Навстречу Времени бесплатное чтение

Глава 1. Почти спаслись

Я абсолютно не хотел покидать Землю, тем более навсегда. Скорее всего, навсегда. Да еще в таком юном возрасте. Но если бы федералам удалось схватить моего отца, и заполучить изобретенный им прибор, то в скором будущем жизнь на Земле могла бы прекратить свое существование.

Ветер хлестал нас по лицам, а воздух вырывался из легких. Мы бежали по космопорту зная, что преследователи уже близко.

– Ну же сынок, давай! Поднажми! – подбадривал отец.

Тяжёлый рюкзак резал плечи, а свинцовые ноги отказывались отрываться от земли. До межпланетного челнока было уже недалеко. Рядом с нашим челноком в космопорте стояли другие корабли, готовые на взлёт.

Внезапный грохот и вспышки озарили пространство вокруг нас. Это мой отец отстреливал из бластера, все остальные корабли, чтобы за нами не было погони.

Грохот, жар, гарь! Взрывная волна подбросила меня и я грохнулся на бетон. Удивительно, что на падение мой организм отреагировал приливом новых сил и я, прищурив глаза, рванул за отцом.

И вот мы находимся в относительной безопасности и уже несколько минут, как вырвались из атмосферы Земли. Я еще раз с благодарностью вспомнил тренировки по перегрузкам в 7 G, которыми сейчас тренируют всех школьников потому, что с каждым разом становится все легче проходить через плотные слои атмосферы. В свои двенадцать лет я уже четвертый раз лечу в космос. Но в этот раз, похоже, улетаю безвозвратно.

Я смотрел на удаляющийся огромный голубой шар, и грусть смочила мои глаза, сердце и душу. Там осталось все, что мне было так дорого, но главное, осталась могила моей мамы.

Неожиданно, меня вдавило в правую сторону сиденья. Это отец включил реактивный двигатель.

– Смотри! Космолет старого образца вылезает из атмосферы! Не дай бог долбанет по нам парализатором!

– Странно, что вообще кто-то смог вылететь за нами в погоню, – удивился я. – На космопорте ведь не осталось ни одного целого корабля! Наверное стартовал с какой-то другой базы, верно?

А папа тем временем уже решал, как остановить эту махину и не дать ему выстрелить по нам. Счет шел на минуты. Его руки, как блохи прыгали по клавиатуре, взламывая защитную систему корабля федералов, чтобы дистанционно замедлить или даже развернуть их корабль. Я выскочил из кресла. Солнце ослепляло и корабль был абсолютно не видим в носовом иллюминаторе. На экране неслась таблица кодов, но все же дело шло слишком медленно.

– Мы не успеем подобрать код! – крикнул я отцу.

– Вот, помоги! – буркнул отец и подтолкнул ко мне другой компьютер.

Работа пошла с удвоенной скоростью. Меня бросило в жар, и пот заструился по моим щекам. Секунды стучали в моих висках, а руки накалились. Вот мой компьютер пискнул, и мы вошли в их систему.

Ох уж эти федералы! Почему правительства настолько самоуверенны, полагая, что все их любят и уважают, что никто не будет их взламывать и можно сэкономить на системе защиты. Этим страдали все четыре государства планеты, но конкурс самоуверенности выигрывала Америка. Австралия с Азией были немного поосторожнее, ну а про громадную Европу – от северных морей до южных – уж и говорить не стоит. Ведь если бы системы защиты были стоящими, то нам бы не удалось их взломать за такое короткое время.

– Федералы пытаются подключиться к нашей системе! – воскликнул отец. – Срочно меняй коды!

Теперь меня бросило в холод, а мозг разогрелся до предела. С удвоенной скоростью я стал удалять коды и ставить новые. Холодная панель клавиш пыталась увернуться от моих огненных пальцев.

– Не получится! Не получится! – сверлило в моей, скованной страхом, голове. А может быть я это произносил вслух.

– Не паникуй, сынуля, – спокойным голосом сказал отец, – глубоко дыши и меняй коды. Мне нужно еще всего несколько секунд.

Папа закончил ввод курса и мы отключились от их системы. Отключился и я, медленно сползая на пол. Пот приклеивал ко мне рубашку, а ноги еще слегка тряслись.

С кодом, который создал папа, система управления корабля никак не могла быть перезапущена и корабль федералов продолжал двигаться по заданному отцом курсу, то есть обратно на землю.

– Я уверен почти на все сто, что в погоню за нами они не захватили с собой системного специалиста, – рассуждал папа, скорее чтобы успокоить меня, – а значит, сынуля, на какое-то время, мы в относительной безопасности.

Окончательно придя в себя, я поинтересовался у него: «нельзя ли нам просто совершить квантовую телепортацию и оказаться в другом конце нашей Галактики или где-нибудь еще дальше: там, где нас уже точно не догонят и не найдут?»

Нет, – ответил отец. А на вопрос «почему?», сказал:

– Разве вы не проходили в школе законы квантового сжатия?

На мой отрицательный ответ папа пообещал рассказать об этом потом, а сам уже впился взглядом в экраны управления. Он заметил еще два приближающихся к нам корабля. Они стартанули, скорее всего, с орбитальной станции и имели все шансы нас догнать. Компьютер показывал, что через 3 часа 18 минут их траектория пересекается с нашей, и тогда… я прочитал эту информацию вслух, но папа не дал мне додумать.

– Нам надо срочно и очень сильно увеличить скорость движения корабля. – затараторил он. – Простым включением двигателя и придачей ускорения мы этого сделать не сможем. Во-первых, федералы смогут сделать то же самое, а во-вторых, для достаточного ускорения, чтобы оторваться, нам необходимо молниеносное увеличение скорости, но сделать этого нам не даст бортовая система защиты. Значит, нужно будет ее обойти. На корабле имеются два бака с водородным топливом по обоим бортам челнока и один запасной, внутри. Я предлагаю взорвать…

– Взорвать?! – перебил его я и страх снова сковал мне живот.

– Да сынок, взорвать один из внешних баков. Для этого нам нужно будет выйти из корабля, прикрепить один из баллончиков с чистым кислородом к нашему водородному баку и протянуть электрический шнур внутрь салона. С помощью него сорвать клапан с баллончика с кислородом, что инициирует сильный поток чистейшего газа, который в миллисекунды смешается с водородом и произойдёт такой взрыв, который и толкнет корабль с силой, превышающей даже мощность старта корабля с земли.

Возражать отцу я не привык, но нервничал ужасно. Боясь снова его перебить, я молчал. Папа же, набрав воздух, продолжал:

– Взрыв, скорее всего, испортит двигатель и может даже порвать обшивку корабля. К тому же он придаст ускорение не по прямой, а немного по дуге в сторону, что приведет нас как раз на Луну. – он показал траекторию полета на экране. – Наш корабль столкнется с Луной на её «темной» стороне.

– А сможем ли мы посадить корабль при таком ускорении?

Я так сильно боялся, что легкие с трудом втягивали воздух.

– Да, мы используем притяжение Луны для торможения, а потом полетим прочь из солнечной системы. Понятно, что мы не сможем навестить дедушку с бабушкой на Титане. Но перед нами стоит еще одна задача. Мы должны сымитировать наше столкновение с Луной.

– Что ты имеешь ввиду?

– Нам нужно разыграть гибель корабля с нами на борту, чтобы федералы навсегда вычеркнули нас из списка!

Я, наверное, совсем побледнел от страха, и отец заметив это подбодрил:

– Не бойся! Компьютер просчитал, что у нас есть 20 % шанса совершить все задуманное и выжить.

– Двадцать процентов!

Страх и сомнения снова перехватили дыхание и несколько секунд я силился вдохнуть. Я никогда не спорю с папой – он единственное, что у меня есть, и я ему стопроцентно верю.

Увидев мое состояние, папа обнял меня, а потом мы начали действовать. Альтернативного плана у нас все равно не было, и мне пришлось убедить себя в том, что все получится.

Глава 2. Чем победить Радон?

Майкон аж подпрыгнул на стуле:

– Да! Да! Именно это я и применю. Я понял! Мы сможем выжить! Я смогу всех спасти!

Уже почти год с лишним он работал над тем, как лечить отравление Радоном. Колония переживала самый тяжелый период своего существования. Старейшины знали, что они обречены на вымирание. Радиоактивный Радон продолжал выделяться и наполнять каждый уголок с таким трудом выбуренных в твердейшей горной породе помещений их подземного или, вернее сказать, подлунного города. За столетия их город разросся, но проблема с радиоактивным газом увеличивалась по мере роста города. Вентиляционная система не справлялась, и люди заболевали все чаще. Младенцы рождались с уродствами и предрасположенностью к наследственным болезням. Одни семьи были предрасположены к лейкемии, другие – к раку легких, третьи – к раку лимфоузлов и прочее. Медикусы делали все что могли, но без особых результатов. Колония вымирала и деградировала, но этот факт тщательно скрывался от населения.

Старейшины хотели избежать паники и беспорядков, сохранить спокойствие и обыденность, поддержать в людях веру в завтрашний день. Поэтому обо всех умерших взрослых людях было объявлено, что они отправлены в экспедицию вглубь темной стороны планеты. Когда же по прошествии времени они не возвращались, экспедицию объявляли пропавшей без вести и собирали новую на для ее спасения.

– Стволовые клетки! Вот решение, – Майкон махнул рукой перед компьютером, выключая его экран, откинулся на спинку стула и прикрыл глаза.

