Звериное начало. Том II бесплатное чтение

Глава I

Едва заметные поскрипывания старых седел мешали на чем-либо сосредотачиваться подолгу. Мысль только появлялась, начинала закручиваться, увеличиваться в объеме, удлиняться, цепляться за другие, еще совсем маленькие мыслишки, но снова привычный и уже надоевший звук прерывал процесс. Идея улетучивалась, вместо нее приходила новая и все повторялось по кругу.

Деньги, чтобы приобрести что-то более подходящее и удобное имелись, но мест, где обменять одно на другое – нет. Во всех небольших городах, встречавшихся на пути, преимущественно жили люди и, чаще всего, не промышляющие торговлей. Никакое желание помочь нуждающимся или заполучить лишние монеты от случайных путников, не могло повлиять – в поселениях не было ничего нового, свежего, подходящего для походов, не запятнанного кровью, гарью, грязью и потом. То, что там в принципе нашлись здоровые лошади и снаряжение к ним было настоящим подарком.

Тропа виляла, иногда изгибалась настоящими петлями и порой казалось, что ей вовсе нет конца. Словно бесконечная ниточка, она огибала высокие холмы, шла по их вершинам или между возвышенностями, а бывало, что и сквозь препятствия в тех местах, где поработали иэкшзэмы – у них с зэмэсками имелись общие предки. Интересный народец, обожающий сокращать пути и занятый строительством прямой сухопутной дороги от Морских Врат до Песчаных Плато, той, что должна была пересечь весь континент от края до края, не любил крупные города. Занимались существа облегчением жизни для других не совсем намеренно, они не ставили цель помогать кому-либо, а лишь развлекались. Иэкшзэмам нравился сам процесс, в нем они находили удовлетворение. К тому же, у некоторых отдельных поселений сохранились старые брачные традиции.

Мужчины, прежде чем получить согласие от возлюбленной, доказывали, что способны обеспечить семью и являются достаточно умелыми строителями – без собственного жилья никто из них не мог заниматься созданием потомства, это считалось неправильным и осуждалось всем народом. У бездомных родителей ярл – правитель нескольких поселений, а иногда всего одного – забирал детей и отдавал их на воспитание в другие, более ответственные семьи, а нарушивших правила обычно изгоняли.

Чтобы доказать свое мужество и способность оберегать будущих отпрысков, мужчины из иэкшзэмов строили проходы в горах, нередко объединяясь в настоящие отряды, прорубали в камне дома или создавали подземные тоннели, чтобы обходить опасные места. В последние годы появились новые традиции – участвовать в создании одной большой дороги. Сотни представителей народа на протяжении уже не меньше, чем семи десятилетий подменяли друг друга.

Связь Врат и Плато иэкшзэмам и вовсе была без надобности, они, в отличие от дальних родственников зэмэсков, не занимались торговлей, не любили походы и сторонились людей. К другим народам подобной неприязни они не испытывали. Многие пары трудолюбивых иэкшзэмов, с немногочисленным потомством часто переходили от одного ярла к другому, ища для себя более подходящее место. Семейки, кочующие с места на место, оставляли после себя напоминания в виде тоннелей, мостов, небольших крепких каменных зданий и удобных вымощенных дорог.

Этот народец, если его призывали на помощь, отзывался с готовностью и любил возводить различные переправы, не прося взамен ничего. Иэкшзэмы отличались добрым нравом и совершенной, абсолютной, ненормальной приверженностью своему делу. Конечно, если дело не касалось людей: быстроживущие причинили им немало вреда, порабощая и заставляя строить для себя и делиться знаниями, передающимися поколениями.

С другой стороны, терпение любителей строительства заканчивалось, и они впадали в неистовство, если кто-то смел разрушать их творения. Иэкшзэмы могли поставить всю свою жизнь на то, чтобы отомстить обидчику, если это требовалось. И неудивительно – созданные ими предметы можно было назвать лишь произведением искусства, не иначе.

Каждый кусочек дороги, по которой шел отряд, каждая пещера, и особенно каждый тоннель под холмом, имели свои необычные узоры, свойственные построившему их мастеру. Стены, камни которых испещрялись узорами, удивительные потолки, установленные внахлест, разукрашенные настоящими сценами из жизни Дкадиара, пол с сотнями разнообразных мелких изображений животных, относящихся к подземным и горным жителям. Существа повторялись, но рисунки – никогда. Позы, цвет, выражения на мордах, взаимодействие с другими – все это превращало каждый рисунок в уникальный.

Многие путники не хотели наступать на пол, боясь испортить это великолепие, а может потому, что опасались возмездия. Зато стены при этом охотно трогали и изучали каждую засечку, царапинку и мазок кисти с краской. Порой следы рук хорошо отпечатывались. Мало кто мог сразу поверить, что при всей красоте, тоннели бесхозны и необитаемы.

В центре сооружения, через которое проходил путь свэтов, по обеим сторонам возвышались каменные изваяния в виде червей. Очень странный выбор для украшения был обоснован любовью иэкшзэмов к этим неприятным созданиям. Они испытывали любовь к огромным многоножкам, даудзмутам, похожим на червей, но имеющим круглые рты-присоски в количестве не меньше пяти вдоль тела; каапурам, похожим на сизых больших гусениц, и другим подобным. Огромные твари, пугающие все без исключения народы, кроме, разве что, отдельных личностей-друидов, зачастую становились спутниками иэкшзэмов, их товарищами и помощниками, а также верховыми животными. Редкий представитель позволял себе завести обычного пса, считая его бесполезным, зато каждый точно знал, что в кольцебрюхом землееде польза определенно есть и не расставался со здоровенным товарищем.

Некоторые неприятные существа помогали прокапывать ходы, другие переваривали растения в вязкие субстанции, похожие на клей, третьи – выделяли из тела краску. В то время как друиды и те старались как можно меньше контактировать с некоторыми представителями фауны, иэкшзэмы охотно приводили в поселения чудищ и превращали их в членов семьи.

Проходы через холмы значительно сокращали путь, тем более что на выходе отряды встречали приличные дороги вместо скользких узких троп, то тут, то там покрытые глубокими лужами. Надолго нормального пути не хватало – воры и невежды зачем-то разбили камни, часть утащили к себе домой или просто выкинули, а часть побросали на обочину. У кольцебрюхов, украшающих тоннели, вытащили все полудрагоценные камни, из которых обычно делались глаза, зубы или небольшие узоры, и если понять эту жестокость и неуважение у чужому труду было не сложно, то для чего портить дорогу, не сумел ответить ни один из свэтов.

Холмы закончились в один миг, еще быстрее, чем начались. Тропа вильнула в сторону, снова прошла через низину, затопленную по колено, затем устремилась ввысь, да так отвесно, что путникам пришлось слезать с животных и тащить их, упирающихся изо всех сил и издающих звуки недовольства, за собой. Можно было бы сказать «на себе», но это капельку не соответствовало правде.

Почти сразу после подъема и резкого поворота, ведущего между двумя валунами, тропа закончилась. Она обрывалась самым опасным образом – земля в этом месте резко уходила вниз на добрые три роста взрослого свэта, а затем переходила в склон, и он тянулся еще на два роста. При помощи веревки или чар подобное преодолеть совсем не сложно, конечно, если успеть вовремя среагировать и не скатиться кубарем. Внизу хорошо просматривались старые кости и совсем свежие тела пяти, может быть шестидневной давности. Тела тех, кто заметил неприятность слишком поздно.

За полосой земли, поросшей бурыми вьющимися травами, мелкими, похожими на ряску травинками и такого же размера цветочками и очень редкими невысокими деревцами, виднелся лес. Нет, Лес, именно с большой буквы. Величественный, непроходимый, если не знать пути, опасный, враждебный или дружелюбный – это зависело от путешественников. Такой, которого очень давно не встречалось. По сравнению с ним Мрачный лес можно было назвать лишь небольшой полянкой, а Вечный лес – рощицей. Именно его называли родиной все перевертыши, именно в нем, очень-очень давно, получили свои силы первые друиды, именно в нем родились многие народы, вроде небольших крылатых созданий, древоходов и других.

Бесконечный и тянущийся до самого горизонта зеленый массив имел свое очарование. Он притягивал взгляды и манил, он мог дать кров и защитить от врагов, а мог укрывать местных обитателей от гостей, позволяя подготовить весьма интересный прием. Этот лес, названный Древним, в последние столетия значительно уменьшил свое влияние. Его территории сократились втрое с тех пор, как на континент начали пребывать люди. Именно они вырубали деревья и кустарники, сжигали их, вырывали с корнями молодые цветы и грибы, давили шишки и, конечно же, прогоняли своих конкурентов, первых жителей этой территории, тех, кого сами же прозвали зверолюдами. Перевертыши уже многие годы тщетно боролись за право называться нормальным народом, а не подобием ничего не соображающих животных. Они мечтали вернуть не только свои земли, но и былую славу.

К сожалению, с появлением людей, как и другие, перевертыши начали вымирать. Стаи становились все меньше, отсутствие территорий и охота на них мешали. Народы, также оставшиеся без земель, приходили вытеснять жителей Древнего Леса, боролись с ними и вредили ничуть не меньше, срубая деревья, чтобы построить дома. Лишь с одной стороны никто не мог подступить – со стороны болот. О них ходили слухи, разные в каждой части Дкадиара.

– Стой, ты же упадешь! – Наэм протянул руку, чтобы остановить Рэйару и помешать ей последовать примеру других неудачников, не заметивших окончание пути.

Мужчина не сумел схватить поводья, его конечность царапнула воздух и в итоге опустилась на ногу женщины. Древесный маг засмущался, но не убрал руки и, напротив, только сжал свою добычу. В последние дни он стал решительнее и прибавлял уверенности в себе. Возможно, на нем сказался путь, возможно повлияло излечение от тьмы и исцеление Алорэ и Фэйэна, а может то, что ему пришлось сделать ради сестры. Не меньше повлияла и ссора Эйэ и Рэйары, в процессе которой заклинатель обвинил женщину в неразумности и одичании. Нэ либо решил, что теперь ему может что-то перепасть, либо только теперь женщина начала замечать каждое проявление симпатии.

Раньше перевертыша более чем устраивало общение с природником. Конечно, Ойэ и Айэ сказали правду при встрече, днями позже Рэ призналась себе – она, может и не задумывалась, но чувствовала симпатию по отношению к себе. Нэ пытался ухаживать, был добр, терпелив, охотно помогал и смотрел преданно, как пес на хозяина-охотника. При этом он не позволял себе ничего больше, чем объятия тогда, когда это требовалось. Такое проявление чувств приходились Рэ по душе.

Теперь же, осмелев после Приустья и Высокогорья, Наэм начинал требовать чего-то в ответ. Он не говорил этого словами, но и без них все становилось ясно. Перевертыш, хоть и не могла назвать себя эмпатом, не способная разобраться в собственных чувствах, не говоря уже про чужие, все равно заметила изменения. Эйэ тоже вел себя по-другому – несколько дней он сердился на женщину и древесного волшебника, пристально наблюдал за ними, постоянно читал свои глупые книжки и всячески избегал общения. Еще в Высокогорье он начал отдаляться от компании. Фэйэн и тот не мог достучаться до учителя и выпросить себе очередную порцию знаний.

По совету Ойэ и Айэ отряд успешно побывал у других неотрекающихся и прошел там процесс очищения. Ничего сложного, опасного или противного в ритуале не было, скорее напротив – скучное сидение или лежание, пока вокруг плетут заклинания, гуляния вокруг стихийных элементов – чаш с водой, землей, огнем и воздухом, успокаивающий и расслабляющий отдых в тени деревьев или на крыше красивого, огромного, похожего на небольшой деревянный замок дома, при этом большей из неприятностей были нарисованные на теле символы.

Только Алорэ чувствовал себя неважно, в первый день его выворачивало, на второй он постоянно покрывался холодным потом, а его руки дрожали, на третий – тревожно спал, но к концу четвертого и он пришел в норму.

Эйэ ничего не говорил насчет задержки и молча наблюдал за работой неотрекающихся. Говорить о брате и сестре он предпочитал лишь урывками, изредка, и большую часть времени что-то обсуждал с хозяевами дома или читал. Когда одна из четырех женщин начала говорить с Рэ про ее звериное начало, крепнущее с каждым циклом луны, предводитель прервал разговор и попросил не совать нос в те дела, что касаются только отряда.

Через семь долгих, до отвращения скучных и методичных дней, за которые не происходило ничего того, чтобы позволило отличить одни сутки от других – Рэ узнала, что прошло столько только потому, что об этом сообщили братья – свэты двинулись дальше, снова по каналу. По пути что-то мешало вести беседы, кто-то на кого-то злился, кто-то что-то не договаривал, кому-то следовало извиниться или, напротив, простить. Так или иначе, но к тому моменту, как отряд достиг холмов, напряжение в семье понемногу спало, но недоговоренности остались, и неразбериха достигла своей критической точки.

– Я стою, – рявкнула Рэйара. Слишком грубо, намного грубее, чем того заслуживал Наэм, преданный и добродушный. Вероятно, на ошиблась, когда подумала, что отношения в отряде наладились.

Древесный маг разжал пальцы, но не убрал руки, он погладил женщину по бедру и лишь когда в их сторону пристально посмотрел Эйэ, кривя рот, не говоря ни слова, но закипая от злости, все же подумал о собственной безопасности. Рэ облегченно выдохнула, повернулась в сторону вожака, но тот тут же перевел взгляд в сторону леса.

– Как мы спустимся? По веревке? – спросила женщина, надеясь сменить тему и успокоиться, – А лошадей как? Если они прыгнут, то поломают себе ноги. Я могу спуститься и проверить что там…

– Не стоит, в этом нет необходимости, – Эйэ слез с лошади. Его примеру последовали и остальные, а первой среди них стала перевертыш, она уже не могла дождаться, когда окажется на своих двоих, а еще лучше четырех и вдоволь побегает. Тело ныло от долгой езды верхом, но больше от скуки. Еще более нудное приключение, чем пребывание в Высокогорье, – Там внизу Туманные Болота, лишний раз приближаться к ним не стоит. В них очень легко заблудиться, даже те, кто идет рядом, если не держатся за руки, расходятся в разные стороны. Впрочем, держаться тоже не поможет – кто-то или что-то будет отвлекать, пугать, притягивать или отталкивать. Что-то заставит ослабить хватку или бросится под ноги. Отряд, члены которого имеют разные цели, никогда не дойдут все вместе, а может, вовсе не дойдет никто из них.

– Но у нас одни цели, – уверено заявила Рэ. Фэйэн хмыкнул, Таэль коротко брякнул «угу», а Алорэ, проходя мимо, желая поближе рассмотреть Туманные Болота, похлопал сестру по плечу. Эйэ продолжал смотреть вперед, – Нет? Вы думаете, что у нас разные цели?

– Я бы сказал, что сейчас у нас и вовсе нет цели, – губы лекаря тронула улыбка.

За время путешествия и пребывания у неотрекающихся он еще больше окреп, на этом никак не сказались долгие дни, проведенные в седле. Глаза мужчины снова блестели, лицо его стало похожим на лицо живого, кожа приобрела менее серый цвет, морщины почти разгладились, только худоба никак не желала исчезать. Лекарь перестал походить на скелет, однако и до обычного свэта ему еще не доставало массы, а есть как положено Ал отказывался. Впрочем, после Высокогорья на лице кроме больших серых глаз и четко выделяющихся заостренных скул, похожих на вершины гор, стали заметны и другие части. Волосы еще не вернули прежней пышности, косы по-прежнему смотрелись тонкими и безжизненными и болтались во время езды туда-сюда. Свэту требовалось больше времени.

Рэйара устыдилась, что когда-то завидовала брату и хотела волосы как у него, может, немного покороче. Жуж долго переубеждал ее, что медноволосые уникальны и должны гордиться этим, но он не понимал, что дело не только в цвете. Алорэ, распуская шевелюру, был способен затмить любую женщину-свэта, калнса, вэйша, да кого угодно, и вызвать чувство зависти. Серебряный водопад, который лекарь никогда не стриг, хоть и рос медленно, требовался не столько для привлекательности. У лекарей это считалось неотъемлемой частью переведения одной энергии и сущности в другую. Эйэ рассказывал, что именно через них Ал мог пропитывать свое тело силой, изменять ее и выпускать в того, кто в этом нуждался. Сам свэт не желал комментировать подобные замечания. Его не смущало внимание, однако он не желал раскрывать тайн целителей, эти знания передавались исключительно между представителями данного ремесла.

После Мрачного леса лекарь заметно поистрепался, посещение Ойэ и Айэ лишь немного помогло ему. Только после Высокогорья ситуация начала выравниваться, но Рэ слышала, как Фэйэн продолжал сомневался, что Алорэ следует отправляться во Врата и еще больше опасался за его жизнь, если предстоит встреча с Орденом Посоха, Отрекшимися и саргами. Учитывая последние события, влияние тьмы на лекаря и то, как себя чувствовал среброволосый, всего одна крупная стычка могла плохо закончиться для него, а может, и стать последней.

Эйэ считал, что ученик зря переживает и настаивал, чтобы лекарь шел вместе с отрядом. Ал и сам, как мог, успокаивал братьев и сестру. Он говорил, что ему значительно полегчало, а Фэ проявлял удивительную заботу и, пожалуй, впервые больше всего переживал не за себя. Только в Высокогорье он открыл тайну своего изменившегося поведения – там, в Мрачном лесу, он переоценил свои способности и только благодаря Алу и Жужу остался жив. Второго поблагодарить он уже не сумеет, а вот мысль о потере еще и первого повлияла на него.

Впрочем, отряд все же послушал предводителя и отправился в нужную сторону. Перевертыш противилась этому путешествию не меньше, она сердилась на Эйэ. Его мнение перестало казаться единственно верным, а он – честным с семьей после того, как женщина узнала, что свэт лишь использовал Общину.

Непосредственно к самому использованию Рэйара не имела совершенно никаких претензий, она и сама не очень-то любила строй Общины, не уважала Верхушку и старалась избегать того, чтобы проводить лишнее время стен. Она бы и сама крутила интриги и пользовалась помощью общества свэтов в своих целях, если бы умела это делать так, как волшебники. Хотя бы в половину. Дело скорее заключалось в том, что Эйэ ничего не говорил отряду раньше, только его брат и сестра открыли тайну. Обстановку пуще прежнего накалял Таэль, он поинтересовался, высказав вслух мысль, которая терзала всех – а не использует ли предводитель таким образом всех знакомых свэтов, включая следующих за ним. Сомнения закрались в душу женщины и не желали никуда исчезать. Со временем они чуть ослабли, но полностью так и не ушли, хоть Тэ перестал подбрасывать в пожар сухие дрова

Следовало бы переговорить начистоту, решить один раз и навсегда, обсудить неприятные моменты, вырывая их из души. Быть может, это могло причинить боль, но со временем рана ы заросла. К сожалению, отряду постоянно не хватало времени, было не до бесед, они спешили со всех ног до Высокогорья. В городе Эйэ и Ал постоянно находились отдельно, разговаривать не хотелось, а после все настолько уставали от насыщенного дня и скучного пути, что вечером только поспешно ели и укладывались спать.

– Мы хотим добраться до Морских Врат, – парировал Наэм, – Это наша цель. Общая, разве не так?

– А ты в самом деле хочешь добраться до Врат? Это твое главное и заметное желание потому, что так положено? – с ухмылкой поинтересовался Таэль, – Или, может, тебе куда больше хочется зажать где-нибудь в уголке сестру, да так, чтобы она и вырваться не могла, и пикнуть?

Заклинатель деревьев покраснел и Рэ, воспользовавшись отвлечением внимания, на всякий случай отошла подальше. Лошади фыркали и старались держаться в стороне от края, и шмыгнувшую к ним перевертыша приняли добродушно, как защитника. Полукровка только порадовалась – они ограждали ее от чрезмерно настойчивого мужчины.

– Ничего подобного, я всего лишь… Я бы никогда не стал, против воли и силой… Это мое дело, я могу делать то, что хочу и не спрашивать вас, – исправился тут же Нэ и, чтобы от него отстали, нахмурился. Ему совсем не шло нынешнее амплуа, трогательный вид заботливого свэта нравился Рэйаре намного больше. С прежним братом хотелось говорить, было стыдно обижать его и хотелось извиняться за отсутствие взаимности. А от такого – только сбежать поскорее.

– Чего хочет Эйэ мы не знаем, – продолжал свои пояснения лекарь, когда свэты перестали мельтешить и спорить, – А Фэйэн явно желает обучиться могущественным заклинаниям и перенять опыт Эйэ, пока это возможно и наш предводитель никуда не сбежал. Рэ же, как я понимаю, хочет, чтобы от нее отстали.

– Я хочу, чтобы все стало как раньше, – возразила женщина, – Мы снова стали семьей, такими же как раньше и с Жужем. Без него все испортилось.

– Мы сами это все испортили, – Таэль гладил свою кобылу. Бау стоял у него за спиной, скрестив руки на груди и хмуро переводя взгляд с одного свэта на другого. Говорил иномирец пока с трудом, но понимал, что происходит, превосходно, – Есть Жуж или нет его, не имеет значения. Каждый каждого в чем-то подозревает, каждый на каждого зол или обижен. У нас всегда были разные цели, но это не мешало нам двигаться вперед. Я для вас лишний, не так ли? Я постоянно это слышал, так что можете не отрицать, но извинения я бы выслушал. Да-да, вы не хотите извиняться и вам не до того. Пусть. Но даже это не мешало нам выполнять задания. Так что же случилось сейчас? Вам не кажется, что надо собраться и решить разом все вопросы прежде, чем куда-то идти?

Рэйара не любила призывателя и не скрывала своих чувств. За последние дни они ничуть не стали ближе, скорее даже, на фоне остальных неприятностей, напротив. Однако в этот раз она полностью поддерживала желание решить конфликты. Сейчас это было первоочередной задачей, тем более перед опасной миссией. Накопилось слишком много того, что не следовало говорить и еще больше непроизнесенного, которое говорить надо было обязательно.

Предводитель молчал. Он стоял на удивительно ровной для местности площадке и рисовал пальцами в воздухе, когда на него в прошлый раз смотрела женщина. Сейчас он уже успел положить камни с рунами по своим местам и теперь при помощи чародейских кристаллов творил заклинания. Как минимум трижды он бросал взгляды на братьев и сестру, а значит прекрасно слышал все, что происходило у него за спиной.

– Ой, Тэ, замолкни! – Фэй с интересом наблюдал за учителем, его самого не допустили до того, что там творилось, и он мог лишь жадно впитывать в себя картинку, надеясь почувствовать род магии и нащупать ее естество, – Давайте сядем в кружочек, возьмемся за руки, произнесем молитву, восславляющую Общину, Верхушку, всех свэтов, которые посылали нас и, конечно же, тебя. Затем мы всенепременно вывалим свои желания, сокровенные тайны и мечты, а ты быстренько их запишешь и отправишь своим хозяевам. Нет уж, можешь и не рассчитывать!

– Думаешь, что мне была охота таскаться с вами столько времени только для того, чтобы выпытать у вас глупые мечты? Думаешь, мне не терпится узнать о желаниях эгоистичной сволочи, глупой деревяшки, зверька и… И остальных? – к Алорэ Таэль особой любви не питал, но и обвинять его ни в чем не желал, лекарь заслужил по меньшей мере равнодушия. Вожака же призыватель не столько боялся обидеть, сколько опасался его реакции, – Вы, все вы, не настолько важные личности, чтобы хоть кому-то была интересна ваша жизнь. Ты слишком высокого мнения о себе, Головешка, смотри, чтобы это не мешало тебе в жизни!

Рэ оскалилась, когда Таэль, как ей показалось, сделал мах рукой в сторону собеседника.

Мужчина отшатнулся, в последнее время братья боялись злить перевертыша, а еще ей запрещали лишний раз поддаваться инстинктам – как будто кто-то в самом деле мог решать вместо нее, что делать – и не позволяли принимать обличие волка. Даже в тот момент, когда перед самой тропой у холмов на отряд решили напасть мэжсцы, Эйэ первым делом закричал, чтобы присматривали за сестрой и не позволил ей сбросить человеческую кожу.

Пусть в тот раз мужчина с учеником справились легко и быстро, противники из мэжсцев были весьма посредственные, обида затаилась в душе перевертыша. Женщина стояла на своих двоих, сжимала кулаки, чтобы не рычать и не вызывать очередной приступ желания позаботиться у братьев, смотрела на трех убитых существ, напоминающих заросших корой и мхом полноватых людей и жалела их. Может, если бы она приложила руку к их смертям, совесть не стала бы терзать полукровку, но тогда хотелось даже заплакать.

