Начать заново бесплатное чтение

Начать заново

Глава 1

…

Иногда ты забываешь о совершенно простых вещах, когда колесо времени закручивается, и ты бежишь, как белка на потехе у заездных циркачей, спеша сделать дела, которые, может, не так уж и важны? В такой суете теряется ощущение настоящего себя и меньше ощущается сам мир в абсолютном своем великолепии. Парадокс: спеша прожить жизнь, мы забываем о простом сейчас, которое и есть наша жизнь.

Думаем ли мы о том, как прекрасно наслаждаться моментом настоящего: где ты, с кем ты, какого ты возраста, как ощущает себя тело, что за погода за окном? Самые банальные вещи могут принести удовлетворение. Пожалуй, оценить всю прелесть совершенно обыкновенных явлений мы способны лишь, когда их лишаемся.

Так я ответила себе на вопрос о том, для чего же нам даны эти самые взлеты и падения, горести и радости. И ответ до банальности прост – для более глубокого ощущения жизни. Получается, тени даны нам, чтобы видеть картину в объеме. Иначе, что ты увидишь на холсте, выкрашенном лишь в светлые цвета?

Вот и сейчас я точно во сне вспоминала, что всегда любила весну. Картинки мелькали перед глазами кадрами: шелест молодой листвы, нежные бутоны на вишне и яблоне. Как же хорошо было тогда. Я всегда ждала весну, чтобы вновь воскресить в душе ощущение праздника. Цветень. Мой любимый месяц в колесе года. Это время, когда хочется просыпаться пораньше и весь день быть на природе, чтобы застать тонкую красоту момента: услышать соловьиные трели поутру и теплыми сумерками, вдохнуть полной грудью запах весенней грозы, которую все чаще сменяет ослепительное солнце.

Когда я училась в пансионе, мадам Горшман – мастер по живописи, выгоняла нас на пленэр, и мы рисовали часами, сидя на маленьких складных стульчиках. Признаюсь, это было истинное удовольствие. Не то чтобы безумное количество эскизов радовало меня, когда раз за разом наставница рвала листки напополам или недовольно поджимала губы. Просто в это время было так много сочных красок молодой листвы, которая лишь раз в году наливалась таким ярким зеленым цветом. А как она пахла!

Земля, напитанная влагой за сезон, источала приятный аромат мха, чернозема, новых ростков. Вокруг взрывались бутонами цветы: лимонный лилейник, нежно-лиловая сирень, касатики-ирисы, звенящие своими маленькими головками ландыши. Все благоухало, воздух был остро-свежим поутру и ласково-теплым днем, а наполняли его пьянящие ароматы весны. И это всегда вызывало такое чувство на душе, что все только начинается, новые горизонты впереди!

Кадр за кадром: солнечные зайчики игриво проскальзывали сквозь еще прозрачную салатовую листву яблони, ветвей которой практически не было видно за гроздьями распустившихся белых бутонов. Нежный ветер ласкал кожу на шее, путался в длинных темных волосах. Туфли были сброшены, и мой юный смех раздавался по всему саду.

Вот новая любимица решил отвлечь меня от «домашних заготовок» для мадам Горшман весьма нетривиальным способом, вылизав моё лицо. На складках голубого платья теперь виднелись следы травы и лап питомицы, которую приютил наш старый конюх Эрнст. Собака была дворняжкой, попавшей в руки дядюшки Эрнсту по чистой случайности. Естественно, матушка была против лишней живности. Но светло-бежевая блестящая чуть удлиненная шерсть, красивая морда, умные шоколадные глаза и хороший нрав новой питомицы выгодно отличали её не хуже любого породистого терьера, что были модны у аристократов Россарии, и строгая матушка на сей раз разрешила оставить щенка, который умилял просто одним своим видом.

– Лори! – хохотала я, отбрыкиваясь от ласкового зверя, заинтересовавшегося моими эскизами. Дружелюбная по своей натуре, она всеми силами пыталась добраться до лица и вылизать его начисто. Но я отбрыкивалась. На светло-изумрудную траву рассыпались листы мелованной бумаги, на которых виднелись изящные эскизы ветвей яблони с миндалевидными соцветиями крупным планом, выполненные в нежных оттенках пастели.

– Эверис! – окликнул меня родной голос, я вскинула голову и, придерживая шляпку с белой лентой, с неподдельным нетерпением бросилась навстречу отцу, повиснув у него на руках. Он бережно прижал меня к себе большими ладонями, подсаживая на локте, не давая непоседливой собаке тоже вскарабкаться в его объятия.

– Совсем большая стала, – улыбнулся он открытой светлой улыбкой, ласково трогая меня за маленький еще девичий подбородок.

Мне было одиннадцать, но я уже считала себя невероятно взрослой дамой, которой еще дозволены шалости. Естественно, матушка так не считала. Какие шалости в моем возрасте? Впрочем, это ее мнение. Ноэль была со мной согласна, как и мой отец, и вместе они поощряли причуды юности.

– Покажешь мне свои рисунки? – оглядел мои измазанные пастелью пальцы Вергард Вермхольд. Его медовые глаза, в уголках которых всегда крылась смешинка, никогда не укоряли за неподобающий вид или веселье, непозволительное в «приличном» обществе. И я страстно любила его за то, что он всегда был за меня и не пытался меня переделать. Только вот поняла я это уже потом, когда выросла. Тогда же я просто обожала отца за доброту, магию и приключения в его лаборатории, в которую он иногда брал меня с собой.

Взгляд отца сместился за мое плечо, и я увидела, как с крыльца к нам торопился дворецкий с зажатым письмом в руке.

– Юная госпожа, вас ищет матушка, – Брам оглядел с бесстрастным выражением лица мой внешний вид, и протянул письмо отцу. – Срочно.

Одной рукой отец бережно поставил меня на землю, другой забрал письмо и вчитался в строчки на дорогой бумаге с золотым гербом в виде льва в круге – это была эмблема императора.

– Красивый, – провела я по выпуклой печати на конверте и заметила, как привычно мягкое выражение лица папы сменяется беспокойством и небольшой складочкой между бровями.

– Что-то стряслось? – спросила я, привыкшая к тому, что отца частенько вызывали в командировки.

– Обсудим позже, цветочек, – убрал он бумагу в конверт.

В этот день я видела его в последний раз перед тем, как он уехал на фронт. В тот момент я еще не знала, что письма умеют разрушать жизни.

– Юная госпожа… – донесся до меня смутно знакомый голос, который вновь и вновь продолжал звать. Брам, что тебе надо? Я поморщилась, когда пространство мягко пошатнулось, как на волнах, а в глаза хлынул яркий свет, заставляющий спрятать лицо.

Воспоминание-сон развеялось, оставив после себя эту неуловимую дымку прошлого. Чуть пошевелившись, я поняла, что шея затекла, как и все тело, а правую ногу, подоткнутую под себя, закололо сотней иголок, напоминая, что каждой конечности нужен кровоток, а хозяйка оных заснула абы как. Я выставила руку, заслоняя солнечный свет и слепо заморгала. Темный силуэт мужчины всматривался в меня, но почти тут же отвернулся, хрипло проговорив:

– Очнулась. Вот и ладушки, вот и хорошо. Мы на месте, – мягко заговорил дедушка, в котором я опознала пилота дирижабля. Он закопошился у панели приборов, а я на секунду прикрыла глаза, переваривая случившееся, точно дурной сон. Череда событий вспыхнула тлеющей страницей моей жизни. Она сгорела точно пергамент в один миг, буквально за час, осыпая пеплом мои мечты и планы.

