Волки ночью воют бесплатное чтение

Посвящаю маме и всем мечтателям

Бегите быстрее волков, дети мои

***

Ты знаешь, у волков есть свой Бог.

Он живет на луне, что в небе ночном.

Он живет там один, он совсем одинок.

Задевает от скуки звезды крылом.

Ты знаешь, волки умеют мечтать.

Может, они хотят быть цветами,

Чтобы осенью дождь смог их поливать,

А ветер играть с лепестками.

Ты знаешь, волки умеют любить.

Они романтичны в природе.

Заберутся наверх и начнут ночью выть,

И просить о хорошей погоде.

Ты знаешь, волки умеют прощать.

Они уважают друг друга.

Стая готова своих защищать.

Честь – это волчья заслуга.

Ты знаешь, когда волк умирает,

Его душа летит за чертог.

И все волки воют и знают,

Там его ждет волчий Бог.

***

Месяц будет долгий

В округе только злые – злые волки

А ты для них заблудшая барашка

Напугано бежишь

_____

Palina – Месяц

***

***

Свет и Тень – две мировые группировки, созданные для улучшения жизни населения. Им были подвластны экономика, политика, СМИ, здравоохранение, торговые операции, охрана населения и правительство. Они существовали в гармонии и балансе, пока однажды глава Света не убила главу Теней в прямом эфире, заявив, что все Тени – предатели, лжецы и враги. Тогда Тени стали изгоями общества, существующими под строгими правилами Света.

С тех пор минуло восемь лет.

Пришло время революции.

***

Heathens – Twenty One Pilots

Все мои друзья – отморозки, так что осторожнее

Жди, пока они не спросят, кого ты знаешь

Прошу, не совершай необдуманных действий

Ты не знаешь и половину того, на что они способны

Heathens – Twenty One Pilots

Восточный ветер принес с собой густые снежные облака, что застыли над Эплонроудом. Вместе с облаками в город прокрались и перемены. Они шуршали газетами, вылетали из неприкрытых зевков и перемещались с ветрами от одного дома к другому, заглядывая в окна. Город замер в ожидании неспокойных мыслей и срочных новостей…

А пока, маленькая, еще немного неуверенная тень старалась поспевать за своей хозяйкой. Прошмыгнула мимо мусорных баков, проводив недоверчивым взглядом черноглазых крыс, обогнула несколько луж, возникших за ночь, и, разумеется, все же попалась ботинком в самую большую, под тихий «черт, опять мыть». Затем, пролетев по знакомому двору, замерла перед входом в подъезд, дрогнув от догнавшего ее ветра. Один из голубей, вылетевший из чердачного круглого окна, приземлился на козырек подъезда, наклонив голову и с интересом наблюдая за девушкой, доставшей телефон из кармана.

Эби провела пальцем по экрану и прочитав сообщение, невольно улыбнулась, прижав телефон к груди. Дилан снова пригасил ее на свидание. Парень, однажды посетивший кафе, где Эби работала официанткой, спустя несколько дней решился пригласить ее в кино. Он приходил каждый вечер, садился за один и тот же столик, заказывал кофе и молча наблюдал, как Эби разносит последние заказы посетителям, заканчивая свою смену. И каждый вечер он спрашивал Эби, не даст ли она ему свой телефон. В конце концов, Дилан все же получил желаемый номер и спустя день они уже вместе сидели на соседних креслах в кинозале. А потом… потом они поняли, что их близость дарует им чувство эйфории и стали встречаться. Вот только…

Не привязывайся.

Спокойный ровный голос прозвучал у Эби в голове и все приятные мысли растворились в воздухе. Девушка вздохнула, зажмурилась, сжав в руке телефон так, словно он был ее сокровищем и прошептала:

– Дерек меня убьёт.

Словно в подтверждении ее слов на козырьке раздалось «курлык!». Эби подняла голову и встретилась взглядом с уже тремя прилетевшими голубями. Все трое моргнули и будто придвинулись чуть ближе к девушке. Эби нахмурилась.

– Насрете мне на одежду, и я запру вашего хозяина на чердаке на веки вечные.

Голуби промолчали. Девушка кинула свой взгляд на чердачное окно, в котором мелькнул чей-то силуэт и показала кулак. Глупые птицы, периодически стучащие ей в окно и желающие смерти, довольно сильно ее раздражали. И для своего спокойствия, Эби все же иногда заглядывала в комнату Вивиан, прося ее сделать какой-нибудь заговор, чтобы голуби подохли. На что Ви отвечала, что любое действие против чердачных птиц, затронет и их Принца. Эби злилась, что ничего не могла с этим сделать.

Девушка убрала телефон в карман и, спугнув голубей, исчезла внутри подъезда. Где существовало царство эха и перил, заляпанных жвачками.

Первый пролет – пнуть стаю пустых зеленых бутылок. Второй пролет – похрустеть засохшими упавшими листьями с одиноких горшков. Передышка. Третий пролет – задержать дыхание, искоса смотря на ворох старых газет, промокших посередине. И, наконец, четвертый пролет, ведущий на пятый этаж…

– А вот и наша принцесса, – произнес парень на подоконнике. Между указательным и средним пальцем он держал сигарету. Он зажал ее костяшками, словно хотел кинуть в мусорную корзину или с тем же успехом запустить в космос. Дыма не было, как и запаха. Может, он сигарету и вовсе не поджигал.

Эби остановилась, не дойдя до окна пару ступеней, и покачала головой. Он обещал бросить. Когда-нибудь.

– Все смерть в гости ждешь?

Это была особая фраза приветствия в здешних местах. Дом стоял в Брокледе на окраине района-без-названия, один из десятков таких же серых пятиэтажных зданий, занимающих несколько улиц, которые были построены задолго до создания Света и Тени в особо бедные годы. В те времена многие люди остались без жилья и количество грабежей и бомжей стало так велико, что по тротуарам бегали крысы, чувствуя себя защищенными. Тогда мэр города и построил эти дома, бесплатно предоставив их нуждающимся. В квартирах подключили воду и газ, провели свет и водопровод. Но на стенах, сделанных худо-бедно, стала образовываться плесень, хлипкие двери, которые выбивались с первого раза, перестали бывать преградой для карманников и убийц. Довольно скоро эти дома превратились в местный притон, куда отправлялись доживать свои дни дряхлые старики, наркоманы и особо сомнительные люди, прячущиеся от закона. В этот район, которому даже не осмелились дать хоть какое-либо название, никто в здравом уме не совался, в том числе и солдаты Света. Смерть там была единственным желанным гостем. От этого и пошло выражение: «Что, смерть в гости ждешь?», что переводилось примерно, как: «Ты дошел до черты своего отчаяния?».

– Чай остывает, – отшутился Кай и хило улыбнулся. Его светлые, белокурые волосы водопадом опускались так низко, что полностью закрывали брови и почти доходили до глаз, цвета разбавленной голубой акварели и разбитого стекла. Грязно-серая толстовка висела на худом теле парня как мешок, а вечно расшнурованные кеды старой модели, уже давно стоило выбросить. – А коль все смертники, драмы не будет.

– Тебе бы постричься.

– На смертном одре, – парень покрутил сигарету и шмыгнул носом.

Со стороны Кай выглядел как живой мертвец, особенно, если его неестественно бледной кожи касались лучи солнца. Выглядел ли он так всегда или это были последствия какой-нибудь болезни – Эби не знала, но даже спрашивая об этом, не получала какого-либо внятного ответа. Кай всегда говорил загадками.

– Ты чем-то болеешь? – спрашивала его Эби. – Рак, или типа того?

– Или типа того, – эхом отзывался Кай и на этом заканчивалось.

– Почему не на работе? – спросил Кай, когда Эби уже повернулась к нему спиной, поднимаясь по последней лестнице на пятый этаж. Девушка замерла и медленно обернулась, тяжко выдохнув.

– Меня уволили. Там был особо неадекватный посетитель и настроение у меня было паршивое… – Эби соединила ладони в умоляющем жесте. – Пожалуйста, не говори Дереку. Честное слово, я признаюсь, только попозже. Я и так на прошлой неделе сплоховала, да и он в последнее время какой-то нервный.

– Будешь должна.

– Если это будет как в тот раз…

Тогда Кай заставил ее вымыть всю посуду, что скопилась в раковине за неделю и вычистить холодильник. Все, кто приходил на кухню, удивленно наблюдали за ее действиями, а Дерек даже сходил в магазин и купил торт по такому случаю.

– Посмотрим, – парень сунул сигарету в карман толстовки. – Давно надо было оттуда уходить.

Эби пожала плечами:

– Зарплата была неплохая, да и иногда можно было что-то из остатков еды приносить домой.

– И встречать опасных людей.

– Еще не ясно, кто из нас бывал опаснее. Но зато можно было подслушивать, никогда же не знаешь, какая информация может понадобиться.

– Сплетни отравляют душу. – Покачал головой Кай и Эби оставила эти слова без ответа, пожав плечами и исчезнув в квартире на пятом этаже. В квартире, где проживала группа Теней под названием «Дети Рагнара».

На двери отсутствовали замки, поскольку смысла запираться от врагов не было – тем бы не помешали хлипкие двери, а для своих вход всегда был открыт. К тому же, красть-то особо было нечего. Только чужие проблемы.

Эби прошла внутрь коридора, скинула черные тяжелые зимние ботинки, повесила куртку и натянула на ноги домашние кеды, попрыгав на одной ноге, чтобы затянуть шнурки, затем нагнулась, чтобы не задеть развешенное белье, растянувшееся на веревке от шкафа до крючка на двери Дерека. Чьи-то мокрые черные трусы с черепушками все же задели ее лоб. Девушка скривилась, сморщив нос, и шагнула в проем, ведущий на кухню.

Вивиан, по прозвищу Афродита, как всегда, умостилась на своем любимом стуле с резными подлокотниками, закинув ногу на ногу. На ней было длинное, до щиколоток, бордовое платье, а плечи, как и голову, покрывали разноцветные платки. В руке она изящно держала курительную трубку, от которой шел неприятный табачный запах. Эби махнула у себя перед лицом рукой, стараясь отогнать дым, но, видимо, Ви сидела на кухне уже давно и запах успел завладеть окружающей обстановкой. Афродита лишь отдаленно хмыкнула, даже не поднимая своего взгляда. Таким образом она как бы говорила: «Потерпишь, милочка».

Эби подошла к плите и подняла крышку кастрюли в поисках чего-то съестного. Внутри плавал почти бесцветный бульон и одинокая куриная нога. Похоже, этой ноге суждено было остаться одинокой. Девушка вздохнула, закрыв кастрюлю, уже задумавшись о том, что сегодня она останется без ужина, как заметила сковороду с чем-то, отдаленно напоминавшим рагу. Потянувшись, Эби достала наиболее чистую ложку из кучи столовых приборов (был черед Закари мыть посуду и он, конечно, этого не делал) и зачерпнула кашицу.

– Осторожно, – промурлыкала Ви, смотря на красные маки, намалеванные на стене с полками. – Табаки не отходил от плиты целых два часа и сказал, что если кто-нибудь прикоснется к девственности его творения, то пойдет на корм злым духам.

Эби махнула рукой на это замечание и зачерпнула еще пару раз. Рагу оказалось неплохим.

– Ты же знаешь, он меня любит.

– Он любит только себя и чужие слабости, – Вивиан убрала курительную трубку и стала гладить листья алоэ, которое стояло в горшке на подоконнике. После табака она становилась заторможенной и мягкой. – Только меня в свои распри не втягивай.

Девушка с довольным видом облизнула ложку и закрыла образовавшуюся дыру в сковороде, сдвинув овощи поближе друг к другу:

– А неплохо получилось. Надо бы потом у него выведать рецепт.

– Да он небось и сам не помнит, как это готовил. Снова скажет, что ему духи нашептали, – улыбнулась Вивиан и провела пальцем по стебельку.

Эби замерла, невольно засмотревшись на ее изящные руки. Красивые, нежные, не то, что ее – в мозолинах. Вивиан ярко выделялась на фоне жирных обоев, старой скрипящей мебели и атмосферы покинувшей радости места. Изысканная и загадочная. Та, которая первой бросается в глаза. Ви казалась похищенной принцессой, которую прятали здесь разбойники. Но при этом, уже после знакомства становилось понятно, что Ви на самом деле является их атаманом.

– О чем задумалась, милая? – Вивиан повернула голову к Эби, будто сова, заметившая мышь, и ее наплечные платки, всех цветов и узоров, пришли в движение. Опасный танец кобры.

– Да так… – Эби вытерла губы тыльной стороной ладони и прошла мимо стола, когда вспомнила, что хотела спросить. – А Дилан не заходил? Мы хотели встретиться с утра, но я поздно ему сообщила, что задержусь.

– Крутился вокруг дома, все в окна заглядывал. Нечего ему здесь ходить, носом воротить. Мой закон прост – гость незваный прочь за порог.

Эби хмыкнула и кивнула:

– И ты на него вылила воду, как в тот раз?

Ви недовольно причмокнула:

– Все-то вам, детям, делать нечего. Про последствия и не думают. Еще раз к нам сунется – я разрешу ему съесть все требухло Табаки.

Эби засмеялась и вышла из кухни, думая о своем парне и тоскливой квартире, где она жила чуть меньше двух лет. Потрескавшиеся, уже непонятно какого цвета (между желтым и зеленым) стены, проводили девушку до двери с красной табличкой «Посторонним вход воспрещен», что находилась рядом с комнатой Дерека. Может, он снова вырезал статьи из газеты или переписывался с Февралем по поводу новых заданий. Выяснять Эби не хотелось.

Девушка провела пальцем по стене, на кончиках которых сразу же оказался неприятный песок от дешевой краски, и открыла свою дверь, искоса взглянув на старый телефон с ручкой и проводом, что стоял в углу на тумбе с высокими ножками. Телефон молчал, и девушка скрылась в комнате, погрузившись в тишину и едва различимый запах сырости.

***

Эби плюхнулась на матрас, лежавший на полу. По небольшим вмятинам по бокам можно было догадаться, что когда-то там все же стояла кровать, но в один день исчезла, как исчезают молочные зубы под подушкой. Эби заехала в эту комнату уже после ее пропажи. Дерек предлагал съездить в мебельный магазин, но она отказалась, поскольку в матрасе на полу было что-то необычное. Да и к тому же, вытаскивая руку из-под одеяла и чувствуя холодный пол, Эби ощущала себя спокойнее. Можно было не бояться ночью упасть с кровати и больно удариться копчиком.

Напротив матраса стоял шкаф, обклеенный разными стикерами (редкие карточки с Винкс, которые она тайком стащила у Табаки, и грустные морды кота) и кусочками постеров. Рядом находилась рабочая зона – стол с лампой и стул (обычный, без колесиков). В углу коробка с разными гирляндами, запрещенка, потому что с электричеством были проблемы и лишнее замыкание могло стать причиной пожара или, что еще хуже – привести к кончине старого кабеля, замурованного прямо в стены. А отковыривать его могилу в поисках неполадки никому не хотелось. Вечерами, Эби, сидя за столом и делая уроки (что задавал ей Дерек, следя за ее всесторонним образованием), задерживала дыхание и прислушивалась. Иногда ей казалось, что из стен доносится кашель какого-то старика.

Ви говорила:

– Это мистер Кабель подавился электричеством.

Когда Табаки был скучно, он приглашал мистера Кабеля выпить и чокался бутылкой со стеной. В такие дни Эби слышала лишь тихое пошаркивание и изредка довольное причмокивание.

Больше мебели в комнате не было, за исключением одинокой табуретки, стоявшей на одинаковом расстоянии между стеной и матрасом. На нее очень удобно было садиться Дереку, чтобы разговаривать с Эби на ту или иную тему.

Еще в комнате имелся широкий подоконник, немного пыльный, но зато с плюшевым медведем Фрэнсисом, забравшимся сюда из картонных коробок в коридоре. Такой странный детский предмет напоминал Эби ее семью с тремя братьями и двумя сестрами, от которой она сбежала. С пуговицами вместо глаз и запахом старья, медведь напоминал еще и о забытом детстве, что Эби провела на ферме с одиноким, слегка прихрамывающим ослом, который, не смотря на обилие членов семьи, был ее единственным другом. Правда, не очень долго.

Эби вздохнула и включив телефон, вновь зашла в сообщения, чтобы прочитать текст еще раз, и покормить им вспорхнувших бабочек в животе.

«Не хочешь через час со мной встретиться в Старбаксе? Только ты, я и карамельный фраппучино»

Приятное тепло растеклось по телу, заставив сердце застучать чуть сильнее. Они снова встретятся. Снова поцелуются. Он прикоснется к ее мешковатой толстовке, целую вечность нащупывая ее талию, и пальцами застряв в ее не расчёсанных черных колтунах волос?

Эби резко открыла глаза и убрав телефон, прислушалась к прибитым к потолку часам с треснутым циферблатом. Было очень удобно лежать на спине и знать, какое сейчас время. Время что-то предпринять, прежде чем подойдет срок сдаваться прекрасному принцу. Как жаль, что нельзя оформить подписку на то, чтобы всегда выглядеть красивой на свиданиях.

– Через час… – вздохнула Эби, нахмурившись. Пожалуй, стоит начать приводить себя в порядок.

Она зашла в ванную, стиснутую с одной стороны комнатой Вивиан, а с другой коридором, уходящим в комнату Табаки. Эби прокрутила старый кран, который с явной неохотой выплюнул тонкую ледяную струйку, и подождав, когда в ладонях соберется достаточное количество жидкости, обдала лицо холодной водой, зажмурившись. Капли попали на толстовку и на старый, облупившийся кафель. Эби закрыла кран и протерла зеркало, увидев в отражении худую, черноволосую девушку с таким выражением лица, что могло значить только одно: «отвали, не до этого». Зеркало тоже было старым, по краям покрытым мелкими черными точками. В доме все было доисторическим. Обои, мебель, пол. Бывшее величие и уют, так рьяно создаваемые предыдущим хозяином уже давно заросли плесенью, пошли трещинами и запылились. Дерек как-то обмолвился, что эта квартира была собственностью других Теней, которые когда-то подарили ему эти комнаты вместе со всем обустройством. Сколько же страданий видело это зеркало в ванной?

Конечно, нынешние владельцы квартиры старались создать хоть какой-то уют, но делали это как-то неумело, действуя по одиночке, занимаясь только своими комнатами, а общие оставив на «кто-нибудь уберется, но не я».

Дерек иногда подкрашивал батареи (которые, кстати, хорошо грели только на кухне), создавая видимость какого-то обустройства, что-то чиня и латая, с грустью наблюдая, как дом потихоньку рушится. На свою зарплату, которую ему перечислял Февраль с каждого успешного задания, он откладывал на новый холодильник, люстру и микроволновку. Поначалу у него даже получалось улучшать упадническую обстановку, но на плите все его планы рухнули. Плита была газовая, готовая подпалить всех хоть днем, хоть ночью. Она так вросла в стену, что ее трубы ожирели, и сдвинуть плиту и поменять ее – не представлялось возможным. Знакомый-газовик как-то осмотрел старушку и вынес вердикт:

– Ваша плита сводит концы с концами. Отделить ее от системы, как и готовить на ней – опасно. Может взорваться в любой момент.

Дерек не отчаялся и прибег к способностям Вивиан, славившейся предсказаниями по картам Таро. Тогда Ви провела свой особый ритуал с картами, благовониями и поджаренной куриной лапкой (в магазине была только такая), в конце указав на Закари и сказав:

– Бабахнет только через его труп.

Тот согласился.

Кроме Дерека, занимавшегося в основном какими-то капитальными вещами, за квартирой следила Вивиан. С ее женского взгляда на подоконниках появились горшки с растениями, на кухне одна из стен стала разрисована красными маками и во всех комнатах появились занавески. Раньше на стенах в коридоре висели картины, а на тумбах стояли вазы, но широкоплечий Дерек и слишком резвые на дух юные люди, заставили Вивиан все убрать, оставив только голые стены и красный телефон в углу. Также, Ви поставила распорядок, чтобы квартира не загрязнялась еще сильнее, каждый по очереди должен был мыть посуду, мыть полы, выносить мусор и контролировать стирку вещей. Эби злилась на то, что на Кая, эти правила не распространялись по твердому слову Дерека.

С едой обстояли похожие дела. Никто из группы готовить особо не умел, но тем не менее, из-за жизни «позаботься о себе сам», им приходилось как-то изворачиваться, чтобы не остаться голодными. Однако, в их семье готовка больше действовала на чувства, чем на биологические потребности. Работало это так – Дерек просыпался первым, делал себе кружку кофе, затем вспоминал о каких-то делах и уходил. Потом появлялся сонный Табаки, проглатывал заботливо оставленный для него напиток, решал, что хочет еще и яичницу с беконом и, как всегда по пути готовки, нахватавшись всего по чуть-чуть, оставлял завтрак в сковороде. После Табаки на кухню заявлялся Закари, съедал уже остывшую яичницу и, уже собиравшись уходить, ловил себя на мысли, что ему становилось неприятно внутри, что он схомячил чью-то еду. Тогда Зак на скорую руку из готовой смеси делал панкейки и убегал к себе на чердак. Через какое-то время завтракать приходила Эби, с приятным чувством уплетая панкейки и доставая йогурт из холодильника, чтобы тот согрелся, исчезая в своей комнате. Последней на кухню вплывала Вивиан, выпивая йогурт и делая кружку кофе, чтобы выпить его с булочкой, но в последний момент передумывая, решая отказаться от лишних калорий.

И так, возвращаясь после завершенных дел на кухню, Дерек удивлялся, что кофе оставался горячим.

***

Эби подождала, пока вода из-под крана не наберет мощность и тепло и умыла лицо как следует, заодно решив почистить зубы, достав с полки свою зубную щетку, которую прятала в отдельном пенале, поскольку однажды увидела, как Табаки, даже не посмотрев на цвет щетки (а у каждого был свой, чтобы не перепутать), схватил какую попало. Эби успела выдавить пасту и сделать пару движений щеткой по зубам, как в ванную кто-то залетел.

Табаки, в одном коротком розовом полотенце, кое-как прикрывающем его наготу, с растрепанными волосами и с несколькими татуировками на теле, закрыл дверь и, отодвинув шторку с рисунками кораблей, залез в ванную, без предупреждения решив помыться.

– Эй! – воскликнула Эби, с щеткой в зубах. – Ты не мог подождать?

– Я не против твоего соседства, – Табаки протянул руку из-за шторки с тем самым розовым полотенцем. – Будь хорошей девочкой, повесь на батарею.

– А я против! – Эби осторожно, двумя пальцами, забрала полотенце. – В следующий раз возьму и закроюсь!

Табаки будто не обратил на ее слова никакого внимания:

– Отключи воду, а то у меня еле теплая идет.

Эби сжала губы, метнув в сторону ванной злобный взгляд, и прокрутила ручку горячей воды до конца. Табаки вскрикнул и из-за шторки показалась его голова:

– У тебя развился дальтонизм? Нужен не красный вентиль, а синий. А, вообще, хочешь присоединиться?

Табаки вылез из ванны чуть дальше и Эби машинально обронила взгляд на его упругие мышцы живота, покраснела и отвернулась:

– Прикройся!

Табаки фыркнул, улыбнувшись:

– Я не стесняюсь своего тела и тебе желаю того же.

Эби показала ему средний палец, затем сполоснула рот, убрав щетку обратно на полку и поспешно покинула ванную. Табаки засмеялся и крикнул вслед:

– Заходи, когда созреешь, дорогуша!

