Охридский «ястреб» бесплатное чтение

Телефон из прошлого

Существуют истины, из разряда так называемых житейских, которые вряд ли кто возьмется всерьез оспаривать по той простой причине, что никакие они не истины. Так вот, одна из них гласит: если слишком долго чего-то ждать, то наступление ожидаемого события почти наверняка станет неожиданностью. Словно в подтверждение этой сомнительной сентенции, Денис Бардин пришел в некоторую растерянность, услышав, как долгие годы молчавшая старенькая «Моторола», с которой он последние тринадцать лет не расставался, вдруг слабо тренькнула.

Эта «Моторола» среди его друзей и приятелей давно уже стала притчей во языцех. Никто ни разу не видел и не слышал, чтобы Денис с кем-нибудь по ней разговаривал. Тем не менее он постоянно таскал допотопный аппарат с собой везде и повсюду, словно с минуты на минуту ждал важного звонка именно на этот телефон. Даже находясь на деловых переговорах, он безо всякого стеснения выкладывал его на стол рядышком с очередным наисовременнейшим супернавороченным чудом техники, вроде последней версии смартфона. Поначалу коллеги и приятели, посмеиваясь, иронично интересовались, где он раздобыл такой предмет антиквариата и на кой черт тот ему сдался? Денис раз за разом неуклюже отшучивался, дескать, аппарат потому и староват, что предназначен специально для звонков из прошлого.

Со временем все попривыкли к такому его чудачеству, перестав обращать внимание на невзрачный простенький мобильник, постоянно находившийся у него под рукой. А между тем Денис нисколько не кривил душой, намекая на звонки из прошлого. Телефон этот тринадцать лет назад он привез из Сербии, закончив там свои дела. Хотя вряд ли то, чем он занимался на Балканах, какой-нибудь записной гуманист назвал бы делом, и уж тем более добрым, – Денис там воевал…

Весной девяносто восьмого полыхнуло дотоле слабо тлевшее Косово. С молчаливого согласия Запада – да что там, с согласия, при полном его одобрении и поддержке! – албанские боевики принялись крушить православные храмы, изгонять из городов и сел косоваров, не имевших счастья относиться к албанскому роду-племени, а попутно еще и экспроприировать их собственность. Судя по леденящим кровь новостям, приходившим оттуда, борьба за право края на самоопределение сопровождалось поистине чудовищными вспышками насилия.

Узнав из теленовостей, что в бывшей Югославии началась очередная заваруха, Денис, всего полгода назад возвратившийся из армии, неожиданно ощутил, не осознал рассудком, а именно ощутил, что его место там, на Балканах. В двадцать два года все куда проще, чем, скажем, в сорок, и решения принимаются стремительно. Никому ничего не сказав, парень собрал вещички, перекинул через плечо спортивную сумку и был таков.

Добравшись окольными путями до Белграда, он зашел в первый попавшийся полицейский участок и буквально на пальцах объяснил дежурному, что хотел бы вступить в сербскую армию. Офицер понимающе ухмыльнулся и молча написал на бумажке адрес. Как оказалось, Денис был далеко не единственным, кто заглянул сюда по тому же поводу. Может, ему просто подфартило, но все последующие бюрократические процедуры свежеиспеченный волонтер преодолел без особого труда и всего через пару-тройку дней был зачислен в отряд сербского спецназа, действовавший на территории мятежного Косова.

Людям, не сведущим в армейских делах, такое назначение, вероятно, показалось бы странным, поскольку в военном билете Дениса Валерьевича Бардина черным по белому было написано, что срочную службу он проходил на Тихоокеанском флоте, а в графе военно-учетная специальность у него красовалась запись – 107654Ф, что, в переводе на обычный человеческий язык, означало «водолаз-разведчик». Казалось бы, что делать, пусть даже и высококвалифицированному, но такому узкопрофильному, специалисту в Сербии, которая никакого выхода не то что к океану, а даже и к близлежащему-то Адриатическому морю не имела? Однако те, кому положено, были в курсе того, что данная военная специальность предусматривала не только проведение разведывательных мероприятий под водой, но еще и совершение разного рода диверсий, как на море, так, при необходимости, и на суше. Словом, компетентные товарищи сочли, что такого рода профессионалу в спецназе самое место.

Денис их ожиданий не обманул. Используя знания и навыки, полученные на флоте, он быстро поднаторел в проведении таких чисто сухопутных операций, как зачистки населенных пунктов, поиски в лесных массивах схронов с оружием и боеприпасами, организация засад и прочее. По мере необходимости он выполнял обязанности подрывника, недурственно владел практически всеми видами огнестрельного и холодного оружия, ну, и убивал, конечно, – не без этого… А еще, что тоже немаловажно, умудрился выжить в кипящем котле косовского взаимоистребления.

Парню повезло – не сгинул безвестно, как многие. Более того, повезло дважды: на той войне ему повстречался человек, с которым они стали побратимами. В наш прагматичный век, пожалуй, только у южных славян сохранился этот пришедший из далекой древности обычай закреплять дружбу, возводя ее до степени братства. Так уж распорядилась судьба, что Бранко Джуричу Денис Бардин был обязан ни много ни мало, а жизнью. Впрочем, и тот в равной мере был его должником, по точно такому же поводу.

Все-таки странная штука жизнь! Им тогда казалось, что дело их правое, и победа непременно будет за ними, поскольку сражались они за то, что считали справедливым. Но, как выяснилось, современное мироустройство имело мало общего с их представлением о справедливости. Довольно скоро американские кассетные бомбы и «томагавки» доходчиво объяснили, что Косово для Сербии потеряно безвозвратно, а заодно дали понять всему остальному миру, кто теперь хозяин на Балканах.

Каждодневно рискуя жизнью, люди становятся суеверными и, даже перестав воевать, по-прежнему охотно следуют неким неписаным, иногда малопонятным для всех остальных, традициям, порожденным войнами. А потому, когда все было кончено, прощаясь в Белградском аэропорту, молодые люди попросту махнулись телефонами. Словно бесценный оберег, Денис отдал Бранко свой «Эрикссон» – единственную мало-мальски ценную вещь, которая на тот момент обнаружилась у него в кармане, получив взамен эту самую «Моторолу». Помимо чисто ритуального смысла такой обмен еще и многое упрощал – собственный-то номер каждый знал, как «Отче наш»!

Потом они молча обнялись и расстались: один направился к выходу, а второй поднялся по трапу самолета. К чему лишние разговоры, когда и так все ясно! «Будет трудно, я всегда приду на помощь – только позвони…» – как бы пообещали они друг другу на прощание. Несомненно, найдется немало продвинутых умников, которые не преминули бы заметить, что, мол, существуют способы поддержания связи и куда более эффективные, к примеру, та же электронная почта. Но ребята поступили так, как сочли нужным, и менять что-либо в своем молчаливом соглашении не стали хотя бы из уважения к объединявшему их прошлому.

Впрочем, за прошедшие годы Бранко ни разу не напомнил о себе, да и Денис, у которого, к немалому его удивлению, после возвращения на Родину дела как-то очень уж резво пошли в гору, тоже ни разу не воспользовался заветным телефоном. Однако все эти годы он помнил о своем обещании и ждал, ждал, ждал, сам не зная, чего именно…

И вот сегодня старенький телефон вдруг ожил, промурлыкав какую-то музыкальную дребедень. Судя по короткому сигналу, поступило текстовое сообщение. Преодолев секундное замешательство, Бардин потянулся к мобильнику. Содержание послания было донельзя конкретным: «Жду 16.06.12 в 17.00. Отель «Villa Swiss» в Охриде. Бранко». Ничего не скажешь, коротко и предельно ясно!

Охрид – это, кажется, город в Македонии. Там, вроде бы, еще озеро какое-то уникальное есть… Он сверился с картой в Интернете – все верно! Минуя секретаршу, связался с офисом «Аэрофлота» и забронировал место на рейс до Скопье на утро пятнадцатого июня, потому как на шестнадцатое билетов попросту не было. «Ничего страшного, – резонно рассудил Денис. – Судя по карте, от македонской столицы до Охрида километров сто пятьдесят. Пока то да се, переночую в этом «Вилла Свисс», а следующий день уж как-нибудь до вечера перекантуюсь – говорят, там есть на что поглазеть…» Все знакомые, побывавшие в Македонии, словно сговорившись, твердили, что в тех краях природа красоты необыкновенной. Горы! Леса! Ну и Охридское озеро, само собой! Оно у них считается чем-то вроде Байкала местного значения.

– Надеюсь, не разочаруюсь, – буркнул он себе под нос и, поскольку до вылета оставалось меньше суток, занялся решением кое-каких неотложных вопросов, чтоб с чистой совестью на время устраниться от руководства, без ущерба для деятельности возглавляемой им организации.

До Скопье не так чтобы очень далеко – всего-то две с небольшим тысячи километров. Однако перелет оказался довольно долгим. Поскольку прямых рейсов из Москвы в столицу Македонии просто не существовало, то, даже самый лучший в мире «Аэрофлот» неспособен был доставить туда россиянина, пожелавшего воспользоваться его услугами, меньше чем за семь-восемь часов, с учетом пересадки в Белграде. И это еще не самый худший вариант! Так что, оказавшись в зале прилета скопьевского международного аэропорта «Александр Великий», Бардин испытал облегчение, потому как порядком подустал от стояний в очередях на регистрацию, досмотров и сидения в неудобных эйрбасовских креслах.

Первый же встречный таксист, нимало не смутившись приличным расстоянием, с превеликой радостью согласился отвезти его в Охрид. Узнав, что пассажир никогда раньше не бывал в Македонии, он всю дорогу без умолку вещал о родной стране, добровольно взвалив на себя обязанности гида. Никого языкового барьера не было и в помине, поскольку сербский и македонский – языки довольно близкие, а Денис как-никак без малого полтора года провел, скажем так, на территории Сербии в тесном контакте с местным населением и прилично освоил сербский.

Рассеянно слушая болтовню водителя и глазея по сторонам, он не мог не признать, что местные природные красоты и впрямь достойны того, чтобы уделить их обозрению должное внимание. Все в этой маленькой стране притягивало взгляд: и густо покрытые пышной зеленью горные склоны; и цепляющиеся за вершины причудливые облака; и живописные каньоны, по дну которых струились бурные речки с водой удивительного малахитового цвета…

Часа через два впереди, в лучах предзакатного солнца, мелькнула гладь большого озера, обложенного со всех сторон горами. По мере приближения оно становилось все необъятнее и все величественнее. А когда такси выскочило на дорогу, буквально облизывающую берег, Денис окончательно проникся восторгами побывавших здесь друзей-приятелей – зрелище и впрямь было впечатляющее! Охридское озеро показалось ему просто-таки огромным и каким-то необычайно прекрасным!

Чтобы разыскать в Охриде нужный отель, таксисту пришлось-таки проконсультироваться у местных коллег. Оказалось, что «Вилла Свисс» находится не в самом городе, а в курортном предместье Свети Стефан. Они проехали еще несколько километров и добрались, наконец, до расположившейся на пологом берегу, буквально в тридцати шагах от воды, гостиницы. Отель оказался небольшим, но вполне себе уютным трехэтажным домиком, по прикидкам Дениса, максимум номеров на десять. Проблем со свободными местами не наблюдалось.

