Танец феникса бесплатное чтение

Глава первая

Дневные светила опускались, бросая на Земли Рассвета рассеянный оранжево—дымчатый свет, а ночная звезда рдела у самого горизонта, как актриса в ожидании своего выхода. Стихла рыночная сутолока, ряды с редкими покупателями залились пестрым закатным лучом, вытянулись тени, вползая в самые укромные прорехи базара – привычная картина для местных. Только голову в этот час не поднимай, не смотри на садящиеся дневные звезды – сожжешь глаза.

Рынок уже опустел, и только задержавшийся кожевенник складывал свои товары в тележку, хмуро поглядывая на рыночную площадь, посередине которой топталась на месте крошечная девочка, лет трех, черноволосая, смуглая и пестро одетая. Малышка не казалась испуганной, она вертела головой, смотря то на торговца, то на двух женщин, стоящих подле нее. Кожевенник был хмур, потому что мало что сегодня продал, а стоящие на площади точно не были покупателями.

Про девочку торговец ничего не знал, а женщины были ему знакомы – сестры Пэм и Кей, держащие рядом с рынком небольшую пекарню. Вернее, пекарней занималась Пэм, а Кей была астрологом, и ее контора находилась чуть дальше, на окраине города.

Женщины озадаченно и сочувственно рассматривали девочку.

– Скажи—ка, – обратилась к кожевеннику Пэм – как давно это дитя здесь стоит?

– Почем я знаю! – пробурчал торговец – Я за ней не следил. Но факт, что ее здесь бросили!

– Ну почему бросили… – произнесла Пэм – скорее всего, девочка потерялась…

– Ага, как же! – съехидничал кожевенник – С утра потерявшись, и родители не ищут!

И, более внимательно глянув на девочку, добавил:

– Цыганка, наверно! Вон, как пестро одета! И черная, как ворона!

– Цыгане своих детей не бросают! – возразила Пэм – И чужих норовят прихватить! Дитя, как тебя зовут? – наклонившись к ребенку, спросила она.

Но девочка не ответила, хотя взглянула на женщину большими карими глазами, и улыбнулась.

– Ее имя Эсмина! – произнесла молчавшая до этого Кей.

Пэм выпрямилась, и озадаченно посмотрела на сестру.

– Эмина! – повторила девочка, улыбаясь.

– Вот! – воскликнула Кей – Эсмина! Она вернулась!

– Скажешь, тоже! – неуверенно возразила Пэм – С чего ей быть Эсминой?

– Эсмина! – опять повторила девочка.

Кей взяла ее за руку.

– Я ее заберу! – сказала она, и повела девочку с площади.

– Кей, – бормотала Пэм, семеня за сестрой – мы, конечно, не можем бросить ребенка, попавшего в беду, но родители ее наверняка ищут, и вернутся на рынок…

– Никто ее не ищет! – ответила сестра – Эсмина вернулась! Или ты забыла предсказание? Я говорила, что это скоро произойдет!

Она остановилась и нахмурилась.

– Или, ты не веришь в мои прогнозы?

– Что ты! Верю, конечно! – воскликнула Пэм – Но пусть девочка побудет у меня! Ты не сможешь о ней позаботится, должным образом!

– Хорошо, пусть живет у тебя! – согласилась Кей.

И они пошли дальше.

– Если Эсмина вернулась, значит Иниго освободился! – тихо произнесла Пэм.

– Да! – лаконично ответила Кей.

– И будет за ней охотится! – также тихо, продолжила Пэм, опасливо оглядываясь по сторонам.

– Мы ее защитим! – сказала Кей, хотя ей тоже было не по себе.

Тем более, никто не мог знать, как выглядит Иниго. Никто, кроме Эсмины.

… Седые волокнистые облака проплывали над поселением Митис—Ант, пустынные птицы арбиску снова бросали тень на площадь, как и в прошлые сезоны перед заморозками. Это значило, что идут холода.

Жасмин смотрела вверх, провожая взглядом стаю. Птенцы, едва окрепшие, с трудом держали строй за клином. А в голове у девочки зарождались мысли о том, кто она, откуда? У соседских ребятишек есть родители, сестры, братья… А у нее только две тетки…

– Эсме, лепешки стынут! Беги скорей! – послышалось из пекарни.

