Сверхъестественное. Как актеры и фанаты помогли друг другу уничтожить внутренних монстров бесплатное чтение

Lynn Zubernis

FAMILY DON’T END WITH BLOOD

© 2017 by Lynn Zubernis

Published by arrangement with BenBella Books, Inc., and Folio Literary Management, LLC.

Во внутреннем оформлении использованы иллюстрации:

Andrey Vyrypaev, Vectorcarrot / Shutterstock.com

Используется по лицензии от Shutterstock.com

© Щербина А., перевод, 2020

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2020

Семья Сверхъестественного – явление поистине уникальное. Я убеждена, что у каждого из тех, кто держит в руках эту книгу, непременно найдется своя собственная история о том, как «Сверхъестественное» повлияло на его жизнь. Я в этом смысле тоже не исключение.

Сериал и фандом вошли в мою жизнь практически одновременно.

Я начала смотреть «Сверхъестественное» довольно поздно – летом 2012 года, в перерыве между седьмым и восьмым сезонами. Харизматичные красавчики в главных ролях, роскошная черная Импала, шикарный саундтрек и основополагающая идея – семья как основа всего в этом мире. К такому коктейлю невозможно было остаться равнодушной. Проглотив все семь сезонов за пару месяцев, я поняла, что не хочу фанатеть в одиночестве, и пришла в фандом к единомышленникам, решив попробовать силы в той сфере, в которой у меня уже был небольшой опыт – в переводах. В общем, свою творческую деятельность я начала с переводов фанфиков.

С тех самых пор, как телевидение захватило умы и сердца зрителей, и в нашу жизнь потоком полились самые разные сериалы, я мечтала о том, чтобы когда-нибудь стать переводчиком и слышать, как с телеэкрана звучат переведенные и написанные мною реплики. И вот когда в эфир начал выходить восьмой сезон «Сверхъестественного», случай свел меня с переводчиками из FarGate – на тот момент одними из немногих, кто занимался переводом и озвучанием нашего сериала. Совершенно незаметно даже для себя самой я влилась в команду. Поначалу вносила свою лепту в еженедельные коллективные переводы новой серии (до сих пор помню это ощущение бегущих по спине мурашек всякий раз, когда в озвучке слышишь придуманную тобой удачную реплику), а позже, когда команда получила контракт с телеканалом и переключилась на официальный дубляж, и вовсе стала соло переводчиком любимого сериала для старейшей петербургской любительской студии озвучки.

Могла ли я мечтать о таком всего несколько лет назад? Получить работу мечты, стать сопричастной к, не побоюсь этого слова, таинству перевода и написания в буквальном смысле слова русскоязычного сценария сериала, который внезапно стал занимать огромное место в моей жизни? Мне до сих пор иногда кажется, что все это случилось не со мной.

Как фанат «Сверхъестественного», я была наслышана про конвенции, где поклонники лицом к лицу общаются с актерами, смотрела видео с панелей, и в один прекрасный день поняла, что хочу на личном опыте узнать, что это такое. А поскольку российскому фанату, как оказалось, проще всего добираться до Италии, мне была прямая дорога в Вечный город.

На свою первую римскую конвенцию я ехала одна. Номер в гостинице вместе со мной делила девушка из Германии, с которой мы познакомились в интернете и не знали друг о друге почти ничего, кроме того, что обе были фанатками. Мне было жутко не по себе – я боялась, что либо она не поймет мой английский, либо у нас просто не заладится общение, либо случится еще какая-нибудь ерунда.

В итоге все три дня конвенции я совершенно спокойно, почти не напрягаясь, болтала со своей немецкой подругой и с множеством других людей из разных стран, с которыми познакомилась за это время. Все опасения оказались совершенно напрасными, у нас нашлось огромное количество общих тем для разговора и помимо «Сверхъестественного». А что самое удивительное – у меня даже не отнялся язык, когда мне представился шанс обменяться несколькими фразами с Джаредом и Дженсеном!

Ничуть не покривлю душой, если скажу, что в последующие годы всякий раз, приезжая на кон, я ждала встречи со своими сестрами по Семье Сверхъестественного едва ли не больше, чем Панелей и фотосессий с любимыми актерами.

К тому моменту, как эта книга увидит свет, последние кадры финальной серии «Сверхъестественного» будут уже отсняты, а сейчас, когда я это пишу, актеры как раз возвращаются на съемки. Близится финал целой эпохи, и при мысли, что конец совсем близок, сердце болезненно щемит. Но, как совершенно справедливо заметил Дженсен, «Сверхъестественное» никогда не закончится. Сериал – возможно, но то, что он создал, не закончится никогда.

Юлия «Ingunn» Коваленко, научный редактор книги

Введение

Линн Зубернис

Я нашла свое племя

Карен Кук

Одна из моих самых любимых цитат из книги «Чарли и огромный стеклянный лифт» Роальда Даля: «Какая может быть беседа без околесицы и бреда?»[2]. До того, как я узнала об этом маленьком сериале под названием «Сверхъестественное» лучше всего меня характеризовал вопрос Джокера: «Что ты такой серьезный?»

Я верю, что стоящие за «Сверхъестественным» люди вдохновили меня на то, чтобы полностью изменить мой взгляд на работу, актерскую игру и дружбу. Я изо всех сил пытаюсь объяснить своей семье и не-Сверхъестественным друзьям, что этот сериал значит для меня. Мои нынешние коллеги вроде как понимают это. Некоторые из них смотрят сериал, и им тоже нравится. Никто из них не увлекается им до такой степени, как я, но они меня понимают. И это еще один подарок, который мне преподнес сериал: место работы и коллег, которые понимают и поощряют индивидуальные особенности и страсть.

В моей истории нет ничего экстраординарного. Я знаю, что у многих были более сильные переживания. Однако именно благодаря сериалу я нашла свое сообщество и заново открыла для себя свои страсти. Я нашла в себе силы сменить разрушающую рабочую среду на поддерживающую и жизнеутверждающую атмосферу. Я узнала, что такое настоящее лидерство. Я поняла, что веселиться – это не только для детей, это неотъемлемая часть жизни и взрослых. И что быть глупенькой – это нормально. Увлеченность этим шоу помогла мне сохранить рассудок и обрести счастье.

Я работаю в IT большую часть своей профессиональной жизни. Я решила, что это мое призвание, поскольку я была гиком. Когда я росла, компьютеры были уже в каждом доме. Но в то же время девочкам еще не полагалось увлекаться техникой или научной фантастикой, а я любила и то и другое. Мне также нравилось рисовать и фотографировать. Хотя большинство моих интересов соответствовало интересам моих родителей и двух братьев, я была все-таки единственной девочкой в семье, а все девочки, которых я знала, интересовались больше куклами Барби, чем просмотром «Звездного пути». А когда они подрастали, то косметика, школьные танцы и мальчики их увлекали больше, чем компьютеры, театр, кино, телевидение и искусство. Я приспособилась и особо не делилась своими внутренними страстями с другими людьми. После школы я нашла свою профессиональную нишу и в ней преуспела. Потом вышла замуж и родила детей. Постепенно я перешла на руководящую должность и стала типичной деловой женщиной.

За двадцать лет я постепенно убедила себя, что я та, кем не являюсь. Я обманывала себя, думая, что мое детство и юношеская любовь к научной фантастике, а также другие мои интересы из сферы театра, кино, телевидения, фотографии и искусства были фазой, которую я переросла. Искусство и фотография были забавными хобби, но жизнь была серьезной, и у меня были обязанности как в карьере, так и перед семьей. Обратили внимание на приоритеты? Такова была жизнь, которую я создала сама. Работа, потом семья – и больше ничего.

Как лягушка в кипятке, я не замечала, насколько нездоровой была моя жизнь до 2006–2008 годов. Моя карьера, на которую я потратила излишне много времени и собственной самооценки, стала токсичной. Я проработала в компании более двадцати лет, и это было замечательное, ориентированное на людей место. Однако из-за изменений в руководстве, в отрасли и надвигающейся рецессии рабочая среда стала больше ориентирована на конечный результат, чем на людей. Мы должны были работать сверхурочно, без каких-либо доплат (нам платили только основную зарплату) и больничных. Атмосфера стала слишком напряженной. Ошибки не допускались, а успехи недооценивались. Казалось, люди действовали из страха или из чувства соперничества. Мы научились недоверию к коллегам и нашим руководителям. Я думаю, мы даже перестали доверять самим себе. Токсичность была всепроникающей и заразила даже лучших из нас таким образом, что мы все начали выдыхаться. Я научилась делать еще более фальшивое лицо, чтобы выжить. Каждое утро я начинала бороться с мыслями о том, что ненавижу себя и боюсь идти на работу.

Я интроверт. Я предпочитаю иметь несколько очень близких друзей, а не большую группу знакомых. По мере того как я все больше времени и сил отдавала работе, я теряла связь с этими друзьями. Мой муж, дети и моя маленькая семья были единственной поддержкой в то время. Они прекрасны. Мой муж – моя скала и мой фундамент. Но осознанная ответственность перед токсичным местом работы истощала мои жизненные силы, поскольку на работе я чувствовала себя в серьезной, а не дружелюбной атмосфере. Мне было трудно доверять кому-либо, и я все ближе и ближе была к грани срыва. Ни для себя, ни для других я не была настоящей и даже не осознавала этого. Токсичность поглотила веру в себя, и я перестала понимать, кто я такая.

Каждое утро, просыпаясь, я представляла себе Джо Гидеона из фильма «Весь этот джаз», который стоял перед зеркалом и восклицал ироничным голосом с оттенком грусти: «Пора на сцену, ребята!» – тем самым настраиваясь на новый день. Я буквально повторяла это вслух каждое утро. С каждым днем я все более ощущала себя пойманной в ловушку работы, которая становилась кошмаром. Я следовала всем правилам бизнеса, но это казалось мне все более чуждым. Диссонанс в моей душе убивал меня. Меня постоянно тошнило. Я потеряла счет тому, сколько раз у меня были приступы хронического бронхита. Я прибавила в весе. У меня развился артрит.

И вот в это темное время я наткнулась на фандом «Сверхъестественного». Однажды в 2006 году я прочла в каком-то блоге фразу: «Вчера вечером я наблюдала за губами Дженсена Эклза. Похоже, им нужен свой собственный сериал. Ха».

Я громко рассмеялась. Я понятия не имела, кто такой Дженсен Эклз и в каком сериале он снимается, но эта маленькая шутка так меня заинтриговала, что мне захотелось пойти и разузнать подробности. В то время я давно перестала смотреть телевизор и в год смотрела, может быть, от силы один фильм. Я была занята. Слишком много дел в моем серьезном мире. Но эта шутка в интернете заставила меня громко рассмеяться, а в те дни я редко смеялась вслух. Я погуглила «Дженсен Эклз» и увидела, что он снимался в сериале под названием «Сверхъестественное». В итоге я взяла DVD-диски с первым сезоном, и мы с мужем посмотрели его за несколько дней. Я все еще была в своем жалком трудоголичном состоянии и выживала в шестидесятичасовую рабочую неделю, а еще ходила на учебу, чтобы получить свой давно отложенный диплом колледжа. Я считала, что каждый ответственный взрослый человек делает именно так. Но мне нравилось проводить вечера с мужем за просмотром этого иногда далекого от реальности, но очень интересного сериала. Мой муж любил классический рок, классические автомобили и заносчивость Дина. Мне нравилась преданность братьев и их сложные отношения. И химия между двумя актерами была завораживающей.

Я до сих пор помню тот вечер, когда мы смотрели эпизод «Вера». Песня Don’t Fear the Reaper группы Blue Oyster Cult была фантастически вплетена в сюжетную линию Жнеца. Сэм делает все, чтобы спасти своего брата. Дин злится из-за того, что кто-то пожертвовал собой, чтобы тот мог жить. Сразу после просмотра серии я залезла в интернет, чтобы скачать Don’t Fear the Reaper, и регулярно слушала ее в течение следующих нескольких дней – всегда вспоминая (и часто пересматривая) эту сцену из «Веры». К тому времени, когда мы дошли до финала первого сезона, я поняла, что подсела.

Я стала искать дополнительную информацию о сериале в интернете. Я не ставила себе целью поиск сообщества единомышленников. Я даже не подозревала, что у меня в жизни есть огромная, ничем на заполненная пустота. И вот тогда я нашла фандом. Я открыла для себя и прочитала фанфики. Еще нашла фантастические фанатские видео, которые я сохраняла себе, как золотые самородки. Арты были поразительными. Я потратила часы на расшифровку и изучение специального языка и фраз, используемых в фандоме. Я читала о его истории. В те дни интернет-фандом все еще был закрытой территорией. Большинство нормальных людей не знали о его существовании. Фанфики, которые существовали десятилетиями, все еще оставались на периферии, и о них не говорили за пределами фандома. И фандом не обсуждался за пределами фандома. Люди пользовались псевдонимами. «Разоблачение» кого-то в качестве фаната было преступлением, из-за чего фандом обрушивался на любого, кто переступал эту черту.

Я подсадила близкую подругу на сериал, и мы вместе смотрели серии и читали мнения фанатов в интернете. В основном мы не рассказывали о фандоме нашим семьям или друзьям. Но мы начали взаимодействовать с другими фанатами в этой защищенной и безопасной среде.

Мы узнали, что есть такие же, как мы, люди, которые всегда чувствовали себя изгоями. Как будто они не вписывались. Как будто они были другими. Как и мы, некоторые из них адаптировались под общество. Некоторые размахивали другим флагом громко и гордо. Третьи страдали молча, не имея сил ни приспособиться к реальному миру, ни выставить напоказ свою непохожесть. Мы с моей подругой начали чувствовать себя в безопасности, выражая ту часть себя, которую мы глубоко спрятали, – в моем случае так глубоко, что я действительно думала, что это была детская фаза, которую я давно переросла. После того как серия выходила на экраны, мы смеялись и/или обсуждали все онлайн с фандомом. Мы часами разговаривали по телефону, за обедом или во время семейных посиделок и обсуждали сериал и фандом. Постепенно мы начали посвящать в нашу тайну и семьи.

Когда я познакомилась с сериалом и его фандомом поближе, я почувствовала в них что-то особенное. Я всю жизнь фанатела от сторителлинга, но было что-то близкое в историях Сэма и Дина; Джареда и Дженсена (по отдельности и, что еще более важно, вместе); Эрика Крипке, Кима Мэннерса и Боба Сингера; съемочных площадок вдали от Голливуда; съемочной группы, сценаристов и остальной части актерского состава; и фандома. Все это слилось воедино в благодатной интернет-среде, чтобы создать эту идеальную атмосферу сериала.

Мы с моей подругой подумывали лететь в Даллас летом 2007 года, чтобы увидеть, как Дженсен будет играть в пьесе «Несколько хороших парней». Но, вздохнув, мы поняли, что никак не могли разрешить себе потратить время и деньги на поезду в Даллас, только чтобы посмотреть спектакль, в котором играет понравившийся нам актер. Представьте себе, что мы заявляем нашим семьям: «Мы едем в Даллас, чтобы увидеть Дженсена Эклза в пьесе». Их ответ, без сомнения, был бы полон недоумения: «Кого? Где? Зачем?!» Поэтому от этой затеи мы отказались.

Затем прочитали сообщения фанатов о первой конвенции по «Сверхъестественному» в Чикаго в конце 2007 года. Мы посмотрели несколько фанатских видео. Ой, какими же классными они казались! Но не для нас. Мы были зрелыми и ответственными людьми. Затем была объявлена конвенция в Лос-Анджелесе, которая должен был состояться весной 2008 года. Мы восторженно обсуждали это по телефону. Должны ли мы ехать? Осмелимся ли мы? Это же так близко! Черт, почему бы и нет? Мы сделаем это только один раз и больше не будем.

Посещение этой первой конвенции по «Сверхъестественному» было подобно выигрышу в лотерею.

Я вообще не люблю толпы. В моей профессии я должна общаться, выступать перед большим количеством людей и вести сложные переговоры со многими участниками. И у меня это хорошо получается. Но меня как интроверта это очень истощает. Моя первая конвенция по «Сверхъестественному», наоборот, подарила мне столько энергии и головокружительных эмоций, что когда моя дочь встретила меня и мою подругу в аэропорту после этого, она была ошеломлена. Мы сидели на заднем сиденье, смеялись и хихикали, будто были под кайфом. Сомневаюсь, что моя дочь когда-либо видела меня такой. А когда я вернулась на работу, мои коллеги хотели знать, какие наркотики я употребляю.

На той первой конвенции мы могли обратиться к кому угодно и сразу найти общий язык. Мы были из разных стран, с разным происхождением, из разных возрастных групп, пережившими разные ситуации, но мы чувствовали связь. Со всеми. Я никогда не испытывала ничего подобного. Положительной энергии было выше крыши. Мы собрались в гостиничном номере и обсуждали сериал с фанатами, с которыми только что познакомились. Мы смеялись. Мы негодовали. Мы рассказывали друг другу о сериале и о себе. Во время панелей, фотосессий, автограф-сессий и других мероприятий мы познакомились и с некоторыми актерами. В первые годы существования конвенций взаимодействие между актерами и фанатами порой было неловким. Мы еще не знали, как пересечь ту черту, которая нас разграничивала. Черту, которая говорила о том, что фандом отделен. Фандом и его источник не смешиваются. Но мы смешались. И постепенно мы начали узнавать, доверять и наслаждаться обществом друг друга.

Мы с подругой знали, что поедем на следующую конвенцию. И затем, может быть, и еще. Ведь сколько же может продолжаться этот сериал? Вероятно, он продлится не больше двух-трех лет. Это было в 2008 году. Теперь, спустя восемь лет и множество конвенций, сериал и фандом становятся сильнее, чем когда-либо. И я была на стольких встречах, что уже сбилась со счета.

По мере того как моя вовлеченность в фандом росла, я узнавала больше о рабочей атмосфере, которую поддерживал исполнительный продюсер и режиссер «Сверхъестественного» Ким Мэннерс. Я узнала, что Ким говорил: «Мы проводим слишком много времени вместе, чтобы не наслаждаться обществом друг друга». Я читала о легких взаимоотношениях на съемочной площадке. Как они работали долгие тяжелые часы и делали качественную работу, поддерживая друг друга и получая удовольствие. В общем, обо всем том, чего у меня не было на работе. Ну, долгие часы у меня были, но точно не эта связь, веселье и поддержка.

Я ушла с работы, которую не любила, в конце 2008 года. Мы пришли к негласному соглашению, что все-таки были несовместимы. К счастью, я могла на год отвлечься от работы и сосредоточиться на исцелении своего тела и духа. Я также начала строить свое видение того, чего я хочу от своего следующего места работы. Я убедилась, что среды, которая заботилась бы о работающих там людях, больше не существует. Но по мере того как я узнавала больше о работе над «Сверхъестественным», я начала понимать, что здоровая и счастливая рабочая атмосфера может быть и действительно существует. Я хотела того, что было у команды «Сверхъестественного»: поддерживающей, взаимосвязанной и веселой рабочей среды. Я узнала, что такое истинное лидерство, от людей, которые делают этот сериал. Я хотела быть лидером, как Ким Мэннерс. И как Дженсен и Джаред, которые, как я узнала, были явно ключевыми игроками в создании атмосферы на съемочной площадке.

Когда я нашла новую работу в конце 2009 года, я сделала открытку с изображением Кима Мэннерса, членов актерского состава и съемочной группы с подписями «А что бы сделал Ким?» и «Задай всем жару!».

Эта открытка до сих пор висит на стене в моем кабинете. Я смотрю на нее всякий раз, когда мне нужно создать позитивную рабочую атмосферу, когда я хочу вспомнить, как вести людей в трудной обстановке, поддерживая их и получая удовольствие. Я не могу выразить, как я благодарна этому шоу и всем людям, которые над ним работают, за то, что они научили меня выбирать и создавать благоприятную атмосферу.

Изменение моих представлений о лидерстве и о том, какой может быть рабочая атмосфера, было не единственным, что «Сверхъестественное» сделало для меня. Сериал еще и изменил мои представления о том, на что я способна в профессиональном плане. Продолжая посещать конвенции, я видела фотографии, сделанные поклонниками. Мне всегда нравилось фотографировать. Но это было дорогим и легкомысленным удовольствием. Когда мои дети были маленькими, у меня был повод снимать их, пока они росли. Но к тому времени, когда я посетила свою первую конвенцию, я почти перестала держать камеру в руках. Когда я посещала панели, мне не терпелось запечатлеть на пленке все свои эмоции от происходящего. Это ощущалось буквально физически. Мне нужно было это сделать. Я взяла с собой небольшой фотоаппарат и сделала парочку действительно дерьмовых фотографий. Это чертовски расстроило меня.

Я начала рассматривать фотографии других фанатов и изучать камеры. Мы с подругой подписались на нашу следующую конвенцию, за которой последовало еще большее число конвенций. Я сдалась и купила подержанный зеркальный фотоаппарат. На каждой встрече я делала сотни снимков. Изучала фотографии других фанатов. Проходила онлайн-курсы и посещала очные. Все больше практиковалась. Моя страсть к фотографии снова вспыхнула. Мне хотелось снимать абсолютно все. Каждая панель на каждой конвенции давала мне сотни возможностей делать ошибки и учиться на них. И с каждой встречей у меня получалось все лучше и лучше. Снимать там было сложно, но это была фантастическая возможность оттачивать свой навык. По мере того как я набиралась опыта, появились мысли сделать это чем-то большим, чем просто хобби. Я начала снимать свадьбы и портреты. В 2012 году я оформила это как официальный бизнес. Я продолжаю заниматься своей повседневной работой, но моя главная страсть – фотография. У меня бы этого не было, если бы не сериал. И я безмерно благодарна ему.

Мне нравится практика свободного обмена контентом внутри фандома. Я открыла доступ ко всем своим фотографиям в интернете, чтобы любой мог просмотреть или использовать их для фан-арта. Благодаря моим фотографиям у меня стало больше друзей в фандоме. Теперь у меня есть друзья по всему миру. Я общаюсь с ними не только в интернете. С кем-то мы встречались вживую на конвенциях и проводили вместе дни и ночи. Друзья из других стран знакомились с моей семьей. И нам больше не нужны псевдонимы. Мы знаем друг друга лично. Фанатки, с которыми мы вместе сходили с ума, теперь стали моими подругами.

А однажды кто-то узнал меня на конвенции и подошел. Узнал меня. Я была ошеломлена. Правда. Потом это случилось снова. И еще раз. Количество просмотров моих фотографий в интернете приближалось к десяти миллионам. Десяти. Миллионам. Серьезно? У меня попросили разрешения использовать некоторые мои фотографии для книги «Фангазм». Я была в восторге. Я смогла присутствовать на интервью с актерским составом и сделать фотографии. Просто слов нет!

Я уже не просто зритель сериала. Я влилась в этот сериал. Действительно влилась. Я занимаюсь этим уже больше десяти лет. На днях моя мама отметила, что мне уже важна не столько история в сериале, сколько люди, которые работали над ней. «Так и есть», – ответила я. Этот сериал показал, что мне нужно в жизни. Очевидно, не такую жизнь, как у Сэма и Дина, а то, что я узнала о съемочной команде и актерах. То, как они работают, вдохновляет меня. Их поддержка и наслаждение обществом друг друга. Это была семья, с которой я была связана. Некоторое время спустя Джаред ввел для всех нас термин Семья «Сверхъестественного».

Я смогла снова найти себя.

Удивительно, что моя «детская фаза» гика научной фантастики и художника, которую, как мне казалось, я переросла, была моей важнейшей частью. Я потеряла себя. Я была не просто руководителем проекта, женой или матерью. Я была художницей. Я была фотографом. Я обожала сторителлинг и историю. Я любила технологии. Да, мне нравилось работать в IT-компании, но на самом деле мне нравилось поддерживать и поощрять людей к развитию. Я была лидером. Именно благодаря этому сериалу я снова обрела себя и обрела сообщество.

Я нашла свое племя.

Эффект «Сверхъестественного»

Джим Бивер

К тому времени, когда я впервые узнал что-то существенное о сериале «Сверхъестественное», он уже несколько месяцев был в эфире. Поскольку я слежу за тем, что производит моя индустрия, я знал название сериала и имел смутное представление о сюжете, который строится вокруг двух молодых парней, занятых борьбой с фантастическими существами. Вот и все. Такая концепция меня нисколько не цепляла. Меня никогда особо не интересовали фильмы ужасов или фэнтези. Я вырос на сериале «Приключения Супермена», но даже супергеройская тематика мне давно не интересна. Я всегда предпочитал прямую драму, без призраков, демонов, Бэтменов и червоточин.

Своих взглядов я не менял и тогда, когда снимался в серии «Сверхъестественного» в роли охотника на демонов по имени Бобби (он получил фамилию Сингер уже позже). Роль была очень забавной, я люблю играть таких парней: суровых, но чувствительных, жестких, но вдумчивых, грубых, но милых. Меня не особо интересовала вся эта ерунда с изгнанием демонов, которую мы делали в той серии. И хотя актеры всегда надеются, что их герой появится в сериале еще один, два или шестьдесят раз, я не ожидал, что это произойдет, и не горел особым желанием вернуться к этому сериалу. Я только что получил потрясающий опыт в своей профессиональной жизни, будучи одним из главных героев в «Дэдвуде» HBO, который я до сих пор считаю величайшим сериалом в истории. У меня были очень завышенные ожидания после съемок в «Дэдвуде». И в них точно не вписывался сериал в духе «Шоссе 66 встречает Дракулу» для девочек-подростков.

Единственный элемент, который сразу же привлек меня, еще до начала съемок в эпизоде «Ловушка дьявола», – это люди, которые работали над сериалом. Два молодых парня в основе сюжета не просто красавчики, а теплые, порядочные, общительные и чрезвычайно приветливые актеры (которые еще оказались и очень хорошими людьми). Существует клише, что красивые молодые жеребцы из сериалов, которые нравятся определенному типу аудитории, являются тупыми придурками. Я всегда стою на защите актеров и знаю, что подавляющее большинство из них – удивительные и великодушные люди, несмотря на иногда обратный опыт. Например, многие красивые мальчики из сериалов типа «Мелроуз Плэйс» были из того типа людей, которых я бы предпочел избегать. В «Сверхъестественном» все было наоборот.

Я познакомился с Дженсеном Эклзом много лет назад, когда мы оба снимались в сериале «Дни нашей жизни» (у него была постоянная роль, а я – священник, который появлялся только тогда, когда кто-то умирал, или играли свадьбу, или то и другое вместе). В любом случае, мы никогда не разговаривали друг с другом, и я даже не думаю, что он помнил меня. Но мне не нужен был ледокол, чтобы расколоть лед в общении с Дженсеном. Он был душой компании, как и Джаред Падалеки, с которым мы были совершенно не знакомы. Это еще один стереотип о работе на телевидении: атмосфера на съемочной площадке просачивается сверху вниз, что означает, что, если ведущие актеры – придурки, никто в пищевой цепи не будет счастлив. Съемки «Сверхъестественного» были самыми веселыми съемками, где я когда-либо работал. Так что делайте выводы.

То же самое счастье наполняло всю съемочную команду, в которой уже царил дух гостеприимства и великодушия. Быть приглашенным актером в сериале часто похоже на то, как забрести на вечеринку, где вы никого не знаете, но все остальные хорошо знают друг друга. Я принимал участие в проектах, где никто никогда не говорил со мной ни о чем, кроме работы. У меня были эпизодические роли в сериалах, где даже после нескольких серий я все еще чувствовал себя чужим. Работа в «Сверхъестественном» была похожа на поход в лагерь со всеми моими лучшими друзьями – даже на съемках моей первой серии. Я был ошеломлен добротой и дружелюбием всех, кого встречал на съемочной площадке.

Это очень важно. Работа актеров чаще всего заключается в том, чтобы быть невероятно уязвимым, выглядеть глупым или жалким, эгоистичным или ужасным перед кучей людей, которых вы можете не знать. Актриса Розалинд Рассел как-то сказала: «Актерство – это когда вы стоите голый и очень медленно поворачиваетесь». Поэтому если команда или другие люди в актерском составе отчужденны, негостеприимны или даже враждебно настроены, это сильно усложняет выявление истинной человечности и слабостей у героя. Съемочная площадка «Сверхъестественного» обладает, наверное, самой непринужденной обстановкой, в которой я когда-либо работал. Здесь все полностью поддерживают друг друга.

Ким Мэннерс был режиссером моей первой серии. Я познакомился с Кимом несколькими годами ранее, когда мы работали над эпизодом «Секретных материалов», и мне очень понравился этот опыт. За те несколько лет, что мы были знакомы, он являл собой непревзойденное сочетание режиссерского мастерства: дружелюбный, настойчивый, необычайно талантливый и бесконечно терпеливый, даже когда сам был нетерпелив. Создатель шоу Эрик Крипке тоже был на съемочной площадке во время моего первого эпизода. И хотя мы толком не успели пообщаться до того, как я стал более частым участником сериала, я сразу понял, что он отвечает за это дружелюбное гостеприимство, которое пронизывало съемочную площадку. А исполнительный продюсер Боб Сингер, в честь которого, к его огорчению, был назван мой персонаж, был старым другом из «Обоснованных сомнений», сериала, над которым мы работали вместе десять лет назад.

Я понятия не имел, вернусь ли играть Бобби снова, я был бы этому рад, да и команда подбадривала: «Мы же не убивали тебя. Это хороший знак!» И когда я вернулся на съемки первого эпизода второго сезона, на площадке ничего не изменилось. Здесь все еще было теплое гостеприимное место. Почти в шестидесяти сериях и одиннадцати сезонах здесь до сих пор царит та же атмосфера[3].

«Сверхъестественное» оказало на меня огромное влияние, даже если считать только дружеские отношения, которые сложились во время работы над шоу. Количество людей из проекта, которых я считаю близкими друзьями, просто поразительно. Актеры часто собираются вместе, что, без сомнения, естественно, если учесть, насколько тесно мы работаем и регулярно находимся в центре внимания. Но в «Сверхъестественном» я нашел и закадычных друзей среди съемочной группы. Не сказать, что подобные вещи никогда не случались на на съемках других сериалов. Но само количество дружеских связей, приобретенных благодаря «Сверхъестественному», меня поражает.

После съемок в моем втором эпизоде («Когда придет мой смертный час») я долгое время ничего не слышал от продюсеров «Сверхъестественного», и сериал выскользнул из моего сознания. Актерам часто рекомендуется сосредоточиться на том, что происходит в данный момент, и не думать о том, что может произойти когда-нибудь. Но вскоре после середины второго сезона меня снова пригласили, чтобы снять еще четыре эпизода. Это было сложное время, потому что в течение этого года я параллельно снимался еще в четырех сериалах, и я едва знал, какого персонажа играл в тот или иной день. Хотя мне становилось понятно, что мой герой становится более важным в этой эпичной истории «Сверхъестественного», у меня не было ощущения, что кто-то из зрителей беспокоился о том, кто я, или хотел видеть персонажа чаще. Реакция публики на героя проявилась лишь постепенно, когда в эфир начали выходить эпизоды, снятые нами для второй половины второго сезона.

Еще во время работы над моей первой серией в «Сверхъестественном» я открыл для себя феномен, известный как соцсети. Чем больше я знакомился с этим новым способом общения, тем больше понимал, что должен принять решение: либо полностью и открыто участвовать, подобно большинству актеров, имеющих хоть какой-то профиль в социальных сетях, либо спрятаться в бункере и воздвигнуть вокруг себя стену, чтобы не дать никому проникнуть в мою жизнь. Всего пару лет назад, в период личной трагедии, я понял значимость огромного дара быть настолько открытым, насколько это возможно, и решил, что любой, кто считает меня достаточно интересным для общения, может связаться со мной. Я решил не прятаться, а поговорить с любым, кто протянет руку. В то время, когда мной было принято это решение, у меня было несколько подписчиков, знающих меня по «Дэдвуду», а для остальных я был почти неизвестен. Поэтому оставить открытыми мои киберврата было не таким уж актом отваги. Однако через год все изменилось.

К тому времени, когда мы начали съемки первой серии третьего сезона («Великолепная семерка»), я начал понимать, что эта магия «Сверхъестественного» распространялась. Люди обожали этот сериал! Меня находили в Facebook или Twitter реальные люди, чтобы сказать мне, что они думают о сериале, обо мне и моем персонаже. Это было для меня в новинку, и не только для меня. До революции соцсетей актеры почти никогда долго не взаимодействовали со зрителями. Конечно, люди могут узнать вас у двери в кинотеатр или наткнуться на Теда Дэнсона в супермаркете. А еще была почта от фанатов, часть которой все-таки получал и читал сам актер. Но мысль о том, чтобы в реальном времени услышать сотни или тысячи людей, которые цитируют ваши собственные реплики лучше, чем вы помните их сами, интересуются, почему вы носите одну кепку в одной серии, а не в другой, какая ваша любимая книга, еда или поза в сексе, или просто хотят сказать «Привет» и надеются на «Привет» в ответ, – все это было новым, и это было одновременно волнующим и пугающим.

Я довольно рано решил быть самим собой, насколько это возможно: говорить о вещах, которые были важны для меня, делиться тем, что меня интересовало, и не уклоняться от вещей, которые могут стоить мне поклонников (как часто предупреждали меня несогласные со мной фанаты). Мне потребовалось много времени, чтобы осознать важность аутентичности, и я до сих пор иногда борюсь с этим. И огромная аудитория, которая мне открылась, доказала, что я сделал правильный выбор. Но, несмотря на необычный эффект, который произвело на меня онлайн-общение с фандомом «Сверхъестественного», к личной встрече со всеми ними жизнь меня не готовила (или мне так казалось).

Я слышал о выступлениях Джареда и Дженсена на встречах с фанатами. Я немного имел представление о конвенциях, потому что иногда сопровождал туда мою покойную жену Сесиль Адамс на ее выступления по «Звездному пути» (она играла мать Кварка, Ишку [ «Муги»] в сериале «Звездный путь: Дальний космос 9»). Когда мы закончили снимать третий сезон, я получил свое первое приглашение на конвецию «Сверхъестественного». Он состоялся в апреле 2008 года в Орландо, штат Флорида. Последняя встреча с фанатами, на которой я был с женой, проходила в маленьком книжном магазине комиксов в Болонье, Италия, и там собралось около двадцати человек. Так что я был совершенно ошеломлен толпой людей в Орландо. Как парень, который провел тридцать шесть лет съемок без получения особого внимания, в зале EyeCon (название конвенции 2008 года в Орландо) я чувствовал, словно перевоплотился в Элвиса. Это было необыкновенно, очень трогательно и приятно.

В каком-то смысле эта первая конвенция была самой важной из тех, на которых я когда-либо присутствовал, потому что именно там я действительно узнал нашу аудиторию. Во-первых, поскольку на мероприятиях «Звездного пути», куда я ходил с Сесиль, преобладали фанаты мужского пола, во Флориде меня удивило количество женщин в зале. Кажется, я насчитал там четверых или пятерых парней. Долгое время у меня создавалось впечатление, что «Сверхъестественное» смотрят только девушки. Мне потребовалось много времени, чтобы понять, что мужчины среди зрителей тоже есть, и их немало. Но конвенции посещают в основном женщины. По крайней мере, цифры в подавляющем большинстве говорят в их пользу. (Я не возражаю. Я совсем не возражаю.)

Теплота, с которой ко мне относились на этом первом мероприятии и на каждом последующем, поразила меня. Не думаю, что я осознавал, что именно в характере Бобби понравилось аудитории, и не был готов к той привязанности, что они проявили к парню, который играл его. Конвенция была достаточно маленькой, а потому я мог общаться с фанатами между мероприятиями и проводить часы вместе по вечерам. В те выходные у меня появились друзья, которые до сих пор являются необычайно важной частью моей жизни, – дорогие, драгоценные друзья.

Я также узнал много нового о том, как фанаты относились к этому сериалу. Самое поразительное открытие было, когда какая-то девушка сказала мне, что она смотрела сериал в основном ради взаимоотношений героев и что она будет смотреть «Сверхъестественное», даже если не будет никаких монстров. Это было сказано мне в толпе, и я спросил: «Правда?» А толпа почти в унисон закричала: «Да! Конечно!» Эти слова произвели на меня очень сильное впечатление. Я понял, что аспекты шоу, которые не заинтересовали бы меня как зрителя (фрагменты, касающиеся сверхъестественных явлений), были только глазурью на торте для этих поклонников. Я осознал, что сериал полон искренней драмы, которую я так любил, и что мы рассказываем человеческие истории, которые находят отклик в сердцах зрителей, а не только в их зонах возбуждения. Я всегда относился к своему персонажу серьезно – нет другого способа играть роль хорошо, кроме как верить в парня, роль которого ты исполняешь, – но впервые я почувствовал, что я не просто проходимец, а делаю что-то действительно стоящее. С 2008 года я был на десятках фанатских конвенций, и это впечатление усиливалось на каждом таком мероприятии.

