Психопомп бесплатное чтение

Пролог

Стук каблуков начищенных и хорошо отполированных ботинок был слышен далеко впереди идущего человека. Его серый костюм и серое пальто были в гармонии с сегодняшним небом. Тучи и предгрозовое небо, развернувшееся над его головой, казалось, были с ним в одном настроении. Они оба ждали.

Шаги были хорошо слышны на пустой улице, не оставившей ни единого человека на пути. Казалось, будто само небо расчистило ему дорогу. Он шел медленно и уверенно. Ему не было нужды спешить. Он будто не замечал погоды, творившейся вокруг него. Но она стоила того, чтобы на нее обратили внимание: тучи грозно нависали над зданиями, и человеческого взгляда не хватило бы увидеть границы этих черных покровов неба. Ветер, что гулял в окрестностях, был настолько силен, что срывал и бросал все на своем пути. Он стонал и резвился, надвигался и отступал. Он играл. Пытаясь напугать, показывая всем и сразу, кто пожелал бы этого увидеть, свои силы и возможности. Его боялись. Боялись люди, запиравшие в этот момент окна и двери своих домов. Боялись и прятавшиеся под ближайшей крышей случайные прохожие. Никто не решался с ним тягаться или хотя бы взглянуть на него в его неистовстве.

А зря. Желающие сделать это, определенно смогли бы увидеть интересную картину, которую не каждому смертному доводилось видеть дважды в своей жизни.

Они бы увидели в этот момент человека в сером пальто и красных очках. Интересная деталь, ввиду того, что на улице была далеко не солнечная погода и очки вряд ли были нужны именно из-за нее. К тому же цвет линз был выбран явно не для того, чтобы подчеркнуть классический стиль костюма человека, надевшего его, а скорее наоборот, говорил о попытке самовыражения и некоторого рода бунтарстве. Но не это было самым интересным в его облике, а то, что, несмотря на почти ураганный ветер, он по какой-то причине не затрагивал его. Ветер будто подходил близко-близко к нему, но не касался. Он как шаловливый щенок хотел, чтобы с ним поиграли, но не хотел кусать того, с кем затеял свою игру, а потому всего лишь крушил все, что попадалось на пути того человека, не задевая при этом его самого и не нарушая ту тишину, что царила вокруг него на безлюдной улице.

Легкая улыбка, скользнувшая на его лице, мелькнула и упорхнула прочь, не давая возможности пристально ее изучить. Он продолжал свое движение, и ему не нужны были ни карта, ни тем более часы, чтобы прийти в нужное для него место и в самое подходящее для этого время. Он появлялся всегда вовремя.

И вот, наконец, в тот момент как он переступил порог дома и оказался полностью внутри здания, с неба, как с цепи, сорвались потоки дождя. И гром, наконец, как будто ему дали для этого разрешение, разрушил давящую тишину этого места.

В этот момент в спальне на третьем этаже лежал человек на своем смертном одре и ждал. Он ждал особенного гостя. Он не знал нужно ли ему самому идти к нему, или же тот, кого он ждет, придет за ним сам. Ожидание было мучительным. И вот, когда он увидел того, о ком думал уже несколько дней, а точнее не забывал о нем много лет, тяжело выдохнул в последний раз и сердце его, как и его легкие, остановились.

– Ты опоздал! – сказал мужчина.

– Я никогда не опаздываю. Я, как всегда, пунктуален. – Ответил мужчина в красных очках.

– Но я все равно рад тебя видеть, – улыбаясь проговорил первый.

Лицо мужчины, а точнее старика в этот момент, покрытое морщинами, начало разглаживаться, седые волосы с небольшой лысиной на голове преображались в густую шевелюру каштанового цвета, а карие глаза, минутой позже застывшие и остекленевшие, в эту самую минуту излучали уверенность и легкость. Старик так и остался лежать в своей постели, оплакиваемый родными в соседней комнате. Но вот уже молодой мужчина стоял перед кроватью и протягивал руку для рукопожатия тому самому человеку в сером костюме.

– Ты ничуть не изменился, – сказал он.

– Нет, изменился, но для тебя я специально выбрал этот образ, чтобы ты меня узнал.

– Я всегда тебя узнаю, – слегка рассмеявшись ответил мужчина у постели, – ты выглядишь точно так же, как и сорок лет назад, за одним исключением.

– И каким же? – спросил незнакомец, изогнув бровь, что, по всей вероятности, означало, удивление.

– На тебе были другие очки! – теперь он рассмеялся вовсю. Он уже забыл, когда мог вот так легко и свободно смеяться над чем-то ни о чем не сожалея и не содрогаясь от боли.

– Нет, ты не прав, те же самые, – ответил мужчина в сером костюме, поправляя очки на своей переносице.

Весь его облик и выражение лица говорили о том, что с ним лучше не спорить. Но тот мужчина, что стоял рядом с ним и смеялся, был с этим не согласен. Он так давно с ним не разговаривал и так давно с ним не спорил, что успел соскучиться по всему этому, и потому, не скрывая счастливой улыбки, ответил:

– В прошлую нашу встречу ты был в красных очках и серой футболке с голубыми джинсами, ты как раз заинтересовался новым течением моды, и походил скорее на подростка, чем на зрелого мужчину. Но вот в первую нашу встречу ты был в этом пальто и в коричневых очках. Коричневых. Он указал пальцем в направлении глаз собеседника. – И заметь, казался тогда более солидным, чем сейчас, когда пришел исполнять свою работу.

– Зато эти идут мне больше, – ответил мужчина и ухмыльнулся.

Они оба вышли за дверь и направились к выходу. Но тут один из них остановился, чтобы обернуться и задержался ненадолго в дверях, глядя на людей, сидевших возле его уже бывшей комнаты. Его улыбка чуть погасла, когда он оглядывал комнату, но стала шире, когда он взглянул на девочку, сидящую у окна, чуть дальше от группы людей, собравшихся возле немолодого человека в очках и с залысиной на макушке. Они очень внимательно и серьезно слушали голос этого человека, вбирая в себя информацию, которую тот читал вслух, а именно сроки оглашения завещания.

Казалось, девочка совершенно не обращает ни на что внимания и не слышит разговора в комнате. Она смотрела в окно и ничего не видела за стеклом. Не потому, что там действительно нечего было разглядеть из-за дождя, бьющего в стекло, а потому что она плакала. И слезы, катящиеся по ее щекам и вновь выступающие на глазах, не давали ей разглядеть что-либо вокруг, даже если бы она вдруг захотела посмотреть на разъярившуюся за окном погоду. Внезапно она повернула голову и устремила свой взгляд на дверной проем. Ей показалось, что кто-то позвал ее. Окликнул. И сделал это не словом и не швырнул в нее чем-то, чтобы привлечь внимание, а позвал взглядом. Такое иногда случается: мы не слышим, мы чувствуем чей-то зов. И на какую-то долю секунду, несмотря на слезы, она смогла разглядеть двух мужчин. Один стоял к ней лицом и улыбался, улыбался так, как делал это не раз. В его глазах была печаль, которая, казалось, поселилась в них навсегда, а губы, хоть и были сомкнуты, все же растянуты в счастливую улыбку. Именно эта улыбка заставила на миг застыть слезы и не дать им скатиться. Все для того, чтобы она смогла попрощаться и с этой улыбкой, и с этим человеком, который пусть и не выглядел привычным для девочки образом, но был ей знаком и был ею горячо любим.

За ту долю секунды она успела не только разглядеть его, но также заметить и другого человека, который поначалу стоял к ней спиной, а затем повернулся лицом. Девушка была уверена, что не видела никого похожего, кто мог бы прийти сюда сегодня в такой день и в таком виде. Но, тем не менее, она успела его заметить и успела запомнить из всех деталей только серое расплывчатое пятно в виде костюма, и как это неожиданно и противоречиво не смотрелось вместе с его нарядом, две красные точки на лице. В одно мгновение, меньше секунды, требовавшейся для одного моргания ресниц, чтобы слезы пролетели вниз по щеке до подбородка, и все вновь переменилось: оба человека исчезли.

Не задерживаясь дольше, чем это было положено, эти двое вышли на улицу и направились в путь.

– Я, конечно, ждал тебя, и думал, что ты явишься ко мне каким-нибудь необычным образом, из огня или из-под земли, или в дождь. Но не кажется ли тебе, что гром и молнии это уже как-то чересчур? Не слишком ли много внимания? Для чего все эти спецэффекты?

Немного помолчав, мужчина в сером пальто все же ответил.

– Я хотел, чтобы меня узнали, но мои театральные возможности не высоки, сам знаешь.

– Не высоки? То есть все это – мужчина обвел руками и пустую улицу, и свинцовые тучи с дождем, и разъярившийся не на шутку ветер – все это так, мелочи? Ты же знаешь, что я узнаю тебя всегда и везде в любом обличье, ты сам дал мне эту возможность. Так что выкладывай к чему все это представление?

Ни ветер, ни дождь не могли помешать беседе этих двух людей, так как не могли до них ни дотянуться, ни достучаться. Это было похоже на то, как если бы двое друзей стояли возле картины или звукоизоляционного стекла по одну сторону и вели свой спокойный разговор, а погода, грозившая перевернуть весь мир, стояла бы по другую. Но они были в ее эпицентре, и в то же время умудрялись быть вне ее, никак не затрагивая и не контактируя с ней.

– Я как-то забыл, что дал тебе эту возможность, – спокойно ответил мужчина в сером.

– Врешь. – Сказал другой. – Ты никогда и ничего не забываешь, если на самом деле не хочешь этого. Так что же тогда?

Внезапно ему на ум пришла мысль, которая сначала изумила его, не веря в то, что такое возможно, а затем заставила его остановиться. На что его собеседнику пришлось остановиться тоже.

– Если это не приветственная вечеринка в мою честь, то тогда для кого она? Неужели…

Еще не выразив свою мысль до конца, он обернулся назад, подняв голову и устремив свой взгляд наверх, и надеясь не найти в том единственном окне, в котором не были зашторены занавески, знакомое и родное лицо.

– … для нее? Но почему?

Его лицо, которое после смерти, казалось, отпустило все земные проблемы и отрешилось от всего, вновь приобрело скорбное выражение, словно надев прежнюю маску, которую он не снимал вот уже несколько десятков лет, и которую надеялся сбросить и больше никогда не поднимать, во всяком случае, не так скоро после своей смерти.

– Я хотел проверить, сможет ли меня кто-то увидеть.

Этот ответ не дал никаких разъяснений, он скорее даже больше запутал, чем что-то объяснил.

– Но ведь тебя можно увидеть. – Ответил растерянно мужчина. – Я сам тебя ВИДЕЛ и тебя видели другие. Не понимаю…

– Я хотел проверить, сможет ли меня кто-то увидеть. Во время моей работы.

Эти слова, казалось, будто парализовали мужчину.

– Во время работы?! Ты говорил, что тебя видят во время работы только те… – взволновано произнес он, – но ведь она так молода! Ты не можешь забрать ее. Не забирай ее. – Уже умоляюще произнес мужчина, и его облик вновь изменился: волосы на его голове поредели и поседели, взгляд все больше становился печальным, а на лице проявлялись морщины, руки же все больше опускались вниз.

– Я думал, я ведь думал… – мучительно, словно слова застревали в горле, произнес мужчина, – что мы с тобой друзья.

– Мы и есть друзья, – не проявив никаких эмоций ответил мужчина в сером, – я делаю это только по-дружески.

– Тогда у нас с тобой разное представление о дружбе, – со злостью сказал мужчина.

– Альберт… – начал было разговор мужчина в сером, но его перебил сердитый голос.

– Ты же говорил… – перебил с упреком Альберт.

– Говорил, я много чего говорил, – резко и уже немного сердито проговорил мужчина в сером. – И не тебе одному, если на то пошло. Все имеет цену. Ничто ниоткуда не берется, и ничто никуда не исчезает. Запомни. Это закон природы.

– Но, если бы я знал… Если бы я только знал цену! – сокрушенно ответил Альберт. – Я бы не допустил, я бы ни за что не допустил.

Он все больше и больше стал походить на того старика, тело которого они оставили в спальне.

– Страдания тебя старят, старина – сказал спокойным голосом мужчина в сером, – успокойся.

На его слова и тон, которым он произносил эти слова, всегда влияли люди, с которыми этот загадочный мужчина в сером пальто и красных очках разговаривал. Так было всегда. Так бывало, когда он вел беседу с какой-нибудь симпатичной дамой, и их разговор, как правило, сводился к флирту, с некоторой толикой кокетства и нотками детской непосредственности, будто он имел дело с ребенком, а не со взрослой женщиной. Так бывало, и когда он разговаривал с детьми, то есть, с особой серьезностью и важностью, с которой можно разговаривать только с детьми, ведь только с ними можно получить важные ответы на самые несерьезные вопросы. А дети не могут задать глупых вопросов, потому что не выносят глупых ответов. Им нужно знать правду, значит, и вопрос может быть только таким – правильным, а не глупым. С деловыми и очень серьезными людьми, так сказать определенного круга, он разговаривал соответствующе, то есть не отвечал никогда серьезно и ничего всерьез.

Бывали, конечно, и исключения такие, как например, Альберт. С которыми на серьезные вопросы нужно было отвечать несерьезно, а на шуточные – всегда должен быть четкий и правильный ответ. Вот и сейчас он хотел вернуть разговор в то русло, с которого они начали свою беседу.

– Успокойся. У меня есть планы, а у нее есть время. К тому же я только поздоровался, а не потребовал сразу резюме.

– Как? – неожиданно спросил Альберт, – Ты не будешь ее «провожать»? Вместо этого ты возьмешь ее на «работу»?

– Что-то типа того, как говорит современная молодежь, – весело ответил мужчина. – Оставим пока эту тему. А ну-ка, приведи себя в порядок, ты же идешь на свидание!

– На свидание! Как я мог забыть! Я так долго этого ждал, – сказал Альберт, чей внешний вид вновь преобразился и стал тем же, что и в спальне, когда они встретились с этим невыносимым человеком. Походка Альберта стала уверенней, шаги быстрее, да и по всему его внешнему виду можно было определить нетерпение.

– Как я выгляжу? – спросил он.

– Как на похоронах. Костюм бы тебе сменить, а так хоть на фотокарточку.

– Я итак выбрал свой самый лучший костюм, – ответил Альберт.

– Если он лучший, то почему так пахнет нафталином?

– Уж кто бы говорил, ты свой костюм, наверное, лет сорок не менял, – пошутил мужчина.

– Вообще-то, я его лет сорок не надевал. Для тебя старался, между прочим. Костюм подбирал вот, обувь, да и очки нелегко было раздобыть. А ты даже не заметил, – сделав вид, что обиделся, ответил мужчина в сером.

– Уж извините, Ваша серость, – усмехнувшись, ответил Альберт. – Я просто немного нервничаю, так давно на свидание не собирался.

– А разве ты уже не на нем? – захлопав ресницами, как одна знакомая ему маленькая девочка, спросил мужчина.

– Перестань, я правда нервничаю. Аж руки вспотели, вот смотри. Столько ждать этой встречи. Я столько лет ее не видел. Узнает ли она меня? – затараторил Альберт.

– Узнает, – полушутя ответил мужчина. – Она все знает, – таинственно добавил он.

– Что знает? – спросил Альберт.

– Сам у нее спроси.

В этот момент, не зная точно сколько времени они шли и в каком направлении, но точно зная, что это время потрачено не зря, оно было потрачено на подготовку самого важного для Альберта события, они достигли нужного места.

Это была обычная коричневая лавочка в парке возле небольшого искусственного пруда, где обычно в теплые денечки плавают утки, и куда обычно люди приходят с хлебом, чтобы угостить птиц незамысловатой пищей. Люди приходят сюда по разным соображениям, кто-то покататься на лодках, и устраиваются на этой скамье, чтобы впоследствии передохнуть, кто-то действительно покормить уток, а кто-то, например, как Альберт, в свои когда-то далекие годы, на первое свидание.

Он сел на ту же скамейку, или почти на ту же, за столько лет, та самая их скамья давно уже сгнила и была заменена новой конструкцией, но для него сейчас она была та же самая. Он сидел и очень волновался, ощущая то озноб, то жар от предвкушения и боязни их первой, за столько лет, встречи.

– Здравствуй, Альберт – сказал тихий и спокойный голос.

Не веря своим ушам, не замечая ничего вокруг себя, а в частности мужчину в сером пальто, он резко повернул голову и увидел то, чего боялся и чего желал больше всего на свете. Он увидел ее.

– Марина, – выдохнул он имя с последним кислородом, скопившимся в его груди. Он забыл, что умеет дышать, он забыл, что у него есть руки и ноги, он забыл все. Он мог только смотреть на нее, смотреть и ничего более.

Она была так же прекрасна, как в тот день, когда пришла к нему на свидание впервые. То же легкое муслиновое голубое платье, та же прическа с забранными назад несколькими локонами волос. Только теперь она не волновалась как тогда, она стояла умиротворенная, с легкой улыбкой на губах. В ее светло-серых, почти голубых глазах, отражалось спокойствие и еще кое-что, что-то, на что Альберт сначала не обратил внимания, но теперь разглядев это, он, наконец, смог вдохнуть воздух, и от этого ему стало как-то не по себе. Воздух обжег его легкие. Вместе с воздухом к нему пришло и понимание того, что же было не так. В ееглазах стоял укор.

– Зачем ты это сделал? – склонив голову чуть на бок, спросила она его.

– Сделал что? – сам не понимая почему, смутившись и даже немного испугавшись, спросил он.

– Зачем ты так поступил с ней? – грустно улыбнувшись и не делая и шага вперед, спросила девушка. – Я так оберегала ее, следила за каждым ее шагом, спасала по мере возможности ото всех и от всего, а ты своим последним решением погубил все мои труды.

Глава 1 Ну здравствуйте!

– Ну и что я здесь делаю? – тяжко вздохнув и ни к кому не обращаясь, скорее просто озвучивая свои мысли вслух, тихо произнесла она.

Это была молодая девушка лет пятнадцати, совсем еще подросток, но выглядевший даже младше своего возраста, в коричневом пальто и такого же цвета шапке. Глаза ее были устремлены вперед, сосредоточенные и серьезные они излучали в обычное время грусть и нерешительность, но мало кто мог в них что-то рассмотреть, потому как никому, признаться честно, не было особо до этого дела. Даже если кто-то и пожелал бы в них взглянуть, то возможности что-либо рассмотреть у него не было бы никакой. По большей части эти самые глаза смотрели всегда вниз, то на землю, то на носки ботинок их обладательницы, а то и просто в пустоту.

Ее звали Илина. Илина Лагута. Несмотря на свое необычное имя ее можно было назвать самой обычной девушкой, с обычной до этого времени историей и, если так можно сказать, с обычной семьей. Хотя, что касается семьи, то тут надо отметить, что про каждую семью можно сказать, что она необычна. Не бывает двух одинаково схожих друг на друга семей, даже при условии, что вся окружающая действительность, начиная от места проживания и заканчивая социальными условиями, схожа. Все-таки в одной семье будут такие отличительные особенности, каких нет в другой, и, собственно, наоборот. Почему так? Ответ простой: все люди разные. И все семьи потому тоже разные.

Но все же в этот момент Илина была не такой как всегда. Она совсем не походила на саму себя, то есть не вела себя привычным для нее образом, и особенно сегодня про нее можно было бы сказать, что она необычная девушка.

Итак, вернемся к началу, девушка стояла перед невысоким забором, не осмеливаясь подойти к калитке и повернуть дверную ручку. Она стояла и рассматривала забор с растущими перед ним цветами, а точнее отсутствующими в это время на клумбе следами растущих цветов. Переместив свой взгляд дальше, она стала рассматривать уже маленький одноэтажный домик, в котором, как она знала, жила премилая, но одинокая старушка. В этот момент Илина не знала как ей лучше поступить, какую причину назвать, чтобы войти в дом этой женщины.

– Может мне назваться соседкой и сказать, что я зашла за спичками? – рассуждала девушка вслух. – Но она наверняка знает всех своих соседей и их детей, и детей их детей… А может, мне сказать, что я просто давно шла и попросить стакан воды, мол жажда и все такое. Нет, это тоже подозрительно. Один раз откроет, а потом больше не пустит на порог. Может тогда сказать, что я из социальной службы или волонтер? Или… Ох, ну зачем мне все это? Если бы не эта метка… – сокрушенно качая головой, она все также стояла нерешительно возле забора, там, где ее не было видно из окна пожилой дамы, и перебирала вслух варианты как бы лучше ей познакомиться с хозяйкой дома. Не обращая внимания на то, что гладит запястье своей правой руки. В ее голове вновь всплыла та встреча, которая, по сути, изменила всю ее жизнь.

– Ну здравствуй, – сказал мужчина, подсаживаясь рядом на соседнее сиденье.

«Только не это», – подумала девушка, еще крепче закрывая глаза, надеясь, что человек, который присел с ней рядом, обращался вовсе не к ней, потому что в этот момент это было совсем некстати. Собственно, у нее и не было причин думать, что это обращение было адресовано ей, так как подобного с ней никогда не случалось раньше, и как она считала, случиться не могло.

– Я говорю «привет», – прозвучала еще одна фраза, но уже чуть громче. – Я знаю, что ты не спишь. Я же здесь.

Именно эта последняя и до неожиданности странная фраза, а не сверкнувшая за окном молния и не раскатистый гром, заставили девушку открыть глаза и взглянуть на того, кто произнес ее. Несмотря на головную боль и плохое самочувствие, она все же сделала это и сделала, как оказалось, не зря.

Внешний вид молодого человека, сидящего рядом и смотрящего на нее в упор, никак не соответствовал тому голосу, который заставил ее раскрыть глаза. Голос, казалось, принадлежал взрослому мужчине с характерным баритоном и интонацией человека, подразумевающей, что ему вряд ли кто-то мог сказать слово «нет». Но вот внешность… Она была совсем иной. Это был парень, обычный парень, каких можно увидеть везде: хоть в общественном транспорте, хоть в недорогой машине или же на лавочке возле подъезда многоэтажного дома. Он мало чем отличался от остальных парней: у него были темно-русые, немного растрепавшиеся на ветру волосы, светлая кожа и легкая, переходящая в ухмылку от разглядывания его внешности, улыбка. Глаза. Их цвет и их взгляд невозможно было разглядеть, потому как они были скрыты за двумя линзами очков, красных очков. Необычная деталь во всем его облике, которая притягивала к нему взор. Обычно такой цвет предполагает, что, так или иначе, при ближайшем рассмотрении вы сможете увидеть глаза своего собеседника, но только не в этот раз, не с этими очками. И это заставляло чувствовать себя неуютно: от того, что одновременно хотелось и смотреть на них, в попытке разглядеть глаза, и как можно скорее отвести свой собственный взгляд, перевести на что-то иное, не такое яркое. Все остальное же в его внешности не было чем-то примечательным: черная футболка с голубыми джинсами да серые кеды.

– Закончила осмотр? – спросил молодой человек.

Девушка, покраснев, отвернулась обратно к окну.

– Да ладно, брось, я же шучу, – посмеиваясь, сказал парень. – Давай поболтаем.

– Я не в настроении, – не поворачивая головы, ответила девушка, – если Вы хотите с кем-нибудь познакомиться, то Вы точно не по адресу.

– Не хочешь знакомиться ну и не надо, так даже проще, Иля. Но поговорить все же придется.

Резко повернувшись на звук своего имени, она поморщилась, и это сказалось еще больше на ее головной боли.

– Ну не куксись и не делай такое лицо, – все так же глядя на нее, сказал парень, по-прежнему ухмыляясь. – Твоя головная боль уже прошла. Так что давай поговорим.

Удивительно! Это было действительно так. Илина вдруг поняла, что ее больше не мучила мигрень. И от растерянности она задала свой вопрос:

– Откуда Вы знаете, как меня зовут? Вы что? Следите за мной?

– Отчасти, – ответил он.

Этот ответ явно пришелся не по душе молодой девушке.

– Кто Вы такой и что Вам от меня нужно? – спросила она недоверчиво.

– На первый вопрос я тебе не смогу дать точный ответ, но вот на второй, пожалуй, отвечу. Мне нужна твоя помощь.

– Помощь? Какая помощь? Чем Я смогу помочь Вам? – Спросила она и чуть позже добавила, – а собственно, почему я должна Вам помогать? Мы даже не знакомы.

– Сколько вопросов. Всегда столько вопросов, – уже не глядя в ее сторону и немного нахмурившись, сказал молодой человек. – Я скажу тебе только то, что тебе положено знать. Времени в обрез. И следующий вопрос заставил ее напрячься намного сильнее, чем факт того, что за ней следили. – Ты хочешь жить?

– Что? Жить? – испуганно спросила девушка. – Вы что? Хотите меня убить? Но почему? Что я такого сделала?

– Не сделала. И я не хочу твоей смерти. Вернее нет, не так, не я хочу твоей смерти. Так что вопрос остается прежним: ты хочешь жить?

– Да, – ответила она, не понимая, что вообще происходит, и стоит ли ей пугаться теперь или все же рассмеяться, решив для себя, что это просто какая-то глупая шутка. Но рассудив, что, если скажет да, это точно не приведет ни к чему плохому. Она же не соврет в конце концов, да к тому же она правда ничего не имела против того, чтобы «продолжить жить».

– Вот и хорошо, – сказал странный парень, – это единственное решение, которое мне пришло на ум, чтобы оно устроило всех, в том числе и меня.

– Я не понимаю, – сказала девушка, – как мое желание жить может быть решением всех проблем? Тем более Ваших?

– Так ты сказала «да»? Точно сказала. Повтори-ка вслух еще раз, – сказал парень, задумавшись на мгновение над своими мыслями.

Неуверенно она все же кивнула ему и сказала коротко:

– «Да».

– Хорошо. Это не совсем по правилам. И я бы должен был переспросить еще раз, но все же ты сама сказала: «Да».

И тогда он внезапно схватил ее правую руку своей рукой. Очень крепко схватил. За стеклом автобуса сверкнула еще одна молния. Гром пророкотал на всю округу так, что от испуга автобус чуть качнулся в сторону, но вскоре продолжил свое прежнее движение. Девушка почувствовала сначала теплое касание крепких пальцев, но ее кожа под его ладонью начала нагреваться и становиться все горячее и горячее. Она выдернула руку и недоуменно уставилась на него, когда это жжение начало доставлять дискомфорт и даже боль.

«С чего он схватил мою руку? Почему так жжется, как будто я сунула руку под кипяток и ошпарила ее», – подумала она. Из груди вырвался лишь слабый удивленный вздох, когда она взглянула на то место, которого касалась его ладонь. Оно было красным. Красным, а еще на нем отчетливо стали проступать какие-то линии. Они скопились вокруг ее запястья, образуя нечто похожее на обручи, а потом вдруг стали переплетаться между собой. Когда нити, сложенные в своеобразный узор, остановили свое движение, до того момента бывшие красными, они теперь стали проявляться на коже черными чернилами, и стали сильно напоминать татуировку. Оно, чтобы это ни было, и выглядело, как только что набитая татуировка.

– Что ты сделал? – взвизгнула она.

Ее восклицание могло бы привлечь внимание посторонних людей в автобусе, но в этот момент в нем происходили совершенно другие события, так что этот возглас всего лишь потонул в криках и брани другой ссоры, которая набирала оборот в данный момент между водителем и его пассажирами.

– Теперь слушай внимательно: объяснять все это сто раз я не намерен, я же не учитель в школе. Скажу только единожды. – Вместо ответа на ее вопрос, сказал он, даже не взглянув на ее руку и на нее саму. – Ты сказала «да», значит, согласилась со всеми условиями. Теперь ты работаешь на меня…

– Работаю? – удивленно спросила девушка.

– Работаешь… и не перебивай, – сказал он, – а то здесь становится все громче, а кричать я не хочу. Не в моих правилах.

Не понимая во что ввязывается, или вернее сказать, уже ввязалась, она все же сказала первое, что пришло на ум.

– Но я даже не подавала резюме, – произнесла она. Ее состояние и настроение в эту минуту, совершало, казалось, немыслимые кульбиты, попадая из крайности в крайность, от злости до, еще более странным образом, установившейся радости, и сейчас оно было как раз на подъеме, хотя ни обстановка, ни место к этому абсолютно не располагали. Вместо того, чтобы испугаться и звать на помощь, ее мысли были обращены совсем в другую сторону.

«Наверное, дело в том, что голова перестала болеть, вот я иду на поводу у этого типа и даже отвечаю в его стиле в этом чудаковатом разговоре. А может у меня галлюцинации, или я просто сплю, нет, точно сплю, не может быть такого в реальном мире. И все равно интересно, чем закончится наш разговор», – подумала девушка.

– Это неважно, считай, что у тебя хорошие рекомендации, – сказал парень, усмехнувшись, будто прочитав ее мысли.

– Да что Вы? – притворно удивившись, ответила она. – И кто же мог меня порекомендовать?

– Есть такие люди. А теперь слушай внимательно: у меня слишком много работы и слишком мало времени, поэтому я решил нанять помощницу. Твоя задача очень проста: ты должна помочь людям с их последними желаниями до их встречи со мной. А затем в игру вступаю я. Твоя роль заключается только в том, чтобы, покидая этот мир, люди не имели сожалений, были готовы уйти, и не тратили мое время понапрасну на разного рода прихоти в виде последнего глотка или свободы, или еще чего-то там в таком же роде. Это утомляет, возиться с их эмоциями, еще уговаривать приходится порой. Я устал от всего этого. Это не входит в мои обязанности, я должен только их провожать, а не служить немым предметом верхней одежды. Поняла? Ну, быть жилеткой, или что там сейчас носят и куда все сморкаются, вытирая свои сопли. На себя эту роль возьмешь теперь ты.

– Быть жилеткой? То есть теперь жилетка я? Я Вас не понимаю… – сказала она, – О чем Вы?

Протяжно вздохнув, будто это у него сейчас разболелась голова, он продолжил свой монолог:

– Это часть сделки. Сделки, которая призвана спасти тебя, чтобы ты не перешла грань этого мира и не вступила в другой. А не важно, слишком долго все объяснять. Запомни только то, что тебе нужно знать: приводя людей ко мне, сама не переступай черту, не заходи за порог. Иначе назад пути не будет, и ты не сможешь вернуться. НЕ ЗАСТУПАЙ. Только так ты останешься жива. Это договор, договор между мной и … еще кое-кем, и ты не в силах его нарушить. Он скреплен моим словом, ты можешь видеть его оттиск, словно печать на своем теле. Сейчас ты просто видишь ее, но позднее прочувствуешь всю ее силу. Она будет с тобой как напоминание твоих обязательств и моих обещаний.

Взглянув на свое запястье, и потрогав еще горячую кожу, Илина все же сказала то, что пришло ей в голову:

– Но что, если я не согласна? Что если я сбегу, и Вы меня не найдете?

– Этого не случится. Ты не сможешь никуда сбежать, теперь ты связана со мной контрактом. В тот момент, когда мне понадобятся твои услуги, ты об этом узнаешь. Дерзай, крошка. Все в твоих руках.

Он рассмеялся, будто сказал какую-то очень смешную шутку.

И в тот момент все изменилось. Все перевернулось вверх тормашками.

Глава 2. Белое шумное облачко

«В тот момент, когда мне понадобятся твои услуги, ты об этом узнаешь… Все в твоих руках».

«Действительно, все в руках», – подумала она. Кожа на ее запястье горела, будто кто-то выжигал на нем заново эти самые веревки, ее личные кандалы. Это жжение началось с утра. Ночью ей вновь приснился сон про ту встречу, а утром в очередной раз она понадеялась, что это был только сон, и что на самом деле не было никакого господина в странных очках, и что он не нанимал ее ни на какую «работу», и что это все только плоды ее воображения. Ведь ничего странного не происходило с ней после той встречи, почти ничего. И вообще все это просто кошмарный сон. Если бы только не одно но – печать все-таки была на ней.

Стоило ей вспомнить события того дня, как почти сразу она почувствовала какой-то дискомфорт. Взгляд упал на правую руку, и она поняла, что что-то явно было не так. Ее татуировка, за которую, кстати, она получила большой нагоняй от родных, и которую, во избежание проблем, она теперь прятала то под длинным рукавом, то под повязкой. Татуировка теперь была красной, а не черной, а также теплой, очень теплой, гораздо теплее, чем какая-либо другая часть ее руки.

Не придав этому явного значения, она начала собираться на занятия. Во время завтрака и сразу после него на занятиях неприятное чувство никак не покидало ее. И чем больше времени проходило, тем сильнее Илина чувствовала жар. Он начал распространяться от запястья к ладони, и вскоре все предметы, которые держала она этой рукой стали нагреваться и нагревались до такой степени, что больше она не могла их держать в руке. Из-за этого ей пришлось отпроситься в туалет на первом уроке в школе, а на втором пойти в медпункт. Но ни предложенные лекарства, ни даже лед ничем не помогли, они чуть ослабили захват, но вскоре дали знать о себе и другие проявления метки. Теперь кожа горела не только на запястье и ладони, жар распространялся выше, дойдя уже до локтя. Испугавшись, девушка отпросилась домой.

«Что это такое?» – подумала она, возвращаясь в непривычное время с занятий.

«В тот момент, когда мне понадобятся твои услуги, ты об этом узнаешь». Пронеслась в голове мысль.

«Может это жжение и есть сигнал, что ему что-то нужно от меня? Но что нужно? И как мне тогда ответить, если это сигнал?» «Лучше бы оставил номер телефона и вызывал бы по нему, так я хотя бы точно знала, что это он. Ну и, возможно, не стала бы ходить под телефонными вышками», – подумала девушка.

«А если серьезно, то что же мне делать?» – вновь вернулась к своим размышлениям Илина.

Путь от школы до дома пролегал через несколько улиц, две из которых были для девушки особенными. И если она хотела о чем-то подумать, то всегда выбирала длинный маршрут для этих целей. Одна из улиц была центральная, вела как раз к ее дому, и эту улицу никак нельзя было избежать. На ней всегда было полно народу и много машин, местные лавочки торговали всевозможными товарами, там же была и аптека, и булочная и даже магазин свадебных платьев. Интересное соседство, не правда ли? Эта улица жила своей собственной жизнью: днем оглашаемая сигналами гудков недовольных водителей, застрявших в пробке не только в часы пик, но и проводящих минуты ожидания в своих машинах с утра до вечера в этой удушающей давке. А ночью, слушая звуки от громких голосов и смеха прохожих, любивших прогуляться по ней в поздний час. Здесь невозможно было остаться в одиночестве, но была вероятность затеряться, при желании. Иногда и она была полезна для исполнения этой цели.

Другая же улица была косвенной и намного для девушки интересней: эта улица сумела сохранить в себе первоначальный облик города. Хотя в нем давно были построены многоэтажные дома и даже целые комплексы, как в крупных мегаполисах, но эта улица оставила себе самую прелесть провинциального города – жилые одноэтажные, иногда двухэтажные частные дома, в которых жили не просто семьи, а целые поколения одной и той же семьи. Разглядывая их, девушка рисовала в своей голове картины того, как могла протекать жизнь за дверями этих домов. Иногда увидев образ человека в окне, она воображала для себя историю этого дома. Историю целой семьи, заочно с ними знакомясь, представляя, кто живет в этом доме, и чем они могут заниматься по жизни. А также что они делают, возвращаясь каждый день домой. Это было ее хобби. Ее маленьким развлечением.

Она знала, например, что в доме с синей крышей проживает семья, в которой есть два маленьких мальчика, мать, отец и дедушка – однажды она видела, как отец семейства учил младшего ребенка кататься на велосипеде, а дедушка играл в мяч со старшим внуком. И тогда Иля представляла, как они весело и интересно проводят вечера всей семьей дома.

Она также знала, что в доме, возле которого росла сирень, живет молодая девушка вместе с матерью. Эта девушка – студентка колледжа, правда учится она в другом городе, но скоро она вернется на каникулы и будет все лето дома. Об этом она случайно услышала, проходя как-то раз мимо.

А в том дальнем одноэтажном доме с низким забором жила пожилая женщина, у которой была собачка, маленькая такая белая. Породы ее она, конечно, не знала, но знала точно, что эта собака облаивает каждого, кто проходит мимо, так как считает, что выполняет не только свой долг по защите хозяйки, но и оповещает всю улицу обо всех изменениях, происходящих на ней.

В этот злополучный день возвращаясь домой раньше обычного, Илина специально выбрала долгий маршрут. Она не хотела отвечать на вопросы дома: почему так рано вернулась, почему ушла с уроков, почему прогуливает. Она не хотела оправдываться и рассказывать о своей проблеме, потому что знала, что ей не поверят и скажут еще, что сама виновата раз сделала татуировку, а еще добавят: «Вот и терпи теперь». И правда уж лучше терпеть жар, чем придирки. Она все это знала и потому хотела отсрочить неизбежное.

Ее руку по-прежнему жгло, но убыстрять темп своих шагов она не стремилась. Свернув на косвенную улицу, наоборот, еще больше замедлила ход. Она знала одно место, где могла бы немного передохнуть и разобраться со своими мыслями. Это был старый ключ, родник, который люди превратили в колонку с водой. У этой колонки часто собирались мальчишки и девчонки в жаркие летние дни, чтобы попить холодной воды. Вот к этому месту она и шла, чтобы хоть немного остудить свою руку.

По мере приближения к колонке девушка начала чувствовать, что ее воспаленная кожа горит чуть меньше, жар с локтя переместился обратно к ладони и запястью. И вот теперь она быстрее пошла к роднику. Ополоснув свою руку под водой, Илина заметила, что жар все же не отпустил ее до конца, как она надеялась, и, разочаровавшись, двинулась обратно вдоль улицы к своему дому.

Вдруг, не понимая почему это сделала, она остановилась возле дома одинокой старушки, с которой жил маленький пес. Что-то заставило остановиться ее возле этого дома. Не осознавая полностью, что делает, девушка протянула правую руку, чтобы открыть калитку. Откуда-то издалека раздался лай, это привело девушку в чувство, и она отдернула свою руку назад. Взглянув вниз на свою ладонь, Илина увидела, что красные нити, опоясывающие ее запястье вновь стали черными, а не красными как утром. Она покрутила рукой из стороны в сторону, чтобы рассмотреть всю метку, но ни одна нить не была красной, они вновь все стали черными, как прежде. При этом жар с кожи полностью не исчез. Ладонь была все еще горячей, но не настолько жаркой, как еще десять минут назад, когда ее не могла остудить даже холодная родниковая вода. Ее это удивило, а также заставило задуматься.

«Значит, этот сигнал говорил о том, что я должна быть именно здесь? Сегодня? Сейчас?»

«Твоя задача очень проста: ты должна помочь людям с их желаниями… Твоя роль заключается только в том, чтобы, покидая этот мир, люди не имели сожалений, были готовы уйти…» – Пронеслось в ее голове. И она ужаснулась.

