Огос. Ночи бордовых лун. Часть вторая бесплатное чтение
Глава 1
Юджин бежала прочь от ненавистного Сулима, преследуемая десятком всадников. Ей не верилось, что столь долго планируемый побег мог провалиться.
Прирученная птица вынесла ее за пределы крепости и бежала за ней какое то время, выгибая шею и жалобно вскрикивая. Но, привыкшая к крепости, не смогла ее покинуть и, остановившись, продолжала звать ласковую хозяйку, неизвестно почему бросившую ее на произвол судьбы.
* * *
А теперь она, сжавшись под облезлым кустом, слушала, как он звал ее. Ноги отказывались ей служить. Надо хоть немного отдохнуть. Спрятаться и отдохнуть.
– Ты же теперь понесешь от меня! – доносилось до Юджин, – Как ты будешь растить дитя одна? Я дам тебе все! Иди же, иди же ко мне!
«Не дождешься!» – мысленно рявкнула девушка, из рассказов старших подруг знающая многие нюансы, позволяющие судить о том, что материнством тут пока и не пахнет. «Когда же ему надоест? Ну не хочу я всю жизнь провести в этом Сулиме. Мне надо домой. Там отец. Что с ним? В прошлый раз его хватил удар. А если теперь он… нет. Только не это. Надо что-то делать!» Топот конных был все ближе. Юджин до смерти захотелось стать тем самым кустом, за которым она пряталась, что бы прошли мимо, не заметили.
Юджин почувствовала знакомое ощущение, почти такое же, как перед тем, когда из нее впервые показалась лапка. В глазах потемнело, и мир мгновенно переменился. Девушка стала острее воспринимать солнечный свет, падающий на нее и внезапно поняла, что в земле, оказывается столько вкусного! Тело словно стало легче. Юджин раскинула руки, на которых уже начали проступать листочки. Подставила солнцу изменившееся до неузнаваемости лицо и тихонько запела. А еще какое-то время спустя, рядом с невзрачным горным алдонным кустом, появился еще один. Молодой, пушистый. На гибких, упругих ветках, мотались на ветру остатки разодранного шипами платья Ланы Сарост.
Оберли несколько раз останавливал взгляд на непривычно сочном и зеленом алдонном кусте, росшем вдоль дороги. Он разительно отличался от остальных, чахлых и пыльных. Но мысли его были заняты другим. Отец отстранил его от судейства за спасение Юджин. Оберли автоматически лишался всех присущих ему привилегий – права голоса, возможности выбора и доступа к казне, который ранее ему был открыт. А теперь, когда Юджин сбежала, ему грозило обвинение в измене. Это означало конец карьеры.
Конец жизни обеспеченного человека. Отец не простит. Юджин забрала у него все. Все, что у него было – отца, положение в обществе, доверие близких и … сердце. Это чертово сердце, которое нестерпимо орало и ныло, грозясь разорвать сковывающую его грудную клетку. Зачем я ее встретил?
– Юджи-и-и-и-ин!
***
Риплай ловила незримые нити, потоки, направленные с севера на юг. Нити, по которым ориентируются мигрирующие птицы, которые кривятся лишь там, где происходят необъяснимые явленья, где стираются границы между сном и явью, где даже не знающие, простые люди попадают в междумирье. Те, кто выбирался и не сходил с ума – кое-что рассказывали. А все больше отмалчивались. И, как могли, сторонились всего, что было связано со «злыми», «порчеными» местами. И, тем более, знающих, тех людей, которые могли такими пользоваться.
Почтенная баула забыла о времени, отыскивая нужный ей поток. Невесомо легкий сверток, прикрепленный к желтому брюшку маленького жучка с голубоватыми крыльями под хитиновой коркой, был адресован Солите вир Борди, матери пропавшей без вести девочки. До сих пор почтенная баула Риплай продолжала держать ее в курсе дел. Жучок и его собратья, способные улавливать нужное направление, курсировали с завидным постоянством, поддерживая дружеские отношения разделенных расстоянием женщин. Но на этот раз известия были тревожными.
Ундо Норис, при последнем разговоре, невзначай обронил, что на его листе судеб, линия Юджин изменилась, в сравнении с той, что была на предыдущих листах. Да, она продолжается, но что стало с цветом! Такого Норис еще не встречал! Вершителя и прорицателя, по-видимому, волновала не столько судьба девочки, сколько новые возможности, которые открывала иномирная бумага. Но больше всего он опасался, что эта вещица, оторванная от родного мира, в условиях Огоса постепенно утрачивает свои свойства. Такое уже случалось. Но чутье Риплай говорило ей, что дело не в бумаге…
***
Нора, сидя перед зеркалом, расчесывала длинные черные пряди волос. Она думала о тех двоих, которых обнаружила недавняя экспедиция. Мелони Нора не узнала. Когда из поднебесья спустился уставший и лохматый летун и срывающимся голосом сообщил, что обнаружил два тела на уступе, у Норы перехватило дыхание. Несмотря на то, что уже с трудом удерживалась в седле, она почувствовала прилив сил. Оказалось, что прямого подъезда к этому месту нет. Придется карабкаться вверх.
На привал времени не хватило – Ронбизи Малева погнал первую партию людей наверх. Нора, забравшись в телегу, упиралась и кряхтела, вытаскивая из нее запасы провианта – один за другим вокруг стоянки опускались измученные летуны. Норис, несмотря на свою карту, прихватил еще одну девицу на кухонные нужды, но та еще на выезде из Бравика умудрилась упасть с лошади и сломать лодыжку.
Все, оставшиеся внизу, нетерпеливо поглядывали наверх. Казалось, вот-вот все решится. Но время шло, и ничего не менялось. Не спускался вниз измученный, но счастливый от своего успешного спасения Мелони, не искал взглядом Нору опомнившийся Кордэл. Ничего, кроме непонятных фраз, которыми обменивались ученики Нориса со своим учителем, стоявшим неподалеку от Норы.
Начиная терять терпение, она оторвалась от процесса угощения летунов и тронула прорицателя за рукав.
– Ну что там?
Ответом был взгляд, от которого Нора похолодела. Так смотрят на прокаженных и на змей. Отшатнувшись вначале, она повторила попытку. Стерпев непримиримую неприязнь в глазах вершителя, Нора спросила еще раз, всем видом давая понять, что так просто он от нее не отделается.
– Они живы?
Норис, в свою очередь, поразившись не то наглости, не то смелости этой сулимной кружевницы, ответил просто потому, что не хотел более отвлекаться.
– Выясняем. Спустим – посмотрим.
Нора открыла рот, но вопрос так и остался непроизнесенным – летуны поднялись в воздух и, соблюдая определенную дистанцию, поднялись на уступ. На нем развернули широкое полотно и, шумно переговариваясь, приступили к делу. Что они делали, Нора не видела. Только взволнованные голоса и спины тех, что стояли ближе к краю. Там, на уступе, столпилось человек восемь. И еще две дюжины ждали внизу.
Шея затекла, ноги по щиколотку увязли в грязи. Солнце сюда мало проникало, и казалось, что гроза была вчера, а не три дня назад.
Двое отдалились от группы и зависли в воздухе, принимая канаты из рук еще стоящих на скале. По спине пробежал неприятный холодок. Значит Мелони и Кордэл не могут передвигаться самостоятельно?
Полотно натянулось, и ребята начали подниматься. Сначала осторожно, подлаживаясь друг под друга. Затем все более уверенно. Нора видела, как они напряжены. Значит, несут живых? Или это последняя дань уважения «почти национальным героям Бравика»? Затаив дыхание, следила за движением этой странной процессии.
Наконец ребята начали спуск. Нора вздрагивала, стоило одному из них замешкаться. Так, словно была одной из тех, кто маневрировал в воздухе с намотанным на руку канатом. Четверо – по каждому углу полотна. Еще четверо – страховали, паря рядом и советуя. Ближе к земле, страховщики ринулись вниз, и, встав на землю, приняли драгоценный груз на руки, осторожно опуская в мокрую траву.
Нора рванула вперед, обгоняя Нориса и всех остальных. Но то, что она увидела, заставило ее отшатнуться: на выцветшем полотне копошилось, еле ворочая руками и ногами и издавая странные звуки, четырехногое, четырехрукрое, двухголовое существо, практически ничем не напоминающее человека.