«Наконец-то нащупал решение», – думал он. В двадцатые годы XXI века в медицине начали использовать прогрессивный метод лечения столовыми клетками. Это недоразвитые клетки-эмбрионы, которые способны превратиться и заменить любые умирающие злокачественные клетки. Эта идея настолько захватила ученого, что он тут же помчался в лабораторию «спасать человечество». Ему нужно было вывести эти клетки, опробовать их работу на безнадежно больных пациентах и впоследствии, в случае успеха, найти способ внедрения их в организмы всех жителей колонии, но так, чтобы они об этом не догадывались.

На крыльях своей идеи он влетел в темную лабораторию. Рабочее часы уже давно закончились и в помещении было темно. Свет фонарей туннеля отразил в темных дверях его овальное лицо с выпяченным вперед почти обезьяньим упрямым подбородком, выпученными глазами под густым лесом спутанных бровей и тонкими, торчащими во все стороны седыми волосами. Он поседел довольно рано, когда его жена трагически погибла во время несчастного случая в ее цехе. Детей у них не было и, оставшись один, Майкон всецело занялся целительством и наукой.

Ученый провел карточкой по сенсору на двери, и она отъехала в сторону, впуская его, включившийся свет тоже не замедлил его поприветствовать.

Глава 3. Взрыв

На челноке оказалось шесть скафандров для выхода в открытый космос, но все они были мне велики. Даже наименьший из них был для меня неудобен, но я смог убедить папу, что могу в нем двигать руками и держать предметы.

Несмотря на тяжелый и неудобный скафандр, я даже пританцовывал от радости, что впервые выйду в открытый космос. Отец проинструктировал меня и, пристегнувшись друг к другу, мы вошли в переходный отсек и надели шлемы. Воздух со свистом выкачивался из отсека, и мы стали дышать через скафандр. Гравитация тоже исчезла, превратив нас в невесомых существ, а у меня сжалось солнечное сплетения. Шлюз открылся, и мы выплыли из корабля. Красота необыкновенная! Находиться между Землей и Луной – сплошной восторг! Кругом чернота, звезды светят ярко-ярко, и обе планеты показывают себя со своих самых лучших ракурсов. Но разглядывать красоту времени нет – пора за работу. Мы передвигались вдоль бортов, пристегивая себя к кораблю, проплывали полметра, отстегивались и пристегивались снова. Все инструменты, баллон, трос и прочее было прикреплено к нам.

Как же медленно работается в космосе! Громоздкие костюмы и неуклюжие перчатки мешали и раздражали невероятно. Я так сильно вымотался подавая отцу разные инструменты и держа другие наготове, но жаловаться на свою усталость я не собирался. Вдруг он меня больше не возьмет? А Вселенная красовалась перед нами, и я все время вертел головой, чем ужасно раздражал моего отца. Но наконец все было сделано и мы вернулись в челнок. Еще раз взглянув на великолепие космоса, я нажал кнопку, закрывающую люк.

За все время работы я совсем не думал о наших преследователях. Но вот их корабли уже можно разглядеть и у нас пятнадцатиминутная готовность. Эти минуты показалось мне целой вечностью. Мы с папой совсем не были уверены на сто процентов, выдержит ли корабль, не порвется ли обшивка или не случится что-то еще? Я сидел молча, стараясь громко не дышать, чтобы не выдать своего страха, и очень надеялся, что стук моего сердца надежно скрыт скафандром. Мне так хотелось обнять папу, но он был занят расчетами и графиками, и я боялся ему помешать.

– Папа, – сказал я, не выдержав, – можно тебя обнять?

Он притянул меня к себе и собрал в охапку, как раньше, когда я был маленький. Помню, я чувствовал его тепло и дыхание и мне становилось легче. В его объятиях я вновь почувствовал себя защищенным, и если бы нам сейчас пришлось умереть, мне совсем не было бы страшно. Так, прижавшись друг к другу мы и стояли, когда отец нажал на переключатель. Ток побежал к баллону с кислородом.

К счастью, папа стоял, прислонившись к стене, или он специально так встал – я не успел понять. Мощнейший взрыв был слышен даже внутри корабля. Нас очень сильно тряхануло и папу вдавило в стену, а меня – в него. Корабль рванулся вперед как луч лазера, вылетающий из бластера. Потом инерция отката стала отрывать меня от отца, но он не дал мне отлететь. В следующую минуту запищала система тревоги, замигал свет, компьютер начал отсчет перед блокировкой, и отключилась искусственная гравитация. Папа отпустил меня и начал магичить у компьютера, а я поплыл отключать сирену, так раздражающую нас обоих. Уже доплыв до рычага отключения и почти взявшись за него, я вдруг упал и если бы не был в скафандре, который отец запретил снимать, то наверняка мое падение обошлось бы несколькими синяками. Гравитация включилась.

Приборы, показывающие скорость движения челнока, зашкаливали. Необходимый эффект был достигнут, и мы двигались по дуге. Корабли преследователей уже исчезли с мониторов, но мы знали, что они не отстанут совсем и только набирают скорость. Они наблюдают за нами и точно не выпустят из виду.

Приземляться на Луне нам не было никакой необходимости. На этой пустынной планете люди не живут. Только роботизированные установки ведут на ней разработку полезных ископаемых, и роботизированные же челноки доставляют их на Землю.

Тем временем мы быстро приближались к планете. Генератор водорода, запущенный моим отцом, работал на полную катушку, и уже скоро мы получим нужный объем газа для настоящего взрыва, имитирующего столкновение корабля с планетой.

Вот мы вышли на орбиту Луны, при очередном витке отцепили баллон и стали наблюдать за его медленным падением.

Настолько мощного взрыва мы не ожидали! Возникало ощущение, что планета вот-вот расколется на несколько частей. Все накрыло огромное серое облако. Обломки горных пород, казалось, долетают до самого корабля.

Наблюдая за мониторами, мы не сразу заметили сообщение нашей навигационной системы о том, что она переходит под управление какого-то «Сверхинтеллекта», который «поможет благополучно посадить корабль и нам не стоит беспокоиться.»

Папа начал судорожно стучать по клавишам, чтобы отключить непрошеного и неизвестно откуда взявшегося «Сверхинтеллекта», и очень ругался, что тот его совсем не слушает. Я тоже запаниковал и со своего компьютера запустил все имеющиеся антивирусные, антижучковые программы. Казалось, что это не строки бегут по экрану, а я сам бегу марафон и падаю каждый раз, когда программа выдает отрицательный результат. Тем временем «интеллект» уже опутал своей паутиной все функции системы и сдаваться не собирался. Каждый сантиметр корабля теперь подчинялся только ему. Я наивно попытался перепрограммировать сам интеллект, но его броня была невероятно крепкой и он, обнаружив это, только подмигнул мне. Между тем корабль медленно, но верно приближался к планете и готовился к посадке. Скорость уже почти соответствовала норме, и мы с папой недоумевали, как он смог настолько ее снизить. Мы понятия не имели, кто стоит за этим «Сверхинтеллектом», и нам пришлось просто ждать, пока все выяснится. Бессилие пугало и нервировало. Страх пробирался до самых костей, но папа меня успокоил, убедив, что если бы интеллект был враждебным, то он давно бы нас уже уничтожил.

Интеллект решил посадить корабль в вертикальном положении, что было довольно правильным решением, учитывая ландшафт местности под нами. Выходя на последний вираж, взмыв вверх, мы начали медленно опускаться, слегка противостоя естественному притяжению планеты. Мониторы показывали под нами наличие круглой ровной площадки в центре кратера, которая без сомнения была сделана руками человека или, скорее всего, роботов. Надо отдать интеллекту должное – он мастерски совершил посадку. Плавно и мягко мы коснулись Луны, но в эту же секунду корабль начал как-то странно и резко крениться в сторону и мы полетели вверх тормашками.

Глава 4. Увидеть солнце

Карим родился уже в колонии и никогда не видел зеленой травы, непроходимых джунглей, песчаного морского берега и голубого моря. Бабушка, родившаяся на острове Шри-Ланка, очень много рассказывала маленькому Кариму об этом удивительном месте. Карим навсегда запомнил историю о зубе Будды, что хранился в городе Канди на Шри-Ланке.

По легенде, из погребального костра Будды достали его левый клык. Сначала зуб хранили в Индии, потом тайно перевезли на Шри-Ланку, где в конце концов поместили в специально построенный храм в Канди. Ларец с зубом стоит в шести других ларцах под постоянной охраной. Несколько раз в день внутрь «матрешки» открывают двери – можно одним глазком поглядеть на святыню.

Еще мальчик помнил многочисленные рассказы о буйных тропических лесах в глубине острова, в самом центре которых вздымается скала Сигирия. В V веке царь Кашьяпа I построил крепость на ее плоской вершине. Неприступная цитадель должна была защитить его от мести за то, что он сверг с престола и убил отца, воцарившись вместо брата, который был законным наследником. С тех смутных времен на скале сохранились руины, подъем к которым впечатляет сильнее, чем даже вид Земли из космоса.

Карим ужасался кровожадным Кашьяпой и представлял себя на вершине этой горы, которую бабушка показывала ему в книге.

Из всего небольшого количества книг, что у них имелись, особенно запомнилась книга о слонах. Длинноносые гиганты, свободно гуляющие по равнинам, помогающие людям носить бревна и даже переплывающие реки. Но самая яркая картина – это огромная водная гладь, которую бабушка называла Индийским океаном. Вода! Очень-очень много воды! И солнце, отражающееся в ней.

Солнце! Карим никогда не видел солнца! Точнее, чуть было не увидел и за это тоже чуть не лишился жизни. А дело было так.

В колонии очень немногие могли попасть на поверхность планеты и увидеть солнце. Для начала, перед тем как разгерметизировать и открыть люк, проводили строжайшее исследование горизонта почти на 30 километров. Не дай бог, будут обнаружены какие-либо живые или хотя бы органические элементы, которые могут представлять собой форму разума. О форме и образе инопланетных и иногалактических существ, из-за которых колония должна была жить под землей, было ничего не известно, поэтому ежедневно ожидали опасности нападения и уничтожения отовсюду и ото всех видов жизни.