Говорят, темная магия имеет особый привкус и след. Теперь я точно знала, что носители темного дара действительно могли разрушить жизнь на корню. Байки – не сказки. Впрочем, Коэн Далл совершил невозможное практически без нее. Он одновременно и разрушил, и спас мое будущее, бросив финальную спичку на красивые листы намеченной судьбы. И сейчас, когда слова, что когда-то сказала мне цыганка на площади Истана, вспыхнули в голове, то я поняла их глубже: «Иногда следует сжечь мосты прошлого, чтобы увидеть дорогу в будущее». И я сжигала, вернее это был принудительный пожар.

– Леди, – вывел меня из водоворота мыслей голос пилота, – за той дверью есть вода и полотенце. Что-то мне подсказывает путь еще долог, – обвел он меня понимающим взглядом, на что я благодарно кивнула и, размяв затекшие конечности, скрылась за указанной дверью.

За все то время, что я читала письма, а затем, как припадочная, рыдала, Бакстер не проронил ни одного уязвляющего комментария. Он вообще молчал. Лишь когда я успокоилась и притихла, видела его сочувствующий взгляд. Но по имени он меня ни разу не называл и вообще никаких вопросов не задавал, за что я была ему благодарна вдвойне.

Нужник был скромен, но чист. Хорошо, что вообще был. Я плохо разбираюсь в дирижаблях, но, кажется, раньше таких удобств не было и в помине. А модель явно претендовала на звание «ретро». Раковина с медным краном зазвучала натужно, а когда сподобилась, то выплюнула ровную небольшую струю. Я поспешила умыться холодной как лед водой и вытерла лицо стареньким, но пахнущим щелоком полотенцем.

В мутное зеркало на меня смотрела девушка с абсолютно потерянным взглядом и покрасневшим от слёз лицом. «Красавица», ничего не скажешь. Еще какое-то время я постояла и поплескала в лицо водой, а затем натянуто улыбнулась в зеркало. Вышло фальшиво, но предаваться унынию долго – не в характере светлых колдуний рода Фэлс, и пусть теперь меня зовут Таяна Тесс, рождения моего этого не отменит.

Когда я вышла, Бакстер уже открывал дверь и взял на себя багаж. Мне стало неловко, что пожилой человек будет таскать мой скарб, но старик от меня только отмахнулся.

– Мужчина должен быть в любом возрасте мужчиной, – нравоучительно произнёс старый пилот.

Скрипнула дверь и из проема на меня подул жаркий полуденный ветер. И вроде и родной, но такой чужой. Сощурившись от яркого солнца, я вышла за Бакстером, казалось бы, на ту же опушку, с которой и началось мое «приключение» на дирижабле, за исключением одного: Россария в основном располагалась на равнинах, а эта земля представляла собой не просто лес, а мягкие «волны» холмов с глубокими синими тенями. Небо казалось низким, а облака точно взбитые сливки ложились десертом на зеленое «море». Даже воздух казался другим – чужим.

Мы устремились вглубь березовой рощи, тоненько звенящей от теплого летнего ветра. От наших шагов то тут, то там вспархивали зяблики, суетливо перепрыгивая с ветки на ветку, о чем-то беспокойно переговариваясь. Вдалеке слышался методичный стук красноголового дятла, и эхом разносился голос пестрой кукушки, из высокой травы то и дело волнами стрекотали цикады, втягивая и надувая полосатый живот, приглашая крылатых «подруг» на свидание. Какофония леса убаюкивала и успокаивала. Хотелось снять обувь и пройтись босиком, вдохнуть упоительно сладкий запах трав. Прямо как в детстве. Вот только я уже другая, как и обстоятельства. Повзрослевшим девочкам велено делать, что должно. А, собственно, какой у меня выбор?

С холма, с которого мы вышли, виднелась долина и скромное поселение с соломенными изогнутыми крышами. Из труб шел сероватый дымок, а рядом с уютными постройками практически сразу начиналось золотистое поле, с которого во всю уже собирали пшеницу местные жители. На солнце то и дело поблескивали серпы и крестьянское золото – будущий хлеб. Время жатвы – самая горячая и рабочая пора. Мы устремились вниз, пахнуло навозом, заржали кони, я повернула голову, и стадо примерно в сто голов спешно переместилось от нас в сторону обозначенного хиленькой оградкой стойбища с характерным топотом по земле.

Все люди сейчас в основном были на сборе урожая, и, когда мы дошли, то Бакстеру пришлось еще поискать кого-то из местных. Около свинарни крутился чумазый гольдский мальчонка лет двенадцати, смеривший нас настороженным, но любопытным взглядом. Мой провожатый достал пару медяшек и подозвал парнишку, что-то сказав ему на гольдском. Естественно, я ничего не поняла. Затем дедушка обратился уже ко мне:

– Возьмешь еды и поедешь до станции. Там купишь билет на поезд до нужного тебе города, – проговорил мужчина. – Мальчишка проводит.

Из соседнего дома вышла взрослая гольда в сером платке на голове и таком же фартуке, надетом поверх темного длинного платья. Сначала взгляд ее выразил беспокойство, меж темных бровей пролегла складка, но, когда она увидела Бакстера, то приветливо улыбнулась ему. Сложив руки перед грудью, они раскланялись, а дальше о чем-то застрекотали на местном диалекте. Затем женщина передала нечто, завернутое в хлопковую тряпицу. Вероятно, ту самую провизию.

– Держи, – передал мне будущий завтрак пилот и вновь раскланялся с женщиной, вслед за ним я тоже неловко согнулась, приложив руки к груди. – Пойдем.

Бакстер повел меня за мальчишкой, обогнувшим дом. Тот ловко взобрался на дрогу, запряженную хорошенькой шоколадной лошадкой. Когда мой саквояж был загружен, сама я аккуратно водрузилась на скрипнувшие доски, а мальчонка пришпорил кобылку, мужчина окликнул меня:

– Удачи вам, юная госпожа!

– Спасибо, Бакстер! И вам! – я помахала доброму человеку рукой и заскользила взглядом по абсолютно чужой земле, которая должна была стать мне убежищем или даже домом – кто знает. Еще недавно я планировала работать в ведомстве по рекомендации Далла. Даже самой сейчас смешно.

До станции ехали с полчаса, мальчонка сначала косился на незнакомую гостью, но потом стал что-то мне говорить. Я безуспешно пыталась объяснить ему, что не понимаю гольдского, но он то и дело показывал куда-то руками, жестами объясняя непонятливой чужачке, что за тем холмом течет река, где ловят огромную рыбу, в соседний лес ходят на охоту на рогатых и собирают ягоды.

На каком-то случайном поле он даже остановился, что-то высматривая. А когда мохнатая головка высунулась из-под кочки, то даже я привстала с телеги. То тут, то там, как болванчики, высовывали коричневые мордочки луговые собачки, как звала их Ноэль, или по-простому – сурки. Милые толстые тушки точно играли в игру «посмотри на этих чудаков», которые таращились на мирного зверя. Улыбка сама собой растянулась на лице при виде забавного зрелища, и мальчонка, довольный собой, вновь пришпорил лошадку.