– Что это? – вскрикнула Нора и была тут же откинута мощной рукой Ронбизи Малева, который, подскочив к невиданному зверю, принялся вопить:
– Уберите от него эту пиявку! Это он не может дышать! Мой сын еще может выжить!
И принялся отдирать одну голову от другой. Существо закричало все тем же двоящимся голосом. Теперь уже Нора заметила, что одна его половина была значительно активнее второй. И только теперь, подойдя ближе, и присмотревшись лучше…
Нора стояла позади всей толпы. Люди протискивались мимо нее и ругались, что стоит столбом. Нора же, зажав рукою рот, не могла сделать и шагу. Этого не может быть… это не с Мелони…там кто-то другой, просто похожий…
Расческа со стуком упала на пол. Нора вздрогнула и очнулась от воспоминаний. Теперь они, сросшиеся, беспомощные как новорожденные, лежали в лаборатории Нориса под неустанным контролем его учеников.
Великий Норис запретил их разделять, несмотря на требования отца Кордэла. Единственным доводом, который смог его остановить, было то, что если Кордэл на это пошел, значит, это решение было им обдуманно и принято осознанно. Он знал, что делал. Осталось только дождаться, пока кто-то из них окрепнет настолько, что сможет говорить.
И все ждали.
***
Великий вершитель и прорицатель ундо Норис одержал новую победу, после долгих ночей кропотливой шифровки заветной карты судеб. Недавнее открытие, показавшее отсутствие у его ученика одного из внутренних органов – сердца, прояснило ситуацию. Теперь становилось ясно, почему линия Дилуна расщеплялась на две тончайшие, одна из которых уходила в небытие. Но уходила четкой, не оборвавшейся. А другая практически сливалась с линией сына Малева. Из этого ундо Норис произвел заключение, что: либо недостающий орган был извлечен из тела с умыслом и теперь находится вне зоны видения прорицателя, либо имела место быть роковая случайность, отделившая плоть от плоти, но дающая и той и другой возможность существовать автономно, независимо друг от друга. То есть остается слабая, но надежда на то, что возможно, каким-то неведомым способом, все-таки удастся эти две плоти объединить…
Ундо Норис в очередной раз прошел взглядом по карте. И еще эта блудная девка… Бордивская недотепа… мечется по карте, как полоумная, сталкиваясь почти со всеми на ней… А про эту, из Сулима, он даже думать не хотел, но приходилось. Ее бледно-желтая выплетала такое кружево… что Норису становилось не по себе. Ее надо как-то ограничить… или удалить куда-нибудь, на время. А то, как бы она тут со своим кружевом не наделала бед…
Ундо Норис заготовил новую порцию необычной бумаги и закрыл дверь на запор. Драгоценный запас таял, а посылать за новой – некого. Мелони не ходок. Нариз – неизвестно где, Кордэл – в связке с Дилуном… А остальные…
– Дожил! Учил, учил. Бился с ними, бился… А на старости лет и помочь некому!
Норис частенько жаловался самому себе. И это притом, что с появлением в доме Ливины, с него была практически полностью снята забота о хозяйстве. Девушка, воспитывавшаяся в деревне, в многодетной семье, с радостью взялась за дело. Сначала ненавязчиво предлагая свою помощь и натыкаясь на грубые отказы. Затем, в отсутствие великого Нориса, когда чаще всего и происходили всякие казусы, которые обычно случаются, если орава подростков остается практически без надзора старших (Риплай была не в счет, ее считали «своей в доску», а мнение приезжих молодых орфеев редко когда волновало). Дошло до того, что Дин Норис допустил прилежную ученицу в лабораторию, хотя никогда, ни одна женщина не имела права туда входить без него. Ливина, спокойствием и уверенностью, внушающими уважение, покорила недоверчивость вершителя. Теперь она заведовала всем, начиная от сбора урожая и плана работ на неделю, заканчивая выбором сорта чая для привередливого учителя и сортировкой бумаг на его столе. Норис видел ее титанический труд, но иногда так хотелось почувствовать себя несчастным и брошенным, посетовать на судьбу и неблагодарность учеников…
***
Женщина тропилась. Ей нужно было перед отъездом закончить все дела, решить все вопросы. Светлые волосы не выдавали седины, а сама она выглядела молодо для своих лет. Наскоро собранная походная сумка уже стояла на полу у двери.
– Ты надолго? – женщина вздрогнула, обернулась.
Мужчина, немного старше ее, стоял в дверях, невозмутимо оглядывая ее попытки справиться с необъятным рюкзаком, забитым сушеными травами.
– Лучше б помог. – Она сдула непослушную прядь, выбившуюся из высокой прически.
– Помочь тебе сбежать? Куда ты идешь?
Женщина со злостью дернула застежку.
– Мне надо.
– И сильно надо? – он покрепче закрыл дверь и присел на корточки рядом с ней.
– Очень. Позарез.
Мужчина потер задумчиво подбородок.
– Ты МНЕ можешь сказать?
Женщина нервно вскрикнула и пнула рюкзак.
– Что бы ты разнес это по всем инстанциям? Тебе же ничего нельзя доверить! У тебя хроническое недержание речи!
Мужчина приподнял бровь, – Ты же знаешь, у меня есть определенные обязательства…
– Вот именно из-за этого не хочу подвергать тебя искушению.
Некоторое время оба молчали. Женщина паковала вещи. Мужчина держался поодаль.
– Я тебя еще увижу? – наконец спросил он. Женщина вскинула огромные глаза.
– А тебе это надо?
Он явно хотел что-то спросить, но не решался. Собравшись с духом, произнес:
– Едешь к нему?
Женщина вздрогнула.
– Не твое дело. Уходи, я должна все успеть.
– А если… я сообщу кое-кому?
– Да ты только и делаешь, что сообщаешь! Иди, звени! – Женщина сорвалась на крик и резким жестом указала на дверь.
– Что тебе еще надо? Чего тебе не хватает? У тебя есть все, о чем может мечтать женщина! Хватит гоняться за призраком прошлого! – Лицо мужчины пошло красными пятнами.
– Я все сказала. – Женщина перекинула рюкзак через плечо, сунула ему в руку ключи и подхватила сумку. – Дверь закроешь.
Мужчина проводил ее взглядом. Уверенной походкой она покидала место своего прибежища. Ни о чем не жалея.
***
Ливина смотрела вслед заходящему солнцу. На душе было тяжело. Вспоминая прошедшие дни и ночи, она приходила к выводу, что ее великий учитель далеко не всегда оказывается прав. Ей и раньше приходилось слышать разговоры о том, что он играет судьбами людей, как ребенок игрушкой, но всегда не придавала им особого значения, принимая за обыкновенные сплетни. Теперь поверить пришлось…
Мелони – Кордэлу становилось все хуже. Старания Риплай и остальных прикрепленных к уходу за переходящими не приносили должного результата. Ночь сменяла день, а окружающие так и не смогли вытянуть из них ни слова. А время шло.
Ливина вспоминала, как эта новенькая, Нора, кажется, просила Нориса позволить ей хоть ненадолго увидеться с Дилуном. Но тот, отмахнулся от нее как от назойливой мухи, и, если Ливине не показалось, с какой-то брезгливостью. Девушка поежилась от неприятной дрожи. Она не понимала отношения Нориса к этой милой, вроде бы, молодой женщине.
Ливина молча перевернула небольшой листок картинкой вверх. Замысловатые линии переплетались разными цветами. Сегодня она тайно пошла против воли своего учителя. Она украла клочок заветной бумаги у прорицателя Нориса и, вопреки запретам, подсмотрела линии судеб. Сбросить картинку ей не представляло труда – она давно практиковалась, готовя радостные открытки к праздникам.
Он не хочет выпускать Мелони из этого состояния. По каким-то причинам ему это удобно. Здесь же ясно видно – линия Норы прилегает к его почти вплотную. Ей действительно надо быть рядом с ним.
