Сомбриэль – повелитель огня. Книга первая. Скрытое царство бесплатное чтение

Глава 1

Шел 3835-ый год третьей Эпохи или 23835-ый год от Начала Времен по эльфийскому летоисчислению. Величественный город Белион, стоявший у южной оконечности Мервальских гор, снова находился под угрозой.

Крепость была построена еще в седой древности, в 1384 году Первой Эпохи. К моменту очередной осады, она просуществовала бесчисленное количество лет, и давным-давно потеряла свой изначальный облик.

Творцом ее считался сам Ауриль – прародитель эльфов, подчиняющихся стихии воздуха. Он же основал и Эмборлад, царство, которое населили его благодарные потомки.

От северной оконечности Мервальских гор, рядом с гномьим городом Эрдевором, брала начало река Мерваль. Она струилась вдоль них, повторяя их изгиб, и вплотную подходя к Белиону с севера, впадала в подземное водохранилище. Оттуда эльфы Эмборлада черпали воду для своих повседневных нужд. А из горных недр они добывали драгоценные камни, минералы, красители и камень для строительных работ.

За всю свою долгую жизнь древняя цитадель не раз перестраивалась и расширялась. Последнее улучшение произвел прадед нынешнего лорда, Аурадор. Он велел перенести восточную стену, и к городским владениям прибавилось еще десять верст.

Белион был разбит на два района, один из которых назывался Старый город. Этот район находился ближе к горам и содержал в себе два квартала. Ремесленный, в котором проживали мастеровые, подмастерья и где находились шахты и плавильни. И Торговый – для купцов, снабженцев и их домочадцев с помощниками. Там же размещался продовольственный склад и рынок.

Здания из серого камня, покрытые черепичной крышей. Узкие, но уютные улицы и сад за оградой у каждого дома. Таков был облик Старого города.

Второй район назывался Новый город. В нем был квартал для бойцов гарнизона и членов их семей, казарма, конюшни, стрельбище, городская управа и Воинское поле для обучения новобранцев. Также в нем было отведено место и для всех остальных горожан. Эта часть была застроена домами ювелиров, аптекарей, музыкантов, алхимиков и иной разношерстной публики.

Он был шире, чем Старый город. Его улицы были просторнее, а здания выше и изящней. Здесь было больше домов и хозяйственных построек. Они так теснились друг к другу, что места для садов не оставалось и жители Нового города довольствовались маленькими цветничками, а то и просто клумбами в промежутках между зданиями.

В центре Белиона, в Новом городе, окруженная дворцовой стеной, и представлявшая собой крепость в крепости, находилась резиденция лордов «Орлиное гнездо» – Эреан-Глад.

В этих прекрасных палатах из белого камня останавливался сам лорд Аурониэн, нынешний правитель Эмборлада и его родичи, когда бывали в городе по делам. Также в резиденции принимали послов из дружественных земель и иных гостей, приехавших по какой-либо надобности.

На прямоугольной площади, напротив Эреан-Глада, находились посольства чужеземных стран. Одно из представительств принадлежало гномам Кхаззарада, другое – гномам Намлад-нома. Справа от них стояло здание посольства Аркалана, за ним – Далламара. Эти дома были самыми высокими и видными из всех. Слева от гномов расположились эльфы Эраниона и Симериля. Их строения, хоть и не выделялись размером, привлекали взгляды красотой и плавностью своих форм.

Площадь украшал большой фонтан, главной композицией которого была пара лебедей, один из которых был белым, а второй – черным. Из их раскрытых клювов текла прозрачная вода.

В городе было чисто, его улицы были вымощены камнем и подметались каждое утро. Горожане поддерживали порядок и старались не мусорить почем зря.

Помимо всего прочего, форпост мог похвастаться прекрасной сторожевой башней, расположенной на высоте в тысячу сто саженей. Ее воздвигли в середине Второй Эпохи на одном из горных пиков Мерваля, и назвали Лин-наихир, то есть «Небесный страж».

Первый этаж этого сооружения был занят припасами для гарнизона, дровами и растительным маслом в металлических сосудах с плотной крышкой для розжига костра. Его привозили из Аркалана. На втором находились помещения для дозорных. На третьем была смотровая площадка, где стояла мощная подзорная труба, которая позволяла многократно увеличить отдаленный объект. Оттуда осуществлялось постоянное наблюдение за дорогой, ведущей на запад. Обзорная видимость башни была велика и составляла около двух сотен верст.

Перед Лин-наихиром, на плоской площадке, огражденной стальным парапетом в рост человека, находился железный настил с невысокими бортами, в котором, сложенные в поленницу, лежали бревна. В случае нападения на крепость, костер разжигали, и его пламя можно было увидеть в Эминдале, Эрдеворе и Дельборо.

На сторожевой пост Лин-наихира можно было попасть по широкой и длинной, витиеватой лестнице, высеченной прямо в скалах. Но, как правило, дозорные добирались наверх с помощью подъемного устройства. Это была шахтная клеть на стальных тросах, которую поднимала и опускала мощная лебедка, установленная у основания башни. Обычно ее обслуживали четверо эльфов.

В город можно было попасть как через Южный вход, в котором было трое ворот, располагавшихся друг за другом по всей ширине крепостной стены, так и через Северный. Последний представлял из себя довольно узкий проход, сквозь который едва проезжала телега.

Внешние стены города, толщиной в двадцать локтей и высотой в десять саженей, равнодушно смотрели на осаждающих узкими бойницами. Со дня своего основания Белион не знал ни единого поражения.

Враги в этот злополучный год совсем озверели. Так и лезли они, ведомые голодом и жаждой крови, из Азвалгарских пустошей, проклятого и бесплодного места на западе материка Эну, как называли его эльфы всех земель.

От побережья Темного моря и далеко на восток простирались эти пустоши. Темные, выжженные, лишенные растительности и жизни, земли. Словно язва поразили они пространство от Железных Гор до Азвалгарских отрогов, которые являлись продолжением горной цепи Мерваля. Треклятое имя «Азвалгар» перекинулось на них, словно зараза, с мерзкого гоблинского города, отстроенного напротив них во времена Первой Эпохи. Оттуда, из этого гнусного пристанища, враги и совершали набеги на территорию Эмборлада.

Их войска заметили еще две недели назад, как только они показались на древней дороге, ведущей на запад. Высланная вперед разведка подтвердила данные наблюдателей с Лин-наихира и крепость стала готовиться к обороне.

Иллимер, начальник гарнизона, немедленно разослал гонцов с этим известием и принял все остальные необходимые меры, включая эвакуацию населения с окрестных ферм. Он позаботился о том, чтоб в крепости разместили домашних животных с фермерских подворий. В основном это были козы, кролики, куры и коты. Крупный скот и лишних лошадей тогда же отогнали к Нахад-Калану и далее, к Иллинуру. И также велел поднять понтонный мост, ведущий к склепам, поскольку не мог допустить разграбления могил предков.

Склепы располагались у подножья гор, чуть северо-восточнее крепости, за рекой. В них хоронили видных и прославленных горожан. За ними размещались катакомбы, где находили свой последний приют простые жители. Кладбищ, наподобие людских, то есть, открытых и ничем не защищенных, эльфы не устраивали, ведь орки-мародеры не гнушались обворовывать даже мертвых.

Нахад-Каланом – «Лагерем Аркаланцев» по-эльфийски, называлась небольшая, укрепленная стоянка людей. Сами они называли это место Долох-Котт – Дальнее становище.

Это было поселение, способное вместить в себя десять тысяч всадников и их коней. Оно было обнесено стенами, которые были выполнены из грубо отесанных сосновых бревен. Внутри поселка было четыре здания внушительных размеров. В одном из них была кузня, в другом лечебница, в третьем конюшни и в четвертом кухня, в которой готовили пищу и принимали ее.

Постоянно в нем проживало всего несколько сотен людей. Остальные воины появлялись в лагере ближе к концу марта, в начале нового года, который отмечался в день весеннего равноденствия. В это время на землях Эмборлада сходил снег. Он еще почти две недели лежал на севере, у гномов и там таял гораздо позже. Дождавшись своего часа, гоблины и орки пускались в набеги. В надежде поживиться и пограбить, они появлялись малыми отрядами у ферм под Белионом, Иллинуром и даже Дельборо. А некоторые, самые дерзкие, забирались еще дальше. Доставалось от них и торговым караванам, идущим в Белион из Эминдаля, Дельборо, Эрдевора и дальних земель: Эраниона, Симериля и Намлад-нома. Ради их защиты аркаланцы и содержали этот лагерь, получая от всех участников торговли дополнительный заработок для содержания войск.

Враги были весьма изобретательны, когда дело касалось добычи пропитания и даже выработали свою тактику, помогавшую им добывать его. Эта хитрая тактика заключалась в том, что несколько тысяч гоблинов или орков делали вид, что готовятся к осаде Белиона . Часть их оставалась в пределах своего лагеря, где они собирали осадные машины. А вторая часть, обычно это были конные орки, большими отрядами в две-три тысячи бойцов, летела грабить фермы. Таких отрядов могло быть несколько.

Лет семь назад, один из таких отрядов разграбил богатый аркаланский караван, следовавший в Долох-Котт, а затем в Белион. Помимо тысячи аркаланских рысаков и стада коров, оркам досталось несколько обозов с продовольствием и оружием, предназначавшимся для воинов Долох-Котта. С тех пор аркаланцы, наученные горьким опытом, держали в лагере значительные силы. А эльфы Белиона не торопились просить помощи у союзников, памятуя о ложных осадах.

Долох-Котт находился у развилки двух дорог, одна из которых вела в гномий Эрдевор и далее в Эминдаль, столицу Эмборлада, а вторая в Иллинур и земли Эраниона. От него до Белиона была неделя пути.

Теперь же, когда в крепости все было готово к осаде, оставалось только ждать неизбежного.

Был жаркий полдень и солнце светило так, словно хотело сжечь все, до чего дотягивались его лучи. Иллимер поднялся на смотровую площадку Лин-наихира и заглянул в подзорную трубу. Увиденное зрелище неприятно поразило его.

На залитых полуденным солнцем вершинах Кашгарских холмов, простиравшихся от Белиона в западном направлении, он узрел темные, зловещие фигуры врагов. Их было тысяч десять, не меньше. Среди них были орки, гоблины и около сотни угрюмых и здоровущих серых троллей, возившихся с таранами.

Глава разведки, немолодой уже, опытный эльф, Форниллион, конечно же, докладывал ему о возможном нападении. И даже точное число вражеских бойцов указывал. Но что такое сухие цифры в сравнении с реальностью?

Покинув площадку, Иллимер спустился вниз на подъемнике и, быстро пройдя Старый город, добрался до городских ворот. Затем он поднялся по длинной лестнице на внешнюю стену города, и принялся наблюдать за врагом в карманную подзорную трубу. Он опасался таранов, которые тащили тролли. Они были на расстоянии нескольких десятков верст от города и продвигались весьма медленно. Но, по расчетам эльфа, уже к вечеру вполне могли добраться до его пределов.

Он надеялся на то, что это очередная ложная осада и не хотел попусту беспокоить союзников, рассчитывая пересидеть врагов и уничтожить большую их часть с помощью катапульт. Но присутствие сотни троллей с таранами эту надежду не подтверждало. Тараны не выглядели фальшивыми. Их деревянные колеса из дуба и окованные железом головы, висевшие на цепях передвижной башни, развеивали иллюзии его ума.

Он еще раз поглядел в подзорную трубу, а затем, решившись, позвал ординарца и верного друга, защищавшего вместе с ним эту крепость вот уже не один десяток лет: «Эйлар! Вели страже разжечь сигнальный костер. Пусть в Эминдале, Иллинуре и Нахад-Калане узнают о том, что осада началась».

Эйлар выслушал его и убежал на западную часть стены, к угловой башне, где незамедлительно дернул за рычаг. Рычаг привел в действие систему оповещения, состоявшую из длинного троса и колокольчика на его конце. Наверху, в Лин-наихире, в комнате дозорных, раздался громкий звук. Из башни вышли двое эльфов и отправились разжигать костер.

Тем временем, орки, опередившие троллей на несколько часов, ринулись на штурм города. Следом за ними атаковали и гоблины, засыпав гарнизон отравленными стрелами.

«Нариэль! – крикнул Иллимер тысячнику белионских стрелков, стоявшему слева от него и терпеливо ожидавшему приказаний. – Готовь своих лучников к бою! Они уже тащат лестницы!»

Нариэль кивнул и, повернувшись, дал своим эльфам знак к стрельбе. Взметнулись луки оборонявшихся, и вылетевший из них град стрел накрыл первую волну врага.

«Ауретиль! Катапульты!» – продолжил Иллимер в пространство справа от себя. Но не успел он закончить эту фразу, как катапульты заработали, и тяжелые снаряды полетели вниз с крепостных стен. Ауретиль едва дождался команды.

Белион принял бой.

Отдав все нужные приказания, Иллимер вновь задумался.

«Впервые враги напали таким числом. В их войсках ныне тролли из Каменногорья, земли в Жемчужных Горах, на севере Бактурии. Они хорошо организованы и представляют собой немалую опасность. Они и ранее приходили под Белион, эти серые могучие создания. Но сегодня их больше, чем прежде! Неужели город в этот раз падет? От Иллинура до Белиона двадцать дней пути. Из Эминдаля и Дельборо и вовсе почти месяц. Остается либо рассчитывать на свои силы, либо надеяться на людей Аркалана».

Конечно же, крепость не была беспомощна. В ней располагался многочисленный гарнизон. Тысяча лучников, да не каких-нибудь неумех-новобранцев, а опытных, побывавших не в одном бою. Тысяча мечников – ветеранов, в стальных кольчугах и тысяча копейщиков с острыми длинными копьями на железных древках. С ними знаменосцы, на стягах которых гордо реет олень – символ Эмборлада, двадцать катапульт с боевыми расчетами по восемь бойцов и два прославленных военачальника Иллимер и Нариэль, чьи имена наводили на орков ужас и трепет.

Но врагов много, слишком много. Они давно зарились на крепость своими завидущими глазами. Она всегда была для них словно кость в горле, закрывая доступ ко всем эльфийским и людским землям. Смотрел на нее с вершины башни Риама и их владыка, темный дух Запада, Мехир-Улог.

Он несколько раз предпринимал попытки захватить эльфийскую цитадель, посылая к Белиону армии, одна больше другой. Но все его усилия разбивались о неприступные стены города и мужество его защитников.

Он бы участвовал в осаде и сам, если б мог. Но в лесу Энроттна находилось жилище Набу, его извечного врага, и приближаться к ее владениям было слишком опасно для него. Поэтому он направил свое внимание на другие заботы, переложив эту задачу на плечи своих военачальников.

В этот раз гоблинов привел их полководец, Нагбуз, хитрый и коварный, как все их племя. Умудренный опытом и трусливый, что в его народе принимается за осторожность, Нагбуз считается правой рукой верховного гоблинского вождя Газзора. Он обладает высоким авторитетом в Азвалгаре. Ему принадлежат лесопилки в восточной Бактурии, множество рабов и несколько тысяч воинов-лучников.

Орков возглавляет Саг, повелитель Сотара, города, бывшего прежде столицей Бактурии. Он владеет железными рудниками в Жемчужных горах на западе страны. Этот жестокий и бесстрашный воин смог собрать под своими знаменами более семи тысяч бойцов. Он же уговорил и вождя троллей, Булубага, на этот поход.

В надежде выполнить приказ Мехир-Улога – Темного Владыки, а заодно захватить Белион и разграбить его, они объединили свои силы. И выставили против города восемь тысяч орков, две или чуть больше тысяч гоблинов-лучников, с ними сотня троллей с таранами. И три омерзительных порождения Тьмы. Про них было известно то, что они появились в конце Первой Эпохи, после того как гномы объявили войну их предшественникам, драконам, обитавшим в горах Яранг-Менема. Драконы не выдержали конфронтации с горным народом, и отступили в Жемчужные горы, где успели отложить несколько яиц. Там их заметил Мехир-Улог и взял под свою защиту. Драконье племя избегло гибели от гномьих топоров, но не спаслось от рабства. Темный Владыка извратил их сущность, исковеркал их внешность и подчинил их волю. Они вскоре стали служить ему, превратившись в бессловесное орудие его ненависти.

На аркаланском языке их звали «гороп-агу» что означало крылатые ящеры. Эльфы для них названия не нашли и пользовались аркаланским, сократив его до «горпага». Эти враги были страшнее и гораздо опаснее троллей. Они атаковали с неба и жертвами их, чаще всего, были катапульты и лучники. От них прятались, ибо их толстую шкуру не пробивала ни одна стрела, даже та, что пускали из аркбалисты.

Очнувшись от раздумий, Иллимер повернул голову в сторону Лин-наихира. «Что они там мешкают?»

Словно в ответ на его безмолвный вопрос на башне разгорелся сигнальный костер. Потом все сильней и сильней. Пламя достигло роста человека и, все еще, продолжало вытягиваться вверх.

«Наверное, дрова отсырели после вчерашнего дождя, – предположил Эйлар, успевший вернуться к этому моменту и проследивший взгляд друга. – Надеюсь, эта заминка ничего не изменит».

Иллимер промолчал. «Что это может изменить?»

Он глянул вниз. Орки и гоблины уже не надеются взять крепость нахрапом. Они отошли от стен и, подобрав раненных, встали лагерем. Ждут троллей с таранами.

Горпаги кружили в небе к западу от города. Они страшились приближаться к нему слишком близко, ведь рядом с ним находилось логово их извечного врага.

Это была гигантская летучая полукошка-полумышь, обитавшая в темном, сгоревшем лесу, в огромной расселине напротив Дельборо. Ее звали Набу, и имя это, обыкновенно, произносилось с трепетом, уважением и страхом. Ее присутствие незримо хранило этот город, а также все свободные земли Эну от Темного Владыки Запада и его колдовства.

Несмотря на ожидаемую победу над орками и гоблинами, Иллимер знал, что то, что сейчас происходит под стенами города – это не настоящий бой. Это всего лишь разведка боем, ведь основные силы врага еще даже не подошли.

Положение было серьезным и эльф, отпив из фляжки горячительного, постарался придать своему лицу решительный вид. Ему не хотелось подрывать веру своих воинов в победу. К тому же, это не первая и не последняя осада, которую выдержал Белион – форпост и оплот всех свободных народов материка. Не далее, как двадцать лет назад, была подобная осада и зловещие знамена с черным солнцем внезапно возникли из утреннего тумана перед воротами крепости. Король Теней использовал свою магическую силу, чтоб его войска скрытно подобрались к стенам Белиона и почти преуспел.

В той осаде участвовала ровно половина от тех, что пришли к городу сегодня и Иллимер даже не стал просить помощи. Уничтожив большую часть врага из крепостных катапульт, он собрал всю кавалерию, доступную ему на тот момент, и устроил вылазку, размазав остатки вражеских войск о стены форпоста,

Но двадцать лет назад с орками не было такого количества серых троллей. Их было всего трое двадцать лет назад! А сегодня он насчитал их со стены не менее сотни! И именно это не давало покоя прославленному воителю. Тролли представляли собой значительную угрозу.

С трудом отмахнувшись от черных мыслей, вновь заполонивших его разум, он поглядел на своего ординарца. Тот стоял и с надеждой смотрел на восток. Оттуда должна была прийти помощь.

Княжество Аркалан находилось на юго-востоке материка Эну. Оно было разделено на три удела: Скентельд с городами Дельборо, Хорос, Данкут, Аркут, Алдан, Нивар, Недрок и Альборо. Илантельд с городами Баг-Аван, Ханг-Аван, Энк и Ямар. И Ронтельд с Фаддортом, Бустом, Онкуром и Мебуром. Столица княжества, Дельборо находилась почти в месяце пути от Белиона. Правители его никогда не отказывали в помощи эльфам. Так повелось издревле. Люди дорожили союзом с эльфами Эмборлада и Эраниона, а те, в свою очередь, дорожили своей дружбой с людьми.

Их нынешний князь, Бельтегир, был человеком сильным и воинственным. Он не сидел дома и не любил предаваться праздности. Возглавив войско, он обычно пропадал в походах, и жена его редко виделась с ним.

Походы у людей Аркалана совершались в двух направлениях. Либо на север, в земли эльфов Эмборлада, к Иллинуру, Белиону и Долох-Котту. Либо на юго-запад, по дороге вдоль Рабамских гор. Этот заброшенный и заросший степной травой путь, вел в царство Далламар, тридцать лет назад захваченное врагом и с тех пор представлявшее собой непосредственную опасность для Аркалана.

Из столицы Далламара, Далроса, орки и гоблины совершали набеги на фермы под Дельборо, грабили их, и уводили людей в полон. Чтобы избавиться от их нападений, князья Аркалана наносили по врагу упреждающие удары. Их войско было поделено на три части. Каждая часть насчитывала по десять тысяч копий и называлась «ког». Один ког всегда оставался поближе к Дельборо, другой обычно располагался в Долох-Котте, на развилке двух дорог между Белионом и Иллинуром. А третий пребывал в Рабамских горах, далеко на юге, воюя с гоблинами, облюбовавшими их для своих засад. Войско Аркалана составляли всадники, владеющие как копьем, так и луком с мечом.

Вспомнив боевого друга, правителя Аркалана, Иллимер вздохнул. Затем сурово сдвинул брови и снова глянул на вражеский лагерь. Узкая полоса земли между мертвым лесом и городом была усеяна остроконечными гоблинскими и орочьими палатками. Они жгли костры и варили вонючее варево. Запах смешивался с теплым, южным ветром и вызывал неуемную дурноту.

«Что за дрянь они варят там?» – передернулся командующий гарнизоном и брезгливо плюнул вниз со стены. Рядом схватился за горло верный Эйлар. Иллимер сначала испугался, решил, что друга сразила вражеская стрела. Но потом прислушался и понял, что эльф изо всех сил боролся с тошнотой.

«Омерзительный запах». – Проговорил ординарец, выпив воды из фляжки и еле проглотив ее из-за спазма в горле.

«Да уж». – Согласился с ним командующий и откашлялся. Южный ветер был в Белионе редким и не желанным гостем. Он приносил с собой дым Энроттна и засыпал стены города серым пеплом. От него хрустело на зубах, резало глаза и было тяжело дышать. А тут еще орки со своей вонью…

Эйлар поморщился и замолчал, закутавшись в походный плащ. Начинало темнеть и на крепость, с вершин Мерваля, спустилась вечерняя прохлада.

Иллимер последовал примеру друга и тоже завернулся в плащ, натянув на голову капюшон.

Это был старый суконный плащ серого цвета с подкладом из овечьей шерсти. Такие носили все эльфийские воины, от нижних чинов до высших. Он был простеган по всей длине мелкими ромбами. На спине был искусно вышит стилизованный олень – символ Эмборлада. Эту вещь, вместе с остальной формой, сапогами из кожи, суконными штанами, стеганой курткой до колен, широким ремнем с пряжкой и мечом из доброй стали, ему выдали, когда он только поступил на службу. Остальное он покупал уже сам. И наиболее ценным его приобретением была кольчужная рубаха, которую он урвал в Эрдеворе, у одного из прославленных гномьих мастеров.

Согревшись в тепле воспоминаний и плаще, Иллимер мысленно вернулся к павшему Далламару.

Это людское царство на юго-западе материка было невероятно сильно. Помимо пеших войск, царь Далламара, Скергельд, владел еще конницей и флотом. Всего под его началом насчитывалось около пятидесяти тысяч бойцов. Далламар казался непобедимым.

Четыре неприступные крепости Далрос, Кардос, Валак и Соранг хранили всю мощь царства своими гранитными стенами. Взять их было непросто. Защитой им были лучшие воины и бесстрашный царь…

Все куда-то исчезло тридцать лет назад. Под внезапным ударом пали Соранг и Валак, после Кардос и последним Далрос. Все было неожиданно для людей Далламара и весьма печально для его союзников. Не успели прийти на помощь ни люди Аркалана, ни эльфы всех земель.

Где ныне воинство Скергельда, последнего царя Далламара? Развеяно его славное воинство по ветру…

А единственный сын его, Ассам, малышом еще увезен был в Дельборо и теперь не вылезает оттуда. Да и с чем ему вылезать? Осталась от далламарийцев лишь горстка свободных людей. И та рассеялась по всему свету. Те же, кому довелось попасть в плен, а таких было много, горбатятся на врага в шахтах Хириин-Раура, то есть, Железных Гор. Далеко от родного дома, под неусыпным надзором и без надежды на возвращение.

«Ах, орки, ненасытные, алчные твари, – думал Иллимер, глядя на вражеский лагерь со стены. – Что ж вам неймется-то? Что ж не сидится вам в вашем поганом Риаме? Вечно вас толкает на гнусные дела злая воля вашего хозяина – Короля Теней».

Мысли лихорадочно метались в голове начальника гарнизона и на память ему вдруг пришел его внук, Ремиэль, как-то спросивший о седой старине. Парнишка живо интересовался историей и по кусочкам собирал древние сказания, стараясь восстановить целостную картину развития Эмборлада. И Иллимер, польщенный вниманием внука, вывалил на беднягу целый ворох слухов, рассказов и преданий. Успокоился он только тогда, когда у Ремиэля закончились чернила и свитки, на которых он и записывал его истории. Сейчас-то уже и не вспомнишь всего, чего он наговорил ему тогда, за год до этой осады.

Многие из этих сказаний Иллимер услышал от старожилов Белиона. Ровно пять сотен лет назад, он, тогда еще молодой, неопытный эльф из небольшого городка Сольдира, что находился в трехстах верстах к востоку от Иллинура, был назначен простым лучником в гарнизон Белиона. Он отличался бескрайним любопытством и с удовольствием слушал рассказы и байки стариков. Многое рассказывали они ему про древние времена. Но больше всего говорили про Мертвый Лес – Каэван Тар. Тот самый, что находился на юге, в пяти верстах от стен Белиона. У аркаланцев он звался Энроттн. Они утверждали, что это слово чуждо им, и что они заимствовали его из древности, и перевода этого слова не знали, равно как и то, из какого языка оно происходило. Но, помимо этого имени, они дали ему и свое, назвав его «Дамен-Герет», что означало Могильный Туман.

Люди старались не попадать в этот лес, ибо воздух в нем был дымный, ядовитый. Надышавшись им, можно было отравиться чуть ли не до смерти. Старики говорили, что в этих местах живут призраки давно ушедшего народа. Но кто этот народ или кем он был, не ведал никто.

Впрочем, к эльфам Белиона этот лес был благосклонен и дым его редко беспокоил крепость, часто и вовсе проходя стороной.

У них сохранилось даже древнее предание, рассказывающее об одной из великих битв, произошедших здесь в середине Второй Эпохи. В то время напало на город великое множество врагов. Их было впятеро больше, чем защитников. Неминуемо бы пал Белион, если б лес вдруг не вышел из своих границ. Расстояние от него до города внезапно покрылось туманом, в котором едва мелькали какие-то странные, черные тени. Сказание гласило, что орки выли от страха, а обычно непробиваемые тролли, со страхом в глазах, кидались на ворота, пытаясь их открыть. Защитники крепости стреляли, пока не закончились стрелы. А лес отступил только когда издох последний орк. Видать, из этой легенды и выросли ноги у байки про черных призраков.

Сам Иллимер за всю свою долгую жизнь ни разу не видел в дымном лесу никаких привидений в черном. Его больше пугали обрывочные, полные ужаса, рассказы про летучую полукошку-полумышь.

Ее имя на эльфийском языке звучало как Набуриэль, что означало Предвечная. И одного его порой было достаточно, чтоб задрожали колени, и пересохло в горле. Ибо страшна была и грозна Предвечная мышь. Горпаги, жуткого вида летающие твари, были в разы меньше по сравнению с ней. Они казались ничтожными и жалкими.

Когда Набуриэль покидала Энроттн, что случалось нечасто, все живое стремилось убраться с пути ее следования. Разбегались лесные животные, разлетались птицы и рассыпались по жарким степям бескрайние табуны лошадей, принадлежащие аркаланцам. К слову сказать, именно им больше всех приходилось страдать от ее действий, ведь она крала у них скот. И, разумеется, не по одной, две коровы. Горстями загребала она беспомощных жертв своих, и иногда в ее мощных когтях умещалось до десяти голов. Вылетев несколько раз за ночь, она уносила их в свое логово десятками. А чтобы добраться до них, по бревнышку раскатывала коровники. Ей достаточно было просто чихнуть для этого. Вскоре смирились люди с ее присутствием, и сами стали приносить коров ей в жертву, построив для этого особый алтарь рядом с Дельборо. Хоть и доставляла она им некие хлопоты, но еще ни разу никто не слышал от них проклятий на мышиную голову. Ибо Набуриэль, в ответ, уничтожала горпагов, прилетавших в Скентельд – Западные степи, с не менее прозаичной целью.

Иллимеру довелось увидеть ее всего лишь несколько раз за весь срок своей службы. Но один из таких моментов запомнился ему особенно. Это произошло на третий год после того, как он прибыл в Белион. В одну из ночей, на которую выпало его дежурство, он поднялся на смотровую площадку Лин-наихира и посмотрел на юго-восток, в сторону Дельборо. Его взгляд вдруг наткнулся на мышь, кружившую над северной частью Энроттна, совсем рядом с Белионом. Она разглядывала что-то на старой дороге, ведущей на запад. Эльфы называли ее Путь Обреченных – Эхарон-Патхир. Ведь если кто-то уходил по ней, то он, как правило, не возвращался назад. Из глаз мыши исходил яркий, оранжевый луч. И Иллимер даже не понял, что испугало его больше, этот жуткий луч или весь ее гигантский облик.

Он оцепенел и застыл столбом, и это едва не стоило ему жизни, ибо ветер, который Набуриэль поднимала своими крыльями, сбил его с ног и чуть не вышвырнул со смотровой площадки. Еле-еле тогда хватило эльфу сил, чтоб доползти до лестницы, ведущей вниз и скрыться в недрах башни. С тех пор, поднимаясь наверх, он всегда осматривался в поисках мыши.

Внезапно, мысли испарились из головы командующего гарнизоном. На поле зажглись тысячи орочьих факелов и при их свете кровожадные твари принялись готовиться к атаке. С темного запада прибыли троллиные тараны.

Пройдя по стене к надвратной башне, Иллимер заглянул внутрь и приказал Аэдору, мастеру-алхимику: «Аэдор, готовьте смолу. Подпалим им шкуры!»

«Подпалим!» – злорадно отозвался Аэдор, разжигая огонь под большими железными котлами, наполненными янтарной жижей, смешанной с каменным маслом. Рядом зашевелились его бойцы, занявшие свои места у ворота.

Троллям эта жижа не нравилась. Они ненавидели эльфийскую смолу и, чтобы защититься от нее, надевали на себя защитные колпаки до полу. Эти остроконечные колпаки, с двумя круглыми дырками для глаз, изготавливались из бычьих, сшитых в несколько слоев, шкур. Они давали троллям призрачную надежду на спасение. Они не знали о том, что эльфийские алхимики добавляют в смолу особое вещество, из-за которого она приобретала разъедающие свойства. И продолжали вариться в своих колпаках заживо.

Железные котлы перевернулись, и со стен Белиона на тараны, усердно долбившие первые ворота города, обрушился огненный ливень. Раздался дикий, предсмертный вой и шестеро троллей из боевого расчета, превратились в живые факела. Какое-то время они бегали по полю, давя орков и гоблинов и рыча от боли, а затем упали замертво.

«Отлично!» – обрадовался Иллимер. – Пополнить чаны! Быстрее!»

На небо выпорхнула мрачная луна и ударила светом в бесстыжие орочьи глаза. В ту же секунду на башнях Эминдаля, Иллинура, Дельборо и у лагеря на развилке двух дорог, зажглись ответные сигнальные огни.

Глава 2

Родной Арентейл Келехир покинул еще зимой прошлого года. Он направлялся в Эминдаль, в надежде повидать родичей. Там правил его дядя, правитель Эмборлада, лорд Аурониэн. Он мог бы добраться до города и более быстрым способом, из Арентейла, по северному побережью материка в Эминдаль вела прямая дорога. Но уж больно ему хотелось повидать старых друзей своих в Дельборо. Поэтому он из Арентейла свернул на путь, ведущий много южнее, в Иллинур и через два месяца добрался до Дельборо. Пожив там некоторое время и отметив с друзьями, сыновьями князя Бельтегира, Артадором и Эвераном, начало нового года, эльф направил своего коня по дороге на Белион.

Он провел в пути уже больше трех недель, как вдруг позади, вдалеке, в лагере у развилки, зажегся сигнальный огонь. Келехир сразу понял, что это был ответ на просьбу о помощи в Белионе и костер, пылающий на вершине Лин-наихира, словно гигантское пламя свечи, незамедлительно подтвердил его выводы. Дружина у эльфа была небольшая, всего пять сотен конных лучников, и он не хотел вступать ни в какие битвы столь малым числом.

Через пять дней он подъезжал к самому Белиону. В городе Келехир рассчитывал пополнить свои запасы и уж оттуда повернуть на север, на Эминдаль. Но крепость уже находилась под осадой. Оно, может, и не произошло бы ничего страшного, ведь эльф от природы был осторожен. Но именно в этот миг, когда до города оставалось всего пять верст, а он планировал вместе с дружиной обойти врагов слева и просочиться в северные ворота. Именно в этот роковой миг затемнилось небо какой-то странной тучей, и раздался резкий то ли свист, то ли крик, от которого у Келехира и сотоварищей тут же заложило уши.

«Набу!!!» – в ужасе заревели орки, гоблины и тролли и понеслись, куда глаза глядят.

От пронзительного крика Набуриэль обезумело все живое, в том числе и Белогрив, любимый конь эльфа. Он испуганно заржал и понесся вперед, по выщербленным от времени каменным плитам Эхарон-Патхира, оставив крепость и дружину позади.

Его безумный бег прервался неожиданно. В темноте он споткнулся о какое-то препятствие и выбросил Келехира из седла. Упав на землю, эльф закричал. Падение его оказалось крайне неудачным. Он сломал обе ноги, с размаху ударившись ими о камень, лежавший у края дороги. Теряя сознание, Келехир подполз к коню, но верное сердце Белогрива остановилось навсегда. Оно не выдержало жуткого крика Предвечной мыши и разорвалось от страха.

Очнувшись, Келехир убедился в том, что Белогрив мертв. Потом, поминутно вскрикивая от боли, сел и попытался сообразить, где он находится. Справа от него, в кромешной тьме, еле-еле угадывались очертания Мервальских гор. Где-то позади, вдалеке, слышались боевые кличи аркаланцев. Они подоспели несколько позже, чем Келехир с дружиной. Слева тянуло горелым, и эльф догадался, что это запах Энроттна. Он совсем недалеко от Белиона!

Эльф обрадовался и, превозмогая боль, перевернулся на живот. Он намеревался доползти до города. Но тут послышались чьи-то торопливые шаги и тьму неожиданно прорезал тусклый свет факела. Келехир зажмурился.

Что увидели его глаза? Нет… Это были не эльфы из его дружины и свет загоревшейся было надежды, померк быстро и окончательно.

«У-р-р-р». – Обрадованно зарычали отступавшие из-под Белиона орки. Их небольшая группа толпой окружила раненого.

«Что, не успел сбежать, эльфийский выродок?» – пробубнил один из них и пнул Келехира по сломанным ногам. Эльф вскрикнул и потерял сознание.

«Ха-ха-хе-хе». – Рассмеялись вражьи отродья и закопошились вокруг него, словно муравьи.

Келехир догадывался о своей страшной участи. Рассказами о том, что орки заживо едят людей и эльфов, пугали маленьких детей. На самом деле, орки редко делали это. Если уж совсем с голодухи были. А так они, чаще всего, брали их в плен и волокли в Железные Горы – Хириин-Раур. И становились пленники рабами на всю свою оставшуюся жизнь.

Пока он был без сознания, орки соорудили простенькую волокушу и положили в нее раненого. Им был смысл спасать его жизнь, ведь за каждого нового раба Мехир-Улог, что на эльфийском означало Король Теней или Темный Владыка, платил золотом. А золото – оно везде золото. Что в Риаме, что в Уаттру, что в Сотаре – вражеских твердынях на землях запада.

Эти семеро орков уже знали, на что потратят его. Подняв волокушу на плечи, они ступили на Путь Обречённых и рванули прочь от Белиона во всю свою орочью прыть.

Они шли по краю мертвого леса, но сколь долго, Келехир определить не смог. Иногда он приходил в себя, и ему казалось, что он слышит, как кто-то зовет его по имени. Он смотрел по сторонам, в надежде, что эльфы из его дружины уже хватились его и устроили за орками погоню. Тогда он еще не знал, что почти все они погибли в бою, бросившись по ошибке следом за ним и думая, что он ведет их в атаку, хотя его конь понес. От его дружины осталось лишь несколько десятков раненых, которые и сами были в тяжелом состоянии. Затем Келехир снова пропадал в бессознательном и время останавливалось для него.

Вскоре вожак орков велел устроить привал и позаботиться о пленном. В ответ, твари недовольно заворчали, протестуя. Никому из них не хотелось возиться с Келехиром. Бухтели они недолго, и, после того как вожак разбил морду одному из них, более не проявляли своего недовольства. Быстро наложили шины из подручных средств на ноги неудачливого эльфа и перебинтовали их грязными тряпками. Вот и вся медицина.

Но Келехир был даже благодарен вожаку за некое подобие лечения. Хоть он и понимал, что движет этим орком отнюдь не благородство души. Награды он боялся лишиться и не более того.

После того, как его ноги перебинтовали, вожак сунул в рот Келехиру какой-то корень и знаком показал, что его надо разжевать. Эльф благоразумно подчинился и вскоре боль, терзавшая его, отступила. Потом орки сварили на костре свою еду и, быстро опустошив котелок с неприятно пахнувшим прогорклой рыбой варевом, снялись с места. Им не терпелось поскорей добраться до Железных Гор.

Прошло около двух недель. Черный лес заметно поредел, отдельные его деревья забрались на Кашгарские холмы, а по левую руку внезапно возникла дорога на Азвалгар. Эльф понял это, едва взглянул на костяной указатель, навершием которого являлся побелевший человеческий череп.

Орки ускорились и перешли на быстрый шаг. Они не чувствовали себя в безопасности во владениях гоблинов, хоть формально и считались союзниками. Гоблины всегда следовали своей собственной выгоде и могли отбить у них пленника, чтобы сделать его рабом в своих копях. Поэтому они приложили все свои силы, чтоб миновать это место как можно быстрее.

Из географических трудов своих сородичей Келехир знал, что расстояние от Белиона до Риама составляет девятьсот двадцать верст. Согласно его расчетам, орки проходили по тридцать верст за один переход. А следовательно, где-то за месяц или чуть больше, они и доберутся до Хириин-Раура.

Орочий отряд быстро шел по Эхарон-Патхиру. Дорога, вымощенная черным камнем, отделяла Бактурию, расположенную на северо-западе материка от Азвалгарских пустошей, находящихся к югу от нее. Эту территорию, между Железными горами и Энроттном, издревле занимали гоблины и орки.

А сам Эхарон-Патхир был построен в столь незапамятные времена, что от тех, кто бы мог поведать хоть что-либо о его строителях не осталось даже воспоминаний.

В сумраке, перед взором эльфа, проплывали верхушки деревьев. Из истории он помнил, что в конце Первой Эпохи, этот лес, на севере и юге Азвалгарской пустоши, сгорел в страшном пожаре. Ходили слухи, что его спалила колдовским огнем сама Предвечная мышь, чтобы видеть войска Мехир-Улога. Но он не знал никого, кто бы мог подтвердить или опровергнуть это.

Однообразный пейзаж из черных остовов сгоревших деревьев еще долго маячил перед глазами Келехира. Так долго, что ему уже начало казаться, что он родился и вырос в этом лесу. А дорога все уходила вперед, и конца ее не было видно.

Каждую ночь орки вставали на привал в темном и неприветливом Черном Лесу или Меррет-Таре, как звучало его имя на эльфийском. Но спали недолго, не более шести часов. Очень уж не терпелось им добраться до Железных Гор побыстрее. Изредка они подходили к пленнику и присматривались: дотянет ли он до конца? Затем они совещались и снова шли на запад.

Келехир перестал считать дни, ведь это уже не имело смысла. Он был в плену уже больше трех недель, и никто не разыскивал его. Было уже слишком поздно для поисков. Он чересчур далеко прошел в земли врага вместе со своим орочьим отрядом. Его ждало рабство и бездонные, холодные шахты Хириин-Раура.

Он боялся, что орки не смогут продать его, из-за его переломанных и кое-как заживших ног, и растерзают, разозленные неудачей. Сейчас он не думал ни о возможном бегстве из Копей Железных Гор, ни о возвращении домой. Перед ним стояла всего лишь одна задача. Он должен был выжить любой ценой.

Отряд свернул на юго-запад, оставив справа дорогу на Риам, логово Мехир-Улога. Город-лабиринт, в котором обитали только страх и тьма.

Путь все так же проходил сквозь Меррет-Тар, только теперь он стал менее ровным и, вдобавок к этому, круто забирал наверх, к подножию Железных Гор. На нем все чаще стали попадаться камни и корни деревьев, из-за чего скорость отряда значительно снизилась. Орки без конца спотыкались и трясли волокушу. Потом они и, вовсе, бросили ее, предоставив эльфу ковылять на своих двоих, изредка поддерживая его подмышками.

Так прошло несколько дней. Сколько именно Келехир не разобрал. Они находились в каком-то совершенно чуждом ему месте, где солнце показывалось крайне редко. А небо было затянуто темными, хмурыми тучами. Вокруг валялись остовы сгоревших деревьев, и, словно лысина, блестела темным камнем совершенно бесплодная земля. Стали чаще попадаться другие орки. Они подходили к группе и завистливо поглядывали на счастливых обладателей эльфа. Келехир почувствовал неладное. Это беспокойство каким-то образом передалось и его оркам. Они чуть ли не бегом помчались по дороге, ведущей к Копям, волоча его за собой.

Железные Горы, а именно они приближались сейчас к пленному воину, встретили его острыми черными пиками, уходящими в небо. И жутким, безобразным оскалом пещеры, прорубленной в них у самого подножия.

«Здравствуй, Келехир, сын Эмариэля». – Сказала пещера и злорадно прищурилась.

Вожак его орков уже успел повздорить с начальником шахты. Они не сошлись в цене из-за кривых ног эльфа, и он со злостью поглядел на Келехира, словно бы проклиная последнего. Почувствовав на себе его взгляд, Келехир поднялся с камня, на который присел передохнуть, и с вызовом посмотрел в ответ. Он стоял, немного пошатываясь, с прямой и гордой спиной и молил всех богов о том, чтоб никто не заметил истинного положения дел. Это небольшое представление стоило ему громадных усилий, которые ему, к счастью, удалось скрыть от окружающих его орков.

Начальник шахты изучающе посмотрел на эльфа и, к облегчению Келехира, передал вожаку несколько серебряных монет. Тот быстро оглянулся и припрятал большую часть. Эта подлость не ускользнула от внимания остальных и у ворот поселения разгорелась потасовка. В неравной битве вожак был убит и деньги поделены между победителями. Они также забрали все вещи Келехира: темно-голубой плащ, подбитый медвежьим мехом, с вышитым на его поверхности волком, символом Эраниона, простой шлем, утепленный доспех из кожи (куртка до колен, штаны и сапоги с перчатками), стальной кинжал с ручкой из красного дерева, длинный меч и дальнобойный лук. Ему разрешили оставить себе только исподнее, но эльф и этому был рад.

Потом за ним пришел другой орк, с красной повязкой на голове и, схватив Келехира за шкирку, потащил его вглубь пещеры.

Начинались Копи большой, квадратной площадкой, от которой, во всех направлениях, ветвились и змеились бесчисленные коридоры. Одни вели прямо, другие налево, третьи – направо, а четвертые – вниз. Орк с повязкой поволок эльфа в самые недра, в один из нижних коридоров. Спускались они более часа и, наконец, прибыли туда, куда следовало. Орк привел его на место, где Келехир должен был добывать руду до самой смерти и швырнул на каменный пол. Затем он недовольно посмотрел на его ноги и кинул ему кирку и огромную плетеную корзину.

«Пока не заполнишь, не получишь жрать». – Бросил он фразу на чистом эльфийском и, ухмыльнувшись в ответ на удивленный взгляд Келехира, исчез в том самом коридоре, через который они пришли.

Когда он ушел, Келехир устроил поудобнее свои больные ноги, и стал осматриваться. Справа и слева от него зияли темные дыры. В них слышались удары кирки, и он понял, что он здесь не один. Глаза его постепенно привыкли к полутьме, и вскоре стала видна большая пещера. Потолок ее был укреплен свежесрубленными бревнами. На одном из них висела лампа, освещавшая небольшое пространство. В дальнем левом и правом углах кто-то копошился. Взяв в руки кирку, Келехир ударил по каменной стене, из которой он должен был добывать руду. Но сил у него было мало, и кирка только выбила маленькую, еле заметную, искру. Эльф тяжело вздохнул. Как скоро он сможет поесть? А впрочем, и есть-то ему особо не хотелось. Бросив инструмент, он лег на холодный, усеянный осколками породы пол, и закрыл глаза.

«Ах, Арентейл! Увижу ли я когда-нибудь твои цветущие поля и плодородные луга? – Думал Келехир, душою возвращаясь в отчий дом. – Доведется ли мне вновь войти в мощные, но ласковые летние воды Тауриля? Или, может, суждено мне сгинуть в этих пещерах, как и многим до меня»?

Но никто не ответил ему. Вместо этого, кто-то тихонько толкнул его в плечо. Келехир лениво приоткрыл глаза. Перед ним, на корточках, сидел огромный парень. Под его рубашкой бугрились мощные мышцы, а руки были в два с лишним раза толще, чем у эльфа.

«Спишь?» – дружелюбно спросил здоровяк.

«Нет, не сплю». – Ответил Келехир, продолжая вглядываться в лицо собеседника. Оно было приятным, открытым и неожиданно озарилось белозубой улыбкой.

«Меня зовут Рашт, – представился бугай. – Я из Канга, что в Далламаре».

«Очень приятно, – проговорил эльф. – А я – Келехир из Арентейла».

«Но, как же ты из Канга? – продолжил он удивленно. – Город ведь захвачен лет как тридцать с лишним назад!»

«Да, да, – как будто бы спохватившись, произнес Рашт. – Я знаю. Просто отец мой и родичи из Канга. И, хоть я и родился в Дельборо, на землях друзей, но все же»…

«Я понимаю». – Мягко остановил его Келехир. Он знал, что это было надеждой для людей Далламара. Многие из них продолжали мысленно жить на своей потерянной родине. Так они сохраняли связь со своей землей и оставались, хоть и поверженным, но народом. А не горсткой бездомных, бесцельных людей. Почувствовав, что эльф не осуждает его, далламариец вновь улыбнулся.

«Хочешь пить?» – спросил он Келехира и, метнувшись в свой угол, принес фляжку, полную прохладной, но необычной на вкус воды.

«Только много не пей, – предупредил он эльфа. – От нее потом живот ноет».

«Спасибо, – поблагодарил его Келехир и сделал один небольшой глоток. – Расскажи, как ты попал сюда, Рашт?»