… Девочку, которую сестры нарекли Эсминой, или Жасмин, на здешний манер, никто не искал. Тетушки оставили ее у себя, и вдвоем растили. Жила Эсме с Пэм, у которой была пекарня, и девочка тете помогала – в ее обязанностью входило разносить свежие булочки постоянным покупателям. Жасмин было

тяжело таскать корзины полные выпечки, поэтому она носила порциями, и, что бы успеть везде и ко всем, пока булочки не остыли, Эсме бегала.

"Вот ваша девчонка! – говорили горожане тетушкам – Огонь!"

Однажды, принеся выпечку на постоялый двор, Жасмин услышала музыку. Она остановилась, прислушалась, и поспешила на звук. Во дворе заведения постояльцы, заезжие купцы из далекой страны, отмечали какой—то праздник, и выполняли положенный ритуал. Они стояли кругом, хлопали и радостно кричали, а в круге кружилась в танце женщина в незнакомом Жасмин наряде. Из—за этой одежды, которая развевалась и кружилась вместе с ее владелицей, танцовщица показалась девочке яркой волшебной птицей. А движения женщины были завораживающими и чарующими.

Как—то само собой, бессознательно, девочка поставила корзину, и стала повторять па танцовщицы, сначала нерешительно и неуверенно, потом все более смело, и все более похоже. Она топталась на месте, или кружилась, или взмахивала руками, как крыльями. Зрители заметили, и принялись подбадривать криками, и хлопать уже Жасмин. Обратила на девочку внимание и танцовщица – она взяла Эсме за руку, завела в круг, и они принялись танцевать вместе.

По окончании этого действа Жасмин дали монету, и она бросилась бежать к тетушке, что бы похвастаться заработком. Удивительно, но девочка ни сколько не устала. Наоборот, ей казалось, что танец придал сил, и наделил крыльями – так легко ей теперь бежалось. А волнующее ощущения волшебства, захватившее ее во время танца, долго не отпускало Эсме.

В субботний вечер, когда вся молодежь Митис—Анта, как обычно, собралась на танцах на главной площади, Жасмин тоже пришла туда. Вначале, она стояла в сторонке, и просто приплясывала, потом осмелела, и присоединилась к танцующим, которые казались ей взрослыми дядями и тетями. Над девочкой посмеялись, но не прогнали, и Эсме стала бывать на площади каждую субботу. Вскоре все отметили, как хорошо она танцует – Жасмин не просто повторяла движения молодых людей, она привносила в каждый танец свое, новое, не виданное. Откуда что бралось – девочка не знала, но делала это так красиво, легко и вдохновенно, что весть о талантах воспитанницы Пэм разнеслась по всему городку, девочку стали приглашать на праздники, а за выступления платили деньги.

…Жасмин не перестала танцевать, и когда выросла. Осталась у девушки и другая детская привычка – она почти всегда спешила, почти всегда бежала. А выросла Эсме красавицей, с большими зелеными глазами, и роскошными темными, вьющимися волосами, что только подтверждало теорию Кей – именно такой внешностью обладала, по преданию, астролог Эсмина.

Кроме того, и фигура Эсме была, как у восточных женщин, к которым принадлежала и жившая несколько веков назад девушка—астролог. Как выглядели те древние восточные красавицы можно было увидеть на старинных картинах, время от времени продающихся в лавке, торгующей всякими ненужными мелочами – женщины были стройные, с тонкой и гибкой талией, но с пышной грудью, и такими же бедрами. Как у Жасмин.

Одежда девушки, конечно, отличалась от нарядов древних жриц и танцовщиц с картин. Как, впрочем и от фасонов платьев, принятых в Анфии. В землях, где располагался Митис—Ант, предпочитали простую легкую одежду светлых тонов, а платья женщин были довольно короткими, и открывали ноги почти до колен. И прически носили простые – волосы или распускали, или заплетали в косы. Жасмин носила распущенные. К тому же, в этих местах бывала зима, и в это время люди основательно утеплялись – носили сапоги, толстые многослойные плащи и куртки, а головы покрывали шапками и платками.