Их было трое: парней, одурманенных идеей выйти на поверхность всеми правдами и неправдами. Они еще со школы мечтали об этом и все строили различные планы, которые сами же и разрушали. Поначалу это была их игра. Когда мусорщик заменял полные контейнеры на пустые, они залезали туда со рваными мячами на голове с проделанными дырками для глаз, которые должны были изображать шлемы скафандров, и представляли, что они открыли люк на темную и холодную поверхность, ожидая, когда же появится солнце. В результате вонь из люка брала свое и они, грязные и вонючие, возвращались домой в свои ячейки. Тут же бросали роботам вещи для чистки, а сами лезли под ионический душ. Постепенно игры перешли в одержимость. Им уже исполнилось шестнадцать лет.

Карим вырос в высокого красивого смуглокожего парня с копной непослушных, вечно спутывающихся волос и карими глазами на постоянно счастливо улыбающемся лице.

Однажды в кафе, куда друзья любили заглядывать, они случайно подслушали разговор сотрудников службы безопасности о том, что через несколько дней намечается выход на поверхность. Что все начальство стоит на ушах, потому что никто не знает, кто же именно будет выходить. Кто-то говорил, что это будут ученые, кто-то – что это фотографы или вообще художники. Ребята поняли что это их шанс.

– Нужно изготовить серум и подлить его в напиток одному из служащих, – сказал Чан. Так звали одного из троих друзей. Это был невысокого роста азиат с вьетнамскими корнями. Его глаза всегда подозрительно улыбались и как бы говорили: «Я знаю то, чего не знаешь ты!» Чан действительно знал больше других, особенно по части химии и аптекарского дела. Под копной коротких черных волос находилась целая энциклопедия разных формул и рецептов. И в этот раз из нее пришла идея того, как добыть больше информации.

Все поддержали его идею и проследили за одним из служащих до самой его ячейки.

Третьим же другом был Пётр. Его род происходит от славян. Он был широкоплеч, коренаст и его светлые вьющиеся волосы спадали почти до плеч. Большие голубые глаза придавали ему вид великодушного добряка, которым он, впрочем, и являлся. Сильной же его стороной была математика. Компьютеры и разные языки программирования давались ему очень легко. Входя на тот или иной сервер, он интуитивно знал, как все работает, как, где и что ему можно найти, какую программу применить и как подобрать пароль. Он мог проникнуть и выйти незамеченным из любой системы, будь то лаборатория, исследовательское бюро или управление полиции. Проследив до дома за самым подвыпившем из служащих, они узнали его имя по табличке на его двери. Камеры в колонии стояли на каждом углу и, войдя на их серверы со школьного компьютера, Пётр мог следить за каждым передвижением служащего по колонии. Чан на следующий день, оставшись в кабинете химии под предлогом, что должен закончить эксперимент, изготовил серум разговорчивости. Назавтра мальчишки, раздобыв одежду стажеров, подсели в баре в ячейку к этому служащему безопасности внешних люков.

Глава 5. Происшествие в лаборатории

В лаборатории Майкон задал авторуке приказ взять пробу клеток из своего пупка. Он собирался выделить стволовые клетки из своего организма и, зарядив их вектором, попробовать на безнадежно больных, которых так тщательно скрывает от людей Совет Старейшин. Предстоял очень болезненный укол в живот иголкой, полой внутри. Из нее высунется маленькое сверло, которое и заберет часть тканей на пробу. Чтобы не чувствовать боли, ученый медикус смазал себе пупок кремом, заставляющим онеметь ткани, влез на стол, привязав себя крепко веревками, чтобы, не дай бог, не дернуться, и дистанционно включил авторуку.

Несмотря на обезболивающую мазь, невероятная боль пронзила Майкона. От боли его вырвало и медикус стал захлебываться подступающей рвотой. Он не мог перевернуться или пошелохнуться, так как был привязан. Дышать он больше не мог и уже решил, что скоро от недостатка воздуха отключится мозг. Он видел, как авторука уже отходила и знал, что проба взята. Но без воздуха у него оставалась всего минута до того, как он потеряет сознание. И если никто не придет на помощь, то еще 3-4 минуты и клетки мозга начнут отмирать. В голове отсчитывались секунды.

Уже 10. Майкон вспоминал свое детство, маму и папу, бабушек и дедушек, детский сад и своих друзей. Но потом все изменилось. Умер дедушка. Потом – другой дедушка и бабушка. Маленький Майкон очень переживал и все спрашивал, от чего они умерли? Можно ли им было помочь? Можно ли было их вылечить?

20 секунд. Исчез папа. Мама сказала, что его отправили в экспедицию, но мальчик ей не верил. Он заметил, что папа с последнее время плохо себя чувствовал, не мог с ним играть в футбол и кататься на хаверной доске. Все чаще сидел на диване и отдыхал. Они с мамой остались одни.

30 секунд. Папа так и не вернулся из экспедиции и объявили о его гибели, но Майкон уже обо всем догадался. К тому времени он уже заканчивал школу и выбрал профессию медикуса. Так как он хорошо учился, то администрация школы поддержала его выбор.

40 секунд. Вот он выпускник. Держит в руке диплом с отличием. На нем мантия и квадратная шапочка с кисточкой, которая постоянно сваливается на глаза, как только он поворачивает голову. Мама им очень гордится и устраивает для него большой праздник, приглашает много гостей. Ночью, после праздника, ей становится плохо. Ее увозят в больницу, сын едет за ней. Ставят диагноз: лейкемия. Теперь Майкон – медикус и от него уже ничего не скрывают.

50 секунд. Вот он здесь, прикован к столу и, похоже, так и не сможет спасти умирающих во имя всей своей семьи. Как же глупо он умирает! От собственной рвоты.

Вот осталось восемь секунд до потери сознания. Семь. Шесть. На пятой секунде за дверью лаборатории он услышал топот. Четыре. Три. Звук заряда бластера. На второй секунде произошел сильный взрыв. Дверь отлетела и ударилась о его операционный стол, который, оторвавшись от пола, перевернулся. Как раз, когда оставалась всего одна секунда, Макон оказался на полу, придавленный столом, и рвота вытекла изо рта. Ученый смог вдохнуть.

С его первым вдохом в лабораторию вбежали люди и начали из лазеров обстреливать все, что там находилось. Медикуса они не видели из-за перевернутого стола. Через 10 секунд Майкон услышал визжание роботов-охранников и писк из лазеров на поражение преступников. Но раздался хлопок, и люди исчезли из помещения. Ученый прямо кожей почувствовал, как роботы уже наводят бластеры на него. Он судорожно вытащил руку из зажима и приложил палец к браслету на запястье, чтобы заморозить роботов. Только потом он полностью отстегнулся и вылез из-за своего укрытия.

Уже через полчаса после того, как его осмотрел Пабло – другой медикус, которого срочно вызвали в лабораторию – он сидел за столом перед следователем, никем иным как мистером Йодом – десятым человеком в колонии, и в который раз описывал ему произошедшее.

Мистер Йод: вы уверены, что никому не рассказывали, что пойдете в лабораторию в нерабочее время?

Майком: конечно, я же вам уже все рассказал. Мне пришла в голову идея и я решил ее срочно проверить.

Мистер Йод: какая именно идея?

Майкон: этого я пока никак не могу рассказать.

Мистер Йод: я мистер Йод и мне вы должны все рассказывать.

Майкон: даже вам не могу. Это медикусная тайна и я над ней работаю.

Мистер Йод: тогда я вполне могу предположить, что вы связаны с «Тенями». Очень подозрительно, что вы так удачно остались живы.

Майкон: да я же вам уже рассказал, как все это было. Вы тоже можете по видеозаписи все это проверить. Мне действительно удивительно повезло! Я чуть не умер из-за рвоты и благодаря «Теням» остался жив. То есть они, пытаясь меня убить, на самом деле спасли мне жизнь.

Глава 6. В туннелях

Мы бы сильно ушиблись или сломали себе что-нибудь, если бы Луна имела более сильное притяжение. Придя в себя, мы почему-то поначалу начали ползать на четвереньках по потолку челнока, ну прямо как мухи. Потом догадались выпрямиться и превратиться в двуногих. Вокруг была темнота. Планета как бы проглотила нас и стало понятно, что нам пора выбираться из корабля, как сказал мой папа: «Чтобы она нас не переварила вместе с кораблем». До скафандров на полу было очень трудно дотянуться. Мне пришлось вытянуться по струнке и отец попытался поднять меня вверх, чтобы я отстегнул костюмы от пола наверху. Я все время терял равновесие и падал назад на потолок. Но все же мне удалось и достать скафандры, и открыть люк. Если еще немного потренироваться, то, думаю, что мы с папой могли бы выступать в цирке с номером «Чрезвычайно опасная добыча скафандров вверх тормашками». Но я не был уверен, что на Луне есть цирк.

Одевшись в скафандры, мы вылезли из корабля на поверхность, а точнее, внутрь планеты. Приборы показывали, что в воздухе вокруг нас есть немного кислорода, что само по себе было странным, но отец сказал, что скафандры снимать нельзя, и мы продолжали общаться через рацию.