«Эх! – вздохнул здоровяк и в отчаянии закрутил головой. – Как все, Келехир, ножками».

«Ну, так уж прям и как все, – перебил его эльф. – Меня вот, почти всю дорогу на волокуше тащили».

«Да ну? – удивился Рашт и, с сомнением посмотрев на кривые ноги Келехира, прибавил. – Уж лучше бы ты сам шел».

«Согласен, – кивнул эльф. – Но, как видишь, не вышло».

Они немного помолчали, прислушиваясь. Но шахта жила своей жизнью и где-то в углу по-прежнему усердно грызла скалу старая кирка.

«В плен я попал на Южном перевале, – глухо проговорил далламариец, понизив голос. – В ста двадцати верстах от Дельборо. Нас, четверых, выслали в разведку. Мы должны были проследить за движением врага на старом Далросском тракте».

Он тяжело вздохнул и прибавил: «Вот мы и проследили»…

«А знаешь, Келехир! Места там жуткие! – Внезапно увлекшись воспоминанием, продолжил он. – Энроттн почти вплотную подходит к перевалу! Нередко в этой части тракта находят убитых гоблинов и орков. И никаких следов от ран на их телах! Представляешь?»

«Нет, – честно сознался эльф. – Такого я никогда не видел».

«А я видел, – убедил его далламариец. – Вот этими вот глазами».

При этом он приблизился к эльфу и выкатил на него большие, черные глаза.

«Ха-ха, – рассмеялся Келехир. – Ну, наверное, этими. Других-то у тебя нет! Или есть?»

Рашт улыбнулся в ответ на шутку и заговорщически прошептал: «Лежат прям по двое, в ряд. Дохлые голубчики. И ни тебе крови от них, ни криков. И видно, что издохли не от дыма»…

«Как это не от дыма? – недоумевал эльф. – А отчего же тогда?»

«Не знаю я, Келехир, – пожал плечами здоровяк. – Да и никто не знает. Но я ни разу не видел, чтоб дым проделывал в ком-то дыры, как будто от стрелы, либо копья».

Эльф изумлённо наморщил лоб и призадумался, закрыв глаза. Кто-то ведь рассказывал ему похожие вещи. Кто же? Кто же? Ах, да! Эверан, средний сын князя Бельтегира, говорил ему о таких случаях, происходивших на старом Далросском тракте. Но он тоже никак не объяснял странную гибель орков. Вернее, он объяснял, да Келехир не поверил.

Воспоминание о друге вызвало в памяти его образ. Широкоплечий, среднего роста, с густыми темными волосами, аркаланец. Круглое лицо, короткий, прямой нос, большой рот, кустистые брови и круглые светло-серые глаза, в глубине которых всегда зреет смех и радость. Он носил зеленый плащ с капюшоном, такого же цвета накидку на кольчужном доспехе, темные штаны и высокие сапоги с толстыми подметками. На кожаном поясе висел кавалерийский палаш и кинжал.

«Пока мы глазели на этих дохляков, – раздался в пещере голос далламарийца. – Нас окружила целая сотня орков. Товарищи мои стали отбиваться и двоим из нас повезло. Их убили. А я и еще один воин, Ветран, попали в плен и оказались здесь, в Копях. Но друг мой не выдержал тяжкой работы и в прошлом году умер».

«Сочувствую». – Искренне произнес Келехир, открывая глаза.

Рашт промолчал, печально качнув головой.

«А мне ведь рассказывали подобное, – произнес эльф, возвращаясь к предыдущей теме. – Только я не верил в это».

«И я не верил, пока не увидел все сам». – Встрепенулся далламариец.

«Странно, – продолжил эльф. – Эверан, друг мой, говорил мне, что это дело рук призраков Энроттна».

«Эверан? – удивился совпадению Рашт и, устав сидеть на корточках, сел на пол. – Так ты с ним знаком? А я служил у него. Хороший он военачальник, заботливый… А про Энроттн – это правда. Многие из нас думают, что это именно призраки убивают орков и гоблинов на перевале. Только их никто никогда не видел. Вот так».

Заключил он и затормошил эльфа: «Ну, а ты-то, как попал сюда?»

«Я? – рассеянно переспросил Келехир и прибавил. – Видимо, у меня судьба такая»…

«Тут у всех одинаковая судьба». – Угрюмо ухмыльнулся собеседник.

«Все сложилось, как нарочно, – задумчиво проговорил эльф. – Я ехал из Дельборо в Белион. Там должен был пополнить припасы и уехать в Эминдаль, к родичам. Но эти планам не суждено было сбыться. Белион оказался в осаде, не знаю, что сейчас с ним стало»…

Далламариец встревожился, но не стал перебивать Келехира.

«Я хотел обойти врага и просочиться в северные ворота города, – продолжил тот. – Но тут в небе появилась эта чертова мышь, и как закричит! У меня уши заложило. Кони воинов словно взбесились, понесли в разные стороны. А мой, Белогрив, помчался на запад, прямиком в орочьи владения. Потом он споткнулся обо что-то в темноте и выкинул меня из седла. При падении я сломал обе ноги об камень. Так меня и нашли орки, сбежавшие из-под Белиона».

«Ох, ох, – сочувственно заохал Рашт. – Не повезло тебе, Келехир. Ох, как не повезло».

Келехир согласно кивнул и обхватил руками больные ноги.

«Набу, – со священным ужасом в голосе прошептал Рашт. – Отец рассказывал мне про нее разные истории».

«Что? Что он тебе рассказывал? – заволновался эльф. – Ты знаешь, я впервые в жизни видел ее так близко! Боги! Она огромна, словно горы Иннарималя! Ее глаза горят малиновым огнем! Это настоящее чудовище!»

«Не говори так, Келехир, – нахмурился далламариец. – Она помогала моему народу. И не один раз».

«Прости, – упавшим голосом прошептал Келехир. – Если бы не она, я бы сейчас был в Белионе».

«Я тебя понимаю, – поддержал его Рашт. – Но тут ее вины нет».

Келехир промолчал, размышляя о том, что могло бы быть, если б не Предвечная мышь. Но далламариец внезапно продолжил: «Отец рассказывал мне о той войне, когда мне было лет семь или восемь. Он был одним из тех, кому довелось освобождать и удерживать Кардос, чтоб население столицы могло спастись. Его, раненного и почти при смерти, забрали вместе с семьей, успевшей убежать из-под Канга, союзники-аркаланцы. Они привезли его в Альборо, южный форпост Аркалана в горах Ангеранума, и выходили там. Потом отец с матерью и дедом перебрались в Дельборо. Там они получили земельный надел, отстроили дом и после этого родили меня».

«Так вот, орки и гоблины осадили Далрос. – Рашт глухо кашлянул. – С ними, на осаду, прилетело пятеро горпагов. Они срывали с Рабамских гор огромные куски камня и швыряли их на стены города и катапульты. Они бы разнесли весь город, если б не Набу. Она вылетела из гнезда. Двоим горпагам она скрутила головы, и их туши упали в самую гущу осаждающих, подавив там немало врагов. А третьему чудищу она вспорола живот своими мощными задними лапами. И оно улетело, истекая черной кровью. Оставшиеся двое так рванули на запад, что было слышно, как в их крыльях свистит ветер!»

«Но Далрос-то все равно пал!» – Горячо возразил Келехир.

«Да, – угрюмо согласился далламариец и поднялся, отряхивая серые, холщовые штаны. – Только жертв с нашей стороны было намного меньше, чем, если бы их было, не вмешайся она».

Келехир промолчал и перевел тему в другое русло.

Глава 3

Дни тянулись однообразно, незаметно превращаясь в недели и месяцы. Келехир ковырял и ковырял трудно поддающуюся скалу. Корзина наполнялась и опустошалась. Затем наполнялась и опустошалась снова. Ноги эльфа окончательно зажили, но по ночам его стал беспокоить внутренний жар. Ему вдруг становилось душно, и он снимал с себя просоленную и грязную рубаху. И так же внезапно ему становилось холодно. Тогда он вновь надевал ее. Она была отсыревшая от пота, и Келехир лязгал зубами ровно до следующего приступа жара.

Вместе с ним в пещере трудился Рашт и молчаливый, угрюмый бактурианец. Он никогда не вмешивался в разговор друзей (а Келехир и Рашт, к тому времени крепко подружились), и предпочитал проводить время в одиночестве.

«Рашт, – как-то спросил эльф друга. – А этот парень, он давно здесь?»

«Давно». – Ответил далламариец, переливая из своей плошки в плошку Келехира некую питательную жидкость, которую орки варганили для рабов. Он обычно так поступал, отделываясь от возмущенного его бесконечной добротой приятеля.

«Тебе надо больше кушать, Келехир, – говорил Рашт, отливая из своей чашки ровно половину. – Видишь, какой ты худой? А мне не надо лишнего. Я фигуру берегу».

Келехир не знал, зачем Рашт бережет свою фигуру, но был благодарен ему за самопожертвование, и в ответ молча гладил заросшую голову далламарийца.

«Что же он молчит-то? – спросил эльф, глядя на мрачного парня, сидевшего отдельно от них и жевавшего невкусную бурду вприкуску с хлебом из кореньев. – Почему не разговаривает с нами?»

«Не знаю». – Сердито пожал плечами Рашт. Он не испытывал никакой приязни к бактурианцу.

Келехир снисходительно покосился на него и приветственно махнул молчуну рукой: «Эй, идем к нам!»

Тот сощурил глаза и, злобно плюнув на пол, демонстративно отвернулся от него. Келехир недоуменно переглянулся с Раштом.

«Он так всегда отвечает, – проговорил далламариец, отхлебывая воды. – Не стоит общаться с ним, мой друг. Он из Бактурии. А люди тех земель испокон веков враги нам».

«Бактурия большая, – задумчиво произнес эльф. – Откуда же он?»

«Я из Сотара, – вдруг ответил бактурианец. – Отсюда триста восемь верст».

«А как тебя зовут?» – обрадовался Келехир. Ему показалось, что собеседник его чуть подобрел.

«Ибрет меня зовут». – Просипел угрюмый парень.

«А я Келехир». – Продолжил было эльф, но бактурианец бесцеремонно перебил его: «Я с тобой рядом уже полгода живу. Ты что же думаешь, я не знаю, как тебя зовут, эльфийское отродье?»

«Эй, полегче! – загремел на всю пещеру Рашт. – Полегче, ублюдок! Иначе я размозжу твою поганую башку об эти камни!»

Бактурианец недобро посмотрел на здоровяка, но благоразумно промолчал.

«Не надо, Рашт, – успокоил друга Келехир. – Он явно не хочет с нами общаться».

«Вот именно, – подтвердил Ибрет. – Не хочу».

«Ну и заткнись!» – заорал далламариец и грязно выругался. Ибрет последовал его совету и, отвернувшись, принялся долбить скалу.

«Терпеть его не могу, – прошептал Рашт на ухо эльфу. – Он подлый. Еще когда Ветран был жив, эта гадина по ночам отсыпала руду из наших корзин. Пока мы не выследили его и не задали ему основательную трепку».

«Это низко». – Возмутился Келехир и с негодованием поглядел бактурианцу в спину.

«Для кого как, – отозвался далламариец. – Для его мозгов, это, видать, пока что еще не превзойденная вершина».

«А ты, что, здесь самый умный? – взорвался Ибрет, услышав последние слова Рашта. – Я, между прочим, выжить пытаюсь!»

«Здесь все пытаются выжить, если ты не заметил, – угрожающе проговорил далламариец, подходя вплотную к нахалу. – А тебе это вовсе ни к чему. Такие, как ты, должны кормить червей глубоко под землей».

«Это не тебе решать!» – Взвизгнул Ибрет, замахиваясь на Рашта киркой. Но тот схватил его за руку и так сжал, что у его противника сперло дыхание.

«Как знать, – отозвался далламариец, резко ударив его в живот. – Как знать».

Бактурианец осел на пол тяжелым мешком, и некоторое время переводил дыхание. Больше он не связывался с Раштом и старался держаться от него подальше.

Кроме этой ссоры мало чего омрачало их рабскую жизнь в пещере. Иногда приходили орки. Они приносили кое-какую еду и выносили корзины с добытой рудой. Так продолжалось довольно долго, пока однажды к ним не заглянул орк с красной повязкой.

«Бурлаг! – тут же кинулся к нему бактурианец. – Здесь нельзя работать! Здесь слишком много воды!»

«Ну, ну, – усмехнулся орк, услышав свое имя. – А для тебя у меня хорошая новость, Ибрет».

«Что ты хочешь?» – Спросил бактурианец, имевший с орком какие-то свои дела.

«Поедешь в Сотар, привезешь мне пять бутылей грабба! – выпалил Бурлаг. – Нет, десять!»

«Я привезу тебе двадцать бутылей, – пообещал Ибрет. – Если только то, что ты хочешь мне сказать это как раз то, что я хочу услышать».

«Это так и есть, – пробубнил орк. – Тебя опять переводят в надсмотрщики. Но это, сдается мне, твой последний шанс».

«Слава Даг-Отону!» – Выдохнул бактурианец и с ненавистью пнул старое затупленное кайло. Совершив сей акт возмездия, он вышел из пещеры и исчез из поля зрения друзей.

«Кому-кому?» – переспросил Келехир и недоуменно переглянулся с Раштом.

«Темному Господину, – ответил им Бурлаг и продолжил. – Идите за мной».

«Здесь и вправду нельзя работать». – Прибавил он, оглядев пещеру, уже заполнившуюся водой по щиколотку.

Рашт и Келехир, взяв свои кирки и корзины, послушно потащились за ним. Орк долго ковылял впереди. Он вывел их в длинный коридор и стал спускаться вниз. Спуск был очень пологим и занял у них много времени. Только через час они, наконец-то, прибыли к новому месту работы.

Это была более просторная пещера. Больше, чем прежняя раза в три. Посередине ее стоял пустой треножник, а под ним чернели полуобгоревшие бревна. Видать, здесь когда-то готовили пищу. На массивных балках, подпиравших закопчённый потолок пещеры, висел тусклый масляный фонарь.

«Вот мы и пришли, обустраивайтесь». – Насмешливо произнес Бурлаг. Затем он развернулся и ушел.

«Благодарствую». – Съязвил Рашт ему вслед и с досады плюнул на пол.

Вновь потянулись бесконечные, беспросветные дни во мраке старой шахты. Друзья уже не шутили, как прежде. Оба стали молчаливыми и угрюмыми. Отчаяние всецело захватило их и сокрушило их дух, заставив смириться со своей участью.

В один из таких унылых и ничем не примечательных дней у входа в пещеру послышался шум. Орки вели в шахты нового раба. Келехир и Рашт немного оживились и с интересом посмотрели в полутемный коридор. В багровых отсветах от пламени факелов показались фигуры орков и еще кого-то, кого они ретиво подталкивали в спину.

«Еще раз толкнешь, и я сломаю тебе руку». – Послышался угрожающий бас, в котором прозвучал ярко выраженный гномий акцент, а следом появился и его обладатель.

Орк, по-видимому, сотник, посчитал угрозу пустой. И напрасно. Последующий хруст костей его мерзкой лапы окончательно убедил его в том, что гном не шутил.

«А!!!» – Взревели надсмотрщики и втроем попытались скрутить дерзкого коротышку. Но тот, легко расправившись с ними и раскидав их в разные стороны словно котят, отобрал у сотника железный, плохо сделанный топор и презрительно засмеялся.

Келехир и Рашт в изумлении наблюдали за гномом. Орки вызвали подмогу, и скоро их набилось в пещеру более двух десятков. Они злобно смотрели на пленника и, выставив вперед копья и щиты, попытались оттеснить его в самый дальний угол. Но гном и тут не растерялся. Подлетев к большому деревянному столбу, подпирающему потолок в шахте, он занес над ним топор и крикнул: «Не подходите, твари! Иначе я подрублю столб, и мы здесь сдохнем все!!!»

Орки шарахнулись к выходу, рыча и ругаясь, но, все еще, не теряя надежды добраться до гнома. А тот вдруг выпучил на них бешеные глаза и, издав воинственный боевой клич, сделал вид, что наносит удар.

«Ну, все. – Про себя подумал Келехир. – Нам конец».

Рашт отвернулся, предпочитая не смотреть в лицо смерти, и втянул голову в плечи. Вдалеке отгремело последнее эхо гномьего крика и в пещере стало тихо. Орки ретировались, но всем было ясно, что выходка пленника не останется безнаказанной.

«Ну, ну, – послышался веселый бас и Келехир открыл глаза. Заткнув трофей за пояс, вокруг столба величественно прохаживался гном. – Не так-то просто сломить Брегевольда».

«Брегевольд это ты?» – Поинтересовался эльф, услышав пафос в словах новичка.

«Да, это я, – гордо ухмыльнулся тот и покровительственно добавил. – Со мной тебе нечего бояться, эльф».

«Как раз наоборот». – Возразил за друга Рашт и с опаской поглядел на столб.

«Хех». – Улыбнулся Брегевольд и, оценив шутку далламарийца, громко захохотал. Келехир и Рашт засмеялись следом и наперебой принялись хвалить его за схватку с орками. Гном с достоинством принимал похвалы и изредка отшучивался. По его загоревшимся глазам нельзя было не заметить, что заслуженный почет и слава греют его сердце.

«Откуда же ты, доблестный гном?» – Спросил Келехир, когда всеобщее возбуждение немного поулеглось.

«Город Эрдевор домом своим я называю». – Ответил Брегевольд и поклонился.

Келехир, назвавшись и поклонившись в ответ, призадумался.

В древнейшем гномьем поселении он был несколько лет назад. Эрдевор был известен своими горячими ключами, бьющими прямо из горных расщелин и тем, что его основал сам Оген, легендарный прародитель горного народа.

«Эх, – вздохнул эльф, припомнив свое посещение гостеприимного и уютного гномьего города. – С каким удовольствием я бы сейчас искупался в водах Вар-Дассара – Горячих Ключах!»

Услышав про Вар-Дассар, гном неожиданно пустил слезу и, резко отвернувшись, чтобы никто не заметил, уничтожил следы своей слабости. Ибо были слабости и у этого гнома. И одной из них была любовь к родному городу. Но он довольно быстро взял себя в руки и, повернувшись к эльфу, ответил ему: «Когда-нибудь и искупаешься».

И прибавил, полусерьезно, полушутливо: «Если будешь меня слушать».

«Ох-хо-хо! – рассмеялся Рашт и покачал головой. – Гном набирает дружину из рабов?!»

«А даже если? – вразвалочку подойдя к громиле, поинтересовался Брегевольд. – Что? Ты думаешь, я так и буду сидеть здесь, сложа руки?»

«Нет, – ухмыльнулся Рашт. – Орки не дадут тебе просто сидеть здесь и ничего не делать. Это шахта. И ты будешь работать, чтобы выжить».

«Ля-ля-ля, – насмешливо пропел гном и, сурово сдвинув брови, добавил. – Брегевольд будет делать только то, что он хочет и никак иначе».

Оглядев крепкую фигуру гнома и внушительных размеров топор у него за поясом, Рашт пожал плечами и переглянулся с Келехиром. В его глазах мелькнула веселая искорка, словно вопрошающая эльфа: «А может, и вправду, с гномом не пропадем?»

Келехир улыбнулся в ответ и лениво поплелся долбить руду. Рашт последовал его примеру. А Брегевольд, верный своему слову, подложив под голову корзину для руды, растянулся на каменном полу и захрапел. Но спал он недолго и проснулся через час.

«Брегевольд, – тут же позвал его любопытный эльф. – Расскажи, как там наверху? Сняли ли осаду с Белиона? Или случилось невозможное и город пал?»

«Мы лишены любых новостей, – прибавил он. – И находимся здесь вот уже два года. За это время многое могло измениться».

Рашт заинтересованно посмотрел на коротышку, ожидая ответа.

«Осаду с Белиона? – переспросил гном, оторопело почесав бороду. – Про какую осаду ты говоришь, Келехир?»

«Про ту, которая случилась два года назад, – повторил эльф и, недоуменно посмотрев на собеседника, пояснил. – В три тысячи восемьсот тридцать пятом году этой Эпохи».

«Ах, да! – воскликнул Брегевольд, вспомнив что-то и хлопнув себя по лбу. – Насколько мне известно, эльфы Белиона и аркаланцы из Долох-Котта сняли ее тогда же, заодно истребив там кучу врагов и двух их военачальников. И сейчас там все спокойно, равно как и в остальных землях».

«Значит, цитадель устояла, – обрадовался Келехир и переглянулся с далламарийцем. – Я благодарю тебя, Брегевольд. Ты снял груз неведения с моей души. Ведь мне казалось, что город падет».

«Когда мой конь понес меня по Эхарон-Патхиру, я видел сотню троллей у ворот Белиона и опасался, что поражение неизбежно, – продолжил он. – Но, слава Нуриэль, мои подозрения оказались необоснованными!»

«Подозрения они такие». – Выслушав его, неопределенно произнес Брегевольд и замолчал, не желая поддерживать разговор.

«Хм». – Сказал Рашт и, пожав плечами, ушел в дальний угол шахты, где и скрылся из виду.

Эльф, присевший передохнуть от работы, с улыбкой посмотрел на гнома. Тот сидел на полу и старательно шарил в карманах холщовых штанов, вытряхивая из них остатки табака. Их не хватило даже на то, чтобы разжечь трубку, и коротышка страшно разозлился. Несколько минут он безудержно ругался на родном языке и из его проклятий следовало, что Железные Горы должны испариться с лица земли хотя бы потому, что в них не растет табак.

Разочарованно убрав трубку обратно, Брегевольд встал и огляделся по сторонам. Затем он подмигнул эльфу и направился прочь из пещеры. У входа маячил здоровенный орк-часовой, но это не остановило гнома. В один присест он сломал орку шею и уволок его труп в непроглядную темень коридора. Узрев сие, Келехир забеспокоился: «Пропажу часового, несомненно, обнаружат. И догадаются, чьих это рук дело. Что тогда будет с гномом?»

Также ему не давал покоя и способ, которым Брегевольд устранил препятствие на своем пути. Эльф пробовал представить себя на его месте, но у него, отчего-то, даже в мыслях не получалось сломать бычью орочью шею также ловко и бесшумно, как это вышло у коротышки. И это его наблюдение ясно давало ему понять, что гном был заранее натренирован для таких проделок.

Позвав Рашта, возившегося в дальнем углу шахты, эльф рассказал ему о убийстве орка и обо всех своих сомнениях и догадках. Далламариец терпеливо выслушал его и задумался. Было ясно, что Брегевольд готовит побег. А, может, он уже его совершил?

Охваченные волнением, они проболтали до позднего вечера, обсуждая детали возможного бегства гнома и даже не заметили, что он вернулся. Следом за ним в шахту вошли несколько орков и стали нюхать воздух. Видимо, они пытались найти пропавшего часового по запаху. Но стоило только Брегевольду повернуться, как орки дружно бросились к выходу. Проводив их тяжелым, полным ненависти взглядом, коротышка отвернулся и сел на пол.

Келехир и Рашт так и кинулись к нему.

«Ты уходил, – насмешливо проговорил далламариец, и продолжил, присаживаясь рядом с гномом. – Наверное, у тебя были неотложные дела в этих копях».

«А чтоб уйти, тебе пришлось убить часового и где-то спрятать его тело. – Прибавил эльф. – Стало быть, ты неплохо знаешь здешние места, раз орки так и не обнаружили сородича».

«Э-э»… – Захлопал глазами коротышка, не ожидавший, что его так быстро и ловко раскусят.

«Мы знаем, что ты готовишь побег, – произнес Келехир, садясь рядом с гномом с другого боку и решительно прибавил. – И ты возьмешь нас с собой, Брегевольд»…

«Давайте немного остынем, – рассудительно проговорил гном, немного отодвигаясь от окруживших его друзей, и садясь к ним лицом. – Иначе мы поссоримся, и ничего хорошего из этого не выйдет».

Келехир и Рашт промолчали, благоразумно рассудив, что нет смысла ссориться с тем, кто, возможно, сумеет вывести их отсюда.

«Итак, – начал Брегевольд. – Прежде всего, я даю вам обещание, что выведу вас из плена при первой же возможности и что без вас я эти шахты не покину».

«Но, куда мы пойдем? – перебил его Рашт. – Враги повсюду!»

«Во-вторых, – продолжил Брегевольд, не обратив на слова далламарийца ни капли внимания. – Я также обещаю вам, что доведу вас до безопасного места, если сумею обнаружить его. Но только там ваша судьба уже не будет зависеть от меня».

«И где же может быть это безопасное место?» – Не утерпел Келехир.

«Взамен, – жестом остановил его Брегевольд. – Я потребую от вас верности мне и беспрекословного повиновения. Это не так много. Вот, я сказал вам все. Дальше решайте сами».

«Хорошо, – согласились друзья. – Мы будем повиноваться тебе, гном Брегевольд и останемся верными своим словам, что бы ни произошло».

«Клянитесь, – потребовал гном так, словно знал, что время проверять их клятвы далеко не за горами. – Клянитесь тем, что вам дорого».

«Клянусь Далламаром!» – принес клятву Рашт.

«А я клянусь Арентейлом!» – проговорил Келехир.

«Вот и славненько, – обрадовался Брегевольд и пристально поглядел на эльфа. – А теперь я скажу вам, что надо делать».

Друзья подались вперед и стали ожидать приказов от своего предводителя. Но тот, заметив рвение, с которым они устремились к нему, извлек из своей бороды коротенький смешок и по слогам проговорил: «Ни-че-го».

Ошарашенные этим словом, Келехир и Рашт растерянно переглянулись друг с другом. Так гном все это время издевался над ними?

«Как это ничего?» – Еле выдавил из себя Келехир, чуть не подавившись злостью. Рядом краснел и начинал заводиться Рашт.

«Делайте то, что делали прежде, – строго произнес гном и уверенно посмотрел в глаза друзьям. – И ничего сверх этого. Нам не нужно лишнее внимание к нашим персонам. Я и так уже достаточно нашумел здесь».

«Это и есть твое первое приказание, полководец Брегевольд? – издевательски проговорил Рашт. – Ты уверен, что нам по-прежнему надо горбатиться на орков и играть в твою глупую игру?»

«Да». – Ледяным тоном отозвался Брегевольд и, отойдя от друзей подальше, улегся на каменный пол шахты.

«Тьфу, – плюнул ему вслед далламариец. – Он не нормальный, Кели! И чего мы только связались с ним?»

«Не знаю». – С досадой произнес эльф и уткнулся лицом в колени. Мечта о бегстве из ненавистных Копей разрушилась враз.

«Гном явно сумасшедший. Когда-нибудь орки поймают его и отрубят ему его буйную голову. А мы с Раштом до самого конца будем колупать эту гору». – Подумал он и еле заснул из-за этой горькой, безнадежной мысли.

Брегевольд продолжал вести свою опасную игру. Он то исчезал, то появлялся, и в шахту все чаще стали заглядывать орки. В неведении и тревожных думах прошло несколько дней. Келехир и Рашт выжидали и, по неведомой им самим причине, делали так, как им когда-то велел их главарь.

«Это закончится, – уверенно сказал Рашт, обсуждая с другом поведение гнома. – Орки же не слепые».

И как в воду глядел. Вечером в шахту прибежал Брегевольд и торопливо шепнул друзьям о том, что выход найден.

«Что нужно сделать, Брегевольд?» – Обрадовались те.

«Сейчас сюда припрутся орочьи отродья, – проговорил гном, настороженно вглядываясь в темный коридор. – Вы должны сделать все, чтоб вас отправили вместе со мной».

«Это как?» – Удивился Келехир.

«Немного пошумите, убейте одного орка из рядовых, – торопливо напутствовал их Брегевольд. – И не переусердствуйте, поскольку я уже обо всем договорился».

«Договорился?» – С подозрением переспросил Рашт.

Но гном не успел ничего объяснить. В шахту уже входили орки-воины, а с ними Бурлаг и Ибрет. Тот самый бактурианец, сидевший вместе с друзьями в первой пещере.

«Где смутьян? – спросил Ибрет и оглядел шахту. Его внимательный взор уперся в гнома, стоящего у столба. – Это он?»

«Да, это он, – подтвердил Бурлаг и с усмешкой прибавил. – Дерзкий, как все их племя».

Они переглянулись друг с другом. А у Келехира сложилось странное впечатление, словно они признали в гноме не зачинщика беспорядков, а своего знакомого, которого они прежде не видели, но о котором оба знали от кого-то третьего. И эта, несоответствующая реальности интуиция, вызвала в нем отрицание и протест. Ему не хотелось думать что тот, с кем он рассчитывал совершить побег, как-то связан с врагами. Он отмахнулся от этого непонятного чувства и перестал наблюдать за орком и бактурианцем, переведя внимание на гнома.

«А ну, отойди оттуда! – повелительно крикнул Ибрет Брегевольду и сделал шаг вперед. – И следуй за мной!»

«А то, как же!» – Насмешливо воскликнул тот и, дерзко вскинув голову, самоуверенно подошел к бактурианцу с намерением ударить его в лицо. В этом-то и заключалась его ошибка. Увидев, что гном находится далеко от заветного столба, на него, со всех сторон, набросились орки. У них получилось выкрутить ему руки и отобрать топор.

Потеряв оружие, Брегевольд заорал благим матом: «Рашт! Келехир! Помогите!»

Услышав его призыв, друзья похватали свои кирки и накинулись на врагов. Причем Келехира не покидало ощущение, что вся эта сцена была срежиссирована гномом заранее. Цель же этого спектакля пока что оставалась скрытой даже для него.

После недолгой возни, в которой было убито два орка (далламариец не удержался), гнома и его друзей повалили и связали. Потом их вывели из пещеры и поволокли куда-то вниз, по извилистым, местами осыпавшимся, ходам. Через некоторое время они оказались на просторной площадке, которая являлась вершиной огромной, уходящей в беспроглядную тьму, расщелины. На самом ее краю тускло мерцали факела.

«Что это? – про себя ужаснулся Келехир. – Неужто мы находимся в Чертогах Древнего Зла?»

Он заглянул в темную бездну и содрогнулся. Про эти чертоги он, еще в юности, читал в старинном сказании, описывающем Хириин-Раур. Его написал бывший узник Копей, известный писатель, эльф из Эмборлада, Себельдир. В нем он описывал свое пленение, а после и прибытие в Чертоги вместе с несколькими спутниками. Из них в живых осталось всего лишь двое. Других же, пятерых, убили и пожрали твари, похожие на насекомых. Огромные, вдвое выше, чем люди из Аркалана и гораздо сильнее, чем гномы из Андароса, они нападали, протыкали безоружных пленников своими копьями и уносили их тела куда-то во тьму. Себельдиру как-то удалось спастись, но он совершенно не помнил этого, равно как и то, где он был после. Его, почти раздетого, нашли на полях рядом с Дельборо, в тысяче с лишним верст от Железных Гор.

«Нас сожрут! – пронеслось в сознании Келехира. – Мы погибнем там, внизу!»

«Ну, вот, мы и в Чертогах, – зловеще произнес Бурлаг, подтвердив все подозрения эльфа. – Много моих братьев вы погубили. Теперь пришло время платить за их смерть».

«Ваши преступления превысили меру нашего терпения, – высокопарно и излишне фальшиво проговорил Ибрет. – Зачинщик бунта и его пособники приговариваются к спуску в Чертоги Древнего Зла».

Орки-воины злорадно засмеялись и бактурианец жестом велел им заткнуться. Затем он показал гному на платформу у края ущелья и отошел назад.

«Ой, как страшно-то». – Проговорил Брегевольд совершенно равнодушным тоном и отважно шагнул на деревянный пол. Затем он испытующе поглядел на Келехира и Рашта. Последуют ли они за ним, как однажды обещали?

Келехир смертельно побледнел. Ему отнюдь не хотелось быть сожранным злосчастными насекомыми. Но и оставить гнома одного он не мог. Может быть, он и сошел с ума вслед за ним, а клятву, данную прежде, он нарушать не будет. Поборов сомнение, он вступил на платформу и встал рядом. Брегевольд благосклонно посмотрел на эльфа.

«А ты, человек, можешь остаться, если желаешь, – неожиданно ласково проговорил Ибрет, обращаясь к далламарийцу. – Тебе незачем умирать вместе с ними».

«Нет, – ответил ему Рашт со злостью. – Не желаю. Я лучше приму смерть вместе со своими друзьями, чем всю жизнь проведу рядом с таким, как ты!»

«О да, о да. Я так и думал, – равнодушно усмехнулся бактурианец и толкнул Рашта на платформу. – Давай, топай. Спускай, Бурлаг!»

Не успел далламариец ступить на нее, как она вдруг полетела вниз со страшной скоростью.

«Держитесь за меня!» – Крикнул Брегевольд и, широко расставив ноги, словно бы врос в деревянную поверхность платформы. Ветер засвистел у них в ушах. Пламя факелов, горевших на краю расщелины, стремительно удалялось, пока не исчезло окончательно.

«Вот здорово! – неожиданно выкрикнул он. – До места назначения да с ветерком!»

Келехир и Рашт оторопело переглянулись, вцепившись в ограждения платформы и могучие плечи гнома.

«До какого еще такого места назначения?»

Пока они размышляли, платформа плавно прекратила движение и остановилась.

«Следуйте за мной». – Проговорил гном и исчез в большом проходе, смутно видневшемся впереди. В пещеру откуда-то проникал тусклый и размытый свет.

Впереди зашуршало, и через секунду в руках коротышки ярким пламенем вспыхнул факел.

«Идите сюда, – вновь позвал друзей Брегевольд и передал Рашту еще один факел, который он достал из темной, едва приметной ниши в стене. – Теперь мы в безопасности. Нам останется только дождаться знака».

«В безопасности? – разозлился Келехир. – Зачем нас спустили сюда по-твоему?»

«Вообще-то, нас спустили, чтоб принести в жертву горхам, – ответил ему Брегевольд. – Но этими жертвами мы не станем».

Рашт тяжело дышал и, вытаращив на гнома обезумевшие от страха глаза, старался быстрее поджечь свой светильник от факела гнома. Брегевольд замолчал, напряженно вглядываясь в тьму.

Вдруг нечто впереди привлекло его внимание и это что-то ему явно не понравилось.

«Возьмите факела и прижмитесь к стене!» – Вдруг выкрикнул он, отдавая свой светильник Келехиру и выхватывая топор, который, к удивлению друзей, каким-то образом снова оказался у него.

«Что там?» – Боязливо спросил эльф, принимая факел из его рук.

«К стене! Спинами! Быстро!» – Зашипел Брегевольд, и друзья испуганно шарахнулись назад. Затем заполошно закричали и замахали факелами, изо всех сил вжимаясь в стену позади них.

На гнома напало нечто. Не человек и не орк, а какое-то невероятно безобразное существо с человеческими руками и ногами. Оно было похоже на паука из-за большого количества конечностей, две из которых были увенчаны длинными когтями, напоминающими сабли. Также у него были огромные, с чайное блюдце, зеленые глаза и вытянутые челюсти, полные острых зубов. Оно было в три раза больше гнома. Но тот уверенно теснил существо, нанося ему страшные раны.

«Светите ему в глаза!» – Командовал бесстрашный гном, ловко увертываясь от ударов противника. Преодолевая жуткий страх, Келехир и Рашт отчаянно пытались ослепить врага. Бой длился уже полчаса, но гадкое созданье, несмотря на то что оно истекало зеленой кровью, отступать и не думало.

«Ну! – крикнул Брегевольд, подбадривая друзей. – Или он нас или мы – его!»

Рашт, воодушевленный призывом гнома, удачно кинул факел прямо в глаз твари, и она заморгала, отвратительно закричав.

«Да!» – Заревел гном, отсекая чудовищу одну из ногорук. Воспользовавшись его замешательством, он яростно размахнулся и вогнал топор прямо в грудь гадины. Послышался треск панциря и существо, издав протяжный вопль, упало замертво.

«Ух, – выдохнул коротышка, переводя дух и вытирая пот со лба. – Он успел позвать на помощь. И это плохо. Быстрее подберите факела. Не знаю, сколько их еще появится здесь».

«Но кто они, Брегевольд?» – Спросил Рашт, поджигая свой погасший факел от факела эльфа.

«К стене, к стене, – скомандовал гном, отступая назад. – Это горх, Рашт. Древнее Зло, что обитает в подземных недрах Хириин-Раура. Сейчас не к месту любые расспросы. Нам надо продержаться»…

К стене они отошли вовремя. Из темноты вдруг вновь выползло еще одно из таких существ и, воинственно застрекотав, атаковало Брегевольда.

«Эх, ух, эх, – кряхтел гном, размахивая топором. – Что же это они замешкались там?»

«О ком это он?» – Про себя подумал эльф, успев поймать недоумевающий взгляд далламарийца.

«Сдохни! – яростно ревел гном, отбиваясь от ударов врага. – Все равно сдохнешь!»

Внезапно, спасительный свет факелов погас, но тут же вспыхнул снова, осветив во тьме фигуру незнакомца с оружием в руках.

«Ха-ха! – обрадовался Брегевольд и снова заохал. – О, боги! Еще один!»

Со всех ног к ним неслось еще одно чудище. За ним – третье. Последняя вражина была вооружена копьем и это не предвещало ничего хорошего. Факела вдруг вновь погасли сами по себе. Послышался резкий свист, похожий на свист сабель, затем стук чего-то падающего. А после наступила тишина, прерываемая тяжелым дыханием гнома и их собственным. Отвратительные твари вдруг исчезли и более не показывались.

«Возьмите друг друга за руки и идите за мной». – Велел им гном и, взяв эльфа за руку, повел его вперед. Он шел уверенно, непостижимым образом ориентируясь во вновь обступившей их тьме. Пройдя вперед, они ненадолго остановились, а затем стали спускаться вниз. Келехир умудрился посчитать ступени. Их было сто восемь. Потом они снова остановились и услышали, как за ними что-то закрылось.

Глава 4

«Ну, вот мы и на месте, – с облегчением проговорил Брегевольд, обращаясь к друзьям. – Я выполнил свое обещание и свободен от любых клятв».

Келехир и Рашт хотели было что-то возразить, но тут, в глубине комнаты засиял какой-то кристалл, и при его тусклом свете им удалось разглядеть ту самую фигуру в черном одеянии с капюшоном.

«О! – обрадовался Брегевольд. – Сомбриэль, вот ты где! Долго же ты медлил, друг мой. Чуть жизни не лишился я».

«Прости, Брегевольд». – Произнес незнакомец и крепко обнял гнома.

Друзья стояли в молчании и наблюдали за происходящим. Им вдруг стало ясно, что коротышку здесь ждали и шли на помощь именно к нему. И что Брегевольд ждал помощи от этого незнакомца в черном. Но ведь их-то судьба до сих пор не решена. Что же с ними будет?

«А как же мы?» – Застенчиво спросил Келехир и тронул гнома за рукав.

«Э… Вы? – повернулся к нему Брегевольд. – Ваши судьбы отныне не в моих руках. Хотя, для меня по-прежнему, большая честь считать вас своими друзьями. Но, поймите меня правильно. И вы, и я здесь только в гостях».

«Но что же с нами будет? – не унялся Рашт. – Неужто мы бежали из одного плена, чтобы попасть в другой?»

«Это не мне решать». – Отозвался гном, следуя за незнакомцем.

«Как же так?» – Огорченно произнес Келехир и посмотрел на далламарийца. Тот пожал плечами и ответил ему полным печали взглядом.

В замешательстве, они стояли посередине комнаты и недоуменно глядели в спины уходящим. Фигура в черном повернулась и проговорила на аркаланском: «Следуйте за нами».

Друзья молчали и не двигались с места. Неопределенность их будущего лишила их последних сил и надежд. Они погрузились в задумчивое оцепенение и застыли, не зная, что предпринять.

«Идите сюда! – крикнул им Брегевольд, вмиг вернув их в реальность. – Чего вы там встали?»

Услышав его окрик, Келехир и Рашт разом очнулись и поспешили к нему.

«Эй, вам ничто не угрожает здесь, – благожелательно проговорил гном, пытаясь развеять их дурное настроение. – Вы у друзей. Вы, конечно же, ничего не знаете об их существовании. Но, поверьте мне, здесь вы в безопасности. Идемте».

С этим он взял их за руки и увлек за собой, в другую палату. Она была больше, чем предыдущая раза в три. Потолок ее был увешан причудливыми кристаллами в форме пятиконечных звезд. Стены были испещрены чудной, сияющей резьбой, похожей и на гномью, и на эльфийскую одновременно. Вдоль стен комнаты стояли каменные лавки с мягкими сиденьями. А посередине – длинный стол. На нем была вырезана удивительно точная карта Хириин-Раура и подземелий под ним. Келехир с Раштом так и метнулись к ней. Фигура в черном скрылась в южном проходе палаты.

«Где мы были? – любопытствовал Рашт, разглядывая карту. – И где эти Чертоги Зла?»

«А это что за коридор?» – продолжил он, разглядывая линию, отходящую в сторону от той самой шахты, в которой они обитали. Линия вела наверх и неожиданно обрывалась почти у самой поверхности.

«Орки ведь отобрали у тебя оружие, – вспомнил вдруг это странное обстоятельство Келехир и настороженно посмотрел в спину уходящему. – Кто вернул его тебе, Брегевольд?»

«Мы были вот тут». – Показал им гном, ткнув пальцем в карту.

«Чертоги – вот тут». – Прибавил он и, намеренно проигнорировав вопрос Келехира, позвал друзей в следующую комнату.

В ней тоже был стол, но он был плоский, сделанный из ровной гранитной плиты, и выглядел в точности так, как выглядел бы любой обеденный. На нем стояло несколько маленьких, но глубоких тарелок из синего турмалина, пузатые, хрустальные стаканы и два черных графина с водой.

«Что за кристаллы светят здесь?» – Спросил Келехир, задрав голову кверху и пялясь на потолок. Камни, искусно вделанные в него, придавали ему сапфировый оттенок и ласкали взор своим неярким, голубым светом.

«Это вайрудхи, как их здесь называют». – Брегевольд наложил себе и в тарелки друзей какой-то коричневой, вязкой субстанции с запахом лесных орехов.

«Я где-то уже слышал подобное слово, – Келехир поковырялся в тарелке с субстанцией каменной ложкой. – Кажется, это огдир».

«На нашем языке эти кристаллы звучат как вардудхи, – смутился Брегевольд. – Нам так удобнее произносить. Но изначально они называются вайрудхи и это не огдир».

«Вайра – это война, а удхи – слезы, – пояснил он любопытному эльфу. – Все вместе переводится как «слезы войны». Так здесь называются эти осветительные кристаллы. С ними связанно старинное предание… Согласно ему, россыпь этих кристаллов появилась в ущелье рядом с Обиссомом после возвращения Набу с поля битвы. Считается, что это слезы, которыми она оплакивала погибших детей своих, Набарга и Набрару, и народ Нантара, почти полностью прекративший свое существование. Поначалу слезы Набу были текучими, пока падали с ее глаз на дно ущелья. Но потом мышь пришла в ярость и принялась обдумывать месть, и слезы ее окаменели, образовав целую россыпь. И, кстати, иногда эти камни называют набудхи, то есть слезы Набу».

«Кто создал это предание? – поинтересовался Келехир, отметив про себя тот факт, что собеседник упомянул об эльфах Нантара, царство которых погибло в огне войны в конце Первой Эпохи. – Неужели сама Набуриэль»?

«Или?» – Он вздрогнул и замолчал. Где-то на задворках его разума мелькнула смутная догадка, которую породила рассказанная гномом легенда. Но критический ум его все никак не мог поверить в такую возможность и решительно отринул эту догадку, забив ее молотом скепсиса.

Брегевольд опять промолчал, оставив его замешательство без объяснения, а вопрос без ответа.

«Что это за язык? Кто на нем говорит?» – спросил Рашт, следуя примеру эльфа и разглядывая коричневую массу на своей тарелке.

«Обитатели здешних мест говорят на нем, – уклончиво и чересчур поспешно ответил гном. – Вам незачем знать о них слишком много».

«Ты же говорил, что они не враждебны нам». – Сказал Келехир, пробуя на вкус вязкую, тягучую кашицу, похожую на сладкий сливочный крем. Про себя подумав, что коротышка не просто так не отвечает на добрую половину их вопросов.

«Да, говорил, – Брегевольд на секунду замялся. – Но, как бы вам объяснить… После того, как вас немного подлечат, вас обязательно вернут домой».

Рашт и Келехир засияли от этой радостной перспективы.

«Но прежде, – огорошил их гном. – Вас лишат памяти об этом месте и обо всем, что с вами было здесь при помощи зелья».

«Но почему? – возмутился Келехир. – Разве мы сделали что-то дурное?»

«Так поступают со всеми, – Брегевольд усмехнулся и прибавил. – Вы не станете исключением».

«А ты?» – спросил эльф, подозревая, что гному эта экзекуция не грозит.

«А я не чужой здесь». – Сказал тот и, усевшись за стол, с удовольствием принялся за странную для вкуса эльфа и далламарийца, еду. После его слов в палате воцарилось удрученное молчание и слышно стало только то, как бешено молотит по тарелке ложка гнома. Брегевольд был голоден и не стеснял себя приличиями.

В трапезную вошел эльф в черном и уселся рядом с гномом.

То, что он эльф, друзья поняли сразу. Только у них могли быть такие острые уши. Но вот глаза у этого эльфа были непривычно оранжевые, с черным зрачком, совсем как у орка или гоблина. Рашту даже не по себе стало. Он отложил еду и, налив себе воды в хрустальный, тонкой резки стакан, выпил ее всю одним махом.

«Кто ты?» – Осмелился спросить он у незнакомца.

«Меня зовут Сомбриэль, – ответил тот, чуть усмехнувшись. – Я из эльфов Нантара. Сомневаюсь, что ты хотя бы слово о них слышал».

Рашт промолчал, пожал плечами и снова принялся за недоеденную еду. Сомбриэль был прав. Рашт ничего не знал об эльфах Нантара, поскольку не был силен в истории, хоть и умел читать и писать.

«Эльфы Нантара, полубога Огня?! – удивленно воскликнул Келехир и едва не вскочил с места. Он никак не ожидал, что его подозрения подтвердятся. – Это царство пало в девять тысяч пятьсот первом году Первой Эпохи! А вместе с ним и все его жители!»

«Как видишь, не все». – Ответил ему Сомбриэль и засмеялся.

«Так вот где мы»… – Келехир ошарашенно захлопал глазами и на время потерял дар речи.

Сомбриэль был одет в черный доспех из неизвестного эльфу материала. Приталенная, до колен, куртка с кожаным поясом и капюшоном. На поясе, в ножнах, украшенных тонкой резьбой, короткий кинжал и, судя по длине, сабля. Ноги в черных, высоких ботинках, и такого же цвета штанах. На столе отдельно лежит шлем, который он снял. На шлеме, в районе глаз сверкает полоса черной слюды. На руке эльфа, на одном из изящных, тонких пальцев, сидит перстень. На нем изображена Набу. Ее тело вырезано из оникса, а в глазах сияют два крошечных рубина.

«Ты носишь такой закрытый шлем даже во тьме, – произнес Келехир, тщательно разглядев наряд нантарианца. – Но ведь в нем ничего не видно впотьмах, разве нет?»

