Врата Ангдора. Пастух стада драконьего бесплатное чтение

Пролог

За пятьсот лет до описываемых событий

Резким движением руки Моргорг распахнул двери, ведущие наружу. Ураган швырнул из темноты пригоршню снега. Она обожгла лицо, оставив солёный привкус на губах, ветер рванул подол белоснежной горностаевой мантии. Мантия стоила ему целое состояние, но даже двойной слой тёплого меха не спасал от пронизывающего до костей ночного холода. Моргорг накинул на голову капюшон и, плотно закутавшись в шелковистый мех, быстро зашагал к дальнему краю просторной площади, где начинался обрыв в море.

Далеко внизу волны Северного моря разбивались о белый утёс, за спиной высилась тёмная громада замка Ипшер. Полыхавшее на чёрном как сажа небе огненное кольцо угасало – ночь Месо подходила к концу. Моргорг бросил взгляд на горизонт и едва не задохнулся от ярости. На фоне светлой полосы, предвещавшей скорое наступление утра, у форта Горт виднелись силуэты кораблей – флотилия Ибрагора уходила в море. Верхний город располагался в горах, и это спасло их. Беглецы скрылись в подземном лабиринте Баргора, на древних останках которого стояла Валиссия, и он вывел их к стоявшим в форте кораблям.

– Милорд, – Моргорг обернулся, не успев стереть с лица брезгливое выражение – от говорившего, как обычно, несло болотной тиной.

На почтительном расстоянии от него стоял главнокомандующий Ордвиг – лицо и косматые волосы серые с жутким зеленоватым оттенком, глаза водянистые, выпученные – одним словом, гимерец – жабий человек. Одежда и сапоги из грубой кожи каменной болотной лягушки, усеянной острыми шипами. Серо-зелёная, толщиною в палец, она была прошита двойной стальной нитью. За поясом железный меч с волнистым клинком, за необъятными плечами окованная железом дубинка. На них золотые наплечные щитки главнокомандующего со знаком джугуру-герэ – чёрной гравировкой в виде насаженной на охотничий нож человеческой головы.

– Нашли? – спросил Моргорг, уже зная ответ.

– Нет, милорд, – прогудел Ордвиг, уставясь на свои сапоги – он боялся смотреть ему в глаза. – Мы опоздали. Они унесли его с собой. Младший братец одевается для коронации. Позвольте подать ваши носилочки? Храм Стального Ахтора на другой стороне замка.

– Носилки не понадобятся – я отменяю коронацию, – сказал Моргорг таким тоном, что гимерец попятился. – Люди Красимира открыли ворота и избавились от стражи, но я не получил то, зачем пришёл. Поэтому он не получит трона. Кажется, всё справедливо.

– Вы всегда справедливы, ваша всемилость, – подобострастно согласился гимерец.

Моргорг бросил последний взгляд на форт Горт. Светлая полоса на горизонте порозовела, на поверхности моря появились золотые блёстки. Он раздражённо отвернулся. Красоты утреннего моря не взволновали его. Внутри него продолжала клокотать ярость, злоба душила его.

– Красимира ко мне в тронный зал, – приказал он. – В цепях и без коронационных одежд.

– Слушаюсь, милорд. А с этими что делать? – Ордвиг кивнул на толпу людей со связанными руками, стоявшими чуть поодаль от обрыва.

Он совсем забыл про пленных. Они стояли молча, не выказывая признаков страха. Это было достойно восхищения.

– Всех бросить в море на корм рыбам.

– Детей тоже?

– Их в первую очередь, – сказал Моргорг и, услышав щёлканье бичей, гнавших пленных к обрыву, торопливо зашагал к дверям тронного зала.

Он не хотел видеть это.

Шатёр-дворец хана Великой Степи, Картарас

3000 г. эры Железного Трона

Едва увидев выбранный слугой кафтан, Эрга застонал:

– Ты издеваешься надо мной? Я буду похож на Огненное дерево в последнюю ночь года!

– Вы празднуете своё шестнадцатилетие и должны выглядеть как положено хубилгану. Не упрямьтесь, иначе я всё расскажу вашему отцу, а у него разговор короткий, сами знаете, – строго возразил слуга. – Я выбрал попроще, как вы любите, – с заискивающими нотками добавил он.

Золотая парча и сверкающая россыпь рубинов, изумрудов и сапфиров – это называется попроще? Эрга тяжело вздохнул и покорно протянул руки.

Оконные стёкла задребезжали от ударов молота, доносившихся с часовой башни. Эрга нахмурился. Ему уже полагалось быть в тронном зале, но подслеповатый слуга с бельмом в глазу всё ещё возился с застёжками кафтана.

Пятый удар молота…

Шестой…

– Не надо, – сказал Эрга, решительно отводя в сторону трясущиеся от старости руки слуги. – Я сам.

Кафтан так и остался не застёгнутым. Сонная тишина коридора, ведущего к личным покоям наследника, внезапно взорвалась отчаянными, полными ужаса криками:

– Их сотни тысяч! Меняющая Лик, нас всех убьют! Спасайтесь! Спасайтесь!

Что-то с грохотом упало, и топот множества бегущих ног заглушил последний, седьмой, удар молота. Мгновение спустя удары возобновились, но стали резкими и частыми.

– Празднование отменяется, – раздался сзади голос, и Эрга подскочил от неожиданности. – Ты до смерти меня напугал, Тулуй! – выдохнул он. – Что там такое стряслось? Все будто с ума посходили!

– Дозорные сообщили, что по северному тракту движется армия – пять тысяч солдат, – отрывисто сказал телохранитель. – Вооружены до зубов. Через полчаса будут в Картарасе.

Эргу охватил ужас. Сердце замерло и ухнуло куда-то вниз. Перед глазами замелькали жуткие картины: озверевшие солдаты врываются в город; горы трупов на залитых кровью улицах; возле горящего шатёр-дворца пики с насаженными на них головами – распухшие лица не узнать, синие языки вывалились из раззявленных ртов; а над мёртвым городом – почерневшее от тучи воронья небо. Кружит чёрная туча, каркает, готовится пировать…

– Приходил посыльный от хана Улуса. Ты должен спуститься к нему в сокровищницу.

– Какая ещё сокровищница?! – воскликнул Эрга. – Что мне там делать?! Любоваться его сокровищами?

– Важное дело, – не терпящим возражений тоном настаивал Тулуй. – Идти нужно сейчас. Хан Улус так и сказал: «Чтоб явился без промедлений!». И ещё тебе велено одеться в дорожное.

– А это еще зачем? – возмутился Эрга. – Моё место на поле боя! Ты сам учил меня этому!

– Мой хубилган, – сухо отчеканил Тулуй, – я учил вас, что место воина Великой Степи рядом со своим сюзереном. А сюзерен приказал вам спуститься в сокровищницу. Не медля! – повысил он голос.

Холодное «мой хубилган» да еще на «вы» из уст Тулуя подействовало на Эргу быстрее окрика хана Улуса. Ровно через минуту он выскочил из своих покоев, на ходу натягивая кафтан из шкуры шестирогого степного ящера. Чёрную шкуру покрывали тонкие и твёрдые костяные чешуйки.

– Уж лучше в сокровищницу, чем сиять целый вечер, как Огненное дерево, – пробормотал Эрга, вспомнив унылую физиономию старого слуги, уносившего обратно в гардеробную парчовый кафтан.

В коридоре не было ни одной живой души. Даже стражники, день и ночь стоявшие у входа в личные покои наследника, куда-то исчезли. В конце коридора виднелись распахнутые настежь двери в тронный зал – Эрга только успел пристегнуть к поясу ножны из резного рога ящера, когда вбежал в него и застыл на месте, потрясённый:

– Здесь что… пронёсся степной смерч?

В большом ярко освещённом помещении было пусто и тихо. В душном воздухе витал приторно-сладкий запах хмель-травы. Между мраморными колоннами виднелись ножки опрокинутых столов и стульев. Осколки вдребезги разбитой посуды, куски истекавшей жиром жареной баранины и угли, перемешавшись, покрывали устилавшие пол шёлковые ковры.

– Нам лучше поторопиться, – мрачно заметил телохранитель.

Путь в сокровищницу лежал вдоль боковой стены с длинной анфиладой арочных окон, в конце которой виднелись перила и ступени широкой лестницы, ведущей в подземелье. Стараясь не смотреть по сторонам, Эрга помчался туда. Окно рядом с высокими дубовыми воротами – северного входа в шатёр-дворец – было открыто, и Эрга прислушался.

Удары молота на часовой башне стихли, им на смену пришли звуки приближавшейся к городу вражеской армии: барабанный бой, протяжные стоны труб и грохот металла о металл – для устрашения солдаты били мечами по щитам.

Тулуй сказал, что армия в получасе ходьбы от Картараса, однако звуки, казалось, раздавались под самыми окнами шатёр-дворца, будто не было ни мощной крепостной стены, охранявшей огромный город, ни бушевавшего в степи осеннего ветра. Резкий его порыв на миг перехватил дыхание и охладил разгорячённое лицо Эрги. Он не удержался и высунулся в окно, но тут же испуганно подался назад – на дворцовой площади и лестнице, ведущей к северному входу, колыхалось безбрежное море людских голов. Слышались вопли, ругань, детский плач.

Вдруг северные ворота начали сотрясаться, стальной засов выгнулся под тяжестью напиравших тел. Ещё немного, и обезумевший от страха людской поток хлынет внутрь, сметет всё на своём пути.

Раздавшиеся позади крики заставили Эргу обернуться.

От южных дворцовых ворот к северным через весь тронный зал неслись гаюки – личная дружина хана Великой Степи. Все как один в кафтанах из крашеной в ярко-жёлтый цвет кожи диких быков и таких же шароварах, в руках обнажённые сабли. Четверо остались внутри, вытянувшись по обеим сторонам ворот, остальные ринулись наружу, распахнув тяжёлые створки. Замелькали шапки с чёрными собачьими хвостами, и толпа испуганно отхлынула назад.

Эрга нахмурился и отвёл взгляд.

Там, где обрывалось море людских голов, над цветущими Небесными садами возвышалась зубчатая крепостная стена. От дворцовой площади к крепостной стене вела аллея, и Эрга увидел в широком просвете между деревьями, как перепуганный насмерть молодой раб снимал намордник с огромного драконоволка с раскосыми чёрными глазами и густой жёлтой шерстью. Глаза мамука злобно косились на суетившихся возле катапульт стражников.

– Идём, – осадив любопытство Эрги, сказал Тулуй. – Хан Улус будет реветь, как снёсшая яйца дракониха.

Эрга оторвался от окна и со всех ног помчался к лестнице, гадая, зачем понадобился приёмному отцу да ещё в сокровищнице, войти в которую без страха быть обезглавленным мог только сам Улус – хан Великой Степи. Тулуй, как и всегда, тенью следовал за наследником. Гаюки их не окликнули, но Эрга и не оборачиваясь чувствовал, как они сверлили взглядами спину до тех пор, пока он не скрылся из виду.

***

Хан Улус – высокий мужчина с могучим телосложением, в чёрной косе, несмотря на преклонный возраст, ни единого седого волоса – неподвижно, будто окаменев, стоял в ожидании наследника внизу у лестницы. Эрга с опаской смотрел ему в спину, обтянутую чёрным атласом, приготовившись выслушивать набившие оскомину упреки о непослушании, но тот даже не оглянулся, а, услышав шаги, двинулся дальше по подземелью. Эрга попытался протиснуться вперёд него, но Тулуй рукой преградил путь. Стоило им спуститься в подземелье, его словно подменили. Он весь ощетинился и подобрался, сжавшись в одну стальную мышцу, даже глаза у него стали, как у драконоволка – раскосыми и злыми.

Стражники, охранявшие вход в сокровищницу, с приветствием «Здравствуй вечно, хан Великой Степи!» бухнулись на колени.

В подземелье царил полумрак. Запах горелого масла перемешался с удушливым запахом крови, от которого Эргу сразу замутило. Его замутило ещё больше, когда он увидел из-за спины хана Улуса мёртвого человека, лежавшего возле распахнутой настежь двери в сокровищницу. Это был мастер с монетного двора. Рядом с ним валялись опрокинутые светильники. Шея мертвеца напоминала растянувшийся в кровавой ухмылке рот – кто-то полоснул по ней ножом. Вокруг головы растеклась огромная тёмная лужа, в которой плавали слипшиеся пряди волос. На лице застыло изумлённое выражение – бывший мастер явно не собирался умирать.

– Встаньте, – приказал хан Улус стражникам. Голос его внезапно охрип. – Расскажите, что знаете.

– Мы делали в подвалах вечерний обход, – заговорил один из стражников, пустую глазницу которого пересекал безобразный шрам. – Видим издалека – у входа в сокровищницу светильники не горят. Подкрались ближе. Вроде как двое о чём-то перешёптывались. На вопрос «кто такие» – промолчали. Ну, мы выпустили пару стрел в темноту, а когда подбежали… – стражник выразительно посмотрел на распластанное тело.

– А где его убийца? – нетерпеливо спросил хан Улус.

– Побежал к старым рудникам, – стражник ткнул пикой в сторону тёмного коридора, в конце которого виднелась высокая арка, освещённая двумя светильниками. – Алмазов-то там, почитай, уж лет триста как не находили, светильники со стен давным-давно поснимали. Темень – хоть глаз выколи, – стражник довольно хмыкнул. – Схорониться думал, но сразу за аркой свалился в яму и, наверное, сломал шею.

– Обыщите! – кивнув на мертвеца у своих ног, приказал хан Улус.

Стражник минуту возился с убитым, затем передал хану Улусу трёхконечную железную звезду.

– Больше ничего нет?

– Только это, мой хан. – Хан Улус с явным облегчением вздохнул. – Точь-в-точь ваша, только железная, – кивнув на алмазную звезду, сверкавшую на груди хана, заметил стражник. – Видать, этот, с монетного двора, – стражник пнул мертвеца, – и сделал копию ключа от сокровищницы.

По лицу хана Великой Степи поползли красные пятна, как обычно бывало в минуты гнева. Он отшвырнул железную звезду и, выхватив масляный фонарь из рук второго стражника – раба со свежей татуировкой на лбу в виде трёхконечной звезды, – сделал то, чего при Эрге ещё никогда не делал: он не просто вошёл, он ВБЕЖАЛ в сокровищницу.

Вид бегущего хана Улуса потряс даже стражников. Они разинули рты, изумлённо глядя ему вслед.

– Мой хан! Туда нельзя одному! Это опасно! – крикнул Тулуй, в два прыжка оказываясь возле входа в сокровищницу. Эрга заметил, как в руке телохранителя блеснуло лезвие ножа. – За ним! Быстрее! Быстрее!!

Меньше всего Эрге хотелось заблудиться в бесчисленных залах сокровищницы, в которой ему к тому же довелось оказаться впервые, и он поспешно перешагнул через мертвеца…

Пика одноглазого тотчас преградила Эрге дорогу, острый наконечник метил прямо в сердце. Раб поначалу тоже наставил на него свою пику, но потом испуганно отдёрнул.

Ярость опалила щёки жгучим румянцем, в крови вспыхнул жаркий огонь, готовый вот-вот вырваться наружу. Эрга с ненавистью уставился на одноглазого. Тот изо всех сил старался не встречаться с ним взглядом, у него даже шрам побагровел.

Рука уже обхватила рукоять кинжала, но Эрга давно научился усмирять свой гнев.

– Дорогу хубилгану! – рявкнул Тулуй. – Не время сражаться со стражниками, время сражаться за жизнь, – едва слышно прошептал он, коснувшись плеча Эрги. – Я чувствую её запах, она пришла из Великой Пустыни и она там – в сокровищнице.

– Кто?

– Смерть. Не отходи от меня ни на шаг!

Светильники в сокровищнице едва горели. Было душно. Каждый шаг поднимал тучу затхлой пыли. В носу свербело так, словно в нём копошилась муравьиная куча. Эрга едва сдерживался, чтобы не чихнуть, а лабиринт, полный сундуков с алмазами, делал один поворот за другим и уводил их всё дальше от входа.

Тулуй, между тем, всё больше досаждал Эрге, наступая ему на пятки. Наследник спиной чувствовал его напряжённый, рыскавший по сторонам взгляд. Ещё немного – и жаркое дыхание телохранителя прожжёт дыру в его дорожном кафтане, как пламя, изрыгаемое драконоволком.

– Долго ещё? – теряя терпение, крикнул Эрга вслед маячившему впереди хану Улусу. – Я хочу надеть доспехи до того, как армия подойдёт к го…

– Не-е-е-ет! – полный ужаса голос хана Улуса, исчезнувшего за очередным поворотом, заставил их с телохранителем броситься к тому месту, откуда он доносился.

Эрга, добежав до поворота, едва не споткнулся о мраморную чашу с бронзовым драконоволком. Вдавленные в глазницы глаза зверя исчезли, сама чаша была сдвинута. Там, где она стояла раньше, зияло круглое отверстие – чаша оказалась люком, ведущим в подвальное помещение. В отверстии мелькала чёрная коса. Хан Улус торопливо спускался вниз по узкой винтовой лестнице. Эрга спрыгнул вниз. Люк тут же захлопнулся.

В подвале было намного прохладнее и едва хватало места для двоих. Один из каменных блоков стены медленно со скрежетом поворачивался вокруг своей оси. Присмотревшись, Эрга понял, что скрежетал не каменный блок, а торчавший из него старый медный крюк, который под тяжестью висевшего на нём фонаря хана Улуса так же медленно опускался вниз. Он сам стоял рядом и пытался просунуть руку в открывшуюся узкую щель. Когда она расширилась, Эрга увидел в глубине встроенный в стену стальной ящичек с крошечной дверцей, на которой блестела стальная проба.

– Благодарю тебя, Меняющая Лик! – благоговейно прошептал хан Улус. – Не оставляй нас и дальше в своей милости – пусть на караванных путях будет спокойно, а благородное дело торговли и ремёсла процветают!

Рукой в чёрной атласной перчатке он извлёк из тайника какую-то ветхую тряпицу, завязанную в узелок, и портрет незнакомой молодой женщины в золотой раме. Несколько мгновений хан Улус не отрываясь смотрел на него. Его лицо исказила мука, глаза наполнились слезами. Он едва сдерживался, чтобы не зарыдать.

Эрга удивлённо уставился на портрет. Золотые волосы, алебастровая кожа и глаза, как два ярко-красных рубина. Незнакомка явно была чужестранкой.

Портрет снова исчез в глубинах тайника, каменный блок вернулся на прежнее место, но хан Улус продолжал молчать. Затем, словно очнувшись, протянул узелок опешившему Эрге. На выцветшем от времени тёмном шёлке виднелась полуистлевшая вышивка: круг из восьми башен, в центре восьмиконечная звезда, четыре конца которой длинные и четыре короткие. Герб Валиссии – древней цивилизации, погибшей много веков назад.

– В узелке что-то лежит, – заметил Эрга.

– Алмаз баснословной цены, – пояснил хан Улус. – Если в валлирийских золотых солнцах, то не меньше миллиона золотых солнц.

Его лицо, как обычно, ничего не выражало и походило на застывшую глиняную маску – именно такую и полагалось носить всемогущему хану Великой Степи. Эрга даже подумал, не обманулся ли он в полумраке, решив, что видит приёмного отца плачущим.

– Ты сейчас же отправишься к Управителю в Одингард. Проси у него военной помощи в обмен на алмаз. Как ни трясётся Аратора над своей армией, но отказать тебе не сможет – дела в Одингарде идут хуже некуда. В одингардских серебряных лунах алмаз стоит десять миллионов…

– Я воин Великой Степи, а не посыльный! – Эрга едва не задохнулся от возмущения. – И моё место на поле битвы!

– …Лошадь будет у ворот Одингарда завтра на рассвете, драконоволк сегодня до захода солнца, – словно не слыша его, продолжал хан Улус. – Драконоволк послушен до тех пор, пока не окажется за пределами крепостной стены. В степи зверь почует свободу и удерёт. Но если всадником будешь ты…

– Я понятия не имею, почему звери так меня слушаются! – горячо перебил его Эрга. – Я не чёрный колдун, что бы ни болтали у меня за спиной! Просто я с этим родился, это мой дар!

– Мне плевать на то, что болтают у тебя за спиной! – правая щека хана Улуса подозрительно задёргалась, на ней появилось красное пятно – верный признак приближавшейся вспышки гнева. – К Картарасу вот-вот подойдёт армия. Чем быстрее сообщение дойдёт до Одингарда, тем быстрее мы получим помощь. В твоих руках сейчас судьба города, Эртургус.

Эрга зажмурился, пытаясь отогнать замелькавшие перед глазами жуткие картины, но от этого они стали только ярче: озверевшие солдаты врываются в город; горы трупов на залитых кровью улицах; возле горящего шатёр-дворца пики с насаженными на них головами… Кружится чёрная туча, каркает, готовится пировать…

Эрга открыл глаза. Хан Улус не отрываясь смотрел на него.

– Я согласен, – слова вылетели прежде, чем Эрга успел осознать сказанное. Он подумал секунду-другую и твёрдо добавил: – Доставлю сообщение сегодня до захода солнца.

И тут хан Улус второй раз за сегодняшний день сделал то, чего при Эрге ещё никогда не делал: он УЛЫБНУЛСЯ.

Ворота Одингарда, южный тракт

Эрга и Тулуй неслись вслед за ханом Улусом по лабиринту с сундуками.

– Мы отправляемся в Одингард за армией Огнеустов, – на ходу сообщил Эрга телохранителю. – Это не просто наёмники. Это армия заклинателей огня. Что-то вроде особой касты жрецов, которые служат древненаэннорскому богу огня Рахтору. Отец сказал, что солдаты разбегутся, едва узнав, что Огнеусты приближаются!

– Я слышал про Огнеустов, – отозвался Тулуй— но не слышал, чтобы они воевали на чьей-то стороне. Особенно сейчас. Времена неспокойные, каждый сам за себя.

– Хан Улус умеет убеждать, – Эрга пожал плечами. – Для этого у него есть сундуки с алмазами. – Немного поколебавшись, он добавил: – Что бы там ни было, я дал слово и сдержу его, только…

– Только что? – спросил Тулуй.

– Ты слышал, что Совет Тринадцати отказался подтвердить моё право как наследника?

– У хана Улуса есть сундуки с алмазами, – заметил Тулуй. – Он сумеет их убедить.