Он заселился в комнату на втором этаже и сразу же отправился на заставленный шезлонгами галечный пляж, чтоб полюбоваться панорамой озера вблизи и удостовериться, так ли кристально чиста озерная вода, как его уверяли. Надо признать, все оказалось на высоте: и вода, и окружающий пейзаж, и дивный закат… Поужинав тут же, в гостиничном ресторанчике, он поднялся к себе в номер с твердым намерением как следует отоспаться, чтобы назавтра поутру броситься осматривать местные красоты и достопримечательности.

Но не тут-то было, ибо суббота – день свадеб не только в России! Едва он задремал, как под грохот духового оркестра к берегу причалил расцвеченный электрическими гирляндами пароходик со счастливыми молодоженами, их многочисленными родственниками и гостями. Поняв, что о сне можно позабыть, Денис взял сигареты, бокал, початую бутылку местного вина и устроился за столиком на балконе. Наблюдать сверху за происходящим на открытой террасе ресторана было забавно. Славяне – они славяне и есть! Гуляли шумно, весело, с танцами и песнями.

Продолжалось это буйство часа два, а когда застолье, по всей видимости, уже приблизилось к концу, кто-то хорошо поставленным голосом затянул, как показалось Денису, совершенно неуместную на свадьбе, чересчур уж печальную песню. Однако участники торжества, похоже, имели на сей счет иное мнение. Вторя вокалу, жалобно запели две скрипки, а вскоре многие, если не все, гости присоединились к певцу, и вот уже берущая за душу грустная мелодия, поддержанная стройным хором голосов, поплыла над озером. Это была песня из далеких османских времен – плач о тяжкой доле порабощенного народа. И такая была в ней неизбывная тоска, что на Дениса накатили невеселые думы…

Вот ведь как бывает! Казалось бы, благодать вокруг несказанная, ею бы любоваться да радоваться – так нет же! Вместо этого в голову настырно лезут мысли о хитросплетении исторических судеб балканских народов… Так уж сложилось, что, живя здесь, они спокон веку постоянно пребывали заложниками столкновения чужих политических интересов. А где политика, там, само собой, и религия! Ну, или наоборот! От перемены мест слагаемых сумма, как известно, не меняется.

Традиционные связи и географическая близость к Святому Престолу предопределили выбор хорватов и словенцев в пользу католичества. Примерно те же аргументы, но по отношению к Константинополю, подтолкнули сербов, обитавших на территории нынешней Сербии, Боснии, Черногории и Македонии, в объятия церкви православной. Так появилась первая трещинка, разделившая родственные народы. Позже, когда на Балканы нахлынули полчища турок, постепенно покорив, почитай, все существовавшие там государства, ситуация еще больше осложнилась. Покуда вся Европа бодро шагала по пути просвещения, эти населенные славянами земли, благодаря османскому нашествию, надолго погрузились во мрак невежества и были отброшены в развитии чуть ли не на столетие назад.

К тому же, в наивной надежде править здесь вечно, завоеватели принялись насаждать среди местного населения ислам. Расчет был прост – единоверцев легче склонить к покорности. И, как ни странно, заставить здешний люд или, по крайней мере, значительную его часть, отказаться от веры отцов оказалось не так-то уж и сложно. Уже тогда турки для этих целей весьма грамотно использовали, как сказали бы сейчас, рычаги экономического воздействия. Непосильное бремя налогов? Примите ислам, и станете платить меньше! Способ примитивный, но действенный! Кто-то оказался крепок в вере, а кто-то дал слабину. В итоге, не прошло и полувека, как единые некогда народы претерпели еще одно разделение – на правоверных и неверных. Посеяв религиозную рознь и не сильно заботясь о последствиях, османы тем самым заложили под Балканами, образно выражаясь, гигантскую пороховую бочку, которая, поди знай, когда и от чего могла взорваться…

Прошли столетия, канула в Лету Блистательная Порта, а балканская мина – та самая бочка с порохом – никуда не делась. Лежала, ждала своего часа – и дождалась! В конце двадцатого века кто-то где-то решил, что пора бы ей рвануть, и поднес к фитилю спичку, обрушив на многострадальную балканскую землю новые беды. С развалом Югославии, до той поры худо-бедно, но объединявшей южных славян в единое целое, зашкаливший вдруг уровень межнациональных претензий привел к цепи кровопролитных конфликтов.

Эфемерное славянское братство на поверку оказалось мыльным пузырем. Сначала православные славяне сербы воевали против славян-католиков хорватов. Потом, прекратив на какое-то время взаимное избиение, бывшие противники объединились и ополчились против босняков – тоже славян, но уже мусульман. Единственным местом, где славяне по-настоящему противостояли кому-то другому, а не своим братьям-славянам, стало Косово, где сербы схлестнулись с мусульманами албанцами.

Денис старался о той войне не вспоминать, но волей-неволей ему периодически приходилось это делать – новости по ящику или по радио нет-нет да бередили память то репортажами из Гааги, то сообщениями о сожжении шиптарами, как сербы называли косовских албанцев, очередного православного храма в каком-нибудь косовском городе. К тому же та война поставила последнюю жирную точку в истории союзной Югославии.

Нравится это кому-то или нет, но американские бомбы, обрушившиеся на Сербию, после попытки сербов навести порядок в мятежном крае, подмятом под себя албанскими боевиками при поддержке североатлантических борцов за права человека, перекроили карту Европы в угоду большим дядькам из-за океана и их подпевалам здесь, на европейском континенте. Словом, пьеса закончилась, занавес упал, актеры и зрители разошлись… Кто был тогда прав, кто виноват, теперь поди разберись – у каждого была своя правда! А людям сегодняшнего дня те давние события видятся иначе, нежели тем, на чью долю выпало хлебнуть полной ложкой войны и беды…

Между тем свадьба под уши раздирающую медь оркестра с шумом и гамом погрузилась в полном составе на пароход, сияющий светом бесчисленных разноцветных лампочек, и отчалила в ночь, а Денис все продолжал в задумчивости сидеть на балконе с недопитым бокалом вина. И, словно в подтверждение невеселых его размышлений, не раз еще помаргивающее огоньками побережье оглашалось навевающими неизбывную тоску мелодиями, доставшимися нынешней Македонии в наследство от прошлых веков.

Сразу после завтрака он, как и планировал, вызвал такси и отправился в Охрид. Наступивший день «порадовал» московского гостя тридцатиградусной жарой. Поначалу, пока Денис бродил по набережной озера и узким старым улочкам городка, было еще терпимо. Но ближе к обеду, когда он забрался на вершину холма, чтобы осмотреть, совсем почти разрушенную древнюю крепость, столбик термометра преодолел отметку в тридцать четыре градуса, и дальнейшее ознакомление с городскими достопримечательностями обернулось истиной пыткой. Единственным спасением от зноя стали понатыканные чуть ли не на каждом углу кондиционированные кафешки, в которые он периодически наведывался, чтобы немного остыть и освежиться стаканчиком минералки.

К пяти часам пополудни основательно измочаленный Бардин вернулся в отель, и уже целый час сидел на открытой террасе ресторанчика в ожидании Бранко, который запаздывал. Хотя, если вдуматься, ничего особо удивительного в этом не было – в такую погоду желание спешить куда-либо странным образом исчезало само собой. Да и вообще, все вокруг располагало к неторопливости и спокойствию. Денис пригубил кофе. «Как же тут дивная природа!» – подумал он, в очередной раз окинув взглядом поросшие густыми лесами горы и кажущуюся необъятной водную гладь. Но, даже любуясь сей радующей глаз картиной, он вновь напомнил себе, что в Македонию его привело не праздное любопытство, а некое дело, и что побратиму не мешало бы уже появиться. О! А вот и он – легок на помине! Заметно повзрослевший, но такой же сухощавый, как и раньше, Бранко Джурич, белозубо улыбаясь, приближался к нему легкой походкой:

– Здравствуй, брат! – еще издали поздоровался он.

Денис вспомнил, как при первой встрече чуть было не принял его за земляка. Типично славянская наружность в сочетании со знанием русского языка, на котором тот говорил почти без акцента, ввела бы в заблуждение кого угодно. Недоразумение, впрочем, вскоре рассеялось. «Я – югослав!» – кратко отрекомендовался новый знакомый, чем и ограничился. Уточнять национальную принадлежность он тогда не стал, и, к стыду своему, Денис так до сих пор и знал, к какому из народов, населявших бывшую СФРЮ, принадлежит Бранко.

– Здорово, братишка! – расплылся он в широкой улыбке, вставая с места. Они обнялись. – А ты все такой же – ни черта не меняешься! – Денис жестом предложил другу присесть. – Ну, рассказывай, где тебя носило? Почему помалкивал столько лет?

– Не до разговоров было… – продолжая лучезарно улыбаться, уклончиво ответствовал тот, усаживаясь за столик.

Что ж, это вполне в его духе. Он и раньше многословием не отличался. «Ничего, – снисходительно рассудил Бардин. – Захочет, расскажет, ну а нет… На нет, как известно, и суда нет!»

– Рад тебя видеть, Гавран, – сказал Бранко, всколыхнув в памяти Дениса что-то, порядком уже подзабытое.

Гавран – по-сербски, ворон. Так его называли в отряде. Прозвище это он выбрал себе сам, вспомнив о школьных годах, когда все было просто и понятно. Тогда кличка «Ворон» прицепилась к нему как-то сама собой, непонятно даже, по какой причине. Может, из-за черно-смоляных волос, которыми наградила его мать, – поди теперь разберись… В общем, он решил не мудрить – раз уже был однажды Вороном, им и останусь, хоть бы и на сербский лад. «Давненько это было…» – с сожалением вздохнул Денис, поддавшись нахлынувшей грусти о минувшей бесшабашной молодости, а вслух произнес:

– Все в прошлом. Тринадцать лет прошло, как я перестал быть Гавраном, а ты – Македонцем. Того времени уже не вернуть… – и, чтобы соскочить с темы о былом, поинтересовался: – Все хотел спросить, да как-то недосуг было: ты на самом деле – македонец? Я ведь до сих пор так и не знаю, кто ты по национальности?

– Я-то? – переспросил Бранко и, пожав плечами, без пафоса, но твердо повторил то же, что сказал при первой их встрече: – Я – югослав! – А потом веско добавил: – И родина моя – была и есть Югославия!

От таких слов Денису даже стало не по себе.

– Брось, дружище! Страны такой давно нет.

– А для меня она есть! – упрямо возразил Бранко и, приложив руку к сердцу, заверил: – И, пока я жив, она всегда будет здесь!

– Что ж, пусть так, – согласился Денис.

