Волшебница для короля бесплатное чтение

Глава 1

Да чтобы я еще раз! Нет, правда — да чтобы я еще раз! «Вместе до конца, — говорил он. — Ты моя единственная», — говорил он. Да сейчас! Единственная до первой короткой юбки и бесконечно длинных ног — как оказалось. Да чтоб меня еще хоть раз угораздило с мужиками связаться и кому-то из них поверить! И ведь говорила мне мама…

— Маш, ну че ты истеришь-то сразу!?

— Что? — от такой постановки вопроса я даже перестала плакать и вытерла рукой глаза.

— Тоже мне, цаца выискалась! Я же мужик, мне надо. А ты — вон какая.

Лешка махнул рукой, видимо, имея в виду мои поношенные джинсы и серую кофточку, лицо без макияжа и старые очки.

Сам бы попробовал прожить вдвоем на мамину зарплату библиотекаря и крохи, которые мне приносит работа в кафе. Я нервно перекинула на плечо косу — длинную, почти до середины бедра, похожую на сплетенный из черного шелка толстый канат.

А ведь все так хорошо начиналось. Леша казался идеальным. Мне, студентке-культурологу четвертого курса совсем неприметного маленького вуза, невзрачной серой мышке, не верилось в свою сказку.

Подруги завистливо вздыхали, мама недоверчиво качала головой, видя припаркованную во дворе лешкину «бэху», а я — не помнила себя от любви и счастья. Тайком рассматривала в Интернете свадебные платья и мечтала о выездной церемонии.

Пока не застала Лешку — моего Лешку! — целующим какую-то длинноногую фифу на каблуках, по высоте сравнимых с ходулями. А я всего-то хотела принести ему в офис горячий обед…

Я даже слова сказать не смогла, только уронила им под ноги термос и рванула прочь по коридору. Оттолкнув фифу, Лешка бросился за мной, нагнал у лифта, развернул к себе. Из-за выступивших слез его лицо я не видела, но и так могла представить: зеленые с холодцой глаза, высокий лоб, короткий ежик волос, который было так приятно гладить.

— Ты что такое говоришь? — возмутилась я, во второй раз нажимая на кнопку лифта. Не едет, зараза!

— Прошу, чтобы ты не истерила! Молчи себе и будешь со мной как сыр в масле кататься.

— А это твоя фифа — со мной по соседству кататься будет? Или мы по очереди?

— Ее Юля вообще-то зовут, — обиженно поправил Лешка. — Слушай, Маш, что ты начинаешь? Я тебя с родителями познакомил? Познакомил. Цацки дарил? Дарил. Даже на море свозил. Дважды! Что тебе еще надо? Думаешь, за тобой очередь будет стоять? Мне отец сказал — женись, мол, на хорошей девушке, тогда и компанию тебе отпишу. Одну из холдинга, где я замдир. Черт знает, почему ему Юлька не понравилась… Отец хотел, чтоб я такую, как ты, нашел.

— Это какую? — прищурилась я.

Лешка открыл рот, а потом закрыл. Снова открыл и снова закрыл.

— Скромную, — выдал наконец он.

Приехал лифт, с тихим шорохом открылись двери. Кулаки сжались, но я заставила себя успокоиться. Нет, Маша, драться при всем честном народе мы не будем. Хоть и очень хочется.

— Маш!

На улице лил дождь как из ведра, а зонта у меня, конечно же, при себе не оказалось. Слезы высохли, вместо этого внутри клокотала злость. Я бежала вперед к метро, не разбирая дороги. Ну, Лешка!

Теперь я жалела, что сдержалась и не врезала ему по лицу, как хотелось. Но ведь девочкам нельзя драться, верно? Если они хотят найти себе хорошего мужа? И выглядеть они должны скромно, опрятно, и вести себя — подобающе. А, да к черту это все! Как будто мне помогло.

Я сдернула с лица очки, остановилась, чтобы протереть рукавом стекла. И тут же мир вокруг утонул в звуке автомобильного сигнала. Я что, остановилась посреди дороги? Вот растяпа! Шум, визг тормозов, огромная фура, надвигающаяся на меня, желтый свет фар.

Вот тебе, Машка, и последний день.

Больничная палата пахла странно: хвоей, влажной землей, дождем. И ощущалась тоже странно — множеством холодных колючек и мокрыми листьями на коже. На нос приземлилась капля, я зажмурилась, готовясь чихнуть от щекотки, и тут услышала мужской голос, звучащий совсем близко:

— …Но она такая красивая!

Что-то зашуршало, потом раздался шлепок и уже другой голос сказал:

— А ну не тронь! Ты представь, сколько денег за нее выручим. Наверняка из знатных, — на слове «знатных» мужской голос опустился до плотоядных ноток.

— Знатные-то голышом на дороге не валяются, — резонно возразил первый голос. — Давай мы ее…

— А я сказал — не трожь! У мадам Виктуар в гавани знаешь за сколько такие идут… Когда свеженькие. А тут ты со своим…

— Но ведь можно… можно все сразу, — попробовал примирить спорщиков третий голос. — Если аккуратно.

И воцарилась тишина, наполненная тяжестью серьезных раздумий.

Ну хватит.

Я открыла глаза — и закричала. Потому что надо мной нависли лица трех… разбойников? Пиратов? Кем можно назвать людей с перемазанными лицами, в ярких рубахах, в непонятных банданах, повязанных на головы, и с мечами в руках? Сумасшедшими? Ролевиками? Актерами? Так ли уж велика разница?..

Так, что-то я думаю не о том.

Пользуясь замешательством бандитов, я вскочила и отошла на несколько шагов, спотыкаясь босиком на усыпанной колючками и шишками земле. Так, стоп. А почему я босиком? Я окинула себя взглядом и закричала снова. Потому что на мне не было ни единой нитки, а всю мою «одежду» составляли распущенные густые волосы, которые укутывали мою фигуру почти целиком. Хорошо все-таки, что я не сделала когда-то каре, были такие мысли.

— Стойте на месте, — кое-как прикрывшись, выдавила я, выставив вперед руку и стараясь звучать грозно. — И никто не пострадает.

Разбойники переглянулись и обменялись ухмылками. А затем дружно шагнули вперед. Вот черт! Что же делать-то?

Глава 2

Я одна в лесу, почему-то голая, а рядом со мной — трое разбойников, чьи намерения явно далеки от того, чтобы предложить бедной девушке одежду и показать дорогу. Попала так попала, как говорится.

— Я же сказала, стойте на месте! — повторила я, видя, как щербатые ухмылки на неумытых лицах становятся шире.

Один из разбойников — стоящий в центре высоченный громила, — рванул вперед и дернул меня за волосы. От неожиданности я заорала, дернулась — и ель справа от меня занялась огнем. Разбойник, обернувшись, дернул меня за волосы сильнее, и в ту же секунду с моей правой руки вылетел еще один огненный шар.

Однако. Секунду полюбовавшись на то, как уже две ели горят, а с лиц разбойников стекают ухмылки, я на пробу снова взмахнула руками. Еще два огненных сорвались с пальцев и ударились в деревья позади разбойников.

Так.

Как такое возможно? Неужели это действительно я сейчас бросалась огнем? Но.. Впрочем, о том, что происходит, можно подумать и позже. Сейчас главное — отбиться от этой озабоченной девичьими прелестями компании.

Где-то вдалеке раздался шум и стук, чей-то голос. Подкрепление? Этого еще не хватало.

— Эй, — окликнула я разбойников. Те дружно обернулись. — Уходите, пока целы! Ну!

Я сжала кулаки, молясь о том, чтобы меня послушались. И чтобы файерболы продолжали вылетать из моих рук, как будто так и надо.

— Что встали! — прикрикнула я, чувствуя, что голос предательски вздрагивает. — А то я вас всех тут сожгу!

Разбойники переглянулись. Тот, что стоял справа, тощий и невысокий, пожал плечами.

— Огневичка.

Огневичка? Кто? И почему эти трое снова шагают ко мне?

— Эй, я вас предупреждала!

От испуга с руки сорвался крохотный шарик огня, от которого легко уклонился стоящий в центре разбойник.

— Да ты не бойся, — осклабился он.

Закричав, я выставила вперед ладони и зажмурилась. Раздался крик — и, открыв глаза, я с удовлетворением увидела, как один из разбойников катается по земле, пытаясь забить огонь на своей рубашке, а второй топчется рядом.

Следующий файербол я честно попыталась запустить в ноги второго разбойника, но каким-то неведомым образом попала в бандану третьего. Лес огласил новый крик.

Откуда ни возьмись из-за деревьев выбежало несколько мужчин в красных как будто форменных камзолах, а вслед за ними — еще один мужчина, одетый целиком в черное. Едва завидев их, разбойники бросились врассыпную, оставив на траве лишь наполовину сгоревшую рубашку и бандану.

Мужчина в черном двинулся вперед, и я рявкнула:

— Стоять! А то сожгу! — Я выставила руки вперед, решив на всякий случай целиться в ели, чтобы попасть в кого-то из мужчин. Раз уж меткость, очевидно, не моя сильная сторона.

— Сожжете? — в голосе мужчины прозвучал искренний интерес. — Хотел бы я это увидеть.

На меня смотрели насмешливые глаза, цвет которых терялся в полумраке леса. Мужчина был выше меня на полторы головы, широк в плечах, а его одежда — да они тут все ролевики что ли?! Кожаный черный дуплет на шнуровке, высокие сапоги со шпорами, за спиной — тяжелый плащ, отороченный какой-то переливающейся тканью.

Голову мужчины венчал тонкий обруч из белого металла, украшенный россыпью белых камней. На щеках темнела щетина, и это, на контрасте с общей аккуратностью, даже выхолощенностью образа, тут же бросилось в глаза, как бросаются в глаза небольшие дефекты на полотнах великих художников.

— Не подходи, ну!

Я двинула вперед ладонями, и с них сорвался небольшой огненный шарик, который упал аккурат под ноги «черному».

Знай наших! Кажется, я поняла, в чем тут дело: двигаться нужно резко и решительно, будто стряхиваешь с рук капельки воды, при этом не столько целясь, сколько думая о том, куда хочешь попасть.

Мужчину моя внушительная демонстрация сил не заставила даже вздрогнуть. Он лишь махнул свите в красных камзолах, которая двинулась вперед в едином порыве. Стойте, мол, на месте.

Я прищурилась.

— Чего уставились? Девушку никогда не видели?

— Вы очень высокого о себе мнения, — ехидно заявил мужчина, окидывая меня взглядом с ног до головы. — Если думаете, что ваши сомнительные прелести — причина того, что мы в этом месте остановились. Впрочем, я, если вы принесете мне извинения, я готов предложить вам карету и плащ, а также помочь добраться до дома. У вас ведь есть дом?

Воспоминания о разбойниках и о перспективе оказаться у некоей «мадам Виктуар» всколыхнулись с новой силой.

— Ничего мне от вас не надо! Идите куда шли!

Тоже мне, спаситель! Видали мы таких.

За спинами мужчин раздался хруст, будто к нам по лесу пробирался медведь, а затем на поляну выкатился — иначе не скажешь — невысокий старичок с блестящей в лучах солнца лысиной, в белом длинном одеянии, похожем на рясу.

Он открыл рот, но «черный» заговорил первым:

— Многоуважаемый понтиф Серго, вы как раз вовремя! Успеете меня спасти от огненных атак этой… возможно, будущей волшебницы. Что скажете? — мужчина кивнул на горящую у него под ногами траву.

Тот, кого назвали «понтиф Серго», неловко обошел костерок по кругу, а потом с видимым трудом присел.

— Слабо, — вынес вердикт он. — Или истощена, или пользоваться не умеет. Я бы не рекомендовал, только время потратим зря.

— А разве смысл не в том, чтобы объединить и обучить всех? — поднял глаза «черный».

Понтиф Серго упер руки в бока, где не было и намека на талию:

— Так то потом, ваше… — «Черный» шикнул, и понтиф Серго замолчал, а через пару секунд продолжил: — Сначала нужно изучить процесс, опробовать на самых одаренных магах, а затем — думать, как его применить к… — понтиф окинул меня взглядом, — менее одаренным. К тому же у леди могут быть другие… интересы?

Что? Я — маг? Правда, судя по словам этого понтифа, не самый одаренный. И какие еще интересы? Я так и не смогла решить, расстроена я или обрадована, как ко мне обратился «черный»:

— Достопочтимая леди. Если вы уже вдоволь насладились своей наготой, открытой посреди леса для каждого проходящего мимо по своим делам честного разбойника, не желаете ли вы присоединиться к нашей скромной процессии?

Чего-чего? Несколько секунд у меня ушло на то, чтобы перевести то, что наговорил «черный», с высокопарного языка на человеческий. Присоединиться? К ним? Я обвела настороженным взглядом стоящую передо мной компанию. На разбойников вроде не похожи, но… где гарантия, что они не отдадут меня той самой «мадам Виктуар»? И на предмет чего они меня оценивали? Нет уж. Надо бы для начала разобраться, что вокруг происходит (и где я, черт возьми, оказалась), а потом присоединяться к непонятным компаниям.

— Мне в другую сторону, — вздернула подбородок я.

Аккуратно, чтобы волосы остались на месте, прикрывая все стратегически важные места.

— Как пожелаете, — слегка склонил голову «черный».

Хорош, зараза! Я не могла этого не отметить, даже будучи разозлена сейчас на весь мужской род. То, как «черный» держится, как двигается, даже как наклоняет голову и как улыбается — все это было наполнено такой естественной статью, такой грацией, которую я видела, наверное, только в исторических фильмах у актеров, которые играли аристократов. Только у тех все смотрелось нарочито, будто напоказ, а у «черного» — так, будто он и не умеет двигаться по-другому.

Тем временем «черный» махнул одному из свиты рукой и приказал:

— Рик, отдай леди свой камзол, пока мы не ослепли от ее красоты.

Дождавшись, пока упомянутый Рик стянет с себя камзол и на вытянутой руке подаст его мне, «черный» щелкнул каблуками. В ту же секунду огонь, который я развела вокруг, погас, будто его залили водой. — Счастливо оставаться. Ах, да..

«Черный» сунул руку в карман брюк, вытянул что-то оттуда и бросил в меня. Увернувшись, я посмотрела под ноги. Монета! Судя по всему, золотая. И большая, в половину моей ладони.

— Да что ты…

Но мужчина, а вместе с ним его свита и понтиф Серго уже почти скрылись в зарослях. Со временем затих даже хруст веток, вместо этого раздалось лошадиное ржание, а затем — стук копыт. Значит, где-то поблизости дорога.

Я накинула камзол, села на землю и поняла, что сваляла дурака. Впрочем, ничего нового.

Итак, что мы имеем? Я сижу посреди леса в одном камзоле, причем чужом, больше на мне ни нитки. Хорошо хоть хватает его длины до колен, почти платье. Где-то поблизости бродят разбойники, от намерений которых меня бросает в дрожь, а единственного человека, который предложил помощь, я прогнала. Молодец, Маша, умеешь вести себя в трудных ситуациях.

И что делать?

Глава 3

Я вздохнула. Предаться самобичеванию я всегда успею, на повестке дня есть более интересный вопрос: у меня с рук срывались огоньки. Огоньки! Что за чертовщина?

Решив проверить, что мне точно не померещилось, я закрыла глаза, представила ближайшее дерево и резко махнула рукой. Раздалось потрескивание костра.

Да уж… Быстро затушив островок огня несколькими влажными листьями, я вздохнула. Не померещилось. Стоит ли говорить о том, что способностей человека-факела я за собой до этого дня не замечала?

Кроме того, разбойники выглядели как актеры из исторического фильма, то же самое можно было сказать и про «черного» с его сопровождающими. Противный внутренний голос, который никогда не ошибается, подсказывал мне, что я явно не забрела случайно на ту территорию, где снимают кино или отыгрывают любительские сценарии по книгам Толкина.

Противный внутренний голос говорил мне, что огонь, льющийся из рук, мне не мерещится. Противный внутренний голос говорил, что все это — не похоже на тот мир, в котором я родилась и к которому привыкла.

Противному внутреннему голосу стоило бы заткнуться, пока я не сошла с ума.

Итак, а с чего все это началось? Что я помню перед тем, как очнулась посреди леса голышом? Помню Лешку, слезы на глазах, надвигающуюся на меня фуру, свет фар. Тело отозвалось болью. Понятия не имею, что было дальше, но... если нет пути назад, нужно смело идти вперед. Вот только куда?

Я встала и огляделась. Мох на деревьях должен расти на севере. Или на юге? А какая мне разница, где север, а где юг? Еще можно по солнцу, кажется, ориентироваться… или по звездам?.. по луне? Неподалеку хрустнула ветка, и взвизгнула от страха, тут же зажав себе рот рукой. По телу пробежала дрожь, колени подкосились. Неужели разбойники вернулись? Поняли, что «черный» со свитой ушли, и решили закончить то, что начали?

Не обращая внимания на боль в босых ступнях и колючие ветки, я припустила по лесу в ту сторону, куда ушел «черный». Сердце бешено колотилось, дыхание сбивалось. Прошло меньше минуты до того, как я увидела дорогу. Дорогу! Достаточно широкую, чтобы по ней могла проехать машина. («Или карета», — ехидно добавил внутренний голос.)

Идти по мягкой от недавнего дождя земле было намного легче, чем по лесу, так что я пошагала в том направлении, куда указывали следы лошадиных копыт, стараясь особо не думать, куда и зачем иду. Вскоре лес закончился, вдалеке по обеим сторонам стали появляться дома — деревянные и каменные, окруженные высокими заборами или стоящие посреди поля без ограды вовсе.

Замок, появившийся на горизонте, когда я поднялась на вершину холма, заставил меня замереть. Белокаменные стены, круглые башни, высокие шпили… Вел к замку каменный мост, проложенный над пропастью, добротный и широкий. Я почувствовала, что начинает кружиться голова, вдохнуть все никак не получалось. Замок. С каменным мостом. И шпилями крыш.

Откуда взялся замок?!

Изо рта вырвался смех. То, что до этой секунды было всего лишь подозрениями, сейчас превратилось в твердую уверенность, потому что… замок. Может, это все-таки иллюзия? Как Летучий Голландец, как огни святого Эльма или как оазис в пустыне?

Ободренная, я ускорила шаг.

Замок миражом не был. По крайней мере, не были миражом главные ворота, закованные в кольчуги стражники с копьями и усталый седой старец в смешном пенсне и в бордовой шапочке, который сидел за столом, стоящим за первыми воротами замка. Стол был расположен в небольшом каменном дворике, с другой стороны которого, за аркой вторых ворот, шумел город. Совсем не похожий на тот город, который я привыкла видеть.

Этот город был таким, где девушки ходят в длинных платьях с высокими прическами, некоторые мужчины — носят на бедре меч или кинжал, а на столах прямо на улице продают кур, плетеные корзины и еще что-то, что я не могла рассмотреть.

— Ваше имя, — сонно проговорил старец, сидящий за столом у ворот замка.

— Мария, — брякнула я, трогая рукой каменную кладку — вдруг развеется миражом? Кладка стояла насмерть.

— Второе имя?

— Просто Мария, — отозвалась я и поморщилась. Ну любила моя мама этот сериал. Хорошо хоть не Изаура.

Старец закончил выводить что-то на бумаге (гусиным пером!), затем взял со стола тяжелый деревянный штамп, дохнул на него и шлепнул сверху. Протянул бумажку мне.

Тонкая, желтоватая. Надписи сделаны еще не высохшими чернилами, мелким почерком, сверху стоит штамп, на котором изображен силуэт грифона — или как там называется это животное с орлиным клювом, крыльями и телом льва?.. Не могу прочесть ни слова, буквы незнакомые, острые, тонкие, почти лишенные кругов.

— Ваша виза для пребывания в Монтевире, Просто-Мария. Носите в кармане исподней рубахи, дубликатов мы не выдаем.

— Но… У меня нет исподней рубахи, — растерянно ответила я.

Старец окинул меня взглядом из-под пенсне, остановившись на голых ногах и на камзоле с чужого плеча.

— А должна была бы, — упрекнул он. — Даже с вашей профессией, милочка. Один медяк.

— С профессией? Какой профессией?

— Один медяк, — угрожающе повторил старец.

Стражники у ворот покосились в мою сторону, явно прикидывая, ждет их сегодня работа по задержанию злостной неплательщицы или придется дальше скучать.

— Стойте! У меня есть…

Я полезла в карман камзола и нащупала монету, которую бросил мне «черный». Правда, она была не медной, а скорее золотой. Я уже знала, что на одной ее стороне был выбит грифон, а вторая была пустой. Вдруг подойдет?

— У меня есть вот это.

Старец протянул руку, поправил на носу пенсне, поднес монету к глазам и тут же вскочил, будто ошпарился. Торопливо выбрался из-за стола, поднял на меня взгляд, полный благоговения, которое может испытывать только студент при виде преподавателя, от которого очень нужно получить зачет, или чиновник, который по недоразумению послал подальше большую шишку.

Глава 4

— Достопочтимая леди Просто-Мария, — старец протянул ко мне руки, вкладывая в ладонь монету, затем отвесил поклон, придержав шапочку. — Прошу меня простить за эту унизительную процедуру, не смог вас узнать. Надеюсь, Его величество не разгневается? — старец внимательнее заглянул мне в глаза. Я неопределенно пожала плечами. В глазах его мелькнул испуг, тон голоса стал еще слаще. — Не будете ли вы так великодушны проследовать во дворец с нашим кортежем?

— Я…

Великодушна сделать… чего? Это он мне так транспорт до дворца предлагает? Я закусила губу. Судя по тому, что все происходящее не торопится развеяться туманной дымкой, оно мне не мерещится. Или глюк настолько качественный, что его со спокойной совестью можно объявить реальностью.

И тут меня осенила догадка. Может, я сейчас лежу в коме после того, как меня сбила машина? Это многое бы объяснило. Особенно то, что я хорошо вижу, хотя очки, как моя одежда и украшения, странным образом исчезли.

— У меня дети, — слезливо проговорил старец, так и не дождавшись ответа. — Внуки! И еще пес! Одноногий… Если Его величество разгневается… — он замолчал, выдерживая многозначительную паузу, внимательно и испытующе глядя на меня.

— Я… да, хорошо.

Если это моя галлюцинация и я действительно сейчас в коме, то — наверное, мне нечего бояться? Я ведь рано или поздно проснусь? Или не проснусь? Я слышала, люди в таком состоянии могут лежать годами.

А как же мама? Сердце заныло от одной мысли о том, как она наверняка сходит сейчас с ума. Интересно, я могу как-то приблизить свое возвращение домой?

— Леди? — заискивающе спросил старец.

— Да, пожалуйста, — пробормотала я, не зная толком, на что соглашаюсь.

Старец тут же развел бурную деятельность.

Оказывается, что согласилась я на карету из черного дерева, украшенную золотистыми финтифлюшками, с грифонами на дверях, и на флегматичного кучера. Появилась карета примерно через полчаса после того, как старец отправил куда-то гонца — тощего мальчишку, ошивавшегося поблизости.

Внутри карета была обита яркой тканью, вся целиком, даже пол, так что секунду мне было неловко садится внутрь — после того, как я прошла несколько километров босиком по грязной дороге. Но старец был полон такого яростного желания запихнуть меня в карету — и, видимо, сбыть с рук, — что пришлось подчиниться.

Ехали мы совсем недолго, а когда кучер открыл передо мною двери, я оказалась уже не в городе, а во внутреннем дворе замка — на квадратной мощеной площади, в центре которой плитка лилового цвета образовывала силуэт агрессивно настроенного грифона.

На высоких ступенях у входа внутрь замка меня встречали двое мужчин и девушка в одежде дороже, чем я носила за всю жизнь. Смотрели на меня все трое весьма красноречиво. Моя мама, описывая такой взгляд, обычно говорила: «Смотрит, как Ленин на буржуазию». Но что-то мне подсказывает, что Ленин у этой троицы мог бы поучиться.

Если это все — моя галлюцинация, пока я в коме, то, черт возьми, почему она такая враждебная?

Пока я поднималась к ним по каменным ступеням, колени дрожали.

Отбросив ненужные мысли, я протянула золотую монету и выданную мне у ворот бумагу одному из встречающих, тому, который стоял в центре, — высокому темноволосому мужчине с длинным носом и c мечом, болтающимся на поясе. К лиловому камзолу на груди у мужчины была прикреплена брошь — маленький грифон.

Мужчина изучил бумагу, взвесил в руке монету и, поморщившись, процедил:

— Леди Просто-Мария. Старший советник Кроу к вашим услугам. — При этом он не сдвинулся с места, чтобы дать мне пройти.

— Да ладно! Все-таки привел! — второй мужчина, невысокий и смуглый, разодетый в пух и прах, вырвал у Кроу бумагу с монетой и ахнул. — Грифонья матерь, отец и прабабка! Брешка, да ты посмотри!

Девушка привстала на носочки, чтобы заглянуть ему за плечо и воскликнула короткое «О!», прикрыв рот ладошкой. Мужчина ухмыльнулся, а мне хотелось прищуриться от того, как ярко он одет.

Бирюзовый камзол, лакированные туфли, кольца на каждом пальце и припудеренные волосы. Версаль отдыхает!

А вот глаза у мужчины, когда он посмотрел на меня, были цепкими и умными. Что-то подсказывало: с ним нужно быть осторожнее.

— Леди Просто-Мария, камергер Этен к вашим услугам, — он отвесил поклон. Брешка хихикнула, а затем, спохватившись, изобразила что-то вроде книксена. — А это мизель Брешка, ваша камеристка. Прошу, проходите. Вы, верно, устали с дороги. — Он пропустил меня вперед. — Где, говорите, вы встретили его величество?

— Я не говорила, — ответила я, ступая на ковровое покрытие. От обилия позолоты, лепнины, картин и ваз, которые украшали дворец изнутри, зарябило в глазах.

— Так, может, расскажете? — нашелся Этен, беря меня под руку. — Клянусь, вы — самое интересное происшествие в этом дворце за всю его историю. О, и не обращайте внимания на лицо Кроу, он ничего не понимает в настоящем веселье.

Я услышала, как Кроу за нашими спинами споткнулся, об пол звякнул меч.

— Этен, ты…

— Уже ухожу, — пропел Этен, утаскивая меня дальше по коридору. Брешка семенила рядом, пытаясь не упустить ни слова из нашей беседы. — Его величество сейчас на заседании Совета, так что, если услышите грохот или крики, — не обращайте внимания. Государственные дела, — проговорил он многозначительно. — Но это все скука смертная. Пойдемте, я прикажу приготовить для вас ванну.

— Но…

— А потом его величество вас примет и все расскажет. А потом Кроу хватит удар, и мы наконец закатим пир.

— Этен! — раздался сзади взбешенный голос Кроу, но мы уже успели свернуть за угол.

Под болтовню Этена мы поднялись по лестнице на третий этаж и вошли в покои, которые выглядели как филиал исторического музея.

— Брешка, приготовь все, что нужно, в ванной, — бросил Этен, усаживая меня на низкий диванчик. Сам он ушел куда-то мне за спину и зарылся в шкаф. — А мы пока с леди Просто-Марией поболтаем. Как дорога до замка? Надеюсь, не слишком вас утомила?

— Нет. Не слишком.

— Чудно! А как вы встретились с его величеством? — не дожидаясь ответа, Этен забормотал. — Что бы вам такое предложить. Лазурный будет вам к лицу, именно так. Или лучше изумрудный? Но в это время суток — лучше все-таки лазурный, как вы считаете? На закате он выгодно оттенит глаза. Так как давно вы знакомы с его величеством? Или для вас он Илар?

— Илар?

— Чудно, значит вы уже перешли на «ты»! Давно знакомы?

— Вряд ли дольше пары часов, — пробормотала я.

Я решительно ничего не понимала. Кажется, меня здесь приняли за кого-то, кого давно ждали. Хорошо это или плохо, я пока затруднялась решить.

Этен замер.

— Блеск! Леди Просто-Мария, вы невероятны! Брешка! — заорал он без перехода. — Там у тебя все готово?

— Да!

Меня втолкнули в ванную комнату, где с множеством пушистых полотенец и батареей флакончиков ожидала Брешка.

— Прошу вас, — она кивнула на наполненную ванную, с поверхности которой поднимался пар. — Позвольте ваш… ваше платье.

— Это камзол, — со всем возможным достоинством откликнулась я.

В глазах Брешки зажглось кошачье любопытство, но от вопросов она воздержалась.

Стоило выяснить, что здесь происходит, но горячая ванна после скитаний по лесу голышом была такой соблазнительной… Чистая я и соображаю лучше, и приятнее выгляжу это факт.

Когда пауза затянулась, я спросила:

— Вы не выйдете?

— Зачем?

— Чтобы я могла снять камзол.

Брешка похлопала глазами, и я пояснила, как маленькому ребенку:

— Не могу же я раздеться при вас. Мы же не в бане.

— А что такое баня?

Я замешкалась.

— Это такое место, где люди ходят голые, но им на это плевать.

Брешку, лицо которой стало пунцовым, как ветром сдуло, и я с наслаждением погрузилась в горячую ароматную воду. За дверью возбужденно зашептались, но я не стала обращать на это внимание. Пожалуй, в следующий раз стоит объясняться яснее, но ничего уже не поделаешь, слово не воробей.

Видимо, монета, которую дал мне «черный», очень ценная. Может, это аналог наших «корочек», которые открывают любую дверь? Или ценных бумаг на предъявителя? Но почему «черный» отдал ее мне? Ошибся? Хотел кинуть милостыню, а нашарил в кармане ценную вещь? В любом случае, мне это на руку. До тех пор, пока я не встречусь с королем и не окажется, что я не та, кого они ждут. От этой мысли скрутило живот, но я заставила себя успокоиться. В любом случае, во всем виноват «черный», а не я.

Когда я вышла из ванной, закутанная в уютный халат, на кровати меня ждало лазурное платье и сорочка из тончайшего шелка, которую, вероятно, следовало надевать под него. Та самая исподняя рубаха с аккуратным кармашком сбоку.

— Его величество у себя в кабинете, — улыбнулся Этен. — Брешка вас проводит.

— А может, сначала ужин? — пискнула я. — На сытый желудок и беседа легче идет.

Мало ли как все дальше обернется. Вдруг придется сидеть в мрачных казематах и делить краюшку хлеба с крысами, так хоть поем на прощанье. Кстати о казематах, вернее, о том, как я могу туда попасть или не попасть.

— Может, — непринужденно продолжила я, — может, у вас найдутся ножи?

Глава 5

К кабинету короля я шла, как на казнь. Впрочем, я была сыта, на моем поясе висел красивый и очень острый кинжал, а лазурное платье, как заверил Этен «выгодно оттеняло глаза».

Выглядела я действительно хорошо: настолько хорошо, что, подойдя к зеркалу, не узнала себя. Платье спускалось до самого пола, делая фигуру стройной и высокой, в волосы ловкая Брешка вплела золотые и серебряные цепочки с драгоценными камнями, так что теперь коса сияла, будто усыпанная каплями росы. Глаза казались огромными и загадочными — наверняка от испуга. Какая-то часть меня мстительно думала о том, что я выглядела без привычных джинсов и кофточки намного лучше той фифы («Вообще-то, ее зовут Юля»), с которой Лешка мне изменял. Или ей со мной? Как правильно?

Ох, опять я думаю не о том.

Происходящее я понимала слаба и больше всего надеялась на то, что это какой-то диковинный глюк, а значит бояться и переживать нет смысла, это все фокусы моего подсознания.

Идя по коридору в сопровождении Брешки, я пыталась сосредоточиться и перебирала в голове варианты развития событий. Выходило, что выбор не так уж и велик. Мне нужно каким-то образом прийти в себя, если я все-таки в коме после аварии, но как это сделать — непонятно. Может, король сможет помочь? Этен обмолвился, что «его величество интересуется магией». Кажется, это как раз то, что мне нужно. Должен же у короля быть придворный маг или кто-то вроде — кто разберется в происходящем и сможет помочь.

Это если король сразу же не прикажет бросить меня в темницу или казнить, короли они такие. А у меня на руках всего три козыря: огненные шары, которые я умею выпускать из рук, кинжал за поясом и выгодно оттеняющее глаза лазурное платье.

— Брешка, — шепнула я. — А его величество — он какой? Ну, добрый или больше, знаешь, «головы с плеч» и все такое?

Пауза, которая предшествовала ответу Брешки, мне не понравилась.

— Его величество… — она замялась. — Его величество — мудрый и справедливый правитель. Кроме того, к вам, как к будущей супруге и королеве, он будет снисходителен.

— Ко мне как к кому?!

Но Брешка уже открыла дверь кабинета и втолкнула меня внутрь. Первым, кого я увидела, был стоящий у стола советник Кроу, а вторым…

— Ты?

За столом сидел «черный» собственной персоной. Увидев меня, он нагло ухмыльнулся и ощупал мою фигуру взглядом. На лбу его все еще красовался серебристый обруч, который внезапно заиграл в моем понимании новыми красками. Король? Вот он? Но… как?

— Непривычно видеть вас одетой, — фыркнул «черный». Или правильнее называть его теперь «ваше величество»? — Как добрались? — с явным удовольствием спросил он, наслаждаясь моим смятением.

— Я...

Я удивилась так сильно, что даже пропустила пику в свою сторону. Снова подняла глаза на «черного» и замершего на месте Кроу. Запоздало поняла, что понятия не имею, как здороваются с королями. Я подняла подол платья и попыталась изобразить книксен, подражая Брешке, но запуталась в нижней юбке и едва не упала. Кроу ударил папками по столу.

— Это уже ни в какие ножны не лезет! — рявкнул он. — Илар, зачем ты притащил во дворец это… это… эту женщину!

«Ну, не совсем женщину», — мельком пронеслось у меня в голове. Я-то думала, Лешка, как и я, хочет сделать все правильно и дождаться свадьбы. Но, видимо, в этом смысле его интересовала совсем другая девушка.

— А что такое, от… Кроу? Эту очаровательную леди я встретил в лесу, когда она, очевидно, нуждалась в помощи.

— В лесу? Нуждалась в помощи? Теперь это так называется? Какую еще леди, Илар? Где ты видишь здесь леди?

— Да вот же, прямо перед тобой! — «Черный», которого, видимо, звали Илар, махнул на меня рукой. — Чего ты так кипятишься, Кроу? Разве не может король предложить покровительство девушке в беде? На нее разбойники, между прочим, нападали.

— Покровительство?— лицо Кроу побелело. Выглядел он одновременно как человек, которого нужно удержать от убийства, и как кто-то, кому срочно нужна валерьянка и в отпуск. — Да ты меня в склеп загонишь когда-нибудь, грифон тебя покусай! Принцесса Тимерия скоро будет здесь, ты не можешь просто так притащить во дворец уличную девку и объявить ее…

— Я не уличная девка! — возмутилась я.

На меня обратились два одинаково недоверчивых взгляда.

— Что вы так смотрите? — разозлилась я. — Если девушка лежит голая в лесу в окружении разбойников — это еще не значит, что она… бесчестная.

В недоверчивых взглядах появилось ехидство.

— А кто же вы, леди? — ехидно осведомился Кроу. — Принцесса? Баронесса? Может, честная крестьянка или горожанка?

Крыть мне было нечем.

— Я в институте учусь, — пробурчала я.

Интересно, что будет, если я расскажу им все, как есть? Что-то мне подсказывало, что делать этого пока не стоит. Мало ли.

— Где-где вы учитесь?

— Ладно, — Илар поднялся. — Кроу, принцесса Тимерия приедет к нам с дипломатической миссией. Дипломатической! Мы это уже обсуждали.

— Конечно, — самодовольно вставил Кроу, за что заслужил убийственный взгляд Илара.

— Леди, не соизволите ли вы наконец представиться? — обратился ко мне Илар.

— Мария. Там у меня в бумаге неправильно имя написали, только не наказывайте того стража, на воротах! У него дети. И внуки! И собака. Одноногая. Он мне так сказал.

Илар закашлялся в кулак, а Кроу закатил глаза.

— Леди Мария, да вы хоть малейшее представление о том, как вести себя в присутствии короля имеете?

Я сглотнула и опустила глаза. Конечно, имею. Да я «Анжелика и король» раз десять смотрела! Правда, там все выглядело как-то проще.

— Что и требовалось доказать, — припечатал Кроу и обернулся и Илару. — Ты в своем уме, Илар?

— Конечно, в своем. Не понимаю, почему ты так бесишься? — поднял брови Илар.

— Потому что всему должен быть предел! — рявкнул Кроу. — Ты решил учить так называемых «магов» — отлично! Приволок сюда этого деревенского ведуна — я и слова тебе не сказал! Не хочешь обострять отношения с Сивром, медлишь, пока они набирают силу — отлично! Но это — это уже слишком!

— Да что слишком?

— Ты не можешь притащить во дворец какую-то непонятную девку и объявить ее будущей королевой!

На секунду на лице Илара отразилось недоумение, а затем — понимание и, наконец, злоба. Илар бросил взгляд на меня, а затем повернулся к Кроу. Внешне он уже был абсолютно спокоен.

— Это почему же? — скучающим тоном осведомился он.

— Поверить не могу, что должен объяснять тебе такие очевидные вещи! — воскликнул Кроу, скрещивая руки на груди. — Илар, ты мудрый правитель, по крайней мере, когда-нибудь должен им стать. Повзрослей, твои ребяческие выходки пора оставить в детстве!

Илар осклабился.

— Я, как ты сам сказал, правитель. Я король и сам могу принимать решения. Если я захочу жениться на этой девушке, то я это сделаю.Минутка рекламы:) Если вы любите истории про проклятья, волшебные академии и злобных ректоров, приглашаю в мою книгу "Красавица и Ректор: расколдовать любой ценой"."Я прокляла ректора. Изо всех сил пыталась не привлекать к себе лишнего внимания, но случайно превратила самого завидного жениха королевства и невероятно сильного мага в чудовище с хвостом и звериной мордой. Придется расколдовывать, если не хочу вылететь из академии и оказаться на улице.Вот только у ректора на меня, кажется, свои планы. Которые мне совершенно не нравятся!"Читать ТУТ

Глава 6

— Не сделаешь.

— Мы это уже проходили, Кроу.

— Эй, вообще-то я здесь! — возмутилась я. — И согласия на брак не давала. Вы меня вообще с кем-то перепутали.

Илар небрежно махнул на меня рукой, и я задохнулась от злости. Они с Кроу продолжили спорить обо мне так, будто меня здесь нет, и в конце концов мне это надоело.

— Знаете что! — воскликнула я громко, чтобы заглушить обоих. — Может, я и не знаю, как вести себя с королями, но вы, ваше величество, тоже понятия не имеете, как вести себя в присутствии леди!

В кабинете повисла тишина, которую можно было разрезать ножом. Оба спорщика уставились на меня с удивлением и со злостью.

Ну все, вот и сказочки конец. Интересно, можно умереть внутри галлюцинации? И ведь я собиралась быть спокойной и вежливой! Но никогда не умела держать язык за зубами. Из-за этого один раз даже оказалась на грани отчисления: не смогла молчать, видя, как один из преподавателей пристает к студентке, шантажирует ее несданным экзаменом. Да и в группе меня не слишком любили, я всегда говорила в лицо все, что думала, а это нравилось далеко не всем. Я только с Лешкой пыталась начать все с чистого листа, вести себя тише воды ниже травы. Впрочем, мне это мало помогло. Не жили богато, нечего и начинать, как говорится.

Илар выдохнул и неожиданно улыбнулся — спокойно, как крокодил, выныривающий из Амазонки перед носом у незадачливых туристов и предвкушающий сытный обед.

— Прошу нас простить, леди Мария. — Он сел в кресло и соединил пальцы рук. — Боюсь, наше знакомство не задалось. Присядьте и расскажите нам о себе поподробнее. Кто вы и кто ваши родители, как вы оказались в том лесу. Раз уж вы скоро станете королевой.

— Да с чего вы взяли, что я выйду за вас замуж!

— Потому что я король и я так сказал, — в голосе Илара прозвучал металл, взгляд потяжелел.

Если в лесу он вел себя как насмешливый разбойник, в споре с Кроу — как упрямый мальчишка, то сейчас передо мной сидел король, способный карать и миловать одним словом. По спине пробежали мурашки.

— Илар… — начал Кроу, но тот его перебил:

— Все потом. Для начала нам стоит послушать нашу гостью. Итак, Мария, мы ждем.

В горле пересохло. Что же делать? Рассказать правду? Соврать? А что соврать? С первой же фразы станет понятно, что я понятия не имею, что происходит и надеюсь только на то, что мир вокруг мне чудится. А если нет? Но если я скажу правду — где гарантия, что мне поверят? А если поверят — не запрут в тюрьме или, еще хуже, в лаборатории для опытов? Ученые из знакомого мне мира так бы и поступили.

Секунды текли одна за другой, но нужные слова никак не шли на язык. Внутренний голос молчал, как партизан, не подавая ни одной толковой идеи.

— Леди Мария?

— Я…

Раздался стук в дверь, и я с облегчением выдохнула. В дверь протиснулся понтиф Серго, огляделся.

— Леди, — кивнул он мне, явно не узнавая, а затем повернулся к Илару. — Ваше величество, я нашел фолиант, о котором говорил. Ох, и работенка! Его почти изгрызли мыши — столько лет прошло! — но кое-что разобрать можно. Раздел о типах магии и о процессе обучения волшебству сохранился почти целиком, но я все равно не рискнул выносить этот труд из библиотеки. Не соблаговолите ли вы…

— Да! — Илар вскочил и вихрем пронесся мимо Кроу и мимо меня. — Кроу, заслушай, пожалуйста, отчет Париса, мы должны знать, что творится в Сивре. И попроси его отправить кого-нибудь во Вранко, желательно чтобы этот кто-то смог попасть в свиту принцессы Тимерии, когда они отправятся сюда. Мы должны быть в курсе. Леди, — насмешливо кивнул он, закрывая дверь. — Увидимся позже.

Я подняла глаза на советника Кроу. Тот в ответ пронзил меня злобным взглядом и, собрав со стола какие-то документы, направился к выходу. Поравнявшись со мной, Кроу наклонился и прошипел:

— На вашем месте, леди, — последнее слово прозвучало с непередаваемым ехидством. — Я бы бежал отсюда со всех ног.

— С чего бы мне убегать? — вздернула подбородок я.

— С того, что король жестоко расправляется с игрушками, которые ему надоедают. А вы, несмотря на хорошенькое личико, наскучите ему очень скоро.

Глава 7

Кроу открыл передо мной дверь, и я на деревянных ногах, стараясь держать спину прямо, вышла в коридор. Жаль, что я не могу прислушаться к его совету и уйти сейчас. Понтиф Серго говорил что-то о магии — значит, мне нужно поговорить с ним, вдруг он сможет помочь. Вот только как мне остаться с ним один на один?

За поворотом меня поджидала Брешка.

— Леди Просто-Мария!

— Мария. Без «просто», — буркнула я.

Брешка кивнула и, едва не подпрыгивая, поспешила вперед.

— Ваши покои уже готовы. Если бы мы знали, что вы прибудете, мы бы справились раньше, а так пришлось соображать что-то на ходу. Но у вас лучшие комнаты после тех, что занимает его величество, не сомневайтесь! Этен отобрал для вас лучшие платья из гардероба во дворце, но вы же понимаете, это не совсем то, что вам полагается. Завтра утром портнихи снимут с вас мерки, чтобы изготовить наряды для гардероба. Обувщик прибудет после обеда, затем, вечером, традиционный ритуал ухода…

От болтовни Брешки у меня закружилась голова. Я окончательно перестала что-либо понимать и все, чего хотела, — оказаться дома, в безопасности и в одиночестве. Свернуться клубком под одеялом и поплакать наконец из-за того, что жених мне изменял, да разве ж я многого прошу! Но времени на это не было. Брешка открыла передо мной двустворчатую дверь, и мы оказались в покоях, в которых, пожалуй, не отказалась бы жить и сама маркиза де Помпадур.

Мне же здесь было некомфортно и страшно. Нервы сдавали, держаться помогало только старательное убеждение себя в том, что это все — глюк, который я вижу, пока нахожусь в коме. А значит, все вокруг нереальное, и умереть или покалечиться здесь по-настоящему нельзя, как в компьютерной игре.

«Утешай себя», — ехидно пропел в голове внутренний голос, и я приказала ему заткнуться.

— Ах, это все-таки так романтично! — воскликнула Брешка, выпутывая из моих волос украшения перед большим зеркалом.

— Что именно? — подняла бровь я, расстегивая цепочку, которую вручил мне Этен («Подчеркнет вашу длинную шею!»).

— Ну как же… — ахнула Брешка. — Ваша с королем свадьба, конечно же! Двое незнакомцев, охваченные единым порывом пламенной любви!

Я неопределенно пожала плечами и решила использовать болтливость девушки в свою пользу. Должен же мне хоть кто-то в этом дворце объяснить, что происходит, раз уж на «черного» — Илара — надежды нет. Наверное, стоит даже в мыслях начать называть его королем или вашим величеством (и не путать с высочеством).

— Брешка, а как получилось так, что вы меня ждали?

— Ну как же? Король еще месяц назад сказал всем, что вас приведет.

— Меня? — недоверчиво переспросила я.

Брешка покраснела, берясь за щетку для волос.

— Ну это теперь-то мы поняли, что вас. А тогда думали — король шутит. Ну, грозится Кроу, как обычно.

— А зачем королю угрожать Кроу? — невинно спросила я.

— Ясно, зачем. Кроу — известный кандидат на трон. Ой! — Брешка в зеркале перевела на меня испуганный взгляд. — Вы же Этену не скажете, что я проболталась? Я иногда такие глупости говорю.

— Не скажу, конечно, — успокоила я ее. — Так что не поделили между собой король и Кроу?

— Да Аренцию они и не поделили! — воскликнула она и тут же смутилась. — Ну, так все говорят.

«Ага. Видимо, Аренция — это название страны, где мы находимся», — пронеслось у меня в голове.

Брешка тем временем продолжала:

— Кроу ведь страной управлял — с тех пор, как король и королева в ущелье разбились. А потом король Илар в права вступил, пару лет назад. А Кроу, конечно, не все по нраву. А сделать ничего не может, Совет у короля в подчинении, последнее слово за ним.

— А причем здесь я? Ну же, не томи, — похлопала я глазами с видом заправской сплетницы.

Брешка замялась, а затем, наклонившись к моему уху, зашептала:

— Пару недель назад король что-то не поделил с Советом. Я не знаю, что, но крику было — в подземельях услышишь! — кивнув своим словам, она продолжила: — А потом король вылетел из комнаты совещаний, Кроу за ним. Кричали, едва не подрались. Ну король и сказал, что возьмет в жены женщину, которую приведет во дворец, и Кроу не сможет ему помешать, кем бы она ни была. А потом появились вы. Я не подслушивала, правда! Просто мимо шла. Нужно было послание от Этена передать, ну и вот…

— Я тебе верю, — успокоила я девушку и нахмурилась, пытаясь уложить в голове все, что узнала. Потянулась к лежащей передо мной монете с грифоном.

— Мы сразу поняли, что это вы. Ну и потому что вы такая… — Брешка замялась. — Раскованная. Как король и грозился. В смысле — грезил! Грезил, конечно.

— Ты хочешь сказать, что король объявил, что у ворот рано или поздно появится девица, похожая на меня?

По взгляду Брешки я поняла, что сморозила несусветную глупость. Она смотрела на меня с такой тревогой и недоумением, как будто я спросила, точно ли небо синее, а земля находится внизу.

— Леди Просто-Мария, да вы, наверное, утомились, — обеспокоенно проговорила она.

— Зови меня Мария, я уже говорила, — снова попросила я, мгновенно перестраиваясь. — Брешка, дело, получается, только в монете? Может, расскажешь про нее подробнее? Тебя так интересно слушать!

Брешка просияла, покраснела и начала рассказывать, не забывая водить щеткой по моим волосам. Оказывается, монета, которую бросил мне в лесу его величество — совсем не простая. Таких монет в королевстве всего штук десять, отчеканил их почти тысячу лет назад настоящий придворный волшебник — тогда эта должность еще существовала. Подделать эти монеты невозможно, украсть тоже. А тот, кому король жалует такую монету, считается взятым под его защиту.

Значит, и правда что-то вроде наших «корочек». Только — чеканные. Я задумчиво вертела золотой кругляш в руках. Зачем король отдал ее мне? Вряд ли, раз она настолько ценная, мог перепутать с завалявшейся в кармане мелочью. Во вспыхнувшую неземную любовь я, конечно же, не верила.

— И все-таки это все ужасно романтично! — припечатала Брешка, заканчивая заплетать мне косу на ночь.

— Что романтично?

— Любовь с первого взгляда конечно! Короля и… — Брешка замялась. — Девушки, попавшей в беду. Я бы хотела, чтобы когда-нибудь со мной произошло что-то похожее.

Я едва сдержалась, чтобы не съязвить и не испортить романтичной девушке настроение. Потому что, следуя логике Брешки, чтобы обрести настоящую любовь, ей придется сначала попасть в беду — ту самую, в которой здесь все и каждый подозревают меня.

А все Илар! Грифон его укуси.

Лежа в огромной постели, которая навевала мысли исключительно о неприличных способах времяпрепровождения, я никак не могла уснуть, несмотря на усталость. Вопросы копились, ответов на них не было. Почему король дал мне эту монету? Что за игру затеял? Но, главное, — что делать мне? Как себя вести? И проснуться и попасть домой?

Измученная, я наконец уснула, решив первым делом, как представится возможность, поговорить с понтифом Серго о магии и волшебстве.

Глава 8

Утром меня разбудила Брешка и, едва дав возможность перекусить, привела портних. Мне пришлось несколько часов кружиться на невысоком постаменте, уворачиватьсяот мерных лент и от швейных иголок, отвечать на бесконечное количество вопросов. Золотая ткань или розовая? Прямой рукав или фонариком? Вырез поглубже или поскромнее? Какую высоту каблука я предпочитаю?

Я решила заказать самых разных платьев, чтобы, в случае чего, не попасть впросак: в здешней моде я по-прежнему не разбиралась.

В конце концов примерка осталась позади, и я смогла выйти из покоев. Брешка сказала, что понтиф Серго обычно проводит время в библиотеке, там я и планировала его застать. Но не успела я завернуть за угол, как нос к носу столкнулась с Этеном. Увидев меня, парень расплылся в улыбке.

Я прищурилась. Розовый камзол? Мушка над верхней губой? Он серьезно?

Остальные мужчины, которых я видела во дворце, одевались намного скромнее и в основном в темные тона.

Болтливый и яркий Этен на их фоне напоминал попугая.

— Леди Мария! Как вам спалось? Надеюсь, Кроу с его величеством и Брешка с ее энтузиазмом еще не успели выпить у вас всю кровь, мне что-нибудь оставили?

Против воли я засмеялась.

— Вот как раз иду пополнять запасы крови в библиотеку.

— Какое совпадение! — обрадовался Этен. — Я тоже направляюсь туда.

Некоторое время мы шли молча, а затем Этен зашептал, наклонившись к моему уху:

— По правде говоря,король поручил мне ввести вас в курс дела. Никто лучше меня не разбирается в придворной моде и балах. Я должен ознакомить вас с семейным древом королей Аренции и — не сочтите за дерзость — сводом правил этикета. Но, я уверен, тут мы справимся быстро. Кто из нас не нервничал в присутствии венценосной особы, верно?

Этен обезоруживающе улыбнулся, поправляя пышные украшенные кружевом рукава. Кажется, он одевался наряднее всех во дворце, даже наряднее дам. На первый взгляд — глупый и легкомысленный, но что-то мне подсказывало, что все не так просто.

Я вспомнила о бумаге, которую мне выдал стоящий на воротах старец, и по спине пробежал холодок. Там я не смогла прочитать ни буквы, и вряд ли за ночь что-то изменилось.

Судя по тому, что такие бумаги выдавались всем, а о том, обучена ли я грамоте, никто меня не спрашивал (хоть и принимали неизвестно за кого), читать и писать здесь умеют все от мала до велика.

Вздумай Этен рассказывать мне о семейном древе королевской семьи, пробел в образовании вскроется в один момент, я ведь даже имен не смогу распознать. Если кто-то поймет, что я по местным меркам неграмотная, это привлечет ко мне ненужное внимание.

— Леди Мария? — Этен обеспокоенно заглянул мне в глаза. — Вам нехорошо? Давайте присядем. — Он утянул меня к окну с широким каменным подоконником и опустился рядом. — Не беспокойтесь, я понимаю, столько нового и все в один день.

— Да знали бы вы, — невольно фыркнула я.

— О, поверьте, я знаю! — Этен рассмеялся. — Я и сам появился во дворце только лет в семнадцать, его величество нашел меня. Поверьте, вы еще хорошо справляетесь! Я с трудом сдерживался, так хотелось натворить что-нибудь этакое, высморкаться в портьеру, например, чтобы слегка разрядить обстановку. Особенно при виде Кроу, которому как будто скормили кол, да так он с тех пор прямой и ходит. Сам не расслабляется и другим не дает.

Я засмеялась в ответ.

— Кажется, вы его не слишком-то любите.

— Проще сказать, кто его любит, — отмахнулся Этен. — Признавайтесь, он уже пытался вас запугать?

— Откуда вы знаете?

— Наговорил гадостей?

Кивнув, я постаралась припомнить слова Кроу как можно точнее.

— Сказал, чтобы я уносила ноги, потому что король жестоко расправляется с игрушками, которые ему надоедают.

Смеющееся лицо Этена неожиданно стало серьезным. Он повернулся к окну, за которым расстилался сад, а затем снова посмотрел на меня.

— Боюсь, что это не совсем шутка. Его величество может быть великодушным и милостивым, но чаще всего… вам действительно стоит быть осторожной, боюсь, здесь я солидарен с Кроу. Король готов на все ради Аренции, но он терпеть не может тех, кто водит его за нос.

Я поежилась, продолжая прямо смотреть в глаза Этену.

— Я учту.

Этен выгнул бровь.

— Раз так, то, надеюсь, вам уже лучше? Вы готовы продолжить путь? — Этен встал и галантно подал мне руку. Я поднялась и неохотно пошла рядом с ним по коридору.

— Я… по правде говоря, мне нужно поговорить с понтифом Серго. Брешка сказала, что я могу найти его в библиотеке.

— Верно. Пойдемте, заодно и с ним поговорим.

— Наедине, — намекнула я.

Этен повернулся ко мне и вздохнул. Затем оглянулся и взял под руку.

— Пойдемте.

— Что? Куда вы меня ведете?

Этен отмахнулся. Открыл первую попавшуюся дверь и втянул меня внутрь. Комната оказалась спальней, и я уже готовилась закричать, когда Этен проговорил:

— Леди Мария, будет проще, если мы разберемся во всем сейчас.

Сердце ушло в пятки. Ладно, главное — сохранять спокойствие. И улыбаться. И, пожалуй, строить из себя дурочку — тут мне и стараться не придется.

— В чем разберемся? — похлопала глазами я, теребя кончик косы. — Я не понимаю, чего вы от меня хотите. Отпустите, а то я буду кричать.

Этен фыркнул и демонстративно сложил руки на груди.

— Да пожалуйста. Идите хоть сейчас к понтифу Серго или к королю, а я пока буду считать минуты до того момента, как кто-то из них поймет, что вы не та, за кого себя выдаете.

Глава 9

— Что? — горло перехватило.

Закатив глаза, Этен сел на край кровати и жестом предложил мне опуститься рядом.

— Леди Мария, я хочу вам помочь. Прежде чем ситуация станет непоправимой.

— Непоправимой?

— У вас речь образованной горожанки, а то и баронессы, но вы понятия не имеете, как вести себя в обществе, являетесь в замок без сопровождения и в мужском камзоле на голое тело. Вы удивились тому, как вас встретили, будто понятия не имеете, что за даром обладаете — высшим королевским благословением. Вы явно не девушка легкого поведения, как о вас болтают: ни одна из них не постеснялась бы раздеться при Брешке. Ну и, наконец, леди Мария. Чтобы не привлекать к себе внимания, вам стоило бы выбрать менее экзотическое имя.

Он серьезно? Несмотря на всю серьезность ситуации, мне стало смешно, и я фыркнула. Да куда менее экзотичное-то! Брови Этена взлетели вверх.

— Извините, — пробормотала я. — Просто… Нет, это сложно объяснить.

Несколько секунд Этен смотрел на меня нечитаемым взглядом, а затем сказал:

— Леди Мария, я врагу не пожелал бы перейти дорогу королю или Кроу. Я… знаю, о чем говорю, поверьте мне. А потому, если все это ошибка — я помогу вам, но если, — он нахмурился, — если вы нас всех обманываете, я должен буду доложить, мне придется, потому что…

— Не нужно! — воскликнула я и тут же прикусила изнутри щеку.

Молодец, Маша, второй день подряд ляпаешь ерунду, не подумав. Впрочем, чему я удивляюсь? Все как обычно, просто раньше от моих слов немногое зависело. Что мне стоило сейчас промолчать и изобразить амнезию? Обморок? Или, на худой конец, припадок эпилепсии?

Теперь этот Этен точно знает, что со мной что-то нечисто, иначе я бы так не всполошилась. И что делать? Соврать? Но что? Я и так уже выдала себя с потрохами.