***

Обычно Эби не парилась насчет своего внешнего вида. Свитер, джинсы, все путем. Но когда она стала встречаться с Диланом, то поняла, что нужно что-то менять. Дилан всегда одевался по моде, пах дорогим парфюмом, ходил в качалку для спортивного и подтянутого тела, посещал солярий для приятного оттенка загара даже зимой, увлажнял кожу, чтобы та не поддавалась сухому холодному ветру, отбеливал зубы и, вообще, выглядел как с обложки журнала. Эби много раз задавала себе вопрос, почему он выбрал именно ее? Не одну из красивых, длинноногих, с роскошными волосами и нарисованными острыми стрелками девушек, которые вились вокруг него толпами. А ее. Серую, обычную, из приступного района. На что Дилан пожимал плечами и говорил, что она настоящая и он очень это ценит.

Тем не менее, приходилось соответствовать, (хоть ее это и порядком раздражало) чтобы не казаться отброшенной тенью его красоты. Эби не любила ходить по магазинам, поскольку у нее не было такой привычки с детства, а все эти яркие, подсвеченные открытые шкафы и стенды, милые девушки, пытающиеся узнать ее размер одежды и порекомендовать «прикольный лук», ее просто бесили. Она чувствовала себя неуютно среди такого количество новых вещей, да и они были достаточно дорогими, хотя Эби и с зарплаты официантки могла себе что-то позволить, но у нее не поднималась рука.

Вместо торговых центров Эби предпочитала маленькие магазинчики, выстроившиеся в конце Брокледа. Там, между букинистическим ларьком и магазином антиквариата, стоял узенький двухэтажный секонд-хенд. Внутри всегда пахло лавандой, а продавец за прилавком никогда не задавал лишних вопросов. Но даже там, Эби бывала редко, покупая одежду по необходимости, если уж старая совсем износилась или порвалась.

Так что, выбор был невелик. Безразмерные толстовки, пару рубашек, которые Эби стянула у Дерека, теплые свитера, летние футболки и тоненький топик, которым разве что можно было завязывать глаза, играя в прятки. Из штанов только джинсы и шорты.

В надеждах найти хоть что-то более-менее нормальное, девушка нырнула в глубь шкафа, обнаружив там только таблетку от моли и джинсовую куртку, что висела там еще до того, как в комнату въехала Эби. Вместо Нарнии – деревянная задняя стенка. Девушка уперлась в нее головой и застонала. Отказываться от свидания было бы глупо. Второй вариант, который пришел ей в голову был еще глупее.

Очевидно, уже представив в своих мыслях штук десять приятных развитий событий свидания, она выбрала не первый вариант.

Эби вышла в коридор и поняла, что в ванной уже никого не было. Должно быть этот паршивец принял быстрый душ. Ну что, была ни была.

На одном дыхании Эби распахнула дверь в комнату Табаки и подняла палец, выпалив:

– Не дай Бог, услышу хоть одно слово!

Табаки боком лежал на кровати и курил, но теперь он встрепенулся и обаятельно улыбнулся, потянувшись к ней, как к спасательному кругу:

– О, моя дорогая, ты созрел…

– Нет! Никогда! – Эби дернулась в порыве уйти, но потом ругнулась, всплеснула руками и повернулась обратно. – Короче, у меня свидание.

Табаки не спеша затушил сигарету и прищурился, явно заинтересовываясь:

– С тем хлюпиком, который подкарауливал тебя под окнами и принял меня за маньяка…

– Меня очень трогает, что ты его запомнил, но пожалуйста, ты не мог бы помочь мне… с этим?

– С раскрепощением?

– Да нет же! С внешним видом. – Эби скрестила руки, тяжко выдохнув. – Думала пойти к Ви, но это ты же у нас главная модница на районе. А я выгляжу как пугало.

Табаки хмыкнул и медленно подошел к ней, оценивая вид:

– С этим не поспоришь.

– Ну спасибо.

– Пожалуйста, лапушка. Быть пугалом не скверно, птицы тебя боятся.

– Не все птицы.

Парень фыркнул:

– Я не считаю голубей птицами. Эти тупоголовые свиньи не имеют ничего грациозного. Повернись.

Эби молча, скрывая раздражение и неловкость, медленно покружилась:

– Слушай, мне почему-то уже не нравится эта идея.

– Тс-с-с… – Табаки поднял выбившуюся прядь девушки и заправил ее за ухо. – Не порть игру. Раз начала, не стоит делать шаг назад, наслаждайся возможностями. К тому же, ты обратилась по адресу. Хоть парень у тебя не ахти какой, ты не должна выглядеть как помойная швабра.

– Давай вернемся к образу пугала.

– Сколько у тебя времени?

– Час… Уже меньше.

– Боже мой! – застонал Табаки. – Еще бы за десять минут ко мне обратилась! Надо не рот разевать, а думать… Носишь какие-то мешки. Ты же девочка.

– И что?

– Нам нужно платье.

– Нет.

– Еще раз мне возразишь и отправишься на свидание в этом позорище.

– У меня нет платьев, Табаки.

Парень округлил глаза и переспросил, с явным разочарованием:

– Нет платьев?

Эби с полной уверенностью покачала головой. Табаки цокнул языком и слегка покачивающейся походкой двинулся в комнату девушки, целенаправленно шагая к шкафу:

– Совсем ты себя запустила.

Эби с закатила глаза и пожала плечами, плетясь следом:

– Мне так удобнее.

Табаки явно проигнорировал это замечание и стал копаться в вещах, кидая то, что показалось ему более-менее на матрас, при этом приговаривая:

– Сюда бы Ви с ее ритуалами, пусть немного поколдует, а то честное слово в гробу у мыши, и то, есть что надеть.

Дойдя до джинсовки в конце шкафа, Табаки неожиданно замер:

– Где ты ее нашла?

– Она висела тут еще до меня. Кай сказал, что это его старая, а я решила оставить.

Парень резко втянул носом воздух и выбежал из комнаты со словами:

– Нужно затянуться.

Эби подошла к шкафу и взглянула на джисовку, наклонив голову на бок. Что в ней было такое особенное, что Табаки так среагировал? Девушка сняла куртку и перевернула ее. На спине были нарисованы большие белые крылья.

***

Первое, что я помню, была буква «К». Я рисовал ее повсюду, словно показывая миру, что я здесь, я существую. Буквы превращались в узоры, что проникали мне под кожу и водили там хороводы, напевая мне перед сном. Я рисовал на ладонях вселенную и показывал их траве и небу, деревьям и воде. Они всегда откликались. Они повторяли мое имя. Я был счастлив, выдыхая одновременно с ветрами, вырисовывая пальцем по венам одновременно с молниями, считая родинки одновременно со звездами. А потом у меня все отобрали и куда-то долго везли. Мой мир померк. И противостоя ему, я осмелился поднять взгляд, встретившись с людьми. Они были злые. Они были беспощадные. Мне было страшно. Я боялся заразиться их темнотой прежде, чем сумел бы сбежать оттуда. Они усердно стирали с моих ладоней слова, до крови, до черной дыры, уходя все в глубь, своими мерзкими голосами разрезая мою кожу.

Я терпел и ждал.

Mum – Luke Hemmings

Мам, прости, что я перестал звонить.

Не знаю, во что, черт возьми, меня втянули.

Разве ты не видишь, как я тону?

Разве ты не знаешь, что я слишком молод?

Разве ты не слышишь, как я тебя зову?

Mum – Luke Hemmings

Белый мохнатый мотылек вылетел из комнаты Табаки, когда тот открыл дверь на распашку, подбирая Эби наряд. Они выбрали оранжевый свитер с высоким горлом, приятный и теплый, а вот с остальным пришлось повозиться. Табаки стучал в дверь Вивиан, пока та не кинула в парня туфлей, грозясь ночью задушить его, поскольку он прервал ее сеанс медитации, но, услышав, что помощь нужна Эби, недовольно выглянула в коридор.

– Ты можешь одолжить ту черную длинную юбку? Она идет на свидание с тем обмортышем. Хочу, чтобы она выглядела лучше него. – Произнес Табаки, на всякий случай встав позади Эби, держа в руке брошенную туфлю. – Юбка в шкафу, рядом с красным платьем.

Вивиан побагровела.

– Ты что, рылся в моих вещах?

Эби показалось, что где-то рядом сверкнула молния и загрохотал гром конфликта. Она не хотела бы опоздать на встречу, выпалив прежде, чем Табаки придет в голову выйти на середину поля с бубном, призывать дождь.

– Ну пожалуйста-пожалуйста! Я тогда сегодня посуду помою.

Вивиан нахмурилась, кивнув и исчезнув в комнате, ища в шкафу нужную юбку. Табаки улыбнулся и кинул через плечо туфлю. Та задела люстру и свет в коридоре заходил ходуном, отбрасывая заволновавшиеся тени.

Мотылек, почувствовав зов яркого существа, оттолкнулся от стены и полетел к лампочке. Брат, я иду. Но вместо ответа, стукнулся о едва теплое стекло, клетку для бога, замерев в удивлении.

Вивиан, спустя минуту, вновь открыла дверь, посмотрев на двух покорно ждущих ее людей, тени которых то увеличивались, то уменьшались, словно отклики биения сердец, и протянула юбку Эби. Затем Ви подняла голову и увидев на люстре мотылька, сняла вторую туфлю и прекратила существование маленькой жизни.

Мертвый мотылек хлопнулся на пол. Табаки, наклонив голову вбок, рассмотрел павшее насекомое и закричал:

– Констанция! Ты ее убила!

Вивиан фыркнула:

– Нечего давать всем насекомым имена.

– Она была моим другом! – Табаки нежно подобрал безжизненное тельце.

– Еще с тараканами дискотеки устраивай, – Ви подобрала вторую туфлю и обратилась к Эби, которая уже успела надеть юбку, прежде чем наглухо закрыть дверь. – Выглядишь чудесно, дорогая.

– Тараканы – конченные психи! У нас не сложилось. – Табаки отнес мотылька к себе в комнату. – О, Констанция, век твой был недолог.

Спустя пару минут, когда парень успокоился, выкрикнув несколько плохих слов в адрес Вивиан и воткнув вилку в алое на подоконнике, то отвел Эби к себе в комнату, пару раз нервно затянувшись, расчесал Эби волосы, припудрил нос и щеки, и нарисовал черные стрелки, подчеркнув ее красивые темно-карие глаза. Затем отдалился, прищурившись и кивнул самому себе, решив, что сделал достаточно.

Пока Эби одевала куртку и обувь в коридоре, Табаки нанес ей бальзам на губы.

– Чтобы не обветрились. А еще они со вкусом абрикоса. Я сам не пробовал еще, но ты можешь попросить своего обглодыша… Эй, погоди-ка.

Табаки наклонился и принюхался, нахмурившись:

– Почему от тебя пахнет баклажанами?

Эби застыла и Табаки застегнул ее куртку, не отрывая своего подозрительного взгляда от девушки. Из-за высокого горла свитера, куртка застегивалась не до конца, но Табаки надавил на язычок, потянув того наверх. Эби подумала, что еще немного и ей станет трудно дышать, поэтому быстро поменяла тему:

– Ох, твоя Констанция, мне так жаль.

Парень остановился и опустил руки, погрустнев и быстро забыв о своем вопросе.

– Я кормил ее своей шапкой. Мы чудесно проводили время…

Поддерживающе похлопав Табаки по плечу, Эби вынырнула из квартиры и понеслась вниз, вместе с вспорхнувшими бабочками в животе.

Еще немного и она встретится со своим парнем Диланом, она вновь посмотрит в его глаза и забудет обо всем. Даже о том, что Дилан Таймс был сыном Мисс Неукротимой, что убила Лешего в Тот-Самый-Сентябрь и назвала всех Теней врагами, поскольку в их маленьком мире не было места для ярлыков и вражды.

Они познакомились несколько месяцев назад. Эби работала официанткой в одной маленькой кафешке на окраине города. Там, где грязный и опасный Броклед переходил в чистый, полный частных секторов и парков Кейт-Браганц. Зарплата была маленькой, гости не слишком приветливыми, да и этот фартук с оттенком детской неожиданности – не делали это место особым. Но именно там, на стыке столкновения двух миров – бедных и богатых, наркоманов и бизнесменов, убийц и супергероев, – Эби училась понимать эту реальность. Манипулировать ею. Слушать ее. Использовать.

Слухи, доносившиеся почти с каждого столика утром в понедельник. Двусмысленные взгляды, по которым можно было легко определить кто кого ненавидит. Предпочтения в еде, говорящие об аллергии и возможности подсыпать снотворное в стакан с газировкой. Оставленные вещи, случайно или умышленно, с целью расстаться с уликой или по неосторожности.

Так зарабатывали люди этого города. Слухами. Манипуляциями. Непреднамеренными желаниями.

Это была хорошая школа жизни, хоть Эби это и не совсем понимала. Она считала, что это низко, знать чьи-то грязные секреты. Ей казалось, что в любом разговоре она возьмет и обронит что-нибудь лишнее и тогда вся эта искрящаяся тонкая оболочка порвется и обрушит на нее тьму. Каждый день – как на острие кинжала, что балансирует над пропастью, кишащей мертвыми.

Правда, в какой-то момент – можно поймать кайф. И вот как раз-таки именно это самое опасное. Не страх, нет. Чувство, что ты контролируешь ситуацию.

В один из прохладных сентябрьских дней Дилан зашел в это кафе после вечерних классов вместе со своими друзьями – чтобы заполнить подростковые голодные желудки и, может, выпросить пиво. В их элитном районе им вряд ли налили бы и грамм алкоголя из-за возраста, даже с наличием фейкового паспорта с прибавлением нескольких лет. Все же теперь в электронном формате, зашел в интернет, забил пару слов и все – штраф за использование липовых документов. Шах и мат, господа. О нет, король и ферзь сбежали. В Броклед, где всем абсолютно наплевать сколько вам лет. Главное, были бы деньги. Деньги всегда имеют значение, поэтому, когда подростки стали кататься на скейтбордах по кафе и включать громкую музыку, босс заведения только махнул рукой.

А Эби поднялась на стол с ногами и очень вежливо попросила этих малолетних ублюдков прекратить дебош и валить нахрен с такими манерами.

Как видно, деньги для нее не имели значения.

Что интересно, все подростки послушались, извиняясь и опуская головы, словно их прижучили над каким-нибудь очень стыдным дельцем, покинув заведение.

Кроме одного.

Это был Дилан.

И он оставил свой номер телефона на салфетке красивой стильной шариковой ручкой из своего кармана, которая наверняка была из офигеть-как-сильно-дорогого-магазина.

А потом они стали встречаться. Ходили вместе гулять, катались на самокатах по Уильям парку, гладили проходящих мимо собак и обсуждали все на свете.

Например, то, что им не важно, кем являются их родители или, в случае Эби – те, с кем они живут.

Еще в начале отношений они, чувствуя доверие друг к другу, признались, что принадлежат к враждующим группировкам. Эби боялась, что Дилан возьмет и сдаст Детей Рагнара одним лишь сообщением своей матери, и долгое время просила ее не провожать, оставляя свое место жительства в тайне. Но Дилан был таким милым и таким убедительным… Что Эби сдалась, сказав свой адрес, но предупредив, что чужих в районе не жалуют, а в их доме и подавно.

Таймс лишь пожал плечами на это, улыбнувшись и произнеся тогда в ответ:

– Мы как Ромео и Джульетта с враждующими семьями.

Эби тогда показалось это таким романтичным, пока она не вспомнила, что персонажи умерли в конце.

***

Проверив, не опаздывает ли, Эби посмотрела на наручные часы, без которых не выходила из дома – это был подарок Табаки. Часы были особенные – цифры заменяли короткие плохие слова. По времени Эби успевала впритык, часы показывали «черт» и «пошелты».

Кроме этого неотъемлемого элемента на выход, у девушки имелось еще одно. Тайное, опасное, спрятанное на ремне под теплым свитером. Этот подарок был от Дерека.

Вечер, лучи уходящего солнца на колышущихся от ветра настенных газетных вырезках, и его сильные руки, протягивающие черный маленький пистолет.

– Никогда не знаешь, понадобится ли он тебе, но на всякий случай, держи его при себе. Точи ножи, но никогда не используй их.

И Эби носила с собой пистолет по возможности, особенно, если ездила в центр. Металл от соприкосновения с кожей вызывал мурашки по телу, но девушке не было холодно, напротив, она ощущала какое-то особое тепло поддержки. Так ей было спокойнее.

***

Старбакс, в который Дилан пригласил Эби находился в районе Кейт-Браганца, на первом этаже кирпичного четырехэтажного дома, среди бутиков и других магазинов для покупателей среднего достатка. Это кафе для них было особенным, поскольку именно тут случился их первый поцелуй и с губ Дилана вылетело признание о том, что его мать не просто сотрудница Света, а Мисс Неукротимая, та самая, которая убила Лешего.

Эби старалась не вспоминать тот вечер, когда из нее вырвался нервный смешок, а из всех мыслей осталось лишь две:

Табаки будет долго смеяться.

И

Дерек будет в ужасе.

Но только если они узнают, а Эби еще хотелось немного пожить в любви и ощущении, что ты нужен. Она понимала, что чем дольше она держала информацию о том, из какой семьи Дилан от Детей Рагнара, тем больше будет взрыв с их стороны. У Теней все держалось на доверии и Эби знала это, но сказать Дереку – тому, кто поклялся поквитаться с Мисс Неукротимой – казалось невозможным. Но и держать такую большую тайну в себе было невыносимо. И каждый раз, ощущая близость ее новой семьи и поддержку Дерека, она думала – сейчас скажу. И каждый раз, смотря в бездонные и чарующие глаза Дилана, она ругала себя за то, что чуть не разрушила их чудесный хрупкий мир.

Не привязывайся.

Гласило первое правило в кодексе Теней.

Не предавай.

Гласило третье.

И оба Эби держала в кармашке под сердцем, там же, где и хранила надежду.

***

Когда девушка подошла к кафе, Дилан, как всегда готовый чуть что шагнуть на подиум, уже стоял у входа с милой улыбкой и красными щеками от холодного ветра. Эби только на последних минутах восстановила сбившееся дыхание, торопившись:

– Привет, прости, что задержалась.

– Ничего. – Дилан Таймс мягко обнял ее. – Отпадно выглядишь.

– Спасибо. – Эби улыбнулась и выдохнула. Все-таки она не зря обратилась к Табаки.

Таймс придержал дверь, и они вдвоем оказались в Старбаксе, готовым к Рождеству. Окна украшали гирлянды, кассиры прикрепили к бейджикам заколки с Сантой и оленями, а на стульях красовались мягкие подушки с вдохновляющими посланиями вроде: «Время чудес» или «Хо-хо-хо».

Эби и Дилан подошли к кассе и заказали два карамельных фраппучино.

– И еще малиновый чизкейк для этой леди, – произнес Таймс и Эби улыбнулась, от смущения опустив взгляд вниз. Как-то она обмолвилась, что никогда не пробовала пирожные и тогда Дилан заказал для нее все сладости, что были в кафе. Чизкейк оказался самым вкусным.

– Как подписать? – Девушка, по имени Джози, за прилавком, поднесла маркер к стаканчику.

– Для принца и принцессы.

Эби прыснула и толкнула Таймса в плечо:

– Извините его, я…

– Да нет, все нормально, – кивнула Джози и подмигнула. – Для такой красивой пары все, что угодно.

Эби казалось, будто она в кино и что сейчас кто-нибудь из зала крикнет: «Снято!», и этот чудесный день закончится. Но все занимались своими делами, не обращая на них особого внимания. Они сели за небольшой столик у окна.

– Ты ей заплатил, верно? – спросила Эби и Таймс засмеялся:

– Конечно, я потратил все свои карманные расходы, чтобы та дама подыграла мне… Ты правда чудесно выглядишь, Эби.

Девушка махнула рукой на его слова, а сама незаметно ущипнула себя за руку, чтобы почувствовать боль и напомнить себе о реальном мире. Когда она смотрела на Дилана и видела, как именно он смотрит в ответ, то чувствовала себя особенной. И может быть, где-то внутри, она все-таки поверила, что в мире, кроме чего-то плохого, есть и что-то хорошее.

Таймс улыбнулся и коснулся ее руки, переплетя ее пальцы со своими. От этого действия, от того, что они сидели напротив друг друга и чувствовали себя комфортно, по телу Эби пробежали мурашки, закончившись какой-то особой теплой энергией. Только его чарующие глаза, улыбка, голос, близость, слова… Все остальное перестало иметь значение, словно, и не было никаких проблем. Эби покраснела, ощущая легкость и безмятежность, мир замедлился. Она наслаждалась моментом.

Они стали говорить о какой-то ерунде, то ли о вечных правилах, то ли о судьбе. Они не вдавались в подробности и произносили слова, только чтобы слышать голос друг друга. Будто они были симфонией, невозможной без звучания всех инструментов. Сначала вступал он, беря на себя ответственность за интонацию и первое звучание. И только после этого вступала она, подыгрывая ему, стараясь соответствовать их игре. А если их голоса соприкасались, точно так же – как его пальцы переплетались с ее пальцами, то это вызывало у обоих полнейший восторг.

Эби и не заметила, как у них на столе оказались напитки. Для нее самым важным были его глаза. Бездонные и затягивающие, как глубина морских вод. Его ямочки на щеках и родинки на шее, к которым так и хотелось прикоснуться и, может даже, поцеловать. Его сильные, теплые руки, что гладили ее нежную кожу. Русые волосы, что становились светлее при попадании лучей света.

Она мечтала, чтобы кофе никогда не заканчивался.

А потом открылась дверь, и в очередной раз звякнули колокольчики, возвещая о новом госте кафе. Только этот гость был особый. Невероятно красивый и притягивающий к себе взгляды. Постепенно, секунда за секундой, все посетители стали оборачиваться и доставать телефоны, шепча друг другу одну и ту же фразу: «Это же она! Ты видишь?»

Эби, что сидела лицом к двери, так и застыла, не в силах даже вздохнуть. В миг ее мир перевернулся.

Дилан проследил за ее взглядом и обернулся, нахмурившись:

– Мам?

***

На посетительнице были красивые кожаные красные перчатки и пальто, на капюшоне которого мягко лежали ее шикарные каштановые волосы. Она могла одеться в любой хэллоуинский наряд, да хоть в скафандр со шлемом, но все равно была бы слишком узнаваемой.

Мисс Неукротимая.

Когда случился переворот, одни и те же новости показывали целую неделю, все прокручивая одну и ту же сцену, как делали это с убийством Кеннеди много лет назад. Как меч Неукротимой вонзается в грудь Лешего. Как по ее руке течет его кровь. Как все люди вокруг ликуют и в ее честь запускают салюты.

Этот день ознаменовали великим восходом Света и падением Тени.

И вот Мисс Неукротимая, совершенно живая и здоровая стояла в нескольких шагах от Эби. Веко девушки дернулось само собой и Эби прикоснулась ладонью к щеке, а потом прикусила язык, чтобы еще раз напомнить себе, что это реальность и все это происходит прямо сейчас. Она не знала имени этой женщины, поскольку все звали ее не иначе, как Мисс, но про себя Эби как только ее ни называла.

Лживая сука.

Неукротимая, подмигнув Дилану, вальяжной походкой приблизилась к их столику, словно для нее это было обычным делом:

– Не против, если я подсяду?

Не дожидаясь ответа, Мисс уселась между Эби и Диланом. Все происходило, словно во сне. Девушка старалась смотреть прямо и не двигаться. Парень, наконец, очнулся.

– Ма, что ты тут делаешь?

– Да так, была в магазине и увидела вас через окно. – Мисс взглянула на Эби и заметила ее отрешенное выражение лица. – У вас все в порядке? Какая-то ты бледная. Дилан, это та самая, о которой ты говорил?

Эби хотела, чтобы на Мисс упал потолок. Или чтобы кассирша Джози превратилась в монстра и откусила ей башку.

