Столетовы. Часть 1. Верьте в любовь, девчонки! бесплатное чтение

Поселок Озерки располагался в очень живописном месте: небольшие рощицы, заросшие озерца, дальний лесок, а главное, близко от города. Поэтому довольными оказались все, и дети, и взрослые. Да еще и в соседях друзья: Вениамин Павлович и Дора Гарины и родители Елены – Иван Иванович и Зинаида Васильевна. Уже в мае все въехали и обустраивались. А в начале июня решили открыть сезон. Дора взяла на себя развлекательную программу, а мамочке Лены поручили стол. И дети с утра помогали, как могли: чистили картошку, бегали в магазин раза три, мыли, тёрли, сервировали. Наконец-то девчонок отпустили, и они с Людкой, в простонародье Лютиком, дочкой Доры и Вениамина Павловича, отправились на "домашнее озерцо", как говорил ленин папа. А потому что располагалось оно прямо напротив их дома, и были уже сделаны мостки и дорожка к нему. И все с нетерпением ждали возможности поплавать в этом водоёме. А пока у них было другое, очень важное дело.

Впереди целое лето…

Сергей Столетов, 21 года от роду, только недавно отслуживший свои два года в подразделении особого назначения, навидавшийся и очерствевший душой, очень рад был любому проявлению чистого, мирного, весёлого. И когда его друг, Вадим Гарин, однокурсник по автодорожному техникуму, теперь курсант, чем страшно гордился, пригласил его за город, он с радостью согласился. Пообщаться с Вениамином Павловичем, которого он очень уважал, познакомиться с Дорой, их дочкой, их друзьями, просто отдохнуть, помочь чем-нибудь, почувствовать себя "дома". Сергей вырос в детдоме, и никого, кроме Витьки Караваева, который был ему и другом, и братом, и однокурсником, и в армию они ушли вместе, у него не было никого.

Он, видимо, зашел не с той стороны. Но уж очень хотелось пройти мимо прудиков, таких притягательных в начале лета.

– Смотри, полосатенькая.

– А вон какая симпатичная, с красными пёрышками.

Две девчушки, белобрысая и рыжая, свесившись к воде, что-то рассматривали, видимо, рыбок. Задравши длиннючие ноги с голыми пятками, сверкавшими то слева, то справа, так и норовили свалиться в воду.

– Эта полосатая будет моя, – верещала рыжая.

– Ага, она по свистку будет приплывать. Или ты назовёшь её Фрося и будешь подзывать: "Фросюшка, девочка моя полосатая, тебя Лютик зовет".

– А почему девочка, может, она мальчик?

– А он – девочка, – покатилась со смеху белобрысая.

– Но рыба же, она, или… Я с тобой запуталась.

Сергей приостановился, настолько живописна была картинка: синее озеро, заросшее кустами, небо в облачках, отражающихся в воде, яркое солнце. И две девчонки, лежащие на пузе и болтающие и языками, и ножками…

"А рыжая – Лютик. Получается сестра Вадима", – сообразил он.

Беленькая девчушка резко повернулась и полыхнула зелеными глазами. Поправила задравшуюся юбчонку, и Лютику тоже. И уставилась на него.

– А вы кто?

– Добрый день! Я – Сергей, ищу Вадима Гарина.

– Это мой брат, – оповестила на всю округу рыженькая. – Вам прямо и налево, следующий дом.

– Ой, Ленуська, смотри какая большая, – снова завопила она.

– Ну всё, пойдем. Надоело уже.

И поднялась как-то сразу, как будто её кто-то за руки потянул.

– А вам туда, – махнула она рукой.

Вечером, когда все собрались за столом, Дора объявила, что сегодня будут танцы. Она считала, что танцы – панацея от многих проблем. Когда человек достигает гармонии движения и музыки, он активирует свои спящие, неиспользованные силы, поэтому становится менее уязвим для всяческого негатива. Но это вкратце. У нее была целая теория на этот счет. Но главное, Дора учила танцам всех. Особенно, кого любила. И отдавалась этому занятию с таким воодушевлением, что после завершения очередного урока ног не было ни у кого. Ленины родители и она сама уже получили по паре занятий по ликвидации танцевальной безграмотности. Людмиле с Вадиком вообще не привыкать. А вот остальным не позавидуешь. Но они еще этого не знали. Они – это Сергей, которого уже лицезрели, Виктор – друг Сергея и Вадима, Костик Самохвалов, их с Людкой одноклассник, две подружки уже из поселка, Катя и Верочка. Все дружно поужинали, посмеялись, обменялись впечатлениями этого дня, поблагодарили маму за кулинарные шедевры и дружно поплелись за Дорой на большую веранду. Она расставила их парами и попросила своих детей показать, чего бы ей хотелось от всех получить на выходе. Людка с Вадимом танцевали вальс. А все, как завороженные, смотрели на эту красоту. Ведь ничего, кроме школьных дискотечных попрыгушек не умели.

– Я так никогда не смогу, – упавшим голосом произнес Сергей.

– Так, отставить разговорчики. Елена, берешь Сергея, Виктор с Людой, Костик со мной, Катя с Иваном Ивановичем, Верочка с Вениамином. Слушаем музыку.

Сергей постоянно наступал Елене на ноги, да она и сама не отличалась грацией и изяществом. Не получалось ничего. Они уже стали нервничать, и Лене хотелось убить уже этого увальня. Но Дора была беспощадна. Она подошла к ним, завела руку Сергея подальше за талию девочки, заставила его прижать ее посильнее. А руку Елены буквально воткнула в руку Сергея.

– Партнёры должны чувствовать друг друга. И поддерживать, особенно, партнер, – жестко отпарировала Дора. – Начали!

И действительно, стало получаться. Сергей ловил каждое движение партнерши и увлекал ее дальше-дальше, а Лена полностью доверилась ему. И очень скоро они уже кружились легко и непринужденно. Может не очень еще красиво и правильно, но зато свободно. И получали от этого большое удовольствие. А потом пили чай, смеялись над Вениамином Павловичем, который пригласил Зинулю (так ласково звали ленину маму) и уронил ее, подскользнувшись на чем-то. А ленин папа очень хвалил поселковских девчонок , ну и все пели дифирамбы Доре. Разошлись поздно, Лене захотелось немного посидеть у озера. Но место было занято – на мостках лежал Сергей, подложив под голову руки. Лена хотела ретироваться, но он ее заметил. Она спустилась и села рядом. Он тоже сел.

– Спасибо, Леночка, что не убили меня! Хочу вам признаться, что получил громадное удовольствие от общения с вами.

– Вы друг Вадима, а мы с ним на ты. А ко мне вы обращаетесь как к даме почтенного возраста.

– Так что, на ты?

– Конечно.

– Шампанского нет, тогда просто поцелуемся, – и чмокнул Елену в щечку.

Девчонка от неожиданности зарделась, застеснялась, резко поднялась и ускакала…

А ночью ей приснился чудный сон: она – принцесса, Сергей – рыцарь. Они куда-то скачут, и он прижимает ее к себе сильно-сильно…

Они еще несколько раз собирались у Доры, ходили купаться на озеро, а вечером вповалку заваливались на мостках, и Вадим, увлекшийся астрономией, рассказывал им о созвездиях, черных дырах, метеоритах и планетах.

– А почему звезды разного цвета? – Спросила Елена.

– Ты заметила? Ну, это зависит от цвета глаз. Вот у тебя какие? Зеленые. Значит, твои звезды будут зеленеть. А мои, серобуромалиновые, разноцветные будут.

– Ага, а Людкины – полосатые, потому что у нее глаза разные.

– Чего это они разные? – обиделась Лютик. – У меня светлокарие, очень редкие глаза. Можно сказать, янтарные.

– Ну так правильно: один – светлокарий и хитрый, а второй – янтарный и вечно за всеми подглядывающий.

– Сейчас получишь, Ленка.

– Ну а если серьезно, то цвет звезд зависит от удаленности от Земли. Есть еще переменные звезды, блуждающие, короче, много всего интересного. Вот я приобрету телескоп когда-нибудь, вот это будет здорово. Тогда я смогу гораздо больше показать и рассказать.

А потом у всех образовались дела, Людка с Еленой и Костиком уехали в колхоз от школы. Сергей с Виктором куда-то пропали. И только уже осенью, закрывая сезон, все опять собрались на танцевальные вечера. Теперь эти встречи у Доры называли так. Вадим приехал не один, он, наконец-то, решился познакомить родителей со своей девушкой Светланой. А та для поддержки привезла с собой свою подружку, тоже Свету. Ну и Дора взяла их в оборот. Причем партнера для этого отобрали у Леночки. Выручил подоспевший Костик. Они с ним очень здорово натренировались в колхозе. И даже освоили некоторые приемчики рок-эн-рола. Немножко покружились в вальсе, но как-то неинтересно, проходящие рядом уроки отвлекали, да и скучно. Костик на ушко предложил потихоньку улизнуть и побеситься под магнитофон. И они смылись, захватив с собой Лютика. И устроили на мостках, расширенных за лето, рок-эн-рольную вечеринку. Скакали как мартышки, орали как оглашенные, вопили песни, под которые выделывали всяческие кренделя. А когда Костик закрутил Елену под Элвиса Пресли, послышались хлопки. Вся великовозрастная компания, две Светы, Виктор, Сергей и Вадим, стояла на лестнице, ведущей на маленькую пристань, и аплодировала им. Костик от неожиданности чуть не уронил девчонку, а Людка заорала:

– Что вы подкрадываетесь? Идите уже, куда шли. Видите, дети занимаются.

А дети стояли раскрасневшиеся, запыхавшиеся, немного растерянные.

– А можно что-нибудь еще? Поразвлекайте дяденек и тетенек, – Света-подружка явно хотела привлечь к себе внимание Сергея, потому что продолжила, – а мы посмотрим и тоже поучимся. Да, Сереж?

– Билетов нет. Все продано. Можем предложить в цирк или планетарий. – Это уже Елена обрела голос, почему-то ее задело это "Да, Сереж?"

– Ф-ф-ф, – фыркнула Света, – ну и молодежь пошла. Пошли, Сережа!

А он не мог оторваться от Елены, ее зеленючих, метающих молнии, глаз. Маленькая Колдунья. Да какая маленькая – всё уже на месте, ноги длинные, талия тонюсенькая, хотя сама чуть-чуть полновата, но это ей даже идет. Он помотал головой, чтобы избавиться от наваждения. « Надо заканчивать с этой набоковщиной", – подумал Сергей и потащился за остальными.

Они виделись еще несколько раз. Под Новый год ленин папа собирал их, чтобы помочь по дому грубой рабочей силой. И еще раз они всей дружной компанией катались на лыжах целый день, а вечером в уже отапливаемом доме Доры танцевали. Причем Сергей перетанцевал со всеми, кроме Лены. И даже не смотрел в ее сторону, и она рано ушла домой. А он загляделся вслед уходящей девочке, и сердце его билось, как птица. "Ты ополоумел, Сергей ". Слава богу, их отправляют на переподготовку, а потом куда, они еще и сами не знали, и он ее не увидит года два, это точно.

Так и получилось. Лена закончила школу, поступила в университет. Ей очень нравилось учиться. Они с Костиком выбрали архитектуру, но привлекал их дизайн, совершенно новое направление. И в свободное время они рисовали, стругали, выпиливали, шили, вязали, что-то выдумывали. Подружились с молодыми художниками, архитекторами. Завели знакомства в ателье, на трикотажной фабрике, на текстильном производстве, чтобы хоть как-то снабжать себя материалом. А когда им предложили в конце первого курса поехать в студенческую экспедицию в отдаленные деревни и села для сбора исторических ценностей любой направленности, они согласились сразу. Проблема была только в одном – ехать надо было в июле, после экзаменов, а восемнадцать лет Елене исполнится только в сентябре. Нужно разрешение родителей, но папа ее не отпустит никогда.

Елена сидела на своих любимых мостках, купаться было еще холодновато, но солнце припекало по-летнему. Экзамены она почти все сдала досрочно. Оставалась высшая математика, которая ей, ну никак, не нужна. Но папа дочь не понимал, он утверждал, что точные науки развивают мозговую деятельность, и, чтобы не стать дурой, их надо учить. Вот и сидела она с толстенным учебником и такой же толстой тетрадью… А мысли были совсем далеко: как получить разрешение на поездку, какие доводы привести? Маму уговорить можно, но отца? Ей становилось сильно жарко и от солнца, и от тревожных мыслей. Лена улеглась на мостки и брызнула в лицо водой. Холодная…

– Здравствуй, студентка! Не можешь сдать вышмат, решила утопиться?

Она вскочила и столкнулась нос к носу с Сергеем. Нет, Елена знала, что на свадьбу к Вадиму, которая будет завтра, приедут все его друзья, и он тоже. Но никак не ожидала такой реакции от себя – внутри все оборвалось. Она знала кое-что о нём, выведывала у Лютика, у Вадима так, промежду прочим, засылала Костика к ним в общежитие, а папа был в курсе их жутко секретных дел и рассказывал маме про Сергея и Виктора, как о настоящих парнях. Он снился ей ночами, она делилась с ним своими проблемами, мечтала чёрти о чем, и, наконец, призналась самой себе, что не может выкинуть его из головы. Нет, Елена ни на что не рассчитывала. Ну даже смешно: ей сейчас еще 17, а ему уже 24. О чем речь? Помечтала маленько, хватит. И вот…

– Что ты на меня так смотришь? Не узнала? А вода холодная? Я шел искупаться. Лена, ты что? – удивленно поднял брови Сергей.

– Вода холодная для меня. Попробуй, – отмерла девушка.

Сергей стал раздеваться… Как он был хорош! Немного длинноватые темно-русые волосы, серые с синевой глаза, красиво очерченные губы, накаченное тело… Он даже стал как-то выше. Оттолкнулся, нырнул и долго плыл под водой, вынырнув почти на середине озерца. Лёг на спину… А Елена еле усадила себя, опустив ноги в воду. Вдох – выдох, вдох – выдох. Взять себя в руки. Держать лицо и спину. Подняла голову под солнечные лучи, закрыла глаза. Не смотреть, не смотреть. Рядом всплеск, брызги и вот он уже на мосточках.

– Ты что, не высыпаешься, ученица? Диссертацию пишешь или на Нобелевскую премию претендуешь? Говорят, у тебя талант, и ты очень умная.

– Кто говорит? Американское радио, товарищ шпион?

– Почему шпион?

– Но где-то же вы берёте информацию? Или вам её голуби приносят?

