Профессия мама бесплатное чтение

Начнем мы с основ. Основы должны быть устойчивыми и ясными. И говорю я о структурированном знании в сфере детской психологии. Кому-то повезло, и молодая мама все делает по наитию («наитие» в этом смысле довольно условно, потому что рождается оно либо из благополучного детско-родительского опыта, либо из позитивного опыта общения с детьми). Большинство же продираются сквозь дебри противоречивых теорий и подходов, набивая шишки и не очень замечая за всем этим собственного ребенка, которому нет никакого дела до новомодных концепций.

Я человек тревожный. Чтобы справляться со своей тревогой, я структурирую – пространство, информацию, опыт. В какой-то момент это даже стало моим конкурентным преимуществом в профессии. Давайте же им пользоваться.

Теория привязанности

Когда вы говорите: «Мой ребенок очень ко мне привязан», вы, скорее всего, имеете в виду, что он не отпускает вас в туалет и не засыпает ни с кем, кроме вас. В житейском смысле сильная привязанность имеет относительно негативный оттенок. В современном обществе с зашкаливающей у мам тревогой это довольно распространенное явление. Но не то, к которому мы стремимся. Давайте разбираться.

Под привязанностью обычно понимают устойчивую эмоциональную связь между людьми. В том числе между ребенком и его объектом привязанности (специально не пишу «мамой», потому что могут быть варианты).

Привязанность формируется в течение первых лет жизни малыша. Правда, с моей точки зрения, она в некотором смысле вырастает из контакта с малышом еще во время беременности и психологического компонента гестационной доминанты (эмоционально-ценностного отношения к материнству в целом).

Какова динамика «удержания» мамы при себе в первые 3 года жизни?

Месяцев до 5–6 дети чаще всего радостно идут на ручки ко всем взрослым без разбору. Далее постепенно начинает расти сепарационная тревога – тревога, возникающая в ответ на возможную разлуку с мамой. Ребенок понимает: «Раз я могу от мамы уползти, значит, и она может куда-то от меня деться»). И месяцев в 7–8 мы обнаруживаем, что в туалет уже без недовольно ползущего за вами малыша не удалиться. После года и первого кризиса сепарации становится чуть проще. К полутора годам большинство детей снова вернутся к маме и вцепятся в нее мертвой хваткой. И постепенно к 2–2,5 годам сепарационная тревога уляжется. Потом еще раз ею накроет в кризис трех лет, а после всех отпустит почти окончательно. При условии сформированной так называемой надежной привязанности.

Для малыша фундамент привязанности – это чувство защищенности, безопасности. Из него рождается ощущение надежности взрослого. Ощущение, что на него можно опереться, что он всегда поддержит и можно смело исследовать мир.

Рождается это чувство безопасности из удовлетворения взрослым потребностей малыша. А еще из пресловутого тактильного контакта. В доказательство этого тезиса обычно приводят опыты Х. Харлоу с детенышами макак-резусов. Их забирали от макаки-мамы (ох уж эти жестокие психологи!) и давали на выбор двух кукол-заменителей: одна была сделана из проволоки, но давала еду, а вторая ничего не давала, но была мягкая и пушистая. Так вот малыши все как один выбирали мягкую. Это, кстати, к вопросу о том, что, если грудное вскармливание не сложилось, мир на этом не перевернулся.

Оптимальный вариант привязанности называется надежным. Распознать его несложно:

• ребенок не боится незнакомых людей до истерики и икоты. Он может держаться мамы первое время, привыкая к человеку. Может даже за нее спрятаться и с любопытством выглядывать. Кому-то понадобится 15–20 минут, чтобы освоиться. К 3–4 годам у большинства пройдет и это. Останется у стеснительных малышей;

• ребенок активно изучает новую обстановку, особенно при маме. После трех лет может довольно спокойно отпустить маму, если вокруг много всего интересного. В целом до 3–5 лет расстраиваться из-за ухода мамы – здоровая норма. Если малыша можно минут через 5 – 10 отвлечь и он начинает спокойно играть, все хорошо. Но это еще зависит от человека, с которым остается ребенок. Одно дело – бабушка, знакомая и любимая. И совсем другое – неулыбчивый и резкий воспитатель, которого ребенок видит впервые;

• если мама отошла и через некоторое время вернулась, малыш радуется ее возвращению и торопится к ней. Бывает так, что сегодня все хорошо, а завтра ребенок вдруг, видя маму, начинает игриво шалить, убегать или даже плакать. Важно при этом обращать внимание на динамику и статистику. Разовая ситуация ни о чем нам не говорит (мог не выспаться, с кем-то поссориться, пока нас не было). Если же мы наблюдаем тенденцию, то стоит остановиться и задуматься, что происходит.

Почему мы всячески стремимся к такому типу привязанности?

Потому что, как видите, он напрямую связан с познавательной активностью ребенка (исследованием нового). А значит, в будущем это повлечет и успехи в учебе, инициативность, коммуникацию и адаптацию. Невозможно исследовать мир и развиваться, если ты не чувствуешь себя в безопасности, то есть не ощущаешь своего взрослого надежным.

Как можно поспособствовать формированию такой привязанности:

• своевременно и в необходимом объеме удовлетворять потребности ребенка (мы говорим о ребенке условно до года; трехлетний малыш, который пять минут ждет свою кашу, травму привязанности не приобретет; мама, отошедшая в туалет, также не становится врагом народа);

• обеспечить ему физический комфорт (в том числе за счет тактильного контакта);

• быть последовательной и предсказуемой. Озаботиться тем, чтобы все взрослые семьи придерживались примерно одной парадигмы воспитания;

• не кричать, не бить, не обзывать, не стыдить, не унижать ребенка.

Благодаря этому малыш будет чувствовать себя любимым и достойным уважения. Видите, про что это? Это про уважение растущего человека, формирование чувства собственного достоинства и веры в себя.

Конечно, свет клином не сошелся на привязанности, и многое поддается коррекции при желании. Нельзя исключать влияние среды и, например, факторов здоровья, но именно на основе надежной привязанности формируется то самое базовое доверие к миру, о котором сейчас (уже довольно давно на самом деле) так много говорят.

Некоторые авторы-психологи переносят привязанность, которая формируется между матерью и ребенком, на романтические отношения в будущем. Считается, что если привязанность была надежной, то, став взрослым, человек будет способен на создание длительных и близких отношений. Это возможно потому, что у него отсутствует страх отвержения, он уверен в себе, в мире и в окружающих. И даже если отношения не складываются, это НЕ становится непереносимой утратой, очередным подтверждением, что тебя могут бросить в любой момент, каким бы ты ни был.

Привязанность в данном контексте относится именно к ребенку. Формируется она, как видите, на основе материнского отношения. Про то, откуда ноги растут у отношения, мы поговорим с вами во второй части этой книги, посвященной исключительно мамам.

Ключевой компонент этого отношения – безусловное принятие ребенка. Таким, какой он есть. Со всеми его особенностями характера, внешности и т. д. Мы можем не принимать его поступки, но сам ребенок от этого не становится менее любимым. Транслируем мы это так: «Твой поступок плохой, я его осуждаю, но тебя я люблю, на моем отношении к тебе это не отражается. Давай думать, как исправить последствия твоего поступка».

В большинстве случаев те черты ребенка или поведение, которое мы не принимаем, – либо наше кривое зеркало, либо то, что мы не разрешаем себе, либо непонимание особенностей детской психологии. И в конечном счете коррекция нежелательного поведения – это зона ответственности родителя, а не самого ребенка. «Он меня довел» – это просто перенос, отказ от ответственности и уход из родительской позиции в детскую.

Мы не будем рассматривать ненадежные типы привязанности. Во-первых, без специалиста вам все равно будет трудно разобраться в особенностях каждого из них. А во-вторых, вы понаставите себе диагнозов, как герой Дж. К. Джерома, по принципу «Нашел все, кроме родильной горячки». Если хочется узнать подробнее, можно погуглить «Эксперименты Эйнсворт незнакомая ситуация».

Все эти ненадежные типы привязанности объединяет одно: ребенок не уверен, что на его зов придут, что мама вернется. Он либо не ждет, либо цепляется за нее, либо даже проявляет агрессию в момент ее возвращения. Эпизодически подобное поведение бывает и при надежном типе привязанности.

Отдельно подчеркну: если вы иногда непоследовательны, или пару раз проигнорировали ребенка, или однажды на него накричали, это НЕ формирует ненадежную привязанность! Тип привязанности зависит от систематических действий, постоянных! Не спешите вешать на себя ярлыки.

Что важно: бывают периоды (стрессы, скачки роста, пики сепарационной тревоги), когда дети даже с отлично сформированной надежной привязанностью начинают цепляться за маму руками и ногами. Потому что это их опора в трудные времена, и это нормально.

Я хочу сделать акцент на том, что мы можем компенсировать практически все. Любое начало. Любые ошибки. Конечно, мы не рассматриваем сознательное и не очень причинение систематического физического и психического вреда.

В последнее время в обществе много перекосов в разные стороны. Противоречивая информация, подтвержденные и не очень теории, которые в конечном итоге все равно лишь теории. И применять их можно в каждом отдельном случае всегда с некоторыми оговорками.

Естественные роды любой ценой, кормление по требованию и до бесконечности, теория привязанности, доведенная до абсурда и подменяемая вседозволенностью, всестороннее развитие ребенка без опоры на его возрастные особенности, удовлетворение потребностей – непонятно, маминых или детских. Перегибы рождают жесткие установки. А любой шаг в сторону вызывает тревогу и жгучее чувство вины.

Что на самом деле может нарушить формирование привязанности в раннем возрасте?

Разлука с матерью. Эмоциональная дистанцированность матери (послеродовая депрессия, например), чрезмерная тревожность или стресс. В целом это все. Агрессивные действия по отношению к ребенку мы не рассматриваем. Но даже это в той или иной степени можно компенсировать.

Чем компенсируем в возрасте от 0 до 1 года:

• потешки;

• колыбельные;

• проговаривание своих действий, происходящего с малышом, его эмоций;

• мамина улыбка;

• специфический baby talk (то, как ВО ВСЕХ культурах взрослые на автомате говорят с младенцами, сюсюкая, растягивая гласные, – это не деменция, это норма).

Даже если начало вашего пути с малышом было омрачено разлукой, например раздельным пребыванием в больнице или послеродовой депрессией, просто помните, что в ваших силах нивелировать негативные последствия. И даже если ребенку уже больше трех лет. Да, чем старше ребенок, тем больше усилий придется приложить, и, вероятно, часть влияний компенсировать полностью не получится. Но человек гораздо сложнее ЛЮБОЙ теории.

По мере взросления ребенка формы укрепления привязанности не сменяют друг друга, а лишь добавляются. Разве трехлетнему малышу надо, чтобы с ним только бегали и прыгали? Отнюдь. «Обнять и поцеловать» по-прежнему остается решением большей части вопросов.

Важно помнить, что нет универсальных правил. В основе надежной привязанности лежат просто хорошие теплые отношения и сбалансированная родительская позиция («властная забота», как называет это Петрановская).

Начиная примерно с одного года мы можем назвать два основных вектора укрепления привязанности:

• через подражание значимому взрослому (ребенку хочется быть похожим на родителя, делать то же самое, «играть» теми же кастрюлями и т. д.);

• через обеспечение условий для исследования мира и предоставление разумной свободы передвижения (человек ведь начинает ходить!). Мы рядом. Мы подстрахуем. Но мы даем попробовать мир на зуб (в прямом смысле тоже). Ребенок изучает функции (уже не свойства) окружающих предметов. Мы подсказываем, показываем, объясняем.

В два года привязанность развивается через принадлежность и идентификацию. То есть через участие ребенка в наших взрослых делах: уборка, готовка, покупки, уход за растениями, животными и т. д.

Найдите способы привлечь ребенка к повседневным делам в вашей реальности:

• собирать и разбирать посудомойку;

• относить пакеты с покупками из прихожей;

• протирать пыль тряпочкой вместе с вами;

• помогать месить тесто (свой кусочек, например, рядом с вами);

• мальчикам очень важно для идентификации с мужской фигурой помогать папе в «мужских делах»: покрутить отверткой, постучать молоточком и т. д.

В три года ребенок активнейшим образом развивается через локомоторную активность, то есть перемещение в пространстве за счет активных действий. Следовательно, укрепляем привязанность через совместную физическую активность:

• догонялки, валяния по полу, шуточная борьба (если замечаете у ребенка повышенную агрессию, все элементы борьбы исключаем);

• бассейн вместе;

• зимние развлечения («ватрушки», санки, коньки, лыжи, снежки, «ангелы» на снегу);

• утренняя зарядка;

• массаж от мамы.

Крепкая надежная привязанность не гарантирует, что ребенок всегда будет послушным и шелковым. Послушание в принципе не самоцель. Ваша цель – гармоничное развитие. А оно возможно лишь в условиях безопасности, которая и обеспечивается надежной привязанностью. Истории про «добился успеха вопреки всему» яркие и запоминающиеся. Они есть, они мотивируют и поддерживают. Но они скорее исключения.

Что мы поняли из этой главы? Залог надежной привязанности – теплый эмоциональный контакт с мамой. Однако стоит отметить, что столько эмоционально включенного времени, как сейчас, с ребенком не проводили никогда. Даже аборигены, таскающие на спине своих детей лет до пяти, при этом просто занимаются своими делами, встраивая ребенка в свою жизнь, а не свою жизнь подстраивая под ребенка.

Давайте различать следующие вещи:

• я сижу 24/7 (целыми сутками семь дней в неделю) рядом с ребенком в своем телефоне и с единственной мечтой куда-нибудь убежать;

• я реально эмоционально вовлечена в контакт все его время бодрствования и еще и получаю от этого удовольствие.

Отсюда первый важный вывод: количество контакта НЕ есть качество контакта. При постоянном присутствии рядом мы можем получить и ненадежную привязанность, и цепляющегося ребенка, и полный набор сопутствующих «радостей».

Далее, мы знаем из теории привязанности, что только удовлетворенная потребность теряет свою актуальность (потребность в близости с мамой, например). Но из психоанализа мы еще знаем, что ЧРЕЗМЕРНО удовлетворяемая потребность фиксируется.

Ну и основной эффект от «я мама 24/7» – это эмоциональное выгорание женщины (об этом будет отдельная глава во второй части книги). Мы взрослые люди. У нас много ролей. Да, в первые годы жизни ребенка роль мамы выходит на первый план. Просто в силу того, что нам необходимо обеспечить жизнедеятельность ребенка и обучить его навыкам выживания. Но если спустя год-два в вашей жизни не нашлось места другим вашим ролям, эти потребности будут фрустрированы.

Если ребенок 2–3 года провел с мамой в режиме 24/7 и в его жизни практически нет опыта нахождения с другими взрослыми, а кроме мамы, по факту у него не сформирована привязанность больше ни к кому, вероятность беспроблемного выхода в тот же детский сад стремится к нулю. Нет привычки, нет доверия к другим, нет знания, что мама вернется. При отлично сформированной надежной привязанности и удовлетворенной потребности в близости.

Что можно предпринять:

• уже с 2–3 месяцев мама может спокойно уходить несколько раз в неделю на пару часов по своим делам, оставляя ребенка с близким ему человеком;

• при регулярном и позитивном опыте нахождения ребенка с кем-то из круга привязанности к двум годам вы сможете даже отдать его с ночевкой бабушке или уехать на пару дней. По возвращении важно «насытить» ребенка собой, быть чувствительной к его потребностям. Взрослые же тоже друг по другу скучают.

Важно помнить:

• круг людей, с которыми остается ребенок, довольно ограничен. Расширяется этот круг медленно и постепенно. Няни не меняют друг друга ежемесячно. Вы доверяете этим людям;

• ваши отлучки РЕЖИМНЫЕ (максимально предсказуемые для ребенка, прямо по расписанию) и увеличиваются постепенно;

• лучше периодические отлучки и вы в ресурсе, чем постоянно рядом, но в раздражении. Давайте только без крайностей: оставлять полугодовалого младенца на две недели – перебор и НЕ отвечает его потребностям. Если же вы уходите из дома 2–3 раза в неделю по своим делам, а остальное время с удовольствием проводите с ребенком, вы НЕ наносите ему никакой травмы. Если подобная разлука вынужденная, тоже не теряйте присутствия духа: как компенсировать подобное в раннем возрасте, мы уже обсудили выше.

Да, все довольно индивидуально. Есть дети, больше и дольше нуждающиеся в маме. А есть мамы, которые из-за своих проекций и тревог сами не могут принять, что уже можно отойти.

Задание этой главы

Если вы столкнулись с тем, что малыш категорически вас не отпускает, это задание для вас. Попробуйте взаимодействовать с ребенком в таком режиме: 15–30 минут максимально включенного контакта, игры (без телефона, отвлечений на дела), далее 15–30 минут либо не включаемся, но рядом, либо занимаемся своими делами недалеко от малыша. Проследите за динамикой его «цепляний» за вас в течение нескольких дней при таком режиме.

Принятие VS вседозволенность

Итак, мы выяснили, что ребенок нуждается в безусловном принятии и удовлетворении его потребностей. Для благополучного развития ему жизненно необходимо чувствовать, что его принимают целиком и полностью. Любят просто за то, что он есть. Реагируют на потребности, удовлетворяют их.

И в этой точке некоторые приверженцы теории привязанности впадают в крайность. Мы несемся на каждый писк. К пятилетнему ребенку. Не чувствуем разницу между потребностью и капризом (не можем определить, какая потребность лежит в основе капризов на самом деле). Боимся сказать «нет» и нанести психологическую травму.

Когда-то нас растили удобными и послушными. Массово игнорируя наши возрастные особенности и потребности. Лишь бы другие люди не подумали чего плохого. Надо было быть приличным. И не отсвечивать. Таким тогда было наше общество, такими были нравы. Система воспитания опосредуется в том числе глобальными процессами, происходящими в социуме. Каждый отдельный родитель – винтик. Как могли, так воспитывали. Что смогли, то дали.

Это немного другая история, но нас в ней интересуют последствия. А последствия такие, что мы выросли и хотим для своих детей «как угодно, только не так». И вот если у наших родителей массово (не у всех, конечно) западало принятие, то у нас слетают рамки дозволенного.

Так вот, между принятием и вседозволенностью лежит огромная пропасть. Не свалиться в нее помогут лишь четкие, ясные границы.

Все, что и как мы делаем со своими детьми, мы берем из своей семейной модели. Иногда удается разделить свой опыт и возможные варианты. Для этого приходится развивать осознанность, много читать и смотреть по сторонам. Учиться альтернативным способам взаимодействия с детьми и людьми в целом.

Даже если мы хотим «как угодно, только не так», чаще всего меняется лишь форма. А глубинные паттерны – закономерности – остаются такими же, как в той модели, в которой мы росли. Многие с ужасом в ситуации стресса замечают, как автоматически вылетают «мамины» (чаще всего) фразочки. Выйти из сценария сложно, но можно.

Почему я об этом заговорила? Потому что если нам ставили границы жестко, бескомпромиссно, используя такие довольно деструктивные методики, как запугивание, шантаж и устыжение (возможно, даже окрики и шлепки), то нам потребуется огромное количество усилий, чтобы научиться реагировать по-другому.

Как сказать так, чтобы ребенок услышал, понял и послушался? Чтобы точно было понятно, что можно, а что нельзя?

В этой теме есть два ключевых момента – ЧТО мы говорим и делаем и КАК. Границы (или рамки, или нормы, или правила поведения) варьируются от семьи к семье. Что нормально в одной – неприемлемо в другой. Вопрос нормы (не статистической, а именно эталона) настолько дискуссионный, что мы даже не будем его поднимать. Обсудим общие моменты установки границ.

Итак, первое: что мы говорим и делаем. И здесь я имею в виду последовательность. Последовательность и систематичность – залог ощущения безопасности (через повторяемость и предсказуемость). Апеллирование к ясной и прозрачной системе правил – потрясающе удобный и действенный метод. В формате «Ребенок, такие правила – мы едим только на кухне».

Что здесь важно:

1. Количество запретов и правил. Даже сформулированные в формате не запретов, а инструкций и команд, эти правила НЕ должны быть на каждом шагу. Запреты лет до трех по большей части касаются только вопросов безопасности. Все остальное вводится в формате правил пользования и в игровой форме. Нравится лить воду на диван? Убираем из доступа воду и даем возможность посмотреть на действие воды на ткань в безопасных для мебели условиях. Нравится дергать кота за хвост? Показываем, насколько приятнее кота гладить, кормить и играть с ним бантиком на палочке. Работаем через интерес и любопытство. После трех (ориентировочно, конечно) добавляются запреты социального характера, касающиеся взаимодействия в обществе. Про детскую агрессию мы поговорим отдельно, но, забегая вперед, в любой тревожащей вас ситуации в первую очередь мы ищем причины детского поведения и работаем именно с ними, а не с симптомами. Если подвести итог, то организуйте дома такое пространство, чтобы не нужно было постоянно что-то запрещать ребенку и раздражаться, что он в силу возраста и познавательной активности игнорирует ваши запреты.

2. Выбранной системы правил в вашем доме придерживаются все члены семьи. Мама разрешает только 15 минут мультиков в день, а папа держит телевизор включенным часами. Родители приветствуют свободное изучение ребенком окружающего мира, бег по лужам и сидение в песочнице так, как удобно, а бабушки запрещают. Какие-то расхождения в формате «так можно только с папой, а вот это с мамой» вполне возможны. Но если между взрослыми разброд и шатания, для ребенка такая ситуация ощущается тревожной. Суть не в том, что он «сядет на шею», а в том, что в ситуации неясных границ ребенок будет их прояснять. Проверять, что же на самом деле можно делать в этом доме, а что нет. А по субъективным ощущениям родителей – «продавливать» их.

В таких ситуациях хочется спросить (у всех членов семьи): кто в этом доме взрослый? Кто выступает на стороне интересов ребенка? Кто берет на себя ответственность за происходящее в доме? Вот этот трехлетний карапуз или эти дядя и тетя? Надо учиться договариваться друг с другом. Как же мы будем учить этому ребенка, если сами не умеем? Не в виде претензий, а в виде предложений, объяснений и просьб. Не слышат вас – ищите альтернативные авторитетные источники информации (статьи, литература, соседская мать семерых детей).

3. Я предполагаю, что целевая аудитория этой книги – мамы, поэтому обращаюсь к вам, мамы. Последовательны в первую очередь должны быть вы. Все мы живые люди, у всех бывают перепады настроения и «те самые дни». Но если мы ежедневно скачем из одного состояния в другое, сегодня спокойно реагируя на сто тысяч просьб, а завтра уже на второй взрываясь воплями, и так постоянно, ребенку непонятно. Он не может на нас опереться, ему тревожно, небезопасно, и это моментально будет выражено через поведение.

А теперь обсудим то, КАК мы говорим. Вы когда-нибудь слышали со стороны, как вы просите ребенка о чем-то или что-то запрещаете? Это очень познавательный опыт. Попросите близких при случае втайне от вас записать это на диктофон или видео, а потом послушайте или посмотрите.

Субъективно нам может казаться, что мы сказали четко и строго, а на самом деле это просто истерика. Или, наоборот, мы слышим себя мягкой, а на деле в голосе сталь и мороз.

Как же говорить слова «нет» и «нельзя» (которые, я повторюсь, должны присутствовать в вашей жизни, это нормально, но не на каждом шаге ребенка)? Вот некоторые рекомендации:

• спокойно (это ключевой момент, мы об этом еще не раз поговорим в главах, посвященных истерикам и агрессии). Спокойно далеко не всегда значит «мягко и ласково». Я бы сказала просто: без чрезмерной эмоциональной окраски (как положительной, так и отрицательной);

• чем меньше ребенок, тем короче и проще инструкции. «В данных обстоятельствах я нахожу нецелесообразным оставлять вас, молодой человек, с этим колюще-режущим предметом во рту» – примерно так слышит годовалый ребенок ваши пространные объяснения на тему маминой пилочки у него во рту. «Нет, опасно!» – вполне достаточно. И убрать. Убрать так, чтобы не достал. И (внимание!) дать альтернативу. С ребенком до трех лет всегда использовать формулу «Вот так нельзя, ЗАТО можно вот так».