Последним реальным и длительным влиянием «Сверхъестественного» на мою жизнь помимо дружбы и озарений стало осознание того, что, благодаря огромному сообществу фанатов этого сериала, я действую во благо. Соцсети бесценны. Несколько лет назад один из членов съемочной группы «Сверхъестественного» попросил меня написать в Twitter о благотворительной организации по борьбе с раком, которую он поддерживал. Поскольку я потерял жену и дорогого друга Кима Мэннерса из-за этой болезни, я был готов сделать все, что в моих силах, и, видит бог, обычный твит не был трудным делом.

В течение часа или двух после твита цифры на табло с пожертвованиями этого благотворительного фонда взлетели на тысячи долларов. Это меня потрясло. Я начал понимать, что могу не только играть и встречаться с преданными фанатами. Может быть, я здесь для того, чтобы что-то изменить, и благодаря помощи гигантской фанатской базы «Сверхъестественного» нам все под силу.

С тех пор я старался (благоразумно) собрать Семью «Сверхъестественного» (и мы действительно семья) вместе, чтобы поддержать то, что кажется достойным и полезным миру. Недавно мы выручили почти 30 000 долларов от продажи футболок с одной из моих фраз из сериала. Эти деньги пошли на еду и одежду нуждающемуся народу чероки. Я не думаю, что кто-то может себе представить, как много это значит не только для людей, которые получают помощь, но и для моего чувства нужности этому миру. Это большой мир, населенный миллиардами людей. Возможность делать что-то хорошее не только для себя – это благословение, которого мало кому из нас позволено достичь. Мне это удалось только благодаря всемирной Семье.

Мне трудно оценить то влияние, которое оказал на меня Бобби Сингер. Эта роль дала мне больше узнаваемости, чем я когда-либо мечтал. Эта роль подарила мне множество друзей (и даже одну или две любовные истории) среди моих коллег и поклонников шоу. Эта роль позволила мне путешествовать по всему миру (в прямом смысле слова!) и встретиться с людьми, о которых иначе я никогда бы не узнал. Эта роль превратила довольно застенчивого и замкнутого мужчину в человека, который наслаждается обществом людей, никогда ему раньше не встречавшихся. Эта роль заставила меня почувствовать, что меня ценят и любят не только за мою работу, но и за то, кем я являюсь, а это удивительное достижение даже для нескольких миллионов людей. И эта роль показала мне, что огромная масса любви, доброты и человечности в мире может подавить и подавляет злость, ненависть и неблагодарность. «Эффект “Сверхъестественного”» – лучшее, что случалось со мной в моей общественной жизни. А тот, кто так не думает, – идиот.

Мы все равно тебя любим

Лидия Э. Сайрус

В последний семестр моего выпускного года в средней школе мама ушла от отца. Внезапно весь мой привычный мир изменился. Мы никогда не были образцово-показательной семьей с милым белым заборчиком вокруг дома. Мой отец мог составить достойную конкуренцию Джону Винчестеру. Как и Джон, мой отец критиковал все, что я делала, и словно всегда был у меня за спиной, комментируя каждый мой шаг. А я была Дином и тоже играла роль псевдородителя моего младшего брата. Но все же мы продолжали жить вместе. А перед моим выпуском из старшей школы мама переехала в дом, который находился примерно в часе езды от того места, где я выросла. Это был огромный дом с четырьмя спальнями, но посреди пустоши: ни соседей, ни кабельного телевидения, ни интернета, и, что хуже всего, я не чувствовала себя как дома.

В маленькой спальне, которую выбрали для меня, вообще не было мебели. Только маленький матрас на полу и старый телевизор напротив. Удивительно, насколько я была отстраненной, когда оставалась там. Я не могла ни с кем разговаривать, только по телефону (в то время были стационарные). Это было действительно трудное время в моем этапе взросления, все перевернулось вверх дном. Всего через четыре месяца я окончу школу и моя жизнь изменится. Я не могла говорить об этом ни с мамой, ни с папой, а младший брат ничего не понимал. И лишь забытый рождественский подарок помог мне обрести поддержку и любовь, которых мне так не хватало.

Моя мама купила диск с первым сезоном сериала, который, как она думала, мне нравился. По правде говоря, я почти ничего о нем не слышала. В конце концов он был оставлен на полке дожидаться своего часа. И когда мама сообщила мне, что у меня впереди три дня выходных, а друзей поблизости нет, я прихватила с собой парочку DVD с фильмами, чтобы смотреть их, лежа на полу в доме, который я ненавидела. Я и представить себе не могла, что это решение изменит мою жизнь.

Я вставила DVD в проигрыватель, откинулась на спинку кресла и стала смотреть, как эти два брата надирают всем зад. Поначалу сериал казался отличным способом убить время. Но тут меня осенило. Отец Дина и Сэма ожидал от них слишком многого и в целом родителем был неважным. Разве не так я описала своего отца? У Сэма и Дина были противоречивые представления о том, кто они такие и чего хотят. Разве не то же самое происходит в моем собственном сердце? Я начала понимать, что эти братья были и моими братьями. Я далеко не так хороша собой, как они, но внутренне мы похожи.

Я не знаю, как это объяснить, но за два месяца я посмотрела пять сезонов «Сверхъестественного», и это стало моим спасением. Когда у меня не было ничего другого, я знала, что могу вернуться домой после долгого дня и сражаться вместе с Сэмом и Дином. Я никогда не задумывалась, почему этот сериал так много значит. Только в седьмом сезоне, когда умер один герой, я поняла, что происходит.

С тех пор как Бобби Сингер впервые появился в сериале, я полюбила его. Думаю, почти каждый фанат любит его, но я не знала, почему такое произошло со мной. Конечно, он крутой и забавный парень. Он всегда знает, что сказать Сэму и Дину, и знает, как починить сломанные вещи. За несколько сезонов я успела привязаться к Бобби. Как мы все теперь знаем, в седьмом сезоне Бобби получает пулю в мозг и умирает. Эта серия, вероятно, длилась сорок пять минут, но для меня она будет длиться вечно.

В последние минуты жизни Бобби путешествует по воспоминаниям и сталкивается со своими страхами. Зрители узнают о нем факты, которые объясняют, почему Бобби такой, какой есть. Он вырос в неблагополучной семье и убил своего отца, после того как тот переступил черту. В ту секунду, когда молодой Бобби застрелил своего отца, мне пришлось поставить эпизод на паузу. В детстве я всегда боялась своего отца. Никогда не перегибала палку и не говорила того, что не следует. В школе я всегда была очень старательной, чтобы дома я могла спокойно смотреть ему в глаза. То, что сказал сыну отец Бобби, звенело у меня в ушах и в груди, и я не могла перестать плакать. Я знала, каково это. Я была маленькой, когда все это случилось, и это сформировало меня такой, какая я есть сейчас. Я сразу поняла, почему Бобби говорил и делал то, что делал в течение семи сезонов. Все это имело смысл. Именно тогда я поняла, что у меня больше общего с Бобби Сингером, чем с Винчестерами. Сидя в одиночестве в почти пустой комнате, я понимала, насколько сложное развитие характера у меня было все это время раньше.

Я всегда говорила, что не думаю, что у меня когда-нибудь будут дети. Все говорят: «Ты так молода! Ты еще передумаешь!» Это не имеет ничего общего с эгоизмом или желанием быть бунтаркой. Вместо этого я боюсь, что буду такой же, каким был мой отец для меня. Забудьте о вампирах, оборотнях и призраках, потому что есть вещи пострашнее: я могу превратиться в него. Мы с Бобби были похожи в этом. У нас вообще много общего.

Это не просто сентиментальность, которая заставляет меня так сильно любить этот сериал. Я нахожусь на том этапе своей жизни, когда все меняется. Я готовлюсь к поступлению в колледж, а вместе с этим и ко многим другим путешествиям. Я выясняю, кто я такая как личность и кем являются другие люди. Как оказалось, я очень похожа на Чарли Брэдбери: умная девушка с амбициями и чувством сострадания. Любимый сериал послужил поводом познакомиться в социальных сетях с другими фанатами этого шоу. Благодаря им у меня появилась семья. Семья, которая, вместо того чтобы сказать, что я «ничтожество», обнимет меня и скажет: «Присоединяйся. Мы все равно тебя любим».

Я думаю, что людям нужно иногда напоминать, как они прекрасны и чудесны на самом деле. Как фанатам нам хочется рассказать Дину, как много он для нас значит, или убедить Сэма, что он действительно способен на многое. Думаю, то же самое относится и к нам, зрителям. Я могу говорить только за себя, но я избегала всего, что касалось моей личной жизни. До тех пор, пока смерть Бобби не столкнула меня с реальностью лицом к лицу, я держала все это под замком. Несмотря на то что все плохие события в жизни сделали меня лучше, иногда мне все еще стыдно говорить о них. Я думаю, что мы все такие, но вот у нас есть этот сериал о двух братьях, которые больше похожи на нас, чем мы думаем, и они противостоят всему этому. Так почему же мы не можем?

Когда случаются неудачные дни, я смотрю на свою книжную полку, вижу «Хоббита» и вспоминаю Чарли Брэдбери и ее борьбу. Или я ловлю себя на том, что говорю: «Зацени», или на том, что у меня в голове застряла всем известная песня группы Kansas и я вспоминаю, как Дин продал свою душу, чтобы Сэм мог жить, и как сильно я раскрыла себя как личность. Я так выросла с тех пор, как начала смотреть сериал. Я нашла его, потому что это было мне нужно. Я не думаю, что это была счастливая случайность, когда моя мама принесла мне первый сезон. И что это была случайность, когда я через два месяца обратила на него внимание. На все есть своя причина, и я бесконечно благодарна, что у меня есть этот сериал.

Это глупо, я знаю. Люди частенько твердят мне, какая я чокнутая, и я не раз чувствовала себя неудачницей. Но это уже не имеет значения, потому что я знаю, кто я и на что способна.

Возможно, я никогда не столкнусь с вендиго, но я знаю, как с ним справиться. Более вероятно, что я столкнусь с другими монстрами, в виде людей. Я тоже знаю, как с ними справиться. Также как и Чарли, Джо и, конечно, мой Бобби, я буду спасать себя, когда мне нужно, и я буду бороться за тех, кого я люблю, когда они нуждаются во мне.

Я никогда не была на конвенциях, но на момент написания этих строк я планирую попасть туда в следующем июле. Я, вероятно, буду сходить с ума, и я знаю, что буду много плакать. Но точно знаю, что буду в хороших руках, среди людей, которым будет все равно, что я пришла со слезами на глазах или с символами борьбы с нечистью. Я знаю, что встречу людей, с которыми подружусь и которые будут любить меня такой, какая я есть. И что познакомлюсь с актерами, которые дарят этому сериалу жизнь. Я не знаю, какую оценку получу по латыни в следующем семестре или сколько студенческих долгов у меня будет в это время в следующем году, но я знаю, что посещение этой конвенции будет лучшим подарком, что я когда-либо себе делала в жизни.

До того как я начала смотреть сериал, у меня было не так много причин улыбаться. Я была застенчива, не могла постоять за себя, более того, стыдилась себя. А десять сезонов спустя? Я совсем другая. Если вы спросите меня о моих увлечениях или о моей жизни в целом, я расскажу. Я улыбаюсь чаще, и даже когда кажется, что все потеряно, я напоминаю себе не сдаваться. Потому что Винчестеры не раз спасали человечество, потому что Дин и Сэм могут многое, потому что существует этот восхитительный ангел, который любит людей, несмотря на все, что мы сделали, потому что и я могу. Теперь я огромная фанатка с золотым сердцем и у меня есть сила изменить что угодно, если я захочу.

Я знаю, что не только у меня есть такая история. Может быть, кто-нибудь прочтет это, увидит меня на конвенции и предложит поболтать. Я, вероятно, скажу «да», и возможно, этот человек расскажет мне свою историю. Я не Метатрон, но я буду слушать, похлопывать по спине и обнимать. (Ну, только если он захочет, потому что я не люблю, когда незнакомцы прикасаются ко мне, так что я уважаю чужое пространство.) Может быть, если я наберусь храбрости и скажу то, что у меня на сердце, то и другие смогут.

Этот сериал будет значить больше, чем какая-то программа о двух чуваках, охотящихся на монстров. Даже если оно действительно о двух братьях… его суть заключается не только в этом. «Сверхъестественное» гораздо масштабней, чем мы думаем и чем кто-либо вообще ожидал. Я горжусь этим сериалом, актерами и людьми, остающимися за кадром. И всем, кто читает это и чувствует более глубокую связь с шоу: я горжусь нами.

Вполне естественно

Рэйчел Майнер

Нет нужды говорить вам, какие вы удивительные или как здорово, когда такие добрые, поддерживающие, забавные, сильные, умные, гикнутые, веселые, любящие люди собираются вместе.

Нет нужды говорить вам, насколько ярче становится жизнь, когда мы делимся ею с другими, когда мы не прячемся, когда мы верны себе, когда мы всегда можем найти повод для смеха и друга, с которым можно смеяться вместе, когда мы живем и любим для других, для чего-то большего, чем мы сами.

Нет нужды говорить вам об этом, потому что все именно так и есть.

И невозможно выразить словами, как я искренне и глубоко люблю за это вас и весь фандом «Сверхъестественного».

Мне кажется излишним рассказывать вам истории о том, как невероятные и любящие люди, объединенные этим сериалом – этим феноменом, этой алхимической магией добра, – возвращали меня к жизни тысячу раз тысячей способов. Когда нам удается найти своих соплеменников, мы часто говорим то же самое, что и другие. Я сбилась со счета, сколько раз я что-то говорила, а затем мне показывали видео одного из моих коллег, говорящего то же самое. Поэтому, вместо того чтобы повторять то, что уже было сказано, я просто скажу, что буду бороться и защищать всеми силами членов этого племени.

Самое смешное, что одним из атрибутов членов этой группы является ваше прекрасное непритязательное отсутствие эгоизма, так что я предполагаю, что никто из вас даже не понимает, как много вы значите для меня или для многих других.

Да, я довольно странная. Не требуется особого внимания, чтобы заметить – я не совсем вписываюсь. Я всю жизнь слышала от окружающих фразу: «Вообще-то, так никто не разговаривает» и смех (иногда с любовью) над тем, как странно я воспринимаю мир. Возможно, одна из многих причин того, почему мне так нравится актерство, заключается в том, что у меня есть возможность изучить и понять, как «быть человеком». Такие персонажи, как Мэг и Кастиэль (а также мои любимые Шерлок Холмс, Спок, Дейта и Доктор Кто), очень важны для меня, потому что, как и я, они склонны легко обрабатывать макроданные и упускать нюансы (по моему мнению, совершенно логически не обоснованного) человеческого поведения.

Таким образом, я очень редко (или почти никогда) ощущаю, что действительно важна для группы. Я много читаю и учусь, чтобы установить связь с человечеством. А моими друзьями часто являются философы, историки, ученые и великие мыслители, чьи труды помогают мне чувствовать себя понятой и менее одинокой в своем способе видения мира.

Но Семья «Сверхъестественного» – совсем другая история. Я тронута тем, насколько здесь любящий, верный, всеохватывающий и разнообразный коллектив (на конвенциях, в социальных сетях и среди актеров и съемочной группы). Это что-то неуловимое. Дело не в том, что люди хвалятся, какие они «милые и принимающие», а в том, что в их обществе я чувствую счастье, наполненность и большую свободу в выражении собственной индивидуальности.

Есть еще одна особенность этого племени: мы любим помогать друг другу. Когда мы встречаем того, кому всецело готовы помочь, в нас словно открывается удивительный дар. И когда мы осознаем это, нам приходит помощь в ответ. Это дар, за который я, без сомнения, очень благодарна, – чувствовать, что в моем существовании появился новый смысл, что, возможно, я могу сделать чью-то жизнь немного лучше. Эта семья готова не только оказывать помощь, но и с благодарностью принимать ее от других.

Меня всегда мотивировала возможность каким-то образом помочь другим (думаю, так о себе может сказать каждый из нас). И когда я заболела рассеянным склерозом, больше всего меня беспокоило, смогу ли я все еще быть полезной и нужной. Я никогда не смогу в полной мере выразить свою благодарность, чтобы показать, насколько значимо для меня найти какой-то смысл и цель в жизни. И когда я, как и все мы, прикладываю все силы, чтобы справиться с препятствиями, которые подкидывает жизнь, мне помогает мысль, что я делаю это не для себя одной, а для других людей, которых я люблю.

Вы каждый день служите для меня напоминанием, что я не одинока. И я чувствую, что мне необходимо напомнить об этом и вам.

Любовная история «Сверхъестественного»

Адам Уильямс и Люси Шнайдер

АДАМ:

Было бы явным преуменьшением сказать, что «Сверхъестественное» оказало влияние на мою жизнь. Это было путешествием за пределы всего, что связано с работой, и историей, которую я хотел бы рассказать целиком, хотя о некоторых слишком личных элементах придется умолчать. Но, несмотря на это, можно еще многое рассказать.

До начала работы над «Сверхъестественным» я был совсем другим человеком. Хулиганом в маленьком сельском пригороде Ванкувера, который занимался бесполезной работой и был изолирован от большинства людей. Чтобы облегчить скуку и однообразие своего существования, я регулярно писал статьи для печатного журнала и снимал видеоуроки на YouTube. Не самое захватывающее занятие, но создание видео дало мне некоторые навыки и опыт работы с программным обеспечением, кодеками и редакторскими программами… и эти навыки, появись такая возможность, можно было бы применить на новой работе.

В жизни главное – кого ты знаешь, а не что ты умеешь. По крайней мере, в моем случае это было именно так. Этим «кем» для меня был друг, которого я знал еще со школы, он сам пару лет назад занялся кинематографом и сумел пробиться в отдел визуальных эффектов небольшого сериала, который мы все знаем и любим: «Сверхъестественное». В отделе визуальных эффектов появилась должность редактора, и, зная, что я знаком с редакторским программным обеспечением, он порекомендовал мне прислать резюме.

Достаточно сказать, что я получил должность специалиста по визуальным эффектам. Это означало, что я теперь был меньше изолирован от людей, наслаждаясь спокойной рабочей обстановкой. И все же в жизни меня ждали серьезные перемены, и не все они были приятными. Не прошло и года с тех пор, как я начал работать в «Сверхъестественном», как мой мир перевернулся вверх дном, когда мы с женой расстались, и не успел я опомниться, как я уже покинул свой маленький городок, чтобы перебраться поближе к работе.

В то напряженное время общение с фанатами «Сверхъестественного» было лучиком света. Наибольшее влияние, которое оказала на меня работа над сериалом, было через социальные сети. Я зарегистрировался в Twitter еще пять лет назад, но заходил туда очень редко, так как количество моих подписчиков и аккаунтов, за которыми следил я, было небольшим. Я создал новый аккаунт @adamwvfx для общения с людьми в качестве специалиста по визуальным эффектам, и через несколько часов у меня было больше подписчиков, чем я мог себе представить. Я подписался на них в ответ, поболтал с людьми и подружился с несколькими фанатами. За три месяца работы в «Сверхъестественном» мне прислали три разных подарочных корзины с угощениями, шоколадными конфетами и подарками. Ну, а теперь поговорим о неожиданном! У меня нет слов, чтобы выразить всю благодарность не только за подарки, но и за признание, которое я получил от фандома.

Чего я не ожидал, так это того, что общение с людьми в Twitter когда-нибудь приведет к любви. Я на самом деле не из тех парней, кто после недавнего развода сразу побежит влюбляться в кого-то. На самом деле я бы сказал, что мои ограниченные эмоциональные ресурсы на тот момент были уже опустошены. Я также не из тех, кого можно назвать отличным парнем, – не многие могут терпеть мои причуды, заносчивость и неограниченный гедонизм. Но, о чудо, скоро я найду того, кто сможет это терпеть. И мы будем… счастливы.

Во время моего первого года работы над «Сверхъестественным» во вселенной Twitter меня познакомили с чем-то под названием ВанКон (конвенция в Ванкувере), но я был новичком и думал, что это просто хештег. Мол, используйте хештег #vancon (впрочем, это реально так) и поговорите с фанатами из города. Или что-то в этом роде. Только после того как все закончилось, я понял, что это была реальная конвенция с людьми. Людьми, которые любят «Сверхъестественное»! Будучи человеком, который любит внимание (как солист музыкальной группы в отставке), я не собирался пропускать такое мероприятие в следующем году. Когда приближался VanCon 2013, я договорился с несколькими людьми о встрече и ужине и с нетерпением ждал общения с этой странной породой людей, которую мы называем фанатами «Сверхъестественного». Одной из них была Люси Шнайдер, @SpnUK, с которой я общался в Twitter.

Мы встретились на конвенции в пятницу и, насколько я помню, провели большую часть нашего свободного времени вместе в выходные. А это было не так уж много. У Люси было запланировано множество фотографий и автограф-сессий, а также панелей, которые она хотела посетить, а у меня было много общения (вспомнить только, как много автографов было дано в тот год). Итак, выходные пролетели, не успели мы оглянуться. Когда настала пора Люси уезжать домой в Британию, мы были в отчаянии. Мы едва были знакомы, но очень хотели узнать друг друга получше. Мы оба чувствовали притяжение друг к другу, которое выдержит и расстояние на 8000 км. У нее был дом, хорошая работа и семья в Великобритании; и было бы глупо и безответственно рассматривать «нас» как единое целое… но мы сделали это. Иначе было невозможно.

Мы решили пойти на это. Сидя на кровати в отеле «Шератон», обнявшись, как бекон на гриле (извините за аналогию, но у меня сейчас обед), мы решили отбросить осторожность и последовать за нашими внутренними дураками. В то время это казалось нелегким испытанием, но мы понятия не имели, насколько долгим и трудным будет наше путешествие. Мы плыли, как бревнышки, по реке неуверенности, а недели превращались в месяцы. Люси пыталась найти работу в Британской Колумбии, лезла из кожи вон, чтобы успокоить кажущуюся бесконечной бюрократическую волокиту, которая мешает изумительным британским девушкам найти свою судьбу в Канаде.

В конце концов у нас получилось, и фандом «Сверхъестественного» добавил еще одну историю к своему наследию объединения людей – людей, которые понятия не имели, что они ищут друг друга или нуждаются в ком-то. Во всем мире люди присоединяются к фандому и используют социальные сети, чтобы обсудить сериал, познакомиться с другими, кто разделяет их любовь к знаменитостям, или прочитать отзывы других фанатов. То, что они находят, – это нечто гораздо более обширное и сложное, чем любой простой блог или группа на Facebook для фанаток Дженсена. Они находят огромное и активное сообщество фанатов, охватывающее все платформы социальных сетей: людей, которые шипперят героев, людей, которые создают фан-арты или фанфики, музыкантов, которые пишут песни про сериал или записывают каверы, и буквально десятки тысяч аккаунтов в Twitter и Tumblr, которые изо дня в день усердно обновляются фанатами.

Когда я пришел работать в «Сверхъестественное», я понятия не имел, что все это так сильно отразится на моей жизни, не говоря уже обо мне как о личности. Работа, как правило, не включает в себя активную деятельность в социальных сетях, за исключением чатов с приглашением выпить пива с коллегами. Работа не должна добавлять в жизнь кардинальные изменения, личностный рост или романтику. Обычно это не так. Но в этот раз один парень по имени Адам обрел это все и даже больше. И я понятия не имею, чего ожидать в будущем, потому что никто не мог предсказать этого в прошлом.

Но я сохраняю спокойствие и продолжаю в том же духе.

ЛЮСИ:

Я не была ярой фанаткой чего-либо до тех пор, пока около шести лет назад не наткнулась на интервью о «Сверхъестественном» в журнале. Затем я купила первый сезон на DVD, даже не представляя, какой эффект сериал на меня произведет. Я была на том этапе своей жизни, когда после окончания пятнадцатилетних отношений обрела независимость и начала исследовать, что значит быть самой собой. Кроме того, мне было очень одиноко, и я чувствовала, что мне нужно как-то отвлечься. Мое первое взаимодействие с фандомом произошло в Twitter, когда я создала свой аккаунт, @SpnUK, чтобы подписаться на аккаунт сериала.

Я сразу начала общаться с каждым, кого только могла найти, кто работал над сериалом или был частью фандома. Отклики, которые я получила, были обнадеживающими, а сообщения, которые писали другие, были вдохновляющими. Я действительно не планировала стать частью фандома до моего знакомства с Семьей «Сверхъестественного». Быть фанатом всегда было табу среди моих сверстников, как и во многих кругах. А до знакомства с фандомом «Сверхъестественного» я даже не знала, что такое фандом.

Как только я поняла, насколько замечательным было сообщество, называвшее себя Семьей «Сверхъестественного», я начала погружаться в него настолько, насколько это было возможно. Я старалась участвовать в как можно большем количестве онлайн-проектов. Мной двигало не столько желание развлечься и наладить дружеские отношения, сколько потребность отвлечься. К концу 2012 года я не только запустила свой собственный сайт, www.spnuk.com, но и присоединилась к фандом-команде SuperWiki и начала помогать с редактированием статей о сериале и проводить интервью с актерами по электронной почте или Skype.

Один из проектов, которым я горжусь больше всего, был создан, когда в Великобритании отменили показ «Сверхъестественного» в эфире. Я присоединилась к фантастической группе британских фанатов, которые пытались продвинуть песню Carry on Wayward Son группы Kansas на первое место в британских чартах с целью привлечь внимание к сериалу и показать, как много людей в Великобритании любят «Сверхъестественное» и хотят, чтобы его продолжали транслировать. Мы делали футболки и листовки, которые с разрешения группы Kansas раздавали на ее концерте в Лондоне. Спустя короткое время песня заняла первое место в британском рок-чарте, и сплоченные усилия многочисленных поклонников были замечены самими Warner Brothers. Вскоре после кампании было объявлено, что британский канал собирается снова начать показывать «Сверхъестественное», – успех!

Было множество других замечательных проектов, все они знакомили меня с новыми друзьями и новыми сторонами фандома, а также показывали мне силу и сердечность фанатов. Я поражаюсь, когда понимаю, что все началось с просмотра сериала и регистрации в Twitter.

Именно в Twitter я впервые пообщалась с Адамом. Он был великолепен в ответах фанатам и разговорах с ними о сериале или на любые другие темы, которые возникали. Поболтав некоторое время в Twitter, мы добавили друг друга в друзья на Facebook, где могли вести более глубокие дискуссии о музыке, религии и чем-то еще.

Есть особый момент во время этого общения, который действительно выделяется из всех: когда Адам сыграл мне одну из своих старых записанных песен. Это было так прекрасно и пронзительно. Он всегда казался мне уверенным и дерзким, но тут я увидела его ранимую и уязвимую сторону.

Помимо дружбы с Адамом я также нашла несколько других замечательных людей, с которыми, я уверена, мы будем общаться всю жизнь. Я проводила с этими друзьями и фандомом целые дни, и они подарили мне цель в жизни. Но по-настоящему большие перемены начались только после того, как я приняла участие в GISHWHES.

Впервые я узнала о GISHWHES (с английского аббревиатура расшифровывается и переводится как «Величайшая международная охота на мусор, которую когда-либо видел мир». – Прим. пер.) в мае 2012 года. В рамках «Охоты на мусор» вам дается задание сфотографировать или снять на видео около 200 предметов с пятнадцатью товарищами по команде со всего мира. Это поразительная, меняющая жизнь и одна из самых безумных вещей, в которой вы когда-либо можете поучаствовать! Благодаря GISHWHES я научилась не относиться к жизни и себе слишком серьезно, гордиться своим творчеством и не бояться рисковать. Это помогло мне научиться не беспокоиться о том, что люди думают обо мне, когда я ввязываюсь в безумные дела; они могли согласиться с тем, что это «безумие» делает меня и других счастливей, или отрицать – это их право, но это больше не влияет на меня и мои цели.

Именно участие в GISHWHES придало мне уверенности в том, что я смогу самостоятельно путешествовать по всему миру и посетить конвенцию «Сверхъестественного» в Ванкувере. Я выбрала Ванкувер, потому что именно там снимался сериал и я могла посетить некоторые съемочные локации и принять участие в экскурсии, организованной менеджером по натурным съемкам «Сверхъестественного» Рассом Гамильтоном.

Там же жил и Адам. Поскольку наша дружба набирала новые обороты во время нашего общения в чате, я с нетерпением ждала встречи с ним лично; но я и представить не могла, что это выльется в новые крепкие дружеские отношения, не говоря уже о романтических.

Итак, в августе 2013 года я собрала чемодан и проделала путь в 8000 километров по всему земному шару, безумно нервничая. Это был первый раз, когда я летала одна, – на самом деле это был первый раз, когда я была в отпуске одна. Мысль о встрече с Адамом и другими друзьями, которых я встретила в интернете, превратила меня в клубок ожидания и нервов во время девятичасового полета. Сочувствую тому, кто сидел рядом со мной в тот момент.

Мой первый день в Ванкувере состоял из тура по локациям, так что день выдался насыщенным. Экскурсия была замечательная, я получила все, на что надеялась, и даже больше! Мы побывали в нескольких удивительных местах, в том числе за пределами бункера Хранителей знаний, и воспроизвели фрагмент серии «Ролевая игра и настоящая девчонка» в том самом месте, где она была снята. У меня также был шанс познакомиться с потрясающими новыми друзьями, в том числе с девушкой-загадкой по имени Джулс, администратором портала SuperWiki, и, конечно же, с Адамом.

Несмотря на все нервы во время личной встречи с Адамом, все было фантастически. Мы болтали, как в интернете, и действительно наслаждались обществом друг друга. Казалось, что так оно и должно быть.

Мы старались проводить вместе как можно больше времени – столько, сколько позволяет посещение конвенции. Мы сразу поняли, что видим друг в друге что-то особенное, хотя только в мой последний день перед отлетом мы обсуждали возможное возвращение в Ванкувер, чтобы посмотреть, сможем ли мы быть вместе. К этому моменту я просто поняла, что должна рискнуть. Мы оба чувствовали, что не могли не попытаться.

Но сначала мне нужно было решить вопросы в Англии. У меня была очень хорошо оплачиваемая работа в качестве менеджера компании, в которой я проработала больше двенадцати лет. Кроме того, у меня была потрясающая новенькая служебная машина и прелестная маленькая квартирка, которую я оформила на свой вкус, плюс моя семья и близкие друзья, по которым я буду ужасно скучать. Это было важное и чрезвычайно рискованное решение, которое был совершенно не в моем стиле, но я знала, что должна следовать зову своего сердца и просто надеяться, что все остальное встанет на свои места. Поэтому без колебаний я отказалась от всего, что у меня было, чтобы воспользоваться этим шансом на новую и захватывающую жизнь в Канаде.

На следующий день после того, как я вернулась в Великобританию, я отправилась навестить свою мать, чтобы сообщить ей важную новость. Я уже написала ей сообщение, что встретила парня в Ванкувере, но все же не думаю, что это помогло смягчить удар, ведь ее дочь хотела переехать за 8000 километров, чтобы жить с мужчиной, которого она только что встретила!

Разлука с семьей была, безусловно, самой тяжелой частью отъезда из Великобритании. Я никогда не была так далеко от своей семьи и друзей в течение длительного времени. Но они понимали и видели, как много значат для меня Адам и этот переезд. Итак, в ноябре 2013 года, всего через два месяца после моего возвращения из путешествия в Ванкувер, я упаковала как можно больше своей жизни в два чемодана и отправилась обратно, чтобы жить с человеком, с которым мы провели вместе не более одного уикенда!

Полет на этот раз был напряженным. Девять часов – большой промежуток времени, чтобы обдумать свой выбор. Но когда я наконец прошла через охрану аэропорта и увидела Адама, который стоял там и ждал меня, я просто знала, что поступила правильно. Мы почти не разговаривали по дороге в мой новый дом, просто держались за руки и тайком целовались. Кажется, в какой-то момент я спросила, не сошла ли я с ума, на что он усмехнулся и сказал: «Да!»

Следующие несколько месяцев были наполнены сумасшедшим обустройством нашей квартиры, и мы все время посвящали тому, чтобы по-настоящему узнать друг друга; к счастью, мы поняли, что у нас все еще было то первоначальное влечение, и оно только усилилось. Временами я ужасно скучала по дому, но Адам помог мне отвлечься от этого, а его родители, сестра и дочь заставляли меня чувствовать себя желанной и частью семьи.

Поскольку я следовала зову своего сердца, а не разума, я действительно не думала о том, как трудно будет остаться в Канаде, когда я перееду туда; процесс получения разрешений на работу, временных виз и возможного вида на жительство был огромным испытанием, временами казалось, что мы его не пройдем. Мне даже пришлось вернуться в Великобританию на несколько месяцев в 2014 году, когда закончилась временная виза, что было чрезвычайно трудно для нас обоих. Но благодаря упорному труду, решимости и большому везению в мае 2016 года я стала гордым постоянным жителем Канады, что означало, что #ADCY (наше шипперское имя) остаются вместе.

У нас были свои взлеты и падения, которые, я думаю, свойственны любым «сумасшедшим» отношениям, но мы работали над тем, чтобы преодолеть все вместе, и теперь мы сильнее, чем когда-либо. Я все еще иногда сомневаюсь в своем здравомыслии, как и Адам, но я также убедилась, что чудеса случаются. Рискуя, я нашла не только настоящую дружбу, но и большую любовь.

Фандом «Сверхъестественного» – это то, что помогло мне пережить время огромного одиночества. С появлением Адама в моей жизни я все еще люблю фандом, но больше не полагаюсь на него, чтобы заполнить свое время и подавить одиночество. Я с нетерпением жду захватывающего будущего, когда мы вместе будем работать над нашими личными проектами и строить собственные приключения.

Если я чему и научилась в фандоме «Сверхъестественного», так это принимать свои страсти, гордиться тем, кто мы есть, и не позволять страху мешать нам рисковать. Иначе вы никогда не узнаете, к чему это может привести!

Оглянемся назад

Лорена Экер, также известная как NIGHTSKY

По сравнению с тем как меняются жизни других, влияние «Сверхъестественного» на меня может показаться довольно ординарным. Меня не спасли от смерти, не вытащили из преступной жизни, я не попала в поле зрения голливудских продюсеров.

Тем не менее эффект «Сверхъестественного» значительно сказался на мне, и здесь интересно не только то, что со мной произошло, но и то, как именно это произошло.

Когда я впервые открыла для себя «Сверхъестественное», я была мамой-домохозяйкой, хотя так было не всегда. Более двадцати лет я работала корпоративным руководителем, и у меня все было точно распланировано между карьерой и семьей. Конференц-звонки и международные поездки чередовались с футбольными играми и танцевальными концертами… какое-то время. Стрессовых моментов в моей жизни становилось все больше, пока однажды не стало ясно, что я больше не могу совмещать две жизни. В конце концов я сделала «Выбор Софи»[4] и отказалась от того, что любила, – от своей карьеры, чтобы спасти то, что любила не меньше, – свою семью. Следующие десять лет я была довольна своей новой жизнью, но жила в гораздо меньшем мире, чем раньше. Если раньше я общалась с людьми по всему земному шару, то теперь все, что меня волновало, происходило в радиусе 30 километров от моего дома. Моя деятельность не требовала ноутбуков или социальных сетей, поэтому я сильно отстала от технологий. Мне было наплевать на Фейсбук или Твиттер, и у меня не было смартфона или приложений. Я думала, что однажды я снова буду работать, но пока не рассматривала это всерьез.

«Сверхъестественное» начало терраформировать мой мир, как только я увидела постоянные путешествия и конфликт Рая и Ада, с которым боролись два удивительных молодых парня, чья жизнь была посвящена семье. Я с нетерпением ждала повторов каждый день по телевизору, но они на несколько сезонов отставали от основного эфира шоу, а я становилась все более нетерпеливой. Чтобы ускорить свое погружение в сериал, я сделала нечто немыслимое и беспрецедентное (по крайней мере, для меня): я купила все вышедшие сезоны на DVD и смотрела «Сверхъестественное» каждый вечер в течение нескольких месяцев, пока не догнала прямой эфир, – 130 серий подряд! Никогда еще ничто так не захватывало мое воображение и мою преданность, как этот сериал.

