Племя греха бесплатное чтение
Пролог. Танцы и доверие
С наступлением темноты древний город Пекатто ожил. Со стороны главной площади доносилась музыка, мелкие вибрации которой, ощущались под ногами. Темные и узкие улочки освещались мерцающими фонарями. Ветер трепал флажки, натянутые на веревках между домами. В воздухе стоял запах яблок и вина.
Дыхание Сары сбилось. Она шла, протискиваясь через толпы людей, облаченных в белое. Ее взгляд был прикован к единственной фигуре впереди, которая направлялась к главной площади.
Сара старалась не отставать, ведь она знала, что он ведет свою игру и точно что-то замышляет. Сейчас ей было важно выяснить, что он задумал. Кто-то толкнул ее в бок, поспешно извиняясь. Сара споткнулась о полы своего одеяния и налетела на бочку с яблоками. В этот момент она увидела его глаза. В них всегда хотелось утонуть. Они были голубыми, словно льды, просвечиваемые солнечными лучами. Яблоки рассыпались по каменной кладке и покатились вниз в сторону лестницы.
Сара чувствовала, будто теперь стояла обнаженной. Ее раскрыли. Она стояла у опрокинутой бочки и ждала, что он подойдет. Однако этого не произошло. Он улыбнулся и скрылся за поворотом.
Сара поспешила за ним следом. Она не знала, как этот человек захочет избавиться от нее теперь. Внутри нарастала тревога вместе с яростью и странным возбуждением.
«Что ты задумал? – думала она. – Как на этот раз проявишь свое недоверие?»
Сара поднялась по ступенькам и нырнула под арку, увенчанную гирляндами из цветов и маленьких фонариков. Вибрации под ногами усиливались. Перед ней открылась главная площадь.
Люди в белых одеждах и плащах, украшенных орнаментом из цветов, танцевали парами. Ото всюду слышался смех, в теплом и душном воздухе курились благовония. Ощущался сладкий запах цветов. Легкий ветер, не приносящий прохлады разносил всюду пряный и терпкий дым.
Пары двигались быстро и синхронно, в такт наклоняясь из стороны в сторону и меняясь парами. Люди закрывали глаза от наслаждения музыкой. Их лица, украшенные алым орнаментом, выражали благоговение и желание раствориться в этом танце. Казалось, будто они единый живой организм, у которого сердце бьется под ритм барабанов.
Внезапно кто-то схватил Сару за руку, увлекая за собой. Она попыталась сопротивляться, но не могла. У нее было чувство, будто ноги сами несут ее все дальше в поток танцующих пар. В этот момент среди танцующих Сара заметила его.
Его ладонь легко касалась ладони другой девушки. Белая мантия развевалась на ветру словно крылья. Сменились партнеры и Сара стала ближе к нему. В этот момент их взгляды столкнулись, поражая нервы электричеством.
«Что ты задумал?!» – мысль прозвучала в голове, как выстрел.
Он повернулся к ней спиной, следуя общему движению. Вздохи наслаждения наполняли пространство. Внутри расцветало странное и первобытное чувство поддаться собственным эмоциям, дать волю своему телу, стать частью безумного потока. Не на долго Сара закрыла глаза, вдыхая полной грудью душный и пропитанный пряностью воздух.
«Быть может, стоит довериться ему, поддаться воле его танца?» – подумала она, ощущая, как ее партнер отпустил ее руку.
Снова смена. В этот момент Сара уткнулась в чью-то грудь.
«Знакомый запах», – промелькнуло в голове.
Она открыла глаза. Казалось, будто в его взгляде был целый мир. Он легко взял ее за руки и повел в центр. Сара ощущала на себе его горячее дыхание. Левой рукой он коснулся ее талии, прижимая к себе ближе.
Сара почувствовала тепло его тела, она слышала, как бьется сердце ее партнера, ощущала, как он дышит. От него пахло сигаретами и одеколоном. Сара сильнее прильнула к нему, позволяя ему вести этот танец. Мягким движением он наклонил ее назад. Шею одарил горячий поцелуй-бабочка. В этот момент сознание рассыпалось на миллионы осколков, обращаясь в россыпь звезд на чистом небе. Ритм барабанов обратился глухим биением в ушах, переходящим в прерывистый стук сердца.
