Титаны и Боги бесплатное чтение

Аргус, Герион, Зефир, Иллея.

Вечер. Закат окрасил небо в пунцово-красный цвет. Над синей рекой появилась едва заметная дымка тумана. По каменистой дороге, пересекающей широкую зелёную долину, титан Аргус гонит своё стадо овец. Он уже несколько дней не был у себя дома.

Аргус (устало улыбаясь):

Кому-то нравятся бескрайние просторы,

Поля и рощи, реки, горы…

Мне ж стены дома моего всего милей.

А в нём жена моя – души не чаю в ней!

С богиней лишь сравнил бы только Ио!

Стройна, умна, нежна, красива.

Её любовью я и ласками согрет.

Прекрасней Ио, знаю точно, женщин нет!

Приду домой и заключу её в объятья. Зацелую.

И расскажу ей, как люблю её и как по ней тоскую

Там в рощах у ручьёв звенящих.

Как с безразличием смотрю на обнаженных нимф, беспечно спящих,

На берегах озёр и возле роз кустов цветущих.

Пинками прочь гоню сатиров вездесущих:

Бездельников, проказников никчёмных.

Но мастеров в делах сомнительных и тёмных.

Работать ни за что сатира не заставишь,

Но за уши от пьянства и разврата не оттянешь.

Всё время норовят что-либо умыкнуть,

Живут, не думая. Так лишь бы, как-нибудь…

Герион

На встречу Аргусу идёт громадный трёхголовый Герион. Он мрачен, с опухшими красными лицами на всех трёх головах. Двигается медленно, понуро и тяжело дыша. Аргус с интересом присматривается к нему.

Аргус (про себя удивленно):

Кого я вижу?! Герион?!

Понур и хмур, не в духе он.

Аргус (вслух):

Приветствую тебя, мой друг!

Почто так хмур? Каков недуг

Тобою ныне овладел?

Смотрю, осунулся, согнулся, погрустнел…

Герион (досадливо махнув рукой):

А-а-а! Чтобы все!.. Так мне и надо!

Куда-то делось мое стадо.

Наверно, снова кто-то подшутил.

Аргус (внимательно к нему присматриваясь):

А ты никак, смотрю, запил?

Герион (раздраженно):

И что с того?

Аргус: Да, ничего. Нет, ничего.

Но от тебя вином на сто шагов разит.

Тут кто угодно без оглядки убежит.

Герион (неохотно оправдываясь):

На днях кентавров ненароком встретил.

Их в роще у реки заметил.

Шумят, танцуют и поют.

Увидели меня, зовут:

«Иди-ка к нам, брат Герион».

Я подошёл. Со всех сторон

Мне тянут кубки, полные вина,

И просят, чтобы пил до дна.

Под вечер все перепились.

За что не помню, подрались.

Я попытался их разнять.

Они и мне бока намять,

Как следует, хотели.

Однако скоро присмирели.

Тяжелый у меня кулак.

И если что… или не так,

То под руку мне лучше не соваться,

Чтобы потом не обижаться.

Нет, славно, славно погулял,

А вот своих коровок проморгал.

Куда они могли уйти?

И где мне их теперь найти?

Досадливо махнув рукой, уходит своей дорогой. Аргус с грустной усмешкой смотрит ему вслед. Потом вздыхает и гонит своё стадо дальше.

Зефир

На вершине многовекового дуба, как на зелёном облаке полулежит бог ветра Зефир. Он давний знакомый Аргуса.

Аргус (увидев Зефира):

Приветствую тебя, мой брат!

Рад тебя видеть!

Зефир: Я, Аргус, тоже видеть тебя рад.

Аргус: Ты, возле дома моего не пролетал?

Зефир (улыбнувшись):

О, где я только не бывал!

Аргус: Как там мой дом?

А может быть, по случаю, мельком

Мою супругу Ио видел? Расскажи.

Зефир: Титан, с терпением дружи!

Вон за холмом уже твоё жильё.

А Ио? Нет, не помню – видел ли её.

Ведь память ветра коротка,

Как легкий вздох, глоток воды из родника.