Когда мой марафон закончился, я переключила свою одержимость «Сверхъестественным» на интернет. Представьте себе мое облегчение, когда я узнала, что не одинока в своей страсти к этому сериалу! Многие действительно умные люди публиковали проницательные исследования сюжетов и мифологий, кинематографа и писательства. В то время как первоначально меня привлекала сложность сериала, теперь я была поражена тому, насколько сериал был популярен во всем мире. Совершенно случайно я наткнулась на чрезвычайно интригующую Семью «Сверхъестественного». Что ж, теперь это был и мой сериал, и я хотела быть в этой шайке.

Я с энтузиазмом восприняла свой новый квест, но мои устаревшие навыки не соответствовали ориентированию в современном онлайн-пространстве, поэтому я отказалась от своего упорного сопротивления прогрессу социальных сетей, который произошел во время моего десятилетнего отсутствия, и научилась пользоваться iPad. Я побывала в неизведанных мирах Apple, Twitter и YouTube и исследовала множество веб-сайтов, в конечном итоге найдя эпицентры фандома «Сверхъестественного». Это было грандиозно, и я столько освоила за такой короткий срок, но впереди меня затаилась кроличья нора, которая только и ждала, что я сделаю еще один шаг…

Я узнала о конвенциях по «Сверхъестественному» на сайте SPN Family. Меня соблазняла возможность познакомиться с актерами сериала, но быть онлайн-фанатом – это совсем не то же самое, что быть фанатом на конвенции! Неужели я всерьез подумываю приобщиться к поп-культуре? Интернет-браузер позволял мне читать о «Сверхъестественном» анонимно прямо в моей гостиной. Пойти на встречу означало публично признаться, что я очарована телевизионным сериалом! Это абсолютно нестандартная идея, которая требовала совершенно нового уровня приверженности этому растущему интересу, который я все еще не до конца понимала. Я была самым обычным ребенком, который всегда делал то, чего от него ожидали. Я никогда не бунтовала, не путешествовала автостопом и не отправлялась летом в походы. Я жила в пригороде с семьей, собакой, в доме с белым забором. Я была шокирована безумной идеей пойти на встречу фанатов! Но, несмотря на все старания, я не могла избавиться от притягательной возможности стать ближе к сериалу, который зажег мой интерес, поэтому я сделала глубокий вдох, пошла ва-банк… и купила билеты на мою первую конвенцию по «Сверхъестественному».

В этот момент я была уверена в двух вещах: я совершенно точно сошла с ума, и не было даже шанса, что я отважусь на это приключение в одиночку. Испугавшись этого несвойственного себе поведения, я наугад связалась с двумя фанатками и спросила, смогут ли они быть моим спасательным кругом на время конвенции. Одна из них была преподавателем, а другая вела обзорный сайт. По моему мнению, их должности – это знак, что они достаточно взрослые, а потому у нас было что-то общее! Они любезно согласились встретиться со мной, но, несмотря на это, когда я прибыла туда, я чуть не сбежала через черный ход, даже прежде чем регистрация на мероприятие открылась! Я чувствовала себя замкнутой женщиной средних лет, вторгшейся в мир молодых раскрепощенных поклонников. Но я уже зашла слишком далеко, поэтому нервно стояла на своем.

Вот тут-то все и стало немного жутковатым. Среди хаоса конвенции мне удалось найти одну из женщин, с которыми я надеялась встретиться. Я извиняющимся тоном представилась испуганной поклоннице, которую я отчаянно преследовала все выходные. Ее звали Линн Зубернис (да-да, редактор этой книги!), которая, как я узнала позже, была одной из самых влиятельных и уважаемых авторов в фандоме. Она направлялась на встречу с Элис Джестер, основательницей сайта thewinchesterfamilybusiness.com, который, как я узнала позже, был крупнейшим обзорным сайтом, посвященным «Сверхъестественному». И я связалась именно с этими людьми! Из тысяч поклонников в интернете я наивно попросила о встрече двух самых активных участниц фандома; затем из тысяч людей на съезде я встретила их вместе. Так вышло, что они были подругами и пригласили меня пообедать с ними. Лей-линии для моей новой жизни только что были начерчены, и осталось, чтобы бог вмешался и соединил их.

Ураган «Сэнди» обрушился на восточное побережье США в последний день конвенции, помешав Линн вернуться в Чикаго. Поскольку сотни рейсов были отменены, единственным отелем, в котором еще оставались свободные номера, был маленький отель за аэропортом. Линн умоляла в Twitter Семью посоветовать лучшие условия проживания. Я встречалась с ней всего один раз, но она была в отчаянии, а «семья не ограничивается кровными узами», поэтому я пригласила ее остановиться у меня. Она с радостью согласилась, и мы провели следующие двадцать четыре часа, путешествуя по городу, обсуждая Джареда и Дженсена и смеясь до боли в животе. Наш совместный день был спонтанным и беззаботным. У меня были дела, да и она должна была преподавать в кампусе, но мы обсуждали нашу любовь к «Сверхъестественному» и просто веселились. Это было волнующе и замечательно. В одночасье мы стали близкими подругами.

В итоге Линн уехала домой, а я пыталась осознать происшедшее в этот удивительный уикенд. По мере того как количество посетителей конвенции росло с каждым днем, я все больше чувствовала себя комфортно с людьми, которые потратили свое время и деньги ради замечательного явления в их жизни, называемого «Сверхъестественным». Я была свидетелем сцен зарождения дружбы, счастья, личного триумфа и сострадания. Поскольку я практически никого не знала на конвенции, Элис пригласила меня на ужин с ее помощниками (что было одновременно пугающе и удивительно!). Конвенция также подарила мне эйфорический опыт общения с двумя актерами, которые являются сердцем и душой «Сверхъестественного», Джаредом и Дженсеном (что было совершенно умопомрачительно!).

Однако волна эмоций, нахлынувшая на меня после конвенции, была гораздо больше, чем эти отдельные моменты. Слова просто роились в моей голове в попытке выразить искреннюю радость, которую я когда-либо видела и испытывала. Слова стали фразами; фразы превращались в предложения; предложения становились абзацами. Днем и ночью эти мысли не давали мне покоя. Мне пришлось их записать.

Когда я закончила описывать свой опыт посещения Зазеркалья, я поделилась текстом с двумя моими новыми подругами по «Сверхъестественному», Линн и Элис. К моему удивлению, Элис настолько понравился мой рассказ о вступлении в фандом, что она попросила разрешения опубликовать его. Я была взволнована, но все еще слишком смущена, чтобы признаться в своей новообретенной одержимости, поэтому я осторожно согласилась, при условии что останусь анонимом. Я стала использовать свой псевдоним из Twitter – Nightsky, и в моей жизни началась новая глава. Когда моя история была опубликована на ее сайте, я волновалась так, как, должно быть, чувствуют себя лауреаты Пулитцеровской премии во время церемонии награждения. Я была на седьмом небе от счастья, воодушевленная еще одним совершенно неожиданным приключением.

После этой короткой встречи со славой моя жизнь постепенно вернулась в нормальное русло… вот только теперь «Сверхъестественное» и его фандом прочно укоренились в моей повседневной жизни. Прошло три месяца, прежде чем желание писать пришло снова. Мне захотелось зафиксировать свои мысли о текущем сезоне сериала, и я снова отправила свой текст Элис, которая любезно разместила его на своем сайте. Я безумно нервничала, надеясь получить хотя бы один комментарий, чтобы не считать себя публично униженной полным отсутствием интереса к моей статье. В конце концов, я же не телевизионный критик. Почему людей должно волновать, что скажет новый фанат практически без должного образования? Однако мне не пришлось долго ждать, прежде чем был опубликован первый комментарий. Вскоре появилось еще больше комментариев, потом еще и еще. В итоге было почти 450 комментариев, и только за первые несколько недель статью прочитали 22 000 человек, намного больше, чем обычно! Я не понимала, что происходит, но помню ощущение, что все только начинается. Послание было, без сомнения, ясным – я должна сделать это еще раз.

В последующие недели я иногда писала о «Сверхъестественном», и каждый раз Элис публиковала мои работы. Последние несколько статей убедили Элис, что мне есть что сказать, поэтому она попросила меня присоединиться к ее команде – это честь, которая обязывала писать статьи каждую неделю. Я была уверена, что мне нечего сказать, и я также была уверена, что не способна писать на заказ! Я писала из желания выразить то, что я чувствовала, не стремясь стать частью команды активистов сериала. Тем не менее до сих пор «Сверхъестественное» чрезвычайно сильно на меня влияло: новые друзья, ошеломляющий отклик на мою первую статью, а теперь шокирующее приглашение быть внутри всего этого. Это звучит странно, но я чувствовала, что должна следовать туда, куда приведет меня этот сериал. Я приняла предложение и начала писать для сайта The Winchester Family Business.

А потом, всего через три недели после того, как я присоединилась к проекту, случилось нечто совершенно невероятное. Я только опубликовала свою третью еженедельную статью. Это было открытое письмо к Джареду, в котором я похвалила его актерскую игру в финальной серии восьмого сезона, «Жертва». Его жена Женевьев увидела письмо и написала мне в Twitter: «@Jarpad и я благодарим тебя. Это очень важно». Конечно, я не увидела твит. Я не считала себя сколько-нибудь значимой в глазах общественности. У меня было очень мало подписчиков в Twitter, и я могла пересчитать по пальцам количество опубликованных твитов, поэтому я не ожидала, что кто-то будет писать мне, не говоря уже о Женевьев Падалеки! Элис прислала мне очень сдержанное письмо, в котором просто говорилось: «Ты видела твит Женевьев?» Вам знакомо это чувство, когда мир замедляется? Ваш ум перестает понимать слова. Вы не можете говорить, несмотря на то что ваша челюсть отвисла, а воздух медленно выходит из легких. Мои руки дрожали, и я больше не могла отличить правое от левого, поэтому было невозможно напечатать ответ в социальной сети, с которой я была едва знакома, в то время как мой разум все еще был одурманен мыслью, что Женевьев и Джареду понравилось мое письмо. Они прочли мое письмо.

Мой Twitter-аккаунт взорвался. Все пытались выяснить, кто я такая, что читала Женевьев и как можно получить копию этого. Ссылки на статью мелькали повсюду. Посещаемость нашего сайта зашкаливала, а люди выходили на него из ниоткуда. Я была в штате только три недели, и я положила наш сайт! Что происходит с моей жизнью? Если я думала, что ураган, ошеломляющий отклик на мою статью и неожиданное предложение стать автором были знаками, что я должна доверять «Сверхъестественному», то эти несколько дней были подобны цунами, смывающему все следы моего прежнего существования и восстанавливающему мою жизнь с нуля. Сайт рухнул, и я не могла игнорировать символическую иронию, что абсолютно то же самое происходит и со мной.

Невероятно, но пять месяцев спустя, на Хэллоуин 2013 года, я получила следующее сообщение:

«@Isangel2, сегодня был тяжелый день. Мне сейчас приходится нелегко. Поэтому я сел в своем трейлере и стал читать. Узнаешь это? Спасибо:)»

Джаред написал мне в Twitter. Лично. Мой текст помог ему. Одной из звезд, которая снимается в «Сверхъестественном» и вдохновляет, дарит надежду, силу и доброту в Семье, помогло мое письмо. Я не знала, о чем думать, когда мои руки печатали ответ. Эта скромная, сделавшая неплохую карьеру женщина вскочила со стула и с криками стала бегать по дому. Более 100 000 человек уже прочитали то маленькое письмо, которое я написала Джареду.

Если вы потеряли нить повествования, то вкратце: я по случайности была приглашена на завтрак, который стал для меня счастливым, затем случился ураган, я была одержима писательством, обрушила веб-сайт и получила личную поддержку от Женевьев и Джареда.

Следующие полгода я потратила на еженедельные обзоры. Я узнала больше о размещении информации в интернете, индустрии развлечений и писательстве. Затем оба администратора сайта уволились практически одновременно, и меня попросили стать главным редактором. Это требовало больше обучения и больше времени, чем я действительно могла предложить, но теперь я верила, что ряд событий не был просто совпадением. Я согласилась.

Линн и я оставались друзьями на протяжении всего этого времени. Она подбадривала и наставляла меня по электронной почте, но с момента нашего знакомства мы виделись только один раз (на следующей конвенции по «Сверхъестественному» в Чикаго, конечно). На дворе был апрель 2014 года, и она вернулась в Чикаго на академическую конференцию, где презентовала свою третью книгу Fan Phenomena: Supernatural[5]. Мы хотели увидеться, и она предложила встретиться с ней после конференции. Пока я ее ждала, у меня завязался разговор с ее издателем, который представлял всю серию книг «Феномены фанатства». Я просто заметила, что один из представителей поп-культуры, похоже, отсутствует в их коллекции. Издатель согласился, а затем спросил меня, не хочу ли я заполнить этот пробел. Ой, да ладно. Серьезно? Я была просто гостьей, проводящей время за пустой болтовней! Однако когда я стала обдумывать предложение, я поняла, что, будучи главным редактором, я работала как с материалами сотрудников, так и с независимыми фанфиками. У меня был год опыта публикаций в интернете, и я тесно знакома с феноменом популярной культуры, называемым Семьей «Сверхъестественного». У меня был опыт управления проектами со времен моей работы в офисе, и у меня был большой опыт деловой переписки, исследований и маркетинга. Я обдумала его предложение и решила, что это был еще один из тех чудесных знаков. У меня не было научных публикаций, но через несколько месяцев я отправила ему свое предложение. К моему удивлению, они приняли именно мое видение книги, а не все другие предложения, которые были представлены. Моя первая книга «Феномены фанатства: Сумерки Сага» вышла два года спустя.

Как все это произошло? Я не думаю, что я случайно наткнулась на серию «Сверхъестественного» как-то утром. Я редко смотрела телевизор, когда работала дома. Я никогда раньше не любила смотреть ужастики, как и сейчас (я не люблю страшилки!). Несмотря на то что я была поклонником научной фантастики со времен сериала «Звездный путь», у меня никогда не было желания стать членом фандома, пойти на конвенцию или писать о сериале. Несмотря на то что я занимала руководящую должность в консалтинговой фирме, я никогда не воспринимала технологии как неотъемлемую часть своей жизни. Я написала много книг по маркетингу и бизнес-коммуникациям, но никогда не рассматривала возможности сделать карьеру писателя. Теперь в мое портфолио добавилась опубликованная книга о «Сумерках», одном из крупнейших циклов современной культуры; я – главный редактор и менеджер социальных сетей для известного веб-сайта о «Сверхъестественном»; я пишу главу для книги о «Сверхъестественном»; и идеи для глав моей второй книги уже прочно засели в моей голове. Пройдет совсем немного времени, и мне тоже придется их записывать.

Еще я думаю, что не случайно два очень молодых человека по имени Джаред и Дженсен пришли вместе на прослушивание для «Сверхъестественного». Эти два актера никогда раньше не встречались, но между ними возникло мгновенное взаимопонимание, как личное, так и на камере. Они стали лучшими друзьями и развили редкую профессиональную связь, которая стала основой мировой популярности и Семьи «Сверхъестественного». Многие думали, что и сериал, в котором они снимались, и телеканал, который спонсировал его, должны были кануть в неизвестность. Но вместо этого «Сверхъестественное» смело продемонстрировало все самое лучшее в своем умении рисковать, рассказывать истории и общаться с фанатами. Шоу достигло двенадцатилетнего рубежа, а это свойственно только легендам индустрии, и стало всемирным феноменом, изменившим миллионы жизней, – и нет никаких признаков того, что это закончится в ближайшее время.

Уважение, преданность и любовь, которые Джаред и Дженсен испытывают друг к другу, сериал, который они создают, люди, с которыми они работают, и поклонники, которые любят их, произвели эффект бумеранга добра в мире. Я верю, что это больше, чем вдохновение. В настоящей борьбе между добром и злом, между самодовольством и действием, между пренебрежением и любовью, между апатией и страстью, между страхом и мужеством что-то сбросило этих двух молодых людей вместе в океан Вселенной, порождая волны чудес, которые расходятся по всему земному шару.

Как «Сверхъестественное» изменило меня? Как и многим другим, сериал дал мне простор для творчества. Женщина, которая проживала каждый день точно по расписанию, теперь стала писательницей, интуитивно идущей за вдохновением. Я всегда принимала неизвестное как то, что должно было быть, но я никогда не представляла такое будущее для себя.

После своей первой конвенции, когда это чудесное время только начиналось, я призналась, что хочу работать на Джареда. Я понимала, какое удивительное влияние он оказывает на мир, и хотела применить свои таланты и опыт, чтобы помочь ему расширить свои возможности. Я не знаю, может быть, в какой-то степени это именно то, чем я в итоге занимаюсь (или меня это все ждет в будущем?).

Я понятия не имею, куда может привести эта дорога, но я научилась доверять всему, куда бы «Сверхъестественное» меня ни привело. Это может быть судьба, бог, ангелы, вселенная, добро или просто удача, направляющая меня, но я точно знаю, что «Сверхъестественное» меняет жизни людей. Я знаю, потому что оно совершенно точно изменило мою.

Охренительно блудные

Ким Родс

Я – это вы

Бриана Бакмастер

«Что такое конвенция?» – спросила я, сидя в кресле и ожидая, пока съемочная группа развернет камеры. Ким Родс сидела рядом со мной.

На нас обеих были уютные пальто, а в руке ежедневное трехчасовое печенье с кофе. К тому моменту мы сняли примерно половину серии «Хиббинг 911», и я была почти уверена, что влюблена в эту женщину, поэтому я ловила каждое ее слово.

«Ох, просто подожди. Они потрясающие. Тебя обязательно пригласят». – «СЕРЬЕЗНО??!» – сказала я, поправляя сползающий все ниже пояс с кобурой.

Затем Ким продолжила рассказ о конвенции, и я буквально слышала, как мечты сбываются. Сцена. Микрофон. Милая аудитория. И караоке.

Когда человек решает стать актером, в его голове может звучать тихий голос, который говорит ему, что он банален. Тщеславен. Возможно, немного бесполезен. Это мешает следовать за своей страстью, но все же есть чувство, что вы еще можете что-то дать. Часть вас, которая никогда не поменяется. Я достигла того возраста, когда тебя как женщину учат довольствоваться тем, что дает тебе жизнь. А потом я нашла шерифа Донну.

Роль Донны Хэнскам была всем, о чем я только могла мечтать. С самого начала она была настоящей женщиной: сложной, с легким характером, но также печалью и заниженным чувством собственного достоинства. И самое главное, благодаря тому, что я играю эту роль и являюсь частью этого сериала, для меня большая честь иметь возможность поговорить с теми, кому знаком опыт Донны. Как и мне. Я могу быть вам полезна! Я могу быть той, кем, я думала, никогда не стану.

Я выросла на ферме неподалеку от маленького городка в Саскачеване. У меня не было ни кабельного, ни спутникового телевидения. Но у меня было место перед камином, очень похожее на сцену. Поэтому я постоянно выступала. Мои родители были фермерами, и хотя они не отговаривали меня от осуществления моей мечты, но и не оказывали особой поддержки тому, что станет моей самой большой страстью в жизни. У меня были старшие братья-близнецы (мой большой запас терпения к шалостям Джареда и Дженсена – их заслуга), и большую часть детства мы заполняли свой день такими вещами, как прыжки с тарзанки, сбор камней и лабиринты в кукурузных полях. Звучит довольно привлекательно, не правда ли? По большей части так оно и было, но образование было так себе, а мой отец терял зрение из-за опухоли мозга, которая была у него большую часть жизни. Поэтому нам пришлось произвести некоторые изменения.

Мы переехали в город, где жизнь была совсем другая. Дети иначе разговаривали друг с другом, иначе относились друг к другу. Девушки хотели носить «правильную» одежду, а я понятия не имела, что это такое. Сказать, что надо мной издевались, – значит ничего не сказать. Я всегда была намного полнее других девочек моего возраста. У моей семьи не было средств, чтобы жить в хорошем доме или покупать хорошую одежду. Я часто надевала на себя обноски моих братьев. Осознав, что я не вписываюсь, я ушла в себя и стала интровертом. «Застенчивая и тихая» – так часто меня описывали (если вы можете в это поверить). Я подумала, что если они не будут слышать меня, то и не будет повода смеяться надо мной. Но это было не так.

Так продолжалось до старших классов, когда я впервые осознала, что если они собираются смеяться надо мной, то я заставлю их смеяться вместе со мной. Это было началом поиска настоящей себя. Ей просто нужно было понять, что именно она хотела сказать.

Перемотаем еще немного вперед. Когда я училась на втором курсе театральной школы, я очень много работала и сильно похудела (и стала выглядеть почти так, как сейчас). Это то, что я люблю называть сбрасыванием кожи. Я все еще не была худой по голливудским стандартам, но меня замечали. На самом деле замечали. Люди смотрели мне в глаза и слушали, когда я говорила. Поэтому я старалась продумать все, что я говорила. Не идеально, но так, чтобы слова отражали то, что я на самом деле имею в виду. И я убедилась, что замечаю каждого, независимо от его или ее размера. Перемотаем еще вперед, к конвенциям по «Сверхъестественному». Общаюсь ли я с фандомом со сцены, во время встречи, на фотосессиях или просто прохожу мимо, чтобы пойти в туалет, я стараюсь их слышать. Замечать. Потому что я на самом деле одна из них. Я была вами, я и есть вы, и я стремлюсь быть такой же, как вы.

Шериф Донна, как многие знают, должна была быть всего лишь эпизодическим персонажем, беззаботной женщиной без чувства собственного достоинства. Текст для прослушивания казался мне таким забавным, что мне не терпелось попасть уже в комнату. Это не очень распространено среди актеров. Фил Сгричча был там и сделал для меня несколько заметок, основанных на моем первом прослушивании. Он очень ясно дал понять, что акцент очень важен. Так как я из западной части Канады, мой диалект хорошо подходил. Я прошла кастинг, а потом мы несколько минут разговаривали о футболе. Я думаю, что этот незначительный обмен мнениями дал нам обоим хорошее представление о том, каково это – работать вместе. Хочется верить, что именно это помогло мне получить роль. Вперед, Рэйдерс!

Мой первый день на съемочной площадке был захватывающим и пугающим. До моего первого эпизода в сериале я работала на телевидении всего полгода. Большая часть моего актерского образования и опыта связана с театром и комедией. Так что я очень хорошо вела себя на съемочной площадке. Я не хотела облажаться. И когда люди говорили что-то вроде «Нужно, чтобы ты ходила по своим отметкам на полу» или «Первая группа на подходе!», я понятия не имела, о чем они говорят. Я бы спросила один раз и запомнила навсегда. Но я была не в том положении, чтобы тратить время профессионалов. Первым, кого я встретила, был Дженсен. Он был таким, каким я его себе представляла: забавным, благородным и чертовски красивым. Когда я встретила Джареда, первое, что я подумала, было: «Черт возьми, какой же он высокий!» Второе, о чем я подумала, было: «Как кто-то может работать, когда эти двое в комнате?»

Когда была первая репетиция теперь уже печально известной сцены с пончиками, крикнули «Мотор!», и я впилась зубами в этот пончик так, словно от этого зависела моя жизнь. Когда прокричали «Снято!», команда расхохоталась, а парни посмотрели на меня и сказали: «Ух ты! Ты действительно хочешь эту роль». Я думала, что совершила большую ошибку и у меня будут неприятности, но все было наоборот. Последний день съемок того эпизода с парнями был волшебным. Мы смеялись больше, чем я смеялась за долгое время, и парни в какой-то момент посмотрели на меня и сказали: «Мы увезем тебя в Лос-Анджелес и сделаем знаменитой». О чем еще может мечтать актриса? Фил дал мне понять, что хотел бы видеть мою героиню снова. Но за свою пятнадцатилетнюю карьеру я слышала такие слова гораздо чаще, чем хотелось бы, так что я особых надежд не питала. Но посмотрите на Донну сейчас – она уже полноценный охотник. Я знаю, что это благодаря Филу, парням и фанатам. И я буду благодарна всю оставшуюся жизнь.

Трудно описать волшебство, которое вошло в мою жизнь вместе с прекрасной, простой и в то же время сложной героиней. Один день на прослушивании полностью изменил мою жизнь навсегда. И это почти напрямую совпало с рождением моей дочери, так что вероятность того, что произошел какой-то лунный сдвиг, весьма высока. Если это кажется вам бессмыслицей, я вас не виню. Но все-таки спустя три сезона я полностью закрепилась в Семье «Сверхъестественного». Актеры, которые регулярно появляются на конвенциях, стали моими лучшими друзьями, и я постепенно знакомлюсь со все большим количеством фанатов на наших недолгих, но ценных встречах. Каждое слово, которое они говорят, влияет на меня, учит и становится частью меня. Встреча с этими людьми – самый невероятный опыт в моей жизни. Каждый день я говорю спасибо за честь быть частью семьи.

Увидь то, что вижу я. Почувствуй, что я чувствую

Ким Прайор

Сила фотографии

Стэйси Андерсон

Распространяя доброту, как конфетти

Клодин Хаммел

Обратная сторона фанфиков

Экстравертные приключения интроверта Осрик Чау

«Ты слишком часто соглашаешься», – сказал мне недавно друг.

«Да, знаю!» – ответил я с чрезмерным энтузиазмом.

Мое поведение часто противоречит логическому мышлению, и это потому, что в глубине души меня все еще привлекают привычки, от которых я стараюсь отойти. Я говорю о комфорте. Я ассоциирую комфорт с тем годом моей жизни, когда сидел в подвале, играя в видеоигры весь день, питаясь чипсами, сальсой и пастушьим пирогом. И хотя в тот год я был одним из самых счастливых людей на планете, я знаю, что не могу позволить себе сделать это снова. Когда представляется подобная возможность, мой мозг говорит мне, что быстрое «нет» – лучшее решение, потому что оно снова приближает меня к этому чудесному подвалу. Обычно именно в этот момент я импульсивно отвечаю «Да!» – до того, как успеваю передумать.

Однако за игнорирование здравого смысла приходится платить. А это означает оказаться в ситуации, когда я чувствую себя немного не в своей тарелке, – или, в случае согласия написать главу для этой книги, совсем не в своей тарелке. Я не писатель, и я не писал даже эссе… ну, я думаю, что любой учитель английского языка, который у меня когда-либо был, скажет вам, что я никогда не писал эссе. Во всяком случае, структурно обоснованного или имеющего какой-либо смысл. Единственное, что меня поддерживает в этот раз, это действительно интересная тема, которая несколько шире, чем просто «Как “Сверхъестественное” изменило мою жизнь» или «Моя вовлеченность в фандом». Это эссе о том, как «Сверхъестественное» продолжает менять мою жизнь и как фандом продолжает помогать мне в моем вечном стремлении выйти из зоны комфорта.

Десять лет назад я прошел личностный тест Майерс – Бриггс в рамках курса подготовки к карьере, и среди прочего результаты теста показали, что я интроверт. Однако за десять лет многое может произойти, так что, предположительно, я совершил некий переход к экстраверсии. В конце концов, я актер, и моя работа – стоять перед камерой, зная, что миллионы людей увидят каждое мое движение. Но еще я простой парень в костюме-без-повода, который выходит на сцену, отбросив все сомнения, чтобы встретиться и поговорить с сотнями людей. Я выбрал себе работу стоять на сцене и вдохновлять других, но за последние пару месяцев саморефлексии я заметил: что-то не сходится. Поэтому я начал копаться глубже в тайниках своего сознания, в надежде обнаружить какие-то неприятных воспоминаний, которые мы так хорошо подавляем.

Мои первые мысли были о пятничном караоке после конвенции по «Сверхъестественному» в Северной Америке. Вы заметите, что большая часть дальнейшего повествования будет посвящена времени, проведенному на этих конвенциях. Потому что в основном только там я встречаюсь и общаюсь с новыми людьми, так что это хорошо меня характеризует. Большинство дней я провожу дома, в укромном уголке перед компьютером, а сидя за клавиатурой, не так-то просто проявлять отвагу.

Если вы никогда не были на караоке-вечеринке Мэтта Коэна и Ричарда Спейта-младшего, вот краткое описание: это обычное американское караоке, которое есть в углу любого бара, за исключением того, что оно находится в главном конференц-зале, где проводятся панели. Это единственное бесплатное мероприятие на конвенции, поэтому здесь могут присутствовать люди, которые не смогли получить билеты на панель, в том числе и случайно проходящие мимо. Толпа становится все больше и со временем начинает напоминать рок-концерт как на сцене, так и вне ее. Добавьте несколько песен из вашего плейлиста «Сверхъестественного», и это действительно превратится в очень драйвовое событие.

Я очень уважаю Мэтта, Ричарда и Роба Бенедикта (они своего рода трио, поэтому я упоминаю и Роба) не только как исполнителей, но и как хороших честных людей. И в качестве поддержки я посещаю их выступления в любой конвенции. Это необязательное мероприятие, но я регулярно прихожу сюда, потому что здесь весело. И я далеко не единственный. Даже после долгого дня на конвенции коллеги Роба по группе Louden Swain всегда выходили на вечеринку, как и большинство пятничных гостей. Даже субботние гости, которые прилетели накануне ранним утром, присоединялись к нам или, по крайней мере, приходили посмотреть. Это грандиозная вечеринка, на которой мы можем немного опустить завесу и взаимодействовать с людьми гораздо менее формально, что мне очень нравится. По этой причине караоке-вечеринка была одним из моих любимых событий с момента моего первого выступления на конвенции.

Последние две караоке-вечеринки заставили меня задуматься о магии сцены. Для меня не проблема выступать в одиночку. Парную панель тоже оказалось вести довольно забавно, особенно когда вы оба начинаете взаимодействовать друг с другом. Но когда я на сцене с группой людей, а порой их количество может достигать и десяти человек, со мной происходят странные вещи. Многие из этих людей являются музыкантами – к ним относятся и члены нашей мультиталантливой фан-базы, – и когда я нахожусь в их обществе на сцене, у моего самосознания сносит крышу. Я сравниваю себя с ними и начинаю буквально слышать, как темные углы помещения взывают ко мне. Помню, в один из таких вечеров я наблюдал, как Мэтт и Роб собирали толпу между песнями, пока Ричард отпускал свои неизменно остроумные комментарии. Я стоял на сцене вместе с ними, восхищаясь их мастерством делать шоу и желая внести свою лепту. И тут мой разум, как обычно, подключился и напомнил, что я не новичок в этом деле и вполне могу поучаствовать. Поэтому я решил, как настанет подходящий момент, отсчитать: «Раз, два, поехали!» Но в тот вечер мои разум и тело были в разногласии, и тело просто не соглашалось с тем, что хотел сделать разум. Вскоре после этого я понял, как долго я, должно быть, стоял на этой сцене. Надеясь, что не выгляжу слишком глупо, я ушел за кулисы, чтобы прийти в себя.

Эти воспоминания относят меня к моему детству. Я никогда не был крутым парнем, хотя время от времени тусовался с крутыми ребятами. Сидел, старался не привлекать к себе много внимания и не участвовал в их выходках. Мне никогда не казалось, что я могу что-то добавить к разговору или кого-то рассмешить. Для большинства учеников начальной школы моя личность была связана с боевыми искусствами и с тем, что я был бойцом. Но это просто сделало меня тем, о ком люди хотели говорить, а не с кем. Тем временем я стал достаточно умен, чтобы научиться не драться, и нашел себе новый интерес – стал активистом, затем президентом школы и участвовал в таком количестве клубов, в каком только мог. Это был невероятно социальный образ жизни, прямо противоположный предыдущим годам, и я проводил в школе более шестнадцати часов в день. Эта жизнь давала мне цель; она делала меня важным – мне всегда было куда идти и что делать. Я так хотел охватить максимум, что оказался посредственностью во всем, мастером ни в чем. Включая мои социальные навыки. Я не знал ни одну группу друзей достаточно хорошо, чтобы понимать все внутренние шутки или быть в состоянии поймать момент, чтобы вставить свои пять копеек. Возможно, я и был самым общительным парнем в классе, но я действительно не умел социализироваться. Я привык к тому, что где-то был нужен, и мне редко приходилось задерживаться в разговоре – уж точно не настолько, чтобы углубляться в серьезные дискуссии. В те редкие моменты, когда мне это удавалось, я неловко стоял, думая только о том, как бы мне хотелось сказать что-нибудь умное или куда-нибудь еще пойти.

Субботний вечерний концерт Louden Swain, который в конечном итоге стал называться Saturday Night Special, проходил в 2014 году на конвенции по «Сверхъестественному» в Вашингтоне, округ Колумбия. Я недавно начал играть на гитаре и принял импульсивное решение сказать «да», когда мне предложили исполнить что-нибудь на сцене. Я репетировал все выходные перед выходом на сцену, и когда я закончил, пришлось лечь на пол на пару минут, чтобы разум восстановился. В процессе написания этого текста я решил найти и пересмотреть это видео снова и сразу почувствовал, как мое сердце забилось чаще в предвкушении этого выступления. По сей день исполнение любой музыки перед аудиторией все еще вызывает сильнейшее чувство тревоги, которое я когда-либо испытывал. И если бы не теплота и доброжелательность фандома «Сверхъестественного», я бы никогда не поставил себя в такое уязвимое положение.

Атмосфера безопасности, которая царит в этом фандоме, позволяет мне делать такие вещи, на которые в другой ситуации я бы не решился. Я смог отключить ту часть своего мозга, которая раньше кричала на меня, отчаянно размахивая красными флажками, как только вычисляла надвигающуюся угрозу в виде смущения. Ну, может быть, эта часть и не выключена, но другая часть, которая кричит: «Это будет так весело!», кажется, заглушает первую.

Люди могут не согласиться, когда вы скажете: «Я хочу сниматься в этом фильме». Будут тысячи людей, которые ответят: «Нет, ты не можешь быть в этом фильме». Но сам себе ты не можешь сказать: «Я не могу быть в этом фильме»; ты должен утверждать: «Я буду в этом фильме» и делать ради этого все. Использование этих возможностей преподало мне очень ценный урок, который я часто проповедую всем, кто готов слушать. Есть сотни, даже тысячи людей, которые с готовностью говорят «нет» многим вещам. Не надо быть одним из этих людей. Этот образ мышления открыл для меня множество дверей и позволил открыть любимые приключения.

За мое участие в веб-сериале «Halo 4: Идущий к рассвету» меня пригласили в 2012 году на Комик-Кон в Сан-Диего. Я впервые присутствовал на этой конвенции и был впечатлен. Я твердил многим людям, что этот опыт навсегда изменил мою жизнь. Меня крепко зацепило, и поэтому в ожидании возвращения в 2013 году я потратил месяцы на подготовку одного из самых сложных костюмов, которые я когда-либо надевал, даже заручившись помощью друзей и других сторонних источников.

В пятницу 20 сентября 2013 года я прибыл в Даллас, в полной готовности к очередной конвенции по «Сверхъестественному»; это должно было быть мое третье выступление на сцене. Я сидел в своем гостиничном номере, смотрел в зеркало и поправлял свою тиару. Комик-Кон в Сан-Диего пришел и ушел, и из-за накладок в расписании я не смог присутствовать на мероприятии. Мой косплей принцессы Бубльгум должен был стать моим фурором на Комик-Кон, и я даже был готов пройти через толпу, одетый во все розовое. И, не желая ждать год или потратить впустую хороший костюм, я привез свой наряд принцессы Бубльгум на другую конвенцию, в Далласе, не принимая во внимание тот факт, что я был гостем на этом мероприятии, а не посетителем.

Я до сих пор помню те чувства сожаления и стыда, когда увидел выражение шока на лице моего помощника. В ту секунду у меня было твердое намерение захлопнуть дверь, раздеться и смыть розовое, прежде чем извиниться за опоздание. Это был момент истины, я снова услышал свой внутренний голос: «Просто сделай это, Осрик. Людям нравится “Время приключений”. Застенчивым людям будет легче разговаривать с тобой, если ты будешь смущен больше, чем они. Это те, перед кем ты точно сможешь осуществить задумку. Ты же знаешь, что хочешь этого». А потом годы актерской карьеры наконец окупились, и я просто взял себя в руки. Я вышел из двери номера с улыбкой, и на каждой встрече я был полон уверенности и смотрел людям прямо в глаза. Ответной реакцией была смесь недоумения, смеха и, хотелось бы верить, восторга.

С этого счастливого инцидента зародилось кое-что значимое. Это позволило мне приятно удивлять многих поклонников, посещающих конвенции. Это позволило побороть мой страх конвенций, на которых я бывал уже так часто, что это стало привычным делом. А беспокойство о реакции посетителей на мой экстравагантный наряд отвлекало от моего безумного сердцебиения. Создание нового костюма для каждой конвенции – это цель, на которой можно зациклиться, чтобы достигать прогресса, скажем так, в усложняющихся условиях, поскольку я бросал себе вызов в сложности дизайна и материалах, с которыми я работал. Очень скоро мне пришлось привлечь к помощи косплееров со всего мира, и процесс отбора в конечном итоге развился до того, что я начал искать узкопрофильных специалистов: например, мне нужно было найти специалиста по коже для кожаного костюма. Если там были электрические компоненты, мне нужно было заручиться помощью инженера. В косплее, оказывается, я нашел что-то вроде ролевой игры в реальной жизни, и это меня очень воодушевляло. Это было не только весело, но и помогало избежать неловкого молчания с фанатами. Если тема для разговора не находилась, мы всегда могли хотя бы обсудить то, что на мне надето. И пока я не сменил костюм – эта тема всегда актуальна.