Обычно миролюбивые и предпочитающие прятаться мэжсцы были не первыми решившими пойти против своей природы без видимых на то причин существами из встреченных путниками. За долгую дорогу повстречалось не меньше десятка противников, жаждущих разорвать на кусочки свэтов. Из разных народов, и женщины, и мужчины, с разных уголков материка, разных профессий. Зачем нападали те, кто не способен противостоять и одному заклинателю, осталось за гранью понимания Рэйары, а настроение это портило изрядно.

Из всех высказанных версий логичнее всего звучал вариант Алорэ, он предположил, что таким образом отряд проверяют. Узнают, что свэты могут, чего делать не станут, каков настрой и цели визита. Два нападения вполне походили на случайность, три еще более или менее вписывались в эту картину, но больше… Больше трех – это намерено.

Во время первых покушений, которые пришлись на день, Рэ позволила себе принять истинный облик. Она доверяла своим зубам и когтям больше, чем стрелам, если дело касалось опасностей, которые могли навредить семье. Несмотря на предостережения предводителя и попытки Алорэ сдержать ее ярость, перевертыш расправилась с врагами быстро и жестоко. Она огрызнулась на своих, помешавших ей лакомиться добычей, но быстро взяла себя в руки и сумела загнать поглубже разум зверя, чтобы тот не брал контроль над телом.

К третьему нападению полукровка уже лучше держалась, и, даже приняв звериную форму, без проблем вернулась к привычному облику. Под конец боя, глядя на трупы, она немного поддалась инстинктам и попыталась втихаря оторвать себе про запас ногу одного из убитых. Таэль сдал ее семье и с пищей пришлось расстаться. Когда же случилось последнее нападение, хватило одного окрика Эйэ и нескольких повторений от Алорэ, чтобы усмирить звериные порывы и нрав перевертыша. Женщина снова орудовала луком не переставая, и не совершая попыток погрызть кого-либо. Она порыкивала, но на это не обращали внимания, по сравнению с творящимся ранее прогресс был очевиден.

– Уж поважнее тебя будем! – Фэ подмигнул Рэйаре, но та предпочла сделать вид, что ничего не понимает. Обмен любезностями заклинателя и призывателя за время пути порядком утомили.

– Я все еще здесь, – напомнил спорщикам предводитель, – И вы оба мешаете мне сосредоточиться.

– Готовишься связать нас единой целью перед тем, как продолжить путь? – Наэм все еще стоял за лошадью и не сводил глаз с сестры, даже когда говорил не с ней.

– Мы не пойдем пешком. Это одно из тайных мест Перемещения. Все наши, да и не только наши, могут здесь создать портал и перемещаться в закрытое крыло Башни магов. Там нас ждет проверка, мы наверняка привлечем внимание к своим персонам, зато доберемся в считанные минуты. Я сомневался в том, что этот путь еще существует, но неотрекающиеся из Высокогорья меня убедили попробовать.

– А мы не могли создать портал в другом месте? Например, в начале пути и не стирать зады и ноги о старые кривые седла до кровавых мозолей? – пожаловался призыватель. Про кривость он немного переборщил, а в остальном Рэ поддерживала шпиона Общины, – Если ты мог перенести нас раньше, то какого зверо… перевертыша ты тащил нас всех? И ее тоже, кстати. Особенно ее. Я до сих не понимаю, как мы выживем с Рэ во Вратах?

– Врата желают контролировать всех, тем более прибывающих подобным образом, и потому перемещение порталом возможно лишь из нескольких точек. Не то, чтобы они намерено скрыты от посторонних, информация не засекречена, и любой волшебник, если задастся целью, может явиться сюда, чтобы отправиться в город. Только этим путем мы можем пройти туда, иные порталы могут закинуть нас куда угодно или вовсе расплющить о городские стены. Да, такое уже бывало, – предводитель кивнул Рэйаре, только-только решившей поинтересоваться, а после обратился к Фэйэну, – Предупреждаю твой следующий вопрос – нет, в другое место переместиться мы не можем, все места перемещения привязаны к Башне магов. Это единственное место, принимающее путников.

– Сразу же ставить в известность всех о том, что мы прибыли мне не хочется, – протянул древесный волшебник, в этот раз Рэ полностью поддерживала Наэма, хоть и слушала разговор в пол-уха, ее больше волновала тема, затронутая Таэлем. Про общие цели и недомолвки, особенно ярко проявившиеся после побега из Приустья.

– Мне тоже, – кивнул Алорэ, – Полагаю, мы можем потратить немного времени, чтобы добраться до Врат своим ходом. Пройти через ворота одного из главных портовых городов и любимого места путешественников совсем не сложно. Мы будем менее заметны в таком случае. Особенно, если сменим маски на чары переменчивости и закроемся капюшонами. Насколько мне помнится, говорили, что во Вратах многие ходят подобным образом.

– А уж в Загородье и Нижнем городе так одет каждый третий, – присоединился к небольшому протесту против методов Эйэ и Фэйэн, – Никакие чародеи про нас не прознают, пока мы не захотим.

– Нам нужно добиться противоположного результата – чтобы о нас узнали, – глава отряда расположил синий кристалл на краю ровной площадки. Тоненькие ниточки, похожие на щупальца, начали расползаться во все стороны. Рэ принюхалась, но не уловила совершенно никакого нового запаха, кроме доносящегося с болот.

– Чтобы о нас узнали? Вот так, без подготовки? А не лучше ли сначала посмотреть обстановку в городе, а после уже показываться на публике? – снова прозвучал голос ученика заклинателя. Перевертыш продолжала смотреть на кристалл и то, что он излучал, и молчать.

Слова Таэля не выходили у нее из головы. Каким образом ее семья будет что-то делать, если напряжение чувствуется во время любого разговора? Как сплотится, чтобы отомстить убийцам Жужа, если даже учитель и ученик относятся друг к другу с подозрением? Как найти артефакты, если стоять рядом бывает в тягость? Слишком много недосказанного, слишком много неуслышанных слов, а за брошенные в пылу ярости обидные фразы никто так и не попросил прощения…

– Будем смотреть по месту. Подготовиться ко всему и сразу мы все равно не сумеем, – пустился в объяснения светловолосый командир, – Потребуется много времени, чтобы изучить Загородье и Нижний город, Средоточие и вовсе наполнено огромным количеством лавок, и я уверен, хозяину каждой из них есть, что скрывать. В Верхний город и, тем более, в Сердце мы не проберемся без славы. Зачем нам тратить силы на изучение ситуации, которая все равно будет меняться каждый день? Мы прибудем в город и посмотрим по месту. Нам расскажут обо всем, что необходимо знать, сведут с кем требуется и передадут необходимые предметы и деньги, если нам не хватит того, что есть. Не забывайте, мы в любой момент можем уйти.

– Ты слишком торопишься, – продолжал спор Фэ, – Во время пешего пути у нас будет время еще раз обсудить план…

– Мы обсуждали его десятки раз, ничто не изменится. Самое подходящее для нас и города – лавка для выживальщиков. Во Вратах наверняка есть большая часть нашего ассортимента, но она разбросана и не сравнится по качеству. Мне понравилась эта идея и я поддержал ее с самого начала, – предводитель и правда сумел оценить каждое предложение, тратил время, обдумывал, находил достоинства и недостатки, а после вынес свой вердикт. Большинством голосов – только Таэль голосовал против и хотел продавать лишь артефакты – выбрали торговлю необходимыми для выживания вещами.

По задумке в лавке будет продаваться все – от сущей ерунды, которую не сложно отыскать у любого зэмэска, до весьма и весьма существенных вещей. И мелкие артефакты, и магические предметы, и редкие и уникальные товары, вроде узкоспециализированных книг, наборов инструментов на все случаи жизни, всевозможных хитрых приспособлений для сохранения тепла, упаковки и утрамбовки вещей, определения готовности простеньких травяных отваров и прочего подобного.

Кроме того, природник уже начал изготавливать прекрасное оружие, на которое уходило много часов, а Фэ с Эйэ во время привалов его заговаривали. Рэйаре же, которой определили одно из центральных и самых важных мест, требовалось охотиться и собирать шкуры, зубы, когти и некоторые особенно ценные органы. Не столько для продажи, хотя порой встречались очень выгодные в этом плане части добычи, сколько для привлечения внимания к богато украшенной трофеями лавке. Какие могут быть следопыты и выживальщики, если они не убили ни одного оленя, и не повесили его рога на всеобщее обозрение?

В мешках с увеличенным пространством, куда, при желании, можно было бы спрятать три Рэ, постепенно кончалось место. Набитые барахлом седельные сумки могли обеспечить свэтов финансово если не до конца, то до середины их продолжительной жизни точно. Одних только радиэтаев, весьма интересных приспособлений, похожих на тонкий каменный пласт треугольной формы, насчитывалось два десятка. Никто не знал откуда пошло название предмета, слово походило на древнее.

Некогда в Дкадиаре, еще до того, как прибыли первые люди и до начала торговли с другими землями, население состояло лишь из первых народов – не свэтов и перевертышей, а их прародителей – пользовавшихся одним языком. Сложным, скорее предназначенным для описывания картины окружающего мира и ведения бесед, чем для остальных функций, вроде войны и разговоров о простых надобностях. Древний язык, объединявший всех, был наполнен важными емкими словами, обозначающими определенные вещи, описать которые кратко теперь не удавалось.

Со временем древние народы то ли потеряли силы, то ли ушли в более подходящие места, то ли переродились в иные формы. Некоторые утверждали – раздавая силы земле, чтобы помочь миру стать таким, как сейчас, древние потеряли могущество и со временем просто медленно перешли в новые виды. Жители континента начали интересоваться окрестностями, убирать границы и смотреть дальше.

Алорэ, с удовольствием, в отличие от Фэ, проводящий время за книгами, заявил, что практически уверен, что все народы, какие они есть, так и жили с самого начала, а вымерший язык лишь потерял свою актуальность из-за развития, необходимости торговать и понимать друг друга. Первый вариант подчинялся очень странным правилам, которые только дополняли и дополняли, не меняя; в нем имелся скудный запас слов и объясняться было слишком долго. Тогда народы и придумали обще-торговый и свои собственные языки, возможно, даже в одно время.

Так или иначе, пусть про происхождение слова не имелось никакой информации, про свойства знали все – радиэтаи использовали для поиска пути. Они помогали ориентироваться по звездам, отражая их таким образом, что в темное время суток появлялись лучи, указывающие нужное направление. Кроме того, эти приспособления помогали отыскать источник воды, еду, тепло, холод, укрытие, предупреждали о перемене погоды, сильном ветре или засухе. Порой радиэтаи немного ошибались, или, скорее, не думали о последствиях и направляли путников в опасные места и трактиры для перекусов. Впрочем, думать предметы самостоятельно не умели, так что обвинять их было неправильно.

Пользоваться ими можно было научить даже самого глупого глиэмеза – любящее влажность и болота существо с четырьмя глазами, возвышающимися на толстых и очень подвижных отростках над головой. Эти создания с возрастом достигали размеров трех коней, предпочитали жить группками по пять-семь особей, купаться в грязной мутной воде и не вмешиваться ни в какие интриги и разборки.

Рэйара не успела познакомиться с ними лично, зато наслушалась историй Наэма. Его поселение стояло совсем рядом с болотом и глиэмезы, бывало, доползали до них или встречались лесорубам и охотникам. Пару раз их притаскивали в качестве забавных зверьков в деревни и измывались над ними. Совершенно не приспособленные к жизни в жестоком мире существа, добрые и очень глупые, долго не понимали, что над ними смеются. Нэ утверждал, что только после смерти первого из сородичей они заподозрили неладное, а после второго занервничали и тогда стало совсем не по себе всем жителям.

Особенное вещество, которое выделяли в моменты нервного потрясения глиэмезы, позволяло им переваривать любой предмет или любого встречного, прикоснувшись к нему, чтобы после лишь оставалось проглотить жутковатого вида жижу. От нервов у существ болели зубы и челюсти. К сожалению, четырехглазые немного теряли голову и после панической атаки ели все, что видели. Добродушные создания уничтожали грядки, скотину, птиц, людей, заборы и дома. То, до чего они дотрагивались и поглощали, переходило в энергию, которая позволяла невероятно вместительным или даже совершенно бездонным глиэмезам уничтожать целые поселения. Остановить взбешенную тварь можно было либо убив, либо каким-то образом выведя ее из состояния животного страха.

Благодаря Алорэ, отличающемуся любовью ко всякого рода интересным эпидемиям или массовым вымираниям, перевертыш узнала, что однажды недальновидные люди с зэмэсками решили осушить болота и прогнать прочь от своего поселения семейку глиэмезов, предварительно напугав их. Целая стайка поедателей вместе с маленькими детенышами и стариками, перепугавшись за свой дом, полностью уничтожила чужой. Всего через два дня путники обнаружили едва ли третью часть жителей, спрятавшихся в пещерах у рек и пережидавших, пока враги не покинут их территорию. Поселение существа уничтожили под чистую, не оставив стен.

Глиэмезов предпочитали лишний раз не трогать и не огорчать плохими новостями, ведь их недалекому уму досталось тело крупного и неспособного остановиться крепкого существа.

– А еще наша Рэ станет бесценной и очень заметной личностью во Вратах при такой лавке. Охотников в городе толком не имеется, разве что какие приезжие, навыки следопытов редко выходят за пределы определенных семей, передающих знания по наследству, а научиться хотя бы азам желающих предостаточно. А уж как поставить ловушку или оповещение, чтобы мирно спать у костра ночью, зная, что никто не застанет врасплох, если путешествуешь один, захочет узнать каждый. Мало ли что может приключиться в жизни, – продолжал тем временем Эйэ, – Так что я считаю, что мы отлично продумали план.

– Не проще ли было бы открыть магическую лавку? У нашего народа немало добра, в Общине мы нашли бы уйму бесполезного для нас хлама и еще больше полезного. Того, что не жалко продать, – Таэль хорошо знал возможности Общины, и Рэ была уверена, что он посещал хранилища и мог лицезреть те самые богатства, о которых нередко говорил в последнее время. А еще, поскольку он провел слишком мало времени на свободе, без контроля Верхушки и среди природы, то все еще мало знал о выживании. Ему проще управляться с зачарованными предметами, чем охотничьим оружием и капканами. Искать вариант попроще было для него привычно.

– Выживание для каждого путешественника, моряка и торговца – самое важное, – заметил лекарь, – Мертвецу нечего искать, некуда плыть и никак ничего выгодно не продать.

– Да, выживание подходит для нас, – согласился Эйэ, – А магических лавок в Морских Вратах столько, что пробиться куда-либо мы не сумеем. Большая конкуренция, и противостоять тем, у кого под боком могущественные заклинатели или тем, кто спустил огромное состояние на поиски еще более могущественных древностей, мы не сможем. Община не выделит нам столько денег и помощников, да и хотим ли мы тратить годы, чтобы добиться своего? Лучше взять ту нишу, которая не занята.

– Я не хочу жить во Вратах годы, – испуганно воскликнул Наэм, он не разделял мнения Фэ, что ничего интереснее городов не существует, – Тем более не хочу, чтобы все это время там страдала Рэ. Каждое полнолуние это риск…

– А как мы будем прятать Рэ, раз уж об этом заговорили? – Алорэ умел задавать правильные вопросы. Такие, чтобы направлять беседу в нужное русло без криков, размахивания кулаками и обидных слов.

– Это мы решим. Подберем дом с подвалом, соберем клетки помощнее и наложим чары, чтобы не пропускали звуки, – холодно ответил предводитель. Он давно продумал варианты, хоть ни разу и не затрагивал данной темы. Рэ устыдилась – она и сама должна была прикинуть это, а не сваливать ответственность на братьев, – Может, в первую полную луну, если не успеем сделать того, что требуется, уйдем в лес, чтобы следить за Рэ. Выживальщики в лесу, демонстрируют, что не боятся, изучают местность, собирают товары – что угодно можно придумать, чтобы было похоже на правду. Сейчас у нас есть иные проблемы. Настаиваю, мы должны отправиться через портал и быть готовыми к допросам. И к тому, что как только в городе прознают про семейство свэтов, к нам тут же начнут проявлять интерес. Я очень надеюсь, что станут. Если нет, придется этому поспособствовать.

– И все же мне непонятно, как мы будем тогда продавать свои товары и кому, – не унимался Наэм, – Мы не успеем завести никаких связей, не найдем первых клиентов, не переговорим с горожанами…

– Это не говоря еще о похитителях артефактов и Ордене Посоха с Отрекшимися и саргами. Они тут же узнают, что мы заявились в город и им хватит ума догадаться, что это явление не случайно, – теперь в спорщиках оказался лекарь. Вероятно потому, что больше всех хотел разобраться в происходящем, а может, как бы ни отказывался от этого, но помнил тьму и опасался, что снова придется пережить подобное. Надеялся оттянуть момент, – Если мы появимся тихо, то не дадим времени нашим врагам подготовиться и узнать о нас лишнюю информацию.

– Можем сначала прийти без Рэ, спрячем ее где-нибудь, и уже потом, когда подготовимся, заберем, – улыбнулся сестре Нэ.

– Эй! Я не согласна! Я хочу пойти со всеми, но не через портал, а через Древний Лес!..

– Я очень, безгранично, ценю, что вы пытаетесь думать и выдвигаете порой неплохие и здравые идеи, но мне не нужна помощь с планом действий. Мы давно это обсуждали, и я все еще считаю, как и прежде, что мы должны явиться так, чтобы слухи о нас достигли в том числе и Сердца Врат. Наши враги занервничают, они совершат ошибки, выдадут себя, и мы этим воспользуемся. А также воспользуемся возможностью впечатлить богачей города. Помните, что нам необходимо произвести первое впечатление, такое, чтобы все желали с нами познакомиться. Нам слишком долго пробиваться с низов, а время поджимает…

– Разве у нас есть только определенное время? – удивился Таэль, – Кто-то ограничивает нас?

Эйэ предпочитал не отвечать на кажущиеся ему глупыми вопросы. Этот как раз относился к данной категории. Мужчина только неопределенно махнул рукой и поставил рядом с первым кристаллом еще один, желто-красный. Ровная площадка затянулась багровым дымком. Тот перетекал, образовывал шары по краям, а после снова становился похожим на густой кисель.

– Подходите ближе, – скомандовал Эйэ и кивнул на свои полупрозрачные многогранные камни. В руках он держал два последних, серый и черный. Для одного себя он бы не стал проводить такую долгую процедуру, но, поскольку требовалось доставить братьев на ту сторону, и при этом желательно, не только живыми, но и целыми, со всеми частями тела на предполагаемых для этого местах, предпочитал перестраховаться, – Не медлите, сейчас я открою портал. Фэйэн шагнет первым, за ним – Тэ, потом Ал, Рэ и Нэ, а я пойду последним. Фэ, ты справишься с тем, чтобы встречать прибывающих?

– Справлюсь, – без тени сомнения отозвался ученик. А какого еще ответа ожидал заклинатель?

– Хорошо. Бездумно торопиться не стоит, но и заставлять меня долго держать проход тоже. Расстояние здесь немаленькое, это затратит много моих сил. Мне не нравится ощущение опустошенности после подобного. Если вы не успеете, а проход закроется, то…

– Мы понимаем, – оборвал его ученик. Уж ему-то все было известно.

Рэйара же, например, не понимала, что тогда будет. Она догадывалась, что ничего хорошего – и тон, и предупреждение свидетельствовали об этом, но вот что именно можно ожидать – понятия не имела. Впрочем, для расспросов момент был явно не подходящий.

– Ближе, ближе… Рэ, ты меня слышишь? Рэ, иди сюда, – более требовательно, чем обычно позвал женщину предводитель. Но перевертыш продолжила стоять на том же месте и только коротко покачала головой. Поскольку ставящий в тот момент последний кристаллы заклинатель никак не мог спиной увидеть ее телодвижений, полукровка выразилась иначе:

– Нет.

– Что нет? Нет, не слышишь? Я сейчас не настроен играть в эти игры, Рэ. Я даю слово, мы разберемся с делами и тогда…

– Нет. Я не пойду, – в этот раз уточнила свой отказ женщина.

– Если ты боишься перемещения через порталы, то мы уже это делали, и с каждым разом ты переживаешь их все легче, – попытался утешить сестру Фэ, – В этот раз ты можешь и вовсе ничего не почувствовать. А если станет плохо, мы натравим на тебя Ала!

Лекарь оторвался от поглаживания гривы верного скакуна, чтобы одарить черноволосого брата негодующим взглядом. Тот оторвал Алорэ от нашептывания зверям инструкций, как и куда следует возвращаться. Пожалуй, он единственный подумал, что лошади останутся в одиночестве; Эйэ и вовсе называл их расходным материалом.

– Дело не в этом. Таэль прав.

– Ого! – призыватель присвистнул. С перевертышем их точки зрения резко отличались, и на одной стороне шпион с Рэ оказывались очень и очень редко. Если оказывались вовсе.

– О чем ты? – устало выдохнул главарь отряда, – Рэ, я не уверен, что ты осознаешь ситуацию в полной мере.

– Я все осознаю, – каждый раз, когда женщина сердилась, ее лицо немного менялось, порой это чувствовалось, но чаще, как в этот раз, нет. А может, в этот раз ее звериное нутро виднелось только в глазах?

Саму себя Рэйара в такие моменты не видела, зато ее братья, перебивая друг друга, рассказывали, что начиная с Приустья в моменты сильных эмоций, и уже не только по ночам, буквально на мгновения лицо полукровки покрывалось шерстью, нос чуть удлинялся, уши вытягивались и заострялись. Поначалу свэты думали, что им только кажется, но со временем стало понятно – Рэ и правда, теряя самообладание, переживает внешние изменения.

– Тебе надо научиться себя полностью контролировать, – раздраженно произнес Эйэ, – Так ты выдашь себя в городе с потрохами в первый же день, если тебя кто-то толкнет или обзовет. Сменишь облик и тогда мы не сможем тебе помочь. Ты помнишь историю про зверолюдов?

– Помню. Я стараюсь, но не всегда выходит.

– Уже намного лучше получается! – незамедлительно поддержал полукровку Наэм, – Только немного шерсти и нос почернел, зато никаких меняющихся зубов и ушей. Скоро совсем научишься держать себя в руках.

– В чем прав Таэль? – вернулся к теме разговора Эйэ, – Не думал, что ты произнесешь когда-нибудь эти слова в одном предложении.

– Я тоже. Таэль говорил, что нам надо сначала разобраться в себе и объясниться. Мы так и не поговорили о том, что случилось в Приустье и с тех пор отдаляемся друг от друга. Так нельзя. Мы плохо будем работать вместе, если совсем перестанем разговаривать и продолжим сердиться. Как мы выясним что-то? Как мы сможем поддерживать друг друга, искать Орден Посоха и сражаться с врагами, если мы вот такие?

– Какие такие? Нервные? Это пройдем, Рэ, когда мы достигнем цели и у нас появится время, чтобы хорошенько передохнуть. Кристаллы забирают у меня силы, я не хочу растягивать удовольствие. Идем. Обсудим проблемы уже во Вратах.

– Нет, – Рэйара упрямо помотала головой еще раз и топнула для убедительности, – Я уже слышала про потом и больше не верю. Как дети мы, только дуемся и ждем пока кто-то нас помирит.

Заклинатель тихо выругался и, оставив свои важные камни на площадке, двинулся в сторону сестры. Перевертыш догадалась, что именно он хочет сделать, и до того, как свэт попытался схватить ее за руку, поспешно плюхнулась на пятую точку. С этим она, конечно, погорячилась, все-таки под слоем травы оказался не мягкий песочек и даже не просто земля, а что-то еще более твердое и, судя по всему, каменистое. Рэ сдавленно пискнула. Подобные ушибы у полукровки зарастали в считанные минуты, но вот воспоминания оставались надолго. Впрочем, в данный момент дело того стоило.

Рука предводителя поймала только воздух. Мужчина недобро смотрел на капризную сестру и совершил две попытки оторвать ее от земли. Тщетно. Свэты никогда не обладали хорошей физической силой, Жуж тренировался и подпитывался отварами и ягодами, называющимися у дкадиарцев дзервенками, а вот Эйэ ничего тяжелее книг не поднимал уже довольно давно. Фехтовальщик из него был хороший, стрелок средненький, если не сказать хуже, а транспортировщик и подъемщик перевертышей – совершенно никакой. Учитывая, что весила полукровка не в своих чистокровных родителей, а скорее в представителей стаи, шансов вожак не имел.