Станция располагалась также в поле, возвышаясь лишь небольшим помостом. Кроме меня здесь никого не было, и я была рада, что мой маленький провожатый остался и подождал поезд вместе со мной. Через двадцать минут я услышала характерный звук приближающегося состава. Вдалеке рельсы выходили прямо из горы и оттуда же выкатилась железная махина с визгливо выпущенным паром из трубы. Помахав провожатому, я зашла в поезд и, показав проводнику город на карте, оплатила проезд. Жестами гольд объяснил мне, что ехать не больше четырех часов, и проводил до общего вагона с сиденьями.

Пассажиров было немного, что позволяло ехать в достаточном комфорте. В сон клонило нещадно, но я боролась с накатывающей дремой. Час за часом сменялся пейзаж, народу становилось больше и все охотнее мы останавливались в городах, дома которых были построены из кирпича, а изогнутые крыши постелены бурой или серой черепицей. Каждый город был в своих цветах, но архитектура тут была единой.

Город Ассам, указанный Даллом, располагался недалеко от столицы Эрданет и почти радушно встречал меня пылью, духотой и толпой народа, снующей по перрону, точно стая рыбёх. Пока я доехала – я спарилась в своем костюме, на который посматривали, мягко скажем, не очень одобрительно, но снять куртку не решилась. И, да, я была в брюках. Насколько я поняла, гольды не поощряли подобной моды. А, может, на меня косились, потому что я не местная. К тому же – россарийка. А мы издревле вели непримиримые войны с мангольдами. Думаю, они чуяли меня на уровне инстинктов. А, может, опять же – это мое расшалившееся воображение, и теперь мне везде мерещатся враги.

Поезд загудел, зашипел и наконец остановился. Крепко перехватив саквояж и оправив сумку, я вышла на перрон и просто пошла за остальными. Первое правило путешественника: толпа выведет тебя туда, куда нужно большинству.

Активное движение повозок по мощеным проспектам поднимало пыль. Пришлось поискать свободного возницу, которого то и дело перехватывали быстрее, чем я намеревалась подойти. Я смекнула что к чему, быстро подскочила впереди зазевавшегося гольда и затыкала в адрес на карте. На пальцах мы объяснились об оплате – и снова дорога.

Город был симпатичный: много зелени, тесно построенные разноуровневые домики с игрушечными черепичными крышами, как из сказки. А еще тут и там стояли бронзовые статуи, изображающие местных духов и драконов с вытянутыми, как у змеи, телами.

Когда я проезжала по главной улице, глаза то и дело цеплялись за красивые вывески дорогих салонов с пестрыми витринами. Вдоль дороги часто встречались маленькие домики-дворцы на каменных подставках. Там могла жить разве что птичка, но каждый был произведением искусства. И вряд ли бы гольды стали так раскошеливаться на скворечник.

Издалека я увидела возвышающееся здание администрации и центральную площадь с памятником какому-то важному деятелю, но с такого расстояния черты лишь угадывались.

Я разглядывала идущих по улицам гольдов, которых в Россарии днем с огнем не сыщешь. Все поголовно были темнокожи и с узким миндалевидным разрезом глаз. Мода здесь была скорее местного характера, чем западного, но последнее тоже встречалось. Девушки носили что-то вроде халатов с широкими рукавами и широким поясом. Волосы заплетали и вставляли в них спицы, а кто побогаче – спицы с самоцветами или затейливыми подвесками. Мужчины же одевались в брюки и укороченный до бедер халат с широким поясом. Многие открыто носили оружие, а волосы средней длины завязывали в хитрый пучок на затылке.

Вскоре с шумных улиц повозка въехала в более обособленный и явно обеспеченный район, проехав кованные ворота, около которых появился страж и спросил: куда едем и в какое владение.

Здесь у каждого был свой земельный участок с садом – и крестьянским духом тут и не пахло. По специально выделенным тротуарам вдоль зеленых насаждений гуляли гольды в легких, но закрытых платьях на западный манер, а в руках держали по ажурному зонтику, защищающему темные макушки от палящего солнца.

Около фонтана мы повернули налево и подъехали к большому особняку. Некоторое время я таращилась на богатое имение, совмещавшее в себе черты и запада, и востока. Почему-то меня начали одолевать сомнения, а туда ли меня привез возница. Пришлось еще раз переспрашивать адрес, но мужик ткнул в карту и вновь показал на дом, уверяя, что мы приехали точно по адресу. Что ж, похоже, у Далла даже ссылка не может быть обычной.

Как ни странно, охрана меня пропустила, когда я назвала имя Таяна Тесс, и даже проводила до парадного входа. В богато обставленном холле меня встретил дворецкий явно фарансийской национальности. Он о чем-то начал меня спрашивать, но быстро смекнул, увидев мой растерянный вид, что гостья не говорит на гольдском и живо переключился на дэрнский диалект. Последний был принят за всеобщий во многих странах на континенте и некоторых островных королевствах.

– Господин Далл будет через минуту, – невозмутимо вежливо проговорил мужчина, представившийся как Рауль.

От знакомой фамилии по коже пошел холодок. Но не прошло и нескольких секунд, как из смежного коридора в богатом холле, послышались спешные шаги по начищенному голубоватому мрамору с серыми прожилками.

– Он нарочно провоцирует меня! – раздраженный мужской голос эхом отразился от стен. – Скажи Хилберту, что это мое последнее слово!

По светлому коридору с вытянутым ввысь арочным сводом шел широкими шагами высокий мужчина в сером костюме. Рядом с ним быстро перебирал ногами другой – толстенький, круглолицый и лысоватый, в коричневом старомодном одеянии, в очках и с очень серьезным выражением на лице. Оба не были гольдами, а разница в росте и комплекции смотрелась достаточно комично, хоть и смеяться мне не хотелось. Мужчины вышли из арки, и, заметив меня, сбавили обороты, но продолжили разговор:

– Я передам ваш ответ господину Морроу, – полный мужчина бросил на меня быстрый взгляд круглых маленьких глаз и покрепче перехватил кожаную папку в руках.

– Уж передайте, – процедил светловолосый мужчина, а затем резко развернулся ко мне, щёлкнув туфлями по мрамору. – А сейчас у меня дела! – всем своим видом он говорил о том, что визитеру пора раскланяться, а я и есть эти многозначительные «дела». Дворецкий мигом принес визитеру его шляпу и зонт, а в дверях «круглый» господин вежливо кивнул нам всем.

– Всего доброго!

– До встречи, – также процедил Далл с подтекстом, что в разговоре точка еще не поставлена. – Леди? – улыбнулся он, осматривая меня с головы до ног, намекая мимикой, что дама в пыльных брюках вряд ли напоминает приличную девушку, о которой писал ему профессор Коэн.

По крайней мере в письмах Далл уведомил меня, что в Ассаме меня ждет доверенное лицо, которое поможет затеряться на несколько лет. Мое амплуа он тоже не забыл описать. Не упомянул лишь о том, кто этот благодетель, готовый приютить чужестранку. Но, похоже, господин, стоящий передо мной и носящий одну и ту же фамилию с дэрнийским демоном, вряд ли являлся случайным однофамильцем. Везде-то у него должны быть сюрпризы!

– Таяна Тесс, – представилась я новым именем, почерпнутым из документов, стараясь не сильно разглядывать мужчину и не переминаться с ноги на ногу, как усталая гусыня. Уж этот образ точно не вписывался в роль благовоспитанной леди.

Однофамилец Далла был высок, конечности казались более длинными из-за внушительного роста, телосложение – скорее астеничное, чем плотное или атлетическое, лицо было вытянутое с заостренными чертами. После мангольдских лиц светлые глаза и пшеничные волосы приковывали взор, а мимика выдавала человека сложного характера. Он был дэрнийцем, и совсем не похожим на лощеного Далла. Но что-то неуловимо схожее объединяло этих людей. Может, энергия?

