Россия в зеркале Евразии бесплатное чтение

1.1 Основы внешнеполитической стратегии России: постсоветский вектор СНГ

Внешняя политика любого государства не начинается с нуля. Даже в условиях столь глубокой трансформации, которую пережила Россия в конце ХХ века, сам факт включения государства в систему международных отношений предполагает наличие определенного набора основных внешнеполитических ориентиров, определяющих его место и долгосрочную перспективу. интересы в мировой политике. Эти настроения, конечно, отражают позицию доминирующих политических сил в данный исторический период времени. При этом они, как правило, базируются на объективных особенностях исторического развития страны, ее экономики, культуры и геополитического положения. Именно эти факторы составляют некую «константу» внешнеполитического курса государства, наименее подверженную влиянию внутриполитических и международных условий. В истории дипломатии элементы преемственности, присущие внешней политике, нашли общее выражение в известной формуле: «нет постоянных союзников, а есть только постоянные интересы; эта преемственность, степень которой, конечно, невозможно точно измерить, характерна не только для стран с устойчивой политической системой, но и вообще для всех государств, включая те, которые, подобно России, переживают в различных формах переходный период на пути экономической и социально-политической модернизации» [1, с.25]. Современная Россия вышла на мировую арену с огромным историческим опытом межгосударственных отношений и разветвленной сетью многосторонних и двусторонних связей. При этом оно опиралось на устойчивые традиции российской и советской дипломатии. При этом ей пришлось во многом переформулировать и систематизировать национальные взгляды на ключевые внешнеполитические задачи, которые наиболее адекватно отражали особенности данного исторического этапа развития страны и ее положения в мире. Что дает основания утверждать, что сегодня этот процесс в основном завершен? Прежде всего об этом свидетельствует тот факт, что внешнеполитическая доктрина, в отсутствии которой так долго упрекали российскую дипломатию, теперь существует – и не только на бумаге, но и в повседневной международной деятельности государства. Идеология этой деятельности воплощена в новой редакции Концепции внешней политики России, утвержденной Президентом Российской Федерации 28 июня 2000 года. В нем во многом подведены глубокие размышления государственных, политических и общественных деятелей, дипломатов и ученых о роли и месте нашей страны в мировом сообществе на современном этапе и путях реализации ее долгосрочных национальных интересов на международной арене [1]., с.29]. Важной особенностью Концепции внешней политики Российской Федерации является то, что она ставит не декларативные, а вполне реальные и реализуемые задачи. При этом речь не идет о радикальной переориентации внешней политики. В документе отражены, прежде всего, те причины и приоритеты, которые полностью оправдали себя на практике. Словом, это рабочая концепция, основанная на прошлом опыте. Во внешнеполитических дебатах 90-х годов не раз – и вполне справедливо – поднимался вопрос: каковы именно национальные интересы России? Ведь от ответа на него напрямую зависел конкретный курс действий страны на международной арене. Наследием советской внешней политики стала психология «сверхдержавы», стремление участвовать во всех сколько-нибудь значимых международных процессах, зачастую ценой непосильного для страны перенапряжения внутренних ресурсов. Такой подход не мог быть приемлем для России с ее огромным грузом нерешенных внутренних проблем. Здравый смысл подсказывал, что в нынешний исторический период внешняя политика призвана в первую очередь «обслуживать» жизненно важные интересы внутреннего развития. Это обеспечение надежной безопасности, создание максимально благоприятных условий для устойчивого экономического роста, повышения уровня жизни населения, укрепления единства и целостности страны. Из всего этого последовал еще один принципиальный вывод: «экономия» внешнеполитических ресурсов, отказ от дипломатического присутствия ради самого присутствия должен сочетаться с активной, многовекторной внешней политикой, направленной на использование всех возможностей, где это возможно. принести реальную пользу для внутреннего развития страны [9, c. 74]. Конкретный внешнеполитический опыт внес ясность и в вопрос об оптимальной линии в отношениях с ведущими странами Запада. Сегодня не только среди государственных деятелей и дипломатов, но и в широких кругах российской общественности сложилось четкое понимание того, что для России важны как неоправданные уступки в ущерб собственным интересам, так и скатывание к конфронтации с США, западноевропейскими стран и Японии одинаково неприемлемы. Об этом свидетельствует, в частности, опыт последовательной интеграции России в активную фазу многополярного мироустройства с привязкой на собственный суверенитет.