Было очень странно смотреть на наш челнок, приросший к потолку обширного помещения. Мы находились как бы в громадной кастрюле, крышка которой могла переворачиваться и поглощать все, что попадало на нее снаружи. Однако внутри «кастрюля» была пустая, за исключением просторного туннеля, выходящего из нее и ведущего куда-то в темноту. Не имея возможности вернуться обратно на корабль, мы направились в этот туннель. Когда мы в него вошли, зажегся свет, осветивший ближайшие метров сто впереди нас. Позже мы обнаружили, что позади нас свет выключается. Свет был холодный, флюоресцирующий и исходил как бы от самих стен туннеля или из незаметных щелей в них. Туннель, в котором не было ни единой двери или чего-либо вообще, уходил довольно резко вниз, вглубь планеты, и к нашему удивлению уровень кислорода в воздухе все увеличивался.

Мне уже давно надоело идти по туннелю и я предложил отцу вернуться к кораблю, но он, подталкиваемый интересом, и понимая, что в корабль нам все равно не попасть, шел все дальше и все глубже вниз. Слишком большой скафандр очень затруднял мое передвижение, и я уже хотел снова пожаловаться, как вдруг за очередным поворотом туннель закончился, упершись в стену. Свет ярко горел, и мы стали рассматривать все стыки этой стены по бокам и внизу, но не нашли ничего напоминающего хоть какую-то кнопку или рычажок. Я стоял перед ней, совсем обессиленный, не представляя, что же дальше делать. Отец предложил пойти назад к кораблю и посмотреть, не свалился ли он с потолка. За скафандром я не увидел его издевающейся гримасы, но услышал насмешку в тембре его голоса. «Не-е-е-е-ет!» – заорал я в ответ и усиленно замахал руками, подтверждая свое отрицание. Неожиданно стенка, находящаяся перед нами, стала медленно отползать, открывая перпендикулярный к ней туннель почти такого же размера, как и тот, в котором мы находились. Когда мы прошли в него, стенка за нами начала медленно закрываться. Папа встал посередине перед ней и помахал рукой. Стенка начала медленно отъезжать, снова открывая туннель. Сделав это открытие, мы дали стене снова закрыться, но продолжали стоять, точно не зная, в какую сторону идти и что делать дальше. Перед нами было две дороги и папа начал цитировать свое любимое стихотворение Роберта Фроста:

Опушка – и развилка двух дорог.

Я выбирал с великой неохотой,

Но выбрать сразу две никак не мог

И просеку, которой пренебрег,

Глазами пробежал до поворота.

Вторая – та, которую избрал, —

Нетоптаной травою привлекала:

Примять ее – цель выше всех похвал,

Хоть тех, кто здесь когда-то путь пытал,

Она сама изрядно потоптала.

И обе выстилали шаг листвой —

И выбор, всю печаль его, смягчали.

Неизбранная, час пробьет и твой!

Но, помня, как извилист путь любой,

Я на развилку, знал, вернусь едва ли…

Я уже слышал это стихотворение много раз и перебил его, спросив, где же он видит траву и листву? А потом сказал, что я бы сейчас с удовольствием побегал бы босиком по траве на моей любимой Земле, а не шатался бы в этом неудобном скафандре по холодным туннелям на безлюдной планете, куда нас затащил неведомо какой «Интеллект». Отец обнял меня, и мы некоторое время простояли молча. Потом папа потрепал свой перчаткой по шлему моего скафандра и пошел по тоннелю направо. Я, не говоря не слова, медленно поплелся за ним.

Минут через 20 пути позади нас послышался какой-то свистящий шум и звуки работающего электрического мотора, а через несколько секунд из за поворота, светя фарами, на нас понесся огромный грузовик. И я уже не смог бы рассказать вам эту историю, если бы отец в последнюю секунду не оттащил меня к стене, схватив за рукав скафандра. Странного вида грузовик пронесся мимо, совершенно не отреагировав на нас.

Глава 7. План претворяется в действие

Карим был самым разговорчивым из их троицы, и ему выпадала главная задача —разговорить служащего и отвлечь его, чтобы Чан мог подлить серум ему в напиток. Служащего звали Тобиас и его младший брат как раз стажировался в их подразделении. Петру удалось узнать через сети о привычках и интересах Тобиаса и юноши были полностью экипированы необходимой информацией, чтобы завоевать доверие служащего.

– Простите, можно к вам подсесть? – начал Карим. – У нашего друга Петра сегодня день рождения и мы пришли сюда отметить, а свободных мест больше нет.

– Да, пожалуйста, устраивайтесь за мой столик. Я все равно скоро собирался уходить.

– Не беспокойтесь, вы нам совсем не мешаете, – забеспокоился Карим. – Мы, стажеры, привыкли постоянно быть в кругу других людей. Нам редко удается оставаться только втроем. Мы дружим с самого детства, и вместе учились, и вместе проходим стажировку.

– Мой младший брат тоже проходит стажировку и рассказывает много забавных историй.

– А как зовут Вашего брата?

– Матиас.

– А мы его знаем! Такой высокий и худой.

– Мы не уверены, что он знает нас, – вмешался Чан, а сам в это время наступил Кариму на ногу, показывая, что пора начинать, – очень много ребят стажируются и все занимаются в разное время.

–Да! Очень много! – подтвердил Карим и широко развел руки.

Этим жестом он как бы случайно сбил свой стакан и напиток, пролившись на стол в направлении Тобиаса, начал капать ему на брюки. Служащий поднялся и стал вытирать розоватую жидкость со своего бледно-голубого костюма. В это время Карим заслонил собой Тобиаса и, усердно извиняясь, старался помочь ему вытереть рубашку и брюки, а Чан смог влить Тобиасу в стакан «серум разговорчивости». Когда вытерли стол и ребята, успокоившись, сели назад за стол, Тобиас сделал пару глотков из своего стакана – действие серума не заставило себя ждать.

– Вы мне не поверите, – начал он, – я работаю на очень секретной работе.

Его просто распирало кому-нибудь рассказать о том, что сидело в его мыслях целый день.

– Да ну! И на какой же? – Карим сделал вид, что не верит служащему.

– Мы обслуживаем подготовку людей к выходу на поверхность.

– Да не может быть! Никто не выходит на поверхность просто так. Только исследовательские экспедиции, но о них заранее объявляют.

– Это чистая правда! Но не вся. Выходы происходят каждые полгода. Мне нельзя никому об этом рассказывать, но вы такие славные ребята, что вам я расскажу. Под строжайшим секретом.

– Да, расскажите…

Чем больше служащий охраны пил напиток с серумом, тем становился все разговорчивей и податливей. Вопросы сыпались на него как осенние яблоки и он заговорщическим тоном отвечал на все.

Так ребята получили информацию о том, через какой именно люк будет выходить экспедиция и узнали точное время открытия люка. Также узнали, что это будет группа из троих художников, которые должны на основе естественных лунных ландшафтов нарисовать их художественную версию по специальному заказу Гаммы. Даже выспросили, где именно они будут надевать скафандры, и получили доступ к их номерам. Пётр снял копию с индивидуальной карты служащего, чтобы изготовить точную ее копию. Таким образом ребята проникнут в помещение для переодевания и поменяются местами с художниками. Сам факт того, что именно художники должны будут выйти на поверхность, был юношам очень на руку. От них не требовалось специальных знаний и подготовки, а лица в скафандрах все равно не будут видны.

Перед Чаном стояла более сложная задача. Как сделать, чтобы художники отказались от их плана и поменялись одеждой? Ребята ведь не могли заставить их выпить серум, а также не могли им ничего вколоть. Чан никак не мог придумать решение, а время поджимало. Карим подсказал идею газа, но как ее запустить, не отравившись самим? К тому же травить никого было нельзя. Нужно, чтобы художники сами захотели бы с ними поменяться. И вот наконец Чана осенило: «Пугливый газ». Его можно будет подмешать в баллоны с кислородом; как только художники наденут скафандры, воздух пойдет, они страшно испугаются всего окружающего и захотят вылезти из них.

План был отличный и Чану даже удалось создать такой газ, который он испробовал на Кариме. Они закрыли его в комнате и дали ему пару раз вдохнуть. Бедный парень затрясся от страха, стал бояться подушки, лампы и даже собственных конечностей. Он кричал и метался, а под конец забрался под кровать, в самый темный угол, где и пережидал окончание действия газа. Что еще больше порадовало ребят, так это то, что Карим потом даже не мог вспомнить, что с ним происходило. Утром он объявил, что серум не сработал, чем сильно рассмешил своих друзей.

И вот долгожданный день наступил. Сегодня они должны будут увидеть солнце.

Глава 8. Первое знакомство с колонией

Отец еще раз провел измерения воздуха и разрешил мне снять скафандр. Он тоже снял свой, и мы смогли свободно общаться. Папа предложил нам вернуться за раздвигающуюся дверь и оставить скафандры там, а взять с собой только приборы и самое необходимое. Мы стали ждать другой грузовик.

В этот раз мы с папой были готовы его встретить и немного на нем покататься. Отец перебежал на другую сторону, держа в руке тонкую леску, другой конец которой был привязан ко мне. По отмашке папы мы что есть сил побежали вперед. Грузовик подхватил нас и, оторвав от земли, бросил на свои борта. Мы были к этому готовы и, вовремя выставив руки и опираясь на них, забрались наверх. И вот, оседлав грузовик, мы поехали неизвестно куда и неизвестно зачем. То есть зачем – было известно. Мы должны были узнать как можно больше об этом месте, куда нас забросил «Сверхинтеллект», чем и занимались таким вот необычным способом – запрыгиванием на ходу на быстро едущие машины.

Грузовик тем временем, не замечая пассажиров, продолжал свой путь. Прошло еще минут 20 или 30, во время поездки я чуть не задремал, но скорость движения стала уменьшаться, а потом нас захлестнул резкий запах отходов. Грузовик остановился, и верхняя панель стала постепенно отъезжать. Мы спрыгнули вниз, и нас чуть на завалил поток мусорных мешков, вывалившихся из грузовика.