Вздохнул ли, жажду утолил,

Мгновение прошло, и всё забыл.

Аргус: Легка, светла ваша природа и беспечна.

В согласье с нею, память скоротечна.

Ведь если помнить всё, что видите, летая,

То, голова нужна, какая?!

Такую, и представить себе, сложно.

Да. Невозможное не может быть возможно!

Дня доброго тебе, Зефир!

Зефир: И у тебя пускай царят согласие и мир.

И полнится приплодом твоё стадо.

Пусть в твоей жизни будет всё, как надо.

Аргус уходит. Зефир грустно и задумчиво смотрит ему вслед.

Зефир (вздохнув):

Ах, Аргус, Аргус, никто не знает,

Но даже ветер порой страдает.

Когда однажды в груди зажжется

То, что Любовью у всех зовется!

Не забываю одну Иллею.

Люблю её. И только рядом с нею

Все ночи лунные обычно провожу.

Вокруг красавицы кружу.

Волос её легко касаюсь.

И щек, и губ. А то играюсь,

Котёнком глупым возле ног.

Но пожелай она, и я бы мог:

На крыльях в бездну неба унести.

И предложить: «Иллея, хочешь обрести

Любые земли и моря?

Увидеть, как целуются с зарёю утренней вечерняя заря?

Найду, какие пожелаешь, самоцветы!

Есть острова, с которых не уходит лето!

Оно там пребывает круглый год.

А сколько удивительных плодов растет

На них – не перечесть!

И ты их можешь вволю есть.

Всё, всё, поверь, будет твоим.

А хочешь, на Олимп с тобой взлетим?

И ты Богиням равной станешь».

Но нет! И этим не проймешь и не заманишь,

Тебя я знаю. Аргус – он один,

Всех дум твоих, надежд, желаний властелин!

Иллея

Аргус подходит к своему дому. Дом построен из жёлто-оранжевых прямоугольных каменных плит, с большими светлыми окнами и просторной открытой террасой. Недалеко от дома, чуть ниже по склону, источник воды, обложенный камнями. А возле самого дома растёт высокая красивая, раскидистая ива.

Аргус загоняет своих овец на участок, огороженный невысокой каменной стеной. После чего направляется к дому. Ива радостным шелестом листьев приветствует его.

Иллея (дриада живущая в иве):

Я рада тебя видеть, Аргус! Очень рада!

Здоров ли ты, как твое стадо?

Аргус (мимоходом):

Приветствую тебя, Иллея.

Все хорошо. Ты подросла и стала зеленее.

Иллея (радостно):

Дожди прошли, дней пять тому назад…

Аргус (рассеянно перебивая её):

Я рад, Иллея, очень рад.

Иллея: Предчувствие недоброе тревожит и томит.

Кому, за что беда грозит?

Аргус (ходит по пустым комнатам дома):

Дом пуст. Очаг погас.

И это, вижу я, уже не в первый раз.

Жена моя, не в меру ты беспечна и болтлива.

Жить без подруг ни дня не можешь, Ио.

Терпенье лопнуло моё!

Пойду и разыщу её!

Замужней женщине разумней надо быть.

Привычки прежние забыть.

Есть муж, есть дом, а дома есть дела!

Вот что запомнить ей пора!

Аргус выходит из дома хмурый и рассеянный. Он направляется к иве, в которой живёт дриада Иллея.

Аргус (обращаясь к дриаде):

Давно ли Ио дома нет?

Иллея (шелестя листьями):

Три дня тому назад ушла чуть свет.

Тропинкой узкой, что идет вдоль перевала.

Аргус: И что она тебе сказала?

Иллея (смущенно):

Твоя жена со мной не любит говорить.

Аргус (раздраженно):

Могла бы ты ее спросить!

Иллея (поспешно):

Нет-нет, она мне не ответит!

И даже больше, не услышит, не заметит,

Ни слов моих, да и меня саму.

Я понимаю почему…

Аргус (перебивая Иллею):

Куда она могла уйти?

Где мне её теперь найти?

Иллея: Послушай, Аргус, вон как хмуро небо.