• интонация и мимика. В целом ребенку все равно, что именно вы говорите. Он считывает то, что называется невербальной информацией. Вы можете 100 раз сказать «нельзя», но ребенок этого не слышит, потому что видит вашу улыбку. Или вы сами не верите в то, что нельзя достать из холодильника фрукт и съесть его до обеда, но просто переживаете, что ребенок откажется от супа и останется голодным. Ребенок не услышит объяснений, он уловит мамину неуверенность в словах через язык тела, напряжение мышц, выражение лица. Я заранее прошу прощения у тех, у кого нет домашних питомцев, и мое сравнение покажется им кощунством, но тем не менее. Собака не будет слушать хозяина, если он суетится, тридцать раз повторяет команду и сам не верит, что питомец его послушает. В каком-то смысле именно интонационно и мимикой мы устанавливаем иерархию. Не окриком – этим мы просто подавляем волю ребенка, это не имеет отношения ни к авторитету, ни к уважению. Правила формулируем четкой, ясной, короткой и уверенной фразой, в конце которой ставим интонационную точку. Мама сказала «нельзя» – значит, нельзя. Мама готова объяснить почему, быть рядом и сочувствовать горю ребенка от невозможности постричь кошку налысо, даже выдержать и контейнировать праведный гнев маленького человека (про контейнирование будет подробнее во второй части книги). Но нельзя. Зато можно постричь вон ту куклу.

Знаете, что самое сложное в этой теме? Не выдержать истерику ребенка в ответ на запрет, не перевести внимание годовалого малыша с розетки на игрушки, не выстроить четкий режим (с помощью которого мы, кстати, тоже устанавливаем пресловутые границы). Самое сложное – ответить самой себе на вопрос: что же в моем доме можно, а что нельзя? Какой, собственно, системы мы будем придерживаться? Что вообще ребенку можно разрешить, а что потом аукнется?

Я повторюсь: понятие нормы в этом вопросе довольно размытое. Это касается и ваших личных границ. Как можно вести себя с вами, а из-за чего вы ощущаете нарушение собственных границ? Что чувствуете, то и будет основой для введения правила. По вам можно скакать? Или задирать вам майку в поисках груди? Крутить волосы или ковырять родинки? Нет? Значит, устанавливаем правила. Спокойно и последовательно, предлагая человеку альтернативы, переводя внимание, объясняя и просто говоря «нет». Примерно тысячу раз.

Границы – это не только нормы, правила и режим. Границы – это сложная многоуровневая структура, которая позволяет ребенку в будущем взаимодействовать с миром и удовлетворять свои потребности. Опыт взаимоотношений в родительской семье, то, как обращаются с его собственными границами, учит ребенка осознавать и понимать себя, свои возможности, опираться на себя, защищать себя, говорить «нет» и многое другое. Ребенок учится этому у родителей.

Строжайший запрет на выражение гнева и подавление воли в детстве? Чтобы был послушным и удобным? А в итоге человек вырос и не может отстоять свое мнение. Странно, конечно, с чего бы вообще?

Отдельно хочется сказать про различие правил в доме родителей и бабушек-дедушек, если это именно разные дома и ребенок бывает у них в гостях пусть даже регулярно, но не проживает бо́льшую часть времени. Это нормально, что правила в разных домах отличаются. От лишнего мультика раз в неделю настройки у ребенка не собьются. Он вернется домой, немного побунтует, скинет накопившееся напряжение от разлуки с родителями и вернется к «заводским» настройкам. В целом видеть разные семейные модели даже полезно. Главное, чтобы родители сильно не напрягались и не транслировали ребенку идею «с тобой там неправильно обращаются». Ведь это что? Верно: небезопасно. Если что-то не приемлете категорически, разговаривайте об этом, договаривайтесь. Если «что-то» – это все, что делают родственники, скорее всего, что-то не так в Датском королевстве и дело не в вашем беспокойстве за ребенка, а именно в ваших отношениях со старшим поколением. И надо устранять, как обычно, причину, а не следствие.

Задание этой главы

Уже ставшая классической техника работы с системой домашних правил. Возьмите лист бумаги (можно формата А3 для удобства), разделите его на 4 части и заполните следующим образом: левый верхний прямоугольник – то, что в вашем доме можно всегда; правый верхний – то, что иногда нельзя (например, всегда разрешается ходить голым, но при гостях стоит надеть штаны); нижний левый – можно иногда (нельзя толкаться и пихаться, но, играя в бой подушками, можно); нижний правый – нельзя никогда. Не забудьте согласовать эту таблицу с другими взрослыми, которые живут с ребенком в одном доме.

Чего хотят дети?

Мы разобрались, что ребенку важно, чтобы его потребности были удовлетворены. И скоро дойдем до вопроса о том, почему так сложно понять, чего именно хочет вот этот конкретный, мой карапуз. А сейчас давайте попробуем разобраться хотя бы теоретически, чего же хотят дети, что за потребности такие мы должны удовлетворять.

Когда ребенок рождается, спектр его эмоций и потребностей не так велик, как кажется взрослым. Новорожденному для благополучного развития необходимо чувствовать себя в безопасности. Нет потребности учиться новому, когда есть риск не выжить.

Итак, потребности новорожденного примерно следующие:

• еда;

• телесный комфорт (тепло, сухо, ничего не болит, достаточное количество сна);

• тактильный контакт с матерью (пресловутые «на ручки» – это базовая потребность новорожденного) и своевременный отклик на запрос (читай – безопасность), проще говоря, реакция на крик. Даже если мама не угадала сразу, что стряслось с дитятком и чего он хочет, и использует старый добрый метод проб и ошибок, но она появилась в поле зрения или подала голос сразу, как услышала исходящий вызов, – этого уже вполне достаточно.

Постепенно, общаясь с ребенком, примерно к полутора месяцам мы закладываем новые, по сути, базовые человеческие потребности:

• в общении;

• в новых впечатлениях, новизне (это фундамент познавательной потребности, той самой, из которой вырастет академическая успеваемость и при ПРОЧИХ благополучных факторах общая успешность пока еще с трудом держащего голову человека).

Одна из ключевых задач взрослого – обеспечить ребенку доступ к разнообразной сенсорной стимуляции. И вовсе не обязателен вам сложносочиненный специнвентарь для развивающих игр. Представьте себе, вы родились несколько недель назад и только-только сфокусировали свой взгляд на этом хаосе, который вон та тетя со знакомым запахом и теплыми руками называет миром. Вы в целом, кроме темноты и цветовых пятен, еще ничего не видели. Вам интересным и удивительным покажется все вокруг. Мамин палец, вон та коробка, недовольно мяукающая кошка, звук проезжающих машин, щетина того, тоже смутно знакомого дяди, который появляется дома по вечерам. Что уж говорить о пятне на потолке.

Шутки шутками, но развитие ребенка прямо с пелёнок стало в какой-то момент уже не просто модой и способом снизить тревожность, а настоящей бедой. Для детей. Обучение (а почти все развивающие программы в основе своей имеют не развитие, а именно обучение) не отвечает возрастным потребностям детей.

Со временем эти потребности усложняются, расширяются, но по факту остаются неизменными. В конечном итоге любой ребенок после года нуждается в:

• удовлетворении его физиологических потребностей (голод, жажда, сухость, тепло, ничего не болит, необходимая и достаточная физическая активность, здоровый сон);

• безопасности (наличие значимых взрослых, теплый эмоциональный контакт с ними, отсутствие физического и эмоционального насилия с их стороны, последовательное поведение взрослых, спокойная психоэмоциональная обстановка дома);

• безусловном принятии (как основе потребности в уважении, принятии, любви);

• четких и ясных границах (ребенок искренне нуждается в родителях, а не в друзьях. Позиция родителя всегда сверху. Правила устанавливаете вы. Да, вы учитываете возможности и потребности ребенка, но регулируете границы вы. Ребенку это нужно, чтобы быть ребенком, чтобы не брать на себя ту ответственность, к которой он еще не готов, и не сталкиваться с чрезмерной тревогой);

• общении (в том числе с двух-трех лет со сверстниками);

• новых впечатлениях, знаниях.

Я хочу обратить внимание, что ребенок не нуждается в брендовых шмотках, тонне игрушек и вашем включенном внимании в режиме 24/7. Нет, играть безостановочно с ребенком – это не его потребность. Это травмочки (нет, не страшные травмы-травмы, а ранки, которые мы на самом деле все давно более или менее залечили) взрослых, с которыми в детстве не играли совсем, «не приучали к рукам» и отучали от всего подряд методом «дать проораться».

Исследования показывают, что даже новорожденный нуждается примерно в пяти часах телесного контакта в сутки для благополучного развития. Всего. Это с учетом кормлений, подмываний, переодеваний и пр.

Каждый раз, когда подросший наследник устраивает истерику, падает на пол, ноет, плачет, злится, топает ногами и всеми другими доступными ему способами демонстрирует, что у него есть какое-то желание, прогоняйте себя мысленно по этому списку возможных потребностей. В 70 % случаев не удовлетворена будет какая-то физиологическая потребность: человек недоспал, проголодался, в левый сандалик попал камешек, Луна в Венере, а Марс в Козероге и пр. Еще в 20 % случаев просела потребность в безопасности или ясных границах (по сути, в двух основных составляющих надежной привязанности). Еще 10 % отведем на все возможные оставшиеся варианты.

Я хочу обратить ваше внимание на то, что потребностей в ремне, ежовых рукавицах и иже с ними у ребенка НЕ СУЩЕСТВУЕТ. Жесткие, авторитарные и порой жестокие методы воспитания – это роспись в собственном бессилии перед крошечным человеком. Да, иногда непонятно. Иногда так непонятно, что же делать, и так тревожно, «что же из тебя вырастет», что хочется застращать и заставить быть «правильным». Удобным, послушным, безопасным. И это не про ребенка. Это про наши взрослые страхи и тревоги. И конечно, усвоенные с молоком матери и ремнем отца модели воспитания.

Дети – чуткие, отзывчивые на тепло существа. Не на вседозволенность. А на тепло. Они слышат и понимают вас. Если объяснить и донести. Если понять, как они устроены, и донести именно на их языке. Наши взрослые аргументы про безопасность, время, ответственность, нормы приличия им невдомек.

И здесь я отдельно хочу сказать про особую потребность малышей от года, которая может стать универсальным языком общения родителей с детьми, – потребность в игре.

Видели, как волчата возятся и играют, кусая друг друга и опрокидывая на землю? В игре они учатся навыкам взрослых волков (охота, схватка и т. д.). Так же и дети в игре учатся быть взрослыми. Именно в игре лучше всего усваивается информация. Именно игра поможет договориться с ребенком в любой ситуации. Малыш не хочет идти ножками? И откуда только силы берутся, если побежать с ним наперегонки вон до той белой машинки? А потом вон до той синей. А потом еще до красной. И вот уже и дом. Мимоходом цвета выучили.

Вы 10 раз сказали одно и то же и ребенок не отреагировал? А у него точно есть мотивация? Ему интересно то, что вы предлагаете? Ему понятно, зачем это делать? Нет, не чтобы не опоздать, а то бабуля обидится. Это непонятно. Это сложно и недоступно маленькому человеку. Это не оправдывает страдания от натягивания колготок и комбинезона. А вот сборы принцессы на бал – это, конечно, другое дело.

Мы разберем эти способы подробно в следующих главах, а пока мне хочется сказать одно: в конечном итоге ребенок хочет видеть, что взрослому с ним хорошо. Что он получает удовольствие от общения со своим ребенком. Так малыш и считывает любовь взрослого. И именно это, по сути, самая большая проблема для многих родителей. И именно об этом мы будем говорить во второй части книги.

Задание этой главы

Вспомните себя в самом раннем возрасте. Чего вам хотелось? Вспомните несколько ситуаций, когда вам было плохо, когда чего-то страшно хотелось, когда вы устраивали истерики. Какое желание было в основе всего? Как вы сообщали взрослым о своих потребностях?

Возрастные кризисы

Современные родители, имеющие крайне скудный опыт общения с детьми к моменту рождения собственных, часто теряются, сталкиваясь с истериками, агрессией и непослушанием. Они с ужасом наблюдают ревущего навзрыд и топающего ногами ребенка, мысленно принимая награду «худший родитель года».

Плохое воспитание? Травмы привязанности? Мы же начитанные, мы знаем, что в ряде случаев такое поведение связано с тем, что ребенок за нами «не следует», проверяет привязанность. Только нигде не написано, как отличить это от недосыпа.

Неврология? Педагогическое фиаско? Какие еще причины, разрушающие родительскую самооценку, первыми приходят в голову?

А ведь в большинстве случаев так проявляются пресловутые возрастные кризисы. И наша задача – постараться не закрепить такие формы поведения своими чрезмерными или непоследовательными реакциями.

Вот вам небольшой чек-лист, по которому можно вычислить, возрастное это поведение или есть другие причины:

• ребенок здоров (любое физическое недомогание резко ухудшает поведение, потому что малышу недифференцированно дискомфортно, по этому поводу он испытывает негативные эмоции и выражает их как умеет);

• ребенок выспался!

• ребенок сыт;

• ребенок не перегружен физической активностью или впечатлениями (приятными в том числе);

• дома спокойно, никто не ругается, нет затяжных конфликтов, в том числе «тихих» (обиды, игнорирование, шипение друг на друга из разных углов);

• вы сами в ровном, устойчивом состоянии, нет повышенной тревожности, подавленности, есть ресурсы поддерживать эмоциональный контакт с ребенком, разговаривать и играть с ним, улыбаться ему. Вы не кричите, не шлепаете, не угрожаете/наказываете отвержением («посиди один и подумай», «я сейчас уйду», «я тебя такого любить не буду» и т. д.);

• в жизни ребенка ничего не менялось (завершение грудного вскармливания, переселение в свою кровать /комнату, поездка на море/дачу, переезд в целом, развод родителей, выход в сад, выход мамы на работу, рождение младших детей – все это большие, трудноперевариваемые изменения для маленького ребенка);

• врач исключил неврологию;

• вы уверены, что не закрепили такие формы поведения своими чрезмерными эмоциональными реакциями или тем, что регулярно даете ребенку то, что он требует таким способом.

Если вы везде поставили галочки, а ребенок все равно с утра до вечера капризничает, впадает в истерики, пытается вас лупить и на любую просьбу вы слышите «Нет!», – поздравляю, это возрастной кризис. И это пройдет.

Традиционно в младшем дошкольном возрасте выделяют два основных кризиса – одного и трех лет. Однако в последнее время все чаще говорят о кризисе двух лет. Вот эти три этапа мы и разберем. Я напоминаю, что эта книга ориентирована в основном на мам малышей до 4 лет, а значит, кризис 7 лет и подростковый кризис, мы, видимо, обсудим в следующий раз.

Что такое кризис личности в принципе? Любой кризис – это своеобразный трамплин. Это возможность резкого скачка развития. Говоря «возможность», я подразумеваю, что из кризиса можно выйти как с полезными приобретениями (с доверием к миру, с автономией, с ощущением своих границ, с инициативой), так и не очень (с недоверием к миру, неуверенностью в своей способности быть независимым, чувством вины за свои желания и потребности). И я сейчас последовательно прошлась именно по тому, что может приобрести ребенок в ходе этих первых кризисов.

Кризис для человека – это такое положение, когда накоплено достаточное количество изменений и ты готов перейти в новое «агрегатное состояние», но инструментов еще не хватает. Хочу по-другому, но еще не знаю как. И вот так – через тернии к звездам – учусь.

Все ли дети в обязательном порядке бурно проживают эти кризисы? Нет. Это плохо? Нет. Всегда ли кризисы связаны с авторитарным, подавляющим проявления ребенка стилем воспитания? Нет. Может ли потом, в подростковом возрасте, аукнуться за все кризисы разом? Может, но не факт. Сколько детей, столько историй развития. Но если вы столкнулись с проявлениями возрастного кризиса, вот несколько рекомендаций.

а) Кризис 1 года

Этот кризис сопряжен с тем, что у ребенка впервые появляется полноценная свобода передвижения (он учится ходить), а вслед за этим первый «отрыв» от мамы (сам выбираю, куда идти и что делать) и ощущение себя отдельной личностью.

Кризис – это, как я уже сказала, всегда сочетание «хочу по-новому» и «еще не могу по-новому». Кризис одного года – это конфликт между «хочу / не хочу» и невозможностью всегда получать что хочу (кризис двух лет – «хочу / не хочу» и «я сам», а кризис трех – «хочу / не хочу», «я сам» и «все плохие, но сидите рядом»).

В районе одного года (возраст условен: у кого-то кризис стартует в 10 месяцев, у кого-то – в 15 месяцев, и все это варианты нормы) ребенок обнаруживает, что пространство не всегда безропотно откликается на его потребности. Он впервые более или менее осознанно сталкивается с фрустрацией. И с ее обычным источником – мамой. Вчерашний ангелочек яростно реагирует первыми истериками на отказ и запреты. И весь свой гнев обычно направляет на маму.

Это важный этап развития маленького человека: он учится быть в контакте с собой, определять, что он хочет или не хочет, и заявлять об этом миру. Важно, чтобы потребности ребенка в этом возрасте НЕ игнорировались. Чтобы ребенок получил опыт «мир дружелюбен, я могу здесь заявлять о своих желаниях, я буду услышан». Это НЕ предполагает вседозволенности (возвращаемся к главе об этом). Но если говорить о запретах, то в возрасте одного года все запреты должны касаться исключительно безопасности. Если ребенку на каждом шагу приходится останавливать его познавательную активность, значит, у вас не лучшим образом организовано пространство.

Что делать:

• помнить, что это здоровая норма взросления и формирования личности. Многие ведут ребенка к неврологу в этот момент. Можете, конечно, сходить для собственного спокойствия. Но, скорее всего, врач выпишет вино. Маме…

• всегда давайте альтернативу, не ограничивайтесь простым НЕТ. То есть отказ всегда выдаем в форме: «Это нельзя, зато вот это можно» (и отыгрываем восторг от того, что можно);

• этот период хорош тем, что ребенка еще легко отвлечь. Вот и пользуйтесь этим на полную мощность:

– А-а-а!

– О-о! Ты хочешь этот ножик, а смотри, какая птичка… А помнишь, вчера бабушка сказку про птичку рассказывала… Смотри, окошко… Ля-ля-ля… Жили-были дед да баба… О чем это я?.. Чмок тебя в нос! Щекотушки…

• СОХРАНЯЕМ СПОКОЙСТВИЕ. Любая наша сильная эмоция закрепит нежелательное поведение, в том числе как игру с вами;

• начинаем поощрять желательное поведение. Смог малыш спокойно пальчиком показать на то, что он хочет, даем (если это возможно, конечно), хвалим, радуемся бурно;

• минимизируем запреты.

б) Кризис 2 лет

В отечественной психологии, даже современной, этому возрасту не уделяется особого внимания. На Западе между тем даже есть расхожее выражение terrible twos («ужасные двухлетки»). То есть признаем мы на уровне науки наличие этого кризиса или нет, а он существует. Видишь кризис? Нет? А он есть.

Формула этого кризиса: ХОЧУ / НЕ ХОЧУ + Я САМ.

Добавьте к этому эмоциональный интеллект уровня впервые вышедшего из норы лисенка, и получите ядерный взрыв. Маминой головы. Малыш в силу своих возрастных особенностей не всегда понимает, чего хочет, но, главное, он хочет это делать сам или определенным, одному ему ведомым образом. Его обуревает сильный гнев, если ему помогают, когда он не просил. Или когда не получается сделать самому. Или пять минут назад он хотел, мама сопротивлялась, а теперь разрешила, а ему уже и не надо. Или мама пытается чуть изменить привычный порядок дел. Выразить этот гнев адекватно у ребенка еще не получается. И это то, чему учим детей мы, взрослые. При условии, что сами умеем, конечно. Мы обязательно поговорим про выражение злости (нашей, взрослой, в том числе) во второй части этой книги.

Что делать:

• бьющая через край физическая и плохо управляемая психическая энергия должна выплескиваться в движении. Достаточное количество физической активности в сочетании с расслабляющими успокаивающими играми за 1–1,5 часа до сна могут значительно облегчить вам жизнь;

• вкладывайтесь в развитие эмоционального интеллекта ребенка (через развитие своего в первую очередь, конечно);

• поощряйте выражать гнев в социально приемлемой форме:

– скажи словами – я не понимаю, когда ты кричишь;

– ты злишься, я понимаю, я бы тоже злилась;

– ребенок, я тебя слышу и вижу, давай вместе придумаем, что делать;

– ты злишься, скажи: «Я злюсь», давай рычать, как рассерженные мишки, потопаем ножками;

• параллельно обращаем внимание ребенка в книгах, в играх на причины эмоций персонажей и на то, как они их выражают;

• максимально поощряем самостоятельность. Хочет сам открывать дверь ключом? Помогать делать яичницу? Кормить собаку? Представьте, что ребенку семь лет и он уже это умеет делать хорошо. Мечта же! А на этом этапе мы, конечно, рядом, помогаем, учим. И верим, что воздастся;

• все еще можем отвлекать, конечно, но работать так же эффективно, как с годовалым малышом, это уже не будет. Зато уже можно и нужно договариваться. Помните, что детки в этом возрасте еще не владеют такими понятиями, как «время» и «надо», ищите более понятные для них объяснения. Например: «Я чуть-чуть отдохну, и пойдем играть / через 5 минут я освобожусь» заменяем на «Видишь чай в чашечке? Вот когда чашечка будет пустая, мы пойдем играть, а пока вот тебе детальки конструктора, собери маме башенку». Или «Малыш, нам надо одеваться, а то мы опоздаем» можно переделать в «Вот как ножки сейчас запрыгнут в ботиночки и побегут по дорожке, а мы будем считать машинки». Альтернатива. Мотивация. Малыш должен захотеть делать то, что вы предлагаете. Иначе бунт. Понятие «надо» сформируется годам к 7, когда дозреют лобные доли.

в) Кризис 3 лет

Великий и ужасный кризис трех лет. У сына наступил в 2,9. И порой кажется, не отпустил до сих пор, хотя человеку уже 3,5 года. Но нет, это особенности нервной системы. Дышим. Все заканчивается.

Кризис трех лет – это сепарация, проверка границ, формирование своего «Я». У одних детей пройдет ярко, у других сглаженно, а кому-то задавят его на корню. И будут удивляться потом, чего это ребенок такой безынициативный и не знает чего хочет. Начаться может аж в 2,5 года, продолжается от нескольких недель до нескольких месяцев.

Лев Семенович Выготский описал так называемое семизвездие симптомов этого этапа:

• негативизм («не хочу / не буду», отрицание очевидного лишь потому, что ВЫ это сказали, предложили; это противодействие взрослому, умение сказать НЕТ);

• упрямство (отказ до последнего делать что-то только потому, что уже начал отказываться; это формирующееся самоотношение);

• строптивость («нет, я буду бить собаку / нет, я буду толкаться»; это совсем не означает «О боги, у меня растет злодей!», это всего лишь сопротивление нормам, попытка заявить о своем мнении; в будущем, подвергая сомнению родительские установки, ребенок сможет НЕ остаться в их плену и выстроить свою систему ценностей);

• своеволие («я сам»; тут нечего комментировать: это неудобно для взрослого сейчас, но большое счастье для всех в будущем);

• протест (бесконечные конфликты со своим взрослым: чем ближе взрослый, тем больше конфликтов; так начинается сепарация, проверяется привязанность и формируются границы);

• деспотизм (попытка управлять всеми вокруг – обратная сторона сепарации: хочется же и маленьким остаться, когда все желания исполняют);

• обесценивание («ты плохая / не люблю тебя» плюс уходят старые интересы, приходят новые; это очень важная составляющая, это развитие эмоционального интеллекта, выстраивание качественно новых отношений со взрослым; дети часто говорят это в ответ на отказ, запрет; это способ выразить злость и обиду).

Как реагировать на семизвездие симптомов кризиса?

В первую очередь, мы реагируем на все спокойно. Даже отказать или сказать строго можно спокойно. Помните, таким поведением ребенок в том числе проверяет, прочна ли привязанность, принимают ли его любым, с любыми эмоциями.