***
Влага осела на нежных, еще не загрубевших веточках. Ночная роса покрыла небольшой придорожный кустик прозрачными жемчужными каплями. Кустик наслаждался наступившей прохладой после жарких, палящих лучей забирающих скопленный сок. Кустик распрямился, набирая порами крохотные капли росы. Как хорошо! Если бы еще не мешали так корни соседей. Слава богу, кустику повезло – он рос в некотором отдалении от остальной братии и на него, пока не перекинулась алдонная парша, заставляющая сочную листву ежиться и желтеть. Ветер слегка колыхал листву.
«Где ты? Я зову тебя, слышишь? Где ты? Мне нужен твой голос! Мне страшно и больно без рук твоих… мне НАДО тебя рядом… твои слова, твои мысли… ты весь…»
Плачет и бьется алдонный куст на ветру. Плачет и стонет, зовет. Ветер холодный пронизывает, треплет его листву. Просит о помощи, сам не зная кого.
«Надо, мне тебя надо! Где ты! Спаси, согрей, прижми сладко и нежно… крепко… Не отдавай меня! Защити меня! Дай вволю наплакаться на твоей груди! Не оставляй меня больше… НИКОГДА НЕ ОСТАВЛЯЙ!!!»
Но ветер все треплет и треплет зеленые листья, не слыша молитвы, отчаянного крика немого алдонника, который и сам понимает, что все бесполезно. Просто не может остановиться…
Затих. Смирился. Подавляя остатки желаний, приспособляясь к окружающему миру. Тишина. Только подвывание ветра, заблудшего среди камней.
«Поплачь, – шепнет кто-то рядом, – поплачь, легче станет. Освободи душу. И смирись. Все так живут. И мы так жили…»
«Но я не хочу ТАК!»
«И мы не хотели… Куда деваться? Жизнь такая…»
«Где ты?!» – Отчаянный крик почти прозвучал, словно наэлектризовав воздух, – «Где ты!?!»
«Смирись…»
«Где ты…»
Жалкое теплится, ноет и плачется, дышит отчаяньем, в землю вгрызается. Так и коробит, и крутит и вертит кустик алдонный ледяной ветер.
…То ли сон, то ли явь… то ли со мной, то ли с кем-то… На бирюзовых, на простынях жаркое пламя – бардовое лето. Лето, где ночи прозрачней росы, лето, где мыслей плохих не бывает, лето, где взглядом одним зажигает ОН две бордовых сестрицы – луны. Лето, где нет еще прикосновений, лишь сумасшествия жгучая страсть, полно загадок и смутных видений, лето с желанием просто пропасть… то ли сон, то ли явь… то ли с кем-то, то ли со мною…это не то, что хотела тогда…что-то другое, что-то плохое…кажется, жжется и жжется ОТСТАНЬТЕ!!! Стыд мой и душу терзать перестаньте! Не отпускает виденье скупое, про то, что случилось, про что-то плохое…
***
Скоро, еще немного осталось. От волнения ее забросило немного в сторону от места. Еще немного.. и в обрыв. Но повезло, даже странно. Первый раз за много лет ей повезло. Подхватив рюкзачище, она ширкала ногами в направлении «маячка». Шла и думала, что то здесь не то. Во первых сводящее с ума беспокойство, и твердая уверенность, что она должна идти, нет, не идти, бежать сломя голову куда-то.. кто-то как за ниточку несет. И тоска.. разрывающая изнутри, как волчий вой и безысходность волнами, снова и снова. От такого изматывающего напора, женщина едва стояла на ногах. А надо идти. БЕЖАТЬ!
***
Соня проснулась в палате. Голова гудела как колокол. И перед глазами словно мутное стекло. Разглядывала стены, потолок. Блаженная пустота. Никаких мыслей. Пусто чисто и светло. И вокруг никого.
Нехотя оглядывая помещение вокруг себя, Соня поняла, что ей ужасно лень абсолютно все. Лучше снова уснуть. Это так просто. Закрыть глаза окунуться в непрекращающийся гул.
Веки, отяжелев, сомкнулись.
***
Кружила в зарослях алдонника, не понимая. След обрывался, но свою дочь Солита так и не нашла. Сердце заходилось от быстрого бега. Глаза искали хоть какую-то зацепку, хоть что то, что могло ей подсказать. Женщина остановилась, пытаясь успокоится. Начинающаяся паника могла ей только помешать. А по щекам уже катились слезы.
Она часто натыкалась на следы подков. Если Юджин увезли, или сама уехала, то ее бы не держало здесь как на привязи. Солита отходила от зарослей несколько раз, но все время ее возвращало назад.
Поняв что суетное метание ничем не может ей помочь, выбрала место в окружении кустов, расстелила плащ, открыла свой рюкзак, достала несколько пучков из трав и коробок с сухим огнем. Порошок от переходящих, который воспламенялся при соприкосновении с водой. Положила горстку трав перед собой, насыпала огня и капнула водой. Раздался тихий треск и заиграл огонь.
Времени мало, нужно успеть открыть видящее око пока не прогорит трава. Женщина глубоко вдохнула пегий дым и замерла. Бестолково скачущие мысли выровнялись. Приоритеты расставлены. Цели определены. Дыхание стало глубоким и спокойным. Где-то далеко у себя за спиной черно красным облаком увидела удаляющихся всадников. Их окружала злость. Их боялась Юджин. Их боялась ее дочь. Ее маленькая взбалмошная непоседа. Которая должна быть где то рядом. Где то здесь. Солита начала метаться, поддавшись эмоциям и воспоминаниям, но вовремя остановилась. Юджи где то здесь, и она должна ее найти.
Упрямо лез в глаза алдонный куст. Хотя, «лез в глаза» – слишком приближенное определение, для того что «видела» Солита. Это не формы и цвета, а скорее больше содержание. Ощущение от того, что окружает. Ее тянуло к нему. Тянуло туда. Оттуда веяло отчаяньем и чем то странным еще. Приблизила к нему видящее око. Обрывки ткани теплой охрой трепетали на ветру. Ярко красным светились линии вышивки оберега. Солита присмотрелась к знаку и вздрогнула. Непроизвольно оборвав свое видение, вскочила с места и рванула в заросли. Вот он, почти на самом краю, там, где она его и видела. Пышный сочный молодой алдонный куст со свежей зеленью. Только кое-где понизу на листочках появлялись признаки парши, перекинувшейся с соседнего куста. На нем куски разорванного платья. Вот он, тот на котором вышит оберег. На самом деле, он оказался не красным, а тон в тон ткани. Линии… оказались теми же….
Знакомыми до боли. Герб семьи Сарост. Неприметными стежками, чтобы не бросалось в глаза, Лана вышивала их для всех членов семьи.
Юджин… была в нем здесь… Женщину одело холодом, налетели бешеные мысли, захватывая в водоворот. Злые, кусачие, кричащие о самом плохом, что только может быть, схватили ее за горло и начали душить. Вырвался не стон , не крик, сдавленный писк. С усилием взяв себя в руки, Солита вернулась к рюкзаку, достала новую кучку трав, уже в немного другом составе, посыпала их порошком и капнула водой. Встав на колени, вдохнула и втянула в себя дым. Голова пошла кругом. Удержавшись, чтобы не упасть в огонь лицом, поднялась неловко, и присела на корточки перед кустом.
Коснулась тонких веточек и замерла в недоумении. Она держала руки Юджин. Открыла помутневшие глаза. Алдонный куст. Закрыла. Юджин. Измученная и усталая. Потерянная, отрешенная от всего.
– Дочь? – Солита перебрала в памяти состав, опасаясь не переборщила ли с травой.
Алдонник неприкаянно молчал.
– Девочка моя… – прошлась по веткам теплой ласковой волной. Куст затрепетал. Солита, почувствовав отклик, отшатнулась от неожиданности. Ветки словно напряглись, с кустом творилось что то непонятное.
– Подожди! – крикнула Солита, – подожди, не торопись! – НАШЛАСЬ! Это невероятно! Она преобразовала себя в куст! Теперь им надо запустить процесс обратно!
Захлебываясь радостью, трясущимися руками, вытряхнула все из рюкзака.
– Все будет хорошо, родная! …я все-таки тебя нашла!
***
Перебирая между пальцев карандаш мужчина смотрел вникуда.
– Операция прошла нормально, но вам некоторое время необходимо провести в клинике.