Я не могу не подчеркнуть, как важно с легкостью уметь снимать напряженность в общении, чтобы завязался приятный непринужденный разговор. Это болезненный урок, и его неловкие последствия я разбираю до сих пор. Я бы сказал, что количество легких переходов к непринужденной беседе прямо пропорционально как социальному, так и профессиональному успеху. В наше время нетворкинг помогает добиться большего успеха, чем просто рекомендация знакомых. Если вы хороши в своем деле, но не понравитесь другим как личность и они не захотят проводить рядом с вами восемь часов в день с понедельника по пятницу, то они предпочтут нанять кого-то, кто не доставит им хлопот, пусть даже менее квалифицированного. Конечно, «легкий» – это относительный термин. И часть из тех неловких диалогов могут показаться очаровательными родственной душе, которая, возможно, станет вашим лучшим другом. И этот лучший друг может в конечном итоге помочь получить работу, о какой вы мечтали.

Впервые я осознал это около восьми лет назад, когда начинал свою актерскую карьеру, и все, что я мог сказать, было: «Привет, меня зовут Осрик, я актер». За этим обычно следовало: «А чем еще ты занимаешься?», на что я отвечал молчанием, а иногда мне везло, и я каким-то образом начинал рассказывать о боевых искусствах. Я поднимаю эту тему, потому что теперь понимаю ее важность. И если представить, что процесс коммуникации – это видеоигра, то общение с фанатами – это словно режим Чака Норриса. Я знаю фандом достаточно хорошо, и каждый из них мог стать моим лучшим другом, поэтому мне не страшно начать разговор и обсудить с ними любую тему, которая приходит на ум. С этим «козырем» я участвовал в стольких конвенциях и встречался со многими тысячами людей, и в результате оказалось, что это был единственный известный мне способ представиться, на который я полагался.

Пару месяцев назад я присутствовал на вечеринке по случаю дня рождения, где мне был знаком только один человек. Я понимал, что не могу цепляться за единственного человека, которого я знаю. Но я пошел туда во имя приключений и потому, что твердо был уверен в своем умении знакомиться и разговаривать с незнакомыми людьми. В тот вечер я осознал, что сижу в пустом углу, наблюдая за приходящими и уходящими гостями, прежде чем тихонько улизнуть. Я чувствовал себя не в своей тарелке; у меня не было привычного преимущества, когда некоторые люди точно знали, кто я такой. И я понял, что не могу постоять за себя в некоторых социальных ситуациях. Конечно, я как бы стер это воспоминание и чувство беспомощности и списал на то, что мероприятие было обычной вечеринкой, которые мне не особо нравились.

Держа все это в уме, для дальнейшего погружения в самопознание и личностное развитие я решил снова пройти тот же тест, чтобы узнать, насколько сильно я изменился за десять лет. Результаты пришли. И вот я все еще остаюсь интровертом, но на этот раз у меня появились черты экстраверсии. Поэтому я буду продолжать заставлять себя ходить на вечеринки, которых еще десять лет назад я бы избегал. Возможно, я уже лучше справляюсь, но все равно есть еще поле для большой работы над собой. Как исполнитель я научился включать или отключать свой мозг перед выходом на сцену. Но если это сделать не удается или меня не будет поддерживать чувство, что меня узнают люди, поставьте меня на сцену, и я регрессирую к своему естественному состоянию интроверта.

Зная все это и опираясь на свой богатый опыт и приключения, которые я иначе пропустил бы без особой атмосферы защиты фандома, я могу только быть благодарен. Я каждый день получаю удивительные сообщения с благодарностью от поклонников, но в действительности это улица с двусторонним движением и замечательные симбиотические отношения. Благодаря вам я делаю свое дело, а затем вы благодарите меня за это. И поэтому я отвечаю самым честным и прямым ответом, который я знаю: «Нет, это вам спасибо».

Частичка моего сердца

Сабрина Гринвуд-Бриггс

Было бы преувеличением сказать, что моя жизнь началась, когда я открыла для себя «Сверхъестественное», но правда в том, что жизнь, которая у меня есть сейчас, является прямым следствием знакомства с сериалом. Потому что у истоков этого стоит «Сверхъестественное».

Десять лет назад я была несчастна при том образе жизни, который вела, и мне казалось, что впереди меня ждет скучная (и долгая) дорога. Я приняла решение переехать из города мечты в Калифорнии обратно в родной город в штате Нью-Гэмпшир, чтобы сэкономить деньги для выплаты своего долга и переезда к парню, как только он вернется с военной службы из-за границы. Я смотрела на перспективу, которая, как мне казалось, должна была быть для меня желанной: муж, дети, стабильная работа. Но все мои решения основывались на том, что делали окружающие. И я думала, что должна была делать со своей жизнью то же самое, что и они, не имея никакого реального представления о том, куда я направляюсь или чего действительно хочу. Я плыла по течению, и жизнь была фильмом, который я смотрела вместо того, чтобы жить. Я чувствовала себя совершенно одинокой в этой неудовлетворенности, как будто была единственной, кто барахтался и путался, хотя меня окружали потрясающие друзья и семья.

Я погрузилась в онлайн-мир совершенно случайно, когда один знакомый прислал мне по электронной почте приглашение присоединиться на Yahoo! к группе поклонников фильма «Звездные войны: Эпизод 1 – Скрытая угроза». Там я познакомилась с несколькими чудесными друзьями, которые помогли мне мысленно вырваться из болота моего повседневного существования. Эта группа привела к другим, и в конечном итоге я присоединилась к онлайн-сообществу фанфиков, которое я называла домом почти девять лет. На письме это звучит мелодраматично, но я все еще вспоминаю безнадежность и боль, которые я испытывала в те годы.

Когда одна из моих интернет-подруг предложила мне посмотреть «Сверхъестественное», я подумала, что она сумасшедшая. Я не поклонница ужастиков и никогда ею не была. И несколько раз, когда я мельком попадала на сериал во время переключения каналов, создали впечатление, что это шоу было безостановочно пугающим и грубым. Но все же эта девушка подсадила меня на «Светлячка», «Ночь спорта» и еще множество других замечательных сериалов. Она была одной из первых, кто одобрил мою фанатскую сторону и изменил всю мою жизнь. Поэтому я решила довериться ей и взяла первую часть первого сезона напрокат у Netflix (тогда второй сезон был отправлен в межсезонный перерыв). Вопреки всем моим ожиданиям, я попалась на крючок. Так попалась, что просмотрела все серии в один присест, грызя ногти, а на следующий день мне удалось поспать лишь несколько часов. Я отправила этот диск (и все остальные имеющиеся в доме) обратно на следующий день и выстроила свою очередь на сервисе так, чтобы Netflix отправили мне весь оставшийся сезон как можно быстрее. Я глубоко погрузилась в мир Сэма и Дина и в мысли о спасении людей и охоте на нечисть. Эта их цель вызывала отклик во мне. Я хотела сделать что-то стоящее, и в процессе просмотра сериала пришло понимание: пусть у меня пока и не было цели, но в моей власти было изменить это.

В течение следующих двух месяцев я купила первый сезон, а затем нашла торренты с сериями первой половины второго сезона, чтобы нагнать все вышедшие на тот момент эпизоды и быть готовой к просмотру, когда показ возобновится. Я даже уговорила свою соседку по комнате и еще нескольких друзей смотреть сериал вместе со мной. Мы устраивали вечеринки с просмотром серий каждую неделю, начиная с новых эпизодов второго сезона после перерыва. Наша группа жадно поглощала сериал и часами обсуждала его. Я также потратила время и вложила много энергии, чтобы уговорить их ежегодно пересматривать сериал. Я была бодра и весела, а любовь, которую я испытывала к сериалу, подтолкнула меня к переменам в моей собственной жизни. Сериал побудил меня долго и пристально анализировать причины моего недовольства, а также осознать, чего я действительно хотела и что могла с этим сделать.

Я больше не убегала от факта, что все было под моим контролем только тогда, когда я была готова потратить время и силы на перемены. Ведь в жизни мы вкладываем очень много сил и времени, чтобы составить план и затем действовать по нему. Эта тема прослеживалась почти в каждой серии тех первых сезонов. К лету 2007 года я сделала несколько серьезных изменений: бросила парня, завела больше друзей как в интернете, так и в своем районе, вернулась на учебу и, наконец, получила новую работу, которая побудила меня собрать вещи и переехать обратно в Южную Калифорнию. Я знала, что именно там мое место, необходимое, чтобы вписать в свою историю новые главы.

С того момента, как мой самолет приземлился 4 июля, я знала, что грядут серьезные перемены. Это было похоже на точное знание, в какой колледж идти и стоит ли начинать учебу за границей. Я чувствовала это всем своим телом: правильность вещей, которой не было в последние годы моей жизни. И в то лето я сделала все, что могла, чтобы начать новую жизнь, которой была довольна. В том числе: первое посещение Комик-Кон в Сан-Диего (я планировала перед мероприятием переночевать на работе, пока не встретила редактора этой книги, которая была очень мила и предложила мне место для ночлега), совместный просмотр «Десятидюймового героя» с новыми друзьями, просмотр музыкальных концертов Джейсона Маннса и Стива Карлсона в Лос-Анджелесе, а также я бросила вызов самой себе и подала заявку на работу бухгалтером начального уровня, которая переросла в девятилетнюю профессиональную карьеру в области финансов и кадров. Сидя в своей старой гостиной в штате Нью-Гэмпшир, я и представить себе не могла, что моя жизнь будет так стремительно меняться. Я чувствовала, эти изменения были мне по силам и оказались более чем заслуженными. Я многим обязана «Сверхъестественному».

В этих поездках я встречала удивительных женщин, с которыми у нас было больше общего, чем со старыми знакомыми. Эти женщины помогли мне стать той, кем я являюсь сегодня. Каждое взаимодействие с ними влияло на мою жизнь. Они помогли мне удержаться на американских горках нового опыта. И своим примером показали, каково это – быть отличным другом, иметь настоящих друзей и что значит быть одинокой взрослой женщиной со страстями и интересами, которые лишь немного выходят за пределы обыденного.

И я не узнала бы ни одну из них без «Сверхъестественного». Я могу сказать это с уверенностью, потому что я встретила первую из них (вместе с редактором этой книги) в 04:30 утра в очереди на панель «Сверхъестественного» в рамках Комик-Кона 2007 года в Сан-Диего. Это было еще тогда, когда актерам для проведения панели выделяли не самый большой зал, как сейчас и большинство людей, ожидающих в очереди, были там, чтобы посетить другие панели. Мы ждали с раннего утра, чтобы занять свои места в первом ряду, и боролись с людьми, пытающимися занять места для друзей, не стоящих в очереди. Мы просидели весь день, наблюдая программы, о которых ничего не знали, просто чтобы увидеть, как ребята и команда входят в этот зал, представляют нам несколько эксклюзивных видео и говорят нам о своей любви к тому, что они делают.

Затем, пару недель спустя, моя новая подруга пригласила меня поехать вместе с ней на музыкальном концерте, где она представила меня другим своим знакомым… Большинство из них были людьми, которых она знала либо как поклонников сериала, либо как участников других фандомов. Это было лето, которое изменило меня.

Казалось, впервые в моей жизни меня сразу же приняли в офлайн-пространстве. Эти девушки приняли меня; они одобряли мою фанатичность, делились своими страстями и помогали мне найти дополнительную энергию через этот удивительный сериал, который мы все любили. И по сей день нас связывают с этими людьми совместно разделенными переживаниями; я переняла какую-то их частичку, а затем сформировала и преобразовала ее. И вся Семья «Сверхъестественного» была с нами на этом пути, даже если они понятия не имели, что были частью моего путешествия. Этот сериал был со мной в то время, когда я больше всего нуждалась в нем. Он помог мне развить свою творческую сторону через написание фанфиков и подарил мне одних из самых удивительных и важных людей в моей жизни, включая нескольких девушек, которые мне стали как сестры.

Думаю ли я, что у меня была бы достойная жизнь без «Сверхъестественного»? Конечно, думаю. Но эта жизнь не была бы такой насыщенной, такой захватывающей и такой стоящей, как та, которой я наслаждаюсь сегодня. Я безмерно ценю любовь и энергию, которые вкладывает каждый, кто связан каким-то образом с сериалом, будь это представитель съемочной группы или фандома. И хотя я больше не могу принимать настолько активное участие в жизни фандома, как раньше, этот сериал навсегда будет в моем сердце и душе. Он оставил неизгладимый след в моей личности, и он будет со мной всю оставшуюся жизнь.

Я наконец стал собой

Мэтт Коэн

Фанатка

Линн Зубернис

Есть причина, по которой я хотела написать книгу о том, как сериал менял и даже спасал жизни: «Сверхъестественное» изменило и мою.

Я стала совсем другим человеком после того, как меня похитил и решил никогда не отпускать сериал в научно-фантастическом жанре на канале The CW. А затем я открыла для себя это удивительное сообщество поклонников под названием фандом и позволила ему вдохновить меня на то, чтобы оставить часть из моих страхов позади. Всю свою жизнь я боялась. Боялась потерпеть неудачу. Боялась быть чем-то иным, кроме совершенства, как будто это вообще достижимо. Боялась быть самой собой, а вместо этого тратила слишком много времени и сил на выяснение того, кем другие хотят меня видеть, а затем изо всех сил старалась быть такой. Мои родители, мой партнер, мои друзья, мои начальники – я потратила так много времени на то, чтобы понять, кем они хотят меня видеть, что почти потеряла настоящую себя в этом процессе.

В детстве я в прямом смысле слова пряталась за мамину юбку и почти не говорила ни слова. Я не уверена, что большинство моих учителей вообще догадывались, что я там была, а когда узнавали, то не очень-то радовались этому. Конечно, я получала хорошие оценки, но ответы на уроках – это уже совсем другая история. Я до сих пор помню свое унижение, когда моя мать вошла в школу, протестуя против моей тройки по географии. Мистер Риттс, мой учитель географии в седьмом классе, стоял на своем.

«Мне очень жаль, но она никогда не отвечала на моих уроках. НИ ОДНОГО СЛОВА». Здесь даже моя мать лишилась дара речи.

Большую часть своей жизни я старалась не выделяться и не поднимать шума. Быть невидимой. Страх удерживал меня от самых разных неожиданных поступков – от выступления перед толпой (даже небольшой группой соседей) до самостоятельных путешествий. Страх того, что меня не примут, заставил меня отрезать себя от многих вещей, которые я любила в детстве (например, научно-фантастические сериалы и малоизвестные рок-группы), позволить себе только «серьезные занятия», такие как аспирантура, работа и материнские обязанности. Я совершенно уверена, что большая часть моей ранней взрослой жизни была полна беспокойства, недовольства – и скуки.

До «Сверхъестественного».

Возможно, вы думаете: как, черт возьми, сериал может изменить этот аспект чьей-то личности, особенно к лучшему? Фанаты чаще всего воспринимаются как неудачники, одержимые вымышленным персонажем или знаменитостью, или гики, которым нужно «начать жить». При слове «фанат» в голову приходят истеричные девочки, кричащие на концертах The Beatles, или взрослые, тратящие свои с трудом заработанные деньги на поездки на съемочную площадку «Гарри Поттера». Конечно, поклонники не застрахованы от принятия плохих решений; страсть может вдохновить вас на риск, которого в противном случае вы могли бы избежать, и иногда его результат не оправдывает ожиданий. Но, с другой стороны, этот риск может изменить вашу жизнь к лучшему.

Как и большинство пришедших в фандом, я всегда чувствовала себя другой, что, я уверена, способствовало моему стремлению к невидимости. Я была застенчивой худенькой девушкой в очках, которая хотела спрятаться каждый раз, когда люди называли меня «мозгом» или хихикали себе под нос что-нибудь похуже. Я быстро научилась никогда не поднимать руку и не привлекать к себе внимание, скрывая тот факт, что у меня есть мозг, чтобы оставаться в безопасности. Я скрывала и то, что любила; то, что, как я теперь понимаю, вдохновляло мои первые фанатские страсти: «Звездный путь», «Секретные материалы», «Баффи – истребительница вампиров». В конце концов, вряд ли я стала бы более хладнокровной в глазах моих сверстников, если бы призналась, что у меня были чувства к Спайку или что я воображала, что ему был небезразличен кто-то из других персонажей (может быть, даже чувства к Ангелу вместо Баффи). Тот факт, что некоторые из фантазий о моих любимых вымышленных героях точно нельзя было назвать приличными, только еще больше убедил меня в моей странности. Большинство из нас легко стыдятся, когда речь заходит о сексе, особенно женщины и девушки. Неудивительно, что мое настоящее «я» ушло в подполье, а вместе с ним и мой голос. На первый взгляд, мои отличия были стерты; по правде говоря, они были просто прикрыты ложной личностью, которая хотела всем угодить и была счастлива пожертвовать своим истинным «я», чтобы сделать это. Я вышла замуж, у меня появились дети, я много работала, училась в аспирантуре. Фантазии? Веселье? Да у кого будет время на такое!

Только много лет спустя, когда я по уши влюбилась в «Сверхъестественное», я вспомнила, каково чем-то очень сильно увлекаться. Любить что-то так сильно, что невозможно просто спокойно сидеть и смотреть на это. Быть настолько увлеченной, что не можешь удержаться от крика, когда хороший парень падает, – и кричать еще громче, когда он шатается, ушибленный и истекающий кровью, и все равно спасает положение. Впервые за очень долгое время я делала то, что мне хотелось сделать… что-нибудь для себя.

Я была в ужасе. И я почувствовала себя виноватой. Неужели я действительно могу позволить себе это?

Повеселиться?

Я попыталась отговорить себя от этого, вернуться к тому, чтобы быть трудолюбивой серьезной женщиной с докторской степенью. И все же, как бы неловко мне ни было с моей новообретенной легкомысленной любовью, я поняла, что не могу от нее отказаться. «Сверхъестественное» имело надо мной власть более сильную, чем Желтоглазый имел над бедным Сэмом Винчестером!

Я стала искать в интернете все больше и больше информации о сериале, который я так любила, и, к своему удивлению, поняла, что есть и другие люди, которые также увлечены телевизионными шоу. Их было очень много. Среди них было много женщин, и, хотя некоторые из них боролись с тем же стыдом и чувством вины, что и я, они все равно были полны решимости не сдаваться. В интернете мы создали свои собственные фандом-сообщества с нормами, которые сильно отличались от тех, что существовали в «реальном мире». Здесь женщины говорили не то, что другие хотели услышать, а то, что они действительно чувствовали. Здесь было нормально говорить о своей страсти вместо того, чтобы подавлять все эти эмоции. Здесь считалось нормальным фантазировать не только о вещах, которые были обыденными и социально одобряемыми. Здесь вы могли бы поделиться своими реальными мечтами и получить признание вместо стыда.

Фандом для меня был откровением. В течение нескольких недель я прошла ускоренный курс по всему фанатскому творчеству (который, я почти уверена, прошла успешно). Я узнала о фанфиках во всех их великолепных проявлениях. Я узнала о фанарте и фанвидео, коллажах, гифках и социальных сетях. Я узнала о шипперинге и онанизме в то же самое время, когда увидела, как фанаты поддерживали и уважали друг друга. Это была община, отбросившая привычные нормы, по которым живет большинство нас (особенно женщины). Нормы вроде: «Не говори правду, а говори то, что люди хотят от тебя услышать» – «Не люби слишком сильно, не мечтай о слишком многом и, боже упаси, не желай слишком многого». Фандом сказал: «Ну уж нет!» Нужно говорить о том, что вы действительно чувствуете, чего вы действительно хотите, что вам действительно нравится. Поговорите об этом с нами, и мы не будем осуждать вас или ругать; мы вмешаемся и скажем: «Божечки, да я тоже так думаю».

Находясь в безопасном пространстве фандома, я также забыла уроки своего репрессивного прошлого и начала изучать новые. Я обрела свой голос, в буквальном смысле, через фандом и «Сверхъестественное». В сообществе фандома я впервые экспериментировала с искренностью. Я чувствовала себя менее непохожей на других, чем когда-либо; или, точнее, я начала любить свои отличительные черты, вместо того чтобы скрывать их. Я начала говорить. И я начала писать. Я писала всю свою жизнь, но тайно. В разноцветных замусоленных дневниках, в которых я каждый вечер писала перед сном, я продумывала приключения моих любимых героев из телевидения, книг и фильмов, и хранила эти дневники в коробке под кроватью. (Как и многие другие, я писала фанфики задолго до того, как узнала о существовании этого термина.) Но это было личным. Мне и в голову не приходило, что кто-то еще захочет прочесть то, что я написала… до «Сверхъестественного». Моя любовь к этому сериалу была подобна непреодолимой силе, и требовала самовыражения. Я не столько хотела написать об этом, сколько была вынуждена. Когда я обнаружила восторженное творческое пространство, которое было онлайн-фандомом (и когда поняла, что у того, что я писала десятилетиями, есть название и аудитория), я затаила дыхание, прошептала молитву и нырнула в него с головой. Мне было очень страшно публиковать то, что писала. Я навязчиво проверяла отзывы каждые две минуты, надеясь найти комментарий. И очень надеялась не найти там сообщения в духе: «А что это за дерьмо такое?»

В первый раз, когда кто-то сказал: «Эта история действительно звучит правдиво», у меня на глазах выступили слезы. Постепенно, по мере того как люди комментировали, подбадривали и давали мне обратную связь о том, что у меня получается, а что нет, я начала думать, что да, мне это под силу. Я умею писать. И еще кое-что случилось. Люди, комментирующие мои фанфики, и люди, пишущие фанфики, которые я читала и комментировала, стали моими друзьями. Я училась у них и хотела познакомиться поближе. С их борьбой, победами, семьями, любовью и потерями. Они делились своими страхами и ненавистью: всем тем, что нам было велено скрывать. Иногда они изливали эти запретные чувства на вымышленных персонажей, а иногда выплескивали их прямо. Я сделала то же самое. Как гигантская, многонациональная, разнообразная группа по онлайн-терапии, мы помогали друг другу понять, кто мы на самом деле, а затем найти в себе мужество жить этой правдой.

В этой группе я встретила свою подругу Кэти Ларсен, и мы вместе отправились в неожиданное путешествие по фандому «Сверхъестественного». Мы обе были учеными и раньше писали, хотя это были статьи в академических журналах, которые читали только другие ученые. Теперь нам хотелось написать что-то совсем другое, говорить о чем-то, что мы считали еще более важным. У нас была сумасшедшая идея написать книгу о том, каково это на самом деле – быть фанаткой, книгу, которая будет о фандоме и сможет бросить вызов негативным стереотипам. В конце концов, мы не понаслышке знали, насколько мощным и позитивным может быть фандом! К нам также закрадывались подозрения, что и «Сверхъестественное» является чем-то особенным.

Конечно, нам никто не поверил.

– О каком сериале вы хотите написать книгу? – хмурясь, повторял издатель за издателем. – Как насчет книги про «Звездный путь»?

Я люблю «Звездный путь», и он еще тщательно не исследовался. Но уже в 2007 году мы знали, что «Сверхъестественное» станет феноменом. К сожалению, никто другой в то время не разделял наших убеждений. Но мы с Кэти не сдавались. Отчасти благодаря везению новичка, а отчасти потому, что мы не придумали ничего лучше, некоторые из наших неуклюжих попыток связаться с актерским составом сработали. К нашему удивлению, актеры заинтересовались нашим проектом. Никто другой не задавал им тех вопросов, которые задавали мы, а все они были вдумчивыми людьми, которым больше нравилось говорить на более личные темы, чем отвечать на стандартные журналистские вопросы в духе «Какой ваш любимый цвет?» Warner Brothers прознали о том, что мы пишем, и, поскольку в то время никто больше не обращал внимания на их маленький сериал, они решили поддержать нас. Они пригласили нас на съемочную площадку «Сверхъестественного», чтобы поговорить с актерами, что в значительной степени было нашей главной фанатской мечтой, ставшей реальностью.

Нам удалось сохранять спокойствие, когда мы болтали с Дженсеном Эклзом в его трейлере. Нам удалось сохранить ясность речи, когда Джаред Падалеки начал снимать одежду прямо посреди интервью. (Одежду со съемок, ребята! Со съемок!) Мы взяли интервью у Миши Коллинза в баре и навлекли на него неприятности из-за того, что он опоздал на свое следующее интервью; по крайней мере, нам нравится так думать, потому что разговор был таким убедительным. Очень часто мы летали туда и обратно по всей стране на конвенции по «Сверхъестественному» и Комик-Кон, встречаясь с поклонниками, с которыми познакомились в интернете, и брали интервью у актеров.

Актеры продолжали соглашаться на интервью, несмотря на то что мы с Кэти неоднократно давали понять, что мы являемся журналистами-любителями. Во время одного из наших первых визитов в «зеленую комнату» (помещение, куда актерам разрешают ходить, а поклонникам – нет) мы с Кэти нервничали. Я изо всех сил старалась выглядеть так, будто мне здесь самое место (хотя и чувствовала, что это совершенно точно не так), пока наш собеседник болтал с кем-то из своих друзей. На заднем столике стоял графин с вином, и я небрежно налила себе очень много.

– Что ты там делаешь? – прошипела Кэти.

– Выпью немного вина, – прошипела я в ответ. – Разве это не очевидно?

– Это бурбон, дурочка, – слишком громко сказала Кэти, выхватывая у меня из рук огромный стакан. – Если ты выпьешь все это, то вырубишься, – продолжила она, закатив глаза для убедительности.

И она была права. Я всегда слишком легкомысленна. А спиртное, явно было дорогущим, а потому я бы в жизни не смогла себе его позволить. Попытка вылить все из стакана обратно в графин у меня не увенчалась успехом.

Позже тем же вечером я порадовалась этим словам Кэти, потому что была достаточно трезвой, чтобы запомнить, как Дженсен Эклз дразнил нас своим странным умением косить одним глазом (единственный раз в моей жизни, когда я сказала ему, чтобы он отстал от меня). Мы также стали свидетелями того, как Джаред Падалеки завел себе аккаунт в Twitter, что оказалось довольно важным событием для всего фандома «Сверхъестественного». Нам даже удалось взять довольно неплохое интервью.

По мере того как мы делали ошибки и продолжали свои неуклюжие попытки провести исследование, наша книга начала обретать форму – необычную форму, которая смущала большинство потенциальных издателей. Несмотря на рассказы интервьюируемых и уверенность в нашем фандом-сообществе, мы получали множество отказов. В конце концов небольшая издательская компания академических книг согласилась рискнуть. И так появилась наша первая книга. Наша первоначальная идея состояла в том, чтобы написать книгу-гибрид: книгу, которая рассказывала настоящую, радостную историю о том, каково быть фанаткой, наряду со всеми исследованиями, которые мы провели о психологических преимуществах фанатства. К сожалению, хотя мы знали по личному опыту, что фанаты умны, расчетливы и любознательны, никто не верил, что фанаты и ученые будут читать одну и ту же книгу и получать от нее удовольствие. Тем не менее нам удалось вставить несколько явно неакадемических анекдотов в свою первую книгу Fandom at the Crossroads (досл. «Фандом на перекрестке». – Прим. пер.). Фандом также научил нас нарушать правила, чтобы наши голоса были услышаны, что очень пригодилось.

Издательство было настолько малоизвестным, что мы не были уверены, что кто-нибудь когда-нибудь вообще прочтет эту книгу. И все же я поняла, что это не так важно, как нам казалось сначала. Эта книга была любовным письмом: к фандому с его женским сообществом и призывом быть самими собой; и к «Сверхъестественному», которое так вдохновляло нас. Даже если ее никто не читал, то, по крайней мере, мы сделали то, что собирались сделать: сказали то, что хотели сказать.

Я принесла копию книги на автограф-сессию на следующей конвенции по «Сверхъестественному», положив ее перед Дженсеном.

– Это вам, – сказала я относительно спокойно. Так же спокойно, как я всегда веду себя рядом с мистером Эклзом. – Большое спасибо за все интервью, которые вы нам дали.

Дженсен поднял голову, и его большие зеленые глаза заставили меня остановиться и пристально посмотреть в них, потому что, блин, как тут устоишь.

Затем он подтолкнул книгу через стол обратно мне.

Я застыла в ужасе, меня даже начало мутить. Неужели ему не нравится сама идея этой книги? Неужели он пожалел, что дал нам эти интервью? Как я переживу этот отказ?

– Знаешь, – сказал Дженсен, не обращая внимания на мой приступ паники, – за эти годы я дал тебе много автографов.

Я кивнула, у меня застрял ком в горле, и я не могла говорить.

Дженсен спокойно открыл книгу на первой странице и посмотрел на меня. Он указал на страницу и улыбнулся.

– Думаю, самое время, чтобы и ты оставила мне автограф.

Если бы существовала награда за сохранение самообладания при невозможных обстоятельствах, я бы ее получила. Прилив облегчения, нахлынувший на меня, наполнил мои глаза слезами, так что я едва могла видеть страницу, на которой он хотел, чтобы я расписалась. Мои пальцы дрожали, когда он протягивал мне маркер, с помощью которого раздавал автографы, и каким-то образом мне удалось написать свое имя, вероятно, неразборчиво.

Дженсен взял книгу и положил рядом с собой. Кажется, он поздравил меня, но к тому времени я уже почти ничего не видела и не слышала. Я понятия не имею, что пробормотала в ответ и как вернулась на свое место. Если бы кто-нибудь сказал мне в начале этого сумасшедшего путешествия, что Дженсен Эклз попросит у меня автограф на книге про «Сверхъестественное», которую я написала, я бы предложила им пройти курс психотерапии, поскольку они явно жили в мире фантазий.

Мы подарили копии книги Джареду и Мише, а также нескольким приглашенным актерам, которые тоже внесли свой вклад. На следующей конвенции я снова принесла книгу на автограф-сессию, на этот раз чтобы актеры расписались и чтобы мы могли пожертвовать книгу на благотворительный аукцион. Когда я дала книгу Джареду, он остановился и посмотрел на меня с серьезным выражением лица.

Меня вновь охватила паника. Неужели он прочитал книгу и она ему не понравилась? И снова мое тело пронзил страх, лишая меня дара речи.

– Я просто хотел поблагодарить вас, – сказал Джаред, – за то, что вы написали эту книгу. Для меня очень важно понять фанатов, и чтение этой книги мне в этом действительно помогло.

На этот раз я немного быстрее обрела дар речи, хотя и не была особо тактичной. Я выпалила:

– Ты ее прочитал?

Джаред рассмеялся и кивнул:

– От корки до корки. Давай, спроси меня о чем угодно.

Не помню, о чем я его спрашивала, но он отвечал. Правильно (и довольно красноречиво). Ха!

Позже в тот же день мы встретились с Мишей в местном «Старбаксе» для интервью, и он упомянул о книге.

– Я прочитал некоторые главы, – сказал Миша. – Но Джаред прочел ее полностью.

– Правда? – спросила я, все еще не веря своим ушам.

– Конечно, – заверил нас Миша. – Он тот еще книжный червь.

Мы кивнули, чувствуя себя на седьмом небе от счастья. А потом, как и следовало ожидать, Миша не удержался и добавил колкость:

– А Дженсен рассмотрел фотографии, – сказал он с лукавой усмешкой.

Наша книга точно не входила в список бестселлеров The New York Times. Но поклонникам и актерам (и нашим коллегам-ученым), которые читали ее, казалось, понравилась тема. Отзывы на книгу были положительными. Я осмелилась заговорить и быть настоящей и не умерла. На самом деле это оказалось безопаснее, чем я думала. Между тем у нас была еще одна история, которая не попала в эту книгу: наша история. По правде говоря, мы с Кэти неохотно делились ею. Кто хочет рассказать всему миру правдивую историю о себе со всеми подробностями? Какой дурак станет выставлять ее на всеобщее обозрение и обсуждение – с настоящими именами?

Но некоторые люди не оставляли эту идею в покое.

– Впишите себя в историю, – сказал наш друг, режиссер и продюсер Тони Зиерра.

Мы познакомились с Тони через Чада Линдберга, который играл Эша в первых сезонах «Сверхъестественного». В основе сюжета «документалки» Тони My Big Break[7] лежала история Чэда и трех других актеров, живущих в доме в Голливуде и пытающихся стать знаменитыми. Они попросили Тони, который тоже жил там, рассказать свою собственную историю в фильме – и это пошло на пользу.

Мы знали еще нескольких человек, которые тоже кое-что понимали в писательстве. Сценарист и режиссер М. Найт Шьямалан был моим другом уже много лет, задолго до того, как «Шестое чувство» сделало его имя нарицательным.

– Напиши о своем собственном опыте, – сказал Найт. – Вот вы, две умные образованные женщины. Вы сидите на диване с пакетом чипсов, смотрите эпизод за эпизодом сериала «Сверхъестественное» и думаете: «Как мы здесь оказались?» Напишите об этом.

Эта мысль была ужасающей. Одно дело – исследовать и строить теории о том, почему некоторые из нас так подвержены своим страстям, и совсем другое – признаться в своих собственных страстях. Мы задумались. Можем ли мы действительно говорить об этом так искренне? И вообще, кто бы это опубликовал?

Однако как только вы начинаете выражать себя, происходит забавная вещь. Вы не можете просто закрыть рот и остановиться. Мы решили, что Тони и Найт правы, и отправились на поиски издателя, который поверил бы в нас. В конце концов книга «Фангазм» была опубликована в виде мемуаров. Кто же знал, что они публикуют мемуары никому не известных людей? Это было ужасно. Там было все. Не только моя одержимость «Сверхъестественным», но и мои страхи и неуверенность, увлечения и фантазии. Ссоры с моими детьми; разрыв с моим давним партнером.

Может быть, подумала я, никто и не прочтет книгу. Уж точно не актеры. У меня точно не было никаких планов передать им копию, как это было с первой книгой. Дженсену не нужно было знать, как сильно я ценю его… актерскую игру.

К несчастью, я не сумела убедить других не говорить Джареду и Дженсену, что у меня вышла новая книга об их сериале. Вскоре после публикации они остановили меня поболтать и выглядели на удивление обиженными. Я запаниковала, не зная, о чем они хотят поговорить. Может быть, я нечаянно позволила своим рукам блуждать по их спинам во время фотосессии или что-то в этом роде?

Джаред изобразил удар кулаком в плечо и сказал:

– У тебя вышла новая книга и ты даже не сказала нам? Там речь о нас, а мы даже не читали ее еще!

Дженсен только усмехнулся, увидев мое ошарашенное выражение лица.

Вот вам и мечты о том, что актеры не прочитают ее. Они это сделали. И, что еще более невероятно, им понравилось.

Фандом «Сверхъестественного» уже изменил меня. Написание книги изменило меня, потому что чудесным образом оно изменило других людей. В электронных письмах и твитах, а также лично на конвенциях фанаты говорили мне, что «Фангазм» важен для них. Что чтение нашей истории дало им понять, что они не одиноки. Они не были странными, психологически ущербными или неудачниками. Они были нормальными. «Фангазм» сделал для них то же, что открытие мира онлайн-фандома сделало для меня, и именно поэтому мы рассказали эту историю. Каждый раз, когда люди говорят мне, что чтение книги помогло им оставить этот ноющий внутренний стыд позади, я благодарна, что мы рассказали нашу историю так, как это действительно было, со всеми взлетами и падениями, смущающими и волнующими моментами.

На одной из конвенций вскоре после выхода «Фангазма» ко мне подошла женщина средних лет с книгой в руках.

– Вы одна из авторов этой книги? – спросила она.

Я сказала:

– Да.

И она протянула мне руку и пожала ее. И только тогда я заметила позади нее девочку-подростка.

– Спасибо, – сказала женщина. – Моя дочь слишком застенчива, чтобы сказать вам об этом, но она прочитала вашу книгу, а потом поделилась ею со мной, и теперь я наконец понимаю ее. Наконец-то до меня дошло.

Дочь кивнула, и глаза матери начали слезиться. А затем и мои глаза. И глаза дочери тоже наполнились слезами. Я уверена, что все вокруг нас задавались вопросом, почему мы трое улыбались и плакали одновременно, но это был замечательный момент. Вот для чего мы пишем: чтобы оказать влияние на кого-то другого.