Он вновь прижал ее к себе, сбавляя темп. На лице, появилась улыбка. Сара смотрела ему в глаза, желая утонуть, раствориться в них, однако ей не давала покоя мысль: «Могу ли я тебе доверять?»
Глава первая. Тень и профессор
Разве может человек внезапно исчезнуть у всех на виду? До этого дня Сара никогда не задумывалась о подобном. Все, происходящее вокруг казалось постоянным: чувства, люди, город.
Вечером коридоры Неаполитанского университета наполнены тягучей, как горький мед, темнотой. Со стороны улицы доносились голоса компаний студентов, возвращающихся с поздних занятий. Город расцветал вечерними красками и наполнялся разнообразными звуками. Где-то вдалеке слышался шум улицы и сигналы машин.
Сара наконец получила правдоподобное решение задачи. Стоя у подоконника, она выдохнула и оглянулась по сторонам. Свет на этаже еще не включили, поэтому сейчас все вокруг погрузилось в холодную темноту. Где-то в конце коридора в туалете из крана капала вода, что очень сильно ее напрягало. Она тут же вспомнила китайскую пытку каплей и поежилась.
«Похоже, что смысла ждать профессора уже нет», – подумала она и засмотрелась на университетский дворик.
Она взглянула на ряд дверей кабинетов. Тишина и решенная задача дарили ощущение странного и болезненного удовлетворения.
Ветер за окном усиливался и начал посвистывать в шахтах вентиляции. Сара очень надеялась, что сможет обсудить задачу с профессором Коулманом, однако он снова не пришел на семинар. На кафедре теоретической физики все уже давно были встревожены его поведением, в том числе и Сара.
Коулман был ее наставником. Он часто давал ей более сложные задачи, чем остальной группе. Уже прошел час, как она ждала его.
Последний раз Сара обсуждала с Коулманом задачи перед конференцией, на которой должна была докладывать свою работу по физике частиц. Однако и во время выступления он не появился. Он и не был никогда сторонником подобных мероприятий и написаний статей.
– Все потому, что это почти бесполезная трата драгоценного времени, ну лично для меня. Вот вы, Сара, решили задачу. Вы ведь все для себя поняли, вам все стало ясно и очевидно. Расскажите об этом тем, кому это действительно важно. Обществу не нужны ваши результаты. Вы уже обладаете знанием. Нет смысла расписывать статьи для недалеких людей, которым до вас нет никакого дела, понимаете меня? – именно это сказал Коулман, после одного из своих семинаров. – Чьего одобрения вы ищете?
«Хороший вопрос», – подумала Сара, складывая вещи в рюкзак.
Ей нравился профессор за его нестандартные взгляды на жизнь и внезапные идеи. Порою он мог сидеть в углу кабинета, наблюдая за другими профессорами, столпившимися у доски, и курить сигареты, о чем-то размышляя. Докурив пачку, он записывал свои размышления на коробке из-под сигарет. Лицо его менялось, он щурился, кривил губы, а затем, когда решение, наконец получалось, он удовлетворенно улыбался и избавлялся от коробки.
За окном во внутреннем дворике кампуса зажглись фонари, и мрачный переход впереди в одно мгновение осветился теплым светом. Он отражался от асфальта и напоминал Саре тост, смазанный маслом. От таких мыслей заурчал живот.
В этот момент она поняла: Коулман не придет и нужно предупредить на кафедре, что все студенты ушли, не дождавшись профессора.
Завывание в вентиляции стало усиливаться и ей стало как-то не по себе, потому что измотанное сознание начало узнавать в этом вое тихий шепот. Хоть здравый смысл подсказывал, что это всего лишь игры воображения, тревога начинала медленно подкатывать к горлу.
Внезапно боковым зрением Сара уловила нечто темное в конце перехода. Она повернулась в ту сторону, уверенная, что там точно ничего нет. Чтобы окончательно доказать это себе она сделала несколько шагов вперед к неосвещенной части коридора.