– Да, да, я понял, – чему-то развеселился мужчина, отчего мне стало неловко. Я действительно была сейчас похожа больше на наемницу, чем на леди, но обсмеивать с порога незнакомку тоже не лучшая манера. – Что ж! Предлагаю тебе переодеться и освежиться, а потом мы с тобой поговорим. Рауль! – резкий оклик прислуги даже меня заставил вздрогнуть, но мужчина, похоже, был привычен к такой экспрессивной манере господина Далла. – Проводи это милое создание в гостевую спальню в восточном крыле. А когда мисс Тесс закончит, я жду ее в своем кабинете, – и, заложив руки за спину, он неспешно пошагал широким шагом обратно в коридор, насвистывая восточный мотивчик.

Странный мужчина, право слово. С этими мыслями я и шла по красиво обставленному особняку. Рауль быстро распрощался со мной, и я наконец-то сняла куртку. Отведенные мне комнаты находились на восточной стороне второго этажа с видом на ухоженный сад, где даже сейчас несколько садовников что-то делали на изумительных клумбах с огромными красными розами под моим окном. Я распахнула ставни, несмотря на парящую жару. Похоже, скоро ливанет. Это ощущение предвестников грозы в воздухе ни с чем не спутаешь.

Справа стену обвивал дикий виноград с узорчатыми листьями и крепким стволом. Территория сада была большая даже на первый взгляд. В центре играла бликами вода в красиво изогнутом по краям водоеме, который изящной дугой пересекал деревянный мост, деля его в узком месте на два пруда. Цветы на поверхности воды выделялись ярко-розовыми пятнами с зелеными овальными лепестками. По периметру тут и там располагались островки с ухоженными кустами, пампасной травой и цветами разных оттенков и видов. Затейливыми узорами были высажены декоративные деревья. В левом углу располагалась резная беседка с традиционно изогнутой крышей. Тот, кто занимался дизайном сада, имел поистине замечательный вкус, собственно, как и тот, кто обставлял дом.

Звук открывшейся двери заставил меня испуганно обернуться. Хрупкая девушка в одеянии горничной заученно присела в книксене.

– Простите, мисс, если напугала, – тут же произнесла она. – Меня зовут Анабель. Я здесь, чтобы помочь вам с ванной, – кинула она взгляд на дверь, за которой, похоже, и скрывалась уборная.

Я кивнула, затем, очнувшись, спрятала руки за спину. Демон! Про метки забыла! Чуть не хлопнула себя ладонью по лбу за собственную беспечность. Сунувшись внутрь, я увидела, как Анабель уже набирала ванную, стоявшую на золотых лапках.

Что и говорить, все было дорого и со вкусом. Бежевый мрамор, большое зеркало у двойной раковины, врезанные полочки со всевозможными стеклянными баночками разных цветов и ароматов, аккуратно сложенные белые махровые полотенца. Все кричало о том, что семья Даллов очень богата и даже гостей принимает с шиком.

– Добавить розовой воды? – спросила она, открывая флакон, на что я лишь рассеяно кивнула.

– Анабель, – быстро позвала ее, пряча руку за спину, – дальше я сама. Зайди за мной через двадцать минут.

Девушка рассеянно захлопала глазами, но согласно кивнула:

– Как вам будет удобно, – она подошла, распахивая створки, встроенные в стену. – Здесь халаты, тапочки и большие полотенца. По всем нуждам обращайтесь ко мне. С этого дня я – ваша личная горничная. Буду рада служить, мисс Тесс, – она присела в книксене, отчего мне стало неловко. Давно я не жила в подобных условиях…

– Можешь идти, – отпустила я ее и, взяв пару душистых флаконов с мылом, влезла в теплую пенящуюся воду.

Пахло изумительным розовым благовонием, и я тут же почувствовала себя холеной аристократкой. С моим темпом жизни, работой и учебой у меня не было времени на такую вот релаксацию. И, похоже, зря. Хотелось растечься по бортику топленым маслом и расслабиться, но загадочный хозяин поместья ждал в кабинете. Эта мысль подстегнула, я быстро намылилась, ополоснулась и стала вытираться. Поспешно открыла саквояж, пока не пришла Анабель, покопалась там, начиная нервничать, но моей ладони коснулся граненый бутылек с темно-фиолетовой субстанцией, и я выдохнула. Густой жидкостью щедро капнула на брачную метку, а затем на знак Даркмурта, и втерла в кожу. Фиолетовый цвет тут же испарился и вместе с ним исчезли печати, лучше всего говорящие о моем прошлом. Что ж, хорошо, что не на лбу.

Выудив скромное, но дорогое платье из саквояжа, я только покачала головой. Неужели Далл ходил по модному салону, собирая наряды мне в дорогу? И стоило так тратиться? Но воспоминание о его признании и «порыве» тут же рассеяли вопросы. От этих мыслей я почувствовала, как уши начали гореть, а щеки прихватил румянец. Чтоб его!

Я почти зашнуровала простенький корсет на себе, когда вошла Анабель. Она тут же перехватила инициативу, а я даже не думала сопротивляться. Затем, рассматривая мои влажные распущенные волосы, она спросила:

– Вы позволите?

Я кивнула, не совсем понимая, что она имела в виду. Девушка изящным пасом руки быстро высушила мне голову и ловко выудив красивый костяной гребень из ящика на туалетном столике, пригласила присесть на пуф и стала расчесывать мою копну.

– Ты – маг воздуха? – спросила я очевидную вещь.

Но удивительным было не это. Обычно стихийные маги не шли в наемную прислугу. Нас становилось все меньше, и магия просыпалась все реже. Правдами и неправдами колдуний и колдунов старались выучить и дальше пустить в расход на благо короны.

– Да, дар проснулся поздно, – спокойно ответила она, заплетая волосы в прическу.

– Но зачем тебе все это? Ты ведь одаренная, – произнесла я очевидную вещь, на которую девушка замерла на мгновение с гребнем в руке, а затем продолжила, как ни в чем не бывало.

– Моя семья многим обязана лорду Даллу. Это самое малое, чем я могу отплатить за доброту господина, – ее голос был спокойным и ровным, но мне ощущалось, что тема была для нее более волнительной, чем она хотела бы показать.

Более тревожить непростую историю я не стала. Когда она закончила делать прическу, то проводила меня до нужной двери, стуком предупредив, что поручение выполнено.

– Войдите, – раздался громкий голос владельца поместья, и я толкнула створку.

Кабинет располагался в полукруглом помещении, слева и справа были встроены ниши с книгами, по центру стояли два кресла перед массивным столом. Хозяин рабочей обстановки сидел за оным спиной к окну и писал что-то. Кинув на меня беглый взгляд, он поставил размашистый росчерк на документе и запечатал его жидким сургучом, прикладывая личную печать. Я без приглашения села в кресло и стала рассматривать нюансы обстановки дальше, отмечая, что в закрытой стеклом нише много приборов артефактного назначения, а некоторые книги цепляют взгляд черными корешками и изображенным на них символом черной магии. Похоже, передо мной был темный колдун. Когда я переключилась на объект своей последней мысли, то он, собрав пальцы на груди, откинулся в кресле и с полуулыбкой наблюдал за мной.