Жизнь научила его ценить и уважать чужую боль. К тому времени, когда он только еще собирался в Сербию, чтоб по доброй воле собственную головушку под пули подставлять, в Югославии уже лет семь шла война… С перерывами, с разной степенью интенсивности, но все же то была война… Вернее, даже не война, а войны… И все без исключения бывшие югославские республики так или иначе в них поучаствовали. Невелика премудрость – догадаться, что мало кого горе и смерть стороной обошли. Денис нисколько не сомневался, что и Бранко Джуричу этого «счастья» перепало – мало не покажется! Однако, даже став со временем близким другом, расспросами – что, как, да почему? – он никогда не ему докучал, считая, что без приглашения в душу лезть – последнее дело. Сам же побратим больше помалкивал.

– Мы с тобой никогда об этом раньше не говорили… – словно читая его мысли, медленно промолвил Бранко. – Может, теперь пришло время?! Ты вот спросил, кто я? Отец был сербом, мать – хорваткой, сам я родился в Джяковице – это в Косово… Вот и разберись тут, кто я! Раньше была одна страна на всех. И, ведь, все: сербы, хорваты, босняки, черногорцы… Все как-то уживались друг с другом. А потом Югославия затрещала по швам. Я молодой был, даже не понял, как это случилось… В Хорватии или в Боснии кто-то кого-то убивает? Так это далеко… Подумаешь, косовские шиптары воду мутят, так они вечно чем-то недовольны… Думал, если я никого не трогаю, так и меня не тронут… Об одном мечтал – хорошее образование получить… Я, между прочим, в Москве учился в Лумумбарии* – он грустно усмехнулся. – Не поверишь, на факультете физико-математических и естественных наук по специальности «прикладная математика».

Услыхав о таком факте из биографии побратима, Денис аж присвистнул.

– Ох, и ни фига себе! – подивился он, рассудив про себя: «По крайней мере, теперь понятно, где он так хорошо по-русски наблатыкался».

– Было дело, – мрачновато подтвердил Бранко и продолжил: – Учился себе и учился. На каникулы к родителям приезжал. А в конце девяносто седьмого в Джяковице случилась резня – соседи позвонили, рассказали… Моих – всех разом: отца, мать, младшую сестру… Как узнал, все бросил, сорвался с четвертого курса и вернулся. Даже хоронить нечего было – все сгорели, вместе с домом, – лицо его скривились в гримасе, словно от зубной боли. – Верно у нас говорят про таких, как я: выгорела душа, считай, нет человека.

Бранко сидел, уперевшись остекленевшим взглядом в стол.

– Такая вот вышла прикладная математика! – подытожил он. – Если я потом что куда и прикладывал, так только глаз к оптическому прицелу, а палец к спусковому крючку. Стрельбу я с детства любил – как знал, что пригодится. – И, угрюмо ухмыльнувшись, пояснил: – А все же на войне, когда на спуск нажимал, старался не думать, что фигурка в перекрестье – живой человек. Мишень и мишень! Упал, значит, я не промахнулся! Значит, плюс еще один! Вот и вся математика.

«Да, снайпером ты был отменным», – мысленно согласился Денис. Уж это-то он знал доподлинно.

Какое-то они время помолчали.

– Туда больше не возвращался? – Бранко неопределенно указал рукой на север.

Денис понял, что тот имеет в виду Сербию, и отрицательно помотал головой:

* Имеется в виду Российский университет дружбы народов, который до 1992 года назывался Университетом дружбы народов имени Патриса Лумумбы.

– Не-е-а! Даже в мыслях не было. Чего доброго, нарвусь на старых и недобрых знакомых, а это едва ли кому доставит удовольствие. По мне, так уж лучше куда-нибудь в Таиланд забуриться. Там и теплей, и комфортнее. Море опять же!

Бранко понимающе покивал.

– Чем занимаешься? – ненавязчиво поинтересовался он.

– Руковожу охранным бизнесом. Теперь, вместо того чтобы убивать, не позволяю другим проделать это с моими клиентами.

– Ну и как? Получается?

– Пока справляюсь. Будь оно иначе, на кой бы хрен я кому сдался!

– Хорошо зарабатываешь?

– Не жалуюсь. На жизнь хватает. А ты?

Ответом был неопределенный жест, типа, фифти-фифти.

– Понятно… – протянул Денис. – Семья? Дети?

– Я уже лет семь, как здесь осел. И, знаешь, потихоньку действительно становлюсь македонцем… – сообщил Бранко, доставая из заднего кармана брюк потертый бумажник. Потом извлек из него фотографию и протянул Денису. На фото была изображена улыбающаяся смуглая молодая женщина с двумя очень похожими на нее – да и между собой тоже – такими же чернявыми мальчишками лет пяти.

– Это Биляна – жена, – потеплевшим голосом прокомментировал он, а, указав на ребятишек, и вовсе расцвел в улыбке, с нескрываемой гордостью глядя на карточку: – А эти молодые люди – Петар и Йован! Наследники мои! Им недавно на двоих десять лет стукнуло!

– Здорово на мать похожи! – не удержался Денис от констатации очевидного.

– Без тебя знаю! – беззлобно огрызнулся Бранко. – Хоть ты бы не сыпал мне… Подзабыл уже, как это по-русски?

– Соль на рану, что ли? – усмехнулся Денис

– Точно! – поддакнул побратим, однако, судя по довольной физиономии, он нисколько не сожалел, что дети пошли в мать. – Представляешь, что один, что другой – вылитая Биляна! Вроде коренная македонка, а по виду – ну чистая турчанка! Не иначе у нее в роду без османов не обошлось! – Бранко вновь расплылся в широкой улыбке и бодро добавил: – Но кое-что от меня все-таки у них есть. И я регулярно это кое-что наблюдаю, когда их купаю.

Денис едва не расхохотался. «Все-таки меняет нас время! – подумал он, умильно глядя на этого непритворно счастливого отца семейства. – С виду вроде и тот же человек, да не тот». Совсем иным запомнился ему Бранко. Тогда был он замкнутым, неразговорчивым, что называется, слова не вытянешь, а теперь вон каким стал! Видно, оттаял, наконец.

– Рад за тебя, – искренне сказал Денис и, опережая напрашивающийся встречный вопрос, доложил: – А я вот все еще холостякую.

– Что так?

Бардин только пожал плечами.

– Видно, не встретил еще своей принцессы… – и беззаботно добавил: – Да и какие мои годы – тридцать шесть не возраст! Ладно, за жизнь поговорить еще успеем. – Он повернул разговор в деловое русло: – Расскажи-ка лучше, зачем я тебе понадобился? Проблемы? Нужна помощь? Не вопрос!

– Проблем нет, – туманно отозвался побратим, – зато есть шанс заработать много… очень много денег. Да и времени это займет всего ничего.

С годами Денис накрепко усвоил непререкаемую истину: в современном мире способов быстрого обогащения существует не так уж много, и все они – за исключением, может быть, лотереи – противозаконны. Так что, подобная идея его не воодушевила.

– Наркотики? Оружие? Контрабанда? – он с сомнением покачал головой. – О семье подумай! На кой ляд тебе сдались эти рисковые хлопоты? А мне тем более – слава богу, не бедствую!

– Не то. – Отмахнулся Бранко и перешел на шепот. – Сокровища…

«У-у-у, как все запущено! – разочарованно подумал Денис. – Вроде, серьезный парень, и вдруг такой наив!» Вслух же только шутливо-наставительно заметил:

– Сам подумай, ну какие в наше время могут быть сокровища? Что, до сих пор в сказки веришь?

Бранко беспечного тона не принял.

– Выслушай, а потом решай, – резонно предложил он. – Есть один старик – дед Мичо. Ему уже под девяносто. Уж не знаю почему – может, оттого, что близкий конец почуял – а только решился он поделиться со мной тайной, которую тринадцать лет хранил… Помнишь девяносто девятый? Самый разгар бомбежек Сербии? Разных иностранных летчиков в Македонии тогда было, что грязи. Оно и понятно, македонцы к Европе подлизывались, вот и предоставили свои аэродромы под Скопье для базирования натовской авиации поближе к сербским границам.

Примерно в тоже время в Охриде объявились американские морские пехотинцы. Немного – десятка полтора. С ними двое каких-то штатских. Все разместились в твердыне Самуила, – Бранко указал на хорошо видную с террасы ту самую крепость, где Денис побывал сегодня днем, – Разбили прямо там же палатки. Выставили по периметру охрану. Внутрь никого не пускали. Два месяца вели внутри какие-то работы, потом собрали манатки и умотали… Что они там делали, никто так и не узнал… – он взял паузу. – Никто, кроме деда Мичо! У крепостных ворот было маленькое кафе. Хозяин, дедов приятель, позволял ему рядышком приторговывать сувенирами и всякими безделушками – надо же старому человеку на что-то жить. Американцы, которых из крепости далеко не отпускали, наведывались в это кафе выпить чего-нибудь прохладительного или стаканчик спиртного пропустить, а между делом и у деда какую-нибудь ерунду покупали.

Один из штатских, немолодой уже, чаще остальных заглядывал. Чуть свободная минута, он уже за столиком с рюмкой – большой охотник до этого дела был! Дед Мичо поболтать всегда не прочь, ну и подсел к нему. По-английски-то старик ни бум-бум, зато, немецкий еще с войны помнил очень даже… А тот, хоть и американец, но родом из Мюнхена оказался… Так что контакт наладился быстро. Немец, видать, по родной речи стосковался и собеседнику обрадовался, как выпивке, назвался Зигфридом Шляйфом, профессором истории. Слово за слово… В общем, двух дней не прошло, как они с дедом стали приятельствовать.

Однажды старику, вроде как невзначай, удалось прошмыгнуть за ворота внутрь крепости. А там! Все перерыто – яма на яме! Дед для себя сразу решил: клад ищут! Хотел, было, поинтересоваться у своего приятеля профессора, а тот, ни в какую… О детях, о внуках, о дороговизне жизни – это сколько угодно! Но как дед Мичо не пытался разузнать, чем они в Охриде занимаются, Шляйф всегда отвечал одинаково: что-то вроде, кто много знает, то плохо спит…

А как-то раз, упившись до чертиков. Домашняя ракия – штука забористая, сам знаешь. Немец разговорился, ну и сболтнул лишнего, дескать, кончились мои мученья – нашли наконец то, что искали. Дед, по простоте душевной, возьми да и ляпни: неужто золото нашли? А тот только ухмыльнулся: «Ни черта ты не понимаешь, старый дурак! Есть вещи много дороже золота… Проклятое кольцо! Отец почти до него добрался – совсем чуть-чуть времени не хватило… Он с сорок первого по сорок четвертый – понимаешь ты, целых три года! – проторчал здесь, в вашей вшивой Вардарской бановине*, да только у него вместе с его «Аненербе»** ни черта не вышло, а у меня получилось…»

Старик, хоть ничего почти не понял, но выслушал внимательно. Все надеялся, что спьяну профессор выболтает, за каким кладом они здесь два месяца охотились. А Зигфрид опрокинул еще рюмашку, и его окончательно развезло – понес совсем уже какую-то чушь про «девять невидимых», про Александра Великого… Тут подлетел к ним второй штатский, который вместе с

*Вардарская бановина – самая южная из девяти провинций Королевства Югославия. Включала в себя территорию нынешней Республики Македония. Существовала, как административно-территориальная единица, с 1929-го по 1941 год.

