Кости. Сказки навьего леса бесплатное чтение

Кости. Навье царство.

Глава 1

Ядвига

День не задался с самого утра. На костюме, в котором я планировала появиться перед начальством элитного клуба, красовались затяжки от кошачьих когтей.

Единственная моя дорогая, люксовая вещь, между прочим! Как раз для правильного первого впечатления. Ох и Васька!

Бабушкин старый кот, конечно, делал вид, что он не виноват.

– Что ж, если не получилось выйти томной красоткой, буду загадочной готкой!

Выудив из чемодана чёрное платье с принтом смешных котиков, я надела плотные чёрные гольфы и мохнатую кофту. Пусть и лето на дворе, но близость леса и реки наполняли воздух прохладой. Макияж решила сделать небрежным, слегка размазанным и розовым, в тон волосам. Как раз клубная тема!

Выйдя на крылечко, я зачем-то поздоровалась с бабушкиным вороном Якимом, который при виде меня чуть было не упал со своей жёрдочки, смешно растопырив клюв.

Странная всё-таки птица, неуклюжая. Сколько помню себя живёт он у ба и не стареет. Бессмертный что ли?

– Наверное, ты просто очень старенький, вот и спотыкаешься, – жалостливо посетовала вслух, на что птиц недовольно каркнул. – Ладно, пожелай мне удачи, Яким.

Ворон повернул голову набок, пристально кося в мою сторону чёрным глазом.

Помахав ему ладошкой на прощание, я уселась в автомобиль, проверила документы и покатила по дорожке вглубь леса.

«Кости» – ночной клуб где мне предстояло проходить преддипломную практику – на самом деле был не совсем клубом. В интернете о нем почти не имелось информации что я, как будущий пиарщик, считала самым большим упущением.

«Кости» располагались в старой усадьбе, которая передавалась по наследству, долгое время пребывая в полном упадке.

Семья владельцев была древней, входила в сообщество основателей города. Сейчас всем заправлял их наследник – Кирилл Константинович Кощеев, местный мажор и прожигатель жизни. Правда, благодаря стараниям Кощеева-младшего, «Кости» стали местом не просто прибыльным в местных масштабах, а настоящим брендом, известным далеко за границами города. Большая удача, что первым пунктом в трудовой будет такой крупный кейс! Пусть я маминого нового ухажёра и не очень жаловала, но за протекцию была признательна.

Вдали показались кованые ворота с замысловатыми вензелями сверху.

– Ну, никак герцоги живут, – я наморщила нос, – пафос, пафос, пафос.

Свернув на ухоженную подъездную аллею, покатила по такой же ровной асфальтированной дороге, что вилась между вековых дубов.

Надо же, не срубили, оставили как есть.

Неожиданная забота о природе, пусть это и был дизайнерский трюк, порадовала и прибавила плюсов к образу предприимчивого Кощеева.

Неожиданно аллея свернула вправо, открывая вид на саму усадьбу.

Сердце пропустило удар, чтобы забиться быстрее. Внушительная постройка как будто выглядывала из древнего могучего леса, красуясь бело-жёлтыми, старыми стенами. Точно по цвету костей.

Не сдержавшись, я остановила машину, чтобы сделать фото.

Дом спал глубоким, беспробудным сном и безлюдная дикость места завораживала. В голове уже крутились мысли, сколько фото контента можно из этого сделать! Это ж какой ретрит.

Сам Кощеев, как мне услужливо подсказали горничные, забрался практически под крышу, обосновавшись, видимо, в пентхаусе. Его кабинет занимал весь этаж, и тут было вообще тихо, как в могиле. Даже воздух, казалось, боялся пошевелиться. Я уселась на удобный кожаный диван и принялась ждать. Секретарши у Кощеева не было, дверь в кабинет (да-да, я не удержалась и подёргала) – заперта.

– Что ж, Кирилл Константинович, вы пунктуальностью не отличаетесь, – пробормотала я в экран своего смарта, сверяя время. – Но и эту неожиданную отсрочку проведу с пользой. Как раз заведу рекламную страничку в Фейсграм. Начну работать до знакомства с начальством, так сказать.

Глава 2

Кирилл Кощеев

– Нравлюсь тебе?

Я оглядел вызывающий наряд и губы-пельмени. Пусть я и жил вдали от столицы и не сидел в соцсетях денно и нощно, но не с дуба упал – знал что к чему. Тощие, грудастые, с перекаченной задницей, расфуфыренные, на каблуках и с наращенными волосами – фальшь и пыль в глаза.

Дед рассказывал, что раньше-то всё иначе было: сарафаны, косы в руку толщиной, украшенные красными лентами, что в знак симпатии повязывали выбранному парню на руку.

– Так что, – деваха стрельнула ресницами, – нравлюсь?

С закрытым ртом куда больше, – подумал я, бросил беглый взгляд на циферблат наручных часов.

Приехал я в эту Тмутаракань вообще не по её душу, но, как известно, если хочешь рассмешить Чернобога, скажи ему, что будешь жить долго и непременно счастливо.

А кукла эта надувная, не ведая ни сном, ни духом, о чём думаю, сняла платье-халатик, явно гордясь всем тем, что совершенно не скрывало кружево дорогого белья: красивого, соблазнительного.

В глазах – интерес и явное обещание, готовая будто бы на любой каприз баба, имени которой я даже не потрудился запомнить, призывно и так пошло облизнула губы, что и мертвый бы отозвался.

– Нравишься, – соврал ей без зазрения совести, зная, какой ответ «правильный».

На самом деле не чувствовал ничего, кроме обычного зверского желания, нормального, вполне закономерного для крепкого мужика моего возраста. Да и отчего не взять, раз настойчиво предлагали, буквально на блюде поднеся под самый нос? Столько времени потратил, а уезжать придётся несолоно хлебавши.

«Не пожру, так понадкусываю», – голосом старого друга в голове промелькнула заезженная присказка, и я улыбнулся.

Девка приняла на свой счёт, тут же принявшись нетерпеливо наглаживать мою спину, хвататься за рубашку, выуживая её из плотного кольца кожаного ремня с тяжёлой железной пряжкой.

Разочарование от того, что не нашёл обещанного, понемногу растиралось в сознании лёгким туманом желания. Шлёпнув ладонью по не прикрытой стрингами заднице, шепнул в дрогнувшие от неожиданности губы, что хорошие девочки не кусаются, а плохие получают по попе ремнём. В широко распахнутых глазах вспыхнул восторг. Она охнула, догадливо склоняясь над столом, чуть не сбив рукой оставленные на краю два бокала и почти приговорённую бутылку вина. Кажется, третью по счёту.

Очень недешёвое, кстати, вино. Правда, всё равно кислое, совсем не чета рябиновой настойке старухи Лукерьи, что живёт неподалеку от «Костей» и приносит свою выпивку на реализацию.

Проскользнув рукой под узенькую полоску трусов, второй начал расстёгивать штаны, теряя терпение и не желая тратить время ещё и на никому не нужные прелюдии. Девка явно уже на всё готова, а мне от этих поцелуйчиков ни радости, ни кайфа. Блондинка застонала, протяжно-сладко, качнув бёдрами навстречу моим пальцам.

Ширинку заело, зажевав кусок ткани собачкой, я чертыхнулся, рывком дёрнул за бегунок и…

Чернота портала затянула, поглощая меня вместе с потоком отменной брани.

– Твою-ю ма-ать! – я вывалился аккурат в коридоре родного клуба. Расхлябанный, с расстёгнутой рубашкой и ремнём. Поддавшаяся, так не вовремя, молния теперь являла голодным до зрелищ собравшимся натянутые стояком брендовые трусы.

Кто был в холле – бросились врассыпную, кроме одного человека. Ничуть не смутившись, изогнул бровь, глядя на стоявшее прямо напротив чучело. Честно скажем, на фоне этого недоразумения, зачисленного в ряды женского пола явно по ошибке прях, недавняя любовница казалась верхом совершенства. На ЭТУ у меня и не встал бы даже.

– Цирк фриков – третий поворот слева, вы немного не туда забрели, – застёгивая штаны и поправляя ремень, насмешливо сообщил дамочке, лениво изучая реакцию.

Это что на ней сверху, мохнатая кофта? Серьёзно?

– И кто вообще пустил это недоразумение в клуб, тем более в нерабочее время? – крикнул в пустоту коридора, прекрасно зная, что буду услышан. – Мы раньше восьми не открываемся, детка. Так что давай, вали на выход и не забудь переодеться во что-то нормальное, прежде чем вернёшься тусануть к ночеру. У нас тут дресс-код, чтоб ты знала.

Опустил голову в полной уверенности, что случайно заблудившаяся свинтит с глаз. Застегнул рубашку, поправил манжеты. Боковым зрением увидел массивные ботинки с кучей заклёпок и две тонкие ноги, торчащие из них, словно прутики в толстой вазе. Она не только не ушла, а рискнула подойти ближе.

– Ты ещё здесь? – удивился даже, с прищуром уставившись в стену напротив. – С глаз долой, неужели непонятно сказано?!

Со стороны дверей тут же подлетели два широкоплечих братка, классические такие охранники. Костюмчики чёрные, рубашечки белёхонькие и рожи без намёка на интеллект. Зато косая сажень в плечах и боевая выправка, как у богатырей.

Впрочем, ими они и были. Черномор давно уж сдал сыновей в услужение силам зла. Добро обнищало, платили на службе у Гвидона такие жалкие копейки, что всё войско подрабатывало кто где. Чаще личной охраной, вышибалами или, вон, в инкассации.

Похожие лицом братья-богатыри замерли за спиной незваной гостьи, подхватив с двух сторон под татуированные руки.

Я поморщился. Ох уж эти современные нравы, не девка, а карта ходок по этапу. Смотреть противно, хоть в мешковину оберни, оставив одни глазюки. Вот они у неё как раз были хороши. Глубокий, насыщенный цвет. Острый, цепкий взгляд, и огонь где-то на дне зрачка полыхал, подкидывая к самой поверхности яркие искорки то ли гнева, то ли ещё чего-то столь же сладкого.

– Ладно, говори, какого лешего тебя принесло ни свет, ни заря? – я бросил взгляд на запястье: стрелки показывали шестой час вечера, но для привыкших жить по ночному графику – рань несусветная. – Время – деньги, детка. Успеешь рассказать, пока не поправил костюм – твоё счастье, не успеешь – я и так слишком щедр.

Какое-то время пушистая пигалица изучала меня, как новую сумку от модного дома. Как будто решала, брать или не стоит. Поджала губы, пожевала их слегка, дразня ровными, острыми зубками, что-то там решила в своей милой и, наверняка, пустой голове, после чего, потрясая перед моим носом какими-то писульками в дешёвой пластиковой папке выдала:

– А я к вам стажироваться, по рекомендации дражайшего Константина Сергеевича. Планирую расширять горизонты и возбудить… хм… в смысле увеличить… я хочу сказать привлечь обширную аудиторию к посещению «Костей»… Вот.

– Что, прости? – звучало как какой-то очередной развод от Змея. Только этому идиоту с его абсолютно диким чувством юмора могло прийти в голову подсунуть другу вот ЭТО. Стажироваться, ничего себе! Это кем? Девочкой для снятия напряжения, что ли?

Вовремя, конечно, но, простите, не в моём вкусе.

Стоило вернуть Светке его подарочек, и пусть сам вот это вот всё: и горизонты себе расширяет, и возбуждается.

Девка напротив вообще никак не могла даже в одном ряду стоять со словом «возбуждать». Разве что в контексте возбуждения уголовного дела по вопросу непредумышленного убийства. Потому как если б я не был тем, кем являлся, то от одного вида её несуразной внешности и мысли о теоретической необходимости с ней спать двинул бы кони.

Мысленно перебирая, кого из горничных наклонить, чтобы избавиться от ноющей тяжести в штанах, я развернулся, открывая магический замок на двери кабинета, прошёл внутрь, даже не проверяя, последует ли чудо мохнатое следом. Остановился у стола, почувствовав, как в спину уткнулась папка, обернулся, бесстрастно взял ее из расписанных, как оконные наличники, рук и небрежно бросил на стол, даже не оборачиваясь, чтобы убедиться, попал ли. Не в мусорку, и ладно.

Могу поспорить, в корзине этим бумажкам самое место. Ну, батя, ну удружил, леший тебя побери. .

К сожалению, проклятию этому не суждено было сбыться, потому как Леший сам побаивался Кощея-старшего, как и большая часть нетитулованной нечисти. Сам наместник Чернобога. Шутка ли? Развеет к чертям собачьим, и кому потом лес беречь? И так вон шастают людишки непросвещённые, а у волколаков потом щенки пропадают.

Мы с тобой, отец родной, подлянку эту ещё непременно обсудим, по-мужски.

Было дело, по юности даже схватились как-то. Матушка тогда чуть Маре душу не отдала со страху. Отец с раннего детства готовил меня в преемники. Старший сын в роду, кому ещё принять фамильный дар? Хотя даром эту участь мог назвать только большой юморист и оригинал, коим наш благодетель, собственно, и являлся. Никаких семейных бизнесов: ни отеля, ни лесных угодий – шестнадцатилетнему Кириллу Кощееву было задарма не надо. Я мечтал о славе: сколотить рок-группу, колесить по миру… чтоб восторженные фанатки и пятнадцать электрогитар в личном распоряжении. Не стоило всего этого отцу говорить, конечно. Некоторые мечты должны оставаться неозвученными.

Едва касаясь, я потёр левое плечо, где под дорогой тканью рубашки белел невыведенный шрам от Кощеевых цепей. Знатно отец огрел, от всей души. Мама рыдала, предлагала залечить бесследно, но я решил оставить в назидание, чтоб не забывать простую и такую важную для сохранения жизни истину: никогда нельзя недооценивать противника! Ещё лучше вообще не ввязываться в драку, если не уверен на тысячу процентов в своём преимуществе и победе.

Теперь-то я был отцу благодарен, что не дал по юношеской дурости пустить жизнь псу под хвост. Удержал в узде, когда кровь бурлила магией, желая продавить под свои нужды. Тогда отцовская железная воля и столь же крепкий кулак оказались весьма кстати, но сейчас я и сам уже большой мальчик, ветер в голове не свищет. Уж персонал в свою вотчину вполне способен подобрать! Дело не простаивает, прибыль растёт, как и известность Кощеевой усадьбы. Зачем нам здесь какие-то помощники в привлечении общественности?!

Поправив ворот рубашки, я оглядел кислотного цвета шевелюру сосватанной стажёрки. Если привлекать она собирается себе подобных, то, как говорится, минуй нас пуще всех печалей. Ещё только толпы разномастных чучел не хватало в элитном заведении с идеально выверенным интерьером под русскую старину. Она даже в сдержанный, облицованный дубом кабинет не вписывалась. Хотя, как известно, дерево всем к лицу, даже трупам.

– Мы без постояльцев не страдаем. Бронь на три месяца вперёд. – Застёгивая пуговицу на пиджаке, я смотрел на девчонку тяжёлым холодным взглядом, надеясь, что смекнёт, испугается и свалит по собственному желанию. Отвёл глаза, лишь чтобы поправить причёску, расчесав растрёпанные голодными руками той грудастой блондиночки пряди. Зеркало на стене горделиво транслировало собранного дельца – прямо портрет миллионера из списка Форбс.

– Раз уж отец за тебя просил, так и быть, можешь идти в бар коктейли разносить. Если за неделю не разобьёшь ни одной посудины, повысим до барменши. Будешь танцами возбуждать, увеличивать и всё, что ты ещё собиралась тут делать. – Придирчивым взглядом медленно скользнул по скрытому пушистой безвкусицей телу. – Может, если тебя раздеть, люди перестанут пугаться и даже заинтересуются. Ну, как диковинным зверьком в зоопарке. Приступишь сегодня же, бар открывается в восемь. И переоденься. В этом тряпье тебя даже на порог не пустят.

– А если придёшь так, Чернобогом клянусь, своими руками раздену и пущу между столиков в трусах дефилировать. Всё. Можешь идти искать приличное шмотьё к смене.

Отвернувшись после и без того слишком длинного монолога, я дважды щёлкнул пальцами, бросив холодное:

– Уведите.

Дверь кабинета тут же открылась, выплюнув из своей пасти всё тех же охранников, что уже имели неудовольствие касаться раскрашенной мадамы. Я им даже сочувствовал. Аж самому захотелось пойти руки вымыть.

– Вам пора, – басовито сообщил один из вышибал, подходя к стажёрке, после чего, не дожидаясь реакции, взял под руку и повёл к выходу. Я не оборачивался, чтобы узнать, сопротивлялась девушка или нет. Не орала проклятия на весь особняк, и то радость. Остальное меня совершенно не волновало. Охранника тоже. Он понимал прекрасно: приказы Кирилла Константиновича не оспаривают. Особенно те, кто хотят жить долго, счастливо и сытно.

– Змея ко мне, – негромко напомнил в спину охране, когда дверь за ними уже почти закрылась. Ничего, услышат.

Глава 3

– И какого хера ты её впустил? – Довольный, расхлябанный Светослав Горынев едва ли тянул внешне на главу службы безопасности. Не слишком крупный, гибкий, как змея, развалившийся в гостевом кресле, он не казался здесь подчинённым – скорее совладельцем.

Наши отцы дружили, сколько себя помню. Деды и прадеды. И так много поколений, едва не испокон веков. В русском лесу приближенной к богам Тёмной знати водилось не так много. Русалки на поверхность не выходили – отец им запретил после того, как младшую какой-то умелец изловил и к дубу цепями приковал. Ваньку того, конечно, нашли и притопили, чтоб разгневанный родитель сам решил, что дальше с живодёром делать. Русалку вернули домой, лишь бы реки да озёра перестали крушить всё кругом, выходя из берегов и затапливая целые поселения. Только вот уже три века подряд грозный морской царь запрещал дочерям на сушу выходить. Приходилось бедняжкам утаскивать полюбившихся мужиков за собой на морское дно.

– Так ведь у неё рекомендация от твоего отца. Личной печатью заверенная, чтоб ты знал. – Так и хотелось заехать по довольной роже друга. Отцовскую магическую печать подделать не мог даже я. Сказать, что не поверили этой дурочке на слово, – не прокатит.

– Дерьмо ты собачье, а не друг, знаешь? – Змей расхохотался, вмиг став похожим на простого человека. Холодный взгляд расслабился, чуть вытянутый зрачок потеплел, подсветив радужку изнутри. Я знал Горынева с детства. Старше на три года, он изначально был приставлен приглядывать за мной. Ещё одно мудрое решение отца, надо признать. По юности я накуролесил, конечно. Леший знает, что бы сталось, не ходи Светка за мной тенью и не разгребай всё то дерьмо, что я успевал наворотить на своем пути.

– Да ладно тебе, Кир. Она забавная даже.

– Забавная? Серьёзно?! Это совершенно не то слово, которым стоит описывать явившуюся к нам мохнатку. Страшная, как смертные грехи, и несуразная, как кентавры. И кофта эта… стрёмная.

– Фу, как нетолерантно, ты сам-то от кентавров далеко ушёл? – поддел друг, ловко, одним махом, поднявшись из кресла, чтобы налить виски из стоявшей на столе початой бутылки. – Повторить?

Я кивнул. Раз уж опустошить яйца пока не удалось, хоть так расслаблюсь.

– Свет, ты же понимаешь, что нам эта кукла если и прибавит, то исключительно головной боли?

– Только не говори, что это после встречи с ней у тебя нижняя голова болит. – Опрокинув в себя всё налитое разом, Змей качнул пустым бокалом в сторону моих штанов.

– Ты видел её вообще?

– Видел. И, может быть, даже попробовал бы. Вдруг она не только снаружи такая оригинальная? – Потянувшись к лежавшей на краю стола папке, Горыныч раскрыл личное дело на первой странице. – Последний курс, между прочим, почти дипломированный специалист. Смотри, глаза какие.

Я скользнул взглядом по фотографии в резюме. Удивительно, но на снимке стажёрка моя была вполне прилично одета. Правда, волосы казались пепельными, так что даже возникла мысль, не сестра ли это.

Не приведи Боги. Едва ли мир, как бы грешен он ни был, заслужил два таких наказания единовременно.

А так даже ничего смотрелась: губы пухлые, тонкая, нежная шея, выраженные ключицы, грудь…

– Глаза выше, Кир. Тебе, может, вместо резюме книжку по анатомии почитать, м? – прервав мои мысли, Горыныч забрал обратно папку и принялся задумчиво листать, скользя цепким взглядом по написанному. – Слушай, ну приставим к ней пару ребят приглядывать. И пару девок тоже. Пусть даже в уборную её незаметно сопровождают. Хочешь?

Я не хотел.

Хотел выставить к чертям, потому как нутром чуял – не к добру эта дамочка привалила в «Кости». Моя воля – летела бы обратно в свой институт, быстрее ясного сокола, но Змей, как всегда, был прав. Легче оставить её тут и присматривать, чем ссориться из-за такой мелочи с отцом. Мы прекрасно утаивали от старшего Кощея достаточно своих дел в клубе, так что он и не узнает даже, что девку приняли не по высшему разряду. Если, конечно, разобиженная кукла не настучит, как школьница.

– Хер с ней, пусть в баре задом вертит. Может, её разложат пару раз, и сама свинтит к чёртовой бабушке. – Я махнул рукой и забрал свою порцию бухла. Алкоголь приятно согрел гортань, успокаивая. – Опять зря поехал, представь? Ты ничего не нашёл по нашему делу? Ну не может же быть, чтоб её такой даже в природе не было!

Может не может, но после стольких лет поисков казалось уже, что и правда нет. Перевелись чистые девки на земле Русской. Сплошной порученный товар.

Устало опустившись на диван, я пристроил шею на подголовник.

– Ничего, Кир, пусто. – Враз посерьёзнев, будто передо мной совершенно другой человек, Светослав подобрался, сжав губы в тонкую линию. – А ЭТУ попробовать не хочешь?

Я скривился. Уточнять, кого «эту», не приходилось.

– Лучше останусь проклят на десять поколений вперёд.

Змей прищурился, качнув головой.

– Ну, как знаешь, брат.

Глава 4

Ядвига

Меня потряхивало и морозило, всегда так было, когда нервничала. Кутаясь в любимую кофту, как в кокон, я спешила к машине, не оглядываясь. С охранниками не спорила. Что с них взять? Ребята свою работу выполняют, что сказали, то и делают. Хотя могли и понежнее придерживать. Потёрла локти, наверняка ведь синяки останутся, кожа у меня нежная.

Во мне боролись кардинально противоположные ощущения и желания. С одной стороны, я радовалась возвращению в Могилёв-Кощеев, где проводила самые счастливые месяцы своей школьной жизни. Радовалась и тому, что смогу провести время с бабулей. Но, вместе с тем, стоило вспомнить нахальную морду хозяина «Костей» и его взгляд… это унизительное предложение, как все внутренности сжимались в тугой узел, сотканный из злости, раздражения, возмущения, страха и странного предвкушения. Да! Мне очень хотелось уделать этого красавца в брендовых трусах!

Думает, что я сдамся и к вечеру буду уже на половине пути домой? Думает, что мне слабо поразливать коктейли? Конечно, можно позвонить Кощееву-старшему и нажаловаться, но это не в моём характере. Мужик и так оказал услугу, направив в усадьбу. Уж с его сынком справлюсь и сама!

Сев в машину, я слишком сильно хлопнула дверью. Моя сердобольная подруга Сири бы отругала точно, у неё даже автомобили обладают душой и характером! Вот кто мне нужен для успокоения нервов. Не спеша покинуть парковку резиденции, я набрала номер единственной, но настолько близкой подруги, что была мне почти как сёстра.

– Ты никогда не отгадаешь, где я! – не здороваясь прощебетала моя жизнерадостная птичка.

– И где же?

– Матвей, тот, что с нами на соседнем потоке, устроил митинг по защите прав попугаев!

– Свободу попугаям, что ль? – не удержавшись, я хмыкнула, вспоминая лозунг из старого мультфильма. Как-то сразу злость в душе улеглась и губы растянулись в улыбке.