Так почему, скажи, тебе бы

Здесь не остаться? Дома Ио подождать?

Ты можешь разминуться с ней. Как знать,

Какой тропой твоя жена домой вернется?

К тому же дождь вот-вот начнется.

А в непогоду можно ли кого-либо найти?

Сам затеряешься в пути.

Аргус (грустно усмехнувшись):

Я знаю, почему ты не желаешь

Меня куда-то отпускать.

По-прежнему любовь ко мне питаешь?

Но я не стану более молчать!

Скажу тебе открыто, о прошлом не жалея:

Вчерашних дней нам не вернуть, Иллея!

Из прежних чувств моих к тебе нисколько не осталось.

Иллея (про себя):

Вот и случилось то, чего я так боялась.

Что, тело нимфы моего нежнее?

Белей его или стройнее?

Или она… Или она…

В тебя настолько ж влюблена?

Да, так же любит, как и я?

Нет-нет, сильней любовь моя!

Никто её не победит!

Ни Зевс, ни Кронос, ни Аид!

Иллея (вслух):

Пускай меня ты разлюбил,

Мой облик, стан, тепло его забыл.

Но я тебе верна как прежде.

Шершавая кора? В такой одежде

Явилась я на свет.

Другого платья не было, и нет!

Но ты же знаешь, что под ним.

Не раз объятием тугим

Меня так нежно обнимал.

Грудь, губы, тело пылко целовал!

А я была от счастья не в себе

И позволял многое тебе!

Но если б ты меня, как я тебя, любил

И жизнь твою с моей соединил,

И вызволил меня из плена тесного:

Жилища моего древесного.

Увидел бы, какая в свете Гелиоса я.

Да, нимфы и наяды не ровня —

Прекраснейшей Иллеи.

Была бы я настойчивей, и был бы ты смелее…

Не слушает меня. Рассеян взгляд,

Слаб голос листьев у дриад.

О Аргус! Аргус! Счастье, боль моя!

В печали никнет Илия твоя!

Аргус, Гера, кентавры

Не слушая, Иллею Аргус быстро уходит прочь от дома на поиски Ио.

В светлой сосновой роще, где зелёный ковёр травы щедро усыпан пёстрыми цветами, титан видит величественную женщину. Она, сидит на сплошь заросшем мягким мхом пне и с задумчивой улыбкой смотрит на порхающих вокруг неё красивых бабочек.

Это богиня Гера – супруга Зевса. Богиня слышит шум приближающихся шагов, поворачивает голову и видит Аргуса.

Гера (удивленно):

Ты, Аргус?!

Аргус: Да, богиня Гера!

Аргус (про себя):

Стала величественней, похорошела.

Никак не ожидал я встречи с ней!

Гера: Ну что же ты стоишь? Иди ко мне смелей!

Забыл, с кем в детстве рос?

Аргус (поспешно):

Нет, не забыл! Что за вопрос?!

Но как давно все это было!

Гера (с теплой улыбкой):

А память сразу оживила.

Далекий свет

Тех милых лет!

Мы часто нагишом в реке купались!

В кустах, уединившись, целовались…

Ты целоваться не умел,

Но был азартен, весел, смел.

Аргус: А ты капризна и горда,

Хотя и ласкова, послушна иногда.

Во мне будила то печаль, то радость.

То горечь гнева, то счастья сладость!

И так на дню по десять раз:

Случались ссоры и примирения у нас.

Гера: Ты исполнял все, все мои желания.

Хотя порой недюжие старания

Вдруг приходилось приложить,

Чтоб поцелуй мой заслужить!

Аргус (оживленно):

Мне вспомнилось, ты захотела меду

От диких пчел. И я тебе в угоду

Вот тоже был безудержен и глуп.

Полез на мощный старый дуб.

Гера (рассмеявшись):

Где тебя пчелы крепко покусали,

Но соты с медом ты достал. Мы пировали.

Да было время, мы с тобой

Росли совместно точно брат с сестрой.

А ты бы мог, мог – если б захотел!

Как женщиною мною овладеть. Не овладел.

Тогда, у тебя не было каких-либо помех.