1.2 Экономические приоритеты России в Центральной Азии

Экономические интересы России в Центральной Азии носят вполне практический характер. Главный из них – не просто увеличение объемов товарооборота, а поддержание экономики стран региона в соответствии с российской экономической системой, достижение их интеграции с Россией. Абсолютные объемы внешней торговли России с государствами Центральной Азии невелики, но она по-прежнему является их важнейшим торговым партнером. Казахстан имеет самый высокий товарооборот с Россией – примерно 4,5 миллиарда долларов в год. Годовой товарооборот между Россией и другим крупным центральноазиатским государством Узбекистаном составляет около 1 миллиарда долларов. Экономики других стран региона слабее, и абсолютный объем товарооборота между ними и Россией, соответственно, невелик. Однако, будучи ранее частью Советского Союза, а ныне СНГ, страны Центральноазиатского региона подвержены наиболее существенному влиянию российской экономики, являясь естественным продолжением ее экономического пространства [9, с.96]. В то же время они представляют собой потенциальную опору для восстановления и расширения российской экономики. Одной из целей, постоянно преследуемых Россией, является создание и сохранение единого экономического пространства СНГ. Несмотря на то, что экономические связи России со странами Центральной Азии за более чем десятилетие во многом ослабли, они по-прежнему продолжают поддерживать очень тесные отношения и имеют наибольшие перспективы для вхождения в единое экономическое пространство, созданное Россией. Центральноазиатский регион обладает богатыми природными ресурсами и запасами полезных ископаемых. Здесь в больших количествах добывают нефть, природный газ, золото, хлопок и т. д. В то же время Центральная Азия является рынком для российского оборудования и промышленных товаров, а также источником некоторых ресурсов, которых не хватает России – хлопка, овощей, продуктов питания и т. д. [10, с.273]. Еще одна сфера экономических интересов России в Центральной Азии связана с энергетикой. Регион очень богат нефтью и природным газом, но маршруты их транспортировки раньше полностью контролировались Россией. Используя свои преимущества географического положения и контроля над объектами капитального строительства, Россия практически полностью монополизировала транспортировку энергоресурсов из Центральной Азии, что обеспечивает ей мощный рычаг влияния на политику стран региона и огромные экономические выгоды. Центральная Азия заинтересована в диверсификации транспортировки своих энергоресурсов. С появлением альтернативной сети транспортных трубопроводов Россия, с одной стороны, понесет экономический ущерб от сокращения объемов природного газа и нефти, транспортируемых из Каспийского моря, а с другой стороны, потеряет часть свое влияние в регионе. Россия изначально негативно относилась к стремлению стран Центральной Азии найти альтернативные маршруты транспортировки энергоресурсов и пыталась принять ограничительные меры. Но после прихода к власти В. Путина произошел переход к активному курсу, политике сотрудничества между странами [11, с. 71]. Основным инструментом контроля стало сотрудничество и развитие совместных проектов. Участие России в проекте по добыче и транспортировке каспийских энергоресурсов стало ее новым экономическим интересом. В Центральной Азии проживает большое количество русских, что также определяет особые интересы России. После распада СССР в бывших советских республиках осталось около 20 миллионов россиян, около половины из которых проживало в Средней Азии: в Казахстане – 6 миллионов, в Узбекистане – 1,66 миллиона, в Киргизии – 910 тысяч, в Таджикистане – 390 тысяч.., в Туркменистане – 340 тысяч. Русские в Средней Азии составляли 20% населения, а в некоторых странах, например, в Казахстане, их число даже превышало количество жителей коренной национальности. За последнее десятилетие многие россияне покинули Центральную Азию, но значительная часть осталась по разным причинам. Сейчас во всех странах Центральной Азии проживает более 6 миллионов россиян, т.е. примерно 12% населения. Обеспечение прав и равного статуса россиян в этих странах становится все более важной составляющей российской государственной политики, становясь отдельной сферой ее интересов. При этом многочисленное русское население становится также связующим звеном в развитии отношений со Средней Азией и эффективным средством расширения влияния России [10, с.256]. Глядя на процесс в целом, можно сравнить положение России и Китая в Центральной Азии и определить, какие изменения произошли после распада Советского Союза. Если, например, значение Китая в регионе, где раньше он практически отсутствовал, постепенно возрастает, то Россия, наоборот, переживает регресс в этом отношении; оно все больше теряет свое когда-то безраздельное влияние.