«Значит, моя помощь заключается в том, чтобы люди смогли уйти? Что значит уйти? Умереть? Умереть! Чтобы эта милая женщина умерла?». Ее охватила дрожь, она не знала что делать, кому сказать и куда идти. После той встречи она долго мучилась, вспоминая и коря себя за соглашение, суть которого не до конца понимала. Но как только поняла, что от нее требуется, она стала еще более замкнутой и нелюдимой, так как боялась сближения с кем бы то ни было пуще прежнего. Главное: она не хотела быть орудием этой ужасной несправедливой сделки.

Оцепенев сначала от ужаса, но скоро придя в себя, она сорвалась с места, как только последняя мысль забрела к ней в голову. Она бежала вверх по улице, надеясь убежать как от своих мыслей, так и от своих обязанностей. Но тут внезапно чувство жара вернулось к ней снова. Она остановилась у дома с сиренью, чтобы отдышаться и взглянуть на свою руку, нити на запястье вновь стали красными, и теперь она почувствовала еще и тупую ноющую боль в запястье. Сдерживая слезы, Илине все же пришлось повернуть назад, к дому с маленькой оградой. Она не решалась подойти близко, остановилась лишь в начале забора у того места, где начинался забор других соседей, и где росло высокое дерево. Постояв немного под ним, и поразмыслив над сложившейся ситуацией, она пришла к следующему выводу:

«Уйти я не могу, обратиться за помощью не могу, позвать того типа тоже не могу, он не оставил никакой связи с ним. Что мне прикажете делать?» Простояв так еще некоторое время под деревом, она пришла к мысли: «Может мне тогда стоит войти в дом, познакомиться с женщиной, а ответ сам придет в голову? Не могу же я весь день стоять тут? Вот только как мне лучше это сделать?»

– Следует ли мне назваться соседкой и сказать, что я зашла за спичками? – она начала рассуждать вслух, – она наверняка знает всех своих соседей и их детей, и детей их детей. А может мне сказать, что я просто давно шла и попросить стакан воды, мол жажда и все такое. Нет, это тоже подозрительно. Один раз откроет, а потом больше не пустит на порог. Может тогда сказать, что я из социальной службы или волонтер?

Помощь пришла к ней с неожиданной стороны, точнее прибежала, громко тявкая и даже рыча, делая это, не то чтобы угрожающе, но скорее ужасающе мило. На нее словно вихрь налетела маленькая пушистая белая собачонка. Илина остолбенела и не могла пошевелиться. Из-за калитки вдруг раздался запыхавшийся от бега голос:

– Не бойся, девочка, он не кусается.

То был голос маленькой женщины в синем халате, старых галошах и с перепачканными в муке руками.

«А вот и ответ», – пронеслось в голове девушки, которая так и стояла на месте, не шевелясь.

– Снежок, вот ты негодник, а ну быстро домой! – сердито, потряхивая кулачками, произнесла женщина. – Я тебе сейчас такое устрою!

– А ты, милая, чего тут стоишь? – обратилась женщина к Илине?

– Я… я, просто… понимаете, – не зная, что ответить сказала девушка.

– Устала, поди? Чаю хочешь? – неожиданно предложила женщина.

Ухватившись за единственный шанс, Илина кивнула в знак согласия.

– Тогда проходи, – улыбнувшись, сказала женщина и махнула ей рукой в сторону дома. – Ты проходи, проходи. Только калиточку закрой, чтобы Снежок не выбежал на дорогу, а то мало ли, машина какая проедет.

Девушка, выполнив ее просьбу, зашла за калитку и затворила ее за собой, пропуская вперед собачонку. Войдя в дом, Илина не знала, что ей делать дальше, так как собака перестала громко тявкать и грозно рычать, но и о своем присутствии забыть не давала. Она все еще ворчала, но уже без злобы, поглядывая на Илину.

– Проходи, присаживайся.

– Ну, надо же… – немного погодя, удивленно сказала старушка, повернув голову в сторону собаки. – Столько дней не подавал голос, все только скулил, а тут не то, что залаял, даже зарычал. Что, вернулся в строй, зверь?

– С ним что-то произошло? – спросила Илина.

– Да вот представляешь, милая… Как тебя зовут?

– Илина, а Вас?

– Антонина Семеновна, – ответила она, – так вот, Илина, представляешь три дня, три дня этот бездельник ничего не ел и мало пил, все скулил и скулил во дворе, я уж подумала, не заболел ли часом, вот забрала его домой, думала может ему полегчает. Он все лежал и смотрела на меня так, поскуливал… я уж думала… – и в ее глазах появились слезы, – а он вот… впервые за три дня… сначала встал, потом начал крутится около двери и как залает, я аж подпрыгнула, а он все громче и громче, да и потребовал его выпустить. Вот. Я на радостях открыла дверь, и он пулей вылетел, не успела его удержать, а он к тебе, на тебя… набросился, – уже улыбаясь, закончила свою речь Антонина Семеновна, – Так что я рада твоему приходу. Ты нас спасла!

«Если бы это было так», – грустно подумала Илина, – «Но может я здесь не для того, чтобы забрать Антонину Семеновну, а ее пса? Бррр. От этого не легче. Они ведь привязаны друг к другу. Это видно. Да и как я могу, я же не смерть. Я просто девочка».

– Чай с сахаром или без? – чуть громче обычного произнесла женщина.

– Что? – не поняла девушка.

– Я спрашиваю, ты чай любишь с сахаром или без? – глядя на нее, спросила женщина.

– А… Без, пожалуйста. Я пью без сахара.

– Вот и хорошо.

Женщина разлила в две чашки горячую жидкость и одну отдала девушке, сидящей за столом.

– Ты так задумалась о чем-то, вот пришлось чуть громче повторить свои слова, – сказала она, улыбаясь, – если немного подождешь, то скоро будут готовы пирожки, я как раз поставила их в печь, перед тем, как этот бес взбеленился и поскакал на улицу.

– Я подожду, – тихо сказала Илина, – спасибо.

– Что-то ты совсем грустная. Что-то случилось в школе? – участливо глядя на нее, спросила женщина.

Этот взгляд и участие, а также чай и витающие в воздухе приятные запахи выпечки и еще чего-то непонятного, но определенно приятного, заставили девушку почувствовать себя еще хуже. Все так внезапно свалилось на нее, что она не выдержала и разрыдалась. Из ее глаз потекли слезы, она вытерла их, но это не помогло, и она закрыла лицо руками. Ей давно было известно, как себя вести, чтобы ее плачь не услышали в соседней комнате. Но только сейчас это не сработало, из ее горла звучали какие-то непонятные звуки, и она пыталась их заглушить, уткнувшись во что-то мягкое. Через мгновение она поняла, что то, во что она уткнулась лицом и зарылась глубже носом, является мягкой тканью халата, а на голове она почувствовала успокаивающее прикосновение руки, а вторая поглаживала ее спину. Она услышала голос, который успокаивал даже больше, чем объятия:

– Тише, тише, девочка. Все хорошо. Все пройдет.

– Я нне ххотелаа… Простиите… Мееняя… Я не хочу этого деелаать, – произнесла девушка прямо в халат, а затем она крепко обхватила худое тело старой женщины своими руками.

– Все в порядке. Все хорошо, – сказала Антонина Семеновна, продолжая свои успокаивающие движения.

Через некоторое время Илину перестала бить дрожь, слезы, казалось, исчерпали свой резерв и перестали течь. Но своих рук она не разняла, не хотела отпускать эту женщину, хотя они были знакомы всего несколько минут, но от ее прикосновений Илине было хорошо и уютно так, как не было уже очень давно. Она не хотела ее отпускать еще и по той причине, что так возможно, продлит ее жизнь, если конечно она пришла за ней. Хоть это было и глупо, но она боялась, что как только она отпустит ее, то эта добрая женщина исчезнет.

Посидев в таком положении еще немного, Илина услышала голос:

– Теперь тебе лучше?

Она подняла голову, и на одно мгновение ей показалось, что она видит совсем другое лицо, но стоило ей только моргнуть, как пелена перед глазами рассеялась, и она смогла различить черты лица женщины, с которой познакомилась совсем недавно.

– Да, спасибо, – неохотно отстраняясь и до сих пор не размыкая рук, произнесла девушка.

– Ты уж прости, дорогая, но мне нужно посмотреть как там мои пирожки.

Илине пришлось с большой опаской убрать свои руки. Женщина встала и направилась к духовому шкафу. Она наблюдала, как та достала поднос с дымящейся выпечкой, как обмазывает сверху маслом и накрывает полотенцем. «Чтобы чуть-чуть подышали», – сказала старушка, улыбнувшись. И вот тогда Илина почувствовала себя здесь в незнакомом месте как дома. Даже больше, чем просто дома, ведь в той квартире, где она жила сейчас, она не ощущала ничего подобного, даже малой доли не ощущала. Она подумала, что это чувство можно было бы описать двумя словами: счастьем и уютом.

– А с чем пирожки? – еще шмыгая носом, но уже более ровным голосом, спросила Илина.

Она решила больше не плакать, а постараться как можно лучше провести оставшееся здесь время.

– С капустой, с яблоками и мясом, – повернувшись к ней лицом, ответила Антонина Семеновна, – ты с чем любишь?

– С яблоками, а еще с вишней, но с капустой и мясом тоже нравятся.

– Вот и хорошо! – обрадовалась женщина, – А то мне одной столько не съесть, да Снежок конечно поможет теперь, я думаю, в этом трудном деле, но я боялась, что он уже не в состоянии будет этого сделать. Я для него сделала пару штук с мясом, решила побаловать. А сама я с капустой люблю. Вот, бери! Угощайся!

Она поставила на стол большую тарелку с пышными горячими пирогами. Взяв один из тарелки, пожилая женщина разделила его пополам и кинула обе половинки псу. Она заметила удивленный взгляд девушки и произнесла:

– Нужно накормить сначала тех, кто сам не может о себе позаботиться. А потом можно и о своем животе подумать.

– Почему? – удивилась Илина.

– А ты разве можешь есть, когда на тебя голодные глаза смотрят? Кусок нигде не застревает?

– Я не могу, но знаю людей, которые вполне на это способны, – тихо произнесла она.

– Значит, они не видели в своей жизни голодных дней. Это хорошо, что им так повезло. Но их можно только пожалеть, не более, раз они не способны на сочувствие. Отношение к животным показывает их отношение к жизни, я так считаю.

– Как это, Антонина Семеновна? – спросила девушка. Ей легко было с ней разговаривать, она не боялась задавать вопросы и очень хотела услышать ответы на них. Она каким-то образом поняла, что эта милая женщина не посмеется над ней, не скажет что-то вроде: «не задавай глупых вопросов, Илина!». Она ответит правильно, или, по крайней мере, честно.

– Можно просто баба Тоня, меня все знакомые так называют, а раз мы с тобой, наконец, познакомились, можешь и ты меня так звать.

– Вы так говорите, будто мы…

– Виделись? – рассмеялась она, – конечно, виделись, я часто за тобой наблюдала, когда ты шла по нашей улице. Я тут всех знаю, а тебя вот не знала. Не знала, как зовут и откуда ты. Но видела твое грустное личико, малышка, и все гадала отчего столько грусти в таких прекрасных глазах.

– А я не знала, – сказала девушка, – я думала: я – невидимка, и люди не замечают меня.

– Вот глупости! Тебе стоит только повыше поднять глаза, и ты увидишь, что мир тоже смотрит на тебя, как и ты на него.

– Но как отношение к животным может показать отношение к жизни в целом? – спросила Илина, чуть помолчав, переваривая услышанную информацию, а вместе с ним и надкушенный пирожок.

– Если человек обижает маленьких, или животных, или вообще кого-угодно слабее себя, то он просто трус, и не может проявить свою силу против кого-то, кто сильнее его. Он боится, что о его трусости узнают, и потому демонстрирует всеми способами свою силу, говоря как бы: смотрите, что я умею. А раз против сильного противника он выступить не может, вот и отыгрывается на беззащитных, тех, кто не может дать сдачи. И в этом его слабость. Запомни, девочка: сильный никогда не будет кричать о своей силе, умный никогда не будет говорить, что он умнее других, а храбрый никогда не полезет в драку первым без нужды. Трус не способен на стоящие поступки. На такого человека нельзя положиться. Вот и получается, что только так и можно увидеть человек стоящий али нет.

– Баба Тоня, а разве можно это сразу узнать? – спросила девушка.

– Конечно, нет. Это очень сложно. Присмотрись к тому, как человек относится к тем, кто слабее, но делать это нужно только тогда, когда он не видит никого вокруг себя или считает, что никто не видит его. Ему тогда незачем притворяться. В эту минуту он будет самим собой. Вот тогда-то и можно разглядеть.

– Что, еще хочется? – спросила баба Тоня, обращаясь к псу. – На, только не подавись. Много также вредно, как и мало. Она отломила еще половину пирога с мясом и дала его собаке.

– Ну надо же! – воскликнула она, – какие мы сегодня культурные, даже не пытаешься стянуть сам все со стола, а просишь у меня. Удивительно. Что, перед девочкой красуешься, а? Проказник.

Снежок, не обращая внимания на слова хозяйки, доел свою половинку пирога и ткнулся своим носом ей в ногу, как бы выпрашивая себе еще кусочек. Но не получив больше ничего, он повернулся и сделал то же самое только уже в ногу Илины. От неожиданности она даже подскочила на месте. С детства она боялась собак. Любых. Хоть больших, хоть маленьких. Боялась одного их вида, даже картинки всегда переворачивала, если видела на них собаку. Чем был вызван этот страх она не знала и не понимала. И вот сегодня она, пожалуй, впервые так близко находилась от маленького живого существа – собаки, с подходящим для него именем – Снежок. Такого же белого и пушистого, как снег или облако.

– Не так страшен черт, как его малюют, – сказала пожилая женщина, – на-ка возьми пирожок и дай его Снежку, тогда он от тебя отстанет.

Илина все также сидела неподвижно, и тогда баба Тоня сама вложила в ее руку кусочек пирога, а затем потянула эту самую руку с вложенным кусочком собаке. Снежок, насторожив уши, принюхался к руке, а затем осторожно вытянул свою добычу, отошел подальше, чтобы насладиться едой.

– Теперь не страшно? – спросила женщина.

Илина, немного растерявшись, кивнула в знак согласия. Вернув руку обратно на стол, она почувствовала облегчение и некоторую растерянность. – Я всегда боялась собак, с самого детства. Но теперь…

– Ты испугалась Снежка? – спросила женщина и взглянула в сторону собаки, увлеченно поедающего свое лакомство. Илина посмотрела в ту же сторону, и понаблюдав за ним еще несколько секунд, сказала:

– Поначалу да, но теперь он кажется не таким пугающим.

– Наши страхи не всегда такие большие какими кажутся нам, – сказала баба Тоня. – Стоит к ним подойти поближе, встретиться лицом к лицу, и тогда можно увидеть их истинный размер. Сейчас, прикоснувшись к тому чего боялась, ты поняла, что твой страх всего лишь размером со Снежка, верно?

– Да, – потупив голову, произнесла девушка.

– Бояться – это нормально, – сказала баба Тоня, – разумный страх заставляет всего лишь чаще поворачивать голову, но, если он сильнее, тогда стоит встретиться с ним и понять, стоит ли он того, чтобы думать о нем часто или стоит забыть вовсе. Дай-ка Снежку еще чуть-чуть и проверь, боишься ли ты как прежде, или нет.

Илина отломила кусочек и позвала Снежка к себе, пес поднял голову, взглянул на девушку, а затем медленной походкой двинулся вперед. Открыв пасть и осторожно сомкнув ее на мягком тесте, он потянул пирожок на себя, и когда он полностью высвободился из руки девушки, пес схватил пирожок и отбежал подальше от стола, к тому месту, где доедал предыдущий кусок.

– Уже не так страшно, – просияв от радости, сказала девушка.

Так они провели этот день вместе за разговорами и чашечкой чая, девушка, пожилая женщина и маленькая сытая собачонка. Прощаясь, девушка, уже достаточно переборов свой страх, по крайней мере с этой собакой, потрепала Снежка по голове и сказала, обращаясь к женщине:

– Мне уже пора домой. Если Вы не возражаете, можно я приду завтра?

– Конечно, конечно приходи, милая. Мы будем тебя ждать.

Глава 3. Жизнь в доме

Возвращаться домой совсем не хотелось, но выбора у Илины все равно не было. На улице стало темно и холодно, уже давно прошло то время, когда девушка должна была вернуться с занятий и уйти обратно «на кружок». Да и, собственно, успеть вернуться назад.

«Опять будет много вопросов, – тяжело вздохнув, подумала она, спросят почему я еще в форме, догадаются что прогуляла. Не хочу, чтобы меня видели. Когда надо меня будто для них нет, а когда я сама хочу того же, то обязательно меня заметят».

Дойдя до дома и не спеша подняться на свой этаж, чтобы позвонить в дверь, Илина присела на скамейку возле подъезда, подняла голову и взглянула на окна своей квартиры, где горел свет.

Ей не хотелось ни о чем думать, не хотелось, чтобы то тепло, которое она почувствовала в доме бабы Тони (теперь она не могла называть ее полным именем, ей казалось, что так она становится для нее чужой) улетучилось. Несмотря на испарения, выдыхаемые ею, и свидетельствующие о понижении температуры, вставать она не решалась. Ей хотелось, чтобы душевное тепло задержалось в ней чуть дольше, а погоду она вытерпит, не такое приходилось испытывать.

– Пора идти, – сказала девушка через какое-то время и поднялась на ноги.

– Где ты была? – спросил строгий голос Валентины Викторовны.

Валентина Викторовна была женщиной, про которую мало кто мог сказать: «такая приятная женщина». По своей внешности она имела не очень высокий рост, в меру упитанное телосложение, а лицо, казалось, всегда выражало только одну эмоцию: раздражение и некоторую толику брезгливости ко всему ее окружающему миру. Из-за того, что ее лицо выражало так мало эмоций, а может из-за заверений соседей, что она «пьет кровь» из своих родных, поэтому так хорошо выглядит. Несмотря на это, она все же имела некоторые глубокие морщины, хотя казалась моложе своих шестидесяти пяти лет. Ее образ также дополняли короткие темные волосы без единого седого волоска, всегда чистая и опрятная одежда, ясный и очень строгий взгляд, пронизывающий словно морозный ветер.

В доме ее ждала не только бабушка, хотя у Илины никогда не поворачивался язык назвать эту женщину своей «бабушкой», но также ее тетя и даже, как это ни странно, сын тети – Игорь, ее двоюродный брат.

Они не были родными ни с Игорем, ни с тетей Светой (Светланой Владимировной, как называла ее девушка), ни с самой Валентиной Викторовной. Илина появилась в их доме, когда ей было всего восемь лет. Просто однажды входная дверь квартиры отворилась, а на пороге стоял мужчина, державший за руку маленькую перепуганную девочку.

– Поздоровайся, Илина, – сказал он, – это теперь твоя семья: бабушка Валя…

– Валентина Викторовна, – машинально поправила женщина, глядя в упор на мужчину, как делала это всегда, по привычке поправляя собеседника в предоставлении ее имени – что здесь происходит? – спросила она у мужчины, когда смогла немного прийти в себя после замешательства.

– Здравствуйте, – тихо проговорила девочка, взглянув на женщину.

Не отвечая на заданный вопрос, мужчина продолжил, указывая на каждого члена семьи представляя поочередно:

– … тетя Света, дядя Коля и Игорек, твой старший брат. А это, – обратился мужчина к собравшимся к этому моменту и стоящим вместе в коридоре людям, – это Илина – моя внучка. Она будет жить здесь.

Это стало неожиданностью для всех. Отношения Илины с новой семьей не заладились с самого начала. Первым показывать свое плохое отношение к девочке стал как раз таки Игорек.

– Она мне не сестра! – заявил он, – и вообще она девчонка, глупая, глупая девчонка! Грачиха! – крикнул однажды мальчишка и в довершении показал девочке язык, от чего та расплакалась. Это успокоило и даже развеселило мальчика, и с того дня доводить Илину до слез стало его самым любимым занятием дома.

Как-то дедушка увидел слезы девочки и стал выяснять что случилось, и кто ее обидел. На ковер был приглашен главный обидчик Илины в доме и был выруган за недостойное «старшего брата» поведение. Мальчик вновь стал спорить и говорить, что она ему не сестра, за что был подвергнут уже наказанию – отстранению от сладкого.

На выяснение объяснений сложившейся ситуации прибежала Валентина Викторовна. Но выступить в защиту внука ей не удалось. И вот тогда-то отношения не просто накалились, они потрещали по швам. Теперь и Валентина Викторовна, и Светлана Владимировна, и сам Игорь стали отравлять жизнь маленькой девочки. Ее строго наказывали за малейший пустяк: разлила воду – вымыть полы во всей квартире, получила тройку или четверку в школе – осталась без телевизора и до ночи переделывай все домашние задания, даже те, что не задавали, а в знак исправления – должна показать исписанную всю тетрадь и отличные оценки со следующего урока, но самым страшным ее наказанием стало другое, то, что было найдено не сразу, но действовало безотказно и не стоило для семьи ровным счетом ничего. Сама Валентина Викторовна не считала свои действия наказанием, она называла все это одним емким словом – воспитание! Не проявляя ни симпатии, ни доброго отношения к девочке, а также не поощряя ее за хорошие поступки и видя только недочеты, она считала, что поступает правильно и проявляет благородство по отношению к сироте. Все свои поступки она подкрепляла громкими словами «Иначе из нее не выйдет толка». А все новые педагогические методики Валентина Викторовна испытывала исключительно на Илине, не привлекая к подобному Игорька.

Дедушка не всегда был дома, он часто задерживался на работе, а также работал по выходным, и тогда к Илине не боясь могли придираться все члены семьи, даже Николай Иванович, который также редко появлялся в квартире. Он тоже не оставался в стороне от придирок и обвинений в адрес девочки, как и все в этом доме. Все потому, что Игорек научился одному хитрому приему, которым пользовался очень часто, он назывался – подставь другого. Поэтому Николай Иванович, не разбираясь в ситуации кто прав, кто виноват, всегда выносил приговоры быстро и лихо, и виновата в таких случаях была всегда Илина. Но когда дедушка бывал дома, девочку трогать остерегались, они вели себя так, будто ее вообще не существует. Это поначалу огорчало девочку, но вскоре она и сама поняла, что это самая разумная тактика поведения. А потому с тех пор как она поняла это, старалась вести себя тихо, либо не попадаться на глаза, прячась по углам квартиры, либо, что было для нее более благоприятным исходом, вообще не бывать в ней пока не придет дедушка.

Как-то раз находясь на улице, она в очередной раз не хотела находиться в квартире и ждала дедушку на лавочке возле дома. Он увидел ее и вместо того, чтобы подняться вместе, они, сговорившись, решили пойти на прогулку и дошли аж до парка развлечений. Это вышло случайно, но это стал лучший день в ее жизни. Они вдвоем катались на каруселях, кормили уток в пруду и ели сахарную вату. А главное смеялись и болтали, кажется, обо всем на свете, и каждый из них был доволен и счастлив. Вернувшись домой их секрет был раскрыт, Игорек обиделся, что его не взяли с собой, а Валентина Викторовна и Светлана Владимировна рассердились на то, что Иля и дедушка не предложили Игорьку присоединиться и даже не сообщили всем куда идут. Дедушка не любил выяснять отношения, он часто прибегал к излюбленному методу – тактике молчаливого боя, если ситуация не вынуждала его действовать по-другому, конечно же. А потому он провел следующий за тактикой привычный манёвр – отступление перед всеобщим натиском. Оно выражалось в том, что он снова ушел на работу, объяснив это тем, что его вызвали, и что он не доделал свои дела. Так зачастую поступают многие мужчины, уходя от нежелательного разговора и выяснения отношений. А что сталось с Илиной? Правильно, она осталась одна на вражеской территории без союзников и поддержки. И в тот же день был выработан новый вид наказания «за непослушание» – Илина осталась без ужина.

***

– Почему так поздно? – сказала Валентина Викторовна.

– Я задержалась на кружке, – ответила девушка.

– Ах, задержалась, может ты еще куда-то заходила? – чуть сощурив глаза спросила Светлана Владимировна.

– Нет, – тихо ответила Илина, опустив глаза в пол.

Для Валентины Викторовны всегда были важны только внешние приличия, чтобы ни соседи, ни кто-либо другой не могли хоть слово плохого сказать в ее адрес. Главное было прийти вовремя домой, а не то, где была все это время девочка; опрятная одежда, а не затравленный взгляд, чистые руки – а не пустой желудок. Для Светланы Владимировны же это вообще не имело никакого значения. Она действовала так, как делала ее мать. Поэтому не могла остаться в стороне от происходящего.

В этом доме Илина чувствовала себя все такой же маленькой девочкой, какой привел ее дедушка, и с каждым годом она задыхалась в нем все больше и больше, не смея произнести в нем и слова, не говоря уже о том, чтобы просто возразить и высказать свое мнение. Со временем она научилась игнорировать лишние звуки, обращенные в ее сторону, как гневные, так и требовательные. Она перестала обращать внимание на оскорбительные слова и жесты. Если бы она могла себе позволить демонстративное действие без всяких последствий, то, пожалуй, она бы закрыла уши руками и развернувшись ушла из дома, как мечтала это сделать всякий раз, когда слышала придирки и угрозы. А так ей приходилось представлять, что кто-то другой прикладывает свои ладони к ее ушам, и тогда звуки действительно доходили до нее приглушенными, и ей становилось легче.

– Ты что опять где-то витаешь в облаках! – сказала Валентина Викторовна, – ты опоздала, мы уже поели. За праздничным столом в честь приезда Игорька. А тебя неизвестно где носило. Вот теперь оставайся без еды! Иди в свою комнату! Делай уроки.

– Привет, грачиха! – весело помахал Игорь правой рукой, держа в левой кусок пирога.

«И чего это он вернулся? Каникулы же еще не скоро», – подумала Илина, проходя мимо и ответив кивком головы в ответ.

– Маам, – растягивая слова в своей привычной манере произнес Игорь, – дай денег!

Переступив порог своей комнаты услышала Илина и подумала:

«Как всегда в своем репертуаре, теперь ясно, почему явился так быстро, видимо деньги закончились. Все прокутил, а родители не стали высылать, вот и явился лично, чтобы выжать из них хоть что-то. Знаю я его, сначала будет просить, потом угрожать, а потом обманет, скажет, что на какое-нибудь важное дело, заберет деньги и уедет обратно пропивать их с друзьями. Проходили уже такое. Всего только год как уехал из дома, а бабушка и мама считают, что он все еще слишком маленький для учебы в другом городе. И это ребята плохие ему попались, а не он им, они «бедного мальчика» сбивают с истинного пути. Знали бы они своего бедного мальчика…», – с такими мыслями Илина села за письменный стол, чтобы сделать уроки. Сегодня ей как никогда нужно было сделать много, она же пропустила занятия. И от грустных размышлений не осталось и следа, как только она вспомнила, как именно провела этот день. Не заметив как ее мысли перекочевали в сон, она положила голову на стол и крепко заснула, так и не успев открыть учебник на нужной странице.

Глава 4. Теперь точно дома

Ночью ей приснился кошмар. Она проснулась со слезами на глазах, и как это часто бывает, через несколько минут после пробуждения уже забыла, о чем был этот сон. Но неприятные впечатления все же оставили отпечаток на ее настроении.

От неудобной позы, в которой провела эту ночь, у нее онемело тело, мышцы плохо ее слушались, и она чуть не упала, попытавшись встать. Но все же, преодолев все барьеры, как внутренние, так и внешние, Илина собралась, умылась и отправилась в школу.

Учителя не стали требовать с нее объяснительную записку по поводу вчерашнего прогула, а просто справившись о ее самочувствии, продолжили свои занятия. Ей поверили еще вчера, так как она считалась примерной ученицей и была на хорошем счету у всех учителей. Весь день она думала о том, как провела вчерашний и как будет проводить сегодняшний. Ей как никогда раньше хотелось, чтобы стрелки часов быстрее пробили то время, когда она сможет уйти с занятий. Татуировка на запястье ее в этот раз не мучила, так что о ее существовании и о вчерашнем жжении она также благополучно забыла, как и о тревожном сне.

Когда, наконец, пришло время, Илина первая выбежала из класса, чем изумила всех одноклассников, привыкших к тому, что она всегда уходит последней. Сегодня ей было куда идти, сегодня ее ждали. Она чуть ли не бегом отправилась по длинному маршруту. И когда до заветной калитки осталось совсем чуть-чуть, ее накрыло чувство страха: «А что, если мне все же не будут рады? Что если ее нет дома?». От этих мыслей шаг замедлился, но она не остановилась, нет, наоборот, после небольшого замедления она стала двигаться еще быстрее, дабы прогнать нехорошие мысли, и вскоре уже стучала во входную дверь.

Дерево скрипнуло, и дверь открылась. Девушку встретили приветливая улыбка, радостный собачий лай и ароматные запахи. На столе уже стояли пирожки и разлитый чай.

– Проходи, – сказала баба Тоня, – я уже все накрыла.

– Спасибо, – сказала Илина, – я пришла, как только смогла. К ней весело виляя хвостом подошел Снежок, и Илина погладила его по голове, когда он начал вертеться под ногами. Ее страх никуда не делся, просто он стал таким маленьким рядом со Снежком, что бояться его было просто глупо.

– У вас вкусно пахнет! – радостно улыбаясь, сказала девушка.

– Сегодня я сделала особые угощения. Вот, держи, – баба Тоня протянула пирожок.

– С вишней! – воскликнула она, – Как я люблю, спасибо! Я никогда не ела того, что было бы приготовлено специально для меня.

Не замечая грустного взгляда, обращенного на нею, девушка с аппетитом съела сразу пару пирожков, запивая их чаем. Баба Тоня была поражена простыми словами по сути еще совсем ребенка. И чтобы спрятать навернувшиеся на глаза слезы, повернулась к кухонной плите, помешать еду в сковороде, чтобы накормить эту бедную девочку. Она расспрашивала о том, как прошел ее день в школе, не поругали ли дома, что пришла домой поздно, и еще много разных мелочей.

Илина была счастлива, по-настоящему счастлива, ведь дома у нее такого не было. Единственным человеком, с которым она общалась, так как сейчас разговаривала с бабой Тоней, был только ее дедушка. Только ему была интересна сама Илина, ее дела и ее желания. Но они могли так поговорить не часто, и несмотря ни на что, это были самые ее счастливые воспоминания о нем. А теперь и этот день, как, впрочем, и вчерашний, Илина причислила к самым лучшим дням своей жизни.

Одно ее тревожило и угнетало, что все это не будет длиться долго. Что таких дней возможно больше не будет. Напомнило ей об этом ее запястье, а именно черные нити, переплетенные между собой, образуя узор в виде колючей проволоки, так она говорила про них самой себе, особенно когда эти нити затягивались туже на руке, краснея.

День прошел очень быстро: за веселыми разговорами, разглядыванием фотографий бабы Тони и рассказами о жизни сначала самой бабы Тони, а затем и Илины. Она никогда и никому не рассказывала о своей жизни, то ли не хотела, чтобы ее жалели, а может все потому, что никто у нее не спрашивал подробности. Все знали только общие сведения, доступные из личного дела, а о подробностях никому не было дела. Но здесь в этой комнате на этом самом диване она могла говорить о нем, о своем прошлом, плакать и рассказывать, делиться мелочами, связывая разрозненные кусочки в единое целое. За два дня баба Тоня узнала о девочке больше, чем знали в ее собственном доме все постояльцы той квартиры, в которой она жила, вместе взятые. Илина рассказала и о встрече в автобусе, и о том, что произошло после нее, и о татуировке, и о том, почему она оказалась здесь. Ей было страшно, но она решила быть честной. Честной и справедливой, боясь потерять доверие и уважение этой женщины больше, чем собственную миссию.

Закончив свой рассказ, она не смела поднять глаза, страшась все же встретиться со взглядом старушки. И тогда баба Тоня ласково взяла ее за подбородок, заставляя поднять голову и встретиться с ней глазами. Илина боялась. Баба Тоня выжидала. И когда, наконец, девушка решилась взглянуть на нее, ожидая увидеть неприязнь или даже гнев в глазах, она была поражена, увидев в них только печаль. Печаль, сожаление и любовь. Да, любовь, ведь за эти несколько часов она успела привязаться к девчушке, такой одинокой и всеми покинутой. Привязаться и даже полюбить, не понимая, как могут люди обращаться с ней так, как она ей об этом поведала. Илина не рассказывала о наказаниях, не говорила и о немом неприятии ее, она старалась говорить только о хорошем. Но баба Тоня поняла все и без слов.

– Я рада, что успела с тобой познакомиться. Ты скрасила мои, может быть, последние дни. Я не хотела проводить остатки своей жизни в одиночестве. Да, у меня есть Снежок, но разве с ним можно вести беседу такую как сегодня? Не грусти, ты сделала хорошее дело, придя сюда. Посмотри на меня. Я счастлива. Теперь я знаю, что должна успеть сделать в оставшееся мне время, у меня появился смысл жить дальше. Открою тебе секрет: я ведь думала, что смерть кружит уже около моей постели, я не хотела вставать, не хотела что-либо делать. Только Снежок заставлял меня двигаться, я же за него в ответе и должна о нем заботиться. А он, как и я, потерял вкус к жизни. И вот вчера я решила, что нужно напоследок побаловать и себя, и моего верного товарища. И тут он нашел тебя, ты принесла в нашу темноту свет.

Слова. Как мало порой нужно для счастья. Эти слова ободрили девушку, которая не могла сдержать слез. Она считала, что после издевательств Игоря, она уже никогда не сможет плакать. Но эти два дня доказали обратное. Слезы раскаяния и счастья были иными, чем слезы злости и бессилия. А потому их резервуар был нескончаем.

Две одинокие души встретились, и, познав не только себя, но и другого, проросли завитками симпатии и дружбы друг в друга. Именно так чувствуют себя родственные души, находя свое родство в другой душе.

***

Они условились, что Илина может приходить в гости каждый раз, когда ей этого только захочется, а для девушки это означало буквально каждый день. Выходные и вовсе она проводила с утра и до вечера с бабой Тоней. Соседи были удивлены, когда стали замечать, что к одинокой женщине стала приходить незнакомая девушка. Сначала все решили, что она зашла туда случайно или по какой-нибудь программе помощи пожилым, потом к ней стали относиться подозрительно – уж слишком часто она приходила в дом старушки. Но они быстро успокоились после того, как сама баба Тоня сказала, что к ней приходит недавно приехавшая в город внучка. И к девушке стали относится по-другому: приветливо и участливо. Девушку же поразило, что с ней стали здороваться на улице незнакомые люди и интересоваться делами, просто так, без злого умысла. Сама она не поняла, как смогла так быстро завоевать доверие и вызвать симпатию местных людей, а заодно и подружиться с соседями. Этому поспособствовала баба Тоня, заставляя девушку не только разговаривать с ней самой, но и знакомиться с окружающим миром.

Илина узнала то, о чем раньше размышляла, прогуливаясь по этой улице: о семьях, живущих здесь. Та семья с двумя мальчиками – семья Ребровых: Александр Алексеевич, его сын Олег с женой Светланой и двумя внуками – Ромой и Андреем. С ними Илина познакомились первой.

Как-то во двор бабы Тони залетел мячик с улицы, мальчишки уже перелезли через забор, когда были пойманы с поличным Снежком. На лай собаки вышли баба Тоня с Илиной и, застав мальчишек, висящих на заборе, не разозлись, как того боялись ребята, а наоборот, посмеиваясь освободили узников беспощадного сторожа – Снежка. Баба Тоня пригласила их к чаю, а Илина в это время искала в кустах потерянный мяч. После небольшого чаепития, Илина довела мальчишек до дома, где встретилась с Александром Алексеевичем (после он стал просто дядей Сашей для нее, по его собственной просьбе «Не делать его старше» и называть просто дядей Сашей) и, объяснив всю ситуацию, собралась уже уйти, когда услышала:

– Эти негодники ничего не сломали? – задал, хмурясь, вопрос дядя Саша.

– Нет, нет. Они вели себя хорошо.

– Это они-то?

Хмурые брови стали подниматься, лицо разглаживаться, а рот растягиваться в улыбке. Дядя Саша рассмеялся, будто над веселой шуткой, но видя растерянный вид девушки, пояснил:

– Эти поганцы никогда не ведут себя хорошо, они просто не умеют сидеть на месте тихо хотя бы пять минут. Но за хорошее отношение, девочка, спасибо. Ты заходи, если что. Ты ведь внучка Антонины Семеновны? Будем знакомы… – сказал дядя Саша, протягивая руку, – Хорошо, что познакомились. А ты приходи к нам на чай с конфетами и бабу Тоню с собой возьми.

Передав приглашение, они не стали затягивать с походом в гости. И уже через полчаса отправились туда. Познакомившись с домочадцами этого дома, Илина направилась к мальчишкам, так как с ними она была знакома лучше. Оставшиеся на кухне взрослые завели разговор.

– Тоня, – обратился Александр Алексеевич, – кто эта девочка?

– Внучка, – ответила баба Тоня.

– Какая внучка? У тебя же нет детей? Откуда внезапно взявшаяся внучка?

– Это длинная история.

– Антонина Семеновна? У Вас все хорошо? Если Вас обманули, мы сможем Вам помочь, обратимся в органы… у Олега есть знакомые… – сказала Светлана.

– Не нужно. У меня правда все хорошо. Эта девочка моя внучка. Да, не по крови, зато по душе. – Ответила смеясь женщина.

На недоуменные взгляды этих двоих, переживавших за нее, она пояснила:

– Я еще не выжила из ума. Прошу просто поверить. Помните девочку, которая гуляла здесь по нашей улице, возвращаясь после школы домой. Я следила за ней, она каждый день проходила мимо моих окон. Мне все было интересно, кто она, почему одна и почему всегда такая грустная. Однажды, она зашла в мой дом, точнее ее пригласил Снежок. И мы познакомились. Это удивительная встреча, не думаю, что могла бы ее рассказать. Впрочем, важнее то, что она рассказала мне свою историю, а я ей свою, вот мы и подружились. Оказалось, у нее нет бабушки, а у меня внучки. Раз у нас нет никого ближе, чем мы сами, мы и решили стать друг другу родней. Я обрела близкого человека, она – семью. Так разве от этого кому-то может быть плохо?

– Но Вы не боитесь, что она с Вами играет? Что потом обманет и отберет имущество?

– Нет, не боюсь, если она сможет заполнить мои дни счастьем, я сама готова отдать все, что у меня есть. Зачем мне то, что я не смогу забрать с собой в тот мир? Я не смогу забрать с собой дом, но смогу положить в свой багаж воспоминания, хорошие воспоминания. Для меня это важнее.

– Это, конечно, твое право Тоня. Но будь осторожна.