– Таяна! – в своей резковатой манере начал он. – Меня зовут Ольден Далл. Очень рад такому прелестному знакомству, – улыбка создала складочки на щеках, делая мимику более выразительной.

Я кивнула, принимая слова, но не смея лгать ему в лицо. Мне приятно не было.

– Какая… – улыбнулся он шире, заметив, что я не собираюсь расшаркиваться пресловутым ничего не значащим ответным этикетом. – Коэн сказал, что у тебя непростой характер, – сфамильярничал он, как обычно делают родственники, про тыкание мне я уж молчу. – Но, думаю, справимся. Мы ведь не хотим проблем? – с намеком спросил меня мужчина, подавшись вперед.

– Проблемы нам не нужны, – вежливо, но натянуто улыбнулась я.

– Отлично, при проживании в моем доме есть правила, которые следует неукоснительно исполнять, – он сделал паузу.

– Слушаю, – по-деловому ответила я ему.

– Расписание трапезы и бытовые нюансы тебе расскажет Анабель. А я перечислю основные. Первое: не ходить в западную башню. И чтобы сразу развеять твои фантазии, там моя мастерская и многие пространства просто не безопасны, не говоря уже о предметах. Поэтому я подчеркиваю, что ни при каких обстоятельствах, туда ходить не следует. Второе: чтобы ты не мучилась от безделья и своего деликатного положения в чужом доме, ты будешь следовать графику, а в обществе будешь представлена как далекая родственница. Прятать несколько лет такое милое создание вряд ли удастся, – улыбнулся Далл. – Третье: постарайся мне не перечить и быть послушной… «родственницей». Ну и, конечно, будь благоразумной. Ты меня понимаешь? – пронзительный взгляд заставлял поежиться, но после настоящего дэрнийского демона этот мужчина был радужным пони.

– Вы же сказали уже, проблемы нам не нужны, – я послушно повторила его фразу, но вкрадчивым тоном.

– Умница, – он удовлетворенно откинулся в кожаное кресло и немного в нем покачался. – За ужином я представлю тебя семье. Правду о тебе знаю только я, поэтому тебя они будут воспринимать как действительно далекую родственницу, чьи родные погибли в крушении дирижабля. Надеюсь, сценарий нашей пьесы ты читала? – с явным сарказмом спросил господин Ольден. Судя по усмешке, его, похоже, веселила вся эта ситуация.

– Разумеется, – я вежливо растянула губы в улыбке. Коэн Далл написал нам обоим схожую историю в письмах и это было верным решением. Не хватало еще оконфузиться в показаниях неожиданным «родственничкам» или, того хуже, кому-то со стороны.

– Чудно. Рауль! – позвал он громким голосом слугу, и тот через пару секунд появился в кабинете. Караулил он что ли за дверью? – мисс Тесс необходимо обновить гардероб, – вспомнил он мой скромный саквояж. – Завтра отправь Анабель вместе с Таяной, – из ящика он вытащил небольшой кожаный кошель с монетами. – Пусть подберут что-то из готового и пошьют разных моделей для леди в салоне «Армори». А тряпье в чем она приехала пусть сожгут, – в этот момент мой взгляд заледенел и встретился с его, но сказать что-либо я не посмела. Зачем так кардинально избавляться от хорошего походного костюма я не понимала. Разве что «пони» непрозрачно мне намекал, что какие-либо «походы» будут «решаться» кардинальным способом. – Это все, – слуга тут же скрылся в коридоре, а я поспешила подняться, но в дверях меня остановил голос Ольдена:

– Интересно… – я обернулась. Он, откинувшись в кресле, смотрел мне вслед, оглаживая указательным пальцем подбородок. – Чем ты так важна моему братцу? – хитрые ледяные глаза блеснули любопытством, но я не собиралась рассказывать ему всю подноготную своей истории. Вот еще!

– Понятия не имею, о чем вы, – я пожала плечами и закрыла дверь со стороны коридора, прожигаемая взглядом такого знакомого острого любопытства. И поспешила в свои комнаты.

Брат, значит. Надеюсь, они не настолько близки, чтобы делиться делами будними. В чистую любовь Коэна Далла я не верила. Слишком безумная была мысль. Да и ни к чему мне она. Версия с разбуженной совестью казалась более правдоподобной. А то, что в порыве поцеловал… Откуда мне знать, сколько девиц он целует за неделю? Возможно, просто был момент, давно хотелось, да мало ли! Не я первая, не я последняя. Думать об этом сейчас уж точно не хотелось!

Глава 2

Знакомство с семьей

На ужин в белую столовую Анабель проводила меня ровно в семь. Честно говоря, я с удовольствием бы легла спать, но проигнорировать «приглашение» и свое же собственное представление новой «семье» было бы форменным хамством.

За длинным белым столом с резными ножками в форме головастых драконов, поддерживающих свод, сидела немолодая женщина со строго поджатыми губами и, видимо, проглоченным колом. Когда я вошла, она методично расправляла салфетку на коленях. Седые волосы были строго убраны в пучок, не менее скупой взгляд был брошен в мою сторону.

– Добрый вечер! – сказала я, решив быть вежливой и усаживаясь напротив нее. Стул любезно отодвинул слуга, незаметно подошедший от стены, обтянутой в шелковые серебристо-белые обои с чудесным выдавленным рисунком деревьев и экзотических птиц.

– Хорошенькая, – со строгим лицом медленно проговорила она скрипучим голосом, абсолютно не стесняясь такого начала разговора.

– Меня зовут Таяна Тесс, – расправила я салфетку на коленях, не совсем понимая, как реагировать на такой старт. Это высказывание было обращено ко мне? Это комплимент? Или женщина имеет привычку разговаривать сама с собой, игнорируя хороший тон?

– Зови меня госпожа Агот, – похоже, все-таки она обращалась ко мне. Женщина была степенна как в произношении слов с достоинством, так и в лаконичных действиях и жестах. Полагаю, слать в бездну она будет с не менее аристократичным видом. Интересно было бы посмотреть.

В этот момент послышался мужской возглас:

– Да хоть родня первой линии, мне-то что?!

– Вежливость, Андор, и манеры… – вкрадчиво произнесла женщина, недовольно топая каблучками, когда высокий парень распахнул двойные двери из белого дерева с объемным узором по краям. Она осеклась на полуфразе и вежливо поздоровалась, на что мне пришлось оглянуться и тоже ответить.

– Добрый!

Парень быстро сел рядом со мной на стул ближе к краю стола и, поворачиваясь ко мне, неформально поздоровался.

– Привет, – когда он разглядел меня, то его взгляд поменялся, он чему-то усмехнулся, а затем выпалил с явным скепсисом: – Ты точно наша родственница?

– Андор! – тут же одернула его женщина. – Не груби. Меня зовут Ингрид, дорогая. И, прошу, обращайся ко мне просто по имени, без формальностей, – моложавая женщина имела приятный голос и мягкие черты лица, что не свойственно северянкам, которые славились достаточно грубым профилем. Впрочем, может, это было предвзятое мнение. Ее очень светлые волосы были убраны в изящную сложную прическу, а брови и ресницы в тон делали ее внешность необычной и выделяющейся. Собственно, сын был похож на нее, только черты лица более острые, как у отца. И фигурой он пошел в него: такой же высокий и худощавый.

Двери вновь распахнулись, являя Далла-старшего. Удовлетворенно обведя нас взглядом, он уселся во главе стола, и расторопные слуги тут же подкатили сияющую тележку и расставили тарелки с первой переменой блюд.