Вторая тетя Эсме, Кей, была астрологом – предсказывала будущее по звездам. Дохода эта деятельность приносила немного – жители их маленького городишки уже все побывали у Кей, и всё узнали о своих судьбах. И только когда через город проходили торговые караваны, купцы заглядывали к астрологу, что бы узнать, будет ли им сопутствовать удача, и каких опасностей надо остерегаться.

Потом до Митис—Анта дополз слух, что началась война между светлыми и темными, как и много лет назад. Случилась она в Анфии, но быстро распространялась по всем городам и землям.

До их маленького приморского городишки, находящегося на краю Обитаемых Земель, боевые действия не дошли, да и темные не добрались. Эсме мало понимала, почему началась война – тетушки только твердили, что темные плохие, а светлые хорошие.

В городе были сторонники как тех, так и других, но, слава богам, их противостояние состояло только спорах. Жасмин иногда становилась свидетелем этих словесных баталий, и удивлялась: светлые и темные обвиняли друг друга в одном и том же – в жестокости, жадности, захвате территорий и уничтожении всех разумных, что обитали на отбитых землях.

Да, противоборствующие в Митис—Анте силы ограничивались руганью, однако, люди понимали, что вечно так продолжатся не может, и война коснется всех. И жители городка пребывали в тревожном ожидании. Впрочем, Эсме, как и остальную молодежь городка, происходящее волновало мало, ибо война далеко, и их не касается.

Но, с началом боевых действий караванов становилось все меньше – путешествовать по пустынным землям стало опасно – поэтому астрологический бизнес тетушки Кей совсем зачах.

Эсме очень любила бывать у Кей, в маленьком домике у леса. Ей нравились магические и астрологические вещи, которых у тетушки было полно.

Кей учила Жасмин грамоте, магии, и наставляла, как по звездам предсказывать будущее.

Тетушка и Эсме, по вечерам, выходили во двор, Кэй показывала воспитаннице звезды, и рассказывала, как они называются, и что каждая означает.

Астрологи имели особенную магию, и могли видеть будущее. Никто больше в Землях Рассвета, даже сильнейшие анфийские аристократы, не обладал таким даром.

Поэтому, рождающиеся изредка провидицы объявлялись астрологами, и очень ценились. Астрологами таких женщин называли, потому что, как они утверждали, о грядущем им вещали звезды. Кроме этого, эти женщины видели будущее во снах. Но, этого мало – нужно понимать язык космоса, и уметь объяснять провидческие сны, которые обычно бывали туманными и хаотичными.

Кей была сильным астрологом, могла бы сделать блестящую карьеру, и жить безбедно, где—нибудь при дворе. Но, тетушка скрывала свой дар, и распускала слухи, что маг она так себе. Почему она это делала – скрывала способности – Эсме узнала позже.

И у Жасмин был этот дар, пока слабенький, но Кей его развивала, хотя и запрещала Эсме показывать его посторонним – магию воспитанницы она тоже скрывала. И странные сны Эсме иногда видела, но не знала, провидческие они, или нет. Наоборот, девушке казалось, что все, что ей грезиться, уже когда—то было, то ли с ней, то ли не с ней… В любом случае, сны эти были туманные и хаотичные, и девушка их почти не помнила.

Но однажды она задремала под спор двух тетушек о ее будущем, и вдруг… Вдруг очутилась в другом мире, где тишина сменилась звоном бубнов, колокольчиков и сотрясающим все вокруг боем пестрых барабанов. Эсме находилась в центре невероятно огромного зала дворца, и танцевала, под крики публики, не отводящей от нее глаз. Восторженные зрители, по виду богатые и знатные, в незнакомой девушке одежде, бросали ей под ноги золотые монеты. Музыка и ритм нарастали, Эсме кружилась без устали, словно она и танец неразлучны. Вдруг ее взгляд выхватил из толпы очень знакомый лик, казавшийся родным и близким, с хмурым и серьезным взором. Эсме почувствовала боль, тревогу, сбилась, споткнулась, и почти упала. Вернее, упала, но в объятия молодого человека, чей суровый взгляд так пленил ее секунду назад.

– Эсмина! Вернись! Слышишь?! Слышишь? Слышишш…

Будто шуршание песка в пустыне.

