Космические бродяги бесплатное чтение

Стена смерти (Виктор Руссо)

Эта новость, – сказал Клифф Хайнс, указывая на газету, – означает конец homo Americanus.

Она пришла из Антарктики – стена вязкого, серого, получеловеческого желе, поглощающая и уничтожающая все живое, что попадалось ей на пути.

Газета, о которой шла речь, была часовым листком Международной ассоциации радиовещания, только что доставленным по пневматической трубе в лабораторию. На первой полосе стояла печать 1961 года, месяц 7, день 13, горометр 3, а заголовки подтверждали новость о решающем поражении американских военных и морских сил от рук Китайской республики.

Многодневная доблестная борьба с безнадежными шансами; отказ армейских динамо-машин; дирижабли, отрезанные от наземного наведения; линкоры, разорванные на куски китайскими дезинтеграторами; и, наконец, огромная волна черной смерти, уничтожившая двести тысяч человек.

Кей Беван – чтобы использовать старомодные названия, которые все еще сохранялись, несмотря на официальную цифровую номенклатуру, – просмотрел отчет. Он отбросил лист в сторону.

– Мы заслужили это, Клифф, – сказал он.

Клифф кивнул.

– Ты видел ту заметку о новом китайском дезинтеграторе? Если бы правительство всерьез рассматривало наш – Крамблер…

Кей взглянул на огромную гудящую вертушку, заполнявшую центр лаборатории. Она вращалась так быстро, что казалась лишь сферической тенью, сквозь которую можно было разглядеть скудную обстановку, стол, расставленные на нем приборы и окно, выходящее на верхние улицы Нью-Йорка.

– Да, если бы! – с горечью ответил он. – И я готов поспорить, что у китайцев некачественная машина, построенная по чертежам, которые украл у нас в прошлом году китайский помощник.

– Мы заслужили это, Клифф, – снова заговорил Кей. – Десять лет мы преследовали и порабощали желтого человека и забрали сто тысяч его мужчин и женщин в жертву Земным Гигантам. Что бы мы сделали, если бы условия были обратными?

– Самосохранение, – предположил Клифф.

– Именно так. Закон выживания сильнейших. Они считали, что способны выжить. Говорю тебе, на их стороне была правда, Клифф, и именно это нас и подкосило. Теперь сто тысяч наших собственных мальчиков и девочек должны ежегодно попадать в пасть этих чудовищ. Господи, а если бы это была Рут!

– Или ты, или я, – сказал Клифф. – Если бы только мы могли усовершенствовать Крамблер!

– Что это даст против земных гигантов? В них нет ничего органического, даже костей. Чистая протоплазма!

– Мы могли бы использовать его против китайцев, – сказал Клифф. – А сейчас… – Он безнадежно пожал плечами.

И если бы исследователи довольствовались тем, что оставили в покое огромный неизвестный Антарктический континент, они бы никогда не научили пленных гигантов пересекать великий ледяной барьер. Но этот переход состоялся пятнадцать лет назад, и уже тогда человеческий разум привык к мрачным фактам.

Кто бы мог подумать, что предполагаемая – столовая земля – всего лишь ледяная гряда, окружающая долину размером в два раза больше Европы, расположенную так далеко под уровнем моря, что ее согревают до тропического тепла внутренние пожары Земли? Или что эта долина была населена тем, что лучше всего можно назвать организованной протоплазмой?

Огромные, полупрозрачные, студенистые организмы, достигающие в высоту около ста футов и грубо организованные в формы, не похожие на человеческие.

Половина членов экспедиции Роулинса, которая первой вошла в эту долину, стали жертвами чудовищ. Большинство остальных сошли с ума. А рассказы двоих, вернувшихся в здравом уме в Буэнос-Айрес, были дискредитированы и осмеяны как рассказы сумасшедших.

Но из второй экспедиции никто не выжил, и только одинокий выживший из третьей подтвердил удивительную историю. Гигантские чудовища, движимые каким-то мерцающим человеческим разумом, нашли выход из центральной долины, где добывали пропитание, облепляя растительную и мелкую животную добычу псевдоподиями, то есть временными отростками рук из студенистой массы своего вещества.

Они плавали по мелководным морям между оконечностью Антарктического континента и мысом Горн, как плавают на воде игрушечные воздушные шарики. Затем они распространились на север, вытянувшись стеной от Атлантики до Анд. По мере продвижения они пожирали все растительное и животное на своем пути. За ними осталась одна огромная голая, абсолютно безжизненная территория.

Сколько же их было? Это был ужасный факт, с которым пришлось столкнуться. Их количество не поддавалось подсчету, потому что, достигнув высоты около ста футов, они размножались почкованием!

И в течение нескольких недель эти почки, в свою очередь, достигали своего полного развития.

Аргентинское правительство направило против них двадцатитысячную армию, вооруженную пушками, пулеметами, танками, самолетами, ядовитым газом и новым – лучом смерти. И вот ночью, когда они расположились на ночлег, после, как им казалось, блистательной победы, они были наголову разбиты и съедены!

Отвратительные монстры были защищены от ядовитого газа и неуязвимы для выстрелов и снарядов. Разделенные и разрезанные на ленты, разнесенные бомбами на куски, каждый из этих кусков просто становился ядром нового организма, способного в течение нескольких часов принять очертания карликового человека, схватить и сожрать свою добычу.

Но аргентинская экспедиция сделала даже больше, чем могла предположить. Она привила монстрам вкус к человеческой плоти!

После этого волна опустошения уничтожила жизнь во всех городах вплоть до лесов Амазонки. А потом выяснилось, что, если кормить этих дьяволов человеческой плотью, можно сделать их вялыми и сохранить их силы – и так до тех пор, пока периодические приемы пищи продолжаются!

Сначала им поставляли преступников, потом туземцев, потом китайцев, добытых периодическими военными набегами. Дикие регионы Земли обезлюдели, и безумие страха овладело всем миром.

Теперь китайцы победили ежегодное американское вторжение, а Земные Гиганты распускались и роились в сердце Бразилии.

«Человек, – говорят теософы, – это пятая из великих корневых рас, населявших эту планету». Четвертой были атланты. Третьей были лемурийцы, полулюди-полузвери, из которых выжили австралийские аборигены. Вторая раса не была полностью организована в человеческую форму. О первой ничего не известно.

– Это вторая раса, выжившая в долинах Антарктиды. Получеловеческие объекты, стремящиеся к тому совершенству человечности, до которого нам самим еще очень далеко. Как говорится в Каббале, до Адама человек простирался от неба до земли.

Кей Беван и Клифф Хайнс лихорадочно работали над усовершенствованием своего – Крамблера для использования в китайских войнах. Убежденные, как и все здравомыслящие люди, в неоправданности этих ежегодных рейдов, они уступили логике фактов. Должна ли Америка ежегодно жертвовать сотней тысяч своих мальчиков и девочек, когда в Китае человеческая жизнь стоит дешево? Мальчики и девочки!

Было обнаружено, что земные гиганты нуждаются в женской плоти так же, как и в мужской. Какой-то тонкий химический компонент вызывал состояние оцепенения, при котором продвижение и размножение чудовищ приостанавливалось. В течение десяти последних лет их продвижение на север было почти незаметным. Бразилия даже послала против них еще одну армию.

Но самые смертоносные газы не смогли уничтожить цепкую жизнь этих протоплазменных существ, и танки, проезжавшие сквозь них, запутывались и блокировались в студенистых экссудатах, а их обитатели съедались.

По всему миру ученые пытались изобрести какой-нибудь способ устранить эту угрозу миру. Более того, самолеты, отправленные на полярный континент, сообщали, что свежие массы мобилизуются для продвижения на север. Вторая волна, вероятно, прорвется через лесной барьер Амазонки, перевалит через перешеек и захватит Северную Америку.