Сергей рассмеялся. Он тоже про неё всё знал. Или почти всё. Потому что не разрешал себе думать об этой девочке. Гнал от себя даже маленький намек, а вдруг? Никакого вдруг не может быть. Он таскал пачками баб, даже завел одну, но ненадолго, откликался на любой клич оторваться, напивался, когда появлялся передых, и один раз даже попал в кутузку. После чего сказал себе "хватит". И его друг, товарищ и брат Витька несказанно этому обрадовался. Они стали работать, даже пахать, и днем, и ночью. Параллельно учились. Но иногда их выдергивали из повседневной жизни для выполнения определенной задачи. Где-то в августе придется опять уезжать. Поэтому они с Витьком последние дни подчищали концы в институте и в мастерской. Эти парни давно отдали свои души машинам, и вся их деятельность была связана с ними так или иначе. Неожиданный передых, свадьба Вадима, был как нельзя кстати. Хоть немного расслабиться. И вот… Сергей не мог оторвать взгляд от её глаз, в них отражалось солнце. Зеленые глаза в янтарных звездочках.

– А ты повзрослела, похудела…

– Поумнела, подурнела, одним словом, подросла.

– Тебе неприятно со мной общаться? Так я уже ухожу. Учись. – И быстро взлетев по ступенькам , скрылся за кустами.

Лена встала, оглянулась, вроде никого, быстро сняла свой любимый сарафанчик, и почти голяком бросилась в воду. Где только что был он, Серёжа, в эту же воду. Ей от этой мысли было как-то тревожно и хорошо одновременно. А Сергей стоял ни жив, ни мертв – гибкая фигурка Елены с ярко выраженной талией и высокой грудью только что промелькнула у него перед глазами. Господи, спаси и помоги!!!

Дора, как всегда, была на высоте! Она украшала, составляла меню, придумывала всяческие развлечения, смешные поздравления и розыгрыши. Весь вечер вся молодежная компания помогала ей изо всех сил. Вадим со Светланой "шлифовали" свой свадебный танец, и Дора успевала и там. Всё должно быть красиво. Это ее жизненный девиз.

Но было так не всегда. Когда погиб её любимый, разбился, он был летчиком, ей было всего 19 лет. Они даже не назначили день свадьбы, но предложение сделать пилот успел, пролетев над клубом, в котором Даша (Дора на самом деле Дарья) работала библиотекарем. Он покачал крыльями своей машины, чтобы видели все, как он её любит. И угодил на губу. Она бегала к нему каждую ночь, днем было никак нельзя, и таскала еду. А он целовал ее через квадратики решетки. А через несколько дней его друзья пришли к ней в клуб и сообщили страшную весть. Вернее, сообщил Веня, друг и товарищ. А еще он ей сказал, что она не одна, и что он всегда будет рядом, подставит плечо. И это не были просто слова. Дашенька ничего не соображала, все делала как во сне. Но рядом был Вениамин, она его ощущала, как костыль, без которого не смогла бы и шагу ступить. И когда девушка решила уехать, всё вокруг напоминало ей о её горе, именно он убедил остаться, поступить в институт, поменять работу. Именно Веня вернул Дашу к жизни. Он не ухаживал, нет. Он жил ей, он готов был на все, только чтобы эта прекрасная девушка научилась опять улыбаться. У Доры и, правда, была замечательная улыбка, она озаряла каким-то светом всех, кто находился рядом в этот момент. Прошло два года. Они уже не представляли жизнь друг без друга. И Вениамин Павлович решился, позвал Дашу замуж. Они долго разговаривали, она честно призналась ему, что не любит, но очень благодарна за всё. А он объяснил, что всегда любил её, с первого взгляда. Но она выбрала другого, и он желал им только счастья. Но сейчас… Он просто не сможет без нее жить. А еще через год они поженились, и живут в согласии четверть века. Сразу после института местом ее работы стал "Интурист", где она и получила новое имя. А её муж уже в сорок лет ушел в отставку, стал преподавателем, защитил кандидатскую уже совсем не в юном возрасте, но летать не перестал. Для себя, в авиаклубе. А еще, и это самое главное, Дора никогда не пожалела, что стала его женой. У этого человека была железная жизненная позиция – женщина создана для любви, а мужчина для жизни. Он никогда не спорил с женой. Выслушает, посоветует, похвалит и незаметно сделает как надо. При этом не выпячивается и тем более не заявляет: "Ну, я же говорил…" Он считал, что внимание к женщине проявляется в мелочах. Например, никогда не говорил Доре: "Во всех нарядах, душенька, ты хороша". Он ходил с ней по магазинам, принимал активное участие в выборе одежды, ведь ему было не все равно, что надето на его любимой женщине. Не стеснялся стоять в очереди в аптеке за предметами женской личной гигиены, в те годы это было страшныи дефицитом. Да, Доре надо. Его пропускали без очереди, растерявшись перед бравым лётчиком. Вениамин Павлович разрешал своей жене только готовку и мелкое наведение порядка, а мытьё окон, избавление от мусора или генеральную уборку дома делали специально обученные люди. Дора сначала сопротивлялась, а потом… К хорошему быстро привыкаешь. Цветы, подарки, рестораны, театры и концерты, санатории и продуманные выходные – эта была их жизнь, и жизнь их детей.

Свадьба сына. Дора вывернула себя наизнанку, и Вениамин Павлович, строго напомнив ей, что она тоже должна этот праздник украсить собой, повел жену спать. А дети, выдохнув, решили искупнуться – тёплый вечер располагал. Компания была большая, в основном, друзья Вадима, молодые лейтенанты, и Сергей с Виктором. И девочки – подружки Светланы. Была и Света, она крутилась вокруг Сергея весь день – то ножку подвернет, то у нее голова закружится, то водички, то соломки подстелить… А Елена с двумя молодыми офицериками развешивала шарики, прикалывала цветы и растягивала поздравительные плакатики. Выбрали ее из-за самых длинных ног и небольшого веса, чтобы было легче перетаскивать с места на место. И весь день она ловила на себе взгляды Сергея. Да и сама, нет-нет, да и посматривала в его сторону.

Людка задержала ее и куда-то помчалась.

– Я забыла совсем, – задыхаясь от бега, начала она, – нам Вадим купальники привез из своей Азии. Вот.

– Ой, какая красота, – не удержалась Елена, – а мой какой? Зеленый?

– Ну да! А мой оранжевый.

Купальники были очень интересно сделаны: верхняя часть соединялась с нижней большим красивым кольцом. Они переоделись и понеслись, но перед мостками остановились, как вкопанные. Им ведь было по 17, а всем остальным под 25 лет. И девушки, не захватившие с собой купальных принадлежностей, плавали вообще без них, ну без верхней части точно. А Света еще и висела на Сергее, прислонившись к его спине голой грудью. И хохотала, как вурдалачка какая та.

– Я домой, – пролепетала Людка

– Я тоже.

– Пойдем через меня, чтобы не заметили.

– Ну уж нет. Я домой иду, чего мне прятаться.

И гордо подняв голову, замаршировала вперед.

– Леночка, иди к нам! – Услышала она голос одного из своих помощников.

– Спасибо за приглашение. А вы поаккуратнее, пирс еще не доделан.

– Так доделайте уже. Всё лето впереди, нам с Сережкой тут нравится нырять, да, Сереж? – Заявила Света и слетела с его плеча, как рыба.

– Ну так пусть ваш Сережа и доделает, а вы ему будете патроны подносить!

Через полчаса вся честная компания вернулась к Доре, и Елена решила опробовать свой купальник. Водичка просто чудо, бодрит, расслабляет после суматошного дня. Так, надо брать левее, уж там эта Света точно не плавала. Она сильно замахала руками, проплыла почти пол озера и вернулась назад, легла на спину и расслабилась. И, конечно, не заметила, что ее прибило близко к берегу, к кустам. Лена дернулась, ну не тут-то было: кольцо от купальника зацепилось за корягу, торчащую из воды. Что делать? Орать? Так нет никого. А сама она себя не снимет с этого "причала". Неужели придется испортить купальник? Как жаль. Она уже уцепилась за кольцо, как ощутила сзади движение и оцепенела от ужаса. Как назло, ни одной палки, даже веточки рядом. Елена уже приготовилась отбиваться руками.

– Что, застряла? – Сергей оценил масштабы катастрофы.

– Ты испугал меня! Чего подкрадываешься? Ничего не застряла, сейчас освобожусь, – и стала дергать корягу туда-сюда.

– Я помогу. Подожди.

– Я сама. А у тебя и так дел полно: вон ныряльню для своей кикиморы доделай. Ты же для этого вернулся? Вот только молоточек с гвоздиками некому поднести. Ай-я-я-й…

– А ты ревнуешь, девочка. Совсем уже большая девочка, – как-то грустно сказал Сергей. – Ну всё, хватит, ещё простынешь, – и, протянув через ее плечи руки, со всего маху выломал корягу.

А Лена, почувствовавшая его голый торс, открыла в себе какие-то новые ощущения, лицо загорелось, в груди что-то стянуло, в животе замяукало, и она с перепугу бросилась от него наутёк.

– Лена, подожди, мне надо тебе что-то сказать.

Но она уже вылезла на мостки и пулей понеслась к дому. После душа вся усталость этого дня навалилась на нее и ей снилось, как Сергей с ехидной улыбочкой заводит её в воду, и, при этом, заливается Светкиным крякающим смехом…

Утром Дора подняла Лену с Лютиком ни свет, ни заря. Только привезли их наряды, и надо было срочно померить. Всё сидело идеально. Только они с Людкой не могли поверить своим глазам – на них напялили юбочки-татьяночки темно-розового цвета, затянули ремнями так, что дышать было нечем. И какие-то несуразные, сильно открытые кофточки. Ленкин бюст выпирал со всех сторон. Они похожи были на матрешек. Это поняла и Дора. Задумывалось, что рядом со свидетелями на свадебных фото должны обязательно на заднем плане присутствовать подружки невесты со своими кавалерами. Загнивающий запад проник в наше сознание и косил наши ряды. Времени не оставалось совсем. Положение спасла Зинаида Васильевна, рукодельница от бога. Она принесла коробку, открыла, и Ленка обомлела: красные лодочки на высоком каблуке. Мать готовила ей подарок на 18-летие, ну раз такое дело… Туфли нашлись и для Лютика. Юбки мамуля быстро укоротила, пришила невидимую пуговичку на кофточке. а волосы подняла высоко в хвост. И когда подружки надели обувь, то лейтенантики, которые по сценарию должны были быть их кавалерами, оказались ниже их ростом.

– Зина, займись ими. У меня уже нет на это времени, – попросила Дора.– Я пойду поднимать шатью-братью.

И мама, взяв Дорину шпаргалку, начала объяснять девчонкам их поведение на церемонии. Не учли одного: на каблуках такой высоты Елена с Людмилой не ходили никогда. И, взяв подружек за руки, мама стала водить их, как по подиуму. Со второго этажа, дурачась и хохоча, скатились Сергей и Виктор. И остановились как вкопанные. Видимо зрелище было еще то. Две девицы с ногами от ушей (благодаря высоким каблукам), в пышных юбочках, сильно затянутые в талиях, декольте чуть ли не до пупка. Да еще и волосы, завязанные высоко в хвост, добавляли роста. Гренадёрши! И невысокая мама, уже порядком уставшая от них.

– А, ну-ка, поработайте-ка до завтрака, мальчишки.– И воткнула руку Елены Витьке, а Людкину – Сергею. – Все равно вам придется с ними таскаться в ЗАГсе. Никто больше не подойдет по росту. Вы как-то попривыкайте друг к другу. И девок держите, чтобы они ноги не сломали.

Сергей, схвативший Людмилу, никак не мог отвести глаз от Леночки: длинные ножки в классных туфельках, как магниты, притягивали к себе взгляд даже при том, что ровно этим ножкам идти не получалось. Они с Виктором, встав лицом к девчонкам, взяли их за обе руки и, отступая спиной, стали водить по веранде. Сверху послышался топот, и на лестнице нарисовались подружки невесты во главе со Светой. Явно хорошо отдохнувшая, румяненькая, уже в боевом раскрасе и нарядном платье, она покатилась со смеху, показывая пальцем на Елену с Людкой.

– Сереженька, эта рыжая малышка задавит тебя при первом же удобном случае. Берегись, – и, переведя глаза на Лену, попыталась размазать взглядом по стенке. – Гляньте, девчонки, какие у нас конкурентки. Можно спать спокойно.

– Вот только спать спокойно вы и будете, – отпарировала Елена и, взяв за руку Людмилу, спотыкающуюся о собственные ноги, утащила ее в сад.

Но услышала, как Сергей умыл эту дерзкую Свету.

– Кто тебе давал право высказываться по любому поводу? Тут никого не интересует твоё мнение. И я тебе не Серёженька.

Неожиданно. До этого момента он никогда не выказывал недовольство. Или это просто из вежливости? Они с Лютиком уселись на лавки и задрали ноги, предварительно сняв туфли.

– Слушай, Ленусь, у меня уже сейчас ног нет. А что дальше-то?

– Знаешь, что я подумала. Мы не будем говорить Доре, а сами возьмем с собой переодевашки. Как только закончится фотографирование, мы переоденемся в брючные костюмчики, ну те, финские. И туфли возьмем удобные. Иначе не получится даже потанцевать.

Так и сделали. Отстояв в ЗАГсе, периодически опираясь на Витькину руку, сил у Елены уже не осталось. И она чуть ли не первая рванула к машине, только чтобы присесть. Сзади ее кто-то толкнул, и она просто чудом не влетела в дверь напротив. Какой-то мужчина поймал её.

– Девушка, вы что, обалдели? Вы же чуть не угробили человека, – он обращался не к Елене, в простенке стояла Света.

– Ой, я нечаянно. Извините, – явно издевалась она.

– За такое нечаянно в милицию сдают.

Подскочил Виктор.

– Ну что же вы, молодой человек, свою красавицу одну оставляете. На нее вон покушаются. Вы уж держитесь с ней рядом, а то если не убьют бабы, то украдут мужики. А вам, девушка, надо подумать о надежном друге, – напоследок обратился он к Елене.

Уже в ресторане, где Дора устроила целое представление, Лена обратила внимание, что Светы нет. Да и фиг с ней. Переодевшись, пили, ели, танцевали, играли и бесились до упаду. Вальс молодожёнов пробил у всех слезу. Вадим был в парадной форме, Светлана в великолепном платье. В полумраке Вадим держал невесту за талию, а у неё в руках горели маленькие свечки. Как красиво! Лена залюбовалась и представила себя с Сергеем…

– Можно вас пригласить? – Услышала она его голос.