Эсме проснулась. В доме было тихо, но девушка чувствовала дрожь, а ее дыхание сбилось, словно она действительно танцевала. Атмосфера сна словно еще витала вокруг, и хотелось туда вернуться…

– Что случилась, Эсме? – спросила Кей, заметив растерянность девушки.

– Странный сон…

– Постарайся запомнить его, вечером мне перескажешь. Будем разгадывать.

– И мне расскажешь! – проскрипела Пэм – У меня ночью тоже были кошмары…

– Я не говорила, что кошмар! – заметила Эсме – Просто странный. И, я его уже не помню.

Почему—то Эсме знала, что рассказывать об этом видении никому нельзя. Даже тетушкам. Ей захотелось избежать продолжения разговора, и наспех накинув шаль, девушка вышла во двор, озадаченная тем, что знает, как звучит песок, хотя никогда не бывала в пустыне.

А Кей принялась гадать, что ждет ее сестру Пэм в ближайшее время.

– Сиод—ди! Капол—ид! – шептала Кей. И вдруг резко выдала – Бенокас и Лнео в разладе! Не видать тебе новых сапог, сестра!

– Не может быть! – с иронией всплеснула руками Пэм – А что—нибудь дельное сказать не могут твои Сиоды да Каполи?! Например, что лучше сажать в огороде под тепло? Каков урожай будет?…

…– Слушай музыку звезд! – говорила Кей Жасмин, когда они смотрели на ночное небо. Эсме музыку любила, обожала ее слушать, и танцевать под нее, но обычную, которую исполняли местные музыканты. Слышать мелодии звезд девушка, к огорчению тети, не могла.

Еще Кей рассказывала интересные истории и легенды, которых знала множество. Одна из них нравилась Эсме больше всего. Это была история о любви девушки—астролога, которую тоже звали Жасмин, и принца из далекого города, расположенного в пустыне, ныне исчезнувшего в песках, и даже название его затерялось во времени. А вот имя тирана Иниго помнят до сих пор, и пугают им непослушных детей. Тиран – такой титул носили правители той страны.

Глава вторая

История астролога Жасмин:

Таверна, наполненная людьми, и благоухающая тяжелыми ароматами еды, пряностей, вина и пота, гудела ровным монотонным шумом, в который сливались негромкие неспешные разговоры, и звяканье посуды.

Просторное помещение, с темными деревянными столами, за многие года существования заведения отполированными до блеска локтями посетителей, освещалось солнечными лучами, заливавшими его сквозь большие окна – днем смоляные светильники—лампады не зажигали. Клиенты процветающего заведения были, в основном, приличные: купцы, погонщики и охранники из проходящих караванов, делающих остановку в небольшом селении, расположенном на торговом пути. Ибо в данной таверне не предлагалось никаких увеселений, кроме вкусной еды, и всяким сомнительным личностям тут делать нечего. Тем более, шумные ссоры и драки в ней запрещены.

Для Жасмин, восьмилетней, крепенькой кудрявой девочки с большими карими глазами, дочери хозяев заведения, эти люди, звуки и запахи, были знакомы и привычны. Она ловко лавировала между посетителями, собирая использованную посуду, и протирая столы.

– Милая! – услышала Жасмин, и оглянулась. К ней обращалась женщина в светлой тунике—балахоне, сидевшая в одиночестве, в стороне от компании с каравана, с которым, несомненно, и прибыла – других обозов на стоянку не заявлялось.

Девочка перестала тереть стол, подбежала к клиентке, и замерла перед нею, готовясь выслушать, и выполнить, заказ. Но женщина не спешила, внимательно разглядывая девочку. А Жасмин рассматривала ее. Клиентке на вид лет сорок, она слегка полновата,и, несомненно, состоятельна, хотя и одета весьма скромно. На положение и достаток указывали:особое достоинство, которое для простого люда недостижимо,ухоженное лицо без морщин, и нежные руки; белая, совершенно не загорелая кожа; удерживаемые серебряным обручем длинные густые блестящие волосы, с прядками седины, струящиеся по спине густым потоком; и одежда, простая и скромная, но сшитая из дорогой ткани.