В углу, у входа к лестничному пролету виднелась большая черная тень, которая то становилась темнее, то и вовсе пропадала. Сара потерла глаза, чтобы удостовериться, что это не обман зрения. Однако тень, словно живой силуэт медленно начала перетекать в ее сторону. Судорожно Сара начала искать источник, который мог отбрасывать такое очертание, но кроме нее и этого силуэта никого не было. Ужас подкатил к горлу. Движение тени стало заметнее. Оно было резким, импульсивным, нельзя было понять, в какой части пролета она окажется снова. Как только тень в очередной раз исчезла, Сара начала паниковать, постоянно оглядываясь по сторонам. Периферическое зрение уловило движение где-то совсем рядом. Сара обернулась. Тень была на самой ближней к ней стене. Длинная черная рука тянулась в ее сторону, искажаясь на углах лестничного пролета.
Сара не могла пошевелиться. Ее тело оцепенело от страха. Она смотрела на приближающуюся руку, пытаясь доказать себе, что так не бывает.
«Так не может быть, это мое воображение и только», – повторяла она себя, пытаясь успокоиться.
Как только длинные черные пальцы коснулись ее плеча, кожу обожгло острой болью. Сара попятилась, хватаясь за больное место. Тень больше не двигалась. Она, словно торжествующе наблюдала за поведением Сары. Внезапно Сара наткнулась на что-то твердое.
В этот момент ей на плечо легла чья-то ладонь.
– Сара Готман? – произнес знакомый голос.
Она была готова закричать и тут же повернулась лицом к говорящему. Перед ней предстало бледное и худое лицо Коулмана.
– Извините, я вас напугал? – спросил он и, не дожидаясь ответа, продолжил. – Сегодня семинара не будет, полагаю стоило…, – он перевел взгляд куда-то Саре за спину. – … Стоило сказать заранее.
Профессор прищурился и, положив руку своей студентке на спину, подтолкнул ее прочь с лестничной площадки. Забеспокоившись, Сара обернулась, все еще держась за плечо, однако профессор тут же отвернул ее подбородок в сторону.
«Что происходит?» – мысль пронеслась, как выстрел, от внезапного и странного прикосновения профессора.
Сара решила не подавать виду, что что-то не так, однако она все еще чувствовала, как от плеча во все стороны расползается неприятное жжение, отдающее холодом.
«Что это? Ощущается, как укус осы!», – обеспокоенно подумала она, надеясь скорее посмотреть, что с ее кожей.
– Все уже разошлись, – дрожащим голосом сказала она, наблюдая за взглядом профессора, который все еще посматривал назад. – Полтора часа назад.
Коулман сильнее подтолкнул Сару вперед. Когда они оказались в коридоре, профессор закрыл дверь, ведущую на лестничную площадку. Нервными и резкими движениями он начал шарить в карманах пиджака. Наконец, наткнувшись на кусок мела в кармане, он прочертил треугольник на двери.
В этот момент в коридоре включился свет. Сара почувствовала небольшое облегчение, когда тени на полу исчезли.
– Профессор, что вы делаете? – не выдержала она, наблюдая за тем, как он старательно дорисовывает символы на треугольнике.
Глаза Коулмана блестели, лицо стало болезненного зеленоватого цвета при свете ламп. У Сары даже возникло подозрение, что профессор сильно болен, и, возможно, уже ментально.
Ее вопрос вернул Коулмана к реальности. Он быстро спрятал мел в карман, поправил пиджак и выудил пачку сигарет.
– Прошу прощения, – произнес профессор. – Что вы здесь делаете так поздно?
– Я решила задачу, которую вы дали и хотела бы посоветоваться с вами по поводу нее. Можете посмотреть? – спросила она, протягивая профессору бумаги. – Немного не уверена в том, что получила.
– Рад, что именно вас эта задача заинтересовала. Посмотрим, – профессор взял листы, подошел вплотную к подоконнику, вытащил пачку сигарет, которая была уже практически пустой. – Вы знаете, всю жизнь я верил в то, что в действительности можно доказать. Но иногда стоит отказываться от здравого смысла.