**«Аненербе» – «Немецкое общество по изучению древней германской истории и наследия предков» (1935-1945). Фактически НИИ, созданный по инициативе Гиммлера. Основная цель деятельности – доказательство теории расового превосходства германцев посредством исторических, антропологических и археологических исследований. Кроме того организация активно занималась исследованиями в области эзотерики, магии и оккультизма.

немцем в крепости находился, и так на профессора цыкнул, что тот от испуга трезветь начал, принялся что-то лепетать, вроде как оправдывался. Разговор шел на английском, и о чем они там говорили, дед не уразумел. Единственное, что смог уловить, так это, как американца зовут. Немец все твердил виновато: мистер Крайтон да мистер Крайтон. А у того морда недовольная такая, глаза злющие! В общем, этот Крайтон подхватил Зигфрида под локоть и уволок с собой.

На следующий день в крепости приземлился военный вертолет, и сразу какая-то непонятная суета началась. Американский офицер заявился к хозяину кафе и велел закрываться. Деду тоже объяснили, чтоб домой отправлялся. И как-то так вышло, что пока он со своими сувенирами возился, у ворот вообще никого не осталось. Не удержался старик, заглянул внутрь и увидел, как солдаты в вертолет какой-то ящик грузят, а Шляйф с Крайтоном тут же рядышком стоят, наблюдают. Деда вроде бы никто не заметил – не до того было. Все только тем и занимались, чтобы этот ящик понадежнее в грузовом отсеке закрепить. Старик сообразил, надо от греха подальше сматываться, да поживее, а то мало ли что…

Была пятница. Рейсовым автобусом он, как обычно, на выходные отправился в Трпейцу – поселок километрах в двадцати от Охрида. У него там до сих пор на самом берегу домик имеется – тоже ветеран, ну, может, лет на двадцать деда помоложе… А ближе к ночи, когда старик сидел на крыльце да от нечего делать на озеро глазел, услыхал он шум винтов. Глядь, низко над водой летит в сторону албанской границы вертолет – вроде тот самый, что он утром в крепости видел. Ну летит себе, и пусть летит… Вдруг двигатель заглох, машина набок завалилась и в воду плюх – только круги пошли… Дед место падения запомнил, а с неделю назад мне его показал. Он не сомневается, что там что-то очень ценное.

Дослушав до конца, Денис почесал затылок.

– Черт его знает… Как-то все это… – неуверенно промямлил он. – Сам посуди, вертолет рухнул в озеро, и никто ничего не заметил, кроме этого твоего деда Мичо? Допускаю, что пилоты погибли раньше, чем успели на базу сообщить – все-таки экстремальная ситуация. Но к пункту назначения-то они не прибыли. Там непременно должны были хватиться и начать искать. Насколько мне известно, все «вертушки» оборудованы поисковыми маячками, по сигналу обнаружили бы… Выходит, американцы розысками не занимались, что ли?

– Искали, да еще как! – возразил Бранко. – Старик говорил, назавтра три вертолета целый день над озером кружили, да только без толку… Здешняя вода хоть и чистейшая, но просматривается всего метров на двадцать-двадцать пять, а глубины тут приличные – кое-где и до трехсот доходят. А там мрак и чернота. Маячок? Может, вырубился или неисправен был, а может, сигнал через воду на проходил. Да мало ли было случаев, когда даже в горах найти не могли… Помнишь, ты в Албании «индейца»* завалил? – Денис утвердительно кивнул. – Говорят, его так и не обнаружили. А здесь озеро…

*Речь идет об основнойм боевом вертолете армии США АН-64А Apache (Апач).

– В общем, логично, – согласился Денис, но все же в качестве последнего аргумента вбросил вопрос. – Только с чего ты решил, что этот дед Мичо правду тебе сказал?

На это Бранко белозубо осклабился:

– Да с того, что он не просто дед, а родной дед Биляны.

– Так, какого ж… он столько лет молчал? – изумился Денис.

– Выжидал, наверное, – предположил Джурич, пожав плечами. – Ну и опасался, само собой. Его-то понять легко – не раз жизнью пуган был. Тут ведь, как у вас говорят: и хочется, и…

– …колется… – на автомате закончил фразу Бардин, все больше погружаясь в раздумья по поводу услышанного.

– Ну да! – подхватил Бранко. – А сейчас вот рассказал – видать, не пожелал свою тайну в могилу уносить… Совсем ведь плох стал старик – еле ходит… Да и лет прошло с тех пор порядочно… Может, понадеялся, что все уже позабылось… – И он тут же насел на Дениса с мальчишеским азартом: – Да что тут раздумывать?! Ты же – в прошлом водолаз-разведчик, тебе и карты в руки!

– Вот именно, что в прошлом… – без особого энтузиазма подтвердил бывший диверсант-подводник и на всякий случай поинтересовался: – Какая там глубина? Ты ж наверняка уже выяснил.

Ответ последовал незамедлительно:

– Само собой, на карту глубин глянул. Предположительно, метров девяносто.

– Ого! – слегка опешил Бардин. – Я, конечно, по старой памяти, периодически грешу дайвингом, но это чересчур. Да и не мальчик уже. Раньше, по молодости, было дело, лазил как-то раз на сотку, а сейчас… Даже не знаю, что сказать.

Он крепко призадумался, взвешивая все «за» и «против». Подумать действительно было о чем. «С одной стороны, эти глубоководные приключения мне ни к чему, – резонно рассуждал он. – Долг побратима? Не тот случай. Это уж никак не вопрос жизни и смерти – спасать пока никого не требуется. А с другой стороны – имеет место предложение разбогатеть, если повезет. И, по всему видать, боевой товарищ на это сильно надеется, что вполне объяснимо… Еще когда он только извлек из кармана свой видавший виды бумажник, сразу ясно стало, что дела у него, мягко говоря, не фонтан. Ну не станет человек с достатком таскать фотографию любимой жены и детей в таком потертом бумажнике…

Хоть ситуация, от начала до конца, вилами на воде писана, и здорово смахивает на голимую авантюру, а все же любопытно: вдруг и в самом деле выйдет что-то путное? Опять же, «Аненербе», сколько мне помнится, была организацией серьезной и пустяками не занималась. Вопрос: осилю ли я девяносто метров? – Денис вновь усомнился в своих возможностях. – Для погружения на такую глубину моей нынешней практики маловато будет…» Он колебался, не зная, как поступить, но тут вмешался внутренний голос и пристыдил: «Что ж ты все отвертеться-то норовишь! Человек в помощи нуждается, а ты… Назвался груздем, вот и полезай!»

– Приличное водолазное снаряжение найдется? – деловито поинтересовался Денис, отбросив последние сомнения.

– Найдется, – уверил его Бранко.

– Тогда чего ждем? Поехали на место, там все и покажешь…

Недоразумение на дне

День угасал. Старенький белый «фольксваген», то ли первый, то ли второй «гольф» – определить точнее Бардин затруднялся, поскольку давненько уже таких не встречал – довольно резво катился по дороге, повторявшей изгибы береговой линии. За рулем сидел, естественно, Бранко, а Денису только и оставалось, что озирать окрестности. Ехали недолго, минут двадцать пять. Миновав Трпейцу, небольшой, но очень симпатичный поселок, расположившийся в живописной бухточке, свернули на едва заметную заросшую бурьяном дорожку, уходящую в лес. Вернее, это был даже не лес, а скорее густые заросли какого-то крупного кустарника.

Продираясь сквозь ветки, нависавшие сверху и нещадно царапавшие кузов машины, Бранко уверенно продвигался вперед. Неожиданно автомобиль, словно птенец, вывалившийся из скорлупы, выскочил на открытое место и остановился. Бескрайняя водная равнина расстилалась до самого горизонта и упиралась в горный хребет, окаймлявший противоположный берег. Закатное солнце причудливо раскрасило склоны гор всеми возможными оттенками кармина от светло-розового до багрового. У Дениса от такого сказочного вида аж дыхание перехватило.

– Вот это да! – только и смог выговорить он, выходя из машины и неотрывно глядя перед собой.

– Что, цепляет? – понимающе усмехнулся Бранко. – Знакомое ощущение. Сам через это прошел, когда впервые здесь оказался… Кстати, тоже на закате!

Бардин промолчал, продолжая осматриваться. Сзади плотной зеленой стеной стоял тот самый лесок, который они только что миновали. Впереди простиралось озеро. А справа в полусотне шагов виднелся деревянный домишко в три окна, надо полагать, та самая собственность деда Мичо. До воды от него действительно было рукой подать.

– Неплохо дедуля устроился! – констатировал Денис.

– Понятное дело. Это же территория Национального парка «Галичица», – между делом просветил его Бранко. – Так что деду действительно повезло. Правда, и землей, и домом его семья владела задолго до того, как этим местам статус парка присвоили, но все равно здесь здорово, правда? Пошли, оценишь снаряжение. Налюбоваться еще успеешь.

И направился к дому, который, по крайней мере, снаружи, выглядел очень даже ничего, несмотря на озвученный преклонный возраст постройки. К удивлению Дениса, дверь была закрыта снаружи лишь на примитивную щеколду. Никаких других запирающих устройств он не заметил. Словно отвечая на его немой вопрос, Бранко объяснил:

– Так не от кого запираться. В округе людей совсем почти нет. Да и бессмысленно. Повесь хоть какой замок, если кто захочет влезть, так можно ведь окно разбить. А это, – указал он на щеколду, – чтобы рысь не забралась. На моей памяти такого не было, но дед уверяет, будто раз-другой случалось.

Внутри все выглядело вполне цивильно. Деревянная перегородка делила дом на два смежных помещения. Первое, ближнее ко входу – кухня с чугунной дровяной плитой, посудным шкафчиком на стене и кухонным столом. Второе – жилой отсек. Там тоже имелась кое-какая мебель: две кровати, стол, стулья и древний шифоньер. Об электричестве, водопроводе и канализации, само собой, даже и речи не было. Зато на кухне нашлось целых три керосиновых лампы, одну из которых Бранко предусмотрительно зажег в преддверии сгущающихся сумерек. Короче, не дом, а мечта подмосковного дачника конца восьмидесятых.

Пока Денис с интересом разглядывал внутреннее убранство домика, муж внучки хозяина сего загородного жилища сдвинул с места жалобно скрипнувший платяной шкаф, открыл подпол и полез вниз. Через минуту Бранко выбрался оттуда, таща огромную черную сумку со снаряжением. Он водрузил ее на стол, расстегнул молнию и жестом предложил московскому гостю ознакомиться с содержимым, что тот и сделал.

– Ну-ка, ну-ка… Что у тебя тут? – пробормотал Денис, извлекая из сумки нечто черное, напоминающее школьный рюкзачок, снабженный парой гофрированных трубок соединенных загубником. – Ага, ребризер*!

В голосе его послышалась заинтересованность. Единственное, что хоть как-то указывало на производителя дыхательного аппарата, был неброский лейбл с надписью белым по черному «Azimuth AF»**, но человеку, разбирающемуся в подобном оборудовании, каковым, само собой, являлся Бардин, этого оказалось вполне достаточно.