• «Не хочу / не буду». Не давите, это только усилит сопротивление ребенка. Очень важно, чтобы вы не с бухты-барахты предлагали что-либо. Сначала входим в контакт с ребенком, включаемся в его деятельность, потом предупреждаем, когда и что нам предстоит сделать. Можно спросить: «Договорились?» Если ребенок сильно протестует, сделайте паузу. Велика вероятность, что через 5 минут он будет рад вашему предложению. Если ребенок настаивает на своем, вам важно дать ему пример, как находить компромисс и договариваться. Пойдите ему на уступку (чтобы в дальнейшем он пошел на уступку вам). Но только когда попросит спокойно. Так и говорите: «Скажи словами, крики не понимаю». Если действительно важно сделать так, как нужно вам, мягко, но настойчиво ведите свою линию;

• упрямство из принципа. Скажите ребенку: «Я понимаю, это важно для тебя, давай думать, как мы можем договориться». Хочет надеть юбку на джинсы? Спать голым? Есть только зеленое? Определите для себя границы дозволенного и дайте ребенку возможность почувствовать, что его мнение важно;

• «Нет, буду бить собаку / буду толкаться». Реагируем минимально. Если оцениваем, то оцениваем ДЕЙСТВИЕ. И рассказываем, к чему оно приводит: «Толкаться плохо, потому что другому неприятно и обидно». И даем альтернативу: «Если ты зол на кого-то, так и скажи: я злюсь»;

• «Я сам!» Обеспечьте безопасность и позвольте делать самому. Даже неправильно и с пролитым на пол супом;

• протест и конфликты по любому поводу: обеспечьте режим ребенку и достаточную физическую активность. Уберите гаджеты и добавьте сенсорные игры. Помогите нервной системе ребенка. Сами ловите дзен. В случае апокалипсиса меняйте локацию. В охапку – и в гости, в парк, в игровую;

• деспотизм, попытки управлять родителями в надежде все же остаться малышом. Здесь могут появляться откаты с горшком, едой, одеванием, засыпанием. Ребенок постепенно сепарируется, но ему это тревожно, и хочется остаться в привычном состоянии крошки. На самом деле его самого сильно штормит от эмоций. Это проверка границ. Не сдвигайте границы. Особенно из соображений «Лишь бы в доме было тихо». Определите правила вашего дома. Еще раз согласуйте их с членами семьи, чтобы не путать ребенка. И следуйте этим правилам. Без давления: «Потому что я так сказала», «Ты должен слушаться» и прочее. Объясняйте ребенку естественные последствия его отказов («Если мы сейчас еще 10 минут будем гулять, то не останется времени на чтение»; и тогда правда не читаем или читаем меньше). Чтобы сместить акцент с себя и не вызывать бурные эмоции, произнесите: «Такие правила, малыш, – перед сном чистим зубы». Иногда помогает только передача чести договориться с ребенком кому-то другому;

• «не люблю тебя / ты плохая». Кто из вас ребенок? Малыш или вы? На что здесь вообще можно обидеться? Ребенку 3 года. Мышление его таково, что ему сложно понять, как можно быть хорошим / любить и вызывать у него негативные чувства (отказами, запретами и т. д.). Если у вас включается «Я все для него, а он…», это повод работать со своими ожиданиями к ребенку. Во-первых, объясните ребенку, что с ним: «Малыш, ты злишься, когда я не разрешаю съесть пятую конфету, я понимаю». А во-вторых, и в-главных, проговаривайте ребенку (в спокойной уже обстановке, когда эмоции улеглись) вещи, которые помогут ему в голове разделить сиюминутные эмоции и длительные чувства («Бывает, малыш, что я злюсь на твое поведение, но тебя я люблю»). Ребенок запомнит и разделит в итоге вас, как любящую маму, и ваши реакции на его поступки. Помните, что любая ваша бурная реакция фиксирует поведение. Для ребенка важно, чтобы жизнь и вы были предсказуемы. Даже предсказуемо крикливы. Будет провоцировать. И наконец, почему ребенок не имеет право выразить вам гнев? Учите его выражать его в приемлемой форме, а не давите на корню.

Все рекомендации касаются момента, когда ребенка «накрыло». Он зол, разочарован, обижен и не знает, как отстоять свое «я», свое желание, свои границы. Поэтому его способы порой слегка разрушительны.

По факту ребенок просто ищет самый эффективный способ воздействия на окружающую среду. И если мама дает сильную эмоциональную реакцию на крики и плач, швыряние вещей или драку, он будет продолжать делать именно это.

Два основных правила на все случаи жизни:

• держим себя в руках, сохраняем родительскую позицию;

• поощряем ЖЕЛАТЕЛЬНОЕ поведение (это гораздо эффективнее, чем наказание за нежелательное). Попросил спокойно? Смог сдержаться и не пнуть собаку? Согласился на ваши условия? Похвалите человека. Сделайте акцент на «плюшках» от такого поведения (не ссоримся, успеем зайти в парк и т. д.).

А сейчас я вам раскрою секретный секрет: в основе поведения ребенка (особенно в момент кризиса) лежит огромная потребность в родителе. В том, чтобы чувствовать его любовь, принятие. Чтобы быть уверенным в надежности привязанности.

В этом смысле важны два момента:

• оцениваем поступки ребенка, а не его самого (говорим «бить собаку плохо», а не «так делают только плохие дети»);

• и самое главное – общение в удовольствие, качественно проведенное вместе время.

В череде хлопот и домашних дел как часто вам удается по-настоящему включиться в игру с ребенком? А как часто он видит ваши глаза и улыбку, а не вас, уткнувшуюся в телефон? А как давно вы с хохотом катались вместе с горочки?

Не так важно даже то, что вы делаете в момент истерики и протеста ребенка. Важно то, чем заполнено остальное время.

Задание этой главы

Проведите целый день без телефона. Сконцентрируйтесь на ребенке и на ваших ощущениях. Постарайтесь прожить этот день по-особенному, не отвлекаясь на повседневные вещи. Наслаждайтесь каждым моментом.

Истерики. Феномен. Причины

«Мы такими никогда не были». Об эту фразу разбивается уверенность в себе каждой второй мамы. Произнесенная с легким ужасом в глазах, она способна заставить вас думать, что вы:

• плохо справляетесь;

• с ребенком что-то не так;

• пора увольняться с должности мамы.

Вызывает стыд, бессилие, злость в равных пропорциях. А главное – в случае, если мы не успеваем все это отследить, – меняет наше поведение в отношении ребенка. Мы начинаем метаться, перебирая способы воздействия, чем путаем ребенка и расшатываем его еще больше. Речь, конечно, о них – великих и ужасных истериках.

Во-первых, мы такими не были, потому что память обладает удивительным свойством вытеснения. Во-вторых, мы действительно были гораздо удобнее и послушнее, потому что такое было время, такие были нормы, так нас растили. В основном через игнорирование потребностей и решение за ребенка, голоден он сейчас, холодно ли ему и надо ли ему на ручки. Вероятнее всего, не надо. Чтобы не привык. Когда мы были маленькими, плакать было стыдно и «соседи придут, заберут». В нашем детстве плакали только нюни и девчонки. А хорошие детки были послушными и не отсвечивали. Так происходило от непонимания, что же такое истерика в принципе и как использовать ее для развития.

Далеко не любые слезы и даже крики – это истерика. Посмотрите на новорожденного. Какие у него есть инструменты коммуникации? До полутора месяцев у него даже улыбка никому персонально не адресована. Только криком он может дать понять, что ему нужна помощь. Как вы думаете, к какому возрасту мозг созревает настолько, чтобы на неприятную ситуацию (а отказ и запрет – это неприятные ситуации, фрустрирующие взрослого в том числе) человек мог выдохнуть и сказать: «Глубокоуважаемая мама, я испытываю гнев в ситуации, когда хочу размазывать пюре по столу, а мне не разрешают. Давайте искать компромисс»? Многие так и не дорастут до этого в принципе. Теоретически эмоциональный интеллект и лобные доли, которые отвечают за контроль и сознание, дозреют до такой формы годам к семи. И даже тогда мы будем через раз сталкиваться с не самыми конструктивными формами выражения детского гнева.

Собственный пример, терпение, направление в нужное русло в итоге дадут результат: выросшему человеку будет гораздо проще оставаться в контакте с собой и окружающими, понимать свои и чужие чувства, выражать их уместным для каждой ситуации способом, договариваться. Это долгий ежедневный труд. Но он окупается стократно, когда слышишь, как твой ребенок на площадке разруливает чужой конфликт, объясняя другим малышам, что те злятся, что все иногда злятся и давайте качаться по очереди, тогда всем будет весело. Или когда в ответ на строгий запрет ребенок замахивается, останавливает себя, и ты наблюдаешь эту борьбу в глазах, в конце которой побеждает топ ножкой и «мама, ну как так, мне же очень хочется».

Сложно определить в минутах, что есть истерика. Мол, 4 минуты – это просто плач, а вот 5 – уже истерика.

Истерика – это всегда продолжительный и интенсивный плач (бывает 10–15 минут и даже час, но это уже изматывающая, истощающая самого ребенка ситуация). Может сопровождаться экспрессивным выражением гнева, горя. Ребенок может кидать вещи, бить предметы, людей, падать на пол и стучать ногами. Использовать все доступные ему приемы воздействия на непокорного родителя. Особенность истинной истерики в том, что ребенок действительно не может успокоиться сам. Он ходит по кругу, периодически распаляя самого себя. Истерика может затихать и начинаться с новой силой.

Когда очень трудно отвлечь ребенка и даже купленная наконец, столь желанная игрушка уже не нужна, а страдания продолжаются – это истерика. Приблизительно года в три появится манипулятивная истерика. Ее цель – просто добиться желаемого, там нет страшного горя в основе. Если когда-то такой способ сработал, он будет активно использоваться.

Условно до трех лет ребенка можно отвлечь. Это не значит, что все его слезы – манипуляции. Просто одна из особенностей детской психики – это полевое поведение. Ему сложно произвольно удерживать внимание на предмете, ситуации. Это выглядит так: «Горе, горе, плачу, страдаю… О, птичка!»

Бывают этапы (те же кризисы), когда истерики могут случаться по нескольку раз в день и так неделями. Это очень выматывает и родителей, и детей. Именно поэтому так важно понимать природу феномена и знать, как помочь (я подчеркиваю: ПОМОЧЬ) ребенку. И себе.

В другое время, более спокойное, истерики могут случаться периодически, раз в несколько дней, неделю, месяц. Но зато ударно. Все это норма.

Почему ребенок в принципе использует такой способ выражения эмоций? Потому что его нервная система еще незрелая, эмоциональный интеллект не развит, а процессы возбуждения значительно преобладают над процессами торможения. Какой мы делаем вывод? Истерика – это возрастная норма. В зависимости от индивидуальных особенностей ребенка, его темперамента и реакции родителей на истерику их будет у кого-то больше, у кого-то меньше. В среднем они закончатся в 4–5 лет, но эпизодически, конечно, будут возвращаться. Взрослые тоже иногда не могут сами себя успокоить.

Итак, истерика – нормальный, но незрелый способ коммуникации. Насколько это социально приемлемая форма выражения эмоций? Зависит от социума, в котором мы живем. В Греции вы себя слышать не будете за детским гулом. Да и за взрослым тоже. А в нашей стране? А в нашей стране разброд и шатания. Взрослые до сих пор не определились, как можно выражать эмоции. Чего же мы хотим от детей? Ведь учим приемлемым формам детей мы. Своим примером в первую очередь.

Вы умеете выражать эмоции адекватно ситуации. А разрешаете ли вообще их себе проявлять? Или по заветам предков прячете глубоко внутри, они там копятся и приобретают в какой-то момент разрушительные формы? Может, предпочитаете в итоге головные боли, а не выразить словами свою злость здесь и сейчас?

Истерика – это способ рассказать родителю о своих потребностях и чувствах. Наша задача – научить ребенка понимать, что с ним вообще происходит (развитие эмоционального интеллекта), а также овладеть новыми, более зрелыми формами выражения чувств.

Возможно это только через принятие ребенка в таких эмоциях. Родительский посыл звучит так: «Я слышу тебя, я выдерживаю твои эмоции, ты можешь на меня опереться, я принимаю тебя и в злости, и в горе, и в попытке прогнуть маму, но давай искать более удачный способ договориться».

Попробуем выделить основные глубинные причины истерик.

1 год:

• Незрелость нервной системы (процессы возбуждения преобладают над процессами торможения) и неразвитый эмоциональный интеллект.

• Любой физический дискомфорт.

• Кризис 1 года (реакция на отказ и запрет).

• Сепарационная тревога (ответ на расставание с объектом привязанности).

2 года:

• Все то же самое + «хочу сам».

3–4 года:

• Все, что выше, плюс проверка границ (через которую идет формирование личности ребенка: на что я способен, что могу, кто я, где мои границы, как с ними обращаться, где чужие).

Отдельно выделим:

• истерика как закрепившаяся форма поведения;

• реакция на появление в семье младших детей;

• реакция на стресс (любые изменения: переезд, выход в сад, отпуск, отлучение от груди, переселение в свою кровать и прочее);

• реакция на обстановку в семье и конкретно мамино эмоциональное состояние;

• нарушения привязанности.

Причина у истерики есть всегда. Иногда причина целого дня нескончаемых истерик в том, что вчера мама ушла на весь день и ребенок скучал. Так он сливает стресс и накопленное напряжение. А иногда причина в том, что час назад не разрешили поиграть с ершиком, отвлекли, а сейчас кубик упал с башенки, и получилось, что два горя наслоились друг на друга.

Обсудим чуть подробнее две сложные причины: уровень развития эмоционального интеллекта и нарушения привязанности.

В понятие «эмоциональный интеллект» традиционно включают 5 компонентов:

• понимание своих эмоций;

• умение ими управлять;

• понимание чужих эмоций;

• умение ими управлять (не злостные манипуляции, а дипломатические способности);

• самомотивация.

Нас в теме истерик интересуют два первых пункта. Причем эти способности должны быть развиты в первую очередь у самих родителей.

Вы каждый раз срываетесь на крик и шлепки? Грохаете дверьми и швыряете игрушки? Ребенок развивается, подражая. Невозможно объяснить ребенку, почему не стоит визжать от злости, если мы сами стабильно превращаемся в ба́нши[1] несколько раз в день.

Что развивает детский эмоциональный интеллект?

• Подражание способам реагирования своего взрослого. Его взрослый умеет речью выражать злость? Может сказать: «Я злюсь, когда мне приходится повторять 148 раз одно и то же»? Может отжаться, выдохнуть, выпить стакан воды и выдать более или менее неразрушительную реакцию? Ребенку повезло.

• Наблюдение за миром людей и зверей. Ребенок попадает в большой мир разнообразных ситуаций и наблюдает. Но, чтобы он правильно понял происходящее, его взрослый поясняет ему, почему вон тот малыш ударил ту тетю, что он чувствует и как можно было сделать по-другому, ведь теперь тетя ощущает грусть, злость и ей больно.

• Дополнительные игры на развитие эмоционального интеллекта (проигрывание ситуаций на игрушках, рисование эмоций и прочее).

• Расширение кругозора и развитие эстетического вкуса. Музыка, кинематограф, литература, театр, разные культуры, обычаи, традиции – нам важно дать ребенку знание о том, что мир многогранный, а не догматичный. Как мы это делаем? Помимо того, что мы ребенка просто знакомим с миром прекрасного и много разговариваем с ним, мы работаем со своими установками. И своим кругозором.

Что же касается привязанности, то можно вспомнить слова Ю. Б. Гиппенрейтер: «Дисциплина не до, а ПОСЛЕ установления добрых отношений и только на базе них»[2].

В отношениях с детьми все довольно просто. И сложно одновременно. Я повторюсь, если мы теряем баланс между безусловным принятием и разумными границами, ребенок начинает тревожиться. Он не знает, можно ли опереться на своего взрослого, достаточно ли он надежен, будет ли рядом, несмотря на вот такое поведение, например. И начинает судорожно тестировать родителя на предмет устойчивости и надежности.

Чтобы понять, является ли это причиной истерик именно вашего малыша, задайте себе такие вопросы:

• Сколько времени я провожу со своим ребенком?

• Включена ли я в него хотя бы часть этого времени эмоционально?

• Как часто я раздражена / злюсь / одергиваю его / делаю замечания / запрещаю / отказываю / кричу на ребенка? А может, я его еще и шлепаю от случая к случаю?

• А я получаю удовольствие от общения с ним?

• Понимает ли ребенок, что ему можно, а что нельзя? Или это зависит от моего настроения и меняется день ото дня? А может, я и сама не определилась, какие у нас дома правила?

Этот чек-лист – по сути, точки необходимых изменений. Мы не доводим до абсурда: 24 часа в сутки в плотном безотрывном контакте с ребенком находиться не надо. Но если я те же 24 часа с ним, но носом в телефоне – это на самом деле 0 часов 0 минут.

Мы разобрались с тем, что такое истерика в принципе и какие бывают глубинные и технические причины такого поведения. Поняли, что эффективнее работать на профилактику. Но что же делать родителю в момент, когда человек начинает крениться к полу в режиме замедленной съемки? В каждом возрасте свои особенности.

а) 1 год

Ведущая потребность в этом возрасте – познавательная. Все, на что направлена деятельность ребенка, – это познание мира, свойств и функций своего тела и окружающей действительности. Наша задача – обеспечить ребенку возможность беспрепятственно знакомиться с миром.

Ему непонятно, почему землю из горшка нельзя зачерпывать рукой и размазывать по полу. Ведь это так интересно. И тактильно приятно.

Предположим, что никаких причин для истерик, кроме отказа и запрета, в данный момент времени нет. Ничего не болит, все выспались, дома спокойно, никаких изменений в жизни, мама теплая и в контакте.

Давайте подытожим. Чтобы минимизировать вероятность истерик и смягчить их последствия, важно:

• максимально обезопасить пространство (просто уберите все опасные предметы подальше, поставьте заглушки на розетки, окна и ящики, прикрепите комоды к стене, прикройте углы мебели мягкими уголками и выдохните);

• быть рядом, страховать (особенно когда человек учиться стоять/ходить). Он быстро научится, поверьте;

• когда мы делаем что-то свое или по дому, занимать ребенка (предложите ему коробку с настоящими НЕ мелкими предметами быта, которые не жалко). Посадите его рядом в стульчик копаться в них, пока вы готовите. Сидеть одни в комнате большинство малышей этого возраста не готовы;

• использовать слова «нет» и «нельзя» умеренно (старайтесь оставить их для ситуаций, потенциально опасных для малыша);

• переключать внимание («Что вижу, то пою» в этом возрасте еще хорошо работает);

• предлагать альтернативу;

• давать инструкции (вместо «Стой! / Нельзя / Не ползи туда», которые ребенок еще не очень воспринимает, используйте «Ползи сюда / Держи крепче / Смотри в ту сторону, в которую идешь»).

Порой ничего не помогает. И придется разочек спланировать с дивана носом вниз, чтобы понять, чего это мама уже второй месяц нудит свое «попой вперед». Полностью таких ситуаций избежать не получится. И это такой же важный жизненный опыт для маленького человека, как и мамины утешающие объятия после неудачной стыковки с полом.

А иногда вы строго скажете «Нет». Без альтернатив. Просто нельзя, потому что такие правила. И ребенок расстроится. И будет гневаться. И выражать свое чувство. Что делать в такой момент?

На пике истерики (это универсальное правило!) объяснять бесполезно, вас не услышат. Советы:

• дышите. Сейчас главное, что нужно ребенку, – ваша устойчивость. Чем вы спокойнее, тем быстрее удастся успокоить малыша;

• установите контакт глаз, присядьте к ребенку;

• если он позволяет, дотроньтесь до него, погладьте, обнимите;

• если нет, просто будьте рядом;

• мягким и тихим голосом, поймав паузу в рыданиях, расскажите малышу, что с ним происходит («Ты злишься, я понимаю, я бы тоже злилась»);

• снова попробуйте установить тактильный контакт;

• все, что нужно по ситуации, вы сделали, теперь можно малыша отвлечь, перевести энергию и помочь ему успокоиться. Принять тщетность бытия для него непросто. Песенка. Сказка. Окошко. Добавим в голос заговорщицких интонаций – почувствуем себя примой ТЮЗа.

б) 2 и 3 года

Снова таки предположим, что все профилактические меры приняты, глубинные причины истерик исключены, но вот она, родимая, случилась.

Истерику легче предотвратить, чем купировать:

• не надо разрешать все и сливать границы, лишь бы дите не плакало. Скорее всего, именно от этого оно и будет круглыми сутками выдавать полицейскую сирену;

• привлекайте человека к своей деятельности (отнеси на стол салфеточку, на тебе тоже тряпочку, вот тебе кусочек теста, хочешь мни, хочешь дегустируй и т. д.);

• вычислите провоцирующие истерику ситуации и действуйте на опережение (смотри-ка, вот и входная дверь, поможешь маме? Откроешь ключиком САМ?). Если не удается предупредить ситуацию, уберите провоцирующий стимул на время;

• помните: двух-, трехлетнего ребенка невозможно заставить что-то делать, если у него нет на это мотивации, интереса. Это нормально – не хотеть сначала на улицу, а потом домой. Хорошо там, где я сейчас. Лучшее поощрение ребенка – совместная деятельность с родителем: «Придем домой и потанцуем под наши любимые песенки» – лучше, чем мультик или конфета;

• с детьми этого возраста (если они не в фазе активного кризиса) можно договариваться. Иногда надо предложить одними и теми же словами два, три и даже пять раз, пока малыш не поймет, что условия договора не изменятся;

• ребенок этого возраста не умеет просто ждать. Ему важно выстроить перспективу: «Сейчас пузырьки появятся в чайнике, и будем разливать по чашечкам, а после достанем пластилин». И предложить занятие на время ожидания. Хоть песенки вместе петь. Ребенку постарше купите песочные часы, чтобы течение времени было не абстрактным понятием, а вполне наглядным процессом. В конечном итоге он возьмет эти способы себе на вооружение и лет через 20 в очереди к врачу не будет маяться тревогой и бессилием.

• используем ведущие потребности этого возраста – познание и игру. Заговорщицкое «А ты зна-а-а-аешь…» способно переключить внимание даже с вожделенной машинки. Не забудьте потом рассказать захватывающую историю о работе двигателя внутреннего сгорания или разнице между кучевыми и перистыми облаками. Используйте игрушки ребенка, говорите от их имени, чтобы снять эмоциональный компонент, направленный именно на вас. Заведите игрушку-перчатку хоть из носка с пуговицами, пусть она договаривается с человеком и объясняет, почему надо зимой надевать на улицу шапку.

Мы же взрослые люди и понимаем, что нет универсальных инструкций, подходящих ко всем детям и ситуациям разом. Вы можете применить все средства профилактики детской истерики, но она тут как тут.

Что делать в случае ЧП:

• оцените, насколько запрет необходим и готовы ли вы пойти на уступку? Вполне можете, но только когда ребенок успокоится, чтобы не закреплять истерику как способ достижения цели. Не идите на компромисс каждый раз, сверяйтесь с внутренними правилами вашего дома. Помним, что в целом до 3 лет запреты касаются в основном вопросов безопасности. Используйте фразы: «Малыш, я вижу, ты злишься, но я не понимаю, когда ты кричишь, попробуй сказать спокойно / показать пальчиком». Иногда малыши злятся просто потому, что их не понимают – не хватает речевых навыков. Этот этап надо прожить. Нет задачи угадывать с полуслова. Проговаривайте варианты, пробуйте называть то, что хочет/чувствует ребенок;

• давайте контакт в этот момент умеренно. Чтобы не закреплять истерику как способ добрать общение с мамой. Даже такое, негативно окрашенное. Говорите меньше, тише, медленнее, короткими простыми фразами;

• если тактильный контакт, проговаривание детских эмоций и попытки договориться, предложить альтернативу не помогают, попробуйте способы-хитрюшки: начните говорить шепотом с хитрым взглядом; театрально описывайте происходящее со стороны, только не стыдите ребенка («О-о-ой, смотрите-ка, какой чудесный малыш у нас тут на полу валяется, как он умеет громко кричать и слезки какие у него капельками!»); возьмите все ту же игрушку-перчатку и поинтересуйтесь от ее имени, что же стряслось у человека;

• если истерика связана с тем, что меняется привычный образ действия (отлучение от груди, сняли памперс, переселили в кровать и прочее), примите как факт, что человеку тяжело. И это наша задача – сначала подготовить его к этим изменениям и дать альтернативные инструменты удовлетворения потребности. Если все усилия тщетны, это просто надо прожить, остается только контейнировать эмоции ребенка и сочувствовать ему, быть рядом и не впадать в аффективные состояния.

99,9 % родителей столкнутся с детской истерикой хотя бы раз. Повезет тому, кто поймет, чем она вызвана, и сможет дать ребенку то, что ему в данный момент по-настоящему нужно. Кто-то и не поймет, что это была истерика. Плачет ребенок, требует, успокоить трудно, но я видел такое, так бывает. И будет потом рассказывать окружающим, что его-то малыш не истерит. А кто-то и вовсе приврет, думая, что детская истерика характеризует родителя как горе-педагога.

Я еще раз подчеркиваю: правила нужны. Границы должны быть четкими и ясными. Но вводить их нужно своим примером, с помощью ритуалов, инструкций и поощрения желательного поведения. А не наказывая трехлетнего человека бессмысленным и обидным для него стоянием в углу или пугающими и такими же бессмысленными шлепками по попе.