Мой опыт взаимодействия со «Сверхъестественным» произвел эффект снежного кома. Немного уверенности в себе стимулирует самовыражение, а оно, в свою очередь, накапливается все больше и больше. Кэти основала «Журнал исследований фандома» совместно с издательством Intellect Publishing, а я была членом редакторского состава. Во время одной из наших встреч я услышала об их серии «Феномен фанатства», где рассказывалось о книгах, фильмах или сериалах, которые стали настоящим феноменом. Я задавалась вопросом, почему же «Сверхъестественного» нет в этом списке? Мне сообщили, что они вносят в этот список только те сериалы, которые выходят уже давно или завершены, с большой фанатской базой.

– Но у «Сверхъестественного» уже есть большая фанатская база, – возразила я. – Этот сериал выходит уже восемь лет, у него много фанатов и интернет-наград, которые доказывают, что он – феномен!

Я думаю, что в издательстве уже устали от моих писем, оспаривающих этот вопрос (еще одно преимущество, которое получаешь, когда твой голос обретает силу). Они согласились позволить нам стать редакторами книги, посвященной «Сверхъестественному». Миша Коллинз написал целую главу о том, как роль Кастиэля и фанаты изменили его жизнь к лучшему. Ричард Спейт-младший написал главу о том, как опыт участия в конвенциях изменил его понимание себя и фандома. Серж Ладокур, великолепный оператор сериала, тоже написал главу. У нас были статьи от фанатов и ученых; в «Феномен фанатства: Сверхъестественное» вошло множество точек зрения, которые нам показались важными.

В тот год я принесла копию книги на конвенцию по «Сверхъестественному» в Ванкувере, чтобы вручить ее Сержу и поблагодарить его за вклад.

– Не зайдешь на съемочную площадку, пока ты здесь? – спросил он, как будто это был самый обычный вопрос в мире.

Мне удалось пискнуть «хорошо», и так мы еще раз попали на площадку, впечатленные теплотой и дружелюбием актеров и съемочной группы. Как и в мой первый визит, все очень старались, чтобы мы чувствовали себя желанными гостями. Во время обеденного перерыва приглашенная актриса показала нам, как в «Сверхъестественном» искусство макияжа делает привлекательную женщину похожей на злую ведьму. Помощница режиссера по сценарию рассказала нам о своей работе и расспросила о наших книгах. Лучше всего было то, что сценарист эпизода Робби Томпсон сидел вместе с нами весь день. Он поделился своими мыслями о серии и процессе написания сценария, а когда узнал, что я пишу книги о «Сверхъестественном», сказал, что обязательно их прочитает. «Хм-м-м», – вежливо произнесла я, будучи полностью уверена, что это просто любезность. Ни для кого не секрет, что я обожаю актеров сериала, но почти так же сильно я обожаю сценаристов. Беседа с Эриком Крипке и Сэрой Гэмбл вызвала у меня столько же восторга, как и общение с Дженсеном, Джаредом или Мишей. Так что давайте просто подытожим, что я была в полном восторге. (Ах да! Робби купил все книги. И прочитал их.)

Робби несколько раз вызывали для консультаций по вопросам реплик героев, и необходимые изменения были сделаны на месте. Это очень удобно, когда на съемочной площадке есть сценарист! В перерывах между съемками он показывал нам удивительные декорации бункера, занимающие большую часть одного из гигантских съемочных павильонов. В отличие от этой большинство декораций не кажутся настоящими, когда вы стоите внутри них. Здесь на потолках и дверях изображены защитные символы. Кастрюли, сковородки и банки с начинкой для пирогов стоят на полках в кухне. В помещении, оборудованном под лабораторию, полно всякой всячины, как у безумного ученого: мензурки и пробирки, наполовину заполненные разноцветными жидкостями, микроскопы с чем-то отвратительно выглядящим на предметном стекле, полки с банками, склянками и записными книжками. Я с удовольствием прошлась с Робби по библиотеке, просматривая книгу за книгой, чтобы разузнать, что там читают Сэм и Дин. Я была особенно взволнованна, когда нашла на полках старый текст по психологии, – да уж, они в этом явно нуждаются! Коридоры – это настоящие коридоры, а комнаты – настоящие комнаты (хотя и со съемными потолками, чтобы можно было снимать сверху). На самом деле декорации настолько огромны, что один или два раза я немного заблудилась, пытаясь добраться до уборной или выйти на улицу, чтобы перекусить у стола с закусками. Потеряться в бункере Хранителей знаний – не об этом ли мы все мечтаем?

Каждый раз, когда аппаратную (островок в съемочном павильоне, где стоят камеры, мониторы, стулья для режиссера, оператора, сценариста, помощника сценариста… и, в данном случае, для нас!) нужно было перемещать, мы были ошеломлены тем, как быстро и эффективно они переходили с одной площадки на другую.

«Идем дальше», – говорит режиссер Боб Сингер, и они двигаются дальше. Томпсон – это тот самый сценарист, который придумал фанатку и гика Чарли Брэдбери, так что я думаю, он хорошо знает наши сокровенные фанатские желания: перед отъездом он показал нам спальню Дина. Несколько минут я сидела на кровати в жутком восторге. Здесь не было матраса, запоминающего форму тела, который я ожидала увидеть, но все же это было захватывающе. Эй, это единственное, что мне светило в постели Дина Винчестера, так что позвольте моей фантазии разогнаться.

В одиннадцатом сезоне мне снова удалось посетить съемочную площадку, на этот раз под открытом небом, и посмотреть, как Дженсен и приглашенная звезда Роб Бенедикт снимаются в некоторых из своих мощных совместных сцен (и отбиваются от свирепых комаров между дублями – знаете ли вы, что Дженсен может хлопнуть в ладоши и поймать в воздухе комара?). Дженсен извинился за то, что в тот день не было «чего-то более захватывающего», а я покачала головой. Этот сериал? Каждая вещь в нем завораживает меня. Я видела, как Роб и Дженсен смеются между дублями и кидаются попкорном. Я болтала с приглашенной звездой Эмили Суоллоу (Амара) о проблемах ношения одного и того же платья в течение всего сезона (либо Амаре выставили огромный счет из химчистки, либо это платье очень испортилось к концу сезона). Я наблюдала за сотрудничеством, взаимным уважением и привязанностью между режиссером Томом Райтом и актерами, когда он вносил поправки и комментарии, а актеры в ответ незаметно меняли свою игру. Не захватывающее? Я была загипнотизирована.

В тот день они снимали в прекрасном лесу Ванкувера, где высокие сосны, казалось, достигали неба, а под нами расстилалась толстая подстилка из шишек и сломанных веток. Эти ветки, к сожалению, издавали громкий хруст и треск, если вы шли по ним, а это означало, что я застывала каждый раз, когда они начинали снимать, боясь, что я пошевелюсь и треск веток испортит дубль. Я отчетливо помню момент, когда шла позади Дженсена и Эмили – они направлялись в другую часть леса – и смотрела на ноги Дженсена, потому что на нем были те самые ботинки Дина. Солнце еле проглядывало сквозь высокие деревья, небо над головой было голубым, и я шла по стопам Дина Винчестера, словно иду рядом с вымышленным персонажем, который так много для меня значил. Не захватывающее? Я улыбалась, пытаясь запечатлеть этот образ в памяти.

Позже в тот же день они сняли сцену, где Роб и Дженсен (Бог и Дин) разговаривают на скамейке в парке. Дженсен сказал нам, что гигантское старое дерево, под которым мы стояли, было тем самым, которое актеры и съемочная группа называют деревом Кима в память о любимом исполнительном продюсере и режиссере Киме Мэннерсе. Когда мы стояли там, я вспомнила первый визит на съемочную площадку, когда Ким еще был с нами. Я была переполнена эмоциями к этому сериалу, который так сильно изменил мою жизнь за последние десять лет.

Уверенность, которую я обрела благодаря «Сверхъестественному» и фандому, изменила как мою профессиональную, так и личную жизнь. Я не из тех людей, которые могут просто сказать: «О, круто, давай сменим работу». Я к ней привязываюсь. Я люблю безопасность, а не риск. Я бы ни за что добровольно не вызвалась встать перед отделом кадров и выступить с речью о работе! Но мой опыт в фандоме «Сверхъестественного» был всецело связан с риском: рискнуть, отбросить осторожность, осмелиться сделать то, что мне хотелось! Я глубоко вздохнула и подала заявление на место преподавателя в соседнем университете. Я так нервничала во время интервью, что принесла неверную версию своей презентации в PowerPoint, а затем в ужасе смотрела на экран в течение добрых двух минут, пытаясь понять, как согласовать мои тщательно подготовленные заметки с несоответствующими слайдами. Внутренне я проклинала себя за то, что пошла на такой риск. Но, с другой стороны, я пыталась импровизировать. Отдел кадров сказал мне, что одна из причин, по которой они дали мне эту работу, заключалась в том, что я умела держать себя в руках во время экстренной ситуации.

Я нашла себя и в личной жизни. Признание, которое я получила благодаря фандому и написанию книг, положительно повлияло и на мою личную жизнь. Как только я нашла в себе мужество прекратить отношения, которые были какими угодно, но не искренними, я решила быть такой же настоящей со своим следующим партнером, какой я была со своим интернет-сообществом. Мой новый партнер с самого начала увидел настоящую меня, со всеми фанатскими наклонностями и всем прочим. Он читал мои работы, профессиональные статьи и фанфики с одинаковым интересом. Он также очень быстро понял, что предложение: «Эй, хочешь посмотреть “Сверхъестественное”?» было более мощным афродизиаком, чем лучшая бутылка вина или мои любимые конфеты.

Как только я обрела свой голос, я открыла для себя другие способы его использования. При людях, представляете? Учитывая мою долгую историю интроверта (и тот унизительный провал в седьмом классе на географии), выступать публично было очень непросто. После выхода «Фангазма» мы начали получать письма по почте, и люди просили об интервью. Печатные интервью? Без проблем. Мы с радостью отвечали на все вопросы в длинных подробных электронных письмах и любили напечатанные результаты. Интервью на радио и в подкасте? Это была совсем другая история. Я была уверена, что в конце концов начну нести чушь, но утешала себя мыслью, что по крайней мере никто не увидит, как я краснею.

Нашему счастью не было предела, когда нас попросили сделать репортаж о «Сверхъестественном» для Национального общественного радио. Сам факт, что сериал стал настолько популярным, что про него хотели поговорить на радио, уже впечатляет. Но также невероятна была идея, что мы будем экспертами, с которыми ведут обсуждение. Чрезвычайно волнительный опыт, как и перед встречей с актерами и сценаристами. Поэтому я села на поезд до Вашингтона, округ Колумбия, чтобы записать фрагмент, хотя два дня назад повредила спину и испытывала сильную боль. В конце концов, боль не останавливает по-настоящему преданного поклонника!

Поездка была не так уж плоха; дорога занимала два часа, и поскольку все это время я провела на ногах, под конец чувствовала себя более или менее сносно. Репортер пришла в дом Кэти и начала с фразы: «Итак, этот сериал, должно быть, довольно уникальный. Объясните нам, почему». Мы провели следующие несколько часов за просмотром серий и обсуждением, почему «Сверхъестественное» – лучшее шоу на свете. К тому времени, как мы записали фрагмент, я почти уверена, что нам удалось обратить ее в свою веру.

Поездка того стоила. Я могу сказать это и сейчас. К сожалению, обратный поезд в Филадельфию столкнулся с проблемами на пути (что бы это ни значило) и застрял без электричества на пять часов. Время тянется особенно медленно, когда тебе больно и ты не можешь сесть! Кондуктор в конце концов сжалился надо мной и убрал со стола в вагоне-ресторане, сказав: «Мэм, вы можете лечь». Я уверена, что выглядела как идиотка, лежа на столе в вагоне-ресторане, но отчаянные времена требуют отчаянных мер. Даже с эйфорией от осознания того, что мы только что записывали фрагмент о «Сверхъестественном» для радио, эта поездка не была веселой. Но оно того стоило? Да, черт возьми! Миша Коллинз слышал этот фрагмент, когда он вышел в прямой эфир, и послал свои поздравления. Даже Warner Brothers были впечатлены, отправив нам прекрасное электронное письмо, поздравляя нас с выходом наших книг.

Опыт участия на радио был успешным, думали мы. Без проблем. Потом нас попросили снять отрывок о фандоме для документального фильма. Мы с Кэти начали паниковать. Кэти не любит даже фотографироваться, не говоря уже о том, чтобы говорить на камеру! Но как мы могли отказаться от этого?

К счастью, режиссер была терпеливой. Она научила нас сидеть так, чтобы мы не выглядели позирующими манекенами.

«Вы же понимаете, что можно шевелиться», – твердила она нам снова и снова. В итоге мы все равно выглядели довольно напряженными, но по крайней мере мы смогли улыбнуться.

К тому времени, когда я работала над своим четвертым документальным фильмом (о фанатках), где со смехом и радостью вспоминала истории из своей фанатской жизни. Я пошла на еще один риск и записалась в качестве сценариста и помощника продюсера для этого фильма, который скоро выйдет онлайн под названием Squee! The Fangirl Documentary[8]. Это заставило меня вспомнить Комик-Кон, где восемь лет назад началась моя фанатская жизнь. Если бы кто-то сказал мне до «Сверхъестественного», что я буду координировать съемки со знаменитостями и съемочной группой, что требует довольно высокого уровня откровенности, я бы сказала этому человеку, что он сумасшедший. А в итоге я работаю над фильмом, в перерывах между панелью «Сверхъестественного» и панелью Nerd HQ на Комик-Коне. Кульминацией этих выходных стало то, что я помогала актерам «Сверхъестественного» отблагодарить фанатов, когда вместе с Мишей Коллинзом и Осриком Чау раздавала пиццу тем из них, кто всю ночь простоял в очереди.

Следующим летом я снова приехала на Комик-Кон, на этот раз чтобы продвигать «Фангазм» и «Феномен фанатства: Сверхъестественное» на стенде поп-культуры Cinequest. Возвращение в качестве продавца казалось мне чем-то нереальным, а продавать свои собственные книги на стенде напротив Warner Brothers – еще более нереальным. Комик-Кон научил меня многому за эти годы; в тот год он научил меня тому, что поиск и использование вашего голоса не обязательно означает, что вы получите то, что хотите. Мне всегда, как и многим другим людям, было трудно не впасть в депрессию, столкнувшись с разочарованием. Фандом и «Сверхъестественное» научили меня всегда продолжать бороться. Они также неоднократно выталкивали меня из моей зоны комфорта, чтобы у меня была возможность много практиковаться и рисковать, а затем справляться с разочарованием, которое иногда следует за этим.

В тот день, во второй его половине, когда проходила панель «Сверхъестественного», я устроилась на своем стенде, думая, что у меня будет возможность поздороваться с Джаредом, Дженсеном и Мишей у стенда Warner Brothers в десяти метрах отсюда, где они будут раздавать автографы. Я совсем забыла, что конференц-зал настолько переполняется, что становится невозможным даже поднять руку, как только актерский состав «Сверхъестественного» располагается у стенда. Толпа растянулась по меньшей мере на сорок метров во все стороны. Единственный способ приблизиться к их стенду – это подойти к краю толпы, а затем плыть по течению. На самом деле у вас нет другого выбора, кроме как плыть по течению, как только вы входите в массу людей. Это похоже на то, как если бы вас бросили в бурную реку; вы не можете двигаться по собственной воле, но должны позволить течению нести себя.

Конечно, я должна была попробовать, хотя и не была известна своими способностями. Я вошла в брод в двадцати метрах по течению от будки WB и затаила дыхание, а затем поток толпы подхватил меня. Когда поклонники оказывались в пределах досягаемости Джареда, Дженсена и Миши, все предсказуемо останавливались, чтобы посмотреть и попытаться сфотографироваться. Охранники были далеко не в восторге от этой идеи.

– Двигайтесь дальше! – закричал высокий охранник за ограждениями всего в нескольких сантиметрах от моего лица, когда я оказалась в первых рядах. Как будто мне было куда двигаться! Я все еще находилась в толпе людей, и никто вокруг меня не двигался.

– Я к вам обращаюсь, леди! – повторил он и жестом показал, куда двигаться, не очень приятно.

Я использовала свои отточенные навыки высказаться, чтобы крикнуть в ответ.

– А куда, черт возьми, я могу пройти? – закричала я.

А потом добавила «сэр», словно опомнившись.

Человеческая река снова начала бурлить, и меня унесло прочь, прежде чем он успел ответить… и мне не удалось взглянуть на актеров даже мимолетно. Ни одной фотографии, а уж тем более возможности поздороваться. Я сдалась, расстроенная, и направилась в дамскую комнату.

– О нет, не ходи туда, – сказала женщина из охраны, жестом выталкивая меня из очереди в туалет.

– Извините? – спросила я, сбитая с толку.

– Вам не нужно в туалет, – сердито сказала она, со значением глядя на дверь. – Лучше стойте здесь, чтобы их увидеть.

Их? Я подняла голову. Конечно же, парни были на втором этаже в VIP-зоне стенда WB, где я и Кэти беседовали с Эриком Крипке четыре года назад.

Но у меня были иные приоритеты. Мне действительно нужно было в туалет. И снова мне пришлось повысить голос.

– А может, вам лучше перестроить очередь так, чтобы мы могли ожидать внутри туалетной комнаты? – предложила я, начиная нетерпеливо подпрыгивать.

Женщина из охраны отнеслась к этому скептически, но согласилась, так что мне все-таки удалось сходить пописать. Я так и не получила фото, из-за чего я определенно расстроилась, но я хотя бы попыталась. В конце дня меня ждал долгий путь обратно в свой отель. «Ну, это, наверное, мой последний Комик-Кон, – подумала я со смесью смирения, облегчения и грусти. – И моя последняя книга о “Сверхъестественном”».

Конечно же, я была не права. За последние несколько лет произошло нечто экстраординарное. По мере того как фанаты и актеры «Сверхъестественного» узнавали друг друга в течение десятилетия, поклонники черпали вдохновение и поддержку не только друг у друга, но и у актеров. Когда фандом сплотился, чтобы противостоять вспышке онлайн-травли, многие фанаты репостили слова Джареда, обращенные в свое время к фанату, который боролся с депрессией: «То, что ты пытаешься избавить мир от себя, никому не поможет. Просто продолжай бороться». Вскоре к движению присоединились не только фанаты, пытающиеся донести этот посыл, но и актеры. Эта цитата превратилась в кампанию Джареда и Дженсена «Всегда продолжайте бороться», которая помогла многим осознать происходящее и разрушила стигматизацию проблем психического здоровья. Фанат за фанатом осмеливались говорить о своей собственной борьбе с депрессией, тревогой и суицидальными мыслями, и в процессе этого им удавалось продолжать борьбу. Миша и Дженсен начали кампанию «Ты не одинок», и все три актера недавно запустили движение #SPNFamilyLove. Марк Шеппард опубликовал фотографию с сообщением «Семья не ограничивается кровными узами», знаковой строкой из сериала и одним из его основных посланий. «Если вам сейчас больно, пожалуйста, поделитесь своей историей, – сказал он. – Пусть кто-нибудь поможет вам, полюбит вас. Наши секреты – это то, что приносит наибольший вред».

Да, он прав. Вот что я поняла в своем двенадцатилетнем (и это число продолжает расти!) путешествии с фандомом «Сверхъестественного». Найти свой голос и использовать его, отказываться хранить секреты, основанные на стыде и сомнениях, и верить, что у меня есть что-то, что стоит слушать, – все это изменило мою жизнь. Я все еще интроверт, но будь я проклята, если позволю другим людям – или стыду, или сомнениям, навязанным ими, – заставить меня молчать. И это существенно меняет дело.

Лишенная музыкального слуха[9]: борьба реальна

Рут Коннелл

У моей мамы прекрасный, мелодичный певческий голос. Я очень хорошо помню, как она пела Memory, когда я была маленькой; очень музыкальная – это о моей маме.

Мой отец же, наоборот, лишен музыкального слуха. Я абсолютно серьезно – он не может повторить даже одну ноту, только что услышанную. Это не из-за отсутствия практики, попрошу заметить; мой папа постоянно поет во весь голос Who’s sorry now, расхаживая по дому. Я поражаюсь, когда слышу старые песни по радио и каким-то образом знаю текст, но при этом мелодия мне совершенно незнакома…

Я живу где-то посередине.

Когда мне было девять лет, меня записали на участие в танцевальном конкурсе. Я не знала, что мне нужно было соревноваться и пытаться завоевать медаль, и думала, что мне нужно было выучить танец и каким-то образом спеть песню The Chattanooga Shoe Shine Boy[10]. Мое исполнение должно было быть в минорной тональности, на старом пианино, на сомнительной записи, которую я ни разу не разбирала на слух, а ноты мне никогда не показывали. Я вообще никогда не видела нот и не умела читать музыку с листа. Или как-нибудь еще! Мелодию на записи я тоже не услышала. Это все мои оправдания.

Меня выставили перед аудиторией, полной людей, одетых в бордовые вельветовые бриджи в стиле маленького лорда Фонтлероя (очевидно, что именно такой была одежда чистильщиков обуви в Чикаго в 1920-х годах), чтобы я в течение одной минуты и тридцати секунд самостоятельно исполняла эту песню.

Я ушла за кулисы, и моя мама сказала: «О, дорогая!» Она произнесла это не очень радостным тоном, а скорее растерянным, страдальческим. Это я ясно слышала. (Мама, я знаю, ты просто беспокоилась – я люблю тебя, и ВСЕ костюмы, которые ты мне сшила, были потрясающими, и я не смогла бы НИЧЕГО сделать без тебя.) Ну, вы знаете эти кошмары, когда вам снится, что вы стоите голый в школе или на свидании у вас вываливаются все зубы? Когда вы медленно осознаете, что происходящее сюрреалистично и не совсем правильно, но все же ничего не можете с этим поделать, кроме как попытаться пережить это. Вот так и на сцене, перед всеми моими сверстниками.

Я еще никогда так сильно не лажала. Мне было стыдно и неловко, что я все испортила и так плохо выступила. Более того, у меня не было никакого контроля надо всем этим. Я испугалась так сильно, что отказалась выходить на сцену и выступать снова (или, по крайней мере, до следующего конкурса). Я признала свое поражение на этом конкурсе, который был важен для меня, ведь мюзиклы были всегда у меня в крови – я обожала их, я выросла на старых фильмах, и все, чего я действительно хотела от жизни, это быть как Мишель Пфайффер в фильме «Знаменитые братья Бейкер». И вот моя мечта умерла.

Проводочки в моем мозгу не так легко соединяются, чтобы запомнить последовательность музыкальных нот. Это немного похоже на кромешную слепоту. Покажите мне последовательность танцевальных движений, и я с этим справлюсь. А вот с мелодиями… тут посложнее. И это сбивает с толку, потому что я понимала, что мой голос может быть довольно громким, когда это необходимо! И вся эта фигня с пением всегда была моим криптонитом. А мы всегда мечтаем о том, чего у нас нет.

Я, конечно, сравнивала себя с окружающими меня девушками, что всегда является самым разумным решением в любой жизненной ситуации, но это не помогало! С одной стороны, моя подруга Элисон поет прекрасным сопрано. С другой – моя подруга Сара горланит песни Майкла Джексона. А напротив – вообще уникальная во всех областях подруга Джо: она потрясающе поет и танцует и даже делает необычайное сальто назад!

(Возможно, это подходящий момент, чтобы представить будущее, опираясь на прошлый опыт: Элисон Коннелл продолжала работать в «Призраке оперы», Сара Гардинер работала профессиональной певицей, а Джо Гибб играла Рокси в мюзикле «Чикаго». Все это относительно; я уверена, что была не самой опытной певицей по сравнению с ними, если вообще нужно сравнивать, но разве мы все не попадаем в эту ловушку?)

Ужасная трагедия, заключавшаяся в том, что я не была лучшей в той области, в которой мне хотелось, усугубилась тем фактом, что мне, к стыду моему, дали роль просто со словами (то есть там не надо было петь) в песенно-танцевальном трио с вышеупомянутыми Элисон и Сарой. Ладно, теперь, когда все знают, что мне это дается плохо и я не могу тянуть ноту, я честно поговорила сама с собой. Мои противоречивые чувства не знали границ. В нашем отношении к своему голосу всегда есть что-то очень личное, верно? Тяжело слышать себя на автоответчике или на записи. Пение открывает эту слабость в глубине нас, и она делает нас уязвимыми. Даже лучшие певцы, которых я знаю, очень нервничают перед выступлением. Это невероятно трудное испытание для тех, кто стремится быть как Барбра Стрейзанд.

Когда мне исполнилось пятнадцать, моя учительница Джойс Патерсон предложила мне исполнить замечательную старую песню на конкурсе Эдинбургского фестиваля – If There’s a Wrong Way to Do It, на которую я ставила для водевиля, комедийной пьесы. Здорово было говорить/петь громко, дерзко и гордо: If there’s a wrong note I sing it – nobody does it like me![11] Слабости превращаются в сильные стороны, народ, слабости превращаются в сильные стороны. Я несколько раз спотыкалась на этом, ошибалась намеренно и все такое. И это не шутка. Выигрыш есть – можно поесть; я выиграла конкурс на этом фестивале. Теперь я чувствовала себя Рокки. И была почти готова работать вместе с Бетт Мидлер.

Все это приводит меня к более позднему поворотному моменту в моих певческих приключениях: мне двадцать три года, и я провожу летний сезон в качестве танцовщицы в Девоне, Англия. Здесь готовился трибьют группы Eternal в рамках субботнего вечернего шоу (пожалуйста, скажите, кто из вас настолько стар, что знает эту группу?). Как бы то ни было, им нужен был кто-то из танцовщиц на роль Луиз, чтобы дополнить квартет. «Не отпускай меня! Ведь мы всего в одном шаге от рая», – поется в песне. Хм. Больше похоже на ад. Прослушивание прошло отлично, и я скользила по воспоминаниям своего опыта участия в конкурсах, как настоящий серфер по волнам. Они выбрали меня! Для пения. В профессиональном шоу.

А потом они вывели меня на сцену, в прямой эфир, нацепили мне на голову этот микрофон, как у Мадонны, надели белый брючный костюм и заставили петь самый низкий фрагмент четырехголосной части… а этому меня никогда не учили. О боже мой! Это катастрофа. И нет пути назад. Я сама себя не слышала. Это снова было похоже на выступление с песней о чистильщике обуви. Не было бриджей, но все же… Я ушла со сцены, сгорая со стыда, поскольку огромная аудитория, вероятно, ужаснулась от этого звука и увидела, что я не знаю, что с этим делать. Я сбежала, как кролик в свете фар, а потом взглянула на нашего хореографа и поняла, что она смотрит на меня с таким видом, будто я лизала какашки ее кошки, а когда я проходила мимо боковой сцены, я чувствовала унижение физически.

«Чтоб гладким был путь истинной любви»[12]. Жизнь приносит нам неудачи, верно? Один шаг вперед, два назад. Не каждая тропинка или история имеет начало, середину и конец (вполне уверена, что эта глава также может не соответствовать этому шаблону), она скорее похожа на неуклюжую маленькую дорожку с валунами и лужами, которые нужно преодолеть, конец пути не всегда виден, а в наших ботинках еще и дырки. Я снова стала считать свой голос тревожным и недовольным ворчанием. После этого я довольно долго молчала. Больше никакого пения в душе. Я знала, что мой голос в любой момент может меня подвести.

Истинный смысл всего этого, то место, куда ведет меня эта история, – это коны. Конвенции. Общение с Семьей «Сверхъестественного»! Satudray Night Special! Louden Swain. Ричард Спейт. Роб Бенедикт. Кажется, бог хороший… И вот в моей истории прозрение восстало из пепла, как феникс. Или, может быть, это больше похоже на то, что мне нужно принять саму себя и найти эту золотую середину.

На моей первой американской конвенции по «Сверхъестественному» я посмотрела субботний концерт Louden Swain для гостей и была поражена. Этот концерт – настоящий кульминационный момент выходных; мы, счастливые актеры, получаем возможность спеть песню вместе с группой. Иногда здесь даже используют казу[13]. Ричард попросил меня представить на сцене Осрика. Позже он поймал меня на том, что я вполголоса репетировала свои слова для сцены и говорила что-то вроде: «Только что с дороги, ведущей к счастью, мистер Осрик». Я проговаривала это где-то двадцать пять раз, чтобы ничего не испортить. Не уверена, что в тот момент я полностью доверяла нашему Дикки! Потом я увидела, что Дженсен выступает как абсолютная рок-звезда, которой он и является (конечно, идеальный слух, даже на записи), и это просто свело меня с ума. В тот момент я подумала: «Я никогда не выйду туда». К концу концерта и после одного (или двух) стаканчиков виски я вместе с фотографом Крисом Шмельке присоединилась к групповому исполнению песни A Little Help from My Friends. Роб слышал, как я пела одну строчку из припева (это была одна и та же строчка снова и снова и почти одна нота, так что я все запомнила). После концерта он сказал, что я должна петь вместе с группой и что необязательно быть идеальной, а надо просто встать и сделать это. Он начал перебирать письма, где фанаты предлагали песни для нас, и не вздрогнул, когда я предложила Son of a Preacher Man в качестве одного из вариантов.

Когда я однажды пришла в гримерку на очередной конвенции, группа уже работала над песней, и я уже никак не могла откланяться и впустую потратить их время. Там были Билли и Стивен, Робот Майк[14] и Роберт (мне нравится произносить имя Роба с максимально сильным шотландским акцентом типа Роберта Брюса), Марк Шеппард, добровольно вызвавшийся играть на барабанах, и Адам Малин, совладелец Creation Entertainment, играющий на клавишных. Я не могла отказаться от этого!

Первый саундчек был немного рискованным. Мне пришлось сознательно отговаривать себя не выходить в окно от стыда, когда люди предлагали включить мой наушник, чтобы я могла лучше слышать себя (он уже был включен на большой громкости, просто я стала глухой от нервов).

Я помню, как наступила моя очередь выходить на сцену, а толпа сошла с ума! Теперь я была как Бейонсе. Вы, ребята, просто потрясающие. Волны звука, света и энергии буквально снесли меня. Я сразу почувствовала себя лучше, так как аудитория была настолько громкой, что я подумала: «Отлично, они не будут отчетливо слышать меня!» Я осмыслила эту поддержку, которую мне оказывали фанаты. Это было оглушительно. Не так уж много людей в своей жизни имеют такой опыт, верно?

А потом начала играть музыка. И остановилась. И все началось сначала. Потом снова остановилась. Ну же, бог любит троицу! Разве вам не нравится, когда другие люди не понимают этого с первого раза? Надо постараться запомнить это на будущее, когда я ошибусь! Странное спокойствие овладело мной, и каким-то образом я пропела песню до конца, фанаты подпевали мне, а в конце зааплодировали. Каждый раз, когда я смотрела на кого-то из группы, игравшего со мной, их глаза и улыбки подбадривали меня. Никто не умер. Я получила обнимашки, уходя со сцены. Потом я бросила свою карьеру. Переехала в уединенный дом в Палм-Спрингс и вышла замуж за своего дворецкого, который намного моложе меня.

Я пишу эти слова в самолете по пути на конвенцию и знаю, что завтра снова буду петь с группой – потрясающей группой; я люблю Louden Swain.

И, скорее всего, со мной все будет хорошо, и я знаю, что это все равно не имеет значения, потому что главное – это не я, а шанс присоединиться к празднику, который Семья СПН устраивает на конвенциях. Устроить фанатам самое лучшее представление субботним вечером. Я так счастлива быть гостем в этом сумасшедшем путешествии по всем штатам и миру! Какая-то крошечная часть меня знает, что я могла бы на самом деле наслаждаться собой. Может быть, моя ахиллесова пята не такая уж и уязвимая. Я становлюсь все сильнее благодаря фандому и моим коллегам на сцене.

(N. B. Редактируя эту главу в самолете на обратном пути с конвенции в Джексонвиле, я с полной уверенностью могу сообщить, что мне очень понравился субботний вечер, в том числе и во время моего выступления. Вперед и с песней! «Мэдисон Сквер Гарден», встречай! Может быть, я все-таки не лишена музыкального слуха, а просто «бросаю вызов» и справляюсь с неудачами.)

В Детройте на одной из своих первых конвенций я не могла поверить, что кто-то вложил мне в руку микрофон и позволил говорить в течение часа. Фанаты задавали вопросы обо мне и Ровене. Здесь я говорила много, все более и более открыто, люди снимали видео и выкладывали их в интернет (раньше это заставило бы меня дрожать от страха). Однако поклонники на конвенциях – это лучшая аудитория, на которую человек может рассчитывать. Так что, влюбившись в сериале и мальчиков, я получаю возможность быть причастной ко всем их предыдущим годам работы и общей истории. В фандоме царит любовь, и я поражена, что фандом принял мою героиню и, кажется, обожает (так же, как я обожаю ее), и поэтому я черпаю уверенность от поклонников и появляюсь чаще для них. (Именно здесь Марк назвал бы меня «крошкой».)

Только благодаря верной любви и поддержке Семьи я могу предстать перед зрительным залом в тысячу с лишним человек (и еще большим количеством людей в интернете), говорить и петь. Громко. Вживую. Многократно. Не упав. О, когда я пишу это, я понимаю, что кажусь маленьким нежным цветком, раскрывшимся из-за удобрений фандома. Или, скорее, болтливой всезнайкой-гортензией в новеньких сапожках и с укладкой.

Работа в роли Ровены расширила мою жизнь во многих замечательных и удивительных смыслах. Я так благодарна, что этот сериал существует и что я могу быть его частью. Здесь есть еще другая сторона – целый мир, который существует параллельно (как в трилогии «Темные начала»): это мир с фанатами, конвенциями, косплеерами и капелькой ощущения себя рок-звездой. Надеюсь, я больше никогда не стану оглядываться назад. Может быть, когда-нибудь я все-таки доберусь до Бродвея… Или, возможно, просто буду в состоянии справиться с собой в большом интервью, потому что я получила так много положительного интерактивного опыта в фандоме. Я иду к тебе, Джеймс Корден[15].

Если говорить о публичных выступлениях в более широком контексте, то в подростковом возрасте я так сильно волновалась, что заикалась, путалась в словах и не успевала отдышаться. В какой-то момент мой врач прописал мне ингалятор. У меня были две настоящие панические атаки, настолько я нервничала из-за собственного «я» и голоса, – парадоксально, но это одна из причин, почему я стала актрисой. Я чувствую, что мне нужно выговориться, мне есть что сказать, и мне нравятся реплики. Мне нравятся чужие слова. Мне удалось закончить трехлетний курс по актерскому мастерству, ни разу не «придумав» или по-настоящему не импровизируя пьесу в колледже, где часто занимаются именно импровизацией. Мне было так страшно ступать на эту дорогу (как это часто бывает), но всеобъятная любовь и принятие внутри Семьи «Сверхъестественного» позволили мне начать развивать свой собственный голос, не просто петь, но и выглядеть как человек, который иногда имеет свое мнение и теперь меньше боится им делиться. И я даже иногда могу нести всякую чушь и не беспокоиться.

Порой я ухожу со сцены, думая, что была смешной, потому что в зале сидели такие замечательные люди (а я наложила на них заклятие, чтобы они смеялись над моими каламбурами). Ну, это не имеет значения в любом случае, пока мы все понимаем друг друга и веселимся, именно это я вижу на конвенциях и в интернете: удивительная поддержка и радость, которую мы все даем друг другу в Семье «Сверхъестественного».

Возможно, это потому, что мы в Америке, где царит идеал свободы слова, где хочется быть благодарной таким женщинам, как Дженнифер Лоуренс, которые говорят все более и более безапелляционно. Конечно, меня вдохновляют и женщины, которые сейчас окружают меня на конвенциях: Элейна, Сэм, Ким, Бриана, Кэтрин, Эмили. Не говоря уже и о мужчинах: Осрике и Гиле, Манне и Тайлере, Трэвисе, Кертисе и Тиме. А также люди, которые задают вопросы. Я знаю это волнение и то, как сильно колотится сердце, когда нужно задавать вопросы о фильме. С другой стороны, я также знаю, какой Миша заумник, поэтому если он может это сделать, то хорошо… (Я люблю тебя, Миша.) Джаред и Дженсен, без сомнения, боги обаяния и остроумия. Роб и Рич просто невероятные. Марк может разговорить любого. (Кажется, что однажды я видела, как он пытался научить говорить цветок. Это выглядело очень мило.)