– Думаешь, они по своей воле сидят в клетках или учат человеческую речь? Почему нас никто не заставляет учить птичий ради забавы? – возмутилась Сири. – Даже блогерша, Маша Красовская, подвалила. А у неё полтора миллиона активных подписчиков, между прочим! С ней и местное телевидение приехало, и парочка газетчиков. Это будет огонь, а не материал! А ты там как?

Я тяжело вздохнула, не зная, с чего лучше начать.

– Яда?

– Да думаю, с чего начать…

И я рассказала о поездке в «Кости», о том, как прождала весь день, о живописном появлении хозяина и его хамстве тоже (во всех подробностях, да).

– Жаль, меня там не было, – с сожалением в голосе простонала Сирик, – люблю рельефных мужчинок, чтобы у них всё ладненько было, да и глаз мог за что-то внушительное зацепиться. А там, видимо, есть за что, раз даже тебя проняло! Так образно и в деталях рассказываешь. Признайся, – подначивала подруга, – ну классный он, да?

– Ага, пока спит зубами к стенке, – я поморщилась. – Он когда заговорил, я чуть сквозь землю не провалилась. Начал сыпать оскорблениями и обидными подколками, обзывался и глазами сверкал, страшно.

Я пустилась в пересказ разговора с Кощеевым, завершив его вишенкой на торте – условием о стажировке в баре.

– У-у, – протянула подруга, – зажравшийся мажор! Думала, такие только у нас тут водятся, а оно вон как, даже в твоём Зажопинске.

– Эй! Мой Зажопинск и твой тоже, между прочим.

– Та-а, от Могилёв-Кощеева у меня только место рождения, указанное в паспорте. Ни разу там больше не была и не очень горю желанием, если честно.

– Приезжай, а? – неожиданно вырвалось у меня. – Так тебя не хватает.

– Ты уехала только позавчера, – напомнила Сири.

– И что? Уже соскучилась.

– Так и скажи, что тебе там стрёмно и не хватает поддержки.

– Это тоже. Бомм меня до дрожи доводит. Не знаю, как выдержу эту адскую практику! Сири, миленькая, приезжай? У бабули и комната для тебя есть, и вкусняшками она побалует, а воздух тут какой, м-м. Да и клубешник этот модный. Тебе точно понравится!

– На этой неделе точно нет, – ежедневник у моей активистки вечно пух от списков встреч и задач. – Сегодня на центральном пляже крутая пати, костюмированная. Буду русалкой. – Она захихикала. – Даже краску прикупила, ты, кажется, пробовала цвет ноль девять «голубая лазурь»?

– Угу, отпадный. А что за повод? – я повернула ключ зажигания, трогаясь с места. Не стоило торчать под носом этого… добермана. Лучше не мозолить ему глаза, и надо-таки переодеться. Проверять, действительно ли он рискнёт меня раздеть до трусов, не хотелось.

– Так Купала же. У вас там что, совсем никакой культурной жизни? Во всех клубах празднуют, классный повод.

– Не знаю. – Включив громкую связь, я сосредоточилась на вождении. Странно, но днём транспорта на загородной дороге не было совсем, а сейчас почти столичный трафик. – У меня так-то не было времени посёрфить в поисках развлечений. Скажи, что мне делать и как себя вести?

– Да собой будь, Яд. За шмотки не переживай, думаю, ты найдёшь, в чём сходить на раздачу пива. Только шортики те, тёмно-бордовые, не надевай, уж слишком откровенные. В таком прикиде только с сопровождением шастать. Ну а что делать с твоим боссом, – Сири задумалась, – покажи ему, где раки зимуют. Только так, невзначай. Ты ж понимаешь, его заставили тебя принять, но всё же ты человек подневольный, должна слушать босса, да и к тому же стажировка – это временно, нечего заводить врагов в нише, где предстоит работать.

– И как ты себе представляешь мою подрывную деятельность?

– Помнишь, когда мы подшутили над Мамлеевым? Какой это курс был?

– Третий, как раз Экватор праздновали.

– Ну вот, вспоминай, какую ты ему бормотуху забацала! Он потом ни на одной пати не пил вообще. И, главное, поплохело-то ему моментально!

– А вдруг доберман озвереет потом вконец?

– Доберман? – удивилась Сири. – Ему больше «козёл» подходит.

– Да не, козёл он глубоко внутри, в душе, так сказать, а на вид настоящий, холёный доберман.

Вдали показался дом бабули. Действительно, не так уж и далеко от усадьбы. Почти соседи. – Хотя щёлкнуть его по носу очень хочется.

– Не надо ограничивать себя в желаниях, подруга, – подбодрила Сири. – Ты там держись, отойду от тусовки, кое-чего решу и, возможно, к выходным подкачу. Посмотрим, что у вас там за «Кости» и их псы охранные, которые рогатые в душе.

– Спасибо. – Выйдя из машины, я аккуратно закрыла дверь. – Пойду готовиться.

Глава 5

Ядвига

К моему удивлению, бабушки не оказалось дома. Оставленная на столе записка гласила, что явится она только утром, какое-то срочное дело в городе. Ба строго-настрого просила сегодня не выходить никуда, мол, купальская ночь и прочая мистическая лабуда, которая, похоже, здесь была в моде – даже до бабушкиного дома доносились биты «Костей», а по дороге, ведущей к усадьбе, нескончаемым потоком съезжались гости.

Выбор наряда был недолгим не только благодаря разговору с Сири, но и скудному гардеробу. Ну не планировала я тусить или работать подавальщицей в «Костях»! Все подходящие для клуба шмотки остались дома. В чемодан попала парочка прикидов на грани благоразумия и вышеупомянутые бордовые шорты.

Интересно, когда я их брала, куда планировала ходить?

Из того же разряда была и сетчатая кофточка с паучками на груди. Между ними большими белыми буквами размещалась надпись «My BООbs». Не пойдет. Мне надо выглядеть достаточно раскованно, но в то же время скромно.

Из всего вороха вещей лишь одно платье идеально подходило для намеченной цели. Предельно короткое, в таком точно нельзя нагибаться, с провокационным “я богиня секса” на груди. Указательные стрелки стелились прямиком между ног, надеюсь, сейчас мало кого таким удивишь.

– Для бара сойдёт.

Проверив заряд телефона, я посёрфила в сети, какие коктейли вызывают стойкие кишечные расстройства и прочие неприятности личного характера. Подхихикивая, представила бешеного добермана, мечущегося в поисках туалета.

– Так тебе и надо, хам! Будешь знать, как девочек обижать!

Васька заинтересованно поднял голову.

– Это не тебе, муркотей. – я ласково потрепал кота по пушистой голове. – А башка у тебя ого, крупная, и сам ты такой, не малыш.

Котейшество довольно сощурился.

– Ты тут местный котоворот, да, Вась? Гроза полосатиков и рыжиков, наверное, всех мурок покрыл.

Васька недовольно фыркнул, как будто оскорбившись.

– Ой, да ладно отрицать, – усмехнулась я, на ходу обуваясь.

– Мр-мав?

Честное слово, в мурчании звучал вопрос.

– Да-да, знаю, что бабушка советовала не выезжать этим вечером. Но у меня вопрос жизни и смерти, Вась.

– Мр-р, – с запретом он был точно согласен.

– Мне вот как, – провела рукой по шее, – сегодня надо поехать. Этот доберман только и ждёт, чтобы я не приехала!

– Мр-р?

– Да-а, потом расскажу, кто это. – Я отмахнулась от пушистика, подумав, что переняла привычку ба разговаривать с животными, как с равными по интеллекту. – Спешу.

Перепрыгивая ступеньки, я помчалась к машине. Уже привычная дорога была битком забита транспортом, движущимся в основном в одну сторону – к резиденции Кощеевых. Машинки подешевле кучковались в одном ряду с люксовыми тачками и жёлтыми такси. Никто не наглел и послушно ехал в своей очереди.

Я встроилась в поток и неспешно добралась до клуба.

Нервозность и привычный мороз по коже расплылся уже на территории усадьбы. Удивительно, насколько она преобразилась за эти два часа! Декораторы поработали на славу: везде огонёчки, цветные композиции, мистические инсталляции и даже туман, стелящийся по полям.

То, что Кощеев не скупился на организацию тусовок, было замечательно. Если он подпустит меня к стажировке, могу надеяться на содействие и финансирование собственных задумок. А было их у меня – вагон и маленькая тележка!

– Что ж, Яда, – подбадривала я себя, огибая основную часть «Костей» и двигаясь к бару, – давай сделаем это! Продержимся ночь. Стоило, конечно, приехать пораньше и познакомиться со стаффом, но уж как есть.

Видимо, я зашла куда-то не туда, так как входа в бар не нашла. Как только подумала, что заблудилась, натолкнулась на довольно приметную дверь, которая почему-то размещалась лицом к лесу. Выглядела она как ещё один главный вход. Очевидно, дверь для персонала и есть. Ступив на первую ступеньку лестницы начала спускаться вниз.

Уже пройдя половину коридора, яинеожиданно услышала мужской голос справа:

– И кто тут у нас? Новенькая?

Когда повернула голову в направлении пройденной лестницы, увидела двоих крупных парней. Их знатно пошатывало.

– У-у-у, какая цыпочка! – обрадовался второй.

Ну почему мне везёт на всяких козлов?!

Решив игнорировать вопрос, я ускорилась в направлении зала. И обалдела от шока, когда наткнулась на мужскую грудь.

– Куда-то торопишься, киска? – лениво протянул третий и грубо схватил меня за руку.

Приключения всё норовят меня найти, да? Бабуля была права.

– Отпусти, я буду кричать, – заявила я несмело, чувствуя, как к горлу подбирается паника. Те двое уже подошли со спины, и один имел наглость шлёпнуть меня по заднице.

– Вау-вау-вау, Игнат, ты пощупай, какая попка! Орех! – Тот, что шлёпнул, засвистел, а второй добавил:

– Новенькая шлюшка точно хочет, чтобы её трахнули, иначе не надела бы такую короткую юбчонку.

– Это платье, идиот, – заржал тот, что продолжал стискивать руку. – И надпись говорящая: судя по ней, она богиня траха! Тут даже указатель есть, в каком направлении засаживать!

Ну всё!

Я закричала, что было сил. Но вырвалось только: «По…»

Остальное превратилось в невнятное мычание, когда стоящий передо мной придурок закрыл мне рот ладонью, толкнув в холодную кирпичную стену.

Это до абсурдного глупо. Я не монашка и люблю тусить, часто бываю в ночных клубах и почти каждые выходные возвращаюсь домой под утро. Но ни разу за всю мою жизнь!.. Клянусь, ни разу, не оказывалась в подобных ситуациях с участием тёмного коридора, кирпичной стены и трёх нетрезвых мерзавцев! А в этом захолустье – пожалуйста! В первую же ночь!

Я разозлилась настолько, что страх отступил. Отшвырнула лапу того, который полез к моей груди, и укусила за палец зажимавшего мне рот.

– На помощь!

Я завизжала так громко, как могла. Уж это должен был хоть кто-то услышать!

– Да заткнись, дура!

Неожиданно подонок, державший меня за волосы, вдруг отступил. Раздался странный звук и жалобный всхлип. Я рискнула посмотреть, растопырила пальцы, но ладони от глаз не убрала. Двоих не было. Они просто испарились, словно под землю провалились. А самый первый и наглый пятился, смотря куда-то вверх надо мной.

– Сам свалишь, или помочь? – неожиданно раздался новый голос. Моё сердце билось, как испуганная птичка в клетке, когда говоривший появился, будто прошёл сквозь стену, и встал между мной и нападавшим.

Такое чувство, будто я попала в дешёвый фильм ужасов. Люди то бесследно исчезают, то появляются из ниоткуда.

Но все вопросы отпали, когда, как его (Игнат?), мотнул головой и сорвался на бег. Он сбежал, испугавшись какого-то… байкера-дрища?! Да-да, именно так выглядел мой спаситель, хотя, стоило признать, он был не худым, а жилистыми как легкоатлет. Чёрная кожаная куртку, чёрные штаны с металлической цепью и громоздкие ботинки. Прям в моем стиле одет. Тёмные волосы – на макушке прикольно зачёсаны назад, виски коротко сбриты. Парень развернулся, и я увидела лицо. Худое, слегка угловатое, с острыми скулами, глазами нереального лазурного цвета. Взгляд его действительно отчего-то пугал. .

Может, он так знакомится? Действует в сговоре с бугаями?

Я медленно выпрямилась, держась за стену, поправила волосы и подозрительно покосилась по сторонам.

– Э-э-э… – глубокомысленно выдала, – спасибо.

Парень хмыкнул, склонил голову набок и осмотрел меня таким же похотливым взглядом, как его предшественники.

– Откуда ты взялся?

– Ты звала на помощь.

Очень информативно.

– Да, спасибо, – А он молчит. И смотрит. – Попались же уроды! Куда смотрят сотрудники безопасности? Вроде бы приличное место.

Мистер «косуха» хмыкнул:

– А как ты оказалась у входа для резидентов Нави? Увидела или подсказал кто?

– Для кого-о? – протянула я недоумённо. – Вип-персоны, что ль? А я сразу подумала, что ну слишком крутой вход для стаффа, но вполне годится в качестве тайного для випиков.

– Випиков? – ошалело переспросил он.

– Ну да. Мажоры ваши, с доберманом в командирах. И вообще, если это вход для избранных, как сюда попали эти мудаки? Промах как для босса, так и для службы безопасности!

– О как, сразу по шпильке и Киру, и Славе. А ты у нас кто? Похоже, что не местная… На Детей ночи тоже не похожа…

– Я не шлюха, если ты об этом.

Он расхохотался, согнувшись пополам, хлопнул по колену.

– Чудная.

Как и ты, дорогой.

Я нервно улыбнулась своему странному спасителю и сделала шаг вдоль стеночки по направлению к залу. Незнакомец тут же преградил мне путь. Я оглянулась назад: ведь только что был позади! Его движения оказались невероятно быстрыми.

– Разве я тебя отпускал? – с насмешкой спросил он. Ничего, кроме возмущённого смешка, у меня этот вопрос не вызвал.

– А не охренел ли ты? – тут же выпалила в ответ. – Я на работе, между прочим! И мой шеф только и ждёт, к чему придраться, чтобы вышвырнуть вон.

– А шеф у нас кто?

– Бешеный доберман, – проворчала я раздражённо.

– Не знаю таких.

– Повезло-о, а я вот вляпалась, на свою голову. Слушай, я так понимаю, что ты тут не первый раз, да?

– Допустим, – он сложил руки на груди и явно наслаждался происходящим.

– Проведи к бару, а? Пожа-алуйста-а! Или подскажи, где персонал базируется?

– Оп-па, так ты правда тут работаешь? – В глазах его светилось искреннее изумление.

– Стажируюсь, вроде как.

– Ага-а. – В его голосе вновь царили смешинки, а уголки губ подрагивали от еле сдерживаемой улыбки. – Значит, доберман у нас Кир… в смысле, Кощеев?

– Он самый, – согласилась я.

– Угу. – Он приставил кулак к губам, прикусив костяшку зубами, но не сдержался, вновь разразившись задорным смехом.– А ты забавная!

– Обхохочешься. – Я подняла бровь в немом вопросе.

Он довольно замычал и втянул воздух возле меня, как будто принюхивался. А потом и вовсе расплылся в довольной улыбке.

– Чувствую, нас ждёт нечто о-очень интересное!

– Может, наконец представишься?!

– Тимофей Лиходеев.

– Ядвига, но друзья зовут Яда.

– Яда, значит… – протянул он и лукаво закусил губу. – Ну, будем знакомы, отрава! Пойдём, проведу. Пока идём, интересно послушать, что такого нагородил Кощеев, чтоб заработать собачье прозвище. – Мой новый знакомец пребывал в прекрасном настроении и был явно заинтригован.

– Да, ничего особенного, – невнятно пробормотала я. – Привычка у меня такая. Ты не замечал, что любой человек в той или иной мере смахивает на какое-то животное или птицу?

Тим ненадолго задумался, всё так же улыбаясь во весь рот.

– А точно! Действительно. Есть у меня друган – ну точно змей!

– Ну вот, – заключила я, словно он сам ответил на свой же вопрос.

– Что насчёт меня? – спросил он. – На кого похож?

Я отановилась, демонстративно оценивая.

– Хм-м, дай-ка подумать. – Постучала пальцем по подбородку. – Пожалуй, ты – лабрадор.

Он замер, а затем вновь расхохотался:

– Почему это?

Я пожала плечами:

– Ты вечно смеёшься, точно лабрадор, – у них всегда улыбка на морде, такой же отличный собеседник, как и пёс-компаньон, с тобой весело, а ещё, – я немного замялась, потому как не хотелось ошибиться впоследствии, – у тебя светлые, добрые глаза.

Тим поперхнулся даже.

– У меня? – переспросил удивлённо.

– Да. Ты хороший.

– А ты забавная, отрава.

– Смотрю, идея с прозвищами пришлась по душе? Приобщился?

– Классная тема. – Он согласно кивнул, указав рукой на левый рукав коридора. – Нам сюда. Вот, выбираю поточнее, то ли кураре, то ли белладонной прозвать?

Хмыкнула:

– Я не ядовитая, просто… колючая, иногда.

– Будешь колючкой тогда!

– Мне к бару, вообще-то, – напомнила я провожатому.

– Туда и идем, но там сейчас пусто совсем. Купальские игры же, уже и «Коршуна» начали.

– Игры?

– Ох и колючка, – он почесал затылок, – странная, непонятная белладонна, которой удалось пройти в Навью дверь и передвигаться тропами, но о ритуалах ничего не ведаешь.

– Всё, что ты сказал сейчас, для меня полная тарабарщина, – охотно подтвердила я.

– Ну а в Кощеево каким ветром занесло?

– Родилась здесь. Мама декретный отпуск провела с бабулей. Потом назад в столицу. Здесь у меня бабушка так и живёт. Совпало, что практика от универа началась, а мы сюда решили вернуться. Универ дал добро на дистанционное обучение.

– Практика, значит, – задумчиво повторил Тим.– И кто направил?

– Константин Сергеевич.

– Старый Кощей? – У Тимофея глаза сделались как два блюдца, а брови, если бы могли, устроились бы на затылке. – А с ним какие у тебя дела?

– Да не у меня. – Сознаваться, что мама крутит шашни с местным богатеем, не очень хотелось, как и в том, что в элитный клуб попала по протекции. Но из песни, так сказать, слов не выкинешь. – Хороший знакомый мамы, вот… предложил помочь, а я не стала отказываться от подобной возможности.

– О как… – Странно, но почему-то задорная улыбка сошла с его лица. – Добеоману не говорила, какими судьбами занесло на наш погост?

– Он знает, что по рекомендации его отца. А что?

– Да ничего…

о-очень любопытно.

Вдали послышались голоса, смех, музыка.

– Так и знал, – прислушиваясь, подытожил Тим, – уже начали «Коршуна».

– О, Тимоха! – Голос сбоку оторвал нас от беседы.

– Здоров, Хмель. – Мой новый знакомец пожал приземистому парню руку. – Чего ещё не в зале?

– Да вот, вывеску не могу сам повесить. Поможешь?

Тимофей замялся, нетерпеливо бросая взгляд в сторону, где слышался весёлый шум:

– Ай, – махнул рукой, – давай, только быстро! Пойдём. – Тим указал куда-то в сторону, где, мне казалось, ещё минуту назад была сплошная стена.

Парень, которого Тимофей назвал Хмелем, уже стоял на лестнице, придерживая вывеску с надписью «Кровь». Судя по дверям и разрисованным кирпичным стенам, это была лаунж-зона, стилизованная под вампирский нуар. Тимофей, будучи более высоким, просто встал с другой стороны плаката, придерживая его за угол.

– Немного левее, если хочешь ровно! – подсказала я.

– Спасибо! – ответил Хмель и сдвинул вывеску левее. – Будет ещё одно слово.

Бросив взгляд на чёрный диван, заметила начало надписи. «Свежая».

– Свежая кровь? Зловеще!

– Да? – обрадовался парень. – А я боялся, что на магазинную вывеску смахивает, всё равно что «Свежие булочки» или «Свежее молоко».

– Ну, это же не магазин, а кровь не еда, – заметила я. – Так что очень антуражненько.

Парни быстро переглянулись. В глазах Хмеля скользнул вопрос и недоумение.

– Ну, бывай, – отчего-то заторопился Тим. – Вечерком загляну, а сейчас мы пойдём.

Тим схватил меня под руку и настойчиво потащил на выход.

– Ох и сложно тебе будет, колючка. Ты же как тот младенец, честное слово! Ничегошеньки не понимаешь. И как старший Кощеев допустил тебя в бар?!

– А моя стажировка и не в баре должна быть. Я пиар-менеджер.

– Как же ты здесь очутилась тогда?

– Кирилл Константинович отправил, – не скрывая язвительных ноток, добавила, – доберман чёртов.

– Н-да, – только и выдавил Тим. – Это он зря, конечно. Ну, ничего, ща поглядим, может, ему накостыляют! Будешь отмщена! – Он отчего-то опять заржал.

В конце коридора забрезжил свет: в проёме двери мелькала барная стойка, крики и смех звучали где-то сбоку от неё.

У стойки стоял огромный парень с перекаченными мышцами и длинной, как будто седой бородой.

Настоящий медведь, честное слово!

При этом лицо на вид было молодым, я бы не дала ему больше двадцати пяти. Модная стрижка – выбритые виски, а волосы на макушке заплетены в замысловатую косу, спускающуюся до самой поясницы, пирсинг в брови и ушах и огромный шрам на щеке, опускающийся куда-то под футболку. Нет, не медведь – викинг!

Народу в баре было мало, но публика собралась странноватая, у каждого второго – дикий взгляд и подозрительные повадки. Я уж подумала, не попала ли в какую-нибудь сатанинскую секту с кровавыми ритуалами.

– Эй, Ульрих, – позвал бармена Тим. – К тебе тут практикантку Кир отправил. Она чуток заблудилась и забрела не туда, – поиграл бровями и зачем-то выделил: – Не местная. Из человечек… городских. Скорее всего, будет в верхнем баре работать, для… приезжих, кто не в курсе. Но уже вечер, и сам понимаешь, тропа исчезнет до самого утра, разве что берегом на ту сторону, как через костёр прыгнет. До этого помоги, а? Присмотри. – Тимофей склонился к бармену ближе, пытаясь сказать как можно тише, но я услышала: – дочь бабы старшего Кощея. Сам знаешь, что будет, если хоть волос с неё упадёт.

Ульрих перевёл на меня насупленный взгляд.

– А Кир что?

– Хер его знает. – Тим привычным жестом почесал макушку. – Думаю, не в курсе.

То, что Тимофей знал стафф и общался со всеми настолько близко, настораживало. Я ему тут правду-матку, а вдруг он из их шайки? А я про босса наговорила всякого. И определения эти дикие. Что за «человечка»? Кто так говорит?

Но эти вопросы исчезли в тот момент, когда в меня полетела бутылка. Открытая. Не знаю, каким чудом удалось поймать её и даже не разлить содержимое.

– Ловкая, сгодишься! – раздался басистый голос Ульриха.

– А вдруг не поймала бы?! Я вообще не бармен и даже не официантка!

– Я уже понял, – ответил он, улыбнулся и повторил по слогам со смешным акцентом: – Ловкая! И реакция норм. Не знаю, что за игру затеял Кир, но пригляжу.

– А если бы в голову прилетело? – возмутилась и с грохотом поставила бутылку на стойку перед ним.

– Ушла бы с шишкой на лбу, бутылка целёхонькой осталась бы, – всё ещё ухмыляясь, ответил этот ненормальный и начал протирать стакан. – Ещё вопросы?

– Если больше летающих бутылок не намечается, с удовольствием послушаю, что мне делать.

– Мутить коктейли будешь, в зал я тебя отпустить не могу. Сегодня точно. Если Кир оставит на дольше, то переведу в верхний бар, там проще.

– Мутила я разве что бормотухи, – чистосердечно призналась я бармену.

Ульрих хмыкнул, поставил передо мной стакан и три бутылки – джин, абсент и бехеровку. Последняя вызывала непроизвольный приступ тошноты. Ну терпеть не могла её запах!