Оказывается, уже танцуют все.

– Конечно.

И они закружились легко и свободно, танцевальные уроки не пропали даром.

А потом опять во что-то играли, проводили конкурсы, и все время около Елены крутился Сергей. Он ее и таскал, выполняя какое-то задание, и помогал пеленать кукол, и завязывал ей бантики, изображая отца, и на одной маленькой табуреточке они оказались вдвоём и продержались дольше всех, зацепившись друг за друга, и много чего еще. Чудесный был вечер, Дора сделала подарок не только своему сыну и его жене. Все запомнили эту свадьбу надолго.

Уезжали они последние: Лютик с Виктором и Лена с Сергеем. Им поручено было собрать все оставшиеся цветы, подарки, еще что-то. И когда, забив маленький автобус всем этим добром, они, наконец, добрались до сидений, девчонки упали без сил. Через несколько минут Лена уже дрыхла на плече у Сергея, а он не мог на нее насмотреться: волосы распущены, немного прикрыв лицо, ротик приоткрыт, алые губки, розовые щечки. И охапка цветов в руках… Вот так бы и ехал на край света, охраняя ее сон…

На следующий день на участке Доры появилась деревянная бочечка с пивом, много соленой рыбы, раки и еще какие-то деликатесы. Все были в восторге. Лена, как и ее папа, пиво не любила, и отец отправил дочь за бутылочкой сухого беленького, чтобы не выглядеть за общим столом вороной.

На веранде их дома сидела Кара, их черная немецкая овчарка, которая должна была находиться с Ольгой, младшей сестрой Елены, в городе. Как она добралась, или кто-то ее привез?

– Эй, кто здесь? – Громко крикнула девушка.

Сзади послышалось рычание, Лена повернулась и замерла: чужая собака, вывалив язык, смотрела на нее явно не с дружескими намерениями. Девушка пошевелилась, и была сбита с ног черным комом, вцепившимся в горло непрошенному гостю. Собаки покатились по траве, и Елена заорала во все горло: "Папа, па-па!" А сама схватила чужого пса за уши и попыталась отодрать его от их Карки. Со стороны дачи Гариных несся, как сайгак, перепрыгивая кусты и кочки, Сергей, за ним Виктор, папа и кто-то еще.

– Витя, шланг с водой вон там. Быстрей, – скомандовал Сергей, подлетел к Лене и попытался оттащить её от собак, но она вцепилась клещами и все звала отца.

– Лена, доченька, отпусти, она же тебя покусает. Виктор, ну, где же ты?

Полилась вода и струя угодила прямо в лицо девушки. Она расслабила руки, и Сергей оттащил ее подальше.

– Ты что, с ума сошел? На кого льешь?

– Да я нечаянно, не удержал шланг. Растащите собак, чего смотрите?

Лена опять подскочила, схватила какую-то палку и давай лупить чужую собаку. Наконец та, поджав хвост, под общее улюлюканье убежала.

– Вот те раз, куча мужиков, а воевала только моя дочь, – произнес Иван Иванович.

А дочь сидела на земле, мокрая и грязная, проводила, так сказать, первичный осмотр. Карла норовила лизнуть её в нос, сама пострадала не очень. Немного крови на шее, и лапа хромает.

– Папа, я пойду на озеро. С Карой. Не беспокойся, видишь какая у меня защита, – и поцеловала собаку прямо в морду.

– Так, инцидент исчерпан, возвращайтесь назад. А я, Ван Ваныч, пойду с ними.

– Да, Сереженька, ты уж присмотри.

Кара немного поплавала, Лена поныряла прямо в одежде, смыла с себя грязь, вылезла, потянулась. Под мокрой одеждой просвечивала грудь с ярко выраженными бугорками, наверное, от прохладной воды. Ей не требовалось носить ничего поддерживающего, все естественно выпирало и так. У Сергея от этого зрелища заныло в груди. Он разбежался и бухнулся в воду, тоже в чем был. Надо было срочно себя остудить, а то… Он даже боялся думать про "а то"!

Вынырнув, увидел удаляющуюся девушку с собакой. Ну уж нет, опять сама-сама. Он вылез из воды, забрал обувь и пошел за ними босиком. Дойдя до веранды, Лена повернулась. «Господи, она что, не видит, что у нее все просвечивает?" – опять заныло под сердцем. Сергей, стараясь не смотреть на нее, выдавил:

– Иди переодевайся, а я пока Карке ранки позамазываю. Где аптечка, я знаю.

– Ну ты же тоже мокрый, зачем нырял в одежде, не мог раздеться? Вам же, мужикам, проще. Я могу принести тебе папину рубашку.

– Да, если можно.

И Елена удалилась. Он выдохнул. Снял мокрую шведку, повесил на спинку стульчика, а стильные брюки, которыми они с Витькой так гордились, подкатил до коленей. Кара спокойно перенесла "лечение". Сергей улегся прямо на деревянный пол, свесив ноги со ступенек и подложив под голову руки, а собака устроилась рядом с ним.

Лена стояла у окна и смотрела на этого такого ладного, такого красивого, самого лучшего мужчину на свете! Как он ей нравится! Сережка -картошка…

Когда они вернулись, за столом сидели одни "старики" и Виктор с Людкой. Остальные пошли прогуляться. Но, судя по доносившимся голосам, не дальше причала над озером. Иван Иванович спорил с Вениамином Павловичем. Они никак не могли понять, как собаки попали на участок. То, что Кара могла найти дорогу сама, это понятно. Но как она зашла? Ведь неделю назад восстановили весь забор, через который мог пролезть только ежик. И откуда появилась чужая собака? Прямо, тайна, покрытая мраком.

Дора поставила перед Леной и Сергеем поднос с раками и всякой всячиной из рыбы.

– Ешьте, дети, а то вы с вашей беготней с голоду помрете.

Они с Сергеем накинулись на вкуснятину, есть хотелось ужасно. Папа подливал пивка всем, сам попивал винцо, мама с Дорой просто уже отдыхали, а Вениамин Павлович с Виктором настраивали музыку. И когда зазвучали первые аккорды, Дора получила галантное приглашение потанцевать от своего мужа, мама Лены от ее же папы, Людка с Виктором. Ну и они с Сергеем. От него пахло пивом, озерной водой, немного собакой и чем-то ещё, лимоном, что ли. Лене так хотелось прижаться к нему, довериться, плыть с ним по воле волн, ощущать его всего… А он за это же самое готов был отдать весь мир…

– Ой, Сереженька, а я тебя потеряла, – закрякал голос Светы.

Сергей вздрогнул.

– Все тут, а тебя нет. Ты мне нужен, надо кое-что тебе рассказать.

– Люди танцуют. Что за срочность? – Взвилась Лютик. – Подождать нельзя?

Но Лена уже высвободилась из сережкиных рук.

– Я кофе варить. Кто еще будет? – Никто не хотел, все напились пива.

– Мне, мне. Черный с сахаром и с перцем. В общем, по-столетовски, – заверещала Светка. – Ну пойдем, поговорим, Сережа?

– Успеется, – отрезал он и сел за стол, Виктор налил ему еще пивка.

– И мне, – попросила несносная девица.

– Ты же кофе будешь.

– Одно другому не мешает, – и уселась рядом с Сергеем.

За столом тихо гомонили, все уже устали от праздника. Вадим со Светланой стали собираться в город. Лейтенантам тоже надо было завтра на службу, да и всем остальным по делам. Решили еще немного потанцевать и отъезжать восвояси. Лена вынесла кофе на красивом подносе. Две чашки. Сразу вкусно запах кофе с корицей, который любила девушка.

– Я же просила с перцем, – надув губки, закапризничала Светка.

– Вот, пожалуйста. Этот с перцем.

– Ты своей корицей перебила весь аппетит. Не надо мне.

– Давай мне, Леночка, – попросил Сергей.

Она подала ему чашку, место рядом с ним было занято, и Елена уселась на диванчик, вытянув свои уставшие ноги.

– Очень красиво, выставила напоказ свои ножищи…

Но договорить ей не дали. Сразу с трех сторон. Ван Ваныч, Вадим и Сергей почти одновременно спросили:

– Это кто? – Возмутился папа.

– Прекращай уже, Света. Только тебя одну и слышно.

– Хочешь поговорить? Пойдем уже! – Это Сергей.

Назад он пришел один, объявив, что посадил Светку на автобус. Все тоже стали собираться. Вадим подошел к Сергею и Виктору и попросил их остаться помочь родителям навести порядок. Но когда все разъехались, Дора решила сегодня уже ничего не делать, не громыхать. И мамы-папы ушли отдыхать. Лена с Лютиком смылись за дом, разожгли костерок и запели. Они очень любили попеть в тишине. Вдвоем. На людях исполняли только романсы по просьбе, конечно же, взрослых. А сейчас пели про недотрогу, про незабудку, про них, в общем.

Уже хорошо стемнело, костер потух, пора отдыхать. Но так не хотелось. Людка проводила Елену до калитки между участками.

– Я прошу тебя, иди сразу домой, а то эта история с собаками не дает мне покоя.

– Я провожу, Людок. Мне все равно после ваших песен не спится, – появился неизвестно откуда Сергей.

Они зашли за калитку, Кара подскочила черной тучкой.

– Ну раз тебе не спится, пойдем на озеро, пусть Карла покупается.

– Да, с удовольствием. Ночи теплые, водичка что надо. Я бы и сам не отказался. И комаров нет. Молодец, Ван Ваныч, как-то их уничтожает. Отравой?

– Угу.

Они уселись на доски, дали овчарке вволю поплавать. Посмеялись над её смешными пассажами – она все подплывала и звала их в воду. Но плавать с ней не хотелось. Спасательный рефлекс собаки оставлял потом на руках и спине царапины. Кара вылезла, отряхнулась, обрызгав их, и улеглась, вытянувшись.

– Сережа, ты не мог бы отвернуться, мне нужно раздеться. Не купаться же опять в одежде.

Бухнулась в воду. И поплыла к середине озерца. Он тоже разделся и тоже бухнулся, и тоже поплыл. Подплывая к ней, лежащей на спине в темной воде, отчетливо увидел ее обнаженную грудь. Лена перевернулась, поняв, что он рядом. А Сергей начал тонуть: и в воде, и в ее глазах, даже в темноте отливающих зеленью. Ощущая ее тело так близко от себя, он отважился спросить: " Можно тебя поцеловать? "  И, не получив ответа, нежно прижался к её губам, на полсекунды, боясь задеть эту обнажённую грудь.

Все тело Елены подалось к нему.

«Что он делает, маньяк какой-то?» Но вслух произнес :

– Как вкусно, я мечтал об этом весь вечер. Даже корицей пахнет. – Он старался не прикасаться к ней своим торсом, и понял, что она дрожит, явно не от холода.

– Замёрзла? Пошли-ка на выход.

Зелёные глаза чуть не плакали…

– Я выйду первый, отвернусь. Ты следом, оденешься.

Сергей понимал, почему она молчит, и ждал этого вопроса. И уже, поднимаясь по лестнице, она не выдержала.

– Почему ты со мной так, Сережа?

– Потому что, влюбился в тебя, как мальчишка. Потому что ты еще маленькая девочка, тебя беречь надо. И я буду оберегать тебя. А там видно будет.

– Что, и поцеловать меня нельзя? – Полыхнула глазами Лена, стоя на ступеньку выше .

Он притянул её как можно ближе к себе, крепко обняв за талию. И поцеловал, так нежно и чувственно, что у Елены земля ушла из-под ног. Первый поцелуй, такой настоящий.

Они стали встречаться в городе, особенно не афишируя свои отношения. Много гуляли, катались на пароходике, ели мороженое, и говорили-говорили. Обо всем. Им было очень интересно вдвоем. Лена в свои неполные 18 лет оказалась интересным собеседником и умела слушать. Сергей даже лекцию о женской физиологии прослушал, не перебивая. А Елена вникала в секреты околомашинных дел. Но ни в кино с его последними рядами, ни к себе в общежитие, где у него была комната, ни даже просто в укромное место, он её не водил. Они все время находились среди людей. И вообще, обращался он с ней, как с хрустальной вазой, в прямом смысле этого слова: из автобуса вытаскивал, засунув руки ей под мышки, и аккуратно ставил на землю. На пароходик вообще заносил. А когда просто шел рядом, то в моменты "опасности", притягивал к себе, или брал за руку, как маленькую девочку.

– Сережа, я, если и есть хрустальная ваза, то армированная, – не выдержала Лена очередной защиты от маленького мальчика, проехавшего ну уж очень близко от неё на велосипедике.

Он засмеялся. А потом очень серьезно посмотрел в девичьи глаза, такие сердитые в этот момент. И поцеловал на виду у всего честного народа. Не удержался. Надутые, обиженные губки притянули, как магнит.

– Сережа, ну смотрят же, – смутилась Елена.

– Пусть завидуют, – парировал он и снова поцеловал.

Они очень хорошо смотрелись вместе. Тёмно-русый Сергей с чистыми серыми глазами, высокий и стройный, и Елена, светленькая, с зелеными в крапинку глазищами, длинноногая и гибкая, как раз по плечо своему спутнику. Оба в новомодных джинсах, кроссовках и одинаковых, но разного цвета, майках.

– Мне завтра придется уехать где-то на месяц. По работе. Мы с Виктором ждали этой возможности давно. Не могу подвести. – Голос его сорвался.

Его Ленка, его любимая Леночка, вытаращила свои глазищи, сразу же превратившиеся в маленькие телескопы от набравшихся в них слёз.

– Как? – Ахнула она. – На месяц? Куда? Зачем? А я? Как же я?

– А ты будешь меня ждать. Взять тебя с собой я не могу. Ты же не хочешь, чтобы твой отец сделал из меня отбивную? Или люля-кебаб. Кстати, что-то хочется есть. Пойдем, посидим в кафе и всё обсудим, – как-то очень буднично предложил Сергей, сердце которого разрывалось от одной мысли, что он её столько времени не увидит.

Но расслабляться нельзя. Держись, Серёга!

– Что? Ты хочешь есть? – И слёзы, наконец, прорвались и полились Ниагарским водопадом.

Она рванула так неожиданно, что Сергей не сразу бросился за ней. Елена успела заскочить в автобус. А он закрутился в поисках такси. Поймал, приехал к её дому явно раньше. И стал ждать. Лены не было. Час, два, три. Он позвонил из автомата к ней домой. Лены не было. Сергей стал звонить всем, у кого она могла бы быть. Девушки не было нигде. И тогда он догадался – она на даче.