Когда я выхожу на сцену с микрофоном в руке для выступления на панели конвенции, в караоке или просто петь, взаимообмен энергией между мной и фандомом подобен ракетному топливу, и я не могу поверить в то, что я иногда совершала. Диско-шар?! Выступление в VClub Mega?! Обычно я не очень люблю караоке (вспоминаю караоке с Эрикой Кэрролл в роли Тельмы и себя в роли Луиз, кричащих: «Дайте мне микрофон!»).

Возможность быть самой собой и расцветать на публике одновременно пугает и опьяняет. Я надеюсь, что все больше и больше других людей будут делать то же самое. Интроверты или экстраверты, мы все можем испытывать одинаковый стыд за свою оплошность. Возможно, я зашла слишком далеко. Честное предупреждение: я надеюсь, что вы поймете меня, простите и поддержите.

При написании этой главы я все еще немного краснею от смущения, но я хочу громко кричать о том, как много значило для меня ободрение фанатов.

Встречи с поклонниками помогают мне развиваться, и я искренне надеюсь, что и у меня получается ответить вам взаимностью, ведь это удивительно и гениально. Спасибо всем организаторам конвенций, а именно прекрасным Адаму и Гэри, Уэйну, Биллу и многим другим, с которыми мне еще предстоит встретиться… и Джули, моему агенту по организации конвенций. И спасибо вам, ребята, за покупку билетов, за твиты, за общение в Facebook, Instagram и Tumblr. Вы делаете мою жизнь удивительной.

Замечательная дама по имени Мария Немет научила меня сосредоточиваться на том, что важно и позитивно, и таким образом моя жизнь неизмеримо улучшилась. Она – клинический психолог, тренер личностного роста и финансовый консультант в свои семьдесят лет, и она помогала мне в 2013 году во время особенно трудного периода. Она просто потрясающая! А теперь она смотрит сериал, кстати! Благодаря ей мне стало наплевать, являюсь ли я «крутой» или нет. Слова благодарности – это самая крутая реакция, которую я когда-либо видела в фандоме. Вы, ребята, благодарите нас за серии и за то, что мы появляемся и взаимодействуем с вами в социальных сетях. Я такая: «ЧТО?!» Это большая честь для меня. Меня немного пугает, что некоторые из вас в Twitter говорят, что я или Ровена – ваша наставница! Ну, если это Ровена, то я волнуюсь меньше… На самом деле я пытаюсь брать с нее пример, с ее непримиримостью и всем таким. Если это я, что ж, тогда я сделаю все возможное, чтобы быть вежливой и благодарной и продолжать петь независимо от тональности или фальшивых нот.

Вернемся к идее несовершенства, ведь быть идеальным – это так скучно. Мы словно всеобъятная и безумно неадекватная семья – это сказочно похоже на нас. Мы знаем, кто мы такие, и это потрясающе. Я не настолько плохая певица, чтобы быть смешной, и не настолько хорошая, чтобы быть величайшей (как Стефани Дизон, вице-президент Creation Entertainment). Я поднимаюсь на сцену не для того, чтобы быть лучшей или показать, на что способна. Я поднимаюсь на сцену потому, что для меня это офигенный подарок, ведь вы, ребята, хотите, чтобы я была там и чтобы я выступала на этом субботнем концерте. Но поймите меня правильно: я бы все равно отрезала себе мизинец, чтобы петь как Бриана Бакмастер. Черт бы ее подрал.

Работа над таким успешным сериалом, как «Сверхъестественное», открывает для меня множество дверей. Это замечательный и удивительный шаг на моем актерском жизненном пути. Вдобавок я скажу, что в какую бы новую дверь я ни вошла, я никогда не забуду о Семье «Сверхъестественного». Я знаю это, потому что один шотландский фанат предупредил меня: «Как только ты войдешь, ты не сможешь уйти!» Я с гордостью буду носить свой значок Семьи «Сверхъестественного», где бы я ни оказалась в своей карьере, которая, надеюсь, будет продолжаться. В 2014 году я появилась в «Сверхъестественном». И все изменилось. А потом я узнала о фандоме… и все, что я могу сказать, – это спасибо. Спасибо вам. Спасибо.

Почти сверхъестественное

Гил МакКинни

Когда мне исполнилось тридцать шесть лет, я узнал, что самые желанные подарки на этой земле часто бывают самыми неожиданными. Идеи или планы, которые у меня могли бы быть относительно своего личностного и профессионального уровня, часто заканчивались с разочарованием и замешательством.

Не поймите меня неправильно. Я думаю, что очень важно надеяться, мечтать и планировать то, что вы хотите. И независимо от того, какую сферу вы выбрали, принятие мер для достижения этих целей имеет решающее значение, если вы хотите получить шанс на успех. Упорный труд ничем не заменишь, поэтому, когда этот момент наступает, вы к нему готовы. Однако время от времени мне кажется, что в моей работе есть нечто большее, чем я сам. Звезды выстраиваются таким образом, что мне трудно это объяснить. Обыденность становится необычайной, поскольку в моей жизни внезапно наступают моменты неожиданной радости и удовлетворения. В каком-то смысле это кажется почти сверхъестественным.

Весной 2005 года я начинал свою карьеру профессионального актера и проходил прослушивание на роль для пилотного эпизода сериала «Сверхъестественное», который должен был выходить на телеканале The WB. Хотя роль Сэма Винчестера досталась чрезвычайно талантливому и очень достойному Джареду Падалеки, я получил неожиданное письмо от режиссера пилота Дэвида Наттера, в котором он благодарил меня за то, что я пришел на прослушивание, и вдохновил меня продолжать свой путь молодого актера. Может быть, он послал такое же самое письмо всем актерам, которые приходили на кастинг, но для меня оно многое значило. Я вставил письмо в рамку и храню его до сих пор.

Восемь лет спустя мне позвонили и пригласили на прослушивание для роли Генри Винчестера, дедушки Сэма и Дина по отцовской линии. Несмотря на то что им потребовалось почти десять лет, чтобы вернуться к моей кандидатуре, я был в восторге от такой возможности. Может быть, мне все-таки суждено было стать Винчестером.

Когда я вышел с кастинга Warner Brothers и направился к лифтам, то был полон уверенности, а дыхание было ровным. Я сделал свою работу: приготовил и показал все, на что я был способен в этой комнате и в этот момент. Не говоря уже о том, что я чувствовал себя крутым в строгом костюме, с пробором на голове. Остальное уже зависело не от меня. Через день или два мой менеджер получил сообщение, что роль Генри Винчестера досталась мне. Взволнованный тем, что у меня есть работа и возможность поехать в Ванкувер, я начал собирать вещи. Я и не подозревал, какие приключения ждали меня впереди.

Примерно в середине съемок моего первого эпизода «А время летит», автором сценария которого был замечательный Адам Гласс, Джаред и Дженсен отвели меня в сторону и сообщили, что велика вероятность того, что меня пригласят на некоторые из многочисленных конвенций по «Сверхъестественному», которые проходят по всему миру. Хотя я еще не закончил сниматься в своем первом эпизоде, парни настаивали на том, что самое главное – это то, что я Винчестер. Это же сериал о семье, верно? Я был польщен и наслаждался перспективой того, что мне оплатят путешествие, чего я себе не мог позволить в то время. Я не имел ни малейшего представления о том, что такое все эти конвенции и насколько преданная и огромная фанатская база у этого сериала. Немного погодя мне проведут ускоренный курс по фандому «Сверхъестественного».

Весной 2014 года, когда я немного робко шагнул за занавес и вышел на сцену конвенции «Сверхъестественного», организованной компанией Creation Entertainment в Вашингтоне, округ Колумбия, встретившие меня овациии и крики пронзили меня насквозь. Я уверен, что на своей первой в жизни панели по сериалу, возможно, с самым большим фандомом на земле у меня улыбка тянулась до ушей. Я изо всех сил стремился отвечать на их вопросы открыто и честно, стараясь шутить там, где это было уместно. Я никогда не забуду, как Ричард Спейт-младший отвел меня в сторону за сценой и сказал: «Это было здорово. Ты вел себя очень естественно». Все, что я знал, так это то, что я замечательно провел время. В эти выходные я встречался с поклонниками, раздавал автографы, фотографировался, пел караоке и готовился к тому, что тогда называлось «Saturday Night Cabaret». Оно находилось на ранней стадии своего развития, и я сообщил руководителям конвенции, что я певец и буду рад принять в нем участие. Они сказали «да», и я приготовил пару песен. Внешне я казался уверенным в себе, но все же сильно нервничал, так как уже много лет не выступал вживую перед публикой.

Оставшись один на сцене с микрофоном в руке, я закончил свою песню и тут же вспомнил, что, вообще-то, в зале я был не один. Меня снова встретили радостными возгласами. Я не уверен, что удивил публику, но знаю, что удивил самого себя. Я был встречен за кулисами добротой со стороны моих коллег по актерскому составу и съемочной группы, и я почувствовал волнение, которого не чувствовал уже очень давно. Нет ничего лучше, чем петь перед живой аудиторией. И лучшей аудитории, чем поклонники «Сверхъестественного», я не нашел.

Снова вспыхнула искра. Что-то забытое было вновь открыто. Видите ли, сколько я себя помню, я всегда пел, но где-то на этом пути моя уверенность была подорвана, моя надежда была почти разбита отказами и глубоким разочарованием. В начале своей карьеры я проходил прослушивание во многих мюзиклах и однажды даже хотел отправиться в Бродвейское турне. Но меня никогда не приглашали на такую работу. А потом в какой-то момент прослушивания просто прекратились. Я продолжал заниматься с тренером по вокалу и петь дома, но возможности выступать у меня не было. Сцена была темной, пока не появился фандом «Сверхъестественного».

Боязнь неудачи – это то, с чем, как мне кажется, многие из нас борются. Как можно не только противостоять страху, но и работать над тем, чтобы преодолеть его? Я не уверен, что у меня есть ответ на этот вопрос, но я знаю, что это почти невозможно сделать в одиночку. Даже в самых смелых мечтах я никогда бы не подумал, что работа в «Сверхъестественном» станет для меня стимулом встретиться лицом к лицу со своими страхами. Поддержка и опора, которые я получил в фандоме, без сомнения, являются одними из величайших даров моей жизни, и я всегда буду благодарен за это.

После первого выступления на конвенции последовали и другие по всем Соединенным Штатам и Канаде. Запланированы выступления и на будущее, и мне повезло, что меня поддерживают Роб Бенедикт и его группа Louden Swain. Их музыка намного лучше моей, и она вдохновляет меня работать усерднее и мечтать о большем. Я понятия не имею, как долго еще буду иметь привилегию выступать на конвенциях, но я продолжу это делать, пока будет такая возможность. Я буду продолжать оттачивать свое мастерство, и, кто знает, может быть, в ближайшем будущем вы увидите меня на Бродвее. Впервые за долгое время я чувствую, что моя история только начинается. Неожиданные дары, которые «Сверхъестественное» принесло мне, начали менять мою жизнь. За это я должен благодарить фандом.

Если вы чувствуете себя одиноким, обескураженным или потерянным, помните следующее: Семья «Сверхъестественного» всегда будет рядом с вами. И еще, никогда не забывайте, как однажды сказал один мудрый человек:

«До тех пор, пока мы живы, всегда есть надежда»

– Генри Винчестер

Мой герой носит шапочку

Кристин Людвиг

Большую часть своей жизни, с тех пор как я пошла в школу, я была очень тревожным человеком. До этого я была довольно свободолюбивой маленькой девочкой, но, как только я попала в школьную среду, все изменилось. С самого начала меня называли мечтательницей и каким-то образом выделяли среди всех остальных, поэтому я чувствовала себя изолированной и постоянно задавалась вопросом, что же со мной не так. Я никогда особо не была хороша в общении, поэтому обычно цеплялась за одного человека, что всегда заканчивалось катастрофой, оставляя меня с чувством покинутости и одиночества. Между пятым и шестым классами я пережила травмирующее событие, из-за которого у меня развился посттравматический синдром, оставшийся со мной до сих пор. Из-за этого события я стала еще более боязливой и замкнутой и, чтобы защититься от новых травм, прятала себя.

На протяжении всей средней и старшей школы я продолжала отстраняться, и моя жизнь становилась все более и более невыносимой. Я никогда ни с кем не тусовалась и почти ничего не делала. Я просто сидела дома, с каждым днем становясь все более замкнутой. Мне было страшно находиться рядом со своими сверстниками. Я не могла сидеть на уроках, не чувствуя паники и необходимости бежать. Я не знала, как относиться к другим учащимся, и постоянно чувствовала, что они смеются надо мной. Иногда я специально пропускала занятия. Иногда я кричала и держалась за свою кровать так крепко, как только могла, чтобы не идти в школу, оставляя свою семью в замешательстве. Я чувствую огромную вину за это, несмотря на то что и была психически нездорова, и поступала так ненамеренно.

Я не знаю, как я смогла окончить среднюю школу, но, к счастью, я это сделала. После этого я изо всех сил старалась чаще выходить в общество и делать то, что делают «нормальные» люди. За эти годы я сменила множество разных работ, но то, что случилось со мной в старших классах, повторялось снова, когда я пыталась задержаться на любой из них. Моя неуверенность и страх оказаться вдали от дома росли. Я стала параноиком, думая, что все смеются и говорят обо мне. Я не могла сосредоточиться, и все, что я хотела сделать, это убежать от этой ситуации. Непреодолимая тревога привела к потере трудоспособности, и какое-то время я была не в состоянии работать. Я не знала, как быть человеком. С момента, как произошло изменившее мою жизнь событие, я была загнана в ловушку и не имела сил двигаться дальше. Во многих отношениях я осталась все той же десятилетней девочкой, которая слишком напугана, чтобы двигаться вперед и позволить себе снова впустить кого-то, кто может причинить мне боль или предать меня. Я уже много лет лечусь и перепробовала множество лекарств, но мне так и не удалось избавиться от чувства отвращения к себе и собственной неполноценности.

Перенесемся в 2009 год, когда я открыла для себя «Сверхъестественное». Я сразу же увлеклась сюжетом и героями. Я находила общие черты и с Сэмом, и с Дином Винчестерами по разным причинам, но моментально почувствовала связь с Сэмом/Джаредом. Побег в мир Сэма помог мне справиться и с собственным хаосом. Сэм чувствовал себя не от мира сего, и с ним было что-то не так, как и со мной. Я разделяла это стремление быть нормальной, так что для меня было естественно сблизиться с ним. Его любовь к своей семье и готовность пожертвовать всем и вся, чтобы спасти их, вызывали у меня слезы на глазах. У меня самой не так уж много родственников, поэтому я жила опосредованно через Сэма и его близкие отношения с Дином. Играя Сэма с такой заботой и состраданием, Джаред все больше привлекал меня, и чем больше я наблюдала, тем больше влюблялась в него в духовном смысле. Он дал мне надежду и внутреннюю силу, о которых я и не подозревала.

Я начала смотреть видео с конвенций, что дало возможность посмотреть на истинный характер Джареда, когда он общался с поклонниками и проявлял невероятное сострадание, разговаривая с ними. Чего бы мне это ни стоило, я должна была попасть хотя бы на одну конвенцию, чтобы поблагодарить его за то, что он дал мне силы продолжать борьбу. На это ушло почти два года, но в октябре 2010 года это наконец произошло. Эти несколько дней прошли как в тумане, потому что я все время была очень напугана. В воскресенье я получила возможность встретиться с Джаредом и коротко рассказать ему о себе, поблагодарив его за помощь. Я нервничала, и мне казалось, что я почти умерла. Я не могла поверить, что добралась туда, и делала все, что могла, чтобы сохранить это чувство. Он был очень мил и держал меня за руку, пока я пыталась сказать ему то, что так долго хотела выразить. Я видела, что ему было не все равно, когда он слушал каждое мое слово. Никто никогда не проявлял ко мне такого интереса и внимания. Впервые за столь долгое время я почувствовала умиротворение, и между нами мгновенно установилась связь. Джаред был первым человеком, с которым я потеряла бдительность и впустила его в свое сердце за столько лет. Я доверяю ему безоговорочно и очень благодарна ему за то, что он такой человек, какими мы все должны стремиться быть.

Я очень волнуюсь перед тем, как отправиться на конвенцию. Я физически болею от беспокойства, так как я склонна чрезмерно думать и зацикливаться на всем. Я беспокоюсь, что что-то случится и встреча не состоится, я предвижу все то, что может пойти не так. А что, если мой рейс задержится? А что, если я заболею? А что, если я выставлю себя на посмешище? А что, если люди не примут меня? А что, если я не смогу сидеть в зале или стоять в очереди? А что, если я опозорюсь перед кем-нибудь? Все эти мысли снова и снова крутятся у меня в голове, пока я не превращаюсь в ходячую катастрофу.

В 2011 году я впервые осталась на все дни конвенции в Бостоне, что было одной из самых трудных вещей, которые я когда-либо делала. Я до сих пор не могу поверить, что мне удалось провести вдали от дома четыре дня. Мне повезло ухватить желанный билетик на meet and greet с Джаредом, и я чувствовала себя такой счастливой, находясь там. Я все еще была в ужасе, так как лишь вкратце поделилась с ним своими переживаниями в Чикаго, и на этот раз в более интимной обстановке я хотела рассказать ему немного больше. У меня внутри все перевернулось почти на тридцать минут, пока я наконец не подняла руку, чтобы заговорить. Я могла бы сказать, что у меня была крайняя социальная фобия/тревога/депрессия и что находиться там было невероятно трудно, но он помог мне найти в себе силы сделать это. Пока я говорила, мои эмоции взяли верх, и я начала плакать – боюсь, это постоянная тенденция. Все захлопали в ладоши и, казалось, гордились тем, что у меня хватило смелости заговорить, что очень помогло. В Семье «Сверхъестественного» удивительные люди. Я так благодарна за то, что меня считают членом клуба. Джаред обнял меня, когда я закончила, и я могу с абсолютной уверенностью сказать, что этот момент стал поворотным в моей жизни.

С тех пор я побывала на нескольких конвенциях, как с моим отцом, так и в одиночку, хотя раньше я не могла и подумать о том, что смогу это сделать! Я думаю, что потенциальный шанс еще раз увидеть Джареда дает мне силы и мотивацию пройти через многое. Именно это помогает мне преодолеть тревогу и мучительный страх, который я испытываю, делая что-то такого масштаба. Я продолжаю убеждать себя, что уже проходила через это раньше и все было хорошо. Когда я все-таки справляюсь с тревогой, то испытываю чувство выполненного долга и самоуважения, чего не было уже много лет. Я чувствую себя очень хорошо, когда могу немного побыть одна и ощутить себя нормальным человеком.

В 2012 году в моей семье произошло еще одно травмирующее событие. Мой брат, который женился в 2011 году, решил, что больше не хочет иметь никаких отношений ни с моими родителями, ни со мной. Это был сокрушительный удар для нас, и мы до сих пор не понимаем, почему он принял такое душераздирающее решение. С того дня мы не виделись лично и только несколько раз разговаривали по телефону (очень неприятные разговоры). Когда я вижу, как страдает моя мама, мое сердце разрывается, и я ничего не могу с этим поделать. Это увеличило мою депрессию до эпических масштабов, и единственное, что облегчило мою боль, – это просмотр «Сверхъестественного». То, что я была членом Семьи «Сверхъестественного», помогло мне пережить эти трудные времена. Мне удалось поговорить об этом с друзьями, которых я нашла в фандоме, и они дают мне силы двигаться дальше.

Я благодарю бога за Джареда Падалеки, который стал постоянным светом в моей темной жизни. Я так благодарна за то, что мне удалось поговорить с ним. Он помог мне больше, чем любой психотерапевт, к которому я когда-либо обращалась, просто будучи самим собой. Я дорожу каждой драгоценной секундой, проведенной с ним; для меня это значило все на свете. Каждый день моей жизни – это борьба с демонами, которые преследуют меня и пытаются сломить. Я каждый день спрашиваю себя, не лучше ли мне больше не быть в этом мире. Поэтому я должна отдать должное Джареду за то, что он спас мою жизнь. Я понимаю, что на самом деле это я продолжаю двигаться дальше. Но мысли о нем рассеивают самоуничижительные мысли, которые преследуют меня, и я вспоминаю, что он действительно переживает о каждом из нас. Всякий раз, когда мне приходится особенно трудно, я повторяю: «Всегда продолжай бороться», снова и снова, и это удерживает меня на земле. У меня нет слов, чтобы выразить, как я счастлива, что живу в мире, где есть Джаред. Он навсегда занял особенное место в моем сердце.

Помогаем людям, спасаем жизни: семейное дело

Карла Траксолл

Быть трезвой ради Сэма

Холли Бингаман

Меня зовут Холли (но многие в фандоме знают меня как Элль, от моего второго имени Мишель), и с 8 февраля 2014 года я не употребляю алкоголь. Я часто говорю, что «Сверхъестественное» и Сэм Винчестер спасли мне жизнь, и я действительно в это верю. Отождествление себя с Сэмом и дружба, которую я обрела благодаря сериалу, спасли мою жизнь. Мой путь выздоровления от алкоголизма был публичным, но это лишь глава (очень большая) моей борьбы. Этот бой я вела в течение многих лет против множества врагов, которые исходили изнутри. Эта история о том, почему я решила «быть трезвой ради Сэма».

Возможно, вы ожидаете, что я буду долго и ужасно излагать все отвратительные вещи, которые произошли со мной, когда я пила. И я буду затрагивать эту историю, но это не основное, что я хочу рассказать в этой главе. Моя история больше не печальна, она полна надежды и благодарности. Да, Сэм Винчестер спас мне жизнь, но мои друзья тоже спасли меня, и они заслуживают всех похвал, которые я постараюсь отобразить в этом письме, полном любви.

Меня бесчисленное количество раз спрашивали, что было моим дном или моей поворотной точкой, которая заставила меня понять, что мне нужна помощь. Как ни странно, это произошло во вторник вечером после нового эпизода «Сверхъестественного». Я, как и обычно, смотрела новые серии в компании целой бутылки шампанского. Поэтому я выпила в течение серии, а затем еще немного, а затем решила, что было бы разумно поехать в бар. Я помню, как вышла из квартиры моего друга, а потом вдруг оказалась за барной стойкой и совершенно не помнила, как туда попала. В состоянии алкогольного опьянения я ехала по шоссе большого города. Я была не в состоянии сама доехать до дома, не могла говорить и едва стояла на ногах. Хотя это был не первый раз, когда я вела машину будучи пьяной, для меня это был сигнал к пробуждению. Мне нужна была помощь. Это чудо, что меня никогда не останавливали за вождение в состоянии опьянения и что я никогда не попадала в дорожно-транспортные происшествия из-за алкоголя. Я считаю чудом, что я никому не причинила вреда на дороге из-за своих эгоистичных поступков.

Я помню, как несколько человек говорили, что нужно «просто быть осторожнее с выпивкой» или, возможно, попробовать ходить на встречи «Анонимных алкоголиков», или даже прямо говорили, что у меня была серьезная проблема. Я раздражалась, хотя они просто старались быть хорошими друзьями. Видите ли, они ничего не понимали. У меня все было под контролем (так я думала). У меня все было прекрасно, я просто была обычной двадцатилетней девушкой, да? Как же я чертовски ошибалась. Я шутила, что я алкоголик, пытаясь отогнать «навязчивое» беспокойство близких, и не позволяла себе впитать вес и реальность этих слов. То, как я злоупотребляла алкоголем, чтобы справиться с болью, тревогой и эмоциями, было совсем не нормально.

Когда я наконец решила обратиться за помощью, то погуглила встречи «Анонимных алкоголиков» в Остине, штат Техас. Одна из таких встреч проводилась в тот же вечер, и я, чтобы заручиться поддержкой перед ней, опубликовала сообщение на Tumblr, в котором просила пожелать мне удачи. Поддержка хлынула потоком. Оказалось, что обо мне беспокоилось несколько больше людей, чем я думала. И большинство из них боялись сказать мне об этом раньше, так как опасались, что я сорвусь на них. Воспоминание о той пустоте, которая наполняла меня тогда, до сих пор преследует меня.

Вскоре я начала вести хронику своего прогресса на Tumblr, используя тег «выздоровление», чтобы держать все это под контролем. Среди ободряющих посланий была пара, в которых было что-то вроде: «Сэм Винчестер гордился бы тобой». Хотя я и не могла понять, как это может быть правдой, я все же цеплялась за эту фразу. Где-то на этом пути родился тег «быть трезвой ради Сэма».

Сэм Винчестер боролся в течение всего своего пути, полагая, что его саморазрушительная привычка служит высшему благу, в то время как я предавалась своим пристрастиям по чисто эгоистическим причинам. Зависимость, однако, не делает различий на основе намерений. Мы с Сэмом чувствовали ту же тягу, ту же отстраненность и то же отвращение к самим себе и тем чудовищам, в которых мы превратились. Я съеживаюсь, когда пересматриваю эти серии и вижу, как Сэм выбирает Руби вместо Дина, когда я вижу, что силы Сэма увеличиваются, а его жажда крови становится все сильнее. Я плачу вместе с ним, когда он сидит запертый в бункере Бобби, а видения в обличье Дина и Мэри, двух людей, которых он любит больше всего на свете, мучают его рассказами о том, какой он неудачник. Я съеживаюсь еще сильнее, когда вспоминаю свои собственные неудачи, своих близких, которых подвели мои действия. Но как только Сэм понял, что его обманули и его зависимость взяла верх, он боролся изо всех сил, чтобы освободиться от нее.

Одна из сильнейших сцен для меня – в эпизоде «Будь самим собой», когда охотники насильно вливают кровь демона прямо в рот Сэму… и Сэм выплевывает ее обратно. Сила, которая, должно быть, потребовалась ему, чтобы не сдаться в этот момент, ошеломляет меня. Когда я переживала много бессонных ночей детоксикации, я думала: «Если Сэм может пройти через детоксикацию, то и я смогу». Порой мне хотелось выпить так сильно, что почти чувствовалось жжение виски в горле, я думала: «Если Сэм может быть трезвым, то и я смогу». Когда я хотела сдаться, опустить руки и позволить своей депрессии и беспокойству овладеть мной, я говорила себе: «Если Сэм может продолжать борьбу, то и я смогу».

Сэм Винчестер научил меня, что я не должна потакать своим темным сторонам. Что «неважно, кто ты, важно только то, что ты делаешь. Это твой выбор». Я опиралась на опыт Сэма в первые месяцы своего выздоровления, чтобы найти силу, которую я не могла найти в себе. В то время как мои настоящие друзья и семья гордились мной за то, что я стала трезвой, они не понимали всей этой связи со «Сверхъестественным». Знаете, чему я научилась? Тому, что получить надежду от вымышленного персонажа абсолютно нормально, и абсолютно нормально – попросить о помощи. К счастью, когда я начала движение в темноту, моя Семья «Сверхъестественного» протянула мне руку помощи в ответ. Невероятная поддержка, которая существует в этом сообществе, просто поражает. Это семья, семья, которую я выбрала, семья, которая не ограничивается кровными узами, семья, которая приняла меня и дала мне причины хотеть стать лучше. Буквально каждый божий день первого года моей трезвости я получала по крайней мере одно сообщение ободрения и поддержки. Я безумно счастлива, что у меня есть друзья, которые стали семьей, обретенной через этот сериал и Tumblr. Я обязана каждому из вас своей жизнью, и миллион благодарностей никогда не смогут быть достаточно близки к тому, чтобы показать всю глубину чувств к вам.

В сентябре 2014 года я посетила конвенцию в Далласе с определенной целью. Я пришла туда не ради себя, а ради Джареда Падалеки. Когда я протрезвела на пару месяцев, то решила, что если проживу так полгода, то подарю Джареду свой шестимесячный значок трезвости – самый осмысленный способ выразить свою благодарность. Я держала эту цель в мыслях, и я боролась каждый день со своими демонами, чтобы прожить эти шесть месяцев. По достижении этого рубежа я держала в руках синий алюминиевый значок, и я разрыдалась от осознания, чем все закончится, если я просто продолжу бороться еще немного. Я носила его с собой каждый день и молилась перед ним. Наконец наступил сентябрь, и я безумно волновалась. У меня была всего пара минут за столом для автографов, поэтому я села в гостиничном номере и написала письмо Джареду, кратко объяснив, что я делаю и почему. Сотни сообщений поддержки и радости наполняли мой почтовый ящик. И я помню, как читала их все и чувствовала, как будто руки моей семьи крепко обнимали меня в тот момент.

И вот подошла моя очередь, я шагнула к столу, представилась и сказала несколько слов, прежде чем передать значок и письмо. Я помню немногое, так как очень волновалась в тот момент, но точно помню, что Джаред искренне слушал. Затем он посмотрел мне прямо в глаза и (я немедленно записала это, чтобы не потерять память из-за переполняющих меня чувств) сказал: «Я никогда-никогда не потеряю его и не забуду, как много это значит. Я так горжусь тобой, это удивительно. Серьезно, я никогда-никогда не потеряю его», а потом положил значок и письмо в карман своей рубашки. Друг, стоявший позади меня в очереди, и волонтер на конвенции позже рассказали мне, что Джаред прослезился после того, как я ушла, и ему пришлось на мгновение приостановить раздачу автографов. Я была поражена тем, что моя слезливая история имела хоть какой-то смысл, не говоря уже о том, чтобы задеть кого-то, кого я считаю своим героем.

С тех пор на других конвенциях несколько невероятно любезных людей потратили часть своего времени за столом для автографов, чтобы сообщать Джареду о моих успехах, давая ему знать, что я приближаюсь к году трезвости, а затем передали и новости, что я добралась до года. В результате этих встреч я узнала, что Джаред хранит мое письмо и значок трезвости в ящике рядом со своей кроватью и вынимает их, когда у него тяжелый день, чтобы напомнить себе, что мы все проходим через свои собственные битвы. Я узнала это, когда у меня был довольно трудный день. Я только что вышла с собрания «Анонимных алкоголиков» в довольно расстроенных чувствах, и вскоре после новости о судьбе своего значка мне уже пришлось объяснять нескольким обеспокоенным людям, что «нет, теперь это слезы счастья!». Джаред черпает силу в каждом из нас точно так же, как мы черпаем силу в нем. Как же знание этого воодушевляет.

Те, кто борется вместе со мной с зависимостью и/или психическим заболеванием, пожалуйста, услышьте следующее: в какой-то момент (ну, на самом деле в нескольких, но был один конкретный) я подумала о рецидиве, и мой куратор сказал мне то, что особенно повлияло на меня: вне зависимости от того, сдамся я или нет, стресс исчезнет. Я могу либо выбрать быстрое решение, которое успокоит меня на мгновение, но создаст больше проблем в будущем, либо я могу быть готовой учиться справляться с этим в долгосрочной перспективе. Последнее может идти медленнее, и я могу прийти к выводу, что этот вариант – отстой, но мне станет легче и я буду чувствовать себя лучше, а желание пить, вредить себе или что-то еще будет ослабевать. Я обещаю.

Когда я была на пике своей болезни, каждая мелочь, которая шла не так, казалась мне концом света. А когда случались вещи посерьезнее, я чувствовала, что раскалываюсь на кусочки, словно не было абсолютно никакой возможности пережить происходящее. Чем дольше я была трезвой, тем больше понимала, что все налаживается. Внезапные срывы сменились на естественные, спокойный прилив и отлив эмоций, а потому с тяжелыми моментами стало справляться легче. Трудно справляться и не навредить себе в попытке избежать подавляющей паники/страха/гнева/разочарования, когда возникают стрессовые и болезненные ситуации, но я обещаю вам, что это того стоит. Используйте каждый свой день, каждый час, каждую минуту, чтобы жить. Продолжайте двигаться вперед, сосредоточившись на сегодняшнем дне, и делайте все возможное, чтобы сохранить себя счастливым и здоровым. Изучите программу кампании Джареда и всегда продолжайте бороться.

Когда я достигла года трезвости, кто-то написал мне сообщение, что когда человек достигает года, он в значительной степени побеждает алкоголизм и дальше лечение протекает легче. Хотя я глубоко ценю сентиментальность, скрытую в этом послании, я обязана подчеркнуть, что это заблуждение. У моего друга, который уже полтора года был трезвым, на прошлой неделе случился рецидив. Рецидив другого друга, который уже пять лет не употреблял, едва его не убил в результате передозировки. Другая подруга долго не может держаться подальше от иглы, что отражается на ребенке, о беременности которым она недавно узнала. Совсем недавно мой дорогой друг умер от передозировки наркотиков. Последний раз я видела его живым, когда встречалась с ним на собрании «Анонимных алкоголиков». Люди впадают в рецидив с пятью, десятью, двадцатью, тридцатью годами трезвости позади. Люди на собраниях «Анонимных алкоголиков» любят говорить: «Так здорово, что я присутствую на этом собрании, но моя болезнь находится снаружи, на парковке». И это еще не конец. Это битва, которая никогда не прекращается. Это болезнь, которая говорит нам, что мы не больны. Насколько это пугающе?

С тех пор как я взялась за реабилитацию, я научилась быть честной и уязвимой. Я поняла, что меня можно любить именно такой, какая я есть, и что я заслуживаю этой любви. Я поняла, что истинная дружба вовсе не обязательно подразумевает личную встречу. Я поняла, что лучше чувствовать, чем быть бесчувственной, даже если это болезненно и трудно. Придя к этим выводам, я поняла, что я сильнее, чем мне казалось, и я не одинока. Бесчисленное множество людей посылали мне сообщения солидарности, связывая свой собственный опыт, или опыт друга, или члена семьи именно с тем, что я переживала в тот момент времени. Собрался настоящий легион воинов, и, взявшись за руки, все мы стали чем-то большим, чем по одиночке, в разгар нашей коллективной битвы.

Так вот: я остаюсь трезвой ради Сэма. Остаюсь трезвой ради Сэма, который думает, что он ни черта не стоит. Остаюсь трезвой ради Сэма, который думает, что он монстр, урод. Остаюсь трезвой ради Сэма, который считает, что не заслуживает ни любви, ни даже капли доброты. Остаюсь трезвой ради Сэма, который считает, что он не достоин спасения. Остаюсь трезвой ради Сэма, который считает себя нечистым, отвратительным, мерзким и неприкасаемым. Остаюсь трезвой ради Сэма, который спас мне жизнь, потому что я точно знала, каково это.

Я закончу несколькими словами Сэма, за которые я цеплялась на протяжении всего этого путешествия и которые буду помнить всегда: «Эта черная пропасть – она у тебя внутри, я знаю. Поверь, я знаю. Но ты можешь остаться человеком».

Приступ везения

Роб Бенедикт

У меня была долгая автограф-сессия. Это было ближе к окончанию конвенции по «Сверхъестественному» в Торонто: 13 октября 2013 года в воскресенье вечером. Очередь ко мне была особенно длинной, потому что тогда я еще подписывал диски Louden Swain, которые продавались с обещанием автографа. Все остальные актеры уже ушли, уставшие после долгих выходных на конвенции. Я сказал своему другу, актеру Ричарду Спейту-младшему, чтобы он дал мне знать, когда они пойдут ужинать, чтобы встретиться с ними уже там.

Но до ресторана я так и не добрался.

«Когда у тебя годовщина свадьбы?»

Этот вопрос мне задала приятная женщина, которая стояла в очереди. Она выглядела немного смущенной, как будто, возможно, переступила границы дозволенного. Но вовсе нет – на этот вопрос легко ответить, и я с удовольствием это сделаю. Мы с женой всегда шутим, что я лучше запоминаю даты. Мы только что отпраздновали восемнадцатую годовщину нашей свадьбы, и я этим горжусь.

Я поднял глаза и хотел было заговорить с женщиной, но, раскрыв рот, понял, что не могу подобрать слова. Они словно застыли у меня на кончике языка. Я заикнулся, и, возможно, выражение моего лица говорило: «Да что со мной не так?» И вроде как рассмеялся. Я помню, как подумал: «Ну, это очень неловко». Ну и выбрал времечко, да? Теперь я выгляжу, как глупый муж, не знающий даты своей годовщины.

Я посмотрел на длинную очередь, которая все еще терпеливо ждала меня. В моей памяти она казалась еще больше, чем, вероятно, была, словно в фильме ужасов, когда длинный коридор тянется в бесконечность. Я дал понять женщине, что поговорю с ней после того, как закончу с очередью. Она отступила в сторону и стала ждать.

Оставшуюся часть вечера я раздавал автографы, опустив голову. Джен Гэннон, которая в тот вечер была волонтером в Creation Entertainment, позже скажет, что ей это показалось странным, потому что я словно «устал от всего». Но это же не похоже на меня. Любой, кто встречал меня на конвенции, знает, что я найду время для общения с поклонниками.

Я планировал заканчивать В этот момент я понятия не имел, что происходит. Мне показалось, что у меня паническая атака. Я беспокойный человек по своей природе, и я был вымотан из-за насыщенных выходных и бодрствования допоздна. И это сильно повлияло на то, что мои силы постепенно истощались.