– Да… – Дилан замялся. Он явно еще был не готов знакомить девушку со своей матерью. – Это Эби, Эби, это…

– Кассандра Таймс, – она протянула руку, и Эби в испуге протянула свою ладонь в ответ. – Можно Мисс. Сын совсем о тебе не рассказывал. Очень рада познакомиться с тобой лично.

Эби выдавила из себя улыбку, стараясь сохранять самообладание.

Гори в аду, ведьма.

Ей жутко захотелось залезть под свитер, достать свой пистолет и ткнуть им Кассандре в идеально белые зубы. В улыбку хищника.

Тут к их столику подбежала девочка лет восьми, застенчиво покачиваясь и опустив взгляд вниз, и обратилась к Неукротимой:

– Извините, можно фото?

– Конечно, солнышко! – Мисс улыбнулась, и девочка сделала снимок, затем вскрикнула от радости и убежала обратно к родителям размахивая своим телефоном. Эби молча проводила ребенка настороженным взглядом, внутри крича ей: «Беги!»

Кассандра проследила за взглядом девушки и пожала плечами:

– Дети мне так радуются. Хотят со мной сделать фото или, чтобы я подписала им их маленькие футболки.

А я хочу, чтобы ты умерла. Исполнишь и мое желание?

– Это так мило, – вместо своих мыслей выдавила Эби и представила ужас Рагнара, если тот узнает, что она могла протянуть руку и коснуться пальцем их главного врага. Сердце девушки все еще быстро стучало, но она мучительно старалась вести себя как обычно, хотя и представляла себе смерть Мисс от своих рук разными способами. Дилан, поняв ужас ситуации, просто вытаращил глаза и легонько наступил Эби на ногу.

– Иногда и взрослые подходят, их, правда, интересуют более серьезные темы. Например, спрашивают, как я обезвреживаю злодеев, – продолжила Кассандра.

Обезвредить. Не убить.

Эби сжала губы. Она вспомнила облавы на другие группы, о которых рассказывал Дерек. Когда-то Теней было много, но Свет – во главе с Мисс почти всех их изловил и жестоко с ними расправился. Она вспомнила вырезки газет на стене у Рагнара. Сотни смертей, сотни загнанных в угол хороших людей. Она даже не знала их имена, ей не было важно количество. Кассандра просто шла по головам и в глазах у нее горели костры.

– Наверняка, тебе тоже интересно. – Мисс подалась вперед, словно Эби была какой-то пятилеткой с кривыми зубами, что только и мечтала быть как она. Сильной и независимой.

Эби почувствовала ее дыхание с запахом свежести и мяты.

Мерзкая сука, ты убила их.

– Конечно, – прошептала Эби и почувствовала, как Дилан сильнее наступил на ее ботинок, но было уже поздно. Эби находилась на острие ножа, в любую секунду рискуя споткнуться и упасть. В какой-то степени, ей даже хотелось этого. Совсем чуть-чуть. Чтобы Неукротимая ощутила хоть немного уязвимости.

– Есть много способов, – заговорщицки произнесла Мисс, словно и не замечая возникшее между ними напряжение. – Можно ударить человека в особые зоны или применить шокер. В любом случае, если ты заметишь подозрительного парня в метро или в переулке, сообщи в охранные органы Света. Они разберутся, не переживай. Самодеятельность не очень хорошая вещь, если ты понимаешь, о чем я, но, если вдруг ночью увидишь, что за тобой идут следом, а времени мало, то можно и использовать какое-нибудь средство. Вам должны были раздать специальные баллончики в школе…

– То есть. – Эби сделала вид, что все это ее очень напугало. – Вы имеете в виду, что они живут рядом с нами?

– О да, они мастерски умеют затеряться в толпе и прикинуться нормальными, – заверила Кассандра. И ее уверенность была настолько убедительной и одновременно настолько фальшивой, что Эби захотела ей врезать прямо так, вживую и кулаком, чтобы ее идеальные волосы растрепались.

Дилан насторожился:

– Мам.

– Да вы что? – актерские способности Эби превысили уровень опасности. Табаки, расскажи она ему об их диалоге, посмеялся бы и уважительно пожал бы ей руку. – Какой ужас!

– Ты даже и не представляешь, деточка, что могут сделать эти твари ради выживания.

– Мам!

Эби словно встретилась с бетонной плитой, так сильно ее это задело. Ей хотелось кричать о всех сложностях, о запретах, что Свет продиктовал Теням. Она хотела сказать правду. Только никто в этом кафе, да и во всем городе не прислушался бы к ней. Вот, с чем сражался Дерек каждый день.

Вместо этого Эби закрыла глаза и сжала кулаки. Она больше не выдержит находиться там. Сказочное место превратилось в адскую душную каморку. Эби задыхалась от злости.

Дилан понял, что момент накалился до предела и попытался как-то разбавить обстановку:

– Все ведь не так страшно. Мам, не стоит разводить панику. Уровень преступности за последние годы резко упал, и ты сама это знаешь. Лишние нервы нам ни к чему. Скоро ведь Рождество, нужно думать о хорошем.

– Конечно, ты как всегда прав, дорогой. – Нежно, как будто на камеру, Мисс улыбнулась и поднялась. – Я думаю, мне пора.

Эби встала одновременно с ней и так резко, что стул заскрипел. Девушка сначала не ожидала от себя такого действия, а затем кивнув, нахмурилась. Она больше не сможет как раньше сидеть и улыбаться Дилану.

– Мне тоже пора… Совсем забыла, что меня ждут.

– Тебя подвезти? – спросила Мисс, как бы между делом, словно для нее это было пустяком.

Эби была бы сумасшедшей, если бы согласилась. Хорошо, что это звание в их команде выпало Табаки, а не ей.

– Нет, не стоит. Мне тут недалеко. – Эби взяла перчатки со стола и выбежала из кафе с горящими щеками, не обращая внимание на просьбы Дилана остановиться.

Дверь хлопнула, звякнули колокольчики и запах легких сладковатых духов исчез вместе с Эби за углом кафе.

Эби резко остановилась и нагнулась, оперев ладони о колени и переводя дух. Ей было тяжело осознать, что только что произошло. Она разговаривала с главным врагом и ей даже удалось уйти оттуда живой. Тело будто опьянело от адреналина. Тут Эби заметила пожарную лестницу, ведущую на крышу четырехэтажного здания. Не осознавая до конца, что творит, она подпрыгнула и ухватившись за лестницу, подтянулась и стала как можно быстрее забираться наверх. Ступенька за ступенькой, легкие горели огнем, но желание обжигало сильнее.

Четвертый этаж, не так высоко, но вокруг слишком много домов и все они стояли почти что вплотную друг к другу. Беспокойный разум пробивался сквозь глупую решимость, крича, что ее могут заметить. Но в тот момент Эби было плевать. Как бывает плевать на летящий бабушкин сервиз в стену, на внимание людей вокруг, на то, что будет после.

Есть только Эби, крыша и ее пистолет.

Добравшись до верха, девушка подбежала к краю и плюхнулась на живот, смотря вниз. Мокрая холодная грязь украсила ее куртку и юбку. Эби было все равно. Сердце стучало так сильно, что было готово вырваться из плена ребер на свободу. Буря мыслей не давала как следует сосредоточиться. А потом из кафе вышла Мисс Неукротимая, медленно, не спеша шагая в сторону своего припаркованного автомобиля последней модели. Дилан остался в кафе. Тем лучше.

Эби на секунду прикрыла глаза, выдыхая и щелкая затвором. Четыре этажа, ветер по правую сторону, попасть было проблематично, учитывая еще и марку пистолета. Тот был маленький, совершенно не предназначенный для такого расстояния. И все же – она прицелилась.

В висках неприятно застучало.

Кассандра даже и не думала поднять голову. Слава опьяняет людей. Заставляет чувствовать себя в безопасности.

Эби все ждала момента себя показать. Дерек не раз говорил ей о инициации, первом заказе, но считал, что ей еще рано. Она докажет, что он был неправ.

Пять секунд до того, как Мисс сядет в машину. Эби выдохнула и сжала пистолет покрепче. Их разделял один шанс.

Эби уже видела, как голова Кассандры разлетается к чертям, забрызгивая кровью тротуар. Слышала, как будут кричать впечатлительные прохожие. Как по телевизору будут крутить новости, в которые вставят минуту молчания. Как на Эби посмотрит Дерек. Но с гордостью ли?

Эта стерва определенно заслуживала смерти. Но если Эби убьет Мисс именно так, разве она сама будет лучше нее?

Секунда.

Кассандра села в машину, а Эби перевернулась на спину и стукнула кулаком по плоской бетонной крыше. От досады, от злости, от нахлынувших чувств. Она только что чуть не совершила ошибку.

Эби ударила по крыше еще раз и пронзительно крикнула, распугав голубей.

Эмоции неожиданно накрыли с головой. Она забыла все советы, которые когда-либо говорил ей Дерек из-за одной короткой встречи с Кассандрой.

– Не позволяй чувствам брать вверх, – сказал как-то Дерек. – Поддашься им – и считай, что ты проиграла.

Закари тогда мимоходом произнес:

– Ты бы слушала его. Дерек и Табаки единственные профессионалы в нашей компании.

Это означало, что они проходили подготовку у Месяцев.

Эби заплакала, ощущая себя маленьким щенком, которого оставили в картонной коробке посреди огромного жестокого мира.

Она не могла ничего сделать, ничего поменять.

Куртка стала коричневой от грязи, а юбка превратилась в помойную тряпку. Стараясь поверить, что в ее жизни может быть что-то хорошее, Эби забыла, что плохое ее никогда не отпускало.

Она подняла руку и зачем-то посмотрела на часы. Стрелки показывали «Дерьмо» и «Дерьмо».

Эби побежала домой.

***

Месяца являлись самой крупной организацией Теней еще до всех этой войны с превосходством Света. Их было двенадцать групп, которые с течением времени превратились в девять с половиной, поскольку Апрель был полностью уничтожен, Сентябрь, главный по бирже, распался из-за внутренних конфликтов, а Март, задействованный в сфере сохранения численности вымирающих животных и растений, уехал на какой-то остров и остался там – выращивать пальмы и помогать черепахам. Остальные девять с половиной (та часть Марта, которая покрутила у виска и осталась следить за тиграми) продолжили заниматься каждый своей отведенной задачей. Самым главным Месяцем считался Январь. Он оперировал остальными группами и контролировал различные катастрофы, в том числе, отправляя Февралю наводки на подозрительных людей, а те в свою очередь, проверяли их и отсылали нужные досье таким группам как Дети Рагнара, в зависимости от близости цели. Для ее устранения. Вот, чем занимался Дерек. Следил за человеком, или группой людей и, если те представляли собой опасность для жизни населения, то расправлялся с ними.

Январь считал так, если человек готовит теракт, то если ты им пожертвуешь, ты спасешь много жизней. Дерек с ними был отчасти не согласен, хотя и выполнял все наказы. У него с Месяцами были какие-то свои, отдельные счеты, поскольку тот явно их тайно ненавидел.

Месяца много чем занимались, в том числе, создавали группы по освобождению несправедливо осужденных узников, проводя собственные расследования, основывали волонтерские организации по защите природы и фонды помощи больным детям. А еще создавали оружие, транспорт и собственный Интернет-ресурс – Сеть.

И даже после событий Того-Самого-Сентября не прекратили свою работу, лишь покрыв свою деятельность туманом и уйдя в подполье, обосновавшись на Большой Земле.

Дерека возмущал тот факт, что, когда Мисс убила Лешего, Месяца не отправили свои группы на разборки. И не сделали ничего, чтобы как-то повлиять на исход и помочь. Тогда их центр передал только одно сообщение: «Если ввяжемся в эту войну, пострадает еще больше людей».

Они хотели сохранить своих бойцов. Да, на Большой Земле, в Альбионе и на других материках были пострадавшие, но Теням тогда разрешили молча уйти с виду. Свет заключил с Январем контракт – им было разрешено действовать на свое усмотрение, но, если их дороги пересекались со Светом, их проекты тут же закрывались. Но в Эплонроуде в первые недели после случившегося был геноцид. Все Тени, которых сотрудники Света смогли найти, умерли прямо на улицах, защищая свои группы. Леший на тот момент был главным из Месяцев и командовал Апрелем. Первой волной оказалась смерть Лешего. Последующие волны забрали с собой многих людей, которые именовали себя Тенями.

Группу, которая была на площади, рвясь в бой, чтобы отомстить за своего командира, расстреляли. А остальных, тех, кто пришел на похороны, убили в церкви. Следов не осталось. Только тишина и скорбь.

Обычные гражданские, смотрящие на Мисс и других главарей Света, видели лишь светлое будущее и блистательных идеальных богов, которыми можно было восхищаться и которых можно ставить в пример.

А Тени… Тени не забывают никогда

***

Рагнар думал о том, что у него стали хрустеть колени при приседании, а зрение – снижаться, он уже не мог как раньше разглядеть название фильма на постере в соседнем доме или увидеть лицо солдата Света, стоящего на карауле у ворот охраняемой территории лаборатории. Еще Рагнар думал о том, чтобы попросить Вивиан сделать ему какой-нибудь горячий отвар, сразу как они вернутся. Сидеть целый час на мокрой от снега земле в кустах на корточках никак не полезно для здоровья, все-таки не резвый юнец, третий десяток пошел, а болеть сейчас ему никак нельзя.

Рагнар вздохнул и посмотрел на Принца, сидевшего рядом. Ему пришлось спрятать ноутбук Табаки (явно украденный, по их меркам слишком дорогой) под куртку, чтобы тот не замерз и в нужное время не стал глючить. Так Принц и сидел, на промокших коленях, пряча покрасневшие пальцы в карманы куртки. Но он не жаловался. Только щурился, время от времени подрагивая от сильного холодного ветра. Поэтому Рагнар его с собой и взял. Принц никогда не будет задавать лишних вопросов. Да и к тому же, парень хорошо разбирался в системе, за несколько минут, используя ноутбук и ловко украденную карточку из маленького одноэтажного дома охранника, Принц был готов открыть для них вход на территорию.

– У нас будет максимум пятнадцать секунд. – сказал Принц, сжимая губы и заставляя замерзающие пальцы двигаться быстрее по клавиатуре. – Я отключу камеры и кодом открою дверь. Остался охранник. У него смена через полтора часа. Выгадаем момент, когда оба зайдут в дом.

– Постараемся сделать все незаметно. – кивнул Рагнар, соглашаясь с планом Принца. Где-то внутри разлилось приятное тепло, парень нехило соображал, вызывая гордость. Рагнар ни разу не пожалел, что взял Принца с собой. Ну, может немного, переживая, что, если их поймают – пострадают оба. Он старался об этом не думать.

Рагнар специально выбрал именно этот вход на территорию. Это были самые дальние ворота, рядом с лесом, которыми редко пользовались. Поэтому и охранник был всего один, что облегчало им задачу в несколько раз. Осталось лишь дождаться смены.

А потом все стало происходить слишком быстро.

Пятнадцать секунд.

Они летели над дорогой, немного пригнувшись, словно приветствуя короля. Зеленый огонек над дверью рядом с воротами, слабый скрип железок.

И вот они уже на территории, бегут на замерзших ногах с хрустящими коленями, с ноутбуком за пазухой, раскрасневшиеся – уже от тепла движений.

Дальше – действовать вслепую. Все, что мог раздобыть Рагнар – это снимки лаборатории со спутника, нечеткие и размытые. Но даже так, запомнив расположение зданий, вживую Рагнар понял, что размер территории намного больше, чем он предполагал. Думать было некогда, они уже услышали солдатскую речь и увидели приближающуюся машину.

– Сюда! – Рагнар с Принцем прыгнули за какой-то старый контейнер, спрятавшись и осторожно осматриваясь по сторонам. Впереди виднелись ангары. Большие, железные, впору какому-нибудь джету, а то и двум. Рядом с одним из ангаров стоял солдат Света, юный, с прыщами на лице, он тыкал пальцем по телефону, улыбаясь с чего-то. Позади, машина остановилась и на дорогу высадилась группа солдат. Уже посолиднее и повзрослее, с винтовками на плече. Пару минут и те увидят Рагнара с Принцем.

Они переглянулись, понимая, что нужно уходить. Но куда?

Рагнар махнул на открытую дверь первого ангара, который был к ним ближе всего. Принц кивнул, подняв три пальца и начинал их загибать.

Два. Приготовились. Принц сжал ноутбук покрепче.

Один. Рванули вперед.

Рагнар одним движением затащил юного солдата внутрь ангара, показав ему знак молчать, предусмотрительно, забрав у того пистолет. Парень сдавленно пискнул, но кивнул. Принц закрыл за ними дверь и забрав у Рагнара оружие, направил его на солдата, прижав того в угол.

Немного расслабившись, Рагнар наконец оглянулся и чуть не открыл рот от удивления. Десятки стеллажей, заполненные какими-то контейнерами и прикрытые брезентом большие ящики. Он предполагал, что внутри стоят самолеты или автомобили, но никак не ожидал, что это просто огромный склад лабораторных принадлежностей. Каждый контейнер был пронумерован и… словно как-то странно светился.

Рагнар сделал шаг вперед и щелкнул замком на крышке, та приподнялась, подняв белый дым.

Он перестал дышать, чувствуя, что находится на пороге перед дверью с ответами, за которой виднелся свет. Ослепляющий. Мощный. Тот, который Рагнар ждал все восемь лет.

И осознание окутало его, словно в этом белом испаряющемся дыме были слова, быстро впитывающиеся в кожу.

– Что это? – произнес Принц.

Двое Теней, удивленные и застывшие под властью содержимого контейнера, на миг потеряли бдительность.

Рагнар потом долго будет винить в этом себя.

Солдат дернулся и успел выбежать на улицу, крикнув о помощи.

Теней заметили. И оглушили сокровенную тишину звуки выстрелов.

***

Со стен на меня смотрели лица. Они всегда были грустными. Некоторые даже плакали. Мне так хотелось сказать им, что все хорошо, что им не стоит грустить. Но я все никак не мог до них дотянуться, уж слишком высоко они забрались. Тогда я обратился за помощью к свету и он, своими теплыми лучами, приласкал их, заговорил с ними от моего имени.

Полагаю, они услышали, но оставались грустными. Смотрели на всех сверху вниз и думали о своем. Такие красивые и благодатные. Я хотел быть похожим на них. А они меня не отвергали.

Мы пели им песни с другими детьми, которых приводили сюда. Голоса отталкивались от стен и достигали самого верха, так и не имея возможности выбраться наружу.

Даже когда я уходил, то видел, что лица провожают меня. Смотрят, без укора, но с неким сочувствием. Они знали, как мне тяжело, но ничего с этим не делали.

Wolf – First Aid Kit

Я бежала через глухой темный лес

Там, где солнце зашло,

Деревья были мертвы,

И не было рек.

И я надеюсь, что тропа приведет меня

Обратно к дому.

Wolf – First Aid Kit

Мимо дворов, мимо прохожих и неприятных мыслей, Эби бежала домой. Ветер моментально сушил слезы, нежно касаясь розовых щек. Ее дух несся над зданиями, над временем и пытался улететь прочь, вперед, опережая события. Эби знала, что этот жестокий мир не притянет к себе и не обнимет, как старого друга, похлопывая по спине.

Чужая, забытая, готовая взорваться на миллион звезд, таких ярких, что были способны осветить все пространство вокруг. Но никто не хотел присматриваться. Никто не замечал прорези в ее теле, из которых наружу рвалась бесконечность. Легкие трещали от напряжения словно лед, за секунду до разрушения, пускающий в объятия мертвых ледяных вод.

Когда Эби добралась до пятиэтажного дома на окраине района-без-названия, на улице потемнело и ее ботинки не раз успели встретиться с лужами, притаившимися в тени. Яркие вывески, фонари и мягкий свет из окон, сопровождавшие Эби в Кейт-Брагансе, исчезли, поглощённые естественной темнотой. Но девушке было плевать на свой внешний вид, на комки засохшей грязи на куртке, брызги на ботинках, размазанную подводку на лице.

Одним духом она забежала на последний этаж, нырнув в холодный коридор, освещенный включенной люстрой с кухни. Оттуда доносился приятный женский голос с проблесками высокой интонации и мужской, немного с хрипотцой, но по громкости ничуть не уступающий. Ви и Табаки ругались.

Эби проникла на поле их сражения, остановившись в проеме, пытаясь восстановить дыхание после долгого бега.

Табаки и Ви обернулись, резко замолчав. Вивиан, в легком халате и распущенными волосами, прикрывающими ее плечи, опустила взгляд на пистолет в руке Эби, но решила сделать вид, что так и надо. Эби, проследив за взглядом, сунула оружие за пазуху, вспоминая, бежала ли она всю дорогу с пистолетом в руке или достала его на лестнице, чтобы швырнуть перед Дереком на стол и сказать, что больше в нем не нуждается – но так и не смогла разобраться в картинках своих мыслей.

Табаки, подняв бровь и осмотрев девушку с ног до головы, хмыкнул:

– Ты решила поучаствовать в игре, кто проваляется в грязи больше остальных? Не вижу главного приза. Надеюсь, ты потеряла своего опарыша по дороге и сейчас он лежит где-нибудь в канаве. Если бы знал, что ты вернешься в таком виде, не старался бы…

На кухне был и Кай, как всегда в серой толстовке и с растрепанными волосами. Он облокотился на подоконник и посмотрел на Эби, спросив с волнением в голосе:

– Что случилось?

Эби вздрогнула, убрав руки за спину и опустив голову, стараясь стать как можно меньше, сто раз жалея о своем поступке:

– Просто… Так получилось…

Эби подняла голову, думая, нужно ли признаваться обо всем сейчас, как заметила, что все трое о чем-то тревожатся, не нападая на нее с расспросами и не ругая за испорченную одежду. Девушка нахмурилась, забыв о Мисс Неукротимой и неудачной попытке выстрелить в нее. Сердце вновь заколотилось, словно Эби продолжила бежать. Но все молча стояли на своих местах, поглощенные мыслями.

Табаки чуть раскачивался из стороны в сторону на своей хаотичной волне. Он был по пояс голым и его худощавое, мускулистое тело, все в шрамах и разных татуировках, двигалось словно маятник, что нельзя было сказать о Кае. Тот застыл, даже не моргая, излучая холод и сожаление, словно фарфоровая кукла, у которой кончился заряд.

Эби вздохнула и почувствовала, как к горлу подступили слезы. Организм успевал реагировать быстрее, слыша зов подсознания. Эби ступила под купол тяжелой атмосферы, разделяя тяжесть с остальными. Девушка посмотрела каждому в глаза, пытаясь без вопроса найти ответ. Тишину нарушал только тихо работающий телевизор под потолком.

Ви вытащила свою курительную трубку из кармана длинного легкого халата, первой прорвав оболочку напряжения:

– Дерек и Закари еще не вернулись.

– Что? – Эби не сразу поняла, что Ви имела ввиду. – Но я думала они уже давно дома. Дерек ведь сказал, что они только пошли разведать обстановку.

– Мы все так думали, – недовольно произнес Табаки. Он похлопал себя по щекам – с едва заметной щетиной. – Дерек никогда не рассказывает о своих крупных делах, ты же знаешь. Наш скрытный высокий гвардеец с большим самомнением, которое не влезает в его за…

– Заткни свою пасть! – вспыхнула Ви, грозно посмотрев на Табаки и потянувшись за зажигалкой.

– А знаешь, что? А не пойти бы тебе нахрен?! Хотя бы раз перестала его защищать, для разнообразия.

– Мы не знаем, что у них произошло, – Афродита сделала первую затяжку, отправив в лицо Табаки кольцо дыма. Никто не обратил внимание на то, что ее пальцы тряслись.