– Вы просто должны с ней познакомиться поближе и сами все поймете.

Со двора послышались крики, и все взрослые ринулись скорее на улицу. Они застали там удивительную картину: Илина лежала на ветке большого дерева животом вниз. Того самого, возле которого пряталась в первую встречу с бабой Тоней, и тянулась рукой к ветвям. Мальчики под деревом кричали, прыгали и пытались дотянуться до свисающих веток.

– Что случилось? – спросила тетя Света, первая подбежавшая к дереву.

– Мама, мама – закричали мальчики, – Котенок… Снежок…

– Он там… на дереве…

– Снежок залаял, а он… туда… наверх… и спуститься не может.

– Иля полезла за ним…

Из суматохи слов и действий выяснилось, что Снежок погнался за котенком, тот взобрался на дерево, а спуститься самостоятельно не смог. Эту помощь решили оказать ему ребята, но Илина переубедив их, сказала, что взбирается на дерево лучше, чем они, и полезла спасать котенка сама. Тут-то и прибежали взрослые. Из-за встревоженных голосов она сама чуть не упала, но вовремя удержалась и даже смогла схватить испуганное животное. Но вот слезть с дерева оказалось не простой задачей. Под общие советы куда и как ставить ногу, а за что держаться рукой она все же смогла спуститься на землю.

Доброе сердце и отважный поступок гораздо громче слов способны показать намерения человека. Так у бабы Тони появилась внучка, а Илина стала своей на этой улице, где каждый знал друг друга и волновался за близких людей.

С семьей Смирновых, Златоушко и Кильдяскиных она познакомилась обычным способом: просто при встрече. А с семьей Гласиных у нее даже получилось подружиться, как и с Ребровыми. Дело в том, что Даша Гласина была той самой девушкой, про которую Илина хоть что-то знала, до встречи с бабой Тоней. Она жила с матерью в простом доме, возле которого росла сирень, в этом доме они проживали только вдвоем. Даша была старше Илины всего на год, и в прошлом году поступила в медицинский колледж, правда в соседнем городке. Денег в семье было немного, поэтому Вера Геннадьевна не могла позволить себе обучать дочь на платном отделении, а бюджетные места остались только в соседнем городе, где находилось профессиональное учреждение. Об этом Даша рассказала сама, когда девочки стали общаться ближе. А в ту пору, когда девушка приехала назад домой на каникулы, она и узнала про неожиданно обретенную внучку Антонины Семеновны.

Конечно, все знали, как Илина стала «внучкой» бабы Тони, но настороженность довольно быстро сменилась симпатией, после того спасения с дерева. Дети стали общаться чаще, Илина несмотря на свою сдержанность вскоре смогла стать «ребенком» в детских играх: прыгая, бегая и катаясь на велосипедах вместе с мальчишками, наверстывая, таким образом, все то, чего была лишена в детстве сама. С Дашей она познакомилась благодаря все тем же мальчишкам – девушка общалась с ребятами все их детство, так сказать, с самых пеленок. Помогала тете Свете по уходу за младенцами, потом помогала с уроками старшему, а с младшим возилась как нянечка. Ей это доставляло удовольствие, она считала их своими братьями, а они ее сестрой. Но потом ей пришлось уехать учиться, и возвращаться домой только на каникулы. Их связь была крепка, ее не могли нарушить ни время, ни расстояние. Детские сердца более гибкие, чем у взрослых, они способны быстрее принимать другого человека в свои объятия и привязываться к нему, а также отпускать с условием, что это временно. Может, поэтому они смогли так быстро принять Илину в свой круг, но не как замену Даше, а как нового друга и соратника.

Первая встреча девушек была немного неловкой, но вскоре лед между ними треснул, и они смогли подружиться. Они стали общаться чаще, когда нашли точки соприкосновения своих характеров: любовь к животным и книгам. Это было главным в их взаимоотношениях: возможность высказаться и услышать другого. Они делились своими мечтами и тайнами друг с другом. Илина была очарована рассказами о свободной жизни Даши в другом городе, а та, в свою очередь, была немало удивлена смелостью девушки в условиях ее жизни с родными позволить себе сделать татуировку, еще и на таком видном месте. Единственным секретом, который утаила от подруги Илина – было происхождение той самой татуировки на ее запястье и странной встречи, во время которой она ее получила. Не из-за страха, что та выдаст ее секрет, она скорее боялась ее реакции, и что, возможно, девушка может перестать с ней общаться, посчитав сумасшедшей, или вовсе не поверив ей.

***

Несколько месяцев пролетели незаметно. Никогда прежде Илина не чувствовала себя лучше, чем тогда. Она почти стала жить в доме Антонины Семеновны, лишь возвращаясь в ненавистную квартиру, чтобы переночевать. Для нее стало неприятным сюрпризом то, что Валентина Викторовна заставляла ее приходить домой. Она считала, что вся семья только обрадуется, если она перестанет посещать этот дом. Но все оказалось иначе. Соседи стали замечать, что девочка почти перестала возвращаться домой, и переговаривались между собой, что Валентина Викторовна «наконец-таки выжила сиротку», «не прошло и года после смерти Альберта Захаровича, а его внучку уже «сплавили», «пропадет девочка, пойдет по наклонной, раз уже и ночевать не приходит» – и все в таком духе. Не желая распространения слухов Валентина Викторовна в очередной раз устроила выговор девочке и потребовала от нее после учебы в школе возвращаться домой во время. Но на летнее время Илина, набравшись смелости, выторговала себе возможность не появляться в квартире, а жить «у подруги». Валентина Викторовна не имела ничего против этого, поэтому для убедительности она собрала сумку девочки и, разыграв спектакль, перед подъездом в виде прощания и отправки девочки в «детский лагерь», закрыла дверь и забыла о ее существовании на несколько недель.

Девятый класс и так не самое спокойное время для подростка ввиду сдачи экзаменов и определения дальнейшей судьбы, так еще и подвешенное состояние, где и на что жить после окончания школы, занимали немалое место в размышлениях Илины. Но встреча с Антониной Семеновной сняла немалый груз с ее хрупких плеч. Теперь она не боялась по поводу крыши над головой, еды на столе и возможности спокойно грызть гранит науки, чтобы хорошо сдать экзамены. Еще она более или менее представляла свои планы на ближайшее будущее: окончить девять классов, поступить в какой-нибудь колледж с общежитием, а по вечерам найти подработку и получать средства к существованию. На помощь со стороны семьи, в которой она жила все это время, она даже не рассчитывала, обременять бабу Тоню она не собиралась тем более. Но после оглашения своих планов на расспросы бабы Тони, она была удивлена реакцией, вызванной ее словами.

– Не делай глупостей, Илина. – Строго сказала женщина, редко прибегая к такому способу выражения своих эмоций. – Ты должна учиться дальше, ты же умничка, у тебя светлая голова и разумные мысли в этой самой голове, поэтому ты должна отучиться до одиннадцатого класса и поступить в университет.

– Но, баба Тоня, я не могу… если останусь еще на два года в той квартире, то я просто не выдержу…

– Я тебе помогу, чем смогу, конечно. Будешь жить со мной, будем вместе учиться и двигаться по жизни. А там дальше видно будет, поступишь куда захочешь, а не туда куда возьмут… ну согласна? Подумай хорошенько.

Эти слова заставили ее немного призадуматься, но окончательному решению поспособствовали совсем иные обстоятельства.

Глава 5. Новая встреча

– Мои поздравления… – сказал глубокий голос.

Илина вздрогнула, услышав знакомые интонацию и тембр, которые хотя и слышала в реальности всего один раз, но вспоминала бесконечное множество в своих мыслях.

Она обернулась, чтобы посмотреть на того, кто говорил, и увидела перед собой мужчину средних лет, в коричневых брюках, серой рубашке и уже знакомом ей атрибуте аксессуара – в красных очках!

Она как раз возвращалась домой к бабе Тоне после последнего экзамена. Взволнованная и одновременно опустошенная после длительных часов ожидания, а затем наступления этого дня и быстрого течения времени во время написания работы, Илина вышла из кабинета в числе первых. Ей не потребовалось много времени, чтобы сдать письменную работу, а потому не видела смысла в «отсиживании» оставшихся часов в классе. Она знала, что это ничего не изменит, если ты выучил материал, написал все задания и дважды перепроверил их. Это скорее заставит нервничать еще больше, боясь, что допустил больше ошибок, чем есть на самом деле. А раз незачем сидеть в кабинете, то значит можно с гораздо большей пользой провести его где-нибудь в другом месте. Тем более дома ее ждала баба Тоня, которая волновалась за нее, и которая не осмелилась прийти поддержать к стенам школы, как это делали многие родители ее одноклассников. Выйдя из кабинета, она встретила учителя-предметника, который спросил о самочувствии девочки, так как подумал, что она вышла раньше из-за того, что ей стало плохо. И после заверений в обратном успокоился и уже начал расспрашивать о самих заданиях, их сложности и, собственно, ее ответах. Удостоверившись, что на задания она ответила правильно, он отпустил ее и сказал, что ни в коем разе не сомневался в ней и абсолютно уверен в получении высоких баллов.

Как только она вышла из школы, к ней сразу ринулись несколько мамочек, желавших удостовериться, что их отпрыски еще находятся в стенах кабинета и пишут свои тестовые работы. Она ответила только про тех, кто оказался с ней в одном классе, про остальных же она ничего не знала. Этого оказалось для них достаточно. Так как они решили, раз она вышла первая, то значит, знает мало, и большего от нее все равно не добиться, а их детки будут «решать» до самого конца, уверенные, что умные мысли озарят в тот момент, когда готов уже отступить. Иногда так оно, конечно, и бывает, но не в данном случае.

Илина была уверена, что никого не встретит здесь, ведь единственный человек, переживающий за ее обучение, находился в этот момент дома. Она сама просила бабу Тоню остаться и не переживать за нее.

Но неожиданно ее окликнули. Не позвали по имени, а именно окликнули. Показавшийся знакомым голос поздравлял ее. Этот голос заставил остановиться и обернуться.

Мужчина иронично улыбнулся и сделал вид, будто снимает и опускает невидимую шляпу на голову в знак приветствия.

– Это Вы меня звали? – спросила она, подходя к скамейке, на которой сидел мужчина.

– Я. – Уверенно сказал он. – Забегая вперед, скажу: поздравляю с отличной сдачей последнего экзамена, по математике ты сплоховала, конечно, нужно было ставить 3, а не 2 в задаче про равнобедренный треугольник, да и еще в парочке мест. Но вот русский язык и литература – высший балл.

– Что? Откуда Вы… знаете? – спросила девушка.

– Это я так. Сказал, чтобы ты выкинула из головы лишние заморочки. Дело есть, Иля. Пора начинать практику.

– Какую практику? – Садясь на скамью рядом с мужчиной, спросила девушка.

– Я итак дал тебе отсрочку, погулять, повеселиться, познакомиться с новыми людьми, так сказать. Экзамены сдать, в конце концов. А теперь пора приниматься за работу.

– Так это Вы? ВЫ? Но ведь Вы были моложе… Вы сделали мне татуировку… Вы… баба Тоня… Но…

– Цыц! Не так быстро. Если хочешь получить ответы, задавай вопросы по одному. У меня как раз освободилось время, – сказал мужчина в серой рубашке, глядя в это время на часы на своем запястье.

Вихрь мыслей прокрутился в голове Илины, она не знала с чего лучше начать, ответ на какой вопрос интересовал ее в первую очередь. А потому спросила то, что беспокоило больше всего:

– Баба Тоня… она умрет? Я должна ее «забрать»?

– Ах, это, с чего ты взяла? – спросил мужчина, повернувшись в сторону девушки и устремив на нее свой взгляд. Теперь она могла различитьи радужку глаз, и сами эти глаза, сквозь красные линзы очков, и, что важнее, что этот взгляд означал, устремленный на нее в упор.

– Но ведь нити, они были красными… И я не могла их игнорировать , а потом, когда пришла к дому, то они стали черными и… Снежок… – хаотично, перескакивая от слова к слову, произнесла девушка. Она хотела получить ответ как можно скорее, но и страшилась получить его не меньше.

– «Нити… Дай взглянуть». И Илина протянула свою правую руку. Он взял ее в свою и начал изучать, при этом вслух проговорив: «Как интересно получилось. Да, не думал, что получится так. Сильно. Сильно». И взглянув в ее глаза, добавил: «Ты другая». Он замолчал, задумавшись над чем-то, а потом пояснил:

– Ты, конечно, не первая, кого я взял «на работу». Обычно они сами желали ее получить, и не приходилось скреплять наш договор таким образом. Лишь однажды я поставил свою отметку, это было просто пятно, мало чем отличающееся от родимого пятна, появляющегося на теле человека. Но у тебя вышло что-то совсем иное.

– Разве я сейчас спросила о татушке? – Не выдержала Илина.

– Нет, но спросишь через пару вопросов. А так я ответил на него сразу, и не нужно повторяться. Что же касается твоего непосредственного вопроса, то отвечу так: я просто выполнил обещание. Когда-то давно одна девочка просила у меня самого лучшего друга, ты понимаешь, о чем я? Нет? Она хотела иметь собаку. – Он рассмеялся тихим смехом и после небольшой паузы продолжил: но родители не позволяли привести в дом беспомощное существо. И тогда она попросила его у меня. Я обещал и вот, наконец, выполнил свое обещание.

– Но я не собака… – обидевшись, сказала девушка.

– Не собака – это точно. Но я и не обещал подарить пса, я обещал подарить верного друга. Найти родственную душу и привести тогда, когда она будет особенно нужна. Час настал, как раз подошло время дарить подарки. Ты говоришь, они были красными? – спросил он, все еще осматривая руку девушки.

– Да, и пока я не решила зайти к ней в дом, они болели и руку ужасно жгло.

– Хм, интересно.

– И это все, что Вы можете сказать?

– Я скажу лишь одно: это очень-очень интересно. – Улыбаясь, проговорил он.

Они сидели на скамье и время, казалось, стало течь по-другому. Что-то неуловимо знакомое и, в то же время, неописуемо завораживающее было в нем. Илина пыталась лучше рассмотреть своего собеседника, и как бы долго она не смотрела на него, все не могла решить для себя стоит ли ей бежать от него или стоит остаться, чтобы разгадать смысл их встречи. Взвесив все «за» и «против», она спросила:

– Так что Вы здесь делаете? Какая меня ждет работа?

– Ты помнишь нашу последнюю встречу? – немного погодя спросил мужчина.

Она кивнула, заметив при этом, что он выразился как-то странно. А потому решила уточнить:

– Разве это была не первая встреча?

Он покачал головой, но объясняться дальше не стал.

– А ты помнишь, что случилось после нее?

– Смутно, если честно. Мне сказали, что я попала в аварию и пролежала в отключке несколько дней. Если бы не татуировка, то я подумала бы, что это был просто сон. А что?

– Тогда придется объяснять все заново. Не будем повторяться в ломке дров. Что ж пойдем на задание вместе. Как говорится: практика – лучший учитель!

***

Он схватил ее за руку. Она успела только заметить его ладонь на своей руке и почувствовать какое-то движение, будто ее коснулся ветер. Подняв голову, девушка увидела перед собой иную картину, чем ту которую ожидала. Вместо двора школы и скамейки под березой, на которую присела, когда заговорила с этим странным человеком, она оказалась на крыше многоэтажного панельного дома. Мужчина убрал свою руку и показал жестом в каком-то направлении. Илина повернула голову, и увидела, что перед бордюром крыши стоит молодой человек. Он нервно теребил руки, попеременно то вытирая их о свои штаны, то делая взмахи в воздухе, производя движения то ли птицы, пытающейся взлететь, то ли пловца, решающего прыгнуть в воду.

– Что происходит? – спросила Илина у своего спутника.

– Смотри внимательно. – Ответил он.

В этот момент молодой человек взобрался на бордюр крыши и в последний раз сделав движение руками, прыгнул вниз.

Девушка, вскрикнув от испуга, побежала к тому месту, откуда он совершил прыжок. Добежав до него вплотную, она не решалась посмотреть вниз. Вместо этого повернула голову, чтобы спросить у мужчины:

– Он что… спрыгнул с крыши?

– Спрыгнул? – Да! С крыши? – Еще раз да! Тебя интересует только это? Я думал, вопросы будут посложнее, чем подтверждение очевидных фактов.

На него прыжок не произвел такого же действия, что и на Илину. А потому она решила задать другой вопрос:

– Он умер?

– А это уже ближе к сути… Хотя… Отвечу, что пока еще нет.

– Что? Как это? Ведь он только что спрыгнул с многоэтажного дома, от него не должно остаться и мокрого места. Раз мы здесь, раз ты знал, что он это сделает, почему ты его не остановил? Почему дал спрыгнуть, дал умереть?

– Во-первых, это вопрос выбора людей, что им делать со своей жизнью, я не вправе вмешиваться в их решения, так сказать, на прямую, если только это не крайняя мера. Долго объяснять, пока не время.

Произнося это, он опять взглянул на свои часы. Илина заметила, что он делал так уже дважды, произносил фразу «Еще не время» и смотрел на часы, как будто сверялся в точности с циферблатом на руке.

– А во-вторых, разве ты не видишь этого? Он указал на веревку, которая перекидывалась одним концом за бордюр, а другим была привязана к трубе, прикрепленной к стене.

– Не самый надежный способ, – сказал мужчина, глядя на конец веревки у стены, – узел слабоват, да и труба не очень крепкая, ему повезло, очень повезло, что все не сорвалось и не полетело за ним.

– Так он жив? И что это такое? – она указала на ту самую веревку.

– Роупджампинг. – Ответил мужчина. – Но он явно новичок-любитель, даже трос правильно прикрепить не смог.

– Роу… чего? – спросила Илина.

– Прыжки с высоты, новое течение, знаешь ли. Эй, ты что не слышала? Кто из нас подросток в конце-то концов?

– Меня такое не интересует.

– Да… вижу, – окинув девушку придирчивым взглядом, ответил мужчина.

Теперь Илине показалось, что перед ней стоит будто другой человек. В парке она разговаривала с мужчиной, которого можно было бы охарактеризовать как человека среднего возраста, представительного и серьезного. Он выглядел как зрелый мужчина, его могли бы принять даже за ее отца, если бы кому-то пришло в голову следить за ними. Но сейчас, такого нельзя было и предположить: ему нельзя было дать и двадцати пяти, изменилось не только выражение его лица, но и весь облик будто тоже стал моложе.

«Он, он был другой!» – пронеслось в голове девушки.

Молодой человек с живым интересом рассматривал узел троса. Он о чем-то размышлял, и как поняла впоследствии Илина, мысли эти были отнюдь не о судьбе бедного юноши. Он лишь произнес:

– Надо будет добавить в свой вишлист.

– Так что с парнем? – Отвлекла его от раздумий Илина.

– А? Как что? Умирает. – Не поворачивая головы, произнес мужчина, продолжая свое занятие.

Не дождавшись больше от него никаких слов и действий, девушка все же решилась посмотреть вниз через бордюр. Удостовериться самой в своей страшной догадке. И хотя голова ее немного кружилась от высоты, она смогла увидеть точку. Точку, а не пятно. Человека. Это немного успокоило ее, так как она поняла, что парень не потерял свои мозги на асфальте, а все еще держит их в своей черепной коробке. Но в каком виде это уже другой вопрос. Вспомнив слова, что он все же «умирает», она поняла, что что-то явно пошло не так, и обратилась вновь к своему спутнику:

– Надо помочь ему, вызвать скорую! Он все еще висит там! Мы должны его спасти!

– Должны? Уверена?

И после кивка в знак подтверждения он продолжил:

Что ж, это тоже выбор… Тогда вызывай. – Меланхолично ответил мужчина. – От криков, чтобы позвонили в скорую, она быстрее не приедет, чем от конкретного звонка. И МЧС не забудь.

Девушка достала свой телефон, чтобы набрать специальный номер. Рассказав о случившемся и повесив трубку, она смогла, наконец, выдохнуть. От всех этих невероятных событий она не могла дышать ровно, ее охватила паника и чувство, будто она сама готова свалиться сейчас через край.

– Ты бы отошла подальше, не удваивай работу спецслужбам.

В критических ситуациях люди ведут себя по-разному: кого-то парализует страх, кого-то он, наоборот, заставляет двигаться вдвое быстрее. Но и то, и другое, несомненно, оставляет отпечаток на действиях человека. Но стоит последнему увидеть рациональные действия другого человека в противовес его иррациональным, так это действует как контрастный душ – отрезвляюще. И уже первый может «взять себя в руки» и действовать более продуктивно.

Так и Илина, будто зарядившись энергией спокойствия от человека в серой рубашке, смогла отойти от края и даже начать мыслить.

– Можно вопрос?

– Давай. Нам все равно ждать еще несколько минут. – Сказал мужчина. – Скорая застряла на светофоре, через десять секунд загорится желтый. А хам справа никак не желает пропускать машину. Сегодня за рулем Степнов, а он не любитель нарушать правила – беда для висящего внизу парня. МЧСники – ребята пошустрее, они прибудут на две минуты раньше, чем должны были… Так какой вопрос?

– Откуда ты все это знаешь?

– Просто знаю теорию вероятностей. 2 к 4, что они опоздают его вовремя снять, остальное – в его пользу. Так что нам остается только ждать, каков будет исход. А уже по итогам результата будет наш черед действовать.

– Ты не ответил на вопрос.

– Я ответил так, как тебе необходимо знать. Я, конечно, могу рассказать все грамотно: хочешь услышать про теорию струн или религиозную трактовку бытия, тебе полную версию или достаточно аннотации?

– А можно суть?

– Суть? О, это конечно, это запросто. Сколько людей хотят познать самую суть вещей. Учатся десятки лет, пытаются сами что-то найти, выискивают ответы, экспериментируют. А потом как малые дети все же задают вопросы. И ведь говоришь, говоришь им, а они не запоминают, а потом спрашивают вновь и вновь. Уже который век.

– Мне не нужны секреты вселенной, расскажи только, чем ты занимаешься, кто ты такой? Что ты такое? Ты что, Бог?

– Я? Нет, конечно, зачем мне это. Столько обязанностей. Я тебе уже говорил. Я – проводник, доставщик, курьер. Не более. Хотя раньше это имело другое название, более … – Он хотел было сказать что-то еще, но услышав звук сирены, произнес, – А шансы-то увеличиваются.

– Шансы на выживание?

– Это как сказать…

Они оба проводили взглядом машину, повернувшую из-за угла соседнего здания и стали наблюдать, как она подъезжает к тому, на котором они оба сейчас находились. События стали разворачиваться стремительно: первыми подъехали спасатели, они развернули машину таким образом, чтобы было удобнее поднять выдвижную лестницу, и вскоре двое мужчин снимали парня с троса. В этот момент подъехала машина неотложной помощи и приняла парня в работу.

– Теперь пора… – сказал мужчина, – нужно сменить ракурс.

Он так же, как и в первый раз, взял ее за руку, и в доли секунд они оказались в машине скорой помощи.

Водитель завел двигатель, включил сигнальные огни, сирену и помчался вперед, давя на газ. В самой же машине медики проводили первичный осмотр. Они не обращали внимания на присутствующих, только переговаривались между собой и торопили время от времени водителя, ибо знали, что дежуривший сегодня дядя Паша был предельно аккуратен на дороге, но сейчас это скорее было его недостатком, чем достоинством.

– Кровоизлияние… ребра… закупорка… попадание крови в брюшную полость… да уж, прямо-таки суповой набор.

– Он повредил голову, у него началось кровоизлияние в мозг, – сказала старший врач бригады, – дядь Паш, жми. Иначе не довезем.

– Ты же им сказал, а они даже еще до артерии не добрались… Они тебя не слышат? – Спросила Илина, – И не видят нас?

– Нет. – Сказал мужчина. – Мы здесь не для того, чтобы повышать квалификацию врачей. Сами найдут, если, конечно, догадаются. Мы здесь, чтобы оценить ситуацию. А главное уточнить кое-что…

И он повернулся лицом к парню, лежавшему в этот момент на кушетке.

– Что тебя здесь держит? – Задал он ему вопрос.

Парень, которому на вид было не больше семнадцати лет, вдруг открыл глаза и сел. Он повернулся на звук голоса и уставился на двоих, сидящих напротив него.

– Где я? Где мой телефон? Что происходит?

– Вот она современная мода – вместо вопроса жив он или мертв? Первое, о чем он спросил – о местонахождении, а второе – об электронном девайсе. Поколение!

В этот момент произошло сразу несколько событий: дядя Паша, слушая рекомендации врача и желая быстрее проскочить сложный участок дороги, резко свернул на светофоре в тот момент, когда уже зажегся желтый свет. Несколько машин, которые успели затормозить в последнюю минуту, чуть не стали жертвами ДТП, как пояснил мужчина в серой рубашке. В самой машине из-за резкого поворота не удержалась на ногах медсестра и задела ногой капельницу, чем вырвала ее из тела парня. Лишь Илина, мужчина в сером да парень, сидящий на кушетке, не почувствовали никаких перемен, и, казалось, не обратили внимания на толчок в машине.

– Я что умер? – спросил парень.

– Нет, – сказала Илина.

– Почти, – одновременно с ней ответил мужчина.

Они переглянулись, и мужчина пояснил:

– Это все зависит от твоего решения. Так что тебя здесь удерживает?

Парень не проронил ни слова, он молча уставился на двоих посетителей, которые ждали от него чего-то. Что-то, что он не мог понять. Его будто парализовало. Он не понимал, почему оказался здесь. Постепенно в его сознании стали проникать события прошлого, относительно недалекого прошлого, а точнее события сегодняшнего дня.

– Я же все рассчитал, все подготовил. Я уверен, что сделал все правильно. Почему не вышло?

– Что не вышло? – негромко спросила Илина.

Он взглянул на нее, и, прочтя во взгляде участие, пояснил:

– Она сказала, что я трус. Говорила, что я не способен на поступки. А я способен! Я должен был доказать.

– Прыгнув с крыши? – Спросил мужчина. – Неординарный способ. В рулетке и в той больше шансов. А главное штаны чаще остаются сухими.

Парень продолжил:

– Мы спорили. Я должен предоставить доказательства своего прыжка, я снимал видео на телефон. Где он? Я должен ей отправить. Я смог. Я должен доказать, что я смог!

Медсестра быстро исправила свою оплошность. Вставила иглу обратно и заметила, что что-то не так в брюшной полости, сообщив об этом врачу, последняя начала предпринимать усиленные реанимационные действия прямо в машине.

Маневр, совершенный дядей Пашей, способствовал тому, что оставшуюся дорогу им попадались только зеленые огни, и они довольно быстро достигли своей цели – республиканской больницы №3. Парня выгрузили из машины и стремительно повезли в отделение хирургии на экстренную операцию. Все было уже подготовлено к их приезду. Оставалось только доставить самого пациента.

Когда все в быстром темпе покинули тесное пространство, в машине все же остались трое, которые будто не заметили остановки экипажа и продолжили свой разговор.

– Ты – везунчик, парень, тебя доставили на три минуты раньше, чем было запланировано, и оперирует тебя не вчерашний интерн, а вполне себе опытный врач. Так что шансы твои возрастают с каждой минутой.

– Куда они повезли меня? И почему я остался здесь? Да кто вы такие?

– А как тебе больше нравится? Можешь называть нас ангелами, можешь судьями. Что больше по душе.

– Вы вправду ангелы? – спросил парень.

Илина недоуменно взглянула на того, кого и сама не знала, как стоит называть.

– Правда? – решила уточнить она.

– Клише лучше ярлыков. – Ответил мужчина. – Если вам, людям, так проще принимать действительность, то хоть горшком назовите, ситуация все равно от этого не изменится. Так твое желание – это отправить послание некой милой барышне с твоей попыткой самоубийства? – Уточнил мужчина у парня.

– Что? Нет! Я не пытался самоубиться, самоубиваться, тьфу ты, то есть я не хотел смерти. Вы не понимаете, была задета моя гордость, я должен был доказать!

– И не нашел ничего лучше, чем спрыгнуть с крыши? Да, вот это поступок, в лучшем случае мог остаться висеть как груша на том тросе, пока кто-то из прохожих не решил бы поднять голову к небу, что бывает нечасто. В худшем, та труба полетела бы за тобой в высокий полет. Уж не знаю, как она не сорвалась. Ты хоть на курсы какие-нибудь ходил что ли по прыжкам, к примеру, ну или узлы правильно вязать?

– Я в интернете смотрел, – ответил парень. Тут его немного тряхнуло, и он сначала вытянулся в струну, а потом будто осел, и будто с ним ничего не произошло, продолжил разговор. – Я посмотрел пару видео, учился вязать узлы по ним, а потом купил веревку и решил…

– Что это было? – спросила девушка, заметив эту реакцию со стороны парня.

– А… это… его пытаются вернуть к жизни, – ответил на ее вопрос мужчина.

– Почему он тогда здесь?

– А действительно, Артем, почему ты все еще здесь?

– А где мне еще быть? – ответил парень. – Так, где мой телефон? Вы его не взяли с собой? Я должен отправить ей сообщение.

– Интересный субъект… – задумчиво проговорил мужчина. – Не вопит, что хочет жить, не пытается ринуться вслед за телом, чтобы вернуться в него, а сидит здесь и допытывается только о своем телефоне. Даже скучно. Я надеялся на что-то более интересное. Понимаешь, Иля, вот поэтому ты мне и нужна. Устал я выслушивать этот бред. Он решил себя убить, потому что она сказала, что он трус. Раньше истории были захватывающими, одна из ста обязательно была такой, что в книжках лучше не напишешь. А сейчас что: одну и на миллион такой не сыщешь. Но это все же поинтересней будет, и неординарнее что-ли, чем обычно. Поэтому и выбрал я для тебя задачку на сегодня вот эту, а не банальное: я устал от жизни.

– Что-то интересное, – вспылил парень, услышав в этом ответе только то, что его история скучна и не стоит внимания, а потому, обидевшись на эти слова, произнес: – Я жизнью рисковал, отстаивая свою позицию, доказывая, что на многое способен. А вы тут… что вы тут вообще делаете? Не даете даже достойно уйти.

– То есть ты решил все-таки умереть? – уточнил мужчина, сидящий напротив парня и смотревший сейчас на него.

– А что, могу и не умирать? – взволнованно уточнил парень.

– Ну это твое право, как говориться, – немного лениво протянул свой ответ мужчина в сером.

– Можешь уйти со мной хоть сейчас и тогда сэкономишь кучу времени врачам, которые в данную минуту пытаются тебя спасти, а можешь немного подождать…

– И что будет тогда?

– Тогда что-то будет, это же очевидно.

– Я, пожалуй, подожду… – робко произнес Артем.

Девушка взглянула на мужчину в серой рубашке и спросила его:

– Что теперь делать?

– Это твой случай, разбирайся с ним сама.

Услышала она от него ответ. А затем, обернувшись к парню, спросила:

– Так ты хочешь отправить видео своей девушке?

– Девушке? – ответил парень, грустно взглянув на нее. – Если бы это было так. Я бы ничего не доказывал, я бы не стал прыгать с этой чертовой резинкой.

– Так зачем ты тогда прыгнул, если не хотел, тем более и доказывать что-то девушке, которая и не твоя девушка вовсе? – удивилась Илина.

– Я расскажу, и ты поймешь все сама. Это произошло две недели назад. Мы увиделись с ней как раз после моего приезда домой с учебы. До этого общались несколько месяцев по интернету. А познакомились на одной общей вечеринке у моего приятеля, куда была приглашена и она. Ничего особенного в ней не было. Я даже подкатывать не стал да и вообще ее не очень хорошо запомнил. Как дурак. Вот только на следующий день она написала мне, попросила найти какую-то ее вещь с той вечеринки. Почему мне я не сразу понял. Ну да ладно, мне было несложно. Тем более, это была вечеринка моего друга. Как я понял, она дозвониться до него не смогла, поэтому и попросила меня эту вещь найти. Я связался с другом, нашел и вернул ей. При повторной встрече она оказалась приятнее, чем я запомнил. И мы начали общаться. Виделись изредка, в основном переписывались. По-дружески. Но потом она сказала, что у нее появился парень. А я был в другом городе и не мог быть рядом, быть с ней. И тут меня накрыло, я понял, что она мне нравится, сильно нравится. С ней легко общаться, и вообще, судя по фото, она стала настоящей красавицей. А когда я увидел ее через несколько месяцев, то убедился в этом сам лично. Вернувшись домой, я позвал ее гулять. Она согласилась. Видели бы вы ее! От той девчонки не осталось и следа, она стала настоящей девушкой, и все из-за него, из-за того парня!

Девушка как-то странно взглянула на Артема, рассказывающего свою историю, но комментировать его рассказ не стала. Он продолжал.

– Она вышла мне навстречу, а я даже дышать перестал, как ее увидел. Она была прекрасна, как и погода, в которую мы с ней встретились. Сначала было немного неловко, но ведь это была она, та, с которой я мог общаться часами. И как только я это понял, все стало намного проще. Мы прогуляли весь вечер, болтая обо всем, и ни о чем конкретно. Но мне не давал покоя тот факт, что у нее есть парень, я хотел знать, кто он такой. И начал расспрашивать про него, а она только улыбалась! Во мне начала расти ревность. Она будто не замечала этого. Только назвала его имя и даже показала их совместное фото. Я не знал его. Но уже ненавидел. Я захотел с ним встретиться, выяснить все обстоятельства. На что она только посмеялась надо мной и заявила, что я не способен на решительные поступки, сказала, что я не смогу ничего сделать. А я могу, я уже доказал это! Осталось только отправить видео. И она все поймет. Вы можете это сделать?

– Ну так причем здесь тогда прыжок? Мог ведь просто выяснить все, спросив ее, зачем так кардинально решать проблему? – не выдержала Илина.

– В своих сообщениях я рассказывал ей о новом увлечении моих приятелей – роуп-джампинге, и что я вряд ли на такое решусь, я же «не псих», чтобы прыгать ради адреналина. А во время нашей с ней встречи и после ссоры, которой закончился тот вечер, она бросила мне в лицо: «что я даже на такое не способен, что я не мужчина».

– Ты – не мужчина, ты – идиот, – подвел итог человек в красных очках, молчавший все время пока велась история.

Парня опять тряхнуло, и на какой-то момент он даже исчез, но скоро снова вернулся.

– Тебя так сильно не отпускает эта мысль? – немного удивленно спросил мужчина в очках. – А это уже становиться интересным! Что ж, раз ты вновь и вновь возвращаешься сюда, вместо того, чтобы быть сейчас в реанимации. Теперь ясно, что тебя не отпускает именно это. Только ты должен четко произнести: чего ты на самом деле хочешь.

Парень распрямился и твердым голосом произнес:

– Я хочу, чтобы Лена увидела мой прыжок.

– Что-то в тебе есть, парень. Так цепляться за свои принципы. Не за жизнь, а за идеалы. Давно я такого не наблюдал. Твое счастье – желание выполню я и даже готов тебе немного помочь, ну и в кое-чем в другом.

– Правда? – счастливо улыбнулся парень.

– Вот ведь идиот, рад тому, что любимая увидит его жалкие потуги впечатлить ее. Хорошо увидит твоя Лена прыжок, все увидит.

Глава 6. Было или не было

Они стояли возле многоэтажного дома. Артем, Илина и мужчина в сером.

– Где мы? – спросила девушка.

– Лучше смотри, сама все поймешь, и ты тоже смотри. Внимательно смотри. Знаешь где мы?

– Да, кажется, узнаю. Я плохо запомнил его. Но теперь точно знаю: это дом Лены. Уже вечер, так быстро наступил вечер? – спросил он.

– Не просто вечер, а тот самый вечер. Смотри и слушай. – Указал куда-то в сторону мужчина в очках.

По подъездной дорожке шли два человека, они о чем-то сильно спорили, девушка размахивала руками, а парень, напротив, сунул руки в карманы и продолжал движение в таком виде.

– Ну и кто он? – спросил Артем.

– Да тебе какая разница? Ты уже спрашивал, а я не ответила и не хочу отвечать, – рассердившись, сказала девушка.

– Я его знаю? Знаю? – повернулся к ней лицом парень.

– Откуда мне знать. Может и знаешь. Могу фото показать. Хочешь?

Она достала телефон и быстро проведя по экрану, показала его парню. На его скулах заиграли желваки, брови нахмурились, и сам его вид стал напряженным.

– Ну, знаешь его? Знаешь? Что, хотел убедиться, да? Доволен теперь? – рассмеявшись натужно, произнесла она.

– Кто он такой? Дай его номер, я с ним разберусь.

– Зачем это? Как ты разберешься? Ты с собой разобраться-то хоть можешь? Мне сказать или хотя бы самому себе признаться способен? Или даже это тебе слабо?

– О чем ты?

– Ты способен на серьезный поступок? Взять и поддаться порыву, не просчитывая каждый шаг. Быть мужчиной. Довериться, сделать первый шаг, прыгнуть в неизвестность… как твои друзья решиться на…

Они остановились у подъезда. Лицом к лицу ведя разговор друг с другом и не замечая приближения машины. Только когда их ослепил свет фар, направленный на них, они прекратили свою беседу, оборвав ее на полуслове. Молодые люди обернулись и как следует проморгавшись, взглянули на подошедшего к ним молодого человека.

– Ленка, что происходит? Кто это? – Спросил подошедший парень у девушки.

– Это Артем – мой друг, а это… – повернулась девушка к незнакомому парню, и, показав на него, представила – … Паша.

Артем пристальней вгляделся в него и не сказал больше ни слова. Девушка же вновь повернулась к Артему в ожидании. Молодые люди не стали протягивать друг другу рук для пожатия, обоюдно проявив враждебность. Молодой человек, которого представили как Пашу, в этот момент начал стягивать с себя куртку, чтобы надеть ее на Лену.

– Мы можем поговорить позже? – спросила она Артема, когда не дождалась от него ни одного слова.

– О чем тут говорить, и так все ясно. Я уже все понял, Лена. Прощай.

И развернувшись, Артем направился прочь от дома.

– Я уже все это видел, – сказал Артем, показывая в сторону удаляющегося человека – я ведь там был, разве не видно.

– Ну и почему ты ушел? – спросила Илина.

– Разве не понятно, это ее парень приехал, а я, по ее словам, всего лишь «друг».

– А это ты видел? – спросила девушка, повернувшись к паре, которая разговаривала возле подъезда.

Парень очень сердито выговаривал девушке:

– Ты что, серьезно вышла почти раздетой на улицу? Мамка давно тебе уши не надирала? Заболеть хочешь?

Девушка ничего не ответила. Она стала глядеть себе под ноги, опустив голову и плечи. Ее понурый вид остудил пыл парня, и он замолчал.

– Ты чего молчишь-то?

– Он ушел… – всхлипнув, ответила Лена. Парень развернул ее к себе так, чтобы можно было увидеть ее лицо в свете фар. И увидел, как по ее лицу текут слезы.