Джен и ее коллега-волонтер Мэнди Крич проводили меня обратно в мою комнату. Я уже работал с Джен и Мэнди, но такое со мной было впервые. Я не знал, как сказать им, что мне нужна помощь. Мне не хотелось их пугать, и я буквально не мог найти нужных слов.

Оказавшись в своей комнате, я сел на кровать. Мне вдруг очень захотелось спать, и я лег.

Зазвонил телефон. Это был Ричард Спейт.

«Мы в стейк-хаусе. Я, Миша, Дженсен и Джаред… Тебе лучше взять такси». Я пробормотал, что плохо себя чувствую. Он сказал, что я, наверное, просто проголодался. Но я снова что-то пробормотал и просто сказал: «Нет, нет». Опять же, это нетипичный ответ с моей стороны – я не люблю отказываться от приглашения на вечеринку! И Рич знал это. Мы вместе ездили на конвенции почти четыре года. Мы вместе путешествовали по всему миру. Действительно, никто не знал меня в этой ситуации лучше, чем он.

«Я еду к тебе!»

В дверь постучали. Это была Мэнди. Люди начали строить предположения. Мэнди сказала, что посидит со мной. Я кивнул и был рад, что она здесь. Она прибирала комнату, пока я отдыхал. Уже одно то, что она была здесь, принесло мне чувство облегчения.

Вскоре приехал и Ричард. В типичной для себя манере он взял управление кораблем в свои руки: «Давай принесем тебе поесть. Давай включим игру. Что происходит, как ты себя чувствуешь вообще?»

Я немного поел, но все еще с трудом подбирал слова. Я помню, как он спросил меня, кто был квотербеком «Вашингтона». Я заядлый футбольный болельщик, и это был очень простой вопрос: Роберт Гриффин III! Но все, что я мог сказать, было: «Э-э-э… ох… хм… а… Р-р-р… ох…»

Ричард позвонил Мише, который все еще был в ресторане. Он сказал группе, что беспокоится обо мне, когда уходил. Миша попросил разрешения поговорить со мной; у него был родственник, который недавно перенес инсульт. Я не помню, что именно сказал, но Мише этого было достаточно, чтобы сказать Ричу везти меня в больницу.

Я никогда не любил больницы. Больница не сулит ничего хорошего. Больница означает, что это серьезно. Эта серьезность повергает меня в состояние, когда я не совсем уверен, что такое реальность. Я должен также упомянуть, что в этот момент, кроме постоянной головной боли, не было никаких явных симптомов. Физически со мной, казалось, все было в порядке. Для внешнего мира я выглядел прекрасно. Я даже чувствовал себя нормально. Я подумал: «Неужели нам действительно нужно ехать в больницу?»

Рич сделал вид, что это не имеет большого значения: «Давай просто пойдем и посмотрим, что к чему». Если бы я мог говорить, я бы поспорил с ним, но я этого не сделал, так что после некоторого сопротивления согласился. Мы отправились в больницу: Рич, Джен, Джен Грегори (еще одна волонтер), Мэнди и я. Мы были словно команда из шоу «Удивительная гонка»[16], которая находилась в чужой стране, где никто толком не знал, куда идти. Мы не могли найти больницу, хотя нам сказали, что она расположена неподалеку. Мы заблудились, и нам пришлось вызвать такси.

Приемная скорой помощи была на удивление пуста. Там был один бездомный парень, который, по-моему, был пьян. Мы терпеливо ждали, недоумевая, где все люди. Нас вызвали, и, когда я не смог назвать свое имя приемной сестре, нас сразу же впустили.

Мы случайно оказались в больнице, которая специализируется на инсультах, в больнице Святого Михаила. Здесь было крыло инсульта, где ординаторы проходили специальную подготовку в этой области. После быстрого первоначального осмотра они заметили, что я дрожу, и Рич сказал: «О, нет, это нормально. Он всегда трясется. Ничего необычного». Позже мы будем рассказывать эту историю и смеяться до упаду.

Но сейчас на это времени не было. Мы поспешили наверх, чтобы сделать компьютерную томографию. Я все еще цеплялся за мысль, что это просто вирус, поразивший мою нервную систему. Теперь, конечно, это звучит несколько неадекватно. Но в тот момент я надеялся именно на это. Немного антибиотиков, и я поеду домой. Мне нужно было завтра успеть на самолет!

Но не успел я опомниться, как снова оказался в реанимации, и в реальность меня вернул ледяной взгляд доктора. Словно снимался мини-сериал и им нужно было найти мрачного доктора, который не обладает врачебным тактом. Пуф – а вот и он. Настолько точный, что режиссер сказал бы: «Никто на это не купится. Таких докторов на самом деле не существует». Увы, но они есть, гипотетический режиссер.

Окруженный командой врачей, он говорил со мной строго, как будто я был в беде. Я помню ключевые слова: «У вас был инсульт… диссекция сонной артерии… тромб в левой лобной доле… шанс постоянно снижается…» А затем для грандиозного финала: «Мы должны сделать вам артериограмму [для уменьшения сгустка крови], но есть 7-процентный шанс, что процедура убьет вас».

Секундочку! Что вы сказали?

Я попытался переварить все это. Всего за четыре часа до этого я был на сцене и выступал. Я пил пиво с Ричем и смеялся над тем, как весело прошли выходные. А теперь у меня инсульт? И эти разговоры про 7 процентов действительно сбили меня с толку. Я помню, что пытался все быстро осознать. В комнате 100 человек, семеро умрут. Я имею в виду, что в комнате с пятью миллионами я был единственным, у кого было расслоение артерии; кто скажет, что я не буду одним из этих семи, учитывая мое везение?

Казалось, прошла целая вечность, но на самом деле это были пять секунд.

– Я не могу приступить к процедуре без вашего разрешения, – сказал доктор Даунер. – Мне нужно услышать «да» или «нет». И ответ мне нужен сейчас.

– М – М-Молли! – выпалил я.

– А кто такая Молли? – сказал доктор.

Рич, который все это время стоял там со слезами на глазах, наклонился вперед:

– Это его жена.

– У нас нет времени на Молли, – сказал доктор Ди, обращаясь прямо ко мне. – Молли сейчас ничем не может вам помочь.

Дословно. Именно тогда я заметил медсестру, присевшую рядом с моей рукой, готовую ввести лекарство.

– Мне нужно услышать «да» или «нет».

– А что будет, если он этого не сделает? – спросил Рич, выступая от моего имени.

– Он вырубится, а потом – кто знает?

Кто знает? Ну, а ты, док?! Я не могу принять это решение. Даже если бы я мог, я не могу, черт возьми, говорить. Я смотрю на Рича, который нервно проводит руками по волосам, и его взгляд говорит: «Я не знаю, приятель!» Я чувствовал, что он хочет ответить за меня, но это должно было быть мое решение. Я посмотрел на него в ответ и вроде как рассмеялся, не веря своим ушам. Это был момент, которого я никогда не забуду. Я лежал там и понимал, что все зависит от меня. В конце дня, в конце вашей жизни вы действительно все, что у вас есть.

Оглядываясь назад, я понимаю, что это неизбежно должно было случиться. Это трудно объяснить, но каким бы ужасным и внезапным ни было это событие, какая-то часть меня думала: «О, конечно, и это тот самый момент, когда у меня должен был случиться инсульт». Как будто именно так и было задумано.

Наконец я посмотрел на доктора и утвердительно кивнул головой. Был сделан укол. Я закрыл глаза, не зная, открою ли их снова. Звук аппарата и свист окутал меня, и я заснул.

Я проснулся через час, из меня торчали трубки и пробки, а вездесущий писк отражал мои жизненные показатели. Мои икры были зажаты в компрессионных чулках которые, пульсируя, массировали мне ноги, чтобы не дать крови свернуться. Я был в реанимации, и медсестра с выражением лица, которое говорило «не привыкай ко мне», стояла передо мной, держа лист бумаги с картинками для детей: гамак, стул, ключ, перо, бейсбольная бита.

Я быстро понял, что мне стало еще хуже. Я не мог сказать ни одной из этих вещей. Неважно, как сильно я старался.

– А это что такое?

– Гу, гу, гу.

– Стул.

– Гу, гу, гу.

– Стул.

– Стул.

– Правильно!

А когда через несколько минут она снова спросила меня об этом, я уже забыл. Этот мучительный процесс продолжался каждый час в течение следующих двух дней. Я совсем разучился говорить. Язык – это то, что мы воспринимаем как нечто само собой разумеющееся. Посмотрите на ближайший к вам объект прямо сейчас. Нормальному человеку название этого объекта на родном языке придет в голову в первую же секунду. Что касается меня, то я понимал, для чего используется этот предмет, что мы сидим на нем за столом, но у меня не было в голове названия. Нейронный путь к моему голосу был не в состоянии расшифровать это слово. Я мог только издавать звуки, которые даже близко не были правильными. Я был пещерным человеком. Как новорожденный.

После этого первого испытания я почувствовал себя мучительно одиноким. Мне нужно было присутствие кого-то, кто знал меня. Я хотел увидеть Рича. Но я не был уверен, в больнице ли он. Я попытался объяснить это медсестре, но не знал, как. Я стонал, пока она не протянула мне листок бумаги.

– Ва-ва-ва.

– Вы можете написать?

Я сидел, прижимая карандаш к бумаге, но мог только делать каракули. Я попробовал изобразить это для нее. Но как же вы изобразите, что хотите увидеть своего друга, парня, который привел вас сюда? Я просто корчил рожи, пока она каким-то чудом не сказала:

– Ты хочешь, чтобы я позвала твоего друга?

Я кивнул. Да, да, о, слава богу! Это была победа.

Через несколько мгновений Рич пришел.

– Привет, приятель!

Это было как глоток свежего воздуха! Он стал рассказывать мне, что в приемной наши друзья, актеры «Сверхъестественного» Миша Коллинз и Дженсен Эклз работают над тем, чтобы доставить Молли сюда. И Мэнди, Джен и другая Джен, благослови их господь, тоже были там. Позже я узнал, что приемная была похожа на штаб-квартиру: Мише было поручено доставить мою жену в Канаду, что было нелегко, потому что Молли находилась в Кливленде по делам и была без паспорта. Тем временем Дженсен звонил в Лос-Анджелес и просил моего лучшего друга Брюса разбудить мою домоправительницу (посреди ночи), чтобы она привезла паспорт Молли, а затем покупал Брюсу билет до Торонто. А Рич, конечно же, стоял у руля и руководил всей операцией. В этот момент ситуация была очень серьезной. Никто не знал, что со мной может случиться.

В отделении интенсивной терапии одновременно могли находиться не более двух посетителей, так что в первую ночь, которая казалась вечностью, они приходили по очереди. Я помню, как Дженсен и Ричард разговаривали со мной, когда я лежал словно загипсованный, не в силах говорить. Это было похоже на сон. Я помню, что у меня возникло желание поговорить с ними, пошутить в нашем любимом стиле. У нас сходятся мысли, когда мы вместе, и у нас одинаковое чувство юмора. Но в ту ночь я мог только наблюдать. Чуть позже вошел Миша. Он обнял меня и выглядел очень расстроенным.

– Мне так жаль, старик, – повторял он снова и снова.

И каждый час приходила медсестра, чтобы посмотреть, жив ли я еще, и заставить меня проходить «тест». И я снова и снова терпел неудачу.

– А это что такое?

– Г-г-г…

– Перо.

– Перо, да.

– Еще раз, что это такое?

– П-п-п-п-п…

– Перо.

– П-п-перо, да.

Наступило утро, а вместе с ним приближались и рейсы Дженсена и Миши. Ричард отложил свой полет на пару дней, чтобы остаться со мной. Моя жена наконец добралась к нам, и к тому времени я все еще не мог произнести ее имя. Я посмотрел на нее и сразу понял, кто она такая, но медсестра спросила: «Кто это?» – и я открыл рот, но ничего не мог сказать. Это было душераздирающе для нас обоих. Вот он я, трубки выходят из меня, аппараты пищат, эта постоянная пульсация исходит от аппарата вокруг моих ног, и я забыл все слова. Самое ужасное во всем этом.

Вскоре ко мне должен был приехать Брюс, и затем по подсказке врачей он продолжил попытки разговорить меня. Они сказали, что первые сорок восемь часов были самыми важными для поддержания моей речи. Я почти ничего не знал, мой мозг сам себя перестраивал. Я потратил около часа, отвечая на вопрос «кто ваш любимый актер?». Отрабатывал свои навыки мимики и изображал слова, а Брюс и моя медсестра Пэм пытались понять, что я говорю. Это была мучительная игра в шарады. Я изображал парня из фильма «Большой Лебовски» и делал «звуки, похожие на боулинг», они наконец догадались: Джефф Бриджес.

На следующее утро новости были хорошие. Ночная МРТ показала, что свертывание крови прекратилось и, возможно, тромб стал меньше. Картина моего мозга была довольно ужасающей – черное облако представляло собой мертвый мозг в моей лобной доле. Но артериограмма выполнила свою работу и не убила меня при этом. Я прошел через самое худшее, но мне еще предстоял долгий путь.

Молли наконец смогла точно рассказать мне, что произошло. Я пережил ишемический инсульт из-за полного расслоения левой сонной артерии. Расслоение образовало тромб, который застрял в левой лобной доле. Прямо там, где находится зона, отвечающая за формирование речи. Проблема с речью, которую я испытывал, называется афазией, расстройством, вызванным повреждением тех частей мозга, которые контролируют речь.

Обычно инсульт такого рода вызывается травмой от внезапного резкого движения головы и шеи, что объясняет, почему врачи постоянно спрашивали меня, не попадал ли я в автомобильную аварию, не занимался ли физическим спортом и не ходил ли к мануальному терапевту в течение последних трех дней. Был момент, когда Миша и Тай Олссон вышли на сцену во время моего выступления на конвенции и шутливо подняли меня вверх ногами. Это продолжалось секунд пять. Но, по правде говоря, у меня не было удара. Я был здоровым человеком, часто делал отжимания, висел вверх ногами на тренировках. Конечно, я мог бы подняться на сцену на руках. Это было просто странное событие, анатомическая случайность.

В процессе выздоровления одна мысль преследовала меня постоянно. Если бы я точно знал причину, повлекшую за собой инсульт, все было бы намного проще. Есть несколько причин, которые могут привести молодых людей к инсультам, нарушениям соединительной ткани и другим генетически детерминированным болезням. Я даже читал, что такая мелочь, как чих или кашель, может вызвать расслоение артерии. Я часто вспоминал тот день, пытаясь припомнить, чихал ли я сильно в то утро. В конце концов мне пришлось оставить эту затею. Иногда такое просто случа-ется.

Врачи сказали, что моя сонная артерия, вероятно, никогда больше не будет работать как следует. МРТ шеи показала, что кровь движется вверх по одной сонной артерии, в то время как левая сторона была остановлена. Никакого движения на этой автостраде. Совсем. Я мог бы жить только с одной, но, случись с ней что-нибудь, моя жизнь была бы окончена. «Мост» под названием виллизиев круг в задней части мозга, предназначенный для такого рода чрезвычайных ситуаций, переносил кровь на другую сторону, чтобы мой мозг все еще мог функционировать. Удивительно, как надежно и в то же время хрупко наше тело.

Меня перевели из реанимации в обычную больничную палату. Очень медленно, но верно слова начали возвращаться ко мне. Это было совсем не похоже на то, как снова включается водопроводный кран; скорее, это была небольшая подача воды из шланга с утечкой. Однажды терапевт пыталась заставить меня сказать «цветочек», но я не смог. Она вышла из комнаты, когда вошел Рич, и он спросил меня, что случилось. «Я не могу сказать “ЦВЕТОЧЕК”!» – выпалил я. Я не мог контролировать, когда мой мозг будет работать, а когда нет.

В другой раз в палате была целая команда терапевтов. Они произносили словосочетания, а я должен был сказать, какое слово было первым. Одно сочетание было «март-июль», и я назвал «июль». Они сказали: «Это первое слово?» Я же ответил «да». Я спросил, не ошибся ли я? Они сказали, что да, ошибся, и так еще в нескольких сочетаниях.

Где-то на четвертый день Ричу пришлось уйти. В тот вечер Молли и Брюс вернулись в отель, а я смотрел матч плей-офф «Сент-Луис» – «Кардиналз» по телевизору, который висел над моей кроватью. Мой новый сосед по палате был беспокойным молодым парнем, который перенес несколько инсультов и припадков, и у него буквально не было части головы. Он часто просыпался с мигренями. В тот вечер он позвонил своему другу и попросил его тайком пронести туда запрещенные наркотики.

Излишним будет сказать, что меня это напугало. Единственным, что могло мне составить компанию, был телефон. В поисках утешения я проверил уведомления. К моему большому удивлению, у меня были десятки непрочитанных сообщений и электронных писем. Огромное количество людей заходили ко мне на страницы, чтобы оставить добрые пожелания. Я чувствовал себя, как Джимми Стюарт в финале картины «Эта замечательная жизнь». Среди сообщений всех моих родных и друзей у меня были письма от Семьи «Сверхъестественного»: Миши, Дженсена, Джареда Падалеки, Мэтта Коэна, Себастьяна Роше, Тая Олссона, Саманты Смит, Джеймса Патрика Стюарта, Гейба Тайгермана, Джули МакНивен, Джейсона Маннса, Стива Карлсона и многих других. Я получил видеосообщения от Себастьяна и его жены Элли, а также от Мэтта и его жены Мэнди. У меня была еда, которую мне прислал создатель «Сверхъестественного» Эрик Крипке, но еще больше еды пришло от сценариста и продюсера Робби Томпсона, и плюс подарочная корзина от всей команды сценаристов «Сверхъестественного».

Поразительно, что мы с группой людей пять лет назад еще даже не были знакомы, а затем вместе путешествовали по миру в поддержку этого сумасшедшего феномена под названием «Сверхъестественное». Но дело не только в этом. Мы действительно любим друг друга. Нам нравится тусоваться вместе. С большинством из них я совместно не работал на съемках сериала, но я могу честно сказать, что они также являются одними из моих лучших друзей.

Через десять дней я полетел домой с предупреждением, что большая высота может вызвать еще один тромб. Самый страшный перелет в моей жизни, но он не причинил мне вреда. Мне посоветовали пройти курс интенсивной логопедии, и я работал с командой врачей в Калифорнийском университете в Лос-Анджелесе.

Тем временем электронные письма и поддержка продолжали поступать. Фанаты узнали о происшедшем и через письма и сообщения передавали свои теплые пожелания. От моего имени были сделаны пожертвования в общество сердца и инсульта. Я много молился. И тут стали происходить чудеса.

Накануне Дня благодарения УЗИ показало, что моя поврежденная сонная артерия снова полностью функционирует. Доктор из Калифорнийского университета был в восторге. Это избавило меня от невыносимых таблеток для разжижения крови. Но мне говорили, что случившееся невозможно.

– Ну, – сказал врач, – все возможно.

Моя способность запоминать слова в тот момент составляла около 50 процентов, и у меня развилось сильное нарушение речи из-за повреждения нерва, когда расслоилась артерия. Многие говорили, что нерв может никогда не зажить. На самом деле в Канаде говорили, что ранее не встречали ничего подобного. Затем я нашел исследования, где описывалось, что такое происходит примерно у одного из миллиона выживших после ишемического инсульта. Так что из пяти миллионов человек, у которых случился ишемический инсульт, я был один на миллион. О, какая удача!

В феврале 2014 года у меня был последний прием у логопеда. Я был на уровне примерно 90 процентов. Позже в том же месяце мне предстояла последняя встреча с доктором Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе. Он полностью осмотрел меня и сказал: «Иди и живи своей жизнью». К марту того же года мой язык снова полностью функционировал. Дефект речи исчез.

Я не уверен, по какую сторону баррикад я стою, когда речь заходит об институте религии. Но я действительно верю в дух и исцеляющую силу энергии и любви. Это не случайно, что я полностью исцелился. Поддержка от моей семьи, друзей, Семьи «Сверхъестественного» и фанатов была экстраординарной. Иметь такую преданную группу людей, которые знают о твоем существовании, – это невероятно, но еще более невероятно – знать, что они заботятся о тебе. Им действительно не все равно. Это невероятно восхищает.

Я до сих пор не знаю, какова была цель всего этого и что мне с этим опытом делать. Я только знаю, что это навсегда изменило мою жизнь. Она всегда будет со мной. Самый заметный результат, который я получил, – это любовь от каждого, кто протянул руку. И особенно от тех, кто был рядом, хотя легко мог бы отказаться от помощи мне: Мэнди и Джен, Джен Грегори, Миша и Дженсен, мой друг Брюс и Дон, брат Молли, который тоже прилетел, чтобы помочь. Я благодарен врачам и медсестрам – первоклассным специалистам – в больнице Святого Михаила в Канаде, врачам и терапевтам здесь, в Калифорнийском университете в Лос-Анджелесе и научном медицинском центре Седарс Синай, которые были заботливы и педантичны. И конечно, моей жене Молли, чья непоколебимая любовь – причина моего существования.

Но самым лучшим был Ричард Спейт-младший, он буквально спас мне жизнь. Весь счастливый исход – результат его чуткости, когда он позвонил мне и понял, что что-то не так. Теперь мы смеемся и говорим, что это потому, что он никогда не видел, чтобы я отказывался от пива. Но на самом деле он просто действительно понимает меня. Мы стали друзьями благодаря «Сверхъестественному», и наша дружба становится только крепче с годами. Теперь мы связаны на всю жизнь. Он великий человек, добрый и щедрый (под шутливым фасадом), и мне повезло, что мы знакомы.

Эта история могла закончиться по-другому. Рич мог бы не позвонить мне, и я бы, наверное, отключился и, возможно, умер. Наша больница просто не оказалась бы одной из лучших в Торонто по инсульту. Моя жена не пересекла бы границу без паспорта, просто благодаря доверию офицера, с которым она разговаривала. Это лекарство могло бы убить меня. Моя артерия, возможно, никогда бы не зажила; мой язык, возможно, никогда бы больше не стал функционировать снова.

Возможно, мне все-таки повезло.

И последнее. Я должен ответить на один вопрос. Он вертелся у меня на кончике языка с той самой конвенции в Торонто: моя свадьба была в Блумингтоне, штат Иллинойс. Было около 37 градусов и влажно так, что только жители Среднего Запада могут оценить это. Смокинги буквально отслаивались с гостей, как обои. Бабушек торопили в единственную комнату с кондиционером. Подружки невесты потели, как бегуны на длинных дистанциях. Мы все были молоды и наивны. День, возможно, был хаотичным и неуклюжим, но он был идеальным.

12 августа 1995 года.

Рак вместе со мной

Шери Чен

Еще совсем недавно я считала себя среднестатистической женщиной средних лет, матерью двоих детей. Конечно, кто-то, узнав про мою жизнь, может назвать меня мамочкой-наседкой (не то чтобы я настаиваю на этом прозвище), но в целом я считала себя довольно обычной женщиной, которая встает утром, чистит зубы, расчесывает волосы и собирает детей в школу. Я гоняю по городу на своем минивэне, напевая свои любимые мелодии, выполняя обычные для матери задачи: сначала кофейня (я имею в виду приоритеты), продуктовый магазин, почта и т. д. Затем, конечно, есть моя работа не-мамы, на полную ставку с девяти до пяти (эта должность – в промежутках между работой мамочкой и домохозяйкой). Наконец, я возвращаюсь в школу, чтобы забрать детей, приготовить ужин и уложить их спать, чтобы завтра начать все сначала. Похоже на «День сурка», правда?

По крайней мере, такова была моя жизнь до сентября 2014 года, когда мне позвонил хирург и сообщил, что у меня редкая и смертельная форма рака.

Какое отношение все это имеет к «Сверхъестественному» и фандому, спросите вы? Пожалуйста, позвольте мне объяснить.

Я открыла для себя мир научной фантастики и фэнтези в свои славные дни представителя поколения X. «Секретные материалы» начали показывать в 1993 году, и с тех пор мой вкус к телевизионным программам мало изменился. Интернет тогда был еще в зачаточном состоянии. В то время существовал AOL (который практически и был интернетом – это была штука, где нужно было набрать номер, если ты собирался с кем-то связаться, чтобы войти в систему и установить соединение). Долгими вечерами я сидела перед гигантским ослепляющим экраном, щелкала модемом и болтала с единомышленниками по «Секретным материалам» на расстоянии многих миль друг от друга. И все же мы все были связаны с помощью этой новой технологии (а под «болтовней» я подразумеваю бодрствование до трех часов ночи в обсуждении Малдера и Скалли, последней серии и теории заговора: по сути, рождение онлайн-фандома).

Неудивительно, что после премьеры «Сверхъестественного» в сентябре 2005 года я снова каждую неделю не отрывала глаз от телевизора. Середина 2000-х годов стала для меня началом новой эры: я училась в колледже, была незрелой и жаждущей учиться – совсем как мои любимые мальчики Винчестеры, Дин и Сэм. Серия за серией, год за годом по мере того как мальчики росли и менялись, росла и я. Сериал был приятным, сценарий интересным – и совсем не мешало, что актеры были симпатичными. Я поняла, что прониклась им. По мере того как сменялись времена года и мы менялись из года в год (мальчики и я), моя страсть к фандому все возрастала. Но еще никогда меня не тянуло к нему сильнее, чем в тот год, когда мне поставили диагноз. Потому что после звонка хирурга мой мир разбился вдребезги.

Мне показалось, что земля ушла из-под ног, и я, честно, не могу даже вспомнить, о чем тогда думала. В первые недели после постановки диагноза мне приходили в голову по-настоящему мрачные мысли – а как же иначе? Я была переполнена своей болью, горем и гневом и поняла, что нахожусь в очень темном, очень страшном и очень уродливом месте. Это было неподходящее место для молодой матери с любящим мужем и двумя очень маленькими детьми. И это был полный отстой.

Именно в один из таких моментов отчаяния я включила телевизор и поняла, что показывают «Сверхъестественное». Там был эпизод под названием «Когда придет мой смертный час» (2-й сезон, 1-я серия). Конечно, я уже смотрела этот эпизод. Однако на этот раз его смысл воспринимался иначе. Эпизод стал актуален для меня в поразительно новых красках. Мне было так хорошо и так приятно смотреть на персонажей на экране и позволять своим эмоциям выплеснуться.

Вступительная сцена: из ниоткуда несущаяся фура врезается в машину Дина Винчестера, в результате чего прекрасная Импала с тошнотворным хрустом металла вместе с людьми внутри нее разбивается вдребезги. Из-за неконтролируемых сил Дин попал в ужасную аварию. Он сейчас в больнице, в коме, и за ним присматривает его брат Сэм.

Рак ворвался в мою жизнь, как неуправляемая фура. Со мной была моя семья, но они мало что могли сделать, кроме как наблюдать и быть рядом.

Дин просыпается в замешательстве и выскальзывает из постели. Он бредет по длинному коридору, пока не доходит до сестринского поста. Он тщетно пытается привлечь их внимание, но они его не видят.

Я мысленно осознаю весь этот ужас. Мне очень больно. Мне страшно, но никто этого не видит. Как призрак, я ношу простыню притворных эмоций, чтобы скрыть себя. Все продолжают жить своей жизнью, как будто ничего не случилось.

Не в силах добиться какого-либо ответа от медсестер, Дин бежит обратно в свою палату, его подозрения подтверждаются, когда он смотрит на свое раненое тело, все еще лежащее на кровати: теперь он – дух, призрак самого себя.

Я больше не являюсь собой. Я всего лишь оболочка того человека, которым была когда-то. Я не понимаю этого больного человека, которого вижу в зеркале.

Дин узнает, что его отец находится в соседней палате, и подходит к его постели. Он очень расстроен, обнаружив, что его отец тоже пострадал.

Для меня моя семья важнее, чем я сама. Я предпочитаю сосредоточиться на них, ставить их потребности выше своих собственных.

Теперь Дин сердится и отрицает сложившуюся ситуацию: этого не может быть, все это неправильно. Он решает взять дело в свои руки и не подчиниться естественному порядку вещей. Он кричит в комнату своему брату: «Найди мне знахаря с амулетами, я выкарабкаюсь».

Этого не может быть со мной. У меня нет рака, должно быть, это какая-то ошибка. Дайте мне поговорить с доктором. Я хочу получить ответы, а потом мы все исправим. У меня нет рака…

Дин возвращается к отцу. «Ты так и будешь сидеть? Я всегда делал то, что ты велел!» – в отчаянии кричит Дин.

Я умоляю своего онколога дать мне ответы. Со слезами на глазах я умоляю его помочь мне, дать мне «ответ», который поможет мне. Но здесь нет никаких ответов.

Дин приходит к осознанию того, что после всего, что он сделал, после того как отдал все, этого все равно недостаточно. Этого никогда не будет достаточно. В конце концов, это не имеет значения. Он больше ничего не может сделать.

Ко мне приходит осознание, что я отдала всем все и, в конце концов, мало что делала ради себя.

Дин беспомощно наблюдает, как Сэм и его отец спорят из-за него. Сэм явно потрясен и обвиняет их отца в том, что он больше заботится об «убийстве какого-то демона», чем о спасении собственного сына.

Я часто задаюсь вопросом, что для врачей и моих близких важнее – убить мой рак или спасти меня.

Когда Дин впервые видит жнеца Тессу, она пытается заявить свои права на кого-то другого. Она страшна, как смертный грех, и ему страшно. Он хватает ее за руку и оттаскивает от тела пациента.

Рак – это отвратительно. Говоря простым языком, он пугает меня до чертиков. Каждый день я стараюсь отогнать от себя физическую и эмоциональную боль. Я хочу, чтобы он исчез. Я просто хочу, чтобы он оставил меня в покое.

В отчаянии Сэм использует спиритическую доску в попытке установить контакт со своим братом. Это работает, и Дин, испытывая облегчение от того, что наконец-то оказал влияние на ситуацию, говорит Сэму, что за ним охотится жнец. Сэм язвительно напоминает Дину, что если это происходит естественно, то они ничего не могут сделать. Испуганный и убитый горем Дин смотрит на брата. И хотя он не мог видеть Дина в этот момент, Сэм отвергает идею принятия смерти и бросается искать решение.

Мой рак возник естественным путем. Я не курила по две пачки в день, чтобы заболеть им, и не травила себя водой из пластиковых бутылок, не игнорировала солнцезащитный крем и не болтала часами по мобильному. Ну, вы поняли. Но это все равно случилось. Как бы мне ни хотелось, чтобы этого не было.

Дин, мягко говоря, злится, когда сталкивается с жнецом Тессой. Она обманула его. Он отчаянно борется за свою жизнь: он должен продолжать битву, чтобы защищать свою семью. Однако его мольбы остаются без внимания, потому что к концу их разговора Тесса показывает, что независимо от того, как сильно он борется, он не выиграет этот бой, и это нормально. Жизнь будет продолжаться. Его семья прекрасно обойдется и без него. Она напоминает ему, что он не первый солдат, которого она «вынесла с поля боя».

Я не первый солдат, которого вынесли с поля боя в войне против рака, и не последний. Это печальная правда, рак будет продолжаться и после меня. Мы все едины в наших общих чувствах; у нас есть жизнь и семьи, которые мы отчаянно хотим сохранить и защитить. Мы ведем свои собственные битвы. Это не делает никого из нас уникальнее остальных.

Дин возражает и говорит, что его смерть не является достойной; что в конце дня его труп будет лежать в земле, гнить, и все, что он делал до сих пор, чтобы защитить свою семью, будет напрасным, потому что они останутся без него.

Не имеет значения, насколько «достойно» я борюсь со своим раком; в конечном итоге результат будет тем же самым.

Дин в конце концов сдается – он не хочет быть злым духом – и задает вопросы Тессе о том, что с ним будет и куда он попадет. Она шутливо отвечает, что «не может произнести это вслух».

Когда я умру, я понятия не имею, что произойдет, и это пугает меня так же, как и Дина.

Как только Дин поворачивается к Тессе и вы знаете – вы просто понимаете, – что он решил принять ее предложение, его тянет назад, и он снова может сопротивляться, проснуться и бороться еще один день.

В моем сознании постоянно идет борьба между тем, чтобы принять свой рак в самом худшем его проявлении, лечь и сдаться или же снова встать и бороться. Мне нравится думать, что чаще всего я с легкостью выбираю бороться, но бывают дни, когда это решение не так легко принять. В смерти есть определенность. Она окончательна, в отличие от жизни, скрывающей в себе все самое неизвестное. Каждый день таит в себе опасность, а безопасность можно найти только в могиле. Я утешаюсь тем, что я не одинока в своей борьбе и что я не единственная, кого искушает определенность.

В течение следующих нескольких недель после постановки диагноза я снова полностью пересмотрела эту серию свежим взглядом и под совершенно новым углом. Этот вымышленный телесериал преобразил меня самым натуральным образом. Приключения и злоключения, радости и печали сломали меня, но в то же время вернули к жизни. Вот что я знаю наверняка: реальность Дина и Сэма Винчестера имела для меня смысл, тогда как моя собственная – нет.

Это разожгло мое художественное творчество и вызвало необходимость выразить себя путем фанарта по сериалу. А также подстегнуло другие творческие порывы, такие как написание фанфиков. Высвобождение моих эмоций через холст и напечатанные слова было неким катарсисом, и я поняла, что мне становится легче. Переход от пассивного наблюдателя к активному участнику в конечном счете привел меня к Семьи «Сверхъестественного», моей новой зоны комфорта. Фандом поощрял и поддерживал меня на каждом шагу этого пути.

В последующие недели, переходившие в месяцы, у меня появилась возможность познакомиться с другими поклонниками, и, к моему изумлению и восторгу, с некоторыми актерами и членами съемочной команды самого «Сверхъестественного» (серьезно, это же круто?!). Каждое знакомство вызывало у меня улыбку, возвращая меня с края пропасти и продолжая процесс исцеления. Некогда мрачные мысли, терзавшие мой разум, начали отступать, когда я открыла жалюзи в окне своего разума, впуская все больше и больше света.

Вы можете спросить, как моя настоящая семья вписывается во все это? Не сомневайтесь, они со мной, и без них я не была бы там, где сейчас нахожусь. Однако, как говорится в сериале, а также в названии и содержании этой книги, «семья не ограничивается кровными узами». Семья «Сверхъестественного» создает безопасную и здоровую среду для меня, где я могу выразить то, чем я не хочу и не могу обременять свою семью по кровным узам.

С фандомом я могу шутить о том, что стану призраком и буду охотиться на Wi-Fi-сети или писать в Twitter из загробной жизни. Мы все понимаем это. Но, как я узнала на собственном горьком опыте, мой муж не может оценить такие шутки так, как мне бы хотелось. Я не виню его. Если бы ситуация была обратной, я бы тоже не одобряла такой юмор. Мои друзья по фандому дают мне свободу и поддержку, в которых я нуждаюсь, и помогают мне справиться с этой невозможно тяжелой ситуацией. Они наблюдают за моей жизнью из безопасного пространства, что дает им огромную силу поддерживать меня без эмоциональных ограничений. В реальной семье все может измениться, когда ты сдерживаешь себя, чтобы защитить тех, кого любишь. Есть странная прелесть в поддержке, которую можно найти в онлайн-сообществах. Общие интересы формируют глубокие связи, где часто вы обнаруживаете, что готовы открыться и поделиться с «незнакомцем» большим, чем с вашей собственной семьей.

Исчез ли мой рак? Когда я пишу это в 2016 году, почти через два года после постановки диагноза, к сожалению, нет. Но есть достаточно приятных отвлекающих моментов в виде замечательной дружбы, возникшей у меня в семье фандома, потрясающих сценаристов, дарящих нам серию за серией, которые полны остроумия и юмора, и удивительных актеров, оживляющих эти сценарии каждую неделю. Это очень помогает мне отвлечься от болезни.

Non Timebo Mala

Брэда Уэйт

Я выросла в христианской общине. У нас была собственная частная школа, детский сад и радиостанция, так что этим ограничивался мой мир. Я пошла в школу после детского сада и училась там до двенадцатого класса, а также проводила там большую часть вечеров и выходных, участвуя в службе. После двух неудачных попыток самостоятельно покинуть общину во время учебы и после окончания колледжа вся моя семья, наконец, переехала, когда мне было двадцать четыре года.