Профессор закурил. Он сделал одну затяжку, вытянув худую и бледную шею. В свете фонарей Сара заметила сверкающие серебристые волоски. Несколько минут Коулман изучал написанное, не задавая вопросов.
Этот момент был для Сары очень волнителен. Вдруг профессор подумает, что она недостаточно умна и у нее не будет шансов присоединиться к его исследовательской группе, а именно это и было ее мечтой с тех пор, как она поступила в аспирантуру. Спустя некоторое время он попросил грифель и изобразил примерный график на пачке сигарет.
– Вы рассмотрите предельные случаи при этих условиях, – он записал три условия на пачке сигарет. – Это может дать любопытные результаты.
Профессор немного поколебался. Он бросил на Сару оценивающий взгляд. Особенно долго он смотрел на ее плечо. Это вынудило Сару перестать прижимать руку к больному месту. Коулман затушил сигарету в пепельнице, которая стояла на подоконнике и тут же закурил новую. Затем он сложил бумаги в ровную стопку и отдал Саре.
«Что-то не так, – подумала она, ощущая, как ей внезапно стало неуютно от происходящего. – Сначала прикосновения, теперь странные взгляды. Что происходит?»
Сара начала ощущать тревогу, подкатывающую к горлу. Жгучая боль отдавала в позвоночник, расцветая неприятной пульсацией. Теперь даже при свете ламп Саре стало очень тревожно. Из головы все не выходил образ тени, ее движение и прикосновение. Хотелось скорее забрать свои вещи умчаться прочь.
«Можно ли убежать или спрятаться от тени?», – возник невольно вопрос в голове Сары.
– Пойдемте, – отрывисто сказал профессор и посмотрел куда-то выше ее головы.
Его глаза бегали, он что-то невнятно произносил, едва шевеля губами. По обрывкам фраз Саре даже показалось, будто он что-то спрашивает сам у себя. Это поведение казалось крайне необычным и непонятным.
Коулман повел ее в кабинет и прежде, чем впустить, мелом изобразил треугольник на двери, что вызвало только еще больше вопросов.
– А что это вы делаете? – спросила она.
Профессор не ответил. Он очень быстро, чуть ли не бегом добрался до своего стола, поспешно открыл ящик стола и вытащил три толстые записные книжки, с темными кожаными переплетами.
– У меня есть к вам просьба. Сейчас я очень тороплюсь и хочу, чтобы мои работы кто-то сохранил у себя, – сказал он и выбросил выкуренную сигарету, которая сгорела почти до самых его губ. – Обычно я ничего не пишу, вы это знаете, но то, что написано здесь нельзя терять, это уникальные исследования.
Его голос сорвался на последнем слове и, не найдя больше сигарет в пачке, Коулман вместо того, чтобы ее выбросить, нервно дрожащими руками протянул коробку Саре. Он отдал ей свои дневники и принялся собирать вещи.
– На задачу, которую вы почти решили должно получиться ровно три ответа, то есть три случая станут ключом к решению разгадки, – произнес он и вновь заглянул Саре за спину. – Я действительно рад, что именно вы взялись решать ее. Безусловно, на вашем месте мог быть кто угодно…наверное.
«Это всего лишь задача», – подумала Сара, но не решилась это произнести и, вновь ощутив прилив боли схватилась за плечо.
– М-да, будет еще какое-то время болеть, – тихо почти себе под нос пробормотал Коулман.
– Что? – переспросила Сара.
– Ничего, – ответил ей профессор, поймав ее взгляд.
В его глазах было странное беспокойство. Словно он немного переживал за Сару.
«Глупости!» – перебивала поток своих мыслей она, стараясь вернуть и их в здравый смысл.
Коулман бегал от стола к шкафу с широко открытыми глазами, собирая книги и разные записи в сумку. Лицо выражало суетливое беспокойство, губы то ли подрагивали, то ли складывали беззвучные слова. Сейчас он походил на того, кто торопится сбежать.
