Брат жениха. Поверь мне снова бесплатное чтение

ПРОЛОГ.

—  Развод, —  жёстко сказал он. —  И даже можешь не мечтать, что дети с тобой останутся. Такая, как ты, не имеет права воспитывать моих детей.

Слёзы душили так, что не могла дышать, не хотелось жить. Если он сейчас уйдет, я просто лягу и умру.

—  Пожалуйста, Марат, выслушай меня! —  просила я.

Схватила его за рукав пиджака, но он отмахнулся от меня, словно от мерзости какой.

—  Марат. — Превозмогая страх, осмелилась дотронуться до его лица и провести по щетине пальцами. Я знаю, он очень любит, когда я так делаю...

Мужчина напрягся всем телом. На шее появились мурашки. На миг он прикрыл глаза, словно позволив себе насладиться этим мигом лишь на несколько секунд, а потом распахнул глаза. Там плескалась такая ярость, что моего мужа невозможно было узнать. Он стал чужим. Он ухватил меня за запястье и отвёл в сторону мою руку.

— Не прикасайся, — голос его звучал глухо. Я чувствую, как ему больно, но не могу нас спасти. Пока не могу… Его глаза способны были убить, раздавить и уничтожить. Он просто ел меня взглядом, но не делал и шага ближе. Он больше не притрагивается ко мне как к женщине…  —  Я так тебя любил… Сдохнуть за тебя готов был. А ты…

Он укоризненно покачал головой. Руки моей не отпустил. Словно берег миг этого соприкосновения его пальцев с моими. Даже такого грубого соприкосновения.

— Марат,  я прошу тебя, дай мне сказать!

— Молчи, —  он мягко тряхнул меня, и я умолкла. — Мне не нужны твои оправдания для дурака. Я сам всё видел. Сам, своими глазами. Ты мне ничего не докажешь. Мой адвокат привезёт документы о разводе на подписание.

— Отдай детей. Им плохо без меня.

— Нет. Ты всё это сделала сама, Лина. Я никогда не поступил бы так с тобой, если бы не ты.

Он небрежно бросил мою руку и обошёл меня, устремившись к двери.

— Я беременна.

Марат остановился как вкопанный. Медленно обернулся. Я встретилась с холодными серыми глазами, в которых читалось недоверие.

— Что ты сказала? —  спросил он.

— От тебя.

Глава 1.

Затри года дособытийв прологе.

Утро встретило меня ласковым солнышком. Сладко потянулась в постели. На часах только пять утра, но за окном уже вовсю солнце и поют птички, отражая моё внутреннее состояние — безграничного, всепоглощающего счастья.

Сегодня самый лучший день на свете. День нашей с Маратом свадьбы. Как же долго мы к этому шли, только подумать... Несколько лет разлуки и сладкое, страстное воссоединение. Мой будущий муж подобен вулкану — не стоит его злить, иначе своей горячей лавой спалит всё на свете. Но сейчас этот вулкан мирно спит в моей постели, напрочь отказавшись ночевать у родителей, как и гласит предсвадебная традиция.

Улыбнулась, дав себя буквально минуту, чтобы полюбоваться его спящим лицом. Умиротворённое, мужественное, красивое по-мужски. Марату уже сорок пять, и у нас с ним разница почти пятнадцать лет, но я никогда её не ощущала. Для меня он самый красивый, желанный и любимый из всех, кого я знала. Он — лучшее, что случалось со мной в этой жизни... Но однако нам пора вставать, иначе проспим ЗАГС. А этого я допустить никак не могу. Я слишком долго этого ждала...

Легко провела пальцами по его щетинистой щеке.

— М-м, — недовольно свёл он брови вместе. А я легко засмеялась — ух, какой он строгий босс даже во сне! Накажет, не просыпаясь.

— Марат, — продолжила я гладить его лицо, плечи, твёрдые мышцы груди. — Вставай, любимый. Пора становиться мужем...

— Точно, — распахнул он резко свои серые глаза. — Свадьба.

Он сонно улыбнулся мне, когда встретился с моим взглядом. И тоже провёл пальцами по моей щеке, заставляя меня испытывать щемящее чувство нежности, которое готово было меня разорвать на сотни молекул и атомов. Но я раз за разом выживала, испытывая эйфорию от этих ласк моего мужчины.

— А ты готова становиться женой? — спросил он с хрипотцой в голосе после сна, которая всегда сводила меня с ума. Сжал сильнее в руках, привлекая к себе моё внимание. — Я буду очень строгий муж. Ревнивый и жёсткий. Измен не прощу. Никогда.

— Я знаю, — мягко провела я по его кудрям, уже тронутым сединой. Но меня это нисколько не смущало. Так он выглядит ещё более брутально.

— Ты меня хорошо услышала, Лина? — пытал он меня взглядом.

Взяла его лицо в свои ладони и посмотрела в его серые глаза, которые горят теперь только для меня.

— Услышала, милый. Я никогда тебя не предам и не променяю ни на кого другого. Неужели ты думаешь, что кто-то тебя мог бы заменить? Тем более, я ведь ношу нашего уже второго ребёнка. Я столько лет тебя ждала... Это ли не доказательство моей любви к тебе?

— Девочка моя, — нежно взял он в пальцы мой подбородок. Его глаза сконцентрировались на губах. Большой палец мужчины лёг на нижнюю губу и ласково, с долей эротизма, прошёлся по ней туда и обратно. Мягко надавил. — Ты только моя. Я тебя никому не отдам.

— Это я тебя никому не отдам, — ответила я и поймала губами его палец, втягивая в себя.

— М-м...

Все его мышцы напряглись разом, он резко выдохнул. Серые глаза тут же заволокло порочной дымкой желания. Марат всегда остро реагирует на мои сексуальные игры с ним. А я люблю с ним играть и кайфовать от этих его реакций.

Я обхватила пальцами его запястье и вобрала палец в себя ещё глубже, имитируя оральные ласки. Вверх-вниз, вверх-вниз, втянуть в себя... При этом то покорно, то страстно поднимала на него взгляд и смотрела в его глаза, которые всё больше темнели от накрывшего его вожделения.

— Лина... — прорычал он. — Ты не наденешь свадебное платье, пока не избавишь меня от жажды, которую сама и вызвала.

— А кто против? — изогнула я одну бровь и облизнула подушечку его пальца по кругу, услышав новый глухой стон распалённого моим огнём мужчины...

***

Положила руку на его грудь и стала спускаться ниже. По кубикам живота, по жёсткой поросли волос у самой резинки боксёров. Член уже налился до отказа, и я поддела резинку его белья, чтобы затем спустить его с крепких ягодиц и обхватить возбуждённый мужской орган рукой. Едва мои пальцы сомкнулись, как Марат глухо застонал, покусывая губы в предвкушении.

— Да... — Вплетал он пальцы одной руки в мои распущенные волосы, а другой — сжимал моё бедро до красноты. — Да. Лина...

Его рука мягко надавила на мой затылок, направляя вниз, показывая, насколько сильно он желает сейчас ощутить мою ласку. Я спустилась ниже на кровати. Горячим дыханием опаляя его член, покрывшийся от сильного возбуждения сеткой вен, но дразнила и не касалась его губами. Только двигала рукой вдоль ствола, крепко сжав его в пальцах, туда и обратно.

— Ангел, — порочно прорычал он, пытаясь меня подтянуть за подбородок ещё ближе, чтобы я взяла его. В ответ обвела вокруг бархатной головки члена пальцем.

Глаза Марата закрылись, он издал негромкий полустон-полурык и стал дышать рвано и тяжело.

— Багира, — произнёс он и открыл глаза, словно пьяные от страсти и удовольствия. Надавил большим пальцем на мои губы, заставляя меня раскрыть их и подводя член ближе к ним. Головка уже коснулась нежной кожи губ. — Я хочу тебя. Так.

Позволила ему скользнуть внутрь себя. Обвела головку кончиком языка несколько раз и услышала, как он рычит ещё более глухо.

— М-м... Да. Давай, ещё глубже... — Он намотал мои волосы на кулак, зафиксировав голову так, чтобы я была в удобном для него положении, и проталкивался в мой рот ещё и ещё.

Я послушно вбирала его плоть, ласкала её языком, втягивала в себя словно вакуум и помогала себе рукой доводить его до самого пика удовольствия, ловя непередаваемый кайф от его наслаждения. Марат никогда не смущался своего удовольствия в сексе со мной, откровенно стонал так, что мне тоже голову сносило только от его стонов. Свела бёдра вместе. Я ощущала внизу живота нарастающее ноющее желание, как обычно бывает с ним. Мне хотелось поскорее тоже ощутить дозу своего удовольствия, плоть пульсировала, бельё стало влажным.

— А-а... Да. Моя ох*енная девочка, — кайфовал он, вбиваясь в меня настолько, насколько я могла его принять. — Иди сюда.

Он резко вышел и перевернул меня на спину одним движением. Бёдра заставил поднять и развести шире ноги.

— Ах... — выдохнула я, когда его пальцы легли на клитор и принялись нежно, но настойчиво массировать и без того возбуждённую плоть. — М-м...

Пальцы двигались по кругу, потом вверх-вниз, и я судорожно глотала воздух в предчувствии скорого и очень острого оргазма. Бёдра стали дрожать от подступающего и обнажающего душу удовольствия.

— Давай же, кончай, — шепнул он мне на ухо и подцепил зубами мочку моего уху. — Кончай...

Его слова словно сорвали курок. Удовольствие накрыло лавиной. Перед глазами поплыли круги, а тело свело сладко-острой судорогой. Горячее тепло разливалось по всему телу с огромной скоростью, заставляя каждое нервное окончание сначала сойти с ума от кайфа, а потом блаженно расслабиться. Я кричала, сминая в кулаках простыни и подаваясь к нему ягодицами, желая, чтобы он продлил моё удовольствие и получил своё.

Марат знает, как я люблю. На самом пике наслаждения он резко вошёл в меня и стал двигаться — быстро, беспощадно, не давая опомниться и позабыть даже о том, какой сегодня день и как меня зовут. С ним я забываю, где я и кто я, я превращаюсь в сплошной секс, нерв и удовольствие...

Он громко стонал в унисон со мной, набрав настолько бешеный темп, что я просто не успевала дышать и хватать пересохшими губами воздух.

Внезапно до нас долетел стук в дверь. Я мигом переполошилась и замолчала, захотела отползти от него, но мужские пальцы заставили меня оставаться на месте, впившись до боли в кожу бёдер.

— Извините… что прерываю, но невесте пора одеваться.

Боже, как стыдно... На щёки лёг такой румянец, что и наносить искусственный теперь не нужно. Домработница пришла сообщить о том, что приехал свадебный стилист, и услышала наши охи-вздохи во всей красе...

— Она скоро придёт, — хрипло отозвался Марат, который совершенно не смутился и вернул меня на место, продолжив насаживать меня на всю длину своего члена.

Я зажала рот рукой, чтобы не стонать снова слишком громко. Ужас какой, там персонал за дверью, подготовка к свадьбе началась, а он продолжает меня трахать как ни в чем не бывало.

Марат...

— Хорошо, я скажу, чтобы… подождали немного, — произнёс голос за дверью.

— Да, нам немного осталось, — ответил Марат, и мне вдруг стало смешно. А он добавил мне на ухо. — Вот припёрлась, я почти уже кончил.

— Ну ладно, я… пошла.

Шаги от двери вскоре стихли, а Марат навалился на меня с новой силой.

— Марат... — попыталась я воззвать к его разуму. — Мы же опоздаем!

— Пока не кончу — ты отсюда не выйдешь, — отрезал он и стал вбиваться в меня ещё быстрее, ещё более остервенело, чем до этого, словно если срочно не получит оргазм, то рухнет весь мир... Мне уже было нечем кричать, когда я почувствовала, как большой член толкнулся в меня до самого предела, его головка уткнулась в стенки моего влагалища, и внутрь меня стала изливаться горячая сперма.

— Чёрт, — отдышался он после особенно громких наших стонов. — Ты ж моя ох*енная... Вот теперь можно и на свадьбу пойти. Без привычного стояка на тебя. Хотя... ­

***

— Если сейчас не отправимся, можем опоздать в ЗАГС, — волновался папа, который пришёл после того, как меня облачили в свадебное платье.

Слишком туго ленты не затягивали — я уже на третьем месяце беременности. У нас с Маратом есть дочь, которую я родила одна, потому что Марат о ней просто не знал. Когда узнал — наша жизнь с Алисой круто изменилась, а теперь я ношу ещё одного малыша — плод нашей страсти, которую не смогли потушить даже годы разлуки. Теперь я почти готова к выходу. Заканчивали с прической и аксессуарами.

— Успеем, пап, — улыбнулась я ему. — Марата будут ждать все и везде.

— Ну да, — хмыкнул он. — Все никак не привыкну, что твой муж слишком влиятельный для обычного ЗАГСа и не опаздывает, а задерживается.

— Именно, — усмехнулась я. — Без росписи не останемся.

— А чего так всё поздно начали? — спросил папа, и я невольно опустила глаза в пол.

— Проспали, — коротко ответила я, ощущая, как снова разливается жар по щекам от утренних воспоминаний, а по телу снова расползается томительное желание повторить... Тряхнула головой. Сейчас не время об этом думать, у нас слишком важный день впереди.

— Павлуша, не приставай к молодожёнам, — обратилась к нему Ольга Вячеславовна, бабуля Марата. Почти восемьдесят пять лет, но она ещё полна сил, даже поднялась по лестнице в нашу спальню, чтобы увидеть невесту одной из первых. — Что, не знаешь, как молодые "просыпают"?

Она подмигнула отцу и рассмеялась. Тот смутился, но тоже подхватил смех. Я же красноречиво покраснела ещё больше, но заострять тему не стала. Да, мы с Маратом прекрасно "проспали", до сих пор ноги дрожат, и в теле ощущается приятная ломота.

— Какая же ты красавица, Ангелиночка, — восхищалась всё утро бабушка Марата, которая практически заменила ему мать, растившую в любви младшего сына, но не Марата. — Не могу налюбоваться. Я б сама на тебе женилась, была б я мужиком! Марату повезло. Урвал себе красотку такую!

— Спасибо, — улыбнулась я. Бабуля моего будущего мужа любитель сказать что-нибудь эпичное... — Это мне с ним повезло. Он у вас замечательный.

— Просто он тебя любит, милая, — улыбнулась она мне в ответ. Её глаза засветились теплом и нежностью. Так всегда, когда она говорит о своём внуке и нашей семье, которая через пару часов станет официально одной общей. — Вот когда он зол или ранен в сердце — лучше ему на глаза не попадаться. Никому не пожелаю стать его врагом — уничтожит. Но тебе это, конечно, не грозит. Ты умница, девочка.

— Всё готово, — сказала имиджмейкер, которая занималась моим внешним видом для свадебной церемонии, и отошла в сторону, чтобы родные оценили.

Я повернулась к зеркалу и окинула себя взглядом ещё раз. Приталенное под грудью и максимально лёгкое и тонкое платье цвета шампань красиво струилось по ногам. Под платьем белые балетки ввиду беременности, на голове красивая диадема в греческом стиле — всё красиво, изящно, но без излишеств, Марат этого не любит. Ему нравится естественность, и лучший наряд для меня, по его мнению — костюм Евы...

— Как же красиво, — повторила Ольга Вячеславовна. — От тебя глаз невозможно оторвать.

— Да, очень красивая невеста. Моя дочь выходит замуж, — добавил негромко папа.

Я обернулась на него. Он очень волнуется и растроган, слышу даже по голосу.

— Папуль, — подошла я к нему, поддерживая подол длинного платья. Обняла его, положила голову на плечо ещё одного любимого мной мужчины. — Всё хорошо. Я по-прежнему твоя дочь. И никуда не денусь.

— Всё равно очень волнительно, — ответил он, поглаживая меня по спине словно маленькую.

— Всё будет хорошо. Помнишь? Мы мечтали, что так и будет.

— Да, знаю. Потому что ты с Маратом.

— Да пап, — заглянула я в его глаза и ободряюще улыбнулась. Потом снова взяла края платья в руки. — Пора.

***

У самого выхода из дома меня ждал Марат. Он хмурился и поглядывал на часы, словно это я виновата, что опаздываем теперь на собственную свадьбу! Легко мужчинам — умылся, причесался и уже красивый. А нам сколько всего требуется, чтобы просто пережить день свадьбы и быть не хуже других невест! Хотя сейчас он очень красивый... Я аж застыла на время возле него и зависла. Неужели этот мужчина мой?

Марат красивый по-мужски. Меня с самого начала к нему потянуло, к чему-то тому, что скрыто внутри. К его энергетике, мужественности, даже брутальности с лёгким флёром сволочности, но это всегда лишь добавляло в наши отношения перчинки. Серые пронзительные глаза сразу пленили меня, едва я устроилась к нему на работу, и не отпускают меня и сейчас, спустя столько времени. А сейчас он ещё и одет как принц из сказки — свадебный дорогой фрак, брюки со стрелкой, идеально начищенные лакированные ботинки, нарочно слегка небрежный чуб и… щетина. Марат брился утром, но она так быстро растёт у него, что спустя несколько часов появилась на лице снова... Ночью он будет царапать ею беспощадно мои губы, но от этого приятная дрожь по телу.

Мой. Только мой... Жених. Почти муж. Брат того, за кого я чуть не вышла замуж по глупости...

Тогда переживала и смущалась того, что влюбилась в старшего брата своего жениха, даже корила себя за это не раз, а сейчас я за всё благодарна судьбе. Мы любим друг друга, уже не представляем жизни по раздельности и растим долгожданную для обоих дочь. А скоро еще у нас родится наш сынок. Мы почему-то уверены, что будет мальчик — Арсений. Арсюша. Мы очень его ждём...

— Ангел, — произнёс он и взял меня за руку, забыв даже о времени. Он любовался, а по моим щекам снова расползался жар. Он смотрел с таким желанием и любовью, что ноги подкашивались. — Какая ты красивая... Я женюсь на самой прекрасной на свете женщине. Едем же!

Марат потянул меня за руку к машине. Для свадьбы мы арендовали белый лимузин — мечта многих и многих. Моя тоже. Красиво же!

Лимузин нёс нас по улицам довольно быстро. Позади нас следовал целый свадебный кортеж в шариках, цветах и бантиках и сигналил всем машинам, чтобы дали дорогу.

К ЗАГСу подъехали за десять минут до начала церемонии. Когда я вышла из машины, то всплеснула руками.

— А букет невесты?

— А что букет?

— Я его забыла на кухне! — Начала нервничать я. — Ну вот, так и знала, что что-нибудь пойдёт не так...

Гости позади нас загалдели на разные лады, чтобы я не переживала из-за забытых роз.

— Так, Лина, только не говори, что собралась плакать, — посмотрел внимательно на меня Марат.

— Нет, — покачала я головой, прогоняя слёзы. Конечно, чёрт возьми, я собралась плакать! Мы столько к этому шли, готовились к свадьбе, и я просто взяла и забыла свой роскошный букет дома...

— Хм, — вздохнул Марат и огляделся вокруг. — Стой тут.

— Куда ты? — окликнула я его, растерянно сминая в руках подол платья. — Мы не успеем уже за цветами другими. Такие букеты делают на заказ.

— Букет тебе собирать.

И он направился в ближайшую клумбу с цветами... Залез прямо в неё, закатал рукава дорогущего пиджака и принялся рвать цветы. Меня разобрал смех. Такого еще никто для меня не делал. Оборвать цветы возле ЗАГСа для невесты — это сильно.

— Правильно, Марат — дешево и сердито, — гоготали мужики в таких же дорогих, как и мой жених, пиджаках. — Рви больше!

— Марат, ну прекрати! — Позвала я его. — Вылезай из клумбы. Обойдусь я без цветов.

— Молодые люди, а что вы, собственно, делаете? — с возмущением спросил нас женский голос, и толпа возле клумбы дружно обернулась.

На нас строго поверх очков смотрела сотрудница ЗАГСа, которая была явно недовольна обчекрыженной клумбой.

— Цветы у вас рвём, — отозвался один из гостей. — Невеста забыла дома букет!

— Ну что же сразу клумбу-то… — растерянно ответила женщина. — Додумались же… Вы проходите на регистрацию или как? Вас все ждут!

— Да, — рявкнул Марат, выпрыгивая к нам на асфальт. — На, — он протянул мне букет простеньких цветочков, каких в это время полно в каждом городе. — Бери свой букет невесты.

— Ты шутишь? — со смехом спросила я его.

— Не шучу, — отозвался он. — Бери. Зря я, что ли, в клумбе лазил?

Глава 2.

Непередаваемые ощущения, когда ты входишь в зал для свадебной церемонии вместе со своим будущим мужем... Рука об руку, душа к душе... Мы шли вместе, словно единое целое.

Регистратор косилась на мой странный и явно "полевой букет", но я держала его с гордо поднятой головой — это подарок моего мужа, и плевала я, насколько он хуже дизайнерского, который остался дома. Мой мужчина сам собирал его для меня на местной клумбе — что может быть лучше?

Но всё же кое-что оказалось лучше... Слова регистратора. Она и до этого много сказала, но меня тронули именно последние слова. Марата тоже — он крепко сжал мои пальцы в своих.

— Согласны ли вы, Марат Ильдарович, взять в жёны Ангелину Павловну?

— Да, — твёрдо ответил он и сжал мои пальцы её сильнее.

— Является ли ваше желание искренним?

— Да, — повторил он.

— Теперь я спрашиваю вас, невеста, — обратилась ко мне регистратор. — Ангелина Павловна, готовы ли вы взять в мужья Марата Ильдаровича?

Я промолчала и перевела взгляд на Марата. Он напряжённо смотрел на меня. Поднял брови вверх. Ага, боится, значит, что я могу всё ещё отказать? Это интересно.

— Ангелина Павловна? — вопросительно уставилась на меня сотрудник ЗАГСа. — Вы согласны или нет?

И снова небольшая пауза, дабы потрепать нервишки будущему мужу. Чувствовала, как он напрягся и вытянулся струной, пока я молчала, и знаю, что буду наказана за эту злую шутку... Но наказана очень приятно. Люблю, когда он злой и хочет секса. Такой секс за гранью добра и зла — душу вытрахает, пока весь пар спустит. Он снова сжал мои пальцы, вынуждая отвечать. Усмехнулась про себя. Вот, значит, как ты хочешь меня получить... Даже если скажу сейчас "нет", он найдёт способ заставить меня изменить своё решение.

— Да, — ответила я в итоге.

— Является ли ваше желание искренним? — спросила регистратор.

— Да! — заявила я уже более уверенно. Хватит Марату стресса на сегодня.

— Именем Российской Федерации и правом, данным мне, я, в этом торжественном зале, при свидетелях, объявляю вас мужем и женой!

Зал взорвался овациями, а мы посмотрели друг на друга — нежно, влюблённо, как и раньше. Теперь мы семья, я ношу фамилию Марата, как и наша дочь Лиска, которая сидела у папы на руках всю церемонию, и наш сынок, который родится через шесть месяцев...

— Теперь уже не жених, а муж может поцеловать свою супругу! Первый совместный поцелуй!

Марат развернул меня к себе. Пальцы властным жестом подняли мой подбородок вверх. Серые глаза лучились счастьем и радостью, как и мои. Он наклонился ближе и коснулся губами моих. Самый нежный и самый трепетный поцелуй на свете... Только руки его выдавали — стиснул меня в объятиях крепче, чем позволяют правила и рамки приличия. Язык не засунул мне в рот только потому, что люди смотрели.

Первый танец у камина, фотографии... Марат, выносящий меня из ЗАГСа на руках и громко говоривший, что несёт сокровище, что он женился. Потом душевный банкет в уютном небольшом кафе класса люкс, арендованном нами на весь вечер.

Задушевные песни от тамады, признания в любви от Марата в микрофон и новые слёзы. Слёзы счастья.

— Ты устала, Лин? — спросил Марат, заметив, что я просто засыпаю на его плече. Беременность даёт о себе знать.

— Чертовски устала, — вздохнула я. — Хочу домой.

— Поехали, — на полном серьёзе ответил он.

— А как же гости?

— Да сами догуляют.

Он взял меня под руку и вывел из-за стола. Подошёл вместе со мной к ведущему и взял у него микрофон.

— Дорогие друзья! — говорил Марат в микрофон. — Спасибо всем огромное за то, что разделили с нами этот светлый праздник. Я очень рад был провести этот прекрасный день вместе с вами. Но моя любимая жена очень сильно устала. Как многие уже знают, мы в положении...

Зал радостно загалдел и зааплодировал.

— Да-да, — хитро улыбнулся мой муж. — Поэтому я, моя любимая и наш сынок уезжаем отдыхать. И пусть она знает, что я очень-очень сильно её люблю!

Он отдал мирокофон обратно, а я кинулась ему на шею, целуя губы, щёки и шею. Ну обожаю же!

— И я тебя люблю! — кричала я на весь зал. — Ой!

Марат взял меня на руки и понес из ресторана. Наш водитель лениво курил возле свадебного лимузина, но завидев нас, тут же затушил сигарету.

— Куда едем? — спросил он нас.

— Гони домой, шеф! — сказал ему Марат.

Он помог мне сесть в авто, и мы поехали по уже погружающимся в сумерки улицам Москвы. Рядом, рука об руку, тело к телу... Как же хорошо. Как здорово, что все проблемы кончились. А впереди нас ждёт самое лучшее, самое светлое будущее. Общее.

— Боже, как я устала, — простонала я дома, когда скинула балетки с ног. — Хочу в душ.

— Пойдём, — потянул он меня за руку наверх.

В спальне помог раздеться, разделся сам до белья, и мы вместе пошли в тёплый душ. Просто обнимались, целовались и стояли под ласкающими струями. Марат хотел близости, его напряжённый член мешал обниматься, но он не приставал, понимая, как сильно я устала. Я почти дремала на его мужественном плече.

Он выключил воду, вытерся сам, потом взял чистое полотенце и завернул в него меня, а затем снова взял меня руки и отнес уже в постель. Уложил, забрал полотенце и заботливо укрыл одеялом. Лёг с другой стороны кровати рядом. Прижал меня к себе и стал гладить меня по волосам.

— Как ты будешь спать, Марат? — спросила я, почти проваливаясь в сон.

— Как понять — как? — не понял он. — Молча. Закрою глаза и усну.

— Но ты же… хочешь.

— А-а... Это. Не обращай внимания. Он тебя всегда хочет, но мне важнее твоё самочувствие. Поэтому сегодня спи, девочка моя. А вот завтра., когда мы окажемся на тёплом острове у океана.. Ух, не завидую я тебе, Ангел мой порочный... Залюблю.

Он поцеловал мою шею, и я мягко рассмеялась в ответ.

— Да, сегодня я спать...

Он уложил меня к себе на грудь, крепко прижав к своему горячему телу. Так тепло. Хорошо. Безопасно. Кажется, я поняла выражения "как за каменной стеной" и "крепкое мужское плечо"... Аж слёзы на глаза навернулись... От счастья.

— Ангел, — шептал он мне, целуя висок и макушку. — Я самый счастливый на свете.

Мы оба чувствуем примерно одно и то же. Мы дома. В объятиях друг друга.

— Почему?

— Потому что ты моя жена. Ты рожаешь мне детей, любишь меня и спишь со мной в одной постели. Мне в этой жизни ничего не нужно больше.

— А бизнес? — изогнула я бровь, даже привстала с постели.

— Ну, и бизнес, — улыбнулся он. — Вот поймала, а... Спи давай!

***

Утром сквозь сон ощутила, как Марат целует мою шею. Всё эротичнее и эротичнее... Рукой заставил меня развести ноги и отодвинул ткань белья, коснулся пальцами чувствительной кожи под трусиками. Отзывчиво прогнулась в спине и застонала. Ещё не проснулась я сама, а желание — проснулось. Он продолжил настойчивую ласку, наслаждаясь моей острой реакцией. Любитель соблазнять меня во сне...

Поцелуи становились всё горячее, дыхание тяжелее, сердце билось чаще от того, что он творил со мной. То нежное массирование клитора, то более активное, заставило тело выпрямиться струной в ожидании сладкой разрядки, которая очень скоро наступит. Марат и раннее утро – для меня как афродизиак, очень быстро дохожу до точки. Впрочем, я для него тоже — ткань боксёров не скрывала его эрекции.

И нескольких минут не прошло, как тело свело судорогой, а меня пробило на крик на всю комнату. Я впилась пальцами в его обнаженные плечи и стонала, пока оргазм не отпустил моё тело, оставляя после себя сладкую истому словно на цветах росу... Распахнула глаза и увидела напротив себя его взгляд – серые глаза, полные огня, желания, стремления восполнить то, что вчера он не получил.

— Доброе утро, жена, — сказал он хрипло, переворачивая меня на бок и устраиваясь позади меня.

— Доброе, — ответила я с блаженной улыбкой.

— Как кончила? — спросил он, и мне стало смешно.

— Прекрасно, — отозвалась я и чмокнула его в губы. — Спасибо.

— Спасибо сейчас скажешь по-другому, — заявил Марат и подвёл головку члена ко входу во влагалище.

Одним толчком вошёл на всю длину, довольно осторожно. Вторжение в меня сорвало судорожный вздох с губ, а он притянул меня к себе крепче и стал двигаться. Мягко, даже нежно, никуда не торопясь. Он просто наслаждался этим первым супружеским утром и мной.

— Мы так… опоздаем на самолёт... ах, — говорила я ему, сминая в пальцах простынь от заполнивших меня мучительно нежных ощущений.

— Со стояком не поеду, — заявил он, начиная вбиваться в меня быстрее и резче. — Он у меня со вчера не падал – из-за тебя, принцесса. Так что чш-ш-ш... Можно только кричать от кайфа.

Он зажал ладонью мой рот, чтобы больше не болтала, и вбивался в меня сзади, другой рукой удерживая мои бёдра на месте. Нашла губами его большой палец и обхватила его. Облизнула подушечку кончиком языка по кругу.

— Бл*дь, Ангел, — простонал он и ещё увеличил темп. — Не драконь меня, я пытаюсь быть нежным!

В ответ легко куснула его зубами.

— Ангел... — Марат предупреждающе зарычал и стал двигаться еще более резко.

Отпустила его палец и снова лизнула в месте укуса, ещё и ещё...

Марат рыкнул громче и перевернул меня на живот, снова вошел сзади и набрал такой сумасшедший темп, что я потеряла связь с реальностью. Остались только эти крутые ощущения и движения его члена во мне до самой разрядки... Обоюдной разрядки. Мы оба соскучились, не только Марат... Новая волна оргазма накрыла так, что сил не было сдерживаться, и комнату заполнили мои стоны, к которым присоединился и Марат — его добила моя пульсация вокруг его члена, и он тоже кончил. Получить одновременно оргазм — это двойное удовольствие...

— Вот теперь я не стану приставать к тебе в самолёте, — сказал он мне на ухо. — Можешь лететь спокойно.  Пока не попадём в наше бунгало у океана... И да — пожалуйста.

***

Сейшельские острова встретили нас теплым бризом. Перелёт с пересадками утомил меня, и первую половину дня мы просто отсыпались под кондиционером после душа. Бунгало очень красивое, внизу под сооружением плещется океан — непередаваемый и незабываемый вид. После обеда, который нам готовили и приносили с кухни отельной зоны, прошлись по пляжу и искупались в океане.

От его вида захватывало дух. Я не могла надышаться солёным влажным воздухом и насмотреться на зону горизонта, которая сливалась с голубым океанам вдалеке. Шум пенистых волн, которые ласково облизывали песок, действовал умиротворяюще. Сейчас ничто не могло бы омрачить моего счастья. Океан на райских островах — ещё одна заветная мечта, которую исполнил мой мужчина. Исполнил для меня.

Марат играл с Алиской у самой воды, и я невольно улыбнулась, глядя на них. Теперь мы настоящая семья. Оно того стоило...

— Пап, не бызгайся! — пищала она, смеясь.

— Ну ты же брызгалась, хулиганка!

— Па-а-ап!

— Ты первая начала!

Смотреть на это и не смеяться было просто невозможно. Наша дочь — воплощение нашей с Маратом любви. Глаза и кудри его, нос и губы мои — наше продолжение.

— Ну что, Ангел? — Марат подошёл ко мне и приобнял за талию, поглядывая на Лиску, чтобы та не залезла в воду сама. — Осталось кое-что, что мы ещё не сделали?

Он вынул из кармана коротких шорт замочек. Замок любви. Обычный амбарный замок, выкрашенный в белый цвет, где золотым цветом выгравированы наши имена и дата свадьбы. Мы мечтали повесить его на специальный мостик для влюблённых, который организовали для пар, проводящих медовый месяц на Сейшелах, хозяева отеля.

— Идём? — спросил он меня, беря за руку Алиску.

— Идём, — кивнула я и взяла за вторую руку малышку.

Так и шли втроём, держа за ручки нашу девочку, до небольшого мостика. Он взошел на него первым и повесил на перила замок, но не защелкнул.

— Давай, жена, — улыбнулся он мне и кивнул на перила. — Замкни его, закрепи нашу любовь.

— Ты считаешь, что за любовь в семье отвечает женщина? — спросила я его.

— Именно, — ответил на полном серьёзе Марат. — Женщина — шея, верно говорят. Как ты будешь себя вести, таким буду и я. Будешь любить и ценить меня, и я отвечу тем же. Иди же.

Я вместе с дочерью подошла к нему и протянула руку. Нажала на дужку замка, и он защёлкнулся.

— Вот и умница, — обнял он меня за плечи. ­— Люби меня так же сильно и крепко, как висит железный замок на железных перилах.

— А ты меня? — спросила я его.

— И я тебя. Я не смогу разлюбить уже.

— Даже если случиться что-то... плохое?

— Так, Ангел, — упрекнул он меня. — Зачем портить отдых и думать о плохом?

— Ну мы же не сможем вечно быть нежными, — пожала я плечами. — Будут и ссоры. Ты можешь быть очень жестким, Марат...

— Даже во время ссоры я не перестану тебя любить, — ответил мне Марат. Серые глаза смотрели в мои.

— Обещаешь?

— Обещаю.

Я положила голову к нему на плечо. Я верю, что всё так и будет. Всегда.

Глава 3.

С момента нашего медового месяца прошло три года. Целых три года: три зимы, три лета... Жизнь пошла своим чередом и оказался не столь радужной, какой хотелось бы. Марат сложный человек, но я это понимала, принимая предложение руки и сердца. Я готова была прощать его недостатки и принимать таким, какой он есть, каким я его полюбила однажды. Лишь одно оставалось неизменным — то, как он защищал свою семью от всех невзгод. Он всегда находил решение любой проблемы. Я никогда не жалела, что моим мужем стал именно этот властный и сложный мужчина. Каков есть, и я его люблю.

— Ну всё, мне пора, — поставил на блюдце Марат свою чашку для кофе и встал на ноги.

— Пока, пап, — сказала Алиска и попыталась встать со своего места за ним.

— Сиди и ешь, — осадил он её. — Завтрак еще не закончен. Это я тороплюсь.

Я вздохнула. Марат строит домочадцев, как и персонал на работе. Что поделать, если муж — большой начальник, этого следовало ожидать. Маленький Арсений сидит смирно, он знает, что нужно дождаться разрешения выйти из-за стола. Не могу сказать, что не согласна с тем, что в доме должен быть порядок. Дочь же насупилась на пару секунд, обидевшись на строгого отца, потом всё же улыбнулась ему.

— Хорошего дня, папуль.

— И тебе, солнышко, — голос мужа стал звучать теплее. — Слушайся маму и заканчивай выкрутасы. Иначе никакого тебе Диснейленда на твой день рождения.

— Да я же не...

— Алиса, — покачал он головой, и та замолчала, уткнувшись в тарелку.

Дочь выросла шебутная. У нее уже начались занятия для подготовки в первый класс, но пока она воспринимает их совсем тяжело. На месте не сидит, учителя на неё жалуются, а уж как я с ней уроки делаю — вообще отдельная тема...

— Арсений, ты за мужика остаёшься, — сказал он трёхлетнему сыну. — Понял? Защищай наших женщин.

— Понял, — кивнул сынок в ответ.

В отличие от Лиски, Арсений очень серьёзный и послушный. Его отношения с отцом складываются куда проще, чем у озорницы Лиски. Конечно, он любит обоих одинаково, но Алисе попадает чаще по причине несносного характера.

— Я провожу папу, — сказала я детям и тоже вышла из-за стола. — Пейте чай.

Пошла следом за Маратом в холл-прихожую, где дети нас уже видеть не могли. Подошла ближе и поправила его галстук и ворот рубашки. Посмотрела в серые глаза, которые уже успели потемнеть просто от того, что я оказалась слишком близко.

— Ты уверен, что я могу остаться дома?

— Да.

— Но ведь тебе без меня трудно.

— Есть такое, — кивнул муж. — Но я хочу, чтобы этот выходной ты провела с детьми, а не зарывалась в работу. Мне поможет Аня.

— Я ревную к этой чёртовой Ане, — сверкнула я глазами.

— Брось, Багира. Ей за пятьдесят.

— Она почти твоя ровесница.

— Да, но я люблю кровь помоложе.

Мужская рука протянулась к моей ягодице и сжала её, он прижал меня к себе, почти впечатав в зону паха.

— Будешь злить меня — ночью накажу.

— А я тебе не дам, — вскинула я голову.

— А я тебя свяжу.

— Вот засранец.

— У тебя нет шанса сказать "нет", Ангел, — хлопнул он меня по заду так, что я вздрогнула. — Отдыхайте, съездите к бабуле, она вас ждала всю неделю.

— Обязательно, — кивнула я. — Ты только не задерживайся, ладно?

— Постараюсь, — вздохнул он. — Ты же знаешь, сейчас сложные времена.

— Мне ли не знать, — изогнула я бровь. — Я ведь твой помощник.

— Вот именно, — он ласково щёлкнул меня по носу. — Сама всё знаешь, что мне покой только снится. Бизнес надо спасать. Иначе будем жить в квартирке на краю Москвы.

— А я тебя от этого любить меньше не стану, — провела я пальцами по его щетине, ощутив его дрожь.

Мужские пальцы легли на мою талию и сжали её, обжигая кожу даже через тонкую ткань халата. По спине пробежали мурашки... Три года прошло, а страсть наша не утихла и даже будто набрала ещё большие обороты. Марат сходит по мне с ума, и я обожаю быть такой желанной для него.

— Ладно, пора, — сказал он, на миг прижавшись к моим губам властным поцелуем. — Дела. Хорошего дня.

— И тебе.

Смотрела в окно прихожей, как он шёл к машине и открыл её с пульта. Открыл дверь и, перед тем как сесть, обернулся, словно ощущая мой взгляд на нём. Улыбнулся и помахал рукой. Я улыбнулась в ответ и послала воздушный поцелуй. Он изобразил, будто поймал его и приложил к сердцу, а затем под мой смех сел в авто и уехал.

Я вернулась к детям, которые как раз успели разделаться с завтраком.

— Ну что, к бабушке Оле поедем? — спросила их.

— Да! — выскочила из-за стола Лиска и запрыгала. При мне она может позволить себе больше, потому что я не так её гоняю, как строгий Марат. — Бабушка Оля, бабушка Оля!

— А можно мне взять с собой новый танк? — спросил меня Арсюша.

— Он такой большой, — хмыкнула я. — Может, дома оставим, зай? Приедешь, тогда и поиграем.

Лицо сына тут же накуксилось.

— Ладно, бери, — махнула я рукой. — Придумаем что-нибудь.

А вот из меня дети стабильно вьют верёвки, ничего не могу с этим поделать...

Мы собрались за полчаса. Ещё минут сорок потратили на дорогу и оказались в доме родителей Марата. За это время он стал нашим вторым домом. Нам всегда здесь рады, встречают тепло, угощают вкусностями. Но сегодня всё пошло не так с самого начала... Едва переступила порог, как встретилась нос к носу с Марком.

***

Марк сидел в кресле чуть в стороне и смотрел на меня. Он явно стал старше и солиднее — скорее всего, и в капитале тоже. Только почему он один? Он ведь женился на своей брюнетке, она не смогла сопровождать своего мужа? Завтра день рождения отца Марка, видимо, поэтому он оказался снова в России.

— Привет, Ангелин, — обратил он на себя моё внимание, когда мы закончили процедуру объятий с бабушкой и мамой, а дети разбежались по дому, играя друг с другом.

— Здравствуй, Марк, — отозвалась я и повернулась к бабушке. — Новую пряжу не привезли ещё?

С недавних пор я тоже увлеклась вязанием. Ольга Вячеславовна научила и меня. Мы заказали с ней новый набор пряжи сюда и теперь в режиме ожидания.

— Да, Линочка, — кивнула она. — Сходи в комнату, принеси её сюда. На комоде коробка, цветастая такая.

Я поднялась на второй этаж в спальню бабули и принесла с собой коробку вниз. Разложила её на диване. Марк молча наблюдал за мной, и мне от это взгляда было неуютно. Словно не было этих лет. Почему он смотрит и явно, хоть и молчаливо, сосредоточился на мне?

— Вот из этой пряжи получится вот такая вещица, — показала Ольга мне картинку в каталоге, который прилагался к набору пряжи.

— Ух ты, классная какая! — Взяла я в руки буклет и стала изучать схему вязки и то, что в итоге должно получиться. Свитер, довольно интересный и легкий.

— Ты начала вязать? — спросил меня Марк с улыбкой.

— Да, — подняла я на него взгляд. — А что?

— Мне казалось, ты таким не любила заниматься.

— А ты разве так много обо мне знаешь, Марк?

— Мне казалось, что знаю, — усмехнулся он. — Но ты меня смогла удивить.

Поджала губы. Он говорит о том, что я всегда была за верность в отношениях, а сама влюбилась в его старшего брата. Но так уж вышло, я никогде себя в этом не оправдывала. Я пыталась расстаться честно, но вышло немного иначе, так что ж теперь? На костёр меня за это? Уже столько лет прошло, неужели его до сих пор так беспокоит моё предательство и по-прежнему отзывается в нём?

— Мне кажется, никто не знает другого на сто процентов хорошо, — ответила я, сменив тему с личной на более пространную. — Можно прожить с человеком десять лет и не понять, какой он, всё равно.

— Это ты на своём опыте поняла? — изогнул он скептически бровь. — Мой братец не сахар оказался, не так ли?

— Да, не сахар, — кивнула я. — Я и до этого не считала Марата принцем.

— Но он наверняка тебя тоже удивил, так ведь? — снова улыбнулся Марк. — Например, своей бешеной ревностью, из-за которой ушли обе его жены до переезда в США.

Нахмурилась. Из-за ревности? Я слышала другую версию его разводов. Впрочем, это может быть правдой... Марат в самом деле жуткий собственник, не простит, если я кому-то просто улыбнусь. В этом плане с ним бывает трудно, но его ревность обычно проходит после жаркого секса в спальне и моих клятв в верности. Я просто поняла его и стараюсь не давать поводу. Марат в принципе очень властный мужчина, с ним априори не могло быть просто, но зато за ним как за каменной стеной, я забыла напрочь, что такое одиночество, когда тебя используют, забыла про финансовые трудности. Дом наш — полная чаша, несмотря на некоторые трудности из-за новых законов и санкций в отрасли его бизнеса, дети здоровые, постель ночами горячая. Что еще можно желать для счастливого брака? А минусы – они есть у всех. Идеальных людей не существует в природе.

— Ревнует — значит, любит, — ответила я ему.

— Да, любит, конечно, — опять ухмыльнулся Марк. — Только не тебя, а себя.

— Марк, ну-ка отстань от Лины! — Ольга Вячеславовна устала слушать нашу перепалку. И что привязался, действительно? — Иди, посмотри на рыбок в аквариуме и окстись. У тебя был шанс, ты его просрал. Теперь оставь в покое нашу красотку, она не тебе принадлежит. Я тебе уши лично надеру, только сунься к ней. Я тебя насквозь вижу, шельма такая. Я и думаю, чего это ты после развода резко домой захотел... Не вздумай. Ты меня понял?

Марк промолчал и отвернулся, недовольно подпёр рукой подбородок. И чего он молчит? Бабуля права, и Марк строит на меня какие-то свои планы? Всё равно ничего не выйдет, а вот  ревность Марата, тем более ревность к Марку, которая имеет куда более высокий уровень, может устроить нам проблем. Надеюсь, мне показалось, что он не отвечает именно потому, что задумал что-то неладное...

***

Марк больше ничего не сказал и вышел на террасу, оставив нас с Ольгой и детьми. Я так и оглядывалась на него нервно, словно чувствуя от него какую-то опасность. Я словно увидела его снова под другим углом. Я знала его как хорошего, любящего парня, потом узнала как мерзкого обманщика, а сейчас он кажется мне именно опасным. Он приехал не зря. Мне не стоит оставаться с ним наедине. Марк очень изменился. Сейчас мне кажется, что я вообще его не знала, а Марат когда-то давно не просто так говорил, что я плохо знаю его братца.

Весь день Марк пробыл в доме и словно искал встречи. Зачем ему это нужно? Ничего не понимаю... Я встреч избегала. Только и мечтала, когда же мы уедем отсюда. Хорошо бы и Марк уехал после дня рождения отца, он только будет нервировать меня.

Вечером мы всё же пересеклись с ним в кухне. Я налила себе воды из графина и стояла, оперевшись о буфет, со стаканом. Марк подошёл ближе и тоже плеснул себе воды. Он не сводил своих голубых глаз с меня, заставляя меня ещё больше нервничать. Надо же, а я искренне полагала, что вся эта история и война братьев в прошлом.

— Ну, как ты сама поживаешь, Лина? — спросил он, отпив воды.

— Прекрасно, как видишь, — осторожно ответила я.

— Счастлива?

— Да.

— Рад за тебя.

— Сомневаюсь, — хмыкнула я.

— Почему же?

— Ты не похож на того, кто порадуется за нас с Маратом.

— А вдруг?

— Я не верю в сказки.

Какой-то странный диалог... Непонятно о чём, непонятно для чего.

— Ты проездом? Когда обратно? — уточнила я.

— Я вернулся, — ответил Марк, продолжая вглядываться в меня. — Насовсем.

Плохо. Но виду я не подала.

— Испания не понравилась? — съязвила я.

— Надоела, — засунул он руки в карманы брюк. — Захотелось домой.

— Жена тоже надоела?

— Нет, — пожал он плечами. — Просто она не ты.

Так, начинается... Надо было сразу уходить с кухни, как только он сюда вошел. Но я надеялась на сознательность Марка, не мальчик же. Но он ведёт себя странно и непредсказуемо.

— Марк, закрыли тему и больше не поднимаем, — отсекла я и сделала шаг к выходу.

Неожиданно он просто перегородил мне дорогу, не пропуская к двери и пользуясь тем, что в доме только мы с ним, остальные все на прогулке на террасе.

— Так, и что это означает? — спросила я, подняв глаза на него. — Я не хочу с тобой общаться.

Он меня силком собрался тут держать, что ли?

— А меня ноги сюда принесли, — сказал он, впиваясь глазами в меня и заставляя меня чувствовать себя крайне неловко. Неужели это правда и через столько лет его чувства не только не остыли, но и превратились в нечто больное? — Сюда меня тянет. А женщины... Не хочу никого обманывать. Я устал в них искать тебя, Ангел.

На щёки опустился румянец. Ну зачем эти признания дурацкие, которые никому не нужны и не сделают никого счастливыми? Да, я знала, что он меня не забыл. Марк продолжал все эти годы мониторить мои социальные сети, ставил лайки под фото и даже иногда писал, но я его игнорировала. Его не остановила ни моя новая беременность, ни наша свадьба с Маратом. Я пресекала общение и даже не думала, что Марк вернётся обратно и так бессовестно заявит мне о своих чувствах...

— Марк, — нажала я руками на его грудь, пытаясь убрать довольно мощное тело со своего пути. — Ты в прошлом. Оставь все эти признания для другой.

— Везёт тебе, — усмехнулся он и с каким-то ненормальным наслаждением смотрел, как мои руки касаются его, пусть даже и в таком контексте. — А ты вот осталась моим настоящим... К сожалению.

— Марк... Прекрати и больше не говори мне этого. Сделаем вид, что я ничего не слышала, договорились?

— А ты стала ещё красивее, Лина.

И он попытался меня обнять, положив руки на талию. Я возмутилась до глубины души, но не успела ничего ответить, потому что меня опередили.

— Руки убрал, пока я тебе их не сломал к херам, — раздался из-за спины Марка голос Марата.

***

Но Марат не стал дожидаться, когда Марк отпустит меня, и просто схватил того за ворот пиджака и отшвырнул от меня, словно он невесомый. Я испугалась. Закрыла рот ладонями и смотрела на взбешённых братьев. Я так надеялась, что это больше нас не коснётся, но Марк всё равно не сдаётся по какой-то причине... И он появился, чтобы разбить нас, разбить то, что с таким трудом мы собрали с Маратом и склеили. После этой сцены Марат изведёт меня ревностью, я знаю. Он же встал передо мной, загораживая меня своей широкой спиной, и враждебно смотрел на брата.

— Ты чё, сука? — рыкнул он, и я ощутила ещё больший страх. Я чувствую, как и всегда, мощную энергию мужа. Он зол. Он словно тигр перед прыжком. Атака. Одно неверное словно Марка, неверное движение, и Марат перегрызёт ему глотку словно косуле.

— От суки слышу, — выплюнул ему в лицо младший брат.

— Мальчики, ну вы что? — вклинилась между ними мать братьев и косо посмотрела на меня. Я прикрыла глаза, не в силах сдержать слёз. Даже Елизавета Ивановна прекрасно поняла, что яблоком раздора снова стала я, и наверняка думает, что я сама строила глазки Марку. Она всегда так считала... Наши отношения стали вроде бы теплее, но ровно до приезда её младшего сына. — Прекратите немедленно! Гриша, Гриша!! Иди сюда, они опять дерутся...

— Ты чё припёрся сюда, а, испанец ё*аный? — спросил Марат, сжав огромные кулаки. — Чтобы добить меня, да? Узнал про проблемы – и тут как тут? Нарисовался!

— Чё тебя добивать? Ты слаб. Проиграл. Ты уже и так одной ногой банкрот.

Нахмурилась. Кажется, я несмотря на то, что кручусь с мужем бок о бок, далеко не всё знаю о проблемах его бизнеса… Неужели всё так печально на самом деле, и усталость и раздражительность Марата в последнее время именно из-за серьёзных сложностей его дела?

— Как это банкрот? — спросила ошарашенно мама Марата.

— Никакой не банкрот, — смягчился он. — Да, есть сложности. Но мы пока справляемся. Это твой младший сынок свои влажные фантазии озвучивает!

— Марат, прекрати! Ты при матери говоришь.

— Факты, — рявкнула подошедшая бабуля. — Вечно выдумываешь, засранец мелкий!

— Фактов более чем, — усмехнулся Марк.

— Мы уходим, — скрипнул зубами Марат и довольно грубо схватил меня за руку, потащив за собой. — Пойдём.

— А ужин?

— Спасибо, мам, я уже по горло наелся, — буркнул Марат. — Могла бы предупредить, что ОН будет здесь!

— Марат!! — бежала она за нами до самой двери.

— Всё, мама. Дети остаются. А нам с Линой... надо поговорить наедине.

Так, а вот теперь действительно страшно... Шла за ним как баран на заклание... Бить он меня, конечно, не станет, но давить морально... Может.

Мы в полной тишине сели в машину и пристегнулись.

— Может, детей заберём? Они не собирались ночевать у бабушки, — негромко обратилась я к нему и с опаской посмотрела на мужа.

— Нет, — отрезал он, приводя машину в движение и выводя её на дорогу. — Они остаются.

Я снова замолчала, чтобы не нарываться, и смотрела в окно. Воздух вокруг так и колыхался и давил мне на плечи. Когда Марат зол, лучше его не трогать. Он мужчина горячий и импульсивный, что касается меня – так особенно, и нужно сидеть тихо как мышка, и тогда, возможно, этот шторм минует меня. Хотя... Если дело в ревности, то вряд ли...

— Мы не домой? — поинтересовалась я, когда поняла, что мы проехали поворот в наш коттеджный посёлок.

— Нет, — ответил сухо Марат.

— А куда?

— Узнаешь, — снова скупо сказал он.

Сердце забилось от тревоги. Куда мы едем? Почему он ничего не говорит? Что задумал мой муж в приступе ревности?

Глава 4.

Оставшийся пусть я молчала, потому что сейчас говорить бессмысленно, Марат не станет ничего слушать, и мы только поругаемся ещё сильнее. Нужно дождаться, когда мы приедем, возможно, он поест и выпьет, и захочет со мной поговорить.