– Что такое? Почему плачешь? Из-за него? Что он сделал? Мне его догнать, привести, чтобы извинился? Или побить лучше? – озабоченно спросил он.

– Не стоит, если он ушел, значит, я ему не нужна.

– А ну давай, рассказывай. Ничего не понимаю.

– Мы познакомились несколько месяцев назад на вечеринке у одного парня, ты его не знаешь. Сразу говорю, правда, не знаешь. Там я увидела Артема, он мне сразу понравился, и я захотела с ним познакомиться, но побоялась это сделать. Помнишь, я тебе еще рассказывала про ту вечеринку и просила совета как это сделать? Помнишь, что ответил мне?

– Конечно, помню, я сказал, что ты можешь написать ему первая. Но причем тут…

– Вот. Я так и сделала, – перебила она, – даже придумала, что забыла там очки. Еле нашла его номер и решилась, написала. Попросила их найти. И он «нашел», представляешь. Чьи-то очки, но я сделала вид, что и правда мои. – Чуть рассмеявшись, сказала Лена. После этого мы и начали общаться, но только по переписке. Он учится в другом городе, поэтому не виделись, а он долго не приезжал повидаться. А я ради него решила изменить себя: волосы начала отращивать, краситься, да и вообще. А он и не заметил. Он ко мне, он со мной… как с незнакомкой. Вот я и придумала, что у меня парень есть.

– Решила на ревность его проверить, да? – ухмыльнулся парень.

– Да, – сказала девушка, – но он никак не отреагировал на это. А вчера приехал и позвал гулять. Я для него вот это все: прическа, платье, радовалась, что на свидание иду. Он не показал вида, что у нас свидание и про парня не стал выяснять, я даже забыла, что он у меня «есть». Так было здорово, пока он в самом конце не вспомнил про него. Я разозлилась, чего он ждал, почему молчал столько времени? А тебя, как только увидел, сразу смылся. А ведь я ждала, что он попросит меня встречаться с ним…

– Погоди, то есть он считает, что твой парень Я? Почему я?

– Ну а кто еще, ты – единственный парень в моем телефоне, чье наше совместное фото у меня есть, еще и номер телефона тоже.

– И имя «парня» тоже мое?

– Угу, – промычала девушка, плотнее укутываясь в куртку.

– Ну, ты даешь, – выдохнул парень. – Не ожидал от тебя, сестренка.

Немного помолчав, Лена задала вопрос:

– А ты чего приехал-то?

– Да мама попросила привезти ей пакеты, в которые твоя мама что-то там нагрузила. Я особо не спрашивал, сказали привезти, я и везу. Вот приехал, а оказался втянут в мыльную оперу. Ну, честное слово, прям почувствовал себя каким-то героем романа. Ты погоди плакать. Вот увидишь, примчится твой Ромео завтра же утром и будет тебя «отбивать» у парня. Ха-ха, хотел бы я на это посмотреть.

Они направились к двери и исчезли внутри подъезда.

***

– Так это ее брат? Брат? Она сама хотела со мной встречаться? Я ей нравлюсь? – опешил Артем.

– Как видишь… – сказала Илина. – Что ты сделал потом? Ты пришел к ней?

– Нет, – глухо проговорил Артем, – Ее слова меня задели, и я решил, что должен доказать, что не трус, и что я могу… сделать «прыжок». Поэтому последние две недели готовился к нему. И сегодня, наконец, его совершил.

Вдруг опомнившись, он сказал:

– Я хочу вернуть все назад, я хочу вернуться в этот день и все исправить. И побежал к подъезду, выкрикивая на ходу имя девушки. Он добежал до двери, хотел взяться за ручку и дернуть ее на себя, но у него ничего не вышло. Его рука скользнула мимо ручки и наполовину оказалась внутри двери. Он остановился, вынул руку и недоуменно уставился на нее, сжимая и разжимая пальцы.

– Что это такое? Что это значит? – спросил он.

– Ты не можешь открыть дверь и не можешь войти внутрь. Собственно, ни ты, ни она не можете – проговорил мужчина в красных очках, указывая на девушку. Мы сейчас в прошлом, и изменить его мы не в состоянии, часовой период дня закрылся, и возврата к нему нет… Мы не в том времени, чтобы что-то менять. Это все уже стало воспоминанием. Я и принес нас сюда только для того, чтобы ты увидел то, что тебе нужно, не более.

– Но зачем ты мне это показал? Если я все равно не могу ничего изменить?

– Зато ты в состоянии изменить то, что можешь – свое настоящее решение.

– Но как мне это поможет?

– Сам поймешь.

– А что с Леной? – спросила Илина, – она ждала, что ты придешь, ты ей хотя бы позвонил?

Парень печально покачал головой и произнес:

– Нет, я усиленно готовился к прыжку и собирался ей позвонить уже после того, как прислал бы ей видеоподтверждение.

– Вот ты дурак, – в сердцах произнесла Илина.

***

Вечер сменился днем. Окраска дня изменилась в считанные секунды, как, собственно, и вся обстановка вокруг. Трое человек были уже не возле двери подъезда, в которую вошла Лена, они теперь стояли возле многоэтажного здания, недавно построившегося и считавшегося в городе самым высоким на данный момент. Это было многоквартирное жилое сооружение, лишь на первом этаже которого обустроились небольшие помещения, сдающиеся в аренду. Одним из таких помещений был банк. Трое людей стояли как раз напротив двери его входа, из которого попеременно то входили, то выходили люди. Они не сторонились и не пытались обойти этих троих, казалось, на них вообще никто не обращал внимания.

Девушка стояла, попеременно поворачиваясь то в сторону двери, то в сторону своих спутников, которые будто застыли на одном месте и выжидающе всматривались в сторону перекрестка, пересекающегося с центральной улицей.

– Чего мы ждем? – спросила она.

– Момента…

Из-за перекрестка появилась фигура, на плечах которой был объемный рюкзак. Парень шел быстрой целеустремленной походкой, не поворачивая головы и не обращая внимания на окружающие звуки. Он подошел к дверям банка и чуть замедлил шаг, но потом будто наткнувшись на препятствие, обогнул его и продолжил свой путь – завернул за угол и вошел во внутренний двор. Во всяком случае, так выглядело со стороны. На деле же оказалось, что он вплотную приблизился к троице, наткнулся на одного из них, так что и он сам, и его рюкзак развернулись немного в левую сторону. В этот самый момент из полураскрытого рюкзака что-то выпало, но парень не услышал этого, погруженный в свои мысли, поэтому даже не обратил на это внимания. Он не почувствовал столкновения, а только запнулся будто о воздух, и также не обратив внимания на свои мимолетные ощущения, продолжил свой маршрут.

Буквально через минуту из здания банка вышла девушка. Она придержала дверь для выходившей вслед за ней, пожилой женщине.

– Спасибо, Леночка! Нужно еще зайти в магазин, хлебушек прикупить. Ты чего встала, пойдем, вон там светофор, скоро уже загорится зеленый. – Сказала женщина, стоящая возле распахнутых створок.

Отпустив, наконец, дверь, девушка продолжила стоять, не двигаясь, ее что-то привлекло на тротуарной плитке, и она пыталась это разглядеть, но поняв на что она смотрит, наклонилась и подняла предмет с пола. Это оказался мобильный телефон. Небольшая коробочка с чехлом серого цвета и черным экраном. Она нажала кнопку на боковой панели, чтобы посмотреть в рабочем ли он состоянии и может, если ей повезет, он будет без пароля, и она выяснит, кому он принадлежит, чтобы потом вернуть его владельцу. Она собиралась вернуться в банк и передать телефон туда, в надежде, что владелец вспомнит, где мог его обронить и вернуться за ним. Она собиралась… Но как только экран засветился, ее решение сразу изменилось. С экрана телефона на нее смотрел ее собственный портрет. На нем она улыбалась, ее глаза были счастливы. Она помнила, когда и где делала это фото. А главное кому его отправила. Но не ожидала, что на заставке экрана увидит его. Повертев телефон в руках, рассматривая его получше, она попыталась разблокировать телефон и с третьей попытки ей это все же удалось. Подтвердив тем самым для себя догадку о том, чей это телефон, она обратилась к женщине:

– Бабушка, у меня появились дела. Я должна вернуть этот телефон. Не жди меня, я буду поздно. Пока.

Она вернулась в отделение банка, чтобы посмотреть нет ли там парня, но не найдя его взглядом, она обратилась к сотрудникам, с целью узнать не заходил ли, или, быть может, выходил он несколько минут назад. Получив отрицательный ответ, она вернулась вновь на улицу. Девушка не знала куда ей идти, в какую сторону двигаться. И поддавшись своей интуиции, она повернула налево, пошла по улице, пытаясь отыскать его глазами. Потратив несколько минут на бесполезные поиски, решила все же вернуться на то место, где нашла телефон. Она ходила назад и вперед, перешла на другую сторону улицы, прошла еще несколько метров, и, заметив отражение в панорамном окне витрины, остановилась. Это было отражение того самого здания, возле которого было потеряно устройство. Что-то заставило ее обернуться, чтобы лучше рассмотреть здание все целиком. Все это время ее не покидало чувство, что что-то было не так. Она чувствовала, что должно что-то случиться, и, разглядывая строение, подняла голову, чтобы взглянуть на верхние этажи.

Вдруг она заметила какое-то движение у края крыши, и ее охватило смутное подозрение, когда на краю вновь появился человек. Нельзя было разглядеть ни как он выглядел, ни то, во что он был одет, но Лена сразу поняла, кто он – на крыше находился Артем. Ее сердце пропустило удар, а потом застучало с удвоенной силой. Девушка сорвалась с места и побежала к противоположному зданию. Вновь повернув в том же направлении, с которого начала поиски, она побежала во внутренний двор, так как знала, что проникнуть в здание и подняться на верхние этажи можно только с подъезда, то есть со входа в жилую часть дома. Забежав в открытую дверь и нажимая на кнопку вызова лифта, она молила только об одном: лишь бы успеть. Она побежала бы и по лестнице, если бы была уверена, что так доберется быстрее, но лифт уже успел открыть двери, будто ждал ее на первом этаже, и запрыгнув внутрь него, нажала кнопку последнего этажа.

Секунды были похожи на вечность, лифт, как только мог, спешил наверх, но для Лены он двигался слишком медленно. Наконец, ожидание закончилось, он раскрыл свои двери, и девушка буквально вылетела из лифта, побежав вверх по лестнице на крышу. Она не встретила на своем пути ни одного препятствия: ни остановок лифта, ни закрытых дверей.

Выбежав на крышу, ее ослепил свет, и, боясь потерять драгоценные мгновения, она крикнула, как можно громче:

– Стой! Не делай этого! Не прыгай!

Наконец, проморгавшись, она судорожно вздохнула. Так как смогла увидеть, как стоя на балке, парень застыл в нелепой позе: расставив чуть в стороны ноги, поднятые руки в положении полета птицы и с повернутой в пол-оборота головой назад в ее сторону. Он был удивлен и хотел сделать движение – выпрямиться и повернуться полным корпусом к девушке, но тут его нога чуть-чуть заскользила в сторону обрыва. Девушка вскрикнула и вновь стала убеждать его «Не делать ошибку». Наконец выпрямив тело и получив устойчивое положение, он обратился к ней:

– Ты чего кричишь, Лена? Что ты тут делаешь?

– Только не прыгай, слезай оттуда. – Плача обратилась она. – Зачем ты это делаешь? Ты что решил умереть?

Осознав, что он и впрямь стоит на не очень безопасном месте, он спустился обратно на крышу. К нему подбежала девушка с мокрыми и очень сердитыми глазами.

– О чем ты только думал? – кричала она, набрасываясь на него с кулаками, – Ты в своем уме? Зачем решил спрыгнуть?

Не ожидая такого напора от ударов ее кулачков, он пошатнулся на месте, девушка, внезапно поняв, что он все еще находится в опасном месте, подумала, что если он не прыгнул сам, то вполне может сделать это уже от ее ударов. Также неожиданно, как и начала, она прекратила свои побои и вместо этого резко схватила его за талию, крепко обнимая.

– Заачееем… – уткнувшись в грудь, взвыла она, не переставая при этом плакать.

Крепко обняв ее в ответ, он зарылся в ее волосы, вдыхая запах. Говорить ему не хотелось. Он был счастлив от того, что она здесь, что обнимает его, но слова заставили его отстранить ее от себя и задать вопрос:

– О чем ты? Не собирался я прыгать с крыши, чтобы покончить с собой, зачем мне это. Я хотел сделать прыжок с тросом, проверял веревку, вот смотри. Он указал на трос, который одним концом был прикреплен к трубе, а второй находился в этот момент на его талии. – Я собирался доказать тебе, что способен на поступок, ведь я мужчина.

– Ты – дурак, – всхлипывая, ответила она, глядя ему в глаза.

***

– Так теперь все изменилось? – спросила Илина у мужчины в сером, вытирая свои собственные глаза кулаком.

Они также стояли на крыше как и обнимающаяся парочка. Собственно, они не покидали Артема ни на миг после его столкновения с самим собой возле дверей банка. Вот только подкинули пару «моментов», чтобы эта встреча на крыше состоялась, например: выброшенный телефон, вовремя ожидающий лифт и незапертая дверь.

– Пойдем, – сказал мужчина, – мы здесь теперь лишние.

– Но я не понимаю, как так вышло, ты же сказал, что выполнишь его последнее желание, но ведь получается, что он не прыгнул и не попал в скорую, значит, не умер.

– В данный момент нет, он смог САМ изменить свое решение в этом времени, я лишь чуть-чуть придержал некоторые события. Но свое обещание я выполню: именно тебе придется выполнить его последнюю просьбу, но не сегодня. В другой раз. Идем, нас уже ждут.

– Я рада, что так произошло, – радостно ответила Илина и двинулась вслед за ним.

– Действительно?

Мужчина не улыбнулся ее замечанию, весь его облик вновь поменялся и принял вид зрелого мужчины, с которым Илина увиделась: когда? Вчера утром или сегодня утром? Из-за всех этих переживаний и перемещений ей казалось, что прошло несколько дней, а по сути всего несколько минут от начала разговора на скамейке возле ее школы и до встречи с Артемом на крыше.

Глава 7. Перекресток

Зеленый свет светофора уже начал мигать, когда вдалеке показалась машина. Она мчалась на всех порах, надеясь успеть проскочить. Не успела, загорелся желтый, но и это не остановило водителя автомобиля.

Этот перекресток всегда был местом повышенной опасности. На нем частенько застревали машины в пробке вечно спешащих людей, как пешеходов, так и автолюбителей. С одной его стороны находились жилые дома, многоэтажные здания еще старой постройки и невзрачной архитектуры, с другой раскинулись торговые ряды и оптовые базы по обе стороны улицы, так сказать, средоточие торговой артерии всего города. Вверх по улице расположилось здание местного университета – Альма-матер знаний, храм науки, и если не быть столь прозаичными, то и молодежного «брожения». В другой же стороне находилось то самое здание, с которого собирался совершить свой полет Артем – высокий жилой дом, на первом этаже которого располагался банк. В этой же стороне разместились еще несколько высотных зданий нового типа, несколько банков, пиццерия, турагентство и школа. Как видите, причин быть на ней особенно бдительными и осторожными было предостаточно!

Но лихач посчитал иначе. Приближаясь к повороту, он вместо того, чтобы скинуть скорость и нажать педаль тормоза, посчитал себя умнее остальных, и куда более везучим, а потому усилил давление на газ.

В это же время другие машины встали в свою очередь в ожидании, когда загорится зеленый.

Пешеходы ждали зеленого человечка, оповещающего о начале перехода. Студенты и продавцы, школьники и офисные работники – все ждали своего времени.

Среди них на одной из сторон улицы стояли пожилая женщина и ребенок лет семи в легком платьице с белыми бантиками на голове. Она крепко держала свою бабушку за руку, но уже пританцовывала от нетерпения, желая поскорее перейти на другую сторону улицы. И не дождавшись, когда «пойдет» человечек на светофоре, а только увидев черный экран, она шагнула с бордюра на асфальт, высвобождая свою руку из захвата. Бабушка сразу же спохватилась, стараясь не выпускать маленькую ручку, и шагнула вслед за ней.

Если что-то должно произойти, оно обязательно произойдет!

Человек и машина столкнулись. Кто может победить в этом неравном бою?

Скрежет колес. Звук удара. Оглушающая тишина на долю секунды и крики людей.

На землю упали две фигуры, машину занесло, и она врезалось в стоящий в стороне светофор.

Илина стояла ошеломленная всем происходящим. Она видела, как к двоим лежащим на земле женщине и ребенку подбежали люди. Кто-то подбежал к машине, чтобы взглянуть в каком состоянии находится водитель. И если последний смог самостоятельно приподнять голову, окровавленный, но все же живой, но, что касается бабушки и внучки, все выглядело крайне печальным. Они лежали неподвижно.

Минуты, растянувшиеся будто часы, длились мучительно долго. Никто никуда уже не спешил. Водители вышли из своих автомобилей, пешеходы столпились на асфальте. Никто не тревожил лежащих на земле людей, дожидаясь приезда скорой помощи, которую сразу же вызвали после происшествия.

И вот, когда послышались звуки сирены приближающейся машины, общее оцепенение будто бы спало. Десятки глаз высматривали карету скорой помощи, и когда она подъехала, даже немного вздохнули с облегчением. Медики разделились и поспешили к пострадавшим. Мужчину осмотрели на месте и не выявили у него серьезных повреждений. С другими же участниками аварии все было куда сложнее. Их аккуратно поместили на носилки и внесли в машину. Кто-то из прохожих осторожно спросил у медиков:

– Живы?

– Посмотрим, – сказала одна из врачей.

Машина тронулась в путь, включив сирену и проблесковые маячки.

Расположившись вновь на скамейке в реанимационной машине, Илина ждала указаний от своего спутника. Но тот молчал. Медики переговаривались между собой, реанимируя пострадавших. Одна из врачей связалась с больницей, обрисовывая состояние участников ДТП. Для мужчины, что остался в своей разбитой машине, была вызвана другая скорая, в этой везли тяжело раненных.

– Адреналин… – сказала женщина в синем костюме.

– Дядь Паш, жми, иначе не довезем! – сказала другая, обращаясь к водителю.

По пути следования скорой помощи горели зеленые огни светофоров.

***

– Что с ними? – спросила Илина у мужчины в сером костюме. Его облик оставался тем же, что и раньше: лет сорока с виду, угрюмые складки вокруг губ и хмурые брови добавляли ему еще пару лет к его нынешнему возрасту.

– Теперь вступаешь в игру ты, – сказал он жестко, не глядя на девушку.

– Что мне делать? – испуганно спросила она.

Но он остался молчаливым.

Скорая подъехала к больнице, все той же больнице – республиканской под номером 3. Носилки вынесли из машины и перетащили их на каталки, которые вскоре повезли к двери медучреждения.

Водитель дядя Паша успел только спросить у последней выходящей из салона медсестры:

– Успели? Довезли?

Она грустно покачала головой и поспешила выйти. Бывают такие моменты в работе медиков, когда само время становится их врагами. Они упорно борются с ним, буквально выгрызая малые крохи, чтобы успеть сделать еще хоть что-то, но, увы, случается, что проигрывают.

Дядя Паша грустно вздохнул и повернулся вновь к своему рулю, чтобы завести машину и поставить ее на стоянку до следующего экстренного вызова.

Илина вместе с мужчиной в сером вышли вслед за медсестрой и поспешили за ней следом. Точнее это Илина спешила, мужчина же шел размеренной походкой.

– Почему ты медлишь? Мы же так не успеем, – оглядываясь на ходу, сказала она.

– Потому что спешить уже некуда… – Ответил он.

– Как это некуда, мы должны успеть, мы еще можем все исправить!

– И как ты себе это представляешь?

Девушка остановилась, чтобы взглянуть на него. Они прошли несколько коридоров и теперь стояли в приемной, где медсестра начала оформлять карточки.

– Ну как-как, как в прошлый раз, ты можешь отмотать время назад, и мы их остановим, или лучше задержим! Нет, лучше у этого водителя машину сломаем! Точно, порежем ему все провода, чтобы он точно не смог никуда поехать!

– Это невозможно. – Устало заявил мужчина.

– Почему это невозможно? С Артемом же получилось, ты же смог все изменить. Почему же бабушке с внучкой ты помочь не желаешь.

– Их лимит исчерпан.

– Как это исчерпан? Что значит лимит исчерпан?

– Потому что их желания уже израсходованы. Мы не можем повернуть время вспять, у нас нет оснований.

– Но с Артемом ты же смог! – чуть не плача, сказала Илина.

– Хорошо, объясню по-другому, представь, что мы остановили эту пару на перекрестке, что, по-твоему, было бы дальше?

– Он бы проехал на красный и просто уехал.

– А я скажу, что он зацепился бы за бордюр, его машину бы занесло, но только теперь он врезался бы в толпу на перекрестке. Погибло бы уже не два человека, а четыре, включая водителя.

Илина ахнула и сказала в сердцах:

– Так пусть бы он тогда сам умер, а не задавил бы остальных!

Но сожалея о своих словах, произнесла:

– Я не хотела. Я вообще не хочу, чтобы кто-то умирал! А что если нам сделать так, что он вообще не сможет сесть в эту дурацкую машину? Что машина «вдруг» никуда не поедет?

– Тогда я скажу тебе, что на этом перекрестке в ту же самую минуту, произойдет другое столкновение! Легковая машина столкнется с микроавтобусом. Погибнут восемь человек.

– Боже мой! – воскликнула Илина. – Что же мы можем тогда сделать?

– Ничто ниоткуда не берется, и ничто никуда не девается! Запомни, это закон природы! – сказал мужчина, глядя Илине в глаза. – Там, где должна быть Смерть, там будет смерть. Там, где есть Жизнь, там будет жизнь. Смерть и Жизнь, по сути одно и то же, это как две стороны одной медали. Куда дунешь, тем боком она и повернется. И только одно способно повернуть эту медаль в сторону, раскачать, так сказать, этот баланс сил.

– Что же это?

– Воля! – немного помолчав, сказал он.

– Ни Жизнь, ни Смерть не вольны в своих решениях, они подчиняются известным законам природы и не могут ничего изменить самостоятельно. Лишь чужая воля способна заставить их отступить от принятого решения. И повернутся тем боком, которым им было указано.

– То есть, ты хочешь сказать, что мы сами вольны выбирать жить нам или умереть?

– О чем и речь, дорогуша. О чем и речь!

– Но как же тогда судьба?

– Как бы так объяснить, чтобы ты поняла. Судьба прописывает сценарий, но фильм каждый человек снимает свой сам, и потому каждый может слепо действовать как по ее указке, а может, если захочет, конечно, и изменить его, этот самый сценарий. В конце концов, некоторые философы прошлого вообще отказывали ей, судьбе, в каких бы то ни было силах! Ну, что-то мы увлеклись философией, если продолжим в том же духе, то скоро дойдем и до теологии.

– А что же нам делать в таком случае?

– Заняться своими обязанностями, Илина! Чем же еще заниматься во время работы? Ты действуй и представь, что меня здесь нет. А я понаблюдаю за тобой. Посмотрю, что да как, и, если надо, помогу.

– Но я без тебя не смогу! Я не знаю как! Что Я могу сделать? Может, все же отмотаешь время, и исправим, то, что еще можно?

– Мотать время назад, как ты выражаешься, это не выход. Ты не можешь, а для меня это чревато. Если я все время буду возвращаться назад, то не смогу не то, чтобы идти вперед, но и просто оставаться в настоящем. Я застряну в прошлом. И вообще, напомни-ка мне, в чем состоят твои обязанности?

– Исполнять последние желания людей, а затем приводить их к тебе.

– Верно.

– Но как мне это сделать? То есть, как исполнить желание, я же не джин и не волшебник. И как привести их к тебе, я же не знаю куда нужно идти, или как тебя позвать хотя бы, что бы ты сам пришел ко мне!

– А метка тебе на что?

– Что? Метка? Татуировка что ли? А как она мне поможет?

– Это не просто «татуировка», это твой ключ, отпирающий замки между реальностями, и переговорник со мной, на случай, когда нужно будет связаться. Если хочешь, можешь называть его мобильником, он же еще и как GPS действует. – Уже не так сурово проговорил мужчина, – а что неплохо звучит! К тому же он безотказный, не ломается и зарядки не требует. Сама знаешь, что он действует, ты же и рассказывала мне, как.

– Да, но в прошлый раз она, эта метка, будто жгла огнем всю руку, и связаться с тобой у меня не получилось, между прочим! – Обиженно проворчала Илина.

– Потому что он был еще плохо настроен. На меня не настроен. Сегодня я это исправил. А теперь вперед. Вон видишь, тебя уже ждут.

В приемной комнате стояли пожилая женщина и девочка с белыми бантиками. Они держались за руки, боясь отпустить друг друга, и смотрели выжидающе на девушку и ее спутника.

Сглатывая ком в горле, Илина подошла к ним.

– Вы видите сейчас меня? – Прошептала она.

– Да, конечно. Но где мы? – спросила женщина. – Что это за место?

– Больница… – Ответила Илина, и не смогла сказать больше ни слова.

– Ты та девочка, – воскликнула малышка в белых бантах. – Я узнала ее! Бабушка, это же она! Ты разве не узнаешь ее?

– О чем ты, моя куколка? – спросила женщина у своей внучки.

– Ну, помнишь автобус, когда мы с тобой сидели возле него. Тогда, давно еще. Это та девочка, что осталась вместе с нами ждать!

– Опять ты про тот сон, – смущенно произнесла женщина. – Ты же знаешь, что тебе это все привиделось.

– Но это было не сон! Скажи им, Илина, мне ведь это не приснилось! Ты тоже там была, как и ты бабушка. И он, – она ткнула пальчиком в стоящего рядом с Илиной мужчину. Только ты был другим, но я тебя тоже узнала!

– Хватит, Соня… – одергивала девочку, шепотом проговорила бабушка.

– Какая ты умница, значит, запомнила, – наклонившись к девочке, спросил мужчина, – все-все запомнила?

Она утвердительно кивнула ему в ответ.

– Тогда ты знаешь, что это означает и что будет дальше?

Она снова кивнула ему.

– Вот и славно. За то, что ты была такой хорошей девочкой, я могу сделать тебе небольшой подарок. Скажи, чтобы ты хотела попросить напоследок?

– А я больше не могу выбирать?

– Увы, куколка, но как в прошлый раз, так больше не получится.

– Я поняла, тогда… – она повернулась к Илине и сказала, обращаясь к ней, – я хочу, чтобы нас отвела ты.

– Соня, о чем ты говоришь… – обеспокоенно спросила бабушка. – Куда отвела?

– Ба, все хорошо. В прошлый раз за нас просила ты, сегодня мой черед. – Улыбаясь, проговорила девочка. – Я только хочу, чтобы до той двери с золотыми ручками нас отвела она. Мы с ней подружились, и с ней мне нестрашно. А ты держи меня за руку крепче, чтобы мы больше не потерялись.

Женщина не промолвила ни слова, она, итак, все поняла. Что это конец, их конец. И раз ее маленькая храбрая малышка просила ее не отпускать, то так она и сделает! Она сжала ладошку своей внучки сильнее и посмотрела выжидающе на девушку, давая понять, что готова отправиться туда, куда она укажет им путь.

Это сделал мужчина в серой рубашке и красных очках. Он жестом показал в направлении коридора, и Илина, взяв в свою левую руку другую ладонь девочки, пошла вместе с ними.

Путь, что они совершали вместе, был одновременно и близким, всего лишь до конца коридора, но и таким далеким! Их лица во время этого прохода выражали самые разные эмоции: от изумления, до радости. Они не громко переговаривались между собой, произнося попеременно: «А это ты помнишь?», «Так было весело…», «Это было удивительно». Перед глазами Илины будто протекала их маленькая жизнь: вот женщина держит на руках розовый сверток с бантиком и все никак не может оторвать своего взгляда от него; вот девочка кружится на руках у бабушки, изображая самолет; а вот они вместе бегают по лужайке; а вот еще они вместе покупают школьные принадлежности, тетрадки, ручки и линейки. Последнее, что было в череде этих замечательных воспоминаний, то, как бабушка завязывает белые бантики на волосы девочки, сетуя о том, что та не снимает ихвот уже несколько месяцев, на что девочка обещает их снять только после того, как они всей семьей отпразднуют окончание занятий в пиццерии недалеко от школы…

Пройдя весь путь до конца, они остановились возле двери с обычными круглыми ручками. Она протянула свою руку, чтобы открыть дверь, так как ни бабушка, ни ее внучка не сделали того сами.

– Вау, бабуль, они и вправду золотые. Как ты мне и говорила. Ты была права! – восторженно сказала девочка.

– Да, мой птенчик, золотые. А за ними нас ждет сад! Самый чудесный сад!

– А качели там будут?

– И качели, и все что угодно. Для тебя там будет все!

– А ты?

– И я там буду с тобой…

– Стой, отпусти их, Илина. – Сказал мужчина, тем самым останавливая девушку. – Что я тебе говорил? Не переходи черту.

Девушка замерла на месте и с сожалением отпустила маленькую ручку. Девочка на прощание обернулась, улыбаясь, чтобы помахать ей освободившейся рукой. А затем продолжила шагать дальше, на ходу задавая вопросы бабушке.

Сделав шаг назад, Илина осталась стоять теперь перед глухой стеной, окрашенной в светло-зеленый цвет. Но ни эту стену, ни тем более ее окраску она не видела перед собой, ведь перед ее глазами стояла пелена слез.

– Вот и все, девочка! – сказал мужчина в красных очках. – На сегодня это все. Возвращайся домой. Тоня уже заждалась тебя с хорошими новостями о сдаче последнего экзамена.

– Они ушли… Обе ушли… – оборачиваясь, сказала Илина. – Экзамена? Какого экзамена?

– Того, что ты сдала несколько часов назад, конечно.

– Несколько часов? – Повторила девушка. – Всего несколько часов назад. Но ведь произошло так много событий! Как это могло произойти всего несколько часов назад?

– Поэтому я и говорил тебе, что не хочу жить в прошлом. Впредь постарайся обходиться без этого. А пока у меня еще очень много работы, но ты можешь идти отдыхать. День у тебя и вправду выдался насыщенным.

Девушка осталась одна в пустом коридоре, и до нее постепенно начали доходить звуки окружающей ее действительности.

– С тобой все хорошо, деточка? – Услышала она. – Откуда ты? Ты не ранена? Или ты пришла навестить кого-то, может из палаты номер семь? Тогда приходи позже, часы приема написаны на входной двери.

Илина поняла, что это обращались к ней. И извинившись, поскорее ушла из приемной.

Запоздало она подумала, что ее снова могут видеть и слышать люди. А это значит, что она жива. Жива и может вернуться сейчас домой. В отличие от тех, кто ушел безвозвратно. Глубоко вздохнув, она посмотрела на светло-желтое здание городской больницы, развернулась и зашагала прямо, прочь от этого места.

***

«Она знала, как меня зовут!» – думала Илина. «Она позвала меня по имени, и даже сказала, что мы подружились. Но как, когда?»

… Ну помнишь автобус, когда мы с тобой сидели возле него. Тогда, давно еще. Это та девочка, что осталась вместе с нами ждать!

– Автобус… – Негромко, задумавшись, проговорила Илина. Она дошла уже до калитки дома и машинально открыла ее. На встречу к ней выбежало маленькое пушистое облачко, громко тявкая в знак приветствия.

– Здравствуй, Снежок! Как я рада, что меня выскочил первым встречать именно ты, я хоть пришла в себя от раздумий, иначе бы баба Тоня распереживалась вся, что со мной что-то случилось, и начала бы задавать много вопросов. А мне надо сначала самой во всем разобраться.

Входя в дом, она почувствовала аромат вкусно пахнувшей еды. Ей навстречу вышла женщина, вытирающая свои руки о фартук.

– Вот и ты, моя дорогая! – притягивая к себе девушку, произнесла баба Тоня.

Илина не только дала обнять себя, но и в ответ обняла эту милую женщину. В очередной раз порадовавшись, что у нее теперь есть такой человек, что с радостью ждет ее дома.

– У меня уже все готово, иди переодевайся и мой руки. Я сейчас накрою на стол.

Илина сделала как было велено, и вскоре села на кухне. Баба Тоня не спешила задавать вопросы, видя, как девочка с удовольствием ест, проголодавшись так, будто не ела много часов подряд. Но потом все же не выдержала и поинтересовалась:

– Ну как все прошло?

– Что именно? – испугавшись, что мысли отразились на ее лице, произнесла Илина.

– Экзамен… Ты же так из-за него переживала, готовилась вчера весь день до позднего вечера.

– Ах, это, – вздохнула девушка, – все хорошо, Ба. Я все сдала, не переживай. Там был один такой каверзный вопрос… И девушка начала рассказывать про все сложности заданий, которые показались ей интересными и с которыми, как ей казалось, она справилась. И ведь справилась, если верить тому мужчине в красных очках.

Баба Тоня удивилась, когда Илина назвала ее «Ба», ведь до этого она к ней ни разу так не обращалась. Девочка всегда осторожно подбирала слова, когда обращалась к ней напрямую, называя то «Мадам», что вовсе не устраивало женщину, то:

– Уж лучше зови меня «баба Тоня», как все знакомые меня называют, – сказала когда-то давно она. Так и пошло у них с тех пор.

Но вот услышать ласковое обращение: «Ба», «Бабушка», – этого ей еще не приходилось слышать. И у нее навернулись слезы на глазах. Она опустила взгляд в чашку, чтобы девочка ничего не заметила, и отхлебнула чай. Это была ее тихая радость, и она не хотела смущать ребенка своими глупыми мечтаниями и опасениями, как бы Илина не начала извиняться за то, что так ее назвала. Вернувшись опять к разговору, она сказала:

– И ты так быстро смогла все это понять? Ты такая умничка! На, съешь еще вот этот пирожок с вишней. – Протянула она ей то самое лакомство. – Ну, хорошо, а теперь иди отдыхай. Ты заслужила. Ведь спала, поди, мало. Иди, деточка, иди.

Встав из-за стола, Илина подошла к женщине, обняла ее за талию и поцеловала в щеку.

– Спасибо, бабушка, я правда пойду немного отдохну. Устала сегодня.

И отправилась в комнату, которую считала уже своей.

Глава 8. Автобус

Серое небо и мелкий моросящий дождь – все это нельзя назвать приятной погодой для прогулки. Многие обычно пытаются скрыться от такой погоды или не попадаться ей на глаза вовсе. За редким исключением кто-то отваживается совершить променад и полюбоваться окрестностями.

Резкий скрежет, и автобус снова пришёл в движение. От толчка девушка, сидевшая у окна и прижавшаяся к стеклу, резко пришла в себя, открыв глаза. Стекло было запотевшим от дыхания всех тех людей, которые находились сейчас вместе с ней в тесном пространстве. Их было не мало, но и не так много, как бывает в час пик. Все сидения были заняты, зато стоящих в салоне людей не было.

Время с 7 до 9 утра всегда было критическим временем, как для водителей, так и для пешеходов. Пробки, образующиеся в эти часы – бич не только мегаполисов с многомиллионным населением, но и небольших провинциальных городков. Это время самых занятых людей в любом городе. Ещё бы! В какое время в одном и том же месте можно одновременно увидеть все поколения людей разом, начиная от детсадовцев и заканчивая пенсионерами, проводящими свое время примерно одинаково несмотря на разницу лет и усвоенных знаний и вернувшихся к одним и тем же насущным вопросам: как ты поел и как ты поспал.

Но после 9 часов городская жизнь берет небольшую передышку вплоть до обеденного перерыва. А это значит, что до этого времени на улице минимальное количество народа, да и в транспорте его тоже немного.

Девушка вновь прижалась к окну, так как её мучила головная боль. «Когда это закончится? Я и так уже опоздала на два урока, – думала она, – не хотелось бы потом еще отпрашиваться обратно домой, если голова не пройдет».

На небе сверкнула молния, и послышался раскатистый гром.

Очнуться ей помог не только этот звук, но и толчок, а также весь тот шум, который стоял в автобусе. «Почему же так шумно?» – была ее да и многих других пассажиров естественная мысль. И она вновь закрыла глаза, увидев причину этих звуков.

… – Ну, здравствуй … – прозвучал голос мужчины.

– Я говорю привет, – прозвучала еще одна фраза, но уже чуть громче. – Я знаю, что ты не спишь. Я же здесь …

Девушка, сидевшая до этой поры в одиночестве, открыла глаза и посмотрела на своего собеседника, расположившегося рядом с ней.

В салоне автобуса разворачивались поистине боевые действия, так что шуму стояло немало. Водитель автобуса вместе с другим мужчиной средних лет выдворяли из салона местного забулдыгу, который хотел проехать «зайцем» на другой конец города. Но его фривольное обращение к даме столь же средних лет, что и мужчина, а точнее возраст было бы определить сложно, так как, назвав любую цифру обязательно можно было попасть впросак, вызвало негативную оценку у той самой пассажирки. Он, тот мужчина, испытывавший судьбу на прочность в этот день, позволил себе обратиться к ней неподобающим, по её словам, образом, добавив к этому ещё парочку, как ему казалось, лестных комплиментов. Это вызвало обратный от ожидаемого эффект, к которому он стремился, вызвав неподдельное возмущение и яркий набор слов у сей дамы. И несмотря на явные попытки расположить её внимание к себе, сделав еще один комплимент, конечно, несколько в своеобразной форме, в конце концов, возымело под собой действие. Под визги, споры и угрозы со стороны «прекрасной дамы» водителю автобуса и соседу женщины, чей бок был исколот отнюдь не хрупким локотком, общими усилиями несчастный искатель «чуда» и «прекрасного создания» был высажен на ближайшей остановке.

– Какой нахал! – выдохнула дама с заметно порозовевшими щеками, то ли от комплиментов, то ли от криков. – Сказать мне такое! «Мадам я бы не дал вам и 50!» Но мне нет 50 лет! Наблюдав всю эту картину со стороны, другие пассажиры не стали вмешиваться, решив, что если они сойдутся в рукопашной, то преимущество будет явно на стороне представительницы прекрасного пола, так как в отличие от её оппонента, кем бы он ни был, у неё было преимущество в виде острого оружия. Нет, разумеется, язык порой тоже можно причислить к колюще-режущим предметам и даже особо опасным, но в данном случае речь шла о зонтике в руках дамы. Поэтому, решив не вмешиваться в кровавую битву, пассажиры решили остаться просто сторонними наблюдателями. Но это не означает, что они были вовсе безучастны в разворачивавшихся пару минут назад баталиях, нет. Они всё прекрасно видели и слышали, и на замечание госпожи о своём возрасте тоже отреагировали, правда, тихо – всего лишь улыбнувшись или же усмехнувшись, кто как оценил это замечание. Но сделано это было так, чтобы этого не заметила та самая «прекрасная дама». Ведь никому не хочется получить колкий удар ни зонтика, ни взгляда.