Из украшений на женщине были только обруч и простенький кулон, в виде луны, на цепочке, висящей на шее.

– Как тебя зовут? – наконец, спросила клиентка.

– Жасмин, сударыня!– ответила девочка, присев в легком поклоне – правилам этикета она была обучена.

– Эсмина! – повторила женщина на восточный манер, из чему Жасмин сделала вывод, что клиентка прибыла или с Великой Пустыни, или с гор Кантис.

– А меня Нимейя! – произнесла кантийка, удивив девочку – зачем ей знать имя клиентки?

– Принеси мне розового чая! – попросила Нимейя, положила на стол серебряную монетку, и добавила – И позови своих родителей! Мне нужно с ними поговорить!

Жасмин кивнула, забрала денежку, и побежала на кухню,где сообщила отцу, худому человеку, обнаженному из—за жары по пояс, мешающему что—то в большой кастрюле на плите, и маме, раскатывающей тесто, что клиентка потребовала розовый чай.

– А еще, она просила, что бы вы к ней вышли! – сообщила девочка, отдала матери монету, и принялась делать напиток – это она умела.

– Чем она недовольна? – нахмурился отец, на что Жасмин пожала плечами – она не знала.

Отец вытер полотенцем пот, надел рубашку, и вышел в зал.

Когда девочка принесла заказ, то обнаружила, что папа сидит рядом с клиенткой, и они что—то обсуждают. Жасмин услышала фразу отца:

– Астрологи навсегда покидают свои семьи! Мы никогда с ней не увидимся!

Девочка поставила чай на столик, и хотела уйти, но Нимейя произнесла:

– Эсмина, присядь! – и показала на соседний стул. Девочка вопросительно посмотрела на отца, тот кивнул, и сказал клиентке:

– Пойду жене скажу! Пусть она решает!

С какой—то тоской взглянул на дочку, погладил по голове, и ушел.

Когда Жасмин села, Нимейя спросила:

– Говорят, ты видишь вещие сны. Это правда?

– Иногда! – ответила девочка.

– Я из Храма Небесных Врат. Слышала о нем?

– Вы астролог? – подумав, спросила Жасмин.

– Да!– кивнула Немейя – Жрица храма. И специально приехала посмотреть на тебя!

– Правда? – удивилась девочка.

Женщина опять кивнула, и спросила:

– Ты хочешь быть астрологом?

– Нет!– ответила девочка.

Что она хочет быть танцовщицей, Жасмин говорить не стала. Мама утверждала, что это недостойное занятие, и девочка о своей мечте больше не упоминала ни кому, тем более чужим.

Как раз появившаяся в зале, мать слышала последние фразы Нимейи и Жасмин, и, подойдя к столику жрицы, сразу сказала:

– Хочет она, хочет!

И села рядом с дочкой, которая недоуменно на нее посмотрела – с чего мама это взяла?

– Стать астрологом – необыкновенная удача! – произнесла мать, смотря при этом на Нимейю, будто жрица этого не знает, или будто она это оспаривает – Жрицы очень почитаемы, уважаемы, и и богаты, ибо за предсказания щедро платят.

Нимейя кивнула, а мама продолжила:

– Но, астрологи отказываются от семьи, дают обет безбрачия, и не общаются с родными!

Жрица никак это высказывание не прокомментировала.

– Однако, Жасмин должна пойти академию, и ей все равно придется уезжать на время учебы, потому что в нашем поселении нет школы! – посетовала мама, и, помолчав, спросила – Госпожа Нимейя, скажите – когда Жасмин закончит обучение, она сможет вернуться к нам?

– Если пожелает! – ответила женщина – После академии астрологи сами себе хозяйки.

Мать удолетворенно кивнула, однако сказала, что им надо подумать.

Нимейя сообщила, что пробудет в селении до завтра, поэтому и срок на размышление у Жасмин и ее родителей до утра.

После чего астролог ушла, а в семье девочки начались споры. Жасмин заявила, что в академию не поедет, а родители то соглашались с ней, то возражали. Ничего не решив, мама отправила Жасмин спать. Утром она разбудила девочку, и, обливаясь слезами, сообщила, что дочка отправляется в Храм Небесных Врат.