«Орки иногда спускаются вниз, – пояснил ему огненный эльф. – А мы не желаем выдавать наше присутствие пламенем наших глаз. Пусть они думают, что находятся тут одни. К тому же, я и во тьме вижу, как днем».

«Эти горхи, они что, имеют власть над орками? – полюбопытствовал Рашт в свою очередь. – Зачем они приносят им жертвы?»

«Черная Тень платит золотом за рабов, – Сомбриэль прервался, чтоб налить себе стакан воды. – И очень не любит, когда они умирают. Чтоб не обременять его известием об их смерти, орки отправляют умерших вниз, к горхам. У них это называется «принести в жертву».

«Но нас туда спустили живыми!» – возразил ему Келехир и недоуменно поглядел на него.

«Вас просто не успели усыпить, – покачал головой нантарианец. – Брегевольд не желал ждать более и устроил потасовку».

«Надоело». – Коротко пояснил гном.

«Нас просто не успели усыпить? – непонимающе переспросил эльф. – Что это значит? Кто должен был усыпить нас?»

Сомбриэль оставил его вопросы без внимания, только пристально посмотрел на него. «Значит, если б не этот гном, – сделал вывод Рашт. – Мы бы просто уснули и проснулись уже здесь, не испытывая всего этого ужаса, через который мы прошли?»

Сомбриэль утвердительно кивнул.

«Зачем ты это сделал? – сердито спросил Рашт, глядя на Брегевольда. – Мы чуть не погибли там!»

«Скучно было сидеть и ждать, – фыркнул Брегевольд и присвистнул, подмигнув далламарийцу. – Такой большой, а испугался?»

Нантарианец рассмеялся и похлопал гнома по плечу. Рашт продолжал смотреть на коротышку, как на умалишенного.

«Твой перстень… – Продолжил Келехир, переведя взгляд на руки Сомбриэля. – Не Набуриэль ли он изображает?»

«Да. Это она, – ответил нантарианец. – Наша спасительница и хранительница всего Эну. Благодаря ей мы продолжаем существовать».

«Но Нантар, насколько я помню старые карты, – вернулся к прежней теме эльф. Он хорошо знал историю и географию. – Находится на территории Энроттна. И мы сейчас невероятно далеко от этого места»…

«Вы сейчас находитесь в Дум-бел-Кхеман-Анхемри или убежище под Железными Горами, – подтвердил Сомбриэль. – Это не Нантар, как ты уже догадался. Но один из его форпостов на землях врага».

«Зачем же вам содержать форпост так далеко от своих владений?» – гнул свое Келехир, непременно желавший выяснить это. Ему вдруг показалось, что это неспроста и вполне возможно, что эти эльфы как-то связаны с врагом.

Сомбриэль покачал головой и снова оставил его вопрос без внимания.

«Слишком много болтовни, – нервно проговорил гном, словно желал заткнуть словоохотливого эльфа. – Давайте-ка, ешьте быстрее».

Рашт перестал сверлить коротышку злобным взглядом и последовал его совету.

«Спасибо, – ответил Келехир и непринужденно перевел разговор в другое русло. Он был достаточно умен, чтоб не настаивать на ответах. – То, что мы ели, очень сладкое и вкусное. Оно похоже на уваренные сливки с медом. Подобное блюдо есть и у гномов, только там оно тверже и его режут на кусочки».

«Нет. Это не то, – возразил ему Брегевольд и пояснил. – То, что вы ели, это вогхан. Эта каша готовится из местных грибов – вогхов. А то, про что ты говорил, это каззар, наше любимое лакомство. И вот оно точно делается из сливочного масла и меда. И они совершенно разные на вкус».

Эльф пожал плечами, не желая с ним спорить.

«У вас тут все вещи из камня сделаны?» – Спросил Рашт, разглядывая столовую утварь.

«Преимущественно». – Односложно ответил Сомбриэль и поднялся из-за стола.

Келехир и Рашт еще долго рассматривали непривычные их взору вещи и рисунки на стенах и лавках. Знаки были похожи на гномьи руны, но были как-то более закруглены и издалека напоминали эльфийскую письменность. Они были вырезаны в камне чем-то острым и подсвечивались разными цветами, синим, зеленым, красным, желтым…

Друзья устали от впечатлений и Брегевольд увел их в спальню, чтобы они могли отдохнуть. Спальней оказалась казарма на сотню мест. В величественной комнате, с высоким резным потолком, под которым висели неяркие, голубые кристаллы, длинными рядами, уходящими вглубь, стояли кровати.

Широкая и низкая кровать, с длинным валиком вместо подушек и серым одеялом мелкой вязки из шерсти неизвестного животного, порадовала Келехира своей опрятностью и уютом. Рядом с ней находился небольшой стол-тумба с ящиком для личных вещей. На нем – хрустальный графин со сложной огранкой и изображением листьев и птиц, наполненный водой. Раздевшись, человек и эльф плюхнулись на чистые простыни и мгновенно уснули.

Они проснулись на следующий день. Дверь в казарму плавно открылась, и в нее вошли трое. Одним из них оказался Сомбриэль, уже знакомый Келехиру и Рашту, эльф. Вошедшие были одинаково одеты. Такие же черные платья, капюшоны и сапоги. Они разговаривали на каком-то необычном, но по-своему красивом языке, в котором было много непривычных уху Келехира сочетаний. Чаще всего в их словах слышалось «гх», «кх», «бх» и «уа».

Двое из вошедших принесли с собой полотняные мешки и теперь раскладывали их содержимое по глубоким шкафам, вырезанным прямо в стенах и не имевшим створок.

«Наверное, привезли припасы». – Подумал Келехир и сел на кровати.

«Ты уже проснулся?» – Проговорил Сомбриэль, сворачивая свиток, который был у него в руках и пристально глядя на эльфа. Его взгляд был долгим и изучающим.

«Да, давно, – ответил Келехир и, смутившись от внимания, оказанного его персоне, прибавил. – А где Брегевольд?»

«Он на кухне, – ответил нантарианец, отворачиваясь от эльфа и убирая свиток. – Готовит завтрак. Мы присоединимся к нему, после того как ты и твой друг переоденетесь».

С этим он оставил на кровати два комплекта одежды и вышел из казармы. За ним вышли и остальные нантарианцы. Келехир разбудил Рашта и переоделся вместе с ним.

«Одежда странная. Никогда не видел подобного материала, – удивленно произнес Рашт, одеваясь. – Сапоги немного жмут».

Келехир молчаливо кивнул. Он был немного рассеян, поскольку продолжал думать о том, что произошло в казарме пять минут назад. Этот нантарианец держал в руках некий свиток и бесцеремонно разглядывал эльфа, возможно, сравнивая его образ с рисунком в свитке. Но эта мысль показалась ему настолько себялюбивой, что он отбросил ее, как нечто грязное.

«Что-то случилось?» – поинтересовался Рашт, почувствовавший изменившееся настроение друга.

Келехир отрицательно покачал головой. Ему не хотелось делиться с ним необоснованными, как он считал, подозрениями.

Они встали и направились к выходу. Дверь, серой тонкой линией, выделялась на стене. Подойдя к ней, они остановились. Не было видно ни ручек, ни замка. Да и сама дверь являла собой сплошной монолитный камень.

«И как нам выйти отсюда?» – Недоуменно проговорил эльф, ощупывая поверхность в поисках разгадки.

Рашт заколотил в очертания двери ногой и это немедленно возымело действие. На шум пришел нантарианец и открыл ее с другой стороны. Он же и провел друзей в трапезную, где уже собрались все остальные.

«О, вот и вы, сони! – обрадовался им Брегевольд и уныло продолжил. – Садитесь за стол. Сегодня у нас опять эти чертовы грибы»…

«Это из них делают ту самую чудесную кашу? – уточнил Келехир и, получив от гнома утвердительный кивок, с восторгом прибавил. – Я готов есть ее каждый день!»

«А четыре тысячи лет?» – спросил огненный эльф и засмеялся.

Рашт молчал, доедая вогхан – кашу из вогхов. Он был единственный, кто просил добавки. Остальным, включая Келехира, вполне хватало обычной порции.

После завтрака стали собираться. Сомбриэль заявил, что им пора покидать Дум-бел-Кхеман-Анхемри и следовать далее по Кашат – Сетиру.

«Что такое Кашат – Сетир?» – тут же спросил у него Келехир.

«Это Тайный Путь, – вместо нантарианца ответил Брегевольд. Он, как и Сомбриэль, был одет в нантарианский легкий доспех, который сидел на нем, как влитой. – Проходит он под Далвурским кряжем и насчитывает шесть перегонов. Так называются стоянки, на которых можно остановиться и отдохнуть».

«И куда ведет этот путь?» – спросил Рашт, но ни от кого из присутствующих не добился ответа.

Келехир не стал повторять этот вопрос, поскольку начинал догадываться, что Тайный Путь связывает собой форпост в Железных Горах и Нантар. Он, в отличие от далламарийца, был гораздо сообразительнее, образованнее и опытнее. Ему даже хватало ума прикидываться дураком в иные моменты.

«Ну, все. Мы готовы». – Прибавил гном, обращаясь к Сомбриэлю и прекратив наблюдать за эльфом.

«Я тоже». – Ответил тот и подошел к двери, ведущей в смежную комнату. Там он нажал на еле заметный глазу отпечаток руки, который, при этом, засветился оранжевым светом, и вышел в большой и длинный коридор.

«Идемте». – Позвал друзей гном и вышел следом за нантарианцем. Они прошли совсем немного и оказались в квадратной комнате невероятных размеров. На полу блестели стальные рельсы, уходящие далеко во тьму. А слева от двери, на небольшом возвышении, стояло несколько странных вагонеток. Конечно, это были не те вагонетки, которые Келехир привык видеть в шахтах. От них там были только четыре колеса и рама. Все остальное больше походило на некое подобие повозки, сочетающей в себе черты вагонетки и кареты.

«Что это за штуковины такие?» – Искренне удивился эльф.

«Это икараны – лодки на колесах. От слов «ика», что значит лодка и «арану» – колесо, – ответил ему Брегевольд и бесцеремонно прибавил. – Садись давай».

Келехир послушался и сел на одно из четырех кресел. Рядом сел Рашт, а впереди – Сомбриэль и гном. Они крутили педали, которые и приводили это транспортное средство в движение. Нантарианец велел всем пристегнуться кожаными ремнями и сам проделал то же самое. И, чтобы предупредить ненужные вопросы, заявил, что не собирается разыскивать бренные останки чужеземцев на всем пути следования.

Икарана зашуршала и понесла Келехира навстречу новому будущему. Эльф тихо радовался про себя. Честно сказать, он уже и не надеялся вернуться домой. Надежда эта, первый год в заключении еще согревавшая его, на второй испарилась бесследно и вот, вновь вернулась благодатным теплом на сердце. Душа Келехира начинала потихоньку возвращаться из небытия, и все произошедшее с ним все больше и больше становилось похоже на страшный сон. Сон, закончившийся совершенно не так, как он ожидал.

«Келехир!» – резкий окрик вывел эльфа из полусонного состояния.

«Проснись! Ты заваливаешься!» – громко кричал Сомбриэль и ругался на своем языке.

«Простите». – Пробормотал Келехир, садясь прямо и соображая. Рядом, вцепившись в стальные поручни и выпучив глаза от страха, сидел Рашт.

«Что с тобой?» – спросил эльф и взгляд его внезапно упал вниз. Под ними зияла огромная пропасть природного происхождения. А вагонетка, летящая по натянутым рельсам-тросам, пугающе раскачивалась из стороны в сторону.

«А!!!» – закричал Келехир и, беспомощно повертевшись на месте, уставился на Сомбриэля. Но от того исходила сосредоточенная уверенность и эльф понемногу успокоился. Капюшон нантарианца раздувался от ветра, а глаза вспыхнули ярким, оранжевым пламенем. Вагонетка взлетела в небольшую пещеру и покатилась дальше. Рашт стирал со лба крупные капли пота и отдувался так, как будто сбежал от целой стаи горпагов.

«Простите меня, – сбивчиво извинялся Келехир. – Я и не знал, какая опасность нам угрожает. Я больше не засну».

«Я сам виноват, – в голосе нантарианца, как вдруг показалось эльфу, послышались нотки страха. – Мне следовало бы дать вам больше времени на сон».

Друзья промолчали. От нечего делать стали разглядывать ровные стены туннеля. На них были вырезаны непонятные им надписи и висели фонари с кристаллами внутри.

Икарана еще очень долго тряслась на рельсах. От этой мерной качки Келехир опять впал в дрему и заснул. Вместе с ним заснул и далламариец. И только Сомбриэль с Брегевольдом не спали. Первый крутил педали, а второй управлял вагонеткой.

Келехир проснулся и долго сидел, не открывая глаз. Гном и нантарианец о чем-то говорили. Эльф несколько раз услышал свое имя, и вроде бы, даже искаженное акцентом имя своего отца, но содержание разговора так и осталось для него тайной, поскольку язык, на котором они общались, был незнаком ему.

Вагонетка замедлила ход и остановилась. Сомбриэль с гномом закатили ее на невысокую возвышенность и застопорили колеса.

Эльф сделал вид, что только что проснулся и осмотрелся по сторонам.

«Рашт, вставай, – разбудил он друга. – Мы куда-то приехали»…

«Это место называется Эгха-наман-ву-авир или просто Эгха». – Пояснил ему огненный эльф и открыл в стене дверь. Она находилась почти рядом с вагонеткой, перед самым лицом Келехира, но он, все же, умудрился не заметить ее.

Келехир недоумевающе поглядел на него.

«Наман-ву-авир, – перевел ему Брегевольд с нантарианского. – Дословно звучит как сон-и-постель. Это и есть перегон. А Эгха это первый».

Келехир благодарно прижал руку к сердцу, чем насмешил гнома.

«Здесь вы отдохнете, как следует, – продолжил Сомбриэль, дождавшись, когда обмен любезностями иссякнет, и заходя вовнутрь. – И мы поедем дальше».

Понятливо кивнув, друзья зашли следом за ним в просторную, хорошо освещенную кристаллами комнату. Гном ушел на кухню, в поисках съестного, и Келехир присоединился к нему.

«А пива-то и нет, – Брегевольд потряс пустым пивным бочонком и тоскливо поджал губы. – Поскорее бы до Кхадра добраться».

«Что это за Кхадр еще? – удивился Келехир, шаря любопытным взглядом по полкам. – Смотри, тут сухари!»

«Сухари! – оживился гном, аккуратно поставив бочонок на место. – Отлично! А Кхадр это город такой, Кели. Он находится под землей, в горах, в ста двадцати верстах от Далроса, если идти на северо-запад».

«В ста двадцати верстах от Далроса, на северо-западе от него». – Тут же сделал пометку в уме Келехир и припомнил, что в этом месте Далвурский кряж идет почти параллельно Азвалгарским отрогам. А значит, вышеуказанный Кхадр может быть только в их начале.

И он ни разу не ошибся в определении местоположения этого города.

Они вместе накрыли на стол в Трапезной. Неизменные вогхи, мешок сухарей из белого хлеба, несколько сушеных рыбин и вдоволь воды.

«Откуда здесь белый хлеб и рыба?» – про себя подумал Келехир, но не стал озвучивать свое любопытство в этот раз. Он давно приметил, что хозяева не рады их бесконечным вопросам.

«Садитесь». – Позвал всех за стол Брегевольд.

Поев, перешли в казармы. Они и тут были, такие же огромные и вместительные. На стенах повсеместно висели гобелены, изображающие батальные сцены, которые были незнакомы эльфу. Каждая из них подсвечивалась кристаллом неяркого, белого цвета. Выбрав себе кровать, Келехир свалился на нее, задумчиво жуя рыбий хвост.

«Сколько же верст в каждом перегоне?» – не утерпев, спросил он у гнома и перевернулся на живот.

«Двести шестьдесят, – лениво ответил Брегевольд. Он где-то раздобыл табак и теперь набивал им трубку. – А всего их здесь шесть, как я уже упоминал».

«Что?! – взвился Рашт, выпучив на него изумленные глаза. – Ты хочешь сказать, что мы только что проехали двести шестьдесят верст!!»

Он так выкрикнул это свое удивление, что Брегевольд, не ожидавший такого напора, выронил из рук деревянную, засмоленную и закопченную от долгого использования, трубку. Драгоценный табак крупными, коричневыми хлопьями рассыпался по полу.

«Ах, ты, азвалгарская зараза!! Гореть тебе в печах Хаззарана и Нан-Тариона сразу!!!» – завопил рассерженный гном на огдире. Сомбриэль покатился со смеху. Келехир присоединился к нему, ибо тоже владел огдиром – гномьим языком. И только Рашт ничего не понял.

«Такая скорость пугает меня». – Проговорил далламариец, помогая коротышке собрать табак.

«Вагонетка едет, в среднем, восемьдесят верст в час, – просветил его Сомбриэль. – На расстояние от Железных Гор до этого места мы потратили почти три часа. Вот и считай».

«Что тут считать-то? – вновь изумился Рашт и боязливо добавил. – И в кошмарном сне мне бы не привиделось, что можно одолеть двести шестьдесят верст за три часа».

«Это просто он не торопился», – подлил масла в огонь Брегевольд и кивком головы указал на нантарианца.

«А что, можно еще быстрей? – простонал далламариец.

«Нет! Зачем мне это знать?» – тут же прибавил он.

Все снова засмеялись. Потом понемногу успокоились. Гном докурил свою трубку, выбил ее об кровать и положил на стол. Келехир завороженно наблюдал за его действиями. Спать ему не хотелось, и он погрузился в мечтания. Все мысли были о том, как он вернется в Арентейл и как его встретят родные, знакомые и Мориан, эльфийка из Эраниона, с которой он встречался до своего пленения.

Немного помечтав, он отправился осматривать помещения первого перегона. Их было несколько. Кухня, казармы, уборная и порт для вагонеток – икаран-нар. Дольше всего он задержался на кухне. Осмотрев посуду, сплошь сделанную из камня и стекла, Келехир бросился исследовать мебель и содержимое шкафов. На кухне стояло несколько табуреток и, усевшись на одну из них, любопытный эльф заглянул в пузатый комод. Из верхнего ящика он извлек кучу столовых приборов: вилок, ложек и ножей и старательно разглядывал их в течение получаса. Вилки все были двузубые и такие тоненькие, что казалось, вот-вот должны сломаться. Ложки тоже были странные. Все маленькие, как чайные, но зато с неимоверно длинной ручкой. И только ножи оказались более привычными его взору. Все вещи отличались изумительно искусной работой и грациозностью. Сложив приборы обратно в ящик, Келехир задумался: «Сколько же времени корпел тот, кто делал, к примеру, вот эту вилку? Ту, которая упала на пол и даже не звякнула? День, два, а, может быть, месяц? Сколько же надо приложить усилий, чтобы выточить из камня столь изящные приборы?»

«Что с тобой, Келехир? О чем ты думаешь?» – спросил вошедший нантарианец, и эльф рассказал ему о своих мыслях.

«Сколько времени надо?» – спросил Сомбриэль, улыбнулся и достал из ножен, висевших у него на поясе, небольшой нож, длиной с ладонь.

«Иди сюда, Кели, – позвал он эльфа. – Не нужно столько времени. Смотри».

Кинжал нантарианца срезал со стены небольшой кусок камня. Глаза Келехира изумленно расширились. Буквально через минуту они стали еще больше, поскольку именно за это время из рук Сомбриэля выскочила новая вилка. Совершенно не отличимая от тех, что эльф видел в шкафу.

«Сомбриэль, – очарованно прошептал Келехир, как будто он присутствовал при сотворении некоего чуда. – Вы только что сделали вилку».

«Да». – Совершенно безэмоционально подтвердил нантарианец и ушел.

«Ну, надо же!» – про себя удивился Келехир, вспомнив все каменные изделия, которые видел когда-либо. Ни в Эмборладе, ни в Эранионе, ни в Аркалане никто не пользовался столовыми приборами из камня. И самая элегантная вещь, встречавшаяся ему, была статуэтка богини Нуриэль. Он помнил ее очень отчетливо. Она стояла в кабинете его отца, лорда Эмариэля, и отличалась очень изящными формами. Ее торс был чуть толще, чем черенок нантарианской вилки. От отца он знал, что великий мастер-резчик, создавший этот шедевр на день рождения владыки Эраниона, потратил на вещицу аж целых три месяца. Теперь же эта статуэтка казалась Келехиру грубой поделкой неумехи. Сомбриэль, наверное, сотворил бы такую же минут за десять, не больше. Но нантарианцы ведь и не обтачивают камень. Они режут его. Может, именно поэтому, у них все получается гораздо быстрее?

Повертев в руках изделие, созданное нантарианцем, эльф положил его в ящик стола и вернулся к другу. Рашт сидел на кровати и, сняв с себя куртку, тщательно разглядывал ее. Увидев Келехира, он пояснил: «Я как-то неловко повернулся и подумал, что она порвалась. Вот я и снял ее, проверить».

«А я был на кухне». – Произнес эльф и рассказал ему о произошедшем.

«Сделал вилку, за минуту? – удивился далламариец, одеваясь. – Что же это за нож у него такой?»

«И не только ножи здесь такие, – услышав их разговор, проговорил Брегевольд. – Сабли, копья, щиты, луки… Все сделано из особых сплавов. Все очень острое и смертоносное. Оружие, что режет сталь, как масло. Что устоит против него?»

«И сталь режет?» – изумился Келехир, и тут же засомневался в этом.

«Камень, сталь, кости, кожу, дерево, алмазы, – подтвердил гном. – Все, что угодно».

«Вот бы и мне такое!» – воскликнул эльф.

«Чужеземцам нельзя, – огорчил его Брегевольд. – Те, в ком мало истинного Огня, не смогут владеть им».

«О каком Огне ты говоришь?» – не понял Келехир.

«Обыкновенном, – усмехнулся гном. – Ты ведь являешься водным эльфом, Келехир. Ты иннарим – водяной, как называют нантарианцы эльфов из рода Иннарималя. Тебе, а точнее, твоим предкам, когда-то была подвластна стихия Воды, не так ли?»

«Э… Ну, да, – замялся Келехир. Он совершенно не разбирался в энергиях стихий и никогда не имел с ними дела. – Но ныне нет среди нас никого, кто владел бы этой силой».

«Я знаю, – кивнул Брегевольд. – Так вот, здесь, в Нантаре, большинство владеет стихией Огня, поэтому их оружие вам подвластно не будет».

«Ах, вот как»… – Приуныл Келехир. Он хотел было спросить про рыбу и хлеб, как гном вдруг уронил голову и захрапел себе в бороду. Причем, у эльфа сложилось впечатление, что он провернул это нарочно.

Они прожили на первом перегоне целых два дня. За это время Келехир, Рашт и Брегевольд хорошо отдохнули и выспались.

«Надо бы ехать, – сказал гном нантарианцу. – А то я начинаю мхом покрываться».

«Скоро поедем». – Обнадежил его тот.

Глава 5

Они покинули перегон Эгха. Забравшись в вагонетку, Келехир стал смотреть вперед и, вскоре, красные и синие фонари на стенах туннеля, слились в его взоре в одну пеструю ленту. Через шесть часов причалили к плоской и широкой площадке икаран-нара, и Сомбриэль исчез в открывшейся двери.

«Второй перегон». – Подумал про себя Келехир и заковылял следом за огненным эльфом, надеясь попасть в мыльню быстрей, чем Рашт. Но далламариец не торопился и степенно зашел в помещение, за ним – Брегевольд.

На втором перегоне, Дуа-наман-ву-авире, также были казармы, кухня, уборная и порт. Помимо этого, там была купальня и комната для проведения внутрителесных вмешательств.

На кухне сидел еще один из нантарианцев. Это был красивый, круглолицый эльф с длинным носом, пухлым ртом и яркими глазами под короткими, гусеничными бровями. Ни усов, ни бороды он не носил и череп его был основательно выбрит, являя всему миру большие уши. Он был среднего роста, худой и жилистый, с широкими плечами. Его черная одежда была украшена поясом красного цвета, небрежно повязанным вокруг узких бедер.

«Имури». – Мурлыкнул странный нантарианец и слегка поклонился прошедшему мимо него Сомбриэлю. Тот кивнул ему в ответ.

«Что он сказал? – спросил Келехир гнома. – И что это за пояс у него такого цвета?»

«Он сказал «правитель», – ответил Брегевольд. – Воины здесь носят черные одежды, а воины-целители – обязаны одевать поверх этих одежд красные пояса, чтоб быть заметными».

«Правитель чего?» – не понял эльф.

«Нантара правитель, – сердито пояснил гном. – Чего тут непонятного?»

«Так, значит, Сомбриэль их господин?» – дошло, наконец, до Келехира.

«Да». – Односложно подтвердил Брегевольд.

«Нас будут лечить?» – удивился Рашт.

«Скорее всего». – Кивнул гном и, подойдя к нантарианцу с красным поясом, что-то сказал ему. Тот обрадовался, похлопал коротышку по плечу и ушел в соседнюю комнату.

«Идемте, – позвал друзей Брегевольд. – Кхардаг сейчас осмотрит вас».

Келехир с Раштом послушно вошли в просторную комнату, в которой стояло несколько длинных и широких столов из белого камня.

В помещении было очень светло. На потолке и стенах располагались яркие кристаллы. А прямо над столами висело несколько прозрачных, с зеленым изумрудом в центре, шаров.

Вошел Сомбриэль. Кхардаг велел друзьям раздеться до пояса и стал осматривать их. Его ладони медленно двигались по груди Келехира и тот, лежа на белом столе, погрузился в оцепенение. На соседнем столе сидел далламариец и тревожно наблюдал за другом. Он знал, что здоровье эльфа было значительно подорвано. Он заметил это давно, еще год назад. От переломов в ногах и сырости, круглогодично стоявшей в Железных копях, в организме эльфа что-то сломалось. С тех пор его бросало то в жар, то в холод. Он становился слабей.

Сам же Рашт отличался богатырским здоровьем и ему повезло обойтись без травм. Это дало ему шанс выжить в суровых условиях. Он остался здоровым, только устал от бесконечной работы.

Закончив поверхностный осмотр, целитель сказал, что у Келехира слабое сердце и принялся осматривать далламарийца.

«Сомбриэль!» – позвал растревоженный эльф. Ему почему-то показалось, что нантарианец произнёс ему смертельный приговор.

«Что тебе, Кели?» – откликнулся Сомбриэль, снова сократив имя эльфа.

«Что значит слабое сердце? Я умру?» – накинулся на него Келехир.

«Уставшее сердце у тебя, Келехир, – постарался успокоить его владыка Нантара. – Ты не умрешь. Когда душа твоя успокоится, болезнь покинет твое тело. Тебе нечего боятся».

Келехир грустно посмотрел в сторону. Слишком много всего он видел в Железных Копях. Душа у него была нежная, смешливая. Не выдержала она тех видений, чужих страданий, смертей и горя. Сломалась она, и крайне редко в последнее время подавала признаки жизни.

Сомбриэль снял перчатку и приложил ладонь к груди эльфа. От неожиданности тот вздрогнул. Что это? Словно кто-то мягко и осторожно прикоснулся к его сердцу, привнеся в него спокойствие и согрев теплом сочувствия. Ладонь нантарианца словно источала любовь. Келехиру становилось значительно легче.

«Сомбриэль!» – всхлипнул эльф и, посмотрев на правителя Нантара глазами, полными слез, протянул к нему руки. Нантарианец ласково обнял его и терпеливо ждал, пока Келехир выплачет их все. Эльф слишком долго скрывал их внутри, чтоб его душа осталась целой. Соленые и горькие, слезы разъели ее и теперь, чтобы исцелиться, он должен был выплакать их. И он плакал. Совершенно не стесняясь никого вокруг.

Плакал он долго, минут пять. Все это время Сомбриэль поддерживал его, а его ладони унимали нестерпимую боль от воспоминаний. Когда Келехир успокоился, он отвел его в купальню и оставил там, вместе с далламарийцем и гномом.

«Прыгайте сюда, – позвал их Брегевольд и блаженно закатил глаза. Он оказался там раньше всех. – Водичка такая приятная»…

«Слава богам!» – завопил Рашт и, скинув с себя белоснежную простынь, в которую его укутал Кхардаг, прыгнул в большой бассейн, стоявший посередине комнаты.

«Сюда, Кели». – Позвал эльфа гном и, подняв волну, скрылся под водой.

Они провели в бассейне больше двух часов, нежась и наслаждаясь теплой водой и душистым мылом. По своей консистенции оно было похоже на загустевшие на морозе сливки. Цвет его был голубым, и оно вкусно пахло лавандой и медом.

«Как хорошо, – стонал далламариец и окунался с головой. – Век бы отсюда не вылезал».

«Да»… – Согласно протянул Брегевольд.

Келехир молчал. Он все еще переживал свое духовное исцеление и наслаждался благодатью, непостижимым образом пролившейся в его сердце с ладоней правителя Нантара.

Внезапно, в мыльню вошел Кхардаг с большим горшком в руках и намазал им головы вонючей, серой слизью.

«Что это? Зачем?» – Возмутился Рашт, тщетно пытаясь отвести от себя руки целителя, которые оказались гораздо сильней, чем его собственные. Кхардаг целеустремленно перепачкал его и пояснил: «Это от вшей. Минут через десять смоете».

«А где мы воду возьмём?» – Удивился Келехир, незамедлительно приходя в себя от сильной вони, что сейчас издавали его волосы.

«Я знаю где, – Брегевольд показал эльфу на маленькую кнопочку в стене. На ней были вырезаны три синие волны. – Вот сюда нажмем, и появится вода».

«Холодная». – Через секунду уточнил он и, стиснув зубы и зажав нос, подставил целителю бороду.

«Холодная? – переспросил Келехир и уныло прибавил. – Я такую не хочу».

«Меня позовете, – Кхардаг закончил с гномом. – Я нагрею вам воды. Владыку не зовите. Он устал от вас».

Друзья промолчали, кривясь от жуткого смраду, и еле дождались, когда истекут десять положенных минут. Келехир и это время не потерял даром, успев вызнать у гнома, что вода в купальне происходила от одного из ледников Далвурского кряжа, покрывавших горы белыми шапками по всей их протяженности. Этот же ледник давал жизнь далламарийской реке Содерборос, ее восточному притоку, реке Ллао и озеру Лладон, на берегу которого стоял город Ирбит.

Удовлетворив любопытство эльфа, Брегевольд позвал Кхардага. Целитель пришел на их зов и, спустив в бассейне воду, нажал на кнопку. Под ней сдвинулась каменная плитка, и показалось небольшое отверстие. Из него хлынул напор воды, толщиною в руку, и он впился в нее взглядом. Нагрев для них воду, он ушел и тут же вернулся с ножницами. Ловко орудуя ими, он подстриг Рашта и Келехира, а гному помог с бородой, ибо на голове у того был редкий ежик. Брегевольд даже в плену умудрялся брить свою голову. Отстриженные волосы Кхардаг спалил.

Переодевшись в чистое, Келехир, Рашт и гном покинули мыльню. Вместо них туда прошел слуга в коричневом. Он должен был постирать их грязную одежду и исподнее. А пока они блаженствовали, успел приготовить для всех скромный обед.

После ванной и обеда Келехир почувствовал себя значительно лучше. У него появилось прекрасное настроение, что бывало довольно редко за последние два года. Ему захотелось поболтать.

«Эй, Брегги, – позвал он гнома. – Иногда мне кажется, что Сомбриэль читает мои мысли. И Рашт чувствует подобное. Но разве может кто-то вторгнуться в чужое сознание?»

«Нантарианцы могут. Не все, конечно, – ответил Брегевольд. – Сомбриэль, определенно может это, когда ему нужно. И владычица Намисэль тоже. А другие – не знаю».

«Кто такая владычица Намисэль?» – спросил Келехир.

«Моя покровительница, – гном тепло улыбнулся. – И, вообще, самая милая, и красивая женщина в Нантаре».

«Значит, эти двое точно могут прочитать все мои мысли?» – не унимался эльф, про себя отметив с какой радостью коротышка упомянул об этой женщине.

«Да кому нужен этот мусор у тебя в голове? – внезапно разозлился Брегевольд. – Что там у тебя такого, о чем не знают другие?»

«Хм, – смущенно кашлянул Келехир. – Ну, например, ценные сведения об обороне эльфийских городов».

«Каких? – недобро переспросил гном. – Здесь знают все, Кели. Даже то, какого цвета полы в Верхней Палате Эреан-Глада в Белионе».

«И какого же они цвета?» – с издевкой спросил тот, про себя подумав невзначай, что полы там из красного камня и покрыты расписными эльфийскими узорами.

«Полы там из красного камня, покрытые затейливыми эльфийскими узорами, – почти слово в слово повторил подошедший сзади Сомбриэль. – Но ты можешь быть спокоен за содержимое твоей головы, Келехир».

И насмешливо продолжил: «Брегевольд сказал тебе правду. Этот мусор никому не нужен».

«Да? – обиделся эльф. – А вы, значит, сплошь о чем-то ценном размышляете?»

Владыка Нантара сделал вид, что не расслышал вопрос Келехира.

«Невозможно не думать, – убежденно говорил Келехир самому себе. – Так не бывает».

«Эй, Кхардаг, – вслух позвал он целителя. Тот сидел на стуле и что-то вырезал из камня. – Скажи, ты думаешь?»

«О чем?» – удивился нантарианец и отложил резец.

«Ну, вообще, о чем-нибудь». – Пояснил эльф.

«Увы, иногда я все еще думаю о какой-нибудь ерунде, – виновато произнес целитель. – Хоть и стараюсь не думать вовсе».

«А разве можно не думать вовсе?» – задал Келехир волнующий его вопрос.

«Можно, – ответил Кхардаг. – Владыки иногда не мыслят и некоторые из нас тоже».

«Как же вы живете?» – удивился эльф.

«Как видишь». – Недоуменно отозвался целитель и снова взялся за резец.

Келехир недоверчиво хмыкнул. Способность не мыслить всегда казалась ему фантастической и, по его глубокому убеждению, являлась уделом избранных. При этом его богатое воображение всегда рисовало ему образ убеленного сединами старца, наблюдавшего за звездами из окон древней обсерватории. Такого же холодного, как небо, в которое он смотрел и беспристрастного, словно его прозрачность. Самому же эльфу крайне редко удавалось освободиться от навязчивых мыслей, водивших в его голове нескончаемые хороводы. Особенно, если с этим думаньем было связано какое-то событие, эмоционально повлиявшее на него.

В уютных палатах Дуа-наман-ву-авира они обитали уже целых два дня, и за это время не прошло ни одной минуты, когда б Келехир не донимал нантарианцев вопросами. Он хотел знать про этот народ все. Наверное, они решили поскорей избавиться от его любопытства, поскольку, на третий день, Сомбриэль вывел всех из убежища и вновь посадил в вагонетку. Несколько часов они летели по нескончаемым туннелям и не останавливались даже для того, чтобы справить малую нужду.

«Когда мы приедем? – спросил Келехир, становясь зеленым от бесконечной тряски. – Я уже устал».

«Еще минут двадцать и будем на месте». – Ответил Брегевольд и что-то прибавил на нантарианском. Сомбриэль согласно кивнул ему в ответ и изучающе поглядел на Келехира.

Эльф, действительно, выглядел не лучшим образом. Лицо его покрывали красные пятна, волосы блестели от пота, а глаза были мутные и безрадостные.

Мимо них, на страшной скорости, пронеслась встречная вагонетка. В ней сидело трое нантарианцев в черной одежде и шестеро в синей.

«О! – немного оживился Келехир. – Кто эти в синем?»

Сомбриэль промолчал. Глаза его вспыхнули недовольством, но ему удалось сдержаться. Он, как и его подданные, тоже устал от безмерного любопытства пришельца. Эльфу ответил гном.

«Это строители». – Сказал он и принялся отстёгивать кожаный ремень.

Они приближались к Трир-наман-ву-авиру, третьему перегону. Келехир приуныл. Ему не хотелось, чтоб кто-то из его спасителей был недоволен им. Но он не мог изменить свою сущность, а она жаждала знать буквально все. Что тут поделать? Молчать целыми днями, как Рашт, он не умел, да и не мог.

Вагонетка плавно затормозила и остановилась. Келехир с трудом вышел из нее. У него тряслись ноги. Рашт поддержал его за пояс и помог другу войти в помещения. Вперед проскользнул гном и целитель. Последний развел в чашке какой-то синий порошок пополам с водой и дал это снадобье эльфу. Келехир выпил его и почувствовал себя немного легче. Жар, который беспокоил его, ненадолго унялся.

«Мне надо тщательней осмотреть его». – Сказал Кхардаг и легко закинул обессиленное тело эльфа на белый стол.

«Он умрет? – беспокоился Рашт, сжимая потную руку друга. – Отчего он болеет?»

«Еще ничего нельзя понять, – ответил ему целитель, снимая с Келехира одежду. – Но я вижу вот тут следы от переломов… Тут, на ногах. Владыка, ты не поможешь мне?»

«Иду». – Отозвался Сомбриэль и вместе с ним осмотрел эльфа.

«Нужно как можно быстрее добраться до Кхадра». – Кхардаг многозначительно посмотрел на своего правителя.

«Да, – согласился тот. – Зараза давным-давно проникла в его кровь. Ему требуется срочное вмешательство».

«Что это за вмешательство?» – удивленно спросил Келехир, но ему никто не ответил.

Кхардаг подхватил его на руки и унес обратно в вагонетку. Остальные последовали за ним и расселись по своим местам. Они вновь двинулись в путь и не делали остановок, пролетев три последних перегона так, словно за ними гнались. Как только приехали в Кхадр, несчастного страдальца без промедления отнесли в лечебницу.

Келехир открыл глаза. Его взору показался белый потолок. С него спускалась цепь, на конце которой висел прозрачный шар с зеленым кристаллом внутри. Подобный кристалл он видел на втором перегоне, в палате для телесных вмешательств.

«Как долго я здесь нахожусь? – подумал он, глядя прямо перед собой. – Как же хочется домой, к родным. Уже два года я не видел их лиц. Отец, наверное, поседел от горя. Им ведь неведомо, что я все еще жив».

В палату вошли Кхардаг, Сомбриэль и кто-то третий. В руках у целителя были необычные инструменты. Келехир впервые видел такие. Среди них были черные ножи, инструменты с крючками на конце, несколько зажимов, какие-то трубки разной длины, два круглых сосуда и набор, в котором был пузырек с жидкостью и маленькая кисточка. Он поставил все это на стол рядом с эльфом и принялся кипятить предметы в маленькой, каменной ванночке.

«Что это?» – немного испугался Келехир.

«Это инструменты для внутрителесных вмешательств, – пояснил ему Сомбриэль. – Мы будем лечить твои ноги».

«И сделаете их прямыми? – с тайной надеждой вопросил эльф и тут же оборвал сам себя. – Хотя, это никому не под силу».

«Под силу, – Кхардаг пристегнул эльфа к столу кожаными ремнями и прибавил без ложной скромности. – Только нам и под силу, между прочим».

«Я не верю в это». – Прошептал Келехир, проглатывая пилюлю, поданную ему Сомбриэлем. Тот усмехнулся, дал недоверчивому эльфу еще одну пилюлю, и намазал его грудь желтой пастой. Затем он принялся разглядывать его ноги, изредка переговариваясь с Кхардагом.

Правая нога Келехира, сломанная в двух местах, после орочьей перевязки образовала собой дугу, да так и срослась. А левая, разбитая гораздо сильней, и вовсе представляла собой жалкое зрелище. Она, хоть и была прямей, чем правая, но зато, ровно посередине голени имела огромную, ужасающую шишку, похожую на колено. Под этой шишкой, вдобавок ко всему еще и нездорового цвета, находилась неправильно сросшаяся кость, в самой глубине которой жила зараза, отравлявшая эльфа.

Келехир вздохнул. Он еще там, в Железных горах, смирился с мыслью о потере обеих ног. Он знал, что это неизбежно. Во всяком случае, на его родине такие раны считались неизлечимыми. И здесь он не рассчитывал на большее. Кхардаг разозлил его своей неуместной самоуверенностью. Он недовольно посмотрел на целителя и вдруг вылетел из своего тела. Затем поднялся к потолку и завис.

«Так, наверное, и должно быть». – Подумал он, глядя как нантарианцы что-то делают с ним.

Некоторое время он молчал, пристально вглядываясь в свою левую ногу. Кхардаг как раз проколол шишку острым ножом и быстро вставил в нее эластичную трубочку, по которой бурным потоком хлынул желтый гной. Перед глазами эльфа все закружилось. Он вскрикнул и провалился в темень.

Очнулся он через три часа. Обе ноги, перевязанные бинтами и закованные в гипс, разрывались от боли. Осмотревшись по сторонам, он увидел фигуру у окна. Это была потрясающе красивая эльфийка, одетая в черное, как воин. Ее большие, ярко-оранжевые глаза, под черными, изогнутыми бровями, были обрамлены пушистыми, длинными ресницами. Нос был прямой, аккуратный и небольшой. Рот маленький, с пухлыми губами. Ушей не было видно, они скрывались в прекрасных, каштановых волосах. Они были довольно короткие и доходили ей только до плеч. Она внимательно смотрела в окно, увлеченная чем-то, происходящим снаружи.

Келехир засмотрелся на нее и моментально позабыл о боли, терзавшей его. Женщина почувствовала на себе его взгляд и повернулась.

«Ты уже проснулся? – удивленно спросила она, подходя к его постели. – Ты должен был спать еще час или два».

«Не хочу, – сказал Келехир и осведомился. – Кто ты?»

«Меня зовут Намисэль. Сегодня я твоя сиделка, – ответила нантарианка и улыбнулась. – Давай, я дам тебе еще одну пилюлю. Я вижу, что твои ноги болят».

«Благодарю, – обрадовался эльф. – Я хотел позвать тебя раньше, но»…

«Но вместо этого разглядывал меня целых пять минут». – Продолжила за него Намисэль и взгляд ее стал чарующим.

Келехир смутился и промолчал. Ему не хотелось сейчас говорить ей о чувствах, неожиданно вспыхнувших в его сердце. Кажется, он безоглядно влюбился. Настолько, что волновавшие его прежде мысли о Мориан, о белом хлебе, о местонахождении подземного царства и о сушеной рыбе, что он ел недавно, перестали его заботить от слова совсем.

Нантарианка вновь улыбнулась и дала ему пилюлю и питье, чтобы запить ее. Келехир скрипнул зубами. В ногах пульсировало со страшной силой и отдавало в бедра. Голова кружилась. Он проглотил лекарство и разлил воду. Затем испуганно посмотрел на свою сиделку. Он ожидал упрека, но она не проронила ни слова. Пилюля быстро подействовала. Келехир закрыл глаза и погрузился в сон.

Дальнейшее плохо помнилось ему. Через день или два пришел Сомбриэль и вновь провел вмешательство. Келехира кормили обезболивающим, но его хватало ненадолго. Эльф уже не мог даже плакать от боли, бесконечно терзающей его ноги. Он обессилел и потерял всякую надежду на то, что этот кошмар закончится.

В один из дней ему стало совсем плохо. Нантарианцы собрали совет. Они долго разговаривали, стоя около постели, на которой лежал эльф. Потом его вновь перенесли в палату для вмешательств, на ненавистный ему белый стол. Пока несли, он внезапно провалился в беззвучную темень, из которой вдруг вынырнул на песчано-травянистом берегу Тауриля. До Арентейла было рукой подать.

«Наконец-то я дома». – Облегченно подумал Келехир и помчался в сторону западных городских ворот. Он чувствовал, что все закончится, если он добежит. Больше не будет боли и страданий. Он уже ощущал вкус свободы всем своим существом, и почти добрался до ворот, как путь ему преградило что-то необъятное и весьма могущественное, темным облаком спустившееся с неба.

«Набуриэль! – взмолился эльф, узнав ее образ. – Пропусти меня!»

Предвечная мышь переступила с лапы на лапу, сложила громадные крылья, и заговорила.

«Ты волен уйти, и я не должна препятствовать тебе. Но… Никому еще не удавалось сбежать от своей судьбы».

Ее образ померк и словно отдалился. Одновременно с ней пропал Арентейл. Эльфа тянуло куда-то назад. Он вдохнул воздуха в легкие и резко открыл глаза.

«О чем это все?» – спросил Келехир, возвращаясь в реальность и глядя на нантарианцев, окруживших его. Судя по их лицам, они тоже слышали Предвечную мышь.

«Тебе предстоит быть мостом между Смертью и Жизнью. – Немного погодя ответила Набу, возобновляя с ним связь. – Кровь Нантара поможет тебе в этом».

Больше она ничего не сказала. Да и сказанное ею оставалось для Келехира лишенным смысла. Он недоуменно похлопал глазами и поглядел на Сомбриэля. Тот посмотрел на него в ответ и произнес, обращаясь к Намисэль: «Начинай».

Намисэль облегченно вздохнула и стала быстро приготавливать инструменты, нужные для этой процедуры. Ими оказался шланг с иглами на концах и жгут. Наложив его на руку правителя, она воткнула иглу ему в вену, а иглу на другом конце шланга воткнула в вену на руке Келехира. По шлангу потекла алая кровь. Эльф смотрел на нее, и ему казалось, что она дымится.

«Все, достаточно! Иначе кровь начнет сворачиваться!» – тревожно произнес целитель, обеспокоенно наблюдавший за ним. – Сомбриэль, прекрати».

«Замолчи, – остановил его правитель тоном, не терпящим возражений. – Я сам знаю, когда мне нужно будет закончить».

«Все, – ровно через минуту вынула иглы Намисэль. – Заклеивай, Кхардаг».

Целитель кинулся выполнять ее приказ. Он аккуратно заклеил края раны специальным клеем и тщательно перебинтовал руку своего правителя. Сомбриэль поморщился. Второпях, Кхардаг наступил ему на ногу.

«Что? Что? – беспомощно закудахтал целитель. – Тебе плохо, владыка?»

«Сойди с моей ноги, – попросил его Сомбриэль. – И перестань поддаваться опасениям. Все будет хорошо, Кхардаг».

Целитель сконфуженно умолк и, отойдя от него, принялся за чужеземца. Келехир молчал, прислушиваясь к новым ощущениям внутри себя. Он даже не заметил, что его руку заклеили и перебинтовали. Его больше волновало нечто постороннее. Оно бежало по его венам и жгло их нещадным огнем. Ему начало казаться, что он вот-вот взорвется изнутри. В уме мелькнула страшная мысль о том, что он сгорает заживо. С ужасом в глазах он посмотрел на Намисэль. Она сидела рядом, держа изящные пальцы на его пульсе.

«Это сейчас пройдет, – успокаивала она растревоженного эльфа. – Скоро тебе станет лучше».

Она оказалась права. Через некоторое время Келехир ощутил, что он полон сил и здоров. Это чувство, как ни странно, напугало его еще больше. Ибо сила, которая теперь присутствовала в нем, была велика и неукротима.

«Что со мной? – он растерялся и посмотрел на Сомбриэля. – Что вы со мной сделали? Я как будто»…

Он запнулся и не договорил.

«Ты обрел Силу Огня». – Неохотно ответил нантарианец.

«И? – забеспокоился эльф. – Я уже не буду прежним? Не буду собой?»

«Это был единственный способ сохранить твою жизнь». – Глаза Сомбриэля недовольно блеснули.