*Ребризер – дыхательный аппарат, в котором углекислый газ, выделяемый в процессе дыхания, поглощается химпоглотителем, затем смесь обогащается кислородом и подается на вдох. Существует несколько типов ребризеров, некоторые из них используются при погружении на большие глубины.

**«Azimuth AF» – ребризер, выпускаемый компанией O.M.G.(Италия). Используется для погружения на глубины до ста двадцати метров.

– Итальянский, – сразу определил он. – Логично – макаронники к этим местам ближе всех… Итак, мы имеем тримексный ребризер полузамкнутого цикла с активной подачей. Само собой, бывают и покруче, но и этот весьма неплох. С таким на сотку сходить реально… – он продолжил копаться в сумке, вслух перечисляя обнаруженное: – Сухой гидрокостюм… Очень кстати… Ласты, маска, компенсатор, глубиномер, фонари… Ого! Даже видеокамера для подводной съемки припасена…

«Молодец братан – основательно подготовился! – одобрительно подумал Денис, закончив беглый осмотр. – Однако все это денег стоит, и немалых…»

– Твое? – спросил он у побратима, заранее догадываясь, что навряд ли.

– Одолжил, – лаконично ответил тот, не вдаваясь в подробности, и в свою очередь спросил: – Подойдет?

– Вполне, – кивнул Денис, укладывая все это хозяйство обратно в сумку. – Лодка у тебя, конечно же, есть… – скорее утвердительно, чем вопросительно, произнес он.

Ответ последовал во все той же немногословной фирменной манере Бранко Джурича:

– Найдется.

– Значит, утром чтоб была здесь! – на правах ведущего специалиста распорядился Денис. – А сейчас отвези-ка ты меня обратно в гостиницу. Хочу как следует выспаться – чувствую, завтра будет трудный день…

То ли дед Мичо умудрился каким-то необъяснимым образом так точно зафиксировать в памяти место падения, то ли просто повезло, но вертолет Бардин нашел почти сразу – не прошло и двадцати минут блуждания в непроглядной придонной черноте. С учетом сомнительности всей этой затеи, на такую удачу он, понятное дело, не рассчитывал.

Сначала в свете фонарей из темноты показалось нечто, нелепо торчащее вверх. При ближайшем рассмотрении оказалось, что это – не что иное, как лопасть винта. «Если бы не она, долго бы я еще здесь круги нарезал», – вынужден был признаться себе новоявленный искатель сокровищ. Без всякого преувеличения можно утверждать, что мало кому доводилось видеть вертолет на дне озера, и абсурдность подобного зрелища произвела на Дениса не то чтобы ошеломляющее, но все же абсолютно не рядовое впечатление.

Он включил видеокамеру и начал снимать, однако его не покидало ощущение, будто что-то здесь было не так, и по мере приближения к покоящейся на правом боку машине, он понял, что именно. Развороченный левый борт геликоптера и изуродованная пилотская кабина наглядно демонстрировали то, что сталось бы с банкой консервов, если бы кто-то вздумал разогреть ее на плите, предварительно не вскрыв. Несомненно, фюзеляж был раскурочен мощным взрывом изнутри, о чем свидетельствовали вывернутые наружу лоскуты обшивки. «Ладно, – продолжая снимать, решил Денис, – с нюансами разбираться будем позже»…

Заметив показавшуюся на поверхности голову водолаза, Бранко облегченно вздохнул. Укрепленные на корпусе маски справа и слева два мощных фонаря, делали Бардина похожим то ли на диковинное морское чудовище, то ли на инопланетянина. Добравшись до легкого пластикового суденышка, на котором его поджидал побратим, он первым делом аккуратно опустил на дно лодки видеокамеру, упакованную в бокс для подводной съемки. Потом сдернул с лица отягощенную фонарями маску и отправил ее туда же. Однако сам вылезать не спешил, держась за борт, отер рукой лицо и, щурясь на солнце, воззрился на Бранко:

– Заждался, поди?

– Что так долго? – недовольно проворчал Македонец, который и вправду уже начал волноваться из-за того, что его друг столь продолжительное время находился под водой – как-никак без малого два часа прошло.

– Глубина-то не детская – на декомпрессию немало времени ушло, – отозвался Денис, поплавком покачиваясь на воде рядом с моторкой. – Глубиномер рассчитан на восемьдесят метров, так его, бедолагу, зашкалило! Утверждать не берусь, но, полагаю, на сотне я сегодня побывал.

– Нашел? – не удержался от вопроса Бранко.

– О-о-оп! – натужно выдавил из себя бывший разведчик-водолаз, не без труда переваливаясь через борт, и, уже полулежа в лодке, тяжело дыша, самодовольно ухмыльнулся. – Вертолет-то? Нашел! А куда бы он делся голуба! – И, оставив браваду, признался: – Но умаялся дальше некуда. Одно из двух: или нужно почаще в погружение играть, или староват я стал для подобного экстрима.

Когда Бранко помог ему освободиться от ребризера, Денис как-то странно посмотрел на друга и спросил:

– Говоришь, он просто упал в воду, и все?

– Угу, – утвердительно кивнул Бранко.

– Ни взрыва? Ничего такого?

– Старик рассказывал: просто летел, тарахтел, потом вдруг все смолкло, и плюх… А что?

– А то, что без взрыва тут не обошлось, – походу, боезапас детонировал. Корпус чуть ли не наизнанку вывернуло.

– Ты уверен? – на всякий случай уточнил Бранко, хотя нисколько не сомневался, что уж кто-кто, а Гавран ошибиться не мог – в таких вопросах он был спец.

Пожав плечами, Денис пододвинул к нему бокс с видеокамерой:

– Не веришь, на – сам убедись! Но только до сих пор я галлюцинациями не страдал.

Бранко, не имевший обыкновения что-либо откладывать на потом, немедленно извлек камеру из герметичного бокса и подключил ее к ноутбуку. К тому времени, когда Денис стащил с себя ласты и гидрокостюм, на экране уже появилось изображение. Картинка была довольно тусклая – практически черно-белая, точнее, серо-зеленовато-голубая. Свет фонарей с трудом пробивался сквозь чуть взбаламученную воду, окончательно рассеиваясь на расстоянии метров в шесть-семь. Вот он уперся в брюхо вертолета, который беспомощно лежал на боку, словно погибший кит. Лопасти несущего винта были уродливо погнуты, лишь одна, уцелевшая, вызывающе устремилась куда-то вверх. Нечеткие контуры геликоптера стали увеличиваться – по-видимому, Денис, продолжая снимать, подплыл ближе и двинулся по кругу, намереваясь показать его со всех сторон…

– Крупненький мальчик, – уважительно заметил Бранко по поводу немалых габаритов затонувшего вертолета.

– Само собой, – поддакнул Денис, приглаживая мокрые волосы и периодически бросая взгляд на монитор. – «Апач» все-таки… Сколько мне помнится, он в длину метров шестнадцать будет, не меньше…

После этих слов на лице у Бранко появилось, озадаченное выражение. Он хотел, было, что-то сказать, но не успел. Изображение вдруг исчезло, и на время кладоискателям стало не до разговоров.

– А, чтоб тебя, зараза! – вырвалось у Бардина. – Вот тебе и хваленая японская видеотехника! Ну, что там?

Повозившись немного с камерой Бранко, отрицательно покачал головой:

– Это все. Больше ничего не записалось.

– Ну надо же! Как нарочно! – вскрикнул расстроенный Денис. – Вот же непруха!

Но тут Бранко прервал его:

– Постой-ка, я правильно расслышал? Ты сказал, «Апач»?

– Ну да. А что? – вопросительно уставился на него Денис.

– Старик в вертолетах не разбирается, но по фотографиям в военном журнале, довольно уверенно опознал «Блэк Хоук»*. А его с «Апачем» перепутать невозможно… И потом, у «индейца» ведь даже грузового отсека нет.

– Вот и я о том же подумал… – протянул Денис и, сосредоточившись, принялся рассуждать вслух: – Выходит, искали мы одно, а нашли совсем другое. Если даже допустить, что дедушка все же наблюдал падение «Апача», то, по логике, вертолет должен быть целым и невредимым, а тот, что я обнаружил, взрывом разворотило – мама не горюй! Ничего себе недоразуменьице! И вот еще что… Я, для очистки совести, там все обшарил. Летуны – в смысле, то, что от них осталось – на месте, но никак крупных сундуков или ящиков ни внутри, ни поблизости снаружи – нет. Я-то понадеялся, что все скрупулезно отснял… – он кивнул на видеокамеру. – Думал, покажу тебе в подробностях! Кто ж знал, что техника подведет? Одного не могу

*«Блэк Хоук» – UH-60 Black Hawk («Черный ястреб»), многоцелевой вертолет армии США, состоит на вооружении с середины восьмидесятых годов двадцатого века.

понять, как такое получилось, что вместо «Блэк Хоука» в том самом месте, которое, по твоим словам, дед указал, я нашел «Апача»… – И с усмешкой добавил: – Нет, если здесь, что ни день, вертолеты в озеро падают, и на дне рядком выстраиваются, тогда конечно…

– Этот был единственный, о котором деду известно. А он тут всю жизнь прожил, – очень серьезно ответил на это Бранко, которому, похоже, было не до иронии. – Ни черта не понимаю!

Бардин саркастически хмыкнул:

– Ну, в этом ты не одинок, – потом, словно прикинув, стоит ли поделиться кое-какими своими соображениями на сей счет, многообещающе намекнул: – Сейчас я тебе еще непонимания добавлю… В общем, уж не знаю, что за хрень здесь творится, но, к бабке не ходи, какая-то чертовщина точно присутствует… – он смущенно потупился. – Не хотел говорить, да, видно, придется, тем более что мистики на сегодня и без того было предостаточно! Чуть больше, чуть меньше – ни на что уже не повлияет! Понимаю, что рискую показаться полным идиотом, а только… – Денис все мялся и мялся, словно никак не мог решиться, и наконец-таки выдал: – Короче, делай со мной что хочешь, но я почти не сомневаюсь, что этот «Апач», – он ткнул указательным пальцем куда-то вниз, – тот самый, который я лично в девяносто девятом «Мухой»* сбил… Ты еще вчера говорил, что его до сих пор так и нашли, думаю, тот случай помнишь…

– Такое забудешь! – помрачнел Бранко. – Этот гад Драгана, Зорана и Душана в фарш смолол. Да мы бы там все полегли, если б не ты.

Помнил ли он? Да у него до сих пор иногда вставали перед глазами события того дня… Сначала была совместная с батальоном югоославской народной армии операция по выдавливанию албанских боевиков из косовского села Растелица. Шиптары, как обычно, когда ситуация складывалась не в их пользу, предпочли отойти без боя, намереваясь укрыться в Албании, благо граница рядом, всего в нескольких километрах.