Эрга скривился:

– Я не хочу, чтобы он их убеждал. Я хочу сражаться за Картарас. В первых рядах. Только так я смогу доказать, что достоин носить одежды, расшитые разноцветным жемчугом, и зваться ханом Великой Степи.

– Убивать, чтобы победить, может и раб, если ему дать в руки оружие, – строго сказал Тулуй. – Но воин Великой Степи знает, что побеждать стоит, не убивая. Для него нет чести выше этой, потому что он ценит жизнь. Даже жизнь своего врага. Кровопролитие может и не начаться, если ты приведёшь Огнеустов в Картарас. Подумай, сколько жизней ты спасёшь. Десятки тысяч, сотни тысяч. Это стоит того!

Тулуй был как всегда прав.

Эрга кивнул и бросился догонять хана Улуса, который нетерпеливо махал ему рукой издалека.

У входа в сокровищницу мало что изменилось, если не считать того, что убитый мастер лежал теперь не возле двери, а у стены. Там же стояли светильники и принесённая кем-то бутыль с маслом. Увидев хана Улуса, стражники бухнулись на колени и заголосили:

– Прости, великий хан! Убийцы в яме не оказалось. Исчез!

– Так обыщите сокровищницу, олухи! – голос хана Улуса зазвенел, как туго натянутая тетива. – Найдите его и приведите ко мне! Живым!

– Пойдем, нам нельзя терять время, – Тулуй потянул Эргу за собой, – её нет в сокровищнице, она ушла. Она умеет становиться невидимой и уже далеко отсюда.

– Кто, эта твоя смерть? – Эрга невольно улыбнулся.

– Не моя, а твоя смерть, – тихо сказал Тулуй, и Эрге расхотелось улыбаться.

На лестнице, ведущей из тронного зала в подземелье, послышались отдалённые голоса, и какое-то время спустя в арку с трудом протиснулся широкоплечий, усатый, как таракан, гаюк-новобранец. На левом рукаве его канареечно-жёлтого кафтана отсутствовала нашивка с чёрной собакой. Гаюк подскочил к хану Улусу и, скрестив руки на груди, склонил голову в обычном для гаюков приветственном жесте. Собачий хвост взметнулся вверх и, описав дугу, упал на его необъятную, бугрившуюся мускулами грудь.

– Новенький? – поинтересовался хан Улус, с явным удовольствием оглядывая крепко сбитую фигуру новобранца.

– Так точно, ваше всеханство! – гаркнул тот, вскидывая голову и пожирая хана Улуса взглядом.

– Ну-ну, – хан Улус сделал ему знак говорить тише, и гаюк тут же сник. – Так что там у тебя?

– Нам удалось взять языка,– снова воодушевляясь, поспешил сообщить гаюк. – Армия остановилась и разбивает лагерь в долине Курганов. Называют себя гимерцами из Чёрных Болот. Северяне. Несут чёрное знамя Моргорга. Конная только разведка, но страшно подумать, мой хан – пять тысяч пехотинцев! Нападают на кочевые стойбища, грабят, берут в плен…

– Будут штурмовать Картарас? – перебил эмоциональный доклад хан Улус. Гаюк кивнул. – Когда? Точная дата уже известна?

– Ещё нет. Ждут прибытия главнокомандующего и его приказ о штурме. И ещё, ваше всеханство, дозорные с северной башни доложили: большой конный отряд скачет в объезд крепостной стены. Скорее всего, хотят отрезать южный тракт, чтобы мы не послали за помощью в Одингард.

Хан Улус нахмурился.

– Сколько времени до того, как отряд окажется у южного тракта?

– Четверть часа, мой хан, не более.

– Ты! – приказал хан Улус, и гаюк вытянулся в струнку. – Приведёшь мамука, которого уже оседлали, к южному входу…

Гаюка словно ветром сдуло.

– …Вы двое, – продолжал хан Улус тем же тоном, обращаясь к Эрге и Тулую. Они тоже невольно вытянулись в струнку. – Будете ждать его там. Это ваш пропуск, – Эрга едва успел поймать брошенную ханом Улусом атласную перчатку. – Никуда не отлучаться! Даже по малой нужде!

***

Проскочив живой коридор, драконоволк помчался через Небесные сады по широкой Священной аллее, соединявшей южную дворцовую площадь с двухстенным храмом Меняющей Лик – облицованный серебряными кирпичами, он горел в лучах заходящего солнца. Ноздри Эрги тут же наполнились запахом цветов и нагретого за день чернозёма. У подножия широкой лестницы драконоволк свернул с аллеи в апельсиновую рощу с большим прудом, и крики возбуждённой толпы, осаждавшей оба входа в шатёр-дворец, постепенно стихли.

– Осторожно! – крикнул Тулуй.

Эрга пригнул голову, но острый конец нижней ветки все же хлестнул по голове. Драконоволк вильнул в сторону, вслед им пронзительно закричали сидевшие на ветвях павлины, но зверь помчался дальше по усыпанным лепестками тропинкам через апельсиновые, лимонные и мандариновые рощи, окружавшие пруды.

Несколько минут спустя вдалеке показалась витая бронзовая ограда. Там, где раньше стояли ворота, зиял провал. Охранявшие ворота стражники тоже куда-то исчезли, а кусты роз возле провала были растоптаны, будто по ним пронеслось стадо диких быков. Драконоволк как на крыльях перелетел через кусты, выскочил на лестницу, ведущую с дворцовой террасы в город, и с головокружительной быстротой понёсся вниз. На краю опустевшей городской площади зверь нырнул под каменный мост и, взметнув тучу соломы и козьего помёта, запетлял по лабиринту лепившихся друг к другу домиков из битого камня и глины с травяными крышами. На них всегда паслись козы, но сейчас оттуда не доносилось ни блеяния, ни звона колокольчиков. Расположенные на южной окраине города бедные кварталы были погружены в гнетущее безмолвие, и сердце Эрги тоскливо сжалось.

Наконец, впереди показалась южная сторожевая башня. От вершины её в небо поднимался густой столб красного дыма. Эрга едва успел сосчитать до ста, как зверь, прыжками преодолев городской пустырь, влетел в распахнутые внутренние ворота сторожевой башни.

– Проезжай! Проезжай! Не останавливайся! – заорали стражники, успевшие получить приказ хана Улуса. Днём дозорные использовали полированные бронзовые зеркала, хорошо отражавшие солнечный свет, чтобы мгновенно передавать сообщения между всеми тринадцатью постами.

Наружные ворота башни приоткрылись, и в ноздри Эрги ударил остро-пряный запах степи. Он едва успел поднять ноги, как драконоволк прыгнул. Стальные пластины, которыми были обшиты тяжёлые дубовые ворота, скрежетнули по бокам зверя, взвился сноп искр, и перчатка хана Улуса загорелась. Навстречу ринулся холодный ветер, вырвал охваченную огнём перчатку из стиснутых пальцев Эрги и швырнул её в башню. Устилавшая каменный пол солома тут же вспыхнула.

– А-а-а-а! Подпалил! Чтоб тебе околеть, зверюга проклятая! – злобные вопли стражников не умолкали до тех пор, пока ворота не захлопнулись.

Порывы ветра становились всё резче и холоднее. От них перехватывало дыхание, и, чтобы не задохнуться, Эрга уткнулся носом в пропитанную терпким мускусным запахом шерсть мамука. Под кожей, на ощупь напоминавшей ещё не успевший окостенеть панцирь молодой черепахи, твёрдый и гибкий одновременно, перекатывались стальные жгуты мышц. С тех пор как за ними захлопнулись ворота, драконоволк трижды увеличил скорость. Уши Эрги превратились в две бесчувственные ледышки, пальцы совсем окоченели, и он уже боялся вылететь из седла.

Вскоре маячившая на горизонте красная полоса стала шире. Над ней появилась тёмная зубчатая линия – за лесом поднималась стена изрезанных неприступными ущельями скалистых гор. Окутанный красным маревом лес походил на спящего дракона, хозяина Великой Пустыни. Он полыхал внутренним жаром, Эрга даже на расстоянии ощущал исходившее от него тепло. Спящий лес-дракон часто пробуждался – над красной полосой то и дело взвивались огненные змеи. Рождённый магией Одингарда, он мог изрыгать пламя и не подпускал к себе степь, поэтому между ними пролегала выжженная пустошь.

Тракт пересекал пустошь, шёл через лес и уходил в широкое ущелье между Двузубчатыми пиками-близнецами. В одингардских горах это единственное проходимое ущелье, и оно ведёт прямо к воротам города. Если Эрга и Тулуй смогут добраться до гор, то окажутся в безопасности – конный отряд не рискнёт подойти к сторожевым постам Одингарда, расположенным у входа в ущелье.

Только бы успеть проскочить пустошь!

Ну давай же, давай, – мысленно подбадривал Эрга драконоволка. – Осталось совсем немного.

Зверь огромными прыжками приближался к лесу. Эрга уже видел впереди чёрные гранитные пики с расщеплёнными вершинами, блестевшие на солнце, и темневший между ними вход в ущелье, когда над его головой просвистели стрелы…

Оставив драконоволка охранять раненого Тулуя в лесу, Эрга прокрался к самой кромке леса и осторожно выглянул из-за деревьев. Он видел, как конный отряд пронёсся по пустоши и выскочил на тракт. Слышались злобные крики всадников и испуганное ржание встававших на дыбы лошадей. Без устали поднимались и опускались кожаные плётки, но ничто не могло заставить животных сдвинуться с места и войти в изрыгавший пламя лес. Когда отряд ни с чем вернулся в степь, Эрга помчался к телохранителю.

В степи продолжал бушевать ветер, но в лесу стояла неестественная, почти мёртвая тишина. Исполинские деревья стояли не шелохнувшись, будто каменные. Эрга издалека услышал стоны и хриплое прерывистое дыхание Тулуя.

При виде раненого сердце Эрги пронзила острая жалость – за время его отсутствия тому стало хуже. Бледное лицо осунулось и посерело, глаза ввалились, в судорожно вздымавшейся груди что-то свистело и клокотало. Тулуй, скорчившись, неподвижно лежал на правом боку, прижав к себе окровавленные руки. В его левом боку по-прежнему торчала стрела с чёрным оперением. Острый наконечник глубоко вошёл в плоть, пробив прочную стальную кольчугу, которую Тулуй всегда надевал под одежду. Тонкая ткань быстро пропитывалась кровью.

Перед тем как уйти Эрга подтащил раненого к дереву и уложил на жёсткую подстилку из плотно переплетённых узловатых корней. Воздух в лесу напоминал раскалённую печь, но, несмотря на жару, раненый начал жаловаться на холод. Эрга не боялся драконов, однако драконьего вида дерево внушало ему страх. Чешуйчатая кора и тройные листья с огненными прожилками, похожие на когтистую лапу, излучали зловещий красный свет, крону лизали языки пламени. Но дерево было источником тепла, в котором Тулуй нуждался, и Эрга подхватил раненого под мышки…

Стараясь не смотреть на широкую полосу крови, тянувшуюся к Тулую по земле, Эрга быстро подошёл к нему и опустился на колени.

Раненый чуть заметно шевельнулся.

– Позволь мне вытащить стрелу и перевязать рану, – попросил Эрга, с ужасом глядя, как тёмные круги под глазами Тулуя наливаются синевой.

Телохранитель, не открывая глаз, покачал головой.

– Я слышал её крики, – медленно заговорил он. – Стража вся перебита. Я знал, что за той дверью смерть, но вошёл. Кругом была кровь. Много крови. Потом я услышал чьи-то шаги и спрятался. Это был хан Улус…

Эрга молча уставился на него, думая, что раненый впал в беспамятство и бредит. Тот надрывно закашлял, хватая ртом воздух, потом вдруг открыл глаза.

– Я знаю, что хранилось в подвале сокровищницы, – неожиданно ясным и твёрдым голосом произнёс Тулуй. – Я был той ночью в покоях жены хана Улуса, и всё видел.

– Жены хана Улуса? – удивлённо переспросил Эрга. – Я не знал, что он был женат. Хотя, постой…

Он вдруг вспомнил портрет из тайника. Золотые волосы, белая кожа и лучащиеся рубиновые глаза. Значит, вот кто была та красивая незнакомка.

– Ещё немного, и моя душа отправится в долину Курганов, – продолжал Тулуй. – Я должен успеть тебе рассказать…

Эрга попытался было его остановить:

– Тебе сейчас лучше поберечь силы!

– Я должен успеть рассказать, – упрямо повторил Тулуй. – От этого зависит твоя жизнь, поэтому слушай и запоминай каждое слово. – Он оглянулся по сторонам, словно в драконьем лесу их мог кто-то подслушать, и прошептал: – Во дворце считают, что ханша Сугэдэ умерла родами. Это неправда, её убили. Мальчик, которого она родила, тоже должен был умереть, но наёмнику помешали. Он метнул кинжал и промахнулся.

– В покоях же никого, кроме тебя и мёртвой ханши не было, – удивился Эрга.

– Когда я вбежал в покои, то увидел белого дракона, – в голосе бесстрашного Тулуя скользнул страх. – Он рвал тело мёртвого наёмника на куски. Заметив меня, дракон исчез.

– Дракон не пролезет ни в дверь, ни в окно, – с сомнением заметил Эрга. – Как он мог исчезнуть? Тебе показалось.

Тулуй покачал головой.

– Это был дракон, но не простой. Проводник в таверне рассказал мне, что его караван прятался от песочной бури в подземном оазисе в Мёртвых песках, и на них напали крокодилы. Он остался в живых только потому, что зверюг разогнал белый дракон. Потом он на глазах проводника превратился в человека. Это ещё не всё, – телохранитель снова оглянулся по сторонам и перешёл на едва слышный шёпот: – Накануне у ханши Сугэдэ пропал алмаз – семейная драгоценность. Твой отец нашёл его в кармане убийцы. Той же ночью у дальнего родственника хана Чагатая родился мёртвый первенец, и детей подменили. Новорождённого наследника тайно перевезли в дом приёмного отца.

Обессиленный долгим рассказом, телохранитель умолк.

– Теперь я знаю, почему одна армия наёмников может стоить миллион золотых солнц, – задумчиво обронил Эрга. – Хан Улус решил избавиться от злополучного камня. В этом всё дело… Постой, Тулуй! Но ведь это я первенец Чага… Что… Меняющая Лик… хан Улус – мой настоящий отец?!.

Тулуй кивнул. Какое-то время Эрга молчал, потеряв дар речи.

– Тот человек, – наконец, заговорил он, выйдя из оцепенения, – что прятался сегодня в сокровищнице… – Эрга задумался, какая-то мысль не давала ему покоя, – он хотел выкрасть алмаз, а это значит… это значит, что… Тулуй, ты был прав, меня снова хотели убить!

Потрясённый открытием, Эрга вскочил. Ему вдруг показалось, что у него под ногами разверзлась бездонная пропасть. Кто-то, лица кого он рассмотреть не смог, толкнул его, и он полетел вниз навстречу клубящемуся ледяному туману. Ещё немного, и он исчезнет в нём навсегда…

– Что ты там говорил про Великую Пустыню и что моя смерть умеет становиться невиди…

Эрга осёкся, внезапно осознав, что больше не слышит хриплого, прерывистого дыхания, и обеспокоенно взглянул на Тулуя. Голова его безвольно откинулась, глаза не мигая смотрели в небо. В остановившихся зрачках отражались языки пламени, лизавшие крону дерева.

В груди у Эрги всё оборвалось, он рухнул на колени, как подкошенный.

– Тулуй! – задыхаясь, крикнул он. – Тулуй!!

Эрга схватил обмякшего Тулуя за плечи и принялся трясти его, потом, опомнившись, разжал руки. Окружающий мир вдруг куда-то исчез, словно на него накинули чёрное одеяло.

***

Эрга очнулся от неприятного ощущения, словно по его лицу водят наждачной бумагой. Это драконоволк слизывал что-то горячее и влажное, против воли Эрги бежавшее из его глаз.

– Похороним Тулуя, и сразу поедем дальше, – глотая слёзы, сказал он и принялся копать могилу.

Кинжал, как пружина, отскакивал от сухой и твёрдой поверхности, не оставляя на ней даже царапины.

– Меняющая Лик! – с отчаянием воскликнул Эрга, утирая пот рукавом кафтана. – Так я и до завтра не управлюсь!

Драконоволк всё это время пристально смотрел на него и вдруг завыл. Протяжный заунывный звук разнёсся по всему лесу. Где-то в степи хватающий за душу звук повторился, потом ещё и ещё. Многоголосый вой, похожий на плач, приближался и внезапно оборвался на скорбной ноте.

– Тихо! Конная разведка…

Привлечённый странными чавкающими звуками, Эрга быстро обернулся и едва сдержал крик ужаса.

Извивавшиеся корни дерева словно щупальца ползали по лицу и телу мёртвого Тулуя. Руки и ноги уже исчезли, опутанные корнями, лицо было видно лишь наполовину, но тело продолжало изгибаться и корчиться, будто пыталось вырваться на свободу. На мгновение Эрге показалось, что Тулуй ещё жив. Вдруг между корнями появилась глубокая щель, тело ухнуло вниз, и корни тут же сомкнулись над ним. Эрга вскочил и в ярости занёс кинжал, готовый наносить удары до тех пор, пока не освободит Тулуя, но внезапно опустил руку и медленно повернулся к драконоволку.

Драконоволк всё так же пристально смотрел на него.

– Благодарю тебя, – тихо сказал Эрга, – ты помог мне похоронить друга, и я этого никогда не забуду.

Эрга сунул кинжал обратно в ножны и снова опустился на землю. Он вдруг почувствовал себя дряхлым стариком – усталым, разбитым и опустошённым. Его страшила даже мысль о том, что нужно куда-то ехать, что-то делать и с кем-то разговаривать. Больше всего на свете он хотел остаться здесь, в драконьем лесу, который все обходят стороной, чтобы в полном одиночестве скорбеть о потере.

Но как раз этого-то он и не мог сделать.

Сделав над собой усилие, Эрга встал и забрался в седло. Драконоволк тут же помчался к тракту, с которого был вынужден свернуть, спасаясь от обстрела, но Эрга придержал его – он решил добираться до ущелья вдоль дороги под прикрытием леса. Однако драконоволк неожиданно упёрся и продолжал тянуть его в сторону тракта.

– Нельзя! – прикрикнул на него Эрга. – Я знаю, по дороге быстрее, но мы не можем так рисковать!

Драконоволк нехотя повиновался.

Когда впереди между деревьями замелькала отвесная стена одного из пиков, Эрга решил, что пора выбираться из леса. Он с опаской выглянул из-за деревьев. В дальнем конце тракта у входа в лес конной разведки не оказалось. Оттуда вообще не доносилось ни единого звука. И люди, и животные как сквозь землю провалились.

Облегчённо вздохнув, Эрга повернул голову к Двузубчатым пикам.

В толще скал зияли пустые глазницы двух ниш. Это были сторожевые посты Одингарда. До ущелья еще не меньше трёхсот шагов, но исходившая от него молчаливая угроза ощущалась даже здесь, в лесу. Из тёмного пролома между гор тянуло холодом и сыростью.

Эрга чуть помедлил, перед тем как ступить на дорогу.

Ты – мамук, – учил его Тулуй на охоте. – Ты крадёшься в высокой траве, бесшумно ступая на мягкие лапы. Ты низко пригибаешь голову, настороженно прислушиваясь к малейшему шороху. Ты улавливаешь тысячи запахов, с лёгкостью избегая опасности. Гибкий и стремительный. Умный и бесстрашный. Ты один властвуешь в Великой Степи, здесь тебе хорошо и спокойно, степь твой дом.

– Вперёд! – крикнул Эрга. – Жми во все лопатки!

Драконоволк, сорвавшись с места, помчался к ущелью.

– Стой! – донёсся сверху грубый голос.

Эрга поднял голову. Пустота в гранитных нишах ожила, в каждой стоял человек и целился в него из арбалета.

– Имя? Откуда пришёл? Зачем идёшь в Одингард? – вопросы сыпались, как горох из миски.

Говорил страж из правой ниши. Второй – из левой ниши – с молчаливой враждебностью разглядывал Эргу.

– Скажу, если кто-то из вас соизволит спуститься вниз, – хмуро отрезал Эрга.

– Ортон, давай ты, – скомандовал молчун, – я прикрою.

Ортон обернулся. Человек, стоявший в глубине ниши, что-то сказал Ортону властным тоном. Тот кивнул. Вскоре присоединились другие голоса.

– Нельзя ли побыстрее? – начиная терять терпение, крикнул Эрга. – У меня срочное сообщение для Управителя! И ещё конная разведка, которая дышит мне в зад!

– Парень, это не твой мамук только что устроил кровавую бойню в степи? – полюбопытствовал Ортон и, швырнув вниз верёвочную лестницу, начал быстро по ней спускаться. – Что-что, а конная разведка тебе больше не грозит.

Эрга вспомнил донёсшийся из степи многоголосый вой, который внезапно оборвался, и подозрительную тишину, царившую на тракте.

– Нет, – заверил он Ортона. – Мой смирный, мухи не обидит.

Ортон был с ног до головы закутан в видавший виды тёмный плащ из грубой шерсти. Лицо его скрывала потёртая кожаная маска с узкими прорезями, когда-то, видимо, тоже чёрная, теперь же грязно-серая, с соляными разводами от пота. В прорезях настороженно блестели серо-голубые глаза.

– Вы видели кровавую бойню в степи, – добавил Эрга, – значит, видели и красный дым над южной сторожевой башней.

– Видели, – нехотя признался Ортон, быстро обшаривая его глазами, – и пока не получим другой приказ, будем стрелять в любого, кто войдёт в ущелье. Давай своё сообщение, мы передадим кому надо.

Эрга упрямо покачал головой:

– Не кому надо, а Управителю. И сделать это я должен сам.

– Кроме кинжала что-нибудь есть?

– Нет.

– Ортон, надо обыскать, – подал сверху голос молчун. – Шут его знает, что он там под кафтаном прячет.

– Вот ты и обыскивай, – огрызнулся тот. – Мне к его драконоволку подходить охоты нету. Голодный, небось, вон как глазищами-то сверкает. Того и гляди набросится.

– Первым не набросится, можете быть уверены, – сказал Эрга. – Так что с моим сообщением? Вы проведёте меня к Управителю?

– Командир тебя знает – проведу, – сообщил Ортон. – Хотя, будь моя воля, ты бы уже давно топал обратно. Ваш дым, вы с ним и разбирайтесь. Только имей в виду – в город с драконоволком нельзя.

Эрга кивнул.