– Так возьми свои волшебные карты и посмотри! Расчлени голубя, кастрируй собаку, не знаю…

– Я бы тебя с удовольствием кастрировала бы, может, энергии стало бы поменьше, – Ви отвернулась, мастерски уведя тему разговора. Она могла бы погадать на своих картах Таро и узнать, что случилось с Дереком и Заком. Но Вивиан слишком сильно боялась, что расклад может выпасть плохим. А когда такое случалось, то Ви предпочитала разделять незнание и ожидание вместе с остальными. Лучше пожить еще пару минут с надеждой, чем умереть с горем раньше остальных.

– Только попробуй коснуться меня, ведьма! Сожгу к чертям все твои травы!

– Может хоть так немного очистишь свой дух, надышишься и человеком станешь.

Они продолжили ругаться, заполняя всю кухню своими голосами и забыв про Эби. Та сжала скинула в коридоре ботинки и куртку и, протиснувшись между давящим шумом, подошла к Каю, шепнув ему на ухо:

– Все так плохо, да?

Он взял ее ладонь в свою. Его рука была такой же холодной, как и рука Эби, замерзшая после бега по городу зимой:

– Не стоит беспокоиться, они вернутся.

– Они могут не вернуться? – Эби вздрогнула.

– Я не это хотел сказать.

– Но подумал.

– И в мыслях не было.

– Куда они вообще ушли?

Кай не успел ответить, как Вивиан прибавила громкости на телевизоре и шикнула на Табаки. Кухня заполнилась молчанием и вниманием.

По первому каналу показывали вечерние пятиминутные репортажи, как по нижнему полю белым шрифтом на красной ленте побежали строки: «срочные новости». Слова улетали куда-то за телевизор и Эби представила, как они змейкой ползут по стене, а потом перелезают на всех загипнотизированных людей в комнате и душат их, затягиваясь на шее. Картинка переключилась, показывая стройную женщину в строгом синем костюме. Эби почти не слышала журналистку, смотря ей за спину. На складе, едва различимом из-за темноты, произошел взрыв. Огромные клубы дыма поднимались над зданием и исчезали за объективом камеры.

– Мне кажется знакомым это место, – Табаки щелкнул пальцами. – Это же… как его? Они еще сотрудничали со Светом. Типа, те финансировали их в каком-то новом проекте.

– ЗИС? – Предположила Ви.

– Точно! – Табаки кивнул. – Надо же, иногда ты бываешь умной.

Вивиан оставила это высказывание без ответа, выдохнув очередное кольцо дыма.

– А это не там проводились эксперименты на людях? – поинтересовался Кай, как-то съежившись. По спине Эби пробежали неприятные мурашки.

ЗИС расшифровывалось как Зона Исследовательских Секций. Это была масштабная компания, расположившаяся за городом на огромной территории. Основной их задачей было улучшение жизни населения – биопротезы конечностей, новые препараты от болезней, изучение реакций человека на те или иные переменные. В общем, то, что имело функцию «ломаться» в организме – ученые ЗИСа искали проблему и пытались всячески ее решить, на химическом уровне, затем на биологическом, а после и с применением роботизированных конечностей. «Наука и технологии» – слоган лаборатории, что украшал многие плакаты в школах или коробки с хлопьями. «Мы создаем препараты – мы создаем будущее» или «Шаг к модернизации – ты можешь быть полноценным» и разные фотографии счастливых детей с корсетами, показывающих большие пальцы. Медицина, университеты, бизнес, реклама, робототехника… Куда только ЗИС не лез. Компания стоила миллиарды долларов, чего стоили только их супер-технологии. Кому же понадобилось взрывать их ангар?

И тут вмиг все стало ясно. На экране высветились две замазанные фотографии, выхваченные камерами наблюдения. Резкие черно-белые снимки. Со стороны, обычным людям, просматривающим вечерние срочные новости, было бы тяжело сравнить их с подозрительными соседями по лестничной клетке или тем-странным-парнем, что обслуживал их в магазине. Темные, злобные типы. Да, так бы про них сказали. Преступники, тьфу. И это тоже.

Но все на маленькой кухне неприметного пятиэтажного дома в районе-без-названия сразу узнали лица на снимках. И замерли, оглушенные их именами.

Дерек, по прозвищу Рагнар и Закари, по прозвищу Принц Персии – члены опасной группировки. Тени. Друзья.

– Боже, – вырвалось у Эби. Ее руки прикоснулись к губам, прерывая поток слов. На ее наручных часах значилось «Дерьмо» и «Хрень».

– Вот черт! – Табаки схватился за голову. Кай скрестил руки, нахмурившись, а Ви выронила трубку и поспешно, носком ботинка, зашвырнула ее под стол, чтобы никто не успел заметить ее слабости. Она пробормотала:

– Так и знала, что ничем хорошим это не кончится.

***

– Считается, что взрыв произошел из-за двух преступников, разыскиваемых вот уже четыре года. Как нам сообщают, злодеи скрылись с места преступления. Машины уже патрулируют район, видео с камер просматривается. О дальнейшем положении дел сообщит мой коллега, Томми…

Афродита выключила телевизор, и кухня потонула в тишине, прерываемой тиканьем часов и общим дыханием.

– Что нам делать? – спросила Эби, обняв себя за плечи.

– А что нам остается? – вздохнул Кай. – Только ждать.

– Если они выживут, я их убью, – Табаки взвыл и стал ругаться так, как обычно Дерек ему запрещал.

– Рот свой поганый прополощи! – воскликнула Афродита.

И они стали ругаться по новой.

Кай покачал головой и взяв Эби за руку, вышел из кухни. Обычно в таких нервных ситуациях он единственный знал, что делать. Рядом с Каем ощущалось спокойствие и безмятежность.

Кай завел Эби в ее комнату, и девушка, сняв грязную юбку, плюхнулась на матрас, поджав под себя ноги и бесконечно думая про Дерека и Закари. Они были где-то там, на холоде и в темноте, а она здесь, в тепле, дома.

Кай поднялся, но Эби схватила его за руку, прося остаться. Ей было страшно, а одиночество усиливало страхи стократно.

– Не могу, – ответил парень. От него пахло лекарствами, как когда бывает, заходишь в больницу и ощущаешь болезнь, стиранные чистые простыни и антисептики. – Мне надо как-то успокоить этих двоих. Они кричат, потому что им тоже страшно. А ты не бойся. Смелые дети получают конфеты.

– Я получаю только фантики, – хмыкнула девушка.

– Их можно коллекционировать, – Кай пожал плечами и двинулся в сторону коридора, а перед тем, как закрыть дверь, обернулся. – Спи спокойно, принцесса.

Эби вздохнула и обняла плюшевого медвежонка.

Она жила в одном из самых опасных районов, дружила с киллерами, видела смерть в глаза, но при этом – иногда ей хотелось быть просто ребенком. Пусть и в семнадцать лет.

***

Эби приснилась зима. Не та, которая обычно бывает в городе, а с большими сугробами и холодом, пробирающим до костей. А вокруг только лес с высокими соснами, последние ветки которых целовали небо.

И волки…

Их глаза сверкали подобно молниям, полные ненависти и жажды. С огромных острых клыков падала горячая слюна, оставляя в снегу глубокие ямки. Шерсть дыбом – признак опасности. Волки состояли из мощи, подпитываемые энергией самой земли. Уроженцы злости, ненависти и алчности.

И они гнались за ней.

Эби слышала их теплое дыхание, вырывающееся из вонючей пасти. Волки словно кричали ей вдогонку.

Никакой пощады, никакой справедливости, только кровь!

И боль!

И смерть!

Они рычали и смеялись, и будили сосны своим шумом. А Эби бежала со всех ног, но деревья словно сужались, не давая ей выбраться из хватки леса. Эби было жутко страшно, грудь ходила ходуном, а сердце было готово выпрыгнуть наружу. Девушка ощущала себя маленьким невинным кроликом, не способным спасти даже себя.

Один из волков настиг свою жертву и повалил в сугроб. Волк оскалился и заговорил на человечьем языке.

Эби…

***

Открыв глаза, Эби прищурилась и часто заморгала. Без десяти девять утра. Лучи солнца уже почти покинули комнату девушки.

Вчерашние события возникали как вспышки воспоминаний. Увольнение, встреча в кафе с Диланом, Мисс Неукротимая, пистолет, Дерек с Закари в новостях…

Эби открыла шкаф и вытащив первое, что попалось – это оказалась черная толстовка с надписью «все вокруг идиоты» – натянула на свое худое тело. Аккуратно повесив свитер на плечики, Эби провела пальцами по рукавам и горлу свитера, там, где блуждали руки Дилана. Затем, девушка отдернула пальцы словно ударившись током и, нахмурившись, убрала свитер как можно дальше в шкаф.

Утром в квартире всегда стояла тишина. Тени бодрствовали вечером и по ночам, и в основном все поголовно были совами, кроме…

Эби открыла дверь в комнату Дерека, и та отозвалась грустным скрипом – хозяина не было. Аккуратно заправленная кровать. Книги на полках, сложенные корешок к корешку, словно верные солдаты, охраняющие истории. Эби порой заставала Рагнара за чтением. «Граф Монте-Кристо», «Аэропорт» и «Изгои». И ни одна из них никогда не выглядела потрепанной.

Из-за распахнутой двери приоткрылось окно и потянуло холодом. Сквозняк поднял края желтоватых листов на столе и поигрался с ними. Дерек читал старые газеты. Вернее, он любил вырезать из них новости и прикреплять к стене рядом с кроватью. Можно было лежать и часами рассматривать картинки, смеясь с особо причудливых заголовков.

Эби вздохнула, ощущая глубокую тоску и закрыла дверь, прислонившись к ней лбом. Боковое зрение выхватило телефон в углу квартиры. Тот молчал. Эби отвернулась.

Вдруг на кухне послышался шум, и девушка медленно прошла вперед, выглядывая из коридора.

Утренняя тень обрамляла мускулистое тело, запертое в рубашке и помятых штанах. Высокий мужчина лет тридцати налил в стакан горячей воды и осторожно отхлебнул, поворачиваясь и встречаясь взглядом с Эби. Та уже летела в объятия:

– Дерек! Вы вернулись!

Его спина была мокрая и холодная, как бывает после душа, когда хочется побыстрее надеть чистую одежду.

– Хэй, тише… – Дерек поднял руку, убрав стакан и неловко проведя ладонью по волосам девушки, похлопал ее по спине.

Эби отстранилась и посмотрела главарю группы в глаза. Они были уставшие, как после тяжелых суток работы. На щеке небрежной стрелой красовалась ссадина.

– Надо обработать. Можешь схлопотать заражение.

Дерек вздохнул и вяло улыбнулся, положив тяжелые руки девушке на плечи. Он был самым взрослым из их группы. С бородой. Лидер. Он имел привычку говорить коротко и по делу, а его голос был глубокий с хрипотцой, вселяющий надежду. Они все ему безоговорочно верили.

– Я в порядке. Обработал раны спиртом. Никакого заражения.

Эби кивнула, немного успокоившись:

– Когда вы вернулись?

– Около четырех утра. Не стал будить. Дал Закари время отдохнуть, но он сразу рванул на чердак.

– И сам ты тоже не спал.

– Не было желания.

– Что произошло? – Эби стала кусать губы, сделав шаг назад и сев на стул, давая Дереку немного пространства. Тот допил воду в стакане. – Вас засекли. Крутили по телеку в вечерних новостях. Всю неделю будут показывать и разошлют Свету ваши фото. Видел?

– Мне незачем смотреть. Эй, и тебе не стоит. Они делают из нас врагов народа. – Дерек нахмурился и покачал головой. – Это не входило в мои планы.

– Да? Может уже поделишься, что ты там захотел провернуть втихаря? – Эби раздражало, когда от нее что-то скрывали. Как самую младшую в группе ее частенько не брали в расчёт. Поэтому она старалась везде и во всем участвовать, чтобы быть наравне со всеми, или хотя бы делать видимость. – А если бы вас поймали? Или вам бы понадобилась помощь? М?

– Я не… Это было опасно, я не хотел вас в это втягивать.

– А Закари, значит, решил? И теперь вас считают врагами народа, просто потрясающе…

Дерек провел ладонью по своей отросшей бороде и взглянул на девушку своим извиняющимся взглядом. Она взмахнула руками и отвернулась:

– Только не смотри на меня так. Нет.

– Эби. – Дерек сунул руки в карманы штанов и облокотился на раковину. Солнце играло с его зрачками, делая их невообразимо красивыми. Голубые с зеленоватым оттенком. Такие, которым хочешь доверять. – Я бы тебе обязательно рассказал. Всем вам… Настают опасные времена и теперь осторожность превыше всего.

Эби кивнула, опустив взгляд и задумавшись. Больше всего ее обижал тот факт, что на дело Дерек взял Закари, а не ее. Принц Персии был всего на два года старше девушки, но имел в себе столько дерзости и самомнения, что своим характером больше походил на тинейджера, у которого задержался период отрицания. Эби считала себя более зрелой.

– Я хочу объясниться перед вами. Есть некоторые вещи, которые всем стоит знать.

– Собрание?

– Да.

Эби провела рукой по волосам, кое-как собрав их в хвост и предупредила:

– Ви и Табаки будишь сам, слушать их крики не самое приятное занятие. А я, так уж и быть, схожу за птичьим принцем.

Дерек улыбнулся и хмыкнул:

– Ладно. Чувствую, мне нельзя тебе сейчас отказывать.

– Лучше не надо, – девушка засмеялась и двинулась к лестничной клетке, как вдруг остановилась и обернулась. – Дерек, я рада, что вы вернулись.

Он молча кивнул.

***

Закари всегда предпочитал общению с людьми – голубей. В нем жило сострадание, особое птичье, которое совершенно не распространялось на остальных. Зак был дерзок, остер и невообразимо обворожителен, словно танец с кинжалами.

Его всегда было трудно понять, и с каких-то пор – все перестали это делать. В Заке жила необузданная дикость и свобода. Эби считала его своим единственным и самым главным соперником. Это была тихая и вежливая война.

А его голуби, эти серые твари, любили стучаться в ее окно, пачкать пометом ее уличную одежду и пролетать над ней как можно ниже, иногда задевая ее крыльями. Но потихоньку, как и на все остальное, ты перестаешь обращать внимание.

Пожалуй, на все, кроме запаха.

Эби поднялась по лестнице на чердак и, перешагнув через несколько досок, двинулась вперед, к круглому окну, где и сидел Закари в окружении десятков птиц. Пахло там просто ужасно, так что Эби зажала нос пальцами и шумно выдохнула через рот. Голуби с интересом рассматривали нового гостя. В воздухе летали перья и частички пыли, оседающие на одежде.

– Ничего, со временем привыкаешь, – раздалось со стороны окна. Смуглая, приятного орехового цвета кожа, темные волосы, закрученные в кудряшки, и ослепительно белые зубы. Его силуэт, подкармливаемый утренним солнцем, становился золотым. Он выглядел как юный принц, только что вышедший из своего дворца, а его бархатистая кожа имела приятный оттенок загара. Поэтому его и звали Принцем Персии.

По сравнению с ним – Эби меркла, со своими черными колтунами на голове и ладонями, полными мозолей, с тыльной стороны которых кожа потрескалась от холода и отсутствия нужного ухода.

Переборов себя, Эби прошла дальше, махнув рукой перед взлетевшими голубями. Те, как будто назло пытались попасть крыльями ей в глаз.

– Что, не трудно меня найти? – хмыкнул Принц.

– Ты весьма предсказуем.

– И кто так думает?

– Все.

– Все могут ошибаться.

Девушка закатила глаза и покачала головой:

– Дерек созывает Собрание, так что, может, на минуту прекратишь ворковать с этими птицами и спустишься вниз?

– Зачем? Я там не нужен. – Закари взял в руки голубя и стал гладить его по голове, затем по туловищу и крыльям. Он делал это нежно и ласково, при этом неотрывно смотря Эби в глаза.

– Дерек сказал быть всем. Вне зависимости от того, хочется нам слушать, что вы там натворили, или нет. – Девушка вздохнула, вспомнив о взрыве и осматривая лицо Зака. – Ты, кстати, не пострадал?

– Нет, все обошлось. Только вот, помнишь поговорку: не задавай вопросов, если не хочешь услышать ложь? – Закари отпустил голубя, и птица взмыла вверх, под потолок, на жердочку.

– Как насчет: заткнись и вниз спустись? – Эби тронула парня за плечо, на что тот резко дернулся и демонстративно отодвинулся. – Эй, хватит дуться. Лучше услышать правду, чем быть в неведении. И к тому же, я сейчас задохнусь от вони.

Закари хмыкнул, улыбнувшись уголками губ и поднялся со старого кресла, вынесенного сюда кем-то давным-давно.

***

– Как расшифровывается ЗИС? – спросил Дерек.

Тени разместились в комнате Табаки, как в самой просторной. Дерек уселся в кресло, сложив руки в замок и уперев локти в бедра. Его правая щека покраснела, становясь с ссадиной почти одним цветом. Афродита, украдкой касаясь горячей кожи на ладони, облокотилась на дверь и теребила бусины своих многочисленных браслетов. Табаки, увидев пощечину Дерека, присвистнул, тут же забывая о том, как клялся прикончить своего друга. Парень все еще оставался в сонном состоянии, шлепнувшись с постели на пол, подложив руку себе под голову и рисуя маркером плохие слова на деревянной ножке кровати. Рядом с изголовьем стояла тумбочка, на которой лежал спичечный коробок со склеенным из спичек крестом и подписью на бумажке: «Покойся с миром, Констанция».

– Зона Исследовательских Систем?

– Секций, – подправила Эби и переглянулась с Дереком. Тот кивнул с почтенностью мастера, чей ученик верно решил задачу. В какой-то степени Дерек и являлся наставником Эби по разным делам, начиная от зубрежки кодекса Теней и заканчивая учебным спаррингом. Когда ты живешь в мире убийств, нужно держать себя в форме.

– Верно, – согласился Дерек. – Как всем известно, эта компания специализируется на разработке разных лекарств, технологий и всего прочего для… Людей с ограниченными возможностями.

– Для инвалидов, – произнес Табаки, играясь с колпачком фломастера. – Называй вещи своими именами. Там были такие классные протезы, я уже был готов отрезать себе руку ради такого, но, когда узнал, сколько это стоит – передумал.

– Ну и зря, – пробормотала Ви. – Без руки ты выглядел бы как щенок у помойки, и я бы тебя пожалела.

– Иди ты, – Табаки кинул колпачком в Афродиту, но промахнулся. Дерек на это ребячество не обратил внимания и продолжил:

– Такова их основная продукция. Но, это лишь то, чем они прикрываются.

– В каком это смысле? – Ви подняла бровь.

– Все это срань господня! – не выдержал Принц, сидевший на кровати. В его волосах застряло пару перьев.

– Зак, – предупредительно произнес Рагнар.

– Все они лжецы! Гребанные ублюдки! Эти рекламы про благотворительность, исследования для лекарств – полный бред для таких наивных людей вроде нас. Это как копать в городской песочнице – всюду кошачьи ссаки и дерьмо.

На пару мгновений в комнате повисла тишина. Тяжелая, холодная и не приносящая ничего хорошего. При любом раскладе у такой мощной корпорации были темные грешки. Таких высот не достигаешь просто так. Эби взглянула на Кая, ища ответы. Тот вздохнул и скрестил руки:

– Что-то серьезное?

Дерек кивнул, разминая пальцы и явно не желая произносить этих слов:

– Более чем.

– То есть, ты решил признаться только тогда, когда дело приняло серьезный оборот? – спросил Табаки и нервно рассмеялся. Его смех был похож на крики чайки, уходящей под воду недобровольно.

– Я не хотел вас всех в это втягивать и к тому же, надеялся, что справлюсь сам. – выдохнул Дерек.

Ви покачала головой:

– Напрасно.

– Знаю. Вышло глупо. – главарь группы посмотрел на каждого в комнате. – Теперь я понял, что без вас не обойтись. Все стало намного… сложнее.

– Выкладывай, – попросил Кай и Дерек опустил взгляд.

***

– Помните Тот-Самый-Сентябрь?.. Полагаю, его никому не забыть.

И это было правдой. Тени называли этот день именно так: «Тот-Самый-Сентябрь» – и все сразу понимали, о чем речь. Для солдат Света же – это событие было праздником, днем восхождения супергероев. Когда Мисс Неукротимая убила Лешего и впервые вознесла Свет как нечто выдающееся. Подняла чашу весов, не думая о последствиях. Лидер Света уничтожил лидера Теней. Вот как это началось.

Волна нового порядка пронеслась вдоль западного побережья и заглотила Большую Землю, а за ней и весь мир. В один день Тени превратились в злодеев и изгоев. Никто уже и не вспомнит, как Тень и Свет существовали в гармонии. Две мировые группировки, созданные для улучшения жизни. Одно зависело от другого, но в итоге все это превратилось в коррупцию и диктатуру. Свет поднялся во главе с Мисс Неукротимой и захватил власть, вместе с торговыми операциями, масштабными корпорациями, здравоохранением и всем, до чего мог дотянуться.

Восемь гребаных лет.

Тени бунтовали против такого режима, но их восстания всегда оканчивались поражением, поскольку на стороне Света были люди с суперспособностями. Бытовало много мнений по этому поводу. Одни утверждали, что всему виной инъекции – не даром Свет забрал под крыло лучших ученых. Другие верили в силу Господа. Кто-то считал это генетическим отклонением. Но кому какое дело до теорий? Все обращали внимание лишь на красивую картинку, и тогда Свет подарил миру героев в ярких кожаных костюмах со звездой на груди. И люди верили, пока на Теней устраивали охоту и обвиняли их во всех существующих грехах.

Восемь

Гребанных

Лет.

Тени продолжали свою работу, но тайно, скованные контрактом с Центром Света.

– Их корпорация основана прежде всего на экспериментах. И не просто на кроликах или на добровольцах. Они стали похищать Голосов, – продолжил Дерек. Голосами называли бездомных, которые подслушивали разные секреты и потом продавали их Теням. – Колода сообщил мне по Связи, что в ночлежке не досчитались пятерых и что с каждым разом пропадает все больше людей.

– Когда он это передал тебе? – спросила Ви, скрестив руки.

– В прошлом месяце, – пробормотал Рагнар.

– Какое кому дело до бомжей? – скривился Табаки. – Ни денег, ни жилья, да и от них разит нечистотами.

– От тебя не меньше разит, – хмыкнула Вивиан.

– В этом и смысл. – Дерек поднял руку, чтобы обратить на себя внимание. – Их никто не хватится… После этого мой… друг, Патрик, он работает в порту, передал информацию Месяцам по защищенному каналу о некоем странном корабле с логотипом ЗИСа. Я перехватил запрос и узнал, что к барже никого не подпускали, а во время перевозки груза местным работникам дали выходной.

– Контрабанда? – предположила Эби.

– Я тоже так подумал, – кивнул Дерек. – Но Зак сумел взломать данные судна и узнать конечную точку маршрута. Баржа шла через океан в Альбион. По документам судно везло протезы по контракту с мед-центром, однако в пометке к документу стояла печать: «Химически опасно».

– А каким образом корабль с товаром-сюрпризом связан с похищением бомжей? – Рисунки маркером перескочили с ножки кровати на ладони Табаки. – Может ты сюда еще и глобальное потепление приплетешь?

– Табаки, какое правительство находится в Альбионе? – Дерек поднял взгляд на парня, тот пожал плечами:

– Мне откуда знать? Королевство радужных пони? Там же правит этот столетний король?

– Ему девяносто четыре, – вставил Кай.

– Альбион – это центр Света, – ответила Ви, уместившись на подлокотнике кресла, в котором сидел Дерека. – Там их основное здание. Империал.

– Так что же было на барже? – спросила Эби.

– Это я и пытался выяснить, – произнес Дерек.

– И тогда ты решил смолчать, а с собой взять сопляка? – Табаки увернулся от летящей в него подушки, запущенной Заком.