Когда солдаты и спецназовцы вошли в село, первое, что бросилось в глаза, – десятка два обезображенных трупов, сваленных как попало у околицы. Это были сербы, из тех, кто в надежде остаться жить на родной земле, никак не соглашался покинуть свои дома и убраться прочь. Местные албанцы рассказали, что боевики были нездешние, пришлые. Заявились позавчера. Человек тридцать. Согнали сербов – тех, кого сумели найти, – на окраину села и всех до одного перебили. Даже не расстреляли, а именно перебили, посмеиваясь, что дескать патроны тратить на «сербских собак» жалко… Рассказу селян можно было доверять. Перепуганным творящимися вокруг ужасами крестьянам не было никакого дела до идей воссоединения Великой Албании. Они просто хотели спокойно жить так, как привыкли,

*«Муха» – РПГ-18, реактивная противотанковая граната. Одноразовый гранатомет, предназначенный для поражения бронированных целей.

трудиться, растить детей… Кстати сказать, кое-кто из этих албанцев, на свой страх и риск, прятал сербских ребятишек у себя, когда боевики рыскали по домам.

С армейцами все понятно – приказ выполнен, дальше ни шагу. От них ничего другого ждать не приходилось. Спецназ – дело иное. Приказ приказом, однако, бандюков так вот запросто отпустить – не порядок. Ребятам кровь в голову ударила, насели на командира, зубами скрипят, мол, порвем сволочей! Старшой быстро прикинул: у него двадцать шесть бойцов, шиптаров, надо полагать, побольше будет, но это не беда. Решил, справимся по-любому, и молча кивнул своим. Потом подошел к командиру батальона, который формально руководил операцией, козырнул и, нахально глядя ему прямо в глаза, доложил:

– Бойцы моего отряда находятся в непосредственном огневом контакте с противником, прошу разрешения, продолжать преследование.

Тот препятствовать не стал, хоть и прекрасно понимал, что никакого контакта нет и не было, что приданные ему спецназовцы, которым сам черт не брат и на начальство начхать, самочинно собрались наказать тех живорезов, которые здесь бойню устроили. Все своим видом он как бы говорил: «И сам бы рад, да не могу, а вы, парни, – птицы, считай, что вольные – уж поквитайтесь с ублюдками!» Вслух же, в строгом соответствии с уставом, капитан начальственно рыкнул:

– Приказываю продолжить преследование!

Почитай, часа три бандитов нагоняли. Так увлеклись, что даже не заметили, как углубились на территорию Албании. Да и как тут разберешься, когда ни пограничных столбов, ни контрольно-следовой полосы, ни даже просто колючей проволоки тогда и в помине не было? А боевики, едва границу пересекли, успокоились, понадеявшись, что на исторической родине им ничто не угрожает, что сюда-то уж точно никто с той стороны сунуться не посмеет. Вдобавок ко всему еще и привал устроили в месте, хуже не придумаешь – на плоском выступе скалы прямо над обрывом, что было с их стороны весьма опрометчиво. Там их тепленькими и взяли.

Народ в отряде подобрался тертый, каждый пороху нанюхался, на десятерых хватит! Хоть и не супермены, но дело свое знали – грамотно обложили шиптаров с трех сторон, и попросту забросали гранатами. Ну а тех, кто после этого фейерверка уцелел, добивали в индивидуальном порядке – никому уйти не дали… Одно плохо: нашумели. Ведь, с какой стороны ни посмотри, а произошедшее – не что иное, как вооруженное вторжение на территорию суверенного государства Албания. Тут уж не до шуток, ситуация попахивала международным конфликтом. Надо было убираться, и поживее. Да только, если целый день по горам бегать, хочешь не хочешь, а у любого и сил, и задора поубавится, так что назад плелись еле-еле.

Когда до границы было уже рукой подать – оставалось только через хребет перевалить, – откуда ни возьмись, появился тот чертов «Апач». Видно, связь у шиптаров хорошо налажена была, успели сообщить. Вот и примчался на подмогу борцам за освобождение Косова заокеанский союзничек. Сообразив, что малость припоздал – место боя сверху хорошо просматривалось, и результаты были, что называется, налицо, – американец, как видно, решил с обидчиками поквитаться.

Едва он засек растянувшихся цепочкой спецназовцев, забирающихся на гору, сразу пошел на боевой разворот и недолго думая шарахнул по ним из автоматической тридцатимиллиметровой пушки. Троих сразу разнесло в клочья. Та же судьба ждала и остальных – на голом каменистом склоне укрыться негде, человеческие фигурки в камуфляже, как на ладони. Однако пилот попался то ли неопытный, то ли чересчур самоуверенный. Ему бы зависнуть на месте и спокойно перебить всех без суеты, как в тире, но этот умник решил не искать легких путей. Отстрелявшись, не сбавляя скорости, прошел «на бреющем» над головами бойцов и перевалил через гребень, чтоб развернуться и повторить атаку.

Тут Бранко заметил, как побратим, вместо того чтобы искать место для укрытия, подхватил первый попавшийся под руку, оброненный кем-то из убитых гранатомет и, будто ошпаренный, кинулся вверх по склону. «На подходе перехватить собирается, – быстро смекнул Бранко. – А ведь может получиться…» Македонцу даже захотелось заорать ему вслед: «Давай, брат! Давай!» Но Денис и без того делал все, что было в его силах – в кровь обдирая о камни руки и колени, он карабкался все выше и выше. А летун, судя по приближающемуся характерному, режущему слух звенящему звуку и шелесту рубящих воздух лопастей, уже возвращался. И все-таки Гавран успел раньше.

Снизу, оттуда, где стоял, застыв в напряженном ожидании, Бранко, «Апача» видно не было – вертолет все еще находился по ту сторону хребта. Зато Македонец хорошо рассмотрел, как, забравшись на самую верхотуру, Гавран сдернул с плеча «Муху», припал на колено, прицелился и выстрелил. Секундная пауза. Хлопок разорвавшейся гранаты. А следом, еще с полусекундной задержкой, громыхнул второй оглушительный взрыв…

Что там сталось с вертолетом, Бранко интересовало мало, у него появились заботы поважнее. Взрывной волной Дениса сбросило с гребня, и он безвольной тряпичной куклой покатился вниз – по всему видать, побратима сильно контузило. Кто-то из парней успел перехватить бесчувственное тело товарища. Подоспевший Македонец убедившись, что тот, хоть и потерял сознание, но не ранен, успокоился. Весь оставшийся до Растелицы путь бойцы попеременно несли его на руках…

Конечно же, он все это помнил, но, хоть убей, даже представить себе не мог, что сбитый в Албании, километров за семьдесят отсюда, «Апач» каким-то образом оказался здесь, в Охридском озере, да еще в том самом месте, где, по словам старого Мичо, затонул «Блэк Хоук» с бесценным грузом. Ну никак не укладывалось это в его голове!

– А только быть такого не может, – негромко возразил Бранко, скорее самому себе, чем Денису.

– Может, не может… – незлобиво передразнил его Бардин. – Как он сюда угодил, понятия не имею, а только моя это работа – точно тебе говорю! Я же собственными глазами видел, как под кабину граната угодила и как боезапас потом рванул… Что дальше было, конечно, не помню, но это – тот самый «Апач»! Я уверен! – тут он запнулся. – Ну, или почти, уверен… На фюзеляже приметная картинка была – белая тигриная башка… Да и номер на хвосте, как сейчас помню: двести четырнадцать… Там, в Албании, когда он ко мне левым бортом повернулся, я все это хорошо рассмотрел и здесь, под водой – тоже… Эх, жаль, камера отказала!

Не зная, что на это возразить, Бранко молча пожал плечами. У Дениса, терзаемого сомнениями, тоже уже ни в чем уверенности не было, но, чтобы хоть немного подбодрить побратима, он предложил:

– Давай, отдадим камеру специалистам, пусть выяснят, в чем проблема. Потом… – Он замолчал, что-то прикидывая, затем отрицательно мотнул головой: – Нет, сегодня уже вряд ли… А вот завтра, если пожелаешь, можем второй заход сделать. Все отсниму. Внимательно изучим…

– Да что там изучать! – отмахнулся погрустневший Бранко. – Я-то надеялся одним махом все решить, а тут сплошная мистика. Нам с тобой, пожалуй что, самим не разобраться – либо надо наплевать и забыть, либо обратиться к знающим людям…

Дениса кольнуло недоброе предчувствие:

– Хочешь честно? – спросил он и, не дожидаясь ответа, высказался без обиняков: – По мне, так лучше наплевать. Не нравится мне эта история! К тому же, полезешь к кому-нибудь с вопросами, оглянуться не успеешь, как до хозяев груза информация докатится, а уж кем они окажутся и как себя поведут, догадаться нетрудно.

– Поживем – увидим, – обтекаемо отреагировал Бранко. – А пока завязываем с этим! – он кивнул на водолазное снаряжение, потом спросил: – Ты по времени не очень ограничен?

– Да еще пара дней в запасе есть, – честно признался Денис, пытаясь понять, куда клонит побратим.

А тот расплылся в улыбке:

– Расслабься. Просто хочу показать тебе Македонию. На эти два дня я целиком и полностью в твоем распоряжении. В Битолу съездим, в Свети Наум, да куда угодно. Угощу тебя настоящим македонским вином, а не тем, что в магазинах продается. С Биляной и детьми познакомлю. Знаешь, как она готовит! Ну что, согласен?

– Конечно! Это ж совсем другое дело! – радостно отреагировал Бардин, которому предлагаемое времяпрепровождение нравились куда больше, нежели перспектива шарить в поисках неизвестно чего по дну Охридского озера.

Оставшиеся дни промелькнули незаметно. Македония, что вдоль, что поперек, от силы километров двести. Даже с учетом сложности передвижения по горным дорогам, чтобы пересечь ее на автомобиле в любом направлении понадобится максимум часа четыре. Так что они успели прокатиться по всем, честно говоря, не столь уж и многочисленным, местам, которые, по мнению составителей туристических путеводителей, являются достопримечательностями этого небольшого государства.

Само собой, для порядка съездили в Скопье. Там имели удовольствие, лицезреть неимоверное количество понатыканных на каждом шагу пеших и конных памятников видным государственным и прочим деятелям. Бардин, который давненько не наблюдал такой скученности монументов на столь ограниченном пространстве, слегка обалдел от изобилия увековеченных в бронзе людей и лошадей. Сочтя, что для столицы маленькой Македонии их, пожалуй, многовато, он намекнул Бранко, что неплохо было бы отправиться куда-нибудь еще. Тот не возражал, поскольку бродить в сорокоградусную жару по раскаленному городу – уж точно не самое большое удовольствие.

Из Скопье они поехали прямиком в Битолу, где побывали на руинах древнего города с труднопроизносимым названием Гераклея Линцестис, основание которого приписывают небезызвестному Филиппу II, отцу еще более небезызвестного Александра Македонского. В довершение, по возвращении в Охрид, отужинали в симпатичном прибрежном ресторанчике…

На следующий день друзья посетили знаменитый монастырь Святого Наума, который, честно признаться, не произвел на Дениса должного впечатления, поскольку, в его понимании, наличие на территории святой обители отеля, пусть даже и четырехзвездочного, – это как-то не очень… Впрочем, по слухам, Македонской православной церкви, раздираемой серьезными внутрицерковными противоречиями, сейчас было не до подобных мелочей. Само же местечко, выбранное тысячу сто с лишком лет тому назад Наумом Охридским для основания монастыря, оказалось выше всяких похвал.