Ортон взгромоздился на место Тулуя, и несколько мгновений спустя они уже неслись по каменистому дну ущелья, гулкого и мрачного. Тёмное ущелье изламывалось неожиданными поворотами, всё время меняло направление, путая, но неизменным оставались уходившие высоко вверх отвесные стены. Эрга то и дело задирал голову, чтобы взглянуть на узкую полоску неба, постепенно менявшую цвет с голубого на тёмно-синий. Его тревога нарастала. Он слишком долго пробыл в лесу, и до захода солнца оставалось не более получаса.

– Эй, парень, – забеспокоился вдруг Ортон, – чем ты накормил своего мамука? Летун-травой? Попридержи его малость, а то меня сейчас прямо на твой роскошный кафтан вырвет.

– Не могу – я должен доставить сообщение до захода солнца. Вы лучше держитесь крепче, а то угодите ему под лапы!

– В ущелье темно, – настаивал Ортон, – да и дно забито камнями. Он же себе шею сломает, а заодно и нам.

– Мамук ночью видит лучше, чем днём, – успокоил его Эрга. – Он сам остановится, когда мы будем у ворот Одингарда.

– Да вот они, твои ворота, – засмеялся Ортон. – Приехали, парень!

Эрга взглянул вперёд.

Ущелье заканчивалось у подножия пика, одного из девяти, окружавших озеро Тикор и стоявший на нём Одингард. На светлом мраморе блестела густая паутина серебристых прожилок, его снежная шапка искрилась в лучах заходящего солнца. Эрга ещё издали приметил огромный семиарочный проход в его мраморную утробу, освещённую внутри колеблющимся светом факелов.

Перед тем как войти в ворота, Эрга снял седло и отшвырнул в сторону.

– Я вернусь с армией Одингарда, – сказал он драконоволку, обнимая его напоследок. – А ты иди домой, в степь, и постарайся больше не попадаться на глаза хану Улусу, а то снова угодишь в каменную клетку. Прощай!

Оказавшись по другую сторону ворот Одингарда, Эрга обернулся. Он увидел часть дороги, освещённой колеблющимся светом факелов, и бегущего по ней драконоволка. Он всё время оглядывался, и вдруг, выскользнув из полосы света, растворился во мраке ущелья.

Башня Управителя, Одингард

Ворон осторожно выглянул из своего укрытия. Лунный свет заливал ущелья. На тёмном горизонте светлели очертания одингардских пиков. В глубокой тишине не раздавалось ни единого звука. Стая коршунов улетела, но их вожак – огромный белый коршун с выбитым глазом и загнутым, как коготь, стальным клювом – остался и продолжал бесшумно парить над ущельями, будто высматривая кого-то.

И откуда они только взялись, – успел подумать ворон, как голова коршуна появилась у входа в узкую расщелину, в которую ворон в последний момент с трудом протиснулся.

Орто затаил дыхание и вжался в каменную стену так, что у него заныла спина. В чёрной расщелине его могла выдать только красная борода, но прикрыть её не было никакой возможности – сейчас любое движение могло стоить жизни. Коршун у расщелины тоже замер. Орто видел, как мечется его белёсый глаз. Когда лунный свет упал на него, глаз покраснел, будто налился кровью, а покрытая рубцами кожа, затянувшая впадину пустой глазницы, стала розовой от выступивших красных прожилок.

Заметил, альбинос проклятый, – с тоской подумал ворон, – на этот раз не уйти.

Наконец, когда его сердце уже было готово выскочить из груди, голова коршуна исчезла. Орто ещё долго слышал его гортанные крики, когда тот в последний раз облетал ущелья, но они постепенно удалялись на север. Потом крики стихли, и ворон облегчённо выдохнул – путь был свободен. Орто немного помедлил, затем вылез из узкого каменного мешка и, расправив онемевшие крылья, стрелой взмыл вверх. Несколько минут спустя он уже парил над Одингардом.

Круглое, как монета, озеро Тикор. На его тёмной глади в тисках исполинских пиков широкое, во всё озеро, кольцо мраморных башен-небоскрёбов. Всего восемьсот, среди них башня Управителя, великанша в окружении карликов. В центре кольца высокий утёс, окружённый узкой полосой воды. Ворон поёжился. Только тысячекратное заклятье невесомости удерживает город на поверхности озера, но стоит ему ослабнуть, и мраморный исполин вмиг пойдёт ко дну. И, наконец, расположенная на утёсе и не похожая на остальных падающая башня из чёрного гранита, словно в насмешку названная башней Равновесия. Башня, падавшая то в одну, то в другую сторону, сегодня клонилась на восток, и её смотровая площадка хорошо просматривалась. На ней дремал питомец Араторы – чёрный дракон, охранявший спрятанные в башне сокровища.

Дракон-горе, дракон-неудака. В высоту чуть больше человеческого роста, с переломанным левым крылом. Зверя с самого рождения держали в подземелье башни Управителя в тайной пещере на берегу озера Прокажённых. Магические клетка и намордник сделали своё дело. Освобождённый из неволи дракон, несмотря на солидный семисотлетний возраст, размерами не превосходил детёныша, пару дней как вылупившегося из яйца. А ведь его предка, великого чёрного дракона Норгунга, звали не иначе как дракон-гора.

Вдруг недоросток поднял голову, его красные глаза вспыхнули, лунные блики заиграли на гребне шипов и маленьких чёрных рожках. Зверь вытянул шею, открыл пасть и полусонно рыкнул. С минуту неподвижно всматривался вдаль, затем, свернувшись калачиком, снова улёгся и затих. Повреждённое левое крыло так и осталось лежать вытянутым вдоль тела.

Кабинет Араторы находился на сотом этаже под самой крышей башни Управителя. Проём единственного в башне окна – высокого, но узкого – был слишком мал для крыльев Орто. Он круто развернулся в воздухе и боком влетел в открытое настеж окно.

***

Послышался грохот раздвигающихся в стене башни мраморных блоков.

– Милорд Управитель, – произнёс Ортон в открывшуюся следом тяжёлую дубовую дверь, – из Картараса получен сигнал опасности. Мы закрыли проход через ущелье. Из крепости бежал человек. Он твердит, что у него для вас срочное сообщение. Парень гнал лодку по городу, как будто за нами неслась стая голодных мамуков. Все уши мне прожужжал, что должен доставить сообщение до захода солнца.

Качая головой, Ортон пропустил вперёд Эргу, прыгнул в лодку и исчез. Эрга вошёл в дверь и увидел сидевшего за столом измождённого старика с седыми волосами в светлом платье жреца из тонкого льна и пурпурной тоге – тоже льняной. Его правая рука лежала на ветхой пергаментной странице ладонью вниз, левая пряталась под столом. В предзакатный час в кабинете царил холодный полумрак – оплывшая свеча давала мало света, а огонь в очаге едва горел. Снизу вверх вдоль стен тянулись полки с книгами и папирусными свитками.

– Отправляйся наверх, – сказал Управитель. Пол вздрогнул и начал плавно подниматься. Мелькали книжные шкафы, вспыхивали названия книг и свитков. У самой крыши башни пол остановился. – Кто таков? – спросил Аратора, удивлённо рассматривая Эргу.

Эрга привык ловить на себе удивлённые взгляды. Волосы цвета меди, заплетённые в тугую косу, очень белая кожа и яркие изумрудно-зелёные глаза. Среди черноволосых, кареглазых и смуглокожих кочевников он был чужаком.

– Эртургус, хубилган Великой Степи.

– Что хотел сообщить? Только побыстрее – у меня разведчик и тоже со срочным сообщением.

Эрга кивнул.

– Картарас осаждён армией…

– С этим сообщением ты опоздал, – нетерпеливо оборвал его Управитель. – Что-то ещё?

Эрга сунул руку в карман и, достав узелок с алмазом, положил его на стол. Висевшие над столом часы вдруг заработали, и стрелка с нулевой цифры передвинулась на цифру один с изображением серпа месяца. Управитель изменился в лице.

– Где ты нашёл это?

– В тайнике времён моего прадедушки, – хмыкнул Эрга, – да не развалится его курган до скончания веков. Внутри плата за армию Огнеустов. Миллион в золотых валлирийских солнцах, в ваших серебряных лунах – десять миллионов.

Аратора резко поднялся из-за стола. Покачнувшись, он ухватился рукой за спинку стула. Другая рука безвольно вытянулась вдоль тела. Из рукава высунулось нечто, походившее на когтистую лапу, – мертвенно бледная кожа обтягивала усохшую кисть со скрюченными пальцами. Эрга с ужасом уставился на покалеченную руку.

– Взгляни на ту чёрную башню посреди озера, что стоит на утёсе, – сказал Аратора, падая на стул. Его бледное лицо покрылось крупными каплями пота. – Это башня Равновесия. В ней хранятся сокровища Одингарда – весы, на которых лежат два магических кристалла. Кристалл белой магии уравновешивает кристалл чёрной магии. Стоит нарушить хрупкое равновесие, и последствия не заставят себя долго ждать. Как раз об этом предупреждает одно древнее пророчество о гибели нашего мира, которое мне наконец-то удалось растолковать. В нём говорится о кристалле, рождённом чёрной магией. С его появлением нарушится магическое равновесие, и Наэннор погибнет. Я много лет разыскиваю кристалл, который лежит в этом узелке.

– Откуда вы знаете, что в нём лежит? – удивился Эрга.

Управитель показал на тикающие часы.

– Только один кристалл способен завести часы Равновесия. Отсчёт времени начался…

Вдруг в усеянном звёздами чёрном прямоугольнике окна появилась голова дракона. Он с трудом протиснулся в проём, спрыгнул с подоконника и, усевшись на пол, не мигая уставился на Эргу красными, как уголья, глазами.

– Чёрный дракон! – восхищённо прошептал Эрга.

– Последний чёрный дракон, – уточнил Аратора. – Увечный совсем, даже летать не может. Над ним проводили жуткие опыты – кому-то понадобилась драконья кость. Когда я его нашёл, думал не выживет – уж больно плох был.

Зверь не отрываясь смотрел на Эргу. Вдруг вертикальные, будто змеиные, зрачки начали быстро расширяться, и красные драконьи глаза превратились в два чёрных омута.

“Там высоко! Я сейчас разобьюсь!” – мелькнуло в голове Эрги.

В груди дракона что-то приглушённо заклокотало, готовое вырваться наружу. Она раздулась словно кожаный бурдюк с молоком, из открывшейся пасти и ноздрей вырвался чёрный дымок. Дракон подпрыгнул и, уцепившись когтями за подоконник, стал протискиваться через оконный проём. Изрыгая пламя, он с рёвом вывалился наружу.

Эрга подскочил к окну.

Объятый пламенем дракон кувыркался в воздухе с поджатыми крыльями, судорожно пытаясь выпрямиться. Он с головокружительной быстротой нёсся к темневшей внизу, между утёсом и башней Управителя, полосе воды. У самой воды он вдруг расправил крылья и с силой взмахнул ими. Раз-другой-третий. Дракон сделал ещё несколько взмахов и рухнул в озеро. Над озером поднялось густое облако чёрного дыма. Спустя несколько мгновений зверь показался из облака. Он медленно, чуть заваливаясь на левый бок, кружил над водой. В лучах заходящего солнца блестели зеркально-чёрные крылья с огромным, истекающим кровью красным глазом – знаком великого дракона Норгунга.

– Летит! – утирая выступивший на лбу холодный пот, радостно выдохнул Эрга.

– Летит! – также радостно повторил Аратора. Вид у него вдруг стал, как у именинника, который приготовился разрезать вишнёвый пирог.

– Парень принёс кристалл чёрной магии, и увечный дракон сразу полетел – тут плакать надо, а они радуются, – раздался сзади резкий и хриплый голос. От неожиданности Эрга едва сам не вывалился в окно. Он обернулся. Позади него сидел огромный чёрный ворон с пышной бородой из длинных красных перьев.

Кружится чёрная туча над мёртвым городом, каркает, готовится пировать…

Эрга с ужасом уставился на ворона.

– Да я это сказал! Я! – сообщил он и, осклабившись, добавил: – Ну что молчишь, как пень в лесу? Говорящего ворона не видел? – И зашёлся не то смехом, не то кашлем.

Эрга не успел ответить, как ворон затараторил:

– Милорд, о чём я вам тогда говорил? Зря вы пожалели этого дракона, надо было сразу прикончить его – он слишком опасен. А тут ещё и проклятое пророчество снова начало сбываться! Я слышал, как один гимерец в ставке Моргорга сказал, что если они не добудут милорду некую вещицу, то он свернёт им головы. Гимерец похвалялся, мол, с ней победа им обеспечена. Моргорг не просто так заявился в Картарас. Он пришёл за кристаллом, как и пятьсот лет назад в Валиссию. Он и есть тот самый Исполнитель, по чьей вине Наэннор погибнет. Мы должны как можно скорее избавиться от кристалла!

Управитель повернулся к очагу, встроенному в нишу между книжными шкафами. Эрга заметил в его глазах яркий проблеск зелёного света, и полено, охваченное пламенем, бойко затрещало. Башня сразу наполнилась теплом и медовым ароматом смолы мраморного дерева, росшего здесь же, в горах.

Пол под ногами Эрги вздрогнул и вдруг, сорвавшись с места, понёсся вниз. За считанные мгновения пролетев все сто этажей, пол резко остановился на первом.

– Опять за своё взялся! – с досадой сказал Аратора.

– И давно это с ним? – поинтересовался ворон, с опаской вылезая из-под стола.

– Скоро три луны будет. Так и катает меня вверх-вниз. Ума не приложу, что с ним делать. Поднимайся! – недовольно сказал Аратора. – За дверью никого нет.

Пол начал медленно, с остановками, подниматься вверх.

– Я бы не стал говорить так уверенно, милорд, – заявил ворон, принюхиваясь к чему-то. – У меня лапы колет, а это подозрительно.

– Лучше скажи, что задумал Моргорг, – начиная проявлять нетерпение, потребовал Управитель. – Как он собирается использовать кристалл? Об этом ты что-нибудь узнал?

– Не успел, – хмыкнул Орто, – болтуну снесли голову.

– Плохо, – покачал головой Аратора. – Чем больше мы знаем, тем быстрее поймём кто за всем этим стоит.

Он помолчал в задумчивости.

– Армия Огнеустов отправится в Картарас только при одном условии, – сказал вдруг Управитель, поворачиваясь к Эрге. – Ты отнесёшь кристалл в Лабиринт жрецу чёрной магии. Он создал кристалл, только он сможет его уничтожить.

Лабиринт, пик Илберет

Книжные шкафы сменили мраморные блоки, затем неровные каменные стены, а пол продолжал плавное движение вниз. Наконец, он остановился, дверь бесшумно открылась, и в ноздри Эрги ударил тяжёлый запах сырой затхлости. Почти всё дно пещеры занимало озеро, окружённое узкой полоской каменистого берега. От низкого пещерного свода к озеру тянулась бахрома светящихся кристаллов. За озером в дальней стене виднелась широкая расщелина – выход из пещеры.

– В расщелине начинается тайный ход, – пояснил Управитель, паривший на своём стуле позади Эрги. – Он ведёт на окраину города. Хела! Я так и знал, что найду тебя здесь! – воскликнул вдруг Аратора, и его стул направился к одному из прибрежных камней.

Эрга увидел молодого человека лет двадцати-двадцати пяти. Тот сидел на берегу озера, едва различимый в полумраке, и, облокотившись на камень, набирал воду в стеклянную пробирку. Рядом стоял каменный фонарь с застеклёнными гранями. Фонарь был наполнен осколками светящихся кристаллов.

Услышав голос Араторы, молодой человек тут же вскочил, и, подхватив фонарь с земли, быстро зашагал навстречу.

– Сын, – Управитель обнял его правой рукой. – Надеюсь, ничего не изменилось, и ты, как и прежде, подаёшь большие надежды в алхимии?

– Ничего не изменилось, милорд, – Хела сунул пробирку в карман и тоже обнял отца. – Даже то, что вчера профессор Реха на учёном собрании перепутал созвездие Танцующего Колдуна с созвездием Рыдающей Ведьмы.

Оба дружно расхохотались.

У Хелы была белозубая улыбка, светлая, чуть бледноватая кожа и пронзительные чёрные глаза. Чёрные волосы волнами спадали на широкие плечи. Он был так красив, что Эрге вдруг показалось, будто это сам Агурра, древненаэннорский бог красоты, спустился в пещеру со своего пьедестала.

За Дымными горами на севере Великой Степи начиналось мрачное и безлюдное Великолесье. В горах северный тракт пролегал через ущелье, в котором Эрга и Тулуй однажды обнаружили высеченный в камне и наполовину разрушенный одностенный храм. На стене и подпиравших крышу колоннах тускло блестели остатки позеленевшей от времени бронзовой обшивки, но пьедестал с бронзовой статуей прекрасного Агурры, как и тысячи лет назад, стояли нетронутые в самом центре храма и блестели так, словно их начистили только вчера.

На Хеле, живом воплощении бронзового бога, было короткое – до колен – платье жреца из грубого серого льна и тёмные сапоги на шнуровках далеко не лучшей выделки. Однако жилет, чехлы для меча и закинутого за спину щита отливали перламутрово-молочной белизной. Кожа перламутрового крокодила, обитавшего в подземных оазисах Мёртвых песков, на картарасском рынке стоила не меньше тысячи золотых солнц за небольшой кусок длиною в локоть.

Откуда у бедного жреца такие доспехи?

Эрга заметил, что навершие меча имеет форму незнакомого ему геральдического знака. Кованая бронза, покрытая цветной эмалью – белый фон, чёрный замок с высокой чёрной башней и восседавший на её вершине жёлтый ястреб.

– Вот ваш попутчик, о котором я говорил, – сообщил Аратора. – Из-за своей болезни я не могу покинуть башню Управителя, но Хела с успехом заменит меня.

Эрга кивнул и, поправив на плечах дорожный мешок с припасами, который ему перед уходом вручил Аратора, вслед за всеми зашагал по скользкому от воды каменистому берегу к выходу из пещеры.

Они шли по тёмному и душному ходу. Пахло той же сырой затхлостью, свет фонаря наполнял подземелье игравшими на лицах людей бликами. Каменный ход был довольно высокий, но узкий – не более трёх шагов в ширину. Обжёгшись пару раз о горячие стены, Эрга скрестил руки на груди и шёл, то и дело спотыкаясь о невидимые камни. Вдруг где-то внизу, прямо под ногами, раздался странный рокочущий звук, похожий на отдалённые раскаты грома, и ход сильно тряхнуло, потом ещё раз и ещё.

– Что это было? – озадаченно спросил Эрга, умудрившись удержаться на ногах.

– Вулкан, – охотно сообщил скакавший позади него ворон. – В подземелье башни Управителя его хорошо слышно, – и после многозначительной паузы со смаком пояснил: – Под нами же ничего нет, кроме воды.

– То есть как это нет? – недоверчиво спросил Эрга. – На чём же город держится?

– На честном слове, – так же беззаботно поведал ворон. – Заклятье невесомости называется.

Эрга невольно прибавил шаг.

Примерно через четверть часа ход внезапно оборвался, и в косых лучах света показались ступеньки очень высокой лестницы, ведущие к узкой каменной дверце, видневшейся на самом верху. Когда она с глухим стуком ударилась о стену, в глаза Эрги посыпались труха и стёртый в пыль сухой мох. Он протиснулся в проем и огляделся, пытаясь понять по выступавшим из полумрака очертаниям, где оказался.

Подземный ход привёл их в маленькую убогую часовню. Здесь было немного прохладнее и дышалось легче, чем под землёй. Из-за покосившейся двери доносился плеск воды. Через щелевидные окна проникал рассеянный вечерний свет, падавший на древнюю статую шестирукой женщины, высеченную, как и часовня, из серого камня. Время стёрло черты её лица, и невозможно было сказать, красива она или уродлива. На двух её руках не хватало пальцев, а тело, словно паучья сеть, покрывали глубокие трещины, через которые проглядывал ослепительно белый камень.

Статуя стояла у стены на каменном пьедестале, через который они выбрались наружу. Часовня казалась заброшенной, но точёная шея и изящные руки женщины утопали в свежих цветочных гирляндах.

– Белая Жрица, – пояснил Хела, пряча фонарь за статуей. – Старая религия, почти забытая. Отец нашёл статую в развалинах Валиссии. Он посчитал случившееся добрым знаком и привёз её в Одингард вместе с часовней. Теперь Белой Жрице служат только наши храмовые танцовщицы.

Одинокая часовня стояла на окраине города. Обернувшись, Эрга увидел бескрайнее море мраморных башен-небоскрёбов с остроконечными крышами. Казалось, что город стоит на земле, а не на воде. Присмотревшись, Эрга обнаружил на башнях следы драконьих атак – дыры в крышах и угольно-чёрные стены. Привлечённый доносившимся откуда-то шумом, Эрга повернул голову. У подножия пиков изуродованных башен было особенно много, между ними зияли тёмные провалы на месте разрушенных мостов и площадей. Он заметил в ста шагах от часовни на одной из сохранившихся площадей трёхстенный медный храм бога огня Рахтора. Статуя самого древненаэннорского бога, тоже медная, стояла в центре оливкового садика на крыше. Божественную голову лизали языки пламени – бог носил огненную корону.

Из распахнутых ворот храма по широкому мосту в сторону ворот Одингарда двигалась длинная вереница людей, одетых в чёрные плащи. Из-за низко надвинутых капюшонов выглядывали обезображенные зеленоватыми ожогами и шрамами лица. На груди каждого белая нашивка – чёрный человек, словно дракон изрыгающий языки зелёного пламени. Острые грани парных кинжалов из прозрачного кристалла ослепительно вспыхивают. Магический огонь дремлет, повинуясь воле Огнеуста, но стоит воле ослабнуть, как огонь растерзает хозяина также безжалостно, как и его врага.

От часовни, омываемой со всех сторон озером, к воде вели несколько выщербленных каменных ступенек. Спускаясь по ним, Эрга заметил, как под водой появились очертания мраморной лодки, быстро поднимавшейся на поверхность со дна озера.

– Пик Илберет, – произнёс Хела после того, как все уселись, и лодка, петляя между башнями, направилась к подножию одного из пиков, где виднелась узкая расщелина.

Ощутив, как дно лодки уходит у него из под ног, Эрга торопливо спрыгнул вслед за вороном и Хелой на выступавшую из воды крошечную отмель. Когда он обернулся, на поверхности озера осталась лишь лёгкая рябь – лодка уже опустилась на дно озера. Эрга подождал, пока Хела, а за ним и ворон исчезнут в расщелине, и шагнул к ней, но вдруг вспомнил про чёрного дракона. Обернулся и, подняв голову, тут же увидел его.