Я испугалась немного, но потом отмела страхи. Мой муж никогда не был извергом. Если мы куда-то поехали, значит, ему это нужно. Сердце всё ещё трепыхалось в груди, но я уговаривала себя не бояться, помнить о том, что Марат всегда был жёстким, но справедливым, а я ни в чём не виновата. Я не флиртовала и никак не привлекала внимание Марка, и даже не знала, что он вообще приехал в Россию. Мне и в голову не могло прийти, что он будет вести себя со мной настолько паскудно! Его поведение не входит ни в какие адекватные рамки, и я точно не виновата в том, что произошло. Оправдываться мне просто не в чем. Остаётся лишь надеяться на мудрость моего мужчины.

Осторожно глянула на него из-под ресниц. Лицо хмурое и задумчивое, руки напряжены и сжимают руль слишком сильно. Энергетика просто бьёт по голове. Он кричит тихо, он кричит молча, но это громче и больнее для меня любого физического крика. Если плохо ему, то плохо и мне. Мы ведь с ним теперь одно целое...

Беспокоюсь и за детей. Арсюша очень не любит, когда мы оставляем его в доме родителей Марата или у моего отца так внезапно. Он будет  расстраиваться, плохо спать и обижаться на меня, после того как мы заберём их обратно. Алиса относится к этому более спокойно, она не столь привязана к родителям, наверное, в силу более старшего возраста, но тоже воспримет без энтузиазма то, что мы так срочно уехали, даже не поцеловав их на прощание.

Мы остановились практически в лесу, возле какой-то богатой усадьбы. Молча пошла следом за Маратом, с интересом разглядывая местность. Это явно какое-то заведение, очень дорогое и красивое. Тут даже есть пруд... Вывеска гласила "Отель-ресторан "Сосновый Бор”". Марат привёз меня в ресторан...

Мы остановились возле прудика и стали смотреть на воду. Вода всегда успокаивала моего мужа. Я же стояла рядом, но молча. Я боялась вызвать его гнев и ждала, когда он начнёт разговор сам.

— Почему мы именно здесь? — решилась тихо спросить я его, когда созерцание воды начало мне надоедать.

— Есть хочу.

— Есть? — удивилась я.

Как-то после такого скандала тихий семейный ужин не укладывался у меня в голове.

— Я не поужинал из-за урода.

Промолчала и поджала губы. Как же всё неприятно вышло...

— Сегодня у нас годовщина, — сказал он, кидая очередной камешек в воду. — Ты забыла?

Я мягко улыбнулась.

— Помню, конечно, — ответила я. — Как я могла бы забыть? И даже подарок приготовила. Только он дома остался. Как-то поздравления сейчас неуместны были бы, наверное...

— И я тебе сюрприз хотел сделать. Забрать от родителей, от суеты и провести ночь и утро здесь, в красивом сосновом бору.

— У тебя получился сюрприз, милый, — снова улыбнулась я ему и коснулась его руки.

Он сжал её в ответ, но не улыбнулся. Всё ещё злится. Но главное, что он не решил, будто я решила его предать, иначе бы не говорил сейчас со мной. С души будто свалился огромный валун. Но судя по его глазам, разговор нам всё же предстоит, и злой он всё ещё основательно.

— Ну, пойдём, — приобнял он меня за талию, глядя серыми глазами прямо в мои. — Хочу тебе сказать кое-что.

Мы прошли в зал, где располагался ресторан. Марат помог мне сесть и устроился напротив. Столик в отдалении. Очень уютно, тихо. Плеск воды за окном очень успокаивал. Хорошо, что мы приехали именно сюда. Возможно, нам удастся не поссориться.

Мы выбрали блюда, а пока их готовили, на аперитив принесли наше любимое красное вино. Официант разлил вино по фужерам и поставил возле нас. Марат задумчиво взял свой бокал в руки, а потом посмотрел на меня. Ощутив его взгляд на себе, я подняла голову и встретилась с родными серыми глазами. Самыми любимыми глазами на свете, которые сейчас смотрели с подозрением и словно видели меня насквозь.

— Прежде чем я произнесу какие-либо поздравления, скажи мне, что здесь делает мой брат?

***

Уставилась на него, не мигая. Он смотрел в ответ. Поединок глазами. Серые против карих.

— А почему ты спрашиваешь об этом МЕНЯ? — изогнула я бровь. — Твой брат, не мой же.

— Почему ТЕБЯ? — усмехнулся он.

Чёрт, что происходит? Руки невольно опять дрожали. Что он так говорит со мной, словно я и в самом деле в чём-то виновата?

— Почему меня, да, — повторила я. — Я откуда должна быть проинформирована о его перемещениях?

— Потому что он тебе пишет, — сказал Марат, снова впиваясь в меня глазами.

Нервно сглотнула.

— Ты думала, я не знаю? — спросил он, глядя на меня так, словно готов был прожигать одним только взглядом. — Я всё о тебе знаю, милая.

— Ты...за мной следишь? — спросила я, пытаясь подавить гнев, который поднимался внутри. — Тогда ты должен знать и то, что я не отвечаю ему.

— Это пока, — поднял он брови вверх.

— И никогда не отвечу, — стояла я на своём. — Он мне не интересен уже давно. Мы расстались ещё при тебе. Когда ты... взял меня обманом в доме собственных родителей.

— Обманом? — усмехнулся Марат. — Ты прекрасно поняла, что это не Марк тебя собрался трахать.

— Не сразу.

Он вдруг придвинулся ближе и сжал мои пальцы своими горячими и большими.

— Но поняла. И стонала так, что мне было очевидно, как тебе хорошо. Хорошо со мной.

На щёки лёг румянец. До сих пор стыдно за это поведение в доме тогда еще моего жениха Марка и его старшего брата Марата. Столько лет прошло, но я всё ещё не могу говорить об этом спокойно. Я виновата перед Марком, это так. Но я уже ничего изменить не смогу. Да и не хочу.

— Мне хорошо с тобой, да, — кивнула я. — Хоть ты и поступил тогда со мной как истинный засранец. Но я простила тебя. Приняла. Родила тебе двух детей. Тогда причём тут твой брат? Я люблю тебя, Марат. Только тебя...

Протянула руку через стол и провела пальцами по его щетине. Ласково, игриво, словно кошка лапкой. Он напрягся. Глаза тут же потемнели. Женаты больше трёх лет, а он всё ещё заводится от одного моего касания. Вздрогнула, когда Марат неожиданно перехватил мою руку, довольно грубо и отодвинул от себя.

— Ты мне не сказала сама, что он тебе пишет.

— Откуда ты вообще это узнал?

— Какая разница? — отмахнулся он. — У меня есть свои источники. Почему ты мне не сказала, Лина? Тебе льстит его внимание?

— Да ничего не льстит!

— Льстит, раз не сказала.

— Не сказала вот поэтому! — Я указала на него рукой.

Муж вопросительно смотрел на меня, продолжая пытать и сжигать на костре глазами.

— Потому что ты начнёшь ревновать... — тихо сказала я и собрала пальцы в замок, чтобы заставить их прекратить так сильно дрожать. — Я не выношу твою ревность. А к Марку ты всегда ревнуешь особенно сильно.

— Зная это, ты скрыла, что мой брат по—прежнему в тебя влюблён и ищет контакта? Логично. — Включил сарказм Марат.

— Я не знаю, влюблён или нет, я просто не хотела скандала.

— И поэтому скрыла? Это ложь, дорогая. Почти предательство, — говорил он осторожно острые как нож слова, которые тут же впивались в моё сердце. Больно... Я никогда не предала бы тебя, дурак. Для меня не существует других мужчин! Но для Марата это не аргумент.

— Я промолчала, а не солгала. И никого не предавала, — ответила я, пытаясь сохранить спокойствие. Иначе он подумает, что я в самом деле что-то скрываю...ценное для себя. — Марк ничего не значит для меня больше, так же как и его попытки общаться. Я блокирую его, но он потом писал с других аккаунтов. Я не могу заставить его этого не делать.

— Могу я. Но ты не сказала. Значит, тебе это нравится.

— Марат, — отставила я в сторону свой бокал. Какое уж тут вино! — Я тебе уже сказала, что Марк ничего для меня не значит. Я люблю тебя. Я выбрала тебя. Я выбрала тебя ещё тогда, шесть лет назад. Если бы я хотела быть с Марком, я бы давно могла выйти замуж за него.

— Тебя сейчас держат дети, — заявил он невозмутимо. — Ты прекрасно знаешь, что я тебе их не оставлю, если поймаю на измене. Я этого на дух не выношу и никогда не прощу. Мы договорились об этом в брачном договоре.

— Когда я подписывала его, то совершенно не боялась того, что такая ситуация наступит, — сказала я. — Я не собиралась тебя предавать ни тогда, ни теперь! И сейчас ты ранишь меня, напоминая о том, что может забрать детей.

— А ты меня сейчас не ранила? — спросил он. — Я на грани, Лина. Сначала ты молчишь о том, что он тебе пишет, потом не можешь избежать того, что он тебя лапает.

— Это несправедливо, Марат, — покачала я головой. На глаза стали наворачиваться слёзы. — Он пришёл на кухню сам и перегородил выход.

— Почему не стала кого-то звать?

— Я не думала, твой брат настолько псих! Я пыталась уйти сама, но не успела — пришёл ты и увидел, как он тянет ко мне свои руки.

— И это было отвратительно.

— Я знаю. Марат, пойми... Я просто не хотела скандала. Я так надеялась, что эта война в прошлом. Откуда мне было знать, что он так начнёт себя вести. Он не нужен мне!

— Так вот тебе новость, милая, — он снова придвинулся ближе и заглянул в мои глаза. — Марк что-то задумал. Он приехал тогда, когда у меня большие проблемы в бизнесе. Он будет бить по всем фронтам. По тебе тоже, возможно. Ты ему, возможно, и не нужна, ты как способ, чтобы насолить мне. Не вздумай ему верить и слушать его. Не позволяй ему разрушать нашу семью. А если бы ты сказала мне заранее, что он тебе пишет, я бы предупредил тебя об этом раньше. А теперь давай поужинаем. Я очень голоден.

Стало очень неловко. Так я и думала, что Марк тут не просто так и развернул уж слишком бурную деятельность. Но не догадывалась, что могло всё повернуться даже так, что он попытается использовать меня как пешку в своей игре против Марата. Он принялся за свою порцию, а я свою лишь поковыряла вилкой — еда просто не лезла в горло...

— Прости, Марат, — ответила я после некоторых раздумий. Сжала его руку в ответ. — Ты думаешь, всё настолько серьёзно?

— Возможно, — ответил он. — Ты... не всё знаешь. Я тоже тебе сказал не всё. Но тогда это было неважно.

— Что ты мне не сказал? — нахмурилась я.

— Что Марк уехал не сам.

— Вот как? — подняла я брови вверх.

— Я его заставил. А сейчас моё влияние сильно снизилось. Он может захотеть... отомстить, элементарно. Благородства от него ждать не стоит, ты сама знаешь.

— Знаю, конечно, — забарабанила я по столу пальцами. — Ну и зря не сказал. Я бы тем более с ним даже общаться не стала. Надо было мне сразу уехать, едва я его увидела.

— Да, скорее всего, так было бы лучше всего.

— Марат, — сплела я свои пальцы с его. — Не ревнуй меня к нему. Всё в прошлом.

— У меня не получается, — ответил он и в его глазах словно понеслись картинки прошлого. Как я выбирала между ними, не сказала о рождении дочери, как он был уверен, что я вышла замуж за его брата, как его уже предавали бывшие жёны до меня... Да, ему трудно снова кому-то верить. А тут я, которую он так сильно любит, и к которой подбивает клинья тот, кто нам крови в своё время и попортил... — Я хочу тебе верить, Лина. Но тогда слушай меня, пожалуйста. Говори о таких вещах. Иначе... у нас не выйдет с тобой семьи. Ревность меня сожрёт. Не давай повода, девочка моя. Помоги мне тоже.

— Я не дам повода, — заверила я его с горящими глазами. — Не сомневайся во мне. Ты мой муж, моя семья, моя жизнь... Мне не нужен никто другой.

— Хочу доказательств, — сказал он таким же тоном, как ранее о недоверии.

— Каких?

— В номере покажешь, — усмехнулся он и поднялся на ноги. Потянул меня за руку, чтобы я шла за ним.

***

Я послушно шла за ним. Нет, я вовсе не против утолить жажду своего мужчины. Не против, что он таким способом ищет подтверждения моей к нему страсти. Он хочет знать, что он по-прежнему для меня самый желанный, и я вполне готова ему это доказать. Я обожаю, когда он наслаждается моим телом и моими ласками. Именно тогда мы с ним становимся единым, именно тогда моё сердце действительно разрывает от любви и чувств к нему.

Мы вошли в номер и оказались в полутьме тусклого света, который реагировал на движение в небольшом холле. Марат потянул меня дальш, вглубь номера к огромной двуспальной кровати. Мы остановились возле неё и он, глядя пристально в мои глаза, стал снимать пиджак, галстук... Затем подошёл ко мне и поднял вверх моё лицо. Он смотрел немного дико и безумно, это всё отголоски ревности. Но мне это нравится. Именно в те дни, когда у Марата случались приступы ревности, он трахал меня особенно горячо, до изнеможения. Нам обоим это в удовольствие...

Он провёл большим пальцем по моим губам и надавил на нижнюю, немного опуская её. Скользнул подушечкой пальца внутрь, где я уже встречала его кончиком языка. Он шумно вздохнул. Его возбуждает каждое моё эротичное касание, ласка языка и даже просто взгляд в моменты секса. И сейчас он хочет ощутить надо мной свою власть. Но надо мной ли эта власть? Возможно, всё наоборот, и это я владею его телом и душой в моменты откровенных ласк?

Он припал к моим губам в довольно жёстком, голодном поцелуе. Скользнул в мой податливый рот своим горячим языком и стал по-хозяйски ласкать меня своим — немного грубо, дико. Так умеет только он... Я застонала, запрокинула голову назад, а он намотал мои длинные волосы на свой кулак, заставляя меня держать голову так, как ему бы хотелось. Внизу живота всё стало скручиваться в тугую спираль, ожидая разрядки и предвкушая её. Неосознанно свела бёдра вместе в попытках найти успокоение. Но его мне даст только он, и даст только тогда, когда захочет мне это дать.

Почувствовала, как молния платья на спине стала расходиться и вскоре мои плечи оказались оголены. Обнаженной груди коснулся прохладный воздух осеннего вечера и соски тут же затвердели. Они привлекли внимание мужа. Он опустил пальцы на мою грудь и мягко, но настойчиво сжал её, а потом отпустил и под мои стоны сосредоточился на сосках. Его пальцы гладили их, нежно оттягивали, слегка выкручивали, заставляя спазмы по моего животу расходится всё сильнее в нарастающем желании. Я вплела пальцы в его жёсткие волосы и подставляла ему своё полуобнажённое тело. Целуй, целуй же меня, Марат, я так тебя хочу... Я так люблю тебя. Безумно, жертвенно, по-настоящему.

И он целовал. Ласкал губами мои плечи, линию ключицы и грудь, немного не доходя до ареолы, словно играя со мной. Я же неосознанно тянула его голову к эпицентру удовольствия на моей груди, и он взял один из сосков в губы. Мой негромкий и томный стон нарушил тишину комнаты и перебил наши тяжёлые дыхания. Я сомкнула веки и с дрожащими ресницами чувствовала.

Язык прошёлся по соску, ещё раз и ещё. Настойчиво облизывал его, губы втягивали нежную чувствительную кожу в себя, ходили по нему, заставляя меня уже просто дрожать от напряжения.

— Не могу... — прошептала я и развела ноги шире, взяла за руку мужа и положила её на своё бельё. — Пожалуйста... Хочу кончить. Сейчас.

Марат закинул мою ногу себе за спину и, крепко удерживая её под колено, другой провёл по кружевам моих трусиков, которые были уже очень влажными.

— М-м... Да...

Он провёл ещё несколько раз пальцами по белью, а потом резко скользнул прямо в него, отодвинув ткань в сторону.

— Да.... Марат... Дальше, — просила я, словно пытаясь сделать так, чтобы его пальцы оказались внутри меня и уже начали эти движения. — Трахни меня.

— Обязательно, — ответил он хрипло и надавил на клитор сильнее, получив мой новый уже полуобморочный перед оргазмом стон. — Ты сегодня получишь по полной, Багира.

Его большой палец надавил на клитор в одной точке и стал массировать его по кругу. В одну сторону, затем в другую. Мягко, более жёстко, ещё жёстче... Когда его палец скользнул в меня и стал двигаться, растягивая стенки, а губы снова поймали мой торчащий от удовольствия сосок, я вскрикнула и задрожала в его руках. Волны огразма раскатывались по телу так сильно и мощно, что ему пришлось меня держать, пока я в неадекватном состоянии кричу, впиваюсь в его плечи и просто не могу даже стоять, повиснув на нём.

— Да... Да, — пыталась я отдышаться.

Тело наполнилось ощущением эйфории, лёгкости и умиротворения. Но расслабляться мне никто не даст. Теперь Марат захочет получить свой оргазм. А когда он зол, то хочет много и долго, и пока не получит несколько оргазмов подряд, спать в этой комнате никто не ляжет.

— Ты всегда красиво кончаешь, Принцесса, — шептал он мне, делая поступательные движения в моё дрожащее бёдро членом, который пока ещё был облачён в брюки, но напряжён до неприличия. — Я это ещё на заправке понял, когда ты впервые увидел тебя.

— Правда?

— Да.

— И о чём ты подумал?

— Что хочу тебя трахнуть.

— Ты и дальше об этом думал постоянно. Я в твоих глазах прямо видела, как ты меня уже разложил на столе в своём кабинете генерального директора и моего босса и отымел меня.

— Так и было, — хмыкнул он. — Я постоянно со стояком сидел, потому что в мою голову так и лезла ты с голыми сиськами и в этих ох*енных чулках...

Марат прошёл по моей ноге в капроне, а потом отпустил мою дрожащую ногу. Стянул с меня платье совсем. Я осталась в одних чёрных чулках, туфлях и трусиках. Одним движением расстегнул ремень и ширинку брюк, чуть спустив их. Надавил на мои плечи, чтобы я встала перед ним на коленях, и я сделала это, глядя словно Багира в любимые мною серые глаза.

Мои волосы снова намотал на кулак и сжали почти у самых корней, а я сама потянулась к боксёрам. Вынула твёрдый член из белья и провела по нему пальцами. Лёгкие касания, словно бабочка летела мимо и задела его крыльями. Потом обхватила ствол рукой более уверенно и стала водить вдоль него. Глаза Марата стали совсем осоловелыми, он их закрыл и откинула голову назад. Он тяжело дышал и наслаждался тем, что я делаю с его телом. Именно в эти моменты орального секса грань между силой и властью Марата и моей нежностью и ведомостью стирается. Я владею им, а не он мной. И мне это нравится!

Я склонилась ниже и вобрала его плоть в себя. Мои губы ласкали головку, затем перешли дальше и скользили по стволу напряжённого члена, заставляя теперь уже его напрягать все мышцы, снова сжимать в кулаке мои волосы и глухо стонать. Глубже, ещё глубже... Годы брака научили меня делать это идеально, так, как он любит, так, чтобы он кончал бурно и получал максимум удовольствия. Только с небольшим отступлением — я не люблю принимать сперму в себя. На самом пике он выходит из меня, чтобы не причинять мне дискомфорт, и за это я очень ему благодарна. Мой муж тоже достаточно хорошо знает моё поведение и предпочтения в постели...

Я вбирала его член в себя насколько могла, снова втягивала словно вакуумом и наслаждалась его реакцией. Марат сжимал мои волосы у корней, гладил кожу под ними и вознаградил меня откровенными стонами. На пике возбуждения он резко вышел и стал сам быстро водить рукой по стволу, пока сперма горячим потоком не оросила мою обнажённую грудь. Едва он отдышался и позволил мне вытереть с себя следы его оргазма, как Марат, скинув с себя остатки одежды и туфли с меня, опрокинул меня на кровать и перевернул на живот. Его любимая поза, так он входить максимально глубоко, так я кричу максимально громко.

Он вошёл в меня одним движением, до самого основания, и стал двигаться, удерживая руками мои бёдра. Одна его рука осталась на бедре, когда он набрал темп, а вторая вернулась к моим соскам. Мужские пальцы ласкали то один, то другой, то перемещались на клитор и давили на него, массировали, заставляя меня ощутить новый прилив желания, новый приближающийся огразм. Марат закусил мочку моего уха и вбивался в меня сзади. Я ощущала себя пойманной за шкирку кошкой, которая попала в полную власть огромному сильному коту, ей не выбраться из его мощных лап, пока кот не насытит все своим похотливые желания... Но меня это только больше распаляло. Я подставляла попу навстречу ему, сама насаживалась глубже на его член и сходила с ума от этих безумных и безудержных толчков внутри меня, которые доводили до настоящего сумасшествия, которые выбивали весь воздух из лёгких, заставляли стонать и унестись из реальности куда-то далеко.

Я опять дошла до точки первее. Мои бёдра дрожали, пока меня били сладкие судороги, пальцы мяли простыни, влажные волосы упали на мой лоб и прилипли к губам, а я просто летала без крыльев. Мой... Только мой. Это мужчина принадлежит исключительно мне...

Марат, увидев мой оргазм, позволил и себе расслабиться. Его член спустя несколько глубоких и резких фрикций стал пульсировать прямо внутри меня и изливаться спермой. Марат прекратил движение только тогда, когда оргазм его отпустил. Он шумно выдохнул и поцеловал мою спину, пройдя по позвоночнику губами вниз и заставляя меня снова выгнуться.

— Никакого Марка рядом. — Мои волосы в который раз за сегодня натянулись под натиском мужской руки, подбородок подняли наверх сильные пальцы другой. Он развернул меня лицом к себе. Я встретилась с его серыми, но все ещё темными от желания и удовольствиями, глазами.

— Неужели ты думаешь, что после тебя я захочу кого-то ещё? — спросила я.

Мои волосы натянулись сильнее. Взгляд Марата стал куда более жёстким.

— Ты моя, Лина. Если я увижу его с тобой — я уничтожу вас обоих. И разрушу твою жизнь.

***

— Марат, ты... Ты меня пугаешь сейчас, — выдавила я из себя.

Впала в полнейший шок. Он ревновал меня и раньше, но ему всегда хватало горячего секса, чтобы успокоиться и убедиться, что я принадлежу только ему. Но не в этот раз. Серые глаза строго смотрели на меня. Он не шутит. Говорит абсолютно серьёзно. Я прекрасно знаю, что если этот человек что решит — обязательно это сделает. Ну а злить Марата я вообще никому не советую... Но я никогда не думала, что однажды свой тяжелый нрав и большую власть и влияние он обрушит непосредственно на мою голову в полной мере. Вспомнился случай на кухне в доме моего отца. Тот вечер, когда Марат узнал, что я скрыла от него дочь. Он был очень зол, жесток и решительно настроен на войну в случае моего отказа принять его отцовство. Он бы ни перед чем тогда не остановился, я знаю.

— А ты не делай ничего плохого, — ласково провёл он пальцами по моей щеке. Выражение его лица заметно смягчилось. Возможно, он понял, что сейчас палку перегнул. — Тогда и последствий не будет.

— Ты сейчас серьёзно? — покачала я головой.

Хотела услышать, что нет, несерьёзно. Пусть лучше такая неуместная, злая шутка, нежели то, что он думает так на самом деле.

— Разве я похож на шутника? — свёл он сурово брови вместе.

— Как ты можешь со мной так говорить? Я тебя разве хоть раз обманула, променяла на кого-то?

— Нет.

— Но речь о Марке, а он всегда был тебе занозой в заднице, так?

Я вспылила. Вывернулась из его рук и села дальше от него. Я очень люблю его, в нашей паре я та, что идёт за ним и отдала ему главенство. И я очень долго терпела его порой необоснованную ревность. Он мог разозлиться из-за официанта в ресторане, который мне, просто из желания заработать чаевые, улыбнулся, или прохожего, сделавшего комплимент мне, мимо проходящей стройной молодой женщине. Но так топтать я себя не позволю. Это уже слишком.

— Лина... — Покачал он головой. — Снова эти твои слова. Надеюсь, ты не учишь им наших детей?

— Не учу, — фыркнула я. — Я похожа на идиотку, по-твоему?

— Не похожа, — покачал он головой. В его глазах появилось еле заметное веселье. Ему нравится, когда я на эмоциях. — Иначе я бы не женился на тебе.

Помолчала какое-то время, потом высказала то, о чём уже давно думала.

— Женился, да. Только сердце твоё для меня закрыто до сих пор. Ты не доверяешь мне.

— Почему же, это не так.

— Не обманывай сейчас себя и меня, — произнесла я, устремив взгляд в окно. — Ты знаешь, что это уже давно происходит между нами. Я всё ждала, когда же ты перестанешь сравнивать меня с бывшими жёнами, поймёшь, что я не из тех, кто предает, особенно после того, что мы с тобой прошли. И начнёшь мне доверять. Но вместо этого я слышу упрёки и угрозы.

Теперь молчал Марат. Переваривал то, что сказала ему я. Он понимает, что мои слова небезосновательны. Он действительно ревнует довольно часто.

— Но ты вышел на новый уровень — ты угрожаешь мне, Марат, — я повернулась к нему и заглянула в его глаза. — Я тебя не узнаю. Мы прожили три года, но я до сих пор не понимаю, почему ты так ревнуешь... Я не давала повода.

— Как вспомню его лапы на твоей талии, — сказал он, сжав плотно кулаки. — Так и хочется ему морду разбить так, чтобы ни один пластический хирург не залатал обратно.

— Так и говори ему! Зачем ты гнобишь за внимание Марка меня? Я его об этом не просила. Я не люблю его. Он мне противен.

— Почему тебе говорю? — усмехнулся он. — Не понимаешь, да?

— Нет, не понимаю.

— Чтобы тебе не пришло в голову, что можно ответить ему и наставить мне рога, пользуясь тем, что я тебя очень сильно люблю. От женщины зависит отношение к ней мужчины и его с ней поведение. Помнишь, я когда-то тебе так сказал на мосту влюблённых на островах?

— С чего ты взял, что я пошла бы на такое?

— А я откуда знаю, что в твоей прелестной голове твориться может? Ты молодая, красивая, а Марк так же сходит по тебе с ума, как и раньше.

— Это его проблемы.

— Но его лапы на твоей талии стали проблемами нашими, дорогая.

— Мы вернулись к тому, с чего начинали, Марат, — вздохнула я и обхватила себя руками. Мне вдруг стало так обидно и холодно. Верно говорят, что идеальной любви не существует, как не существует её и без разочарований. — Ты мне не доверяешь. Ты сравниваешь меня с ними. Но я — не они!

***

Мы ещё долго спорили, оставаясь каждый при своём. Я не понимала претензий Марата, он не понимал, почему я их не воспринимаю. Легли спать по разным сторонам кровати. Марат всё же пошёл навстречу первым и придвинулся ко мне. Обнял со спины, прижав меня к своему горячему сильному телу. Я делала вид, что сплю. Обнимать в ответ его мне сейчас не хотелось. Я слишком обижена на него за грубые слова.

На самом же деле не спала почти до самого рассвета. В голове крутились ужасные сценарии, как он забирает детей и жестоко обращается со мной, потому что Марк нашёл способ убедить его в измене. Надеюсь, это просто мои страхи, а не голос интуиции.

Утром мы тоже почти всё время до выезда обратно в город молчали. Он пытался со мной говорить, но я отвечала коротко, холодно и отстранённо. От поцелуя я тоже отказалась, на что получила новый, острый как нож взгляд.

А как ты думал, родной? Ты мне будешь говорить такие вещи, а я – смотреть молча в пол?

Возможно, Марат считает, что раз я родила ему детей и признала, что люблю его и готова идти за ним, то буду принимать абсолютную его правоту во всех вопросах. Думает, что я слабая и без чувства достоинства? Это вовсе не так. Но поднимать конфликт мне не хотелось. Я ждала, что мой муж извинится передо мной за своё поведение и скажет, что больше никогда не произнесёт тех страшных и злых слов, что я услышала этой ночью. Но время шло, а Марат молчал. Он чувствовал себя правым и не понимал, как ранил меня этими словами. Или понимал, но считал, что цель оправдывает средства.

В машине тоже царило молчание и напряжение. Так себе мы отметили годовщину свадьбы. Я тихонько смахивала слёзы с глаз. Совсем не так я представляла себе наш маленький и такой ценный для меня праздник.

— Я сейчас заеду за детьми, соберешь их быстренько, — нарушил тишину в салоне Марат. — Отвезу вас домой, а потом у меня встреча.

— В выходной? — угрюмо спросила я. Дети будут опять тосковать, если он умотает до ночи на работу даже в воскресенье. Да и я тоже, хоть и обижена на его несправедливость ко мне.

— В первый раз, что ли, Лин? — хмыкнул он. — Ты же знаешь, что сейчас не время для отдыха.

— Знаю.

— Ну вот.

— Ты мне расскажешь, что у тебя случилось на самом деле, Марат? — спросила, взглянув на него.

— Расскажу. Чуть позже, — посмотрел он на меня в ответ.

В сумке зазвонил мой мобильный, прерывая наш диалог. Вынула из сумочки аппарат и увидела, что звонит отец.

— Да, пап. Да, в машине, едем с отдыха с Маратом. Не знаю даже, а что случилось? Как? А запасной? Папуль, ну ты опять? Мы же договаривались, что у тебя будет всегда запасной. Совсем сломался? Понятно. Нужно было с этого начать диалог, пап. Скоро привезу. Жди.

Повесила трубку и снова повернулась к Марату.

— У папы сломался ингалятор, и запасного опять нет. Дашь мне машину? И детей забери сам тогда.

Он кинул на меня взгляд серых глаз и свернул на повороте, который вёл в сторону посёлка моего отца.

— Поехали.

— А как же встреча?

— Да в задницу её. Перенесу. Вдруг твоему отцу станет плохо?

Он набрал скорость, и мы вскоре оказались у аптеки. Пока я покупала отцу лекарство вместе с новым, запасным баллоном, Марат перенёс встречу, которая теперь срывалась из-за папы. Он болен астмой. Приступ мог начаться в любой момент, и если под рукой не окажется хорошо работающего ингалятора, то этот приступ мог стать последним. Марат уверенно ехал по трассе, крепко сжимая руль и выжимая из машины максимум для оживлённой дороги.

Он видел, как я переживаю, и старался поскорее довезти ингалятор моему отцу. Я протянула руку и сжала его большую и сильную ладонь на руле. Он мягко ответил мне, и мы встретились взглядами. Вот за что я люблю его и благодарна до глубины души — когда наступает какая-то серьёзная ситуация, Марат всегда за меня, всегда поможет. Без лишних слов. Семья для него всегда на первом месте.

Глава 5.

Вскоре мы оказались возле дома моего отца. Взошли по знакомым нам обоим ступенькам и постучали. Папа открыл спустя некоторое время.

— А вот и мои дорогие. Заходите.

Он пропустил нас в небольшой холл, отступив вглубь дома. Я прошлась внимательным взглядом по отцу. Осунулся как-то и очень бледный. Понимаю, что возраст рано или поздно возьмёт своё, как бы это ни было прискорбно признавать, отец не молодеет. Но выглядел он сегодня, прямо сказать, нездоровым.

— Пап, — обратилась я к нему, вручая несколько новых ингаляторов. — Ты как себя чувствуешь?

— Нормально, — ответил он, но по глазам я поняла, что он не говорит правду. То ли это просто лёгкое недомогание, и он не хочет меня этим беспокоить, то ли... Нет, о чём-то более серьёзном не хочу думать. Просто мужчины все склонны играть в героев.

— Давай-ка давление померяем, — сказала я, вынимая из аптечки тонометр. — Садись.

— Да не нужно, Лин, — улыбнулся он. — Со мной всё в порядке. Давайте я вас лучше своим чаем напою.

— Обязательно напоите, Павел Сергеевич, — подключился ко мне Марат. — Но сначала — давление. Ваша дочь права.

Отец вздохнул и, не выдержав двойного пресса, сел на диван и протянул мне руку, закатав рубашку до плеча. Я подключила к нему аппарат, нажала кнопку и стала ждать результат.

— Пап, ну высокое же! — воскликнула я. — Ты с ума сошёл – с таким давлением ходить? Как там называются твои таблетки?

Он сказал название, и я принялась искать в аптечке теперь их. У отца в последнее время гипертония развилась, но единственное, чего мы от него добились — это похода к врачу и приёма выписанного ему препарата, и то через раз.

— На, — я протянула ему таблетку и стакан с водой. — Пей.

Он послушно принял пилюлю и запил её принесённой мной водой.

— Опять не пил, как указано в рецепте?

Отвёл глаза.

— Пап, — покачала я с укором головой. — Ну, так нельзя. Тебе нужно регулировать давление, это же очень серьёзно. Меня ругаешь, когда я не слежу за здоровьем, а сам делаешь точно так же.

— Линуль, — мягко улыбнулся он, глядя на меня с любовью. Ну как так такого ругаться можно? — Ты же знаешь, что жить в доме не так просто. Хозяйство же, то одно, то другое. Я просто забываю. Кстати, у меня там у кроликов не почищено...

— Лежи уже, какие кролики...

— Я помогу, — вызвался Марат и снял с себя дорогой пиджак. — Всё почищу.

Я глянула на него и почувствовала гордость за своего мужчину. Всё же он у меня большой молодец и настоящий мужчина.  Марат часто помогает отцу, когда мы приезжаем сюда. Он довольно немало берёт на себя во время наших визитов. У него здесь есть комплект одежды для работы во дворе. Здесь какой-то особенный воздух и романтика тихого посёлка. Здесь прекрасно спится, ну а папин чай и варенье ничто нам уже не заменит.

Марат переоделся и вышел во двор, а мы с отцом остались наедине.

— Когда в больницу загремишь, будет поздно помнить, — нахмурилась я. — Не заставляй меня звонить тебе и напоминать.

— Ладно, не шуми, — отмахнулся отец. — Я постараюсь не забывать. Я полежу, а ты иди, чай завари пока.

Я помогла ему поудобнее устроиться на диване в гостиной и негромко включила телевизор. Ушла в кухню и поставила на газ чайник. Подготовила травы в чайничке, наложила варенье в вазочку — то самое, из крыжовника. Марат его очень любит. Вздохнула, усевшись на стул возле окна. Дома так хорошо. Уютно, спокойно. Мне уже тридцать, а я всё ещё люблю просто приезжать к папе на чай, привожу сюда и детей. Несмотря на то, что мы сами живём в респектабельном коттедже, мы все обожаем проводить время у дедушки. Здесь совсем другие улицы, пропитанные романтикой деревни, а наш элитный посёлок выглядит слишком уж современным.

Закипел чайник и засвистел на всю кухню. Я налила кипятка в чайничек для заварки и накрыла травы крышечкой. Надо им дать настояться, чтобы вкус чая был насыщенным. Глянула в окно и увидела Марата. Он старательно ухаживал за кроликами. На лице ни капли брезгливости. Словно он был рождён в деревне, а не являлся большим боссом строительной фирмы. Уже не юнец далеко, а всё же очень красивый мужчина. До сегодняшнего дня мне казалось, что я с ним счастлива, несмотря на его иногда переходящую рамки ревность. Списывала это на любовь, как и многие женщины. Но я отчасти понимаю поведение Марата сейчас — он не доверяет не столько именно мне, сколько Марку. Но всё равно он ко мне сейчас несправедлив. Возможно, его так деморализовали проблемы в бизнесе. Но об этом мы поговорим позже. Я должна разобраться, что с ним творится в последнее время.

Я вернулась в комнату к отцу и принесла ему чай. Помогла принять сидячее положение и села рядом.

— Ты какая-то грустная, Линочка, — тут же заметил папа. От него ничего не скрыть. — Что-то случилось?

— Как тебе сказать? — пожала я плечами. — Наверное, да.

— Что такое?

Я мягко улыбнулась, не зная, стоит ли отцу знать. Но ведь он всегда давал мне дельные советы, а мне так хочется с кем-то поделиться. Так вышло, что подруг после Любы у меня особенных так больше и не появилось, и единственные люди, с которыми я делюсь личным — папа, Марат и бабуля мужа.

— Марк вернулся, пап.

Отец резко сел на диване, уставившись на меня. Даже он понимает, что это не радостное событие для всех нас...

***

— Ты из-за Марка такая встревоженная? — нахмурился отец.

— Да, выходит, что так...

— Что он уже успел натворить? Он же женился и уехал, — ворчал папа, который даже привстал на диване, настолько ему не нравились эти новости.

— Как уехал, так и приехал, — сказала я, глядя в стенку. Ну как отцу рассказать, что эта война, которая, казалось бы, уже давно канула в лету, вдруг разразилась снова?

— Он проездом? — уточнил папа.

— Если бы, — удручённо покачала головой я. — Он вернулся насовсем.

— Странно, — почесал он в седом затылке. — Почему именно сейчас?

— Да вот и мы с Маратом тем же самым вопросом задаёмся.

Папа перевёл на меня внимательный взгляд.

— Думаешь, время выбрано не просто так?

— Думаю, да, — кивнула я. — У Марата уже довольно неладно в бизнесе, из-за новых санкций и длительного закрытия границ, так что... Он сейчас в очень сложном положении находится и может прогореть. Я боюсь, что Марк, припомнив Марату всё самое лучшее, может сейчас воспользоваться ситуацией и попытаться отомстить.

— Так вот почему твой муж в последнее время сам не свой, — подпёр подбородок рукой папа. — Так и подумал, что с бизнесом что-то не то, но спрашивать было неудобно. Он не любит подобных вопросов.

— Да, это очень на нём отразилось, — вздохнула я. — Мы стали гораздо чаще ссориться. У него сам по себе характер не сахарный, а тут ещё он постоянно на нерве, замороченный и уставший. Не хватало только Марка сейчас! Как ты понимаешь, мужчины снова поругались, встретившись в родном доме.

— Почему ты сразу думаешь, что Марк по вашу душу здесь? — пожал плечами отец. — Может быть, это простое совпадение, что Марк вернулся именно сейчас? С чего ты взяла, что он обязательно что-то будет делать?

— Ведёт себя странно, — ответила я, немного замявшись. Решала, стоит ли говорить отцу о приставаниях Марка. Но раз уж я начала этот разговор, надо договаривать. Да и ему, скорее всего, расскажут домочадцы Марата и Марка. — Он опять... Проявлял ко мне внимание. Настойчиво. И Марат это увидел.

— Понятно, — теперь уже вздохнул отец. Он тоже понимает, что мой муж довольно тяжёлый человек, а младший брат для него болезненная тема по многим причинам. И главная причина — я, конечно же. — Ругался?

— Нет, — покачала я головой. — Но очень ревновал. Наговорил мне не самых приятных вещей... Возможно, он будет об этом жалеть потом.

— А что он сказал? — спросил папа. — Ты, Линочка, любишь слышать не то, что другие имеют в виду. Как это было с первой беременностью.

— Нет, пап, — твёрдо сказала я. — На сей раз он всё сказал однозначно. И очень меня задел этими словами.

— Ну, что сказал-то? Обзывался, что ли? — не понимал никак, о чём я говорю, отец. — Так давай я с ним тогда поговорю сейчас по-мужски.

— Пап, — улыбнулась я, чувствуя, как его слова затронули самую душу. Нет, так, как папа, меня никто не сможет любить. Он всегда готов заступаться за свою маленькую девочку, которая продолжает жить в теле тридцатилетней меня. Обняла его за шею и прижалась своей щекой к его щетинистой, пахнущей травами для чая. — Ну как же я тебя люблю!

— И я тебя, Линуль, — обнял он меня в ответ. — Но всё-таки очень нехорошо, что мой зять тебя обижает. Что он наговорил тебе? Ты сама не своя не только из-за Марка, но и из-за Марата тоже. Я знаю, когда у тебя сердце болит. Чувствую.

Я опустила руки и села рядом с папой. Смотрела в пол, собираясь с мыслями.

— Сказал, что если я изменю ему, то детей больше не увижу. Особенно если это будет Марк, — решилась я всё же рассказать папе то, что терзало мою душу с того самого момента, как услышала эти жестокие слова от любимого мной мужа. — Тогда он разрушит мою жизнь.

Папа помолчал какое-то время, потом приобнял меня и притянул к себе ближе.

— Про детей вы уже договорились в брачном контракте, если я правильно понял. Так ведь?

— Да...

— Значит, ты изначально не планировала ничего такого.

— Нет, конечно, ты что? — даже возмутилась на отца. Как он мог подумать обо мне что-то иное? Я никогда не предам Марата. Лучше уж смерть, но не предательство.

— Тогда чего тебе бояться, скажи?

Задумалась. Получается, что ничего. То же самое мне вчера сказал и Марат.

— Ничего, — честно ответила я. — Я не собираюсь гулять от него! Тем более с Марком. Он и мизинца Марата не стоит. Но сама подача... Понимаешь? То, как он это сказал. Очень жёстко и грубо. Мне было очень обидно это всё от него услышать. Я никогда не давала ему повода во мне сомневаться, хотя со мной и сейчас пытаются завести знакомство мужчины. Их даже не останавливает обручальное кольцо на руке, но я им не отвечаю. Если бы хотела, уже давно завела бы себе кого-то... Мне это не надо. А Марат, он словно не понимает этого.

— Ну, милая, — покачал папа головой. — Видели глазки, что ручки покупают. Марат всегда был сложным человеком. Вспомни разговор на кухне, когда он узнал о дочери, которую ты пыталась утаить от него. Он говорил тоже грубые вещи. Более того, я уверен, что если бы ты пошла ему наперекор, он бы отнял Алису.

Руки задрожали от воспоминаний об этом и от страха, что такая угроза всё ещё сохраняется.

— Ты знаешь, я тоже эту ситуацию вспомнила сразу же, — сказала я отцу, сцепляя пальцы друг с другом, чтобы унять непрошеную дрожь. — Да. Ты, папа, прав, Марат тогда был таким же — жестоким и злым.

— Это всегда в нём было, — кивнул отец. — Но ты любишь его. Он отличный хозяин, отец и муж. А слабости... Они есть у каждого. Я знаю, что он ревнив и иногда тебя обижает. Но боюсь, что идеальных людей в принципе не существует. Все мы что-то терпим и с чем-то миримся. Попробуй к этому отнестись чуть проще — как к его минусу. Прими, если это всё не пересекает рамки дозволенного. Не пересекает ведь?

— Нет, — ответила я не очень уверенно. Пока не пересекает... Надеюсь, что и эта неприятная ссора окажется совсем скоро в прошлом.

— И, конечно, поменьше общайся с Марком. Ну его, от греха подальше.

— Я бы с удовольствием, но мы ведь одна семья, — ответила я. — Только если звонить заранее и не приезжать, когда он у родителей. Но тогда дети будут лишены общения с родными.

— Сама не езди просто. Отправляй детей с Маратом. Или няней. У вас же есть няня. Наймите водителя для неё. Тогда ваше общение сойдёт на нет. Семейные праздники теперь не выйдут, конечно, но думаю, что это некритично. Отметить наступление нового года, например, родители Марата могут, и приехав к вам.

Я перевела задумчивый взгляд на отца. Это выход, конечно... Я и сама об этом же подумала, когда поняла, что мне теперь не стоит так просто и часто гостить в доме родителей враждующих мужчин.

— Да, пап, — взяла я его за руку. — Так и сделаю. Спасибо тебе за совет.

На душе, как часто бывает после разговора с отцом, стало заметно легче. Но я всё ещё продолжала обижаться на мужа. Всё же палку он вчера заметно перегнул.

Наш разговор прервал Марат, который вернулся со двора.

— О чём секретничаете?

***

— Да ни о чём особенном, — встала я навстречу ему и пожала плечами. Интересно, он слышал, что я жаловалась отцу? Впрочем, пусть слышит — я готова всё это повторить в лицо. Я им недовольна сейчас! — Прошу папу следить за давлением и не забывать о запасном баллончике лекарства.

— Поддерживаю, — присоединился ко мне Марат, подошёл ближе и обнял за талию, властно притянув к себе. Мне захотелось убрать его руку, но при отце я не стала этого делать. — Не заставляйте свою дочь переживать, а меня — бросать дела.

— Постараюсь, — пообещал папа. Было заметно, что ему неловко — Марат его пристыдил. Но в данном случае это только ему же на пользу. Иначе на него не получилось бы подействовать.

— Клетки чистые, — обратился Марат снова к отцу.

— Спасибо, — улыбнулся он и протянул ему руку, которую мужчина крепко пожал в ответ. — Напои помощника чаем, Лина.

— Не откажусь, — улыбнулся ему Марат.

Я повела его на кухню. Налила в две чашки чая, поставила на стол. Рядом вазочку с его любимым вареньем. Мы молча приступили к трапезе. Марат наблюдал за мной, съев приличную порцию сладкого угощения.

— Всё-таки очень хорошее варенье, — сказал он мне. — Крыжовник сам по себе я не очень люблю. Но твой папа просто волшебник по части варенья.

— А как же, — отозвалась я. — Он давно этим занимается. Сколько его помню.

Он протянул руку и накрыл своей ладонью мою, сжав пальцы. Серые глаза смотрели на меня в ожидании. Я не забрала руки, но и не ответила, она продолжала безвольно лежать на столе, а взгляд я отвела в сторону. Что он сейчас хочет от меня после той некрасивой сцены? Весь праздник испортил, как и чудесный секс перед этим...

— Когда мы приезжаем сюда, я вспоминаю нас с тобой. Ту ночь на скрипучем диване, — улыбнулся Марат, поглаживая мои пальцы своими.

Он пытается наладить диалог и проявляет инициативу сам. Он чувствует вину, я понимаю это. Если я сегодня услышу ещё и слова извинений, то со временем перестану так злиться. Марат готов извиняться, если не прав. Он не считает это слабостью. А сейчас он не прав, и я надеюсь, понимает это.

— О нет, — покачала я головой. — Не напоминай мне об этом. Как тебе только не стыдно было? Мне папа потом об этом говорил, что всё слышал. Бесстыдник!

Марата рассмешило, как я ругаю его, и как при этом покраснели мои щёки и заблестели глаза. Да, я тоже вспомнила. Эта ночь была знаковая для нас обоих. Такая нежная и страстная... И отчасти экстремальная из-за скрипа дивана.

— Нам обоим было хорошо, не правда ли? — его пальцы переплелись с моими, а серые глаза стало заволакивать уже знакомой мне дымкой желания.

— Правда, — ответила я. — Но всё равно стыдно...

— Да брось, твой отец взрослый и прекрасно всё понял.

— Понял, конечно. Но ты всё равно бесстыдник!

— Почему только я? Ведь это тебе я рот зажимал рукой, чтобы ты слишком сильно не стонала, когда кончала. Ты тоже бесстыдница, ещё какая. И грешница, Ангел.

Его рука опустилась под стол. Сжала моё колено и пошла выше, задирая подол юбки.

— Марат, — остановила я его, удерживая руку на пока еще приличном месте. — Мы в доме папы.

— Тогда поехали уже домой, — он поднялся и потянул за руку меня. Когда я оказалась напротив него, Марат притянул меня к себе и прошептал на ухо: — Я соскучился. Хочу как вчера.

Он потянулся к моим губам, но мне не хотелось сейчас его касаний. Я опустила голову вниз, не давая себя целовать. Мужчина нахмурился.

— А ты заслужил? — не удержалась я, глядя с вызовом в его глаза.

— Я должен заслужить секс со своей женой? — его глаза стали строже и холоднее.

— Ты меня задел, — подняла я подбородок вверх.

Он шумно выдохнул и отпустил меня.

— Поговорим об этом позже. Поехали за детьми. Проведем вечер вместе.

Мы убрали за собой посуду, попрощались с отцом и сели в машину. Кинула взгляд на заднее сиденье и увидела порядком увядший букет красных роз.

— Розы? — спросила я Марата.

— Тебе. Были, — ответил он, выезжая на трассу.

Не зная, что сказать, поправила прическу и уставилась в окно. Жаль розы, они просто завяли...

— Я забыл про них вчера… после той сцены в доме родителей. Ты обиделась, что ли?

— Нет, всё нормально, — пожала я плечами. — Просто это была наша годовщина, и она прошла совсем не так, как я ожидала.

— Не грусти, Ангел, — он мягко сжал моё колено и погладил его большим пальцем. — Мы всё исправим. Я куплю тебе новый букет. Заберем детей и устроим праздник. Идёт?

— Идёт, — улыбнулась я ему.

— А у меня подарок есть для тебя, — сказал он. — Вчера немного не до этого было. Совсем всё из головы повылетало.

— У меня тоже, — ответила я. — Только он дома. Я не думала, что мы куда-то поедем.

— Вот дома и поздравим друг друга. Хорошо?

— Да, — кивнула я.

На душе стало теплее. Мне было обидно ощущать, словно для него ничего не значит больше день нашей свадьбы. Но всё не так. Просто эта ссора нас сбила с толку. Ну что же, праздник немного позже, в кругу семьи, тоже вовсе не плохо.

По пути Марат действительно остановился у большой цветочной лавки. А когда он вышел из неё, я невольно заулыбалась. Он нёс не только чудесный и огромный букет свежих красных роз, а ещё за лапу держал большого плюшевого мишку, который в мягких лапках сжимал красное сердце. Такой странный подарок от Марата, очень неожиданно. Но ужасно мило...

— Ну вот, — улыбнулся он мне, когда оказался в салоне рядом со мной. — Начинаем праздновать. С годовщиной тебя, моя любимая и дорогая жена. Прими этот букет, такой же яркий и огромный, как моя к тебе любовь, моя Багира.

Я забрала розы и потянулась к нему в ответ для поцелуя. Ну, теперь я ему почти всё уже простила. Гад, как он это делает со мной? Ну обожаю же!

— А это тебе компенсация за несвоевременные розы, — он улыбался, протягивая мне медведя.

— Спасибо, — забрала я и второй мой подарок и уткнулась в мягкие ушки носом. — Давно мне уже не дарили мужчины именно такие подарки.

— Могла бы сказать раньше, что хочешь медведя! — усмехнулся Марат. — А то я, дурак, всё бриллианты покупаю. Раз уж я начал дарить подарки прямо в машине, то...

Он вынул из кармана пиджака коробочку и открыл её. Я с любопытством заглянула туда. Красивая изящная цепочка с симпатичным кулоном в виде кошечки и с бриллиантами в глазках и на ушках. Безумно красиво. И подарок со смыслом — Марат подарил мне Багиру. Так он меня видит.

— Какая красивая... — провела я пальцами по холодному металлу. — Кошка.

Я посмотрела на него с особенным смыслом, и он улыбнулся мне в ответ.

— Багира. Примерим?

— Да.

Я отложила в сторону цветы и медведя, убрала волосы с шеи и повернулась к нему, чтобы он сам надел на меня украшение. Металл коснулся кожи, принеся с собой ни с чем не сравнимое удовольствие от ощущения на себе красивой и дорогой вещи. Вещи, которую подарил любимый человек. Когда он застегнул замочек, я заглянула в зеркало, разглядывая, как украшение легло.

— Нравится? — спросил он, целуя мою шею.

— Очень, — отозвалась я. — Очень красиво и изящно. Ты сам выбрал?

— Конечно, сам.

— Это вдвойне мило, — повернулась я к нему и чмокнула в щетинистую щёку. — Мне очень нравится, подвеска безупречная.

— Я рад. А ещё я хочу увидеть тебя только в ней. Только эта подвеска, твоё обнаженное тело и распущенные волосы. Такой ты меня сведёшь с ума. Снова.

— Как скажешь, — улыбнулась я, водя пальцем по его губам. — Только до дома давай уже всё-таки доедем. И детей заберём.

— Угу, — кивнул он, с большим трудом отрываясь от моей ладони, которую он поймал и принялся целовать, развернув к себе запястьем. — Поехали.

***

Когда мы остановились возле дома родителей Марата, не сговариваясь переглянулись.

— Я думаю, мне стоит остаться в машине, — сказала я ему. — Иди сам, собери детей. Мама поможет тебе, она знает все их вещи.

— Согласен, — кивнул Марат и вышел из машины.

Он скрылся внутри дома, а я осталась сидеть в салоне под негромкую музыку. Розы даже источали чудесный аромат, подарки подняли моё настроение. Осталось теперь отдать свой. Я почти уже перестала ощущать этот горький осадок после вчерашней ночи.

На территорию заехала ещё одна машина. Из чёрной иномарки вышел Марк. Я изогнула одну бровь и вздохнула. Только его здесь не хватало сейчас. Его словно назло приносит нелёгкая, когда я нахожусь здесь. Он увидел меня, сидящую в машине, и остановился. Я отвернулась от него, показывая, что он мне совершенно неинтересен. Марк смотрел на меня, сузив свои голубые глаза. Потом подошёл к машине и постучал в окно. Его улыбка казалась совершенно искренней. Я глянула на него и отрицательно покачала головой. А потом провела по горлу себе и указала на него — нас обоих ждёт именно это, а поэтому пусть отвалит. Даже разговаривать не стану.