Рэ не мешала себя поймать, не противилась, когда ее тянули, но не поддавалась на уговоры и упорно продолжала восседать на траве и колючих камнях. Сравнения с ребенком и глупыми глиэмезами также не сработали. В качестве ответной поддержки полукровки, а может, чтобы позлить предводителя или высказать свою точку зрения и попротестовать, Таэль уселся напротив Рэ, широко и приветливо улыбаясь. Такое отношение призывателя к себе Рэйара видела если не впервые, то уж точно совсем нечасто. К слову, мужчина оказался умнее и сначала положил сложенный в несколько раз запасной теплый плащ.

– И ты туда же? Ладно, от Таэля я подобных фокусов ожидал, но от тебя, Рэ… – Эйэ нахмурился. Когда он сводил брови и смотрел так, как сейчас, исподлобья, перевертышу вожак начинал казаться еще привлекательнее. Она почувствовала, как губы растягиваются в глуповатую улыбочку. Вовремя спохватиться не удалось, Нэ заметил, как изменилось выражение лица сестры и его это совсем не порадовало.

– Не нравится, что твоя любимая сестричка поддерживает меня, а не послушно и слепо следует за тобой? Бывает же такое! – ехидно заметил Таэль, и полукровка тут же пожалела, что стала выступать на одной стороне с призывателем. Стоило только начать верить в его благие намерения и то, что он не так плох, как может показаться на первый взгляд, как мужчина тут же доказывал обратное.

Возмутиться и рыкнуть на вредного союзника Рэйаре помешал Алорэ. Лекарь подошел к компании и, поспешно наколдовав большую подушку из находящихся вокруг листьев, травы и песка, опустился на нее. Он сел между Таэлем и сестрой. Медленно, рассудительно, словно под воздействием заклинания парения, грациозно, как и подобает опускаться свэтам. Его манеры всегда удивляли и порой поражали перевертыша, по сравнению с братом женщина чувствовала в себе грацию мешка с промокшим зерном и легкость наковальни. Судя по взгляду Тэ, он тоже не умел быть таким как Алорэ и, не скрываясь, завидовал.

Наэм последовал общему настроению и занял место по правую руку полукровки. Она бы, правда, предпочла, чтобы там сел Эйэ или хотя бы Фэйэн, который уж точно не стал бы проявлять чувства и пытаться прильнуть к перевертышу как можно ближе, настолько, что становилось совершенно не по себе. В отличие от древесного мага заклинатель был уникальным в этом плане, его не очень-то интересовали привычные для каждого из народов развлечения – бордели, выпивка, азартные игры, бои, ставки… Ничто из этого не привлекало его так, как возможность стать могущественным.

Фэ хвостом ходил за учителем, бросался на любую книгу или высказанное вслух знание с рвением голодного пса, с которым поделились костью и столь же яро был готов защищать то, что досталось ему. Пожалуй, никому больше не хватило бы силы воли, чтобы выклянчивать, постоянно просить, напоминать, ждать ответа по нескольку дней, следить за всеми движениями учителя и повторять одно и то же десятки сотен раз.

Эйэ не стремился мучить ученика, он охотно обучал его и делился опытом, но не столь часто, как хотелось бы Фэйэну. Бывало, что тот просил дать что-то новое, но главарь отряда считал, что заклинатель еще недостаточно освоил предыдущее. Из-за этого случались перепалки, а поначалу, когда эти двое только учились уживаться и Фэ вел себя куда более агрессивно, доходило до настоящих сражений. Не насмерть, убивать учителя, который еще способен многое дать и согласен это делать, не стал бы никто, даже глупец из глиэмезов – не говоря про то, что не сумел бы – но вот высказать свое недовольство высшей степени и наставить взявшему на обучение пару синяков или фингалов, а то и немного подправить прическу при помощи огня считалось вполне привычной ситуацией.

– Я правильно понимаю, что вы тоже не собираетесь идти в портал, пока мы не посидим в кружочке? – хмыкнул Эйэ. Он редко кривлялся, предпочитая сохранять приличное и соответствующее рангу выражение лица, но когда позволял себе это, то старался от души.

– Да, – тут же согласился Наэм и накрыл свой рукой лежащие на земле пальцы Рэйары. Женщина раздула ноздри и отдернула конечность, а затем и отодвинулась целиком.

– Я бы предпочел, чтобы мы поговорили, наконец, по душам и не торопясь, а не просто посидели, но это уже как вы сами пожелаете, – Алорэ чувствовал, когда следовало вмешаться и обнял Рэйару за плечи. Перевертыш охотно привалилась к брату и тихо шепнула слова благодарности.

Обижать природника совсем не входило в ее планы, она бы предпочла, чтобы тот вернулся к старой манере поведения или не обращал на сестру лишнего внимания, как Фэйэн. С заклинателем у Рэ сложились теплые отношения, основанные на взаимном отсутствии страсти и совершенно различных интересах. Вернее, интересовал обоих свэтов Эйэ, но несколько по разным причинам. Было бы неплохо иметь такие отношения как с Алорэ – еще более душевные, как у близких родственников, опирающиеся на взаимоуважение и заботу, несколько большую со стороны брата.

Поначалу, как бы Рэ ни отрицала это перед лицом Айэ и Ойэ, ей и правда льстила влюбленность древесного заклинателя. Отдушина, возможность отомстить Эйэ за его невнимательность. Осознание собственной нужности и важности. Внимание Нэ помогало женщине самоутвердиться и она, хоть после и ругала себя за это, позволяла за собой ухаживать, иногда отвечала на комплименты и улыбалась древесному волшебнику. Бывало, что полукровка сидела с ним в обнимку и жадно ловила любое изменение на лице предводителя, бывало, что она держала брата за руку, а несколько раз и вовсе ехала с ним на одной лошади.

Последние события, начиная с первого, а затем и второго посещения Мрачного Леса, неприятностей в Вечном, встречи с саргами и смерти Жужа, на некоторое время остудили Нэ. Было совсем не до того, но теперь он слишком осмелел. Приятное внимание сменилось настойчивостью, и Рэ искала повод, чтобы спрятаться от ухажера. Наверное, он заслужено напоминал ей, что она сама с радостью оказывала внимание, вот только легче от этого не становилось.

– А ты что скажешь? – поинтересовался Эйэ у Фэйэна, смотрел он при этом на лекаря. Хоть предводитель не решался переводить отношения с сестрой в более близкие, ревновать ему при этом ничто не мешало.

На шутливые толкания и валяние дурака вместе с Фэйэном Эйэ не обращал внимания, Наэма за конкурента он никогда не считал, пока Рэйара сама не проявляла интереса, он скорее смеялся над попытками природника таким образом привлечь женщину, но вот вероятность того, что Алорэ посмеет охмурить сестру почему-то оценивал весьма высоко. Рэ пришла к осознанию этого не сама, а при помощи того же лекаря, долго не могла поверить, а после, стоило начать следить за каждым взглядом, только получала подтверждения.

– Я думаю… – ученик заклинателя не знал, что ему выбрать. С одной стороны, он горел желанием продолжать путь, это видела и полукровка, а с другой – не хотел идти против остальной стаи. Или, может, в самом деле тоже хотел разобраться?

– Решай скорее, – Эйэ отвернулся от лекаря, чтобы поправить кристалл. Ал легонько похлопал Рэ по плечу и улыбнулся сестре, подбадривая.

– Думаю, нам бы и правда не помешало разобраться во всем, но мы можем сделать это не только здесь, но и во Вратах, – нашел прекрасный выход из положения заклинатель. Он сразу был на обеих сторонах и при этом не принимал ничьей.

– Именно! Я толкую вам о том же. Поговорить мы можем где угодно, поэтому вставайте и идите сюда! – вспылил Эйэ, когда встал спиной к порталу, чтобы с яростью указать на него пальцем, и продемонстрировать свое лицо, скаженное злостью. Лицо не свэта, а монстра. С черными-черными глазами.

Не ожидавшая такого Рэйара попыталась тут же сменить облик, и только Алорэ, также вздрогнувший от неожиданности, но быстро взявший себя в руки, сумел утихомирить сестру. Кажется, он использовал для этого заклинание, полукровка слышала, как он что-то шептал.

Наэм вскочил на ноги, а Таэль, сидевший ближе всего, да еще и спиной, совсем невовремя повернулся, отшатнулся и упал на траву. Фэ вскинул руки, начиная произносить защитные заклинания. Лишь это помогло Эйэ вернуть себе привычный облик: лицо сгладилось, глаза потускнели и вернули обычный цвет, волосы стали золотистыми вместо неприятных грязно-серых.

– В портал. Мы должны пройти через него и продолжать свой путь, – уже мягким голосом заявил предводитель.

– Ты можешь повторять свои фокусы еще сколько захочешь, но меня ты туда точно не засунешь, – Рэ упрямо скрестила руки на груди. Она еще немного подрагивала после странной вспышки ярости свэта – такого она еще не встречала – но не собиралась сдаваться.

– Я надеялся, что ты будешь вести себя благоразумнее, – огорченно произнес заклинатель. Он наклонился и подобрал все установленные до этого кристаллы с площадки, чтобы они перестали высасывать его силы, – Тем более после того, что я… Что мы для тебя сделали. И из-за тебя.

Глава II

Лицо Рэ быстро преображалось, она чувствовала, как обычные слабые человеческие челюсти сменяются мощными, принадлежащими лучше подготовленному к сражениям зверю. Как когти на пальцах крепнут и утолщаются, как кожа, обычно нежная, тонкая, подверженная разного рода воздействиям, совершенно не идеальная как средство защиты, заменяется крепкой шкурой. Женщина чуяла страх, чувствовала, как помещение наполняется им, и от этого ей становилось хорошо.

Стоящие в помещении двуногие, не понимающие ничего в этой жизни, бесполезные и пригодные только для пищи и развлечения охотой, боялись приблизиться. Они не отступали, но их сердца бились так быстро, что она отчетливо слышала этот звук. Тук-тук. Тук-тук. Тук-тук-тук-тук-тук… Приятный, незабываемый, показывающий, что власть принадлежит именно ей, Рэйаре. Женщина помнила это сочетание звуков, ассоциировала с собой, но не могла понять, что должно значить это слово.

Самка из двуногих шелохнулась, она медленно поднимала руки. Наверное, хотела взять оружие или сказать нехорошие слова. Зверю было знакомо и то, и другое. Слова причиняли вред, задерживали, портили прыжки, мешали видеть. Оружие причиняло боль – те, кто брал деревяные или металлические палки, ранили, а те, кто брал дурно пахнущие серебренные палки, могли убить. В помещении стоял отвратительно крепкий запах вереска и менее сильный полыни – это Рэ легко вспомнила – он отбивал все остальные. Коме страха. Понять, из чего будет оружие, которого по-прежнему не виднелось в руках самки, перевертыш не могла и это нервировало.

– Ар-р-р! – громко сообщила Рэ свое отношение к окружающим. Особенно, чтобы пояснить самке, что не стоит лишний раз никого нервировать.

Для убедительности перевертыш тоже поднялась на две лапы, выпрямилась и, немного заведя верхние конечности назад для равновесия, вытянула вперед шею и второй раз, еще более громко зарычала. Капли слюны полетели во все стороны, Рэ сделала первые неуверенные шаги по направлению к источнику раздражения.

Далеко не каждый попавшийся подходил на роль пищи, однако почти всякий представлял угрозу, а значит, должен был умереть. В этот раз что-то мешало поддаться инстинктам и загрызть всех двуногих. Что-то в них казалось знакомым, родным, важным. Что-то подсказывало, что лучше отступать, но никогда не стоило слушать мимолетные желания. Желание понюхать иглометного толстошкура, такое же мимолетное, закончилось воткнутыми в нос иглами. Кто-то потом вытащил их, но вытащит ли этот кто-то иглы или что похуже в этот раз?

– Рэ, стой! – один из двуногих перегородил ей путь. Светлая длинная шкура на голове, хрупкое тело, которое легко перекусить за раз, пустые руки, пахнущие остатками плохих слов, портящих все вокруг, и глаза того, кто пытается быть сильным и самоуверенным. Он боялся, как и остальные. Рэ чувствовала тот же стук, чувствовала ужас и могла бы выудить этот запах из воздуха. Она могла бы вычленить любой из запахов и разобрать его на составляющие, если бы не травы. В лесу, где было много пространства и свежего воздуха, они не мешали, но отталкивали, а здесь… Двуногие сердили зверя наличием трав и сбивали с толку.

Когда другие такие как Рэ скитались по лесу, они не приближались к вереску. Никто. Ни один перевертыш – да, она помнила это слово, понимала его – не переносил этого аромата и лишний раз пугался пошевелить вонючие заросли. Путники и другая добыча, забежавшая на поляну, заросшую этим растением, еще и имеющие в своем распоряжении полынь, чаще всего спасались от расправы.

– Рэ, я знаю, что ты меня слышишь и понимаешь. Я не хочу причинять тебе вреда, ты же знаешь, – продолжал говорить светлошкурый двуногий. Он мешал идти вперед, и перевертыш издала очередной рык. Ее пасть, расположенную несколько выше головы препятствия, и лицо двуногого разделял всего один шаг. Последний, несущий гибель. Противнику уже следовало бы испугаться, но он продолжал стоять на своем месте и с вызовом смотреть на опасность.

Самка из двуногих не опустила рук, она двигала ими в воздухе. Никакого оружия так и не появилось, но это ничего не значило. Рэ знала, что это, память услужливо подбрасывала ей образы подобных существ, обоих полов, которые после таких вот движений и непонятных слов начинали ранить сильнее, чем те, кто носил разные палки. Пока руки находились в покое зверь не спешил, но теперь…

– Ар-р-р! – Рэ бросилась вперед, намереваясь напугать светлошкурого, но безрезультатно. Тот, как глупец, даже не шелохнулся. Скучная добыча. Костлявая и непригодная для сытного обеда.

– Рэ, не поддавайся ярости. Ты знаешь, что ты не зверь. Ты не должна вести себя как животное. Прошу, Рэ.

Мужчина снова и снова использовал эти звуки – «Рэ». Он знал, что они что-то значат для зверя. Он многое знал о ней, не дергал руками и не доставал вонючее оружие. Светлошкурый, хоть и боялся, не уходил. Может, он догадался, что Рэ не желает причинять вреда? Самец казался знакомым, вот только понять, почему, никак не получалось.

– Рэ, ты должна бороться со своей звериной сущностью. Пусть в тебе и живет зверь, пусть он силен. Я не прошу тебя искоренять свою натуру, перекраивать себя, но ты должна научиться брать себя в руки. Рэ, ты меня слышишь? Ты не зверь, ты нечто другое. Борись с приступами. Находи в себе то, кем ты являешься. Рэ, я знаю, что ты справишься. Я верю в тебя.

– Перебори то или ту, что заставляет тебя нападать на свою семью. Мы твоя семья, твоя стая. Мы желаем тебе только добра, – теперь заговорил двуногий с серебристой шевелюрой. Ее цвет походил на опасное оружие, но не имел такого запаха. Из-за вереска или сам по себе – зверь не знала.

– Ал, лучше не приближайся. Я сам, – светлошкурый поднял руку. Рэ, почувствовав угрозу, тут же оскалилась, – Нет-нет, спокойно, прошу. Мы ничего тебе не сделаем, Рэ… Пожалуйста, попытайся услышать меня. Ты – не только зверь, хоть и этого у тебя не отнять. Ты можешь противиться ярости, а мы можем тебе помогать в этом. Мы хотим помочь тебе, понимаешь, Рэ?

Снова похожий звук. Ал и Рэ, все это звучало привычно, как что-то очень важное, не опасное, а скорее напротив. Перевертыш принюхалась, фыркнула, так как в итоге ничего не учуяла, и чуть наклонила голову.

– Ты меня слушаешь, хорошо. Да, мы можем помочь тебе, если ты сама этого захочешь. Все получится, только не бойся нас. Мы не опасны для тебя. Мы не причиним тебе вреда. Я уверен, что ты меня понимаешь, – продолжал говорить обладатель длиной светлой шкуры, – Утихомирь своего зверя внутри. Заставь его слушаться, перебори, подчини его. Ты не сумеешь его прогнать, этого и не требуется, но ты можешь взять над ним власть. Вы – единое целое, и только ты должна решать, кому из вас брать вверх.

– Не требуется? Она может нас запросто перебить! Да ее пора разлучить со зверем! – второй светлошкурый самец, с иным запахом, всплеснул руками. Он был перепуган больше других. Когда Рэ посмотрела на него и оскалилась, он и вовсе предпочел отступить за спины прочих двуногих. Казалось, что он пытается сжаться в комок, вот только у него не выходило.

– От зверя не избавиться. Иначе она может перестать быть собой, – ответил главный болтун, – Это против ее природы.

– Как по мне, так лучше пусть станет нормальной. Лучше сделайте что-нибудь, чтобы из нее это вышло насовсем. Твой приятель только все испортил. И они. Они тоже причастны к этому! – главный трус указал в сторону единственной самки тонким пальцем. Рэ подумалось, что такие пальцы будут хорошо хрустеть во рту, вот только пользы и сытости от них никакой, – Это они сделали что-то, это они влезли в ее голову и что-то там доломали. Рэйару надо посадить в клетку, пока она не станет обычной!

– Она может никогда не стать, как ты говоришь, обычной. Звериное в ней сильно и может только крепчать. Ей надо научиться себя контролировать, – возразил храбрый светлошкур своему пугливому собрату, – Надо учиться.

– Ты не понимаешь, что несешь! Она убийца! Она убила тех людей в городе, сразу же понятно, что это ее рук дело. Посмотри – рыжая коса, хвост, покрытое шерсть женское тело… Горожане говорили про нее. Это она виновата, – трус теперь указал пальцем в сторону Рэ, которая затопталась на месте.

Суть разговора начала ускользать от нее, окружающие снова становились чужаками, произносящими плохо понятные звуки. Резкие движения не пугали, но пробуждали охотничьи инстинкты. Женщина облизнулась, звук ломающихся о зубы пальцев уже стоял у нее в удлиненных ушах. Она прижала их к голове, вытянула шею и напрягла спину, готовясь к прыжку.

– Рэ… – настойчиво позвал сереброшкурый. Он стоял по другую руку, напротив трусливого. Рэ неохотно обернулась, – Рэ, не надо. Тэ не хочет тебе навредить, он переживает за тебя, как и я. Как все мы. Ты ведь понимаешь, что мы волнуемся, Рэ? Что мы желает тебе только хорошего?

Не все, что говорил мужчина, Рэ понимала в тот момент, но ласковый голос ее успокаивал. Самец не дергался, не махал руками, не двигался с места. Он стоял, слова мелодично выливались из его рта и напоминали приятный ветерок в молодом лесочке рядом с водой. Спокойствие понемногу наполняло душу, и перевертышу показалось, что есть какая-то вторая она, та, что сейчас спит. Та вторая знала каждого, кто находился в помещении, знала и убаюкивающего, она верила ему. всецело доверяла и любила его. Рэ тоже хотела доверять.

– Называйте ее по имени, – тем же мягким и тихим голосом произнес сереброшкурый, – Ей это нравится. Рэ, постарайся подавить в себе зверя. Я не понимаю почему он стал так силен, но мы сумеем вместе с этим разобраться. Верь нам, Рэ. Никто из нас не причинит тебе вреда, Рэ. Опусти руки и просто дыши. Мы будем говорить с тобой, пока ты будешь искать себя настоящую.

– Это и есть настоящая она, – возразил светлошкурый, загораживающий самку, в его голосе чувствовалось раздражение, – Она всегда была такой, но подавляла себя. Полагаю, ты делала это из страха, да, Рэ? Не желала остаться одна, опасалась, что мы рассердимся на тебя или откажемся от тебя. Но мы не боимся тебя и примем любую.

– Говори за себя! Как по мне, так лучше бы она продолжала подавлять и дальше. А еще лучше, если мы вылечим ее от этого. Она ж нормальная сестра, хоть и раздражает порой. Если бы еще не болела… Есть же какие-то отвары, которые могут остановить ее звериность? Ал, ты наверняка знаешь что-то. Ты просто обязан знать! – трус мешал умиротворению, заглушая тихий голос собрата. Сумбур, творящийся в душе и голове нервировал.

Рэ отступила на пару шагов, потрясла головой, пытаясь прийти в себя. Тщетно. Только путаница и ничего более.

– Ты слишком зациклен на звере, Эйэ, – заметил тот, кого называли Алом.

– Тебе только кажется. Я не хочу, чтобы вы портили Рэ. Не надо пичкать ее отварами, они, как вы видите, совершенно не помогают. Боюсь, если мы продолжим, то в один день она сломается и нас встретит даже не это, – светлошкурый кивнул в сторону перевертыша, – А настоящее чудовище, не ведущее жалости и не знающее, кто мы такие. Я лишь хочу, чтобы она научилась контролировать себя, что бы ни происходило.

– Пока она не может сделать этого, ей помогает отвар. Лишь до тех пор.

– Раньше она так себя не вела, до отваров этих, – заметил пугливый, – Может, они работают как-то не так?

Напряжение снова воцарилось в помещении, но в этот раз не потому, что Рэ кого-то пугала. Ни ее рычание, ни движения охотника, ни оскал, обнажающий опасные острые клыки не создавал той атмосферы, которую сумели создать сами беседующие существа. Женщине не нравилось это, не нравилось не понимать, не нравилось опасаться. Она в растерянности крутила головой, переминалась, а после опустилась на четыре конечности.

– Мне все равно, во что вы оба пытаетесь играть, – заявил второй светлошкур, – Плевать! Я боюсь ее такую и не хочу, чтобы она перегрызла мне горло! Я не хочу причинять ей боль, но пока она не пришла в себя, держите ее подальше. Вы посмотрите, на ее лице нет и толики разума. Глупое чудовище, повинующееся инстинктам – волк в исполнении Рэ и тот выглядел умнее, чем это… Это чудище.

Многие слова, особенно те, что произносились с придыханием, и то, как именно их говорили было знакомо Рэ. Она помнила, что после них обычно следовала боль. Жертвы мнили себя охотниками и нападали, стремясь победить в схватке. Раз перевертыш все еще жива, значит у врагов не получалось выполнить желаемое, не хватало сноровки, скорости и сил. Но эти противники выглядели невкусными, но опасными, в них чувствовалась сплоченность и мощь. Единство. Как в стае.

– Рэ, не надо так на нас смотреть, это не очень приятно, – Ал вздрогнул, когда женщина ощетинилась, – Рэ, мне становится не по себе…

– Зверь снова берет вверх, – подала голос самка. Она стояла, не шевелясь, на протяжении всего времени, лишь пальцы медленно двигались в воздухе, – Для нас будет лучше позволить ей уйти.

– Но там же люди, – заметил очередной двуногий. Его зеленый глаз сверкал в свете факелов. Совсем как лес в жаркий день.

– Боишься, что она может им навредить?

– Нет, но они ей – могут.

– Откройте дверь, и поскорее! – не изменяя тона произнесла самка, – Нам ее сейчас не утихомирить, надвигается новая волна. Скорее!

Что-то темное расползалось вокруг Рэ, она чувствовала волнение, чувствовала жажду крови. Непреодолимую. Ярость заполняла ее, образы двуногих и их голоса начали блекнуть, стираться за ненадобностью и в очередной раз произнесенное «Рэ» потеряло свою значимость. Задрав голову, зверь завыла. Из последних сил, из-за тех обрывков воспоминаний, что еще оставались, перевертыш сумела заставить себя развернуться и выскочить в распахнутые двери.

***

Целый кусок жизни пропал из памяти, словно его вырезали ножом. Кривым, затупленным, оставлявшим некрасивые грани, за которые цеплялись обрывки, не желающие собираться в целую картину.

Рэйара очнулась у воды от того, что птица с самым деловым видом выклевывала из волос лежащей женщины какие-то крошки или веточки. Раздражающий звук, удар клюва о камушки площадки у причала, разбудил полукровку, и она замотала руками, прогоняя глупую пернатую. Та затрепыхала крыльями, кудахтнула и поспешила ретироваться. Самое правильное решение. Порой птицы вели себя умнее более развитых существ.

Подняться с первого раза не получилось, ноги и руки не слушались. Лишь через минуту, а может и через куда больший срок, перевертыш нашла в себе силы выпрямиться и осмотреться. Ноги дрожали от напряжения, казалось, что она потратила как минимум тысячи часов на бег, и теперь, немного передохнув, пыталась повторить попытку. Схожее состояние было у Рэйары после ее первых полноценных превращений и пробежек по лесу.