Задание этой главы

Записывайте в течение дня свои запреты и одергивания («Стой!», «Положи!», «Отойди!» – это тоже запреты). В конце дня разделите их на 3 группы: безопасность, мой собственный стыд (неловкость перед окружающими), мой личный дискомфорт («мне это убирать», «нет сил организовать пространство» и т. д.). Выдержана ли пропорция в сторону безопасности?

Агрессия. Феномен. Причины

Когда мы говорим про детскую агрессию, мы имеем в виду действие разрушительного характера, направленное вовне. Это при хорошем раскладе. Иногда это действие направлено на самого себя (аутоагрессия), и это значительно менее желательная форма поведения, чем ударить соседа. С точки зрения здоровья, по крайней мере.

Понятие «агрессия» гораздо более широкое, чем то, что мы рассмотрим в этой главе, ведь любое взаимодействие с миром и людьми предполагает нарушение границ. Так или иначе это уже акт агрессии. Но это философия, а мы пришли сюда за голыми фактами и инструкциями.

Мы со своей взрослой колокольни торопимся все, что делает ребенок, назвать агрессией. Годовалый малыш в порыве исследовательской деятельности протащил Барсика за хвост от балкона до коридора. Двухлетний бежал вас поцеловать и на радостях перепутал функцию, впившись зубками вам в щеку. Трехлетнему малышу очень хочется играть с другими детьми, но его забыли обучить заклинанию «Привет, я Петя, давай дружить». Толкну тебя, хоть так повзаимодействуем.

Не спешите в любом укусе, толчке или даже ударе видеть проявления злобной сущности собственной кровиночки и ваше педагогическое фиаско. Направленная агрессия с умыслом, получение удовольствия от страданий другого живого существа – это история совсем другого возраста. Это лет в 5–7 и старше. Да и то в 5 лет это скорее любопытство и неразвитые эмоциональный интеллект и эмпатия. Не каждый, кто надувает лягушку в 5 лет, в будущем станет маньяком.

Действия детей, которые нас смущают и заставляют задуматься, норма ли это:

• бросание предметов;

• бьет, кусает, щипает, толкает взрослых, в том числе маму;

• бьет, кусает, щипает, толкает сверстников;

• негуманное обращение с барсиками и тузиками (тянет за хвост, кидает предметы, пытается пнуть, замахивается);

• вербальная агрессия у детей постарше (ребенок обзывается, хамит, врет).

Разберем возможные причины такого поведения.

В возрасте до 1 года (по сути до кризиса) единственная причина такого поведения – исследовательский интерес. Интересно кинуть тарелку, толкнуть горшок с цветком, потянуть пса за хвост, а маму за волосы. Интересно и дает новый сенсорный опыт.

Закрепляется в виде игры нашими бурными реакциями. Чем больше реагируем (позитивно или негативно – не важно), чем больше уделяем этому процессу внимания, а ребенку контакта, тем дольше будем изживать эти формы поведения.

Отдельно рассмотрим здесь кусание сосков во время кормления. Это происходит чаще всего либо от дискомфорта, связанного с прорезыванием зубов, либо человек просто задумчиво развлекается с вашей грудью и своими ощущениями. Главное опять же – не закрепить это поведение. Вопрос узкий, поэтому сразу прокомментирую: мы не терпим, а даем понять, что с нами так делать не надо, маме больно. Крики, охи сдерживаем, выражение лица делаем строгим, грудь забираем со словами «Мне так больно». Через какое-то время (и я говорю о минуте, за которую мы дали понять человеку, что велик шанс потерять что-то очень важное и нужное, если с ним неаккуратно обращаться) даем грудь. Если это не помогает, забираем грудь и малыша кладем рядом с собой. Тоже на минуту-две.

Ну и, конечно, работаем на профилактику причины в виде боли: используем прорезыватели, морковку из холодильника, лекарственные средства (с разрешения врача).

Обычно малыши начинают покусывать мамину грудь в районе 6–8 месяцев с появлением первых зубов, но быстро приспосабливаются. Просто помните: если вам что-то не нравится и приносит дискомфорт (ребенок теребит вам сосок, крутит волосы, ковыряет родинки и пр.), спокойно дайте ему понять, что с вами так нельзя. Ваше бережное отношение к своим границам научит малыша в конечном итоге так же относиться и к чужим, и к собственным границам.

Первый возрастной кризис знаменует появление новой причины агрессии – злость в ответ на отказ и запрет.

Ребенок злится и не знает, как выражать это чувство. Как может (как видел, как получилось), так и выражает. Если ребенок в 1,5 года лупит маму по лицу в ответ на запрет, это совсем не обязательно означает, что дома его нещадно шлепают и он взял это поведение за модель. Не обязательно, но может.

Основная причина такого поведения – незрелый эмоциональный интеллект и отсутствие эмпатии: я не знаю, как показать или сказать, что я злюсь, и не понимаю, что чувствует другой, когда я его бью.

Закрепиться такая форма поведения у ребенка действительно может, если по отношению к нему применяются физические способы воздействия (даже легкий профилактический шлепок по попе легализует это как способ взаимодействия). Крик на ребенка также может трансформироваться в физическую агрессию со стороны ребенка. Более того, даже если ребенка никто не трогает и на него не кричит, но он видит такие формы поведения в целом дома между его взрослыми, велика вероятность, что возьмет это за модель поведения.

Интересный момент: если в семье принято эмоции максимально подавлять и не показывать, а вся агрессия приобретает пассивную форму (обиды, игнорирование, шипение друг на друга из разных углов), то ребенок, как самый чувствительный элемент семейной системы, может начать выдавать вовне напряжение, накопленное всеми членами семьи. А так как конструктивные формы выражения злости ему не продемонстрировали, будет делать, как возраст позволяет.

В силу неразвитого эмоционального интеллекта некоторые, особенно легковозбудимые дети, могут путать эмоции. Действительно малыши могут ударить от радости или укусить от горя. Если это единственный способ получить контакт от уставшей мамы, ребенок будет использовать его. Даже при достаточном контакте это просто может быть игрой. Весело же: я швыряю вещи – мама начинает туземные пляски.

Ну и, наконец, у детей примерно к 2–3 годам вместе с потребностью в игре просыпается интерес к сверстникам и желание с ними общаться. Модели взаимодействия они усваивают через подражание. Если взрослый специально не обучает ребенка, как знакомиться, как предлагать играть, как и во что собственно играть, малыш порой выбирает максимально контактный, но не самый конструктивный способ: ткнуть, пнуть, толкнуть.

Что может ситуативно вызвать такое поведение? Все то, что может вызвать гнев и любую другую форму нежелательного поведения. Физический дискомфорт (голод, холод, недосып, боль), отказ, запрет, непонимание собственных желаний, невозможность их донести до родителя, сепарационная тревога (реакция на расставание с объектом привязанности), в целом нарушения привязанности.

Понятное дело, что мы, как всегда, работаем с причинами. Устраняем их. Но как реагировать в моменте? Вы уже, наверное, догадались, что большой разницы здесь с главами про истерики, вседозволенность и со следующей, про непослушание, не будет. Тем не менее проговорим.

а) 1 год

Помним, что действия здесь вызваны исследовательским интересом и наша задача – не закрепить негативное поведение. Поэтому все наши реакции максимально спокойные. Даже если мы что-то говорим строже или хмурим брови, все равно следим за децибелами и жестикуляцией.

В моменте:

• коротко обозначаем: «Мы так не делаем, маме / Тузику больно / игрушка сломается»;

• переключаем внимание;

• даем инструкции: мы маму за волосы не тянем, лучше погладь маму (берем ручку в свою руку и водим, показываем движение);

• а здесь уже закрепляем форму поведения своей позитивной эмоциональной реакцией (расплываемся в улыбке, говорим, как нам приятно и т. д.);

• готовимся повторять много раз. Очень. Много. Раз.

б) 2 и 3 года

Я подчеркну еще раз: невозможно объяснить ребенку, что бить людей нельзя, если мы допускаем это по отношению к нему; надо уважать чужие границы, но как он научится, если его границы никто не замечает, желаниями не интересуется, одевает, выкручивая руки и ноги и т. д.? Разовые акции не берем, конечно, подразумеваем систему. То есть в первую очередь мы анализируем и пересматриваем свое взаимодействие с ребенком и то, что он наблюдает в семье.

Далее подумайте, что смотрит и во что играет ваш ребенок. Если у ребенка вдруг появились агрессивные формы поведения, проанализируйте, нет ли этого в мультиках, которые он смотрит, не играет ли он с папой в шуточную, но борьбу. Это касается также вербальной агрессии. Уберите эти элементы, по крайней мере на время.

Если мы хотим, чтобы ребенок перестал действовать каким-то образом, мы должны обучить его альтернативным способам действия. Своим примером, обращая внимание на похожие случаи в книжках и на улице, проигрывая на игрушках, давая конкретные инструкции (не «Пойди познакомься», а «Давай ручку, подойдем к мальчику, а теперь скажи: „Привет!“»).

В моменте:

• стараемся предотвращать (не допускать перевозбуждения, на время исключить провоцирующие стимулы и ситуации, руки ловить);

• реагируйте на такое поведение. Только если это уже очевидная игра, тогда со спокойным лицом уходим по своим делам на кухню. Мой сын, например, в какой-то момент повадился с хитрым лицом все швырять. Желательно бьющееся и чужое. Две недели срочных дел на кухне и последующее СОВМЕСТНОЕ устранение последствий швыряний, и все прошло;

• реагируйте максимально спокойно. Ровным, нудным тоном, без красок в голосе говорим (повторяем 100 раз, если надо): «Мы так не делаем / мы не бьем / не кидаем / мне больно». Но помним из главы про вседозволенность и границы: невербально показываем свое неудовольствие;

• даем альтернативу: злишься – потопай/порычи/скажи: «Я злюсь»; хочешь пообщаться – скажи: «Привет»; нравится девочка – обними. В случае с избиением детей в окружении учим извиняться, жалеть, гладить, мириться (если вы ссоритесь при ребенке, не забудьте при нем же помириться). Готовимся повторять это много раз. Ребенок, который услышал, понял и сделал, – это три разных ребенка. По крайней мере лет до 7;

• самый тяжелый момент, который все портит, как и с истериками, – это стыд. Люди же видят. Что они подумают о ребенке? А обо мне как о маме? Дышите. Вы все равно не контролируете чужие мысли. Плюс это, скорее всего, ваши собственные мысли. Признавайтесь, что думаете о мамах, чьи дети дубасят ваших? Сконцентрируйтесь на решении задачи – изменении паттерна поведения ребенка;

• самое важное – не забывать, что поведение не равно человек. Поступок может быть плохим, а ребенок все равно остается любимым. Если уж ругаете ребенка, избегайте фраз типа «плохой мальчик». Не вешайте ярлык. Ребенок же поверит вам, и ему придется соответствовать этому ярлыку;

• детей не стыдим. Не сравниваем. Не шантажируем отвержением («Любить не буду такого», «Отдам дяде»). Не пугаем бабайками и соседями, если не хотим через пару лет работать с детскими фобиями.

Задание этой главы

Потратьте день на наблюдение за своим ребенком из надситуативной позиции. Как будто вы сторонний наблюдатель, исследователь. В каждый момент, когда ребенок проявляет агрессию, старайтесь ответить на вопрос: зачем он себя так ведет? Что он хочет мне сказать? Что я могу сделать, чтобы научить его другому способу?

Непослушание

Давайте сразу иметь в виду, что НЕпослушание в изначальном его смысле (нарушение запретов, просчет родительских эмоций, злой умысел) неприменимо к детям, у которых лобные доли не дозрели до этого. То есть лет до 5–7. Все, что до этого (отказ делать то, что просите, или настойчивое повторение того, что просите не делать), объясняется следующим:

• вы даете сильную эмоцию (дали когда-то), теперь это игра. Мой сын в возрасте 1,5 года играл со мной в игру «смотри, мама, как я сейчас буду прыгать с дивана на каменный пол». Смотреть на это спокойно было невозможно – я подлетала, хватала. Ребенок хохотал и начинал игру сначала. Никакие «нельзя», строгий тон и прочее не работали. В итоге пол был выстлан плотным слоем подушек, и каждый раз, когда ребенок с хитрой моськой подходил к краю дивана, я резко вспоминала, что у меня важные дела на кухне. Через неделю игра забылась навсегда;

• у ребенка не сформированы процессы произвольного торможения, ему просто нравится то, что он делает, он реально вас не слышит или не может остановиться. Присядьте, установите контакт (глазами или дотроньтесь). После этого начинайте запрещать или направлять ребенка;

• вы просите то, что недоступно ребенку в силу возраста («Успокойся», «Не кричи», «Не шевелись, сиди спокойно» – это все не для их нервной системы);

• это единственная возможность добиться от вас контакта (характерная ситуация, когда мама находится в депрессивном или субдепрессивом состоянии и не может быть в контакте с ребенком);

• наблюдаются нарушения привязанности, и поэтому ребенок не следует за родителем (маленький ребенок вообще не слушает, а именно следует).

Я могу привести еще полдюжины причин, и ни одна не будет звучать: «Вы плохо воспитываете ребенка». Скорее всего, просто ваши требования к ребенку непоследовательны, он не понимает, что ему можно, что нельзя.

Вот пара приемов для малышей 1–3 лет (я повторюсь: до года просто обезопасьте пространство и предоставьте ребенку свободу исследования; если запрет неизбежен, отвлекайте, переводите внимание):

• при нежелательном поведении реагируйте максимально спокойно и вербально, и невербально. Об этом подробно читайте в главе «Принятие VS вседозволенность». Иногда не получается обойтись без слов «Нельзя», «Мы так не делаем» – это нормально;

• если вы видите, что ребенок сейчас сделает что-то, что делать нельзя, опередите его, дав команду. Пытается кинуть песок в кого-то, суньте под нос формочку со словами «вот сюда клади, будем куличик делать». Предотвращайте. В ситуациях, опасных для жизни и здоровья (убегает на дорогу, не хочет идти за руку и т. д.), ловим, останавливаем, берем за руку, безапелляционно вводим правило «через дорогу ходим за руку». Не получается, значит, не ходим через дороги, выбираем площадки, откуда не сбежит. Для ребенка до трех лет нормально не понимать, почему это важно. Проигрывайте ситуации, связанные с безопасным поведением, на игрушках. Читайте малышу терапевтические сказки, например, из серии «Сказкотерапия» от издательства CLEVER;

• используйте утвердительные фразы. Вы говорите: «Не прыгай», ребенок слышит только «Прыгай» и думает: «Отличная идея». Выпишите все ситуации, в которых ребенок вас «не слушается», и придумайте (и выучите) фразы, которые будете ему говорить вместо привычного и неработающего «нельзя»;

• забалтывайте. Дети уже в полтора года отлично вас понимают не только невербально. Начните вкрадчиво что-то рассказывать, ту же сказку, например;

• нельзя ребенку 1,5–3 лет запретить, не дав альтернативы. Сын настойчиво лез на подоконник ровно до того момента, пока мне не пришло в голову заветное: «На подоконник нельзя, а коленями на батарею можно». Неделю простоял на батарее, глядя в окошко, и забыл;

• используйте формулу «Да, конечно, но…» (позже, завтра, после ужина).

Как мы, родители, сами того не ведая, закрепляем нежелательные формы поведения у детей? Помните, даже у младенца есть потребность в эмоциональном контакте с матерью. Это залог его чувства безопасности: мама рядом, мама заботится, мама включена в меня, мама отзывается на мой зов – значит, я выживу.

Со временем у ребенка формируется потребность не просто в эмоциональном отклике и включенности, но в полноценном общении. Общении через эмоциональный контакт в первую очередь.

Для детей контакт с родителем становится своеобразной пищей. Крайне желанной. На что порой дети не идут, чтобы его получить. Причем контакт любого характера, даже негативный. В этом смысле для ребенка любой контакт – это контакт.

В случае с нежелательным поведением, в том числе непослушанием, мы можем ненароком закрепить его:

• сильной позитивной реакцией (смех, умиление). Что мило в год, уже не так мило в три;

• сильной негативной реакцией (крик, шлепок, меткий бросок игрушки в стену, пинок кота и пр.). Даже если после окрика ребенок прекратит действие, сделает он это из страха, а не от понимания и осознания. А еще запомнит, что мама дает кучу внимания, если так делать;

• непоследовательной реакцией (сегодня на баловство я хихикаю, завтра ругаюсь, послезавтра начинаю рыдать от бессилия);

• в случае невротических реакций постоянные «Убери руку» / «Вынь палец» / «Хватит» / «Прекрати!» тоже закрепляют негативную модель поведения. Минимум эмоционального внимания, работаем с причинами, руки занимаем, мягко убираем. Произвольное поведение ребенка не развито настолько, чтобы просто остановить себя.

А нужны ли наказания? В частности за непослушание? В целом нет. Почему? Потому что они не работают. Вы ставите в угол «подумать» двухлетнего ребенка? Он пугается, не понимает, что происходит, или вовсе хохочет, думая, что это игра. Вы отбираете игрушки у ребенка постарше? Он обижается и сути все равно не улавливает.

Пока никто снова не возмутился на тему «что же теперь, все разрешать?!», поясню еще раз (и отправлю перечитывать все ту же главу про вседозволенность):

• ребенку любого возраста ОБЯЗАТЕЛЬНО нужны правила;

• наказания за нежелательное поведение работают ГОРАЗДО МЕНЕЕ ЭФФЕКТИВНО, чем поощрение за желательное поведение (поощрение здесь – мамина радость, улыбка, ее позитивное внимание, а не подарки);

• наша глобальная задача – донести до ребенка, почему важно выполнять те или иные правила, а не запугать. Иначе мы получим ситуацию, когда при маме мы правила выполняем, но чуть мама за порог – и все. Объяснять, мотивировать, укреплять привязанность, верить в свой авторитет, быть последовательным и еще 100500 раз объяснять – вот наша стратегия;

• детей до 5–7 лет наказывать НЕ ЗА ЧТО. Все шкодничества – это игра, любопытство, вызов вас на контакт, переутомление, скука, отсутствие понимания, зачем делать то или иное. И это ответственность НЕ детская;

• с детьми постарше можно использовать договоренности. Договорились, что самокат уедет в гараж, если уезжать на нем с площадки, значит, уедет;

• очень важно, чтобы мы это делали спокойно, без злости, просто апеллируя к системе правил;

• не забудьте дать человеку возможность исправить поступок;

• воспитательная мера по масштабу должна соответствовать нарушению;

• самый эффективный способ воздействия на перспективу – показать естественные последствия действий (категорически не хочешь надевать перчатки – выйдем без них, замерзнем – сами попросим маму их надеть. Потерял третий телефон? Каждый следующий будет проще предыдущего, пока не дойдем до «Нокии-3310»).

В нашем эмоционально и психологически незрелом обществе вообще соблюдают закон в основном только под камерами. Мы массово ведем себя разумно именно из страха наказания. Люди начинают выполнять очевидные вещи (убирать за своей собакой, например) только под страхом большого штрафа.

Меня не наказывали ни разу в жизни. Никаких отлучений от компьютера, домашних арестов, уж тем более игнорирования или битья. Значит, можно обойтись без наказаний.

Задание этой главы

Посчитайте в течение дня, сколько раз ребенок вас послушался, а сколько нет. Вы будете удивлены, что даже в моменты кризисов послушание преобладает. Просто реакции непослушания гораздо более бурные.

Старшие и младшие

Есть особая причина возникновения (или усугубления) истерик, агрессии и непослушания в целом, о которой я хочу поговорить отдельно. Это появление младших сестер и братьев. Почему так происходит и что делать? Давайте разбираться.

Рождается младший ребенок. Старший неожиданно начинает огрызаться и хамить вам, обижать и даже иногда бить малыша. Что при этом испытывает родитель? Страх за младшего, раздражение и злость на старшего, порой собственное бессилие.

Этот клубок чувств приводит к тому, что мы начинаем запрещать старшим подходить к младшим, наказываем их, кричим. И казалось бы, это логичная реакция – мы же защищаем того, кто сам не может о себе позаботиться, а на деле выходит, что становится только хуже.

Давайте попробуем понять, где корень проблемы. Для начала постарайтесь принять тот факт, что конкуренции (хотя бы тревоги на эту тему) между детьми не избежать. Конкуренции за любовь родителей, их ласку и внимание. Ситуацию с откровенными любимчиками и золушками не будем рассматривать. Вот рождается младший, и что происходит? Все ваше внимание уходит ему, потому что без вас он просто не выживет. Что чувствует старший? Он чувствует одиночество. Ему обидно и страшно, он думает, что его больше не любят. Чем больше он так думает, тем хуже себя ведет. Ведь так он получает ваше внимание.

Что же делать? Вот несколько (не очень простых) шагов:

• готовьте старших детей к появлению младшего. Не стоит рассказывать, как весело будет играть с младшим. Ведь это неправда, игры начнутся только через пару лет. Расскажите, что у вас в животике малыш. Покажите на улице других крох, сделайте акцент на том, как важно о них заботиться. Заведите пупса, чтобы ребенок мог опробовать функцию заботы. Ожидание малыша может стать для старшего ребенка радостным, если для самого родителя это радость. Можно вместе готовить младшему на рождение поделку, можно устроить семейную фотосессию;

• есть такая чудесная традиция, приезжая из родильного дома, дарить что-то старшему ребенку от лица младшего – на знакомство, так сказать;

• постарайтесь познакомить детей в максимально комфортной и доброжелательной обстановке. Будьте внимательны и к своему состоянию! Если вы раздражены или боитесь, что старший что-то не так сделает, постарайтесь успокоиться и не стоять над детьми грозным стражем, пока они знакомятся. Когда в родильном доме или после выписки впервые увидите старшего ребенка, передайте хотя бы на пару минут кроху папе (бабушке) и обнимите, поцелуйте старшего, скажите, как скучали и рады его видеть;

• обязательно привлекайте старшего к процессу заботы о младшем. Не вешайте на него обязанности, а просите помочь именно вам (что-то дать, подержать). Старайтесь делать это в максимально игровой форме.

Давайте попробуем представить себя на месте старшего ребенка, который был единственным, получал всю заботу и внимание значимых взрослых, и вдруг приходит он, младший ребенок, братик или сестра. Даже если мы готовим малыша к прибавлению в семье, мы не можем поначалу обеспечить ему тот же уровень внимания, что и раньше.

У ребенка включается базовый страх потери привязанности, потери значимого взрослого. Если говорить человеческим языком, малыш переживает, а любим ли он? А нужен ли еще, если мама теперь все время с этим комочком? И даже если ребенок рад появлению нового человека (особенно если ему уже 5–7 лет и у него развита эмпатия, забота о ближнем), все равно страшно.

Как ребенок это покажет? Как проверит маму на близость? В большинстве случаев вы заметите ухудшение поведения, истерики, капризы, агрессию в сторону мамы и, самое главное, агрессию в сторону младшего ребенка. Необязательно, но вполне вероятно.

Что делать, если это все же случилось:

• помните, что это нормально;

• НЕ кричите, НЕ наказывайте за это, тем более не щипайте/бейте/кидайте чем-то, повторяя действие старшего ребенка в сторону младшего;

• не отгоняйте старшего от младшего, учите правильно обращаться, в игровой форме помогать вам;

• обеспечьте старшему максимум вашего внимания из возможного, особенно тактильный контакт (заведите традицию делать ему массажик, например);

• постарайтесь выделить время только на вас двоих без младшего ребенка (хотя бы 30–60 минут в неделю);

• особенно трепетно старшие детки, если сами еще малы (до 3–4 лет), относятся к моменту кормления. Кормя младшего грудью, возьмите старшего под бочок, гладьте его ласково.

Погодки с разницей в возрасте до полутора лет – история особая:

• сильно осложняется организационный аспект (в одной руке новорожденный, а в другой – ребенок, который либо только научился ходить, либо активно осваивает пространство). Ищите помощников или активно используйте современные гаджеты для помощи маме;

• несовпадение режимов. Из-за хаотичного сна младшего у старшего, скорее всего, съедет режим. Подумайте заранее, как решить этот вопрос. Не забывайте, что до 3–4 месяцев у ребенка будет только формироваться его собственный режим, будьте гибкими. Продумайте вопрос со сном (где спят дети? Кто укладывает? Как засыпаем?). Будьте готовы, что после рождения план придется пересмотреть;

• ревность, конкуренция, страх быть брошенным мамой – все это присутствует, да еще как! Более того, если у трехлетнего малыша уже появляется реальный интерес к сверстникам, то для годовалого ребенка вы – весь его мир;

• хоть разница кажется небольшой, не стоит форсировать события и отдавать детей вместе в сад или школу. Год-полтора для ребенка-дошкольника – целая маленькая жизнь.