В небе металось что-то похожее на летучую мышь с длинным хвостом. Облетев вокруг башни Управителя, «мышь» заглядывала в окно, а затем пускалась в новый стремительный круг. Полуодетая толпа быстро заполняла мраморные мосты и площади. Люди в страхе выскакивали из башен, тыча пальцами в небо. Потом до слуха Эрги донёсся приглушённый грохотом водопада полный отчаяния драконий рёв.

Он заставил себя отвернуться и шагнул в расщелину.

Кратер вулкана Улдигор, Лабиринт

Жуткий холод тут же пробрал тело до самых костей, ноздри наполнились остро-затхлым запахом подземелья, от сухого воздуха в горле запершило. Несколько мгновений его окружала кромешная темнота, но вскоре зрение вернулось. Эрга увидел туннель – шесть шагов в ширину – и удалявшуюся в красноватый полумрак фигуру. Эхо шагов Хелы гулко отдавалось в высоких сводах туннеля.

Эрга быстро зашагал по туннелю, как вдруг наступил на что-то. Это «что-то» громко хрустнуло.

Взглянув под ноги, Эрга подскочил от ужаса.

В шаге от него, прислонившись спиной к стене, сидел воин, пугающе-красный в свете факелов. Его доспехи, кольчуга и меч были выкованы из позолоченной стали, даже на истлевшей кожаной перчатке, судорожно сжимавшей рукоять меча, тускло блестели остатки позолоты. Под шлемом темнели провалы глазниц, оскаленный рот застыл в жуткой ухмылке.

Приглядевшись, Эрга удивлённо округлил глаза.

На шпиле золотого шлема красовалась восьмиконечная звезда Валлирии из эмалированной голубой стали – четыре длинных конца, четыре коротких.

Что искал валлирийский воин в Лабиринте?

– А ты собирался в Лабиринте Смерти на козий кругляш наступить? – язвительно поинтересовался сзади ворон. – Ты вперёд посмотри – там этого добра пруд пруди!

Эрга поднял голову и остолбенел.

Мраморное дно туннеля покрывал зловещий ковёр из полуистлевших человеческих останков. Повсюду, где только мог различить глаз, в красноватом полумраке проступали очертания выбеленных временем костей в сгнивших обрывках одежды и кожаных доспехов. Встречались доспехи и подороже – то там, то здесь среди кожи и ткани поблёскивал металл.

Вид туннеля вызывал у Эрги желание немедленно броситься назад, под защиту солнечного света, а нужно было ещё как-то умудриться пробраться по расчищенному от костей узкому пространству не более шага шириной.

Заметив, что ворон не спускает с него глаз, Эрга упрямо двинулся вперёд.

Донёсшиеся до него странные звуки, издаваемые вороном, походившие не то на кашель, не то на смех, на этот раз прозвучали как-то вяло и неубедительно.

Стоило Эрге войти в Лабиринт, как у него возникло ощущение, что за ним следят. И чем дальше он удалялся от входа, тем сильнее становилось это ощущение. Иногда из провалов, похожих на пустые глазницы лежавших под его ногами черепов, доносились какие-то неразборчивые звуки, заставлявшие волосы на затылке шевелиться. Эрга с трудом удерживался от желания посмотреть в один из них – был уверен, что делать этого нельзя, и заставлял себя идти быстрее.

Однако звуки, как ни странно, не отставали и двигались по туннелю вместе с ним.

Проходя мимо одного из провалов, Эрга услышал чей-то жалобный плач. Плач повторился, но уже гораздо сильнее и ближе, а потом что-то лёгкое, как дуновение ветра, коснулось его правой щеки.

Эрга не выдержал и, резко повернувшись, посмотрел прямо в провал.

Темнота в боковом туннеле была такой густой, что света настенных факелов едва хватало, чтобы освещать крошечную часть в несколько шагов длиной. Ничего нового он там не обнаружил – те же чёрные провалы, изрешетившие мрамор стен. Они вели в другие туннели, уходившие под разными углами вверх и вниз, и так без конца. Эрга представил, как по ошибке сворачивает в один из них и, не найдя выхода, блуждает по Лабиринту, и его бросило в дрожь. Через несколько шагов свет исчезал в жуткой чёрной бесконечности, словно наживка в брюхе перламутрового крокодила. Дальше уже ничего нельзя было различить.

Заметив наверху какое-то движение, Эрга быстро поднял голову.

Прямо над входом в туннель парило полупрозрачное существо, едва заметное на фоне светлых стен. Одежда и волосы призрачного существа развевались, как на сильном ветру, и казалось, что его вот-вот унесёт, хотя в туннеле не ощущалось ни малейшего дуновения. Мгновение спустя существо сорвалось с места и с диким визгом унеслось вглубь туннеля, растворившись во мраке.

Всё произошло так быстро, что Эрга даже не успел испугаться. Лица существа он тоже не рассмотрел, только заметил мелькнувший вдалеке шлейф длинного платья и струившийся водопад кос.

– Этого не может быть! – воскликнул вдруг Хела, останавливаясь.

Эрга бросил взгляд вперёд и заметил шагах в тридцати от них – там, где туннель делал небольшой поворот вправо – отвесную стену с расщелиной. Когда они подбежали к повороту, стало ясно, что это не расщелина, а очень узкий, не больше шага в ширину, дверной проём. Рядом на груде костей и черепов валялась снесённая с петель железная дверца, густо затянутая паутиной. Проём был очерчен вырезанной на мраморе витиеватой рунической надписью.

– Очень подозрительно, – произнёс Хела и, озабоченно покачав головой, добавил: – Дверца была запечатана рунами белой магии, её могло открыть только заклятье Управителя. Вернусь и выясню, что там происходит, а пока не будем терять время!

Хела едва успел договорить. Два факела выскочили из железных колец и понеслись вниз. Вдруг один из факелов, оказавшись на расстоянии вытянутой руки от Эрги, резко остановился, будто наткнувшись на невидимую стену, и неподвижно застыл в воздухе. В тот же миг Эрга почувствовал, как пальцы правой руки против его воли разжались, а затем обхватили остов факела. Эрга попытался разжать пальцы, но не смог даже пошевелить ими – они словно приклеились к мраморному остову.

– Что за шутки? – услышал Эрга изумлённый голос Хелы и, обернувшись, увидел, что он безуспешно пытается избавиться от факела, оказавшегося у него в руке.

Стоявший рядом ворон ошалело наблюдал за ними и вдруг начал медленно пятиться назад, его глаза всё больше округлялись от ужаса.

– Мы же должны идти к Феникс, – сказал вдруг Хела, решительно направляясь к проёму. Эрга заметил в глазах Хелы яркий проблеск зелёного света, после чего кости и черепа, загромождавшие проход к проёму, исчезли, и появилась расчищенная дорожка. – И как можно скорее. Факелы придётся взять с собой, без них нам никак не обойтись. В её туннеле темно, как в преисподней, а сила у красного огня Феникс такая, что его даже магия Лабиринта погасить не может.

Эрга возмущённо открыл рот, чтобы сказать, что ни к какой Феникс он не пойдёт и что ему дорога каждая минута, но…

– Да, – решительно кивнул он, удивляясь, как ему самому эта здравая мысль не пришла в голову. – Конечно, к Феникс! Она же нас ждёт! А без факелов нам вообще там делать нечего!

– Ай-ай-ай! – завопил вдруг ворон. – Нельзя к ней идти! Нельзя! Это ловушка! Ай-ай-ай! – Но Хела уже исчез в щели дверного проёма. – Обманет! Погубит! – простонал ворон, в отчаянии прыгая вокруг проёма. – Одним взглядом, как василиск, прикончит! Ай-ай-ай! Что делать?! Что делать?!

– Пошли с нами! – дружелюбно предложил Эрга ворону. – Неужели ты не хочешь увидеть Феникс?

– Не хочу, – отрезал ворон, – и тебе, парень, не советую!

– Странно, – пожал плечами Эрга. – А я вот хочу этого больше всего на свете. И я только что это понял.

– Ай-ай-ай! – ещё сильнее заголосил ворон. – Ловушка! Ловушка! Что делать?! Что дела-а-а-ать?!

Эрге надоело слушать стенания ворона. Он сунул факел в проём. Пламя осветило очень узкий, не больше шага в ширину, мраморный туннель, убегавшую вниз дорогу в тисках бугристых стен и красный быстро удалявшийся световой круг.

– Ну так ты идёшь или нет? – нетерпеливо спросил Эрга.

– Не махай своим факелом! – прошипел ворон, испуганно отскакивая от него. – Огонь-то негасимый, не слыхал, что ли? Один неверный шаг – и хану Улусу придётся вместо тебя кучку пепла хоронить. – Ворон злобно зыркнул на Эргу и молча запрыгал по дороге.

Туннель был очень тесным – затылок Эрги сразу же упёрся в низкий свод, а руки оказались прижатыми к стенам. От жары его лицо покрылось капельками пота, хотя спиной он чувствовал, как в проём позади продолжает тянуть ледяным холодом. Эрга двинулся вперёд, радуясь, что туннель не устлан костями и идти по нему удобно, несмотря на то, что дорога вдруг резко пошла вниз.

…Прошло около четверти часа с тех пор, как освещённый красноватым светом дверной проём скрылся из виду. Эрга всё чаще спотыкался о мраморные обломки, один раз до него донёсся подземный гул, и туннель сильно тряхнуло.

– Мы пришли, – коротко сообщил Хела, указывая факелом куда-то вперёд.

Вытянувшись на цыпочках, Эрга взглянул поверх его плеча и увидел выступавшую из полумрака примерно в десяти шагах от них отвесную стену с аркой, такой узкой, что протиснуться в неё можно лишь боком. Изнутри арку освещал колеблющийся свет. Дальше виднелась какая-то пустота – видимо, там туннель обрывался.

Вдруг арка изрыгнула пламя, словно пасть притаившегося в темноте дракона, и все невольно подались назад. Туннель на несколько мгновений осветился вспышкой яркого света, и Эрга увидел вырезанные на мраморе витиеватые руны, которыми была очерчена арка. Стало ещё жарче и, хуже того, запахло тухлыми яйцами.

– Ты должен остаться здесь и ждать, пока я не вернусь, – заявил вдруг Хела, обращаясь к Эрге. – К арке ближе, чем на десять шагов, не подходи. Я не хочу обнаружить вместо тебя обугленное тело.

– То есть как это остаться здесь? – возмутился Эрга. – Я хочу увидеть Феникс! Для этого я и пришёл сюда!

– Кристалл чёрной магии может вызвать извержение вулкана, жди здесь, – тоном, не терпящим возражений, повторил Хела и прежде, чем Эрга успел что-либо сказать, исчез в проёме арки.

– Так и быть! – недовольно крикнул вдогонку ушедшему Эрга. – Я подожду. Только недолго!

Он сел и, прислонив факел к стене, принялся считать.

Время тащилось, как старая кляча. Арка больше ни разу не изрыгнула пламя, и Эргу так и подмывало подойти к ней и заглянуть внутрь. Он уже начал подниматься, как вдруг заметил, что по дну туннеля стелется густой туман. Он медленно, словно нехотя, тянулся от арки в его направлении и успел добраться до стоявшего рядом факела. В тесном туннеле деваться было некуда, и Эрга, вжавшись в стену, с ужасом наблюдал, как, поравнявшись с ним, туман ползёт вверх, по-змеиному обвиваясь вокруг его ног. Одна тысяча алмазных звёзд, вторая, третья…

Эрга очнулся от тревожного ощущения, что пока он спал, не в силах побороть внезапную усталость, что-то случилось. Кажется, всё было по-старому – он, как и прежде, сидел в неловкой позе возле стены, упёршись коленями в противоположную стену. Вокруг никого не было, даже ворон куда-то исчез.

Эрга потёр ладонью взмокший лоб, с трудом припоминая, что он здесь делает.

Ах, да! Он же пришёл к Феникс, потому что очень хотел увидеть её, а Хела сказал ему сидеть и ждать его возвращения. А кто такая эта Феникс? И с какой стати ему вдруг захотелось её увидеть?

Внутри кратера всё заволокло туманом, и за густой пеленой ничего нельзя было разобрать. Надежда отыскать здесь что-либо была ничтожной, но…

Эрга осторожно потыкал носком сапога впереди себя и обнаружил твёрдую поверхность. Так и есть – мост.

Вдруг из тумана донеслись какие-то приглушённые звуки, похожие на крики Хелы, но потом всё разом стихло.

Ты – мамук. Гибкий и стремительный. Умный и бесстрашный. Ты один властвуешь в Великой Степи.

Жаркий огонь вспыхнул в крови, окатил удушливо-обжигающей волной. Эрга позволил огню разгореться, выхватил кинжал из ножен и с бьющимся сердцем шагнул в кратер вулкана…

– Сказано было: в кратер вулкана ни ногой, так нет, полез всё-таки! Не пущу! – прошипел кто-то сзади сдавленным голосом.

Эрга обернулся.

В проёме арки появилась чёрная голова размером с небольшую тыкву, к ней прилагался огромный кривой клюв и красная борода.

– А ты здесь как оказался? – Эрга неприязненно оглядел голову.

– Потом поболтаем! А сейчас улепётывай отсюда, да поживее. Вишь, туману сколько напустила, проклятая, ничего не видать! Керрдуррон морргутул! – неожиданно затараторил ворон. – Гирри оррэ!

– Чего-чего?

– В тумане, говорю, что-то шевелится! Беги! – не своим голосом заорал ворон, с ужасом таращась на что-то за его спиной.

Мгновение спустя ворона словно ветром сдуло.

Эрга повернул голову и тут же, ослеплённо моргая, схватился руками за выступ стены.

Туман исчез. Эрга стоял на самом краю обрыва, а внизу клокотало и взрывалось фонтанами огненных брызг озеро лавы, сверкающее и безбрежное. На поверхности озера полыхало пламя, разрывавшее далёкий горизонт багровыми всполохами. Впереди и с правой стороны, едва различимые глазом, поднимались отвесные стены кратера, судя по тёмному цвету, каменные. Левую стену, самую дальнюю, было почти не видно – там, где она должна была находиться, что-то смутно темнело.

Эрга вспомнил, сколько времени у них занял спуск в туннеле, и по его спине пробежал липкий холодок. Кратер громадного вулкана, который мог извергнуться в любой момент, находился прямо под Одингардом.

Примерно в пятидесяти шагах от обрыва стояла высокая скала, похожая на грозивший кому-то из озера чёрный палец. К её объятому пламенем подножию вёл мраморный мост, весь изъеденный лавой. Хелы на мосту не было, только на вершине скалы сидела, сгорбившись, сморщенная старуха в длинном платье из поблёкших птичьих перьев и щурила на него слезящиеся глаза. Из-под платья выглядывали узконосые железные башмаки с пряжками. От башмаков к железному колу, вбитому в подножие скалы, тянулись тяжёлые цепи.

– За моим приданым явился, красавец? – прошамкала старуха беззубым ртом. – Уж больно ты красноволосый, видать, огнём моим поцелованный. Чую, что и кровь у тебя такая же огненная. Люблю таких!

Она захихикала, кокетливо поглядывая на него. Усеянное дырами платье заколыхалось, и перья закружились над озером, словно осенний листопад.

– На что мне ваше приданое, – смущённо отозвался Эрга, чувствуя, как кровь приливает к его щекам. – Я же не собираюсь на вас жениться.

– Невелика печаль! Не ты, так другие найдутся, – беззаботно отозвалась старуха, утирая слюнявый рот трясущейся рукой. – Взгляни-ка лучше сюда.

Заскрежетали железные цепи, и старуха, кряхтя, отодвинулась в сторону. Над вершиной скалы сверкнула рукоять стального меча, узкое лезвие на две трети уходило в каменную толщу.

– Меч Норгунга! – горделиво сказала старуха и уставилась на Эргу так, будто он задолжал ей горсть алмазных звёзд, не меньше.

– А, тот самый меч Норгунга! – кивнув, в тон ей ответил Эрга.

Он никогда не слышал об этом, видимо, очень важном мече, но не хотел, чтобы его, хубилгана Великой Степи, какая-то допотопная старуха посчитала невеждой.

– Тот самый, – насмешливо глядя на него, подтвердила старуха, – родовой меч моего Сильги, которым он драконьего короля Норгунга убил. Да только не за родовитость ценю его. Не пристало мне, первой красавице Наэннора, брать себе в приданое одну из тех дешёвых побрякушек, какими кичится древняя кровь Одингарда. Ах, Сильга! Не зря я ему подарила свой красный огонь. Красивее мужчины я в жизни не видала!

Старуха мечтательно закатила глаза, тряхнула цепью. Та прошлась по платью, словно плуг по полю, и подол отвалился, обнажив костлявые ноги бывшей красавицы. Эргу чуть не стошнило.

– …Что молчишь? Язык на радостях отнялся? – старуха стыдливо прикрылась длинными седыми космами. – Наверное, и мечтать о таком мече не смел, – она ухмыльнулась. – То-то же! Жениться он не собирается!

Эрга рассмеялся.

– Всё, о чём я мечтаю, бабуля, – это вороной жеребец Тигур из дворцовой конюшни. Лучше его только Бербек хана Улуса. И ещё лук-самострел, который недавно изобрёл наш оружейный мастер. Он в минуту выпускает сотню стрел. Меч! Нашли, чем удивить!

Старуха с подозрением оглядела его.

– Какой жеребец?! Какой лук-самострел?! Ты, случаем, не умом тронутый? А то тут разные приходили – золото вымершего народа умачи искали. Да только Гонго никого и близко к городу Нар-Оргиру не подпустит, на то он и дух Лабиринта, – старуха пожевала отвислую губу. – Меч обагрён кровью драконьего короля, ни живое против него не устоит, ни мёртвое. Один король, один меч. Подойди ко мне, поговорить с тобой хочу. А кинжалишко-то свой убогий спрячь, не помощник он тебе со мною.

– Где человек, который только что вошёл сюда? Что вы с ними сделали? – Эрга стиснул рукоять кинжала. – Скажете, тогда поговорим.

Старуха усмехнулась и швырнула вниз одно из своих поблёкших перьев. Когда оно коснулось моста, у подножия скалы появились два пустых трона., паривших прямо над объятым пламенем озером. На однои из них, безмятежно развалившись, спал Хела. У тронов не было подлокотников, одно неосторожное движение и…

– Ты спросил, я ответила, – послышался вкрадчивый голос старухи. – Очередь за тобой.

Эрга помедлил прежде, чем ступить на мост.

– Не пущу! – снова завопил ворон.

Эрга почувствовал, как тот вцепился в подол его кафтана и с силой разъярённого мамука тянет назад.

Вдруг мёртвая хватка ворона ослабла, и мгновение спустя из-за спины Эрги вылетело что-то чёрное, хрипящее и болтавшееся вниз головой. Длинная красная борода моталась из стороны в сторону, как метёлка. Кто-то подвесил ворона за одну лапу на невидимой верёвке, потому что беднягу потащило к подножию скалы, словно мешок с картофелем. Тот отчаянно барахтался в воздухе, а потом, уснув и безвольно поникнув, камнем упал вниз и распластался на пустующем троне.

Было в безмятежности спавших что-то знакомое, пугающее.

Ноги сами понесли Эргу к подножию скалы.

Языки пламени лизали днище и края моста. Эрге казалось, что он вот-вот упадёт в клокотавшее прямо под ногами озеро расплавленной лавы. Сердце его выпрыгивало из груди, ноги подкашивались от страха, где-то между лопатками скользила струйка ледяного пота.

Смотри только вперёд, только вперёд, – повторял он про себя, слыша доносившиеся со всех сторон треск и шипение, походившее на змеиное.

Краем глаза Эрга видел, как где-то внизу взрываются фонтаны огненных брызг. Пару раз они достигли моста, на него обрушился сноп горящих искр, и дорогу Эрге преградил опасный красно-золотой ковёр. Запах тухлых яиц пропитал, казалось, даже его нижнее бельё, и он начал хватать воздух ртом, чувствуя, как раскалённый воздух вонзается в его внутренности, словно клинок. Подошвы сапог накалились так, что одно их прикосновение вызывало жгучую боль. Ещё немного, и волосы на голове вспыхнут, как у огненного бога Рахтора.

На середине моста Эрге показалось, что кто-то задел его локтем.

– Кто здесь?! – раздался в шаге от него изумлённый голос Хелы. Эрга ошарашенно повернул голову, но рядом никого не было.

Добежав до подножия скалы, Эрга остановился как вкопанный.

На левом троне сидел мёртвый Хела. Руки безвольно раскинуты, в сером лице ни кровинки, под глазами и вокруг рта наливающиеся темнотой круги. А закатившиеся глаза и окоченевшие лапы ворона…

– Эй, мы так не договаривались, – Эрга поднял голову, и у него отвисла челюсть.

Там, где только что была старуха, пылал красно-огненный цветок. В центре распустившегося бутона проступали очертания стройного тела. Вдруг красное пламя стало бледнеть, словно тело насыщалось его огненными соками, пробуждаясь к жизни. Когда оно совсем исчезло, Эрга увидел женщину ослепительной красоты в длинном платье из красно-золотых перьев. Земное воплощение Меняющей Лик – прекрасная богиня носила железные башмаки и была прикована цепью к скале как простая рабыня.

– Я Феникс, привратница поднебесного города Эмир-Нарагарда, – голос красавицы пел, такой же медовый, как и её глаза, – та, что рождается в огне и в огне умирает. Единственная жрица Бессмертного Бога – мне одной позволено служить в его золотом храме. Решил взглянуть поближе на моё приданое? Вот потеха так потеха! Разве ты пара Меняющей Лик? За другого собралась твоя прекрасная богиня, за высокородного и могущественного, не тебе чета.

Она тряхнула красно-золотыми волосами и расхохоталась. Красно-золотые блики заиграли на стенах кратера. Заметив, что она смотрит куда-то вниз, Эрга проследил за её взглядом и едва не потерял дар речи. Троны с мертвецами, парившие в воздухе у подножия скалы ещё мгновение назад, бесследно исчезли.

Да за кого она его принимает?!

– Считаю до трёх, – процедил Эрга сквозь зубы и сделал шаг к краю моста. – Потом брошу вот это в кратер вулкана. Вместе будем смеяться… перед смертью!

Узелок с кристаллом закачался над озером, как маятник. Феникс вскочила.