– Еще посмотрим кто из нас двоих справился бы лучше! – фыркнул Принц. – Между прочим, я помог проникнуть на территорию. Взломал их камеры и сигнализацию.

– Выходит, что не все камеры, – нахмурилась Эби. – Вас все же заметили.

– Сделал, что смог, – Зак скрестил руки. – Мы проникли внутрь одного из ангаров, просидев у забора пару часов. Ожидая, когда сменят посты.

– И что вы там нашли? – Табаки подобрал подушку и подложил ее под голову.

– Колбы, – ответил Дерек, смотря куда-то сквозь пол. – Десятки разных колб со странной жидкостью. И разное оборудование.

– Почему произошел взрыв? Это жидкость так среагировала? – спросила Эби.

– Нет, – выдохнул Зак. – Нас заметили. Они сами взорвали свой ангар, думая, что уничтожат и нас, чтобы у них не было утечки. Но мы успели оттуда выбраться. Кто-то из охранников заметил следы и теперь они знают, что им не удалось нас грохнуть.

– Мы отсидели пару часов позади секций, на другой стороне озера, пока все не улеглось, – объяснил Дерек. – А потом двинулись к вам.

Всем требовалось некоторое время, чтобы осознать случившиеся и сопоставить это со своими выводами. Комнату накрыла пелена тишины, но ненадолго.

– Ах да, – Закари прочистил горло и обвел всех взглядом, словно бросая нам вызов. – Мы стащили пару колб.

Тут в коридоре зазвонил телефон. Тот самый. Перекрывая начавшуюся ругань.

Эби вскочила и крикнув:

– Я возьму трубку!

Выбежала из комнаты. Рагнар проследил за ней с грустным взглядом.

Девушка подскочила к телефону и секунду стояла над ним, чувствуя некий трепет. Может на этот раз…

Эби подняла трубку и прислонила ее к уху. Там, вдалеке, слышалось тяжелое дыхание. Присутствие человека. Девушка зажмурилась, с надеждой:

– Алло?

В ответ тишина. И долгие секунды разочарования, перетекающие в злость.

Зачем вы тогда звоните, если молчите каждый раз?

Эби хотелось сжать трубку так, чтобы она распалась на части и из нее вытекло черное месиво, заструившееся бы по венам, как по проводам.

Это было определенно мужское дыхание. Грубое такое, с легкой хрипотцой, словно человек большую часть своей жизни провел в комнате с сыростью и плесенью на стенах.

Кого Эби надеялась там услышать? Она сама не знала.

И в конечном итоге положила трубку, выдохнув и опустив плечи.

***

Я рос среди чужих людей. Они даже не знали, кто я на самом деле. Но я их не винил, они просто смотрели не в ту сторону.

Иногда приезжал отец. Он убеждал меня, что здесь безопасно и что он не может уделять мне много времени, поскольку нужен всем. Я видел, как к нему тянулись люди и не препятствовал этому. Отец был хорошим человеком, я это чувствовал и не осуждал его за то, что он оставлял меня одного.

Дни сменялись неделями, а те месяцами и годами. Тетушки и дядюшки в черных балахонах становились морщинистее, мои ноги длиннее, а голова приближалась к небу. Это место не было мне домом, но оттуда меня никто не забирал.

Служители были милы со мной, хотя, многие, бывало, шептались, как только я отворачивался. Думали, я не слышу. Но я знал намного больше, чем говорил. Всех их среднего образования и жизненного опыта не хватило бы до такого количества знаний, что наполняло меня. А я молчал. Это было милосердно.

Некоторые говорили, что я особенный мальчик. Что Господь послал меня к ним с особой миссией. Думаю, они были правы. В какой-то степени у всех есть цель, с которой нас послали на эту землю. И я старался выяснить, в чем заключалась моя.

With tomorrow / I’m on fire – Olof Arnalds

Должно быть, я думала, что это был сон

Пока он был здесь, со мной

With tomorrow / I’m on fire – Olof Arnalds

Телефонные гудки, словно маленькие флуоресцентные медузы, попавшие в течение, путешествовали по мрачному океану невидимых сетей. Неуслышанные голоса перед падением. Не отвеченные вопросы, гулом прокатившиеся в темноту. Эхо разбитых сердец.

Гудки мигали, ели слышно, перенося голоса, шепот, вздохи. Через расстояние, через время. Туда, в далекое прошлое, когда еще было кому отвечать. Мимо городов, полей и деревень к маленькой ферме, на землях Святого Лаврентия, где Эби провела свое детство.

Их было пятеро. Вечно грязных, вечно юных и сражающихся за свою маленькую жизнь в большой семье. Мать все звали Оли-перекати-поле, которая только и умела, что делать вкусные пироги, да рожать детей (после пятерых Мэт сказал, что лучше он купит еще одно поле для засева, чем заделает очередного ребенка – и то будет выгоднее). Она была пышногрудой и умела хрюкать во время смеха. Отец же особо не выделялся, он весь день работал на ферме, вечером выпивая пару бутылок пива под хоккей или научный фильм про кроликов – ему было все равно, что смотреть. Дети обычно шатались по ферме или бегали в соседний поселок к озеру. Старшая – Холли, с розовыми, пухлыми щеками (ее мать еще кормила грудью, в то время как после плохого урожая через пару лет остальным детям пришлось довольствоваться коровьем молоком) и девчачьим кокетством. Следом был бездельник Джош, худой как палка, но при этом находящий в себе силы помогать отцу на ферме. И последние трое, самые младшие – Бетти, Томми и Эби.

Кроме всего этого хозяйства, на ферме жили куры, пару коров, гуси и старый осел Фрэнсис, который однажды ночью отвязался от своего стойла, заблудился и помер от страха. Эби тогда много плакала. Осел был единственным, кто ее не толкал, не бил и не отбирал у нее еду. Он спокойно выслушивал все, что Эби шептала ему, поднявшись на носочки.

Спустя пару лет, после этого случая, отец продал ферму, и они всем скопом переехали в более современный город, с многоэтажными домами и торговым центром. Детей устроили в школу, а Мэт пошел работать на фабрику. Во время переезда Оли-перекати-поле снова была беременна. Мэт ведь так и не купил поле для посева.

Эби училась кое-как, раздражая учителей уже одним своим присутствием. Она постоянна спорила с преподавателями, доказывая, что писатель совсем не это имел в виду, или что ударить одноклассника в глаз за то, что он подсказал ей неверный ответ – это вполне справедливо. Учителя не раз грозились отчислением и приходили к Эби домой, поговорить с родителями о ее поведении, но вскоре бросили эту затею, поскольку отец каждый раз хвастался своим новым дробовиком, припрятанным в шкафу. Но если бы учителя чуть внимательнее присмотрелись и чуть побольше послушали, то точно поняли бы, что Эби срывается из-за своих братьев и сестер, которые совершенно мешали ей жить. Они воровали еду прямо из-под носа Эби, толкали ее на пол, закрывали в туалете и рвали ее домашние задания. А еще кричали, вопили, ломали ее вещи и бесились как черти, с каждым годом, вырастая в еще более злобных монстров. А родителям было все равно, они лишь отмахивались на ее бесконечное нытье, не курит и ладно.

Она чувствовала себя чужой в этой семье. Побег был лишь вопросом времени и денег. Эби накопила нужную сумму только к пятнадцати годам. Наскоро купила билет на поезд, собрала свои вещи в рюкзак и замерла на пороге, надеясь, что хоть кто-нибудь попросит ее остаться.

Никто не попросил.

И тогда она уехала. Выбрала самую далекую от дома остановку поезда. Села к окну и гордо улыбалась, представляя, как через некоторое время, ее сестра обнаружит подпортившуюся рыбу в шкафу на полке с лифчиками, а брат найдет у себя под подушкой дождевых червей и короткую записку, единственную, которую она оставила: «С уловом, ублюдки!».

В тот момент Эби была счастлива как никогда.

***

Когда девушка вернулась в комнату, Табаки истерично хихикал, его ноги уместились под кроватью и снаружи торчала только голова. Его смех напоминал лай гиены, бегающей по саванне. Это была определенно спятившая гиена.

Эби переглянулась с Дереком и покачала головой. В трубке была тишина. Дерек и так это знал.

Закари решил сбегать за колбами, чтобы показать всем. Эби прислонилась к подоконнику и вздохнула под шепот Кая:

– Боже, и во что мы вляпались на этот раз?

Ви поднялась и подвинув девушку, занавесила окна, пробормотав:

– Негоже подсматривать за чужими секретами.

Табаки фыркнул:

– Да кому мы нужны? К тому же, что мы сможем разглядеть в такой темнотище?

Шторы в комнате были тяжелыми и толстыми, а лампочки (за исключением настольной лампы) излучали особое голубое свечение. Дерек специально заказал их в интернете для Табаки, сразу целую коробку, поскольку те постоянно в гневе разбивались.

– Можем оставить дверь в коридор открытой, – предложил лидер группы.

– Или зажечь свечи, – Табаки оскалился и снова захихикал. – Будем вызывать сатану! Начертим кровью девственниц звезду… Кстати, Ви, а ты девст…ай!

Вивиан шлепнула Табаки по голове второй подушкой.

Тут в комнате, как раз очень вовремя, появился Закари и шмякнул спортивную сумку в пространство между всеми на полу. Все вздрогнули и резко замолчали, с осторожностью смотря на сумку, словно та была полна взрывчатки.

– Зак, ты бы так не бросал ее, – предостерег Кай.

Дерек вздохнул, присел на одно колено и расстегнул молнию на сумке. Все переместились на пол и заинтересованно подались вперед. Дерек вытащил несколько колб на специальной подставке, заполненные голубоватым содержимым, переливающимся и светящимся в темноте. Лабораторное детище, научное достижение, то, что наверняка представляет большую ценность для Света.

Шесть колб. Шесть человек. Шесть Теней.

И бесконечное количество вопросов.

– И что нам с этим делать? – подала голос Эби.

– Нам еще пока не удалось выяснить, каким образом их используют, – ответил Дерек.

– К сожалению, к ним не положили инструкции, – произнес Закари и сжал губы.

Табаки пожал плечами и потянулся к колбам, намереваясь проглотить жидкость.

– Ну, значит, действуем в слепую…

Все дружно заорали, а Закари прыгнул сверху на Табаки, вырывая у него из рук колбу и передавая ее Дереку, тот на всякий случай, отодвинул сумку подальше.

– Ты идиот?! – воскликнул Кай.

– А что? Я видел такое в фильмах, – попытался оправдаться Табаки.

– Ты идиот, – произнес Кай более уверенно.

– Тебя мама не учила, что нельзя все подряд хватать своими грязными руками? – Ви нахмурилась и посмотрела на колбы. – Ничего хорошего они не принесут. Лучше убрать их.

– У меня чистые руки! – Табаки поднял ладони, но никто не обратил на это внимание.

Дерек убрал пробирки обратно в сумку с глаз долой:

– К бобровским пару недель назад присоединился новый парень, Химик. Я потолковал с Ферманом, он сказал, что Химика прислали Месяца, чтобы за ним проследить. Они оборудовали ему вагончик, Февраль периодически высылает ему дела, если у них возникают вопросы по химическому составу. Думаю, лучше отдать колбы Химику, он больше в этой теме разберется.

– Посвятить еще одного? – нахмурилась Ви.

– Так у нас больше шансов узнать, что же это, – кивнул Дерек. Вивиан вздохнула и еле заметно передернула плечами:

– Пусть так.

А затем раздался дверной звонок.

Дзынь! Дзынь-дзынь.

Твердо и намеренно. Все на миг превратились в рассеянных людей, которые забывают ключи от машины. Им это можно простить. Дверным звонком не пользовался никто вот уже многие годы, Тени даже забыли о его существовании, думая, что им показалось.

Звонок повторился снова. Уже неуверенно. Один раз.

Дзынь?

Это привело всех в чувство. Дерек одним ловким движением толкнул сумку под кровать, Кай дернулся вперед, Зак схватил черную биту, стоящую рядом со шкафом, Ви схватилась за сердце, а Табаки за голову, стукнувшись, вылезая из-под кровати.

Все дружно вывалились в коридор и Дерек первый успел подбежать к входной двери, посмотрев в глазок:

– Там какой-то парень стоит. Предположительно без оружия.

– Может, ошибся квартирой? – предположил Табаки.

– У нас не ошибаются, – покачал головой Зак.

Тут Эби осенило, и она шумно втянула воздух, протиснувшись вперед и самостоятельно удостоверившись в своей теории. На лестничной клетке стоял Дилан Таймс. В красном бомбере, почесывая затылок и покачиваясь с пятки на носок. Ее парень. С коробкой в руке.

Эби резко развернулась и встала перед дверью, раскрыв руки, чтобы никто не смог пройти мимо.

– Слушайте, не знаю, почему он пришел сюда, но это Дилан.

Вивиан закатила глаза:

– Боги, я все-таки когда-нибудь скормлю его крысам.

– Какой еще Дилан? – Дерек нахмурился. – Ты имеешь в виду того парня, с которым ты познакомилась в кафе?

Эби стало жутко неловко, и она вжалась в дверь:

– Да?

– Ты же сказала, что вы перестали общаться. – Дерек сжал губы, смотря на девушку сверху вниз. – Ты врала мне? Ты знаешь, насколько это серьезно – заводить друзей в таком обществе, как наше?

– Я знаю, знаю, – вздохнула Эби. – Прости.

Табаки хмыкнул:

– Сердцу не прикажешь.

Закари скрестил руки, взглянув на Рагнара:

– Мне его убить?

– Эй! – Эби сжала кулаки. – Давайте я сейчас пойду к нему и скажу, чтобы больше сюда не приходил, окей? Замнем дело?

Дерек поставил руки в боки. Он явно был недоволен. Лидер группы молча ушел обратно в комнату Табаки, покачав головой, мол, разбирайтесь сами. Зак последовал за ним, бросив взгляд полный презрения на Эби.

Ви пожала плечами и произнесла, прежде чем удалиться:

– Будет докучать, мне скажи, изведем его полынью.

Табаки двинулся следом.

– Не забывай про контрапец… контрацип… как ее?

– Иди уже!

Эби улыбнулась и вышла на лестничную клетку, прикрыв за собой дверь. Она собиралась накричать на Дилана, бросить «какого хрена?» ему в лицо, сказать, чтобы он забыл их адрес, как…

Они встретились глазами и Эби обо всем забыла, застыв на месте.

А она и забыла каким Таймс был обворожительным и красивым. Прекрасное спортивное телосложение, идеальная кожа без единого прыща, а еще искренняя улыбка и бездонные, чарующие глаза, цвета созревшего ореха, что высоко притаился на ветке, до которого хотелось тянуться и протягивать ладони, ожидая, когда орех упадет.

– Привет, – произнес парень, тихо и с придыханием, наполняя мир Эби яркими красками. Слишком яркими. Девушка на миг зажмурилась, приходя в себя, покачав головой и вспоминая то, что хотела сказать:

– Слушай, мы же с тобой обсуждали. К нам нельзя приходить.

Первое правило Теней: не привязывайся.

– Знаю, – Дилан виновато опустил глаза. – Просто я тебе звонил и писал еще вчера вечером, а ты не отвечала, и я себе надумал… Я беспокоился. И ты забыла про свой чизкейк, так что я принес тебе еще один.

Эби улыбнулась, посмотрев на коробку, перевязанную лентой, внутри которого лежало пирожное, и подошла к Таймсу, сократив между ними расстояние.

– Да, прости. Телефон разрядился, и я забыла поставить его на зарядку, у нас… произошли некоторые проблемы.

– Что случилось? – Дилан нашел ладонь девушки и сжал ее. – Ты в порядке?

– Да, ничего такого… – Соврала Эби, отмахнувшись. – Ты правда волновался так сильно, что поднялся сюда и позвонил нам? Уму непостижимо, а если бы Зак взял бы, да и хлопнул тебя здесь без спроса?

Таймс хмыкнул и подтянул к себе девушку, так, что их носы почти что соприкасались друг с другом:

– Я готов на все, ради тебя.

Не привязывайся.

Они поцеловались.

Легко, непринужденно, словно столкнувшись чувствами. Эби даже забыла, что стоит перед ним непричесанная, без косметики, в мятой толстовке. Дилан мягко касался ее кожи одной рукой, проводя подушечками пальцев по ее мягким бровям, по трепыхающимся векам, по гладкой скуле, второй рукой сжимая коробку с чизкейком так сильно, что та стала хрустеть, теряя свой презентабельный облик. От него пахло дорогим одеколоном и корицей. От нее – сыростью и сном. Тепло и холод объединялись в одно целое, принимая друг друга и существуя одним целым организмом.

Отстранившись, Дилан шепнул Эби на ухо:

– Я даже готов познакомиться с твоей ненормальной семейкой.

Девушка нахмурилась. Ее щеки покраснели, а губы приятно пульсировали.

– Не думаю, что сейчас подходящее время. Подберем момент… И мы нормальные! По крайней мере самые нормальные из всех ненормальных.

– Да, пожалуй, кроме тот тетки, которая вылила на меня воду, – улыбнулся Таймс. – И того парня, что гонялся за мной с ножом.

Эби фыркнула и расслабилась:

– Ви обещала скормить тебя крысам, а Табаки называл тебя хлюпиком и обглодышем. Но не думаю, что они всерьез.

– Все жду момента, когда меня укокошат. – Дилан нежно провел рукой по волосам девушки и убрал выбившуюся прядь с глаз. – Я еще перед тем, как решился сюда нагрянуть, зашел в кафе, а тот мужик с усами сказал, что ты больше там не работаешь. Это правда?

– Да. – Эби отмахнулась. – Посетитель всегда прав, верно? Я вчера послала это правило куда подальше. Давно хотела уйти оттуда. Вот и случай подвернулся.

– Будешь искать новую работу?

– Не знаю. Пока нет.

– Я могу как-то помочь?

– Дилан, тебе не стоит сюда приходить. Пожалуйста, обещай мне, – Эби взяла парня за руки и по-детски покачала их в разные стороны. – Мы справимся, но лишняя тревожность им ни к чему.

– Это я, значит, тревожность? Ну, спасибо, что не панические атаки.

– Обещай, – Эби подалась вперед, и они снова столкнулись носами.

– Ладно, – кивнул Дилан. – А ты обещай проверять телефон время от времени.

– Идет.

Тут на лестничную клетку вывалился Табаки, держась рукой за живот и издавая малоприятные звуки:

– Простите, но меня сейчас вырвет прямо сюда!

Таймс округлил глаза и отпустив руки девушки, стал пятиться к лестнице. Для него это было слишком. Даже хуже той недо-воды, которую на него вылила Вивиан.

– Эби, я перезвоню! Удачи с вашими проблемами!

Дилан, перепрыгивая сразу через две ступеньки, побежал вниз.

– Пока! – Махнула вслед девушка, держа коробку с чизкейком и не обращая внимания на Табаки, который уже прекратил трястись и, как ни в чем не бывало, поставил руки в боки и хмыкнул:

– Если парень бежит от блевотины, дорогая, бросай его.

– Пожалуй, дам ему шанс.

– Будешь раздавать шансы направо и налево – тебя тоже потом будут раздавать направо и…

– Не поубивали друг друга там? – Эби прервала изречение Табаки.

– Ну, Ви эти колбы поперек горла, а Зак все порывался пробраться к вам и свернуть твоему голубку шею. Суета, как всегда.

Они зашли обратно в квартиру и закрыли за собой дверь. Тема колб, неуверенность и серость вернулись в мысли девушки, вытесняя цветной мир Дилана. Насыщенный, сочный, как будто свет от мультфильма Дисней по телевизору в два часа ночи.

***

Когда Эби вернулась в комнату Табаки, в воздухе висела неприятная атмосфера, как когда бывает после масштабной вечеринки утром, когда все твои друзья уползли, оставив после себя гору мусора и кусочек пиццы, прилепившийся к потолку. Тяжелая мысль, что тебе придется в одиночку все это разгребать.

– … а еще лучше, забыть это все, как будто нам гадостей в доме не хватает, – произнесла Вивиан, проводив Эби взглядом. – Твой Ромео ушел?

– Да, и пообещал сюда не соваться, – кивнула девушка, облокотившись на холодную стену и стараясь смотреть куда угодно, только не на Дерека. Поймать его взгляд «ты врала мне» для нее было бы ударом под дых. Он наверняка устроит ей поучительный разговор об отношениях в обществе Теней и напомнит о первом правиле. Не привязывайся. Что значило: не влюбляйся, не целуйся, не женись и уж точно не заводи детей. Это отвлекало от их работы. А работа для Теней значила все. По крайней мере для Детей Рагнара. И Дерек напомнит ей об этом потом.

После событий Того-Самого-Сентября главным среди Теней стала группа Январь, входящая в коллектив самого большого союза Теней «Месяца». Их здание находилось на Большой Земле, огромное, белое, прямоугольное и панорамными стеклами вместо одной из стен. Конечно, по сравнению с главными зданиями Света, этот домик казался очень даже миниатюрным, включая в себя лишь командный центр с мониторами и персоналом человек на восемьдесят, да площадку для тренировок. Кадеты проходили свое обучение в других корпусах, поменьше. Ходили слухи, что где-то под основным зданием находятся подземные этажи, полные техники и оружия. Однако, никто этого не знал точно. Как только Январь вошел в должность главы Теней, вместо забытого навеки Апреля, и достроил на Большой Земле корпуса, вся информация стала засекречиваться и упрощаться. Дождаться ответа таким группам как Дети Рагнара от Января напрямую было практически невозможно.

Они закрылись изнутри в своем гараже и сидят там как в консервной банке, раздавая другим поручения. – говорил Дерек. – Уже и забыли совсем, какого это, самому выходить на дело. Скоро совсем атрофируются.

Когда Дерек говорил о Январе, никто ничего ему старался не возражать. Старые истории бередят шрамы беспокойных дней. Иногда их хочется почесать, и все Тени это понимали.

Так, сидя в командном центре, Тени просматривали новостные ленты, социальные сети, камеры видеонаблюдения и искали все, что может оказаться подозрительным и опасным. Найдя какое-то сведение, они отправляли его на проверку Февралю, те, фильтруя информацию, занимались более детальным поиском, и, если сведения подтверждались, то их уже отправляли Теням-одиночкам или таким маленьким группам как Дети Рагнара, в зависимости от близости цели. А потом уже сам Дерек, получив сообщение о подозрительном человеке, старался как можно ближе узнать его, чтобы принять решение – ликвидировать, отправить на суд или просто прийти и напугать. Кто-то собирался прийти с винтовкой в школу, кто-то расставлял капканы в саду у соседа, а кто-то избивал свою жену.

Надо сказать, что не все группы занимались тем же, что и Дети Рагнара. Бобровские, к примеру, живущие на заброшенной фабрике, занимались починкой каких-либо деталей или объектов, будь это нерабочий двигатель или заевшая рация для переговоров. Существовала также группа Рейдовских – молодые парни, бегающие по городу и узнающие разную информацию, иногда делая мелкие пакости и выполняя задания Колоды. Под землей в канализационных лабиринтах обитали Крысы – эти тоже иногда выполняли кое-какие поручения Февраля.

И когда Эби все же приняла решение остаться и быть Тенью, Дерек тогда предложил ей поселиться у бобровских, помогать с аппаратурой Ронни. Там, только и нужно было что-то починить, да собрать – в качестве инициации. Но Эби тогда твердо решила, что она будет заниматься тем же, чем и Дети Рагнара. Она вполне спокойно отнеслась к разговору, когда Дерек рассказывал ей, чем они тут занимались. Он-то думал, что она скажет что-то вроде: «Боже мой!» или «Вы что убийцы?». Но вместо этого она произнесла:

– Иногда почему-то особо паршивые люди остаются жить. Хорошие умирают чаще. Кому-то надо поддерживать баланс.