1.3 Экономические и геополитические перспективы России в странах Центральной Азии

Несмотря на геополитические потрясения последних четырех месяцев и разрыв логистических цепочек по всему миру торговые связи внутри Евразийского региона остаются крепкими. Статистика показывает, что с начала года товарооборот стран Центральной Азии с Россией вырос в среднем на 14%, но темпы развития экономик в ЦА замедляются.

Торговая статистика, как барометр стабильности отношений, показывает, что товарооборот стран Центральной Азии с РФ продолжал расти. Так, по данным экспертов ЕАБР, озвученных ими в начале июня на Международном форуме народной дипломатии в Москве, общий рост взаимной торговли стран ЦА и России за январь-апрель варьировался в коридоре 13—14%. В сравнении с показателями 2021 года, основанными на низкой базе пандемии (плюс 31%), можно говорить о замедлении динамики ВЭД. При анализе данных разных государств становится ясно, что указанные средние цифры могут значительно различаться по парам «Россия-страна ЦА». Рассмотрим их подробнее.

Из пятерки государств Центральноазиатского региона самый большой торговый оборот с Россией имеет Казахстан. За январь-апрель этого года он превысил $7,2 млрд. Это всего на 6% больше, чем за первые четыре месяца 2021 года. Казахстан, собственно, в этой динамике принимал довольно пассивное участие. Экспорт из РК в Российскую Федерацию подрос всего на $58 млн (менее чем на 3%), а вот импорт российской продукции в Казахстан увеличился почти на $400 млн – с $4,7 млрд до $5,1 млрд (на 9%). Эти данные опубликованы в сравнительных таблицах по внешней торговле Бюро национальной статистики РК.

График «Взаимная торговля Казахстана и России»

Торговые взаимоотношения Казахстана с Украиной в этом году шли по ожидаемому вектору – Нур-Султан нарастил поставки товаров на территорию Незалежной (на 29%). В обратном направлении торговые потоки уменьшились на 27%. Тем не менее общий показатель товарооборота все равно вышел в плюс (на 3%). За четыре месяца страны обменялись товарами и услугами на общую сумму $252 миллиарда долларов. Несмотря на рост взаимной торговли, Россия потеряла свои позиции. Если в 2021 году удельный вес РФ в общем товарообороте Казахстана со всеми странами мира составлял 24,1%, то теперь этот показатель упал на шесть процентных пунктов. Их перераспределили между собой Европа (плюс 2,3%), Турция (плюс 1,3%) и страны Америки (плюс 1,3%).

В Республике Узбекистан динамика взаимной торговли с Россией была более стремительной. За первые три месяца этого года показатели ВЭД между странами «добавили» 43,8%, товарооборот составил $1,87 млрд. Рос как экспорт из РуЗ (на 36%), так и российский импорт (плюс 47%). Такие данные приводит Государственный комитет РУ по статистике.

В целом, роль северного соседа во внешней торговле Узбекистана не изменилась. Россия по-прежнему занимает второе место в списке ведущих торговых партнеров страны после Китая. Узбекистан поставляет в РФ фрукты и овощи ($40 млн за январь-март 2022 года), текстиль и одежду ($252,4 млн), у россиян в свою очередь она покупает машины и транспортное оборудование ($168 млн), промышленные товары ($143 млн) и т. д.

На экспортные направления из Кыргызстана в Россию украинский фактор фактически не оказал влияния. Как и в начале прошлого года, КР реализовал своему партнеру по ЕАЭС товаров на $124 млн. В целом, в январе-апреле этого года Национальный статистический комитет КР зафиксировал рост товарооборота Бишкека с Москвой на 14%, с $675 млн до $770 млн. Но это произошло только за счет наращивания импортных поставок из РФ.

Если посмотреть структуру российского импорта в Кыргызстане, то стоит выделить наибольший стоимостный вес, который составляют товары топливно-энергетического сектора (нефть и ее продукты), автомобили и различная техника, продовольствие. Как и в прошлом году, Кыргызстан остается в сильной зависимости от российских поставок. Доля России составляет 26% от общих импортных поступлений в КР.

А вот со второй стороной конфликта – Украиной – торговые отношения Кыргызстана в этом году изменились не в лучшую сторону. Логистические связи по многим контрактам были разорваны и без того небольшой товарооборот сократился на 40%, составив всего $11,3 млн. Притом, почти 93% от этой суммы в январе-апрель 2022 года составлял импорт из Незалежной ($10,5 млн). Поставки из Кыргызстана сократились более чем на 80%.