Келехир промолчал, про себя вспоминая Предвечную мышь. Если б не она, навряд ли бы он выжил.

Следующие три дня он провел в раздумьях, постоянно прислушиваясь к своим ощущениям. Он больше не чувствовал сжигающего изнутри пламени, но кровь его, по-прежнему, была насыщена чужеродной энергией. Чтоб хоть как-то отвлечься, он попросил одного из целителей принести ему книгу. Тот выполнил его просьбу, принеся в палату целую стопку произведений на эльфийском. Среди всего этого вороха эльфа заинтересовал один фолиант. Книга называлась «Тьма и Тень» и была написана от руки. Он бережно открыл ее.

На первой странице неизвестным художником был изображен Темный Владыка. Это был высокий человек в черном плаще, скрывавшем доспех. В правой руке он держал меч, а в левой – кинжал. У ног его, беспорядочной, безликой кучей были изображены орки, гоблины, тролли и прочая нечисть, включая горхов, про которых эльфу рассказывал гном. Лицо Мехир-Улога тоже было бесформенным. Расплывчатое, белое пятно на темном фоне. И только глаза, прорисованные художником, привлекали к себе внимание. Фиолетовые, почти черные, они источали вселенское зло и производили такое жуткое впечатление, как если бы кто-то живой смотрел на эльфа со страницы. Он торопливо перевернул ее, краем глаза успев заметить, что взгляд Мехир-Улога словно бы последовал за ним. Келехир вздрогнул и перевернул страницу обратно. Так и есть! Рисунок следил за ним!

Ему стало не по себе. Он снова перевернул страницу, чтоб не видеть изображения, и стал читать.

«Я видел его, как есть. Тьма и Тень его полное имя. Одна часть его есть Меро – Тьма и эта часть являет собой его мужскую сторону. Он есть колдун, воин, некромант, повелитель земного ужаса, страха и сомнений. Именно из его изощренного ума исходят все губительные намерения. Он имел воплощенную, земную форму, уничтоженную полубогом огня, нашим великим прародителем, Нантаром. Вторая часть его, Тэгер – Тень, его женская сторона, вечная, бесконечная, вневременная. Она представляет собой неизведанное, неявленное зло. Свою ненависть к жизни и злобу он черпает в темных, как ночь, недрах Тени. Она коварна и эгоистична. Вместе с этим она есть его творческая сила. Она воплощает его злые намерения и творит безобразные формы, заполоняющие земли Эну. Эти двое, также как Нуриэль и Андамур, являют собой стороны одной силы. В данном случае, темной силы, которую зовут Мэр-Тэгер. Также, как и светлые боги, темные боги тоже имеют свое место в храме каждой души. И, если ты склонен творить несправедливое и разрушать чужую жизнь, то Меро и Тэгер будут занимать в том храме все больше пространства, пока однажды ты не станешь ими. Этим путем они сделали из потомков Аддура гоблинов, этим путем они сотворили предателей из народа Арсу-Маньи и этим путем они овладеют твоей душой. Так видел это я, Кхарадор, сын Нантара».

Текст закончился и Келехир отложил книгу в сторону. Его вновь охватили странные чувства. Он знал, что спасся от страшной участи и даже возможной встречи с героем книги Кхарадора. Но, вместе с этим, он находился среди тех, кто умело избегал обнаружения в течении многих тысяч лет. И они казались ему не менее опасными, чем сам Темный Владыка. Несмотря на это, он также ощущал, как глубоко в его душе, пустил корни росток надежды. Он начинал верить, что все закончится гораздо лучше, чем началось.

Две недели спустя Кхардаг снял с Келехира гипс и он, вместе с далламарийцем и гномом, зашедшими проведать его, ахнул от удивления. Это по-прежнему были его ноги. Только они были стройные и сильные. Такие, какими они были, до того, как он попал в плен.

«Этого не может быть! – не верил своим собственным глазам Келехир. – Это невероятно!»

«Совсем не то, что было, – удивлялся Рашт, тыкая пальцем в голени эльфа. – Не больно?»

«Нет!» – Радостно выкрикнул Келехир и принялся танцевать. Рашт и гном с улыбкой наблюдали за его телодвижениями. Наблюдал за ним и Кхардаг. Его взгляд был сосредоточенным и внимательным. Он про себя оценивал, как двигается эльф и можно ли его выпускать из лечебницы. Закончив осмотр, он равнодушно отвернулся.

Келехир, безмерно обрадованный своим выздоровлением, жаждал вырваться из угнетающей белизны больничных палат как можно скорее. Заметив это, Кхардаг отправил его во дворец правителя Кхадра, князя Гхалариэля, поближе к Брегевольду и Рашту. Там, на втором этаже, им были выделены три комнаты и один слуга на всех.

Слугу звали Урумайрус, что переводилось как «поток солнца». Но он ни разу, за все время знакомства с ним, не оправдал имя, данное ему родителями. Брегевольд и вовсе, как только увидел его кислую рожу, обозвал лакея «потоком дерьма», то есть Аштайрусом.

Нантарианец никому не нравился из-за своей надменности, холодности и заносчивости. Весь его вид выражал презрение и брезгливость к тем, кому он должен был помогать. В его обязанности входило сопровождать эльфа, гнома и человека внутри дворца и по городу. Но каждый раз, при встрече, лицо Урумайруса кривилось, а глаза вспыхивали злобой. Он явно не стремился облегчать им жизнь.

Дворец повелителя Кхадра, Маурорион – «Крепость ягуара», был огромен. В нем было ужасающее количество комнат, три этажа, множество коридоров и коридорчиков с тупиками. Без проводника там вполне можно было заблудиться, и Брегевольд с друзьями только по этой причине терпели наглого слугу. Никому не хотелось заплутать в этом лабиринте.

«К сожалению, – сказал гном своим спутникам, когда они остались одни. – Я не могу избавить нас от надзора со стороны этого ублюдка в тряпках цвета дерьма. Но, клянусь бородой Огена, что вырежу ему сердце, если он еще хоть раз вздумает кривить свою харю в моем присутствии!»

Сказав это, Брегевольд сердито плюнул на пол и покосился на закрытую дверь.

Похоже было, что Урумайрус услышал гневную тираду коротышки, поскольку лицо его больше ничего не выражало. Ни ненависти, ни презрения, ни надменности.

«Зачем его приставили к нам?» – Эльф не считал себя и друзей первостепенными объектами слежки, но Брегевольд ответил, что Урумайрус это соглядатай князя и что он шпионит за ними по его поручению.

Во дворце князя было пустынно и неуютно. Гном, Рашт и Келехир, словно сговорившись, старались покидать это неприветливое место так часто, как только выпадала такая возможность. В следствие этого, они большую часть времени отсутствовали, разгуливая по Кхадру.

Так они провели чуть больше недели, успев побывать в нескольких тавернах, лавках, библиотеке и на арене.

В один из дней они вернулись в «Крепость ягуара» ближе к ночи. Прошли холл и вошли в Гостиную, в надежде, что там окажется кто-либо из дворцовых эльфов. Но их никто не встретил, и гном сердито хлопнул по круглому шару в камине: «Садитесь. Подождем, пока придет говняный эльф или кто-нибудь из слуг. В одиночку никуда не ходите».

Шар откликнулся на его прикосновение и загорелся небольшим, уютным пламенем. Брегевольд придвинул кресло поближе к огню и задремал, уткнувшись в бороду. Рашт последовал его примеру и тоже подвинул свое кресло поближе к камину.

Сидели они долго, более часа. Никто так и не пришел в Гостиную за это время. Келехир устал разглядывать темно-синий, с золотом, потолок и решил прогуляться в поисках уборной. Переполненный мочевой пузырь не оставил ему надежду заснуть.

«Ты куда?» – прошептал Рашт и захлопал сонными глазами.

«Мне нужно справить малую нужду». – Сконфуженно ответил эльф и осмотрелся в поисках двери, через которую они обычно выходили в коридор и далее, на второй этаж.

Он нашел ее, как и прежде, в северной стене холла. Она была открыта.

«Где-то здесь должна быть лестница». – Подумал он и переступил порог. Как только он сделал это, дверь бесшумно закрылась позади него. Или кто-то закрыл ее?

Эльф похолодел и, повернувшись, попытался открыть ее. Но она никак не поддавалась.

Он не знал, сколько времени провел в бесплодных попытках отпереть ее, но ему показалось, что из жизни выпал целый час. На самом деле прошло всего десять минут. За это время он умудрился довести себя до отчаяния и кинулся в коридор, в конце которого его ждала та самая лестница на второй этаж. Он быстро поднялся по ней наверх.

«Кто-нибудь! – на всякий случай крикнул Келехир, заглядывая в недра следующего этажа. – Помогите! Я заблудился!»

Он надеялся привлечь к себе внимание. Ждал, что прибудет охрана и отведет его в палату, в которой он поселился. Но коридоры ответили ему холодным молчанием. Он бродил туда-сюда как в кошмарном сне. Кидался то на одну дверь, то на другую. Но, несмотря на его усилия, ни одна из них так и не открылась.

«Вот же наказание!» – разозлено подумал Келехир и поплелся, куда глаза глядят. Он шел долго. До тех самых пор, пока коридор вдруг не закончился небольшой квадратной площадкой. В углу этой площадки стояла большая ваза, в которой стояли искусственные цветы, сделанные из драгоценных камней. Эльф еле поборол искушение приспособить ее под ночной горшок. Он вдруг заметил, что одна из двух дверей на площадке открыта настежь.

«Наконец-то!» – обрадовался Келехир про себя и зашел внутрь в надежде отыскать уборную.

Комната, в которую он попал, была просторна и уютна. На стенах висели картины, изображающие битвы. На полу лежал зеленый ковер из шерсти. В дальнем конце комнаты он углядел дверь, на которой были вырезаны три синие волны. Так в царстве обычно отмечали купальни и туалетные комнаты. Обрадовавшись, он кинулся к ней. Пробегая мимо кровати у стены, он увидел на ней спящего нантарианца, чье лицо показалось ему знакомым. Он лишь на секунду задержался и снова шагнул к заветной двери. Но тут, на каменной, резной тумбе, стоящей рядом с кроватью, зашевелилось что-то темное и мохнатое. Эльф вздрогнул и обернулся.

Это был один из лумов, являвших собой уменьшенную копию Предвечной мыши. Животное почувствовало присутствие чужого и внезапно открыло глаза. Они были красные, с черными зрачками и источали зло.

«А!» – закричал со страху Келехир.

«И!» – пискнул лум, атакуя.

«Помогите!» – кричал обезумевший от боли эльф. Лум вцепился ему в голову и нещадно драл острыми, как бритва, когтями.

От его криков, спящий нантарианец вскочил с кровати и ошарашенно захлопал глазами. Узрев битву чужеземца с лумом, Сомбриэль, а это был именно он, забрал озверевшую животину, и выкинул ее в окно.

В комнату, на крики эльфа, ворвалось еще несколько нантарианцев. С ними подоспел князь Гхалариэль, Брегевольд и Намисэль. Увидев кровь на голове Келехира, она побледнела.

«Твой друг проник в мои покои, – проговорил владыка Нантара, обращаясь к гному. – Что он хотел?»

«Я не знаю, – Брегевольд спрятался за владычицу. – Я заснул в холле, и он ушел без моего ведома».

«Я предупреждал всех своих гостей, – вмешался Гхалариэль и услужливо подал своему повелителю одежду. – Что им не стоит бродить по дворцу в одиночку, ведь здесь можно легко заблудиться».

Гном испуганно икнул, а Сомбриэль сердито вырвал свои штаны из рук сентарха.

«Как дверь в эти покои оказалась открыта?» – вопрос Намисэль был адресован Гхалариэлю.

«Я заходил, – не стал отрицать тот. – Принес моему владыке книгу, которую он просил».

И прибавил медовым, чуть ли не елейным тоном: «Забыл закрыть за собой».

Сомбриэль прищурился и с подозрением поглядел на князя. Тот низко склонил голову, стараясь скрыться от его взгляда.

В окно взобрался лум. Покосившись на раненного эльфа, он прополз к своей подстилке, лежавшей на верхушке тумбы и устроился на ней, злобно заурчав. Келехир посмотрел на него больными глазами и, обессилев, упал на зеленый ковер.

Глава 6

Глава 6

В город Имран Келехир и Намисэль прибыли вдвоем, без сопровождения. В порту, в вечной полутьме города, их ждал высокий, красивый нантарианец, одетый в черное. Он был немного встревожен.

«Имурини, – проговорил он, подбегая к Намисэль и протягивая ей руки. – Как вы добрались? Я вижу, вы чем-то расстроены»…

«Мне трудно даются встречи с Гхалариэлем, – ответила владычица, принимая его помощь и представляя эльфа нантарианцу. – Кстати, Дхарион, этого иннарима зовут Келехир, и он избран мною».

Глаза Дхариона удивленно блеснули. Он оценивающе посмотрел на чужеземца и прищурился, не выразив ни осуждения, ни одобрения.

«Его надо отвести в мою лечебницу, – продолжила Намисэль, глядя на побледневшего Келехира и придерживая его за пояс. – Урумли чуть не снял с него скальп во дворце Гхалариэля. Эмминдор и Сомбриэль, конечно же, помогли ему прямо там, на месте. Но я хочу сама все осмотреть».

«Да, госпожа, – Дхарион подставил пошатнувшемуся эльфу плечо. – Держись за меня, Келехир».

Эльф поблагодарил его глазами и нетвердой походкой отправился в Нами-дум.

Пройдя несколько улиц, он и его спутники добрались до лечебницы, которая находилась на севере города. Войдя внутрь, Келехира положили на стол и Намисэль внимательно осмотрела его голову. Потом она с Дхарионом переложила его на чистую постель и ушла, предварительно накормив эльфа какими-то пилюлями. Он уснул и ему приснился жуткий кошмар, в котором его преследовал князь Кхадра, грозившийся отрезать ему голову черным серпом.

«Кели, вставай, – голос Намисэль раздался совсем рядом с его ухом. – Сколько можно спать?»

«Я не сплю, – Келехир открыл глаза и хитро улыбнулся. – Я тебя ждал».

«Дай мне взглянуть на твою голову». – Нантарианка сняла с него бинты.

Иссеченная когтями лума кожа была искусно склеена и срослась, покрыв голову Келехира сетью тонких шрамов. Он опасался, что его побреют, прежде чем проводить вмешательство, но ничего подобного не произошло. Раны были неглубокими, их обескровили и обработали, оставив волосы там, где они росли.

Голова эльфа была в полном порядке, не считая того, что изредка чесалась.

«Все хорошо, – Намисэль вздохнула и поцеловала его в макушку. – Пойдем, я заберу тебя во дворец».

«Идем». – Согласился он и тоже поцеловал нантарианку в макушку.

Намисэль засмеялась и взяла эльфа за руку.

Они вместе пересекли несколько улиц, площадь и добрались до дворца. Величественное здание, стоявшее в центре города, весьма походило на крепость своими узкими окнами-бойницами, массивными воротами и стенами, на которых разгуливала стража.

«Что это за место?» – удивился Келехир.

«Это Нуаварион, дворец правителей в Имране». – Ответила Намисэль, подходя к воротам, которые уже открывали двое стражников. При виде нантарианки их лица, бывшие прежде угрюмыми и неприветливыми, просияли.

«Форт Воинов Ночи». – Пояснила она эльфу, лицо которого выражало непонимание.

У ворот их ждал уже знакомый ему нантарианец.

«Дхарион, – увидев его, попросила Намисэль. – Пожалуйста, съезди в Кхадр. Забери Брегевольда и того огромного парня. Кажется, он из Далламара».

«Я не хочу туда возвращаться». – Сердито прибавила она.

«Исполняю». – Дхарион прижал руку к сердцу и исчез.

«Этот парень твой слуга?» – спросил Келехир, заходя за ней следом и осматриваясь по сторонам.

«Это мой верный друг, – Намисэль прошла по коридору и остановилась у входа в большую залу. – Ну, вот мы и дома. В моих владениях нам ничего не угрожает».

«В твоих владениях?» – удивился эльф и только сейчас осознал, что, в общем-то, знает о своей новой возлюбленной не так уж и много.

«Я владычица Намисэль, – улыбнулась нантарианка и увлекла его за собой. – В моем ведении находится Имран и Интамеш. Мне подвластны все воины этих городов и его жители. Также я являюсь главой ордена разведчиков и по праву занимаю трон Нуавариона».

При этом она глянула в конец залы, где у северной стены находился этот самый престол.

Это было весьма примечательное сооружение. Оно, как и все троны в Нантаре, представляло собой скульптуру Набу, выполненную из черного оникса и сидящую на задних лапах у зажжённого костра. Крылья мыши были полураскрыты, и она словно бы защищала ими янтарно-рубиновый трон, созданный в виде оранжево-красного пламени. В его глубине виднелись оранжевая спинка и черное сиденье, плавно переходящее в ножки, тлеющие багрово алым гранатом, альмандиновой шпинелью и сардониксом.

Келехир с трудом оторвал взгляд от художественного сооружения, так прекрасно и искусно оно было. Янтарь и рубин, причудливо сплавленные друг с другом, казались ему горящими живым огнем. А гранат, шпинель и сардоникс, пылающие темно-красными угольками и вовсе привели в полный восторг.

«Это потрясающе! – воскликнул он и покачал головой. – Мои слова иссякли, и я не знаю, как выразить свое восхищение этим мастерством»…

Сам Тронный зал тоже не остался без его внимания. Келехиру пришлась по сердцу строгая, невычурная красота его черных, пронизанных красными огнями стен и витых колонн, сделанных из мрамора, с вкраплениями циркона и красного алмаза. Колонны поддерживали потолок из серой яшмы, турмалина и дымчатого кварца. На нем скромно блестела топазовая луна и россыпь алмазных звезд.

Пол Тронного зала представлял собой вулканическую почву, под которой, изредка прорываясь на поверхность, текла лава. Почву с успехом изображал черный гранит, а лаву – красный сердолик и яшма.

Он так и стоял бы столбом, открыв рот и глазея на все подряд, если б нантарианка не дернула его за рукав.

«Садись, – позвала она эльфа и усадила за стол напротив себя. – Сейчас нам принесут поесть».

Келехир кивнул, продолжая пожирать Тронный зал жадным взглядом.

К ним пришли двое слуг и принесли с собой небольшой поднос и графин. На подносе эльф разглядел небольшой горшочек с вогханом, плоскую тарелку с полосатой рыбой, порезанной вдоль по хребту, морскую капусту, которую, обычно, добывали гномы в Кхамтаурватаре, соленую капусту, круглое печенье и сыр. Поставив все на стол, они ушли, еле слышно шурша по гранитному полу.

«Значит, ты владеешь двумя городами, – начал эльф, оставив зал в покое и обращая свое внимание на нантарианку. – И этим чудесным зданием»…

Эльфийка кивнула.

«А еще здесь есть города или селения?» – Задал Келехир следующий вопрос.

«В Нантаре всего пять городов, – Намисэль прищурилась. – Интамеш и Имран принадлежат мне. Роттн – князю Имбериэлю. А в Кхадре, откуда мы прибыли, господствует Гхалариэль, этот бешеный мангур, вечные дожди на его голову!»

Разозлившись, нантарианка злобно сверкнула глазами, и замолчала.

«Он твой муж?» – Келехиру отчего-то показалось, что эта его догадка правдива.

«О, боги! – застонала Намисэль и выпила воды из графина. С ее лица не сходило выражение отвращения. – Это тема моего ночного кошмара, Кели! Он никогда не станет моим мужем! Я лучше выгорю насмерть!»

«Значит, нет». – Келехир внутренне обрадовался, хоть и не подал виду.

«Нет». – Подтвердила его выводы нантарианка и усмехнулась. Она видела эльфа насквозь.

«А пятый город, – напомнил ей Келехир. – Кто там правит?»

«Там правит Сомбриэль, – нантарианка ловко наложила себе поесть. – Его вотчина, Обиссом, находится в расщелине прямо напротив Дельборо».

«Надеюсь, он тоже тебе не муж». – Пододвинув свою тарелку и подождав пока она наложит еды и ему, произнес эльф.

«Это мой единственный и горячо любимый брат, – Намисэль шустро орудовала глубокой ложкой, наполняя тарелку эльфа коричневой кашицей из грибов. – И, пожалуй, не лишним будет добавить, что Имбериэль, князь Роттна, давно и счастливо женат».

«Твой брат! – обрадовался Келехир и взялся за ложку. – Это прекрасно!»

Намисэль с улыбкой посмотрела на него.

«Брегевольд сказал мне, что Сомбриэль ваш правитель, – вспомнил эльф. – Он тоже князь?»

Он ожидал услышать подтверждения своим словам, но нантарианка проговорила: «Трон Огня в Обиссоме всегда занимают двое, Кели. Так повелось с Начала Времен. И ныне Нантаром правлю я и Сомбриэль».

«Вдвоем?» – неуверенно переспросил Келехир.

«Ты не ослышался». – Намисэль нетерпеливо постучала ложкой, прибавив, что они с братом не князья, а верховные правители.

Некоторое время они сидели в молчании. Владычица Нуавариона не любила, когда ее отвлекают. Она ела.

Насытившись, она опять налила себе воды и выпила ее.

«Благодарю за ужин». – Келехир вежливо поблагодарил хозяйку.

«Принимаю твои благодарности, – Намисэль дала себе труд кивнуть головой. – Расскажи мне, как ты попал в плен, Кели. Об этом я знаю мало».

«Это произошло из-за Набу, – начал эльф. – Или благодаря ей»…

Он рассказывал эту простую историю чуть ли не полчаса. Нантарианка забыла о приличиях и начала клевать носом.

«Нами! – нежно тронул ее за плечо Келехир. – Для кого я рассказываю все это? Ты ведь уже спишь!»

«Я все слышала, – очнулась та. – Значит, Ибрет провел вас к выходу, и вы попали в Чертоги Древнего Зла».

«Никуда он нас не провел!» – возмутился эльф и внезапно замолчал. Ему на память пришли слова гнома о том, что он с кем-то договорился. Неужели Ибрет вовсе не тот, за кого он его принимал?

«Он провел вас к выходу, – настойчиво произнесла Намисэль. – Он и Бурлаг там как раз для этого, Кели».

«И Бурлаг?! – изумился Келехир и потрясенно выкрикнул. – Но он же орк!»

Теперь у него уже не оставалось сомнений в том, что кто-то из этих двоих вернул гному его топор.

«На самом деле его зовут Аманурум. Он мой подданный. Просто он носит маску». – Просветила его владычица и улыбнулась.

«Какую маску?» – Келехир был озадачен настолько, что даже не пытался скрыть этого.

Намисэль позвала слугу, прислуживавшего им за столом, и что-то сказала ему на ухо. Тот быстро ушел и вернулся, неся в руке какой-то предмет.

«Вот такую, только орочью». – Намисэль показала эльфу лицо гоблина. При этом она недовольно покосилась на слугу, старавшегося выполнить поручение как можно быстрее, и из-за этого перепутавшего маски.

Лицо гоблина было словно живое. Только вместо глаз зияли безобразные отверстия, в которых кусками кожи висели веки с короткими, почти выпавшими ресницами. В дыре, края которой ограничивались бледными, бескровными губами, угадывался рот. К нему прилагалась фальшивая вставная челюсть со старыми, местами обломанными и темными зубами. На макушке сохранились редкие, спутанные волосы. Лицо, на котором торчал острый, крючковатый нос в бородавках и наростах, дополняла шея серого и неестественного цвета.

«Портится начала». – Задумчиво отметила владычица, критически оглядев вражью личину и обращая на это внимание слуги.

Келехир ничего не ответил, он метался в поисках уборной. Его мутило. Все съеденное им упорно просилось наружу.

«Набарт! – крик владычицы разнесся по всему Тронному залу. – Отведи Кели в уборную. Ему плохо».

На ее зов явился другой нантарианец и, хихикнув в кулак, увел брезгливого эльфа в гостевые покои. Там он завел его в уборную и оставил одного.

Через день Дхарион привез в Имран Брегевольда и Рашта, и сразу отвел их в жилище, специально предназначенное для них. Оно было недалеко от гномьего трактира и Брегевольд с Раштом не стали откладывать посещение последнего в долгий ящик. Келехир, пришедший в порт под охраной, чтоб встретить друзей, отправился с ними.

После трактира они вернулись в свой новый дом, и задержались в нем до вечера, обсуждая новости, услышанные ранее. Все были в приподнятом настроении. Орки на днях получили отличную взбучку от гномов под руинами Северной Твердыни, и это не могло не радовать.

Эти руины находились на берегах Акхтуриона – Незамерзающего Пролива, отделяющего земли материка от острова Бангам, принадлежащего гномам.

«Что гномы охраняют в Нагз-Ашмане? – назвав Северную Твердыню по-гномьи, так как ее обычно называли и все остальные, спросил Брегевольда Рашт. – Разве в этих руинах есть что-то, представляющее ценность для вас?»

«Накх-Аман сам по себе ценность». – Оторвавшись от написания письма, неохотно произнес Брегевольд. Затем взял сломавшийся карандаш и принялся затачивать его.

«Ты назвал его каким-то похожим именем, – вмешался в разговор Келехир. – Что это за язык?»

«Так его прозвали те, кто построил этот город, – гном досадливо поморщился, нечаянно порезав палец ножом и заляпав написанное своей кровью. – И язык этот – нантарианский».

Эльф не стал спрашивать о значении этого имени, справедливо полагая, что оно означает то же самое, что и на огдире.

Зато к гному пиявкой прицепился к далламариец: «Зачем же орки штурмуют его, если там нет ничего полезного?»

«Их цель проста. Накх-Аман – отличный плацдарм для нападения на Драмманг и Эрдевор, – голос Брегевольда стал уж совсем мрачным. Он не горел желанием отвечать на расспросы, и шарил глазами по полкам, разыскивая аптечку. – Мы не можем допустить его потерю».

Рашт хотел было открыть рот, но гном остановил его: «Довольно, мой друг, довольно. Я не собираюсь посвящать тебя во все, что знаю по этому поводу. Кхаззарад только формально владеет Накх-Аманом. И настоящие его хозяева вряд ли будут в восторге от моей болтливости».

Рашт пожал плечами и благоразумно оставил коротышку в покое. Тот принялся врачевать свой палец.

«Значит, этот древний город и сейчас принадлежит нантарианцам?» – дождавшись, когда гном закончит, полюбопытствовал Келехир.

«Да, – к эльфу Брегевольд был более благосклонен. – Он был основан в 1306 году Первой Эпохи, Кели. И время, увы, не пощадило его».

«Раньше там располагался монетный двор. – Гном взял чистый листок бумаги и быстро нацарапал на нем новое послание. – Но золото, разумеется, вывезли, после падения Нантара».

Эльф промолчал, задумавшись. Он ничего не знал об истории царства, в котором оказался волею случая.

Ближе к ужину, в шесть часов, за эльфом и гномом пришел Набарт, и пригласил их во дворец.

«Владычица! – обрадовался Брегевольд, встретив Намисэль в Тронном зале. – Я так рад видеть Вас вновь».

«И я бесконечно рада, что ты выбрался из плена, мой маленький друг». – Голос владычицы окутал сердце гнома теплом, а руки обняли могучие плечи коротышки. Гном, в ответ, бережно обнял стройную эльфийку.

Они говорили на нантарианском и Келехир ничего не понял.

После ужина, на котором вновь подавали вогхан, соленую рыбу и крайне редкое в этих краях жаркое из говядины, Брегевольд ушел поболтать со знакомыми ему нантарианцами. Рашт залег в спячку в жилище. А Келехир отправился бродить по уютным улочкам Имрана вместе со своей возлюбленной и ее многочисленной свитой. Они ходили по городу до позднего вечера. Намисэль рассказывала эльфу историю Нантара и понемногу учила его языку.

В иные дни она обучала его сражаться по-нантариански. Келехир считал себя хорошим бойцом, но после боя с Дхарионом он понял, что ошибался. По сравнению с последним он был просто младенцем.

Излюбленным оружием огненных эльфов были сабли длиной с руку. Они были сделаны из нескольких каменных сплавов. У них был обязательный изгиб, острая заточка и полное отсутствие гарды. Назывались они «ангхиту» и были самым распространенным оружием в подземном царстве.

Одну такую изготовила для Келехира сама Намисэль. Сабля была сделана из самых прочных каменных сплавов, а ее режущие части были сработаны из красного алмаза. Помимо этого, владычица подарила ему самое главное – умение владеть этим оружием.

Келехир не сразу привык к своей сабле. Эльфы Эраниона, царства на северо-востоке материка, откуда он был родом, предпочитали другое оружие. Там в почете были копья, глефы, луки, прямые мечи и кинжалы. Сначала он мучился, стараясь не отхватить себе пальцы ненароком. Но потом обвыкся.

Учился он весьма быстро и через месяц уже довольно сносно владел своим клинком. А вскоре он уже был на равных с Дхарионом. Иногда ему удавалось даже продержаться чуть дольше в битве с Намисэль. Она почиталась нантарианцами как мастер клинка, и в сражениях не уступала брату, повсеместно признанному лучшим бойцом царства.

Келехир все больше и больше влюблялся в нантарианку. Она полностью завладела его сердцем и умом.

«Только ты мила мне, – сказал он ей в один из вечеров, когда они вместе гуляли по улицам Имрана. – Я хочу, чтоб мы всегда были вместе. Выходи за меня замуж».

При этом он достал заранее приготовленный подарок, кольцо, целиком сработанное из сапфира, и вручил его Намисэль. Нантарианка улыбнулась и надела кольцо на большой палец правой руки, как было принято в Нантаре. Она еще раньше знала, что Келехир собирается сделать ей предложение.

«Я принимаю твое предложение». – В ответ она подала Келехиру кольцо из рубина.

«Возьми это, – продолжила нантарианка. – Это символ моей любви к тебе. Его невозможно разрушить, но можно потерять».

Келехир принял кольцо и тоже надел его на большой палец правой руки. О нантарианских обычаях он также узнал заранее. Выбрать и приобрести кольцо ему помог Брегевольд. Он же и научил его, как вести себя, делая это предложение.

«Я люблю тебя, Намисэль, – сказал эльф и прибавил. – Клянусь защищать тебя и быть только с тобой одной».

«Я тоже люблю тебя, Келехир, – ответила нантарианка. – И тебе клянусь в том же».

Затем они поцеловались и удовлетворенно вздохнули. Оба втайне боялись отказа. Так и состоялась их помолвка.

После этого события они провели вдвоем еще некоторое время, пока в Имран вдруг не приехал Сомбриэль, уезжавший в свою вотчину.

Это произошло неожиданно. Он почти застал сестру врасплох. В Нантаре не разрешались никакие связи с чужеземцами. По законам царства Келехир должен был покинуть его в полном беспамятстве и уж никак не иметь каких-либо отношений с его жителями. Кто-то донес правителю о том, что во владениях его сестры до сих пор проживают те два пленника с Хириин-Раура.

Поздно ночью Намисэль разбудила Келехира и велела готовиться к отъезду. Эльф ничего не понял, но счел нужным подчиниться. Намисэль наскоро простилась с ним. Была расстроена и чуть не плакала. Он видел ее такой в первый раз. Обычно нантарианка всегда находилась в прекрасном и ровном расположении духа, а тут как будто подменили ее. Она передала Келехира на руки гному и двум нантарианцам и приказала доставить его и Рашта в Тхэкер-си-Дельборо – тайный проход, ведущий в город Дельборо. Он находился в конце Тэксет-Сетира, что переводилось на эльфийский как «Восточный путь».

Эльфа быстро вывели из дворца, где он обычно проводил ночи. Затем он с гномом и нантарианцами сходил за Раштом и забрал его. А после они всем отрядом помчались в порт, где сели в вагонетку и укатили в неизвестность. В Кхадре, который они пролетели без остановки, их вагонетку догнала светловолосая нантарианка, которую Келехир видел впервые.

Через некоторое время они прибыли в Обиссом, столицу царства. Город находился на востоке Нантара, под землей, как и все их города, в горной расщелине. Оттуда до Дельборо было около двухсот верст поверху. Но таким путем обычно нантарианцы не пользовались. Освобожденных пленников вывозили через тоннель в Рабамских горах, которые вплотную подходили к Дельборо с юга. Затем их лишали памяти и оставляли у ворот города, где их потом и подбирали люди Аркалана.

Вот и сейчас, повернув от Обиссома на юго-восток, вагонетка вошла в тоннель Тэксет-Сетира, ведущий во владения аркаланцев. Ехали не меньше четырех часов. Вскоре остановились у каких-то развалин. Здесь был обвал, но внимательному Келехиру было вполне понятно, что туннель вел дальше, под самый город людей.

Эльф внезапно ощутил себя в опасности. Тем более, что Брегевольд, его единственный приятель в подземном царстве, покинул вагонетку еще в столице, уведя с собой светловолосую незнакомку.

С ним и Раштом оставались двое нантарианцев из Имрана, Набарт и Дхарион. Они были верны владычице и должны были отпустить Келехира и Рашта как есть. Точнее, только последнего они должны были напоить зельем беспамятства. Эльфу же было разрешено избежать такой участи. Намисэль не хотела, чтобы он позабыл обо всем, включая и ее. Они бы выполнили ее распоряжение, если бы не Сомбриэль. Он догнал их у самого выхода из помещений Тхэкер-си-Дельборо.

«Беги, Келехир». – На ломаном аркаланском проговорил Набарт и открыл перед эльфом каменную дверь в рост человека. Дхарион, намереваясь исполнить приказ владычицы, накинулся на правителя с оружием в руках. Он хотел задержать его и, таким образом, дать эльфу время для бегства. Но все пошло не так, как они рассчитывали. Сомбриэль быстро понял, что к чему. Одним своим взглядом он что-то сотворил с Набартом и Дхарионом, и те упали на каменный пол бездвижными мешками. Оружие выпало из их рук. Рашт с ужасом посмотрел на Сомбриэля и сиганул в дыру следом за Келехиром. Шустрый эльф уже скакал по горной тропе, ведущей к подножию Рабамских гор. Он, конечно же, весьма рисковал своей шеей, но при этом отчаянно надеялся сохранить память. Рашт бежал рядом с ним. С гор они спустились без приключений, но оторваться от нантарианца им так и не удалось. Он настиг их в два счета. Он и раньше бы до них добрался, но что-то замешкался там, наверху, с Набартом и Дхарионом.

«Куда это вы?» – спросил он беглецов, внезапно вырастая перед ними в поле. До Дельборо оставалось не более десяти верст.

«Туда». – Пролепетал Келехир, стараясь отдышаться.

«Уходите без подарка, – укоризненно проговорил Сомбриэль. – Так не годится».

Сказав это, он схватил Рашта за шею и чуть придушил. Далламариец покраснел от натуги. Он изо всех сил пытался освободиться от ужасающей хватки нантарианца, но даже его огромной мощи не хватило на это. Он стал задыхаться и открыл рот, чтобы вздохнуть. Нантарианец воспользовался этим и плеснул ему в глотку зелья забывчивости. Рашт плевался и рычал, но вскоре зелье подействовало. Он перестал сопротивляться и уснул. Келехир с тревогой глядел на него. Ему хотелось избежать такой участи и он, вынув из ножен свою ангхиту, дал понять, что не сдастся, как далламариец. Нантарианец недобро поглядел на него и вынул свое оружие. Келехир толком-то и размахнуться не успел, как получил удар ногой в живот и свалился на землю, корчась от боли. В животе как будто взорвалось что-то, боль была настолько резкая и сильная, что он, чуть было, не потерял сознание.

«Отпусти». – Прохрипел Келехир, чувствуя на своей шее руку нантарианца. По щекам его текли слезы.

«Я не могу нарушить закон». – Ответил Сомбриэль и безжалостно влил в эльфа зелье.

«Я все равно буду любить ее вечно, – проговорил Келехир, чувствуя, как нантарианец снимает с его пальца символ неугасимой любви. – Вечно»…

«Угу». – Пробормотал Сомбриэль, раздевая горемык до исподнего, и забирая у них все их вещи. Он оставил их одних и ушел. Затем поднялся в горы и навсегда закрыл за собой все двери в подземное царство.

Глава 7

Глава 7

Келехир очнулся от холода. Вокруг стояла такая темень, что хоть глаз выколи.

«Боги! – подумал он с тревогой. – Сейчас ведь придут орки, а мы еще ни одной корзины не наполнили!»

«Рашт! – позвал он друга, и далламариец застонал где-то впереди него. – Нам надо работать, иначе мы с тобой опять останемся голодными!»

«Я знаю, знаю, – торопливо отозвался Рашт, судорожно шаря по земле руками. – Где же эта чертова кирка?»

Келехир сел и тоже пошарил руками. Но они нащупывали в темноте не каменный пол шахты. То, что они нащупывали, было похоже на траву. Низкую, и местами вытоптанную конскими копытами, но, все же, траву. Эльфа прошиб холодный пот. Глянув вверх, он обомлел. Над ним висело темное, беззвездное небо, затянутое тучами. Сквозь них пробивался слабый лунный свет.

«Где мы?» – огляделся по сторонам Келехир. Впереди, в версте от него, а он смотрел на восток, горели огни.

«Что это?» – продолжил эльф, вставая и вглядываясь вдаль.

«Похоже на свет от факелов, – задумчиво произнес далламариец. – Давай, подойдем поближе».

Келехир согласно кивнул. Они двинулись вперед. Огни приближались все ближе и ближе. Стали видны каменные, высокие стены города. На массивных, обитых стальными листами, воротах, друг на против друга, танцевали, выбитые чеканкой, лошади с вздыбленными гривами. Каждая несла на своей спине по всаднику, руки которых держали готовые к выстрелу луки. Справа и слева от ворот в солидных, защищенных от ветра светильниках, горел огонь.

«Это Дельборо!» – воскликнул далламариец и очумело посмотрел на друга.

«Точно, – проговорил Келехир минуту спустя. – Дельборо».

Осторожно приблизившись, они увидели двух стражников в синих плащах. Они расхаживали взад и вперед, то исчезая за зубчатой стеной надвратной башни, то вновь появляясь и негромко переговариваясь друг с другом.

«Эй, кто здесь?» – вдруг крикнул один из них, заметив движение и подбегая к краю стены. При ярком свете факелов стражникам удалось разглядеть эльфа и человека, стоящих внизу, перед воротами, и трясущихся от холода в исподнем.

«Что с вами случилось?» – крикнул сверху второй стражник, выглядывая рядом с первым.

«Мы были в плену». – Еле слышно проговорил эльф.

«В плену, в Железных Горах, – прибавил далламариец. – Я сам отсюда, из Дельборо. И до плена служил у господина Эверана».

Стражники переглянулись. Один из них, оставив свой пост, ушел за подмогой. Разбудив нескольких воинов, они помогли им открыть ворота и, впустив друзей в город, вновь заняли свои места. За Келехиром и Раштом пришел седой старик с длинными усами. Он назвался Онгером и увел их в жарко натопленную сторожку. Там он снабдил их самой простой одеждой и напоил горячим чаем с лепешками.

«Как же вы попали сюда, если были в плену, аж в Железных Горах?» – полюбопытствовал Онгер.

«Мы не знаем». – Отозвались друзья и стали наперебой рассказывать ему обо всех своих злоключениях, словно боялись, что им не поверят и примут за вражеских лазутчиков. Но аркаланец молча слушал их и не перебивал.

«Нас спустили куда-то вниз, – закончил Рашт. – Там было темно и ничего не видно. А потом мы внезапно оказались тут, в версте от города».

Онгер не удивился. В Дельборо он служил вот уже десять с лишним лет, и за это время в городе произошло несколько подобных случаев. Года два назад вернулись двое аркаланцев, пропавших под Белионом, как и Келехир. В Железных Горах они провели гораздо больше времени, чем эти двое, сейчас сидящие напротив него. Но, ни на тех, ни на этих не обнаружилось никаких ранений или следов болезни. Не считая того, что они были худые и изможденные.

«Ладно, – проговорил Онгер и отвел их в соседнюю комнату. – Ложитесь спать. Завтра все расскажете князю. Он решит, что с вами делать».

Тепло и уют согрели беглецов, и они заснули безмятежным сном. На следующее утро их разбудили и отправили в самую настоящую баню. После того, как они привели себя в порядок, Онгер отвел их в княжеский дворец.

Князь Бельтегир был наверху, в своем кабинете. Ему уже доложили о новых беглецах, внезапно появившихся ночью у ворот города. Но ему хотелось лично увидеть их и послушать их рассказы. Вместе с ним, в кабинете, сидел летописец и лениво затачивал новое пишущее перо. По велению своего князя, каждый такой случай записывался в отдельную летопись. Среди дельборийцев она была известна как Беглая летопись. Велась она давно и за несколько десятков лет в ней скопилась куча признаний. Но разгадки таинственным возвращениям людей и эльфов из Железных Гор не было.

«Что же они мешкают?» – недовольно прогудел князь. Высокий и статный аркаланец в летах. Лицо его не отличалось особой красотой, но было обаятельным по-своему. Круглые, как у филина, глаза, смотрели на мир из-под нависших бровей. А под широким носом-картошкой, в короткой, ухоженной бороде, прятался рот, полный белоснежных зубов. Облик дополняли каштановые волосы, которые князь скреплял обручем, чтоб они не падали на лицо.

Он был одет в бордовую рубашку с черной жилеткой из шерстяной ткани и темно-синие штаны из плотного хлопка. Их удерживал широкий кожаный ремень коричневого цвета с большой медной бляхой на которой был выбит долгогривый конь.

«Субарк, – продолжил князь, подходя к окну. – Иди, глянь, что ли»…

Но летописец не успел исполнить его приказ, ибо в дверь постучал и тут же зашел Онгер. А за ним еще двое. Князь живо повернулся.

«Ке-Келехир?!» – заикаясь, проговорил он, узрев пропавшего сына лорда Эмариэля, правителя Эраниона, его давнишнего и самого верного друга.

«Бельтегир!» – обрадовался эльф и кинулся к аркаланцу.

«Келехир, это ты! – продолжил немало удивленный этим обстоятельством князь. – Но, как же ты попал сюда? Боги, какой ты худой! Тебе, видать, нелегко пришлось в плену»…

Он обнял его и участливо потрепал по плечу.

«Да». – Сознался эльф, обнимая аркаланца в ответ.

«Может быть, ты есть хочешь? – спросил князь, стараясь окружить эльфа заботой. – Эй, Субарк или ты, Онгер! Принесите поесть, да поскорей!»

«Идем, садись, – продолжил он, усаживая сына друга за стол, на лавку. – Садись и рассказывай».

Усевшись, Келехир тяжело вздохнул и вкратце рассказал князю обо всем, что с ним случилось за эти два года.

«Если бы не Рашт, я бы умер там с голоду». – Добавил он, заканчивая свой рассказ. С этим он показал на огромного далламарийца, неловко топтавшегося у двери.

«О! – воскликнул князь, подзывая здоровяка. – Иди сюда, Рашт. Позволь пожать твою руку».

«Мой князь!» – верноподданнически выкрикнул Рашт и упал перед ним на колени.

«Да встань, встань, – пробормотал Бельтегир, поднимая далламарийца. – Ты помог сыну моего друга и я не могу оставить тебя без награды. Что ты попросишь для себя?»

«Хочу быть в дружине господина Эверана, – ответил Рашт и прибавил. – У него я служил до пленения. А более мне ничего не надо, и Келехиру я помогал не ради наживы».

«Так ты местный». – Протянул князь, благосклонно поглядывая на него.

«Да, мой князь, – отозвался Рашт. – Дельборо я считаю своим домом. Здесь живет вся моя родня».

«Ну, пусть будет по-твоему, – ответил на его просьбу Бельтегир и, щедро отсыпав далламарийцу золота, прибавил. – Отобедаешь с нами, а потом к родне. Садись».

Рашт не решился возражать и, усевшись за стол рядом с Келехиром, накинулся на еду.

«Так вас там не пытали?» – Вопрос вертелся в уме князя уже давно. Но задал он его только тогда, когда Келехир и Рашт перестали стучать ложками.

«Нет, что ты, Бельтегир! – отозвался Келехир. – Ни разу не били. Не выгодно им это. Пленные и без этого умирают от тяжелой работы».

«И это не странно, вовсе не странно, – поддержал его Рашт. – Насколько я знаю, Тень платит своим оркам золотом за пленных. А уж бить-то и вовсе запрещает!»

«Ну, надо же! – удивленно произнес князь, наблюдая за друзьями. – То-то я не вижу на вас ни следа от побоев!»

«У нас там сволочь одна была, – продолжил далламариец. – Бактурианец Ибрет. Он месяц или два долбил с нами руду. Потом пришел один орк и сказал, что Ибрет этот, ему, вроде бы, разрешили опять стать надсмотрщиком. А из разговора с пленными в соседней пещере я узнал, что этот гад избил эльфа из Эмборлада до смерти. И его, из-за этого, самого отправили в шахту, якобы в назидание».

«Да ты что!?» – Не поверил князь.

«Да, так и было, – подтвердил Келехир. – Я тоже слышал об этом».

Некоторое время все молчали. Слышно было только, как по бумаге царапает перо Субарка. Он торопился записать нескладный рассказ Рашта.

«А бактурианцы, значит, в шахтах не горбатятся?» – задумчиво и немного злорадно проговорил Бельтегир.

«Нет, – ответил ему Рашт. – Они там все в надсмотрщиках».

«Можно я пойду? – Неожиданно прибавил он. – Очень хочется родичей повидать!»

«Ступай, ступай». – Разрешил ему князь и далламариец, тепло попрощавшись с эльфом, со всех ног рванул в отчий дом.

Келехир вздохнул и с тоской посмотрел ему вслед.

Неделю спустя он уже трясся в седле по восточной дороге от Дельборо к Хоросу. Вместе с ним ехал князь с небольшой охраной в сто копей и Эверан, его средний сын. Бельтегир хотел лично передать Келехира на руки его отцу, лорду Эмариэлю, а заодно и немного развеяться. Давненько он не покидал Дельборо, а в Арентейле был два года назад.

Они летели по дороге, поднимая клубы пыли. Была почти середина октября 3837-го года, и солнце грело так, словно перепутало сезоны. Во всей западной степи – Скентельде – стояла сушь.

«Как бы не было пожара». – С тревогой подумал князь и поглядел на эльфа. Тот ехал, опустив голову и глубоко задумавшись над чем-то.

«Кажется, это был июнь». – Размышлял Келехир, трясясь верхом на лошади.

Был первый месяц лета 3835-го года, когда он, волею судеб, оказался в Железных Горах. Он узнал это от Рашта, с которым и познакомился в это время. И все бы ничего, только он очень хорошо помнил, как отметил с другом вторую годовщину плена.

Это было за несколько дней до того, как их спустили вниз, в какую-то темную расщелину. Значит, это тоже был июнь, только уже 3837-го года. И, если его расчеты верны, то тогда, где же он был целых три следующих месяца? Где же он провел их, прежде чем оказался у ворот Дельборо в начале октября?

К нему подъехал князь.

«Келехир, – позвал он эльфа. – О чем ты думаешь?»

«Да, вот». – Смутился тот и торопливо, боясь, что его перебьют или сочтут сумасшедшим, рассказал князю о поразившем его несоответствии.

Выслушав его, князь наморщил лоб и спросил: «Ведомо ли тебе про Беглую летопись?»

Эльф отрицательно покачал головой.