И главная ловушка: вы уезжали в родильный дом, оставляя на папу малыша, а по возвращении обнаружили большого ребенка. Старшего. По сравнению с этим вот комочком на руках. Не ведитесь на эти мысли – это иллюзии. Перед вами все тот же маленький ребенок, что и был. Который еще может попытаться «побыть малышом», чтобы отвоевать побольше маминой заботы: «забыть», как пользоваться горшком, требовать кормить с ложечки, одевать. Единственный способ помочь ему в этом – давать достаточно включенного внимания вне этих ситуаций.

Ребенок не несет ответственности за решение родителей расширить семью. Не обязан любить, не обязан ухаживать, имеет право быть несогласным и переживать. Справедливости ради скажу, что ответственность ложится именно на взрослого. В том смысле, что кто в семье взрослый, за тем и решение. А ведь порой эту торжественную роль предоставляют исполнять детям.

Родители вносят большой вклад в отношения между сиблингами (разновозрастными братьями и сестрами). Одно дело – просто вложить в голову детям мысль: «Вы сестры/братья, вы ДОЛЖНЫ любить друг друга, вы самые близкие друг другу люди». Совсем другое – не свалить на старшего заботу о младшем, не выделить очевидного любимчика, сплотить детей, действительно помочь им друг друга полюбить. А не заставить, просто потому что так до́лжно.

Выросшие братья и сестры зачастую так далеки друга от друга, что вложенная родителями идея о долженствовании любви только вызывает чувство вины. И идя за этой виной, они выстраивают болезненные, порой зависимые и в любом случае нездоровые отношения, точно не приносящие радости.

Естественно, не все так грустно, и есть сиблинги, пронесшие через всю жизнь теплые и близкие отношения. Они становятся друг для друга настоящей опорой. Семьей в правильном смысле этого слова.

Задание этой главы

Найдите три примера хороших отношений между взрослыми сиблингами и расспросите их, как это вышло.

Что есть норма?

Невозможно в одной книжке рассказать, что такое ребенок и как с ним быть в любой непонятной ситуации. Мы так мало общаемся с детьми до рождения наших собственных, что не можем разобраться, что же норма, а что нет.

Многие естественные реакции и поведение ребенка в целом довольно неудобны для взрослого человека. И сразу хочется бежать к врачу, чтобы он выписал пару волшебных таблеток.

Новорожденный хочет быть с мамой. Он нуждается в тактильном контакте. Если исключена неврология и родовые травмы, хотеть быть на ручках все свободное время – норма. Давать знать об этом криком – тоже.

Не вписываться в строгие нормативы физического и психического развития – норма. У каждой нормы есть границы. Это не точка, а диапазон. Никто и никогда не ставит задержек развития по одному параметру. Специалист всегда оценивает ситуацию в целом, а также динамику.

Хотеть спать у мамы под боком, не вписываться в режим до 4–6 месяцев, путать день и ночь в первые месяцы жизни – это совершенно нормально. Выплевывать пустышку, не желать пеленаться и при этом будить себя своими же вездесущими ручками – тоже. Так же, как и расти, быстро меняться, не реагировать на способ успокоения, который еще вчера работал.

Абсолютная норма – страстно хотеть исследовать мир. Все при этом рассыпа́ть, рвать и ломать – тоже. Человек просто исследует свойства предметов. Возмущаться непонятному запрету в ответ на это исследование вполне естественно.

Концентрироваться на одном виде деятельности 5 минут в возрасте одного года – это просто отлично! Переключение внимания и полевое поведение обусловлены закономерностями развития мозга ребенка. Постепенно усидчивость и концентрация будут расти. К трем годам малыш сможет удерживать внимание на чем-то очень ему интересном уже 20 минут. Кто-то дольше, но 15–20 минут – тоже норма.

Истерики, агрессия, непослушание в том формате, что мы обсудили, – норма. Так же, как и не уметь выражать чувства и просить, не уметь взаимодействовать, стесняться или, наоборот, быть активистом, предпочитать тихие игры или только бегать и больше ничего… быть разными – все это норма.

Все время быть в движении – норма для ребенка 3–4 лет. Это особенности развития нервной системы. Процессы возбуждения преобладают над процессами торможения.

Задавать бесконечные вопросы, в том числе одни и те же, проигрывать по 100 раз одни и те же сюжеты – норма. Ребенок так обучается и за счет повторяемости справляется со своей тревогой.

Быть громкими, активными, бегать, прыгать, кричать – норма. Наша задача – объяснить, где это приемлемо (улица, игровые комнаты), а где нет (дом). А может, для вас это везде приемлемо? Ведь такое тоже возможно. Главное – не забывать, что мы живем в социуме. И малыш растет в социуме. А свобода одного кончается там, где начинается свобода другого.

Нормально не отпускать маму в туалет, даже когда тебе 2 года. Потому что это особенности мышления: вот есть мама, а вот дверь закрылась. А есть ли там мама? Очень тревожно. Пробуйте разговаривать с ребенком все время, что находитесь за закрытой дверью, или займите его чем-то увлекательным на 5 минут.

Не хотеть играть в то, что предлагает мама, особенно если это не отвечает возрастным потребностям ребенка (учить алфавит в 3 года, например), – норма.

Осваивать горшок до трех лет – психофизиологическая норма. Кто-то освоит раньше, кто-то позже. Дети разные.

Просить, чтобы тебя кормили из ложечки или одевали, когда тебе грустно и хочется побыть маленьким, – норма.

Не хотеть убирать игрушки, чистить зубы, переодеваться, просто потому что надо, – норма.

Быть живым, спонтанным – норма. Быть меланхоличным маленьким философом – тоже.

Хотеть, чтобы тебя носили на ручках до трех лет, – норма. Мотивируем ходить ножками через игру.

Изучайте своих малышей. Создайте им условия для роста и развития. Они очень быстро растут. То, что раздражает сегодня, завтра уже канет в Лету и будет казаться таким милым и забавным.

Сейчас вы можете найти множество качественной научной и популярной литературы, где подробно описано, как развивается ребенок, его тело и психика. Ваш ребенок здоров? Он активный? Любознательный? Развивается (в своем темпе, но тем не менее с очевидной позитивной динамикой)? Поздравляю, все в норме.

Ну а пока вы пытаетесь посмотреть на своего ребенка другими глазами, мы начнем беседу про нас с вами. Про мам.

Задание этой главы

Выпишите все ваши проблемные точки (сон, еда, поведение и т. д.), которые высасывают вашу энергию. Каждую проблему на отдельном листе. Запишите цель, к чему хотите прийти. А теперь разбейте ее достижение на задачи. Поставьте сроки, но готовьтесь быть гибкой в этом вопросе. Не знаете, как подступиться, понаблюдайте за другими, поспрашивайте (хоть на форумах – сойдет за мозговой штурм, только сохраняйте критичность мышления).

Когда говорят, мол, жаль, к детям не выдают инструкций, я каждый раз хочу отвести человека в книжный магазин. Этих инструкций вагон. Современной актуальной литературы о детской психологии, о поведенческих механизмах, о причинах того или иного состояния ребенка и о том, как на все это реагировать, сейчас огромное количество.

Казалось бы, в чем проблема? Купил, прочел, победил. Но что-то не клеится. Почему-то, оказывается, очень сложно применять все эти нехитрые на самом деле методы и техники.

А сложностей много:

1. Понять, с каким в действительности явлением имеешь дело. Это возрастной кризис или хронический недосып? Я зафиксировал способ реакции у ребенка или он осваивает способ выражения гнева ака истерический припадок?

2. И даже если вы выяснили, что именно происходит с ребенком, остается довольно много задач: вспомнить, что делать (не таскать же с собой библиотеку, или «Прости, малыш, ты полежи в луже, а я погуглю»); найти силы, порой чисто физические, на адекватную ситуации реакцию; а самое главное…

3. А самое главное – решить, в какое место запихнуть свои собственные чувства, возникающие при расхождении идеальной картинки материнства и реальности. Тревога, страх, вина, стыд, злость, отчаяние, бессилие – хороший набор для похода к специалисту, когда они перерастают в хронические и не сбалансированы пресловутой радостью материнства.

Я, как ни странно, психолог не детский, я работаю с родителями. Ребенок и его поведение в большинстве случаев лишь симптом происходящего в семейной системе. Чем меньше ребенок, тем больше он отражает именно мамино состояние. Тревожится мама – тревожится ребенок. Мама в депрессии и не в состоянии поддерживать контакт – ребенок будет всеми силами этот контакт запрашивать, используя все доступные ему методы: непослушание, истерики, нытье. Все, что будет выводить маму на эмоции. В этом случае любой контакт – это контакт.

Родители не сходятся в методах воспитания? Один активно слушает, а второй шлепает по попе и кричит? Дети достаточно адаптивны, но в ситуации непоследовательного воспитания будут испытывать стресс, тревогу, не будут понимать, что можно, а что нет, и будут настойчиво проверять границы. Чтобы было спокойно и предсказуемо.

Вы ссоритесь с бабушкой? При ребенке? Отличная почва для манипуляций. Не злостных, нет, лишь для привлечения внимания и удовлетворения потребностей. Тревожно в эпицентре конфликта, особенно когда ты маленький. Лучше перевести внимание ссорящихся на себя. Спрыгнув со шкафа, например. Или спрятаться, потому что страшно. А потом выдать стресс в виде часовой истерики из-за неправильной чашки для сока.

У вас затяжной конфликт с мужем? Вы ругаетесь, злитесь, ребенок это слышит и видит? Во-первых, вы выпадаете из родительской позиции. Из позиции заботы. Вы оба – мир ребенка. Видя и слыша скандалы, ребенок ощущает надвигающийся армагеддон, катастрофу. Это страшно. Позиция заботы предполагает перенести выяснение отношений подальше от ребенка и действовать в интересах ребенка. И главное – ребенок слышит то, ЧТО вы говорите. Вы с супругом помиритесь спустя какое-то время. А объяснить ребенку, что отца нужно слушать, уже не сможете. Ведь он «тупой, ни на что не способный козел». Или что-то подобное.

Это частные примеры. Что я пытаюсь сказать? Инструкции инструкциями, а начинать все равно придется с себя. Сколько бы ни было лет вашему ребенку, менять в первую очередь вы будете себя, свои реакции на ребенка, свое состояние.

Освоить способы совладать с детской агрессией, истериками и не заглянуть внутрь себя – это все равно что лечить пищевую аллергию антигистаминными препаратами, не меняя рацион.

Начинаем с себя. Дети – наше зеркало. Кривое и специфическое. Никогда не знаешь, что именно ребенок выхватит и как трансформирует. Есть вещи очевидные. Материтесь при трехлетнем сыне? Ждите гневных сообщений в садовском чате в вотсапе. Бьете в гневе посуду? Не удивляйтесь брошенной в вас игрушкой в ответ на отказ ее купить.

Но есть вещи менее очевидные. Вы не трогаете ребенка пальцем, не кричите на него, но он выражает свой гнев чрезвычайно экспрессивно? Кусается, дерется? Возможно, вы не гневаетесь НА ребенка, но ПРИ ребенке? Перепадает его папе, бабушке, неосторожно прошедшей мимо собаке?

Ребенок всех вокруг обзывает, дразнит, оценивает, а вы вроде применяете активное слушание, эмпатию и не стыдите его? А может, вы при нем полощете соседей и неугодных родственников?

Понимаете, к чему я клоню? Есть хорошая английская пословица: «Не воспитывайте детей, все равно они будут похожи на вас. Воспитывайте себя».

Но если мы с вами сейчас начнем обсуждать систему ценностей, этикет и в целом понятия добра и зла, мы утонем в философии и демагогии. Нормы морали варьируются от семьи к семье, не говоря уже о разных странах и обществах. Я надеюсь, мне удалось вас побудить по крайней мере об этом подумать. А мы с вами в этой части (главной части!) книги обсудим то, что можно назвать общим знаменателем, – материнскую сферу, роль матери и ее эмоциональные состояния.

В любом уголке нашей планеты эти вещи будут влиять на ребенка совершенно одинаково. Это не про культурный слой, это практически про биологию. И это то, что изменить сложнее всего. Если ценности можно пересмотреть, то достроить свою материнскую сферу, которая закладывается еще на этапе беременности (нет-нет, не вашей, а той давней, еще вашей мамы), – задача не из простых. Но реальных.

Достаточно хорошая мама

Давайте определимся, к чему мы стремимся. К идеальному идеалу? Мать в начищенных доспехах или, как Рембо, увешанная всем, что может понадобиться ее ребенку за время часовой прогулки? От памперсов до документов для поступления в вуз, конечно же.

Главное, к чему мы стремимся, – это снижение материнской тревоги. Мы отдаем себе отчет, что есть тревога (ситуативная реакция) и тревожность разного уровня (устойчивая черта личности). И что у одной мамы уровень ее личностной тревожности низкий, у другой средний, а у третьей зашкаливает. И задача перед кем-то будет стоять сложная, а кто-то вообще не знает этих проблем.

Современное общество с его низкой толерантностью к насилию (я вас сейчас удивлю, но уровень насилия в современном обществе крайне низок по сравнению с прошлыми столетиями, однако чувствительность к нему, ценность человеческой жизни чрезвычайно высоки; именно это создает ощущение опасности, а не объективная реальность), переизбыток зачастую противоречивой информации, разрушенная, по сути, преемственность поколений – отличная почва для материнской тревоги.

Мы – поколение тревожных мам. Нетревожные мамы эту и подобные книги и не читают. Ответьте на пару вопросов. Либо сделать на 5+, либо не делать вообще – это про вас? Всегда найдется, за что себя покритиковать, но редко, за что похвалить? Оценка и признание окружающих значительно весомее, чем ваши собственные?

Если нет, я вас поздравляю – вам будет значительно проще применить всё, что написано в этой главе. Потому что мы будем говорить о принятии собственной НЕидеальности. Те, кто ответил «да» на все три вопроса, вас я тоже поздравляю, вы по крайней мере знаете, в какую сторону копать. Ваше стремление к идеальности, к внешней поддержке, перфекционизм и желание все контролировать – это проявления той самой тревожности, о которой мы ведем разговор. Нау́читесь проживать тревогу, просто наблюдая за ней, и не стараться прыгнуть выше своей головы, чтобы быть во всем на пятерку с плюсом, – обнаружите, как заметно выросло ощущение уровня качества жизни.

Вернемся к детям и их потребностям. Я напоминаю: в вопросах воспитания мы отталкиваемся не от своих «тараканов», а от детских потребностей.

Нужна ли РЕБЕНКУ идеальная мама? Нет. И вот почему. Представьте идеальную маму глазами ребенка. Всегда в тонусе, все контролирует, не расслабляется, ноль спонтанности, все по полочкам, день расписан по минутам, все вокруг сверкает, сама блестит на солнышке не сходящей с лица улыбкой. Робот. Нет права на ошибку (у ребенка, кстати, тоже). Нет спонтанности (со временем и у ребенка в том числе, потому что детская непосредственность, не поддающаяся контролю, – худший кошмар идеальной, читай тревожной, матери). Нет полного спектра эмоций, надо же держать лицо и плакать тихо ночью в ванной в гордом одиночестве (а как ребенок научится проявлять гнев, печаль, страх, если мама всегда с виду довольна, как слон?).

Если заглянуть в будущее этого ребенка, порой мы увидим еще и такой отсроченный эффект: страшно становиться родителем (особенно матерью), ведь мне никогда не допрыгнуть до уровня моей мамы, я точно буду плохим, неидеальным родителем. Лучше уж вообще не быть. То, что самому в этом было некомфортно, человек уже не отслеживает, потому что взял образ мамы за единственно возможную модель родительства (другой он и правда же не видел).

В чем же в действительности нуждается ребенок? Я не изобретаю велосипед. Я простыми словами пересказываю то, что более 50 лет назад уже сформулировал британский психотерапевт и педиатр Дональд Винникотт. Он ввел понятие «достаточно хорошая мать», снимая с женщины невротизирующую ответственность, навешанную психоаналитиками первого поколения.

Те в довольно жесткой форме утверждали, что мать закладывает в первые три года все, что будет сопровождать ребенка на протяжении жизни и уже практически не поддастся коррекции. И в этой парадигме, конечно, предполагается быть чертовски идеальной.

Винникотт, не опровергая значимости роли матери и первых лет жизни ребенка, сместил акцент с идеальности на реальные потребности ребенка.

Достаточно хорошая мама сензитивна (чувствительна) к потребностям ребенка и адекватно респонсивна (реагирует соответственно ситуации). При этом она имеет право на ошибку. И ошибается. Примерно в 30 % случаев. Ошибившись, она не впадает в депрессию и не оплакивает свою материнскую несостоятельность, напрочь забыв о плачущем рядом ребенке, а продолжает наблюдать, пробовать, исправлять ошибку и – о ужас! – порой так и не находит решение. И просто остается рядом с ребенком, помогая ему проживать фрустрацию (ощущение неудовлетворенной потребности).

Страшно сказать, в жизни достаточно хорошей мамы есть не только ребенок. Мама своим примером показывает, что́ в жизни есть важного, интересного, какие есть ценности помимо родительства. К слову, сложно расти человеком с эмпатией, когда ты – тотальный центр вселенной, ради которого забыли обо всем, и это не меняется десятилетиями.

Но здесь, внимание, самое сложное – выдержать баланс. Мама удовлетворяет свои потребности НЕ в ущерб потребностям ребенка. Если здесь стало снова тревожно, возвращаемся к главе про то, что же хочет на самом деле ребенок, и успокаиваемся.

Мы живем в детоцентристском обществе. В эпоху, когда истории о «привязала ребенка к кровати и ушла на работу» вызывают инфаркт. А ведь это было всего каких-то 100 лет назад.

Нашим детям повезло и не повезло одновременно. Мы очень стараемся стать лучшими родителями, исправить то, что когда-то ранило нас самих. В следующих главах мы обсудим подробно, что же нам мешает стать для своих детей просто достаточно хорошими мамами.

А чтобы было легче представить эту мифическую маму, обратимся к миру животных. Основное отличие достаточно хорошей мамы, то, что позволяет ей быть чувствительной к ребенку и выдерживать этот пресловутый баланс между своими и его потребностями, – это родительская позиция, «позиция властной заботы», по Петрановской.

Вспомните медведицу или волчицу, даже кошку. То терпение, с которым самки принимают копошение и мельтешение своих детенышей. Эту заботу и уход, часовые вылизывания и утомленные вздохи от висящих на груди комочков. Все мамы иногда устают, даже те, кем движут лишь инстинкты, без нашего человеческого сознания и альтернативных материнству ценностей. При этом животными движет абсолютное осознание того, что, «если я останусь голодной и умру, потомство погибнет 100 %».

Понаблюдайте, как матери в природе обучают своих малышей. Терпеливо, но настойчиво. Повторяя сто раз, подавая пример и при этом подталкивая вперед. И, конечно, готовность порвать всех и каждого за своего детеныша. Вы готовы вступить в схватку с воспитателем, стыдящим вашего ребенка за мокрые штанишки? Или присоединяетесь к «авторитету»?

Самка заботится о потомстве. При этом она непререкаемый авторитет для детенышей. До определенного возраста, конечно. Этот авторитет она приобретает не за счет ударов когтистой лапой, а за счет обеспечения безопасности. За счет того, что малыши знают: хочешь выжить, следуй за мамой. Это нас возвращает к вопросу о том, что именно родитель обеспечивает ребенку базовое чувство безопасности.

Конечно, мы не можем во всем равняться на зверей. У них есть лишь видовая задача плодиться и размножаться. И порой самка выберет выжить и бросить потомство, если угроза жизни явно превышает ее возможности защитить и себя, и детенышей. Ведь она сможет родить еще. Мы не звери, мы руководствуемся мотивационно-ценностной сферой. Тем не менее нам есть чему у них поучиться.

Я высокотревожный, но уже неплохо скомпенсированный в этом вопросе человек. Комплекс отличницы, перфекционизм, запугивание себя возможным неуспехом и, как вишенка на торте, постоянное недовольство собой как матерью – все было, все прожито. Пренеприятные ощущения, надо заметить.

Какая там радость материнства, когда не уверена, правильно ли ты делаешь хоть что-нибудь. «Меньше знаешь, крепче спишь» было бы моим спасением, если бы не профильное образование и 7 лет стажа работы в родильном доме на момент рождения маленького человека. В начале пути большой объем знаний лишь мешал увидеть настоящего ребенка и услышать его. Справиться с тревогой, особенно во время гормонального буйства, оказалось задачей не из простых.

Как итог – ощущение себя плохой мамой, чувство вины, постепенное выгорание (об этом будет отдельная глава).

Что важно? Остановиться в какой-то момент. Затормозить и взять отпуск от собственных неврозов. За пару недель мир не рухнет, если мы просто поживем. Без попыток контролировать, предугадывать, прогнозировать, все успевать и быть идеальной.

Такие каникулы хорошо отрезвляют и дают возможность наконец увидеть своего ребенка. Изучить его, неторопливо наблюдая, наладить тот самый контакт. Просто начать воспринимать его не как объект ухода, а как полноценного участника отношений, общения.

Навыки обращения с собственной тревогой тоже помогают. Это ответ на частый вопрос, легче ли психологам в родительстве. По-разному, как и всем. Все порой испытывают не самые приятные эмоции. Разница в том, что тот, кому есть на что опереться (будь это профессиональный опыт или личный), попадает туда реже, задерживается там на меньший срок и быстрее восстанавливается.

Считаю ли я себя достаточно хорошей мамой? Не имею понятия. Я просто общаюсь с собственным сыном, даю ему то, что могу дать, и стараюсь учиться на своих ошибках. Единственный человек, который может (или сможет через n-ное количество лет) оценить меня как мать, – это мой сын. И только он. И да, всем детям будет что рассказать своему психотерапевту. Кому-то больше, кому-то меньше.

Есть две расхожие фразы, которые, с одной стороны, поддерживают, а с другой – таят в себе ловушку. Первая: счастливая мама – счастливый ребенок. И это действительно так, мы уже поняли, что эмоциональное состояние матери влияет на развитие ребенка. Развиваться ребенок может только в условиях безопасности. Эмоционально нестабильная или недоступная мать – это небезопасно.

Ловушка в том, что мы можем решить: наше счастье заключается в том, чтобы стать хиппи и упорхнуть от ребенка. Будет ли счастлив ребенок? Есть некоторые сомнения. Мы даже можем ему организовать прекрасные условия и любящих мамозаменителей, компенсировать травму привязанности, но избежать ее совсем не удастся.

В чем решение? В балансе, который мы уже обсуждали: удовлетворяем свои потребности НЕ в ущерб потребностям ребенка. В каком-то смысле это вопросы качественного менеджмента, организации быта – планирование и тайм-менеджмент.

Вторая фраза, которая относится к теме достаточно хорошей мамы, – это: «Вы лучшая мама для своего ребенка». И это так. В том смысле, что единственная. Другой ребенок не видел. И модель, которую мы ребенку даем, воспринимается им как единственно верная. Меня в этой модели шлепают и стыдят? Значит, так надо, так можно. Поддерживают и принимают? Значит, так и должно быть в семье.

Зачастую дети вырастают гораздо более устойчивыми и ресурсными у тех мам, которые творят белиберду, но с уверенным лицом и без чувства вины. Спокойная такая и методичная белиберда. Мама уверена в том, что делает? Значит, так надо, значит, я могу расслабиться, мой мир предсказуемый и безопасный.

При этом тревожная мама, которая поступает разумно, но беспокоится о каждом своем решении, транслирует эту неуверенность. И уже не так важно, что и как она делает, ребенку уже тревожно и небезопасно.

А теперь нюанс. Любая белиберда имеет свои границы. И если в целом не важно, путешествуете вы с ребенком с нуля дней или отсиживаетесь дома до трех лет, идете в сад или обходите его стороной, кормите грудью до самоотлучения или кормите смесью с рождения (все вышеперечисленное и не только в любом варианте можно сделать мягко для ребенка, в контакте с ним), то, имея дело с токсичными родителями, с абьюзерами, с взрослыми, которые откровенно издеваются и вредят психическому и физическому здоровью своих детей, мы понимаем, что все же не каждая мама – лучшая для своего ребенка. По-прежнему единственная – да.

А теперь внимание: эти люди такие книги не читают. Если вы читаете эти строки, значит, вы уже достаточно хорошая мама. Вероятно, тревожная. Но и с этим вы при желании и должной поддержке справитесь.