Перед нами было громадное помещение, полностью заваленное мусором. В конце была решетка, похожая на печь, где все это должно было сгорать, но почему-то мешки туда не попадали. Не обратив особого внимания на это, мы очень обрадовались, что в том мире, куда мы попали, живут люди или хотя бы другие разумные существа, создающие мусор.

Мусор! Я никогда бы раньше не подумал, что мы так обрадуемся мусору! Это очень много для нас значило. Разорвав правый же попавшийся мешок, мы вывалили его содержание. Там была еда. Человеческая еда! Макароны, нетронутый стейк, похоже, из искусственного мяса, какой-то коричневый соус, тряпки и обертки от продуктов на общеземном языке.

Ура! Здесь живут люди с Земли и нам скорее нужно к ним!

При виде еды страшно захотелось есть. Отец вскрыл еще один мешок – очень большой и продолговатый, но тут же его отбросил разрезом вниз и заспешил к грузовику, который начал медленно двигаться по окружности, разворачиваясь и направляясь в обратный путь. Мы снова взобрались на крышу того, что должно быть кабиной, и пристегнули себя к скобам, чтобы не свалиться в случае резких поворотов.

Мы понеслись вперед с ветерком и жужжанием, которое по мере ускорения все усиливалось. Свет вспыхивал перед нами и нам приходилось постоянно пригибаться, чтобы не врезаться в стыки панелей потолка туннеля.

Таким образом мы проехали около тридцати или сорока минут. Я уже очень устал держаться за грузовик, постоянно пригибаться и просто распластался на крыше кабины. Закрыв глаза, я попытался заснуть, но не смог из-за сильного чувства голода, ведь мы не если с самого утра.

Постепенно туннель стал разветвляться на разные рукава, которые, пролетая мимо нас, уходили в темноту. Грузовик стал снижать скорость, и перед нами открылась довольно широкая улица, по обеим сторонам которой были выдолблены коридоры на абсолютно равном расстоянии друг от друга. Тут навстречу нам проехал еще один такой же грузовик. Наш же на очень маленькой скорости завернул в один из таких коридоров, и мы увидели круглый двор. Он был слабо освещен, но все равно по его окружности различались двери в нормальный человеческий рост. Послышался жужжащий звук, и фонарик отца выхватил силуэт робота на таких же гусеницах, как и у грузовика. По наличию четырех рук и швабры с тряпкой в одной из них мы поняли, что это робот-уборщик. Он направлялся к темной массе недалеко от двери, и две другие его руки уже раскручивали мусорный мешок. Папа на секунду навел фонарик на массу и тут же отдернул. Но все равно мне показалось это была человеческая фигура. Мы поспешили прочь из этого двора и вошли в следующий. Все выглядело точно так же. На протяжении всей улицы, как пузыри воздуха на трубочке в стакане газированной воды, находились круглые дворы с квартирами по их периметру. И в каждом дворе лежало по одной, две или даже три фигуры.

Папа присел передо мной на корточки и, обняв меня снизу вверх, сказал:

– Сынок, тебе уже почти 13 лет и я уверен, что ты крепкий мальчик и стойко примешь то, что хочу тебе сказать. Хорошая новость заключается в том, что эти существа на Земле, точнее в Луне, такие же люди, как мы. А плохая новость в том…

Я не мог больше изображать послушного сына и перебил его:

– Папа, они мертвые?! Я сразу об этом догадался и ничего в этом нет такого. Я ведь уже не ребенок, – убеждал его я.

Папа обнял меня и поцеловал в макушку:

– Сынок, я просто боялся такой же реакции, как и когда…

Но я его снова перебил и запальчиво сказал:

– Ты имеешь в виду, когда не стало мамы? Но, во-первых, это была мама, а эти люди чужие и я никогда их не знал, а во-вторых, я уже большой и могу вынести все неприятности!

– Я так горжусь тобой сынок! – сказал папа и снова прижал к себе.

Мы вошли в первую попавшуюся квартиру и сразу попали на кухню. Там робот как раз убирал со стола, выбрасывал в мусор нетронутую еду с тарелок и складывал посуду в посудомойку.

Так хотелось есть! Мы выхватили из-под носа у робота пару тарелок, цапнули со стола по ложке и вышли. Нужно было проверить еду перед тем как есть. А может, эти люди умерли от отравленной еды? Но все показатели оказались в норм, и мы с большим аппетитом съели шницель из искусственных белков и макароны из опять же искусственных углеводов. От голода я сразу все проглотил, даже не заметив, и еда мне показалась даже вкусной. Это потом мне отец разъяснил, что шницель был искусственно выращенным, а мука для макарон была произведена химически. Он рассказал, что в последнее время только начали разрабатывать такие технологии для вероятных поселений на планеты, где невозможно разводить живность и выращивать злаки. Но как эти новейшие технологии уже попали на Луну?

Мы пошли дальше по трубочке туннеля и в какой бы пузырик мы не заглядывали, везде была одна и та же картина. Роботы, принимая умерших людей за мусор, клали их в мешки и выбрасывали в контейнеры, которые потом вывозились на свалку. У нас накопилось огромное множество неразрешенных вопросов и загадок. И кем были эти люди, построившие колонию? И почему они живут внутри Луны, а не на ее поверхности, скажем, под стеклянным колпаком или в каком-либо другом строении? А самое главное, почему и отчего они умерли? По довольно небольшому количеству трупов, лежащих на земле и в «квартирах», умирали они постепенно, по предположению отца, что где-то в течение двух недель.

Я валился с ног от усталости и готов был заснуть где угодно. Мы зашли в одну из квартир, где я увидел опрятно застеленную кровать, тут же, не обращая внимания на предостережения папы, забрался на нее и моментально заснул.

Глава 9. Совет Старейшин

В этот день Майкону не разрешили вернуться домой в его ячейку и заперли в камере заключения. Там было значительно удобнее, чем дома. И мягкий дорогой электродиван, и плазменная стенка телевизора, и несколько хозяйственных роботов, обслуживающих его намного лучше, чем его единственный недотепа, который вечно все всегда путал и Майкону приходилось многое делать самому. А эти были отлично отлажены и передвигались невероятно тихо, в эту ночь ученый отлично бы выспался, если бы не сильные боли от заживающей раны.

На следующий день его тоже не отпустили, но зато в сопровождении роботов и следователя разрешили вернуться в лабораторию и забрать пробу тканей. Ткани, к счастью, не пострадали и счастливый ученый направился в соседнюю неразгромленную лабораторию выделять стволовые клетки из взятой им пробы.

Процесс выделения клеток был долгим. Ученый поминутно записывал в протокол все действия и изменения в эксперименте и, совсем поглощенный работой, не заметил, что за ним пришли. Когда с ним заговорили, он прямо подпрыгнул от неожиданности и стал умолять дать ему еще немного времени, чтобы закончить.

И вот клетки были извлечены и помещены в питательную массу. Медикус смог сделать перерыв и последовать за пришедшими по его душу людьми и роботами.

По многочисленным коридорам они прошли в округлую комнату со стенами, совершенно гладкими, лишенными обычной шероховатости горной породы. Посередине комнаты стоял столб с круглыми перилами, прикрепленными к нему на уровне вытянутой руки. По всему периметру находились камеры наблюдения. В комнату вошли только Майкон со следователем и роботы, которые встали вдоль стен комнаты. Остальные люди остались за плотно задвинувшейся дверью. Мистер Йод предложил ему взяться за поручень, а сам приложил палец к углублению в столбе.

Ученый почувствовал, как весь сжимается и высушивается. Огромная тяжесть навалилась на него, дыхание перехватило, и он решил, что ему настал конец.

Но через секунду все закончилось и он снова оказался в этой круглой комнате, только роботов по стенкам уже не было. Дверь отползла, и перед медикусом открылся огромный зал.

Первое, что встретило его, – это необычный переливающийся свет и звуки, которые не были музыкой, но наполняли при этом все тело. Когда он вошел в зал, в него также проник и запах. В данный момент это был запах лаванды, расслабляющий и успокаивающий. Само растение в дикой природе ученый никогда не видел, зато видел фотографии, когда изучал ботанику, он узнал этот синтетически выведенный запах, иногда используемый в фармацевтике. Мистер Йод пропустил Майкона вперед, а сам остался позади него.

Это, по всей видимости, и был знаменитый Зал Старейшин! Посередине его стояло кресло, в котором сидела Алеф, а вокруг этого кресла по шести сторонам на одинаково разделенных отрезках стояли шесть других кресел. В них сидели Бет, Гимель, Далет, Хей, Вав и Зайн – все семь старейшин совета. По полу от одного кресла к другому пролегали линии, соединяющие каждого члена совета между собой, оставляя шестиугольник, в центре которого находилось кресло Алеф.

Когда Майкон сделал еще несколько шагов, все старейшины обернулись к нему. Освещение поменялось на более серебристое и аромат приобрел привкус корицы. Так же изменились фреквенция звуков, исходящих непонятно откуда.

Сейчас Майкон заметил, что находится на своеобразном балконе, выступающем из стенок зала. Балкон был окружен перилами и не трогал пола Зала Старейшин. Ученый оценил, какая честь была ему оказана. Ведь совсем немногие жители колонии когда-либо видели это зал. В тоже время ученый испугался: именно по той же причине. Ведь неизвестно, куда его направят после этого разговора. Похоже, вся комната ощутила его страх и через подошву своей резиновой обуви Майкон почувствовал изменившиеся вибрации пола, которые его вдруг как-то сразу успокоили.

Зайн повернула к нему свое кресло и ласково, по-матерински, проговорила:

– Господин Майкон, расскажите нам, пожалуйста, о своем эксперименте и о том, какие результаты вы хотите получить?