– Почему ты молчал? – накинулась дама на своего соседа. – Почему ты не заступился за меня?

– Что мне было ему сказать? Ты же видела он был пьян! – оправдывался мужчина средних лет и с такой же конституцией телосложения.

– Ты мог бы поставить его на место! – не унималась женщина, – его жену здесь оскорбляют, а он сидит и молчит.

– Где же ты нашла в его словах оскорбление? Он же назвал тебя феей. Хоть кто-то назвал! – последнее замечание было сделано уже тише, но все же дошло до слуха окружающих.

На это заявление по салону прошёлся смешок, но уже более явственный, чем прежде. Побагровев от злости, а не порозовев от комплиментов, её лицо и вовсе потеряло хоть какую-нибудь привлекательность. Поняв, что не добьется от мужа извинений, она с новой силой накинулась на того, кто по её представлению был не менее виноват во всей этой ситуации, а именно на водителя:

– Почему Вы ничего не сделали! За что Вам только деньги платят? Почему Вы пускаете всякий сброд в общественный транспорт! Это Ваша обязанность следить за тем, кто едет с приличными людьми в одном месте!

– Мадам, – начал водитель, – если бы я отказывал всем людям, по вашему мнению, которым нельзя ездить в общественном транспорте, то Вы бы сейчас здесь не сидели.

– Что? Что Вы сказали? – казалось, её голос не мог стать выше того самого крика, с которым она набросилась на беднягу, пытавшимся назвать её «прекрасной», но это все же случилось. – Как Вы посмели такое сказать? Вы меня оскорбили! Я напишу на Вас жалобу! Дайте номер Вашего руководства!

Пытаясь не пасть следующим в битве с женщиной, её муж принял единственно верное решение в данной ситуации – он её поддержал. Так как знал, что следующим объектом её красноречия будет именно он.

– Как вы посмели такое сказать? – проговорил он, включаясь в игру. И чем больше говорил, тем быстрее игра превращалась в настоящую ссору. За всем происходящим на безопасном расстоянии наблюдали остальные пассажиры. Никому не хотелось выступать третьей стороной или становиться участником конфликта. Ведь как гласит народная мудрость: плохие привычки супруги перенимают друг у друга быстрее всего. Здесь можно было поддержать либо семейную пару, либо водителя. Но ни та, ни другая сторона ни у кого из собравшихся не вызывала симпатию, а по сему в разразившемся скандале никто не желал принимать участия.

– Верните наши деньги, мы выйдем здесь! – заявил мужчина, чьё лицо, как и у его супруги сделалось багровым от крика. – Вы должны нам заплатить за моральный вред, который нанесли своими оскорблениями! – Не стала упускать случая женщина, стоявшая теперь за спиной своего мужа, решившая, что раз теперь есть опора, то можно ещё и руку протянуть, то есть ещё и поиметь что-нибудь с этого случая.

– Ничего я вам не заплачу! Вы проехали почти половину пути всего маршрута! Это вы мне здесь моральный вред наносите! – заявил мужчина, отказавшийся столь быстро капитулировать.

Ссора начинала перерастать уже в драку. Внезапно женщина схватилась за верхнюю одежду водителя, чтобы заставить его обратить на нее внимание, и начала его теребить. Это сработало, и мужчина развернулся в сторону схватившей его женщины. Руки сами повело в ту же сторону, что и тело. Руль, последовав приказу сжимающих его рук, резко крутануло. Весь автобус совершил то же движение вправо. Пассажиры, находившиеся в автобусе, не смогли вовремя схватиться за поручень и начали крениться, а те, кто успели встать, не удержались на месте и стали падать. Повинуясь законам физики и не встретив сопротивления, автобус закружило. Вся нагрузка пришлась на правую сторону машины, автобус, получив импульс торможения, начал заваливаться вправо.

В салоне стояли крики, паника и ужас. Автобус совершал кульбиты переворотов. Все было вверх дном. Вещи перемещались в хаотичном порядке, как и сами люди, сорвавшись со своих мест, причиняя ущерб друг другу и ударяясь в самые неподходящие места.

Когда автобус, наконец, остановился, крики смолкли. На долю секунды воцарилась тишина. Но ее быстро сменили уже другие звуки – тяжелые вздохи и стоны боли.

Перевернувшийся автобус заблокировал выход, так как приземлился на ту сторону, куда они выходили. Люди в салоне, помятые и ушибленные, потихоньку начали приходить в себя, вставать сами и помогать тем, кому было сложно сделать это самостоятельно.

– Все целы? – спросил, высунувшийся со своего места водитель.

– Вы в своем уме! – воскликнула все та же неугомонная дамочка. – Мы перевернулись! И пострадали!

– Но это произошло по Вашей вине! – вспылил водитель. – Не надо было трогать ни меня, ни руль!

– Вы за это еще ответите, – начал говорить супруг той женщины одновременно с водителем, – мы на Вас не только жалобу, мы в суд подадим!

Ссора вновь разгорелась, но уже с новой силой, так как некоторые пассажиры вступили в диалог.

– Хватит! – воскликнул пожилой мужчина. – Достаточно! И так наломали немало дров. – Нужно выбираться отсюда, а не кричать. Прекратите все!

– Верно, – вставила свое слово пожилая женщина, – мы еще разберемся кто прав, а кто виноват. Но сейчас нам нужно всем выбраться отсюда. Скажите лучше, водитель, как это сделать.

– Я сейчас вылезу и попытаюсь разбить окно с той стороны, раз дверь заблокирована.

Он попытался, насколько это было возможно, встать на свое место и открыть окно левой дверцы машины, превратившейся теперь в люк над головой. Не сразу, но у него это получилось. Выбравшись наружу, он стал искать чем можно было выбить крепкие стекла автобуса. Вслед за ним, из той же кабины смогла вылезти еще пара человек: скандаливший мужчина, молодая девушка и парень. Все, кто смог. Остальные остались ждать в салоне.

Не найдя чем бы можно было разбить стекло, водитель подумал, что его можно просто «вынести» ногой, если немного поднапрячься. Пассажиров внутри попросили отойти, по возможности, из зоны опасности. И после некоторых усилий стекло все же удалось выбить. Через него по очереди стали вытягивать всех остальных пассажиров на свежий воздух.

Спор продолжился уже вне салона машины. Но люди, пережившие этот кошмар, устали от выяснения отношений и вскоре он утих сам собой.

– Что будем делать? – спросил мужчина.

– Нужно вызвать аварийную помощь, – сказал водитель. – Сейчас я займусь этим. Он отошел в сторону, чтобы набрать номер и вызвать специальную службу.

– Никто не ранен? – спросил другой мужчина. Это был человек средних лет в очках и деловом костюме. По всему его облику было видно, что он офисный сотрудник, и не хватало ему только кожаного портфеля с бумагами. Правда, этот атрибут тоже присутствовал, но находился сейчас в салоне.

– Моя внучка поранила ногу, – сказала пожилая женщина, указывая на рану девочки лет шести с виду. – А все этот дурацкий зонтик! Зачем было брать с собой этот предмет, да еще такой длинный и острый. – Задала она вопрос даме, которая ссорилась с водителем ранее.

– Это мое дело, зачем мне такой зонт! – отрезала она. – Извини, деточка.

И чтобы дальше не ввязываться в перепалку, отошла подальше. Мужчина, ее супруг, виновато взглянул на женщину, и, пробурчав свои извинения, отправился вслед за женой.

– Вот же люди! – выдохнула пожилая женщина, сокрушаясь. – Даже извиниться как следует не могут!

– Я не могу дозвониться до аварийки… – взволнованно сказал водитель, подходя к общей группе, стоявшей возле автобуса.

– Как это не можете, – сказал кто-то. – Связь не ловит? Возьмите мой, попробуйте с него, у меня обычно хорошо ловит. Даже здесь.

Здесь. Это понятие относительное. Но вот действительно «здесь» было местом, где связь работала действительно не так хорошо, как в любой другой точке города. Все потому, что автобус потерял управление и перевернулся не где-нибудь в городских джунглях жилых домов, а в лесополосе, окруженной со всех сторон деревьями.

Эта лесополоса была засажена в городе давным-давно, отделяя одну его часть от остальных. Когда-то в этом городке работал светотехнический завод, оказывающий не совсем здоровые, а вернее даже негативные воздействия на окружающую среду, и местными управляющими органами было принято решение «оградить» город вот таким вот защитным зеленым слоем и защитить горожан. Протяженность ее была в несколько километров. Разрезанная пополам магистралью, она пересекалась также и с дорогой общего пользования, по которой шли маршрутные автомобили, соединяя спальный район со всеми остальными районами: с центром, промзоной и другими частями города.

– Не выходит… – смущенно проговорил водитель.

– Дайте мне, – забирая назад свой телефон, сказал мужчина в костюме. Набрав какой-то номер, он стал слушать гудки в трубке. Но не услышав ни звука, удивленно взглянул на всех собравшихся, – не выходит.

Каждый, у кого с собой был телефон, взял его в руки и попытался позвонить по какому-либо номеру. Но ни у одного из них ничего не вышло!

– Черт знает, что такое! – выругался мужчина.

Всех обеспокоило то, что ни один телефон не смог ни то, чтобы дозвониться, но хотя бы пробиться сквозь тишину.

– Это странно… очень странно, – проговорила девушка, выключая телефон. – Я не смогла дозвониться даже по экстренному номеру!

– Вам не кажется, что за то время, что мы стоим здесь, не проехало ни одной машины! – вдруг сказал пожилой мужчина. – Если бы кто-то проехал мимо, обязательно бы увидел наш перевернувшийся экипаж и как минимум бы справился о нашем состоянии.

– Верно… – сказал кто-то испуганно.

– Нас бы уже спасли, если бы кто-нибудь увидел.

– Что же нам делать? – спросила взволнованно девушка.

– Давайте подождем, пока нас кто-нибудь заметит, или пока связь не восстановится, – предложил водитель.

– Вы что еще удумали! – сказала женщина с зонтиком. – Нужно конечно же позвать на помощь.

– Верно, дорогая. Хорошая мысль, – поддакнул ей мужчина, так как эта парочка присоединилась к собравшимся.

– И как Вы предлагаете это сделать? – обратился к ней водитель.

– Как-как, Вы виноваты вот и придумывайте, как будете выпутывать нас из этой ситуации.

– Почему это только я виноват?

– А кто же…

– Не начинайте снова, – не дал возобновиться этому спору пожилой мужчина. – Давайте вместе подумаем что делать.

– Нужно подождать, – предложила женщина с ребенком.

– Я думаю, что наоборот, следует пойти за помощью. – Сказал офисный сотрудник.

– Пойти за помощью?

– Да, это ведь недалеко. Тут вполне можно дойти до людей. Хоть в ту сторону, – он указал в сторону жилого массива, который скрывали деревья, – хоть в эту, – показал он уже в сторону другой части города, откуда начинался центральный район.

– Хорошая идея, – поддержал его пожилой человек, – мы можем разделиться и пойти в обе стороны, а кто первым доберется или дозвониться тот и вызовет аварийную службу.

– Мы не сможем пойти, – сказала пожилая женщина, – рана моей девочки не позволит ей долго ходить, лучше мы подождем здесь.

– Я тоже не могу оставить машину, я за нее отвечаю, – сказал водитель.

Люди начали делиться на группы, выбирая в какую сторону им стоит пойти. Женщина и ее супруг, а также парень, молчаливо наблюдавший за всем со стороны и не вмешивающийся ни во что, решили пойти в сторону спального района, потому как выразилась женщина «там она быстрее найдет отклик и сопереживание у людей, чем, если пойдет в другую сторону или вообще останется на месте.».

– Но, дорогая, ты уверена, что сможешь дойти? – грустно вздохнул мужчина от того, что надеялся, что его благоверная останется ждать, а он в тишине и спокойствии сможет отправиться за помощью. Его не так страшили расстояние и пустая дорога, как ее бесконечные придирки и жалобы, и что все это он вынужден будет слушать еще очень долго.

По той же самой причине остальная часть собрания, решившаяся уйти, выбрала другую сторону своей целью. В этой группе оказались: пожилой мужчина, офисный работник и еще одна девушка, которая тоже не вмешивалась в споры и разговоры.

– Останься, – сказала девочка, вцепившись в руку девушки. Той, что сидела сзади пожилой женщины в автобусе и ее внучки, и когда автобус перевернулся, она первая пришла им на помощь: помогла выбраться из перевернутой машины, а также, как смогла, зафиксировала рану девочки тем, что было под рукой – своей кофтой.

Обе девушки переглянулись, и одна ушла с группой в сторону центра, а вторая осталась сидеть с девочкой, успокаивая ее как может.

Глава 9. Знакомство

– Как тебя зовут? – спросила девушка, дабы отвлечь девочку с раной от пульсирующей боли.

– Соня, а тебя?

– А меня Илина, – ответила ей девушка.

– Спасибо, милая, что осталась с нами, – сказала ей женщина. – Я – Ольга Павловна. Немного боязно, знаешь ли, оставаться здесь одним.

– Но тут же остался еще и водитель автобуса, – удивилась девушка.

– Вы правы, но все же вместе как-то веселее будет, – улыбнувшись, ответила пожилая женщина.

Они расположились возле автобуса. Илина смогла забраться в салон и вернуться держа в руках небольшой плед, забытый кем-то из пассажиров, и свой рюкзак. Плед она передала женщине, чтобы та смогла его расстелить, и они все вместе уселись на него.

– Ой, ты что школьница? – спросила удивленно девочка.

– Да, – ответила ей девушка, – учусь в средних классах.

– Но ты выглядишь старше, я думала, ты уже о кончила школу. А в какую ты ходишь?

– В центральную, в ту, что у фонтана, знаешь?

– Да, знаю! – сказала девочка, – я, когда подрасту, тоже туда учиться пойду. Правда, бабушка?

– Да, куколка. В следующем году обязательно пойдешь!

– И мы будем учиться вместе! – с радостью произнесла девочка.

– Вместе не сможете, – проговорила бабушка девочки ласково, – но в одной школе точно будете.

– Как здорово! У меня теперь есть подруга в новой школе! – обрадовалась малышка.

Илина была смущена такому открытому порыву радости, что исходил от девочки, ведь они были знакомы всего несколько минут, а говорили и того меньше.

– Но почему ты не в школе, Илина? – спросила чуть погодя женщина.

– Это… ну просто сегодня такой день, мне надо было повидаться с родителями.

– Повидаться – это как? – спросила девочка.

– Сегодня день их памяти, а Светлана Владимировна не разрешила пойти навестить их после уроков. Пришлось ехать к ним с утра. Я не могла не поехать.

– Деточка… – тяжело вздохнула женщина.

– Все хорошо, я их навестила, поговорила с ними. Мне теперь легче, – сказала грустно девушка с опухшими от слез глазами. Но она быстро смогла взять себя в руки и даже улыбнуться.

– Как это, ба? Я не понимаю, – хлопая глазками, спросила Соня.

– Видишь ли, моя милая, так бывает, что не все девочки могут жить со своими папами и мамами, как ты. Что с ними произошло, Илина?

– Авария. Мне было четыре.

– А с кем ты сейчас живешь? И почему так странно выражаешься, когда говоришь о близких?

– Я живу в доме дедушки, только его не стало полгода назад, а до этого я жила с бабушкой, но тоже недолго. А Светлану Викторовну я называю так, потому что не могу назвать ее тетей, она ведь мне не тетя – она дочка Валентины Викторовны – второй жены дедушки. И сейчас я живу с ними.

– Видимо тебе нелегко приходится, – сочувственно произнесла женщина. – И всех их ты так и называешь по имени отчеству?

– Конечно, – удивилась Илина, – как я могу иначе к ним обращаться? Разве что кроме Игорька – это сын Светланы Викторовны, не дождется он, чтобы я и к нему обращалась также. Он старше меня всего на год!

Женщина сокрушенно покачала головой.

– Что-то долго, неужели никто так и не сумел дозвониться до службы? – сказал, подошедший водитель автобуса. И сел рядом с ними. – Я, конечно, попытался еще позвонить, хоть кому-нибудь. Но в ответ все одно и то же – тишина.

– Смотрите, туман, – показывая на дорогу, внезапно сказала Соня.

– И правда, – воскликнула ее бабушка, – откуда он здесь? Утро давно прошло, мы здесь сидим, судя по ощущениям, не меньше часа, и его быть уже не должно…

– Странно все это, – проворчал водитель. – Откуда может взяться туман, да еще на магистрали в такое время?

– Может он от озера? – сказала девушка. – В этом лесу я видела его, когда приходила к родным на кладбище.

– Озеро, бабушка? – спросила Соня. – Здесь есть озеро?

– Верно, здесь недалеко есть такое озеро, милая, – сказала пожилая женщина, – оно называется – «Лесное».

– Так вот откуда могло пойти испарение и появится туман, – облегченно вздохнул мужчина.

– Так вы тоже знаете его, Ольга Павловна? – спросила Илина, обращаясь к пожилой женщине.

– Конечно. На это озеро часто приезжают люди искупаться да позагорать. Оно хоть и находится в чаще леса, но от этого кажется еще более красивым.

– Но оно же возле кладбища!

– Это люди устроили кладбище возле озера, а не наоборот.

– И что никто не боится там плавать? – спросила удивленно Илина.

– А чего бояться, туда же едут, когда солнце светит, и уезжают еще до заката. Мало кто из храбрецов решается остаться с палатками на ночь. А то мало ли что будет, – напустив устрашающие нотки, проговорила женщина.

– А что будет? – вытаращив глаза, спросила шепотом маленькая девочка.

– Ничего такого, – быстро ответила бабушка. – Ничего не будет.

– А я слышал, что там тонут люди будто бы из-за того, что там обитают русалки, и, что именно они тянут людей на дно.

– Вздор! – резко возразила Ольга Павловна. – Это же озеро, внизу бьют холодные ключи, и у тех самых людей просто сводит ноги судорогой. Вот они и тонут, потому что не знают техники безопасности.

– Там что? Правда можно утонуть? – спросила Илина.

– Да, милая, поэтому нужно всегда быть осторожными, особенно в воде, и особенно, когда людей вокруг мало или их нет совсем. Никто иначе не сможет прийти на помощь.

– Мне страашноо… – проговорила девочка.

– Ну, так мы никуда и не пойдем, – сказала ей бабушка. – Нечего бояться. Мы останемся на этом месте и будем дожидаться помощи.

– Но я пить хочу, – жалобно сказала девочка.

– У меня где-то была бутылка воды, – поднимаясь на ноги, сказал водитель и пошел в сторону кабины автобуса. Вернувшись, он отдал бутылку с водой девочке, и после того, как она напилась, то же самое сделали и все остальные.

– Эх, жаль вода закончилась. Промыть бы твою рану, – вздохнула женщина. – А то как бы инфекция туда не попала.

– Да, больше воды не осталось. Надеюсь, помощь придет уже скоро.

Они остались на своих прежних местах. А время будто не торопилось, оно текло слишком медленно. Да туман, он только становился гуще. Чтобы скоротать время, они разговорились. Семен, так звали водителя автобуса, рассказал про себя и про свою жизнь: он был водителем автобуса вот уже пять лет, а до этого долгое время работал обычным рабочим на стройке. Своей семьи нет, не обзавёлся еще, но живы родители, и он им помогает, чем только может.

– Вы не представляете, чего только не случается на дороге! Я многое повидал, ко многому привык, но то, что было сегодня, это было уже чересчур. Такие дамочки, как сегодня, слава богу, попадаются редко, и я обычно не ведусь на провокации, но сегодня прямо-таки не сдержался! Это надо же такое сотворить, – показал он на перевернутый автобус, – мне же еще потом с начальством разбираться придется, как так вышло!

Ольга Павловна была уже пенсионеркой, в прошлом заслуженный учитель, теперь она занималась только своими внуками. У нее было двое сыновей, два внука и еще одна внучка – та самая Соня, которая сидела, прислонившись к бабушке, и немного дремала. Пока родители были на работе, она занималась детьми, старшие внуки были уже вполне самостоятельными, а за Соней нужен был еще присмотр, и это Ольге Павловне было только в радость!

– Меня всю жизнь окружали мальчишки, сначала двое сыновей, а потом и двое внуков. Но внучка это же совсем другое, понимаете? Нет, не понимаете. Она моя девочка, моя куколка. Я души в ней не чаю. Я их всех люблю, очень люблю. Но моя Сонечка она совсем другая!

Женщина погладила по голове девочку, и ее рука замерла. Повернувшись к ней, она потрогала ее лоб. И тот был горячий.

– Что же делать? – воскликнула она, – у нее поднялась температура!

– Нужна помощь!

– Да где же их всех носит, – сказал Семен, – что-то долго никого нет!

Он встал со своего места, чтобы взглянуть на дорогу.

– Если бы еще можно было что-то увидеть в этом тумане!

Илина тоже встала с места, чтобы сделать то же самое, но, как и водитель, не смогла ничего разглядеть.

– Если в течение пяти минут ничего не изменится, то я пойду сам звать на помощь, – сказал Семен.

– И оставите нас одних? – воскликнула Ольга Павловна.

– Девочке может стать хуже, и пора уже что-то сделать. Я не могу так больше сидеть!

Прошло пять минут и ничего не изменилось.

– Все, теперь я точно пойду! Вы оставайтесь здесь, я приведу помощь.

– Не бросайте нас! – сказала Илина.

Немного задумавшись, Семен произнес:

– Ну, хорошо, предлагаю тогда идти всем вместе. Я могу понести ребенка. А Вы сами в состоянии будете дойти?

– Да, конечно!

– Конечно. Мои старые косточки еще в состоянии передвигаться, – полушутя отозвалась Ольга Павловна, – знали бы Вы сколько мне приходилось бегать за этой неугомонной малышкой! Сейчас, правда, реже, но все-таки приходится делать это еще резво.

– Так в какую сторону пойдем? – спросила Илина.

– Предлагаю, наверное, идти в сторону центра, – сказал мужчина, – больше вероятности, что нам по пути встретиться какой-нибудь автомобиль. Да и от озера подальше, – сказал он чуть тише. Вы не подумайте, что я его там боюсь и все такое, но вот только быть близко к нему все же не хочется!

– А почему?

– Да наслушался я про него всякого. И кладбище тоже рядом. Я не суеверный, но лучше держаться подальше от такого места, я так считаю.

– И что Вы слышали? – полюбопытствовала Илина.

– Все то же самое: и про русалок, и про водяных. Эти сказки все знают, местная городская легенда. Но одно знаю точно, что в том озере и вправду всплывали трупы! Да не утопленников, как очевидно, что рано или поздно они поплывут, а вот в гробах. Представляете! У нас об этом в депо как-то рассказывали. Так что я туда даже в самый жаркий день не сунусь, нет уж! А в такой туман и подавно.

– Вы же понимаете, что это сказки? – вежливо поинтересовалась Ольга Павловна. – Вы же взрослый человек, чтобы им верить.

Семен только взглянул на своих спутниц и плюнул три раза через плечо, в том направлении дороги, которая вела в сторону озера. Он взял девочку на руки и уверенно шагнул в противоположную сторону. Пожилая женщина и школьница, подобрав свои вещи, двинулись вслед за ним.

– А расскажите еще что-нибудь, – попросила Илина. – Какие еще легенды есть в нашем городе? А то я считала, что ничего интересного у нас никогда не происходило и произойти не может. А оказывается, что может!

– Нет, не надо, у меня уже от одной истории об этом озере мурашки идут. Не хочу ничего знать! Иначе я пойду быстрее, чтобы ничего не слышать.

– Вправду, Илина, лучше не стоит. У каждого из нас есть то, чего мы боимся, и о чем слышать даже не хотим. Идти итак не просто, туман словно молоко, дальше двух шагов ничего не видно, поэтому нам лучше держаться вместе и не разделяться.

– Хорошо, я не буду больше спрашивать, – отозвалась Илина.

Так они и продолжили свой путь. Ребенок спал на руках мужчины, мужчина бодро шел впереди, бережно неся ребенка. А женщина и школьница, выглядящая чуть старше своего возраста, шли следом, не отставая и негромко переговариваясь.

Немного погодя мужчина остановился. А вслед за ним остановились и его спутники.

– В чем дело? – спросила Ольга Павловна.

– Мне кажется, там что-то движется, – неуверенно произнес Семен. – Здесь же не водится каких-то диких зверей? – спросил осторожно он.

– Кроме лис и кабанов никого замечено не было, – тихо сказала женщина.

– Что ж, это не они, – произнесла Илина, – слишком высокие.

Оцепенение спало только тогда, когда тени фигур в тумане приобрели более ясное очертание. Это были люди. Люди! Три человека, державшиеся близко друг к другу, наконец, вынырнули из густого тумана и буквально через пару шагов поравнялись с небольшой компанией, державшихся также близко друг к другу.

– Это вы! Как хорошо, – воскликнула девушка. – А мы боялись, что совсем заблудились.

– Вы вернулись, – удивленно сказала Илина.

– Значит, мы вернулись к автобусу. Слава богу! – сказал пожилой мужчина.

– Не совсем так! – ответил Семен, – мы тоже пошли в путь, чтобы найти помощь.

– О, нет, – воскликнула девушка, – значит, вы тоже потерялись, как и мы!

– Потерялись? – спросила Ольга Павловна. – Так вы не нашли людей?

– Никого, – сказал мужчина в деловом костюме, – мы плутаем по этой нескончаемой дороге уже несколько часов! Такого просто не может быть, эта дорога не настолько велика, чтобы на ней можно было заблудиться! Что-то здесь явно не так. У нас должно было уйти всего пять минут, чтобы дойти хотя бы до заправки. А вместо этого мы ходим по этой чертовой дороге уже не один час!

– Заправка? – спросила Илина. – Там может быть вода и еда. И все что нам нужно, а главное – телефон! Нам нужно пойти к ней. А далеко она отсюда?

– Не так чтобы очень…

– Да, вы правы, здесь должна быть заправочная станция, и как я о ней забыл? – удивленно произнес Семен, – нам нужно ее найти!

– Мы идем с вами! – быстро проговорил пожилой мужчина, – мы ужасно устали, и нам надоело ходить по кругу втроем. Может быть, вместе с вами у нас получится куда-то выйти или хотя бы вернуться к автобусу. Меня зовут Иван Сергеевич, кстати. Давайте хотя бы познакомимся для начала.

– Зовите меня Алексей, – представился человек в деловом костюме.

– Я Маша, – сказала девушка лет двадцати на вид.

Остальные тоже представились и после запоздалого знакомства отправились все в обратный путь, в сторону автобуса.

– Почему вы пошли в эту сторону, то есть обратно? А не дальше? – спросила Илина.

– Видишь ли, девочка, как там тебя, а вспомнил, Илина, – сказал Иван Сергеевич, – ты уж прости, что запамятовал, имя у тебя просто необычное, так просто и не запомнишь. Дело в том, что, там откуда мы пришли – туман еще более густой, чем здесь! Мы пытались пройти сквозь него, но вскоре поняли, что почти ничего не видим вокруг, даже друг друга перестали различать в этой пелене. А когда повернули назад, то более или менее туман стал рассеиваться. А потом мы наткнулись на вас. Так что там, – он указал рукой в ту сторону, откуда они пришли, – выхода нет. Нужно идти только туда, – указал он в противоположную сторону.

– То есть дороги в сторону центра нет? – уточнил Семен. – А Вы ничего больше не увидели?

Мужчины шли более кучно рядом друг с другом, обсуждая туман и дорогу. Впереди них, на полшага опережая, шла Ольга Павловна, то и дело поворачиваясь в сторону Семена, что так и продолжал нести ее внучку на руках. Впереди же шли Маша и Илина.

– А почему у тебя такое необычное имя? – полюбопытствовала Маша.

– Потому что мама назвала меня в честь отца.

– Это как? – удивленно спросил Семен, расслышавший вопрос Маши. – Илина – это же не мужское имя.

Девушка рассмеялась и пояснила:

– Папа хотел, чтобы родился мальчик, хотел, чтобы его назвали так же, как и его самого – Ильей, а родилась я – девочка, и мама придумала так, чтобы и отца порадовать, исполнив его желание и имя было бы девчачье – вот и назвали меня Илиной.

– А… Ну теперь понятно, – сказал Иван Сергеевич. Теперь точно запомнить будет проще – Илина Ильинична звучит красиво.

Глава 10. Заправка

Делегация из шести человек и одного ребенка направилась обратно в сторону места крушения их транспортного средства. И чем ближе они были к нему, тем слабее был белый туман, окружавший их со всех сторон. Это подметили все.

– Странно это все! – повторил свои слова Алексей. – Там приходилось пробираться сквозь туман и хвататься друг за друга, чтобы не потеряться. А здесь я вижу всех сразу и по отдельности.

– Что-то тут точно не так! – выразил свое мнение и Семен.

Когда вдалеке уже показался их автобус, Илина смогла разглядеть то, что по всей видимости не заметили ее спутники. А потому, указывая немного в сторону от перевернутого автобуса, она произнесла:

– А разве это не та заправка, которую все искали?

Сопровождающие ее люди, повернули головы в указанную сторону.

– Вот те на, – воскликнул Алексей, – так это же она, заправка, которую мы искали вот уж не знаю сколько часов, а она все время была рядом с местом аварии! Понятн, почему мы не нашли ее там, просто шли не в том направлении, но мне интересно почему мы не нашли ее здесь? Буквально в полусотне шагов от нас!

Ни у кого не нашлось слов, чтобы ответить на это замечание. И вся компания быстрее пошла к цели, которую искала.

Добравшаяся до нее первой, Маша схватилась за ручку и дернула дверь на себя. Но у нее ничего не вышло, дверь не поддалась и осталась на своем месте. К ней подошли остальные. И Иван Сергеевич озвучил вслух мысль, что пришла в голову каждому:

– Заперто. Мы не сможем войти.

Маша отрицательно покачала головой. Это известие неприятно удивило всех.

– Но нам нужно попасть внутрь, – сказал Семен, – у девочки уже, кажется, начался жар!

Ольга Павловна подошла ближе к внучке, чтобы проверить ее состояние, рукой дотрагиваясь до лица девочки.

– Что с ней такое? – спросил Иван Сергеевич, тоже подойдя ближе. – Я – врач, давайте я посмотрю.

– Слава богу! – воскликнула Ольга Павловна, уступая свое место мужчине возле девочки.

– Я пока осмотрю ее, а Вы, – он обратился ко всем присутствующим, – проверьте нет ли здесь другого выхода, или есть ли незапертые окна. На крайний случай, если потребуется, выломайте дверь. Думаю, в нашем состоянии нам простят то, что мы пытались ворваться внутрь силой. Нам всем просто необходимо попасть в это здание, чтобы отдохнуть и набраться сил.

Компания разделилась надвое и пошла в разные стороны от входа, чтобы быстрее найти то, о чем просил их доктор. Но встретившись у задней стены, они, обменявшись репликами, вернулись ко входу.

– Там ничего нет, – сказала Маша.

– Как это нет? – удивился Иван Сергеевич.

– Ни дверей, ни окон, – ответил Алексей. – Есть только вот этот вход, – он указал на дверь, которую дергала ранее Маша.

Решив общим собранием, что единственным выходом будет все-таки взлом, они начали обговаривать, кто же этим займется. Выбор пал на Семена, так как опыт, какой-никакой, у него уже был – он же выбил окно в автобусе. Но по случаю этого не понадобилось, ибо, не зная, как так вышло, но дверь все-таки открылась сама, точнее, ее открыла Илина.

Держась правой рукой за ручку двери, она повернулась к собравшимся и сказала:

– А тут не заперто.

– Как не заперто? – воскликнул Алексей. – Мы же пытались ее открыть и не смогли. Она была закрыта. Я сам видел, как Маша дергала ручку!

– Да какая разница, – перебила Ольга Павловна, – главное, что открыто. Идемте скорее.

Она вошла в темное здание, а вслед за ней и все остальные. Замыкала процессию Илина.

– Тут тоже никого нет, – констатировала Маша.

– Положите девочку на диванчик, кто-нибудь принесите воду, салфетки, антисептик и лекарства, вон там на полке, я отсюда вижу – вон те… – раздавал каждому поручения доктор.

Кто-то пошел за водой, кто-то за лекарствами, остальные отправились обследовать помещение. Но если нашлось все из перечисленного списка доктора, то телефон или какая-то точка связи обнаружена не была.

Доктор провел необходимые процедуры и подытожил:

– Она немного ослабла, но все будет хорошо. Она, конечно, потеряла немного крови, но рана больше не опасна, а жар я сбил. Как только она немного поспит, дайте ей шоколадку. Маленькие дети любят шоколад, так что ей должно понравиться.

– Спасибо Вам, Иван Сергеевич, – сказала, успокоенная заверениями доктора, бабушка девочки. – Как хорошо, что Вы оказались с нами!

– Ничего, ничего, все обойдется. А у Вас что? – спросил он у остальных.

– Ничего нет.

– Мы ничего не нашли.

Ответили разом несколько голосов.

– Тут даже нет никаких следов человека. Вообще ничего, заправка будто заброшена, но в ней оказалось все, что нам необходимо! – сказал удивленно Алексей.

– Только не говори, что это все странно, – сказала Маша, – это и так понятно.

– Но это действительно странно!

***

Беги! – кричал голос. – Ну же, беги!

Ноги сами сорвались с места. Кто-то дал команду, и они начали движение.

«Куда бежать? В какую сторону? Туда!»

Здесь не было дороги, здесь не было даже тропинки. Чтобы бежать необходимо было преодолевать препятствия в виде пучков сухой травы, длинных веток и, торчащих из-под земли, корней. За один такой корень её ботинок зацепился, и она рухнула вниз.

– Что же ты остановилась? – издеваясь, прозвучали слова.

Это был странный голос, он доносился вроде бы издалека, но в то же время совсем близко… очень близко.

– Я слышу тебя… Беги! Твои мысли оставляют след…

Страх сковал сердце и мышцы, лёгкие жгло огнем.

«Он близко…»

«Что же делать? Куда бежать?»

– Беги, ты же это умеешь… – издевался голос. Он был скрипучий, как несмазанная дверь в пустом доме, как шелест листвы в бурю. То тихий как стон, то громкий как раскат грома. Казалось он здесь и шепчет в самое ухо, но, в то же время, как будто издалека, с самого неба, или куда ближе – со стороны у уха.

«Мне нужно бежать!»

Ноги снова подняли неподатливое тело и вот уже набирают скорость, в лицо дует ветер, и руки, соприкасаясь с воздухом, жгут от полученных царапин.

«Этот запах, откуда он? Я его знаю?»

«Кажется, знаю. Он преследует меня. Что же это?»

«Я не могу вспомнить, я не могу вспомнить даже то, где и когда я чувствовала его раньше».

«Почему я не могу вспомнить?»

Миллион вопросов пронеслось в голове.

Ответ всего один: беги!

Она остановилась. Её дыхание было прерывистым. От боли в правом боку – она согнулась пополам, пытаясь отдышаться.

Шаг, ещё шаг… еще несколько шагов.

Она увидела ее – тропу, среди лесной чащи. Ни одна травинка не росла на ней, ни одного камня не было видно на её поверхности. Это тропа, словно гладкая змея, извивалась из стороны в сторону, вела то к одному дереву, то к другому. По краям, словно выжженная огнём, она вела за собой вдаль. Но ни одна тень не падала на нее. Сама темнота уступала ей чёрную краску, позволив вылить на себя столь много, сколько она пожелала сделать это сама.

Она ступила на нее, посчитав, что лучше пойдет по ней, чем вновь будет ранить свои части тела то о сухие ветки, то о корни деревьев.

Тропа была настолько плотная, что казалась ровной, потому как не одна сотня ног прошла по ней, оставляя свои следы.

«Я свободна!»

«Я могу идти. Наконец-то могу спокойно идти».

Вот теперь она ощутила всю боль, что разрывала её тело, и запах, тот самый запах, который она не могла вспомнить, вдруг обрёл форму и слово, и это слово – кровь.

«Я помню все! Господи, теперь я помню все!»

Она обхватила свое лицо руками и разрыдалась, дав волю чувствам, чего не делала прежде. В голове всплыла фраза, которая помогала ей прежде, но сейчас она звучала для нее скорее, как мантра: не реви, это не поможет! И голос, этот голос, что преследовал ее весь путь. Его она тоже узнала, он принадлежал ей. Ей одной. И она действительно была одна.

***

– Здесь что, нет ни одного чертова телефона? – удивился Иван Сергеевич. – Не может этого быть! Вы наверно просто плохо искали.

Он встал с колен, на которых держался возле диванчика. Оставив на нем отдыхать ослабевшую девочку с ее бабушкой.

– Илина, спасибо тебе, – проговорила Ольга Павловна.

– За что Вы меня благодарите? – спросила, сидевшая также возле дивана, Илина.

– Что не оставила нас, помогаешь, даже вот воду смогла раздобыть. Спасибо!

В стороне от них раздался еще один возмущенный возглас:

– Так проверьте сами!

– А вот и проверю, на Вас, молодых, вообще надежды нет! Все приходится делать самому!

Пожилой мужчина ушел в пустой коридор, оставив громко возмущавшихся Алексея, Семена и Машу, несправедливо обвиненных в некомпетентности.

Вернувшись через пару секунд, он остановился в дверном проеме в растерянности.

– Здесь ничего нет…

– А мы что говорили, – возмутился Алексей, – но Вы же нам не поверили. – Все сами хотели убедиться. Ну? Убедились?

Иван Сергеевич сокрушенно покачал головой в знак согласия.

– И что же нам теперь делать? – тихо спросила Маша.

Илина повернула голову в сторону Сони и Ольги Павловны. Но если одну она увидела перед собой, то другую не нашла взглядом.

– Где Соня? – вслух сказала Илина.

На маленьком диванчике, перед которым она сейчас сидела по-турецки, скрестив ноги, лежала Ольга Павловна с закрытыми глазами. Но девочки рядом с ней не было!

– Что случилось? – спросили сразу несколько человек, подходя ближе к дивану.

В этот момент открыла глаза и сама пожилая женщина.

– Что случилось? Где я? Илина? – она вопросительно взглянула на школьницу.

Все глаза были устремлены на школьницу. Растерявшись от такого пристального внимания, она смогла лишь робко ответить: я не знаю!

– А где малышка? – спросил Семен.

– Где девочка? – подошел к дивану Иван Сергеевич. – Ничего не понимаю, она же была без сознания. И где же она теперь?

Ольга Павловна ни слова не произнесла, лишь вцепилась в руку Илины крепкой хваткой. Это немного смутило остальных, так как в этом жесте проглядывался испуг пожилой женщины, и некоторые решили отойти в сторону подальше, чтобы не нервировать ее еще больше, ведь ее внучка пропала, и та, конечно, страшно за нее испугалась.