Задания этой главы

• Очень важно объективно оценивать свой ежедневный труд. Не обесценивать и не ругать себя, а хвалить и поддерживать. Так формируется внутренняя мотивация к изменениям, растет субъективное ощущение уровня качества жизни. Я предлагаю вам в течение недели записывать все дела, которые вы выполняете за день. Включая 100500 детских просьб, тонну смененных подгузников и количество наклонов за игрушками. В конце каждого дня сравнивать субъективное ощущение от количества выполненных дел и реальный список. Хвалить себя.

• Чтобы учиться проживать свою тревогу, для начала необходимо освоить замедление и контакт с собой. Упражнение следующее: в тишине и уединении примите удобное положение и в течение трех минут описывайте то, что вы чувствуете и ощущаете. Что вы видите, слышите, обоняете и осязаете. Все свои ощущения в теле. В конце постарайтесь назвать свои эмоции. Выполняйте упражнение ежедневно. Постепенно вы научитесь замечать свои состояния, осознавать их, наблюдать за ними и даже ничего с ними не делать, просто проживать их. В том числе тревогу.

Формирование материнской сферы: почему мы не чувствуем своих детей

Камень преткновения во всем этом – умение чувствовать своего ребенка. Не свои потребности через него удовлетворять, а именно видеть его самого. Если у мамы это получается, то, собственно, и вопросов не возникает. Где границы ставить? Какая потребность лежит за истерикой? Достаточно ли я хорошая мама? Как сказать «нет»? Не наношу ли я травму? Не разбалую ли?

В реальности таким навыком обладает не более 30 % женщин. Как же так выходит? Ведь, казалось бы, должен срабатывать пресловутый материнский инстинкт, включаться какая-то заложенная программа. Но этого повсеместно не происходит. Почему?

А все потому, что человек не кошечка. На уровне инстинкта, подкрепленная эндокринными изменениями, у женщины включается программа защиты новорожденного. Женщине не нужно объяснять, что младенец уязвим и требует ее ухода и внимания. Это понятно интуитивно. Поэтому мама реагирует на детский крик подъемом уровня возбуждения и желанием что-то сделать, чтобы крик прекратить (читай: потребность младенца удовлетворить). А вот дальше включается часть приобретенная. Та часть, что включает в себя знания, навыки и индивидуальный опыт. Особенности формирования материнской сферы каждой конкретной женщины. И от того, как этот процесс складывался, будут зависеть определенные действия по отношению к ребенку, мамины эмоции в этот момент и ценностное отношение к ребенку и материнству в целом.

Формирование нашей материнской сферы, то есть эмоционально окрашенное мотивационно-ценностное отношение к родительству, стартует еще на этапе взаимодействия с собственной матерью.

Мама – это целый мир для ребенка. Уровень критичности мышления не позволяет маленькому ребенку отделить отношение собственной матери к родительству от условно объективной реальности. Понять, что бывает по-разному. Ребенок видит только ту модель взаимодействия с детьми, которую ему показывают его родители, и в первую очередь мама.

Маме в материнстве некомфортно? Мама транслирует идею, что с рождением детей жизнь заканчивается? Или еще лучше: «Вот если бы ТЫ не родился, я бы…» Вырастая мы, конечно, понимаем, что это перекладывание ответственности за свою жизнь на маленького человека, инфантилизм и позиция жертвы. Но пока ты маленький, ты впитываешь это отношение.

Это может послужить препятствием на пути к материнству в целом. Мы же помним свой опыт. Ребенку плохо, маме плохо, всем плохо. Зачем же мне в это добровольно идти? Хорошо, если это осознается. Хуже, если конфликт не осознан, и женщина номинально хочет стать мамой, но бессознательно всячески этому препятствует. Страдает, естественно, потому что не понимает, что ее раздирает внутренний конфликт.

Та же история с альтернативными мотивациями. Мама когда-то вкладывала в дочь идею, что главное – быть независимой. Выучиться, освоить профессию, достичь определенных высот и уровня благосостояния. Девочка растет и живет этими ценностями. А затем сталкивается с тем, что называется «выбор». Хочешь в материнство? Придется (по крайней мере на время) отказываться от привычных и таких родных ценностей. И возникает масса вопросов: настолько ли я хочу быть мамой? Не теряю ли я больше, чем приобретаю? Как это вообще сочетать? Женщине с сильными альтернативными мотивациями в материнстве сложно. Если не удается найти баланс, ей все время кажется, что она что-то упускает и везде плоха.

Но самое главное, если мать не чувствует потребностей своего ребенка, она дистанцирована или, наоборот, поглощает, гиперопекает ребенка (а в гиперопеке нет ни грамма детских потребностей, только мамины проекции и редкие попадания в цель). Как в старом анекдоте.

Мама кричит сыну с балкона:

– Изя, домой!

– Я замерз?

– Нет, ты хочешь кушать.

Понимаете, о чем я? Во-первых, такой ребенок вырастает и плохо ориентируется в своих собственных потребностях. Это раз. И это просто снижает ощущение уровня качества жизни. А вот когда у него самого появляются дети, возникает проблема взаимодействия с ним. Меня не слышали, не понимали, не показывали, как адекватно реагировать на запрос ребенка. Соответственно, я не могу применить этот опыт со своим ребенком. Мама не показала, как взаимодействовать с ребенком. Мне придется учиться заново уже с имеющимся на руках ребенком.

Но здесь зачастую включается тревога, мы начинаем шерстить интернет вместо того, чтобы сесть и начать изучать своего малыша.

Отсутствие благополучного опыта детско-родительских отношений и сензитивной матери можно компенсировать. Это непросто, но возможно. Потому что формирование материнской сферы не кончается нашим младенчеством. Всего выделяют 6 этапов. Первый – наш собственный опыт детско-родительских отношений, то, о чем мы уже поговорили. Второй этап – это игры.

Ребенок осваивает навыки ухода, сажая игрушки на горшок, укладывая их спать и кормя воображаемым супчиком. Это возраст примерно 3 лет. По сути, малыши просто копируют взрослое поведение. Делают ровно то, что делают с ними родители. Иногда до мелочей. Порой привнося что-то свое, увиденное и услышанное во внешней среде, даже в мультиках, прочитанное в книжке. Это важный этап, на котором знания трансформируются в автоматические навыки. Но пока что эти действия не окрашены эмоционально, ребенок может повторять за мамой ласковые слова (шлепки, кстати, тоже будет повторять, с вашими внуками в том числе). Но именно ценностное отношение к младенцу как к объекту заботы включается на следующем этапе.

Это специфический этап, который современные дети в большинстве своем благополучно пропускают за неимением под рукой младенцев. Период нянченья. Раньше малыши росли в доме, полном детей. Наблюдали за тем, как женщины вынашивали, рожали, кормили, растили других детей. И впитывали опыт как губка. И, что самое главное, включались в уход. Не в режиме «маленькой мамы», на которую скидывают полностью уход и заботу о младших (такой опыт может надолго отбить охоту быть родителем или заложить отношение к материнству как к каторге, потому что не соответствует потребностям и возможностям возраста). А в возможности именно понянчить малышей.

Здесь важно то, что именно на этом этапе закладывается эмоциональное отношение к материнству. Этот этап может в каком-то смысле «перебить» личный детско-родительский опыт, если ребенок получит много удовольствия от общения с младшими. Если его не напугают тем, что он обязательно причинит малышу вред, уронит и вообще «отойди подальше». Если дадут увидеть искреннюю улыбку крохи и почувствовать, как у него здорово получается. Это тот опыт, который может стать даже осознанной опорой в собственном материнстве.

А дальше девочка постепенно растет и становится подростком. Крайне специфический возраст, в том числе в контексте развития материнской сферы. В этот период разделяется половое поведение и материнство. Он тесно связан с психосексуальным развитием в целом. Девочка осознает, что определенное поведение может приводить к материнству. А может и не приводить. У нее закладывается отношение к сексу, беременности. И именно здесь она может получить пилюлю в виде страха «принести в подоле».

То есть, даже если детско-родительские отношения благополучные, девочка вдоволь наигралась в куклы и дочки-матери и у нее есть живой опыт нянченья, здесь ей могут поставить хороший блок на материнство как на что-то страшное и даже как будто стыдное. И это ощущение никуда не уходит само по себе, если с ним не работать. Девушка вырастает, становится мамой, а отношение к беременности и материнству как к чему-то, что надо скрывать, что ломает жизнь, остается.

А мозг устроен таким образом, что ищет подтверждение нашим теориям и внутренним концепциям. За счет выборочности внимания мы будем обращать внимание только на то, что тяжело и не получается. Выпуская из виду то, что нравится и приносит удовольствие. Старательно страдая в материнстве, как завещали.

Два последних этапа формирования материнской сферы – это непосредственно беременность и личный опыт материнства. Как видите, это лишь верхушка айсберга. Отношения с вашим собственным ребенком начали закладываться, еще когда вы сами были крошкой.

Я описала лишь несколько вариантов развития событий. У каждой мамы своя история. Это как квест, как детектив. Каждый раз ты погружаешься в события давно минувших дней и вместе с мамой проходишь заново ее путь, чтобы понять, где произошел сбой. Почему сейчас в материнстве сложно, дискомфортно и, главное, непонятно.

Велика вероятность того, что вы не просто так не понимаете, чего хочет ребенок, – вам постоянно нужны поддержка и подтверждение правоты, верности выбранного пути. Вполне возможно, вы и не знаете, как это – «меня слышат и понимают».

Можно ли этому научиться, если на каждом этапе были какие-то сбои? Можно. Даже девочки из детских домов, лишенные опыта общения с собственными мамами и, безусловно, имеющие травмы привязанности, могут быть и порой становятся достаточно хорошими мамами.

Но чтобы ребенка понять, его надо увидеть. Отвлечься от моей великолепной книги, поднять глаза и посмотреть на своего малыша. Вот конкретно этого. Не абстрактного, из книжек и блогов по детской психологии.

Никто не проводит столько времени с вашим ребенком, сколько вы. Ни один психолог не видит всей картины целиком. Да, ему легче посмотреть на ситуацию со стороны, ему не мешают анализировать чувства и проекции. Тем не менее без вас шансов разобраться в происходящем у него нет. От слова совсем.

Задание этой главы

Наша задача – увидеть ребенка. Надо увидеть? Значит, будем наблюдать. Представьте себе, что вы ученый, который открыл редкий вид млекопитающих – детус нормалюс. Вам необходимо описать его особенности и повадки для потомков. Отложите на день (серьезно, это несложно) все дела. Возьмите блокнот. И фиксируйте реакции ребенка на разные формы вашего поведения, на происходящее в мире, его эмоции, состояния, динамику этих состояний. Поэкспериментируйте. Посмотрите, как он реагирует на ваш спокойный голос, на шепот, на загадочный тон, на кривляния и прочее. Очень рекомендую выполнять подобное задание хотя бы раз в неделю. Вы наверняка обнаружите массу всего интересного, а заодно укрепите привязанность благодаря плотному и заинтересованному контакту с ребенком. Приятный бонус, согласитесь?

Эмоциональное выгорание мамы

Эта книжка не про детей. Она про мам и для мам. Инструкций к детям на полках магазинов сейчас пруд пруди. А вот литературы, которая бы объясняла, что происходит с женщиной в материнстве, не так много.

Мы поговорили с вами об истоках трудностей, которые могут возникать в процессе взаимодействия с ребенком. Мы зачастую просто не видим, не слышим, не понимаем детей. Давайте будем откровенны: материнство – тяжелый труд. Ответственный и ежеминутный.

В настоящее время в большинстве случаев женщина остается со своим младенцем один на один. Да и дальше растит его, по сути, одна. Даже при включающемся муже повсеместно мы сталкиваемся с феноменом мамы в режиме 24/7. Ни минуты на себя, ни минуты без ребенка. Важно понимать, что раньше такого практически не было. Да и институт бабушек терпит тяжелые времена.

Все это и многое другое в совокупности может привести к такому тяжелому психологическому состоянию, как эмоциональное выгорание. Что это такое? По сути, это механизм психологической защиты, при котором включается режим максимальной экономии энергетических и эмоциональных ресурсов в ответ на психотравмирующие воздействия. Как бы это странно (или страшно, учитывая масштабы распространения этого явления) ни звучало, психотравмирующее воздействие в данном контексте – материнство само по себе, взаимодействие с ребенком, уход за ним.

В сложных случаях женщина ощущает потерю смысла и значения материнства для себя, не ощущает радости от общения с ребенком. Некоторые мамы внутри себя так и формулируют: «Материнство – это не мое, мне не дано», ощущая заодно жгучие стыд и вину (ведь должно быть дано, инстинкт же, все вокруг это твердят, сдабривая истории подробностями о неземном счастье, окситоциновой стреле и всепоглощающей любви, свалившихся на женщину с рождением ребенка).

А тебе сложно. Ты устаешь. Тебе непонятно. Тревожно. Скучно. Тебя раздражает твой ребенок. Тебе стыдно за свои чувства. И так по кругу. Каждый день. И медленно, но верно ты выгораешь. Хороший термин. Прекрасно отражает состояние женщины: постепенно выгораешь изнутри, и остается только одно желание – бежать. А бежать уже не получится. С работы можно уволиться, из материнства не очень. Порицаемо, осуждаемо. Поколение назад был легитимный способ уволиться с должности матери, подкрепляемый государством (и лишивший многих из нас адекватного детско-родительского опыта), – сдать бабушкам и выйти на работу. Но современным бабушкам попробуй еще сдать.

Кто сейчас прочитал этот абзац и ужаснулся, сохраняйте критичность мышления: во-первых, далеко не все женщины сталкиваются с подобным. Да, почти все устают. Многие даже истощаются. Лишь некоторые сталкиваются с истинным эмоциональным выгоранием. Но не говорить об этом мы не можем. Хотя бы ради профилактики.

Существует ряд факторов риска развития этого состояния:

• день сурка;

• социальная изоляция;

• отсутствие помощи (я искренне полагаю, что каждой женщине на ежедневной основе нужны дополнительные руки, пусть не с ребенком, но в быту или для того, чтобы сходить в душ, ведь далеко не все малыши будут спокойно собирать пирамидку на коврике в ванной, пока мама приводит себя и свои мысли в порядок);

• разница в возрасте между детьми менее 3 лет;

• сверхожидания от себя (комплекс отличницы и перфекционизм – это то, что должно первым отмирать как атавизм с рождением ребенка и сменяться на тайм-менеджмент и планирование);

• несовпадение ожиданий и реальности относительно родительства в целом и ребенка в частности (чем больше эта дельта, тем выше риск развития эмоционального выгорания, а также, например, послеродовой депрессии);

• высокий уровень личностной тревожности (есть такие устойчивые черты личности, которые могут провоцировать или усугублять определенные состояния);

• нарушения формирования материнской сферы (см. предыдущую главу).

К чему может приводить это состояние?

• Само по себе оно сродни депрессии, а значит, женщина может столкнуться с апатией, скачками настроения, раздражительностью, вспышками гнева, плаксивостью, потерей смыслов практически во всем: от глобального, в жизни, до локального, в действиях, с ощущением безысходности и чувством отчаяния. В крайних случаях женщину могут посещать даже суицидальные мысли, вызванные субъективным ощущением бессилия и чувством отчаяния.

• Сложнее всего в этом состоянии оставаться в необходимом ребенку контакте. Если женщина долгое время не может быть в теплом эмоциональном контакте с ребенком, для него эта ситуация ощущается крайне небезопасной. В небезопасной ситуации невозможно спокойно развиваться. В ней надо выжить. Надо добиться контакта от объекта привязанности. В ход пойдут все мыслимые и немыслимые способы: нытье, истерики, болезни, агрессия. Что угодно, лишь бы вернуть внимание мамы. Саму маму это, естественно, будет разрушать еще больше. Получается замкнутый круг. А ответственность за разрыв этого порочного круга, безусловно, лежит на взрослом. Который зачастую даже не понимает, что с ним.

• Мало того что в состоянии эмоционального выгорания невозможно поддерживать теплый контакт, так еще и тот, что мама способна дать, оказывается крайне непоследовательным и противоречивым. Сегодня маме легче, она спокойно реагирует на проказы ребенка. Да, в ней по-прежнему ни на грамм удовольствия от общения с ребенком, но, по крайней мере, она спокойна. Но уже завтра она не выспится, или начальник наорет, или оторвется пуговица у любимой блузки – и вот уже мама кричит на ребенка за то, что вчера еще было можно. Такая непоследовательность и противоречивость приводит к заметному росту уровня тревожности у детей.

• На фоне эмоционального выгорания могут усиливаться хронические заболевания, а также развиться заболевания с так называемым психосоматическим компонентом.

Картина эмоционального выгорания не разворачивается в один момент. Женщина пройдет несколько стадий. Если она не запросит и не получит на каждой из них соответствующую поддержку, в конечном итоге придет к полному выгоранию. С потерей смыслов происходящего и радости от общения с ребенком, отчаянием и бессилием.

Эмоциональное выгорание – это состояние, когда принять ванну и сходить на маникюр не поможет. Поможет только полная реорганизация жизни, быта, взаимодействия с ребенком. Основная проблема при этом – тотальное отсутствие внутренних ресурсов. Сил, если говорить простыми словами. Женщина все больше утопает в этом состоянии. Привычные стратегии (терпеть, ждать, что догадаются, вывозить все в одиночку и т. д.) не помогают. Сил на освоение новых (просить о помощи, делегировать, меньше думать, больше делать, снижать планку, перестраивать иерархию мотивов, ценностей и т. д.) нет.

И самое разрушительное, что может приключиться, – это почувствовать себя жертвой на фоне всего этого. Мне плохо. Никто меня не понимает. Никто не поможет. Никто не видит моих страданий и не догадывается о том, что мне надо. Я сама не очень понимаю, что мне надо и чего я хочу. Просить я не буду. Все ваши советы не работают. Я не пробовала, но не работают.

Человек не виноват в том, что так чувствует. Нет, это не его вина, это его беда. Но ответственность за выход из этого состояния лежит на нем. Потому что никто не знает, в чем он нуждается. Может, в том, чтобы выйти на работу? Или иметь время на себя? Или не оставаться с ребенком наедине? Или ему нужна помощь по дому? Или чтобы кто-то научил взаимодействовать с ребенком, показал, как с ним веселиться, а не только как ухаживать за ним и его воспитывать?

Каждая ли женщина столкнется с этим в своем материнстве? Конечно, нет. Абсолютное большинство будет периодически уставать, хотеть в отпуск, просто лечь и чтобы никто не трогал, даже срываться на ребенке. Но эмоционально выгорает малая часть. Тем не менее об этом феномене необходимо говорить, и говорить громко. Чтобы женщины, во-первых, знали, что с ними и что делать, а во-вторых, знали, как себя обезопасить.

Как себя обезопасить:

• снижайте планку требований к себе и ребенку. Ребенок не в курсе, что идеальная чистота – это ценность. Он исследователь и экспериментатор;

• гораздо меньше энергии мы потратим на то, чтобы ВМЕСТЕ (это важно!) с ребенком убрать, чем пытаться ему строго запретить высыпать собачий корм на пол. Просто покажите ему потом, что кормить собаку гораздо интереснее. И уберите корм подальше;

• планируйте меньше, введите правило «1 день – 1 дело» и хвалите себя обязательно за выполнение этого дела;

• помните, ребенок растет. Все, что вас сейчас раздражает, рано или поздно закончится;

• если спросить у людей, для которых вы и пытаетесь быть идеальной, в 99 % случаев окажется, что для них это неважно. Они и не знали, что вас за это надо хвалить;

• старайтесь быть здесь и сейчас, в моменте, особенно когда взаимодействуете с ребенком;

• как можно больше занимайтесь с ребенком тем, что нравится ВАМ;

• учитесь просить помощь и делегировать обязанности. Станьте сами себе менеджером. Организуйте свое пространство и время так, как нравится ВАМ;

• и наконец, ребенок НЕ делает назло. Я даже не знаю, как это сказать так, чтобы все услышали и поверили… РЕБЕНОК НЕ ДЕЛАЕТ НАЗЛО! Мы, взрослые, своими реакциями и непониманием возрастных особенностей детей и фиксируем то поведение, которое нам не нравится. А ребенку либо интересно, либо он просто с вами играет, вызывая эмоции, контакт.

Как я уже сказала, если наступает полноценное эмоциональное выгорание, маникюр в субботу и полежать в ванной вечером уже не поможет. Нужна будет тяжелая артиллерия.

• Глобальное изменение отношения к происходящему (чаще всего принятие последствий своего выбора быть мамой, взросление и перестройка иерархии мотивов).

• Как вы понимаете, в одиночку это бывает сделать довольно сложно. Поэтому, если так произошло, что вы выгорели, обратитесь к специалисту. К перинатальному психологу, к психотерапевту, к врачу-психотерапевту. В ряде случаев, когда к выгоранию прибавляется депрессивная или тревожная симптоматика, врач назначает медикаментозную поддержку в дополнение к психотерапии.

• Обязательно пройдите диагностическое обследование, чтобы исключить соматические причины данного состояния (очень рекомендую проверить уровень витамина D, исследовать щитовидную железу и исключить анемию).

И я хочу еще раз подчеркнуть, что современная мама – феномен уникальный. Она остается на несколько лет практически один на один с ребенком. А то и не с одним. Очень важно уметь просить и организовывать себе помощь.

Я не буду рассказывать о волшебных способах-манипуляциях – «как надеть юбку так, чтобы муж сам возжелал тебе помочь». Я вам расскажу о неприятных вещах.

• Нам действительно никто не ДОЛЖЕН помогать. Это НАШИ ожидания. Наши обиды – это неоправданные ожидания и невозможность выразить прямо эту злость от разочарования. Чтобы не разочаровываться, не надо очаровываться, надо ДОГОВАРИВАТЬСЯ.

• Более того, о наших ожиданиях, скорее всего, никто не догадывается. Если мы молчим, никто не поймет, что нам нужна помощь и тем более какая нам нужна помощь. «Неужели он не видит / она не понимает?!» НЕ ВИДИТ, НЕ ПОНИМАЕТ.

• Если в вас сидят неэффективные установки наподобие «Мама все должна сама», «Просить стыдно», «Просят помощи слабаки», у вас есть выбор: продолжать им следовать и гордо страдать или сказать «Это не моя мысль, мне она не нужна» и улучшить собственную жизнь.

• Если вы попросили о помощи, а вам отказали, то, во-первых, имели право не захотеть помогать (дальше уже ваш выбор, как это оценивать и как выстраивать контакт, но, повторюсь, обиды крайне неконструктивны и разрушительны – для вас в первую очередь; выстраивайте диалог), а во-вторых, убедитесь, что вы правда попросили о помощи. Сравните:

«Я заколебалась с ребенком весь день, что ты опять разлегся, иди искупай его!»

«Помоги мне, пожалуйста, искупать ребенка» (убедитесь, что человек готов в этот момент к диалогу в принципе, а вы оба не на пике конфликта).

Если никакие просьбы не помогают, просто спросите у человека: «Скажи, как, в какой форме я могу просить тебя так, чтобы ты мне помог? Одна я не справляюсь».

• Кто ищет, тот всегда найдет. Кто ждет, может не дождаться. Хотите вариант, который всем подойдет? Даже тем, кто один без мужа и родных растит ребенка. Даю гарантию 100 %: 3/4 скажет, что это невозможно, стыдно и найдет еще 100500 способов, как не разрешить себе что-то поменять и попробовать. Но я все же расскажу.

Берете подругу. Вы же не на необитаемом острове? И если у нее нет детей, спрашиваете, может ли она посидеть с вашим ребенком иногда. Если вас слегка потряхивает от мысли «Я теперь страшно должна», спросите, что бы она за это хотела. Или сами определите, что готовы ей дать. А если у подруги есть дети, еще лучше. Предложите ей сидеть с детьми по очереди: два раза в неделю по 2–3 часа она со своими и вашими, два раза вы, соответственно. Давайте закидайте меня невозможностями.

Технически очень важно: просьба должна быть конкретной и прямой. Если вы ждете, что муж поймет ваши «ну очень прозрачные» намеки, возвращайтесь на пару абзацев назад. Это из той же корзинки, что и сидеть молча и ждать.

Очень рекомендую, чтобы каждый раз не просить, договориться о стабильном «расписании» помощи. Чтобы ваш организм знал, что завтра в 12:00 он отдыхает. Ну и няня. При средней стоимости 300 рублей в час за три раза по два часа в неделю вы отдадите в месяц 7200 рублей. Не отдам в чужие руки? Тогда это выбор, а не невозможность. Где взять? Пройтись по знакомым, кинуть пост в родительский форум о поиске няни, спросить преподавателя с развивашек, развесить объявления по району, обратиться в агентство…

Ну и сад – почему нет? Только сначала наладьте отношения с ребенком, убедитесь, что у него к вам надежная привязанность и сад он не воспримет как попытку от него наконец избавиться. И тогда сад будет в радость вам обоим.