– Один… два…

– Не делай этого! – с ужасом вскрикнула она.

Выходит, она знает, что лежит в узелке.

Из туннеля донеслись тревожные голоса Хелы и ворона.

Как, во имя всех древненаэннорских богов, они там оказались?– успел подумать Эрга. – Здесь что-то не так…

– Ты ошибся, Эртургус, хубилган Великой Степи, – прошипела вдруг Феникс. – Умирать тебе придётся одному.

Пряжки на её железных башмаках расстегнулись, и башмаки вместе с цепями рухнули на мост. Многоголосое эхо унеслось к невидимым сводам и стихло. Затем наступившую тишину разорвал оглушительный грохот, будто кто-то поджёг все имевшиеся в Одингарде бочки с огненной пылью. Кратер вулкана тряхнуло так, что мост зашатался. Стены пошли трещинами, из них в озеро хлынули шипящие потоки лавы.

Эрга посмотрел вниз и остолбенел.

Клокочущая лава ползла словно гигантский спрут, поднимаясь вверх по стенам кратера. Она уже проглотила опоры моста и теперь яростно колотилась о мраморные балки днища. Не помня себя от ужаса, Эрга бросился назад, к спасительному туннелю, но не успел сделать и шага, как справа и слева от него взвились языки пламени высотою с дом, и откуда-то сверху хлынул поток лавы.

– Мне конец, – простонал Эрга, падая на колени и закрывая голову руками.

Мгновение спустя он отнял руки и изумлённо оглядел себя. Лава окатила его с головы до ног, шипящие ручьи стекали на мост, однако он не чувствовал никакой боли. Его одежда оказалась в полном порядке, а лужа лавы почему-то не растопила железные башмаки с цепями, лежавшие у его ног.

Впрочем, раздумывать над всем этим было некогда, потому что по ту сторону растущих языков пламени раздались треск и шипение. На мост со всех сторон обрушились фонтаны огненных брызг, от которых Эрга едва успел увернуться, и мост покрыл сплошной ковёр горящих искр. От начавшегося огненного ливня Эрга увернуться не успел, но и тот, как недавно пролившаяся на него лава, не причинил ему никакого вреда.

Яростное колочение о балки неожиданно смолкло, наступила подозрительная тишина. Теперь уже не языки пламени, а лава лизала изъеденные края мраморного моста. Сапоги вот-вот вспыхнут, за ними кафтан…

Эрга бросил взгляд в дальний конец огненного коридора, где темнел арочный проём. Узкая светлая полоса, ведущая к выходу из кратера, превратилась в прерывистую нить – лава начала заливать мост.

Ещё несколько мгновений, и пути назад не будет.

– Хватай меч и беги!

Эрга вскочил, озадаченный тем, что голос Феникс прозвучал совсем близко, и, повернувшись назад, увидел напротив в шаге от себя её странные немигающие глаза цвета старого янтаря. Феникс в позе скучающей богини полулежала на вершине скалы. Та быстро погружалась в озеро, и от чёрного пальца осталось не больше мизинца.

Скучающая богиня с усмешкой наблюдала за ним.

– Хватай меч и беги! – повторила она. Её глаза алчно блеснули, а может, в них просто отразилось пламя бушевавшего вокруг них пожара. – Он твой, стоит только руку протянуть! Или будешь стоять и смотреть, как гибнет прославленный меч?

Внутренний голос предостерегал Эргу об опасности. Лава вот-вот проглотит Феникс, а она даже не пытается спасти свою жизнь и слишком настойчиво предлагает ему свой меч. Но смотреть, как гибнет прославленный меч…

И Эрга решился.

Узелок с кристаллом тут же оказался в кармане, а кинжал в ножнах. Эрга обеими руками схватился за тёплую, будто живую, рукоять меча и изо всех сил потянул на себя. Мгновение спустя его втянуло в сверкающую воронку. Он нёсся куда-то в круговороте красок и теней, в ушах что-то свистело и завывало, желудок выворачивало наизнанку.

Потом он упал, сильно ударившись головой.

В меркнущем сознании медленно таял образ кружившей над озером красно-золотой птицы с янтарными глазами.

Развалины Оргира, Лабиринт

Эрга очнулся, ощущая пронизывающий холод. Видимо, он долго пробыл в забытье, потому что взмокшее от пота нижнее бельё заледенело, превратившись в корку. Затылок сильно болел, временами накатывала тошнота, но зрение понемногу прояснялось. В полутьме впереди виднелись извилистые улицы какого-то города и лепившиеся друг к другу уродливые каменные жилища без единого окна, с вытянутыми, как шпиль, крышами. Кончики шпилей лизали языки бледного пламени.

Эрга потянул носом воздух.

Запах был густой, остро-затхлый. Он облегчённо вздохнул – пахло не тухлыми яйцами, а подземельем. Он так и не выпустил рукоять меча из рук и сидел, прислонившись спиной к чему-то твёрдому. Металл как будто стал горячее. Ладони Эрги ощущали странные толчки, словно сердце убитого Норгунга продолжало биться внутри меча. Эрга попытался подняться, но правый сапог тут же заскользил в пустоту. Он взглянул вниз.

– Только не это! – выдохнул Эрга и попятился.

Прямо у него под ногами разверзлась бездонная пропасть – широкое тёмное ущелье, над которым клубился ледяной туман. Перед глазами Эрги одна за другой промелькнули картины недавнего прошлого. Чудом оставшийся в живых младенец в залитых кровью покоях мёртвой ханши. Наёмный убийца в отцовской сокровищнице, пытавшийся выкрасть кристалл и затем бесследно исчезнувший. Ощущение ледяного холода стало невыносимым, и Эрге пришлось обхватить себя руками, чтобы унять сотрясавшую тело дрожь. Он почти обернулся – удостовериться, нет ли сзади того, кто должен толкнуть его навстречу клубящемуся ледяному туману, – но до его слуха донёсся чей-то протяжный стон. Эрга замер, прислушиваясь. Стон повторился. Поборов приступ ужаса, Эрга вытянул шею и ещё раз посмотрел вниз.

На самом краю пропасти рядом с Эргой – он мог бы при желании дотянуться рукой – раскачивалась ржавая железная клетка, в которой лежало голое человеческое тело, казалось, сплошь состоявшее из страшных ожогов и язв. Оно походило на скрюченный скелет – кожа обтягивала выпиравшие кости и едва не лопалась. Острые прутья узкой клетки как кинжалы впивались в плоть, из ран сочилась кровь. Эрга решил, что человек мёртв, но он вдруг шевельнулся и снова застонал. Словно в ответ, из глубины ущелья донеслись жуткие крики, затем туман осветил фейерверк огненных вспышек. Эрга окинул взглядом ущелье и почувствовал, как волосы зашевелились на его голове. Бесчисленные клетки с узниками – уродливые железные птицы – облепили стены ущелья. Их жуткие силуэты угадывались повсюду – даже внизу, там, где густеющий туман переходил в леденящую душу пустоту. Эрга слышал про это страшное ущелье-тюрьму, где пытали неугодных Железному Лорду.

– Глупец! – не в силах сдержать охватившего его отчаяния, прошептал он. – Глупец!

Меч оказался порталом в Нар-Годир – город Железного Лорда.

Если бы Эрга послушал свой внутренний голос, то не сидел бы сейчас, ломая голову над тем, как выбраться отсюда. Он так разозлился на себя, что едва не выбросил меч в ущелье, но потом передумал и принялся вертеть его в руках. Ничего древнего в мече он не обнаружил. Тонкое и узкое стальное лезвие было начищено до блеска, остро заточено и отливало всеми оттенками серого от тёмного до светлого. Навершие имело форму герба Одингарда. Кованая сталь, покрытая цветной эмалью – синий фон, девять серебряных пиков и замершая в прыжке белая пантера.

– Меч как меч, – разочарованно протянул Эрга и сунул его за пояс.

– Приветствую тебя, Бербер – привратник Нар-Годира, – раздался сзади низкий, чуть хрипловатый голос.

Эрга резко обернулся.

В ста шагах от камня, о который он едва не расколол свой череп, возвышалась железная гора Арда-Хор, тёмной громадой нависшая над ущельем. На гору вели бесчисленные ступени, а на её вершине виднелся вырезанный в железной толще трон. Охваченный языками бледного пламени, он пустовал. У подножия лестницы стоял человек, словно мумия в долине Курганов с головы до ног закутанный в чёрные полотна из грубой холщовой ткани. Шестипалая рука с длинными ногтями опиралась на дубовый посох. Его лицо покрывали незнакомые Эрге руны – длинные столбцы уродливых знаков, состоявших из одних только углов и линий. Они не имели ничего общего с виденными им в Одингарде рунами. На те было приятно смотреть, а здесь казалось, что когтистая лапа ворона избороздила лицо жреца.

Эрга быстро пригнул голову – ему показалось, что человек смотрел прямо на него. Проследив за его взглядом, Эрга заметил слева в каких-нибудь десяти шагах от себя многорукого демона – в каждой его руке сверкал огненный хлыст. Он направлялся к подножию горы и тащил за собой узника в грязных отрепьях, закованного в железные цепи. Взвивались огненные хлысты, и удары обрушивались на истерзанное пытками тело. Мраморно-белая кожа альбиноса пламенела от ожогов, лик его был ужасен. Багровые глаза выпучены, безобразный рот с обнажившимися двойными клыками раззявлен – он беззвучно вопил от боли.

Бербер швырнул свою ношу к подножию лестницы прямо под ноги стоявшего там жреца, и тот отшатнулся от узника, как от прокажённого. Узник какое-то время лежал без движения, но удары хлыстов вынудили его поднять голову. Затуманенный от боли взгляд остановился на Железном Троне, лицо альбиноса исказилось от ненависти, но мгновение спустя ненависть сменил страх, и он поспешно опустил голову.

– Тебе позволено подняться, – провыл демон и рывком поставил узника на ноги. – Железный Лорд, твой отец, спрашивает: кто ещё был в заговоре? Про твоих дружков – хранителей Железного Трона – он уже знает. – Узник молчал. – Отвечай! – он грубо пнул его.

– Я всё рассказал, – просипел узник, не поднимая головы.

– Лжёшь. Там была женщина из высокородных. Назови её имя. Твоя мачеха…

– Она тут ни при чём.

– Глупец! У тебя было всё – золото, дворцы, наложницы. Чего тебе не хватало?

Узник снова умолк, угрюмо уставившись в землю.

Бербер расхохотался.

– Ты рождён от ниделги, но в твоих жилах течёт кровь Великого Альбиноса, Кузнеца Миров, – тебе не дано любить. Ты подставил свою голову из-за похоти. Нужно только её имя. Назови его, докажи свою преданность, и твоя участь будет другой.

Узник продолжал безмолствовать.

– Ты обвинён в измене, и заслужил смерть. Но Железный Лорд, твой отец, великодушен в своей милости – он сохранит тебе жизнь. Ты лишён всех званий и привилегий, и навечно изгнан в Ангдор. Благодари за дарованную милость! – Бербер снова пнул узника.

– Благодарю, – просипел альбинос.

– За всё благодари! Громче! – на тело несчастного посыпались удары огненных хлыстов, отпечатываясь на мраморно-белой коже кровавыми полосами.

– За всё благодарю! – взвыл альбинос с исказившимся от боли лицом и рухнул на колени, как подкошенный.

Вопли альбиноса ещё доносились из ущелья, когда в Железный Трон ударила молния. От его спинки откололся железный обломок и покатился вниз по ступеням. Жрец схватил его и подобострастно склонился перед пустующим троном.

– Всё сделаю, Железный Лорд, – забормотал он, утирая трясущейся рукой лоб и избегая смотреть на трон. – Оденусь странствующим купцом – никто ничего не заподозрит. Валиссийцы жадны до алмазов. Не извольте беспокоиться – за такую ничтожную цену хранитель сокровищницы сразу купит его. Через тринадцать лун наложенное на него проклятье уничтожит Валиссию.

Продолжая подобострастно кланяться, жрец попятился. Отойдя на безопасное расстояние, он повернулся и почти бегом направился вдоль ущелья к видневшейся вдалеке железной арке. Эрга, боясь упустить его из виду, помчался вдогонку, прячась за камнями. Жрецу оставалось около десяти шагов до арки, когда в её проёме появилась мощённая золотыми плитами площадь и погребённые под грудами слитков золотые саркофаги.

– Стойте! – крикнул Эрга.

Жрец шагнул в арку, и всё исчезло.

Добежав, Эрга прыгнул в арку и оказался по другую её сторону. Он вернулся назад и снова вошёл, затем ещё раз и ещё. Ни жреца, ни площади с саркофагами.

– Я упустил его! – в отчаянии воскликнул он и вдруг заметил лившийся из его кармана свет. Мгновение спустя в просвете арки появился уходивший вдаль чёрный коридор, в конце которого виднелась крошечная человеческая фигура. Эрга побежал по коридору со странным ощущением отсутствия опоры под ногами, к которому вскоре добавилось не менее странное ощущение лёгкости во всём теле. Маячившая впереди фигура быстро уменьшалась.

– Стойте! – крикнул Эрга. – Вы тот, кого я ищу! Стойте же!!

Он так и не услышал своего голоса – чёрный коридор глотал звуки, как перламутровый крокодил трёхдневную наживку. Эрга приготовился долго бежать, но сделал всего лишь пару шагов, и его ослепил яркий дневной свет. Когда резь прошла, Эрга вытащил узелок из кармана и удивлённо уставился на него. Свет кристалла продолжал сочиться сквозь ветхую ткань, но вскоре погас. Эрга поднял голову и увидел уходившие вверх мраморные стены Лабиринта, изрезанные чёрными провалами туннелей, и высокий мраморный свод там, где глаз уже мало что мог различить. Впереди лежали развалины какого-то города.

Присмотревшись, Эрга понял, что яркий дневной свет исходил от золотых слитков, из которых был сложен город. Излучавшее свет золото, судя по развалинам, было древним, но блестело так, как, говорят, блестят лишь слёзы недавно выпавшего золотого дождя в Валиссии. Враг или время разрушили город – от крепостной стены осталась только левая часть в виде золотого зубца, подпиравшего свод подземелья. До него было не более пятидесяти шагов. Снаружи зеркально-гладкий, будто отполированный, зубец не имел ни окон, ни дверей, а внутри походил на громадные пчелиные соты. Этажи просторных комнат, заваленных слитками, соединялись между собой полуобвалившимися арками и лестницами. В жилище вела единственная входная арка, высокая и узкая.

Эрга вытянул шею, выискивая уцелевшие здания, и увидел знакомую площадь, мощённую золотыми плитами, с погребёнными под грудами слитков золотыми саркофагами. Площадь служила гигантским кладбищем. Ряды холмов уходили вдаль и обрывались там, где на фоне светлых стен виднелась ломаная золотая линия – остатки крепостной стены.

Подойдя к саркофагу, Эрга смахнул паутину с крышки. Вырезанные на золоте руны – длинные столбцы уродливых знаков были те же, что и на лице жреца.

– Мой Взор сказал мне, что два человека и ворон вошли в Лабиринт, – послышался вдруг дребезжащий старческий голос, такой слабый, что Эрга поначалу подумал, что он ему только показался.

Эрга резко выпрямился. Груда слитков скрывала от него нижнюю часть входной арки, но голос доносился именно оттуда, и ничего не оставалось, как влезть на саркофаг. Эрга обнаружил, что около зубца имеется расчищенное пространство, что-то вроде кладбищенской площади.

У входа в арку на грубо сколоченном дубовом стуле сидел человек. Эрга с трудом узнал в нём жреца. Он был так же закутан в чёрные полотна из грубой холщовой ткани, но в глаза резко бросались страшная худоба и измождённое лицо с синими губами. Рука с длинными синими ногтями опиралась на дубовый посох. Перед жрецом стоял рассохшийся от времени дубовый алтарь, на котором стояла дубовая чаша с какой-то синей жидкостью, похожей на чернила, а вокруг алтаря пустовали ряды дубовых стульев. Он не отрываясь смотрел на Эргу яркими, как звёзды, глазами невероятной синевы.

– Вы должны, потеряв разум, блуждать по туннелям в поисках выхода, но Гонго вас не тронул, – медленно, с трудом выговаривая слова, продолжил человек. – Почему?

– Управитель Одингарда дал нам охранную грамоту – письмо для чёрного жреца Яги. Я его ищу.

– Ты нашёл его. Я – чёрный жрец Яга.

– Управитель сказал, что опасаться нечего – договор между Одингардом и Оргиром смертный и скреплён кровью с обеих сторон.

– Вот над этим алтарём и скрепили, – жрец кивнул на стоявший перед ним деревянный алтарь. – Половина формул белой магии, половина чёрной. А потом вместе выпили Чашу Мира – мы вас больше не трогаем, но и вы нас тоже. Да только считай, что и нет никакого договора! – жрец обвёл рукой кладбище и с горечью добавил: – Все те, кто наполнил чашу своей кровью, давно мертвы. Умерли один за другим. Только мы остались, – он повернул голову в сторону. – Покажись, дух Лабиринта.

Несколько мгновений жрец молча таращился в пустоту. Эрга с беспокойством подумал, что, сидя в полном одиночестве, недолго и свихнуться, но вдруг заметил рядом со стулом парившее в воздухе призрачное существо. Его волосы и одежда развевались, как на сильном ветру, и казалось, что его вот-вот унесёт, хотя в подземелье не ощущалось ни малейшего дуновения. Это было то самое существо из туннеля, но теперь оно как две капли воды походило на Хелу. Лицо и руки призрачного двойника Хелы тоже покрывали «когтистые» руны.

– Гонго скучает, – пояснил жрец, – и чтобы развлечь себя, принимает облик тех, кого встречал в Лабиринте. Где письмо? Посмотрим, что на этот раз хочет от меня белый жрец.

– Свиток остался у Хелы – моего попутчика, – сообщил Эрга. – В нём говорится о том, что кристалл нашёлся.

– Что-о-о?! – выдохнул жрец. Он попытался вскочить, но ноги отказали ему и он рухнул на стул.

– Я шёл за вами по коридору от самого Нар-Годира, – быстро добавил Эрга. – Я знаю, из чего вы создали свой камень.

Жрец уставился на него.

– В Нар-Годир невозможно попасть, – удивлённо произнёс он, – нет портала – арка давно запечатана по приказу Железного Лорда. А то, что ты видел, произошло пятьсот лет назад.

Эрга коротко рассказал всё, что с ним произошло.

– Коридоры Пространства и Времени существуют! – потрясённо вскрикнул жрец. – Кристалл – это ключ! Он способен их открывать! Вот в чём всё дело, – его лицо перекосилось от ненависти. – Он узнал об этом. Мы были обречены.

Жрец приподнял подол, и Эрга в ужасе отпрянул. Его глазам предстали «драконьи лапы» – мертвенно бледная кожа и усохшие ступни с шестью скрюченными пальцами. Такая же «лапа», только с пятью пальцами, пряталась в рукаве Управителя.

– Я заподозрил, что камень приобрёл новое свойство, когда магические формулы сложились не так, как я задумал, и конечная формула вышла другой. После моего возвращения из Валиссии, Оргир поразила смертельная драконова болезнь. Я остался в живых потому, что нашёл средство замедлить болезнь – Гонго приносит мне живую воду из реки Нумиди, – жрец показал на лежавшую рядом с Эргой груду золотых слитков, из-за которой тому пришлось взобраться на саркофаг. – Это колодец с питьевой водой. В нём я обнаружил следы драконьей крови, которая вызывает драконову болезнь. Я знал, кто добавил яд в воду. Теперь я знаю почему – мы должны были унести тайну кристалла в могилу. Последний из народа умачи говорит: болтаться тебе в железной клетке в твоём же ущелье! Корчиться тебе от плетей собственного палача! Будь ты проклят!

Жрец оглянулся на арку и быстро заговорил:

– Передай моё послание белому жрецу. Тот, кто хочет зваться Лордом Железа и Золота и носить двойной венец, скоро взойдёт на Золотой Трон. В поднебесном городе Эмир-Нарагарде ожидают его прибытия. Привратнице велено держать ворота открытыми и готовить церемониальные одежды…

Жрец снова обернулся и, окинув тревожным взглядом арку, заговорил ещё быстрее:

– А теперь дай мне кристалл, – он снял с пальца золотое кольцо, тонкое, как нить, которое Эрга вначале не приметил, и бросил его на алтарь. – Кольцо верховного жреца знает обратную дорогу – дорогу жизни. Лабиринт заполнен костями тех, кто хотел узнать тайну золота умачи. Она не достанется никому. Ты вернёшься в кратер вулкана и бросишь кольцо с золотой формулой в огненное озеро. У тебя будет ровно минута, чтобы сделать это, или ты снова окажешься в Оргире и разделишь мою судьбу. Поторопись же! Смерть зовёт меня!

Тело жреца сотрясала дрожь, он не отрываясь смотрел на арку.

Вдруг призрачный Хела исчез, его сменил призрачный воин в шлеме с валлирийской восьмиконечной звездой. Он повернулся к арке и, загородив собой жреца, замер с поднятым мечом. Повернувшись вслед за воином, Эрга похолодел.

Арку затянул бледно-серый дым, похожий на предрассветный мрак. За клубами плотной пелены ничего нельзя было рассмотреть, но Эрга и так знал, что за ней скрывается – его Враг – холодный, беспощадный и совершенно к нему равнодушный. Сердце заколотилось где-то под самым горлом, не давая вздохнуть. Эрге хотелось только одного – убежать, спрятаться, стать невидимым, но он, словно заворожённый, стоял и смотрел, не в силах оторвать взгляд.

Вдруг пелена стала рассеиваться, и в глубине арки показались пустынные дали какой-то призрачной страны. Сквозь бледно-серые тучи на небе смутно угадывались очертания поднимавшегося к зениту бледно-серого солнца. Всё казалось тоскливо-унылым, зыбким и нереальным, похожим на лишённый красок мираж, готовый вот-вот исчезнуть. Сначала Эрге показалось, что на безжизненной голой земле ничего нет, затем он заметил недалеко от арки заросли какого-то чахлого кустарника. Его ветви походили на костлявые руки мертвеца, тянувшиеся к небу. За зарослями пылали костры, языки ядовито-жёлтого пламени освещали высокие курганы, сложенные из круглых белых камней.

Услышав леденящий душу вой, Эрга перевёл взгляд и увидел в центре курганьего города костёр и сидевшие вокруг него на корточках смутные тени. Он присмотрелся и едва не потерял дар речи. Курганий город был сложен из человеческих черепов: на каждом белом камне можно было различить два тёмных провала – пустые глазницы.