– Надеюсь, вы познакомились с нашим новым членом семьи? – произнес он как бы между прочим.

– Ее трудно не заметить, – скрипуче отозвалась госпожа Агот, и сарказма в ее голосе было не занимать. Она стрельнула цепким орлиным взором в своего сына, зятя?

– Таяна пережила не самые радостные моменты, поэтому будьте сегодня более снисходительны, чем обычно, госпожа Агот, – сложный ироничный взгляд уперся в женщину, невозмутимо по капельке черпающую суп. Похоже, это все же была теща для господина Далла.

– Ольден, – госпожа Агот методично промокнула губы салфеткой и, как бы между прочим, сказала: – Главное, чтобы девочка не оказалась твоей любовницей, – на этих словах я чуть не подавилась жиденьким супцом, Далл поднял брови, но лицо его осталось не читабельным. На Андора я не смотрела. Ингрид приложила ладонь к лицу прикрывая глаза, а затем повернулась, гневно стрельнув глазами на мать, но как-то без огонька, точно тема поднималась не раз:

– Это недоразумение! И хватит об этом! – прошипела она, стараясь приглушить звук, хотя ее все равно все прекрасно слышали, – И не стоит уж точно поднимать эту тему сейчас за столом! Я уж молчу про приличия! – она быстро обратилась ко мне, смягчив тон: – Таяна, не обращай внимание. Приятного аппетита, – подвела она спешно вежливую черту, и все принялись за суп, который встал поперек горла. Или это только мне не зашел бульон?

Честно сказать, атмосфера была гнетущей, лишь какое-то время спустя супруги завели ничего не значащую беседу и молчать стало легче. Самой первой трапезу покинула именно Ингрид, и я посчитала, что проявила уже достаточно вежливости, разделив трапезу с новоиспеченными «родственниками». Впечатление после ужина осталось, мягко говоря, не самым приятным. И, если я думала, что господин Ольден тертый калач, то, похоже, госпожу Агот отказывались переваривать все до единого члены семьи. Хотя, чему я удивляюсь, когда все эти люди носят фамилию Далл?

***

– Ах, леди, вам так идет эта шляпка! – восклицала модистка на дэрнском, второй час мучая меня обмерочной лентой. Кажется, еще чуть-чуть – и можно ею удавиться. Но это было еще не все, дальше пошли в ход аксессуары и вопросы о предпочтениях в, казалось бы, незначительных вещах. Кого волнует какого цвета пуговицы на жакете?!

Мне было непонятно – к чему это представление? Ведь я за пятнадцать минут тыкнула пальцем в более-менее приглянувшиеся модели в каталоге. Но вылизанные с головы до пят специалисты модного дома «Армори» раскудахтались не хуже квочек и, с поддержкой Анабель, принялись играть в игру «наряди куклу». Ведь сам Ольден Далл распорядился одеть свою новую родственницу. Я выла, но тихо. Однако, когда дело дошло до второго круга мишуры, то мои нервы сдали окончательно.

– Айза! – отдернула я ее от выбора лент для шляпки. Девушка чуть испуганно на меня посмотрела, прочитав эмоции раздражения на моем лице, и я смягчилась: – Давайте просто остановимся на том, что выбрали. Все остальное не нужно или нужно по минимуму. Да, и еще: я хочу вот этот костюм, – решилась я в последний момент. Мало ли. Я привыкла к практичным вещам.

– Но он же мужской! – захлопала она ресницами. – Да и сезон прошлый! – в ее голове эта информация вызывала явный диссонанс.

– Прекрасно. Не жалко будет испачкать.

Модистка странно вздохнула, но послушно кивнула головой, давая знак помощнице, чтобы записала причудливую «хотелку» богатой гостьи.

Во время примерок девушку распирало от вопросов из разряда: кто я такая и откуда приехала, и – почему Ольден Далл щедро оплачивает покупки юной леди с другой фамилией?

Задать их мне напрямую она не решалась, но более безобидные, например, откуда я родом, она умудрялась незатейливо ввинчивать в обсуждения. Я щедро рассказывала легенду, подробно изложенную Даллом, и, похоже, лишь распалила интерес общественности. Я была уверена: с этого момента пойдут сплетни о новоиспеченной третьей воде на киселе, хотя город и выглядел большим и недосужим до залетных «родственниц». Или мне так только показалось, и здесь есть свои любимые герои и темы для обсуждений?

После невероятно утомительных примерок в жестком корсете я была готова растянуться на кушетке прямо на месте и попросить ванную со льдом. Залезла бы даже в одежде – и плевать на приличия!

В Ассаме погода была по-настоящему летняя, с крепким устойчивым полуденным зноем, который и не думал спадать, хотя время перевалило за обеденное. Я решила, что раз уж у меня сегодня такой выход в город, то и попробовать что-то местное будет весьма интересно. Честно говоря, хотелось просто посидеть, чтобы меня никто не трогал, в одиночестве.

Моя названная компаньонка отпиралась оставлять меня, но я была столь убедительна, что девушка все же сдалась, либо указаний так настойчиво таскаться за мной просто не было. Однако она успела кратко сообщить мое расписание, которое вступит в силу с завтрашнего дня. Меня внутренне затошнило.

В итоге Анабель показала мне совершенно очаровательное кафе в гольдском стиле. Здесь было много дерева, и сразу привлекали внимание красивые расписные стены с изображением изящных цапель и цветов. Помещение не забыли оборудовать охлаждающими воздух камнями, а в центре располагался фонтан в форме кувшинки. Небольшие столики были расставлены на специальной террасе, в проеме которой дул приятный ветерок. Мягкие плетеные кресла и много зелени по периметру навевали мысли о саде.

Я поспешила занять столик снаружи и так была рада чуть вытянуть ноги на мягком удобном кресле, что и не заметила, как девушка растворилась в послеполуденном зное. Впрочем, мне было о чем подумать.

Следовать всему тому, что перечислила Анабель, нет ни малейшего желания. Кому нужны изящные искусства, когда меня учили метать огненные шары в нежить и плести заклятия? Разумеется, об этом никто не знает, и будет лучше, если все останутся в этом неведении. Свободного мага всегда желают пустить в расход, вопрос только в каком качестве. И если Далл решил оставить все в тайне, то будет разумнее, если я поверю его расчету.

Передо мной прошествовала молодая девушка в сопровождении компаньонок. На лице ее была тоска, а когда она заинтересовалась букинистическим магазином напротив, то ее тут же одернули. Навязанные няньки хлопотали вокруг нее деловитыми гусынями. От ассоциации я невольно вздохнула сама.

Моя судьба опять в чьих-то цепких лапках. И это гадкое ощущение вновь захлопнувшейся клетки угнетало несмотря на то, что я осталась в живых. Какой смысл в этом всем, если ты сама себе не хозяйка? Как меня вообще угораздило? С чего все началось? Когда? Я попыталась вспомнить, и в голову тут же влез Фрейгъерд, как когда-то в окно моей жизни. В груди тут же заныло, и я запихала мысли о бывшем супруге поглубже. Вроде помогло. Устало откинулась на спинку, вновь наблюдая за пешей улицей, впадая в прострацию. От чего бежала – к тому и пришла. Парадокс.

Привел меня в чувство лед, тонко звякнувший о толстые запотевшие стенки графина с напитком. Мята с лимоном были живительным эликсиром в такую жару и немного привели меня в более благостное расположение духа. Даже проскользнула мысль, что, может, все не так уж и плохо. Я жива, в конце концов. И не стоит это обесценивать. А за свою жизнь еще поборюсь. Прислушалась к себе, и с каждым глотком в меня вливались силы, а приятный ветерок, обдувающий спину и затылок облегчал томление в длинном платье.