– Ликёры, соки и топинги на твой выбор, – милостиво разрешил Ульрих.

Вспомнив один простой рецепт, быстро соединила ингредиенты. Но, подумав ещё немного, перегнулась через барную стойку и взяла пару долек лайма, чтобы выдавить сок. Вставила трубочку и придвинула Ульриху.

– Лёд бы не помешал, – добавила сконфуженно. Мне хотелось, чтобы ему понравилось.

Он отпил и удовлетворённо кивнул.

– Это будет пойло вечера. Назовём «Столичная бормотуха», – произнёс он, указывая на стакан. – На него точно пойдут.

Улыбнувшись, я ещё раз осмотрелась. Мне понравился Ульрих, как и Тим. Возможно, не всё так плохо в Кощеевом могильнике?

– Ладно… И когда приступать?

– Сейчас все на забавах, даже стафф. Иди погляди. Когда наиграются – ринутся сюда. Вот тогда работёнки привалит. Расскажу по ходу дела. Топай, там есть на что посмотреть, бабы такое любят. Слышишь, галдят, как ненормальные, небось, даже слюни текут.

Перспектива так себе.

– Топай, топай, – поторопил он. – Успеешь ещё настояться.

Глава 6

Кирилл Кощеев

– Ну, Светка, держись, гад ползучий. – Горынев терпеть не мог как женского прозвища, так и отсылки ко второй своей ипостаси, которая ему так и не далась в воплощении. На это я и надеялся, поддразнивая друга. Пусть разозлится, отвлечётся, и я ему наподдам. Мы медленно кружили друг напротив друга, глядя глаза в глаза, чтобы раззадорить публику. За спиной плотный хоровод девчонок всех мастей бок о бок смыкали нам ристалище.

За ними улюлюкали, подначивая, ребята. Каждый уже выбрал себе фаворита. Я знал о наскоро сколоченном тотализаторе и не пресекал, дополнительный доход бару никогда не помешает, если брать со ставок свою долю. Сегодня, впрочем, как и все последние годы, большинство поставили на Светослава. Уже три года подряд он брал надо мной верх и становился Коршуном.

В этот раз я был намерен уложить наглого Змея на лопатки и получить себе самую красивую из собравшихся девушек.

Мы с детства любили Купалу за игрища и костры, пусть огонь и был не моей стихией, но смотреть на пламя я любил не меньше, чем Свет любил купаться в алых сполохах. Ещё будучи ребенком, я всегда бежал в круг, чтобы посмотреть, как бьются старшие из семей за право зваться Коршуном в купальскую ночь. Старая традиция – дарить силам тьмы девушку – переросла в потешные бои. Мало кто знал из играющих и наблюдателей, что ничего не изменилось с тех пор, когда Боги спускали поводок, позволяя наместникам своим на земле чудить и брать мзду за верную службу. Юными девицами в том числе. Я надеялся найти чистую душу, сладкую, опьяняющую чистоту. Горынев, не желая уступать мне такого лакомства, первый резко шагнул к центру круга. Наклонился, метнувшись чёрной тенью, изогнулся с удивительным для своего роста изяществом, оттолкнулся ладонью, резко сделав мне подсечку. Я усмехнулся, легко её перепрыгнув.

– Мельчаешь, дружище. – Ядовитая насмешка отозвалась гиканьем и смехом за спиной.

Змей поднялся до того, как я успел воспользоваться его открытым тылом, уклонился от удара, прогнувшись назад едва не пополам. Девки ахнули.

– Позёр, – буркнул я, а Горынев хищно улыбнулся, не отрицая.

Если бы зачарованный круг не лишал меня возможности призвать Силу, Светослав бы уже, скуля, стоял передо мной на коленях, смиренно опустив голову. Но в купальском кругу я не был его господином, а он, не ощущавший цепей клятвы, мог легко замахнуться на меня, не рискуя упасть к ногам, подыхая от боли. Я видел однажды, в детстве, как корёжило его, дурака, будто кости все враз выгнуло в обратном направлении: руки, ноги, даже рёбра. Смотрел, как ловил он воздух высохшими губами, как почти чёрная кровь стекает по ним на футболку. Смотрел, и ничем не мог помочь. Может, потому мы никогда и не ссорились до мордобоя с тех пор. Не так много у меня верных друзей, чтобы какие-то бытовые глупости довели до желания наслаждаться страшными мучениями Горыныча.

Уворачиваясь от удара в голову, я склонился пониже и подхватил пригоршню песка, резко вскинув руку, кинул его в лицо Света. Тот отвлёкся на что-то (хоть я и не рассчитывал на подобную удачу), не успел прикрыть глаз, зажмурился, уже когда песок попал в цель. Матерясь, Горыныч пытался проморгаться.

Не дав ему опомниться, я почти мгновенно оказался рядом, вбивая кулак аккурат в печень. Свет закашлялся, пошатнувшись. Попытался ответить мне, вслепую, но я успел увернуться, подхватил его под руку, упёршись коленом в живот, перебросил через себя, тут же придавливая рухнувшего на спину Змея ногой в грудину.

– Поздняк метаться, Светик, моя взяла, в том Мать сыра земля мне в свидетели. – Ритуальная фраза отозвалась ветром по спарринговой арене, запуталась в разнотравье, что развесили для декора. Девчачий круг взорвался визгом и аплодисментами. Я подал другу руку, помогая подняться, похлопал по плечу, придирчиво оглядывая круг собравшихся.

– Нет тут ни одной чистой, Кощей, обломись, сволочь бессмертная, – довольно хохотнул Горыныч, отходя в сторону.

Медленно скользя взглядом по кругу девушек, я всё сильнее хмурился. Друг, как всегда, оказался прав. Ни проблеска света в душах собравшихся, а ведь я намеренно позволил пропустить в нижний бар человечек, в Нави свет искать – гиблое дело.

Твою мать в который раз птица обломинго повернулась ко мне общипанным задом, в точности как вредная изба одной небезызвестной соседки!

Купальская ночь – единственная в году, когда мы способны видеть свет души. Подарок Богов, чтобы легче выбиралось, и вот – без толку потрачена. Злость волной поднялась из груди, глаза наполнились чернильной тьмой подземного мира, стражем которого я стал, сменив отца.

Неужели никого?

Я медленно поворачивался вокруг себя, пристально вглядываясь в лица. Вдруг что-то вылетело мне навстречу, буквально ударившись в грудь. Так сильно, что я сделал два шага назад, в попытках не упасть, на смех всем собравшимся. Руки сами собой, инстинктивно сомкнулись на хрупком теле.

– Ну ничего себе птичка прилетела. – Поморщившись, я стал искать глазами, кто посмел испортить мне выбор. Светка, как пить дать! Ан нет. Смеющаяся рожа Тима маячила над головами девчонок в первом ряду. – Сволочь, – процедил я, понимая, что выбор сделан. Когда девушка вошла в круг, вернуть её назад и изменить свой выбор уже нельзя.

– Я не специально! – испуганно пискнула стажёрка. – И вообще, хватить меня оскорблять!

Она попыталась высвободиться из моего захвата, видимо, приняв матерную брань на свой счёт, но я усилил давление, давая понять, чтобы не дёргалась.

– Богиня секса, значит? – Сощурившись, я скользнул взглядом по новому наряду. Лучше, чем мохнатая кофта, конечно. – За слова надо отвечать, ты в курсе? – специально склонившись совсем близко к изящному лицу, шепнул ей на ухо. – Тем более ТЕПЕРЬ. Не позорь ни меня, ни себя. Из круга выход только один – когда игра закончится!

– Что за бред? – так же тихо прошептала она. – Мы не в детском саду. Если человек не хочет играть, кто его заставит? Очевидно же, что случилось недопонимание и я тут случайно!

– Вот именно, – не желая вдаваться в подробности, выделил главное, пусть понимает, как хочет, – человека и не заставят, а это считай своей работой, стажёрка.

Подняв взгляд, я кивнул другу.

Светослав кинул мне хворостину, и я поймал её не глядя, даже не выпуская свою новоиспечённую практикантку из рук. Хлопнув легонько по её заднице, рассмеялся:

– Ну лети, цыпочка, спасай своих птенчиков. – Оттолкнув от себя хрупкое тело, приготовился к охоте и веселью. Неожиданно меня захлестнул азарт: в её глазах вновь зажёгся тот же коктейль эмоций, что я уже видел. Пусть света в ней ни на грош, так хоть повеселюсь от души.

Ядвига не спешила бежать, встала, поёжившись, словно воробей во время дождя, недоумённо оглянулась.

– Только не говори, что никогда в Коршуна не играла, городская девочка. – Не может быть, чтоб такая дикая, ну! Вокруг неё уже стали кучковаться другие девушки и парни, цепляясь друг за друга на манер паровоза, а она стоит! Как столб вкопанный! Ну дела…

– А можно правила? – повысив голос, с вызовом и насмешкой спросила она. – Для новеньких?

Голос со смешинками, а в глазах плескались ярость и огонь. Чумовой коктейль!

– Ты наседка, а это, – ткнул прутом на собравшихся позади неё, – твои птенцы, я пытаюсь их поймать, ты защищаешь. Кого стукну – становится моим и играет на стороне Тёмных, поняла?

Стажёрка нахмурилась и озадаченно почесала бровь, неосознанно зеркаля моё недавнее действие. Это позабавило.

– А ещё можешь высказать о нём всё, что накипело, не стесняясь в выражениях! – Пристроившийся аккурат за спиной Яды Тим бессовестно уложил руки на её талию. Недоплатье натянулось, обозначив наличие аппетитной груди, я аж удивился такому открытию. – Ругай на чём свет стоит, колючка, когда ещё выдастся шанс обложить начальство трёхэтажным, сама же говорила, козёл редкий, глаза б твои его не видели! – Тим захохотал, довольный собой. Ну точно шут! Его поддержал длинный хвост из людей. Знакомые все лица: сестра моя младшая. И как только мать пустила эту пигалицу малолетнюю? И брат Светослава тоже тут, аккурат рядом с сестрой Тима. Это что же – два Лиха в одном хвосте?! Твою мать, свезло.

– Готовы? – уточнил Светослав. – Тогда по-о-оехали!

Изображая коршуна, как положено по правилам игры, я принялся бегать за этим хвостом, то и дело щёлкая по заду последнего, чтобы обратить его в коршунёнка.

Мелкая отрава даром времени не теряла и, видимо, решив прислушаться к совету Лиха, полоскала меня, словно истлевшее на чердаке бельё. Кем я только не был, особо позабавили «кобель», «лось» и «доберман».

Когда удалось перетянуть на свою сторону около десятка участников, началась реальная суматоха и веселье! Все скопом, входя в азарт, накинулись птенчики хищные на наседку-Яду, норовя ущипнуть её или других цыплаков по своему выбору за зад.

Правильно, что про эту часть игры я её не предупредил. Пожалуй, надолго запомню колючкину мордашку, когда завербованный на мою сторону Светик ущипнул её от души, как-то оттеснив честно защищавшего девичий зад Тимофея.

Перебежчик хренов! Переметнулся, да? Ну я и этого не забуду, проблема ходячая.

Пока Яда отвлеклась на Светослава, потирая попу ладонью, я успел стукнуть прутом по рукам Тима, тот разжал свои лапищи, и я, пользуясь случаем, утянул стажёрку к себе, плотно прижав к телу рукой. Ладонь легла аккурат под часто вздымающейся грудью. Колючка вцепилась в мои пальцы, пытаясь их разжать и выпорхнуть из захвата.

– Упустили мамку, раззявы, – смеясь от души, поддразнивал я толпу, вынуждая выторговать Яду назад в счёт выкупа.– А ты смирно давай, а то отхожу розгами, – шепнул ей, поигрывая хворостиной в свободной руке. Она замерла, прекратив разжимать мои пальцы. – Или богиням секса такое нравится?

Глава 7

Ядвига

Мы с Тимом наблюдали сперва издали. Новый знакомец почему-то не спешил рассказывать правила, а я не совсем хотела расспрашивать, так как всеобщая атмосфера азарта и предвкушения действительно захватила и меня. Соперники на ринге, стилизованном сегодня под поляну, кружили друг напротив друга с грацией хищников. И если с моим доберманом было всё ясно, то второй напоминал… хм… змею, не иначе. Что-то такое было в нём, текучее и опасное. Сразу становилось ясно, что он был бойцом, но не таким, что прёт напролом, нет. В глазах соперника добермана сквозил тонкий расчёт. Этот экземпляр самца собирался выиграть поединок и уже знал, как это сделает. Началась схватка, и я настолько нырнула в наблюдение, что совершенно не заметила, как мы с Тимом оказались у самой кромки ринга, но зато прекрасно увидела, как сжульничал Кощеев!

«Возмутительный, наглый, бесцеремонный грубиян и подлец!»

Вот кем для меня был хозяин «Костей». То, как он нечестно обыграл второго участника игры, не давало покоя. Хотелось реванша или отмщения, но, похоже, только меня возмущал недостойный трюк с песком. Остальных гостей этот финт совершенно не заботил.

«Странные люди, когда жульничество стало для нас нормой и его стали поощрять?»

– Он же сжульничал! – возмутилась, склонившись к Тиму, перекрикивая гомон толпы. – Нечестно!

– Думаешь? – В его глазах плясали чертята.

Уверенно кивнула.

– ДА!

– Так скажи ему об этом сама! – неожиданно выдал он и… с силой пихнул меня прямо в лапы добермана!

«Вот так попала!»

Он поймал, не дал упасть, но знатно выругался, вновь пробуждая волну злости.

«Бесит!»

Сперва я пыталась брыкаться и надеялась, что удастся избежать позора, ведь правил я совершенно не знала. А все, как один, уставились в мою сторону, ожидая каких-то действий.

Хорошо хоть Кощеев понял и растолковал, в привычной хамоватой манере, что надо делать. Да и подстрекатель Тимофей нарисовался, объяснив свой поступок тем, что, наоборот, дал мне возможность выругать начальство без каких-либо последствий.

Таким шансом я не воспользоваться не могла!

Игра, смутно знакомая с детства, но странно видоизменённая, завершилась совершенно неожиданно: я вновь оказалась в объятиях добермана!

Его рука невесомо скользнула по груди, ложась аккурат под ней. Жар ладони ощущался даже сквозь ткань платья, заставляя и так уже ухающее сердце ускорить ритм. Неожиданная близость волновала, а каменный торс и грудь за моей спиной, равномерно, слишком спокойно вздымающаяся в такт дыханию, манила облокотиться и расслабиться в крепких руках.

«Спокойный, как удав, словно не он только что козликом гонял по рингу, отлавливая цыплят!»

Попыталась отцепить лапу добермана, но добилась обратного, захват стал ещё крепче.

– А ты смирно давай, а то отхожу розгами, – шепнул мне на ухо, задевая кончик губами, заставляя все волоски на теле встать дыбом.

«Что за?!»

Замерла, прекратив разжимать его пальцы. Собственная реакция на близость Кощеева отчего-то пугала. Тем временем он говорил что-то о выкупе и тут же добавил, обращаясь ко мне:

– Или богиням секса такое нравится?

– Ч-что? – ошалело переспросила.

– Стеки, палочки, наручники? – перечислил он, всё так же шепча на ухо.

В голове тотчас нарисовались соответствующие картинки с нашим участием. Воображение у меня всегда было на высоте!

«Тпру-у-у! – приказала мыслям, что унеслись вскачь. – Яда, это же доберман с козлиными рогами! Ну ты чего?!»

– Отпусти… те, Кирилл Константинович, – добавила в голос металла и официоза. – Надеюсь, с первой рабочей задачей справилась? Повеселила гостей? Что дальше по плану?

Кощеев замер, мне показалось, с неохотой убрал ладонь, выпуская из объятий. Но отойти на безопасное расстояние я не успела. Его ладонь обхватила мою, крепко сжимая.

– Выкуп не беру, – огласил он для всех гостей, – пусть поработает на благо цыплят мамка ваша. Приглашаю всех в бар!

Толпа довольно загудела, слаженным потоком направившись к стойке. Тут же музыка стала громче и ритмичнее. Не оборачиваясь, Кощеев тянул меня к бару, ловко маневрируя между посетителями.

«Или это они расходились в стороны, при его приближении?»

Ульрих, как и предполагалось, обслуживал клиентов. Меня приятно удивило, что пустым заведение вовсе не было. Все, кто находился в зале спаррингов, только заполняли бар, а уже как минимум треть столиков была занята, по залу ходили две официантки, играла задорная музыка, и парочка подвыпивших девиц даже вышла на танцпол.

– О, а вот и выдумщица напитка! – Ульрих подошёл ко мне с искренней радостью. – Зашла твоя бормотуха! Сейчас как прознают, что автор коктейля здесь, народу будет не пробиться! У меня даже закончился джин, надо в кладовую сгонять, взять дополнительные ящики.

– Я схожу! – крикнула одна из официанток, хотя была в другом конце зала.

«И как, чёрт возьми, она могла услышать это сквозь грохот музыки?»

– Может, лучше послать кого-то из парней таскать ящики? – предложила я, с сомнением оглядывая хрупкую фигуру девушки.

– Чем тебя я не устраиваю? – спросила та официантка, которая минуту назад была возле столиков. А теперь она стояла рядом с нами, да ещё сразу с двумя ящиками – по одному в её тонких на вид руках.

У меня просто челюсть отвисла. Кощеев с какой-то затаённой угрозой глянул на девушку и недовольно поморщился.

«Ну чем она ему уже успела не угодить?» – возмутилась вместо неё я.

– Ядвига, это Василиса, – угрюмо сообщил Ульрих, также сверкая недовольным взглядом на девушку. Та заулыбалась, поставила ящики у наших с доберманом ног и протянула мне руку.

«Сильное, совершенно не женское рукопожатие».

– Парни сейчас заняты, остались только мы. – Она кивнула в сторону двух девушек в сексуальной форме и подмигнула. – Надеюсь, ты протянешь этот вечер, человечка.

– Васелина! – предупреждающе произнёс Кощеев, странно коверкая её имя, и девушку буквально ветром сдуло. Заметив моё удивление, доберман указал на бар, грубо пихнул меня за стойку, приказывая: – Клиенты ждут. Как там Тим тебя назвал – отрава? – Почему-то зло усмехнулся, скосив взгляд мне за спину. – Сделай мне пойло своё фирменное, как вы его обозвали, Ульрих?

– «Столичная бормотуха», – ответил здоровяк.

– Чего стоим? Кого ждём? – поторопил хозяин «Костей».

Глубоко вздохнув, молча подошла к стаканам, выхватывая самый высокий.

«Будет тебе пойло, доберман. Век помнить будешь!»

Фирменный коктейль действительно стал самым популярным. Пока я смешивала совершенно отличные ингредиенты от озвученных Ульриху, за «Столичной бормотухой» выстроилась очередь.

Две девушки, что стояли ближе всех, обсуждали что-то, слишком громко и возбуждённо жестикулируя. Я невольно прислушалась.

– Только что слышала кое-что странное, – сказала та, что была в коротеньких шортиках, очень похожих на мои. Косясь на дверь коридора, что был только для персонала, продолжила: – Просто пошла в туалет и, когда мыла руки, услышала жуткий хруст и рёв. Как будто там кому-то кости ломали, прикинь? Реально!

– Да иди ты! – вскрикнула её подруга.

– Я знаю, что слышала! – настояла первая. Она всерьёз разнервничалась. – Кажется, там кого-то пытают.

– А я видела, как в дальнем закутке один из тех красавчиков, что приставал к нам в начале вечера, присосался к шее девахи в ярком платье, ну, та компашка, что сидела за соседним столиком. – Она красноречиво округлила глаза и склонила голову вбок, открывая шею. – Прямо вот здесь. – Ткнула пальчиком в жилку за ушком. – Вдруг вампир?

– Ты веришь в это? – хмыкнула первая, уже позабыв о том, что только что сама нагоняла жути на подругу. – Меньше сериалов смотри! Я бы охотно занялась красавчиком и шею подставила!

Кощеев тоже слышал разговор, и он ему не нравился. Нет, он не встал и не пошёл выяснять, что же там происходит. Казалось, его больше огорчил факт того, что девушка влезла туда, куда не следует, чем возможность того, что в его «элитном» заведении прямо сейчас ломают нос посетителю. Он продолжал сидеть мрачнее тучи, нетерпеливо барабаня пальцами по стойке, ожидая мой «шедевр».

«Что ж, не буду подливать масла в огонь, задерживая начальство. Ему и так скоро от туалета не отойти».

Смешав ингредиенты алкоголя, воровато скосила взгляд по сторонам. За мной никто не наблюдал. Протянув руку, сорвала пучок травы, что свисала со стойки декором, добавила в соковыжималку, быстро включив на измельчение. Из носика потёк густой зелёный сок.

«Изюминка нашего пойла!»

Добавив всё, что собралось, в стакан, тщательно размешала. Зеленовато-мутная жидкость не вызывала гастрономического восторга.

«Надо чем-то закрасить».

В морозильной камере, полностью заполненной льдом, выудила бутылку колы.

«То, что надо! Но на всякий случай лучше залью всё в непрозрачный стакан».

Окончательно всё взболтав, потянулась к стаканам из разноцветного стекла. Выбрала чёрно-бордовый.

«Антуражненько!»

Вылив всё до последней капли, сделала маленький глоточек.

«С горчинкой, но не так плохо, как могло показаться».

– Ваш коктейль готов, Кирилл Константинович! – Подсунула свой «шедевр» доберману, занятому беседой с тем самым соперником, которого победил недавно.

Возле меня появился Ульрих, задумчиво косящийся на дырку в травяном декоре.

– И кому аконит с болиголовом понадобился? – проворчал он.

– М? – переспросила я. – Что это?

Бармен страдальчески закатил глаза к потолку.

– Да цветок и коренья, видишь. – Указал на дырку в вязке декора, что осталась после моего набега. – Это аконит и болиголов, оба ядовиты до летального исхода, это если их в пищу или напитки добавлять, а в магии используют для приворотных зелий – второй, и для защиты от вампиров и вурдалаков – первый. А у нас же Купала, вот, решили, что будет символично.

– В-вы ч-что? – У меня натурально затряслись руки. Тело прошиб холодный пот.

– Ну, символично, – Ульрих хохотнул, нервно погладив бороду, – на самом-то деле магии никакой и нет, да и вампиров с оборотнями. Так что яд это, самый натуральный. Только кто ж его жрать в баре будет? Вот и повесили.

Я развернулась в сторону Кощеева, молясь всем богам разом, чтобы он продолжал разговаривать с другом и не прикоснулся к коктейлю.

Но было слишком поздно: он сидел вполоборота, облизнув губы, поставил пустой стакан на столешницу. Доберман смотрел на меня так же ошеломлённо, как и я на него. У меня буквально челюсть отвисла.

«Он выпил всё до последней капли!»

Меня натурально затрясло.

– Хм, – удивлённо пробормотал Кощеев, продолжая пялиться на меня, как дикое животное на кусок свежего мяса. – Ты что, на курсы барменов ходила?

Сейчас я не смогла бы ответить ему. Даже если бы он спросил что-то из школьной программы или сморозил очередную хамоватую подколку. Я просто онемела от осознания, что в эту самую минуту в его организме циркулировала убойная, в прямом смысле, смесь, которую я приготовила собственными руками!

«Для человека смертельно, – звучал голос Ульриха. – СМЕРТЕЛЬНО!»

И даже когда за его спиной показался тот, второй, с таким же недоумённым вопросом в глазах, мне не сразу удалось отвести взгляд, чтобы с мольбой посмотреть на него.

«Кажется, я только что отравила своего босса».

– По-мо-ги-те, – прошептала я одними губами, хватаясь за стойку.

Глава 8

Кирилл Кощеев

– Мутная она, дружище, чуйка вопит, или называй как хочешь. – Разглядывая отвернувшуюся к ровному ряду бутылок с бухлом стажёрку, Светка начертил магическое послание по столешнице барной стойки. Недавно протёртая Ульрихом, ещё влажная, она реагировала на прикосновение Горыныча, моментально высыхая, оставляя единственное выжженное слово:

«Ночёвка».