Через пять дней после подтверждения известий о китайской катастрофе Клифф Хайнс вернулся из столицы Американской конфедерации Вашингтона.

– Бесполезно, Кей, – сказал он. Правительство даже не хочет смотреть на – Крамблер. Я сказал им, что он разлагает в порошок все неорганические вещества, а они посмеялись надо мной. И это правда, Кей: они отказались от попытки поработить Китай. Отныне каждый год в жертву будут приноситься сто тысяч наших граждан. Съедаться заживо, Кей! Боже, если бы только Крамблер уничтожал и органические формы!

Квота первого года – пятьдесят тысяч мальчиков и пятьдесят тысяч девочек, брошенных в пасть чудовищам ради спасения человечества, – едва не привела к развалу Конфедерации. Несмотря на строжайшую секретность, несмотря на смертную казнь за публикацию новостей о жертвоприношении, несмотря на то, что тех, кому выпал роковой жребий, выкрадывали из домов глубокой ночью, все стало известно.

На обширных пампасах на крайнем севере Аргентинской Республики, там, где соединяются Боливия, Аргентина, Парагвай и Бразилия, находилось место жертвоприношения. Тысячи акров белели костями тех, кого поглотили чудовища. Безмозглые, лишенные разума, не видящие, потому что даже чувства у них не различались, земные гиганты каким-то адским инстинктом осознавали, что это место их пиршества.

По какому-то негласному договору стражники, ежегодно приводившие жертв на съедение, оставались без охраны: огромная стена полулюдей-полуживотных уходила в укрытие окрестных лесов, а китайцев расставляли рядами. Смерть, которая была бы милосердием, была им недоступна. Земные гиганты жаждали живой плоти. И здесь, на месте, известном как Голгофа, ежегодно повторялось отвратительное жертвоприношение.

В тот первый год, когда избранные жертвы были доставлены к роковому месту, вся Америка сошла с ума. Обезумевшие родители атаковали офисы Федерации в каждом городе. Поднялся крик о том, что американцев испанского происхождения выбрали вместо тех, в ком текла более северная кровь. Гражданская война стала неотвратимой.

И год за годом эти сцены должны были повторяться. Юноши и девушки, от пятнадцати до двадцати лет, цветы Федерации, сто тысяч из них, должны умереть страшной смертью, чтобы спасти человечество. Теперь предстояло выбрать жертву второго года.

В своей лаборатории, удаленной в самое сердце дикой природы Адирондаков, Клифф и Кей неистово работали.

– Это последний шанс, Кей, – сказал Клифф. Если я не разгадаю секрет в этот раз, это будет означать еще один год задержки. Секрет растворения как органических, так и неорганических форм! Что это за таинственная сила, которая позволяет органическим формам выдерживать чудовищную бомбардировку W-лучами?

W-лучи были космическими лучами Милликана, заключенными в тюрьму и приспособленными для использования человеком. Они были в миллион раз мощнее, чем самое высокое известное напряжение электричества. Под его воздействием даже алмаз, самое твердое из известных веществ, растворялся в пыль, а самые хрупкие растения оставались незатронутыми.

Лаборатория в Адирондаках была открыта с одного конца. Здесь, на фоне больших лесных деревьев, было собрано любопытное разнообразие веществ: старые стулья, пара разбитых самолетов, большая неработающая динамо-машина, куча выброшенной одежды, разнокалиберная кухонная утварь на столе, газовая плита и куча всевозможного металлического хлама. В общем, все это напоминало свалку.

Огромная машина была установлена в гнезде в тяжелом бруске краолита – нового металла, сочетавшего в себе предельную прочность на разрыв с полной не плавкостью даже в электрической печи. Около шести футов в высоту, она выглядела не иначе как гироскоп на маятнике, с длинной и чрезвычайно узкой щелью, тянущейся по всему центру, но закрытой со стороны оператора сдвижной крышкой из того же краолита.

Внутри этой крышки, которая своим движением создавала поле электрических сил между плечами внутреннего магнита, W-лучи генерировались в соответствии с секретной формулой; скорость гирации, превышающая все известные на Земле, умножала их силу в миллиард раз, преобразуя их в волны короче самых коротких из известных физической науке. Как и все великие изобретения, установка имела простейшую конструкцию.

– Что ж, – сказал Клифф, – тебе лучше вывести Сьюзи.

Кей вышел из лаборатории и направился в хижину на берегу озера, которую занимали двое мужчин. Из своего ящика перед печкой лениво выглядывал и похрюкивал дикобраз. Кей поднял дикобраза, разумеется, в коробке. Сьюзи по своей конституции была непуглива, но с дикобразами, какими бы гладкими ни были их иглы, обращаться надо осторожно.

Кей поднес ее к куче хлама и поставил на нее коробку. Он вошел в лабораторию. – Я могу сказать тебе, Клифф. Я бы не взял с собой Сьюзи, если бы думал, что у эксперимента есть хоть малейший шанс на успех, – сказал он.

Клифф ничего не ответил. Он склонился над колесом, настраивая микрометр. – Все готово, Кей? – спросил он.

Кей кивнул и отступил назад. Он тяжело сглотнул. Ему было неприятно жертвовать Сьюзи ради науки; он почти надеялся, что эксперимент провалится.

Клифф нажал на рычаг, и громоздкая макушка начала медленно вращаться вокруг своей оси. Быстрее, быстрее, пока не превратилась в сплошное пятно. Еще быстрее, пока не стали видны только ее очертания. Клифф нажал на рычаг с другой стороны.

Ничего не произошло, кроме помутнения воздуха в открытом конце лаборатории. Клифф коснулся ножного рычага. Верхушка стала становиться все более заметной, стало видно ее вращение; она стала работать медленнее, начала останавливаться.

Облако исчезло. Там, где были самолеты и прочий хлам, осталась лишь куча сероватой пыли. Именно она и создала облако.

Не осталось ничего, кроме этого бесцветного порошка на фоне деревьев.

Кей схватил Клиффа за руку. – Осторожно! – крикнул он, указывая на кучу. – Там что-то движется!

Так оно и было. Из кучи выскочил очень сердитый дикобраз – бесхвостый, с белой шкуркой, похожий на большую безволосую крысу. Клифф повернулся к Кею.

– Мы потерпели неудачу, – коротко сказал он. – Слишком поздно для этого года.

– Но иглы?

– Неорганический материал. Даже кости остаются целыми, потому что в костном мозге есть кровообращение. А у земных гигантов нет даже костей. В этом году они в безопасности!

Он опустился под дерево и в полном отчаянии уставился в небо.

– Смотри, Кей, у меня есть номер! – Рут Мид улыбнулась, протягивая Кей билет, выданный правительством, в котором был указан номер лотереи, предназначенный для каждого гражданина.

Сто тысяч молодых людей в возрасте от пятнадцати до двадцати лет будут выбраны в качестве жертвы, и Рут, будучи девятнадцатилетней, попала в рамки, но это был ее последний год. Через несколько недель правительство объявит номера тех, кто будет приговорен к смерти, по результатам второй лотереи.

И тогда, прежде чем они станут известны общественности, жертвы уже будут схвачены и поспешно доставлены на склады дирижаблей, расположенные в сотне мест, для отправки на страшную Голгофу в пампасах.

Вероятность того, что кто-то из людей окажется в числе тех, кому суждена судьба, была довольно мала. В моде было шутить над всем этим делом. Рут улыбнулась, показывая свой билет.

Кей уставился на него. – Рут, если с тобой что-нибудь случится, я сойду с ума. Я бы…

– С чего вдруг такая пылкость, Кей?