Получить актуальную информацию о внешнеэкономической позиции Таджикистана напрямую от Агентства по статистике при президенте РТ редакции не удалось. Последние отчеты о ВЭД страны на портале ведомства опубликованы за 2017 год.

Оценка взаимного товарооборота Таджикистана и России стала достоянием общественности благодаря встрече начальника управления внешнеэкономического сотрудничества Минэкономики и торговли РТ Дилшода Шарифи с представителем правительства Санкт-Петербурга Арби Абубакаровым в мае этого года. По данным агентства ТАСС со ссылкой на ведомство в Таджикистане, товарооборот между странами в стоимостном объеме в январе-апреле этого года вырос на 49% и достиг $476 млн. Для Таджикистана Россия была и остается торговым партнером №1.

Торговые связи Туркмении с Россией в сложный период 2022 года тоже укрепились. Российские СМИ со ссылкой на заявления Владимира Путина сообщают о росте товарооборота между странами на 45,2%. За первый квартал этого года объем экспортно-импортных операций составил $117,1 млн. Наибольшая доля в этом показателе – за российским импортом (72% или $124 млн), именно он продемонстрировал такой значительный рост.

Источник сообщает, что Россия чаще всего импортирует в Туркмению продукцию высокого передела – оборудование, транспорт, товары химической промышленности. Ашхабад в свою очередь предлагает российскому рынку продовольствие, текстиль и обувь.

Хорошая динамика товарооборота стран Центральной Азии не коррелирует с общими показателями развития экономик государств ЦА. Сильные внешние шоки привели к тому, что экономический рост Казахстана, Узбекистана, Кыргызстана, Таджикистана, Туркменистана весной этого года замедлился. Об этом в своем макроэкономическом ОБЗОРЕ говорят эксперты Дирекции по аналитической работе Евразийского банка развития (ЕАБР).

Предварительные оценки за первый квартал показали, что во многих странах Евразийского региона наблюдался рост реального ВВП. Например, в Казахстане показатель валового внутреннего продукта увеличился на 4,4%, в Кыргызстане – на 4,5%, в Таджикистане – на 7,5%. При этом, с марта аналитики финансового института фиксируют замедление темпов. Это происходит из-за перебоев в работе российских промышленных предприятий, трудностей при осуществлении экспортных поставок, разрыва логистических цепочек.

По базовому сценарию экономического развития, разработанному аналитиками ЕАБР на 2022 год, к декабрю рост ВВП в Казахстане составит всего 2,5%, в Кыргызстане – 1,1%, Таджикистане – 4,2%. Инфляция будет рекордной за последние годы (в РК – до 13,2%, в КР – до 15,3%, в Таджикистане – до 11,5%).

«Вторичные эффекты от санкций в отношении России окажут влияние на замедление экономического роста в Казахстане. Основные каналы – торговля и инвестиции. Можно ожидать замедления темпов выпуска в добывающей и обрабатывающей промышленности. Повышается вероятность ослабления инвестиционной деятельности. Ожидается сокращение потребительской активности на фоне снижения реальных денежных доходов», – говорится в отчетах аналитической службы ЕАБР.

Прогнозы в отношении Кыргызстана в ЕАБР еще менее оптимистичны. Экономика страны частично зависит от денежных переводов из России, и на фоне сниженной экономической активности этот канал в кризисный 2022 год «просядет». Негативными факторами также станут маловодье, что отразится на выпуске товаров в сельском хозяйстве и снижение производства драгметаллов.

Таджикистан на фоне своих соседей по ЦА, по прогнозам экспертов банка, будет более устойчив в турбулентный период. Отчасти это связано с высоким темпом роста ВВП в первые два месяца года (до 7,5%). Охлаждение до 4,2% наступит из-за снижения объема переводов из России, удорожания импорта, ослабления таджикистанского сомони.

Касательно котировок экономических отношений стран Центральной и Средней Азии с рынком ЕАЭС, где доминирует Россия, то свое отражение в первую очередь до сих пор демонстрируют факторы двухлетней давности, а именно пандемия коронавируса. И она по последствиям пострашнее ситуации на Украине. Что мы видим по факту в этом году? Повышение товарооборота России со странами ЕАЭС.