Он просил таксиста ехать поскорее. Вот, если бы ему за руль, он бы уже был там. Тревога сжимала его сердце стальными клещами. Как он мог отпустить её?

В окнах дома было темно. И вообще везде была темнотища. Сергей рванул на пирс. И увидел её: она стояла в лунном свете на самом краешке мостков, подняв вверх руки и голову и покачиваясь из стороны в сторону, словно отправляла во Вселенную какую-то просьбу или послание. И пела с закрытым ртом, получалось очень заунывно, прямо, как молитва. Жалость сковала его, ком в горле перекрыл кислород… Ну уж нет! Он не позволит своей любимой Леночке так себя изводить. Сергей подошел к ней. От неожиданности девушка чуть не упала в воду, Сергей поймал её и прижал к себе.

– Что, испугалась? А я чуть не сдох, пока искал тебя. Ну чего ты дрожишь? Я тебя никому в обиду не дам. И вообще никому не отдам. Ты – моя любимая, моя единственная, моя на всю жизнь. Слышишь? Ленка, моя Леночка, моя Аленька.

Всё, все старания последних дней, призывы к воле, к разуму, всё растворилось в этом озере, под этой развратницей-луной, в этих любимых глазах. Он целовал её, забыв обо всём на свете, и она отвечала ему, обвив его шею, приподнимаясь на носочки.

– Серёжка, как я люблю тебя!

Силы явно оставляли Елену, и Сергей положил её на доски, ещё теплые, продолжая целовать. И когда ощутил под рукой упругость девичьей груди, её, Ленкиной, о которой он столько мечтал, которая снилась ему, и которую он так желал, но не позволял себе даже прикасаться; когда понял, что эта девчонка всем своим женским естеством уже проникла в его душу, под его кожу, в его сердце, он сдался. И целовал теперь её всю, такую желанную, такую нежную, такую совсем неопытную, но отдавшую ему себя всю, до самой последней крошечки… И пусть весь мир подождет…

В реальность Сергея вернул вскрик. Резкая, но короткая боль пронизала Елену с головы до ног. Он понял это.

– Прости, прости, любимая моя, золотая, родная. Это только в первый раз так, – и стал опять целовать её, нежно, чувственно, целовать везде.

Ну, как теперь ему без неё жить? Как оторваться от этой красоты? Как ему теперь спасать мир? А Елена была совершенно счастлива от одной только мысли, что первый и такой любимый мужчина в её жизни – это Сергей, самый лучший во всей Вселенной.

И тут она подскочила, ойкнув от боли внизу живота.

– Папа! Я же не позвонила родителям! Он убьёт меня. Что же делать?

– Так, я поеду в город, скажу, что ты на даче, что все в порядке, просто не смогла дозвониться. Короче, придумаю, не волнуйся. Заберу Виктора, ему все равно нужно к Вениамину Павловичу. И вернусь. А ты…

Он взял Лену на руки и понёс в дом. Включил свет, положил на диван.

– А ты жди меня и не таскайся по дому. Лежи, – и чмокнув её, укатил, заперев за собой дверь.

Елена никогда не узнает, чем Сергей убедил отца, но вернулся он один. Ей сейчас не хотелось думать об этом. Но и об отъезде Серёжи даже вспоминать было больно. Они проговорили всю ночь. Он носил её на руках, прижимая к себе. Ему хотелось ощущать свою девочку, целовать-миловать. Он всё никак не мог поверить в реальность происходящего, и радуясь, и ругая себя одновременно. Под утро забылись в недолгом сне, слившись как сиамские близнецы, как одно целое. Разбудил их Виктор, надо было ехать. Лена не плакала, ничего не говорила, просто принимала это испытание как есть: Сергей уезжает, она будет ждать. Он не целовал, он впитывал вкус её губ, вкусный, сладкий, такой уже родной… Оторвался. Ушел, оставив на губах своей Ленки ожог от поцелуя, такого горячего, такого упоительного…

Девочка Лена прожила этот месяц. Она даже что-то делала: лазила по библиотекам, вместе с Костиком ездила в ближние деревни "за фольклором ", собирала какие-то материалы и мечтала – приедет Сергей, и… Картинки рисовались всякие-разные, но непременно радужные. И свадьбу она тоже представляла, и даже их детей.

Одного не могла понять тогда эта девочка, совсем не глупенькая, а просто обалдевшая от любви и сильно скучающая по своему Сергею, почему он ни разу не позвонил. Да, о плохой связи было что-то сказано, но не до такой же степени? Ни разу не позвонить. Звонок раздался ровно через месяц. Заканчивалось лето, заканчивался дачный сезон.

– Привет, любимая моя девочка! Я дома, – у него перехватило дыхание от волнения.

– Серёжа, – тихо прошептала Елена, – Ты где?

– Мы с Виктором где-то через час освободимся и поедем к Вениамину Павловичу. Надо кое-что доставить. А потом…

– Я приеду, уже выезжаю.

Лена летела на свою дачу и, проходя через участок Доры, увидела на веранде её и Свету, подружку Свету. Что-то кольнуло под сердцем, но тут же улеглось. Сергей… Скоро она его увидит. Сердце забилось, щеки заалели.

– Леночка, ты что не заходишь? – Голос Доры звонко прозвучал в предосеннем прозрачном воздухе. – Иди к нам, иди-иди.

Пришлось зайти.

– Здравствуйте всем. А Люда здесь?

– Людочка, Лена появилась.

Подружка кубарем слетела со второго этажа и давай обнимать-целовать. И потихоньку стаскивать Елену с веранды.

– Пойдем к вам. Хоть поболтаем, – тащила она Лену в сторону её дома.

– А у нас радость, – продолжала Дора. – Света приехала. Оказывается, они с Сергеем женаты, т.е. расписаны. И вот теперь хотят это дело отпраздновать. Света всех приглашает, и тебя. Только еще дату не назначили. Сейчас Сергей приедет, будут решать.

– Поздравляем, счастья-радости желаем, – буркнула Людка и уже с силой потащила Елену.

Дальнейшее, как кадры немого кино. И не с ней, Еленой, а с какой-то другой девушкой. Лютик затолкала её в дом. Пихала ей воду, чай, даже папин коньяк. Трясла как грушу, умывала холодной водой. Она всё понимала, её подружка, но не знала, как помочь. И когда стала орать, что вызовет сейчас скорую помощь, если Ленка не очнётся, к той стал возвращаться разум. То, что мир вокруг рухнул, а всё её естество находилось в состоянии отбеливателя без запахов, вкусов, звуков, стало понятно сразу. Она оглохла, онемела и ослепла одновременно. Бежать! Бежать куда угодно, только подальше отсюда. "Бежать": – стучало в висках. Не обращая внимания на Людмилу, Елена схватила сумку и рванула на пристань. Остатки разума подсказали ей, что Сергей появится с другой стороны,от трассы. Значит, надо на пристань, в обратную сторону. "Беги, Ленка, беги." Она никогда так не бегала. Лютик отстала почти сразу. И когда Елена в последнюю секунду влетела на пароходик, её уже не видел никто. Как добралась до города, история умалчивает. Она сидела на лавочке в прибрежном парке, замёрзшая и бледная, с остановившимися глазами. Видимо кто-то из сердобольных прохожих обратил внимание на странную девушку, потому что к ней подошел милиционер, что-то спрашивал, она что-то отвечала, постепенно понимая, что нужно как-то взять себя в руки. Дошла до кафе, выпила воды, потом большую чашку кофе. Купила ещё бутылку воды и пила, пила как живую воду.

Решение пришло само собой. Как будто открылось второе дыхание. Папа с мамой и Ольгой приезжают завтра, от папиных сестер. Дойдя до почты, Елена позвонила им, чтобы они не беспокоились. Домой нельзя, там может появиться кто угодно, а она не хотела никого видеть. Куда, куда? К друзьям, родственникам, знакомым? Ну, не вариант. На необитаемый остров, можно, даже, невезения. На луну. На северный, можно южный полюс. Она бы даже согласилась на тюрьму, потому что ей всё равно, лишь бы подальше от этой, так неожиданно свалившейся на неё беды. Остается, Костик, друг детства, одноклассник, а теперь еще и однокурсник. Он всегда выручал и в школе, и вне её. У него есть съёмная квартира, которую они арендуют с другом. И о ней никто не знал.

Лена наврала, что потеряла ключ от квартиры. Ещё что-то врала. В конце концов, Костик, не поверивший ни одному её слову, отправил "оставшиеся от Лены кусочки" в душ. Вот, что надо было ей сейчас больше всего. Долго-долго смывала она с себя что-то липкое и мерзкое, окутавшее её со всех сторон. Потихоньку возвращались какие-то силы. Она вышла в халате Кости, извинилась за это, плюхнулась в кресло. С кухни доносился запах кофе и чего-то ещё. Там кто-то возился.

– Это Лёня. Мы с ним снимаем эту квартиру. Сейчас попьём, поедим, и я тебя слушаю, – объяснил ситуацию Костя.

Это было его любимое выражение. И в первом, и в пятом, и в десятом классе он её, Лену, слушал. А уже потом делал выводы, и позволял себе давать советы. Именно, позволял, никогда не навязывая своё мнение. Правда, было и по-другому. Они тогда отдыхали в спортивном лагере после седьмого класса, очень интересно проводили время, почувствовали некоторую свободу. И Лена на спор переплыла Волгу. Костик целых три дня с ней не разговаривал. А когда открыл рот, стало понятно: он перепугался за неё до смерти. И онемел на несколько дней, потому что ему нечего было ей сказать, ничего хорошего. Мудрый не по годам, он битый час объяснял ей, что она – девочка, будущая мать. Что место героизму есть, а безрассудству нет. Ну, а когда на будущий год, находясь в колхозе на картошке, Елена с другим их одноклассником, Сашкой, великим математиком и баскетболистом, не захотевшем уступить девчонке в споре, влезли ночью на разрушенную колокольню при деревенском кладбище, Костик прибежал первым. Он понял, что они натворили: вверх было проще по разбитой лестнице без перил, а вот вниз… Да еще и фонарик погас. И Костя пополз, зажигая спички. И заложники собственной глупости тоже начали сползать, преодолевая по одной ступеньке, пока горела Костина спичка. Вот тогда они первый и последний раз поняли, насколько Константин был прав. Его теория о "ложном героизме", прочитанная им с Сашкой в виде лекции, засела у них в башках на всю оставшуюся жизнь. Правда, Санька, балагур и юморист, умница и прекрасно воспитанный человек, любящий спорт, шахматы и математические задачки, не нужен оказался этой жизни. У него нашли саркому, родители боролись до последней капли крови… А они, его однокашники, узнали об этом уже постскриптум. У Елены в памяти этот классный пацан остался настоящим героем, потому что, зная, что с ним стряслось, ни разу не пикнул в присутствии своих друзей. Улыбался, шутил, иногда выходил из комнаты, принося что-нибудь вкусненькое. Терпя боль, всяческие нещадные процедуры и терапии, Сашка не верил в плохой исход. И страстно мечтал о военном училище. Ах, каким бы Александр был офицером! Как раньше говорили – блестящим! Он ничего не умел делать наполовину, всегда шел до конца. Светлая память…

– Итак, я тебя слушаю.

После ужина и кофе мозги немного прояснились, а вот сил не было никаких. Даже языком ворочать. Лена уставилась на них, таких разных. Костик – светло-русый, с рыжинкой, кареглазый, немного рыхловатый, из спорта только на лыжах и катался, и Лёня – высокий, темноволосый, а глаза светлые, немного даже выцветшие, с накаченным торсом и большими руками. Они даже смутились, так бесцеремонно Елена их рассматривала.

– Ты чего, мать! Давно меня не видела? Или тебя заинтересовал Лёня? Так он у нас парень хоть куда. Учится на строительном.

– Очень приятно. Можно поговорить завтра? Сегодня я не могу уже…

– Ты нахлесталась кофе и пойдёшь спать?

– Что-то меня сморило.

– В этом она вся, Лёнчик! Совершенно непредсказуемая и …

– Не выдавай моих секретов. Где можно расположиться?

Уснула Лена сразу. И тут же проснулась. Так показалось. На самом деле спала двенадцать часов. В квартире никого не было. Записка на столе гласила, что они ушли ненадолго, и что она заперта, так как ключ у них один, а будить её не хотели. "Поехали меня сдавать»: – первая мысль, пришедшая в голову. Пятый этаж, телефона нет. Западня. Есть не хотелось совсем, но большую кружку чая налила. Тяжеленькую такую, горячую. И удивилась: сил не было, совсем не было. Если так дальше пойдёт, то она быстро превратится в амёбу. Или впустит в свою жизнь хандру и равнодушие, или ещё чего-нибудь. Как же взять себя в руки? Приедет мама, сразу поймёт, что что-то не так. А папа? Его не проведёшь! Елена старалась думать обо всём на свете сразу, лишь бы не о Сергее. Боль, застрявшая громадной занозой в её душе, не давала дышать. Ну как же взять себя в руки? Остаётся последнее, испытанное средство устранения проблем. "Проблем, но не боли", – подумала Лена и стала искать карандаш и бумагу. Нужно довериться чистому листу. Нашла какой-то клочок и, первое, что написала: "Он меня обманул". Проблема была определена. А дальше? Дальше что-нибудь положительное. Ну, например, что она мечтала, чтобы первым и единственным мужчиной был именно Сергей. Первое произошло, а второе, видимо, невозможно. Ведь понятно, что их с ним уже нет и не будет никогда. Ненависть победила любовь, это очевидно. Да ничего не очевидно, любовь надо ещё вырвать из сердца! Исписав почти весь листок, в конце опять появилось: "Он меня обманул"…

Он обманул её. Получается, воспользовался моментом. Пусть даже и так красиво: ночь, луна, лягушки квакают… Какие лягушки? Елену разбил приступ смеха, она хохотала так, что даже не заметила, как пришли парни. Они стояли в стопоре. Вид у девушки был ещё тот: в нижнем белье, с взлохмоченными волосами и безумными глазами, поджав под себя ноги, руками впившись в большую кружку…

Костик отправил Лёню на кухню, отобрал кружку, надел на Лену халат.

– Я тебя слушаю.

Она сунула ему исписанный лист. Он прочитал. Конечно, всё понял.

– Мы ездили к тебе домой, у тебя в кармане ключи. Я еще вчера понял, что ты их не потеряла. Так вот, вся площадка перед твоей дверью завалена цветами. А соседи сказали, что какой-то парень всю ночь тебя искал, возвращался с очередными цветами и опять уходил, видимо, искать дальше. Почему ты считаешь, что он обманул тебя?