«Может, все-таки попробовать в эпилепсию? Зря ты что ли в драмкружке в школе занималась? Была лучшим деревом в третьем ряду», — авторитетно заявил внутренний голос, и я посоветовала ему заткнуться.

Этен смотрел на меня, спокойно и прямо, ожидая ответа, и я решилась. Мне нравился этот парень, я даже не могла бы сказать, почему. Было в нем что-то хорошее и надежное, какой-то стержень, который заставлял меня надеяться на то, что Этен — не из тех, кто может обмануть или подставить.

Или нет?

— Ладно, — тихо сказала я. — Этен, дело в том, что ты — моя галлюцинация.

— Я твоя — кто?

— Галлюцинация! — я серьезно смотрела в карие глаза. — Ты — ненастоящий. И замок вокруг тоже ненастоящий, и ваши король с советником. Я все это придумала, понимаешь? Попала под машину и лежу сейчас в коме. А мой мозг в это время активен и продуцирует всякое. Мне это чудится.

Увидев выражение лица Этена, я запоздлало вспомнила о том, что в привычном мне мире в определенные времена — как раз в те, когда по улицам ездили кареты, — методы лечения сумасшествия были совсем негуманными.

— Так. Подожди, — потряс головой Этен. — Давай по порядку. Что значит — тебе все это чудится?

— Все началось с того, что я попала под машину.

— Подо что ты попала?

Ох, кажется, это будет нелегко. Я набрала в грудь побольше воздуха и принялась рассказывать о том, что со мной случилось. Уложилась я всего в несколько минут, причем большую часть времени пыталась объяснить, что же такое машина. Когда я упомянула, что она едет сама, сжигая находящееся внутри топливо, глаза Этена зажглись маниакальным блеском.

Судя по всему, в ближайшее время мне не избежать допроса с пристрастием. Даже жалко, что я ничего не понимаю в том, как устроена техника, и объяснить смогу разве что сложнейшую конструкцию чеснокодавки.

— Понимаешь теперь, — сказала я после того, как насчитала шестьдесят секунд неловкого молчания, — что это все не взаправду? Я просто сплю сейчас, вот и все. Мне жаль, — добавила я, напомнив себе о том, что должна быть чуткой.

Этен моргнул, приходя в себя.

— Пойдем к понтифу Серго.

Я пожала плечами и направилась следом, мимолетно порадовавшись тому, что Этен набился в сопровождающие: коридоры дворца были такими длинными и запутанными, что заблудиться здесь в одиночку — вообще не вопрос.

Зайдя в библиотеку, я даже забыла о том, чего хотела, — обо всем забыла, кроме книжных стеллажей высотой метра три, занимающих все пространство. Запах книжной пыли защекотал ноздри, я с удовольствием вдохнула поглубже, провела пальцами по корешкам ближайших томов — и едва не расплакалась, вспомнив, что не умею читать на здешнем языке, даже букв не знаю.

Ну что за несправедливость!

Не обращая внимания на то, что я едва не шмыгаю носом от обиды, Этен шел вперед, легко находя дорогу между стеллажей, расположенных, кажется, в хаотичном порядке.

— Понтиф Серго, — окликнул он, когда мы вышли к длинному столу у окна, за которым сидел старик, склонившись над толстым фолиантом. Еще несколько книг лежали вокруг, открыты они были на каких-то схемах, похожих на гороскоп или карты звездного неба. — Понтиф Серго, нам нужно с вами поговорить.

— Этен! — понтиф Серго обернулся и едва не подпрыгнул от радости, прямо сидя на стуле. —Мальчик мой, я так давно тебя не видел! Где ты пропадал?

— Замок большой, одежды и бытовых дел у короля много, особенно сейчас. Как-никак иностранную делегацию ждем, да не простую, а во главе с самой принцессой, прекраснее которой, говорят, нет на свете. — Этен подмигнул и кивнул понтифу на меня. — Вы уже знакомы с леди Марией?

— Леди Мария! — понтиф Серго добродушно посмотрел на меня. — Вчера я вас не узнал, так вы изменились в одночасье. Как поживаете?

— Хорошо, — выдавила я, краснея. Все-таки нелегко вот так спокойно общаться с человеком, который видел меня голой, испуганной и хамящей королю.

Впрочем, понтифу, кажется, не было до этого никакого дела, гораздо больше его интересовали фолианты, на которые он то и дело бросал задумчивый взгляд.

— Я показываю леди Марии замок, — улыбнулся Этен. Он прислонился бедрами к столу и галантно отодвинул для меня стул. — Она интересуется историей, так что мы решили заглянуть в библиотеку тоже. Никто лучше вас про Аренцию нам не расскажет.

— О! — понтиф зарделся. — И какой же период истории вас интересует?

— Нас интересуют скорее легенды, — не дал мне ответить Этен. — Помните, там была одна, про осьминога?

— Про Октопа? — нахмурился понтиф Серго. — Этен, ну это же неинтересно, об этой сказке знает каждый ребенок. Возможно, леди Марии лучше рассказать легенду о волке, что бродит в стенах замка? Она намного занятнее, и не такая известная. К тому же я нашел одну любопытную запись, которая доказывает, что все произошедшее вполне могло бы быть правдивым.

— Давайте начнем с легенды про Октопа, — обезоруживающе улыбнулся Этен. — Расскажете ее нам?

Глава 10

Понтиф с сомнением посмотрел на него, а затем пожал плечами.

— Как скажешь, Этен. Разве же кто-то может тебе отказать?

Легенда про Октопа оказалась историей про самого настоящего осьминога, а заодно и сказкой об основании Аренции. Много веков назад, когда предок Илара Сторан Завоеватель пришел на эти земли, в том месте, когда стоит сейчас замок, располагалась подземная пещера. А жил в ней самый настоящий осьминог, но не простой, а магический, а по некоторым данным — даже волшебный.

— В то время волшебные и магические животные еще существовали, — пояснил понтиф Серго, чем еще больше меня запутал.

Я решила не перебивать, оставив вопросы о том, чем отличается между собой волшебство и магия, на потом.

Осьминог был огромного размера, щупальца его уходили глубоко под землю и ветвились коридорами пещеры так далеко, что никто точно не мог сказать, как далеко они простираются. Кто-то даже считает, что они окутывали собою всю современную территорию Аренции.

Местные жители поклонялись осьминогу, приносили ему дары в урожайную пору и старались не забывать о нем в неурожайную. А в обмен на это, по легендам, могли пользоваться волшебством, кто-то совсем немного, а кто-то так умело, что мог поворачивать время вспять или перемещаться между мирами.

— По легенде, — сказал понтиф Серго, — Сторану Завоевателю не понравилось, что на земле, которую он объявил своей, живет такое чудовище, и он задумал осьминога уничтожить. Но я думаю, что все было сложнее: вероятно, Сторан захотел подчинить себе Октопа.

Этен кивнул и добавил, глядя на меня:

— Силы человека, которого магическое существо признало хозяином, увеличатся многократно, так что Сторана можно понять: как тут не соблазниться и не попробовать приручить такой лакомый кусочек, благодаря которому люди, живущие на огромной территории, могли заниматься волшебством.

«Ничего не понимаю», — беззвучно произнесла я, и Этен качнул головой, приложив палец к губам.

Не замечая нашего безмолвного диалога, понтиф Серго зашарил руками по книгам, разбросанным по столу, и наконец нашел фолиант с потемневшими от времени страницами. Открыл его на развороте, где была изображена схема: круг, пересеченный множеством линий, внутри круга — осьминог, чьи щупальца обвивают все линии. Рядом со схемой были изображены луна и солнце, а также значки, которые, по-видимому, символизировали огонь, воду, землю и воздух. Кое-где были символично изображены деревья и горы — по крайней мере, соответствующие значки выглядели точно так же, как на знакомых мне старых картах из тех времен, когда их рисовали от руки.

— Смотрите, — проговорил понтиф, — на этой схеме нарисован не только осьминог, здесь изображены естественные магические потоки земли. Видно, как тесно был связан с ними Октоп, они фактически одно целое. Это манускрипт времен Сторана Завоевателя, составлен, вероятно, его придворным волшебником.

— Этого документа я раньше не видел. Не знал, что он существует. — Этен коснулся рисунка, выглядя удивленным. — Выходит, все, рассказанное в легенде, — правда?

— Целиком или отчасти. По мнению того, кто этот фолиант составил, конечно, — пожал плечами понтиф Серго. — Впрочем, вряд ли это имеет сейчас значение.

Этен перелистнул несколько страниц и издал восхищенный возглас.

— Да здесь же!.. Это же об овладении магией об обучении волшебству! Я думал, эти данные утеряны. Невероятно.

Понтиф Серго с добродушным прищуром посмотрел на Этена.

— Никогда бы не подумал, что тебя интересуют такие вещи, мой мальчик. Я думал, молодежь сейчас считает волшебство старыми сказками.

Этен дернул плечом и легкомысленно рассмеялся.

— Я люблю старые сказки, что поделать. Не всем же быть такими серьезными, как Кроу.

Понтиф хрюкнул от смеха.

— Когда-нибудь тебе это откликнется.

— Что именно? Понтиф Серго, да разве же я хоть слово плохое сказал о достопочтимом советнике? — не дождавшись ответа, Этен спросил: — Вы показывали этот фолиант королю?

— Я нашел этот его вчера. Показывал, конечно.

— И что?

Понтиф дернул плечом.

— Не будем утомлять леди Марию скучными разговорами. Так вот, Сторан Завоеватель объявил чудовищу, Октопу, как его называли местные, войну. Видимо, приручить осьминога не вышло, так что… Сторан был упрямым и жестким человеком, терпеть на своей территории существо, которое ему не подчиняется, пускай и магическое, пускай и полезное, он бы не стал. Увы, это обернулось против него же: чем дольше шла война против Октопа, тем хуже у волшебников Сторана выходило колдовать. Когда Сторан понял, против чего воюет, было уже поздно: говорят, осьминог ушел на такую глубину, что дозваться его не могли даже жрецы из местных. Осьминог исчез, а вместе с ним исчезла почти вся магия, со временем люди утратили и способности к волшебству: учиться этому просто не было смысла. На том месте, где была пещера Октопа, воздвигли замок, а гербом нового королевства стал грифон — в пику тому, что раньше эти земли символизировал осьминог. На остатках магии волшебники, которые не растеряли навыков, выковали монеты, одна из которых, леди Мария, сейчас у вас в кармане.

На некоторое время в библиотеке повисла тишина.

— Но ведь это еще не все, — с намеком произнес Этен.

— Мальчик мой, дальше идут совсем уж сказки, — понтиф недовольно поморщился, но все-таки обернулся ко мне, чтобы продолжить рассказ. — Среди местных ходит легенда, что Октоп перед тем, как уйти, послал видение старухе, одной из тех, что местные называли «видерия», видящая, в котором предсказал будущее. Октоп вернется в эти земли, а вместе с ним вернется и магия, когда построенная на этом месте страна будет сильнее всего нуждаться в нем. Вот и все, красивая сказка, не больше.

— Понтиф Серго, вы не все рассказали.

— Этен, побойся бога! Я хоть и сельский понтиф, но себя уважаю, и всякие бредни пересказывать не намерен.

— Еще одна часть легенды гласит, — сказал Этен, глядя мне в глаза. — Что о возвращении Октопа возвестит гостья из-за занавесы.Минутка рекламы:) Дорогие читатели, если вы любите законченные книги и суровых, но влюбленных драконов, то приглашаю вас в мою историю "Сын (не) для дракона"."Попасть в другой мир — не беда. А вот оказаться в рабстве у дракона — это уже реальные проблемы. Он жесток, немногословен и опасен. Я должна родить ему ребенка, чтобы обрести свободу.В книге есть:попаданкабеременностьтайны прошлогопридворные интригиюморлюбовный треугольниксчастливый конец"Читать ТУТ

Глава 11

— Из-за занавесы? — севшим голосом спросила я. — Что это значит?

— Неизвестно, — фыркнул Серго. — Потому что это выдумка, я даже не знаю, откуда она взялась. Не говоря уже о том, что никакая занавеса ни в каких источниках не упоминается. Так что эта фраза не имеет смысла.

— Это ничего не доказывает, — посмотрела я на Этена. От облегчения хотелось рассмеяться.

Я не смогла бы даже объяснить сейчас, чего там себе напридумывала, чего ожидала от этого разговора. По спине от мрачной сказки, рассказанной понтифом, бегали мурашки, но это не стоило принимать всерьез.

— Правда? — хмыкнул Этен. — По-моему, как раз доказывает.

— О чем вы говорите? — подал голос понтиф Серго.

— Дело в том, что леди Мария…

— Очень устала! — перебила я Этена, гневно сверкая глазами. — Очень устала и хочет прилечь. Не проводите меня?

Я потащила Этена в ту сторону, где, как мне казалось, должен быть выход.

— До свидания, понтиф Серго! — на ходу обернулся Этен через плечо, и я запоздало вспомнила, что тоже должна попрощаться и поблагодарить добродушного понтифа. Я как раз пыталась изобразить книксен, когда Этен потянул меня за рукав сторону противоположную той, куда мы шли, потому что оказалось, что я тащу его не туда, куда нужно.

— Я доверила тебе секрет, а ты! — прошипела я, обвиняющее глядя на Этена, когда мы вышли из библиотеки. — Чуть не разболтал его!

Запоздало я поняла, что мы сЭтеном перешли на «ты», но, кажется, оба этого даже не заметили. Сейчас уж мне точно было не до расшаркиваний, меня распирало возмущение. Несколько секунд Этен хмурился, а затем осторожно сказал:

— Но ведь понтиф Серго мог бы помочь.

— Ты не можешь этого знать! Вдруг бы он… вдруг он… вдруг бы он королю про меня рассказал! Ты мне сам утром говорил, что ваш король едва ли не детей на завтрак ест, стражник на воротах боится его до заикания, и вообще! Мне хватит того, что ты знаешь. Ты же не расскажешь никому, правда? — испугалась вдруг я. Что-то я излишне разоткровенничалась с Этеном, мне это обычно не свойственно. — Вдруг… вдруг меня запрут в темнице? Или начнут ставить опыты? Или разрежут на куски, чтобы понять, как я устроена и нет ли во мне волшебной кнопки, чтобы вызывать вашего осьминога? А?

Этен скрестил руки на груди и ехидно посмотрел на меня.

— Но ведь ты полагаешь, что все происходящее — тебе только чудится?

— Конечно! — воскликнула я, раздраженная его непонятливостью. — Но, знаешь ли, неприятно, когда тебе чудятся камера, пытки или что там еще может придумать ваш король и его приближенные!

Несколько секунд Этен смотрел на меня, не моргая, затем хмыкнул в кулак, а затем — расхохотался, буквально сложившись пополам.

— Извини, — сквозь смех выдавил он. — Это просто… Мария, ты неподражаема. — Наконец отсмеявшись, он выпрямился и посмотрел на меня.

Его взгляд неожиданно стал очень внимательным, пристальным, буквально осязаемым. На губах осталась играть улыбка.

— И не буду никому ничего говорить, — мягко сказал Этен. — А ты взамен пообещай, что ты не шпионка Сивра и не замышляешь ничего против Аренции. Иначе…

— Да нет же! Я даже не знаю, что за Сивр такой. И… честно говоря, вообще ничего здесь не понимаю.

Этен вздохнул и почесал затылок совсем не аристократическим жестом.

— Это будет нелегко, — дипломатично произнес он, но по его тону я услышала скорее: “Проще зайца научить курить”. — Давай заключим сделку. Я тебе расскажу о том, как здесь все устроено, а ты взамен расскажешь мне о своем мире.

— Зачем тебе это? — прищурилась я. — Предупреждаю сразу, объяснить, как работают машины, я не смогу, ничего в этом не понимаю.

— Посмотрим, что я смогу из тебя вытянуть, — азартно блеснул глазами Этен. — Но, раз уж у нас сейчас по плану урок этикета, пойдем в класс.

Я пожала плечами. Идти, благо, пришлось недалеко. Уже открывая дверь, вспомнила о том, о чем еще не сказала Этену.

— И, знаешь, я забыла упомянуть. Я читать не умею. В смысле, обычно умею, а тут — как отрезало. Просто не знаю букв.

Этен сбился с шага и провел рукой по лицу, а затем помотал головой и едва слышно застонал.

— Добавлю это в наш план занятий.

Глава 12

Следующие пару часов мы бомбардировали друг друга вопросами. Этена интересовало в моем мире буквально все: названия стран и языков, история, уровень технического развития, который я могла описать только примерно, культура, способы управления странами… Я в ответ не отставала, отзеркаливая вопросы Этена ему самому.

За время нашего взаимного допроса я выяснила, что Аренция — это небольшая сравнительно страна, с юга граничащая с горным хребтом, который является настолько тяжело проходимым, что дипломатические отношения с соседями по ту сторону хребта практически невозможны (как, впрочем, и война, что хорошо). На северо-западе у Аренции есть выход к Живому морю, за которым лежит страна под названием Вранко, дружественная и добрососедская, а вот на северо-востоке — на северо-востоке лежит Сивр.

— Аренция воюет с Сивром? — невинно спросила я.

— С чего ты взяла? — насторожился Этен, и я фыркнула.

Все мужчины часто совершают одну и ту же ошибку: недооценивают женщин. Я всю жизнь была тихой и незаметной, одевалась скромно, так что обычно даже не удивлялась тому, что меня могли не увидеть в коридоре университета, к примеру, и продолжить обсуждать что-то, для моих ушей не предназначенное. Как в тот раз, когда я подслушала разговор преподавателя и студентки об альтернативных способах сдачи экзамена. Мне казалось, только Лешка смог рассмотреть во мне меня, но ему, как выяснилось, всего лишь нужно было прикрытие.

В этом мире, увы, ничего не изменилось, хоть и наряжена я была в шелка, а волосы мои блестели золотыми украшениями — сигнальный маяк почти, а не студентка-невидимка.

В разговоре короля с Кроу, свидетелем которого я невольно стала, его величество сказал, что хотел бы знать, что творится в Сивре, при этом ни о какой дипломатии не упоминал, в отличие от того момента, где говорил о Вранко, — оттуда как раз готовятся принять делегацию. К тому же только что сам Этен попросил меня уверить его, я что я не являюсь шпионкой Сивра. Значит, отношения между странами, мягко говоря, напряженные.

После того, как я закончила излагать свои мысли, Этен несколько секунд пристально смотрел на меня, а затем вздохнул.

— Напомни мне быть с тобой осторожнее.

— Конечно, — похлопала ресницами я, и Этен, с видимым трудом отведя взгляд, заговорил.

Между Аренцией и Сивром действительно долгое время шла война, то утихая, то разгораясь с новой силой. Изменилось все только тогда, когда корону получил прапрадед Илара, Тарим Миротворец, и заключил с Сивром мирный договор. После этого все много лет шло относительно гладко, страны даже торговали друг с другом, и весьма активно, но с недавних пор Сивр начал стягивать к границам с Аренцией войска, а слухи стали ходить все более и более тревожащие.

Видимо, потому король так ждет дипломатическую миссию из Вранко: будет заручаться поддержкой соседей. Однако, как у них тут все организовано! Насколько я знала историю своего мира, у нас принцессы никакие дипломатические миссии никогда не возглавляли, до недавних пор, я имею в виду. Хороший у меня глюк все-таки. Качественный, с оттенком феминизма.

Раздался стук в дверь, и после ответа Этена в комнату просочился мальчик лет пятнадцати. Одет он был в тонкие брюки, наподобие средневековых шоссов или тех штанов, что носят хипстеры в привычном мне мире. На голове его красовалась смешная шапочка с пышным пером.

Парень впился любопытными блестящими глазами мне в лицо и рассматривал так внимательно, что не заметил порог и споткнулся, едва не упав. Когда парень выпрямился, щеки его горели огнем, но он продолжал бросать на меня взгляды исподтишка. Что ж, кажется, слава идет впереди меня. Не удивлюсь, если романтичную историю о невероятной любви короля и простой девушки Брешка рассказывает на каждом шагу.

Кстати, надо сделать себе зарубку на память: при первой же возможности поговорить с королем и выяснить, что он задумал. В его игры я играть не хочу, по крайней мере, не зная правил.

Откланявшись, парень заговорил:

— Леди Мария, король приглашает вас отужинать.

— Сейчас? — округлила глаза я. — Но ведь еще даже не время обеда.

На лице парня отразилось удивление, перо затрепетало, а Этен едва слышно застонал и закрыл лицо рукой.

—Алек, передай, пожалуйста, королю, что леди Мария принимает предложение и с нетерпением ждет вечера, — голос его звучал приглушенно.

Когда Алек с очередным поклоном скрылся за дверями, Этен повернулся ко мне. Во взгляде его сквозила безнадежность.

— Мария, на ужин приглашают заблаговременно, тем более — на ужин с королем.

— Я знала, — досадливо пробурчала я. Могла бы и догадаться.

Этен хмыкнул и с энтузиазмом хлопнул в ладоши.

— Так, что ж мы все о политике. Давай-ка займемся тем, что по-настоящему важно!

В следующие несколько часов Этен пытался впихнуть мне в голову все тонкости придворного этикета, научить делать книксен, подавать руку, здороваться с людьми самого разного чина и, главное, отличать их друг от друга.

Упражняясь с тем, чтобы, держа стопку книг на голове, низко присесть, а затем протянуть для поцелуя руку, я спросила у Этена про магию, чтобы не тратить зря время. Оказалось, что в этом мире понятия «магия» и «волшебство» отличаются. Магия — это то, что разлито в воздухе и то, чем обладают в той или иной степени все живые существа. А волшебство — это умение магию использовать по своему усмотрению. Сейчас волшебников уже не осталось, само их существование многим кажется старыми сказками.

— А ты тоже маг? — с любопытством спросила я, пока Этен показывал мне, как правильно сидеть. (Ноги вбок, спина прямая, подбородок вверх — ужасно неудобно, все-таки сложная жизнь у этих придворных.)

— Наверное, — пожал плечами Этен, обходя кресло, где я сидела, по кругу, и задумчиво рассматривая принятую мной «непринужденную» позу. — Тетушка, которая меня растила, рассказывала, что в детстве я вроде как мог заставить цветы на подоконнике расти быстрее: просто подходил к ним, что-то делал, и они на глазах вытягивались вверх, а то и зацветали. Но я этого не помню.

— А сейчас ты так можешь?

— Нет, никто не может, только король, и то немного. Но он годами для этого тренировался, ездил на самые окраины Аренции и даже во Вранко специально, чтобы набраться знаний. Ты же слышала сказку про Октопа. Правда это или нет, но в Аренции с древних времен нет волшебников, никто не умеет управлять магией, которой здесь остались лишь крохи. Разве что случайно что-то получается, вот как у меня с цветами в детстве. Или у тебя с огоньками в лесу — мне понтиф Серго рассказал. — Взяв меня за запястье, Этен поправил ладонь, лежащую на коленях. Рука у него была теплая, шершавая, совсем не похожая на руку придворного, который командует горничными, камеристками и разбирается в тонкостях этикета. Очень мужская такая рука.

Я послушно села так, как мне было указано, и задумалась. Выходит, управлять магией здесь никто не умел — кроме короля, я сама видела, как он затушил разведенный мной в лесу огонь.

Но как быть с тем, что огнями я бросалась совершенно осознанно, когда хотела спугнуть разбойников? Причем за пару минут разобралась в том, как это делать, интуитивно, будто это знание всегда сидело внутри.

Вчера я ради интереса попробовала повторить метание огня в ванной, и едва не сожгла комнату, такой большой костер получился от одного моего осознанного жеста. Брешка потом спросила, почему в комнате пахнет горелым, а я едва успела спрятать подальше черную тряпку, в которую превратилось полотенце.

Ладно, подумаю об этом позже. Сейчас стоит сосредоточиться на разговоре.

Глава 13

Подняв глаза, я встретилась взглядом с Этеном, и тот поспешно отвернулся, а затем на его лице появилась широкая улыбка, будто кто-то переключил тумблер.

— Отлично! Мария, ты родилась для того, чтобы жить при дворе. Даже и не скажешь, что первый день сегодня занимаемся. А сейчас — столовый этикет! Тебе сегодня ужинать с королем, нельзя ударить лицом в грязь.

Я поджала губы и попыталась лицом передать все, что думаю о короле и о том, чтобы с ним ужинать. Бесил меня этот «черный», ничего не могла с собой поделать. Слишком он жесткий, слишком властный, слишком непредсказуемый, слишком себе на уме. Не люблю таких людей и всегда стараюсь держаться от них подальше. А уж если у кого-то из них власть в руках — вообще пиши пропало, встречала я таких. “Черный” пока подтверждал мои опасения по всем фронтам: да этого короля слуги боятся, где же это видано!

— Выше нос! — засмеялся Этен. — Улыбайся, и грифон будет на твоей стороне.

В ответ я скривилась еще сильнее, за что получила отповедь: оказывается, настоящая леди не должна кривляться, а вот вести словесную пикировку — обязана уметь. Что ж, рискну предположить, что здешним леди и джентльменам в искусстве обмена тонкими оскорблениями далеко до факультета, где учатся скромные на вид студентки-культурологи.

Одна моя подружайка, начитавшись Цветаевой, называла девушку, что увела у нее парня, не иначе как “товаром рыночным”, “трухой гипсовой” и “простою женщиною без божеств”. Бедняжка даже не сразу поняла, что ее оскорбляют. Впрочем, когда поняла, решить эту проблему предпочла совсем не изысканной словесной пикировкой, а более грубыми способами: тасканием за волосы. Не все противники играют по правилам, увы.

Через час возни с тарелками, вилками, ножами и салфетками, а также ответов на внезапно прилетающие шпильки от Этена у меня разболелась голова. Хорошо еще, что я, наученная сессиями, привыкла запоминать огромные объемы информации за короткое время.

После обеда я с облегчением сбежала от Этена в распростертые объятья Брешки: отдыхать и готовиться к ужину с королем.

К моему появлению в покоях уже была готова ванна, а рядом с ней стояла узкая кушетка, где, как сказала Брешка, меня будет ждать расслабляющий массаж, ведь “излишняя напряженность ни к чему на ужине с королем”.

Уж не знаю, на что она намекала, но от бесплатного массажа я не собиралась отказываться.

Наслаждаясь тем, как маленькие, но удивительно сильные руки массажистки по имени Мелли разминают мышцы спины, я старалась успокоиться. Чего ждать от встречи с королем? Почему он пригласил меня на ужин, а не просто вызывал в кабинет, как накануне? Но, главное, что ему от меня нужно? Массаж, уроки этикета, красивые платья, лучшие покои и горячая ванна — это, конечно, хорошо, но я, как и все взрослые люди, осознаю опасность добывания бесплатного сыра из гостеприимно распахнутой мышеловки.

Так что же происходит?

Увы, ответы на эти вопросы мне может дать только его величество — король Илар, мучжина со жгучим взглядом и насмешливой улыбкой, опасный и непредсказуемый.

Ладно, главное — сохранять здравый рассудок. Соберись, Маша. Если нет пути назад, надо смело идти вперед. К тому же, у меня к его величеству накопилось множество вопросов и даже парочку претензий. Так что отставить страх и панику, им я всегда успею предаться, сейчас главное — дело.

Увидев платье, которое для меня приготовила Брешка, я ахнула. Невероятного персикового цвета, с нежным розовым отливом, подол и прозрачные рукава покрыты вышитыми цветами, а глубокое декольте игриво-целомудренно прикрыто тонким шифоном. Рядом на туалетном столике лежали золотые браслеты и цепочки с камнями, подобранными в тон платью.

Я благоговейно провела рукой по ткани — на ощупь она была похожа на облако. Село платье как влитое и, наверное, нескромно признаваться в этом даже в мыслях, но я не могла оторвать взгляд от зеркала.

Моя кожа, обычно просто бледная от недосыпа, по соседству с невероятного цвета тканью казалась сияющей аристократической белизной, глаза блестели, а губы, хоть и ненакрашенные, притягивали взгляд ивыглядели почти неприлично пухлыми.

Неохотно я отвела взгляд от зеркала. Никогда не носила таких нарядов, да и платья надевала-то всего пару раз в жизни, один раз на выпускной, второй на свадьбу подруги. В остальное время джинсы, кроссовки и простая кофта были моими лучшими друзьями.

А как иначе, когда с утра на пары, затем — на подработку в кафе, вечером — домой, учиться и писать рефераты, а на следующий день все по новой? Конечно, я мечтала о том, что однажды начну носить красивые наряды и украшения, делать сложные прически хоть каждый день, но никогда не думала, что собираться я при этом буду на ужин с королем.

— Леди Мария, вы такая красавица, — восхитилась Брешка, закалывая мои волосы в высокую прическу.

— Каждая была бы красивой в таком платье, — улыбнулась я. — И с такой прической. У тебя золотые руки.

— Не каждая, — упрямо откликнулась Брешка, не обращая внимания на комплимент — видимо, знала, насколько она хороша в обращении с волосами, даже такими непослушными, как мои. — Вы как будто созданы для таких вещей. Да и у короля глаз-алмаз. Все-таки любовь творит чудеса.

— У короля? — насторожилась я. — Почему у короля?

— А вы не знали? Ведь это его величество заказал для вас у портних это платье в дополнение к тем, что попросили сшить вы. И украшения, которые на вас надеты, — из королевской сокровищницы, принадлежали покойной матери короля.

Глава 14

Я посмотрела на браслеты, которые уже красовались на моих запястьях. Зачем королю дарить мне платья и предлагать носить украшения, которые принадлежали дорогому для него человеку? Вопросы множились, ответов на них не было.

До ужина оставалось около двух часов, и я решила прогуляться по замку. С третьей попытки нашла дорогу до библиотеки, а затем и к классу, где занимались мы с Этеном. Обеденная зала, где меня ждали на ужин, располагалась на первом этаже, так что я спокойно гуляла подальше от нее, не опасаясь попасться на глаза королю.

На удивление, замок отнюдь не был пустынным. Кроме слуг, которые что-то переносили, мыли, расставляли, скребли и просто сновали по коридорам с крайне деловым видом, я встречала также мужчин и женщин — знатных господ в дорогой и помпезной одежде, которые спешили мне представиться и сверлили оценивающими взглядами, наверняка зная все о том, кто я и откуда. Виски быстро заболели от обилия титулов, имен и выражений незнакомых лиц, так что я поспешила сбежать — на неприметную лестницу, ведущую вниз.

Спустившись по ней, я оказалась в безлюдном крыле замка и выдохнула с облегчением. Рассматривая лепнину на потолке, причудливые канделябры на стенах и гобелены, при взгляде на которые Босх бы расписался в полном отсутствии у себя воображения, я шла вперед и вдруг услышала крики и звуки ударов. Доносились они из-за двери, напротив которой стояла я.

Заглянуть? Или не стоит? Вдруг там идет следственный процесс — по местному аналогу “Молота ведьм”, если тут таковой имеется. Не хотелось бы мешать доблестным инквизиторам в праведных трудах и тем более попадать в их поле зрения.

Но… Маша, кого ты обманываешь, можно подумать, ты сможешь пройти мимо, если есть хоть малейший шанс на то, что в комнате мучают человека, а ты можешь помочь. Я аккуратно приоткрыла дверь, заглянула внутрь и остолбенела.

Комната не была пыточной, как я подумала вначале, она была тренировочным залом, где прямо сейчас шел бой.

Пятеро мужчин, обнаженных до пояса, сражались друг с другом, вооружившись длинными деревянными палками в половину их роста. Невольно я залюбовалась происходящим: бой, развернувшийся перед моими глазами, не был простой уличной дракой, это было настоящее искусство, как танец.

Движения мужчин были выверенными и легкими, они будто парили над полом, легко и беззвучно, так что тишину нарушали только редкие выдохи и удары палок друг о друга. Бойцы напоминали хищных птиц, атакующих добычу, только вот беззащитной дичью никто из них не был.

Через несколько минут наблюдения я поняла, что это неравная битва: четверо по очереди или всем скопом нападают на пятого. Мужчина, который выдерживал удары сразу нескольких соперников, не был самым крупным из всех, но был широкоплечим, высоким и гибким, а еще быстрым. Он без труда отражал атаки или уходил от них, наносил точные удары, но через некоторое время, судя по всему, начал утомляться.

Я вздрогнула, когда мужчина упал на пол, сбитый точной подсечкой. Соперники, дав ему время подняться, атаковали снова. Новый раунд также закончился падением обороняющегося мужчины, хоть тот и успел довольно ощутимо достать одного из соперников, сбив его с ног. Так прошел и следующий раунд, и следующий за ним.

Я и сама не знала, почему мое сердце сжималось всякий раз, когда пятый мужчина падал, всегда на вытянутые руки, а затем вставал в полный рост, держа палку наизготовку. Его спина блестела от пота, руки, казалось, дрожали, а тело на нетвердых ногах покачивалось. Интересно, сколько длилась тренировка до того, как я заглянула в зал? Не удивлюсь, если не один час, уж больно вымотанными смотрелись бойцы.

— Ваше величество, может… — заикнулся один из четверых нападающих, но пятый перебил:

— Нападай! Все разом, ну!

Ваше величество? Это — король Илар?!

Да такого не может быть! Или… мужчины дрались на некотором расстоянии от меня, к тому же двигались так быстро, что разглядеть их лиц я не могла. Грифонья матерь, если это и правда король, лучше убраться отсюда.

Я уже собиралась закрыть дверь и припустить со всех ног куда-нибудь подальше, как раздался какой-то странный звук, полукрик-полурык, и по залу прошелся такой мощный поток воздуха, что меня едва не сбило с ног. Подняв глаза, я увидела, что четверо мужчин лежат на полу, будто их сдуло, а пятый — его величество — сидит, низко опустив голову и тяжело дыша.

Наконец король встал. Получилось не с первой попытки, так его шатало. Он поднял ладони и посмотрел на них, а затем перевел взгляд на соперников. Протянув руку, чтобы помочь одному из них подняться, король спросил:

— Как ощущения?

— Как будто ветром сдуло, ваше величество! — бодро доложил тот, самый высокий и плечистый. — Спятить можно! А нам покажете, как такое сделать?

Король задумчиво покачал головой.

— Я… покажу все позже. Дерен, ты делал упражнения, которые я показывал?

Дерен, который только что восхищался тем, как его сбило ветром, закивал.

— Результаты есть?

Тот замялся, а затем посмотрел за плечо короля и уткнулся взглядом в мое лицо.

— Леди! Вам нельзя здесь находиться, леди!

Вот черт! Я шарахнулась назад, когда король, обернувшись, рявкнул:

— Стоять! Остальные свободны, — бросил он мужчинам, с которыми тренировался, а затем снова обратился ко мне: — А вы — стойте на месте.

Мне ничего не оставалось, кроме как послушаться. Соперники короля, споро одевшись где-то в глубине зала, один за другим прошли мимо меня к выходу, церемонно поклонившись, а Дерен — еще и подмигнув.

— Итак, леди Мария, — заговорил король, когда мы остались одни. — Любите подслушивать?

Кожа его блестела от пота. О том, чтобы одеться вслед за соперниками, он, судя по всему, даже не думал. Смотреть в глаза его величеству было сложно. Не смотреть на его обнаженный торс, который хоть сейчас лепи на обложку какого-нибудь журнала, — еще сложнее. Да уж, а я-то думала, такое только в кино бывает у каких-нибудь супергероев и вообще — фотошоп. Так и прожила бы всю жизнь в неведении, если бы не счастливая случайность

Так, что-то я не о том. Вернемся к торсу… вернее, к вопросу его величества. Соберись, Маша! О чем он спрашивал-то? Что-то о том, что я подслушивала? Сосредоточишься тут на подслушивании, как же. Если уж в чем меня и обвинять, так только в подглядывании.

— Я оказалась в этой части замка случайно, — вздернув подбородок, ответила я. Не опускать взгляд, не опускать. В глаза смотреть. Молодец, Маша, есть еще порох в пороховницах. — Увы, никто не удосужился объяснить мне правила пребывания при дворе, ваше величество. Как и то, на каком основании я здесь нахожусь.

— Как? — притворно удивился король. — Разве вам не сообщили о моей неземной к вам любви и тщательно вынашиваемых матримониальных планах?

Вот же... нехороший человек.

Я с нежной улыбкой смотрела в глаза короля — кажется, темно-синие, с зеленым отливом, — и думала, что если бы эта комната все-таки оказалась пыточной, как я предположила в начале, а мучили бы в ней короля Илара, то я бы, пожалуй, прошла мимо, поблагодарив инквизиторов за усердие.

Может, подала бы им раскаленную кочергу.

Отвлекшись от приятных картин, я ответила:

— Мы ведь с вами оба знаем, что это не так, ваше величество. Я хоть и девушка, но отнюдь не дура. Несмотря на неловкие для меня обстоятельства нашей встречи, в ваши внезапно вспыхнувшие чувства я верю еще меньше, чем в сказки про Октопа, — удачно ввернула я недавно вызнанную информацию.

Король наклонил голову.

— Забавно, что об этом говорите именно вы, леди Мария.

— Отчего же? — постаралась я звучать спокойно. — Ваше величество, я хотела бы знать, зачем я оказалась в этом дворце.

— Вам здесь не по душе? — поднял брови король. — Мне казалось, что женщины, подобные вам, легко приспосабливаются к любым обстоятельствам.

— Подобные мне?

— Согласитесь, ситуация, в которой я вас обнаружил, была весьма… щекотливой. Наталкивающей на определенные мысли. Весьма однозначная ситуация, я бы сказал. Она не оставляла простора для воображения.

— Ваши намеки мне оскорбительны! — возмутилась я, сжав руки в кулаки. На кончиках пальцев заискрило, как будто оттуда вот-вот должен вылететь огонь. Только этого не хватало. — Разбойники напали на меня, я защищалась!

— Неужели? — король приблизил свое лицо к моему. — Тогда как вы объясните то, что, избежав их атак, вы не только отказались от помощи, но еще и ни разу за все время, что находитесь во дворце, не попытались связаться ни с кем из родных? Не потребовали от стражи найти преступников и призвать их к ответу?

“Потому что я понятия не имею, что происходит и когда окружающий меня глюк развеется!” — хотелось мне закричать. С каждым словом короля внутри закипала ярость. Да как он может такое говорить?!

— Может, — вкрадчиво спросил король, — мне вовсе не стоило вмешиваться?

— Я не та, за кого вы меня принимаете!

Вскинув руку, чтобы отвесить королю пощечину, я случайно дала выход бушующему внутри меня пламени. Неведомая сила отделилась от моих пальцев, и в ту же секунду перед глазами возник огонь, заслонив короля. Я вскрикнула. Пламя было повсюду, будто сам воздух горел.

Глава 15

Удивительно, но жара я не чувствовала. Что же делать? Я бросилась вперед, чтобы как-то помочь королю, но тут в зале поднялся ветер настолько сильный, что задрожали стекла.

Из-за пламени показалась фигура его величества, делающего странные пассы руками, как будто он пытался взнуздать невидимую непокорную лошадь. Огонь сжался, собрался в клубок размером с футбольный мяч, а затем, сметенный потоком воздуха, врезался в противоположную стену и потух, развеявшись черным дымом.

Повисла гробовая тишина. Король, тяжело дыша, уперся руками в колени, явно пытаясь не упасть.

— Это... я... заметил... — выдохнул с явным трудом. — Что вы не та... за кого себя... выдаете. Ох, грифон меня задери, — король провел рукой по лицу и наконец выпрямился. — Прошу прощения за нанесенные оскорбления, я должен был убедиться, — голос его все еще немного дрожал. — Прошу вас сейчас уйти отсюда и подождать меня в обеденном зале.

Кивнув, я молча вышла, слишком ошарашенная, чтобы отреагировать по-другому. Захлопнула за собой дверь и пошла вперед по коридору, чувствуя, как меня начинает колотить от испуга. Я что, только что чуть не убила человека?!

В обеденном зале горел камин, и от вида огня я на секунду вздрогнула. Вот уж никогда бы не подумала, что буду бояться пламени. Я была тем ребенком, который тайком от мамы играет со спичками, но никогда не попадается. Огонь всегда меня завораживал, слушался меня, как заговоренный, — до сегодняшнего дня.

Ждать пришлось недолго.

— Леди Мария, — слегка склонив голову, король подошел к столу — такой же элегантный и подтянутый, как и всегда, с венцом из белого золота на голове. Так и не скажешь, что всего полчаса назад на ногах не стоял и почти сгорел.

Мы сели за длинный стол с противоположных сторон, слуги расставили еду и откланялись. Внезапно я поняла, что жутко голодна, король, кажется, разделял мой энтузиазм. Смакуя невероятно нежное мясо, поданное с пряным соусом и овощами, я пыталась не забывать о вбитых Этеном мне в голову манерах и думала, что мы с королем впервые находимся в одном помещении так долго и не пикируемся. Не к добру.

— Итак, — его величество отложил приборы и промокнул салфеткой губы. — Я вас внимательно слушаю.

— Прошу прощения?

— Кто вы такая, леди Мария? Откуда взялись и чего хотите?

— Это вы дали мне ту монету, — пробормотала я, старательно игнорируя первую часть вопроса. — Из-за нее я оказалась в замке, меня сюда просто привезли. Так что это я должна вас расспрашивать, ваше величество.

— И у меня были причины так действовать, но о них мы можем поговорить позже, — нахмурился король. — Вы не ответили на вопрос. Кто вы такая? Давайте я помогу, чтобы не тратить время. Итак, отбросим заранее неверные версии: вы не девица легкого поведения, это всерьез даже обсуждать смешно…

— Тогда какого черта все во дворце уверены в обратном?!

Король усмехнулся. Пристыженным и сожалеющим он не выглядел ни на грамм.

— Увы, леди Мария, ваше появление было столь… красноречивым, что сами понимаете, — он сделал многозначительную паузу.

Нет, ну каков наглец! Еще и издевается! Могу поспорить на что угодно, что для него — дело пары минут развеять все подозрения.

Тем временем король принялся загибать пальцы:

— Итак, вы точно не из знатного рода, учитывая ваши манеры. Вряд ли крестьянка, ведь ваши руки с работой в поле явно не знакомы. Кто же вы такая? Я слушаю.

— Я родилась и выросла в Монтевире в семье… торговца, — обтекаемо ответила я. — Навещала живущего за городом дядюшку и наткнулась на разбойников.

— Дядюшку вы, видимо, навещали в неглиже? Не узнали вашего короля и форменные камзолы его стражников, даже не поняли, какая ценность свалилась вам под ноги, — покивал король. — Звучит логично.

— А что вы ожидаете от меня услышать? — вспыхнула я, разозленная тем, что меня загоняют в угол.

А еще тем, что выбраться из него я не могу, слишком мало знаю об этом мире. Нужно было с Этеном легенду придумывать, а не книксеном, прости господи, заниматься!

— Я ожидаю услышать от вас правду, леди Мария. Кто вы такая и как здесь оказались. Здесь — я имею в виду не в замке. Я имею в виду — в этом мире.

Вот и поговорили. Перестав кашлять, я положила вилку. Подражая королю, степенно промокнула губы салфеткой.

— Раз я все еще здесь, смею надеяться, казнить вы меня не собираетесь?

— Не сегодня, — улыбнулся король.

Что ж, это обнадеживает.

— Это вам Этен рассказал? — не выдержала я. — Так и знала, что ему нельзя верить!

— Этен в курсе? Интересно, — король подпер подбородок рукой. А королям так можно вообще? Что-то он расслабился. — Рассказывайте, леди Мария. Все по порядку и с самого начала.

И я рассказала. А что было делать? Терять-то мне все равно нечего. Умолчала я только о том, почему бежала вперед, не разбирая дороги, и попала под фуру. Рассказывать, какой я была дурой, не замечая истинных чувств Лешки, не хотелось.

Король слушал внимательно, не перебивая, в отличие от Этена. Видимо, технические особенности “самоходных карет” его мало интересовали. В какой-то момент король встал из-за стола и подошел к окну за моей спиной, так что я перестала его видеть — от этого почему-то стало проще.

— Что ж, — проронил он спустя минуту после того, как я закончила рассказ и встала рядом с ним. — Что ж. Развейте мои подозрения, леди Мария. Вы умеете пользоваться волшебством?

— Я бы так не сказала. Оно просто иногда… получается. Кажется, я поняла, в чем там соль, нужно просто сосредоточиться, и это ощущение на кончиках пальцев, нужно его поймать и как будто сжать, а затем вытряхнуть наружу. Понимаете?

Внимательно глядя мне в лицо и слушая сбивчивую речь так, будто я излагала план спасения Аренции, король покачал головой.

Глава 16

— Не понимаю, но об этом позже. Завтра приступим к началу занятий. Обучать вы будете меня и мою стражу, для начала. Потом посмотрим, вероятно, к нам присоединятся адепты женского пола — нужно проверить, сработают ли у них ваши методы. Возможно, стоит привлечь также детей. В детали вас введет понтиф Серго, утром он будет ждать вас в библиотеке, я распоряжусь. Форма одежды — свободная, возьмите костюм для верховой езды, если ничего другого нет. Пока все, вы можете быть свободны на сегодня.

Скрестив руки на груди и прислонившись к стене, я наблюдала за королем. Броневика ему не хватает, ей-богу. “Верной дорогой идете, товарищи!” Воображение мигом нарисовала королю бородку клинышком, лысину и кепку.

Нет, ну что за самоуверенный тип! Слов нет, одни мысли. Я даже не могу придумать ответ. Вариантов много, но все сплошь нецензурные.

— У вас есть вопросы? — повернулся ко мне король тем временем. Смотрел он со спокойной и вежливой заинтересованностью. — Вам что-то непонятно?

— Буквально пару моментов, ваше величество, — притворно спокойно ответила я и принялась загибать пальцы. — Для начала — почему вы привели меня во дворец и зачем держите здесь?

— Вы гостья из-за занавесы, я понял это еще в лесу. Что здесь неясно?

— Как вы это поняли?

Король выразительно скользнул взглядом по моей фигуре, и мне все-таки захотелось закончить начатое тренировочной зале и врезать ему по физиономии как минимум.

— Скажем так, леди Мария. Изысканность ваших манер не могла оставить меня равнодушным, — я сверлила его взглядом, и король ухмыльнулся. — Ведите себя хорошо, и, может быть, однажды я все расскажу.

Я скрипнула зубами и помассировала виски. Как же этот король меня раздражал, словами не передать! Наглый, самоуверенный, смотрит на меня как на грязь под ногами. Бесит!

— Какой-то дурной сон. Хочу проснуться, — пробормотала я.

— Что вы сказали?

— Сказала, что хочу проснуться. Вы мне не нравитесь.

— Вы мне тоже, — буднично кивнул король. — Но, увы, я вынужден вас терпеть.

— Потому что я возвещу о возвращении осьминога Октопа? Что-то мне подсказывает, ваше величество, что появление гигантского моллюска вы даже без меня не пропустите.

— Это вам Этен рассказал? А вы не теряли времени зря, — взгляд короля стал острым, холодным. — Дело не только в этом, — с неохотой признался он. — Я не думаю, что сказку про возвращение Октопа не стоит воспринимать дословно, скорее, речь здесь идет о возвращении магии в Аренцию. И вы, леди Мария, — король приблизился ко мне и провел рукой по моей щеке, как будто оценивал качество товара на рынке. — Ключ к этому.

Я дернула головой и отошла.

— Королю не к лицу суеверия.

— Возможно. Но дело в том, моя дорогая леди, что такого всплеска магии, как вы видели сегодня во время тренировки и позже, не случалось в Аренции уже много веков — как раз со времен исчезновения Октопа. Так что я склонен поверить старым сказкам. А вы с завтрашнего дня будете учить меня и тех, кого я отберу, обращаться с волшебством. Расскажете про “сосредоточиться”, про “кончики пальцев”, про “поймать и сжать” и про все остальное.

Я прищурилась. Внутри закипела ярость, грозящая выплеснутся наружу огненным столбом. Усилием воли я сосредоточилась, представила внутри себя поток воды, который не то чтобы погасил пламя, но накрыл его надежным куполом. Откуда-то я знала, что, даже вздумай сейчас драться, пламя не вырвется наружу, спалив замок дотла, а будет набираться сил внутри. Ждать, пока я его выпущу.

Нет, ну слов нет! Конечно, при других обстоятельствах я бы с удовольствием согласилась попробовать: чем черт не шутит, вдруг я действительно смогу помочь кому-то? Огоньки с рук я ведь научилась сбрасывать. Но это уже ни в какие ворота!

— Смею напомнить, ваше величество, что я не ваша подданная, — прошипела я. — И подчиняться вам не обязана.

Я имела в виду, что неплохо бы королю перестать приказывать так, будто я заранее на все согласна. И вообще, извиниться за то, что по его милости весь двор считает меня… не самой целомудренной девушкой. Но король моего намека не понял. Настоящий мужчина, что ж тут скажешь.

— Вы в моей стране и в моем замке, леди Мария. Так что, боюсь, подчиняться обязаны.

Я едва не зарычала от злости. В отчаянии поднесла руку к глазам и ущипнула тыльную сторону ладони. Больно, но не помогло. Еще раз. Снова мимо. Да что ж такое! Когда этот глюк закончится?! Я щипала себя до тех пор, пока не показалась капелька крови.

— Что вы делаете? — с любопытством спросил король.

— Пытаюсь прийти в себя, — раздраженно фыркнула я, зализывая ранку. — Говорила же, что я попала под машину. Ну, у нас так самоходные кареты называются. Вот, судя по всему, лежу сейчас в коме… мертвым сном сплю, в смысле. А это все мне чудится. Так вот! — обвиняюще заявила я. — Что-то мне этот сон окончательно разонравился! Из-за вас!

— Забавно, — король наклонил голову. Его глаза смотрели на меня в упор, изучающе и, кажется, с угрозой. — То есть, вы думаете, что все вокруг вам чудится?

— А как же иначе? Вот только я никак не могу проснуться.

— Забавно, — повторил король. — Как вы думаете, какой самый верный способ отличить реальность от фантазии? Не отвечайте, я сам. Дело в том, — он с кошачьей грацией развернулся ко мне, — что фантазией-то вы можете управлять хотя бы в теории. А вот реальность, леди Мария, от вас не зависит.

Король бросился на меня и прижал к стене. Дыхание перехватило, от страха заколотилось сердце.

— Да что вы себе позволяете! — я выгнулась, пытаясь вырваться, но королю мои попытки были что слону дробина.

Он только хмыкнул, поудобнее перехватывая мои запястья одной рукой, заводя их вверх.

Я замерла, пытаясь разобраться в нахлынувших на меня ощущениях. Кажется, мне должно быть неприятно. И противно. А с чего я это взяла? Так, собрать мысли в кучу, мысли в кучу, Маша, кому сказала! Не помогает, чтоб его. По венам заструился жар, я вздрогнула.

— Значит, вы думаете, что все это ненастоящее? — промурлыкал король мне в ухо. Я снова рванулась изо всех сил, но выбраться из цепкой хватки не смогла. — Думаете, что все это вам чудится? — Левая рука легла мне на талию в то время, как правая без труда удерживала мои запястья над головой. — Но будь это вашей фантазией, я смог бы сделать вот так? — Рука скользнула выше, почти касаясь груди. — Или так? Ну же, остановите меня. — Король наклонился так близко, что я почувствовала кожей его дыхание. — Или так? — Жесткие губы смяли мои в поцелуе.

Голова закружилась, в ушах зашумело, колени будто превратились в кисель, внутри все горело. Хотелось податься королю навстречу, прижаться теснее, ответить на его поцелуй, и вообще... почему между нами столько одежды?! Она вся явно лишняя. Я тихо мурлыкнула, когда губы короля прошлись по моим, нежно, но уверенно, когда кончик языка погладил мой, приглашая к игре. Кажется, мне стоило бы сопротивляться, но делать этого не хотелось. Особенно когда я почувствовала легкий укус на губах, от которого кровь хлынула вниз, а позвоночник прошибло током. Отстранившись немного, король сказал:

— Это реальность, уважаемая леди Мария, а не сон такой вздорной девчонки, как вы. И в этой реальности вы, как и все вокруг, принадлежите мне.

Наглое заявление мгновенно меня отрезвило и потушило неуместный пожар внутри.

— Да никогда! — возмутилась я и от всей души врезала его величеству коленом в то место, куда по-хорошему королей бить не стоит — как-никак, всю страну без наследников можно оставить.

— Ах ты ж… — его величество, явно не ожидавший такой подлости, согнулся пополам, держась руками за место пониже пояса.— Да ты…

Воспользовавшись его растерянностью, я вырвалась, выбежала из обеденной залы и пошла прочь по коридору, не разбирая дороги. Сердце колотилось, губы горели огнем, внутри метался пожар. Что же мне теперь делать? Я расстроенно топнула ногой, и тут же ковер в том месте, где я стояла, загорелся.

—Черт возьми!

Я метнулась к вазе, стоящей в углу, достала из нее цветы и залила костерок водой, а для верности затоптала его ногами. На цветочном узоре осталось черное пятно. Глядя на него, я кусала губу и размышляла, пытаясь успокоиться.

Что же делать? Оставаться во дворце? Чтобы всегда быть под рукой короля, который думает — и не без оснований, — что ему все позволено? И ведь я даже сделать ничего с ним не смогу, сегодняшняя ситуация ясно это показала. Здесь я как птица в клетке, а хуже всего то, что мои мозги и мускулы, как выяснилось, превращаются в кисель, когда король близко. Бежать? Но куда? Попросить о помощи Этена? А согласится ли он?

— Леди Просто-Мария… — раздался за спиной робкий мальчишеский голос.

— Мария, без “просто”, — рявкнула я и обернулась. Передо мной стоял парень-подросток, одетый точно так же, как тот, что передавал приглашение от короля утром. Еще один паж, видимо. — Слушаю, — буркнула я.

— Е-е-его величество п-п-просил передать, — парень запнулся. Он явно был чем-то испуган, лицо белее мела, глаза выпучены. Не в лучшем настроении сейчас, видимо, его величество. И поделом.

— Что передать? — поторопила я.

— Ч-ч-что завтра первая тренировка и… — парень уткнулся взглядом в пол и выпалил. — И если вы посмеете сбежать или не прийти, то сразу пойдете на плаху. Извините, леди Мария, это его величество так сказал, это не я так говорю! — в глазах парня плескалась паника.

— Отлично, — выплюнула я и, выпрямившись, попросила: — Передай его величеству, что я всегда к его услугам, как верная подданная.

Вздернув подбородок, я чинно прошествовала прочь по коридору, надеясь, что иду хотя бы в правильном направлении.

Мне нужен план. И срочно! Плясать под дудку этого самоуверенного тирана я не собиралась.

Глава 17. Илар

Свечи, воткнутые в настольный канделябр, уже почти догорели. Воск оплывал неаккуратными потоками, на стенах кабинета плясали неровные тени. Время на часах приближалось к трем утра. Сна не было ни в одном глазу.

Илар вертел в пальцах перо и невидящим взглядом смотрел на карту. Территория Сивра на границе с Аренцией пестрела тревожными красными точками: обозначениями военных лагерей. Еще пару дней назад точек было три, сейчас, после того, как агенты Париса передали из Сивра данные, — стало двенадцать.

— Я же говорил,— сказал сидящий напротив Кроу, в тоне его скользило не слишком тщательно скрываемое самодовольство.

Внутри поднялась раздражение, но Илар усилием воли подавил его. Не стоит выходить из себя, кто выходит из себя — всегда проигрывает. Этому его Кроу научил еще много лет назад, когда маленький принц Илар не мог спокойно воспринимать поражения в учебных поединках, а оттого, конечно, дрался только хуже.

— Это ничего не доказывает, — скорее из-за упрямства, чем из-за несогласия со Старшим советником, ответил король Илар и глубоко задумался.

Признавать то, что война с Сивром может вот-вот возобновиться, отчаянно не хотелось. Когда-то это противостояние истощило Аренцию, вычерпало все силы небольшой страны почти до дна. Мирный договор, который заключил Тарим Первый, прапрадед Илара, стал настоящим спасением.

И вот сейчас все грозило улелеть грифону в задницу! А главное — Илар никак не мог понять, в чем дело. Люди Париса передавали, что при дворе короля Сивра — Рурка Второго, прозванного Милосердным, — с каждым месяцем росло напряжение, ходили разговоры о том, что зря много лет назад они “не дожали” Аренцию. И сейчас стоило бы закончить начатое. Илар поежился, при мысли о том, что случится с Аренцией, сейчас начисто лишенной магии, если маги Сивра вздумают атаковать. Ее оборону просто сметут, даже не заметив.

— Чем дольше ты медлишь, — завел старую песню Кроу, — тем лучше они подготовятся к атаке. Наши северо-восточные границы укреплены недостаточно хорошо, чтобы отразить Сивр, если они решат бросить на нас все силы. Аренцию сравняют сземлей, понимаешь? Мы станем провинцией Сивра, что когда-то случилось с Угерном. Ты этого хочешь?

— И ты предлагаешь ударить первыми? — скучающим тоном спросил Илар. Они вели этот разговор в разных вариациях последние полгода, и Илар иногда чувствовал себя так, будто его границы осаждает не король Сивра, а Кроу. — Конечно, превентивный удар послужит миру, ведь именно так все и работает.