Так она у Теней и осталась.

И Дерек стал ее обучать. Он заставлял ее учить кодекс Теней, найдя где-то в старых коробках потрепанную серую книжку. Он учил ее защищать себя, драться и в том числе стрелять, расставляя банки из-под газировки на стуле в подвале. Он учил ее быть незаметной в самой гуще толпы, ориентироваться в любом месте города, запоминать все, что она видит по пути, использовать любую информацию под свои нужды, притворяться белой и пушистой и в нужный момент исчезнуть на глазах у всех.

Он вздыхал:

– Ненавижу учить тебя быть тихой и уметь скрываться.

Она клала руку ему на плечо:

– Когда-нибудь мы перестанем это делать.

***

Ви вместе с Закари считали, что от этой опасной штуки стоит избавиться и как можно скорее, иначе это приведет еще к более опасным вещам.

– Они ради этого взорвали свой дорогущий ангар! – подкрепил свою точку зрения Принц. – Представь, на что они пойдут дальше.

Табаки и Рагнар же были за идею отдать колбы Химику и узнать о них побольше. Дерек всегда боролся за то, что, по его мнению, могло хоть немного облегчить жизнь Теней. А Табаки, скорее всего, поднял руку, ожидая какой-то движухи.

Все четверо обернулись, смотря в сторону Эби и Кая. Второй отмахнулся, объясняя, что берет нейтралитет. Тогда девушка вздохнула, чувствуя на себе большую ответственность и все-таки взглянула на Рагнара, уверенно кивнув:

– Отдадим Химику.

– Ну все, решено, – Дерек хлопнул ладонями по коленкам. Он был напряжен и поэтому было сложно догадаться, рад он этому или нет. – Так мы хотя бы будем знать, чего нам действительно стоит опасаться.

– Вообще, я бы не брала этого в расчет, – Афродита указала на Табаки, развалившегося прямо на полу у двери, плюхнувшегося туда сразу после возвращения с Эби.

Табаки крякнул:

– Ну да, с тебя бы тоже тогда голос снять. Сидишь в своем астрале, такая…у-у-у… – Парень поводил руками по воздуху.

– А я забыла, когда ты был в здравом уме, – произнесла Афродита, дернув бровью.

– Должно быть еще до рождения вселенной, – пробубнил Кай.

– Так, хватит, – Дерек поднял руки. – Давайте сделаем так: я отнесу это Химику, и мы выясним с чем имеем дело, а там и решим, что с этим предпринять. В конце концов, это может быть какая-нибудь сыворотка для восстановления костного мозга.

На том и порешили. Дерек удалился из комнаты вместе с колбами, подальше от Табаки, который лениво перекочевал на кровать. Афродита, покачав головой, ушла в свои покои зажигать благовония, чтобы очиститься от всякой дряни, что обычно налипает на душу, а Эби с Каем пошли на кухню, чего-нибудь перекусить после такого стресса.

За ними поплелся Закари и стал греметь посудой в поисках чего-то съестного. Принц поднял крышку со сковородки, в которой все еще лежало недоеденное требухло Табаки, которое Эби немного подъела накануне. Девушка уже приготовилась сообщить, что половина остатков – ее, как Зак принюхался, сморщил нос и выбросил содержимое в мусорное ведро.

Эби в ужасе сглотнула накопившуюся слюну, а Закари обернулся и как ни в чем не бывало пожал плечами:

– Испортилось.

– Сам ему это будешь объяснять.

Парень снова пожал плечами и вздохнув, стал осматривать пустые полки, словно ожидал там найти завалявшиеся спагетти болоньезе или салат Цезарь.

– Никогда в этом доме нет ничего съестного.

– Потому что никто ничего не покупает, – Эби села за стол и уныло положила голову на ладони. – Вот ты когда в последний раз ходил в магазин?

Закари с недовольным видом открыл холодильник и, расстроившись еще больше, от души хлопнул дверцей:

– Мне теперь вообще лучше не выходить на улицу. Если ты заметила.

Эби согласно кивнула и, встав одной коленкой на стол, потянулась за небольшим шкафчиком, вытащив оттуда три желтые коробочки со всякими иероглифами на них.

– Лапша? – будучи все еще не в настроении спросил Зак.

– Выбора больше не будет. Чайник поставь.

Закари зажег огонь и обернулся:

– А третье для кого?

– Для Кая…

– Я не голоден, – отмахнулся Кай и поднялся. – Пойду, пожалуй, полежу.

– … Ну или для того, кто захочет, – закончила Эби, обеспокоенно смотря, как друг покидает кухню. Она и не помнила, когда в последний раз он ел вместе со всеми.

Зак покачал головой.

– Иногда ты становишься слишком странной.

– О чем ты?

– Все жду следующую степень твоего психоза. Может, агрессия. Или нападение на люде-а-а-а! – Закари не успел договорить, как Эби бросила в него пустой пластмассовой банкой, которую нашла под рукой. Банка отскочила от шкафа и плюхнулась в раковину к остальной грязной посуде и сковородке с остатками варева Табаки. Зак, конечно, успел увернуться.

– Ненормальная!

– Сам хотел агрессию моего… как там? Психоза?

– Ой, да ладно тебе, как будто сама не знаешь.

– Осторожно, Зак, еще одно слово и в тебя полетит что потяжелее.

Пару минут они молча ели лапшу, наблюдая за просыпающимся городом и завывающим ветром, что протискивался через щель в окне.

А потом стали обзываться и кидаться друг в друга макаронами, пока на кухню не ввалился Табаки и не отобрал еду, выталкивая подростков в коридор.

***

Когда все произошло я был в столовой. Всем подавали серую кашу с таким же серым хлебом и серым чаем. Мы запихивали в себя бесцветную пищу, а потом шли к грустным лицам на стенах, или в сад на работы, или в классы на учебу, в зависимости от темноты дня. Над столом, где раздавали порции еды висел одинокий телевизор, который был настроен только на один канал, который всегда нравился тетушкам. Никакой пропаганды, никакого насилия, ничего, что могло бы смутить нас, детей. Иногда по вечерам нам разрешали садиться под телевизор и тогда мы смотрели как толстый мужчина в длинном одеянии готовил хлеб или рассказывал про грустные лица, которые в его мире были не на стенах, а в рамках. Мне нравилось смотреть на его круглое лицо, похожее на блин, и на толстые пальцы, похожие на сардельки, что нам жертвовали в праздничные дни.

Но в тот день по всем каналам показывали только одно.

Как моего отца убивали в прямом эфире.

Cool kids – Eshosmith

И она признается:

Хотела бы я быть, как те крутые ребята,

потому что, вроде бы, им все дается проще

Cool kids – Echosmith

После перекуса Эби с Закари прошествовали в свои комнаты, пару раз потолкавшись в коридоре. Их смешки вскоре исчезли, когда оба коснулись холодных ручек дверей. Они одновременно остановились и замерли, словно задерживая время и пытаясь отогнать все тяжелые мысли, прежде чем попасть в одинокий мир комнаты. Оставить все тревоги за порогом. Эби хотела оставить там весь вчерашний день и неприятную, украдкой подкрадывающуюся мысль о том, что действия Дерека невозвратно меняют их будущее. В хорошую ли сторону?

Эби вздохнула, прикасаясь к холодной двери лбом и поворачиваясь в сторону Закари.

– Зачем нам все это?

Зак пожал плечами.

– Дерек из кожи вон лезет, чтобы мы не чувствовали себя ущербными.

– А ты разве чувствуешь себя ущербным?

– Не особо. Но может, так оно и к лучшему. Чтобы был кто-то, кого не устраивает наше существование. Иначе, никакого прогресса.

Эби покачала головой.

– Разве после победы над Светом, наша жизнь станет проще?

– Не думаю. Победа нужна ради сражения. А сражаться Дерек будет до самого конца, если у него что-то получится.

Девушка нажала на ручку и приоткрыла дверь, вспомнив слова журналистки.

– Нас называют злодеями. Может, стоит прислушаться?

– Может стоит, – отозвался Зак, прежде чем исчезнуть в своей комнате. – Только кому от этого станет легче?

Эби погрузилась в дневную тишину. Ее обычный день проходил в кафе, где она разносила заказы, подметала полы и подслушивала чужие разговоры, с явным отвращением и неприязнью. В какой-то степени, она была рада, что ей не придется больше ходить в то заведение, но с другой… В кафе она впервые встретилась с Диланом. И он нередко заходил туда в конце ее смены, чтобы проводить домой и подарить кучу комплиментов, говоря, какая она красивая, несмотря на то, что волосы Эби частенько были растрепанными, а на лбу появлялись прыщи. Пару мгновений и приятные воспоминания исчезли с дуновением тревоги и ощущением чего-то неправильного.

Эби однажды спросила Дерека, почему правило «Не привязывайся» стоит самым первым в кодексе Теней. Он тогда мыл посуду, но услышав вопрос, отключил воду и повернулся к девушке, вытирая руки:

– Понимаешь, привязываться – значит любить. Ценить. Оберегать больше всех. Когда ты любишь, ты пойдешь на все, ради любимого человека. На мщение, на предательство, на сочувствие. Границы стираются, а эмоции опьяняют разум, заставляя идти на глупые и опрометчивые поступки. Поэтому это самое главное правило. Любовь может погубить все.

Тогда Эби, опершись на дверной проем едва слышно произнесла:

– А я думала, ты нас любишь.

– Больше всех на свете. – Прошептал он в ответ. – Именно поэтому я хочу, чтобы ты была лучше меня.

Эби подошла к окну и присела на подоконник, заглядывая в чужие окна соседских домов. Среди серых зданий и черных проемов, выбитых кирпичами, в одной из квартир горел свет, а на стекле окна висела гирлянда, мигая цветными огнями. Опасно. Лишняя праздность в этом районе привлекала к себе ненужное внимание. В квартире Дерека не было какого-то гласного правила – поменьше пользоваться люстрами – это воспринималось как-то мысленно и казалось естественным. Эби включала только настольную лампу, да и то, если нужно было прочитать кодекс или написать какое-нибудь сочинение, что ей задавал Дерек, считая, что если та перестанет писать и читать, то скоро забудет, как это делать.

Но при этом, было в том окне что-то такое далекое и приятное. Эби задалась вопросом, кто те люди, что разрешили себе повесить гирлянду на окно. Да и зачем?.. Ах, да.

Скоро же Рождество.

Эби отвернулась и вздохнула. Праздники в большой семье ассоциировались у нее с вечными детскими криками, обычными повседневными вещами, вроде расчёски или носков, что она получала вместо подарков, и большим разочарованием. Когда Эби была маленькой, то каждый год в канун Рождества загадывала желание. Она верила. Но потом, поняв, что ее мечты никто не собирается выполнять, стала изо всех сил дергать за бороду Санта Клаусов, разгуливающим по улицам, и, не стесняясь, брать все конфеты из вазочки на кассе в магазинах, даже если она не собиралась ничего покупать.

Поэтому Эби очень запомнилось прошлое Рождество, что она провела с Детьми Рагнара, спустя почти месяц, как она осталась жить с Тенями. Дерек купил индейку и запек картофель, а Ви приготовила особые печенья с предсказаниями на десерт. Табаки тогда нарядился оленем и играл с красным светящимся носом, зажимая его между зубов и выключая свет, выпрыгивал из-за угла. Афродита тогда от испуга так шмякнула Табаки, что тот от неожиданности чуть не проглотил пластиковый нос. Все потом долго смеялись над этим до боли в щеках. Потом к вечеру во всем доме погас свет, и все решили, что индейку стоит есть холодной, в окружении свечей, ради общей атмосферы. Эби тогда единственный раз увидела, как Закари смеется и делает какие-то глупые вещи в порыве веселья, а потом, встречаясь с ней взглядом, он становился самим собой, а смех исчезал, словно его никогда и не было.

После ужина Ви задула все свечи, что зажег Дерек в качестве источника света и погнала всех спать, желая, чтобы все хорошо вели себя в следующем году, а иначе развернется адское чрево, оттуда вылезет черт и заберет их с собой в царство ужасов и мучений. Эби с Закари фыркали и отвечали, что они уже и так живут в этом царстве, а Табаки хихикал и сравнивал Афродиту с тем самым чертом, пока она не дала ему по заднице и он не успокоился.

Все смеялись и шутили, чудесно проводя время, хотя на самом деле все выдыхали, радуясь, что смогли прожить еще один год.

***

Так как на работу идти не надо было, а впереди был еще целый день, Эби решила посвятить время себе и упражнениям, которые она выполняла регулярно по просьбе Дерека.

Тень должна быть быстра, уверенна и опасна.

Эби умела обращаться с оружием, будь то огнестрельное или холодное. Она могла положить врага на лопатки, конечно, при условии, что враг – мертвая курица. Дерек показал Эби базовые приемы и научил ставить защиту, хотя сама она не особо горела желанием.

– Зачем уметь драться, если можно просто взять и выстрелить разок? – спросила Эби после того, как уже в десятый раз оказалась на полу с горящими и ноющими мышцами.

– Враг не обязательно будет поджидать тебя на расстоянии, – ответил Дерек, стоя прямо, как скала, отправляя девушку в очередной раз на знакомство с ламинатом одним легким движением. Эби казалось, что он даже не двигается. – Ты должна быть начеку и перехватить удар прежде, чем он тебя сокрушит.

– Меня сокрушает система… Может, я просто шибану противника шокером?

– Ты будешь спорить со мной и дальше, или будешь хоть немного прилагать усилий?

– О, я прилагаю немало усилий, чтобы заставить себя подняться.

В конечном итоге через пару месяцев Эби уже могла твердо стоять на ногах, а через полгода ей даже удалось сделать Дереку подножку и заставить его сделать пару шагов назад. Девушка не отличалась высоким ростом или хорошей координацией, поэтому Дерек учил ее хитрости и особым точкам на теле человека, которые дадут ей фору, если понадобится. Кроме физических упражнений, бега вокруг квартала и обливанием холодной водой (разумеется летом под присмотром) Дерек заставлял Эби замечать детали, что позже вошло в ее привычку. Количество камер на перекрестке, шагов до магазина, секунд на светофоре. Нужно было обращать внимание на все, что могло выделяться. Помятая одежда, иностранный акцент, взгляды, движения рук, тяжесть сумки… Порой, они устраивали соревнования, выходя на улицу и угадывая, где работает тот или иной незнакомец или сколько кошек ждет его дома, используя лишь индуктивные методы. Табаки всегда выигрывал. Несмотря на то, что тот был полным раздолбаем, он оказывался наблюдательнее всех.

***

Дерек стирал свою легкую осеннюю куртку в ванной. Окунал ее в тазик с мыльной водой, затем поднимал и тер особо грязные места между ладонями. Сильные упругие мышцы напрягались в этой бытовой игре, как результат упорных тренировок длиной во многие годы.

Рагнар и Табаки единственные профессионалы в нашей компании…

Его сосредоточенный взгляд был направлен в одну точку. Действия более походили на механические, словно он был роботом, нержавеющей моделью, способной переносить любые экстремальные условия. Но при этом, у него было живое, человеческое сердце, умеющее чувствовать и переживать. Как Дровосек из Изумрудного города.

Эби облокотилась на проем и стала наблюдать, оставшись незамеченной.

Ладони у Рагнара были грубыми и сильными, такими, что могли пережать горло за пару секунд или же полностью выжать сок из апельсина. Его тело было горой, такой, что вершина закрывала собой солнце, но при этом его глаза, добрые и верящие, совершенно выбивались из его образа, словно скульптор, создавший свирепую и грозную статую, решил показать, что устрашающая внешность может скрывать в себе ранимого человека.

Дерек всегда говорил короткими предложениями, выражая свою мысль предельно четко и никогда не приукрашивая свои истории. Его слова не умели выражать красоту, но это было не так важно, как его красноречивые взгляды, что всегда говорили больше, стоило только разрешить ему ворваться в твой мир на долю секунды.

В этой огромной скале помещалось слишком много любви, хоть он этого и никогда не показывал, умело скрывая свои чувства за толстым каменным слоем. Эби стало стыдно за ту ситуацию на крыше, когда она чуть не испортила свою и, в том числе, и его жизнь. Почему-то она чувствовала себя виноватой. Она просто молча стояла и ждала, когда Дерек закончит.

Тот ощутил чье-то присутствие и обернулся.

– Эби. Я не видел, как ты подошла.

Его голос был глубоким и нежным, явно неподходящим для такого большого тела.

– Я… Произошла некая ситуация, пока вы с Заком проникали в лабораторию, – Эби сжалась, чувствуя неловкость.

Дерек поднял брови и взволнованно посмотрел на Эби. С мокрых рук на кафель капала вода.

– Что случилось?

– Если честно, не хочу рассказывать, но… Я могла сделать кое-что непоправимое. Все произошло слишком быстро. Эмоции взяли надо мной вверх, и…

– Но все обошлось?

– Да.

– Значит, ты справилась с собой.

– Да, но… Я была так близка к провалу.

– Эби, – вздохнул Дерек, покачав головой. – Не стоит корить себя за прошлые поступки. Прими опыт. Двигайся дальше. Постарайся забыть тот случай и более не совершать таких поступков, которые могут привести тебя к разрушению.

– Легко на словах, – Эби вздохнула и скрестила руки, благодарная Дереку за то, что тот не стал допытываться и выяснять, что же произошло. – Ощущаю себя Заком, который вспыхивает по любому поводу.

– Он не всегда был таким. – Дерек вернулся к своему занятию, как следует выжал куртку, кинул ее в стиральную машинку, затем захлопнул дверцу и нажав пару кнопок, стал мыть руки. – Он был… сосредоточением всего хорошего. Ты не поверишь, но он украшал квартиру к Хэллоуину, вырезая гирлянды из цветной бумаги. Готовил простейшие обеды, повязывая белый фартук и приговаривая: «Что вы хотите, сэр?». Делал генеральные уборки, таскал разную живность с улиц. Многие его питомцы умирали от… разных вещей, но мы всегда говорили ему, что они сбегали к себе домой или вроде того. Он, конечно, понимал, что это не так, но все равно хотел верить. Мы с Бобром потом закапывали умерших животных на заднем дворе фабрики. Потом, после… В общем, он перебрался на чердак и кроме голубей у него больше не водилось никаких питомцев.

Эби нахмурилась и наклонила голову. Нынешний Закари для нее никак не вязался с образом того парня, про которого рассказал Дерек.

– Это кажется каким-то сном.

– Может это он и был. – Дерек вытер руки полотенцем и подошел к Эби. – Время меняет людей.

– Скорее, это люди меняются со временем.

Дерек хмыкнул и махнул рукой, чтобы Эби последовала за ним. Они зашли в его комнату и Дерек, выдвинув ящик стола, достал пистолет. Тот самый, с маленькой едва различимой буквой «К» у основания. Эби удивилась, она была уверена, что пришла с ним вчера домой, держала в руке, когда показывали новости о взрыве ангара, а потом… Куда она его дела потом?

Дерек протянул оружие Эби.

– Я нашел его на раковине вчера, как вернулся с Заком домой. После того, как ты мне рассказала про то, что могла сделать кое-что непоправимое, я подумал, что это как-то связано.

– Дерек… – с ужасом в голосе начала Эби, но тот поднял ладонь, останавливая ее.

– Я не прошу тебя оправдываться, если ты сама не хочешь об этом говорить. Послушай, мне не важно во что ты вляпалась, я не буду ругать. Раз ты справилась с этим – значит ситуация в прошлом. А что должно быть забыто, пусть будет забыто. Но единственное, что я хочу, это то, чтобы пистолет всегда был с тобой. Не теряй его больше. Он сможет защитить тебя, когда меня не будет рядом.

В эти слова было вложено так много смысла, что Эби была готова разреветься. Никто никогда не говорил ей подобного, и эта кроха отцовского понимания пробила ее детские года без любви. Вместо того, чтобы взять пистолет, девушка обняла Дерека, почувствовав тепло его сильного тела.

– Спасибо. Думаю, он и правда пригодится. Вчера был просто плохой день.

– Да уж, согласен.

Эби отстранилась и забрала свой пистолет, сунув того за пазуху. Дерек скрестил руки.

– Я собираюсь к бобровским, Химик сообщил, что уже есть результаты. Имеется одно свободное место в качестве напарника.

– Передай Закари, что место уже занято мной. Когда выдвигаемся?

Дерек только приоткрыл рот, чтобы ответить, как с кухни раздался крик Ви. Дерек, почти не думая, побежал на кухню. Эби двинулась следом, в коридоре столкнувшись с Табаки, который по-тихому, со словами:

– Ну нахрен.

Шлепал в свою комнату, нервно покусывая губу. Видимо, ему уже прилетело от Вивиан.

В это же время открылась дверь и в коридор выбежал взъерошенный Закари, в зеленой помятой футболке с растекающимся чернильным пятном на груди.

– Что случилось?

Зак посмотрел на Эби, но та лишь пожала плечами.

Тут Ви крикнула еще раз, и они вдвоем понеслись на кухню.

Сцена была такая.

Вивиан указывала своим изящным пальцем на открытую дверцу холодильника, где на полке рядом с пирожным Эби и пачками старого творога находились колбы с голубой жидкостью. Дерек стоял спиной к действу, поставив руки в боки, словно пытаясь занять больше пространства.

– Повторяю! – Голос Ви стал опасно высоким и нервным. Ее немного трясло и разные вуали, и платки, накинутые на плечи, подергивались. Эби это напомнило ажурную люстру в период землетрясения. – Убери эту дрянь из моего холодильника!

– Это общий холодильник, – спокойно ответил Дерек, хотя от его тона по спине пошли мурашки. – Им нужно прохладное место.

– Им?! Давай, теперь назови их каким-нибудь именем, раз ты так о них печешься!

– Не говори ерунды.

– Либо ты сейчас же уберешь эту срань господню, либо я их выброшу к чертовой матери!

– Прекрати себя так вести и успокойся. Ведешь себя как истеричка!

Эби вздрогнула. Закари прошептал за ее спиной:

– Вот и конец нашему Дереку.

Вивиан побагровела, и всем стало страшно. Дерек уже пожалел, что ляпнул лишнее и поднял руки, чтобы прояснить ситуацию, как Ви выхватила колбы из холодильника и замахнулась ими, готовая в любой момент распахнуть окно и бросить их вниз. Все происходило резкими движениями, будто в съемке фильма, некоторые кадры которого исчезли.

Эби представила, как колбы летят вниз вместе со всеми вопросами, ответами, крахом и единственной надеждой. Как они разбиваются на миллионы осколков, а жидкость утекает в водосток, где в последствии из-за вброшенных в воду химикатов возникают крысы-мутанты и, может, несколько черепашек-ниндзя.

Но вот сильные и мощные руки Дерека появились из ниоткуда и закрыли собой солнце и весь белый свет. Дерек преградил дорогу к окну и положил ладони на плечи Ви. Та так и замерла, держа в руках колбы, невольно ахнув и задержав дыхание.

– Пожалуйста, будь добра, – произнес Дерек своим сильным голосом, нежно поглаживая ее плечи. – Поставь это на стол.

Ви опустила колбы на столешницу, продолжая неотрывно смотреть Дереку в глаза, когда тот продолжил:

– Моя вина, что так вышло. Пойми, сейчас тяжелое время, все на взводе. Я никак не хотел тебя обидеть. Я сейчас же уберу эти колбы из нашего дома. Хорошо?

Вивиан кивнула и позвонила себе вздохнуть с сожалением, что Дерек убрал ладони с ее плеч, а его слова, предназначавшиеся только ей, так быстро закончились. Она обняла свои плечи, грустно смотря куда-то в угол и становясь той Вивиан, которую Эби почти не знала. Хрупкой, чувствительной и одинокой. Затем Ви заметила, что за ней наблюдают, покраснела и поправила платки, словно ничего и не произошло и никто не заметил ее изменения. Она снова стала воительницей, грациозно удалившись в свои покои.