Она вроде бы говорила тихо и была на приличном от Майкона расстоянии, но он слышал каждое ее слово, будто она шептала ему прямо в ухо. Ученый начал рассказывать свою идею про лечение стволовыми клетками и о том, как они могут вылечить организм и предотвратить рак на самой ранней стадии его развития.

Зайн кивала ученому, приятно улыбаясь, другие же старейшины безучастно слушали его рассказ. Но тут Вав повернул к нему свое кресло и старческим, но еще довольно крепким голосом скрипуче спросил:

– А думали ли вы уже о том, как возможно внедрить эти клетки в организм всех жителей нашей огромной колонии без того, чтобы они знали об этом?

– Да, я разумеется думал об этом, – ответил Майкон не очень уверенно. – Можно внедрить векторно направленные стволовые клетки в продукты питания, распылить в воздухе, растворить в воде или даже вкрапить их в окраску одежды, чтобы они через поры кожи смогли попасть в организм.

– А что лично вы думаете о происшествии в лаборатории? – промурлыкала Зайн. – Мы знакомы с вашим отчетом, но в нем нет вашего мнения…

Майкон начал оправдываться, что он понятия не имеет нападении «Теней», почему они напали на него и почему именно в это время. Он был уверен, что никому и никогда не рассказывал о своих планах и никакой утечки информации не могло произойти.

Тут Хей повернулся к нему и пронзительно высоким голосом произнес:

– А насколько хорошо защищен ваш компьютер?

– Эта мысль не приходила мне в голову, – начал оправдываться ученый. – Я исполняю все предписания по защите, очистке и обновлению программ. Я думаю, что мой компьютер имеет полную защиту.

Хей уже набрал воздух в легкие, чтобы что-то возразить, но Алеф в эту секунду приподняла руку с подлокотника и все моментально посмотрели на нее. Таким же плавным движением, обведя небольшой круг, рука опустилась на подлокотник:

– Мы благодарим вас за вашу работу и разрешаем продолжать эксперименты. Но вы останетесь жить в безопасном месте до полного завершения эксперимента. Прощайте. Возможно вы еще будете нам полезны.

Дорожка балкона поехала назад и повезла Майкона прочь из зала, свет в котором снова изменился. Теперь он был подводно-синий, а запах чайного дерева заставил забыть остроту последнего заданного вопроса. Мистер Йод взял его за рукав и повел в уже знакомую комнату портала.

Майкон не решался спросить, может ли он считать себя арестованным, но эти мысли не давали ему покоя. Ученый взялся за поручень портала, Йод нажал на кнопку, но сам отпустил руку от поручня. Когда телепортация закончилась, Майкон оказался в зале один и по всей окружности стояли роботы с направленными на него бластерами.

Глава 10. Сегодня мы увидим солнце

– Сегодня мы увидим солнце! – ободряюще сказал Карим своим друзьям, когда они встретились рано утром.

Они были уже одеты в костюмы, который обычно надевают под скафандры, чтобы выходить на поверхность. Костюмы эти ребята еще заранее украли из прачечной для служащих охраны люков. Потом ребята карточкой, которую сделал Пётр, открыли помещение, где обычно облачаются в скафандры люди, выходящие на поверхность.

Очень яркий неоновый свет ударил юношам в глаза, когда они вошли в абсолютно белую комнату. Она была как бы сделана из пластмассы: пластмассовые стены, пол, потолок и даже ящики, на которых сидели и ждали сигнала готовности счастливцы, которым разрешалось выйти на поверхность. А рядом висели скафандры и стояли баллоны с воздухом. Мальчишки подменили эти баллоны, а сами решили спрятаться в ящики. Здесь возникла небольшая трудность. В этих ящиках уже лежало по скафандру, а человек и скафандр туда поместиться уже не могли. Вытащить эти скафандры из ящиков тоже не представлялось возможным, потому что служащие охраны сразу же заметили бы избыточное количество скафандров, висящих на стенах. На то, чтобы вынести эти скафандры из комнаты, шанса у ребят тоже не было. На это уже не хватило времени и ребята пришли к единственно возможному решению – надеть на себя эти скафандры и уже в них улечься в ящики. Лежать пришлось очень долго. Воздуха начало не хватать, было жарко, суставы затекли, тело хотело двигаться, но ребята терпеливо ждали своего часа.

И вот наконец их час настал! Дверь с шипением отъехала в сторону и трое художников с охранниками вошли в помещение. Охранники помогли им одеться, настроили оборудование, подкрутили баллоны и оставили ждать сигнала к началу выхода. Теперь стало душно уже и художникам, и они решили включить воздух из баллонов. Тут произошло чудо! Они вдруг все затряслись от страха, стали бегать из одного угла комнаты в другой, стукаться друг об друга, падать, вскакивать, прятаться друг другу за спину и кричать, что им очень страшно.

Их до ужаса пугал вид друг друга и вид своих собственных перчаток и скафандров. Они пытались их сорвать, отбросить, но от этого снова падали, вставали, бежали и сталкивались.

В этот момент наши «любители солнца» вылезли из своих ящиков и любезно предложили им свое укрытие. Трое художников бросились к первому попавшемуся ящику. Сначала попытались забраться втроем в один ящик. Они толкались и распихивали друг друга. Когда же один из них все же одолел других и забрался в ящик, двое других ринулись к другому ящику. Потом один из них наконец сообразил, что там есть еще один свободный ящик и ринулся к нему так, как если бы от этого зависела его жизнь. Наконец, каждый из них получил по одному ящику, последняя крышка закрылась, и художники затихли.

Подключив баллоны с нормальным воздухом, друзья стали ждать, когда за ними придут.

Вскоре дверь снова отползла, и охранники предложили им проследовать за ними.

В этот момент и только теперь, когда они были почти у цели, Карим вдруг подумал: «А что же случится потом, когда мы вернемся? Ведь подмену точно обнаружат и даже если художники ничего не вспомнят, то службы уж точно проведут расследование и обнаружат и «Пугливый газ», и подделанную карточку, и украденные костюмы. Почему же мы заранее не подумали обо всем этом?!»

В глазах у Карима застыл ужас. Он стал искать поддержки в глазах его друзей, но шлемы были непрозрачные снаружи, чтобы солнечные лучи не ослепили людей, когда они будут на поверхности. Юноша застыл на месте и не мог пошевелиться. Охранник любезно предложил ему проследовать дальше, и Карим узнал в нем Тобиаса, у которого они как раз все и разузнали. Оттого, что Тобиас мог узнать Карима, тому стало еще страшнее.

Тобиас дотронулся до чего-то на его скафандре и Карим услышал голос:

– Я понимаю, что Вам, возможно, страшно, но, пожалуйста, не беспокойтесь. Снаружи никакой опасности нет. Вдоль всего вашего пути стоят защитные щиты и с вами ничего случиться не может.

– Но мне нужно вам что-то сказать! – вырвалось у Карима и волна ужаса прокатилась по нему. Ведь он сейчас не может признаться. Не сможет также выдать своих друзей. Что же ему делать? Просто взять себя в руки и идти дальше.

– Извините, вам лучше поделиться вашими страхами со специалистом, – к его облегчению произнес Тобиас, – психолог всегда ждет экспедиторов у люка.

Они прошли дальше по туннелю и оказались перед большим круглым лифтом. Там их действительно ожидало большое количество народа: еще несколько человек в форме служащих, два вооруженных охранников порядка, несколько роботов-охранников и два человека в одежде элиты. Один из них, скорее всего, и был психолог. Карин поспешил сказать Тобиасу, что с ним все в порядке и психолог ему не требуется, но в этот момент Пётр споткнулся и упал лицом вперед. Руки он подставить не успел, поэтому приложился лицом, точнее, шлемом скафандра. К нему тут же подбежали служащие и поставили его на ноги. Сам он стоять не мог и стал оседать назад. В ужасе Карим наблюдал как они стали отвинчивать с его головы шлем. Вместо взрослого художника под шлемом оказался молодой мальчишка со светлыми вьющимися волосами и начинающим пробиваться пухом усов. Воцарилась тишина. Пётр все не приходил в себя, люди в одежде элиты тоже не двигались, охранники сразу же потянулись к своим бластерам. Так продолжалось всего пару секунд, а потом в движение пришли все одновременно и, конечно, невпопад.

– Всем назад! Среди них преступник! Всем к стене, назад! Руки вверх! – закричал охранник и стал тыкать бластером в безвольно болтающуюся голову Петра, которого служащие очень медленно сажали на пол.

Тем временем один из мужчин в одежде элиты отстранил охранника властным жестом, а другой подошел к Петру и стал щупать ему пульс.

Человек, отстранивший охранника, приказал служащим отвинтить шлемы с головы двух других экспедиторов. «Все пропало», – понял Карим, и сам снял свой шлем.

– Мы признаем свою вину, – закричал Карим, когда шок от того, что под скафандрами оказались другие мальчишки, у людей немного прошел.

– Пожалуйста, извините нас и только не стреляйте! – прокричал Чан охраннику, направлявшему на него свой бластер.

Одни только роботы неподвижно стояли, медленно и синхронно поворачивая свои «головы». С Петра наконец сняли скафандр и положили на неизвестно откуда взявшиеся носилки. Один из элиты пошел вместе с носилками, а их с Чаном повели в уже знакомую переодевалку. Юноши сняли скафандры, показали, где лежат настоящие Художники, и рассказали, что же они с ними сделали на самом деле.