«Это документ, в который мы записываем случаи, подобные произошедшему с тобой. И ведется он очень давно, с конца Второй Эпохи. Там много подобных странностей, – проговорил князь. – У некоторых была гораздо большая разница, чем в твоем случае. Даже более, чем три месяца»…

«Отчего же так происходит? – удивленно проговорил Келехир и прибавил. – Я где-то был все это время».

«Говорят, что оно, это самое время, каким-то образом искажается». – Пожал плечами князь.

«А как ты объяснишь мои вылеченные кем-то ноги? – не унимался эльф. – Я отлично помню, что правая была, как дуга, а на левой была громадная шишка с осиное гнездо!»

«Я был при смерти, – продолжил он. – Еще немного и развоплотился бы. Не было сил терпеть все это».

Добавил он, как будто извиняясь. – А тут раз! И ноги здоровы и сам я очень даже живой!»

«Никак не объясню, – ответил князь. – Потому, что не знаю как».

«И я не знаю, – вздохнул эльф. – Но где-то же я провел три месяца перед тем, как попасть к тебе, в Дельборо!»

«Где-то провел». – Согласился с ним Бельтегир.

Хорос, большой и хорошо укрепленный город, стоял на реке Камард, западном притоке эльфийского Тауриля, спускавшегося бурным потоком с северных гор Иннарималя. Река была полноводна и глубока. Она долго и бережно несла свои воды через весь западный Аркалан. Извиваясь, как змея, она проползала по холмистым равнинам царства, и после впадала в Южное море.

Хорос, построенный на ее западном берегу в 7181 году Первой Эпохи, был могучей цитаделью людей. Он был вторым после Дельборо, основанного в 7148 году той же эпохи. Он несколько раз расширялся за это бесчисленное количество лет, и ныне являлся самым большим из всех городов Эну. Он же являлся и приграничным городом, поскольку сразу за его восточными воротами начинались земли гномов, Намлад-ном.

Путь до Хороса занял у них чуть больше двух недель. Они несколько раз останавливались на небольшой отдых. И пять раз переночевали в придорожных трактирах. В город прибыли ближе к вечеру.

«Поедем во дворец, – сказал князь Келехиру. – Там проведем ночь, а на утро отправимся в порт, возьмём корабль в Меарк или Арентейл, как получится».

Эльф согласно кивнул. Так они и поступили. Переночевали во дворце князя, потом прибыли в порт и недолго искали корабль в Меарк. Он вскоре нашелся. Это была торговая, однопарусная лодка. Она была небольших размеров, вмещала в себя около тонны груза и двадцать пассажиров. Охрану пришлось оставить, да и не так уж она была нужна. Договорившись с хозяином лодки об оплате, они залезли в нее и расположились в уютной каюте.

«Ну, вот, – сказал князь, пристроив свой дорожный мешок у койки. – Дней через пять, если будет ветер, будем в Арентейле».

«Ну, или через две недели, – прибавил Эверан, снимая плащ и сворачивая его. – Если ветра не будет».

Лодка вздрогнула и, покинув порт, отправилась на север. Келехир смотрел в иллюминатор.

Они проплывали мимо гномьего царства, Намлад-нома. Оно лежало между двух притоков Тауриля, Камарда и Мериаса. На севере оно упиралось в Черные Горы – Бизан-Менем, а на юге, через Хорос, Баг-Аван и Герезур, проходила граница с Аркаланом.

В этом царстве было очень много фермеров и шахтеров. Последние все жили в Бизан-Гарде – Черном городе. По гномьему обычаю, он был внутри гор.

«Как красиво!» – Про себя восхитился эльф, глядя на аккуратные прямоугольники фермерских полей, усеявших восточный берег реки Камард. Урожай был собран, а поля уже перепаханы для следующих посадок.

Вскоре доплыли до эльфийского Сеана. Этот небольшой городок стоял на западном берегу реки Камард, к северу от Хороса. Прямо напротив него брали свое начало Черные горы. Обогнув их и оставив справа от себя, они двинулись на Меарк, следующий город на их долгом пути.

Меарк или Меркиэль, как называли его эльфы, располагался на восточном берегу самого Тауриля, широкой, глубоководной и могучей реки. Как раз в том самом месте, где она разделялась на два притока, огибая треугольник Черных гор. Здесь было северней и, следовательно, холодней.

Город встретил их инеем на древних стенах и переполненными тавернами. Осень – пора ярмарок и веселья. Обычно самые большие ярмарки проходили в Эрдеворе, на гномьем севере. В Хоросе, в аркаланских степях. И в Меарке, среди эльфийских лесов.

Помимо больших ярмарок, существовали и малые ярмарки, которые проводились практически во всех селениях торговцами средней руки. На улицах города даже в утренние часы было многолюдно.

«Теперь ни в одну таверну не зайти, – бурчал князь, прокладывая себе путь в толпе купцов. – Понаехали тут».

Им удалось перекусить в ближайшем к порту трактире и вскоре они вернулись на лодку. Ее как раз разгрузили от своего товара два дюжих рыжих аркаланца. Они продавали овечью шерсть.

Попрощавшись с торговцами, вновь отплыли. Меркиэль с его чудесной ярмаркой остался позади. Они вошли в величественный Тауриль, и хозяин посадил на весла несколько матросов.

Тауриль был втрое шире, чем Камард и Мериас. Течение в нем было в разы сильнее. Он был глубже, и вода в нем была холоднее и чище. По берегам реки рос лес и Келехир с удовольствием разглядывал его. Он ведь уже давно не видел деревьев. Под Хоросом, правда, были леса. Но они состояли из дубов, ясеней, вязов, осин и берез. Листья они уже сбросили и теперь стояли серые и неприглядные. А здесь, на берегах Великой реки, стояли вечнозеленые ели, сосны и пихты.

Келехир не отрывался от окна. Ему было радостно. Оттого, что они успели на один из последних кораблей, идущих в Арентейл. Судоходство на реке вот-вот должно было прекратиться. Оттого, что с ним ехали его друзья и оттого, что родной дом с каждой верстой становился все ближе и ближе. По ночам ему, правда, снились кошмары, сплошь связанные с пленом и шахтами Железных Гор. Может, так его душа стремилась очиститься от неприятных воспоминаний? Но, как бы то ни было, в один из прекрасных дней, лодка вошла в порт Арентейла.

Это была самая счастливая минута в жизни Келехира. Он вспомнил, как мечтал об этом, лежа на грязной, замусоренной подстилке в шахтах. Как хотел вдохнуть чистый, горный воздух Иннарималя и пройтись в роскошном саду своего отца. Или, ничего не делая, сидеть в летнем домике с сестрами и смотреть на огонь в камине. Или оседлать вороного коня и вихрем промчаться на нем вдоль берегов Тауриля. Ах, сладкие мечты! Грезы, спасавшие его душу от черного отчаяния и согревающие его сердце теплом прежней жизни… Настала пора вам сбываться!

Глянув в возбужденные и сияющие глаза эльфа, Бельтегир улыбнулся и тронул его за плечо: «Пойдем, Келехир! Не стой, как истукан!»

«Бельтегир! – рассмеялся тот, обнимая князя. – Я так счастлив!»

«Я тоже рад за тебя, – отозвался князь и в глазах его мелькнули озорные искорки. – Только это… Давай шутку провернем».

«Какую?» – полюбопытствовал эльф.

«А как прибудем во дворец, – зашептал ему аркаланец. – Ты сразу-то не показывайся. А я твоим родичам скажу, что привез им подарок. И тут ты выйдешь. Ну, как? Здорово?»

«Здорово! – улыбнулся Келехир. – А ты не боишься?»

«Кого? Эмариэля? – хохотнул князь. Лорд до жути не любил шутки друга. – Ничего он не сделает. Не до этого ему будет».

«Ладно, – согласился эльф. – Идем».

Лорд Эмариэль, владыка Эраниона, сидел в Гостиной зале, в большом, уютном кресле. Задумавшись, он равнодушно смотрел на потухший камин. Это был красивый, широкоплечий эльф, с темно-русыми, ухоженными волосами средней длины. Бороды он не носил, ибо был брезглив. Ему не нравилось, что в ней застревают крошки. У него было симметричное, вытянутое лицо с тяжелым подбородком, большой рот, прямой нос и круглые глаза серого цвета. Взгляд их всегда был несколько тяжеловат, но доброжелателен.

Одет он был в светло-голубое эльфийское платье с длинными рукавами, серые штаны и кожаные сапоги черного цвета.

Он уже отобедал и теперь пил чай с душицей. Кружка стояла рядом с ним, на круглом, деревянном столике. Правитель тяжело вздыхал. С момента пропажи сына он резко изменился. Стал замкнутым и угрюмым. В волосах его засеребрилась седина. Он измаялся сам и измучил семью: жену и двоих дочерей. Сроду не жаловался он на здоровье, а в последнее время стал чахнуть. Не от болезни, конечно. А от тоски, грызущей его сердце денно и нощно.

«Келехир, милый мой сынок, – Думал лорд, вспоминая лицо сына. – Увижу ли я тебя снова?»

Он не заметил, как слезы заструились по его лицу. Ответа на этот вопрос не было уже два долгих года. Он винил себя в исчезновении сына. Он ведь хотел поехать вместе с ним. Но почему-то не поехал. Не послушался своего сердца. Может, было бы все по-другому…

Вспомнилось, как в тот же год, сорвавшись с места из-за письма, присланного Аэнором, сотником дружины сына, он приехал в Белион. Повезло тогда Иллимеру и жителям города. Вовремя прибыли аркаланские полки. Осаду сняли в ту же ночь.

Ворвавшись к командующему, обезумевший от горя владыка Эраниона вцепился в него мертвой хваткой. И так и задушил бы того в гневе, если б не двоюродный брат, Аурониэн, оттащивший его от ни в чем не повинного Иллимера. Вспомнилось, как ярость и боль снова охватили его, когда Иллимер, видевший со стен города, как Келехир умчался на запад, рассказывал ему обо всем произошедшем в то злополучное время. А он, уже за неделю до этого чувствовал, что с его сыном случится что-то. Если бы он погиб в битве, либо остался израненным калекой, все же, легче было бы сердцу.

Но Келехир пропал, и неизвестность, незнание его судьбы было для лорда большей болью, чем могла бы быть его гибель. Возможно он в плену. А где именно, одним богам ведомо. Железные Копи Далвурского кряжа, Азвалгарские рудники, Бактурианские северные леса… Где же он там?

Но и на этот вопрос он не получил ответа. Эльфы в те земли не ходили, да и из гномов так далеко мало кто забирался. Никто ничего не мог разузнать для него, даже самые искусные разведчики из числа его приближенных. Лорд вновь вздохнул и вытер слезы белым платком. В дверь раздался неожиданный стук.

«Можно?» – спросил знакомый голос и в кабинет протиснулся князь Аркалана.

«Бельтегир? – удивленно вытаращился на него лорд, стараясь спрятать красные, от слез, глаза. – Ты не предупреждал о своем визите».

«Я полагал, что ты всегда рад меня видеть». – Деланно обиделся князь.

«Это так и есть! – лорд радушно обнял друга. – Просто… Ты немного застал меня врасплох».

Аркаланец сделал вид, что не замечает красных глаз эльфа.

«Зови своих, я привез вам подарок». – Небрежно проговорил он, обнимая лорда в ответ.

«Подарок?» – удивился Эмариэль, но велел позвать жену и дочерей.

Энриэль, жена лорда, была маленькой и хрупкой эльфийкой с острова Симериль. Ее длинные, пшеничного цвета, волосы были собраны на затылке и скреплены серебряной брошью в виде птицы. Она обладала красивым лицом с правильными чертами и спокойным, уравновешенным характером.

Она пришла первой и, поприветствовав князя теплотой ласковых, голубых глаз, встала рядом с мужем.

Через минуту к ним присоединилась Иннумиэль, торопливо вытирая руки, испачканные в краске. Она опять рисовала. Старшая дочь владыки Эраниона немногое переняла от матери. По правде сказать, только цвет глаз у нее был такой же, васильковый, а в остальном она походила на отца. Такая же высокая и стройная, как он, разве что более утонченная и женственная, как ей и положено было быть.

Последней в Гостиную вошла Лелиэль, младшая дочь лорда. Она была одета в дорожный наряд и только что вернулась с прогулки. Лелиэль была похожа на обоих родителей одновременно. От матери ей достался невысокий рост, круглое лицо и пухлые губы, а от отца – прямой нос и форма глаз. Цвет же их, вопреки всему, был не голубым, а светло-серым, почти стальным. Этим она была похожа на Луриэль, свою бабушку по линии матери.

Женщины вопросительно посмотрели на владыку Эраниона, а затем на князя.

«Где же твой подарок?» – спросил Эмариэль, подозревая очередную «шутку» друга и начиная хмурить тонкие, черные брови.

«Сейчас, сейчас, – отозвался Бельтегир и вышел. Эльфы переглянулись друг с другом. Затем, дверь снова открылась и князь, заведя смеющегося Келехира внутрь, торжественно провозгласил. – Вот он!»

«Келехир!» – громко и с каким-то внутренним надрывом крикнула жена лорда, Энриэль и, побледнев, стала падать на пол. Подбежавший князь еле успел подхватить ее. Сам лорд схватился за сердце и застыл каменным изваянием. Возле него бестолково заметался Эверан. Из глаз сестер дружно хлынули слезы.

«Боги! Боги! – растерянно воскликнул Бельтегир, стараясь привести в чувство упавшую эльфийку. – Эмариэль! – загремел он. – Что с тобой? Очнись же, наконец!»

От его хриплого баса даже мертвые восстали бы, проснулись в своих могилах. Пока сестры душили Келехира в объятиях, Бельтегиру удалось привести в чувство Энриэль. Она хотела встать, но не могла и протянула к сыну руки.

«Мамочка, – заплакал тот от радости и кинулся в ее объятия. – Здравствуй, милая, здравствуй».

«Келехир, сын мой». – Проговорила Энриэль, обнимая похудевшего и ставшего каким-то маленьким, сына.

«Сынок». – Сказал Эмариэль и сел рядом с женой.

«Отец, – повернулся к нему Келехир. – Я так рад вернуться домой. Так рад вас всех видеть!»

В ответ на его слова, вновь обретенное им семейство, облегченно вздохнуло и дружно засмеялось.

Спустя два часа, когда все слезы были выплаканы и сказаны все слова любви и радости, Келехир с семьей уселся ужинать. Позвали и князя с Эвераном.

«Вот такие вот, Эмариэль, у нас чудеса творятся под Дельборо». – Проговорил князь, когда Келехир вкратце рассказал родным о своих бедствиях в стране Мехир-Улога.

«Чудесные чудеса, – подтвердил уже захмелевший Эверан и, ущипнув старшую дочь лорда, Иннумиэль, прибавил. – Переселяйтесь к нам. Скучно не будет».

С подозрением поглядев на него, Бельтегир отобрал у сына полный кубок вина и, залпом выпив его, пробасил: «А ну-ка, сам переселяйся отсюда куда-нибудь! И побыстрей!»

Эльфы засмеялись. А Эмариэль, переведя взгляд на Келехира, произнес, обратившись к князю: «Мы очень тебе признательны, Бельтегир, и хотели бы от всей души поблагодарить тебя. Мы ведь уже совсем отчаялись в ожидании своем».

«Вам не за что его благодарить». – Вдруг неожиданно жестко заявил Келехир. В ту же секунду ему показалось, что кто-то сказал это у него в голове. Или даже выкрикнул.

«А кого же нам благодарить?» – несказанно изумился лорд.

«Владык огня». – Загадочно ответил Келехир. Или кто-то ответил в нем.

Эмариэль ошарашенно поглядел на князя, ответившего ему точно таким же взглядом. Сестры и мать испуганно посмотрели на Келехира. Что такое он сейчас сказал? Что за бред? Какие еще такие «владыки огня?»

Келехир очумело захлопал глазами и, растеряно оглядев родных, вышел из-за стола с низко опущенной головой.

«Что это на меня нашло? – Думал он про себя, поспешно выходя из Гостиной. – Я схожу с ума?»

Когда он скрылся из виду, встревоженный лорд пересел поближе к князю, и вопросительно уставился на него.

«А я ведь чувствовал, что с ним что-то не так, – произнес тот. – Что-то странное появилось в его взгляде еще там, в Дельборо. И всю дорогу сюда он казался мне каким-то раздвоенным, что ли»…

«Знаешь, Эмариэль, – продолжил он, беспокойно покрутив головой. – Некоторые из тех, кто вот так вернулся из небытия, впоследствии сошли с ума».

«Боги!» – поморщился лорд, беспомощно потерев подбородок.

«Не хочу вас пугать, – произнес аркаланец. – Но подобные случаи бывали. Впрочем, давайте надеяться, что с Кели все будет в порядке».

«Будем надеяться». – Удрученно отозвался владыка Эраниона и вздохнул.

Келехир лежал на кровати и отчаянно силился понять произошедшее. Слова, сказанные им за ужином, вылетели из его рта помимо воли. Он даже не сразу понял, о чем говорит.

Владыки огня… Откуда это? Что-то постороннее, чужое и неведомое словно бы вселилось в его тело. Он ощутил это уже давно, сразу же, как только оказался на поле, в версте от ворот Дельборо. Или еще раньше?

Келехира охватил суеверный ужас. А вдруг это дело рук Мехир-Улога? Кто-то из рабов однажды сказал эльфу, что Темный Владыка – могущественный колдун. Если это так, значит, он обречен.

«Надо попросить у князя эту летопись Беглых, – подумал Келехир, ухватившись за эту мысль, как за последнюю надежду. – Может быть, в ней отыщутся какие-нибудь ответы или подсказки».

На этом он немного успокоился и уснул.

Проснувшись на следующий день, Келехир радостно улыбнулся солнцу, заглянувшему в окно его комнаты. И, выпрыгнув из постели, отправился умываться. Ему что-то снилось. Ни сна, ни его сюжета, ни каких-либо подробностей он не вспомнил. Но сон развеял его вчерашнюю тревогу и подавленность.

«Со временем, – думал эльф. – Я разберусь со всеми загадками, а сейчас… Сейчас нужно позавтракать и как можно быстрее бежать к Мориан. Вчера я не успел навестить ее, слишком устал с дороги».

Войдя в Гостиную залу, он поприветствовал родных и, сев за стол, с аппетитом принялся уплетать вкусный завтрак. Настроение у него было отменное. Сегодня он, наконец-то, увидится с любимой! Как же она жила без него все эти годы? Доев завтрак и поблагодарив родных, он стремительно вскочил из-за стола с намерением покинуть дворец.

«Келехир, ты куда?» – спросил отец.

«Я хочу навестить Мориан! – обрадованно ответил Келехир. – А почему ты спрашиваешь?»

Лорд закашлялся и жалостливо посмотрел на сына.

«Что случилось? – встревожился Келехир. – Говори, отец». – Попросил он, не услышав ответа и минуту спустя.

«Не знаю, как и сказать-то». – Произнес Эмариэль, беспомощно посмотрев на жену и дочерей. Но те тоже промолчали. Никому из них не хотелось делать Келехиру больно. Бельтегир и Эверан, опоздавшие к завтраку, непонимающе переглянулись между собой.

«Прости, Келехир, – раздался голос Ассама, мужа Лелиэль, младшей сестры эльфа. – Твоя Мориан вышла замуж и уехала в Симериль, в город Дэларан».

Келехир, услышав это известие, вздрогнул так, словно на него вылили ушат холодной воды. Опустив голову, он медленно повернулся и вышел из Гостиной залы. Ассам вышел следом, сделав эльфам знак, что постарается утешить страдальца.

Ассам был из далламарийцев. Он родился 26 марта, в 3801 году Третьей Эпохи. Когда царство пало, ему едва исполнилось четыре. Отец его, Скергельд, царь Далламара, предчувствуя неминуемую гибель свою, в последний миг отправил жену и сына к аркаланцам, принявшим у себя тысячи беженцев.

Ассаму было тридцать пять лет. Двадцать из них он провел в Аркалане, последние десять в путешествиях по разным городам и странам, и только в прошлом году он появился в Арентейле. Да так и остался там, влюбившись и взяв в жены Лелиэль, младшую дочь владыки Эраниона.

Он был высок и силен, этот далламариец. К тому же, красив и обаятелен. У него были прямые брови, прямой нос, пухлые губы и светло-голубые глаза. Волосы он носил короткие, они были у него насыщенного каштанового цвета. Иногда он отращивал бороду, но чаще всего его лицо было открытым, хвастая отличным загаром.

Одежда, которую он носил, не отличалась особой изящностью. Это был простой наряд, без излишеств. Длинная, темно-зеленая куртка до колен, черные штаны и сапоги. Поверх нее, если было прохладно, он одевал старый, но добротно сделанный плащ с капюшоном, подбитый медвежьим мехом. Куртку, обычно, он подпоясывал кожаным ремнем, на котором висел короткий кинжал и стилет.

Он успел проявить себя как умелый и стойкий боец в многочисленных битвах вместе с друзьями своими, Эвераном и Артадором, сыновьями князя Бельтегира. Ассам отличался беспримерной храбростью, хладнокровием и яростной ненавистью к врагу. Путешествия воспитали в нем твердый характер и решительность. Он был человеком слова и никогда не давал пустых обещаний. Но Лелиэль полюбила его не только за это. Ассам был очень раним и нежен глубоко внутри. Он обожал котят, щенят, мелких пташек и природу.

Сейчас он торопился за Келехиром, огорченно раздумывая, как он будет рассказывать незнакомому эльфу о случившейся в его отсутствии измене.

Келехир лежал на постели, уткнувшись лицом в подушку и горько плакал. Он даже не повернулся на звук открывающейся двери. Холодные шахты Хириин-Раура отняли у него не только два года жизни. Они высосали из него всю радость и украли у него солнце. То солнце, что согревало его теплом своей любви. То солнце, что отныне будет светить кому-то другому. Тому, кто не изведал и капли тех страданий, что выпали на его долю.

«Как она могла? – Думал он, захлебываясь слезами. – А ведь говорила, что любит»…

Мысли роились у него в голове. Они были тяжелые, безрадостные и бесконечные.

«Хм, Келехир, – смущенно позвал его Ассам, и присел на кровать рядом с эльфом. – Ты бы не расстраивался так, не убивался. В жизни ведь все бывает».

«Расскажи, – глухо попросил его эльф, поворачивая к далламарийцу злые, и красные от слез, глаза. – Как все случилось?»

«Да рассказывать-то особо нечего, – просто ответил Ассам. – Она ждала тебя, долго ждала. Но ты все не появлялся и не появлялся. Зато появился этот эльф из Симериля, и она влюбилась в него».

«Кто он?» – зловеще прорычал Келехир.

«Да я толком-то и не знаю, – продолжил Ассам, неуверенно пожав широкими плечами. – Я был в Бусте, когда это случилось. Лелиэль говорила, что вроде из магов или алхимиков какого-то древнего рода. Но разве это так важно теперь?»

Ассам был прав. Это вовсе не было важным теперь. Прошлого не вернуть.

«Лучше бы я погиб там, в этих проклятых Железных Горах». – С горечью подумал Келехир.

Далламариец, заметив, что его утешения совсем не возымели действия, пожал его руку и тихонько вышел.

«Ненавижу! – Кричал Келехир, мысленно возвращаясь под Белион. – Ненавижу тебя, Набуриэль! Ты исковеркала всю мою жизнь! Будь ты проклята, отродье Тьмы! Будь проклята!»

Сердце его вдруг екнуло и отозвалось жуткой, нестерпимой болью. Как будто бы в него вонзили сразу несколько кинжалов и повернули их вдобавок.

«Будь ты проклята, чертова мышь!» – вслух заорал эльф, в ярости колотя по подушке.

«Не смей так говорить! Не смей! – Послышался низкий, заходящийся от злобы голос. – Больше никогда не говори так!»

Голос перешел на визг и исчез. Вместо него в сознание эльфа вторглась боль, исходящая от сердца. Оно словно горело от возмущения и билось быстро, громко и тревожно. Боль усиливалась и становилась все обширней и обширней, разливая жар по всему телу. Оно явно мстило Келехиру за необдуманные слова.

«А!» – вскрикнул эльф, задыхаясь. Он потерял сознание и скатился с кровати на пол.

Очнулся он через некоторое время. Вокруг были встревоженные лица родных и друзей. Они стояли около кровати и смотрели на него. Заметив, что эльф пришел в себя, они облегченно вздохнули. Рядом с ним сидел отец и лечил его, положив руки ему на грудь. От его ладоней исходило успокаивающее тепло. А пальцы лорда (или так показалось Келехиру?) один за другим вынимали из его сердца острые кинжалы.

«Что произошло, Келехир? – лорд Эмариэль был взволнован. – Ты так громко кричал»…

«Я не знаю». – Ответил тот, понемногу приходя в себя и пытаясь сесть.

«Я вспомнил Белион и ту ночь осады, – пояснил он, откидываясь назад. – Вспомнил Набуриэль. Ой! Вот, опять»…

Он схватился за грудь. При упоминании имени Предвечной мыши, сердце кольнуло чуть сильнее.

«И, что?» – вмешался Бельтегир, слышавший крик Келехира в самом дальнем крыле дворца.

«Я, кажется, проклинал ее». – Признался эльф и, устыдившись, закрыл глаза.

«Ой, это зря, – ляпнул Эверан не к месту. – Ты же знаешь, Келехир, как у нас говорят. Кто Набу проклянет, тот и дня не проживёт».

«Ты что? – одернул его князь и чувствительно толкнул среднего сына в плечо. – Ты что мелешь-то?»

Эверан промолчал, насупившись и переглянувшись с Ассамом. На лице далламарийца читалось неодобрение.

«Набу здесь ни при чем, – проговорил Эмариэль. – Это просто от переживаний».

Но Келехир, неожиданно для себя ощутил, что Эверан прав. Ведь все, что от тебя исходит, к тебе же и возвращается.

А что, если Предвечная мышь настолько могущественна, что, услышав слова Келехира, немедля вернула их обратно? Включая всю ярость и боль, вложенные в них. Испугавшись, эльф зарекся проклинать это существо. Вдруг эти его слова могли стать последними?

Родные и друзья еще немного побыли у его постели и постепенно разошлись. Жизнь эльфа была вне опасности (отец его был весьма искусным целителем), и теперь он лежал, закрыв глаза, и думал.

«Как же странно все происходит, – старался связать свои ощущения с мыслями Келехир. – И этот голос опять».

Тот самый голос, что появился, когда отец благодарил Бельтегира за возвращение сына. Тогда он был не особо громким, а сегодня… Сегодня это было жуткое шипение, отвратительное и режущее слух. Он и сейчас еще звенит в ушах, запрещая проклинать Предвечную мышь.

«Что же происходит-то? – Застонал эльф, ворочаясь в постели. – Не иначе как это вражеское лиходейство. А тут еще предательство Мориан.… Что ж дальше-то будет?»

Неведомо ему будущее. Словно стал он незрячим и больным стариком в молодом, полном жизни, теле. Не видится ему ничего. Все исчезло в один миг. Все пропало в бездонных шахтах Хириин-Раура. А зеркало жизни покрылось таким толстым слоем пыли, что через нее не то, что будущее, настоящее и то не проглядывает. Вместо чувства любви в нем поселился страх, и лицо Мориан стало безжизненным и далеким. Словно с картин их совместной жизни кто-то безжалостно вывел все краски. Больше никогда он не полюбит вновь.

Эти тяжелые чувства измучили эльфа. Он ворочался до самого утра и заснул тогда, когда солнце уже окончательно встало.

Глава 8

Глава 8

Бельтегир готовился к отъезду. Довольно он уже пробыл в гостях у друга. Пора возвращаться домой. Да и непривычно было князю жить в спокойствии. Тесно ему было в одинаковых, сменяющих друг друга днях. Просила его буйная душа опасностей и риска. Скорее в Дельборо, иначе он зарастет у этих эльфов мхом. Совсем забудут его руки, как клинок держать.

«Да где же эта чертова фляга? – рассвирепел аркаланец, переворачивая вверх дном деревянный сундук. В него он складывал все свои пожитки, когда приезжал к другу. – Разве можно хоть что-то найти в таком бардаке?»

«Что ты ищешь?» – спросил его Келехир, внезапно подходя сзади.

«Тебя стучаться не учили? – притворно разозлился князь. – Напугал, аж сердце зашлось. Фляжку я ищу свою, дорожную. Куда засунул, не помню».

«Это я взял, друг, – улыбнулся эльф. – Налил тебе туда немного яблочного сидра. Чтоб ты в пути не скучал».

«Вот, спасибо!» – обрадовался аркаланец и продолжил свои сборы.

«А тебя я хотел попросить о том, чтобы ты прислал мне копию этой вашей летописи про беглых. Помнишь, ты мне про нее рассказывал?» – сказал Келехир, наблюдая за князем.

«Да, – ответил Бельтегир и продолжил. – Хорошо, что ты напомнил, Келехир. Сейчас я отправлю голубя к Артадору, а он вышлет ее тебе нарочным. Идем, проводишь меня и Эверана».

Проводив аркаланцев до Южных ворот, Келехир вернулся к себе. Он всегда больше увлекался географическими и историческими трудами, а тут вдруг повадился брать романы о любви в отцовской библиотеке и читал их запоем. До своего плена он на них особо внимания не обращал, все некогда ему было, да и не интересно. Но тут он стал обожать эту ванильную писанину, в которой герой непременно побеждал Зло и возвращался к своей возлюбленной. А та, разумеется, дожидалась его.

Келехиру совершенно не хотелось появляться в реальности. В его реальности нет ярких красок, она бесцветна и пресна. Вчера похоже на сегодня, а сегодня будет подобным завтрашнему дню. Одно и то же. В его реальности победило Зло, а он, ее герой, оказался раздавлен и уничтожен.

Проглотив очередную книгу, Келехир вышел на балкон и постучался к сестре. Их смежные комнаты соединялись посредством длинного балкона, и они, иногда, ходили друг к другу в гости.

«Войди, брат, – позвала Иннумиэль, запуская его в комнату и закрывая дверь. – Сегодня что-то ветрено».

«Да уж, – поежившись, отозвался тот и прислушался, как за окнами шумит ветер. – Обратно пойду по коридору».

«Садись, – улыбнулась Иннумиэль. – Хочешь чаю?»

«Ну, налей, что ли… – Раздумывая, ответил Келехир. Он присел в мягкое кресло у камина и стал разглядывать древний свиток, лежавший на маленьком чайном столике. – Это про что?»

«Это про Бактурию, – ответила сестра, застучав фарфоровыми чашками. – Сельвен писал. Между прочим, очень увлекательно».

Келехир равнодушно промолчал.

«Ты какой-то рассеянный сегодня». – Заметила Иннумиэль, забирая у него бесценный свиток.

«Так, думаю». – Проговорил брат, глядя куда-то в сторону. Иннумиэль не удивилась. В последнее время Келехир только и делал, что думал. Он думал везде. В Гостиной, где проходили обеды, ужины и завтраки. В саду, где он изредка прогуливался. В Арентейле, куда иногда выбирался, чтоб хоть немного отвлечься. Везде, где бы он ни был, его настигали неотвязные и беспощадные мысли о произошедших с ним событиях.

«И, что же ты думаешь?» – вопрос сестры повис в воздухе и влетел в уши Келехира лишь после того, как она его встряхнула.

«Меня не покидает смутная тревога, – поделился он с ней. – Уж больно не складно все получается. Куда-то исчезли из моей жизни целых три месяца, и я не могу их отыскать! Хотя, где-то в глубине души, я знаю ответ на этот вопрос».

Иннумиэль слушала его молча и внимательно. Не перебивала.

«Не вяжется у меня это, – продолжил Келехир возбужденно. – Я отчетливо помню двух разных себя, Иннумиэль! Один из этих «я» был искалечен, с кривыми, переломанными ногами и в плену Хириин-Раура! А второй, вот он, здоровый и на свободе! Может быть, скажешь, как такое могло случиться?»

«Разгадка кроется в том времени, которое ты забыл по чьей-то злой воле, – ответила Иннумиэль. – Все самое важное случилось тогда. Так говорят мне мои чувства, Кели. Кто-то заставил тебя забыть о прошлом».

В ответ, в груди Келехира, слабо трепыхнулось сердце: «А я ведь тоже думал об этом… Но, с какой целью меня лишили памяти? И кто? А может, это просто бред и то, что случилось со мной и со многими другими, вообще никак нельзя объяснить?»

«Тебе стоит дождаться летописи, о которой ты мне рассказывал». – Проговорила сестра минутой позже.

«На нее все мои надежды». – Вздохнул Келехир.

«Мне так жаль тебя, брат, – Иннумиэль обняла его и крепко прижала к груди. – Столько всего на тебя навалилось. И плен, и измена»…

Келехир промолчал. Нет смысла жалеть себя, нет времени оплакивать прошлое. Он должен сосредоточиться на решении загадки, назначенной ему самой судьбой. Спорить с ней было бесполезно.

В конце 3837-го года, в феврале, прибыл обещанный князем нарочный. Он привез с собой копию Беглой летописи на аркаланском и записку от князя. В ней он передавал приветы и добрые пожелания от себя, сыновей и (вот нечаянная радость!) от Рашта. Далламариец тоже бился над разгадкой и обещал написать другу в ближайшее время.

«Здорово!» – обрадовался эльф и, вцепившись в рукопись, помчался к себе в комнату. Там, уютно устроившись за столом, он вооружился пером и чернилами, чтобы записать все совпадения, какие будут выявлены.

Множество судеб описывалось в этой летописи и все они были одинаковы. Пропал тогда-то и найден тогда-то. А между этим, некий таинственный и необъяснимый провал в памяти. Промежуток безмолвного времени, в котором потерялись как вопросы, так и ответы.

До изнеможения сидел Келехир за столом. Вокруг валялись исписанные им страницы. Будет ли конец этому? Уже светает, а он одолел лишь половину летописи. И ничего, ни одной подсказки. Может, во второй ее половине будет хоть за что зацепиться?

От усталости глаза его сами собой закрылись. Он уснул, уткнувшись лицом в бумаги. Утро так и застало его.

Зимнее солнце светит неярко, но его хватило, чтобы разбудить Келехира. Продрав сонные глаза, эльф сразу же воткнулся в рукопись и даже не вспомнил о завтраке. Оплошность исправил отец. Он сам принес его сыну и, тронув за плечо, позвал: «Келехир. Оторвись хоть на минуту. Поешь, ты ведь не ужинал вчера».

«Мне некогда, некогда». – Отозвался тот, шаря по строчкам полубезумным взглядом.

Лорд покачал головой и, не произнеся ни слова, покинул его. До самого вечера Келехир просидел за рукописью. Он безнадежно устал. У него болела спина и раскалывалась голова. А перед глазами мелькали злополучные строчки текста. Но разгадки не было.

«Значит, я что-то упустил, – подумал эльф, вставая из-за стола и разминая затекшие ноги. – Надо еще раз изучить все повнимательней».

Следующие два дня он провел, исследуя рукопись заново и практически не покидая своей комнаты. У него совершенно пропал аппетит. Завтраки, обеды и ужины, что приносил ему слуга, оставались нетронутыми. Летопись была выучена им полностью. Глаза помнили каждую кляксу, оставленную торопившимся писцом. Но разгадки по-прежнему не было. Она не находилась ни в строчках, ни между них. Отбросив бумаги, Келехир бросился лицом в подушку и отчаянно зарыдал. Неужели он так никогда и не найдет ответ?

У него оставалась последняя надежда. Рашт… Он ведь был там, вместе с ним. Он тоже ищет объяснение этим событиям. Может, им вдвоем удастся раскрыть эту тайну? Может быть, Железные Горы не устоят перед их совместными усилиями и выдадут свой самый большой секрет? Надежда вновь вернулась в сердце эльфа. Осталось только дождаться обещанного другом письма.

Ждать долго ему не пришлось. Почтарь принес письмо от далламарийца в конце месяца. Келехир накинулся на конверт и, разорвав его, вынул несколько страниц. Они были исписаны рукой друга. Он писал по-аркалански и нацарапанное им выглядело, как неумелые детские каракули. В каждом слове было по одной, а кое-где и по две, ошибки. Но эльфа такие мелочи вовсе не смущали.

На самой первой странице Рашт вспоминал о жизни в заключении.

«Я много думал о том, что произошло с нами, – писал далламариец. – Наверное, и ты тоже. Объяснить это мне не под силу, поэтому я просто поделюсь тем, что смог заметить. Первое, это гном. Помнишь его? Его имя вылетело у меня из головы. Кажись, оно звучало как Брольд или Вольд. Он что-то натворил. Из-за него нас спустили вниз, в Чертоги Древнего Зла».

Келехир напряг всю свою память, но ни сам гном, ни его имя так и не всплыло на ее поверхность, равно как и то, что он натворил.

«Второе, что я заметил, это то, что орки из шахт никуда не исчезали, – писал Рашт. – Их никто не трогал, Келехир. И Летопись Беглых, а я читал ее, про орков не упоминает».

«И тут он прав, – подумал Келехир. – Я тоже никогда не слышал, чтобы орки появлялись у ворот Дельборо. Это происходит только с людьми и эльфами».

Еще раз пройдясь вслед за другом по своему прошлому, он отложил первые две страницы его письма и принялся за третью.

«И последнее, – писал друг. – Я помню, что, когда мы спустились вниз, на подъемнике, этот Брольд или Вольд где-то достал два факела. Кто оставил их там для него? Не думаю, что это было Древнее Зло».

Келехир удивился, но указанное другом событие так и не проявилось в его обрывочных воспоминаниях. Гном по-прежнему оставался для него неизвестным.

«Вот, это все, что мне показалось странным, Кели, – продолжал Рашт в конце письма. – Если ты приметил что-то еще, прошу, поделись этим со мной».

Эльф вздохнул и, взяв чистый лист, макнул перо в чернила. Дописав ответное послание, он встал из-за стола и прошелся по комнате.

В голове его было пусто, а взгляд случайно упал на большое, круглое зеркало, висевшее на стене. Боги! Кто это? Неужели это он? Подойдя поближе, Келехир всмотрелся в свое отражение. Растрепанные волосы, бледное, измученное лицо и невидящий взгляд. Как же сильно он похудел! Вот, ведь буквально в начале зимы он выглядел здоровым и цветущим, а тут такое…

«Надо бы развеяться немного». – Подумал он, отворачиваясь от зеркала.

Взяв письмо для Рашта, он оставил дворец и отправился к почтарю. Приняв письмо, почтарь немедленно отправил посылку с почтовым голубем в Дельборо. А Келехир, покинув помещение, уселся на лошадь и выехал из города.

Сегодня замечательный день. Ветра нет, да и снегопад вроде как не намечается. Хоть он и видел большую, темную тучу у вершин Иннарималя, но, пока она доберется до города, он успеет съездить к Северному мосту. Это было любимое место Келехира. Там он отдыхал и набирался сил.

За Северным мостом, в десяти с лишним верстах от Арентейла, на западном берегу реки, находился охотничий домик. Туда и ехал эльф. Подъехав к реке, он поглядел на бушующие воды, (Тауриль никогда не покрывался льдом в этом месте) и переехал по мосту на другую сторону. Поставив коня в стойло и задав ему корма, эльф вошел в дом.

Они с Мориан любили здесь бывать. Особенно летом. Здесь было очень красиво и уютно. Келехир развел огонь в камине и уселся в кресло. Воспоминания прошлого неожиданно обрели краски. Он помнит еще. Листва была зеленой и шелестела на ветру. Они сидели на берегу реки и до самого рассвета слушали шум воды. Жизнь тогда казалась ему прекрасной, и каждый следующий день обещал открытие чего-то нового. Не то, что теперь…

Мысли, как заведенные, возвращались к одному и тому же. Прошлое вновь потухло, как огонь в камине, и исчезло. Эльфу стало холодно. Он даже не понял, сколько времени просидел вот так, в оцепенении. Но бревна в камине уже давно рассыпались на мелкие угольки и теперь поблескивали, покрытые инеем. Вскочив с кресла, он выглянул в окно. Солнце уже садится! И ведь не спал он, не спал. Просто куда-то провалился.

Выйдя из домика, Келехир быстро оседлал коня и рванул обратно, в Арентейл.

«Только бы успеть до начала метели». – Подумал он, посмотрев на потемневшее небо. Ветер дул ему в спину и леденил ее.

«Развеялся, – поругал себя эльф. – До дома бы добраться теперь».

Метель застигла его, когда до Арентейла оставалось всего две версты. Но он уверенно гнал коня вперед и, завидев огни на стенах города, облегченно вздохнул.

В начале нового, 3838-го года, в марте из Дельборо прилетел почтовый голубь и почтарь принес Келехиру еще одно письмо.

«Наконец-то!» – обрадовался Келехир, получив его. Оно было от Рашта, как он и ожидал. Но послание было коротким. Далламариец уже не высказывал никаких догадок и повсеместно соглашался с выводами и заключениями друга. В конце записки он заявил, что, когда он начинает думать обо всем этом, у него жутко болит голова. А посему он сейчас оставит этот вопрос в стороне и будет искать себе жену. Ведь ему уже двадцать семь, а он до сих пор не женат. Он, все же, просил эльфа продолжать поиск, уверяя, что и сам, со временем, возвратится к этому.

«Ну, все ясно, – сердито подумал Келехир, откладывая письмо. – Рашт сдался, и искать он ничего не будет. Жениться ему, видите ли, приспичило».

Время шло своим чередом и наступило лето. Душевные раны Келехира понемногу затянулись, он стал все реже и реже вспоминать произошедшее. Даже начал заглядываться на красивых подружек своих сестер. На щеки его вернулся прежний румянец, спина стала прямая и стройная. Родные, глядя на него, радовались. Так бы и забыл он свое прошлое, если бы не один случай.

Из Эминдаля прибыл его дядя, родной брат отца, лорд Аурониэн с сыном Орелемом. А из Дельборо – князь Бельтегир с Артадором, своим старшим сыном. Эверан, его средний, в этот раз остался дома. Гости со свитами заполонили весь дворец, и каждое утро начинали с веселого шума. Аркаланцы были людьми жизнерадостными, не терпели скуки и размеренного течения дней. Келехир был рад увидеть старых друзей и дядю с двоюродным братом.

«Он, вроде бы, пришел в себя». – Проговорил князь Бельтегир, наблюдая за сыном друга. Тот шел к ристалищу. За ним – Артадор, Ассам и Орелем.

«Хвала богам!» – откликнулся на его слова лорд Эмариэль. Он, князь и лорд Аурониэн сидели в летнем домике и издалека наблюдали за Келехиром и его друзьями. Те дошли до ристалища и остановились, горячо заспорив о чем-то. Артадор размахивал руками и нетерпеливо подпрыгивал. Ассам что-то заговорщически говорил на ухо Орелему.

«Что это они затеяли? – встрепенулся князь, пристально вглядываясь в разговаривающих парней. – Гири, что ли, таскать?»

При этом он гордо улыбнулся, ведь Артадор был его любимчиком. Высокий, здоровый детина, с мощными руками и ногами, он был очень похож на отца, только чуть моложе и задорней. Наружностью он не вышел, нос слишком крупный, глаза как у филина, подбородок чересчур тяжел и это при том, что рот у него был маленький, девичий, который совершенно не подходил к широкому, как блин, загорелому лицу. Но Артадора такие мелочи не смущали, он всегда брал свое отменным чувством юмора, обаянием и покладистым, уравновешенным характером. К этим его достоинствам добавлялась исключительная мужественность и умение держать свое слово. В его присутствии окружающие ощущали себя как за каменной стеной и это было главной причиной, по которой к нему влекло женщин.

Лорды тоже услышали шум у ристалища.

«Опять Артадор со своими гирями, – тоскливо проговорил Аурониэн, скривив тонкие губы и закатив голубые глаза. – Каждый раз одно и то же».

«А у вас-то, эльфов, – возмутился Бельтегир. – Что, не то же самое? Вечные шахматы и кости».

«Да не ссорьтесь вы, – проговорил Эмариэль, вставая. – Пойдемте лучше посмотрим».

Это была любимая забава аркаланцев. Она была проста и незатейлива, как и большинство их игр. От черты или любого заметного места нужно было пронести на себе десять пудов веса. Именно столько весили металлические гири, привезенные в Арентейл князем Бельтегиром много лет назад. Обычно они без дела пылились в гимнастическом зале, мозоля глаза эльфам. Но в каждый свой приезд аркаланцы находили их и устраивали свои игрища.

В состязаниях выигрывал тот, кто сумел пронести снаряд дальше всех. Обычно в них побеждали аркаланцы или далламарийцы, люди сильные и выносливые. Эльфы редко участвовали в этом. Они предпочитали развлечения умственные и более спокойные. А здесь… Шум, гам, свист, хохот, крепкая ругань и запах пота. К чему все это? Эльфы пожимали плечами и в большинстве случаев оставались зрителями.

Лорды, Эмариэль и Аурониэн, остановились неподалеку от ристалища. Вокруг них собралась толпа желающих испытать острые ощущения. Пришли даже сестры Келехира. За ними летела стайка эльфийских дев.

«Ну, что же, начнем!» – провозгласил князь Бельтегир и насмешливо посмотрел на эльфов. Воины из его личной охраны притащили десятипудовую гирю из гимнастического зала. Первым за нее взялся Ассам, прошедший двадцать шагов. Сбросив снаряд, он небрежно шевельнул плечами и посмотрел на жену. Она стояла рядом с отцом и улыбалась. После него, в испытание вступил сам князь Бельтегир и прошел на два шага больше, чем Ассам. Окружающие зашумели, восхваляя его. А он, довольный, подмигнул эльфам и, отдуваясь, выпил чуть ли не ведро воды. После него вышел Артадор и прошел целых двадцать семь шагов.

«Неплохо, неплохо, – похвалил князь сына и подначил своих воинов. – А ну-ка, орлы, побейте нас!»

Келехир осмотрелся. Он не собирался принимать участие в глупой, на его взгляд, забаве. Но тут заметил, что Артадор увивается вокруг красивой эльфийки, демонстрируя ей свои огромные бицепсы. Увидев Келехира, аркаланец скроил надменную мину и презрительно ухмыльнулся, давая понять, что субтильный эльф может забыть о красотке.

«Тебе это не по зубам». – Проговорил Артадор, взглядом показывая на десятипудовый снаряд. В его голосе так и сквозила издевка.

«На всякую силу найдется еще большая». – Злобно выпалил Келехир и, подойдя к гире, легко вскинул ее на правое плечо. Окружающие тревожно заохали. Слишком уж тонок был изящный стан эльфа. Но он, также легко пробежав сотню шагов, бросил гирю и вернулся обратно, победоносно оглядев Артадора. Тот изумленно смотрел на него. Многие так и застыли, остолбенев от невиданного зрелища. Только в глазах их можно было заметить какое-то движение, они испуганно шарахались из стороны в сторону.

Келехир смутился и быстро скрылся во дворце. Зайдя в свою комнату, он закрыл дверь и бросился на постель. Опять этот голос, помимо его воли произнесший слова о силе. И сама эта сила, неведомо откуда взявшаяся в его теле. Если бы он вздумал провернуть такое два года назад, его бы просто поломало напополам от неимоверной тяжести. Опять эта тайна, которую ему так и не удалось раскрыть. А он-то, глупец, думал, что позабыл свое прошлое. Но вот… Оно вновь настигло его самым неожиданным образом. Келехир встал и осторожно выглянул в окно.