Кей взял маленькую руку Рут в свою. – Рут, ты не должна больше играть со мной. Ты знаешь, что я люблю тебя. А от вида этой штуки я почти схожу с ума. Тебе ведь не все равно, правда? И, поскольку Рут молчала, добавил, – Рут, это ведь не Клифф Хаймс, правда? Я знаю, что вы старые друзья. Я бы предпочел, чтобы это был Клифф, а не кто-то другой, если бы это должен был быть кто-то другой, но – скажи мне, Рут!

– Это не Клифф, – медленно произнесла Рут.

– Это кто-то другой?

– Это ты, дорогой, – ответила Рут. – Это всегда был ты. Это мог быть Клифф, если бы ты не появился. Но теперь он знает, что это никогда не может быть он.

– А он знает, что это я? – спросил Кей, испытывая огромное облегчение.

Рут склонила голову. – Он очень хорошо это воспринял, – сказала она. – Он сказал то же самое, что и ты о нем. О, Кей, если бы только твой эксперимент удался, и мир мог бы избавиться от этого кошмара! Что же произошло? Почему вы с Клиффом не смогли заставить его уничтожить жизнь?

– Я не знаю, дорогая, – ответил Кей. – Железо и сталь плавятся в порошок при малейшем воздействии лучей. Они настолько мощные, что даже произошла утечка через резину и анелектронный контейнер. Даже краолитовое гнездо частично расплавилось, а это, по идее, невозможно. А в земле была дыра глубиной в семь футов, в которой растворилась сама минеральная вода в земле. Но против органических веществ W-лучи бессильны.

– В следующем году, дорогая, в следующем году мы решим нашу проблему и избавим мир от этой угрозы, от этого кошмара. Рут, не будем говорить об этом сейчас. Я люблю тебя!

Они поцеловались. Гиганты Земли исчезли из их сознания, а Рут все еще держала в руке зловещий билет.

Kей ничего не сказал Клиффу об этом, но Клифф знал. Возможно, он подверг свою судьбу испытанию Рут и узнал от нее правду. Рут не стала упоминать об этом при встрече с Кеем. Но между двумя мужчинами, дружившими долгие годы, неумолимо возникала холодность.

Они приступили к работе над новой машиной. Они были полны надежд. Когда они работали, то забывали о своем соперничестве.

– Видишь ли, Кей, – сказал Клифф, – мы не должны забывать, что лучи Милликана бомбардируют Землю из глубин космоса с тех пор, как она стала планетой. По своей природе они не причиняют вреда органической жизни, иначе все живое на Земле было бы давно уничтожено. Теперь наш процесс – это лишь адаптация этих космических лучей. Мы не изменили их природу.

– Да, – согласился Кей. – Нам нужен достаточно мощный луч смерти, чтобы уничтожить этих монстров, не просто расщепляя их и создавая новые фрагменты для создания полноценного существа. Как ты думаешь, Клифф, почему они так упорно стремятся к жизни?

– Они представляют собой первобытного человека, саму жизнь, стремящуюся к самоорганизации, а нет ничего более живучего, чем жизненный принцип, – ответил Клифф.

Тем временем шли роковые недели. Через несколько дней после того, как билеты были распространены, по радио было передано и опубликовано правительственное сообщение, в котором говорилось, что ввиду прежних разногласий замена приговоренных не допускается. Богатый или бедный, каждый из жертв, выбранных по жребию, должен встретить свою судьбу.

А чудовища становились все активнее. Их деятельность расширялась. Языки ползли вверх по рекам, впадающим в Амазонку. Внезапно плотная масса дьяволов появилась на северном побережье, недалеко от Джорджтауна. Они преодолели Амазонку; они наступали на Британскую Гвиану, пожирая все на своем пути. Джорджтаун был покинут; чудовища полностью контролировали ситуацию.

– Они будут отрезаны от основного стада, – гласили оптимистичные сообщения. – Сначала мы разберемся с основным стадом. В этом году придется принести жертву, но она будет последней. Ученые наконец-то нашли безошибочный токсин, который полностью уничтожит эту угрозу в течение нескольких месяцев.

Никто не верил в эту историю, потому что все уже было испробовано и потерпело неудачу. В своей лаборатории Клифф и Кей работали неистово. И теперь холодность, возникшая между ними, сказывалась и на их совместной работе. Клифф что-то скрывал от Кея.

Кей знал это. Клифф сделал какое-то открытие, которым не поделился с партнером. Часто Кей, заходя в лабораторию, заставал Клиффа за попытками скрыть какую-то операцию, которую тот проводил. Кей ничего не говорил, но в его сердце зарождалась затаенная злость. Так Клифф пытался присвоить себе все заслуги за результат их многолетней совместной работы!

И всегда в глубине его сознания возникало видение маленького правительственного билета в руке Рут с цифрами, набранными черным шрифтом. Они впечатались в его мозг. Он никогда не мог их забыть. Часто по ночам, после тяжелого рабочего дня, он внезапно просыпался от жуткого кошмара, в котором видел, как Рут уводят агенты правительства, чтобы бросить в жертву чудовищам.

И Клифф что-то скрывал! Это делало ситуацию невыносимой.

Прохлада между двумя мужчинами быстро переходила в открытую вражду. И вот однажды, совершенно случайно, в отсутствие Клиффа, Кей наткнулся на доказательства его деятельности.

Клифф больше не экспериментировал с W-лучами! Он использовал совершенно новый тип лучей, следующую серию, эманацию электрона псениума, открытую всего за несколько лет до этого, которая обладала особым свойством не прерываться, даже когда электрон псениума менял свою орбиту вокруг центрального ядра атома псениума.

Вместо прерывистости было обнаружено, что электрон псениума испускает излучение непрерывно, и это в девятый раз за последние пятнадцать лет нарушило классические теории материи.

Гнев Кея вылился в бурю упреков, когда в лабораторию пришел Клифф.

– Ты намеренно держишь меня в неведении! – кричал он. – А ведь ты такой хороший партнер! Вот где мы разделили комбинацию, Хайнс!

– Я уже давно об этом думаю, – усмехнулся Клифф. – Дело в том, Кей, что ты слишком элементарен в своих идеях, чтобы подходить мне. Именно благодаря тебе я годами продолжал идти по ложному пути. Чем скорее мы расстанемся, тем лучше.

– Сейчас не время, – сказал Кей. – Оставь себе свою лабораторию. Все равно ты вложил в нее большую часть денег. Я построю себе другую, где я смогу работать без помех со стороны партнера, который все время занят собой. Удачи тебе в твоих исследованиях, и я надеюсь, что ты получишь все почести, когда найдете способ уничтожить земных гигантов.

И он выбежал из лаборатории, запрыгнул в самолет и полетел на юг, к своей квартире в Нью-Йорке.

На улицах каждого города по пути следования – толпы людей. В деревнях и селах, кишащих, как муравьи, и спешащих по шоссе! Кей, управлявший одним из медленных старомодных самолетов, развивавших скорость не более ста миль в час, методично пролетал над головами, слишком поглощенный своим гневом на Клиффа, чтобы поначалу обратить внимание на это явление. Но постепенно до него дошло, что что-то не так.

Он полетел ниже, и до него донеслись гневные крики. Весь город был охвачен бурным движением.

Внезапно до Кея дошла причина. Он увидел прилегающий аэропорт и, словно отвес, понесся вниз, пока его колеса не коснулись земли. Не дожидаясь, пока он подрулит к одному из общественных ангаров, он выпрыгнул и помчался по пустынной территории на площадь.

Стоны, крики, вопли насмешек огласили воздух. Вся толпа впала в безумие. Все было так, как и предполагал Кей. На белом фоне, высоко на здании городского бала, высвечивались номера местных юношей и девушек, выбранных для жертвоприношения.