Целиком перекидываться и реагировать на полную детеныши обучались только к одиннадцати-двенадцати годам. До этого они частенько теряли контроль в определенные дни, меняли тело, но не выглядели волками, шакалами, медведями или кем-то еще. У них оставались более человекообразные конечности, иногда совершенно плоское лицо, зато хвосты и уши отрастали уже во младенчестве. Рэ и вовсе прошла через свою первую луну только ближе к пятнадцати годам, она медленнее развивалась, но зато ее умение менять лишь части тела по желанию было поводом для зависти.

В свое первое полное превращение полукровка, не приспособленная к перемещению на четырех конечностях и иному способу отталкивания от земли для прыжков, с непривычки так устала, что никак не могла вспомнить, каково же ходить на двух конечностях. Сейчас ситуация была во многом схожа.

Еще несколько минут ушли на то, чтобы обнаружить полное отсутствие одежды. Какие-то лохмотья, болтающиеся вокруг кистей наподобие браслетов, когда-то, вероятно, звались рукавами. Несколько особо длинных клочков пропитались кровью, высохли и теперь неприятно царапали кожу если Рэ двигала конечностями. Ладони успели покрыться грязью, под ногтями виднелось что-то бурое, а лицо привычно стянуло. Никаких сомнений, что она снова сделала что-то плохое, не осталось.

Рэ легко разорвала бесполезные, ничего не прикрывающие лохмотья, и бросила их на землю. Полосы светлой и почти чистой кожи выделялись на руках как оковы. Сравнение не самое приятное, однако именно это приходило в голову, когда Рэйара задумывалась о том, что натворила. Хотелось верить, что это не знак, не посланное предупреждение от Богов о том, что ожидает полукровку.

Женщина, кое-как контролируя ноги, спотыкаясь и морщась от каждого шага, сумела дойти до воды. Почти дойти. Нестерпимо хотелось пить, терпеть и вспоминать, как именно следует склоняться и стоит ли в принципе пить из этой реки было некогда. Рэ упала на колени и на четвереньках подползла к самому краю. Берег в этом месте оказался скользким и влажным, совсем недавно уровень воды повышался и влага успела хорошо пропитать почву. Только трава, влажная и острая, при одном только касании оставляющая порезы, помогала коленям удерживаться на месте.

Если бы не природное чувство равновесия, после подобных фокусов Рэйара бы уже бултыхнулась в водоем. Может, это и правда следовало бы сделать, чтобы привести себя в порядок, вот только мочить лишний раз волосы и мерзнуть после ледяного купания, не зная во что одеться – не лучшее занятие. После того случая с саргами купание в гордом одиночестве стало вызывать у полукровки не самые лучшие чувства. Поначалу, чтобы помыться, женщина просила Ала дежурить за дверью или за ширмой и разговаривать с сестрой.

Отражение показало перепачканное кровью миловидное лицо с зелеными глазами и всклокоченную медную косу. Последнее слово не совсем подходило для описания того вороньего гнезда, в которое превратилась незатейливая прическа, но иного варианта подобрать не удалось. Только утолив жажду и смыв с себя слои грязи и крови, оттерев руки, ноги, шею и голову до почти приемлемого состояния, Рэ забралась повыше, чтобы не скатиться вниз и села на траву. Здесь зелень отличалась, была мягче. Обнаженному телу совсем не понравилось подобное решение, неприятные ощущения мешали сосредоточиться. Рэ понимала, что должна прежде всего вспомнить, что случилось, где она, и куда пропала ее семья.

Разговор и обвинения отряда незамедлительно всплыли, стоило только посмотреть вперед. В десятке шагов лежало развороченное зверем тело женщины. Похоже, знакомое.

Рэ вспомнила, как сменила облик и пыталась напасть на Ойэ, Эйэ, скалилась на Алорэ и рычала на Таэля. Затем братья начали устраивать очередную ссору между собой, и тогда она, не выдержав, решила убежать. Все это время полукровка плохо контролировала собственное тело, что-то иное, то, что всегда жило в ней и умело действовать сообща, то, что помогало и защищало, то, что развивало инстинкты и придавало сил, в этот раз взяло вверх. Рэ, сколько бы сил она ни прикладывало, не удалось подавить то, что рвалось наружу, и в какой-то момент ее, главную хозяйку тела, задвинуло так далеко, что она не могла ничего делать или видеть. Сознание полукровки уснуло, зато проснулось нечто другое…

Братья!

Стальная рука страха сжала горло и грудную клетку Рэйары. Братья противостояли ей, не могли поднять на нее руку и только просили вспомнить, кто она. Зверь, как они называли то, что творилось с сестрой, взял вверх, а значит, мог сотворить что угодно. Горожане Приустья, хоть их и было очень жаль, не имели столь же сильного значения, куда больше Рэ волновала судьба ее драгоценной семьи.

Перевертыш понимала, что должна все проверить. Она должна заставить себя войти в тот самый трактир и посмотреть на результаты своих деяний. Должна отыскать братьев и, желательно, родню Эйэ. Даже если это окончательно уничтожит ее.

Рэйара, отдышавшись, поднялась на ноги и побрела вперед. Она довольно хорошо ориентировалась, и запросто вычисляла, куда именно следует направляться, если уже бывала там и чуяла свои же следы. Или, если улавливала знакомый запах семьи.

Кровь и страх наполняли город. В одном из домов женщина заметила человека, кажется, ему было не больше пятнадцати. Взъерошенная голова высунулась в небольшое окошко, а когда Рэ повернулась на движение и запах, тут же спряталась. Горожане боялись гостьи. Те из них, что остались в живых.

За телом женщины, у которой Рэ попыталась забрать одежду – она выглядела не лучше, чем рванье на Рэйаре – лежало еще одно. Такое же залитое кровью, но пахнущее магией. Возможно, это был заклинатель, а может, кто-то из волшебников или целителей пытался ему помочь. Рядом не чувствовалось Алорэ, а значит лекарь может быть в порядке. Это обнадеживало.

Вдалеке вспыхнуло пламя. Рэ сощурилась, разглядывая, как дальний в ряду дом вспыхнул, словно хорошенько сдобренный маслом факел. Почти сразу же пламя перекинулось на второй, затем на третий дом и на второй ряд, стоящий параллельно – совершенно нетипичное поведение для огня. Одна за другой постройки вспыхивали, подобно тюкам сухой соломы, а женщина не могла оторвать от них взгляда. Оранжевые языки пламени напомнили ей про Фэйэна и, конечно же, предводителя, и от ужаса, что она может больше их не увидеть, от осознания, что она могла сделать с ними нечто ужасное, тело сковал страх. Из оцепенения ее вывел женский крик. Кто-то кричал внутри горящего дома…

Рэйара поспешила на помощь, забыв о плохом самочувствии. Скованность движений постепенно проходила, вот только память никак не желала возвращаться. Крик стал громче, стоило приблизиться, и истошнее, а следом к нему присоединился еще один, тоже женский, но более юный. Рэ отчаянно принюхивалась, крутила головой, бегала от одного полыхающего строения до другого, пытаясь понять, откуда же исходит звук.

– Вот она! Рэйара! здесь Рэйара, я нашел ее! – между только начинающими заниматься пламенем домами проскочило знакомое существо. Светлые волосы, разметавшиеся от бега по плечам и спине, несколько прилипших к вспотевшему лбу прядей и раскрасневшееся лицо свидетельствовали о том, что мужчина бегал уже, судя по всему, не первый час.

– Таэль! – облегченно выдохнула Рэ. Пусть она и утверждала, что не испытывала сильной привязанности к шпиону Общины, но на самом деле была очень рада его видеть. Первый живой из семьи, а раз он кому-то сообщал, то есть еще хотя бы второй, – Таэль, остальные… Братья живы?

– Да. Да, живы. Все живы, не переживай. Только не волнуйся, все хорошо. Ты… Ты нормальная? Живая и здоровая? – задал совершенно глупый вопрос мужчина. Стоил бы над ним посмеяться, но сейчас было совсем не до этого и Рэ только кивнула, – Хорошо, я рад. Такая ты мне как-то больше по душе.

– Никто не ранен? – получив подтверждение, что состояние здоровья семьи не вызывает опасений, Рэйара продолжила расспросы, – Что здесь произошло? Это я виновата? Или кто-то другой напал? А где все остальные? Они не хотят бежать с нами? Они злятся? А все точно в порядке? Ты выглядишь очень уставшим и у тебя кровь…

– А ты выглядишь очень голой, – хмыкнул в ответ светловолосый. Похоже, с ним не произошло ничего дурного, вел он себя почти как всегда, – Тебе лучше расскажут остальные, вместо меня. Тебе не холодно?

– Рядом с горящими домами? Не особо, – Рэ пожала плечами, – Но там кто-то кричал, кажется, вон в той стороне.

– Это ничего. Ничего-ничего, пусть кричат, – Тэ повернул сестру в сторону воды. Он окинул ее тело взглядом, а после расстегнул плащ и укрыл женщину, вопреки ее заверениям, что этого не требуется. Порой он умел быть по-настоящему заботливым братом, особенно если при этом не разговаривал.

– Тэ, уводи ее на корабль, сейчас же! И остальные пусть ждут меня, я сам справлюсь, – голос Эйэ звучал откуда-то с противоположной стороны улицы. У полукровки тут же отлегло, предводитель и правда жив, и остальные, которые должны его ждать, тоже. Хоть одна хорошая новость после пробуждения.

– Пойдем, давай же скорее, ты его слышала, нам пора на корабль, – Таэль схватил сестру за руку и потащил за собой. Изредка путающаяся в собственных ногах перевертыш поспешила за светловолосым свэтом, тот так крепко сжимал ее руку, что вырваться никак не удавалось, – И чего ты медлишь? Слушай, я тебя все равно не смогу понести, я тебе не силач и не великан. Пожалуйста, обопрись на меня, если это необходимо. Нет? Тогда перебирай ногами, надо спешить. Мы тебя искали и искали, я все ноги сбил, раз пять Приустье оббежал. А Фэ и Наэм бегают вокруг и там тебя разыскивают… Надо бы им сообщить. Нэ заберем, а Фэйэна можно было бы и бросить.

– А Алорэ? С Алом что-то случилось? Где Ал? – помощь шпиона Общины была как нельзя кстати, Рэ не противилась, когда ее почти что тащили. Она крутила головой, позади них, на некотором отдалении, продолжали вспыхивать дома. Небольшой городок, казалось, полностью полыхает и лишь пристань выглядела по-прежнему почти целой.

На четырех пришвартованных баржах суетились. Два суденышка, вернее то, что от них осталось, чуть поодаль, уже не могли бы никого перевезти, мешки плавали на мелководье у берега, хозяева, или пытались сбежать вплавь, или лежали на до конца не затонувших обломках.

На одной, уже знакомой, капитан подгонял своих помощников – мальчишку и потомка калнсов, того самого, который приставал к Рэйаре по дороге в город. Увидав женщину, мужчина побледнел, выпустил мешок и схватил крышку от бочки на манер щита, чтобы обороняться. Пассажиры и хозяева трех других суденышек проявляли не меньшую активность, они были не столь аккуратны, кидали с земли на борт все, что попадалось под руку. Несколько мешков уже лежали в воде и их не спешили доставать.

– Скорее, скорее же! – поторапливал зэмэск своих товарищей с крайней баржи, – Давайте быстрее, надо уже уплывать, а вы копаетесь.

– Так давай оставим это тута, главное выжить! – ответил ему кто-то из трех людей, они все стояли спиной к едва перебирающей ногами перевертышу, – Бросаем здеся и уплываем.

– Главное выживать на что-то. Тупоголовые! Вы снова уронили… хотите, чтобы все намокло? Быстрей, подавай мне. Ай, глиэмез ты бестолковый и безрукий, пусти, я сам все сделаю. Иди наверх, принимай.

Таэль не смотрел по сторонам, а только вперед, на судно, к которому спешил. Он тихо охал, когда сестра спотыкалась и повисала на нем, полукровка весила раза в два больше призывателя. Может, он не слышал из-за собственных стонов ничего вокруг, а может, это только у Рэ слух выцеплял из шума понятные слова.

– Надо сообщить Фэ и Нэ, – сделал умозаключение светловолосый, – Бау, найди их и приведи сюда. Передай, что Рэ в порядке и нам пора убираться. Пусть бегут со всех ног… Бау, это срочно!

Полупризрачный мужчина, открыв рот, смотрел куда-то на реку. Его хозяин и друг был в безопасности, а его привлекали всевозможные рыбы и плавающие существа. Он мог любоваться ими часами, если его никто не отвлекал. Только когда Таэль крикнул, Бау послушно закрыл рот и побежал на поиски свэтов.

– А Ал? – снова спросила женщина, – С ним что… С ним что-то не так? Стой, нам надо найти Ала и…

– Я здесь, Рэ, – брат-лекарь ловко спустился по трапу, миновал перепуганную команду и незамедлительно подхватил женщину под вторую руку, чтобы помочь призывателю вести сестру. В принципе, она уже освоилась и могла идти самостоятельно, но среброволосый не желал слышать никаких отговорок и крепко обнял Рэ. Для самого худосочного из семейства он был очень сильным.

– Здесь что-то не так… Эти тела, Ал, я думала, что им можно помочь. И дома горят, – сбивчиво лепетала Рэйара, – Что-то не так в Приустье, кто-то напал на жителей. Вон там, на тех баржах, там живые… Им надо помочь. Мы должны, раз остальным уже не можем. Надо обойти город, посмотреть, может есть еще кто-то.

– Таэль, живые. Передай Эйэ, – распорядился лекарь. Таэль кивнул, сбросил руку сестры с шеи и побежал в сторону пожара. По трапу поднимал перевертыша уже один Алорэ.

– От-отплываем? – проблеял капитан судна.

– Нет, только когда все прибудут. Я скажу. Готовьтесь пока, – свэт усадил Рэ на один из мешков, на самом деле этого уже не требовалось, женщина вполне пришла в себя и ее самочувствие знатно выправилось. Состояние походило на первые сутки после полнолуния, такое же отсутствие понимания, как в полой мере пользоваться своим телом, провалы в памяти и нестерпимая жажда, – Ты не ранена?

– Нет. Я в порядке, в отличие от тех мертвецов на дороге. Кто-то порезал их, какой-то умалишенный. Надо предупредить братьев!

– Они знают, Рэ, все в порядке, – Ал заметил, как полукровка тянется к бутыли на его поясе и помог сестре вдоволь напиться, – Ты ничего не помнишь? Совсем ничего, что с тобой происходило в последние сутки?

– Я помню, что мы говорили на том неправильном постоялом дворе и… Ойэ и Айэ, они тоже здесь? Или с Эйэ? – спохватилась женщина, – Они в порядке?

– Они в своем доме, им ничего не грозит, они в полном порядке, никто и ничто им не сумеет навредить. Не отвлекайся. Ты была на постоялом дворе, а дальше?

– Дальше я, кажется, ругалась с вами. Да, мы о чем-то спорили, вы меня рассердили. Я помню, что обижалась на вас, а затем почувствовала прилив злости. Он был очень сильным, и после мое тело стал захватывать зверь. Обычно такое он проворачивает только по полнолуниям, но вчера он тоже сумел. Он занял мое тело, я позволила ему. Не помню, боролась я или нет, но точно знаю, что он был сильнее. Я сменила облик и, кажется, хотела на вас напасть и… Я напала на вас? Ал, я что-то сделала с вами?

– Нет, мы поговорили с тобой, ты немного успокоилась, потом опять разозлилась и убежала.

Разговор прервал выбежавший на пристань Эйэ. Заклинатель бросил короткий взгляд на сестру, кивнул ей, а после начал размахивать руками и что-то говорить. Со своего места Рэ могла увидеть, как тот шевелит губами, но не могла разобрать слов. Ветер, потрескивающие деревянные конструкции, крики, топот команды баржи и множество других звуков не позволяли прислушаться.

Баржа, находящаяся ближе всего к той, где сидели Рэ и Ал, затряслась. Тюки на ней вспыхнули и Эйэ, вытащив оружие, направился в ту сторону. Полукровка вскочила на ноги, чтобы лучше видеть, что происходит, брат не сумел ее удержать.

– Эйэ идет туда, где пожар. Что он делает? Он может пострадать!

– Рэ, Эйэ не страшен огонь, ты же знаешь.

– Он хочет помочь тем людям? А зачем ему оружие? Думаешь, там есть кто-то кого стоит опасаться?

Ответа на вопрос не прозвучало. Уже через минуту Рэйара увидела, что свэт не собирался спасать людей, скорее напротив. Тех, кто пытался сбежать с корабля, он встречал на берегу. Его длинный и тонкий клинок с легкостью разрубал воздух и вгрызался в тела. Эйэ помог себе, он двигал пальцами и кочки из земли появлялись под ногами врагов, они лопались и из них появлялся огонь. Светловолосый свэт дергал рукой, вырисовывая знаки, доведенные до идеала, затем дул в сторону противников и порывы ветра сбивали их с ног или вздымали вверх облака песка, мешая смотреть. Это походило на безумие. Такое же, как творилось во время испытания в трактире, но только в этот раз вся семья была на одной стороне.

Тот самый зэмэск, который торопил своих собратьев грузиться, поспешно забрался на баржу, бросив часть мешков и уже вовсю пытался скрыться. Соседнее судно, стоило Эйэ разобраться с командой, вспыхнуло. Два человека, стоящие на палубе, предпочли не вступать в бой со свэтом, а спасаться бегством. Они попрыгали в воду, надеясь таким образом скрыться и избежать преследования.

Рэйара крутилась на палубе, чем напугала капитана судна. Женщина хотела помочь несчастным и остановить предводителя, но Ал обнял ее за плечи и попытался развернуть в противоположную сторону.

– Не надо, не смотри.

– Я не понимаю, что он делает?! Зачем Эйэ убивает их? Та тьма, про которую говорили Айэ и Ойэ? Это все она, да? Мы должны его остановить, потом он будет жалеть обо всем! Мы должны помочь тем бедолагам…

– Не должны. Рэ, Эйэ все делает как надо, потом ты поймешь, – кто-то закричал так, словно его разрезали на части. Второй голос вскоре присоединился к нему, но довольно быстро превратился в бульканье и затих. Послышались еще хрипы, намного дальше, они отдалялись и Рэ захотела повернуться, чтобы понять, что творится. Лекарь не позволил женщине. Он продолжал настойчиво держать за плечи, тонкие пальцы почти незаметно нажимали на кожу. В любой момент он был готов сжать их и усилить хватку, – Нет, не оборачивайся. Так для тебя будет лучше.

– Я не понимаю, Ал. Не понимаю, что происходит! – Рэ шумно вдохнула. Ее руки подвергались изменениям, пальцы утолщились и на предплечье показалась шерсть.

– Тебе и не нужно это сейчас. Тише, не нервничай… Рэ, попробуй закрыть глаза и отдышаться. Вдох-выдох, вдох-выдох. Считай до десяти перед тем, как вдохнуть или выдохнуть, да, вот так, молодец, – Алорэ показывал женщине, как именно следует дышать.

В какой-то момент хотелось укусить ту руку, которой свэт гладил сестру по лицу и шее, пытаясь успокоить, но спустя несколько повторений дыхательной гимнастики оно пропало. Еще через четыре цикла пальцы снова приобрели приличный вид и вывалились первые клочки шерсти. Смена облика отложилась.

– Твои глаза закрыты, Рэ?

– Да.

– Можешь открывать. Все закончилось, а вон там, смотри, Нэ и Фэ. Братья идут к нам. Видишь? Таэль вернулся и несет одежду для тебя, а вот и Бау. Все вернулись, все живы и здоровы. Посмотри, с ними все в порядке. Сейчас к нам присоединится Эйэ, и мы отправимся отсюда как можно скорее. Нет-нет, не стоит оборачиваться, пока еще рано. Лучше сядь, тебе надо отдохнуть.

Алорэ подвел сестру к мешкам. Он придерживал рукой ее голову, не позволяя смотреть по сторонам. Рэ послушно села, ее ноги дрожали, сил противиться и не слушать советы не было. Обрывки воспоминаний, мысли, слова и куски картины постепенно складывались в общее полотно.

Женщина подняла голову, вглядываясь в грустное лицо брата, и ей отчаянно захотелось плакать.

***

– Я требую, чтобы ты пояснил мне, что случилось в Приустье!

Прошло четверо суток с тех пор, как отряд покинул город. Все это время Рэйаре не отвечали на один ее вопрос, всякий раз находя все новые и новые причины не сообщать ей, что да как. Братья то чувствовали себя уставшими, то предлагали подождать, то считали время неподходящим для продолжительной беседы.

Последние приключения не походили ни на что другое, что уже случалось в жизни полукровки, и она мужественно терпела, пока на нее обратят внимание и, наконец, посвятят во все тайны. Вместо того, чтобы дать ответ, свэты предпочитали подавлять ее вспышки злости, заставляли дышать и Алорэ бесконечно варил какие-то жуткие на вкус отвары, после которых скрипело на зубах, а по ночам женщине снилась охота. Иногда в качестве жертв выступали грызуны, бывало, что она видела, как расправляется с шакалами или красными волками, а раз она нагоняла людей.

Рэйара просыпалась, чувствуя вкус крови и силу собственного тела, приходила в себя, снова заспала и видела следующий сон, очень напоминающий предыдущие. Можно было бы принять это как должное и не тратить столько внимания, вот только периодически после испуга или приступа злости ее тело менялось против воли. Женщина давно научилась и превращаться целиком, и трансформировать отдельные части тела, и меняться на нечто среднее. Рэ думала, что давно овладела всеми способами смены обличия и контролировала зверя внутри в любой ситуации. Она точно знала, когда именно ее шкура начнет расти, когда когти превратятся в грозное оружие, а морда вытянется. Теперь же она не всякий раз понимала, что творится, порой изменения происходили без ее ведома, и нередко звериная натура начинала брать вверх. Особенно сильно это проявлялось в темное время суток.

Скорее всего, Рэйара бы не стала донимать вопросами братьев, чтобы лишний раз не сердить и их и себя, однако Эйэ совершил очередной выбивающийся из ее представления о предводителе поступок. Слишком жестокий, чтобы не обращать внимания. Капитан баржи, как и было сказано в контракте, не мог уплыть без своих пассажиров. Три дня он честно терпел их общество, скрываясь в своей каюте вместе с человеком и калнсом, пока у последнего не сдали нервы.

Вооружившись топором, великан решил поквитаться с Рэйарой, скорее всего перепугавшись из-за очередного бесконтрольного превращения, подкрался к ней ночью и попытался зарубить. Драка с ним вышла совсем не долгой – женщина проснулась от звука шагов и сумела выкрутиться и вовремя упасть на пол. Можно было бы довести нападавшего связанным до города и выбросить там, но Эйэ предпочел зашить его в парусину вместе с якорем и кинуть за борт.

В ту же ночь подобная участь коснулась и капитана, и мальчишки-человека. Рэ всеми силами защищала юнца, она не могла поверить, что Эйэ способен быть настолько бездушным, а остальные – не замечать этого. Зэмэск, которого зашивали последним, до самого конца кричал про контракт и то, что нельзя им пренебрегать. Заклинатель ничего не подписывал, не скреплял себя никакими печатями и потому мог творить, что ему только вздумается. Таэль помогал вожаку выбрасывать мешки в воду, так как тоже был свободен от обязательств.

– Ты не можешь просто убивать всех и делать вил, что это нормально. Что так и надо! – Рэйара схватила предводителя за руку, заставляя обратить на себя внимание. Лицо свэта лишь на один миг изменилось, становясь очень недобрым, но он быстро успокоился.

– Я делал и делаю только то, что должен. То, что мне нужно делать ради благо семьи, нашей семьи, понимаешь?

– Ради нашего блага ты перебил все Приустье и сжег его? Всех тех, кто был невиновен и не способен тебе противиться? Эти бедняки ничего тебе не сделали! – не унималась женщина. Алорэ снова напомнил про то, что нужно дышать, но Рэйара в ответ только зарычала. Ей надоели предостережения.

– Как и тебе, – холодно произнес Эйэ. Он смотрел на сестру, не моргая, а его губы презрительно скривились.

– Мне? А я тут причем?

– Не надо, Эйэ, – взмолился Наэм, – Она не готова принять.

– Не готова принять что? Да завязывайте вы уже с этими глупостями! Не надо меня бесконечно оберегать, ничего хорошего из этого никогда не выходит. Я взрослая женщина, я повидала не меньше вашего и готова принимать любые плохие новости. Что угодно! Кроме одного – вашего заботливого и таинственного молчания и постоянных увиливаний. Говорите мне, наконец, в чем дело.