Экономически игра идет на опережение. Экономика не смотрит на политические обстоятельства, ей важен рынок. Поэтому Евразийский экономический союз для ЦА остается уникальной созидательной площадкой, когда страны, торгуя в нацвалютах, не зависят от экономики западной цивилизации. Союз имеет свою уникальную парадигму свободного движения рынка услуг, капитала, рабочей силы, товаров. Поэтому в данной ситуации экономика преобладает над политикой.

В этот кризисный период в условиях санкций Россия начинает выстраивать импортозамещение. Возможно, партнеры России по ЕАЭС тоже пойдут по этому пути, делая ставку на собственное отечественное производство, как это происходит, например, в Беларуси. В будущем мы можем увидеть такую же тенденцию со стороны стран Центральной и Средней Азии.

В ближайшее время Россия будет наращивать сотрудничество с теми точками планеты, с которыми исторически Советский союз не имел каких-то углубленных отношений. Сам ЕАЭС похож, возможно, на некую реставрацию Советского союза, и поэтому тоже может пойти по этому пути, выстраивая импортозамещение с другими странами мира (не западными – прим. автора). Поэтому к ЕАЭС сейчас многие государства очень внимательно присматриваются. А некоторые европейские страны даже заинтересованы во вхождении в некую кооперацию внутри ЕАЭС. Например, Венгрия. Это говорит о том, что внутри ЕС нет единства мнений и это тоже нужно учитывать.

Будущее развитие на площадках Евразийского союза и Центральной Азии будет исключительно за счет усиления торгово-экономических коопераций и создание зон свободной торговли с другими точками земного шара. Здесь Россия будет пытаться создать модель будущего глобального устойчивого развития на принципах суверенности, индивидуальной культуры каждого члена-участника, используя расчеты в нацвалютах. Таким образом, ЕАЭС показывает формирование многополярного мироустройства.

Крупные игроки ЕАЭС, такие как например Казахстан, экономически зависимы от европейского сообщества и не могут отказаться от него. Но это происходит оттого, что в стране превалирует сильная сырьевая экспортная составляющая, хромают вопросы импортозамещения, поставок важных соответствующих деталей, технологий, которые невозможно делать без каких-то европейских аналогов. Как показывает практика Украины, сидение на двух стульях приводит не только к разногласиям внутри элит, но и к раздроблению самого гражданского общества. Потому что появляются сторонники запада и независимого суверенного пути внутри ЕАЭС.

Что касается сдержанной позиции других центральноазиатских стран, которые стараются придерживаться нейтралитета, то, думаю, в ближайшее время они определятся. Сейчас они просто присматриваются, считают все плюсы-минусы, риски. Это такие теневые зрители. Когда идет глобальное противостояние, они думают, какой будет сильнейший победитель. Философия ЕАЭС – многополярное мироустройство. На мой взгляд, будущее за этой парадигмой и за проектом «Шелковый путь» Китая, который видится в ближайшей перспективе как глобальный доминирующий лидер. Евросоюз в этом отношении будет конкурировать с «азиатским драконом».

Критики со стороны Вашингтона оказалось достаточно для того, чтобы вызвать страх среди всех правящих кланов Центральной Азии относительно того, что США вовлечены в деятельность, направленную на разрушение или свержение правящих режимов в регионе. Этот страх не обходит стороной и новое избранное правительство Кыргызстана, которое пришло к власти таким же образом, как и на Украине, потому, что поддержка этого правительства все равно основывается на хрупком фундаменте клановых альянсов.

При таких обстоятельствах ШОС стремится к ограничению присутствия США в регионе – Узбекистан, Казахстан, Кыргызстан и Таджикистан обратились за поддержкой к России и Китаю с целью защитить свою суверенность от вмешательства США. Совместная декларация, изданная по окончании саммита, была адресована Вашингтону через отклонение попыток «захватить доминирующую позицию в международных делах» и настояния на «невмешательстве во внутренние дела суверенных государств». Члены организации в дальнейшем потребовали военные силы США в Афганистане назначить точную дату вывода войск с территории Узбекистана и Кыргызстана, установленных там для поддержки афганских операций. Центрально-азиатские государства считают, что в их интересах будет заполнить вакуум власти, который возникнет после вывода войск, силами России и Китая, которые, по их мнению, намного лучше смогут обеспечить продолжительность существования их режимов [44, c.174].