Вдруг от самого высокого кургана что-то отделилось.

Существо походило на человека, но его с головы до ног покрывала чёрная драконья чешуя, и у него были драконьи крылья и хвост. Чешуя, как зеркало отражала бушевавшее позади пламя костра, и казалось, что существо одето в броню из огня и металла. Лик его был ужасен. Полыхали багровые глаза, безобразный рот с двойными клыками раззявлен. Лапа с пятью длинными когтистыми пальцами сжимала чёрный нож.

Как узник Железного Лорда мог освободиться от своих железных оков и оказаться здесь?

– Кристалл! – задыхаясь, крикнул умачи и протянул руку.

Эрга схватился за карман, но он был пуст, а исчезнувший узелок с кристаллом внезапно оказался на алтаре.

Существо следило за каждым движением жреца, и стоило тому поднять посох, расправило крылья и стрелой взмыло вверх. Спустя мгновение его крылья показались из-под арки. Эрга удивлённо открыл рот – на каждом крыле истекал кровавыми слезами красный глаз Норгунга. Вдруг руки жреца перестали трястись, и острый кончик дубового посоха коснулся узелка, едва не проткнув ветхую ткань. На нём вспыхнуло режущее глаза зелёное пламя и устремилось к узелку с кристаллом.

Дикий вой словно яд проник в кровь Эрги, ледяными тисками сдавил его сердце.

– ОТДАЙ КРИСТАЛЛ! – провыло существо. – ОН МОЙ!

Схватив жреца за шею, оно рывком подняло его в воздух. Сверкнуло лезвие ножа, полоснуло по шее, и кровь хлынула из зияющей раны. Валлирийский воин поспешил на помощь жрецу, но опоздал – его обезглавленное тело корчилось у подножия алтаря. Рука мертвеца сжимала переломанный надвое посох. Гонго бросился на убийцу. Бело-чёрный клубок извивавшихся тел вихрем закружился над руинами города, то уносясь под самый свод подземелья, то камнем падая вниз.

Вдруг свод подземелья прорезали зигзаги молний. Они вонзились в вершину золотого зубца, как клювы дракогрифонов, охраняющих залежи последних золотых дождей Валиссии. Саркофаги и слитки взметнулись вверх и со страшным грохотом, едва не разорвавшим Эрге барабанные перепонки, обрушились на город. Эрга заметался в поисках укрытия и едва успел пригнуть голову, как над ним пролетел тяжеленный обломок и, словно стеклянный, вдребезги разбился о саркофаг, стоявший позади.

Когда через несколько мгновений всё, наконец, улеглось, вокруг Эрги заколыхалось море золотых осколков с острыми, как нож, краями и каких-то бесформенных серо-чёрных ошмётков. Эрга глянул себе под ноги, и его чуть не стошнило. На поверхности моря плавали останки мумий – высохшие когтистые лапы, сморщенные кожистые крылья и уродливые голые черепа с клыками. Город окутало плотное облако пыли. Было видно, как в ней метались, наскакивая друг на друга, две смутные тени. Оттуда, то удаляясь, то приближаясь, доносился ликий вой.

Нельзя было терять ни мгновения.

Содрогаясь от отвращения, Эрга прыгнул в отделявшее его от алтаря море и, погрузившись в него по самую грудь, начал что есть силы грести руками. Сапоги то и дело куда-то проваливались, руки натыкались то на заросшую жёсткой шерстью когтистую лапу, то на череп с выпученными слепыми глазами. Наконец, Эрга добрался до алтаря и схватил узелок с кристаллом.

В тот же миг ледяное дыхание бездонной пропасти, словно панцирь, сковало Эргу. Ему показалось, что даже кровь в его жилах и та остановилась.

– КРИСТАЛЛ МОЙ! – неожиданно совсем рядом провыло существо.

Эрга вскинул голову и увидел жуткие багровые глаза, мелькнувшие в облаке пыли, и зажатый в когтистой лапе острый нож. Вой всё ближе, ледяные тиски всё сильнее. Ещё немного, и он превратится в меднокосую прозрачно-голубую статую наследника Эртургуса.

Эрга бросил взгляд на алтарь. Золотое кольцо всё ещё лежало там, где его оставил жрец. Существо уже занёсло лапу с ножом. В чёрной чешуйчатой броне под правым крылом открылась прореха от удара мечом, и на мгновение глазам Эрги предстала гладкая мраморно-белая кожа без единой царапины. Лезвие скрежетнуло по костяным чешуйкам воротника кафтана, но Эрга успел надеть кольцо на палец.

Его снова втянуло в сверкающую воронку. Он нёсся куда-то в круговороте красок и теней, в ушах что-то свистело и завывало, желудок выворачивало наизнанку. Эрга сжался в пружинистый комок и прикрыл голову руками. На этот раз ему удалось избежать падения. Он стоял на том же месте у подножия скалы. От неё остался лишь кончик вершины, едва видневшийся на поверхности озера. На вершине никого не было, на мосту валялись железные башмаки с цепями. Лава почти проглотила мост – прерывистая светлая нить, которая тянулась к выходу из кратера вулкана, таяла на глазах.

Эрга опомнился, только когда увидел перед собой арочный проём, ведущий в туннель.

У тебя будет ровно минута, чтобы сделать это, или ты снова окажешься в Оргире и разделишь мою судьбу.

Эрга сорвал с пальца кольцо и швырнул его в кратер вулкана. Что-то красно-золотое метнулось к кольцу и, схватив его, понеслось вверх. Он поднял голову. В клюве Феникс ярко светился маленький золотой кружок – кольцо жреца.

Новое приданое для жениха, – мелькнуло в голове Эрги.

Вдруг Феникс вскрикнула и исчезла. Эрга прыгнул в спасительную темноту туннеля.

– Извержение! – задыхаясь, крикнул он. – Бегите!

И, не помня себя, начал протискиваться по туннелю.

– Стой! – услышал вдруг он идущие из глубины туннеля крики. – Куда ты? Никакого извержения нет!

Эрга резко остановился и увидел впереди колеблющийся свет факела. Хела и ворон стояли в десяти шагах от арки, там, где Эрга оставил свой факел прислонённым к стене, и изумлённо смотрели на него.

– Бегите! – снова крикнул Эрга, отчаянно жестикулируя. – Что же вы стоите! Сейчас сюда хлынет лава!

– Какая лава? Да что с тобой? – удивлённо спросил Хела. – Обернись!

После некоторых колебаний Эрга обернулся и, с опаской заглянув в арку, онемел. Внизу клокотало и взрывалось фонтанами огненных брызг озеро лавы, сверкающее и безбрежное. На поверхности озера полыхало пламя, разрывавшее далёкий горизонт багровыми всполохами, где, едва различимые глазом, поднимались отвесные каменные стены. Изъеденный лавой мраморный мост тянулся от входа в кратер к подножию объятой пламенем высокой скалы, похожей на грозивший кому-то из озера чёрный палец. Если бы не лежавшие на мосту у подножия скалы цепи и железные башмаки с расстёгнутыми пряжками, Эрга подумал бы, что всё произошедшее с ним было сном.

– Я же видел собственными глазами, как началось извержение! – воскликнул он, совершенно сбитый с толку.

– Никакого извержения нет и не было, – повторил Хела, с беспокойством глядя на него. – Это фокусы Феникс. Ты вошёл в Туман Миражей, который она может вызывать. Вошедший видит только то, что она хочет показать. В моём мираже всё выглядело в полном порядке. Я дошёл до середины моста и решил вернуться в туннель. Похоже, это я тебя толкнул локтем.

– А меня отшвырнуло в туннель, когда я пытался этого остановить, – вставил ворон, кивнув на Эргу. – Вернулся, а Хела уже здесь.

Эрга начал рассказывать о том, что с ним произошло.

– Ты взял меч Норгунга в руки? – не дав ему договорить, в ужасе воскликнул Хела.

– Совсем рехнулся парень, – пробормотал ворон.

– Феникс сказала, что он очень ценный, – признался Эрга, вынимая меч из-за пояса.

– Для тебя-то уж точно, – вставил ворон.

Хела отшатнулся от протянутого меча.

– После смерти Сильги меч убивал каждого, кто к нему прикасался, – пояснил он. – Его прозвали Смертоносным, а затем избавились, заточив в кратере вулкана вместе с Феникс. – Эрга с опаской посмотрел на меч. Ничего, кроме странной пульсации, похожей на слабые удары сердца, он не ощущал. – Она переметнулась к Железному Лорду, и её приковали к скале тысячекратным заклятьем неволи – от заклятий меньшей силы она избавлялась.

– Феникс избавилась и от этого, но потом погибла, – сообщил Эрга и, после некоторых колебаний сунув меч за пояс, коротко рассказал всё остальное.

– Не сама избавилась – помогли, – заявил Хела. – В присутствии кристалла чёрной магии заклятье ослабло, а остальное довершил Тот, кто хочет зваться Лордом Железа и Золота. План мог бы сработать, – подумав, добавил он. – Железный Лорд едва не завладел кристаллом. Но что-то пошло не так, как было запланировано, и вместо настоящего ты попал в прошлое задолго до всех событий. Только это и спасло тебя.

– Мне не даёт покоя новое свойство кристалла, – вдруг задумчиво сказал ворон. – Из-за него Железный Лорд угробил Оргир, а Моргорг – Валиссию. Что за Коридор Пространства и Времени можно с его помощью открыть? И, самое главное, зачем? Нельзя, чтобы кристалл попал им в руки!

– Нельзя, – согласился Хела. – Нужно как можно быстрее выбираться из Лабиринта. Здесь становится слишком опасно.

– Как же нам быть? – спросил Эрга. – Чёрного жреца, который мог уничтожить кристалл, убили.

– Выход только один – отправиться туда, где есть чёрная жрица.

И, сделав знак следовать за ним, Хела заспешил к выходу из туннеля.

–– Замуж она за Железного Лорда собралась! Вот дурёха, так дурёха! – хмыкнул ворон. – Лорд на привратнице никогда не женится!

Всю дорогу Эрге мерещились сверкавшие яростью багровые глаза и занесённый над ним острый нож. Он вздохнул с облегчением, лишь когда увидел узкую полосу красноватого света – выход из туннеля.

Тронный зал замка Ипшер, развалины Валиссии

Тронный зал замка Ипшер, развалины Валиссии

Моргорг колдовал уже третью ночь и всё сильнее ощущал, как усталость овладевает им. Каменный герб Валиссии, венчавший спинку трона, неприятно холодил шею. Одеревеневшее от долгого сидения тело ныло, мысли путались.

Моргорг встал и прошёлся по тронному залу.

Он любил полумрак, поэтому из двухсот настенных факелов, освещавших огромное многоколонное помещение, горели лишь пятьдесят. Новый главнокомандующий Урдвиг перед тем, как зажечь очаг, переусердствовал с дровами – было душно, цветочный аромат смолы розового дерева, сгустившись, отдавал тошнотворно-сладким запахом муската.

Моргорг остановился у высокой двустворчатой двери из резного камня, ведущей в разрушенную часть замка Ипшер, и хотел приоткрыть её, но передумал. Едва заметный взмах руки в белой бархатной перчатке – и яростно гудевшее в очаге пламя послушно притихло, сжавшись до нужных Моргоргу размеров. Снаружи завывал ураган, было слышно, как грохочут по каменным плитам окованные железом солдатские сапоги. Это ходил взад-вперёд Урдвиг, изнывая в ожидании приказа о штурме Картараса – стеклянный шар больше не показывал подвал картарасской сокровищницы, где находился тайник с кристаллом, и Моргорг медлил.

– Камень не мог испариться, – раздражённо пробормотал он. – Если он не в картарасской сокровищнице, то где же тогда?

Моргорг снова уселся на трон и придвинул к себе инкрустированный драгоценными камнями походный столик, на котором лежал стеклянный шар. В нём, как в зеркале, отразилось холёное лицо с тонкими чертами и пронзительными чёрными глазами. Едва отзвучали последние слова вызывающего заклятья, как шар охватило зелёное пламя, ослепительно яркое и чистое. Моргорг слишком часто смотрел в него этой ночью, и режущая боль в глазах вернулась. Он хотел прикрыть веки, чтобы немного унять её, но передумал, боясь всё пропустить. Вскоре над шаром поднялся зыбкий мираж, в котором начали проступать знакомые очертания Нар-Годира.

Город Железного Лорда, тёмный мир Хаэннор, где властвуют холод и ночь, ужас и проклятие Наэннора.

– Мираж старый, я уже видел его много раз, – недовольно сказал Моргорг. – Мне нужен тот, что покажет камень.

Всё исчезло так же внезапно, как и появилось. Над шаром завихрилась разноцветная дымка, принимавшая причудливые и ничего не значившие образы, затем исчезла и она.

Моргорг повторял заклятье снова и снова, но проклятый шар молчал. Обтянутая белым бархатом рука ударила по нему. Шар тонко звякнул, слетев со столика, и откатился к краю пьедестала, на котором стоял каменный трон Валиссии. Моргорг утёр ледяной пот со лба. Его ноги подкашивались, снова мутило. Шар требовал всё больших затрат сил, он безжалостно высасывал их, да и третья бессонная ночь давала о себе знать.

В дверь тронного зала, за которой топтался Урдвиг, загрохотали.

Моргорг поднял шар с пола, бережно отёр его шёлковым носовым платком и спрятал в резной ларец из слоновой кости. Только потом повернулся к двери.

– Можешь войти, – сказал он, откидываясь на сиявшие белизной атласные подушки.

Через несколько мгновений створки двери разлетелись в стороны, и ворвался Урдвиг. Гимерец был огромным, чёрным и волосатым. На широченных плечах вместо стальных наплечных щитков со знаком джугуру-герэ – чёрной гравировкой в виде насаженной на охотничий нож человеческой головы – золотые наплечные щитки с тем же знаком. Пару дней назад Моргорг назначил гимерца своим новым главнокомандующим. Его предшественник сболтнул лишнее в кругу собутыльников, и Урдвиг снёс тому голову. Покойный приходился Урдвигу родным братом. Гимерец доказал свою преданность, за что вскорости и получил щитки главнокомандующего.

В налитых кровью глазках Урдвига плескался ужас, чёрная лапища, лежавшая на рукояти меча, мелко тряслась.

– Ниделг!.. – прохрипел он и через весь тронный зал бросился к сидевшему на троне Моргоргу.

Главнокомандующий прыжками преодолел разделявшее их расстояние и опасно приблизился к запретной черте. Моргорг предупреждающе поднял руку, но Стена Неприкосновения, его вторая кожа, драгоценное магическое полотно, прозрачное и невесомое, сотканное им из сильнейших заклятий чёрной магии, опередила его. Урдвиг отлетел назад и, ударившись о створку двери, растянулся на полу.

Если бы это был простой гимерец, он бы остался лежать на полу с проломленным черепом. Однако череп джугуру-герэ твёрже камня, и главнокомандующий скоро пришёл в себя.

– Что стряслось? – сухо обронил Моргорг, стирая подобие улыбки с лица.

Как ни в чём не бывало, джугуру-герэ вскочил.

– Милорд, – завопил он, уставившись в пол, – он боялся смотреть Моргоргу в глаза, – в подземном городе – в той пещере, что ведёт в усыпальницу – только что видели… – он с трудом выдавил из себя: – ниделга…

– Ниделга? – Моргорг недобро усмехнулся. – Продолжаете опустошать винное хранилище? Я же ясно сказал: хранилище запечатать, пьянство прекратить. Вино пятисотлетней выдержки, если его пить вёдрами, и не такое можно увидеть.

– Нет, милорд, – затряс головой гимерец. – Мы эту братию знаем, как свои пять пальцев. После полнолуния только и делаем, что мертвецов собираем. Всё найдём, окромя головы. Все болота обрыщем, да что толку. Так и хороним, без головы, значится…

Урдвиг поёжился.

– …А особенно свирепствует ихний главарь. Видеть-то его не видишь, как вдруг глаза эти багровые появятся и вроде как дитя малое где-то заплачет. Если услышишь энтот плач, тут тебе и конец. Когда он охотится, мы до ста безголовых находим. Поднимаем их из болота, а из них кровавые ледышки сыплются. Кровь, значится, заледенела. А винное хранилище уже давно опустошили, последний бочонок брат мой покойник разливал, когда я его… ну вы сами знаете. – Урдвиг наконец отважился и взглянул на него. – Милорд…

– Что ещё? – раздражённо спросил Моргорг. Он не любил, когда ему мешали колдовать. Урдвиг молчал, не решаясь заговорить. – Ну? Говори, в чём дело. Я жду. – нетерпеливо повторил Моргорг.

Ждать он тоже не любил.

– Милорд, джугуру-герэ больше не хотят сидеть в пещерах Баргора, как набившие брюхо каменные лягушки на дне болота, и ждать приказа о штурме.

– Согласен, пещеры Баргора – это не тронный зал замка Ипшер, – недовольно оборвал гимерца Моргорг, – но в них всё же получше, чем в ваших убогих берлогах на Чёрных Болотах: сухо, чисто и, главное, вони нет. Чем недовольны джугуру-герэ?

– Милорд, джугуру-герэ боятся.

Сказав это, главнокомандующий многозначительно умолк. Моргорг досадливо поморщился. Он лично отбирал каждого в свою охрану. Полная нечувствительность к боли – Моргорг это качество ценил особо – и безобразная, даже по гимерским меркам, внешность отобранных джугуру-герэ говорили о том, что кровь ниделгов в них ещё не размыта.

Ниделги, обитавшие в Ангдоре – самой окраине Хаэннора, проникли в Наэннор двести лет назад через магическую дыру – Врата Ангдора. Во времена Золотых Лордов легче было прошибить головой каменную стену, чем пройти через них, настолько прочными магическими нитками была залатана дыра. Даже после смерти последнего Золотого Лорда – Великого Привратника, Великого Дозорного, когда наступила эра Железного Трона – врата простояли не дрогнув три тысячи лет.

С тех пор ниделги так и охотились на Чёрных Болотах. Мужчин убивали, вдов утешали. Рождение чернокожих младенцев в гимерских деревнях давно стало обычным делом. Жаль, что вместе с нечувствительностью к боли джугуру-герэ не унаследовали нечувствительность к страху.

– Увидели ниделга и в штаны наложили? – бросил Моргорг. – Я думал, что «охотничьи дети» бесстрашны и храбры, что они хотят завоевать для меня Одингард и в награду получить земли Великолесья. Разве не так?

– Они рвутся в бой – это точно, – хмыкнул Урдвиг. – Особливо же им хочется побыстрее вручить вам ту вещицу. Ту, что картарасцы прячут в сокровищнице. – Моргорг нахмурился, и главнокомандующий тут же поспешно добавил: – Я это к тому, милорд, что, сидя в пещерах Баргора, много не навоюешь. Гиблое место, проклятое! Духи усопших порчу на солдат наводят, и они бросаются в море с утёса. С того самого, откуда наши прадеды сбрасывали пленных. Надо уносить отсюда ноги! Да и запасы еды на исходе, и джугуру-герэ начинают с интересом друг на дружку поглядывать, прикидывают, кого станут жрать первым.

– Я же сказал: никакой человечины, пока не возьмём Одингард, – резко оборвал гимерца Моргорг.

– Так-то оно так, – послушно согласился тот, – но голод не тётка, а с человечиной на вкус ничто не сравнится. Особенно, когда в брюхе пусто. – И гимерец плотоядно облизнулся. Моргорг с трудом подавил отвращение. – Земли Великолесья пустуют, – продолжал гимерец, – те, кто пятьсот лет назад не успел удрать на кораблях, что стояли в других фортах, попрятались в лесах. А в степи кочевники, у них и свежее мясо, и лепёшки с сыром, и хмельное молоко, и красивые девки… Несправедливо это, милорд!

– А как насчёт жалованья? – как бы между прочим поинтересовался Моргорг. – Простые солдаты получают пять золотых солнц в неделю, а джугуру-герэ – двадцать. Это справедливо?

Гимерец не нашёлся, что ответить.

– Так что мне передать джугуру-герэ? – метнув на Моргорга опасливый взгляд, хмуро поинтересовался он.

В дверь загрохотали с новой силой. Пятясь, главнокомандующий шмыгнул в завывающую ледяную темноту и принялся с кем-то шушукаться.

– Милорд, – коротко доложил Урдвиг, вернувшись, – коршуны из Одингарда с донесением. Позвольте вам его передать.

– Позволяю, – сказал Моргорг.

Один взмах его руки в белой бархатной перчатке – и скрученный в тугой свиток лист папируса, выскочив из волосатой лапищи Урдвига, взмыл в воздух. Свиток начал раскручиваться, затем лист плавно опустился на ладонь Моргорга.

Его пальцы ощутили знакомое покалывание. Бумага была насквозь пропитана белой магией. От одного вида этих хрупких завитушек у Моргорга началась головная боль. Он недовольно поджал губы, вспомнив, что так и не смог уговорить своего одингардского осведомителя обучиться чёрным рунам.

Стоявший неподалёку Урдвиг, открыв рот, пялился на донесение, но Моргорг и не подумал прикрыть его. Видеть тайные руны мог лишь тот, кто наделён хоть какими-то магическими способностями. Всё, что мог видеть главнокомандующий – это лежавший на ладони Моргорга чистый лист папирусной бумаги.

Моргорг быстро пробежал по донесению взглядом. Оно подтвердило все его подозрения. Стеклянный шар перестал показывать подвал с тайником потому, что хан Улус, этот никчёмный старикашка, отправил своего приёмыша в Одингард. Вместе с его, Моргорга, камнем. И ещё кое-что: к стенам Картараса отправилась армия Одингарда – тысяча заклинателей огня – двести Огнеустов Аратора всё-таки оставил при себе.

Огненный хлыст, взвившись в руке Моргорга, полоснул по бумаге, раскромсав донесение на мелкие кусочки. Они вспыхнули мерцающим зеленоватым светом и исчезли.

Налитые кровью глазки Урдвига выпучились, как у каменной лягушки, и он с ужасом отскочил назад. Точно так же огненный хлыст раскромсал на мелкие кусочки тело его брата-близнеца, в пустую башку которого ударил валиссийский огненный хмель – вино, хранившееся в погребах Баргора.

– Передай джугуру-герэ, что мы выступаем, – сказал Моргорг таким тоном, что выпученные глазки Урдвига выпучились ещё больше и, казалось, вот-вот лопнут, а сам он в мгновение ока оказался возле двери. – И ещё кое-что… – Моргорг немного помедлил, обдумывая. – Отправишь коршунов в мою южную резиденцию на болотах с новым приказом. План переброски основных войск меня больше не устраивает.

