Всё больней и любимее жизнь… бесплатное чтение
© Г. Комичева, 2014
© Издательство «Алетейя» (СПб.), 2014
* * *
Пейзажи
«Который час? – ну да, уже светает…»
- Который час? – ну да, уже светает…
- Могучий тополь примет весь огонь,
- всю тяжесть солнца, листья засверкают,
- кидая свет с ладони на ладонь.
- Огромный мир и в эту ночь не спал,
- он, каторжный, вращал земное тело,
- превозмогал, ворочал, закипал
- в мирах непостижимости пределов.
- …Прокаркала ворона. Городской
- проснулся житель, в сущности, как просто, —
- умыв лицо, вдохнув рассветный воздух,
- он в океан вливается людской.
«Ну вот, я, наконец, свободна для постиженья трав…»
Кузнечик дорогой,
как много ты блажен…
Гораций
- Ну вот, я, наконец, свободна для постиженья трав.
- Кузнечик дорогой, как долго мы друг к другу
- навстречу прыгали!
- Скажи мне, как ты жил,
- пока влюблялась я, рожала деток,
- ходила добывать хлеб, мясо, молоко?
- Какою мудростью дарил тебя Восток?
- Какую заповедь сложил ты несмышлёным,
- чтоб не завидовали птицам певчим?
- Легко с тобой.
- Здесь центром мирозданья стоит ромашка.
- О себе всё знает.
- Здесь вековые стебли спорыша
- упрямая комаха раздвигает и проползает.
- А куда? Куда?!
- Хоть не спеша, пускай идет, —
- её тернистый путь
- увенчан будет непременно чем-нибудь.
- …А правда ли, кузнечик-музыкант,
- служитель мой искусства для искусства,
- что здесь добро и зло находят тень,
- но спорить не хотят. Скажи, кузнечик!
«Мы с Природой одни. Ничего-то мне больше не надо…»
- Мы с Природой одни. Ничего-то мне больше не надо.
- Мне известно, что Времени нет, а Вселенная есть, —
- она здесь, под ногами,
- в цветах огородной картошки,
- в глазах простодушных овец и в золотистых стогах.
- За деревней пастух неподвижно стоит среди трав,
- в долгополом плаще, будто колокол,
- спущенный с храма.
- Тень по травам бежит, заливая все больше земли,
- заливая всё больше земли, всю её занимая.
«Птицы лесные! великие музыканты!…»
- Птицы лесные! великие музыканты! —
- от ветки – к Богу, от Бога – к ветке,
- неугомонные перекликанты
- с душами растворившихся предков.
- Я изучаю ваши секреты
- с утра до ночи, и с ночи до…
- Из ничего вы опять на рассвете
- возникаете, будто вдох.
В северном лесу
- Костяника цветет
- и земля заманихой пахнет.
- Можно молча стоять,
- как в готическом храме.
- Ахает…
- Птица какая-то
- ахает-ахает-ахает…
- и еловая шишка
- с самого верху падает.
- За сосною,
- подальше,
- не напоказ —
- пожилой,
- однозубый пан
- то ли мох, то ли сказ шамкает.
- А деревья, согласно ему —
- шапками.
«Серебристо-голубое небо над землёй…»
- Серебристо-голубое небо над землёй,
- облако, как выдох Бога, тает надо мной.
- Бесконечная дорога, сколько ни иди,
- незаметно оборвётся где-то впереди.
- Там, в невиданном просторе,
- там, где высоко,
- станет тихо, станет просто,
- просто и легко.
«У сосен красные стволы…»
- У сосен красные стволы,
- у солнца странные привычки, —
- как мальчик, наигравшись в спички,
- вдруг заскучает и уйдёт.
- Давно мы не были в лесу,
- здесь где-то есть одно болото,
- где в стиле позднего барокко,
- или скорее, рококо,
- сплелось и спелось, что могло,
- чего на свете не бывало,
- но в память намертво легло
- и ощущеньем заковало.
- Там беспощадно и умно
- земное время верховодит,
- и тени стрелки переводят
- туда, где тайно и темно.
«В июльский воздух набросали пряных специй…»
- В июльский воздух набросали пряных специй,
- томленье липы нарушает все приличья,
- июль, восточный душегуб и сладкопевец,
- в любви к прохожим объясняется публично.