В ту пору наших игр совместных и утех.

Аргус (задумчиво):

Чисты, честны с тобой мы были!

Сердечно и светло дружили.

Судьба расставила все по своим местам.

Я здесь живу. Ты обитаешь там.

Аргус (кивает в сторону Олимпа).

Гера: Я рада, Аргус, нашей встрече.

Аргус (кивая):

Да, то же самое тебе отвечу.

Гера (спохватившись):

Но ты торопишься, похоже?

Аргус: Не то что бы сказать, но все же.

Еще увидимся. Прощай.

Гера (тихо вздохнув):

Не забывай меня! не забывай!

Гера (оставшись одна про себя):

Ах, Аргус, Аргус! если б, если б ты

Со мною рядом шел, а я рвала цветы.

Ласкал меня, как я хочу,

Прижавшись к твоему плечу.

Я бы от счастья радостного млела

И танцевала, как танцуют нимфы. Пела

Так, как поют у озера наяды,

Сняла б с себя одежды – все наряды!

Сравнится ли с моей красой любая:

Из смертных женщин и богинь? Нет! Точно знаю!

А кто бы тебе столько счастья дал?

Такого счастья ты еще не знал!

Любви богини он один достоин!

Но не ко мне, увы, любовью болен… (вздыхает)

Кентавры

На высоком зелёном холме в тени старого платана пируют кентавры. Издалека слышны их громкие голоса и смех.

Песня кентавров:

Четыре копыта пустилися в пляс.

Кто веселей, беззаботнее нас?

В кубки рекою льётся вино,

Почаще, им, любим, заглядывать в дно.

Эй-га! Давайте! Копыт не жалеть!

Эй-га! Гуляйте! Кубкам пустеть!

Мы, вольные дети лесов и полей,

Жить себе в радость всего нам милей!

С утра до заката забота одна:

Побольше, залить в свои глотки, вина!

Эй-га! Давайте! Копыт не жалеть!

Эй-га! Гуляйте! Кубкам пустеть!

Пусть горы в округе от плясок качает!

И реки от топота вспять потекут!

Сегодня кентавры с друзьями гуляют!

Кентавры, с друзьями танцуя, поют!

Эй-га! Давайте! Копыт не жалеть!

Эй-га! Гуляйте! Кубкам пустеть!

Кентавр Теул (обращаясь к своему соседу):

Кто мне синяк такой под левый глаз, влепил?

Кентавр Гихол (его сосед насмешливо):

А ты не помнишь? Все забыл?

Твоя, Гелида, и влепила!

Могла б убить, но не убила!

Теул (ошарашен):

Да ну?! Того не может быть!

Чтобы Гелида…

Гихол (перебивая):

Брось, дурить!

Ты к нимфе Стэлле приставал.

К платану бедную прижал.

И тут, не вовремя явилася, Гелида

И все увидела. Обида

Ей мигом разум помутила.

Она тебя за волосы схватила

И принялась копытами лягать.

Хотели мы её унять.

Она и здесь ничуть не растерялась.

И нам не меньше твоего досталось!

Кое-кому даже пришлось бежать.

Но тут Флегон стал ей пенять…

Гелида, малость, поостыла,

Расплакалась, с расстройства пару кубков осушила…

Ты в это время без сознанья был!

Флегон её, в долину, проводил.

Теул (успокоенно):

А, я, уж думал, мне, кто-то из вас

Украсил, синим цветом, глаз!

И ребра все пересчитал.

Гихол: Себя вини. Сам маху дал.

(Неподалёку от них два кентавра тихо переговариваются друг с другом.)

Первый кентавр:

Флегон, Гелиду, у ручья, покрыл.

Второй кентавр (удивлённо):

Ты что, сам видел?!

Первый кентавр:

Видел всё, сатир!

Я знаю, он не станет лгать,

Теперь её Теулу не видать.

Второй кентавр (согласно кивая):

Ей тот отныне будет люб,

Кто не заносчив и не груб.

На холме, где пируют кентавры, появляется Аргус. Увидев его, кентавры начинают оживлённо переговариваться между собой.