– Раз уж ты так просишь… Нет, Нэ, не вмешивайся, ей и правда будет полезно узнать, – теперь разозленным выглядел предводитель. Это было для него непривычным состоянием, Рэ опешила и на пару мгновений даже испугалась и подумывала отступить от своих слов, – Ты не помнишь, как ты покинула постоялый двор? Нет? А помнишь, о чем мы говорили до этого? Я освежу твою память! О тех жертвах среди населения, которые появились благодаря чудовищу с мордой собаки, хвостом, похожим на лисий и толстой медной косой – да-да, именно об этом. Я вижу, что ты начинаешь вспоминать. Да, ты верно перепугалась… Ты начала нападать на горожан, а мы… Мы болваны, каких поискать. Остались у моей родни, чтобы дать тебе время принять произошедшее, отойти от испытаний и успокоиться. Тогда мы должны были пойти с тобой, подумать, что что-то может пойти не по плану, но мы этого не сделали. Я этого не сделал и никогда не прощу себя за эту оплошность. Я должен был подумать!

– Я не могла, – Рэ покачала головой и отступила. Эйэ смотрел на нее в упор, он надвигался на сестру, и перевертыш никогда до этого не видела его настолько сердитым.

– Могла. И сделала!

– Эйэ, не надо ее, – снова заговорил природник.

– Не лезь, Нэ!

– Не могла… Я все время была в лесу или бегала по полю, или…

– Ты даже не знаешь, где была! Я чувствовал, что мне надо было пойти за тобой. Понимаю, винить тебя во всем нельзя, тем более после Мрачного Леса. Ты не успела отойти и тут эта встреча с саргами… Чудовищная ошибка отпускать тебя и надеяться, что ты справишься! Я был обязан подумать обо всем заранее, я должен был позаботиться о тебе, – мужчина переменился в лице. Свэт снова старался держать себя в руках, на лицах остальных братьев отражалась только невероятная боль.

Рэйара уже подумывала о том, чтобы громко зарыдать, чтобы остановить предводителя.

Когда сестра роняла слезы, ни один из мужчин не мог этого пережить. Таэль и тот становился невероятно заботливым братом и приятным собеседником, он любезно предлагал свою помощь, утешал и все разногласия забывались. Рэйара никогда раньше не пользовалась этой возможностью, но в тот раз ей очень хотелось заткнуть Эйэ. Она боялась услышать слова, что принесут боль. Те, за которые после брат не сможет простить себя, а полукровка пожалеет о начатом разговоре и разочаруется в себе.

Ни единой слезинки не скатилось по щеке. Перевертыш не умела притворяться и заставлять себя что-то чувствовать. Что-то кроме ярости.

– Ты не можешь себя контролировать и перестала пить отвары. Всего несколько дней пропустила и… Ойэ с Айэ ничем тебе не помогли! Вот и результат. После того как ты сменила облик на постоялом дворе и убежала, мы должны были исправить прошлую ошибку и сразу идти за тобой. Я должен был, обязан, но я снова задержался. Всего на час, на один единственный час! Из-за меня. Это я предложил сразу приготовить зелье, чтобы усмирить тебя. Оно делалось слишком долго, конечно, я понял свою ошибку и побежал искать тебя. Когда понял, что больше нельзя ждать… Ты снова напала на горожан. Не ты, конечно же, это была не ты, а чудовище внутри. Ты бы такого не натворила, верно? Ты никогда не желала зла никому, – почему-то эти слова свэт произнес с издевкой. Рэ не понимала его. Она и правда не хотела убивать жителей Приустья, – Если с первыми жертвами мы нашли способ разобраться и выделили приличную сумму на молчание горожан, то после второй волны нападений никто не хотел с нами и разговаривать. Эти люди, они угрожали, что поведают обо всем главам городов, всем. Всем, кто есть вокруг, понимаешь?! Они хотели, чтобы каждый житель Дкадиара знал – среди свэтов есть чудовище.

– Мы не знали, как тебе помочь и что делать. Айэ дал нам сонной пыльцы, мы смогли усмирить тебя, – Таэль заговорил, пока Эйэ переводил дух, – Нэ посыпал тебя, но случилась беда.

– Да, мы не уточнили, через сколько действует эта пыльца и, что еще хуже, Айэ никогда не сталкивался с перевертышами. Он не мог гарантировать, подействует ли на тебя она хоть когда-то. Ты ослабла, но не уснула и сбежала от нас, – Фэйэн выглядел подавленным. Вероятно, это он приложил руку к обсыпанию сестры и теперь жалел, что сделал что-то неправильно.

– Люди грозились убить тебя, они собирали гонцов в другие города, – продолжил предводитель, – И тогда я принял решение. Я понял, что мы должны избавиться ото всех свидетелей и сжечь город, чтобы замести следы. Я уверен, что там не осталось никого. Капитан баржи и команда, за которых ты так радела, были последними, кто мог рассказать о нас. Они могли поведать миру о перевертыше и сожженном Приустье. Теперь, когда они мертвы, нет никого, кто бы посмел обвинить тебя в чем-либо. Я думал тогда, в те дни, только о тебе, Рэ, о том, как спасти тебя. Наверное, теперь я в твоих глазах чудовище, но иного пути я не нашел. Увы.

– Я не считаю тебя чудовищем. Мне стыдно, что… Мне жаль, что я заставила тебя. Что из-за меня тебе пришлось это делать, – Рэ опустила голову. Она снова попыталась заплакать и вновь не удалось, – А как же Айэ и Ойэ? Их с нами нет, я что, тоже их?..

– Нет, конечно же нет. Справиться с ними ты бы не смогла, да ты и не пыталась их трогать. Не волнуйся, Рэ, они не пострадали.

– Но пожар в городе, он прошел по всему Приустью! Их дом тоже сгорел?

– Он цел. В конце концов, пламенем управлял я, уж я бы не стал направлять его на трактир. Это и не помогло бы, поверь, их магия способна противиться моей. Ойэ и Айэ повлияют на тех, кто прибудет разбираться с произошедшим. Я звал их пойти с нами, теперь, когда Приустья и тех, к кому привязались Ойэ и Айэ больше нет, я думал, что они обретут свободу. Хотелось бы освободить их, хоть немного помочь, но, тут скорее проблема в них самих. Они добровольно наказывают себя и привязывают к месту. Боюсь, пока они не сумеют сами себя простить, никакие чары не сделают их свободными.

– Ты, наверное, очень скучаешь по ним, когда надолго расстаешься? – у женщины появились братья и она знала как тяжко без них проводить даже несколько дней. А каково жить без них месяцами? А годами? А если приходится уходить надолго или что-то случается?

– Не скучаю. Я не очень-то привязан к ним, – Эйэ не отвел взгляда, когда на него уставилась вся семья, – Так нехорошо говорить, вы, безусловно, решите осудить меня и, скорее всего, не зря, но я не испытываю к Ойэ и Айэ особенно теплых чувств. Они часть моей семьи, последние, кто выжил. Половина, а может и меньше, меня видит в них родню, но не более того. Мне они чужие, я их не люблю, но они любят меня. Может, все дело в том, что они старше, а может в том, что они отправились за отрекшимися тогда, когда этого делать не следовало и позабыли про мои потребности. Это привело к тому, к чему привело, вы и сами видели, и я из-за их глупости остался один. Тогда, когда мне требовалась их поддержка.

Рэйара могла только слушать брата, ей стало тяжело смотреть на него, и женщина отвернулась. В ее душе что-то переворачивалось с ног на голову. Сначала после признания Эйэ в своих чувствах, затем после того, как она поняла, что когда-то предводитель был слабым ребенком, оставшимся в одиночестве при живой родне, выбравшей не тот путь. Эйэ постоянно открывался с новой стороны, не всегда хорошей, но каждый раз Рэ не могла позволить себе упустить шанс прикоснуться к прошлому предводителя, его мыслям, желаниям и чувствам.

Судя по лицам братьев, они также не понимали, что происходит и не могли определиться с правильными словами. Алорэ, и тот молчал. Виноват ли их предводитель, виновата ли его семья, виноваты ли отрекшиеся в трагедии свэтов и есть ли эта трагедия?

– Ойэ и Айэ не могли помочь мне раньше, но теперь, из-за чувства вины, они помогают мне. Не хочу, чтобы у нас были секреты друг от друга, поэтому… Эти двое чувствуют себя обязанными, и я использую это, – продолжил признаваться Эйэ. Рэ шумно охнула, Наэм и Таэль переглянулись, Фэйэн пожал плечами, словно не услышал ничего необычного, и только Алорэ никак не выдал своего отношения, – Они помогают мне, нам всем. Я надеялся, что они пойдут с нами во Врата, хотел перепривязать их, но не вышло.

– Мне жаль, что у тебя так все сложилось с семьей, но правы ли они были про твои отношения с Общиной? – поинтересовался Таэль, – Ты используешь не только их, но и Общину для решения своих проблем? Для достижения своих целей?

– Каждый использует то, то ему доступно. Община пользуется моими силами и моими знаниями, – Эйэ умел отвечать так, что Рэйара не понимала – ответил он на вопрос или нет, хотя какие-то слова и связные предложения из его рта вылетали, – Разве вы не используете ее, чтобы получать зелья, вещи, оружие, защиту, знания?..

– Когда ты отчитываешься, ты все им рассказываешь? – не унимался Таэль, – Ты направляешь их туда, куда хочешь ты сам?

– Да и да, – Эйэ сделал характерное движение челюстями, будто жевал. Он сердился и не мог решиться на что-то. Подобное Рэ видела, когда отряд стоял на развилке или выбирал из двух весьма сложных и одинаково скучных заданий. Предводитель в тот раз переживал о неверном выборе весь путь.

– То есть мы делаем большую часть времени то, чего на самом деле желаешь ты, а вовсе не Община?

– Мы делаем то, что принесет всем нам пользу. Я не отказываюсь выполнять поручения Верхушки, не подставляю никого из нее и не использую Общину. Сверх необходимого. Когда мне приходится увиливать, я делаю это только для того, чтобы спасти наши шкуры. Вы постоянно делаете глупости, и я вынужден бесконечно вас защищать. Постоянно! Если бы я не скрывал правды, Рэйара бы уже не ходила с нами. Никого из вас не взяли бы в Общину, не придумай я, как солгать об обстоятельствах нашей встречи. Нет, погоди, Таэль. Да, ты тут ни при чем, тебя никто бы не выгнал до встречи с нами. Но куда бы тебя присоединили? К кому? Ты уверен, что сумел бы выжить с другим отрядом? Я видел тех, кого постигла печальная судьба.

– Я мог бы выжить и с другими. – не сдержался призыватель и буркнул, перебивая вожака, – И уж лгать обо мне тебе необходимости не было.

– Верно, о тебе нет, ты в этом отличился, – согласился Эйэ, – Но остальные… Я взял на себя ответственность за вас и ни разу не обманул вашего доверия. Мне приходилось брать ее постоянно каждое задание, каждый день, и до сих пор приходится. Устранять последствия ваших глупостей, убивать, сжигать, увиливать от прямых ответов. Одна ложь непременно тянет за собой другую и порой я начинаю вести себя так же и с вами. Но я всегда на вашей стороне, я не желаю вам врать. Семья для меня важнее Общины, но, увы, одним нам в этом мире не выжить.

– Ты используешь нас для своей выгоды? – спросил Наэм то, что интересовало всех, – Чтобы мы делали то, что нужно тебе? Ты ведь не просто так нам помогаешь? Может, сейчас что-то изменилось, но поначалу, когда ты нас собирал, о чем ты думал?

Речные патрули прервали разговор, свэты приближались к крупному городу, откуда должны были верхом добраться до Высокогорья. Наличие тьмы в лекаре и неполное исцеление остальных не позволяли применять порталы, никто не знал, как это повлияет и не усилит ли воздействие.

Когда же у свэтов снова появилось время поговорить, вернуться к предыдущей теме никак не получалось – Эйэ все время было не до того.

Глава III

– Ты не можешь обвинять во всем Рэ, она не отвечала за себя тогда, – вступился Нэ за сестру, как обычно.

– Ее происхождение не может оправдывать ее вечно, – отрезал предводитель, и для того, чтобы придать своим словам значимости взмахнул руками, – Мне жаль, что я не могу облегчить твою жизнь, Рэ, но твоя первоочередная обязанность – научиться контролировать себя. Ты должна понять, как находить общий язык со зверем или когда-нибудь твои вспышки ярости приведут к печальным последствия. Я не хочу, чтобы ты пострадала, чтобы ты лишилась семьи, Общины, всего того, к чему ты привыкла.

Перевертыш очень хотела верить вожаку, но не могла. В последнее время происходило слишком много всего, одно событие быстро сменялось другим, не хватало времени поскорбеть об утрате брата или обдумать, что произошло в Приустье. Снова бегство, снова долгий путь, новые задания, утомительное исцеление, очередные неотрекающиеся, и весь этот коктейль еще и щедро приправлен бесконечными пустыми разговорами ни о чем. То есть беседы, может, и были нужны, вот только ни к чему толковому они не приводили. Эйэ избегал разговоров, а прежде, чем получить ответы, нужно было хотя бы сформулировать соответствующие вопросы. Но хотелось ли на самом деле получать эти ответы?

Привычный мир рушился, и Рэ не могла доверять даже самой себе. Никогда ранее подобных проблем с самоконтролем, за исключением полнолуний, у нее не возникало. Пусть на это и повлияли темные силы, легче от осознания ничуть не становилось. Недостаточное оправдание.

Подчинив свои инстинкты однажды, полукровка надеялась совладать с ними снова, однако в этот раз все оказалось значительно сложнее. Привычные методы не работали, зверь рвался наружу столь сильно, словно она вернулась в детство или ее заразили. Подобное состояние встречалось у грязных перевертышей поначалу на протяжении всех дней. После первых полнолуний, особенно после того, как им поясняли, что и как делать, они обучались смирению. У Рэйары же звериная сущность отступать не хотела.

– Я понимаю… – едва узнавая собственный голос, прохрипела женщина. Кашлянула, чтобы комок перестал давить на голосовые связки, – Может, безопаснее будет, если я покину вас?

– Нет-нет-нет! Ты не можешь от нас уйти, мы нужны тебе, а ты нам, – Наэм тут же схватил Рэ за руку, как будто она могла без этого раствориться в воздухе или моментально убежать, – Я не могу отпустить тебя. Никто из нас не отпустит, я прав? Ведь прав?

– Одиночество – не лучший выход, тебе может стать только хуже, – заметил Таэль. Он постоянно выступал за то, чтобы отдать Рэ на растерзание Верхушке, твердил, что не желает жить бок о бок с чудовищем, подшучивал над женщиной и всячески пытался уколоть ее, а тут решил выступить на стороне сестры. Скорее всего, это была плата за поддержку несколькими минутам ранее. Если нет, то стоило признать, что шпион сильно изменился в лучшую сторону. Наверное, хоть полукровка и ворчала сама на себя за это, но стоило признаться – по Таэлю она бы тоже скучала.

– Я тоже не вижу смысла в твоем уходе, – согласился Фэ, – Если мы не пойдем с тобой, то будем уродами, а если пойдем – то что это за одиночество?

– Бегство – выход, – неожиданно возразил Алорэ. Природник уже открыл рот, чтобы наругать брата, но тот чуть поднял руку, таким образом он и привлекал внимание, и просил помолчать, – Отличный выход, но только тогда, когда ты бежишь из города или от тех, кто тебя обижает, принуждает, унижает… От самой себя ты не убежишь, как бы ни старалась. От нас тебе тоже не скрыться. Куда бы ты ни пошла, чего бы ни натворила и ни сказала, мы отправимся за тобой. Что бы все мы ни делали, как бы ни ругались и ни спорили, какие бы задания нам ни давали, мы не оставим тебя. Будем прятаться, неумело следить, но не оставим. Смирись, наконец, что ты не одна. И ты, Эйэ, тоже. Ты выкручиваешься, придумываешь. как оправдаться перед Общиной, что им сказать и все это – не посвящая нас и в гордом одиночестве. Мы можем помочь. Подумать, посоветовать, что-то исправить в твоих речах. Вы жалуетесь, что мы не действуем как одна команда. Команды не будет, пока мы не начнем доверять друг другу по-настоящему.

– С Рэ мы разобрались, и она никуда от нас не сбежит, – выступил Наэм после короткой паузы, во время которой Эйэ только кивнул, – Теперь давайте решать и другие моменты. Кто-то на кого-то зол? Наши цели отличаются, так было всегда, и я не вижу в этом ничего плохого, а вот то, что мы друг другу не доверяем, мешает. Я согласен, что так больше нельзя. Итак, Эйэ…

Рэйара шумно выдохнула, ей не нравилось, к чему начинал вести разговор древесный волшебник. Чтобы не участвовать в этом, женщина с удовольствием бы сменила облик, вот только ей этого делать не позволяли. Конечно! Вдруг из-за одной трансформации Рэ снова выйдет из себя, начнет убивать каждого встречного и обязательно навлечет неприятности.

Любая эмоция легко выводила из хрупкого равновесия животную составляющую и тело реагировало на это в мгновение ока. Отвары перестали помогать, ночи становились самым тяжелым испытанием, особенно после долгого и наполненного событиями дня. Регулярные нападения не прибавляли уверенности и тоже нервировали перевертыша. Эйэ наверняка опасался и потому старался контактировать как можно меньше, зато природник, почувствовавший слабину в предводителе и растерянность сестры, перестал стесняться.

Раньше Рэ думала, что если Эйэ станет оказывать ей знаки внимания, она будет счастлива, но в последние дни общество спокойного и флегматичного Алорэ нравилось ей куда больше возможной эмоциональной встряски из-за любовных отношений. Покой – вот что требовалось на самом деле.

– Помнишь наш разговор на барже перед тем, как нам помешали? – продолжал Наэм, – Потом у нас все время не получалось продолжить, но сейчас мы решили открыть все карты, верно? Теперь-то ты поведаешь нам то, что не открывал раньше? Ты помнишь мой вопрос, Эйэ?

– Помню. Ты хочешь знать не использую ли я вас. Я думаю, что использую, – Рэ обижено выпятила губу, совсем как ребенок. На ее лбу проступила шерсть, а нос потемнел. Алорэ похлопал ее по плечу, и женщина поборола приступ, – Я хочу, чтобы вы были на моей стороне. Чтобы в случае чего вы выступили за меня, сражались за меня и прикрывали меня. У меня есть те, с кем я хочу поквитаться, в том числе и за смерть Жужа. Они находятся во Вратах, не все, но некоторые, поэтому да, я продолжу использовать вас, если смогу. Что же касается твоего ухода, Рэ, то я тоже считаю, что это излишне. Я понимаю, что тебе страшно идти в Морские Врата…

– Это самоубийство для нее! – тут же согласился Наэм, – Перевертыш в городе, где ненавидят всех перевертышей только за их происхождение. Она не контролирует себя и может пострадать в первые же дни.

– А может научиться управлять собой. Стимул появится. В лесу не страшно открывать себя. – хмыкнул Эйэ, – Во Вратах есть хороший друид, он уже встречался с подобными явлениями, насколько я помню. Он может помочь Рэ не только держать себя в руках, но и раскрываться в полной мере, полностью контролируя ситуацию. Если он никуда не перебрался, я свяжусь с ним. Думаю, он не откажет.

– Ты не только многое скрываешь, Эйэ… Мне это не нравится. Ты ведешь себя слишком… Слишком, – теперь подала голос уже женщина. Она выпрямилась и лекарь тоже, чтобы продолжать обнимать ее за плечи. Это и правда успокаивало, – Иногда мне кажется, что ты знаешь все наперед, но не хочешь делиться, а иногда – что ты придумываешь на ходу. Мне не нравится, что я не понимаю всего. Ты можешь доверять нам и рассказывать обо всем. И о своих планах и желаниях тоже.

– Я не говорю вам не потому, что не доверяю, а потому, что боюсь, что вы воспримите их не так или осудите меня. А еще потому, что я не хочу вот таких бесконечных разговоров. Во Вратах нам придется много разговаривать, убеждать, проявлять себя, я готов к этому, но рассчитывал отдохнуть. Вы же предпочитаете тут же бросаться обсуждать каждый момент, даже когда требуется действовать. Вот и сейчас мы попросту тратим время. Почему? Зачем мы собрались и десятый раз возвращаемся к одной и той же теме.

– Потому, что Таэль правильно сказал. Мы все с разными целями и вопросами друг к другу, – заступилась за шпиона-свэта полукровка, – Нам будет очень тяжело так жить среди врагов.

– Среди врагов нам, как раз-таки, комфортно. Мы ни разу не ссорились и не спорили во время бед или сражений, зато в мирное время не находим для себя иных развлечений. Нет-нет, я понимаю, что ты имела в виду, Рэ. Я согласен с тобой и с Тэ, цели у нас разные, желания отличаются, но так было всегда. Я готов рассказывать вам, что мы делаем и зачем, чтобы вы чувствовали себя спокойнее, но вам придется напоминать мне, когда именно рассказывать и что. Вам явно не очень интересны цели Общины и способы их достижения. Надеюсь, теперь вы успокоились, и мы можем продолжить путь? Пока на нас снова никто не напал. Или вы хотите потратить еще времени на болтовню?

– Нет, уже темнеет, нам и правда следует добраться до города. Во Вратах нам будет когда поговорить, – миролюбиво согласился Фэйэн. Он был готов соглашаться со многим и с удовольствием проголосовал бы за то, чтобы его учителя линий раз не сердили и не трогали. Злой, взвинченный и нервный свэт-заклинатель ничему не желал обучать, зато постоянно комментировал, понукал и сомневался в способностях избранного в последователи. Фэ не нравилось снова и снова доказывать, что он в состоянии справиться с чем-то сложнее простых фокусов и ждать, когда же наличие способного времени и желания передавать знания совпадут.

– Времени будет немного, – предупредил Эйэ, – Впрочем, как и всегда. Прежде, чем мы отправимся я хочу знать – сможете ли вы мне доверять. Это очень важно для меня и для тех дел, что ждут нас. Сможете ли вы заставить себя делать то, что я скажу? Тогда, когда я скажу. Сможете ли довериться и не задавать вопросов, если дело будет срочным?

– Да, – тут же, не особо задумываясь, ответила полукровка.

– Да, – привычно кивнул Фэ, а Алорэ молча улыбнулся, поддерживая таким образом ответ.

– Думаю, да, – согласился Таэль. Только Наэм некоторое время молчал. Он смотрел то на Эйэ, то на Рэйару и думал; не сложно было догадаться, о чем.

– Наверное, – наконец выдавил он, – Но я не знаю, изменится ли это с течением времени. Я попробую понять тебя.

– Благодарю. А теперь давайте, наконец, доберемся до Врат. У меня не очень хорошее предчувствие, думаю, ночью на нас могут снова напасть, и туман с болот начинает подниматься. Это не лучшее место для ночлега.

Заклинатель снова отправился к площадке расставлять кристаллы. Порой Рэйара удивлялась сколько всего на самом деле умеет Эйэ, а иногда ее посещали мысли, как сейчас, что, несмотря на мощь, предводитель очень зависим от своих рун, камней, кристаллов, порошков, слов и движений. В то же время как зубы не дают осечек, не требуют никаких дополнительных компонентов и понятны в использовании, волшебникам приходится усиливать свои заклятия и перенаправлять энергию из предметов, пропуская через себя.

Как работает магия, Рэ не знала раньше, но братья поведали ей обо всем, о чем только могли. Женщина не разобралась и в сотой части, но некоторые вещи стали для нее понятнее. В том числе и способы борьбы с заклинателями, если таковые встретятся на пути. Лишить врагов их способностей, большей части, довольно легко. А если вырвать им язык или оторвать руки, то они и вовсе почти ничего не смогут, кроме простеньких заклинаний. Скорее всего с оторванными руками враги и вовсе долго не проживут, но все равно это вселяло уверенность.

Кристаллы снова стояли на своих местах и Эйэ повернулся спиной к компании. Он заводил руками в воздухе, выгибая пальцы, а после схватился за ничто́ и с усилием стал раздвигать его. В центре площадки появился овал, в котором прозрачный обычно воздух выглядел ребристым и покрытым фиолетовой дымкой. Рэ знала, что если встать под определенным углом, то получится рассмотреть дыру в пространстве, а через нее помещение или место, в которое собираешься перемещаться. Дважды она находила нужную точку, а в этот раз никак не удавалось.

– Мне приятно, что вы любуетесь моими способностями, но держать порталы для других тяжеловато, – на лбу свэта выступило несколько капель пота. Одна медленно-медленно скатывалась вниз.

Фэйэн безропотно шагнул вперед, он уже научился перемещать себя на небольшие расстояния, обычно не более трехсот шагов, и в полной мере прочувствовал на собственной шкуре, насколько может быть сложно учителю. Рэйара заметалась, когда пришла ее очередь, чего делать было категорически нельзя. В портал жизненно необходимо ступать с определенной целью, шагать только вперед и желательно ни о чем не думая. Магия нередко пугала полукровку, а город, в котором ненавидят перевертышей – и подавно.