Восемь мальчиков и пятнадцать девочек уже отправились в пустыни Южной Америки, чтобы встретить там страшную смерть.

– Они забрали мою Салли, – кричала пожилая женщина, слезы текли по ее щекам. – Похитили ее на углу улицы после наступления темноты. Я не знала, почему она не вернулась домой вчера вечером. Боже, моя Салли, моя маленькая девочка, пропала…

– Люди, вы должны быть терпеливы, – провозгласил правительственный диктор. – Президент сочувствует вам в вашей беде. Но к следующему году будет придумано средство уничтожения этих монстров. Жертва ваших детей будет занесена в Зал славы. Они настоящие солдаты, которые…

– К черту правительство! – прорычал кто-то из мужчин. – Остановите эту чертову машину для разговоров! Сломайте ее, ребята! Тогда мы повесим президента Богарта на вершине Капитолия!

Ему ответили криками, и толпа устремилась к зданию.

– Отойдите! – кричал диктор. – Ступить на ступеньку – это смерть. Теперь мы наэлектризованы. Последнее предупреждение!

Первые ряды толпы отшатнулись, когда через их тела прошел заряд электричества с напряжением, чуть меньшим, чем требуется для лишения жизни. Раздались крики агонии. На землю посыпались извивающиеся фигуры.

Кей бросился к автоматическому клерку у окна рядом с металлическими ступенями, стараясь не касаться их. В шести футах от него температура его тела привела в действие термостатический регулятор; окно сдвинулось вверх, и появился манекен. Он повернул циферблат на Олбани.

– Мне нужен Нью-Йоркский отдел, подстанция F, регистрация лоялистов, – вызвал он. – Дайте мне, пожалуйста, номера лотереи Z.

– Номера не будут выдаваться до 13-го часа, – буркнул манекен.

– Но я говорю вам, что должен знать немедленно! – неистово взмолился Кей.

– Отойдите, пожалуйста!

– Я должен знать, говорю вам!

– Мы теперь наэлектризованы. Последнее предупреждение!

– Послушайте меня. Меня зовут Кей Беван. Я..

Мощный удар в грудь отбросил Кея на десять футов назад, на землю. Он поднялся, вошел в электрическую зону, почувствовал, как его руки скрутило в гигантской хватке, снова пошатнулся и сел, задыхаясь. Окно бесшумно опустилось, манекен вернулся на место. Кей снова поднялся на ноги, задыхаясь от бессильной ярости.

Вокруг него толпились мужчины и женщины. Он прорвался сквозь них и вернулся к месту, где стоял его самолет. Через минуту он уже бешено мчался к районному аэропорту Нью-Йорка, расположенному в трех кварталах от квартиры Рут.

Он опустился на свободное посадочное место, торопливо прошел проверку и бросился в лифт. Оказавшись на верхней улице, он выскочил на среднюю платформу и, не довольствуясь тем, что она везет его со скоростью восемь миль в час, понесся сквозь возмущенную толпу, пока не достиг цели. Расталкивая толпу направо и налево, он добрался до выхода и через полминуты оказался на верхнем этаже жилого дома.

Протиснувшись мимо вахтера, он помчался по коридору к квартире Рут. Она работала в Ассоциации телерадиовещания, исправляя гранки, которые по пневматической трубе поступали из районной штаб-квартиры. Он остановился перед дверью. Маленький циферблат белого света показал ему, что квартира свободна.

Стоя в оцепенении и не надеясь, он увидел, что из щели между дверью и рамой свисает нитка. Он потянул за нее и вытащил крошечную полоску скандия – нового сжимающегося металла, который вошел в моду при изготовлении обручальных колец. Пластичный, почти невидимый, он сжимался до толщины листа бумаги: это был знак тайных любовников, и Кей подарил Рут кольцо из него.

Это был сигнал, страшный сигнал о том, что Рут попала в список участников лотереи, – единственный сигнал, который она смогла передать, поскольку были приняты строгие меры предосторожности, чтобы жертвы не стали известны до тех пор, пока не исчезнет всякая возможность спасения.

Никаких шансов на спасение! Из сотни аэропортов уже давно ушли в небо огромные правительственные дирижабли, увозя тех, кого колесо в Вашингтоне выбрало для принесения в жертву земным гигантам. Оставался только один шанс. Если Клифф открыл секрет, который так долго ускользал от них, то, конечно, он откроет его ему сейчас!

Их ссора была забыта. Кей знал только, что любимая женщина уже мчится на юг, чтобы быть брошенной в пасть мерзким чудовищам, держащим в ужасе весь мир. Конечно, Клифф приложит все усилия, чтобы спасти ее!

Прошло всего несколько часов с тех пор, как Кей в ярости выбежал из лаборатории в Адирондаках, когда он вернулся на их маленькое частное посадочное поле. Он выпрыгнул из самолета и побежал по тропинке к озеру между деревьями. В домике было темно, и, когда Кей добрался до лаборатории, она тоже оказалась темной.

– Клифф! Клифф! – крикнул он.

Ответа не последовало, и он с замиранием сердца щелкнул кнопкой на двери. Она не дала ожидаемого потока света внутрь. Дрожащей рукой Кей достал из кармана маленький электронный фонарик, и его яркий луч показал, что дверь заперта на висячий замок. Он подошел к окну. Стекло было непробиваемым, но луч фонарика показал, что внутренняя часть лаборатории разобрана, а большого верха нет.

За эти несколько часов Клифф, по известным ему самому причинам, убрал верхнюю часть – единственную надежду Кея на спасение Рут. И он исчез.

В этот момент Кей сошел с ума. Он бредил и проклинал, призывая месть на голову Клиффа. Сам мотив Клиффа был невероятен. То, что он специально снял крышку, чтобы Рут умерла, было, конечно, немыслимо. Но в той первой вспышке ярости Кей не задумывался об этом.

Вскоре безумие Кея иссякло. Оставалось еще кое-что, что он мог сделать. Его самолет, пусть и медленный, мог доставить его в пампасы. Он мог получить свежее топливо на многочисленных нелегальных заправках, несмотря на жесткие правила, запрещающие межсекторные полеты. Если повезет, он сможет добраться до пампасов, возможно, до того, как неповоротливые монстры набросятся на свою жертву. Поговаривали, что жертвы иногда ждали по несколько дней!

Что-то ткнулось ему в ногу, уколов ее через штаны. Кей посмотрел вниз. Дикобраз с крошечными новыми иглами выказывал признание, даже привязанность, если, конечно, этот колючий зверь может обладать подобными качествами.

Каким-то образом присутствие зверя вернуло разум Кея в нормальное состояние.

– Ну вот, он оставил нас обоих в беде, Сьюзи, – сказал он. – Удачи тебе, зверюшка, и пусть ты найдешь надежное укрытие, пока твои иглы не отрастут.

Рыцари хватаются за соломинку. Кей выхватил часы, и на подсвеченном циферблате показалось, что на 13-м градуснике уже две квинты. Он бросился обратно в хижину. Дверь была не заперта, и фонарик показал, что, хотя Клифф, очевидно, ушел и забрал свои вещи, внутри все осталось по-прежнему. Когда Кей взял в руки телефотофон, продолговатый циферблат вспыхнул. Прибор был в рабочем состоянии.

Он повернул рукоятку, и на циферблате быстро промелькнула череда сцен. На этом маленьком клочке стеклолита Кей действительно совершал пространственное путешествие в Олбани, и каждое мельчайшее движение рукоятки означало пройденное расстояние. Появилось здание Нью-Йоркского отделения, и его появление означало, что Кей подключен к телефонной связи. Но автоматической голосовой связи не было – расходы, которые, как решили Кей и Клифф, были неоправданны. Пришлось полагаться на старомодный телефон, какие до сих пор широко используются в сельских районах. Он поднял трубку.