Голоса кентавров:

Кого мы видим?! Аргус – примерный семьянин!

Но почему он без жены?!

Да! Почему один?!

А может быть, она, от Аргуса сбежала?

От его, честной, верности, несчастная устала?..

Что может быть на свете хуже,

Когда не видишь недостатков в своем муже?

Одни достоинства претят!

Смущают женщину и злят!

Аргус (подходит к месту пиршества кентавров):

Что зубоскалите, гуляки?

Ни дня, без, пьянки, и без, драки?

Обвисли животы, опухли, рожи!

Смотреть противно, на кого же вы похожи?

Теул: Как на кого? Да на самих себя!

Гихол: Жалеть надо не нас, жалеть надо тебя!

Ты, братец, сильно изменился

С тех пор, как встретил Ио и женился!

А ведь когда-то вместе мы гуляли.

Да так, что реки вспять… Вершины гор дрожали!

Флегон: Жизнь – это праздник. Праздник каждый день.

Живи и радуйся. Одень

Себя гирляндами душистых трав.

Кто хмур и зол – всегда не прав.

Теул (тронув синяк под глазом):

А женщины? А женщины – забава!

Они, и сладость, и горчайшая отрава!

И сколько терпим из-за них, бывает, братцы,

Различных бед? Стесняемся признаться!

Но это так, скажу вам. Это так.

Жена для мужа часто первый враг.

Гихол (сочувственно, глядя на Теула):

Он, жизни, бедолага, с ней не видит!

Порою ни за что унизит и обидит!

Теул (распаляясь):

А как капризны жены, своенравны, своевольны…

Аргус (перебивая его):

Ну, будет! Все! Наслушался! Довольно!

Не зная вас, и как вы похотливы,

Насколько сладострастны и блудливы,

То слушал бы и слушал до рассвета!

Но ложь про жен несете! Все, наговоры это!

А посему не верю вам ничуть!

Живете праздно как-нибудь,

Ничем себя не утруждая,

Жизнь безрассудно, бесполезно проживая.

Аргус, безнадёжно махнув рукой, уходит.

Кентавр Опул (своему соседу):

Несс! Несс! Ты это видел?!

Он с грязью нас смешал! Нет, как обидел?!

Кентавр Несс (спьяну задремавший):

Кто? Что? Скажи, скажи кому?

Я, морду, набок сворочу ему!

Копыт своих не соберет!

Теул (только что осушивший кубок):

Кто там раскрыл не к месту рот?

Несс (презрительно):

Сам, замолчи, тюфяк Теул!

Гихол (Теулу):

Он, на Гелиду намекнул.

Теул (пошатываясь, идет к Нессу):

Копыта вверх давно не задирал?

Гихол: Дай меж ушей ему, чтоб знал!

Опул: А мы посмотрим, кто кому!

Несс: Да я его как лист сомну!

Кентавр Теул бьёт Несса с размаха кулаком по голове. Тот, не желая оставаться в долгу, пинает, его, под зад, передними копытами.

Другие кентавры пытаются их разнять. В итоге начинается привычная всеобщая драка изрядно подвыпивших гуляк.

Герион, Гермес и Эритрида

Солнечная поляна в глубине старой дубовой рощи. В тени под деревьями на мягкой зелёной траве лежит бог Гермес. Возле него на корточках сидит красавица нимфа Эритрида. Она срывает растущие поблизости цветы и украшает ими Гермеса.

Неожиданно до них доносится приближающийся громкий шум: топот чьих-то ног и треск ломающихся сучьев. Кто-то ломится напрямик через рощу к солнечной поляне. Нимфа Эритрида проворно вскакивает и прячется за деревьями.

На поляне появляется Герион. Он озабоченно крутит своими тремя головами во все стороны и замечает вставшего с земли Гермеса. Обрадованный, устремляется, к нему.

Герион: Гермес, беда со мной случилась!

В гости незваною явилась.

Да. Стада у меня не стало…

Ума не приложу, куда оно пропало?!

Который день блуждаю по горам,

И нет моих коров ни здесь, ни там!