– Со мной что-то не так? По сути все сроки моего пребывания здесь уже вышли.
– Поймите, у вас особый случай. Мы должны убедиться, что с вами все в порядке. Вы же не хотите через месяц вернуться на операционный стол? Еще какое-то время посмотрим, понаблюдаемся…
– Сколько?
– Загадывать не будем, но неделей, надеюсь обойдемся. И, поймите, это в ваших интересах.
Выйдя из палаты шумно выдохнул. Зачем он только ввязался во все это. Если всплывут хотя бы намеки на то, что произошло – все шансы лишиться не только карьеры и работы, но и угодить под суд.. Направился в отделение к Знойному.
– Пациент не знает, что с ним произошло. Но на первом же обследовании это всплывет. Ты понимаешь что ты нас всех угробишь? И я не даю гарантий, что он этим вообще долго проживет. У меня выходят сроки, я не могу держать его здесь вечно!
– Я ищу ее. – Знойный опустил голову, и практически уперся носом в стол. – Дай мне неделю.
– Ты понимаешь, что мы рискуем жизнью человека? Зачем вообще я связался с этим. Даже если ты надеешься найти ее, то тот, из кого все это выпало – уже давно мертв. Как хочешь. еще три дня.. и удаляю орган. Я даже нуждающимся не смогу его пересадить без документов. Думай.
***
Тихий стук в дверь заставил Нору вздрогнуть.
– Ты еще не спишь? Можно? – Ливина рыбкой проскользнула в дверь.
Нора неопределенно махнула рукой, то ли приглашая войти, то ли отгоняя плохие мысли.
– Я не займу много времени. Просто хочу что бы ты увидела вот это – Девушка достала из-за пазухи листок со странными узорами. – Тебе это о чем-то говорит?
Нора отрицательно качнула головой. Ливина пристально посмотрела на нее.
– Ты хочешь помочь Мелони?
– А что я могу?
– Вот сегодня и узнаем это… Смотри… это ты.. а это он. И надо что бы эта линия – видишь развилку? Надо что бы она опять вернулась. Иначе он умрет.
– Ничего не понимаю. Я очень хочу помочь ему. Но как? И что это за рисунки?
– Позже все объясню. Будь готова через час, я за тобой зайду. – Ливина заговорчески улыбнулась. Ундо Норис, конечно будет в ярости. Если узнает. Надо постараться, что бы не узнал. По больше сонных трав в вечерний чай не принесут вреда, но сделают гораздо крепче сон.
***
Знойный бежал по темному переулку, преследуя удаляющуюся тень. Он все таки выследил ее. Полоумную магичку, попортившую жизнь ему и многим остальным. Он был обвешан оберегами и амулетами. Из кармана брюк торчал пучок неведомой травы, купленной в эзотерической лавке. Бежал и тихо проклинал тот день, когда подобрал на улице девушку без сознания и притащил ее к себе домой… Проклинал тот день, когда впервые сжал ее хрупкую нежную ладошку. Проклинал себя за то, что полюбил чудовище, играющее чужими жизнями.
Если все меры предосторожности сработают – она его не заметит. Знойный остановился, выбившись из сил. Он отстал на переходе, а эта пронырливая тварь, воспользовавшись моментом, увеличила отрыв. Кулаки непроизвольно сжались. Он должен ее обезвредить, пока она еще чего-нибудь не натворила.
Перед глазами стояло испуганное заплаканное лицо. Мечущийся взгляд. Девушка была явно дезориентирована и не понимала, что с ней происходит. Нарушено и вербальное и визуальное восприятие. Обследование не показало нарушений в мозге. Он функционировал идеально. Значит проблема больше психологического характера. Что же она должна была пережить, что бы сознание так спряталось?… Знойный применил все возможные методики, и они принесли свои плоды. Девушка с каждым днем все больше оживала. Речь восстанавливалась, она, правда, путала слова в постановке фраз, как бывает, когда осваиваешь иностранный язык. Но удивительно было другое. Ее никто не искал. Знойный просматривал периодически всю информацию, все запросы, подходящие под ее описание, но нигде абсолютно ничего не находил. Прошло около года с момента той злополучной встречи. И ему нравилось, как она обнимает его утром. Нравилось, как ходит по дому в его рубашке. Она не помнила ничего до момента их встречи. Но в один день все изменилось.
Они гуляли по набережной, держались за руки. Всеслав не верил своему счастью. Красивый вечер, красивая женщина рядом. И он для нее надежда и опора. Другие мужчины для нее как будто не существовали. Милая, нежная, покладистая. Они остановились полюбоваться на огни, как вдруг парочку окликнула цыганка. Кира испуганно отдернула руку, за которую она ее настойчиво хватала.
Знойный шумнул на приставалу и собрался было уже увести Киру, как вдруг она сама направилась к цыганке. Они долго молча смотрели друг другу в глаза. Знойный окликнул девушку, но она не обернулась даже. Цыганка рисовала в воздухе какие-то линии и завитки. "Сейчас она ей голову заморочит" подумал он, и быстрым шагом направился к женщинам.
Они стояли уперевшись друг в друга взглядом, не моргая. Кира улыбалась. Но не такой улыбкой, которую он привык видеть на ее лице. Это была улыбка хищная и злая.... Всеслав отпрянул.. Она улыбалась все шире и шире, и, вдруг громко засмеялась, запрокидывая голову назад.
Знойный схватил цыганку за руку
– Ты что с ней сделала?! – Цыганка вырвалась. голос и пальцы ее дрожали
– Показала дорогу, по которой ей надо
Кира не останавливаясь хохотала. Цыганка оттолкнула взбешенного мужчину, подхватила юбки и побежала прочь. Смех внезапно оборвался и девушка уже отчаянно рыдала.
Домой в тот вечер шли пешком… Бумажник просто испарился из кармана.
Уже дома, на кухне, Кира рассказала Знойному, что назойливая гадалка как будто за руку ее вела. В разные стороны от них разлетались огромные куски какой-то светлой ткани.
– Я видела маму… – прошептала она, – я не помню ничего сейчас, никак она выглядела, даже цвет волос.. но в тот момент это было настолько яркое и живое воспоминание. Еще видела девушку с которой я ругалась. Мы ссорились и я ее победила на словах. А потом дрались. И драке тоже победила. А когда цыганка убежала, все обратно замоталось…
Всеслав обнял любимую и прижал ее к себе. Этой уличной гадалке удалось, чего он не смог сделать. Она пробудила воспоминания Киры. Он надеялся, что теперь все станет хорошо.. но не тут-то было.
Мягкая и покладистая Кира стала выходить из-под контроля. То бегала по эзотерическим лавкам, то ездила по бабкам и колдунам. Дом заполонили книги подозрительного содержания и запрещенных практик. Всеславу это нравилось все меньше и меньше. Попытки отговорить ее от занятий этими шаманствами привели только к скандалам.
Терпению пришел конец, когда она притащила в его кабинет какого-то неведомого мага и принялась самостоятельно работать с пациентом, в тот момент, когда Всеслава вызвали к начальству. Эта выходка едва не стоила ему места. Он выгнал ее. просто собрал все вещи, которые сам же ей и покупал и выставил за дверь. Больше они не виделись.
Долго еще попадались мешочки с сборами, мензурки с ядами и всякие странные предметы – отголоски чрезмерной активности Киры. Вернулась к ней память благодаря этим колдовским примочкам, или нет – он не знал. Но то, что произошло в его кабинете – намеревался выяснить.
Хрупкий силуэт, судя по звуку, отчаянно сражался с непослушными ключами. Всеслав успел придержать закрывающуюся дверь в подъезд, пока она не захлопнулась. Теперь стоял и думал, как лучше поступить. Заявить о себе сейчас, пока она еще не вошла в квартиру, или потом постучать. Потом может и не открыть…
– Кира.. нам надо поговорить.
Ключи со звоном упали на пол.
***
–Идем, идем за мной, Ливина семенила ножками по ступеням. Нора нерешительно шагала следом. Ей было не по себе от этой ночной вылазки. И этот старый брюзга, со своими заморочками… Он точно выгонит ее, если узнает, что она ходила туда, куда он запрещал. Мелони теперь не в состоянии защитить ее. А кому кроме него она тут нужна…
– Только тихо! – Ливина прижала палец к губам и вошла первой.