Задание этой главы

Возьмите лист бумаги. Ответьте себе на вопрос «Кто я?». Это ваши роли. Мама, жена, женщина и т. д. 5–7 ролей. Каждую представьте себе и спросите: «Чего ты хочешь?» Ответы запишите. А теперь каждое ваше желание проанализируйте на предмет, сколько времени ежедневно/еженедельно вам на это надо. Далее пропустите эти данные сквозь призму реальности и начинайте думать, откуда взять хотя бы 1/4 этого времени. Начните с самого важного. По чуть-чуть. Шаг за шагом.

Сложные чувства в материнстве

«Безграничное счастье материнства и другие фантастические твари» – так мне хотелось назвать эту главу, но я решила, что это будет нечестно по отношению к тем, кто это действительно испытал. И я говорю о все тех же пресловутых 30 % женщин.

Треть. Примерно столько женщин покрутит пальцем у виска, если вы им скажете, что как минимум не испытали ничего в момент рождения ребенка, как максимум – коктейль крайне противоречивых и не самых позитивных чувств.

Если вы шепотом заикнетесь, что ребенка своего не любите, вызовут опеку. Или скорую психиатрическую помощь. Тут как повезет.

Конечно, тенденция на увеличение числа женщин, разочарованных или напуганных материнством, совсем не то, что хотелось бы назвать нормой. Но что поделать, если мы живем именно в такое время? Только говорить об этом вслух и вместе искать выход.

Важно сделать так, чтобы, понимая, что с ней происходит, женщина не испытывала стыд и вину, а искала для себя свой собственный смысл и значение материнства. Чтобы чувствовала на этом пути поддержку, а не осуждение и порицание. Чтобы в конечном итоге ребенок получал необходимый ему уход и заботу. А не выгорающую постепенно маму, которой кажется, что она одна такая неправильная на всем белом свете.

Вступая на путь родительства, мы порой не ожидаем, что можем столкнуться там с массой неожиданных и малоприятных переживаний. Из каждого утюга нам рассказывают, что дети – это счастье. Что это квинтэссенция женского предназначения. А потом вдруг оказывается, что это непростая, однообразная и рутинная работа. И если изначально у меня не было той самой конструктивной мотивации к беременности (хочу стать мамой, хочу заботиться о другом и отдавать), то смысла в этой работе мы так сразу за всеми заботами можем и не разглядеть.

И никому же не расскажешь. Ведь вдруг оказывается: «А как ты хотела?», «А для кого ты рожала?», «Ну все, теперь про себя-то забудь» и остальные максимально «поддерживающие», «мотивирующие», а главное, совсем не «стыдящие» вопросы.

Давайте честно поговорим о том, с какими чувствами встречаются живые женщины в своем материнстве, откуда ноги растут у этих чувств и что с этим делать, чтобы и не лопнуть, и не превратить ребенка в помойное ведро для своих эмоций.

а) Тревога и страхи

Тревога и страх – разные эмоции. Их главное различие состоит в том, что тревога в отличие от страха беспредметна. Это неприятное недифференцированное возбуждение. Я ощущаю беспокойство в связи с неопределенным будущим, моими о нем фантазиями или в связи с ситуацией новизны, к которой мне нужно приспособиться. В целом почти полное описание начала материнства, согласитесь.

У страха есть четкий предмет. Почувствуйте разницу:

• Я не знаю, справлюсь ли я.

• Я боюсь, что он сунет палец в розетку.

Первое – тревога, второе – страх. Обратите внимание: когда есть конкретика, сразу начинают рождаться мысли о том, как с ситуацией совладать. А что значит «справлюсь ли я», совершенно непонятно. Поэтому первый шаг работы с тревогой – это всегда конкретизация. Попытка перевести неясную тревогу в конкретный страх.

Повышенная тревога, всевозможные расстройства тревожного спектра – одно из самых распространенных явлений в современном обществе. Как ни странно, это во многом связано с общим благополучием. Когда надо выживать, про эмоции думаешь в последнюю очередь. Сейчас задача выживать перед большинством не стоит. И во всей красе расцветает тревога. Плюс стрессы, хроническая усталость, отсутствие физических нагрузок.

Что касается непосредственно материнства, здесь тревогу разгоняет объем противоречивой информации и неумение опираться на себя и на своего ребенка. Кого слушать? Маму? Педиатра? Психолога из инстаграма?

Все тревожно. Все страшно. Ответственность зашкаливает, поделить ее как будто (я подчеркиваю: КАК БУДТО) не с кем. Особенно сильно с рождением ребенка прочувствуют на себе рост тревоги те женщины, которым в принципе свойственен высокий уровень тревожности (именно личностная черта, а не единичные ситуативные реакции).

В большинстве случаев рост уровня тревоги – норма. Нам нужна тревога, чтобы мобилизоваться, чтобы внимательно следить за новорожденным. По сути, умеренный рост материнской тревоги – механизм выживания потомства. Прислушиваться к дыханию младенца – норма, искать информацию про уход за ним, не быть уверенной в принимаемых решениях, но, несмотря на волнение, ежедневно их принимать – норма. Беспокоиться о том, какой я буду мамой и каким вырастет мой ребенок, – тоже. Не хотеть, чтобы человек упал с кровати, ударился о качели, был бит другими детьми, – норма.

Не давать ребенку активно двигаться и изучать пространство – ненормально. Страхуем, но не препятствуем. Не отпускать от себя ни на шаг – не норма. Дышим, даже следуем по пятам, но даем ребенку получать опыт. Принимать за подросшего ребенка решения, с кем ему дружить и чем увлекаться, – ненормально. Вспомните себя и как было важно иметь свое пространство, свои решения, свою свободу. Надраивать дом антисептиками трижды в день не нужно. Стерильность не способствует формированию иммунитета малыша.

К году ребенка уровень тревоги в норме снижается до прежних значений. Маму уже не мучают картинки страшных микробов, атакующих ее чадо. Она перестала ходить в костюме химической защиты и даже не крутит перед глазами сюжеты нечеловеческих опасностей, поджидающих ее ребенка сразу за порогом дома.

Если уровень тревоги такой, что невозможно расслабиться, невозможно просто дышать, страховать ребенка и быть рядом, несмотря на волнение (легкий тонус), если тревога распространилась на всех членов семьи и грозит перерасти в фобию и запереть маму дома, обязательно обратитесь к специалисту. К психологу, психотерапевту, врачу-психотерапевту (медикаментозное сопровождение имеет право назначить только врач).

Стратегия работы с тревогой и страхами:

• конкретизировать их, выписать;

• оценить сквозь призму реальности (для удобства и наглядности можно по шкале от 0 до 10, где 0 – нереально вообще, 10 – 100 % случится);

• подумать, что в такой ситуации зависит от вас (вернуть ощущение контроля);

• подумать, что вы будете делать, если тревожное/страшное случится (по сути, написать себе инструкцию на случай ЧП).

Отдельного разговора заслуживает страх смерти (своей и близких). Работать с этим страхом наедине с собой очень непросто. Именно потому, что заглянуть туда, в бездну страха, без поддержки кажется невыносимым. У многих еще включается магическое мышление в формате «мысли материальны». И хоть это работает совсем не так, мы судорожно отгоняем от себя эти фантазии, так и не проживая ужас до конца, а значит, и не отпуская его, оставаясь где-то на пике.

Если время на поход к специалисту и заботу о себе так и не находится, я рекомендую сместить фокус внимания со смерти на жизнь. В прямом смысле. Подумайте, чем вы хотите наполнить свою жизнь, какими событиями, какими интересами, старайтесь замечать красивые и вдохновляющие мелочи вокруг, фиксировать на них свое внимание. Каждый вечер выписывайте благодарности дню.

Один из ключевых компонентов тревоги и страхов – фантазии. В реальности может не происходить ничего. Все в нашей голове. Поэтому так важно учиться возвращать себя в «здесь и сейчас». И если наши мысли могут курсировать из прошлого в будущее и обратно, то наше тело всегда находится в моменте. На него можно опереться, когда раскручивается тревога или нападает липкий страх.

Классический способ – дыхание. Медленное глубокое дыхание с вдохом через нос и удлиненным выдохом через рот. Важно концентрироваться на процессе дыхания и стараться расслаблять тело все больше с каждым выдохом. Наше тело и психика неразрывно связаны, они единое целое. Удается расслабиться физически, снижается и эмоциональное напряжение.

б) Вина и стыд

Эта часть спектра – бич современной мамы. Такого значительного изменения парадигмы воспитания детей, как за последние пару десятилетий, не было, пожалуй, еще никогда. Изменился в целом подход к восприятию личности ребенка. Не говоря уже о килотонне всевозможных и зачастую противоречивых данных об уходе и развитии детей.

Добавьте сюда страх совершить ошибку, высочайший уровень ответственности и, в качестве зонтика в этом коктейле, влияние социальных сетей и постоянное сравнение себя с другими (я подчеркну: с создаваемой другими видимостью идеальности). Что получаем? Разъедающее чувство вины и постоянный стыд за то, какая я мама в целом.

Давайте вновь начнем с того, что разберем разницу между этими эмоциями.

• Вину я испытываю за свой поступок. Я виновата конкретно в чем-то перед кем-то. Я могу вину загладить, попросить прощения, сделать вывод и в будущем так не поступать. Вина не затрагивает в большинстве случаев мою суть, мой образ «я», не меняет мое самоотношение. Мой поступок плохой, но я сама не плохая.

• Стыд – токсичное, разрушающее болото. Это социальная эмоция. Рождается она из страха быть отвергнутым, из страха одиночества. Потому что, когда мне стыдно, я перестаю чувствовать свою принадлежность к референтной группе. К группе хороших мам, например. А мне важно. Это определяет мое субъективное восприятие уровня качества жизни. Мне стыдно за себя целиком, за то, какая я. Я начинаю считать себя плохой мамой. И в этом порой ощущаю так много бессилия и отчаяния и с таким трудом это выдерживаю, что даже испытываю ярость. Ведь она не так разрушает. Правда, после вспышек ярости я вновь выпадаю в стыд, и так по кругу. Замкнутому порочному кругу.

Современная мама получает мало поддержки. Я не говорю о помощи. Я говорю о моральной поддержке, о принятии ее чувств, о похвале и одобрении. Так уж вышло, что многие из нас выросли, не умея это давать себе самостоятельно. И вот мы вступаем в материнство. Ничего не умеем, ни в чем не уверены, тыкаемся, как слепые котята. А со всех сторон сыпятся сверхценные мнения, непрошеные советы, критика и картинки идеальных инстамам.

Так и живет молодая мама, изо дня в день жонглируя то тревогой за ребенка, то виной за выход на работу, то стыдом за все в целом и непонятно за что в частности.

Где же радость материнства, спросите вы? Она в замедлении. И в опоре на себя, свои представления о добре и зле. В умении попросить помощь и признать, что вы не всесильны. В желании узнать своего ребенка. В возможности отпустить тяжелые переживания и начинать каждый день с чистого листа. Как дети. Каждый день – новая маленькая жизнь. Что было вчера, осталось вчера. Сегодня будет лучше.

Токсичный стыд важно переводить в конкретную вину. Не забыв пропустить сквозь призму реальности. Точно есть вина? Или снова фантазии? Когда сможете сформулировать вину, попросите мысленно прощения. Проанализируйте свои ошибки. Пропишите ваши действия на будущее. Войдите в это будущее с искренним намерением в следующий раз поступить иначе.

в) Злость

Ну а теперь самое интересное и самое сложное. Раздражение. Злость. Гнев на малыша. Весь этот спектр негласно табуирован в отношении ребенка. Дети должны умилять, радовать, вызывать приступы неконтролируемого счастья.

Давайте немного углубимся в психологию эмоций. Не существует плохих и хороших эмоций. Это просто энергия, физиологическое возбуждение определенного характера. Значение эмоциям мы приписываем сами, исходя из норм того общества, в котором живем.

А теперь внимание! Плохих эмоций не бывает, бывают неудачные формы их выражения. Гнев – эмоция. Агрессия – выражение. Вот агрессия может быть разрушительна. Крик, шлепки, оскорбления, разбитая посуда. Это те формы выражения родительского гнева, которые пугают ребенка, портят с ним отношения и не учат ничему, кроме того, что вот так и надо выражать гнев.

Злость в большинстве случаев естественная защитная функция. Срабатывает как сигнал тревоги в ответ на угрозу извне. Угрозу целостности, физической и психической, угрозу нашему благополучию и угрозу нашим потребностям. Иногда организм, и мозг в частности (особенно в ситуации истощения), дает избыточную реакцию. В ответ на очередную просьбу ребенка или его слезы эндокринная система уставшей мамы выдает такой коктейль гормонов, как будто на нее нападает саблезубый тигр. Ребенок в этот момент ощущается источником угрозы, источником фрустрации потребностей. Ты хочешь поесть, в душ и посидеть в тишине, но у человека беда, у него водичка убежала в канализацию, и как теперь с этим жить? Верни, мама, водичку.

Два сложных момента:

• рано или поздно деструктивные формы выражения гнева станут привычкой. Потому что это быстрый и простой способ снять напряжение и «спустить пар». Порой кажется, что это эффективный способ воздействия на ребенка. Нет, это не так. Но об этом мы подробно говорили в главах про истерики и непослушание;

• мы часто автоматически переносим ответственность за наши эмоции на ребенка. Да, конечно, ребенок должен учиться понимать, какие реакции у людей вызывают его поступки. Но мы можем сообщать ему об этом нашим универсальным средством коммуникации – речью. А не криком и шлепками. «Он меня доводит» – это перенос ответственности. «Я злюсь, когда не знаю, как с ним договориться» – вот перевод на язык взрослой позиции.

В следующей главе мы поговорим о том, что делать в моменте, чтобы переводить энергию злости в конструктивное русло. Сейчас нам важно понять одну простую мысль: то, что злость возникает, не делает нас автоматически плохим родителем. Малыш – источник радости и любви. Но и фрустрации тоже. И это нельзя игнорировать.

Мы уже говорили о том, что развитие эмоционального интеллекта ребенка немыслимо без развития (или развитого) эмоционального интеллекта родителя. Бывает развитие вопреки, чтобы предугадывать реакции родителя и выживать, но это скорее исключения. Обучаясь контакту со своими собственными чувствами, мы делаем ценный вклад в развитие ребенка.

Важно учиться не только справляться в моменте и переводить злость в речь, но и заниматься профилактикой.

Так же, как с тревогой, важно не допускать истощения физического и эмоционального. Вот рецепт:

• режим сна (8 часов сна в сутки, отбой и подъем в одно и то же время);

• режим питания (здоровое разнообразное питание, без диких диет на грудном вскармливании, спокойно вместе с ребенком, а не на бегу и остывшее);

• отдых (45 минут занимаемся делом, 15 – отдыхаем);

• физические нагрузки (хоть утренняя зарядка, но регулярно);

• смена деятельности (в том числе смена картинки, даже прогулки с ребенком в разных парках, по разным маршрутам).

Знаете, почему большинству так сложно организовать эти, казалось бы, несложные вещи? Не потому что это невозможно, когда есть дети. А потому что приоритеты расставлены так, что непоглаженное белье важнее собственного здоровья.

А теперь смотрите, что получается: мы расставляем приоритеты так, что важнее все что угодно, кроме нас самих. Вроде из добрых побуждений (на самом деле чтобы быть для всех хорошей – хорошей женой, дочерью, хозяйкой, хорошей девочкой, чтобы любили). А в итоге истощаемся, что закономерно, и начинаем срываться на тех, для кого, казалось бы, это и делаем. Надеюсь, теперь смысл фразы «Кислородную маску сначала на себя, потом на ребенка» стал более понятным? Не про побег на Гоа речь. А про приоритет собственного психического и физического здоровья.

Еще пара слов о профилактике уровня раздражения (которое превращается в злость, будучи незамеченным). Физиологическая основа злости – тестостерон. Он расщепляется не только при прямом выражении злости. Расщепить и вывести из организма продукты распада тестостерона поможет:

• спорт (регулярный);

• секс (регулярный);

• в ряде случаев помогает творчество.

По сути классическая сублимация.

Сюда же входит работа с глубинными причинами, то есть попытки разобраться, почему меня раздражает мой ребенок. В какие точки внутренних конфликтов он не попадает? Кого напоминает? Что делает такого, что я себе давно запретила?

Вот как может выразить злость взрослый человек, не прибегая к тесаку:

• объекту злости СКАЗАТЬ словами: «Я злюсь / я раздражена / я в ярости». Это не отключает эмоцию. Собственно, и не должно. Осознание и выражение словами своей эмоции позволяет снять накал страстей и наладить диалог. Мы часто забываем после выражения эмоции высказать просьбу. Ведь за злостью лежит потребность. Например: «Я злюсь, когда чувствую себя одиноко. Пожалуйста, давай, когда ты приходишь домой, мы сначала будем ужинать вместе, а потом ты будешь садиться за компьютер». Или с ребенком: «Малыш, я злюсь, когда игрушки разбросаны. Давай вместе их уберем»;

• письмо гнева: сядьте и выпишите все, что вы думаете и чувствуете. Пишите, пока не отпустит, пока не выдохнете;

• нарисуйте свой гнев – отдайтесь этому чувству и выплесните его на бумагу;

• если очень сильно накрывает и вы боитесь, что ваш гнев будет разрушителен, идите в ванную и там под шум воды громко скажите все, что вы думаете. Топайте ногами. Рычите. Когда отпустит, выходите и начинайте диалог;

• в гневе хочется крушить. Заведите «подушку гнева». Пусть ею пользуются все члены семьи, включая детей.

Перед тем как начать скандировать: «ЭТО НЕ ПОМОГАЕТ, Я ВСЕ РАВНО ЗЛЮСЬ», ответьте себе на вопрос: а я правда хочу выразить злость адекватно или хочу по привычке просто спустить пар? Будет чувство вины, но цена-то тоже привычная.

А еще все говорят о том, что выражать злость надо. Иначе она уйдет в тело и будет разрушать изнутри. Все так. Но мы же взрослые люди. Конечная цель – контакт и диалог, а не сиюминутная разрядка. И это стоит того, чтобы учиться новым формам поведения.

Да, выражать злость важно. Показывать ребенку эмоции необходимо. Давать ему понять, что эмоции существуют и то, что он испытывает, – это нормально. Но делать из ребенка (да и из любого другого человека) помойное ведро для своего напряжения контрпродуктивно. Разбегутся.

Я хочу, чтобы вы почувствовали эту тонкую грань: бывает, что матери раздражаются даже на младенцев. Мы живые, и все бывает. Вопрос в том, как часто это происходит и что за этим следует. Никогда не бойтесь обратиться за профессиональной помощью, если вам кажется, что вы не в состоянии контролировать свои эмоции и они могут нанести вред вам или вашим детям.

Задание этой главы

Для того чтобы управлять своими эмоциями, очень важно для начала научиться их замечать. Предлагаю вам завести дневник эмоций. Выписывайте в формате: эмоция (постарайтесь назвать) – ситуация, которая ее вызвала, – как я выразила эмоцию (выразила ли вообще) – как бы хотела выразить. Заполняйте такую табличку в течение дня несколько недель. Постепенно вы научитесь ловить ту же злость, пока она еще только раздражение, а не ярость. И замечать тревогу, пока она еще тревога, а не прикрылась злостью.

Вот вам в помощь большой

список эмоций и чувств

• Злость

• Гнев

• Возмущение

• Ненависть

• Обида

• Досада

• Раздражение

• Зависть

• Презрение

• Отвращение

• Настороженность

• Озабоченность

• Тревожность

• Страх

• Тревога

• Волнение

• Ужас

• Опасение

• Уныние

• Ощущение тупика

• Одиночество

• Грусть

• Печаль

• Горе

• Отчаяние

• Депрессия

• Опустошенность

• Беспомощность

• Слабость

• Разочарование

• Боль

• Самодовольство

• Скука

• Истощение

• Тоска

• Хандра

• Стыд

• Вина

• Униженность

• Смущение

• Сожаление

• Скорбь

• Неловкость

• Удивление

• Шок

• Изумление

• Потрясение

• Сильное желание

• Возбужденность

• Страсть

• Эйфория

• Решимость

• Уверенность в себе

• Оптимизм

• Гордость

• Сентиментальность

• Счастье

• Радость

• Блаженство

• Восхищение

• Удовольствие

• Признательность

• Надежда

• Заинтересованность

• Увлеченность

• Интерес

• Спокойствие

• Прощение

• Любовь

• Вожделение

• Обожание

• Восхищение

• Ревность

• Привязанность

• Уважение

• Симпатия

• Сочувствие

• Нежность

• Великодушие

• Одухотворенность

• Озадаченность

• Смятение

Как контейнировать, когда хочется наорать?

В литературе по детской психологии пишут о том, что родитель должен контейнировать эмоции ребенка. Выступать в роли своеобразного контейнера. И тогда ребенок чувствует, что его принимают и в этих состояниях, они неразрушительны, и учится ими управлять, осваивая зрелые инструменты выражения. Но как же быть этим контейнером?

Мама (в первую очередь именно мама как человек, который заботится о ребенке) выступает зеркалом для детских эмоций. Она возвращает ребенку его чувства, называет и проговаривает то, что с ним происходит. Так мы делаем ситуацию понятной, снижаем тревогу.

Но суть контейнирования не столько в этом, сколько в преобразовании. В переводе разрушительного инструмента в конструктивный. За яростью ребенка всегда лежит ворох эмоций. И именно их мама помогает нащупать и выразить. В том числе мама помогает выражать и саму ярость.

• Для этого необходимо, чтобы мама была в контакте со своими чувствами. Чтобы понимала сама, что происходит с ней, какие чувства она испытывает (возвращаемся к заданию из прошлой главы).

• Благодаря этому она, во-первых, сможет просто выдерживать детские эмоции (не разрушаться, не впадать в ярость или в обиду сама, оставаться во взрослой позиции), а во-вторых, понимать, что происходит с ребенком (не интерпретировать его поведение сквозь призму своих эмоций и не приписывать ему «взрослые» мотивы).

С помощью контейнирования мама дает понять, что:

• чувство тебя не разрушит;

• с чувством можно что-то сделать (выразить/высказать/преобразовать);

• в конечном итоге его можно прожить.

Если ребенок такого опыта в детстве не получает (его чувства строго запрещают, стыдят за них, не принимают, мама выпадает в аффект от них), то, вырастая, человек начинает останавливать свои чувства на уровне диафрагмы. Ему кажется, что, если эмоцию выпустить, его просто разорвет. И тогда чувства остаются в теле. И мы имеем весь спектр психосоматики – от мышечных зажимов до нарушения функций отдельных органов и целых систем органов.

Нам как родителям необходимо помнить три вещи:

• кто здесь взрослый, а кто ребенок?

• это наша задача – обучить ребенка зрелым инструментам выражения эмоций. Потому что мир контейнировать не умеет;

• мы не сможем научить ребенка ничему, если сами не понимаем свои чувства и не умеем их выражать, останавливаем себя стыдом, виной и страхом.

Конечно, глобально мы работаем с первичными причинами нашей злости. Даже идем к психотерапевту за профессиональной помощью. Копаемся в своем прошлом, разбираем свои стратегии, знакомимся со своей тенью и прочее. Но вот наступает момент Х. Я уже все знаю, все понимаю, но новые способы реагирования еще не вошли в привычку. В стрессовой ситуации выскакивают привычные способы. Я испытываю вину, стыд, разочарование. Это истощает мои ресурсы, и воспользоваться новыми инструментами становится еще сложнее. Замкнутый круг.

Давайте обсудим конкретные способы, как поймать себя в моменте, как перевести энергию эмоции в конструктивное русло.

• Первейшее и основное – это сочувствие. Просто представьте: вы маленькая, вы не умеете обращаться со своими эмоциями, выражать их, говорить толком. Это непросто. Ребенок в истерике, а вы внутренне ему сочувствуете. Про себя (да и вслух) проговариваете: «Понимаю тебя, я бы тоже злилась и кричала, если бы не могла получить то, что очень хочу, бедный мой малыш». Сочувствие НЕ равно моментальное разрешение всего и вся.

• Замедление. Мы тренируем навык реагировать отсроченно. Если речь не о безопасности, конечно. Как только наступает критический момент, мы замедляемся: мы медленно дышим, медленно двигаемся, медленно говорим. Силой воли. Это точно такая же мышца, как любые другие, и требует тренировки.