Над аккуратной серой каменной кладкой поднималось марево, заставляя ощущать окружающую реальность точно через поволоку сна. Рядом звучала незнакомая речь. За соседним столиком сидел гольд вполоборота, делая заказ. Мужчина выглядел молодо, но что-то в нем считывалось, что выдавало в нем однозначно не моего ровесника. Точное число лет назвать было бы сложно. Слишком большой интервал выходил по моим прикидкам. Моложавость гольдов могла легко вводить в заблуждение.

Волосы ниже лопаток были заплетены в причудливый узел, состоявший из косы, которая начиналась от затылка и шла до конца длины, и жгута, любопытно переплетенных. А когда он чуть поворачивал голову в мою сторону, то можно было разглядеть лицо: узкие, характерные для мангольдов, глаза, приятные черты, волевой подбородок. Одежда напоминала короткий халат с брюками из хлопка, по краю которого змеилась еле заметная серебристая вышивка на сером полотне. На поясе висел небольшой кинжал. С виду простенький, но более зоркий глаз разглядит клеймо знаменитого на всю центральную часть Геи мастера Ксатра. Характерный крест с зачарованными рунами по каждую сторону линий. Такое лезвие стоило целое состояние, ведь оно мерцало синим светом при приближении нежити и в целом было не затупляемым, а раны, наносимые им, долго не заживали. Когда-то мне показывал такой Рейдар.

Для меня такое открытое ношение оружия было чем-то сродни преступлению. В Россарии запрещалось подобное, если у тебя нет разрешительной грамоты. А выдавалась она людям соответствующих профессий и положений. Естественно, ножики были даже у захудалых крестьян, но, какой с них спрос? На такую мелочь стражи закрывают глаза. А вот в городе с этим было строже. Особенно это касалось мест общественного назначения.

Однако, хоть мне и любопытно было наблюдать за иностранцем, его приятель вызывал не меньший интерес. Коренастый, даже квадратного телосложения, одетый в дорогие одежды среднего возраста мужчина.

Гномов в Мангольдии я еще не видела. Казалось, коротышки избегают воинственную страну. Хотя что я, собственно, здесь видела и знаю? Впрочем, это риторический вопрос.

На мой интерес гном улыбнулся в каштановые усы, заплетенные в косы, и приподнял кустистые брови вместе с чем-то пенистым в высоком стакане, что заставило меня быстро отвернуться. Я чуть не хлопнула себя по лбу. Куда делось мое воспитание? Кто вообще пялится на незнакомых людей? Через секунду уже я приподнимала свои брови в удивлении, когда гольд неожиданно встал и стал что-то говорить мне на гольдском. Его мягкая улыбка вряд ли говорила «какого хрена ты пялишься?».

– Я вас не понимаю, – произнесла я немного растеряно на дэрнском.

– Лойд, смотри-ка, девушка, похоже, к нам из-за границы приехала, – произнес гном на языке северян.

– Не распознал в вас северную кровь, леди, – все с той же мягкой улыбкой произнес гольд, явно из вежливости. Так как на дэрнийку я не тянула откровенно.

– Кто знает, что намешано в наших жилах, после стольких-то войн, – недипломатично ответила я чужестранцу, хотя по факту этим статусом обладала я сама. Фраза была без претензий, но с особым подтекстом, учитывая, что гольды громили нас на протяжении ста лет. Правда, это было давно. Но после этого ни россарийцы не стремятся сюда, ни гольды не жаждут отправляться в ознакомительные поездки на мою родину.

– Слышу россарийские мотивы. Позволите? – отодвинул он стул за моим столиком, точно имел на это право, намекая на совместную трапезу. Ну как намекая – настаивая. Честно говоря, я опешила и сложила руки на груди, но за каким-то лесом кивнула. И оба мужчины без экивоков пересели за мой стол, точно так оно было и надо.

– Лойд, кажется, ты ввел девушку в смущение своим напором, – развеселился гном. – Борин Краст из клана Северных скал, – представился он, галантно кивнув мне в знак уважения.

– Скорее ошеломил. В Мангольдии так принято – садиться к незнакомым леди в ресторации? – вопросом я нисколько не скрыла, что являюсь эмигранткой. Собственно, незнание языка и мои явственно не гольдские черты уже об этом просто кричат. Что касается моего удивления: в высшем обществе Россарии на подобном уровне к молодой незамужней даме не могли подойти, если их не представил кто-то, кого знает леди лично.

– Лойд Чжоу, – представился гольд, и к нам подоспела официантка с легкими салатами и тарелкой экзотических фруктов. На последнюю я кинула любопытный взгляд, так как пара нарезанных тонкими ломтиками плодов не были мне знакомы. – Прошу прощения, если смутил, в нашей стране действительно нет ничего предосудительного, если мужчина познакомится с девушкой, – ловко закрутил он свое поведение в более приличную фразу. Что называется: с какой стороны посмотреть и каким словом обозвать.

– Росса, вам следует знать, гольды вообще очень бесцеремонны. Так что будьте начеку, – прошептал мне Борин, весело подмигнув. Гному стоило отдать должное, он быстро вычислил и мою национальную принадлежность, и отношение к ситуации. Хотя внимательный взгляд Чжоу скорее говорил о том, что он понимает гораздо больше, чем говорит что-то из вежливости.

– Буду знать, – благодарно кивнула я гному за прямую дельную информацию. – Таяна, – представилась без лишних уточнений.

– Просто Таяна? – спросил гольд, углядевший в дорогом платье особу не из простых. А вот представление слишком-то соответствовало.

– За знакомство! – без претензий поднял свой бокал Борин, и я в ответ звякнула стаканом с прохладительным напитком. Тонкий перезвон льда отозвался музыкой в такую жару.

– Разве вам нужно больше? – намекнула я на то, что и имени будет достаточно.

– Обычно женщины представляются по имени рода. Но вижу наши традиции вам чужды.

– Это расстраивает вас? – ситуация меня забавляла.

– Нисколько. Просто любопытно. Не часто увидишь в Мангольдии россарийку, – пригубил он что-то пенящееся из прозрачного высокого стакана. Я одарила мужчину выжидательным взглядом. Что все это значит?

Борин, похоже, не выдержал наших ястребиных переглядов и разрядил ситуацию:

– Таяна, не ищите подлога, мужчинам всегда приятно посидеть в компании прекрасной леди. Не сочтите за дерзость, что мы так бесцеремонно навязали свое общество, – витиеватая речь гнома говорила о том, что он из очень значимого сословия, иначе скабрезных и простых словечек было бы не счесть. Гномы в целом не любят изящную словесность.

– Я уже позволила сесть за мой стол, господа. Так что, не сочтите за труд, развлеките даму рассказом: о себе и о занятиях своих, – подыграла я ему в тон.

– Борин возглавляет гильдию сертификации редких товаров. А также, по секрету скажу вам, милая росса, торгует лучшим металлом на материке, – принялся представлять своего товарища Лойд.

– За хорошим клинком, леди, обращайтесь к моим родственникам. Хотя вряд ли такой очаровательной даме интересен металл.

– Почему же, весьма любопытно, – отозвалась я искренне.

– Леди – ценитель? – выгнул он кустистую бровь.

– На красивые вещи всегда приятно посмотреть, – нагнала я туману. Не признаваться же, что я неплохо владею легким видом оружия. И даже немного разбираюсь.