Что ж, есть смысл. Другу я доверял как самому себе, если интуиция Змея вопила, то есть причина. Осталось найти предлог, чтобы оставить своенравную и подозрительную девчонку на ночь в поместье, а там магия «Костей» и их обитателей выведет на чистую воду.

Неужели и правда её сюда послали за нами шпионить? Отец? Ещё и вот так, внаглую, открыто сообщив о причастности? Впрочем, он же Кощей, с него станется.

Кивнув другу, я провёл ладонью по написанному, скрывая послание от любопытных глаз. Можно считать, что многоходовка с назначением Ядвиги в бар удалась. Где, как не в шумном клубе, с кучей посетителей, как людей, так и нет, можно понаблюдать, присмотреться, не привлекая лишнего внимания? А здесь, пожалуйста: смотри на радость, как двигается, не выдаёт ли её что-то в повадках, реакциях и том, как держится. Пусть во время игры возможностей рассмотреть и пощупать перепало больше нужного, но тут, за делом, она вполне могла отвлечься и выдать себя или озвучить, расслабившись, реальные цели приезда в «Кости».

Отец же прекрасно знал, что доверить рекламу усадьбы чужаку просто нельзя. И всё равно прислал эту пигалицу.

Зачем? Неспроста. Свет прав, надо бы пробить её, задержав тут хотя бы на ночь. Под присмотром.

Какое имечко говорящее – Ядвига… Яда. Или мать оригиналка. И ведь протиснулась как-то призрачными тропами. Как, спрашивается?

– Аконит. – Губы друга едва шевельнулись, но я ж не глухой, в самом деле.

Вспомнились слова из старой яговской книги, что в детстве любил почитывать за красочные картинки да чудные описания: «Царь-травой зовут аконит, веруя, что способен он изгнать нечистую силу, подобно тому, как громы небесные гонят в преисподнюю бесов».

Значит, травануть решила?

– Ну тогда точно не отец.

Кто, мать твою? Кто тебя прислал, дрянь иногородняя?!

– Тише, Кир, возьми себя в руки. – Друг побарабанил пальцами по столешнице, изо всех сил стараясь не заржать. – Там ещё и болиголов, прикинь? Хочет, чтобы хер у тебя на полшестого всегда был. Видать, слишком ты её впечатлил в коридоре.

Моргнул, пряча от любопытных поднятую злобой красную пелену с радужки. Прищурившись, наблюдал за тем, как бездарная колючка поставила прямо под нос стакан с убойным, во всех смыслах, варевом.

– Ваш коктейль готов, Кирилл Константинович! – Бодрый голос колючки бесил до чёртиков.

В нос ударил запах трав. Может, простой человек и не учуял бы (точно бы не повёл и бровью), но Дети ночи и леса едва ли не с рождения знали травы назубок.

Развернувшись к нам спиной, явно не собираясь дожидаться плодов своих трудов, Ядвига вернулась на подмогу Ульриху. Я легко подхватил стакан и сделал несколько больших уверенных глотков.

На что она рассчитывала, пытаясь отравить хозяина бара при всех? Совсем идиотка, что ли? С другой стороны, если заказали меня смертной, то смертные же и заказывали. Все здешние точно понимали, насколько идиотская и пустая это затея. Допив пойло, я принялся вертеть в руках стакан. В голову на мгновение ударил дурман, стянув удушьем глотку. Пришлось глотнуть воздуха, спасаясь от рези в груди, но магия пришла в действие довольно быстро и почти сразу же нейтрализовала яд. Где-то там, в сейфе, блеснула чёрным переливом игла.

– Хм, ты что, на курсы барменов ходила? – Я усмехнулся, протянув руку к шее, потёр кадык, будто тот мешал мне дышать, поймал растерянный взгляд Ядвиги, разжал челюсти, хватая воздух по-рыбьи. Видеть панику в её глазах оказалось чертовски приятно.

Нужно платить за свои поступки, детка. Как говорится: боишься – не делай, делаешь – не бойся.

Тем временем на заднем плане кто-то вбросил в толпу пьяное «на костёр его», крик этот тут же подхватили любители острых ощущений, рванув к выходу.

Самые смелые хотели прыгать первыми, кто-то был даже готов попробовать кидать товарищей на манер груза.

Яда не заметила переполоха. Стояла, сжимая тонкими пальцами край стойки. Губы побелели, глаза расширились. Нет, теперь она походила на убийцу ничуть не больше, чем русалка на птицу сирин.

Да чтоб меня! Эта идиотка просто не знала, что висит над баром! Хотела напакостить, видно, расплатившись за наш утренний разговор или игру в коршуна.

Я растёр шею, пытаясь не ухмыляться, начал кашлять.

– Воды, – сипло вышло, от души прямо. Свет дёрнул плечом, резко повернувшись с таким перепуганным взглядом, что я аж сам поверил – помираю. Лицедей недоделанный! – Воды дай, – повторил, неловко шлёпая губами по краю полученного стакана. – Что ты напихала в пойло? – Холодный голос не предвещал радости и повышения по службе. Стажёрка, видно, поняла это сразу. Вся напряглась, почти осязаемо. – Дар речи потеряла? – Растирая ладонью грудину, будто под дорогой рубашкой отчаянно жгло кожу, я сверлил девку взглядом, обещавшим, что вот сейчас, если не ответит, то потеряет не только речь, но и работу, и жизнь тоже.

Она молчала. Дурная или бесстрашная?

– Я. Задал. Вопрос. – Паузы между словами можно было списать на нехватку воздуха на фоне отравления. Или на попытки дать не очень умной девке время, чтобы переварить посыл.

Свет, резко перегнувшись через стойку, схватил её за предплечье.

– Быстрей, ну, ждёшь, пока сдохнет? – От хлёсткого напоминания «богиня секса» отмерла, дёрнувшись как-то неестественно. Кивнула в сторону бутылок, лживая маленькая тварь.

Выпустив её, Горыныч с самым обеспокоенным видом, на какой был способен, поднырнул под откидную столешницу, подхватил из-под прилавка небольшой бутылёк и протянул мне:

– Пей.

Показательно-жадно глотнув содержимое, я поморщился. То, что Свет решил использовать в качестве противоядия, оказалось редкой кислющей дрянью. Морщился я искренне, без доли притворства.

Кстати, надо сказать Ульриху, чтобы держал универсальное противоядие поблизости. А вдруг кто другой стакан бы выхватил?

– Сколько сейчас дают за отравление? – лениво уточнил я у Светки, глядя при этом на Яду.

– Смотря по какой статье пустить, – небрежно пожав плечами, отозвался он. – Не горячись, Кир, девчонка не местная, сдурила, думала, висит тут вместо мяты приправа для украшения напитков, да? – Переведя взгляд на всё ещё прифигевшую Яду, Свет кивнул сам, будто она уже ответила. – Она сожалеет и непременно искупит вину. Сама лично станет тебя выхаживать, чтобы доказать, что всё это глупое недоразумение, правда, Яда?

Из дверей вынырнул Тим, каким-то чудом умудрившийся пробраться в бар против течения людского потока.

– Ну вы чего, там костры ж! – почти обиженно протянул он, оглядывая нас троих непонимающим взглядом.

– Да вот, как раз уговариваю новенькую пойти тоже. Боится, бедолага, участвовать в игрищах, после коршуна, – Свет хмыкнул насмешливо, позвав, не оборачиваясь. – Василиса! Проводи Кирилла Константиновича в апартаменты. Ему нездоровится.

Официантка тут же оказалась рядом, вопросительно подняв бровь, посмотрела сперва на меня, потом на Горыныча. Тот прожёг ее взглядом, не говоря ни слова. Васелина поднырнула под мою руку, заботливо приобняв.

Люблю свой стафф, понятливые.

– А ты со мной пойдёшь. – Подхватив Яду под локоток, Слава размашисто зашагал к выходу, легко влившись в русло людского потока. – Обговорим всё без свидетелей.

– Эй, я тоже иду! – Не утруждаясь разобраться, что тут произошло, Тимофей ринулся вслед за ними. Уж он-то знал, что нездоровиться мне не могло ни от бухла, ни даже от сквозной дыры от осинового кола в груди.

Когда троица исчезла из вида, официантка насмешливо спросила:

– Куда идём, Кирилл Константинович?

Глава 9

Светослав Горынев

– Куда мы идём? – Двери бара звериной пастью лязгнули за спиной, когда несостоявшаяся отравительница подала-таки голос. Повернув голову, я окинул быстрым взглядом худенькое лицо. Под бравадой таилось смятение. Девчонка боялась. Меня, Кира, своего поступка или всего того, к чему он мог привести, а также того, что мы могли с ней за это сделать. Был ещё вариант, что кто-то там, за её спиной, большой и важный (в её глазах уж точно), мог сделать с ней вещи куда более страшные. Или она так думала, наивная. Едва ли был на свете кто-то, способный на пытки и убийства страшнее, чем мы с Киром. Я ещё в юности спокойно смотрел, как у моих ног горели люди. Запах палёной плоти не вызывал даже тошноты. Мог бы даже завтракать, глядя на пир огня, составить ему компанию, так сказать. Противно не было. С чего бы?

Ты правда думаешь, что в твоей жизни будет враг более страшный, чем я, девочка? Глупая человечка, как мало знаешь ты о жизни. Радуйся, что мало.

Ты вечно делаешь нас чудовищем, – недовольно встрепенулся голос в голове.

Слишком не вовремя. Да и с чего? Не оттого же, что рядом семенит, не поспевая за размашистым шагом, эта пигалица.

«Это тебе она не нравится, а мне очень даже, – пришлось мотнуть головой, чтобы избавиться от ненавистного голоса, но тот и не думал заткнуться, – я вообще люблю хрупких и маленьких».

Подавив желание стиснуть руками виски, я вместо этого сильнее сжал руку Ядвиги. Та зашипела, всем видом давая понять, что с силой переборщил. Подумайте, неженка какая.

– К озеру, – как спросила, так и ответил, и нечего так смотреть на меня, я не Кир, на надутые губы не покупаюсь. Хотя можно бы. Красивые. Пухлые, блестят аппетитно, намазанные какой-то бабской хернёй.

– Там костры жгут, купальские. – Тим, догнав, пристроился по правую руку девчонки. – Ну чего ты вцепился в бедняжку, Свет, не подохнет твой доберман!

– У меня собак нет, забыл? – Почему так раздражает, что Лиходеев влез и сюда со своей вечно довольной рожей? Сверкает начищенным рублём, будто я сестру его через костёр прыгать тащу.

Да к сестре б его и дурак близко не подошёл, а я не дурак.

К этой бы тоже не подошёл, но тут два варианта: или через костёр её поведу я, или Кощей через Смородинку. А он вполне мог и сорваться, сильно взбесился, когда понял, что в бокале отрава. Ещё не хватало, чтоб спустил на девку тьму. Нечего лишний раз нарушать баланс и договор со светлыми. Чужачке не место в этом лесу, в «Костях» тоже. Нутро чует: принесёт бед с собой.

С берега реки слышался запах дыма, смешанный с северным ветром и дурманом разнотравья. От близости огня внутри всколыхнулось нетерпение. Проклятущий Змей вновь встрепенулся.

Тварь. Лучше б ты вылез уже или подох там, а не трепал душу и нервы.

Гости вовсю горланили песни. Смех и перебранки разлетались над полем, как птичий клёкот.

– Красиво, да? – явно обращаясь к Яде, довольно протянул Тимофей.

Я особым ценителем прекрасного не значился, ко мне с такими вопросами ходить – дело гиблое. Вот клинок – это да, красивый, даже в огнестрельном оружии есть своя, особенная красота. Бабы иногда красивые бывают. А зарево, только когда селенье всё полыхает, и крики горящих в нём заживо ласкают слух.

«И ещё я после этого чудовище и тварь», – цокнуло в голове обиженным тоном чужеродных мыслей.

– А если я не хочу к озеру?

Смелая девка, ничего не скажешь. Или дурная просто и не чует, от кого опасностью веет.

– Так я и не спрашивал, – вопреки насмешливому тону, я не шутил. – Спасаю тебя от гнева начальства, знаешь ли. Чтоб не пришиб в агонии.

Тим заржал, закивав болванчиком:

– А что? Правду говорит, наш доберман, он такой!

Так вот кто у нас доберман. Уж не пигалица ли навешала ярлыков? Стало вдруг интересно, кто у нас я?

– Мне ты тоже погоняло уже придумала? – Улыбка получилась даже беззлобной. Раздражающее до красной пелены перед глазами прозвище у меня уже имелось, и вряд ли девчонка окажется достаточно изобретательной, чтобы переплюнуть Кира.

Она неуверенно повела плечами.

– Не думаю, что сейчас подходящее время и место для придумывания милых прозвищ.

– Ну, если «доберман» – это мило, то боюсь представить, как ты его называешь в гневе.

– Никак не называю, – буркнула она, поёжившись.

Мы вышли на пологий берег, на котором вдоль реки разожгли каскад из костров.

В центре, собранный из разномастного хвороста, высился костёр-матка – прообраз мирового дерева.

Высоченное бревно с прибитым к нему колесом – символом круговорота всего в мире – казалось, подпирало тяжёлое сине-фиолетовое покрывало ночного неба.

Толпа расступилась, пропуская меня. Усмехнувшись, я выпустил руку Ядвиги, подхватил пару хворостинок из самого основания, несколько раз ударил ими друг о друга под улюлюканье зевак, ожидавших купальского чуда. Огонь для этого костра всегда брали только живой – добытый по старинке, без спичек и прочей новомодной белиберды. Чуть разомкнув губы, дыхнул на сцепленные прутики. Тёр я их только для вида, конечно, огонь пришёл послушным зверьком, пополз вдоль брошенной на груду хвороста ветки, лизнул одну, вторую, будто пробуя, хорош ли вкус, а потом накинулся, оголодавшим путником, затрещав, глотал одну ветку за другой под восторженное подбадривание толпы.

Отсвет пламени подкрасил цветные волосы Кощеевой стажёрки в ещё более необычный оттенок.

Интересно, а свои какие? Ну что за дурная привычка уродовать себя? Красивая ведь девка, нет же: намалевалась, наколок понабила. Испачкалась, глупая. И тело испачкала, и душу. Мысль эта отдавалась где-то глубоко горечью.

Поддавшись не свойственному мне совершенно порыву, схватил Ядвигу за ладонь, переплетая её тонкие пальцы со своими и дёрнул на несколько шагов назад, чтобы тут же, не дав опомниться, разбежаться, как на аркане волоча её, ошалевшую, за собой.

Оттолкнулся от земли, крикнув за секунду до того:

– Прыгай, не то сгорим! – И нырнул вместе со странной, несуразной девчонкой аккурат в лижущее чуть не сами тучи пламя.

Её визг был полон контрастов, в котором слышался нескрываемый ужас и восторг одновременно. Он пробрался по телу, поднимая мелкие волосы на затылке, сам не заметил, как ответил ей смехом, живым, не едким. Так хорошо было в огне, так жарко в груди, и её рука в моей ладони казалась к месту. Пришлось, правда, прикрыть щитом слегка, чтоб не хлестнуло её голодное пламя, метнувшееся мне навстречу из костра.

Стоило ногам вновь коснуться земли, как очарование момента спало. Завидев, что руки наши так и остались сцеплены, стоявшие поближе зеваки принялись поздравлять и требовать зрелищ.

– Целуй невесту, раз огонь благословил! – раздалось откуда-то слева. Я обернулся, не найдя, впрочем, кто такой смелый и прыткий. Может, и стоило? Если её кто-то сюда послал шпионить, так пусть увидят, что мы оба, Кир и я, купились на приманку. Заглотили. Крутанув девчонку на себя, пользуясь сплетёнными руками на манер рычага, резко наклонился, ловя её губы своими.

Ядвига охнула. Не желая сцен на виду у всех, я отпустил ее раньше, чем одумается и примется колотить свободной рукой всем на потеху. Даже воздух не успел закончиться в груди – таким коротким вышел показательный поцелуй. Она отстранилась, нервно оглядываясь по сторонам, облизнула только что целованные мной губы, прикусила нижнюю.

– Зачем? – тихо озвучила единственный вопрос. Ни скандалов, ни пощёчин.

– Традиция такая, – беззаботно пояснил, пожав плечами. – Чьи руки костёр не разорвал – положено целоваться. Спроси у Тимофея, если не веришь, вы вроде спелись. – В подтверждение даже сделал шаг назад, чтобы не нависать над ней. Знал, как давит на психику даже здоровым мужикам проснувшийся в подсознании Змей. Заинтересовался, сволочь.

Нашёл кем, твою мать.

Я всё смотрел и не понимал, с чего вдруг. Ну что в ней особенного, кроме волос «вырви глаз», наколок этих несуразных (мне и не нравилось никогда такое) да сладких, медовых почти губ.

– Идём, проведаешь начальство. Молись, чтоб остыл уже. Желательно не в прямом смысле.

Она с ужасом округлила глаза.

– А может, не надо?

– Надо, Яда, надо, – я усмехнулся.

– Вот это дела! – Выросший перед рожей Тим преградил нам дорогу. – Нет, ну ты молоде-е-ец, отрава. Хитра-а! Слу-ушай, может, дудочку тебе подарить? Заклинательницей будешь, – распинался Лиходеев, глядя при этом совсем не на Ядвигу.

– Заткнись уже, а то я заткну. – Его довольная улыбка отчего-то именно сейчас раздражала. Кого-то неловкого за спинами как раз ужалило огнём. Нашли время прыгать. Прям под носом у Лиха.

Идиоты, вам, что ли, родители сказок в детстве не читали?

– Свали от костра подальше, – посоветовал я, заметив, как тень скользнула по лицу друга. Да, брат, каждый платит свою цену за Силу. Моя доля не слаще.

– Идем, Ядвига. У тебя сегодня ночной дозор у постели больного. За ошибки надо платить, тебе говорили?

Глава 10

Ядвига

Странный друг добермана передал меня из рук в руки начальства. На короткое мгновение мне даже показалось, что они ведут диалог взглядами. Светослав ничего не сказал. Кощеев ничего не спрашивал. Он только принюхался (натурально, как какой-то зверь!), сжал челюсти с такой силой, что проступили желваки, и медленно перевёл свой дикий взгляд на меня. До дрожи! Нет, мне определённо стоит держаться подальше от этой бездны.

Я же могу вызвать полицию? Рассказать, что всё это – большое недоразумение… или нет?

Понятно, что нет. Кому поверят – известному на весь город меценату, ресторатору, богатому человеку с кучей связей или приезжей к бабушке девчонке? Да и свидетели, камеры те же, если их просмотреть, наверняка даже мою злорадную улыбку можно рассмотреть.

Светослав резко развернулся и ушёл не прощаясь. А я испытала странное чувство – облегчение вперемешку с разочарованием.

– Итак, Яда, – Кирилл Константинович отошел от двери личных апартаментов, жестом приглашая меня пройти: – Присаживайся. – Кивок в сторону одного из кресел.

Обалдеть, да у него тут огромные апартаменты! С несколькими комнатами и настоящим камином!

Вошла, но не стала садиться, оглядевшись, рассмотрела гостиную, возвращаясь взглядом к боссу.

– Честное слово, я не хотела доставлять никаких проблем. Да и не было у меня в голове умысла отравить вас.

– Никаких проблем, – заверил Кощеев. – Пока.

– Тогда что я здесь делаю?

Он пожал плечами.

– Работаешь, насколько я помню. Ты сама жаждала. Помнишь?

– Здесь, – я обвела рукой комнату, прекрасно понимая, что этот гад просто издевается. Он прекрасно понял мой вопрос с первого раза.

– По правилам нашего клуба в традиционные славянские праздники все приглашенные остаются здесь на ночь. Ни одно такси не приедет за тобой, а следовательно, ты не сможешь уехать. Во-вторых, – он прошёлся к камину, поморщившись, подбросил полено, которое тут же обняло пламя, – твоя попытка меня отравить… хорошо, что персонал сработал быстро, а то, – он покачал головой. – Мы с тобой изначально не с того начали. Раз уж тебя рекомендовал отец…

Кощеев выдержал многозначительную паузу, видимо, ожидая, что я прямо сейчас раскрою ему весь расклад своего попадалова в эту богадельню.

Ну уж нет, связь мамы с его отцом я на блюдечке не выдам.

– А раз он рекомендовал… – тяжёлый вздох, – значит, доверяет тебе. Я тоже хочу тебе доверять. Поэтому план на вечер такой: мы общаемся, ты рассказываешь о себе, о своём бизнес-плане, что ты там хочешь предложить в качестве пиара усадьбы, задаёшь вопросы. Я, в свою очередь, задаю вопросы тебе. Затем провожу в твою комнату, персонал в курсе и уже подготовили гостевую.

Мои брови поднялись так высоко, что, наверное, оказались почти на затылке.

Очень подозрительно. Разительная, странная перемена. Сейчас Кощеев походит на крадущегося тигра, заманивающего жертву в ловушку! Усыпить бдительность и сожрать, вот как всё выглядит!

Тем временем он продолжил:

– Общаемся? Ты, конечно, можешь выбрать задушевные беседы с отделом безопасности… – Иронично приподнятая бровь ужасно бесила. Кощеев встал напротив меня, сложил руки на груди. Меня обычно было трудно смутить играми в гляделки, но сейчас пришлось собрать всю силу воли, чтобы выдержать его цепкий взгляд. Он смотрел. Я смотрела…

До меня только сейчас дошло, что хозяин «Костей» полуодет. Даже с голым торсом и низко сидящими, свободными домашними штанами, совершенно расслабленный, он выглядел опасным хищником. Мой взгляд прошёлся по его ключицам, обвёл рельефные мышцы плеч и рук, спустился к торсу… не к месту вспомнились брендовые трусы с внушительным стояком…

Я невольно облизнула губы.

– Ядвига? – протянул он, продолжая стоять греческой статуей, – напоминаю, что жду твой ответ. Если ты, конечно, насмотрелась.

Простое предложение – провести вечер за разговором, но я не знала, что ответить. Хотела остаться, и всё же что-то подсказывало, что это не закончится хорошо. Но, если мы оба не попытаемся наладить отношения, моя практика грозит пройти крайне трудно.

– Да, – коротко выдохнула.

– Отлично. – Кощеев отмер, прошёл к шкафу, достал одну из своих футболок и ещё одни серые спортивные штаны, абсолютно новые. Бирки люксовой марки всё ещё свисали с пояса. – Предлагаю тебе воспользоваться душем, терпеть не могу запах гари, с детства. Плохие воспоминания.

– Э-э, – протянула я, не зная, что ответить.

«Мыться в его номере?!»

– Не волнуйся, никаких поползновений в твою сторону не будет. – Он так же демонстративно обвёл меня взглядом, как несколько минут назад это делала я. – Ты не в моём вкусе. Совсем. Ах да, – он хохотнул, – болиголов в твоём вареве был к месту, если переживаешь. Почитаешь потом о его свойствах, на досуге. Буду ждать тебя там. – Махнул рукой на ещё одну дверь слева, а затем вручил одежду, развернул на сто восемьдесят градусов. – Ванная там.

– С-спасибо, – промямлила я и, прижимая вещи, словно щит, пошла в сторону ванной комнаты.

От меня действительно несло гарью и дымом, казалось, я пропиталась ею вся, особенно волосы.

Убедившись, что замок на двери работает исправно, стянула с себя грязную одежду и с удовольствием ступила на чёрный кафель. Тугие капли воды обрушились роем на тело, слизывая усталость, стресс и сомнения. Опёршись руками о стенку, раздумывала над тем, какой странный был сегодня день, да и ночь ничем не лучше.

«Просто прими все испытания, Яда. Тем более он не заинтересован», – хмыкнула зло. Отчего-то стало обидно. Я всегда пользовалась успехом у мужчин, хотя меня нельзя было назвать писаной красавицей, но так откровенно говорить девушке о том, что она непривлекательна, мог только доберман!

«Хотя если бы он был заинтересован, то вряд ли бы я, вот так просто, купалась у него в ванной! Будто бы готовлюсь к кое-чему…»

В голове всплыл образ шефа с голым торсом.

«А он, конечно, отлично сложен. Видно, что следит за собой и своей физической формой».