– О чем эти исследования? – спросила Сара, наблюдая за тем, как профессор собирает вещи.
Коулман ее не слушал.
– Я тороплюсь, очень тороплюсь, но мы поговорим с вами об этом потом. Не ищите сейчас в моих словах никакой логики, только решите задачу. Прошу вас, не открывайте мои исследования без веской причины. Уберите их куда-нибудь подальше до нашей встречи, – он быстрым шагом прошел через комнату и ухватил ее за плечи.
От профессора сильно пахло дымом и одеколоном. Его серые глаза сверкали в свете лампы. Сара хотела высвободиться, оставить дневники и убежать прочь. Ей стало уже очень неуютно. В нависшей в воздухе тишине звучало лишь тиканье часов.
– Я могу вам довериться? – спросил Коулман.
Невольно Сара кивнула и крепко сжала блокноты в руках, чтобы за что-нибудь ухватиться.
Профессор молча схватил пальто с вешалки и оставил свою ученицу в одиночестве, исчезнув в темном коридоре.
Сара испытывала смешанные чувства. Ей было совершенно непонятно поведение Коулмана, а уж тем более такая его нервозная спешка. Куда он спешит? Откуда взялись дневники, если он не привык записывать?
Как только профессор исчез за дверь с треугольником, Сара бросилась в сторону туалета. Ритм, который отбивали капли из протекающего крана, казалось, вторил биению сердца. Сара ворвалась в туалет, бросив сумку на пол. Она тут же начала расстегивать пуговицы рубашки, ощущая, как боль начинает нарастать и отдавать неприятным холодом.
Как только показалось то, что вызывало эту боль, Сара замерла. Она смотрела на свое отражение, пытаясь понять, не спит ли она сейчас. Чтобы удостовериться в том, что все происходит наяву, Сара сильно ущипнула себя. Не увидев эффекта от этого, она медленно спустила рубашку с плеча.
На коже зиял большой ожог, по форме напоминающий отпечаток ладони. Паника в сердце нарастала. Кран капал все сильнее, давя на голову. Сара задышала чаще, чтобы восполнить недостаток кислорода.
– Похоже, я сошла с ума или продолжаю спать и не могу проснуться, – прошептала она, облокотившись об умывальник.
…
Этот день был последним, когда Сара видела Коулмана и общалась с ним. Ожог беспокоил ее до конца следующего дня, заставляя ее глотать обезболивающее. Сара никому не рассказала об этом, ведь в этом не было смысла. Ее бы сочли сумасшедшей. Никто никогда не поверит в истории с тенями, способными коснуться человека. Это невозможно. Более того, Сара не верила самой себе. Она пыталась придумать что-то разумное, чтобы объяснить себе случившееся.
«Быть может тогда, в коридоре я прислонилась к трубе, по которой текла горячая вода и обожглась? А мое сознание дорисовало образ. А то, что ожог похож на отпечаток ладони – это лишь глупое совпадение и мое воображение», – размышляла Сара.
Коулман не пришел ни на следующий семинар, ни на тот, что был после него. В университете начали беспокоиться. Он словно исчез из этого мира. Кто-то из его родственников обратился в полицию, однако прошло слишком мало времени после его исчезновения.
Оказалось, что в тот же день, когда профессор передал Саре дневники, он попросил в университете выдать ему всю зарплату. Последний раз его видели в порту у билетной кассы. Никто не знает, взошел ли он на борт какого-нибудь судна или вернулся в город.
Спустя несколько были обнаружены несколько тревожных телеграмм, которые он отправил в университет. Первым было послание для родных, обнаруженное через день после исчезновения. Странным было то, что Коулман отправил в университет все три телеграммы.
«У меня только одно желание – чтобы вы не одевались из-за меня в черное. Если захотите соблюсти принятые обычаи, то носите любой другой знак траура, но не дольше трех дней. После этого можете хранить память обо мне в своем сердце и, если вы на это способны, простить меня.»
Второе послание было адресовано руководству университета. Оно пришло спустя два дня после того, как Коулмана в последний раз видели в порту.