У ристалища, по-прежнему, роились аркаланцы. Лорд Аурониэн, отец и князь Бельтегир направлялись к летнему домику. Сзади них шли сестры со своей девичьей стайкой и возбужденно чирикали на весь сад.

«Что это было, Бельтегир?» – спросил лорд Эмариэль, проходя в беседку и присаживаясь вместе с братом за стол.

«Понятия не имею, – пожал плечами князь. Он был озадачен не меньше остальных. – Подобного не наблюдалось ни у одного из тех, кто вернулся из Железных Гор, и я не знаю, что с ним происходит».

«Что бы это ни было, оно все еще присутствует в Кели». – Заметил Аурониэн, поправляя длинные, темные волосы.

«Что же делать теперь? Как ему помочь?» – растерянно проговорил Эмариэль и задумался.

Что же это такое? Ведь вот совсем недавно сын начал оживать на его глазах. Даже съездил с ним на прогулку на лошадях. И искренне радовался, сумев обогнать отца, непревзойденного наездника. Что сейчас будет с ним? Опять замкнется в себе, начнет копаться в своих мыслях, запутается и история повторится вновь? А он, Эмариэль, будет смотреть на мучения сына, совершенно не зная, что предпринять? Боги! За что такое наказание?

«Эмариэль, – позвал его брат. – Ну, не грусти. Может, это как-то само собой рассосется?»

«С чего бы это? – возразил ему Бельтегир, не понявший, что Аурониэн просто утешает родича. – До сих пор не разрешалось, а тут, вдруг, возьмет и разрешится?» – бубнил он, не замечая тревожного и печального взгляда друга.

«Бельтегир!» – рассержено толкнул его Аурониэн, чем заставил замолчать князя.

«Ох, простите, – очнулся тот. – Прости, Эмариэль. Только не люблю я кривить душой, и мне кажется, что, если Кели не докопается до этого сам, оно никогда не разрешится. Вот так». – Добавил он и покинул лордов.

Келехир отошел от окна. Ему не хотелось, чтобы кто-нибудь видел его. Пусть думают, что он прилег.

«Я обречен, – думал он. – Обречен оставаться кем-то, кто в прошлом был мною. Кем-то, похожим на меня, но не являющимся мною».

Мысли закружили его голову и отчаяние, которое он совсем недавно прогнал, вернулось обратно. Вернулось и вновь навалилось на него всей своей тяжестью. Его поиск остался незавершенным. А теперь произошло это событие, и оно вновь поведет его по дороге, на которой не будет подсказок и которая вновь оборвется внизу, в Чертогах Древнего Зла.

Подходил к концу последний месяц лета. Уже пожелтела трава, а Келехир все никак не мог прийти в себя с того самого дня, когда в последний раз проявился голос. Уже и гости-то давно разъехались. Ничто не напоминает о том дне. А он все думает и думает. Надоело так жить! Стали появляться мысли совсем другого рода. Уже не загадками терзали они душу эльфа. Стал думать он о самом страшном. О смерти. О том, что могло бы избавить его от страданий и от мыслей о произошедшем. Ему хотелось отделаться от этого раз и навсегда. Родных только жалко. Они и так переживают. Столько усилий прикладывают, чтобы хоть как-то развеселить, развеять его, а все без толку. Ничего ему не интересно, ни еда, ни игры, ни разговоры. А сегодня он с ужасом заметил, что и на родных он смотрит равнодушно, как на чужих. Видимо, достигла его душа какого-то предела. Они в саду, играют в кегли. Но как можно наслаждаться чем-либо, если так нужно узнать?

Что нужно узнать? Ничего уже не нужно Келехиру. В том числе и эти знания. Нужно просто что-нибудь сделать с этим никчемным телом и освободиться. И чем быстрее, тем лучше. Не чувствуя ног, он поднялся к себе и без сил рухнул на постель. Через минуту решительно вскочил и схватил кинжал, лежавший в ящике стола. Руки его неожиданно затряслись. Ему стоило больших усилий унять эту дрожь. Одно движение и он будет свободен.

Но что это? Как будто кто-то сопротивляется в нем. Безвольно кладет он оружие обратно.

«Нет! Я убью тебя!» – выкрикнул Келехир, пытаясь поднять кинжал снова.

«Не смей поднимать на меня руку!» – прорычал голос.

«Убью!» – упрямо ревел эльф.

«Не посмеешь». – Голос перешел на шепот.

«Посмею». – Заверил его Келехир и вдруг ощутил такой удар в сердце, что искры из глаз посыпались. Неведомое существо было намного сильнее. Оно сжало сердце эльфа, словно тисками и так сдавило, что он упал на пол без чувств.

На его крик, а он даже не заметил, как закричал, прибежали слуги и родные. Келехир лежал, раскинув руки. Рядом с ним валялся оплавившийся по самую рукоять, кинжал.

Пять дней он провел в постели. Отцу не удалось так быстро вылечить его, как в прошлый раз. С ним теперь постоянно кто-нибудь сидел. Его боялись оставлять одного. Из дворца было вынесено все оружие. Даже старинные экспонаты, стоявшие в гостиной для красоты. Все было убрано в сундуки и закрыто на замок.

«Иннумиэль, – позвал сестру Келехир. Сегодня за ним присматривала она. – Я сошел с ума, да?»

«Успокойся, брат, – улыбнулась ему та. – Ты не сошел с ума. Ты просто отчаялся».

«Что же мне делать? – прошептал эльф. – Ведь жить с этим невозможно».

«Я не знаю, – неуверенно ответила сестра, отрываясь от очередного свитка (она очень любила читать). – Но, мне кажется, что ты зря думаешь об этом». – Добавила она, сделав ударение на слове «думаешь».

«А ты? – ухватился за нее Келехир. – Что бы ты стала делать, сестра?»

«Я бы сосредоточилась на чувствах, – ответила та, немного помедлив. – Я всегда так делаю, когда не могу объяснить что-то с помощью разума. Потому что в мире есть вещи, Кели, которые может увидеть только сердце».

«А как мне это увидеть? Как мне поступить?» – забеспокоился Келехир.

«Вернись в прошлое, – посоветовала сестра. – Постарайся вспомнить свои ощущения и чувства. Ты ведь рассказывал мне о каком-то гноме, из-за которого вас отправили в Чертоги Древнего Зла. Вот и начни с него!»

«Хорошо, – согласился Келехир. – Я попробую сейчас же, хоть и не помню о нем ничего».

Иннумиэль еще немного посидела и, заметив, что брат пытается сосредоточиться, не стала ему мешать. Забрала свой свиток из седых времен и ушла, плотно прикрыв за собою дверь.

На следующее утро Келехир проснулся мрачнее тучи и с обидой заявил сестре, что у него ничего не вышло.

«Я стал пытаться вспомнить его имя, – пояснил он, надувшись. – Это ни к чему не привело. Я перебрал их несколько десятков и кажется, придумал парочку новых… Но память моя как молчала, так и молчит».

«Не обращай на мысли внимания, – рассмеялась Иннумиэль. – Лучше постарайся припомнить, что ты почувствовал, когда он появился среди вас. Что ты вообще ощущал в его присутствии?»

«Ах, вот как! – воскликнул Келехир. – Об этом-то я и не подумал!»

Сестра ничего не сказала, запульнула в него косточкой от вишни и невинно улыбнулась. Келехир улыбнулся в ответ и принялся за завтрак.

После разговора с ней, ему неожиданно стало легче. Он осознал, что крайне редко обращал свое внимание на чувства. Ведь он привык везде и всюду полагаться на свой разум. Он еле дождался ночи. Горя от нетерпения юркнул в свою постель. Так… Сейчас он начнет все с самого начала…

Сон обволакивал его сознание, словно укутывал теплым одеялом. Чтоб не заснуть, он колол себя иголкой. Через некоторое время перед его сонным взором промелькнул Рашт. Далламариец бросил кирку и оглянулся. В шахту вели нового раба. В коридорах слышался шум. Новый пленный смел угрожать оркам расправой и даже умудрился отобрать у одного из конвоиров его оружие. При попытке орков запугать его, он подбежал к столбу, поддерживающему потолок шахты, и занес над ним железный орочий топор. Это был гном средних лет. Голова его была брита. Из растительности, коротко стриженая борода и усы на смуглом и довольно изысканном для гнома лице. Глаза выпуклые, карие и абсолютно бесстрашные. Рот упрямо сжат, а короткий нос сморщился от злобы. Он был одет в неприметное, серое платье с капюшоном. Такие носили фермеры. Вместе с этим, он явно не являлся одним из них. Под одеждой угадывалось мощное, натренированное тело бойца, которое не могли скрыть никакие лохмотья.

«Не так-то просто сломить Брегевольда».

Послышался веселый бас и Келехир вдруг резко очнулся от боли. Иголка проколола его палец до крови.

На следующее утро Келехир разыскал сестру и торопливо, словно боясь, что его кто-то заметит, рассказал ей о ночном видении.

«Вот так, Иннумиэль, – закончил он торжественно. – Я вспомнил его».

«Молодец! – похвалила его сестра. – Надеюсь, у тебя есть в друзьях кто-то из гномов?»

«Нет, – ответил Келехир. – Но я полагаю, нам не составит особого труда разузнать про него. Ты хорошо рисуешь, сестра. Помоги мне изобразить его портрет. А я потом схожу в трактир, поспрашиваю у местных гномов. Может, кто-нибудь его и опознает».

«Весьма разумно». – Согласилась Иннумиэль и в тот же миг набросала портрет гнома со слов Келехира.

«Похож, – обрадовался брат. – Только тут он как будто бодрее и моложе. Ну, ладно. Полагаю, что и это поможет».

Он не стал откладывать это дело в долгий ящик. Помчался прямиком в город, в одну из гномьих таверн. По дороге он сочинил легенду, согласно которой он подружился с этим гномом, что изображен на портрете, еще в Дельборо, на рынке. Они договорились о встрече в Арентейле в конце лета. Но оно подошло к концу, а «друг» так и не появился.

Эта незатейливая ложь довольно быстро привела его к успеху. Хозяин трактира, рыжебородый, кудрявый гном в летах, окинул взглядом портрет и промолвил: «Где его можно найти, говоришь? В Эрдеворе, в тронном зале. А также в Драмманге, Долонгарде, Андаросе или Накх-Амане».

«Но ты перечислил почти все города Кхаззарада!» – воскликнул удивленный эльф.

«Сюда он тоже иногда заглядывает, – усмехнулся трактирщик. – Может, передать чего?»

«Да, – ответил эльф. – Передай, что лорд Келехир будет весьма рад, если однажды Брегевольд почтит его своим присутствием».

«Это надо записать, – пробормотал трактирщик, наскоро царапая гномьи руны на куске бумаги. – Слишком сложно запомнить».

Келехир улыбнулся и отправился расспрашивать других гномов. Они многое поведали ему. Брегевольд оказался прославленной личностью. Он был младшим сыном самого правителя Кхаззарада, Веренберга.

Помимо этого, среди своих, он слыл отличным воином и полководцем. Также он успел совершить несколько подвигов. Он уничтожил горпажьи яйца далеко на Западе и преуспел в истреблении орков в Накх-Амане.

Эти достойные деяния ни о чем не рассказали эльфу. Зато горящие уважением глаза гномов поведали ему о многом. Брегевольд был их героем, и они были готовы умереть за него. Несмотря на обилие информации, для эльфа присутствие гнома в копях Хириин-Раура, все еще, оставалось загадкой. Он спрашивал, конечно же, не был ли Брегевольд в плену. Но гномы не отвечали на этот вопрос. Иные пожимали плечами, давая понять, что всякое может случиться. Другие же словно воды в рот набирали, обрывали разговор или старались перевести его в другое русло.

Келехир оставил их в покое и вернулся во дворец. Там он поделился собранными сведениями с сестрой. Они обсудили все, что ему удалось разузнать.

«Не так уж далеко мы и продвинулись». – Грустно заметил эльф.

Иннумиэль согласно кивнула: «Придется тебе пытаться опять. Просто держи образ этого гнома перед глазами. Надеюсь, он приведет нас туда, куда следует».

Келехир согласился и, взяв портрет, отправился в свою опочивальню. Он не сразу лег, полчаса сидел за столом, разглядывал лицо Брегевольда. Вспоминал его появление в шахтах и удивлялся мужеству гнома и его стойкости. Потом дрема сморила его. Он лег в постель и приготовил иголку.

Ему пригрезилось видение. Как будто бы он и Рашт, состоят с гномом в тайном сговоре. Последний готовит побег. Они убивают двоих орков и их отправляют в Чертоги Древнего Зла. Туда они попадают на подъемнике, спускаясь вниз, в огромную расщелину, в самую непроглядную тьму. Там Брегевольд откуда-то достает два факела и отдает их эльфу и далламарийцу. Сразу после этого на них нападает нечто. Келехира охватывает жуткий ужас. Он хочет сбежать, но ноги становятся ватными и не слушаются его. Он падает на каменный пол и просыпается.

В комнате было тихо. Слышно было только возбужденное дыхание Келехира и неспешное тиканье механических часов.

«Это был не сон! – эльф с трудом сел на кровати. – Гном действительно устроил побег. Но что было дальше?»

Он еле успокоился. Подошел к столу, налил в стакан воды из графина и залпом выпил ее. Затем вновь вернулся в постель и долго лежал с открытыми глазами. Сон не шел к нему. Он боялся вновь столкнуться с тем чудовищем, что напало на них там, внизу. Но тут ему помогла мысль о том, что оно, возможно, потерпело поражение. Ведь он и Рашт выжили. А значит, и гном тоже. Он последовал за этим озарением, и оно привело его в новое видение. В нем Брегевольд убивал жуткое создание и уводил их прямиком во тьму…

Во тьму, за которой последовал свет.

Он внезапно вспомнил все, что с ним было. Он не сошел с ума. Он был в Нантаре…

«Иннумиэль, – в слезах простонал эльф, ворвавшись в комнату сестры и разбудив ее. – Я все вспомнил».

«Что ты вспомнил? – спросила сестра, еле-еле разлепляя сонные глаза и садясь на постели. – Рассказывай».

И Келехир рассказывал. Рассказ его был долгим. За окном уже начало светать. Ему становилось легче. Он чувствовал себя исцеленным. Теперь он знает, кто он такой и кем он всегда был.

«Боги! – воскликнула Иннумиэль, когда Келехир закончил свое повествование. – Это выглядит таким невероятным!»

«Тем не менее, – отозвался брат. – Это так и есть».

Некоторое время они сидели в полном молчании.

«Нет, сумасшедший не может врать так складно, – думала Иннумиэль. – К тому же, сердце подсказывает, что все это правда. Но как же хитры эти нантарианцы! И как опасны они»…

«О чем задумалась?» – позвал ее Келехир.

«О том, что ты мне поведал». – Ответила сестра, разводя огонь в камине. Был конец августа, и по ночам было довольно прохладно.

«И, что же ты думала?» – не унимался брат.

«Успокойся, – усмехнулась Иннумиэль, поняв причину его волнения. – Такое выдумать невозможно. И я тебе верю. Но, мне кажется, что будет лучше, если об этом узнает и отец».

«Я обязательно расскажу об этом всем!» – проговорил Келехир.

«Не думаю, что это нужно знать всем, – неожиданно произнесла сестра. – Если ты не помнишь, они по каким-то причинам предпочитают скрывать свое присутствие. Полагаю, что твоя новая возлюбленная не обрадуется твоей болтливости».

«Э-э». – Только и смог выдавить из себя эльф. Иннумиэль явно была мудрее, чем он.

Он последовал ее совету и обо всем, что произошло с ним с момента его пленения, узнали только близкие. Узнали и удивились.

Отец так и сказал ему: «Я верю в то, что ты говоришь мне правду, сын. Но сама эта история настолько невероятна, что больше похожа на вымысел».

Келехир немного обиделся. Скажет еще тоже! Какой же это может быть вымысел, если все так и было! Но, остыв, согласился с ним. Очень трудно было поверить в то, что он был на территории государства, разоренного тысячи лет назад. И там общался с эльфами, считавшимися истребленными врагом. Если бы об этом ему рассказал кто-нибудь другой, он и сам бы не поверил в это.

К сожалению или к счастью, ему не надо было верить в существование Нантара и огненных эльфов. Он помнил их. Помнил возлюбленную свою, владычицу Намисэль. Помнил Набарта и Дхариона, пытавшихся помочь ему сбежать от неумолимых законов Нантара. И правителя царства, эльфа необоримой силы и мощи, Сомбриэля, он тоже помнил.

«Намисэль! – тоскливо вздохнул Келехир, опуская голову и предаваясь печали. – Как же мне теперь найти тебя?»

Он погрузился в воспоминания и снова оказался со своей возлюбленной на темных и узких улочках Имрана. Они гуляли, взявшись за руки, и жизнь вновь казалась ему удивительной и прекрасной.

Глава 9

Глава 9

Сомбриэль, правитель Нантара, с самого утра был в ярости. Сестра его, владычица Намисэль опять вспомнила о своем чахлом эльфе из иннаримов. Опять приезжала в Обиссом, в Тхат-им-тамешир-нан – Дом Вечного Огня, как называли там дворец правителя, и угрожала разорвать родственные узы, если не вернет он ей ее возлюбленного. Про закон и слышать ничего не хотела.

«Я здесь закон!» – гремел ее голос в ушах правителя. Но еще больше его расстраивали ее последние слова: «Я призываю силы Нуана на твою голову, брат. Пусть они даруют тебе встречу со второй половиной твоей сущности и сделают твое бегство от нее невозможным. Это будет для тебя уроком».

Она была назойлива, как комар. Сомбриэлю так и хотелось ее прихлопнуть. Она жила во дворце уже вторую неделю подряд, и все это время злобно сверкала на него обиженным взглядом. Под конец, Сомбриэль не выдержал.

«Что ты хочешь от меня? – спросил он сестру. – Что мне сделать, чтобы ты оставила меня в покое?»

«Верни Келехира сюда, в Нантар. Он назначен мне. Разве ты не понимаешь?» – Ответила Намисэль, тихо белея от ярости.

«Он чужеземец, он не должен быть здесь, – разъярился брат. – Ты хочешь, чтоб я нарушил закон?»

«Я тебе уже все сказала про закон! Верни мне мужа, немедленно!» – прокричала нантарианка, топнула со злости ногой и маленьким вихрем унеслась к себе в покои.

«У-у!» – бессильно и коротко взвыл правитель и отправился собираться.

Путь в Арентейл считался сложным и долгим. Тысяча восемьсот верст и сорок дней верхом, на перекладных. А если с привалами, то и все два месяца с лишним. Пешему бы пришлось идти значительно дольше. К тому же, приходилось скрываться от всех.

Обычно, нантарианцы – разведчики или просто те, кто осмеливался покидать пределы Нантара, на дорогу в Арентейл тратили по три месяца туда и столько же обратно.

«Что мне передать ему?» – раздраженно спросил Сомбриэль сестру. Он ворвался к ней в кабинет, даже не постучавшись.

«Ты входишь без стука и дерзко обращаешься ко мне, – холодно проговорила владычица. – Мне сразу отрезать твой злобный язык?»

«Прости, – миролюбиво попросил брат. – Мне просто не очень-то хочется тащиться в Эранион. Это так далеко».

Намисэль помолчала, обдумывая что-то, потом сказала: «Набу готовится совершить полет в Кхаззарад. Она подбросит тебя поближе к городу. Как найдешь Кели, передай ему кольцо, ключи от Нантара и карты его дорог. Я буду ждать его здесь».

«Ну ладно бы кольцо! – взвился правитель. – Но как ему можно доверять ключи от царства и места тайных входов в него?! Нами, ты сошла с ума! Он может вновь оказаться в плену и выболтает все врагу!»

«Твои опасения глупы. Он и в плену-то оказался по воле Набу». – Спокойно ответила сестра.

«Я слышал ее в лечебнице, – мгновенно остыв, проговорил Сомбриэль. – Она назвала его мостом между Жизнью и Смертью. И это до сих пор загадка для меня».

«Для меня уже нет, – сказала Намисэль и нетерпеливо добавила. – Мост между Жизнью и Смертью это Любовь. А теперь иди, Набу никого не ждет».

«Ах, да! – спохватился брат, забирая кольцо, ключи и карту. – Где Зелье Воспоминаний?»

«Вот, возьми, – Намисэль передала ему маленький круглый флакончик до половины, наполненный прозрачной жидкостью. – Смотри, он должен вспомнить все».

«Почему бы тебе не сделать это самой? Заодно и повидаешься с любимым?» – попробовал схитрить правитель Нантара.

«Не я изгнала его отсюда, – злорадно ухмыльнулась владычица. – Не мне и обратно звать. К тому же, у меня есть и другие дела, которые я должна выполнять. Далламар требует моего неустанного внимания».

Сомбриэль обреченно вздохнул и, забрав флакон, покинул ее кабинет. По дороге ему попались Набарт и Дхарион. Эльфы вжались в стены, стараясь сделаться незаметными для своего правителя и замерли. Но он их даже не увидел. Или сделал вид, что не увидел.

Его больше волновало неожиданное заявление сестры о том, как она поняла слова Предвечной мыши. Он размышлял об этом до самого Ущелья. И весь долгий спуск на дно огромной пещеры, в самое логово Набу.

Было раннее утро, и мышь завтракала. Служители в белом принесли ей бочонок с медом, и она ела, вычерпывая лакомство длинным шершавым языком. Глаза ее сузились от наслаждения, а воздух в пещере звенел от ее удовлетворенного урчания. Она не являлась хищницей, и терпеть не могла коров и свиней. У аркаланцев она крала их не для себя, а для подземных жителей. И, если б не ее добровольная помощь, голод уносил бы больше эльфийских жизней. В ответ, нантарианцы кормили мышь медом, поскольку сама она не могла его добыть. Большую часть этого меда они покупали у своих верных и вечных союзников, гномов. А недостающее воровали у эльфов Эмборлада и Эраниона или собирали его в гнездах диких пчел в их лесах. Сами же нантарианцы мед не ели. Это было запрещено под страхом смерти. Что бы ни случилось, Набу не должна остаться голодной, ибо кто тогда защитит Нантар и соседей от злобной Тени с Запада? Благо, мышь ела мало. Всего лишь треть бочонка в день.

«Набуриэль, – произнес правитель, подходя к мыши. Она сидела на дне ущелья, ее огромные крылья были сложены. – Ты летишь в Кхаззарад»…

Он не договорил.

Голос Набу отдаленно зазвучал в его сознании.

«Я лечу в Кхаззарад, к Яранг-Менему, поглядеть на воды Арх-мару, чтобы узреть незримое».

Она ненадолго прервалась. Служители налили в бочку из-под меда воду и тщательно вымыли ее деревянные стенки. Получившийся сироп Набу вылакала весь до последней капли.

«Мой путь лежит через Иннарималь. Я высажу тебя там». – Услышал Сомбриэль в своей голове.

Затем Набу расправила крылья. Жрецы в белом, спустившись сверху на длинных веревках, прикрепили к ней специальное приспособление. Это была небольшая палатка, закрепленная на самой холке мыши. В нее вмещалось около десятка эльфов и припасы для них. Все, что было тяжелее этого, она уносила в когтях задних лап.

«Залезай». – Велела мышь, и правитель не стал испытывать ее терпение. Он быстро исчез в одном из многочисленных проходов и поднялся наверх. Там он вцепился канат, поданный ему белым жрецом, и по нему спустился в палатку. В ней он пристегнулся, и мысленно дал понять Набу, что он готов к полету.

Один раз только за всю свою долгую жизнь, он ослушался Предвечную мышь. Это было давно, ему как раз исполнилась его первая тысяча лет. Набу летела в тогда еще свободный Далламар, и он напросился с нею. Она отговаривала его от этой затеи, он хотел лететь без палатки, но потом не выдержала, сдалась. Этот полет Сомбриэль запомнил надолго. Не удержавшись, когда Набу совершила очередной зигзаг, он вырвал из ее холки клок шерсти и стал скатываться вниз, к хвосту. Но шерсть предсказуемо закончилась, и он полетел вниз. Он пытался достать веревку и накинуть ее на лапу мыши, но из этой затеи ничего не вышло, она уже была вне досягаемости. Затем он попробовал удержаться на воздушных потоках при помощи капюшона и платья, но это тоже не помогло. Земля становилась все ближе и ближе. Он бы разбился насмерть, но в последний миг, Набу, совершив красивую петлю в воздухе, успела подхватить его и приземлиться.

«Я из-за тебя чуть шею не вывернула, эльф». – Злобно бросила она правителю, несясь по прибрежному песку. Ее лапы оставляли большие отпечатки.

«Прости». – Упавшим голосом проговорил Сомбриэль. Его сердце билось в бешеном ритме. Целых полчаса он приходил в себя и, в дальнейшем, больше не осмеливался спорить с Предвечной мышью.

Теперь он сидел в палатке и молча ждал, пока мышь вылезет из Ущелья, наверх, в Энроттн. У самого выхода она резко оттолкнулась от скалы и выпорхнула из леса. Ее могучие крылья со свистом разрезали воздух. Набу набирала высоту. Летала она невероятно быстро. Огромное расстояние в тысячу восемьсот верст, ровно столько их составляло от Обиссома до Арентейла, она преодолела за два дня. Один лишь раз присела передохнуть в Серых горах. Они находились на границе Эмборлада и Эраниона и представляли собой небольшую горную гряду.

Поздним вечером второго дня полета, Набу приземлилась у подножия Иннарималя в десяти верстах от города.

«Спускайся вниз, к истокам Тауриля. Оттуда до города совсем недалеко». – Сказала она Сомбриэлю и, взмахнув крыльями, улетела на северо-запад. Нантарианцу не терпелось поскорее покинуть неприветливый, ледяной Иннарималь, вечно туманный и заснеженный. Он осмотрелся по сторонам и решительно двинулся вперед.

Прибытие Предвечной мыши не осталось незамеченным. Во дворце зажглось множество огней. Эльфы рассматривали ее в подзорные трубы. Но, так как уже было очень темно, они не увидели маленькую, черную фигурку, спустившуюся с гор и затаившуюся у Северной стены.

Сомбриэль не торопился. Незаметно перебравшись через Северную стену, он пробрался в город. Теперь осталось только отыскать этого эльфа. Правитель умел доверять своим ощущениям. Он знал, что найдет его сегодня же. Арентейл, безусловно, громадный город и здесь всегда полно народу. Можно и сбиться, тем более что все иннаримы для него на одно лицо. Но это мелочь, ведь не в каждом из них течет кровь Нантара.

Вот оно, это здание, величественное и красивое. Это дворец правителя Эраниона. Здесь она и чувствуется, кровь Нантара. Ее обладатель находится в жилых помещениях на втором этаже.

Закинув веревку с кошкой на конце и зацепившись за балясины балкона, огненный эльф взлетел наверх. Он знал, что остался необнаруженным, ибо чувствовал живое за версту. Убрав веревку, он осторожно посмотрел в окно. В комнате горит свет и Келехир там один. Вот он, прошел мимо окна. Да, это тот самый эльф с больными, переломанными ногами. Именно для него не пожалел когда-то правитель Нантара своей крови. Именно его зачем-то повелела спасти Предвечная мышь…

Келехир, в раздумьях, ходил по комнате. Два дня назад он все рассказал своим родным и близким и, кажется, они приняли его слова за бред сумасшедшего. Уж больно недоверчивы были их взгляды. Да и кто бы поверил в такое, когда во всех древних рукописях Нантар упоминался только в связи со своей гибелью?

«Ну и ладно, – говорил эльф сам себе. – Мне-то ведь ведома правда».

Но это его не успокаивало. Ему хотелось, чтобы родичи поверили ему и перестали считать сумасшедшим.

Отец так и спросил его: «Если Нантар существует, то почему про него никто ничего не знает?»

И все объяснения сына о том, что нантарианцы не желают, чтоб про них узнали, пропустил мимо ушей. Ему, как и всем остальным, нужны доказательства. Всем, кроме Иннумиэль. Она единственная поверила ему. Он знал это.

Внезапно, свечи, горевшие в его комнате, погасли. Открылась дверь балкона. Он понял это, потому что в комнате вдруг стало холодно. Келехир кинулся к ней, чтобы закрыть ее, но неожиданно наткнулся на кого-то и отпрянул назад.

«Кто здесь?!» – выкрикнул эльф и попятился подальше от балкона. Одновременно с этим он попытался зажечь свечу. У него как-то получилось сделать это без огнива. Он стоял и смотрел на горящую свечу, силясь понять, как именно это произошло.

«Келехир, не бойся, – проговорил незнакомец в черном, стоявший у балконной двери. – Я пришел, чтобы помочь тебе».

«Кто ты?» – спросил Келехир, подозревая в фигуре кого-то из огненных эльфов и начиная догадываться.

«Выпей это, – проговорил нантарианец, протягивая эльфу круглый флакон. – Это поможет тебе».

«Ну, уж нет, – решительно отказался Келехир и отступил назад. – Ничего я пить не буду».

«У меня нет больше времени на тебя». – Вдруг заявил пришелец и кинулся к эльфу с намерением влить в него содержимое флакона.

«Владыка Сомбриэль!» – догадался Келехир и, изловчившись, выбил из руки правителя заветный флакончик.

«Н-е-е-т! – завопил он на весь дворец. – Вы не заставите меня забыть все снова!!!»

Он так горланил, что на его крик сбежались все, кто в этот момент находился во дворце.

«Замолчи, – велел ему тот и подобрал с пола флакон. – Почти все зелье разлил, бестолочь».

Глаза его вдруг вспыхнули малиновым огнем и уставились на перепуганного эльфа. Под их взглядом Келехир стал ощущать себя вялым и почти парализованным. Руки его висели вдоль тела и были как плети. Но, вместе с тем, он чувствовал, внутри него, прямо в его венах, закипает нечто неистовое, яростное и невообразимо сильное.

Он ударил правителя Нантара прямо в черный шлем, потом еще раз и еще. Сомбриэль растерялся, его глаза удивленно замерцали и вскоре потухли. Он отпустил Келехира и отступил от него, раздумывая о том, что кровь Нантара отчего-то не покинула этого эльфа, как должна была. И первым предположением, пришедшим ему в голову, было то, что на это, каким-то образом, повлияла Набу или, может быть, даже сам Нуан.

Еще неизвестно, чем бы все закончилось. Но в комнату, с балкона, вбежала Иннумиэль. Она первой услышала заполошные крики брата. Эльфийка была вооружена. В ее руке был стальной кинжал.

«Сестра, сюда!» – позвал ее Келехир и, забрав оружие, глазами показал ей на дверь позади него. В нее стучались, и слышался голос отца: «Келехир, открой, что там у тебя?»

Иннумиэль с опаской посмотрела на нантарианца и, прошмыгнув мимо него, открыла дверь.

В комнату ворвались отец, Ассам и несколько дружинников.

«Кто это?» – удивленно проговорил лорд Эмариэль, увидев у двери балкона фигуру в черном.

«Это Сомбриэль – владыка Нантара». – Ответил Келехир и облегченно вздохнул. Все-таки, он теперь не один. С ним рядом отец, Ассам и воины из дружины. Сомбриэль не посмеет напасть.

Но правитель Нантара нападать и не думал. Он, вообще, не думал в тот момент. Рука его продолжала держать флакон, а лицо было повернуто к Иннумиэль.

«Вот она, – пронеслись, наконец, мысли в его голове. – Вот она, вторая половина моей сущности. Бегство теперь невозможно».

Это осознание испугало и одновременно разозлило его. Вызвало в нем ужас и ярость.

«Намисэль!!!» – гневно выкрикнул он и шарахнул флакон об пол, разнеся его вдребезги.

«Это тот самый Сомбриэль, что помог тебе, а потом напоил тебя зельем Забвения?» – спросила Иннумиэль, выглядывая из-за спины отца и настороженно разглядывая пришельца.

«Да, это он, – ответил Келехир. – Он самый».

«Почему ты кричал? – спросил лорд сына. Взгляд его был напряжен. Он явно не доверял нантарианцу. – Что он хотел сделать с тобой?»

«Он хотел влить в меня зелье Забвения, – уверенно ответил Келехир. – Но уже слишком поздно, я все рассказал вам».

«Ложь, – прошипел вдруг Сомбриэль на нантарианском. – Как ты смеешь обвинять меня в этом? Разве я не говорил тебе о том, что пришел помочь?»

«Вы говорили, – ответил ему эльф. – Но разве мог я верить вам после всего того, что вы со мной натворили? К тому же, я вспомнил все сам, и мне казалось, что вы опять желаете заставить меня забыть»…

«Нет, – произнес нантарианец. – Сестра моя послала меня сюда, чтобы я помог тебе вспомнить, и для этого дала мне зелье Воспоминаний. Но ты все испортил».

«Вы бы забрали меня к ней?» – обрадовался Келехир.

«Я сказал бы тебе «да», – глухо проговорил Сомбриэль. – Но это теперь не так просто».

Родные и близкие молча слушали их непонятный разговор. Келехир то мяукал, как кот, то урчал, то кашлял, словно болел воспалением бронхов. Из его рта вылетали непривычные слуху слова. Точно также разговаривал и пришелец в черном.

Они немного помолчали. Потом нантарианец протянул Келехиру карту, ключи и рубиновое кольцо: «Вот, возьми. Это приведет тебя в Нантар. А я… должен идти».

«Постойте, – остановил его эльф. – Я ничего не понимаю. Разве Нами не просила вас сопровождать меня?»

Высокий, выше пришельца на голову, с правильными чертами светлого лица, большими, голубыми глазами, прямым носом и красивыми, тонко очерченными губами, Келехир удивленно смотрел на него.

Сомбриэль промолчал, наливаясь яростью. Если бы она просила! Она велела ему привести ей мужа обратно! Он еле сдержал себя. Еле подавил в себе желание съездить по смазливой мордашке эльфа. Под черной маской не было видно, как перекосило от злобы его лицо.

«Да, просила, – разъяренно ответил правитель. – И сила ее убеждений такова, что я немедленно пришел сюда за тобой! Собирайся!»

«Но мне нужно время, я должен подготовиться к путешествию»… – Оторопело проговорил Келехир, оглядываясь на родичей.

«Хорошо». – Недовольно согласился нантарианец.

«Что происходит? – не выдержал и вмешался в их разговор лорд Эмариэль. – О чем вы говорите, Келехир?»

«Владыка пришел за мной, – неуверенно ответил эльф. – Он отведет меня в Нантар, к моей возлюбленной»…

«Кажется, ты не очень рад этому». – Заметил лорд.

«Вовсе нет, – возразил Келехир. – Просто мне нужно время, чтобы купить Нами подарки и все такое»…

«Придется мне просить вас о гостеприимстве, – неожиданно ласково проговорил нантарианец на эльфийском. – Если это не обременит вас, разумеется».

«Я был бы очень рад». – Тут же ответил Келехир. Ему не хотелось самому отыскивать тайные проходы в подземное царство. Но огненный эльф смотрел на его отца и о гостеприимстве просил именно его.

«Вы вольны быть здесь сколь угодно долго». – Ответил лорд Эмариэль минуту спустя. Но слова его были холодны и официальны. А взгляд, по-прежнему, опаслив и недоверчив.

Сомбриэль немного опешил, сконфуженно потер руки в перчатках и пожал плечами.

«Пойдемте, владыка, я покажу вам вашу комнату». – Обратился к нему Келехир.

Правитель Нантара промолчал, вошел в комнату и закрыл за собой дверь. Сидя один, он молча бесился. Он глупо и безрассудно попался в силки, расставленные самой судьбой. Разве не ведала Набу о том, что должно было произойти? Теперь все знают о том, что огненные эльфы существуют. По крайней мере, семье лорда известно об этом и его приближенным. К тому же, он ныне пленник во дворце. Он слышал топот за дверью. Это воины, приставленные наблюдать за ним под видом охраны. Лорд все еще насторожен. Можно, конечно, сбежать. Уж этих-то двух, там, в коридоре, изображавших из себя следопытов и думающих, что остались незамеченными, он как-нибудь проведет. Достаточно лишь потушить свет. Но куда бежать? Домой, в Нантар? Ведь сердце-то его с ним не побежит, останется здесь, в древнем городе и будет очарованно смотреть на вторую половину своей сущности. Ах, Нами, Нами, не о том тебе надо было просить силы Нуана…

Он размышлял до самого рассвета, но так и не понял, что ему нужно делать и как поступить в сложившейся ситуации.

Утром пришел Келехир и пригласил его к завтраку. Выйдя следом за ним, Сомбриэль покинул дворец и оказался в саду.

Там стоял летний домик, в котором был накрыт роскошный, по меркам нантарианцев, стол. За ним сидели родичи эльфа.

Отец его, лорд Эмариэль, уже не выглядел таким настороженным и подозрительным. Его взгляд заметно потеплел. Обратившись к гостю, он указал ему на свободное место напротив себя, и попросил присесть. Нантарианец кивнул и осторожно уселся на краешек плетеного стула. Он был напряжен и не горел желанием общаться. В летнем домике было много народу и среди них присутствовала обслуга, которая могла бы разнести ненужные слухи. По этой причине он не стал снимать шлем и отказался от завтрака.

«Келехир вчера вновь напомнил нам свою историю спасения и вашу роль в этом, – проговорил лорд, обращаясь к нантарианцу. – И я хотел бы, от имени всей нашей семьи, выразить вам свою благодарность. Как бы вы в дальнейшем не поступили, мы благодарим вас за его избавление из плена и исцеление».

Нантарианец прижал руку к сердцу и еле заметно поклонился. Он не знал, что ответить на эту признательность. Не скажешь ведь, что, если б не воля Набу, он бы вообще не допустил этого несносного эльфа в Нантар и уж, тем более не позволил бы ему приблизиться к сестре.

О том, что чужеземец продолжает жить в Имране, ему доложил властитель Кхадра, сентарх Гхалариэль, давний поклонник владычицы Намисэль. С огромными трудами одному из его шпионов удалось пробраться в Нуаварион, где он и узрел это нежное эльфийское создание. После этого, сентарх, не мешкая, передал сведения об этом своему повелителю. Ведь только Сомбриэль мог заставить сестру исполнять закон. Но и то, как выяснилось, ненадолго. Теперь же он, и сам попав в похожую ситуацию, подумывал о том, чтоб совместным с ней решением отменить этот дурацкий закон, и больше никогда не принимать подобного.

Его молчание окружающие восприняли как смущение. Келехир налил ему в чашку крепкого душистого травяного чаю и предложил торт.

«Что это за торт такой?» – проговорил нантарианец, снимая перчатку с правой руки и хватая кусок с тарелки. Ни от кого не скрылся изящный перстень на среднем пальце его руки. На перстне была изображена Набу, а ее глаза сердито сверкали двумя рубинами.

«В Нантаре не пекут торты?» – полюбопытствовал Ассам, разглядывая перстень.

«Что?» – переспросил нантарианец и повернулся к далламарийцу.

В Нантаре не было такого понятия, как «испечь». Ибо для того, чтобы сделать торт, требовалась мука и прочие продукты, которых под землей отродясь не было. Пищу подземные жители готовили на открытом огне, и у них все было либо жареное, либо вареное.

«У вас не пекут торты?» – повторил Ассам и недоуменно уставился на гостя.

«Нет, не пекут, – ответил тот, положив торт обратно в тарелку. – И гномы не возят нам подобного».

Его внимание привлекла красивая фарфоровая посуда. Пустое блюдо, приготовленное для подачи второго. На нем были нарисованы два лебедя, плавающие в пруду. Он задумчиво потрогал их грязными пальцами. В Нантаре не делали керамику, хоть и было из чего.

«Вот, владыка, возьмите полотенце». – Сказал Келехир и передал нантарианцу льняную салфетку.

«Для чего?» – удивился тот, но салфетку взял и стал рассматривать узоры, вышитые на ней.

«Это для того, чтоб руки вытирать». – Пояснил эльф.

«Поставь лучше чашу с водой». – Попросил его Сомбриэль и, получив ее, вымыл руки в ней. Потом вытер их об салфетку и принялся разглядывать остальные вещи вокруг.

Его привлекала каждая мелочь, скатерть, столовые приборы, стол, стулья. Он ощупывал все, до чего мог дотянуться. Потом он добрался до столовых приборов из серебра и, взяв нож, стал отрезать им по кусочку от каждого блюда.

Он, конечно, и прежде видел, да и пользовался некоторыми эльфийскими вещами. Их было много в Дум-бел-Ке-Анхемри – убежище в Серых горах. Место это находилось на восточной границе Эмборлада, отделявшего царство воздушных эльфов от земель Эраниона. Это была одна из нантарианских баз, расположенных на материке. Кроме этой, они имели подобное убежище в Бизан-Менеме и в горах Иннарималя. Но в доме лорда Эмариэля все было в разы изящнее, дороже и красивее.

«Он, как будто, не в себе». – Проговорил Ассам, наблюдавший за нантарианцем. Последний, оставив нож в покое, ковырялся ложкой в грушевом варенье.

«У них что, нет столовых приборов?» – спросил лорд сына, с изумлением глядя на правителя Нантара.

«Ну, что ты, отец! – рассмеялся Келехир. – Конечно же, есть! Просто там все. Ну, или почти все, сделано из камня. Там не редкость встретить столовые приборы из драгоценных камней. У меня они были из топаза. А у Нами, к примеру, из аметиста. Серебряные изделия, может быть, и есть там, но мне они на глаза не попадались».

«Как это из камня?» – спросила Лелиэль, не уверенная, что из камня можно делать такие тонкие вещи типа вилок, ложек и ножей.

«Очень просто, – ответил Келехир своей младшей сестре. – Я же рассказывал вам».

«Но разве они не используют железо? – проговорил Ассам, совершенно позабывший все, о чем недавно рассказывал эльф. – Из него ведь гораздо проще сделать что-нибудь. Да хоть ту же вилку. Залил металл в форму и готово!»

«Для нас не проще, – ответил ему Сомбриэль, оторвавшись от варенья. – Мы не плавим металл. Нам это не нужно. Каменные сплавы гораздо эффективней любого металла».

«И оружие у вас тоже из камня?» – полюбопытствовал лорд.

«Ош, – проговорил нантарианец и, спохватившись, прибавил по-эльфийски. – Да».

«Ха-ха-ха, – вдруг расхохотался Ассам. – Да что же это за оружие такое из камня-то? Оно же сломается враз!»

«Верно, – про себя подумал лорд Эмариэль. Логика далламарийца показалась ему неоспоримой. – Любой камень может расколоться. Это ведь не металл, гибкий и прочный».

Неужто нантарианцы до сих пор используют кувалды, наподобие тех, какими Мехир-Улог вооружает своих троллей?

«На, попробуй, сломай». – Сомбриэль быстро нагнулся и вытащил из ножен, закрепленных на правом сапоге, небольшой, длиной с ладонь, кинжал. Потом передал его далламарийцу.

«Ассам, будь осторожен с этим, – предупредил его Келехир. – Это оружие чертовски острое».

«Хорошо». – Успокоил его далламариец и взял кинжал из рук гостя.

Что он только ни делал с клинком нантарианца. Сначала он пытался погнуть его, но чуть не порезался. Потом он положил его на пол, придавил ногой и попробовал сломать. Но из этого у него ничего не вышло. Все с любопытством наблюдали за его экспериментами. Все, кроме Сомбриэля. Он ощупывал пальцами хлопковую скатерть, оценивая качество изделия.

Наконец, Ассам вынул из ножен свой кинжал и с торжествующим видом занес его над оружием чужеземца. На лице его так прям и читалось: «Вот сейчас как хрястну, и разлетится твой ножичек к черту!»

Далламарийский клинок был из черной, с просинью, стали. Такую сталь когда-то изготавливали на севере царства, в Далвурских горах. Она считалась самой прочной и, вместе с тем, самой редкой. В самом Далламаре только знать имела достаточно денег, чтобы приобрести себе оружие из нее. Ассаму же кинжал достался от его отца, князя Скергельда, бесследно пропавшего при битве за Далрос.

Безо всяких сомнений далламариец ударил своим кинжалом по каменному орудию нантарианца. Он бил по лезвию, в надежде, что оно расколется. Но что это? Окружающие ахнули от удивления.

Кинжал Ассама развалился напополам, разрезанный так, словно он был сделан из масла, а не из стали. Далламариец, державший в руках две половинки своего клинка, ошеломленно уставился на нантарианца.

«Вот тебе и разлетелся». – Огорченно думал он, про себя оплакивая потерю отцовского кинжала.

Нантарианец одарил его насмешливым взглядом.

«Если он способен вот так разрезать сталь, – проговорил лорд Эмариэль с трудом скрывая свое волнение. – Значит, он может разрезать все, что угодно».

«Да, – подтвердил Сомбриэль. – Все, что угодно. Камни, железо, кости»…

На этом он замолчал, давая окружающим время переварить услышанное и ужаснуться.

«Из чего же он сделан? – полюбопытствовал лорд и пояснил. – Насколько я понял, это сплав из каких-то камней. Но как создается подобное оружие мне совсем не ясно».

«Это сплав, – подтвердил гость. – В его основе алмаз, турмалин, обсидиан, некоторое количество стали, три порошка из минералов и еще несколько веществ. Все компоненты смешиваются друг с другом и выплавляются в особых печах Нан-тариона».

«Интересно». – Заметил лорд.

«Угу, весьма». – Обиженно буркнул Ассам, вертя в руках половинки своего кинжала и прикидывая, что с ними можно сделать.

«Дай сюда». – Сомбриэль бесцеремонно забрал кинжал, соединил его и стал сосредотачиваться. Под полоской слюды, на черном шлеме, полыхнули его глаза. Окружающие нечаянно вздрогнули. Зрелище было доселе невиданное и немного пугающее.

Один только Келехир не боялся, ему уже довелось наблюдать подобное. Владычица Намисэль таким же образом изготавливала для него его саблю, оставшуюся в подземном царстве.

Сомбриэль продолжал смотреть на кинжал Ассама.

«Нурар мэан уал, эски и гхатат». – При звуке его голоса клинок покраснел, потом побелел и соединился со своей половинкой. Затем постепенно остыл.

«Исполняй мою волю, соединись». – Перевел для себя Келехир.

«Возьми». – Сказал чужеземец, возвращая оружие владельцу. Ассам схватил кинжал и, торопливо благодаря его, принялся исследовать свой клинок. Мужчины столпились вокруг далламарийца. Кроме Келехира, его отца и Ассама, там присутствовал сводный брат далламарийца по матери, молодой двадцатитрехлетний Ортан и один из тысячников эльфийского войска, Аннуриэль.

«Как будто и не было с ним ничего». – Изумленно заметил Ортан и захлопал глазами. Ассам согласно кивнул, проводя по месту соединения половинок пальцем и безуспешно пытаясь нащупать выступ или стык.

«Ваш кинжал, – лорд Эмариэль вновь обратился к гостю. – Больше похож на метательный. Уж очень малая у него длина».

«Он имеет разностороннее назначение». – Сомбриэль тоскливо посмотрел в его сторону. Ему хотелось есть, и он начинал злиться из-за того, что не может позволить себе завтракать вместе со всеми.

«Понятно, – не отстал лорд. – А другое оружие у вас есть?»