– Да потому что вы все одинаковые, женатые, неженатые, блондины или брюнеты, ален делоны или макаки. И ты и твой Лёнечка. Все. Вам же одной мало. Команда налево выполняется по свистку. А нам что, направо? – И Елена залихватски свистнула.

– Подожди, – не обращая внимания на её выпады, продолжил Костик, – Сергей что, женат? Насколько я знаю, он живет один. Я был у него пару раз, там нет никаких женских вещей.

– На днях появятся. Дора не умеет врать.

– Да, я что-то такое предполагал, но как-то не вяжется. Ну, а ты собралась подыхать или поживёшь ещё немного? Мы с Лёней были в деканате. Нашу поездку одобрили. Только разрешение тебе надо взять у родителей, маленькая ещё, – и смутился от взгляда злющих Ленкиных глаз.

Да, маленькая, наворотила, надо спасать.

– Ты готова? Выезд завтра, в 6.00.

– Да, конечно. Сейчас домой,..      – и осеклась.

– Езжай, езжай, не бойся. Сергей твой с Виктором умотали, им чего-то там сдать надо. – Понял Костик, чего испугалась Лена. – Лютик донесла. А ещё она сказала, что Сергей…

– А кто это, Сергей? И всё, ничего не хочу знать. И чтобы даже имени не произносить.

– Ну есть же другие с таким именем, – резонно заметил Костик и получил карандашом по башке.

Тяжеленького не нашлось около Елены, а то бы неизвестно, был бы он сейчас жив.

Девушка вышла на улицу, немного причипурившись. Пошла пешком, она очень любила ходить пешком. Можно подумать, поразмышлять, просто подвести какие-нибудь итоги. Но сейчас… Куда ей деться от себя? Как принять всё это? Что оторвать, сжечь, заменить, чтобы хоть чуть-чуть стало легче? Он обманул её. И с этим надо дальше как-то жить…

На площадке перед дверью кто-то расставил цветы в банки с водой. Лена замерла на верхней ступеньке от этой красоты. Цветы не виноваты. Особенно выделялся букет желтых хризантем, громадные шапки в обрамлении ярко-зеленых листиков. Открылась дверь, и на площадку вышла соседка.

– Леночка! Тут тебя молодой человек всю ночь искал. Вон сколько цветов натаскал. Жалко, я их в воду поставила.

– Спасибо вам, тетя Маша. Давайте их разделим и занесем по домам. Мне завтра уезжать, а родители живут на даче. Вы забирайте все. Я только вот эти хризантемы возьму.

Так и сделали. Довольная тетя Маша начала что-то рассказывать про свою молодость, про ухажёров, про количество цветов, ей подаренных. Лена вежливо откланялась, сославшись на сборы к отъезду. В квартире пахло родным. Слезы полились сами собой, как водопад. Она ревела, как маленькая девочка, сидя на полу и размазывая слезинки по всему лицу, уткнувшись в желтые хризантемы.

Слёзы кончились как-то вдруг. Лена вскочила, вспомнив, что очень скоро уже могут приехать родители. Она схватила тряпку и ведро. Полы они всегда мыли руками. Мама не признавала никаких швабр. Она использовала любые возможности потери калорий. Никаких лифтов, эскалаторов, прогулки пешком и на работу, и в институт, причем в любую погоду. И дочерей к этому приучила.

Нет, полы потом. Сначала начистить картошки и дуть в магазин. Елена выскочила из подъезда вся такая домашняя с опухшими глазами и красным носом прямо в руки Сергея. (Ну, Костик!?) Он схватил её крепко, чтобы не увернулась.

– Надо поговорить.

– Мне некогда, я папу встречаю (почему-то забыла про маму). Готовлю, вот лука нарезала кучу, а овощей нет.

– Пожалуйста, прошу тебя. У меня совсем нет времени. Меня ждут. – Он махнул рукой в сторону какой-то военной машины, набитой мужиками.

– Я тебя держу, что ли? На все четыре…

– Я знал, что слушать ты не станешь. Вот, прочитай, пожалуйста, очень прошу.

– Сергей, – орали мужики, – давай скорее.

– Прочитай, Ленка, умоляю.

Глаза у Елены превратились в лёд. Она сама это почувствовала, словно рука снежной королевы прикоснулась к ней. На конверте желтела хризантема, такие же стояли у неё в квартире, и такую же держала в руках Светка, там на веранде. Лена отчетливо это вспомнила. И стала рвать конверт на мелкие кусочки с такой яростью, как будто от этого зависел мир во всем мире.

Сергей отшатнулся и медленно спиной стал отступать.

– Тебя нет в моей жизни. Нет. Ты обманул меня! – Каждое слово, как только что отчеканенная монета. – Не смей появляться в радиусе ста километров от моего дома.

Подскочил Виктор, схватил девушку за плечи, уговаривая успокоиться. А она всё что-то орала, явно обидное, не отдавая себе отчета. Сергей всё пятился, не отрывая от неё глаз, чуть не упал. Развернулся и со всего маху запрыгнул на машину. Виктор прижал девушку к себе, все еще пытаясь успокоить.

– Всё не так, как ты думаешь, Леночек. Совсем не так.

– И ты вали за своим дружком. Вы все одинаковые. Валите.

Слёз не было. Елена смотрела вслед уезжающей машине, и ничего, и никого не видела … И не слышала…

Странно, но наоравшись, ей стало чуть-чуть легче. Внутри болело, а голова ясная. Она все успела к приезду родных. Её спасло, что они добрались до дома поздно вечером. Лена объявила им о своем отъезде, о котором они уже знали, получила подпись на разрешение (спасибо мамулечке), и объяснив ранним вставанием свой уход спать, умотала, поджавши хвост. Конечно, мама поняла, что что-то не так. А папа так прямо поставил её в известность, что они обязательно наведаются в эту её экспедицию. Этого она боялась меньше всего.

Утром, не спав ни одной минуты, Лена уехала в институт, где им провели инструктаж и выдали туристическое снаряжение. Посадили всех в автобус, на котором они проколесили почти месяц по городам и весям. Елена быстро вникла в суть дела. Интерес был огромный. Они мало спали, много ездили, досыпая в автобусе.

Папа, таки, приезжал два раза. Уезжая, взял с дочери слово, что у нее все хорошо. Но дал понять при этом, что они кое-что знают. Мама провела своё расследование и ждет объяснений.

Занятия в тот год начинались первого октября. Родители переживали, что не отметили восемнадцатилетие своего чада. Поэтому, дав Елене один день на привидение себя в порядок, ждали на даче на семейное торжество.

Уже было довольно прохладно, но осень стояла шикарная. Лена очень любила эту часть осени, бабье лето. Воздух просто звенит, дышится легко, красота вокруг. Она приехала на одном их последних пароходиков, и это её спасло. Подходя к своему дому, увидела около дачи Гариных Сергея, он помогал Свете сесть в машину. Потом резко повернулся в сторону Елены, она еле успела спрятаться за кустами, зачем-то. Затем перевел взгляд на дом, постоял немного, и они уехали.

Ну вот и всё. Не её мужчина…

Но вечером её ждал сюрприз. Подарочек на день рождения, будь здрав. Лена поняла из разговора Доры с мамой, что Сергей скоро станет отцом, и как Дора ошиблась с этой Светой. И что-то еще, но Елена уже ничего не слышала. Она неслась в свою комнату, чтобы никто не заметил ее рыданий. Это не закончится никогда…

Лена с Ольгой почти все время жили в городе. На дачу ездили очень редко, хотя Иван Иванович развил там бурную деятельность по модернизации отопления, чтобы и зимой без проблем можно было отдыхать. Построил теплицу, маленькую баню. А, главное, посадил сад, малину, смородину. Детей своих он не привлекал. Девчонки прекрасно чувствовали себя в городе, хорошо и много учились. А Елена еще и занималась творчеством. Например, спроектировала небольшой дворик на заднем дворе, очень симпатичный. Они с Костиком уже сделали несколько выставок, стали какими-то там лауреатами молодежного конкурса. И теперь им предстояло соорудить свой собственный вернисаж, что отнимало все свободное время. Они продолжали мотаться по стране, собирали столько материалов, что часть их отдавали безвозмездно своим однокурсникам. Но лучшее оставляли себе. Поэтому и были лучшими.

Подготовка шла полным ходом. На дворе весна, у всех романтик, а у Елены с Костиком дым столбом: шьют, вяжут, строчат, мастерят, много рисуют, поесть забывают.

В один из таких вечеров к ним в аудиторию вошёл очень высокий, импозантный мужчина, явно одетый не в наших магазинах и ателье. " Иностранец, что ли?" Оказался представитель чего-то там с Дальнего Востока, Игорь Николаевич Борисов, которому нужны такие ребята, как они. И он хотел бы заручиться их согласием на сотрудничество и т.д. и т.п. Студенты слушали его, а в животах урчало от голода, и от усталости мозги ничего не соображали. Дядька смекнул что к чему и пригласил их в ресторан на деловую встречу. Они стали отнекиваться, дескать не так одеты, но он остановил их.

– Вы очень хорошо одеты. Я на вас давно смотрю с большим интересом. И уверен, что одеваете вы себя сами. Я не ошибся?

Они заалели. Конечно, их хвалили и раньше. Но из уст этого джентльмена это прозвучало так лестно.

– Да, да, – закивал Костя. – Вы правы.

И уже в ресторане превзошёл сам себя.

– Скажите, а какая именно область нашей деятельности Вас интересует? – Апофеозно спросил он.

И пошел разговор о планах, о стране, о возможности заработать, о перспективах для молодых, о моде. Короче, о многом. Елена слушала, кивала… Вдруг Игорь Николаевич склонился в её сторону и как-то проникновенно прошептал ей на ухо: "Я бы хотел услышать ваш голосок, Леночка". Она от неожиданности отшатнулась и вылупилась на него. Повисла пауза. Костик заёрзал, соображая, как исправить положение. Зная свою подружку, опасался какой-нибудь выходки от неё.

– Пожалуйста, – отмерла она. – Я оставлю вас на минутку.

Расхожая фраза, ни к чему не обязывает. И упорхнула.

Ей было ужасно неуютно в этом шикарном ресторане. Хорошая музыка, вкусная еда, разговор в их пользу. А её как будто кто-то раздевает. Это было так тревожно и непонятно. От усталости, что ли? Пора домой.

Лена стояла перед зеркалом, большим, в пол. Созерцание самой себя не доставило ей никакого удовольствия: круги под глазами, какая-то бледность и что-то она сильно похудела. Кляча, одним словом… В зеркале появился силуэт… Сергея. Елена замотала головой, чтобы прогнать наваждение. Но это был он, живой и невредимый. Стоял у неё за спиной. Господи, что за день, нет никаких душевных сил…

Она, конечно, кое-что о нем знала. Ну, не на Луне же жила. У них был довольно большой круг общих знакомых, оттуда поступали разноречивые сведения. Да и Людка всё пыталась донести свою точку зрения, пока Елена не пригрозила ей удушением.

Сергей учился в машиностроительном, параллельно работал с Виктором в автомастерской. Они там что-то придумывали, изобретали. Ездили на слеты, на гонки, на какие-то сборы, в какие-то командировки. Где-то даже победили. Лютик показывала фотографии, где эти гонщики с улыбками до ушей, с цветами и поклонницами были счастливы безмерно. А на других фотографиях – папа Серёжа и маленький мальчик. Без мамы. Сначала Лена думала, что её подружка специально выбирает фотки, где её нет. Но достоверный источник, Лёня, занимающийся в одном зале с гонщиками, утверждал, что отец этого ангелочка живет один, а мальчика периодически забирает. И что Света не даёт Сергею развод, прикрываясь ребёнком. Что у неё есть какой-то мужик. И если бы Сергей захотел, то мог бы этим воспользоваться. Но уж больно благороден, да и к мальчику привязан.

Благороден, привязан, но не к ней, Елене!

Что такое любовь? Уверена, вариантов ответа будет столько же, сколько людей живет на нашей матушке-планете. Ответ Елены – это зависимость, в её случае – серёжкозависимость, или сергеезависимость. С 14 лет. Она может пыжиться, строить из себя всяческих персонажей, может даже выйти замуж за другого, не общаться, не видеть и не слышать Сергея, но выкинуть из своего сердца не сможет никогда! Это особенно понятно стало сейчас.

– Здравствуй, Леночка! – Первым отмер Сергей. – Неожиданная встреча. Я только сегодня вернулся, и вот – ты.

Он был в красивом крупной вязки свитере синего цвета. Наверное, поэтому в его глазах плескалась синева. У него вообще была такая особенность, иногда серые глаза вдруг становились синими. Ей ли не знать. Она невольно загляделась на мужчину в зеркале за её спиной.

– Лена, всё в порядке? – Голос Константина вывел её из оцепенения.

Она повернулась довольно резко, задев щекой рукав синего свитера.

– Да, всё хорошо! Вот Сергея встретила.

– Привет!

– Привет, Костя, – обменялись любезностями.

– Ты извини, у нас встреча, для нас очень важная, нас ждут. Пойдем.

И она пошла, не оглядываясь, как кобра на звуки костиного голоса.

– Возьми себя в руки, подруга! Сделай лицо. Нам нельзя сейчас совершать необдуманные поступки. Пожалуйста, прошу тебя. Потом хоть потоп. Ты меня слышишь?

– Слышу. Всё в порядке.

Этот день не закончится никогда… Когда Игорь Николаевич привёз Елену домой, было уже около двенадцати ночи. Он галантно поцеловал ей руку, проводил до подъездной двери. На верхней ступени площадки её этажа стоял Сергей. У Лены подкосились ноги. Он это понял.

– Устала? Извини, я не подумал…А впрочем…Нам нужно поговорить. Где и когда? Пожалуйста, Лена, – он взял её руку, приложил к своей щеке. – Замерзла?

– Я уже давно замерзла. Но поговорить, конечно, можно. Позвони завтра, – и тихонько вытащила руку из его горячей ладони.

Распахнулась дверь, на пороге стояла мама.

– Здравствуй, Серёжа. Вы уже вернулись? Все нормально? – Спросила она каким-то будничным голосом, как будто только вчера виделись.

– Да. Всё в порядке.

– Ну тогда, до свидания. Ленок, вперёд!

Елена заскочила в квартиру, прислонилась к стене. Дверь захлопнулась. Она стала сползать на пол, слёзы душили её, никак не хотели пролиться. Мама Зина испугалась, помчалась за водой. Высунулся папа, мама жестами загнала его назад. Напоила, обняла свою дочь.