Как будто они в тартар провалились,

Или за облаками в небе скрылись?!

Гермес (сочувственно):

Нет, Герион, коров твоих я не видал.

Но за рекой кто-то мычал

Сегодня утром на рассвете,

Но где, я что-то не подметил.

Герион: Я так и знал! Туда их унесло!

Пан! Пан свирелью заманил! Он мне назло:

Не в первый раз уже так шутит!

Но Герион его продаст и купит.

Я Марсия против него настрою.

Скажу, Пан хвалится своей игрою

На свирели, а флейту ни во что не ставит,

И Марсий, ему спеси, поубавит.

Ведь флейта Марсия известна ныне всюду.

Как он на ней играет, говорить не буду.

Его игру нельзя сравнить ни с чем.

Я восторгаюсь, становлюсь вдруг, нем!

И плакать хочется и хочется смеяться!

А грудь готова разорваться —

От чувств, которым тесно в ней!

Не грусть свирели – радость флейты мне милей.

Сварливый, всеми недовольный Пан,

Давно, гордыней, обуян!

Ведь как-никак, но он же бог!

Без разницы, – хорош ли, плох?..

Безнадёжно махнув рукой, Герион всё так же напролом через рощу спешит в сторону реки. Когда шум, поднятый им, стихает, нимфа Эритрида возвращается к Гермесу.

Эритрида (недовольно):

Урод, противный, Герион!

Фу, до чего же безобразен и несносен он!

Из нас, из нимф никто, одна лишь Стэлла…

Однажды ненароком подсмотрела…

Из чувства любопытства… так случилось…

Как вместе с ним она резвилась.

И так была растеряна и так удивлена?!

Представь их вместе. Он и красавица она?!

А своенравный неуклюжий Герион?!

Покорнее ягненка он,

Тогда со Стэллою казался.

Едва дышал, едва касался…

Забавно, глупо и смешно!

Нет! Мне, понять, такое не дано.

Огромный, Герион, и нимфа Стэлла?!

Что в нем она нашла, узнать бы я хотела?

Гермес (целуя Эритриду):

Такое, даже нам, богам, понять бывает сложно.

А, чаще, просто невозможно.

Краса полей цветущих и лугов

Могла б собою покорять богов?!

И надо же пренебрегла «небесным» и выбрала земное?!

А главное кого? Сокровище, какое?! (смеётся)

Дивятся все вокруг на это чудо.

Но мне их осуждать не хочется. Не буду.

Нимфа Ио в кругу своих подруг.

На зелёном лугу под флейту Марсия танцует хоровод нимф. Они веселы и беззаботны. Натанцевавшись вволю, нимфы рассаживаются в тени старого ветвистого дуба. Среди своих подруг находится и Ио.

Нимфа Юленга:

Скажи нам, Ио, твой супруг…

Он знает, что ты, у подруг,

Так, часто время коротаешь?

С нами резвишься, отдыхаешь?

А дом ваш пуст, тебя там нет?

Нимфа Лаэла:

Да! Если только не секрет.

Что Аргус говорит когда,

Не знает, где ты?

Ио (пренебрежительно):

Вот беда…

Муж тоже должен понимать:

Жена – не стол и не кровать!

И не очаг она, и не посуда!

И не лекарство от ночного зуда!

Лаэла:

Зачем ты вышла замуж, непонятно?!

Раз тебе с нами быть приятно?!

И дни и ночи коротать?!

Чем мог тебя очаровать,

Твой Аргус, твой супруг?!

Ведь ты тогда забыла про подруг.

Забыла и луга, и рощи у реки,

Мы все тебе вдруг стали далеки.

Юленга:

Ты, говоришь, что будто бы любила…

А может быть, свою любовь придумала? Вообразила?

Порою наши чувства, только наважденье.

И, мы, идём у них на поводу, пока не осенит нас просветленье.

Ио (в смущенном неудовольствии):

То время я с трудом уже припоминаю.

Как давний сон. Тогда блуждая

По рощам, что на склонах гор,

Встречая нимф, своих сестер,

Лаская оленят игривых

И прячась от сатиров похотливых:

Жила беспечно, как мы все.