Подняв голову, рассмотрела шампуни и гели, что стояли на полочке. Открыв колпачки, принюхалась. Некоторые из них были слишком резкими и откровенно мужскими, но даже среди них отыскались вполне себе унисекс. От души намылив голову, смыла дым и всю грязь сегодняшнего дня.

Завернув волосы в пушистое белое полотенце, уставилась на одежду, она пахла свежестью и особым запахом Кощеева. Словно он хранил «Эгоиста» вот там, в шкафу между футболок.

С сомнением взглянула на своё бельё. Взяв в руки, принюхалась.

«До трусов и лифчика пропахла кострищем!»

Грязное одевать не хотелось.

«Ведь ничего страшного не произойдёт, если я его не надену, да? Ну не полезет же он в мои штаны, в самом деле?!»

Справившись с одеждой, просушила волосы полотенцем, оставив их влажными, выдохнула и пошла к двери.

– Ну… Попытка номер два, – пробормотала я, проворачивая замок.

В апартаментах было настолько тихо, что казалось, будто и хозяина нет дома. Прикрыв дверь ванной, прошмыгнула к самому входу, сложив собственную одежду на краешек комода и вдруг поняла, что моё сердце неистово колотится.

«И чего, спрашивается? Просто вечер в компании начальника. Просто попытка наладить контакт и наконец-то нормально представиться друг другу. По-деловому… в его штанах и без трусиков…»

Всё это я мысленно проговорила себе дважды. Но чёртово сердце не унималось. Теперь к бешеному стуку добавились острые ощущения внизу живота. Потому что я, чёрт меня подери, слишком остро реагировала на то, что это именно его штаны трутся о мой голый зад! Пусть новые, не ношенные, но это были ЕГО вещи, с ЕГО запахом!

Ну всё!

«Это была плохая идея – ванная, одежда и всё остальное! А я просто идиотка, не способная контролировать собственное тело».

Нахмурившись и покачав головой, собралась вернуться и нацепить белье.

Но в этот самый момент услышала тихие голоса. Кто-то отчаянно спорил. Мужчина и женщина.

«Неужели, пока я мылась, к шефу нагрянули гости?»

Голоса то затихали, то продолжали приглушённо звучать за стенкой.

Поддавшись любопытству, пошла на звук… который привёл меня в странную гардеробную. Одну её стену занимал очень древний на вид шкаф. Чёрный, на витиеватых ножках, старомодный, но в то же время какой-то уютный.

Голоса стали ближе, и доносились они именно оттуда! Потеряв всякую бдительность и позабыв, что нахожусь в гостях, подошла к шкафу и подёргала расшатанную ручку, дверцы мягко поддались, открывая мне аккуратно развешанную одежду.

«Странно, определённо слышала голоса именно оттуда!» – Медленно закрыла створку.

Не успела отойти, как вновь всё повторилось.

«Это шутка такая? Проверка? Издевательство?!»

Развернувшись, рванула на себя ручку и на этот раз увидела невообразимое – пространство шкафа удлинилось, одежда пропала, вместо неё, сидя на милых кроваво-красных креслах, с отвисшими челюстями на меня таращились пустыми глазницами два скелета.

– Чёртова штуковина, – пробормотал один из них. – Давно говорил хозяину, надо двери смазать!

– М-мама, – пропищала я, не в силах сдвинуться с места.

– Этот малолетний говнюк устроил из дома проходной двор, – пожаловался второй женским голосом. – Весь страх потерял! Бабу привёл в личное логово! Будто целого дома ему для потрахушек мало.

– Уж уговаривались, – согласился первый… мужчина, – где хочешь их нагибай, а логово только для семьи и скелетов.

Я грохнула дверцей, поспешно её закрывая. Подождав пару минут, с опаской и затаённой надеждой на глюки, вновь открыла. Скелеты были на месте.

– Что ж, это было интересно, но провально, – отметил мою попытку первый. Голос у него был на удивление приятный, бархатистый.

Женщина неопределённо фыркнула, передёрнув костлявыми плечами, старательно меня игнорируя:

– Ты слышишь? В воздухе витают перемены. Терпеть их не могу, но… – меня смерили задумчивым потусторонним взглядом, – это будет весело.

Первый щёлкнул зубами и принялся напевать под нос старую русскую колыбельную.

Я шарахнулась от шкафа, стукнув дверцей, в ужасе попятилась, старательно сдерживаясь, чтобы не заорать, и неожиданно натолкнулась на преграду… рельефную и горячую.

– Заблудилась? – мурлыкнуло мне на ухо.

– Там-там… – Ткнула в сторону шкафа трясущейся рукой, разворачиваясь к хозяину лицом.

Неожиданно Кощеев наклонился, с шумом втягивая воздух возле меня, опять принюхиваясь. А потом и вовсе расплылся в довольной улыбке.

– Так-то лучше!

Невольно опустила взгляд на его губы и больше не могла от них оторваться. В моей странной голове промелькнула идиотская мысль, что у него симпатичные зубы и как будто проступили небольшие клыки.

– М-м, спутала комнаты, мне казалось, – рассеянно произнесла я и несколько раз моргнула, заставляя себя прекратить пялиться на его рот. – Казалось, что слышала голоса, а потом и вовсе привиделась какая-то чертовщина.

– Неужели? – вкрадчиво спросил он.

– Да, – указала на шкаф, – там у тебя скелеты.

Он утвердительно кивнул.

– Конечно. У каждого человека есть свои скелеты в шкафу. У тебя разве нет? Какого-нибудь захудалого секретика?

– Я не метафорически, – почему-то захотелось оправдаться. – Открой дверцу и сам увидишь.

Он посмотрел на меня, как на дурочку. Протянул руку, приближаясь, обдавая жаром своего тела. Постаралась не шевелиться, рука у моего правого уха и так будоражила больше, чем ожидалось.

Кощеев закрыл и открыл шкаф несколько раз, но, кроме многочисленных костюмов и рубашек, в нём не было ничего.

– Ты точно не сидишь на какой-то дури? Кто вас, малахольных, знает…

– Эй! – возмутилась я. Но смолкла, когда он подошёл ко мне ещё ближе.

– А ещё я чувствую, что ты возбуждена. Жажду узнать подробности, – проговорил он тихо, глядя мне в глаза. Его голос тут же отозвался горячей пульсацией у меня между ног. Он сказал это с такой уверенностью, будто бы точно знал, как отреагирует моё тело на его близость. Или он внушал мне это…

В любом случае я не могла оторвать от него глаз. Мысли стали спутанными, заторможенными, меня перестал волновать шкаф и его возможные обитатели. Его запах проник в ноздри и вызвал микровзрывы в голове, которые ощущались как приятное покалывание, как щекотливый бег мурашек, что ударил волной неистового возбуждения. Какое-то сумасшествие на ровном месте!

Стало ещё хуже, когда Кощеев прикоснулся ко мне.

– Пиар-менеджер, значит? – начал он, лениво растягивая слова, провёл ладонью по моей скуле, перебирая пальцами, словно гитарные струны, ещё влажные после душа волосы. И меня в этом всём бесила абсолютно каждая деталь. Его бархатистый, вкрадчивый голос, полуголое тело, слишком низко сидящие штаны…

– Да! Я пиарщик, – ответила раздражённо, пятясь от странного босса и его необычной притягательности. Когда спина коснулась стены, поняла, что отступать больше некуда.

«Кошка загнала свою мышку!»

– Что вы делаете? – пробормотала тихо, когда его рука опустилась к шее.

– Я? Знакомлюсь со своим новым, ценным сотрудником, мы же договаривались познакомиться ближе, помнишь? – Его улыбка казалась такой мягкой, но ощущение опасности не пропало. – Так почему любительница провокаций, эпатажа и откровенных нарядов решила стать пиарщиком? С таким красивым, – пальцы легко коснулись ключицы, обрисовав выпирающую кость, – телом больше подошло бы работать стриптизёршей. Показывать миру эти картинки – многие такое любят. Гибкая, ловкая… – мягкий, вкрадчивый голос обволакивал, гипнотизируя, – или барменшей, на худой конец. Многие бы спились, лишь бы сидеть у стойки и пялиться, пока ты лихо мешаешь свою отраву.

– У меня кривые ноги, – сдерзила и развела руками. – И, как выяснилось, коктейли делаю плохо. Не моё.

Кощеев ничего ответил, лишь смотрел на меня пристально, казалось, проникая под кожу, выпивая душу. А когда закончил, облизнул верхнюю губу… и я опять провалилась в странное марево.

Его ладонь легла на внутреннюю часть бедра и неспешно поползла вверх по ноге, прямо к резинке штанов.

– Вот тут ты скромничаешь, ядовитая, ноги у тебя в самый раз. – Будто чтобы убедиться, пальцы медленно изучали предмет нашего спора. Слишком чувственно.

Шумный прерывистый выдох в моём исполнении разрезал тишину и заставил нервничать ещё больше.

«Останови его!» – вопила часть меня, тогда как другая истошно требовала продолжения.

Я понимала, что происходит что-то ненормальное, но по какой-то непонятной причине не делала ни одной попытки сопротивления. Лишь смотрела в гипнотические глаза, которые отчего-то казались алыми, и прислушивалась к реакции своего тела. Оно никогда не реагировало ТАК на одно только прикосновение. Кощеев добрался до резинки свободных штанов и всего-то медленно провёл пальцем по голой коже, опускаясь ниже, в его глазах сверкнуло удивление. Он понял, что на мне нет белья, а у меня внутри будто всё взорвалось. Я была на грани чёртова оргазма! Хуже! Я была на грани того, чтобы раздвинуть ноги шире и позволить ему продолжить.

В горле жутко пересохло, когда я попыталась сказать вялое «нет».

– Остановись… тесь, – едва слышно, сбившимся шёпотом произнесла я.

На это доберман удивлённо вздёрнул брови и позволил себе ещё более откровенные прикосновения, пристально наблюдая, ловя каждую мою эмоцию. Из моей груди поднялся сладкий стон вместе с новой волной наслаждения. Закрыла глаза, кусая губы, пытаясь дать себе передышку, набраться сил и оттолкнуть его. Но, не видя добермана, сделала только хуже, полностью погружаясь в ощущения, ловя наслаждение от каждого, даже мимолетного движения его пальцев. Комната наполнилась нашим тяжёлым дыханием, воздух как будто загустел. Кощеев буквально перенёс меня за грань безумия, а как ещё можно объяснить, что я позволяла ему делать с собой?

Когда он задался целью довести меня до оргазма, я уткнулась лбом в его плечо, кусая солоноватую кожу на стыке с шеей, пытаясь приглушить рвущиеся стоны. Понятия не имела, почему он вздумал со мной развлечься, но в ту секунду просто-напросто не смогла отказаться от этого сладкого сумасшествия.

Не знаю, кто первым потянулся за поцелуем, но когда его язык сплёлся с моим, меня унесло в мир красочного оргазма, где дают леденцы за каждое ругательное слово и всячески поощряют за извращения вроде поцелуев с хамоватыми боссами у него в гардеробной. Это плохой мир! Но любой девушке там понравилось бы, если бы с ней делали то, что творил сейчас доберман.

– Боги, ты горячая, как Огненная река, – отвесил мне комплимент Кощеев сразу после того, как его пальцы утонули в моей влаге.

Штаны сползли до самых щиколоток, губы жгло от поцелуев, и я, в принципе, уже получила свою долю удовольствия. Хорошо бы оторваться от Кощеева и сбежать к себе в комнату, где я обязательно предамся стыду и самобичеванию. Но я не могла. Меня тянула к нему неведомая сила. Он убрал руку, закинул на себя мою ногу и вжался пахом между моих ног, давая понять, как сильно возбуждён. Я застонала в его рот, и он жадно ответил на поцелуй, терзая губы. Он ощущался таким твёрдым, что я невольно задумалась о том, чтобы… дойти с ним до конца.

Это была грань, которую я никогда не переступала. Моя невинность не была для меня обузой, и я никогда не стремилась отделаться от нее. Казалось, что всё должно случиться по большой любви, на взаимном доверии и принятии, а не с грёбаным доберманом, которого я едва знала! Мне никогда не срывало крышу настолько. Мне никогда не попадались парни, ради которых я решилась бы рискнуть. Но этот, неожиданно, был таким сладким!

«Это Кощеев, Яда! Тот, кто бесконечно тебя оскорбляет и насмехается! – вопил внутренний голос. – Какого хрена я вытворяю?»

Мысль остудила молниеносно, будто я со всей дури упала в ледяной бассейн. Я увидела, как безобразно выгляжу со стороны, почувствовала, как спадает наваждение, а возбуждение сменяется злостью. В конце концов, представила лицо бабушки, если бы она неожиданно зашла и увидела всё это.

Вспомнились её предупреждающие слова: «Он погубит тебя, Ядушка».

Эти слова стали последней каплей.

Укусила Кощеева за губу, когда поняла, что моё сопротивление и попытки оттолкнуть на него никак не действуют. А потом, недолго думая, врезала ему между ног.

Он издал короткий стон и согнулся, уткнувшись лбом в шкаф над моим плечом. Не теряя времени, поднырнула под его руку, на ходу натягивая слишком длинные штаны до самой груди и бросилась бежать, маневрируя между мебелью. Лишь на секунду обернулась, уже у самой двери, чтобы проверить, не бежит ли он следом. Но Кощеев, кажется, и не собирался. Лишь упёрся ладонью в косяк двери гардеробной, смотря мне вслед оголодавшим диким взглядом.

«Жуть! Вообще не мой тип. Но, чёрт меня подери, он ходячий секс! Как?! Как мне теперь смотреть ему в глаза? Что делать?!»

Закрепив шнуровку и поправив футболку, я потёрла лицо.

«Вот и поговорили! И как мне теперь найти комнату? Не спускаться же в таком виде на ресепшен?!»

К моему удивлению, словно из ниоткуда появилась горничная. Она была настолько миниатюрной и милой, что смахивала на феечку. Приветливо мне улыбнувшись, отчиталась звонким голоском:

– Кирилл Константинович велел передать вам ключ. Ваш номер – второй по коридору слева.

Кивнула молча, стараясь выглядеть невозмутимо. Не в силах медлить, вновь сорвалась на бег, минуя коридор, ворвалась в собственный номер, закрыла дверь на ключ и с разбегу грохнулась на кровать. В ужасе округлив глаза, накрылась одеялом с головой.

«Твою ма-ать, что я натворила?!»

Глава 11

Кирилл

За несколько часов до событий в апартаментах

– Иди работай, Васелина, народу тьма. – Проводив Света с Ядвигой взглядом до самой двери, кивнул Ульриху и нырнул в проём комнаты для персонала, откуда можно, не таясь, открыть портал.

Глубокая тишина до краёв наполнила сознание. Налившийся краснотой зрачок подстроился под темноту, почти сразу вернув способность различать сначала силуэты, а потом и полноценную картинку. В темноте все цвета, и без того блёклые, казались затёртыми, как застиранный халат нерадивой служанки. Бесцветные, отжившие своё. Иногда таким мне казался и мир вокруг. Кому скажи – не поверят.

Скрипнула, лязгнув засовом, тяжёлая дверь. Отозвавшись на прикосновение, дверная ручка кольнула пальцы, моментально впитав кровь из проколов. Лёгкое свечение теплом обвило запястье. Попасть в подземную часть усадьбы не мог никто, кроме меня. Кровная магия защищала сокровищницу даже от родственников, бывали ведь случаи, когда свои же отдавали заветную иглу в руки врагам, а я совсем не жаждал сдохнуть, оказавшись подставлен – слишком хорошо помнил то ощущение липкого страха, что преследовал меня с детства:

– Выбирай, Костя, либо ты подпишешь документы, либо мальчишка умрёт. – Тонкая женская рука до хрипоты сдавила десятилетнему мне горло. Попробовал дёрнуться, извернуться, укусить, призвать магию, но не мог. Ничего не мог, потому что маленькая серебряная иголка поблёскивала в хрупких пальцах. Женщина игриво постукивала по ушку указательным пальцем. От каждого удара гулко ухало в голове, и тело сдавливало спазмом судороги. – Ну? Что же ты так долго, милый? Раздумываешь, насколько сын важнее бизнеса?

Я до сих пор помнил тот насмешливый голос. Как змеёй, он пробирался под кожу, рождая горькие сомнения где-то внутри. Мама говорила, что глубоко, внутри нас есть душа, но отец уверял, что её-то у нас в роду давно не водится. Тогда почему так душно от мыслей, что отец сделает другой, не тот выбор?

– У тебя ведь есть ещё один сын, Костя, да и в бессмертии так просто настругать новых, а?

Не просто, но тогда я об этом, конечно, не знал. Малец я тогда видел, что отец медлит, что не бросился моментально ставить росчерк на тех непонятных документах.

Почему не бросился?

Она, та женщина, смеялась глубоко, гортанно. Дышать становилось всё труднее, иголка согнулась под натиском пальцев. В груди кольнуло. Я захрипел и чуть не упал, но чужая рука крепко давила на шею, поддерживая. А потом – вспышка и чернота.

До сих пор так и не узнал, что случилось. Что выбрал отец? Раз секрет семьи и бизнес не пострадали, то, выходит, не сына? Тогда почему я всё ещё жив? И почему я так ни разу и не спросил отца, что тогда случилось? Почему, мать твою?!

Отперев тяжёлый кованый ларец, медленно вытащил чёрное яйцо. Крепкое, закалённое драконьим огнём – так просто не разбить и не раскрыть потайного замка. Игла внутри блеснула в черноте помещения, как насмешка.

Сев на пол, я привычно долго смотрел на хрупкий кусок серебра. Странное ощущение – держать в руках собственную смерть, вспоминая, как когда-то давно, вот так же, её держали другие, чужие руки.

Женские.

– Что ты забыла в наших краях, Ядвига? – задумчиво, коснувшись игольного ушка, спросил у стен, будто гулкое эхо знало ответы. – Зачем отец прислал тебя по наши души?

Эхо насмешливо разнесло последнее слово: «Души. Души. Души».

– Если за душами как раз, то обломишься. Нет их в нашем роду. Душ тех. – Если отец так легко мог продать своего сына, не раз предавал жену, мать своих детей, если иглу прадеда сломал родной его брат… Какие души?

Смешно.

– Нет их. – В подтверждение щёлкнул замок. Захлопнув футляр яйца, убрал обратно на чёрный бархат подложки, скрепив магией, надёжно запер. Тяжёлые цепи качнулись, позвякивая.

Обычно это место помогало собрать мысли в кучу.

Я приходил сюда за ответами, в попытках унять вспыхнувшую в груди злость, с которой не всегда удавалось бороться одной лишь волей, сдерживая черноту, доставшуюся как семейное наследие. Сегодня успокоения не нашлось. Удушить эту приезжую колючку хотелось так же сильно, как и полчаса назад. Может, я бы и придушил, но отчаянно нуждался сначала выяснить, зачем же отец подложил нам со Светом эту свинку? Уж не на расплод так точно.

Вернувшись в свои комнаты порталом, налил в стакан настойку старой Лукерьи. Креплёная, с клюквенной кислинкой, она нравилась мне больше элитного алкоголя.

«Своё, родное».

Сколько бы ни вышло нас из лесов, ни попривыкло жить в новом мире, под боком у цивилизации, вытравить из себялес и первых богов не могло ни время, ни мода.

Оставалось дождаться, когда Слава приведёт Ядвигу, решив, что я поостыл и не прибью её сразу.

Хмыкнул, мысленно поблагодарив Змея за дальновидность. Оставалось теперь решить, что с ней делать. Позволить тут шастать, вынюхивать и высматривать? Посадить на поводок, как собаку? Приставить десяток глаз, как советовал Свет?

Ждать пришлось недолго. Свет провёл её до порога, сам даже не зашёл. Хмыкнув, я смотрел на девчонку, ожидая, когда та не выдержит и, занервничав, заговорит первой. Сколько продержится?

«Молчит, зараза. Как воды в рот набрала. Что ж, стоит самому проявить радушие. А что, если сделать вид, что увлёкся ею, купившись на доступность, узнаю, какого лешего она припёрлась?»

Старая, заезженная песня о том, что «не так начали» и «давай попробуем с нуля» сработала! Почему на этот бред вечно кто-то да ведётся каждый раз?

Ничему людей жизнь не учит. Нехватка фактов напрягала, но внутри рождался какой-то неестественный интерес – понять, кто тут охотник, а кто добыча.

«Зря ты ввязалась в эту игру, отравушка, себе дороже».

Пусть она и держалась неплохо, но соперника явно выбрала не по зубам. Слишком напряжённым было её тело. Не нужно ни подходить ближе, ни даже касаться, чтобы заметить. Я ощущал её напряжение физически, чувствовал аромат страха и, как все негативные человеческие эмоции, он дурманил мозг, вызывая лёгкое опьянение. Хотелось шагнуть вперёд, сжать пальцами шею, чтобы глаза её расширились от неожиданности и ужаса. Выпить её всю, наслаждаясь букетом эмоций прямо из заполнившего всю радужку зрачка, и чтоб голова кружилась от терпкого аромата охватившего колючку ужаса.

«Чёртов наркотик. Ненавижу это. Ненавижу и никак не могу победить в себе то, что является частью меня с рождения. Дар Чернобога… Проклятие богов».

Поупиравшись, она согласилась на душ, дав мне дополнительное время на раздумья.

Я всё гадал, вернётся ли она в самом деле или испугается? Ослушается приказа, малодушно сбежав в поисках отведённых ей комнат? Кто же покажет их ей без моего позволения? Разве не ясно, что всё здесь подчиняется мне? Каждый кирпич этой усадьбы – послушный раб моей воли.

Плеск воды стих. Я всё ждал появления Ядвиги, но услышал шум там, где вообще не ожидал. Что-то грохнуло в гардеробной. Неужели новоявленная шпионка сразу пошла ва-банк, решив не откладывать разведку в долгий ящик? Лениво поднявшись, медленно пошёл на звук, желая поймать отраву с поличным. Что она теперь скажет? Что это тоже часть работы – копаться в вещах босса?

– Заблудилась? – неслышно подойдя почти вплотную, тихо уточнил на ухо, отметив недосушенные волосы, повисшую на хрупких, острых плечах ткань моей же футболки и длинные, подметавшие полы штанины спортивных брюк. Как ни удивительно, в моих шмотках она смотрелась куда лучше, чем в собственных. Без всей этой показушной сексуальности и эпатажа казалась даже привлекательной. Хрупкой, беззащитной, молодой и неопытной.

Нашла скелетов, надо полагать. Хм-м, занятно, забреди сюда человечка, ни за что бы не открыла дверцу. Вернее, открыла бы, но кроме одежды ничего не увидела…

Её ошарашенный вид вызывал непреодолимое желание поиздеваться, подыграв.

«Ну какие скелеты, Яда? Боишься их, что ли? Меня надо бояться. Меня».

Будто желая доказать это наглядно, руки сами, без моего ведома, легли на плечо, поймав сползшую горловину футболки на полпути. Возможно, не сделай я этого, ткань соскользнула бы ниже, позволив убедиться в том, что хоть моя стажёрка и не обладала пышностью форм, но всё равно там было, на что взглянуть. Тело под ладонью напряглось, покалывая мелкими мурашками кожу.

«Ничего себе! Вот, значит, как? Вечер становится всё интереснее. Хочешь меня, да?»

Сам не знаю, какого чёрта эта мысль с таким довольством отозвалась в теле. Хотелось проучить её, доказать, что имею над всем здесь власть. Даже над ней, задиравшей свой нос и отчаянно язвившей весь вечер.

«Доберман, значит? Ты же уже вся мокрая, детка. Я чувствую это. Не обязательно лезть в твои трусы, чтобы доказать, как я прав. Запах желания буквально щекочет ноздри».

Что ж, давай поиграем, немного магии – и ты моя.