- На скатах ярко-красных крыш и крыш зелёных
- располагается избыток неба,
- внутри каштанов, до предела раскалённых,
- угадываются развилки нерва.
- Вот что-то будет, наконец, вот что-то будет,
- заполыхает кавардак горячей формы,
- лукавый замысел ползёт улыбкой Будды,
- а всё, мол, ничего, а всё, мол, в норме.
«Татарское зелье в глубокой ночной темноте…»
- Татарское зелье в глубокой ночной темноте
- стоит, как охранник, желтеющий, но неусыпный.
- И стереозвуком разносятся гимны воде
- стрекочущих, лапчатых, крячущих, зеленоспинных.
- …О ком они? – «кум-королю – королю он не кум»,
- и здесь, как ни странно, всё это имеет значенье.
- «А ты кому кум? – А я никому и не кум,
- я верю в свое легкокрылое предназначенье».
- Кувшинки-царевны, зеленая ряска, как сон,
- мои музыканты устали и просят антракта.
- Когда-то ведь надо и помолчать для порядка…
- …Звучит тишина и луны золотой камертон.
«На небе ни облачка, воздух прозрачен…»
- На небе ни облачка, воздух прозрачен,
- ничто не колеблет поверхность воды.
- На том берегу, на участке на дачном
- под божьей опекою зреют плоды.
- Там муж и жена, наклонившись над грядкой,
- неторопливый ведут разговор
- о том, что повсюду одни беспорядки
- и надо бы новый поставить забор.
- О, летняя, благословенная скука,
- вечерние запахи, курьи следы!
- Коза на приколе всё ходит по кругу
- и замерло время у самой воды.
«Последние тёплые дни…»
- Последние тёплые дни,
- как улыбка на грустном лице.
- Все уехали в город, остались одни
- старики во господней руце.
- Время встало на месте одном,
- на селе после сбора подсолнуха,
- по утрам, за парным молоком,
- будут сны толковаться по сонникам.
- Впрочем, толку-то сны толковать
- никакого, да всё ж развлечение
- между тем, как воды натаскать
- и домашней скотине почтение
- той, что кормит людей, оказать.
«Как сторожа, у самой у веранды…»
- Как сторожа, у самой у веранды
- стояли мальвы. На небе ночном
- мигали звёзд холодные брильянты,
- мы пили чай пустой, болтая ни о чём.
- А где-то за прудом раскачивались сосны,
- трудились муравьи, боровики росли,
- не дожидаясь дня. Там небольшого роста
- мохнатый пан играл мелодии свои.
- Нам не хотелось спать. В чертогах мирозданья
- творилось нам неведомое, и
- неоновой луны ленивое блужданье
- нам не давало в дом из-за стола уйти.
«Кончается лето, кончается небо для птиц…»
- Кончается лето, кончается небо для птиц,
- сегодня они еще носятся, как на пожаре.
- Высокий и точный полёт, он для избраннных лиц,
- для косточки тонкой и не жизнестойкой, пожалуй.
- Счастливый бы случай хотя бы одну уберёг,
- летала бы птица, летала бы, не умирала,
- она для других угольком высоту отмеряла б,
- да будет к ней милостив, будет к ней милостив Бог.
- А что до меня, то и весь бы мне век наблюдать,
- как из помарки пустой образуется туча
- и растворяется тут же. И что тут гадать, —
- я для себя не искала бы участи лучшей.
«Подсолнухи освещают день…»
- Подсолнухи освещают день,
- гром прогремит не завтра ещё,
- туман пройдёт, как от Бога тень.
- восстанет дуб, как Его плечо.
- Сгребут стога всех небес лучи,
- конь забредёт далеко в луга,
- всё что звучало, вдруг замолчит,
- небо раскроется донага.
«Звёзды падали в траву…»
- Звёзды падали в траву,
- и с травой соприкасаясь,
- таяли и превращались
- в сновиденье наяву.
- Ночь раскинула крыла
- над затихшею деревней.
- Были призрачны деревья,
- и земля была тепла…
«На берегу Днепра две горстки рыбаков…»
- На берегу Днепра две горстки рыбаков,
- привязанные прутиками к силе
- большой воды, до вечера застыли,
- реки неспешной принимая кровь.