И вот однажды ранним утром, когда трава еще в росе,

А Эос только веки приоткрыла.

Я в сонной роще за рекой бродила.

И вдруг увидела просторный и красивый грот,

Подумала, там кто-нибудь живет?!

Из чувства любопытства заглянула.

Оно же меня дальше подтолкнуло.

Я сделала один, второй и третий шаг…

В том гроте Аргус спал. Был совершенно наг.

Конечно, пламя ночника едва-едва светило.

Но красота его лица так поразила

Меня. А также то, что было ниже…

Я подошла к нему поближе…

И тут мохнатая рука меж ног моих скользнула!

Я, вскрикнула, и что есть силы, пнула,

Того, кто сзади меня был!

Он взвизгнул, дико завопил!

Я оглянулась и увидела сатира.

Рогатая, лохматая, проныра:

Решил, что может мною овладеть.

Теперь был вынужден жалеть.

Моя нога нечаянно, невольно,

Его лягнула в то, что непристойно…

Шум Аргуса мгновенно разбудил.

Титан как есть, то есть в чем был,

Вскочил, сатира увидал,

Тот уже прочь от грота удирал,

Настиг, нахала, в три прыжка,

Двумя, пинками, угостил дружка.

Тот, от пинков, закувыркался,

В ручье холодном искупался,

На берег вылез, закрутился

И в чаще леса растворился.

И в это время колесница Гелиоса

Взлетела в небо из-за горного утеса

И осветила все вокруг.

Тогда увидела я вдруг

Во всей красе того, кто спас меня.

Да, он, богам небес ровня!

Чуть не воскликнула я вслух.

И у меня перехватило дух.

А сердце сладостно забилось.

Все, все, во мне к нему стремилось.

«Я Аргус». Он назвал себя.

«Я нимфа Ио. Благодарю тебя.

За то, что спас меня, от этого, нахала.

Я мимо грота шла и не видала,

Что он за мной, как вор, крадется.

Уже, решил, наверное: всё, своего, добьется!

И если бы, не ты, титан.

Успешен был бы его план».

Сказала я и оробела.

Лицо мое порозовело.

«Как ты, стройна, как ты, красива!

Я, не встречал тебе подобных, нимфа Ио!

И, будь здесь не один сатир, будь их десятки,

Я б всех заставил показать мне пятки!»

Ответил Аргус смело, с вдохновеньем.

Меня, наполнив радостным томлением.

Уйти подальше прочь уже хотела.

Неведомым огнем пылало тело.

Увы! Меня, не слушалось оно.

А он принес в кубке вино:

«Выпей немного, успокойся.

И никого больше не бойся».

Сказал так ласково, так нежно.

Что было дальше? То, что неизбежно,

Случается у женщин и мужчин.

Ведь я была одна, и он один.

Но жизнь семейная, увы, мне скоро надоела.

Душе наскучил праздник тела.

К себе опять тянули горы и долины.

И жизни прежней вольные картины

Мне стали сниться в моих снах.

Я бабочкой порхала на лугах

И целовала все цветы,

И птицы дивной красоты

Мне пели о своей любви к свободе.

Просторам вольным, о любви к природе.

У Аргуса уютный дом,

Но как в плену живу я в нем.

Юленга:

Нам, нимфам, жизнь семейная скучна,

Однообразием своим, нас, тяготит она.

Лаэла (с нескрываемым любопытством):

А как же Аргус, ночи с ним?

Ио (грустно вздохнув):

Не успокоишь душу этим лишь одним.

Юленга (с задумчивой улыбкой):

Я родилась под розовым кустом

В тенистой роще, слыша птичьи трели.

Холмы, долины, горы – вот мой дом!

Зачем мне стены окна, крыша, двери?

Я засыпать люблю в траве душистой.

Купаюсь в речке полноводной чистой.

А ем и зелень, и орехи, и плоды.

Из родника напьюсь воды,

Когда захочется мне пить.

Я так люблю! Я так привыкла жить!

И почему, кому-либо, в угоду,

Должна, на что-то променять свободу?