Марк стоял напротив машины, широко расставив ноги и засунув руки в карманы брюк. Он усмехнулся в ответ на мой жест, казалось, его вовсе это не пугает. А меня — очень даже, я не хочу проверять, выполнит ли угрозы Марат. Укоризненно покачал головой, словно я ему чем-то обязана. Когда на крыльце показался Марат с детьми, Марк встретился с ним глазами. Марат смотрел на него ненавидящим взглядом, Марк смотрел так же, нагло облокотившись о нашу машину. Кажется, этими взглядами можно убивать, и они с удовольствием вцепились бы друг другу в глотки.

Марат подошёл к машине и усадил детей на заднее сиденье, пристегнув обоих сорванцов. А потом вернулся к Марку и что-то начал ему говорить. Тот в ответ хмурился и отвечал так, что Марат сжимал руки. О чём точно они говорили, в машине не было слышно, но и без слов примерно ясно — Марат снова зол на то, что его младший брат крутится у машины. Закончилось тем, что муж пихнул брата в плечо так, что тот вынужден был отойти от авто. Марат сел на водительское место и довольно резво вывел машину на дорогу.

Какое-то время я молчала и наблюдала за ним. Боялась, что сейчас он начнёт мне выговаривать опять. Но он, кажется, меня сегодня ни в чём не винил. Его руки крепко сжимали руль, губы были плотно сжаты, а желваки ходили ходуном.

— Что он тебе сказал? — робко спросила я. — Ты расстроен?

— Неважно, — нахмурился Марат. — Правильно сделала, что не пошла со мной. Я вижу, что ты меня слышишь.

Он имел в виду то, что я должна была ограничить общение и возможность даже просто встреч с Марком. Впрочем, мне это было и не нужно. Это он настырно ищет их, и, как я понимаю, чтобы просто позлить старшего брата. И у него это получается. Он знает, как остро реагирует Марат, знает, как он ревнив. Мой муж — сильный мужчина, но Марк слишком хорошо знает его слабые места и провоцирует Марата на проявление не лучших его качеств.

Но мне он ничего высказывать не стал, и дышать стало легче. Мы доехали под болтовню детей и всей гурьбой вошли в просторный холл нашего дома. Марат взял себя в руки и убрал негатив на задний план ради детей и праздника. Пока он играл с ними внизу, я поднялась в спальню и вынула из комода коробочку, в которой лежали красивые запонки для мужа. Он любит такие дорогие и изысканные украшения, и я копила на них — они от известного во всем мире дизайнера. С предвкушением принесла их вниз. Спрятала коробочку за спиной.

— Марат, — позвала его я, улыбаясь. — Оторвись ненадолго.

— Что такое? — поднялся он с ковра, оставил детей резвиться друг с другом и подошёл ближе. Серые глаза с любопытством смотрели на меня.

— Подарок, — ответила я и вынула из-за спины коробку, которую протянула ему. — С годовщиной нашей свадьбы.

Он забрал коробку из моих пальцев и заглянул внутрь.

— Ангел, — поднял он снова на меня глаза. — Это очень красиво. И дорого.

— Да, но ты этого заслуживаешь.

— Твоя зарплата меньше. Ты что — копила? — изогнул он одну бровь.

— Да, — пожала я плечами.

— Милая, — он прижал меня к себе и легко поцеловал меня в висок. — Они чудесные. Только обещай мне кое-что.

— Что?

— Не дарить таких дорогих вещей.

— Почему? Мне захотелось.

— Потому что это ты должна принимать такие вещи. А меня мой  лучший подарок ожидает в спальне, когда малые лягут спать.

Серые глаза потемнели, когда он говорил эти слова. Он мягко сжал моё бедро, пока не видят дети, увлечённые игрой на ковре.

— Посмотрим, — ответила я.

— Чего там смотреть? — фыркнул Марат. — Я тебя просто принесу в спальню сам, и все дела.

Я уставилась на него взглядом, означающим "ну-ну, попробуй!".

— Мам, я есть хочу, — подбежал к нам сын и оборвал наш диалог.

— Пойдём, — взъерошила я его детские волосы. — Покормлю вас.

Мы вместе ужинали, дурачились, а потом смотрели мультфильм на огромной плазме в гостиной с попкорном и колой. Обожаю такие вечера: домашняя расслабленная атмосфера, дети, любимый муж на мягком диване и душевный мультфильм о любви и дружбе.

Пока длился фильм, Марат обнимал меня и целовал то щёку, то осторожно шею, и мне не хотелось отталкивать его. Кажется, я начинаю оттаивать от его обидных слов. Но мы все же ещё поговорим с ним, когда останемся наедине. И не только поговорим...

***

Когда дети уснули в своих кроватках, мы ушли в кухню. Открыли бутылочку вина и уселись за барную стойку. Марат почти не пил, сидел и всё смотрел в мои глаза. Мы будто вернулись в прошлое, когда пили вот так вино в его квартире, когда он был в меня влюблён тайно и не мог отвести взгляда.

— Почему ты так смотришь? — спросила я, водя пальцем по ободку бокала.

— Ты очень красивая, Ангел, — ответил он. — Мне нравится на тебя смотреть. Я так отдыхаю.

— Спасибо, милый, — я ласково провела пальцами по его щеке.

Слышать такие слова от мужа спустя годы брака очень приятно. С ним я чувствую себя такой желанной, любимой и нужной. С ним я счастлива. Несмотря на мелочи. Он напрягся от моего касания, прикрыл глаза, наслаждаясь лаской, а на шее я заметила мурашки. Обожаю, когда он так реагирует на меня. Чувствую себя той, которая владеет им, а не наоборот. Ощущать власть над таким сильным мужчиной очень приятно, это льстит.

— Где там наш торт с клубникой? Давай ещё поедим.

Я улыбнулась и встала из-за стойки. К нашей годовщине я заказала обалденно вкусный торт с шоколадом и клубникой. Немного мы уже его испробовали, но сейчас Марату хочется ещё немного сладкого. Я достала его из холодильника и отрезала кусочек. Положила его на десертную тарелочку и с ложечкой принесла к барной стойке обратно. Муж всё это время расслабленно наблюдай за мной. Так тепло, хорошо. Будто не было вчерашней ссоры.

Мне торта не хотелось. Я отломила ложкой первый кусочек и предложила его Марату. Тот послушно разомкнул губы и принял угощение. Облизнул губы от шоколада.

— Очень вкусно. Но клубнички мне бы хотелось другой, — сказал он, подняв вверх брови.

Я улыбнулась и потянулась к нему сама, поцеловав шоколадные местами губы. Сладко.

Марат притянул меня к себе ближе. О торте и вине мы забыли вовсе, целовались как сумасшедшие при тусклом свете барной стойки. Внизу живота стало тянуть, а бельё стало влажным и прилипало к телу. Хотелось уже перейти к более горячему.

Марат тоже этого хотел. Он положил мою руку на свои брюки в области паха, и я ласкала его через ткань под его тяжёлое дыхание.

— Пойдём, — потянул он меня за руку, поднимая со стула и увлекая за собой в спальню. — Иначе прямо тут тебя возьму.

Мы поднялись в нашу комнату, останавливаясь в коридоре и снова целуя друг друга так, что болели губы. У кровати стали стаскивать друг с друга одежду так, будто это был наш последний секс.

Упали на кровать, обнявшись и лаская друг друга до исступления. Оба тяжело дышали и не могли сдерживать свои стоны, так нам было хорошо. Нежный секс постепенно превратился в бешеный и яростный, Марат всегда заканчивает именно так. Ему всегда всего мало — моих поцелуев, секса и оргазмов. Ему всегда мало меня...

— Прости меня, Лин, — шептал он мне на ухо, когда мы после душа уже почти засыпали в объятиях друг друга.

— Не знаю, Марат, — покачала я головой. — Ты несправедлив ко мне.

— Я был груб, признаю. Но всё, что я сказал, остаётся в силе.

— Вот видишь, ты опять, — попыталась я оттолкнуть его. — Я никогда тебя не обманывала и не обману.

— Они тоже так говорили.

Я уставилась на него.

— Так вот в чём всё дело, — ответила я негромко. — Я была права: ты мне не веришь. Но я не они, как ты не поймёшь?

— Ты не они, — покачал он головой. — Тебя я слишком сильно боюсь потерять. Больше, чем любую из них. Я очень тебя люблю, Лина...

Он опустил губы на мою шею и принялся покрывать её поцелуями. Заставил меня растаять снова в его руках. Я не могу злиться на него так долго...

— Я тоже тебя люблю, Марат...

Глава 6.

— Хорошего дня, милый, — потянула я его за пиджак и поцеловала в губы. — Может, я тебе нужна больше, чем мне выходной?

— Нет, тебе нужен отдых. Я сам сегодня разберусь, — отрезал он.

— Ладно, только не рычи так на Анну. А то убежит скоро от тебя.

— Не убежит, — уверенно заявил он. — Она за твои выходные получает больше, чем если бы работала на постоянной основе где-то ещё.

— Тогда удачи, — сказала я и снова потянулась за поцелуем.

— Детей заберёшь сама из сада?

— Конечно, не беспокойся.

— Хорошо. Пока тогда.

Он чмокнул меня в макушку и, взял портфель с документами, вышел на улицу. Вскоре машина Марата покинула территорию дома.

Я же расслабленно села в плетёное кресло на нашей террасе, чтобы выпить кофе с тостами, никуда не торопясь. Детей отвезла в сад няня с водителем. Я могу расслабиться и заняться своими делами.

Прошло около недели. Наша жизнь потекла своим чередом. Марат рассказал мне об истинном положении дел на фирме. Изоляция и новые санкции сильно подкосили его. Всё очень сёрьезно, ещё серьёзнее, чем я думала. Я старалась не ругаться с ним на предмет того, что он пытался от меня это утаить. Я понимала, что он в первую очередь хотел уберечь меня от нервов и потрясений, да и помочь я ничем ему особенно не могла. Но ведь рано или поздно всё равно пришлось бы признаться. Я просто выслушала и сказала, что буду поддерживать его. И даже если у него не станет денег вовсе, не брошу его. Для меня его деньги вовсе не главное! Важно, что мы оба здоровы, что здоровы наши дети, а значит, и работу другую найдем, может быть, сможем организовать со временем другой бизнес. С опытом и связями Марата это сделать не так уж трудно. Вопрос только в финансах, но это дело времени. Всё приложится, главное, держаться друг за друга.

После неторопливого завтрака, похожего на релакс и медитацию, отправилась на фитнес и в бассейн. Снова ощутила на месте свои мышцы. После результативной тренировки приняла душ и наведалась в салон красоты. Привела в порядок волосы и сделала их немного светлее, ближе к цвету шоколада. С моей бледной кожей и большими карими глазами смотрелось очень красиво.

Небольшой шоппинг тоже поднял настроение. Дома не выдержала и нацепила купленный комплект кружевного белья. Разглядывала его в зеркале. Красиво, сексуально и просто сногсшибательно. После вторых родов я уже успела привести в порядок фигуру, и кружевное бельё смотрелось на мне просто потрясно. Я, конечно, не ценитель женской красоты, но мне кажется, что, увидев меня вечером в этом белье, Марат просто упадёт в обморок. А потом очнётся, подхватит меня на руки и отнесёт в спальню, чтобы там...

Звонок в дверь прервал мои размышления. Звук звонка выводился и на второй этаж. Нахмурилась и принялась надевать на себя халат. И кого там так не вовремя принесло?

— Марк... — обалдело произнесла я, когда открыла дверь.

***

— Привет, — сказал он.

— Пока, — ответила я и попыталась закрыть дверь.

— Подожди, — Марк не дал закрыть мне её, всунув ботинок между дверью и косяком. — Есть важный разговор.

— Да мне не о чем с тобой говорить! Убери ботинок.

— Лина, надо поговорить, — настырничал он и теперь ещё и рукой мешал закрывать дверь.

— Я не буду с тобой разговаривать, — зло кинула я ему в лицо. — Проваливай отсюда! У меня из-за тебя опять проблемы будут. Как тебя вообще на территорию пропустили, не пойму?

— Это неважно сейчас, — стоял на своём Марк и просто вырвал дверь из моих рук. Он сильнее меня, дверная ручка выскользнула из моих пальцев. Мне пришлось отступить назад, чтобы мы не стояли слишком близко.

— Ну и чё ты запёрся? Кто тебя звал? — спросила я. Меня захлестнул гнев. Как я могла раньше думать, что люблю его? Как могла его жалеть и чувствовать себя виноватой? Он и волоска на голове Марата не стоит! Надо было бросить его ещё тогда без сожаления.

— Это действительно важно, я не шучу, — высказался Марк. — Это касается Марата.

— В чём дело? — рядом с нами оказался один из охранников дома. Видимо, он заметил по камерам, что Марка я не пускала, но он всё равно вошёл. Он вынул пистолет и направил его на Марка. Внутри меня всё похолодело. Я знаю, что если мой бывший жених сейчас начнёт упорствовать, то охранник может принять меры. — Отойдите на безопасное расстояние.

— Я могу вообще уйти, — сказал Марк мне, игнорируя охранника. — Только тогда твой муж утонет окончательно.

— Ты же его и топишь, Марк! — вскипела я.

— Нет, Лина, — покачал он головой. — Сейчас я владею информацией, которой не владеет Марк.

— Почему ты не скажешь эту информацию ему?

— Потому что я скажу её только тебе. Убирай свою охрану, или твой муж уже завтра проснётся бомжом.

— Давай позвоним Марату, — предложила я.

— Нет, — покачал головой Марк. — Только конфиденциальный разговор или ничего. Убирай своего бугая.

— Почему Марат не знает то, что ты мне хочешь сказать?

— Потому что я общался с тем, кто хочет его утопить. Марат не знает, с какой стороны сейчас будет нанесён удар.

Я застыла на месте, не зная, как поступить. Приняла решение и отступила еще на несколько шагов.

— Пропустите его, — сказала охраннику.

Парень-секьюрити неуверенно переводил взгляд с меня на Марка.

— Вы уверены?

— Я уверена, — ответила я. — Идите.

Думаю, что Марк, зная, что за нами наблюдают, не станет ничего делать. Охранник ушёл, а я повернулась к младшему брату своего мужа.

— У тебя пять минут.

Марк подошёл чуть ближе и стал рассказывать, как один из партнёров решил поставить Марата. Сейчас такие действия могут стать фатальными для его бизнеса.

Я просто осела в кресло в гостиной, пока всё это слушала. К сожалению, всё очень похоже на правду. Вот только мотивов бывшего жениха я не понимаю. С чего вдруг он решил нам помогать?

— А почему ты мне это решил рассказать?

— Хочу помочь, — отозвался он. Марк так и стоял посреди гостиной.

— Марату? Не верю, — отрицательно покачала я головой.

— Тебе, Лин, — ответил он.

Мне стало душно и тяжело дышать. Голова закружилась. Всё это слишком больно. Близкие люди подводят и подставляют моего мужа, нас обоих. Марат не может потерять этот бизнес. Но и Марк явно что-то потребует взамен за информацию.

— Лин, плохо, да? — спросил он и открыл бутылку с водой. Протянул её мне. — Ну-ка, выпей. Легче станет. Давай-давай.

Пить действительно хотелось. Я осушила чуть ли не половину небольшой бутылки.

— Ты увидишь, что я прав, но будет поздно.

— Марк, если ты не последняя сволочь, давай позвоним Марату, — попросила я его. — Он поймёт всё лучше.

— Нет, Марату я ничего не скажу, — отрезал Марк.

— А как тогда? — потрясла головой.

Что-то легче от воды не стало. Голова стала кружиться ещё сильнее, а тело словно наливалось свинцом...

— Я скажу, кто и что сделает, только тебе, — остановил на мне взгляд Марк. — Я докажу тебе, что прав. Принеси последний договор.

— Какой договор?

— С поставщиками. Вы не так давно заключили крупную сделку и считали её спасением для вас.

— А ты откуда знаешь про него?

— Я всё знаю, милая. Неси. Никакой сверхсекретной информации в нём нет. Я знаю всех, кто работает с твоим мужем. И укажу фамилии.

Бутылка с водой так и осталась у меня в руке. Я отпила ещё, но становилось всё хуже. Неужели это всё нервы?

Я посидела растерянно в кресле ещё немного и решила подняться наверх. Пока шла по ступенькам, преодолеть которые мне казалось тяжелее обычного, всё думала, как быть. Звонила Марату несколько раз, тихо матерясь про себя.

Ну возьми же трубку, чёрт тебя подери!

Это важно.

Гудок, десять гудков, повторный дозвон... Всё без ответа. Видимо, какое-то совещание опять. А на совещании он никогда не отвечает.

Дошла до кабинета и нашла в папке нужную копию договора. На всякий случай храним копии дома, чтобы я, если на выходном, могла подсказать и помочь по поводу заключённых сделок. Взяла копию с собой и стала спускаться обратно. Спускаться было ещё тяжелее, чем подниматься.

Спустилась и вручила контракт Марку.

— Слушай, я как-то себя очень плохо чувствую, — сказала я ему. — Ты поговори всё-таки с братом. Если ты, конечно, действительно хочешь помочь.

— Так я и думал, — сказал он, бегло изучив документы, пока я снова упала в кресло. — Именно этот человек тут и указан. И вам нужно его опасаться. Я случайно в курсе его махинаций.

— Ну так говори – кто?! — пыталась сосредоточиться я, но мысли куда-то уползли.

Марк отложил документы и уставился на меня.

— Я скажу, только если ты сделаешь кое-что и для меня.

— Что ты хочешь? — устало спросила я, из последних сил собирая мысли. Да что со мной такое?

Марк подошёл ближе и поднял меня за руку, притянув к себе.

— Тебя, Ангел.

— Ты с ума… сошел? — язык, как и тело, стал совсем плохо слушаться. Мне неприятны его руки на моей талии, но я просто физически не способна поднять руки и оттолкнуть его, хотя очень хочется. Это как бег во сне или в воде — стараешься изо всех сил, но ничего не получается. Всё, что я могла делать, это слабо упираться в его грудь и как овечка идти за ним, увлекаемая к дивану.

— Один секс, и я тебе всё расскажу, — говорил он мне на ухо, забираясь руками под мой не самый длинный халат.

— Нет... — ответила я, удерживая разум из последних сил, но тот словно ускользал от меня. Образы становились нечёткими, а голоса – мой и его – словно звучали из бочки. Сил не было сопротивляться. Просто не было. Как и думать...

— Какая же ты красивая, — говорил он мне, развязывая пояс халата и распахивая его. Мне хотелось убрать его руки, закричать, позвать охрану, но я просто не могла. Меня словно обездвижило. Я превратилась в какую-то абсолютно спокойную амёбу, которой совершенно наплевать, что с ней делают. — Какое бельё... — скользил он по мне своими лапами, завалив на диван. Противно, но всё, что я могла в ответ — лишь слабо упираться в его грудь и смотреть. — Когда-то ты покупала такое для меня...

Он мял моё тело, а я ничего не могла с этим поделать. Реакции словно стали заторможенные.

— Лина...

— Марк, нет... Марк...

Халат он стянул с меня, и я обязательно залепила ему бы по роже за это, но сегодня я ощущала такой упадок сил, что ни на что не была способна. По моим щекам бежали слёзы – от чувства мерзости, от беспомощности, мои тихие мольбы он не слушал, моё мягкое сопротивление легко преодолевал. Мужчина же всё больше напирал, чувствуя свою безнаказанность. Я словно в какой-то туман выпала. Он снимал с меня бюстгальтер, а я до конца этого не понимала. Осталась обнажённой по пояс, но даже прикрывалась с трудом — руки не поднимались.

— Марк, пожалуйста... Что ты наделал... Оставь, уйди... — просила я, глотая слёзы, чувствуя себя бесконечно обречённой. Что со мной вдруг произошло? Я впала в апатию, я не могу сопротивляться. Я не могу даже просто думать. — Ты убьёшь меня...

— Ангел, — говорил он, вбирая мои соски в себя. — Я всё так же могу сходить по тебе с ума. Даже не думал...

— М-м... — только и могла выдать я, изо всех сил упираясь в его плечи. Это всё, что я могла сделать в эту минуту.

Когда его рука оказалась в моих трусиках и пальцы коснулись клитора, я невольно выдохнула и прогнулась в спине. И застонала против воли. Тело не слушалось и словно жило своей жизнью. Когда-то Марк был моим мужчиной, и не таким уж плохим любовником, и мой разум в тумане вдруг отозвался... Он целовал мою грудь и массировал клитор, пока я лежала на диване. Я стонала в ответ, понимая, что всё неправильно, но остановить это мне мешал мой словно пьяный разум. Как прийти в себя? Я просто не знала.

— Ебать, — услышала я сквозь туман и дёрнулась. — Я хуею с этого зоопарка.

Марат.

Боже. Он видит меня такой?

Я не хочу, чтобы всё было так. Но я ничего не могла сделать...

Ну почему так?!

Мой воспалённый мозг работал, как мог, и кричал, кричал, кричал... Но слышала его только я одна, а в слова облачить мысли не могла.

Снова предприняла попытки высвободиться, но они стухли тут же. Тело не слушалось, разум мой меня не слышал.

Тяжёлое тело с меня стащили. Я поднялась и села. Встать уже не смогла. Я беспомощно крутила головой, пытаясь вернуться в себя. Всё доносилось словно из бутылки.

— Ты сегодня рано, брат, — говорил Марк, стараясь увернуться от ударов. — Мы тебя ждали позже... Блядь...

Мой муж лупил что было мочи. Мне было очень страшно, я вжалась в диван, осознавая, что даже на помощь не могу позвать никого.

Марк и Марат дрались. Так дрались, что их прибежала разнимать охрана, увидевшая потасовку по камерам или услышавшая нездоровую возню. Такой трёхэтажный мат давно я не слышала, да и, в общем-то, мне было тогда просто неважно это. Это как-то не достигло моего сознания, не способно было проникнуть в мой ослабленный вдруг мозг. Он будто размяк или опух...

Полы халата я прикрыла, но всё было тщетно.

ОН всё видел.

Видел, как я с голой грудью и с рукой Марка у себя в трусах извивалась под ним. Хуже просто невозможно придумать. Да я сейчас и вообще думать не могу.

Марка подняли с пола. Лицо разбито, как и у Марата. Но Марат твёрдо стоял, широко расставив ноги, посреди гостиной, а Марка уносили. Марат бил его так, что ещё немного, и охрана бы просто не успела — он убил бы своего младшего брата. И опять из-за меня... Марка вынесли под руки на улицу. Мы остались в гостиной вдвоём. Побитый, злой, разбитый морально Марат – и я в перекошенном халате.

— Марат...

Глава 7.

— Марат...

— Замолчи, — оборвал он. Он смотрел на меня как на врага. Но до меня не доходило до конца, что произошло. — Завтра ни тебя, ни твоих вещей в доме быть не должно. Охрана об этом позаботится. Детей заберу сам. Забудь о них. Заехал за папкой, блядь.

— Как… забудь? — произнесла я негромко. Даже такие страшные слова не вывели меня на эмоции сейчас.

Он ничего не ответил. Развернулся и направился в свой кабинет, откуда вышел уже с папкой в руках. Я держала руками запахнутый халат, не в силах его завязать нормально. Мой бюстгальтер продолжал валяться на ковре возле дивана. Сидела и смотрела в одну точку. Я хотела спать.

Марат прошёл мимо меня, словно меня здесь уже нет.

— Марат... — снова попыталась я позвать его.

— Марата для тебя больше нет, поняла?

Ушёл, хлопнув дверью. Я ещё какое-то время бестолково посидела, потом кое-как добрела до спальни и легла. Глаза закрылись, и меня унесло в тяжёлый сон.

***

МАРАТ.

Словно робот дошёл до машины, сел в неё и выехал с территории дома. Остановился буквально в ста метрах от коттеджа. Руки так тряслись, что ехать нормально не получилось, было просто опасно. Да и ссадины желательно обработать. В бардачке была аптечка, где нашлись перекись и вата. Я смочил кусок ваты перекисью и принялся обрабатывать лицо и костяшки пальцев. Прилично кожа содралась. Если бы не парни, я бы его убил, наверное. Да и её тоже, возможно. Поэтому с ней я говорить просто не стал — сдерживаться было трудно, но женщин я не бью.

Он всё-таки это сделал. Отнял её обратно.

Перед глазами снова встало то, что я увидел.

Устало уронил голову на руль. Дышать было тяжело, лёгкие словно стянуло незримыми путами, каждый вдох отзывался болью. Эта картинка, где она, почти голая, лежала под ним на нашем диване, который мы вместе выбирали, и принимала его ласки, отпечаталась в памяти словно татуировка. Болезненно нанесённая рваная рана в душе.

Я никогда не забуду этой сцены. Отвратительной, мерзкой. Сцены, в момент который я сам словно умер внутри. Просто не смогу. Ведь всё моё счастье было сосредоточено на семье. На ней, чёрт возьми. Может быть, я много работал и мало говорил, как люблю её, но я любил. Я спешил домой, к ней. Я обожал проводить с ней редкие свободные вечера и жаркие ночи. Никакие секретарши и партнёрши, которые попадались до того сексуальные, что трудно устоять, меня не интересовали. Все корпоративные праздники и мероприятия я грезил лишь тем, что поеду вечером домой и увижу её новое бельё. Или её без белья...

Но то, что я увидел сегодня...

Никогда не прощу. Знала, что я уже пережил, и сделала это. Я пытался ей верить, но значит, до конца так и не был в ней уверен. И теперь понятно почему. Я и сам долго думал, что вернулась она ко мне только из-за ребёнка. И Марка тогда не приняла по той же причине — она поняла, что беременна, и что я не отступлюсь от дочери, когда узнаю. А я рано или поздно бы узнал. О других любовниках я не знаю достоверно, всё с её слов и слов её отца. Но, может быть, так оно и было. Павел никогда не лжёт. Но он такой же наивный порой, как и она, и мог просто не знать о похождениях дочери. Трудно было бы жить без секса почти три года. Дрочила, что ли, всё это время? В эти сказки я не верю категорически. Кто-то для секса у неё наверняка имелся, просто теперь она об этом мудро молчит.

Достал из бардачка заначку – пачку сигарет – и вытряхнул одну. Прикурил. Затянулся. Поморщился с непривычки, лёгкие теперь насиловал ещё и сигаретный дым. Но я хочу курить. И выпить тоже не помешает, но только после того, как отвезу договор в офис. Нужно довести до конца дела, иначе я окажусь разорённым ещё скорее, поддавшись личным драмам. Трудно, а что делать? Сейчас немного приду в себя и поеду.

Долбанул по рулю. Да как тут, сука, успокоишься?

Она. Моя.

Она. Была. С. Ним.

Блядь...

Теперь уже не моя. Не моя.

Я – хер его знает, как я это переживу. Это нож в сердце? Нет больше сердца. Она его сегодня вырвала из груди и просто сожрала на пару со своим старым-новым любовником.

Наверное, верно говорят, что бывших не бывает. Ни алкоголиков, ни любовников. Увидела его и растаяла. Соскучилась, наверное, три года не видела его. Уже и позабыла, какой с ним секс. Интересно, она считает, что он трахается лучше?

Ещё несколько раз, зажав сигарету в углу рта, долбанул по рулю.

Нахер. Не хочу об этом думать. Иначе я кого-то просто убью!

Вплёл пальцы одной руки в волосы и с силой натянул. До боли. Так погано, что я просто не знаю, куда себя деть. Не понимаю, как заставить себя ехать дальше и решать вопросы. Как вообще жить дальше? Без неё.

Выкинул почти выкуренную сигарету и тут же прикурил новую. Снова затяжка, и дым разрезал лёгкие.

Я знал, что Марк ей пишет. Я увидел её забытый ноутбук в кухне, пока она пошла ответить на телефонный звонок. Не удержался и посмотрел. Самый первый диалог — приветствие от Марка. Да, она ему не отвечала, но и мне не сказала. Словно на самом деле ей льстило его внимание.

Потом эти обнимашки в доме родителей. Я думал, что мне показалось, будто Ангелина не так уж против его рук на себе. Но сегодня убедился, что мне не казалось. Она позволила ему войти в дом, позволила прикоснуться к себе. За всеми этими заморочками в бизнесе я предупредил охрану не пропускать Марка, но это говно, похоже, назвался иначе и что-то им наплёл, что они его впустили. С ними я разберусь позже. Но она? Как могла его впустить она? Мы ведь говорили с ней об этом!

Вывод только один — она хотела его впустить. Она никак не могла думать, что я вдруг в середине дня приеду за забытой, но такой нужной папкой, и застану их.

Стерва.

Дрянь.

Даже обзывать её не могу нормально, а хочется что-то погрубее. А язык не поворачивается.

Повелась же, как течная сучка. Вот так просто, едва он вернулся и стал за ней ухлёстывать. Прошло не больше недели, как она уже готова была с ним трахаться у меня на глазах. Наверное, если бы я его не скинул с неё, то они спокойно бы продолжили ловить кайф на моём диване...

Что ж. Выбор невелик. С глаз долой — из сердца вон. Развод — это понятно. Но и детей я у неё заберу. Жить с ней они не будут. Максимум — свидания на территории моих родителей, и никак иначе. И то не сразу, а когда я остыну и не буду так хотеть её придушить. Я не желаю, чтобы мою дочь воспитывала… такая. И чтобы Марк имел к ним какое-то отношение. Не хватало ещё, чтобы они поженились и он заменил детям меня. Ни за что на свете.

Выбросил в открытое окно второй окурок. Жаль, так же просто не выкинешь боль и воспоминания.

Так, сопли я утёр, поскулю потом в уголку, после работы. Надо ехать.

Взял в руки мобильный и глянул меню звонков. Вон уже, потеряли меня, ждут чёртову папку. А потом передёрнуло — несколько пропущенных от неё. Прикинул по времени — она звонила до того, как я приехал, минут за двадцать.

А, понял. Хотела уточнить, не собираюсь ли я домой и не помешаю ли им сладко трахаться на диванчике.

Обломалась, милая. Какая же предусмотрительная дрянь, а! Но могу дать ей совет: в следующий раз трахаться в другом месте, а не в моём доме, тогда дольше получится водить меня, влюблённого в неё слепого кретина, за рога.

— Алё, Жень, — набрал я номер своего помощника. — Еду я, да. Да тут… форс-мажор небольшой приключился. Не-не, все живы. Пока. Да шучу я. Да знаю, что ждут все. Еду, щас буду. Давай, пока.

Задумчиво забарабанил пальцами по рулю. Она ведь моя помощница. Мы работаем вместе. И что я теперь буду делать с этим? Как её терпеть рядом? Ладно, разберёмся.

Вздохнул. Отметил про себя, что руки уже не так сильно трясутся, хотя всё еще трясутся, завёл машину и выехал на дорогу.

***

До офиса доехал тоже на автомате.

— Марат Ильдарович, боже мой, что случилось? — вскочила на ноги испуганная моим видом Анна, едва я вошёл в приёмную. — На вас напали? Может, полицию вызвать?

— Не надо никого вызывать, — отмахнулся я. — Успокойтесь. Со мной всё в порядке. Жив, иду своими ногами. Это так, бытовая драма.

— Тогда, может, врача? — нервно заломила она руки.

— Со мной всё в порядке, — повторил я. — Лучше кофе с коньяком и Евгению отзвонитесь, что я на месте.

— Хорошо, — кивнула женщина. — Как скажете... Вы хотя бы ссадины обработали?

— Хотя бы обработал. Несите коньяк, — сказал я и ушёл в свой кабинет.

Дошёл до своего места и небрежно бросил папку на стол. Сел в кресло и подпёр голову рукой. Думать ни о чем, кроме того, что произошло, у меня не получалось. Понятия не имею, как я в таком состоянии доведу дела и поеду за детьми. Сегодня я отвезу их к родителям, пока дома… эта женщина.

Взгляд упал на фотографию в рамочке. На ней улыбалась своей соблазнительной улыбкой Багира. Красивая, счастливая. И я, такой же счастливый, её фотографировал во время нашего отпуска. Эта фотография была сделана там, на островах.

Внутри всё снова раскалилось добела. Руки сжались в кулаки.

Вот сука.

Схватил эту фотографию и что есть мочи швырнул о стену. Рамка треснула и местами разлетелась на осколки, усыпав ими ковер у стола. Фотография осталась торчать в перевёрнутой треснутой рамке. Ну, хотя бы не лицом ко мне. Не могу на неё смотреть.

— А я вам коньяк принесла.

Пришла Анна. Она нерешительно стояла в дверях, любуясь на разбитую рамку и повреждённое покрытие стен.

— Так неси, — рыкнул я.

Она прошла по кабинету и поставила передо мной поднос с алкоголем и горьким чёрным кофе.

— Где Евгений? — спросил её.

— Он будет скоро, — ответила секретарь. — Сказал, что по телефону какой-то важный клиент с ним общается.

— Понятно, — повернулся я к ней. — Анна, теперь вы можете стать моим постоянным секретарём. Что скажете?

— О, — удивилась она. — Спасибо, конечно, за предложение, но вы же знаете, что я могу только на подмене работать.

— Знаю, — вздохнул я. — Спросил, вдруг планы могли поменяться. Тогда нам нужен новый секретарь. Отошлите вакансию в агентство персонала.

— А как же ваша жена?

Опять начал закипать. Сука она, а не жена.

— Она тут больше не работает, — ответил я, стараясь держать себя в руках. Наши драмы её не касаются.

— А что случилось?

Я кинул на неё недовольный взгляд, и она стушевалась. А кто-то слишком любопытный и суёт свой нос не в своё дело. Даже лучше, что она не смогла работать на полный день.

— Неважно. Со мной она работать больше не будет, — сказал я.

— Но, позволю заметить, уволить её вы не сможете. В её договоре...

— Я знаю, что у неё в договоре, — рявкнул я, и она замолчала, испуганно глядя на меня. Она знает, что бывает, когда я злой. — Принесите мне этот договор.

— Да, конечно, сейчас. Схожу в отдел кадров сейчас же.

Она ушла, а я налил себе коньяка в бокал. На рабочем месте не пил уже давно. Но сегодня мне на всё плевать. Уже поднёс к губам стакан, как вспомнил одну деталь.

— Блядь, уже и выпить нельзя! — буркнул я и поставил его на поднос обратно.

Мне же детей забирать сегодня самому. Не на такси же их тащить. Привык, что ими занимается жена.

Прикрыл глаза от боли. Слово "жена" режет меня просто на куски, отдаёт такой болью, что хочется биться о стенку головой. Нет у меня теперь жены. Есть только разорванное в клочья сердце и пустая, вытряхнутая и вывернутая наизнанку душа. Очередной разваленный брак, очередное предательство.

Открыл глаза, когда услышал шаги по коридору. Вернулась Анна с документами на Ангелину в руках. Положила папку передо мной.

— Что-нибудь ещё? — спросила секретарь.

— Пока нет, — отозвался равнодушно я.

Только боги знают, чего мне стоит держать себя под контролем сейчас.

— Может быть, убрать осколки? — спросила она, оглядывая пол под ногами.

— Потом.

— Поняла.

— Тогда иди. И коньяк унеси.

— Хорошо.

Я забрал с подноса кофе и отдал его Анне. Она взяла его из моих рук и унесла прочь. Я же сосредоточился на папке. Рука так и застыла, удерживая её уголок, но всё ещё не открывая. На первой странице всегда фото сотрудника. Там есть и её фото. А мне так тяжело на неё смотреть... Набрал в себя воздуха, словно собрался не папку открывать, а нырять с трамплина, и открыл, быстро перелистнул дальше. Но всё равно мозг успел зацепить снова её красивое лицо на снимке.

Стерва. Как я тебя ненавижу. А утром так же сильно любил. А ты...

Дрянь, недостойная моего внимания.

Заставил себя сосредоточиться на пунктах договора. Строчки с большим трудом достигали моего сознания. Да, всё так. Я не могу её уволить просто так. Контракт ещё полгода действует. Но могу перевести её на нижний этаж в самые обычные операционисты. Заодно глаза мозолить не будет. Пусть дорабатывает эти шесть месяцев там, а после катится на все четыре стороны.

Закрыл папку и небрежно бросил её на край стола. Она мне больше не нужна.

— Мара, можно? — просунул в дверь голову Женька.

— Давай заходи, — махнул я ему.

Он прошёл по ковру, озадаченно оглядывая осколки. Сел напротив меня и спросил:

— Чего это ты буянишь?

— Отвали, ясно?

— О-о... Тяжёлый случай.

— Отвали, говорю.

Евгений встал и подошёл к разбитой рамке. Перевернул.

— Жену разбил? — повернулся он ко мне и поднял вверх брови. — Что такого могло случиться? Ты молиться на неё готов был.

Стиснул зубы крепче. Выливать свой гнев на помощника и друга — последнее дело. Он не виноват в этой ситуации.

— Давай мы не будет об этом говорить, хорошо?

— Да, хорошо, — пожал плечами мужчина. — Только у тебя на роже написано, что случилось что-то. Ты темнее тучи. Допекла, что ли? Или поссорились сильно?

— Если бы, — хмуро отозвался я, подпирая подбородок рукой.

— Может, расскажешь? — предложил он. — Тяжело всё в себе держать. Может, я чем помочь смог бы?

— Нет, — отказался я. Ещё я не плакался в жилетку друга. — Лучше насчёт контракта расскажи. Почему так резко они передумали с нами работать? Это удар под дых. Ты это понимаешь?

— Ох, Мара, — Жека удручённо покачал головой. — Просто взяли и отказались с нами работать в последний момент.

Да уж, верно говорят — беда не приходит одна. Это практически смерть компании. Нас и так уже почти поглотила другая фирма, но мы все ещё держались на плаву и могли бы ещё выйти из кризиса и отдать долги, вытащив фирму из залога, но без этого контракта нам просто не выжить. Это был последний шанс.

— И что ты думаешь по этому поводу?

— Я думаю, что кто-то тебя просто уничтожает, Марат.

***

— Это не новость уже.

— Не новость? — поднял брови вверх Женя. — То есть ты знаешь, что на тебя открыта охота?

— Ну, теперь я это понимаю.

— И даже знаешь, кто?

— Догадываюсь.

— А почему я узнаю об этом только сейчас? — нахмурился друг. — Ты разве не понимаешь, как это важно для бизнеса? Если кто-то хочет помешать, мы должны быть к этому готовы.

— Потому что я сам не так давно об этом узнал, — ответил я. — У меня не было точной информации.

— А теперь есть?

— Относительно да, — изогнул я одну бровь. — По крайней мере начинаю понимать, откуда ветер дует. Точнее, я и понимал, но не было в этом уверенности.

— Тогда надо как-то это разгребать, дружище, — развёл он руками. — И спасать твой бизнес. И моё рабочее место.

— Не беспокойся, — хмыкнул я. — Мы найдем себе работу. Встанем на биржу труда...

— Вот не начинай, — фыркнул Евгений. — Такой классной работы и такого классного начальника, как ты, у меня точно больше не будет.

— Жека, — отмахнулся я. — Сам не начинай, а то я так расплакаться могу. Столь прекрасные слова!

— Да ну тебя, я же серьёзно. Мне будет жаль, если ты не сможешь спасти свою компанию.

— Но пока она дышит, а значит, жива.

— Это так, — хмыкнул он. — Но что ты планируешь делать?

— Есть пара идей. Но об этом позже, — я зажало переносицу между указательным и большим пальцем, прикрыв на миг глаза. — Если честно, сегодня больше сил нет ни о чём думать. Везде какой-то треш творится... Я так торопился с этой папкой, а она теперь не нужна никому.

— Сожалею. Но знаешь, у меня тоже есть пара идей. Обсудим завтра?

Поднял голову на него. Евгений не только мой друг с некоторых пор, но и действительной мой толковый помощник. Может быть, вместе мы ещё вытащим моё дело из кризиса. Он будет стараться не меньше меня, ведь как он совершенно справедливо заметил, получает здесь отличную зарплату, намного выше, чем в других подобных организациях. Я готов платить ценным кадрам достойно.

— Да, договорились. А сегодня я, пожалуй, домой. Ещё детей с сада забрать...

— Ты как вообще? — вгляделся в меня Женька.

— Нормально. Живой.

— Если чем-то могу помочь — обращайся.

— Спасибо.

Женька вдруг обратил внимание на папку, лежащую на столе на самом краю. Взял её в руки и развернул.

— Дело Ангелины? — удивился он. — Зачем оно тебе?

— Смотрел условия договора.

— Для чего?

Господи, ну он как назло! Мне трудно о ней говорить. Но раз уж мы вместе работали, сказать всё же придётся то, что касается непосредственно дел офиса.

— Хочу её перевести на другой этаж. Она больше не будет моим помощником.

— Так всё серьёзно?

— Да, — нахмурился я. — Мы разводимся. Но я не буду об этом говорить.

Женька замолчал, в растерянности глядя то на меня, то на папку. Видимо, прикидывал, что такое могло случиться, что мы решили развестись. Решил я, но не суть важно. Но он прекрасно понимал, что откровенничать с ним я не намерен.

— Хочешь, я с ней поговорю? — негромко спросил он. — Она ведь хорошо ко мне относится. Как за подружку считает.

Да, и это всегда меня бесило, просто я молчал. Бесился, когда ему улыбалась или как-то оказывалась близко. Да, я ревновал её даже к своему другу, хоть и понимал, что она ничего себе не позволяла в моём присутствии такого, на что можно было злиться. Всё равно ревновал. Знаю, что Лина нравится Женьке. Мне ли не узнать мужика, который заглядывается на мою женщину. Но стоит отдать ему должное, Женя никогда не делал попыток сблизиться с ней, но мог позалипать на неё, когда Лина проходила мимо нас по кабинету. На неё в принципе смотрели и смотрят мужики. Не могу же я всем залепить глаза. А Женька смотрел без похоти, просто с восхищением, потому меня не задевало это настолько, чтобы набить ему морду и вышвырнуть вон.

— Не надо ни с кем говорить, — ответил я. — Это вопрос решённый.

— Ну, как скажешь. Тогда я поехал домой?

— Да, давай, — кивнул я.

Он ушёл, а я посидел еще пару минут, чтобы отойти от воспоминаний о ней, но у меня ничего не получалось. Всё в этом кабинете напоминало о ней: наша работа, моменты отдыха с кофе, даже неоднократный секс прямо на рабочем месте. Везде в этих стенах я вижу её. Мне будет тяжело это пережить, но выбора нет.

Заставил себя встать, закрыть кабинет и пойти на парковку. Дети ждут меня. Я заберу их сам. Няню решил не привлекать. Она тоже будет напоминать мне о Лине.

— Добрый день, — улыбнулась мне воспитатель частного детского сада. — А мы ждали сегодня маму.

Я и Алиса, которую я уже забрал из старшей группы, стояли в просторном холле младшей группы.

Чёрт, ну каждое напоминание о Лине как лезвием по нервам...

— Но приехал папа. Здравствуйте.

— Сейчас я приведу Арсюшу.

Спустя пару минут она вывела за руку сына. Я нахмурился. Мне он показался слишком бледным.

— Папа! — обрадовался ребёнок и бросился ко мне.

— Привет, сын, — обнял я хрупкое детское тело. А потом поднял глаза на воспитателя. — А почему он такой бледный?

— Вы знаете, я сейчас вам и сама хотела сказать: меня беспокоит состояние Арсения. Кажется, он может заболеть, — ответила женщина. — Он второй день какой-то вялый, а сегодня особенно. Плохо ел и много спал. Вы за ним понаблюдайте, пожалуйста. И если что — оставайтесь дома и вызовите врача.

— Хорошо, я вас понял, — кивнул я. Мама позаботится о малыше и будет держать меня в курсе дела. — Идём, сынок.

Усадил его на скамеечку. Присел рядом и снова вгляделся в лицо. Да, бледный слишком сильно. Скорее всего, завтра я не отправлю его в сад и обязательно вызову педиатра. Невольно отметил про себя, как сильно Арсений похож на Лину. Просто маленькая копия. Пухлые губы, огромные карие глаза и её тонкие, аристократические черты лица. Вот так мы поделили с ней детей: Алиса похожа больше на меня, а сын — на Лину.

Я помог ему переодеться и надеть куртку, застегнул пуговицы и взял мальчика за руку.

— Идёмте в машину.

Пристегнул обоих сорванцов на заднем сиденье, сел в машину сам и осторожно поехал по улицам города. Вскоре мы оказались во дворе дома родителей.

— Пап, а мы что, сегодня не домой? — спросил Лиса, узнав дом бабушки. До этого она спала и не видела, куда именно я поворачиваю, а сейчас сонно потирала глаза и оглядывалась по сторонам, удивилась тому, что я привёз их именно сюда.

— Да, сегодня останемся у бабушки.

— А мама? — спросил сын.

Он всегда о ней спрашивает. Он ещё маленький, а может, все мужчины в раннем детстве так привязаны к матери, но он и дня без неё провести не может. Как же я буду это всё объяснять детям? Решение о том, что они будут жить со мной, принято молниеносно. Вопрос теперь, как это всё исполнить и пережить на деле.

— Мама сегодня осталась дома, — ответил я ему.

— А почему она не поехала сюда, ко мне? — расстроился сын и опустил светловолосую голову.

— Так вышло, сынок. Так надо. Выгружаемся, вон нам уже бабушка из окна машет.

***

— Привет, — улыбнулась нам мама, когда мы все вошли в холл. — Привет, мои зайки!

Она стала целовать детей, потом переключилась и на меня. Не очень люблю эти лобзания, но и на мать желание меня целовать нападает нечасто.

— А Лина где? Почему вы без неё?

— Она... не приедет сегодня.

Мама посмотрела на меня внимательнее.

— Почему это?

— Давай чуть позже, ма, — устало отмахнулся я. — Хочу есть, в душ, чертовски задолбался. Не на пороге же нам говорить! И не при детях.

— Хорошо, — кивнула она, но было очевидно, что разволновалась.

Как бы я ни хорохорился, по моим глазам, должно быть, видно, как сильно мне плохо. Мать такие моменты всегда видела. Не могла помочь зачастую, но она не слепая.

Я оставил детей матери, сходил в душ и переоделся в чистую футболку и джинсы. Выпил воды перед тем, как спуститься к ужину. Отметил про себя, что намеренно тяну время, когда кончится ужин и настанет пора говорить о ней, рассказать, что произошло. Не уверен, что могу сказать семье в лицо о предательстве Лины. Но о том, что мы разводимся и теперь моя жизнь и жизни детей кардинально изменятся, оповестить близких необходимо. Завтра же мой адвокат займётся этим вопросом. А ещё нужно найти няню, которая не напоминала бы о ней... Ведь заниматься детьми сам я не могу, а мама тоже не готова будет сидеть с ними сутками.

Всё же спустился вниз ко всем и хмуро поужинал. Мать и отчим наблюдали за мной весь вечер, бабушка же, как всегда, проявила заботу и не донимала меня взглядами. Но всё же разговора не избежать, особенно с бабулей. Она так любит Ангелину, она не даст нам просто так разойтись. Но что я могу сделать, если после нескольких лет брака Лина оказалась такой же, как и все? Разве моя вина в том, что я слишком её идеализировал, любил и поставил на свой личный пьедестал? Теперь же она с грохотом с него свалилась...

***

— Арсений, Лиса — пора идти отдыхать, — позвал я резвящихся детей, глянув на часы. Уже девять.

— Ну, па-а-ап... — тут же заканючила Лиса. — Можно ещё немного поиграть?

Арсений не просил ничего. Он понимал, что это бесполезно, в отличие от настырной Лиски. Но на всякий случай смотрел на меня жалобным щенячьим взглядом. Хитрец маленький...

— Нет, — отказал я, и лицо дочери тут же стало грустным. — Отдыхать очень важно. Завтра вы поиграете ещё.

— А завтра мы тоже останемся у бабушки?

— Пока не знаю, — я подтолкнул её вперёд к лестнице, ведущей на второй этаж в спальни, а сына взял за руку и повёл за собой. — Может быть.

— А мама придёт завтра? — спрашивала дочь, прыгая впереди меня по лестнице вверх.

— Мама! — захныкал сын, услышав о матери. — Где мама? Мама...

Тяжело вздохнул. И что им говорить на ночь глядя? Даже Лиска может начать рыдать и устраивать концерты, соскучившись по матери или разволновавшись. Мне нужно как-то убедить их лечь спать.

— Мама очень занята сейчас. Она решит вопросы и придёт.

Препятствовать их общению я не собираюсь, как бы трудно мне ни было. Но не сейчас. Я должен остыть, чтобы иметь возможность не срываться на неё при детях и позволить ей с ними видеться. На территории дома моей мамы они даже могут оставаться ночевать, но только когда меня тут нет. И нечасто. Но жить они будут со мной, это однозначно.

— Какие вопросы? — продолжала выпытывать у меня информацию о матери Алиса.

— Взрослые, зайка, — погладил я её тёмные кудри, которые выросли уже до талии. Маленькая красавица. И опять же напоминает свою мать. Как мне это тяжело... Видеть в них её. Раньше мне это приносило удовольствие. Такой был кайф видеть в детях её отражение, её частицу, знать, что в них течёт её кровь наполовину с моей. Теперь это же осознание несёт в себе огромную боль, жалящую в самое сердце. — Эти дела только для взрослых. Она обязательно придёт, обещаю.

— Ну, может быть, хотя бы можно позвонить ей?

Задумался. Мне будет реально хреново набрать её номер и услышать голос этой предательницы, но ради детей я готов наступить себе на горло. Пусть рвёт меня в куски, мои дети не должны так сильно страдать и плакать. Они привыкнут, что мы не живём все вместе, не сразу, но со временем примут. А пока им очень нужно знать, что мама никуда не делась.

Решил, что звонок можно устроить, но только не сегодня. Сегодня я к этому просто не готов.

— Завтра. Она уже спит.

Уложил сначала Лиску, потому что она ляжет спать гораздо быстрее. Сын же в этот момент продолжал обливаться слезами по матери.

Как же всё это трудно, чёрт возьми! Так и хочется позвонить ей, сказать, чтобы пришла, обняла мелкого и успокоила его. Только она это умеет – так приласкать, что все беды за пределами её нежных рук кажутся ерундой...

Привёл его во вторую детскую, сел на кровать и усадил мальчика к себе на колени.

— Сынок, — негромко говорил я, поглаживая его по спинке. — Я понимаю, что ты грустишь по маме. Я… тоже о ней грущу. Очень. Мне тоже сейчас знаешь как больно?

— Правда? — посмотрел ребёнок на меня. Его удивляет, что такому большому сильному отцу тоже бывает плохо и больно. А вот бывает...

— Разве я когда-то тебя обманывал?

— Нет...

— И сейчас я тоже этого не делаю. Я тоже её… люблю. Сильно. Но мы должны потерпеть и дождаться, когда мама сделает все дела и придёт. Ты понимаешь?

— Да...

— Мы должны быть сильными и терпеливо ждать. Потому что мы мужчины, и мы всё сделаем, как надо. Раз надо ждать — мы будем это делать. Это Алиска может плакать, она девчонка, а мы с тобой плакать не станем. Так ведь?

— Да, пап, — утёр он кулачками слёзы. — Я — мужчина. Я больше не буду плакать.

Будет. Ребёнок же… И завтра истерика будет круче. Но на сегодня я смог его уговорить не так сильно переживать. Завтра придётся организовать звонок ей, иначе дети сойдут с ума от переживаний. Сам не смогу, нужно подключать кого-то третьего.

— Ложись спать, сын, — снял я его с колен и расстелил его постель. — Утро вечера мудренее.

Я сводил его в уборную, умыл перед сном и помог улечься в кровать. Укрыл и заботливо подоткнул одеяло.

— Тебе удобно?

— Да, пап.

— Хорошо. Тогда спокойной ночи.

— А ты завтра тоже уйдёшь?

— Да, мне нужно на работу.

— Тебе всегда нужно на работу...

— Да, милый. Но такова жизнь. У меня сложная работа, которая требует много времени, но зато у нас всё есть, что нужно для хорошей жизни.

Он вяло улыбнулся. Понимаю, что ему не хватает общения со мной, но я никак не могу начать уделять меньше времени бизнесу. Только не сейчас, когда он на грани развала. Но я постараюсь. Ради них. Нужно будет компенсировать внимание матери, которого теперь станет намного меньше.

Сделал тусклый свет в ночнике у кровати сына и тихо ушёл, прикрыв за собой дверь. Спустился вниз и наткнулся на суровый взгляд бабули, сидящей у телевизора.

— Ну-ка иди сюда, Марат, — позвала она.

— Бабуль, ты чего не спишь так поздно? — спросил я её, сев в кресло напротив неё.

— Да какое, к чёртовой бабушке, спать! — возмутилась она. — Немедленно рассказывай, что у вас произошло. Лина никогда бы не бросила вас на весь вечер. Она приехала бы сюда даже после очень важных дел. Где она?