Будто забыв, что сам ещё недавно утверждал, насколько меня не вставляют такие вот дамочки, медленно, с тягучим свистом втянул воздух, коснувшись щеки, обвёл контур скул, не мигая глядя в расширенные зрачки. Её смятение туманило разум, заставляя делать новый и новый шаг, пока спина Яды не оказалась вжата в стену, а напряжённые соски не уткнулись мне в грудину. Ощущая под руками дрожь, медленно смял плотную ткань штанов, пробираясь от бедра к резинке. Поймав в капкан взгляда её глаза, наслаждался затопившими дно зрачка эмоциями. Глубокие, жаркие, они кусали нутро непреодолимым желанием получить ещё порцию. Ещё больше человеческих страхов, ещё больше попыток победить их и горькое разочарование от проигрыша. Слишком сладко, чтобы отказать себе, когда нужно всего лишь протянуть руку, и лавина всего этого хлынет из её дрожащих губ наружу сдавленным стоном поражения.

Пальцы пробрались под резинку штанов. Слишком слабую, чтобы сдержать меня. Не тогда, когда стало ясно, что бельё отрава оставила в ванной. Или где она там его оставила? Там же, где благоразумие?

Такая жаркая и мокрая. Что и требовалось доказать. И протест её, утонувший в глухом спазме, только подтверждал этот факт. Вопреки разуму, мне нравилось ощущать власть над её телом. Нравилось видеть тёмное безумие в её глазах, ловить отголоски дрожи телом.

«Вот сейчас самое время закончить этот урок. Сейчас, когда она тихо постанывает от наслаждения под моими пальцами, кусая пухлые губы в попытках сдержаться. Отпустить её, рассмеявшись, напомнить, где её место».

Но пальцы не послушались, пробираясь дальше, изучая тело колючки. Воздух стал тяжёлым. Каждый вздох свистом рассекал напряженную тишину, наполняя лёгкие терпким ароматом, вызывая желание попробовать на вкус, кусать её губы, жадно впиваясь в плоть руками, зубами, вжимаясь изголодавшимся телом. Взять её прямо здесь. В наказание, в качестве урока. Пусть запомнит, что любопытство имеет высокую цену.

Она сдалась окончательно, бессильно ткнувшись лбом в моё плечо, запустила зубы в кожу, и от этого по телу начала расходиться судорога, стягивая тугим узлом напряжения мышцы. Желая расправиться с этим, смял в кулаке влажные волосы, вынуждая поднять лицо, схватил с жадностью оголодавшего зверя искусанные губы. Сбитое дыхание пролезло в гортань, новым спазмом сводя грудину.

«Отрава как есть. Неизвестное науке зелье. Запрещённое, лишающее разума».

Она сорвалась в блаженное расслабление и дрожала так отчаянно, всё ещё подаваясь вперёд бёдрами, но я не позволил получить больше, убрав руку из штанов.

«Нет уж, детка. Не всё так просто. Никто не обещал дать тебе всё и сразу. Это просто урок, а не то, что ты там подумала».

Стоило напомнить себе об этом тоже, перестать вминать её в стену, так явно демонстрируя, как ошибался при первой встрече, обещая, что на такую у меня точно не встанет.

– Боги, ты горячая, как Огненная река.

«Даже болиголов не помог. Сам в шоке. Подумаю, мать его, об этом потом. Не сейчас же в самом деле…»

Штаны жалко сползли с бёдер, лужей растёкшись где-то у её щиколоток. Подхватив освобождённое от ткани бедро, прижал её к себе сильнее, осознав, что так и не избавился сам от проклятых брюк. Отпустил, отстранившись всего на секунду, и… получил неожиданный удар между ног. Боль отрезвила, заставляя сглотнуть прерванный вздох.

«С-сука. Какая же всё-таки сука!»

С трудом выпрямившись, облокотился о косяк, отдав вес надёжной опоре. Стажёрка, подхватив штаны и напялив их впопыхах, ринулась к дверям, будто решила, что стану догонять. Проводил её насмешливым взглядом, пряча за ним злость.

– Второй раз за день? Серьёзно, твою мать? – зло процедил в пустоту комнаты, когда дверь за колючкой закрылась. – Думаешь, это всё, отрава? Ты плохо меня знаешь, детка. Надеюсь, ты готова к последствиям. А пока – беги.

Глава 12

Яда

До самого утра мне так и не удалось уснуть!

Что я только ни делала: и дыхательные практики, и считала наглых доберманов, прыгающих через забор по команде, и просто старалась ни о чём не думать, но в голову лезли пошлые мыслишки, мозг обрабатывал случившееся, смаковал подробности, подбрасывал всё новые и новые детали.

«Это кошмар!»

Не знаю, что произошло, и почему нас двоих – совершенно не выносящих друг друга, – притянуло словно магнитом. Как два полюса, честное слово!

Было в Кощееве что-то, что манило, что-то тёмное, жуткое, страшное, и оттого притягательное. Страшно признаться даже себе, но я действительно готова была отдаться ему, полностью, без остатка.

Человеку, которого знала меньше суток!

«Яда, ты не в себе, это точно!»

Как только пропели петухи, не знаю, откуда они здесь взялись и почему их кукареканье было настолько отчётливо слышно, к усадьбе стали съезжаться жёлтые авто такси.

Словно пчёлы к улью.

Правда, многочисленные гости не спешили покидать радушные стены элитного заведения. Зато я – да!

Напялив всё так же воняющую дымом одежду (правда, трусики и бюстик я простирнула сразу, как вернулась), крадучись, поспешила к собственной машинке. Успокоить бешеный пульс удалось тогда, когда я нажала кнопку блокировки дверей.

«Ну в самом деле, Яд, никто не погонится за тобой. Все взрослые люди».

Словно в подтверждение мыслей, телефон тренькнул входящим сообщением. Открыв мессенджер, прочла:

Кощеев: В бар больше ни ногой, хочу, чтобы у меня на одну проблему стало меньше, сегодня у тебя выходной, выспись. С завтрашнего дня проходишь практику по направлению. Все вопросы к Тиму, каждый вечер отчитываться будешь лично мне, чтобы была у кабинета в восемнадцать ровно.

Написала короткое «ок» и выдохнула. Оказывается, пока читала, даже не дышала!

Разговаривать мне с ним не хотелось и отчитываться о практике тоже.

Хотелось вообще сделаться прозрачной, чтобы никто в «Костях» меня не замечал.

«Всего четыре недели, Яда. Ты сможешь!»

Смотря на строчки всё ещё открытого сообщения, осознала, что внутри зреет что-то мерзкое. Почему он? Почему парень, от которого мне слегка сносит крышу, обязательно должен оказаться каким-то психом? Или абьюзером? Или и то, и другое?

Раздвигая перед ними ноги, подставляясь под ласку ловких пальцев, ведь понимала, что из этого ничего толкового не выйдет.

«Но всё же я могу иногда, совсем капельку фантазировать о… нас? ХА!» – это мой внутренний голос насмехался надо мной.

Потому что я полная дура. Мои фантазии заведут слишком далеко, и в конечном итоге не останется ничего, кроме разочарования. В фантазиях этот мужчина, несомненно, обретёт качества, которыми не обладает: благородство, воспитанность, такт, мужественность, галантность, а в реальности получу обухом разочарования по голове.

«Пора сваливать, Яда».

Выехав с аллеи «Костей», покатила в сторону бабушкиного домика.

Приехав домой, обнаружила, что бабули нет дома, как и не было видно и её зверинца. Странно, я думала, ба не особо любит разъезжать по городу, но, как оказалось, её чаще дома нет, чем есть.

«И где, интересно, она пропадает?»

Хотя хорошо, что сегодня её нет. Раньше у бабушки было правило: мы завтракали вместе, пили бабушкин бодрящий чай, и я рассказывала ей, как прошёл мой прошлый день. Но после того, что произошло в комнате добермана, я ничего не хотела рассказывать.

Приняв душ и забросив вещи в стирку, сразу завалилась спать, не дождавшись её возвращения. А когда проснулась, нашла на кухне записку, в которой было сказано, что она вновь не будет ночевать дома, появилось срочное дело.

Похоже, у бабушки жизнь намного насыщеннее, чем моя собственная! Зато Васька и Яким были на своих привычных местах. Ворон всё время хохлился, переступая с лапы на лапу, как будто очень нервничал, а котейшество не смотрел, а взирал на меня как будто с укоризной, хмуря пушистый лоб.

– Кушать хотите? – растолковала по-своему. – Ба, что ль, покормить забыла?

Васька, натурально фыркнув, подошёл к допотопному радио, пристроившись рядом. Я такие видела только в старых фильмах. Котей уставился на меня, не моргая. Радио неожиданно включилось, кашлянуло, зашипело и вдруг запело. Всего одна фраза, но почему-то казалось, что это своё важное мнение относительно меня высказывал котейшество:

Ах, ты бедная моя трубадурочка-а!

Я плюхнулась на стул, где только что восседал пушистик. С открытым ртом взирала на странную картину.

– Офигеть! Что за фокус? И почему сразу дурочка? – на свой счёт приняла я.

Радио, пошипев, выдало:

Царь Кощей над златом чах-чах-чах,

О еде совсем не думал.

Во дворце во всех печах-чах-чах

Только ветер выл угрюмо.

– Ну да, я была в «Костях»! Так это моя работа на месяц. Этот ко… Кощеев поставил условие… и пусть выполнила я его частично, но он дал добро на практику по профилю моему. А это главное!

Ничего у нас с тобой не получится,

Чувства лучшие сожгли мы дотла.

На ошибках, говорят, люди учатся,

А моя любовь ошибкою-ю-ю была, —

взвыла древняя рухлядь.

– Да какие чувства, – фыркнула я, закусив губу. Васька прищурился, а Яким, до этого статуэткой замерший на жёрдочке, неожиданно недобро каркнул. – Ой, не знаю, что это было. Наваждение какое-то!

Я не искал тебя.

Чувства, как пленники, взаперти.

Только твои глаза

Смогут меня спасти!

– Да не-е, – вздохнула я, сложив руки на столе, положила на них голову. – Это не о Кощееве. Какие чувства? Кобель он, породистый. Как есть – доберман. Это больше было похоже на спустить пар.

Яким вновь возмущённо каркнул, перелетев ко мне поближе, нервно зашагал туда-сюда по столу.

– Ничего не было, – отчего-то захотелось успокоить птицу.

А когда рассветёт – станет всё по местам.

Зло на шкаф заберётся, а Добро по углам.

И чтоб дети ни-ни – заметут все следы.

С сожаленьем вздохнут и друг другу мигнут,

Будут ждать темноты.

– Повторения не будет! – В голосе скользнуло сожаление. – Ночью в «Костях» я больше не появлюсь. Кощеев дал добро на пиар-практику, и работать буду только днём. Так что нечего волноваться.

Ах, ты бедная моя трубадурочка-а, –

запело старую песню радио, резво переключившись:

Я хитёр, я зол и жаден,

Груб жесток и беспощаден,

Хладнокровно действую мечом.

Незнакомы мне сомненья,

Сдал я сердце на храненье,

И не сожалею ни о чём.

– Да-да, – согласилась я с последними строками. Очень похоже на моего шефа.

Утром чахну я над златом.

Днём слоняюсь по палатам.

Скучновато жизнь моя течёт.

Я бессмертен, то есть вечен,

Потому что бессердечен…

– Так, всё. – Я подошла к радио и выдернула шнур питания из розетки. – Клиникой попахивает, разговаривать с животными и радио. Пойдём, зверьё, покормлю вас и буду презентацию готовить.

Васька поднялся, мурлыкнул в сторону Якима, честное слово, как будто приказ отдал, и проплыл мимо меня на кухню, продолжая смотреть, как золотоискатель на огромный слиток, только что найденный в песке. И это было чертовски странно.

Ворон вприпрыжку зашагал за котом.

«О-очень странная компания!»

Что ж, на кухне у бабушки было уютно: именно так, как это бывает только у бабушек! Воспоминания детства наслаивались друг на друга, спеша быть проигранными памятью: вот мы с ней печём куличи, у неё они красивые и ладные. Она делает из теста косички, веточки и цветы, аккуратно надрезая ножом скатанную «колбаску». Прикусив кончик языка, я пытаюсь повторить, но у меня из большой колбаски выходят такие же поменьше. Ба смеётся, берет мои ладошки в свои, ласково нашёптывая, что к тесту надо с уважением и любовью относиться, в мгновение ока исправляет всё безобразие. На моём куличике красуется красивая ромашка. А вот мы фасуем травы, собранные ею по аккуратным, домотканым мешочкам. Сперва я ей помогаю с воодушевлением, но под монотонные рассказы о пользе и вреде травок засыпаю. Единственное, что помню отчётливо: не бывает плохого без хорошего, вреда без пользы, добра без зла, чёрного без белого. Так и травушка-муравушка, здесь полечит, все хвори исцелит, а с другим умыслом или в другой пропорции и жизни лишить может.

Чистое, детское воспоминание окрасилось красным, как только я вспомнила свой неудачный опыт с коктейлем для Кощеева и странными последствиями.

– Бр-р, – пробормотала вслух, – хватит думать, Яда! Раньше надо было.

Обыскав кухню, с удивлением отметила, что в ящиках корма для зверей не было.

– Странно, и чем же ба вас кормит?

Яким каркнул, подлетел к окну, дважды стукнув клювом по стеклу. Я собралась подойти и открыть, как створка неожиданно сама по себе отворилась, выпуская птицу на улицу, и так же тихо, совершенно бесшумно закрылась.

– Охереть! – подытожила я. Подошла к окошку, проследив за тем, как Яким перелетел на жёрдочку у забора и принялся наклёвывать что-то из аккуратного бочонка сбоку.

Потрогав створку, пожала плечами. Она действительно легко открывалась и закрывалась.

«Возможно, ба специально её держит открытой, чтобы ворон мог свободно залетать в дом и вылетать, когда захочет?»

Это было логично, потому что птичьего помёта по дому я не видела, а, соответственно, птиц мог свободно перемещаться, делая свои дела вне дома.

– Что ж, Васька, а тебе придётся подождать. Сейчас что-то сварганю и поделюсь.

Он мурлыкнул, прошёл вглубь кухни, размещаясь на своей любимой лежаночке.

Покопавшись в холодильнике, нашла колбасу, яйца, масло, свежую зелень, огурчики.

«Отлично, всё, что нужно для идеального завтрака!»

Отрезав щедрый ломоть колбаски, подсунула его котику, на что он только недовольно отвернул морду, с грустью уставившись в окно.

– Как хочешь, – ответно насупилась я. – Моё дело – предложить, твоё – отказаться.

Пока завтракала, писала Тиму сообщение, радуясь, как всё-таки хорошо, что обменялись контактами. Я предлагала встретиться в городе, возможно, пообедать и обговорить детали сотрудничества по «Костям». К тому же стоило пройтись по магазинам, как продуктовым, так и в парочку вещевых забежать. Тим ответил быстро, согласившись на обед в одном известном ресторане, в самом центре города. Сири звонить я не рискнула, просто струсила, признаюсь. Я знала, что она будет расспрашивать, но пока не была готова рассказать. А вот с мамой поговорить стоило.

Она ответила только после пятого гудка.

– Привет, солнышко! – защебетала она. Голос был звонкий и счастливый, как у молодой девушки. – Как прошёл твой первый рабочий день? Говорила вчера с бабушкой, она сказала, что ты поехала к Кириллу. У вас всё нормально? Поладили?

Из её уст имя добермана отозвалось глухим стуком сердца. Точно так же, как и это её «у вас». Как будто мы вместе…

– Да, всё нормально, – беспечно соврала. – Сегодня встречаюсь с директором пиар-отдела, обсудить моё предложение и детали концепции на следующую пати.

– Отлично! А то Костя волновался, – она захихикала, – кстати, тебе привет!

– Ему тоже, – отрапортовала я. – И ещё раз спасибо за возможность практики в таком крутом заведении.

– Передам.

– Кстати, вы скоро приедете?

– Ох, думаю, ещё две недельки побудем здесь. Тут такая красота, Яда! Такие горы и реки, птицы так поют по утрам, а воздух! Воздух – хрустальный.

Я улыбнулась в трубку.

«Хоть один из семейки адекватный мужик!»

Старший Кощеев появился в нашем бабьем царстве как-то неожиданно и странно. Мама очень долго не хотела заводить отношения после смерти папы. Они действительно любили друг друга, и ей было тяжело. Даже я, видя, как ещё молодая, красивая женщина умышленно закрывается и отвергает все ухаживания, просила дать хотя бы кому-то шанс. Нет, Ванька подзаборный нам не надобен был, но я знала, что в универе по ней вздыхают как минимум два препода, причём совершенно свободных. Один вдовец, а второй был разведён. Что вполне годилось для новой долгосрочной связи. Она отвергала всех, но когда появился он – Константин Кощеев – сдалась. Ухоженный, холёный самец. Если его сын был доберманом, то этого я бы сравнила с догом. Он перенёс маму в сказку: красивые ухаживания, умопомрачительные цветы, прогулки на речных корабликах, катающих только их, поездки в лес… он был богат, но в его достатке и знаках внимания не было вульгарности, китча и понтов вроде дорогих подарков – телефонов последней модели, брюликов или чего-то подобного. Словно он чувствовал маму и то, что она действительно ценила в мужчине. Всё было люксово, но в то же время естественно, просто. Мамуля сдалась, ежедневно расцветая всё больше. Словно молодильных яблок наелась, честное слово!

– Привези мне сувенир, – напомнила я.

– Обязательно! Мы завтра едем на перевал, там местные умельцы свои творения продают. Что-то обязательно подберу.

– Договорились.

– Ладно, бабушке привет.

– Константину тоже.

– Целую.

– Пока-пока.

Завершив вызов, я откусила кусок бутерброда, потянулась за чашкой и замерла.

«Стоп. Если у Кощеева есть дети, то, значит, должна была быть и жена… Почему я о ней ничего не слышала? Мама бы не стала водиться с женатиком, это точно! Надо спросить у Тима!»

Тот же день. Изба Яги.

Как только за молодой Ягой закрылась дверь, изба вновь открыла окошко, пропуская ворона внутрь.

– Что, пр-редатель, вернулся?

– Ну не могу я немого изображать! – пожаловался птиц. – Хочется девочке подсказать, предостеречь. А тут только то и можешь, что каркать.

– Зато Васиссуарий Венедиктович изловчился как, – похвалила изба. – Надо же, старое радио использовал! Хороший ход, батюшка.

Котейшество довольно зажмурился.

– С Ладомилой Всеславовной поговорить стоит, – проворчал ворон, прыгая на стол. – Нечего тянуть, кхм, я бы сказал кого и за что. – Яким покосился в сторону кота. – Думали, что костлявый тайну сбережёт, а вон оно как получается…

– Кирилл не болтун, – цыкнул кот. – Просто в девчонке силы просыпаются, даже после баньки уже нас слышала и видела. Чем дольше с тварями магическими якшаться будет, тем быстрее поймёт.

– Благо печать хорошо работает, – вздохнула изба. – Якимушка, отойди в сторону, касатик, стол вам накрою.

Ворон послушно перепрыгнул на спинку стула. Столешница заискрилась, засветилась мягким светом, очищаясь от крошек. Из бокового шкафчика выпорхнула скатерть с вышитыми цветами и символами, раскрылась в воздухе белым облаком, плавно накрывая столешницу. Словно из ниоткуда появился заварник с ароматным чаем, блины, сметана, мёд и варенье в аккуратных вазочках. Серебряные ложечки мягко опустились в лакомства.

– Кушать подано, – отчиталась изба.

Ворон и кот взобрались на стол, каждый к своей чашке. Прихлёбывая чай да закусывая блином со сметанкой, в котором сметаны было, несомненно, больше, Васиссуарий Венедиктович заметил:

– Пусть Ладомила и не хочет трогать эту тему, надеясь защитить внучку, но в целом согласен, молчать дальше уже невозможно.

Смачно потянув чай, Яким поддакнул:

– Мы не должны забывать, что Ядвига хоть и родилась в Могилёв-Кощееве, но прожила здесь неполных три года своего детства, а потом бывала только наездами. У неё обязательно появятся вопросы.

Изба тяжело вздохнула.

– Скрывать от Ядушки дальше опасно. Кощеевым духом от неё несло за версту… Что делать будем? Яге скажем?

– Нет, – проголосовал кот.

– Нет, – поддержал ворон.

– Согласна, – подытожила изба. – Помню-помню, какой может быть Яга в гневе! Уберу все запахи и одёжку простирну.

– Но поговорим обязательно, – заключил Васиссуарий. – Всё темнили как могли. Прежде я мирился с таким положением вещей. Но больше не могу. Лучше от родных пусть правду узнает, чем ей ТАМ поведают.

– Согласен.

– Нельзя больше скрывать, – вновь единогласно проголосовала магическая братия.

– Всему своё время. – Голос Яги, стоящей на пороге кухни, испугал всех. На ровных лапах кот подпрыгнул на месте, смешно топорща хвост и шёрстку. Яким подавился чаем и закашлялся, изба вздрогнула. Посуда жалобно тренькнула в шкафчиках.

Ладомила хмыкнула.

– А что это у нас тут за партсобрание магических существ да без председателя? Бунтовать вздумали?

– Матушка, – залебезила изба, – да мы тут чайком балуемся, просто разговариваем.

– Ну да, ну да. – Яга прошла на кухню, бухнув на стол полные трав сумки. – Разбери да по местам развесь.

– Конечно, конечно, – промямлила изба.

Сумки исчезли. В кухне остались только трое.

Баба, сложив руки под грудью, строго рассматривала двух помощников.

– И кто из нас тут Яга?

– Ты, родненькая, – тихо ответил Яким.

– Вот и я думала, что я. А смотрю, что Васька вроде Ягой себя возомнил. Сказала вам: не трогать Яду, близко к ней не подходить, чтобы духа вашего не было рядом! – В кухне потемнело враз. Ладомила, что давно пост Бабы-яги держала, разом изменилась: из милой, приветливой старушки превратилась в старую каргу – морщинистую, злую. Пальцы на руках истончились, удлиняясь, вместо ногтей появились скрюченные когти. Прошаркав костлявой ногой к столу, подцепила пушистый подбородок кота, заставляя того смотреть прямо в её чёрные, без белка, глаза.

– Васька, следи за внучкой, да место своё знай! Или забыл, кому жизнью обязан?! – гремело замогильным голосом. – Кто выхаживал тебя, ирода окаянного, после отравы человеческой? Кто разумом наделил и магией?

– Ты, матушка, – прошипел кот, не смея вывернуться из захвата. Коготь яговский был смертельно опасен. Всего лишь один махонький порез, одна капелька крови – и не лежать ему на лежаночке, да не радоваться солнышку

– То-то, – она медленно отвела ладонь, – не забывай об этом.

В кухне вновь стало светло и солнечно. Постучав по столу, Ладомила скомандовала:

– Бульон с лапшой, будь добра, и кофе.

Тут же на столе, рядом с чайничком, материализовалась тарелка с наваристым супчиком и ароматный кофе.

Яга неспешно села за стол и обвела задумчивым взглядом помощников.

– Что ж, услышала я достаточно и повторю, для особо одарённых, раз с первого раза не поняли – всему своё время! То, что женщины нашего рода связаны с лесом, – старо и незыблемо, как мир. То, что древние семьи прокляты, каждый по-своему, – так же. Ничего не происходит просто так, старший Кощей знает это и сделал всё, чтобы Ядвига вернулась в Могилёв-Кощеев. Пусть и пришлось нарушить ему старую клятву – не приближаться к моей Настасье.

– Неужто Настенька ничего не почуяла? – выдохнул ворон.

– Как же, – хмыкнула Яга, – ещё как почуяла, одним местом так точно. Прокляты наши семьи и благословлены одновременно невозможной тягой этой…

Ладомила ненадолго смолкла, о чём-то сосредоточенно думая, затем, словно говорила сама с собой, пробормотала:

– Вовремя я дочь отлучила от места силы, опустошила под ноль, но зато сберегла. Пустая девка для магии, комар носа не подточит, зато Ядке всё сторицей передалось, нерастраченное матерью, несмотря на отца-человека, а я уж было понадеялась… И узнал же, костлявый! Вон как завернул, шашни завёл, да Настасья и не смогла бы отказать, древнее это, выше её воли.

– Проклятие… – повторил Васиссуарий. – Чёрт бы побрал ваше проклятие!

Яга стрельнула в его сторону колючим взглядом, но промолчала.