— Илар, грифон тебя укуси! — Кроу всплеснул руками, как мамаша, которая вынуждена объяснять дочке, почему не стоит уединяться с настойчивым кавалером на первом же балу. — Война неизбежна, пойми ты это наконец! Вопрос только в том, кто будет все контролировать. Ударив сейчас — мы перехватим инициативу и выиграем время. Покажем, что у нас достаточно пороху для того, чтобы атаковать, а не только держать оборону. Рурк не ждет такого, он думает, что мы будем прятаться по углам, поджав хвосты, — Кроу презрительно скривился, показывая свое отношение к такой тактике. — Потому после того, как мы отступим, он решит, что что-то упустил, и возьмет паузу для того, чтобы снова прощупать почву. А к тому времени подоспеют корабли Вранко, — многозначнительно закончил Кроу, имея в виду дипломатическую миссию из Вранко, которую возглавляет принцесса Тимерия.

Они в самом деле прибудут совсем скоро. И Илар должен будет жениться на Тимерии, чтобы скрепить союз между двумя странами и получить военную поддержку Вранко в войне с Сивром — это было единственное условие.

Но как же не хотелось жениться на принцессе Тимерии, которой он ни разу не видел!

И дело было не в леди Марии.

Не только в ней.

Откинувшись на спинку кресла, Илар вздохнул. Хотелось оказаться где-то не здесь. Где-то в поле, верхом на коне, когда в голове не остается ни одной мысли, или в тренировочной комнате, где можно забыть обо всем, кроме битвы.

Бес с ним, хотелось даже вернуться на несколько часов назад и основа оказаться в обеденной зале вместе с необычной леди с необычным именем Мария — хотя это, как выяснилось, еще опаснее для здоровья, чем галоп на коне и тренировочная схватка разом с четырьмя соперниками.

При воспоминании о леди Марии место ушиба заныло, но, несмотря на это, Илар улыбнулся. Отчего-то вспоминалась не грубость, а то, как тело девушки трепетало под руками. Каким оно было горячим под тонкой тканью платья, какой гладкой была кожа шеи, которую Илар задел кончиками пальцев, как она пахла: сладко, тепло и дурманяще. Вспоминался вкус губ, их нежная изнанка, поплывший взгляд, который мгновенно блеснул злобой, стоило Илару немного поддразниться.

Гостья из-за занавесы, надо же.

Илар не думал, что такое возможно, но сейчас воспринимал ее прибытие как знак свыше. Как будто само небо Аренции вдруг решило простить династию, когда-то жестоко захватившую эти земли, и даровать ей второй шанс.

Свадьба с Тимерией не понадобится, если в Аренцию вернется магия. Если это в самом деле произойдет — Сивр останется только убраться восвояси.

А ключом к возвращению магии была леди Мария.

Хотелось бы думать, что интерес Илара к ней продиктован только этим. Но врать самому себе Илар обучен не был, хоть случившаяся симпатия и была совершенно некстати. В Марии его интриговало буквально все. Хрупкая красота, которая больше подошла бы придворной кокетке на выданье, а не независимой, как кошка, леди. Острый язык, который больше забавлял, чем ранил, будил внутри дурную кровь, заставлял хотеть того, чтобы взять верх в этой навязанной ему схватке, желательно — в горизонтальном положении. Конечно, и то, что она — иномирянка, интриговало тоже, но все же дело было не только в этом.

Эту девушку хотелось разгадать, прочитать, забрать себе целиком.

Да, эта симпатия была совершенно некстати.

— Корабль из Вранко прибудет уже через пару месяцев, — с намеком сказал Кроу.

— Они плывут с дипломатической миссией.

— Верно. А еще возглавляет эту миссию принцесса Тимерия. Король Вранко совсем не против породнится с королем Аренции, он твердит об этом с тех пор, как вы с Тимерией лежали в колыбельках. Твой отец почти женил тебя.

Понадобилось несколько секунд, чтобы понять, что Кроу говорит не о себе, а о настоящем отце Илара.

Воспоминания о погибших родителях привычно царапнули, хоть Илар почти не помнил их лиц — только те, что изображены на портретах. Жизни короля и королевы унесла авария в ущелье — в ней не было ничего необычного, просто роковая случайность, оставившая Аренцию без правителя. Его место был вынужден занять Старший советник Кроу — до тех пор, пока шестилетний принц Илар не подрастет и не сможет взять все на себя.

— Но ведь не женил же. Я считаю, хоть тут мне повезло, — сказал Илар и поморщился.

— Илар, побойся богов! — предсказуемо вышел из себя Кроу. — Заключение альянса — наш единственный шанс, как ты не понимаешь! Если Сивр узнает, что за нами стоит Вранко, то не осмелится и носа сунуть за границу без приглашения. А на альянс король Вранко согласен…

— …Только на условии скрепления союза родственными узами, — закончил Илар, цитируя письмо годовой давности. Поморщился так, будто целиком заглотил лимон.

Тогда, когда активность Сивра на границе только начиналась, они с Советом написали во Вранко длинное и витеватое письмо, где многословно ссылались на давнюю дружбу между двумя государствами, соблазняли беспошлинной торговлей и скромно просили военной поддержки, если — когда — она понадобится.

Дипломатическая миссия уплыла под полными парусами и вернулась достаточно быстро, с таким же витиеватым ответом, который можно было бы заключить всего в пару фраз: король Вранко согласен заключить союз и выступить на стороне Аренции в любых битвах, прислать в помощь отряд магов и кавалерию, если сделка будет скреплена родственными узами. Иными словами, если король Илар возьмет в жены принцессу Тимерию.

— А вот скажи мне, Кроу, — начал Илар, откинувшись в кресле и глядя в потолок. Перед глазами почему-то стояло лицо леди Марии. Подсвеченное пламенем, скрытое лесными тенями, яростное, настороженное, возбужденное, растерянное — разное. — Скажи, Кроу. А разве тебе не кажется странным. Люди Париса доносили, что прекраснее Тимерии не сыщешь во всем белом свете. Что от одного ее взгляда тают сердца придворных и рыцарей, что ее жесты изяществом могут сравнится только со взмахом лебединого крыла, что женихи толпятся у королевского трона. Одно неясно: почему принцесса Тимерия, при всех ее добродетелях, до сих пор в девках ходит? Сколько ей, двадцать пять? Разве не странно, что отец предлагает с ней такое богатое приданное, будто хочет откупиться?

— Тебя ждет, — ядовито откликнулся Кроу. — Ты же хотел настоящий любви, вот, получи, распишись. Счастливое стечение обстоятельств, принцесса из-за моря, которая годами ждет своего суженого. Тебя ждет, Илар.

“Да чтоб тебя грифон в задницу клюнул”, — скрипнул зубами Илар, но промолчал. А Кроу, поднявшись, оглядел сюртук и потер рукав, на котором виднелось бледное пятно пыли.

— Так что советую тебе побыстрее избавиться от своей девки, как там ее зовут, — говоря это, Кроу продолжал невозмутимо отряхивать манжет. Этак дыру протрет, упорный. Внутри поднялось бешенство из-за того, что Кроу по-прежнему считал его неразумным ребенком, которого нужно направлять и наставлять. По-прежнему говорил с ним свысока, не воспринимая всерьез. — Богов ради, Илар! И когда ты оставишь свои ребяческие фокусы в прошлом? Таким девушкам не место во дворце, разве тебе мало придворных дам? Леди Орьенна из приличной семьи. И достоинства у нее весьма… выдающиеся, скажем так. Давно тебе сипатизирует и все понимает, мы ее потом замуж выгодно отдадим. А эту свою находку — отошли подальше, и дело с концом. Не нужно быть понтифом, чтобы понять, что от нее стоит ждать одних проблем. Когда сюда прибудет принцесса Тимерия, ты должен будешь встретить ее достойно, как и полагает будущему супругу, и никакие прошлые истории не должны путаться под ногами… да чтоб тебя! — Кроу удивленно смотрел на свой рукав, откуда в мгновение ока исчезло пятно пыли. Проморгавшись, Илар увидел, что рукав просто-напросто насквозь промок. — Это. Еще. Что. За. Дерьмо грифонье?!

Остолбенев, Илар наблюдал за тем, как вокруг рукава Кроу воздух сгущается, как прямо из ниоткуда появляются капли воды, которые клубятся вокруг, оседают на ткань. Как вода начинает стекать вниз тонкой струйкой.

Кроу потряс рукой, и капельки брызнули во все стороны. От непритворного ужаса, появившегося на его лице, Илар рассмеялся. Злость как рукой сняло, непонимание и растерянность на обычно невозмутимом лице советника отлично этому поспособствовали. Глядя в глаза Кроу, Илар с удовольствием произнес:

— В Аренцию возвращается магия, Кроу. Готовься к тому, что таких всплесков будет больше, и не только у маленьких детей, но и у взрослых, и даже у тебя. И моя, как ты говоришь “девка”, — настоящая волшебница. Она научит нас пользоваться магией.

— Чего?!

Позабыв о мокром рукаве и о степенности, присущей Старшему советнику, бывшему регенту и почтенному государственному мужу, Кроу рухнул на стул. Рот его неприлично открылся, во взгляде, устремленном на Илара, читалось потрясение.

Наслаждаясь триумфом, Илар кратко пересказал Кроу события тренировки и того, что было после.

— Она сильна, Кроу, — закончил Илар. — И она умеет пользоваться магией — по-настоящему умеет.

Несколько секунд Кроу смотрел на него, не мигая, а затем аккуратно, будто говоря с больным ребенком, произнес:

— Илар. А ты уверен, что она тебя не дурит? Послушай…

— Это ты послушай, Кроу! — вышел из себя Илар. — Волшебство — это наш шанс! Если магия вернется, если мы научимся ее использовать, если все это станет возможным… — Илар выдохнул, чтобы унять бешеное сердцебиение. — Нам не понадобится альянс с Вранко, мы легко справимся с Сивром своими силами. Боги, да большой вопрос, станет ли вообще Сивр нападать при таких условиях!

— Илар… — Кроу осекся, а затем встал. Неловко поднял руку, потряс мокрым рукавом. — Илли, я понимаю, что брак с Тимерией, брак по расчету — не то, чего бы ты хотел. В конце концов, у твоих родителей все было по-другому, они так… любили друг друга. Но все-таки… — Кроу непонятно дернулся, будто хотел дотянуться до Илара сквозь стол, но затем осекся и встал прямо, вытянув руки по швам. — Ты король, Илар. И прежде всего должен думать о благе Аренции.

— Я всегда думаю о благе Аренции.

— Рад слышать

Кроу вышел, притворив за собою дверь. Дождавшись, пока его шаги стихнут, Илар швырнул в стену отлитый из бронзы пресс-папье.

Ну ничего, скоро все изменится. Завтра леди Мария начнет учить стражу, а уже через несколько дней, Илар не сомневался, появятся и первые результаты. Тогда Кроу увидит: то, что сейчас кажется туманными перспективами, старыми сказками, — на самом деле является будущим, где Аренция свободна и процветает. В этом будущем нет места войне с Сивром и — да, Илар был эгоистом, возможно, — нет места навязанному ему браку по расчету.

Против воли Илар улыбнулся, думая о леди Марии. И почему эта девушка так странно на него влияет? Ее хочется раздразнить, укусить побольнее, подчинить себе. Сегодня у него это получилось. Было видно, что леди Мария отнюдь не в восторге от навязанных ей уроков со стражниками, но все же согласилась на поставленные ей условия.

Илар посмотрел на лежащий на полу пресс-папье у стены и потянулся. Победа в первых битвах осталась за ним, и Илар не сомневался, что война тоже закончится его триумфом. Не пройдет и пары недель, как леди Мария, сейчас такая колючая и независимая, будет есть с его рук. А одержать над ней верх в постели будет еще слаще.

Выйдя из кабинета, Илар направился в свои покои. Завтра предстоял сложный день: придется снова убеждать Совет в том, что военная мобилизация преждевременна.

Зато после окончания Совета его ждет приз — зрелище того, как леди Мария покорно исполняет его указание.

Глава 18

Ночью я долго не могла уснуть. Прислушивалась к каждому шороху, а когда все-таки удавалось задремать, видела иногда плаху, а иногда — глаза его величества. Наваждение какое-то.

Утром с кровати я встала злой, как миллион грифонов. За ночь в голове созрел план, но мне понадобится вся моя смелость, чтобы его реализовать. Пока притихшая Брешка помогала одеться и расчесать волосы, я чувствовала, как меня потряхивает от волнения и страха. Если бы дело происходило в привычном мне мире, где я простая студентка, у меня кишка была бы тонка что-то такое провернуть.

Но здесь… здесь я могла представить, что все это сон (хоть верила в это все меньше) и действовать так, как считала правильным.

Сносить оскорбления и из-за страха подчиняться кому-то, пусть этот кто-то даже король, я правильным не считала. Значит, нужно организовать все так, чтобы делать этого не пришлось.

У меня был план, но по степени идиотизма он был примерно на той графе шкалы, где находится отметка “построим огромного деревянного коня, залезем внутрь, авось троянцы ничего не заметят и притащат коня вместе с нами в город”. Ну ничего, данайцы тоже наверняка считали Одиссея, который это предложил, идиотом. Но ведь сработало же! Вдруг и у меня получится?

Ровно в девять утра в дверь постучали. Усмирив волнение и успокоив дрожь в руках, я пошла открывать. На пороге стоял понтиф Серго и улыбался от уха до уха.

— Леди Мария! — он едва не подпрыгивал от предвкушения. — Его величество мне все рассказал! Прошу, не томите! Показывайте!

От такого неприкрытого энтузиазма я на мгновение растерялась.

— Что показывать?

— Как вы управляетесь с магией, конечно! — возмутился моей непонятливостью понтиф. — Настоящая волшебница, ради всего святого! И как я мог вас не разглядеть! Ну показывайте же!

Я неохотно выпустила указательным пальцем крохотную оранжевую искорку, которая тут же растаяла в воздухе. Понтиф восторженно поднес ладони к лицу, и я невольно улыбнулась: тот стал похож на ребенка в магазине “Лего”.

Этен объяснил мне, что понтифы в деревнях Аренции — это кто-то вроде наших ведунов. Лечат травами, заговаривают боль, рассказывают старые сказки, хранят историю мест, где живут. Когда-то, по легендам, понтифами становились самые сильные волшебники и могли намного больше, чем сейчас, но те времена давно прошли.

— Первые адепты уже ждут вас в тренировочном зале. Пойдемте, пойдемте скорее!

В глазах понтифа горели такой восторг и такая жажда деятельности, что мне пришлось приложить усилия, чтобы не проникнуться ими. Даже жалко будет разочаровывать старика, но ничего не поделаешь: король поставил меня в обстоятельства, когда я вынуждена буду это сделать. Чтобы окончательно не перестать себя уважать.

— А его величество уже там? — безразличным тоном спросила я.

— Он присоединится позже. Пойдемте же! Как раз успеем начать. — Казалось, еще секунда — и понтиф схватит меня за руку и просто потащит вперед.

— Пойдемте, — кивнула я. — Но не в зал, а в сад.

— Зачем? — глаза понтифа стали размером с королевские монеты.

— Ну как зачем? — так же округлила я глаза, подхватывая понтифа под локоток и кивком приглашая Брешку следовать за нами. Первая часть Марлезонского балета! — Вы только представьте, сколько во дворце негативной энергии скапливается? Уйма! Придворные интриги, скандалы, да эти стены за свою историю видели такое, что в страшном сне не приснится!

Понтиф, выглядя ошарашенным, все-таки кивнул, а я, пряча улыбку, поправила край костюма для верховой езды, в который дисциплинированно облачилась. Пускай его величество видит, что я в точности исполняю его указания. На шее у меня висела монета, которую расторопная Брешка поместила в плетеный кулон.Теперь она сияла у меня на груди, как маленькое солнце, сообщая всем и каждому о моем особом положении.

— А в саду — другое дело! — вдохновенно продолжила я. — Цветы, энергия роста, сила земли! Где же пробуждать в себе магию, если не там? Ну вы ведь умный человек, сами все понимаете!

— Возможно, в чем-то вы и правы, леди Мария, но…

— Отлично! — хлопнула в ладоши я, останавливаясь и выпуская понтифа из цепкой девичьей хватки. — Тогда я буду ждать вас там, Брешка меня проводит. А вы забирайте адептов — и сразу к нам. Король ведь поручил обучение мне, верно? — надавила я, видя, что понтиф колеблется.

— Верно, — растерянно пробормотал он. — Что ж, раз вы считаете, что так нужно…

— Именно так!

Когда мы остались одни, Брешкашепнула мне на ухо:

— Что это вы задумали, леди Мария?

— Я что-то задумала? Да с чего ты взяла? — Я покачала головой, притворно расстроенная ее недоверчивостью.

Брешка только хмыкнула, указывая дорогу в нужный коридор.

Через полчаса я уже стояла в саду напротив шеренги королевских стражников — как я поняла, личной охраны самого короля.

Я легко узнала Дерена, которого видела вчера в зале, и Рика, который отдал мне свой камзол накануне. Всего обучать магическим практикам мне предстояло двенадцать мужчин, хотя я предполагала, что их намного больше: должен же кто-то прямо сейчас охранять короля.

Все адепты как на подбор были высокие, красивые, статные. Смотрели на меня со звериной серьезностью, готовые впитывать новые знания. Увы и ах, но сегодня им ничего такого не светит.

— Адепты! — не дал мне открыть рот понтиф Серго. — Прежде чем леди Мария начнет вас учить, расскажу о том, что вас ждет. Как вы знаете, в каждом человеке магия проявляется по-разному, в древности всех магов условно делили на тех, кто умеет управлять огнем, тех кто повелевает водой, тех, кому подчиняется воздух и, наконец, на тех, кто умеет находить общий язык с землей и растениями.

А вот об этом я ничего не знала. Интересно, как король представлял себе процесс обучения, если не удосужился посвятить меня в такие детали? Земля, воздух, огонь и вода. Теперь понятно, почему те разбойники в лесу назвали меня “огневичкой”: увидели, как я разбрасываю искры.

— Но склонность к определенному типу магии может проявиться не сразу, а только с развитием способностей,— продолжил понтиф Серго. — Наша задача — не только выявить тип магии,к которому вы имеете склонность, но и научить вас ею управлять. То есть, сделать настоящими волшебниками.

Каменные лица стражников вытянулись, они, позабыв о вышколенности, стали переглядываться между собой. Судя по всему, предложение понтифа Серго было сродни заявлению о том, что мы вот-вот научим их летать.

Я хмыкнула и аккуратным жестом запустила в воздух огненную змейку. Змейка, будто живая, заизвивалась, поднимаясь все выше и выше, а затем с тихим хлопком рассыпалась снопом искр. Я гордо улыбнулась: все утро репетировала!

На лица стражников было любо-дорого посмотреть, и я решила, что можно начинать.

— Ну что ж, приступим к тренировкам, — елейным голосом произнесла я. — Первое задание — пробежать десять раз вокруг дворца.

Брешка, сидящая на небольшом стуле позади стражников, закрыла лицо рукой. Умная девушка все-таки. Рядом с ней я заметила Этена, который незаметно приблизился и теперь смотрел на происходящее с доброжелательным интересом. Видимо, еще не разобрался, что к чему.

Стражники, не сказав ни слова, повернулись направо и ровной шеренгой побежали к дорожке.

— Но зачем это, леди Мария? — повернулся ко мне понтиф Серго.

— Как зачем? Физические нагрузки помогают раскрыть чакры.

— Что раскрыть?

— Энергетические центры в теле, — мечтательно улыбнулась я, глядя вслед бегунам. — Доверьтесь мне, понтиф Серго. Да прибудет с нами сила.

Чтобы выполнить мое указание, стражникам понадобилось почти два часа. Вернулись они вспотевшими, но вполне бодрыми. Подумав, я попросила пробежать их еще пять кругов. После дополнительной нагрузки вернулись они уже в состоянии нужной кондиции: еле держащимися на ногах.

— А теперь, — ласково и широко улыбнулась я. — Приступим к основной части нашей тренировки. — Стражники прибодрились, и я поспешила их расстроить. — Видите вон ту груду камней? — кивнула я на замковую стену, у которой действительно высилась гора камней в человеческий рост — видимо, где-то намечался ремонт. Удачно, что эта груда как раз была видна из моего окна, я заприметила ее ранним утром, когда по милости короля маялась бессонницей. Сейчас она мне ой, как пригодится. — Итак, волшебство не терпит суеты, но требует смирения. А потому первый урок будет посвящен развитию именно этих качеств. Перенесите камни так, чтобы они лежали на пять шагов левее, чем сейчас.

Ох, если бы взглядом можно было убивать…

— Зачем? — спросил один из стражников сквозь зубы.

Понтиф Серго, которому расторопная Брешка принесла стул и зонтик от солнца, посмотрел на меня, и в глазах его читался тот же вопрос.

Глава 19

— Смирение и мудрость, — подняла я указательный палец, а затем хлопнула в ладоши, и из них вверх рванул столб пламени. Не сжечь бы тут все ненароком, а то неловко получится. — Хотите уметь так же? Тогда делайте, как я говорю: эту груду камней нужно переместить на пять шагов левее.

Стражники-адепты особо впечатленными не выглядели, но все-таки направились к камням. Когда они проходили мимо, краем уха я уловила брошенное сквозь зубы “да чтоб тебя этим же огнем изнутри пережарило, а потом камнями завалило”, но мудро решила не обращать внимания на грубость: в конце концов, кто ни разу не костерил преподавателей, пусть первым бросит в них камень.

Конечно, мне было стыдно — а кому бы не было? Стражников, вынужденных бегать вокруг дворца и таскать камни на полуденном солнце, мне было действительно жаль, я же не чудовище! Но выбора особого не было, да и я была уверена в том, что обычные тренировки личной стражи короля не менее выматывающие, чем то, что я им сегодня устроила. Так что совесть моя была чиста. Почти.

— Мария, — подошел ко мне Этен спустя несколько минут. — Мне кажется, или ты сейчас делаешь что-то, из-за чего его величество будет вне себя от ярости?

— Возможно, — пожала плечами я.

Несколько минут мы наблюдали за тем, как адепты перетаскивают камни, а затем Этен тихо заметил:

— Выглядит так, будто это не имеет никакого отношения к волшебству.

— Ни малейшего, — поддакнула я, блаженно улыбаясь.

Хорошо, что понтиф Серго отвлекся на разговор с Брешкой и нас не слышит.

— Что? Мария! — ошарашенный Этен развернул меня к себе. — Ты что творишь?

— А что? — похлопала глазами я.

— Мария, ты хоть понимаешь, — прошипел мне в ухо Этен, больно вцепившись в плечо. — Какой опасности себя подвергаешь? Если король догадается…

— Не “если”, — я вырвалась из хватки Этена, — а “когда” король догадается.

— Сбрендила? — рявкнул Этен, и я на мгновение потеряла дар речи. Ничего себе словечки у придворного. Тем временем он продолжил: — Да ты хоть представляешь, что король может с тобой сделать? Мария, прийти в себя!

Этен шептал на грани слышимости, но по его лицу нетрудно было догадаться, что, находись мы в других обстоятельствах, он бы кричал так, что уши закладывало. Интересно, что это он так разволновался?

— Ничего он мне не сделает, — отбрила я. — Я же гостья из-за занавесы, помнишь? Я нужна.

Этен открыл рот, но ничего не сказал.

— Мария, — произнес наконец он. — Ты даже представить себе не можешь, сколько существует способов заставить человека делать то, что он не хочет делать.

Меня бросило в холодный пот, но я упрямо вздернула подбородок. Увы, представляла я все это как раз очень хорошо, “Молот ведьм” все-таки был включен в нашу программу обучения. Кошмары мне после его беглого прочтения снились месяц. От представших перед глазами картинок меня замутило даже сейчас, но в глаза Этена я смотрела прямо.

— Я не дам обращаться с собой, как с игрушкой, — сказала я.

Возможно, я несколько сгущала краски, возможно, говорила не совсем о короле, но все же, все же… Все же я готова была рискнуть всем, чтобы обрести контроль над ситуацией и заставить с собой считаться.

Одного раза вполне хватило. Того самого, когда я просто плыла по течению, закрывалана многое глаза ради того, чтобы быть рядом с Лешкой: не обращала внимания на его частые исчезновения с радаров, на то, что он плевать хотел на то, какой у меня любимый фильм, забывал о моей аллергии на розы. Сейчас за слепоту и глупость хотелось отругать себя последними словами, но та ситуация стала для меня уроком: ничего хорошего из того, чтобы прятать голову в песок, не получится.

А значит, контроль над ситуацией я не должна упускать ни в коем случае. Уж не знаю, что такого было написано на моем лице, но Этен улыбнулся и отошел на шаг, поднимая руки.

— Делай, как знаешь, — несколько секунд он смотрел на меня, не отрываясь, а затем встряхнулся: — О, и чуть не забыл. Я ведь пришел сюда не просто так. Как у тебя с танцами, Мария?

Вспомнив дрыганье в клубе, на которое была способна, я честно ответила:

— Поверь, ты не захочешь этого видеть. Но мне ведь и не нужно танцевать, верно?

— Пока нет, — туманно откликнулся Этен и отошел. Постоял немного в стороне и направился к замку.

Я пожала плечами. Перетаскивание груды камней заняло у стражников несколько часов, когда они закончили, солнце уже катилось к закату. Ежась под ненавидящими усталыми взглядами, я решила перейти ко второй части Марлезонского балета, раз уж его величество пока так и не удосужился почтить нас своим присутствием.

Стражники выстроились в шеренгу, измазанные в пыли, вспотевшие и взлохмаченные. На ногах они стояли явно одной только силой воли, и это не могло не восхищать. Мысленно извинившись перед ними, я начала:

— Сейчас, — откашлялась я, — сейчас нам нужно избавиться от всей отрицательной энергии, накопленной вами за последнее время. Это легкое упражнение. Итак, вытягиваем руки в космос и берем оттуда все, что захотим.

Стражники не пошевелились.

— Куда вытягиваем руки? — спросил Рик, глядя на меня взглядом голодного и жадного до человеческого мяса — конкретно моего мяса — волка.

Я заставила себя улыбнуться.

— В космос! — радостно повторила я и приняла нужную позу. — Повторяйте за мной. — Я начала вертеть бедрами, изображая танец живота, и качать поднятыми вверх руками из стороны в сторону. — Давайте-давайте, двигайтесь! Сбрасываем негативную энергию, берем все, что нужно из космоса. О, и не бойтесь потоптать цветы!

Я наблюдала за тем, как стражники стараются повторить мои движения, ругаясь сквозь зубы. Надеюсь, король в скором времени решит присоединиться. На такой долгий период “упражнений” я не рассчитывала.

Брешка, позабыв об осанке леди, сползла почти под стул, на котором сидела.

Понтиф Серго выглядел так, как будто мысленно бормотал молитвы и готовился к казни, то и дело оглядываясь по сторонам в поисках угроз.

— У вас отлично получается, — подбодрила я стражников. — И помните, вы все — богини! Вернее, хм… боги.

Ну вот, спалилась. Хорошо, что никто из присутствующих не понял отсылку.

Одно время у моих однокурсниц были страшно популярны различные женские тренинги, где учили находить ключик к сердцу мужчины, делать из дома полную чашу и приманивать удачу нижними чакрами. Каюсь, на несколько таких тренингов, где первые занятия проходили бесплатно, соблазнилась и я. Как назло, после одного из них я встретила Лешку и решила, что предложенные там техники сработали.

Впрочем, теперь вот действительно навыки, полученные там, пригодились. Эх, знали бы ведущие тех тренингов — для чего.

— Король вот-вот будет здесь, — шепнул мне на ухо незаметно подошедший Этен.

Глава 20

Что ж, я готова его встретить. Стражники, радостные тем, что новое задание не связано с интенсивными физическими нагрузками, не на шутку увлеклись “сбросом негативной энергии”.

Рик, высунув кончик языка, с каждым разом пытался сделать радиус вращения бедрами все более широким, так становился похож на небольшое торнадо. А вот Дерен, похожий на медведя, двигался неожиданно грациозно, закрыв глаза и, кажется, напевая себе под нос.

Посмотреть на лицо короля, который увидит свою стражу такой, будет презабавно. А кто сказал, что обучаться волшебству просто? Уж точно не я.

Надеюсь, его величество явится уже скоро — пока никого не было видно даже на горизонте.

Если нет, то сразу после подпитки космической энергией у меня запланированы занятия по дыханию маткой.

И без разницы, что у стражников матки отродясь не водилось, тут весь цимес в другом.

Даже жаль, что до этого не дошло. Вскоре вдалеке у ворот сада появилась группа людей. Его величество с придворными — а со временем я увидела, что это были именно они, — приближались. Еще немного, и я смогу лицезреть гнев на королевском лице, который до этого весь день только представляла.

К тому моменту, как процессия приблизилась, и я смогла разглядеть не только короля, но и плетущегося в хвосте Кроу, стражники расслабились настолько, что вовсе забывали смотреть по сторонам и, веселясь, отплясывали смесь джиги и танца живота.

Когда герольд объявил о прибытии его величества короля Илара Первого, чье полное имя и титулы пришлось слушать около минуты, обязательно присев при этом в книксене, стражники остановились и вытянулись в струнку, но, разумеется, к тому моменту детали наших занятий все уже успели рассмотреть.

Бонусом шло то, что на бравых молодцов, которых я видела утром, стражники уже были мало похожи, скорее на усталых работяг.

— Ваше величество, — присела я в книксене еще раз. Этен и Брешка переглянулись и попытались спрятаться друг за друга. Кроу скрестил руки на груди и поднял бровь.

Король сиял, как начищенный пятак и явно был настроен благодушно. Я похолодела. Неужели все зря? Запоздало я поняла, что дала маху, забыв, что я нахожусь в другом мире.

Любой чиновник в нашем мире, увидев, что его охранники отплясывают вместо выполнения прямого задания, понял бы, что над ним издеваются. Да и энергия из космоса... Как я могла не сообразить?

Здесь, видимо, все устроено по-иному, глаза кровью у короля наливаться не спешили, крик "Головы с плеч!" не разрезал воздух. Вот же... грифон его задери! Какая же я дурочка!

Что ж, остается надежда только на предыдущие упражнения. Уж тут-то все должно быть понятно!

Его величество оглядел неровную шеренгу стражников, прошелся вдоль нее и остановился рядом с Дереном, изо всех сил пытающимся не выглядеть слишком усталым и запыхавшимся.

— Как проходит ваше обучение?

— Отлично, ваше величество! — отрапортовал Дерен, и я едва не отвесила себе подзатыльник. В

от тебе и троянский конь. Садись, интриганка малолетняя, два тебе по стратегии. Действительно, как это я не подумала о том, что стражники вряд ли будут жаловаться королю на обучение, куда он сам же их и отправил?

— Правда, отлично? — его величество перестал хмуриться и бросил заинтересованный взгляд на меня. — Уже есть результаты?

— Нет, ваше величество, — с каменным лицом доложил Дерен.

Ты ж мое солнце! Дай поцелую!

Забавно, в тренировочной комнате вчера они общались как добрые приятели, а сейчас Дерен даже боялся поднять на короля взгляд.

Среди придворных прошел шепоток, который моментально стих, стоило Кроу откашляться.

— Хм… — проговорил король. — Ну что ж, в этом нет ничего удивительного, все-таки занятия идут первый день. Чем же вы сегодня занимались?

— Бегали вокруг дворца, ваше величество.

— Что? И это все?

— Еще брали энергию из космоса и… — Дерен замялся. — Переносили камни.

— Камни? — его величество нахмурился и оглянулся на груду камней, которая сейчас, на закате, дисциплинированно высилась ровно в пяти шагах от того места, где находилась ранее. — Но зачем? Трещина в стене — с той стороны! — король махнул рукой в сторону, противоположную той, куда я попросила стражников перенести валуны. — Теперь каменщикам будет только сложнее!

Упс. Об этом я как-то не подумала.

— Леди Мария сказала так сделать. Для тренировки, — Дерен наморщил лоб, вспоминая, — смирения и мудрости.

Король бросил взгляд на Этена, а затем обернулся ко мне. О, а вот теперь клиент дошел до кондиции.

— Леди Мария? — холодным тоном его величества можно было спасти от глобального потепления тающие ледники. — Как вы это можете объяснить?

Я присела в книксене, опустив очи долу. Сейчас главное — не струсить. Доиграть все до конца.

— Ваше величество не дал мне конкретных указаний. Потому я приняла решение учить стражников по своему разумению, — выдержав драматичную паузу, я закончила: — Это займет пару лет.

Несколько секунд ничего не происходило. Вокруг повисла тишина такая плотная, что стало слышно пчел, жужжащих где-то в кустах.

— Пожалуй, пойду проверю, как идет подготовка… к чему-нибудь, — пробормотал Этен, и король тут же рявкнул:

— Стоять! Ко мне в кабинет. Живо! И вы тоже, леди Мария.

Глава 21

Что ж, по крайней мере, мне явно удалось инициировать переговоры. Пытаясь не обращать внимания на мурашки, бегущие от страха по спине, я направилась к замку вслед за его величеством. Рядом шагал Этен, но, как я ни старалась, поймать его взгляд не могла.

В кабинете его величества мне указали на стул, стоящий у стола. Король сел напротив, Этен замер у двери. Несколько секунд ничего не происходило, а затем дверь открылась, врезавшись в спину Этена. Тот не пошевелился, даже не обернулся.

— Илар, здесь что-то… — прозвучал голос Кроу из коридора, и Этену в спину снова ударила створка двери. — Дверь заклинило.

Спустя еще два толчка дверь, которую “заклинило” ухмыляющимся Этеном, не поддалась, и король вздохнул.

— Ничего не заклинило, проходи.

Он выразительно посмотрел на Этена, который тут же сдвинулся с места.

На секунду дурашливая улыбка, которая была как будто приклеена к его губам, исчезла. Выражение лица стало задумчивым и серьезным,взгляд, брошенный на Илара, — нечитаемым.

Кроу наконец смог зайти в кабинет, осмотрел комнату, остановившись взглядом на Этене, а затем одернул сюртук и встал неподалеку от него, ничего не сказав. Я почувствовал себя загнанной в угол, как птичка в клетке.

— Итак, леди Мария, — тихо и угрожающе начал король, — не могли бы вы поподробнее рассказать о своих методах обучения? А главное — о результатах, которые хотите получить.

— А что с ними не так? — наивно распахнув глаза, спросила я.

— Вы вывели из строя мою стражу.

Действительно, стражники после моих упражнений, несмотря на легкую "заминку", вряд ли оставались грозной силой, способной защитить короля от смерти. Но в том и состоял коварный план.

— Это побочный эффект, — сказала я.

— Побочный эффект чего? — спросил король.

Выглядел сейчас он усталым и бледным, будто посеревшим в одночасье. Ничего общего с тем радостным правителем, который пришел в сад проверять, как исполняются его указы.

Я закусила губу. Не знаю, чего я ожидала, но почему-то не этого. Я думала, король выйдет из себя, но не ожидала такого холодного спокойствия. Почему-то я почувствовала себя школьницей, которая от скуки перебила все окна в школе, а теперь вынуждена оправдываться перед директором.

— Нет, я не могла бы подробнее рассказать о методах обучения, ваше величество, — наконец сказала я. — До того, как я оказалась в том лесу, я понятия не имела о том, что владею магией, а также о том, что могу ею управлять. Думаю, мне не нужно еще раз говорить вам о том, почему. — Дождавшись кивка, я продолжила: — Также я думаю, что мне не стоит говорить о проблеме, с которой я столкнулась в тот день, и которую мне нужно решить, чтобы снова попасть домой и увидеть родных. Увы, справиться с ней самостоятельно, без вашего содействия, или содействия человека, которому вы могли бы это поручить, я не могу.

— И как это связано с тем, что вы заставили мою стражу бегать вокруг дворца и перетаскивать камни?

— Мне нужны, — я сглотнула. — Гарантии.

— Вот как, — король откинулся в кресле и пристально посмотрел на меня. — Занятно.

Интересно, сколько ему лет? Вряд ли он намного старше меня, кажется, королю пока нет даже тридцати. Несмотря на то это, его величество сейчас смотрел на меня тяжелым взглядом человека, чей жизненный опыт намного серьезнее, чем обычно имеют его ровесники. По крайней мере, в моем мире.

Невольно я вспомнила его же в лесу, где приняла за языкастого разбойника, в тренировочной комнате, где король общался со своими стражниками как с товарищами,а не как с подданными, — легко и на равных. В обеденном зале, когда он меня поцеловал и на секунду в его чертах, в чертах потомственного аристократа, проступил дикий зверь, жадный до крови. Сколько же в вас личин, ваше величество? И какая из них — настоящая?

После долгой паузы король проговорил:

— И вы решили, что саботировать мои приказы — лучший способ заручиться поддержкой?

Я опустила взгляд, чувствуя себя так, будто оказалась в кино про игроков в покер. В той самой сцене, когда они напряженно вглядываются в лица и в глаза друг друга, принимая решение о том, стоит ли раскрывать карты.

— Ваше величество, — тихо сказала я, глядя на свои руки, — ясно дал понять, что мое мнение и желания не будут иметь значения, если они противоречат желаниям… благу Аренции. Ваша откровенность вынуждает меня... быть осторожной. Как вы знаете, сейчас я здесь одна и, увы, не могу обратиться за защитой ни к кому из родных.

Стоящий за моей спиной Этен крякнул, но тут же вежливо замаскировал свою реакцию кашлем. Кроу молчал, казалось, даже не дыша.

— И что же помешало вам рассказать мне все как есть вчера? — процедил король.

— Я думаю… — начала я, а затем уже громче продолжила. Играть — так по-крупному: — Я думаю, что владение волшебством — мой единственный козырь сейчас, ваше величество.

Ну вот, карты на стол. Обычно в кино после этого сразу становится понятно, кто победил, а кто проиграл. Жалко, что в жизни все сложнее.

— Леди Мария, — мягко произнес король, — как вы думаете. Ну, просто порассуждаем, вы ведь немного знаете обо мне. Смогу ли я заставить вас сделать то, что мне нужно?

— Я думаю, у вас будет для этого мало возможностей, ваше величество.

Король улыбнулся. Прищурил глаза, в которых на мгновение блеснул азарт.

— Правда? И почему же? Давайте представим — просто в теории, конечно же, — если на одной чаше весов будет лежать следование моим указам, а на второй, к примеру… Даже не знаю… сломанный палец на правой руке. Ладно, пускай не сломанный. Сильно ушибленный. В этом случае у меня тоже будет мало возможностей на вас повлиять?

Ох, только бы ему в голову не пришло проверять это на практике! Я выпрямила спину и посмотрела в сине-зеленые глаза его величества. Надо же создать видимость того, что я знаю, о чем говорю! И вообще уверена в себе. И поджилки у меня не трясутся, нет.

— Верно, ваше величество, — спокойно ответила я. — Боюсь, так вы сделаете только хуже.

— Неужели? — поднял брови король. — И почему же вы так думаете?

— Потому что благодаря Этену я знаю старые сказки.

— Благодаря Этену, значит, — протянул король, бросив взгляд поверх моей головы. — Так что же, леди Мария. Какое они имеют отношение к нашей ситуации?

Я откинулась назад, стараясь изобразить на лице независимое выражение. Сжала руки в кулаки, чтобы скрыть дрожь.

Мамочка, помоги мне! Халява, приди! Так, нет, это из другой оперы.

Силой отогнав прочь картинки из “Молота ведьм”, вставшие перед глазами, я произнесла:

— Такого всплеска магии, как вчера, не случалось уже много веков. Это ваши слова, ваше величество, не мои. Где гарантия, что магия не исчезнет, если вы надавите? Осьминог Октоп ушел, когда Сторан Завоеватель попытался подчинить его силой. А это значит, что любое давление уничтожит магию внутри меня, как когда-то прогнало Октопа. Ваш предок когда-то наступил на эти грабли. Хотите повторить его ошибку?

— Вы не посмеете! — рявкнул король. Лицо его исказилось злобой.

Ага, вот и больная мозоль. Приятно познакомиться.

— Вряд ли это будет зависеть от меня, — пожала я плечами.

Король приглушенно рыкнул, и меня от затылка до копчика пробрало дрожью. Только на этот раз — совсем не от страха. В животе свернулось что-то теплое, почти горячее, как наяву я представила, каково было бы ощутить это рычание своими губами. Только — совсем в другой момент и совсем при других обстоятельствах. На ум пришли воспоминания о теле короля, горячем и твердом, вжимающем меня в стену, о его руках и о его поцелуе.

Так, держи себя в руках, Маша! Влюбиться в короля — это такая глупость, еще хуже, чем влюбиться в рок-звезду. Тебе нужно домой к сессиям и к работе в кафе, а его наверняка ждет какая-нибудь аристократка на выданье. Или даже принцесса. С ногами от ушей, с манерами, с родословной, с грудью, размер которой больше нулевого. Еще и читать она наверняка умеет, в отличие от тебя. А ну соберись!

— Вы ввязались в опасную игру, леди Мария, — подавшись вперед, проговорил король, и я опустила глаза, чтобы спрятать под ресницами голодный блеск. Кровь прилила к лицу.

Ох, не к добру это.

— Боюсь, что у меня нет выбора, ваше величество, — проговорила я, сама не зная, имею ли в виду тему нашего разговора или свои эмоции, которые совершенно к нему не относятся.

Король откинулся на спинку кресла, и на некоторое время в кабинете повисла тишина.

— Что ж, у меня есть кое-что, что может вас заинтересовать.

— Правда? — выпалила я.

— Да. — Король подался вперед и коснулся пальцем монеты, висящей на моей шее. Той самой, чеканных волшебных “корочек”. — Знаете ли вы, что таких монет всего десять?

Дождавшись моего кивка, он продолжил:

— Они весьма ценные. Чеканили их еще в те времена, когда в Аренции волшебство оставалось обычным делом. Так вот, уважаемая леди Мария. Собранные вместе, эти монеты становятся инструментом в руках знающего человека.

Палец короля, пока он говорил, продолжал кружить по краю монеты, не дотрагиваясь до моей кожи, и это почему-то делало прикосновение еще более интимным, еще более невыносимым.

— Они увеличивают его силы и могут… я бы не стал называть это исполнением желаний, они, скорее способствуют достижению целей. Именно эти монеты когда-то помогли моему прапрадеду заключить важный мирный договор, который казался невозможным. Запас магии в них не бесконечен, но, думаю, его хватит для того, что вам нужно.

— Илар, — выдохнул Кроу.

— Я думаю, леди Мария, — повысил голос король, — что мы с вами договорились. Вы не саботируете мои приказы и делаете все, чтобы я, мои стражники все, в ком просыпается магия, как можно скорее ею овладели. Совместно с понтифом Серго, разумеется, не думайте, что я оставлю вас без присмотра. А в обмен на это получаете монеты и сможете вернуться в родной мир. Мне кажется, это хорошая сделка.

Сглотнув, я спросила:

— А если я скажу нет?

— Тогда я просто прикажу вас повесить.

Глава 22

Почему-то в этот момент я поняла, что он не шутит. В ту же секунду король поднял на меня взгляд, уже спокойный, в глубине которого плескался азарт. Когда он снова заговорил, в голосе его слышалась привычная уже мягкая насмешка.

— Впрочем, леди Мария, прежде чем мы будем считать нашу сделку заключенной, я бы хотел кое-что проверить. Стоите ли вы такой ценности. Покажите, на что способны.

Я закусила губу. Несколько дней назад в лесу и после, в тренировочном зале, король легко тушил мой огонь — значит, магия воздуха. Этен упоминал, что его величество много лет учился для того, чтобы пользоваться своим даром. У меня же есть всего несколько секунд, чтобы показать себя.

— Дай руку, — попросила я, и тут же мысленно дала себе подзатыльник, сообразив, что обратилась к королю на “ты”.

Его величество, впрочем, не обратил на это внимание и сделал, как я сказала. Против воли мой взгляд заскользил по линиям его ладони, четким, глубоко прорисованным, по длинным пальцам с выступающими фалангами, по голубым венам, стекающим по запястью вниз под манжет, по мозолям, полученным, наверное, во время тренировок с тяжелым оружием.

Я закрыла глаза и накрыла своей ладонью ладонь короля, не касаясь. По венам струился жар, так что выпустить его наружу не составило труда. Когда я убрала руку, в воздухе зависла крохотная искорка.

— Попробуй… попробуйте раздуть ее, сделать больше. Это как будто, — на несколько секунд я задумалась, — как будто откуда-то изнутри что-то собирается, это нужно нащупать, жар или какая-то… энергия. Представьте, чего вы хотите, сам результат, а потом — просто стряхните с кончиков пальцев, как воду. Только не буквально стряхните, а как будто… почувствуйте что-то такое. Нащупать — собрать — стряхнуть. Как-то так.

Я понимала, что говорю путано и непонятно, но не могла ничего поделать. Вряд ли я смогла бы лучше объяснить то, что сама только-только начала понимать и ужасно боялась спугнуть.

Его величество, впрочем, разочарованным не выглядел. Скорее, заинтересованным. Он накрыл зависшую в воздухе искорку обеими руками, закрыл глаза, и уже спустя несколько мгновений я воскликнула, увидев, что света, сочащегося между его пальцами, становится больше:

— Получилось!

Король открыл глаза, убрал руки и улыбнулся — восторженно, как ребенок, — глядя на крохотный, размером с грецкий орех, файерболл, в который превратилась искорка. Из его горла вырвался смех, такой радостный и заразительный, что я невольно засмеялась тоже. Наши взгляды встретились, и в глубине его глаз я увидела отблески огня, а еще глубже — теплоту, которую никогда до этого момента не замечала.

— Это все, конечно, хорошо, — раздался скрипучий голос Кроу, и мы оба вздрогнули, отворачиваясь друг от друга, — но пожар здесь будет некстати. Илар, прямо под твоими руками — документы от людей Париса. Большим трудом добытые, кстати.

Король перевел взгляд на файерболл, наморщил лоб, а затем напряг руки — и огонь погас, развеявшись дымом.

— Думаю, мы договорились, леди Мария, — сказал его величество, глядя мне в глаза. Снова спокойный и равнодушный — На сегодня можете быть свободны, завтра занятия начнутся утром в тренировочной комнате. Прошу вас не опаздывать, и на этот раз я буду присутствовать лично.

— Да, ваше величество.

Вставая, я сделала книксен и почти не пошатнулась. Прошла к выходу мимо Кроу и Этена, склонила на прощание голову, как, я знала теперь, велит придворный этикет.

Почему-то мне безумно хотелось обернуться и еще раз посмотреть в лицо короля, чтобы проверить, остался ли на нем хотя бы след того выражения, мягкого, радостного, от которого секунду назад мое сердце сделало кульбит.

Ну и дура ты, Машка! Ох, дура! Второй раз — на одни и те же грабли. На этот раз все даже хуже, потому что Лешка был сыном бизнесмена, а тут — аж целый король. А главное, с Лешкой ты просто соглашалась на то, что само плывет в руки, а сейчас из исподней сорочки готова выпрыгнуть, чтобы обратить на себя внимание.

Ничему жизнь не учит.

Глава 23. Илар

Некоторое время после ухода леди Марии в кабинете висела тишина. Илар смотрел невидящим взглядом на разбросанные на столе бумаги, а затем поднял глаза на Этена.

— Значит, ты сказки леди Марии рассказывал?

— Да кто же знал, что она такая умная! — возмутился Этен.

Он подошел ближе, сел и положил руки на стол, наклоняясь к Илару.

Любой из придворных, который увидел бы сейчас Этена, рисковал бы его не узнать. Обычно дурашливый и смешливый, сейчас он был серьезен и собран, а вычурная пышная одежда придворного еще больше подчеркивала пристальный взгляд и ставшие твердыми, как у воина, жесты.

— Я отвел ее в библиотеку, как ты и сказал. Ведь нужно было ей фамильные книги показать, без них родословную не изучишь. А там понтиф Серго — ну он и рассказал про Октопа и про все остальное. Это ведь все знают, каждый ребенок в Аренции. Я даже не подумал, что его стоит остановить. Какие уж тут тайны.

— Что еще ты ей рассказал?

Этен фыркнул, закатив глаза, а затем вдруг напрягся. Сел прямо и бросил осторожный взгляд на Илара.

— Ты только не злись.

— Говори скорее! — поторопил Илар. Внутри заворочалось нехорошее предчувствие.

— Я рассказал ей про Сивр, — неохотно признался Этен. — Историю старой войны и немного слухов, тоже ничего особо секретного. Она сама спросила: “Скажи, мол, Этен, а что Аренция не поделила с Сивром?” Я и рассказал…

Внезапно внутри полыхнула ярость.

— Значит… Значит, вы теперь на “ты”? — спросил Илар совсем не то, что планировал.

— Кажется, да. Это проблема? — красивое лицо Этена удивленно вытянулось.

— Не знаю, — Илар прищурился. Он и сам не понимал до конца причин вспыхнувшей злобы, но удержать ее внутри не получалось. Это что, ревность? К тому, что кто-то — и не просто кто-то, а Этен! — намного ближе с леди Марией, чем он сам? — Ты мне расскажи, — проговорил Илар, понимая, что его несет, что он переходит границу, но сделать с этим ничего не может. — Вместо того, чтобы исполнять мое поручение, ты рассказываешь этой девушке государственные тайны и даешь ей козыри против нас. А теперь скажи мне: это проблема?

Этен прищурился.

— Илар. Я тебя когда-нибудь подводил? Когда-нибудь делал то, что может навредить Аренции сейчас или в будущем? Хоть раз?

Несколько секунд Илар молчал, а затем неохотно признал:

— Нет.

— Она провела тебя, — произнес Кроу, откашлявшись. Илар, совершенно забывший о присутствии советника, одновременно с Этеном обернулся к нему. — Обвела вокруг пальца и добилась своего. Где, ты говоришь, ее нашел? В заведении мадам Виктуар? Однако…

Едва заметно покачав головой, Илар промолчал, решив не разубеждать Кроу. Это всегда успеется.

Переглянувшись с Этеном, Илар пожал плечами. Кроу, задумчиво нахмурившись, сказал:

— Илар?

— Что?

— Нам бы полководца такого. Или посла.

Этен захохотал, уткнувшись в стол лбом.

Глава 24

Ночью мне снова не спалось. Казалось бы, лежи да радуйся: мой план, отчаянный до глупости, неожиданно сработал. Я получила намного больше того, на что рассчитывала: не просто обещание короля посодействовать моему возвращению домой, а практически обратный билет. Почему-то мне казалось, что его величество не врал, так что дальше все будет зависеть только от меня, а я готова постараться. К тому же, заниматься обучением я буду не одна, а с понтифом Серго, который знает об этом намного больше.

Вот только что-то не давало мне покоя, как будто я упустила какой-то важный момент. Как будто я должна была сделать что-то, но сама не понимала, — что. Встав с кровати, я заметалась туда-сюда по комнате. Все вокруг было залито лунным светом, падающим из окна, в замке стояла тишина настолько пронзительная, что невольно навевала мысли о затишье перед бурей.

Как будто что-то было не так. Но что?

И почему, черт возьми, я никак не могу успокоиться, будто что-то внутри подзуживает меня сделать… что-то.

Вот до чего доводит безделье! Обычно у меня не было времени на то, чтобы нервничать без причины, я либо училась, либо работала. А здесь я неожиданно оказалась предоставлена сама себе на слишком долгое время — и вот, пожалуйста. Тут же в голову полезли глупости.

И это я уже не говорю о том, что большую часть времени занята тем, чтобы не думать о белой обезьяне. В смысле — о короле Иларе, который день ото дня казался мне только привлекательнее.

Ну как в одном человеке может гармонично уживаться столько противоречий? Как будто тасуешь колоду карт, не зная, какая выпадет следующей.

— Так. Мне нужно развеяться. И отвлечься, — сказала я вслух, чтобы это заявление прозвучало весомее. Вот только как? Если бы я была сейчас дома, то открыла бы инстаграм или что-нибудь прочитала. Учебник, например, или любовный роман (каюсь, грешна). Но, увы, Этен только начал учить меня местной азбуке, даже детские книжки кажутся пока неподъемной сложностью.

Прогуляться что ли? Лешка любому другому виду досуга предпочитал занятия в спортзале или поход на футбол.

— Ну а что толку с твоих книг? — спрашивал он. — Вот прочитала ты про свою песню — и что? Какой тебе с этого прок?

Это он про “Песнь песней” говорил, а я почему-то терялась, не зная, что ответить. Собственно, отвечать ничего не нужно было, нужно было включить мозги, сложить два и два и догадаться о существовании этой “вообще-то, ее зовут Юля” намного раньше.

Ладно, обижаться на Лешку сейчас глупо. А вот использовать его способ досуга можно. Даже не выходя из замка, я легко смогу находить хоть несколько километров, такими длинными и извилистыми были здешние коридоры. Открыв шкаф, я на секунду растерялась, столкнувшись с еще одной сложностью: чтобы надеть любой из висящих там нарядов, придется потратить не меньше часа, учитывая все крючки и застежки. Хотя… вот оно! С довольной улыбкой я вытащила простой голубой наряд, который предназначался, как сказала Брешка, для летних пикников. Платье было просторным, прихваченным на поясе тонкой цепочкой, сшитым из нежнейшей шелковой ткани, спускающимся почти до пят. Надеть его не составило труда даже без помощи Брешки. Отлично, можно отправляться на прогулку. Одна в старом темном замке —да что может пойти не так?

Коридоры встретили меня темнотой, разбавленной редкими вкраплениями света, которые давали еще не успевшие догореть до конца свечи в настенных канделябрах, и тишиной. Я медленно шла вперед, наслаждаясь одиночеством, держа в руке небольшой файерболл, чтобы освещать дорогу. Удобно все-таки, и никаких фонариков не надо.

Я и подумать бы не смогла, что мне будет так не хватать возможности побыть одной. За те несколько дней, что я нахожусь в замке, у меня сложилось четкое ощущение, что я оказалась в каком-то причудливом студенческом общежитии, разве что интерьеры тут приятнее, иерархия другая и никто и понятия не имеет о личном пространстве. Король, казалось, вовсе каждую минуту своей жизни окружен людьми и находится под прицелом множества взглядов. Тяжело ему, наверное.

Сейчас в замке дышалось спокойно. Редко встречаемые стражники, казалось, не замечали меня, а если и замечали, то монета, по-прежнему висящая на моей шее, говорила сама за себя и вопросов мне не задавали.

Незаметно для себя я углублялась внутрь замка, переходила из одного коридора в другой, не боясь потеряться. Мною овладело какое-то странное состояние, похожее на то, которое бывает во время сессии, когда спать приходится урывками, а весь день — ходить сомнамбулой. В голове не осталось ни единой мысли, я как будто стала частью коридора, по которому шла, слилась с ним. На секунду мне показалось, что я стала такой же огромной, как и замок, что я могу заглянуть в каждый его уголок, знаю его, как саму себя. Одновременно с этим я ощущала что-то наподобие осторожных прикосновений, будто кто-то (или что-то) прощупывал меня, аккуратно знакомился, как делают коты, нюхая пальцы перед тем, как дать себя погладить.

Из странного оцепенения, в котором я оказалась, меня вырвал шорох и писк, раздавшиеся прямо под ногами.

Я вздрогнула, огляделась и вскрикнула от страха. Где я, черт возьми?! Вокруг был влажный, местами заплесневелый камень, но не обработанный камень дворцовых стен, а своды пещеры. Под ногами хлюпала вода, замачивая туфли из тонкой кожи. Я ведь была в замке? Тогда как, ради всего святого, я оказалась в пещере сейчас? Я в панике бросилась назад, шаги зашлепали по лужам. Споткнувшись и едва не упав, я подняла голову и облегченно выдохнула:

— Бинго!

В нескольких шагах виднелся дверной проем, а за ним — лестница.

Видимо, гуляя, я задумалась так сильно, что, сама не заметив, спустилась в подвал или что-то вроде этого. Еще раз оглядевшись и пожав плечами, я направилась к двери. Лучше погулять где-то в другом месте, Этен как раз раз рассказывал, что где-то в левом крыле есть картинная галерея...

И тут раздался шум. Тот самый, из-за которого я пришла в себя и стряхнула сонное оцепенение. Какой-то писк, шорох и снова писк. Я заозиралась, преодолевая желание заорать и броситься к лестнице, теряя туфли на ходу.

Неподалеку раздался стук камня, и я все-таки взвизгнула, но тут же выдохнула, приложив руку к груди.

— Да чтоб тебе одного “Улисса” всю жизни читать!

Так, спокойно. Джойса на ночь глядя всуе не упоминаем.

Вдох-выдох. Ме-е-едленно отступаем, но не теряя достоинства. Хотя… есть вариант получше. Волшебница я или как? Закрыв глаза, я подняла руки и сосредоточилась, пытаясь переключить энергию страха на магию, на что-то более овеществленное. Через пару секунд меня окутало тепло, и я открыла глаза. Теперь меня окружало что-то вроде огненного обруча, готового в любой момент опуститься на землю. Почти защитный круг, только не против Вия, в против того, что тут пищит у меня под ногами.

Чувствуя себя уже спокойнее, я огляделась. Звуки, который так меня напугали, исходили из-под небольшого камня: там, придавленное им, билось и пыталось выбраться какое-то живое существо.