***

Сжал плотно губы. Как бы ни готовился, всё равно разговор застал врасплох. Не знаю я, что говорить. Мне пока ни с кем не хочется это обсуждать, но не могу же я игнорировать свою семью?— Лина не приехала, потому что я ей запретил это делать.

— Что? — нахмурилась бабуля.

— Запретил?

— Да.

— А ты кто у нас, Марат? Царь Иоанн? Нет? Глаза бабушки сверкали праведным огнём. Она права, кончено, но это всё же моя семья и моя жена. Бывшая жена. С завтрашнего дня официально, а по факту уже сегодня. Она перестала быть моей женой, когда позволила ЕМУ залезть в её трусы.

— Нет, но я не желаю её видеть на одной со мной территории.Бабушка явно разволновалась и нервно сложила руки вместе, а потом приложила сухие ладони к щекам. Твою мать, так и знал, что она начнёт переживать! Ну а как иначе? Не могу же я ей врать неделями, лишь бы ей плохо не стало? Я присел рядом с ней у дивана. Взял её тоненькую руку в свои.

— Тебе плохо, бабуль? Где твои лекарства?

— Плохо, Марат. Очень плохо.

— Какие принести, скажи?Я уже собирался было подняться на ноги, чтобы принести необходимые ей капли или таблетки, но она твёрдой рукой удержала меня на месте.

— Не нужны мне таблетки, — негромко сказала она. — Мне внутри плохо. Душе моей плохо. Потому что плохо тебе, а значит, и ей. Чую я беду большую, вчера как предчувствовала, всю ночь не спала. Расскажи мне, Марат. Не обманывай. Мне так легче будет, если я буду знать правду. Говори. Что ты натворил?

— Не я, — буркнул я.А самому хоть садись на ковёр и рыдай. Бабушка как всегда тонко меня ощущает. Даже мама решила все разговоры отложить на завтра, не стала ждать меня, пока я нарочно долго укладывал детей. А бабуля ждала.

— А кто?

— Она.

— И что она сделала?

— Изменила, ба, — опустил я голову. Не хочу, чтобы она видела, какой в тот момент плясал сатана в моих глазах. Ярость. Злость. И огромная, безбрежная река боли.

— Ах! — тут же воскликнула она и дёрнулась так, словно её только что больно ударили.Глаза округлились, взгляд застыл в одной точке. Ей чертовски больно. Так больно, что трудно вдохнуть. Прекрасно понимаю её состояние. Я сам только что это прошёл. Я не сразу кинулся на Марка, сначала я просто смотрел и не мог справиться с лавиной беспощадной боли, обрушившейся на меня её стонами. Лишь за то, что сейчас творится с бабулей, я прямо сейчас готов сам казнить, растерзать как зверь ту, которую мы оба так любили.

— Как же так, Марат? — спросила она побелевшими вдруг губами.

— Не знаю как, — пожал я плечами. В носу вдруг защипало. Это так важно, когда кто-то готов взять часть твоего горя на себя и разделить его с тобой. Мне жаль, что бабушке приходится ощущать ЭТО, но один бы я просто поехал крышей...

— Приехал днём за забытой папкой, она там трахается с Марком... Прости за грубые слова, не могу спокойно об этой дряни говорить!Вскочил на ноги и заходил по гостиной, пытаясь успокоиться. Новые вдохи и выдохи, новые шаги по ковру, но мне не легче. Я готов всё здесь рвать и швырять, орать во всю глотку и кататься по полу, настолько мне дерьмово!Сука эта ваша любовь... Никогда больше на неё не поведусь. Я не впущу никого больше в свою жизнь. Ни за что на свете. Особенно – её.

— С Марком? — спросила бабушка и промокнула уголки глаз от слёз. — Но как же так? Она ведь тебя любила и выбрала тебя. Ушла от Марка к тебе, вышла замуж за тебя, родила твоих детей... Я не понимаю, неужели всё это было зря? Она могла быть с Марком ещё тогда. Так почему же она сделала это именно сейчас? Марат?Она так спрашивала меня, словно я знаю ответы на эти вопросы. Не знаю, чёрт побери! К сожалению...

— Мне бы тоже очень хотелось бы это понять, бабуль, — вздохнул я. — Но на самом деле её ответы уже ничего не изменят. Она уже не сможет заставить меня изменить отношение к ней и забыть то, что я увидел. Понимаешь? Увидел сам. Своими глазами. Не кто-то там передал, когда ещё всё может оказаться брехнёй, а увидел лично сам. От этого вдвойне больно. Почему она? Почему?Она заплакала и притянула мою голову к себе ближе. Прижала к себе и стала баюкать, словно я снова ребёнок, который разбил коленки на дороге, когда неловко и слишком быстро бежал, игнорируя крики бабушки об осторожности... Она гладила меня по волосам, стараясь успокоить тем самым и себя, и меня.

— Ничего. Мы переживём это. Справимся. Ты сильный. Ты сможешь это пережить. Ради детей. У вас есть дети. О них надо думать! Что ты решил делать, Марат?

— Развод.

— Понятно, — вздохнула бабушка после небольшой паузы. — А дети?

— Дети со мной останутся.

— Почему не с мамой? Детям Лина ничего никогда плохого не делала.Я выпутался из рук бабушки. Посмотрел в её глаза так, чтобы она понимала, что решение я принял безоговорочное и менять его не намерен.

— Дети останутся со мной.

— Да? — сузила глаза бабушка. — А с кем же они будут? Ты ведь целыми днями на работе! Твоя мать сама чёртова кукушка, забыл? Она занималась только Марком, потому что родила от любимого мужика, который её не бросил, как твой отец-потаскун, прости Господи. И потому что морально была готова к ребёнку. А ты... Тебя бросила на меня. Ты хочешь доверить детей этой Лизке-кукушке? Она даже сейчас будет защищать своего любимца Марка, я больше чем уверена, в то время как я выпишу этого сучьего щенка из завещания завтра же!

— Выпишешь? — поднял я брови вверх. Почти всё имущество родителей по факту принадлежит бабуле... — Он ведь твой внук.

— Ты тоже. А говнюков спонсировать не планирую! Так с кем ты детей оставишь, Марат?

— С няней, — ответил я очевидное.

— Гениально, твою мать! У детей есть мама, но ты её собрался оградить от родных детей и подсунуть им няню?

— Они и так часто с няней. Лина ведь работает.

— Но вечерами малыши с мамой! Я слышала, как они уже сегодня плакали по ней. Ты хоть представляешь себе их состояние, и что каждый новый вечер будет еще хуже, малыши будут тосковать. Нельзя их лишать мамы.

— Ты мне что предлагаешь, бабуль? — начал закипать я и снова заходил по гостиной туда-сюда, засунув руки в карманы брюк. — Оставить детей ей, этой дряни?

— Прекрати оскорблять мать своих детей! — вскочила на ноги и бабушка. — Как бы она ни поступила с тобой, это ваши личные дела. Но она мать твоих детей! Тебе больно, я понимаю. Ты думаешь, не понимаю? Очень даже понимаю, я твоя бабка, я жизнь прожила и побольше твоего знаю! Тебе хреново, но детям ещё хуже. Ты о них подумай!

— Я только и делаю, что думаю о детях!

— А как ты собрался за ними ухаживать, если они заболеют, а? Кто с ними сидел, когда они болели, ну-ка скажи?

— Лина!

— Во-о-от! А будет сидеть теперь какая-то нянька?

— Но я ведь не запрещаю ей с ними видеться и общаться.

— Ещё бы ты, царь Иоанн, ей это запретил! Я бы тебя сама лично огромной палкой бы по горбу так отходила, что увидел бы небо в алмазах! Я не дам в обиду детей!

— Дети будут жить со мной, — твёрдо повторил я. — Точка.Бабушка явно выдохлась и устала. Очень расстроилась. Без сил рухнула в кресло позади себя.— А вот теперь мне плохо... Звони в «скорую»...

Глава 8.

АНГЕЛИНА.

Голова разрывалась на куски. Почему она так болит, словно с похмелья? Не помню, чтобы я пила вчера.

Открыла глаза и поняла, что они тоже болят, и в целом состояние оставляло желать лучшего. Я будто заболела. Меня даже знобило.

Оглядела себя. Сплю в белье, чулках и полураспахнутом халате. Очень странно, чего это меня отрубило вдруг в таком виде? А зачем я так вырядилась?

Осмотрелась вокруг. Мне отчего-то сложно понять, утро или вечер.

Какой сейчас день? А времени сколько? Ничего не понимаю.

Взяла с тумбочки у кровати телефон и посмотрела время. Среда, семь утра. Рабочий день, но кажется, я не смогу выйти на работу. Нужно позвонить Марату и предупредить, что сегодня ему придётся обойтись без меня. Судя по всему, он уехал в офис рано утром, его вещей в комнате не было. Набрала номер, но на моё удивление никто не брал трубку. Ещё одна попытка дозвониться также не увенчалась успехом.

Раздражённо глянула на телефон, словно тот был во всём виноват.

— Ну и какого чёрта ты трубку не берёшь? — спросила я. — Телефон на что тебе? Блин.Ладно, перезвонит сам, или я попробую дозвониться ещё раз позже. Сейчас нужно отвезти детей в садик. Накинула халат и вышла в коридор. Прошла по дому, но не нашла няни. Нахмурилась. Стоит тишина, дети явно спят, а она их даже не разбудила! Или у няни выходной? Чёрт, ничего толком не помню, отпускала ли няню на выходной... Голова соображает очень туго.Разбужу пока детей сама и позвоню няне. Открыла дверь спальни Алисы и поняла, что в ней никого нет. Озадаченно завертела головой по сторонам, не понимая, куда могла деваться дочь? Арсения также в кроватке и во всей его спальне я не нашла.

Совсем испугалась. Где же дети? Если я их оставила у отца или родителей Марата, то почему не помню об этом?

Всё это очень странно. Набрала номер Марата ещё раз. Снова без ответа.— Чёрт! — ещё раз перезвонила я.

Ответа опять не последовало.

— Алло, пап, — набрала я его номер. — Извини, что так рано. Дети у тебя?— Лина, ты меня пугаешь, — встревоженно отозвался он. — Ты ко мне их не привозила. Что случилось, где же они?— А, — нахмурилась я, пытаясь заставить свои мозги соображать и срочно искать вариант решения проблемы, и такой, чтобы отец успокоился. — Я забыла. Я же отвезла их к матери Марата.— Лин, — спросил отец после паузы. — Что с тобой?— А что не так?— Ты странно разговариваешь и забыла, куда отвезла детей. Может, мне приехать?— Да нет, пап, — сама не зная почему, отказалась я. — Я разберусь. Всё нормально. Я перезвоню, ладно?

Повесила трубку и зажала смартфон в руке. А как позвонить теперь родителям Марата, чтобы не напугать их?

— Доброе утро, — услышала я позади себя голос охранника.— Доброе, — повернулась я к нему. — Костя, а где дети? Кто-то их забрал так рано, пока я спала? Почему мне ничего не сказали, не разбудили?— Вы... не помните? — осторожно спросил парень, внимательно разглядывая моё лицо.— Что не помню? — уставилась я на него. — Дети где? И Нина.— А вещи начали уже собирать? — вдруг задал странный вопрос Костя.Аж зависла. О чём он говорит? Мы что – куда-то едем, но я об этом тоже умудрилась забыть?!— Вещи? Зачем?— Понятно, — шумно вздохнул тот. — Тогда у меня для вас плохие новости. Детей увёз Марат Ильдарович, они у его родителей. Нина уволена самим Маратом, а вы должны до обеда собрать свои вещи и покинуть дом.

Я смотрела на него, отказываясь принимать услышанное. Мозг протестовал.

— Что? Покинуть дом?— Да. Сожалею. Но это приказание вашего супруга.— Но почему? — почти прошептала я, прижимая ладонь к побелевшим губам.

Что за ужас происходит? Я всё ещё сплю и мне снится кошмар?

— Почему... — протянул Костя, снова окидывая меня внимательным взглядом. — Идёмте.— Куда?— Покажу вам запись, и вы сами всё поймёте.

Он двинулся вперёд, в комнату охраны, я семенила следом, нервно заламывая руки. Я не понимала, что могло случиться и что хочет показать Костя мне, но уже сейчас предчувствовала нависшую надо мной огромную беду.

— Какую ещё запись?— Включу, и увидите, — ответил односложно охранник.

Мы вошли в небольшую комнату с несколькими мониторами и пультом управлениями камерами, и Константин указал рукой на кресло у стола.

— Садитесь.

Я выполнила его просьбу, и Костя быстро защёлкал мышью, включая один из файлов.

— Смотрите.

Видео вывелось на экран. Без звука, но всё и без того ясно. Я хмурилась и никак не могла вспомнить, когда же это такое было? Марк приходил. Зачем я его впустила? Что за папку я ему показала? О боже! Что он делал?! Прикрыла глаза от смущения и ужаса. Мы с ним собирались заняться сексом? Прямо в доме моего мужа? Я не помню этого! Но это абсолютно точно я и он. Он полез в мои трусики рукой, и я ответила, выгнулась навстречу его руке. Дальнейшие кадры заставили меня зажать рот рукой. Влетел Марат, с секунду смотрел на нас с Марком, затем стянул его с меня и стал избивать. Тот отбивался, но Марат был в таком бешенстве, что походил на дикого взбешённого зверя... Его оттащила охрана, Марка вывели из дома. Мне же он сказал несколько слов, сходил за какой-то папкой и ушёл. Видео оборвалось.

—  Но это невозможно! — вырвалось из меня истеричное восклицание. — Я этого не делала!— Тогда как это вышло?— Я не... не знаю.

***

Меня осенило так, словно водой ледяной облили из ведра. Воспоминания каскадом обрушились на мою голову.

Опустила ей на свои руки и тихо заплакала. Охранник топтался позади меня, не зная, должен ли он что-то делать, предложить помощь. По идее его руководитель меня вчера выгнал из дома.

Я всё вспомнила. Как пришёл Марк, и я его впустила, как говорила с ним и принесла ему папку, в которой ничего нужного не было, я блефовала. Этот договор мы так и не заключили, он никому не нужен и ценности из себя не представляет. Просто я подставила новые даты и распечатала его на принтере. Я хотела обвести вокруг пальца Марка, но у меня ничего не вышло. Это он меня поймал.

Перетрясло, едва я вспомнила, как он касался меня. Зачем он это сделал? Так было задумано или его интересовали документы, а ко мне он притронулся по своей воле? Боже, что же он натворил?!

— Марат... Он это...видел? Нас, — спрашивала я, вцепившись холодными пальцами в ручки кресла. Голова по новой закружилась, теперь уже от ужаса ситуации.

Если Марат это видел, то решил, что я ему изменила с Марком. А это развод и страшные пункты брачного договора о детях. Конечно, при желании такой пункт можно оспорить, но на это нужны деньги и время. Без Марата у меня нет ни того, ни другого. Против него биться всё равно что с ветряными мельницами. Он меня согнёт в бараний рог и детей так просто не отдаст, и адвокаты, в отличии от меня, у него будут самые лучшие. Да, он сейчас на стадии разорения бизнеса, но всё ещё на плаву, а от того, что так ранен, в том числе и мной, как он думает, он только злее и опаснее. Как раненый зверь он будет биться до последнего и будет беспощаден ко мне.

Но я не собиралась с ним спать! Я не люблю его. Этот козёл мне явно что-то подсыпал, когда я ходила за документами. В воду, которую я пила. Я была сама не своя, и не помнила этот вечер, пока не увидела видео...

И как мне теперь быть? Я же не могу так просто это всё оставить! Марат должен меня выслушать, я ведь ни в чём не виновата!

— Нужно было вам дать мне его выгнать сразу, — перешёл охранник на более личный тон. — Непонятно ещё, как он проехал через пост охраны в посёлке. Он ведь чужой здесь, но его пропустили. Я наставил на том, чтобы мужчина не заходил. Но я не вправе вмешиваться в личные дела хозяев.

— Я и предположить не могла, что этот человек так со мной поступит, — хлюпнула я носом.

— В любом случае вам необходимо собрать вещи и покинуть дом. Это требование Марата Ильдаровича. Сожалею.

— Ладно, — кивнула я. — Позже. А где бутылка, из которой я пила?

Я посмотрела на Костю. Сейчас она бы пригодилась на экспертизе.

— Не знаю, я не видел, — пожал плечами мужчина.

— Тебе не кажется, что мне могли что—то подмешать? В эту бутылку с водой.

— Если честно, я не присматривался, — ответил Костя и лишил меня надежды на то, что он мог бы поделиться наблюдениями с Маратом. Наверное, должно быть заметно по поведению человека, что он под чем-то. — Я обязан следить за порядком в доме. А на ваше общение я...не смотрел. Только когда приехал Марат Ильдарович и завязалась драка, вышел.

Понятно. На его помощь можно не рассчитывать.

— Вам необходимо собрать вещи.

Я растерянно смотрела на Костю. Неужели муж меня в самом деле выгнал? Всё словно страшный сон...

Я не ответила, поднялась обратно в спальню и стала звонить ОЛьге Вячеславовне. Она взяла трубку довольно быстро.

— Алло.

— Ольга Вячеславовна! — выдохнула я. — Боялась, что и она тоже трубку не возьмет и не расскажет мне про детей. От этой мысли руки дрожали. — Арсений и Лиска у вас дома?

— Лиса в саду, Арсюша дома остался.

Ну, слава богу, хоть теперь я точно знаю, где находятся мои дети, и что они в безопасности.

— А что с Арсением? — спросила я.

— Приболел. Ждём педиатра.

— О боже, — прижала я ладонь к щеке. — Что с ним?

— На ОРВИ похоже. Но точно скажет только врач. Температура ночью поднялась, кашляет, чихает... Стандартный набор.

— Я сейчас по делам смотаюсь и приеду к вам.

Для начала я хотела съездить в медицинский центр и сдать анализы. Если Марк мне что—то подмешал, анализы должны это показать. Эту справку я покажу Марату, и он перестанет на меня злиться и считать, что я его предала.

— Не надо, Лина, — вдруг ответила Ольга и воздух будто вышел из моих лёгких. — Марат пока против твоего прихода сюда.

— Как против? — спросила я. — Это же мои дети...

— Извини, я в курсе того, что произошло, — заговорила бабушка мужа. Её голос звучал то ли устало, то ли грустно. Впрочем, это вполне логично после таких новостей. — Частично. Я бы сама была не против с тобой побеседовать, но Марат сейчас так зол, что если ты переступишь порог нашего дома, то просто разорвёт тебя в куски. Обожди немного, хотя бы пару дней.

— Но дети по мне наверняка скучают! Особенно Арсений.

— Да, но они тоже немного потерпят. Кажется, Марат позволил, чтобы они тебе позвонили сегодня по телефону. Так что пока не приезжай, не гневи бога. Я тебе позвоню, когда он остынет.

— Значит, вы не поверили в это всё? — с надеждой спросила я.

— Во что не поверила? — отозвалась бабуля. — Всё было сказано однозначно. Вы между собой сами разбирайтесь, я не хочу, чтобы страдали дети.

Снова накатили слёзы. Никто мне не поверит после того как Марат в красках расписал ту мерзкую сцену. Меня спасёт только справка. Прямо сейчас и поеду. Вещи соберу потом, сейчас шмотки и побрякушки вовсе не главное. Семью нужно спасать. И хоть мне тяжело даже сидеть, но я должна всё сделать, потому что это единственный шанс доказать свою невиновность. Когда я принесу справку, этот кошмар закончится, и вещи мне и не придётся собирать.

— Ладно, буду ждать звонка. Спасибо.

— Да не за что...

— А можно мне хотя бы позвонить вечером Арсюше и спросить у вас, что сказал врач?

— Можно.

— Спасибо ещё раз вам.

— Звони, конечно...

— До свидания, Ольга Вячеславовна.

— До свидания, Лина.

Она повесила трубку. Я отметила про себя, что старушка разговаривала со мной довольно сухо. Она обижена на меня за Марата, но из—за детей исключить со мной общение не может. Это очень больно и неприятно. Близкие отвернулись от меня в один миг из-за ужасного поступка Марка. Я докажу, что он виноват во всём, и даже напишу заявление в полицию!

Быстро приняла душ и привела себя в относительный порядок, взяла ключи от машины и покинула территорию посёлка. Я направилась в платный высокопрофильный медицинский центр, где нужные мне анализы принимали сразу же.

Однако во время езды по трассе, меня вдруг начала жать черная машина к обочине, пока совсем не заставила съехать и остановиться. Она просто меня не пускала!

— Что за чёрт! — ругнулась я.

Два крепких парня довольно быстро оказались возле моей машины, я не успела заблокировать двери. Передняя дверь открылась и они просто выволокли меня и потащили в свою машину.

— Эй, отпустите меня! — пыталась я упираться ногами, но молодые мужчины были гораздо сильнее меня одной. — Кто вы такие? Куда вы меня тащите?

— Ключи где? — спросил один другого, не обращая никакого внимания на мои вопли и попытки высвободиться.

— В машине остались.

— Надо забрать её тачку тоже.

— Сделаем.

Глава 9.

Ни на один вопрос мне не ответили. Привезли в какой-то незнакомый коттедж, по виду и обстановке вполне жилой, и заперли в одной из спален.

— Чёрт, — осела я на пол по ту сторону двери и схватилась за голову.

— Что происходит, боже... Марат, что происходит?!Плечи затрясло от накатившей истерики. Закрыла лицо руками и дала волю слезам. Я даже не понимаю, кому и что от меня может быть нужно. Ничего особенного у меня нет.Первая мысль – позвонить Марату. Но тут же всё и опустилось сразу же. Мне не с чего звонить. Сумку с документами и телефоном у меня забрали, естественно. В комнате телефона не нашлось.Кое-как утерла слёзы и встала с пола. Походила бесцельно по комнате. Искала что-то, что хотя бы намекнёт мне, где я и зачем здесь нахожусь. Но ничего особенного я не нашла. Типовая комната для гостей, которая явно до меня не использовалась почти. Всё, как в дорогом номере отеля. Красиво, безупречно чисто и бездушно.От неизвестности и потери ориентации во времени стала сходить с ума и так и мотылялась из угла в угол, пока ноги не устали. Тогда я снова обречённо уселась на кровать, подпёрла рукой подбородок и стала смотреть бесцельно в стену. Время тянулось как резина. Тишина казалась оглушительно громкой и словно давила на плечи.Когда я выехала, был примерно час дня. А сейчас за окном стало смеркаться. Я провела здесь, по ощущениям, довольно много часов, ждала, что кто-то обязательно придёт. Ведь зачем-то меня привезли сюда, возможно, захотят вскоре побеседовать со мной. Ждала и одновременно боялась.Замок щёлкнул, и дверь открылась, и я вся подобралась, вытянувшись в струну в ожидании. Однако, к моему разочарованию, вошла женщина в униформе прислуги и внесла небольшой поднос. Молча, даже не взглянув на меня, пронесла его по комнате и поставила на столик. Так же молча она пошла назад, к выходу.

— Постойте, — обратилась я к ней, и она действительно застыла на месте. Повернулась ко мне, молчаливо ожидая вопросов.— Извините, чей это дом? — спросила я её.

— Моя задача принести вам еду, — ответила женщина. — Вопросы мне задавать бесполезно. Я вам на них не отвечу.

— Ясно. Скажите хотя бы, когда ко мне придут объясниться?Я понимала, что цепляюсь за последнюю соломинку, утопая в пучине, зря, и что, скорее всего, ответов снова не последует, но должна же я делать хоть что-нибудь!

— Вышла бегом, — позвал её мужской голос из-за двери, и она дёрнулась.

— Пи*дит стоит.Женщина поджала губы и молча вышла за дверь. А в комнату заглянул амбал. Окинул меня недобрым взглядом и припечатал:— А ты заткнись и жри.Дверь захлопнулась. Замок снова закрылся. Я вздохнула и обернулась на стол. Есть совершенно не хотелось в такой ситуации. Но я решила всё же посмотреть, что там на подносе. По еде можно определить, насколько я ценный пленник. Если еда совсем простая, то ценности во мне нет, и тогда меня, вероятно, просто готовят на убой. Если же блюда хорошие – значит, я приманка для кого-то другого. Например, для Марата... Или Марка, не стоит исключать и это. Он мог втянуть меня ещё в какие-то игры.Подошла к столу и открыла крышку. Печёная рыба, рис, овощи. Закрыла обратно и села в кресло рядом. Плеснула себе воды из графина.Ничего понятнее не стало. Еда как еда. Ясно только то, что голодом меня морить тут не собираются, как и держать в подвале. Придется сидеть и ждать, когда похитители придут сами и объявят, что же хотят от меня. Или не от меня...

***

МАРАТ.

— Арсюше хуже, — вздыхала в трубку мама.

Бабушка вчера обошлась только лекарствами в приезд врачей. Сегодня она и мама остались присматривать за заболевшим сыном. Мама пока не знает подробностей нашего развода, но о факте такового я ей сообщил. Вся семья теперь переживает, да и я тоже, что уж скрывать, только что я могу сделать для них? Это был ЕЁ выбор. Прощать предательницу я не намерен.

— Ты купила лекарства, который назначил врач?

— Всё купили, начали давать.

— Значит, подействует.

Нервно постукивал карандашом по столу. Не могу терять ни минуты на разговоры, дел невпроворот. Раз пьёт лекарства, должно стать легче.

— Он постоянно плачет и зовёт маму.

— Кхм... — поправил я ворот рубашки. Каждое упоминание о ней как ржавым гвоздём по свежей ране. — Потерпит пока.

— Сын, — мама говорила назидательно, — у него температура от переживаний поднимается ещё выше, а внимание мамы необходимо сейчас. Ты что – не понимаешь? Что бы у вас там ни произошло, отыгрываться на детях – последнее дело!

— Я не отыгрываюсь.

— Тогда привези немедленно его мать! Ребёнку тяжко. Ему нужна мама. Свои отношения выясните позже. Вот... Слышишь, как плачет?

Я слышал. На заднем плане разрывался Арсений, который услышал, что речь идёт о его маме. Чёрт, ну я не камень же…

— Сейчас я ей позвоню, — сказал я и сбросил вызов.

Завис с телефоном в руке. Сейчас я услышу голос этой дряни. Голос, который всегда сводил меня с ума и сведёт сейчас... Только жажду свою по ней мне больше не утолить.

Да, мне будет больно. Но сын сейчас важнее.

Решительно набрал её номер. Пошли длинные гудки. Никто не брал трубку. Я слушал их, пока оператор не разъединил нас. Потом со злостью бросил телефон на стол и уронил голову на руки.

Не ответила. Что она там такого делает, что может быть важнее сына? С Марком развлекается в постели?

Ударил кулаком по столу.

Сука, не могу об этом думать. И в то же время не могу НЕ думать. Каждый раз, как закрываю глаза, вижу её с ним...

Карандаш треснул в пальцах и развалился на две части, так сильно я стиснул его от злобы и ревности, которая, казалось, скоро просто разорвет меня в куски.

Дверь моего кабинета распахнулась, и вошёл взволнованный Женька. Он остановился возле моего стола.

— Мара, перезвонил Тереньтев, — сказал он.

— И? — вскинул я голову, ожидая ответа.

Терентьев – мой последний шанс отвоевать бизнес.

— Он отказался сотрудничать, — ответил друг. — Сожалею. Я сделал всё, что мог...

Вздохнул и опустил голову. Запустил пальцы в волосы. Тогда больше идей у меня нет. Нужно срочно продавать то, что ещё пока живо. Новые санкции меня просто разорили.

— Понятно, — поднял я голову. — Спасибо тебе. Я знаю.

— Что теперь будет?

— Продажа остатков активов.

— А после?

— Пока не знаю, — покачал я головой.

Мир словно ополчился против меня. Всё рухнуло. Бизнес, семья, ребёнок заболел.

— Прорвёмся как-нибудь, — вяло улыбнулся я. — Что ж теперь?.. Готовь документы на продажу, Жека.

— А персонал?

— Персонал пусть остается, компания пока дышит, и, возможно, тот, кто её купит, сможет её либо модернизировать, либо вытянуть наверх. Это ведь мне палки в колёса вставляют, а новому хозяину ничего не грозит.

— Да, ты прав, Марат.

— Готовь документы, Жень.

— Понял, — кивнул он и ушёл.

Я проводил его взглядом, потом ещё какое-то время бессмысленно смотрел на дверь. Столько времени и сил вложено в этот бизнес, а теперь... Всё. Но сейчас есть вещи важнее бизнеса – мой больной сын.

Взял в руки телефон. Набрал номер Константина.

— Алло, Кость, где Ангелина? Она в доме?

— Нет, Марат Ильдарович. Собралась и уехала куда-то, — ответил охранник.

— С вещами?

— Нет, налегке.

— Вот стерва. Я же сказал ей убираться вместе со своими вещами.

— Я передал ей эту информацию.

— А она что?

— Сказала, что соберет вещи чуть позже, и уехала.

— Понятно. И куда же она поехала?

— Не знаю, Марат Ильдарович, не сказала. Понеслась куда-то, словно торопилась.

— Куда же она так торопилась, дрянь? — сказал я больше сам себе, снова представляя её в руках брата.

Сука. Как я тебя ненавижу.

— Может, с вами поговорить? Она не помнила ничего, кажется... Искала детей, няню...

Нахмурился.

Не помнила? Как же. Сейчас что угодно будет говорить, лишь бы остаться в доме. Она прекрасно помнит о пункте брачного договора и о том, что дети в случае измены остаются со мной.

— Врёт.

— Мне так не показалось, если честно. Я ей даже видео включал, потому что она вообще не понимала, почему её гонят.

— И как? Ей понравилось кино?

— Нет. Плакала она, трясла головой и всё причитала, что не виновата и не делала этого всего.

— А кто делал? — усмехнулся я. — Её злая сестра-близнец? Ладно, приказ остаётся тот же – она должна уйти и увезти свои вещи. До связи.

Повесил трубку и снова набрал номер Лины. Злился на неё жутко. Арсению плохо, а она где-то шатается! Трубку сняли.

— Алло, — ответил мне мужской голос.

Не понял. Посмотрел на дисплей. Номером ошибся, что ли? Нет, она.

— Ты кто такой? Где Лина?

— Лина? — спросил голос. — Так тебе нужна Лина...

— Слышь, блядь, ты кто? — с нажимом спросил я. — У меня подключен gps к её телефону. Я всё равно тебя найду.

— Вот и прекрасно, — ответили мне. От дальнейших слов всё начало холодеть и сжиматься внутри. — Бери документы на свой бизнес вместе с дарственной и приезжай по своему сигналу в место, куда укажет он. Здесь ты найдёшь свою жену. И

если она тебе всё ещё дорога, советую поторопиться и не делать глупостей. Никому не говори, куда едешь, и никого с собой не тащи. Ты понял, Марат?

— Сука, — усмехнулся я. — Я узнал тебя.

— Вот и хорошо. Значит, понимаешь, что я не шучу. Смотри.

Включилась видеосвязь. На кровати сидела напуганная Лина. Он держал её за подбородок, заставляя смотреть в камеру.

— Марат... — позвала она.

— Да, Марат, нам тут плохо и страшно, да, кисуль? — издевался мужчина за кадром.

Она не ответила. Просто смотрела в камеру.

— Жена у тебя что надо – ягодка. Сочная, так и хочется трахнуть.

— Отстань, — захныкала Лина и попыталась убрать от себя чужие руки. — Не прикасайся!

Мне тоже их очень хотелось оторвать... И не только их.

— Не трогай! — рыкнул я. — Я всё привезу.

— Она стоит твоего бизнеса, м? — он снова грубо схватил её за лицо – так, что Лина застонала от боли. — Можешь оставить его себе, а я поразвлекаюсь с твоей жёнушкой.

— Не трогай её, — шипел я. — Не смей!

— Тогда приезжай и забери её сам. В обмен на папочку.

***

Звонок завершился, и я заметался по кабинету. Времени что-то выдумать эдакое у меня нет. Да и я понимаю, почему он это делает – я слишком долго сопротивляюсь и выдумываю новые ходы, которые упорно держат бизнес на плаву, и Рогозину, чья компания готовилась к поглощению моей, и кому заложены все активы, надоело ждать. Поэтому он действует грубо, но продуктивно – я, конечно, подпишу документы о полной передаче прав ему, желая забрать Лину из его рук.Что бы ни происходило между нами, я не брошу её и не позволю никому прикоснуться к ней, если она сама того не желает. Вернулся к столу и набрал номер помощника. Длинные гудки бесили. Бери же трубку!

— Да.

— Жень, срочно неси документы, — говорил я. — Всё бросай и немедленно готовь передачу прав Рогозину.

— Мара, ты с ума сошёл? — удивился на том конце провода Евгений. — Мы ещё можем выкупить фирму обратно. Зачем так радикально?!

— Нет времени сейчас объяснять, — ответил я убитым голосом, сжав пальцами переносицу. — Рогозин действует жёстко. Он больше не будет ждать. Неси документы, или Лина пострадает.

— Лина? — спросил он с тревогой.

— Рогозин урод!А ведь она нравится ему, сучонку. Сейчас это особенно видно.— Печатай документы.Я повесил трубку и решил зайти к нему, чтобы там дождаться бумаг. Взял ключи от машины, телефон и прошёл в кабинет рядом.

— Ну что?— Уже печатает принтер, — хмуро отозвался Евгений.Эти документы мы на всякий случай, конечно, подготовили заранее. Рогозин много кредитов нам предоставил, только не стал дожидаться сроков их возврата. Надеялись, что воспользоваться ими не придётся, но банки как один стали отказывать в новых кредитах, получив информацию о залоге компании.

— На, — протянул он мне нетолстую папку. — Только Лину забери.

— Заберу, — окинул я его острым взглядом. Сейчас не до ревности, но пока спускался к машине и ехал по адресу, указанному в программе, злился как чёрт и на Женьку. Впрочем, ничего удивительного. Лина очень красива, и она стала только краше. Она выйдет замуж и после нашего развода. Надеюсь, что это не будет Женька. Ещё одного предательства я не переживу.Перед въездом на территорию коттеджа меня попросили оставить машину. Я дошёл пешком до входа под острым взглядом двух охранников. Своих ребят не брал. Убивать нас никто тут не станет, а вот обидеть и потрепать Лину назло мне действительно могут.Меня провели на второй этаж и открыли дверь. Это был кабинет. Лина сидела в кресле напротив стола Рогозина. Он стоял рядом и положил ей руку на плечо. Хотел опустить её ниже.

— Не надо... — просила она, в панике глядя на меня в дверях.Кровь мгновенно вскипела. Она смотрела на меня испуганно, но в её глазах читалась огромная вера в меня и надежда. За этот взгляд я готов им открутить головы... Меня рвало на части от эмоций, обрушившихся каскадом на мою голову. И злость на Лину за её поступок, и ярость в сторону Рогозина от его ублюдского поведения.

— Я тебе её щас нахуй оторву, — рыкнул я, но меня удержали парни, шедшие следом.Рагозин оскалился и сжал плечо Лины. Он не боялся меня. Он на своей территории.

— Отпустите.Мои руки тут же получили свободу.

— Документы? — протянул руку он.Я подошёл ближе и вложил папку в руку мужчины. Тот раскрыл её и пролистал.

— Угу. Не хватает только моей подписи, не так ли?

— Так ли.Он взял ручку со своего стола и размашисто подписал оба экземпляра. Один из них отдал мне, один в папке положил в сейф.

— Вот и отлично, — сел он на край стола.

— Завтра ни тебя, ни твоих вещей в офисе быть не должно.Я кинул на него недружелюбный взгляд.

— Сочтёмся ещё.

— Посмотрим.

— Пошёл ты нахрен. Пойдём.Я протянул руку к Лине. Та ухватилась за неё как за спасательный круг и тут же рывком прижалась ко мне.

— Марат... — уткнулась она носом в мою шею.Машинально обнял её и прижал к себе теснее.Успокойся, маленькая. Всё закончилось.Чёрт возьми. Это больно. Обнимать ее и осознавать, что она больше не моя.

— Поехали, — я отстранился и потянул её за собой.Я шёл по коридорам, а дрожащая Лина шла следом, сжимая холодными пальцами мою руку. Никто из людей Рогозина нам не препятствовал. Он получил то, что хотел.

***

До самой машины нам никто не препятствовал. Я шёл быстрым шагом, не до конца понимая, что хочу прекратить быстрее: своё пребывание здесь или её присутствие рядом. Ещё так доверчиво вцепилась в мою руку, словно между нами всё по-прежнему. Ищет у меня защиты...У машины высвободил свою руку из её пальцев и открыл перед ней дверь.

— Садись.Она лишь коротко глянула на меня и без лишних слов села. Я занял водительское место и резко выехал на дорогу. Чем дальше мы оказывались от проклятого дома, тем гаже на душе становилось. Я только что лишился всего окончательно. Вчера – жены, сегодня – бизнеса. Что же дальше ждёт меня?Краем глаза поглядывал на неё. Не мог удержаться. Тянет к чертовке как магнитом, что бы она ни натворила... Но сердце болезненно сжимается, когда я вспоминаю, что больше она не моя и она сама разрушила всё. Первая бросила мне в спину камень. Я бы никогда не предал её. Никогда.Стерва...Она робко поглядывала в ответ и кусала свои пухлые губы от волнения. Еле хватило сил оторваться от этого зрелища и вернуться к дороге, сохранив равнодушие на лице. Крепче сжал руль. Я чувствую, как снова начинаю злиться. На неё – за то, что не могу разлюбить её за один день. Да и не знаю, смогу ли вообще хоть когда-то это сделать. И на себя тоже. Почему? Да по той же причине. Я буду как пёс тосковать по ней, знаю. А она?Какая же ты красивая, зараза. Только ты меня так всегда манила и сводила с ума. И продолжаешь сводить, даже став врагом.— Отвези меня к сыну, Марат, — сказала она, нарушив тишину салона перед нужным поворотом.Я молчал и ещё крепче сжал руль и поджал губы. Хотел настырно проехать прямо.

— Марат. Я нужна ребёнку. Я знаю, что он болеет и плачет. Не издевайся над собственным сыном. После можешь отыграться на мне, только не на нём.

— Никто на тебе не собирается отыгрываться, — рявкнул я.

— Ты сама всё это наделала. Ты!

— Я не...

— Замолчи! Иначе я высажу тебя прямо тут.

— Марат...

— Молчи. Я везу тебя к сыну, а ты молчишь.Она опустила голову, нахмурилась, но больше ни слова не сказала. Плакать будет, знаю уже эти жесты. Ну да, вон слёзы на джинсы закапали.Захотелось долбануть по рулю. Твою мать, как мне это самому больно! Я всегда знал, как успокоить её, как утешить. Но сейчас я не стану этого делать. Буду сидеть и делать вид, что её слёзы меня не касаются.Резко остановился у дома родителей. Мотор тихо гудел. Я молчал, она тихо плакала и не торопилась уходить.

— Марат, так нельзя. Мы ведь семья. Ты должен меня выслушать. Я этого не...

— Выходи и иди к ребёнку, — перебил я её.

— Марат!

— Ничего не хочу слушать. Выходи немедленно.Лина зло уставилась на меня.

— Ты просто дурак, Марат.Я лишь скрипнул зубами и вышел из машины. Обошёл её и открыл дверь со стороны Лины. За руку вытянул её. Развернулся и потопал обратно.

— Я этого не делала! — услышал я в спину и на секунду остановился, задержав пальцы на ручке водительской двери.

— Твой брат мне что-то подмешал.Ну, это предсказуемо. Медленно обернулся и посмотрел на неё.

— Тогда завтра поедешь на анализы.

— Поеду. Сейчас я их уже не сдам. Я хотела, но твой "друг" меня перехватил. Только не уверена, что ещё не поздно.

— Конечно, поздно. Потому что это просто отговорки. Сыном занимайся. Когда ему станет лучше, ты уедешь.

— Куда?

— Теперь меня это не волнует. Решишь сама.Открыл дверь, сел за руль и уехал.

Глава 10.

АНГЕЛИНА.

Постояла ещё пару секунд у дверей дома, чтобы прогнать слёзы. Сын не должен видеть меня такой, ему и без того плохо сейчас.

Обидно всё это. Говорит со мной как чужой, как враг. Я ведь ни в чем не виновата, кроме того, что вообще пустила Марка на порог дома. Но Марат этого не понимает, доводов слушать не желает. Перед его глазами наверняка стоит картинка нас с его братом там, на диване, и ревность перекрывает доступ кислорода к мозгу. Я вообще не уверена, что смогу его убедить хотя бы выслушать меня. Одна надежда на анализы завтра утром.

Дверь открыла мать Марата.

— Лина? — удивилась она, увидев меня на пороге дома. — Здравствуй.

— Здравствуйте, — отозвалась я и вошла в холл.

— Марат всё же привёз тебя.

— Как видите.

— Арсюша так и плачет без тебя.

— Я сейчас его успокою, — ответила я, снимая верхнюю одежду.

— Не знаю, что у вас случилось, но на детях это отражается очень сильно.

— Понимаю. Но пока всё очень сложно. Извините, я к сыну. Поговорим позже.

Я пошла наверх, в спальню сына. Свекровь шла следом.

— Марат серьёзно говорит о разводе? — обеспокоенно спросила она.

— Да. К сожалению.

— И как ты к этому относишься?

— Я не хочу развода. Но ваш сын никого никогда не спрашивает.

— Что же ты натворила?

— Не я. А ваш Марк, — ответила я уже у двери спальни. Посмотрела на неё. — Простите, вам неприятно это слышать, но ваш младший сын разрушил наш брак с Маратом.

Женщина побледнела и опустила глаза. Знает своего сыночка. А может, знает больше о его мотивах, чем мы все.

— М...Марк? — переспросила она, теряясь в буквах.

— Именно. Можете ему спасибо сказать за детей, у которых Марат мать отнимает.

— Да ты...

— Извините! Я к сыну.

Закрыла дверь перед её носом. Абсолютно точно уверена, что когда она узнает о ситуации, произошедшей в нашем доме, будет во всем винить меня. А слушать это я не хочу и не буду. Эта женщина никогда меня не понимала и до сих пор простить не может, что я однажды ушла от её любимого сына к его старшему брату.

— Мама! — подскочил ребёнок на кровати, едва увидев меня.

— Сиди-сиди.

Я подошла к нему сама, и он кинулся мне на шею.

— Мама...

— Сыночек.

Сжала его крепче. Родной мой. Как я соскучилась за это время. Мы раньше никогда не разлучались, если Арсений себя плохо чувствовал. Он всегда был рядом с мамой. Он обнимал меня в ответ, и какое-то время мы так и просидели в тишине на кровати в обнимку.

— Почему ты не приходила?

— Так получилось, малыш, — ответила я. — Сейчас мама с тобой.

— И ты никуда не уйдешь больше?

— Я постараюсь.

Как объяснить ребёнку, что это не моё желание, а их отца – разлучить нас? Так он наказывает меня, но он не осознает до конца, что хуже всего от этого детям. Не знаю пока, как достучаться до него. Если он что решит, так хоть кричи, хоть пиши письма – будет на своём стоять. Это хорошие черты в бизнесе – упорство, отстаивание своего мнения, твёрдый характер, решительность. В семье же от них часто проблемы.

Но я люблю Марата таким, какой он есть. И я очень хочу спасти наш брак, как бы мне ни было обидно выслушивать от него такие резкие слова, ощущать это недоверие ни за что.

Он поймет. Обязательно поймёт и услышит меня. Всё снова будет хорошо. Я верю в это. Наши дети не останутся без папы или мамы, мы должны сохранить семью ради них тоже. Марат это всё на эмоциях делает, я уверена. По крайней мере, мне хочется в это верить. Завтрашний тест должен всё решить. Он ещё прощения будет просить, Фома неверующий.

Сын успокоился на моих руках, жар у него спал, и он уснул в кровати. Я прикрыла его одеялом и, погасив верхний свет, вышла за дверь.

— Лина, — услышала я позади себя уже в коридоре.

Обернулась и встретилась с грустными серыми глазами Ольги Вячеславовны.

— Ой, вы что так поздно не спите? — негромко спросила я.

— Слышала, что ты приехала, — ответила она. — Какое уж тут спать, когда такие дела творятся. На том свете высплюсь. Иди-ка сюда.

Я вздохнула и пошла в спальню бабули Марата. Чувствую, предстоит нелёгкий разговор. Мне придётся все ей рассказать, потому что по части обнажения правды ей равных нет. Да и не оставит меня в покое, и сама спать не ляжет. К тому же тайны в произошедшем для меня никакой нет – я ни в чем не виновата, мне нечего стыдиться. Завтра тест это всем докажет.

Я закрыла за собой дверь и устроилась напротив Ольги в кресле.

— Лина, что происходит? — спросила она.

— Если бы я знала... — угрюмо покачала я головой.

— То есть? — нахмурилась она. — Марат сказал, что поймал тебя в постели с Марком, чтоб ему пусто было, засранцу!

— В постели? — горько усмехнулась я. — В пересказе Марата – возможно. Всё было вовсе не так однозначно.

— Ну-ка, рассказывай.

Я поведала ей всё то, что я помню, и то, что увидела по камерам. Что Марат мне не верит и считает предательницей. Что его ревность совсем его уже разума лишила, а Марк и рад стараться.

— Я до сих пор не понимаю, Марк пришёл за папкой или за мной? Он не мог ведь знать, что Марат так рано приедет, забыв нужные документы дома.

— Боже мой, боже мой... — только и причитала женщина, комкая носовой платок в морщинистых руках. — Так я и знала, что тут что-то нечисто. Ты – и изменила? Бред полный...

Внимательно посмотрела на неё. От матери Марата я участия и понимания не жду. А вот Ольга Вячеславовна всегда была на стороне внука, а значит, и на моей.

— Вы мне верите?

— Да. Я тебе верю, — ответила она уверенно. — Я сразу почувствовала, что что-то тут не клеится. Неужели Марат этого не понимает?

— Понимает, — ответила я, подумав некоторое время. — Только ревность не даёт ему посмотреть на вещи шире. Он до сих пор не простил мне Марка, хотя мы с ним познакомились раньше.

— Ты знаешь, такое не редкость, — вздохнула бабуля. — Сам у брата увёл, и сам же ревнует. У нас такие тоже были соседи. Только он её у друга увёл. А потом сам же шалавой и звал.

Да уж. Высокие отношения. Впрочем, наши сейчас не лучше. Марат только что не оскорбляет меня. А так – всё то же самое.

— И что потом?

— Ничего. Так и жили вместе. Ругались. Он её шалавой кликал, она его козлом. Трое детей.

— Жуть какая... — нахмурилась я.

— Для кого-то и такая любовь припасена. Что же ты будешь делать? Марат намерен отнять у тебя детей.

— Я знаю. Он всё уже мне сказал о разводе и о том, что дети останутся с ним. Что делать? Пока экспертизу пройти. Если Марк мне что-то подмешал – это будет видно, и Марату придётся извиниться.

— Вот сволочь! — воскликнула она. — Растила-растила – и на тебе, какая мразь выросла! Всё и так всю жизнь за чужой счёт получал, на горбу матери ехал, потом и Марата. Хоть и моя кровь, а прибила бы к чертям собачьим!

— Тише, Ольга Вячеславовна, — успокаивающе погладила я ее по плечу. Не хватало ещё, чтобы она разволновалась до повышенного давления. — Хоть ругайся, хоть не ругайся на него, он всё уже сделал. Теперь надо думать, как из этого выбраться.

— Да, ты права, конечно, — утёрла она уголки глаз от слёз. — После драки кулаками что махать-то... А по поводу детей я ему говорила. Пусть не дуркует, оставит их с тобой, если уж такая ты ему плохая. Они не виноваты, им нужна мама.

— Правда? — мягко улыбнулась я. Уж и не думала, что кто-то в семье Марата будет на моей стороне. Кроме отца меня вряд ли бы кто-то понял.

— Я не хочу, чтобы малые страдали. Не позволю ему. Буду нудеть, пока не отдаст!

А ведь бабуля в самом деле может повлиять на внука. Он любит её безмерно, так же, как и уважает.

— Ольга Вячеславовна, — потянулась я к ней и обняла с нежностью старую женщину. — Спасибо вам огромное. Даже не знаю, как ещё благодарить! Судьба прямо подарила мне вас. Я уже не думала, что найду у вас поддержку. Думала, вы мне не поверите.

— А чего тут не верить, если брехня это всё собачья!

— Марат не верит.

Она глянула на меня с сочувствием и пониманием. Прижала меня к себе и стала гладить по волосам как маленькую девочку.

— Ой, дурной... Упрямый! Весь в деда. Ничего, заставим мы его поверить.

— Как?

— Для начала анализ сдай. Потом будем думать.

— Обязательно, завтра утром поеду.

— Езжай, милая. И сунем под нос этому упрямцу справку!

— Хотелось бы.

Она отстранилась немного и заглянула в мои глаза.

— И не вздумай прощать этого говнюка так сразу. Пусть прощения побегает попросит.

— Ладно, — улыбнулась я.

На душе стало заметно теплее. Какая же чудесная женщина! Она как солнышко весной. Подарок судьбы. Теперь мне и самой кажется, что мы обязательно это всё преодолеем, и то, что случилось – лишь досадное недоразумение.

***

Марат ночевать не приехал. А я ждала, поглядывала всё в окно на ворота перед территорией дома. Я надеялась, что мы всё же поговорим, но он предпочёл ночевать где-то в другом месте, что тоже вполне ожидаемо. Искусала себе все локти, размышляя о том, где он находится.

Уже было за полночь, в томе стояла тишина и полумрак, а я всё ходила из угла в угол, не в силах найти себе место.

Скорее всего, Марат в нашем доме, один. Но вдруг он настолько разозлился, что решил, что можно и ему теперь завести любовницу?

Боже, я бы не пережила. Я просто умру, если увижу его с какой-то другой женщиной. Ревность так и драла когтями изнутри, слёзы безостановочно лили из глаз, губы щипало от соли, пока я стояла у окна с угасающей внутри меня надеждой, что он приедет. И всё больше понимала Марата в тот момент, когда он увидел нас. Представляю, как было больно ему, он пережил настоящий ад и агонию внутри. Сгорел заживо.

Я не виню его, на самом деле. Увидев его в подобной ситуации, я бы подумала то же самое. Но, пожалуй, выслушала бы. Наверное, такие мы, женщины. Мы мягче мужчин, постоянно ищем в них лучшее и даём вторые шансы... А вот получу ли его я — не знаю. Если завтра анализ ничего не выявит — я уже ничего не докажу и не изменю в этой ситуации.

Тяжело вздохнула. Что тут гадать? Нужно дождаться утра и уже провести анализ. Другого выхода у меня просто нет.

А сейчас нужно заставить себя поспать. Завтра мне предстоит ухаживать за нездоровым сыном. Мне нужны силы и бодрое настроение. Ради него.

Улеглась в постель, понимая, что спать мне совсем не хочется, укрылась одеялом и настырно закрыла глаза. Непривычно ложиться одной в пустую и холодную постель. Не по себе.

Закрыла глаза и представила, что рядом Марат. Скоро я услышу его мирное сопение во время сна, а потом он сгребёт меня своей огромной рукой и притянет ближе... Мы будем спать в обнимку, и всё станет будто бы как раньше. Как каких-то два дня назад.

Надеялась успокоиться, но нежные воспоминания лишь разбередили раны. Слёзы снова полились из глаз, беспощадно заливая подушку. Ещё какое-то время мне понадобилось, чтобы успокоиться, а потом я всё же провалилась в сон.

***

— Ну, как вы тут? — заглянула в комнату сына Ольга Вячеславовна и улыбнулась Арсению, сидящему на кровати.

Я здесь была уже с шести утра. Проверила температуру сына, дала ему лекарство и немного покормила кашей.

— Нормально, — улыбнулась я в ответ. — Температура в норме, лекарства выпили.

— Вот и хорошо. С мамой рядом-то получше, Арсюш?

— Да, — кивнул мальчик, и я прижала его к себе ближе.

— Мама сейчас поедет по делам, а ты останешься с бабушкой Олей. Ладно?

— Ну, мам, — глаза сына наполнились слезами. — Ты же сказала, что не уйдёшь больше!

— Я сказала, что постараюсь не уходить — это раз, — поправила я его, ласково потрепав за щёчку. — И я скоро вернусь — это два. Обещаю.

— Мам... — хныкал ребёнок.

— Обещаю. Но мне нужно очень съездить.

— Пойду провожу маму и вернусь, — сказала Ольга ему, и мы обе вышли за дверь.

— Марат звонил, — сказала бабушка, повернувшись ко мне.

Я подняла на неё глаза в ожидании продолжения.

— А где он ночевал, вы не знаете? — спросила я.

— Дома, кажется, — ответила она. — Где ещё?

— Да... Где же еще... — повторила в задумчивости я.

— Да не придумывай ты, Лина, — бабуля строго смотрела на меня. — Дома он был. Дома.