- Закатный свет прибрежние кусты
- окрасит охрой, удлинятся тени,
- хозяин вод в невиданных владеньях
- заговорит наречьем темноты.
- И будет ночь огромна над Днепром,
- и будут небеса над ним бездонны
- с дрожащей филигранью, с серебром,
- значками нот упавших с неба долу.
«спокойное лето…»
- спокойное лето
- холмы
- ничего не прошу у судьбы
- по небу плывут времена-времена
- какое у них исчисленье
- я не пойму
«Падает свет на ладонь подорожника…»
- Падает свет на ладонь подорожника,
- солнце всем телом легло на луга,
- маки горят в ожиданье художника
- и неподвижны стога.
- Тёмные ирисы среди равнинного
- времени, как объясненье в любви.
- Ветки деревьев, их нервные линии
- впишутся в строчки мои.
«Холодный, дрожащий в тумане, дождь моросит…»
- Холодный, дрожащий в тумане, дождь моросит,
- но если тепло одеться и зонт над собою раскрыть,
- хорошо в эту пору смотреть на тяжёлое тело реки.
- Неужели где-то воюют сейчас?
- Идут президентские выборы?
- Дверь закрывают на ключ?..
«Всё голо. Льют дожди. Классический ноябрь…»
- Всё голо. Льют дожди. Классический ноябрь.
- Ничто не нарушает совершенства
- стволов промокших, веточек продрогших,
- и точно вычерчена луж густая рябь.
- Всё, что могло отпеть и отплясать,
- ушло, как не было. Законы постоянства
- неведомы природе, и пространство
- даёт себе свободу замирать
- на высшей точке грусти и блаженства.
«Одна. Болею собой…»
- Одна. Болею собой.
- За окнами после дождя
- тонкие-тонкие, тёмные-тёмные
- руки пустых тополей.
- Долгая ляжет зима
- под шорох троллейбусных шин,
- скажи-ка мне, время, куда,
- куда мы с тобою спешим?
- Книгу раскрыть наугад,
- в ней будет написано так —
- «для много страдавшей души
- не так уж печален закат».
«На чистом листе декабря…»
- На чистом листе декабря
- одни воробьи да вороны.
- Бело и безлюдно. Не зря
- мой город в глубоком миноре.
- В Золотоворотском саду,
- где летом интеллектуалы,
- закинув одна на одну
- конечность, умно толковали
- о свойствах старинных зеркал,
- о нематерьяльных частицах,
- разносится сольное «карр!»
- золотоворотской певицы.
- Мой город прошит сквозняком,
- обрывками речи татарской,
- он с птицею этой клювастой
- лет триста, по слухам, знаком.
- Лишь старый фонтан, как во сне,
- молчания полная чаша,
- феномен покоя редчайший,
- себя экономит к весне.
«Деревня в январе прозрачна и невинна…»
- Деревня в январе прозрачна и невинна,
- всё в воздухе зимы готово к Рождеству,
- луна по вечерам восходит на средину
- светящихся небес, чтоб сгинуть поутру.
- Деревня замерла. Куда ни кинешь око, —
- безбрежные снега. За мглистый край земли
- уходит санный путь и за земным порогом,
- как чья-нибудь судьба, теряется вдали.
«Снега. Тем летом вот на этом месте…»
- Снега. Тем летом вот на этом месте
- неслышно одуванчик облетал,
- ходил по полю аист бестелесный
- и мыслями в абстракциях витал.
- Стога крутыми, теплыми боками
- пространство собирали, и когда
- садилось солнце, с древними богами
- соприкасалась тёмная вода.
- И день и ночь невидимое время
- проходит среди белых берегов.
- По косточки корявые деревья
- стоят во льду на привязи веков.
«В морозное утро по чистому полю…»
- В морозное утро по чистому полю
- разбросаны ранней зимы жемчуга.
- Все стороны света открыты, и полны
- безмолвием белым снега.
- За избами время живет по-другому, —
- задумавшись, тихо кружит у сосны.
- По небу высокому, по голубому
- плывут бесконечные сны.