Вторая половина последнего перед отъездом дня была полностью посвящена знакомству с семейством Джуричей. Несмотря на скромность арендуемых апартаментов и, по всему видать, средненький достаток семьи, чувствовалось, что Биляна делает все, чтобы в доме царили уют и чистота.

Жена Бранко и вправду чем-то походила на турчанку. Миловидная, миниатюрная, постоянно улыбающаяся молодая женщина произвела на Дениса самое приятное впечатление, а уж о детях и говорить нечего! Эти сорванцы излучали неуемную энергию и просто-таки лучились радостью бытия! Да и много ли надо для счастья пацанам, едва достигшим пятилетнего возраста? Правильно, самая малость! А именно – пара совершенно одинаковых радиоуправляемых машинок, специально для такого случая приобретенных накануне в столичном магазине игрушек. У ребят глаза вспыхнули при одном виде красочно оформленных упаковок, а уж когда юные Бранковичи вскрыли коробки, дядя Денис на время стал их самым большим другом.

Чуть позже выяснилось, что Бранко отнюдь не хвастался, когда превозносил кулинарные таланты своей супруги. Качество приготовленной ею снеди, действительно, оказалось выше всяческих похвал, а стол просто-таки ломился от вкусностей. Словом, все без исключения участники вечеринки остались ею довольны.

Потом были проводы и расставание, так же, как когда-то в девяносто девятом, – разве что теперь вместо белградского аэропорта «Никола Тесла» был скопьевский «Александр Великий». Они молча обнялись, и Денис прошел в зону таможенного контроля. Но, словно вспомнив о чем-то важном, остановился, а потом и вовсе вернулся к стеклу, отделявшему его от побратима, который на этот раз почему-то тоже не спешил уходить. Бардин достал из кармана старенькую «Моторолу» и, указав на нее пальцем, приложил к уху, как бы говоря: «Она всегда включена. Если что, только позвони». Бранко в ответ улыбнулся и понимающе кивнул.

Несмотря на утомительный перелет, осложненный белградской стыковкой рейсов, в Москву Бардин прибыл в самом благодушном расположении духа. Но едва он ступил родную землю, позитивный настрой стал стремительно улетучиваться. Началось с того, что встретивший его водитель по простоте душевной «обрадовал» шефа новостью о давно назревавшем – и, таки, произошедшем – внутриофисном конфликте. Дальше – больше! Выяснилось, что на днях у областного филиала неожиданно возникли проблемы с разрешительной системой. Ну и остальное в том же духе…

В итоге, вместо того чтобы поехать домой отсыпаться, он помчался в офис, кляня на чем свет стоит раздолбаев-сотрудников, которым если что и можно доверить, так это почтовые марки облизывать перед тем, как их на конверт наклеить. Всю дорогу Денис провисел на телефоне, решая на ходу накопившиеся за время его краткого отсутствия вопросы и вопросики разной степени сложности.

– Черт-те что! – в паузе между звонками выругался он и проворчал с досадой: – Хоть вообще не уезжай! Всего-то на пять дней отлучился, а тут словно Мамай прошел!

Словом, по приезде он тотчас же с головой погряз в круговерти неотложных дел. Ладно бы еще что-нибудь серьезное, так ничего похожего – попросту одолела досадная мелочевка, которая, как известно, времени и усилий отнимает немерено. Так незаметно промелькнула неделя, за ней вторая, и как-то, ближе к концу очередного переполненного рутинными событиями рабочего дня, как всегда неожиданно, вновь ожила «Моторола». Обрадованный Денис поднес телефон к уху.

– Здравствуй, брат! – бодро произнес он, ожидая услышать знакомый тенорок Бранко.

Но, к несказанному его удивлению, трубка ответила женским голосом.

– Это Биляна… – Ему показалось, что она всхлипнула. – Бранко велел позвонить тебе, если…

Бардин опешил. Без подсказки узнать в звонившей Биляну он, разумеется, не смог бы, поскольку никогда не разговаривал с ней по телефону, который, порой, даже голос хорошо знакомого человека может изменить до неузнаваемости. Дело в том что звонить на этот номер мог только сам Бранко – таков был уговор! И если… В одном Денис уже не сомневался – произошло что-то очень нехорошее.

– Что случилось? – резко спросил он, холодея от скверного предчувствия.

Биляна говорила по-македонски, а этот язык, хоть и схож с сербским, но восприятие его требует некоторых умственных усилий, так что разобраться сразу было трудновато. К тому же речь женщины то и дело прерывалась всхлипами, что делало ее еще более невнятной. Однако Денис все же понял, что вчера вечером Бранко, когда вернулся домой, зачем-то отдал ей «Эрикссон», сказав, что в случае чего она должна связаться с ним, с Денисом… Мол, номер не перепутаешь – он там единственный… Больше ничего не сказал…

Сегодня с утра у него были какие-то дела в Охриде, и уезжать из города он не собирался. Но часа два назад, сразу после обеда, позвонили из дорожной полиции и сказали, что на полпути из Охрида в Скопье, на крутом повороте горной дороги машина Бранко на полном ходу протаранила ограждение и свалилась в реку с тридцатиметровой высоты… Вроде бы есть очевидцы, свидетели того, как это произошло… Тело уже вынули и просят подъехать для опознания… На этом месте, не в силах сдержаться, она разрыдалась.

Мучить вопросами раздавленную свалившимся на нее горем женщину было бы бесчеловечно. Бардин, который и сам пребывал от услышанного в подавленном настроении, конечно же, не собирался этого делать. Мозг сверлила навязчивая мысль: «Что-то тут нечисто! Раз предупредил жену, значит, знал или, по крайней мере, догадывался о чем-то. Неужели это из-за того чертова «Блэк Хоука»… или «Апача», будь они оба неладны!» Не имея достаточной информации, выводы делать было рано, но каким-то звериным чутьем он ощутил грядущую опасность.

– Биляна! – громко и настойчиво прокричал он в трубку, силясь пробиться к сознанию несчастной женщины. – Я завтра же утром вылетаю! И вот еще что… – Денис никак не мог избавиться от тревожного предчувствия. – Очень тебя прошу, если кто полезет с разными вопросами – молчи, как немая. Постарайся вообще никому ничего не рассказывать. Ладно? – И, не желая пугать ее, пояснил: – Но это я так, на всякий случай… Биляна, ты меня слышишь?

Сквозь всхлипывания он разобрал еле слышное: «Да».

Задержка рейса – не всегда пустая потеря времени

Закончив разговор, Бардин отдал распоряжение секретарше, тотчас же забронировать билет на любой завтрашний утренний рейс до Скопье. Честно говоря, он не представлял, что станет делать в Македонии и стоит ли ему вообще что-нибудь делать… Нет, похороны – само собой! А вот в остальном… Знать бы еще, что такое это остальное и с чем его едят? Да и присутствует ли в сегодняшнем происшествии что-то кроме банального ДТП?

И тут Дениса осенило! Прядухин! Точно! Если кто и способен помочь разобраться в этой мутноватой истории, то только он… Прядухин тоже был человеком из балканского прошлого и до сих пор оставался один из тех немногих, на кого можно было по-настоящему положиться в любой ситуации. Он обладал такими ценными качествами, как интеллект, логика, опыт, и, что существенно, имел, без преувеличения, колоссальные возможности по добыванию информации.

Познакомились они в девяносто девятом, уже на излете косовской войны. Несколько раз пересекались при проведении совместных операций. Правда, тогда Денис знал его как «Дрона»… Вообще-то, во всем мире у спецназовцев в ходу прозвища вместо имен. Как правило, это просто корпоративная фишка, дань моде, что ли, но в Сербии, все обстояло несколько иначе. Там участие иностранцев в боевых действиях старались не афишировать – и без того вся западная пресса трубила о тысячах наемников, воюющих в Косово на стороне режима Милошевича. Находились «деятели», которые без умолку талдычили, будто российские и прочие добровольцы – никакие не борцы за идею славянского братства, а банальные наемники.

Чушь, конечно, несусветная! О деньгах тогда никто даже и не думал. Часто люди, чуть ли не на последние копейки, покупали билет на поезд или самолет, правдами и неправдами, иногда через три-четыре границы, добирались до Сербии, чтоб за правое дело постоять, а их все кому не лень пытались «ландскнехтами» выставить! Слышать такое было обидно. Никто не отрицает, что кое-какие гроши им перепадали. Но на те сто-сто пятьдесят долларов в месяц, которые выдавались нашим ребятам, при всем желании нельзя было разгуляться. Этих денег впритык хватало лишь на курево да на пару звонков домой родным – тарифы на международную связь лихо сжирали остатки скудного пособия… Конечно, если считать это достойной платой для «солдата удачи», то им, несомненно, платили! Смешно, ей-богу! Хоть бы кто задумался: а было ли сербам чем платить? Да и вообще – не о том речь!

Суть в том, что сербское армейское начальство спецназовскую традицию использовать вместо имен клички, из соображений конспирации, всячески поощряло и, более того, распространило ее на все те подразделения, где оказались не одни только сербы и черногорцы. Так что никто, за исключением особо близких друзей, таких, какими, к примеру, были Денис и Бранко, как правило, даже не знал настоящих имен – не говоря уже о фамилиях – людей, с которыми вместе ходил на задания.

По некоторым признакам, Денис сразу решил для себя, что Дрон – не просто парень с улицы, а, скорее всего, – военспец. Ну, то есть, кадровый вояка! Он частенько наведывался в отряд «для налаживания боевого взаимодействия с соседями при проведении совместных операций против албанских боевиков» – так подобные мероприятия назывались официально. Поговаривали, будто Дрон располагал надежными источниками информации на той стороне, среди шиптаров. Вероятнее всего, так оно и было, потому что организованные им акции всегда завершались успешно и практически без потерь.

В остальном же он оставался человеком-загадкой, о котором никто ничего не знал. Среди бойцов ходили упорные слухи, будто Дрон – один из «Белых волков», прославившихся еще в боснийскую войну. Но тот, состоящий почти из одних русских, разведывательно-диверсионный отряд «Бели вукови» – как по-сербски звучало его название – к тому времени года четыре как расформировали, так что, поди знай, кто в нем был и где потом оказался!

И все-таки, несмотря на окружавший Дрона ореол таинственности, его уважали – по делам и честь! Операции он планировал так, что любо-дорого! Людей берег, никогда не стеснялся лично поучаствовать и наравне с остальными по пули лез. При случае, на отдыхе не гнушался с парнями у костерка водки выпить и за жизнь потрещать… Словом, нормальный мужик – правильный!

Когда Бардин после полуторагодового отсутствия возвратился домой и вплотную занялся поисками ответа на вопрос, чем заниматься и как жить дальше, его, не объяснив даже толком, по какому поводу, пригласили в военкомат. Пошел он туда со спокойной душой, будучи уверен, что не с Балкан ветром тянет. А если даже и оттуда подуло, что с того? Тяжких грехов за ним не числилось. Безоружных не убивал, при зачистках не лютовал, хотя, вражьей кровушки пролил немало – ну так на то он и спецназ, святых там, как известно, не держат!