— Надеюсь...  А что он сказал?

— Сказал, что тебе дадут выходные на время болезни Арсения, ты можешь заняться им и сдать анализы, о результатах сообщить ему, и что ты можешь тут побыть, пока не поправится сын.

— А потом?

— Потом уйти. Но я против этого. Оставайся, сколько нужно. Это не его дом, а мой!

— Спасибо, конечно, но ругаться с ним мне не хочется, — вздохнула я.

— Неужели ты уйдешь от детей? — подняла вверх брови бабуля.

— Нет, конечно, — покачала я головой. — Просто надеюсь, что уже сегодня мы всё уладим. Сейчас поеду в клинику. Вы за ним присмотрите, пожалуйста.

— Конечно, милая, — закивала она. — Езжай с богом.

***

Дорога в клинику много времени не заняла, и спустя час я уже ждала в коридоре результатов анализов. Здесь всё дорого, но зато быстро — результаты обещали отдать через час, и с ними я сразу же иду на расшифровку к терапевту.

Прошло уже пятьдесят минут, но документы мне пока не отдали. Это были самые трудные пятьдесят минут в моей жизни. Тянулись как резина, я ужасно нервничала, боясь того, что тест ничего не покажет. Это станет приговором для меня.

Когда же результаты мне вынесли и отдали, сердце стало биться ещё быстрее от страха и волнения, пока я несла их в кабинет доктора.

— Присаживайтесь, — кивнула мне женщина на стул у своего стола. — Давайте. Я посмотрю.

Я села напротив неё, переплетая между собой заледеневшие от дикой паники пальцы, и ждала, пока она просмотрит все графы с цифрами.

— Понятно, — подняла она голову и посмотрела на меня. — Никаких психотропных или наркотических веществ не обнаружено в вашем организме.

В уши будто воды налили. Всё зашумело. Я вцепилась пальцами в столешницу, чтобы не упасть.

Это конец. Жизнь кончена.

О боже... Как же так?

Не обнаружено?!

Опустила голову на руки и расплакалась. Плечи затряслись. Мне было плевать, что я нахожусь в кабинете врача, а мои слёзы и истерику видит совершенно посторонний человек. Мне было просто невыносимо плохо.

— Вам плохо? — засуетилась врач. — Не нужно так нервничать. Вам сейчас нельзя... Выпейте воды.

Я отпила немного из предложенного мне стакана и попыталась успокоиться.

— Но как же... мне точно что-то подмешали, я в этом уверена! — сказала я, утирая слёзы. Только на месте их тут же собирались новые.

— Но вы говорили, что камера этого не зафиксировала? — спросила врач.

— Нет... Я просто пила воду из принесенной этим мужчиной бутылки.

— Тогда ничего не доказать, к сожалению, — вздохнула женщина. — Понимаете, Лина, есть препараты, которые очень быстро распадаются и выводятся из организма за считанные часы. Видимо, в отношении вас был использован такой препарат.

— Это ужасно, — качала я опущенной головой. — Просто ужасно!

— А бутылка где? — спросила врач.

— Не знаю... — замешкалась я на секунду. — Её не было в доме. Наверное, он её забрал с собой.

— Да уж, — покачала доктор головой. — Ситуация... Можно было бы провести экспертизу содержимого бутылки, но раз он её забрал, то...

Она замолчала. Я слышала, как тикают на стене часы. А моё счастливое время закончилось... Слёзы новым бурным потоком хлынули из глаз.

— Теперь я не докажу ничего. Муж со мной разведётся!

— Но всё равно вам нужно успокоиться и держать себя в руках, — сжала они мои плечи руками. — Вам есть ради кого стараться. У вас есть шанс смягчить вашего супруга.

В недоумении подняла на неё глаза.

— Анализы показали кое-что другое... Повышенный уровень ХГЧ.

Мой рот невольно открылся.

— Вы беременны, Лина.

Глава 11.

— Беременна? — обалдело повторила я за ней. — Ошибки быть не может?

— Нет, конечно, — ответила она. — Мы же и кровь у вас брали. Абсолютно точно беременны.

— И какой срок? — спросила я, все ещё до конца не осознавая и не принимая эту новость.

— Небольшой. До четырёх недель. Это вам точнее только на УЗИ скажут. Запишитесь к гинекологу для консультации.

— Хорошо, — на автомате ответила я.

А потом моё сердце рухнуло куда-то в пятки...

— Но... Тот препарат, который точно был в моем организме, он мог повлиять на плод!

— Мог, — осторожно согласилась со мной врач. — Но на маленьком сроке часто всё обходится. Самые опасные первые две недели, но они уже позади.

— А что же тогда делать? — бормотала я, сцепив пальцы между собой.

— Анализы покажут, есть ли аномалии или патологии у плода, но это возможно позже, — ответила женщина. — Пока старайтесь настроить себя на позитив, на ребёнке ведь все отражается.

— А может, я вообще не буду рожать, — сказала я.

— Ну зачем сразу так категорично? — спросила врач. — Всё может ещё обойтись, и решение об аборте ещё можно успеть принять, если найдут что-то... Есть же шанс родить и здорового ребёнка!

— Дело не в этом, — покачала я головой, глядя в одну точку. Говорила спокойно, а ощущала, что меня внутри скоро просто разорвет, и я вся истеку кровью. — Точнее, не только в этом...

— Что ещё?

— Этого ребёнка заберёт его отец, как и всех остальных.

— Сочувствую, — вздохнула доктор. — Вам необходимо это обсудить вдвоём. Этот вопрос вы можете уладить только между собой.

— Да, конечно, — сморгнула слёзы и посмотрела на неё. — Извините, я не должна была вам всего этого... говорить. Это не ваша головная боль.

— Да ничего, — ответила она. И протянула мне листы с результатами, которые ничего теперь не стоят. — Мне жаль, что не удалось вам помочь.

— Спасибо.

— Надеюсь, всё у вас ещё наладится.

— Сомневаюсь.

— Что ж... Тогда терпения и сил вам.

— И вам удачи. До свидания.

Как робот на негнущихся ногах дошла до машины и разревелась, сев на водительское место. Никуда не ехала, просто сидела, рыдала и выла. Я не знаю, как покажу теперь такие результаты Марату, не знаю, что буду говорить ему. Он скажет, что был прав, и я пыталась его обмануть, и просто искала себе отговорки... Это похоже на правду. Не знаю, что подумала бы я на его месте. Возможно, то же самое, что и он...

Еле заставила себя успокоиться. Доехала до дома родителей Марата и успокоила беспокоившегося из-за моего отсутствия сына. Когда он выпил лекарства, поел немного супа из моих рук и уснул, я спустилась вниз выпить чая.

Сюда же пришла и мать Марата и наблюдала за мной. Наверное, снова хочет поговорить и выяснить, что случилось. Видимо, Марат ей не рассказал, иначе я уже была бы врагом номер один, и его мама воротила бы нос от меня. Чай бы точно не села бы пить рядом.

– Передай сахар, – попросила она меня.

Руки тряслись, все падало из непослушных пальцев. Сахарница упала на пол с грохотом. Тонкий фарфор разбился, сахар рассыпался по всему полу.

– Лина! – всплеснула руками свекровь. – Ну как тебя о чём-то просить? В каких ты облаках витаешь?

– Извините... – стушевалась я.

Она хмыкнула и принялась всё убирать. Прислуги в этом доме не было, если не считать женщины, которая два раза в неделю приходила делать уборку.

– Что у вас случилось-то? – спросила она, пока я собирала осколки, а она сметала сахар. – Вы матери уже расскажете или так и будете рвать мне сердце?

Я выкинула осколки в урну и посмотрела на неё. Всё равно придётся кому-то говорить, только Марат ещё и всё приукрасит от злости. Так пусть его мама услышит мою версию, хоть и не поверит в неё, возможно...

– Мы разводимся... – ответила я, уставившись в стену невидящим взглядом. – Марат думает, что я изменила ему и крутила за его спиной с Марком.

Женщина уставилась на меня в глубоком удивлении. Кажется, такого от меня не ожидала услышать даже она.

– Думает? – растерянно спросила она.

– Да, – уверенно кивнула я. – Но на самом деле деле всё было не так.

– А как? – с непониманием продолжала смотреть на меня свекровь.

– Присядьте, – предложила я ей, немного помедлив и собравшись с мыслями. – Это будет длинная история....

Она села за стол. Я села рядом с ней и принялась рассказывать все, как было. Она – последний человек на земле, кому я хотела бы это поведать, но она все равно это узнает, да ещё в искаженном варианте. И пусть мне было тяжело говорить и рассказывать довольно мерзкие подробности, но я буду знать, что хотя бы попыталась рассказать правду. А верить мне или нет – её личное дело и её право.

— И что показали анализы? — спросила она.

— К сожалению, ничего, — вздохнула.

Про беременность пока тоже умолчала. Боюсь, радостно эту новость сейчас никто не воспримет...

— Тогда у тебя нет доказательств, что всё это ложь?

— Получается, что так. Марат мне не верит.

Она смотрела на меня так, словно я какое-то мерзкое насекомое, и её сейчас стошнит. Медленно встала, отошла на пару шагов от меня и кинула на меня ещё один острый взгляд.

– И правильно делает, – припечатала меня она. – И разводится тоже правильно. А голову им прекращай морочить! Красивая ты, но что ж такая сука? Все душу измотала обоим мужикам. Как ты появилась в этом доме, так и посыпались несчастья на нашу голову! Марк тебя забыть никак не мог, всё переживал, когда ты к его брату сбежала, шалава! Чуть счёты с жизнью не свёл тогда, а тебе, сучке, хоть бы хны! Марата потом тоже бросила, и он страдал сколько лет, развёлся потом с хорошей девушкой из-за такой дряни! Детей только жаль. Только ради них тебя и терплю, окаянную!

Она замолчала, тяжело дыша. Да, на такой пламенный монолог нужно было много сил...

– Всё сказали? – подняла я взгляд на неё.

– Нет! Да только время на тебя своё тратить больше не желаю. Постарайся забрать детей в ваш дом и привозить их к нам так, чтобы ты уезжала. Тебя видеть здесь не очень хочется.

— Я знаю, — опустила я голову. После такого потока оскорблений ком так и стоял в горле. Сколько ещё испытаний ты уготовила мне, судьба? – Но пока Марат разрешает мне общаться с детьми только здесь. Я не могу уйти. Иначе бы ни секунды тут больше не задержалась!

– Прекрати орать на мою мать, – услышала я у себя за спиной.

Марат вошёл в кухню, но за скандалом мы его не услышали. Я, сглотнув слёзы, повернулась к нему и робко взглянула. Он слышал, как мы ругались... Час от часу не легче.

***

– Правильно, сын, – вскинулась она. – Вступись за мать. Ты бы слышал, ЧТО она говорила мне! Как оскорбляла!

– И ты помолчи, мама, – устало сказал он и нахмурился. – Я слышал, ЧТО и ты говорила Лине. Мы с тобой позже побеседуем об этом.

Она замолкла и стыдливо уставилась на сына. Слава богу, он слышал больше. Хотя бы не я одна плохая здесь сейчас.

– Но она меня...

– Мама, – предупреждающе рыкнул Марат. – Выйди. Нам надо поговорить.

Женщина снова открыла рот, но встретившись с ледяным взглядом серых глаз старшего сына, закрыла рот обратно и всё же ушла, закрыв за собой дверь кухни. Мы остались вдвоём.

Я перевела взгляд на лицо мужа. Кажется, мне пора привыкать называть его снова только по имени. Муж Марат остаётся в счастливом прошлом, на смену ему приходит Чужак Марат. Такое холодное, отстранённое и чужое лицо. Словно он никогда не был моим, словно разлюбил за несколько прошедших суток. Я даже не думала, что когда-то увижу такой равнодушный и безэмоциональный взгляд в свою сторону. И это адски больно…

– Не нужно поддаваться провокациям моей матери, – негромко сказал он.

– Постараюсь, – ответила таким же тоном я.

– Как сын? – спросил он.

– Нормально, – ответила я охрипшим от слёз и внутренней агонии голосом. – Предписания врача соблюдаем, лекарства даём. Пока ещё поднимается жар, но мы всё держим под контролем.

– Понятно. Анализы твои где? – спросил он.

Я помрачнела. Сейчас он прочтёт заключение врачей и выскажет мне... Но молчать глупо, перед смертью не надышишься. Я сходила в комнату и принесла ему документы.

Марат сидел за столом, подперев подбородок рукой, когда я принесла ему заключение.

– Вот, – протянула я ему листы.

Он молча их забрал и принялся листать в конец, ища само заключение.

– Психотропных и наркотических веществ в крови и моче не обнаружено, – прочёл он вслух и поднял глаза на меня.

В них было столько презрения, что мне хотелось просто лечь и тихо умереть.

– Я не удивлён.

Он встал на ноги и навис надо мной, словно коршун над своей добычей.

—  Развод, —  жёстко сказал он. —  И даже можешь не мечтать, что дети с тобой останутся. Такая, как ты, не имеет права воспитывать моих детей.

Слёзы душили так, что не могла дышать, не хотелось жить. Если он сейчас уйдет, я просто лягу и умру.

—  Пожалуйста, Марат, выслушай меня! —  просила я. – Да, ничего не найдено, но я думаю…

– Хватит.

Он встал и хотел выйти из кухни, но я преградила ему дорогу. Схватила его за рукав пиджака, но он отмахнулся от меня, словно от мерзости какой.

– Не трогай меня, – рыкнул он.

—  Марат... — Превозмогая страх, осмелилась дотронуться до его лица и провести по щетине пальцами. Я знаю, он очень любит, когда я так делаю...

Мужчина напрягся всем телом. На шее появились мурашки. На миг он прикрыл глаза, словно позволив себе насладиться этим мигом лишь на несколько секунд, а потом распахнул глаза. Там плескалась такая ярость, что моего мужа невозможно было узнать. Он стал чужим за эти несколько дней, что мы почти не виделись. Он ухватил меня за запястье и отвёл в сторону мою руку.

— Не прикасайся, — голос его звучал глухо. Я чувствовала, как ему больно, но не могла нас спасти. Пока не могла… Его глаза способны были убить, раздавить и уничтожить. Он просто ел меня взглядом, но не делал и шага ближе. Он больше не притрагивается ко мне как к женщине…  —  Я так тебя любил… Сдохнуть за тебя готов был. А ты…

Он укоризненно покачал головой. Руки моей не отпустил. Словно берег миг этого соприкосновения его пальцев с моими. Даже такого грубого соприкосновения.

— Марат,  я прошу тебя, дай мне сказать!

— Молчи, —  он мягко тряхнул меня, и я умолкла. — Мне не нужны твои оправдания для дурака. Я сам всё видел. Сам, своими глазами. Ты мне ничего не докажешь. Мой адвокат привезёт документы о разводе на подписание.

— Отдай детей. Им плохо без меня.

— Нет. Ты всё это сделала сама, Лина. Я никогда не поступил бы так с тобой, если бы не ты.

Он небрежно бросил мою руку и обошёл меня, устремившись к двери.

— Я беременна.

Марат остановился как вкопанный. Медленно обернулся. Я встретилась с холодными серыми глазами, в которых читалось недоверие.

— Что ты сказала? —  спросил он.

— От тебя.

Марат недоверчиво разглядывал меня не меньше половины минуты.

– И я должен поверить, что ребёнок мой? – скептически изогнул он бровь. – Как раз после того, как ты кувыркалась с моим братом у меня на глазах?

Опустила глаза от нахлынувшей боли. Ожидаемо и, возможно, даже логично, но от того не менее больно. Как удар в самое сердце.

– То есть ты ребёнка признавать не будешь? Считаешь, что я его нагуляла, да?

– Ну, как минимум надо сделать тест, – ответил Марат. – Я не готов теперь верить тебе на слово после того, что увидел.

Я почувствовала, как живот внутри болезненно скрутило жгутом в области солнечного сплетения. Это умирала надежда. Я словно перешагнула некую черту, после которой мне больше уже ничего и не надо.

– Понятно, – негромко ответила я. – После этих слов я ничего доказывать тебе не хочу. Неси свои документы на развод, Марат. Я всё подпишу. Я теперь и сама больше не хочу быть с тобой. Этого ребёнка я выращу сама – твоего ребёнка. Мы справимся. Без тебя. А что касается Арсения и Алисы – я не отдам тебе их. Ты не имеешь права один решать, с кем будут жить дети. Они маленькие, и им нужна мать.

– Дети будут жить со мной, – заявил он, сверля меня потемневшими от гнева глазами. Он довольно больно схватил меня за руку. – Разговорилась, я смотрю?

– Нет, теперь слушай, — прошипела я и потянула руку на себя. Не отпустил, так и смотрел зверем в моё лицо. Но сейчас я не буду бояться его, если речь идёт о детях! Я не уступлю! – Дети будут жить у себя дома, – кивнула я. – И мы уедем туда, как только Арсюше станет легче. Но я останусь. Тебе придётся выгонять меня на глазах детей в таком случае. Я не останусь здесь, рядом с твоей, полной ненависти ко мне, матерью. И сама я не уйду. Мы с детьми будем жить как раньше, в нашем доме. Или у тебя хватит смелости обижать меня прямо при них? Ты считаешь, они тебе потом спасибо скажут за такую разлуку с матерью? Не думаю. Оставь нас в покое. А если тебя что-то не устраивает – уходи сам.

Глава 12.

Его взгляд стал тяжёлым. Какое-то время он сверлил меня своими серыми глазами, а потом вдруг приблизился вплотную. Меня бросило в жар. Что он хочет сделать? От него всего что угодно можно ожидать... Кожа покрылась мелкими мурашками, а Марат продолжал стоять, почти соприкасаясь со мной. Я ощущала через его рубашку жар мужского тела.

Он наклонил голову и втянул в себя воздух возле моих волос. Его по-прежнему ведёт от меня, так же, как и до рождения Алисы, но сейчас он вряд ли позволит себе лишнего. Ведь мы теперь враги, и он так лихо вычеркнул меня из своей жизни.

Но из жизней наших детей я себя вычеркнуть не позволю.

Он наклонился ещё ниже. Его губы коснулись моего уха, он словно боролся с желанием провести по ушной раковине языком и втянуть губами мою мочку, услышать стон, который я издала бы обязательно, если бы он так сделал...

– Будет, как я сказал. Ты против меня мало что можешь, – сказал он возле моего уха, а потом резко отстранился, развернулся спиной и твёрдой походкой вышел из кухни.

Через полминуты хлопнула входная дверь, заставив меня вздрогнуть, затем я услышала мерный гул двигателя машины, покидающей территорию дома.

Я нервно сжимала пальцы и смотрела ему вслед. Если Марат захочет меня обыграть, он обязательно что-то придумает. Я не знаю что и надеюсь, что это не будет на глазах детей. Не представляю, чего теперь мне ждать... Он прав – я против него мало что могу.

***

Ещё через два дня сыну стало намного легче. Свекровь со мной принципиально не разговаривала и ждала, когда же я уже уйду – ведь ребёнок почти поправился. Впрочем, я ждала того же и уже договорилась, что Нина, которая занималась нашими детьми, завтра снова придёт в дом, в котором мы жили все вместе. Мне завтра уже на работу выходить.

Вздохнула, вспомнив о работе. После передачи компании Маратом теперь непонятно, какой дурдом будет твориться в офисе. Кто теперь будет начальником компании и непосредственно моим, и не поувольняют ли нас к чертям собачьим всех. Впрочем, я бы, может, и уволилась, да контракт не позволит.

Чёрт возьми ещё... Второй раз в жизни мне портят жизнь условия контракта. Ладно, будем разбираться с проблемами по мере их поступления. И снова как Скарлетт – я подумаю об этом завтра. Потому что сегодня у меня всё равно только вопросы и ни одного ответа.

Я ехала к отцу. Только сегодня мне удалось найти для этого время. Арсений уже спокойно согласился остаться с бабушкой Олей. Он почти поправился и насладился общением с мамой, у него пока прошла паника, что я снова надолго исчезну. Как бы теперь ещё донести до его упрямого отца, что нас с ним ни в коем случае разлучать нельзя, ребёнок слишком мал, слишком привязан пока к матери.

Марату просто необходимо в данном случае все свои обиды засунуть кое-куда! Я ведь засунула свои. У меня теперь и своих обид на него целый вагон и одна маленькая тележка! И что теперь? У нас есть дети, за которых мы несем ответственность, в том числе и за их психическое состояние, а своими действиями Марат вполне может нанести маленькому ребёнку травму.

Прекрасно понимаю, что у него сейчас в душе творится ад. Потеря фирмы сильно ударила по нему. Мне ли не знать, как он ей дышал, как строил несколько лет по кирпичикам свою компанию, как потом начались трудности, и он, к большому моему сожалению, просто не справился, несмотря на опыт, сноровку, чутьё и прекрасные данные для руководителя. Иногда обстоятельства сильнее нас. Никто от этого не застрахован. И мне очень больно, что я не имею возможности его поддержать сейчас, успокоить, пожалеть и выслушать. Я знаю, что ему это нужно, но ни с кем делиться, кроме, может быть, Жеки, он не станет. И будет носить в себе всё, гореть внутри заживо, но совершенно тихо.

Понимаю и то, что он страдает из-за того, что увидел. Всё было очень правдоподобно, я не знаю, что сказала бы я на его месте, увидев подобное. Может быть, тоже требовала развод. Легко говорить, что сделал бы иначе. Но любой, окажись он на месте Марата и испытывая то, что испытал мой муж, мог поступить гораздо хуже, совершенно непредсказуемым образом для себя и для окружающих.

Понимаю всё. Пусть даже не любит меня, хоть мне и до кома в горле, до хрипоты, до слёз, застилающих глаза так, что я еле разбирала дорогу, это больно.

Нет, не просто больно. Это невыносимая, нечеловеческая, невозможная агония внутри. Но пусть лучше мне, чем детям. На детей он не должен это переносить, как бы трудно и больно ни было нам с ним. Даже если мы никогда не найдём больше общего языка, и я так и не смогу ничего доказать, мы не имеем права травмировать и травить детей нашими теперь уже искалеченными и неправильными отношениями. Для них мы по-прежнему мама и папа, одна семья.

Я просто не знаю, что с этим всем делать, как помочь малышам? Марат совсем ослеп от злобы, ревности и боли. Он как раненый зверь очень ослаб, но опаснее такого зверя никого нет в природе. Он будет совершать неадекватные и разрушительные поступки, именно потому что ранен.

Может, папа мне что-то посоветует? Он всегда находит такие подходящие слова, я успокаиваюсь рядом с ним. Родной дом и есть родной дом. Только как ему всё рассказать так, чтобы он не волновался слишком сильно? В последнее время папа сильно сдал... Давление и сердце совсем ни к черту, да и астма никуда не делась, а приступы стали всё более частыми. Он сильно похудел и осунулся, возраст тоже берёт своё на пару с болячками.

Постарел мой мужчина. Мой защитник. Единственное, что осталось от нашей с мамой семьи. Грустно на всё это смотреть, но я понимаю, что никто не вечен, и папа когда-то уйдёт вслед за мамой. Он всё чаще говорит о том, как хочется снова увидеть маму, снова погулять с ней босыми ногами по зеленой траве, как в молодости. Слушать мне это трудно без слёз, но такие уж они, старики.

Однако сегодня повода волноваться за него не было – когда я зашла во двор, то увидела отца за привычными хлопотами. Значит, сегодня его самочувствие в норме. Это не могло меня не порадовать.

– Ой, Линочка! – воскликнул папа.

Он бросил свои дела и вытер руки о полотенце рядом. Потом раскинул их для того, чтобы я обняла его.

– Привет, пап, – улыбнулась я ему и пошла навстречу теплым объятиям.

– Привет. Ты чего не позвонила даже?

– Ты что – не рад? – спросила я.

– Ну, глупости чего болтаешь? – мягко щёлкнул он меня по носу. – Рад, конечно. Просто не подготовился. Надо же встретить тебя по-человечески. Варенье вон из погреба достать. Вы же любите с Маратом, из крыжовника.

Упоминание о муже снова причинило боль, и я плотно сжала зубы, чтобы не зарыдать. Папа ещё ничего не знает и говорит о нас с ним как о семье. Так оно и было меньше недели назад. Даже в доме отца и моего детства всё невольно напоминает о Марате... А крыжовник я и не люблю вовсе. Его Марат любит...

– А ты чего одна? – огляделся отец в поисках мужа, который обычно почти всегда меня сопровождает. – Где же твой муж?

Марат и сам не прочь пообщаться с папой, он любил сюда ездить. Несмотря на то, что мы постоянно проживали в своём доме, романтика деревни была только в посёлке у папы.

– Я одна приехала, пап.

– А, занят, да? – посерьёзнел папа.

– Да, – почти не соврала я.

Марат сейчас действительно занят. Решает дела с передачей прав и всех дел. Но не приехал он, конечно же, не только поэтому... Только как сказать об этом папе?

– А ты долго тут ещё будешь колдовать в саду? – спросила я.– Я ненадолго.

– Да потом доделаю, – махнул он рукой. А потом вгляделся в меня более внимательно. – Что–то случилось.

Он не спрашивал, а утверждал. Видимо, на моём лице все написано, или просто папа, как обычно, меня чувствует. Ничего от него не скроешь. Да я и не собираюсь, просто мне очень не хочется, чтобы отец разволновался. Но больше мне поделиться не с кем. Ольга и папа – единственные люди на данный момент, которым я полностью доверяю и чьими советами дорожу.

– Да, ты прав. Я об этом и приехала поговорить с тобой. Мне нужен твой мудрый совет, наверное...

Он хмыкнул, а потом ласково подтолкнул меня в сторону дома.

– Пойдём в дом, – сказал он. – Сейчас по дороге и вареньица захватим с собой. Чая тебе сделать твоего любимого?

– Да, пап, сделай, – кивнула я.

Может, чай меня немного хоть успокоит? Хотя, чтобы наверняка, лучше налить туда сразу коньяка...

***

Сидя за кухонным столом с еле тронутой чашкой папиного чая, я, путаясь и с трудом подбирая слова, рассказала папе всё так, как оно происходило. Боялась его разволновать, но он и так понял, что вопрос серьёзный, и, наверное, морально попытался подготовиться. Но услышать такое папа был не готов всё равно. Он нервно потирал подбородок, но слушал и не перебивал, лишь изредка задавая уточняющие вопросы.

— Но экспертиза ничего не показала. Никаких веществ они не обнаружили, — подвела я итог своего длинного практически монолога. — Марат мне не верит и требует развод...

— Совсем ничего не нашли? — спросил с досадой папа. Он тоже, как и я пару суток назад, цеплялся за надежду, как за соломинку.

— Ну, как... Кое-что нашли, — хмыкнула я. — Только вовсе не то, что я искала. Да и Марат тоже.

— Что? — нахмурился он.

— Беременность, пап, — ответила я.

Он какое-то время смотрел мне в лицо, потом опустил взгляд на живот, будто это могло ему что-то ещё сказать.

— Значит, у нас будет ещё один хулиган или принцесса? — вяло улыбнулся он.

Дети всегда радовали отца. Он обожает, когда мы все приезжаем к нему в гости. В детях кипит жизнь, энергия бьёт ключом, это всё и папу зажигает. Конечно, он обрадовался бы новобранцу, тут даже и сомнений нет. Но в такой ситуации... Он и сам не знает, поздравлять меня или нет...

— Не знаю, пап, — пожала плечами.

— Как не знаешь? — уставился он на меня.

— Ну, так... Не знаю пока.

— Ты что задумала, Линуля? — нахмурился он, продолжая вглядываться в меня.

— Пока – ничего, — ответила я размыто, но папа всегда читал меня, словно я открытая книга. А может, просто я врать за свои тридцать лет так и не научилась.

— Грех на себя возьмёшь? — спросил он. — Я же вижу, ты совсем не рада.

— Конечно, не рада, пап! — воскликнула я довольно истерично. — Как можно радоваться этому в состоянии развода? Марат Алиску и Арсения забрать у меня хочет. И этого тоже отнимет! Я так не хочу. У меня сердце разорвётся просто...

Закрыла лицо руками и заплакала. Чашка с остатками чая перевернулась, и он разлился по столу, но папа не обратил на это никакого внимания. Он присел рядом на полу и обнял мои колени.

— Бедная ты моя доченька, — гладил он меня и говорил таким дрожащим голосом, словно действительно переживал со мной мою боль и сейчас тоже просто разрыдается. — Сколько же тебе выпало пройти... Но значит, ты должна преодолеть всё. Ты справишься, раз бог дал тебе такую ношу. Я все понимаю, милая... Это тяжело. Марат отвернулся. Ты осиротела. Детей, я не думаю, что он всерьёз заберёт, он одумается... Но вот наладите ли вы отношения – вопрос трудный. Да только малыш, который уже живёт и появился в любви, не виноват в том, что случилось. Глядишь, вы и помиритесь ещё, а ребёночка уже не будет. Ты будешь об этом жалеть.

Я задумчиво смотрела на отца, закусив губу. Может, он и прав. Но мне слишком тяжело. Впрочем, мне не кажется, что вопрос с детьми решится у нас столь легко. Марат не из тех, кто даёт заднюю. Мне думается, за них мы как раз ещё с ним повоюем. А потом и за третьего. Тогда, может, проще не производить на свет ребёнка, которому здесь не рады, которого не ждёт и не хочет отец, у которого не будет полной семьи? Зачем?

— Роди его, Лина, раз уж он просится на свет, — просил папа. — Вот увидишь, он не будет лишним. Может, как раз он и пришёл вовремя – чтобы вы, дураки, не разбежались. Даже реальные измены люди друг другу прощают. А тут... вообще непонятно что. Марат придёт в себя. Он просто очень страстный мужчина, очень ревнивый. Но эмоции рано или поздно уйдут на задний план, и он включит свои умные мозги. Я его в этой ситуации вообще сейчас не узнаю...

— А я тем более, пап, — горько усмехнулась я. — Выгоняет меня как собаку на улицу, к детям не пускает... Мать ещё его в меня яда столько выплюнула, что в тот дом возвращаться неохота. Ради детей и Ольги Вячеславовны только и поеду сейчас туда. Только успокоюсь...

— Он тебя любит, — произнёс отец. — Но его страсти не дают ему сейчас трезво на вещи смотреть. Погоди немного, всё переменится. Тайное всегда становится явным, рано или поздно.

Он кинул внимательный взгляд на меня.

— Главное, до этого момента не наделать глупостей. Никакого аборта, Лина. Если ты дорожишь мнением отца.

— Я дорожу мнением отца, — ответила я. — Но окончательное решение я ещё не приняла и принимать его буду сама. Это моё тело и моя жизнь, мне её жить. Помимо прочего, неизвестно, как на плод повлияла гадость, которой напоил меня Марк. Велик риск развития патологий. Я очень боюсь.

— Ну вот дождемся исследований хотя бы. Я знаю, что уже на ранних стадиях патологии уже умеют выявлять. Может, анализы ничего и не покажут. Давай дождёмся анализов, а? Лин?

— Ну, может, и дождёмся...

Папа грустно вздохнул. Он понял, что на этот раз меня ему не уговорить. Мне уже не двадцать четыре, Марат мне не кажется уже таким уж принцем, а я уже не та глупая девчонка, какой он меня оставил беременной здесь, когда уехал покорять Штаты.

— Я уже сполна хлебнула горькой любви, — сказала я ему. — Мне не хочется, чтобы новый ребёнок снова нас связал, и он забрал и его тоже. Что тогда вообще от меня останется?

— Я понимаю тебя, — кивнул отец. — Но все же очень надеюсь, что у вас всё ещё изменится. Вы же любите друг друга. А больно все делают друг другу, это жизнь и такова человеческая натура. Всё можно простить и понять, и уходить надо, только если чувств больше нет. А у вас они есть, и они не дадут вам жить своей жизнью, так и будет вас тянут друг к другу, и ещё не раз вы окажетесь в постели.

— Папа, — упрекнула я его.

— А что? — пожал он плечами. — Ты уже достаточно большая девочка, чтобы я мог говорить с тобой откровенно о таких вещах. Ты, вон, и беременна третьим! Так чего стесняться? Я жизнь прожил. Знаю, что страсть ваша только разгорится сильнее, и враги в ваших лицах не раз ей предадутся... Так что чем раньше вы перестанете бегать друг от друга, тем быстрее ваши дети перестанут страдать от развала семьи и состояния войны между мамой и папой. Даже если вы не будете показывать им истинную картину, они всё равно прекрасно ощущают, что происходит что-то неладное и нехорошее. От детей ничего не скрыть.

— Да, вот за детей мне больнее всего, — ответила я. — Арсюша даже заболел из-за этого всего. Но в постель я с ним не лягу ни за что на свете. Я его просто на дух теперь не выношу! Я всё для него, столько лет терпела его закидоны, а он... Мужики эти ничего не ценят! Кроме тебя, пап.

— Ты думаешь, я не обижал твою маму? Или она меня? — с горькой улыбкой спросил отец. — Всякое было и у нас. Но любовь друг к другу и к тебе победила. И у вас победит, только дай ему время.

— Мне уже так не кажется... — удручённо покачала я головой.

— Слушай, ну ничего нельзя больше сделать? — спросил папа.

— Нет, — вздохнула я. — Всё, что могла, я сделала. Теперь же от меня ничего не зависит больше. Марк ни за что ему не признается, что что-то мне подсыпал – это ведь посудное дело.

— Какой же сукан, а! — выругался папа, что бывало с ним крайне редко, и ударил по столу кулаком. — Был бы я моложе, так бы ему харю начистил, что мать родная не узнала бы!

— Это уже не поможет. Марат начистил, а толку?

— Мать ещё за младшего вступается, да? — кипел отец праведным гневом.

— Как обычно...

— Да уж, "повезло" как со свекровью!

— Угу, как утопленнице. Так же, как и с братом мужа. Ну да ладно, засиделась я у тебя.

Я поднялась на ноги и вытерла пролитый чай. Убрала чашку в мойку.

— Арсений будет переживать, что я снова надолго уехала. Да и по ночи не хочется возвращаться. Спасибо, что выслушал.

— Да на здоровье, — пошёл отец следом, чтобы проводить меня до машины. — Лишь бы тебе не в одно ухо влетело, а в другое вылетело. Ох, Лина, не дуркуй, девочка!

— Пап, — посмотрела я на него, открывая дверь авто. — Я ещё не решила. Но в любом случае – это будет МОЁ решение.

Глава 13.

Дома успела уложить детей спать и сама готовилась ко сну, когда тишину комнаты нарушил виброзвук моего телефона.

Увидела имя на экране мобильного телефона, и руки задрожали. С трепыхающимся сердцем в груди приняла вызов.

— Да.

— Добрый вечер, — сказал мне Марат.

Меня перекосило.

Добрый вечер.

Как официально...

Как чужой сказал. Впрочем, если он решил со мной развестись, то какого приветствия я ещё от него жду?

— Здравствуй, Марат, — ответила я ему, стараясь не выказывать своих чувств.

— Как Арсений? Алиса?

— Всё в порядке. Уложила их спать.

— Болезнь отступила?

— Да, завтра он уже идёт в сад.

— Это хорошие новости.

— Да, слава богу, он поправился.

— Лина, а где ты была весь вечер? — неожиданно спросил он.

— А что? — ответила вопросом на вопрос я. — Кажется, ты вытурил меня из дома и хочешь развода. Так с какой стати я должна тогда перед тобой отчитываться?

— Пока ещё ты моя жена, – жёстко ответил он. — И я не желаю, чтобы все судачили за моей спиной о твоих похождениях. Если так хочешь шляться — дождись официального развода.

— Марат, я ведь беременная, — устало воззвала я к его разуму в который раз. — Какие "шляться"?

— Мы прекрасно все знаем, что твой главный поклонник на всю жизнь Марк примет тебя любую: хоть беременную, хоть с детьми!

— О боже, Марат! — обалдело произнесла я. — У тебя совсем уже крыша поехала на фоне ревности!

— Ещё неизвестно, не его ли ребёнок.

— Он твой, — уверенно сказала я. — Потом бы будешь жалеть об этих словах. Потому что я права.

— Не ты ли просила остаться с детьми, а сама уехала на весь вечер?

— Я и была с ними, а уехала лишь на пару часов.

— Где ты была?

— Может, ты ещё слежку за мной организуешь?

— Надо будет — организую. Я жду ответ на свой вопрос.

— Я была у отца, дурак ревнивый, — прошипела я в трубку. Он сейчас меня просто ужасно раздражает. — Можешь позвонить ему и спросить! Мой отец не врет, ты сам знаешь.

Марат на время замолк. Видимо, в его голове я делала что угодно и с кем угодно, только о поездке к родному отцу он и не подумал.

— Как он? Ты ему все рассказала?

Теперь замолчала я. Снова вспомнила весь этот разговор, и слезы опять выступили на глазах.

— Да, рассказала, — ответила я. — Какой смысл молчать, если всё равно все узнают?

— Как он это перенёс? У него ведь сердце.

— И давление.

— И давление.

— Разволновался. Думаю, потом таблетки ел горстями, но мне виду не показал.

— Понятно. Надеюсь, с ним всё будет хорошо.

— Марат...

— Что?

— Выслушай меня, пожалуйста.

— Нет, Лина. Я не верю твоим словам, извини. Что бы ты ни сказала, это ничего не изменит.

— Как ты можешь так? Выкинуть на помойку столько лет нашей жизни? — воскликнула я.

— Я? Я, что ли, с какой-то девкой кувыркался на нашем диване? По-моему, это была Ангелина Соболевская.

— Ты меня уже и фамилии своей лишил?

— Пока нет.

— А что не торопишься? — кипела я внутри. — Неси завтра же свои документы, я хочу с тобой развестись!

— Я решил пока повременить с разводом.

Слова застряли в горле. Что? Зачем?

— Повременить? — повторила я за ним.

— Да.

— Я тебя не понимаю, Марат. То ты торопишься подать на развод, то хочешь повременить. Зачем? Нам и так дадут три месяца на примирение, которого, как я вижу, у нас все равно не будет. Но с детьми быстро не разводят, особенно если есть споры по поводу того, с кем они будут жить. Тебе хватит времени с лихвой!

— Не в том дело.

— А, — дошло вдруг до меня, и я улыбнулась сама себе. — Я поняла. Ты хочешь дождаться результатов теста ДНК?

– Верно, — ответил Марат. — Я узнавал. Его сейчас можно сделать по крови после седьмой недели.

— Да, можно.

— Сколько у тебя сейчас недель?

— Около четырёх.

— Значит, нужно ждать ещё три недели.

— И что будет дальше?

— Ну... Если ребёнок не мой — будешь воспитывать сама его, и через суд я сниму с себя отцовство. Сама знаешь, что если ты замужем за мной, то отец автоматически я. И только суд по результатам экспертизы ДНК может отцовство оспорить.

— Он твой, Марат, — почти прошептала я. — Если бы ты знал, как ты мне сейчас делаешь больно...

— А ты мне как сделала, Лин? — отозвался он глухо. Слышно было по голосу, что ему тоже непросто. Но достучаться до этого мужчины, ставшего в один миг таким чужим, я не могу. — Я, блядь, спать перестал, есть перестал. И всё из-за тебя...

— Попробуй поверить мне. Прошу тебя, Марат... Я ничего не делала, я не виновата. Я люблю тебя...

— Больше этого не говори мне, поняла? — взревел он и добавил, прежде чем повесить трубку: — Ты понятия не имеешь, что это такое, змея!

Я сидела ещё несколько минут молча, глотая солёные слёзы и зажав телефон в руке. Ну вот, всё испортила... Мне почти удалось услышать от него хоть что-то. И главное я тоже не спросила — что он будет делать, когда поймёт, что ребёнок его? Заберёт его, как сейчас пытается отнять всех остальных?

13.2

Утром вставала тяжело после бессонной ночи, однако деваться некуда — рабочий день начинается через пару часов. Пришлось привести себя в порядок и наложить макияж так, чтобы не видно было моей усталости и грусти. В офисе никто не должен знать, насколько сильно мне тяжело.

Утренний кофе тоже мало взбодрил, как и бутерброды. Я жевала хлеб с маслом словно безвкусную резину. Я потеряла вкус еды, вкус кофе и вкус жизни. Без Марата все кажется серым и тоскливым. Только небо знает, как изнывает моё сердце вдали от него, как я тоскую о нём. Я многое отдала бы сейчас, чтобы он просто обнял меня и прошептал, как любит, царапая своей непослушной щетиной моё ухо...

Сама отвезла детей в сад и школу и отправилась в офис. Очень волновалась перед тем как зайти в здание. Где теперь я буду работать и с кем? Получается, это те люди, что заставили Марата отдать бизнес. Но я понимаю почему. Марат им был должен, а ждать ещё Рогозин просто не захотел, поэтому использовал меня для своей грязной игры.

Обращаться в органы Марат не будет по понятной причине – он виноват сам, влез в такие долги и не возвращал, потому как не с чего было, а схема с поглощением фирмы Рогозиным по договорённости вообще дело незаконное... У Марата не было выбора, ему пришлось все подписать. Хорошо, что меня никто не стал держать дальше, до сих пор трясёт, как вспомню эти сутки плена, как бы ни пыталась не думать об этом, воспоминания были слишком свежими.

Я боялась увидеть в офисе именно его, хотя это глупо – он владелец другой компании, а сюда, скорее всего, посадит какого-то управленца, каким раньше был Марат.

— Привет, — поздоровалась я с секретарями возле кабинетов управляющих.

Хоть я и была им начальницей, но общались мы на равных. Не люблю этот пафос, да и девочки умные — никогда границ не переступали и субординацию соблюдали.

— Привет, — подняла голову Катя и улыбнулась мне. — Вернулась?

— Ага, снова с вами, — ответила и с волнением поправила волосы. — Как обстановка?

— Дурдом, — пожала плечами Катя. — Смена руководства всегда стресс для всех.

— Да уж... А кто же теперь будет вместо… Марата?

Тяжело об этом говорить вслух. Думать тоже. Мне обидно за него, что всё так вышло. Пусть он теперь ненавидит меня, но мне он чужим не стал, и его беды никогда не оставят меня равнодушной.

— Хрен его знает, — вздохнула она. — Сказали, пришлют кого-то. Наёмный руководитель.

Собственно, как я и думала. Рогозин сам сюда не станет соваться, он зашлёт своего человека и будет управлять через него, что логично. И пусть не появляется здесь, иначе я умру от ужаса, увидев его снова. Пока Марата не было, Рогозин откровенно домогался меня, но всё же он недооценивает Марата в гневе и заходить далеко не стал.

— Сейчас будет собрание по этому поводу. Знакомство с руководителем.

— Прямо сейчас? — разволновалась я. Вот скоро моя судьба и решится.

— Ну да. Надо же познакомиться с новым начальством. Чувствую я, грядут большие перемены, — вздохнула Катя и высказала вслух мои мысли. — Новая метла метёт по новому.

— Да, — кивнула я. — Скорее всего, кадровых перестановок, сокращений и даже увольнений не избежать. Фирма на грани разорения.

— Знаю, — ответила она. — Кто мог, уже сбежал, а многим просто некуда. Сидим и ждём чуда, что, может быть, всё ещё наладится, и нам не придётся искать новую работу.

— Это может коснуться и меня.

— Ну, теперь да, — посмотрела она на меня. — Марат больше тут не поможет. Кстати, тут слушок ходит, что вы разводитесь. Ты извини, может, я не в своё дело лезу, но...

— Не в своё, Кать, — одёрнула я её. — Не в своё. Где собрание будет проходить?

— В белом зале, — ответила она, потупив взгляд. Поняла, что на сей раз черту она перешла.

— Бери блокнот и ручку и пошли.

Катя была моим секретарём, поэтому мои просьбы привыкла выполнять. Сейчас она послушно семенила следом за мной в белый конференц-зал вместе с письменными принадлежностями в руках.

Мы расселись почти всем коллективом важных звеньев и начальников отделов с их помощниками и заняли почти весь зал, когда в помещение вошёл Евгений и ещё какой-то солидный мужчина лет сорока пяти.

Наверное, это и есть новый руководитель, иначе зачем заместитель директора в лице Жени привёл бы его сюда. Окинула его оценивающим взглядом. Обычный мужик, видно, что дорого одет и умеет себя вести в обществе. Похож на руководителя. Лицо довольно приятное и ещё молодое, голубые глаза не кажутся злыми, хотя смотрит он довольно серьёзно, пусть и дружелюбно.

— Добрый день, коллеги, — обратился к нам Женя. — Как вы знаете, у нашей фирмы сейчас проходит ребрендинг, и руководящий состав также меняется.Место генерального директора вместо Марата Ильдаровича занимает Олег Петрович Донский. Прошу любить и жаловать.

— Добрый день, — кивнул мужчина и заговорил с нами. — Приятно познакомиться. Я Олег Петрович, руководитель с большим опытом и стажем. Теперь руководить с сегодняшнего дня вами буду я. Если кто-то переживает, что я не смогу вывести компанию из кризиса, то зря — я смогу это сделать.

По залу прошёл тихий гул. Все волновались и боялись за свои места. Никто не скажет, кто пригодится новому хозяину и руководителю, а кого отправят отсюда, заменив на других.

— Что касается кадров... — продолжил говорить Олег, усаживаясь в кресло во главе стола и беря в руки папки, заготовленные для него заранее и оставленные на углу столешницы. Словно считав немой вопрос аудитории, внимающей ему, он осветил самый главный вопрос на повестке дня. — Будут перестановки. Я уже просмотрел отчеты по работе многих отделов и резюме руководителей. Скажу честно, работой не всех отделов я остался доволен. Некоторые примут новые стратегии и бизнес-план, в некоторых отделах будет замена руководящих звеньев. Но с каждым из руководителей я буду говорить лично у себя в кабинете. Сегодня и завтра вас будут вызывать по одному, и мы будем беседовать. Всё понятно?

— Понятно, — ответили угрюмо подавленные сотрудники фирмы.

Я боялась и за себя, и за них. За годы работы здесь все они мне стали родными. Каждого мне будет жаль потерять, Марат с таким вниманием каждого нанимал на работу. Но теперь больше не мы решаем судьбу коллектива.

— А теперь по общей стратегии и концепции, — собрал руки в замок Олег и обвёл глазами конференц-зал. — Её также необходимо изменить. И начнём мы...

Я внимательно слушала всё то, что говорил Донский. В общем-то, с большинством доводов и пунктов я была согласна. Он довольно толковый руководитель. И пусть фирма больше не принадлежит нашей семье, всё же приятнее видеть, что она живёт и развивается, чем тихо умирает. Олег выведет её из стадии банкротства, я думаю, что он действительно сможет.

Мы обсуждали всё примерно час, после чего разбрелись по своим местам. Олег прошёл мимо меня, открывающей ключом кабинет личного помощника директора компании. Ничего не сказал, лишь коротко глянул и ушёл в свой кабинет.

В течение дня дёргалась из-за каждого звонка, думая каждый раз, что это звонит мне Олег, чтобы вызвать на разговор. Когда же действительно услышала его голос на том конце провода, вздрогнула, а по спине рассыпались мурашки.

— Зайдите ко мне.

— Сейчас буду.

Он отсоединился. Я вздохнула и поднялась со своего места. Поправила на себе костюм и заправила выбившуюся из причёски прядку волос. Через несколько шагов я уже оказалась возле кабинета директора, на двери до сих пор значилось имя Марата... Как же непривычно и страшно. Что мне скажет этот мужчина?

— Можно? — спросила я, приоткрыв дверь.

— Заходите, да.

Я прикрыла за собой дверь и прошла по кабинету, остановилась в волении напротив Олега. Он смотрел на меня, пока я шла к нему, и от его взгляда я ощущала неловкое оцепенение. Я уже отвыкла от того, чтобы мужчины так пристально меня разглядывали... Я всегда была рядом с Маратом или детьми.

— Кофе принесите, — сказал он мне.

— Кофе не входит в мои обязанности, — ответила я.

Брови мужчины взметнулись вверх.

— Вот как? — улыбнулся он. — По резюме вы — секретарь. Так почему же кофе в ваши обязанности не входит?

— Личный помощник директора, — поправила я его. — А не секретарь.

Да уж, отличное начало беседы у нас вышло...

Он смотрел на меня недовольно. Не любит, когда пререкаются с ним. Совсем как Марат. Но я ему не прислуга. Хочет — пусть увольняет, я не горю желанием тут оставаться теперь. Лучше найду что-то другое, но из-за условий расторгнуть контракт в одностороннем порядке мне будет сложно.

— Личный помощник и есть секретарь, милая, — оскалился Олег. — Не директор, не арт-директор и даже не заместитель директора. Поэтому кофе таскать мне будешь ТЫ.

— Милой зовите своих любовниц, уважаемый Олег Петрович, — вскинула я голову. По моему тону Олег прекрасно понял, что ни хрена он не уважаемый в моих глазах. — А кофе можно попросить у Катерины. Именно в её обязанности входят напитки.

Чувствую, как откровенно нарываюсь, но ничего не могу поделать с собой. Никто не будет со мной так обращаться. Олег откинулся на спинку кресла и с гораздо большим интересом оглядывал меня. Его глаза задержались на груди, которая после беременностей не только не потеряла форму, но и стала больше. Захотелось прикрыться. Щёки запылали. Как же я от этого уже отвыкла. Может, зря я ему этот чёртов кофе не принесла? Меньше внимания бы привлекла.

— А ты дерзкая, да? — спросил он.

В ответ я промолчала.

— Потому что жена Марата, не так ли?

— И что?

— И то, — ответил тем же тоном Олег. — Иначе бы не составило труда кофе приготовить. Но на меня не злись, Ангелина. Лично я в этой ситуации не виноват.

— А я и не злюсь, — ядовито и сладко улыбнулась я. — Кто вы такой, чтобы я испытывала к вам хоть какие-то эмоции? А кофе я не носила и не буду. Можете меня уволить. Я совершенно не хочу тут оставаться, но условия договора мне не позволяют уйти.

Олег хмыкнул, пробежавшись по мне ещё раз глазами. Что он меня оценивает, будто я ему что-то обещала?

— Присядь, Ангелина... Павловна, — взял он в руки папку и прочёл в ней моё отчество.

Я присела на край стула, спина оставалась напряжённой. Я чувствовала себя здесь крайне неуютно и словно готова была в любой момент вскочить и бежать без оглядки.

— Я не планирую тебя увольнять, — поднял глаза на меня снова Олег. — Ты хороший сотрудник. Но ты слишком много болтаешь.

— А воспитанные мужчины не "тыкают" женщинам при первой встрече, — не удержалась я снова. Как он раздражает меня, боже... И не в последнюю очередь потому, что занял место моего мужа и сотрудничает с Рогозиным. Глаза бы выцарапала...

— Увольнять я тебя не планирую, — повторил Олег, смотря в мои глаза. — Но вместо этого могу устроить "райскую" жизнь. Тогда ты узнаешь, девочка с острым язычком, что такое "невоспитанный". Неси. Мне. Кофе.

— Нет.

Глава 14.

Олег смотрел на меня долгим взглядом. Я не отвела своего. Это была война глаз — кто кого. Затем он взял в руки трубку телефона.

— Принесите мне кофе. С сахаром.

Он положил трубку на место и повернулся ко мне:

— Идите на своё место. Я отправлю на почту файл с заданиями. И только попробуйте что-то не выполнить из СВОИХ обязанностей. На том и распрощаемся.

Я не ответила. Развернулась и ушла к себе. Включила компьютер и стала ждать файл от Олега. Щёки горели от гнева, усидеть было тяжело. Тоже попросила себе кофе. Дождалась файл и открыла его. Ничего здесь сложного для меня нет. СВОЮ работу я выполню на отлично, можешь не переживать, прихвостень Рогозина.

***

ОЛЕГ.

Ну и цаца оказалась женушка Марата. Мегера какая-то. Как раз ему под стать. Два сапога пара. Выбесила так, что аж отключиться трудно.

Кофе она носить не хочет... Что это за помощник такой, у которого есть ещё один помощник? Может, мне ей тоже штат секретарей нанять?

Мысли прервал стук в дверь.

— Войдите, — ответил я, всё ещё хмуря брови после стычки со строптивой девкой.

В кабинет вошёл Евгений. Я стал оценивающе разглядывать его. Вот и ещё один приближённый Марата. Пока я не буду их увольнять, мне надо, чтобы они ввели меня в курс дела, а после я не оставлю здесь никого, кто имел отношение к Марату.

— Олег Петрович, принёс материалы, — сказал заместитель бывшего директора.

— Давай, — протянул я руку к папке, которую он принес с собой. — Садись. Рассказывай.

Мы долго беседовали о делах, но мои мысли не покидала стычка с черноокой красавицей. Дерзкая дрянь.И красивая. Не врали, когда в наших кругах говорили, что жена у Марата самый сок. Так оно и есть. Любую молодуху за пояс закнёт и умением держаться, и красотой. Не стала прогибаться под меня в первый же день. Уважаю за это, но всё равно бесит.