– Ну что ты, Ленок, девочка моя. Ты же такая у нас сильная, смелая, красивая, талантливая (мама явно растерялась в этой ситуации). А, главное, любимая- прелюбимая. Мы тебя в обиду никому не дадим!

У Лены перед глазами поплыла картинка: летний вечер, мостки над озером и "я тебя никому в обиду не дам"…

– Мама, я люблю его. Я очень его люблю. И поделать с этим ничего не могу, – через поток горючих слёз, наконец прорвавшихся наружу, вопила Елена на всю квартиру.

Вылетела Ольга. Они с мамой перетащили Лену в гостиную.

– Леночка, успокойся, – ревела рядом младшая сестра.

Они не видели старшую такой никогда. И поэтому перепугались до смерти, пока не поняли, в чем же дело.

Мама пыталась угомонить уже двух сразу. И среди этой какофонии голос отца прозвучал, как раскололся.

– Вон сидит твой ненаглядный с поникшей головой. Хороший парень. Просто запутался немного.

– Где сидит? – Не поняла мама.

– На лавке, вон под окнами. Курит. Вроде не курил раньше. Или это жизнь его довела? Вот что, девки, успокаивайтесь, завтра рабочий день. Утро вечера мудренее. А ты, Елена, шуруй на кухню, попьём с тобой чаю.

Ольга с мамой ретировались, потому что папины слова – закон.

Он посадил свою дочь спиной к окну, к которому её тянуло как магнитом. Налил травяного чайку. И заговорил. Как он увидел маму в окружении ребятишек на площади города, в котором молодые лейтенанты проходили стажировку. Увидел и остолбенел. Веселая, с ясными, зелеными, как сейчас у его дочерей, глазами, яркими губами, естественными, не намазанными помадой (папа подчеркнул это, потому что любил все настоящее, от природы – женскую красоту, окружающий мир, человеческие искренние отношения). Она развлекала детей, прыгала, бегала, вытирала им носы… А он всё стоял и смотрел на красивую девушку. Его тянули куда-то друзья. Он отмахивался от них. И, наконец, решился.

– Здравствуйте! Меня зовут Иван. Я из Москвы. Выходите за меня замуж.

И уже через неделю они ехали вместе к месту папиной службы. И кто может это объяснить? Что тогда, какая молния, какая искра пробежала между ними, что вот уже и серебряная свадьба маячит на горизонте.

– То, что я скажу тебе сейчас, ты, доча, послушаешь, сделаешь свои выводы и забудешь. И если ты думаешь, что у нас с мамой не было сложных периодов, ты ошибаешься. Когда тебе исполнилось всего десять месяцев, Зина уехала от меня. Написала, что навсегда. У меня тогда было все хорошо: красавица-жена, лапочка-дочка, любимая служба и друзья, в основном, неженатые. Служба по гарнизонам не располагала к личной жизни. И не каждому повезло встретить такую женщину, как моя Зина. Я был страшно горд. Но не мог не заметить, что на мою жену часто заглядываются. Конечно, ревновал. Дежурства по три-четыре дня не давали покоя. Как она там? Мой друг, Иван Макаров, ты его знаешь, очень любил фотографировать. И, в основном, мою Зину. Поэтому у нас так много маминых фотографий. Но на одной из них я заметил нашего зама по политчасти за спиной у моей жены, потом на другой они танцевали, а на третьей он чмокал её в щечку. Допрос Ивана ничего не дал, он утверждал, что Зина ведет себя как подобает жене бравого комбата. И точка. Но не тут-то было. Я стал следить. Да, доча, потерял голову. Наша мама от природы весёлый и добрый человек, я бы даже сказал, лёгкий. Она, конечно, что-то почувствовала и пыталась меня разговорить. А этот гад всё крутился и крутился вокруг. А я всё больше замыкался в себе. Мне тогда казалось, что женщина должна уметь вести себя так, чтобы этих крутежей не допускать. И когда, будучи на дежурстве, я узнал, что он возил мою Зину в город, хотя у нас был рейсовый автобус, я еле додежурил и явился, такой павлин, пред её очи. Не хочу даже вспоминать, что я говорил. Моя жена молчала. И это еще больше меня разозлило. И я ушел. Пить. С неженатыми друзьями со всеми вытекающими последствиями. На следующий день Зины и Леночки уже не было. Когда до меня дошло, что я натворил, мир рухнул. А когда прочитал записку и выслушал рассказ соседки о том, что моя дочка чем-то отравилась и ей было очень плохо, а наш замполит повез её с Зиной в город к врачу, готов был убить себя, прямо не вставая с места. К чему я это сейчас тебе поведал? Я очень тебя люблю, Ленок! Беленький мой ленок. И, конечно, хочу, чтобы состоялось твоё женское счастье. Когда я вымолил прощения у своей жены, приехал и забрал вас, Зина просто спросила: "Зачем человеку язык? Надо было просто спросить у меня. И послушать своё сердце, а не разум, который у тебя, где не надо, за разум заходит…" Так я потом и поступал. И на службе, выслушивая всех подряд, и с друзьями, и с вами, мои дорогие девочки. Надо уметь слушать. А теперь спать, спать.

Лена проснулась совершенно разбитая. Несколько раз ночью порывалась подойти к окну. Останавливала себя и опять тяжело засыпала. "Значит, надо поговорить". Она и хотела и боялась одновременно. Ну просто не переживёт, если вдруг… А что вдруг? Ведь ей никто, кроме него не нужен. Значит, надо бороться за свою любовь. А как? Как бороться? С маленьким мальчиком, который ни в чем не виноват? Но поговорить надо!

Еле оторвав голову от подушки, встала.

–Мам, я в четыре вставала воды попить, он ещё сидел, – услышала олин голос.

– А в пять уже не было. Дворнику не спалось, весь дом перебудил. Ой, Ленок, умывайся, у меня всё готово к завтраку.

Вот такая она, наша мама. У неё всегда всё готово. И следов бессонной ночи на лице нет. Утренняя зарядка, если нет возможности пробежаться, контрастный душ и морковная помада. Может еще карандаш для бровей и ресниц. И вуаля – сияющая женщина. Обожаю, люблю, преклоняюсь и даже завидую белой завистью. Мамочка моя… Стоит, улыбается, хотя все понимает.

Зеркало отразило нечто, хуже некуда: круги под опухшими глазами, мятая физиономия, плечи как-то опустились, и даже спина совершенно забыла про осанку. В душ. Надо памятник поставить тому человеку, который придумал душевую насадку. Силы прибывали, а контрастная процедура довершила гуманное дело. Посвежело и в голове, и на сердце.

– Ну что, девчонки, завтракаем? Папа умотал рано. Он тебе, Ленок, вот это оставил. Сказал, отдать Сергею, у них какие-то дела.

И тут Лена вспомнила, как легко мама разговаривала вчера с ним. Она вопросительно посмотрела на мать.

– А что происходит?

– А что происходит, ничего не происходит. Сергей с Виктором выполняют какой-то заказ для оборонки,– ответила она.

– И как давно они его выполняют?

– Не знаю. Правда, ничего не знаю.

Елена поняла, не скажет…

Поели-попили, идем рисовать лицо. Это жизненное кредо Костика. Чтобы не произошло, выглядеть на все сто процентов. И он таков. Даже в дальних поездках, в какой-нибудь глуши всегда выбрит, подтянут, чисто одет. И руки всегда в порядке. "Да, мы работаем руками, они должны быть идеальны. Особенно в экспедициях. Мы несем людям красоту. И начинать надо с себя."

Из дома Лена вышла уже совсем бодрячком. Весеннее солнце слепило невыносимо. Она даже закрыла на время глаза, чтобы немного привыкнуть, и стояла, подставив лицо солнечным лучам. Сергей не позвонил. И что? Идём работать, учиться, процветать дальше. Именно процветать. У неё все будет хорошо. То, чем Елена занимается, ей очень нравится. Друзья, приятели, просто знакомые – замечательные. Папа, мама, Оля! Что ещё? Тут она открыла глаза, ощутив на себе чей-то взгляд. "А ещё ей очень нужен этот мужчина", – Сергей улыбался, а у Лены из-под ног уходила земля. Ну почему нельзя броситься ему на шею, целовать, обнимать, забыть обо всём? Почему? Потому что не забывается. Потому что при любом воспоминании о Сергее Андреевиче Столетове, у неё внутри срабатывает защитная система : осторожно – опасность. Ну а уж сейчас, когда он так на неё смотрит, сигнал «спасите наши души» просто трубит. Боже, как всё сложно.

– Я тебя жду. Доброе утро.

– Утро действительно замечательное. А солнце, хоть очки надевай, – ей хотелось казаться такой свободной, независимой, сама себе хозяйкой.

Борьба с сережкозависимостью пока не проиграна. Тревожили только глаза с синевой от неба, от эмоций, просто от радости. Они сияли, и оторваться было невозможно.

Они так и стояли, рассматривая друг друга.

– Ах, да, – спохватился Сергей. – Тебе же в институт?

– Да. Ты подвезёшь? – Спросила Елена, увидев, что он открывает дверь машины. – Это твоё авто?

– Пока нет, но очень хочу.

– Если хочешь, значит будет. Ты же всегда добиваешься всего, чего хочешь, – проскочила льдинка в голосе девушки.

У Сергея ёкнуло в груди. Ничего не забыто, понял он. "Эта девчонка стала старше, что совершенно не значит, что стала сильнее. Вон, жилка на шее как бьётся.»

Лена уже сидела в машине.

– Я встречу тебя, во сколько?

– Часа в два, не раньше.

Хорошо, что было недалеко. Остаток дороги они молчали. Льдинка висела и не думала таять…

– До встречи.

И упорхнула. Взлетела по ступенькам. И как это у них, у девчонок получается летать на шпильках или взлетать на высоченной платформе? И назовут же – туфли на шпильке, босоножки на платформе. Он завидовал Виктору, который был женат уже год. Тот привозил из поездок своей Наташке всякие женские штучки, мог часами шляться по магазинам. А Сергей покорно ждал, иногда подсказывал, иногда просто откровенно скучал. Он покупал только игрушки. Ничего женского ему было не надо. Фиктивный брак, заключенный со Светкой по просьбе Доры, на несколько месяцев, чтобы девочка устроилась, обернулся для Сергея катастрофой. А появление малыша вообще шоком. Ну не помнил он, когда они со Светкой занимались любовью. Не помнил. Один раз в общежитии, сразу после фиктивной росписи, она напросилась переночевать. Дескать, поздно через весь город добираться, да и страшно. Проводить было некому, намечалась дружеская попойка, и её оставили. А утром он проснулся с ней в одной кровати и очень удивился. Он не кричал на женщин, даже голоса не повышал. Но на Светку орал так, что половина общежития сбежалась. И таким образом, тайное стало явным. И мужики недоумевали, чего это он так раздухарился. В этой его кровати бабы спали пачками, и ничего, всех устраивало. А эту вообще выгнал. Думал навсегда. А тут свадьба Вадима свела его с Леной, и он забыл про всё, днем и ночью только о ней, о своей любимой девочке и думал, и мечтал. И уехав в ту первую серьёзную командировку, он вспомнил об этом браке только под конец. Поэтому и попросил Светку приехать к Доре. И то, что она там разыграла, для него было совершенно неожиданно. И ему нужно было срочно найти свою Леночку и объяснить ей всё, потому что на завтра им нужно было опять уезжать, правда ненадолго. Но случилось, что случилось. Когда Сергей увидел её с опухшими от слёз глазами, мир перевернулся. Он почти физически почувствовал её боль. Но был настолько ошарашен реакцией Елены, что растерялся как пацан. Он даже толком не помнил, что она говорила. Но глаза, глаза снежной королевы, зелёные льдинки, прожигали его насквозь. И он, как подстрелянный заяц, убежал, поджавши хвост. Сергей каждый день писал ей письма, но ни одного не отправил. А когда они вернулись, новость о беременности Светланы добила его до конца. Ну зачем он Ленке, Леночке, его Аленьке? Зачем он ей такой? Сразу поставив все точки над "и", Сергей дал понять матери его будущего ребёнка, что жить с ним она не будет, а малышу он будет помогать. И потекла жизнь дальше, в основном, в работе, командировках, поездках.

Но Сергей следил за жизнью Елены, как мог, не разрешая себе к ней приближаться. Несколько раз приезжал на дачу для встречи с Вадимом, зная от Ивана Ивановича, что девчонки туда почти не ездят. И увидел её, один раз. Она собирала малину, вернее лопала. Открытый сарафанчик, очень короткий, волосы собраны в хвост, пушистый, смешной, губы, перепачканые малиной… Он залюбовался, засмотрелся. Она, вдруг, подняла глаза прямо на него. Увидеть Сергея за плотной шторой было невозможно. Но Елена смотрела прямо в его глаза, а он стоял ни жив, ни мёртв. Сколько раз Сергей потом вспоминал эту картинку: свою Ленку с малиновыми губами и колдовскими глазами. Как жалел, что не выскочил тогда – да будь, что будет. Трус.

В два часа Сергей стоял прямо у выхода из университета . Он еле уговорил дядьку, не пускавшего его на территорию, разрешить ему проехать, потому что боялся пропустить Елену. Она вышла сразу, но в другой одежде, и немного хромая. Следом выскочил Костик с какой-то папкой. Он очень бурно ей что-то объяснял, показывая на ногу, даже крутил у виска. Девушка выхватила папку, махнула безнадёжно рукой и чуть не упала. Да что происходит? Сергей вышел из машины и наблюдал, как Костик, подхватив её, вёл свою подружку вниз по лестнице и говорил, говорил…

– Вот видишь? Вот видишь? Надо к врачу.

Тут он увидел Серёжу и, как будто не удивившись, затараторил.

– Она вешала манекен, как будто больше некому, и он её завалил.

– Кто, манекен?

– Ну да, он тяжелый. Ей надо к врачу. Ой, здравствуй, Серёжа.

– Мне никуда не надо. Я знаю это точно. Иди уже доделывай свои прожекты, – сердилась Елена.

– Да, я виноват. Но я же и подумать не мог, что ты решишь сама всё это опробовать.

– А как еще было тебе доказать, что это так не работает? У нас женщинам приходится всё делать, а с этим уж точно работают только они.

– А у них что, нет мужчин, которые бы им помогли?

– Представь себе, бывают и одинокие женщины.

Разговор пошел явно не в то русло.

– Хорошо, Костик, я тебя понял. Присмотрю за ней, – отвлёк Сергей их от уже намечающейся драчки.

Костик с недоверием посмотрел на Сергея.