– Может, она пошла в туалет? – предположила Маша. – Очнулась и поняла, что хочет на горшок, вот встала и сама пошла его искать.

– Но здесь ничего нет! – возразил Иван Сергеевич, пришибленно повторив ту же фразу, с которой он зашел в помещение пару мгновений назад.

– Не может быть, есть тут все, вы просто невнимательно осмотрели все помещения, – проговорил Алексей.

– Илина, мне страшно, – тихо-тихо проговорила женщина, все еще крепко сжимая руку девушки.

– Может она вышла на улицу? – предположил Семен. – Давайте все еще раз осмотрим. Мы быстро найдем девочку.

Все разошлись в разные стороны: кто пошел посмотреть за прилавком кассы, кто вновь отошел в темный коридор, а кто-то направился к двери.

– Найди ее, пожалуйста, – чуть всхлипывая, жалобно произнесла женщина. – Она самый близкий мне человек.

Илина растерялась, и не зная, что ответить, похлопала женщину по руке. Но вместо того, чтобы успокоиться, глаза женщины начали наполняться слезами.

– Хорошо, хорошо, мы найдем ее, – успокаивая, произнесла Илина. – Смотрите, все ее ищут.

– Нет, найди ее ты! – упрямо сказала женщина.

Илине ничего не оставалось, кроме как повиноваться этой странной просьбе. Для этого ей пришлось подняться, и так как женщина не отпускала ее руку, то та поднялась вместе с Илиной.

– Ее нет, – раздалось от прилавка.

– Дверь заперта, – донеслось от входной двери.

– Здесь ничего нет, – проговорил вновь Иван Сергеевич.

– Найди, найди ее, – умоляя, произнесла женщина.

«Это какой-то дурдом, – подумала Илина, – какой-то страшный сон! И как я найду того, кого не могут отыскать остальные? Какое-то чудное место, ей-богу».

Она двинулась в сторону двери, и вцепившаяся в ее руку женщина последовала за ней следом.

– Что такое? – удивился Семен, глядя на их процессию.

– Она просит найти ее внучку, – пояснила Илина.

– Понятно, – удивленно глядя на крепко сжатые пальцы женщины вокруг руки Илины чуть выше локтя, протянул мужчина.

– Закрыто? – спросила Илина.

– Закрыто, – подтвердил он.

«Значит, через дверь она выйти не смогла, что же, уже легче. Помещение здесь маленькое, мы быстро ее найдем».

Она продвинулась к прилавкам с продуктами, а затем повернулась к кассе, но и там не нашла девочки. Лишь еще раз повторила просьбу пожилой женщины всем удивленным лицам, разглядывающим их процессию.

«Остается только то темное помещение. Может, вправду она отошла в поисках туалета?»

Илина прошла мимо стоящего пожилого врача, и обогнув его, не поясняя что делает и куда идет, так как не встретила с его стороны подобных вопросов, она направилась к коридору.

«А не такой он и страшный этот коридор. И даже не такой темный, как казался из угла, в котором мы ждали. Чего все так переполошились?»

– Ну, вот ты где, – обрадованно произнесла Илина, заметив фигурку в конце помещения.

– Илина? – повернув голову, произнесла девочка лет шести в белом платьице в красный горошек и с бантиками на голове.

– Ты не могла бы помочь мне открыть дверь? – спросила она, отворачиваясь обратно к стене.

– Дверь? – удивилась девушка.

Лишь подойдя ближе, она увидела, что девочка стоит возле белой двери.

– Ты не можешь ее открыть? Подожди, сейчас я тебе помогу.

Женщина, что все еще цеплялась за ее руку, захныкала, сжимая свои пальцы сильнее.

– Ай, мне уже больно! – вскрикнула Илина, – что Вы делаете?

– Не ходи туда, пожалуйста, – плача и все никак не выпуская руки, сказала женщина.

Илина растерялась и не знала, как ей стоит поступить.

– Все хорошо, милые, – сказала девочка, обернувшись к ним обеим. – Мне уже можно туда. Илина, прошу, открой мне дверь.

И девушка подошла вплотную к белой створке, схватилась за ее ручку, повернула вниз и дверь отворилась. Девочка, радостно улыбаясь, шагнула внутрь. Дверь захлопнулась слишком быстро, не дав сделать и шага остальным.

«Может, ей нужна помощь? Надо пойти за ней и проконтролировать, вдруг она не сможет обратно дотянуться до ручки, когда соберется выходить?»

– Я пойду с тобой, – рыдая, проговорила пожилая женщина, дергая ручку двери на себя. Но дверь не слушалась ее, и тогда она, умоляя, повернулась к Илине, прося и для нее открыть дверь.

Илина подошла с другой стороны, так чтобы лучше было видно, что находится внутри, и чтобы быстрее отыскать девочку глазами. Она собиралась уже повернуть ручку вниз, как услышала:

– Стой! – раздался громкий окрик. – Отпусти ручку, Илина, не открывай.

Из конца коридора вышел парень в черной футболке и серых кедах.

– Откуда ты здесь? – удивилась она, – тебя же не было с нами, когда мы сюда пришли. И еще как ты смог зайти внутрь, входная дверь же заперта?!

Молодой человек не ответил на ее вопросы, лишь жестко проговорил:

– Это не та черта, Илина, которую ты можешь переходить. Своими руками ты чуть все не испортила!

– Испортила? – непонимающе, проговорила она.

– Я хочу пойти с ней, – продолжая дергать дверь, проговорила женщина. Она вновь дернула ее на себя, но дверь не поддавалась под натиском и даже не шелохнулась с места ни на миллиметр.

Парень подошел к ним ближе, его глаза сверкали гневом и метали молнии. Девушка задрожала от испуга, отступая назад. Но потом он закрыл их на секунду, а открыв, вновь взглянул на Илину, и весь его гнев испарился, будто того и не было.

– Это моя вина, я слишком задержался. Что ты делаешь? – спросил он у женщины, которая не переставая дергать ручку, все причитала, что тоже хочет войти в эту дверь.

– Ты хочешь отправиться следом? – спросил он у нее.

– Я хочу, чтобы она была со мной, – перестав, наконец, плакать сказала женщина.

– Это будет справедливо, – задумчиво проговорил незнакомец, – вот что значит правильная расстановка слов. И раз уж в этом есть и моя вина, что я не уследил за своей работницей, то мне и исправлять ее ошибки. Стой здесь и ни шагу больше.

Парень схватился за ручку двери, повернул ее вниз и вошел внутрь, оставив дверь приоткрытой. Илина не смогла бы объяснить, что именно она увидела за ней, это было просто ЧТО-ТО. Яркое, светлое, теплое. Но как назвать все одним словом, она не знала. Но это что-то ничуть ее не напугало, наоборот, она охотно бы разглядела его поближе, если бы ей дали такую возможность. Но не успела она до конца додумать эту мысль, как дверь вновь распахнулась. Через порог шагнули парень в серых кедах и… Ольга Павловна! Но как это… как? Ведь она сейчас была рядом с ней? Ведь это она дергала эту несчастную ручку двери и плакала, что не попала туда, и вот она выходит оттуда! Как это возможно?

Не поверив, она взглянула в сторону, желая удостовериться, что рядом с ней сейчас стоит заплаканная Ольга Павловна, но не увидела ее там! На том месте стояла… Соня! Она стояла, размазывая сопли по лицу, и протягивала руки к вошедшей женщине. Бабушка, что вышла за порог светлой комнаты, протянула к девочке свои руки и заключила ее в объятья, крепко прижимая к себе.

– Но как это? – спросила Илина. – Как это возможно? Ведь это Соне я открыла дверь, а Ольга Павловна пыталась войти, но не смогла, но никак не наоборот… Как же это?

– Я боялась, что ты ушлааа, что ты оставила меня однууу, – протягивая окончание фраз, говорила девочка дрожащим от слез голосом.

– Ну, куда я без тебя пойду? Я тебя не брошу, моя куколка! – обнимая ребенка, шептала женщина. – Я же обещала, что это я буду завязывать твои бантики по утрам.

– Это и есть то, что Вас не отпускает? – произнес спокойно парень, стоящий рядом и разглядывающий эту встречу без каких-либо эмоций.

– Да, – повернула свое заплаканное лицо женщина, – позвольте нам обеим пройти через это.

– Ваша воля, – сказал парень, – к этому я могу добавить еще пару-тройку месяцев, до нашей следующей встречи при условии, конечно, и он чуть нагнулся, чтобы быть лицом к лицу с девочкой, – что эта девочка будет хорошо себя вести. А выпрямившись в полный рост, он, глядя на пожилую женщину, добавил: обе девочки.

Они кивнули ему в знак согласия. Илина стояла рядом, не вступая в разговор, так как не понимала, что происходит.

– Идемте, – сказал парень, – я вас чуть-чуть провожу.

Ольга Павловна отпустила Соню на пол, и они быстро сцепились друг с другом руками, боясь, что иначе их разлучат. А после затравленно посмотрели то на него, то на Илину.

– Хорошо, хорошо, – развеселился парень. – Так и быть, если вам так будет спокойней, пусть впереди идет она.

И повернувшись в сторону Илины, он сделал приглашающий жест, в противоположную сторону от двери, в сторону, где было большое помещение заправочной станции, и где они оставили остальных своих спутников, давая знак, чтобы та пошла первая.

Ей не оставалось ничего иного, как повиноваться этому жесту и идти впереди процессии первой. Шагая по коридору, она услышала короткий диалог:

– А что там было, бабушка? Что ты увидела?

– Тише, куколка. Не сейчас, – ответила ей женщина.

– А что там было интересного? Куда ты попала? Это были аттракционы, я так хочу на карусель и на лошадок… Или там были… Там был кто-нибудь? Тебя кто-нибудь ждал? Кто-нибудь играл с тобой? Ты играла без меня?

Чуть переждав поток вопросов, она все же ответила:

– Да, меня там ждал папа. Он, наконец, выполнил свое обещание: мы катались на карусели.

– Папа? Мой папа?

– Нет, милая, мой.

– А качели? Там были качели?.. Лошадки были?

Звук голосов стих, когда Илина увидела помещение, в котором на прежних местах оставались, как и раньше, все те же лица: Алексей возле двери, Маша и Семен около прилавка и Иван Сергеевич чуть дальше от входа в маленький коридор. Она вышла на свет, как вдруг все обернули к ней свои лица.

– Дверь заперта, – как-то странно произнес Семен.

Глава 11. Застряли

– Что? Заперта? – удивилась Илина.

«Как она может быть заперта, когда вот «он» здесь», мысленно указывая на парня в черной футболке, она повернулась назад, чтобы взглянуть на него. Но, только собираясь произнести эту фразу вслух, как ее язык отказал ей повиноваться. А дело было в том, что за своей спиной она не увидела ровным счетом ничего. Позади нее ничего и никого не было! Даже того самого маленького коридора, по которому она прошла всего несколько мгновений тому назад.

«Как такое возможно!» – встревожилась девушка.

– Что вы все здесь застряли? – сказала Маша, – давайте придерживаться нашего плана: берем воду, еду и идем дальше искать людей.

– А-а, – удивленно вымолвила Илина.

– Верно, – подтвердил Иван Сергеевич, – мы непозволительно долго здесь задержались, столько времени прошло впустую.

Все, будто очнувшись, начали движение. Семен подошел к прилавку и стал помогать складывать съестные припасы в пакеты Маше и Алексею. Иван Сергеевич расположился у полок с медикаментами, разглядывая их содержимое и откладывая то, что он считал необходимым.

«Да что здесь происходит?» – подумала Илина.

– Да что здесь…

Вопрос, который хотела задать Илина вслух, был прерван на полуслове.

– Ну, все собрали? – спросил Иван Сергеевич, – тогда в путь. Не знаю, как долго нам придется идти, поэтому берем только необходимое, и оставляем все тяжелое.

– Мы все собрали, – ответил Алексей.

Все двинулись в сторону двери. Первым возле нее оказался Семен, он схватился за ее ручку и… входная дверь осталась на месте.

– Заперто… – произнес Семен. – Снова… Черт знает, что такое!

– Дайте я, – сказала Маша, проходя вперед и хватаясь за ручку.

– Бесполезно, – проворчал Семен.

Несколько секунд Маша дергала ручку из стороны в сторону, но у нее тоже ничего не вышло. После ее попыток к двери подошел Иван Сергеевич, но ни смотря на ворчание всех остальных о бесполезности сего мероприятия, дверь все же не поддалась на уговоры доктора.

– Что ж я так понимаю, что мы все-таки застряли здесь, – констатировал Иван Сергеевич.

Мало-помалу они разошлись в разные стороны от двери. Все были подавлены, потому как не понимали, что же им, собственно, теперь делать? Уйти отсюда сами они не могут, поэтому им остался всего один выход из сложившейся ситуации: ждать. Ждать пока их найдут, и смогут открыть эту непослушную дверь.

Илина вернулась на свое прежнее место – на диван, Иван Сергеевич прошествовал за ней и тоже уселся на мягкую обивку. Маша прошлась по периметру заправочной станции, но не найдя ни одного угла, где ее могло бы что-то заинтересовать, повернула в сторону дивана. Семен направился к прилавку и стал искать по ее полкам.

– Что ты там ищешь? – спросил его Алексей.

– Сигареты, – ответил Семен, – страсть как курить хочу.

– А у тебя своих нет что ли?

Оторвавшись от поисков, Семен резко обернулся и произнес:

– Я не курю. Бросил лет пять назад, но весь этот день просто напрашивается на то, чтобы я закурил, да еще боюсь одной пачкой дело не ограничится. Да куда они их запрятали, обычно все в доступном месте должно находиться, – возвращаясь к поискам, проворчал Семен.

– Ну, ищи, ищи, – ответил ему Алексей, – тебе мало того, что ты уже натворил! Тебе хочется завершить свое дело, убийца? Только если найдешь, запомни, что в помещении я курить запрещаю.

– Убийца? – удивился Семен, отрываясь от своего занятия, – Что это значит? И… запрещаешь? Ты мне… запрещаешь? Да кто тебя спрашивать-то будет?

– А вот и запрещаю! – начал кипятиться Алексей, – это внутреннее помещение, здесь курить запрещено! Ты нас всех угробишь тут. И еще я не выношу запах табака, так что придется тебе перетерпеть, либо идти на улицу и курить там. Ах да, я и забыл, что выхода нет, и двери захлопнулись, поэтому ничего у тебя не выйдет!

– Да это у тебя ничего не выйдет! – вспылил Семен, выходя из-за прилавка и хватая Алексея за грудки, – я дал обещание, что до смерти не возьму ни одной сигареты больше в рот, но сегодня я нарушу свое слово, и никто мне не помешает, никто. Слышишь? Особенно, такой как ты!

– Такой, как я? Это какой же такой? – воскликнул Алексей, уязвленный подобными словами, хватаясь в свою очередь за рубашку Семена.

– Напыщенный, чванливый, весь такой важный… индюк! Тьфу на тебя!

–Хватит! Перестаньте! – послышались возгласы со стороны диваны.

Семен и Алексей посверлили друг друга еще немного взглядами, но затем расцепили свои руки и разошлись по разным сторонам. Семен продолжил свои поиски, а Алексей отошел к собравшимся у дивана людям.

– Что там произошло? – спросил Иван Сергеевич.

– Этот тип, этот, этот, у меня просто слов не хватает его описать, он назвал меня индюком, Вы представляете! – негодовал Алексей.

Девушки рассмеялись этому заявлению, что еще больше уязвило Алексея. И он обиделся в свою очередь уже на них.

– Только в этом толика правды есть, Алексей. Ты сейчас нахохлился прямо как индюк, я бы даже сказал, скорее, как гусь, – весело проговорил доктор. – Но почему он назвал тебя индюком?

Неохотно, но молодой человек все же ответил:

– Все из-за того, что я запретил ему курить в помещении.

– Что? Курить? – воскликнул Иван Сергеевич. – Он собрался курить в этом замкнутом пространстве, где невозможно отрыть ни одной щелочки для свежего воздуха, да еще и рядом с заправочными колонками? Он что совсем ума лишился?

Алексея несколько успокоило это заявление доктора. И когда к их группе подошел Семен, то с удовольствием выслушал, как уже в свою очередь Иван Сергеевич распекает водителя, прибавляя ко всему еще и сведения о вреде курения для здоровья. Семен тоже в долгу не остался и высказал пару ласковых о том, что он думает обо всем этом.

– Да на кой черт я вообще пошел с вами, – закончил он свою речь. – Я должен был оставаться возле вверенного мне служебного транспорта. А я застрял тут с вами, идиотами!

– Что ты сказал? – воскликнула Маша, – ты кого тут идиотами назвал! Ты… ты…

– Как это зачем? – вдруг подала голос Илина, – мы же пришли сюда, чтобы помочь Соне. А вы Семен ее сами на руках несли и уложили раненную на этот диван.

Все резко перестали переговариваться между собой и повернулись в сторону Илины.

– О чем ты говоришь, девочка? – спросил осторожно доктор.

– Что значит о чем? – удивилась Илина. – Вы что же уже забыли про маленькую девочку Соню, что поранила ногу зонтиком той скандальной парочки из автобуса, и ее бабушку Ольгу Павловну?

– Какая еще парочка с зонтиком? – спросила Маша.

– Да, и какая еще Соня и Ольга Павловна? – спросил Алексей. – С нами после крушения автобуса больше никого не было. Да и в автобусе тоже больше никого не было.

– Верно, – поддакнул ему водитель, – я вот тоже удивлялся, что вроде будний день, еще совсем мало времени прошло после часа пик, но в салоне в такое время все равно кто-то ездит. Опоздавшие на работу, например, пенсионеры, которые в любое время суток ездят, студенты вон, указывая на Машу, продолжил Семен, которые ко второй паре частенько опаздывают. Да мало ли кто еще, а сегодня вон прям пять человек и все. Какое-то странное сегодня утро было, скажу я вам.

– Да какие пять человек, – удивилась Илина, – салон был забит, все сидячие места были заняты. Вы даже не стали дожидаться парня, что бежал за Вашим автобусом и который не успел влезть на ступеньки, все из-за той парочки с зонтиком! Вы еще сказали, что время не критичное, он быстро уедет на следующем автобусе.

Все переглянулись между собой, пытаясь удостовериться, что они все помнят одни и те же события одинаково.

– Ты что-то путаешь, девочка, – проговорил ласково Иван Сергеевич.

– Я путаю? – удивилась Илина. – Тогда как же мы перевернулись на автобусе по вашему мнению?

– Мы столкнулись с автомобилем…

– Мы врезались в дерево…

– Машину занесло на скользкой дороге…

– Водитель отвлекся в зеркало, и машину закружило по асфальту.

– Что? – удивились все разом, услышав столько разных и непохожих ответов.

– Ни на что я не отвлекался, – вспылил Семен, – это машина была неисправна, и ее занесло на скользкой дороге!

– Но почему? – начала Маша.

– Почему мы все помним всё совершенно по-разному? – закончил за нее Алексей.

Ответа на этот вопрос ни у кого не было.

– Так ты, Илина, говоришь, что с нами был кто-то еще? – спросил осторожно Иван Сергеевич.

– Да, – медленно кивнув, подтвердила девушка.

– А кто был? – спросил Алексей.

– Сначала была женатая парочка, из-за которой и произошла авария, они отвлекли водителя, схватив его за одежду, а тот не справился с машиной, и ее, машину, закружило на дороге. Автобус перевернулся. Как только мы выбрались, решили пойти отыскать помощь, так как связь не ловила. Они ушли в одну сторону, а вы втроем, указывая на доктора, Алексея и Машу, в противоположную, но вскоре вернулись обратно. Мы же с Семеном остались у автобуса, так как девочка по имени Соня поранила ногу и не могла ходить, и вместе с ее бабушкой остались ждать помощи. Но Соне становилось хуже, и потому решили отравиться за помощью сами, но нашли вас, шедших в обратную сторону. Собственно, так мы и оказались тут.

– А где же тогда девочка и ее бабушка? – удивилась Маша.

– Я сама не знаю, – проговорила Илина, – видимо они как-то смогли уйти.

«Как же я могу им объяснить то, чего сама не понимаю?»

– Ты чего-то не договариваешь, – произнес, прищурившись, Алексей. – Выкладывай на чистоту.

Тяжело вздохнув, она подумала о том, что раз уж сама не понимает, что произошло, то расскажет все как есть. И она пересказала им все в деталях.

Это произвело на ее слушателей совершенно разное впечатление.

– По твоим словам, – проговорил Иван Сергеевич, – это похоже на то, что те двое умерли и попали в рай? И ты сама отвела их к нему? – недоверчиво закончил доктор. – То есть, по-твоему, мы все здесь тоже умерли?

– Невероятно, – проговорил Семен, – просто невероятно.

– Что-то я себя мертвым не чувствую, – оскорбился Алексей.

– И что же, если я попрошу, ты меня тоже туда проведешь, прямо в рай? – недоверчиво спросила Маша. – Вот так возьмешь и проведешь?

– Как тебе не стыдно, – взорвался Алексей, обращаясь к Илине, но, не видя в ее поведении ни раскаяния, ни намека на шутку, он, обернувшись к остальным, сказал: – девочка пересмотрела мультиков, а вы тут все уши развесили и ведетесь на ее слова! Смешно!

– Правда, Илина, – тихо проговорила Маша, – зачем ты тут рассказываешь эти страшные сказки? Еще и выдумала каких-то людей, которых с нами не было!

– Как это не было? – оскорбилась Илина, – они все были здесь!

Ища поддержки своим словам, она вглядывалась в лица присутствующих. Но ни в одном не смогла разглядеть веру в свои слова. Взгляд Ивана Сергеевича был спокоен и тверд, Маша, казалось, начала веселиться, Алексей был взбешен, а Семен… Семен был задумчив.

– А я, кажется, помню аварию, да и девочку с бабушкой тоже припоминаю, – негромко произнес он.

– Что? – воскликнул Алексей. – Как ты можешь помнить то, чего не было. Ты врешь!

– Нет, не вру! – ответил Семен.

– А я говорю, что врешь! Это ты сейчас попытаешься взвалить всю вину за аварию на тех, кого здесь нет! А виноват во всем ты!

– Я же говорил, что не виноват… это что-то с машиной случилось, нет, погодите-ка, это меня дернули в сторону и схватились за руль. Точно! Я помню ту скандальную тетку! И как перевернулся автобус. Странно, как я мог обо всем забыть?

– Семен, Вы что же в самом деле будете теперь настаивать на своей непричастности? – удивился Иван Сергеевич. – Вы же взрослый, адекватный человек. Зачем Вы устраиваете шоу и идете на поводу у ребенка?

– Идет на поводу? – спросила Илина. – Вы считаете, что я все это выдумала? Но зачем мне это?

– Это, девочка, называется приемом «привлечения внимания».

– Как это? Вы считаете, что я специально все выдумала… но для чего? Просто потому, что мне не хватает внимания, так Вы считаете? – спросила изумленно Илина, – Если я вру, если я вру, то… а как же Семен тогда? Он что же тоже все выдумал, по-Вашему?

– А у него на лицо типичный синдром переноса ответственности, – спокойно ответил Иван Сергеевич.

– Да Вы знаете, что… – Илина не могла продолжить, так как не знала, какие следует подобрать слова, чтобы выразить все свое негодование: ее считают лгуньей!

– А что Вы скажите об остальных? – спросила Маша, веселясь от абсурдности всего происходящего. – Что же тогда с нами не так, доктор?

– Я отвечу, если позволите, я все же специалист в некоторой области, и могу сказать, что у Вас, Мария, как я успел заметить, не ярко выраженный синдром отличницы, а вот у Алексея целый букет. Сейчас он находится на стадии посттравматического стрессового расстройства.

– Ну, знаете ли… Да как Вы смеете! – донеслось со всех сторон.

– А что Вы скажете про себя? – все не унималась Маша.

– У меня в целом все неплохо, я нахожусь в стрессовом состоянии, что не удивительно после аварии, но я благополучно с этим справляюсь. Я, в конце концов, знаю, как нужно реагировать в подобной ситуации.

– Да, доктор, оказывается, Вы один тут здоровый человек, а все остальные значит потенциальные пациенты психиатра?

– Я бы не был столь категоричным, – спокойно проговорил доктор, – я все это сказал с одной лишь целью, чтобы в таких не простых обстоятельствах вы не думали поддаваться еще и на разного рода мистификации и заблуждения. Нужно быть рациональными и ко всему подходить со здравой головой. А то вы уже готовы поверить не бог весть во что.

– Ну как же, доктор, что плохого в том, чтобы верить в рай? – спросил Семен.

– Вы забываете, мой друг, что там, где верят в рай, там также верят и в ад.

– Но что если они и вправду существуют? Вы бы не хотели, к примеру, попасть в рай?

– Каждый верит в то, во что он хочет верить. Но нам не зачем об этом с вами говорить сейчас, ведь мы с вами живы, не так ли?

– Это как сказать, – проворчал Алексей, – тогда почему, черт его дери, до сих пор нет помощи? Мы же сделали все от нас зависящее, чтобы позвать эту самую помощь! А в итоге застряли здесь! Осталось только костер развести в виде букв SOS или поджечь эту чертову бензоколонку, чтобы свет от ее пожара озарил половину города, а взрыв разорвал тишину этого глухого места.

– Ты с ума сошел? – спросила Маша, ужаснувшись.

– А что? Что в этом такого? Тогда бы нас кто-нибудь услышал и спас. И все было бы кончено! А я бы, наконец, исполнил свое желание, и может быть, все вернулось бы на свои места.

– О чем ты? – спросил Семен.

– Да так ни о чем, – отвернувшись, ответил Алексей, чей голос после пламенной речи стал глухим и далеким. Он замкнулся в себе и отошел в сторону, отгородившись от остальных участников и их вопрошающих взглядов.

Глава 12. Все там же, но тогда ли?

Все вновь вернулись к своим делам: кто-то открыл упаковки со съестным и потихоньку жевал, кто-то читал этикетки на тех самых припасах.

– Что-то странное в этом месте есть, вы не находите? – спросила Маша, отвлекаясь от надписи на баночке сока.

– Ты только это заметила? Здесь все странное, – обводя рукой, язвительно ответил Семен. – Здесь нет ни окон, ни коридоров, ни элементарных коммуникаций, а дверь так вообще захлопнулась и не открывается!

– Да я не об этом, – отмахнулась Маша, – это-то итак ясно, я про другое: вы заметили, что здесь нет никаких признаков времени?

– Времени? – спросил Семен.

– Ну да, – продолжила она, – обычно в таких местах должны быть часы, потому что водители вечно куда-то спешат и все время на них поглядывают, поэтому я думаю, что уж здесь-то должны были быть часы. А их нет, нигде нет, я проверяла. Вот Вы, к примеру, знаете, сколько мы здесь уже торчим?

– Точно, – спохватился Семен, – а я думаю, чего же мне не хватает.

– Ни часов, ни календарей, ни даже газетки или брошюрки какой – и того нет, – подтвердил задумчиво Иван Сергеевич. – И я что-то совсем не чувствую запаха бензина или масла! Если бы мы не называли это место заправочной станцией, то я бы не решился сказать сам, что это она и есть!

Все переглянулись между собой, обдумывая только что сказанное.

– Но кто первым назвал это место заправкой? – спросила Маша.

– На сколько я помню, – подала голос Илина, – Это был… Это был… Алексей.

Все резко повернули свои головы, чтобы взглянуть на мужчину в деловом костюме.

– Но откуда он знает об этом месте? – произнес доктор.

И уже громко, чтобы его услышал человек, располагающийся на другом конце комнаты, окликнул его и попросил подойти к их группе.

– Что такое? – произнес мужчина в деловом костюме, подходя ближе.

– Скажи, пожалуйста, Алексей, как называется это место, где мы находимся? – осторожно задал свой вопрос Иван Сергеевич.

– Заправка, заправочная станция, – ответил он.

– Откуда ты знаешь, что это место именно заправочная станция? – уточнил врач.

– А что же это тогда, если не заправочная станция? – удивленно произнес молодой человек.

– Скажи, что именно указывает на то, что это заправка? – подключилась к расспросам Маша.

– Да, почему ты считаешь, что это именно заправка? – спросил и Семен.

– Вы что все сговорились что ли, разве не видно, что это именно заправка? – воскликнул Алексей.

– Но почему? – спросила в свою очередь Илина. – Я раньше мало бывала в таких местах, поэтому прошу, объясни нам, почему это место ты считаешь заправкой.

– Да потому что я сто раз был на ней! – воскликнул Алексей.

– Сто раз? – переспросила Илина.

– Да, сто раз! Вот ведь угораздило же из всех мест в городе оказаться именно здесь! – разозлился Алексей.

– А что с этим местом не так? – переспросила Маша.

– Да все из-за этого проклятого места, будь оно не ладно! – вспылил Алексей.

– Молодой человек, будьте так любезны, разъясните нам, что же в этом месте не так? – уточнил Иван Сергеевич.

Алексей хотел было отмолчаться, либо же отвернуться, чтобы ему не задавали вопросов, но дело в том, что на тридцати шести квадратах не так-то просто спрятаться, если углов-то всего четыре.

Под натиском бросаемых на него взглядов и еще парочки наводящих вопросов, он сдался и начал свое повествование.

– Я родился в муравейнике. В том жилом районе, что называется у нас муравейником из-за обилия многоэтажных домов, окруженных с трех сторон лесом. Вот уж действительно муравейник. Рос я в обычной семье, мать с отцом, да брат младше меня на два года. Обычная такая семья. В школе я был хорошистом, не так чтобы сильно любил учиться, но и двоек больше, чем положено не хватал. Все как у всех. Но была у меня одна страсть, одна настоящая любовь и стремление всей моей жизни: велосипед. Сначала я занимался в секции недалеко от дома, оттуда меня выдвинули на соревнования, где я занял призовое место. Позже меня приняли в школу олимпийского резерва, и я перевелся из своей родной школы в специальную спортивную, чтобы посвящать всего себя любимому занятию. Я жил этим, дышал этим, тренировался сутками напролет. И не мог поверить своему счастью, что однажды мне может выпасть такой шанс, и я смогу выступить на олимпиаде. А такое было возможно, несколько наших учеников участвовали. Их плакаты висели в аллее славы нашей спортивной школы. И я бы смог, я уверен. И тогда мой портрет обязательно повесили бы рядом с ними. Но…

Он замолчал, вспоминая минувшие дни. А потом снова заговорил.

Наша школа была построена недавно, а потому своего кампуса для жилья еще не имела, и мы все ученики жили в своих домах, но каждое утро приходили на занятия и тренировки, а вечером возвращались обратно. Вокруг здания было множество тропинок и велодорожек, на которых мы тренировались, они пронизаны по периметру этого самого леса, что окружает наш спальный район. Была еще одна особенность этого места: всего в двух километрах, на выезде из жилой зоны, там, где оканчивается и сам лес, стояла заправка. Та самая заправка, в которой мы сейчас с вами застряли.

Каждое утро в дождь ли, в снег ли, обязательным ритуалом у нас была пробежка. Собственно, свой день я начинал с нее, отправляясь, таким образом в школу, и заканчивал свой день тем же – легкой пробежкой до дома. Мне даже это нравилось, когда тело горячится, мышцы работают, как заведенный автомат, и при этом получать потоки воздуха, сопротивление. Идти на скорости, не сбавлять ее и понимать, что ты выше, сильнее и быстрее природных осадков. Я был лучше и быстрее всех. Я был не победим. Благодаря своему упорству вскоре я получил разряд. У меня маячила впереди блестящая карьера спортсмена.

Он снова замолчал на несколько секунд, а затем продолжил:

Это произошло на третий год моего обучения. В нашу школу приняли еще одну спортсменку, которая профессионально занималась ходьбой. Ее звали Вероника. В свои шестнадцать лет в своем родном городке она заняла уже все, что только могла, поэтому ради спортивной карьеры дочери ее родители даже переехали в наш город. Оставили все и переехали. Как выяснилось совсем скоро, мы были с ней соседями, она тоже поселилась в нашем муравейнике. И также как и я бегала по утрам в школу. Как видите, у меня просто не было шанса не познакомиться с ней. Ее мама к тому же устроилась работать на этой самой заправке. Я это говорю к тому, что когда мы с ней познакомились и стали общаться, то частенько забегали к ее маме на работу, чтобы согреться и выпить горячего чая, а иногда даже кофе.

Мы быстро нашли с ней общий язык, симпатия между нами была взаимная, и потому мы решили, что влюбились друг в друга. Но наш образ жизни, занятия и тренировки не позволяли нам проводить много времени друг с другом. Меня это бесило. Я решил, что ради нее могу чем-то пожертвовать. Первыми были занятия, вторыми тренировки. Поначалу и она думала также, разделяла мои взгляды. Мы были счастливы в то время. Нам приходилось скрываться, чтобы не попадаться знакомым на глаза: мы могли часами кататься по городу в маршрутках, когда была плохая погода, или гулять от рассвета до заката в хорошую погоду, потому как денег у нас особо не было. Мы могли болтать часами или молчать, когда не было особой в том нужды. Для нас это было одинаково хорошо. Но все довольно быстро закончилось.

После того, как она проиграла однажды свои состязания. Впервые в жизни. Она сильно расстроилась и очень переживала по этому поводу, и обвинила, как это ни странно, во всем меня. Я был удивлен. И искренне не понимал, за что она так на меня злится. А потом и вовсе разговаривать со мной перестала и даже видеться. Она стала избегать меня. Я хотел все прояснить, поговорить, утешить. Но все было зря. А потом я понял, что на этот раз она решила пожертвовать нашим общением, пожертвовать мной! И она, правда, пожертвовала мной.

– Что же она сделала? – спросила Маша, когда он в очередной раз замолчал.

– Она бросила меня, – усмехнулся он. – Лучше бы она сделала это раньше, а не доводила все эти отношения до конца.

Она бросила меня на этой самой заправке, пока ее мать готовила нам по чашке кофе. Она ни слова мне не сказала, когда подавала напитки, но этого и не требовалось, в ее глазах итак отчетливо читались укоры и упреки в мой адрес.

А Вероника, Вероника бросила всего пару фраз о том, что нам пора перестать общаться, и чтобы я больше ее не беспокоил. Я не мог в это поверить, я не думал, что она с такой легкостью сможет меня вот так оставить. Я помню, что лишь успел тогда спросить: и ты способна сейчас вот так просто выйти в ту дверь и даже не обернуться? Если ты сможешь это сделать, то значит, мы правда расстаемся! Она сказала на прощание только одно слово: смогу. А после встала, направилась к двери и остановилась возле нее. А я молился в этот момент о том, чтобы та дверь сломалась. Я молился, чтобы та чертова дверь не смогла больше никогда открыться! Но мои молитвы не были услышаны, дверь поддалась сразу, и Вероника вышла, даже не оглянувшись напоследок!

Я как пришибленный еще пол часа просидел на том диванчике, а потом резко подскочил и побежал за ней, надеясь уговорить ее передумать. Но было уже поздно, ее не было. Тогда я решил пойти к ней домой, выяснить все до конца, ведь я так и не понял почему, почему она меня бросила. Если это из-за тренировок, то я готов был все перетерпеть и не мешать ей заниматься. Я тогда был готов наобещать все что угодно, все, что только ей было угодно.

На улице уже занимались сумерки, и я подумал, что, когда только добегу до ее дома окончательно стемнеет, но, если поеду на велосипеде это займет всего несколько минут. И потому я бросился к школе, схватил со стоянки велик и уселся прямо там на него. Дорога была скользкая, так как это была уже поздняя осень и временами начало подмораживать. А велик, что я схватил был летний. К тому же я выбрал более короткий маршрут, и частично он проходил по трассе.

Все произошло слишком быстро. Я успел только запомнить ослепительный свет фар да скрип лысой резины по асфальту. Очнулся я в палате, на улице был дневной свет, да и вообще как-то слишком светло было вокруг.

– Тебя сбила машина? – ужаснулась Илина.

– Не просто сбила, – усмехнулся Алексей, – она еще по мне и проехалась.

– Какой ужас! – воскликнули все разом.

– Перелом нижних конечностей, – ответил Алексей. – Меня собирали по кусочкам. Когда я сам смог стоять на своих двоих, прошел не один год. О карьере спортсмена пришлось забыть, как вам стало ясно. Пришлось свыкаться с новыми реалиями и пойти учиться туда, где моим ногам давали бы минимальную нагрузку. Итогом всей этой истории стал сидячий образ жизни и усиленная работа мозгами. Вот так я стал обычным офисным планктоном, потерявшим смысловую нагрузку жизни.

– А она что? – спросила Маша. – Она тебя навещала? Она наверно от тебя ни на шаг после этого не отходила.

Он усмехнулся и добавил:

– Не знаю, где она сейчас и знать не хочу. Она уехала сразу же с родителями покорять очередной город и очередные дистанции. Я о ней больше ничего не слышал. Сам ничего не искал, а на глаза ее фамилия как-то не попадалась. Надеюсь только, что ее карьера стала такой же успешной как моя.

– Ты что же злишься на нее? – удивилась Илина.

– А что должен был радоваться? – зло проговорил Алексей. – Пока я мучился и страдал, когда мне вправляли кости. Я что, должен был ее простить? Я?! Да она мне жизнь исковеркала. Я каждый день вспоминаю об этом, когда еду с утра на работу, а вечером возвращаюсь с нее, потому что вижу из окна эту чертову заправку! Я старался на нее не смотреть, стереть из памяти все воспоминания, но черт подери, я не могу, потому что знаю, что она есть! И что если я не вижу ее в этом окне, она есть в другом! Я столько раз мечтал ее сжечь, во сне столько раз это делал! Представлял, как она горит, как вспыхивает раз за разом.

– Боже мой, – ужаснулась Маша.

– Но я не мог так поступить, как хотел, – чуть успокоившись, проговорил Алексей, – кругом лес. Если сгорит эта заправка, то загорится и лес. А потушить такой массив будет сложно, и огонь сможет добраться и до жилых домов. Я не убийца, я ни за что не поступлю, так как она!

– Но ведь она тоже никого не убивала, – тихо проговорила Илина.

– Она убила меня! – воскликнул Алексей, – она отняла мою жизнь, мою мечту, мои ноги!

– Но ты ведь сейчас ходишь, – возразил Иван Сергеевич, – она их не отняла.

– Только потому, что я не позволил этому свершиться, – кипятился Алексей. – Я столько времени на это потратил, столько сил. Но все равно я до сих пор не могу подолгу ходить, я не могу сесть за руль автомобиля, я еще много чего не могу!

– Как это? – спросил Семен, – по тебе и не скажешь, ты же сегодня вон сколько прошагал! И даже сейчас стоишь, будто ноги твои совсем не чувствуют усталости.

Это замечание застало Алексея врасплох. Он медленно нагнулся вперед, чтобы взглянуть на свои ноги и очень пристально их рассматривал.