«Такой театральный, замедленный падает снег…»
- Такой театральный, замедленный падает снег,
- как на немецких, ещё довоенных открытках, —
- под белою кровлею дом,
- и во двор приоткрыта калитка,
- в доме покой и уют, и путнику тёплый ночлег.
- В эту минуту нигде нет ни предательств, ни горя,
- нет никаких государств, трубопроводов и смет,
- а небо вокруг и земля, да великое царство покоя,
- и медленный, заворожённый, нетающий падает снег.
«Какая долгая зима!…»
- Какая долгая зима!
- Какой невыносимый холод!
- Безлюден и безмолвен город,
- и надо бы сойти с ума.
- Не правда ли, три тыщи лет
- вокруг ничто не происходит,
- и тусклый ангел скуки входит
- и с крыльев стряхивает снег.
«В Голосеево, возле озёр…»
- В Голосеево, возле озёр
- тишь расставила сети для шума,
- о январской, о кроличьей шубе
- вспомнил клён, городской фантазёр.
- Ах, какая же осень была! —
- наплела разговоров с три короба,
- и как женщина, всё отдала,
- и ушла, в чём стояла, из города.
- Всё свершилось, никто не сплошал,
- ветер в городе мусор гоняет,
- а душа неземная витает,
- она просто летает, душа.
«Тяжело и покойно лежало Балтийское море…»
- Тяжело и покойно лежало Балтийское море.
- Ленивые чайки по кромке песчаной,
- как люди, вразвалку вперед и назад ходили.
- Я в поезде ехала долго, мне видеть хотелось,
- как море взвихряется в девятибальной пляске,
- чтоб брюхо морское развёрстое было,
- чтоб на берег сила морская бросала
- дракона с разинутой пастью,
- хрустальные замки, замок за замком чтоб разбивала,
- гнала бы из темно-зелёных глубин
- сверкающих всадников, скачущих в дюны,
- и старого мокрого бога Нептуна
- в разодранной ветром короне.
- …И день проскучав у воды, билет я купила
- обратный. И тут…
- …Скажите, ведь странно, что мы, горожане,
- так неохотно и редко голову вверх поднимаем,
- а там глубина не от мира сего.
- Дно мира.
«Волны морские с размаху…»
- Волны морские с размаху
- чёрные камни дробят,
- с парусника рубаха
- спадает до самых пят.
- Кто этот безумец, что вышел
- к вселенной один на один?
- Безумцу без моря не выжить,
- а морю – без бригантин.
- …В городе мрут олеандры
- в средиземноморской тоске.
- Приезжий скучает в тени на веранде
- с бумажным стаканом в руке.
«Ужасно море. Третий день штормит…»
- Ужасно море. Третий день штормит.
- Бугшприт продрогший выброшен на берег,
- оборванные тросы оживают в шипящей гальке.
- С тяжёлой медленностью набирая гнев,
- коричневая мутная махина,
- как бык в корриде, округляет спину,
- чтоб сверху кинуться на волнорез, перевернуть киоск,
- и маленьких людей загнать в кофейню.
- В кофейне хорошо, но не уходит боль,
- а значит, надо оставаться с морем,
- и вдаль смотреть со сдержанностью мола,
- и думать: «до чего бесстрастен кипарис»,
- и брать уроки старости красивой.
В один из дней 1971-го года
- Мне странно, что и я когда-нибудь умру,
- навеки успокоюсь, и в соседстве с другими
- трупами… Ну нет, я не умру!
- Мой город, как он может, не пойму,
- спокойно отпустить меня во тьму?
- …Поверить ли, что буду я везде,
- в цветочках-лепесточках, что облаком я стану,
- что буду я стоять торжественным каштаном
- на улице моей, и – с гимнами весне?
- Нет, что-то здесь не так.
- Проблема – не пустяк.
- …Речным песочком тоже
- на берегу Днепра не хочется мне быть.
- И если посудить, на что это похоже! —
- всю душу во кристаллик заключить
- и жизнь земную навсегда забыть?
- А вот придумали ещё – быть квантом света…
- И этого я не приму совета.
- Я верю в жизнь,
- я верю в птичью стаю,
- я верю в душу, ту что на земле,
- и всё что дышит и произрастает,
- давно и благодарно верит мне.