– Эйэ, Рэ нервничает. У нее снова вырос хвост. Сейчас это совсем не к добру…

Слова Нэ заставили полукровку вздрогнуть и мотнуть хвостом. Появляться в таком виде опасно! Женщина перепугалась пуще прежнего, едва успев наполовину пройти через окно в пространстве, она начала пятиться назад.

– Рэ, не мечись, нет, не отступай! – крикнул предводитель отряда.

Рэйара успела обернуться, протянуть к нему руку, надеясь, что мужчина вытащит ее. Что бы она сама и братья не говорили, но в любой подобной ситуации, когда женщина ничего не понимала и боялась, она искала поддержки у предводителя. Верила, что он справится, и снова и снова будет спасать сестру. Эйэ что-то говорил, но его голос прерывался и полукровка никак не могла разобрать.

– Не… Ищи… Мы… Бойся… Контроль…

Фиолетовая вспышка на секунду ослепила Рэйару, и портал, в котором она слишком долго находилась, с силой вытолкнул ее из себя.

***

Как кожа пытается вытолкнуть мелкую занозу, портал отторгал совершенно неспособную к магии женщину – полукровка, хоть в нее и вкладывали время и силы, никак не могла освоить простейшие вещи. Что-то, несомненно, начало получаться, но это была не ее заслуга, а труд Эйэ. Пожалуй, при желании и должном количестве времени, заклинатель сумел бы обучить даже камень или ком земли. Скорее всего, они продвигались бы по пути магии быстрее, чем перевертыш.

Рэйаре повезло, она оказалась на крыше какой-то лавки, или, вернее, в полуметре от выступающего козырька. Хорошо, что плоского и без острых элементов. Приземление не было особенно болезненным, спуститься женщина тоже сумела без проблем и, уже оказавшись на земле, отдышалась, прокручивая в голове то, что произошло. В какой-то момент ей захотелось заплакать от радости – совсем немного, и она могла бы застрять в этой крыше или в самой стене, а могла и транспортироваться не целиком, а по частям.

Боль в руке отрезвила перевертыша, как только страх чуть отступил. Все же глупое поведение отразилось на состоянии – большая рваная рана красовалась от самой кисти до плеча! В ней виднелись кости, а значит, уже не так плохо, как могло бы быть. Восстановиться после такого ранения не сложно, тем более со снадобьями Алорэ. Лекарь словно предчувствовал беду и наварил своих чудодейственных отваров в последнюю ночь. Большую их часть Ал вручил Рэйаре, вероятно потому, что она чаще других попадала в неприятности.

Женщина почесала руку рядом с дыркой, поморщилась и огляделась. Здание, которое она приняла за лавку и правда таковой являлось. Впрочем, оно могло бы быть и трактиром. Вывеска «Брюхо-набивуха» не очень помогала идентифицировать заведение. Кто знал, что за фантазия у его хозяев? Может, это приятное место с сытным обедом, а может – кузня, где делают мечи или обитель мастера-лучника? Набить брюхо стрелами или кинжалами до отказа тоже можно.

Заколоченные досками окна, тяжелая дверь, отсутствие освещения, разбитые глиняные кувшины у порога и, кажется, чья-то кровь на ступенях совсем не радовали. Полукровка против воли принюхалась, это давно стало привычкой, порой, спасающей жизнь – она не ошиблась, пахло кровью и другими жидкостями из человеческого организма.

Рэ с силой почесала нос.

Надо было уходить от неприятного места куда подальше, вот только куда? Улица вокруг выглядела ничуть не лучше. Рэ не нравились понатыканные всюду деревянные домики в один, два или три этажа, лишь некоторые из которых были окружены остатками забора, и лишь один целым, приличным, сделанным из толстых досок, с выломанной с мясом калиткой, которая лежала посереди дороги. Кровавые следы, ведущие то ли из дома, то ли к нему, отсутствие света и поскрипывающая от порывов ветра поломанная дверь, чудом удержавшаяся на петлях, прельщали еще меньше. Грязные вывески, огромная лужа посередине узкой дороги, совсем рядом с калиткой, полудохлые лошади, тянущие повозки, на козлах которых восседали представители самых разных народов, одетые в весьма потрепанные жизнью и временем одежды… Перевертыш уже видела подобное и прекрасно понимала, куда попала – в этом месте проживали нищие. Если портал не отправил ее в какой-то другой город, то сейчас она находится либо в Загородье, либо в Нижнем городе.

Вытащив из сумки пузырек с желтовато-розовой жидкостью, Рэ встряхнула его и поспешно вылила на руку. Рана постепенно переставала болеть, благодаря стараниям Алорэ кровь остановится, и дыра в теле, неминуемо в другом случае превратившаяся бы в уродливый толстый витиеватый шрам, теперь заживет без последствий и в разы быстрее.

– Ты чего здесь ошиваешься? – дверь в таверну-кузню приоткрылась и из нее высунулась лысая голова здоровяка. На потомка калнса он совершенно не походил, в нем прослеживались черты тилтсов, особенно тех, что проживали на востоке – больших, совершенно безволосых, с макушками покрытыми мелкими чешуйками. У выглянувшего имелся характерный закругленный нос, выпирающая нижняя челюсть и торчащие из нее крупные чуть закругленные зубы. Они были слишком мелкими для клыков, но давали еще больше сходства с потенциальными родственниками.

Массивные руки, спина и ноги, а Рэ даже со своего места видела, с чем может столкнуться, со слишком маленькой для тела головой смотрелась нелепо. Вытянутые верхние конечности, которые в опущенном виде должны были достигать колен, оканчивались толстыми пальцами с нестриженными желтыми ногтями и представляли куда большую угрозу, чем зубы или оружие. Тилтсы умели хватать своих жертв очень крепко, считалось, что пока лишь единицам удавалось спастись, а под ногтями многие годы перегнивали частички тел, пищи, ряски и прочего, превращая любую царапину в гнойную язву. Особенности Тилтсов позволяли усиливать эффект, добиваясь действия как от трупного яда, но со значительно более быстрым концом. Некоторые особенные представители народа, обитающие, как говорили, далеко за лесами, на юге, поедали грибы из-за которых получали возможность выдыхать какой-то сильный дурман. Он помогал обездвижить жертв.

Конечно, вышибала из трактира мог не иметь подобного оружия, а если яд и содержался под ногтями, то был способен лишь ранить и попортить здоровье, а не убить в считанные часы или, того хуже, минуты. Желания проверять догадки, тем не менее, у Рэ не было. Тем более, когда Алорэ неизвестно где и не подоспеет на помощь.

– Ничего. Я уже ухожу, – пообещала Рэ и отступила. Кожа на конечности уже начала стягиваться, плоть нарастать и кость в одном месте, у самого плеча, перестала проглядываться. Поморщившись, женщина спрятала руку под плащ.

– Ух ты, девка! Ахар, здесь девка не нашенская. Из вышегородских или этих, любителей на траве спать. Из приключенцев, – родственник тилтсов втянул несоразмерную лысую голову в помещение. Рэ развернулась, чтобы уйти, но тут дверь распахнулась, и вышибала предстал перед ней во всей красе. Кто-то, еще и не один, поспешно шел к приятелю и вот-вот должен был появиться за его спиной. В компании подобных особей скорее всего развлекались похожие на них.

– Девка – это хорошо, – довольно сообщил хриплый голос неизвестного.

– Эй, ледя, иди к нам. Ты ж потерялась мы тебе поможем дом найти, – сменил гнев на милость полу-тилтс. Лучше бы он продолжал быть грубым.

Рэйара покачала головой. Она накинула на голову капюшон и поспешила прочь от опасного дома. Вышибала последовал за ней, уговаривая вернуться в тепло и уют, но после третьего поворота отстал и более не сумел ее нагнать. Пока перевертыш мельтешила туда-сюда, пока она искала как сбежать от преследователя, ей повезло натолкнуться на широкую, относительно других путей, дорогу, которая заканчивалась крепкими металлическими воротами в высокой каменной стене, по которой сновали охранники с луками. Проход оказался закрыт, и заперт вдобавок массивными цепями.

Очередь из бедняков или не особо хорошо выглядящих представителей среднего класса, желающих пройти через проход, разбредалась во все стороны. Время вышло и охранники, лениво зевая и почти что засыпая, упираясь на свои копья и друг на друга, наблюдали за народом. Никто не стремился попытаться протиснуться в следующую часть города, хотя защитников, на первый взгляд, было совсем немного. Скорее всего, смени Рэ облик, она б справилась и с ними, и со всеми, кто торчал наверху, и с их подмогой. Жаль, что во Вратах открывать себя еще опаснее, чем в любом другом городе. Из-за давней истории, после которой в жителях неизменно взращивали ненависть к перевертышам и почти что с пеленок учили, что следует делать, если такой вдруг затесался, принимать звериное обличие явно не стоило.

Эйэ во время пути посвятил Рэ, что у горожан есть свои способы определять перевертышей, кроме тех случаев, когда те принимают полностью звериный облик. Именно по этой причине в городе, а также вокруг него, истребляли всех котов, собак и, особенно, змей. Никакие бродячие трюкачи с ручными медведями или птицами не пропускались даже в Нижний город, и, насколько это было возможно, в Загородье. Впрочем, туда артисты и сами не стремились.

Домашних птиц, свиней, лошадей и прочую живность проверяли серебреными иглами. На них стояли руны усиления восприимчивости. Обычному зверю они были, в принципе, безопасны и почти безболезненны, зато у перевертышей вызывали чудовищную жгучую боль, место укола краснело или синело, набухало и начинало чесаться. Одного только проявления подобного хватало, чтобы начать подозревать прошедшего процедуру в принадлежности ко враждебному народу. Обычно никто из потенциальных зверолюдов не переживал допросов и даже в случае смерти признавался виновным во всех злодеяниях. Если во Вратах случались эпидемии, массовые убийства или иные беды и это совпадало с появлением перевертыша, то несчастья тут же списывали на чудовище. Очень удобно, чтобы не искать истинных причин.

– Хорошего… – Рэ улыбнулась мужчинам из охраны и задумалась, какое время суток лучше выбрать, – вечера. Мне пройти надо. Дальше, в город.

– Всем надо, – согласился молодой охранник с пышными усами, – Но только не сегодня уже. Завтра приходи.

– Мне завтра уже поздно будет, мне сегодня надо, – Рэ медленно переводила взгляд с одного стражника на другого. У самых дверей стояло еще трое, а наверху виднелось четверо лучников. Есть ли подмога по ту сторону ворот, она не знала, сколькие еще могут быть наверху – тоже. Ввязываться в драку, когда исход непредсказуем, а когти и зубы недоступны, опасно. Тем более с такой рукой.

– Это сегодня уже поздно, а завра – в самый раз, – парировал второй собеседник, на десять лет постарше. Его кустистые брови с несколькими серебристыми ниточками перетягивали на себя все внимание.

– Я не могу здесь оставаться, мне… Мне некуда здесь идти. Я случайно сюда вышла и должна попасть обратно, к семье, – Рэ решила сменить тактику. Этих, уже многое повидавших на своем веку мужчин вынудить натиском точно не получится, зато вполне можно попробовать убедить при помощи правды или полуправды, а если не выйдет, то последовать совету Фэйэна и подключить слезы. Заплакать, конечно, женщина вряд ли сумеет, но изобразить на лице скорбь или страх – может попробовать.

– Не помню, чтобы ты сегодня через ворота проходила, – усомнился усатый. Рэ едва сдержалась, чтобы не нарычать на него, так как у второго охранника лицо разгладилось, и он явно начал проявлять сочувствие.

– А я не через эти проходила. Здесь же не одни ворота, – схватилась на полученные от свэтов познания женщина.

– Через какие?

– Да не помню я. Через большие, стена каменная, двери вот такие, – Рэ расставила руки. Ее конечность с внушительной дырой показалась из-под плаща. Конечно, на нее обратили внимание. Мужчины переглянулись. Поспешно убирать руку за спину было уже поздно.

– Вот это да-а-а… – протянул старший из стражников, – Это кто ж тебя так? К лекарю тебе надо, как можно скорее.

– Я б с радостью к лекарю, вот только хорошие только там, – Рэ ткнула пальцем здоровой руки за спины мужчинам, – А вы меня не пускаете.

– Кто тебя ранил? – повторил вопрос своего товарища второй собеседник.

– Человек какой-то, он со мной сделать всякое хотел. Я стала кричать, защищаться, он меня порезал и убежал.

– Хорошо он тебя резанул, всю руку распорол. И как ты ходишь, не вопя от боли? Даже не поморщилась за весь разговор, – не унимался доставучий усатый. Рэ не удивилась бы если узнала, что он подрабатывает пытками в тюрьме.

– У меня зелье было с собой, оно помогло. И боль унялась, и заживать быстро будет.

– А откуда оно у тебя?

– Брат дал, переживал, что со мной что-то случится может.

– То есть ты знала, что в неприятности попадешь? А зачем шла тогда сюда? Приключений хотелось поискать?

– Ничего мне не хотелось искать! Нет, я сюда шла потому… Потому, что мне дело надо было делать.

– Какое? – усач продолжал допрос в то время, как его приятель только переводил взгляд с женщины на друга, хмурился и молчал.

– Важное! Почему столько вопросов? Я не сделала ничего плохого, только пройти хотела и все.

– Подозрительная ты личность. Через какие ты ворота проходила? Через зеленые, синие или белые?

– Не помню я, я на цвет внимания не обращала… – оба стражника уставились на Рэйару, и она почувствовала, что нервничает все сильнее. Хуже всего было то, что женщина начинала в самом деле сердиться, и это не могло привести ни к чему хорошему. Можно попробовать угадать, не так уж и сложно, – Кажется, через зеленые, но не уверена.

– У нас нет зеленых ворот, – усмехнулся усатый.

– Значит, через синие. Я цвета могу путать.

– И синих тоже нет.

– Да? Ладно, я все равно не понимаю сути. Нет ворот таких и нет, я же говорю, что цвета плохо запоминаю.

– А ты где живешь с семьей? Судя по твоему виду, ты не бедствуешь. Плащик у тебя неплохой, оружие получше, чем у нас будет, деньги на зелья всякие интересные есть. Да-да, брат дал… Значится, есть у него на травки и склянки лишнее. Вот у тебя есть на такие заживляющие зелья деньги? – поинтересовался молодой у приятеля.

– Нет, только тем, что нам выдают, и пользуюсь. Если вдруг чего лишнего потратим, зелья выпьем или еще чего, за все отчитываться надо. А положение дамы и правда вызывает много вопросов. Как и то, зачем она здесь.

– Мы только приехали и остановились в Средоточие. Мне туда и надо. Моя семья очень волнуется, вы можете проводить меня и убедиться, что я не вру. Я и правда не бедствую, меня семья содержит, не скажу, что мы богаты, но не голодаем и можем себя обеспечить оружием. Оно же мне чтобы защищаться нужно!

– Ты посмотри, и зелья у нее, и защищаться ей нужно. Очень интересная потерянная у нас.

– Да уж. Средоточье? Не хочу тебя расстраивать, но ты все равно сейчас туда не попадешь. Ворота закрыты на ночь, только после рассвета откроются. Даже если мы тебя пропустим, стража дальше не позволит тебе пройти.

– Я там уже как-нибудь разберусь.

Поясница зачесалась, а это был верный признак того, что хвост норовит выбраться наружу и добавить неприятностей. Рэ завела руку за спину, чтобы в случае чего быстро спрятать его в штаны. Отвлекаться в такие моменты тоже помогало, и она с силой ущипнула себя за бок. На время неприятные ощущения прекратились.

Глупая ошибка и неразумное поведение перенесли ее даже не в Нижний город, а в Загородье. От этого стало не по себе еще больше. Таэль и Фэйэн, перебивая друг друга, с жаром вещали сестре, как страшно может быть в этой части города, которая тянется почти столько же, сколько и остальные вместе взятые. Кражи, убийства, изнасилования, поедание себе подобных, постоянные стычки хозяев разных районов, нападения со стороны лесов, буйные путешественники, изгои, которым нет места в других частях, подсевшие на определенные и весьма неполезные зелья представители самых разных народов – все это имелось в Загородье. И еще больше.

Рэ принюхалась. Мало того, что вокруг стало совсем темно, что ничуть не улучшало положения, так еще и запахи сбивали с толку. Много разных ароматов, в большинстве своем, довольно неприятных, сливались в один сплошной клубок. Распутывать его не то, что бы очень сложно, но пока не имело совершенно никакого смысла.

Поскольку охранники с сомнением покачали головами и предпочли игнорировать просьбы женщины, Рэ сунула здоровую руку в поясную сумку, там у нее лежал небольшой кошель с монетами. Второй, на веревке, был спрятан под рубахой. Выудив на ощупь пригоршню, медь и серебро вперемешку, перевертыш вытащила руку, сжатую в кулак.

– Я могу заплатить вам, чтобы пройти. Говорила же, я не очень-то бедствую.

– Мы не станем противиться, если нам платят, – хмыкнул усатый. Второй охранник пихнул его в бок, но получил за это только быстрый и хлесткий взгляд. Похоже, в этой паре решал все молодой. Он протянул руки и Рэ высыпала в них монеты, большая часть которых оказалась серебренными. Хорошо, что гладкие монеты, пока не имели заусенцев, не могли причинить никакого вреда. Но Рэ все равно их не очень любила и неохотно брала сдачу в лавках.

Мужчина поспешно повернулся боком, скрываясь от взглядов товарищей на стене и сунул руку под рубаху. Вероятно, там у него хранились все подобные подношения.

– Теперь я могу пройти? Этого достаточно?

– А у тебя есть еще? – усмешка человека не понравилась полукровке, и она покачала головой, – Жаль. Но пройти ты не можешь, я же уже говорил – ворота закрыты.

– Но я вам заплатила!

– Конечно, за всю ту информацию, что мы тебе дали. А еще за приятную беседу. Уходи отсюда по-хорошему, а не то можешь пожалеть. Стоять нам здесь скучно, не хватает развлечений, а если какая-то девка пропадет в Загородье, никто и не удивится. По-хорошему предупреждаю, иди. Сними комнату, поспи там до утра, а потом приходи, все ворота откроются. Придешь к брату, он тебе еще монет насыплет, не горюй.

Уходить Рэйаре пришлось, но не потому, что она боялась расправы со стороны стражников, а потому, что звериная натура, стоило ей разозлиться, снова попыталась взять власть. Накинув капюшон, Рэ, не прощаясь, побежала в сторону домов, надеясь скрыться от глаз и немного успокоиться. Алорэ обучал ее справляться с приступами ярости, его старания были ненапрасными, однако держаться, глядя на свинью, бесцеремонно обокравшую ее, женщина не могла.

Привалившись спиной к одному из домов, Рэ шумно задышала, считая про себя до десяти и обратно. Она закрыла лицо руками, чтобы случайный прохожий не заметил шерсть. Та пробивалась сквозь пальцы, но в неосвещенном городе мало кто сумел бы заметить, что что-то не так. А если бы и заметил, то списал на свою мнительность, крепкую выпивку или странное стечение обстоятельств и плохое освещение.

Хвост под плащом мелко подрагивал, пока Рэ злилась и разрывалась между желаниями побить землю, покричать и прийти в себя и последовать совету с комнатой. У нее хватит на хорошее спальное место, плотный ужин, свечи, чтобы не было страшно находиться в темноте – она не боялась темноты с самого детства, но сейчас, в одиночестве и в жутком месте, темные помещения нервировали. Рэ представила, каково ей будет, дрожа, напряженно вслушиваться в любой шорох. Может, стоит дать пару монет вышибалам, чтобы те присмотрели за ее покоем?

Поднявшись спустя довольно продолжительное время и не совсем по своей воле, Рэ задрала голову. Прямо над ней в окне второго этажа весьма громко ругались какие-то мужчины. После криков о том, что надо бы отложить ножи и мирно разрешить конфликт, полукровка поняла – пора уходить. Для полного счастья ей не хватало только ввязаться в неприятности, стать свидетелем кровопролития и отыскать себе первых недругов.

Один постоялый двор не понравился Рэйаре наличием очень уж большого количества посетителей, второй не угодил хозяевами, они выглядели опаснее, чем шатающиеся по улицам бедняки. Женщина решила отправиться дальше, надеясь отыскать подходящее жилище, но ее внимание привлекли тени, которые она замечала уже не первый раз. Ей не показалось! За ней кто-то неотступно следовал от самых ворот…

Полукровка вильнула, прячась от преследователей, затем свернула еще дважды, но тени никуда не делись. Они продолжали идти по пятам, выныривали из улочек и исчезали в них. Перевертыша было не обмануть – она чувствовала запахи, незнакомые, но настойчивые.

За Рэйарой кто-то упрямо следил.

Глава IV

Тени продолжали преследование, как бы полукровка ни пыталась от них скрыться. Это были люди, она чуяла их запах и едва уловимые нотки, которые позволяли ей почти безошибочно определять принадлежность к тому или иному народу.

Несмотря на хорошее чувство направления, на способность видеть в темноте и обоняние, Рэйара никак не могла сбросить хвост. Следовало бы забежать в любое злачное место, таких встречалось на пути немало, или на постоялый двор, их женщина обошла уже две штуки как минимум, но перевертыш от этой идеи отказалась. Ей хотелось продолжить странную игру и выйти из нее победителем. Самолюбие тут было ни при чем – Рэ убеждала себя в этом – лишь обычное любопытство, кто кого. Своеобразная охота увлекла женщину, она не думала о том, для какой цели люди следуют за ней по пятам, только о том, чтобы обхитрить их и самой стать преследователем. К тому же, чем еще развлекаться до утра? Но быстроживущие хорошо ориентировались в Загородье. Слишком хорошо, чтобы позволить себя обмануть.

Очередная узкая улочка с нависающими над головой пристройками и балконами, делавшими ее еще уже, неожиданно перетекла в небольшую площадь. Несколько сколоченных из досок лавок, чьи прилавки доставали до груди, вероятно предназначались для торговли. Сейчас они пустовали и, как успела заметить Рэ, их ножки были прочно вбиты в землю. Чтобы их не унесло ветром или для того, чтобы их не унесли конкуренты?

Проходы в виде улочек отходили во все стороны. Некоторые были шире, некоторые не отличались от того, по которому пришла Рэйара. Сложный выбор несколько сбил женщину с толку. Она принюхалась и поняла, что не одна. За лавкой почти сразу же кто-то пошевелился и тоненький девчачий голосок прошептал:

– Пожалуйста, помогите мне… Пожалуйста…

– Кто здесь? – рявкнула полукровка, – Выходи сейчас же!

– Ой, тетенька, не сердитесь! Я выхожу, выхожу, – отозвался тот же самый голосок. Некто, чье присутствие ощутила Рэ, выпрямился и аккуратно вышел из-за лавки.

Темнота не помешала рассмотреть человеческую девчонку лет десяти, может немногим старше. Худая, в растянутых мальчишеских штагах и длинной, явно не по размеру, залатанной рубахе. Босоногая и взъерошенная, темноволосая, хотя последнее утверждение было спорным – грязь мешала понять, какого цвета шевелюра скрывается под слоями пыли и земли. Протертые посередине ног штанины, так, словно на них постоянно ползали, открывали расцарапанные коленки, а на лице красовались свежие царапины и синяк на щеке.

– Ты кто такая? – все еще насторожено рыкнула Рэ. Девочка пискнула, подалась назад и перевертыш поняла, что погорячилась. Она шумно выдохнула и попыталась придать голосу более мирное звучание, – Прости, девочка, ты напугала меня. Ты что здесь делаешь? Темно на улице и опасно, это не время для детских игр.

– Тетенька, я не хотела тебя напугать! Я… Я не хотела идти домой, там отец, он злится на брата. На то, что мы мало принесли сегодня… Я думала посидеть здесь, пока все наладится. И уснула, а когда проснулась, стало уже совсем-совсем темно. Я испугалась идти по темноте, боялась, что потеряюсь. Или что меня найдут злые люди. Я дошла сюда и спряталась, чтобы никто меня не нашел. Но я очень замерзла, сидеть на земле холодно и у меня совсем нет никакой теплой одежды…

Рэйара снова принюхалась. Те самые преследователи приближались. Чтобы оторваться от них, требовалось ускориться и юркнуть в любой из проходов, но маленькая девочка продолжала стоять перед ней, обнимая себя за плечи и смотреть большими серыми глазами. Жалкая, замерзшая и наверняка голодная. Глупый ребенок, которому не повезло. Еще больше, чем некогда самой полукровке.