– Субстанция F, регистрация лоялистов, пожалуйста, – позвал он.

– Слушаю, – ответил девичий голос.

– Мне нужны номера Z. Все от Z5 до ZA, – сказал Кей.

И вот так, в темной хижине, он слушал, как за много миль от него более или менее равнодушный оператор произносит обреченную фразу. Когда прозвучал роковой номер, он поблагодарил ее и повесил трубку. Он отпустил рукоятку, и та вернулась на место, погасив свет на циферблате.

Минуту-другую он стоял неподвижно, в каком-то оцепенении, хотя на самом деле собирал все свои резервы решимости для решения стоящей перед ним задачи. Просто найти Рут среди сотен тысяч жертв и умереть вместе с ней. Задача сама по себе грандиозная, и все же Кей не сомневался, что ему это удастся, что он будет держать ее в своих объятиях, когда адская волна захлестнет их.

Он знал, какой будет эта смерть. Непреодолимое наступление гигантских масс протоплазмы, выдвижение временных рук, или щупов, которые хватали их, втягивали в сердце податливой субстанции и медленно душили до смерти, пока жизнь высасывалась из их тел. Говорили, что смерть безболезненна, но это была правительственная пропаганда. Но он держал бы Рут в своих объятиях. Он найдет ее: в этом он нисколько не сомневался.

И, как ни странно, теперь, когда Кей знал самое худшее, когда не оставалось ни малейших сомнений, он ощущал подъем духа, какое-то безумное безрассудство, не поддающееся никакому определению.

Kей направил фонарь в угол кухни. Да, там было то, что подсознание подсказывало ему искать. Длиннорукий, тяжелый топор дровосека, грозное оружие в ближнем бою. Поскольку инстинкт homo Americanus – умереть с оружием в руках, а не позволить беспомощно зарубить себя, Кей схватил его. Он побежал обратно к своему самолету. Бензобак был почти пуст, но в ледяном домике у озера был бензин.

Кей подкатил машину к нему и заправил бензином и маслом. Теперь все готово! Он запрыгнул внутрь, нажал на стартер и взмыл вертикально вверх, крылья самолета трепетали, как у парящего ястреба. До пассажирской воздушной полосы на высоте девять тысяч: выше – двенадцать, трасса международных судов и судов снабжения; еще выше – четырнадцатитысячный потолок устаревшей машины. Он набрал высоту и повернул на юг.

Там, наверху, было холодно, а у Кея был летний костюм, но между пассажирской полосой и полосой гелиосфер, на высоте тридцати тысяч, не было воздушной полиции. И он мог позволить себе не рисковать. Правительственная полиция будет искать десяток таких же отчаянных людей, как он, нацеленных на подобную миссию. Он вел самолет по направлению к Атлантике, пока под ним не появилось красное зарево – очаг возгорания, охватывающий квадратные мили территории.

Опустившись ниже, Кей услышал звуки детонации, грохот старомодных орудий, а сквозь пелену сизого дыма пробивались длинные фиолетовые вспышки атомных пушек, рассекающих полосы разрушений. Нью-Йорк горел.

Обезумевшие жители подняли восстание, захватили хранившиеся в арсеналах пушки и атаковали великую крепость Бронкс, которая, как могучий дозорный, защищала порт.

В поле зрения появился целый рой дирижаблей, закрутившихся в жестокой схватке. Кей увеличил высоту. Это была не его битва.

Нью-Йорк остался позади, а он летел на юг над Атлантикой. Он летел всю ночь. На рассвете он опустился в прибрежной деревушке за нелегальным бензином и маслом.

– Вы приехали из Нью-Йорка? – спросил местный. – Слышал, там началась война.

– Моя война в Бразилии, – пробормотал Кей.

– Если эти гиганты придут сюда, знаете, что мы сделаем? Мы натравим на них гончих. Да, сэр, у нас есть свора ищеек, выращенная как раз для этой цели. Полагаю, до этого не додумались эти умники из Вашингтона. Они забрали двух малышей из Хоуптауна, но отсюда они никого не заберут.

Кей заправился и продолжил полет на юг.

После этого начался кошмар. Солнце всходило и заходило, сменяясь луной и звездами. Кей пересек Карибский бассейн, увидел побережье Южной Америки, пронесся на юг над джунглями Бразилии. Он пил, но пища не проходила мимо его губ. Он превратился в механизм, созданный для особой цели – самосожжения.

Впервые он увидел чудовищ в широкой саванне среди джунглей. Сначала он подумал, что это восходящий рассветный туман, потом различил некое жуткое сходство с человеческими формами и спустился вниз, кружась вокруг проема в джунглях, пока не смог разглядеть их.

Их было около десятка – передовой отряд, выдвинувшийся вперед от одной из основных дивизий. Люди? Скорее антропоиды, поскольку их пол был неразличим! Человеческие формы от нескольких футов до сотни, состоящие, по-видимому, из сероватого желе, неуклюже передвигающиеся на двух ногах, но скорее плавающие, чем идущие. Прозрачные, полупрозрачные. Самое ужасное, что на этих теневых сфероидных существах то тут, то там появлялись бутоны разных размеров, которые принимали подобие свежих форм. И среди них были молодые, сорвавшиеся с родительских стеблей почки, вполне сформировавшиеся люди ростом, наверное, в пять или шесть футов, с ужасающей игривостью подпрыгивающие на месте своих родителей.

Когда Кей парил в трехстах футах над головой, из джунглей выскочил молодой тапир и, явно не замечая их присутствия, побежал прямо к монстрам. Внезапно он остановился, и Кей увидел, что его уже окружили витки протоплазмы, похожие на руки, которые вырвались из тел дьяволов.

Постепенно, несмотря на свои попытки и крики, тапир был втянут в субстанцию чудовищ, которые, казалось, слились воедино и образовали сплошную стену протоплазмы, во всех отношениях похожую на агглютинацию бактерий при определенных условиях.

Затем животное исчезло в стене, одно лишь возбужденное журчание которой свидетельствовало о его существовании.

Еще, наверное, минут десять Кей оставался парящим над поляной. Затем тела разделились, вернувшись к своим отдельным формам. Белые кости тапира лежали на открытом пространстве в виде спрессованной массы.

Кей пришел в бешенство. Он намеренно опустил самолет и с топором в руках бросился на неповоротливых монстров. С дикими криками он прыгнул в их гущу.

Последовавшая за этим схватка была похожа на кошмарный бой. Он обрубал медленные щупальца, стремившиеся обхватить его, рубил дьяволов на длинные ленты извивающегося желе, рубил, пока вещество не затупило топор; вытирал его и снова прыгал в их гущу, рубил, пока не мог поднять руку. Затем он отступил назад и оглядел представшую перед ним картину.

Она была достаточно ужасна, чтобы вытеснить из его мозга последние остатки здравомыслия. Каждый кусок, который он отрезал от монстров, каждая протоплазменная лента на его глазах превращалась в подобие нового существа. Там, где раньше был счет, теперь их было пятьсот!

Кей побежал к своему самолету, вскочил в него и взмыл на юг. Его лицо превратилось в гротескную маску безумия, а крики разносились по эфиру.

Жертвы больше не были прикованы к кольям. Федерация, всегда действовавшая в условиях полной секретности, пошла еще дальше. Она привлекла инженеров-электриков, разместила их в секретных местах, доставила на Голгофу; там было создано огромное электрифицированное поле – открытое пространство, границы которого были обозначены столбами из электронной стали.

Между этими столбами проходили линии электрической силы. Попытка пройти их означала не смерть, ибо мертвые мальчики и девочки были отвергнуты дьяволами, а жестокий удар, отбрасывающий человека назад.