К тому же никаких следов своего пребывания в охваченной гражданской войной бывшей Югославии Денис, как он искренне надеялся, не оставил – тамошние армейские кадровики разве что повертели в руках его загранпаспорт и военный билет, поинтересовалось кое-какими записями, да тут же и вернули бумажки обратно, не удосужившись даже сделать ксерокопии на память… В отряде, за исключением Бранко, никто не знал ни его имени, ни фамилии. Для ребят он был просто «Гавраном», как и они для него, кто – «Чехом», кто – «Гусем»… А один и вовсе назвался «Японцем», хотя ничего от азиата в нем и близко не было – в этом плане, каждый чудил в меру собственной фантазии!

Оттого-то по дороге в военкомат ничего у Дениса в груди не екало. Каково же было его удивление, когда в кабинете военкома его встретил не кто иной, как Дрон. А вот предъявленное им удостоверение, где было сказано, что Прядухин Артем Юрьевич является майором Главного разведывательного управления Генерального штаба Министерства обороны Российской Федерации, особого впечатления на Дениса не произвело, потому как нечто в этом духе он и предполагал.

– По-хорошему, тебе проставиться не мешало бы! – мимоходом заметил он, присмотревшись к дате выдачи удостоверения. – Звание-то тебе всего две недели как присвоили.

– Глазастый черт! Другой бы внимания не обратил… – улыбнулся недавний «Дрон». – Ну, здравствуй, что ли?!

Они обменялись рукопожатиями.

– Ты, как я погляжу, не шибко сильно удивлен… – разочарованно заметил Прядухин.

– Почему же? Встретить тебя здесь я, само собой, никак не рассчитывал. Так что сюрприз удался! Ну а это… – он кивнул на красную книжечку, которую Прядухин как раз в это время засовывал во внутренний карман пиджака. – Уверен, конечно, не был, но догадывался.

– Ну-ну… – неопределенно буркнул в ответ рассекреченный разведчик. – Насчет проставиться – обсудим позже, а пока присаживайся. Есть разговор.

Бардин уселся на стул и, оглядевшись по сторонам, спросил:

– Это что же, ты в любой кабинет вхож вот так запросто?

– Пока только в некоторые, но какие мои годы! – небрежно бросил Прядухин и после короткой паузы перешел к делу: – Парень ты прямой, так что, круги нарезать не стану. Как ты догадываешься, специалистов твоего профиля в стране не так уж много, если не сказать, единицы. Опять же боевой опыт имеешь. В связи с этим хочу предложить тебе…

– Спасибо, конечно, но мой ответ – нет! – твердо отказался Денис, даже не дослушав до конца.

– Вообще-то, я еще не закончил, – в интонации экс-Дрона он уловил нечто, похожее на обиду.

– Уж, извините, господин майор, – ухмыльнулся бывший спецназовец. – Самое большее, что вы имеете мне предложить – это заниматься диверсионной работой на суше и на море. Еще раз спасибо, а только не мое это.

От таких слов майор пришел в недоумение.

– Не твое?! Или я чего-то не понимаю, или одно из двух! Тогда за каким же… тебя в Сербию понесло?

– Не поверишь, – честно признался Денис, – но исключительно по идейным соображениям. На сегодняшний день та идея себя изжила, а никакой другой на горизонте не наблюдается, так что…

– А защита интересов Родины? – невинно поинтересовался Прядухин. – Чем не достойная идея?

Бардин посмотрел ему прямо в глаза и сказал, не скрывая сарказма:

– Что-то я не вижу, чтобы кто-то ей угрожал, – потом посерьезнел: – Больно уж хитро в нашем Отечестве все переплелось. Сразу и не разберешься, где интересы страны, а где – какого-нибудь кренделя, который эту самую страну обобрал до подштанников? Нет уж! Увольте, сударь! – твердо закончил он. – Подставляться за ради того, чтобы кто-нибудь лишний миллиард срубил, как-то неохота!

– Вольному воля, – раздумчиво промолвил майор. – Вероятно, в чем-то ты прав, да только, если все мы так рассуждать станем, России-матушке и вовсе положиться не на кого будет!

На упрек в отсутствии патриотизма Бардин отреагировал без истерик:

– Меня за советскую власть агитировать не надо! Если действительно понадобится, как ты говоришь, Родине послужить, пойду и послужу, а так… – он немного помолчал и добавил: – Ну а ежели опасаешься, что я к «браткам» переметнусь? Напрасно. Я уже определился – буду заниматься обеспечением личной безопасности толстосумов. Там, по крайней мере, все по-чесноку! Если качественно выполняешь свою работу, то и получаешь сполна. Ну а если нет, – он дурашливо развел руками, – то остаешься без работодателя…

На сей перл бодигардерского остроумия Прядухин никак не отреагировал.

– Значит, не убедил я тебя, – философски констатировал он и невесело улыбнулся. – Выходит, сорвалась вербовка?

– Похоже на то, – в тон ему ответил Денис. – Не переживай. У меня, в порядке моральной компенсации, есть встречное предложение.

– Ну-ка, ну-ка? – заинтересовался тот.

– Останемся-ка мы лучше добрыми боевыми товарищами. Хоть и в разных чинах, а как-никак в одном котле варились. Водки выпить, по душам потолковать – это всегда пожалуйста! Ну и само собой, коли приключится что серьезное, можешь на меня рассчитывать. Хотя, сдается мне, что скорей я к тебе за помощью приду, чем наоборот.

– Принято! – не раздумывая, охотно согласился майор.

На том и порешили.

За минувшие годы изменилось многое. Начать хотя бы с того, что Прядухин из майора превратился в генерал-майора. Но, даже став полновесным «лампасником», он остался верен убеждению, что настоящему офицеру чинами кичиться не пристало, а потому, его стремительное восхождение по служебной лестнице, на отношениях с бывшим – если не однополчанином, в общепринятом смысле этого слова, то уж точно – товарищем по оружию, никак не отразилось.

В продолжение темы перемен нелишне заметить, что Артем Юрьевич давненько уже не имел никакого отношения к ГРУ. Касательно наименования службы, которую едва разменявший сороковник генерал представлял теперь, Бардину оставалось только теряться в догадках. А потому – в основном, чтобы голову не ломать, ну и для собственного спокойствия тоже – он по привычке продолжал условно считать Артема «грушником». Впрочем, в настоящий момент значение имело лишь одно обстоятельство – независимо от того, как именно называлась государственная структура, к которой принадлежал генерал-майор Прядухин, она, несомненно, являлась весьма серьезным учреждением, располагавшим такими фантастическими возможностями, что ни в сказке, ни пером…

Денис знал об этом не понаслышке – года три назад имел возможность убедиться лично! Ну, может, не так чтоб совсем уж лично, потому как в нехорошую ситуацию попал не он, а один из его клиентов, занимавшийся поставками в Россию медоборудования из Германии. Мужик угодил в дурно попахивающую историю, причем влип по самые гланды. Чего там только не было намешано: и подставная баба неземной красоты; и последующий шантаж; и западные спецслужбы; и международная оргпреступность, куда же без нее… К чести коммерсанта, следует признать, что на предательство он не пошел, как на него не давили, а вместо этого, обратился за советом к Денису Валерьевичу Бардину, охранное агентство которого к тому времени уже несколько лет успешно обеспечивало его личную безопасность.

Трудно сказать, почему он так поступил, – может, от безысходности, а может, краем уха слышал что-то о завязках Дениса, – но, что называется, обратился по адресу! Бардин, понятное дело, направил его прямиком к Прядухину, который тогда был еще полковником, и будущий генерал в грязь лицом не ударил: умудрился и горе-торговца из дерьма вытащить, и интересы горячо любимой Родины соблюсти. Мало того, исхитрился особо рьяным, правда, исключительно отечественным, злодеям, участвовавшим в операции по охмурению поставщика столь необходимой стране дорогостоящей медицинской техники, организовать бесплатные путевки в места не столь отдаленные.

С учетом всего изложенного Денис вознамерился сегодня беззастенчиво злоупотребить старой дружбой, чтоб попытаться разобраться в первопричинах произошедшего с Бранко несчастья, если, конечно, таковые вообще имелись. Вполне ведь могло оказаться, что никакого второго дна у чемодана нет, и Бранко Джуричу просто не повезло – горная дорога и все такое… Хотя сам Денис не сомневался, что произошедшее напрямую связано с дедом Мичо, упавшим вертолетом и недавним погружением, в результате которого на дне старейшего в Европе озера обнаружилось вовсе не то, что там предполагалось найти, зато, в том самом месте, которое было указано стариком… Чертовщина, конечно, полнейшая, но разве не для того существуют спецслужбы, чтобы влезать туда, где творятся загадочные вещи? Бардин был искренне убежден, что именно для этого. С таким настроем он и набрал нужный номер.

– Здравия желаю, господин генерал, – бодро гаркнул Денис в трубку, когда на том конце прозвучало обыденное «слушаю».

– Ну, наконец-то, объявился пропащий! – обрадовался Прядухин. – Что-то давненько мы с тобой не слышались.

– Да как-то повода не было.

– А теперь, значит, повод появился? – в голосе генерала послышалась заинтересованность. – Выкладывай! Нечего вокруг да около топтаться! Чай, не о здоровье справиться звонишь?

– С тобой по этому телефону говорить-то можно?

Такое начало Прядухина насторожило.

– Кх-м! – прокашлялся он и нарочито официальным тоном сообщил: – Лично мне скрывать нечего. Вот разве что тебе есть…

После чего выжидательно замолк. Денис трактовал это, как «смотря о чем, мил человек, ты собираешься говорить», и выразился обтекаемо:

– Я, собственно, для того и позвонил, чтоб выяснить, есть ли мне, что скрывать…

– Даже так, – раздумчиво протянул собеседник. – Что ж, давай встречаться. Завтра часиков в двенадцать устроит?

– Завтра в названное время я буду уже в самолете.

– Одно с другим связано?

– Крепче крепкого.

– Стало быть, горит, – подытожил генерал и, видимо, прикинув что-то, кратко предложил: – Тогда через час.

– Идет.

– До встречи.

В трубке раздались длинные гудки. «Житуха у мужика – не позавидуешь! Казалось бы, генерал, а по телефону поговорить нормально и то не может!» -сочувственно подумал Денис, которому подобное общение на эзоповом языке было вовсе не по душе.

Ровно через час они уже сидели за столиком в хорошо знакомом им обоим небольшом уютном ресторанчике. Артем явился, как обычно, в штатском, и Денис поймал себя на мысли, что так ни разу и не видел его в генеральской форме, а любопытно было бы… Прядухин, хоть и был постарше его лет на пять-шесть, но выглядел таким же подтянутым свежачком, как и много лет назад. «В морозильнике он себя хранит, что ли?!» – не без зависти подумал Бардин, который, к несказанной своей досаде, с недавних пор стал замечать за собой неладное – малоподвижный образ жизни делал свое черное дело, и он уже помаленьку начал расплываться.