«Есть». – Проговорил нантарианец, и выложил перед правителем Эраниона все оружие, какое у него было. Им оказался кривой, темно-серый серп, две изогнутые сабли-ангхиту и складной лук без тетивы.

«Зачем вам серп, Сомбриэль?» – удивился Ассам. Келехир поддержал его, он впервые видел такое оружие у нантарианца.

«Это для жатвы, – неохотно ответил правитель Нантара. – Серпом снимают урожай, если ты не знал».

Он неожиданно резко вскочил и в одну секунду оказался позади далламарийца. Затем он схватил его за волосы и, притянув к себе, приставил оружие к его шее. Она аккурат ложилась в изгиб клинка.

«Не бойся, – успокоил он перепугавшегося не на шутку Ассама. – Это только для орочьих голов».

«Для избранных, так сказать». – Прибавил огненный эльф и злорадно засмеялся.

Келехир несмело хихикнул следом. За ним – остальные. Напряженная обстановка немного разрядилась. Затем всеобщее внимание привлек черный лук без тетивы. И, чтобы избежать ненужных вопросов, правитель Нантара сразу же продемонстрировал, как им пользоваться. Как только он взял его в руки, появилась тетива – тонкая огненная нить. И такая же стрела. Ее оперение колыхалось, словно язычки пламени. Она искрилась и постепенно становилась все острее и четче.

«Это как?» – недоумевал Келехир и остальные следом за ним.

«Как такое возможно?» – еле выдавил из себя Аннуриэль.

«Какая-то давнишняя магия». – Предположил Ортан.

«Эльфы Нантара издревле владеют этими способностями, – сказал Сомбриэль и, сложив лук, убрал его. – Но их надо раскрывать. Они не появляются сами по себе. Этому учатся в течение долгих лет».

Лорд Эмариэль промолчал, и обратил свое внимание на две длинных сабли, лежавших на столе. По его просьбе Сомбриэль вынул одну из них из ножен. Она была черная и блестящая, чуть – чуть изогнутая ближе к концу. Рукоять ее была простой и без гарды. Она словно являлась продолжением клинка. Мужчины недоуменно разглядывали ее. Как же ею драться, если руки остаются совсем не защищенными? А вдруг оружие противника скользнет вдоль нее и покалечит руку? Но, вспомнив несчастный кинжал Ассама, спрашивать об этом никто не стал. И так уже ясно, что оружие противника будет разрезано напополам. Нантарианцу для этого достаточно только повернуть свою саблю лезвием вверх.

«Можно?» – спросил Ассам, протягивая руку к необычному оружию.

«Бери, если сможешь». – Разрешил Сомбриэль и насмешливо засмеялся.

Причина его смеха выяснилась чуть позже, когда далламариец, кряхтя от натуги, вот уже в третий раз пытался взять саблю со стола.

«Не могу, – потрясенно произнес он. – Она не поддается».

«Зачарована?» – спросил лорд Эмариэль и сам взялся за нее. Он покраснел от напряжения, но сабля даже не сдвинулась с места.

«Что значит зачарована?» – спросил Сомбриэль у Келехира.

«Ну, что на нее наложено какое-нибудь заклятие, согласно которому только владелец может взять ее». – Пространно ответил эльф.

«Нет, – выслушав его, произнес нантарианец. – Ее может взять любой, в ком есть сила Огня».

«А ну-ка!» – воскликнул Келехир, хватаясь за сабли.

Ему удалось не только поднять их, но и нанести по воображаемой орочьей башке сокрушительный удар. В восторге он совершенно позабыл о безопасности и нечаянно съездил саблями по одному из деревянных, резных столбов, поддерживающих крышу летнего домика.

«Келехир!» – дружно вскрикнули мужчины, ожидая, что крыша рухнет им на голову. Но столб остался на прежнем месте, всего лишь разрезанный напополам.

«Отдай оружие, дите». – Сердито проговорил Сомбриэль, отбирая у эльфа сабли.

«Простите, я ненамеренно». – Келехир даже немного растерялся. Он был потрясен случившимся не меньше остальных.

«Как срезало-то!» – восклицал Ассам, осматривая место разреза. Рядом пялил глаза тысячник.

«Надеюсь, я удовлетворил ваше любопытство, лорд Имауриль, – произнес Сомбриэль с небольшим нантарианским акцентом. – Теперь и я хотел бы удовлетворить свое и поглядеть на ваш дивный сад».

«С удовольствием составлю вам компанию». – Ответил лорд, мимоходом попросив Аннуриэля распорядиться насчет столба.

Сад, разбитый при дворце, был велик и благоустроен. В нем произрастало множество плодовых деревьев, кустарников, трав и цветов. На маленьких полянках, под сенью вековых дубов, стояли длинные скамьи со спинками. Восхитительная аллея, по бокам которой росли ели и сосны, вела к чудесному фонтану, наполненному водой. На деревьях висели маленькие фонари, которые, обычно, зажигали вечером.

«Этот сад такой красивый!» – восхищенно произнес гость и от избытка чувств повторил эту фразу еще раз. Эльфы улыбнулись ему в ответ и согласно закивали.

Они бродили по саду до самого обеда. Лорд даже обрадовался, когда слуга доложил, что стол уже накрыт. Пригласив нантарианца и всех остальных, он отправился во дворец, поскольку летний домик чинили после того, что там устроил его сын.

Глава 10

Глава 10

Во дворце, в большой Трапезной зале, был накрыт роскошный стол, в середине которого, на огромном блюде, возлежал отлично зажаренный поросенок. При его виде, под шлемом гостя взволнованно заполыхали глаза. Набу очень редко приносила свиней в Нантар в качестве добычи. Жаловалась на то, что они мелкие и срываются с ее когтей. Но иногда ей удавалось схватить несколько особей, и тогда в Обиссоме был пир. Изредка и сами нантарианцы выбирались из Энроттна наверх, в леса Эмборлада. Там они охотились на диких кабанов. На охоту отправлялись небольшими группами, по трое. Двое все время поглядывали, как бы не встретиться случайно с кем-нибудь из эльфов или людей. А один выслеживал жертву. Убив кабанчика, тащили его под землю и там зажаривали на вертеле. Лучшие части отдавали женщинам, детям и младшим по возрасту. Сами ели то, что останется.

Глотая обильную слюну, правитель Нантара терпеливо ждал, пока поросенка разделают и слуги покинут Трапезную. Он, привыкший у себя приступать к пище позже всех, совершенно не рассчитывал на лучшие куски. И был более чем удивлен, когда Келехир положил ему на тарелку целую заднюю ногу.

«Это все мне?» – с сомнением переспросил он.

«Да, – улыбнулся эльф. – Все – вам, владыка».

«Может быть, кому-то не хватит? – заволновался нантарианец и прибавил. – И это очень много для меня одного».

«Всем всего достанет, – постарался успокоить его Келехир и учтиво напомнил. – Вы в Эранионе, владыка Сомбриэль. Здесь все по-другому. Возьмите столько, сколько вам требуется».

«Благодарю». – Сказал Сомбриэль и снял свой черный шлем. Взоры присутствующих тут же обратились на него. Послышались возгласы изумления.

Огненный эльф был невероятно красив. Тонкие, темные брови на светлом, чуть смуглом лице. Изящные рот и нос, волевой подбородок и небольшие острые уши. Растительности на лице не было. Все это легко воспринялось бы окружающими, если б не диковинная прическа и глаза непривычного цвета.

Волосы нантарианца, приятного, каштанового цвета, были подстрижены коротко. Длина их составляла меньше вершка. Из-за этого они торчали в разные стороны, а сам Сомбриэль выглядел немного лохматым. Но к этой странной, нантарианской прическе все привыкли быстрее, чем к его глазам. Последние производили необычное впечатление. Ярко оранжевые, с черным зрачком и длинными, пушистыми ресницами, они то пылали неудержимо и ослепительно, то затухали, словно угольки в костре.

Первым пришел в себя правитель Эраниона, а за ним и остальные.

«Приятного аппетита». – Проговорил лорд так, как будто ничего особенного не произошло, за что нантарианец был ему невероятно благодарен, и принялся за еду. Все последовали его примеру, изредка продолжая посматривать на гостя. За столом воцарилось молчание.

Келехир посмотрел на сестер. Лелиэль ковырялась в тарелке и была больше занята едой, чем окружающими, а Иннумиэль, кажется, не сводит глаз с чужеземца. Неужто она влюбилась? Он еще раз посмотрел в ее сторону, но тут уж она заметила его взгляд и смутилась. Руки ее нервно затеребили салфетку. Келехир перестал тревожить старшую сестру и последовал примеру Лелиэль.

После ужина, по эльфийским обычаям, полагались разговоры и чай. Дождавшись, пока слуги уберут со стола и уйдут, лорд Эмариэль проговорил: «Сомбриэль, Вы упомянули, что оружие, которое Вы показывали нам, принадлежало прародителю вашего народа, огненному эльфу Нантару. Не могли бы Вы рассказать нам о нем и царстве, которое он основал. Ведь мы о вас практически ничего не знаем!»

«Да, – поддержали лорда и люди и эльфы. – Пожалуйста, расскажите. Нам очень интересно».

Нантарианец замялся. Рассказать про Нантар? Зачем? Он надеялся избежать этой темы.

«Вы не знаете, о чем просите, – минуту спустя проговорил он. – Если я начну рассказывать вам историю Нантара, это займет у меня целый год».

«А как-нибудь покороче». – Попросил лорд.

«Это займет месяц». – Что-то подсчитав в уме, ответил Сомбриэль.

«А еще короче?» – не отставал Эмариэль. Окружающие смотрели на гостя с надеждой. Всем хотелось узнать историю Нантара и его царства.

«Хорошо, – сдался, наконец, гость. – Я расскажу вам обо всем, что мне известно по этому поводу. Но сразу попрошу вас набраться терпения, ибо это история длиной в тридцать тысяч лет».

Он замолчал ненадолго. Потом собрался с мыслями и начал: «Как вы все знаете, в начале времен на планете никого не было. Затем боги решили, что землю нужно заселить и создали горы, деревья, реки и небо. Потом они посмотрели вниз. Под этим новым небом было пусто и скучно. Ничего не происходило там, внизу. Они посовещались и решили воплотить созданий живых, из плоти и крови. Нуриэль породила любимых детей своих, эльфов. Их было трое. Первым был Иннарималь, эльф водный. Вторым был Ауриль, эльф воздушный. А третьим и последним был Нантар, эльф огненный. Иннарималь произошел от слез богини, и ему стали подвластны все воды материка. Ауриль вышел из вечного дыхания Нуриэль и ему подчинились все ветра, воздух и небо. Нантар же был рожден от крови незримой матери и стал владыкой огня. Все эти эльфы явились миру практически в одно и то же время. Разница в их появлении не исчислялась даже секундами. После Нуриэль стал творить Андамур, иная часть Нуана, вневременного божества, в чьем теле содержались они оба. У него тоже было трое детей. Первым был Аддур, существо подпочвенное. Он воплотился в 4002 году Первой эпохи. Он был хил, мал и безобиден. Андамур поселил его на зеленый луг и вырыл для него нору. От него, впоследствии, произошли гоблины и орки, а нора, в 4012 году Первой Эпохи, превратилась в их подземный город, Гезирин-Гезу, что переводится с аддурита, языка гоблинов, как «Изумрудные луга». Мы же называем это место Асуалхар – Подземелья Потерянных, ибо они были первыми, кто испытал на себе всю ненависть Мэр-Тэгера и забыл свою истинную сущность».

«Но, позвольте, – вежливо остановил его Келехир. – В сказаниях известного мудреца Массиэля, написанных три тысячи лет назад, говорится о том, что орки и гоблины произошли от людей Бактурии. И я впервые слышу, что Аддур являлся их предком».

Это была официальная эльфийская версия о происхождении орков и гоблинов. С ней соглашались все: и люди и эльфы. Аддур не занимал в ней совершенно никакого места и в легендах Эраниона и Эмборлада упоминался только как покровитель белок, землероек, кротов и сусликов. Гномы, правда, озвучивали иную трактовку появления отродий Тьмы, соответствующую той информации, которую сообщил нантарианец. Но эльфы могли переспорить кого угодно, поэтому гномьи байки не имели популярности в их землях. И Келехир, вместе со всеми остальными, продолжал верить в сказания «мудреца».

«А я вот не верю Массиэлю ни на грош, – вмешался Ассам, который всегда был против этой эльфийской теории. – Не могли ни орки, ни гоблины произойти от людей!»

Сидевшая рядом с ним Лелиэль поддержала мужа.

«А я впервые слышу об «известном мудреце Массиэле» и его «сказаниях». – Голос нантарианца окатил эльфа ядом презрения. – То, о чем я тебе рассказываю, Келехир, произошло еще в Первой Эпохе, задолго до рождения этого твоего «мудреца».

«О, простите, владыка, – извинился эльф, не желая спорить и озадаченно пожимая плечами. – Прошу вас, продолжайте».

Он посмотрел на родичей и людей. Их лица тоже выражали некую растерянность. Все они привыкли верить в эльфийскую теорию и сейчас испытывали удивление от того, что она оказалась ложной.

Нантарианец последовал его смиренной просьбе и продолжил: «Вторым сыном Андамура стал Оген, коренастый и низенький гном. Он появился на свет в 4082 году Первой эпохи, одновременно с Ангой, прародительницей горного народа. И третьим был Дароман, человек. Он тоже пришел вместе со своей половиной, ее звали Рэя. И произошло это в 7093 году Первой эпохи. Сыновьям своим Андамур ничего не дал, ибо силу Творения уже всю растратила Нуриэль».

Сомбриэль замолчал, обдумывая дальнейшую часть рассказа. Владыка Эраниона незаметно наблюдал за ним, про себя размышляя о том, что события, которые описывает гость весьма далеки от истории Нантара.

«А Набу?» – осторожно спросил Келехир, ему не терпелось узнать больше о Предвечной мыши.

«Набу? – удивленно проговорил тот. – Э-э… Набу воплотилась самой первой из живых существ. Она сочетает в себе силу и мощь Нуана и была поставлена им стражем в этот мир».

«Она была призвана богами, чтобы защитить эту планету от злого духа Мэр-Тэгера, правителя прежней планеты, – более уверенно продолжил он. – Его творение было разрушено самим Андамуром в Великой Битве Богов и этого дух не смог простить. Он прибыл на Эну, землю Нуриэль и Андамура, с целью отомстить. Здесь же, на Эну, он вошел в тело и стал Мэр-Тэгером – Черной Тенью, как называем его мы или Мехир-Улогом, по-вашему. Его мощь воистину велика! Он сам когда-то мог создавать формы. Но больше, чем формы, он создавал иллюзии. Мастер обмана и лжи, он мог вызывать видения, которые казались реальностью. Заманивал младших духов в свои сети, из которых они так и не смогли выбраться. А после, и вовсе, стали служить ему. Он принес сюда ненависть, голод, болезни и войны. Если б Набу не противостояла ему, он залил бы всю землю Тьмой. Упаси вас боги хотя бы издалека видеть его!»

«Почему же Нуан разрушил планету Мэр-Тэгера?» – полюбопытствовал Ассам.

«Она источала Зло, – ответил нантарианец. – Ее влияние губительно сказывалось на Эну, нарождающемся детище богов. Поэтому Андамур, своим огненным мечом рассек Даутуар, планету Мэр-Тэгера, на мелкие куски».

«Когда Мэр-Тэгер воплотился, – продолжил Сомбриэль. – Он, неимоверной силой своей, в одночасье воздвиг Риам! Свое убежище, стены которого неприступны и так высоки, что рядом с ними гигантские Железные Горы кажутся крошечными. Вершины Риама скрываются в облаках, и Тень обитает на самом верху башни. Желая отплатить, он обратил свой ужасающий взор на потомков Аддура, прародителя подпочвенных существ. Под этим взглядом, полным ненависти и зависти, они постепенно начали менять свою форму, все больше и больше проникаясь этой темной, разрушительной силой. У них появились острые зубы. Когти, которыми они рыли норы, стали длиннее и острее. Вдобавок к этому, ими завладела жажда крови. Через две тысячи лет Аддур отказался от бесполезной борьбы и вскоре умер. Его подземный народ оказался в полной власти Мэр-Тэгера. Сначала они переродились в гоблинов, а после Мэр-Тэгер вывел из них орков. Никто точно не знает, как это произошло, но Набу рассказывала, что для этой цели он брал троллиную кровь и смешивал ее с гоблинской. И то, первое орочье существо, которое он вывел в 6561 году Первой Эпохи, пришло в этот мир нерожденным. И как гласит история, это была самка по имени Магран».

Сказав это, он назидательно посмотрел на Келехира, словно бы говоря, что не стоит оспаривать те вещи, о которых ты знаешь мало или совсем ничего.

«У нас есть книга «О происхождении орков и гоблинов», – прибавил он специально для эльфа. – Она рассказывает о тех событиях весьма детально и не оставляет сомнений в своей правдивости».

Келехир сконфуженно посмотрел в сторону.

«Как же у него это получилось, если все, что он может – создавать иллюзии?» – недоумевал Ассам.

«Ты не умеешь слушать, человек, – недовольно нахмурился нантарианец. – Он умел создавать формы, сказал я прежде. Лучше бы тебе открыть свой слух, если ты и вправду хочешь знать о прошлом».

Ассам промолчал, почесав щеку и отвернувшись. Владыка Нантара не отличался вежливостью.

«Он навязывал свою волю этим существам, заставлял их быть злыми, вызывал в них желание убивать, – снова заговорил Сомбриэль. – Стравливал их друг с другом, сеял среди них обиды и раздор. Не стоит недооценивать такого противника, человек. Он даже богам препятствовал, не то, что смертным. В часы творения он влезал везде со своей злой волей. Известно, что, когда Андамур создавал гномов, он замутил этот творческий поток, и появились тролли. Когда боги призвали Набу, он и тут вмешался. В результате, на Эну поселились драконы. Из них он позже вывел тех самых летающих ящеров, которых вы называете горпагами. Слава Нуриэль, драконов истребили еще в Первой Эпохе. Нам также известно о горхах. Это тоже одно из его созданий. Они возникли, когда Андамур творил Аддура. И, может быть, есть еще какие-то его гнусные порождения, о которых мы ничего не знаем».

При упоминании о горхах Келехира аж передернуло. В памяти вдруг нарисовалось одно из этих гадких, омерзительных существ. Если б не Брегевольд и Сомбриэль, он наверняка бы не сидел сейчас здесь, за этим столом. Как же, все-таки, вовремя подоспел нантарианец.

«Что же было дальше, – спросил Ассам. – После того, как подпочвенные существа исказили свои сущности и стали гоблинами и орками?»

«Оказавшись под влиянием Мэр-Тэгера, они продолжили размножаться. Им досталась вся земля Аддура. Огромный кусок между Бактурией и Далламаром. Они заняли ее всю. Гоблины стали отстраивать Асуалхар, город, который заложил еще Аддур. А орки воздвигли свой город позже. Уаттру, их цитадель, была основана в 7603 году Первой Эпохи, – ответил нантарианец. – И после этого они отправились воевать».

«И им было с кем воевать, – продолжил он после короткой паузы. – Эльфы, пришедшие первыми, уже заняли все территории, на которых они сейчас проживают. В 4097 году Первой эпохи гномы Огена успешно освоили северную землю. Так возник Кхаззарад со столицей в Хаззаране. Потом они перенесли ее в Эрдевор, отстроенный на тысячу лет позже. Люди тоже расширили свои владения. На северо-западе материка окрепла Арсу-Манья – Земля Людей, как назвал ее сам Дароман или Бактурия, как называли ее все остальные. На юго-западе расцвел Далламар, получивший свое имя от среднего сына. И столица его, Далрос, была отстроена в 7145 году Первой Эпохи. А на юго-востоке развивалось царство Калана, младшего и последнего из всех сыновей первого человека. Его первый город, Дельборо, был основан в 7148 году той же эпохи. В 8870 году гномы открыли для себя Черные Горы – Бизан-Менем и основали Бизан-Гард в Намлад-номе. Остров Симериль был заселен эльфами Иннарималя позже всех земель, уже во Второй Эпохе».

«Все это, безусловно, увлекательно, хоть местами и общеизвестно, – сказал лорд, когда нантарианец замолчал. – Но Вы, Сомбриэль, как будто нарочно не сказали ни одного слова об эльфах Нантара».

Он уже давно раскусил эту уловку огненного эльфа и теперь решил вывести его на чистую воду.

«Да? – деланно растерялся Сомбриэль. – Не сказал?»

«И, видимо, не скажу». – Про себя подумал хитрый нантарианец.

«Не сказал, – подтвердил правитель Эраниона и насмешливо прибавил. – Но вечер долгий и вы как раз успеете».

Правитель Нантара промолчал, изучающе оглядев собеседника. Он настаивает или просит?

Он немного общался с водными эльфами, иннаримами. Не считая тех, кто попадал в подземное царство из Железных Гор. Но те эльфы не смели ничего приказывать ему. Они даже взглянуть в его сторону боялись. Теперь же он впал в ступор, не зная, как отреагировать на слова лорда. Глаза его задумчиво мерцали, недоуменно уставившись в стол.

«Наши знания о войнах, происходящих на Западе, весьма скудны, – с сожалением в голосе продолжил лорд Эмариэль. – Все, что нам известно, это то, что в конце Первой эпохи с лица материка исчезло два царства, Бактурия и Нантар. И даже эльфы Эмборлада не многое знают об этом, хотя они и находятся ближе всех к землям врага. Вполне естественно для нас стремиться узнать о тех событиях больше. Вы так не считаете?»

«Возможно, это важно для вас, – пожал плечами Сомбриэль. – Но что конкретно вы хотите узнать?»

«Что произошло с Бактурией и Нантаром». – Коротко ответил лорд и выжидающе поглядел на гостя.

«Это весьма прискорбная история для моего народа и для людей Бактурии тоже, – сурово сдвинув брови, проговорил нантарианец. – Но я расскажу вам ее, раз вы того хотите».

«Как вам, безусловно, известно Дароман и Рея пришли на эту землю в 7093 году Первой Эпохи. С ними было множество людей, представлявших собой значительную силу. Они заняли территорию Тонроттна и в 7113 году той же эпохи, заложили город Сотар. Он стал столицей этого нового царства, прозванного Землей Людей или Бактурией. Тогда же у Даромана и Реи родился первенец, которого назвали Бактур. Средний сын, Далламар, родился в 7115 году, а Калан, младший – в 7117 году. Когда дети Даромана вошли в совершеннолетие, они захотели отделиться и основать свои царства. Старший сын, после смерти родителей в 7193 году, воссел на отцовский трон в Сотаре. А младшие – разошлись в разные стороны. Далламар, забрав с собой своих людей, двинулся на юг. А Калан со своими людьми – на юго-восток. Долгое время жители Бактурии безбедно существовали и развивались, основывая новые города и поселения. Но вскоре их спокойной жизни пришел конец. В 8598 году Первой Эпохи, при царе Тандуре, потомке Бактура, люди впервые столкнулись с орками, выведенными Мэр-Тэгером. А через триста лет он объявил им войну и напал на Сотар, приведя под его стены десятитысячную армию. Люди сражались, но силу колдовства Черной Тени превозмочь не смогли и были разбиты. Так, в 8898 году Первой Эпохи, в правление царя Аэлара, закончилась история Бактурии, царства, которое просуществовало всего лишь тысячу семьсот восемьдесят пять лет».

«Получается, что никто не придал должного значения появлению Тени и Риама, – проговорил лорд. – Беспечность привела людей к краху».

«И не только их, – согласился с ним нантарианец. – Следующим, кто был обречен на гибель, стал Нантар».

«Где он находился? – уточнил лорд и тут же поправился. – То есть, находится».

«Начинается Нантар на севере, на берегах Акхтуриона – Незамерзающего пролива, – сказал Сомбриэль. – И тянется до Далвурского кряжа на юге. На востоке его граница идет по Мервальским горам, затем по старой дороге, идущей от Белиона к Дельборо, после упирается в Рабамские горы и Далрос. А на западе он граничит с северным лесом, мы называем его Тонроттн, что значит «Непролазный», и Банланской пустошью. Затем по отрогам Пограничных гор, вам они известны как Азвалгарские, эта граница доходит, опять же, до Далвурского кряжа».

«Понятно, – произнес Эмариэль, примерно представив себе местонахождение подземного царства. – Прошу, продолжайте».

«После расправы над Бактурией, – последовал его просьбе Сомбриэль. – Мэр-Тэгер ненадолго затаился. Несколько сотен лет о нем не было слышно. Он скапливал войско и усиливал его доспехами и новым, более совершенным, оружием. Ибо взять Нантар было крайне нелегко. Но, в 9501 году Первой эпохи, он осмелился напасть на Сейлад, тогдашнюю столицу царства. Несколько тысяч орков и гоблинов осадили город. Своими действиями он выманил Набу из Мауроттна, Веселого леса. В те времена именно так назывался нынешний Энроттн, лес Мертвый. Улетев со своими детьми, Набаргом и Набрару, к Сейладу, она была вынуждена снять защитное поле со своего убежища, и Мэр-Тэгер сжег лес колдовским огнем. Он сгорел в считанные минуты и многие жители Роттна, Имрана, Интамеша, Кхадра и Обиссома погибли, вмиг отравившись ядовитым дымом. Совершив эту подлость и отрезав нантарианцам путь к отступлению, Мэр-Тэгер вернулся к своему войску и самолично возглавил его».

«До самого заката длилась эта сеча на большом пространстве к западу от Сейлада, ныне оно зовется Полем Доблести, – продолжил Сомбриэль после небольшой паузы. – Воины Нантара рубили врагов и топтали их копытами своих огненных урсваев. В небе доблестно билась Набу. Она осталась совсем одна, ибо дети ее, вылупленные из одного яйца, уже погибли в неравной битве с тремя дюжинами жутких порождений Тени. Нантар, вынужденный поддерживать своих воинов силой Огня, значительно ослаб. И Мэр-Тэгер, решив, что победа уже в его руках, атаковал его. Ему удалось загнать свой колдовской кинжал под самое сердце эльфа. Но тот, из последних сил, разрубил его напополам теми самыми клинками, что я показывал вам. Обе армии, лишившись своих главнокомандующих, разошлись в наступившей темноте. А Набу подобрала тела своих детей и улетела в Обиссомское ущелье. Так закончилось это сражение».

«А где был этот Сейлад?» – полюбопытствовал Ассам.

«Сейлад находится в двухсот с лишним верстах к северу от Белиона, – ответил ему владыка Нантара. – Он являлся центром Накх-Энома – Северного удела. Сейчас это развалины, в которых гуляет ветер».

«Как же вам удалось выжить?» – озадаченно поинтересовался правитель Эраниона, выслушав безрадостный рассказ гостя.

«Предвечная мышь, вернувшись в Ущелье, вновь окружила сгоревший лес своей защитой, – ответил Сомбриэль. – Она велела Кхарадору, сыну Нантара, спрятаться в ущелье, и он привел туда всех, кого ему удалось разыскать. Этих эльфов было не так уж и много. Всего лишь около двух тысяч. Это были жители Накх-Амана – Северной Твердыни, города, стоявшего на берегах Акхтуриона, как раз напротив гномьего Драмманга. Он и сейчас там. Точнее, его руины. Позднее, к ним присоединилось три тысячи воинов, уцелевших под Сейладом и несколько десятков эльфов, случайно избежавших гибели. Они исполнили веление Предвечной мыши и спустились под землю, в ее логово. Так и выжили».

«Энроттн всегда производил на меня гнетущее впечатление, когда я бывал в Дельборо, – задумчиво проговорил Ассам. – Почему он до сих пор дымится, если Мехир-Улог сжег его еще в Первую Эпоху?»

«Он дымится все это время не по его воле, а по воле Набу, – ответил ему Сомбриэль. –Она создала дымовую завесу силой своей мысли, ибо пожелала скрыть нас и Ущелье, чтобы мы могли возродиться втайне ото всех».

«И ей это удалось как нельзя лучше, – произнес Келехир. – Ведь никто из здесь присутствующих никогда не встречал эльфов Нантара, полагая их погибшими!»

Сомбриэль исподлобья посмотрел на него. Если б не Келехир, никто бы по-прежнему не встретил ни его, ни одного из его подданных.

Окружающие замолчали, перестав пытать гостя расспросами. История, рассказанная нантарианцем, погрузила их в печальное раздумье, а самого Сомбриэля – в сон. Заметив это, лорд попросил сына проводить гостя в его комнату и поблагодарил нантарианца за рассказ. Сомбриэль рассеянно кивнул ему в ответ и пошел следом за Келехиром.

На следующее утро огненный эльф не спустился к завтраку. Обеспокоенный его отсутствием Келехир быстро поднялся по лестнице и постучался в дверь его покоев. Не получив ответа, он вошел внутрь. Сомбриэль сидел на постели и вяло натягивал на себя штаны. Одновременно с этим он хватался за голову, тяжело вздыхал и кашлял. Глаза у него были заспанные и сияли нехорошим красным цветом.

«Владыка, что с вами?» – не на шутку перепугался эльф.

«Этот воздух, – протянул нантарианец, справившись со штанами. – Он кружит мою голову и жжет мои легкие. Его слишком много в пространстве»…

«Как вам помочь?» – спросил Келехир, совершенно не зная, что делать в таких случаях.

«Никак». – Простонал Сомбриэль, одевая сверху на рубашку свой нантарианский доспех.

«Я спрошу у сестры, – проговорил эльф, провожая его в Трапезную. – Вдруг она знает, как лечить подобные заболевания».

«Не надо, – резко отказался владыка Нантара. – Само пройдет».

«Проклятый Иннарималь, – бурдел он, следуя за Келехиром. – Зачем боги воздвигли тебя на мою голову?»

«Я надеюсь скоро вернуться в Обиссом». – Злобно бросил он в спину эльфу и шагнул в Трапезную.

Келехир промолчал, пропустив нантарианца вперед. Тот прошел и сел за стол, проговорив что-то невнятное в знак приветствия. Его состояние не укрылось от внимательных взглядов.

«Что с вами?» – спросил гостя лорд Эмариэль, умевший исцелять любые известные болезни, в том числе и душевные. Он хотел было осмотреть гостя, но тот остановил его. Иннумиэль обеспокоенно посмотрела на нантарианца.

«Воздух в Нантаре не так свеж, – пояснил Сомбриэль, чуть поклонившись лорду в знак признательности за готовность прийти на помощь. – Точнее будет сказать, что здесь, у подножия гор, он свежее раза в три. Из-за этого у меня немного кружится и болит голова. Но я полагаю, что это, со временем, пройдет. К тому же, вода здесь чище и еда совсем другая. И ее слишком много. Всего этого слишком много для меня».

«Какое же все это в Нантаре? – удивленно спросил Ассам. – Ну, я имею в виду воду и все это»…

«Вода там солоноватая, невкусная, – ответил ему Келехир за нантарианца, поскольку тот промолчал. – Пить ее неохота. Иногда она горчит или неприятно пахнет. Как мне объясняла Нами, это из-за того, что она перенасыщена минералами. Что касается воздуха, то после Железных Гор, я совершенно не заметил разницы. И там, и в Нантаре он почти одинаков. Все время пахнет горелым. Сам воздух спертый, затхлый. Там совсем нет ветра и свежести. Из-за этого воздуха постоянно клонит в сон. Даже гномы, родившиеся там, иногда жуют грибы с особыми свойствами. Эти их свойства побуждают гномов двигаться быстрее, ускоряют их реакции и, таким образом, не дают им заснуть. Обратной стороной подобного воздействия является то, что гномы ненадолго впадают в неконтролируемую ярость. Нантарианцам этот воздух не вредит. Они приспособились за несколько тысячелетий».

«И еда там не очень разнообразная, – прибавил эльф, наблюдая за гостем. – В основном нежирная и пресная».

«Так и есть». – Подтвердил Сомбриэль, щурясь на торт, стоявший в центре стола.

«Вы каждый день едите эти торты?» – апатично спросил он Келехира.

«В общем-то, нет, – ответил ему эльф. – Не каждый. Но почему вы спрашиваете?»

«Из чего их делают?» – продолжил нантарианец.

«Торт делается из яиц, – пояснила нантарианцу Иннумиэль. – Белки отделяются от желтков, после этого взбиваются и затем запекаются на медленном огне».

«Ах, из яиц, – проговорил владыка Нантара и добавил, словно оправдываясь. – Кулинария – не мой конек. К тому же, практически все продукты у нас из Кхаззарада, и я ни разу не видел, чтоб гномы делали нечто подобное из яиц».

«Веренберг, правитель Кхаззарада, однажды прислал мне в Обиссом аж три ящика с этими яйцами, – продолжил он, вспоминая. – Так вот, они смердели. Никогда бы не подумал, что из них можно сделать такую вкусную вещь, как этот торт»…

«Долго ли к вам ехали эти ящики?» – спросила его Энриэль, хозяйка дома.

«Не знаю, – смутился нантарианец. – А что?»

«Скорее всего, они испортились в пути». – Пояснила ему эльфийка.

«Да?» – проговорил Сомбриэль и прибавил на своем языке пару фраз, из которых следовало что на гнома, за его обман, должно было свалиться небо, а земля – разъехаться под его ногами.

«Навряд ли он предполагал такое». – Заступился за гнома Келехир.

«Мне не ведомо, что он там предполагал, – недовольно сказал Сомбриэль, вновь перейдя на эльфийский. – Но еще очень долго в икаран-наре Роттна, в самом начале Накх-аура, пахло как в отхожем месте. До тех пор, пока мы не сожгли эти гадкие яйца».

«Они очень быстро портятся, – заметила Энриэль. – Их можно хранить не больше месяца».

«Из Эрдевора до Роттна не больше трех суток пути, – мрачно проговорил Сомбриэль. – Разве они могли так быстро прийти в негодность?»

«Только если до этого где-то лежали». – Ответила эльфийка.

«Где же находится Роттн, если до него так близко?» – поинтересовался Ассам. Но Сомбриэль надменно проигнорировал его.

«Роттн не близко, – ответил за него Келехир. – Насколько мне известно, он находится в семистах двадцати верстах к югу от Эрдевора. Просто под землей нантарианцы передвигаются на вагонетках. И скорость их может быть в три, а то и пять раз, больше чем на лошади».

«Какой лошади? – уточнил Ассам. – Есть вот, к примеру, аркаланские рысаки. Они могут бежать где-то сорок-пятьдесят верст. Правда, недолго. А есть эльфийские, тягловые лошади. Те еле ползут. Не более двадцати верст в час. Про каких ты говоришь, Кели?»

«Вагонетка может развить скорость больше, чем у аркаланского рысака, – туманно пояснил эльф. – А может и плестись. Все зависит от того, что это за вагонетка и насколько она нагружена».

Пока они разговаривали, Сомбриэль молча ел торт, про себя недобрым словом поминая гнома. Голова у него по-прежнему болела и кружилась. Чтобы хоть как-то облегчить свои страдания, он насыпал себе в чашку одно из своих нантарианских средств и размешал его. Вода приняла насыщенный, желтый цвет. Немного подождав, он выпил эту жидкость и вскоре немного повеселел.

«Вчера вы рассказали нам историю Нантара и Бактурии, – обратился к нему лорд Эмариэль. – И я углядел в падении этих царств, а также Далламара, некое, весьма очевидное сходство. А именно то, что все они пали внезапно. В связи с этим, у меня возникли опасения. А что, если вдруг вот так же падет Эмборлад? Ведь невозможно будет успеть прийти на помощь. Невозможно будет успеть, если вдруг вот так же падет Аркалан. Что может помешать Тени с Запада захватить Кхаззарад? Или Симериль?»

«Набу помешает, – уверенно ответил нантарианец и прибавил. – Когда-то она проглядела нападение на Сотар и Сейлад. Но теперь ее мощь возросла. Ей ведомы все уловки Тени. Она больше не позволит ему торжествовать».

Эмариэль задумался и замолчал. Про себя он опасался, что Набу вновь проглядит очередное нападение и не верил нантарианцу.

«Владыка Сомбриэль, – робко проговорил Ортан, до этого молчавший, как рыба. Голос у него дрожал от волнения и был неуверенным. Он как будто сомневался в своем праве задать гостю вопрос. – А что такое те огненные урсваи, о которых вы упомянули вчера?»

Правитель Нантара повернулся к нему лицом. Что это за мальчик? Ах, да. Это же сводный брат Ассама, молодой Ортан. Он нисколько не похож на своего брата. В его облике больше от аркаланцев, чем от далламарийцев. Он высок, с крепкими руками и ногами, широкоплеч, но довольно строен. Волосы у него каштанового цвета и средней длины. Лицо мужественное, открытое. Особой красотой он не отличается, хоть и обаятелен по-своему. И ведет он себя совсем по-другому. Учтивый, вежливый, обходительный…

«Урса – конь, вайра – война, что вместе означает – боевой конь или, коротко, урсвай, – задумчиво произнес Сомбриэль, внимательно изучая парня. – К сожалению, все эти боевые кони погибли под Сейладом и ныне их можно встретить только на картинах. Преимущественно вороные, с ярко рыжими, почти красными гривами и хвостами и»…

Он не договорил.

«И с красными глазами?!» – перебил его Ортан, в возбуждении выскочив из-за стола.

«Откуда тебе ведомо это? – также взволнованно спросил Сомбриэль и потребовал. – Говори».

«Когда мне было лет десять, – начал парень, беря себя в руки и садясь обратно. – Я с отцом и братьями часто ездил в Фаддорт, к отцу князя Идохора, господину Ангиру. Он был хорошим сказителем и знал много старинных легенд. Однажды, он рассказал нам одно из таких преданий, которое запало мне в душу как раз из-за этих необычных коней. В нем говорилось о том, что давным-давно, в седой древности, когда потомок Артхаума, старшего сына Калана, князь Бустир, только заложил город Буст, через его земли проехал большой чужеземный отряд. За чужаками устроили погоню. Но красногривые кони шли гораздо быстрее, чем аркаланские рысаки, и они быстро оставили преследователей позади».

«Что с ними стало? – изумился правитель. – Легенда об этом что-нибудь сообщает?»

«Она гласила, – аркаланец наморщил лоб, вспоминая. – Что всадники направились к Синим горам, к юго-востоку от поселения».

«И все?» – спросил огненный эльф.

«Я не уверен, – пожал плечами Ортан. – Вполне может быть, что там было что-то еще, но я не запомнил этого в силу возраста».

Сомбриэль молчал неприлично долго. Что такое поведал ему сейчас этот мальчик? Ведь летопись Нантара это самый древний документ на материке и в нем сказано, что огненные кони погибли все до единого. Даже всеведущая Набу ни разу не упоминала про них.

Может быть, в том поспешном бегстве из-под Сейлада, отряд эльфов смог уцелеть и не вернуться в Нантар? В таком случае, есть еще надежда, что урсваи, равно как и их всадники, выжили и размножились.

«Как называлось это предание?» – спросил брата Ассам.

«Не помню, – замялся тот. – Но точно что-то про Бустира. Если хотите, я напишу письмо своему другу Стевуру в Фаддорт и он пришлет нам эту летопись».

«Был бы весьма признателен, – очнувшись от раздумий произнес Сомбриэль. – А где эти Синие горы?

«На востоке Ронтельда, – ответил ему Ортан. – Они очень высокие, эти горы. Через них нет ни одного перевала. А единственный узкий проход между их южными оконечностями закрыт широким устьем Мериаса».

«Что это за река?» – полюбопытствовал Сомбриэль.

«Восточный приток Тауриля, – пояснил ему лорд Эмариэль и прибавил. – Устье ее, и впрямь, очень широкое. К тому же, в этом месте Мериас разливается и затапливает все на несколько верст вокруг. Из-за этого там образовалось болото, перейти которое совершенно не представляется возможным».

«Мы были там однажды, с князем Бельтегиром, – продолжил он. – Мы прогуливались около Фаддорта, он стоит на берегу Неспокойного моря, и намеренно забрались повыше к горам. А там хотели было попробовать пройти через это болото. Но у нас ничего не вышло. Только сапоги утопили за зря».

«Болото, да? Топкая трясина, – отстраненно произнес Сомбриэль. – Под землей такого нет».

Он явно был увлечен какими-то своими мыслями. Отвечал невпопад и был рассеян.

«Вы намерены отыскать их? – догадался Ортан. – Позвольте мне пойти с вами. Я знаю удобные подходы к горам, да и сам Ронтельд тоже».

«Не сейчас, – проговорил нантарианец, окончательно решив что-то. – Сначала дождемся летописи. А потом я возьму тебя с собой, если пожелаешь».

«Правда?» – удивился Ортан. Ему показалось, что тот льстит ему.

«Я так сказал, – подтвердил Сомбриэль. Он вовсе не льстил парню. – Я дам тебе знать, когда отправляться». – Прибавил он, заметив, что Ортан ждет от него ответа.

Глава 11

Глава 11

В окне мелькнуло что-то и Сомбриэль, подойдя к нему, быстро открыл одну из створок. В палату влетело странное существо. Это была одна из маленьких копий Набу. Лум, так назывались эти животные, был полностью похож на Предвечную мышь. От нее он отличался только размерами. Все с удивлением разглядывали удивительное создание. С изумлением разглядывал эльфов и людей и сам лум. Он спрыгнул с подоконника и, ковыляя, боком приблизился к эльфам. Затем нагнул свою кошачью морду на бок и захлопал глазами. Эльфы недолго занимали его. Учуяв съестное, он взобрался на стул и сел на задние лапы. Глаза его лихорадочно шарили по столу.

«Урумли, вернись ко мне». – Велел животному Сомбриэль. Сам он был занят тем, что писал записку сестре. На чистом листе бумаги возникала затейливая нантарианская вязь. Письмо огненных эльфов напоминало равно как гномьи руны, так и эльфийские буквы.

«Он не укусит?» – поинтересовался Ассам, протягивая животному тарелку с оставшейся от завтрака жареной курицей.

«С ним надо быть осторожным, – предупредил его Келехир. – Он вполне может снять с тебя скальп, мой друг».

«Ого! – воскликнул далламариец, внимательно разглядев животное. – Ну и когтищи у него!»

«Он чем-то похож на кота, – сказал Ортан. – Если б не крылья, он вполне сошел бы за него. Да и глаза, пожалуй, чуть великоваты».

Пока они разговаривали, Сомбриэль дописал записку, а Урумли сожрал все, что было в тарелке Ассама.

«Иди сюда, – недовольно позвал его нантарианец и положил записку в небольшую, кожаную сумочку, висевшую на груди лума. – Лети в Имран, к Намисэль. И не задерживайся».

«Вы посылаете его к Нами? – забеспокоился Келехир. – Подождите, прошу вас, не отпускайте его. Я напишу ей письмо, ведь я все вспомнил, а она не знает»…

«Пиши». – Согласился Сомбриэль и дал эльфу небольшой листок бумаги.

«Ха! Да здесь можно написать не больше трех слов!» – Воскликнул тот, забирая листок и с интересом разглядывая его. Он быстро определил, что это гномье творение. Подобную бумагу делали в Балам-Ватаре и Хаззаране из тростника и щелочи. Она была грубой и имела грязный, соломенный цвет. В Эранионе она встречалась крайне редко, ибо эльфы имели свое производство и выпускали бумагу гораздо лучшего качества, белую и гладкую на ощупь.

«Разве этого недостаточно?» – удивился Сомбриэль.

«О любви можно говорить бесконечно». – Мечтательно произнес Келехир и улыбнулся, вспомнив что-то.

«У тебя нет столько времени, – нетерпеливо покачал головой Сомбриэль. – Давай, пиши вот здесь: «Я люблю тебя, Нами. Встретимся позже». И пусть мой лум уже летит».

«Вы бы и Иннумиэль такое написали, если б не виделись с ней больше года?» – без задней мысли спросил Келехир.

Он один из первых заметил, что его красавица сестра приглянулась нантарианцу. Если чужеземец улыбался, то непременно ей. Изо всех вопросов, обращенных к нему, он, прежде всего, отвечал на те, что задавала она. Разговаривая с ней, он был учтив и ласков. На завтраках, обедах и ужинах, он старался сесть поближе к ней. И, вообще, в ее присутствии его глаза сияли ярче, чем обычно. Он становился более спокойным, веселым и непосредственным. Теперь же Сомбриэль сидел, и оторопело глядя на болтливого эльфа, наливался краской. Отвечать ему он явно не собирался.

«Ну, вот, – весело произнес Келехир, исписав листок мелким, бисерным почерком. – Все готово».

С этим он передал Сомбриэлю письмо и радостно улыбнулся. Владыка Нантара молча и отстраненно сложил его в почтовую сумочку, подошел к окну и выпустил лума на волю. Затем он сел за стол и уткнулся взглядом в скатерть. Вопрос Келехира выбил его из колеи. Он закрылся в себе и погрузился в оцепенение. Ему вовсе не хотелось обсуждать свои чувства с кем бы то ни было. И уж, тем более, публично. Вон уже лорд Эраниона насторожился, смотрит на гостя с подозрением. Кажется, назревает неприятный разговор. После завтрака все стали расходиться по своим делам. Сомбриэль хотел было выйти следом за Иннумиэль, но лорд сделал ему знак остаться.

«Мне бы хотелось обсудить кое-что очень важное». – Сказал он нантарианцу, буквально сверля его проницательным взглядом.

«Я слушаю вас». – Ответил тот, прекрасно зная, о чем пойдет речь.

Эмариэль начал издалека.

«Мы мало знаем о вас, – осторожно проговорил он. – Также как и о месте, в котором вы обитаете. Совсем не ведомо нам об обычаях ваших, традициях. О культуре вашего народа, о вашем укладе жизни. И многое, по-прежнему, является для нас тайной».

«Я с самого начала заметил, что вы заритесь на мою дочь». – Продолжил он, уже не стесняясь, ибо нантарианец надменно молчал, чем и вывел его из себя.

«Я ни на кого не зарюсь, – холодно ответил ему Сомбриэль. – Эта женщина составляет вторую половину моей сущности, также как и я составляю собой ее вторую половину».

«Половины, совершенно не подходящие друг другу, – усмехнулся Эмариэль. – Пламя и лед не могут быть вместе. Вы слишком разные для этого».

«Чего вы добиваетесь, лорд Эраниона?» – чуть ли не зашипел на него гость.

«Вы должны оставить все мысли о ней, – открыто заявил эльф. – А она должна выйти за равного ей».

«Что значит за равного ей, Имауриль? – Голос гостя был озлобленным и звучал неприятно. – Ты желаешь сказать за похожего на нее?»

«Да, – ответил правитель Эраниона. – Именно так. За потомка северных родов Иннарималя или Ауриля».

«За одного из тех, у кого светлые волосы и серые глаза». – Нарочно пояснил он.

«Ни я, ни она вам ничего не должны, – ожесточенно ответил ему Сомбриэль. – Все будет так, как решит она. Это же будет и моим выбором».

С этим он в бешенстве вылетел из Гостиной и ушел к себе в комнату. Не спустился к обеду. И к ужину тоже. Келехир встревожился и долго стучался в дверь правителя. Но за ней не было слышно ни звука. Никто не открыл ему.

«Что произошло?» – недоумевал Келехир и переглядывался с Ассамом.

«Он же не мог уйти ни с того, ни с сего? – удивлялся далламариец. – Наверное, он где-то во дворце».