Ох… Я аккуратно приблизилась к камню и попыталась его сдвинуть. С виду небольшой, он был тяжелым настолько, что мне пришлось упереться двумя руками. Камень немного приподнялся, и существо с громким шорохом вылетело из-под него, скрывшись в темноте.

Отлично. Думать о том, что это такое было, мы не будем. И произносить слово, которое начинается на “к” и заканчивается на “рыса”, даже мысленно, тоже не будем.

Несколько секунд я озиралась вокруг, а потом моих ног коснулось… что-то.

Заорав что есть сил, я припустила прочь и пулей вылетела из подвала.

Только добравшись до своих покоев и спрятавшись там под одеялом с головой, я вспомнила, что не закрыла дверь в подвал. Ну и ладно, возвращаться туда я точно не буду.

Несмотря на потрясения сегодняшнего дня и вечера, я уснула так быстро, будто кто-то одним махом выключил в голове свет.

В углу комнаты что-то зашелестело, но я решила не обращать на это внимания. Наверняка почудилось.

Надеюсь.

Глава 25

—Раз-два-три,—считал Этен.—Раз-два-три. Отлично, теперь поворот через левое плечо,—говоря это, он показал, как надо, я едва успела повторить,—и снова лицом ко мне. Дальше— разворот в левую диагональ,—он повернулся боком, двигаясь скользящими приставными шагами, и я, путаясь в сторонах, повторила за ним,— немного сближаемся а затем—в правую, отдаляемся. Носок тяни, не забывай. Здорово! Меняемся местами по часовой стрелке. Ой!—мы столкнулись нос к носу.—Надо было… по часовой.—сказал Этен.

Мы стояли вплотную, я запыхалась, а дыхание Этена, кажется, даже не сбилось. Зрачки его расширились, сливаясь с темной радужкой, полные губы приоткрылись. Внезапно я поняла, что мы почти одного роста, разница от силы в десятке сантиметров. А вот его величество выше меня почти на полголовы. Почему я об этом подумала? Нельзя, прочь, прочь такие мысли... Мелодия каскарды продолжала звучать из угла комнаты, где стояло пианино, и больше тишину ничто не нарушало.

—Ты должна быть осторожнее,—проговорил Этен. Ладони его все еще лежали на моих плечах после того, как он удержал меня от падения. Я высвободилась и отошла на несколько шагов.

— Нам нужен перерыв,— глядя на меня, решил Этен.— Вы не против прерваться? — обратился он к пианисту.

Когда мы осталось одни, я с облегчением сбросила неудобные туфли для танцев и забралась с ногами в кресло.

— Вот только не говори ничего,— предупредила я Этена, который наверняка собирался прочитать мне лекцию о том, как следует вести себя леди. Ну уж хватит. Не сейчас. Не сегодня. Сегодня и так тяжелый день. Индивидуальное занятие с королем— это всегда нелегко. Хорошо, если бы их вообще не было, но моего мнения никто не спрашивал.

С тех пор, как я согласилась вместе с понтифом Серго обучить волшебству королевскую стражу в обмен на монеты его величества, прошло несколько недель. Я и сама не могла в это поверить, но результаты были. Например, у Дерена, который оказался одарен воздушной магией, уже получалось прицельно сдувать стоящие в десяти шагах от него пустые бутыли— все, или только одну из ряда, или только некоторые.

Рик, как и я оказавшийся огневиком, уже мог контролировать силу выброса пламени, хотя в самом начале, когда только нащупал в себе канал силы, едва не спалил дворец дотла. Впрочем, это оказалось мне только на руку: теперь мы с полного одобрения его величества занимались в саду, правда, в самом глухом и отдаленном уголке, где не могли никого угробить и ничего повредить.

Жизнь могла бы быть прекрасной и замечательной. Если бы не одно маленькое “но”, из-за которого мне нужно домой как можно скорее.

— Ты о чем-то задумалась,— проговорил Этен, а затем, к моему огромному удивлению, сел прямо на пол, прислонившись к моему креслу спиной и игнорируя еще одно, стоящее рядом.— Что?— обернувшись, он одарил меня сияющей улыбкой, будто проходил пробы на съемку в рекламе зубной пасты.— Я же тоже человек.

— Вот уж никогда бы не подумала,— я ухмыльнулась.— Ты же никогда не устаешь, бегаешь, как заведенный, от одного конца замка в другой, командуешь королевскими служанками, приходишь на все занятия стражников, вдобавок еще учишь меня танцевать и правильно подавать руку для поцелуя. Признавайся, у тебя есть брат-близнец, который делает за тебя половину работы?

— Леди Мария!— Этен развернулся ко мне, стоя на коленях, и приложил руку к груди.— Вы что, сейчас меня похвалили?

Я рассмеялась, запрокинув голову. Присутствие Этена расслабляло, как солнечная летняя погода. С ним и с такими, как он,— с теми, кто одарен магией земли,— было больше всего проблем. Во-первых, она сложнее всего пробуждалась и поддавалась контролю. Во-вторых, король ясно дал понять, что ему нужна армия, а о том, чтобы обучить крестьян помогать урожаю расти, можно будет подумать позже. Какой толк на поле боя от воина, который может вырастить цветок за секунду? А на большее пока силенок не хватает. Но потом мы узнали кое-что, что перевернуло все с ног на голову.

Понтиф Серго откопал в библиотеке еще более древний фолиант, чем до этого. Тогда-то и выяснилось, что магия земной стихии имеет обратную сторону. Проявляется она редко, один случай к миллиону, и обычно означает, что прямая магия волшебнику мало доступна. Обратная сторона магии земли— эмпатия и эмоциональная магия. Но тот, кто хорошо владеет эмпатической магией, вряд ли когда-нибудь сможет выкорчевать из земли дуб или поднять лес в атаку.

С одной стороны, это значит, что такие люди смогут воздействовать на солдат врага со временем, пугать или насылать морок, с другой— я, кажется, поняла, почему рядом с Этеном мне спокойно. Ставлю на то, дело в магии, которой тот пользуется непроизвольно, ведь понтиф Серго пока не нашел ничего о том, как этой стороной магии пользоваться. А помочь ничем не могла, показав на своем примере.

— Мне не сложно обучать тебя,— тихо сказал Этен, так и не дождавшись ответа. Он сел, по-турецки скрестив ноги, и посмотрел на меня снизу вверх.— Я рад, что его величество поручил это мне. Быть рядом с тобой…— Этен дернул головой, обрывая себя на середине фразы.

Щекам стало жарко, и я отвернулась.

— Так…— сказала я, чтобы немного разрядить обстановку.— Что там по поводу брата-близнеца?

— Ты серьезно?— Этен выгнул бровь.

— Конечно, нет! Хотя... Я же ничего о тебе не знаю. У тебя есть братья? Родители?

— У меня есть…— Этен замялся, опустил ресницы, но произнес очень твердо:— У меня есть брат. Если это можно так назвать,— немного неуверенно добавил он.

— Если это можно так назвать?— заинтересованно подалась я вперед.— Что это значит?

Этен пожал плечами.

— Это… достаточно сложно объяснить.

Я вздохнула. О том, как тяжело бывает с братьями и сестрами, я знала только понаслышке. Все-таки я единственный ребенок в семье, как и моя мама, как и ее мама. У нас вообщетрадиция, уже много поколений: у женщины рождается только один ребенок, девочка, а отец вскоре растворяется в тумане. Это могло бы выглядеть странным, если бы не было до скучного обыденным.

— А родители?

— Мама умерла, когда я был ребенком, так что меня растили тетушки. У меня есть отец, если ты об этом.

— Вы с ним видитесь?

— Чаще, чем хотелось бы,— невесело рассмеялся Этен, а затем посмотрел на меня.— И вообще, это я собирался тебя допрашивать!

Этен стянул со стоящего рядом кресла подушку и запустил ею в меня. Взвизгнув, я увернулась, и атаковала его второй подушкой. Некоторое время мы в шутку боролись, а затем Этен поднял руки:

— Все-все, сдаюсь. А если серьезно, Мария,— он снова сел на пол, устраиваясь поудобнее.— Как тебе в Аренции?

— Что ты имеешь в виду?

Пожав плечами, Этен обвел рукой комнату.

— Все это. Твоя жизнь, занятия со стражниками. Король Илар.

Так, не краснеть, не краснеть! Миссия— не краснеть! Миссия провалена. Щекам стало жарко, и я пожала плечами, подражая легкомысленному движению Этена.

— Рада, что мои уроки дают свои плоды.

— Ты очень скромничаешь, говоря так.— Этен отвернулся и щелкнул пальцами. Одна из роз, стоящих в вазе, раскрыла лепестки шире и, я уверена, проросла.— Я и подумать не мог, что такое возможно,— обернулся Этен ко мне.— Я имею в виду— это именно то, чего я хотел. И это получилось не случайно, я сделал это намеренно— благодаря тебе.

Он коснулся моей руки, лежащей на подлокотнике, я попыталась освободиться, но Этен только сильнее сжал пальцы.

— Поверить не могу в то, что ты все-таки согласилась помочь. Несмотря на свою неприязнь к его величеству. К тому, что ты далеко от дома, что все вокруг тебе чужое. Ты правда на нашей стороне, Мария, это невероятно. Скажи мне, это так? Ты правда хочешь нам помочь? Я никогда не встречал таких, как ты.

— Я...

Я упустила момент, когда Этен оказался близко ко мне настолько, что я почувствовала тепло его тела сквозь слои одежды. Сердце заколотилось, в животе запорхали уже знакомые бабочки, которых я чувствовала раньше, только тогда причиной был поцелуй короля, а сейчас— близость Этена. Все не так. Все неправильно.

— Этен…— Я попыталась отстраниться, но смогла только вжаться в спинку кресла.— Я… Это твоя магия,— пролепетала я из последних сил.—Твоя магия воздействует на меня.

Грифон бы тут все потоптал! Скорее бы понтиф Серго смог расшифровать старые записи и помог Этену взять его дар под контроль. Потому что воздействие, которое тот явно не может контролировать, как сейчас, — это оружие массового поражения. Мысли путались, я не могла собраться и сформулить то, что хотела сказать.

— А вдруг это не магия?— шепнул Этен. Почему его губы почти касаются моих? И почему я не против?!— Я что-то чувствую к тебе. А ты? Я хочу быть рядом с тобой. Хочу узнать тебя до конца, понять, о чем ты думаешь и чего хочешь, твои самые сокровенные желания и намерения. А ты? Чего хочешь ты?

— Я…

Я смотрела на полные, четко очерченные губы Этена и думала, что хочу его поцеловать. Почему нет? Мне хотелось узнать, буду ли я чувствовать то же самое, что чувствовала, когда меня поцеловал его величество в первый и последний раз.

Губы Этена оказались нежными и мягкими. Бережными, и наверняка мне должно было бы быть приятно. Но почему-то не было. Мне было… безразлично. Похожие эмоции бывают, когда смотришь на витрину, украшенную муляжами пирожных. Должно выглядеть аппетитно, но почему-то отталкивает.

Внутри все кричало— от тревоги, от страха, от чего-то непонятного. Где-то за креслом раздался тихий шорох, писк, и я оторвалась от губ Этена, мгновенно придя в себя.

— Этен…

Дверь хлопнула и тихий ледяной голос произнес:

— Хорошо проводите время?

Глава 26

Мы с Этеном вскочили одновременно. Мои волосы все еще были всклокочены после боя подушками, да и Этен выглядел не лучше. К этому можно прибавить позу, в которой нас застал его величество, и румянец, который жег мне щеки. Да уж. Никакой дедукции не надо, как говорится. Еще пара таких сцен— и я вполне начну оправдывать слухи, которые ходят обо мне во дворце.

Выглядел король… Взбешенным. Как один из тех зимних волков, которые от ярости и голода готовы рисковать жизнью и бросаться на человеческое жилье.

— Смею вам напомнить, леди Мария,— процедил король,— что занятие со стражниками начнется уже через час. И я бы не хотел вас ждать. Несмотря на, несомненно, более интересные дела, которые у вас появились.

— Мы… мы занимались танцами,— проблеяла я. Почему я чувствую себя виноватой? Почему хочу оправдаться? Еще недавно я была бы рада тому, что вывела короля из себя. Сейчас— нет.

— Я вижу. Этен,— король кивнул камергеру, а затем развернулся и вышел. От того, с каким хлопком он закрыл дверь, едва не облетела лепнина со стен.

Мы с Этеном переглянулись, как школьники, которых застали за курением.

— А чего он хотел-то?— прошептала я, и Этен пожал плечами.

— Продолжим?— преувеличенно бодро спросил он.— С каскардой ты уже неплохо справляешься, давай попробуем перейти к аллемандам? Они немного сложнее, но я уверен, у тебя получится.

Покачав головой, я шагнула назад.

— Извини, мне лучше уйти сейчас.

— Ладно,— нахмурился Этен.— Тогда продолжим завтра.

— Я… лучше не стоит, Этен. Пока мы не найдем способ справиться с твоей магией, я… могу натворить глупостей, когда ты рядом.

“Конечно,— ожил внутренний голос,— ты бы хотела натворить глупостей с кое-кем другим вместо этого. Вот только этому кое-кому ты не сдалась ни под каким соусом”.

— Почему ты думаешь, что дело в моей магии?— подошел ближе Этен, заглядывая в глаза.— Ты нравишься мне, я хочу быть ближе, хочу тебя узнать. И я вижу, что тоже нравлюсь тебе, не отрицай. Что не так?

— Я… Мне стоит уйти сейчас. Извини.

Из-за кресла раздался одобрительный писк, и я пулей выскочила из комнаты, не обращая внимания, что следом за мной, прижимаясь к стенам, шмыгнула маленькая черная тень, которая с недавних пор следует за мной по пятам.

Нужно сосредоточиться на деле.

Тренировочная площадка, спрятанная в глубине сада, больше всего походила на стадион. Он был сооружен специально для наших занятий— раньше на этом месте, расположенном почти под самой дворцовой стеной, росли кусты и редкие тонкие деревья, валялась утварь, которая всегда скапливается в большом хозяйстве. Самым лучшим было то, что сюда в отсутствие мощеных дорожек никто из придворных случайно забрести не мог, а на всякий случай в паре десятков шагов от нас дежурили стражники и легко могли отвадить нежеланных гостей (а заодно и спросить, зачем им понадобилось забираться так далеко).

Кровь внутри все еще бурлила, разбереженная близостью Этена и неожиданным приходом его величества. Где-то в глубине души я понимала, что все сделала правильно, — но как же это было сложно! Как бы хотелось поверить Этену и обмануть себя в том, чьи губы я на самом деле хочу целовать.

Издалека я увидела, что на стадионе меня ожидают не только стражники, дисциплинированные и серьезные, с которыми мы уже успели найти общий язык, но и несколько девушек. Они стояли у самого края стадиона тесным кружком и о чем-то перешептывались.

Грифон и Октоп вместе взятые бы их побрали! Совсем забыла о том, что его величество грозился прислать для нашего обучения нескольких придворных леди, “чтобы проверить, эффективна ли ваша система обучения для женщин, леди Мария”.

И ведь как назло понтиф Серго снова пропадает в библиотеке, так что помощи от него ждать не стоит. Вот грифонье... перо.

Не любила я придворных девушек, что ж тут поделать. И у меня были на то причины.

— Она берет за это сто золотых, я сама слышала,— услышала я одну из них. Одетую в шикарный костюм для верховой езды, оттороченный золотом. Ее длинные рыжие волосы были собраны в высокую прическу и закреплены шпильками с драгоценными камнями, ярко блестящими на солнце. Девушка была красивая и фигуристая настолько, что просто не могла бы оставить равнодушным ни одного мужчину, если он не слепой.

— Да откуда ты это можешь знать? Все ты выдумываешь!— оборвала ее вторая, одетая более скромно, но все равно с явным намеком на высокий статус: даже шпоры ее сапог были золотыми! (Кое-кто понимает выражение “костюм для верховой езды” слишком буквально.)

— И ничего не выдумываю,— обиделась рыжая.— Мне Лорри сказал, а он видел эту Марию еще в тот день, когда она появилась во дворце. И до этого, у мадам Виктуар, они тоже встречались. Если ты понимаешь, о чем я.

Никто их них меня, подошедшую почти вплотную, не видел. А жаль, снова выслушивать сплетни, которые ходят обо мне при дворе, не было никакого желания. Я уже почти решилась вмешаться, когда та, что была скромнее одета, уперла руки в бока:

— Король не может назвать своей фавориткой блудную девку, это просто смешно! А его величество глаз с леди Марии не сводит, это всем видно! Советник Кроу в бешенстве, говорят, что король совсем потерял голову и вздумал на леди Марии жениться, прямо следующим летом. Да они каждый вечер зачем-то в его кабинете уединяются, и в королевских покоях тоже.

А вот это уже неправда! Уединяемся мы только в кабинете его величества, иногда к нам присоединяется Этен или советник Кроу, почти всегда— понтиф Серго (даже жаль, что девицы не в курсе этих деталей, а то их сплетни были бы намного интереснее). А все потому что его величеству мало общих занятий со стражниками, этот честолюбец хочет быть впереди всех. Вот и занимаемся мы с ним отдельно. Только волшебством, конечно.

К сожалению.

Хоть не так обидно было бы все это выслушивать.

— Девочки, вы какую-то ерунду говорите, — подала голос третья, невысокая голубоглазая блондинка.— Леди Мария прибыла с юга, из-за горного хребта, по просьбе его величества. Она учитель, которого пригласили, чтобы научить нас обращаться с магией. Это все знают. А как иначе, когда то и дело в стране то квартиру чью-то затопит, то дерево загорится, то ветром что-нибудь снесет? А все из-за того, что магия просыпается, с каждым днем все сильнее. А что с ней делать— не ясно. И вообще, по этой леди Марии сразу видно, что она не местная, это ее манера говорить и незнание этикета… Уж извините, но даже девушки мадам Виктуар вели бы себя сдержаннее. Ну, я думаю,— покраснела она как маков цвет.

Ладно, четырехпалубный убит. Кто же знал, что, входя в комнату, где находится король, нужно вначале поприветствовать его, а только потом счастливо кричать своей камеристке: “Брешка, наконец-то я тебя нашла!”

Штирлиц в моем лице провалился, и пары дней не прошло, но что толку сейчас жалеть.

— Как бы то ни было,— приосанилась рыжая,— я ни на секунду не поверю в то, что она фаворитка короля, как болтают некоторые. У его величества хороший вкус, и он в состоянии выбрать женщину себе под стать.

Глава 27

Это она о себе, видимо. Ну и как было удержаться?

Я щелкнула пальцами, и в тот же момент прямо из воздуха возникло три золотые искры. Взмахом руки я отправила их к сплетницам— и те завизжали, уворачиваясь от прытких огоньков, которые пытались то подпалить им кончики волос, то ужалить пониже пояса.

Стражники, до этого мирно лежащие на траве, спохватились, а потом, увидев меня, замерли, наблюдая за представлением с веселыми ухмылками. Вдоволь наигравшись и оставив на костюме рыжей несколько мстительных подпалин, я развеяла огоньки и с милой улыбкой проговорила:

— Только что вы видели, что может случиться, если вы не научитесь использовать магию. Сосредоточенность на наших занятиях крайне важна, леди…

— Леди Орьенна-Марелла,— представилась рыжая, гневно сверкая глазами.

Однако! Я уже знала, что полным именем представляются только при официальных обстоятельствах, как, например, оформление на визы для пребывания в Монтевире. Ну или в том случае, когда хотят завуалированно унизить собеседника, подчеркнув свое превосходство, провести раз и навсегда черту между ним и собой— в том случае, если вы знакомитесь в менее официальных обстоятельствах.

Остальные девушки, покраснев от грубости подруги, представились одним именем.

— Что ж, леди Орьенна-Марелла,— приняла я правила игры, — теперь, когда вы закончили обсуждать, насколько годитесь для того, чтобы греть королевскую постель, я бы предложила приступить к обучению. Вы согласны?

Леди Орьенна вспыхнула, услышав смешки, а затем вздернула нос и отрывисто кивнула. Ее я решила поставить в пару с Дереном. Что-то мне подсказывало, что рыжая, как и я сама, одарена огненной магией, а значит, воздушник-Дерен будет для нее идеальной парой. Леди Орьенна, увидев его запыленную одежду для тренировок, брезгливо сморщила носик, а Дерен выглядел так, будто только что выиграл в лотерею.

Рыжая действительно была чудо как хороша, и я сделала себе пометку в голове: никогда не приглядываться к тому, как смотрит на нее король. Все-таки нервы у меня не казенные.

— Начали!— хлопнула я в ладоши, когда все разбились по парам.— Те, кто в паре с новичками,— атакуйте, но бережно. Те, кто занимается давно,— вы сами уже знаете, что делать.

Самым сложным было пробудить в человеке силу, заставить проявиться ту самую первую вспышку, выявить тип магии, которой человек обладает. Методом проб и ошибок мы с понтифом Серго выяснили, что лучше всего пробуждают силы магические атаки и опасность. Как случилось со мной в лесу, чтоб тем разбойникам икалось до скончания дней. Лучше всего это работает, когда сталкиваются два противоположных типа магии, так что сейчас я не без удовольствия наблюдала, как прическа леди Орьенны безнадежно уничтожается направляемыми Дереном воздушными потоками.

Услышав шорох за спиной, я вздрогнула, но это оказалась всего лишь мелькнувшая в высокой траве тень, а не король. Я даже не смогла бы сказать, рада этому или огорчена.

Занятие шло своим чередом. Стражники оттачивали уровень владения волшебством и пытались спровоцировать аристократок на вспышку магии, при этом никак им не навредив. Девушки хмурились из-за того, что им не оказывают должного почтения. Листва в ветвях деревьев над нашими головами шумела. Его величество, до сих пор не пропускавший ни одной тренировки, не появлялся.

Услышав за спиной шаги, я подпрыгнула от радости, сердце бешено заколотилось. Постаравшись улыбнуться как можно более беззаботно, я обернулась— и остолбенела. Потому что увидела совсем не короля. По высокой траве к нам шагал мужчина. На вид ему было около сорока лет, так что жесткие черты лица успели дополнительно заостриться морщинами— такими, которые появляются только у людей, которые часто хмурятся и редко смеются. Одет он был в нарядный жюстокор, под горлом красовался накрахмаленный воротник, на ногах— брюки-кюлоты и белые чулки. Начищенные туфли блестели ярче зеркала в солнечных лучах.

— Леди Мария?— обратился он ко мне, по-военному серьезно.— Командор Парис к вашим услугам.

Командор Парис! Вернее, командор Парис-Гровер, тот самый Парис, о котором я столько слышала. Начальник тайной службы короля— как я поняла из осторожных объяснений Этена, это что-то вроде шпионской сети, агенты которой есть не только в замках каждого влиятельного лорда Аренции, но во дворцах соседей, Вранко и Сивра. А может, даже за горным хребтом.

— Ну что за чудо,— говорила о Парисе Брешка, когда по замку пронеслась новость, что начальник тайной стражи вернулся из далекой и, разумеется, очень засекреченной командировки.— Казалось бы, такой серьезный и опасный человек, а душка. Каждый раз забываю о том, что его стоит бояться.

Разговор недельной давности всплыл в голове сам собой, стоило мне увидеть Париса. Сейчас, стоя рядом с ним, я готова была косу свою отдать на отсечение: передо мной еще один обладатель оборотной стороны магии земли, как и Этен. Иначе как объяснить то, что мои губы сами собой расплылись в дружелюбной улыбке?

Стражники, увидев командора Париса, тут же выстроились в ряд, девушки— присели в книксене, и я напомнила себе, что должна сделать то же самое.

— И зачем же глубоко уважаемому командору понадобились мои услуги?— скрестила я руки на груди, бросаясь от непонятного страха в атаку.

Несколько секунд Парис смотрел на меня, а затем, запрокинув голову, расхохотался.

— Пришел выразить вам свое почтение, леди Мария. Право слово, извините мою бестактность, но вы такая же, как о вас говорят. Смелая и решительная. Вы обучаете волшебству?— с любопытством спросил он, заглядывая мне через плечо.— Пожалуйста, продолжайте! Не обращайте на меня внимания!

— Стараюсь, насколько могу,— ответила я, когда все снова приступили к занятиям.

— И меня сможете научить?— Парис впился взглядом в мое лицо.

— Сделаю все, что в моих силах, если на то будет воля его величества. Как вы понимаете, результат не смогу гарантировать.

— Да-да, я, бесспорно, все понимаю. И все-таки, может быть, расскажете о вашем методе? Ведь это невероятно, уникальный прорыв. Волшебство может перевернуть Аренцию с ног на голову, если вы понимаете, о чем я.

— Боюсь, что не понимаю.

— Ну как же? Оружие станет не нужно, как вы считаете? Если каждый овладеет волшебством? Оросительные системы? Зачем они нужны с водниками? А заготовка дров на зиму? Разве это необходимо тому, кто может сделать костер из воздуха?

— Такие вопросы лучше обсудить с его величеством или с кем-то, кто сведущ в этом лучше, чем я, ваша светлость. Я всего лишь волшебница, которая пытается быть полезной Аренции.

— Да, разумеется,— Парис кивнул.— Слышал, вы прибыли издалека, хоть его величество и не советовал вас расспрашивать. Прошу прощения, не хотел заставлять вас думать о таких вещах. А когда, по вашему, занятия будут закончены? Когда стражники будут готовы использовать магию в деле? Если вы понимаете, о чем я.

Нахмурившись, я посмотрела на тренирующихся мужчин вслед за Парисом. Ответ на вопрос был очевиден: нескоро, очень нескоро. Стражники хоть и быстро осваивали волшебные премудрости, но скорость эта была впечатляющей только для тех, кто еще месяц назад вовсе не умел ничего, даже не подозревал, что может стать волшебником. Для того же, чтобы всерьез встать против магов Сивра или против магов любой другой армии, которые умеют на самом деле использовать свои силы, в подготовку которых входили уроки по ведению битв с использованием магии, стражники были еще не готовы.

Хуже всего было то, что у Аренции опыта ведения войны с помощью волшебства не было никакого: последние записи о таких битвах относятся к доисторическим временам, когда войска вел еще Сторан Завоеватель— до того, как он изгнал Октопа из этих земель, а на его самого и его династию легло проклятье.

— Уже совсем скоро,— съязвила я, но Парис, кажется, не понял, что я шучу, лицо его осталось абсолютно серьезным.

В этот момент на стадионе полыхнуло: это леди Орьенна, спасая остатки своей прически, метнула в Дерена файерболл размером с футбольный мяч. Бедный парень еле успел увернуться, а Орьенна, испуганно вскрикнув, бросилась ему на помощь. Огневичка, как я и думала. Сильная. Вот кого на войну надо отправлять, а не мариновать при дворе, затягивая в корсет.

И нет, это я не потому, что она всерьез нацелилась в любовницы короля, совсем нет. Впрочем, мне-то какая разница? Мое дело маленькое: подготовить с десяток стражников и нескольких придворных дам, рассказать им и понтифу Сергу обо всем, что знаю (понять бы еще, откуда я все это знаю, но сейчас слишком много дел, чтобы размышлять о таких вещах). А потом все— получить доступ к монетам и отправиться домой, только меня и видели.

— Уже совсем скоро,— сказал вслух я, успокаивая себя.— Осталось только немного подождать.

В этот момент все вокруг словно заволокло холодом, а Парис обернулся ко мне и широко улыбнулся.

— Отрадно это слышать, леди Мария!— бодро воскликнул он.— Аренции очень повезло с вами. Ах, совсем забыл. Вы не в курсе, где я могу найти советника Кроу? Его величество сказал, что он должен быть здесь.

“Бог миловал”,— чуть было не ляпнула я, невольно копируя тон Этена, что мне всегда хотелось делать при упоминании Кроу. До чего же неприятный человек, слов нет!

— Как видите, его здесь нет,— не удержалась от шпильки я, но тут же исправилась:— Он должен был присутствовать на тренировке, как и его величество. Видимо, важные государственные дела им помешали.

— Вот как?— округлил глаза Парис.— Пожалуй, я тоже пойду. Вдруг эти самые важные дела мне тоже мешают здесь прохлаждаться, а я и не в курсе.

Подмигнув мне, он тут же степенно поклонился и пошел прочь. Я хмыкнула и уже хотела отвернуться, когда Парис вдруг ойкнул и подпрыгнул, что, учитывая его мощную фигуру, смотрелось весьма забавно.

— Что случилось?

— Меня… что-то укусило,— озадаченно проговорил Парис. — Крыса или ласка, я не успел разглядеть.

Покраснев, я пожала плечами.

— Это трава такая высокая, что в ней вполне можно спрятать лося.

Не к ночи упомянутая трава неподалеку от нас зашуршала.

— И то верно,— пробормотал Парис и поспешил прочь, а я облегченно выдохнула.

На тренировку его величество так и не пришел, так что мне, издерганной долгим ожиданием, больше всего на свете хотелось сейчас просто запереться в своих покоях, спрятаться там. Но сделать этого я не могла: вечером я должна была явиться пред светлы королевские очи и учить его волшебству в индивидуальном порядке. Если мне не повезет, то рядом будет еще и Кроу— вот уж кто истинная заноза в там самом месте, такого даже леди Орьенне и Парису вместе взятым не переплюнуть.

В какой-то момент— сразу после того, как мы с королем договорились, на каких условиях я буду учить стражников, — мне казалось, что Кроу смягчился ко мне. Он посещал тренировки, совершенно безуспешно пытался приручить дарованную ему магию воды, но быстро стало ясно: делал это только чтобы показать, что мои методы обучения не работают, а на самом деле не прикладывает и капли усилий. Он по-прежнему считал всю затею глупой, а меня, кажется, шарлатанкой.

И чем дальше— тем хуже он ко мне относился. Не помогали успехи стражников и собственная магия Кроу, которая все сильнее выходила из-под контроля и отчаянно требовала приручения, потому что волшебником тот мог бы стать сильным, неимоверно, насколько я могла судить. Но на моих занятиях он присутствовал явно в ожидании того, что я скажу: “Внимание! Я вас всех обманула! Расходимся!” Увы и ах, советник. Увы и ах.

Сегодня Кроу блистал своим отсутствием, как и его величество, и это не могло меня не радовать. Впрочем, у неприязни Кроу все-таки были некоторые плюсы: от сплетен, которые во дворе ходили обо мне и короле, он бесился даже больше, чем я, и несколько раз даже лично осаживал болтунов.

Как мне казалось, разозлить Кроу и было целью его величества. Он, будто нарочно, когда советник был рядом, все норовил меня приобнять или сказать что-то на ухо, сообщить что-то о новом для меня мире, просто сделать комплимент или пошутить. Хорошо хоть танцевать не приглашал, зная о моем полном неумении это делать. Так что поводов для сплетен у придворных было хоть отбавляй. Какое-то время я даже принимала флирт его величества за чистую монету. Раскатала губу, как дурочка. Потом только связала проявляемое к своей персоне внимание, неизменное присутствие рядом Кроу и разговор в кабинете короля, которому я стала свидетелем. “Если я захочу жениться на этой девушке, то я это сделаю”. Назло бабушке, в смысле советнику Кроу, отморожу уши, в смысле женюсь. Чтобы доказать, что я самостоятельный и мудрый правитель. Все логично. Впрочем, какое мне дело до монарших закидонов?

Глава 28. Этен

Шаги отдавались эхом в гулком коридоре. Здесь, в восточном крыле, всегда было пустынно, разве что стражники несли свой пост. Проходя мимо, Этен привычно кивнул им, и те едва заметно поморщились.

Про себя Этен ухмыльнулся. Стража его не любила, как и люди Париса, более привилегированные вояки. Как и Совет — сборище ученых умов, которые ели с рук Кроу. Их раздражал болтливый камергер, который больше всего на свете озабочен цветом салфеток на королевском столе и заказом новых платьев у портних. Пустоголовый, как бабочка-однодневка, и королю своими бреднями голову забивает. Хуже бабы крестьянской, та хоть детей может родить.

Так они думали, и Этен не собирался их разубеждать.

— Мое почтение, — широко улыбнулся он. — Его величество в зале для боев?

Один из стражников ответил кивком, второй — вовсе проигнорировал обращение.

— Чудно! — воскликнул Этен, улыбаясь еще шире. — Пора его оттуда достать, пока совсем себя не загонял. В конце концов, сейчас есть более насущные дела, чем колотить палками свой личный отряд стражи, — бал наступления осени на носу!

Этен не смог отказать себе в том, чтобы подмигнуть, не забывая зорко следить за тем, как стражники отреагируют на его слова, — захотят ли посмеяться над шуткой? Согласно кивнут? Оба сохранили нейтрально-недоброжелательное выражение лица.

На удивление, в зале для боев Илар оказался один. Конечно, большая часть стражи сейчас была в саду с леди Марией, но кто-то должен был обязательно оставаться с королем. Если им не приказали другое, конечно.

Илар в свободном костюме из легкой черной ткани с деревянным мечом в руках кружил по залу, отрабатывая удар за ударом. Вокруг него стояли «чучелки» — тяжелые манекены, которые использовались для тренировок.

— Присоединяйся, — бросил Илар.

— Я одет не подходящим образом, — фыркнул Этен, оглядывая свой нарядный бирюзовый камзол, расшитый драгоценностями. Яркий, привлекающий внимание и отводящий глаза от лица.

— Брось, давай, — пропыхтел Илар, кувыркнувшись через голову, чтобы снизу вверх пронзить невидимого соперника.

Этен пожал плечами. Ну, раз король просит… Он расстегнул воротник и камзол, снял рубашки, сбросил туфли. На то, чтобы переодеться в такой же костюм, в котором тренировался Илар, не ушло много времени. Этен выбрал один из деревянных мечей на стойке в углу зала, приблизился к Илару — и тут же был вынужден упасть на пол, чтобы не получить удар в живот.

— Ах ты…

Поединок начался.

Этен вскочил и понесся вперед, тараня Илара. Тот вынужден был попятиться, Этен развернулся, чтобы снова оказаться лицом к лицу, и приготовился атаковать. Тишину зала наполнил стук сталкивающихся друг о друга деревянных мечей, тяжелое дыхание, рык и громкие выдохи.

Этен сам не заметил, как привычная вальяжность стекла с тела, уступая место горячке битвы. Илару явно тоже хотелось спустить пар: яростно атаковал, начисто забыв об осторожности, рассчитывая только на то, что он выше и шире в плечах, а значит — сильнее физически. Несколько раз Этен поймал его на этом, сделав вид, что отступает, а затем поднырнув под руки Илара и напав сзади.

Илар тяжело дышал, глаза его зло сверкали, дыхание было тяжелым. Этен посмеивался. Он тоже вспотел и уже начал уставать, но едва это замечал, упоенный схваткой. Он соскучился по учебным дракам с Иларом — ни с кем другим Этен тренироваться не мог.

Илар был силен и ловок, почти так же, как и сам Этен. Умудрялся победить его в каждом третьем-пятом поединке — это лучше всего другого говорило о его мастерстве.

Этену многого стоило привыкнуть драться по правилам, ради тренировки или удовольствия, а не так, как велит улица: на смерть, не жалея ни себя, ни соперника, не думая о чести и о том, как бой выглядит со стороны. Главным было выжить, уйти относительно целым и показать: я тот, кого лучше не трогать.

Он уже почти оставил за собой третий раунд, когда по залу прокатился порыв ветра. Этен зажмурился, и Илар воспользовался этим, чтобы сбить его с ног и придавить к полу. Поперек горла легла рукоять деревянного мяча, дыхание сперло. Этен закашлял, захрипел, а затем расслабился.

Позволил в глубине груди чему-то, похожему на огромный цветок, распуститься, раскинуть свои лепестки-усики в пространство, аккуратно коснуться висков Илара. Тот не пошевелился, и Этен, все глубже проваливаясь в себя, один за другим обвивал воображаемые лепестки вокруг фигуры Илара, касался его там, где находится сердце, глаза, уши и рот, связывал запястья.

Наконец хватка ослабла, Этен буквально кожей почувствовал, как Илара наполняют спокойствие, довольство, расслабленность. Пары мгновений Этену хватило, чтобы вывернуться и опрокинуть Илара на лопатки. Он засмеялся, слегка придавив его, а затем встал и подал руку, втягивая внутрь невидимые лепестки.

— Это нечестно! — рявкнул Илар, запыхавшись.

Когда-то, будучи ребенком, Этен и представить себе не мог, что его способности — это что-то необычное. Просто знал, что если посмотрит определенным образом или по-особому улыбнется — то бакалейщик не будет его бить, поймав на краже, а стражник — даст подержать меч и научит паре выпадов, пока никто не видит. Даже тетушка, которая, назвавшись мадам Клари, гадала по рукам и картам десяти окрестным кварталам, редко его бранила, хотя со всеми остальными нрав у нее был такой крутой, что ее услуги полностью оплачивали даже самые смелые и жадные клиенты. Этен думал, все дело в его природном обаянии.

«Жить захочешь, и не такому научишься», — философски рассуждал он, будучи подростком, когда вынужден был обчищать карманы богатеньких ротозеев, чтобы Большой Бо не выбил из него весь дух. К тому времени тетушка уже отошла в мир иной, оставив Этену в наследство кучу долгов и покровительство Большого Бо, которое больше было похоже на пожизненное рабство.

Нет, Этен не жаловался, конечно. К тому времени он уже понял, что дело не в обаянии, что он отличается от других людей, и научился сознательно оборачивать это себе на пользу. В конце концов, сколько раз он приносил Большому Бо денег меньше, чем должен был? И отделывался всего-то парой синяков, хотя другие на его месте лишились бы пальца.

Все благодаря прячущимся внутри Этена усикам-лепестками, которыми он мог коснуться любого и заставить его чувствовать радость, или расслабленность, а иногда наоборот — злость. Со всеми людьми это работало по-разному. Большой Бо был крепким, но Илар — еще крепче, Этену приходилось буквально все силы из себя выжимать, чтобы сдвинуть с места его настроение.

Загадочная и красивая иномирянка леди Мария тоже была не грифоньим когтем делана, Этену нужно было попотеть, чтобы до нее дотянуться.

— А ветром по мне бить честно? — засмеялся Этен, упираясь ладонями в колени и тяжело дыша. — Хорошо размялись. Уроки леди Марии не прошли для тебя даром, — помолчав, он продолжил: — Зря ты пришел утром. Я уже почти закончил с ней.

Илар, который до этого стоял неподвижно, вскинулся. Глаза его сузились и полыхнули яростью.

— Я видел, как ты с ней собирался заканчивать, — прошипел он. — Ты что, забыл, в чем заключается твоя работа? Думаешь, я решил тебе удовольствие доставить и досуг обеспечить?

— Что? — Этен моргнул, рот его открылся от удивления. — Ты что говоришь такое?

— Что слышал, — рявкнул Илар. — Что ты там устроил?

Он смотрел на Этена с волчьей злобой, как на врага. Как на кого-то, кому вот-вот готов вцепиться в глотку и порвать ее, разбрызгав кровь и лишив жизни.

Этен почувствовал себя так, как будто ему влепили пощечину.

— Я выполнял твое задание, Илар, — спокойно сказал он, чувствуя, как внутри все покрывается тонкой ледяной коркой. — Или ты уже забыл, что сам мне это поручил?

— Я ни о чем не забыл. А вот ты, похоже, запямятовал, зачем ты здесь. И что конкретно тебе было поручено, — Илар приблизился к нему и взялся за ворот костюма. Прошипел в лицо: — Не смей больше к ней приближаться.

Этен молчал, внимательно вглядываясь в лицо Илара. Хотя нет, сейчас — короля. Такого, каким его создали, каким его знали и каким боялись: жестокого, непредсказуемого и опасного.

Внутри бурлила злоба, которая требовала выхода. Требовала сбросить с себя тяжелую руку, схватить за шею, нащупать уязвимое адамово яблоко, ударить в пах, показать, кто здесь на самом деле главный.

— Ты в чем-то подозреваешь меня? — ровно спросил Этен. — После всего, что я сделал для тебя?

Он сбросил руку Илара и отступил на шаг. Подошел к вешалке: нужно привести себя в порядок, прежде чем выйти наружу. Рутинные действия успокаивали: надеть брюки и рубашки со множеством пуговиц, застегнуть камзол, пригладить волосы, промокнуть мокрое от пота лицо платком (принять ванну можно будет позднее, пока важно сделать так, чтобы никому в голову не пришло, что Этен занимался чем-то более энергозатратным, чем командование служанками и залезание придворным дамам под юбки).

Уже коснувшись дверной ручки, Этен сказал, сам не зная, желает ли надавить на больное место или помочь, предостеречь:

— Корабль Тимерии скоро прибудет. Не забывай об этом

— Не забуду. Для тебя найдется работа.

— Да. Ваше величество, — после паузы ответил Этен.

Он толкнул дверь и вышел, тут же заставляя тревожные морщины на лбу разгладиться, плечи — распрямиться, а губы — легкомысленно улыбнуться.

У него и правда есть работа.

Глава 29

После занятия я ушла в свои покои, обрадованная тем, что никого не встретила, — спасибо господу за маленькие радости. Убедившись, что в комнате никого кроме меня нет, я уперла руки в бока и грозно сказала:

— Ну теперь выходи, воспитывать тебя буду,— тишина в комнате не отозвалась, и я добавила в голос суровых ноток:— Бусинка! А ну выходи! Выходи, хуже будет.

Под шкафом что-то зашевелилось, и оттуда выкатился— иначе не скажешь— маленький черный клубок размером с шиншиллу.

Я пронзила его хмурым взглядом и спросила:

— Бусинка, ты почему укусила Париса? Я же просила тебя не высовываться. А если бы он тебя увидел? Удавил бы, и я ничего не смогла бы сделать!

Клубок расстроенно и возмущенно запищал, покатился навстречу мне. Я со вздохом присела, подняла Бусинку на уровень глаз и нахмурилась, надеясь передать взглядом всю степень моего разочарования.

Бусинка была чернильником, хотя поначалу я приняла ее за крысу и бросила в этого зверька туфлей— хорошо еще, что не попала! Выглядела Бусинка как пушистый клубок черной шерсти с крохотными фиолетовыми глазами-бусинками (оттуда и имя) и с каким-то неисчислимым количеством лапок, как у паука

Кажется, это ее я спасла в подвале много дней назад— ее или кого-то из ее родни. Потому что именно на утро после того происшествия я обнаружила Бусинку, спокойно спящую у меня на ладони и что-то даже мурлычущую, хотя этот звук был больше похож на негромкий стрекот. Заверещала я так, что наверняка перебудила всех в районе километра и едва не пришибла Бусинку, стряхнув ее с руки и для верности запустив в нее туфлей.

Прибежавшим на мой крик стражникам я объяснила все про крысу, или мышь, которая нагло спала на моей кровати. Те, посмотрев на меня как на сумасшедшую, вышли прочь, бормоча что-то об изнеженных девицах. Брешка, которая появилась в моих покоях чуть позже, выслушала мои жалобы и нахмурилась— совсем как стражники.

— Наверное, вы переутомились, леди Мария. Давайте-ка я вам окошко открою, воздух свежий.

— Брешка, ты о чем? Не то чтобы я против открытого окна, но мышь была настоящей, я ее видела вот как тебя сейчас.

— Леди Мария, во дворце не бывает мышей, и крыс не бывает тоже. Если бы кто-то из них и забрел сюда, их бы тут же прогнали чернильники, вот уж твари, которых нужно давить без жалости, чтобы не расплодились,— красивое и дружелюбное лицо девушки исказилось злобой и отвращением.

Так я узнала, что мой утренний гость— чернильник (или чернильница, как бы смешно это ни звучало, потому что мне казалось, что Бусинка девочка). От Брешки я узнала, что чернильники страшно ядовитые и отравляют все, до чего дотрагиваются, яд этот опасен для людей и для животных, может убить или навсегда оставить калекой. Когда-то чернильники были настоящим бедствием Аренции— но это было очень давно, еще в первые годы после исчезновения Октопа. Именно чернильники когда-то стали причиной того, что территорию дворца покинули все мыши и крысы— грызуны на дух не переносили этих существ и сбегали от них быстрее, чем из дома, где живет кот.

Видели чернильников уже несколько столетий даже реже, чем лунное затмение, но неприязнь к ним оставалась крепкой, во дворце по-прежнему существовала должность придворного чернильниколова (интересно, и чем он занимается?).

Выпроводив Брешку, я легла на кровать и твердо приготовилась если не умирать, то как минимум терпеть невыносимые муки. В конце концов, этот ядовитый и смертельно-опасный зверь спал у меня на ладони неизвестно как долго. Возможно, всю ночь. Минуты шли, ничего не происходило.

Чувствовала я себя прекрасно и примерно через час решила перекусить, потому что умирать на голодный желудок было как-то совсем грустно. Через два часа пришлось признать, что смерть и невыносимые муки явно откладываются на неопределенный срок. Я встала и, обшарив все углы, нашла под шкафом жмущийся к стене комок.

— Выходи,— попросила я его.— Выходи, чтобы я тебя хотя бы видела, а то мне совсем страшно.

Комок послушался, и вскоре у моих ног сидело крохотное существо, радостно попискивающее. Решив, что двум смертям не бывать, а одной не миновать, я протянула руку, и существо с готовностью вцепилось в нее. Больше всего оно было похоже на ровный шар, как колобок, только пушистый и глазастый. Присмотревшись, я увидела, что у “колобка” есть лапки, причем не четыре, как я того ожидала, а как минимум шесть, а то и все восемь. Существо явно не знало, что должно быть злым и угрожающим, подпрыгивало и каталось по моей ладони, попискивало и все пыталось приласкаться к большому пальцу.

Я посадила его на стол, и существо, несколько секунд постояв в растерянности, тут же покатилось к винограду в вазочке. Схватило одну ягоду и принялось гонять ее по столу, пытаясь сожрать целиком и расстроенно стрекоча, когда это не получалось.

— Гроза полей и огородов,— пробормотала я, пытаясь справиться с неуместным умилением.— Бусинка.

Что ж, эта битва проиграна.

Расправившись с тремя ягодами и заляпав стол соком, Бусинка сыто икнула и скатилась на пол, тут же прячась где-то в углу. Я успела заметить только, что двигается она действительно как колобок — катится, подталкивая себя короткими лапками.

После она долго не показывалась, и я уже решила, что инцидент остался в прошлом. А потом стала видеть черную пушистую точку, которая шастает за мной по пятам, и время от времени попискивает, как сегодня утром во время урока танцев. Вернее, того, что за ним последовало. Отбросив ненужные сейчас мысли, я заговорила:

— Что ты можешь сказать в свое оправдание? — сдвинула брови я, не поддаваясь на провокации Бусинки: ласковый стрекот и катание по моей ладони такое восторженное, как будто мы не виделись неделю.

Оправдываться или как-то стыдиться своего поведения Бусинка явно не собиралась. Я едва успела спрятать ее за спину, когда раздался стук в дверь:

— Леди Мария? — спросила Брешка. — Вы с кем-то разговаривали?

— Сама с собой, — пискнула я, пытаясь сдержать Бусинку, которая, как всегда при виде Брешки, рванула навстречу. — Ты что-то хотела?

— Помочь вам подготовиться к уроку с его величеством, конечно.

— Да, точно. — Я спиной подошла к столу и, нащупав шкатулку для украшений, запихала туда Бусинку. — Приступим? — преувеличенно бодро спросила я. — Поможешь мне надеть то темно-бордовое?

Странно на меня посмотрев, Брешка кивнула и подошла к шкафу. Процедура одевания заняла около получаса — слишком тяжелым был наряд, слишком много в нем было деталей и застежек.

И вовсе не ради короля я наряжалась! Ну разве не может девушка просто так обычным вечером обычного дня надеть бордовое платье из парчи с золотой оторочкой подола (выкусите, уважаемая леди Орьенна-Марелла), с тяжелой, спадающей волнами юбкой, с открытыми плечами и с головокружительным декольте? Конечно же может! И наденет.

Из украшений я выбрала, разумеется, монету, которую не снимала теперь даже по ночам, и рубиновый браслет.

— Вы слишком нарядная, леди Мария, — вздохнула Брешка, отойдя на пару шагов.

— Подумаешь, — с деланным легкомыслием отмахнулась я. — Грех иметь в гардеробе такие платья и не носить их.

— Но они для бала!

Да знаю я! Но все-таки…

Волосы я решила оставить распущенными, только попросила Брешку заплести две тонкие косы у висков и скрепить их сзади. И я не собиралась за это оправдываться! В конце концов, что плохого в копне темных волос, спускающихся ниже пояса?

— Леди Мария, — Брешка наклонилась к совсем близко. — Извините, что лезу не в свое дело, но не стоит так наряжаться ради мужчины. Даже если этот мужчина — король.

— С чего ты взяла, что я наряжаюсь ради его величества? Я наряжаюсь просто… для настроения! — Брешка выгнула бровь и окинула меня выразительным взглядом. — Ну ладно, — вздохнула я и снова посмотрела в зеркало. — Вот и за что мне такая камеристка проницательная досталась? Переодеться, да?

Брешка решительно кивнула и направилась к шкафу, но тут раздался стук в дверь.

— Леди Мария? — после поклона обратился ко мне один из королевских пажей, которого, кажется, звали Итан. — Его величество просил передать, что сегодняшнее занятие отменяется.

Ну вот, приехали. Все-таки закон подлости — это такая штука, которая работает безотказно. Глядя на то, как паж, поклонившись, захлопывает дверь с той стороны, я прошипела:

— Вот только не говори сейчас ничего.

— Даже не собиралась,— опустила глаза Брешка.— Помочь вам снять платье?

Я вздохнула. Сижу как дура с мытой шеей. Прямо анекдот.

— Пойду лучше пройдусь.

И плевать, что в этом платье и стоять-то сложно, не то что идти.

Я гуляла по коридорам дворца, пытаясь убежать от собственных мыслей. Несмотря на возмущение Брешки, моя одежда не привлекала внимания: она была слишком нарядной только по сравнению с теми платьями, что обычно выбирала я, а многие придворные, особенно самые знатные, одевались намного помпезнее.

Повсюду меня сопровождал тихой шорох и писк, в котором явно угадывались нотки сочувствия. Раздавался он откуда-то из-под складок пышной юбки.

“Спасибо, Бусинка,— думала я, жалея, что не могу прямо сейчас расплакаться.— Хоть ты никогда не подведешь”.

Идти обратно в покои не хотелось, и я вспомнила, что в левом крыле замка должна быть картинная галерея. То есть, картины и гобелены здесь украшали почти каждую стену, но в галерее, как рассказал мне Этен, хранились портреты всех правителей Аренции и их семей— предков Илара. И, вероятно, там был портрет его самого.

Могу же я просто так сходить в галерею? Для этого ведь не нужно придумывать оправданий, верно?

Чтобы найти нужное помещение, мне пришлось поплутать и даже спросить дорогу у стражников. Картинная галерея встретила меня почти музейной тишиной и тусклым светом, падающим из-за затянутых полупрозрачной темной тканью окон— видимо, чтобы краска на портретах не выцветала. Галерея была просторным вытянутым в длину помещением, стены которого плотно увешаны картинами.

Мужчины, женщины, дети, целые семьи на огромных ростовых полотнах. Я остановилась рядом с портретом сурового на вид мужчины, облаченного в доспехи. Волосы его были седыми, лоб прорезали морщины, но в руках мужчина держал высоко поднятый меч, смотрел на художника так жестко и прямо, что становилось понятно: старческая немощь— это о ком угодно, но только не о нем. Стоял он на какой-то скале, прямо за ним развевалось знамя с грифоном— флаг Аренции.

Задрав голову, я попыталась рассмотреть выражение его лица получше. Отошла подальше, закусила губу. В глубине карих глаз, смотрящих из-под нахмуренных бровей, плескались печаль и сожаление— или это мне только казалось? Не стоит приписывать мужику с портрета то, что чувствую я сама.

Тряхнув волосами, я обратила внимание на задний план и остолбенела: там шла битва. Топорщащееся пиками копий железное войско боролось с людьми, среди которых то тут, то там, вспыхивали оранжевые всполохи. Волшебники. А где-то еще дальше, так далеко, что и не видно почти, расплывался океаном чернил огромный осьминог. Октоп.

От этого зрелища все внутри почему-то похолодело. Надпись внизу гласила… гласила… Сто… Стор… Вот же черт! Как неразборчиво! Что это за буква?! Похожа на нашу “х”, значит, здесь это “а”, а дальше...

— Мой предок, Сторан Завоеватель, — раздался голос за спиной. — Гордился тем, что смог завоевать Аренцию без капли магии.

Вздрогнув, я отвела взгляд мужчины на полотне и встретилась взглядом с глазами короля, в глубине которых горел огонь. Его величество улыбался, расслабленно и спокойно, как сытый хищник. По спине у меня пробежали мурашки.

— Ваше величество, — присела я в книксене. Щеки заалели, и я опустила взгляд. Больше я не произнесла ни слова, король тоже молчал, только смотрел на меня. Я снова перевела взгляд на портрет.

— Вы не похожи. С вашим предком.

— Думаете?— улыбнулся король. — Внешне, возможно. Нас все-таки разделяет не одно поколение. Стены города, возведенные им, уже успели истлеть, — поэтично закончил он, явно цитируя какой-то неизвестный мне текст. — Пройдемся?

Я кивнула, и мы двинулись вдоль портретов. Кажется, впервые за долгое время мы остались один на один. Я ждала привычных насмешек, вопросов о том, что случилось утром, но ничего этого не было. Мы просто разговаривали. О предках короля, о портретах и об истории Аренции. Его величество будто в один момент решил отбросить все личины и поговорить со мной как с кем-то давно знакомым и близким, перед кем не нужно притворяться. Так, наверное, говорят с друзьями.

Глава 30

Время от времени я останавливалась возле какого-то портрета, и тогда король, не дожидаясь моей просьбы, принимался рассказывать, кто там изображен:

— Это Веларисса, первая королева Аренции. А рядом— ее супруг. Он из крестьян, то-то был скандал, когда Веларисса объявила, кого собралась взять в мужья. Поначалу все шло хорошо, а потом выяснилось, что у него неконтролируемая склонность к насилию. Пришлось казнить, тоже скандал получился громкий.

Миленько. Хоть сейчас в палату мер и весов как эталон понятия “Плохая семейная история”.

— Он был как Влад Цепеш?— спросила я, глядя на портрет светловолосого мужчины с брезгливо изогнутыми губами.

— Как кто?

Пришлось рассказывать историю кровавого князя, а потом, шутки ради, разбавлять ее байками про вампиров. Его величество слушал внимательно, а затем рассказал, что в Аренции тоже есть легенды о пьющих кровь существах, только называют их здесь “моранами”— смерть несущими.

Еще один предок короля Илара хотел захватить весь мир— но все пошло не по плану.

— Начать он решил с Сивра,— рассказывал король,— и, по правде говоря, лучше бы этого не делал. Последствия аукаются нам до сих пор. С соседями стоит дружить, тем более в нашем положении. Из-за почти полного отсутствия в Аренции магии,— пояснил король.

— Скоро все изменится,— улыбнулась я.— Уже меняется. Несколько дней назад, помогая мне высушить волосы, Брешка случайно организовала в комнате маленький ураган. Будь рядом враги— им бы не поздоровилось.

Я говорила уверенно, хотя в тот раз не поздоровилось только Бусинке, которую потоки воздуха вытащили из-под шкафа и катали по полу кругами. Восторженный стрекот в процессе и внезапно вспыхнувшая любовь к Брешке ясно говорили о том, что малышка совсем не против таких развлечений. А бедная камеристка потом расстраивалась из-за “клубка пыли” и погрома, который устроила.

— Да,— улыбнулся король так широко и солнечно, что у меня что-то глупо бултыхнулось в груди.

Ой, дуреха ты, Машка. Ой, дуреха.

Просто так разговаривать с его величеством было… странно. И удивительно приятно. В ответ на рассказ короля о его предке я живо припомнила знакомых мне завоевателей— Александра Македонского и Юлия Цезаря, которые тоже хотели, чтобы мир принадлежал только им.

— Как же они проводили такие успешные военные кампании без магии?— хмурился король, а я пыталась вспомнить все, о чем помнила с курса по истории древнего мира.

Я упустила момент, когда в галерее начало темнеть— факелов и огненных ламп здесь не было, конечно. Спросив у его величества разрешения, я наколдовала небольшой файерболл.

— Я аккуратно,— пообещала я.

— Знаю, леди Мария. Я вам доверяю,— бесхитростно признался король, и я открыла рот от удивления. Ответом мне стала улыбка и еще один жадный горячий взгляд, который тут же спрятался под ресницами.

Его величество остановился рядом с портретом мужчины, который выглядел как король Артур из легенд: высокий, с прямым добрым взглядом и окладистой бородой.

— Тарим Миротворец,— прочитала я надпись внизу портрета.— Ваш прапрадед.

— Он столько сделал для Аренции. Заключил…

— Мирный договор с Сивром. Понтиф Серго рассказывал.

Король обернулся ко мне. Глаза его в свете пламени казались почти черными.

— А вы не теряете времени даром, леди Мария.

— Я…

— Он сделал не только это. Тарим реорганизовал налоговую систему так, чтобы не душить сборами тех, кому и так тяжело, но чуть больше получить от тех, кто может себе это позволить. Отменил некоторые законы, которые только мешали, как тот, что запрещал крестьянам переезжать в города. При нем Аренция расцвела,— его величество вздохнул.— Когда я был ребенком, мечтал, что вырасту и стану королем не хуже, чем Тарим. Что при мне Аренция станет такой, какой заслуживает быть, свободной и процветающей.