— Это поручите Ангелине... Ангелине Павловне, — говорил Евгений, и я снова уставился на него. — Лучше неё презентацию никто не подготовит. И лучше взять на конференцию её с собой. Обычно туда ездили Марат и она, иногда брали меня. Могу я поехать, если вы заняты.

— Конференция... — задумчиво повторил я. Может, так мы сможем наладить контакт. Почему-то чёртова сучка завела меня, а то, что она разводиться собралась, уже весь офис знает. — Нет, я сам поеду. Останешься тут за меня.

Евгений окинул меня взглядом с явно ощутимой холодностью. Что такое, Евгений, ты влюблён в жену друга? Как мило. Но тебе она точно не по зубам.

— Хорошо, как скажете.

Конечно, будет как я скажу.

— А что, Ангелина Павловна всегда такая дерзкая?

— Ну... — замялся он. Ага, знает, что она может что-то наговорить. — Да. Пожалуй. Но не с клиентами. А что такое?

— Наше знакомство сегодня не удалось.

— Почему же?

— Кофе не хотела нести, — усмехнулся я. — Я, говорит, не секретарь вам.

— А, — закивал головой заместитель. — Она и не будет. Кофе носила Катя.

— Но она ведь секретарь тоже, — поднял я брови вверх. И этот туда же? Ну и дисциплинка у них здесь! Или просто защищает красотку? — Получается, Катя — секретарь у другого секретаря, просто рангом выше.

— Нет, — покачал головой Евгений. — Лина не секретарь. Она отличный специалист, и вы ещё её оцените. Там ей нет конкурентов, на переговорах. Вы лучше ей задания по профилю дайте и посмотрите, а кофе пусть и носит Катя. Она прекрасно это сделает и для вас, и для неё.

— Я уже всё ей дал, — снисходительно ответил я.

Нашёл ещё идиота и кому указывать, как работать...

— Ну вот, оцените потом.

О да, надеюсь, что смогу оценить её по достоинству. Зацепила чем-то дрянь.

— Вы же понимаете, что Лина относилась к руководителям, она не была никогда обычным секретарём. Место заместителя занимал я, а Марат не стал её переводить в другие отделы, потому что в роли помощника она его устраивала и была близко к нему. Но Лина никогда не была просто помощником. Вы просто хотите её унизить, не так ли?

Я встретился глазами с Евгением. Ой, блядь, защитничек ещё выискался.

— С чего вдруг такие дебильные выводы, Евгений? Не забывайся давай, — нахмурился я. Никто не даст ему так говорить со мной. Это вообще не его дело. — Я пришёл сюда работать и вытаскивать компанию из кризиса, а не воспитывать наглых секретарей.

— Но она действительно отличный специалист, — повторил он.

Выгораживает как её, Марат может гордиться своей шестёркой!

— Посмотрим, — отрезал я. — Идите, готовьте нас к командировке. Едем мы вдвоём.

— Может, я бы тоже помог? — не сдавался Евгений.

Захотелось закатить глаза. Ну, давай ещё подерёмся, что ли, за право ехать с черноокой стервой в командировку...

— Ты остаешься, — закрыл я тему. — Свободен.

***

АНГЕЛИНА.

— Да уж, нагрузил ты меня по полной, козёл... — вздохнула я, отложив в сторону папку.

Олег дал мне выполнимые задания, но их было слишком много, я физически никак не успела бы всё выполнить до вечера. Даже на обед не пошла. Теперь у меня болели глаза, урчал живот, испортилось вконец настроение, а папки всё не кончались.

— Привет, — заглянул ко мне Женька.

— Привет, — устало ответила я.

— Можно?

— Что-то срочное, Жень? — спросила я, зная, что он любит и просто так зайти потрепаться. Только у меня сейчас нет времени на это. — Козёл этот меня нагрузил по полной...

— Давай помогу,— подошёл он к компьютеру. — Я своё уже всё сделал. Что тут у тебя?

Я показала список дел. Он пробежал глазами по пунктам.

— А какие не сделаны ещё?

— С седьмого и до конца.

— Ага, — кивнул он. — Пришли мне пункт восемь, девять и двенадцать. Они самые сложные. Я сделаю.

— Жень, да не надо... Неудобно это, — подняла я на него глаза. Он встретился со мной своим взглядом и какое-то время просто смотрел. Не люблю такие моменты. Давно знаю, что симпатична ему. Женька хороший парень, но проблем с мужем мне и без него хватает.

— Неудобно будет, когда Олег начнёт тебе высказывать, — ответил он и присел на край моего стола, снова уставившись в моё лицо. — Присылай. Я помогу. Кстати, я что зашёл-то... Новый босс на тебя зуб точит, дорогая. Это опасные игры, Ангел. Ты ему что наговорила, Лин?

— Да ничего я ему не говорила такого... — смутилась я. Остыв немного, поняла, что всё же была слишком резкая. Возможно, стоило поносить ему этот дурацкий кофе пару дней, пока он не увидел бы, что мне стоит поручать совсем другую работу. Всё равно кофе варит кофемашина. — Сказала, что кофе не буду носить.

— Лин, — позвал он меня, и я подняла глаза от компьютера, чтобы снова пересечься с ним взглядом. — Ты должна быть осторожна. Не пыли.

— Да не пылю я!

— Угу, а то я не знаю тебя.

— Чёрт... — нервно бросила я на стол карандаш и подпёрла подбородок руками. — Да, ты прав. Я была несдержанна, мы поцапались в первый же день. Вроде хотела сама уволиться, но теперь понимаю, что лучше работы мне и не найти в этом городе. А учитывая развод, мне теперь нужны деньги.

— Всё-таки развод? — глухо спросил он.

— Да.

— Может, ещё всё наладится, Лин?

— Не знаю... Вряд ли. — вздохнула я.

В глазах Жени я видела сочувствие. Даже если я ему и нравлюсь, он не рад развалу наших с Маратом отношений. Ни видом, ни взглядом не даёт понять, что мечтает попасть на место моего мужа. За это уважаю его и ценю дружбу. К тому же Евгений прекрасно знает, как сильно я люблю одного-единственного мужчину, и никто не заменит его мне. Никогда.

— Ладно, время покажет. А дети? — спросил он.

И снова я почувствовала к нему огромную благодарность. Он не стал педалировать неприятную для меня тему. Хотя о детях мне говорить тоже вовсе не просто.

— Мы ещё не решили, — ответила я пространно. — И давай не будем об этом, ладно? Работать потом тяжело, сосредоточиться не могу.

— Конечно, извини, — кивнул головой Женя.

В этот момент у меня очень громко заурчал от голода живот, и его скрутило болезненным спазмом. Из-за нервов утром не смогла поесть, только кофе и выпила, а сейчас пропустила обед. Теперь мой организм сходил с ума, требуя еды. Моё лицо перекосило от неприятного спазма. Чёрт, неудобно как, наверное, Евгений всё слышал.

— Ты обедала? — спросил Женя, глядя на источник страшного звука.

— Нет, — коротко ответила я. — Некогда.

— Тогда щас я.

Он встал и ушёл. Я растерянно смотрела ему вслед. Ничего не поняла. Кидать ему информацию или что?

Ладно, отправлю файл. Если уж вызвался помочь — пусть поможет, а то тут к следующему году не управиться! Такие объёмы мне свалил на голову этот Олег... Выжить всё же решил меня, урод.

Зуб на меня он точит... Да я уже сама на него коллекцию зубов наточила! При любом удобном случае с удовольствием воткну их ему в спину.

Вздохнув, вернулась к работе. Не заметила, как пролетело время, и Женька вернулся.

— Что это? — уставилась я на бумажный пакет, который он поставил передо мной, а папку забрал. — Отдай обратно, я же не доделала...

О боги, как пахнет едой... Прямо сейчас слюнки на стол потекут.

— Ешь, — сказал он мне, укладывая папку на край моего стола. — Потом сделаешь. Надо пообедать. Ангелин, ты себя что — загнать, что ли, решила?

— Не хочу, чтобы он имел возможность по мне проехаться, — угрюмо ответила я, всё же беря пакет в руки и двигая его к себе ближе. — Начнёт говорить, что из меня не только секретарь хреновый, но и специалист тоже...

— Не обращай внимание, — ответил Женя. — Сама нарвалась. Теперь жди, когда остынет. А с заданиями я тебе щас помогу. Кофе принесу только тебе.

Он снова ушел и вернулся через пять минут с чашечкой ароматного и дымящегося кофе в руках. Чашка оказалась возле меня и очень пригодилась, потому что перекус, который принёс мне Женя, я как раз приговорила.

— Спасибо, — улыбнулась ему и отхлебнула кофе. — Ты дружище прямо!

— Да, — вяло улыбнулся он. — Дружище... Точно.

Посмотрела на него, но больше ничего не сказала. Он жалеет, что только дружище? Это вырвалось у него случайно? Раньше он не позволял себе такого. Известие о разводе на мужиков вокруг меня как-то дурно влияет...

— Ты меня просто спас, Жень, — устало откинулась я на спинку кресла. — А то бы умерла тут от голода.

— Знаю, — хмыкнул он. — Потому и принёс.

— Да уж, эти папки заметно портят мне настроение, — окинула я гору папок с уже сделанным заданием.

— Боюсь, что сейчас испорчу тебе его ещё больше, — поймал мой взгляд Евгений.

— Что опять? — напряглась я.

— Ты через пару дней едешь в командировку.

— Да, сейчас очень не вовремя, — пробурчала я. А потом меня вдруг как облили холодной водой, и мои глаза округлились. — С тобой еду, надеюсь?

— Нет, — ответил он. — С Олегом.

Глава 15.

Моё лицо тут же помрачнело. Не хватало ещё... Мы друг друга явно раздражаем. И как мы будем там работать?

— Прекрасно вообще, — буркнула я и снова со стуком бросила карандаш на стол. — И куда едем?

— В южный филиал.

— И когда едем?

— Послезавтра.

— На сколько?

— Двое суток.

— Да уж, — вздохнула я. — Это будут самые хреновые двое суток в моей жизни.

— Ну что поделать, начальников не выбирают, — ответил Женя.

— А мне с ними ещё очень "везёт”!..

— В каком смысле? — поднял вверх брови Женя.

Всей этой котовасии с Марком и Вадимом он не знает. И я сейчас его просвещать не стану. До сих пор мне стыдно сознаваться в том, что я встала между двумя братьями и ушла от одного к другому.

— Так, не обращай внимания... — отмахнулась я и придвинула к себе обратно папку, которую он положил на край стола. — Спасибо за кофе, но мне пора возвращаться в работу.

— Да пожалуйста, — ответил Женя и встал со стола. — Я помогу. Как будет готово — пришлю на твою почту.

— Спасибо... — вздохнула я. — Только не уверена, что меня это спасёт.

— Почему?

— Ну как я буду такие объёмы выполнять каждый день одна?

— Никак. Это нереально.

— Вот именно. Выживает меня, чтобы я написала заявление сама и выплачивала компенсацию.

— А зачем вообще было составлять такой договор? — спросил Женя.

— Марат хотел обезопасить меня, если компания перейдёт другим владельцам, — ответила я. — Хотел как лучше. Он не думал же, что придёт сюда прихвостень Рогозина и начнёт гнуть пальцы и пускать сопли пузырями!

— Прямо пузырями? — услышала я в проёме двери голос Олега. — Не замечал за собой такого.

Блин. На миг прикрыла глаза. Ну почему он пришёл именно сейчас, когда меня прорвало его оскорбить? Открыла глаза и встретилась взглядом с Олегом. Кажется, я вляпалась ещё больше...

— Простите, — стушевалась я.

— Иди работай, Евгений, — отправил его Олег.

Тот посмотрел на меня и всё-таки вышел из кабинета. Мы остались вдвоем. Неловкость и напряжение повисли между нами.

— Лина-Лина, — покачал головой мой новый начальник.

— Извините ещё раз, — сказала я. Но не думаю, что свою вину загладила.

Он лениво прошёл по кабинету и сел напротив меня. Просто смотрел. Время шло, а никаких вопросов он мне не задавал. Он странно себя ведёт, словно я не его подчинённая, а какой-то интересный и забавный зверёк в его зоопарке. Конечно, влияет то, что я жена Марата, а Марату Рогозин — враг. А значит, и этот Донский — тоже.

— Вы вроде как позиционируете себя как ещё один руководитель, а не СЕКРЕТАРЬ, и вдруг такие слова из ваших уст? — снова заговорил он.

— Я же уже извинилась, — остановила я на нем немигающий взгляд.

Может, мне на колени теперь встать, чтобы он меня прекратил подкалывать?

— А когда я выйду, позовёте своего верного пажа и продолжите меня оскорблять, да?

— Пажа?

— О да, Евгений, — усмехнулся Олег. — Он от вас всё выслушает. Атмосфера у вас та еще... Друг бывшего основателя влюблен в его жену.

Нахмурилась. С чего он это взял? Он говорит слишком личные вещи и провоцирует меня на что-то.

— А вас это как касается? — спросила я довольно грубо. — В связке “мой муж, его друг и я” не значится "Олег".

— Да никак не касается, — ответил Олег. — Просто отметил это. И не дай бог мне в вашу связку попасть!

— Вот именно — не дай бог! — сказала я. — Вы, кажется, руководить сюда пришли? Вот и руководите.

— Вот и руковожу! Где проделанная работа, Ангелина Павловна? Я вам список отправил полдня назад.

— Я выполняю, — ответила я. — Вот уже сделанное.

Я указала на папки рядом с моим столом.

— Но это не всё? — спросил Олег.

— Нет, не всё.

Он цокнул языком и покачал головой.

— Слабо. Я ожидал большего.

— Слабо? — начала закипать я. — Вы мне дали недельный объём работы, не меньше.

— Специалист вашего уровня, каким вы себя и позиционируете, должен успевать справляться с любым объёмом работы.

— Вы считаете, что тот специалист, которым я себя позиционирую, робот?

— Ни в коем случае.

— Тогда вы должны понимать, что даже если я сегодня не пойду домой, то все равно за ночь ничего не закончу.

— Правда? И это будет плохо.

Да он просто издевается, козёл!

— Плохо для вас, — договорил Олег. — В вашем договоре прописана хорошая неустойка за невыполнение обязанностей. А какие обязанности – не прописано. Поэтому я могу требовать и кофе, и отчёты, и что-либо ещё.

Вот тут я совсем напрягалась. Да, юридически, конечно, все мои обязанности там прописаны быть не могут, но о чём это он говорит?

— Что ещё? — спросила я.

— Ну, пока я прошу только кофе и отработать план заданий.

Он продолжает настаивать на своём чёртовом кофе. Ему важно для себя или просто забавно прогнуть жену бывшего владельца?

— Я сделаю то, что успею сегодня, — попыталась я сохранить самообладание. Что-то надо решать с этим говнюком, но до командировки я вряд ли что-то успею придумать. — Могу отправить то, что отработано на данный момент.

— Конечно, отправь. Я посмотрю, прямо сейчас пойду в кабинет и посмотрю.

— Хорошо, — кивнула я и при нём отправила файл на рабочую почту директора. — Отправлено.

— А что насчёт кофе?

— То есть вы продолжаете настаивать на кофе? — посмотрела я на него.

— Да.

— Это всё из-за того, что Марат мой муж? — спросила я без обиняков.

— Нет, — ответил Олег. — Я не люблю зарвавшихся секретарей.

Я задумалась. Чего мне может стоить этот чёртов кофе... Может, если я его принесу, то Олег перестанет настолько цепляться? Сделаю вид, что я смирилась и куда послушнее, чем кажусь. Может, нам удастся сохранить худой мир до того момента, как что-то не решится с работой? Оставаться здесь уж очень не хочется, и нервотрёпок мне хватает сейчас и без участия Олега!

— Если я принесу кофе, вопрос будет исчерпан? — подняла я на него голову.

— А ты не дура.

— Олег Петрович, — одёрнула я его. — Давайте без переходов на личности. Хотите кофе? Я вам его принесу. И буду надеяться, что вы станете более реально смотреть на объем своих заданий.

— Да, пожалуй, я погорячился, — оглядел он папки. — Если сегодня всё не успеете — доделаете завтра. Жду кофе.

***

Он ушёл, а я пошла следом за ним через пять минут.

— Катя, иди сюда, — позвала я.

Девушка пошла со мной вместе в зону чая и кофе.

— Покажи мне, как варить кофе.

Она уставилась на меня. Видимо, удивилась, что кофе собралась варить я сама. Но что поделать?

— А какой нужен?

— Чёрный – для начала.

— Ну, вот где она включается, — начала показывать она мне. — Здесь ставится чашка. Вода заливается сюда. Дальше ставим капсулу и выбираем программу. Чёрный в самом низу. Двойной эспрессо или обычный?

— Обычным обойдётся, — ответила я.

Катя нажала кнопку, и пока аппарат готовил кофе, спросила осторожно:

— Это для Олега?

— Да.

— Заставил?

— Да.

— Понятно...

— Спасибо, Катя, — я поняла, что кофе готов, а беседовать о наших отношениях с начальником я не хотела больше. Машина затихла и издала писк. Я забрала чашку и, кинув на блюдце пару кусочков сахара и ложку, отправилась в кабинет нового босса.

— Можно? — постучалась я. — Кофе просили.

— Да, неси.

Я прошла с чашкой по кабинету и поставила её возле него. Олег молча подвинул к себе чашку и сделал глоток. Потом медленно проглотил жидкость и указал мне на стул напротив себя.

— Садись.

Я заняла предложенное место, а он бросил в чашку сахар и стал его размешивать ложечкой.

— Ну что? Это оказалась вовсе не так страшно? — спросил он.

— Нет, не страшно, — ответила я. — Вы посмотрели выполненные задания?

— Ты не переломилась, что кофе принесла. Секретарь.

— Да, слава богу, целая осталась, — буркнула я.

— А почту я посмотрел, но пока еще не всё, — снова заговорил Олег, отставив чашку с кофе в сторону.

Не так уж он и кофе желал, как сам факт того, что Олегу кофе принесу я. Ладно, пусть наслаждается. Может, мы ещё сработаемся всё же. Менять работу перед родами все же не очень хорошая идея.

— Знаешь, ты успела много сделать, — он щёлкал мышью и смотрел в монитор. — И сделала весьма толково. И презентация...

Олег перевёл на меня внимательный взгляд.

— Это очень хорошая работа, Ангелина Павловна.

— Спасибо, — кивнула я.

Ещё бы. Я уже в этом бизнесе хорошо ориентируюсь за годы работы.

— Я даже использую её на переговорах.

— Хорошо.

— И уже в скором времени вы сможете её сами и озвучить. Вы едете со мной в деловую поездку послезавтра.

— Да, мне сказал Женя... Евгений то есть.

— Ну вот и хорошо. Значит, готовьтесь. Билеты нам закажут, вылет в пять утра послезавтра.

— Олег Петрович...

— Да?

— А вы не могли бы всё же взять в поездку Евгения? — спросила я. Пришла на ум одна идея... — Презентация у вас теперь есть, Женя её прекрасно представит.

— Почему я должен что-то менять? — изогнул он скептически бровь. На его лице снова появилось упрямое выражение. — Я хотел, чтобы её представили именно вы. Лина...

— Да?

Олег почесал подбородок и поменял позу.

— Наше знакомство началось с не очень хороших моментов, — продолжил он. — Но мне бы не хотелось, чтобы это отражалось на работе. Презентацию сделали вы, и было бы справедливо, чтобы представляли её вы. Скажите, вы теперь боитесь со мной ехать? Ничего дурного я вам не сделаю.

Я с подозрением уставилась на Олега. Что это он так резко переобулся? Или действительно просто психовал из-за кофе? Прогнуть хотел нерадивую сотрудницу? А успокоится ли он на этом инциденте? Или действительно верит в то, что я могу принести пользу компании? Евгений прекрасно проведет эту презентацию не хуже меня.

— Я думаю, что должен всё же извиниться, — посмотрел он на меня. — Просто не люблю, когда делают поперек. У вас всё же не управляющая должность, а помощник директора. И даже если, когда директором был ваш супруг, вы имели какие-то привилегии, то я к вам буду относиться согласно вашему статусу. Понимаете?

— Понимаю, — кивнула я. В принципе, логично. Ну и давать привилегии жене врага как-то не комильфо. Это я тоже прекрасно осознаю. — Извинения приняты. А вы меня простите за те слова... про пузыри.

— Ладно уж, — усмехнулся Олег почти по-доброму. — Мало ли как меня поливают за спиной сотрудники... Но мне хотелось бы надеяться на то, что вы взрослый человек и более себе не позволите в подобном тоне говорить о коллегах. Да?

Чёрт, говорит со мной как с маленькой девочкой...

— Да, — ответила я.

— Мне хотелось бы найти с вами контакт.

— Контакт? — сузила я глаза.

Олег открыто смотрел в ответ. Открыто и не так уж невинно. Нет, этот мужчина вовсе не так прост и тактику сменил не случайно.

— Да, мне хотелось бы мирной и плодотворной работы.

Мне кажется, или он всё же намекает на какое-то личное общение?

— Да, в состоянии войны работать трудно. Но я всё же не это пытаюсь сказать.

— Что же?

— Для меня сейчас нежелательны нагрузки и перелеты.

— А что такое? — окинул он меня любопытным взглядом.

— Я беременна.

Неожиданно Олег стушевался будто.

— А... вот как... Гхм... — он поправил галстук и прокашлялся.

— Я неважно себя чувствую и вообще подумываю о больничном, — вздохнула я. — Может быть, всё же Евгений вас сопроводит, а я останусь, схожу к врачу, отдохну?

— Что же, если такое дело, то я не вправе вас заставить, — ответил Олег. — Решено. Вместо вас поедет Евгений.

— Вот спасибо вам, — расцвела я, а Олег словно залип вдруг на мою улыбку. — Тогда я пойду завершу дела, и домой?

— Да... И не нагружайте себя слишком. Уменьшите фронт работ.

— Хорошо. Спасибо. Тогда до завтра?

— До завтра.

Я встала и пошла к двери под почему-то явно разочарованным взглядом Олега. Вот зачем ты меня, Олежа, хотел в командировку везти так упорно? Хотел использовать это время, чтобы, как ты выразился, "наладить контакт"? Обойдёшься.

Довольная шла по коридору и столкнулась на повороте с Евгением.

— Ты чего гуляешь? — спросил он. — Я думал, ты корпишь над папками до сих пор.

— К чёрту папки! — заявила я с улыбкой на губах.

— Что ты придумала? — заразился улыбкой и Женька.

— Ну... За меня придумала природа, — ответила я. — В командировку вместо меня едешь ты, Жень.

— Как – я? Он же был против, — удивился Евгений.

— Так вышло. Извини, если у тебя были планы.

— Да ладно уж, — махнул рукой. — Ты же знаешь, что тебе я всегда помогу.

— Но у тебя в любом случае не было бы выбора. Кроме тебя и меня Олегу взять некого.

— И это тоже! А что ты ему сказала, Лин? Он так настаивал, что едешь ты.

— Что беременна.

— Беременна? — завис ненадолго он. — А это правда?

— Конечно, — кивнула я. — Я не стала бы врать в таком вопросе. Просто я сама недавно узнала, буквально на днях.

— Так вы тогда не разводитесь, выходит?

— Разводимся.

— Хм, — нахмурился Женя. — Даже не знаю тогда, поздравлять тебя или нет в связи со сложившейся ситуацией в твоей семье...

Мысли о Марате опять полоснули по сердцу острой бритвой. Я и сама не знаю, рада ли я и как мне относиться к этой беременности в таком положении и на стадии развода.

— Ничего, — улыбнулась я с некоторой долей грусти. — Всё будет хорошо.

***

— А где дети? - спросила я с тревогой, когда, вернувшись в дом родителей Марата, я не нашла ни дочери, ни сына, ни их вещей.

— Увёз их Марат, — ответил его отчим. — Он тебе что – не сказал, что забирает их?

Глава 16.

— Куда увёз? — спросила я, чувствуя, как скручивает ужасом живот. Не дай бог он увёз их подальше от меня. Бизнеса у него теперь нет, отличная возможность увезти детей! — Не сказал?

— Почему не сказал? Домой. А ты что, не в курсе?

— Нет, как видите. Ладно, я поеду туда тогда... До свидания.

Даже за вещами заходить не стала, сразу поехала в наш с Маратом дом. Точнее, он был наш, а теперь я не знаю, чей он...

Охрана не стала меня удерживать на въезде — что ж, уже хорошо. Значит, мой муж не дал распоряжение меня не пускать вообще. Хоть какое-то утешение. Если Марат намерен меня оградить от детей, я никогда ему этого не прощу. Никогда. Как бы ни любила.

На территорию дома меня также пропустили без остановок. Бросила машину у входа в дом и стала нажимать кнопку звонка. Никто не открывал.

— Чёрт, он с ума сошёл? — возмутилась я вслух. — Не открывает ещё.

Ключи остались у матери Марата в доме. Или их там действительно нет?

Окинула взглядом дом. Свет нигде не горел, прислуги там тоже явно нет, иначе бы открыли и сказали, что в доме никого нет. Ни Марата, ни детей явно в коттедже нет.

Сволочь. Всё же увёз их куда-то...

Дрожащими руками вынула телефон и стала звонить ему. Шли гудки, а трубку никто не снимал. Я кусала губы, чтобы не рыдать в голос. Когда я уже совсем отчаялась, звонок приняли.

— Алло, — услышала я его голос.

— Марат, где дети? — выпалила я.

— А что такое? — спросил он. — Дети находятся с их отцом. В чём проблема?

— Марат... Ты не можешь так со мной поступать.

— Как? Общаться со своими детьми?

— Забирать их.

— Лина, мы уже говорили о том, что ты не должна с нами жить. Ты виновата, и ты должна уйти сама.

— Не отнимай у детей мать!

— Я и не отнимаю. Ты можешь с ними видеться, на здоровье, но сегодня дети со мной.

— Марат, где они?

— Со мной.

— Где с тобой?

— Какая разница? С ними всё хорошо, нам весело.

— Какой же ты козёл...

— Лин, ты поссориться хочешь? Тогда я вешаю трубку. Сама еще та стерва! Виновата везде, ещё меня оскорбляешь.

Больно ли мне от такого обращения? Невыносимо. Еле держала себя в руках, потому что иначе могла навредить ребёнку. Уже начало потягивать живот.

— Где вы находитесь? Скажи, прошу. Мне же нельзя так волноваться... Когда ты привезёшь их обратно?

— Да гуляем мы, в торговом центре, в детской зоне.

— Просто гуляете? — спросила я растерянно.

— Ну да, а что? Нельзя с детьми куда-то выехать?

— Боже, я подумала...

— Что?

— Неважно. Куда вы потом?

— Домой, Лин. Домой.

— Скоро?

— Да, скоро.

— Я буду ждать вас возле дома.

— Лин, — позвал негромко Марат. — Сегодня я хотел бы, чтобы ты ночевала у отца.

— Нет!

— Почему нет? Что такого в моей просьбе?

— Нет. Я хочу быть рядом со своими детьми. Можешь ненавидеть меня и смотреть как на последнюю дрянь, но я никуда не уйду!

— Да что такого я прошу, чёрт тебя побери? — начал злиться он. — Я всё уже решил. Но я хочу провести этот вечер с детьми. БЕЗ тебя!

— Я не уеду.

— Твою мать, Лина! — прорычал он в трубку. — Делай что хочешь!

Он повесил трубку. Я присела на лавочку рядом, в саду. Руки мелко дрожали. Нет, я никуда не уйду. Ни сегодня, ни завтра. Пока я не успокоюсь, он не будет с ними один! Мог бы предупредить хотя бы, что повезет детей гулять, а потом домой вернёт. Я бы тогда не подумала, что он их просто выкрал. А теперь мне плевать, что хочет ОН, я буду ночевать рядом с детьми – и точка.

Спустя минут сорок на территорию въехала машина Марата. Он вышел из машины, коротко мазнул по мне взглядом и пошёл помогать выйти из авто детям.

— Мама! — закричала дочь и кинулась ко мне.

Я улыбнулась ей и присела, чтобы поймать её в объятия. Прижала к себе свою девочку так, будто не видела ее утром, будто успела потерять.

— А ты уже тут? — удивилась Алиса. — Папа сказал, что ты сегодня не приедешь.

— Приехала, — твёрдо сказала я, кинув недобрый взгляд на Марата, который вёл за руку сына.

— Мам! — подбежал и он ко мне. — Как хорошо, что ты пришла.

— Конечно, милый, — взяла я его на руки и поцеловала в щёчку. — Я всегда буду с вами. Что бы ни случилось.

— Ура! — поднял он ручки вверх и обнял меня за шею. — Не уходи... Папа сказал, что ты не придёшь, и я плакал.

— Не надо, мой хороший, — улыбнулась я ему и погладила маленького сына по волосам. — Я решила все дела раньше и приехала к вам!

— Ма-а-ама... — оба ребёнка прижались ко мне.

Подняла глаза и встретилась со взглядом мужа. Он смотрел так, будто ему причиняет боль эта картинка нашей нежной любви. И я понимаю почему. Я испытывала ту же самую боль. Теперь мы не сможем быть все вместе, и один из нас не будет видеть эту семейную идиллию каждый день.

— Пойдёмте в дом, — произнёс Марат.

Мы вошли внутрь. Он раздеваться не стал, сидел в гостиной, пока я мыла руки детям перед ужином.

— Прислуга придёт завтра, — сказал мне Марат, когда мы вернулись в гостиную. — Сегодня ужин и завтрак придётся заказать в ресторане.

Я включила телевизор и нашла канал мультфильмов, пока думала о том, как организовать ужин.

— Хорошо, не вопрос, — ответила я и достала телефон, чтобы заказать нам еды. — На тебя заказывать как обычно?

— Нет, — покачал он головой. — Пойдём, на пару слов.

Он взял меня за локоть и вывел в холл. Прикрыл дверь гостиной, чтобы дети нас не слушали.

— Лина, я же попросил тебя, — смотрел он на меня. — Неужели так сложно было сегодня переночевать у отца?

— Не хочу! — заявила я. — Моё место рядом с детьми.

— Да не заберу я их! — начал закипать он. — Успокойся уже. Я принял решение, что с ними будешь жить ты. Уйду я.

Он уйдёт.

Уйдёт...

Уйдёт!

Логично, но почему же так дико больно?

— Понятно, — произнесла я тихо, не в силах перебороть ком в горле. — Почему тогда не сказал мне о своих намерениях?

— Вот, говорю, — ответил он, глядя в стену. Ему тоже непросто, я чувствую. — Хотел по телефону сказать сегодня. И хотел остаться с детьми этим вечером.

— Я мешаю? — спросила я.

— Сказать честно? — серые глаза уставились на меня. Я словно попала под дуло пистолета.

— Да.

— Я не хочу тебя видеть. Но раз ты остаёшься, тогда ухожу я.

Меня словно ударили. Так и застыла на месте, пытаясь удержать слёзы. Марат же повернулся ко мне спиной и вернулся в зал.

— Эй, малышня! — позвал он детей. — Обнимашки!

— Ты куда, пап? — спросила Алиса, когда они оба оказались в его больших руках.

Она знает, что когда папа так говорит, то потом уходит. Но на ночь он не оставался очень редко. Теперь же, видимо, многое в нашей семье изменится. Детям нужно начинать привыкать, что в одной комнате папа и мама больше находиться не в силах.

— Срочная работа, зайка, — поцеловал он в макушку Лиску. — Я завтра заберу тебя из школы. А тебя — из сада. Договорились?

— Да!

— Ну, тогда провожайте папу.

Дети проводили его до двери и махали в окно рукой, улыбаясь ему. А мне грудь словно кирпичом придавили. Малыши пока не понимают, что мы больше не семья, и что теперь папа будет ночевать не с нами...

— Ма, — потянула меня за руку дочь, вырывая из грустных мыслей. — Мы есть-то будем сегодня? Я голодная.

— Кушать-кушать!! — затараторил сын и закружился вокруг меня.

— А, да, — встряхнулась немного я. У меня есть дети, и им нужна мать. Пострадаю потом, в подушку ночью. Сама себе... Ночь будет тяжёлая,чувствую. Рыдания так и рвали грудь. Но я не стану делать этого при детях.

Ушёл... Что ж, иди. Будь счастлив, Марат. И спасибо тебе за то счастье, которое я испытала рядом с тобой. Жаль только, что для тебя оно закончилось, и ты так легко выкинул меня из своей жизни. У меня так точно не выйдет. Хотя бы потому, что мне ещё предстоит рожать твоего ребёнка...

Вздохнула и сосредоточилась на еде. Сделала заказ и принялась играть с детьми, чтобы скоротать время до ужина и чтобы не поддаваться грустным мыслям, которые так и рвали меня в куски.

***

Прошло две недели с момента, как Марат ушёл. Отношения между нами стали ещё более натянутыми. Я замечала, с каким презрением он смотрел на меня порой, даже не скрывая своего отношения.

Но оправдываться я больше не намерена. Я больше не буду искать с ним разговоров и встреч, больше не стану просить его выслушать. Я отпустила его. По крайней мере, очень пытаюсь это сделать... Хочется мне или нет, а пути наши разошлись. Мне придётся учиться жить без Марата, и это его выбор. За мужчиной я бегать не стану. Не хочет — тогда и мне это не нужно больше.

Да, я любила и люблю.

Да, тоскую так, что подушки не успевают просыхать от моих слёз ночами.

Так, что хочется разодрать себе грудь и вынуть ноющее сердце, которое всё стучит и стучит о нём.

Так, что хочется выбежать в поле, бежать и кричать во всё горло, пока не упаду, осипшая, без сил.

Но вместо этого вежливо говорю ему "здравствуй" и скупо отвечаю на вопросы о детях. Иногда он спрашивает и о моей беременности. Всё же допускает мысль, что ребёнок может быть от него. Документы на развод так и не подал — ждёт, когда срок беременности позволит сделать нам тест ДНК. Впрочем, для меня это неважно, я знаю, какой там будет результат. Отец — Марат. На все возможные проценты. Надеюсь, ему хотя бы будет стыдно, что сомневается даже в этом...

Детям мы сказали, что он нашёл новую работу и ему приходится работать и ночью. На самом же деле Марат ночует... А я не знаю, где он ночует. И спрашивать не стану. Надеюсь, что у матери, но точно не проверяла. Это теперь только его личное дело, где ему ночевать. Меня это больше не касается.

Несколько раз он оставался ночевать с нами. Точнее, с детьми, конечно. Меня он почти игнорировал, а когда дочь и сын засыпали в своих кроватках, не разговаривал со мной и вовсе. Мог тихо пить виски в кухне или в кабинете.

Один.

Курил.

Утром я находила полную пепельницу.

Ему тоже тяжело, я знаю, но он слишком упрям, чтобы услышать меня. Ему необходимо самому узнать что-то, чтобы усомниться в том, что видели его глаза. Я бы сама на его месте поверила бы в самое мерзкое. Я не виню его, что он поверил... Мне лишь жаль, что ничего исправить уже нельзя.

Марк больше не объявлялся. Кажется, отец, узнав об этой истории, встал на нашу с Маратом сторону и попросил не приезжать к ним, чтобы не пересекаться с нами. Где родители общаются с младшим сыном, я не знаю, но перестала с содроганием бояться встречи с ним в доме родителей братьев.

Я до сих пор не понимаю, за что он так поступил со мной, зачем разрушил мой брак, мою жизнь, лишил наших детей счастливой и полной семьи... Неужели ради своего эгоизма, мести, ненависти к старшему брату и мимолётной похоти? Я никогда не пойму его и никогда не прощу. Как я не разглядела в нём монстра ещё тогда? Как, однако, люди умеют завернуть волчью морду в овечью шкурку, что не распознать, кто перед тобой так натурально блеет...

Марат нашёл себе место на руководящей должности в ещё одной крупной фирме в той же отрасли, в которой был и принадлежащий ранее ему бизнес. Он снова стал наёмным работником, и теперь ездит в офис, как и раньше. Он не делится своими планами со мной, но Женька сболтнул, что муж копит на стартовый капитал для нового дела. Он не опустил руки, он будет и хочет бороться. Я рада, что он не сломался, несмотря на всё это. Искренне рада. Пусть мы больше не вдвоём, но я желаю ему счастья. Даже если в этом счастье не найдётся места для меня.

Я продолжила работать и пытаться наладить отношения с Олегом. После того, как я согласилась выполнять его просьбы в рамках приличия, он перестал меня изводить. Дел даёт много, но уже в расчёте на то, что я реально могу успеть. Наши отношения стали довольно нейтральными, он оценил мои данные как работника и даже, кажется, остался мной доволен.

***

— Ангелина Павловна, — сказал мне Олег в конце очередного рабочего дня, проверяя мою работу. — Мне совершенно не к чему придраться. Да и не хочется.

— Всё верно? Ошибок не нашли? — уточнила я, пока ещё компьютер включён.

— Не вижу, — ответил он. —  А Евгений не обманул, вы в самом деле очень толковый специалист. На сегодня можете быть свободны.

— Спасибо, всего доброго.

Я уже хотела развернуться и покинуть кабинет директора компании, но он меня остановил.

— Подождите, — услышала я и развернулась к нему лицом. — Очень жаль, что в командировке вы нас не сопровождали. Сделка прошла бы ещё более результативно.

— Я плохо себя чувствовала, — напомнила я. И я действительно уходила на больничный. — И Евгений отлично со всем справился сам.

— Но вы провели бы презентацию лучше, — настаивал Олег.

Я нахмурилась. И почему мне всё время кажется, что он продолжает ко мне… подкатывать? Он ведь знает уже, что я жду ребёнка от другого мужчины, от своего мужа.

— Кстати, как сейчас ваше самочувствие? — заботливо спросил он. — Устали?

Чёрт, да он заботливее Марата сейчас! Но его внимание меня раздражает, даже если оно, в общем-то, абсолютно сейчас беззлобное.

— Устала, но работа есть работа, — ответила я осторожно.

— Тогда сейчас идите отдыхать. А завтра рабочий будет день короче.

— Почему?

— Потому что вечером встреча с потенциальным инвестором. В ресторане.

От слова "инвестор" меня по-прежнему немного дёргает.

— Хорошо. Нужно взять с собой в офис платье?

— Нет, мы в четыре часа дня разъедемся по домам, чтобы подготовиться, и далее встретимся уже непосредственно в самом ресторане.

— Поняла.

— Ну, об этом уже завтра. Идите, отдыхайте, Лина. Вас подвезти?

Да что же он так навязывает себя? Или мне всё же кажется? Лучше бы казалось.

— Нет, спасибо, я за рулём. До свидания.

— До свидания, Ангелина Павловна.

Глава 17.

— Добрый вечер, — сказала я, разглаживая платье на бёдрах.

Я только что приехала в ресторан и остановилась у столика вип-зоны, куда меня привёл метрдотель.

— А, Ангелина, — встал навстречу мне Олег в смокинге. — Добрый вечер. Присаживайтесь.

Он указал рукой на диван напротив. Я, придерживая подол чёрного платья в пол, заняла предложенное место. Олег оценивающе разглядывал меня. Это заставляло нервничать. Мы оказались почти наедине за отдалённым от других столиком вип-зала ресторана, а его взгляды мне совершенно не нравились. Двоякое у меня к нему сложилось отношение. Вроде бы он ничего такого не делает и не говорит, по крайней мере, до сегодняшнего дня не делал и не говорил, но эти взгляды... Они выражают мужской интерес, а ведь он знает, что я ношу ребёнка. Мог бы себя и в руках держать, даже если я ему и понравилась, несмотря на положение.

— Вы сегодня прекрасно выглядите, — сказал мне Олег. — Вам можно немного вина?

— Спасибо, — сухо кивнула я. — Вина можно. Один бокал.

— Тогда налью вам? — предложил мой босс, потянувшись к бутылке в ведёрке со льдом. — Пока мы ждём нашего инвестора.

— Да, пожалуйста, — снова кивнула я. — А кто инвестор?

— Его зовут Матвей Степанов. Он давно интересуется этим бизнесом и мог бы внести очень ощутимый вклад, который поможет поставить компанию на ноги.

— Понятно, — вяло улыбнулась я. Радоваться за успехи Рогозина, который отнял фирму у моего супруга, в лице Олега я не могу.

— Вам, наверное, неприятно это слушать, — хмыкнул он, внимательно посмотрев в моё лицо. — Но вы должны быть в курсе всех событий, раз уж вы занимаете эту должность.

— Нет, я рада, — ответила я.

— В самом деле? — изогнул бровь Олег.

— Да, — кивнула я. — Не могу сказать, что я не на стороне Марата, у которого эту фирму отняли, но всё же мне бы не было весело наблюдать, как компания совсем загнулась и труды моего мужа пропали зря. Пусть хотя бы люди работают и получают дальше здесь зарплату.

— Интересная точка зрения, — сказал мужчина, поглядывая на часы. — Что-то задерживается наш Матвей Степанов...

— Он не предупреждал?

— Такие не опаздывают, а задерживаются, Лина, — босс опять назвал меня так, как называют только близкие. — И, соответственно, не предупреждают.

— Понимаю.

— Будем ждать пока. Чуть позже я наберу ему, потому что мы уже тут двадцать минут сидим, и более получаса ждать смысла нет никакого.

— Да, согласна.

Он замолчал. От нечего делать снова налил себе вина. Потом опять перевёл взгляд голубых глаз на меня.

В этот момент меня словно окатило холодной водой. Мимо стола по вип-залу шли Марат и Женя. Нервы натянулись струной, и казалось, вот-вот лопнут. Чёрт, сейчас они увидят, как я сижу в ресторане в шикарном платье и с бокалом вина со своим новым начальником. Инвестора-то с нами нет! Можно легко решить, что это моё свидание с боссом. А Марату тем более не доказать будет, что это вовсе не так! А в том, что он взбесится ещё больше, я даже не сомневалась.

Я не могла отвести от них взгляда, скованно сидя на диване и ожидая как минимум взрыва. Первым меня увидел Женя, случайно повернув голову в нашу сторону. Он остановил Марата и сказал ему "Лина" — я прочла это по губам.

Марат резко обернулся и уставился прямо на меня. Серые глаза смотрели в мой лицо несколько секунд, а потом прошлись по платью, вину и Олегу, явно оценив всё. Неправильно оценив...

Я знаю это взгляд.

Слепая ярость и ледяная ревность.

Даже отсюда, с расстояния в несколько метров, я видела, как сильно его глаза потемнели от гнева. Лицо Марата перекосила гримаса то ли злости, то ли отвращения. Желваки ходили ходуном, губы превратились в тонкую нить. Мне показалось, ещё секунда, и он нас обоих порвёт на куски...

Я даже перестала дышать в ожидании того, что сейчас будет. Олег тоже молчал и смотрел на Марата, видимо, пытаясь прикинуть, что от него ждать — ведь на Олега Марат смотрел просто диким зверем и сжимал огромные кулаки.

Сердце стучало как бешеное, в глазах едва ли не темнело от страха и гадости ситуации. Сегодня я закопала себя ещё глубже... Казалось, что я просто не выдержу этого напряжения и упаду в обморок.

Неужели Марат ввяжется в драку прямо в ресторане с моим новым руководством? И опять посчитал меня отвратительной шлюхой...

На глазах стали собираться слёзы.

— Пошли отсюда, — кинул он Евгению, повернулся к нам спиной и уверенно зашагал к выходу.

Оба мужчины ушли, а я так и осталась растерянно хлопать глазами, смаргивая непрошенные слёзы.

— Вот, — протянул мне сухой бумажный платок Олег.

— Бла... Благодарю, — ответила, заикаясь от адреналина, бушевавшего в крови, и забрала платок из его рук. Тут же промокнула глаза, чтобы макияж не потёк. Кажется, нужно покупать водостойкую косметику — я слишком много плачу в последнее время...

— Всё так же трудно… у вас? — спросил он.

— Да, — ответила я.

— Всё же разводитесь?

— Я не хочу… об этом говорить.

— Понятно... Может быть, заказать что-то? Вы не голодны?

— Да нет, — махнула я рукой. — Если инвестор не приедет, я, пожалуй, домой поеду и там уже поем. Устала очень за день.

— Ну да. Ну да... — протянул он, а потом, задумчиво подперев подбородок, продолжил: — А насчёт Марата... Лина, он виноват. Он не отдавал Рогозину деньги, все сроки возврата многомиллионных долгов пропустил. Ему пришлось действовать уже более… жестко.

— Не оправдывайте Рогозина, Олег Петрович, — уставилась я на него. — Или вы считаете, что похищение женщины допустимо в такой, пусть даже и серьёзной ситуации? Миллионы — это, конечно, много. Но чего стоит жизнь человека? Моя сколько стоит, как по-вашему?

— Нет, конечно, он не прав,  — отвёл он глаза. — Это было очень жёстко, говорю же.

— Может быть, в следующий раз он и детей наших похитит и будет шантажировать моего мужа?

— Нет, конечно, — ответил Олег и поднял руку вверх, чтобы я не продолжала говорить, и достал из кармана пиджака смартфон.

Он вибрировал от входящего вызова. Олег принял его.

— Да, Матвей Сергеевич, — говорил он в трубку. — Как не сможете? Очень жаль. Да, конечно, ждали вас. Ну, ничего страшного. Тогда, может быть, перенесем встречу? В понедельник удобно будет? В первой половине дня или второй? Отлично, тогда мой помощник вам еще позвонит и уточнит по времени. Обязательно извинюсь перед дамой. Ничего, что вы, всё вы порядке. До свидания, хорошего вечера!

— Вот бл*дь, — высказался Олег, завершив разговор. — Ждали-ждали его как два дурака... Он не приедет.

— Я уже поняла, — вздохнула я.

Только вечер зря убили. Да ещё и Марат меня увидел здесь с Олегом наедине практически. Теперь вовек не отмыться...

— Впрочем, в вашей компании этот вечер не так уж плох, — сказал мне Олег. — Отвезти вас домой?

— Нет, я... сейчас успокоюсь и доеду сама.

— Выпейте воды, — он протянул мне наполненный стакан. — Успокойтесь. Вам нельзя так… переживать.

Я взяла стакан и почти полностью осушила его. От нервов сохло горло и губы. Машинально слизала влагу с губ и перехватила взгляд Олега. Опять стало не по себе — он смотрел на мои губы как мужчина.

— Вы очень красивая, Лина, — сказал он мне, не отрывая от меня взгляда, над которым уже всё же поработало вино, добавив его взору характерную дымку. От нечего делать он уже почти уговорил бутылку вина сам. — На Монику Беллуччи похожи. Только моложе. Вам говорили?

— Да, — ответила я, вставая с дивана. Успокоюсь в машине, совершенно нет желания слушать комплименты от подвыпившего босса, тем более после встречи с Маратом. — Говорили. Неужели вы решили, что первый и удивили меня?

— Нет, просто сказал...

— И кстати, у Моники Беллуччи тоже был свой злющий и ревнивый Венсан Кассель*, который ненароком и сломать может что-нибудь. До свидания.

Не дожидаясь ответа, покинула ресторан и направилась к парковке автомобилей.

Едва я отдышалась, как телефон в сумке стал разрываться трелью входящего вызова. Достала смартфон и ещё больше обомлела — Марат. Боже...

Сердце билось как сумасшедшее, когда я принимала вызов и подносила телефон к уху.

— Это что такое, твою мать?!

***

— Марат, в чём дело? — спросила я, пытаясь сохранить самообладание.

— Ты долго собралась торчать с этим утырком в ресторане? — задал вопрос он. — Да еще и вино пьёшь беременная.

— Беременным один бокал не сделает плохо, — отозвалась я. — Недолго. Я уже в машине сижу.

— Езжай домой.

— Да еду!

Отсоединился. Я тупо уставилась на телефон. Он что — дома меня ждёт? Зачем? Хочет отношения выяснять? Так он же со мной расстался! И даже разводится.

Вздохнула глубоко несколько раз и завела машину. Доехала до дома почти на автомате. Так и крутились в голове возможные вопросы Марата. Это будет сложный разговор, если он даже прискакал в наш дом, толком не поужинав. Наверняка они с Евгением приходили в ресторан именно за этим, но аппетит испортился, едва муж увидел меня с Олегом.

Я нашла его в кухне за барной стойкой. Он снял пиджак, закатал рукава и пил виски со льдом. Серые глаза сосредоточились на мне. Я опёрлась бедром о буфет и скрестила руки под грудью.

— Здравствуй, Марат, — сказала я ему.

— Почему ты была с ним? — спросил он сходу.

Ну вот — начинается... Разводиться он намерен, а бросать ревновать на пустом месте — нет.

— Олег — новый управляющий компанией. Он мой начальник,  — сказала я. — Не думаю, что ты об этом не знаешь.

— Знаю, конечно. Но поэтому надо с ним попивать вино в ресторане?

— Это был деловой ужин, — ответила я. — Ты ведь знаешь, какая у меня работа.

— Деловой? — усмехнулся он. Виски уже дало и ему в голову. Ну что за вечер? Сплошняком хмельные мужчины вокруг. — Вы там были вдвоём. Или, может быть, инвестор прятался под столом?

— И нечего ёрничать, — вздёрнула я вверх подбородок. — У нас  и была встреча с инвестором. Только она сорвалась. Он не смог приехать, и мы поехали по домам.

— Сорвалась? — с недоверием переспросил он. — Как удачно вы остались вдвоём. С твоим новым начальником.

— Ну да, сорвалась, — ответила я. — Или ты думаешь, что я беременная бегаю по свиданиям?

— Не знаю.

— Думал, — сказала я за него. — А я, вообще-то, ребёночка ношу твоего. И мне другие мужики не нужны. В принципе. Один был нужен, да идиот оказался, ещё и тугой на оба уха — не слышит, что ему говорят.

Он не ответил. Недовольно поджал губы. Понял, конечно, что речь о нём, но как только я завожу речь о чувствах, Марат словно рак забирается в свою раковину и начинает там упорно молчать.

— А дети с кем? — сменил он тему.

— У папы остались.

— Жаль, я к ним приехал... Хотел их увидеть.

— Не обманывай меня, Марат, — не удержалась я и нервно усмехнулась. — Ты прекрасно знаешь, что  раз я не дома, то и детей здесь нет. Ты приехал выяснять, что у нас с Олегом. Отвечаю — ничего. Я как была твоей, так и остаюсь, несмотря на то, что ты меня так сильно оскорбил своим недоверием.

Марат неожиданно резво поднялся на ноги и за несколько шагов оказался возле меня. Я даже испугалась и отпрянула назад, опершись руками о столешницу. Не отрываясь наблюдала, как он нависает надо мной. Он так давно не находился столь близко, что дыхание перехватило от его запаха и тепла родного мужчины, ставшего чужим в один миг. Невольно прикрыла глаза и стала жадно втягивать этот воздух, который был наполнен им. Как будто он снова мой, как будто всё как раньше.

Руки Марата оказались по обе стороны от меня. Он смотрел пьяным вовсе не от виски взглядом на меня. На мои губы, грудь, бёдра. На руках и шее от напряжения проступили вены. Он боролся с желанием прикоснуться ко мне. Я боролась с желанием впиться в его губы.

— Но он хотел бы. Тебя, — почти на ухо сказал он мне, обжигая ушную раковину горячим дыханием и заполняя меня своим низким голосом. — Я видел, как этот хмырь смотрит на тебя и истекает слюной.

По спине пробежали мурашки, заставляя меня невольно вздрогнуть и прогнуться в спине. Как же хочется, чтобы он сорвался...

— Мне… плевать, что он хотел бы, — ответила я, начиная ощущать, как по телу разливается желание и учащается моё дыхание.

Он лишь хмыкнул, ловя мой взгляд и выдохи с губ словно сумасшедший.

— Ты мне не веришь?

— Я уже не знаю, чему верить, Лина.

Он опустил напряжённые руки, едва сдерживаясь, чтобы не сжать меня, и отступил на шаг назад.

— Спокойной ночи.

— Ты останешься? — зачем-то спросила я. — Ты пил виски. Тебе нельзя за руль.

Я понимаю, что даже если Марат и будет ночевать здесь, то ко мне он не придёт. Но так всё же легче, когда я знаю, где он.

— Да, — ответил он. — Я спать.

***

МАРАТ.

Поднялся в кабинет. На самом деле спать я пока не хочу, слишком сильно меня рвут эмоции, но не хочу оставаться с ней наедине. Не сдержусь. Итак еле пересилил себя, чтобы не вцепиться в её пухлые манящие губы диким поцелуем. Ей бы не понравилось. А мне — да. Но я не целую предательниц.

Хотя...

Чёрт, меня одолевают сомнения, что Лина меня предала, уже не первые день.

Достал из бара пачку сигарет, новую бутылку виски и бокал. Надеюсь, так мне удастся заставить себя не бежать к ней, как и каждый раз, когда я здесь остаюсь. Пока я не разберусь во всём, я не стану к ней сближаться, не желаю быть рогатым оленем.