Ущелье Воющих Огней, Эливагар

Ветер завывал с такой силой, словно это была не вершина пика Башня Демона, а Чёрные Болота в ночь полнолуния, когда там жутко на все голоса выло что-то неведомое. На западе небо подпирали пики с белоснежными шапками. На их светлых склонах темнели безобразные угольно-чёрные пятна – следы не прекращавшихся драконьих атак. У самой вершины ближайшего пика по горной тропе взад-вперёд сновали крошечные чёрные фигурки, их становилось всё больше – похоже, в лагере Огнеустов объявили тревогу.

Ворон впился взглядом в горизонт на востоке, где темнела зубчатая полоса изрезанных непроходимыми ущельями скалистых гор. Над ней взвивались языки пламени и поднималось красное марево одингардского леса. В неподвижно застывшем воздухе ни отблеска драконьей чешуи, ни того, что могло бы даже отдалённо напоминать точку, подозрительно быстро двигавшуюся в сторону Одингарда.

Ворон опустил голову. С высоты птичьего полёта река Агар, по которой медленно двигалась лодка с тремя путниками, казалась блестящей агатовой змейкой. До зубчатой полосы гор лодке оставалось совсем немного.

Успеем проскочить, – успокоившись, сказал себе Орто и в который раз огляделся вокруг.

Огромное каменное плато на вершине Башни Демона занесло снегом. На месте тысячелетнего дуба стоял белый сугроб, из которого торчала расколотая молнией чёрная верхушка. Орто по привычке уселся на самый нижний сук и прыгал то на одной лапе, то на другой, пытаясь согреться. Последнее время он редко бывал в родном Бороге и успел забыть о пронизывающем холоде и сырости ущелий. В одном из них находилось его тёплое уютное гнёздышко, выдолбленное в скале, с толстой каменной задвижкой…

– Милорд, – сказал Орто управителю Одингарда, – вы же знаете историю с моим дедом. Я остался круглым сиротой, а он подобрал меня и воспитал, как родного сына. Старикан он был крепкий, и если б не проклятая стрела, пущенная с картарасской стены, мог бы ещё долго протянуть. С тех пор я людей – в особенности картарасцев – не то что на дух не переношу, меня трясёт от одного их вида. Вы – исключение.

– Ты же хотел перебраться на сук повыше, – заметил Аратора, – вот и переберёшься. Я замолвлю о тебе слово. Думаю, Ирвин мне не откажет.

Место ворона, седьмого по счету старейшины Борога, было на самом нижнем суку, но желающих спихнуть его на землю хоть отбавляй. Взять, к примеру, того же Меро. На последнем вороньем вето он что-то нашёптывал на ушко Ирвину – первому старейшине, а тот потом на Орто несколько раз злобно зыркнул.

Уж не метит ли клеветник на мое место, – подумал тогда ворон.

Он забеспокоился, потому как предпочитал сидеть на дереве с подветренной стороны, где тепло, а не стучать зубами от холода на промёрзшей земле. То ли Орто раздобрел, то ли сук вдруг усох, да только сидеть на нём стало неудобно. Но что больше всего донимало, так это маленькие сучки. Они плодились, как грибы в лесу, и при любой возможности больно впивались в лапы. Принять предложение Управителя значило положить конец этой пытке. На новом месте и от земли будет подальше, и ветра там поменьше, а главное – оттуда будет легче следить за продвижениями врага.

– Ваша взяла, – сдался ворон. – Я помогу парню.

Заметив какое-то шевеление наверху, Орто поднял голову. На расщеплённой верхушке дуба сидел Меро.

– Метишь на место Ирвина? – с неприязнью оглядывая тощего, как палка Меро, спросил ворон. – Смотри, узнает – последнее перо на твоей плешивой макушке выдерет.

Меро спрыгнул с верхушки дуба и уселся рядом с Орто.

– Мне твоё место больше приглянулось, – ухмыльнулся Меро.

– Говори, зачем вызвал. Зубы поскалить?

Меро злобно зыркнул на него:

– Я только что вернулся из Чёрных Болот. Управитель велел тебя срочно разыскать – у меня плохие новости.

***

До стены, перегородившей туннель, было ещё далеко, но ворон вдруг заорал:

– Не двигайся! Сейчас полыхнёт!

Мраморная стена исчезла, и открывшийся проём залил лучившийся зелёный свет, такой яркий, что казалось, будто в подземелье взошло солнце. В дышавшем ледяным холодом туннеле сразу стало тепло. Эрга отступил, прикрывая ладонью глаза, но мгновение спустя удивлённо опустил руку.

От зелёных лучей, как от огня в очаге, шло тепло, а значит…

Это был не просто свет, а светоогонь – магическое пламя, которым сражались в бою Огнеусты. Его лучи внезапно удлинились, тысячи зелёных стрел пронзили красноватый полумрак, и смертоносный свет начал полыхать в нескольких шагах от Эрги.

Он испуганно отшатнулся.

– Говорю же тебе – отойди! – прошипел ворон. – Эта дверка проткнёт, как сто тысяч огнеустских кинжалов, причём одновременно. Надеюсь, милорд дал тебе формулу голосового ключа? – обратился он к Хеле.

Тот кивнул.

– Пропусти нас, – потребовал Хела голосом управителя Одингарда. Он повторил ещё раз и ещё, но ничего не происходило. – Дверь сломана, – внимательно осмотрев ощетинившийся светолучами проём, произнёс он уже своим голосом. – На ней следы чёрной магии – формула старая и почти стёрлась, но всё ещё видна. И она не одна – видимо предыдущие переставали работать. Кто-то их использовал, чтобы выбраться из Лабиринта, и формула голосового заклятья ослабла.

– Открывайся, кому говорят! – не выдержав, завопил ворон. – Мы неслись всю дорогу, выпучив глаза, не для того чтобы какой-то придурок в шкуре Норгунга…

Тишину разорвал леденящий душу вой, прокатился по всему подземелью многократным эхо и стих.

– …нас прикончил здесь! – с округлившимися от ужаса глазами закончил ворон.

– Существо проникло в туннель, – быстро сказал Хела. – У нас мало времени.

– У нас нет времени! – простонал ворон. – Нам конец!

– Можно попробовать другую формулу, – предложил Хела и, чуть поколебавшись, добавил: – Она мне только что пришла в голову.

– Ну так давай, пробуй! Чего ждёшь-то?! – рявкнул ворон.

Эрга заметил в глазах Хелы проблеск зелёного света, и в тот же миг сзади раздался какой-то шум. Он доносился из глубины туннеля и подозрительно быстро приближался. Эрга обернулся и не сдержал крика ужаса – по дну туннеля неслась река синих чернил. Вода всё поглощала на своём пути. Освещённый факелами туннель исчезал на глазах, погружаясь во тьму. Эрга отскочил к стене, слыша, как хрустят под сапогами выстилавшие дно кости и черепа, но было поздно. Чернильная река в мгновение ока оказалась в шаге от него и поднялась на дыбы, словно дикий жеребец. Прямо над Эргой навис пенившийся гребень волны, похожий на коготь дракона.

– Река Нумиди! – обернувшись, воскликнул ворон, но, к изумлению Эрги, даже не сдвинулся с места. – Не зря ты протираешь задницу на своих учёных советах, – с одобрением изрёк он. – Мало, кто может придумать новый ключ и вдобавок слепить мегаформулу за пару секунд! Я о таком и не слыхивал.

– Иногда озаряет, – скромно согласился Хела, также не пытаясь сделать что-либо для своего спасения. – Всего-то и нужно было – немного изменить обычную формулу вызова Нумиди.

Он поднял правую руку ладонью вперёд, и волна, обрушившись на Эргу, накрыла его с головой. Ничего, кроме лёгкого дуновения ветерка, Эрга не ощутил. Его одежда и волосы остались сухими, факелы на стенах горели, как прежде, а кости и черепа остались лежать нетронутые на том же месте. Река с грохотом унеслась дальше по туннелю, поглощая светоогонь, и, со всей силой обрушившись на проём, исчезла.

Когда всё стихло, проём залил яркий утренний свет. Раздавшийся где-то совсем близко вой заставил Эргу броситься к выходу из Лабиринта. Выскочив последним, он обернулся, страшась увидеть багровые глаза и занесённый над ним острый нож, но обнаружил лишь отвесную мраморную стену, блестевшую на солнце серебряными прожилками.

– Благодарю тебя, Меняющая Лик! – выдохнул Эрга.

– Рано благодаришь, – хмыкнул ворон. – Эта лестница, пожалуй, пострашнее будет.

Эрга взглянул вниз и похолодел. Узкие мраморные ступеньки, выдолбленные в крутом склоне пика Илберет, уходили вниз, в расстилавшуюся под ногами пропасть, и им не было видно конца.

Холодный и сырой ветер пронизывал насквозь и завывал, как потерявшая детёнышей драконоволчица. Его порывы налетали внезапно из-за выступов, между которыми петлял спуск. Эрга шёл позади Хелы и ворона, осторожно нащупывая носком сапога каждую ступеньку и цепляясь руками за малейшие выбоины в стенах, чтобы не покатиться вниз. Выступы полностью перекрывали обзор, и Эрге оставалось только гадать, сколько им ещё идти. Когда он насчитал восемьсот ступенек, не смолкавший вой ветра вдруг оборвался, заглушённый грохотом водопада, и почти сразу же нога ступила на речную гальку.

В тот же миг Эргу с головы до ног окатили горячие брызги.

Справа, шагах в тридцати, на камни обрушивался громадный водопад. От воды шёл густой пар, укрывавший бравшую здесь начало реку Агар. Её берег виднелся чуть левее в просвете узкого ущелья между склонами Илберет и ютившейся у пика скалы. Эрга, задрав голову, смотрел на водопад и не заметил, как со дна реки поднялась мраморная лодка и запрыгала на сильных волнах.

– Нужно отойти подальше, иначе в лодку не забраться! – перекрывая грохот ревущей воды, крикнул Хела.

Эрга кивнул и, перед тем как пойти за Хелой, бросил последний взгляд наверх. Спуск со стороны реки был совершенно неразличим. Где-то там заканчивался Купол Защиты, о котором ему говорил управитель Одингарда.

– Купол Защиты разрушает яд в жилах милорда, – сказал вдруг ворон, тоже смотревший наверх. – Превращает кровь чёрного дракона в кровь виверны – родственницы драконов. Она не такая ядовитая. Раньше это замедляло болезнь, но в последнюю луну милорд вдруг начал худеть быстрее, чем обычно.

– Купол не видно, – заметил Эрга.

– Ещё бы! – фыркнул ворон. – Он сложен из магических кирпичей.

– Тоже из формул белой магии?

– Ты когда-нибудь видел такое? – ворон кивнул на лодку. – Чтобы она появлялась, где и когда тебе нужно, и по одному твоему слову везла, куда следует? Да ещё без всяких вёсел? Оглянись вокруг, парень, – здесь кругом формулы белой магии. Я и сам скоро побелею и стану формулой – только красная борода останется, – помолчав, ворон добавил: – Надеюсь, живая вода из реки Нумиди не окажется пустой выдумкой чёрного жреца.

– Нам нельзя терять время, – поторопил их Хела. – Драконья тропа идёт вдоль реки, а мы на ней как на ладони.

– Драконы обычно прилетают в полнолуние – до него ещё долго, – с надеждой сказал Эрга.

– Наши драконы прилетают, когда им в башку ударит собственная моча, – хмыкнул ворон. – А это, как ты понимаешь, может случиться в любой момент. Хватит болтать! Полезай в лодку!

– Ущелье Воющих Огней, – приказал Хела после того, как Эрга и ворон оказались в лодке, и та плавно заскользила вдоль берега.

Очень скоро узкое русло реки, стиснутое высокими скалистыми горами, повернуло на север. На горных склонах появились густые заросли карликовых деревьев. Листьев у них не было, а бутылкообразные стволы кутались в длинные, до самой земли, белые ветви, похожие на волосы. Порывы ветра, на реке едва ощутимые, доносили до Эрги знакомый медовый аромат – так же пахло полено в кабинете Управителя.

Четверть часа спустя слева над зубчатой линией горизонта вырос чёрный гранитный пик с плоской вершиной, похожий на исполинскую сторожевую башню. А ещё четверть часа спустя, когда лодка поравнялась с ним, ворон вдруг сорвался с места и стрелой взмыл вверх.

Эрга вскинул голову и заметил какую-то чёрную точку, кружившую над пиком. Потом точек стало две, и они исчезли.

Ворона долго не было. Он появился, когда стремившееся к зениту солнце успело проделать половину пути и, внезапно выйдя из-за гор, осветило реку.

– Моргорг ускорил переброску основных сил, у Картараса они будут через семь дней, – хмуро сообщил ворон, усаживаясь на носу лодки. – Двадцать тысяч гимерцев двигаются со стороны Чёрных Болот к Горелому ущелью. Это значит, что они пойдут через Эливагар по северо-восточному тракту. Той же дорогой, что и мы. Придётся идти другим путём.

– Только безумный может решиться на переброску войск по северо-восточному тракту, – покачал головой Хела. – В последний раз логово эливагарской кобры видели именно там, а для неё хороший гимерец – мёртвый гимерец.

– Пятьсот лет твоя кобра в своём логове сидит, носу не кажет, – хмыкнул ворон. – На то и расчёт!

– Северо-восточный тракт – это самый короткий путь до её логова.

– Это самый короткий путь к Моргоргу в лапы, – раздражённо отозвался ворон. – Говорю же, армия пойдёт маршевым броском. Нам навстречу. – Помолчав, ворон добавил: – В Эливагаре есть ещё одна дорога в логово Горгоны. Самая короткая, по которой давно не ходят. Через вороний город Кетту-ар-Мааг.

– Эта дорога более опасна, чем северо-восточный тракт, – заметил Хела. – Там другое логово близко – волчье.

– Иного пути нет, – отрезал ворон, прислушиваясь к чему-то, и вдруг испуганно произнёс: – Я слышу какие-то звуки. Во-он там, – он ткнул крылом вперёд, – видите старые Водные ворота?

Взглянув, Эрга заметил вдалеке, на выходе из ущелья, две стоявшие друг против друга скалы с оплавленными башнями-пирамидами вместо вершин. Между отвесными склонами скал прямо из воды поднимались гигантские каменные ворота. Часть державшей ворота арки обвалилась, в одной из покосившихся створок зияла огромная брешь, а вырезанный в камне герб был так истерзан драконьими зубами, что от него мало что осталось.

Однако Эрга узнал его. Зубчатая вершина очень высокой башни и сидевший на ней ястреб – герб тот же, что и на доспехах Хелы. Над Водными воротами поднималось дышавшее жаром красное марево и взвивались огненные языки – там начинался драконий лес.

– Это за тем сторожевым постом, – продолжал ворон, словно в раздумье, впиваясь взглядом в почти разрушенную правую башню.

Приглядевшись, Эрга заметил в стенах пустые отверстия бойниц, выбитую дверцу и ведущую к ней серпантинную дорогу, тоже сильно разрушенную. Если в башне когда-то и располагался сторожевой пост Одингарда, то сейчас он выглядел заброшенным.

– Три пары очень-очень больших крыльев… Каррага! – вдруг взвизгнул ворон. – Драконы! К воротам! К воротам! – И ворон с безумно вытаращенными глазами принялся раскачивать лодку. – Ну быстрее же, быстрее! – вопил он. – Чтоб тебе не всплыть больше со дна, чтоб тебе треснуть пополам, чтоб тебе в деревяшку превратиться!..

То ли вопли ворона, то ли раздавшийся из-за скал рёв дракона возымели действие, но у лодки вдруг выросли две пары огромных стрекозиных крыльев. Эрга заметил, как на их прозрачной поверхностях вспыхнули руны. Крылья затрепетали, и лодка, взлетев над водой, с утроенной скоростью помчалась к Водным воротам. Эргу тут же подбросило вверх. Ощутив под собой пугающую пустоту, он в последний момент успел ухватиться за протянутую руку Хелы.

– Сюда летят! – снова взвизгнул ворон и вдруг бездыханным телом распластался на дне лодки. Глаза у него закатились, а лапы окоченели – точь-в-точь как в том мираже с тронами.

Несколько мгновений спустя громогласный рёв взорвал небо над ущельем, в реку обрушился камнепад, и затем на воду пала чья-то гигантская тень.

Эрга поспешно поднял голову.

Появившийся из-за разрушенной башни красный дракон был раз в десять больше чёрного. Его громадное тело, покрытое блестевшей, словно начищенная медь, красной чешуёй, закрыло собой не только башню, но и скалу, на которой она стояла. Сначала Эрга подумал, что дракон многокрылый, но, присмотревшись, понял, что лишние крылья принадлежат другим драконам, летевшим позади. Зверь летел так низко, что Эрга смог различить рваные, во всё брюхо, зеленоватые шрамы.

Все трое направлялись на запад – в сторону Одингарда.

– Там же светоогонь, а этот совсем старик… – в ужасе прошептал Эрга, вспомнив про оставшихся защищать город Огнеустов.

И сам себе удивился: откуда он знал, что дракон старый, и с какой стати ему жалеть его?

Эрга говорил едва слышно, но дракон вдруг опустил голову с тяжёлыми бронзовыми рогами и начал вертеть ею из стороны в сторону, будто выискивая кого-то. Он тут же заметил застрявшую на середине реки лодку. В тот же миг чешуя на его теле вздыбилась, глаза налились кровью.

Разъярённый дракон со змеиной гибкостью развернулся на лету и ринулся к лодке.

«Сжечь! Разорвать! Уничтожить!» – пронеслось вдруг в голове Эрги, и он ощутил захлестнувшие его волны ненависти.

Ему захотелось убить тех двуногих, которые, сжавшись от страха, ютились в болтавшейся на волнах мраморной скорлупке. Сердце в груди застучало, как Великий Барабан Драконьего города в дни его молодости. Ещё мгновение, и он вновь отомстит за Норгунга, украсив лодку безжизненным серым пеплом.

И Эрга испугался, но не за себя, а за дракона. Он почему-то был уверен, что если дракон нападёт на него – будет наказан, сгорит в собственном пламени.

Зверь вытянул шею и судорожно вдохнул. Его грудь начала раздуваться, словно кожаный бурдюк с молоком, и до Эрги донеслось приглушённое клокотание. Из раскрывшейся пасти и ноздрей повалил густой чёрный дым. Эрга не стал ждать. Он взглянул прямо в налитые кровью глаза с двойными змеиными зрачками и, боясь, что дракон его не услышит, изо всех сил крикнул:

– Стой!

Драконий рёв сотрясал ущелье, разрывая барабанные перепонки, и голос Эрги растворился в нём, словно капля воды в чаше.

Однако зверь услышал его.

Он вздрогнул, будто его ударили хлыстом, и, умолкнув, замер на месте. Несколько мгновений он смотрел на Эргу. Затем дымившаяся пасть захлопнулась, чешуя на теле улеглась, и оказалось, что глаза у дракона не красные, а жёлтые с золотыми крапинками.

Эрга ощутил его страх. Он гнал прочь от этого странного двуногого, голос которого резал острее ножа, отпечатываясь на шкуре жгучими знаками, такими же древними, как весь их драконий род. Знаки говорили, что двуногий Пастух и тело его священно, а посмевший осквернить его огненным дыханием разбудит страшную кару – кровь в его жилах превратится в огонь, и огнём станет он сам.

– Уходите отсюда! – ещё громче крикнул Эрга. – Это не ваш дом! Возвращайтесь в Драконий город!

Дракон с прежней змеиной гибкостью развернулся и, взмыв вверх, полетел в обратную сторону. Другие драконы тут же умолкли. В наступившей внезапно тишине звук хлопавших крыльев разрезал воздух, как свист бича. Удары колотившегося в груди сердца звучали в висках Эрги, словно молот на часовой башне Картараса. Сделав круг над ущельем, драконы последовали за вожаком.

На восток, в Великую Пустыню.

Мгновение спустя лодка подскочила к Водным воротам и, сложив стрекозиные крылья, нырнула в брешь.

Уж лучше холод и сырость ущелий, чем эта изнуряющая жара, – подумал Эрга, расстёгивая ворот кафтана.

В мёртвой тишине, царившей в драконьем лесу, не раздавалось ни единого звука. Ветви исполинских деревьев переплетались, образуя над головой подобие крыши. Зловещий красный свет, излучаемый листьями, окрашивал воду за бортом, и казалось, что лодка плывёт по реке алой крови.

Пламя, лизавшее кроны деревьев, ярко освещало лес. Какое-то время Эрга всматривался, не мелькнёт ли между деревьями живой Тулуй, а затем, вздохнув, перевёл хмурый взгляд на горизонт. Небо над рекой затянуло плотное багровое марево, и ничего нельзя было разглядеть, кроме взвивавшихся вверх огненных змей. Эрга спиной ощущал, как ворон буравит его взглядом. Ворон пришёл в себя сразу, как лодка оказалась по ту сторону Водных ворат, и с тех пор исподтишка рассматривал его.

Наконец, Эрге это надоело:

– Я что, превратился в красного дракона? – не скрывая неприязни, спросил он. – Или ты проголодался?

– Не в голоде дело, – рассеянно отозвался ворон.

– А в чём тогда? Ты мне скоро дыру в кафтане сделаешь.

– Никогда такого не видел, – так же рассеянно продолжал ворон. – Драконы уносили от нас ноги, как от прокажённых. Почему?

– Откуда мне знать, – пожал плечами Эрга. – Передумали нападать.

– Ну да, ну да, – согласно закивал ворон, – так и есть, передумали. Или им помогли передумать… – Помолчав, ворон как бы невзначай добавил: – В этом рёве я не слышал, что ты им кричал.

И этот туда же, – подумал Эрга, – чёрным колдуном норовит меня сделать.

– Ничего особенного я не кричал, – как можно безразличнее ответил он. – Только сказал, чтоб возвращались в пустыню, и всё.

– А они взяли да и послушали тебя? – недоверчиво хмыкнул ворон.

Эрга ждал, что тот зайдётся своим не то смехом, не то кашлем, но ворон окинул его подозрительным взглядом, перебрался в нос лодки и, сунув голову под крыло, затих.