Нора замерла в нерешительности. В коридоре за поворотом раздался шум. Пришлось устремиться за Ливиной.
Кордел-Мелони лежал неподвижно. Оба словно высохли. их стало в два раза меньше, чем было. Нора прикрыла рот рукой, сдерживая крик.
– Долго они так не протянут, – одними губами прошептала Ливина. – Помоги мне.
Девушка переставила флакон с питательной смесью, помогающей поддерживать жизнеспособность двух тел. Нора подошла ближе. Не убирая руку ото рта она смотрела на его красивое лицо, так сильно изменившееся. Весь высохший.. и какой-то скрюченный, и руки и ноги как плети, лежат, как неживые и как-то неестественно.
Одно сердце не осиляет два тела, несмотря на помощь вершителя. Он периодически вливается в эту компанию. Помогает Корделу поддерживать в Мелони жизнь.– У него нет сердца, – продолжала Ливина, он жив только благодаря Кордэлу. Он его держит. Но у них обоих начинаются проблемы.
– Это наверно очень страшно выглядит…
– Да уж.. зрелище не для слабонервных.
– Кто-нибудь из них заговорил?
– Кордел пытался. но у него плохо получается. Он кажется покрыл себя завесами. Ливина шмыгнула носом. голос у нее дрожал. – Думали он выжил из ума. А Мелони был уверен, что это не так. И Ундо Норис говорит, что похоже на последствия завесы. И про тебя он это говорит.
– Кордэл очень сильный… И скорее всего да… завеса. Он до последнего держался. На такое сложно решиться… Но это долг каждого… – Нора с трудом подбирала слова. -Ундо Норис думает что я тоже?
– Да.
– А откуда ты его знаешь?
– Мы были с ним в том месте.. о котором лучше никогда не знать.
– Сулим? – по обрывкам разговоров, Ливина уже давно все поняла.
– Видимо да…
– Интересно… за что его туда?
– А за что меня… не интересно?… – Нора сама поежилась от своих слов. Ей тоже было интересно. За что ее туда. Но она не помнила, как оказалась там. И сколько времени там провела тоже не помнила. Помнила как ее учили говорить, ходить, все время что- требовали, заставляли.
– У меня несколько знакомых исчезли без следа. Хорошие люди. Ничего плохого никому не делали. Никто не знает где они. – Ливина подняла глаза на Нору, – понимаешь? просто исчезли. Вникуда. Я общаюсь с переходящими. Да, я понимаю, можно годами жить в других мирах, но не пропадать вот так внезапно, не предупреждая. По крайней мере, раньше никогда так не делали. Про Кордэла тоже ничего плохого не могу сказать. И то, на что он решился ради Мелони еще раз это подтверждает. Слишком много cтало встречаться людей с завесами. Если честно.. это наводит на грустные мысли.
– На какие?
– Что Сулим уже не так правдив, как раньше.
Нора ошарашено взирала на собеседницу.
–Там происходит что-то непонятное. – Ливина подошла к столу Ундо Нориса и начала перебирать какие-то листы. – Вот. Смотри. Твоя линия в прошлое. тянется на 4 года назад, а дальше пустота. Словно тебя и не было. А это Кордэл. Он вообще как новорожденный.
Девушка водила пальцем по странным линиям. Нора вглядывалась, но особо ничего не понимала.
– Дай мне руку. – Ливина сжала ее пальцы. – Возьми руку Мелони.
Нора подняла бесчувственную плетку.
– Помоги мне поделиться с ними силами. Ты делала это раньше?
– Нет. Мелони говорил, что я могу многое, но все получается спонтанно, неконтролируемо. Я не могу управлять тем, что имею.
– Расслабься. Я все сделаю сама. Просто доверься мне.
Глава 2
-Идем, идем за мной, Ливина семенила ножками по ступеням. Нора нерешительно шагала следом. Ей было не по себе от этой ночной вылазки. И этот старый брюзга, со своими заморочками… Он точно выгонит ее, если узнает, что она ходила туда, куда он запрещал. Мелони теперь не в состоянии защитить ее. А кому кроме него она тут нужна…
– Только тихо! – Ливина прижала палец к губам и вошла первой.
Нора замерла в нерешительности. В коридоре за поворотом раздался шум. Пришлось устремиться за Ливиной.
Кордел-Мелони лежал неподвижно. Оба словно высохли. их стало в два раза меньше, чем было. Нора прикрыла рот рукой, сдерживая крик.
– Долго они так не протянут, – одними губами прошептала Ливина. – Помоги мне.
Девушка переставила флакон с питательной смесью, помогающей поддерживать жизнеспособность двух тел. Нора подошла ближе. Не убирая руку ото рта она смотрела на его красивое лицо, так сильно изменившееся. Весь высохший.. и какой-то скрюченный, и руки и ноги как плети, лежат, как неживые и как-то неестественно.
Одно сердце не осиляет два тела, несмотря на помощь вершителя. Он периодически вливается в эту компанию. Помогает Корделу поддерживать в Мелони жизнь.– У него нет сердца, – продолжала Ливина, он жив только благодаря Кордэлу. Он его держит. Но у них обоих начинаются проблемы.
– Это наверно очень страшно выглядит…
– Да уж.. зрелище не для слабонервных.
– Кто-нибудь из них заговорил?
– Кордел пытался. но у него плохо получается. Он кажется покрыл себя завесами. Ливина шмыгнула носом. голос у нее дрожал. – Думали он выжил из ума. А Мелони был уверен, что это не так. И Ундо Норис говорит, что похоже на последствия завесы. И про тебя он это говорит.
– Кордэл очень сильный… И скорее всего да… завеса. Он до последнего держался. На такое сложно решиться… Но это долг каждого… – Нора с трудом подбирала слова. -Ундо Норис думает что я тоже?
– Да.
– А откуда ты его знаешь?
– Мы были с ним в том месте.. о котором лучше никогда не знать.
– Сулим? – по обрывкам разговоров, Ливина уже давно все поняла.
– Видимо да…
– Интересно… за что его туда?
– А за что меня… не интересно?… – Нора сама поежилась от своих слов. Ей тоже было интересно. За что ее туда. Но она не помнила, как оказалась там. И сколько времени там провела тоже не помнила. Помнила как ее учили говорить, ходить, все время что- требовали, заставляли.
– У меня несколько знакомых исчезли без следа. Хорошие люди. Ничего плохого никому не делали. Никто не знает где они. – Ливина подняла глаза на Нору, – понимаешь? просто исчезли. Вникуда. Я общаюсь с переходящими. Да, я понимаю, можно годами жить в других мирах, но не пропадать вот так внезапно, не предупреждая. По крайней мере, раньше никогда так не делали. Про Кордэла тоже ничего плохого не могу сказать. И то, на что он решился ради Мелони еще раз это подтверждает. Слишком много cтало встречаться людей с завесами. Если честно.. это наводит на грустные мысли.
– На какие?
– Что Сулим уже не так правдив, как раньше.
Нора ошарашено взирала на собеседницу.
–Там происходит что-то непонятное. – Ливина подошла к столу Ундо Нориса и начала перебирать какие-то листы. – Вот. Смотри. Твоя линия в прошлое. тянется на 4 года назад, а дальше пустота. Словно тебя и не было. А это Кордэл. Он вообще как новорожденный.
Девушка водила пальцем по странным линиям. Нора вглядывалась, но особо ничего не понимала.
– Дай мне руку. – Ливина сжала ее пальцы. – Возьми руку Мелони.
Нора подняла бесчувственную плетку.
– Помоги мне поделиться с ними силами. Ты делала это раньше?
– Нет. Мелони говорил, что я могу многое, но все получается спонтанно, неконтролируемо. Я не могу управлять тем, что имею.
– Расслабься. Я все сделаю сама. Просто доверься мне.
***
Юджин приходила в себя. Пахло чем-то до боли родным и знакомым. Хотелось плакать от радости. Она приоткрыла глаза. С трудом сфокусировавшись увидела светлые волосы прямо около лица. У мамы были такие же… Юджин встрепенулась.