Когда-то и ей, молодой да зелёной, это «универсальное объяснение» казалось шитым белыми нитками. И оно же стало главной причиной, почему, как только к собственной дочери потянулись звери, провожая в зоопарке мудрым взглядом, да травы начали клонить стебли к ногам, сотворила она запрещённое, чёрное заклинание, обрекшее её саму на страшные увечья, видимые лишь в мире Нави. Вот так, в одночасье, превратилась она из хранительницы рода в гнусную, зловредную старуху, ведьму лесную, мерзкую и противную.

«Думала, всё просчитала, уберегла. Ан нет».

Что ж… Возможно, и правы звери. Чем дольше тянуть, тем больше недомолвки и отговорки будут вызывать у внучки досаду и раздражение.

Словно прочитав мысли Яги, ворон вкрадчиво заклекотал, словно бы и ни к кому конкретно не обращаясь:

– В маленьких городах полно разных странностей, но Могилёв-Кощеев не просто заурядный городишко с причудами. У него есть отличительная черта: из всех прочих можно уехать навсегда и больше не возвращаться, но только наш тянет к себе назад.

Баба-яга тяжело вздохнула.

– Не печалься, Ягуша, – вперевалочку птиц доковылял к старухе, – не твоя вина это. Сделала ты всё правильно. Место у нас такое, зачарованное. Большинство жителей вообще не выезжает. Да и кто здесь живёт-то, по большей части? – Ворон моргнул пуговкой-глазом. – Навь одна. А вот таким полукровкам, как Яда да Настасья, тоже тяжело, корни крепки и тянут назад незримо.

– Не прервать, что ли, круг этот порочный?

– Кто знает. – Яким подставил свою голову под палец Яги. Она машинально погладила его по чёрному клюву. – Не злись, родимая, а к разговору с внучкой подготовься. Мы зла тебе никогда не сотворим да худого не насоветуем. Да и легче нам, с Васиссуарием Венедиктовичем, приглядывать за ней будет, не таясь и живностью смертной не притворяясь.

Глава 13

Кирилл Кощеев

Это же время. Родительский дом Кощеевых в Навьем лесу

– Она не пара тебе, Кир.

«Вспомнить, как дышать. Поднять глаза, и чтобы поменьше удивления в них. И горечи. Я уже взрослый, мама. Я сам разберусь».

Богато накрытый стол был всё ещё заставлен блюдами, пироги остались нетронуты даже, а в детстве я любил начинать как раз с них, по-тихому таская из-под стола. Я знал, что многое из этого мать готовила сама, ожидая в гости на проводы Купалы. Каждый раз удивлялся, зачем ей самой этим заниматься: есть же прислужники, магия, в конце концов. Сегодня тоже спрашивал.

– Так мне в радость для вас. Не каждый день сын с будущей невестой на обед заглядывает, – ответила мать с улыбкой.

Она была стройная, красивая и на удивление молодая для своих лет. Ни морщин на бледном лице, ни седины в тёмных волосах. Только тоска во взгляде, посеревшем давно и старившем её куда больше, чем что-либо остальное.

Ганна ушла, вместе со своею матерью, сразу после обеда.

Тоже думал уйти в «Кости», зная, что там сейчас нужен глаз да глаз. Ощущение, что не просто так отец подослал мне под бок Ядвигу, не покидало ни на секунду. Он никогда ничего не делал просто так.

Не ушёл только потому, что хотел хоть какое-то время расслабиться, перестать вертеть в голове куски фактов, пытаясь сложить их во что-то ясное.

Дом матери всегда дарил душе покой.

Здесь от Смородинки пахло терпко, и в окна залетал аромат ила с серой. Материнское поместье, небольшой особняк на берегу реки, на Навьей стороне, переданное Кощеевым в качестве приданого на свадьбу.

Отчим назвать этот дом не поворачивался язык.

«Когда отец последний раз здесь был? Месяца три назад? В перерывах между своими бабами?»

Пусть я и сам не слишком часто навещал мать, так ведь не я ей муж!

«Чтоб тебя Чернобог забрал, сука».

Даже в Купалу не соизволил!

Может, и хорошо, что нет. В сложившейся ситуации это была бы скорее насмешка, чем внимание со стороны любимого мужа. В том, что мать отца всё же любила, не сомневался. Не любила бы, нашла б себе давно другого.

«Хотя нет, не нашла бы. Не в её роду налево ходить. Берегиням это не положено».

– Мы сговорены давно, сама знаешь, – всё же ответил на её замечание.

Знала. Так много знала обо всём этом, что единственным моим желанием было встать из-за стола, распоров скрипом ножек дорогой наборный паркет, открыть портал и крошить до одури дверь отцовского тайника, чтобы переломить к лешему иглу его.

«Пусть бы сдох уже, только бы не видеть раз за разом всё более тусклый взгляд матери!»

– Исполнить долг не всегда равно счастье. – Её тяжёлый вздох осел коркой где-то внутри.

Встал медленно, сдерживаясь. За то время, что нужно обойти стол, успел погасить в глазах пламя подземных костров. Сын своего отца.

«Все говорят – похож. Копия. Как ты смотришь на меня, мама? С теплом таким, будто каждый мой жест не отзывается в тебе болью и горечью».

– Зря ты не поехала никуда после Русальей недели.

Он же, вон, катается по морям да по горам. Свободный стал, переложив с больной головы на здоровую. А мать выезжать куда-то могла только в период между Русальей и Купалой.

В Купалу берегинь провожали обратно в мир Нави, и ходу к людям им не было аж до нового лета.

– Сколько лет тебя уговариваю… – Хоть так ему отомсти. Мы, Кощеи, чахнем даже над тем, что нам задарма не надо. Названо нашим, так только нашим и должно быть. Посмей мать вольничать, отец бы быстро прискакал разбираться и качать права.

Мои руки на её плечах ощутили тепло накрывших их ладоней… Каждый раз, приходя сюда, чувствовал себя вернувшимся в детство. Всё было проще тогда, светлее и ярче.

«Спасибо тебе, мама, что дала мне это. Вопреки тому, кто я. И тому, как тяжело тебе было».

Пальцы сами собой чуть сжались.

– Не надо сынок, это твой отец.

«И откуда только поняла, о чём я думаю? Откуда в тёмной столько света и сил к прощению? И почему, почему мать его, она не стала ЕМУ светом?!»

По глазам видел, сама задавалась этим вопросом не раз. Берегиня… Заряна – «зорька ясная». Светлая и чистая… Разве не на это надеялся отец, решив жениться на девушке их рода? Не вышло.

«Если бы всё было так просто, то уже б давно распрощались с проклятием этим».

На самом же деле не быть светом той, у кого в роду самоубийцы. Род берегинь пошёл от девушки, узнавшей об измене суженого прямо накануне свадьбы. Утопилась прямо так, в свадебном наряде, ставшем ей саваном. Как бы чисты ни были потомки её, не выслужили перед богами прощения за грех прародительницы.

– Слава обещал сестре, что привезёт к тебе погостить на пару недель. Присмотришь?

Непоседливая девка пусть и была той, о каких говорят: «Хлопот полон рот», но могла скрасить материнский досуг.

Мама всегда любила возиться с детьми. Своих давно вырастила, выпустила из гнезда, а Ладе было всего четырнадцать, и огонь у неё был нестабильный. Обещал Свету давно, что поговорю с мамой и пристрою девчонку поближе к воде, пусть уравновесит бушующую в пубертат стихию.

– Всегда рада, сынок. Всем вам. – Упрёка в тоне не было, но я сам всё знал.

И что редко навещал, и что брат тоже, вырвавшись из-под опеки, не торопился залететь на огонёк.

«Ты не виновата, мам, что домой не тянет. Сколько не бейся, в одни руки семейного счастья не построишь. Мы оба не дурные давно. И слепотой богами не наказаны».

– А про Ганну подумай, – ввернула своё мать. – Не хочу тебе такой судьбы.

Как будто я хотел. Насмотрелся по юности ещё. Так ведь сговор не шутка. Отец меня и не спрашивал в своё время, решил, и точка. Слово дал, Силой скрепили.

«Когда он вообще чужим мнением интересовался?»

Как бы сильно это ни раздражало, приходилось признать, что шёл я по протоптанной им дороге. И сколько себе не врал, что перебирал баб, только пока мы с Ганной не женаты, а потом не стану повторять отцовских ошибок, понимал прекрасно: это всё сильнее меня.

Сильнее воли и разума. Не любил я её, ничто не отзывалось внутри. Права мать, не будет нам счастья в этом браке. Ни мира не будет, ни покоя. Ганна другая, не станет вечно, как мама, терпеть и смирно сидеть, ожидая подачек от мужа. Слишком гордая и характерная. А я ведь не позволю вольничать. Запру к чертям в мире подземном или прибью однажды, не сдержавшись.

– Я подумаю, мам. – Впрочем, что тут думать. Либо найду, что ищу, либо суждено этому браку случиться. Не первое поколение уж так заведено.

Всё чаще кажется, что не мне этот проклятый круг разорвать. И даже не моим детям.

Глава 14

Ядвига

Несмотря на то, что Тим предложил за мной заехать, я отказалась. Просто не хочу зависеть от постореннего мне человека, пусть и вполне милого. Единственного, между прочим, кто был мил!

«А ещё он ЕГО друг», – возвестил внутренний голос.

И это тоже. Не хотелось думать о Кощееве, но мысли то и дело возвращали к ночи, его номеру, гардеробной и его рукам у меня между ног! Стоило об этом подумать, как тело наполнялось какой-то томительной негой и неудовлетворённым желанием.

– Брось эти мысли, Яда! – начала ругать сама себя вслух. – Доберман так точно, что пережевал и выплюнул. У него таких, как ты, – под каждым кустом грёбаной усадьбы! Думаешь, не вызвал кого-то, как только ушла?

Мотнула головой, прогоняя язвительный внутренний голос. Во мне всегда жил бес и ангел, наверное, как и у всех. На одном плече добро, на другом – злобная сучка. Но слушать их дебаты по поводу Кощеева, где одна хвалила за то, что вмазала ему между ног, а вторая жалела, что не дали, и, мол, чего ещё ждать. Он был идеальным кандидатом на лишение девственности. Летний перепихон на деревне у бабушки. Почти что по классике.

– Всё, хватит! – Стукнула по рулю ладонью. – Закрыли дверь во вчерашний день, сегодня есть сегодня!

Въехав в город, покатила к месту назначения. Мы договорились встретиться в небольшом ресторанчике, что носил милое название «Резиденция» и находился в самом центре Могилёв-Кощеева.

Наш город был не очень большим. Если верить данным из интернета, население составляло около трёхсот тысяч, хотя, мне кажется, на самом деле всё было намного печальнее, так как молодёжь рвалась в столицу сразу же после школы. Одна центральная улица, по которой я сейчас ехала, была сердцем города, в котором сосредоточилась вся бизнес- и развлекательная инфраструктура – огромные торговые центры в количестве четырёх штук, бутики с известными марками масс-маркета, среди которых, сверкая хромом и зеркальными витринами от потолка до пола, примостилось три премиум-бренда, кафешки, кофейни, ресторанчики. Чуть дальше, на соседних улицах – пара ночных клубов, ещё есть пафосная набережная, которую совсем недавно, не без меценатства семейки Кощеевых, отреставрировали, и теперь она сияла огнями, новеньким асфальтом, красивыми лавочками и парочкой рыбных ресторанов на воде.

– Наверняка также их собственность, – фыркаю вслух. Интересно, что в этом городишке им НЕ принадлежит?

Сегодня погода особенно радовала жарким днём, поэтому я открыла оба окна на передних дверях машины и катила под аккомпанемент задорных битов.

К ресторану подъехала раньше Тима.

Не очень любила такие места – летняя площадка у самой проезжей части. Простите, но чем здесь дышать? Выхлопными газами, что ли? Но, похоже, это никого не смущало, потому как свободных столиков было очень мало, как и мест внутри.

«Ещё бы – центровое место в городе. Себя показать и на других посмотреть».

Я растерянно крутила головой, раздумывая над тем, что здесь, скорее всего, предварительная запись, и нам стоило позвонить заранее. Неожиданно на мою талию легла рука Лиходеева. Одновременно с этим губы администратора сложились в какую-то лебезяще-нервную улыбочку. Она явно заспешила к нам, огибая гостей по дуге.

Повернулась к Тиму:

– Привет!

– Привет, отрава, – подмигнул он.

– Скорее всего, всё занято, может, поедем куда-то в другое место?

– У нас тут вечная бронь, не боись, сейчас посадят. – Он хмыкнул, смешно теребя уложенные волосы.

Словно по команде, с левой стороны прозвучало спешное, официально-вежливое:

– Добрый день. Ваш столик готов. Прошу, пройдите за мной.

Удивлённо вскинула бровь.

– Да-да. – Парень подпихнул меня вслед спешащей унести ноги администраторше.

«Как будто черти за ней гонятся, честное слово!»

Я ускорилась за неожиданно резвой девушкой, неуклюже оступилась, пытаясь удержать равновесие, облокотилась о стол, на котором стоял поднос с водой, и опрокинула бокалы с посудой на пол.

«Достойно Оскара, честное слово!»

– П-простите, – сконфуженно прошептала. – Не знаю, как так вышло. Я оплачу тару.

– Не стоит! – Девушка с укором посмотрела почему-то не в мою сторону, а на Лиходеева. – Просто… – сделала паузу, – пройдите к своему столику.

Она продолжила путь, на ходу щёлкнув пальцами. Тут же появился безмолвный и очень тихий официант, который принялся за уборку.

– Идём, колючка, – пробормотал Тим.

Кивнула, молча проделывая остаток пути.

Пройдя пустынным коридорчиком, мы оказались на заднем дворе, и я изумлённо ахнула!

«Вот это действительно похоже на резиденцию!»

– Как красиво! – выдохнула я.

– Зона для наших особых, – сделала ударение на последнем слове девушка, – гостей. Принести бумажное меню или по кьюар-коду считаете?

Повертела в руках свой смарт.

– Сойдёт и кьюар.

Она кивнула и оставила нас одних.

Задний двор был искусно зонирован: всё утопало в листве и зелени. Клумбы были высажены настолько мастерски и правильно, что казалось, будто их не касалась рука человека, а всё натурально и сделано природой. Аккуратные белые беседки с тонким тюлем занавесок и нитками хрустальных бусин, путающихся в них, были созданы для отдыха и уединения. На полу лежала куча разномастных подушечек, разбросанных словно бы в беспорядке. В одном из углов стопкой примостились пледы, как раз для прохладных летних вечеров. Столики были низкие, но идеально подходящие для того, чтобы трапезничать полулёжа или сидя.

– Ну? – Тим уже снял мокасины и споласкивал ноги в аккуратной ванночке, стилизованной под прудик. – Как тебе?

Я проделала то же самое вслед за ним, оставив свои босоножки там же, у входа. Вытерла ступни о пушистый коврик.

– Потрясно, – честно похвалила, – и ты здесь завсегдатай?

Он смешно сморщил нос.

– Скажем так, эта часть резиденции для постоянных клиентов. Я – постоянный клиент, но не часто здесь бываю.

– Почему? – спросила, крутя головой.

Мне определённо здесь нравилось! Вот бы Сири увидела, ей бы тоже понравилось. Очень!

– Ну, не знаю. – Лиходеев пожал плечами. – Я вообще не любитель шастать по городу. Люблю «Кости». Вот там у меня есть и личные апартаменты, и свой столик, и вообще… – не договорил он.

– Живёшь на работе, – по-своему интерпретировала я.

Он улыбнулся одними глазами:

– Можно и так сказать.

– Что ж, а я как раз хочу расспросить о «Костях».

– Стоп, стоп, стоп! Сперва давай сделаем заказ! На голодный желудок я туго соображаю.

Согласилась и с удовольствием заказала огромный стейк в ягодном соусе, запечённый картофель, салат, сырную тарелку и сырники в сметанке на десерт!

Тим посмотрел немного ошарашенно:

– Ты правда всё это съешь?

– Я же ведьма. – Засмеялась.

Взгляд Лиходеева стал острым.

– В каком смысле? – переспросил он серьёзно.

– Никогда не слышал? – отчего-то хотелось пояснить.

Он неопределенно кивнул.

– Ну мемасик* (остроумная или ироническая, спонтанно приобретающая популярность информация. – Прим. авт.) такой, да, он больше среди девушек популярен. Так говорят: «Да, я та самая ведьма, что жрёт и не толстеет…» Ну, мы все переживаем из-за веса, а мне не надо, могу, мол, есть, сколько захочу…

Под его пронзительным взглядом стало неуютно.

– Ладно, забудь.

– Я понял. – Вновь лёгкая улыбка мелькнула на губах. – Человеческий юмор.

– Ты странный, – резюмировала, а затем и вовсе выдала: – вы все.

– Есть немного. – Он почесал затылок, не отнекиваясь.

Обстановку разрядил официант. Мы ненадолго замолкли, ожидая, пока он поставит бокалы с водой и примет заказ.

– Что ж, – Тим вмиг стал серьёзным, – Кирилл говорил, что у тебя есть бизнес-план или что там? Что вообще тебе на этой твоей практике надо сделать?

Открыла электронную копию, так как бумажная версия работы осталась в кабинете Кощеева, а новую не успела распечатать. Выложила телефон по центру.

– У меня есть парочка наработок, – деловито начала вещать я, – но, чтобы правильно их встроить в концепт усадьбы, надо знать, какие мероприятия или вечеринки намечаются в скором времени? Возможно, мне удастся их осветить более обширно? Очень странно, что у вас нет страничек в соцсетях. Приток клиентов, судя вот по этому графику, – пролистала диаграммы влево, – вырос бы на пятьдесят процентов к осени, а к новогодним праздникам вообще побил бы рекорд! А к тому же…

Я настолько погрузилась в общение и обсуждение, что не заметила, как нам принесли еду, как мы её ели, обсуждая какие-то детали, как Тим деловито задавал уточняющие вопросы. Наконец-то я была в своей стихии и могла расслабиться!

Когда с последним предложением было закончено, а последний сырник отправился ко мне в рот, Тим предложил:

– Что ж, ведьма ты или нет, но растрясти съеденное просто необходимо! Как насчёт прогулки?

Мне было хорошо и сытно, настроение – просто выше ста, и я согласилась.

Мы брели по центральной улице, глазели на витрины и смеялись. Я была рада, что хотя бы с кем-то у меня складывались нормальные отношения!

– По-осторо-они-ись! – Оглянулась немного запоздало.

За нами, на всех парах, неслась стайка подростков: кто на самокате, кто на скейте, кто просто бежал вслед за самыми шустрыми. Они пронеслись между нами вихрем, заставив отскочить с дороги, прижаться к стене здания.

«Сумасшедшие! – проворчала я мысленно. – Так и покалечить можно!»

С желанием нагнуть матов удаляющейся толпе, я попыталась выбежать в центр аллеи, но меня отбросило назад, словно я за что-то зацепилась. Не желая сдаваться, приложила ещё больше усилий и услышала треск не только тонкого шифона, но и кружевных трусиков под тканью юбки. Матерное слово встало комом в горле.

«Твою мать!»

Щеки залило пунцовым румянцем. Я прикрыла ладонями неожиданно оголённый зад, прилипнув к стене, как листок с дешёвой рекламой.

– Ты в порядке? Не поранилась? – Тим подошёл к месту, где на ржавом гвозде висел клок моей юбки и тонкое белое кружево. Он прикусил кулак и с какой-то досадой побился головой об стену.

– Эй, ты чего? Подумаешь, юбку порвала. Но, – деловито покрутила головой, стягивая на заднице пострадавшую одёжу в кулак, – мне срочно надо в магазин. В два.

– Я виноват, – выдало это… чудо.

– Да ну, – уточкой просеменила к нему, – ты же не подослал этих малолеток или гвоздь этот не засунул в стену. Кстати! – Подошла к торчащему штырю. – Это очень опасно, даже хорошо, что отделались лёгким испугом, а так мог бы кто-то пострадать ещё больше. Да и вообще, как я сама себе зад не поцарапала – удивляюсь! Так что всё очень даже удачно получилось.

Настроение Лиходеева пропало окончательно.

– Да не расстраивайся ты так! – Похлопала его по плечу. – Лучше подскажи, где можно купить юбку и бельё?

Он кивнул на ближайший торговый центр.

– А давай так, в качестве компенсации с меня тебе подарок?

– Э-э, нет. – Мы поспешили туда. – Ты в курсе, что нижнее бельё – очень интимный подарок? Мы с тобой не настолько близко знакомы, Тимофей Лиходеев, – чопорно проговорила, тут же рассмеявшись.

– Но составить компанию хотя бы можно?

– Компанию – запросто.

– Тогда пошли. Есть тут один славный бутик.

Если бы Тимофей и я были бы нормальными людьми, то сперва, конечно, побежали бы за бельём.

Но с Лиходеевым мне было комфортно именно потому, что он был странноватым, загадочным, открытым и юморным. Поэтому первым делом мы помчались не за трусами, а за юбкой.

Подсмеиваясь, Тим, как истинный джентльмен, прикрывал мои тылы, прокладывая нам путь сквозь толпу зевак, разбавляя моё напряжение шутками-прибаутками. Возможно, именно благодаря его юмору и простоте я не чувствовала себя некомфортно, а порванная юбка выглядела шалостью.

Мы не стали курсировать по пафосным бутикам, а решили сделать набег на огромный торгово-развлекательный комплекс «Арена-Сити». На первом этаже – продуктовый гипермаркет, со второго по пятый – море шмоток, обуви, сумок и прочей потребительской дребедени, а с шестого по восьмой размещались всевозможные развлекаловки: ресторан, кофейни, булочные, боулинг, огромная детская комната, спортивный клуб и много чего ещё.

– Вы только представьте, – заливал он девушке-консультанту, пока я вертелась в примерочной, рассматривая себя в новой юбке, – я практически вырвал её из зубов этого пса! Он вцепился в её булку и зарычал!

Лиходеев обрисовал одной рукой в воздухе мою попку, словно держал баскетбольный мяч, а второй начал бороться с невидимым псом, пытаясь оттащить того от аппетитной цели.

– Да вы что-о? – округлила глаза голубоглазая шатенка, игриво поигрывая бусиками, что виднелись в вырезе строгой офисной блузы.

– Да! – серьёзно ответил Тим, а затем поиграл бровями, кивая в мою сторону, – у нас с сестрой много общего. Мой зад такой же зачётный, как и у неё, правда ведь?

И этот бог пикапа развернулся к ней, демонстрируя подтянутую, мускулистую задницу в льняных шортах.

Девушка захихикала, смущённо кивая. Я закатила глаза, выходя в обновке.

– Ну как? – тут же оживился Тим.

Я покрутилась перед ними двумя на месте, демонстрируя лёгкую летнюю юбку тёмно-синего цвета в мелкий белый цветочек. Она была чуть выше колен и струилась по фигуре, мягко ложась по бёдрам.

– Вам очень идёт, – покивала консультант.

– Годится, – поддакнул Тим. – Скажи, сестрёнка, а там, – многозначительный кивок в мои нижние девяносто, – правда…

Не дала ему договорить. Да, сегодня я могла бы стать членом любой беструсой команды! Не особо понимаю людей, что свободно могут ходить без белья, потому с этой проблемой надеялась так же быстро разобраться.

– Берём! – На стол положила уже оторванный ценник и карту.

Тим продолжал клеить консультантку, и я решила оставить их наедине, чтобы он наконец-то получил то, ради чего старался – её телефон.

– Бро, – похлопала его по плечу, пряча чек в кошелёк, – схожу нам за мороженым, догонишь?

В его глазах плясали чертята, честное слово! Сейчас Лиходеев, без преувеличения, сверкал, как новый пятак!

– Конечно, систер! Мне как всегда. – И прикусил губу, чтобы не заржать, потому что я уже открыла было рот, чтобы спросить, какое это – как всегда.

Да он издевается!

Совершенно не переживает, если она поймает его, НАС на вранье! Что это? Самоуверенность? Вседозволенность или пресыщенность женским вниманием?”

Почему-то вспомнился доберман и Горынев. А ведь они действительно симпатичные молодые парни. Очень, очень симпатичные! Наверняка девушек вокруг них – пруд пруди… Неужели нет постоянных? Или периодические потрахушки на стороне отношениям не проблема?