Эльф пожал плечами и отправился в Гостиную. Может, кто-то из родичей знал, куда подевался правитель Нантара. Он опросил всех, но чужеземца не видел никто.

«Это очень плохо, – сказал Келехир Ассаму. – Если он, по какой-то причине, покинул Арентейл, мне никогда не попасть в Нантар! Никогда не встретиться с любимой!»

В отчаянии он заметался по Гостиной. Чуть не сбил с ног слугу, накрывающего к ужину. Едва не наступил на Разбойника, любимого кота Лелиэль и, обессилев, плюхнулся на стул.

«Что случилось?» – спросил он сам себя и прислушался. Ждать долго ему не пришлось. Мгновенно вскипевший гнев вынес на поверхность его сознания всего лишь одну фразу: «Дом Нантара унижен».

«Кем и как?» – продолжил эльф, но ответом ему была лишь бушующая ярость. Лицо его непроизвольно перекосилось от злобы. Из глаз его, казалось, летели искры. Окружающие изумленно и испуганно смотрели на него.

«Что с тобой, Келехир?» – спросил его лорд Эмариэль. Но эльф промолчал. Он вспоминал, с кем мог остаться гость после завтрака. Матушка Келехира, владычица Энриэль, вместе с дочерьми вышла в числе первых. За ними Гостиную покинули братья, Ассам и Ортан. После них вышел Аннуриэль, сам Келехир и Гваэнир с Гваэлором, прислуживающие за столом. Последними должны были выйти владыка Нантара и лорд Эраниона.

«Что ты сказал ему?» – вдруг спросил он отца.

«Что? Кому ему?» – удивился тот.

«Владыке Нантара, – пояснил Келехир и нетерпеливо прибавил. – Что ты сказал ему? О чем вы говорили?»

«Ну»… – Смутился лорд, не желавший передавать разговор между ним и гостем огласке.

«Говори». – Жестко потребовал Келехир и Эмариэль, немного удивленный его настойчивостью, терпеливо передал ему весь разговор от начала и до конца.

«Ты очень не прав, отец, – проговорил Келехир, когда лорд закончил. – Если бы владыка Нантара обращал внимание на мой внешний вид, я бы так и погиб в Железных Горах. Ты бы не увидел меня больше. И никто из вас тоже».

«Я вовсе не хотел обидеть его, – расстроенно произнес лорд. – Просто мне не хотелось, чтобы он»…

Тут он запнулся и посмотрел на старшую дочь.

«Я считаю себя вольной распоряжаться собственной жизнью». – Проговорила Иннумиэль, глядя отцу прямо в глаза.

«Эмариэль, – укоризненно сказала Энриэль. – Как ты мог?»

«Ну, хорошо, хорошо, – поспешно произнес тот. – Я сейчас же пойду и попрошу прощения».

«Сейчас не лучшее время для этого, – проговорил Келехир, прислушавшись к себе. – Наша кровь еще кипит».

«Хорошо, завтра же попрошу». – Сказал лорд и виновато посмотрел на жену и детей. Ему, как и любому отцу, хотелось, чтоб у них было все самое лучшее и достойное. В том числе, мужья и жены.

А владыка Нантара… Он, конечно же, благороден. Происходит из древнего эльфийского дома. К тому же, он спас сына из плена. Но… Уж слишком сильно он отличается от эльфов Иннарималя и Ауриля.

«Хм». – Задумчиво кашлянул Ассам. Но промолчал, только поблагодарил за ужин и, выходя из Гостиной, позвал за собой Лелиэль. За ними разошлись и остальные.

«Пойдемте, друг мой». – Позвала лорда жена и отправилась в свои покои.

Сомбриэль сидел у себя в комнате и заполнял список. В нем перечислялись сырье и продукты, известные нантарианцам и которые они, обычно, приобретали у гномов Кхаззарада. Таких товаров было немного, ибо северные гномы и сами были не богаты продовольствием. В основном, нантарианцы закупались морской рыбой, сухарями, морковью, свеклой, горохом, фасолью, медом и сыром. Торговля с гномами обеспечивала Нантар всего лишь на тридцать процентов и подземные эльфы, по-прежнему, ели один раз в день. Этого было недостаточно, особенно для беременных женщин и детей. Вопрос с продовольствием давно беспокоил правителя. В надежде разрешить его с помощью эльфов Эраниона, он подавил в себе обиду и гнев и теперь подсчитывал, сколько и чего может понадобиться его подданным.

«Хлеб, – думал он про себя, мысленно представляя булочки, которые частенько подавали на завтрак. – Энриэль говорила, что он не доедет до Нантара. Испортится. Нет, не испортится, а засохнет. Но даже так его имеет смысл брать. Гномы ведь продают нам сухари. Так, далее… Морковь, свекла, горох, фасоль. Все должно быть в сушеном виде. Мясо вяленое, рыба соленая и сушеная, но не из реки, а из моря. Сыр и еще как можно больше меду для Набу. Весь мед, что они смогут продать. Ну, вот. Вроде бы, все. Платить буду золотом и камнями. Гномы говорят, что иннаримы с ума по ним сходят».

Закончив список, он свернул его в трубочку и уселся около камина. Мысли его назойливо вились вокруг утренней ссоры с лордом Эраниона. Он не очень много знал о северных эльфийских родах. Но ему было ведомо, что в домах Иннарималя и Ауриля воля отца почиталась прежде воли матери. Также было у людей Аркалана, Бактурии и Далламара. Равно как и у гномов Кхаззарада и Намлад-нома. И только далеко, на восточном острове Симериль, поклонялись не богу, а богине. В Нантаре же чтили Нуан, вневременное двуединое божество.

Он вдруг ощутил, что испытывает чувство страха. Что если Иннумиэль последует воле своего отца? Эта мысль убивала его. Была нестерпимой, отвратительной. Он не хотел принимать отказ и изгнание. Не хотел даже слышать такое у себя в голове. Но она появлялась снова и снова. Сомбриэль промучился с ней всю ночь и лишь под утро смирился и уснул.

Проснулся он в ужасном расположении духа. Вчерашние мысли снова ворвались в голову. Надо принять какое-то решение, а он совершенно не в состоянии это сделать.

Он оделся и сел на кровать. С минуту молча смотрел прямо перед собой, потом встал с намерением выйти из дворца и покинуть Арентейл. Но не успел даже и шагу сделать, как в дверь постучали.

«Кто это может быть в столь ранний час?» – подумал правитель Нантара и нехотя подошел.

«Имауриль». – Недовольно сказал он, открыв дверь.

«Что вам надобно?» – довольно враждебно поинтересовался нантарианец, пропуская лорда.

«Я прошу у вас прощения, – смущенно ответил тот. – Я был не прав вчера»…

«Вы до сих пор не доверяете мне, – отметил Сомбриэль. – Не знаю, что у вас в голове, но это так».

«Да, я вам не доверяю, – охотно согласился лорд. – Я не привык верить на слово. Чтобы поверить в то, что вы тот, за кого себя выдаете, мне нужно увидеть ваше царство своими глазами. А также увидеть ваших подданных. Узнать о вас больше. А уж потом решать, можно вам доверять или нет».

«Может быть, это и глупо, – продолжил он. – Но я до сих пор думаю, что вы вражеский шпион».

«И ведете себя соответственно». – Хмуро подметил огненный эльф.

«И знайте, я не отдам вам дочь, пока не увижу все своими собственными глазами». – Прибавил лорд Эмариэль.

«Что же, – произнес Сомбриэль, недолго поразмыслив. – В ваших требованиях есть некая разумность. Я удовлетворю их. Но, прежде чем мы отправимся в Нантар, я бы хотел посетить эти Синие горы, о которых говорил Ортан».

«Как пожелаете, – пожал плечами эльф. – Я жду вас к завтраку».

Затем он вышел из комнаты.

После завтрака Сомбриэль и лорд Эраниона уединились в кабинете, чтобы обсудить поставки продовольствия в подземное царство. Эмариэль недоуменно повертел в руках коротенький список, полученный от нантарианца: «Зачем вам пять тысяч бочек меду? Такого количества не наберется ни у нас, ни в Эмборладе, ни где-либо еще».

«Мед необходим для Набу, – разъяснил гость. – Это ее основная еда. Она съедает за год чуть более сотни бочек. И мед мне нужен в запас».

«Мне казалось, что она хищница». – Изумился лорд.

«Нет, – ответил Сомбриэль. – Она ест мед и пьет морскую воду из Кхамтаурватара. И ничего, кроме этого».

«Кхамтаурватар?» – непонимающе переспросил правитель Эраниона.

«Гномье море». – Пояснил ему нантарианец.

«Вы имеете в виду Северное море, на берегах которого находится Драмманг, Хаззаран и Эрдевор?» – уточнил въедливый эльф.

«Да, его». – Подтвердил гость.

«Занятно, – протянул лорд, вновь перечитывая список. – Странно, что из всех товаров Эраниона вы выделили всего восемь пунктов».

«Вы можете предложить что-то еще?» – спросил Сомбриэль.

«Разумеется, – кивнул головою эльф. – Но мне хотелось бы знать, какими путями вы намерены вывозить закупленное?»

«Через Эрдевор». – Ответил Сомбриэль.

«Значит, придется исключить скоропортящиеся продукты, – сказал лорд. – Поскольку груженый обоз отсюда до Эрдевора дойдет не раньше, чем через сорок дней».

«Совершенно верно». – Согласился нантарианец.

«Учитывая это, я добавлю несколько пунктов. – Проговорил правитель Эраниона. – Молоко и масло везти не стоит. Но мы можем вам предложить то же самое, в немного изменённом виде. А именно – топленое масло. Оно может храниться годами».

Нантарианец рассеянно посмотрел на собеседника.

«Хм, – задумчиво кашлянул Эмариэль. – Давайте тогда сделаем так. Я продолжу список. Аннуриэль соберет для вас все товары, которые мы можем предложить. Вы попробуете их, а после решите, нужны они вам или нет».

«Хорошо». – Согласился Сомбриэль.

Через несколько часов Аннуриэль принес во дворец все найденные им по списку припасы. В их числе оказались: сушеные грибы, тыква, рис, пшеничная крупа, пшеничная мука, квашенная капуста, вяленое мясо, сушеные фрукты, несколько видов ореха, топленое масло, говяжий жир, овсяная крупа, ржаная мука, сушеная зелень, семена подсолнечника, подсолнечное масло, сушеная и копченая рыба, рыбья икра, печенье, несколько видов сыров, душистые травы для чая и различные приправы.

«Мне все нравится, – сказал нантарианец, попробовав от всего по чуть-чуть. – Возьму столько, сколько предложите. И прибавьте, пожалуйста, поваренные книги к этому всему. Рассчитываться будем через гнома Кхендурга. Он мой посредник у Веренберга».

«Вот договор, – произнес Эмариэль, передавая гостю бумагу. – Согласно ему мы будем поставлять продовольствие в Нантар в течение года с момента его подписания».

«А подпишем мы его, – продолжил он, забирая ее обратно. – После посещения этого царства».

«Имауриль! – Разгневался огненный эльф и взгляд его чуть не прожег дыру в злосчастном договоре. – Прекратите это немедленно! Мой народ голодает!»

«Хорошо, – смягчившись, произнес правитель Эраниона. – Подпишем, как только пересечем границы вашего царства. Я не намерен кормить народ, о котором ровным счетом ничего не знаю».

«Вы даже гномам не доверяете? – изумился Сомбриэль. – Разве они не являются вашими союзниками?»

«Мы торгуем с гномами, – ответил ему эльф. – Но в их землях мы не шпионим за ними, и не знаем, с кем еще они ведут дела. Вот, оказывается, с вами. А, может, и не только с вами»…

Владыка Нантара с трудом удержался, чтобы не сказать лорду все, что он о нем думает.

«А сын ваш, значит, солгал вам, не так ли?» – рассерженно спросил он его.

«Положа руку на сердце, – осторожно ответил Эмариэль. – Я думаю, что Темный Владыка управляет им посредством каких-то злобных заклинаний. И за всеми его рассказами о чудесном спасении и прочем, стоит некая, еще не известная мне, цель».

«О, Нуан! – вздрогнул нантарианец. – Как далеко зашел ваш ум!»

«Так полагаю не я один, – просветил его правитель Эраниона. – Все мои советники так считают».

«Ну, что ж, – разочарованно произнес Сомбриэль. – Вы не оставляете мне иного выбора, кроме как согласиться на ваши условия».

«Значит, мы договорились, – заключил лорд. – Вы едете к Синим горам. А я пока что напишу своему другу, князю Бельтегиру и брату, лорду Эмборлада. С ними вы тоже сможете заключить торговые соглашения, и вскоре ваш народ позабудет, что такое голод».

Нантарианец промолчал. Осторожность иннарима, на его взгляд, начинала переходить в паранойю. Он явно не жаждет отправляться в Нантар в одиночку. Видимо, рассчитывает находиться под сильной охраной. Для этого ему нужен князь Бельтегир и его люди. И брат со своей свитой.

Они не доверяли друг другу. Каждый искал в словах собеседника какой-нибудь коварный подвох. Не находя, придумывал его сам. За этим занятием их и застал Келехир.

«О чем разговор?» – спросил он, войдя в кабинет отца без стука.

«Ах, что?» – вздрогнул лорд, погруженный в свои мысли.

Келехир повторил вопрос.

«Мы разговаривали о поставках продовольствия». – Рассеянно ответил правитель Эраниона.

«Что будем поставлять? – обрадовался сын. – Это договор? Дай, я прочту».

С этим он взял бумагу и пробежал ее глазами.

«Вы не проставили дату, – заметил он. – Почему?»

«Мы проставим ее позже, – ответил отец, отбирая у него договор. – После того, как посетим Нантар».

«Я не понимаю». – Недоуменно произнес Келехир.

«Я оставлю вас, – сказал Сомбриэль. – Отец тебе все объяснит».

С этим он вышел, а лорд вывалил на сына все свои подозрения.

«Никто не знает, где ты был, – заявил он опешившему Келехиру. – Ты утверждаешь, что был в шахтах. Но вдруг это колдовство Темного Владыки? Вдруг он отпустил тебя, чтобы впоследствии заманить нас всех в ловушку в этом самом Нантаре?»

«Если Сомбриэль тебе не враг, тогда почему он хотел напоить тебя зельем Забвения или как там его?» – продолжил он, заметив, что Келехир пристально смотрит на него.

«Отец! – воскликнул Келехир, поняв причины его недоверия. – Эльфы Нантара действительно существуют!»

«Я их не видел, – отрезал лорд. – И еще, Келехир. Голос в твоей голове, о котором ты мне рассказывал… Это ли не есть прямое доказательство того, что Мехир-Улог управляет тобой?»

«Это не он. Это кровь и голос Нантара, – устало возразил сын. – А впрочем, ты волен думать, что тебе заблагорассудится».

Он вышел из кабинета отца и отправился развеяться в сад.

Была поздняя осень, почти середина ноября. Листья с деревьев уже давно опали и по утрам покрывались изморозью. Дни становились все прохладней и короче, а солнце грело все меньше и меньше. Келехир ускорил шаг и, покинув сад, отправился в город. Там он зашел в свой излюбленный трактир и, заказав гномьего эля и закуски, стал прислушиваться к разговорам местных завсегдатаев.

В таверне, в основном, звучал огдир, изредка разбавляемый эльфийским и аркаланским. Там всегда присутствовало множество гномов, эльфов и несколько купцов с Дельборо. Говорили о ценах на зерно и молоко. О том, что многое подорожало из-за сильной засухи в степях. Пшеницы уродилось вдвое меньше, чем обычно, и это повлекло за собой сокращение надоев молока. Аркаланские фермеры, опасаясь разорения, принялись избавляться от лишнего скота и мясо подешевело. Его бойко закупали гномы Кхаззарада.

Также обсуждали различные события. В Ваймаре, небольшом эльфийском городке к северо-востоку от Дельборо, открыли новый скорняжный цех. Под Хаззараном обрушилась угольная шахта. Камнями побило множество горняков. Добычу приостановили, пострадавших вынесли с опасного участка. В аркаланском Алдане, что к югу от Хороса, в Торговых рядах произошла потасовка среди купцов. В результате поножовщины, двое были убиты и еще троих отнесли в лечебницу. А в Балам-Ватаре, на восточной границе Намлад-нома и Аркалана, якобы полностью сгорел постоялый двор.

«Это ложь, – недовольно бурдел седобородый гном в теплом кафтане и меховой накидке. – Я был там два месяца назад. Там сарай сгорел. Остальное все цело».

«Правда ли, Ольфур? – пытал его худой аркаланец с густой, рыжей шевелюрой на голове. Он был одет гораздо бедней и его потрёпанная, обветшалая куртка переживала не лучшие времена. – А то мне скоро в Буст возвращаться. Ежели двор Делемира сгорел, то, где же останавливаться теперь, да не одному, а с обозом?»

«Езжай спокойно, Мархан, – успокоил его гном. – Что ты всякой вороне веришь? Некоторых медом не корми, дай каркнуть где-нибудь посреди толпы».

«Тебе верю, поеду спокойно, – сказал ему человек. – А тех, кто сеет ложь, не мешало бы проучить».

«А это уже дело городового, – согласно произнес Ольфур и оправил окладистую бороду. – Я полагаю, что он с этим справится».

Мархан закивал в ответ и принялся за еду. «Вороной», сообщившей новость, оказался бродяга из аркаланцев. Один из тех, у кого не было собственного двора и занятия, кроме как рассиживаться в тавернах. Он беспокойно завертелся по сторонам и принялся оправдываться тем, что эти вести рассказал ему кто-то другой, а он сам ничего не знал и не видел. В его оправдания никто не поверил. И бродяга в спешке покинул трактир, не желая попадаться в руки городской стражи, ведь за неподтвержденные сведения, за клевету и ложь в Эранионе наказывали. Обычно это был денежный штраф, всеобщее презрение и исправительные работы.

Келехир еще немного посидел. Но посетители обсуждали одно и то же. Расплатившись, он вернулся во дворец.

Глава 12

Глава 12

В Гостиной кто-то шуршал. Это Гваэлор накрывал к ужину. Лицо у дворецкого было печальное и тревожное. Он как будто бы переживал что-то страшное, целиком уйдя в себя и не замечая ничего вокруг.

«Гваэлор, – позвал его Келехир. – Что с тобой? Что-то случилось?»

«Ах, господин, – вздохнул Гваэлор и чуть не уронил бокал. – Вы, верно, в городе были?»

Келехир кивнул, подозревая худшее.

«Аннуриэль попал в беду, – пояснил эльф. – Сегодня, на охоте, медведь напал на него»…

Он не продолжил, лицо его сморщилось, а из глаз закапали слезы.

Келехир со всех ног помчался в лечебницу. Он хорошо относился к Аннуриэлю, ценя эльфа за смелость и решительность, хотя и не считал себя его другом.

В лечебнице уже были его отец и сестра. Они выглядели озабоченно. Перед ними, на кровати, лежал Аннуриэль. Он тяжело дышал, прижимая к разодранному медведем животу окровавленные тряпки. С первого взгляда Келехиру стало ясно, что эльф нежилец. Увидев Келехира, он слабо улыбнулся и потерял сознание. Голова его обессиленно упала на подушку.

«Ему недолго осталось, – проговорил лорд, глядя на запавшие глаза раненого. – Совсем недолго».

Иннумиэль молчала, видимо, разделяла мнение отца. Она не плакала. За все время своей работы в лечебнице, она достаточно насмотрелась на многочисленные смерти.

«Так быть не должно». – Про себя решил Келехир и помчался обратно во дворец. Там он без труда отыскал Сомбриэля и вскоре уже тащил его в лечебницу.

«Владыка, вы должны помочь! – возбужденно говорил он, подводя нантарианца к постели умирающего. – Я верю, вы сможете исцелить его».

Сомбриэль не возразил, быстро сориентировался. Достал из внутреннего кармана свой целительский набор и принялся за дело. Для начала он посмотрел на эльфа через кристалл зеленоватого цвета и покачал головой. Потом, отбросив сомнения, намазал грудь раненного желтой пастой, которая находилась в плоской, стальной коробочке, и принялся копаться в его животе.

Прошел час. Аннуриэль не приходил в себя. И, вообще, не подавал признаков жизни. Владыка Нантара продолжал ковыряться в его животе.

«Наверное, все бесполезно, – робко предположил Келехир и сердце его предательски сжалось. – Он ведь уже умер?»

«М? – откликнулся нантарианец. – Нет, это не так. Он жив. Он еще не вступил в чертоги Вессанды».

«Что это значит?» – спросил лорд. Но Сомбриэль промолчал, вновь полностью погрузившись в исцеление.

«Он еще не вступил в земли мертвых, – пояснил Келехир отцу и спросил. – Но почему он не приходит в себя?»

«Мне не надо, чтоб он приходил в себя, – ответил ему Сомбриэль. – Если он сейчас вернется в свое тело, он начнет чувствовать боль. А она так сильна, что сердце может не выдержать и тогда все мои усилия будут напрасны».

«Вам не надо, чтобы он приходил в себя? – задумчиво проговорил лорд Эмариэль. – Значит ли это, что именно вы, каким-то образом, удерживаете душу Аннуриэля между зримым и незримым?»

«Так и есть». – Сухо и отстраненно подтвердил нантарианец, сажая сонного эльфа прямо. Последний вел себя весьма неестественно. Когда целитель поднял его руки, они не упали, как должны были, а остались висеть в воздухе в том положении, какое требовалось Сомбриэлю. Воспользовавшись этим, нантарианец забинтовал его торс и бережно уложил обратно на кровать.

«Эта желтая мазь»… – Продолжил Эмариэль.

«Да, это она дает такой эффект». – Грубо перебил его Сомбриэль, собирая инструменты и складывая их в кожаную сумочку. Он все еще злился на лорда из-за неподписанного договора.

«Как же это происходит?» – поинтересовалась Иннумиэль и поведение нантарианца тотчас изменилось.

Он повернулся к ней и пустился в длинные и детальные объяснения. Говорил он долго. Прошел еще почти час, как вдруг Аннуриэль очнулся. Он пришел в себя и тут же скривился от боли. Он только и мог, что отчаянно стонать. Заметив это, Сомбриэль вновь намазал ему грудь желтой мазью и Аннуриэль вскоре затих.

Пришел Гваэлор и пригласил всех к ужину. Нантарианец отказался.

«Я должен погружать его в тхем-наман каждые два часа, – проговорил он. – Этот процесс длится сутки при таких обширных повреждениях».

«Куда погружать, владыка?» – переспросил Келехир.

«В … э… этот… управляемый сон». – С трудом изъяснился чужеземец.

«Я тоже останусь, – сказала Иннумиэль. – Гваэлор, пришлешь сюда Гваэнира с ужином для нас. Я должна как можно больше узнать об этих новых способах исцеления».

«Вы ведь расскажете мне о них?» – Спохватилась она и встревоженно посмотрела на владыку Нантара.

«Я расскажу вам все, что знаю и сделаю для вас все, что в моих силах». – Ответил ей Сомбриэль и скосил глаза на лорда.

«Благодарю вас». – Просто ответила Иннумиэль и стала наблюдать за Аннуриэлем.

Лорд Эмариэль ничего не сказал, вышел из лечебницы. Следом за ним – Келехир. Вместе они вернулись во дворец, как раз к ужину.

«Этот камень, о котором вы спрашивали, называется семурх, – объяснял правитель Нантара, сидя напротив Аннуриэля. – Это исцеляющий кристалл. Он лечит с помощью сострадания. Чем больше вы его проявите, тем быстрее будет исцеление. А еще быстрее оно наступит, если вы будете представлять пораженную часть тела, как здоровую».

«Сила вашего сердца и сила вашего ума вместе сделают исцеление эффективным и быстрым». – Заключил он и посмотрел на эльфийку. Поняла ли она сказанное?

«Я попробую, можно?» – спросила та и взяла кристалл в руку. Семурх неожиданно заискрился зелеными искрами, заиграл нежно зеленым светом. Нантарианец округлил глаза. Подобное он видел впервые. Семурх не считался красивым. Заурядный, мутный, с серыми прожилками, камень болотного цвета. Как он мог так преобразиться?

«Что вы сделали, Иннумиэль?» – Поразился Сомбриэль.

«Ничего». – Ответила та.

«Но он засверкал, я же видел!» – Не унимался нантарианец.

«А разве он не должен был?» – В свой черед удивилась целительница.

«Нет, – ответил чужеземец. – Обычно они всегда однотонные и тусклые. Я впервые вижу, чтобы семурх блестел».

Иннумиэль недоуменно пожала плечами. Откуда ей знать, отчего иноземный камень засиял? Она открыла ладонь и посмотрела на кристалл. Он откликнулся ровным, светлым свечением. Сама не зная почему, она стала смотреть сквозь него. Под ее взором, израненное тело Аннуриэля неожиданно начало срастаться с удивительной скоростью. Исчезли глубокие шрамы, кровоподтеки и синяки. Живот стал гладким. А общее состояние эльфа значительно улучшилось. Глаза вновь загорелись жизнью, а на щеки вернулся румянец.

«Сама Нуриэль благословила вас исцелять, Иннумиэль». – Благоговейно заметил Сомбриэль.

«Что?» – Переспросила эльфийка, выпадая из транса обратно в реальность. Она не понимала, что именно лицезрела и приподняла повязку на теле Аннуриэля, чтобы посмотреть, произошло ли то чудесное исцеление, которое она сейчас наблюдала. Но, к ее разочарованию, на теле эльфа все было по-прежнему.

«Но… – Задумчиво произнесла она, обращаясь к нантарианцу. – Я не понимаю, что произошло».

«Вы исцелили его незримое тело через кристалл! – восторженно ответил Сомбриэль. – Я видел, как оно срасталось! Это было впечатляюще!»

«Я вижу, что вы под впечатлением, – усмехнулась эльфийка. – Но мне не ясно, что именно привело вас в такой восторг».

«На то, что сделали вы, у меня бы ушло недели две». – Ответил ей правитель Нантара.

«Но его тело так и осталось израненным». – Возразила Иннумиэль.

«Его проявленное тело, да. – Согласился Сомбриэль. – Но вам удалось излечить его непроявленное тело и поэтому его проявленное тело выздоровеет гораздо быстрее. Рискую предположить, что он будет ходить уже через три дня».

Иннумиэль промолчала. Чтобы осознать произошедшее, ей требовалось гораздо больше знаний, чем она обладала.

«Я так мало знаю об исцелении, – заметила она вслух. – И это при том, что с малых лет этим занимаюсь!»

Сомбриэль молчал, наблюдал за раненным.

«Эльфийская медицина безнадежно отстала, – пробормотала Иннумиэль. – Пожалуй, мне стоит просить вас об обучении, Сомбриэль».

«Даже и просить не надо, – ответил ей владыка Нантара. – Я с удовольствием поделюсь с вами всеми знаниями, которые имеются в моем распоряжении».

Иннумиэль тепло улыбнулась ему и попыталась вернуть кристалл, но Сомбриэль отказался.

«Отныне он ваш, – проговорил он, закрывая ее ладонь с камнем. – Это лишь малая часть того, что мне хотелось бы подарить вам».

«Благодарю». – Ответила ему эльфийка и смутилась.

«Я никогда в жизни не любил, – произнёс Сомбриэль, задумчиво поглядывая на нее и в его взгляде сквозила нежность. – Но вы»…

Он не договорил, Аннуриэль вновь пришел в себя. На этот раз он стонал не так сильно и Сомбриэль не стал вводить его в искусственный сон, ограничившись болеутоляющей пастой. Раненный эльф успокоился и через некоторое время заснул.

«Вы взяли в плен мое сердце, – продолжил владыка Нантара, поворачиваясь к эльфийке. – И мой разум тоже. Я все время думаю о вас, Иннумиэль».

Не получив ответа, он разочарованно проговорил: «Верно, вы последуете воле своего отца, как принято у вас, в землях Эраниона. И выйдете замуж за светловолосого и голубоглазого иннарима».

Иннумиэль молчала, словно обдумывая что-то. Ее мысли метались между ожиданиями отца и чувствами, исходящими от сердца. Последнее билось быстрее в присутствии правителя Нантара.

«Ну, что ж»… – Еле выдавил из себя Сомбриэль и отвернулся.

Он чуть не заплакал. Все его страхи вдруг стали реальностью. Ему захотелось сейчас же покинуть Арентейл и больше никогда сюда не возвращаться. Он заметался и чуть не наткнулся на вошедшего с ужином Гваэнира.

«Нет, – внезапно произнесла Иннумиэль, забирая у эльфа-слуги поднос и ставя его на стол. – Я выйду замуж за вас, Сомбриэль, ведь мое сердце тоже не избегло плена».

Гваэнир вышел, удивленно оглядываясь на свою госпожу. Он явно не ожидал от нее такой решительности.

«За меня?» – ошарашенно переспросил Сомбриэль, торопливо смахивая две предательские слезинки и испытывая облегчение от ее последних слов.

«Да, за вас, – подтвердила эльфийка. – Идемте ужинать».

Она сделала вид, что ничего не заметила.

«Иду». – Покорно согласился нантарианец и вздохнув, уселся за стол.

Аннуриэль поправился через пять дней после того, как Иннумиэль поглядела на него в кристалл. Сомбриэль ненамного переоценил ее силы. Выздоровевший эльф каждый раз при встрече благодарил ее и нантарианца за исцеление. И если Иннумиэль в ответ улыбалась ему, то Сомбриэль уже после второго раза ничего не отвечал. А после третьего, и вовсе, выразил сожаление о том, что ввязался в это дело.

«Простите, владыка, – сказал оскорбленный эльф. – Я больше не буду докучать вам своими благодарностями».

«Я на это и рассчитывал». – Обрадованно ответил Сомбриэль, чем еще больше огорошил Аннуриэля.

За столом, в Гостиной, разгорелся самый настоящий спор. Речь шла о возможном пополнении в семье в будущем.

«Мы назовем ребенка так, как я хочу, – заявила Лелиэль. – Если это будет сын, мы назовем его Эмариэль. А если дочь – Иллуриэль или Эминоль.

«Нет, – не соглашался с ней Ассам. – Сына назовем Скергельд, а дочь будет Ведой или Верданой, если боги, вообще, соизволят подарить нам этого ребенка».

Услышав свое имя, лорд Эмариэль расцвел. Он был не против, если бы его внука звали именно так. И, конечно же, для своих потомков он предпочел бы эльфийские имена.

Лелиэль продолжала яростно спорить с мужем. Она никак не хотела уступать ему.

«О чем вы спорите?» – спросила их Иннумиэль, и удивленно уставилась на сестру. Она и Сомбриэль только что вернулись из лечебницы, где эльфийка проходила обучение и, разумеется, никто из них не знал причины спора.

«Если бы у тебя был сын, ты бы назвала его Скергельдом? – спросила ее Лелиэль и, заранее зная ответ, добавила. – Вот и я не хочу».

Иннумиэль промолчала. Она не хотела обижать Ассама, высказывая свое мнение.

«А какие были варианты?» – полюбопытствовал Сомбриэль.

«Я предлагаю Эмариэль, а он хочет Скергельда! – разъяренно ответила Лелиэль. – А девочке лучше вообще не рождаться с такими-то именами, какие он ей выбрал!»

«Имауриль – плохое имя, – произнес нантарианец. – Вздорный и злобный внук выйдет. К тому же еще жадный и недоверчивый. Не стоит так называть».

При этом он дерзко посмотрел в сторону лорда. Последний ошарашенно захлопал глазами. Он, конечно же, догадывался, что неподписанный торговый договор может быть тому причиной. Но он никак не предполагал, что Сомбриэль может быть настолько злопамятен. Лорд молча проглотил обиду.

«А Скергельд еще хуже, – продолжил огненный эльф. – Никогда никого так не называйте, ни внуков, ни сыновей».

«Ну, с Эмариэлем-то все понятно, – ехидно произнес Ассам, поддев Лелиэль. – А со Скергельдом-то, что не так?»

«Отец твой принял мучительную смерть, – повернувшись к нему, ответил огненный эльф. – Зачем привязывать судьбу невинного ребенка к этому несчастливому имени? Чтобы и его постигла та же участь?»

«Вы там были, владыка? – вдруг догадался далламариец. – Вы все видели? Расскажите мне, я прошу вас. Я хочу знать, как погиб мой отец!»

Он был взволнован. Мать никогда не рассказывала ему о тех страшных днях, что принесли горе в его семью. О гибели своего царства и о поражении в битве за Далрос, он узнал уже в более зрелом возрасте. Он слышал много рассказов о том, как доблестно бились воины Скергельда. О том, как отступали, не в силах сдержать вражеский натиск. Но никто не ведал, как и где погиб князь. Только в неясных слухах говорилось искаженным шепотом, что Скергельд принял свою смерть в бою. Но как? Об этом никто не сказал ему ни слова. Может, этот древний эльф поведает? Но он молчит. Молчат и окружающие.

«Сомбриэль, вы расскажете мне это?» – повторил Ассам.

«Нет». – Отрезал нантарианец и отвернулся от него к Иннумиэль.

«Вы расскажете!» – Угрожающе произнес далламариец. Почему молчит Сомбриэль? Неужели он не понимает, как это важно для него?

«Вы мне все расскажете!» – разозлился Ассам, выходя из-за стола и приближаясь к чужеземцу. С этим он вцепился ему в плечо и силой попытался отодрать упрямого эльфа от его возлюбленной.

«Ассам! – позвала мужа Лелиэль. – Отойди от него! Ты не в себе!»

«Почему все молчат, когда я спрашиваю об этом?! – взвился далламариец. – Как будто заговор какой-то! Ни из людей никто не ведает этого, ни из эльфов! Может, отец мой трусом был? Говорите, Сомбриэль!»

И он сильно потряс нантарианца. Он добился того, что тот встал и, оторвав от себя руку Ассама, выкрикнул ему в лицо: «Оставь меня! Оставь! Не смогли мы спасти его! Окружен он был! Один остался во всем Далросе!»

Он сильно разгневался, глаза его так и полыхали. Он даже не заметил, что повысил голос. Вокруг него зазвенели стаканы. Он вернулся в свои воспоминания. Стоял и смотрел в глаза Ассаму. А вокруг него разливалось отчаяние и бессилие, словно бы он видел чью-то гибель, но ничего не мог сделать, чтоб предотвратить ее.

«Твой отец не был трусом, – проговорил огненный эльф, опуская взгляд. – Но мне тяжело об этом говорить. Поэтому я дам тебе глаз Нантара, и ты сам все увидишь. И пусть боги даруют тебе силы вынести все это, Ассам».

«Глаз Нантара? – удивился далламариец. – Что это такое?»

«Это особый кристалл, активирующий скрытые возможности видения, – ответил Сомбриэль. – Он пробуждает шишковидную железу и открывает дверь в иное измерение, где нет времени и где тебе становится доступно любое знание о прошлом или будущем. С его помощью можно также общаться на расстоянии. А «глазом Нантара» его назвали потому, что именно Нантар создал особый сплав для этого кристалла».

Ассам смущенно кивнул, хоть и понял из слов нантарианца совсем немного. Сомбриэль, безусловно, заметил его замешательство, но больше объяснять ничего не стал, только снял с шеи цепочку с оранжевым кристаллом, выполненным в виде шишки, и протянул ее далламарийцу: «Смотри».

Ассам боязливо взял камень в руку и стал напряженно вглядываться. Вскоре его взору открылась страшная картина. Над Далросом зависли мрачные тучи, сквозь них шныряли пятеро горпагов. Они срывали с Рабамских гор куски скал и кидали их на стены города. Приставив лестницы, гоблины штурмовали город. Их было так много, что все пространство от Далроских стен до Энроттна было черным от их тел. В ворота города, словно зловредный пульс, медленно и сильно били тараны. Воздух был насыщен смертью и ужасом. Защитников города было вдесятеро меньше. Они теряли людей одного за другим, но со стен не уходили. Во вражьем тылу происходило что-то необычное. Гоблины заполошно бегали там взад – вперед, точно бы дружно посходили с ума. Потом они внезапно падали и больше не поднимались, окутанные серым, словно осенний туман, дымом Мертвого леса.

Потом глаз показал ему другую картину. Высоко, в небе, раздался устрашающий крик Набу. Он парализовал все живое. Враги на мгновение застыли и снова ринулись на приступ. Сверху на них упал обезглавленный горпаг, потом еще один. В черной массе штурмующих образовались две огромные дыры. Они тут же заполнились гоблинами, вновь прибывшими из Азвалгара через Высокий перевал, который проходил меж Азвалгарскими отрогами и Далвурским кряжем. Одновременно с этим, орки атаковали Южные ворота города, прорвавшись к Далросу со стороны Канга.

Затем глаз замерцал, как будто пропуская какие-то события, и перед взором Ассама возник раненный воин. Он стоял, опершись на тяжелый, двуручный меч и готовился нанести последний удар. Доспехи его разбиты, шлем валяется рядом. По лицу Скергельда, а это именно он, струится кровь.

«Отец!» – воскликнул Ассам, вглядываясь в глаз. Но что это? Орки не атакуют его. Они ждут. Чего-то или кого-то. Так и есть! Вот, появляется орочий вожак, и что-то говорит своим. Они налетают на раненого и берут его в плен.

«Он не погиб в битве! – проговорил далламариец, поворачиваясь ко всем и изумленно глядя на них. – Его взяли в плен! Может быть, он еще жив!»

Но глаз Нантара вдруг вновь замерцал, давая ему понять, что есть вещи, оставшиеся неувиденными. Сомбриэль хотел было отобрать у него кристалл, но Ассам оказал сопротивление. Что бы там ни произошло, он должен досмотреть. И он, уже намного смелее, чем прежде, заглянул в глаз.

Взору его представилась длинная, бесконечная лестница. По ней четверо здоровущих орков волокут Скергельда. Князь тяжело дышит. Он устал и измучен. А они все идут и идут. Лестница уходит вверх, спиралью охватывая высокую, черную башню. Они забираются все выше и выше. Даже оркам становится тяжело дышать. Они кашляют и раздраженно рычат. Вокруг них плывут темные, свинцовые облака. Наконец, они добираются до двери. Недолго ждут. Дверь открывается сама собой, и они заходят внутрь. Внутри башни небольшая, затемненная комната. На полу сверкает яркий, фиолетовый круг со зловещими знаками. Что это? В него заводят Скергельда и оставляют одного. Орки, со страхом оглядываясь, без памяти бегут вниз по лестнице. Внезапно, в фиолетовом свечении возникает какая-то странная тень.

«Отдай, не смотри больше!» – прерывисто проговорил нантарианец и вцепился в руку Ассама. Он почти преуспел в попытке отобрать у него глаз Нантара. Но далламариец, превозмогая боль, переложил кристалл в другую руку, а эльфы возмущенно зашумели.

«Отдай, не смотри более». – Попросил Сомбриэль, но Ассам не ответил и продолжил смотреть.

Тень, появившаяся в круге, уплотняется. Становится виден человеческий облик. О, Андамур! Кто это? Что будет с его отцом? Князь неподвижно сидит в круге. Вот, он поднимает голову и смотрит на диковинное существо. Затем кричит. Крик дикий, предсмертный.

Ассам вздрогнул всем телом и от неожиданности выронил камень.

«Он погиб, – подтвердил его опасения владыка Нантара. – Мэр-Тэгер забрал его жизнь».

«Откуда стало известно все это? – удивился лорд Эмариэль. – Разве в Далросе кто-то выжил, чтобы рассказать об этом? Или вы сами, Сомбриэль, или кто из ваших эльфов проследовали в логово врага следом за князем?»

«Нет, – ответил Сомбриэль, поднимая кристалл с полу. – Нам такое не под силу. Набу летела, пыталась его спасти. Но стены Риама слишком высоки даже для нее. А небо полно горпагов. Она наблюдала все, скрывшись в облаках. От нее мне и ведомо это».

«Как бы он не сошел с ума, – Лелиэль обратила внимание нантарианца на мужа. – У него глаза какие-то стеклянные».

«О, Нуан». – Вздохнул Сомбриэль и повернулся к далламарийцу.

Последний, и вправду, выглядел не самым лучшим образом. Он сидел, словно статуя, без движений. И глаза его смотрели в одну точку.

«Ассам». – Негромко позвал его нантарианец. Ему стало не по себе. А вдруг парень рехнется, как опасается Лелиэль?

Сомбриэль недолго терялся в догадках как помочь Ассаму. Он посмотрел в глаз Нантара и поднес кристалл к лицу далламарийца. Из кристалла вырвался тонкий, оранжевый луч света. Он вошел в голову человека и рассеялся в ней. Через минуту Ассам очнулся. Он был вполне здоров. Он помнил все, что с ним произошло, но не испытывал более ни страха, ни тревоги.

«Что вы сделали, владыка?» – удивился Келехир.

«Это не я». – Сухо ответил тот и убрал кристалл.

«Что за оранжевый луч пронзил его голову?» – полюбопытствовала Иннумиэль.

«Я вам попозже расскажу». – Пообещал ей Сомбриэль.

«Почему только ей? – возмутился Келехир. – Нам всем хотелось бы знать!»

«Это была Набу, – ответил за нантарианца Ассам. – Она исцелила меня. За это я ей бесконечно благодарен. И вам, владыка, тоже».

«За что?» – удивился тот.

«За то, что вы делали в Далросе». – Проговорил далламариец и посмотрел нантарианцу прямо в глаза.

Сомбриэль прищурился. Глаз многое открыл Ассаму. Он видел все. Видел, как бились и гибли эльфы Нантара, стараясь вырвать из лап смерти как можно больше людей. Они не щадили себя, и враг не видел от них пощады. От рассвета и до самой ночи шла эта битва у стен Далроса. А после, эльфы еще долго искали выживших и раненных. Тех, кому повезло уцелеть, уносили в Энроттн и далее, в подземное царство.

Сомбриэль не ответил Ассаму, промолчал по своему обыкновению. Ужин, накрытый полчаса назад уже порядком остыл и нантарианец поспешил приступить к нему.

«Те люди, которых вам удалось спасти, – проговорил далламариец, отодвинув от себя тарелку. У него, в отличие от чужеземца, совершенно пропал аппетит. – Они до сих пор живут где-то в вашем царстве?»

«Да». – Односложно ответил владыка Нантара. Про себя подумав, что он предпочел бы, чтобы эти люди жили где-нибудь в другом месте.

Некоторое время за столом было тихо. Все занялись ужином. И только Ассам никак не мог угомониться.

«Этих людей, которых вы спасли, много?» – вновь пристал он к нантарианцу.

«Для нас достаточно!» – Злобно рявкнул эльф и встал из-за стола. Потом запыхтел, но, сдержавшись, вышел из Гостиной. Иннумиэль выбежала следом.

«Что случилось, Сомбриэль? – спросила она, настигая нантарианца в коридоре. – Разве это не естественно для него спрашивать о своих людях?»

«Это так, – согласился тот, мгновенно остыв. – Но я устал от его любопытства. А мои эльфы устали от его людей. Нам только недавно пришлось подавлять бунт против них в Имране».

«Бунт?» – удивилась эльфийка.

«Мы вынуждены кормить их, – терпеливо пояснил ей Сомбриэль. – И, видишь ли, не все согласны с таким положением вещей».

«Значит, твой народ голодает?» – сделала вывод Иннумиэль.

«Да, – кивнул нантарианец. – Все в Нантаре живут впроголодь. Мы не можем не кормить людей. А они не могут не есть».

Эльфийка промолчала, потом извинилась и ушла. Сомбриэль пожал плечами и отправился к себе. После ужина он намеревался принять ванну и ничто не могло отвлечь его от выполнения задуманного. Уж точно не далламариец со своими дурацкими расспросами.

На следующее утро, когда все собрались за завтраком, лорд Эмариэль неожиданно вручил нантарианцу подписанный договор.

«Поставки начнутся сегодня же». – Прибавил он в ответ на изумленный взгляд гостя.

«Благодарствую». – Сказал тот, и еле заметная улыбка тронула его губы. Ему не составило большого труда догадаться о причине, заставившей лорда Эраниона подписать договор.

«Конечно же, – подумал он про себя. – Только дочь может иметь такое влияние на отца. Как же хорошо, что она на моей стороне».

Свернув договор, он спрятал его во внутреннем кармане куртки и принялся за завтрак.

Глава 13

Глава 13

За окном вдруг поднялся ветер. Началась метель, и пошел крупный снег. Он падал на уже заснеженную землю и накрывал ее еще более плотным, белым одеялом. Сомбриэль, не отрываясь, смотрел на него. Зима для нантарианцев являлась тайной. Они боялись ее и избегали. В это время из Нантара на поверхность старались не выходить. А если случалась надобность в том, то пользовались белыми одеждами и особой обувью, с волчьими следами.

«Сильно снежит, – заметил Ортан, проследив взгляд гостя. – Видать, к Синим горам мы отправимся ближе к весне».

«Этой зимой пойдем, – ответил ему владыка. – Вот вернется мой лум, принесет обещанные мной книги по исцелению, тогда и пойдем».

«А-а, понятно». – Протянул аркаланец и кивнул.

Больше к этой теме не возвращались до того момента, как из Нантара не прилетел лум Сомбриэля. Это произошло утром. Он влез в окно в спальне правителя и, не найдя его там, помчался по коридору, шелестя крыльями. Его неожиданное появление перепугало обслугу дворца. Эльфы разбежались в разные стороны и закрылись на все замки. Урумли прискакал в Гостиную, где все сидели за завтраком и бесцеремонно кинул сумку, набитую книгами, прямо на пол. После этого он вцепился в куриную грудку на тарелке своего хозяина и, оголодало заурчав, принялся жевать ее.

«Вот и книги». – Спокойно проговорил нантарианец и так посмотрел на лума, что тот чуть не подавился едой. Глаза животины округлились и забегали. Лум затих и слез со стола, не забыв при этом утащить кусок курицы. Потом он сожрал ее и убежал, трусливо оглядываясь на хозяина и шипя, как кот.

«Прошу вас простить это дерзкое поведение моей зверушки». – Сказал всем Сомбриэль, пообещав позже выписать луму на орехи.

«Ну, что вы, Сомбриэль, – сказала ему Лелиэль, вступая на защиту лума. – Он был так мил!»

Она обожала всяких мелких зверьков, типа котов и белок. И лумы тоже оказались в числе ее любимцев, ей нравилось что они приручаются и обладают игривым характером.

Нантарианец промолчал. Он был занят книгами.

«Вот, Иннумиэль, – он протянул их своей возлюбленной. – Здесь первые семь томов, переведенные на эльфийский. В них встречаются особенные термины, которые могут быть не совсем понятны вам. По этой причине я постараюсь объяснить их, чтобы вы быстрее начали свое обучение».

«Благодарю, – ответила эльфийка. – Можем начать прямо сейчас».

«Да, конечно же». – Кивнул головой Сомбриэль и встал из-за стола. Иннумиэль последовала за ним. Они ушли в библиотеку и засели в ней до обеда.

Они обычно сидели там, за небольшим столиком. Обсуждали различные случаи из своей целительской практики. Действие тех или иных снадобий, зелий и средств. И прочие, касающиеся врачевателей, вещи.

Особенных терминов в книгах по исцелению и телесному вмешательству встречалось более сотни. Все пояснения нантарианца Иннумиэль записывала в толстую тетрадь. К концу ноября она исписала ее целиком.