На этой огромной равнине сотни тысяч жертв сидели, сгрудившись под открытым небом. Еды у них не было, так как облегчение их последних мук не имело смысла. Не было и укрытия, поскольку вид зданий мог отсрочить последнюю фазу. Но высоко над обреченными парил флаг Федерации на возвышенном шесте – оттенок ироничной сентиментальности, который пришелся по душе кому-то в Вашингтоне.

На квадратной миле территории, окруженной джунглями, лежали жертвы. Большинство из них окольцовывали эту местность; то есть, пытаясь убежать, они были отброшены назад электрическим зарядом, и, не имея ни сил, ни воли, падали там, куда их отбросило, и лежали в апатичной покорности.

Были крики и мольбы о пощаде, жалкие сцены, когда правительственные дирижабли опускали их на землю и улетали, но теперь на обреченных опустилась напряженная тишина. Смирившись со своей участью, они сидели или лежали небольшими молчаливыми группами, устремив взоры в мрачные джунгли.

И повсюду в этих джунглях в этот предрассветный час образовывался туман, похожий на пелену. На тысячи миль вокруг дьяволы собирались за своей добычей, склеивались, чтобы пища одного стала пищей всех.

Сквозь деревья пробивались клубы протоплазменного тумана, меняя форму с каждым мгновением, но неизменно продвигаясь вперед: то представляя собой выстроенный полк огромных, тенистых людей, то не более чем стену полутвердого пара. И все же, напрягая глазные яблоки, жертвы наблюдали за происходящим.

Внезапно всех охватил один и тот же приступ безумного ужаса. Снова они бросились к наэлектризованным линиям, и снова их отбросило назад, массы мальчиков и девочек, кувыркающихся друг с другом и вопящих в едином вопле, который, если бы его услышали в Вашингтоне, свел бы всех с ума. Снова и снова, пока они не падали назад, задыхаясь и беспомощные. А стена дьяволов надвигалась со всех сторон.

Рут Дин, одна из немногих, кто держал себя в руках, лежала на некотором расстоянии от наэлектризованного поля. С того момента, как представители правительства застали ее врасплох в своей квартире, она знала, что надежды на спасение нет.

Она сняла с пальца кольцо, защелкнула пластиковый металл и прикрепила его к нитке, оторванной от платья. Она вставила его в дверь, надеясь, что Кей найдет его. Это должно было послужить последним посланием любви к нему.

Каждое исчезновение выбранной жертвы носило характер похищения. Ночью в ее квартиру открыли дверь. Ей приказали одеться. Ничего нельзя было написать, никаких договоренностей. Ее уже считали погибшей.

Ее поспешно вывели из верхнего подъезда на монорельс, который доставил ее в специальном вагоне на станцию посадки. Через несколько минут она уже ехала в лагерь других жертв, расположенный в сотне миль от дома. Через два часа она была уже на пути на юг.

Ошеломленные трагедией, никто из жертв не поднял особого крика. Полиция дирижабля давала им воду. Мальчикам и девочкам, уже мертвым, еды не давали. Прошли дни и ночи, и вот она уже здесь, теряя сознание от усталости и удивляясь отчаянию, которое проявляли остальные. Что изменится через полчаса? К тому же в правительственной брошюре утверждалось, что эта смерть безболезненна!

Но ее охватило огромное желание снова увидеть Кея. Было время, когда ей казалось, что она любит Клиффа; потом в ее жизни появился Кей, и она поняла, что все эти отношения были глупостью. Она никогда не рассказывала Кею о той горькой сцене между ней и Клиффом, о том, как он ополчился на Кея и поклялся в конце концов завоевать ее.

Клифф успокоился и извинился, и Рут больше никогда его не видела. Она жалела, что он принял все так близко к сердцу. Но прежде всего ей хотелось увидеть Кея, просто попрощаться с ним.

И она пыталась передать ему всю свою душу в невысказанном послании любви, которое, несомненно, каким-то образом дойдет до него.

Стена дьяволов подступала со всех сторон, медленно, вяло. Чудовища не торопились, потому что знали, что непобедимы. Рыдания и крики стихли. Собравшись в массу, почти такую же жесткую, как у земных гигантов, жертвы ждали, застыв, как кролик, ожидающий приближения змеи.

Гул над головой. С неба спускается самолет. Спасатели? Нет. Только одинокий пилот, вооруженный топором дровосека.

Кей опустился на землю, коснулся ее и вскочил на ноги. Случайность занесла его на расстояние пятисот ярдов от того места, где стояла Рут. Но Рут знала, кем должен быть этот одинокий летчик. Она прорвалась сквозь толпу и бросилась ему навстречу. Ее руки обхватили его.

– Кей, дорогой Кей!

– Рут, дорогая!

– Я знала, что ты придешь.

– Я пришел, чтобы умереть рядом с тобой!

Странно, что ни одному из них не пришло в голову, что Кей может просто посадить Рут в самолет и улететь с ней в безопасное место. Если бы такая мысль пришла в голову Кею, он, возможно, и поддался бы искушению. Но такое черное предательство было немыслимо для обоих. Пока существовала Федерация, пока человек жил в организованном обществе, он был связан со своими товарищами, должен был сражаться, страдать и умирать вместе с ними.

– Будь рядом со мной, Рут. Мы будем сражаться.

Они двинулись обратно к толпе, которая, на мгновение окрыленная появлением Кея, впала в прежнюю апатию отчаяния. Теперь монстры начали входить в электрифицированную зону. Когда они проходили мимо линии столбов, ток высокого напряжения делал их тела светящимися, но не оказывал на них заметного влияния. Они неизбежно двигались дальше.

Около десятка получеловеческих форм, слившихся в единую массу и все же различимых по отдельности. Они медленно надвигались на толпу жертв, которые отступали назад по мере их продвижения. С других сторон, хотя они почти окружили поле смерти, монстры не предпринимали никаких маневров, чтобы заманить свою жертву в ловушку. Их вялые умы были не в состоянии придумать ничего подобного. Если бы не наэлектризованная зона, подавляющее большинство жертв могло бы спастись. Чудовища просто надвигались на свою жертву; они не рассматривали ее захват с точки зрения стратегии.

Новое безумие ужаса охватило толпу. Они бежали, с трудом отступая назад, пока самые стойкие не достигли другой стороны Голгофы и не были отброшены наэлектризованной зоной. Они падали кучей. В воздухе раздавались ужасающие крики.

Еще одна шеренга чудовищ просачивалась вперед, приближаясь к первой. Когда две линии встретились, они слились в стену протоплазмы длиной в тысячу футов и высотой в сотню. Из стены выглядывали призрачные лица, как на фризе.

Кей стоял один, обняв Рут. Следовать за летящей толпой означало лишь продлить агонию. Он поднял топор. Он посмотрел в глаза девушки. Она поняла и кивнула.

Последнее объятие, поцелуй, и Кей прижал ее к себе. С криком он бросился вперед и вонзился в самое сердце стены.

А Рут, глядя расширенными от ужаса глазами, увидела, как она поддалась с всасывающим звуком и как Кей исчез в ней.

Он видел, как отвратительная масса надвигается на него, как сотня оттопыренных щупалец машет в воздухе, слепо хватаясь за него. А потом Кей прорвался сквозь нее и с бешеной силой ударил топором по стене протоплазмы, рассекая огромные струи аморфной ткани.

Она отшатывалась, потом снова складывалась, и могучие взмахи Кея отсекали фантомные конечности от фантомных тел; отрубали щупальца, которые скручивались и сворачивались, выставляли карикатурные руки и пальцы, а потом, соединяясь с другими отрубленными щупальцами, начинали лепить из себя подобие карликовых чудовищ. Борьба Кея напоминала борьбу человека с туманом: раз за разом он пробивал стену, и всегда она воссоединялась.