– Не понимаю, – наконец, произнес он. – Как это возможно? Я совсем не чувствую боли. И усталости не чувствую. Со мной такого не было уже не помню сколько лет. Наверное, я себя так чувствовал только до аварии. Неужели…

Он как-то странно взглянул на Илину и произнес:

– Неужели, я вправду умер?

В помещении наступила тишина. Всем было не по себе после рассказа Алексея, тем более от его последнего замечания.

Как это так? – спрашивали себя они. Разве такое возможно? Они что же не заметили, как погибли?

– Да бред это все, – воскликнул Семен. – Никто не умер! На вот, потрогай меня, – протягивая свою руку, произнес он, – я из плоти и крови. Я не призрак, призраков вообще не бывает! Так что мы все живы. Только вот застряли здесь немного!

– Верно, верно, – подхватил Иван Сергеевич, – тоже мне, нет никаких доказательств, что мы умерли!

– Но нет и доказательств, что мы все еще живы, – произнесла Маша. – Где доказательство, что мы в обычном мире, и что время здесь течет также как и всегда? Что минутная стрелка движется за секундной.

– Что ты хочешь этим сказать? – испуганно произнес Семен. – Мы не умерли, но и не живы? Это как так?

– Я думаю, что мы с вами в какой-то иной реальности. Может даже находимся сейчас в какой-то пограничной зоне между жизнью и смертью.

«Что же, может и так, – подумала Илина, – это больше похоже на правду».

– Девушка, ну Вы же взрослый разумный человек… – начал Иван Сергеевич.

И тут Илину кто-то схватил за руку. Она вздрогнула и быстро повернулась в сторону, чтобы узнать, кто это вцепился ей в руку. Это был Алексей. Его взгляд был какой-то потухший, обреченный, но вместе с тем в его глазах было что-то еще, когда он проговорил:

– Ты можешь отвести меня туда, отвести в рай? – спросил он очень тихо.

Вокруг них вновь разгорелся спор о жизни и смерти, о доказательствах этой самой жизни и смерти. Если так подумать, то действительно, что может служить доказательством того, умерли ли Вы или живы? Что является мерилом, отсчитывающим Ваш срок и доказывающим, что в данный момент Вы в том или ином состоянии? Что может подсказать Вам это? На что следует опираться?

– Я не знаю, – проговорила девушка, – а вдруг мы живы, но просто застряли, как все говорят?

– Нет, мы мертвы, я это точно знаю, – жестко проговорил Алексей.

– Но откуда вы это знаете, – испугалась Илина, – лично я хочу считать себя живой.

– Потому что я здесь уже был, – не слушая возражений, произнес мужчина в деловом костюме.

– Я Вас не понимаю…

– Что ты хочешь, за то, чтобы отвести меня к той двери, за которой находится свет?

– Простите…

– У меня не так много денег, но я могу отдать тебе все, – продолжал Алексей, не слушая возражений. – Хотя если мы умерли, я все равно уже не успею ничего тебе передать, ни деньги, ни акции. Тогда что, может быть, ты хочешь забрать мою душу, но… тогда как я смогу попасть в рай? Ну же, отвечай мне, дьявол, что ты хочешь получить от меня? Я отдам тебе все, что у меня есть. Все что есть.

– Кем Вы меня назвали? – пытаясь выдернуть руку, произнесла испуганно Илина.

– Кем же ты еще можешь быть, раз способна открывать врата… или, о Боже, может ты спустившийся ангел, – еще крепче сжимая ее руку, боясь, что та вырвется, проговорил мужчина, – прости, что не признал тебя, и не сердись на меня, молю. Я так долго ждал, что ты ко мне явишься, столько молился, чтобы ты избавила меня от боли. Умоляю, прошу тебя, избавь меня от нее, я готов идти. Я пойду за тобой куда ты скажешь, только не оставь меня, боже.

«Вот это да, – страшно удивляясь, подумала Илина, – от его слов у меня мурашки по телу побежали».

– Помоги мне! – льстивые нотки сменились угрожающими, а потом вновь умоляющими: – ну что тебе стоит? В своей жизни я не совершил ничего дурного, так подурачился слегка, пока был школьником. Все ведь школьники чудят, срывая уроки, пропуская их и много еще чего творя. Это ведь так, все мелочи, это же нельзя назвать грехом, ведь так? Ну не в ад же мне отправляться за мелкие шалости! И вообще судьба ко мне несправедлива была! За все, что я пережил, я достоин только рая! Прошу тебя!

Она не знала, как ей стоит поступить, что нужно сделать. Она растеряно думала о том, как ей отвязаться от него, потому как рука ее уже начинала болеть.

«Точно, – подумала она, – в прошлый раз та бабушка или это была внучка? В прошлый раз она тоже крепко держала меня за руку, небось даже синяк успела поставить, пока я открывала ту дверь. Хорошо хоть этот держит за другую руку, так хоть равномерно синяки будут проступать».

– Дверь, – вдруг озарило Илину.

– Что дверь? – переспросил молодой мужчина.

– В прошлый раз я смогла открыть дверь! Может и в этот раз получится?

Отчаяние сменилось настороженностью, но вскоре в нем вспыхнула радость.

– Надо попробовать!

– Но ведь ни у кого же ничего не вышло, почему думаешь у тебя получится? – спросил он скептически.

– А Вы что уже не будете просить меня отвести Вас в рай? Может, тогда отпустите мою руку?

– Что ты, что ты, – испугался он. – Действуй, я с тобой.

Они оба направились к единственной двери, которую видели в этом помещении. Спор между остальными участниками стих, когда они увидели направляющихся в сторону выхода людей.

– Что это вы делаете? – спросил их Иван Сергеевич.

Но ни Илина, ни Алексей ничего ему не ответили. Они вплотную подошли к двери, Илина схватилась свободной рукой за ручку и попыталась потянуть ее на себя. Алексей затаил дыхание, все также цепляясь за девочку, и когда Илина не смогла открыть створку, разочарованно вздохнул.

– Это все из-за меня, – проговорил он, – я не заслуживаю лучшего. Это все моя карма. Я ничтожный человек!

– Да что Вы, – начала Илина, – ведь ни у кого не вышло ее открыть! Видите, у меня тоже не получилось, я такая же, как все. Вот и все.

– Нет, это из-за меня! – обреченно выдохнул он. – Это я во всем виноват. Я столько раз проклинал ее, что это проклятье отскочило обратно ко мне! Что ж, это не впервой, когда я из-за своего эгоизма поплатился! Сначала попал в аварию и провалялся на больничной койке много времени, теперь все то же самое не отпускает меня и теперь! Все та же заправка, и все тот же вопрос: за что она со мной так? Что я сделал?

Илина коснулась его руки своей, желая утешить хотя бы сочувствующим прикосновением, как перед ней появилась другая картинка: вот она стоит возле двери, протягивает руку, но не спешит потянуть эту дверь на себя, а в голове звучат чужие мысли: хоть бы эта дверь сломалась.

– Что это такое? – вдруг услышала она голос Алексея, который стоял рядом с ней и во все глаза смотрел на руку, что задержалась на ручке входной двери.

Илина обернулась и увидела, как Алексей, взрослый Алексей все так же цепляется за ее правую руку, но также она успела увидеть и молодую девушку чуть старше ее самой в светлой розовой курточке, которая стояла впереди и сжимала ручку двери. Она обернулась, желая увидеть троих людей на диванчике в углу, но увидела вместо этого молодого парня, худого и не складного, следящего своими ясными глазами в этот момент за девушкой.

– Что это такое? – отдергивая свои пальцы, произнес взрослый Алексей, но Илина успела перехватить его руку, так как поняла, что если он сейчас уберет свои руки, то видение это исчезнет.

Девушка дернула резко дверь и вышла за порог. Илина пошла за ней, желая ее поближе рассмотреть, Алексей машинально двинулся вместе с ней. Девушка в розовой куртке шла вперед и прямо.

«Как это ей удается так ровно идти? – задавалась она вопросом, – ей же ничего не должно быть видно из-за этих слез».

Раздался гудок автомобиля, это вывело девушку из ступора, и она, повернувшись в сторону машины, пошла по направлению к ней. Из нее вышел мужчина средних лет и произнес:

– Ну, сделала, как тебе велели? – строго спросил он ее.

Она послушно кивнула.

– Хорошо, сейчас вернется мама, и мы поедем. Нечего нам больше делать в этом провинциальном городишке. Наш путь теперь только в Москву. Там мы начнем все заново, ты снова станешь бегать и выкинешь всю эту чушь из головы, ясно тебе?

Девушка ничего не ответила.

– Хорошо, что мать твоя была на месте, а то на тебя надежды вообще никакой. Ты итак не оправдала наше с ней ожидание. Пропустила такой заход, ну и что, что это был всего лишь местный чемпионат, сам факт, что ты в таком чемпионате заняла лишь второе место, говорит о моем позоре! Позоре! Ты опозорила меня! Ну, ничего, вот переедем на новое место, сразу тебя устрою к лучшему тренеру!

Из двери вышла женщина средних лет.

– Что так долго? – крикнул ей мужчина. – Не могла раньше выйти? Чего возилась?

– Так надо же было все сдать, – ответила она, – я итак бросаю смену, не дорабатывая сегодняшний день, а значит, мне за нее ничего не заплатят. И стоило так спешить?

– Залезайте, вы обе. – Проговорил мужчина. – Пора уже ехать, а то чего доброго эта дурында еще побежит обратно.

– Не побежит! – сказала мать, – я все проконтролировала, она никуда не побежит.

Машина тронулась с места, как только женщина и девушка сели в нее.

– Что это было? – спросил осипшим голосом Алексей.

Тут из дверей выбежал худощавый паренек и побежал по кромке леса. Илина и Алексей будто в замедленной съемке видели, как он добежал до высокого здания, как он свернул на парковку и недолго возясь с замком, снял цепь и оседлал велосипед. И вот уже паренек мчится по дороге, борясь с велосипедом, который норовит наклониться то в одну, то в другую сторону. И тут неожиданно из-за перекрестка выбегает девушка в розовой курточке, а за ней машина, издающая громкие гудки и звуки людей, кричащие из нее. Паренек вдруг зажмуривает глаза и отводит лицо в сторону, ослепленный светом фар, его велосипед накреняется набок, и он падает. Девушка в этот момент резко останавливается, и ее сносит машина, которая успела на ровной дороге набрать скорость. Визг тормозов, машину раскручивает на скользком покрытии, и она наезжает на лежащего без сознания парня. Пассажиры внутри также находятся без сознания.

– Боже мой! – восклицает Алексей, – что же это произошло! Я не… не помню такого. Я всегда считал ее виноватой, я не знал, не знал… Так вот почему мне про нее никто ничего не хотел рассказывать, они просто солгали, сказав, что она уехала. А на самом деле, она… она… осталась здесь, у этой самой чертовой заправки. И это что? Получается, это ее венок висит здесь на развилке, который я каждый день видел по пути на работу! Только я не знал, чей он. Прости меня, о боже, прости, Вероника…

Он отпустил руку Илины и рухнул вниз на колени, закрывая лицо руками. Илина вновь очутилась у порога входной двери, но теперь никто не держался за нее.

Ей было ужасно жаль его, и еще больше жаль ту девушку, что ради своих чувств пожертвовала всем в своей жизни.

Она не знала, чем может помочь в этот момент Алексею, и единственное, что она хотела для него сделать, это просто помочь открыть дверь, которую оба подростка мечтали оставить закрытой. Она схватилась за нее правой рукой, той самой, на которой виднелись черные линии на запястье, и дверь с легкостью отворилась.

За дверью лил свет закатного неба, а на пороге стояла молодая девушка в розовой курточке.

– Леша, вставай, – проговорила она, – я уже заждалась. Помнишь, ты обещал мне показать одно красивое место на закате. Кажется, я могу показать тебе место получше. Пойдем со мной?

Она протянула руку вперед, и парень, худощавый парень, что стоял на коленях перед порогом и внимательно слушал ее, вдруг резко встал с них, и, улыбаясь, протянул свою руку в ответ. Они крепко схватились ими, заковывая в замок свои пальцы, и направились в путь. Он даже не обернулся на прощание, как, впрочем, и она, оставляя это место. Но зато теперь Илина знала, что та девушка, по крайней мере, улыбается, и больше не плачет.

Глава 13. Разделение

Они стояли на перекрестке. Илина впереди, а трое людей чуть позади нее.

– Что это такое? Что произошло? – спросила Маша.

– Где это мы? – удивленно проговорил Семен, – и где заправка?

– А где молодой человек? – проговорил Иван Сергеевич.

Илина обернулась к ним лицом, по ее щекам катились слезы.

– Вы разве ничего не видели? – спросила она очень тихо.

– Что мы должны были видеть? – спросил доктор. – Мы видели, как вы с тем молодым человеком направились к двери, а потом вдруг мы все очутились на улице.

– Да, все так и было, – проговорила Маша. – Все изменилось в одну секунду! Но скажи, Илина, куда он делся? Как его там…

Маша растеряно взглянула на своих собеседников, и повторила:

– Как же его звали?

– Его…

– Он…

Мужчины переглянулись между собой, но никто так и не смог повторить имени.

– Что же это такое! – воскликнул Семен. – Я знаю, как меня зовут, я помню и ваши имена, а вот его уже нет! Как такое может быть?

Все одновременно, не сговариваясь, повернулись к Илине. Она сама была удивлена не меньше их.

– Алексей, – прочищая горло, она проговорила громче. – Алексей его звали. Неужели никто уже не помнит?

Растерянные взгляды сказали ей о том, что нет, никто.

– Мне страшно, – проговорила Маша. – Это место пугает меня.

– Успокойся, девочка, – проговорил доктор, – ничего страшного не произошло, от шока возможна кратковременная потеря памяти. Но как только мы найдем людей, наше состояние улучшится, нам помогут, и наши мозги тоже встанут на место.

– О чем Вы говорите? – отшатнулась Маша, – неужели Вы так и не поняли, что мы все умерли! Мы мертвы! Нам уже никто не поможет!

– Это просто стресс… – начал Иван Сергеевич.

– Да помолчите, – крикнула она, – то, что Вы все отрицаете, не изменит того факта, что мы мертвы. Я не хочу уходить, я еще столько всего не сделала, столько не успела! И мама… она же меня убьет, когда узнает, что я умерла…

Ее пламенная речь резко сменилась взрывом хохота. Остальные не понимали, как им нужно себя вести, что в такой ситуации нужно вообще делать.

– Успокойся, – проговорил Семен.

К ним вплотную подошла и Илина.

– Убьет… – смеялась Маша, – за то, что я умерла. Ха-ха-ха.

– Успокойтесь, девушка, – строго проговорил Иван Сергеевич, – это стресс, вновь повторил он уже для остальных.

– Маша, успокойся, пожа… – Илина собиралась дотронуться до руки девушки, но та резко перестав смеяться, отшатнулась от протянутой руки.

– Не прикасайся ко мне, – взвизгнула Маша. – Я не уйду, ясно тебе. Я еще могу вернуться. Поэтому не трогай меня!

– Что? – испуганно произнесла Илина.

– Я сама найду выход, – отступая на шаг назад, проговорила Маша. – Пусть это и пограничный мир, но ведь можно вернуться обратно, да? И я найду выход… Одна… Без Вас… и уже тем более без тебя.

Резко развернувшись, Маша направилась быстрым шагом подальше от группы людей.

– Ты куда? – крикнул Семен.

– Вернитесь, Маша, – крикнул и Иван Сергеевич, – там может быть не безопасно!

– Я не останусь рядом с ней, – крикнула Маша напоследок и побежала по дороге вперед.

– Что это значит? – недоуменно проговорил Семен.

Илина озабоченно взглянула на свои руки, и не найдя ничего в них нового, кроме, что пожалуй, новых отметин на правом запястье, опустила их вдоль туловища.

«Может она права, и им правда не стоит оставаться со мной. Но с другой стороны, разве это я виновата, что те люди ушли? И они не выглядели такими печальными…»

– Нам пора выбрать, куда двигаться дальше, – немного громче обычного произнес доктор.

– Нам? – спросила Илина, – Вы не боитесь идти со мной?

– Что за глупости, – произнес Иван Сергеевич, – если ты о словах Маши, то я не вижу в них никакого смысла, это все чушь расстроенного человека. Она немного успокоится и пойдет за нами следом, я в этом уверен. А Вы, что скажете, Семен? – обратился он к водителю.

– Я лучше пойду с Вами, доктор, вдруг что случится, да и Илину мы бросать не имеем права, все же она еще ребенок. Мы ее защитим. Нас двое. Но я не стал бы уходить так быстро, предлагаю подождать Машу, если она передумает и захочет пойти с нами, а нас здесь уже не будет, то она заблудится.

– Да, я с Вами согласен, – проговорил доктор. – Давайте немного подождем, и если она скоро не одумается и не вернется, то мы все пойдем дальше, ведь все равно лучше здесь не оставаться, нам нужно начать искать людей.

Илина не участвовала в дискуссии сама, а ей вопросов никто не задавал. Они остались ждать Машу на том же перекрестке, откуда, как думала Илина, они и начали свой ход. Посмотрев по сторонам, она вскоре удостоверилась, что это и есть тот перекресток, где произошла авария, но только, странное дело, автобуса на нем уже не было.

– Тут что? Были люди? – спросила она.

– О чем ты? – проговорил Семен.

– Я уверена, что мы на месте аварии, но здесь нет нашего перевернувшегося автобуса! – сказала Илина, все еще оглядываясь по сторонам.

– Ты что-то путаешь, девочка, – сказал спокойно Иван Сергеевич, – это не место аварии, хотя, должен с тобой согласиться, место действительно очень похоже. Но это не то место, поверь мне, хотя бы потому, что нет никаких следов, – указывая на асфальт, говорил ровным голосом врач, – здесь должны были быть четкие следы торможения, разбитые стекла, да и сам автобус. Их так быстро стереть и убрать не успели бы, и мы просто обязаны были услышать людей со спецтехникой на этой пустой дороге. Но никого же не было. Мы просто отошли далеко от автобуса, вот и все.

– Как верно Вы говорите, доктор, – похвалил его Семен. – Я уже тоже начал было задумываться, что за чертовщина такая, но вот Вы грамотно все рассказали, и я уже не вижу здесь никакой мистики.

– Вот видите, как полезно рассуждать рационально, – проговорил врач.

– Подскажите, доктор, а в какой области вы специализируетесь? Вы, наверное, психолог или может психиатр?

– Что Вы, – усмехнулся Иван Сергеевич, – по долгу службы мне, конечно, приходится быть немного психологом, но все же это не основная моя специальность. Я – педиатр, друг мой, лечу детишек.

– А, вот оно как, – проговорил Семен, – очень достойная профессия. И благородная. А в какой больнице Вы работаете?

– Я уже не работаю. Пару лет, как вышел на пенсию, – проговорил пожилой мужчина, – но могу еще консультировать. Ко мне, знаете ли, часто обращаются за советом, то коллеги, то бывшие пациенты, поэтому я не могу сказать, что совсем ушел на покой.

– Да, хороший специалист, он всегда будет цениться, – сказал восхищенно Семен.

– Что-то она не торопится возвращаться, – проговорила Илина, вглядываясь в дорогу.

– И то верно, – согласился врач, – что ж, думаю, мы дали ей довольно много времени и чтобы остыть, и чтобы вернуться назад. Но не можем же мы ждать ее вечно. Пора отправляться на поиски помощи. Как говорили древние: помоги себе сам. Эта поговорка подходит и в нашем случае.

– Но может все же… – заикнулся Семен.

– Давайте пойдем не спеша, а она, если захочет, сможет нас догнать.

– Как скажете, доктор, – проговорил Семен.

И они все трое направились в путь. Иван Сергеевич и Семен быстро нашли тему для беседы: это был разговор двух людей, любящих и уважающих каждый свое дело. Доктор рассказывал интересные случаи из своей практики, а Семен про свой автобус и пассажиров, проезжающих на нем.

– В конечном итоге, все мы слуги народа. Встречаем людей на короткий миг в нашей жизни и вот уже на следующей остановке должны проститься с ними. Все они как бы на одно лицо.

– Не скажите, товарищ, – возразил доктор.

– Да, Вы правы, попадаются иногда такие лица, которые вроде бы и хочешь забыть, а нет, не получается. И ведь не всегда в плохом ключе вспоминаешь их, Вы не подумайте, бывают и хорошие исключения. Вот был у меня как-то случай…

Илина шла позади двух мужчин и не особо вслушивалась в их разговор, она была поглощена собственными мыслями.

«Как же так все получилось? – думала она.

Сначала этот странный парень в автобусе и его слова о том, как там было, о какой-то работе. Неужели, я в самом деле, принята на какую-то работу? Но вот же он удивится, когда поймет, что его работница сбежала от него. Да уж это самый оригинальный способ сбежать от обязательств – просто погибнуть. Вот уж точно, умереть – не встать.

Так, Илина, это уже совсем какой-то черный юмор получается. Но ведь он же спросил, хочу ли я жить, и я действительно хочу жить. А получается, что умерла. Значит, он мне наврал? Вот бы еще узнать, что именно он имел в виду под работой.

А все эти люди… Неужели они действительно погибли? И даже вот эти, что спокойно сейчас идут по шоссе и болтают как ни в чем не бывало? И я вместе с ними? Но я не чувствую, что умерла. Это больше похоже на сон. Такой вот странный, фееричный сон. Не думала, что у меня настолько богатая фантазия. Хотя, я же всегда любила представлять, как живут люди в тех домах, мимо которых я прохожу, возвращаясь домой…

Только жаль, что я придумала такие грустные истории. Сама придумала и сама же над ними поплакала. Мда…»

Впереди идущие мужчины неожиданно остановились. Илина тоже затормозила, иначе врезалась бы в спину одному из них. Чтобы понять, почему они встали, она обошла справа от одного из них и взглянула на препятствие, преграждающее их путь.

– Не может быть, – ахнула Илина.

– Я только говорил про то, что боюсь, как бы нам не наткнуться на озеро, и что в итоге, – проговорил Семен, – мы пришли прямо к нему!

***

– Я не вижу дороги, – сказала она вслух.

– Снова этот туман?

– Перекресток… я, кажется, здесь уже была!

– Поверну-ка я сейчас направо…

– Снова это большое дерево и ель слева…

– Перекресток… опять… что же выбрать? Знаю! Только вперед!

– Дерево… ель… перекресток… налево… Кажется, я где-то это уже видела…

– Дерево… ель…

– Ау, меня кто-нибудь слышит?

***

– Нужно повернуть назад! – проговорил Семен.

– Мы не можем назад, там ничего нет, мы не увидели ни одной развилки, чтобы свернуть, поэтому идем только вперед, – упрямо проговорил Иван Сергеевич.

– Давайте вернемся к тому перекрестку и пойдем в другом направлении.

– Мы слишком далеко ушли, – возразил доктор, – сейчас либо вперед вдоль озера, либо прямо по нему вплавь, но тоже вперед!

– Нет, только не по озеру, – вскинулся Семен. – А ты, Илина, чего же ты молчишь? Нас трое, поэтому давайте действовать так, как решит большинство! Я за демократию!

– Я думаю, – неуверенно произнесла Илина. – Что нам нужно… нужно…

– Какая демократия, – воскликнул Иван Сергеевич, – я тут старший, и мне решать, как поступить. Я по долгу своей работы привык принимать решения, да может они не всегда демократичные, но зато правильные и вреда еще никому не приносили. Я же врач!

– Хорошо, – сдался Семен, – тогда обещайте, что Вы не заставите меня лезть в воду. От одного ее вида мне плохо становится.

– Вы что же боитесь плавать?

– Боюсь, – честно признался водитель, – а еще я не люблю конкретно это озеро. Пронего столько всего рассказывали.

– А, местные байки, – шутя отозвался доктор, к которому вернулось хорошее настроение, после того как все согласились действовать по его словам. – Я о них наслышан.

– И что же Вы слышали? – живо поинтересовалась Илина.

– И про плавающие гробы, и про дев – утопленниц, что своими песнями зазывают новых жертв…

– Хватит, хватит! – нервно крикнул Семен. – У меня уже мурашки величиной с коней. Давайте не будем об этом!

– Ну хорошо, хорошо. Фобии, Илина, чтобы ты знала, страшная вещь, скажу я тебе.

– Фобии? – переспросила девушка.

– То есть наши страхи. Есть много разных теорий откуда в нас развиваются фобии, то есть неподдельные страхи. Но как говорят, только две из них врожденные. То есть сопровождающие человека из глубины веков на протяжении всей его эволюции.

– Это какие, доктор? – спросила Илина.

– Страх высоты и громких звуков!

Под ногами у них внезапно что-то хрустнуло. Илина вскрикнула, Иван Сергеевич резко повернулся, так как шел первым вдоль кромки озера, а Семен… Семен упал прямо на воду.

– Что это такое? – изумился Иван Сергеевич. – Это что, лед? В начале сентября?

Семен поднялся на ноги, опираясь обеими ступнями о твердую поверхность воды!

– Не может быть, – проговорил он, – я совсем не чувствую холода, но должно быть ужасно холодно, раз озеро промерзло достаточно, чтобы покрыться коркой.

Иван Сергеевич подошел к кромке и дотронулся до нее кончиком своих ботинок.

– Действительно, лед, – проговорил задумчиво он. – Это даже к лучшему! Не нужно обходить озеро теперь по периметру, а можно пройти вдоль него и быстро оказаться на том берегу.

– Пройти по льду? – ужаснулся Семен.

– Чего Вы так испугались, – спросил доктор, – Вы и сейчас на нем стоите, и ничего, до сих пор живы и здоровы.

– Но Вы же обещали, что мы ни в коем случае не пойдем по воде! – чуть не плача, проговорил Семен. – Вы обещали!

– Будьте мужчиной, друг мой, – сказал Иван Сергеевич, – Илина вон школьница, и то не боится идти, ведь так, девочка?

– Но и я не говорила, что пойду, – возразила она.

– Здесь нечего бояться, – проговорил врач, – я вот уже пожилой человек, а не боюсь идти! Меня больше пугает то расстояние, которое нам нужно прошагать по излучине, вот чего стоит бояться, а не твердой поверхности. Да и лед кажется крепким, он выдержит нас троих: девочку, старика и одного мужчину. Ну же, вперед!

Иван Сергеевич встал обеими ногами на зеркальную поверхность, делая пару шагов и подтверждая свои слова на ходу, что лед и впрямь очень крепкий. За ним пошла Илина, как и в первый раз, когда они шли по узкой тропинке вдоль озера. Они дошли уже до середины, как вновь послышался хруст. Но здесь нечему было хрустеть, кроме как…

– Лед! – воскликнула Илина, – вы слышали, как он треснул?

– Пустяки, – проговорил Иван Сергеевич, – вам только показалось.

– Нет, не показалось, – глухо проговорил Семен.

Илина и Иван Сергеевич обернулись, так как звук голоса водителя показался им далеким. И он был далеко, он стоял от них в десяти шагах, а под его правой ногой отходила в сторону трещина!

– Что это? – воскликнула Илина. – Лед ломается?

– Уходите, – крикнул Семен, – уходите, лучше я провалюсь здесь один, чем потяну вас вместе с собой!

– Не глупи, – крикнул Иван Сергеевич, – осторожно передвинь ногу в сторону и ступай осторожно!

– Но я не могу, – проговорил он трагическим голосом, – я не могу… Это моя вина…

– О чем ты? – делая шаг в сторону застрявшего Семена, проговорила Илина, – мы тебя вытащим!

– Стой на месте, – схватил ее за руку Иван Сергеевич. – Не приближайся к нему, иначе вы и вправду можете провалиться под лед.

– Но мы же стоим вместе, – удивленно проговорила Илина, – а под нами трещин нет. Мы же вдвоем тяжелее одного Семена, почему так?

– Значит, нам повезло, что в этом месте лед крепче, – жестче, чем хотел, проговорил Иван Сергеевич. – Семен, попробуй сделать шаг левой ногой, под ней же трещины нет, и ты сможешь выбраться. Или лучше встань на коленки и ползком отойди от того места.

– Это я виноват… это я виноват… – бормотал Семен, не слушая того, что ему говорят.

Но спустя время, он все же сделал небольшое движение в сторону, как вдруг под ботинком его левой ноги образовалась новая трещина.

– Это из-за меня… из-за меня…

– Семен…

– Семен….

Водитель не слышал, как его звали по имени. Он лишь повторял одно и то же:

– Все из-за меня, это все из-за меня.

Глава 14. Больница

– Мы должны вернуться! – проговорила чуть не плача Илина.

– Мы ничем ему сами не поможем, – сказал устало доктор, – единственное, что мы сейчас можем для него сделать, это позвать людей. У спасателей есть необходимые инструменты, чтобы вытащить Семена с этой опасной лужи.

– Что Вы говорите! – сказала Илина, – как мы можем бросить его одного там на льду?

– Если мы вернемся обратно на хрупкую поверхность, то лишь увеличим его шансы провалиться под воду. Не глупи, девочка, здесь мы ничем не поможем, мы должны найти тех, кто сможет это сделать профессионально.

– Но так ведь не справедливо! – воскликнула она.

– Не справедливо будет, если мы все трое провалимся под лед. А так мы с тобой выбрались и теперь сможем ему помочь. Главное, чтобы он не перестарался и не провалился раньше времени.

– Зачем Вы так? – обреченно проговорила Илина.

– Что не так? – удивился Иван Сергеевич.

– Зачем Вы потащили нас через это озеро? Семен ведь не хотел, он больше всех боялся, а Вы еще и бросили его там одного, а меня силой вытащили на берег. Я бы что-нибудь придумала, обязательно что-нибудь бы придумала!

– Не выдумывай, Илина, – проговорил доктор, – если бы я тебя не вытащил, ты бы застряла там, или чего хуже провалились вовнутрь, прямо в воду. В критической ситуации мой выбор был правильным, я спас того, кого можно было спасти, и точка.

– Вы так говорите, будто Семену уже не помочь, – ужаснулась девушка.

– Я не хотел говорить этого, – произнес жестко пожилой мужчина, – но это так, ему уже не помочь!

– Не может этого быть! – отшатнулась девушка.

– Нам нужно идти вперед, – продолжил врач, устало отводя свои глаза в сторону. – Я не могу тебя здесь оставить, так как это мой долг. Поэтому хватит упрямиться и пошли уже, думаю, нам придется идти долго.

Илина была шокирована словами врача.

«Наверное, ему не раз приходилось принимать такие решения, – подумала она, немного успокоившись, – ведь в его руках жизни пациентов, а он должен принимать решения быстро! Но Боже, как же это было цинично и бездушно!»

Они двинулись вдвоем по узкой тропинке. Иван Сергеевич впереди, Илина сзади. Больше они ни о чем не разговаривали, ни о чем не спорили. Каждый был поглощен своими мыслями.

– Что это такое? – вдруг произнес доктор.

Илина выглянула из-за его плеча и обомлела от увиденного, перед ними метрах в ста между деревьев выглядывало трехэтажное здание.

– Но я не видела его издалека, – произнесла Илина, – разве его нельзя было увидеть раньше? Где это мы?

– Я знаю это место… это же… это…

Иван Сергеевич быстрым шагом направился в сторону высокого здания, его дыхание было рваным, а движения стремительными. Он уверенно обогнул здание с торца и направился к входу. Распахнув широко двери, он вошел внутрь.

«Странно, – подумала Илина, едва поспевая за ним, – как это он смог открыть дверь так легко? Даже моя помощь не понадобилась».

Нагнав его уже на втором этаже, она резко остановилась около застывшего возле одной из дверей врача.

«Ну вот, наверное, теперь я должна буду открыть ему эту дверь».

Он потянулся к ручке и после некоторых колебаний с легкостью отворил ту. Удивленная Илина проследовала внутрь за врачом, так как не ожидала, что он сам сможет сделать это. Но в отличии от прошлых попыток за этой дверью был всего лишь кабинет. Ни света, ни теплоты и гармонии. Просто кабинет.

– Это… – проговорил Иван Сергеевич, сглатывая слюну в пересохшем горле, – это был мой кабинет. Первый мой кабинет. И стол все там же у окна, и кушетка, и… Ох, как же давно это было. Старый потертый диван, шкаф…

Прохаживаясь по кабинету, мужчина перечислял предметы интерьера.

Илина не мешала ему, ни о чем не спрашивала, лишь наблюдала за тем, как притрагивался к разным вещам и рассматривал различные предметы доктор. Неожиданно он остановился и вперился в нее взглядом.

– Зачем мы здесь? – резко задал он вопрос.

– Я не понимаю… – ответила, растерявшись Илина.

– Это мой первый кабинет, моя первая больница… – он снова сглотнул, – зачем ты меня сюда привела? Зачем решила меня помучить? Зачем?

– Я ничего не… хотела, – вздрогнув от внезапного хватания ее за руки, сказала она.

– Что это? …

Тихое помещение наполнилось звуками. Из коридора, до этого совершенно пустого, послышались звуки. Кто-то резко толкнул дверь и с криком «доктор» ворвался в кабинет.

Иван Сергеевич также быстро отпустил руки Илины, как и схватил несколько секунд назад. В этот же момент звуки резко стихли.

– Что это? – вновь проговорил пожилой человек. Он был очень удивлен, если не сказать больше – шокирован.

Они вновь были в пустом помещении одни. Через какое-то время доктор стал оглядываться по сторонам. Сначала осторожно, но потом все увереннее и увереннее. И то, что он искал в пустом кабинете, он так и не нашел. Тогда, чтобы все проверить и понять, что на самом деле происходит, мужчина направился к двери и, с опаской отворив ее, высунул голову в коридор. Пустой и тихий коридор!

– Почему мы здесь? – спросил он, вернувшись к девушке.

– Не знаю, говорю же Вам, – потирая места, за которые ее схватил врач, ответила Илина.

Простояв еще какое-то время так в кабинете, они оба поняли, что вряд ли что-то изменится, если они останутся в том же положении. И тогда через несколько глубоких вздохов Иван Сергеевич снова направился в коридор на разведку.

Илина шла вслед за ним. Эта больница была пуста. В ней не было ни души. Но она не производила впечатления заброшенности, наоборот, кажется недавно в ней делали ремонт. Так как в одном из помещений они увидели банку желтой краски, в которую были окрашены стены этого государственного учреждения.

«И почему больницы окрашивают в такой цвет? Хотя это лучше, чем зеленый. Помню раньше был такой ярко зеленый, что аж глаза слезились. Куда это он? Если сопоставить факты того, что было с Алексеем, и что Маша дернулась от меня, боясь моего прикосновения, да вот с этим неожиданным возгласом из коридора «доктор», то получается, что я каким-то образом могу увидеть воспоминания человека. Может поэтому он так быстро меня отпустил? Испугался чего-то?»

Они вернулись к входной двери, и потому как врач быстро и решительно желал покинуть это место, направляясь к выходу, девушка поняла, что не ошиблась в своем утверждении.

«Испугался, – подумала она. – Но мы не уйдем отсюда пока не увидим то, чего он боится».

– Открой ее, – сказал он строго, поворачиваясь к Илине лицом, указывая на закрытую дверь.

– Не получится, – сказала она, уверенная в своей правоте.

– Прошу, открой, – неожиданно умоляюще сказал он.

– Чего Вы боитесь? – спросила она.

– Своего прошлого, поэтому прошу, открой…

Илина дотронулась до ручек дверей, но те не шелохнулись, не сдвинулись с места. Глядя на старика, она попробовала сделать это левой рукой, затем правой, а потом обеими. Но ничего не вышло.

Он лишь горестно вздохнул, опираясь спиной на закрытую дверь.

– Я так этого боялся, так боялся… – закрывая лицо руками, проговорил он тихо, соскальзывая на корточки и все еще упираясь в свое единственное спасение.

– Чего же Вы боялись? – присаживаясь рядом с ним, спросила Илина.

Она дотронулась до его руки, как вдруг неожиданно их окружили громкие звуки. Чей-то тяжелый вздох, быстрые шаги с боку, рыдания, бормотания, возгласы.

Она резко отдернула свою руку от руки доктора. Он поднял на нее испуганный и затравленный взгляд. А после… после решился.

– Видимо пришло встретиться лицом к лицу…

– С кем? – осторожно спросила Илина.

– Со мной… – шепотом ответил он.

***

Они стояли в пустом помещении операционной. Вокруг было чисто и стерильно. Новые инструменты, белые простыни, дневное освещение.

– Теперь я думаю, я готов, – сказал он, предлагая свою дрожащую руку.

– Вы уверены? – спросила она.

– Я не вижу другого выхода, – сказал он. – Я привык принимать быстрые решения, но уже так долго откладывал это. Теперь, думаю, пришла пора.

Он протянул ей свою ладонь, в ответ она протянула свою. Как только их руки соединились, яркий свет, громкие звуки и сильные запахи наполнили помещение.

Кровь. Этот металлический запах невозможно спутать ни с чем. Серебро инструментов отражало блики от потолочных светильников. Люди в белых халатах негромко переговаривались.

– Ну вот, последний стежок и все будет кончено, – проговорил доктор, – повезло тебе сегодня, парень. Такая честь. У тебя неплохо получается. Больше практикуйся и получится быстрее. В нашей профессии самое главное что – это быстрые руки и свежая голова.

– Так точно, доктор, – ответил парень, чья улыбка пряталась за повязкой.

Последние движения были завершены. Из помещения начали выходить люди, первым вышел хирург, что давал указания, за ним несколько молодых людей – практикантов. Илина вместе с пожилым доктором направились вслед за уходящими.

– Итак, как Вам сегодняшний опыт? – спросил мужчина у молодых людей, следовавших за ним как стая маленьких утят вслед за мамой уткой.

– Это было потрясающе! – воскликнул один из них.

– Запомните, интерны, это чувство, когда вы выходите из операционной после успешной операции. Вдохните поглубже, задержите дыхание, а теперь выдохните. Ну, раз, два, три. Смелее. Все, достаточно, а теперь снова за работу!

Несколько человек засмеялись.

– Я не шучу, – сказал доктор, – живо за работу. А мне еще отчет писать.

Хирург в полном одиночестве, оставив молодежь у себя за спиной, отправился вдоль коридора.

– Ну, как прошло, Иван Сергеевич? – спросила мимо проходящая женщина.

– Все отлично, Галочка, превосходно, – улыбаясь, проговорил доктор.

– У Вас просто золотые руки! – воскликнула девушка в белом халате.

Он взглянул на свои ладони и, гордо подняв подбородок, ответил:

– Да, эти руки – гордость всей больницы.

Он отправился дальше, оставив улыбающуюся женщину за своей спиной и немного насвистывая на ходу. На его пути попались еще несколько человек, справившиеся об операции и поздравившие его с успехом.

– К такому не просто привыкнуть, – ответил он, входя в свой кабинет, – хотя, чего греха таить, привыкаешь, когда ты лучший.