• Проговаривание СВОИХ эмоций. Да, мы можем назвать не только детские эмоции, чтобы помочь ребенку справиться с истерикой, но и свои. Просто скажите про себя: «Я в ярости», «Я злюсь», «Я в отчаянии» и т. д. Накал чувства моментально ослабеет.

• Напишите себе инструкцию на листочке, как реагировать в ситуациях, которые вас взрывают. Прямо по пунктам: подышать, сесть, помассировать виски, сказать то-то и то-то. Носите листочек с собой.

• Счет про себя – как без него.

• Уйти из контакта. Не бросить ребенка одного решать свою проблему и закрыться в другой комнате, а отвернуться на несколько секунд или выйти, попить воды и вернуться.

• Включите левое полушарие, анализ: сидите и думайте, что происходит. Какая потребность ребенка лежит за его поведением? Как лучше всего повести себя в этой ситуации?

• Выберите песню, песенку или потешку и пойте (напевайте негромко) ее, когда чувствуете, что вот-вот накроет волной гнева или отчаяния.

• Расслабляющие техники дыхания: глубокий вдох носом, спокойный выдох через рот (в два раза длиннее, чем вдох). Много раз и с концентрацией на самом процессе.

• Расслабить нижнюю челюсть и мышцы лица.

• Аффирмации, например известная: «Я большая добрая собака, он маленький глупый щенок».

• Добавьте юмора: переведите ситуацию в шутку, покривляйтесь, расскажите о своих чувствах песней (утрируйте мимику), пощекочите ребенка.

Задание этой главы

Тренируем замедление. Попробуйте в течение дня говорить, двигаться, дышать, есть в два раза медленнее, чем обычно. Вы будете периодически забывать об этом и ускоряться. Просто возвращайтесь в режим slow motion.

Про бабушек

Отношения «мать – дочь» особые. Помимо того что мама в норме – первый и главный значимый взрослый в жизни ребенка, для самой мамы дочь – ее прямое продолжение. Кривое зеркало, благодатная почва для проекций. В дочери видишь себя, свои черты. И есть шанс, что увиденное не понравится. Особенно если в себе этого не замечаешь, как в поговорке про соринку и бревно. В отношениях «мать – дочь» мы можем столкнуться с разными непростыми феноменами: и ожиданиями, и раздражением, и тревогой самой мамы, и накладыванием установок, и трансляцией сценариев («В нашем роду все женщины тянут на себе семью», например, или классическое «Мы не молочные»).

Другой аспект отношений «мать – дочь» – передача опыта, так сказать, женского наследия целого рода. Это важный аспект отношений для обеих: мать чувствует свою нужность, а дочь принадлежность. В современном обществе этого осталось мало: как быть женщиной? Что есть женственность? Как себя принимать? Узнавать? Любить?

А еще именно мать инициирует девушку в женщину. Как ни странно, не мужчина. Признать, увидеть в девочке женщину, передать эстафетную палочку должна именно мама. Мужчин может быть толпа, а дочь все равно останется маленькой девочкой. Больших трудов стоит взрастить в себе женщину, если мама наотрез отказывается дать такое признание.

Любопытная особенность: во время беременности и в первый год материнства многие отмечают ухудшение отношений с собственными мамами. Списывают на нарушение границ, непрошеную помощь и пр. На самом деле за этим лежит несколько важных процессов.

• Женщина в период беременности и первый год жизни малыша очень уязвима. Она часто чувствует себя беспомощной, маленькой, в ней растет тревога. В прямом смысле хочется к маме на ручки. Актуализируется потребность в близости. Если близость с мамой получить возможно (ее поддержку хотя бы), это огромный ресурс для женщины. И большой шаг на пути к своему собственному материнству.

• Второй аспект – вместе со своим младенцем мы заново погружаемся в свое детство. И с одной стороны, это отличная возможность доиграть, допрожить. Но с другой, все древние, неотпущенные обиды тут как тут.

• И наконец, третье – находит коса на камень: потребность чувствовать себя нужным, передать опыт у бабушек и потребность в признании собственной дееспособности, в поддержке у молодой мамы.

Это точка столкновения потребностей двух взрослых женщин. И обе чаще всего не понимают, как преодолевать недопонимания, фрустрацию и как договариваться. Очень сложно что мамам, что бабушкам брать в этой точке ответственность за свои переживания на себя, выходить на диалог и не фантазировать о другом.

Это про глубинные причины. А «объективным» камнем преткновения становятся вопросы по уходу и воспитанию маленьких людей. Каждая вторая молодая мама послушает лекцию, получит непрошеный совет или ответит на неоднозначный вопрос с двойным, а то и тройным дном.

Почему так происходит? За последние пару десятилетий подход к уходу и воспитанию детей кардинально изменился. Основных причин такой разницы всего две.

• Свободный доступ к информации сейчас – и максимум книга Спока тогда. Сейчас мы можем узнавать в режиме реального времени, как ухаживают за малышами в разных точках планеты, знакомиться с последними исследованиями, смотреть выступления специалистов мирового масштаба, не выходя из дома. Кто-то, правда, предпочитает мамочкины форумы, но сейчас речь лишь о доступности информации, не о качестве. Раньше же ты слушала либо свою маму (наших бабушек, соответственно), либо свою интуицию. Как вы понимаете, молодые мамы что тогда, что сейчас уверенностью в себе не отличались и к себе прислушивались мало.

• Вторая причина объясняет все эти бесконечные режимы кормления, раннее приучение к горшку, самостоятельности и пр. Наши мамы уже реже, но основная масса бабушек отдавали наших мам в ясли около года, потому что были вынуждены работать. А значит, к году ребенок должен был овладеть всеми необходимыми социальными навыками, а грудное вскармливание давно свернуто. Наши мамы уже могли не торопиться, но см. причину номер 1.

Мы постепенно возвращаемся к интуитивному материнству: уделяем массу внимания потребностям ребенка, позволяем себе делать так, как удобно нам обоим (спать вместе, кормить по требованию, вводить прикорм естественным путем через детское любопытство и многое другое). Но это первые неуверенные шаги. На этом пути нам нужно много поддержки, особенно от женщин своей семьи, но мы ее не получаем. Почему так происходит?

Передача материнского опыта – очень важный этап в жизни женщины. И речь не только о молодой маме. Освоение новой роли бабушки происходит, как я уже упоминала, через своеобразную передачу эстафетной палочки. А мы эту палочку не берем. Как будто говорим «извини, но ты все со мной делала неправильно, мне твой опыт не нужен». Можно себе представить, что чувствуют наши мамы.

Однако в силу особенностей нашего менталитета эти чувства они обычно выражают в форме агрессивного насаждения своего мнения. Мол, «нет, все-таки возьми мой чертов опыт» – вот и получаются сплошные конфликты.

Что же делать?

• Постарайтесь принять тот факт, что у мамы другое мнение.

• А еще что она не обязана вас поддерживать, хоть вам и хочется этого.

• Самое противное – другого человека поменять невозможно, у него нет кнопочек. Зато можно менять отношение к ситуации.

• Повышайте свою уверенность в себе как в маме. Больше прислушивайтесь к себе, своему ребенку, обращайте внимание на то, что вам уже удается.

• Если в какой-то ситуации опыт мамы подошел вашему ребенку больше – отлично. Ведь это не гонка, так? В приоритете потребности ребенка.

В общем и целом подобные конфликты – это вопрос сепарации. Если мы все еще сильно зависим от мнения мамы и бурно на это реагируем, значит, есть с чем работать.

Что такое здоровая сепарация? Нет, это не переезд на другой край света и полный разрыв отношений. Ведь даже если это сделать, внутренний голос продолжит общаться с нами голосом мамы, а новости из-за океана будут выбивать нас из колеи. Здоровая сепарация – это принятие ответственности за свою жизнь. Принятие того факта, что теперь ты – взрослый и уже даже родитель. Сам принимаешь решения, сам реализуешь и сам несешь ответственность за последствия. Ты готов выслушать чужое мнение, но оно не вызовет у тебя бурю противоречивых, немного «подростковых» чувств (страх ослушаться, протест и желание отстоять границы, потребность в признании и уважении). Ты можешь и позлиться, и обидеться и погрустить, что нет возможности получить от мамы желаемого признания и поддержки, но это не разрушит изнутри. А главное, эти чувства не погребут под собой потребность в близости. Сепарироваться не значит вычеркнуть человека, отдалиться или закончить отношения. Это значит создать такие отношения, в которых наряду с близостью возможно НЕ сливаться, оставаться собой, сохранять свои границы. По сути, это то самое пресловутое взросление.

Ну а конечная наша цель в налаживании отношений с бабушками какая? Правильно. Сделать так, чтобы подобные конфликты не отражались на ребенке. Например, чтобы в мороз мы все-таки надели на него шапку потеплее, как предложила мама, а не вредничали из чувства противоречия.

Не будем забывать, что бабушек у ребенка две. Свекровь – такая же бабушка вашему ребенку, как и ваша мама, с теми же потребностями, но не мама вам. Это мама вашего мужа. Если возникают какие-то трудности, связанные с границами, по моему мнению, этот вопрос лучше решать именно мужу. Договариваться о границах, о том, как взаимодействовать в новой семейной системе, чтобы всем было хорошо.

Надо, правда, учитывать, что у каждого понимание этого «хорошо» разное. Отсюда имеем две основные проблемы:

• вообще не хотят общаться/помогать/включаться (на самом деле с этим мы можем столкнуться и со своими мамами);

• чрезмерно настойчиво, по вашим меркам, включаются в вашу жизнь.

Тех, кто столкнулся с первой проблемой, я, наверное, разочарую: к сожалению, институт бабушек сильно изменился за последние десятилетия. Когда женщина 100 лет назад становилась бабушкой, это был уже почти закат ее жизни. По крайней мере, активной социальной. Сейчас же многие новоиспеченные бабушки не просто работают и продолжают строить карьеру в этом возрасте, они еще довольно молоды душой и телом и хотят тратить эту энергию на себя. Поменялась система ценностей и приоритетов.

Здоровая ли это ситуация? Сложно сказать. Вероятно, закономерная, с точки зрения развития общества. Если же анализировать со стороны развития отдельно взятого человека, то не совсем. Один из важных этапов развития личности – это освоение роли бабушки/дедушки. Мы сейчас впервые сталкиваемся с массовым явлением «не зови меня бабушкой, зови меня по имени». Присвоение этой роли дает человеку дополнительные смыслы, ощущение собственной нужности, возможность передавать опыт и знания, быть частью рода. Это то, что поддерживает в конечном итоге на пути увядания. Одна из важнейших (изначальных) функций роли бабушки – передача культурного наследия. Да, в том числе через сказки, песни, предания и традиции того или иного народа.

Для детей иметь бабушку и дедушку тоже ценно. Это ощущение большой семьи, крепкой стены за плечами, уходящего вглубь времен рода. Это незримая поддержка и опора для растущего человека. Это чуть разные модели мира, разные углы зрения. Конечно, при условии теплых отношений и отсутствия непримиримых конфликтов между поколениями и яростных манипуляций ребенком.

Для молодых мам поддержка бабушек – мощный ресурс. Наша родительская тревога, современный бич, хорошо и быстро усмиряется простым: «Дочка, ты такая молодец, у тебя так ловко выходит управляться с малышом, давай погуляю с ним, а ты поспишь / приготовлю ужин, а ты поиграешь с ребенком». Так просто и сложно одновременно.

Вернемся к взаимоотношениям со свекровью. Что касается второй ситуации, где наши границы настойчиво нарушаются. Про мужа и его задачи я уже сказала. Что мы можем сделать?

• Во-первых, я искренне удивляюсь фразе: «Свекровь заставила меня сделать так-то». Это как вообще? Под дулом пистолета? Тогда пишите в полицию, это незаконно. Во всех остальных ситуациях: кто мама? Это чей ребенок? Чья ответственность? Скорее присваиваем себе роль мамы и преисполняемся уверенностью в собственных действиях.

• Во-вторых, что мешает применить незабвенное «улыбаемся и машем»? Если нас так злят непрошеные советы, критика и оценка, то проблему надо искать не в другом, а в себе. Простите за резкость, конечно, но, если я не нуждаюсь в похвале/принятии/поддержке этого человека, если я уверена в том, что делаю, любые слова собеседника будут мне как слону дробина. Про действия (кормят потихоньку конфетами, хоть вы просили не делать этого и т. д.) – это к мужу. Если отношения позволяют вам этот момент простраивать, обсуждать со свекровью самой – здо́рово.

• И наконец, есть ли разница, свекровь это или любой другой человек? Настройтесь, что это просто другой человек, с которым вы хотите (если хотите, конечно) как-то договориться, наладить контакт, поставить границы. И как с любым другим, будьте готовы слушать, слышать, принимать в том числе то, что человек не разделяет вашу точку зрения, он другой.

Я правда не верю, что бывают безвыходные ситуации. Если я предпочитаю пользоваться помощью, но понимаю, что за это меня будут периодически пилить, значит, я либо перестаю пользоваться помощью, либо пытаюсь договориться, либо принимаю вместе с пилой. И здесь опять-таки либо терплю, либо ругаюсь, либо меняю отношение и начинаю улыбаться или учусь договариваться.

Ну а теперь между нами по секрету. В любом конфликте, в любых напряженных отношениях старайтесь исходить из двух идей: никто не хочет быть переспоренным, у всех есть какая-то потребность. Вот и подумайте, в чем на самом деле потребность вашей мамы, когда она вас критикует. Какому чувству и потребности она не смогла найти адекватную форму? Попробуйте ей это дать, и, возможно, вы удивитесь отдаче. Или нет. И мама окажется токсичной и постарается разрушить ваши границы и устойчивость еще больше. Но тогда вы точно будете знать, что кроме «бежать» вариантов не осталось, вы сделали все, что было в ваших силах.

Мама и отношения с ней могут стать невероятным источником поддержки, ресурса. Дать вам опору, крылья за спиной и питать энергией. Порой ради этого приходится пройти массу испытаний. Но это точно того стоит.

Задание этой главы

Для всех, но особенно для тех, кто все-таки столкнулся с трудностями во взаимоотношениях с бабушками, сделайте следующее: возьмите лист бумаги и выпишите все свои ожидания к ним. А теперь проанализируйте каждый пункт с точки зрения бабушкиных возможностей, способностей и ресурсов. Ваши ожидания вообще про них? Способны конкретно эти люди дать вам то, что вы хотите? И те пункты, которые попали в категорию «могут дать», переформулируйте из ожиданий в прямую просьбу.

Профессия мама

Я уверена, что часть из вас, добравшись до этой главы, успела выпасть в ужас. Неужели все это ждет меня в материнстве? А радость где? Только сложные эмоции и усталость? В интернете я видела комментарии под постами на эту тему. Часть аудитории считает, что это пропаганда против материнства и вообще вредная литература. Меньше знаешь, крепче спишь, как говорится. Я, напротив, придерживаюсь политики: предупрежден – значит, вооружен. Зная, с чем я ТЕОРЕТИЧЕСКИ могу столкнуться, я заранее подготовлюсь, подстрахую себя, предприму какие-то шаги по профилактике этих состояний. Гораздо хуже столкнуться с подобным, имея уже ребенка на руках, который нуждается в заботе.

Я предлагаю рассматривать материнство как профессию. Благороднейшую из возможных. Но, как в любой другой профессии, кто-то рождается с талантом, кто-то с предрасположенностью, у кого-то больше способностей, у кого-то меньше, но, самое главное, любую профессию мы осваиваем. Мы прилагаем к этому усилия, приобретая необходимые навыки. Мы овладеваем ремеслом.

Материнство может быть призванием, а может им не быть. Половая принадлежность не определяет это призвание. И что еще важнее, не имея такого призвания, но освоив материнство как ремесло, вы ни в чем не будете уступать мамам, которым «дано».

Другая ошибка – думать, что те, кому дано, не трудятся. Трудятся, конечно. Изо дня в день, вкладываясь эмоционально и физически в маленького человека. Что им дано? Дано видеть сразу, в чем смысл происходящего и как получать удовольствие от общения с ребенком. Радоваться просто тому, что он растет, смеется, получает свой опыт. Это та самая пресловутая «зарплата», о которой мы с вами говорили в главе про эмоциональное выгорание.

Как мы уже упоминали, материнство – профессия специфическая. Многие из нас испытывают сложность в точке субъективного ощущения потери свободы. Обсудим два разных вида свободы – в детском и взрослом понимании.

Начнем издалека. Каждый из нас играет много ролей. И каждую эту роль можно реализовать из разной позиции: из детской, взрослой и родительской. Эрик Берн писал, что в каждом из нас живут три эти субличности как набор способов реагирования на ту или иную ситуацию.

Наш внутренний ребенок отвечает за наши «хочу», которые здесь и сейчас. Он может быть спонтанным, живым, непосредственным. А еще он может быть послушным. И тогда мы будем себя останавливать в 100 % случаев, стыдить, обесценивать свои желания.

Это стыдит и обесценивает наш контролирующий внутренний родитель. Чаще всего это перенесенный внутрь образ наших собственных родителей. Но бывает, что внутренний родитель заботливый. Опять же при условии теплых и заботливых, не обесценивающих собственных родителей. Это как раз то условие, при котором внутренний ребенок остается живым и спонтанным. Что делать, если не сложилось в вашей жизни теплых родителей и теперь вы живете только как надо, а не как вы хотите? Стать заботливым родителем самому себе. Теперь вы для себя тот, кто хвалит, поддерживает и заботится. Ваши родители уже дали все, что могли и как смогли. Лучше не смогли.

Невыносима одна мысль о критике? О том, что не поддержат? А что вам эта критика? Что она с вами делает? Вы разрушаетесь? Отваливается нога? Вы в нее автоматически верите? Чтобы не верить, надо хорошо себя знать.

Но что же теперь, реально делать все, что в голову взбредет? Нет. И на это есть наш внутренний взрослый. Именно он спокойный цензор, который должен принимать решение, какую потребность мы удовлетворяем. Он расставляет приоритеты. Не строгий родитель. А наш внутренний взрослый. Если он, конечно, взращен. Эта та часть нашей личности, которая понимает про ценности, умеет расставлять приоритеты, знает свои сильные и слабые стороны.

И вот мы подошли к теме свободы. В чем чувствуют большую фрустрацию матери? В том, что не могут делать то, что хотят, здесь и сейчас. Это какая свобода, как вы думаете? Правильно, это свобода из детской позиции. Да, потребности внутреннего ребенка должны быть удовлетворены, иначе мы будем чувствовать, как ресурсы покидают нас. Однако наша родительская (уже для своего реального ребенка) позиция предполагает, что мы удовлетворяем свои потребности НЕ в ущерб потребностям ребенка. Мы организуем свое пространство так, чтобы были и волки сыты, и овцы целы.

Что же тогда «свобода» в понимании взрослого? Это осознанная необходимость. Это принятие своего выбора. Наш выбор был стать матерью. Наш выбор – заботиться о маленьком беззащитном существе. Даже если выбор не очень осознанный. И наш же выбор, как проживать свое материнство. Грустить, что не можешь, как раньше, взять и лечь спать тогда, когда хочется? Или выстроить свой режим таким образом, чтобы иметь возможность высыпаться? Без оглядки на мнение окружающих.

Знаете, я сейчас выскажу крамольную мысль. Но осознание этого факта часто расставляет все на свои места. Запланированный ребенок еще не выбор. Мы же планируем детей из самых разных соображений. Чаще всего потому что «часики тикают», потому что «поженились, теперь детей надо», потому что «родные достали расспросами, где внуки». И тогда мы точно теряем детскую свободу, а осознания выбора нет. Потому что это не имеет отношение к «хочу быть матерью» со всеми вытекающими. Я хочу подчеркнуть, что это НЕ про любовь к ребенку. Мы можем любить ребенка и страдать от невозможности вернуться в прошлое.

Истинная свобода взрослого человека в возможности принимать решения. О том, как жить. Как организовать пространство. Как относиться ко всему происходящему. Как растить ребенка. Как заботиться о себе.

Материнство может быть очень радостным. И, как бы непривычно это ни звучало, во многом это именно выбор. Помыть посуду или подурачиться с ребенком? Из таких мелочей, из таких небольших дилемм формируется целостная картина нашего родительства.

А еще из крайне противоречивых установок общества. Выходишь работать – мать-кукушка. Сидишь с ребенком – клуша. Каждый второй отметит, как вам повезло сидеть в декрете и ничего не делать. Это страшно обесценивает не просто ваши личные переживания, а материнство в целом.

Женщина заботится о малыше, воспитывает его. Растит нового человека. Какое дело на этой планете может быть более ценным и значимым? А тем временем часть мам (не все, конечно) живут с ощущением того, что они тратят время попусту, не делают ничего полезного. Вот это и есть самая опасная современная тенденция – обесценивание профессии мамы.

Каждая женщина найдет свое счастье в материнстве. Для одной это будут поцелуи и объятия, внимательный взгляд ее малыша. Для другой – возможность снова окунуться в детство и с хохотом взбираться на паутинку во дворе. Для третьей – видеть восторг от познания мира в глазах маленького человека.

Материнство может наполнить жизнь женщины смыслом. Может придать жизни совсем другое значение. Раскрыть саму женщину с совершенно другой стороны. Может дать ощущение гармонии, баланса. При условии, что мы входим в это материнство из желания давать. Давать заботу, любовь и тепло. И тогда закон справедливого обмена «брать и давать» выполняется, и мы чувствуем удовлетворение от того, что происходит в нашей жизни.

У каждой из нас свой путь. Нет эталона. Кто-то не столкнется ни с чем, что описано в этой книге. У кого-то найдет отклик каждая страничка. Всех нас, тех, кто читает эту и подобную книги, объединяет одно: мы хотим для своих детей лучшего. Мы сами хотим становиться лучше. Хотим понять их, говорить на одном языке. Одно это делает каждую из нас достаточно хорошей мамой.

Задание этой главы

Возьмите лист бумаги и сделайте два списка, каждый по 10 пунктов:

1. Что хорошего, важного пришло в мою жизнь вместе с материнством? Чего бы не было у меня, если бы я не стала мамой?

2. Чему я научилась за это время?

15 заповедей молодой мамы

1. Планируйте меньше, работайте с перфекционизмом, честно ответьте себе на вопрос, кому и что я доказываю.

2. Если вы не успеваете пополнять ресурсы, пользуйтесь правилом «один день – одно дело», где делом может быть загруженная стиральная машина.

3. Просите и принимайте помощь. Нет, сами не догадаются. Нет, если вы гордо изображаете ломовую лошадь, никому не понятно, как вы устали. Позволить себе наконец отдохнуть и напрямую попросить о помощи, лишь загремев в больницу, – плохая стратегия.

4. Просите помощи прямо и конкретно. Не в формате претензии. Используйте слова «пожалуйста» и «спасибо». Не делайте это в ситуации острого или хронического конфликта.

5. Лучше всего договаривайтесь. Четкий и подробный «контракт», составленный еще «на берегу», – залог слаженной работы механизма под названием семья.

6. Клининг, няня, помощник по хозяйству – это нормально. Это оптимизация, делегирование и грамотная организация быта. Сад тоже нормально. Даже чтобы иметь просто несколько часов на себя.

7. Все наши «надо», все наши дела и обязанности мы придумываем себе сами. Сами придумали, сами отменили. Нет над нами надзорного органа, проверяющего выполнение. Мы свободны в нашем выборе. Все ограничения в нашей голове.

8. Не воспитывайте ребенка, воспитывайте себя. Старые британские поговорки не врут. Дети – наше зеркало. Порой кривое. Меняя свои привычки, взгляды на мир, ребенка и ваши с ним отношения, вы меняете реальность, в которой живете.

9. Мы живем в переходную эпоху: старые традиции ушли в прошлое, новые еще не наработаны. Нам остается только успокоиться и довериться себе и своим детям…

10. …которым всегда будет о чем рассказать своему психотерапевту в будущем.

11. Ни один психолог не знает и не чувствует вашего ребенка лучше вас.

12. Истин в последней инстанции нет. Чужой личный опыт – это лишь чужой личный опыт.

13. Не забывайте о себе. Ребенок никогда не научится ценить вас и ваш труд, если вы сами этого не делаете.

14. Задача родителя – сделать так, чтобы ребенок смог обойтись без него, когда вырастет. Птенец упорхнет, и это нормально. Если вы хотите, чтобы он иногда заглядывал в гнездо, делайте упор на теплые отношения, а не долженствование.

15. Отпустите вожжи и чуть-чуть расслабьтесь. Не пытайтесь ежесекундно заглянуть в будущее и угадать, как это ваше слово или действие отразится на вашем ребенке в далекой перспективе. Просто будьте с ним здесь и сейчас.