Но сомнения действительно появились.

Я сел в кресло и подкурил сигарету. Смотрел в полутьме на тлеющий уголёк и думал.

Где сейчас Марк, я не знаю. Я хотел с ним поговорить, но его нигде нет. Его следы теряются в районе Краснодарского края. Он почему-то исчез и на связь выходит редко, и с чужих телефонов. Всё это наводит на мысль, что он сделал что-то не так, когда пытался выудить из Лины информацию. За оплошность Рогозин его преследует, а может, и кто-то ещё. Непонятно только, зачем им понадобилось разводить Лину. Чтобы ужалить меня? Глупо, хотя ужалили.

Я по-прежнему верил пока своим глазам. Вот же картинка, что тут еще додумывать? Каким образом, по словам жены, всё могло бы быть иначе, когда я всё видел сам?

Но по прошествии времени я подумал и о том, что Лину могли всё же использовать как инструмент манипуляции надо мной, как раз через Марка, потому что именно к нему я её ревную до сих пор, и многие знают это, как и нашу историю.

Я стал восстанавливать цепочку событий и понял, что здесь что-то не вяжется. Бабушка мне проела мозг, чтобы я отдал детей матери и не тупил, иначе грозилась отказаться от меня и лишить наследства. Деньги мне её, конечно, не нужны. А вот любовь моей старенькой бабули-матушки я потерять не готов. Мне пришлось пойти на уступки. Никто кроме нее не заставил бы меня изменить свое решение. И ещё Лина... Она так ведет себя, словно в самом деле не виновата ни в чем. Даже когда просила выслушать и пыталась оправдаться, то делала это с достоинством. И это опять же навело меня на мысли, что она в самом деле не чувствует вины за собой.

Я знаю свою жену. Она не способна так врать. Если сделала, то обязательно признается. Но тогда почему всё так по-уродски?!

После её и похитили, потому что не добились от нее того, чего хотели — я слишком внезапно вернулся домой. Даже страшно думать о том, что Лина в самом деле была опоена гадом, а он её чуть не изнасиловал, тварь. Но пока доказательств у меня нет...

Так.

Стоп.

Я резко сел в кресле и сжал сигарету так, что она сломалась и обожгла мне руку.

— Чёрт! — бросил я ее в пепельницу, затушив.

Потом вскочил на ноги. Меня практически трясло от собственной догадки. Решительным шагом направился вниз, в гостиную. Лины здесь уже не нашёл, она, наверное, ушла спать.

Зажёг верхний свет и подошёл к дивану. Перевернул его одним движением.

Сердце стучало так, что казалось, ещё немного – и оно проломит мне рёбра.

Бутылка. Она здесь. Та самая, из которой пила Лина. Если она не обманывала, а мне уже кажется, что всё-таки нет, то там осталось то, чем нашпиговал её Марк.

Пыльную бутылку поднял с пола и забрал с собой. Вернулся в кабинет и стал её рассматривать на свету. Мне показалось, что вода чуть мутнее обычного, но ничего особенного я не заметил.

— Вот ты нам и расскажешь, избавишь ты всех от боли или добьёшь окончательно, — сказал я бутылке и осторожно поставил её на край стола.

Завтра я отнесу её на экспертизу. Это в организме бывает довольно быстрый распад, что анализы ничего не показывают, а вода должна сохранить эту дрянь. И если она там найдётся, то Марка уже никто никогда не найдёт. Я об этом позабочусь.

Больше никому он не причинит вреда и никогда не приблизится к нашей семье. Он ответит за всё, что сделал. За ту боль, которую мы оба сейчас переживаем, за этот ад, в котором мы оба горим по его вине, за слёзы Лины и моих детей. Да простит меня мама, но некоторым действительно нечего делать в социуме.

Меня просто колотило – от потрясения, от внезапного прозрения, нервов. Я не знал, как пережить эту ночь. Я не знаю, что буду говорить, когда экспертиза покажет содержание препаратов.

Уронил голову на руки.

Боже... Тогда я так виноват буду перед ней! Тогда я предал её и поступил с ней не лучше, чем мой брат и тот инвестор. Отвернулся от нее, когда ей так тяжело и сложно.

Я не знаю, как просить за всё это прощения. А можно ли вообще такое простить?

После пятой сигареты стало уже тошнить, как и от виски. Затушил недокуренную сигарету, вылил остатки виски в раковину.

У меня завтра много дел и важный день. День, который решит окончательно судьбу моей семьи. Надо заставить себя спать.

После душа в кровати ещё долго ворочался. Теперь мне не давала покоя мысль, что она рядом, совсем близко. Сонная, беззащитная, в тонкой сорочке на прекрасном теле. Я как одержимый представлял её в своих руках. Только прикрою глаза, как вижу её и себя в бешеном экстазе. Как раньше...

Тело требовало разрядки, с ней. Но я не готов, пока не буду знать точно. Да и она меня вряд ли подпустит к себе после такого...

Так и утянуло в сон, полный её касаний, глаз, губ, манящих и обманчивых образов и силуэтов тел...

***

АНГЕЛИНА.

Долго ворочалась с боку на бок. Уснуть мне так и не удавалось. Я то плакала о нём, то думала о том, как он там. Что он делает? Я видела, что свет в кабинете опять горит. Он не спал. Ушёл в спальню только недавно.

Тянуло к нему неимоверно. Мысль, что он спит за стенкой, не давала мне покоя.

Я маялась уже несколько часов в кровати, а потом всё же не выдержала. Я просто посмотрю на него. Как он спит. Просто посижу рядом. Мне так трудно без него дышать, что я буду счастлива просто увидеть его и послушать, как он мирно сопит во сне.

Осторожно вышла в коридор, словно уже отсюда могла его разбудить, и дошла до спальни Марата. Нажала на ручку двери и бесшумно открыла её. Меня встретила темнота, и мне потребовалось время, чтобы привыкнуть к ней. Но уже спустя несколько мгновений глаза адаптировались, и в свете луны, что пробивался из-за незакрытых штор, я увидела спящего на кровати мужа.

Мягко ступая босыми ногами, дошла до постели и присела на ковёр, рядом с ним. Смотрела в его лицо, не касаясь и оставаясь на небольшом расстоянии.

Какой же ты красивый, муж. Возраст и седина тебя не портят. Я просто не могу налюбоваться на твои мужественные скулы и губы. Так хочется их поцеловать, но я не рискну нарушать твой сон. Только посмотрю. Только послушаю, как ты дышишь.

Я так тебя люблю, что сердце разрывается. Я не думала, что наступит период, когда я стану скрывать свои чувства, потому что они окажутся тебе не нужны, потому что тебе больно будет знать о них. Но я так устала всё время молчать...

— Я люблю тебя... — прошептала я, смахивая слёзы с щёк. — Люблю.

Он ничего не слышал, кажется. Спал.

Наверное, пора идти к себе. Это очень странно всё. Я тайком разглядываю собственного мужа и признаюсь в любви шёпотом, боясь, что он услышит.

Встала на ноги и обошла кровать. Направилась к двери, но неведомая сила словно остановила меня. Обернулась через плечо и снова посмотрела на спящего мужчину.

Не могу уйти. Просто не могу, и всё. Ноги не идут. Моё место рядом с ним. Мой дом рядом с ним. Мой мир рядом с ним.

А если я просто полежу с ним рядом, не убьёт же он меня?

Вернулась. Осторожно легла на самый край матраса, чтобы не потревожить его. Едва я поймала это ощущение, что он рядом, он спит рядом со мной, как тут же успокоилась. Веки потяжелели, и меня унесло в сон.

***

МАРАТ.

Проснулся ночью и перевернулся с боку на бок, врезавшись в теплое тело.

— Что за... — распахнул я глаза и вгляделся.

Лина. Спит на моей постели почему-то. Поморщилась от столкновения.

— М-м, — недовольно простонала она, а потом прижалась ко мне и продолжила спать.

Совсем как раньше...

Что она здесь делает? Она пришла ко мне ночью сама. Хмыкнул и попытался устроиться в том положении, в каком ей было удобно спать на мне. Не гнать же её посреди ночи? Да и не хочется...

___

* Моника Беллуччи и Венсан Кассель — одна из самых красивых пар в истории мирового кинематографа — прим. автора.

Глава 18.

АНГЕЛИНА.

Распахнула глаза от того, что живот сильно тянуло. Осторожно присела и стала будить Марата.

– Марат... Марат! – звала я его, держа руки на животе.

Боль стала усиливаться.

– Что? – спросил он спросонья, привстав на локтях. – Что случилось? Ты чего не спишь?

– Мне больно, Марат.

– Больно?

– Живот.

Он какое-то время молча смотрел на меня, а потом взялся за телефон. Оформил вызов скорой и встал на ноги. Уже светало.

– Так, сейчас тебя врач осмотрит, не волнуйся.

Но я волновалась, в ответ только и могла что всхлипывать и тяжело дышать.

– Где твои документы?

– В сумке, внизу.

– Хорошо, захватим их по дороге. Лежи пока.

Он оделся и подошёл ко мне.

– Сесть сможешь, чтобы одеться?

– Да, – кивнула я и взялась за его ладонь. Осторожно села и сморщилась от боли. А потом сердце словно пронзила стрела... Подо мной на простыне алело пятно...

– Марат... Марат... – только и смогла я выдавить из себя.

Но он уже и сам всё увидел. Схватил плед с кровати и просто завернул меня в него, не давая даже переодеться. Подхватил на руки и понес вниз. В холле взял с собой мою сумку с документами и ключи от своей машины.

– А скорая? – спросила я побелевшими губами.

– Мы не будем её ждать. Сейчас каждая минута на счету.

Он уложил меня на заднее сиденье, а сам сел за руль. Довольно быстро добрался до ближайшего медицинского центра и снова взял меня на руки, понёс в прёмный покой.

– Проходите, – открыла нам дверь медсестра, видя, что меня принесли на руках в одеяле. – Что произошло?

Мы встретились глазами. Говорить это вслух было страшно нам обоим.

– Моя жена беременна. Ранний срок, но сейчас у нее болит живот, и на простыне была кровь.

От прозвучавших слов меня словно сковало ужасом, и я сжала его пиджак в кулаках. Только бы всё обошлось.

– Понятно, – поджала губы медсестра. – Сажайте в кресло, сейчас персонал отвезет вашу жену в гинекологию, её осмотрят и примут все необходимые меры.

– Я помогу.

Женщина глянула на него, но не стала спорить. Не в операционную же меня везут.

– Оформим вас позже, когда вам окажут помощь, – сказала она.

Медсестра позвонила кому-то, и спустя несколько минут пришли ещё сотрудники, и доставили меня на нужный этаж, и в нужный кабинет. Они сопровождали нас, а Марат сам вёз меня в кресле до кабинета врача. Мне вручили документы, чтобы затем я отдала их доктору. Ей, видимо, тоже уже позвонили, и она ждала нас на пороге смотрового кабинета.

– Здравствуйте, на кушетку, пожалуйста, – указала она рукой. – Давайте документы.

Марат сухо поздоровался в ответ и помог мне, стонущей от боли и держащейся за живот, дойти до кушетки и лечь на неё.

– Готовьте капельницу, – командовала врач медсестре. А потом повернулась к Марату. – Выйдите за дверь. В коридоре ждите.

Тот кинул на меня взгляд и вышел. Мне стало без него страшно и одиноко, от страха трясло мелкой дрожью словно от холода.

***

МАРАТ.

По тихому полутёмному коридору слонялся добрых минут сорок, а то и час. Заставлял себя не нервничать раньше времени, а просто ждать, когда выйдет врач и всё скажет.

Неожиданно Лина разрыдалась – громко, горько. Даже через толстые двери и стены было слышно её боль. Я попытался войти внутрь, но они заперли её изнутри. Что происходит, почему она так плачет? Ей так сильно больно?

– Чёрт! – пнул я дверь ногой.

Чего закрылись-то? Я что – к жене не могу подойти?

Какое-то время она так и плакала, а я изводился, стучал в дверь без ответа, не имея возможности ни узнать, что произошло, ни помочь ей чем-то.

Когда она стихла, я забеспокоился ещё сильнее. Ей помогли? Или она уснула? Что происходит-то, Господи?

Когда ко мне наконец вышла врач, я уже просто с ума сходил, прислонившись к стене и опустив голову.

– Что с Линой? – спросил я тут же её, отлепившись от стены.

– С вашей женой всё будет в порядке, – ответила она. – Но должна сообщить, что, к сожалению, беременность ночью прервалась.

Словно кислород в легких резко кончился. Так и застыл на месте словно камень бездыханный. Сердце колотилось где-то в ушах.

– Сожалею, – довольно участливо сказала доктор и посмотрела на меня. Она говорила, а я её словно издалека откуда-то слышал. Но старался сосредоточиться на её словах. – Ваша жена здоровая и молодая, тут виноват не её организм. Стрессы, нервы... Ангелина так же сказала, что уже при беременности в её организм попали серьёзные психотропные вещества. Всё это, конечно, пагубно повлияло на плод. Было бы удивительно, если бы в такой ситуации всё прошло хорошо... Но вы, главное, не отчаивайтесь. Если захотите – ваша жена сможет еще и забеременеть, и родить. Только организму, да и ей самой, требуется покой и отдых. Пока что она останется здесь, буквально несколько суток. Мы поможем организму восстановиться физически. Что же до моральной составляющей – здесь уже вы свою женщину поддержите. Постарайтесь настроить и себя, и свою жену, что это жизнь, и такое бывает. Всё будет хорошо, очень многие семьи это проходят, а потом имеют здоровых детей.

– Можно её увидеть… сейчас? – спросил я.

Говорить было трудно. В горле ком стоял. Как она это переживёт? Вот почему она так кричала и плакала. А я как переживу? Как мы это переживём? Я не оставлю её теперь одну ни за что. Это всё из-за меня.

– Она сейчас спит, – ответила врач. – Когда мы сообщили, что случился самопроизвольный выкидыш, у вашей жены случилась истерика. Мы вкололи ей успокоительное и снотворное. Она проспит ещё долго. Приезжайте лучше в вечерние часы посещений. Расписание внизу найдёте.

– Хорошо, – кивнул я, словно робот. Да и слова будто говорил вовсе и не я. – Доктор, положите её в очень хорошую палату. Обеспечьте уход, чтобы она не находилась одна. Я всё оплачу.

– Конечно, – кивнула она. – Всё сделаем в лучшем виде. А вы поезжайте домой и постарайтесь поспать. Вам теперь силы нужны, для вас обоих.

___

Я поехал домой. Спать в такой ситуации, конечно, не смог. Нервы были на таком пределе, что просто трясло, а душу рвало в куски. Да и некогда, слишком много дел более важных, чем сон.

Как мы всё это допустили? Как мы позволили вмешаться другим людям и лишить её ребёнка?

Посмотрел на себя в зеркало туалетного столика Лины. На меня смотрели ушатанные болью, почти дикие серые глаза. Я бы сам себя сейчас в клочья разодрал как бешеный зверь, настолько я сам себя сейчас ненавидел. Готов был порвать глотку сам себе…

— Не мы. Ты, Марат, — сказал я сам себе, едва не скрипя зубами от злости и бессилия. — ТЫ это допустил. Она ведь пыталась до тебя достучаться, и не раз. А ты слушал? Нет. Потому что верил своим убеждениям, в то время как Лина страдала в одиночку, зная, что я обвинил её зря...

Провёл ладонью по лицу и прошёлся по комнате. Теперь уже слишком поздно корить себя. Я ещё вчера вечером понял, что был не прав. Только это не значит, что я так легко вымолю у неё прощение, да еще после потери малыша... Я упрям, но и Багира тоже. А уж если её что задело за живое — война обеспечена. Я знаю, она лишь кажется мягкой и слабой, на самом деле это не так, и если нужно — она умеет себя защитить.

Я понятия не имею, что я буду ей говорить. К вечеру придётся придумать или импровизировать... А сейчас я хочу собрать для нее вещи, ведь несколько дней Лине придётся пробыть в клинике. Вечером, после экспертизы бутылки, я планировал отвезти собранные вещи жене.

Жене, именно так. Никакого развода не будет.

Сложил в небольшую сумку всё, что посчитал нужным — чистое бельё, халат, пижама, полотенце. Её шампунь, гель для душа и мочалку, пара кремов с туалетного столика. По пути еще хочу купить что-то из продуктов, воды, печенья... Надеюсь, она будет есть. Понимаю, что это больно, но жить надо дальше.

Собрал сумку и застегнул её молнию. Быстро сходил в душ, переоделся в свежую одежду и, прихватив с собой сумку и бутылку из кабинета, которую я нашёл ночью под диваном, даже не позавтракав, отправился в путь.

Первым делом я заехал в лабораторию. Как раз к открытию приехал.

— Доброе утро, — поздоровался я с блондинкой на ресепшн. — Мне нужно провести экспертизу этой воды.

— Здравствуйте. — ответила она, кинув взгляд на бутылку, которую я поставил на стойку. — На предмет чего?

— Наличия прсихотропных и наркотических веществ, — сказал я.

— Да, конечно, — ответила она. — Есть обычная экспертиза, она дешевле, но придется подождать несколько суток, есть экспресс-экспертиза, результат через час, но стоит... Вот.

Она показала мне в прайсе довольную круглую сумму, но я даже бровью не повёл, увидев цифры на листке формата А4. Для меня сумма не играет роли, когда на кону семья.

— Экспресс, — ответил я.

— Тогда оплачивайте, — кивнула она, быстро щёлкая мышью компьютера. — Бутылку вот сюда, и ожидайте. Если хотите, можете отъехать пока, мы вам позвоним.

— Хорошо. Жду звонка.

Решил позавтракать, пока проверяют содержимое бутылки. Заехал в располагающееся рядом кафе. Заказал омлет с беконом , тосты и кофе, но вся еда казалась мне безвкусной и резиновой, даже любимый горький кофе. Слишком нервничал. Не о результатах, тут я уже не сомневался, что лаборатория обязательно что-то найдёт.

Переживал о встрече с женой. Я боялся, что она будет обвинять меня или вообще прогонит... Сейчас мне это было бы особенно тяжело. Да и ей тоже... Сейчас мы как никогда нужны друг другу. Но согласна ли со мной Лина? Не уверен. Лишь бы она не замыкалась в себе и не уходила в депрессию из-за потери ребёнка. Такое бывает часто, и вернуть оттуда женщину бывает очень непросто.

Спустя час мне действительно позвонили из лаборатории и пригласили забрать результаты экспертизы. Я поехал обратно, и в холле меня встретила администратор.

— Ваши результаты у доктора, — сказала она мне, едва я оказался рядом со стойкой. — Он вам даст расшифровку. Проходите, кабинет номер двадцать два.

— Спасибо, — кивнул я и прошёл к указанному кабинету.

Там меня встретил врач, предложил присесть напротив него за стол и взял в руки результаты.

— Скажите, а откуда у вас эта бутылка? — спросил доктор.

— А что? Нашли что-то? — ответил вопросом на вопрос я.

— Да, — кивнул он. — Сильнодействующий наркотик.

— Понятно, — поджал я губы. — А он вызывает угнетение нервной системы, подавление воли?

— Да, вызывает, — ответил доктор. — Такие часто используют при изнасиловании. Жертва не способна анализировать свои поступки и не может управлять своим телом, остаются только рефлексы — моргать, глотать, дышать и так далее.

— Ясно, — сказал я. — За подмешивание такого препарата можно получить срок?

— Конечно, — кивнул он. — Если кому-то из ваших близких подмешали его, обязательно привлеките его к ответственности. Это насилие в чистом виде, добавлять такое — под воздействием такого препарата можно делать потом со своей жертвой всё что угодно.

— Спасибо вам, — кивнул я и встал из-за стола. — Вы мне очень помогли.

— Всего доброго, — ответил врач, глядя, как я сгребаю листки с его стола и покидаю кабинет, а затем и саму клинику.

Возле машины я снова достал сигареты и прикурил одну из них. Внутри меня просто рвало от бешенства. Там был сильный наркотик... Лина тогда не отвечала, она не могла толком двигаться и соображать. Марк её бы изнасиловал, если бы я не приехал за забытой папкой…

Что она пережила, девочка моя красивая! Снова чуть не прошла то же самое... А я просто урод, который даже слушать её не захотел. Просто кусок дерьма! Мне бы самого себя простить найти силы теперь, не только ей! Как предатель отвернулся в такой сложный момент, про развод орал, о ребёнке не думал.

ДНК-тест мы сделать не успели, но я нисколько не сомневаюсь уже давно, что Лина была беременна от меня. Она ни с кем не стала бы спать, я знаю. Она только меня любила и любит только меня! Такого упрямого тупого осла!

Это был мой ребёнок, и она его потеряла… Я не знаю, как замолить свои грехи перед ней и как самому жить дальше после такого… Но придётся найти силы. Ради неё. Ради наших детей. Идти дальше и спасать нашу любовь.

Но кто по-настоящему урод и дерьмо, так это мой братец. Уже вовсе крыша у него поехала? Готов идти на преступление, чтобы получить своё?

Сука. Я тебя урою. И мать тебя на этот раз не спасёт! Никто не спасёт.

— Алло, привет, Серый, — набрал я номер знакомого мне шишки в прокуратуре. — Есть дело по твою душу. Да, серьёзное. Уголовка, касается моей жены. Могу подъехать и поговорить не по телефону? Тогда буду скоро у тебя. Ага, давай. Спасибо.

***

По дороге заехал обратно домой и взял записи с камер наблюдения, записал их на флешку и поехал в прокуратуру.

Серый — мой бывший сослуживец. Я после армии больше к воруженным силам России не возвращался, а Сергей пошёл дальше учиться и остался в этих структурах. Иногда выбираемся вместе куда-то, ну а если возникают вопросы с законом — Серёга всегда по старой дружбе поможет.

На пути к прокуратуре набрал по громкой связи своего нового заместителя.

— Привет, Дмитрий Анатольевич, — сказал я, когда он взял трубку.

— Доброе утро, Марат Ильдарович.

— Сегодня по личным обстоятельствам я задерживаюсь. Буду после обеда. Подхватите, пожалуйста, текущие дела.

— Да, конечно, — ответил он. — Только одному за весь день весь объем работы мне не выполнить.

— Я обязательно приеду, — сказал я. — Мне в прокуратуру нужно заехать.

— Проблемы какие-то? — задал вопрос Дмитрий.

— Да, важный вопрос очень.

— Понятно, — отозвался заместитель. — Решайте, я вас услышал.

— Спасибо, — я повесил трубку.

В здании прокуратуры позвонили наверх, и Сергей велел меня пропустить. Проводили на нужный этаж, где он с улыбкой встречал меня.

— Здарова, Марат, — хлопнул он меня по плечу и пожал руку, едва я оказался в кабинете.

— Привет, Серёг.

— Рад тебя видеть.

— А я тебя не очень, — усмехнулся я. — В этих стенах, по крайней мере.

— Ну да, — нахмурился тот. — Сюда с радостными вестями не ходят. Садись.

Он кивнул на свободный стул напротив своего стола и сел тоже. Сложил руки в замок и испытующе посмотрел на меня.

— Ну? Выкладывай.

— Марк, — сказал я ему.

— Опять куда-то влип малой? — поднял брови вверх Сергей. — Слушай, мне уже надоело вытаскивать его задницу из самого пекла. Я, конечно, сделаю это снова для тебя, но...

— Не спасать, — перебил я его. — Посадить. Далеко, надолго и в как можно более суровую колонию.

— Так, — изменился в лице Серый. — Он всегда у тебя был дурачок, но чтобы криминал?

— А вот криминал, — потемнел и я. Мне и самому неприятно и больно об этом говорить. Какие бы у нас с Марком ни были отношения, но всё же мы братья, у нас мать одна.  Хоть бы о ней подумал, когда всю эту мерзость совершал. Но теперь поздно пить "Боржоми" — почки отвалились. И ещё много чего отвалится там, куда я его сейчас пристрою вместе с Серёгой. — На жену мою лез. Против воли.

— Чего?! — выпучил глаза Серый. — Лину тронул?

Он знает, ЧТО эта женщина значит для меня. Знает и нашу непростую историю. Лина ему симпатична — умная, красивая, тихая в компании, всегда возле меня.

Я пересказал ему всё, что произошло. Показал результаты экспертизы, бутылку и видео с флешки.

— Понятно, — чертыхался он, наворачивая круги по кабинету с сигаретой в зубах. — Вот ублюдок! Тварь подзаборная.

— Есть основания для открытия уголовного дела? — спросил я, затянувшись и выдохнув едкий дым.

— Даже не одна статья. Несколько, — хмыкнул он. — Упрячем мы твоего красавчика так, что никто уже назад не достанет.

— Только я не знаю, где он, — вздохнул я. — Прячется где-то в Краснодаре.

— Далеко не спрячется, — ответил Сергей. — Фото дай, ориентировки составим и в розыск его кинем. Найдут скоро.

Я замолчал на какое-то время, не понимая, рад ли я тому, что у Марка скоро будут огромные проблемы... Скорее, испытал чувство удовлетворения, но лишь частично — потому что мне бы хотелось выпустить ему кишки лично.

— Марат, — позвал меня из мыслей Сергей. — Только давай ты не будешь вмешиваться и устраивать самосуд.

Я перевёл взгляд на него.

— Убил бы нахуй.

— Знаю, потому и говорю — не вмешивайся. Ты ведь роешь, да? — снова затянулся Сергей. — И ко мне пришёл, чтобы разыскать помогли.

Я промолчал. Не знаю, может быть... Но руки очень чешутся. Невольно сжал кулаки, зажав сигарету губами.

— Марат, твоя жена не простит кровь чужого человека на твоих руках, — сказал он, проникновенно заглянув мне в глаза. — Я понимаю, как тебе паршиво — чуть красавицу твою не поимел, урод! Но едва его не станет, все улики укажут на тебя, ты это понимаешь? Сам ведь сядешь из-за скота этого... А мы его засунем так далеко, что и письма туда не ходят почти. И будет ему так плохо, что пожалеет о содеянном. Ты слышишь, Марат? Не дёргайся.

Я лишь поджал губы и ничего не ответил. Да, Лина, если узнает, не простит мне убийства. Даже такого урода, недостойного жизни, как Марк.

***

В довольно паршивом настроении порулил в офис и с большим трудом сосредоточился на самых необходимых делах. Считал часы, когда же эта рутина кончится, и я поеду к Лине. Едва стрелки перевалили за шесть вечера, я всё побросал и стал выключать компьютер.

— Завтра доделаем, — сказал я Дмитрию, провожающему меня неодобрительным взглядом. — У меня жена в больнице. Ждёт вещи.

— А, вон что, — поднял он брови вверх. — Это связано с тем, что ты решал утром?

— И да, и нет, — ответил я, накидывая пальто на плечи и беря в руки ключи от машины и телефон. — С ней всё в порядке, она в безопасности. Но потеряла ребёнка вчера ночью.Срыв беременности.

— Гхм, — хмыкнул он. — Поезжай к ней, конечно... Разберёмся завтра. Жена у каждого одна, а работа никуда не денется пока.

— Спасибо, — благодарно я кивнул ему. — Завтра буду как штык.

— Ловлю на слове. Жене здоровьица.

— Спасибо, Дим. Пока.

Добрался по пробкам до клиники не очень быстро, но в часы посещений успел. Однако возле палаты меня встретил хмурый отец Лины и перегородил дорогу.

— Постой, Марат, — сказал он, не пропуская меня к двери.

— Добрый вечер, Павел Сергеевич.

— Добрый вечер, — ответил он и кивнул головой на сумку и пакет с едой. — Ты вещи для Лины привёз?

— Да, — кивнул я.

— Давай, я передам, — протянул он руку.

— Я сам передам, — упрямо вскинул я подбородок. — Я хочу её увидеть.

— Да погоди, — снова не пропустил меня отец Лины, я врезался в него плечом.

— Да что за чёрт возьми? — возмутился я. — Я что — свою жену увидеть не могу?

— Марат, — надавил он мне на грудь, вынуждая отступить. Не драться же мне с отцом жены? — Но Лина тебя видеть не хочет. Попросила не пускать...

Окатило как из ведра ледяной водой.

— Не хочет видеть?

— Нет, извини, — вздохнул Павел. — Не хочет.

— Простите, Павел Сергеевич, — извинился я и, просто подхватив его, переставил в другое место, освобождая себе дорогу.

Дёрнул дверь на себя и ворвался в палату.

Глава 19.

Дверь закрылась и отрезала нас от шума коридора. Я встретился с карими глазами Лины. Уставшими, заплаканными и будто прибавившими десяток лет карими глазами. Она смотрела на меня без единой эмоции пару секунд, потом просто отвернулась к стене, обняв руками подушку.

Её болезненный вид и абсолютно разбитое состояние словно выворачивали душу. Но как же ей помочь, если она меня отвергает теперь? А нужна ли ей моя помощь?

Я прошёл по палате и сел на край её кровати. Лина демонстративно подобрала ноги под себя и отодвинулась от меня, продолжая разглядывать жухлые листья за окном больничной палаты.

— Лин, — сказал я и положил руку на её ногу. — Ну что ты как ребёнок?..

— Убери руку! — вспыхнула она и отодвинулась ещё, небрежно скинув мои пальцы с себя.

— Лина. Ну прекращай. Мне ведь тоже тяжело.

— Не трогай меня, сказала, — почти рявкнула она. — Что ты пришёл? Я не желаю тебя видеть. Сказала же! Уходи!

— Ангелин, ну не веди себя как маленькая девочка! — попросил я, стараясь не злиться на эти выпады в мою сторону. — Нам надо поговорить.

— Уйди, Марат, — покачала она головой.

— Лина...

— Марат, уйди! — трясла она головой сильнее.

— Ангелина!

— Уйди, уйди, уйди... — трясла она головой, зажав уши руками. — Не хочу тебя слушать...

Поймал её за руки и отнял от лица.

— Нам необходимо поговорить, — сказал я ей. — Ты думаешь, тебе одной плохо? Это ведь и мой ребёнок был...

Она смотрела на меня прямо. Упоминание о малыше в прошедшем времени доставило ей новые страдания. Губы задрожали. Плохой ей, очень плохо. И вдвойне тяжело, что в такой ситуации она меня гонит, не даёт нам поддержать друг друга. Но это и меня касается, и говорить об этом необходимо.

— Ты же говорил, что он не твой, — почти шептала она, её душили новые слёзы, бегущие по щекам одна за другой.

Я опустил глаза, потому что мне снова стало больно. Больно, что я действительно сомневался, мой ли ребёнок, что не доверял ей как следует в браке. Она попыталась вырвать свои руки из моих, я чувствовал, как сейчас ей в самом деле претят мои касания. Она отвергает меня, она не играет и не шутит. Я принёс ей слишком много боли в последнее время, а потеря маленького стала последней каплей в чаше боли моей жены. Теперь она расплескалась, заливая горечью всех вокруг.

— Мой, — ответил я, вцепившись в её руки так, словно они мой спасательный круг, словно если она их отнимет сейчас у меня, я немедленно умру.

— Ты же не верил! — всхлипнула она, не оставляя попыток избавиться от моих прикосновений и раня меня этим ещё глубже. — Тест ДНК ждал... Что изменилось?

— Я знаю, что ребёнок был моим, — ответил я, набравшись сил посмотреть в её карие глаза. — Я теперь всё знаю, Лин.

— Что всё? — непонимающе уточнила она.

— Как всё было... — винился я. — Знаю, что ты ни в чём не виновата.

Она молчала и опустила глаза. Лина не знала, радоваться ли ей или ещё горше плакать, что её упёртый муж ей всё же поверил, да только с огромным опозданием и через кучу наломанных дров.

Блядь, у нас с Линой может быть хоть когда-то всё просто и легко? Роковая женщина для меня, роковые отношения и роковая любовь. Что бы она сейчас ни делала и ни говорила — я не отпущу её.

— Я вспомнил о бутылке, — продолжил я, решив поделиться с ней тем, как обнаружил правду. — Я уже давно сомневаюсь в том, что увидел всё верно, искал доказательства. Марк исчез, он бежал от нападок кого-то, поговорить с ним я не мог, но вспомнил, что он, кажется, без бутылки был, когда мои парни его выкинули на улицу избитого. И нашёл эту бутылку под диваном... Клининг подкачал, и под диваном не пылесосили недели две, вода так и валялась там с тех пор, как закатилась туда в тот злополучный вечер.

Она снова заёрзала на кровати, и в её глазах появились стыд и боль. Лина понимает, что это было самой настоящей попыткой изнасилования, и переживает это всё снова. Я мягко сжал её руки. Даже если она не хочет меня чувствовать, я пытался сказать, что я с ней и поддерживаю свою девочку. Да, я виноват, но я заслужу прощение.

— Я отвёз эту бутылку на экспертизу, и в лаборатории мне объяснили, что там за дрянь и как она влияет на организм. Прости меня, родная... Прости, что не захотел выслушать. Но ты и меня пойми... Я ведь всё видел сам, не кто-то мне передал, а сам! И это было... Я там чуть не сдох от боли, когда увидел… вас.

В её глазах мелькнула жалость ко мне. Это не то, что я люблю читать в ее прекрасных карих глазах, но хотя бы какая-то эмоция...

— Ты мне ничего почти не отвечаешь... — сказал я, не дождавшись её ответа.

И снова в ответ тишина. Получается какой-то монолог одного актёра...

— Ну ладно, тогда просто слушай, — заговорил я опять, нарушая тишину палаты. — Экспертизу я провёл уже сегодня. Марка мы накажем, я уже обратился в прокуратуру и хочу, чтобы его наказали по полной. Ты дашь показания против него, Лин?

— Да, — кивнула она. — Только если мне не нужно будет там слишком много появляться.

— Мы придумаем что-нибудь. Ты, главное, подпиши записанное.

— Хорошо...

— Девочка моя... Натерпелась ты снова,  — попытался я провести пальцами по её щеке, но Лина снова от меня просто отвернулась.

Снова образовалась неловкая тишина. Я просто не знаю, как сломать эту стену, которую теперь возвела Лина вокруг себя от меня. Может быть, ей потребуется на это какое-то время... Мне придётся набраться сил и терпения. Она остынет и простит меня... Когда-нибудь.

— Я хочу, чтобы ты знала, — пытался я поймать её взгляд, но безрезультатно. — Я поверил, что ребёнок мой, ещё до экспертизы. Я верю тебе, Лина.

— Я рада, что ты всё понял, — ответила она наконец. Потянула руки снова. — Отпусти, Марат... Ну, отпусти.

Я разжал пальцы, и её руки выскользнули из моих, забирая с собой тепло и нежность.

— Тебе так противны мои касания, Лин?

Она подняла на меня глаза.

— Я не хочу, чтобы ты прикасался, — сказала она. — И хочу развода.

— Лин, — ответил я. — Ну подожди, ты просто... Тебе сейчас больно, я понимаю. Но такие шаги не делаются ведь с...

— Я хочу развода, — твёрдо повторила она, глядя в мои глаза. — Я не хочу жить с тем, кто болен комплексами прошлого и не верит собственной жене. С тем, кто мечтал у матери отнять детей, полагая, что так им будет лучше, а всех женщин считает шлюхами, потому что его предавали другие. Я — не другая, я — не все! Но теперь не надо больше мне верить, Марат. Можешь думать что хочешь. Это даже не поздно... Не бывает поздно, бывает, что уже не надо. С меня хватит, Марат.

Права?

Безусловно. Она просто перегорела ждать и надеяться. Она просто устала.

Больно слушать?

Да сдохнуть хочется, насколько больно.

Неужели это конец? Конец нашей семьи и любви?

Неужели она в самом деле никогда меня не простит?

Возможно… Но я всё равно буду пытаться.

В горле так жгло, будто я сейчас сам разрыдаюсь как пацан. Адская боль, невозможно её выносить... Говорить просто не мог — ком в горле мешал.

Я всё сделал сам. Своими руками. Первым бросил ей в спину кирпич. Так чего я жду теперь?

— Живи своей жизнью, Марат, а я буду жить своей, — продолжила она говорить, глядя куда-то в сторону. — Но детей я тебе, конечно, не оставлю насовсем, но ты всегда можешь их навещать или брать на выходные. Из твоего дома мы съезжаем. У меня есть материнский капитал, а у отца — небольшие накопления, мы продадим его дом и купим один хороший и большой для нас.

Держать её смысла нет. Сейчас голос интуиции подсказывает, что я должен отпустить её, дать время прийти в себя, успокоиться, возможно, соскучиться по мне. Давить на неё и требовать что-то в такой ситуации глупо и недальновидно. Ничего, мы потом всё наверстаем...

Я встал на ноги и прошёлся по комнате. Оглянулся на неё.

— Если ты решила уйти от меня, то дом я вам оставлю. Я уйду сам. Это твой дом и дом моих детей. Неужели ты думаешь, я позволю вам жить неизвестно где, а сам буду в огромном коттедже один? Папу туда позови, если хочешь, я не против. Завтра же я отпишу этот дом тебе и надеюсь, ты не начнёшь отказываться. Это не только для тебя, но и для дочери с сыном.

— Не буду отказываться, — ответила она. — Детям лучше дома, а насчет тебя мы скажем, что ты очень много работаешь. Они к этому привычные.

— Хорошо, — ответил я, чувствуя, словно соглашаюсь на казнь. Жизнь без Лины и без детей каждый вечер и есть для меня самая страшная казнь. Но я согласен — я заслужил это. — Но ты уверена в своём решении?

— Да. Уверена.

— Что ж... У нас есть три месяца после подачи заявления на развод. Надеюсь, что ты изменишь своё решение. Потому что я тебя люблю, Лина. Больше жизни.

При этих словах её плечи совсем осунулись, и Лина обняла себя руками, словно бы ей стало холодно.

— Не знаю, Марат, — покачала она головой, смахивая очередные слёзы. — Я не играю с тобой сейчас. Это не психи, это моё осознанное решение.

— Я понимаю, — ответил я. — Но всё же надеюсь.

— Ты подготовишь документы или мне самой?..

— Нет, я... Всё сделаю, конечно. Но я не хотел бы. Может, ты всё же подумаешь?

— Нет, Марат. Я всё решила.

— Хорошо, — кивнул я. — В пакете вещи и продукты... Поправляйся, Лина.

Она не ответила. Не обернулась ни разу, пока я покидал палату. У самого выхода снова кинул на неё взгляд, и снова без реакции. Равнодушная, отвергающая меня любимая женщина — худшее из наказаний на земле.

***

АНГЕЛИНА.

Дверь за ним захлопнулась, и накатили слёзы.

Я обняла себя руками, устраиваясь на подушке удобнее.

Да, я так решила. Мне кажется, наш брак с Маратом давно дал трещину, а мы всё пытаемся его заклеить обычным пластырем вместо капитального ремонта.

Он мне никогда до конца не доверял, поэтому, увидев ту картинку перед глазами, сделал соответствующие выводы. Но мне от этого не легче. Понимать-то я его понимаю – и его логику, и чувства, и даже недоверие – правда понимаю. Но простить не получается!

Он не доверяет мне, потому что не доверял им – бывшим женам и своей матери, которая абсолютно чётко и очевидно для всех поделила братьев. Старшего растила как придётся, младшего душила любовью и вседозволенностью. Поэтому Марат вырос красивым, умным и мужественным... но очень сложным, недолюбленным мамой мужчиной. Тут хочешь не хочешь у любого будут психологические травмы и разовьются комплексы. Полноценным в общепринятом понятии здесь остаться сложно.

Марат не доверяет в принципе, не конкретно мне. Всем женщинам разом. Кроме бабули, конечно. Невольно проецировал свои комплексы и на меня. Я ни словом, ни взглядом, ни даже просто мыслью в голове никогда его не предавала и повода ревновать не давала. Но как оказалось, они ему и не нужны. У него в голове давно сидит свой стереотип женщины-предательницы, который я не смогла сломать даже своей слепой любовью. Он всё равно нас всех под одну гребёнку...

Возможно, наша разница в возрасте всё усугубила ещё больше. Я её не особенно замечаю, но, кажется, Марат иногда думает о том, что я молодая и красивая, а он уже не так молод... Но меня никогда, никогда это не смущало! Мне всегда нравилось, что он взрослый, статный, умный и знает, как себя вести. Во всех случаях, кроме необоснованной ревности, с которой я пытаюсь бороться вот уже три года... И пока безрезультатно. Он не понимает, что я не его бывшие, я не такая, как они, я не ищу выгоды в деньгах или с кем бы получше потрахаться, я с ним, и я не предавала. Хотя теперь, возможно, и поймёт, да только какой ценой?

Ещё я уверена, что не последнюю роль в его ревности играет и то, что я была яблоком раздора двух братьев много лет назад, и Марат сам меня "увёл" у младшего брата. Он не признается в этом, но мне кажется, что сам он так и не забыл о том, как я перешла от одного брата к другому, и, возможно, думает, что раз я бросила Марка, то брошу однажды и его, найдя вариант "поинтереснее". Только он будто не понял за все годы брака, что таких мыслей у меня в голове никогда не было, нет и не будет.

Нас держала рядом страсть, чувства и наши дети. Но однажды это всё равно бы вышло наружу — его комплексы, ревность, мои обиды недоверием.

И к каким последствиям всё это привело? Мы разводимся, а я потеряла нашего ребёнка, та самая нить, которая нас ещё держала вместе, вчера ночью оборвалась, а вместе с ней оборвалось и что-то незримое внутри меня. Мне просто всё это стало не нужно больше.

Я намерена развестись и начать жизнь заново. Вместе с моими детьми, но уже без Марата и его недоверия.

***

МАРАТ.

Вышел из палаты и, не глядя ни на кого, побрёл в машину. Первым делом позвонил адвокату и попросил его всё же подготовить документы на развод. Пусть. У нас ещё будет время что-то изменить, но если она хочет подать на развод, я не вправе её удерживать. Теперь Лину не удержать ничем, кроме ласки и заботы, но пока она её не примет. А значит, нужно подождать, когда моя мадам успокоится и сможет простить мне те дрова, которые я собственными руками наломал. Мы ведь любим друг друга! Ничего криминального и непоправимого я не сделал. Да, был не прав, но уже сейчас я ощущаю цену и горечь своих ошибок, моё мировоззрение словно изменилось в тот день, когда я нашёл бутылку – и пазл сложился в картинку, которая играла против меня и моих доводов.

Я старался верить в лучшее и не отчаиваться. Я очень надеялся, что моя Багира простит своего упрямого дурака и снова пустит меня в свою душу. Насчёт сердца её я даже не сомневался — Лина не могла бы так скоро разлюбить меня. Вчера она шептала мне слова любви — я всё слышал, только виду не показал, чтобы не сорваться и не завалить её в постель, чтобы не перейти грань, когда я бы всё спустил на тормозах, ведь измена всё еще могла быть, пусть я уже и сомневался в этом... Мне необходимо было убедиться.

Однако страх, что Лина отдалилась навсегда, бросила меня и после развода не оттает, присутствовал и заставлял сердце болезненно сжиматься.

Ладно, Марат.

Успокойся пока. Выдохни.

Ещё ничего не решено.

Будем решать проблемы по мере их поступления.

Набрал другой номер — Евгения.

— Жень, у тебя какие планы щас? — спросил я, когда на звонок ответили.

— Да никаких особенных. Ты был у Лины?

— Ага, — хмыкнул я. — Выгнала меня как пса паршивого из палаты.

В трубке повисло молчание. Он знает, насколько Лина мне дорога и не может сейчас подобрать слова, которые меня бы приободрили.

— Вот дела...

— Хочешь выпить? — спросил я его.

— Можно, — подхватил Женя, поняв что мне сегодня отчаянно нужна компания и пара свободных ушей, которым я доверяю.

— Приезжай.

— Лады, — ответил он. — Могу часа через два.

— Годится.

— Что-нибудь купить по дороге?

— Да нет, всё есть.

— Может, носовых платков пачку? — подколол меня он.

— Да иди ты в задницу, Жека!

В ответ он заржал в трубку.

— Ну, понял. Тогда до встречи.

— Ага.

***

— И что думаешь? — спросил Женька, затягиваясь одной из сигар, которые я распечатал сегодня.

Дети у матери, я и мой единственный, получается, друг и бывший компаньон, а может, и будущий, сидели в гостиной и дымили. Грустно подумал о том, что Линки нет и некому нам устроить нагоняй за дым коромыслом... Ничего, мощные вытяжки всё вытянут за ночь.

— Съезжать, — ответил я, выпустив кольца сизого дыма. — Уже сложил вещи. Если её так напрягает моё присутствие сейчас — дам ей остыть.

— Что ж, и то верно, — хмыкнул он. — Зачем настаивать и навязываться, если ей необходима эта пауза?

— Ну да, — кивнул я, глядя на тлеющий уголёк на конце сигары. — Пауза... Лишь бы она не превратилась в финал.

— Думаешь, не простит? — спросил Женька, внимательно глядя на меня.

— Простит, — ответил я. — Но не сейчас. Она любит меня, я знаю.

— Знаешь, иногда этого становится мало, — сказал Жека, подлив себе добрую порцию коньяка.

— В смысле? — Нахмурился я.

— Ты её явно разочаровал, Марат. И она уже не первый месяц это в себе носит.

Слушать было неприятно. Я сменил позу и уставился на Евгения.

— Ты что-то знаешь?

— Ну, догадываюсь. Нет, мы не обсуждали ваши отношения с ней, — ответил тот.

— А что ты имеешь в виду?

— Хочешь честно? — спросил друг.

— Да, — ответил я, не понимая, зачем переспрашивать, если я уже задал эти вопросы. Но я не догадывался, как трудно будет услышать правду. А ещё труднее — с ней согласиться.

— Твоя ревность, Марат.

— А что с ней?

— Она слишком... Ну, короче, слишком. Ты Линку прямо душил ею, — пояснил Женя и посмотрел на меня. Понял, что почку я ему вырывать голыми руками прямо сейчас не собираюсь и остаюсь сидеть на месте, и продолжил. — Лина — красивая баба, кто бы спорил. Но она только твоя, не смотрит ни на кого, кроме тебя. Сколько лет общаюсь с вами — она всегда такая была. У тебя нет повода ей не доверять.

Я продолжал молчать и дымить сигарой.

Да, наверное, так. Я же прекрасно чувствовал её отношение ко мне. Она любила меня, ухаживала, старалась быть рядом и поддержать да и в сексе у нас никогда не было проблем. Всё, что я хотел, она давала, даже мысли не было пойти налево. Так почему я решил, что такие мысли появились у неё? Уж на что и можно ей жаловаться, но только не на недостаток секса!

— Почему же ты так не доверяешь ей?

— Наверное, потому что сам её увёл однажды, — вдруг высказался я и понял, что до сего момента это на самом деле сидело внутри меня.

— Ну и что? — поднял брови вверх Женька. — Она ушла, а не ты "увёл". Она не корова без мозгов! А ушла, потому что там не так было. Ей хорошо с тобой было, вот и всё. Дело в тебе, а не в ситуации.

— Возможно, ты и прав... Не знаю. Что-то такое она мне и сказала в больнице напоследок.

— Мара, — посмотрел Женька снова на меня. — Если хочешь наладить отношения, учись контролировать свою ревность. Бабы это любят, но ты перегнул и очень этим её обидел. Ты обвинил её в том, чего она не делала и не собиралась. Попробуй сам себе говорить, что нет оснований ревновать, и гадкое чувство будет отступать. Она тебя любит, и возможно, даже даст ещё один шанс — уже второй, кстати, говоря. Но если ты продолжишь её мучить ревностью — она уже не паузу возьмёт, а уйдёт навсегда. Она устала доказывать, что не виновата ни в чём. Не в парандже же ей ходить, в самом деле? Да пусть смотрят! Ты ведь знаешь, что она твоя, у вас дети!

Он прав по всем пунктам, хоть и разговор у нас вышел какой-то слюнявый. Не люблю говорить о чувствах и признавать свои ошибки, но он, сука, как никогда прав и высказал мне всё по делу. Мне необходимо укротить это гадкое чувство, что случится подвох и будет новое предательство, как это было с бывшими женами.

Не будет.

С моей Багирой — не будет.

Она не словом, а делом доказала свою верность.

Да, мне самому нужна пауза. Есть о чём подумать. Женька верно заметил, что если я продолжу себя вести как раньше, то похерю окончательно то, что с таким трудом мы строили уже не раз.

— Ладно, понял тебя. — Снова свёл я брови на переносице. — Плесни ещё.

Я протянул ему свой бокал, куда он налил новую порцию янтарной жидкости.

— Квартиру никто не сдаёт из знакомых? — поднял я глаза на друга.

— Не-а, — покачал головой он. — Искать придётся.

— Значит, найду.

— У матери жить не хочешь? — спросил Жека.

— Обалдел? Нет, конечно... Она всё защищает мелкого ублюдка, а если он туда заявится — я его голыми руками убью.

— Понимаю.

— Сниму что-то.

— Надеюсь, Лина остынет скоро. Она такая упрямая, если исчерпан лимит терпения.

— Да, — кивнул я. — Но я всё равно не оставлю её вовсе. Она только что ребёнка потеряла, да и дети нас связывают как ни крути.

— Конечно. Простит... куда денется. Вы же семья.

— Я обязательно её верну.

Поверь мне снова, Лина.

***

Эту и следующие ночи я много думал. Обо всём. О том, что сказала мне Лина, о том, что сказал Жека, и о том, к чему я и сам пришёл. Безусловно, я должен укротить свою ревность. Я прекрасно знаю, что такая проблема у меня имеется, и уже один развод по этой причине у меня был. Но с Линой я хочу не допустить этого. Документы я подготовил к разводу, но я всё же очень надеюсь, что она их не подпишет или хотя бы передумает за тот срок, что дадут нам на раздумье.

Спустя двое суток я забрал Лину из клиники и довёз до дома несмотря на её недовольное лицо. Я должен знать, что моя жена дома и в безопасности. Пока она все еще на больничном и на работу ходить не будет. В доме нас встретила няня, которую я вернул, чтобы та помогала Лине, потому что состояние и вид у неё были не самые лучшие. Вечером приедет её отец и тоже какое-то время побудет с ней. Я привезу детей, конечно, с ними ей будет легче пережить беду. Но я не уверен, что она сможет смотреть сейчас за ними должным образом.

— Как ты? — спросил я её, наблюдая, как она устраивается на диване и натягивает плед до самой шеи.

Молча отвернулась и свернулась котёнком. Ну вот... Депрессия Лины шла полным ходом.

Я прошёл к дивану. Присел рядом с ней и мягко положил ладонь на её бедро. Она вздрогнула и напряглась, но не стала сбрасывать с себя мои пальцы.

— Лина, так нельзя, — сказал я ей. — Тебе сейчас плохо. Я это понимаю. Мне тоже плохо. Но нам надо взять себя в руки. Жизнь продолжается.

— Конечно. Не ты же потерял ребёнка! — кинула она мне.

— И я тоже, — терпеливо отозвался я, хоть и слушать это было очень обидно. — Это и мой малыш, такой же, как и твой.

— Ты не верил, что он твой.

— Мы уже об этом говорили, — напомнил я ей. Она колола меня специально. Потому что ей больно. — Я давно изменил своё мнение. И о тебе, и о нём.

— Изменил ли?

— Да. Я много думал об этом всём... Я был к тебе чертовски несправедлив. А этот ребёнок... Я тоже его хотел. Я давно хотел попросить у тебя еще малыша. Третьего. Я был рад, когда понял, что ты беременна.

— Я заметила, — ответила она с сарказмом.

— Ситуация, правда, паршивая вышла, не располагала к этому. Я не сказал этого вслух.

— И вообще решил, что ребёнок не твой.

— Но потом я поверил тебе – еще до того, как правда раскрылась. Не казни меня, Лина. И не ставь под сомнения мои слова.

Она резко села на диване и устремила на меня горящий взгляд карих глаз.

— Так же, как сделал это ты? — сказала она.

— Да, — кивнул я, вздыхая. — Как сделал я. Но я снова прошу у тебя прощения. Поверь, я сам себя уже тоже наказал. Я всё понял.

— Это неприятно, правда?

— Неприятно. И очень больно. Я представляю, каково было тебе...

— Правда представляешь?

— Правда, — твёрдо ответил я, игнорируя её ядовитый тон. Она специально меня жалит, и я это заслужил. — Я готов учесть ошибки и попробовать заново. Лина.

Я взял её ладони в свои.

— Давай попробуем снова.

Какое-то время она молчала. Потом я увидел в её глазах слёзы, губы Лина закусила.

— Нет, — медленно помотала она головой, и я ощутил, как вдруг задрожали мои руки.

Она не хочет. Она говорит мне "нет". Моя уверенность, что Лина простит меня, таяла как льдинка на солнце.

— Почему ты не хочешь дать мне шанс? — спросил я. — Ведь у нас было и хорошее. У нас с тобой дети... Им нужна полная семья.