Последняя фраза прозвучала так искренне и воодушевленно, что я невольно смутилась.

— Наверное, перемены не всем понравились,— поспешила я перевести тему.

— Да, дедушка Париса вовсе пытался замыслить переворот,— рассеянно ответил король.

— Париса? Командора Париса? Того самого?

— Его семья уже несколько поколений владеет оружейным делом, самым крупным в стране. Еще бы им понравились налоговые реформы.

Оружейное дело, вот как. Прежде, чем я смогла сообразить, почему меня это так взволновало, король обернулся ко мне и спросил:

— Потанцуем, леди Мария?

Я грустно улыбнулась.

— Здесь нет советника Кроу, ваше величество, так что вам нет нужды изображать симпатию.

— Изображать симпатию? — король шагнул ко мне — Вы так считаете?

— Я не дурочка. Хоть многие при дворе и думают по-другому.

— Скажите, кто именно, и я отрублю им головы.

Я фыркнула, а потом расхохоталась. В ответ на недоуменный взгляд короля попыталась пояснить, хоть и никак не могла перестать смеяться:

— Ваш… ваш родственник смог бы… смог бы гордиться вами.

Недоумение на лице короля сменилось пониманием, и затем посреди пустой гулкой галереи хохотали уже мы оба.

Спустя несколько секунд после того, как мы успокоились, король сказал, глядя на меня в упор:

— У вас очень красивый смех. Я никогда раньше его не слышал.

Он стоял близко ко мне. Слишком близко, и от этого дурная кровь внутри вскипала.

— У меня немного поводов смеяться. — Пытаясь сохранить спокойствие, я отвернулась и взмахом руки уменьшила файерболл до размера грецкого ореха. — Мне пора идти, ваше величество.

Я зашагала вперед, желая как можно быстрее уйти из галереи. Разговоры о прошлом, смех и шутки — это все, конечно, хорошо. Но король может этим наслаждаться, а я — нет. Я хочу большего, и я в этом-то вся проблема. Значит, должна оказаться отсюда подальше как можно скорее.

— Я мог бы принудить вас, — прозвучал тихий голос у меня за спиной. — Мог бы принудить вас, и мне бы ничего за это не было.

По позвоночнику пробежали мурашки, кровь забухала в ушах. Я замерла, изнутри все тело окатило жаром, страхом, злостью, возмущением, обидой, желанием, влюбленностью… Черт бы его побрал.

Послышались шаги, а затем голос короля сказал, почти касаясь моих волос дыханием:

— Я бы мог взять силой то, что было так щедро предложено другому.

— Между нами ничего не было! — я обернулась, волосы взметнулись тяжелой волной. — И вы этого не сделаете, ваше величество.

Руки сжались в кулаки. Мы стояли так близко, что я, в свете крошечного огонька, висящего между нами, могла увидеть свое отражение в глазах короля.

— Не сделаю, хоть мне бы очень хотелось.

— Доброй ночи, ваше величество.

Я направилась к выходу, но король поймал меня за руку. Не удерживая, а только обозначая прикосновение, погладил большим пальцем тыльную сторону ладони и улыбнулся. Файерболл растаял в воздухе.

— Я предлагаю вам быть со мной добровольно.

— Вы бредите, — отвернулась я, но король тут же потянул меня на себя.

— Думаете? Ну же, леди Мария, — горячее дыхание коснулось уха, и по моему телу прошла дрожь. Веки опустились. — Вы ведь тоже хотите меня, разве нет? К чему все усложнять?

Шеи коснулись губы, и на какую-то секунду я умерла в руках короля, вся превратившись в истому и желание. Осторожные прикосновения будили внутри что-то страшное. Я не была готова к этому. К тому, чтобы чувствовать такое. Я должна была прожить всю жизнь спокойно, с Лешкой или с кем-то вроде него, к кому испытываю симпатию и уважение, а не опаляющее все внутри желание, как сейчас. Такого не было даже с Этеном — такого не было ни с кем, и казалось, что моя нервная система вот-вот взорвется и выйдет из строя от переизбытка ощущений.

— Разве мало придворных дам, готовых согреть вашу постель? — попыталась возразить я.

— А разве я говорю только о постели?

Чужие губы накрыли мои, шеи и пояса коснулись ладони, и я невольно прильнула навстречу. Поцелуй был нежным, но в то же время собственническим. Губы короля уверенно приласкали мои, подчиняя, заставляя открыться и сдаться, язык скользнул внутрь, легко прошелся по кромке зубов и проник дальше, коснулся моего мягким электрическим разрядом, окончательно лишая воли. Руки обняли крепче, и очень кстати, потому что я не была уверена, что смогла бы удержаться на ногах.

Наверное, это было неправильно, наверное, это было глупо. Еще более глупо, чем пойти в клуб и переспать там с первым понравившимся парнем, как поступали некоторые мои однокурсницы. Мне было все равно. Будто со стороны я наблюдала за тем, как моя рука ложится на плечо короля, окончательно лишая меня возможности сказать: “Да что вы, ваше величество! И вовсе я не хочу с вами целоваться!”

На мой жест король отреагировал четко и однозначно, идеально правильно: прижал к себе сильнее, так что не вырваться. Время будто остановилось, и я была бы не против, если бы так было на самом деле. Как будто я целиком превратилась в удовольствие и желание, как будто в мире больше ничего не оставалось, кроме нас двоих и огня, разгорающегося между нами.

В книгах, которые я читала, после страстного поцелуя герои обычно падают на постель, дальше камера отъезжает, а потом уже утро. Увы, в нашем случае постели рядом не оказалось. Мне бы радоваться этому и тому, что моя честь останется при мне, но внутри бушевали совсем другие чувства: больше всего там было желания, жадности, страха перед чем-то запретным, стыда и— влюбленности.

— Пойдемте, леди Мария,— шепнул король мне в губы.— Приличным леди не пристало целоваться в темных коридорах.

Глава 31

Взяв меня за руку, он пошел к выходу, без труда находя дорогу в темноте.

Что ж, видимо, приличным леди пристало выходить из картинной галереи за руку с королем, алея щеками и чувствуя, как искусанные зацелованные губы горят огнем. А что, разве не все леди поступают так?

Я шла, опустив глаза и пытаясь уверить себя, что не вижу стражников, несущих пост, и не верю в то, что завтра о моем моральном падении будет судачить весь дворец. Впрочем… обо мне и так уже судачат, обсуждая цену, которую я беру за услуги,— так что мне терять?

— Вы не против зайти, леди Мария?

Я вздрогнула, огляделась и тут же опустила глаза. Мы пришли к широкой двустворчатой двери, по обеим сторонам которой стояли стражники и усиленно делали вид, что на нас не смотрят.

В этот самый момент я должна была сказать: “Да что вы себе позволяете, ваше величество?” Но я только кивнула.

Королевские покои поражали роскошью, придворные, вскочившие с кресел при нашем появлении, тут же вымелись прочь, повинуясь жесту его величества. Мы остались одни. Повисла тишина, которую нарушал только тяжелый стук крови у меня в ушах. Глядя в глаза короля, я уже почти решилась извиниться и вылететь за дверь, как почувствовал ощутимый укус в голень и охнула.

Из-под моих ног к двери скользнула Бусинка, ударилась в створку и спряталась в лежащих на полу тенях. Издала что-то вроде возмущенного шипения, которое по незнанию можно было принять за шорох, один из тех, что наполняли замок и днем, и ночью. Кажется, выпускать меня отсюда эта маленькая хитрюга не собирается: считай, грудью легла на амбразуру. Ну просто матушка Беннет, которая спит и видит, как сосватать дочь получше. Умилилась бы, если бы была способна еще о чем-то размышлять.

— Вам не стоит носить такие наряды,— сказал король, беря меня за руку. Только тогда я поняла, что ладони у меня холодные, как лед.

— Вы считаете, что я излишне наряжаюсь?

— Я считаю, что не могу думать ни о чем, когда вижу на вас это платье. А с тех пор, как вы появились во дворце, у меня, по правде сказать, и так проблемы с мыслительным процессом. Непозволительные для короля. Вы замерзли.

Король взял мои руки в свои, как будто желая согреть, а потом, продолжая смотреть в глаза, поднес их к губам и поцеловал пальцы, отчего я вздрогнула.

— Я хотел бы обнять вас и никогда больше не отпускать отсюда. Жаль, что это невозможно,— говоря это, его величество приблизился, а затем вопросительно заглянул мне в глаза и поцеловал. Все внутри уже привычно отозвалось огнем и штормом, шумом в голове и жаром, прокатившимся от кончиков пальцев до макушки.

Послав все подальше, я попыталась ответить на инициативу короля, что было встречено объятиями, ставшими еще крепче, стоном и нежными укусами губ, от которых я еле могла стоять на ногах. Потом мир вдруг перевернулся, и я поняла, что его величество подхватил меня на руки и крепко прижал к себе. Я тихо и протестующе застонала, но звук утонул в поцелуе, и… ох, да пошло оно все грифону под хвост.

Боже, как хорошо.

Следующим, что вырвало меня из сладкого дурмана, было прикосновение прохладного белья к спине и тяжести твердого тела, прижимающегося к моему. Не переставая ласкать мои губы, король, не глядя, расстегнул несколько верхних крючков застежки моего платья. Поцеловал мою шею там, где она переходит в плечо.

— Королям положено разбираться не только в политике и придворном этикете, но и в устройстве дамского платья?

Черт, я сказала это вслух?

— Я думал, король и придворная дама, которая свела его с ума, остались за дверью, — в глазах его величества мелькнула насмешка. — Здесь только влюбленный донельзя Илар и… леди Мария, как бы вы предпочли, чтобы вас называли?

— Маша подойдет.

Я тут же поморщилась оттого, как неуместно звучало здесь и сейчас мое простое имя, которое нужно выкрикивать во дворах из окон верхних этажей, произносить в аудиториях университета или за дверями панельных многоэтажек. Никак не на королевском ложе.

Впрочем, Илар только улыбнулся, повторил непривычные слоги себе под нос, растягивая букву “ш”. Снова поцеловал меня, не оставив возможности додумать мрачные и самоуничижительные мысли.

Воспринимать человека, которого я привыкла называть “его величеством” и “королем”, как просто Илара, кого-то, кого можно касаться и целовать, было непривычно. Я рассматривала его лицо, стремясь запомнить каждую черту. Сине-зеленые глаза с расплывшимися зрачками, чувственные губы, сейчас немного припухшие и влажно блестящие от поцелуев, резкую линию подбородка и гладкость лба, его ладони, плечи и живот, грудь и предплечья, скулы и брови.

Какая-то часть меня, всю жизнь отвечающая за интуицию, шептала, что то, что происходит между нами сейчас: объятия и нежные поцелуи, шутливая борьба на шелковых простынях, горячечный шепот и неожиданно аккуратно снимаемая одежда — никогда не повторится.

Я ужасно боялась того, что должно было вот-вот случиться. Все внутри буквально замирало, но в то же время я понимала, что хочу этого больше всего на свете здесь и сейчас, только так и только с Иларом— загадочным, носящим маски в несколько слоев, то жестоким, то насмешливым, то нежным, то внимательным, то страстным.

А потом я поняла, Илар прав: здесь нет места леди Марии и королю, остались только мы сами, настоящие, такие, как есть.

Я соврала бы, если бы сказала, что не рада этому.

Глава 32

— Нам придется ждать еще два месяца,— сказал Илар, целуя меня в губы. Он лежал на боку, положив одну руку себе под голову, а другой перебирая мои волосы.— Они такие красивые. Как черная река.

Во взгляде его горело такое неподдельное восхищение, что я невольно зарделась.

— Хорошо что не состригла, — мурлыкнула я, потягиваясь. Повернулась на бок, копируя позу Илара. Погладила его по плечу, прочертила пальцами контуры бицепса, скользнула к груди, к ключице, к шее, к губам. Такой красивый. Я не могла поверить в то, что все происходящее — реально, что мы действительно в одной постели. Будто все это мне снится.

Где-то под кроватью слышалось довольное шебуршание: Бусинка, кажется, устраивалась на ночь. Хоть бы не вздумала вылезать.

— Состригла? — Илар посмотрел на меня с притворным ужасом. — Маша, скажи, что ты не собираешься этого делать.

— Пока не собираюсь, — засмеялась я, утягивая Илара в поцелуй, чувствуя, как ласковые пальцы продолжают перебирать пряди.

Зачем стричься сейчас, если с волосами мне помогает Брешка? Этот вопрос вновь станет актуальным, когда я вернусь в свой мир, где у меня на счету каждая минута, ведь укладка требует времени.

Вспомнив об этом, я загрустила. Осталось так мало времени. Месяц, два? Как скоро я исчерпаю запас знаний, а мои ученики окрепнут достаточно, чтобы справляться самостоятельно и помогать другим?

Уже совсем скоро.

— А что случится через два месяца? — улыбнулась я, чтобы отвлечься от мрачных мыслей.

— Бал наступления осени, конечно, — зевнул Илар, притягивая меня к себе.

— Ох уж эти балы, ваше величество, — засмеялась я и поцеловала его куда-то в ухо. — Этот чем-то отличается от череды других?

—Конечно, отличается, — возмутился Илар, отстранившись. — К его началу во дворец съезжаются главы всех крупных домов Аренции, они пробудут здесь до второго месяца осени. Сейчас как никогда нужна их поддержка.

— Из-за конфликта с Сивром?

Илар помолчал и лег на спину, закинул руки за голову.

— Иногда я почти жалею о том, что ты такая умная. Да, из-за этого, — Илар вздохнул и притянул меня к себе. — Парис принес сегодня дурные новости.

— Они готовятся к войне? — похолодев, спросила я. — Этен рассказывал мне…

— Ты правда хочешь сейчас поговорить об Этене? Нет, не к войне. По крайней мере, пока. Они как будто насторожены, ждут чего-то. Рурк продолжает укреплять свои границы. Он не успокаивается, все становится только хуже.

— Это плохо, — ровно сказала я. Тут не надо быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться.

— Да, — не стал отрицать Илар, гладя меня по плечу. — Но у нас есть надежда. Сивр поостережется нападать, если станет известно, что в Аренцию вернулась магия. Наша армия многочисленнее — и сильнее, если допустить, что солдаты владеют волшебством. Я уверен, что нужные слухи до Рурка доходят уже сейчас, благодаря купцам и путешественникам, а скоро он узнает об этом точно, люди Париса позаботятся. Они будут в Сивре с “секретными новостями” уже через несколько дней. А с ними отправится один из тех, кого ты обучала, для наглядной и абсолютно случайной демонстрации. Скажешь мне потом, кто показывает лучшие успехи.

— Вот так просто? — я улыбнулась. — Ты выиграешь войну, даже ее не начав?

— Если бы все было так просто, Маш-ш-ша, — произносить мое имя Илару непросто, но мне даже нравилось то, как немного неправильно оно звучит. — Это всего лишь битва, но не война. Против армии Сивра, где солдаты с детства обучены волшебству, мы почти бессильны. Потери будут огромными, если война все-таки начнется.

Долго я молчала. Армия обученных солдат — это не отряд королевской стражи. Это сложнее. И дольше. И это забота не только наша с понтифом Серго, но и военных чинов королевской армии. Не говоря уже о том, что я понятия не имею, есть в Аренции вообще армия. Вдруг здесь, как в нашем мире много лет назад, король должен бегать за лордами, угрожать и убеждать, чтобы те прислали воинов.

— На это понадобится время, — сказала я наконец. — Много времени.

— Да, — не стал спорить Илар. Он обнял ладонями мое лицо и большими пальцами погладил щеки, будто пытаясь изучить его на ощупь. — Потому я надеюсь, что мой план сработает и мы получим отсрочку настолько продолжительную, насколько это возможно. Иначе… иначе мне придется пойти на то, чего я совсем не хочу. Чего надеялся никогда не допустить. Я король, и в первую очередь должен думать о благе Аренции. Браки по расчету и войны, которые я не хочу начинать, тяжелые решения, которые могут обернуться благом, а могут — все разрушить. Я могу лишь надеяться, что с твоей помощью нам удастся отделаться малой кровью.

— Я сделаю все, что в моих силах, ты же знаешь, — улыбнулась я, прижимаясь к Илару теснее.

— Вот они, слова будущей королевы.

Я шутливо ущипнула Илара за бок.

— Мы ведь уже в постели, ваше величество. Громкие обещания несколько запоздали.

Илар замер, а затем недоверчиво прищурился.

— Ты что, думаешь, я шучу?

— А разве нет?

— Маша, — Илару наконец удалось выговорить мое имя правильно. Прозвучало оно немного смазано, но все равно очаровательно. — Я жду Бала начала осени, чтобы объявить о нашей помолвке официально.

— О чем? — поднялась я, придерживая одеяло. — О чем ты хочешь объявить?

— О нашей помолвке.

— Почему? — глупо спросила я.

Мне послышалось ведь, правда?

— Мы в одной постели, Маш-ш-ша, — сказал Илар так, как будто это все должно было объяснить.

Я застонала, падая на кровать. Все мои знания о королях и их нравах базировались на книгах об Анжелике и сплетнях о Британской монаршей семье. Если я ничего не путаю, то ни в одном из этих источников занятие любовью с придворной дамой не приравнивалось к предложению руки и сердца.

— Но… — я замолчала, не зная, что хочу сказать. Из-под кровати раздалось недовольное ворчание Бусинки, который я могла бы истолковать только как: “Ну и чего ты не радуешься? Ишь ты, король жениться надумал, а она думу думает!” Кажется, если бы Бусинка могла, он бы прямо сейчас отвесила мне подзатыльник. Эта волна мыслеобразов и эмоций пронеслась в голове так стремительно, что я замерла: они были не мои. Это не было похоже на мое обычное “раздвоение личности”, когда я, как и, наверное, любой нормальный человек, разговариваю сама с собой.

Это было… как будто бы вторжение. Похоже на разговор с кем-то через блютуз-гарнитуру, только встроена она прямо в мозг.

— Что это за звук? — насторожился Илар.

— Звук? Какой звук?

— Из-под кровати. Шорох? — Илар потянулся, чтобы встать, и я тут же бросилась ему на шею, мысленно умоляя Бусинку сидеть тихо. — Тебе показалось, милый, — проворковала я. — И вообще. Разве можно сообщать о свадьбе вот так с бухты-барахты? — решила я перевести тему.

— Как это — с бухты-барахты? — Илар с улыбкой обнял меня за плечи и погладил. — Я сказал тебе об этом. В первый же день, как ты оказалась во дворце. Ты пришла в мой кабинет, и я сказал, что женюсь на тебе. Поручил Этену познакомить тебя со всем, что полагается знать будущей королеве. И это, по правде говоря, было моей ошибкой. Ты целовала его! — лицо Илара исказилось злобой. — Ты целовалась с ним, хотя принадлежишь мне!

— Что?! Я — не твоя собственность!

Я высвободилась из рук Илара и села поодаль, прикрывшись одеялом, хотя больше всего на свете хотела надеть платье и уйти отсюда, хлопнув дверью. Внутри закипала злоба. Несмотря на приятное томление во всем теле, несмотря на любовь и на нежность, которые затапливали меня с головой. Снова! Опять и опять мы ходим по одному и тому же кругу.

Глаза Илара сузились. Он сел рядом со мной, держа спину идеально ровно, будто на ней прямо сейчас была тяжелая корона, и проговорил:

— Скоро ты станешь моей женой и королевой. Я не потерплю… — голос его, секунду назад спокойный и мягкий, сейчас обрел стальные нотки, так что мне захотелось спрятаться под кровать вместе с Бусинкой и на всякий случай извиниться.

Вместо этого я скрестила руки на груди и прищурилась.

— Вот как. А как быть с тем, что по твоей милости весь двор считает меня… ты сам знаешь, кем они меня считают!

Илар вздохнул и упал обратно на кровать. Закинул руки за голову и спокойно заговорил:

— Мария, они все равно считали бы тебя… той, кем считают. Ты появилась из ниоткуда, ты не из знатного рода, у тебя нет мужа, брата, отца или покровителя. Да ты пришла во дворец голышом, отказавшись от моей помощи! Любые мои заявления только усугубили бы ситуацию. Потому я решил не опровергать слухи, а дать им время к тебе привыкнуть.

— То есть, ты с первого же дня планируешь нашу свадьбу? У меня слов нет! — воскликнула я и досадливо ударила кулаком по кровати. — А ты ничего не забыл?!

— Забыл? — Илар встал, чтобы посмотреть мне в лицо. — О чем?

Опять, опять то же самое! «Ты принадлежишь мне», «Я жду бала, чтобы объявить о нашей помолвке» — одно и то же, хоть второе и звучит намного приятнее. Смысл этих фраз один: король, чтоб его грифон в задницу клюнул, ни в грош меня не ставит.

— А ты меня спросил?

Глаза Илара стали круглыми.

— О чем?

— О свадьбе! — рявкнула я. — Ты так хорошо все спланировал! Помолвку, свадьбу, даже то, что мои поцелуи с другими ты не потерпишь! Хорош стратег, ничего не скажешь! А меня ты спросил?

Илар открыл рот, потом закрыл. Открыл и снова закрыл.

— Спросил?

— Да. Ты. Меня. Спросил? — чеканя каждое слово, произнесла я.

— А ты не согласна? — нахмурился Илар.

Несколько секунд я молча смотрела на его растрепанное величество, пока у меня в груди звучала райская музыка, а рядом с ангельским оркестром порхали довольные купидоны, а затем воскликнула:

— Конечно, я согласна, грифон тебя укуси! Но важен сам факт! Я не твоя собственность, чтобы мною распоряжаться!

— Знаешь что! — возмутился Илар, вскакивая. — А ну иди сюда!

Ловким движением он перехватил меня поперек пояса, опрокинул на одеяло и поцеловал.

Из-под кровати раздался торжествующий и какой-то умиротворенный стрекот, а затем у меня в голове появилась мысль: «Ну наконец-то!»

Но уже через секунду думать о чем-то стало совершенно невозможно.

Глава 33

Спустя неделю я стояла у входа в замок и ежилась от ветра, непривычно холодного. Во дворце шептались, это драконы в горах раздувают костры, готовясь к холодной зиме. Нашли время, конечно: лето только-только перевалило за первый месяц, а мне как раз нужно отправляться в дорогу. Не могли подождать несколько дней, а потом уже разбираться со своими кострами. Это я шучу, конечно. От нервов. Да и драконов тут никаких нет — вроде бы. Глубоко в горы ведь никому из аренцийцев так и не удалось забраться.

Вообще нервничала я, конечно, не из-за драконов. И не из-за поездки, которая мне предстоит. А из-за того, что меня ждет после.

Бал наступления осени. И все, что с ним связано.

Я до сих пор понятия не имела, что со всем произошедшим делать. Одно дело — вздыхать по королю издалека, пикироваться и знать, что скоро вы разойдетесь по своим мирам и никогда больше не встретитесь.

А совсем другое — получить предложение руки, сердца, полцарства в придачу и вроде как его принять.

Потому-то я так и ухватилась за идею Илара, благодаря которой могла хотя бы ненадолго покинуть дворец и побыть наедине со своими мыслями. Говорили мы об этом на следующее утро после… после того, как произошло то, из-за чего я до сих пор краснею и иногда улыбаюсь себе под нос.

— Маш-ш-ша, — спросил меня Илар, помогая застегнуть платье, пока один из мальчиков-пажей разыскивал Брешку. Руки Илара будто невзначай скользили по моей спине и талии, губы время от времени касались сгиба шеи. — Кто, по-твоему, лучше всего справляется с волшебством?

Я нахмурилась, пытаясь сосредоточиться на чем-то кроме приятного розового тумана в голове.

— Дерен хорош, — выдала я наконец. — И Рик. Еще Алек, но у него земная магия, сам понимаешь, нужно это учитывать.

— Значит, Дерен отправится в Сивр. А Рик — вместе с Парисом, — решил Илар.

— Куда? — обернулась я и тут же получила поцелуй.

— В поместье Валлери. Он один из самых верных вассалов короны, его люди — важная часть армии.

— И зачем туда ехать Парису?

— Скорее, Рику. И еще нескольким людям из моей стражи. Мы должны проверить, получится ли у них обучить хоть чему-то других. Ты не сможешь лично заниматься со всеми. — Илар провел рукой по моей щеке.

— Я поеду тоже! — выпалила я и, не давая королю возразить, затараторила: — На всякий случай. Подумай, а вдруг у них ничего не выйдет? Сколько времени мы потеряем! А так я буду рядом и смогу подстраховать. И направить. А понтиф Серго останется здесь, учить других. И вообще…

И вообще мне нужно собраться с мыслями, потому что это просто невозможно. Я не могу нормально думать, ваше величество, когда вы рядом, когда прикасаетесь и целуете, когда смотрите в глаза вот так, будто во всей Аренции и соседних странах нет ничего интереснее.

Я теряю себя, а делать мне этого никак нельзя. Я должна быть умной, собранной! Чтобы снова не получилось так, чтобы я не заметила очевидное и не застала своего мужчину, целующим другую.

Илар долго смотрел мне в глаза.

— Я отпущу тебя, если ты этого хочешь. — Взяв меня за подбородок, он оставил на моих губах быстрый легкий поцелуй. Глаза его странно блеснули, но лицо оставалось спокойным — слишком спокойным. Насколько я успела изучить Илара, спокойствие — самое несвойственное ему состояние.

— Что я слышу? — улыбнулась я. — Вот так просто? Ваше величество, вы не заболели?

Илар не подхватил шутку. Отвернулся и отошел к окну. Помолчал, а затем ответил:

— Поезжай, Маш-ш-ша. Тебе стоит быть там, к тому же во дворце сейчас… Лучше будет, если ты уедешь, — он дернул головой, обрывая себя на полуслове. — Парис и Рик позаботятся о тебе. И не снимай монету, — обернувшись, добавил Илар. — Пока она на твоей шее, каждый знает, что причинить тебе вред — это напрямую бросить вызов мне.

— Я смогу о себе позаботится, — мягко уточнила я. — Я все-таки волшебница, не забывай. И далеко ушла от того дня, когда не могла отогнать разбойников в лесу.

Сказав это, я прикусила губу, ожидая шпильки в свой адрес. Но Илар просто сказал:

— Знаю. Иначе никуда бы тебя не отпустил. И все-таки будь осторожнее.

Я кивнула, и в тот же момент раздался стук в дверь. Что ж, короля и так оставили в одиночестве на непозволительно долгое время. Реальная жизнь неумолимо вторгалась в наш маленький уютный мирок, сотканный за ночь.

Пожалуй, выйти поутру из королевских покоев, пускай и в сопровождении пришедшей на помощь Брешки, было самым трудным из всего, что мне приходилось делать. От того, чтобы Илар проводил меня сам, я отказалась наотрез. Не хватало еще, чтобы он решил, будто я нуждаюсь в опеке.

Несмотря на бушующую внутри бурю, шла по коридорам замка я с гордо поднятой головой: в конце концов, по моим собственным меркам я не сделала ничего плохого, а что нравы здесь как в дремучем Средневековье, когда девушка без покровителя считается падшей, — так какое мне до этого дело?

Это я и повторяла себе под нос, пока шла по замку, стараясь не смотреть никому в глаза. Впрочем, опасалась я зря: как только выяснилось, что мой статус фаворитки короля подтвердился официально, количество ядовитых выпадов в мой адрес пошло на спад. Зато количество тех, кто «всегда хотел узнать меня поближе» увеличилось в разы.

Собственно, не в последнюю очередь из-за этого я и хотела, чтобы день моего отъезда наступил как можно скорее: отвлечься на дела и побыть в окружении людей, которым плевать на то, насколько они могут приблизиться к королю благодаря моей дружбе, будет здорово.

— Маша, ты уверена, что хочешь уехать? — спрашивал меня Илар, стоило нам остаться наедине. — Я знаю, что дал на это согласие, но… — он запинался и смущенно заканчивал: — Мне спокойнее, когда ты рядом.

— Собираешься всю жизнь держать меня на коротком поводке? — дразнила я.

— Проще обуздать ветер.

Эти слова мгновенно успокаивали живущего внутри меня монстра, и я прижималась к Илару в поисках объятий и тепла. Какая-то часть меня боялась его вспыльчивости, того, каким он может быть бескомпромиссным и непримиримым, несдержанным и, судя по слухам, жестоким. Потому мне как воздух было необходимо убедиться в том, что любовь Илара, самого могущественного человека из всех, кого я знаю, не причинит мне вреда.

Сейчас он был нежен и внимателен, и все-таки мне было неспокойно, когда я стояла у кареты и ждала, пока последние вещи будут погружены. Внутри клубилась тревога, Бусинка, которая спряталась под мою шаль, недовольно, но едва слышно стрекотала и тоже явно была не в своей тарелке.

Так, Машка, успокоились, вдохнули-выдохнули. Этак можно себя до нервного срыва довести! Падать в обморок от волнения будем позже, когда рядом окажутся заботливо подставленные руки Илара. А вон и он сам, кстати, разговаривает с Парисом. Наверное, дает последние наставления. Рядом Дерен, Рик, еще несколько моих адептов. Всего с нами отправятся пятеро.

Вокруг сновали слуги, перенося в грузовую повозку тяжелые баулы, кучеры в последний раз проверяли упряжку, кто-то что-то потерял и сейчас это что-то разыскивал, кто-то с кем-то переругивался. В этом Аренция от привычного мне мира не отличалась ни капли: отъезд всегда сопровождался хлопотами.

— Леди Мария, я вам теплую муфту положила, — сказала незаметно подошедшая Брешка. В ответ на ее голос под шалью началось шевеление — Бусинка явно снова пыталась прорваться к своей любимице. Я прикрыла рукой беспокойный комок и кивнула. Брешка продолжила отчитываться: — И еще теплых вещей. И манто! Вы ведь в северные земли едете, мало ли, как все обернется. Хоть и лето. Ох, леди Мария!

Она подняла руки, будто хотела обнять, — и меня чуть с ног не сбил поток воздуха.

— Маша!

Я зажмурилась, едва удержала равновесие, и почувствовала, как за плечи меня обхватывают теплые руки. Все-таки без падений не обошлось.ё

— Ты в порядке? — спросил Илар.

Я открыла глаза и увидела побледневшую от испуга Брешку, которая рассматривала свои руки так, будто они внезапно обратились в волчьи лапы.

— Что ты себе позволяешь? — набросился на нее Илар.

— Я… Это… Это случайность, — залепетала Брешка. — Ваше величество… Леди Мария…

— Я знаю, что это случайность, — успокоила я ее, коснувшись плеча. А затем обернулась к Илару. — Мы все знаем, не так ли? Что магия пока с трудом поддается контролю.

Только сейчас я заметила, что вокруг стоит звенящая тишина. Окружающие побросали дела и сейчас присматривались к нам, явно ожидая чего-то интересного. Несколько секунд Илар буравил глазами Брешку, а затем кивнул.

— С леди Марией отправится другая камеристка. Для ее безопасности.

— Нет! — воскликнула я, а затем тише, чтобы никто кроме нас двоих не услышал, добавила: — Илар, пожалуйста. Надежнее нее нет никого. К тому же кто, если не я, лучше всего ее обучит?

Повисшую тишину можно было резать ножом. Илар сверлил меня тяжелым взглядом, Брешка переводила испуганный взгляд с меня на Илара и обратно.

— Чего встали? — раздался звучный голос командора Париса. —Почему мои вещи до сих пор не погружены? Где шляпки леди Марии? Рик, Дерен! Проверьте, чтобы все было как надо.

Когда деловитая суета возобновилась, Парис подошел к нам.

— Что, мизель Брешка, зубки режутся, а грызть нечего? — добродушно спросил он. — Испугались?

И напряжение будто немного отпустило. Брешка робко улыбнулась и провела рукой по щеке, вытирая слезинку.

— Кажется, так, ваша светлость.

Илар, ощутимо расслабившийся, погладил меня по плечу, я в ответ сжала его руку.

— Что тут происходит? — раздался скрипучий голос Кроу. Он подошел из-за спины, бросил взгляд на нас с Иларом и скривился так, будто ему в рот сунули лимон.

— Магия, — одним словом объяснил все Парис. Кроу снова открыл рот, но Илар сказал:

— Хорошо, — он обернулся ко мне. — Брешка, ты едешь с леди Марией, и глаз с нее не спускай. Командор Парис…

— Присмотрю за обеими, — заверил тот и достал из кармана часы на тонкой цепочке. — Вот-вот отправимся, как только вещи погрузят.

— Маша. — Илар взял мое лицо в руки и заглянул в глаза. — Ты уверена, что хочешь ехать?

«Грифонье д…» — различила я едва слышный шепот Кроу. Илар, кажется, ничего не услышал.

— Да. Все будет в порядке. — Я отошла на пару шагов и успела заметить, как слуги отводят глаза, а Парис безмятежно улыбается чему-то. — Поможешь мне сесть, Брешка?

Камеристка тут же подошла ближе, помогая мне придержать юбку. Когда я уже была внутри кареты, к окну подошел Илар.

— Это тебе, — протянул он ладонь, на которой лежало небольшое золотое кольцо с красным камнем, похожим на каплю крови. Увидев его, я почувствовала, будто на меня опрокинули ушат холодной воды. — Кольцо времен Сторана Завоевателя, оно принадлежало верховной жрице народа, который жил здесь когда-то.

Непослушными пальцами я взяла кольцо в руки.

— А что сейчас стало с тем народом? — вырвалось у меня.

Илар пожал плечами.

— Их кровь смешалась с кровью людей Сторана. Это было много веков назад, сейчас уже почти ничего не известно о тех временах. Это кольцо — самый мощный оберег из тех, что есть в казне. Я хочу, чтобы оно было у тебя.

— Спасибо.

Карета тронулась, а я все смотрела на кольцо на моей руке. Золотое, с красным камнем, будто капля крови застыла прямо на металлическом ободе. Слишком большое для женского пальца. Я повесила его на цепочку рядом с монетой. Бусинка почтительно притихла.

Древнее кольцо, которое принадлежало людям из этого мира.

У нас дома на дне одной из сервизных чашек, которые никогда не достаются, лежит такое же. Только меньше, будто сделано на женскую руку.

Мама говорила, что получила его от бабушки, а та — от своей бабушки, которая каким-то образом выменяла его у перекупа.

Но так ли это на самом деле?

Выглянув из окна кареты, я тут же наткнулась взглядом на широкую улыбку Этена, что стоял поодаль ото всех. По спине почему-то пробежали мурашки.

Глава 34. Этен

— Ты мудро поступил, Илар, — сказал Этен, подойдя к королю ближе. Карета почти скрылась из виду, они остались стоять на крыльце последними.

— О чем ты говоришь? — Илар обернулся, и в глазах его полыхнула неприязнь.

— О визите принцессы Тимерии, конечно. Кортеж ей навстречу уже выехал, они прибудут во дворец со дня на день. Умно, Илар, очень.

— Да что ты такое несешь! — прошипел Илар, предсказуемо выходя из себя.

— Ну как же? — Этен улыбнулся и стряхнул воображаемую пыль с манжета. — Спокойно наладить отношения с Тимерией и договориться о свадьбе. Сердцу не прикажешь, но когда сердце имело власть над монархами, верно? Как считаешь, леди Мария согласится выйти за меня замуж? Раз уж ты будешь недоступен? Погрустит и забудет, я думаю. Скажем, через месяц.

В мгновение ока Илар оказался рядом, так что они едва не соприкоснулись носами.

— Когда леди Мария вернется, чтобы я тебя рядом с ней не видел, ты понял? — Илар отстранился уже спокойнее добавил: — Я не собираюсь жениться на Тимерии. Она едет сюда с дипломатической миссией. Дипломатической. Все еще можно переиграть.

Этен потер шею и отвел глаза.

Нужно подумать, как быть с тем, что он только что узнал.

Принятие решений никогда не было для Этена трудностью. В самом деле, что может быть сложного? Необходимо подумать, какие варианты для действия имеются, соотнести их с собственными целями и приоритетами, а затем выбрать, какой предпочтительнее.

Променять улицы беднейшего района Монтевира на замок? Отлично, приоритетами Этена всегда были выживание и собственное благополучие. Рассказать королю и, грифоний коготь с ним, Кроу о том, что он умеет не только обчищать карманы, но и использовать магию, чтобы добиваться расположения самых разных людей? Что ж, ему стоило обеспечить себе место во дворце, которое бы не зависело от милости короля и советника, а для этого — стать незаменимым. И Этен стал.

Втереться в доверие к леди Просто-Марии и выяснить, кто она и откуда?.. Почему нет. Этен всегда предпочитал владеть всей информацией, какую только мог добыть, а как ее использовать и использовать ли — решал позже.

К тому же проводить время с леди Марией оказалось приятно: она была веселым и интересным собеседником, язвительной и умной девушкой, достаточно независимой для того, чтобы не рассматривать каждого встречного мужчину на предмет возможного замужества. Этен отвык от такого при дворе и заданием искренне наслаждался.

Разумеется, разговоры с леди Марией не было единственной работой Этена. Он собирал информацию и о другом, любую, какую только мог найти, и на днях представил ее Илару вместе со своими выводами. Он хотел бы переиграть их первоначальный план, отправиться в Сивр или к Валлери вместе с Парисом и леди Марией. Но король решил по-другому.

Узнав, что его оставляют в замке, Этену захотелось рвать и метать. Будь он магом огня, воды или воздуха, все вокруг бы полыхало, утопало или разлеталось в стороны. Но Этен был всего лишь эмпатом, потому весь день вокруг него вспыхивали ссоры, а ночью он, не помня себя, колотил «чучелки» в тренировочном зале, пока не выбился из сил.

Конечно, что значит его слово против слова командора Париса? И слова Кроу? Ничего, особенно когда Илару глаза застилает ревность. Этен мог бы сказать, что обижен или зол — на недоверие, на пренебрежение, на то, что Илар в итоге повел себя так, как Этен и опасался: необдуманно. Он мог бы об этом сказать, но какой смысл?

— Солнечный день сегодня, не правда ли? — улыбнулся Этен придворным, с которыми столкнулся в коридоре. Вежливые кивки, улыбки. Новенькие, прибыли совсем недавно.

Сейчас, несмотря на то, что решение было принято, и это было легкое решение, на душе скребли кошки. Какая-то сторона Этена бунтовала и хотела отплатить за нанесенную обиду. Сейчас он подойдет к Тимерии и ее фрейлинам и попытается настроить их на мирный лад, а затем — прощупать, как Тимерия настроена и кто на самом деле решает, чем закончится дипломатический визит.

Но… какая-то часть Этена хотела поступить по-другому. Как много от него зависит сейчас? Достаточно.

Как бы ни хорохорился Илар, истиной было то, что поддержка Вранко нужна Аренции, как воздух. Хоть Этен и не состоял на королевской службе и не должен был собирать информацию о том, что творится за пределами дворца, кое-какие источники у него имелись. И они подтверждали то, о чем докладывали люди Париса: Сивр собирает армию.

Этен за двери замка и направился к поляне, где отдыхала после долгого пути принцесса Тимерия. Что, если сейчас он попробует внушить ей тревогу? Раздражение, злобу? Скажет что-то, к примеру, о короле?

Для Вранко союз с Аренцией — не более чем акт доброй воли. Желание отца Тимерии пойти навстречу очень хрупко.

А вот Илар без поддержки Вранко не удержит оборону долго и покорится Сивру, став одним из «корольков», которые были куклами-марионетками в руках Рурка. Хотя Илар скорее погибнет, не способный с этим смириться. И его место займет кто-то другой — тот же Кроу, скользкий, как змей. Умеющий приспосабливаться.

И все же Этен, несмотря на то, кем был, кем считал себя, был верен однажды данному слову. Он поклялся служить короне.

Даже если эта корона надета на голову такого осла, как Илар.

Гостей из Вранко было легко узнать: во-первых, их наряды были намного легкомысленнее аренцийских. Настолько, что выглядели почти неприличными: женщины, даже принцесса Тимерия, были облачены в платья из летящей ткани, которые обнажали руки и спины, а иногда даже щиколотки, имели большой вырез на груди и блестели золотой нитью. Наряды мужчин также были намного легче тех, что привычны глазу аренцийцев: богато расшитые камзолы, больше похожие на халаты, свободно запахнутые, и яркие рубашки с расстегнутым воротом.

Но самым необычным были вуали, которые закрывали лица женщин от носа до подбородка. У кого-то почти прозрачные, у кого-то — более плотные, украшенные узорами или звонкими золотыми монетками. Вуали эти явно были не так просты, как казались: они никогда не поднимались и не слетали, так что рассмотреть лицо девушки не представлялось возможным.

— А с каких пор жительницы Вранко носят вуали? — улучив момент, обратился Илар к Кроу, который как раз стоял рядом с Этеном — как всегда, когда у него не было других дел.

— Не имею понятия, — едва слышно ответил Кроу. — В последний раз, когда в Аренции была их делегация, лица женщин были открыты.

Этен нахмурился, приняв эту информацию к сведению и отложив подальше, чтобы изучить на досуге.

И вот сейчас он впервые столкнулся с проблемой: принцесса Тимерия и ее фрейлины действительно обнаружились в саду, в сопровождении нескольких стражников. Но их лица были закрыты, а Тимерия, видимо, пренебрегла короной. Потому узнать ее не было никакой возможности.

Стражники предсказуемо не двинулись с места, увидев Этена: Илар позаботился о том, чтобы его камергера все узнали в лицо.

— Как вам в Аренции? — спросил Этен одного из стражников, надевая улыбку. — Жарковато сегодня, верно? У ее высочества есть лимонад и закуски? А у вас? Айрерин, верно?

Стражник недоуменно кивнул, окинув Этена нечитаемым взглядом, а затем подтвердил, что у них все имеется.

— Ну и чудно. Я забыл представиться — камергер Этен, к вашим услугам. Впрочем, вы должны меня помнить со вчерашней церемонии. Или нет? Уверен, у вас хватало дел поинтереснее. Все-таки ее величество сама себя охранять не будет. Если вдруг возникнут какие-то проблемы, знаете, будет не хватать чего-то необходимого или покои вдруг покажутся далекими от удобства — просто дайте мне знать. Я разберусь. Так как, говорите, вам Аренция? Вы ведь здесь впервые? Кажется, во Вранко сейчас должно быть теплее. Верно?

Его трескотня возымела нужный эффект: лицо стражника становилось все более удивленным, а затем — кислым и наконец усталым. Он явно не знал, как закончить разговор, так что вздохнул с облегчением, когда Этен замолчал. А Этен получил возможность спокойно понаблюдать за Тимерией.

На поляне разворачивалась какая-то игра, причем волшебная, и Этен против воли увлекся наблюдением.

Глава 35. Этен

В центре прямо в воздухе висел причудливый цветок — с ярко-красными лепестками, длинными, будто кудрявыми. Это был не один из тех цветов, что растут в королевском саду, а совсем другой, такого Этен никогда не видел. Видимо, его наколдовали прямо из воздуха или вырастили здесь. Принцесса Тимерия и пять ее фрейлин стояли в двадцати шагах от цветка цепочкой и по очереди пытались его сбить.

Затаив дыхание, Этен смотрел, как одна за другой, они, заливаясь смехом, метали файерболлы в цветок, брызгали в него струями воды или пытались сдуть узким потоком воздуха. То, что для Аренции было открытием и секретными тренировками, для Вранко уже давно превратилось в игру.

— Твоя очередь, Прэнни! — засмеялась одна из фрейлин. — Давай, покажи нам, как надо!

Девушка в лиловом наряде, которая до сих пор держалась в тени, подошла ближе к цветку, немного согнула ноги в коленях, нахмурила брови и вскинула руки вверх. Какое-то время ничего не происходило, а затем трава под ее ногами пришла в движение, удлинилась и, сплетясь в зеленый канат, ударила точно в сердцевину цветка, роняя его на землю.

Остальные девушки захлопали в ладоши, а одна из них воскликнула:

— Опять ты нас сделала! Ну ничего, в следующий раз я тебя обойду и докажу, что огневики ничуть не хуже!

— Не сомневаюсь, — мягко ответила Прэнни, та самая «лиловая», а затем подняла ярко-голубые глаза, которые тут же прищурились в улыбке. — Камергер Этен! Мы как раз собирались прерваться на чай. Присоединитесь?

Этен медленно кивнул. Лиловая Прэнни, по-прежнему улыбаясь, поманила его к себе и ждала, пока Этен подойдет, пока остальные девушки направились к небольшому столику с закусками, чтобы налить в высокие стаканы лимонад и расставить стулья. Одна из них подошла и едва заметным движением поправила Прэнни прядь белокурых волос, выбившуюся из прически.

— Ваше высочество, — церемонно поклонился Этен.

— Камергер, — так же церемонно ответила «Прэнни», и Этену пришло в голову, что ее имя напоминает слово «прэнко» — сладость из воздушного сахара, которую продавали на улицах Монтевира. Даже внешне Прэнни, ее высочество принцесса Тимерия, была похожа на сахарное облако: миниатюрная, с короткими волнистыми волосами солнечного цвета, с белой кожей, которая беззащитно проглядывала через вырезы открытого платья.

Ничто не могло быть более обманчивым, чем такая внешность. Взгляд Тимерии был дружелюбным, но пристальным, изучающим. Острый ум, читающийся в нем, не могли спрятать даже длинные ресницы.

— Присоединитесь? Или уже пришло время встречи с королем Иларом?

— Что вы, нет. Его величество будет рад показать вам Аренцию, когда вы отдохнете с дороги. Я… — привычная болтовня не шла на язык. — Мне следует осведомиться, не могу ли я быть вам полезным.

— Вот как, — подняла брови Тимерия. — Что ж, тогда вы не откажетесь выпить со мной чаю?

— Это будет честью для меня, — поклонился Этен.

Еда и питье были непростым делом для женщин Вранко, но Этен не мог не признать, что заворожен их ловкостью: чтобы откусить кусочек пирожного или отпить чаю, им приходилось приподнимать вуаль, но следить за тем, чтобы лицо оставалось закрытым.

Тимерия, как и ее фрейлины, оказалась опытной собеседницей. Этен и сам не заметил, как оказался втянут в разговор о погоде в Аренции и Вранко, о дальнем плавании и о бурях, об особенностях кухни. Он решил, что лучшим вариантом сейчас будет расслабиться и плыть по течению, не пытаясь направить разговор в нужное русло.

Потому что чувствовал, что прямо сейчас против него ведется тонкая игра. Этен не просто не мог на нее повлиять, но даже не мог понять правил и целей.

— Что вы, в Аренции добывают каштаны, — засмеялся он в нужный момент. — Ваше высочество, вы обязаны попробовать.

— Вот как? — наклонила голову Тимерия. — И их едят как сладость? В самом деле?

Этен проигрывал, тонул, как глупый брошенный в воду котенок.

— Я думаю, настало время для нового раунда игры, — мягко сказала Тимерия, и в ее голосе Этен услышал улыбку. — Сыграете без меня?

Кажется, фрейлины ничуть не удивились и не расстроились. Привыкли к капризам госпожи?

— В Аренции, должно быть, другие игры? — спросила Тимерия, когда они остались одни. Она подняла руку, направляя ладонь в сторону фрейлин, а затем сжала пальцы и потянула вверх. Одновременно с этим из земли вырос небольшой росток, а затем, когда Тимерия разжала пальцы, он распустился красными лепестками.

Одна из фрейлин тут же подняла его в воздух, на этот раз — намного выше.

— Боюсь, что да, — улыбнулся Этен.

Помолчав, Тимерия сказала:

— Прэнни — это мое домашнее имя. — Она поставила чашку и откинулась на спинку стула, подставляя лицо солнцу. — Тимерия-Проперина. Прэнни. А ваше?

— Прошу прощения?

— Ваше второе имя. В Аренции они ведь тоже есть, верно? Хоть и используется редко.

— У меня нет второго имени, — легко улыбнулся Этен. — Вернее, есть, но оно появилось, только когда я оказался во дворце. До этого и всю жизнь я был просто Этеном.

Этен взял кусочек бисквита, лежащий на противоположной стороне стола, и улыбнулся. Потянулся усиками-лепестками своей силы к расслабленно выглядящей Тимерии, медленно, постепенно, стараясь внушить ей ощущение покоя, уюта и безопасности. Улыбнувшись, Тимерия подцепила с края высокой вазочки пирожное и, зажмурившись, откусила кусочек, аккуратно приподняв вуаль. Казалось, ее лицо под ней сплошь состоит из теней.

— О, так вы эмпат? Забавно, я считала, что в Аренции нет магии.

— Что?! — Этен выронил бисквит, который все еще держал в руке, и закашлялся.

— Эмпат, — Тимерия невозмутимо отряхнула руки от сахарной пудры. — Вы ведь только что попытались меня успокоить. Только зачем? Я и так спокойна. И даже дружелюбно настроена. Давайте говорить о деле.

Этен сидел и хлопал глазами.

— Я даже не знаю, что мне сказать после такого.

Тимерия засмеялась.

— Скажите, что мне все почудилось и вы понятия не имеете, о чем я говорю.

— И вы поверите?

— Конечно! А потом мы наконец поговорим.

Этен хмыкнул. Солнце играло в волосах Тимерии, делая их похожими на одуванчик. Глядела она, несмотря на свои слова, весело и открыто. Этен жалел, что не может увидеть ее лица.

Глава 36. Этен

— По правде говоря, я чувствую себя голым теперь, — пробормотал он. — Ох, прощу прощения, ваше высочество, я не хотел говорить такое при вас. Грифонье дерь… Ох… — Этен поднял глаза на Тимерию, которая совершенно не по-королевски согнулась пополам, всхлипывая от едва сдерживаемого хохота. — Простите, — безнадежно закончил он.

— Не извиняйтесь, — выдохнула тонким голосом Тимерия. Она выпрямилась и вытерла ладонью слезы с глаз. — Определенно, сейчас я еще более расслабленна и дружелюбна, чем до этого. Ваши чары работают.

— Во Вранко эмпатия — обычное дело? — с любопытством спросил Этен. До сих пор он ни разу не встречал никого c такими же, как у него самого, способностями. И даже того, кто смог бы их распознать. — Вы тоже эмпат?

— Ох, конечно же нет! Я обычный маг земли, и эмпаты у нас редки настолько, что счастье встретить хотя бы одного за всю жизнь. Моя тетушка эмпат, — без перехода заговорила Тимерия. — По правде сказать, не столько тетушка, сколько крестная. Это сложно объяснить, она самая сильная волшебница во всем Вранко.

— Мне хочется расспросить вас обо всем, связанном с магией, — признался Этен. — Для Аренции она в новинку.

— Так расспрашивайте! Хотя ваш король, мне кажется, займется тем же. Я думаю, он не будет возражать против вашего присутствия? Раз уж вы здесь для такой деликатной миссии. Камергер? — на последнем слове в голосе Тимерии послышалось непередаваемое ехидство.

Со стороны фрейлин донеслись восторженные вскрики и аплодисменты — одной из них удалось задеть цветок, который лишился нескольких лепестков.

— Я думаю, его будет интересовать и другой вопрос тоже. Военная помощь Вранко. Возможная свадьба.

— Вау! — голубые глаза Тимерии стали круглыми. — Ладно, а вы умеете быть откровенным. Что ж, я тоже умею. Слухи о планах Сивра доходили даже до нас. Порты и реки Аренции — отличная возможность торговать и с вами, и с Сивром, а война, как вы понимаете, это сильно осложнит. Так что мир и отсутствие пошлин на торговлю — в интересах моего отца. А в моих — в моих интересах свадьба.

— Зачем вам это? — не выдержал Этен.

— Зачем мне выходить замуж за короля? Вы серьезно? Я самая младшая и последняя в очереди на престол после семи моих братьев и сестер, разве одно это не должно стать достаточной причиной? — Тимерия выгнула бровь, и в глазах ее мелькнул холод. — Стать королевой — звучит как отличная цель, вы так не считаете?

— Туше, — поднял руки Этен. — Вы тоже умеете быть откровенной.

— Это взаимовыгодный обмен, — сказала Тимерия.

Они посидели еще немного в тишине, наблюдая за игрой. Фрейлины успели сыграть еще три партии до того, как на краю поляны появился окруженный свитой Илар. Пора было обедать, а затем — затем принцессу Тимерию ждала экскурсия и знакомство с королем.

Глава 37. Этен

Следующие несколько дней Этен провел, будто в тумане. Он со стороны наблюдал за тем, как Илар проводит время с Тимерией, как они обсуждают условия торгового союза и как Илар пытается продавить нужные ему условия: как можно больше магов, в том числе тех, кто способен учить и управлять.

Тимерия тянула время, не говоря нет, но и не соглашаясь. О том, будет ли скреплен договор брачным союзом, напрямую они не говорили, и Этену казалось, что причина этого проста: Тимерия не сомневалась в том, что именно так и будет. А Илар хотел наладить отношения до того, как перейти к острому вопросу.

Кроу с каждым днем становился все бледнее. Кажется, он начинал понимать, какую волчицу вот-вот пустит во дворец. На ее фоне даже леди Мария, которую Кроу до сих пор считал девицей легкого поведения, казалось отличной партией для короля. Вопреки всем предположениям, сама Тимерия возглавляла дипломатическую миссию, и именно она все решала — с твердостью того, кто отлично осознает свою сильную позицию. Она явно не будет одной из тех королев, которым дела нет до политики. И большой вопрос, чем именно ее соправление с Иларом обернется для Аренции.

— Тебе удалось поговорить с ней? — спросил Кроу однажды, столкнувшись с Этеном в коридоре.

— Извини?

— С Тимерией. Тебе удалось… — Кроу поднял брови. — Эти твои штучки.

Этен разозлился.

— Не понимаю, о чем ты, — издевательски протянул он. — Могу пасьянс разложить. Я очень хорошо умею раскладывать пасьянсы, знаешь? — Он положил руку на плечо остолбеневшего Кроу. — Что было, что будет, что на сердце, что возле сердца.

— Этен…

— Что? — Этен провел ладонью по руке Кроу, а затем поднял повыше вытащенные у него из кармана часы. — Или ты об этих штучках? Так я тоже умею.

Растерянность на лице Кроу сменила злоба. Он выхватил свои часы из рук Этена и прорычал:

— Ты отлично знаешь, что я имею в виду!

— Я служу короне. — Этен отошел на несколько шагов. — Не тебе. Илару. Если тебе, Кроу, есть дело до моих «штучек», то попробуй заставь меня перед тобой отчитываться.

Он отвернулся и зашагал прочь по коридору. Перед глазами все плыло от ярости, так что он едва не сбил с ног понтифа Серго.

— Этен, мой мальчик… — пораженно проговорил он, увидев выражение лица Этена.

Этен остолбенел, а затем глубоко вдохнул, выдохнул и улыбнулся.

— Понтиф Серго! Как поживаете?

Необходимо — необходимо! — научиться брать себя в руки в присутствии Кроу. Этен не может позволить себе терять голову.

Еще и эта принцесса, чтоб ее грифон подальше унес!

Разговор с понтифом Серго ни капли не успокоил. Внутри все бурлило, нужно было во что бы то ни стало выпустить пар. А тренировочный зал как назло занят! Значит, оставался только один способ успокоиться. Не то чтобы он был Этену по душе.

Ездить на лошади верхом его научил Илар, сказав, что благородному дворянину, которым теперь является Этен, без этого никак нельзя. Пришлось смириться, хоть галоп до сих пор оставался одной из самых пугающих вещей. Впрочем, это отличный вариант для того, чтобы забыть о том, что страшит и тревожит на самом деле.

Отъехав немного от города, Этен пришпорил жеребца и понесся вперед. Кровь в венах бурлила, в лицо бил ветер. Он изо всех сил пытался отбросить образы, которые все еще стояли перед глазами.

— Давай, еще быстрее! — пробормотал Этен, и сам не услышал своего голоса.

Несмотря на то, что вокруг с невероятной скоростью проносились поля, дома, а потом и лес, сливаясь почти в одно, а солнечный свет резал глаза, Этен не видел ничего из того, что его окружало. Он видел только Тимерию.

Мягкую на вид, как солнечный зайчик, и опасную, как спрятанный за спиной кинжал. Этен не мог сказать, что с ним происходит, когда Тимерия оказывается рядом. В такие моменты все его существо будто становилось огромной ледяной глыбой, а горло перехватывал липкий страх.

То, как Тимерия ведет дела, как говорит, как двигается и даже как ест — все это напоминало Этену повадки кошки, у которой под мягкими лапами прячутся острые когти.

Тимерия пробыла в Аренции уже две недели.

И все это время Этен чувствовал себя как никогда выбитым из колеи.

Увидев вдалеке на дороге всадника, Этен натянул поводья, но, приглядевшись, тут же пришпорил лошадь, чтобы та неслась во весь опор. Потому что скачущий далеко впереди конь взбрыкнул и сейчас, танцуя на задних ногах, пытался сбросить ездока.

Подъехав почти вплотную, Этен вынужден был снова затормозить.

— Камергер Этен! — звонко поприветствовала его Тимерия. В голосе ее, несмотря на веселость, сквозило напряжение. Она позволила своему коню опуститься на четыре ноги. — Хороший Мирес, хороший мальчик.