А за ней надвигалась другая стена протоплазмы, и с другой стороны надвигалась стена. Когда Кей остановился, задыхаясь и на мгновение освободившись, Рут увидела, что они почти окружены.

Она поняла характер этой борьбы. Неизбежно стена сомкнется вокруг них, и, хотя кости прошлогодних жертв были собраны и унесены Федерацией, она догадывалась, что произойдет.

Она бросилась к Кею и потащила его назад через закрывающуюся брешь. Она открылась за их спинами, и они снова оказались лицом к лицу с дьяволами. Только на этот раз вместо стены протоплазмы перед ними предстала настоящая гора, и прорваться сквозь нее было уже невозможно.

Впоследствии Кей думал, что абсолютный ужас наводило то, что реформирующиеся чудовища, молодые, растущие на глазах, обладали инстинктом азартного бега, как молодые ягнята или другие существа. Они были гораздо живее, чем родительские существа.

B это время дьяволы заняли, пожалуй, треть пространства внутри электрифицированных линий. Стена медленно и вяло надвигалась, а с другой стороны просачивалась новая порция. Когда жертвы в своем бегстве прижимались все ближе и ближе друг к другу, половина из них, казалось, сошла с ума. Они бегали туда-сюда, смеялись и кричали, размахивая руками в экстравагантных жестах. Один молодой парень, промчавшись по земле, бросился, как болт из катапульты, в самое сердце жуткой массы, которая раскрылась и приняла его.

Началась борьба, конвульсии; затем масса двинулась дальше.

Кей вытер топор. Он стоял рядом с Рут, собираясь с силами и дыханием, чтобы снова вступить в бой. Что еще оставалось делать?

Внезапно до его слуха донесся гул. Все еще находясь на некотором расстоянии от чудовищ, он оглянулся. Жертвы кричали, глядя вверх. Над верхушками деревьев джунглей Кей увидел, что к ним летит второй самолет, более крупный, чем тот, на котором он летел.

Он развернул крылья и понесся вниз. Кей увидел одинокого пилота, а в багажном отделении – что-то, чего он сначала не узнал. Затем он узнал и этот предмет, и летчика.

– Это Клифф, – хрипло прошептал он. – Он прилетел!

Толпа столпилась вокруг Клиффа, когда он выходил из самолета. Кей прорвался сквозь них, крикнув, чтобы они освободили место, что это их шанс, их единственный шанс. Они услышали его и послушались. Клифф и Кей взялись за руки, и рядом с ними оказалась Рут.

Вдвоем они вынесли из багажного отсека верхнюю часть прибора и установили ее.

– Слава богу, я прилетел вовремя, – проворчал Клифф. – Сколько у нас времени, Кей?

– Думаю, минут пять, – ответил Кей, глядя на встречную стену. – Они медленные. Сработает ли это, Клифф? Боже, когда я обнаружил, что ты ушел прошлой ночью…

Клифф не ответил. Не обращая внимания на предложение Кея о помощи, он плотно вставил верхнюю часть в гнездо из краолита, гораздо более тяжелого, чем прежний. Под ним три тяжелые краолитовые ножки образовывали подобие треножника.

– Я с нетерпением ждал этой возможности, Кей, – сказал Клифф, поправляя столешницу и поворачивая зажимы, удерживающие ее в нужном положении. – Прости, что пришлось тебя обмануть, но ты так был настроен на космические лучи, и я знал, что псениумные эманации тебе не понравятся. Ты бы не поверил. У меня было предчувствие, что Рут получит одно из этих чисел.....

Колышущиеся массы серого желе были совсем рядом с ними. Клифф лихорадочно работал.

– Позволь мне помочь. Клифф!

– Нет! Я закончил! Отойдите! – крикнул Клифф.

В тот момент он пожалел об этом и знал, что будет жалеть об этом до самой смерти, но даже тогда в голове Кея промелькнула мысль, что Клиффу нужна вся слава. Позади него толпа с криками сгрудилась, словно в поисках защиты. Медленно из надвигающейся стены высунулось щупальце, похожее на полусферу. Кей взмахнул топором и отрубил его от призрачного тела. Но стена уже почти настигла их, и с другой стороны она стремительно надвигалась.

– Я готов! Отойдите! – Клифф повернулся к Кею, лицо его побелело, голос охрип. – У меня к тебе одна просьба, Кей. Не подпускай ко мне никого, включая тебя и Рут. Никто не должен приближаться к этой машине ближе чем на двадцать пять ярдов!

– Так и будет сделано, – ответил Кей с легкой горечью в голосе.

– Рут, я думаю, что спасу вас всех. – Клифф на мгновение заглянул в лицо девушки. – Пожалуйста, отойдите на двадцать пять ярдов, – повторил он.

Кей взял Рут за руку и потащил ее назад. Толпа отступила назад, и их натиск заставил отступить огромную толпу позади них. Огромная толпа почти вклинилась в квартал Голгофы; места для движения почти не было.

Кей увидел, как Клифф нажал на рычаг.

Гигантская машина начала вращаться. Быстрее… быстрее.... Теперь она вращалась так быстро, что стала совершенно невидимой. Но Клифф был почти окружен стеной желе. Видно было только его спину, а дальше пространство стремительно сужалось.

Кей крепко схватил Рут за руку. Он затаил дыхание. Толпа, лишь малая часть которой понимала, что происходит, вопила от ужаса, когда масса желе с другой стороны неумолимо давила на них. А Клифф почти исчез. Сработает ли машина? Возможно ли, что эманации псениума окажутся там, где не справились лучи Милликана и W-лучи?

Внезапно воздух стал темным, как ночь. Кей начал чихать. Он задыхался. Он задыхался. Он ничего не видел и судорожно прижимал к себе Рут, а перепуганные люди позади него издавали последний вопль отчаяния.

Он ничего не видел и стоял с топором наготове, ожидая нападения чудовищ, еще более страшных, чем прежде, в своей невидимости. Вдруг раздался подземный гул. Казалось, земля разверзлась почти под ногами Кея.

Он отпрыгнул назад, увлекая за собой Рут. Медленно оседала пыль, тьма становилась все меньше. Слабый, светящийся отблеск над головой свидетельствовал о появлении солнца. Кей заметил, что Клифф откинул крышку, чтобы лучи псениума падали на вторую массу чудовищ с другой стороны.

Солнце исчезло в ужасающей черноте. Пыльный воздух снова стал почти не выдыхаемым. Крики толпы затихли в хриплых вздохах, а затем раздался еще более дикий крик.

– Землетрясение! Землетрясение! – пронзительно кричала девушка. – Боже, помоги нам всем!

Кей стоял неподвижно, крепко сжимая Рут в объятиях. Он не смел шелохнуться, потому что весь мир, казалось, растворялся в хаосе.

Постепенно пыль снова начала оседать. Прошло около пяти минут, прежде чем сквозь нее стали пробиваться солнечные лучи. Облако серой пыли по-прежнему заслоняло все вокруг. Но стена протоплазмы исчезла!

Из тумана донесся стонущий голос Клиффа, который звал Кей по имени.

Кей осторожно двинулся вперед, все еще держа Рут на руках. Казалось, он обходит край огромного кратера. На его краю он обнаружил машину, которая медленно вращалась. Сверху донесся голос Клиффа.

– Кей, мы победили. Не смотри на меня. Не позволяй Рут видеть меня! Посмотри вниз!

Кей посмотрел вниз, в бездонную яму, простиравшуюся через всю равнину до далеких джунглей. В земле зиял огромный каньон, заполненный медленно оседающим облаком пыли.

– Они там, Кей. Не смотри в ту сторону!