Ио (согласно кивая):

Такими нас природа создала.

И стать иными мы уже не сможем.

Я думала, что большее однажды обрела,

Но сон мой оказался ложен.

Пан и Герион

Раннее утро. Небо на востоке уже порозовело. Богиня утренней зари – Эос – проснулась. Над тёмно-синей водой реки стелется белая пелена тумана. Возле неё, на зелёном лугу, пасутся коровы Гериона.

Среди пасущихся без присмотра коров крутятся малыши сатирчики. Одни из них азартно играют в пятнашки, другие весело кувыркаются через голову, а третьи приникли к вымени коров и увлечённо пьют их молоко.

Со стороны липовой рощи появляется Герион. У него уставший вид и плохое настроение.

Герион (увидев маленьких сатиров):

А ну-ка прочь отсюда, сорванцы!

Где ваши матери, отцы?

Ух, трёпку всем, сейчас, задам!

Проказливы, шустры, не по годам!

Все молоко попили у коров!

Улепетнули, будь, здоров.

Исчезли мигом. След простыл.

Не то бы с радостью лозою угостил.

Вдруг, издалека до него доносятся звуки свирели. Это играет Пан – бог полей и рощ.

Герион (радостно встрепенувшись):

А! Вот и он, виновник моих бед!

Насколько тесен белый свет!

Посмотрим, кто из нас хитрей.

Я отомщу тебе, злодей!

Возле берега реки на большом гладком камне сидит Пан, бог полей и рощ. Он играет на своей свирели. Глаза его полузакрыты, выражение лица грустное.

Громко топая ногами, к нему подходит Герион. Пан перестаёт играть и насторожённо смотрит на неожиданно явившегося гостя.

Герион (с ослепительными улыбками на всех трех лицах):

Рад тебя видеть благодетель, Пан!

Пан (с настороженной неприязнью):

Чего явился, коль, не прошен, и не зван?

Герион (продолжая ослепительно улыбаться):

Услышал, как поет твоя свирель.

Пан (пренебрежительно):

Услышал, ну и что теперь?

Герион (продолжая улыбаться):

Услышал, и мне стало ясно,

Что Марсий говорил напрасно:

Будто она звучит гораздо хуже,

Чем его флейта. Он утверждал к тому же:

У флейты звуки чище и нежнее,

А у свирели неказистей и грубее.

И слух у тебя будто бы хромает.

Что Пан козла дерет, а не играет.

Так, Марсий, мне, на днях, сказал.

Пан (вскакивая со своего камня):

Кто? Марсий? Он, заносчивый бахвал!

С моей свирелью флейта не сравнится?!

Герион (про себя):

О, как вспылил?! О, как он злится?!

Пан (в бешенстве):

Его гордыня обуяла!

Чтобы свирель да в чем-то флейте уступала?!

Герион (пытается возразить):

Но слава Марсия, как музыканта,

Гремит повсюду! В восторге от его таланта

И Нимфы, и Наяды, и Сатиры…

Кентавры – буйные задиры —

И те флейтиста уважают,

За друга своего считают.

Пан (зловещим голосом):

Сатир, с богами, хочет потягаться?

Ну что же, может заиграться!

И будет поделом ему!

Я не прощаю ничего и никому!

Герион (с насторожённым сомнением):

Не перегнул ли я, однако, палку?

Хотя и проявил удачную смекалку.

Но Пан, на Марсия, теперь безмерно зол.

Зря, я, всю чушь эту смолол.

Аргус, Ио, Гермес

Аргус и Ио встречаются на просёлочной дороге, спускающейся с высокого холма. Нимфа весела и довольна, Аргус хмур и рассержен. Оба останавливаются друг против друга.

Аргус (раздражённо):

Послушай, Ио, что за дело?

Как не приду домой, тебя там нет!

Куда-то упорхнула, улетела?

Простыл и след.

Очаг погас, в посуде плесень!

Не можешь жить без танцев и без песен?

Без легкомысленных подруг?

Но ты – моя жена, я – твой супруг!

Кто дом уютом и теплом обязан наполнять?