«Я люблю тебя, дерево…»
- Я люблю тебя, дерево,
- и твоё растворение в воздухе,
- и паренье твоё надо мною,
- и легкие вздохи.
- И когда мне темно,
- настежь я открываю окно,
- и смотрю в темноту – ты паришь,
- ты паришь, значит, всё не так плохо.
Апрель
- – Что делает Природа?
- – Что делает? – Живёт,
- сама того не зная,
- свободней всех свобод.
- Сверкает или тлеет,
- снег выпал-снег сошёл.
- – Ну как тебе в апреле?
- – В апреле хорошо.
- Не думать о вчерашнем
- и завтрашнем, и прав
- тот куст, что нас, дурачась,
- цепляет за рукав.
- Я эти шутки знаю
- на память, наизусть,
- апрель вселяет радость
- и выселяет грусть.
«Июльский дождь упал, как камень…»
- Июльский дождь упал, как камень.
- Июльский дождь упал на мостовую.
- С такою сверхъестественною силой
- его бросало неземное существо
- с необычайно развитой мускулатурой.
- Раскачивая контуры домов,
- дворов колодцы заполняя криком,
- он был движеньем, гневом, был великим,
- был гением дождепаденья. Гнев его
- начало брал в субстанции астральной,
- чтоб разрешиться пляской ритуальной.
«Я не забуду Пирогово…»
- Я не забуду Пирогово —
- ячмень, полынь-трава, тепло…
- и лето вязкое текло,
- как мёд из банки трёхлитровой.
- Лицом – к свободе ячменя,
- затылком – к темноте декабрьской,
- и я была вольна дикарски,
- как будто не было меня.
Музыкальный момент
- Листья в лесу перегнили.
- Со скрипкою на весу
- до нитки раздетое дерево
- качается на ветру.
- Кру-кру – над лесом,
- скрип-скрип – скрипка,
- последние птичьи каприччо
- и лучшие, может быть.
- Ши… шишки мокрые,
- шо… шорох осени,
- последние шумы сосен
- и лучшие, может быть.
«Куда вы меня не пустили?…»
- Куда вы меня не пустили?
- Туда,
- где солнце творит удары сквозь крону
- кипящего дуба?
- Туда не пустили,
- где под ногами тугой подорожник
- мимо ушей пропускает клёкоты тёмного мира?
- Не пустили туда,
- где ночь воздвигает хрустальные вертикали?
- Где дерзкие ливни,
- кляняся последнею клятвой последнего
- жизнелюбца
- любят и любят родящую землю,
- и нас обнимая до нитки, и нас обнимая…
«Ещё не скоро у закатов зимних…»
- Ещё не скоро у закатов зимних
- закончится малиновый запал.
- Края села, пригорки и низины
- безмолвны и нежны. Бог задремал
- за огородами у ледяного пруда.
- В предчувствии рождественского чуда
- застыли дерева. Сосед мне рассказал,
- что здесь в сочельник ангелы летают
- и в душах мир надолго поселяют.
- В покое бесконечного блаженства
- гляди в окно на санные пути,
- на здешний день, высокий и божественный,
- чтоб было с чем остаток дней пройти.
«Вот оно, время громов и молний…»
- Вот оно, время громов и молний,
- природа пашет и вкривь и вкось,
- скопилось в жилах крови крамольной,
- и началось!
- Разгулевались большие страсти,
- располыхался язычник-дуб,
- расклокотался в пропащем царстве
- открытый, дерзкий, вселенский дух.
- Земля всё примет, – видала всяких!
- Когда природы счастливый вздор
- в последнем ливне вконец иссякнет,
- услышим дерева тихий вздох.
«За ночь расчистилось небо над городом…»
- За ночь расчистилось небо над городом,
- липы, надев золотые короны,
- не шевелятся. Под царственным пологом
- тень разливается в разные стороны.
- Из ничего зажигается жизнь,
- на перекрёстке секунды и вечности
- силы небесные напряглись
- формы меняя до бесконечности.
- Веером солнце бросает лучи,
- овладевая просторами лета,
- мощным напором полдневного света
- об человека ломая ключи.