Но Кей смотрел и не видел ничего, кроме груды обломков, из-под которых доносился голос Клиффа.

– Клифф, ты не ранен?

– Немного. Послушайте, я расскажу вам, как убрать монстров. Это эманация псениума. Она имеет тот же эффект, когда к ней применяется наш метод. Она расщепляет все неорганическое, но не органическое.

– Я подумал, что если не смогу их достать, то распылю их по земле и похороню их. Они лежат под обломками, Кей, на глубине мили, погребенные, под непроницаемым порошком, который представляет собой неорганические соли и минералы земли. Им никогда не выбраться оттуда. Протоплазме нужен кислород. Больше они нас не побеспокоят.

– Ты должен победить, Кей. Используй наш старый метод. Ты найдешь его применение к писанию эманации псениума в книге, прикрепленной под капюшоном. Остальных уничтожьте. Если появятся еще, вы будете знать, как с ними справиться.

– Клифф, ты не сильно ранен? – снова спросил Кей.

– Не смотри, говорю тебе! Держи Рут подальше!

Но пыль быстро оседала, и вдруг Рут издала крик страха.

А из горла Кея вырвался придушенный крик, когда он посмотрел на то, что было Клиффом Хайнсом.

Казалось, он превратился в такую же протоплазму, как и земные гиганты. Он лежал кучкой, невероятно маленький, невероятно искаженный. Плоть без костей, бесформенные куски плоти там, где должны были быть руки, ноги и каркас тела.

Слабый голос Клиффа произнес. – Ты помнишь утечку через резину и аналектронный контейнер, Кей. W-лучи даже расплавили краолитовую муфту. Псениевые лучи сильнее. Они разрушают даже кость. Они смертельны для человека, который управляет аппаратом, если он не следует инструкциям. Я записал их для вас, но у меня не было времени их применить.

Его голос прервался. Потом: – Удачи тебе и Рут, Кей, – прошептал он неслышно. – Не позволяй ей смотреть на меня.

Кей осторожно отвел Рут в сторону.

– Ты слышал это? – прошептала она, всхлипывая. – Он умер, чтобы спасти нас, Кей.

Это было как возвращение из могилы для изумленных мальчиков и девочек, которые – с тех пор как чудовища уничтожили электрические линии – выходили из равнины Голгофы к жизни и свободе.

Многие из них сошли с ума, некоторые умерли от испуга, но остальные вернулись к нормальной жизни, и мир был спасен.

Самой большой проблемой для них стал голод, ведь, несмотря на то что Кей поспешил долететь до ближайшего оккупированного поста, было трудно убедить чиновников Федерации, что дьяволы действительно исчезли, погребенные под милями осыпавшейся земли. К тому же Кей должен был вернуться, чтобы зачистить другие, более мелкие группы, распространившиеся по лесам.

Прошло полгода, прежде чем последний из монстров был уничтожен, и тогда Кей, теперь уже один из высших чиновников на службе Федерации, получил лунарианский отпуск, чтобы принять командование антарктической экспедицией с целью уничтожения оставшихся в логове чудовищ.

Он воспользовался этой возможностью, чтобы обвенчаться с Рут в церкви своего родного города, где по этому случаю был устроен праздник.

– Думаешь о Клиффе? – спросил Кей свою невесту, когда она усаживалась в его самолет, готовясь к медовому месяцу в Адирондаках. – Думаю, он был бы счастлив, если бы узнал. Он спас мир, дорогая; он отдал все силы. И это все, чего он хотел.

Разрушитель (Уильям Мерриам Раус)

Карандаш в руке Аллена Паркера отказывался повиноваться его воле. Странная невидимая сила оттесняла его волю и завладевала острием карандаша, так что то, что он рисовал, не принадлежало ему. То же самое происходило, когда он переходил от чертежной доски к печатной машинке. Предложения были не его, идеи были совершенно чужды ему. Это был первый намек на судьбу, которая, как ночь, надвигалась на него и его прекрасную жену.

Медленно, коварно над Алленом Паркером нависло нечто сверхъестественное. Он больше не мог контролировать свои руки и даже мозг!

Паркер, молодой писатель с растущей репутацией, иллюстрировавший свои произведения, делал карандашные наброски для романа, который уже был частично закончен. История была радостной и неуловимой, как солнечный свет, и до сегодняшнего дня его наброски обладали тем же качеством. Теперь же он никак не мог зачерпнуть тот резервуар, из которого он взял развевающиеся на ветру волосы и улыбающиеся глаза Маделон, своей героини.

Когда он рисовал или писал, ему казалось, что он погружается в темные воды бездонной ямы зла. Лицо, насмехавшееся над ним с бумаги, было отмечено печатью векового знания о запретных вещах.

Паркер бросил карандаш и откинулся на спинку кресла, терзаясь. Он и его жена Бетти сняли этот дом в Пайн-Хиллз, маленьком и очень тихом пригородном поселке, исключительно для того, чтобы сосредоточиться на книге, которая должна была стать самым важным его трудом. Он подошел к двери комнаты, которую использовал под студию, и позвал:

– Бетти! Не могла бы ты подойти сюда на минутку?

Тут по лестнице раздался топот бегущих ног, и в комнату вошла девушка лет двадцати или около того. Любой мужчина сказал бы, что это благословение. Ее волосы – были желтыми, как спелая кукуруза, а яркие голубые глаза таили в себе глубину, характер и очарование.

– Смотри! – воскликнул Паркер. – Что ты думаешь об этом материале?

На мгновение воцарилось молчание. Затем Аллен Паркер увидел то, чего никогда раньше не видел на лице жены по отношению к нему или его работе, – выражение полного отвращения.

– Я бы не поверила, что ты способен на что-то такое… такое ужасное! – холодно сказала она. – Как ты мог?

– Я не знаю! – Его руки, готовые прижать ее к себе, чтобы утешить, опустились. – В последнее время работа была… трудной. Как будто что-то тянет меня за разум. Но не так, как сейчас! Это не я!

– Должно быть, это ты, раз это вышло из тебя! Она отвернулась и беспокойно двинулась к одному из окон.

– Через меня! – пробормотал Паркер. – Идеи приходят!

– Ты должен что-то сделать!

– Но что? Я не знаю, что делать!

– Почему бы не сходить к новому врачу? – спросила Бетти через плечо. – Доктор Фридрих фон Штайн?

– Фон Штайн? – неопределенно повторил Паркер. – Не знаю его. В любом случае, мне не нужен врач. Что ты о нем знаешь?

– Ничего, кроме того, что отсюда виден его дом. Он занял место, которое они называют – старым местом Рейнольдса. Знаешь, напротив церкви. Мы смотрели его и решили, что он слишком велик для нас. Он сделал много переделок.

– О, да! Паркер увидел новоприбывшего, более свежего, чем он сам. – А я-то думал, что он доктор философии, а не медицины.

– Говорят, у него полдюжины ученых степеней. Безусловно, он потрясающе выглядит. Я видела его на улице.

– Может, он не практикует? – Художник с недоумением и болью в сердце смотрел на то, что он создал. – А что он может сделать, если только это не моя печень?

– Возможно, он психоаналитик или что-то в этом роде, – медленно ответила она.

– Но почему такой дикий интерес именно к этому врачу? – Паркер поднялся и посмотрел на нее. Он чувствовал раздражение, и ему было стыдно за это.

– Только из-за твоей работы, – ответила Бетти. Ее щеки тронул слабый розовый цвет.

Аллен Паркер внезапно почувствовал уверенность в том, что его жена лжет ему. Для того, кто знал Паркеров, было бы одинаково невозможно представить, что Бетти лжет, а ее муж – что верит в такое. Паркер был возмущен собственными подозрениями. Он вскочил и принялся расхаживать по полу.