Дерек же забрал колбы и положил их в спортивную сумку, как и обещал, и вышел в коридор, на ходу кивнув Эби. Девушка, не дожидаясь, пока Закари сообразит, что к чему и не попросится пойти с ними, побежала за рюкзаком к себе в комнату, бросила внутрь телефон, и понеслась обратно в коридор.

Эби нацепила шапку, надела уличные ботинки и, накинув куртку, вслед за Дереком выскользнула из квартиры. Дорожки, покрытые снегом и лужами, отдавали сыростью и холодом, а солнце так и не выбралось из-за настила серых облаков. Эби поежилась от зимнего ветра, который ворвался ей под куртку, и втянула шею в плечи. Дерек вздохнул, увидев это, и протянул свой шарф:

– Держи.

– А ты?

– У меня теплая броня.

С шарфом Дерека действительно стало лучше, и Эби замоталась в него по самый нос, благо шарф был длинным и один из его концов все еще доставал до земли, так что пришлось сунуть его в карман. Шарф приятно пах одеколоном, елочными игрушками (теми, которые достаешь из пыльной коробки раз в году) и чем-то невероятно особенным. А еще он был цветной с разными узорами и рисунками. Эби как-то стащила его шарф к себе в комнату и стала разглядывать орнамент и вышитые силуэты. Дерек не говорил, но это явно была памятная вещь.

Они пошли пешком, петляя между дворами. Дерек натянул шапку так низко, что закрыл ею свои брови, а подбородок втянул в шею, чтобы его не дай бог, не узнали по той отвратительной фотографии из новостей. В этом районе такое вряд ли бы произошло, но Тени приучились быть более осторожными.

Они привыкли перемещаться по городу именно такими ходами, закрытыми от посторонних глаз. Через узкие дорожки между домами, мимо перетянутых из одних окон в другие веревок с бельем, абсолютно мокрым и задубевшим, так и забытыми на долгое время. Перелезая через заборы, перетянутые цепью с заржавевшими замками, пугая облезших кошек с оторванными ушами. Спускаясь в подвалы заброшенных зданий и оставляя заметки в особых тетрадях общения для Теней, о которых не знали посторонние. Последняя запись гласила: «О Дивный мир, отчего ты так жесток со мной» и снизу приписка «У меня кто-то стащил батон колбасы». Дерек оставил свою заметку: «Не оставляй окна открытыми. Возможно, это кошка». Эби улыбнулась и дополнила запись: «Или голодный бомж».

Спустя пару проулков у Эби пропала улыбка и она снова сосредоточилась и нахмурилась. Улицы бедняков перетекали в улицы карманников, затем в улицы отчаявшихся и… в те, куда приходили умирать.

Все смерть в гости ждешь?

Существуя в этом сумеречном мире, Эби привыкла к постоянному запаху смерти. Не зловония и дерьма, вовсе нет. К другому запаху, постороннему. К этому добавлялись крики мучений из закоулков, шум разбитых бутылок из открытых настежь окон квартир или булькающие взывания о помощи. И когда такое случалось, что бывало довольно нередко, Дерек брал Эби за руку и уводил от того места как можно быстрее, чтобы у них обоих не появился соблазн прийти на помощь. Потому что было бессмысленно. Принимать такое было достаточно тяжело, и Эби пообещала Дереку, что сама она не будет ходить тем маршрутом, где стояли эти дома. Раз в неделю туда приезжал особый грузовик, который забирал трупы.

Эби как-то спросила, нельзя ли это все прекратить. На что Дерек ответил:

– Увы, нельзя. Если мы дадим тем людям надежду, они заберут у нас все. Они сломанные судьбой. Попробуешь им помочь, и ты не успеешь обернуться, как они затащат тебя к себе. А обратный путь слишком сложен. Мы не можем спасти всех.

– Но Свет… он мог бы их спасти?

– Мог бы.

– Почему же не спасает?

– Есть люди, Эби, которые не хотят брать на себя ответственность. Они… приблизились к злу настолько, что нарочно не замечают страдания других. Им это по барабану. Главное, чтобы не мешались, и только. Власть как затмение, прикрывает их бездействие.

– В задницу таких людей.

Девушка покачала головой и сунула замерзшие руки в карманы, к вечеру ощутимо похолодало. Эби с Дерекрм вышли из неприятного района и перешли в более оживленные улицы. Мигающие гирлянды в окнах попадались чуть ли не в каждом подъезде, создавая иллюзию островка теплоты посреди зимних холодных вечеров.

Эби вспомнила один из таких дней, чуть больше года назад, когда она только сбежала из дома и сойдя с поезда, почти что утонула в ощущении большого города. Спустя пару часов она тогда доела свои последние припасы и осталась голодной. Снег в то время уже покрывал улицы и крыши, а яркие вывески круглосуточных магазинов так и манили к себе. Эби зашла в ближайший супермаркет и приметила сладкий батончик в одном из рядов. Жизнь научила ее воровать, поскольку ее сестры и братья частенько отбирали у нее разные вещи или даже еду, а поэтому умение тихо подкрасться и стащить что-то, такому человеку, как Эби, было присуще. Только вот она не ожидала, что в магазинах, в отличии от квартир и фермы, есть камеры видеонаблюдения и очень недовольные охранники. Эби попалась с поличным. Она попыталась убежать, но охранник ловко схватил ее за капюшон куртки и сжал мертвой хваткой. От него несло перегаром и одеколоном.

– Где твои родители, девочка?

– Где надо! – Эби рванулась вперед и капюшон затрещал, грозясь оторваться, но охранник успел перехватить ее за руку.

– Ах ты, мелкая… Ты что, бездомная? Вот сдам тебя Свету, уж они разберутся, что с тобой делать.

– Пошел ты, хрен с горы! – Эби пнула служащего в коленку и тот выпустил ее руку, но так резко, что Эби споткнулась и шлепнулась на кафель, задев несколько стоящих на полках продуктов. Она в тот момент не растерялась и стала запихивать все, что упало к себе в карманы. Охранник взвыл и поднял кулак, грозясь свалить его на худое тело девочки, как его с криком:

– Постойте!

Кто-то остановил. Голос был глубокий и твердый, как у уверенных в своих силах парнях с черным поясом по каратэ.

Эби с охранником удивленно замерли и обернулись. На посетителе было длинное черное пальто с поднятым воротником, под которым просматривалась белая рубашка. Дерек медленно положил ладонь на плечо служащего и мягко улыбнулся, мгновенно завоевывая расположение.

– Прошу прощения, это моя дочь. Видите ли, мы играли. Не переживайте, я все оплачу.

Эби тогда с первых секунд поняла, что этому человеку можно доверять. Она потом частенько вспоминала тот вечер, когда они вдвоем вышли из магазина, оба довольные, по своим причинам. Эби спросила:

– Почему вы мне помогли?

Дерек пожал плечами:

– А почему нет?

– Ну… не знаю. Обычно меня никто не спасает.

– Что ж, значит, время пришло.

– Куда мы идем?

– Я думал, ты мне скажешь. Где ты живешь?

Эби посмотрела на высокие дома города, крыши которых исчезали в тумане, на прохожих, спешащих по своим делам. Все здесь было чужим.

– Это очень далеко отсюда. Пешком не дойдешь. Да и к тому же… я сбежала.

– Ого. Почему же?

– Там мне были не рады. Бесконечные ссоры и унижение. Мне кажется, они даже порадовались, что я съехала.

– Все настолько плохо? – спросил Дерек, вздохнув, ему это чувство было знакомо.

– Хуже, чем вы думаете. Так что, мне терять нечего.

– Ну, раз так, то я предлагаю тебе пойти ко мне. Здесь недалеко. Ви сварила куриный суп, точно знала, что у нас будут гости… Только если ты не боишься пойти незнамо куда с незнакомцем.

– Иногда знакомые люди намного страшнее незнакомых.

И они пошли домой.

***

Эби с Дереком сбавили темп у территории большой заброшенной фабрики, у которой даже было свое депо, куда когда-то (в нынешнее время довольно редко) привозили вагончики с провизией и также вывозили их к порту для торговли. Фабрика уверенно стояла на земле красными кирпичами еще когда Дерек был совсем маленький. В то время Свет и Тень только набирали обороты, и все их действия выглядели грандиозно и воодушевляюще. Строились заводы, лаборатории и торговые центры. Город процветал, люди на улицах улыбались друг другу, вагончики ежемесячно доставляли в порт конфеты и шоколад. Как все хорошо начиналось. А потом… разруха, банкротство. Вместо приятного сладкого аромата – строительные материалы, детали для машин, затем контрабандные вещества, оружие…

Свет в конечном итоге прикрыл фабрику, и та опустела, заржавела и стала никому не нужной. Тогда-то туда и перебрался Бобр, где и основал свою небольшую группку Теней. Сам главарь, дед со скрипучим смехом, имел золотые руки и мог починить все, что угодно, если у предмета имелся механизм. Иногда Месяца отправляли те или иные агрегаты, чтобы Бобр их осмотрел и починил. Он вообще никогда не отказывался помогать кому-либо. В том числе и Дереку. Когда тот только обосновался в Брокледе и стал обустраиваться, то случайно узнал про Бобра и с того первого дня частенько заходил к нему посоветоваться или просто навестить.

Фабрика была местом, куда можно было сбежать от проблем, зная, что тебя там всегда будут ждать.

– Я еще помню запах шоколада, витающий в воздухе на этой улице, – произнес Дерек, смотря куда-то вдаль, мысленно возвращаясь в прошлое.

– Ты же говорил, что приехал сюда, когда уже все было закрыто. – Эби подняла взгляд.

– Скорее, вернулся. В детстве мы с отцом жили недалеко отсюда. Всего пару лет, но эти районы достаточно сильно мне запомнились. Я ходил здесь в школу. А потом мы переехали.

– Почему же ты решил вернуться сюда?

– Юношей, может чуть старше, чем Закари, я захотел самостоятельности и вернулся сюда, на родные улицы. Спустя столько лет районы стали опаснее и страшнее, чем я помнил, но все же проникся этим городом и решил остаться.

– А Табаки говорил, что ты сбежал.

Дерек заметно посерьезнел и сжал губы в тонкую ниточку, помолчав какое-то время.

– И что еще он говорил?

– Всякую чушь. – Эби пожала плечами. – Так это правда?

– И да, и нет… Ты же знаешь, как Табаки любит выдумывать.

– Тем не менее, если он и говорит правду, то в самую точку. – Эби вздохнула и посмотрела на фабрику, уже давно лишившуюся нормального забора, благо, территория была огорожена деревьями и натянутой проволокой с сигнальными маячками, которые доставляли информацию о нежданном посетителе (каких почти не бывало, разве что иногда туда забредали подростки, покурить и попить алкоголь). – Может, стоило купить тортик? Раз мы пришли в гости.

Они обошли высокое здание и остановились перед запасным входом, который являлся единственным (центральные ворота заржавели и сцепились так надежно, что перестали открываться). Над железной дверью висела грязная табличка, сообщающая что-то о вреде курения. Дерек потянулся за одиноко висевшую веревочку и дернул ее. Эби постучала кулаком в дверь дважды. Такой был условный код для входа.

– Ты же знаешь, он и без гостинцев нам рад, – сказал Дерек, и Эби улыбнулась.

Дверь распахнулась и перед ними предстал Стэнли Ферман по прозвищу Бобр. С пивным животиком, мелкой седой бородкой и в перчатках без пальцев, он смахивал на обычного бомжа. Так и не скажешь с первого взгляда, что этот бодрый старичок был предводителем компании Теней. Они называли себя Бобровскими.

– Родные! – загоготал Ферман и своими огромными лапищами сгреб Эби с Дереком в охапку. От Бобра пахло домашней выпечкой и пивом. Дерек кое-как высвободился от объятий, после такого приветствия он выглядел помятым. Им обоим стало неловко от таких неожиданных проявлений любви, но в какой-то степени приятно. Может, поэтому им и нравилось время от времени посещать фабрику просто так. Всем не хватает внимания и заботы, даже Теням.

Бобр отстранился и поправил куртку Дерека, словно стараясь придать ей прежний вид, а затем его взгляд упал на девушку:

– Эби! Боже мой, как ты выросла! Эх… Помню тебя еще совсем малюткой, бегала тут, интересовалась всем подряд.

– Стэн, мы познакомились два года назад. – Эби покачала головой.

– Я все понимаю. – Бобр положил ладонь ей на плечо и похлопал. – У тебя сейчас период отрицания.

Девушка нахмурилась и посмотрела на Дерека, тот хмыкнул и пожал плечами, мол ничего не сделаешь.

– Так мы войдем?

– Конечно! – Ферман хлопнул себе по лысине, которую закрывала зеленая шапка-ушанка. – А я, растяпа, забыл вам предложить…

Гости протиснулись в узкую дверь. Эби шепнула Дереку:

– Меня не было здесь месяц, а я уже отвыкла от Бобровских речей.

– А мне приходится появляться здесь чаще твоего. Ты же знаешь, что Ронни не любит онлайн сообщения, а Закари еще не научил голубей разносить почту. – вздохнул Дерек, надувшись и словно превратившись в большого ребенка.

– Но было бы круто, скажи, про голубей, – Эби представила, как пернатые летают из города в город, с прикрепленными к туловищу пистолетами и патронами.

Компания в виде Стэнли могла сконфузить кого угодно. Он был самым старым из их команды, хотя совершенно не признавал свой возраст, шутя своими: «Я в самом расцвете сил», но на самом деле ему было за шестьдесят. Кроме Бобра на фабрике жила Ронни, с красивыми рыжими волосами, вечно завязанными в хвост и с синим запачканным комбинезоном – она любила мастерить. Она выглядела молодо и имела такую внешность, что, взглянув на нее, нельзя было точно определить ее возраст. Ей можно было спокойно дать как девятнадцать, так и двадцать пять. И, пожалуй, она этим даже гордилась.

Третьим участником компании был Химик, чудаковатый парень, присоединившийся к Бобровским некоторое время назад. Говорили, что он был знакомым знакомого, устроившим какой-то химический эксперимент, из-за которого Тени обратили на него внимание. Стэн передал Дереку, что ему написал кто-то из Месяцев, мол, пристройте его, у вас вагон места, а нам нужно приглядывать за парнем, который умеет делать водородные бомбы. А Бобр, как и было сказано, никому не отказывал.

Последним был Тощий Найджел, томный мужчина, что ни с кем никогда не говорил и постоянно выглядел так, будто хотел всех порешить, используя только зубочистку и мыло. Найджел долго отсутствовал. По слухам, он проходил курс психотерапии, после того, как отсидел некоторое время в тюрьме, где заставил одного сидевшего съесть собственные яйца. Тот подавился и Тощему прикрепили к делу умышленное убийство, но Месяца его вытащили. В общем, с ним дело было скверное и никто не вдавался в подробности. А было ли так на самом деле – это уже другой вопрос.

Эби видела Найджела от силы всего пару раз. Он выходил из своей берлоги-подвала разве что ночью, пополнить свои запасы провизии да умыться. Дерек боялся за Стэна и Ронни, что однажды этот псих их убьет, но его уверяли, что Тощий и крысу не тронет. Про крысу было спорно, конечно. Найджел жил в подвале, но никаких существ там не водилось. Табаки говорил, что он их всех сожрал.

***

Многие девы плакали после того, как все случилось. Их дети тоже были там. Их мужья были там. Там был и мой отец.

Они заперли меня в комнате и запретили подходить к окну, поскольку ожидали, что за ними тоже придут. Мы прождали несколько недель в страхе и в постоянной тишине. Наш дом словно вымер и предался скорби. Я понял, что все вокруг были чужие мне. Одиночество, которое ранее я воспринимал как верного спутника, стало проклятием.

К девам приезжали друзья моего отца и выражали соболезнование, в том числе и мне. В те дни мы сожгли почти все свечи, что хранились в подвале. Кто-то пожимал мне руку или похлопывал по плечу. Но все они уезжали и больше никогда не возвращались. Кроме одного.

Мы заглянули друг в друга и поняли, что в нас есть что-то общее. По крайней мере, он не боялся меня и моих особенностей. Мы могли часами сидеть на скамейке. Он рассказывал о своем брате или отце, или вечных проблемах, а я молча слушал.

Он приезжал несколько раз. Говорил со мной. Приносил еду девам. Они его тоже любили, обнимая и ласково называя сынком. Я узнал, что многие девы когда-то знали его мать.

Я как-то спросил его:

– Почему я не видел тебя раньше?

Он ответил:

– Я был здесь всегда. Просто временами находился в другом месте.

Тогда я понял, что пойду ради него куда угодно и сделаю все, о чем он попросит. Он в ответ только смеялся. Даже тогда в нем уже был лидерский дух, хоть он сам этого и не ощущал.

В самый же первый день он назвался Рагнаром.

Big bad world outside – Kodaline

Мы выходим одни

В этот плохой большой мир

Big bad world outside – Kodaline

– Располагайтесь, дорогие, – Бобр засуетился, как какая-то мамаша, встретившая своего сына из армии. – У нас тут пончики, сам готовил, и немного пиццы осталось. Правда, она уже холодная.

Эби, обрадовавшись хоть какой-то нормальной пище, накинулась на все, что ей предложил Стэн, пока Дереку не пришло в голову вежливо от всего отказаться. Сидеть на что-найду-на-кухне диете было такое себе дело. Ферман широко улыбнулся и стал наблюдать, как Эби ест. Ронни была веганом и совершенно не хотела мириться с готовкой Бобра, поскольку тот считал, что чем жирнее, тем лучше. Химик все время запирался у себя в вагончике, а про Найджела и говорить нечего, хотя Стэн заботливо оставлял продукты вечером на столе. Утром они чудесным образом исчезали.

– Нет, Стэн, большое спасибо, но мы пришли по делу к Химику, – вздохнул Дерек и Эби попыталась запихнуть в рот как можно большее количество пончиков, прежде чем встать и промямлить:

– Угу, дело важное…

Бобр тяжко вздохнул и опустил плечи:

– Ждешь их, ждешь… Пончики печешь… А у них и времени на тебя не хватает…

Ферман плюхнулся на старенький диван и тот знатно закряхтел и осел, словно выдыхая. В этом человеке, любителе пива и сериалов, было полно любви и заботы. Дерек вскользь рассказал Эби его историю. Что-то про двух сыновей, которые бросили своего отца ради своей работы и так и ни разу не навестили его. Поэтому Стэнли считал всех участников как своей группы, так и группы Рагнара, самыми близкими людьми. А они взамен старались делать так, чтобы он чувствовал себя немного лучше в этом суровом мире.

Эби с Дереком переглянулись и сели по бокам от Бобра. За месяц, что девушка его не видела, он потолстел.

– Не переживай ты так. – Рагнар положил руку на его плечо и вздохнул. – Ты опять сел на свои очки?

– Да на кой они мне! – отмахнулся Ферман. – Все равно ничего вижу.

– Так их носить нужно, в этом смысл, – произнесла Эби и улыбнулась. Бобр был тем еще чудаком. Однажды Ронни подарила ему тостер, но Ферман подумал, что это машина для сушки носков и чуть не спалил всю кухню.

– Я закажу тебе новые, – кивнул Дерек. – И пару запасных.

Пару минут они посидели так, молча, в качестве уважения. Эби оперлась спиной на Стэнли и закинула ноги на бортик дивана, разглядывая помещение. Ферман болтал с Рагнаром ни о чем, а его низкий приятный голос распространялся по огромному помещению. Так же, как и запах выпечки.

Главное здание фабрики имело один большой зал, где раньше стояли всякие станки и столы, а теперь диван, телевизор, ворсистый ковер на полу и кухня со всяческой техникой и мебелью. Другими обитателями этого помещения были несколько десятков голубей, жившие под двадцатиметровым потолком вместе с пылью и остатками от прежней «шоколадной» жизни.

Кроме зала был подвал, который простирался под всей территорией, и кто его знает, куда уходил еще. Также имелась лестница на второй этаж, где находилась небольшая спаленка и балкон, выходящий во двор и в мастерскую Ронни. Кроме того, на заднем дворе имелись несколько железнодорожных путей, старый домик охранника, где спал Бобр, и парочка старых зеленых вагончиков, покрывшихся ржавчиной, в одном из которых Химик организовал свою лабораторию.

Ферман наконец затих, преисполненный радости от того, что смог поведать Дереку все новости, который счел наиболее важными. Пару секунд они слышали только шум птиц наверху да гудение холодильника. И в этой тишине было что-то такое домашнее и комфортное, что не хотелось уходить. Эби подняла голову и посмотрела на стаю голубей под потолком. Эти птицы обсирали пол, из-за чего Стэнли постоянно приходилось его мыть, и он сделал специальные жердочки подальше от кухни, поскольку отказывался от мысли избавиться от голубей, каждый год приглашая их перезимовать у него. На чердаке у Закари было хорошо, но на фабрике, в тепле (вокруг здания тянулись обогревательные трубы), птицы ощущали себя лучше. Возможно. Они не жаловались. По крайней мере, эти засранцы всегда возвращались. Иногда Эби замечала среди серой массы воробьев или даже чьих-то попугаев, совершивших побег из клетки, но те долго не задерживались. Где-то на территории было небольшое кладбище для животных, о котором знали только сам Бобр и Дерек, который туда притаскивал ту живность, что умирала ночью, пока Закари спал. Но это было раньше, пока Заку не надоели все, кроме голубей.

Они втроем сидели на диване. Эби, думая о пирожном, ожидающим ее дома, Дерек, размышляя о колбах, Бобр, тяжко вздыхая и сетуя на боль в коленках.

Затем Дерек поднялся, решив, что уделил Стэну достаточное количество времени, подняв спортивную сумку с колбами.

– Я собирался заглянуть к Химику, проконсультироваться с ним по одному вопросу.

Эби тоже встала. По оброненному взгляду Дерека она поняла, что он бы хотел, чтобы она осталась с Бобром.

– Эби, побудь здесь со Стэном, пожалуйста, ему наверняка очень скучно. Я не долго.

Девушка сжала губы и недовольно плюхнулась обратно на диван. Бобр довольно улыбнулся и поскреб щетину:

– Сейчас как раз начнется сериал.

– Вот и отлично, – кивнул Дерек и поспешно ушел через боковую дверь на задний двор с вагончиками. Подул свежий холодный воздух и несколько голубей влетели, захлопав крыльями.

Эби вздохнула, сняв куртку, и натянуто улыбнулась, делая вид, что ей очень интересно послушать про сюжет тысячной серии сериала, где персонажи живут в одной квартире и у них постоянно что-то происходит. Стэн, рассказывая, что было в предыдущих сценах, включил телевизор как раз на момент заставки сериала.

Эби, облокотившись на спинку дивана и посмотрев в потолок, поняла, что потом как следует устроит Дереку за то, что тот ее оставил одну, как чей-то знакомый голос произнес позади:

– Это что, новые серии «Соседей»? Стэн, мне срочно нужно знать, беременна ли Райли!

Эби обернулась. На балконе второго этажа стояла Ронни Сирин в своем любимом, вечно заляпанным чем-то, комбинезоне с карманом впереди, где обычно помещались разные отвертки и части механизмов. Рыжая, стройная, энергичная.

Эби выдохнула, радуясь встрече:

– Ро!

Девушка поднялась с дивана почти что с прыжком и поднялась по железной скрипучей лестнице, крепко обняв Сирин.

Ронни улыбнулась, похлопав Эби по спине и потрепав по макушке. Эби отстранилась и Ронни, посмотрев ей в глаза, подмигнула:

– Ну что, как жизнь вечно молодая?

– По-старому.