Тимерия потрепала коня по холке, и тот добродушно дернул ухом.

— Принцесса Тимерия. — Этен окинул взглядом принцессу, одетую в мужской костюм для верховой езды. Лицо ее закрывала неизменная вуаль.

— Она самая, — кивнула Тимерия и направила коня вперед. — Мне сказали, дальше по дороге лес закончится и начнется маковое поле. Я собиралась перекусить там. — Она похлопала по седельным сумкам. — Не хотите присоединиться?

Этен заторможено кивнул и пришпорил коня.

Какая-то глупая шутка.

— Я думал, вы попали в беду.

— Ох, — засмеялась Тимерия, заправляя за ухо прядь волос. — Со стороны действительно так могло бы показаться. Хотите, я расскажу вам историю?

— Конечно, ваше высочество.

— Просто Прэнни, мне так привычнее. Когда я была ребенком, моих братьев учили ездить верхом. Меня и сестер тоже, но с женским седлом, в платье — в общем, вы понимаете, это было небо и земля. Ты рискуешь сломать себе спину, если лошадь пойдет чуть быстрее, чем медленным шагом. Я была любопытной, и мне очень хотелось попробовать ездить так, как это делают мужчины. Отец разрешил мне это, и я, которая до этого ненавидела уроки верховой езды даже сильнее, чем уроки иностранного, полюбила это окончательно и бесповоротно.

— В вас видно мастерство, — без огонька польстил Этен. Потому что с Тимерией его «штучки», как называл это Кроу, все равно не работали. — Но вы не боитесь ездить одна? Где же ваши фрейлины? Стража?

— О, благодарю! Фрейлинам за мной не угнаться, да и не каждому стражнику тоже. Я от них удрала. — Тимерия коротко засмеялась.

Несколько минут они ехали в молчании, а затем, когда по обеим сторонам дороги раскинулось маковое поле, спешились.

— Так вот, история, — спохватилась Тимерия, доставая из седельных сумок свертки с едой и наполненный водой бурдюк. — Угощайтесь, Этен. История. Мой брат, мой старший брат, который когда-нибудь непременно станет королем, в юности был страшным задирой. Как-то, когда я радовалась тому, что научилась перепрыгивать через самое высокое препятствие и теперь не хуже мужчин, он сказал, что это все ерунда. Что я должна научить свою лошадь вставать на свечку по моей команде и держать это положение как можно дольше.

У Этена пропал дар речи. Он хлопал глазами и не знал, как бы помягче намекнуть ее высочеству, что не верит ни единому слову.

— Ох, я знаю! — замахала руками Тимерия. Вытащила из одного из свертков персик и, приподняв вуаль, впилась в него зубами. — Я несколько месяцев училась, — проговорила она с набитым ртом, — и наконец моя лошадь встала на дыбы, а затем, спустя еще несколько месяцев, смогла замирать в этом положении на несколько секунд и даже ходить на двух ногах. Занималась я этим тайком, чтобы сделать сюрприз отцу и брату. И вот в один день решила похвастаться.

— Ого.

— Ого! — со смехом подтвердила Тимерия. — Еще какое «ого»! Словами не передать, как разозлился отец! Шутка ли, такие трюки даже циркачи не все рискнут проворачивать. Каждый, кто узнал бы, чему я всерьез пытаюсь научиться, сказал, что это невозможно. Но я смогла. Тот раз был первым и единственным, когда моего брата выпороли. Хоть я и умоляла этого не делать.

Она легла на спину и закинула руки за голову.

— И сейчас вы решили вспомнить старые уроки? — спросил Этен, копируя ее позу.

— Я их никогда не забывала. Повторяю время от времени. Чтобы помнить.

— Помнить, как ставить лошадь в свечу? В стародавние времена воины Аренции бились так. Копыта разъяренного животного — грозное оружие, даже против мага.

— Дело не в битве. — По тону Этен понял, что Тимерия поморщилась. — Я повторяю это, чтобы помнить, что могу многое, — тихо сказала Тимерия. — Даже то, чего сама от себя не ожидаю. Расскажите теперь вы что-нибудь.

— Не думаю, что мои рассказы будут вам интересны, — вздохнул Этен. Он окинул взглядом расстеленную Тимерией скатерть и прищурился, увидев грецкие орехи. — Хотя я могу кое-что показать. Вы позволите?

Он расколол пару орехов и оставил себе скорлупки. Затем нашел на земле маленький камушек и положил под одну из скорлупок.

— Наперстки? Вы шутите? — Тимерия с любопытством уставилась на него. — Думаете, раз я принцесса, то не знаю, в чем тут соль? И не смогу уследить за вашими руками?Как вы прячете шарик в рукав?

— Посмотрим, — усмехнулся Этен. За его руками не мог уследить даже Большой Бо. Вряд ли у Тимерии больше опыта. — При всем уважении, ваше высочество. Я в себе уверен.

— На что спорим? — прищурилась Тимерия. — Но должна предупредить, я не из тех принцесс, что сидят в замке безвылазно. Алинор, столица Вранко, исхожен мною вдоль и поперек.

— Вот как? — выгнул бровь Этен. — Что ж, тогда поднимем ставки. Три партии. Если я смогу вас обыграть вас три из трех, вы честно ответите на мой вопрос.

— А если выиграю я?

Этен задумался, а затем широко и бессмысленно улыбнулся.

— Ваше высочество, я и так весь к вашим услугам. Вы только скажите. Вам что-нибудь нужно? Что угодно!

Тимерия расхохоталась.

— Если выиграю, я тоже задам вопрос. И вы обещаете на него ответить честно.

— Разумеется, — округлил глаза Этен. — Разве я посмел бы, ваше высочество?

— Начинайте, Этен, фыркнула Тимерия. — И готовьтесь к откровенности.

Она проиграла.

Три из трех.

— Да как… да как ты это сделал! — Этен с удовольствием наблюдал за тем, как бегают ее глаза, как срывается голос. — Ты… — От удивления она даже забыла о своем церемонном «вы». — Да ты… Да он в рукаве у тебя!

— Вовсе нет. — Этен, стараясь сохранять невозмутимость, поднял правый наперсток и продемонстрировал Тимерии камушек. — Видите, ваше высочество?

— Уму непостижимо! — скрестила руки на груди Тимерия. — Это… невозможно! Камушек даже не круглый, и… у тебя нет гладкого стола, и вообще… Как ты это сделал? Это что, магия?

— Увы, ваше высочество, — потянулся Этен, ложась за землю, чтобы посмотреть на голубое, без единого облачка, небо. — Чтобы задать вопрос, вам нужно было выиграть.

— Возмутительно, — проворчала Тимерия. — Я же принцесса, ты и так должен мне подчиняться. Хотя ты, конечно же, не будешь. Ну спрашивай.

Но Этен молчал. Решение. Ему снова нужно принять решение. Шаг первый: увидеть, какие варианты действовать имеются.

Чего вы хотите на самом деле, ваше высочество? Что под вашей вуалью? Ничего не спрашивать.

Шаг второй: соотнести имеющиеся варианты с собственными целями.

Ему нужно помочь Илару заключить выгодный союз с Вранко, который не нужно будет закреплять свадьбой. Ему нужно узнать, как выглядит Тимерия на самом деле.

Может, тогда это наваждении отпустит?

— Камергер Этен, — шутливо протянула Тимерия. — Я уже начинаю опасаться.

— Чего вы хотите на самом деле, ваше высочество? — решил Этен, как прыгнул с обрыва.

— Простите?

— Зачем вы здесь? Чего вы хотите — лично для себя.

— Я ведь уже сказала, — раздраженно прервала его Тимерия. — Я хочу выйти замуж за короля Аренции. Чтобы получить корону.

Этен повернул к ней голову и тихо сказал:

— Ложь.

— Что? — глаза Тимерии стали круглыми.

— Вы лжете, ваше высочество. Хотя обещали сказать правду.

— Да что вы себе позволяете! — глаза Тимерии гневно прищурились.

— А сейчас вы злитесь. Значит, точно врете. И очень не хотите, чтобы вас раскрыли. — Этен не смотрел на Тимерию. Он смотрел в небо. — Так что же? Вам нужна корона Аренции — для чего?

Тимерия промолчала.

— Я вам не нравлюсь, камергер Этен.

С языка Этена почти сорвалось возражение, но он заставил себя молчать.

— Я не нравлюсь вам, и советнику Кроу, и королю Илару. Он хороший человек, но смотрит на меня так, будто я приехала отнять у него что-то важное. Будто это мое войско стоит у его границ. Вы не скажете, почему?

— Боюсь, что я не знаю. Я всего лишь камергер. Моя забота — организовать бал наступления осени так, чтобы для всех гостей хватило кружевных салфеток.

Тимерия фыркнула, а затем рассмеялась, и Этен, неожиданно для себя, рассмеялся следом. Он поймал себя на том, что ему сейчас, в эту самую минуту, очень хорошо и спокойно. Что он давно не чувствовал себя так легко и свободно, не говорил ни с кем так откровенно. Несмотря на то, что они с Тимерией врали друг другу напропалую, запутывали друг друга и расставляли друг для друга ловушки, что-то внутри них обоих наслаждалось этой игрой, как две лисы в поле радуются догонялкам.

— Я должна выйти замуж за короля или за того, кто может им стать, — тихо сказала Тимерия.

— Тогда вам подойдет советник Кроу. Если с Иларом что-то случится, фактически управлять Аренцией будет он.

— Дело не в Аренции… — Тимерия осеклась. — Это неважно. Король Илар станет моим супругом, другого выхода у меня нет. Это будет хорошо для нас обоих. Я ответила на ваш вопрос?

— Вполне, — Этен сглотнул. — Так что же, ваше высочество. Муж королевских кровей — это все, что вас волнует?

— Вы забываетесь.

— Возможно. — Этен повернулся, чтоб встретиться взглядом с Тимерией. Снова злится. Значит, вот оно. Слабое место. — Обычно люди ищут в браке другое.

— Вы говорите о людях из тех мест, откуда вы сам? Где у вас не было даже второго имени?

— Да, это там, — простодушно усмехнулся Этен. — Я знал одну девушку, которая сбежала из дома, чтобы выйти замуж по любви.

Тимерия расхохоталась, и у Этена по спине пробежали мурашки, будто он услышал вой раненого волка, а не смех.

— Большей глупости в жизни не слышала.

— Вы считаете глупостью любовь?

Тимерия замолчала. Вскочила на ноги, отряхнула брюки и взяла под уздцы коня.

— Не для всех любовь возможна, Этен.

Он вскочила седло, будто опытный воин, и унеслась прочь, поднимая за собой столпы пыли.

Этен осмотрел забытые ею еду и скатерть. Покрутил в руках скорлупку от грецкого ореха.

И улыбнулся.

Глава 38. Этен

— Сколько у нас времени? — глухо спросил Илар.

— Месяц. — Кроу выплюнул это слово, будто оно застряло в горле. — После этого войска Сивра перейдут в наступление.

В кабинете повисло молчание. Кроу смотрел на стол, где лежало сухое письмо, которое предлагало королю Аренции сдаться до начала войны и признать Рурка Милосердного своим сувереном.

— Должна быть причина, — тихо сказал Этен и, когда Илар поднял на него глаза, поспешил объяснить:— Причина того, что он решил напасть прямо сейчас. Рурк правит уже много лет, все это время у Сивра не было особых проблем. Почему они напали сейчас?

— Какая разница? — рявкнул Илар. — Что толку сейчас про это рассуждать?!

— Илар… — попытался урезонить его Кроу.

— Что — Илар?

— Если мы поймем, что Сивру нужно…

— Рурку нужна Аренция, разве это неясно? — Илар ударил кулаком по столу.

— Если мы поймем, что Сивру нужно, — твердо продолжил Кроу, — то сможем понять, что им предложить. Чтобы остаться в выигрыше.

— Кроу… Пап. — Илар поднял на него глаза, растеряв весь гнев. — Ты ведь понимаешь все лучше меня. Ты сам учил меня воспринимать ситуацию такой, какая она есть. Даже если хочется себе соврать.

На некоторое время в кабинете воцарилось молчание.

— Пускай Рурка пригласят в Монтевир, — решил Илар. — Мы встретим его как дорогого гостя и попробуем поговорить. — Он поднял глаза на Этена и Кроу, будто ища поддержки. — Я не дам крови аренцийцев проливаться зря. Сейчас это неизбежно, но сначала мы попробуем договориться. Что с Тимерией?

— Настроена на брак любой ценой, — сглотнул Этен. — Для нее очень важно стать королевой.

Кивнув своим мыслям, Илар снова замолчал.

— Илар… — в голосе Кроу слышалось искреннее сочувствие.

— Неважно, — дернул тот головой. — Я думаю, совещание на сегодня можно считать оконченным.

Говоря это, Илар коснулся другого письма, запечатанного, которое лежало в углу стола. Надписано оно было неловким детским почерком, будто его автор только учился писать. Или вынужден был писать на другом языке, мало ему знакомом. Леди Мария.

Ни слова не сказав, Этен вышел за дверь.

В следующий раз Этен увидел Тимерию ночью, когда она гуляла в саду. Одна, как и накануне. Фонари освещали желтым светом мощеные дорожки, так что казалось, Тимерия ступает по желтой дороге, проложенной прямо среди темноты.

— Снова удрали от фрейлин?

— В их оправдание могу сказать, что от стражников я все-таки не сбегала. — Тимерия указала на силуэты двух мужчин, следующих за нею на почтительном расстоянии.

— Я надеялся снова застать вас одну, — демонстративно вздохнул Этен. — И, вдруг мне повезет, с открытым лицом.

Тимерия ударила его веером по плечу и пригрозила пальцем.

— Невежливо спрашивать у девушки, что под ее вуалью! Вдруг там клыки? — глаза ее лукаво сощурились.

Этен рассмеялся.

— Волчьи? Как у вервольфа на гербе Вранко?

— Почему бы и нет? — Тимерия зашагала вперед.

— Раз так, то у меня под камзолом перья, как у грифона, — ответил Этен, догоняя. — Среди слуг ходит легенда, что в стенах монтевирского замка бродит призрак волка.

— Вот как.

— Да. Говорят, по ночам он нападает на беззащитных девушек. Но мне кажется, это все выдумки придворных. Чтобы объяснить… — Этен замялся. — Некоторый беспорядок в туалетах дам, которые возвращаются в свои покои под утро. Простите…

Он прикусил язык, но Тимерия безразлично мотнула головой, погруженная в свои мысли. Вокруг стояла тишина, прерываемая только тихим звуком их шагов и стрекотом цикад.

— Кем вы были, Этен? До того, как попасть во дворец?

— Я… —«Я жил на улицах. Воровал у богатеев кошельки, которые приносил Большому Бо. Строил из себя безногого инвалида, чтобы мне давали милостыню. Обманывал прохожих игрой в наперстки. Гадал на картах и снова воровал». — Я не думаю, что могу говорить об этом.

— Вы никогда не думали о том, чтобы вернуться? — обернулась к нему Тимерия.

— Куда?

— К тому, откуда вы пришли? Вы не скучаете? Возможно, тогда вы были свободнее? Могли решать все сами и делать то, чего сейчас сделать не можете.

Некоторое время Этен молчал.

— Тетушка, которая меня вырастила, умерла, когда мне исполнилось шестнадцать. Я скучаю по ней.

— И все?

— И все, — помедлив, ответил Этен, и снова воцарилась тишина. — Итак, — откашлялся он спустя некоторое время. — Вы приняли предложение Илара?

Тимерия тряхнула волосами.

— Король объявит о нашей помолвке на первом осеннем балу. В этом нет ничего удивительного. Все было решено еще до того, как я ступила на землю Аренции.

Этен остановился и заглянул в глаза Тимерии. Слишком отчаянные для человека, который только что добился желаемого.

— Тогда вас можно только поздравить. Что же вы планируете делать дальше?

— Дальше? — глаза Тимерии расширились и блеснули в темноте. — Готовиться к свадьбе. Жить.

— С человеком, которого не любите. И который не любит вас.

— Вы говорите, как начитавшаяся романов барышня, — злобно бросила Тимерия, а затем снова коротко рассмеялась. — Как будто у меня есть выбор.

Она отвернулась и шагнула вперед, но Этен придержал ее за локоть. Вздрогнул от прикосновения к тонкой полупрозрачной ткани, которая давала почувствовать тепло кожи.

— Выбор всегда есть, — тихо сказал он. — Даже не скрепленный браком, союз с Вранко настолько нужен Илару, что он не рискнет нарушить условия. А вы останетесь свободной. Весь мир к вашим услугам. Чего бы вы хотели?

— Вы не понимаете! — Тимерия дернула рукой, а затем глаза ее сузились. — Почему я вообще говорю об этом с вами. Учите меня— а сами? А вы сами — что? Говорите о том, что передо мной открыт весь мир, что у меня есть выбор. Говорите о любви, которая когда-нибудь придет. — Она зло рассмеялась. — А сами?! Строите из себя придворного шута, которому уголки губ подшили нитками, чтобы он все время улыбался, наряжаетесь как впервые оказавшаяся в столице провинциалка, болтаете без умолку, флиртуете с придворными дамами, глупыми настолько, чтобы даже не заподозрить, что за вашей маской прячется что-то кроме пустоты! Успокаиваете и отталкиваете своей магией каждого, кто подходит близко, чтобы ему и в голову не пришло заподозрить, что с вами что-то не так!

Этен молчал, и Тимерия, не дождавшись ответа, бросила ему в лицо:

— Вы сам когда-нибудь делаете выбор? По-настоящему? Делаете то, чего хотите? Что нужно вам? Решаете хоть что-то?

— Я… Я… — Нужные слова не шли на язык, и Этен беспомощно вздохнул. Прижал пальцы к глазам. Это просто смешно. — Я камергер. Моя работа состоит в том, чтобы замок был в безопасности. Чтобы король Илар был в безопасности. Я служу ему. В этом моя цель. И это мой выбор.

— Вы просто трус, — прошипела Тимерия и раздраженно смахнула слезинку, которая показалась в уголке глаза. Отошла на несколько шагов и громко, так, что, казалось, услышать может весь дворец, объявила: — Я выйду замуж за его величество. И стану королевой. Это мой выбор. А вы, — она подлетела ближе и ткнула Этена в грудь пальцем: — Так заврались, что обманули даже сами себя.

Махнув стражникам, чтобы те подошли ближе, Тимерия быстрым шагом направилась к замку, а Этен остался стоять, в который раз глядя ей вслед.

Глава 39

Я с наслаждением вдохнула прохладный воздух и улыбнулась, слушая стук копыт, шорох колес и тихие разговоры стражников, которые ехали по бокам кареты. То и дело то тут, то там появлялись всполохи пламени — это огневики, не слезая с лошадей, тренировались обращаться со своим даром. Хорошо, что лес вокруг был покрыт росой, так что пожара можно было не опасаться.

Осень в Аренции наступала незаметно, но неотвратимо. Сегодня утром, выйдя из шатра, я впервые увидела на траве изморозь, а изо рта вырвалось облачко пара.

Наверное, стражники так и не поняли, с чего я вдруг так этому обрадовалась, а вот Брешка все утро бросала на меня лукавые взгляды. Сейчас, выглянув из окна кареты, я разулыбалась еще шире: впереди показались стены Монтевира и острые шпили замка.

«Смотри, Бусинка! Мы почти дома». В ответ на эти мысли в кармане моих штанов зашевелился маленький теплый шарик, раздался стрекот. Я погладила Бусинку прямо через ткань, бросив осторожный взгляд на Брешку — та была погружена в свои мысли и ничего не замечала.

За прошедший месяц мы с Бусинкой научились понимать друг друга без слов. Я чувствовала, где она находится, голодна она или сыта, довольна или испугана. А Бусинка порой врывалась в мои мысли осмысленными фразами или хаотичным потоком слов, образов, эмоций. Даже сейчас краем сознания я видела свои покои и коридоры замка, но не со своей точки зрения, а так, будто была не крупнее мышки. Одновременно с этими картинками в голове билось: «Наконец-то, наконец-то, наконец-то! Домой!»

Рассеянно поглаживая воркующий от удовольствия карман, я думала о том, что нужно будет аккуратно выпытать у понтифа Серго информацию о чернильниках или хотя бы попросить о них книги в библиотеке. Благо, читала я уже достаточно бегло.

Но с этим можно будет повременить.

Я коснулась висящих на шее кольца и монеты.

— Чему это вы так разулыбались, леди Мария? — подколола меня Брешка.

— Как чему? — подняла брови я. — Тому, что поездка прошла успешно, разумеется.

Брешка фыркнула, но ничего не сказала, то только щелкнула пальцами, отправляя мне в лицо легкий поток воздуха, этакое «Знаю я, что у вас на уме, леди Мария. Но говорить вслух не буду».

Я засмеялась.

— Отличная подача.

Поездка действительно прошла хорошо. Рик и остальные стражники из тех, что отправились с нами, поначалу никак не могли совладать с собой и объяснить нескольким отрядам солдат, которые тоже тайно прибыли в поместье Валлери, что от них требуется. Я старалась не вмешиваться, отлично понимая, что не всегда смогу быть рядом. Смотрела на то, как те, кого я учила, забывали обо всем, что умели, пытаясь научить других.

Но постепенно все как-то само собой выровнялось. Когда отданные под руководство стражников солдаты один за другим начали обнаруживать в себе магию воды, воздуха, земли или огня, иногда просто от усталости или оттого, что злились на «идиотские» задания. После этого их отношение менялось кардинально, а вдохновленные «учителя» и рады были показывать им все, что умели.

Сейчас, возвращаясь в Монтевир, я могла с уверенностью сказать две вещи. Во-первых, эксперимент прошел успешно: те, кто владеет магией хоть немного, пытаясь учить других, учатся и сами. Во-вторых, уровень магии растет не по дням, а по часам. Я не знала, как рассказать об этом, просто чувствовала так же, как чувствовала Бусинку или температуру воздуха. Видела в том, какими крупными становились первые выбросы, насколько быстрее и легче принимают магию те, в ком она проявилась.

Да что и говорить, на наших занятиях присутствовал сам лорд Валлери! Почтенный старец, поначалу настроенный скептично настолько, насколько позволяла его преданность короне и давняя дружба с Кроу.

Он оказался магом земли и в день нашего отбытия за секунду вырастил из крохотного семечка двухметровый стебель растения, звонкого, твердого и полого, как бамбук. Мне, а судя по лицам Париса, Рика и остальных, и им тоже, не терпелось рассказать Илару о том, как можно использовать магов земли на поле боя, по которому рассыпаны невзрачные семечки.

«Учитесь, пока я жив», — довольно посмеивался лорд Валлери, за мгновение, кажется, сбросивший пару десятков лет.

Когда карета приблизилась к воротам Монтевира, я выглянула в окно и засмеялась, узнав того самого старца, который выписывал мне визу в мой первый день в этом мире.

— Добрый день! — помахала я ему, заставив поднять глаза, стоя в глубоком, насколько это позволяла наверняка больная спина, поклоне. — Помните меня?

Старец недоуменно вздернул брови, а потом в глазах его вспыхнуло понимание, и челюсть отвисла. Я опять засмеялась и послала недовольно нахмурившейся Брешке воздушный поцелуй.

Внутри все бурлило от радости и нетерпения.

Илар.

Я его вот-вот увижу — даже не верится!

Скажи мне кто-то несколько месяцев назад, что я так истоскуюсь по тому, с кем только недавно познакомилась — ни за что бы не поверила. До Илара я встречалась только с Лешкой, и мы с ним могли не видеться неделями: у него работа и командировки, у меня — учеба и тоже работа. Я никогда не скучала и думала, что в долгих расставаниях нет ничего страшного. Как же я ошибалась!

Илар писал мне, и каждого письма я ждала как Нового года в детстве, подпрыгивая от нетерпения. Считала дни до того момента, как придет время собирать вещи, обнимать на прощанье Валлери и отправляться в путь, а там три дня — и уже Монтевир!

Проезжая по городским улицам, я не могла оторваться от окон кареты, рассматривая город, по которому успела соскучиться, который стал мне почти родным. И с радостью увидела, как один из мальчиков, играющих на крыльце, неумело, но уже довольно уверенно наколдовал небольшой файерболл.

Это значит — Аренция выздоравливает.

Я не хотела много думать о том, почему меня это так радует. Конечно, я была рада за то, что в стране, где меня так гостеприимно приютили, дела налаживаются. Но дело было не только в этом.

Дело было в том… Я коснулась кольца, подаренного Иларом, и вздохнула. Я приняла предложение руки и сердца от короля, у меня было достаточно времени для того, чтобы подумать и осознать это. О нашей помолвке будет объявлено на балу наступления осени, а значит — скоро я стану королевой.

Звучит как сюр, но…

— Мы почти приехали, леди Мария. Дайте-ка. — Брешка потянулась ко мне и несколько раз провела рукой по волосам, приглаживая сделанную утром прическу. Затем окинула меня оценивающим взглядом и кивнула: — Вот, теперь вы готовы. Хотя эти брюки…

— Ох, вот только не начинай! — я гордо одернула короткую темно-коричневую куртку, похожую на военный китель, и стряхнула с брюк невидимую пыль.

С тех пор, как я случайно узнала, что в этом мире женщины могут носить брюки, хоть и считается это достаточно экстравагантным, я наотрез отказывалась снимать их в командировке, наслаждаясь привычным удобством. Еще бы! Попробовали бы уважаемые мужчины в длинных платьях прыгать по полям, уворачиваясь от файерболов, брызг и ветра, грозящего сорвать с рукавов проклятущие рюшки.

Нет, красивые платья я все еще любила. Но им место во дворце. Так что почти все время, проведенное у Валлери, я щеголяла в одежде, которая была женской версией формы солдат, только, разумеется, без знаков отличия.

Я, конечно, замечала косые взгляды, бросаемые на меня, но не обращала на них внимания. Пока Брешка меня невольно не просветила:

— Леди Мария, я теперь понимаю, конечно, почему вы так захотели надеть брюки, но все равно это неправильно.

— Что? — оторопело моргнула я.

— Такие ноги, как у вас, грех прятать под пышной юбкой! Но побойтесь бога, это же просто неприлично!

— Да что неприлично?

— Так открыто соблазнять окружающих мужчин, — Брешка скрестила руки на груди и поджала губы.

Ох.

Я засмеялась, вспомнив длину юбки, которая могла бы считаться нормальной в моем мире. Соблазнять брюками широкими настолько, что они даже не обтягивают ноги. Ну-ну. Кто бы мог подумать.

— Брешка, — ласково позвала я сейчас, когда та уже готова была начать читать мне новую нотацию. — Брешечка, а давай мы и тебе такие же сошьем? Под мою ответственность?

Она задохнулась от возмущения и покраснела, как маков цвет — я явно правильно все поняла. За проведенное вместе время мы успели подружиться, так что я знала, какой болезненной темой для Брешки была личная жизнь. По традициям, принятым в Аренции, ей давно уже следовало быть замужем, а у Брешки не было даже жениха или всерьез заинтересованного поклонника.

С одной стороны, Брешка ждала «принца», хоть и не называла это так. С другой, воспитанная в строгости, слишком смущалась в присутствии мужчин. Особенно привлекательных.

Исключением был, конечно же, только Этен, который, по правде говоря, везде и всегда был исключением.

Он и встретил нас на крыльце замка в сопровождении небольшой свиты.

— Леди Мария! — по лицу его расползлась улыбка, как трещина ползет по боку фарфоровой вазы. — Командор Парис, Брешка!

Приветствия заняли около получаса, и все это время у меня было ощущение, что мы стоим под высоким деревом посреди поля, а вокруг бушует гроза — того и гляди, ударит по нам.

— Что случилось, Этен? Где Илар? — спросила я, когда с официальной частью было закончено, а Этен заключил меня в дружеские объятья, предварительно буквально затискав счастливо смеющуюся Брешку.

— Илар? — Этен вздернул брови. — Его величество? Занят, у нас в гостях делегация из соседней страны. Ну вы же сами все понимаете, леди Мария.

— Я… да… — Я посмотрела в глаза Этена и прищурилась. — Что происходит?

— А что происходит? — внутри меня начало разливаться спокойствие, внезапно захотелось улыбнуться и засмеяться. Я отшатнулась.

— Что ты делаешь? — изнутри все обожгло обидой. — Ты это нарочно что ли?!

Вопреки моим ожиданиям, Этен не стал отпираться.

— Извини, — сказал он и устало провел рукой по лицу. С губ стоящей рядом Брешки стекла улыбка. — Мне показалось, так будет лучше. Илар сейчас с… главой делегации из Вранко. Осматривают Аренцию, обсуждают условия союза. Уже обо всем договорились, остались детали. Мы не знали, что вы прибудете так рано. Илар… Я думаю, он не смог оторваться.

— Но ведь это же хорошо? — Я заглянула в глаза Этена. — Илар говорил, насколько поддержка Вранко важна для Аренции. То есть, все идет хорошо?

— Да. Да, конечно, все идет хорошо. В общем, я думаю, вы лучше с Иларом обо всем поговорите.

— Ладно, — я снова нахмурилась, а затем сердце пропустило от испуга удар. — Войска Сивра. Они напали, да? Ты поэтому такой потерянный?

Глава 40

— Нет! — Этен замахал руками и тряхнул головой. — Бал наступления осени уже завтра. Ты же не думаешь, что он организует сам себя? — из горла его вырвался нервный смех. — Поверь, я еще хорошо держусь. Столько хлопот, с ума сойти!

Я нахмурилась. Ладно. Вечером, так вечером. Дождусь, пока Илар сам мне все расскажет, хоть на душе и скребут кошки прямо сейчас. В конце концов, соглашаясь стать женой короля, стоит быть готовой к тому, что муж будет занят вещами намного более важными, чем ты.

И все-таки, пока я шла по коридору к своим покоям, изнутри поднималась волна паники, такую же волну страха и настороженности я поймала от Бусинки, стоило ступить во дворец. Мысли, которые я старательно отгоняла от себя последние дни, снова пришли на ум. Письма Илара, которые я получала, вначале спокойные и ироничные, со временем стали становится короче и как отстраненнее, будто Илар хотел написать совсем другое, но не мог.

Ладно. У нас будет время поговорить. А сейчас — что может быть лучше после долгой дороги с ночевками в шатрах? Разумеется, горячая ванна!

Улыбаемся, Маша, улыбаемся. Нечего киснуть и корчить из себя оскорбленную невинность. Ну не встретил тебя любимый после долгой разлуки, ну что такого? Я тяжело вздохнула: даже проговоренные про себя, эти слова звучали совсем неутешительно. Как будто я снова пыталась врать себе и от чего-то прятаться.

Нежась в теплой воде, я попыталась забыть обо всех тревогах. И в самом деле, накрутила себя почем зря. Это все усталость после долгой дороги. Отдохну, обниму Илара — и все пройдет.

Платье я решила выбратьсамое легкое, но с кучей лент и оборочек, за которыми могла спрятаться Бусинка, закрытое, с длинными рукавами: почему-то мне хотелось спрятаться. Притихшая внешне Бусинка изнутри исходила волнами паники, как тревожная кнопка, и разрывалась: ей отчаянно хотелось подойти ближе к подвалу с одной стороны, а с другой — не хотелось расставаться со мной.

Что ж, вот и планы на вечер, как раз помогут отвлечься от мрачных мыслей об Иларе.

Глава 41

Придворные, которых явстречала на пути, вели себя странно. Если раньше, после того, как о нас с Иларом стало всем известно, они заискивающе улыбались с разной степенью лицемерия, то сейчас — шептались о чем-то, отводя глаза. По-прежнему здоровались первыми, даже самые знатные, но кто-то брезгливо кривил рот, кто-то — ощупывал меня внимательным взглядом, будто пытаясь понять, чего я стою.

Ладно.

Что бы я знала о придворных нравах. Может, я сделала что-то не так? А может, так и надо?

Бусинка пошевелилась где-то среди лент, и я поспешила накрыть это место рукой. Шагнула вперед и едва не упала, столкнувшись с кем-то.

Я подняла глаза и едва не поморщилась. Отлично, только ее и не хватало.

— Леди Орьенна-Марелла, — первой сделала я книксен, как и полагает безродной даме в присутствии аристократки.

— Леди Мари-и-ия, — протянула она, не подумав даже наклонить голову. — Вы все еще здесь?

Я выгнула бровь. От злости на презрительный тон меня начало потряхивать, но я сдерживалась.

— Как и вы, леди Орьенна-Марелла.

«Хоть бы вы вышли замуж за какого-нибудь лорда и уехали отсюда куда подальше».

Наверное, это было глупо, так сильно злиться. Но леди Орьенна-Марелла была великолепна, я не могла не признать этого даже сейчас. Все те же чувственные черты лица, ниспадающие водопадом густые волосы, пышная грудь, подчеркнутая кулоном на тонкой цепочке. Я была бы рада сказать, что леди Орьенна-Марелла была вульгарной или грубой.

Но нет, она была красива, как какая-нибудь средневековая версия Анджелины Джоли.

И, ладно, конечно же я ревновала Илара к этой целеустремленно нацеленной на него девушке.

— Прошу прощения.

Я зашагала вперед, и тут в спину мне раздалось.

— Теперь по крайней мере понятно, что король в вас нашел.

—Простите? — возмутилась я, оборачиваясь. — Наверное, я вас неверно расслышала?

— Отчего же, — Орьенна скривилась. — Если заранее знать, что полакомиться как следует не удастся, не стоит даже смотреть в сторону по-настоящему вкусных блюд. Чтобы не было обидно, когда придется вставать из-за стола.

О чем это она?

— Вы, кажется, голодны, леди Орьенна-Марелла? Возможно, вам стоит потратить время не на разговоры со мной, а на то, чтобы подкрепиться?

Я ускорила шаг, не желая слушать то, что еще она мне скажет. Какая трапеза? Какой стол?

Не важно.

Остро, отчаянно захотелось увидеть Илара. Упасть в его объятья, почувствовать их теплую безопасность и обо всем забыть. Вдохнуть его запах, роднее которого не было в обоих мирах, в которых я успела побывать. Поговорить обо всем, смеясь, шутя и не забывая обнимать и переглядываться. А потом, потом, когда мы окажемся вдвоем, в полутьме и в безопасности, — потом хотелось поздороваться по-настоящему, прижаться кожа к коже и растворится в удовольствии и яркой радости.

— Ой!

Споткнувшись обо что-то, я не устояла на ногах и рухнула на колени. Бусинка раздраженно, даже злобно, запищала. Обернувшись, я увидела нескольких придворных дам. Имен я их не знала, но лица помнила.

Ухмылка одной из них, невысокой и рыжей, была такой злорадной, что стало понятно — споткнулась я не просто так, мне подставили подножку.

— Вы все еще здесь, леди Мария? — хмыкнула рыжая. — Никто не думал, что вы вернетесь. Забыли что-то?

— Прошу прощения? — холодно сказала я, поднимаясь и отряхивая руки. Ушибленную коленку прострелило болью, но я запретила себе морщиться. Мысли Бусинки были похожи на озлобленное рычание. Она незаметно скользнула мне на спину, а затем переползла на украшенный лентами рукав.

— Ну как же, — рыжая дернула плечом. — Старым игрушкам место на свалке. После свадьбы заводят новые. Если это нужно.

Что?! Они все сговорились, что ли?

Что за злобные ребусы?

—Если вам есть, что сказать, говорите прямо, —вздернула подбородок я.

Рыжая усмехнулась и шагнула ближе ко мне.

—Что тут говорить. Вещи не распаковывайте, леди, —на этом слове ее тон стал еще ехиднее.

—Вы так озабочены моими вещами, —холодно сказала я. — А как же ваши?

Я ляпнула это наобум, но, кажется, попала в больное место. Рыжая прищурилась, а затем толкнула меня в плечо, как раз туда, где сидела Бусинка, и дернула вниз за рукав. Я отшатнулась: не хватало еще, чтобы она сделала больно малышке.

Ладно, вдохнули — выдохнули. Единожды принятые жизненные принципы все еще актуальны, драк устраивать мы не будем. К тому же, придворных много, а я одна. И ногти у них длиннее. Ладно. Я повернулась спиной и зашагала вперед. Стоило бросить какую-то фразу в ответ рыжей, острую и хлесткую, но в голову лезло только глупое и детское «А я Илару пожалуюсь!». Глупо.

Видел бы меня Этен, который так старался подготовить мне ко всем придворным пикировкам. Но, увы, видимо, даже ему не могло прийти в голову, что обороняться мне придется… Я тряхнула головой. Я все еще не могу понять, почему все придворные дамы сегодня решили против меня ополчиться. Какие игрушки, какие трапезы? Я что, вместо Монтевира попала в желтый дом?

Я решительно ничего не понимала, кроме того, что за то время, что меня не было, во дворце все как будто встало с ног на голову. Глядя себе под ноги, я упрямо шла вперед, когда чья-то рука коснулась плеча:

—Не трогайте меня! — рявкнула я.

—Простите, —откликнулся спокойный прохладный голос, и я затормозила. Обернулась и открыла от удивления рот.

Передо мной стояла девушка. Невысокая, ростом мне до плеча, со светлыми пушистыми волосами, в открытом платье из легкой ткани, которая казалось почти прозрачной, но на деле не просвечивала ни на грамм. Но самым необычным в ее внешности была маска-вуаль, укрывающая нижнюю часть лица и шею.

Глава 42

—Прошу прощения, —сказала девушка. — Мне не стоило до вас дотрагиваться. У вас лента оторвалась. — Она указала рукой мне на плечо, и я заметила, что лента, до этого аккуратно уложенная волнами и идущая вниз по телу, сейчас действительно болталась и грозила попасть под ноги.

—Спасибо, —пробормотала я, пытаясь приладить ее на место. — И извините. Меня зовут Мария. Маша.

—Тимерия, но друзья зовут меня Прэнни. Давайте я помогу. — Она потянулась к ленте.

Какое милое имя!

Я улыбнулась, чувствуя себя неловко за грубость, а затем едва не застонала. Этен ведь сказал мне, что во дворце делегация из Вранко! И вот я встречаю необычно одетую девушку и тут же ей грублю.

Черт.

Второй раз на одни и те же грабли, да что ж такое.

—Вот так. — Прэнни отошла на шаг от меня и глаза ее прищурились от улыбки. — Я ее поправила, но там петли порвались, так что аккуратнее.

Должно быть, она фрейлина одной из прибывших с делегацией дам, вон как ловко управилась с лентой.

—Спасибо, э-э-э… Прэнни. Мне очень неловко. И извините, я… —Хватит нести чепуху, Машка! Соберись! — Мне надо идти, —выпалила я.

Надо уходить отсюда, пока я все окончательно не испортила. Я неслась вперед по коридору, не разбирая дороги. Вот дуреха! Уши горели от стыда, сердце колотилось. Хорошо, что мне встретилась только милая фрейлина, а если бы я наткнулась на большую шишку? И нахамила ей? Илар ведь говорил, как важно для Аренции договориться с Вранко, вдруг бы я все испортила?

А еще в королевы намылилась!

Ноги незаметно привели меня в уже знакомую часть замка, и я остановилась. Глубоко вдохнула, пытаясь успокоиться, и погладила Бусинку, глядя на дверь подвала.

Страшно почему-то не было, наоборот: внутри плескались предвкушение, радость, торжество. Вот только я не могла понять, мои это эмоции или Бусинки? Впрочем, какая разница? Если моей питомице так хочется увидеть подвал, откуда она, скорее всего, выбежала вслед за мной, то кто я такая, чтобы этому мешать?

Дверь оказалась не заперта, тяжелая створка поддалась неожиданно легко. Я ступила внутрь и наколдовала файерболл, чтобы ориентироваться в темноте. Пока я спускалась по лестнице, Бусинка со счастливым писком скатилась с моего плеча и покатилась куда-то вниз, как попрыгунчик.

—Предательница! — крикнула я ей вслед и засмеялась.

Дошла до конца лестницы и глубоко вдохнула. Пахло свежестью, будто я стояла посреди поля, а не в затхлом подвале, где не было даже ветра, чтобы потревожить пламя. Я прошла немного вперед, невольно увеличивая размер файерболла, чтобы вокруг стала светлее, а затем замерла. Светлее не становилось. Более того, темнота вокруг будто поглощала свет, я не видела ни стен, ни теней.

Остановилась, чувствуя, как сердце колотится где-то в горле.

—Бусинка! — позвала я, и голос у меня дрожал. — Бусинка, пойдем домой?

Темнота не отозвалась, и я попыталась подавить дрожь. Главное — не паниковать.

—Бусинка!

Снова тишина. Я повернулась, чтобы пойти назад к двери, и замерла. Я понятия не имела, где дверь. Конечно, я никуда не сворачивала, просто шла прямо, но… Я зашагала обратно, в том направлении где, как я думала, должна быть лестница. Спустя около десяти минут я вынуждена была признаться самой себе в том, что заблудилась.

—Бусинка! Куда ты подевалась?

Я напряглась, от страха по спине пробежали мурашки.

Главное — не паниковать.

А что же тогда делать?!

—Бусинка! —У меня под ногами что-то зашевелилось, и я с облегчением выдохнула. — Бусинка, как ты меня…

Договорить фразу я не смогла, потому что в этот момент почувствовала, как по ногам и по юбке вверх ползет что-то, чьи прикосновения я чувствовала пока, слава богу, только через ткань. "Чего-то" было явно больше одного. Мышей и крыс здесь быть не может, это хорошая новость. Плохая в том, что это значит, по мне сейчас ползают чернильники. Предположительно, ядовитые и смертельно опасные.

—Ты позвала друзей, —дрогнувшим голосом произнесла я. — Но, знаешь, будет лучше, если мы с ними познакомимся немного по-другому. Например, когда они с меня слезут…

Бесполезно. Чувствуя, как тонкие лапки коснулись шеи, я вскрикнула, и все вокруг поглотила тьма.

Глава 43

Проснулась я оттого, что Бусинка прыгала вокруг моей головы, норовя ткнуться в лоб, в рот и в щеки. Не открывая глаз, я отмахнулась:

—Бусинка, уйди. Сейчас придет Брешка и тебя увидит.

Рука ударилась обо что-то твердое, и я замерла. Широко распахнула глаза и закричала, затем дрожащими пальцами наколдовала файерболл. По каменным сводам пещеры заплясали тени, я оглянулась и разом обо всем вспомнила: и о том, как пошла в подвал, и о том, как потерялась, и о том, как меня окружили чернильники.

Я осмотрела пол, но увидела только подпрыгивающую от нетерпения Бусинку. Посадила ее себе на ладонь и поднесла к лицу, демонстративно нахмурившись:

—Ну, и что ты устроила? — строго спросила я. — Напугала меня до смерти, не стыдно?

Бусинка застрекотала, тычась мне в нос. Мне кажется, или она немного подросла? Я вздохнула. Нужно все-таки попросить у понтифа Серго книги о чернильниках. Опершись руками на пол, я встала и тут же пошатнулась: мое тело казалось тяжелым, будто оно было высечено из камня. Я зажмурилась, пытаясь прийти в себя. Вот бы здесь был Илар!

В ту же секунду по венам и мышцам молнией прокатилась волна силы, и я увидела Илара так явно, будто он стоял напротив. Одет он был необычно нарядно: в зеленую шелковую сорочку, расшитый драгоценностями камзол, ниспадающий тяжелыми волнами бордовый плащ. На голове его красовалась корона, но не тонкая, к которой я уже успела привыкнуть, а высокая, с острыми зубцами, которая не давала возможности усомниться в том, кто перед вами. Илар хмурился, смотрел куда-то в сторону, и я, проследив за его взглядом, увидела окно. А следом из темноты проступили очертания стола и стен, и я оказалась в рабочем кабинете.

—Мы обыскали все, ваше величество, —раздался голос за моей спиной.

—Так ищите лучше! —рявкнул Илар. — Почему ты до сих пор здесь стоишь, а не обыскиваешь город?

—Да, ваше величество, —в голосе прозвучал испуг, а затем раздался хлопок двери.

—Илар, —позвала я.

Он повернулся в мою сторону, моргнул и замер.

—Маша? Как ты здесь оказалась? И где была? Я с ног сбился. — Илар протянул руку, но она прошла сквозь меня, будто мы были призраками. Я вздрогнула, и видение тут же рассеялась. Я снова стояла в темном подвале-пещере, где когда-то встретила Бусинку. По стенам плясали тени от файерболла, который все еще висел в воздухе. Голова кружилась.

Бусинка, подпрыгивая у моих ног, лучилась счастьем и ликованием.

Я потрясла головой, и внезапно поняла, что слабость, с которой я понималась с пола, ушла. Все тело было легким, будто готовым взлететь, а магия, которая струилась по венам, которую я научилась чувствовать совсем недавно, буквально бурлила, искрилась, требуя выхода. Хотелось танцевать, петь, прыгать, я чувствовала себя так, будто могу свернуть горы! Ну, или насыпать их с нуля одной только силой своего желания.

Немного пьяная от новых ощущений, я направилась к выходу из подвала. В коридоре было темно. Уже наступила ночь? Но как? Я ведь спускалась вниз только утром?

— Бусинка, во что ты меня втравила? — проворчала я, но ответа, разумеется, не получила. Малышка только что-то застрекотала радостно-ласково и скрылась среди лент платья.

Чем ближе я подходила к жилому крылу, тем яснее понимала, что что-то не так. Где-то в глубине замка, по моим расчетам, там, где должен находиться главный зал, играла музыка. Как раз каскарда, которой обучал меня Этен. Или это у меня в ушах звенит? Мир казался странным, каким-то одновременно и расплывчатым, зыбким, и до странного четким, будто я, подобно летучей мыши, могла бы ориентироваться в пространстве даже не глядя, чувствовать его, посылая какие-то одной мне и таким же, как и я, ведомые сигналы.

А еще мне казалось, что, пожелай я, смогу посмотреть даже сквозь стены. Но это казалось совсем уж невероятным, и такие мысли я старалась отбросить подальше.

Из-за поворота мне навстречу выбежала Брешка, и тут же замерла. Она была нарядной, наряднее, чем я привыкла видеть. В платье из зеленой с голубыми переливами ткани, с высокой прической, украшенной заколками в виде желтых листьев и с блестящей карнавальной маской на длинной ручке.

— Леди Мария! — Она всплеснула руками и бросилась ко мне, повиснув на шее. — Где вы были? Мы с ног сбились, так вас искали! Я уже думала, вы ушли и не вернетесь больше, как эти змеюки--придворные шептались…

— Почему все считают, что я должна уйти? — растерянно спросила я, а затем дернула головой. — Не важно. Король меня искал? Но почему?

— Конечно, искал. Всю стражу на уши поставил, — Брешка фыркнула.

— И он сейчас в зеленой рубашке, да? И в большой короне? — глупо спросила я. — В своем кабинете?

Брешка прищурилась, а затем замахала руками.

— Не знаю, леди Мария, да это и неважно! Пойдемте скорее! — Он схватила меня за руку и потащила в сторону, противоположную той, куда шла.

— Что случилось? Брешка! Брешка! — Я едва за ней поспевала. — Куда ты меня тащишь? И почему так спешишь?

— Потому что у нас от силы час для того, чтобы привести вас в порядок, леди Мария. — Она окинула меня взглядом и горесно вздохнуда: — Волосы точно не успеем помыть, придется так прическу делать.

— Завтра перед балом помоем, — легкомысленно отмахнулась я и тут же налетела на внезапно остановившуюся Брешку.

— Леди Мария, бал сегодня! Уже начался.

Елки! Вот теперь я припустила в сторону своей комнаты быстрее Брешки.

Для тщательной подготовки времени не было, так что Брешка, ворча и причитая, на скорую руку собрала мои волосы наверх, и скрепила их сзади крупной украшенной ярко-алыми камнями заколкой в форме кленового листа. Как объяснил мне Этен, на балу наступления осени обязательны украшения или узоры в форме желтых и красных листьев, спелых фруктов и ягод, а некоторые лорды умудряются украсить себя даже вышивкой в виде овощей.

— Мы не успеем, Брешка, — кисло сказала я, глядя на приготовленное для бала платье.

Его шили больше месяца три портнихи: сложенное из множества слоев тончайшего золотистого шифона, с длинным шлейфом, но при этом закрытое и достаточно тяжелое. Я заказала его перед тем, как отравиться к Валлери, чтобы появиться на балу наступления осени в чем-то, что могло бы отразить мой новый статус: не придворная девица без роду и племени, а пара короля.

— И хорошо, что не успеем. — Брешка сурово сдвинула брови и двинулась к шкафу размером с небольшую комнату. — Вы меня извините, леди Мария, но нет платья, менее подходящего сегодняшнему вечеру.

— Чего?! — От удивления и от обиды у меня отвисла челюсть. — Мы же вместе его продумывали

— Так это когда было, — отозвалась Брешка. Голос ее звучал гулко. — Вот это подойдет лучше.

Она вытащила платье, бордовое, очень похожее на то, в котором я была в картинной галерее, когда между мной и Иларом впервые состоялся нормальный разговор и все, что было после. Только это было еще более открытым и откровенным.

— Брешка… — с сомнением протянула я, не зная, как намекнуть, что считаю ее выбор ужасным дурновкусием.

— Леди Мария, — Брешка посмотрела на меня так решительно, будто собиралась поднимать в атаку полк, — вы мне верите?— Что? Конечно, но послушай…

— Тогда надевайте, — сунула она мне в руки корсет. — Давайте-давайте, у нас минут пятнадцать осталось.

— В таком платье можно подумать, что я пришла на бал «Последний шанс», — проворчала я. — Как будто от меня нужно подальше держаться всем лордам, иначе я возьму их в охапку и заставлю на себе жениться после второго же танца.

Брешка угукнула, помогая мне выбраться из платья с лентами.

— Что — «угу»? — не выдержала я.

— Это то, что нужно.

— Что?! Брешка, — повернулась я к ней и дотронулась до цепочки, где висели кольцо и монета. — Илар обещал объявить о нашей помолвке на этом балу. Ты правда думаешь, что мне стоит выглядеть так, чтобы все вокруг оценили… хм, я даже не знаю, как сказать. Товар лицом и остальными частями?

Брешка замерла и закусила губу. В глазах ее появилось странное выражение.

— Вы ведь еще не виделись с королем, леди Мария?

— С Иларом? Нет, я пошла прогуляться, а потом… — Я замолчала, не зная, как рассказать, что потеряла целый день, валяясь без сознания.

— Ох. Ладно, я не буду пересказывать вам сплетни. — Брешка отвернулась, делая вид, что занята подолом.

— Брешка, — угрожающе произнесла я.

— Что? Вот что — Брешка? — возмутилась та. — Я не одна из придворных сплетниц!

— Нет, — покачала я головой. — Ты мой друг. И я надеюсь, что ты скажешь мне правду. Потому что, честно говоря, у меня ощущение, что многое пропустила. Должна же я хотя бы знать, почему придворные дамы так и норовят оттаскать меня за волосы.

— Вот змеи! — воскликнула Брешка и тут же закусила губу, опустив глаза. — При дворе болтают, что король сегодня объявит о своей свадьбе.

Я подняла бровь, предлагая Брешке рассказать мне что-то, чего я не знаю. Брешка набрала в грудь побольше воздуха и выпалила:

— О свадьбе с принцессой Вранко, которая вот уже месяц гостит во дворце и все свободное время проводит с королем.

— Но это могут быть просто сплетни, леди Мария! Стража с ног сбилась, чтобы вас найти. Наверняка король хотел предупредить, чтобы вы не принимали все близко к сердцу.

По лицу Брешки было видно, что она ни на грамм не верит в придуманное ей самой объяснение.

Я сжала руки в кулаки, пытаясь оставаться спокойной. Разумеется, Илар искал меня, в этом можно было не сомневаться. Но только ли затем, чтобы опровергнуть подозрения?

Внезапно все изнутри обожгло обидой. Я знала о том, насколько важна делегация из Вранко, Илар говорил об этом постоянно, каждый день возвращаясь мыслями к одному и тому же вопросу. Но он ни разу и словом не обмолвился о том, что в Аренцию приедет принцесса. Как и о том, что речь может зайти об их свадьбе.

Конечно, здесь не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться: брак — отличный способ скрепить любой союз.

— Вы можете не идти на бал, леди Мария, — сочувственно произнесла Брешка.

— Нет, — тряхнула я головой. — Я пойду. В любом случае, я изведусь намного сильнее, если буду просто сидеть в своих покоях и вздрагивать от каждого шороха.

— Леди Мария, вы главное улыбайтесь. Декольте поглубже. — Подойдя ближе, Брешка поправила украшения лифа так, чтобы вырез стал еще выразительнее. — И спину прямее.

Ее серьезность неожиданно развеселила меня, и, выходя из комнаты, я была уже намного спокойнее, чем несколько мгновений назад. В руке я крепко сжимала маску, украшенную алыми кленовыми листьями, в тон камням на заколке.

Глава 44. Этен

Когда Этен впервые попал во дворец, он был поражен тем, насколько ярким вдруг стал мир вокруг. Наряды короля и придворных, краска и позолота на стенах, живые цветы и даже сладости на столе — все пестрело, будто Этен оказался в мире вечного карнавала.

Впервые же попав на Бал наступления осени, Этен вынужден был всерьез пересмотреть свое понимание слова «яркий». Потому что главный зал дворца сверкал — в свете свечей (а в этом году — и нескольких файерболлов, висящих под потолком), в блеске хрусталя и драгоценных камней, в переливах ткани дорогих платьев. Оркестр от захода и до рассвета играл танцы: каскарды и бассдансы, аллеманды и гальярды. Почтенные лорды обменивались накопившимися новостями, завязывали знакомства и заключали сделки, а их дети — о, они были как раз теми, кто считал, что этот бал создан специально для них и чувствовали себя как рыба в воде на этом празднике жизни.

Обычно Этен веселился вместе со всеми, старательно изображая пьяницу и волокиту, но сегодня на этот маскарад не хватало сил. Он стоял у дверей главного зала и старался держаться в тени, изредка кивая знакомым.

Верхнюю часть лица Этена скрывала маска, белая и ажурная, но узнать его, несмотря на это, было легко: по смуглому цвету кожи, который скорее подходит цыганам, чем придворным. Что ж, можно сменить камзол на богатый и нарядный, но вряд ли получится изменить то, что под ним.

В рябящем блеске бала, среди разряженных на разный манер людей, прячущих свои лица под масками, гости из Вранко были почти незаметны, хотя обычно выделялись, как райские птицы среди голубей.

О появлении Илара возвестил рокот окружающих Этена людей, волна реверансов и поклонов. Поприветствовав всех, кого должен был поприветствовать, и проигнорировав всех, кого стоило проигнорировать, Илар приблизился к Этену. Он был одет в изумрудную тунику и парадный камзол, на голове его красовалась корона с высокими острым зубцами. Этен знал — тяжеленная. До пола спускался бордовый плащ.

— Ее нашли?

Этен покачал головой.

— Почему ты тогда здесь?

— Илар, успокойся. Из дворца она не выезжала. Найдем, — устало произнес Этен.

За последнее время количество вспышек гнева Илара увеличилось едва ли не втрое. Конечно, на это были свои причины, но Этен готов был взвыть. Он и сейчас ожидал очередной отповеди, но Илар только вздохнул и прислонился к стене — едва заметно.

— Я видел ее, сегодня. Прямо у меня в кабинете, испуганную, растерянную. Возникла из воздуха.

— Ты серьезно?

— Да. А потом исчезла, когда я к ней потянулся. — Илар закрыл лицо рукой, притворившись, что хочет поправить давящую на лоб корону.

— Гостья из-за занавесы, — тихо сказал Этен. — Кто бы мог подумать.

— Да. Кто бы мог подумать. Хотя это давно уже не имеет для меня никакого значения. И вряд ли когда-нибудь имело.

Несколько минут они молчали, думая каждый о своем. Мимо проплыла стайка девушек, поспешно склонившись перед королем в реверансе. Их лица закрывали сплошные маски, одна из них, невысокая и светловолосая, даже так умудрялась выглядеть ехидно.

— А где Тимерия?

Илар пожал плечами.

— Должно быть, готовится к балу.

— А как ты ее найдешь?

Илар дернул плечом.

— Если узнаешь, где она, скажи мне, ладно? — попросил он и, коснувшись плеча Этена, отошел.

Этен остался на месте и спустя какое-то время, когда рядом с ним оказалась та самая девушка в сплошной маске.

— Прячетесь, принцесса Тимерия?

Та в ответ зашипела, зажимая ему рот рукой. Когда она приблизилась, Этен заметил темноту вуали в том месте, где на маске была прорезь для рта.

— Тише! — возмутилась она. — Могли бы сделать вид, что меня не узнали.

— Прошу прощения, — Этен отвесил шутовской поклон. — Могу ли я узнать ваше имя, прекрасная незнакомка? И пригласить вас на танец?

— Вы злитесь на меня, — ахнула Тимерия, а затем прищурилась. — Нет, вы просто в ярости. Ничего себе! Не думала, что вы так умеете.

— Не понимаю, о чем вы, — дернул плечом Этен. — Когда Илар объявит о свадьбе, вы тоже будете в маске?

— Нет, тогда я ее сниму.— Она встала рядом с ним, расправив плечи, будто была самой обычной придворной дамой, а не принцессой и будущей королевой. Она такой и выглядела, вряд ли кому-то из проходящих мимо людей приходило в голову задержать на ней взгляд во второй раз. — Злитесь на меня за тот разговор в саду? Но ведь я сказала правду.