— Много пар разводятся и воспитывают детей в разводе. Так что ж теперь? Знаешь, я... не готова пройти это снова. Я не верю в то, что люди меняются. Ты снова сделаешь то же самое, а я потом себя по кускам не соберу. Ты много раз уже разрушил меня, Марат. От меня просто ничего не останется больше, если ты опять это сделаешь со мной. А я нужна детям, я не могу просто развалиться!

— Не будет такого, — уверенно заявил я. — Я постараюсь забыть о прошлом. Научусь доверять. Только ты помоги мне — будь рядом. Хочешь, я похожу к психоаналитику? Хочешь, вместе пойдём? Я сделаю всё, что ты скажешь, милая. Только не отталкивай меня. Особенно теперь, когда нам так трудно. Мы нужны друг другу, ты же сама чувствуешь.

— Нет, — снова покачала она головой. — Сейчас мне никто не нужен кроме детей. Я хочу побыть одна.

Я опустил голову. Снова отказ. Лина уверена в том, что говорит. Она выстроила такую стену вокруг себя, что я теперь вовсе не уверен, что смогу её преодолеть.

— Хорошо, побудь одна. Я уйду. Но с разводом давай повременим. Приди в себя, отдохни, и мы поговорим.

— Я хочу сейчас это сделать, — сказала Лина. — Ты обещал, что привезёшь документы.

— Привёз, — убитым голосом отозвался я. — Вот они.

Как бы мне ни хотелось оставить это говно где-нибудь на помйоке, где ему самое место, но решать за неё я не имею права. Всё равно разведётся со мной, раз задумала. Всё же остаётся шанс, что она просто сейчас наказывает меня, или действительно желает развода, но позже передумает.

Она забрала бумаги и положила на столик у дивана.

— Я изучу их и подпишу. А теперь я хочу спать.

Она снова повернулась ко мне спиной, уютно укутавшись в плед. Мне ничего не оставалось, как уйти.

— Лина, у нас была любовь, — задал я вопрос. Мне хотелось услышать однозначный ответ, чтобы немного успокоиться и получить силы бороться за свою семью дальше. — И сейчас она есть, так ведь?

— Не знаю уже, Марат... — ответила она, а мне словно нож всадили в сердце. — Я уже не знаю, люблю ли я тебя. Я словно увидела другого человека — холодного, жёсткого, того, кто бросил меня в трудную минуту. Меня чуть не изнасиловал твой брат. А где был ты? Обвинял в этом меня, зная, через что мне уже пришлось пройти.

Поддался порыву и вернулся к дивану. Сел с ней рядом прямо на ковёр и заставил повернуться ко мне. Сжал руками её плечи и посмотрел в полные слёз карие глаза. Она запуталась. Но ей больно. Я не верю, что её чувства так скоро прошли.

— Я очень жалею, что так сделал. Я искренне прошу у тебя прощения. Видишь, я встаю на колени. Но даже если я простою так всю ночь, я уже не смогу изменить прошлое. Я могу только исправить настоящее и будущее, но ты мне не даешь шанса. Да, я повёл себя с тобой плохо, но надо же уметь прощать людям их слабости. Я обещаю тебе, что никогда больше тебя не оставлю и буду выслушивать тебя, как бы мне ни хотелось уйти. Но без твоей помощи мы не залатаем нашу с тобой лодку. Протяни мне руку, Лина. Сейчас мне нужна твоя помощь. Не делай, как я, не бросай меня. Не бросишь?

Она молчала. Молчала и плакала. Я не удержался, прижал её к себе, как наркоман жадно вдохнул запах её кожи, волос. Нашёл губы и припал к ним. Солёные, мягкие, мои... Как же я истосковался по ней... Она замерла на месте, не в силах что-то предпринять, будто дала себе время насладиться моей лаской. Я пил её и пил, пока она сама не решила всё прекратить. Она упёрлась руками в мою грудь и заставила отстраниться. Я не стал настаивать и отпустил её. Лина смотрела в стену, избегая прямых взглядов.

— Оставь меня одну, — попросила она, утирая слёзы.

— Одну — нет, — покачал я головой. — Нина будет здесь и ночевать тоже. Ещё твой отец приедет.

— Ладно.

— Ты звони, если что...

— Не буду.

— И всё-таки... Если что-то случится — звони мне.

— Иди, Марат.

— Я сейчас привезу детей.

На этих словах её лицо просветлело. Она даже улыбнулась.

— Хорошо, — ответила она уже мягче.

Я потоптался еще немного на месте и всё же вышел в коридор. Накинул на себя пальто и пересёкся взглядом с Ниной, которая выглядела довольно озабоченной. Она знала, что мы на стадии развода, а теперь увидела наш поцелуй.

— Ухаживай за Ангелиной, — сказал я ей. — Если что-то покажется странным — звони мне.

— Хорошо, — кивнула она. — Я позабочусь о вашей жене.

— Спасибо, — поблагодарил я её, кинул ещё один взгляд на силуэт Лины на диване под пледом и вышел за дверь дома, где я теперь гость.

Глава 20.

АНГЕЛИНА.

Папа приехал первее Марата. Он забрал у него детей, и мы вместе накормили и уложили их спать. Когда я занимаюсь Алисой и Арсюшей, мне будто легче, я не даю себе думать ни о чем, кроме них. Но потом, когда я остаюсь одна, меня накрывает апатия, меланхолия, слёзы льются в три ручья, мучает бессонница.

Вот и сейчас, едва я осталась одна, как тут же захотелось свернуться комочком и страдать, что я, собственно, и сделала. Погасила верхний свет, оставив в спальне лишь неяркий ночник, легла под плед, закуталась в него и свернулась в позу эмбриона.

Спустя минут пять в комнату тихо вошёл папа. Он подошёл к кровати и посмотрел на меня. Мы встретились с ним глазами.

— Не спишь?

— Нет.

— Понятно, — вздохнул он и сел рядом. — Нина сказала, что ты очень мало спишь и слишком много плачешь.

— Как получается, — буркнула я.

Будто это от моего желания зависит... Было бы всё в моей жизни нормально, я бы не рыдала в подушку ночами.

— Тебе нужен психотерапевт, Лин, — сказал он и посмотрел на меня.

— Не знаю... Может быть, — вяло пожала я плечами.

— Не “может быть", а нужен, — настаивал папа. — И я уже нашёл такого.

Так, погодите — папа нашёл психотерапевта?

— Хороший специалист. Многим женщинам, оказавшимся в похожей ситуации, он помог.

Села на кровати и посмотрела на него с укором.

— Папа, ты совсем не умеешь врать. Это Марат тебя подослал, и он же нашёл этого чудо-лекаря душ убитых горем женщин.

— Не умею, — развёл он руками. — Да, он. Но я тоже считаю, что тебе надо к психотерапевту походить, Лина.

— Пф-ф... — отмахнулась я, укладываясь обратно в постель. — Ладно, если вам всем станет легче и вы оставите меня в покое.

Теперь настала очередь отца смотреть с укором на меня.

— А мы, вообще-то, как лучше хотим. Особенно Марат.

— Прекрати выгораживать его.

— Я не выгораживаю, — ответил отец. — Я просто считаю, что то, что случилось, должно ваш брак сделать сильнее, а не сломать.

Я молчала в ответ. А мне кажется, что я не стала сильнее, а именно что сломалась.

— Не спеши ты разводиться, — снова заговорил в тишине папа. — Успеете ещё. Попробуй походить к психотерапевту и прислушаться к мужу. Выбрала же ты его однажды. Значит, в нём много хорошего.

— Иногда что-то одно плохое может всё перечеркнуть, — ответила я.

— Знаю, — погладил он меня по плечу. — Но ты думаешь, мы бы прожили с твоей мамой так долго в браке, если бы не умели прощать?

— У вас же всё хорошо было с мамой...

— Лина, — покачал головой отец. — Ты уже большая девочка, чтобы понимать, что так не бывает. Брак — не сахар, сохранить его не так уж просто. Отношения — сложная работа и над собой, и над отношениями. Это для тебя всё было хорошо! А мы с мамой разное переживали.

— Например? — подняла я голову с подушки.

— Например... Я не хочу чернить честь мамы, я любил её тогда и люблю сейчас, но сейчас я просто вынужден рассказать, чтобы ты понимала, что всем в браке трудно бывает. Твоя мама мне изменила.

Я резко села и уставилась на него огромными глазами.

— Как?

— Обычно, — горько хмыкнул отец. — Как у всех это бывает. Я узнал. Метал гром и молнии, хотел тоже развестись. Только ты и останавливала, маленькая ещё была, лет пять тебе было.

— И что потом?

— Простил. Потому что любил, — посмотрел на меня отец. — А у вас… всё вполне поправимо, Лин. Так что прекращай заниматься глупостями и бери себя в руки. У вас дети, им нужны мама и папа, а вы с Маратом нужны друг другу. Страдаете всё поодиночке. А можно снова стать счастливой семьёй, только нужно свою гордость ради детей позабыть и просто простить. Хотя бы попытаться.

***

Общаться с Маратом мне не становилось легче. Депрессия начинала отступать, но я всё еще не оставляла идеи развестись, хоть и пока все ещё не подписала те бумаги, который привёз он. А Марат и не напоминал, раз и я об этом молчала.

После разговора с отцом мне стало казаться, что, может быть, не всё так критично у нас? Действительно, мало ли недопониманий в семьях, кризисы бывают и прочее... И мы действительно продолжаем испытывать чувства друг к другу, но пока я всё же не могу пойти на контакт. К психотерапевту начала ходить. Мне даже стали нравиться эти сеансы, к которым поначалу я отнеслась скептически. После них будто становилось в самом деле легче. Теперь она рекомендовала привести с собой и Марата.

Я вернулась на работу. Сегодня первый день, как закончился мой больничный. Старательно пыталась сосредоточиться на своих обязанностях, но мозг всё ещё оставался очень рассеянным.

— Лина, вы очень невнимательны после больничного, — беззлобно пожурил меня Олег, исправив за мной очередную опечатку в документах. — Включайтесь в работу, пожалуйста.

— Извините, я очень стараюсь собраться, — ответила я. — Буду проверять ещё несколько раз документы за собой.

— Правильно, — кивнул он головой. — Беременные всегда очень рассеянны. Но нужно держать себя в тонусе, вы всё-таки на ответственной работе.

Слова о беременности ножами вонзились в сердце. Я все эти дни очень старалась не думать о том, что случилось со мной, но пока что совсем отгородиться от этого не вышло. А Олег невольно напомнил и насыпал соли на рваную рану в моей душе.

Губы задрожали. Ноги подкосились, и я начала заваливаться.

— Тихо-тихо, — успел ухватить меня за талию Олег и не дал мне осесть на пол.

Прикосновение чужого мужчины было мне неприятно, но мысли мои крутились не возле этого.

— Что такое? Плохо? — Олег усадил меня на ближайший стул, и я испытала небольшое облегчение, что мужчина больше меня не обнимает.

Как бы ни было тяжело признавать, но я люблю и буду любить только Марата, другого мужчину я никогда уже к себе не подпущу. Все чужие, все касания неприятные. По моим щекам бежали слёзы прямо на мои колени и юбку.

Олег нашёл салфетки и вложил их мне в руки.

— Что случилось, Лина? Ну, вы из-за ошибок, что ли? Бросьте, это не стоит ваших слёз и здоровья.

— Н-нет, — покачала я головой, задыхаясь от рыданий. — Я ребёнка... ребёнка потеряла. Я больше не беременна...

— О Господи, — вырвалось у моего начальника. — Лина... Линочка. Это... Мне очень-очень жаль. Правда!

— С-спасибо...

— Понимаю, что моё сочувствие вам совершенно не нужно, но мне действительно жаль, — мягко сжал он мою руку. — А я ещё, дурак, про это болтаю! Извините, я же не знал...

— Всё нор-нормально, — выдохнула я. — Вы не виноваты. Это только моя боль. И Марата...

— Да-да, конечно, — поджал он губы и отошёл к графину, чтобы налить воды и принести стакан мне. — Возьмите. Нужно успокоиться. Вы молодая, красивая женщина. Всё у вас ещё будет.

— Спасибо за поддержку, — отозвалась я, принимая стакан из его рук.

— Боль проходит, — сказал Олег, мягко сжав моё плечо. — И это пройдёт. А если вам нужна помощь какая — то обращайтесь. Я помогу.

Я подняла глаза на начальника. А всё же он оказался не таким уж плохим человеком...

— Спасибо, — ответила я. — Простите, что разревелась тут. Просто это пока мне… очень тяжело.

— Я понимаю, — кивнул он. — Вы идите к себе. Успокойтесь, умойтесь, выпейте кофе. И делайте потихоньку то, что я дал вам сегодня. Не торопитесь, завтра придёте в себя и догоните.

— Хорошо, — кивнула я, отдала ему стакан обратно и вышла из кабинета директора.

***

Вечером поехала с детьми к родителям Марата. Его мать не общалась со мной и вообще сторонилась, словно это лично я виновата в том, что Марка объявили в федеральный розыск. Заявление мы на него все же написали. Марат, как и обещал, избавил меня от общения с органами, я только все записала, подписала и отдала бумаги другу-прокурору Сергею, который иногда бывал у нас в гостях. Теперь Марка ищут органы, и ему светит довольно большой срок сразу по нескольким статьям.

Отец Марка при этом относился ко мне вроде бы как прежде, по крайней мере, открытой вражды не выказывал.

И только Ольга Вячеславовна всегда была нам рада искренне.

— Пойдём, милая, чая попьём, — позвала меня она сегодня после того, как ужин кончился, и мы переместились в гостиную, где дети играли с дедушкой.

— Идёмте, — согласилась я и помогла ей подняться и дойти до кухни.

Усадила за стол и сама принялась готовить чай.

— Чёрный, зелёный? — спросила я её.

— Чёрный, милая, чёрный, — вздохнула Ольга. — Давление шалит, мать его... Не молодею ж.

— Все мы не молодеем, — вздохнула я и достала чёрный чай.

Спустя время на столе оказались две дымящиеся чашки с чаем, печенье и сахар. Я села напротив неё и принялась размешивать кубики рафинада в своём чае.

— Когда же ты перестанешь бегать от Марата, девочка? — спросила она вдруг.

Я замерла с ложкой в руке и посмотрела на неё.

— Я не бегаю...

— Бегаешь, — изогнула бровь она. — Прекращайте этот детский сад. Дети страдают. Видят всё. Алиска уже спрашивала у меня, почему папа ушёл из дома. “Он что — больше нас не любит? И маму?”

От её слов сделалось не по себе. Я отставила в сторону чашку и обняла себя руками. Да, дети переживают, я знаю. Но мы же не можем жить в браке только ради них? Должно быть что-то ещё.

— И внук мой по тебе иссох уже весь, — добавила она тише и мягче. Она всегда так говорит о том, что её волнует до глубины души. В который раз я отметила про себя, что Марат для неё — всё. Как и внуки. — Ну, ревнивый баран он, да. Но лучше так, чем когда внимания не обращает и не замечает, что ты причёску сменила или вообще... мужика. По мне, так лучше такой, как Марат, чем тряпка без принципов и стержня. Это не повод расходиться, Лин.

— Я понимаю, — ответила я. — Но это не единственная причина. Точнее, она стала последней каплей в чаше его недоверия ко мне. И мне тяжело думать, что и потом он будет меня в чём-то обвинять, когда я прощу его и приму обратно.

— Нет, Лина, — покачала головой бабуля. — Мой внук умеет учиться на своих ошибках. Он понял, что ты хотела ему сказать, и будет очень стараться не допускать больше подобного. Ведь от него зависело всё, от его поведения. Если бы он больше доверял тебе и умел слушать, даже когда больно, то всё могло быть иначе. Я всё это ему сказала, и он не стал спорить. Он понимает.

— Я не знаю, — сокрушённо покачала я головой. — Потеря ребёнка будто что-то надорвала во мне. И словно пути назад уже нет. Понимаете?

Я посмотрела в её глаза. Мне важно знать, понимает она или нет. Но никакого осуждения я не увидела, как, впрочем, и всегда. Бабушка Оля всегда за нас, всегда за любовь.

— Понимаю, милая, — мягко сжала она мою ладонь на столе. — Думаешь, у тебя только такое было? И у меня бывало. Казалось, что это конец отношений, разведусь, брошу сволочь такую... Но потом всё налаживалось. Это брак. Это труд, работа над собой и преодоление препятствий и кризисов. Преодоление вместе. Слышишь? Вместе. А ты думала, что замужем быть — сказка? Но вы любите друг друга, и за эту любовь вам обоим отвечать надо и пытаться сохранить. Один Марат ничего не сможет. Один в поле не воин. А вот коли вместе вы попытаетесь, то у вас всё-всё наладится. Он тебя так любит, детки такие у вас красивые... И ты еще родишь нам малыша, я просто в этом уверена.

— Прошу вас... — Моё лицо исказилось от душевной боли. — Не говорите со мной о беременности. Мне всё ещё больно об этом… говорить.

— А ты отпусти, — погладила она меня по плечу. — Отпусти, не горюй. Ты нового жди и люби уже родившихся. И Марата прости. Нельзя вам порознь, несчастные оба будете. Да и дети тоже...

— Я не обещаю простить, — покачала я головой. — Но я попробую.

На самом деле, после разговора с папой и бабулей и нескольких сеансов с психотерапевтом я перестала быть столь категорична к Марату и о разводе думаю всё меньше и меньше… Может быть, нам действительно стоит попробовать снова? Но пока мне словно всё же не хватало ещё чего-то, чтобы изменить своё решение окончательно.

Глава 21.

— Фух, это не игра, это камасутра какая-то! — сказала я негромко Марату, и он рассмеялся.

Дети вытащили коврик с цветными кружками и заставили нас играть с ними в твистер. Мне казалось, что по мне танком проехали, после этих поз.

— Устала? — спросил он.

— Ужасно!

— Сейчас начну провожать всех.

Сегодня день рождения Алисы. Полный дом гостей, еды и конфетти. Но время уже позднее, и Марат действительно стал постепенно провожать ребят. Когда все уехали и мы уложили спать детей, он потянул меня за руку.

— Пойдем вниз. Посидим немного.

В кухне Марат достал бутылку моего любимого вина, того самого, которое однажды мы пили в его квартире и которое теперь он открывает по семейным торжествам. Он поставил передо мной мой бокал и сел рядом, держа в руке свой. Посмотрел на меня.

— С днём рождения нашей девочки, — сказал он.

— И тебя, — ответила я и улыбнулась. Я начала снова улыбаться. Улыбаться Марату.

— Спасибо тебе, Линок, за дочь, — сказал Марат, приближаясь ко мне.

Притянул меня к себе ближе и припал к губам. Поцелуи сейчас между нами так редки, что голову тут же закружило и повело, и вино тут вовсе ни при чём... Так нежно ласкал мои губы, что еле сдержалась, чтобы не застонать от удовольствия. В ласках Марат знает толк... Хотелось ответить, но внутри всё равно будто был барьер какой-то, который я пока ещё не могла преодолеть.

— Марат, — оборвала я поцелуй и упёрлась руками в его грудь. — Не надо.

— Извини, — ответил он хриплым голосом, продолжая пожирать мои влажные от поцелуя губы серыми глазами. — Я не смог удержаться.

— Тебе пора, уже поздно.

— Да, сейчас такси вызову.

И продолжил смотреть на меня. Неловкое молчание заставляло нервничать.

— Я тоскую по тебе, жена, — сказал он негромко, взяв в большие ладони мою руку. — Вернись ко мне, пожалуйста.

Дёрнулась, но вырывать свои пальцы обратно не стала. Посмотрела на него. В глазах море боли, отчаяния и… любви.

— Пока не могу, — покачала я головой. — Не получается... Ты так меня обидел, Марат.

— Я знаю, — вздохнул он. — Я себя сотню раз уже корил за это. И сотню раз просил прощения. Ну что ещё сделать, чтобы ты перестала от меня бежать?

— Пока ничего, — ответила я. — Дай мне время, Марат. Может быть, я смогу отпустить эту ситуацию.

— Психотерапевт помогает тебе?

— Да. Мне стало легче. Я больше не страдаю бессонницей.

— А плакать перестала?

— Нет.

— Я тоже скоро начну, Лин. Без тебя.

— Мне пока нечем тебя порадовать, — покачала я головой. Его слова мне приятны, но они почему-то будто не достигают цели. Будто не хватает какого-то толчка мне ему навстречу.

— А можно пригласить тебя на свидание? — спросил он внезапно.

— На свидание? — Подняла брови вверх.

— Ну, раз уж у нас всё заново, то я очень хочу пригласить прекрасную Багиру прогуляться.

— Марат, — мягко рассмеялась я. — Глупости какие... Свидание.

— Но ты согласна?

— А что мы будем делать?

— А что хочешь!

— Я хочу погулять по парку, вдвоём. Без телефонов и дел.

— Не вопрос, — ответил он. — Завтра заеду за тобой?

— Нет, — ответила я.

— Почему? — Огонёк надежды пропал из его глаз.

— Я пойду на свидание с тобой только с одним условием.

— Каким? — спросил Марат.

— Ты пойдёшь со мной к психологу и пройдешь весь курс, — сказала я ему. — И тогда свидание — твоё.

Он вздохнул. Знаю, что он очень не любит всё это — раскрывать душу, копаться в себе. Но если сейчас он согласится, то во-первых, сдержит своё слово — ведь он обещал мне пойти к психологу, ещё когда я находилась в стационаре, а во-вторых, это покажет его серьёзный настрой на работу над собой. Она обоим нам нужна.

— Хорошо, пойдём. Только мне нужно вставить их в график, сейчас идёт суровая работа.

— Дай мне своё расписание на неделю, я подберу время.

— Ладно, договорились, — ответил он. И снова уставился на меня. — Но я хочу аванс.

— Какой аванс? — не поняла я.

Мои губы опять накрыли его... Наглая лапа сжала ягодицу. Перебор, милый, но так хотелось застонать ему в губы...

— Всё, иди, — снова оборвала я поцелуй, тяжело дыша. Ещё немного – и мы переспим. А сейчас мне бы этого не хотелось. Точнее, хотелось бы, но это будет мешать мне принять здравое решение. — Поздно уже.

— Да, извини... — снова сказал и опять потянулся к моим губам.

— Да Марат! — надавила я на его грудь сильнее. — Прекрати ко мне приставать!

— Не могу, я хочу тебя, Лин, — тянул он меня к себе. — Я ни с кем ни-ни, я только тебя жду. Секса хочу, тебя хочу. Люблю тебя! Лина...

— Нет, сказала! — Несильно ударила его кулаком по плечу. — Иди. Домой. Марат.

Он сел на своё место и молча смотрел в стену какое-то время. Потом встал на ноги и обернулся.

— Я всё равно тебя никуда не отпущу. Если разведёшься со мной, я женюсь на тебе снова. Спокойной ночи.

Он уехал, а меня вдруг потряхивать начало. Его последняя фраза очень взбудоражила. Наверное, любой женщине приятно знать, что за неё хотят бороться. Даже если, как в нашем случае, с самой же женщиной...

***

Следующим утром от кофе меня оторвал звонок в дверь.

— Кого там в такую рань принесло? — пробурчала я, вставая из-за стола. — Я открою.

Выглянула в окно и увидела курьера. В его руках был огромный букет роз. Закатила глаза, но всё же улыбка тронула мои губы. Марат. Действительно решил поиграть в ухаживания.

— Добрый день, — сказал он, когда я открыла дверь. — Букет для Ангелины.

— Это я.

— Тогда вам, — протянул он мне цветы. — Осторожно, очень тяжелые. Внутри открытка ещё.

— Спасибо, — ответила я и с трудом удержала букет. — Ого, действительно тяжёлый...

Курьер уехал, а я пошла в дом, захлопнув дверь ногой.

— Ничего себе! — вскинула брови Нина, увидев букет. — Это от Марата Ильдаровича?

— Конечно. Сюда бы не привезли букет от кого-то чужого.

Дети были уже в саду, отец пока уехал в гости к Ольге Вячеславовне, и удивляться нам пришлось вдвоем.

Оглядела букет из не менее сотни роз. Красиво, впечатляет, но потратился зря. Лучше бы для нового бизнеса деньги отложил. Женька мне уже шепнул об их планах на следующий год. Но всё же дико приятно. А что там за записка?

Заглянула внутрь и увидела цветную открытку — на обложке чёрная пантера. Нашёл же где-то такую...

Подцепила её пальцами и вынула из букета. Отложила его в сторону и заглянула внутрь.

"Самой сексуальной и желанной Багире в мире. Ты мне снишься. Хочу как во сне..."

Улыбнулась снова. Догадываюсь, что ему снится — эротические сны с моим участием. Послание немного дурацкое, но настроение поднялось по полной... А ещё я снова почувствовала себя той Линой, которая однажды въехала в задницу машины Марата — желанной, сексуальной, той, которую хотят добиться.

Нет, это не букет, а букетище! Куда же я его поставлю, интересно? У меня и вазы такой нет, сразу в ванну, что ли, набрать воды?

Нашла только высокое ведро, набрала воды туда и поставила в воду букет.

***

Днём решила пройтись по магазинам. Выходной день, а я так давно ничего себе не покупала. Развеяться не помешает, и я поехала в самый популярный в городе торговый комплекс. Побродила по бутикам, кое-что прикупила и на одном из этажей встретила Евгения.

— Привет, — остановился он напротив меня.

— Ой, привет, — сказала я, поднимая глаза на него. — Вот так встреча! Какими судьбами?

— Да всё как у всех, — пожал он плечами. — Понадобились шмотки, вот и брожу по бутикам. Выбрать не могу себе костюм.

— Давай я помогу, — предложила я. — Я всё равно не тороплюсь никуда.

— Давай, — согласился он. — Женский взгляд мне не помешает. А у тебя вкус очень хороший.

— Тогда держи, — вручила я ему свои пакеты. Мы же ради него будем здесь ещё ходить? Вот и пусть таскает. Затем я достала смартфон и принялась изучать список магазинов, которые имелись в торговом комплексе. — Вот несколько очень хороших марок. Начнём вот с этого. Нам нужен третий этаж, крыло "А".

— Идём, — указал он рукой в сторону лифтов, пропуская меня к ним первой.

Мы перемерили несколько костюмов, которые я выбрала на свой вкус. Один сел очень даже неплохо. Обычная классика в тёмно-синем варианте. Это всегда модно и красиво.

— Очень хорошо сел, — оглядела я его в полный рост. — Тебе удобно в нём? Нигде не жмёт?

— Да нормально вроде. — Женька поднял руки вверх, а потом обнял себя, чтобы понять, удобно ли ему двигаться в новом пиджаке и рубашке.

— Тогда бери этот костюм. Только нужно дополнить аксессуарами.

— Запонки?

— И галстук.

Я выбрала и аксессуары. Запонки просто приложили к рукаву, а галстук мы решили померить.

— Умеешь завязывать? — спросила я.

— Я помогу, — вклинилась консультант, которая помогала нам выбирать и мерить.

— Нет, — вдруг отказался он. — Лин, а можешь ты сама?.. Ну, завязать. Я тебе больше доверяю.

Пожала плечами и взяла галстук в руки. Сделала петлю заранее, оставив место для головы, а потом подошла к Жене и надела галстук ему на шею.

— Ну вот... Очень… красиво, — сказала я, затянув галстук как положено и встретившись с ним глазами.

Мы стояли близко друг к другу. Я даже ощущала его неброский, но приятный парфюм. Он намного выше меня, как и Марат, и смотрел с высоты своего роста на меня. Что-то странное было в его глазах. Словно он сейчас меня возьмёт и поцелует прямо в магазине...

Отошла на шаг от него и поправила волосы, больше для того, чтобы успокоиться. Сейчас я снова ощутила, что нравлюсь ему как женщина, и мне словно было от этого неловко, хотя я в этом, конечно, не виновата, да и Женька никогда ничего не делал… такого, что можно было бы усомниться в его дружбе с Маратом. Но иногда я чувствую его взгляды и… желания.

— Тебе очень идёт, Жень, — сказала я, стараясь не смотреть ему в глаза.

— Спасибо, Лин, — улыбнулся он. Блики, которым не место, в его глазах исчезли. — Мы покупаем это всё. С меня кофе!

Покупки завернули, пробили по кассе и отдали Жене. Тот снова повернулся ко мне, и пока я думала, как вежливо отказаться, потому что мне показалось это нечестным по отношению к Марату, он сказал:

— Пойдём, отметим кофе мои покупки? Я угощаю.

— Да мне, вообще-то, уже пора...

— Мы ненадолго. Я тебе кое-что сказать хочу. По поводу Марата.

Веского повода уходить не было, и я решила, что стакан кофе мне действительно не помешает. Да и устала жутко – полдня уже на ногах.

— Хорошо, идём.

Мы заняли место за одним из столиков небольшой уютной кофейни, сделали заказ и стали наслаждаться свежесваренным кофе.

— Хорошо они тут делаю кофе, — сказала я, отпивая из своей чашки.

— Да, когда бываю в этом центре, захожу в эту кофейню.

— Так что там насчёт Марата? — спросила я.

— Он...

— Щас, подожди. — В моей сумочке зазвонил телефон. Я вынул его и глянула на экран. — А вот и Марат. Алло.

— Привет, Лин.

— Привет.

— Ты цветы получила?

— Да, спасибо, очень красивые. Но не стоило так тратиться.

— Не думай об этом. Главное, что тебе приятно. Ты не дома, что ли? Шумно как-то.

— Нет, я в кофейне, — честно ответила я. — Женьку твоего встретила. Костюм ему выбрали, зашли кофе попить.

Марат какое-то время молчал. Устроит скандал сейчас, интересно?

— Понятно. А ты когда дома будешь?

— А что такое?

— Детей хочу увидеть.

— Так приезжай, их Нина уже забрала из сада. Зачем тебе я?

— А ты пока там останешься? В кофейне?

— Я тоже уже собираюсь домой.

— Ясно. Ладно, тогда пока.

— Пока.

Ну, скандал не устроил по телефону. Но он теперь абсолютно точно ждёт меня дома, и возможно, сцена ревности меня ещё поджидает...

— Ладно, Жень, — обратилась я к другу мужа. — Что ты там хотел сказать мне? Меня дети ждут дома.

— Лин, помирись ты уже с Маратом, — сказал он.

— И ты туда же? — цокнула я языком. — Сговорились вы все, что ли? Я сама решу, прощать ли мне его и когда.

— Он переживает, Лин. С ума сходит уже, — сказал Женя. — Ты же в курсе, что он живёт пока у меня? Вот, через пару дней съезжает, нашёл приемлемую квартиру.

— Да, в курсе.

— Я устал его спасать от депрессии. Он вчера напился. Не знаю, что там у вас произошло, но набрался прилично, потом налепил на подушку твою фотографию и так лёг спать с фразой "моя жена будет спать со мной в любом случае".

— Что-что сделал? — рассмеялась я.

— Да-да, звал подушку Линой и обнимал её. Я фотку сделал даже. Смотри.

Он достал свой смартфон и разблокировал его. Нашёл нужное фото в галерее и повернул экран ко мне. Меня разобрал ещё больший смех. Марат действительно нежно обнимает подушку, на которую наклеена фотография с моим лицом.

— Да уж, — вернула я телефон Женьке. — Дурак ещё...

— Ничего и не дурак, — сказал Женя, у которого в глазах веселья, в отличие от меня, не было. В его взгляде опять появилось странное двоякое выражение. — Я бы такую тоже не отпустил.

— Ты к чему это говоришь, Жень? — спросила я его напрямую.

— Так... Ни к чему, — хмыкнул он. — Прости его. Вам вместе надо быть. Надоели мне уже его стенания.

У меня было стойкое ощущение, что он хотел ответить вовсе не это.

— Я подумаю над этим, — ответила я, отодвигая от себя чашку из-под кофе. — Мне пора. Спасибо за кофе.

— А тебе спасибо за костюм, — ответил Женя. — Без тебя я бы не справился. Ты потрясающая женщина с потрясающим вкусом.

— Спасибо, — сухо ответила я и вышла из-за стола. — Пока, Жень.

— Пока.

Я чувствовала, как он смотрит мне вслед, пока я покидаю территорию кафе и иду на парковку, держа в руках пакеты. Странный он. Неужели у него ко мне какие-то чувства есть, но приходится их давить ради друга? Да и знает он, что я не отвечу ему. Я люблю Марата.

Как и предполагала, он уже ждал меня дома. Помогал Арсению рисовать домик в гостиной, пока Алиска смотрела мультик про школу Царевен.

— Привет ещё раз, — сказала я ему.

— Привет, — ответил он, задержав на мне тяжёлый взгляд.

Тело напряжено, хоть внешне он и казался практически невозмутимым. Только выражение глаз выдавало то, что Марата раздирает в куски ревность. Я знаю этот взгляд. Уже мысленно вздохнула — когда дети пойдут готовиться ко сну, претензий в манере ревнивого Марата мне не избежать...

***

— Как день провела? — спросил он, когда Нина увела детей в их комнаты.

Он смотрел на меня, будто что-то пытался прочесть по лицу, а я боялась его вопросов и нападений. Сейчас Марат может разрушить всё окончательно, если начнёт давить или проявлять опять ревность. Да, у Женьки явно ко мне есть чувства, но я в этом не виновата и никогда ему не отвечала взаимностью, у него нет поводов опять мне не доверять и что-то предъявлять. Это будет уже за гранью добра и зла, ведь Евгений — его друг.

— Нормально, — пожала я плечами. — По магазинам решила пройтись...

— Купила что-нибудь?

Марат же продолжал довольно ровным голосом задавать вопросы, словно не знает, что я была с его другом в кафе. Только взгляд печальный.

— Да, — кивнула я. — Платье, пара блузок... По мелочи.

— Умница, — улыбнулся он. — Мне приятно знать, что ты возвращаешься к нормальной жизни, что ты порадовала себя обновками.

— И ты даже не будешь кричать? — не удержалась и сама спросила.

— За что? — уточнил он.

— За Женьку.

Марат замолчал, опустил голову и поджал губы.

— А у меня есть повод волноваться, Лин?

— Нет.

— Тогда зачем мне кричать?

— Ты всегда кричал в таких ситуациях, — вскинула я подбородок. — И я точно так же ни в чём не была перед тобой виновата. Ты знаешь сам, что у него... что он... Не знаю, я ему симпатична, что ли... Но я никогда ему не отвечу, потому что мне он не нужен, моё сердце занято. А он никогда не пойдёт против тебя.

— Я знаю. Потому и не сказал ничего.

— Но ты ревнуешь, — сказала я. — Опять. Я же вижу. И надолго хватит твоего молчания тогда?

— Лин, — он подошёл ближе и мягко положил руки на мои бёдра, осторожно и слегка приобняв меня, но не настаивая. — Я буду ревновать. Так уж я устроен. Я люблю тебя. Очень сильно. И я ревную, когда на мою женщину смотрит кто-то ещё. Но я сначала буду слушать тебя. Ты же сказала, что нет повода? Да и рассказала мне сама про кофе с моим другом. Значит, скрываться в планах не было. Так?

— Так, — ошарашенно ответила я.

Это точно мой муж? Я в шоке.

— Ты не любишь его?

— Дурак, что ли? — постучала я по его голове. — Марат, я тебя люблю.Тебя.

— Линок, — его лицо просияло, и он прижал меня к себе теснее, обняв обеими руками, а голову положил на моё плечо. — Моя девочка...

Я робко обняла его в ответ. Закрыла глаза и просто наслаждалась.

Как давно он не говорил мне столько слов любви. Как давно не звал своей девочкой. Слёзы сами собой полились из глаз от переизбытка чувств.

Мой. Снова родной. Снова рядом.

А, чёрт, кажется, лопнула моя броня. Вот и она – отправная точка в сторону Марата: он сдержался и не устроил сцену ревности. Удивительно... А вдруг он так сможет и дальше? Тогда у нас будет самая лучшая в мире семья, потерять которую я не хочу – и сейчас отчётливо это понимаю.

— Пойдём, — разъединил он объятия и потянул меня за руку в спальню.

— Я не буду заниматься с тобой сексом сегодня, — заявила я. — Я пока не готова.

— Я не за этим тебя веду.

— А зачем?

— Увидишь.

Мы вместе дошли до спальни. Марат в самом деле сегодня получит в лоб, если полезет ко мне под юбку! Что он тогда задумал, если не постель?

Он завел меня в комнату и усадил на кровать, а сам снял гитару со стены, которую так давно никто не брал в руки... Сел в кресло напротив и, подобрав несколько аккордов, стал перебирать струны. И запел.

Ту песню, которую он пел мне однажды в этом же доме, когда перевозил меня и Алиску от отца и только узнал о её существовании...

— Помнишь? — спросил он, убирая в сторону гитару, когда песня закончилась, и подходя ко мне ближе.

Он поднял меня за руку с кровати и снова притянул к себе.

— Помню, — ответила я, смахивая слёзы. Такой трогательный момент... И тогда я тоже подумала, что всё у нас ещё может быть...

— Я тоже помню, Лин, — шептал он мне, вплетая свои длинные пальцы в мои волосы, вдыхая их аромат, водя носом по моей коже и вызывая мурашки и приятную дрожь. — Всё помню, родная. Что мы прошли, как мы шли друг к другу, тосковали, были в разлуке из-за страхов и глупостей Марка... Я помню, как любил тебя и безумно хотел тебя присвоить. И ты стала моей, а я так бездарно всё чуть не просрал. Лин, ну прости меня, а? Я так устал, устал жить без тебя. Видишь, я стараюсь не ревновать или хотя бы не выливать тебе это на голову. Да, ты тогда правильно всё сказала в клинике — это мои тараканы, а выливаю я всё на тебя. Я обязательно их выгоню, обещаю. Я не буду больше так давить. Я чуть не потерял тебя снова... Прими меня обратно, своего непутёвого мужа, который кроме любви ничего тебе дать больше не может. Пока.

— Мне не нужны твои деньги, Марат, — покачала я головой. — Я бы не бросила тебя, если бы даже мы остались на нуле. Дело было не в этом...

— Ты самая лучшая в мире женщина. Самая лучшая. Я не заслужил тебя, Принцесса. Но прошу — прости меня. Я с тобой становлюсь лучше. Что ты мне ответишь, моя девочка?

***

— Давай попробуем...

С губ сорвался тихий возглас — Марат подхватил меня на руки и закружил. А потом вдруг кинул на кровать.

— Эй, я же...

— Т-ш-ш... — накрыл он мои губы рукой. — Всё будет очень хорошо. Буду любить свою жену не словами.

Убрал руку, и теперь мои губы накрыли его — требовательно, жадно, так, что по телу тут же побежали горячие импульсы желания. Тело буквально размякло в его руках, становилось податливым, мягким...

— Боже, Лина... Лина, — хрипел он мне на ухо, сжимая по очереди то мою грудь, то ягодицы.

Он так истосковался, что словно пытался пощупать меня всю и сразу. А я отзывалась на каждое касание так, будто он меня уже обнажённую ласкает... Марат стал нетерпеливо снимать, даже срывать одежду с себя тоже, и вскоре мы прижимались друг к другу только кожей, ощущали друг друга и наслаждались этим моментом. Он гладил меня своими большими руками, целовал и кусал губы, играл языком с моими сосками, заставляя меня сходить с ума от желания... Мы так изголодались друг по другу, что кружилась голова от его касаний.

Когда он развёл мои ноги и коснулся клитора, я уже больше ни о чём не думала. Просто принимала его ласку, реагировала и ощущала, как из меня просто сочится жидкость, так сильно я хотела его.

— Да, моя девочка, — шептал он мне на ухо и кусал мочку, вбиваясь в меня пальцем всё глубже и глубже. — Какая же ты секси... Влажная... Кончай же... Кончай.

Оргазм накрыл так сильно, что я не сдержала крика и выгнулась дугой, бёдра дрожали, тело свело сладкой судорогой, дышать я не могла, пока дрожь не отступила. Но отдыха мне не дали — Марат навалился сверху и подвёл головку члена к входу внутрь меня. Вошёл одним мягким, но уверенным движением до самого конца и застонал, закрыв глаза.

— Ты... — задыхалась я от ощущений. — Ты кончил? Уже?

Я ощущала, как его сперма бьёт горячими толчками внутри меня.

— Да. И я хочу ещё, — сообщил он, сжимая мои бёдра и натягивая меня на свой член как можно сильнее и глубже. — Да... Да...

Его член и не думал терять форму и оставался таким же твёрдым, а Марат набирал и набирал темп, удерживая мои бёдра практически на весу и вбиваясь в меня словно сумасшедший, как зверь голодный, пока снова не излился в меня горячей спермой...

Потом был душ и новый секс, нежный, трепетный, доводящий до нового исступления своими ласками и ощущениями... Я сбилась со счёту, сколько раз мы этой ночью дошли до точки, но уснули мы на рассвете...

Совсем как раньше...

Всё снова как раньше...

ЭПИЛОГ.

Прошло два месяца.

МАРАТ.

Сеансы психолога помогли нам обоим отпустить обиды, а мне взглянуть на ситуацию глазами Лины. Я пережил всё, что пережила она, и снова клял себя за то, что именно я заставил её это пройти. Не знаю, простил бы я самого себя на месте Ангела? Наверное, да, потому что люблю, но всё равно у аНгела душа куда больше, добрее и чище, чем моя, и я очень хочу стать хоть немного похожим на неё. Я буду стараться не повторять ошибок, вспоминая ту боль, что нам снова пришлось пройти, если снова захочу устроить скандал. Их больше не будет, по крайней мере, по вине моей необузданной ревности.

Наши отношения наладились. Мы снова стали семьёй. Дети успокоились, понимая, что мама и папа смогли договориться, и теперь папа не нужно постоянно уезжать “на работу”.

Марка нашли, сейчас он находится в СИЗО, ведётся следствие. Мать очень нервничает и сильно сдала здоровьем, я теперь лечу её. В общем-то, сказать, что кто-то из членов семьи не переживал по этому поводу, невозможно. И отец Марка, и бабуля, и отец Лины — все старались говорить об этом как можно меньше. Даже дети что-то чувствовали и переживали.

В семье осужденный. Это пятно на репутацию да и вообще большое горе. И хоть он получит по заслугам, и ему грозит довольно большой срок, я не могу сказать, что я счастлив. Да, справедливость вроде как восторжествовала, но радоваться этому я не в силах, особенно когда мать воет ночами.

Навещать Марка или приносить ему передачки пока нельзя, так как находится он в изоляторе, пока не пройдет суд. Но я ездил к нему один раз, чтобы взглянуть брату в глаза. Воспользовался положением Сергея и получил буквально десять минут на разговор, но даже они не понадобились — разговор был коротким.

***

— Заходите, у вас десять минут, — открыли передо мной дверь конвоиры.

Марка в комнате для свиданий пока не было, но уже через минуту его привели.

Как настоящего преступника. В робе, руки за спиной, на руках браслеты.

— Осужденный Поляков, лицом к стене. Руки!

Он уже заученным движением повернулся к стене и выставил руки назад, чтобы сняли наручники.

— Десять минут,  — бросил ему мужчина в форме и вышел из комнаты, хлопнув массивной железной дверью.

Окинул его взглядом. Брат похудел, постарел... Не думал никогда, что когда-то увижу его… таким. Он натворил дел, но всё же он мой брат, которого я ненавижу и которого мне всё же жаль — так бездарно похерил свою жизнь...

— Привет, брат, — сказал он, усаживаясь на жёсткий стул напротив меня.

— Здравствуй, Марк.

— Приехал пожурить меня, да?

— Не ёрничай, — оборвал я его усмешку. — Именно так — хочу посмотреть в твои глаза и спросить, как ты посмел на всё это пойти? Выкрасть у меня бумаги, шпионить — это ещё ладно. Но Лина? Ты её чуть не изнасиловал! Что, блядь, было в твоей тупорылой голове в этот момент? Это Рогозин попросил тебя вот так меня унизить, да?

Марк опустил голову и запустил пальцы с чёрными ногтями в свои плохо промытые без кучи его любимых шампуней волосы.

— Нет, — ответил он. — Рогозин шантажировал меня. Сыном.

Я поднял на на него глаза.

— Сыном?

— Да, — ответил глухо Марк, продолжая пялиться в стенку невидящим взглядом. — Сказал, что убьёт его, если я не буду шпионить за тобой.

— Ну а почему ты мне не сказал об этом, баран? — наклонился я к нему ближе. — Я бы мог помочь!

Что же за сука-то этот Рогозин? Грозиться убить ребёнка? Совсем, что ли, ничего святого в нём нет? А этот кретин молчал… Всё можно было исправить!

— Я посчитал, что тебе будет всё равно после всего, что было...

— Дебил? — поднял я брови вверх. — Ребёнку я бы точно помог. Но теперь поздно... Ты всё уже сделал. Лину тоже он заказал?

— Нет, — покачал он лохматой головой, опустив глаза. — Это я сам. Бес попутал... Рогозин дал мне это лекарство и велел добавить в бутылку с водой, а потом напоить твою жену и выкрасть документы. Но я... Она такая... Я всё ещё люблю её. Можешь обзывать меня, даже избить опять, но я не смог забыть её. Не могу, и всё.

— А тебя должна была волновать не чужая жена, а твой ребёнок! — вызверился я.

Не желаю слушать о его неземной любви к МОЕЙ жене.

— Знаешь, что ты натворил, придурок? Ты лишил своего ребёнка отца и убил нашего ребёнка, Марк.

Марк поднял голову и обалдело посмотрел на меня.

— Как?

— А вот так, — устало откинулся я на спинку стула. Сколько горя он всем причинил, а всё деньги проклятые. — Она беременна была... Мы из-за тебя чуть не развелись, а потом она ребёнка потеряла...

— Прости... — потряс он головой, снова не зная, куда деть свои руки. — Если сможешь, конечно, когда-нибудь. И у Лины попроси прощения.

— Не смогу, — покачал я головой. — Никогда не прощу. Передам ей, конечно, да только она твоё имя и слушать не желает, а говорит о тебе только матом. И это не любовь, Марк. Когда любишь — зла не желаешь и уж тем более не причинишь. Ты всегда только себя любил. Извини, я не могу тебе помочь ничем.

Я встал, чтобы уйти из комнаты ещё до окончания отведённого времени. Мне больше не о чем говорить с ним. Брата у меня больше нет.

— Марат, — позвал он меня, и я остановился у самой двери.

— Попроси  мать, когда разрешат свидания и письма, пусть книг мне привезёт. Дурею я тут от тоски... И фотографию сына. Пожалуйста. Ничего у меня больше не осталось в этом мире, никого.

— Ладно, — ответил я, кинув на него прощальный взгляд, и вышел за дверь. — Привезёт.

Больше я никогда не увижу своего брата. Фотография сына так и не попадёт адресату. Письмо придёт обратно.Вскоре после суда его убьют сокамерники в буйной драке...

***

АНГЕЛИНА.

— Марат, а ты сможешь отвезти меня в клинику сегодня? — спросила я, целуя мужа в щёку на прощание. — У меня запись к врачу на шесть вечера. Нина детей заберет из сада.

— Ну хорошо, а что такое? Ты заболела? — забеспокоился супруг, выискивая серыми глазами на мне признаки болезни.

— Нет, — покачала я головой. — Не переживай. Просто хочу кое-что проверить...

— Ладно, тогда заеду за тобой к пяти, по пробкам доедем.

— Хорошо, буду ждать.

Муж уехал, а у меня сегодня выдался выходной. Я вернулась в ванную и снова достала тест на беременность. Две яркие полоски. Не может быть... Опять? Я снова беременна, снова от Марата. Но только меня беспокоит, что организм не успел восстановиться после прервавшейся беременности, прошло всего несколько месяцев... Теперь я хочу получить результаты УЗИ. И Марата возьму с собой. Хочу, чтобы он тоже увидел его, нашего крошку...

К пяти он приехал к дому, как и обещал. Я с легкой сумочкой на плече, кутаясь в пальто на холодном ветру, села в машину к нему.

— Привет, — подарил он мне мягкий поцелуй. — Уже успел соскучиться по тебе, Принцесса.

— Привет, — я ласково провела пальцами по непослушной щетине и увидела удовольствие в его глазах. Он по-прежнему очень любит и дико возбуждается, когда я так делаю. — Поехали?

Он вывел машину на дорогу, и, болтая о прошедшем дне и ни о чём конкретно, мы добрались до медицинского центра. Возле кабинета немного замешкалась.

— Ты со мной пойдешь, — сказала я Марату.

— Зачем? — пожал он плечами.

— Показать тебе кое-что хочу.

— Ну ладно, пошли, если хочешь, — согласился он.

Я взяла его за руку и потянула к кабинету. Постучала и, получив разрешение войти, прошла внутрь вместе с ним.

— Добрый день, — поздоровалась я с врачом. — Муж будет присутствовать, я не против.

— Добрый день, — отозвалась доктор. — Хорошо, тогда муж пусть пока присядет, а вы дайте документы мне.

Марат понял, что мы в кабинете УЗИ, но пока ещё так и не догадался, зачем мы здесь. И только когда доктор уложила меня на кушетку, стала исследовать мой живот и вывела на экран картинку, он начал догадываться и тоже уставился в экран.

— Ну, всё верно показал тест, — добродушно рассмеялась врач. — Полоски были очень яркие, говорите?

— Да, — ответила, приподнимаясь на локтях, чтобы заглянуть в монитор. — А что такое?

— А у вас их тут двое!

— Как двое? — почти в унисон спросили мы.

— Ну да, вот, два ядрышка. Видите? Это ваши малыши. Близнецы, так мило... Хотите сердечки их послушать? Они уже бьются.

Она нажала какую-то кнопку на аппарате, и в кабинете зазвучал ритмичный двойной стук сердец...

— Боже, — закрыла я рот рукой и расплакалась.

Посмотрела на мужа. Его глаза тоже блестели, он был очень растроган. Смотрел в монитор, пытаясь разглядеть свою драгоценность в двойном размере.

— Поздравляю вас! — улыбнулась нам доктор. — Семь-восемь недель, развиваются малыши хорошо, всё в норме по результатам УЗИ. Судя по карте, у вас уже есть двое детей?

— Д-да, — кивнула я, всё никак не получалось выйти из состояния шока. — Дочь и сын.

— Ну, тогда знаете, что нужно встать на учёт и сдать анализы. И обязательно принимать витамины и больше отдыхать!

***

На выходе из клиники, едва чуть отошли от входа, Марат прижал меня к себе, взял моё лицо в свои горячие ладони и принялся целовать мои губы на виду у всех...

— Милая... Девочка моя... Как я счастлив. Ты снова станешь мамочкой.

— Наш малыш вернулся! — плакала я, на сей раз от счастья.

— Ага, и брата привёл, — улыбнулся муж, снова заключая меня в объятия. — Линок. Линочка. Ты моя жизнь. Ты моё всё.

***

Через девять месяцев Лина родила двух здоровых мальчиков. У них теперь дружная и большая семья. Марат всё ещё учится слушать свою Багиру и без поводов не ревнует.

Алиса и Арсений растут здоровыми и счастливыми в полной семье. Алиса стала первоклассницей, а Арсений пошёл в среднюю группу детского сада и уже начал учить буквы.

Ольга Вячеславовна продолжает с радостью нянчить внуков, насколько позволяет здоровье. Лина и Марат не оставляют любимую бабушку и часто её навещают вместе со своими малышами.

Отец Лины, Павел Сергеевич, на радость Лине завёл нежную дружбу с соседкой по посёлку родителей Марата. Они даже решили съехаться, чтобы вместе смотреть документальные сериалы. Теперь Лина больше не беспокоится о том, что за отцом некому следить. Дедушке Паше супруги тоже привозят детей, но чаще дедушка Паша привозит сам себя к ним.

Мать Марата тяжело пережила потерю любимого сына, но ей есть, ради кого жить — Марат, кторого она всё же по-своему любила, и внуки. Елизавета с Линой не общается, но девушка не переживает по этому поводу. С внуками же отношения у Елизаветы сложились хорошие. Она не проецирует на малышей отношения с невесткой.

Сыну Марка Марат и Лина помогают. Обеспечивают и его, и Любовь. Лина даже смогла её простить окончательно, и они снова начали общаться.

Женька встретил свою Багиру и влюбился, а вскоре и позвал её замуж. Яркая брюнетка отвечала ему такой же горячей взаимностью и вскоре подарила Евгению первенца.

Евгений и Марат открыли новый бизнес, используя связи и сохранившиеся за годы работы контакты. Мужчины твёрдо встают на ноги, и этот бизнес уже точно не упустят.

О плохом семья Марата и Лины больше не вспоминает. Они растят детей и уверенно смотрят в будущее.

Марат бережёт свою Принцессу и старается её не обижать. Он будет любить её, пока бьётся его сердце — бьётся только о ней.

О прекрасной Багире, которая однажды свела его с ума и затянула в водоворот событий, навсегда изменивший столько жизней...