Сирин относилась к Эби как к племяннице, ну или младшей сестре, которой у нее никогда не было. Ронни росла среди мальчишек и поэтому, когда год назад Дерек привел шестнадцатилетнюю девчушку, отвергнутую суровым миром, Сирин сразу почувствовала к ней родственную симпатию. Ей не хватало женского общества. Единственными женщинами в округе, которых она знала, была Ви (которая была слишком взрослой и серьезной для нее), бармен из подвального кафе (одна сомнительная ночь и переписки в стиле «как-дела» «все-хорошо»), жена старого друга (она говорила только о своей маленькой дочери), да одна дама из Месяцев, работающая в сфере технического обслуживания, с которой Сирин общалась онлайн. Поэтому они с Эби часто зависали вместе, листая старые журналы моды, обсуждая наряды знаменитостей, изучая инструкцию по эксплуатации стиральной машины или бросая друг в друга сырым тестом под недовольные возгласы Бобра.

Ронни была первой, кому Эби рассказала о Дилане, стесняясь и думая, что та попытается отговорить ее. Но Сирин лишь улыбнулась и покачала головой, произнеся тогда:

– Милая, бери от жизни все, что хочешь.

Эби нравилось общество Сирин, хотя та и любила порой побыть одна, работая со своими программами и механизмами, абстрагируясь от все и вся. Но, как и тишину, Ронни любила и покричать, похлопать дверьми, а на следующий день идти и легко извиняться, словно ничего и не произошло. Она была вспыльчива, готовая в любую секунду ворваться в бой, представляя собой бесконечный двигатель внутри хрупкого миниатюрного тела.

Вивиан, когда однажды разговор зашел на эту тему, сказала о Сирин так:

– Она Овен, родившийся в полнолуние.

Как будто это все объясняло.

– Ну что, Стэн, беременна или нет? – спросила Ронни, облокотившись на перила балкона.

Бобр в ответ засмеялся.

– Черта с два!

– Я знала! – Сирин подняла руки вверх, победно крикнув, словно лошадь, на которую она поставила, первой оказалась на финише. – Йи-ха! С тебя пять баксов!

– Ладно, уж, вымогательница. – проворчал Стэн, но не смог скрыть улыбки. Эби с удивлением посмотрела на Ронни, та пожала плечами:

– С азартом намного интереснее. Хотя иногда мне кажется, что Стэн специально поддается, чтобы увидеть, как я радуюсь.

**

Стэнли развалился на диване и смеялся с новых сцен своего любимого сериала «Соседи». Ронни ушла обратно к себе в мастерскую, прихватив с собой несколько пончиков, она сказала Эби, что Месяца ей прислали старые варианты роботов-разведчиков и разрешили с ними повозиться и разобрать. Эби же примостилась на бортике диванчика и задумалась обо всем, что происходило в их делах. Она посмотрела в сторону двери, ведущей на задний двор и вздохнула. Что же находилось в колбах? И когда они узнают ответ, что изменится?

Ощущение неизвестности неприятно прошлось по позвоночнику и Эби вздрогнула, отгоняя прочь нехорошие мысли. Она посмотрела на Бобра, которому для счастья всего лишь нужна была его команда и веселое шоу по телевизору. Эби улыбнулась, наблюдая за Стэнли, держащегося от смеха за живот и чуть подпрыгивающего на старом скрипучем диване, от особо эмоциональных сцен. Только здесь, вдали от ее настоящей семьи, она чувствовала себя дома.

Персонаж в телевизоре влип в какую-то неловкую ситуацию и Ферман взорвался новой порцией хохота одновременно с закадровым смехом:

– Не, ну ты видела? Видела? А он его лицом в салат! Аха-ха!

Вдруг сзади послышался скрип старой железной двери. Эби обернулась и нахмурившись, стала толкать Бобра в плечо:

– Стэн.

– Аха-ха! И соус стекает с усов!

– Стэн, очнись.

– Бедный парень! Ты посмотри!

– Стэн, черт возьми!

– Что?

Ферман оглянулся и сразу же сменил выражение лица. Он нажал на пульт и телевизор замолк. На фабрике повисла тишина, пресекаемая лишь порханием голубей наверху.

Из подвала вышел Тощий Найджел. Он был худ, с щетиной на лице и с синяками под глазами, в какой-то грязной рубахе и обвисших штанах. Он выглядел так, словно умер вчера, или всю ночь дрался с крысами. Дух заброшенной остановки.

– Найджел… Хочешь пончики? – неуверенно спросил Стэнли. Парень не ответил и обвел комнату презрительным взглядом, остановившись на Эби на секунду дольше, чем следовало бы. По спине девушки пробежали мурашки.

Тощий прошлепал до холодильника, взял бутылку газировки и снова скрылся в подвале. Все это он проделал в тишине и молча. Эби представила, что Найджел точно бы оказался убийцей в «мафии».

– И часто он выходит из своей норы?

– Не так часто, как хотелось бы. – Ферман скривился, словно увидел, как его пиво кто-то выливает в раковину. – В основном по ночам.

– Совсем он у вас одичал. – Эби посмотрела на Бобра. – Не боишься, что он когда-нибудь… ну, слетит с катушек?

– Тогда он будет походить на нас, – хмыкнул Стэнли, и девушка тоскливо улыбнулась. – Не хотел бы на него сильно напирать, но в последнее время он совсем ослаб. Грустно видеть, как твой друг страдает, и при этом не в силах ему помочь. Мы стараемся его не трогать по возможности.

Эби вжалась в диван и выдохнула. Страшно было даже думать о том, чтобы с кем-то из Детей Рагнара случилось нечто подобное.

Поскольку братом Найджела был Леший, который умер в Тот-Самый-Сентябрь.

***

Обратно они шли, когда снова пошел снег, он падал словно в замедленной съемке, большими хлопьями. Зимой темнело быстрее, и небо уже окрасилось вялой чернотой. Они шли по улице, на обратный путь выбрав другой маршрут, поскольку с исчезновением света, опасность закоулков подступала все ближе и ей было не важно, являешься ли ты Тенью или нет.

Оба молчали, Дерек, неся с собой спортивную сумку, которая смялась из-за пустоты, Эби, обнимая пакет с теплыми пончиками. Она вспоминала образ Тощего Найджела из подвала, его отчаяние, что приобрело форму тоскливого выживания. Будто это исчерпало его, все интересы и мечты, так долго набирающие мощь на бумаге жизни и так резко стертые.

И хотя горе не имеет времени, после событий Того-Самого-Сентября прошло уже восемь лет. За это время вдовы снова выходят замуж, матери, похоронившие своих детей, стареют, а братья и сестры… Что ж, они продолжают свой путь. Постепенно все забывается, превращается в вереницу спутанных, замыленных событий, которые неприятно вспоминать. Но что же произошло с Найджелом, что он застрял на бесконечной ступени своего умирания? Наверняка, он подумывал закончить со своими страданиями. Но так и не смел шагнуть вперед.

В кодексе Теней сказано, что самоубийство должно отпеваться также, как и любая другая смерть. Поскольку, чтобы убить человека – нужна внутренняя сила, но, чтобы убить самого себя – нужно дойти до точки отчаяния. В морали человечества зафиксировано, что умереть от своей руки – это грех, но для Теней грех то, что ты не успел спасти этого человека.

Эби больше интересовала другая сторона смерти, когда ты сам забираешь душу чужого человека. Поскольку в кодексе также было сказано, что новому участнику команды следует пройти инициацию, а именно сделать то, на чем квалифицируется его команда. Эби поспрашивала всех Теней из группы Дети Рагнара про их инициации, но никто не дал ей внятного ответа. Это было какое-то сугубо личное дело, особое, которое ты прячешь глубоко внутрь себя.

Эби частенько осторожно наблюдала за тем, как Дерек готовится к очередному заданию. Он всегда прежде, чем согласовать и взять дело, тщательно читал историю цели. И если в графе задания значилось «подлежит ликвидации», а человек по его меркам действительно заслуживал смерти (хотя кто мы такие, чтобы решать?) то он отвечал на дело положительно. Если же нет, то Февралю приходилось приводить тысячи доводов о том, что этот человек плохой и вскоре натворит дела еще хуже.

– Раз ты всех так жалеешь, почему решил стать тем, кто устраняет объект? – спросил его как-то Кристиан, глава отдела Эплонроуда, сектор Б, кресло девятнадцать, группа Февраль.

– Кто-то же должен, – ответил Дерек. – К тому же я не жалею, просто не люблю несправедливость.

Исполнителями этой работы среди Детей Рагнара были сам Дерек и Табаки. Дерек работал с оружием на дальних расстояниях, Табаки же, любил махать кулаками. Ви привлекали к делам, то если цель была особо скрытная или… женского пола. Дерек каменел, если слышал женский плачь, а Табаки просто было не интересно, когда человек не может дать сдачи. Закари же выходить на дела было запрещено. И говорить о том, что Закари выходить на дела было запрещено, тоже было запрещено.

А Эби только предстояло с этим столкнуться.

Перед входом в подъезд, Эби сняла шарф и протянула Дереку, но тот лишь отмахнулся:

– Тебе нужнее.

***

Зайдя в квартиру и сняв верхнюю одежду, Эби первым делом кинулась на кухню, проверить, было ли там пирожное. Она плюхнула пакет с пончиками на стол и в предвкушении распахнула холодильник.

Пирожного там не оказалось.

Девушка сначала не поверила и на всякий случай, подвигала туда-сюда молоко и пачки творога, вдруг, пирожное потерялось среди пустоты. Но потом Эби стало обидно. Единственное, что напоминало ей о чем-то хорошем, и то кто-то съел. Она сжала кулаки и приготовилась к схватке с тем, кто покусился на святое.

Порой такое случалось. Как, например, Дерек утром себе заваривал кофе и, отвлекшись, обнаруживал, что его кружка пуста, а в раковине гора немытой посуды.

Дерек исчез в своей комнате, а из коридора донеслись какие-то звуки. Эби пошла по горячим следам и ворвалась в ванную, готовая атаковать.

В ванне, в воде, покрытой пеной, лежал Табаки. Он вздохнул и приоткрыл покрасневшие глаза:

– Это я съел пирожное… Так и думал, что это твое.

– Оно было от Дилана, – Эби смягчилась и, прикрыв за собой дверь, чтобы не сквозило, облокотилась на стиральную машинку.

Табаки принимал ванну только в двух случаях. Первый – если он выходил на дело и ликвидировал человека. Второй – он начинал слишком сильно вонять, когда неделями без заказа тусовался в своей комнате, среди коробок из-под пиццы и вороха вываленной одежды из шкафа. Тогда Вивиан насильно заставляла его помыться как следует, капая в воду специальные ароматические масла и шлепая Табаки мокрым полотенцем, чтобы тот наконец прибрался в своем срачельнике. Очевидно, до второго случая еще не дошло.

Горячая ванна была его способом справиться со своей пустотой. Его руки становились красными и трескались от того, что он их часто тер. Ему постоянно казалось, что на них чужая кровь. При Эби Дерек вытаскивал Табаки из этого состояния лишь раз, когда тот зашел за свою черту «что-смерть-в-гости-ждешь» и чесал порез снова и снова, с безумными глазами, покрываясь полностью красной жижей так, что та капала на ковер, оставляя за собой высохшие бордовые лужицы, которые невозможно было отстирать…

Дерек много раз просил Табаки закончить с делами и не выходить на вызовы, но как оба не старались, Табаки все же был профессионалом в своем деле и в некоторых ситуациях был незаменим. Но иногда он перебарщивал с травяными настоями (хотя Дерек с Ви часто проверяли его комнату на запрещенные вещества) или замыкал круг, снова и снова ковыряя ранки, и тогда на помощь приходил Дерек. Молча и терпеливо укладывая друга в постель, перевязывая ему раны или прикладывая к горячему лбу холодное полотенце. А Табаки молча и терпеливо разрешал ему помогать, в тысячный раз говоря, что он больше так делать не будет. Дерек кивал, соглашаясь и веря в тысячный раз, и все же вкручивая особые лампочки ему в люстру с голубоватым светом, принюхиваясь, стоя рядом с ним, а также внимательно следя за его новыми ранами, а еще ногтями, под которыми могла быть захоронена кровь.

– О, ну тогда не жалко, – хмыкнул Табаки.

Его карие глаза стали красными от того, что он их тер. Табаки погрузился в ванну почти полностью, снаружи осталась только голова. Он смотрел вперед, не фокусируя ни на чем свой взгляд.

Эби осела на коврик и обняла колени руками. Ей почему-то захотелось поговорить с Табаки. Иногда Эби казалось, что он как никто понимает ее.

– Каким ты был, когда был маленьким?

Парень фыркнул:

– К чему такие вопросы?

– Да так… Ты хоть представлял, что вся твоя жизнь обернется именно так, чтобы привести тебя сюда?

– Нет.

Эби услышала, как он вздохнул и провел рукой по воде, собирая пену и водружая ее себе на голову.

– Как по мне, это лучшее место, в котором мне удалось задержаться за последние несколько лет.

– И где же ты был до этого?

– В ужасной вонючей норе. Как кролик. Но теперь я перестал быть кроликом… Пришлось.

– Как звали этого кролика?

Табаки редко, когда выходил на такие откровенные разговоры. Он привык замыкаться, выставляя напоказ лишь радужную оболочку, за которой пряталось нечто большее. Эби затаилась, чувствуя особенность момента.

– Его звали… – он набрал воздух в легкие, но словно захлебывался им, не вправе произнести своего настоящее имя, которое ему было дано при рождении, будто его заколдовала страшная ведьма. – Его звали…

Табаки сглотнул, так и не сумев произнести.

– Он совсем забыл то время, когда говорить было так просто. С тех пор, он носил много имен, но все они…

– …были другими, – закончила Эби. – Ты не обязан мне говорить, ничего страшного.

– Не думаю, что готов пойти на такое. По крайней мере, не сейчас.

Пару минут они молчали, слушая как лопаются пузырьки пены и шумит по трубам вода. Если замереть и сосредоточиться, то можно многое услышать. Даже увидеть. Царапины на руках, одежду в стирке, пропитанную чужой кровью, уставшие глаза.

– Табаки… – прошептала девушка. – Каково это…

– Убивать?

Эби притихла, словно в их наспех созданном храме прозвучало что-то совершенно непристойное и запретное.

– Как резкий выдох, – пришло в ответ. – Ты просто выдыхаешь и нажимаешь на курок пистолета смерти, а в груди у тебя ничего не остается.

Эби стала водить пальцем по холодному кафелю, вспоминая, как лежала на крыше и целилась в Мисс Неукротимую, но так и не сумела нажать на курок.

– Дерек не предупредил, что у тебя сегодня дело.

– Оно было пустяковым. Ничего серьезного, обычный наркоша, который дошел до крайности.

– И все же ты в ванне.

– И все же так, – отозвался он эхом. – Это было не сложно, но я увидел в том парне себя. Отличие было лишь в том, что у него не было никого, кто мог бы его спасти, только оружие, которым он хотел воспользоваться, чтобы за это наказать мир.

– А попробовать помочь?

Табаки засмеялся:

– О нет, детка, таким уже не помочь. Поэтому Дерек и действует на расстоянии, боится, что пожалеет цель.

– А ты не жалеешь?

– Перестал. Отнимает слишком много сил.

Эби вздохнула:

– Что если я не смогу нажать на курок? На своей инициации.

– Это ты сама решай.

– Наверняка Закари ничего не стоило справиться со своим первым заданием.

– Как же! – Табаки фыркнул. – Всю ночь прорыдал, а потом сбежал из дома. Мы его три дня искали, а оказалось, он на чердак залез. Дерек тогда весь в панике был, ты бы видела! А этот кудрявый там так с голубями и прижился, крылья им лечил, или что там еще у этих всратых птиц ломается? Называет их именами тех… ну, которых он отправил в черную сраку.

– Куда?

– В ад, куда же еще.

Эби представила Зака, смотрящего на своих голубей, в отражении глаз которых, он видел тех, кого пронзила смерть от его руки. Птицы кружили над ним, как кружат вороны, притягиваемые нечистой силой.

Что говорят об убийцах в Библии? Их всех отправляют в преисподнюю? Но что, если вся твоя жизнь уже там, под землей, окруженная сотнями страданий.

– Табаки, ты веришь в рай? – спросила Эби.

Тот застонал в ответ:

– Катись нахрен с такими вопросами.

Девушка улыбнулась и поняла, что его лимит ответов исчерпан. Она поднялась с коврика и покинула обитель Табаки.

***

Эби вышла в коридор и увидела, что дверь в комнату Дерека приоткрыта. Дерек вырезал новости из газеты. Ножницы щелкали, кромсая дешевую тонкую бумагу. Кусочки слов опадали на пол и буквы, на которые падал оранжевый свет от лампы, расползались по стенам.

Эби подошла к Дереку и осторожно, чтобы не спугнуть, встала у него за спиной. Он щелкал ножницами и мир света и слов окружил их, застигнув врасплох.

Зачем ты это делаешь? Для чего обклеиваешь стену вырезками из газет? Что ты хочешь этим сказать?

Голос отскакивал от стен пещеры словно эхо, накрывая Дерека с головой. Его стол с лампой, словно земля с солнцем, а в руках инструмент и лист с буквами и картинками. И сотворил он на шестой день человека и сказал он ему: «Ты будешь страдать, но в своих страданиях ты найдешь истину и истина эта и будет тобой»

Дерек вздохнул и плечи опустились, в высоких горах, достигавших неба, кузнец выковал меч из слов, что мог пронзить любую душу, что умела внимать и слушать. В руках Дерек держал вырезку о недавнем взрыве в ангаре. Над картинкой стояли слова: Тени осветили ночь.

Дерек поднялся и будто и не замечая Эби приклеил на стену фото. Он произнес:

– Когда я смотрю на все эти происшествия и понимаю, что не смог их предотвратить… Это держит меня в строю. Помогает быть ответственным.

Хотя Эби не задавала вопросов вслух. Она подошла к Дереку и обняла его, всматриваясь в вырезки и сообщения о взрывах, убийствах и поджогах людей, якобы устроенных по вине Теней. Она знала, что все эти новости – наполовину ложь. Свет специально подстраивал все эти несчастья, приписывая их Теням, делая из них ужасных чудовищ.

Она прошептала ему:

– Это не твоя вина.

Дерек хотел что-то произнести в ответ, но подумав, промолчал. Поскольку на самом деле, в какой-то степени, тень вины лежала на его плечах. Его учителя – Лешего убили, его друзья разошлись по разным дорожкам и прошлое превратилось в обломки слов и фрагментов. Поэтому он так сильно держался за возможность поведать миру правду. Он больше не хотел вырезать «несчастные случаи», надеясь не увидеть в фотографиях знакомых лиц.

Эби смотрела на их тени, нарисованные светом от лампы. Она подняла руку и согнула кисть, шевеля пальцами, показывая волка. Дерек влился в игру и показал орла, двигая ладонями, словно крыльями. Их тени летали и выли, еще не зная, в какой суровый мир они попали.

Эби вспомнила один из вечеров, когда они с Дереком были на фабрике и стояли посреди огромного центрального здания, смотря как лунный свет проходит через щели в крыше и мягко падает на пол. Тогда Рагнар спросил ее:

– Знаешь, Эби, где душа у Теней?

– Где?

Тогда он соединил руки так, что пальцы одной руки перекрывали пальцы другой, а между указательным и большим пальцем оказалась круглая дыра. Затем он выпрямил локти и поднял руки, словно тянулся к звездам. И тогда лунный свет прошел через дыру между пальцами и на груди Дерека показался лунный круг. Эби повторила за ним, чувствуя нечто особенное, стараясь как можно дольше побыть в этом моменте. Тогда Дерек посмотрел на нее и улыбнулся:

– Это Леший нас научил. Все Тени знают этот жест, поскольку в каждом человеке есть душа, будь ты плохой или хороший. Для всех есть второй шанс. И мы едины.

– Как один большой организм?

– Как одна большая семья.

Они постояли так какое-то время. Руки опустились и орлы, и волки исчезли. Наконец, Рагнар наклонил голову и спросил:

– Хочешь горячий чай?

Эби кивнула, и Дерек ушел на кухню.

***

Я думал, что пробуду там намного дольше. Что, может, уйду сам, когда осмелею. Но они не оставили мне выбора. Звездные стражники пришли к нам в дом и сказали девам сдать всех детей. Они сказали, что детям нужно образование, что здесь им не место и что мой дом скоро сокрушат. Кто-то из дев воспротивился и страж толкнул ее к стене, она сильно ударилась, и белая плитка окрасилась алым. Люди стали кричать.

Я бежал. Через секретный ход в подвале, о котором знал только я. Через туннель и на выход в лес, к озеру. Я видел, как уводили детей. Как мой дом горел, отражаясь оранжевыми бликами на воде. Они меня не нашли. Да и я, вернувшись, не нашел ничего.

Sons and daughters – Allman Brown feat. Liz Lawrence

В наших сердцах мы еще молимся

за сыновей и дочерей

Sons and daughters – Allman Brown feat. Liz Lawrence

На обоях блокировки телефона Эби была фотография Дилана в полный рост в красной футболке и шортах после очередного школьного матча по футболу. Широкая счастливая улыбка, взъерошенные волосы, в руке бутылка воды, уже наполовину осушенная. Их команда, естественно, выиграла.

Таймс улыбался, смотря прямо в камеру, радуясь победе. Эби знала, что у Дилана на заставке телефона было ее фото, но так, со спины, чтобы не было видно лица на всякий случай, на крыше одного из домов в Кейт-Брагансе, куда они выбрались совершенно случайно, чтобы понаблюдать за закатом. На какое-то мгновение девушка позавидовала всем тем обычным подросткам, которым не нужно было скрываться. Она улыбнулась и нежно коснулась экрана, введя пароль. Ей вдруг захотелось, чтобы Таймс оказался рядом. Чтобы он пошутил про какой-нибудь сериал, а она сказала бы ему:

– Я не смотрела.

А он в ответ:

– Ты шутишь?

Они бы одновременно засмеялись и стали смотреть новое шоу с участием их любимых актеров.

Такую жизнь она хотела. Без тайн, без комнат с сыростью и плесенью в углах. Чтобы каждый день был насыщен уютными вечерами и совместными завтраками. Чтобы она ходила в кино и обсуждала новые фильмы, читала романы и прикрепляла закладки к страницам, от которых заливалась румянцем, покупала подарки на Рождество и просыпалась от нежных поцелуев в щеку.

Она такое хотела, и в тоже время… все это казалось ей чужим и неестественным.

Эби вспомнила частые перепалки Ви с Табаки, когда они превращались в маленьких детей, что не поделили территорию в песочнице, как Закари любил своих голубей и постоянно ходил с застрявшими перьями в волосах, силуэт Кая на подоконнике, разговаривающего тайнами, как они с Дереком стреляли по банкам в подвале, а ночами, когда ее тревожили кошмары, он за компанию сидел с ней на кухне, заваривая чай и рассказывая байки прошедших лет. Эта жизнь со стороны казалось серой, но внутри на самом деле была окрашена разными красками. И тем не менее, людей всегда манит то, что им не доступно.

Эби вздохнула и открыла сообщения и написала «спасибо за пирожное, к сожалению, оно провалилось в желудок Табаки» Таймсу, как и обещала, а он, прочитав почти сразу, словно ожидая ее слов, прислал короткое сообщение, которое тут же вогнало ее в ступор:

«Приходи в гости послезавтра, к двум».

Затем:

«Мама хотела бы извиниться, она приготовит что-нибудь вкусное. Все вышло так неловко».

Эби резко втянула носом воздух и прижала телефон к груди. Ее мысли перескочили на крышу кафе, и она словно снова оказалась там, держа в руках пистолет. Оружие лежало у нее на столе, куда она положила его после разговора с Дереком. Эби невольно скосила глаза, смотря на пистолет и прокручивая в голове одни и те же мысли.