— Не понимаю, о чем вы.

— Все вы понимаете. Потому и злитесь.

Она была права, и из-за этого Этен злился только сильнее.

— Хотите правду? — рявкнул он, оборачиваясь к ней всем корпусом. Тимерия не двинулась с места, и Этен положил руки ей на плечи. — Вот вам моя правда, даже если после этого Илар отрубит мне голову.

Он коснулся губами прорези маски

Этен замер на секунду, а затем отстранился. Постоял, глядя в широко распахнутые голубые глаза.

— Прошу меня простить, ваше высочество.

— Этен! — голос Тимерии заставил его замереть.

Она больше ничего не сказала, и Этен зашагал прочь. Стоило найти кого-то из стражников, чтобы спросить, смогли ли они найти леди Марию. А затем — затем наступит время для того, чтобы хорошенько повеселиться на балу.

Ведь работа прежде всего.

Глава 45

Пробыв на балу всего пятнадцать минут, я ужасно захотела одного: срочно найти Брешку и от души ее обнять. Из каждого угла я слышала разговоры о помолвке короля и принцессы, сплетни о себе самой, которые пересказывались с таким ехидством, что я боялась: вдруг слюна одного из говоривших попадет на платье и прожжет на ткани дыру, как кислота. А обнять Брешку мне хотелось потому, что все знали: если я и появлюсь на балу, то буду в бежевом платье, закрытом и тяжелом. Маска надежно скрывала мое лицо, как и лица почти всех присутствующих.

В девице на выданье, выставившей напоказ все свои прелести, обрамленные бордовым платьем, бывшую королевскую фаворитку никто не узнавал.

— Ты бы поостереглась о таком вслух, — проговорила одна из девушек, высокая и темноволосая. Кажется, я видела ее в замке и до этого, но из-за маски сложно было сказать наверняка.

— Почему это? — фыркнула стоящая рядом с ней леди, и я узнала Орьенну. Орьенну-Мареллу, чтоб ей пусто стало. Господи, можно, пожалуйста, чтобы она жила долго, счастливо, но где-нибудь подальше от меня?

Видимо, нет.

— С каких пор законная супруга стала преградой для того, чтобы заводить фавориток?

— С тех самых, как эту самую фаворитку сослали, как только будущая супруга появилась на пороге. — Леди Орьенна-Марелла дернула плечиком, и мне остро захотелось что-то ей сломать.

В голове билось «Глупая курица!», и я с невольным весельем понимала, что это даже не мои мысли, а Бусинки.

— И ведь какая кривляка! — золотым колокольчиком рассмеялась леди Орьенна-Марелла. — Ходила, задрав нос, всем и каждому рассказывала, что король у нее под каблуком, что она вот-вот станет королевой и наведет здесь порядок.

Что?! От удивления у меня открылся рот, и я едва удержалась от того, чтобы подойти и попросить рассказать, где она хотя бы раз слышала, чтобы я обсуждала Илара или свои отношения с ним.

Разве что с Брешкой, и то однажды, когда я сказала, что хотела бы, чтобы Илар был обычным мужчиной: так все было бы намного проще.

— Хорошо, что его величество — умный мужчина и знает, когда приходит время избавиться от… — складная речь леди Орьенны-Мареллы прервалась криком. — Уберите с меня это! — завизжала она, размахивая руками и подпрыгивая на месте.

Стоящие рядом люди обернулись к ней, по толпе прокатился взволнованный рокот, а я не знала, что делать. Только, остолбенев, наблюдала за тем, как Бусинка (и когда успела?!) карабкается вверх по платью леди Орьенны-Мареллы, все ближе подбираясь к декольте, к голой коже.

— Уберите! Уберите эту дрянь! — визжала леди, заглушая невозмутимо продолжающих играть музыкантов. — Уберите, она ядовитая!

Что ж, о том, что Бусинка ядовитая, явно помнили все окружающие: стоявшие рядом девушки дружно отпрянули, а мужской голос храбро крикнул:

— Позовите чернильниколова!

Кто-то побежал прочь из зала, на леди Орьенну-Мареллу оборачивалось все больше и больше людей. Бусинка тем временем добралась до выреза платья и замерла — мне казалось, она оскалилась бы и клацнула зубами, если бы умела.

Я двинулась вперед с четким планом совместить приятное с полезным: поджечь платье леди Орьенны-Мареллы, отвлечь этим внимание и забрать Бусинку. Увы, вмешаться я не успела. По моей щеке скользнул поток воздуха, будто тонкая веревка, а затем Бусинку буквально сдуло вниз.

От страха сердце пропустило удар, но я тут же успокоилась: в моих мыслях промелькнул чистый восторг, как у ребенка, который катится с горки. Значит, Бусинка тоже совместила приятное с полезным: насолила леди Орьенне-Марелле и прокатилась на любимых воздушных потоках.

— Вы в порядке, леди Орьенна-Марелла? — Дерен появился будто изниоткуда и попытался подхватить под локоток брезгливо сморщившую нос леди.

Я похлопала глазами, не узнавая Дерена, который изменился с тех пор, как мы виделись в последний раз. Конечно, я его помнила по нашим занятиям, знала как облупленного: самого сильного, самого высокого и самого наглого, одновременно с этим — бесконечно твердого и преданного Илару, как бойцовый пес. Но сейчас его лицо, на котором обычно была написана или беззаботность, или сосредоточенность, отражало муку, почти томление. Он смотрел на леди Орьенну-Мареллу как на Луну и на звезды вместе взятые.

Дерен, ну как же так!..

— В порядке. — Она дернула плечом и отстранилась от Дерена.

Коснулась пояса, чтобы поправить платье, и тут тонкая ткань под пальцами расползлась, являя миру нижнюю рубашку — весьма фривольную. Грудь леди Орьенны-Мареллы была почти полностью видна под тонкой тканью и волнующе приподнималась благодаря туго затянутому корсету. В ту же секунду у меня в голове возник образ Бусинки, когтями разрывающей платье Орьенны.

Вот же вредина!

Горжусь.

Виноградом накормлю, когда мы останемся одни.

Раздались смешки, леди Орьенна-Марелла попыталась прикрыться, но, кажется, сделала только хуже, вовсе оторвав кусок ткани. Вот теперь смотрели в нашу сторону, кажется, все, а кому было не видно, тот пытался прорваться вперед. Дерен спешил выпутаться из камзола, чтобы закрыть им свою любимицу.

— Чего уставились? — взвизгнула леди Орьенна-Марелла, оглядываясь. — Хватит пялиться! Уродины, да вы просто мне завидуете! — Дерен замер, недоуменно воззрившись на нее. — А вы, бараны озабоченные, слюну подберите!

Красивое лицо исказилось и стало похоже на морду горгульи с крыши собора Парижской Богоматери. Леди Орьенна-Марелла кое-как прикрылась руками, и почти сразу Дерен набросил ей на плечи камзол. Несколько секунд стоял, молча глядя на нее, а затем наклонил голову и рукой указал на дверь.

— Я знаю, о чем вы все думаете, свиньи, — прошипела леди, окинув напоследок взглядом зал. Гордо вздернула подбородок, шагнула вперед и едва не упала, споткнувшись о подол. Дерен, помедлив, последовал за ней.

Мне ужасно захотелось заглянуть в его голову и понять, о чем он думает, что нашел в этой… в ней. И тут я на секунду увидела леди Орьенну-Мареллу намного ближе, как будто стояла на месте Дерена. Я моргнула, и видение исчезло. Что это еще за ерунда?

Ладно, об этом можно будет подумать потом. Сейчас главное, что на этом балу появился повод для сплетен намного более интересный, чем моя скромная персона. Я прикрыла рукой рот, чтобы ухмыляться не так явно.

— Умно, леди Мария, — раздался у моего уха мужской голос, и я едва не подпрыгнула.

Рядом стоял Этен, одетый, пожалуй, слишком скромно и незаметно не только по меркам бала-маскарада, но и по меркам того, как он одевался обычно.

— Не понимаю, о чем вы, — хмыкнула я.

— Мало кто из придворных дам всюду носит за собой ручного чернильника.

— Вы знали? — ахнула я. — Не говорите никому, я…

— Не скажу. По правде говоря, я удивлен. Эти существа во все времена — и не без оснований — считались ядовитыми.

— Бусинка не такая!

— Бусинка? — Этен поперхнулся. — Ты назвала опасного монстра Бусинкой?!

— Она не опасный монстр! И вообще, мне кажется, даже не ядовитая. Вон, Орьенна целая и невредимая. Разве что немного потрепанная, но так даже лучше.

— Действительно, — фыркнул Этен, и мы почему-то рассмеялись, громко и от души.

Музыканты заиграли уже знакомую мне мелодию каскарды, и Этен прищурился, а затем поклонился, протянув руку:

— Не откажетесь ли вы потанцевать со мной, леди Мария?

В ответ я старательно сделала книксен:

— С радостью, камергер Этен.

Он взял меня за руку, и мы шагнули к танцующим, встали друг напротив друга, поклонились — и танец начался. Я с радостью обнаружила, что не путаюсь ни в шагах, ни в платье, даже не думаю о том, какое движение будет следующим.

— Я скучала, — неожиданно для самой себя призналась я, когда мы оказались лицом к лицу.

Сразу после этого мы разошлись, чтобы выполнить несколько па с другими партнерами, а затем вернулись друг к другу.

— Я тоже, — тепло улыбнулся Этен, прикасаясь к моей руке. — Я должен извиниться, леди Мария.

— За что? — подняла брови я, когда мы оказались спиной к спине.

В этот момент музыка оборвалась, все замерли, а затем обернулись к входу, где стоял король — точно такой же, как в моем видении. Снова присев в книксене, я постаралась наклонить голову как можно ниже — хорошо, что я стояла достаточно далеко от входа, вряд ли Илар смог бы разглядеть меня за спинами мужин и высокими прическими женщин. Впрочем, он все равно смотрел прямо перед собой и, я могла бы в этом поклясться, ничего не видел.

Рядом с Иларом, в окружении свиты, вышагивала невысокая светловолосая девушка в сплошной маске. Кажется, мы с Этеном вздрогнули одновременно, хотя мне могло показаться. Они прошли к противоположному концу зала, где, как я сейчас заметила, на постаменте находился королевский трон и стоящее рядом кресло, выглядещее ненамного скромнее. После того, как король сел вслед за сопровождающей его девушкой, бал возобновился.

— Принцесса Тимерия, — проговорила я, шагая навстречу Этену в танце.

— Где вы были весь день, леди Мария? Илар поднял на ноги всю стражу, чтобы вас найти. — Он поднял правую руку, чтобы мы могли соприкоснуться запястьями и дважды повернуться в таком положении вокруг своей оси.

— Не думаю, что сейчас это имеет значение. — Мы резко развернулись, чтобы сменить направление и соприкоснуться левыми руками.

До конца танца мы молчали, а затем, в очередной раз поклонившись друг другу, разошлись. Я надеялась, что Этен уйдет куда-нибудь по своим таинственным делам, но он последовал за мной. Весь зал, громкий, насыщенный смехом, разговорами и музыкой, жаром тел и запахом духов, для меня как будто перестал существовать, я ничего не видела и не слышала.

Я встала в углу, спрятавшись за группой старых матрон, которых уже мало интересовали танцы. Как назло, из своего угла я отлично видела Илара. Тимерия потянулась к нему, чтобы что-то сказать, и Илар подался навстречу. Его взгляд обежал зал, без интереса скользнул по мне и обратился к Тимерии.

— Может, потанцуем еще?

Этен обернулся ко мне, и я поняла, что все это время он тоже сверлил взглядом трон. Или кресло, стоящее рядом? Неважно. Я заторможено кивнула, и мы снова вышли в центр зала. В этот раз мы не разговаривали — вернее, Этен, возможно, и говорил что-нибудь, но я этого не слышала, просто не могла ни на чем сосредоточиться. Танец был медленным, плавным, так что моей заторможенности никто, наверное, не замечал.

Я вздрогнула, когда Илар вывел танцевать свою спутницу. А затем едва не споткнулась, поняв, что танец предполагает смену партнеров, и мне вот-вот придется перестать смотреть в глаза Этена, поклониться ему и перейти к следующему партнеру, а затем к следующему и так до тех пор, пока я не столкнусь нос к носу с Иларом.

— Я не могу.

— Что?

— Я должна уйти, Этен. — Я дернулась назад и бросила опасливый взгляд на Илара. — Извини.

Я рванула к выходу, просачиваясь сквозь толпу. Быстрым шагом преодолела коридор, а затем еще один и еще один. Очнулась, только оказавшись у дверей тренировочной комнаты. Звуки бала здесь были не слышны, и можно было представить, что я могу открыть дверь — и увидеть там Илара в окружении стражников. За моей спиной послышались шаги, и я замерла, как кролик, учуявший удава.

— Я подумал, что вам не захочется оставаться в одиночестве сейчас, — произнес голос Этена.

— Все хорошо, — коснувшись кончиками пальцев глаз, я обернулась. — Просто голова закружилась. В моем мире не бывает балов, бывают только вечеринки и ночные клубы. Обычно я там не бываю, вот и…

Этен кивнул, опустив глаза. Несколько секунд мы молчали.

— Я должен извиниться.

— За что?

Этен набрал в грудь побольше воздуха и выпалил:

— Я за тобой шпионил. По заданию Илара.

— За мной? Но зачем?

— Это моя работа, — пожал плечами Этен. — Следить за тем, чтобы замок оставался в безопасности. А ты…

«Ты чужая» услышала я то, что он недоговорил.

— Илар не доверял мне? — Этен открыл рот, но я махнула рукой, вспомнив, что он все пытался выяснить, что я думаю об Аренции и чего я хочу на самом деле: — Ты поэтому? Тогда, когда мы танцевали… Ты пытался меня успокоить. Нарочно. И поцеловать. Почему… почему ты мне все это рассказываешь?

Этен нахмурился. Выдвинул подбородок вперед, давая понять, что ничего объяснять мне не намерен.

— Что изменилось? — шагнула я вперед, вглядываясь в его лицо. — Когда я уезжала из замка, ты даже не думал об этом, признайся?

— Я… — Этен неожиданно рассмеялся. — Просто… знаешь, иногда приятно сделать что-то для себя. Не для службы. Я бы хотел быть тебе другом.

Я по-прежнему не могла уложить в голове, что легкомысленный Этен работал каждую минуту, что мы общались, пытался нарочно развести меня на откровенность, приглядывал за мной и оказался вовсе не тем, за кого себя выдавал.

Напрягшись, я попыталась отследить, успокаивает ли меня Этен сейчас, пытается ли еще как-то повлиять, но вместо этого почувствовала только исходящие от него глухую тоску и какую-то обреченность.

— Почему я должна тебе верить сейчас? — разозлилась я. На Этена, на Илара, на них обоих. И плевать, что Этену сейчас, кажется, не легче, чем мне. — Королю нужна была послушная игрушка — он ее получил, отлично! И ты, и он справились на пять с плюсом. Маша сделала, что от нее требовалось. Маша может уйти.

Глаза Этена расширились.

— Мария, все не так. Я хотел сказать другое…

Боже, какого черта? Что я здесь делаю? Что из себя изображаю? Это платье, драгоценности, кольцо Илара… Стало так душно, как будто меня завалило камнями. Нужно уходить отсюда, нет — бежать! Нужно было сделать это намного раньше, еще когда я узнала о помолвке Илара. К черту все, лети оно все грифону под хвост! Не пропаду, главное — оказаться от этого дурацкого замка, где тяжело дышать, как можно дальше.

— Я пойду.

— Куда?

— Подальше отсюда. — Я обогнула Этена и вдруг замерла, осененная идеей. — Ты сказал, что хочешь быть мне другом.

— Да, — Этен обернулся. — Сказал.

— Тогда помоги мне.

— Как?

— Достань для меня монеты из королевской сокровищницы. Те, которые смогут вернуть меня домой.

Глава 46

Я мерила шагами свою комнату, в ответ на каждый шорох замирая и беспокойно оглядываясь на дверь. Бусинка куда-то запропастилась, и про себя я ругала малышку за то, что, кажется, мы не сможем попрощаться как следует. За окном занимался рассвет — должно быть, бал уже закончен, сейчас расходятся последние гости. Впрочем, мне до этого уже не было никакого дела.

Уходить из мира, который успел стать мне родным, не хотелось. Не хотелось навсегда прощаться с Брешкой, с понтифом Серго, с Валлери, с Риком, с Дереном, даже с Этеном. С Иларом. Но дома меня ждала мама, а здесь… здесь Илар собирался жениться, и я, конечно же, все понимала. Он король, короли не женятся на фаворитках, если их имя, конечно, не Анна Болейн. Но для нее все плохо закончилось, так что, возможно, к лучшему, что между нами так ничего и не вышло.

Я не знала, какую судьбу приготовил для нас Илар. Мне полагалось быть любовницей? Подругой? Составить пару знатному лорду и уехать из замка или, возможно, самой быть удостоенной титула и земель? Неважно. Ни один из вариантов мне не подходил, не хотелось быть связанной с Иларом больше ни одной минуты. Я готова была делить любимого мужчину с целой страной, но не с другой женщиной. Если Этен не сможет достать для меня монеты — не страшно. Я просто уйду отсюда. Как-нибудь выживу. В конце концов, я умею читать и писать — здесь это не так уж и мало. Думаю, я найду в Монтевире людей, которым смогу пригодиться.

У меня не было личных вещей, я попала в Аренцию даже без одежды, так что долгие сборы — не та проблема, с которой мне предстоит иметь дело. Я переоделась в костюм, который носила у Валлери, и собрала седельную сумку: никаких денег и драгоценностей, только вещи на первое время. Послышались шаги, и скрипнула дверь.

— Этен! Ты нашел их? — обернулась я и остолбенела.

— Нашел кого? — спросил Илар. В парадной мантии и в короне, с усталым лицом и кругами под глазами.

— Это неважно, — отвернулась я к окну. — Я ждала не тебя.

— Вот как, — в голосе Илара послышался лед. — И кого же ты ждала в своих покоях? Вечером? Этена?

— Не думаю, что должна отвечать на этот вопрос, ваше величество.

— Теперь уже ваше величество? И куда же подевался Илар?

Он прошел в комнату и, я услышала по звуку, сел в кресло. Я пожала плечами, обернулась и тут же пожалела об этом. Илар был все так же красив, как много дней назад, когда мы впервые встретились. Но сейчас от его шутливости и легкости не осталось и следа, будто тяжелая одежда и корона придавили его к земле, состарили на много лет и сделали больше похожим на Кроу, чем на самого себя. Даже щеки его были гладкими, хотя я как никто другой знала, что Илар ненавидит бриться, а весь двор вслед за ним щеголяет со щетиной. Мне нравилось это, всегда в Иларе нравилось. Цепляло, как любая неправильность: король со щетиной, глупость ведь.

Он опустил вгляз на столик у кресла и замер, наткнувшись взглядом на кольцо и монету.

— Куда-то собираешься?

Я молчала.

— Зачем ты ждала Этена?

— Я выполнила свою часть сделки, — вздернула я подбородок. — Теперь ваша очередь выполнить свою. Вы обещали, что отправите меня домой.

— А если не отправлю?

Я сжала зубы.

— Тогда я вынуждена буду попрощаться прямо сейчас. О том, как прошло обучение у Валлери, вам доложат и без меня. Если уже не доложили.

Взяв сумку, я направилась к выходу, но Илар схватил меня за руку и, встав, развернул к себе.

— Не смей так со мной разговаривать! Ты уйдешь только тогда, когда я скажу!

Лицо его исказилось злостью, и на кончиках моих пальцев затанцевали искры.

— Ты обещал, что будешь уважать меня, — сказала я, уверенная, что Илар отлично чувствует жар, исходящий от моих рук. — Считаться со мной.

Тот разжал руки, и я отшатнулась назад. Когда я уже подошла к двери, Илар бросил:

— Да как ты можешь меня обвинять!

Я обернулась.

— Я не обвиняю тебя.

— Тогда какого ломанного грифоньего когтя ты…

— А ты бы смог? — я прищурилась и провела рукой по глазам. Не реветь! Только не реветь! Не хватало еще, чтобы Илар начал жалеть меня. — Ты на моем месте смог бы?

Мне показалось, что та секунда, которую мы смотрели друг на друга, длилась вечность. А потом — кажется, это Илар двинулся навстречу. Я не могла сказать точно. Наверное, все-таки он, потому что в следующую секунду я почувствовала руки Илара на плечах, на спине, а затем на щеках, когда Илар поднял мое лицо и наконец посмотрел в глаза — открыто и немного безумно, как будто в последний раз.

Поцелуй получился грубым, наполненным тоской и голодом, таким же безумным, как взгляд Илара. Это не те объятья, о которых я мечтала, скучая по Илару: я думала, наша встреча будет наполенена радостью, а она оказалась намного грустнее, чем прощание, состоявшееся несколько недель назад. И все-таки это был Илар, его тело, его руки и его губы, от которых я теряла голову.

Мы смотрели друг другу в глаза, и целовались, и обнимали друг друга, и Илар шутил, что сам грифон против, потому что застежка его мантии никак не желала поддаваться, а я в ответ смеялась, запрокинув голову. Наверное, так дети радуются украденным с кухни конфетам. Мне казалось, что внутри у меня расцветает огромное солнце, не имеющее ни малейшего отношения к магии. Все происходящее напоминало пир во время чумы, было таким же счастливым, хрупким и быстротечным.

Сейчас, как и множество раз до этого, мир за пределами спальни перестал существовать, стоило нам соприкоснуться друг с другом кожа к коже.

Глава 47

Расставаться не хотелось, да и сил встать и разорвать объятья просто не было. Илар тоже не спешил вставать, хоть день уже и окончательно вступил в свои права, солнце светило ярко и пронзительно.

Я знала, что сейчас все гости и даже большинство слуг, утомленные празненством, наверняка отсыпаются, так что короля еще долго никто не будет искать, ко мне не заглянет еще как минимум пару часов даже дисциплинированная Брешка. Не хотелось думать даже о том, куда запропастился Этен, я надеялась только, что он не заглядывал в комнату, пока мы с Иларом… были заняты.

Я щурилась от солнечных лучей и хотела остановить время. Мы ни о чем не говорили. Я не знала, что сказать: когда карета подъезжала к воротам замка, когда я думала, что Илар вот-вот пригласит меня к себе, в голове вертелась сотня историй, которые нужно обязательно ему рассказать, чтобы рассмешить, порадовать или подбросить пищу для размышлений. Но сейчас они все исчезли. Оставалась только близость, жадная, нежная и животная, напоенная солнцем, горечью и вкусом прощания.

Спустя час мы спустились в беседку, и Илар приказал слугам накрыть стол для завтрака. Одет Илар был в одну рубашку и брюки. Мантия, нарядный камзол и корона отправились в его покои, так что я могла притвориться, что между нами все по-прежнему. Что это обычный день, а не прощание.

— Ты злишься на меня, — тихо сказал Илар. Мы сидели достаточно близко друг к другу — настолько, насколько нам позволяли правила приличия. Слуг Илар отослал, но нельзя было быть уверенными в том, что чьи-то глаза не следят за нами из окна или из-за дерева. Во дворце уши и глаза есть не только у стен, а вообще у всего.

Я покачала головой. Кусок не лез в горло, хотя поесть стоило: неизвестно, где я окажусь вечером.

— Я не злюсь. Вернее, злюсь, но не из-за того, о чем ты думаешь. Не из-за помолвки. Я злюсь из-за того, что узнала обо всем от придворных сплетниц.

— Мои стражники искали тебя весь день…

— Не это, — я подняла глаза, расстроенная тем, что вынуждена объясняться. — Илар. Ты знал о помолвке. Такие дела не решаются за день.

Илар упрямо дернул головой, скрестил руки на груди.

— Я хотел все переиграть, — неохотно признался он. — Этой свадьбы не должно было быть, но Сивр…

— Они все-таки объявили войну?

— Выдвинули ультиматум. Без поддержки Вранко Аренция может вовсе перестать существовать. — Он поднял на меня глаза. — Я не могу так поступить.

Я кивнула. За прошедшую ночь я пережила столько эмоций, прошла через целый спектр от отчаянья и обиды до счастья и нежности, что сейчас что-то во мне сломалось, и я хотела бы почувствовать грусть или боль, но не могла.

— Я хотел бы, чтобы все было по-другому.

— Чтобы на моем месте была придворная? — засмеялась я.

— Да, — подхватил Илар шутку. — Кто-то, кому за счастье было бы быть моей фавориткой.

— Есть здесь одна такая, — улыбнулась я, вспоминая леди Орьенну-Мареллу. — Впрочем, не одна.

Илар покачал головой и взял меня за подбородок.

— Для тебя мой титул — препятствие, а для них — цель. — Он погладил мою щеку большим пальцем. — Не думаю, что кто-нибудь еще будет относиться ко мне так, как ты.

— И поэтому ты подговорил Этена шпионить за мной? — Я дернула головой, желая перевести тему. Не так-то просто слушать о себе такие вещи, зная о скором расставании.

— Это он тебе рассказал? Да, конечно. Я же встретил тебя в лесу на границе с Сивром. Они вечно пытаются подослать в Монтевир, а оттуда и во дворец шпионов.

— Я же иномирянка, — засмеялась я. — Ты думаешь, Сивр бы успел меня завербовать за те несколько часов, что я провела в Аренции до встречи с тобой? Я успела встретить только разбойников и у них, поверь, были совсем другие планы.

Я передернула плечами, вспомнив, от чего меня чудом уберегло появление Илара.

— Откуда мне было знать, что ты иномирянка? Я знал, что в том лесу могут быть засланные Сивром люди — к слову, разбойники могли быть как раз из них, я почти в этом уверен. Откуда мне было знать, что все это — не расставленная на короля ловушка?

— Стой. — Я отстранилась и прищурилась. — Ты врешь! Ты опять врешь мне!

— Что? — Илар нахмурился и недоуменно заморгал.

— Не считай меня дурочкой! Ты сказал, что сразу опознал во мне иномирянку. Дал мне монету в том лесу, чтобы я благополучно добралась во дворец.

Неожиданно Илар покраснел. Так горячо и жарко, будто был девицей, чье любовное письмо попало в чужие руки. Опустил глаза.

— Илар?

Тот пробормотал что-то неразборчивое, а затем фыркнул, внезапно развеселившись.

— Маша, я только притворяюсь, что все знаю. Я же король, мне положено. О том, что ты иномирянка, мне рассказал Этен.

— Но зачем тогда ты пригласил меня во дворец? Если не знал, что я гостья из-за занавесы?

— Влюбился, — просто ответил Илар. — Вот так по-глупому и сразу.

В груди разлилось счастливое тепло, и я против воли улыбнулась.

— И все равно подослал Этена шпионить за мной?

— Я не утверждаю, что поступил правильно. Но иногда лучше перестраховаться. Безопасность Аренции превыше всего.

— В тебе слишком много Кроу, — пробормотала я, пытаясь уложить в голове то, что только что узнала.

— Конечно, — серьезно кивнул Илар. — Он же мой отец. Не по крови, а по сути. Он меня воспитывал после того, как мои родители разбились. Я рассказывал тебе об этом.

Я кивнула, и некоторое время мы молчали. Солнце припекало все сильнее — последние теплые деньки перед грядущей зимой.

— Останься, — тихо сказал Илар, и я вздрогнула. Я боялась этой просьбы больше всего на свете.

— Я не могу, — я обернулась к Илару, взглядом отчаянно умоляла меня понять. — Остаться — и что? Быть твоей любовницей? Фавориткой? Смотреть, как ты с другой женщиной живешь, заводишь детей, любишь ее?..

— Я люблю только тебя, — покачал головой Илар. — Но от моего решения зависит слишком многое, чтобы я действительно мог выбирать.

— Я знаю.

— Я хочу, чтобы ты взяла кольцо-оберег, — после долгого молчания сказал Илар, откинувшись на спинку стула, на котором сидел. Посмотрел на меня с какой-то бесконечной безнадежной нежностью. — И монеты. Если Этен еще не успел украсть их из казны, я… сам отдам тебе их. Если ты не передумала. — Тон Илара к окончанию фразы стал вопросительным.

Я упрямо нахмурилась, но ответить не успела. Подняв глаза, я наткнулась взглядом на фрейлину из Вранко, которая накануне помогла мне поправить ленту. Лицо ее по-прежнему было закрыто вуалью, а глаза смотрели странно — я все никак не могла расшифорвать прячущееся в их глубине чувство.

Сбросив с колен салфетку, я вскочила и поклонилась, а Илар, следом за мной переведя взгляд на фрейлину, окаменел, а затем встал и произнес.

— Ваше высочество.

— Зовите меня Прэнни, Илар, — нарочито засмеялась фрейлина. — Сколько раз вас просила. Чудесное утро сегодня, не правда ли?

Илар выдвинул для нее стул, и фрейлина — фрейлина?! — грациозно опустилась на него.

— Как вам спалось, Прэнни?

— Я не ложилась, — снова рассмеялась та, а затем перевела взгляд на меня. — Леди Мария, верно?

— Я… Я…

Господи, как полагается общаться с заморскими принцессами? С женихами которых ты состоишь в далеко не дружеских отношениях? И желаешь этой принцессе всяческих неприятностей подальше отсюда?

Этен! Твои уроки были бесполезны, так и знай! Вот к какой ситуации меня нужно было готовить. Грифон с ними, с танцами. Обошлась бы без них.

— Я…

— Знаете, Илар, — проговорила Прэнни, беря со стола кусочек белого хлеба и принимаясь размазывать по нему масло. — Я все никак не могла вас разгадать.

— Боюсь, я вас не понимаю.

Я сжала зубы, жалея, что рядом нет Бусинки, которая могла бы разорвать корсет Прэнни и слегка разрядить обстановку. Может, устроить пожар?

— О, я говорю о том… Прошу прощения. — Тимерия приподняла вуаль, откусила от бутерброда и счастливо зажмурилась, едва не замурлыкала. — Я все никак не могла вас разгадать. Вы были так очевидно не рады меня видеть, что я диву давалась.

— Я вас чем-то обидел, ваше высочество? — Илар побледнел. — Прошу простить меня…

Глава 48

— Прэнни, я же говорила. — Она доела бутерброд и потянулась к следующему. — Голодна настолько, что готова съесть целого дракона. Хорошо, что здесь нет фрейлин, которые следят за тем, чтобы я вела себя достойно за столом. Так вот, у меня мурашки по спине от вас, Илар. От того, как тяжело вы на меня смотрите. Ох, нет! Не подумайте ничего дурного, прием, который мне оказали в Аренции, был теплым и радушным. И я не могу и слова плохого сказать о вас, о ваших подданных, и все-таки — знаете, что-то меня настораживало. Какое-то… — Тимерия откусила от тарталетки и продолжила, судя по голосу — с набитым ртом. — Какое-то… — Она прищелкнула пальцами. — Какое-то предчувствие или ощущение не давало мне покоя. Наверное, развитая интуиция у меня от тетушки, моей крестной. Не только интуиция, ну да не будем о грустном. Я все не могла вас разгадать. В какой-то момент думала даже, что на меня готовится покушение — но зачем? Для вас выгоднее беречь меня, я слишком важная фигура на доске.

— Ваше высочество…

— А потом — не спрашивайте, в какой момент, — я подумала, что мне стоит посмотреть на все с другой стороны, хоть это и казалось безумием. Я стала приглядываться к придворным дамам, но ни одна из них не вызывала у вас интереса. И я снова подумала, что ошиблась. Мне даже стало казаться, что чутье меня обмануло.

— Ваше высочество, — повторила я и только потом вспомнила, что в присутствии венценосных особ говорить следует только с их разрешения. Но разве есть смысл сейчас в правилах этикета?

Тимерия впилась в меня внимательным взглядом и сунула в рот остатки тарталетки с таким видом, с каким, наверное, сицилийские мафиози перезаряжают пистолет.

— Да? Леди Мария? — спросила она, прожевав.

— Извините, — пробормотала я.

Тимерия дернула головой и повернулась к Илару.

—Так вот. Меня это ужасно злит. Понимаю, что мне не к лицу признаваться в таком, но, повторюсь, здесь нет моих фрейлин. Вся эта ситуация, то, как вы ко мне относились — хоть и не показывали этого, — это унизительно, вы не находите? Я ждала, что мне будут рады из-за того, что от меня зависит, предоставит ли мой отец Аренции военную поддержку. Понадобилось время, чтобы понять, в чем здесь дело. Я удивлена, Илар. Я ведь могу говорить прямо, мы почти семья? С кем еще я могу быть честной, как ни с будущим супругом? — Тимерия перевела взгляд на меня. — Ох, леди Мария, вы побледнели? Может, вам выпить гранатового сока? Я удивлена тем, насколько серьезно вы воспринимаете связь с придворной, не сочтите за грубость то, что я говорю об этом. Я ведь не ошибаюсь в своих предположениях? Должно быть, нет, я вообще редко ошибаюсь.

Тимерия замолчала, а затем потянулась к своему поясу, где носила небольшую расшитую камнями сумочку, больше похожую на украшение. Достала оттуда квадратик бумаги и сложила его вдвое. Сжала его между ладонями и сложила руки так, как будто собиралась молиться. Вздернула брови.

— Ох, вы молчите? Должно быть, я утомила вас своими рассуждениями?

— Погода сегодня хорошая, — пробурчала я.

А что тут еще скажешь? Я чувствовала себя как Штирлиц, дома у которого зашедший на чашку чая Мюллер нашел советский флаг, портрет Сталина и шапку-буденовку.

«Это не то, что вы думаете!»

— Я приехала сюда, чтобы выйти замуж за короля. И заключить союз, конечно, но для меня, извините за прямоту, это не было первостепенной целью. Отец предоставил мне право решать, с каким итогом завершится визит. Хотя, разумеется, видеть меня королевой Аренции для него желательный вариант развития событий. Только на этих условиях он согласен предоставить военную поддержку, это та позиция, с которой я прибыла в Аренцию в качестве главы дипломатической миссии. — Тимерия потерла ладони друг до друга, а затем дохнула на листок, по-прежнему находящийся между ними. — А затем один из придворных, камергер Этен, которого вы подослали шпионить за мной, сказал, что обычно люди ищут в браке другое. Смешно, да? Я ведь принцесса, но и вы король. Тем не менее, вашей фаворитке шили платье, в котором она должна была появиться на балу, где будет объявлено о вашей помолвке. Но я стала думать. Думала об этом я достаточно долго, вертела в голове эту мысль под разными углами задалась вопросом: а насколько для меня необходимо то, что я задумала? Стать королевой Аренции? Возможно, мне тоже стоит поискать в браке другое? Совместить политически выгодное решение с как минимум взаимной симпатией, не омраченной звоном разбитых сердец.

Она наконец разжала ладони и листок бумаги упал на стол. Цвет его сменился с обычного белого на нарядный, желтовато-золотистый. Проследив за направлением моего взгляда, Тимерия засмеялась, запрокинув голову:

— Ох, это моя крестная. Такие листы — отличное средство общения, у моего отца такой же. Цвета меняются, так можно зашифровывать сообщения. Намного быстрее обычной почты, правда ведь? Мой отец быстро узнает, что я приняла решение о том, как прошел визит. — Тимерия замолчала. — Думаю, уже знает, обычно он не расстается с листом надолго.

Я сидела ни жива ни мертва, боялась пошевелиться или поднять взгляд на Илара. Тот тоже словно окаменел, я буквально чувствовала расходящееся от него волнами напряжение.

— Что ж, — проговорил Илар, и я по голосу поняла, что зубы его сжаты так сильно, что вот-вот заскрипят. Он встал, прямой, как струна, а Тимерия сказала:

— Маги прибудут меньше чем через месяц. Для того, чтобы собрать воинов, нужно чуть больше времени, и корабль будет тяжелым, медленным.

— Что? — выпалила я, забыв о приличиях.

— Вы удивлены, леди Мария? Будем считать, что я тоже удивлена. Но говорить об этом не желаю. Беспошлинная торговля навечно — я думаю, это небольшая плата за несколько отрядов воинов и группу магов, которые способны обучить аренцийцев военной стратегии, учитывающей волшебство. А что до конфликта с Сивром… Рурку давно следовало показать, что не он один силен у морских берегов. Я пробуду в Аренции до того момента, как сюда прибудет корабль из Вранко. О союзе Вранко и Аренции стоит объявить уже сегодня, чтобы новости как можно быстрее дошли до Рурка. Я думаю, у вас есть кому об этом позаботиться?

Илар настороженно кивнул.

— Хорошо. — Тимерия встала. — Тогда, я думаю, нам стоит подписать договор уже сейчас, нужно внести в текст несколько изменений. В конце концов, я отказываюсь от притязаний на трон. Илар?

— А как же помолвка? — пискнула я. — О ней уже объявили.

Молодец, Машка, кто про что, а лысый про баню.

— Да, с этим, конечно, выйдет конфуз. Но ведь корона выдерживала и не такое, верно? Во Вранко рассказывают байку о том, как одна из королев Аренции вышла замуж за крестьянина, а тот оказался душегубом. И его казнили на главной площади?

— Да, — невозмутимо ответил Илар, уже немного придя в себя. И неожиданно ухмыльнулся. — Правда, это не так забавно, как другая байка. У нас говорят, что однажды у короля Вранко начались родовые схватки. И, вот неудача, прямо во время Совета лордов. Такой вот конфуз.

Тимерия засмеялась, но в этот раз, неожиданно, ее смех звучал тепло, звонко и искренне.

— Все верно, прапрадедушка Вильгельм. Прапрабабушка Вильгельмина, вообще-то. А что поделать, если одна за другой у короля рождаются одни дочки, а наследовать могут только дети мужского пола? Не отдавать же власть в руки загребущего Совета лордов? Вот и приходится окрестить младшую дочь при рождении Вильгельмом и слегка убить повитуху. Хорошо, что к тому времени, как обман раскрылся, у Вильгельмины было достаточно сыновей, чтобы она осталась на престоле, но уже в роли регента.

— Как все удачно сложилось, — хмыкнул Илар, и я против воли рассмеялась. — А точно сыновей?

— Конечно! — округлила глаза Тимерия. — Разве венценосные особы когда-нибудь что-нибудь утаивали?

Вот тут рассмеялись уже все мы.

— Может, вы тогда расскажете о том, с каких пор у женщин Вранко принято носить вуали? — поднял бровь Илар.

Взгляд Тимерии на секунду стал стеклянным, а затем она фыркнула.

— Может быть, когда-нибудь расскажу. В обмен на истории о ваших предках. Посмотрим, кто кого.

— Что ж, — обманчиво мягко произнес Илар. — В моей оружейной достаточно копий.

— Моя династия, династия Миролингов, тоже видела немало, — азартно подхватила Тимерия. — Я рассказывала вам о драконьей крови, которая вылечила супругу первого короля от хвори? И в чем там на самом деле оказалось дело? Обязательно расскажу. За подписанием бумаг. Леди Мария? — Тимерия обернулась ко мне. — Вы присоединитесь к нам?

— Да, — твердо сказал Илар. — Маша, пора посвящать тебя в дела. Ты, в конце концов, будущая королева.

Глава 49. Этен

Этен нашел Тимерию у окна в пустынной по утру смотровой галерее замка. Ранняя пташка. Солнце только-только встало, порядочной принцессе бы в это время спать или в порядок себя приводить. Даже фрейлинам и некоторым служанкам дозволялось в такое время спать. А Тимерия будто и не ложилась, как всегда собранная, с идеально прямой спиной, волосок к волоску причесанная. Этен остановился поодаль, рассматривая точеную хрупкую фигуру, аккуратную волну уложенных волос, профиль, скрытый неизменной непроницаемой вуалью.

— Вы тоже рано встали, камергер? — повернулась к нему Тимерия и как будто слегка улыбнулась (воображение Этена мигом дорисовало маленький рот и приподнятые уголки губ вдобавок к теплому взгляду и едва заметным морщинкам, появившимся в уголках глаз). — И вернулись к прежнему стилю?

Этен одернул манжету самого парадного из своих камзолов, лилового, с пышным кружевным воротником, вышивкой и россыпью камней. Сегодня важный день, и он должен увидеть, каково отношение каждого к решению Илара. А значит, должен быть незаметен.

— Сегодня свадьба его величества, — сказал Этен и зашагал вперед. Встал рядом и вслед за Тимерией посмотрел вниз, на внутренний двор, где узор плитки образовывал фигуру грифона. — Не жалеете?

— О чем? — дернула плечом Тимерия. — О том, что не вышло выйти замуж за короля? Ну кто бы стал о таком жалеть.

— Признайтесь, вам не нужна была корона Аренции? Почему вы передумали?

— Кто сейчас говорит со мной? — повернулась к нему Тимерия и заглянула в глаза, заставив сердце заколотиться. — С тем, кто должен обеспечивать безопасность замка? И доносить Илару обо всем важном, что узнает?

С трудом удержав на лице нейтральное выражение, Этен отвернулся. Он долго молчал, глядя вниз, на то, как к воротам подъехала нагруженная винными бочками повозка, как поварята бросились вперед, чтобы ее разгрузить.

— Иногда маска садится на лицо так плотно, что уже не оторвать. Страшно, что под ней обнаружится пустота. Я помню, что был уличным мальчишкой. Но кто я сейчас, если перестану притворяться шутом? Я не знаю. — Илар помолчал. — Знаете, принцесса, в детстве у меня был друг. До того, как я попал во дворец. Он погиб незадолго до того, как меня нашел Илар. После этого вряд ли был кто-то, кого я мог бы назвать близким человеком.

— А как же Илар?

— Илар, — Этен насмешливо фыркнул из-за тепла, которым отозвалось внутри произнесенное имя. — Илар король. А я лишь слуга. Камергер или моя работа состоит в чем-то другом, в чем-то более важном, не в этом суть. Я ценен благодаря своему дару, практически незаменим. Но мне стоит знать свое место.

— Мне кажется, ты ошибаешься, Этен, — мягко сказала Тимерия, а затем рассмеялась. — Моя тетушка прокляла меня, когда мне исполнился год.

— Что? — брови Этена поползли вверх. — Вы шутите?

— Ничуть, — Тимерия покачала головой. На Этена она не смотрела, только вниз. — Я уже рассказывала о том, что моя крестная не совсем обычная волшебница. Она не эмпат, не маг земли, воздуха, воды или огня, она как будто все это вместе. Верховная жрица, хранительница Вранко. — Тимерия усмехнулась. — Вот только характерец у этой змеюки подколодной… Так вот, моя тетушка, эта самая верховная жрица, чтоб ей до скончания веков икалось и чтобы кишечная хворь стала ее постоянным спутником, меня прокляла. Прямо на моих крестинах. Я показалась ей слишком хорошенькой, вообрази себе! Слишком хорошенькой и слишком крикливой. Каково, а? Мне был годик.

— И что же сделала ваша крестная?

— Она решила, что с таким характером, с титулом и с таким миловидным личиком я стану злой и надменной. И решила оградить меня от этого. Прокляла.

— Она сделала что-то с вашим лицом?

Тимерия кивнула.

— Чтобы я знала, что мне не все дано. Мое проклятье в том, что в вуали я прекрасна, как и при рождении. А сняв ее, превращаюсь в чудовище.

— В чудовище?

— Да, — спокойно ответила Тимерия. — Чтобы рядом со мной остался тот, кто искренне меня любит. Но даже в этом случае проклятие не снимется, — Тимерия зло фыркнула. — Снять проклятье я могу, только став женой короля. Тетушка со своими благими мотивами не была лишена цинизма. Удачное замужество принцессы — это всегда хорошо для страны. Хранительница Вранко — для нее благо страны всегда на первом месте.

— Вот для чего тебе была корона Аренции.

— В основном. Но не скрою, примерить ее было бы приятно и без того. Но тролли бы побрали эту корону, главное — вуаль! Как же я от нее устала! Она как твоя маска, приросла так плотно, что я уже давно не знаю, существую ли я без нее. Существую ли я без этого проклятья.

— Покажи мне.

— Что? — глаза Тимерии стали круглыми.

— Свое лицо. Проверим, существуешь ли ты. Ну же, Прэнни. Давай, здесь никого нет. А свою маску для тебя я давно уже снял.

— А если у меня там на самом деле клыки? — Тимерия отвернулась, но на ее лице, Этен мог бы поклясться, мелькнуло сомнение.

— Что ж. Мне кажется, они давно не видели солнечного света.

Тимерия долго молчала, а затем проворчала.

— Ох, я пожалею об этом, точно пожалею.

Под вуалью, которую Тимерия сняла дрожащей рукой, действительно оказались клыки. Волчья пасть и шерсть. Не в силах отвести взгляда, Этен завороженно смотрел на то, как девичьи черты лица и нежная персиковая кожа соседствовали с серой волчьей шерстью ивытянутой пастью, клыками, которые становились видны, когда Тимерия открывала рот. Должно быть, волшебная вуаль не только прятала лицо, но и каким-то образом сглаживала его черты, потому что волчью пасть, даже закрытую тканью, не вышло бы перепутать человеческим ртом. Эта мысль пронеслась в мозгу Этена быстро, как ласточка над морем, и исчезла.

Тимерия была...

— Волк, — сказала Тимерия. — Хранитель Вранко.

Голос ее шел как будто откуда-то из шеи, пасть, не приспособленная для человеческой речи, в это время оставалась неподвижной.

— Ты прекрасна.

— Ты издеваешься надо мной! — гневно сведя брови, рявкнула Тимерия и снова попыталась закрыть лицо вуалью. — Я...

— Нет! — Этен бережно перехватил ее запястье, завороженно продолжая рассматривать лицо. Он отдавал себе отчет в том, что никто в здравом уме не счел бы его привлекательным, даже просто симпатичным. Скорее уродливым. Но для Этена не было ничего прекраснее. Наверное, потому что это была Тимерия: девушка, которая занимала его мысли уже много недель, которая доверилась ему настолько, что не просто рассказала свою тайну, но и сняла перед ним маску. Этен знал, как многого это стоит.

— Впервые в жизни жалею о том, что я не король.

В конце коридора послышались шаги, и Этен поспешил встать так, чтобы скрыть Тимерию от любопытных взглядов, а та поспешила вернуть вуаль на место — и волчья пасть чудесным образом исчезла, сделав контур лица гладким и ровным.

— В жизни каждого человека наступает момент, когда он жалеет о том, что он не король, — проворчала Тимерия, когда шаги стихли.

— Я бы мог предложить тебе руку и сердце. И твое проклятье было бы снято.

Тимерия замерла, а затем, судя по лучикам морщинок у глаз, улыбнулась.

— А ты предложи, Этен. И посмотрим, что будет.

Глава 51

Как и любая уважающая себя девушка, я мечтала о свадьбе. Но не то чтобы я когда-нибудь могла вообразить, что свадьба моя будет проходить в настоящем замке, а за руку я буду держать короля. Все вокруг казалось мне даже не сном, а прекрасным миражом, который вот-вот рассеется. Впрочем, вряд ли прекрасные миражи бывают достоверными настолько, насколько неудобно мое платье, тесны туфли и велик вставший в горле от волнения комок.

— Я точно не сплю? — наклонилась я к Илару.

— Ты точно не спишь. Иначе с чего бы у меня так болела голова?

— А нечего было вчера вино пить, — хмыкнула я.

— Как я не мог не выпить за возвращение командора Париса, — оскорбился Илар.

— Он прибыл три дня назад, — заметила я.

Конечно, дело было не в том, что Парис наконец прибыл из очередной очень секретной командировки, и уж точно не в вине, на которое так удобно все свалить, а в том, что Илар, как и я, здорово нервничал.

Мы стояли перед дверью церемониального зала, где должна была пройти наша свадьба и моя коронация. Традиционно, свадьба проводилась через три недели после бала начала осени, пока все лорды еще гостили в замке. То, что невестой короля внезапно все-таки стала безродная фаворитка, а не принцесса, как было объявлено на балу, до сих пор вызывало споры и пересуды, а к сплетням я изо всех сил старалась не прислушиваться: все-таки нервы у меня не казенные. Как резонно заметила Тимерия, корона выдерживала и не такое.

По традициям Аренции будущие муж и жена должны пройти по красной дорожке вдоль рядов вместе, рука об руку, чтобы ожидающий их у алтаря понтиф связал их руки алым полотном.В нашем случае сразу после этого я должна опуститься на одно колено (и не запутаться в платье!) произнести клятву (и не забыть слова!) подняться (и не упасть!).

В общем, тревога по поводу того, что я, собственно, выхожу замуж, робко отсутпала в тень на фоне тревоги по совершенно обыденным и прозаичным моментам. Чего стоило хотя бы платье! Оно было великолепным, таким, какое могла бы наколдовать, наверное, только фея-крестная из сказки о Золушке. Но весило оно вместе с проволочным каркасом для юбки, тяжеленными драгоценными камнями на корсаже и плотной тканью подол так много, что даже дорога до алтаря казалась мне приличным расстоянием. А туфли? Ох, только бы не упасть…

Еще и фата. В Аренции, как и в моем мире, лицо невесты принято накрывать фатой (видимо, чтобы жених не испугался и не сбежал раньше времени). Конечно, видеть фата мне почти не мешала, но была длиннинной и доставала до самого пола. Так что выполнение миссии «Не споткнуться» становилось все более сложным.

— Маша, у тебя такое лицо, как будто ты не так уж хочешь замуж.

— Ни один мужчина никогда не сможет понять женщину,упакованную в праздничный наряд, — патетично воскликнула я и улыбнулась. — Ты сейчас серьезно спрашиваешь?

Илар фыркнул и заглянул в зал, где понтиф Серго читал традиционную обращенную к грифону, богам неба и земли молитву. С недавних пор к ее словам, неизменным вот уже много веков, добавили также упоминание Октопа — Илар решил, что чтить старых богов правильно, тем более, что в Аренции до сих пор оставались люди, которые верили в Октопа больше, чем в тех, кого привезли на эти земли люди Сторана Завоевателя.

Рядом с понтифом Серго стоял Кроу: Старший советник, который должен был засвидетельствовать наш брак перед людьми. Выражение лица Кроу было… непередаваемым. Когда он узнал, что Илару удалось договориться с Тимерией, он обрадовался. А когда узнал, что достигунть соглашения получилось, не заключая брак, огорчился, понимая, к чему все идет. Чем ближе был день нашей свадьбы, тем мрачнее становилось лицо Кроу. Впрочем, это, по крайней мере, веселило командора Париса.

Узнав, что брак Тимерии и Илара не состоится, Парис сначала открыл рот, затем закрыл, затем снова открыл и снова закрыл, а затем рассмеялся, когда Илар посвятил его в детали соглашения. После этого Парис не пробыл в замке и получаса: ушел в оружейные мастерские, проверять, как идет подготовка к возможному столкновению с Сивром.

Судя по всему, дела шли неплохо, потому что Парис едва не напевал от счастья в те редкие моменты, что мы с ним сталкивались. Бусинка встречала его настороженным рокотом, но Парис был единственным, кто мог заставить Кроу улыбнуться:

— Да ладно тебе, Кроу! — хлопал он по плечу сурового и вечно чопорного Старшего советника, и тот как будто слегка расслаблялся. — Сын твой женится, Вранко на вашей стороне, ну! Это грустить надо было бы, если бы Аренция одна против Сивра стояла, вот там да, война была бы быстрая, мы бы оружие достать не успели, да и не понадобилось бы оно, разве чтобы было, что сложить. А так! Как бы все ни обернулось, нас ждет славная битва!

— Чернильника тебе в рот, Парис, — ворчал Кроу, но все-таки ненадолго успокаивался.

Этен со смехом говорил, что Кроу похож на матушку, чья дочка сбежала из-под венца вместе с сыном дороги, и этим немного меня успокаивал. Что ж, симпатию Кроу мне пока не удавалось заслужить — нопосле свадьбы еще будет время.

— Ваше Величество, леди Мария, — раздался за нашими спинами голос и, обернувшись, я увидела Алека, пажа Илара. — Командор Парис просил передать, что королевский кортеж из Вранко вот-вот въедет в ворота Монтевира.

— Королевский… — повторил Илар. — Почему королевский?

— Командор Парис просил передать, что вместе с магами Вранко прибыл его величество Анри Красивый.

— Этого только не хватало, — выругался себе под нос Илар. — Что ему здесь понадобилось? Я понимаю, если бы я женился на Тимерии… Ладно. Проследите, чтобы его приняли как следует.

Тем временем понтиф Серго закончил произносить молитву, и музыканты заиграли марш — нам с Иларом пора было заходить в зал. Илар подал мне руку, когда Алек пискнул:

— Это еще не все, ваше величество.

— Ну что еще?

— Отряд короля Рурка также приближается к Монтевиру. Они, вероятно, прибудут к вечеру.

— Уже? Но они должны были прибыть только через несколько дней!

— Извините, ваше величество! — пискнул Алек и весь сжался.

— За что ты извиняешься, — досадливо дернул плечом Илар и вздохнул. — Ладно. Об этом можно будет подумать позже. Ты готова?

Конечно, я была готова. И даже смогла не упасть, делая первый шаг, разве что немножечко споткнулась, но Илар вовремя успел меня подхватить. Подойдя к алтарю и встав лицом к лицу с Иларом, как того велит обряд, я окинула взглядом зал, наполненный людьми. В первом ряду в окружении фрейлин сидела принцесса Тимерия, по-королевски невозмутимая. Неподалеку от нее притаился Этен, который выглядел спокойным. Мне казалось, что это тихое довольство намного более искреннее, чем громкий смех, который я часто слышала от него, как только мы познакомились.

Понтиф Серго зачитывал традиционные заветы молодоженам, мы с Иларом стояли лицом друг к другу. Наверное, я должна была чувствовать, как в животе порхают бабочки, но на самом деле я чувствовала только жуткую усталость и сильно нервничала. Бусинка, которая как всегда пряталась где-то под подолом, нервничала тоже, я чувствовала это. А еще она была испугана и передавала мне всего одно слово: «Быстрее! Быстрее, быстрее!»

Странное послание. С одной стороны, я тоже хотела закончить все побыстрее (желательно, нигде не споткнувшись и не перепутав слова), сбросить неудобное тяжелое платье и остаться с Иларом наедине, с другой — куда нам торопиться?

— И пусть пути этих людей будут связаны так же крепко, — повысил голос понтиф Серго, — как я сейчас перед лицом богов и людей свяжу их запястья священной алой лентой.

Ну наконец-то! Дальше останется только коронация — и все! Так, как там оно?.. «Обязуюсь защищать Аренцийское государство...» Или беречь? Защищать или беречь? Мамочка! А если я скажу не так, меня не коронуют? Я опозорю Илара. И все, он откажется на мне жениться.

Так беречь или защищать?

По рядам собравшихся в зале лордов прошел гул, я услышала шаги, шорох одежд, звон оружия, как когда ножны меча бьются о тяжелые сапоги при ходьбе, и едва не хлопнула себя по лбу. Рука! Я же должна протянуть вперед руку. Чтобы понтиф Серго ее связал. В смысле — с рукой Илара.

— Фата, Маша, — прошептал Илар, и я беззвучно застонала.

Натренированным под неусыпным руководством Брешки движением я откинула фату с лица, протянула руку и услышала звонкий возглас:

— Это что такое?

Глава 51

Обернувшись, я увидела на красной дорожке в центре зала человека. Невысокого, но еще больше ссутуленного старостью. Одежды его были золотыми, рукава и короткие шаровары — пышными, а чулки (кажется, они назывались шоссами) — ярко-желтыми. На голове человека сверкала корона, а глаза его горели праведным гневом.

— Что это такое, я вас спрашиваю? — воскликнул он снова скрипучим срывающимся голосом. — Где Прэнни?

С открытой части лица Тимерии схлынули все краски, она медленно повернула голову в сторону прохода и зашагала вперед.

— Я здесь, папа.

Ох, и куда только подевалась самоуверенная и всегда насмешливая принцесса! Ее голос звучал не громче мышиного писка, голова опустилась, плечи напряглись.

— Прэнни! — воскликнул, судя по всему, его величество король Вранко Анри Красивый и посеменил по проходу к Тимерии. — Почему ты здесь, дорогая? Ты ведь должна быть там, у алтаря!

Тимерия замялась, а затем прошептала так тихо, что я едва расслышала:

— Папа, все в порядке. У меня есть план.

— Какой план, дорогая! — воскликнул Анри, возведя руки к потолку. — Наш план был в том, чтобы ты вышла замуж. А вы! — он гневно посмотрел он на Илара и положил руку с тонкими пальцами и хрупким запястьем на рукоять меча. — Это вы виноваты! Что ж, я обязан…

— Папа, подожди! — воскликнула Тимерия, а затем обернулась к Илару. — Можем ли мы обсудить все где-нибудь не здесь?

— Да, — решительно произнес Илар. — Но сначала закончим церемонию.

И отвернулся к открывшему рот от удивления понтифу Серго.

Так я стала женой Илара и королевой Аренции, думая только о том, чтобы нервный Анри не всадил нож мне между лопаток.

На нашей свадьбе гулял весь дворец, весь Монтевир и, вполне возможно, вся Аренция. Все, кроме, собственно, меня, Илара, Этена и Кроу. Мы сопроводили короля Вранко и притихшую Тимерию в овальный зал, где обычно проходили заседания Совета и где король встречал особенно важных гостей.