Я перебралась в Сиэтл и поступила в аспирантуру семинарии, где объединено изучение теологии и психологии. Философия Сиэтлской школы теологии и психологии гласила, что независимо от того, являемся ли мы пасторами или терапевтами, при входе в комнату мы приносим с собой свою историю – это заставило меня обратить внимание на себя. Я училась на психотерапевта и только начав изучать свою историю, поняла, что я была глубоко травмирована воспитанием. Я боролась с психологическими последствиями теологии, которой меня обучили, особенно с верой в то, что я – зло в своей основе и что, поскольку «у Бога есть план моей жизни», у меня нет свободы выбирать или следовать своим желаниям. В 2014 году, когда у меня был последний год учебы в школе, после трех невероятно трудных лет, в разгар моего ПТСР, депрессии и диссоциации, я нашла «Сверхъестественное». Меня затянуло, и я влюбилась.

Сериал затрагивал сложные и глубокие темы, красивыми и выворачивающими наизнанку способами. И я поняла, что имею отношение ко многим из них. Было ли это сомнение Дина в существовании бога или какого-либо блага, борьба за свободу воли, борьба Сэма за веру в реальность того, что он избежал ада, или они оба задавались вопросом, была ли их собственная природа доброй или злой, я могла их понять. Я бывала во всех этих битвах и продолжаю сражаться почти ежедневно.

Где-то между просмотром третьего и четвертого сезонов мне приснилось, что я столкнулась с Сэмом и Дином в моей старой общине и, благодаря своей татуировке, заслужила их доверие и оказала помощь в борьбе с демонами, обитавшими там. Татуировка была у меня на спине, между плеч, и представляла собой половинку солнца (от символа защиты от одержимости) черного цвета. Для Сэма, у которого текла кровь демона в венах, это было похоже на закат солнца в темноте, поэтому он доверял моей темноте. Дин видел в ней восход солнца, поэтому он доверял моему свету. Во сне мальчики разрешили мне охотиться вместе с ними и помогли сбежать, когда мы закончили. Я проснулась, чувствуя себя сильной, приземленной и ободренной мыслью, что Винчестеры прикрывают мою спину в борьбе, чтобы оставить позади мою общину и то, чему она меня научила. И если Винчестеры прикроют меня, то вместе мы будем неудержимы.

К ноябрю 2014 года я уже была серьезно увлечена сериалом и являлась преданной поклонницей, а в качестве подарка на день рождения я сделала себе практически ту самую татуировку. К тому времени я немного видоизменила изображение. Верхняя половина солнца темнее, а нижняя – это его отражение в свете, с фразой «non timebo mala» посередине. Это латинская фраза выгравированная на кольте, который Винчестеры используют, чтобы убивать демонов, и переводится она как «не убоюсь зла».

Это символизирует мою борьбу, во‑первых, за собственное тело, потому что в общине мне всегда говорили, что мое тело не мое и что татуировки – это зло. Во-вторых, речь идет о моей борьбе за то, чтобы держать тьму и свет в равновесии, как в серии «В гостях хорошо, а дома лучше», когда Чарли разделяется на злую Чарли и хорошую Чарли, прежде чем в конечном итоге объединиться в одно тело, в равновесие. Наконец, татуировка напоминает мне, что я не должна жить в страхе перед злом, которое может крыться в окружающих людях (в общине нам говорили, что все за ее пределами ненадежные и злые) или во мне самой. Я больше не буду жить в страхе.

Мне как психологу также очень нравится, как татуировка играет с юнговскими идеями теневой стороны. Карл Юнг концептуализировал теневую сторону либо как отрицательные аспекты характера человека, которые он подавляет, либо как нечто в бессознательном, чего человек не осознает, будь то позитивное или негативное. Я выбираю второе определение: смотреть на татуировку как на часть самой себя, с которой я незнакома. Моя община говорила мне не доверять самой себе, потому что моя истинная природа была злом. Но когда я начинаю исследовать, кто я есть и кем хочу быть, оказывается, что иногда то, что я считала злом, не является таковым. Например, моя община сказала бы, что гнев – это грех. Мне пришлось узнать, что перед лицом жестокого обращения гнев – это естественная и нормальная реакция, которая говорит мне, что я заслуживаю лучшего отношения. Таким образом, мое теневое «я», которое часто злится из-за пережитой травмы, выводится на свет и проявляется как любовь к самой себе, как вера в то, что я стою больше, чем мне говорили. Точно так же депрессия и тревога часто подсказывают мне старые, вредные способы мышления или наводят на мысль о горе, которое мне все еще нужно пережить, и таким образом моя тень начинает информировать меня о моем исцелении. Это не то, чего следует бояться. (Еще я хочу добавить линию вокруг моей татуировки из эпизода сериала «Доктор Кто» «Рождественская песнь», где были слова: «Впусти свет своей яркой тени».)

Чем глубже я погружалась в фандом «Сверхъестественного», тем больше меня поражала всеобщая доброта. Я нашла добрых людей там, где моя община говорила мне, что их не существует. Я нашла безопасное сообщество, которое поддерживало и верило в меня. Знаменитости/актеры, которые имели власть в этом фандоме, сознательно использовали ее для доброты. Просмотр видео с конвенций и гэгов со съемок помогал мне смеяться в темные дни, когда я уже разучилась делать это без страха. Баловство Миши научило меня не относиться к жизни так серьезно, даже если мое прошлое было темным. Затем Джаред начал свою кампанию «Всегда продолжайте бороться». Моя сестра тоже подсела на это шоу, и, когда я поделилась с ней информацией о кампании Джареда, это дало нам возможность поговорить о борьбе с депрессией, тревогой и суицидальными мыслями с тех пор, как мы покинули общину. Мы стали заканчивать наши разговоры, спрашивая друг друга: «Ты будешь продолжать бороться?» – «Да, я буду продолжать бороться». Мы обе купили футболки кампании.

Затем в 2015 году была Конвенция в Сиэтле, и я готовилась к встрече с мальчиками, пытаясь подобрать слова, чтобы донести до них, как много они для меня значат. В конце концов я получила возможность встретиться с Джаредом в субботу перед фотосессией. Я рассказала ему укороченную версию этой истории и поблагодарила за работу над этим сериалом и за его кампанию. На следующий день мне удалось оказаться в конце очереди на фотоопы, поэтому я получила несколько дополнительных секунд с Джаредом и Дженсеном. Джаред запомнил меня со вчерашнего дня (УРА-А-А!!!!), поэтому я кратко объяснилась с Дженсеном. Он обнял меня одной рукой и крепко прижал к себе. После того как Крис сделал снимок, Дженсен наклонился ко мне и сказал: «Спасибо тебе». Я вышла из комнаты, дрожа от благодарности и счастья. Я чувствую, что они теперь небольшая (читай – огромная) часть моей семьи и как будто они мысленно поддерживают меня, пока я продолжаю бороться за себя.

Порой, когда у меня бывали тяжелые дни или я просыпалась ото сна о прошлом, я смотрела на эту фотографию и говорила себе: «Ты сбежала. Мы вытащили тебя оттуда». И я начинала дышать более свободно. Я буду смотреть на лица мальчиков, полных гордости и решимости защитить меня, и я сама стану немного храбрее. И я буду смотреть на свою собственную улыбку чистого счастья и помнить, что хорошие вещи все еще случаются.

Когда Джаред объявил о своей второй кампании с футболкой «Лось и белка», я находилась на мели из-за аспирантуры и была ужасно подавлена, что не смогла ее купить. Я связалась с подругой, с которой познакомилась на SeaCon, она занималась организацией покупки футболок для тех, кто пока не мог себе этого позволить, и я попросила включить меня в этот список. Она знала мою историю и то, почему это было так важно для меня, поэтому тут же попросила приобрести для меня футболку. Во время этого опыта я осознала, что в детстве моими были только школьная форма и церковная одежда, а любая другая одежда была передана по наследству, потому что большая часть денег семьи шла в общину. Вдобавок ко всему на некоторых мероприятиях детей заставляли носить футболки с надписью, что мы – будущие участники взрослых программ общины. У меня никогда не было одежды, которая выражала бы меня и мою личность. И конечно же, ничего из той одежды не говорило о том, что я и мое тело принадлежат только мне. Футболка, которая одновременно выражала мои интересы и поощряла меня бороться за себя, владеть своим телом, – это глубокий и дорогой подарок. Футболка кажется такой мелочью, но очень напоминает линию жизни. Каждый раз, когда я надеваю одну из своих футболок, я вздыхаю с облегчением. Я владею собой, я имею право любить то, что люблю, и я могу продолжать бороться за себя.

В день рождения Джареда прошлым летом, через пять лет после переезда моей семьи из общины, мой отец неожиданно позвонил и извинился за то, что я была воспитана там. Он ждал моего прощения, а я сидела на полу и плакала, я смогла его простить. Казалось очень символичным, что это случилось в день рождения Джареда, как будто он каким-то образом был к этому причастен. Словно к моей борьбе за свое спасение, присоединилась и моя семья. И Семья «Сверхъестественного» теперь тоже является частью этой борьбы.

На SeaCon в 2016 году я снова пообщалась с Джаредом, когда получала его автограф на нашей прошлогодней фотографии. Он вспомнил меня, хотя прошел уже год! Джаред взял меня за руки и спросил, как я себя чувствую. Я рассказала ему о «целительном» звонке отца в день рождения Джареда и поблагодарила за то, что он был с нами, даже на расстоянии поощряя меня бороться за себя и здоровье моей семьи. Когда он держал меня за руки и слушал, мы оба плакали от того добра, которое проявилось всего за два года, что я была частью этого фандома. Перед уходом я сказала ему, что горжусь им, на что он просто с легкой улыбкой ответил: «Я тобой тоже!» Разве не забавно, что иногда ты чувствуешь потребность плакать от радости, а не от печали?

У меня есть множество других историй об этом пути, а также о дружбе, выкованной на конвенциях и через GISHWHES, но вот чем я поделюсь здесь: этот сериал спас и изменил мою жизнь во многих отношениях. Его истории и герои помогли мне держаться в темные дни, верить в то, что я хорошая и заслуживаю борьбы за себя, потому что если мальчики могут, то и я смогу. Фандом показал мне сообщество, которое может быть добрым, и щедрым, и полным смеха. Актеры показали мне, как играть и как бороться за себя. Это как та строчка из серии «Фанфики»: «В “Сверхъестественном” есть все! Жизнь, смерть, воскрешение, искупление. Но самое главное – семья». Я обрела это все, будучи частью этой семьи.

Фраза на моей татуировке «non timebo mala», или «не убоюсь зла», взята из 23-го библейского псалма. То, что не входит в мою татуировку, но подразумевается в каждом дюйме моего рассказа, – это вторая часть фразы: «ибо ты со мной». Не убоюсь зла, ибо ты со мной. Я не буду бояться, потому что я не одинока. У меня есть семья, которая не ограничивается кровными узами.

Выбираю жизнь

Бернер Кейд

12 марта 2013 года.

«Как ты себя чувствуешь?» – прочитала я сообщение в окне чата. «Бывало и лучше, – дипломатично ответила я. – Хотя бывало и гораздо хуже».

«Ты хоть немного поспала прошлой ночью?» — написала Шина, моя лучшая подруга, служившая в Форт-Гордоне, штат Джорджия. Мне не нужно было слышать ее голос, чтобы прочесть беспокойство в ее словах.

«Немного». Опять же дипломатично, потому что я знала, как она волнуется. Но правда заключалась в том, что прошлой ночью мне было так больно, что заснуть было невозможно. Как бы то ни было, я чувствовала себя лишь немного лучше, проспав до двух часов дня, и проснулась только потому, что поставила будильник. В то время я жила в Аризоне, и трехчасовая разница во времени (у Шины вперед) мешала нам «тусоваться» в мои рабочие дни. В тот день я заболела, была слишком уставшей, меня тошнило и не было сил, чтобы вылезти из постели. Не говоря уже о том, чтобы перевязывать пятидесятикилограммовые тюки сена, чистить двадцать конских стойл и восемьдесят четыре лошадиных копыта, и все это на улице при температуре больше тридцати градусов.

«И они ничего не могут для тебя сделать. Это так дерьмово, – ответила Шина, и я не смогла сдержать легкой улыбки. – Мне так жаль, что это случилось».

«Да, мне тоже», – ответила я и поняла, что она слышала в моем голосе бессилие, тяжелый вздох и слезы. «Я просто хочу, чтобы тебе не было больно».

Я говорила тогда не только о симптомах токсического гепатита, болезни, из-за которой валялась в постели в тот день; я также говорила о моем сердце. Я заболела гепатитом из-за редкого побочного эффекта лекарства, которое принимала после ложноположительного кожного теста на туберкулез. Потому что при ложноположительном тесте, даже с четким рентгеном грудной клетки, Вооруженные силы Соединенных Штатов требуют лечения от туберкулеза в качестве меры предосторожности, прежде чем вы сможете записаться на службу.

Я всегда мечтала об армии. С пяти лет я мечтала стать пилотом или механиком «Голубых ангелов», но когда я выросла и стала маленьким пухленьким ребенком, то не верила, что смогу поступить на службу. Моя мать хотела, чтобы я стала художницей. Она была любящей женщиной, но страдала от хронической депрессии и рака. Мой отец ушел от нас, когда мне было пятнадцать, а она начала химиотерапию. Чтобы помочь нам с матерью выжить, моя сестра, старше меня на двадцать пять лет, переехала к нам.

Я смогла найти работу и помогала оплачивать счета, и мне приходилось держаться за нее, так как моя сестра теряла работу каждые два года. Я училась в колледже, который выбрала моя мать, и занималась искусством, как она и хотела (а я хотела быть дантистом; я просто неудачница). Но этот колледж оказался коммерческим, и я поняла, что мне нужно получить престижное образование, чтобы я могла зарабатывать на жизнь. Сумма моих кредитов за обучение составляла 100 000 долларов, и я потратила три года своей жизни только для того, чтобы при записи на программу сестринского ухода в местном колледже узнать, что ни один из моих кредитов нельзя перевести. Очень дорогое «образование», которое я получила, было таким же хорошим, как и бесполезным. Моей работы (за которую я держалась) некоторое время было достаточно для оплаты счетов, но теперь у нас была ипотека.

Я по глупости доверилась сестре, когда она попросила меня взять с ней ипотеку (у меня была кредитная история получше), чтобы у нашей матери «всегда был дом». Это также позволило мне спасти маленькую лошадку, которая отчаянно нуждалась в лучших условиях. Мне не нравился ни дом, который мы купили, ни конюшня, и в конце концов я решила найти лошадке новый дом, потому что не могла оплатить счет за корм; мои средства всегда уходили в другое место. Неспособность моей сестры сохранить работу заставляла меня бороться за доход; мы всегда отставали по закладной. В какой-то момент я работала на двух работах без выходных, но это только разозлило ее.

С Шиной я познакомилась еще в 2009 году в сообществе LiveJournal по «Звездному пути» за обсуждением перезагрузки Джей Джей Абрамса, она вдохновила меня следовать своим мечтам. Военно-морской флот позволит мне оплатить получение высшего образования, мой долг будет гораздо легче погасить, и я смогу позаботиться о своей семье и доме. Так что я работала по три часа в день, правильно питалась, за три месяца похудела на 13 килограммов, общалась с рекрутерами и записалась в Службу профессиональной подготовки Вооруженных сил. Положительный тест на туберкулез на моем последнем осмотре просто означал, что мне нужно было лечиться. «В этом нет ничего страшного, – заверил меня доктор. – Только у одного на миллион есть неблагоприятный побочный эффект. Ты молода и здорова. С тобой все будет хорошо».

Но он ошибся.

Поскольку мой диагноз был «спорным» – мои печеночные ферменты были повышены, и я была явно больна, но не настолько больна, чтобы считать, что у меня был гепатит, – мой лечащий врач и специалист не могли прийти к общему мнению о том, действительно ли лекарства стали причиной этого. После прекращения приема оригинального лекарства единственное, что можно было сделать, это предложить мне обезболивающее, не оказывающее отрицательного влияния на мою печень, которую я должна была проверять каждые две недели, чтобы убедиться в ее функционировании. А также следить за моими симптомами на случай, если они станут хуже, а не лучше. Врачи также пришли к согласию, что мне не нужно принимать противовирусные препараты и что мы должны позволить токсическому гепатиту идти своим чередом. Однако мой специалист дал мне бумагу, в которой говорилось, что мои анализы крови показали, что у меня нет туберкулеза, поэтому альтернативные методы лечения не понадобятся.

Но когда пришло время подписывать бумаги, моя кредитная история была проверена, мой рекрутер сообщил мне, что, несмотря на то что я прошла через мучительное лечение от болезни, которой у меня не было, сумма студенческого кредита и ипотечного долга помешают мне поступить в Военно-морской флот Соединенных Штатов или в любое другое подразделение Вооруженных сил. Хотя я никогда не пропускала выплат по своим кредитам и у меня была хорошая кредитная история, военные не будут принимать новобранцев, общий непогашенный долг которых превышает более чем вдвое их предполагаемый годовой доход во время призыва. Часть моих государственных займов была бы прощена при настоящей службе, но большинство моих студенческих займов являются частными, а к этому добавлялась еще и ипотека на мое имя. Все это означало, что у меня было 135 000 долларов «невозвратного» долга.

Я помню, как пыталась объяснить им, что если бы меня завербовали, то менее чем за три года я могла бы получить компенсацию на частичную оплату, если не полную стоимость, но, к сожалению, у рекрутеров были правила. Он поблагодарил меня, сказал, что я очень старалась, и пожелал мне всего наилучшего.

Мое разбитое сердце болело гораздо сильнее, чем мое тело. Это был мой единственный шанс спастись – выполнить свои обязательства перед семьей, перед банком, перед самой собой как человеком – и он был упущен. Я так много работала, что начала верить, что у меня получится что-то сделать и я смогу гордиться собой. А теперь я только навредила своему телу.

«Я смотрю новый сериал, – мелькнуло сообщение от Шины. – Он называется “Сверхъестественное”. Я уже смотрю его какое-то время, и он мне действительно нравится. Мне бы очень хотелось посмотреть его вместе с тобой. Можно мне приехать в гости?»

«Конечно, – ответила я. – А когда?»

«В пятницу», – мелькнуло сообщение от нее.

«О-у… в эту пятницу? – я была озадачена. – Ты можешь так быстро получить разрешение на отпуск?»

«Я… возможно, я уже получила, – призналась она после долгого молчания. – Поверь мне, я думаю, тебе он тоже понравится».

В пятницу я заехала за ней около шести часов вечера, аэропорт был всего в двадцати минутах езды от моей работы, так что было легко просто заехать за ней по дороге домой. Я старалась быть очень милой, но она видела, что работа и дневная жара утомили меня. Я припарковала свой пикап, и мы вошли внутрь. Мы обменялись несколькими любезностями с моей матерью и направились в мою комнату, расположенную в задней части дома, чтобы спрятаться до возвращения моей сестры.

«Ты не против посмотреть один-два эпизода? – спросила Шина с доброй улыбкой на лице. – Я пойму, если ты слишком устала».

«Нет, ты чего, – сказала я. – Только дай мне сначала принять душ и переодеться. Ты прилетела сюда не для того, чтобы я спала все это время».

Когда я вернулась в комнату, она уже включила телевизор. Она озорно посмотрела на меня, когда нажала кнопку воспроизведения, и я сразу же почувствовала, что меня затягивает в пилотную серию, историю этих двух братьев, которые «спасали людей, охотились на нечисть – семейное дело». Один или два эпизода превратились в шесть, мои глаза почти не отрывались от экрана. Меня все больше и больше интересовало развитие истории братьев Винчестеров.

Именно с Сэмом я чувствовала особенную близость: постоянные обязательства перед семьей всегда затмевали его личный выбор, поскольку принятие любого решения ради собственной выгоды, казалось, только приводило к разочарованию других и отвращению к самому себе. Его жизнь ему не принадлежала, и хотя было очевидно, что он заботится о Дине и об отце, он должен был посвятить всю свою жизнь им. Это была борьба, с которой я сталкивалась каждый день. Мои монстры не были вендиго или желтоглазым демоном, но тем не менее они были реальны.

Мы посмотрели четыре с половиной сезона за восемь дней, и по возвращении Шины домой в Джорджию мы переписывались в чате и смотрели три или четыре эпизода каждую ночь на Netflix, пока не догнали эфир.

«Боже, скоро же будет по “Сверхъестественному”!!! – получила я сообщение от нее несколько недель спустя. – В Бербанке! Ты не хочешь пойти?»

«Я не могу себе этого позволить, – пожаловалась я. – Но передай привет Сэму от меня!»

«Я не об этом спрашивала, – парировала она. – Ты сама можешь ему передать. С днем рождения».

Сначала я не хотела принимать такой щедрый подарок, но чем больше я думала об этом, тем больше мне хотелось пойти. С каждым днем становилось все труднее и труднее справляться. Болеутоляющие препараты, которые я принимала, не очень помогали мне, и моя домашняя обстановка все ухудшалась (моя сестра снова потеряла работу). Я решила, что было бы неплохо уехать отсюда.

Это было в июне. Когда наступил ноябрь, я уже смирилась: это будет жизнь, полная боли, эта постоянная цепочка платежей за жилье, студенческие ссуды, старшая сестра, которая использовала меня и оказывала эмоциональное давление, и работа, с которой я не смогу попрощаться… или с пузырьком обезболивающего, который теперь всегда был у меня в сумке. К этому времени я уже принимала максимальную рекомендованную дозу. Это был единственный способ уснуть или попытаться выйти на работу, но даже тогда я брала много отгулов, потому что просто не могла встать. Я не смогла получить отпуск по уходу за больным родственником; мой специалист и главный врач были слишком заняты спорами о диагнозе, чтобы подписать нужную мне бумагу.

Я буду наслаждаться конвенцией, проводить время с Шиной, а после того, как я сфотографируюсь с Джаредом, все будет кончено. Я больше не могу с этим справляться.

Я не могла позволить себе приобрести большое количество фотоопов, но это нормально. Хотя мне нравились другие актеры и их персонажи, никто из них не значил для меня так много, как Сэм. Шина была достаточно любезна, чтобы поделиться со мной несколькими своими фотоопами, это было весело. Караоке и коктейль-вечеринка были испытанием для моего тела, и мне приходилось присаживаться чаще, чем мне бы хотелось, потому что я была слишком ослаблена и не могла долго стоять.

На протяжении всей конвенции я знакомилась со множеством замечательных людей, со всеми я поддерживаю связь уже два года и несколько конвенций спустя. Девушку, которая сидела передо мной, зовут Дженнифер, я теперь считаю ее одной из лучших подруг.

Она назвала себя «Касо-девочкой», и я сказала:

– Ну, я должна быть Сэмо-девочка!

– Ты, наверное, так взволнована, – сказала Дженнифер в то воскресное утро. – Ты нервничаешь?

– Не очень, – сказала я честно. – Я готова.

И это было действительно так, впервые за долгое время. Я была готова к тому, что все это закончится. Как только я сфотографируюсь с Джаредом, я планирую вернуться в гостиничный номер и проглотить все свои обезболивающие таблетки. Это будет мое последнее «ура».

Я почти не видела Шину во время конвенции, так как у нее был VIP-билет. Это было мне на руку. Мне не нравилось, что она видит меня такой больной и слабой. Но, к моему большому удивлению, Шина тоже купила билет на фотосессию с Джаредом, а ее VIP-билет позволил нам пройти в начало очереди. Когда нас пригласили, Джаред обернулся и посмотрел на нас. На нем была голубая клетчатая рубашка, шляпа и самая большая улыбка, которую я когда-либо видела. «Мне нравится твоя футболка!» – он сказал мне это восторженно. Я купила футболку с надписью «Я люблю Сэма» и анатомическим изображением сердца.

Именно тогда он посмотрел на меня и заметил слезы в моих глазах. Было много людей, которые плакали при встрече с ним, но он увидел то, что моя семья, мои коллеги и мои самые близкие друзья не смогли: мне было больно. Очень.

Его улыбка исчезла, и он нахмурил брови; его шляпа слегка наклонилась вперед, когда он сделал шаг ко мне. «У тебя все хорошо?» – спросил он.

Никто меня об этом не спрашивал. В течение всех этих месяцев больного сердца, суматохи и драмы мне соболезновали и пытались приободрить, но от меня ожидали, что я приберу свои разбитые мечты, свои надежды на собственную жизнь, на свободу и просто буду жить дальше.

Мне потребовалась вся моя выдержка, чтобы не разрыдаться. У меня стоял ком в горле, потому я не могла говорить и стояла как вкопанная. Я не знаю точно, каково было выражение лица Шины, потому что я была слишком занята, пытаясь не выставить себя идиоткой.

Несмотря на длинную очередь людей позади нас, Джаред терпеливо ждал, пока я не смогла ответить дрожащим голосом:

– Нет.

– Эй! – его голос стал мягче, когда он подошел ко мне, чтобы заключить меня в самые крепкие объятия, которые у меня когда-либо были. – Я не знаю, что тебя беспокоит, но обещаю, что все будет хорошо. И я рад, что ты здесь. Иди умойся и возвращайся в начало очереди.

Я поспешила в туалет, спряталась на несколько минут с Шиной, неловко стоящей позади меня, и, когда я вернулась в комнату, меня снова встретили широкой улыбкой.

– Эй! – сказал Джаред. – Что я могу сделать, чтобы тебе стало лучше?

– А ты можешь заставить ее ревновать? – шутливо сказала я, глядя на Шину.

– Конечно, могу, – Джаред рассмеялся и снова обнял меня. Я держалась за него, пока не сделали фотографию.

– Эй, – сказал он перед тем, как я покинула фотозону, – я обещаю тебе, что все будет хорошо.

Его слова остались со мной. Они приятной теплой тяжестью расположились в моей груди: когда-нибудь все наладится.

Тогда я поняла, что должна начать жить своей собственной жизнью; мое нынешнее положение разрушало меня. Вернувшись в Аризону, я обратилась за помощью к коллеге, чья свекровь работала в кризисном управлении, а затем долго говорила с моей матерью и сестрой о том, как я хочу переехать в Джорджию, чтобы жить с Шиной. Я пообещала, что заплачу за дом столько, сколько смогу. Я пока не знала, какую работу смогу получить, поэтому не могла обещать конкретную сумму.

4 марта 2014 года я переехала на другой конец страны, имея при себе лишь парочку личных вещей, одежду и надежду на то, что все наладится. Я поддерживала контакт с матерью, которая всем сердцем уважала мое решение, но сестра продолжала приставать ко мне из-за денег, которых у меня не было. Я отдавала ей почти треть своего дохода за дом, который хотела продать (но она отказывалась это сделать), за дом, который она вполне могла позволить себе самостоятельно с ее зарплатой в то время. Но в документах на дом было указано и мое имя. Моя семья, моя ответственность.

Совсем как у Сэма.

Именно в Бербанке на конвенции по «Сверхъестественному» в 2014 году (на который Шина великодушно пригласила меня) я сообщила матери и сестре, что больше не буду давать им денег, потому что у меня их просто нет. И единственная причина, по которой я смогла пойти на это мероприятие, заключалась в том, что кто-то (Шина) был достаточно добр, чтобы пригласить меня с собой. Всего за несколько минут до того, как я должна была отправиться на фотосессию с Джаредом, мне позвонила сестра и назвала меня ужасным человеком. Я рыдала в своем кресле, кинув свой телефон.

Собравшись с мыслями, я все-таки пошла на фотосессию, чтобы пополнить свою коллекцию еще двумя фотографиями с Джаредом (да, я потратилась), и он снова посмотрел на мою футболку и улыбнулся.

– Эй, мне нравится эта футболка! Круто, что на ней изображено настоящее сердце.

– Ты говорил это в прошлом году, – сообщила я ему со слабой улыбкой, но это было бесполезно; я чувствовала, как на глаза наворачиваются слезы.

– Надеюсь, это слезы радости, – его улыбка немного поблекла, и он, как и прежде, нахмурился: – У тебя все хорошо?

– Да, – ответила я. – Ты наденешь эти рога для меня?

– Еще бы! – он засмеялся, и мы позировали с лосиными рогами, а затем обнялись.

– Поправляйся, милая, – крикнул он мне вслед.

К счастью, я узнала, что моя сестра звонила и писала Шине, после снимка с Джаредом. Она проклинала нас обеих, говорила, как я смею думать, что могу иметь свою собственную жизнь и бросить ее.

Когда я стояла в очереди за автографами, тяжесть всего этого навалилась на меня и старые раны вновь открылись. Мои мышцы болели сильнее, чем раньше, и я чувствовала себя больной. Может быть, я была эгоисткой, купив две фотографии с Джаредом (моя единственная настоящая покупка для себя за этот год). Может быть, я была ужасным человеком, потому что веселилась, пока моя семья мучилась. Может быть, желание жить своей жизнью неправильно после того, как я столько лет жила для других людей.

Когда подошла моя очередь, я поставила плюшевого Сэма и большую стопку конфет для Джареда.

Глаза Джареда расширились, и он удивился.

– Это для меня? – он не стал дожидаться моего ответа и начал есть кислые конфетки Sour Patch Kids.

– Мне очень жаль. Я буду из «тех» фанатов, – сообщила я ему дрожащим голосом. Я заметила, что выражение его лица стало любопытным и настороженным.

– В прошлом году в Бербанке я собиралась покончить с собой, – тихо сказала я, мои слезы были тяжелыми и постоянно лились по моим щекам. – Но я этого не сделала, потому что ты обещал, что все будет хорошо. Я стараюсь, я так стараюсь, и я просто хочу, чтобы ты это знал.

Я была так смущена, особенно когда мне удалось поднять глаза и увидеть испуг на его лице и лице его помощника. Я чувствовала себя ужасно, как будто переступила какую-то границу, и все, что я хотела тогда сделать, это спрятаться. Мне было все равно, получу я свой автограф или нет. Когда я отошла от стола, Джаред протянул через него обе руки, чтобы быстро схватить мои и нежно сжать их.

– Не смей извиняться, мать твою! – сказал он с удивительной суровостью.

– Эй, эй, – повторил он, пока я не смогла заставить себя снова посмотреть на него. – Тебе не за что извиняться. Мы семья, мы должны помогать друг другу, и я рад, что смог сделать это для тебя. Ты сильнее, чем думаешь, просто продолжай бороться и выше нос. Тебе нужно больше улыбаться, тебе идет улыбка, и не скрывай этого.

Он подписал ногу плюшевого Сэма, которого я принесла, и снова взял меня за руку.

– Я хочу увидеть тебя снова, хорошо? – сказал он, медленно кивнув.

– Я постараюсь, – это было все, что я могла пообещать.

К счастью, мне удалось посетить еще три конвенции. Шина должна была отправиться в июле на трехлетний контракт, поэтому она приобрела для нас билеты на конвенции в Сан-Франциско, Финиксе и Лас-Вегасе в 2015 году. Каждое воскресенье, когда Джаред был там, я надевала одну и ту же футболку «Я люблю Сэма» с анатомическим изображением сердца.

В Сан-Франциско, когда я робко подошла к Джареду за своей фотографией с ним и Тамо Пеникеттом, Джаред широко улыбнулся.

– Эй, привет! – он обнял меня. – Как ты себя чувствуешь? Тамо, ты видел ее футболку?

– Мне не хватает ангела, – со смехом ответил Тамо.

– Что ты хочешь, чтобы мы сделали, милая? – спросил меня Джаред.

– А вы не могли бы сыграть сцену ревности? – спросила я, по-прежнему застенчиво, но без слез на этот раз.

– Ну конечно же! – Джаред ухмыльнулся и притянул меня к себе, чтобы обнять, состроив какую-то гримасу Тамо, когда тот взял меня за руку, пытаясь быть в кадре.

– А что мы будем делать на нашем фото? – спросил Джаред, когда я вернулась за сольной фотографией с ним.

– Может, обнимемся и просто будем выглядеть счастливыми? – спросила я.

– Мы не просто будем выглядеть счастливыми – мы будем счастливы! – заявил Джаред, прежде чем обнять меня за плечи, и мы оба приняли забавную позу.

Каждый раз, когда я видела его после этого – после его автографа в Сан-Франциско, наших фотографий и автографов в Финиксе, – Джаред спрашивал меня, как я себя чувствую. Он говорил, что ему нравится моя футболка, что он рад моему присутствию, что я «всегда скрашиваю его день» и что он любит конфеты, потому что я всегда старалась принести ему что-нибудь кислое. У меня больше не было слез на глазах во время наших коротких встреч, а чувство вины больше не тяготило меня.

– Это будет наша последняя фотография на некоторое время, – сказала я ему в Вегасе. – Я не думаю, что буду посещать еще конвенции какой-то период.

– Тогда давай сделаем эту встречу запоминающейся! – сказал Джаред, притягивая меня к себе для еще одного большого медвежьего объятия, но на этот раз я не плакала, а улыбалась и была безмятежно счастлива.

– Я просто хочу, чтобы ты знала, что я верю в тебя и я переживаю за тебя, – сказал он, и, хотя наш снимок был сделан, он снова крепко обнял меня. – Береги себя, милая. Мы еще увидимся. Продолжай улыбаться.

Именно благодаря Джареду Падалеки я живу сегодня и все еще борюсь. Нет, все не идеально, и все еще остаются вещи, над которыми предстоит поработать. Я становлюсь счастливее; я постепенно возвращаю уверенность. Именно из-за этого фандома, этой Семьи у меня есть такая сильная группа поддержки, и я больше не чувствую, что должна тихо страдать в одиночестве. У меня есть любовь и поддержка моей матери, которой я все еще помогаю, но на более приемлемых условиях. У меня есть самая замечательная подруга и соучастник (преступления!) во всем мире, Шина, и моя лучшая подруга Дженнифер, с которой я познакомилась благодаря этому сериалу.

И, как выяснилось, армейские резервы не имеют таких жестких финансовых ограничений, и по состоянию на ноябрь 2016 года я веду переговоры с рекрутером. Я подала заявление о банкротстве, не придав этому особого значения, и мое имя было вычеркнуто из закладной, поэтому у меня появилась возможность наконец-то следовать моим мечтам. Здоровье не позволяет мне прыгать и крутить обруч, что не совсем совпадает с моими мечтами, но все равно теперь у меня больше шансов получить то, что я хочу, чем если бы меня здесь больше не было. Иметь возможность попробовать – это уже много.

Спасибо тебе, Джаред. Спасибо, что показал мне, что я не готова все это бросить. Спасибо за осознание того, что моя жизнь, несмотря на все препятствия, стоит того, чтобы за нее бороться.

Что фандом значит для меня?

Джаред Падалеки

Благодарности

Спасибо всем, кто с мужеством и искренностью делился своими личными историями в надежде вдохновить других и отдать должное уникальному сериалу, который объединил нас всех вместе. Спасибо Эми Типтон за то, что она взяла меня и проект этой книги и сыграла важную роль в поиске идеальной пары для нас в издательстве BenBella и его импринте Smart Pop Books; Саре Домбровски за красивую обложку книги; и талантливой художнице и фанатке Кристин Гриффин за то, что она сделала Сэма и Дина похожими на… ну, Сэма и Дина! Спасибо также Гленну Йеффету, Хизер Баттерфилд, Монике Лоури и всем остальным в BenBella, кто сразу же согласился пожертвовать часть доходов от этой книги на благотворительность, чтобы мы все могли помочь миру. Особая благодарность потрясающим редакторам Алисии Рамос и Лии Уилсон, которые порой говорили мне то, чего я не хотела слышать, но в конечном итоге делали каждую главу только лучше.

Я благодарна своей семье за бесконечное терпение каждый раз, когда я говорю: «Мне нужно отдохнуть» – и передумываю; моим друзьям за постоянную поддержку; и моим коллегам по университету за то, что они никогда не ставили под сомнение достоверность моих исследований, даже когда они не были уверены, что значит «фандом» на самом деле. Я также благодарна команде Creation Entertainment, которая объединяет актеров и поклонников (Адам, Гэри, Стеф, Крис, Макс, Лиз, Джен, Конни, Моника и все остальные, кто создает прекрасные выходные), а также Марку Педовицу и The CW за то, что у них хватило мудрости транслировать «Сверхъестественное» уже больше тринадцати сезонов!

Спасибо таким же фанатам, как я, за то, что они поделились своими историями и создали сообщество, которое поддерживало, вдохновляло и питало меня на протяжении более чем десяти лет. Спасибо актерам и съемочной группе «Сверхъестественного» за то, что они поделились столь же мощными историями о том, как участие в сериале изменило их, а также Дженсену Эклзу, Мише Коллинзу и Марку Шеппарду за добавление их личных сообщений. И наконец, искренняя благодарность Джареду Падалеки, без чьего мужества и настойчивости эта книга не состоялась бы. Это было путешествие, которое мы проделали вместе, и оно не всегда было легким, но ты последовательно воплощал мантру, которой многие из нас живут – всегда продолжай бороться. Сэм Винчестер никто по сравнению с тобой, когда речь заходит о храбрости, и нам от этого только лучше.