– Мама? – с трудом произнесла она, – в тот же миг ее крепко обняли и нос уткнулся в волосы. На лицо что-то капало. Юджин слышала всхлипы. Она попыталась поднять голову и посмотреть, кто же все-таки там, но была еще слишком слаба.
– Девочка моя, – с трудом разобрала она сквозь всхлипы, – моя малышка!
Всхлипы сменились рыданиями, теплые руки обнимали ее, гладили по голове и прижимали, унося в далекое детство. Наконец удалось посмотреть наверх. Юджин не верила глазам – уставшая, заплаканная Солита вир Борди, с растрепанными волосами и красными от слез глазами, прижимала ее к себе и осыпала поцелуями.
– Девочка моя, доченька, солнышко мое ясное… Я тебя нашла… Я нашла тебя, мое сердечко! Теперь все будет хорошо!
Юджин слабо обняла ее в ответ. "Мне это снится"– думала она, -"я не видела маму много лет.. наверное поэтому и снится…"
Всхлипы сверху стали тише. Обнимающие руки отпустили. Какие то звуки..шорохи.. что-то коснулось плеча. Юджин скосила глаза – дорожный рюкзак. В нем рылись, отчаянно выискивая нечто, необходимое обладателю. Глаза устали смотреть в сторону, и веки сами собой опустились. "Не хочу просыпаться.. Даже это странное бессилье не может затмить радости от встречи с мамой. Пусть даже во сне…"
В губы уткнулся какой-то пузырек.
– Нужно восстановить силы, – Юджин послушно глотнула пряного состава. – Надо несколько глотков. Нам нужно уходить. Приходи в себя.
Послушно отпив снадобья, снова откинула голову назад. Силы действительно начинали возвращаться. Но девушка не торопилась открывать глаза… а вдруг сейчас проснусь.. а мамы снова нет… На ощупь нашла родную теплую ладонь… сжала ее..
– Мам.. ты мне снишься.. – В ответ снова всхлипнули.
– Нет, дочур.. это не сон.. и нам надо уходить отсюда. Тебя здесь ищут.
Юджин замерла. Память услужливо и язвительно подкинула ей все события последних дней. Бросало то в холод, то в жар. И непонятно от чего, от воспоминаний, или от принятого зелья. Прижала ладони к лицу. Щеки пылали жаром. Потерла глаза. Открыла их снова. Мама все так же была рядом. Смотрела обеспокоенно.
– Идти сможешь?
– Я не знаю. Надо пробовать.
Осторожно поднялась. Слегка пошатывало. Но, благодаря лекарству, силы прибывали. Тело начинало слушаться и выполнять команды. Постояв пару минут, обернулась. Солита спешно собирала разложенные баночки и пузырьки, периодически оглядываясь на выступ, из-за которого видна была дорога. Ком подкатил к горлу. Юджин бросилась к ней и обняла изо всех сил.
– Мам.. это правда ты? Ты рядом? Настоящая? Живая? Это не сны??? – Солита обняла в ответ, с трудом сдерживая снова подкатившие слезы и уткнулась в родную макушку.
– Нет, милая, не сны… Я рядом.– Собрав эмоции в кулак, – теперь пошли. Нам предстоит далекая дорога.
– Мам как ты? Расскажи о себе? Как ты жила все это время? – Они шли рядом, Солита шла вперед, ориентируясь по только ей понятным знакам, вниз и вперед.
– По всякому… Но всегда скучала по тебе…– встретились взглядами и Юджин поняла, что это правда.
– Почему не приезжала? – в ответ молчание длиной шагов в пятнадцать.
– Папа… Он считал, что я врежу тебе. Что я тебя во что-то втягиваю. А после битвы при Бравике совсем сбесился. Он стал невыносим в общении. – Солита снова обернулась на дочь. – А знаешь почему?
– Почему?
– Он безумно любит и тебя. И боится. Пытается уберечь от всего плохого на свете, что может произойти.
– Он задушил меня своей своей любовью…
– Как и меня душил в свое время.. Дай ему волю, он посадит на цепь и поставит охрану.
– Ты не поверишь, так и было.
Солита первый раз за столько лет услышала смех дочери. По сердцу резанула грусть сквозь этот смех. Она решила пока не задавать вопросов, подождать, что дочь захочет рассказать сама.
Юджин придерживала лохмотья, бывшие когда-то платьем, которое нашли прибитым ветром, среди алдонника. Солита с трудом узнала в нем ( не без помощи собственноручно вышитого герба) свое любимое, которое она носила когда-то давно, а потом оно исчезло у нее из гардероба.
– Откуда у тебя оно? Это платье?
– Я ночевала у Саростов. Лана мне свое отдала.
– Это мое, а не ее, я про него так часто вспоминала, – улыбнулась Солита. Она уже догадалась, что во время очередного визита к Саростам забыла его там, а Лана, несмотря на то, что практически перестали общаться, сохранила и надела на Юджин, когда она оказалась у них в гостях. – Она все такая же?
– Я ее не узнала сначала. А Лисия с Гурдиком спутала. – Юджин замолчала, думая, говорить или нет, что старшего из сыновей Саростов больше нет в живых.
– Гурдика больше нет… Я сама только в прошлом году об этом узнала. – Опередила ее Солита. – Боюсь даже представить, что она пережила… Как хорошо, что я тебя нашла!
Женщина снова порывисто обняла дочь и прижала к себе изо всех сил. Замерли на несколько секунд, отпустили друг друга и продолжили путь.
– Поседела сильно…– продолжала Юджин. -Видно даже на ее светлых волосах.
– Там не только поседеть… Там и умом тронуться не долго. – Глубокий нервный вздох, – и меня рядом не было, что бы поддержать…
– Такая же приветливая и добрая. И так же строит всех домашних, – Юджин улыбнулась, вспоминая, как Лана окатила дерущихся парней ледяной водой. И те действительно притихли, под ее взглядом. – Лисий стал такой взрослый. Такой серьезный. Не то, что раньше.
– Помнишь, как вы с ним в сарае разожгли костер? Что бы рыбу пожарить, которую Гурдик утром наловил?
Юджин помнила. Улыбка от воспоминаний озарила запыленное лицо. Им было настолько интересно и азартно! Играли настолько увлеченно, что сарай был не сарай, а завоеванный дворец. А они с Лисием два воина. И костер был не в сарае, а в центральной зале с барельефами и колоннами. Часть рыбы вынесли на птичий двор – победители кормили свое войско. Гордо и уверенно. Ровно до тех пор, пока не появились гуси. И не подняли гвалт, увидев пламя , где не надо. Сарай не сгорел, никто не пострадал, но воинам влетело знатно. Замок отобрали и заперли. Пламя очага бессовестно залили водой.
– Помню,– улыбнулась девушка.
– А помнишь, как нарядила его в свое платье и повела к подружкам на ночевку?)
Юджин в голос засмеялась. У нее в Рекрест приехала подруга из Велини. И родственники устроили девичий праздник в честь приезда. Юджин не могла пойти без Лисия, да и тому было безумно интересно, чем девчонки на таких ночевках занимаются. Мальчишка большеглазый, симпатичный, с париком, удачно уведенным у одной из домашних помощниц, вполне сошел за девочку. Обман едва не открылся ближе к вечеру, когда настало время доставать пижамы. Несмотря на шиканья подруги, Лисий слишком сильно растерялся чуть не выдал себя с головой. Юджин пришлось сослаться на головную боль и уйти из гостей. Во дворе дома двух дамочек с вечеринки встретили Лана и Бароски, который в маленькой светловолосой пигалице с трудом узнал своего сына. А когда узнал – нещадно выпорол, что б не повадно было. О произошедшем не распространялись. Знали только родители малолетних бандитов.
***
Нора открыла глаза. Она была вымотана процессом. Ливина тоже выглядела уставшей. Силы словно выкачали. Накатывала слабость.
– Ты как? – спросила она Нору, -я не перестаралась?
– Нет, все нормально, -переводя глаза на сросшихся, – как ты узнаешь, что подействовало?
– Смотри, цвет кожи стал немного ярче. Ушла болезненная серость. Но надолго этого не хватит. Нужно что -то делать. Им не выжить так долго.
Ливина почувствовала, как рука Мелони слабо сжала ее пальцы. Вздрогнула от неожиданности,
– Он сжал мне руку!