– Да, Костик, успокойся уже. У Сергея машина, он меня, надеюсь по дороге не выкинет. Довезёт куда-нибудь.

– Давай, я тебе помогу, – и усадил Лену в машину.

– Куда поедем? – спросил Сергей.

Елена пожала плечами.

– Хочешь, я покажу тебе свою квартиру?

– Нет, не хочу.

– Я живу там один, честное слово. Правда еще не всё обустроено, но вот ты мне и подскажешь, как и что. Ты в области, как сейчас говорят, дизайна – дока.

Великая дизайнерша молчала. Как хорошо, что она сегодня упала с этого стула, с этого манекена. Боль в ноге немного отвлекала от крамольных мыслей: чтобы она могла отдать за просто обнять его, заглянуть в глубину этих синих глаз, а уж поцеловать … Да, всё, всё. Но это "нам надо поговорить" пугало. Защита сработала. Лампочка замигала.

– У меня и лёд найдётся. Холодильник и телевизор работают.

– Хлеб и зрелища. Начало хорошее. Ну поедем, посмотрим твою берлогу. Лифт, надеюсь есть?

По закону жанра, лифт не работал.

– Дом новый, – извинялся Сергей, – Давай потихоньку.

Но уже между первым и вторым этажами ему удалось заполучить Елену на руки. Так и поднялись. Он очень ловко открыл ключом замок и донёс её до дивана.

– Я сейчас, – и принёс какие-то коробочки. – Это автомобильная аптечка. Нам на гонках выдают. Видишь, не пригодилась. А сейчас в самый раз. Давай.

– Я сама, Серёжа, я умею. Похожие аптечки и у военных, папа приносил. Да и такую тоже как-то притащил.

– Хорошо, ты держи замораживатель, а я забинтую. Опухоль очень быстро сойдёт.

– Ой…

– Больно? Сейчас, секундочку. Ну вот и всё.

Он сидел на полу и снизу смотрел на неё во все глаза. Лена даже немного смутилась.

– Ты назвала меня Серёжей… Сейчас я сделаю чай, и мы поговорим.

Лена осмотрелась. Двушка нестандартная, планировка интересная, наверное, кооперативная квартира. Как бы здорово она тут всё обустроила. На столике лежал блокнот и ручки. Много всяких-разных ручек. Фантазия поскакала вперёд. И вот уже первые наброски кухни, спальни. А в гостиной…

Звонок в дверь застал Сергея на пороге комнаты с двумя чашками в руках. Он локтем отодвинул задвижку, и в квартиру влетел маленький мальчик, и грациозно вплыла Света. Она обняла Сергея, так и торчащего посередине с двумя горячими чашками.

– Эдик, поцелуй папочку, – и малыш стал прыгать вокруг отца. Света взяла его на руки и поднесла к лицу Сергея. Мальчик звонко его чмокнул. – А теперь мамочка, – и она впилась в серёжкины губы, как вампирша.

Лена подскочила как ошпаренная.

– Сергей Андреевич, давайте перенесём… – она не могла подобрать слов.

– О, Леночка! – Как будто только увидела её. – А что вы тут? А, помогаете нам обустроиться? Да, пора бы уже, а то затянулся наш заезд что-то. Ну уж сегодня мы с Эдиком никуда не поедем, хватит… – она не договорила.

Чашки полетели в стену, мальчик заплакал.

– Ты что здесь устраиваешь, показательные выступления? Ты как адрес мой узнала? Что ты припёрлась, мы же обо всём договорились! – Орал Сергей.

Мальчик плакал, Светка верещала: " Напугал. Обалдел? С любовницами шашни водишь при живой жене, да еще и в семейном гнёздышке!?" И остальное в таком же духе.

У Елены от этого фарса поплыли круги перед глазами. Её качнуло, Сергей подскочил.

– Пойдём отсюда, прошу тебя. – Он сгрёб её, словно ограждая от всего этого.

– Папа, папа! – Орал ребёнок.

– Да, Эдик, вот такой он, твой папочка. Ты ему не нужен. – Светка несла околесицу, ребёнок продолжал орать.

А Елена умирала. Всё опять, всё заново.

Сергей тащил её к лифту. Она вырвалась и понеслась по лестнице. Наверное, сам бес помогал ей в эту минуту. У подъезда стояло такси, Лена заскочила в него, скомандовала: "Вперёд" , и таксист, с перепугу, рванул с места в карьер.

Всё сложилось. И даже нога вовремя заморозилась. Правда, в квартире осталась сумка и папка Костика. Хорошо, хоть деньги в кармане. Она решила ехать на дачу. Но водитель как-то заёрзал и остановился.

– Вы меня извините, я с перепугу не сообразил сразу. Я ждал деньги за предыдущую поездку под вашим подъездом. Женщина с ребёнком была. А до дач далеко, я не успею вернуться.

– Я заплачу.

Так вот кому она обязана транспортом, мадам Светлане. Интересно, а фамилия у неё Столетова? Или неинтересно…

Около дачи стояла машина Сергея. "Ну что же, надо пройти этот путь до конца". Елена выползла из такси, прошла два шага, в ноге что-то хрустнуло. Она обперлась на его машину, та заорала, как бешеная, и засверкала.

– Господи, когда кончится этот дурдом, – теперь уже орала Лена.

Серёжа подскочил, что-то там щелкнул. Машина заткнулась.

– Помоги мне дойти до дома. И ничего не говори! – Слова, как вкалачиваемые гвозди.

Сергей подхватил её на руки и донёс до веранды. Опустил на летний деревянный диванчик.

– Господи, ключи в сумке, а сумка…

– Она у меня, сейчас принесу.

– И папку.

Он открыл дверь, перенёс Лену на диван. В помещении было довольно холодно.

– Нужно включить отопление. Ты умеешь?

Сергей кивнул и спустился в подвал . А у Лены в голове стучало: " Чтобы такое заставить его ещё сделать, чтобы он надорвался уже и сдох?" Злоба внутри нарастала, обида накатывала вал за валом.

– Я всё сделал. Что ещё, госпожа. Камин?

– Да, пожалуйста, если вам не трудно, – слова-ледышки, каждое отдельно. – Дрова здесь, на улицу ходить не надо. И ещё чай и аптечку. Там, на кухне.

Он всё сделал. Молча. Сел напротив неё, притянул ногу, все обработал, забинтовал. Поправил подушки, принёс плед, потом чай.

– Я никуда не уйду. Даже, если ты меня пристрелишь. Завтра мы с Виктором уезжаем в довольно длительную командировку. Контракт был заключён давно, как водится. Я очень надеялся, что ты поймёшь меня и будешь ждать в моей, нашей квартире. Бумаги на развод готовы давно. Но туда, куда я еду, неженатых не берут. Я отнёсся к этому формально, развод отложился. И я забыл об этом. К сожалению, у меня было мало времени. Я не случайно оказался в том ресторане, уж, прости. Судьба дала мне всего два дня, чтобы вернуть тебя в мою жизнь. Потому что я люблю тебя. И ты это знаешь. И потом, я не обманывал тебя. Я просто не сказал. Брак был фиктивным, мы никогда не жили вместе. Когда-то по пьяне вроде что-то было. Я не помню. Мне об этом сказала она. Ну было и было. И я забыл обо всём, потому что в мою жизнь вошла ты. И любовь. Ни о чем другом я и не думал. Только о тебе.

Сергей немного помолчал.

– И прости меня за эту ужасную сцену. Обычно я на женщин не кричу.

– Ну вот что, Сергей. Слава богу, мне уже не 17 лет. И я не окочурюсь, не надейся. Твоей любовницей я не буду никогда, слышишь? А тем более делить тебя с кем-то. Ни-ког-да! И потом, чем виноват твой ребёнок? Ему наши разборки не нужны.

Она пыталась утихомирить своё сердце.

– В моей жизни нет места для тебя. Я не верю ни одному твоему слову. Как-то всё это грязно, не по-человечески.

– Какая же ты ещё юная, сосем девочка. Я это не учёл. Слишком много взвалил на твои плечи, какое уж тут понимание.

– Уйди, Сергей. Уйди. А то эта девочка точно тебя пристрелит.

– Я не уйду до утра. Отопление может отключиться, да тот же камин. Маме нужно позвонить, – и принёс телефон.

Елена кое-как объяснила ей, что на даче.

– Если ты с Сергеем, то я спокойна, – удивила её очередной раз мама.

Пришлось звать его. Он подтвердил, что всё хорошо. И ушёл на улицу. Загнал машину во двор. Принёс какие-то продукты. Сделал бутерброды, чай с лимоном. Принёс всё это ей под нос. Сам устроился на другом диване. Стало заметно теплеть, камин горел, глаза закрывались. Несколько раз он её будил. Лена стонала во сне. Обрабатывал ногу, и она опять засыпала под огонь камина. Видимо, Сергей топил его всю ночь .

Утром уже ничего не болело. Машины не было, огонь потух. Финита-ля-комедия…

Лена встала, кое-как умылась ледяной водой. На зеркале надпись: "Отопление отключил, камин сама потушишь". Она стерла, спустилась в подвал. Всё в порядке. Камин залила водой. Вызвала такси, уехала в город.

К своему большому удивлению, Елена чётко провела черту между прошлым и будущим. Видимо, "от любви до ненависти" коснулось и её. Конечно, сердце щемило, конечно, душа разрывалась на мелкие кусочки, конечно, ей было очень плохо. Но как-то по-взрослому, что ли. Без истерик и разлада с миром.

– Мамочка, нам одобрили поездку во Владивосток. Ура! Ура!Ура!

Елена носилась по квартире и орала благим матом от радости.

– Мамуль, какие перспективы!? Мечтать даже не могли об этом. Нам с Костей надо было ещё троих найти, группа должна быть из пяти человек. На факультете объявили конкурс. Нас все ненавидят, потому что наше слово последнее. И поэтому Алиска едет с нами однозначно. По-моему, у них с Костей что-то складывается. К тому же она отлично воплощает наши идеи своими золотыми ручками. Ещё мы берём одну семейную пару, Женю и Женечку. Они закончили универ три года назад, у них своё ателье. Опыт ничем не заменишь. Они такие замечательные, уже что-то клепают по японской тематике. А мы с Костиком уже наварганили целую кучу всего. Ха-ха-ха.

– И на сколько?

– На всю преддипломную практику. Плюс госэкзамены. Мы их уже сдали. Да вы же знаете. Получается, три-четыре месяца, первого февраля должны быть уже там.

– Ты никуда не поедешь!!! – Голос отца прозвучал как гром среди ясного неба. – Никуда! Пока я твой отец, я за тебя отвечаю.

Все застыли от такого неожиданного поворота.

– Мы дожили с тобой, мать! Из нас делают дураков. И кто? Наша дочь. Старшая. Надёжа и опора.

– Да в чем дело, Ваня! Ты что, только узнал про эту поездку? Давно же известно, что…

– Да? Но есть вещи, о которых я только сегодня, да что сегодня, только час назад узнал. И выглядел при этом полным идиотом.

– Папа, да о чем ты? – Елена не знала, что подумать.

– О чём я? Ты хочешь узнать? Пожалуйста. Мы сегодня отправляли очередной борт. В составе и Столетов, и Караваев. А с ними инструктор по парашютному спорту, некий Александр. Что? Смекаешь, дщерь непокорная? И что я слышу? Он рассказывает про свою последнюю группу, в состав которой входили две девицы и называет мою фамилию и Наташку Гусеву, подружайку нашей. Вот уж от кого не ожидал. Сергей на меня вылупился, понял, что я всё услышал. Этого Александра в бок пихает, а он дифирамбы поёт геройским девкам. И что даже ночной прыжок не побоялись сделать. А? Каково? – неистовствовал отец, у него даже испарина на лбу проявилась.

– Иван, я в курсе. Мы просто не хотели тебя волновать. Я сама узнавала про клуб этот парашютный. Всё очень надёжно. Да и девки у нас серьёзные, не профурсетки какие.

Папа онемел. У него на лице повисла такая страдальческая гримаса, что мама бросилась за корвалолом. Но он не понадобился, отец ушёл, громко хлопнув дверью.

Они остались в звенящей тишине.

– Мамочка, зачем ты обманула? Но разобрались бы как-нибудь.

– Я не обманула. Я случайно узнала. Из разговора Сергея с Виктором, когда они отцу помогали на даче. И они меня успокоили. Сказали, что всё под контролем. Они на страже, нет причин для волнения.

Елена недоумевала. Никаких Сергеев и Викторов на старте не было. Наверное, они просто узнали, и, проговорившись, решили успокоить маму. Да фиг с ними. Как же утихомирить отца?

Папа пришёл через пару часов вместе с Костиком, у которого был вид разоблаченного шпиона.

– Мы с Константином посоветовались, он убедил меня, что без тебя ехать на Дальний Восток бессмысленно. Он привёл много доводов, против которых не попрёшь. И я решил. Вернее, я понял : моя старшая дочь – отрезанный ломоть. Она вольна поступать, как хочет.

И ушел к себе в комнату. Мама поплелась следом. Пришла Ольга, получила исчерпывающую информацию от Костика. И, глядя на сестру каким-то жалостливым взглядом, сказала: "Это тебя Сергей хранил. Они с Виктором ваши парашюты перебирали, проверяли перед прыжками. "

Инцидент был исчерпан. Но осадок остался. Лена давно ощущала невидимое присутствие какого-то наблюдателя. Теперь понятно. Да не маленькая она девочка. Ей 21 год. И у неё всё складывается прекрасно.

Наконец-то они в самолёте. Женя с Женечкой, Костя с Алисой и Елена с Игорем Николаевичем. Он приезжал по своим делам, и их забрал, так как чувствовал ответственность за столь ценные кадры. С ним было очень интересно. Он рассказывал "детям" обо всём: о политике, об экономике, о перспективах Дальнего Востока, о соседях, Китае, Корее, Японии. Последнее особенно интересовало, ведь тема их диплома "Восток- дело тонкое". И они слушали с открытыми ртами и круглыми глазами. А ещё Игорь Николаевич поведал им о еде, которую им нужно обязательно попробовать, о гейзерах Камчатки, куда надо обязательно попасть, о морских прибоях и отливах, и даже о косметике и всяких женских штучках он знал многое. Спектр знаний этого человека потрясал, ответ на любой вопрос возникал мгновенно. В общем, он стал признанным лидером и гуру.

Суета последних дней явно всех утомила, и небольшая компания дружно расслабилась, не дав даже самолёту взлететь. Лена обернулась и улы:бнулась : Женя с Женечкой сопели в обнимку, Костя с Алисой – каждый по себе. Они перед взлётом повздорили и теперь держали марку. Ха-ха. Игорь Николаевич тоже оглянулся и тоже улыбнулся, но как-то извиняюще.