– Проучишься несколько лет,и вернешься домой!– говорила мама— Мы не будем видеться, но это ничего! Дождемся встречи, когда закончишь обучение! Главное, что ты станешь уважаемой богатой дамой, с которой будут считаться даже короли! И знакома с этими самыми королями будешь! Возможно, и служить при каком—нибудь дворе! Такой шанс нельзя упускать! Ты же не хочешь всю жизнь столы протирать?

Напрасно девочка просила и умоляла не отсылать ее – родители решили, что так для дочки лучше.

Глава третья

Путь до гор Кантис был неблизок, и путешествие к ним заняло два дня. В крытой повозке, куда уселись Жасмин и Нимейя, жрица перестала быть любезной.

Она больше не разговаривала с девочкой, и казалось отстраненной, погруженной в себя. Жасмин ее внимание и не нужно было – огорченная девочка тоже думала о своем. Жасмин жалела, что рассказывала родителям, и всем желающим, про сны, из—за которых Нимейя ее и забрала.

Девочка иногда видела будущие события, происходящие не с ней, а кем нибудь другим. Например, ей приснился пожар, и люди, метавшиеся среди языков пламени. Сон был таким явственным и страшным, что испуганная девочка рассказала о нем родителям. А днем обнаружила человека, которого видела во время бедствия – это был купец из проходящего каравана. Отец Жасмин поговорил с торговцем, тот проверил груз, и обнаружил, что несколько упаковок очень ценных пряностей начали тлеть от жары.

Если бы не предупреждение девочки, мешки бы загорелись, а от них вспыхнули бы расположенные рядом рулоны ткани, после чего пламя перекинулось бы и на другие товары. Купец был очень благодарен, щедро вознаградил семью Жасмин, и принялся везде и всем рассказывать о девочке—провидице. Затем был сон о нападении разбойников на караван, купцов из которого отец Жасмин тоже предупредил, но они не поверили, за что и поплатились. На караван напали, разграбили, многие люди были убиты… Оставшиеся в живых сетовали, что не послушались предупреждения Жасмин. И таких случаев было не мало. Предвидела девочка и хорошие события, например, рождение детей, или свадьбы… Немногочисленные жители селения ждали, когда Жасмин увидит их судьбу, а клиенты таверны интересовались, не снились ли они девочке.

– У вашей дочери дар, она астролог! – говорили родителям Жасмин.

Слава о девочки разнеслась по всем ближайшим землям, и добралась до Храма Звездных Врат, обители астрологов.

Свое будущее Жасмин не видела никогда. И большинство снов были непонятными и туманными.

Девочка не придавала значения своим способностям. Она любила танцы, и не представляла жизнь без них. Но, танцевала Жасмин, когда никто не видит, или же, демонстрировала свой талант родителям, которые считали, что танцы возможны только на праздниках, между своими. Профессиональных танцовщиц, выступающих за деньги,родители считали женщинами недостойными.

Девочка же, в тайне, бегала в соседнюю таверну, где танцовщицы присутствовали, что бы полюбоваться их плясами. А потом, в тайне от всех, воспроизводила, что видела в своей комнате. Но, чаще всего, просто придумывала свои движения.

" Разрешат ли мне танцевать в храме?" – думала Жасмин.

Между тем, знакомые ей пейзажи – желтоватая степь, перелески, и небольшие селения вдоль желтой песчаной дороги – закончились, и началась Великая Пустыня.

Которая, впрочем, пустыней не была.

Дорога теперь была широкой и каменной, по обе ее стороны, на равном расстоянии друг от друга – в переделах видимости – стояли темные башни с узкими прорезями – окошками. А вокруг дороги, везде, куда ни кинь взгляд, раскинулись сады, со склонившимися от тяжести плодов фруктовыми деревьями, поля, засеянные чем—то ярко зеленым, и такие же изумрудные обширные луга, на которых пасся скот, и бродили лошади.

Девочка недоумевала – где же пустыня? Будто услышав ее мысли, Нимейя взглянула на девочку и произнесла:

– Пески давно отступили, потому что здесь проложена система орошения. Пустыня осталась там, на западе!