Нора подошла немного ближе и провела ладонью по его лицу.
–Скажи мне, что я должна сделать, чтобы помочь тебе? – подрагивающим от волнения голосом. Никакой реакции.
Ливина грустно наблюдала за ними. Видно было, что Нора на все готова ради него. Почему ундо Норис так противиться принять от нее помощь?
Двое некогда сильных и пышущих здоровьем мужчин сросшиеся в одно, непонятное существо, несуразно и нелепо выглядящее. Местами стали появляться пролежни. Их смазывали мазями. Переходящие из других миров добыли необычные матрасы, для лежачих больных. Примочки, растирания, массажи, все что только могло помочь хоть как-то. Но этого было мало. Время убегало, как песок сквозь пальцы. Ронбизи Малева настаивал на разъединении. Ундо Норис тоже все больше склонялся к этой мысли. Парня жалко… Но если есть выбор погибнуть одному или двоим… все становится предельно ясно. Старый летун несколько дней назад кинул клич переходящим. Завтра день сбора. Все кто услышал его, должны собраться в главном зале. Судя по рассказам Ливины люди прибывали. Выпускники Бравика, и те, кто примкнули уже состоявшимися. Ундо Норис все еще надеялся найти недостающие фрагменты Мелони и собрать уже этого засранца в единое целое. Корделу поможет восстановиться камень. А у Дилуна гораздо меньше шансов. Листы бумаги с линиями судеб аккуратно упакованные в пергамент, лежали на краю стола. Одну копию снимали прямо при нем, перерисовывали осторожно и грамотно. Остальные , как раздаточный материал рисовали на нижних этажах и в библиотеке. Что бы наглядно показать – им есть что искать. Норис не мог заставить опытных переходящих что-то делать по своему усмотрению. Но мог им дать понять, что если кто-то попадет в беду, то замок Риз в стороне не останется. Так было всегда. Норис надеялся , что так останется и дальше.
Глава 3
Всеслав решил, что он сошел с ума. Последнее, что он помнил, это удивленные глаза Киры, когда он догнал ее у дверей квартиры. Ее гневное шипение, как у зажатой в угол дикой кошки. А потом мир рассыпался на тысячи осколков и собрался в единое целое, но уже совсем другой картинкой. Словно подменили… Он был в лесу. Не на лестничной площадке, перед дверью, а в лесу. И ни малейшего намека на тропу или дорогу. Всеслав потер глаза, в надежде, что все встанет на свои места. Ничего не изменилось. Растерянно озирался по сторонам. Может переобщался с людьми, у которых настройки сбились… и сам слегка забарахлил? Пара быстрых тестов убедили, что с мозгом все в порядке и он функционирует нормально.
Как она это сделала? Он протянул руку вперед, но вместо шершавого ствола, растущего рядом дерева, ощутил гладкость и холод плоской ровной поверхности. Всеслав начал шарить вокруг. Он видел лес и слышал звуки леса. Даже запахи. Но тактильные ощущения говорили совсем о другом. Сделал первый шаг. Трава не цеплялась за обувь. Ботинок прошел сквозь нее. Всеслав осмотрелся снова. Снова пошарил вокруг себя рукой. Судя по ощущениям, он все там же, перед дверью Кириной квартиры. Стена, косяк, сама дверь… Лесные птицы орут как бешеные. Всеслав попытался услышать еще хоть что-то, кроме этой какофонии. Но безрезультатно. Можно было бы послушать, посмотреть, расслабиться, если бы не ситуация. "Не верь глазам своим" вынырнуло из памяти.
– Ведьма, – прошипел он, обшаривая руками стену. Это какой-то цыганский трюк. Интересно, это надолго? Не навсегда же? Всеслав боролся с наваждением всеми известными ему способами, благо их, как у профильного специалиста, было много. Через какое-то время лес продернулся туманом и сквозь него стала проглядывать лестничная клетка. Еле-еле, чуть уловимо. Словно издалека Всеслав услышал звук движения лифта. Либо действие наваждения ослабевает, либо помогают его методы. Стало спокойнее Значит кукухой не поехал. Значит справится.
Баба Вера, пожилая женщина в широкополой шляпе, возвращаясь из оптовки с полными пакетами гречи и овсянки, увидела в подъезде человека, хорошо одетого, но полностью дезориентированного. Он топтался на месте, смотря куда-то в никуда и махал вокруг себя руками.
– Наркоманы, – выдала вердикт умудренная жизнью женщина.– Нар-ко-ма-ны.
Домой заходить не стала. Побоялась проходить мимо неадекватного. Вышла к подъезду, достала кнопочную мотороллу и вызвала полицию. Мимо шла соседка из другого подъезда. Поделилась новостью и с ней. Минут через пятнадцать- двадцать, собралась уже толпа людей. Ждали прибытия наряда. Внутрь никто не заходил .
***
–Мам, а куда мы идем? – Дорога плутала у подножья горы, дейсвие снадобья ослабевало и усталость накатила с новой силой.
– Куда надо, – с доброй и ласковой улыбкой ответила мама, снова возвращая в детство, – есть местечко здесь, неподалеку, переночуем там, а утром снова отправимся в дорогу.
Солита вир Борди достала из кармашка рюкзака какой-то сверток, в котором оказалась деревянная шкатулка. А из нее, аккуратно, что бы не повредить, жучка с желтым брюшком и голубоватыми крыльями под хитиновой коркой.
– Отправлю новости на Бравик, – ответила она на вопросительный взгляд дочери, Риплай меня предупредила, что ты в беде. Нужно сказать, что мы нашлись с тобой, и там не волновались.
– Риплай? Вы с ней общались? Ты приезжала к ней, а ко мне нет?
– Доооочь, ты знаешь папу… – Солита вновь прижала девушку к себе. – Ты знаешь, что не было бы хорошо от этого ни тебе, ни мне.
– …Я так скучала по тебе.. Ты была мне так нужна.. Мне даже совета не у кого было спросить, когда со мной начали происходить странные вещи… А рядом никого, кто мог бы подсказать, что с этим делать.. как правильно поступать..
– Я не хотела навредить тебе… Олик убедил меня, что я никудышная мать… когда однажды, на Бравике, из похода с переходящими мы случайно принесли из междумирья тварь… которая металась по замку Риз ( сама наверное очень испугалась) и пыталась укусить всех и каждого , кто ей попадался… это было последней каплей. Тебе тогда было около десяти. Ты спала с нами в гостевой комнате. Я пыталась чему-то научиться у переходящих. А Олик крепко спал. Ты проснулась от шума и топота в замке, открыла дверь и вышла в коридор. И в эту открытую дверь, сбив тебя с ног, в поисках выхода или убежища, влетело то самое существо… Если бы ты тогда не закричала от испуга… Тварь пыталась выпрыгнуть в окно, но ударилась о стекло и отлетела обратно. Переходящие бежали что есть сил, что бы общими усилиями отправить сошедшее от страха с ума, обратно. Отец, едва заслышав твой крик, как был в исподнем, так и бросился тебя спасать. Он задушил зверюгу голыми руками. Еще до того, как подоспели орфеи и Риплай. Он был изранен. Победа далась ему нелегко. А ты стояла, как парализованная и распахнутыми глазами смотрела на это все. Такими я вас и застала…
Сам этот момент Юджин не помнила. Хотя такое не запомнить сложно. Она помнила как ругались мама с папой. Мама напугана, а папа весь в крови. Это помнила. И это было в замке Риз. А про животное почему то нет. Они ругались потом еще долго. И по дороге домой, и в Велини… Скандалы длились около года… Олик вир Борди еще какое-то время позволял женщине видеться с дочерью. До очередного взрыва буйного характера. Потом мама уехала и не появлялась больше. А Юджин с друзьями увезли ее портрет на Бравик. что бы отец его не сжег.