– Лена, простите меня за мою просьбу. Я очень боюсь взлётов и посадок. Можно держать вас за руку?

– И вы хотите, чтобы я в это поверила?

– Это правда. Обычно я держу лицо, беру себя в руки. Но что-то я устал за последние дни, силы на исходе. Пожалуйста, войдите в моё положение, – щенячьи глаза смотрели с мольбой.

– Ну, пожалуйста.

Он как-то аккуратненько взял её руку и поцеловал, причем с обеих сторон. Закрыл глаза. Самолёт взлетал. А перед Еленой всплыло серёжкино лицо, и она вспомнила, как он целовал ей руки, сразу обе, от кончиков пальцев до запястья. Она даже вздрогнула от почти физического ощущения. Попыталась высвободить руку…

– Всё в порядке? Мы уже взлетели? – Голос Игоря Николаевича вернул её в реальность. – А можно мне ещё за вас подержаться?

И не дожидаясь ответа, положил ленину руку себе на грудь. Повернулся к ней, под рукой ухало его сердце. Сергей Николаевич смотрел на Лену, смотрел, не мигая. И это было очень странно. Что-то мальчишеское было в этом взгляде, как будто он что-то спросил и ждал ответа. Взрослый мужчина, знающий себе цену, буквально, как говорили в детстве, пялился на Елену. И поняв это, смутился, отпустил руку, принял прежнее положение и сделал вид, что засыпает.

А девушка вытащила блокнот, карандаш и стала быстро накидывать эскизы и рисунки, всё, что приходило в голову. Потом, пересматривая их, переосмысливая, будут рождаться модели, проекты и даже что-то совсем новое, ещё не опробованное.

– Красиво. А что это? – Это Игорь Николаевич .

– Это пока только мысли, зарисовки.

– У вас такое лицо, как будто вы хотите обаять весь мир, а не получается. Только небольшую его часть. И от этого вы хмуритесь. Наблюдать за вами – одно удовольствие.

Вот так они и долетели. При посадке Игорь опять взял её руку, и опять поцеловал с двух сторон. И опять воспоминание о Сергее кольнуло ей сердце…

В аэропорту Владивостока был коллапс. Оказалось, что им повезло – они проскочили до запрета на полёты. Войдя в вестибюль аэровокзала, растерялись от такого скопления народа.

– Так, ребята, гуськом за мной, чемоданы надо получить, – скомандовал их предводитель.

Он взял Елену за руку, уже не спрашивая, и потащил вперёд. Оставив их получать багаж, Игорь Николаевич куда-то отлучился, приказав не сходить с этого места. Лена стащила свой чемодан и отошла в сторону. Стало жарковато. Она сняла шапочку, расстегнула шубку. И вдруг, защемило сердце, перехватило дыхание, какая-то тоска накрыла её с головы до ног. Что это? Елена стала оглядываться, словно ища кого-то. Глаза испуганные, лицо бледное и губы, пересохшие мгновенно.

– Что с тобой? – Костик смотрел на неё вытаращенными глазами.

– Что? Что? Тебе плохо? – Игорь Николаевич схватил девушку за плечи, он перешёл на ты механически, как чувствовал в тот момент.

– Ничего, уже всё хорошо.

Алиска заливала ей в рот воду, Женя усадил на чей-то чемодан. А она всё оглядывалась…

В соседнем терминале группа мужчин в камуфляже, обмундированные с головы до ног, готовились к вылету. Они были всепогодны. Среди них Виктор и Сергей. И Виктор заметил в своём друге совершенно не свойственные ему изменения. Столетов явно не мог унять какую-то тревогу, волнение. Он часто дышал, облизывал сухие губы.

– Ты что?

– Да так, показалось.

– Что показалось?

– Да отстань, – огрызнулся Сергей и уставился в стену, разделяющую два терминала.

Между ними тогда было всего несколько метров. И стена. Глухая стена.

Костик, Алиска, Женя, Женечка и Елена сидели в маленьком ресторанчике на воде, куда их пригласил Игорь. Теперь они его так звали. Практика подошла к концу, пора было собираться домой. Они очень много работали, познакомились с дальневосточным краем, благодаря экскурсиям и поездкам, организованным для них Игорем. Последние дни просто отдыхали, наслаждаясь летом, морем и морепродуктами, к которым их пристрастил всё тот же Игорь. И уже всем стало понятно давным-давно, что этот 37-летний мужик влюбился, как мальчишка. В Елену. Он не мог её отпустить. Просто, не мог. Как он будет без неё? Без её голоса, хихиканья, без её ручек, таких нежных и красивых, без запаха её волос, просто её запаха, который он впитал в себя за эти месяцы. А то, что произошло тогда, на палубе, это что? Как забыть?

Они шли на небольшой яхте на Камчатку. Было ещё холодно, но солнце светило по-весеннему. Всё уже было сделано, оставалось дождаться решения по их проекту. Решили это время использовать для обещанного посещения гейзеров. Но путь был не близкий. Сначала долго ехали, Игорь по пути рассказывал и показывал всякие достопримечательности. Добравшись до яхты все немного устали и спустились в кубрик отдохнуть. Елена, последнее время какая-то грустная, даже ехать не хотела, нашла себе место на палубе и сидела под кучей пледов, уставившись вдаль. Игорь принёс ей шампанское, сел рядом.

– Тебе не холодно? – спросила она.

– Нет. Я человек бывалый, знаю, что на себя пялить. Это вы меня не послушали. Теперь вот сидите или в кубрике, или как ты.

– Мне совершенно не холодно. И очень нравится вот так смотреть на море, на птиц. И делать ничего не надо, и даже думать ни о чём не хочется. Девочка и море, – хихикнула Лена. – И знаешь, я уверена в нашем проекте. Ведь нам помогал сам Игорь Николаевич Борисов – владелец заводов, портов, пароходов. Большое тебе спасибо за нас. Большое-пребольшое. За тебя! – и залпом осушила бокал.

– Хочешь, устраивайся рядом.

Игорь поправил на ней плед и залез с другой стороны. Девушка положила голову ему на плечо, а он взял её руки. Как он их любил, её ручки. Вот так бы на всю жизнь…

И там, на долине Гейзеров, он всё время искал ленину руку . Чтобы рядом была…

По возвращении они узнали, что их проект принят. И вот теперь сидели и ждали, что скажет их Игорь Николаевич. Им уже предлагали работу со всех сторон, но они ждали Борисова.

Он пришёл. С цветами для девочек, с бутылками для мальчиков. Улыбаясь во весь рот, торжественно произнёс свой вердикт.

– В вашем городе открывается представительство нашей фирмы. Отдел дизайна будет возглавлять Константин Самохвалов. Во Владивостоке такое же место предлагается Елене вместе с предложением стать моей женой.

Все обалдели. Хотя чего-то подобного и ждали.

Игорь встал на колено и открыл коробочку с кольцом. Бриллиант сверкнул как молния, рассыпанные на тёмном небе мириады звёзд как будто отразились в этом камне.

– Леночка, я не жду от тебя ответа прямо сейчас. Просто не могу больше молчать. Я люблю тебя и хочу стать тебе мужем. Пожалуйста, надень. Это подарок. Он ни к чему не обязывает.

Лена завела руку за спину.

– Я не могу. Это очень дорого. Меня не поймут мои родные, папа, мама… – залепетала она. – И потом, всё это очень… как-то…

– Прошу тебя, не думай сейчас ни о чём. Просто прими, как данность, что есть один человек, который за тебя весь мир отдаст, – и осторожно вытащив руку девушки, надел ей кольцо и поцеловал, с двух сторон, как всегда.

– Ура! – Завопили все.

– Шампанского! – Возликовал Игорь. – Как же я благодарен судьбе, что зашёл на вашу выставку. А ведь не собирался. Чистая случайность. Запомните, ребята: в жизни ничего не бывает просто так.

Он ещё что-то говорил, и всё время целовал ей руки.

А Костик смотрел на Елену, смотрел во все глаза. И ничего. Ничего не отражало её лицо. Просто улыбалась. И как будто что-то припоминала…

Игорь не отпустил Елену одну. Они прилетели вместе. Последние дни до отлёта много гуляли, он ей показывал свои любимые места, дарил цветы, конфеты пачками, что-то всё время покупал. И целовал. Когда это случилось первый раз, они гуляли около воды. Лена всё куда-то залезала, Игорь стягивал её то с больших валунов, то с подмостков, то просто оттаскивал от воды. А когда она решила пройтись по перилам, он просто испугался. Стянул её и…поцеловал. Очень нежно, как маленькую девочку. И она в ответ потянулась (Игорь был очень высок, лейб-гвардеец, прямо). Он поднял её, как куколку, и уже по-настоящему зацепил её губы.

И повторялось это при каждом удобном случае. Там, где их никто не видит. У Борисова был пунктик – нельзя такие интимные вещи выставлять напоказ. Вот только в самолёте не выдержал: весь полёт не выпускал Елену из своих рук и целовал, целовал. И ей это не было неприятно. У неё, как будто, раскручивалась постепенно пружина внутри и таял лёд .

– Я прошу руки вашей дочери, Иван Иванович и Зинаида Васильевна! Обещаю быть рядом с ней и в горе и в радости, носить на руках и доставать для неё луну с неба по первой же просьбе. Уверяю вас, это не просто слова!

Борисов сделал предложение как-то по-старомодному, чем довёл ленину мамочку до слёз. А когда она узнала, что он её ещё и забирает, и она не против, проревела всю ночь. Ревела и говорила с дочерью, говорила, никак не могла наговориться. По словам будущей жены выходило, что у Игоря нет недостатков, кроме одного – он старше на 16 лет. Ну что ж, дай бог. И уснула рядом с Леной, всхлипывая во сне и бормоча. Через неделю улетели. Назначили день свадьбы. Во Владике. Так было удобнее и Игорю, и Елене, их ждала работа, много работы. Никто не возражал. Особенно, папа. Он вообще не принимал участия во всех этих событиях. Был вежлив, не задавал никаких вопросов, ничего не решал, отправлял сразу к маме. И, слава богу, что никто не спросил : "А как же Сергей?" – ни мама, ни Оля, ни Вадим, ни Лютик, ни Костик, у которого этот вопрос крутился на языке еще с того края света.

Свадебный вечер удался на славу. Лене очень повезло с девчонками, коллегами по работе. Они быстро нашли общий язык, и в работе, и в отдыхе. Команда получилась очень слаженная, хотя не сразу. Даже Костика вызывали на подмогу. Но всё наладилось. И работа пошла. И оформление свадеб тоже стало их работой с лёгкой руки Елены.

Папа, всё-таки, прилетел вместе с мамой, Ольгой, Костиком и Алисой. Елена с Игорем сразу договорились, что приём в честь новобрачных им не нужен. Только свои. Получилась очень уютная компания. Друзья Игоря, правда, не все пришли со своими жёнами, что-то у них там не заладилось, не всё "высшее общество" приняло молодую жену Борисова . Но наказали они сами себя: весь вечер девчонки-дизайнерши, почти все незамужние, танцевали и бесились с одинокими мужьями. Ха-ха.

Не пришлась Елена и ко двору матери Игоря, её святейшеству Екатерине Великой. Она вырастила своих сыновей одна. Муж бросил её беременной младшим сыном. И Игорь в 8 лет стал главой семьи. Рано всему научился, но и навидался, чего не надо было в том возрасте. Они сильно бедствовали, старший сын рано пошёл работать, а младший как сел ему на шею в младенчестве, так и сидит по сей день. И мать его, поняв, что Игорь уже может их прокормить, ушла лет в 40 на "заслуженный отдых". А когда у Борисова появились первые серьёзные деньги, мама Катя полностью расслабилась и пользовалась связями и деньгами Игоря, как своими. Лена туда не лезла никогда. Но это не избавило её от нелюбви этой женщины. На свадьбе Екатерина сидела, как истукан. Не произнесла ни одного тоста, почти не ела, не пила. И скоро на неё просто перестали обращать внимание. А Игорь объяснил всё это ревностью, ведь мама так любит его.

Родители Елены, напротив, веселились вместе с молодёжью. Папа несколько раз "брал слово" и красиво поздравлял молодых. Он это умел мастерски, слушали его всегда с интересом. Мамочка тоже не отставала, принимала участие во всех развлечениях, придуманных для гостей. А когда объявили танец для тёщи и зятя, она взяла Игоря за руку и вывела на середину зала. Гренадёр и кнопка, здоровенный зять и маленькая тёща. Поняв, что с танцем будет проблема, Борисов совсем не умел и не хотел учиться танцевать, мама объявила "барыню". И пошла выделывать кренделя вокруг Игоря. И тому ничего не осталось, как тоже что-нибудь выдать. И он вспомнил из детства. И так у них здорово стало получаться, что народ не выдержал и бросился вприсядку и кувырком вокруг колоритной парочки.

Папа познакомился с непосредственным начальником Игоря, тоже Иваном Ивановичем. Они нашли общий язык, и начальник потом говорил Игорю, какой у него замечательный тесть. Два Ивана поддерживали отношения всю оставшуюся жизнь, и Иван Иванович, приезжая в их город, всегда находил время для посещения гостеприимного дома родителей Елены.

Конечно, новоиспечённой жене было радостно на душе. Её родные люди рядом в этот день. Значит, жизнь продолжается!

Новобрачные оставили своих гостей, а сами поехали в маленькую квартирку, ставшую пристанищем для Елены в последние дни. В новый дом, построенный Игорем, который она ещё не видела, она не хотела. Борисов вынес из ресторана свою жену, заваленную цветами, под пожелания счастья, добра и детей. Усадил своё "белое облако" на колени и стал, наконец-то, её целовать. Он готов был уехать с ней на край света сразу после Загса, изнывая от желания обладать ей. Слава богу, дождался этой минуты. Леночка – его жена, его любимая, его родная, такая вся воздушная в этом свадебном чудо-платье… Игорь буквально взлетел по лестнице, неся свою ношу чуть ли не вытянутых руках. Опустил, взял за руку (рука Лены всегда должна быть в его руке, это не обсуждается), завёл в квартиру и стал опускаться на колени. Прижался головой к её животу и замер. "Я не верю своему счастью…" – тихо произнёс он. Лена тоже встала на колени, обняла его крепко-крепко. Почувствовав на своих губах её поцелуй, Борисов потерял ощущение реальности и весь мир полетел в тартарары. Опомнился он, когда Елена жалобно застонала.