Здесь стоял постамент с троном для того, чтобы принимать купцов и лордов, и длинный стол, за которым заседали государственные мужи.

Сидя рядом с Иларом на стуле с высокой спинкой и стараясь не сутулиться, чтобы с головы не свалилась тяжелая корона, я рассматривала Анри Красивого. Он сидел напротив Илара за узкой стороной стола, по правую руку от него сидела Тимерия, по левую — седой вранкиец, имени которого я не запомнила. За спиной Анри замер отряд его стражников, воины Илара окружили зал. Обстановка была… не самой дружественной.

То ли придворные Анри льстили, то ли это прозвище король получил, когда был молод, а потом жизнь его потрепала… но красивым его назвать можно было только с большой натяжкой. Острые черты лица, козлиная бородка, кудрявый парик, который наверняка прикрывал лысину. Злобное сейчас выражение лица и маленькие глазки.

Этен и Кроу сидели по обеим сторонам стола напротив друг друга, и на лице Кроу, который сверлил меня злобным взглядом, читалось: «Я же говорил!»

— Как это понимать? — напустился Анри не то на Тимерию, не то на Илара, не то на обоих сразу.

— Я заключила союз, — отчеканила Тимерия звонким от страха голосом. — Аренция не будет брать пошлины с Вранко. А мы в обмен предоставим отряд воинов и боевых магов. Все так, как мы и планировали.

— Девочка моя! — всплеснул руками Анри Красивый, и его губы осуждающе сжались. — Мы планировали, что я приеду на твою свадьбу! В крайнем случае, чуть задержусь и поздравлю тебя уже после, поприветствую как королеву Аренции. И что я вижу?! У алтаря стоит другая девушка, ты в первом ряду, как будто так и надо! И как ты это объяснишь?

— Правильно ли я понял, — начал Илар, мгновенно привлекая всеобщее внимание, — вы думали, что наша с Тимерией свадьба все-таки состоится?

— Думал! — фыркнул Анри. — Иначе не видать тебе кораблей Вранко, как своего затылка! И...

— Я сама приняла решение, — проговорила Тимерия. — Выходить замуж за короля или нет — это только мое дело. Свой долг перед Вранко я выполнила, — голос Тимерии звучал как металлический звон. — Потому и отправила сообщение о том, что переговоры прошли успешно.

— Нет, ну вы ее слышали? — патетично воскликнул Анри и похлопал себя по камзолу там, где обычно находится внутренний карман. — Где мое лекарство? Тимерия, мы должны ехать домой, собирайся. Корабли ждут на пристани, отплываем сегодня же вечером.

Анри достал пузырек из темного стекла, отвинтил крышку с витого горлышка и с громким звуком вдохнул вещество, находящееся во флаконе.

— Прошу прощения, больное сердце, — оправдался он, а затем снова принялся возмущаться: — Беспошлинная торговля, ну вы ее слышали! Ты замуж здесь должна была выйти! За короля и только за короля! Я посрамлен! Унижен!

— Я выбрала себе мужа, отец. И им станет не король Аренции.

Мне пришлось сильно постараться, чтобы не измениться в лице. Выбрала себе мужа? Но кого... когда?! Впрочем, теперь хотя бы понятно, почему Тимерия так легко отказалась от брака с Иларом.

Но кто?!

— А какой же еще король станет твоим мужем? — воскликнул Анри. — Может, принц? И где же он?! Или ты успела доехать до Сивра? Хочешь отправиться в эту страну дикарей? Или, может, собралась за горы? Ах, нет! Должно быть, ты решила выйти замуж за двенадцатилетнего наследника престола наших соседей! Только вот ждать еще как минимум лет пять!

— Я выйду замуж, — спокойно сказала Тимерия, — за барона Этена Монтевирского. Камергера короля Аренции.

Этен, побледнев, встал, и глаза Анри стали такими огромными, что грозили вывалиться из орбит.

— За барона?! Милая моя, тебя зайцы покусали? Еще и за этого шута?! — он брезгливо окинул взглядом наряд Этена, яркий сегодня даже по его и так далеко не скромным меркам. — Ты должна выйти за короля! Или за принца! И ни за кого больше!

Тимерия помолчала, а затем медленно и раздельно сказала:

— Перед отъездом в Аренцию ты сказал, чтобы я сама решала, заключать ли союз. Сказал, что доверяешь мне. Так держи слово, отец. Я выбрала, и я прошу тебя уважать мое решение. — Она бросила быстрый взгляд на Этена, и в глубине ее зрачков на секунду загорелся теплый огонек.

— А как же?..

— А это только мое дело, — отрезала Тимерия.

— Проклятье это только ее дело, ну вы слышали! — Анри вскочил и уперся руками в стол. — Ты должна была выйти замуж за короля или за того, кто принадлежит к королевской семье! А ты!.. — Анри махнул рукой и коснулся рукояти висящей на его поясе шпаги. — Я посрамлен! Этот позор можно смыть только кровью!

Этен сжал кулаки и обернулся к Илару. Тот встал, медленно и грузно, как будто разом стал шире в плечах, больше и тяжелее. Анри, до этого размахивающий руками, кричащий и готовый достать оружие, весь как-то сник, уменьшился и наполовину растерял боевой запал.

— Смыть кровью, значит, — низким голосом сказал Илар.

Он обогнул стол и не спеша подошел к Этену. С лица Кроу сошли все краски, и он тоже встал. Илар и Этен сверлили друг друга взглядами, и рука Илара легла на рукоять меча, повторяя жест Анри.

— Значит, то проклятье, о котором вы упомянули и о котором мне даже никто не удосужился сказать, падет, если Тимерия станет супругой короля или кого-то из его семьи? — осведомился Илар.

— Вы на диво догадливы, — ядовито проговорил Анри, но хотя во всей его позе читался страх.

— А позор, нанесенный вам, можно смыть только кровью? Для снятия проклятья ведь не имеет значения, будет это королевская кровь или нет?

— Ваше величество... — тихо сказал Этен и склонил голову. — Я готов подчиниться вашему приказу.

— Нет!

Кроу тенью метнулся вокруг стола и вклинился между Иларом и Этеном, пряча последнего за своей спиной. Глаза его были безумными.

— Нет! Ты не сделаешь этого! Опомнись, Илар! Ты заигрался!

Этен молчал, не поднимая взгляда, и мне невольно пришла на ум ассоциация с осужденным на смерть, чья голова уже коснулась плахи.

— Позволь мне самому решать, о чем и когда я буду жалеть, — медленно проговорил Илар, нахмурившись и продолжая смотреть на Этена.

— Илар, нет! — рявкнул Кроу, тесня растерявшегося Этена прочь, подальше от Илара, толкая его себе за спину. — Ты не прольешь ни капли крови Этена! Вы оба мои сыновья, но я не дам тебе сделать этого. Благо Аренции не стоит этого! Ничто этого не стоит!

Этен заморгал и, кажется, впервые за все время посмотрел на Кроу, во взгляде его сквозило недоумение и растерянность. Такие же эмоции отразились и во взгляде Илара.

— Пролить кровь Этена? — возмутился он. — Я что, по-твоему, совсем с ума сошел?! Конечно, об этом не может быть и речи! Ты как будто сам поверил в байки, которые мы с тобой вместе выдумывали. — Илар обернулся к Анри и спросил: — Брат короля, второй после королевы в очереди на престол после моей смерти, — брак с ним позволит Тимерии снять проклятье, а вам — избежать позора и оставить в Аренции присланное войско?

Анри оторопело кивнул. Илар вздохнул и почесал бровь, а затем снова посмотрел на Этена. Улыбнулся весело и по-мальчишески.

— Что ж, братик.Хватит прятаться в тени.

Глава 52

Я едва дождалась момента, когда закончились официальные поздравления, а мы с Иларом наконец смогли поговорить с глазу на глаз. Вокруг шумел пир, лорды и леди, забывшись в празднестве, вели себя не лучше дальней родни на тех свадьбах, на которых я уже успела побывать. Мы с Иларом сидели за отдельным столом, справа от нас тихо переговаривались о чем-то Анри и Кроу и, кажется, были полностью довольны друг другом. Этен и Тимерия перебрасывались многозначительными взглядами через стол и явно не могли дождаться, когда уже праздник переместится в другой зал и начнутся танцы.

— Ну и что все это значит? — зашептала я, наклонившись к Илару. — Ты и Этен? Братья? Что? Я еще не отошла от новости о том, что он за мной шпионил по твоему заданию.

— Ну почему же, — Илар поднял брови и отпил немного из кубка. — Судя по тому, что моя мантия не горит, ты меня простила. А что касается Этена, — начал он уже серьезнее и бросил взгляд на Кроу, — он действительно мой брат, только узнал я об этом всего несколько лет назад. Этен вырос в трущобах Монтевира и, по правде сказать, когда я привел его во дворец, выглядел так, как будто мне стоит внимательнее следить за тем, не изменилось ли количество вилок за столом и не исчезли ли кольца с моих пальцев.

— Этен был... — Я посмотрела на камергера, который, держа спину идеально прямо, развлекал беседой кого-то из лордов. Взгляд его при этом был цепким, внимательным, а количество вина в бокале, скорее всего, не менялось, сколько бы Этен ни прикладывал его к губам.

— Вором, да. Я был в городе инкогнито, и мне пришлось расстаться с изрядным количеством монет, чтобы выкупить Этена из банды, куда он угодил. От Большого Бо. Сейчас той банды уже, конечно нет, как и Большого Бо. — Илар жестко ухмыльнулся. — Этен поначалу не понимал, чего я от него хочу, смотрел волком. Все ждал подвоха. Семнадцатилетний волчонок, который привык кусаться. Так я нашел брата.

— Но... как так получилось? — задала я давно интересовавший меня вопрос. — Твоя мать... и Кроу?

— Что? — возмутился Илар. — Нет! Этен — сын Кроу. Только Кроу. Этен брат мне так же, как Кроу — отец.

Я прищурилась, и Илар закатил глаза.

— Этен сын Кроу и женщины из народа, которые называют себя детьми дороги. Сын цыганки. И... — Илар замолчал, подбирая слова. — Я не знаю всей истории. Кроу рассказал мне об этом, когда я стал юношей, чтобы уберечь от ошибок, которые часто совершают юноши, пока думают совсем не головой. Кроу встретил женщину в порту, рядом с заведением мадам Виктуар. Это...

— Я догадалась, — махнула я рукой, с содроганием вспомнив разбойников.

— Да. Кроу встретил неподалеку от того борделя юную цыганку и решил, что она — из тех женщин, кто всегда рад мужчинам, готовым платить. Они провели вместе ночь, и... я конечно не могу ручаться, но Кроу говорил об этом с такой тоской. Мне кажется, он влюбился, хоть в то время был уже совсем седой, да и вообще, Кроу и влюбленность... звучит дико. Так вот, Кроу ушел из трактира, где они сняли комнату, утром, пока цыганка спала. Оставил ей деньги — щедрое жалование, столько не зарабатывают за месяц даже лучшие шлюхи. О том, что дочери цыган скорее позволят снять с себя голову, чем продадутся, Кроу узнал позже.

— Получается...

— Да, — кивнул Илар. — Все верно. Уж не знаю, что эта цыганка делала в том квартале, но это сыграло с ней злую шутку. Кроу пробовал искать ее потом, но тщетно. Он рассказал мне эту историю через много лет, шансов почти не было, дети дороги редко оседают в одном месте, но я решил рискнуть. У меня ничего не было, кроме имени, но неожиданно мне улыбнулась удача. Мирела всю жизнь прожила неподалеку от того места, где они встретились с Кроу, и где ему, должно быть, не пришло в голову ее искать. Она не вышла замуж и рано умерла, но оставила сына. Его-то я и забрал во дворец. И, надо сказать, не пожалел об этом ни разу. Этен незаменим. И дорог мне как родной брат.

— Грустная история, — я поднесла к губам кубок. — А почему Кроу решил, что ты можешь убить Этена?

На лице Илара появилось смущение.

— Понимаешь, меня короновали, едва мне исполнилось двадцать. Я самый молодой король за всю историю Аренции. Думаю, не нужно тебе объяснять, что это значит: и во дворце, и за его воротами было много людей, кто считает, что такой молодой король — легкая добыча. Опасаться стоило переворота и того, что лорды не признают за собой власть «сосунка». И тогда мы с Кроу придумали план, чтобы показать всем и каждому, что у меня есть клыки и связываться со мной опасно. Что, несмотря на молодость, корона мне по размеру.

— И что же вы придумали?

— Я стал жестоким, — буднично сказал Илар. — Вернее, это был тщательно продуманный план. Править я начал с того, что навел порядок и добрался до всех, включая Большого Бо, до кого не доходили руки Кроу. Наказания были жестокими, но в Монтевире еще никогда не было так тихо и спокойно. А затем — тонкая игра, которую блестяще провел Этен. Пустить слух там, сказать нужное слово здесь — и вот я уже непредсказуемый самодур, от которого лучше держаться подальше.

— Страж на воротах боится тебя, как огня, — вспомнила я. — Просил, чтобы его не наказывали, потому что у него больная собака.

Илар закатил глаза.

— Актерище. Конечно, на городских воротах должен стоять кто-то, кто скажет купцам и путешественникам, что король Илар опасный тиран. Чтобы не вздумали наводить смуту или говорить тому, в чью пользу они шпионят, что Аренция слаба, — голос его стал жестким, а взгляд — колючим.

Что ж, тем, кто не воспринимал всерьез молодого правителя, явно пришлось несладко. Илар был каким угодно, но только не слабым. Вспыльчивым, порой действительно сумасбродным — так ли много было лжи в его образе?

— Вы просто шкатулка с секретами, ваше величество, — пробормотала я.

Илар взял меня за руку и поцеловал пальцы.

— Я люблю тебя. И весь как на ладони перед тобой. Это политика, Маша. Но с тобой сейчас и впредь я просто Илар.

Я улыбнулась, чувствуя себя самой удачливой девчонкой в мире.

— Я люблю тебя, Илар. И умерла бы, если бы мне пришлось тебя покинуть. Мне жаль того, как все получилось с Кроу, — тут же перевела я тему, смутившись своего слишком пылкого признания, и глотнула вина.

Я тайком посмотрела на Этена, а затем на Кроу. Сейчас, когда я знала всю историю, поняла, почему Илар даже не усомнился в том, что видит перед собой сына Кроу. Несмотря на темный оттенок кожи Этена и более тонкие, чем у Кроу, черты лица, их сходство было очевидным. Разрез глаз, подбородок, форма носа, даже то, как они сидят и двигаются. Я смотрела на Кроу и вдруг как будто получила удар под дых.

Дождливая улица, порт. Вечно ноющее на перемену погоды колено. Смешливая девчонка, смуглая, быстроглазая, спрятавшаяся под крышей у стены борделя, чтобы не промокнуть. Болезненная нежность и собственные руки, украшенные первыми признаками старости. Какой-то трактир и утро, которое пришло слишком быстро. То, как сложно было уходить. Кажется, Илар звал меня, трогал за плечо, но я уже ничего не видела. Меня затапливало чувство вины, такое огромное, как целое море. Сжигала тоска и больная любовь. Я металась (метался?) по городу, пытаясь найти то, что потерял, а потом вдруг успокоился, только каждый раз дергался, оказываясь в дороге — а вдруг?..

Осталось только имя, Мирелла, воспоминания и горечь. Принц, которого нужно было вырастить достойным человеком, а потом вдруг — сын... который смотрит волком, но красивый, ловкий, умный. Какая же гордость за него берет!

— Маша! Маша!

— Что? — вздрогнув, я обернулась к Илару и дрожащими руками поставила бокал с вином на стол. Улыбнулась, увидев, что на нас смотрят люди из разных концов зала. Илар прав: не стоит никому показывать слабость.

— Я просто... — махнув рукой, я нечаянно вызывала поток воздуха, и бокал упал на пол. — Черт. Опять.

— Ты в порядке? — Илар наклонился ближе и обеспокоено заглянул в глаза. — Ты опять?..

Я кивнула и еще раз осмотрела зал, пытаясь удержать на лице улыбку. Странности начались недавно. Сначала я списывала их на случайности, но затем оброненные бокалы, мокрые пятна на рукавах и вдруг проросшие из-под пола ростки травы, участившиеся видения сложились в стройную цепочку событий, которые не получалось игнорировать. Моя магия росла, ширилась, и что с этим делать, я не знала.

— Нужно рассказать обо всем понтифу Серго, — обеспокоено сказал Илар. — Ты позволишь мне?

Я кивнула.

— Позже. Не сейчас, сейчас... давай переживем свадьбу. Меня, кажется, опять мутит от волнения. Всю неделю то тошнота, то голова кружится. Интересно, у всех девушек так перед свадьбой? Еще и пахнет все как-то странно...

Илар нахмурился.

— Маша. Ты только не злись, что я о таком спрашиваю. Но... когда у тебя были последние регулы?

— Регу... — озадачено моргнула я, а затем поднесла руку ко рту. — О боже.

Я подняла взгляд на Илара, по лицу которого расползалась счастливая улыбка.

— Отдай-ка мне бокал, жена. Пожалуй, утром тебе стоит показаться лекарю. Если ты и вправду в тягости...

В этот момент мысли Бусинки, обычно тихие, ворвались ко мне в голову громкой сигнальной сиреной, криком «Да! Да! Да!», как если бы мне прямо в ухо был направлен рупор.

— Мой чернильник говорит, что да. Я беременна. Надеюсь, ты рад, милый, потому что виноваты в этом мы оба.

Я положила ладонь себе на живот, все еще не веря, что это правда. Но все признаки налицо, и... откуда-то я знала, что предположение Илара верно. Губы сами собой расползлись в улыбке. Привет, малыш.

— Твой кто?! — воскликнул Илар и тут понизил голос: — Чернильник? Говорит?!

— Ох, Илар... Я тебе разве не упоминала?

Бусинка под столом зашебуршала тканью юбки, явно желая наконец познакомиться поближе.

Что ж. Пожалуй, самое время.

Глава 53

Рурк Милосердный, правитель Сивра, действительно прибыл к вечеру. Его Илар, готовый к визиту, встречал в тронном зале, стоя спиной к постаменту, где возвышался трон, — встречал как равного. Я стояла рядом с Иларом, по левую руку от него.

Справа, в специально принесенных креслах, сидели Анри и Тимерия, а слева стояли члены королевского совета, Кроу, Этен и, разумеется, как всегда бодрый Парис. Вот ведь удивительный человек. Я под конец дня готова умереть от усталости, остальные тоже держатся на чистом упрямстве, а он цветет и пахнет, как майская роза.

Рурк зашел в тронный зал не как гость, но как хозяин. Мне показалось, если бы слуги не распахнули перед ним дверь, он выбил бы их ногой. Это оказался был коренастый мужчина, лысый, с грубыми чертами лица, будто вырезанными из камня. Правую сторону лица от лба до подбородка пересекал шрам, на щеке левой виднелись отметины, будто от ожога. Он был одет в шелка, как и подобает королю, но было видно, как для него непривычна такая одежда, как она сковывает размашистые резкие движения.

— Ты хотел меня видеть, Илар, — с порога начал Рурк.

Свита его, состоящая из двенадцати закованных в броню воинов, почтительно замерла за его спиной. — Хотел, — кивнул Илар.

— А ты ничего не перепутал, а? — рыкнул Рурк. — Ты кто такой, чтобы ты вызывать меня?

Илар сжал зубы, но тут же выдохнул, успокаиваясь.

— Будь моим гостем. Велик не тот полководец, который поверг врага в сражении, а тот, кто добился своего, не обнажая меча.

— Поговорка слабаков, — ухмыльнулся Рурк.

— Ты твердо решил проверить, кто здесь слабак? — тихо и угрожающе спросил Илар. — Я хотел решить все миром, но Аренция готова и к войне.

Я вздрогнула.

Что-то было не так. Что-то было настолько сильно не так, что я даже понять не могла, в чем дело, как не удается распознать запах газа в закрытой комнате. Бусинка тоже надрывалась от тревоги, я украдкой скользнула взглядом по лицам присутствующих. Что же не так? Что?!

Наткнувшись взглядом на Париса, я замерла. Вот что не так. Что-то с ним. Что-то... Меня накрыло разрушительной яростью, холодной злобой, такой, что я готова была броситься не только на Рурка, но и на Илара, и на стражников, и на Тимерию... Я хотела рвать и метать!

Но почему?

С трудом успокоившись, я попыталась понять, почему злюсь, и увидела как будто зрением, идущим изнутри, темные и красные нити, которые обвивали Илара и Рурка, как удавки. Они вились, перетекали друг в друга и брали свое начало... я пораженно подняла взгляд и встретила спокойный взгляд Париса. «Этен!»

Пожалуйста, пожалуйста, услышь меня!

Не понимая толком, что делаю, я вломилась в голову Этена и попыталась показать ему то, что вижу сама.

«Это Парис! Он тоже эмпат!»

Этен встрепенулся, поднял на меня растерянный взгляд, а затем глаза его расширились. «Пожалуйста, услышь меня! Пожалуйста, поверь!»

Все, что я делала, отдавало шизофренией, я никогда не слышала о ментальной магии, но... мне ведь являлись видения, я чувствовала Кроу, была им... У меня просто не было выхода сейчас.

Мое восприятие будто раздвоилось. Одна его часть слушала перепалку Илара и Рурка, которые уже успели вытащить мечи из ножен, вторая — наблюдала за тем, как зеленые волны спокойствия теснят красноту и тьму, которую нагнал Парис.

Парис... но зачем? Почему?

Давай же, Этен!

Спокойной зелени становилось все больше, и тут я услышала голос Рурка:

— И что, я должен спокойно смотреть, как ты стягиваешь к моим границам армию?

— Армия Сивра уже стояла у границ, когда там появились войска Аренции, — отчеканил Илар. — Не считай меня дураком.

— Да зачем мне это надо? — возмутился Рурк. — У меня десять вассальных провинций, десять! И только в двух есть хотя бы нормальные укрепления. Ты представляешь, сколько это сил нужно, все их в порядок привести? В каждую провинцию посади мудрого человека, отправь воинов, построй дворец и храмы, школы и бани — там мыться на многих землях люди не умеют, грехом считают! Мрут как мухи! Грамоты не знают! Да мне Аренцию еще удерживать поперек горла встанет, как слишком большой кусок. Я вообще собрался к тебе посольство отправлять. Навоевался, мне бы в науку, в образование вложиться. Территория большая, а до сих пор как два века назад живем. Ну куда это годится? Мне школы нужны, учителя...

Черные и красные нити почти исчезли, вытесненные зеленью. Этен был бледен и напряжен, по виску Париса текла капля пота.

— Подожди, — Илар тряхнул головой, будто пытался избавиться от морока. — Тогда зачем ты угрожал напасть на Аренцию? — твердо сказал он.

— А что мне, ждать от тебя атаки?! Мои люди доложили, что Аренция готовится к войне, а от его величества Анри Красивого птичка на хвосте принесла, что ты попросил о союзе для атаки на Сивр. И мне нужно поторопиться, если я хочу начать войну на своих условиях.

— Илар! — воскликнула я.

— Подожди, — мрачно сказал Илар и обернулся к Анри. Рурк сделал то же самое.

— Что? — скрестил руки Анри. — Я не буду извиняться. Вы, Илар, как никто другой осведомлены о том, насколько мне нужен был союз с Аренцией. Брачный. До войны дело бы все равно, вероятно, не дошло. Я всего лишь слегка подогрел ситуацию.

— Папа! — возмутилась Тимерия.

Анри отмахнулся и демонстративно полез во внутренний карман камзола за нюхательной солью.

— Видите, все ведь хорошо разрешилось? Мой план сработал. Не так, как я планировал, но сработало же.

Уму непостижимо.

Илар и Рурк обернулись друг к другу и посмотрели друг на друга уже другими глазами.

— Твои люди доложили тебе, что Аренция готовится к войне? Но кто именно?

— Ты же не думаешь, что я сдам тебе имена своих шпионов? — поднял бровь Рурк и провел запястьем по губам, бросив на Илара ехидный взгляд.

— Эти шпионы работают против тебя, — спокойно сказал Илар. — Предоставляют ложную информацию. Думай, Рурк.

Рурк долго молчал, а затем посмотрел на Париса и дернул подбородком.

— Вот он сказал.

— Ложь! — закричал Парис, и во все стороны от него полыхнуло красным и черным, что наверняка должно было дезориентировать и стражников, и Илара, но Этену каким-то образом удалось купировать этот взрыв — судя по белому, как полотно, лицу, на это ушли все его силы.

— Стража! — крикнул Илар. — Задержать и увести в темницы!

— Это ложь!

Но Париса уже никто не слушал.

Парис… как я могла не догадаться? Все ведь одно к одному! Ненавидящая его Бусинка, странная расслабленность, которую и я, и другие всегда ощущали в присутствии Париса, да даже оружейное производство!

Когда указание Илара было исполнено, а воздух в зале стал будто на тонну легче, Илар обернулся к Рурку:

— А теперь — будь моим гостем.

Рурк почтительно склонил голову и протянул ладонь для рукопожатия.

— Раз уж я все равно здесь, — ухмыльнулся он плотоядно. — Обсудим условия возможного союза?

— Посмотрим, — отзеркалил ухмылку Илар.

Скинуть туфли было настоящим блаженством. Оставшись вечером наедине с Иларом в его покоях, я не сдержала громкого довольного стона, сняв тяжеленную корону, неудобное платье с узким корсетом и наконец оставшись босиком. Рухнула на кровать и улыбнулась.

— Милая, мы еще даже не начали, а ты уже стонешь, — ухмыльнулся Илар, накрывая меня собой и целуя так, что перед глазами начали танцевать яркие счастливые звездочки.

Мое тело отозвалось привычным жаром на крепкие объятья, и я с готовностью ответила на поцелуй, наслаждаясь тем, что впереди у нас не только вся ночь, но и вся жизнь.

Мы ласкали друг друга до рассвета, засыпая, просыпаясь и снова спеша сплестись в друг с другом. Я таяла, ощущая руки Илара и то, как он обнимал меня даже во сне, будто боялся, что я исчезну.

Проснувшись утром, я обнаружила Илара сидящим за письменным столом и смотрящим в окно. Лицо его было задумчивым, руки вертели перо, грозя его сломать.

— О чем ты грустишь, милый?

Услышав мой голос, Илар улыбнулся.

— Я размышляю. Сегодня мне предстоит идти в темницу к Парису, чтобы его допросить. Но я не понимаю, что толкнуло Париса на предательство. Он хотел власти? Но он был одним из первых людей при дворе, как и Кроу. Разве этого недостаточно?

— Власти никогда не бывает много, — задумчиво сказала я. — Война. Ему не хватало войны.

— Почему ты так думаешь? — Илар откинулся на спинку стула и с интересом посмотрел на меня.

Я подтянула колени к груди и осторожно сказала:

— Мне говорили, что у семьи Париса оружейное производство, самое крупное в Аренции. Если войны нет — то много ли нужно оружия? А вот если война началась?.. — Я подняла глаза. — Я говорю глупости?

— Что ты, — Илар улыбнулся и сел на кровать, поближе ко мне. Легко коснулся щеки и поцеловал в губы. — Обойди я хоть весь свет, не смог бы найти королевы лучше.

Илар притянул меня к себе и поцеловал уже по-настоящему, отчего по телу прокатилась волна дрожи. Я отстранилась слегка и постаралась собрать остатки рассудка воедино:

— Илар... — Я серьезно посмотрела ему в глаза. — Не ходи в темницы в одиночку. Возьми с собой Этена.

— Почему? — нахмурился Илар.

— Парис эмпат, — вздохнула я и рассказала обо всем, что случилось в тронном зале, но было скрыто от глаз обычных людей.

С каждым словом Илар все сильнее мрачнел, а когда я закончила говорить, долго молчал.

— Эмпат... что ж, это много объясняет. — Илар помолчал немного, а затем кивнул своим мыслям. — Да, это многое объясняет. Нужно сказать Кроу. И Этену. Могут возникнуть трудности с тем, чтобы удержать Париса за решеткой. Стражники в опасности.

Илар вскочил и понесся к выходу из покоев.

— Позовите Этена, — приказал он стражникам. — Немедленно!

В коридоре застучали шаги, и Илар вернулся ко мне.

— Нужно попросить Этена побыть с Парисом в темнице, — тихо сказал он будто самому себе. — Пока решение о казни не будет вынесено. — Илар посмотрел на меня и грустно улыбнулся. — Без тебя мы, возможно, уже воевалибы с Рурком, а вместо этого обсуждаем условия сотрудничества. Откуда ты взялась такая?

— Из другого мира, ты же знаешь, — улыбнулась я и тут же посерьезнела. — Илар?

Он вопросительно приподнял бровь.

— Я хотела поговорить, — я замолчала и коснулась кольца, которое по-прежнему висело у меня на шее.

— Если о том, что ты вышла за меня замуж, уже не будучи невинной, то я в курсе, — невозмутимо сказал Илар, и я тут же мстительно ущипнула его за бок.

— Еще бы ты не знал! — с притворным возмущением воскликнула я, набрасываясь на него. Шутливая потасовка быстро превратилась в поцелуи, и я оказалась сидящей на коленях Илара, тесно прижатой к его груди.

— Так о чем ты хотела поговорить? — Илар заправил мне за ухо прядь волос.

— Мне нужно вернуться в свой мир, — сказала я. — Не навсегда! Просто... — Я снова коснулась кольца. — Мне кажется, я перенеслась в Аренцию не просто так. Все как-то очень вовремя, тебе не кажется? Пророчество, о котором все говорят, магия, которая проснулась во мне, а затем и внутри всех остальных... Мне кажется, это все не просто так. Мне нужно вернуться к истокам, чтобы все понять. Еще и это кольцо... Ты знаешь, что у меня дома есть такое же? Только намного меньше, как будто женское. И магия, которую я перестала понимать... я привыкла к тому, что одарена магией огня, но сейчас ни с того ни с сего мне начали повиноваться воздух, земля, вода и огонь. Еще и эти видения... И эмпатия! Мне нужно вернуться. Чтобы понять, что все это значит. Я чувствую, что нужно!

— Грифон святой, — застонал Илар. — Мне тебя на цепь нужно посадить, неугомонная?

— Илар! — возмутилась я.

— Что — Илар? А вдруг ты не сможешь вернуться обратно? Вдруг...

— Я вернусь, — ласково коснулась его щеки. Почему-то я была уверена в этом на все сто. — Я просто чувствую, что мне нужно домой. К тому же, там у меня осталась мама.

— Отлично, — кивнул Илар. — Но я отправлюсь с тобой. И возражения не принимаются. Что ты на меня так смотришь? Не принимаются! Я король или нет, в конце концов? Ты должна меня слушаться! Маша, — он взял мое лицо в руки, — я никуда не отпущу тебя, ни за что и никогда. Думал, что смогу отпустить, но ошибся. Прости. Я никогда не отдал бы тебе те монеты, никогда не дал бы сбежать из замка. Если бы все не разрешилось так, как разрешилось, я бы сжил бы со свету всех, кто помешал бы быть мне рядом с тобой, уничтожил бы их, но ты бы осталась здесь. Все, что угодно, но не отпустил бы тебя. — Илар вцепился в меня, будто боясь, что я исчезну, почти до боли. — Ты должна знать, с кем связалась.

— Я думаю, — тихо сказала я, — я думаю, что смогу с этим справиться.

Глава 54

— Вот эти монеты? — я переводила взгляд с понтифа Серго на Илара и обратно. — Вы шутите?

— В чем дело, Маша? — напряженно спросил Илар.

— Они... ты говорил, что они волшебные.

— Все верно. Даже я чувствую, как от них фонит. Ты ведь носила одну из них на шее все это время. Неужели не ощущаешь?

Я покачала головой. Как я ни старалась, не могла ощутить ни грамма магии, идущей от волшебных монет, которые берегли много веков как зеницу ока.

— Может, ее величеству стоит воспользоваться каретой, чтобы попасть домой? — нервно посмотрел на монеты понтиф Серго. — Не сочтите за дерзость, но эти монеты такая ценность...

Мы с Иларом переглянулись, и тот едва заметно кивнул.

— Я гостья из-за занавесы, понтиф Серго, — извиняясь, улыбнулась я. — Мне никак не попасть домой, кроме как с помощью этих монет.

— Но как же... — понтиф Серго заморгал, а затем отступил на несколько шагов и рухнул на стул. — Гостья... Так вот почему... Ваше величество, вы должны... не сочтите за дерзость, вы должны мне все рассказать!

— Обязательно, понтиф, — я напряженно улыбнулась. — Но... эти монеты пусты. Как же я смогу ими воспользоваться? Бусинка, стой!

Но было поздно. Малышка, соскользнув с моего плеча, где пряталась в волосах, упала на пол и принялась блаженно кататься по монетам, как кошка, которая унюхала валерьянку.

«Мое! — напевала она. — Мое, мое, мое!»

Что она имеет в виду? Золото? Или, скорее, заключенное в нем волшебство? Чернильники как-то с ним связаны?

— Чернильник, — уронил понтиф Серго пораженно и закричал: — Стража! Стража!

— Нет! — возмутилась я. — Бусинка хорошая!

Понтиф Серго заморгал, а потом потребовал внезапно изменившимся тоном:

— Рассказывайте, ваше величество. Иначе я вряд ли смогу быть вам полезен.

Я вздохнула и для успокоения взяла Бусинку на руки.

— Ну, все началось с того, что меня бросил парень...

Несмотря на то, что я старалась говорить как можно короче, мой рассказ занял несколько десятков минут. Закончив, я бросила опасливый взгляд на понтифа Серго, который задумчиво гладил пальцами подбородок.

— Несколько месяцев назад, в начале лета... Ага... И потом... Хм... И как я не догадался? Еще и чернильник... Что ж, — светло улыбнулся понтиф Серго Илару. — Могу вас только поздравить!

— С чем? — оторопело спросил Илар.

— С будущим наследником, разумеется! — просиял понтиф Серго. — Королева ведь в положении?

— Что? — я инстинктивно закрыла живот ладонью. — Как вы узнали?!

— Ваше величество, — укоризненно произнес понтиф Серго, сияя, как начищенный пятак. — Ваше появление было предсказано в древних трактатах. И то, что происходит сейчас, — закономерное развитие событий.

— Изъясняйся яснее! — рявкнул Илар.

— Да куда уж яснее, ваше величество, — снова улыбнулся понтиф и внезапно стал похож на лису. — Я думаю, ее величество после визита домой все расскажет. Если после этого все не станет ясным, я проглочу свои ботинки!

— Глотай, — мрачно буркнула я. — Все равно я понятия не имею, как попасть домой. Эти монеты — просто груда металла.

— Конечно, груда металла, — с готовностью закивал понтиф Серго. — По сравнению с тем уровнем магии, который есть внутри вас, ваше величество!

— Вы имеете в виду...

— Именно! — понтиф Серго улыбнулся и едва не подпрыгнул от радости. — Святой грифон! Не думал, что мне выпадет такая удача — воочию увидеть... — Он склонил голову, а затем снова посмотрел на меня. — Эти монеты, уважаемая королева, так ценны, потому что они выкованы на остатках древней магии. — Видя мой непонимающий взгляд, понтиф Серго решил пояснить: — Магии, которой щедро делился с людьми, живущими на этой земле, осьминог Октоп.

— Это я знаю.

— Вы не чувствуете ее, потому что в вас самой этой магии намного больше, чем в монетах! Это как пытаться ощутить аромат одного единственного цветка вишни, стоя под целым деревом. Потому и хм... Бусинка не ядовита для вас и, я думаю, в вашем присутствии. Ведь чернильники появились после того, как ушел Октоп. Их древние люди считали карой, ниспосланной Октопом на Сторана Завоевателя и его потомков. Вы не потомок Сторана, ваше величество. Потому чернильники не ядовиты для вас. Учитывая уровень вашего волшебства, я думаю, вы потомок древних людей. Настоящих волшебников, которые жили на этой земле много веков назад. Очень могущественный потомок, возможно, самый могущественный из тех, чья нога когда-либо ступала по этой земле.

Господи...

— Это значит...

— Вы можете вернуться в ваш мир, ваше величество. Когда захотите.

—Но как?!

— Так же, как если бы собирались использовать монеты. Просто сосредоточьтесь и пожелайте.

Сосредоточьтесь и пожелайте. Господи. Закрыв рот рукой, я вспомнила, как после того, как узнала об измене Леши, хотела оказаться где угодно, лишь бы подальше от него. А затем — затем была фура, и я больше всего на свете захотела спастись.

— Понтиф Серго, — процедил Илар. — Вы говорите загадками.

— Прошу прощения, ваше величество, — поклонился понтиф Серго. — Я опасаюсь делать предположения. Но, думаю, когда королева вернется, у нас будет полная картина того, как на самом деле обстоят дела. А я смогу вернуться в деревню, откуда ваше величество меня вызвал. Я соскучился по дому.

— Вообще-то я собирался предложить вам должность при дворе, — нахмурился Илар.

Глаза понтифа Серго расширились, и он рухнул на колени.

— Чем я так сильно прогневал ваше величество?! Я деревенский понтиф, прошу вас...

— О, грифон, — закатил глаза Илар. — Вставайте, понтиф Серго. Слухи о моей жестокости сильно преувеличены. Ну вот, еще минус один. И что мне делать?

— Еще минус один? — обернулась я. — Что ты имеешь в виду?

— Дерен, — поморщился Илар. — Он отправится в Сивр в качестве моего посла. А потом — кто знает? Мы с Рурком говорили о том, чтобы построить академию волшебства, общую для обеих стран. Мне в ней понадобятся надежные одаренные люди.

— Что ж, — медленно произнесла я. — Дерен хотел повышения.

— О да, — хмыкнул Илар. — Как я могу не вознаградить своего воина за службу? Правда, вместе с ним отправится леди Орьенна-Марелла... Что ты на меня так смотришь? Не думала же ты, что я оставлю ее при дворе? После всех выходок? А Дерен сам попросил ее в жены. И что ему в голову взбрело?

— Нужно дать ему с собой нюхательной соли для успокоения, — пробормотала я и замерла. — Илар. А можно вместе с Орьенной отправится в Сивр, ко двору Рурка, Брешка?

— Брешка? — с ужасом округлил глаза Илар. — Ты хочешь приставить ее к Орьенне? Чем тебе не угодила несчастная камеристка?

— Тут другое, — покраснела я, вспомнив восторженную болтовню Брешки.

"Нет, ну вы видели, какой мужчина, леди Мария? Настоящий воин, сильный, мужественный! А что шрамы на лице, так это даже лучше, они мужчине идут, если добыты в бою. Что же мне делать, леди Мария? Когда он уедет? Я просто умру!"

Брешка упорно отказывалась называть имя своего возлюбленного, ограничиваясь только информацией о том, что тот из Сивра и что "нет, леди Мария, никак не может на мне жениться".

Оставалась только надеяться, что влюбилась Брешка не в Рурка — хотя кто я такая, чтобы осуждать?

Спрошу у нее, хочет ли она отправиться в Сивр вслед за возлюбленным — согласие Илара, если что, у меня уже есть.

— Маша? — Илар обернулся ко мне, возвращая с небес на землю. — Ты правда можешь вернуться домой?

Я собиралась покачать головой, а затем замерла, поняв, что да, могу. Господи, да что же происходит?!

— Вижу, что можешь. — Илар сжал мое плечо. — Давай. Переноси нас обоих. Давай же, Этен знает, что ему временно придется взять на себя обязанности короля, хоть и не в восторге от этого.

— Это будет весело, — пробормотала я.

Приготовления к свадьбе Этена и Прэнни шли вовсю, праздник планировали играть на исходе первого месяца зимы. Этен, хоть и был официально представлен как наследник, не изменил своему стилю поведения, оставаясь на людях глупым и сумасбродным, во всем подчиняющимся невесте (Прэнни отыгрывала роль умной "жены" при глупом "муже" с большим удовольствием).

Однажды, когда нам удалось поговорить наедине, я спросила, не устал ли Этен от маскарада. Подумав, он ответил:

— У меня есть Прэнни. А еще Кроу, ты, Илар и Брешка. Вы моя семья и видите во мне больше, чем шута, больше, чем мальчика с улицы и больше, чем наследника престола. Этого мне достаточно.Остальным много знать не надо. В конце концов, — он отвесил мне поклон, — кто-то должен быть всерьез озабочен цветом салфеток на королевском столе, а заодно и безопасностью замка.

Анри, впрочем, продолжал брезгливо поджимать губы при виде будущего зятя и демонстративно щурится при виде его яркой одежды. В семье не без Анри, что тут поделаешь.

Поняв, что тянуть с решением больше нельзя и Илар ждет того, что я перенесу нас обоих в мой мир, я спросила в последний раз:

— Илар... Ты уверен?

— Конечно, я уверен! Неужели ты думаешь, что я отпущу тебя сейчас, когда у меня на самом деле появился выбор? Давай же!

— Мой мир... — я замялась. — Достаточно странный. Ничему не удивляйся, ладно? — я скептически окинула взглядом Илара. — Корону, камзол и меч оставь здесь.

Сама я была одета в брючный костюм, который успел уже стать привычным.

— Это еще почему? — недовольно скрестил руки Илар.

— Увидишь, — вздохнула я. Это будет нелегко. — Ничему не удивляйся!

— Я будто голый, — проворчал Илар, выполнив мою просьбу. — Может, еще и сапоги снять?

— Хорошо бы. Но кроссовки мы для тебя здесь вряд ли найдем.

— Это какая-то болезнь? — поднял бровь Илар. — Звучит как название болезни.

— Возьми меня за руки.

Я закрыла глаза, позволяя магии, которую привыкла держать в узде, вырваться наружу стремительным потоком. Только сейчас я поняла, как сдерживалась до этого. Мир закрутился вокруг, подчиняясь моей воле, сворачиваясь и вращаясь, как торнадо.

А затем вдруг в уши ударил звук гудка, в нос — запахи ливня, асфальта, бензина и города.

Глава 55

— Маша, осторожно! — Сильные руки перехватили меня поперек талии, подняли над землей, а затем рванули куда-то.

Фура, визжа шинами, пролетела прочь по дороге, а я наконец открыла глаза. Мы с Иларом стояли посреди тротуара под дождем.

— Сюда, — сориентировался Илар и утащил меня под козырек входа в какой-то магазин. Убедившись, что на меня больше не попадает вода, он огляделся и непонимающе нахмурился.

Я попыталась посмотреть на привычный мне мир его глазами. Рычащий серым потоком машин проспект, толпа людей, какую редко встретишь даже на рынке в Монтевире, огромные многоэтажные муравейники и офисное здание из стекла и бетона.

Илар положил руку на пояс, где обычно у него висит меч, но я коснулась его плеча.

— Нет, все хорошо. Нам ничего не угрожает. Это машины... самоходные кареты, скажем так. Только очень быстрые. А это...

— Маша!

Я обернулась на голос, и застонала. Лешка, собственной персоной. Какого-то грифоньего когтя стоит у входа в офис и смотрит на то место, где меня только что чуть не сбила фура. А следом за ним выбегает — та самая фифа-Юля, поскальзывается на высоких каблуках. Отстает. И зачем вообще бежит? Дождь ведь на улице.

Лешка завертел головой и вдруг увидел меня.

— Машка! — радостно завопил он и рванул к нам.

Ох, грифон и Октоп вместе взятые! Да что ж ему понадобилось?! Я закрыла лицо рукой. Как же стыдно. И вот по нему я сходила с ума? Не спала ночами? Из-за него обиделась на весь мужской род? Нет, Лешка, кончено был хорош: высокий, плечистый, в костюме с белой рубашкой.

Но… разве это тот, кто мне нужен, тот, кого я могу полюбить и с кем захочу быть рядом до конца наших дней? Его и Илара можно было бы сравнить только так, как сравнивают ребенка в карнавальном костюме и настоящего супергероя.

Вот только… он идет сюда! Зачем?

— Илар, извини меня, — пробормотала я, краснея.

— За что?

— Видишь того парня? Я тебе не говорила, но мы с ним встречались. Расстались как раз перед тем, как я попала в Аренцию.

Илар нахмурился и посмотрел на Лешу.

— Вот с этим?!

— А что не так?

Поморщившись, Илар заговорил, и по тону было слышно, что он пытается выразиться как можно мягче:

— Ну он же... он хоть меч в руках умеет держать?

— Нет, — фыркнула я. — Зато он меня бросил.

— Вот этот?!

— Маша! — Лешка наконец приблизился к нам и попытался встать под козырек, но Илар каким-то неуловимым движением вытолкнул его под дождь. Юля отставала на десяток шагов, но упорно направлялась к нам. — Ну ты чего истеришь?

Господи, как же стыдно! И как меня вообще угораздило начать встречаться с таким человеком?

— Я не истерю, — как можно спокойнее ответила я. — Мы расстались, Леша. Точка.

— Слыш, — Леша окинул меня взглядом и снова попытался приблизиться. Нахмурился. — В тебе че-то поменялось, не?

— Ценное наблюдение. Уходи, Леш. Вон, тебя уже Юля ждет. — Я кивнула ему за спину. — А я замужем. Все уже. Ушел поезд.

Леша не обратил на это внимания, скользя глазами по моей фигуре вверх-вниз. Я попыталась представить, что он мог сейчас видеть, и невольно фыркнула. Да уж, от той мышки-старшекурсницы, которой я была несколько месяцев назад, мало что осталось. Мой костюм, скромный по меркам аренцийской королевы, был сшит точно по моей фигуре из тяжелой дорогой ткани, подчеркивал талию, грудь и бедра, хоть и не обтягивал их. Волосы я носила распущенными, пользуясь тем, что Брешка обожала вплетать в них украшения. Но главное изменение, наверное, было все же не в этом.

Я просто наконец научилась быть собой. Выбирать сердцем, где и рядом с кем я хочу быть, как себя вести и чем заниматься. Сейчас я, даже будучи бедной студенткой, я ни за что не смирилась бы с тем, как относился ко мне Лешка — не говоря уже о том, чтобы планировать с ним свадьбу. Благодаря Илару я поняла, как может выглядеть любовь, и уже ни за что не обменяла бы ее на суррогат.

— Это вот этот что ли? — Лешка кивнул на Илара. — Ну так давай мы посмотрим, кто тут круче.

— Грифоний коготь, — закатил глаза Илар, загораживая меня собой. — Бить крестьянина, как низко я пал.

— Это кто тут крестьянин, хлыщ ты разодетый?! Да я боксом занимался, знаешь? Давай! — азартно предложил Лешка, изображая что-то вроде бойцовской стойки. — Как мужчина с мужчиной!

— Давай, — кивнул Илар и, лениво замахнувшись, сбил Лешку с ног одним ударом.

Тот упал в лужу и взвыл, держась за щеку.

— Нет, это не та битва, которой ты достойна, — вздохнул Илар и обернулся ко мне. — Когда вернемся в Аренцию, я устрою в твою честь турнир, чтобы сразиться с лучшими рыцарями королевства за право носить у сердца твой платок. А то что это я… даже поухаживать не успел толком, сразу к алтарю потащил.

Илар поцеловал мою руку, а затем снял с себя верхнюю рубашку, оставшись в нательной кирасе. Поднял рубашку над моей головой, образуя что-то вроде навеса.

— Ты говорила, нам нужно куда-то идти? Кажется, твоя мать нас ждет? Леди, — кивнул Илар остолбеневшей Юле. — Счастливо оставаться.

Какое уж тут счастливо? Держу пари, Лешка сегодня лишится сразу двух девушек.

В середине рабочего дня мамы дома, разумеется, не оказалось. Я даже была рада этому, потому что у меня хватило времени для того, чтобы взять из серванта деньги для оплаты такси (Илар все норовил наградить возницу кольцом с рубином), заварить чай и ответить на миллион вопросов Илара, который внезапно регрессировал до четырех лет — возраста, когда речь ребенка состоит из одного лишь вопроса "Почему?".

— Твой мир чудесен, — объявил Илар, когда я показала ему телевизор и объяснила, что это такое. — Я хотел бы в нем остаться и смотреть в это волшебное зеркало много дней напролет!

— Вот так всегда, — притворно вздохнула я. — Выходишь замуж за короля, а получаешь любителя волшебного зеркала.

Илар нахмурился, не понимая шутки, и тут в замке заворочался ключ.

— Машенька? Ты уже дома? Что-то случилось?

— Мама! Мамочка! — я рванула ей навстречу и крепко обняла. — Я так соскучилась!

— Да ты что, — мама отстранилась. — Я же вся мокрая. И мы только утром виделись. Или...

Рассмотрев меня хорошенько, мама осеклась. Бросила взгляд мне за плечо и остолбенела.

— Вы кто?

Я обернулась.

— Мама, это Илар, мой муж. Хм... король.

— Ты надо мной шутишь? Где ты взяла такую одежду? И украшения? Что происходит?

— Наверное, нам лучше пойти на кухню, — вздохнула я. — Переодевайся, а я пока поставлю чайник.

Спустя пятнадцать минут, когда я успела приготовить чай, а Илар — нарезать бутерброды ("Холодильник? У вас есть специальный шкаф с холодом? И работает без магии?") на кухню вошла мама. С высушенными и уложенными волосами, одетая в свой лучший брючный костюм — видимо, не хотела, надев халат, ударить в грязь лицом перед Иларом.

— Извините, — деловито поправила укладку мама. — Я в домашнем, совершенно не была готова к приему гостей.

— Вы прекрасны! — откликнулся Илар. — О таких женщинах, как вы, в моем мире слагают баллады, в их честь называют целые континенты!

Ничего себе, мне он таких слов не говорил! Берег для знакомства с тещей? Впрочем, это сработало. Мама зарделась, расслабилась, а затем вдруг нахмурила брови.

— Что значит — в твоем мире?

— Мама, — вздохнула я. И достала из-под одежды цепочку, где по-прежнему носила крупное золотое кольцо с красным, похожим на каплю крови, камнем. — Ты помнишь то кольцо, которое лежит у нас... ну ты помнишь где? Откуда оно? Только честно!

Несколько секунд мама хмурилась, а затем молча вышла из комнаты. Вернулась через несколько секунд, неся на ладони второе кольцо. Сейчас, помещенные рядом, они были похожи как две капли воды, как… как обручальные кольца.

— А я же не верила. И бабка твоя не верила. — Мама опустилась на табуретку и обняла руками чашку с чаем.

Мы с Иларом, переглянувшись, сели тоже.

— Во что не верила, мам?

— Это кольцо твоей прапрабабки. Вернее, даже не ее, а ее матери или бабушки, или прабабушки. Никто уже не помнит, откуда оно.

— Но ведь что-то же помнят? — тихо заметил Илар. — Расскажите, прошу вас!

Мама помолчала.

— Ты никогда не задумывалась, Маша, почему у нас такая маленькая семья? У тебя была только я и твоя бабушка. Ни отца, ни сестер, ни братьев. И у меня было так же. Я была молодая, глупая. Думала, что меня это не коснется. Коснулось.

— Что коснулось?

— Проклятье, — мама фыркнула. — Бабкины сказки. Не хотела тебе говорить, думала — уберегу тебя. Не будешь знать, может, и жизнь твоя хорошо сложится.

Коснувшись колец, мама надолго замолчала.

— С этим кольцом старая история связана, сказка. Кольцо-то обычное, выглядит как самодел, который можно в любом ломбарде найти. Якобы в незапамятные времена была война. На мирные земли, не знавшие горя, пришло войско. Вот только чье оно было? Османы, греки, когда это было? Неизвестно. Сказка. Даже полководца такого нет, я по всем книгам искала. Стан Завоеватель.

— Сторан, — откашлялся Илар и потер лоб. — Сторан Завоеватель.

— А ты откуда знаешь?

— Мама, рассказывай же! Что было на той войне?

Мама бросила на меня косой взгляд, но продолжила.

— Той страной правила Ксания. Только она была не царицей, а видерией — уж не знаю, что это значит.

— Это значит "жрица". Жрица бога, в которого верили в тех землях.

Мама помолчала, а затем медленно кивнула.

— Да, ты права. И как это я сама не догадалась? Все-таки цари и вожди почти во всех первобытных культурах считались наместниками бога. Так вот, тот Сторан влюбился в видерию, а она в него. Похоже на "Цезарь и Клеопатра", да? — Мама бросила взгляд на меня. — Помнишь, мы с тобой смотрели, когда ты была маленькой?

— Мама! — умоляюще воскликнула я. — Ну рассказывай, что там дальше?

— А, дальше. Ну дальше для них, для Ксании и Сторана, изготовили два кольца, которые должны были ознаменовать их брак и одновременно — мир. Но Сторану захотелось большего. Он задумал подчинить себе Ксанию и присвоить магию, которой она владела. В ответ на это Ксания разъярилась, прокляла завоеванные Стораном земли, а сама сбежала за занавесу — уж не знаю, что это значит. Но вместе с проклятьем, которое она обрушила на голову Сторана и его потомков, Ксания прокляла и себя саму — потому и она сама, и все ее дочери и внучки, будут несчастны, пока проклятье не будет снято.

— А как снять то проклятье, про это в легенде ничего не говорили?

— Ну как же не говорили? — Мама отпила немного чая. — Говорили, конечно. Когда сольется кровь потомка Ксании и потомка Сторана, когда мир воссияет над отнятыми землями, проклятье будет снято.

— Мир воссияет, — пробормотал Илар.

— Кровь сольется, — откликнулась я эхом и положила руку себе на пока еще плоский живот, где рос наш ребенок. — Кровь сольется, Илар! Скоро. Уже совсем скоро.

Илар солнечно улыбнулся, а мама нахмурилась.

— А теперь давайте-ка, рассказывайте вы. Что-то мне подсказывает, что разговор будет долгим.

Мама до странного быстро поверила в наш рассказ. На убеждение ушло всего-то часов пять и несколько рюмок коньяка, который для особого случая хранился в буфете. Но в целом, все прошло лучше, чем я ожидала. Мама даже прониклась к Илару и, оставшись с ним один на один, начала расспрашивать «не обижает ли тебя Машенька и хорошо ли кормит, а то ты слишком какой-то худой».

В тот день, как и в следующий, мы не вернулись в Аренцию. Я успела ужасно соскучиться по маме, да и Илар был рад увидеть новый для него мир, в один момент превратившись из степенного разумного короля в любопытного ребенка, впервые оказавшегося в парке аттракционов.

— Это ведь чудо, Маша! — говорил он. — Я всю жизнь думал, что мир один, а их как минимум два. А что, если больше? И их все можно завоевать?

Я смеялась, видя, как горит взгляд Илара. И все-таки ему не терпелось вернуться домой, в Аренцию. Я тоже начинала скучать. Мама жутко волновалась, что рожать я буду "в каком-то диком мире, где нет нормальной медицины", но переселиться в Аренцию отказалась наотрез.

— Что мне там делать? — возмутилась она в ответ на мое предложение. — Тут у меня работа, друзья, книжный клуб. Хотя вот ты мне скажи, море там есть? О! Теплое? А купальный сезон когда? — позагибав пальцы, мама обрадовалась — У меня и отпуск как раз в то время! И рожать тебе в том месяце, все одно к одному. А может, все-таки тут до родов побудешь?

Я покачала головой. Откуда-то я знала, что наш с Иларом сын должен родиться в Аренции, а еще я знала, что все пройдет хорошо. Земли, истощенные долгим голодом и проклятьем, желали возродиться, из глубины веков я чувствовала Сторана и Видерию, которые тянулись к нам с Иларом и к нашему будущему сыну, желая зарыть топор войны хотя бы так, хотя бы сейчас.

Я так и не разобралась в природе моего дара, но была уверена, что для этого еще будет время — теперь, зная, что я потомок Ксании, я могла отпустить свой его, довериться ему и позволить вести себя. Точно так же, как Илар, будучи потомком не только Тарима Миротворца, но и Сторана Завоевателя, наконец смог отпустить вожжи и начать смотреть не только в сторону защиты Аренции, но и в сторону других земель, да хоть бы и тех, что лежат за непроходимыми горами — как только магия вернется в Аренцию в полной мере, они уже не будут преградой.

Засыпая, я видела не только прошлое, но и будущее. Видела открытое лицо Тимерии и улыбку Этена, видела глаза их ребенка, но главное — я видела короля Илара, прозванного Мудрым, его долгое и счастливое правление и нескольких посланных ему небом детей. Видела себя рядом с ним, всегда рядом, неизменно.

Просыпаясь, я знала, что нам с Иларом уготовано еще много солнечных дней, видела главный зал дворца, где искусной мозаикой были выложены осьминог и грифон, видела чернильников, которые больше не были ядовитыми и жили в каждом доме. Видела закаты и видела рассветы, видела бури и видела штили. Видела напоенные магией земли, цветущие и плодородные, и счастливых людей.

Для всего этого еще придет свой черед, а сейчас я просто засыпала на плече Илара и точно знала, что наконец-то нахожусь на своем месте.

Дорогие читатели, надеюсь, книга вам понравилась:) Приглашаю подписаться на мою страницу, чтобы узнавать о новинках и читать новые истории. А еще приглашаю в паблик:) Там болтовня о книжках, красивые картинки и все такое.

Nota bene

С вами был Цокольный этаж, на котором есть книги. Ищущий да обрящет!

Наградите автора лайком и донатом:

Волшебница для короля