– Когда я начала меняться.. я очень часто вспоминала, что ты мне рассказывала. – Юджин грусто скинула прядь со лба, – мне было страшно и непонятно. С ребятами с Бравика отец мне тоже запрещал общаться. Я осталась один на один со своими страхами. Когда я попыталась поговорить об этом с ним, он просто напросто взорвался криками. Кричал, что бы я выкинула эту дурь из головы и не придумывала то, чего нет. Швырял мне под ноги иглы и цветные нити, кричал, что женщина должна заниматься вышиванием и стряпней, а не забивать голову себе и остальным выдуманными бреднями. А недавно вообще собрался выдать замуж за чудовище…
– Он собрался выдать тебя замуж? Не оповестив меня? – Плечи женщины поникли. Где-то там, в глубине души… несмотря на всю причиненную ей боль и прошлые обиды, она все еще продолжала любить его… Невыносимого, взрывного, упрямого, как тысяча баранов, огромного, уверенного в себе рыцаря треугольника Олика вир Борди. Она так и не смогла найти подобного ему.
– Меня оповещать тоже не особо собирались. Я чисто случайно узнала, что он мне уготовил. Как козу, ты представляешь? Молчком, не спрашивая.
– Поэтому ты убежала?
– Нет… не только… Я хочу найти трех беглых братьев. Которые ушли живыми из Сулима на Правде
– Зачем они тебе?
– Узнать. Оставят ли меня в покое… И что для этого нужно сделать… Что бы оставили…
– Зачем тебе люди, сбежавшие оттуда? Где ты, и где Сулим?
– Я там была… – Юджин остановилась, смотря за реакцией матери. Солита не поверила. Это было видно. Она недоверчиво повернула голову на дочь, словно видя ее впервые.
– Ты бы оттуда не ушла… – неуверенно произнесла она. Внутри пробежал холодок.
– У меня получилось. И не только у меня.
– Найдем ночлег и ты мне все расскажешь. – Солите нужно было время, что бы разложить по полочкам в мыслях то, что она уже узнала. Лавируя между огромных, в человеческий рост, валунов у подножья, она вела спутницу в небольшой уютный грот, давно уже облюбованный переходящими для ночевок. Там было все. И тепло, и огонь, и запасы съестного. И одежда. Как раз то, что нужно Юджин. Надежно скрытое от посторонних глаз убежище, располагалось в старом русле горной реки. Большая вода здесь появлялась только ранней весной и поздней осенью, в сезон дождей. В остальное время источником служил родник, перерастающий в неглубокий ручей.
Женщина прислушалась, пытаясь определить, есть ли уже там кто-то. Не хотелось встречать лишних людей. Хотелось провести время с дочерью.
В убежище никого не оказалось. Солита облегченно вздохнула, надавила на знакомый камень, приводя в действие механизм. Юджин удивленно хлопала глазами, следя за матерью. Порода дрогнула и в стене, казавшейся монолитом, образовалась ломаная щель. Женщина просунув в нее пальцы, аккуратно потянула на себя. Оказалось, это почти обыкновенная дверь. Изнутри обыкновенная, а снаружи – камень как камень.
По бокам открывшейся комнаты стояли большие сундуки. Навесные замки навешаны, но не заперты. Подходи-бери. Случайных людей здесь не бывало. Приходили только знающие. Таких мест по землям треугольника было чуть больше десяти. Солита открывала сундуки один за одним, осматривая содержимое и доставая нужное. Показался котелок, корявая тренога с металлическим крючком для котелка, кружки, ложки.
Набрав воды из родника, поставила греться на огонь. Хорошо, что оставленные прошлыми посетителями дрова, были удобны по размеру и не отсырели. А вот в крупах завелись букашки. Из одного сундука почти все пришлось выкинуть. Хорошо, что оставалась еда, законсервированная в банки. Из рюкзака на каменный валун, оставленный по типу обеденного стола, было выложено вяленое мясо, хлеб и сушеные ягоды. Первая партия горячей воды была поделена. Часть вылита в кру́жки,с насыпанными сушеными ягодами, часть в ведро, в остальное положили вяленое мясо и приправы из сундуков. Получилось и умыться и поесть.
Расстелив на сундуках, стоящих друг за другом впритык, приготовились ко сну. Лежали голова к голове и разговаривали, держась за руки. Солита не могла насмотреться на повзрослевшую дочь, родную и незнакомую одновременно. Сколько ей пришлось пережить? Как она все это выдержала? Девушка рассказывала матери о своем пребывании в Сулиме. Та слушала настороженно и внимательно. Не верилось, что это правда. Разговоры затянулись за полночь, несмотря на усталость. Уже засыпая, сжала руку дочери.
– Ты больше не одна. Я буду рядом. До тех пор, пока буду тебе нужна.
– Мне тебя очень сильно не хватало…
Не забудте
Глава 4
В замке Риз с самого утра царила суматоха. Столько гостей он принимал не первый раз, и обитатели готовились по отточенному сценарию. На просторную кухню доставлялся провиант, меню продумано и составлено досконально. Мариновалось мясо и замешивалось тесто. Намывались овощи и фрукты для запланированных блюд. Было гораздо больше, чем обычно, рабочих рук.
В огромном зале ставились столы и лавки. Полы усердно намывались. Ливина с достаточно тяжелой стопкой старательно скопированных линий судеб, спускалась вниз, надеясь в глубине души, что ундо Норис не узнает, о том, что они с Норой делали прошлой ночью. Он будет в ярости, если узнает. Он будет… лучше об этом не думать. Девушка невольно поежилась. Надо убедиться, что хватает столовых приборов, промелькнуло в мыслях при взгляде на столы. Гостей прибыло даже больше, чем ожидалось. Все свободные комнаты были заняты. Постельного белья хватило впритык. Но Ливина уже сделала себе пометку, заказать запас из ближайших городов. Можно было бы попросить переходящих, но они в ближайшее время будут заняты совсем другим.
Собирался ли ундо Норис показывать переходящим Кордела и Мелони она не знала. Но на всякий случай запланировала внеочередное омовение. И влажную уборку в лаборатории.
Высыпав испорченные крупы на дорогу в достаточной удаленности от убежища, Солита и Юджин снова отправились в путь. Юджин в неброских обновках, немного большеватых по размеру, но достаточно удобных. Льняные мужские просторные штаны и рубаха. Сверху бесформенный жилет. Волосы в жгут, затянуты и собраны в пучок, спрятаны под бесформенный головной убор. По виду – пацан пацаном.
Пополненный запас воды оттягивал немного спину. " Я скоро разучусь носить платья." Юджин с грустью вспомнила свой гардероб в Велини. День обещал быть жарким.
Очередной привал нарушил их спокойствие отдаленным шумом. Солита резко дернула дочь за руку и утянула вглубь придорожного кустарника. Кто-то приближался. Повозка, запряженная четверкой лошадей. Пусть проедет мимо, не задерживаясь. Пусть проедет и мы продолжим путь. Обе, затаив дыхание и не выглядывая, слушали приближающийся звук. Повозка остановилась неподалеку. По спине прошелся неприятный холодок. Переглянулись. Замерли. Глазами пробежались по ландшафту, куда бежать, если вдруг что. Слабая надежда, что извозчик остановился по нужде растаяла, когда Солита уловила аромат знакомых трав. Еще совсем недавно поджигала тот же состав, когда искала Юджин. Осторожно приложив палец к губам и призывая к тишине, потянула девушку в сторону от дороги, к огромным валунам. Передвигались по-кошачьи осторожно, что бы ни камни не зашуршали, ни ветка ни хрустнула. Тот кто был в повозке, определенно кого-то искал. Ворожить бесполезно.. да и не успеет она…Пропуская дочку впереди себя, жестом показала направление. Место где можно было переждать, пока тот человек настроится , поищет, не найдет и уедет. Если только ищет он не нас…
Внутри кольнуло. Больно. Остро. Словно одело отчаяньем и безнадежностью. От неожиданности подвернула ногу, еле сдержалась, что бы не ойкнуть в голос. Солита поняла… Поисковик искал ее… Только не это… Глядя, как дочь скрывается между валунов, беспомощно обернулась назад. Туда откуда до нее дотронулось. Надо бежать… Превозмогая боль и борясь с подкатывающим страхом, устремилась к валунам, где скрылась спутница. Юбки мешались. Подобрала и , скомкав, побежала, насколько позволяла подвернутая нога.
На плечо опустилась тяжелая рука. Солита вздрогнула и замерла. Не зная, чего ожидать, медленно повернула голову.