«берег…»
- берег
- сосны
- лодки там и тут
- перевёрнуты
- снасти
- паутину
- тонкую
- покоя
- ткут
- бессмысленной рукой
- бессмысленные знаки
- оставлю на песке
- прикосновенье ветра
- прохладною ладонью
- застынет на виске
- ещё немного лет
- и поплывём на лодке
- за этот горизонт
- а там обнимет вечность
- я вспомню век короткий
- как эпизод
«Как больно мне смотреть на красоту…»
- Как больно мне смотреть на красоту,
- на утренний туман, на световые пятна,
- под влажными деревьями, на ту,
- далекую и близкую черту,
- светящуюся в зареве закатном.
- В пространственных лесах,
- где корабельных сосен
- верха колышутся, тоскуют, говорят,
- на восходящем солнце горят лесные торсы,
- художники природы, творят они, творят.
- Я душу напою для следующей жизни
- тобой, небесный свет, тобой, земная плоть.
- Свободно и легко, сегодня, завтра, присно
- любить, вдыхать, владеть позволил мне Господь.
Март
«Ещё не март. Под крепкой коркой льда…»
- Ещё не март. Под крепкой коркой льда
- ворочается Днепр и хочет власти.
- День-два ещё, и заклокочут страсти,
- весенняя взыграет чехарда.
- Заговорят поэты-идиоты,
- пророки, забулдыги, мудрецы.
- Хотите знать, зачем живём? – всего-то?!
- родимые, что ваши бубенцы! —
- колокола не могут… Ну и век! —
- всё кубарем на этой на планете,
- но есть и настоящие поэты,
- без них ты – беззащитный человек.
«Как трудно мне в бесснежном декабре…»
- Как трудно мне в бесснежном декабре
- ключом скрипичным открывать пространство.
- Сверчки, цикады, бабочки в игре
- ума и размышлений беспристрастных.
- Чуть слышно пробивается скворец
- к душе запутанной, заклёванной воронами.
- Не завтра Март, но ты где, наконец,
- прозренье! За какими ты иконами?
- Сойди, прошу! В промозглом декабре
- мне без тебя никак не выжить.
- Ворочается сила в дикаре,
- а слов не выжать.
«В неделю зимних проводов…»
- В неделю зимних проводов
- стал ярче краснотал,
- мой Март, дрожа от холода,
- мартёнышем стоял.
- И гнался ветер дебрями,
- за кем, не знал он сам,
- и гнулись ветки дерева,
- и дождь плясал.
- Всю ночь не спал весны трубач,
- никто в ту ночь не спал,
- и в час урочный, за полночь
- мартёныш Мартом стал.
«Март беспризорный, импрессионист…»
- Март беспризорный, импрессионист,
- клочками свет разбрасывает белый.
- Сверкающая грязь, как выпивший артист,
- в большом театре площади запела.
- О, мартовская грязь, ты дорвалась
- до первой роли в городе и в поле,
- и радость дикая твоя зажглась,
- заклокотала в сумасшедшем горле.
- Я дорого не дам за твой парад планет,
- факир на час-на полтора, не больше,
- но шум и гам весеннего дебоша
- на много дней поселится во мне.
«Неряха-Март, рубаха-парень!…»
Л. И.
- Неряха-Март, рубаха-парень!
- ни в чём не знающий отказа,
- пролаза, отщепенец, пария,
- что там за пазухой, показывай!
- – Что будешь делать, гость негордый?
- – Петь равнодушным и глухим,
- чтоб души безнадежно мёртвые
- воскресли с шутовством благим!
- Шали, мой Март напропалую,
- пиши заборные слова,
- растрачивай себя впустую
- со всею силой естества!
«Будут трудные дни. Косматые движутся тучи…»
- Будут трудные дни. Косматые движутся тучи,
- душа не находит дорогу, часов зодиак
- царапает воздух, секунды считая поштучно,
- и в окна запаян луны потемневший пятак.
- Иди в мастерскую! Тебя заждались подмастерья, —
- подтаявший снег с подмалёвкой развязной весны,
- павлин над палитрой в бумажных загнувшихся перьях
- и полная банка белил. Да не будут грязны
- полотна твои, живописец! Всей массою, всею
Продолжение книги