После этого ребят повели в разные стороны. Карима заперли в отдельной комнате, сказав, что скоро за ним придут и будут допрашивать. Юноша дал следователю чистосердечные показания и рассказал в самых мельчайших подробностях обо всем, что они сделали. Он также объяснил, откуда у него такое стремление увидеть солнце, на что следователь даже заулыбался. Нарушителей судили в разных залах и в разное время, поэтому Карим ничего не знал о судьбе его друг друзей. В его случае суд расценил выходку мальчишек как крупное хулиганство. В качестве наказания Кариму было запрещено продолжать учебу, когда-либо занимать руководящие должности и разрешалось работать только на самых примитивных работах, не требующих ответственности и надежности. Таким образом Карим сохранил свою жизнь, но абсолютно разрушил свою карьеру. Юноша, который сильно винил себя в своем собственном безумии, посчитал этот приговор еще очень мягким. Впоследствии оказалось, что приговор смягчили из-за того факта, что он-таки пытался рассказать служащему о том, что они на самом деле не экспедиторы, и хотел в последнюю минуту предотвратить возможную опасность выхода на поверхность несовершеннолетних ребят.

Трое друзей встретятся только через очень много лет и то чисто случайно. Им будет о чем друг другу рассказать.

Глава 11. Мира

Мира очень любила играть в мяч. Она могла часами смотреть, как мальчишки гоняют мячи по туннелям и круговым дворам перед ячейками. Лет в 7 или 8 она решилась подойти к мальчишкам и попроситься поиграть с ними. Многие мальчишки начали смеяться, но самый старший, которого звали Рам, сказал:

– Ну давай, коли ты такая смелая!

А смелости у Миры было предостаточно. Уже само то, что, зная, ЧТО ей будет, если она станет играть с мальчиками в футбол, она не побоялась попроситься. Девочкам в колонии строжайше запрещалось играть с мальчиками, да еще и в мальчишеские игры. И особенно в мяч! В лучшем случае за это девочку бы заставили делать работу, которую обычно делали роботы, а в худшем – страшно подумать.

И вот Мира держит мяч в руках, сжимает его. Он как будто звенит в ее ладонях, такой крепкий, упругий и мягкий одновременно. Она его чувствует; подбрасывает его и ловит, бросает на землю и тот отпрыгивает ей прямо в руки.

– Девчонка, ты будешь бить по воротам или поиграть с мячиком решила! – вопят мальчишки с издевкой. – Это тебе не кукла!

Мира кладет мяч на землю. Рам становится перед ней, готовый отразить ее удар.

Она бьет, но несильно, специально несильно, Рам подставляет ногу и мяч летит назад к ней. Мира ведет его, перепрыгивает через ногу Рама и мяч уже за ним. На нее уже бежит другой парень и подставляет ей ножку. Она спотыкается, падает, перекатывается через спину, не забывая в последнюю секунду подбросить мяч, и, еще не до конца поднявшись, со всей силой бьет ногой по падающему мячу. Он летит прямо в ворота, в полуметре от вратаря. Мальчишки в изумлении смотрят на ворота, потом – на нее.

Миру признали членом команды и, пока взрослых рядом не было, она могла играть с мальчиками. Однажды Рам принес ей что-то, завернутое в одежду. Сунул в руки и, не говоря ни слова, убежал. Каковы же были ее удивление, восторг и испуг, когда она развернула старую куртку и на ее кровать выпал мяч. Новенький, блестящий, еще пахнущий фабрикой мяч!

Мира тут же упала на него животом, чтобы, не дай бог, никто его не заметил и потом медленно накрылась одеялом. Затем забралась под одеяло с головой и включила свет на браслете. Теперь, в относительной безопасности, она могла его рассмотреть. Мяч был сшит из шестиугольных кусочков искусственной материи, красный в белую и синюю полоску, с шестиконечной звездой по обеим его вершинам.

В эту ночь она спала с этим мячом, как с куклой, а утром, когда все взрослые ушли на работу, она не пошла в школу, сославшись на недомогание, а стала играть в мяч. Ее «недомогание» продолжалось всю следующую неделю. Мира не просто играла с мячом: она училась подбрасывать мяч ногами так, чтобы он не касался земли, отбивала его то головой, то коленом, то пяткой. Она отрабатывала пассы, сбоку и назад и перебрасывала мяч сзади через голову. С ее природной способностью к движению у нее все легко получалось и с ее упорством она во всем достигала совершенства.

Однажды она заигралась и не заметила, как подошло время, когда взрослые приходят домой на обед. Роботы уже приготовили заказанное меню, и ароматы искусственных специй разносились по двору. Как назло, мяч в очередной раз залетел в мусорный контейнер, и, как только Мира залезла внутрь, она услышала шаги и голоса взрослых в их дворе. Девочка прикрылась мусорными мешками и затаилась.

Сидеть пришлось долго. Голоса все звучали и шаги не утихали. Ей казалось, что как будто вся колония решила навестить их с мамой. Люди один за другим входили в ее ячейку и исчезали в ней. Потом с жужжанием в ее дом начали входить роботы. Толпа роботов по двое или трое въезжали в ее дверь. Проснулась Мира от толчка и скрипа. Это ее мусорный контейнер въезжал на грузовик и закрывался стальной пленкой. Именно его жужжащий звук Мира во сне приняла за движение роботов.

Девочка вжалась в мешки еще сильнее и, когда грузовик тронулся и поехал неизвестно куда, Мире впервые в жизни стало по-настоящему страшно.

Глава 12. «Что же здесь произошло?»

Проснулся я оттого, что внезапно заиграла музыка, точнее, это были звуки, действующие на сознание, которое моментально пробудилось. К тому же по комнате разнесся запах мяты: освежающий и бодрящий. Открыв глаза, я осмотрелся. Надо мной был белый потолок, состоящий из пластмассовых панельных блоков. Из этого же материала состояли и стены. Я протянул руку, стена оказалась не холодной, а как раз температуры моего тела. Справа от кровати стоял шкаф с зеркалом на дверях, а слева – фотография с видом небольшого водопада. Вода в нем постоянно текла, и листья на деревьях слегка шевелились. Ощущение было настолько реальным, что мне захотелось подойти и потрогать воду и деревья, но я уперся все в ту же теплую пластмассовую стену.

Я вышел из комнаты. В гостиной стоял большой кухонный стол. На нем были приготовлены, скорее всего для меня, стакан с соком, бутылка белой жидкости, наверное, молока и упаковка с кукурузными хлопьями, очень похожими на те, которые я обычно ем дома. Слева была кухня, в которой неподвижно стоял хозяйственный робот, вероятно ожидающий, когда я поем, чтобы убрать за мной, а справа – письменный стол. За столом сидел мой папа, а перед ним из маленькой коробочки на столе высвечивалась проекция экрана во всю стену. На панели проекции высвечивались разные фотографии и короткие фильмы, которые отец реорганизовывал, передвигая их руками. Он прикладывал палец к коробочке и строке, и начинался вписываться текст вопроса: «Что случилось с Землей после того как транспортный корабль колонистов спасся на Луне?» Система выдала ответ: «На данный запрос информация отсутствует».

– Почему отсутствует? – вырвалось у меня.

Папа резко обернулся.

– А, сынуля, ты уже проснулся, – он сделал руками собирающий жест, и картинка проекции резко втянулась в маленькую коробочку, к которой ранее папа прикладывал палец. – Удивительно здесь не только то, что компьютер не дает ответа на этот вопрос, – продолжал папа, – а то, как он работает. Понимаешь, я проснулся уже давно и, мучимый вопросом о том, что же здесь именно произошло, стал искать на это ответ. Я пересмотрел все книги, которые были в гостиной. Но там были сплошные альбомы с иллюстрациями видов Земли или книги по инструкции управления разными машинами, которые мне неизвестны. Потом я нашел книгу под названием «Инструкция по эксплуатации компьютера», на обложке которой была нарисована вот эта маленькая коробочка. В основном в ней было написано, что делать с этой коробочкой нельзя, а из того, что нужно было с ней делать, было сказано лишь так: «приложи к этому компьютеру свои пальцы и попроси его обучить тебя». Что я и сделал. Я приложил к нему три пальца правой руки и из этой коробочки вылезла проекция. На проекции было написано «Приветствую вас, Дэйв Закаи»! Я очень удивился, что эта проекция знает моё имя. Как мой файл смог попасть к ним? Компьютер попросил меня оставить три пальца на нем, закрыть глаза и смотреть на картинки, которые будут возникать перед моими глазами. Через несколько минут такого состояния я почувствовал, что глаза уже можно открывать, и вдруг я понял, что точно знаю, как управлять этим компьютером. Я знаю, как найти файлы, как спросить и как получить ответ. Первое, что я спросил, это: «Знает ли федеральное правительство о том, что я сейчас нахожусь на Луне?» Компьютер ответил, что он не имеет ни малейшего отношения к федеральному правительству и что обо мне здесь никто ничего не знает.

На все мои попытки восстановить картину того, почему эти люди живут под землей, этот компьютер отвечает все той же фразой, которую ты видел на экране, когда вошел в комнату. Похоже, именно этот компьютер просто неисправен. Так что давай садиться завтракать и мы попытаемся выяснить, что же здесь произошло.

Кукурузные хлопья, молоко и сок оказались на вкус почти такими же, как дома на земле. Отец подтвердил мое мнение, но еще раз объяснил, что все это создано искусственным образом из синтетического материала. Сок и молоко вязали мне рот и мне захотелось попить простой воды. Я уже взял стакан и подошел к большому чану с водой, стоявшему в углу комнаты, но папа остановил меня.

– Вода здесь является еще одной загадкой, – сказал он, – когда я сделал анализ воды, то увидел, что в ней растворено большое количество стволовых клеток.

– Это те клетки, которые используют в столовой? – улыбаясь, сказал я.