Перевертыш не могла сказать, что она мечтала о семье, желала завести детей и чувствовала к ним какую-то особенную любовь, скорее напротив, она опасалась их и не знала, чего ожидать. Не знала, как правильно вести себя рядом с маленькими существами. Но бедняки вызывали в ней желание помочь и позаботиться. Бедняки, выросшие из вот таких несчастных детей, всегда относились к Рэ как к своей и неизменно ее выручали. Теперь пришла ее очередь позаботиться о человеческом детеныше. Оплатить долг.

– Хочешь, я отведу тебя домой? Ты сможешь показать мне, где живешь?

– Да! Да, очень хочу! Я смогу, я хорошо знаю здесь все, – девочка обрадовалась. Со стороны той самой улицы, откуда пришла Рэ, послышался шум. Ребенок не услышал ничего, хотя казалось, что этот топот разбудит даже мертвеца.

Рэ хотела обернуться, шаги неизвестных приближались и как раз подходило время, чтобы достать оружие. Женщина ощерилась, но девчонка вдруг побежала к ней и крепко обняла, мешая вытащить кинжал. Лук, как и полагалось при перемещении через портал, для безопасности самой полукровки оставался с Эйэ. Деревянное оружие, тем более то, что создавалось, изменялось или усиливалось при помощи магии, могло после такого натворить дел в неопытных руках. Впитать в себя часть магии заклинателя, хозяина портала, и учинить что-то с тем, кто его держит. Такое случалось; истории о спутниках заклинателя, оружие которых сливались со своим хозяином, нападало на него, а бывало, что и вовсе разлеталось на щепки, ходили не только среди свэтов, но и по всему Дкадиару.

– Отпусти, ты что не слышишь? Мы здесь не одни! – Рэйара попыталась освободить руки. Оборванка же вцепилась в них, как маленькая обезьянка – эти зверьки не водились на родном материке полукровки, но некоторые торговцы привозили их из-за Пылающего Моря и иногда продавали на площадях. В одном из людских городов – туда отряд забрел случайно – Рэ познакомилась с парочкой зверьков и надолго их запомнила. По глупости она сунула палец в лапку зверьку и тот схватил его столь крепко, словно от этого зависела его жизнь. Остаться равнодушной после такого было невозможно.

У перевертыша никогда не было столько денег, чтобы купить себе обезьянку, да и толку в ней Рэ тоже не видела. Животное надо содержать, лечить, кормить, ухаживать за ним. Если пес еще выполняет функции охранника или может помочь на охоте, то это существо разве что способно самостоятельно сбежать от опасности. Но поскольку любопытство толкало на необдуманные поступки, Рэ рассталась с парой монеток, чтобы подольше поиграть с диковинкой. Уж чем именно она приглянулась обезьянке непонятно, но после истекшей четверти часа хозяину-торговцу пришлось отдирать свое имущество от Рэйары, прилагая очень много усилий. Тогда-то женщина и узнала, кто самый цепкий в этом мире.

– Тетенька, не надо! Мне так страшно… Пожалуйста! – девочка продолжала хвататься, а когда Рэ, все же, подняла руки, повисла на них.

Полукровка успела обернуться и, поскольку руки были заняты, с силой пнула первого нападавшего. Им оказался юнец, лет пятнадцати на вид, не старше. Вооруженный только кривым и ржавым ножом, он ошарашенно смотрел на женщину, лежа навзничь на земле. Его приятели, еще младше, чем их главарь, имели такой же глуповатый вид и орудия ничем не лучше. Ждать, пока старший поднимется, они не стали, и бросились на перевертыша.

Рэйара зарычала – девчонка совершила героический прыжок и теперь держалась за шею Рэ, тихо уверяя, что ей страшно. Ориентироваться только на обоняние, тем более, когда в нос ударяют только запахи пота и грязи, сложно. Рэ закрутилась на месте, она не знала, что делать в первую очередь – бить нападавших, которые так и не причинили ей вреда и ножами размахивали скорее для устрашения, чем ради пользы, стряхивать глупую оборванку или и то и другое сразу.

– Скорее, я не могу больше! – воскликнула милая девочка совсем не добрым срывающимся на хрип голоском. Сбоку кто-то резво подскочил. Рэ развернулась, услышав звук перерезаемого ремня, попыталась пнуть врага, но тот увернулся. Груза, который носила на себе перевертыш, заметно поубавилось, сумка теперь болталась подобно шкурке от ягоды, из которой высосали всю мякоть. Послышались отдаляющиеся шаги.

– Все, Ийка! – крикнул мальчишка, который уже был далеко. Рэ чуяла, как его запах слабеет.

Руки девчонки разжались, она спрыгнула на землю и, не успела Рэ сообразить, что случилось, побежала прочь. Одного привычного движения рукой, чтобы проверить, что стало с кинжалом и сумкой, было достаточно чтобы сообразить – мальчишки разрезали торбу и вытащили из нее и кошель с оставшимися монетами, и пару бутыльков, и браслет, завернутый в тряпку. Бесполезные вещи, которые им не понравились, остались лежать рядом. К слову, дырка находилась повыше дна, это хорошо, остальное не выпадет.

Улепетывающая несчастная, с которой женщина даже хотела поделиться плащом, больно хорошо знала улицы и слишком храбро бросалась в темноту, чтобы быть ни при чем. Уж не ее ли звали Ийкой?

Ярость и обида, что человеческая самка посмела предать доверие, захлестнули Рэйару. Издав вой, похожий на вопль взбешенного буйвола, женщина бросилась в погоню. В темноте никто не заметит дергающегося под плащом хвоста, вытянутой поросшей шерстью морды и когтистых лап. Только постоянные бесконечные повторения одного и того же заученного текста про опасность, Врата для перевертышей, которые в ее голову вкладывали братья с предводителем, повлияли на Рэ и не позволили полностью перекинуться. Где-то на краю сознания, несмотря на крайнюю степень неудовлетворения, всплывали речи свэтов. Они не желали выходить из головы.

Упражнения, которое Алорэ каждый день вбивал в Рэ и неустанно заставлял ее повторять, превратились в привычный ритуал. Всякий раз, как злость брала вверх и женщина не могла сдержаться, позволяя телу меняться, она сразу же начинала борьбу за возвращение себе спокойствия и контроля. Постепенно дыхание выравнивалось, становилось спокойнее на душе. Когда Рэ нагнала девчонку и схватила ее за руку, конечности полностью соответствовали человеческим, когти ничем не отличались от ногтей, а морда никоим образом не выделяла Рэ среди других жителей Загородья. Кроме оскала, но и зубы не позволяли рассмотреть в женщине зверя.

– А-а-а! отпусти меня! – завопила девчушка, тщетно пытаясь высвободить руку. Пальцы Рэ, хоть она и выглядела как смертная или близко к тому, сжимали ребенка крепко. Из такой хватки не выберется ни одна добыча, какого бы размера она ни была, чего уж говорить про детеныша?

– Ты меня подставила. Ты специально заболтала меня, хватала, висела на мне… Мерзкая девчонка! Ты помогла меня обокрасть! – рявкнула на ребенка полукровка и знатно встряхнула добычу. Та от неожиданности коротко взвизгнула.

– Больно! Мне больно! Ай-яй, отпусти меня, злая тетенька, я ничего не делала. У меня нет никакого кошеля, я ничего не брала.

– Это все ты, мерзавка. Из-за тебя меня обокрали. Теперь ты отведешь меня к своим дружкам, чтобы они вернули то, что принадлежит мне. Иначе вы все пожалеете, – чтобы добиться чего-то более существенного, чем оханье, визги и попытки вырваться, Рэ перехватила добычу за шиворот и подняла над землей. Девчонка замолчала на полузвуке и расширившимися от страха глазами уставилась на жертву воришек.

На некоторое время воцарилась тишина. Оборванка дрыгала ногами, не сводя взгляда с полукровки, а та сердито смотрела на человека, которого решила по дурости пожалеть. Уже в который раз она убеждалась, что доверять можно только своей семье.

– Ты меня услышала? Я знаю, что услышала. Веди меня к своим подельникам.

– Отпусти-и-и меня… Отпусти!

– Ты плохо меня слышишь? Где твои дружки? Ты же знаешь, наверняка к ним бежала… Я тебе больно делать не хочу, мне нужно только то, что у меня забрали. Поняла? – ребенок поспешно кивнула. Рэ опустила ее на землю. Чтобы больше не пугать и без того всхлипывающую девчонку, полукровка отпустила ворот и схватила малявку за руку, – Так лучше?

Оборванка снова кивнула и потерла свободной рукой шею. Скорее всего, ей было неприятно, когда ее подняли в воздух. Вожак в стае Рэ тоже любил так делать, вот только это воспринималось нормально, как привычное положение дел. Зато если подобное позволял себе кто-то из другой стаи, это вполне могло расцениваться как проявление неуважения и даже попытка начать войну. Именно это однажды послужило причиной ссоры с медведями, старыми приятелями волков.

Во время той мелкой неприятности, что вдруг переросла в приличный конфликт с бурыми медведями, Рэйара была еще совсем маленьким волчонком. Мать не так давно покинула поселение, и кроме заботы обо всей стае на плечи вожака легла в том числе и дочь.

Полукровка развивалась медленнее своих собратьев, что нередко приводило к подшучиваниям, а после и дракам. Конечно, девочке, тем более наследнице вожака-отца, требовалось продемонстрировать все, на что она способна. Беда заключалась в том, что Рэ до сих пор плохо контролировала себя, и никогда еще у нее не получалось принять облика волка полностью и осознано. В полнолуние она охотно бегала на четырех лапах, выла, находилась рядом со стаей и не задумывалась ни о чем, но в другие дни у нее никак не выходило.

Охотница из девчонки тоже еще была неважная, если не сказать больше. Приятели-волки дразнили подругу и предлагали попрактиковаться на территории медведей, там развелось немало зайцев, самые маленькие из которых, были нерасторопны и совсем глупы, а в скорости уступали даже медвежатам.

Друзья подначивали Рэйару нарушить границы, и когда она, желая выглядеть храброй и сильной, пошла на чужие земли, убеждали ее идти все дальше и дальше. Приятели сопровождали перевертыша, контролировали, чтобы она не сбежала и не схватила зайца где-то в другом месте. За шутками, возней, постоянными мелкими и несерьезными ссорами, компания не заметила, как вышла прямо к стоянке хозяев территории. К слову, те были совсем не рады гостям.

Более способные чистокровные успели принять животный облик и со всех ног понеслись спасаться, а Рэйара, как обычно, отстала. Ее ноги и руки походили на нечто среднее между человеческими конечностями и лапами, позвоночник выгибался волной, зубы вырастали, уши удлинялись, появлялся хвост, но не приходило той силы и скорости, которая требовалась. Девчонку почти нагнали медведи, когда Рэ, поскуливая от страха, все же сумела совладать со зверем внутри и впервые за жизнь полностью сменила облик.

Времени радоваться, да и осознавать что-либо, не хватило. Волчонок бежала, спотыкалась, продиралась через кусты, путалась в лапах, снова спотыкалась и так она добралась почти до самой окраины, до границы, где начинались земли ее стаи. Уже там, у старого дуба, где она поддалась на уговоры приятелей, один из бурых медведей схватил ее за шкирку и хорошенько встряхнул. Девочка думала, что настал ее конец, но решила не сдаваться, рычала и отчаянно вырывалась, стараясь укусить врага.

Неизвестно, что бы могло ее ожидать в самом деле, тем более, что брат вожака медведей никогда не показывал себя уравновешенным и терпимым к детским шалостям – его собственные отпрыски первые шрамы заработали благодаря нелегкой руке родителя – но отец Рэйары, почувствовав опасность, а может и выпытав у принесшихся волчат, что произошло, явился спасать девчонку.

Зрелище, как медведь держит его наследницу, разозлило волка, и он наговорил в тот день много лишнего. Нагрубил, поугрожал, нет, скорее предупредил что может ожидать обидчиков, если те посмеют тронуть Рэйару. Та в ответ визжала и скулила, словно переживала невыносимые страдания, но скорее из страха. В том числе и перед личным разговором с отцом.

Медведи обозвали девчонку грязным перевертышем, но отпустили. Кратко потребовали больше не соваться на территорию и на этом конфликт был исчерпан. Между взрослыми, конечно же. Самой Рэ после очень досталось – отец отшлепал ее так, что она предпочитала несколько дней либо стоять, либо лежать на животе. Вожак понимал ее вину, но перед медведями так и не извинился. Они могли пожаловаться ему и вернуть дочь, но никак не хватать за шкирку, как самого слабого из народа, как грязного перевертыша, чье место обусловлено происхождением. Подобного отношения к своей дочери волк простить не сумел.

Скорее всего, именно это и стало одной из причин, почему отношения между двумя стаями испортились. Это произошло не только и-за Рэйары, ничуть не меньше постарались и другие волки и медведи, на протяжении многих лет они ссорились. Так сильно, что порой доходило до драк. А в тот раз, когда стае требовалась помощь, медведи не явились.

До сих пор Рэйара жалела о содеянном. Ей не было больно, только страшно. Держи она себя в руках лучше, вожак-волк не стал бы грубить и угрожать. Может, тогда бы медведи явились на подмогу, и отец… Отец был бы жив.

Капризная и упирающаяся девчушка, льющая слезы по поводу и без, напоминала Рэйаре ее саму в детстве. Разве что эта особа не могла принять облик животного, и скорее не самолично охотилась, а преграждала добыче путь, или работала приманкой. Мелкие хищники заманивали в свои сети глупых травоядных, и все бы им сошло с рук, вот только они немного прогадали. В этот раз они были падальщиками, дерзнувшими напасть на хищника. Жаль, они этого пока не понимали.

Так или иначе, ребенок вела женщину по улицам все дальше и дальше от площади, в какие-то богами позабытые кварталы, к полуразрушенным домам, старым складам, окна которых не были ничем заделаны, а двери держались на одной сломанной петле, если и вовсе имелись.

Рэйара опасливо осматривалась, стараясь запомнить дорогу и понять, когда же появятся те самые мальчишки. Надо быть настороже, чтобы не позволить облапошить себя в очередной раз. Тем более, их может быть больше, а хуже, если кроме детишек на встречу выйдут их озлобленные преследованием родители, которые могут быть вооружены получше…

Мелькнула мысль, что лучше бы наплевать на кошель, ведь не так уж много денег в нем оставалось. Не лучше ли вернуться в обжитую часть Загородья, и без того опасного и слишком неподходящего места для одиноких женщин, снять комнату в таверне и ждать рассвета – в худшем случае – чтобы встретиться с братьями? Свэты наверняка уже ищут сестру и только закрытые ворота преграждают им путь. Но Эйэ не позволит каким-то глупым правилам города помешать ему. Предводитель отряда найдет способ договориться, обманет или подкупит стражу, а может и зачарует ее, чтобы спасти сестру. Эйэ не позволит Рэйаре проводить ночь в опасном Загородье и придет на помощь. Скорее всего, рассвета дожидаться не придется.

Вот только искать он станет на постоялых дворах, а не в каких-то развалинах, где собираются разве что попрошайки, воришки и бездомные дети. Поведение девчонки соответствовало скорее сироте, пытающейся выжить хоть как-то, чем избитой отцом несчастной. Пьяный папаша, пусть и жестокий, не позволил бы ребенку шататься вечерами по опасным улицам!

Будь жив вожак, судьба Рэйары сложилась бы иначе. Она знала. Будь он жив, она бы никогда не выживала так, как ей приходилось.

– Вон там мы собираемся, – Ийка миновала один склад, затем второй, и указала на очередное, похожее один в один на все остальные вокруг здания тонкой ручкой. Рэ продолжала крепко ее держать за руку, не сжимая через чур, у ребенка и без того останутся синяки, а воровка не предпринимала ни единой попытки сбежать. Пока что.

Половину пути она дергалась, освобождала руку, уговаривала ее отпустить, дралась и пиналась, но, не получив свободы, смирилась и тихо шлепала вперед. Где-то у самой черты обжитого и более или менее приличного городка, Рэйара пожалела ребенка и укутала ее в плащ. Второй раз со времени знакомства. Мало того, что оборванка ходила босиком, так она еще и в самом деле начинала дрожать от пронизывающего до костей ветра, когда стены из домов закончились.

– Много вас там собирается? – ребенок в ответ дернула плечами. Она не хотела говорить, а Рэ не стала переспрашивать. Если все они люди, пусть хоть полсотни, если надо, она справится, – Ладно, не так важно. Разберемся.

– Ты обещала отпустить меня, – напомнила девчонка, – Если я приведу. Я привела. Так что теперь пусти.

– Отпущу, не бойся. Но сначала я хочу убедиться, что ты меня не обманула. Где вход в этот… Здание?

Назвать строение домом не поднимался язык. Вытянутое, двухэтажное, старое, построенное из глины, соломы, камней, досок и всего, что только могло попасться под руку, оно уродливо возвышалось посреди пустыря. В стороне от него стояли еще как минимум восемь таких же сооружений, некоторые сохранились лучше, некоторые хуже. Со стороны, из-за разницы уровней площадки, сначала казалось, что это зубы какого-то чудовища.

Разлом в стене кто-то заложил камнями и сверху укрепил досками, двери обители Ийки были наглухо забиты, причем, судя по всему, с внутренней стороны, так как наружу выпирали ржавые острия гвоздей. Возможно, имелись еще какие-то проходы, но с этой стороны было не видно.

Оборванка снова всхлипнула и потерла нос свободной рукой. Она опустила голову и Рэйаре сделалось жаль глупую девчонку. В конце концов, не она придумала грабить прохожих, и выбрала своей целью перевертыша. Обвинять ее в желании выживать – глупо.

Рэ опустившись рядом с ребенком на колени, похлопала ее по спине.

– Я обещала, что отпущу тебя и я это сделаю, не бойся. Понимаю, ты выживаешь так, как можешь. Я бы помогла тебе, если бы ты попросила. Может, я и не стану забирать деньги, которые вы украли, но поговорить с твоими друзьями я хочу. Если вы будете так продолжать, то рано или поздно попадетесь. Встретите не меня, а кого-то более страшного, – для наглядности можно было бы и показать то страшное, что могло встретиться воришкам, но открывать себя даже детям, которым никто не поверит, опасно. А впрочем, может и правда стоит в воспитательных целях? – Понимаешь?

Ребенок снова шмыгнул носом и кивнула. Она протянула руки, чтобы обнять женщину и полукровка сдалась. Она приобняла девчонку, и поняла, что на лице бедняжки не заметила ни одной слезинки. Лишь прежнее суровое выражение недовольства и покрытая слоем пыли кожа.

Оборванка что было сил впилась зубами в шею Рэйары, да так неожиданно, что перевертыш вскрикнула и подалась назад. Она с силой замахнулась, залепив девчонке пощечину. Бить детей неправильно, но в этот раз более, чем оправдано. Издав непонятный звук, Ийка оторвалась от Рэ, отлетела на пару шагов, быстро вскочила на ноги и рванула в сторону полуразрушенного здания. Заревев не хуже медведицы, Рэйара поднялась и бросилась за воровкой.

Около одного из окон второго этажа обнаружилась настоящая лестница из ящиков и досок. Ребенок ловко вскарабкался на первый, с него на второй, третий, оттуда взбежал по прислоненным доскам, зацепился за каменный выступ и уселся на него. Рэйара уже взлетала на первый короб, когда оборванка оттолкнула ногой конструкцию из нескольких сбитых досок. Они полетели вниз, потащив следом за собой ящик, и, конечно же, посыпались на голову Рэ.

Яростно рыкнув, женщина прикрылась от тяжелой древесины, а после одним легким движением отшвырнула все в сторону. Разрушенная лестница ничуть не могла помешать ей забраться внутрь. Девчонка, завидев очень недоброе выражение лица, которое, кажется, начинало снова превращаться в звериную морду, ойкнула и поспешно исчезла в оконном проеме.

Перевертыш вспрыгнула на второй ящик, чудесным образом оставшийся стоять, и уже оттуда, хорошо оттолкнувшись, прыгнула еще раз. Ей пришлось в какой-то момент упереться ногами в стену, как раз туда, где она заранее присмотрела выщербину, и придать себе ускорение. В окошко женщина взлетела быстрее, чем оборванка по лестнице, и тут же сгруппировалась, чтобы в случае чего, дать отпор. В просторном помещении, заваленном досками, тряпками и обломками камней не оказалось никого. Шаги отдалялись, Рэ поспешила на звук и почти сразу же наткнулась на лестницу. В двух местах не хватало ступеней, а внизу она заметила треснувшие перила.

Звуки шагов и тихие перешептывания повели Рэ вниз.

В несколько прыжков она преодолела лестницу, легко миновав преграды в виде недостающих досок и снова осмотрелась. Несколько ящиков, не покрытых пылью, привлекли ее внимание в первую очередь. Два стула, плотный ковер и пара подушек, шкаф, не новый, но добротный и целый, отблески огня на стене – в этом помещении кто-то проводил много времени, а может и жил.

Рэйара принюхалась. Пахло жаренным мясом, крепкой выпивкой, фруктами, чем-то сладким, тушеной репой и людьми. Людьми особенно сильно, хотя больше ее интересовало скорее мясо – от него полукровка бы совсем не отказалась. Среди привычных запахов нос улавливал также что-то напоминающее зэмэсков и вэйшей, не чистокровных, но тем не менее. Кроме того, в той стороне пахло беглянкой, девчонкой, из-за которой на основании шеи теперь красовались следы зубов. Это ненадолго, уже к утру не останется даже покраснения. При этом совершенно никаких преследователей-мальчишек. Либо девчонка не знала, что друзья не пришли, либо это было очередной западней.

Медленно повернувшись, Рэ аккуратно прокралась мимо шкафа, мимо ящиков и свисающих с потолка тряпок, огораживающих какой-то угол, откуда пахло как из выгребной ямы, ближе к костру. Из-за мебели и наваленных досок получался настоящий коридор, разделяющий помещение на несколько частей. В узком пространстве было не развернуться и некуда спрятаться. А попадающиеся на полу куски всего этого великолепия наверняка заставили бы любого другого изрядно пошуметь.

В один момент коридор вдруг заканчивался, перетекая в большой зал. Рэ высунула голову и снова принюхалась.

В центре зала горело два больших костра. Дым уходил в дыру в перекрытии между первым и вторым этажом, а оттуда, скорее всего, в какое-нибудь окно, пролом в стене или крыше. Рядом с пламенем, у того, что горело правее, сидела та самая девчонка, по-прежнему укутанная в плащ Рэйары. Это разозлило женщину больше, чем укус – она пожертвовала ребенку свою одежду, а та отплатила побегом! Полукровке пришлось приложить усилия, чтобы заставить себя осмотреть остальную часть зала.

Внимание привлекли стулья, такие же, как и у лестницы, ковры с подушками, бочонки, кружки, что-то приятно пахнущее и булькающее в чане на костре и блюда, в которые кто-то щедро навалил мясо, так, что оно не только возвышалось горой, но и свисало с краев, грозясь упасть. А еще – Рэ снова принюхалась – застолье разбавляли репа, какие-то вкусные сладковатые на запах корнеплоды и сушеные фрукты с ягодами.

Живот тихо заурчал, что в пронизывающей тишине, прерываемой только треском дров и чавканьем ребенка, прозвучал особенно громко. Сзади кто-то шаркнул, Рэ обернулась, но ее глаз никого не увидел. Людьми пахло со всех сторон, новые следы перемешивались со старыми. Женщина покрутилась на месте, снова привалилась к импровизированно стене из шкафа и позволила себе выглянуть из-за него.

Под ногами едва слышно хрустнула какая-то палка. Рэ не обратила на нее внимание, но поняв, что издает лишний шум, медленно-медленно подняла ногу. Живот, из-за которого полукровка охотнее улавливала аромат похлебки из кролика, чем чуяла врагов, издал очередной, еще более громкий звук «ур-р-р». Позади тихо скрипнула дверца шкафа.

Рэйара облизнулась, не сразу догадываясь, что это может быть совсем недобрым знаком, предостережением, на которое следует реагировать. Лишь когда совсем рядом кто-то довольно тяжелый спрыгнул на землю, перевертыш развернулась.

Широкоплечий мужчина немногим выше нее, с густой короткой бородкой, темно-русыми волосами, выбившимися из хвоста и рассыпавшимися по плечам, улыбнулся полукровке. Живые, пронзительные насыщенно-серые глаза принадлежали охотнику, Рэ быстро узнала этот взгляд, но не успела ничего сделать. Рука легла на рукоять кинжала, когда кто-то сзади накинул удавку ей на шею и с силой затянул.