…К обеду посвежело, русло реки стало быстро расширяться. Когда лес остался позади, и красное марево рассеялось, Эрга увидел слева земли Великой Степи – курившиеся синеватым дымком вулканы Дымных гор и светло-жёлтое море осенней травы, разделённое уходившей к горизонту земляной полосой – восточным трактом. На правом берегу Агар виднелось что-то вроде гигантского каменного угла, образованного двумя сходившимися друг к другу горными грядами. От него в сторону Великой Пустыни шёл выложенный тёмными каменными плитами юго-восточный тракт.

Эрга сразу заметил, что горные гряды необычайно высокие. Подножия скал напоминали стоявшие на земле громадные ступни. Присмотревшись, Эрга ахнул. Не скалы, а сидевшие в ряд каменные великаны охраняли земли Эливагара. Они спрятались в густых облаках, высунув наружу согнутые в коленях ножищи, ручищи обхватили усыпанные шипами каменные булавы величиной с башню Управителя.

– Каменное воинство Эливагара, – пояснил ворон, тоже глазевший на великанов. – Эти из альфа-циклопов – самые свирепые из всех. Проку от них, правда, мало сейчас – Горгона их давно забросила, формулы не пополняет, вот они и впали в спячку.

На водных просторах ветер завывал, как в горах, но даже сквозь него доносился грохот ударявшихся о скалистый берег волн. Когда прыгавшая на них лодка подошла ближе, Эрга увидел в каменном углу едва приметное со стороны реки плато. Оно располагалось между соседними циклопами. Отходивший от плато широкий и длинный каменный выступ, похожий на щупальце осьминога, то скрывался из виду, то появлялся вновь, словно поплавок. Это всё, что осталось от разрушенного моста, – в стародавние времена он соединял берега реки. Его ровная поверхность и хорошо сохранившиеся ступеньки позволяли высадиться на правый берег, не подходя близко к скалам. В дальнем конце плато виднелся вход в узкое ущелье, наполовину заваленный камнями.

Выбравшись вслед за вороном и Хелой на плато, Эрга обернулся, успев заметить мелькнувшие под водой серебряные блики – мраморная лодка опустилась на дно реки.

– Раньше на плато находился сторожевой пост Эливагара, – сообщил Хела. – В ущелье жгли костры, а на реке всегда сильный ветер, и казалось, что это огни воют – вот откуда название Воющие Огни. А напротив ущелья, – он указал на левый берег Агар, – стоит Вортунг – одна из восьми пограничных башен Великолесья. Она почти полностью сохранилась. Моргоргу ничего не стоит держать в ней отряд своих головорезов.

– Говоря короче и яснее, – бойко уточнил ворон, – самое время драпать отсюда.

Эрга шёл последним. Стены ущелья уходили отвесно вверх и исчезали в нависшей над его головой гулкой чёрной пустоте. Глубокое и тёмное, словно колодец, ущелье оборвалось неожиданно. В просвете между скал показался густой лес иглообразных скал. Его пересекал уходивший на северо-восток каменный тракт, такой широкий, что по нему могли проехать в ряд пятьдесят всадников. Погружённый в сонную тишину, он пустовал.

Путь к городу Кетту-ар-Мааг был открыт.

Кетту-ар-Мааг, Эливагар

– Что вы ползёте как черепахи? – донёсся до Эрги радражённый шопот ворона. – Хотите, чтобы виверны нами пообедали?

Эрга резко остановился и поднял голову.

Прошло около двух часов с тех пор, как они ступили на северо-восточный тракт, но нависший над иглообразным каменным лесом кристальный исполин так и не сдвинулся с места. Зато вместо одной виверны, которую Эрга поначалу принял за чёрного дракона, вокруг его плоской будто срезанной острым ножом вершины кружила целая стая. На ней виднелись какие-то постройки – судя по яркому блеску тоже из прозрачного кристалла.

– Не туда смотришь! Я здесь, голову поверни налево, – шопот ворона раздался где-то совсем близко.

Эрга перевёл взгляд. Чуть впереди слева – между двумя иглообразными скалами – виднелся едва заметный со стороны северо-восточного тракта пролом, словно кляпом забитый огромным осколком скалы. Из-за него выглядывал ворон и делал Эрге знаки следовать за ним.

– Нашёлся, – крикнул Эрга ушедшему вперёд Хеле. – Вместе с поворотом на Кетту-ар-Мааг.

Хела обернулся и, кивнув головой, быстрым шагом направился к ним.

– Тише ты! – оборвал Эргу ворон. – Я видел на тракте конную разведку в получасе езды от нас. А пока вы доплелись до поворота, прошло с четверть часа.

– Я не мраморная лодка – у меня нет стрекозиных крыльев, – заметил Эрга. – И прежде чем исчезать, сообщай, чтобы мы не бегали в поисках тебя по всему тракту.

– Чего-чего?! – заорал ворон, но тут же, спохватившись, испуганно умолк и прошипел: – Заруби себе на носу, парень, сообщать я обязан только милорду! Иди за мной, умник, я нашёл ход на ту сторону завала.

Заброшенная дорога – довольно широкая, хотя и вдвое уже, чем северо-восточный тракт – была забита камнями. В Эливагаре камнепады случались часто, но дорога, в отличие от тракта, не вела к восточным морским портам, и её давно не расчищали. Каменные плиты местами были выворочены из земли или разбиты, путь то и дело преграждали груды каменных осколков, через которые приходилось перебираться. Дорога шла на север – лучи клонившегося к закату солнца горячили левую щёку Эрги. Над лесом иглообразных скал по обе стороны дороги поднимались угрюмые тёмные вершины со скудной растительностью на изрезанных ущельями склонах. Они казались безжизненными. Лишь раз Эрга заметил на одной из вершин прыгавшее с камня на камень животное, похожее на горного козла, который вдруг на его изумлённых глазах взмахнул крыльями, покрытыми разноцветными перьями, и улетел.

Бурак, догадался Эрга. Проводники, водившие караваны через Эливагар, однажды привезли в подарок хану Улусу самку бурака с детёнышем, но в неволе они быстро погибли.

Воздух в горах был прохладный и сухой, и Эргу мучила жажда. Он то и дело доставал из дорожного мешка кожаный бурдюк и жадно глотал воду, а затем бежал догонять ворона и Хелу, нёсшихся так, словно решили сию же минуту добраться до логова Горгоны. Ближе к сумеркам – примерно через три часа – горы расступились, и ноздри Эрги наполнились резким остро-сладким запахом хвойной смолы. Показалась заросшая разлапистыми голубыми елями небольшая долина, окружённая городом в скалах. В центре занимавшей всю долину городской площади стоял полуразрушенный колодец. Ряды незастеклённых круглых окон, вырубленных прямо в толще скал, уходили вверх на десять этажей. На каждой из круглых оконных дверец в быстро сгущавшихся горных сумерках ещё виднелась нанесённая на камень и полустёртая от времени фреска с гербом Эливагара – зелёный фон, на нём чёрный ворон и белая кобра, тугими кольцами обвившая каменный меч.

К ночи резко похолодало, поднялся сильный ветер.

– До логова ещё полдня пути, – сказал Хела. – Стоит подумать о ночлеге. Видите ту скалу в в правом ряду скал? Самую дальнюю? – он махнул рукой в противоположный конец долины, где сходились окружавшие долину горные гряды. – Она ближе всех к выходу из города – лучше места нам не найти.

– Ни в одном жилище нет дверей, – заметил Эрга. – И через окна внутрь не попасть – нижний этаж слишком высоко над землёй. Может, где-то найдётся лестница?

– Лестницы у вороньих людей только для желанных гостей, – сообщил ворон. – Они прячут их внутри жилищ. Обычно тахт-ку делают зарубки и скалолазничают. Стены, конечно, почти отвесные, но залезть-то нужно на первый этаж, а не на десятый. Ещё видел, как тахт-ку на козлах этих горных – бураках – летают.

– Зарубки нас вполне устроят, – сказал Хела. – Пошли, иначе через полчаса придётся блуждать в темноте!

Ветви ели то и дело хлестали Эргу по спине. Вдобавок он перестал слышать голоса Хелы и ворона – только отдававшийся в ушах вой ветра. Эрга поднял голову. Справа в ближайшем окне вспыхнул свет – Хела, забравшийся в жилище первым, развёл очаг. Стала видна испещрённая зарубками и выступами отвесная стена, которая тянулась вверх насколько хватало глаз. Ощутив лёгкое головокружение, Эрга снова уткнулся лицом в пропахшую застарелым мхом шершавую стену. Нащупав рукой острый каменный выступ, он подтянулся и сунул сапоги в очередную зарубку в скале. Окно оказалось на одном с ним уровне, и Эрга толкнул жалобно заскрипевшую дверцу. Он уже просунул в отверстие голову, но что-то заставило его остановиться и обернуться. Возле колодца двигались какие-то красные огоньки. Они медленно, словно крадучись, приближались. Эрга удивлённо замер, щурясь в темноту, но загадочные огоньки исчезли и больше не появлялись. Пожав плечами – похоже, он сильнее, чем думал, ударился головой о камень в Нар-Годире, – Эрга змеёй проскользнул в окно.

Внутри было тихо и пахло давно покинутым людьми жилищем. Вдоль стен просторной комнаты стояли лавки и столы с грубо вытесанной каменной посудой, в центре прямо на полу – сложенный из камней чашеобразный очаг. Неровный свет пламени падал на стены и потолок, освещая когда-то яркие, но теперь сильно поблёкшие и затянутые вековой паутиной фрески, покрытые толстым слоем пыли. На них невысокие худощавые люди – круглые чёрные глаза, острые черты лица и огромные крючковатые носы – в расшитых яркими перьями кожаных рубашках и широких штанах. С огромными кожаными мешками за плечами они словно муравьи облепили стену и лезут вверх. Вороний лорд в мантии из разноцветных перьев сидит на своём пне-троне в окружении семи жён. Группа наездников на бураках сражаются с тремя чёрными вивернами.

Снаружи по-прежнему завывал ветер. Глухо шумели ели. Их ветви не переставая колотили по дверце.

– Куда делись жители города? – спросил Эрга, перебираясь ближе к очагу.

Хела вынул тяжёлый меч из чехла и уложил рядом с собой.

– Никто не знает, – после продолжительного зевка сообщил он. – Сейчас во всём Эливагаре не найдёшь живого города, одни мертвецы.

Резкий порыв ветра распахнул дверцу и почти задул огонь в очаге. Ветви деревьев оглушительно забарабанили по дверце, их тёмные мечущиеся силуэты то и дело появлялись в оконном проёме.

– Похоже, начинается ураган, – крикнул Хела, наклоняясь к уху Эрги. – Молитесь всем богам, чтобы он не превратился в смерч.

– Здесь и такое бывает, – кивнув, ещё громче крикнул Эрга. – Подождём…

– Кто-то стоит под окном! – заорал вдруг ворон. – Их там трое, и ещё четверо крадутся по пустырю к дому!

Хела поспешно затоптал огонь в очаге. Комната сразу же погрузилась во мрак, лишь в чёрных зрачках ворона, играя, отражался свет всходившей луны. Он проникал через окно и бледным пятном растекался по полу.

Ураган, тем временем набравший силу, продолжал бушевать в долине. Оттуда доносились сотрясавшие землю раскаты грома и монотонное гудение накаленного до предела воздуха, заглушаемые воем ветра. Глядя в окно, Эрга увидел, как в той стороне, где стояла кристальная гора, сверкнула молния. Затем раздался оглушительный звон. Пылающий столб огня с треском пронёсся по долине и помчался дальше в горы. В оконный проём хлынули потоки песка и камней. Изуродованный обломок голубой ели – он словно побывал в пасти дракона – с грохотом ударился в дверцу и едва не вышиб её.

Вдруг сквозь стенания урагана послышался чей-то протяжный, заунывный стон, далеко разнёсшийся в ночи и оборвавшийся на скорбной ноте. Хватающий за душу звук вновь повторился. И довольно близко. Этот звук был Эрге хорошо знаком.

– Это не ветер, – в наступившей внезапно тишине его голос прозвучал неестественно громко, – это похоже на… на…

– На в-вой волков, – заикаясь, закончил вместо него ворон и уставился в оконный проём, сразу оживший подозрительными шорохами.

Там промелькнула чья-то тень… За ней вторая, третья…

– Уходим, – беззвучно, одними губами, прошептал Хела, шаря по полу в поисках меча. – Но только тихо, как мыши!

Эрга вслед за Хелой и вороном проскользнул в приоткрытую дверь – единственную имевшуюся здесь.

Пробежав нижний этаж до самого конца, поворачивая в гулких коридорах то направо, то налево и петляя в них словно заяц, Эрга с глухим шлепком вывалился из окна какой-то комнатки, сильно смахивавшей на подсобное помещение для хранения кухонных отбросов. Кто-то выпрыгнул из окна следом за ним – Эрга лишь успел заметить тупоносые сапоги – и тут же словно тень растворился в ночи. Эрга в темноте пополз на четвереньках вдоль стены. Нащупав слева от себя ствол дерева, он спрятался за него, а затем осторожно выглянул из своего укрытия.

Огромные белые волки, тощие, оборванные, метались у залитой призрачным лунным светом стены. Один волк уже добрался до окна их комнаты. Уцепившись острыми когтями за железные запоры, на которые закрывалась дверца, он ловко подтянулся, сунул морду в оконное отверстие и, принюхиваясь, нетерпеливо заскулил. Дверца, не выдержав тяжести извивавшегося на ней тела, сорвалась с петель, и повиснувший на ней волк, со всего размаху ударившись о стену, с рычанием покатился по земле, оказавшись в каких-нибудь двадцати шагах от Эрги…

***

В нос Эрги ударил запах прелых иголок и сырости, и он выбежал на лесную прогалину с ручьём. Уцепившись за нижние ветки первой попавшейся на его пути молодой ели, Эрга подпрыгнул и быстро забрался на дерево. Стая где-то рыскала, оставшись позади, но вожак – худющий белый волк с оторванным ухом – не отставал. Он появился на прогалине следом за ним и, подскочив к дереву, начал подпрыгивать, пытаясь добраться до Эрги.

– Мой совет – перебирайся выше, – раздался сверху звонкий девичий голос, и Эрга от неожиданности едва не выпустил из рук тонкий ствол, за который держался. Он вскинул голову – на него с лёгкой усмешкой смотрела какая-то замарашка лет четырнадцати-пятнадцати, закутанная с головы до ног словно мумия в долине Курганов в замызганный полотняный плащ. Из-под подола выглядывали кончики тех самых тупоносых башмаков на толстой пробковой подошве. – Сейчас появятся остальные, и станет ещё веселее.

– Ты кто? – опешил Эрга.

– Твоё спасение, – хихикнула девчёнка, но в направленных на Эргу серых глазах не было и намёка на смех. – Посмотри во-о-он в ту сторону, – она махнула куда-то вперёд. Проследив за направлением её руки, Эрга сначала увидел на горизонте беззвёздное небо, а потом, присмотревшись, понял, куда подевались звёзды – их закрыла своей громадой выросшая в несколько раз кристальная гора. Из-за исполина выглядывал серп луны, освещая гигантскую пирамиду из белых колец лежавшей рядом каменной кобры. Голова спящей кобры покоилась на самой вершине пирамиды. – То самое логово, которое вы ищете. Твои уже там. Я видела, как ваш колдун рисует у подножия Круг Жизни.

– А ты откуда знаешь, что мы ищем? – прищурился Эрга. – Подслушивала? Я заметил твои башмаки, когда прыгал из окна.

– Не подслушивала, а случайно услышала. Как и вы, спасала свою шкуру от этих, – она кивнула на бесновавшегося внизу волка. – Я первая оказалась в той комнате, вы уже потом появились.

– Вот, значит, кому мы должны сказать спасибо! Ты не могла бы спасать свою шкуру в другом месте? Мы бы тем временем спокойно грелись у очага вместо того, чтобы носиться по лесу, как перебравшие хмельного молока драконы.

– Ты слишком много разговариваешь, – оборвала его замарашка. – А тем временем стая уже на подходе. Ель совсем молодая, ствол тонкий – несколько волков его без труда согнут, и тогда точно крышка будет.

– И что ты предлагаешь? – осведомился Эрга, начиная перебираться на более высокую ветку.

В тот же миг над ухом Эрги что-то просвистело. Волк дёрнулся и захрипел, а потом неподвижно распластался на узловатых корнях ели. Из его глотки торчала стрела с тройным пером. Эрга не успел заметить, откуда она прилетела – раздавшийся где-то неподалёку вой заставил его обернуться. Волки, появившись на другом конце прогалины, прыгали с камня на камень, пересекая широкий ручей, и явно направлялись в их сторону. Шесть пар горящих как угли глаз приближались с каждым мгновением, хриплое волчье дыхание становилось всё отчётливее.

– Я всегда недолюбливала парней с драконьими волосами, – с презрением произнесла замарашка, – но ты, похоже, совсем тупой. Чего ждёшь-то? Беги к Кругу Жизни – другого шанса у тебя нет. – Эрга с удивлением повернулся к ней. Замарашка держала в руках лук. – Я тебя прикрою, – добавила она, натягивая тетиву.

Эрга спрыгнул на землю и, быстро вскочив на ноги, не оглядываясь помчался к каменной кобре. Он похолодел, услышав, как звери взвизгнули, и вся стая с воем кинулась за ним…

Эпилог

– Нельзя больше тянуть, Улус! – во властном голосе отца послышались непривычные умоляющие нотки. – Тебе тридцать пять лет – ты обязан жениться!

– Дайте своё согласие, и я завтра же сделаю это, – устало ответил Улус. Длившийся уже пятнадцать лет разговор набил оскомину, и он хотел побыстрее его закончить.

– Ты знаешь старый закон. Либо она, либо трон!

– Она! – твёрдо сказал Улус.

– Я понимаю – вы росли вместе и сильно привязаны друг к другу. Но Сугэдэ чужестранка и, скорее всего, незнатного рода. А этот её страх! – отец раздражённо закатил глаза. – Всё время прячется в своих покоях и твердит, что её ищут, чтобы убить. Девица с тёмным прошлым – не пара наследнику трона Великой Степи.

Сугэдэ (это имя ей дала мать Улуса) попала в шатёр-дворец в трёхлетнем возрасте. То немногое, что помнила, она рассказала только ему, своему избраннику. Они бегут по пустыне вчетвером – Сугэдэ, мать с маленьким братом на руках и молодая рабыня. Липкий страх матери передаётся девочке, и она начинает дрожать. Раздающиеся сзади крики становятся громче, а мгновение спустя из-за барханов появляются всадники верхом на чёрных дракогрифонах. Звери высоко летают, быстро бегают и могут дышать огнём. Сугэдэ знает об этом, потому что отец на днях подарил ей серого в яблоках дракогрифёнка и маленький лук со стрелами.

Мать поворачивает на крики лицо с незрячими глазами и вдруг со стоном оседает на землю. На её светлых одеждах и покрывальце брата расплываются красные пятна. Сугэдэ пытается разбудить их, плачет и кричит. Рабыня отрывает её от матери, сажает на руки, и они бегут дальше по горячему песку. Слёзы застилают девочке глаза, она смахивает их кулачком и пытается отыскать взглядом мать, но видит только огромного белого дракона, который в ярости набрасывается на всадников…

– Если женишься на ней, Совет Тринадцати откажет тебе в праве наследования, а я даже пальцем не пошевелю, чтобы помочь, – пригрозил отец.

Золотые волосы, ослепительно белая кожа и лучащиеся рубиновые глаза. Дивная, почти нечеловеческая красота. Он до сих пор помнит, как влюбился в неё – однажды она просто прошла мимо и, взглянув на него, унесла с собой его сердце.

– Либо она, либо трон! – жёстко закончил отец. – Выбирай!

Плевать он хотел на трон! Разве что-то сможет её заменить?

– Она! – упрямо повторил Улус.

На лице отца, как обычно, не дрогнул ни один мускул, но появившиеся на нём красные пятна говорили сами за себя.

– Это твоё окончательное решение? – в тихом бешенстве спросил он. Улус кивнул. – Убирайся из шатёр-дворца! Убирайся из Картараса! Вон с моих глаз вместе со своей девицей!

Улус молча развернулся и вышел, плотно прикрыв за собой дверь. Весть о смерти отца настигла их с Сугэдэ уже в степи – в Картарасе начались волнения, и Совет Тринадцати умолял его вернуться. Только тогда он повернул своего Бербека назад.

– Милорд, вам надо поесть, – раздался позади чей-то настойчивый голос. – Вы здесь с самого утра и даже капли воды в рот не взяли!

Улус обернулся. Гаюк-новобранец с перевязанной левой рукой всё ещё стоял рядом, держа в правой поднос с ужином. Гаюк целый день не оставлял Улуса в покое, а хан Великой Степи хотел побыть один. Он окинул хмурым взглядом погружённую в мрачную тишину картарасскую крепость и, отвернувшись, посмотрел на лежавшую внизу долину Курганов. На тёмном небе только что появились первые звёзды и взошёл месяц, заливая мягким светом многоступенчатые курганы, с высоты северной башни походившие на игрушечные пирамиды. Ветер неожиданно стих, и каждый звук далеко разносился по степи. В лагере Моргорга тоже непривычно тихо – видны лишь мерцающие жёлтые огоньки – костры дозорных.

– Посыльного в Одингард отправили?

– Вернулся ни с чем, ваше всеханство. Дозорные его развернули – вход в ущелье перекрыт. Их командир сказал, что передадут ваше требование разыскать наследника управителю Одингарда.

– А южная башня что просигналила?

– На южном тракте, как и прежде, ни конного, ни пешего – наследник как в воду канул.

Не защитил, не уберёг, не спас, как и ту, единственную и неповторимую…

– Хорошо хоть армия Одингарда подоспела вовремя, – радостно добавил стражник.

Улус перевёл взгляд на расположившийся под стенами Картараса лагерь Огнеустов, освещённый странным зеленоватым светом. На главной палатке едва заметно колыхалось знамя – огромное синее полотнище. На нём, словно насыщаясь лунным светом, всё ярче и ярче сверкали серебряные пики и мчалась куда-то в ночь чёрная пантера – грозный символ великого и вечного города Одингарда.

– Я никуда не уйду отсюда, пока не получу вестей о моём сыне, – Улус знал, что не должен выдавать себя, но голос предательски дрогнул.

Судьба Картараса, как, врочем, и всего Наэннора, ему вдруг стала безразлична…

Конец первой книги

От автора: Спасибо, что прочитали. Не забудьте оставить комментарий. Книга продолжает писаться и улучшаться, и это очень помогает в работе. До новых встреч!