– Конечно, нет! Стволовые клетки – это незрелые клетки-предшественницы для всех тканей организма. Они могут становиться любой зрелой клеткой, поэтому их активно применяют в различных областях медицины. Организм человека состоит из множества клеток, но как клетки из организма человека попали в воду, я не знаю. Также я не могу очистить воду от этих клеток, а могу попытаться их убить. Но тоже нет гарантии, что они не оживут внутри твоего организма. Так что я предлагаю питаться искусственным соком или же искусственным молоком, в которых я подобных клеток не обнаружил.

После завтрака мы взвалили на себя наши рюкзаки с оборудованием и приборами и вышли из квартиры, в которой мы провели ночь. Когда дверь захлопнулась, мы услышали жужжание робота, принявшегося убирать со стола.

Выйди из круглого двора, в котором были еще четыре двери к другим квартирам, мы прошли дальше по туннелю, везде наблюдая одну и ту же картину. Двери каких-то квартир были открыты настежь, каких-то – полуоткрыты, и в тишине около дверей, окон или прямо в круглых дворах молчаливо стояли роботы. Мы шли уже почти полчаса в полной тишине, и раздавшийся впереди звук жужжания уже знакомого нам мусорного грузовика нас почти обрадовал. Мы помахали ему и решили, что, когда этот или какой-то другой грузовик будет возвращаться, мы на него заберемся и поедем вперед, чтобы посмотреть, куда же он нас довезет.

Продолжая идти, мы уже перестали заглядывать в каждый круглый дворик, как вдруг краем глаза я увидел движение. Я дернул папу за рукав и закричал:

– Папа! Папа! Там что-то двигается! Там, позади нас!

Мы вернулись и остановились на въезде в круглый дворик. От дальней двери на нас двигалась инвалидная коляска на таком же гусеничном ходу, на котором передвигались и роботы, и грузовики. В этой коляске сидел очень старый мужчина и кивал головой в нашу сторону.

Глава 13. Сны Майкона

Уже несколько дней Майкону не разрешали выходить из его камеры заточения, которая далеко таковой не казалась. Роботы чудесно за ним ухаживали, выполняя каждую его прихоть. В камере были и компьютер, и большой экран, на который он мог проецировать все, что только пожелает. Он мог попросить показать ему какой угодно фильм, начиная с самых первых немых фильмов, созданных в начале двадцатого века, до самых новейших комедийных сериалов, в основном про юношей и девушек колонии, которые решили заняться не своим делом, а также всевозможные ток-шоу со знаменитостями. Но Майкона абсолютно не интересовали ни фильмы, ни старые или новые сериалы: он был ученым и все, что он хотел, – это оказаться снова в своей лаборатории и продолжить работу над стволовыми клетками. А еще он хотел свободы, возможности пойти туда, куда он хочет и тогда, когда он хочет. «Как бы ни прекрасна была золотая клетка, птичке всегда хочется на волю», – вспомнил он пословицу из детства.

Когда он учился в школе, им рассказывали, что раньше на Земле существовали зоопарки, в которых очень хорошо и бережно заботились о животных, но они очень редко в неволе воспроизводили потомство. Вот и Майкон чувствовал себя, как эти животные в прекрасно благоустроенном зоопарке. Казалось, времени, чтобы думать и размышлять, было навалом, но, как бы ученый ни напрягал свой мозг, он не мог воспроизвести никакой новой идеи.

Читать ему тоже не хотелось, хотя книг много больше, чем в его собственном доме. В голове была только одна мысль: на свободу! На свободу! В лабораторию! Единственное, что мог делать Майкон, – это есть и спать. Он частенько просил впустить в его комнату эссенции сна, музыку сна и, растянувшись на удобной кровати, засыпал тяжелым сном. Ученому снились сны.

Подсознание уходило в период, когда люди вели войны с инопланетянами. Войны, от которых небольшая группа практически последних гражданских, покидавших Землю, так удачно спрятались на Луне, что смогли остаться необнаруженными и выжить. Ему все время снился один и тот же сон, но с разными вариантами.

Майкон видел перед собой ящера – динозавра небольшого размера, примерно с целофиза или троодона. Когда-то в школе, на уроках по естественной истории они, наряду с велоцирапторами, были одними из его любимых видов динозавров. Он помнил, что троодон был самым умным среди динозавров из-за количества мозга, помещавшегося в его черепной коробке. К тому же глаза его были расположены так, что он мог смотреть вперед. Учитель рассказывал им такую гипотезу, что если бы динозавры не вымерли после падения метеорита, то именно троодоны, а не люди могли бы создавать цивилизации на планете. Этот ящер твердо стоял на задних ногах, его тело было заковано в броню, на голове – шлем. Его маленькие ручки были вдеты в рукава, которые удлинялись и превращались в длинные сильные ручищи, держащие бластер. Другие виды оружия, которые были пристегнуты к его поясу и находились за его спиной, Майкон никогда раньше не видел. Ящер стоял на крепких задних ногах, опираясь на хвост, к которому было приделано устройство, создающие электромагнитные помехи. Когда динозавр определенным образом нажимал на хвост, эти помехи распространялись на десятки метров, и все электроприборы, бластеры, рации и так далее, находящиеся в радиусе действия этих помех, на какое-то время переставали работать. В снах Майкона ящеру то противостоял целый отряд военных в полном вооружении и на бронемашинах, то толпа безоружных людей, защищающихся тарелками, ножами и кастрюлями. Во сне, находясь все время как бы за спиной у этого динозавра, ученый никогда не мог увидеть, каким же именно образом он убивал этих людей. Майкон с детства не переносил никакой вид насилия и даже во сне все время зажмуривался, когда инопланетянин нажимал на гашетку. Когда же он открывал глаза, все уже лежали на земле или просто исчезали, а ящер растворялся в воздухе. Он как бы разбирал себя на атомы, чтобы вновь собраться в другом месте и продолжать сеять смерть. Но в его недавнем сне все было немного по-другому. Maйкон стоял как бы сбоку от инопланетянина и увидел, что из его бластера вылетают не лазерные вспышки, а сильные струи воды. Вода, бьющая под напором, и брызги попадавшие на людей, вызывали у них сильнейшие ожоги и образуя дыры в их телах. Ящер повернулся к ученому, как бы отчетливо его увидев перед собой, и медленно начал снимать свой шлем. Под шлемом в безобразной морде рептилии Майкон узнал черты своего собственного лица.

– Нет! НЕТ! Это не я!!! – истошно закричал ученый. Он вскочил с кровати и начал бегать по комнате, сбрасывая и ломая все, что попадалось ему под руку.

В комнату сразу же вбежали два охранника, схватили взбесившегося медикуса и, заломав ему руки за спину, выволокли из комнаты.

Глава 14. Там, куда выбрасывают мусор

Грузовик жужжал все сильнее и, судя по ощущению, развил довольно приличную скорость. Он ехал очень плавно, изредка совершая дугообразные повороты. Миру тошнило не столько от движения и качки, сколько от вони, исходящей от мусорных мешков с отходами. Все, сделанное из искусственного сырья, в колонии собиралось отдельно, а весь остальной органический мусор вывозили, чтобы сжечь в печи на самой окраине колонии. Как Мире было известно, ни одному человеку не разрешалось там находиться – это было царство машин и роботов.

Когда уже Мира была готова поделиться с мешками содержанием своего не очень-то полного желудка, грузовик стал замедляться и, сделав разворот, остановился. Стальная пленка отъехала и мусорный бак начал крениться. Мира кубарем покатилась вниз вместе со всем мусором, сильно ударившись обо что-то. Ее завалило мешками так, что воздух едва проходил к ней. Когда грузовик стал уезжать, Мира судорожно попыталась выкарабкаться, но мешки были слишком тяжелыми, и ничего не получилось. Девочка поняла, что конец ее короткой жизни вот-вот наступит. Скоро мешки втянутся в жаровню и она в страшных муках сгорит вместе с мусором. Девочка стала думать о том, что же ей по-настоящему жалко оставлять в этой жизни. Перебрав все свои игрушки, наряды и любимые занятия, она все это отбросила. Перед ее глазами осталась только ее мама. Одинокая маленькая женщина с запавшими глазами и очень бледным лицом. Мирин отец ушел в экспедицию и не вернулся. Девочка осталась без отца, когда ей не было и четырех лет. Она совсем не помнила его лица и знала только его имя – Эфрон. Мама рассказывала ей об отце с такой любовью, что Мира сама его очень полюбила, но маму она любила больше всего на свете! Девочка зарыдала во весь голос. Она представила себе, как будет страдать ее мама, когда не найдет свою дочь. Слезы душили Миру, попадая в рот и нос, воздуха не хватало, но девочка кричала и рыдала, как никогда в своей жизни. Постепенно она перестала бороться за жизнь и обмякла. Ее мир сжался до одного единственного слова – мама, которое она продолжала повторять уже совсем тихо.

Мира не заметила, как давление тяжелых мешков на нее становилось все меньше и вокруг нее светлело. И когда сильные руки подхватили ее и вытащили из кучи мусора, она заплаканными глазами увидела расплывчатую голову лохматого человека с перевязанным тряпками лицом. Девочка завизжала так сильно, что чуть сама не оглохла, и чисто инстинктивно пнула ногой в грудь своему спасителю. Он выпустил ее, сам не ожидая такой реакции, и Мира полетела назад в мусор. Когда она перестала орать, руки снова потянулись к ней, и в этот раз, уже понимая то, чего же от нее хотят, Мира сама схватилась за них и была благополучно вынесена из кучи мусорных мешков. Только сейчас она наконец поняла, что из-под тряпок на лице звучал спокойный мужской голос, который все это время говорил ей добрые, нежные, полные сострадания слова. За его спиной звучал женский голос, тоже очень приятный на слух. Мира протерла слезы и оглядела своих спасителей.