Женщина показала рукой направление, и продолжила:

– Но, скоро песков не останется совсем! Люди их уничтожат!

Заметив, что Жасмин во все глаза смотрит на виднеющиеся вдали сверкающие золотом крыши, она объяснила:

– Это дворец принца!

"Если у принца такой дом, какой же у короля?" – подивилась девочка.

На ночь караван остановился на постоялом дворе, расположенном возле одной из башен. Сами башни, как объяснила Нимейя, служили ориентиром для путников – по ночам в них зажигали огни; выполняли функцию дозора и охраны, в основном, от разбойников – в этих столпах размещались небольшие группы стражников;

и выполняли роль почты – через башни, и людей, служащих в них, сортировались и отправлялись по назначению письма и посылки.

К горам Кантис караван прибыл вечером второго дня, и отправился дальше, оставив Нимейю и Жасмин возле серого камня скал, на развилке дорог. Жрица и девочка прошли чуть дальше, и остановились возле входа в огромную, темную пещеру. Нимейя оглянулась по сторонам, из чего Жасмин сделала вывод, что местоположение храма тщательно скрывается. Убедившись, что поблизости нет людей, жрица сделала девочке знак следовать за ней, и шагнула в пещеру.

Внутри оказалась решетка, которую жрица открыла, приложив к замку кулон, висящий на ее шее. И вместе с девочкой, шагнула в проход, освещенный магическими светильниками. Жасмин показалось, что шли они по этому коридору, со множеством ответвлений и поворотов, то поднимаясь вверх по вырубленным в каменном полу лестницам, то опускаясь вниз, очень долго… Пока не оказались в просторном светлом зале, где их встречали несколько девушек в светлых туниках, и сидящая в деревянном кресле пожилая женщина.

Жасмин прибыла в Храм Небесных Врат.

… Астрологи, которыми бывают только женщины, не предсказывают судьбу по звездам – они видят будущее во снах. А астрологами называются потому, что, по их утверждениям, вещие сны им посылают Звезды, с которыми жрицы умеет разговаривать. Такой талант,видение будущего, огромная редкость, очень цениться, и пользуется уважением – жрицы по своему положению приравниваются к аристократам. Но, по сути своей, астрологи были сильнейшими магами, обладающими тайными, тщательно скрываемыми знаниями и артефактами.

Предсказания – это видимая, общеизвестная часть их деятельности. Основное же предназначение Жриц Храма Небесных Врат – следить за равновесием в мире противоположных сил Хаоса и Порядка.

Все это Жасмин, вернее Эсмина, как ее теперь называли, узнала в Храме. Пожилая женщина,встретившая их, оказалась Главой Астрологов Тамой, а Нимейя – всего лишь рядовой жрицей. В храме было около тридцати учениц разного возраста, и девять жриц, которые молодых и обучали.

Конечно, танцевать послушницам не разрешалось. Вообще, в храме проповедовали аскетизм,и запрещено было многое – ничто не должно отвлекать астрологов от музыки звезд, иначе, жрицы ее не услышат.

Глава четвертая

В том числе, в прошлом оставалась и семья – при попадании в храм девочки давали обет безбрачия, за нарушение которого их ожидала суровая кара – они теряли свои способности. И со своими родителями общаться девушки не могли – астрологи должны отринуть все, что связывает их с внешним миром. Вообще, жизнь в монастыре была довольно суровой – на еде не скупились, но она была совершенно простой, Жасмин дома ела вкуснее; для принятия ванны приходилось таскать воду из долины, и потом греть ее на печке; несмотря на камины всегда и везде было холодно; разговаривать полагалось тихо, смех и любой шум не приветствовался; дни были такими одинаковыми, что от их монотонности все время хотелось спать; за провинности наказывали – не разрешали выходить в долину, бывшую как бы внутренним двором храма, покрытую изумрудной травой, и фруктовыми деревьями. Эта поляна была единственным светлым и радостным местом для учениц, хотя никак не сообщалась с внешним миром. Но, здесь было солнце, тепло, и буйствовала жизнь, в виде цветов, деревьев, ручейков прозрачной холодной воды, и неизвестно как сюда попадающих мелких животных, почти не боящихся людей…

Продолжение книги