Хватая, рукам воздух вместо ремня, Рэ захрипела.

– Нет! Не надо ее трогать, она не злая! Не надо! – закричала девчонка, ее голос полукровка узнала прежде, чем потеряла сознание.

***

– Ты перестарался, Хью.

– А я говорила!..

– Да ладно, я ж немножко. Кто ж знал, что так?

– Это же женщина, Хью, с ними надо быть ласковыми… А ты как всегда!

Рэйара разобрала три голоса – один, довольно грубый и хриплый, второй знакомый девчачий, а третий показался ей особенно приятным, в меру мужским, но не жестким. Откуда они звучат? Кто говорит? Рэ не вдумывалась в смысл слов сразу же, сначала лишь обратила внимание на само звучание.

Шея болела, мысли в голове появлялись медленно, с трудом обретая форму, глаза не желали повиноваться и разлепляться. В нос тут же ударил запах мяса и похлебки – обоняние пробудилось первым и работало на полную. Почему же оно не захотело просыпаться раньше и помочь вычислить врагов, когда это требовалось?

– Ты сделал ей больно! – снова обиженно заявила девочка.

– Ийка, брысь. Уходи, мы без тебя разберемся.

– Да ладно, говорю же, я всего чуть-чуть ее придушил. Ты пощупай, она живая и здоровая, наверное, башкой ударилась, когда падала. Скоро придет в себя, – более грубый голос затихал пару раз в середине предложения, чтобы почавкать.

– Я ее не видел в городе. Она не из богачей, и тем более не похожа на знать из Высших или Сердца. Узнали, кто она? – снова спросил приятный человек. Рэ, как можно менее заметно потянула носом воздух. Люди и зэмэски вокруг. Вэйши далеко, но все еще присутствуют. Много людей…

– Да как же мы узнаем? На ней ничего не написано, – возмутился кто-то с хриплым севшим голосом. Какой-то третий мужчина.

– Можно подумать, ты умеешь читать! – засмеялся жующий, тот, кого называли Хью, – Но Гойн прав – мы откуда знаем, кто она такая? Не похожа она на простого приключенца, совсем не похожа. Ты видел ее спрятанный кошель? Там золото есть, немного, но все же. Либо ей очень хорошо за что-то заплатили, либо украла, либо… Да нет, не знаю. Посмотри на нее, Лэр, она ж явно медяки не вынуждена считать, и руками оружие держит, а не тряпки или плуг. Прячется неплохо, я б ее так легко не заметил, если бы не ждал. Лучше б ей горло перерезать и выбросить в реку, нечего ее здесь лишний раз держать, ничего хорошего из этого не выйдет.

– Да-да, Лэр, – согласился Гойн, – Если у нее эти, друганы есть влиятельные. Всякие. Придут за ней и нам такое устроят! Нечего ее держать, лишний час нам попортить все может… А так быстренько, пока она спит, мы чик-чирик, и все. Никто ничего не узнает, и ей не больно будет, она ж того еще, не в себе.

– Перерезать всегда успеется, – ответил тот, кого назвали Лэром, обладатель приятного голоса, – Сначала разузнать надо. Она не похожа на обычного человека или на кого-то из известных мне народов. Есть в ней что-то… Да она проснулась! Открывай глаза, красавица, я вижу, как ты перебираешь пальцами и носом шевелишь. Меня не обманешь!

Рэйара и правда, пока мужчины говорили, решила попытаться понять, что с ней и где она. Полукровка сидела на чем-то, похожем на стул, заведенные за спину руки были связаны и примотаны к спинке. Ноги тоже не получалось никуда отодвинуть, их перехватывали в нескольких местах толстые веревки, они не особо впивались в кожу в отличии от тех, что стискивали кисти. Рэ пошевелила пальцами, рассчитывая выбраться из пут, но это ей так и не удалось. Зато выдать себя с потрохами – очень даже.

– Чего, красавица, не хочется на нас смотреть? Не бойся, мы все красивые, один другого краше, а еще благороднее и чистоплотнее. Честно. Сама сможешь убедиться, как мы хороши… Неужто снова отключилась? Хью, принеси воды, надо помочь девушке в себя прийти, – после слов Лэра кто-то рядом смачно облизал пальцы, бросил кость на тарелку и поднялся, скрипнув сидением стула или табурета.

– Не надо, – мытье в планы полукровки не входило. Она открыла глаза и подняла голову. Ей показалось, что это должно было выглядеть как гордое вскидывание подбородка, как демонстрация того, что она никого и ничего не боится, но вместо этого получилось кривое движение очень дерганого человечка, который не умеет владеть своим телом. Так себе проявление нрава.

Перед Рэйарой стоял, склонив голову и нависнув, подобно коршуну, тот самый человек, которого она увидела перед тем, как ей на шею набросили удавку. Русый, с открытым и приятным лицом, в коричневом камзоле из-под которого выглядывали рукава бурой с красными манжетами рубахи. Черные штаны с узорами по бокам выбивались из общего внешнего вида, казалось, что мужчина выкрал их у какого-то богача. Украшенные золотыми нитями, непонятного рода вензельками, со шнуровкой под цвет основного материала. Остальное человеку не подошло, и он переоделся лишь наполовину.

Особое внимание привлекли ножны с кинжалом и топор на поясе – массивный, с отполированной ручкой, украшенный двумя рунами. Этим оружием частенько пользовались и явно дорожили; в отличие от всего остального, в том числе и обуви, топор был отполирован и чист.

Мужчина улыбнулся и присел рядом с Рэйарой. Он смотрел в глаза и от этого взгляда становилось не по себе. Полукровка занервничала, она почувствовала себя глупо, почему-то засмущалась и решила опустить голову, чтобы осмотреть себя, мало ли что с ней сделали люди. Вся одежда выглядела более или менее прилично, как обычно, без изъянов. Пояс и тот остался на месте, но оружие лежало в стороне, всего в паре шагов.

– Как тебя зовут? – начал с довольно необычного вопроса для страшного врага человек, – И доброго утра. Почти утро, так что я действую на опережение.

– Тебе какое до этого дело? – огрызнулась женщина.

– Хочу знать, как к тебе обращаться. Неужели твое имя настолько большой секрет? Ты незаконнорожденная дочь кого-то из знатных? Может, барона Крайкуракса?

– Нет.

– Да у нее имечко, небось, какое-то глупое, или прозвище, вроде Макушки, Цветочка или, этой, Незабудки какой-нибудь, – заявил человек, по голосу похожий на Хью, – Рыжулька может, или Морковинка.

Рэ повернулась в его сторону и шумно выдохнула через нос. Невысокий, жилистый, на вид верткий мужчина с короткими светлыми волосами, кривым носом и недельной щетиной снова уселся на свое место. Он с аппетитом поедал мясо, нанизывая его на нож и отправляя в рот кусок за куском. Когда он в очередной раз открыл рот, женщина заметила, что у него не достает нескольких нижних зубов, но это было не столь важным.

Полукровка с завистью проводила очередной кусок глазами и вернула шее исходное положение.

– Сам ты Морковинка седая, с незабудками! – обиженно заявила женщина. Лэр ничего не ответил, а Хью изобразил смех, правда, ничего, кроме чавканья из его горла не вырвалось, – Рэ меня зовут. А тебя Лэр, а этого Хью. И еще есть Гойн.

– Долго ты уже не спишь? – вместо ответа поинтересовался сидящий рядом.

– Не очень. Но вполне достаточно для того, чтобы услышать ваши имена. Чего вам надо?

– Что ж, Рэ, раз ты хочешь перейти к делу, то я не против. На самом деле нам от тебя ничего не надо было, пока ты не стала преследовать Ийку. Ты перепугала девочку, заставила ее выдавать место нахождения ее приятелей, погналась за ней… Ийка утверждает, что ты много раз могла ее избить, ударить, убить, в конце концов, – Зачем же ты погналась за ней, если не хотела вредить?

– Хотела узнать, где прячутся ее приятели и к ним ли она побежала.

– Зачем? Хотела вернуть свои деньги?

Этот человек знал, что дети забрали у Рэ кошелек, вероятно, именно ему и принесли украденное. Он задавал интересные вопросы, простые, но на которые у женщины не было разумного ответа. Она и сама не знала зачем решила погнаться за мальчишками. От обиды, из мести, просто чтобы узнать кто они такие. Пожалуй, больше всего потому, что не понимала, как допустила, что ее обокрали. Не приставив никакого оружия к горлу, не поугрожав, просто подошли и взяли.

Обманутое доверие ударило по самолюбию, хотелось хоть что-то сделать.

– Не знаю, – честно ответила Рэ, – Эмоции захватили. Расстроилась, что меня обманули, тем более дети, и решила посмотреть на воришек. А на кошель мне плевать, я могу еще заработать. Если им нужнее, могли попросить, а не красть.

– И ты бы дала им деньги? – усмехнулся Хью. Рэ обернулась, чтобы посмотреть, как мужчина облизывает тарелку. На его бороде блестел жир. Обглоданные кости он сунул в карман, – Незнакомым детям, которые просто попросили?

– Отдала бы. Мне не жалко.

– Ты либо сумасшедшая, либо из служек этих, божественных. Что одно и то же, и непонятно, что хуже, – авторитетно заявил жилистый враг, – Или врешь. Но что-то мне подсказывает, что ты не лгунья, а скорее больная.

Рэ пожала плечами. Манеры Хью ничуть ее не удивили и не вызвали никакого отторжения, она и сама вела себя похожим образом, пока Эйэ и братья не начали ее отучать от варварского поведения. Ни бедняки в городах, ни охотник из «Рогов и Хвостом», ни кто-либо еще, с кем до этого была связана жизнь полукровки, не высказывал претензий, когда она облизывала пальцы, миски, чавкала или накладывала себе что-то руками. У свэтов воспитание в корне отличалось, со временем Рэйара подстроилась, привыкла к новому, прилежно вела себя, чтобы стать полноценной частью их общества, но никогда не пыталась осудить тех, что поступал иначе.

– Чего вам от меня надо? Хотите меня ограбить и убить? – вместо ответа на вопрос спросила перевертыш.

– Мы не станем убивать одинокую женщину, – возразил Лэр. Кажется, он хотел что-то добавить, продолжая скалиться, но передумал, сам себя остановил и перескочил на новую тему. Жаль, Рэ хотелось узнать, что же такого скрывает человек, – Мы всего лишь хотим разузнать про тебя побольше, красавица. Расскажи, кто ты и откуда. Раз уж тебе не жалко раздавать деньги нуждающимся, то все остальное должно быть не менее интересно. Ты в городе новенькая, скорее всего, в Загородье пришла из любопытства, а может и вовсе случайно. По ошибке? Ребята рассказали, что ты пыталась убедить стражников пропустить тебя. Разговора они не слышали, но иной причины давать им деньги я не вижу. Тебя обманули, забрали монеты, но не пропустили. Многие новички попадаются на это, а бывает, по два и три раза в одну и ту же яму падают, а запомнить не могут. В Загородье тебя никто раньше не видел, я бы знал. В Нижнем городе ты тоже не осела, там я тем более бы тебя заметил.

– Может и не заметил бы. Там много людей живет, – возразила Рэ. Ее интересовало и то, как пацанята проскочили мимо так, что она их не учуяла. Теперь знакомые запахи окружали ее. Может, они пришли позже? Это бы все объяснило.

– Заметил бы. Необычная у тебя внешность, непривычная для наших мест. Таких я еще не видел, – рука Лэра легла на бедро Рэйары, и она очень пожалела, что привязана. Сейчас самое время для того, чтобы хорошенько ударить человека. Пальцы чуть сжали ногу, прошлись вниз, а после вверх, щеки женщины вспыхнули, а сероглазый продолжал смотреть на нее и бесстыдно гладить, – Ты полукровка, не человек. У меня нюх на полукровок.

– Да уж, всех уже обнюхал, а некоторых не по разу, – хмыкнул в ответ Хью. Рэ чувствовала, что кроме троих – а третий мужчина стоял за спиной и его никак не удавалось разглядеть – в помещении есть еще, не считая мальчишек, но пока они где-то далеко. Стоит учитывать это, если придется драться. И если она сумеет освободиться.

– Не смущайся, я понимаю, что многие плохо относятся к полукровкам, но я не из этих, – русоволосый не убирал руки с бедра. У него была теплая ладонь, а мизинец, отрезанный до половины, украшал массивный золотой перстень с рунами. Необычная побрякушка для предводителя мелких хулиганов. Надо было заставить его убрать руку, но прикосновения не вызывали отвращения. Мысль, что они довольно приятны, смутила женщину пуще прежнего, и она отвернулась. Лэр воспринял движение по-своему, – Я не хочу причинять тебе боль, ничего подобного, только узнать, почему ты оказалась здесь и кто ты. Не бойся… Я бы развязал тебя, но пока не знаю с кем имею дело и не могу подвергать опасности людей.

– Полукровка я, ты прав. Интересно какая?

– Да.

– Наполовину свэт, – а какой смысл скрывать? Рано или поздно ее увидят в компании братьев и тогда все равно поймут. Обычно группы приключенцев могли быть разношерстными, но не в случае сборища представителей древнего народа. Такие принимали к себе только тех, кто имел с ними кровное родство. Хотя бы на треть или четверть, но обязательно, – Знаешь, кто такие свэты?

– Слышал. Видел одного в Средоточие пару раз, но близко никогда не подходил. Свэт… Ты приятнее выглядишь чем тот свэт. И полукровку видел, на нее тоже не походишь. Хотя… – мужчина убрал теплую руку и подвинулся ближе. От него пахло кислой выпивкой, мясом, костром и позабытым уже приятным уютом, – Сейчас я развяжу тебе ноги, но не делай глупости. Мы же должны доверять друг другу, чтобы мирно разойтись, верно? Итак, ты давно здесь?

– Не очень. Я прибыла с семьей. По делам. Но я заблудилась и попала сюда. Хотела выбраться до темноты, но пока нашла куда идти, ворота закрыли. А потом ты все знаешь.

– Понимаю, почему ты разозлилась на детей – тебе было страшно. Понимаю, мне и самому бы не понравилось, окажись я в незнакомом месте, тем более в одиночестве. А быть женщиной при этом и вовсе непросто, – Лэр обхватил ногу, завел руки за ножку стула и быстро расправился с первым узлом. Давление около щиколотки прекратилось, – Тебе стоит быть осторожней, красавица. Я и сам, когда ты пришла, подумывал, что бы с тобой этакого сделать. Может, что-то тебе бы и пришлось по вкусу, от меня женщины обиженными не уходили, но не думаю, что все. Да и мои люди вряд ли бы просто тихонько стояли в стороне и смотрели. Ты могла бы не нарываться на неприятности, а остановиться на постоялом дворе, тем более деньги у тебя были. И есть.

– Я не боюсь, – уверено заявила Рэйара. Взгляд продолжал нервировать ее, но она только выпрямилась и с вызовом посмотрела в ответ.

– Очень зря. Неужели ты не понимаешь, что с тобой могут сделать здесь?.. Или где-то еще?

Веревки продолжали стискивать руки, но одна нога уже полностью освободилась, а на второй Лэр развязывал последний узел. Он говорил про опасность, но не понимал, что на самом деле это ему следовало бы опасаться. Смена облика, и Рэ запросто разорвет веревки, а после поквитается с теми, кто ее схватил. Она перегрызет им горло быстрее, чем те сообразят позвать кого-нибудь на помощь.

Скорее всего, если очень постараться, то она справится со всеми до того, как хоть кто-то решится бежать. Но и на улице она запросто догонит беглецов, даже если они успеют добраться до второго этажа и вылезти через окно. На первом все проходы забиты досками и завалены камнями. В полузверином облике женщина становится еще сильнее, ярость подгоняет ее, и разбить тонкие, местами начавшие гнить от времен деревяшки – задача посильная. Расположение дома вдали от основных строений защитит ее от проблем с горожанами.

Лэр не понимал, кого принял за жертву, не понимал, что охотник на самом не он.

Рэйара не хотела вредить людям. Пусть они придушили ее, пусть привязали, но они заботились о своих же. Девочка привела Рэ сюда потому, что надеялась на помощь. Она доверяла Лэру, Хью и прочим. Скорее всего, они защищали попрошаек и воришек. Потому, что это было выгодно или потому, что хотели защитить? Люди часто восставали друг против друга, полукровка видела это, сталкивалась с этим и постоянно осуждала, но они, порой, особенно для выживания, создавали невероятные союзы, настоящие семьи, не имея при этом родственных связей и защищали друг друга.

Люди запросто принимали к себе тех, кто отличался цветом кожи или волос, ростом, телосложением, манерами и развитием. Они находили место любому, если того требовала выживаемость. Люди умели объединяться с любыми другими расами – даже сейчас улавливался запах вэйшей, калнсов, зэмэсков и, кажется, даже глиэмезов. Ни один другой народ не мог похвастаться способностями к подобному принятию всех и каждого. Да, порой быстроживущие переключались на ненависть и тотальное уничтожение всего и вся, это тоже у них получалось отменно, но об этом думать не хотелось.

– Как я и говорил, ноги свободны, – защитник воришек снова погладил по ноге полукровку и встал. Рэ задрала голову и поморщилась, ей не нравилось смотреть таким образом.

– Вы какие-то местные воры?

– Можно сказать и так, но это не единственное, чем мы занимаемся, – Лэр обошел стул. Теперь, когда он находился сзади и Рэ не могла его видеть, женщине стало не по себе. Она не любила, когда не могла полностью контролировать ситуацию и еще больше терпеть не могла, когда кто-то вставал за ее спиной.

– Может, ты ей еще расскажешь всю нашу подноготную и места сбора на карте обозначишь? – Хью, закончивший с трапезой, стал заметно злее. Женщина могла его понять, – Возьми ее, раз она тебе по душе, а потом быстренько по горлу чиркнем и в канаву – чего нянчиться, не понимаю!

– Не надо меня в канаву! – Рэ повернулась вместе со стулом, чтобы не находиться спиной к врагу.

– Не мешай и сиди смирно, – приказал ей Лэр. Рэ фыркнула, но послушалась, – Видишь, Хью, не нравится девице твой вариант решения проблем. И будь как-то повежливее, вот потому у тебя и жены нет, что ты только и делаешь, что берешь и по горлу чиркаешь.

– У меня их нет потому, что я свободу люблю. Принадлежу сам себе, ни перед кем не отчитываюсь и живу в удовольствие…

– Ничего ты в смысле жизни не понимаешь, – хмыкнул главарь, а после обратился к Рэ, – Не бойся, у меня есть свой вариант. Сейчас я развяжу тебя и провожу до выхода. Расскажу, как дойти до постоялого двора, лучшего из тех, что есть. Думаю, ты не пропадешь. Я дам тебе на комнату и горячий ужин, остальное, уж прости, нам нужнее. Ты уйдешь, а утром вернешься к своей семье и больше не станешь здесь бродить и искать неприятностей. Лучше всего будет, если ты забудешь, где и кого видела. Я не вижу толку в том, чтобы убивать тебя, тем более после того, как ты пожалела Ийку. В мире не так много добрых людей, пусть и полукровок, чтобы ими разбрасываться.

– О, да, ты ее исключительно из-за доброты хочешь отпустить, – теперь Рэ видела жилистого приятеля похитителя и то, как выразительно он кривляется, – Из-за души еще скажи. Хорошей такой, выпирающей из рубашки души. Тьфу! Как обычно…

– Ты язык-то придержи, Хью, мы с тобой после поговорим. Итак, Рэ, мы договорились? Не станешь кричать, вырываться, бить меня или требовать свои кошели обратно?

– Не договорились. Мне нужен мой кинжал и нож.

– Хороший у тебя свежевальный ножик, может если окажется у тебя в брюхе станет еще лучше, – буркнул Хью, и женщина в ответ оскалилась.

– Не люблю препирательств, – оповестил Лэр, – Рэ, твоя семья может купить тебе новые.

– Она может и купит, да, но мне нужны эти. Клинок можете забирать, второй кинжал тоже, но тот, с коричневой рукоятью и мой нож мне нужны. Я без них не уйду. Они…. Они важны мне как память. О тех, кто мне дорог.

– Так попроси их подарить тебе еще что-нибудь, – предложил, закатив глаза Хью, – Похлопаешь им глазками, покажешь свою большую душу и все.

– Они мертвы, – Рэ понизила голос. Ей не хотелось, чтобы человек услышал, но и молчать она не желала. Хью взглянул на нее, нахмурился и отвел взгляд, а Лэр развязал руки.

– Хорошо. Я отдам тебе это, раз это так важно. Но только после того, как мы выйдем отсюда. Мало ли тебе придет в голову напасть на моих людей? – русоволосый подмигнул женщине. Она молча поднялась на ноги, прикидывая расстояние.

В принципе, пару секунд превращения и она запросто свернет шею Хью и разобьет голову Лэру. Оружие будет у нее в руках. Но стоит ли убивать ради того, что ей и так собираются вернуть?

– Ладно, – согласилась на. Ее пленитель стоял рядом с ней и Рэйара, наконец, могла смотреть на него нормально. Наверное, полукровка переоценила их разницу в росте, он был немногим выше женщины, но крепче, плотно сбитым. Одежды туго обхватывали небольшой живот, похоже, сегодня человек знатно наелся и был не прочь выпить.

Мужчина отличался от Эйэ, можно сказать, он был полной противоположностью. Теплым, эмоциональным, с живым лицом, не боялся проявлять себя и кривляться, настоящим, таким, который находится и живет, прямо здесь и сейчас. Доступным и обычным, без излишеств в виде множества стенок, через которые сложно, а порой и слишком утомительно пробиваться.

Лэр отступил, подошел к клинкам и сунул их себе в ножны – и меч и кинжал. Охотничий нож, за неимением места, пришлось убрать просто за пояс. Он поднял сумку женщины и протянул её.

– Твои склянки мы не трогали, и другие вещи тоже. Это нам без надобности. Хочешь, чтобы Ийка вернула тебе плащ?

– Нет, пусть оставит себе. Я могу купить другой, а она – вряд ли, – когда мужчина передавал ей баул, Рэ случайно коснулась пальцами теплой ладони и вздрогнула. Настолько живым и приятно обжигающим в ее компании не казался никто. Вечно холодные руки свэтов согревались только от прикосновения к сестре или у костра. Здесь же, в довольно холодном помещении, человек был обжигающе-горячим.

Лэр улыбнулся и Рэйара, закинув на плечо сумку, ответила ему тем же.

– До утра недолго, можешь посидеть здесь, если хочешь. У нас остались жареные крысы и немного похлебки, и мы всегда рады поделиться с женщинами. Тебе хорошо досталось, твоя рука выглядит не лучшим образом, – только сейчас Рэ поняла, что кто-то перевязал ее рану, – У костра можно погреться, а после я покажу, как идти к воротам. А может, Ийка проводит тебя. Не бойся, если бы мы хотели тебе что-то сделать…

– Я не боюсь, – Рэ немного слукавила, страх все еще не покидал ее, – Я бы…

Перевертыш замолчала и вдохнула. До носа донеслись знакомые запахи – свэты. Этого не могло быть, тем более сейчас! Братья могли найти ее утром, но сейчас – невозможно. Вот только нос еще никогда не обманывал. Женщина повернулась в сторону забитого досками окна, Лэр тоже насторожился, а Хью поднялся с места. Доски задымились и через мгновение языки пламени охватили их целиком.

Лэр схватил перевертыша за руку, намереваясь увести за собой, кажется, он хотел помочь, но Рэ воспротивилась.

– Это за мной, братья пришли. Нет, погоди, они ничего не сделают вам! – Рэ крикнула вслед убегающим в сторону коридоров из мебели. Лэр задержался, Рэ чувствовала его запах до тех пор, пока доски не разлетелись в разные стороны.

Первым в проход забрался Эйэ, вооруженный тонким мечом, который излучал оранжевый свет. Вторым просунулся Алорэ, а за ним Фэ, Наэм, последними – Таэль и Бау.

– Рэ, ты в порядке! – лекарь поспешил к сестре, пока остальные осматривали помещение, – Мы опасались, что переход мог кончиться не хорошо, и не меньше, что ты попала в передрягу. Что с рукой?

– Расщепило. Что вы здесь делаете? Как вы прошли через ворота вечером?

– Нас провели. Мы искали тебя все время, с самого прибытия, – Таэль отправил Бау вперед, на разведку. Наверху скрипнули доски, – Там кто-то есть!

– Просто дети, ничего страшного, – Рэ не хотелось смотреть, кто кого переборет, да и люди с полукровками показались не такими уж и дурными. Тем более, она слишком устала, чтобы принимать участие в каких-либо перепалках и что-то кому-то объяснять.