Отчего-то стало очень обидно, словно я уже знала ответ.

«Вчера, когда он копошился у тебя в трусах, ты об этом не думала, Яда!»

Будем считать, что взял врасплох, сыграл эффект неожиданности. Но! Больше такого никогда не повторится!

«Надо узнать, есть ли у него девушка», – ворчала совестливая часть меня.

С другой стороны, вредная стерва подначивала, убеждая, что это совершенно ничего не меняет.

В этом, конечно, была с ней согласна. Что было, то прошло.

Лиходеев нагнал меня довольно быстро.

– Уф, какая же горячая эта штучка! – заявил довольно. – Номерок дала. Сегодня у кое-кого буде-ет се-екс.

– Поздравляю!

– Эй, а всё благодаря тебе. Или мне, или… не знаю. Короче! Я даже рад, что ты порвала юбку.

Хмыкнула:

– Лихое – лихому, а доброе – доброму.

Тим споткнулся на ровном месте и замер.

– Это ты сейчас к чему?

Пожала плечами, хохоча.

– Да просто, к слову пришлось. Бабушка так часто говорит.

– Ага… – задумчиво протянул он, а затем вновь оживился. В глазах зажёгся азарт.

– Слушай, а вот же он – подходящий нам бутик! Там бельишко – огонь! Натуральные материалы, всё экологично, комфортно и…

– Дорого, – проворчала я.

Нет, я, конечно, могла себе позволить, но, блин, не хотела тратить на что-то воздушное, сексуальное и провокационное. А с витрин нам демонстрировалось именно это!

– Не будь такой скучной, колючка! – Он уже тянул меня к дверям. – И вообще! Долго ты без вообще ничего ходить будешь?!

– Эй! – Сама поспешила к магазину. – Только попробуй кому-то сказать!

Глава 15

Кирилл Кощеев

– Тебе понравится. – Довольно улыбаясь, моя невеста нырнула в примерочную, сжимая под мышкой пять (мать твою, пять) вешалок! Это ж трусы, бля, чо их мерить вообще? Взял и пошёл. Я сам именно так и делал. Как можно не знать «пойдут мне или нет», это настолько не ориентироваться в размере собственной задницы? Я слышал, что у баб с глазомером и объективностью самооценки беда, но не настолько же, в самом деле.

Уже полчаса, как сидел и пил низкосортный американо и игнорировал улыбчивую продавщицу. Она разве что сама не принялась примерять ассортимент, чтобы меня развлечь, пока я ждал «явление Лады на свет белый».

Не то чтоб я был против, но Ганна, выйди не к месту, прибьёт консультантшу как пить дать. Меня только рикошетом заденет, а этой улыбчивой по самое не балуй прилетит!

В этом плане она хорошо подходила на роль моей жены. Бойкая, может постоять за себя и побороться за своё. Скорее всего, мама была права, что не пара она мне, но в семье Кощеевых прижилась бы лучше неё. Точно бы не позволила пренебрегать собою, отодвинув, как ветошь к стеночке в тёмном углу. Счастья семейного нам это не прибавит, но я её даже уважал по-своему за силу характера и боевой дух.

Возможно, это и была причина, почему не торопился быковать, требуя разорвать помолвку. Всё равно ту, что необходима мне, не нашёл, а раз так – какая разница, на ком жениться? Рано или поздно придётся, куда денусь. В этом свете, может, имевшаяся кандидатка – даже не самый плохой вариант. Был шанс, что при ней не стану похож на отца. Примерного семьянина из меня не выйдет, конечно, но и совсем уж мудилой, как он, быть не хочу. Насмотрелся и своим детям такого не желаю точно.

На моё счастье, от этих дурных мыслей отвлекли два знакомых голоса. Хоть бери и премию дурню Тиму выпиши! Уберёг.

Ещё б с четверть часа таких размышлений, пошёл бы кольцо невесте выбирать, не приведи Чернобог.

Подняв глаза, мазнул взглядом по другу и его спутнице. Ну точно спелись. Счастливые, будто в лотерею замок выиграли на двоих. Вернее, счастливым был только Тим. Стажёрка как-то враз изменилась в лице, увидев меня. Глаза стали ошарашенными, руки судорожно что-то прикрывали в районе зада, как будто я при всех к ней под юбку кинусь.

«Не льсти себе, детка, поигрались и забыли».

Картинки минувшей ночи сами собой всплыли в памяти. Мысленно чертыхнувшись, прогнал их к лешему в самый тёмный закоулок. Не сводя взгляда с Ядвиги, выгнул бровь, подначивая. Нравилось её бесить, хоть убейся, нравилось! Считав намёк, стажёрка округлила глаза, словно чёрта увидела, шарахнулась к дверям, наткнувшись на Тима, конечно, и не думавшего отступать.

– Привет, Кир! – А рожа-то довольная, как у кота Баюна после удачной охоты.

– Вывел новую официантку форму выбирать на смену? Секс-шоп этажом ниже, если ты вдруг забыл. – Ядвига вспыхнула румянцем, розовея под цвет своих волос.

– Ваша острота мысли и креативность прогрессирует с каждым днём, Кирилл Константинович, – демонстрируя свои белые клыки, Ядвига попробовала отбиться в словесной дуэли. Наивная.

– Исключительно делаю выводы из того, какие наряды успел на тебе лицезреть. Как говорится, по личному опыту сужу, – качнув бровями, напомнил, конечно, не про кофту из шерсти волколака и точно не про платье секс-богини. – Ты что там прикрываешь? Только не говори, что и юбки тоже без трусов предпочитаешь носить.

Тим открыл рот, чтобы что-то сказать, но, подсуетившись, консультантша спасла этих двоих от моего приступа внезапной раздражительности.

– Добрый день! Вы такая миниатюрная, – порхая вокруг “дорогих гостей”, как муха над патокой, сладко запела почуявшая хорошее бабло девка. – Ищете что-то особенное для ночи со своим спутником? – Лукаво кивнула в сторону Лиходеева, сразу вычислив, кто тут платит. Тим, сволочь, даже не подумал отнекиваться. – У нас есть совершенно потрясающий комплект! В единственном размере, полный эксклюзив! Тончайшее французское кружево, вышивка ручной работы! Примерим?

В салоне повисла недолгая пауза, Яда будто даже собиралась что-то сказать, а затем в её глазах пробудился уже знакомый огонь, вспыхнул в самой глубине зрачка и начал плавить все кругом. Отрывисто кивнув, стажёрка бочком протиснулась к примерочным. Мы с Тимом остались вдвоём, но он не спешил садиться рядом, смотрел и нахально так улыбался.

– Ничего не хочешь мне сказать? – По голосу было ясно, что я не в духе, но когда это пугало друзей, знавших меня с рождения?

«Почему вы вместе, какого хрена она без трусов?!»

– Проклятие, – просто пояснил Тим. – Очередной факап с моей стороны. (Крупная неудача, провал. Слово образовано от английского нецензурного глагола. – Прим. авт.).

Нам не дали договорить: всё та же назойливая деваха, что увела Яду, вернулась, заговорщицки обращаясь к Лиходееву:

– Кстати, для вас тоже есть очень хорошие варианты белья! Комфорт, натуральные ткани и чистая провокация! – Она стрельнула в друга глазами, облизываясь. – Ваша девушка будет в восторге, уверяю! Показать?

«Сучка, а мне эти свои варианты не предложила!»

В глазах Лиха плескалось знакомое лукавство, оттеняя довольную ухмылку.

– Показывай, красавица. Показывай всё, что хочешь!

Проводив сладкую парочку взглядом, вновь остался один. Снял с блокировки телефон, но не чувствовал никакого интереса к происходящему на экране. Перед глазами стояла голая задница стажёрки, закусанные от удовольствия губы и затуманенные желанием глаза. Представил, как она сейчас там примеряет блядский эксклюзив ручной работы, и живот свело судорогой. Совершенно не к месту.

Из противоположного угла бутика показалась Ганна. Мне бы радоваться, что мы наконец свалим отсюда, но вместо этого я поднялся, подхватив попутно с десяток вешалок без разбору.

– Примерь вот это. – Многообещающе прищурившись, впихнул ей, ошарашенной таким поворотом событий, ворох тряпок, развернул за плечи спиной к себе и, мягко придав ускорения ладонью, отправил обратно в примерочные.

Ганна послушно исчезла за шторками, а я без тени раскаяния пошёл туда, где спряталась Ядвига. Зачем, спрашивается? Будто кто верёвку накинул на шею и тянул до удушья.

Медленно приоткрыл хлипкую дверцу, протиснувшись в узкое пространство кабинки. Яда вздрогнула, пытаясь прикрыться руками, а я стоял и смотрел, как онемевший идиот. Как будто баб в белье никогда не видел! Впрочем, то, что на ней надето, было очень сложно назвать бельём. Аккуратную, небольшую грудь поддерживало чёрное кружево, прозрачное, бесстыдно, призывно демонстрировавшее розовые соски, сжавшиеся то ли от холода, то ли от моего взгляда. Россыпь мелких, переливавшихся камней путалась в огибавших талию тесёмках, спускаясь к поясу для чулок. Их стажёрка не надела, зато прозрачные трусики, украшенные, мать его, ручной вышивкой, напялила.

Руки сами собой, вопреки законам логики, потянулись к этим тесёмкам, легли на тонкую талию.

– Отпусти! – прошептала стажёрка, но я же видел, как горели её глаза в отражении зеркала. Жидкой лавой плескалась радужка!

– Разве трусы не запрещено примерять? – Теснее прижав спиной к себе, поддел предмет обсуждения пальцем. – И что? Не постесняешься их мокрыми вернуть, а, отрава?

Отрава как есть. Видишь – и мозг затягивает хмелем. Как дурманом надышался, сразу и воля отказывает, и разум в спячку. Только желание стучало в висках, наполняя тело жаром, а член кровью.

«Твою мать, Кир, у тебя невеста под боком. Какого лешего ты на эту накинулся, пойди да возьми своё!»

Но правда в том, что своего не хотелось, а у этой живот дрожал под распластанной на нём ладонью. И губы тоже дрожали. Сочные такие, чуть раскрытые…

Ядвига

«Ну за что мне это?!»

Ведь я никогда и никого особо не обижала, кормила бездомных животных и делала донаты в помощь нуждающимся.

А день начинался очень даже неплохо. Да и проходил так же, не считая этого гвоздя и порванной одежды!

С Тимом было легко и просто. Даже такое сложное для мужчин событие, как блуждание по магазинам, для Лиходеева превратилось в квест по съёму девушек.

Я не осуждала. Это игра, в которую играют двое. И те, кого он успел закадрить, почти в каждом отделе, между прочим, прекрасно знали, на что шли.

Но чего точно не ждала, так это встретить добермана в бельевом отделе! Финт с побегом не удался. Да, я смалодушничала и даже дёрнулась к дверям, но вовремя опомнилась. Тим ничего не знал, и посвящать его в наши отношения я не собиралась.

Даже в мыслях «наши отношения» звучало дико.

«Что вообще между нами происходит?! Почему он здесь? Почему меня так ломает и трясутся руки? Почему я, где-то глубоко внутри, рада его видеть? И почему он зол?»

Кожей чувствовала недовольный взгляд и вновь слышала его грубость с пошлыми намёками. Неужели он вообще не умеет общаться нормально?

«Ночью он был нормальным», – напомнила добрячка во мне.

Ага, поэтому полез в штаны, чисто по доброте душевной.

От какофонии мыслей и жарких воспоминаний спасла девушка-консультант. Она приняла нас с Тимом за пару, и сперва я даже хотела её поправить, но опять Кощеев взбесил!

«Как у него получается? Зажигать меня за секунду? Пробуждать всё тёмное и глубоко спрятанное?»

И вот я вновь повиновалась внутренней сучке, пошла за консультантшей, в руках та несла небольшую коробку с прозрачной крышкой. Внутри – в пене тонкой бумаги тишью – лежало что-то невесомое и прозрачное.

Пока шли, я спросила про цену. Немного офигела, конечно, но решила, что куплю. Потому что просить её принести что-то более бюджетное, пока ОН там, не буду. Да и примерять нательное белье нельзя. А у меня форс-мажор. Поэтому обойдёмся единственной попыткой.

Девушка завела меня в одну из кабинок и оставила одну. Я быстро надела трусики и зависла.

М-да, это тебе не хлопковые «шортики». Тонкая, телесная сетка была искусно украшена чёрными вышитыми вензелями. Они мерцали и манили к сокровенному переливами маленьких камней. Очень красиво и чувственно. Поддавшись порыву, надела и всё остальное. Бюстик, если это можно так назвать, поддерживал грудь открывая её ещё больше.

«Как будто бы и в белье, а с другой стороны, вроде бы и голая, полностью открытая».

Зачем-то нацепила пояс для чулок и переплела тесёмки портупеи* (Портупея – аксессуар, состоящий из нескольких кожаных ремней разной длины, переплетённых вокруг тела и завершающихся шикарным поясом на талии. – Прим. авт.).

То, как я выглядела, мне нравилось. Подвисла на созерцании самой себя.

«Это в миллион раз неприличнее, чем нагота. Подобный наряд сам по себе говорит – возьми меня и трахни немедленно! Интересно, как бы доберман отреагировал, если бы увидел меня такой?»

И, словно я послала мысль в космос, дверь в кабинку открылась. Замерла, не смея отвести взгляд от горящего взора Кирилла.

Он был как будто моим личным афродизиаком, тело отреагировало вполне однозначно – по груди, животу, ногам поползли сладкие мурашки, концентрируясь между ног, а соски съёжились, превратившись в две тугие горошинки.

Кощеев не остановился на взгляде, его рука легла на мой живот, притягивая к себе, опаляя жаром кожу, заставляя вздрагивать и кусать губы.

– Отпусти, – постаралась звучать жёстко, но сама понимала, что произношу с придыханием. Держать защиту, когда он так касался, когда скользил кончиками пальцев по коже, выписывая неизвестные узоры на животе, ласкал дыханием затылок, как будто наперёд зная все мои тайные кнопки, было невозможно.

Наши глаза прожигали друг друга в отражении зеркала. Доберман наклонился, коснулся губами шеи, слегка прикусил кожу, высекая искры желания из моего тела. Ноги дрожали, хотелось откинуть голову, подставить под поцелуи шею, позволить большее, полностью отдаться в его власть.

«Нужно это прекратить! Немедленно!»

– Пусти, – прошептала тихо.

– Зачем? – не отводя взгляд, спросил он. Его рука поползла вверх, обхватила левую грудь снизу, большой палец медленно прошёлся по соску туда-сюда, поглаживая сквозь тонкую преграду.

– Чё-ёрт, – прошипела, не в силах оторвать взгляд.

Он ухмыльнулся. И мне не понравилась эта его улыбка. Как будто шлюху ласкает. И я в одночасье увидела себя именно шлюхой: в порочном нижнем белье, в зеркале, словно в витрине борделя с клиентом за спиной.

«Мерзость».

Наверное, что-то в моем взгляде слишком отчётливо прозвучало и завибрировало. Кощеев нахмурился, убрал руки.

А мне стало без них плохо, физически. Захотелось вернуть их на прежнее место, но я удержалась. Схватила юбку, отвела глаза от нашего отражения.

– Долго вы здесь ещё будете торчать, Кирилл Константинович? Если хотели меня унизить – у вас это замечательно получилось. Спасибо, что в очередной раз поглумились и показали своё отношение. – Застегнув крохотную пуговку на юбке, потянулась за блузой. – Но только я не шлюха, в отличие от того, что вы обо мне думаете. То, что произошло ночью, было огромной ошибкой, о которой я очень сожалею! Да, я не отрицаю, что меня тянет к вам в определённом смысле, – запнулась, говорить вот так, открыто, было тяжело, – но только это не даёт вам права вот так… – Голос дрогнул, и стало понятно, что пора бежать, а то ещё чуть-чуть, и я разревусь, как последняя истеричка. Мне было обидно оттого, что именно этот козёл привлекал и притягивал, обидно, что тело горело от неудовлетворённости и жаждало его прикосновений, обидно, что меня, девственницу, считали потаскухой. – Не даёт вам право врываться и нагло меня лапать, вот! А теперь пропустите меня, будьте добры!

Глава 16

Кирилл Кощеев

– Обращайся. – Как будто она в самом деле думала, что меня эта детская отповедь смутит! Ну глупая, как вчера родилась. Глаза какие грозные! Только вот торфяником тлел прикрытый негодованием недавний огонь.

«Я всё вижу, Яда. И то, что ты так отчаянно демонстрируешь, и то, что скрываешь тоже. Всё равно вижу.

Ни о чём ты не сожалеешь. Может, головой разве что, а пальцы твои не от сожаления трясутся, не в состоянии даже пуговицу в петлю, с пятой попытки, протолкнуть. И даже не от злости, за которой ты так трусливо прячешься».

Иронично изогнув бровь, следил за жалкими попытками одеться скорее, скрыть себя от насмешливого взгляда в зеркале. Моего взгляда. Губы ломало усмешкой.

Не даёт мне права?

Ха-ха.

Хорошая, очень забавная шутка. Знала ли она, что, снарядив ко мне на практику, отец буквально пустил её в расход? Либо откупился за что-то в очередной раз. За то, что чертовски херовый родитель, например. Либо преследовал какие-то свои цели. В первом случае девчонка – это негласный подарок, а во втором – попросту смертница. Так что я имею куда больше прав, чем казалось с того момента, как эта дурочка подписала контракт. Потому что все контракты, подписываемые в «Костях», магические. И согласно большинству из них я царь и бог: могу казнить, могу миловать. Прямым текстом это не сказано, конечно, на то он и магический. Только наша братия видит подводные камни, а остальным всё равно сотрут воспоминания после того, как срок службы истечёт. Если доживут. А если не доживут, то их самих сотрут из памяти родных, близких, превратив в безликое, никому неинтересное и мутное пятно из прошлого.

– Как скажешь. – Всего шаг в сторону, стажёрка вихрем пролетела мимо, едва задев локтем. Задёрнув за ней шторку, остался в примерочной один. Смотрел в зеркало, перебирая в памяти события прошедших дней. С появлением Ядвиги в «Костях» вечно что-то да происходит. У нас и так-то никогда не бывало тихо и спокойно – особенности контингента и специфика Междумирья. Всякий народ заглядывал, конфликты случались. Люди, бывало, пропадали, и приходилось решать, чтобы не просочилось в прессу, полицию и не легло пятном на репутацию Кощеевых. Теперь же все проблемы будто скопились в одной фигуре. Если б не знал, что магии в девчонке ни на грош, решил бы, что отец привёз из поездки в далёкую Грецию как минимум ящик Пандоры.

Даже Лихо, кажется, и тот Ядвиге в подмётки не годился по количеству создаваемых проблем. А уж Тим у нас по проблемам был первым среди главных.

Что-то всё также не сходилось. Поведение её, внешность, странная во всех отношениях. Уж кто-кто, но я с детства был привыкшим к оригинальности. Выросшему среди кикимор да русалок при матери берегине, и то всё в стажёрке – манера одеваться и держаться – казалось кричащим.

Глаза в зеркале остро кололи вопросом. Будто отражение думало, что так, в диалоге через серебро, можно узнать больше, чем напрямую, сидя в моей же голове. До отца с его способностью блокировать одну часть сознания от другой, разделяя себя-Кощея и себя-человека, мне было ещё очень много лет тренировок. Так что правая моя рука всегда знала, чем занята левая. К сожалению.

Вспомнив, что где-то там Ганна, вероятно, закончила с примеркой, поправил ворот рубашки, растёр шею ладонью, вздохнул, резко дёрнув шторку. Ещё из коридора, отделявшего примерочные и торговый зал, приметил Тима с Ядой.

Лиходеев будто не замечал напряжения, привычно беззаботно отшучиваясь. Рядом с ними стояла Ганна. Пока шёл, навесив на лицо улыбку, сравнивал стоявших в паре шагов друг от друга девушек. Смешно сказать: в чём-то схожи. Острый подбородок, большие, светлые глаза, длинные волосы. У Ганны почти чёрные, что нравилось мне гораздо больше, чем цветные патлы стажёрки. Фигура тоже более округлая. Хороша была невеста моя, да не тронула ничего в груди до сих пор. Сам не знал, почему и как работает это. Просто не чувствовал ничего. Сначала хоть хотелось её: красивую, согласную и страстную. Теперь и это ушло.

Я знал, что Ганна меня тоже не любила. Для неё, летавицы, отпрыск кощеевского рода – шанс на миллион выйти замуж и не стать вдовой через год-другой. Дочь духа ветра, рождённая соблазнительницей, жила за счёт жизненной силы избранника, пила его эмоции и энергию в сексе, тем и поддерживала красоту и вечную почти молодость. Надо ли говорить, что мужики такого сексуального рабства долго не выдерживали. Помирали через пару лет. Другое дело – Кощей. Что мне, бессмертному, сделается? Я и не ощущал никогда ни слабости после секса с невестой, ни утраты радости жизни. Девка как девка.

– Тим сказал, ты в примерочные пошёл… – В руках невеста держала пару вешалок из того, что я подсунул перед походом налево. Сразу видно: взяла, чтобы мне угодить. Хорошая девочка, вот сейчас я даже оценил.

– Проходил мимо, думал что-то интересное, а оказалось, совершенно не стоило моего времени и внимания, – отмахнулся я, прекрасно зная, что Ядвига слышит и понимает: не про трусы сейчас разговор.

– Вот как… – протянула Ганна задумчиво, скользнув по мне своим колким, холодным, разве что не до костей пробирающим взглядом. – Может, стоит мне посмотреть? Со стороны, как оказалось, виднее. – Качнув вешалками в подтверждение, невеста изогнула бровь.

– Твоего внимания тем более здесь ничто не стоит, душа моя. – Молча протянув карту, кивнул в сторону выхода, давая понять, что не настроен ждать у кассы и предпочту постоять на воздухе. – Нам ещё на ужин с твоим отцом, не забудь, – и поторопись, будь любезна. Тим, Ядвига. – Сухо кивнув, развернулся к ним спиной и вышел. Совершенно плевать, что надумала себе отрава, какие выводы сделала невеста и отчего так доволен мизансценой сволочь Тимофей. Устал от всего этого, задолбался! Хоть бери медовуху и в пруд к русалкам на постой. Нервы лечить и голову освежить. Может, так и поступлю ближе к ночи. Кто мне запретит?

Ядвига

«Наглый, мерзкий, противный, вредный, самоуверенный… остолоп!»

Я летела по коридорчику, словно за мной черти гнались. Сердце билось о рёбра, охватывая своим грохотом всё тело, которое до сих пор помнило его руки, между прочим! Как нежно он поглаживал кожу… Губы, что, едва касаясь, целовали выступающие позвонки у основания шеи. Неосознанно положила ладонь на живот, словно пыталась сохранить тот жар, что уже едва теплился.

– О, а вот и она! – Весёлый голос Тима вернул в реальность.

Он стоял у столика расчёта с какой-то девушкой, что обернулась в мою сторону, как только Тим махнул мне рукой: голубые глаза, искусно подчёркнутые лёгким макияжем, густые чёрные волосы до талии мягкой волной были перекинуты через плечо. Пухлые губы, фарфоровая, светлая кожа. Она была чуть выше меня и, пожалуй, фигуристей. Настоящая фитоняшка – попа как орех, обтянутая дорогой классической юбкой, тонкая талия и внушительная грудь.

«Ну, повнушительней моей так точно!»

Из всех, кого сегодня закадрил Тим, эта была самой красивой! Интересно, какую роль в этот раз он мне назначил? Передав одной из девушек бирку для расчёта, приветливо улыбнулась.

– Привет.

– Яда, это Ганна, Ганна, это Яда.

– Яда? – Она разглядывала меня с неменьшим интересом, чем я её.

– Ядвига, – поправила я Лиходеева. – Друзья сокращают и называют Ядой.

– А ещё колючкой и отравой, – хохотнул Тим и скорчил гримасу, – хотя заклинательницей змей она тоже вполне может быть, как и дрессировщицей… собак. Задатки есть.