«Павлин», – сердито проговорил пожилой человек, глядя на доктора и не отпускавший руки Илины.

– Уже вижу, что все прошло успешно, – не поворачивая головы, проговорил другой мужчина чуть старше по возрасту, что и вошедший доктор.

– А ты не хочешь меня поздравить? – спросил наигранно вежливо первый.

– Обойдешься, – ответили ему, – в следующий раз я сравняю счет, будь уверен.

– Ну это мы еще посмотрим, – сказал Иван Сергеевич, снимая свой белый халат и вешая его на крюк. – Сколько у тебя было операций в этом месяце? Дай-ка подумаю… Сделав вид, что задумался, он вскоре ответил: двенадцать. А у меня? Ох, всех и не упомнить, но если посмотреть по сменам да плюс сегодняшняя, то на одну больше, чем у тебя!

– Хвастун, – беззлобно ответил оппонент, – это не повод для хвастовства, а лишь на одну писанину больше. Присаживайся, коллега, берись за перо.

– Ну, всю радость у меня отобрал, хапуга! – усаживаясь на свободное место, сказал врач.

Он открыл перед собой большую книгу и взялся за ручку.

Минуты потекли быстро, световой день за окном стал сгущаться. Как вдруг неожиданно дверь в кабинет резко отворилась, и на его пороге появилась Галочка с криком: доктор!

Оба врача вскинули свои головы вверх, взглянув на вошедшую.

– Что там? – резко сказал Иван Сергеевич.

– Там… там такое, доктор! Вас… вас вызывают! Обоих!

Это восклицание, а также то, что обоих врачей вызывают одновременно, не предвещало ничего хорошо. Быстро вскочив на ноги, они бросились к двери, попутно прихватив свои халаты.

– Рассказывай, – жестко проговорил второй врач, – только, по существу.

– Там, там такая страшная трагедия, Валентин Александрович, уму не постижимо! Изверги, нелюди…

– Галя! – оборвал он поток слов, – я сказал коротко и по существу! Дорога каждая минута!

– Ох, что же это я…

– Галя! – затормозив, сердито взглянул на медсестру врач, натягивающий на плечи халат.

– Два ранения, – чуть икнув, отрапортовала женщина, – девочка и мальчик. У одного сквозное, у девочки пуля застряла в грудине…

– Ясно, операционная готова? – спросил он.

– Так точно, все уже готовят, а я вот… послали за вами обоими, – взглянув на другого врача в халате, сказала она.

– Отлично, – смягчая голос, проговорил Валентин Александрович, – можешь же когда хочешь.

– Ой, такая трагедия, я как узнала, то побежала сюда! Братик с сестричкой, малютки еще, да что же это делается-то средь бела дня!

Врачи не стали больше слушать причитания всполошившейся медсестры и быстрым шагом направились к операционной.

Стоя возле раковин, они были сосредоточены на своих движениях. И только в самом конце Иван Сергеевич произнёс, собираясь выходить:

– Я беру девочку, ты пацана…

– Стой, почему так?

– У нее случай интересней, – ответил он, и по его голосу было понятно, что он улыбается, – это войдет в мою копилку достижений. Так я увеличу разрыв.

– Дурак! У тебя же опыта мало с подобными ранами! Возьми мальчишку, зашьешь его и все. А у девочки пуля! Вдруг не справишься?

– Я не справляюсь? Я? Да я лучший хирург, у меня за плечами столько операций… И не справлюсь? Ааа… Я понял! Это ты говоришь так, потому что хочешь, чтобы все лавры достались тебе?!

– Да какие лавры, Ваня! Я же не из-за этого!

– Я справлюсь, ясно тебе! Ты еще и завидовать будешь, как только я быстро управлюсь, всего за пару часов!

– Постой, не торопись…

Но Иван Сергеевич уже вышел из предоперационной.

«Я не хочу на это смотреть… – сказал пожилой Иван Сергеевич, одергивая руки. – Я больше не хочу на это смотреть!»

***

– Что произошло? – осторожно спросила Илина.

Пожилой доктор прикрыл свое лицо руками. Они остались также стоять в предоперационной, только теперь она была погасшая, стены были покрыты иной плиткой, раковины, да и вся остальная окружающая обстановка были новыми, отличными от тех, что они видели пару мгновений назад.

– Это был последний день моей операционной жизни, – тяжело проговорил мужчина. – После этого я ни разу больше не брал в руки скальпель, чтобы разрезать чью-то плоть и отнять жизнь.

– Но вы же врач, – удивилась Илина, – хирург! Как? Вы что же отказались оперировать?

– Да, – пробормотал Иван Сергеевич. – Эта девочка была моим последним пациентом на столе. Я больше не мог… я больше не был уверен… уверен в своих руках!

– Но?

– Смотри… смотри, раз не понимаешь! – крикнул он, протягивая руки.

Она протянула ему свои и увидела.

Вновь операционная комната. Маленькие голые ступни на белом покрывале. Люди в белых халатах. Спокойные движения. Но…

Картинка изменилась. Люди забегали, открывая рты и попеременно подходя к операционному столу. Илина чувствовала будто смотрит немое кино: звуки исчезли, картинка поблекла, как будто на фотографии размылся фон. А впереди ярким фокусом только обнаженная рука, свисающая со стола. Маленькая. Безжизненная. И хирург, что стоит в стороне, но с упором глядящий на стол, и белые простыни. Хирург с опущенными руками, держащий скальпель, с которого капля за каплей стекала на кафель не просто кровь, но и жизнь.

Его вывели из комнаты. Кто-то мельтешил перед глазами белым фоном, туда-сюда, туда-сюда. Снова кабинет. Валентин Александрович. И резкая боль.

– Я тебе что говорил! – кричал он. – Я что говорил!

Звуки вернулись. Цвет вернулся. И боль. Боль она тоже возвращается, как яркий маячок, светящий в темноте, что прокладывает путь обратно к ощущениям.

– На, пей…

В руках жидкость, которая сама тянется ко рту. Нет это белый рукав, чужой белый рукав возле стакана.

– Что теперь будешь делать? – спокойно спрашивает Валентин Александрович.

– Удавлюсь, – отвечает ему Иван Сергеевич, немного приходя в себя.

– Э, это ты брось! Сколько в жизни ошибок бывает, чего сразу кардинальные меры?

Его речь проходит единым потоком, не застревая на ходу, по прямой, как в туннеле. Но одно слово корябается, не желая проскальзывать. Оно скрежещет, отдаваясь гулким эхом.

– Ошибок? Ошибок!

Он вскакивает со своего места и бросается с кулаками на товарища. Но его быстро останавливает кулак, и согнувшись пополам, глотая воздух, он вновь валится на диван.

– Ну-ну, успокойся, дружище, тебе нужно передохнуть. Иди домой, отдохни…

– Но та девочка, – сглатывая ком в горле, – та девочка умерла! Она не пойдет домой, она вообще больше никуда не пойдет! И в этом виноват я. Я! Ты хоть это понимаешь?!

– Понимаю, – говорит спокойно доктор. – Каждый хирург проходит через такое. Первая потеря, она всегда тяжело дается. И ты будешь помнить ее, как никакую другую. Но это не значит, что ты должен бросать все, или чего хуже кончать с собой, с собой как с врачом, как с человеком. Поэтому говорю тебе, иди домой, отдохни. Ты перенапрягся. Две операции в день, для тебя это в новинку.

– В новинку, новичок!

Он застыл на мгновение, потом вновь согнулся пополам, но уже не от удара, а от… смеха! Он смеялся и плакал, хохотал со слезами на глазах.

– Что это с ним, – спросил женский голос.

Это заставило его замолчать и взглянуть на говорившего, которого он только что заметил.

– У него шок, – спокойно сказал Валентин Александрович, – дай ему, Галечка, выплеснуть эмоции. А лучше плесни-ка ему спиртику в стакан.

– Но ведь не положено, – сказала, хмуря лоб, Галя.

– Это ему сейчас нужнее всего.

Его вновь разодрал приступ смеха. «Нужнее всего…»

– Да, пожалуй, – протянула Галя, – но как быть с… – она кивнула в сторону коридора и тихим шепотом проговорила: с родителями.

Что может отхлестать хуже самого толстого и упругого хлыста? Только осознание собственной ошибки. Вот, что холоднее льда и горячее огня, вот, что способно вышибить дух без применения силы.

– Я сам, – сказал негромко Иван Сергеевич, – я сам с ними поговорю.

– Сиди, – толкая его обратно на диван, сказал Валентин Александрович, – как ты в таком состоянии пойдешь? Они же сразу все поймут. Я сам с ними поговорю, тем более, что я тоже оперировал и имею право с ними общаться.

– Точно, – вдруг озарившая мысль, коснулась лица говорившего, – что с твоим мальчиком?

– Жив, – стоя на пороге у выхода из кабинета, проговорил Валентин Александрович, – говорил же, что стоит его только подшить. Если бы управился раньше, то пришел бы к тебе, но я не знал, что мне стоит торопиться.

Он открыл дверь и вышел.

***

Иван Сергеевич, тот, что сжимал холодные пальцы девушки Илины, с грустью и жалостью смотрел на сидящего, сгорбленного молодого человека, погруженного целиком и полностью в свои мысли.

– Что было дальше? – спросила Илина, – Вы так и не поговорили с родителями девочки?

Он покачал головой и спустя время ответил:

– Нет, мне не хватило духу. О чем я очень жалею. Я должен был поговорить с ними, объяснить все, выслушать их упреки. А вместо этого смалодушничал. Сбежал, как нашкодивший мальчишка.

За окном совсем стемнело. Молодой врач, сидевший на диване и смотрящий в одну точку, наконец, встал и, пошатываясь, побрел к выходу. Он остановился в коридоре, всматриваясь через окно на далекие звезды. В коридорах царил покой. Медсестра сидела за стойкой и не обращала ни на что внимания, погруженная в свои заботы. Лампа немного подмигивала в середине пролета, меланхолично напоминая о том, что по сути наша жизнь также может быть либо насыщенной потоком яркого света, либо мигать до поры до времени и в свой черед потухнуть навсегда.

Вслед за чуть пошатывающимся молодым врачом из здания больницы вышли Илина и Иван Сергеевич. Свернув с основной дороги, они прошли по дорожке, посыпанной гравием в сторону парка, располагающегося рядом с больницей. Вдоль нее расположились небольшие лавочки, а по бокам росли подрезанные кустарники то ли боярышника, то ли шиповника. Пахло свежим воздухом. Это немного взбодрило молодого человека, и он пошел более уверенной походкой, чем прежде.

«Он должен остановиться», – сказал Иван Сергеевич взволнованно, – «почему он не останавливается?»

Пожилой мужчина разволновался. Он попытался схватить рукой того, кого провожал неустанно вот уже долгое время, но его рука прошла мимо. Тогда он попытался преградить ему путь, но молодой человек, не обращая ни на что внимания, продолжал идти вперед. И лишь когда их тела, форма и образ, душа и тело соприкоснулись вплотную, лишь тогда молодой человек остановился. Иван Сергеевич, тот пожилой человек, заслуженный доктор, что неустанно сжимал руку Илины, растворился, перед ней сейчас стоял молодой врач – Иван Сергеевич.

Он смотрел впереди себя невидящим взглядом, затем медленно, очень медленно перевел его на свои руки и после этого обернулся назад, на тот путь, что успел пройти. Его внимание привлек мужчина, одиноко сидящий на скамье. Он подошел к нему, и испросив разрешения, подсел на ту же скамейку.

– У Вас не будет закурить? – спросил мужчина.

– Простите, не курю, – отозвался последний.

– Я тоже, но сегодня мне бы это не помешало, – сказал молодой человек.

Это был молодой мужчина, не юнец, конечно, но и к среднему возрасту его было рано приписывать. Он был одет в темно синий костюм и коричневые лакированные ботинки, галстук был скошен набекрень, а волосы растрепаны. Но в его движениях не было резкости, не было больше того волнения, которое произвело в его тщательно прилизанном облике видимую сумятицу.

– У вас что-то случилось? – спросил мужчина, не глядя на врача.

– Да, – немного помолчав, ответил тот, – экзистенциальный кризис.

– В каком это смысле? – повернул голову мужчина в сторону собеседника.

– Как бы объяснить, – начал тот, – я сегодня потерял все. Все, во что верил, все, на что мог опереться, – он взглянул на свои руки, – все это теперь уничтожено. Я больше не могу принимать решения, не могу доверять тому, кого знал лучше всего – себе. И как теперь жить? Что делать?

– Не знаю, – отворачиваясь, ответил мужчина в костюме, – я испытал сегодня нечто похожее и потому не знаю, как ответить на Ваш вопрос.

– А что произошло с Вами? – спросил Иван Сергеевич.

– То же что и у Вас. Потеря, бессилие, и не понятно что еще, я пока не разобрался.

Они сидели молча еще некоторое время, но после того, как мужчина засобирался уходить, он сказал:

– Если найдете выход, дадите мне знать, какое решение приняли?

– Хотел бы ответить утвердительно, но я не знаю, когда это произойдет. И встретимся ли мы снова.

– Может быть здесь же? На этой лавочке?

– Это вряд ли, – заметил доктор, – я сюда больше не вернусь.

– И я тоже.

***

Молодой человек поднялся и зашагал по аллее нетвердыми шагами, но пожилой Иван Сергеевич остался на месте. Второй человек тоже вскоре поднялся и ушел. Илина подсела к пожилому врачу на скамью.

– Может быть расскажете, что произошло? А то я не очень хорошо все поняла.

Он тяжко вздохнул и взглянул на девушку.

– Это ведь мой последний раз, да?

– Не понимаю, о чем Вы.

– Это мой последний шанс облегчить душу? Что ж, видимо, пришла пора. Я итак слишком долго оттягивал. Видишь ли, Илина, если я и вправду умер, я все-таки хотел бы попросить прощение у той, что пострадала по моей вине. А раз ее здесь нет, то представим, что ты и есть она. Хорошо?

– Что бы Вы хотели сказать? – согласно кивнув, проговорила Илина.

– Я бы сказал, прости меня, девочка. Я слишком долго колебался между способами, как лучше вытащить ту пулю. И к тому же не заметил другой опасности. Когда все же решился, то уже упустил момент и сделал только хуже. Это моя ошибка, я был слишком самонадеянным. Я должен был уступить Валентину, ведь он прошел горячие точки, а я посчитал, что тоже справляюсь, хоть не участвовал в них. Я никогда не забывал тебя, моего последнего пациента. Ты всегда была моим мерилом в принятии решений. Правильно ли я поступаю, не сделаю ли я хуже? Понимаешь? В какой-то степени я тебе благодарен, ведь я изменился благодаря этому случаю, благодаря тебе. Перестал быть таким уж плохим человеком.

– Вы не были плохим человеком, Иван Сергеевич.

Он сидел тихо, не шевелясь, будто унесся мысленно вновь в прошлое. Возвращаясь назад, к сидящей на скамье Илине, он спустя время прошептал:

– Теперь я готов. Можешь отвести меня туда?

– Куда?

– Туда, где я смогу получить прощение.

– Боюсь, что максимум я смогу довести Вас обратно к больнице, – сказала неуверенно девушка.

– Что ж, и это подойдет…

Они оба встали и направились обратно в сторону больничного крыла. Иван Сергеевич больше не беспокоился и не боялся. По пути он рассказывал разные истории из своей практики и со спокойствием сам отворил дверь на крыльце здания.

На пороге их неожиданно встретили. Это была маленькая девочка в ситцевом платьице, она спокойно ожидала у входа. Позади нее был мягкий спокойный свет, разрезавший темноту ночи.

– Ирина, – сглотнул доктор, глядя на девочку.

– Вы так много сделали, Иван Сергеевич, – поприветствовала его она.

– Ты все видела? – спросил молодой мужчина в белом халате.

Она кивнула головой, подтверждая, что да, она следила за его жизнью и поступками.

– Я не хотела быть плохой девочкой для Вас…

– Нет, ты не была, – прочищая горло, сказал мужчина, – ты никогда не была плохой… для меня. Это я виноват, я был… Прости меня… Я поступил плохо.

– Но и много хороших поступков Вы сделали тоже, – сказала она серьезно, – я здесь потому, что Вы хотели меня видеть. Мама говорила, что я должна Вас подождать и помочь пройти по этой дороге чуть-чуть, она приблизила большой и указательный палец друг к другу, показывая расстояние.

Мужчина судорожно вздохнул, а она задорно улыбнулась.

– А куда мы пойдем? – делая шаг за порог, спросил он.

– Далеко, – сказала она, беря его за руку.

Уже за порогом она неожиданно повернулась в сторону Илины, которая также собиралась войти внутрь.

– А тебе с нами еще нельзя, Иля, – посмотрев на нее задумчивым взглядом, сказала маленькая девочка: и все же он меня не забыл, глупый мальчишка, – рассмеялась она.

Девочка снова повернулась и вместе с Иваном Сергеевичем направилась в путь, о чем-то с ним весело разговаривая. Илина осталась у порога одна. Дверь за ушедшими закрылась сама собой.

Глава 15. Выбор

Она осталась одна. Но куда же ей теперь идти? Что делать? Как вернуться? Илина подумала, что раз все так или иначе уходили от нее через раскрытые двери, то может и ей стоить попробовать?

Она схватилась за ручку и отворила ее, но ничего необычного за ней не увидела. Шагнула внутрь, прошлась по коридору, заглянула в пустые кабинеты. И ничего. Совсем ничего. Побродив еще немного по зданию, она вскоре вышла из него. Обошла вокруг по периметру, и не встретив ни одной живой души, повернула вновь в сторону аллеи. Дойдя до той самой скамьи, где она разговаривала с Иваном Сергеевичем, обернулась взглянуть на больницу, но не увидела ее там! Там вообще ничего не было. Была только эта самая дорога, кустарники и перекресток. Даже ночь отступила, все вокруг было подернуто какой-то серой пеленой. Неожиданно.

– Кхм, кхм, – кто-то покашлял рядом с ней.

Илина вздрогнула, так как не ожидала, что здесь все же кто-то есть. Но обрадовалась его присутствию. На той самой скамье сидел человек неопределенного возраста. Он был одет в серый классический костюм и серое пальто. На его лице ровно сидели коричневые очки, отражавшие такого же цвета на запрокинутых нога на ногу ботинках. Но странная деталь выбивалась в его образе и приковывала к себе все внимание: в его нагрудном кармане пиджака был красный платок.

– Здравствуй, птичка, – сказал он ухмыляясь. – Странное, однако, стечение обстоятельств привело тебя в это место и это время, не правда ли. Кто ты?

– Я, я – Илина, – ответила девушка.

– Хм… – помолчал он, но после некоторых раздумий добавил: тогда это меняет все.

– Что меняет все? – спросила она. – Кто Вы? Я ничего не понимаю.

Он очень внимательно разглядывал ее и вдруг произнес:

– Определенно, нужно вносить коррективы. Снова.

Поняв, что этот странный человек, единственный кого она не видела в последнее время, да и вообще за все время после аварии, кто не был с ней в автобусе, встает и уходит, девушка вцепилась в его руку, останавливая его.

Картинка резко изменилась. Аллея вновь вела только в двух направлениях взад и вперед, все те же кустарники, но зато вдалеке виднелась больница!

– Что это, я не понимаю! – крепче сжимая пальцы, испуганно сказала она.

Они так и стояли вдвоем, когда мимо них пробежал мужчина в синем костюме.

– Это, это же тот человек…

Мужчина в сером как-то странно взглянул на нее, не сказав ни слова. Лишь двинулся вслед за убегающим человеком. Так как девушка крепко держалась за рукав его пиджака, то она двинулась следом за ним.

Они вновь вернулись в больницу. Она разбирала дорогу, так как на улице снова было светло. А этот странный мужчина шел размеренным шагом, никуда не спеша и будто не замечая ее присутствия. Илина же крепко цепляясь за него, шла следом. Она боялась, что их процессия может кому-то помешать в этих тесных коридорах, полных людей, но их не замечали. Во всяком случае никто не огибал их при встрече, не преграждал путь, так будто они не присутствовали здесь вовсе. Не было ни столкновений, ни укоров в их адрес.

– Они что же нас не видят? – решила она, наконец, задать вопрос.

Не поворачивая головы, он ответил:

– В конкретный момент, нет. Не видят. Но как меня увидела ты, это, конечно, очень интересно.

Они дошли до больничного крыла, где располагались операционные. Возле дверей сидела женщина, уткнувшая лицо в ладони. К ней в этот самый момент приблизился мужчина в синем костюме, за которым они следовали.

– Что произошло, – выдохнул он, подбегая к сидящей женщине вплотную.

Она оторвала свои руки от лица и взглянула на него. Это стало тем спусковым элементом, благодаря которому по ее щекам потекли слезы.

– Альберт, – выдавила она из себя вместе с рыданиями его имя.

– Тише, тише, я здесь, – обнимая за плечи женщину, проговорил мужчина. – Что случилось? Я ничего не понял из твоего звонка.

Только немного успокоившись и взяв себя в руки, она смогла ему все объяснить:

– Мы с двойняшками вышли на улицу, чтобы сходить в магазин, а когда собирались уже возвращаться, Илюша попросился в песочнице поиграть. Я не могла отказать, так как и Ирочка тоже просилась туда. Если бы я только знала, чем это закончится…

Она на мгновение замерла, а затем вновь заплакала. Он встал, чтобы достать платок из кармана брюк, но так и остался стоять, потрясенный ее словами.

– Вдруг неожиданно раздался вой сирен, и к нам во двор забежал человек весь в черном. Даже его лица не было видно, наверное, это была маска. Я не помню… Он подбежал к детскому навесу и спрятался в одном из них. В одном из детских домиков, в которых играют малыши в прятки. А потом… Потом все так быстро случилось: въехала полицейская машина, началась перестрелка… Откуда у него было оружие! И, боже мой… Их обоих задело!

Мужчина стоял не двигаясь. Но затем будто отмер и начал шагать из стороны в сторону, меряя пространство, над чем-то напряженно думая.

– А что ты? – останавливаясь, спросил он, – что в этот момент делала ты?!

– Я? – перестав плакать от удивления, воскликнула она. – Я ринулась сразу к ним!

– Но ведь тебя не задело! – оглядывая ее окровавленную одежду, сказал он, убедившись, что кровь подсыхала, и не сочилась из раны.

Она замерла потрясенная его вопросом. Сжимая своеплатье в руках, она тихо спросила, уточняя:

– Ты… обвиняешь… Ты что обвиняешь во всем меня?

Он стоял у стены, в противоположной от той, где сидела она.

– А что другие? Почему я больше никого здесь не вижу, не замечаю других родителей, ожидающих вестей о жизни своих детей! – развел он руки в стороны, показывая на помещение, где были только они вдвоем.

– На площадке больше никого не было…

Растерянный взгляд, опустившиеся вдоль туловища руки – все это говорило о том, что она очень сильно удивлена словами мужа.

– Зачем ты тогда пошла туда, да еще с детьми! – закричал он вдруг.

– Но ведь это детская площадка, конечно, я пошла туда с детьми… Альберт, – тихо произнесла она, – ты считаешь, будто я нарочно?

Он не сказал ей ни слова. Не подошел, чтобы обнять и успокоить, а стоял теперь в стороне, сжимая и разжимая руки. Пытаясь найти выход. Пытаясь хоть что-то понять или сделать.

– Думаешь, я сама себя не корю! – крикнула в ответ она. – Думаешь, я не говорила себе того, о чем ты успел подумать: что я беспечная и никудышная мать. Не смогла защитить собственных детей. Я знаю все это сама! Я знаю… Я бы лучше сама бросилась под пули вместо них, но не успела!

Ее отчаянный крик и слезы, его упрек и страх, их общая боль и бессилие: все это вместе взятое повисло в этом тесном пространстве. Оно разделило двух людей, которые должны были бы сейчас держаться вместе. Вместе переживать общее горе, вместе бороться и ждать. Минуты отчаяния, недомолвки, не до конца высказанные вслух слова выстроили стену непонимания. Так не могло долго продолжаться, и эта давящая обстановка заставила его наконец покинуть место тягостного ожидания. Он стремился избежать того, что было в этой комнате. Она же осталась на прежнем месте, осталась в нем одна.

Он вышел на улицу, ему нужен был воздух. Задыхаясь, он рванул галстук в сторону, оголяя шею. Теплый воздух ласкал лицо, но ему нужна была прохлада. И тогда он побрел по дорожке вдоль здания. Он хотел скрыться от глаз и остаться наедине с самим собой. Но здесь были люди. Тогда он побрел к аллее, манившей его своим одиночеством.

– Она или он? – задал вопрос мужчина в сером костюме, усевшись на скамью рядом с человеком в синем.

– Что? – спросил тот, отрываясь от своих мыслей.

– Если бы можно было выбирать, кого бы Вы выбрали?

– Что Вы такое говорите! Как можно выбирать между жизнью дочери и сына?

– Я разве спрашивал о жизни? – поправляя очки на переносице, сказал мужчина в сером.

– Тогда о смерти? – испугался Альберт.

– Я о голубе, – указывая на птицу, проговорил странный собеседник. – Так как Вы думаете, это она или он?

– А, Вы об этом. Какая нелепица, – пробормотал Альберт. – Не знаю. Не все ли равно?

Он перестал обращать внимания на собеседника, погрузившись обратно в свои мысли, а руки направил в волосы. Каждый раз, когда он волновался то делал это: запускал пальцы в волосы и в нервном движении бывало выдергивал себе пару волосков.

– Если будете придерживаться этой привычки, то скоро облысеете, – насмешливо заметил человек в очках.

– Лысина сейчас, говорят, в моде, но мне она не грозит. В моем роду ни у кого ее не было, и у моего сына тоже не будет, – отвлекаясь от своих мыслей и волос, проговорил Альберт.

– Как знать, – отворачиваясь в сторону, сказал человек в сером, и при этом посмотрел на вцепившуюся в его руку девочку, разглядывая, как ей показалось ее собственные волосы.

Она удивилась, так как до этого он не показывал свое к ней отношение, будто ее здесь и не было вовсе, тем более при разговоре с этим человеком. И тут, взглянув еще раз на собеседника в синем костюме, она, наконец, все поняла.

– Дедушка Альберт! – выдохнула она.

– Правильные выводы, – сказал человек в очках.

– Какие выводы? – спросил Альберт. – Вы о голубе? Я тут подумал над Вашими словами, наверное, это все же мальчик, вон как курлычет.

– Мальчик, – все еще глядя на Илину, проговорил он, – Ну раз мальчик. Пора браться тогда за работу.

– Вы уже уходите? – окликнул его мужчина.

– У меня еще много дел, коррекция планов, внесение правок, ы как инженер должны меня понимать.

– Да-да, конечно, я и сам сорвался с работы…

Он не договорил, так как вернулся мысленно к своему прежнему задумчивому состоянию.

***

– Это ведь был мой дедушка? – задала она вопрос.

– Да, – ответил ей мужчина, ленивой походкой направляясь вдоль аллеи. – И все же волосы у тебя не от него, слава богу!

– И он не удивился моему восклицанию, – сказала она, одергивая свои руки от пиджака, –он меня не видел, – не стала она обращать внимание на последнюю фразу.

– Не видел, потому что ты и не была там, – сказал он, – ведь это мои воспоминания, не твои.

Облик этого человека изменился: серый костюм испарился, и на его месте возникли серые кеды, черная майка и неожиданный аксессуар: красные очки! Сам он вслед за одеждой из строго зрелого человека превратился в юношу.

– Думаю, так будет проще общаться, – сказал он.

– Почему? – удивилась Илина.

– Потому, что люди так устроены, что откровенничают гораздо охотнее со своими сверстниками, или теми, кто младше их, а не наоборот, боясь нарваться на проповедь и ненужные советы.

– Кто ты такой! И сколько же тебе лет? – задала она вопрос.

– Лет не счесть, а как зовут, я уже и сам не помню, – засовывая руки в карманы, сказал он.

– Врешь ты все! – вспылила Илина, забыв о том, как недавно боялась с ним разговаривать фривольно. Но этот облик и правда располагал к большему откровению.

– Может и так, – согласился он. – Без малой толики вранья жизнь была бы скучной. А смерть и подавно.

– Есть вопросы на которые ты можешь ответить честно? – спросила она, пристроившись рядом на дороге. Больше не было нужды держаться за него, и она сложила свои руки за спиной, как делала иногда во время прогулки.

– Конечно, есть. Таких вопросов не может не быть.

– Будь серьезнее, прошу.

– Сегодня не хочу. У меня начался выходной.

– Выходной? – удивленно спросила она, глядя на него.

– Ну да, раз уж ты вышла на смену, я могу себе позволить чуть-чуть расслабиться.

– Но там же люди погибают, они у-умирают. – Остановилась она. – Им же наверняка нужна помощь. Твоя помощь. Да и я, я сама. Что будет со мной?

– Будь это последним нашим разговором, я бы все рассказал, – продолжил он свое движение вперед, и это заставило ее поступить также. – Негоже оставлять душу в неведении. Но раз уж у нас много времени впереди, то повременим с отгадками на вопросы. Если так интересно, то почитай обо мне сама, все больше пользы, чем в телефоне сидеть. Но предупреждаю, большинство информации обо мне выдумки и мифы, где-то что-то исказили, где-то недосказали, а где-то откровенно наврали. Не люблю я все эти ярлыки и штампы, они загоняют в рамки. Поэтому-то я отказался от имени.

– Тогда как же мне к тебе обращаться? – спросила Илина.

– Зачем обращаться? Я сам тебя найду, если надо.

– Но как тебя зовут другие? – не сдавалась она.

– Ответ тот же, Илиночка, ответ тот же.

Они дошли до перекрестка и остановились.

– Так куда пойдем? – спросил он у девушки.

– Это я должна выбирать? – удивилась она.

– Ну не я же, – ответил парень. – Для меня дорога едина. Этот перекресток твой. – Указал он вперед. Это была пустынная дорога, покрытая асфальтом, без единого указателя или же отличительного знака.

– А что будет в конце каждого из них? – спросила девушка, указывая уже на ответвления.

– Уж прости, камня с указателями на таких дорогах, как правило, не бывает, – развеселился он.

– Какого камня?

– Вещего. Налево пойдешь – коня потеряешь, направо пойдешь, ну и так далее…

– Можно спросить? – перебила она его насмешливую тираду.

– Ты только и делаешь, что спрашиваешь, – сказал он все также весело.

– И все же?

– Валяй, – взмахнув рукой, благожелательно отозвался молодой человек.

– Это правда был мой дедушка? – спросила Илина.

– Да, – ответил он. – Это был Альберт, и наша первая с ним встреча.

– Первая? То есть, – сглотнула она, – вы виделись с ним не один раз?

– Нет, не один. Но этот первый был самый драматичный. Я все удивлялся потом, как это он меня запомнил. Но говорят, что в моменты горя запоминаются лучше всего мелочи, а не общая картинка. Например, узор на полу в комнате ожидания или запотевшие окна, вместо грозы с дождем.

Она вздрогнула, будто что-то вспомнила. И посмотрела на него внимательно.

– Я, кажется, помню, – сказала она, разглядывая красные очки.

– А говорят спецэффекты производят впечатления и остаются в памяти. Но нет же, вот он живой пример избирательной памяти!

– Ты был там! Ты был там, когда дедушка умер!

Он лишь кивнул ей, не давая никаких пояснений. Все итак было понятно, зачем еще нужны какие-то слова. Он пришел по своей работе, пришел забрать ее родного человека. Единственного кто был в ее жизни близкого и родного. Но почему так произошло? Что стало с ее семьей, разделенной и жившей врозь? Никто никогда не давал ей пояснения, сначала считая, что она слишком мала, а затем просто некому было об этом поведать.

– Что с ними случилось? Что стало с моим дедушкой и бабушкой, ведь это была она, хоть я и не сразу ее узнала.

– Она, – подтвердил он. – А случилось… Несчастный случай. Не в то время и не в том месте, как говорится. Грабители совершили налет на кассу. Но в ходе погони разделились. Таково было последнее желание одного из них, того кто решил переменить свою судьбу и спрятаться во дворах. Рассчитывая на то, что машине сложнее там проехать, и он сможет улизнуть. Вот только он попал в двор – колодец. Куда бежать? Где скрыться? Его быстро настигли. В пылу азарта никто не увидел маленьких детей. Когда же его обезвредили, то тут только и опомнились.

Она ахнула, поняв всю трагичность ситуации, всю нелепость выбора слепого жребия судьбы.

– Почему ты допустил это? – спросила она. – Если ему суждено было погибнуть, зачем тогда допустил, чтобы подстрелили детей?

– Это был выбор, Илина. Последний выбор каждого. Кто и как им распоряжается зависит от самого человека. Я не властен над этим. Но чем больше мое вмешательство, тем серьезнее становятся последствия. Я стараюсь не совершать подобных ошибок без нужды. Иногда выходит хорошо, а иногда… Последнее желание вещь опасная, особенно, когда есть силы и возможности их осуществить, а вот последствия принятых решений всегда непредсказуемы.

Она задумалась над его словами, а что сделала бы в таком случае она, будь у нее сила? Спасти невиновного и наказать виноватого? Но как в одну секунду можно узнать, на ком лежит вина? И если не в секунду, то сколько времени нужно, чтобы разобраться? Исполнить желание одного жить, а у другого отнять эту самую жизнь? Но почему?

– Но почему тогда ты спросил он или она? Разве недостаточно было жизни грабителя?

– Потому что, Илина, все в этой жизни должно находиться в гармонии, жизнь и смерть, свет и тень. Жизнь стояла на пороге, но и Смерть уже была у дверей. Каждая ждала решения этого выбора. И он был сделан. Желание грабителя исполнилось и это внесло корректировки в текущие события, отменить которые было уже некому. У детей были одинаковые шансы, одинаковые составляющие, но опять вклинились переменные, и вот мы стоим здесь.

– Эти самые переменные – это я? – ужаснулась она.

– Не только, но и ты не исключение. Сказать по правде это было трудное решение, которое нужно было принять. Принять тому, кто мог сделать выбор. Окно закрыто. Точка. Изменить ничего уже нельзя.

– И тот, кто сделал выбор, это был мой дедушка? Он решил, чтобы выжил мой папа?

– Неосознанно, но да. Это была его воля и его наказание. Ты же знаешь, как он в итоге прожил свою жизнь?

– Да, они развелись с бабушкой, и она растила отца одна, а потом и меня тоже, когда родители погибли. А про дедушку я узнала, только когда он забрал меня к себе. Мне о нем вообще в детстве ничего не рассказывали, я думала его нет. А потом он появился, но тоже не объяснил ничего, наверное, не успел.

– Человеческая обида может жить долго, Илина. Как не потухший уголек она чернит все, что вокруг нее находится, и не дает проклюнутся слабым росткам надежды на перемены. Это очень печально и подчас губит такие замечательные истории на корню.

Она задумалась над его словами и тут поняла, что оказывается плохо знала своих родных, и больше всего самого близкого человека!

«Боже, неужели все так и было? Неужели дедушка пожертвовал своей дочкой, не зная об этом, и все же чувствовал что-то, раз второй раз женился на Валентине Викторовне, у которой уже была дочь. Но как же он смог оставить свою семью и воспитывать чужого ребенка? Не понимаю. Не понимаю! Он же был моим дедушкой, самым лучшим дедушкой на свете!»

– Я не верю. – Закричала Илина, – Мой дедушка был замечательным! Он был самым добрым, самым любящим дедушкой!

– Я и не говорил, что он был плохим человеком, тем более плохим дедушкой. Заметь, я его тоже знал, но это не извиняет его решений. И последующего искупления. Но это была его воля, его выбор. В последнюю минуту своей жизни он думал о тебе, последнее свое желание он пожертвовал тоже тебе.

– Мне? Что же он пожелал для меня? Вот это вот? – она обвела перекресток рукой.

– Это вот, – он повторил движение за ней, – часть сделки. А вот возможность выбираться отсюда, когда пожелаешь, это и было его желанием для тебя.

– И как же мне выбраться, раз таково мое желание?

– Возвращаемся к началу нашего разговора. Ответ вот он. Как видишь, мы на перекрестке, значит, у тебя есть как минимум три выбора, как поступить.

– В таких случаях обычно оглашают варианты, – обиделась девушка, переваривая полученную информацию.

Снова став веселым, парень пошутил:

– Ну, хорошо, хорошо. Вот тебе камушек: налево пойдешь – заблудшую душу найдешь, направо пойдешь – с места сойдешь, а прямо пойдешь – на свет набредешь. Да, и напоминаю еще раз, это у меня сегодня отгул, а вот ты еще на работе.

– Надо подумать… – промолвила она, отходя в сторону.

«Наконец-то хоть что-то дельное сказал». За спиной послышалось, как мужчина в сером хмыкнул.

«Значит если я на работе, а здесь остались еще те, кто не успел уйти, значит, мой выбор состоит в том, кому же помочь. На лево пойдешь – заблудшую душу найдешь, это скорее всего Маша, и она заблудилась, раз мы больше ее не видели после автозаправки. На право – с места сойдешь, ну это точно Семен, ведь он застрял на ледяном озере и не сможет выбраться оттуда без посторонней помощи, а я эту помощь наконец-таки нашла».

За спиной снова хмыкнули.

– Не прилично подслушивать чужие разговоры, – сказала она, не поворачиваясь.

– А ты и не говорила, поэтому я и не слушал.

– Но что тогда это было? – спросила она, повернувшись к нему лицом.

– Твои мысли слишком громкие для этого места. А здесь я кое-что да могу, и стоять, глядя на твою спину, не так интересно, знаешь ли. Так что скажи, что там с третьим вариантом? Что придумала?

– Так я все правильно поняла? – радостно воскликнула она.

– Можно сказать, что да, – ответил он.

– А третий вариант – это, наверное, мой, что это я на свет уйду, как и все остальные.

– Все же есть помарочки, – сказал он. – Что будешь делать, исходя из своих размышлений?

– Прежде чем я уйду, я должна помочь остальным, верно?

– Как я и говорил правильная постановка слов – залог успеха. Вперед, действуй!

– А ты не бросишь меня, как в прошлый раз?

– Ты хочешь, чтобы я остался?

– Ты же та помощь, которую мы так долго все искали. Кроме тебя здесь больше нет никого. Прошу, останься, – сказала она.

– Я не уйду. Буду рядом. Даже интересно стало на все это посмотреть. Ну так куда пойдем прежде? – спросил он.

– Я думаю, что Семену мы сейчас нужны больше. Он остался на льду и не может двинуться, а если сделает шаг, то провалиться. Его ситуация опаснее. Идем направо!

Глава 16. Озеро

Выбрав направление, они двинулись вправо. Впереди замаячили высокие деревья. Среди них попадались как хвойные, так и лиственные породы. Небольшие кустарники и голые поля впереди леса.

– Не сходи с тропы, – сказал парень в сером.

– Что? Почему? – удивилась Илина.

– Раз