– Будет желание, загляните в «Траут и Краст» на Золотой площади, – Борин достал карточку с именем и адресом, положив на стол. Я из любопытства повертела толстую бумагу с выдавленной эмблемой щита и двух мечей и убрала в небольшую сумочку.

– А что же вы? – обратилась я к внимательно наблюдающему за мной Лойду.

– Скажем так, я работаю в органах правопорядка и контроля. Решаю проблемы различного уровня в регионах. Вот и до Ассама дошла проверка, – честно говоря, я на секунду дрогнула от его слов. Понятия не имею, какое звание имел этот человек. Но со стражами любого ранга дела иметь было чревато. Да и водить такое знакомство, собственно, тоже. Я тут же почувствовала себя замаскировавшейся под куру лисой в курятнике, которой мирно бросают зерно. Ведь я сама по себе была вне закона, начиная от моего дара и заканчивая поддельными документами и, соответственно, нелегальным здесь нахождением. Черт! Остается клевать зерно и не подавать виду.

– Что проверяете? – нейтрально спросила я его, изобразив интерес. И пригубила стакан, освежая неожиданно пересохшее горло. Единый, беги, Эверис, отсюда! Рви когти! Пока не поздно! И тебя не вздернули за рыжий хвост и такие же уши!

– Если вкратце, то проверяю насколько тщательно работают подчиненные мне ведомства. Боремся с контрафакцией, запрещёнными препаратами, нелегалами и преступностью, – ответил мне Лойд, отчего мне стало еще больше не по себе, хотя лицо его выражало скорее доброжелательность, чем желание проверить у меня документы.

– И как? – Единый, кто дергает меня за язык?! Хожу по краю!

– Посмотрим, – отозвался он, естественно, ничего не сказав. – Леди интересуют внутренние вопросы Мангольдии? – спросил он меня, приподняв бровь. И я поняла, что нужно менять тактику, пока не навернулась с этого пресловутого карниза.

– Гольд Чжоу, не стану лукавить, ужасы теневой жизни не самая приятная тема для бесед. А вот культура вашей страны, традиции, особенности, обычаи – другое дело. Но признаюсь, театр будет мне предпочтительней разговоров о политике и заключенных, – сыграла я роль более приличествующую добропорядочной леди.

– Таяна? – раздался голос из-за зеленого насаждения, огораживающего ресторацию от основной улицы. Не успела я осознать, кому принадлежит голос, как фигура Андора Далла выросла аккурат над нашим столиком. Он с интересом окинул нашу компанию несколько удивленным взглядом, но с уважением пожал руки моим сотрапезникам, представившись. Похоже фамилия моего «кузена» была знакома господину Чжоу.

– Тебя ищет отец. А ты… В общем, господа, – обратился он к мужчинам, – леди молода, неопытна и все официальные свидания будут проходить только через обращение к Ольдену Даллу.

Борин странно крякнул в густую бороду, а Чжоу растянул губы в улыбке и ответил:

– Всенепременно. Значит, Далл, – протянул он звучную фамилию и повернулся ко мне. – Приятно было познакомится, леди, – гольд встал и чуть поклонился. Краст повторил его действия, и мы распрощались. Андор положил мою руку к себе на локоть, и мы зашагали к крытому ландо.

– А ты не промах, кузина, сразу с двумя, да еще не успев толком вещи распаковать, – усмехнулся он своим заводным домыслам.

– Андор, не знаю, что ты себе надумал, но эти господа подсели ко мне за столик незадолго до твоего прихода.

– Но ты позволила же, – будто бы подловил он меня.

– А это запрещено? – удивилась я его выделению ситуации.

– В общем-то нет, но отцу это не понравится.

– Что именно? – вкрадчиво уточнила я, чуть не прикусив язык, когда нас подбросило на выбившемся из общего ряда камне.

Андор рявкнул что-то на гольдском вознице и продолжил:

– Такое вольное поведение. Я не против. Но знай, что гольды могут быть весьма напористы. И в семье нашего уровня не приветствуется поощрение типичных гольдских обычаев.

– Общение тоже запрещено?

– Милая, где ты выросла? – удивился он моей наивности, до ужаса сейчас напомнив своего отца, – если гольд подсаживается к девушке, то он своим жестом говорит о намерениях.

– Разве я сразу чем-то обязана? – недоумевала я.

– Нет, но подразумевается и дальнейшее знакомство. Понимаешь, о чем я? – Андор сделал характерный жест бровями, который намекал на нечто явно предосудительное.

– Мне кажется, ты драматизируешь, – продавливала я западный подход к вопросу.

– Что ж, мое дело – предупредить.

– Спасибо, Андор, – вежливо отозвалась я и стала рассматривать улочки. Не «кузена» же, в самом деле.

Мысль о мнимом родстве с этим парнем смешила и была дикой, точно меня вырастили дикари с острова Нимбу и теперь настало «счастливое» воссоединение. Я это к тому, что сама мысль была жутко странной и чужеродной, как и ощущение.

– Обращайся, сестричка. Думаю, тебе было бы полезно иметь союзника.

Я посмотрела на парня и подавила улыбку.

– Ты намекаешь на себя? – вкрадчиво уточнила я у Андора.

– Не намекаю, говорю прямо.

– Зачем тебе налаживать со мной отношения? – спросила я его прямо. Не люблю, когда начинают заходить издалека, имея в виду что-то совершенно свое.

– Все просто, Таяна. Одно слово: ску-ка, – протянул он, комфортно развалившись на мягком сиденье.

– А я, значит, гарантирую тебе веселье? – усмехнулась я на его логику. По виду парню было лет двадцать. Соответственно, он еще студент и учится в какой-нибудь престижной академии с такими же богатенькими одногруппниками, как и он.

– Каникулы долгие. А вдвоем всяко забавнее нарушать правила семьи Далл.

– Хочешь нарваться на неприятности? – я спросила его, не в силах сдержать улыбку. Андор напоминал мне нашу голубую кровь в Даркмурте, которая страдала от количества флоринов и незнания, как ими распорядиться, чтобы поусерднее прожечь жизнь. Хотя, может, это только первое впечатление?

– С завтрашнего дня у тебя начнется знаменитый обязательный семейный распорядок. У каждого он свой, чтоб ты знала. И, поверь, ты вспомнишь мои слова про веселье.

– Возможно. Там и посмотрим, – туманно отозвалась на его щедрое предложение.

Глава 3

Своих не сдают

Тиканье часов раздавалось набатом в красивой застекленной комнате-оранжерее с видом на сад. Звук секундной стрелки просто уничтожал терпение всякого, кому особенно «нравится» заниматься кропотливым вышиванием шелковыми нитями по туго натянутому полотну. Каждый стежок давался мне все тяжелее и тяжелее, тем временем, как из-под легкой руки леди Ингрид выходили уже целые бутоны нежно-розовых цветов с переливами на тонкой веточке. А госпоже Агот я практически завидовала, так как в силу возраста она не обязана была посвящать этот час подобному рукоделию. Методично покачиваясь в удобном кресле и нацепив на нос маленькие круглые очки, она просто читала книгу, получая удовольствие от вида наших терзаний в сложном искусстве вышивки. В это же время, мы с Ингрид сидели на жестких стульях, под гнетом которых филей превращался в блин. Вернее, маялась я и гравитация вдавливала меня, а леди Ингрид, похоже, не чувствовала всех неудобств и получала истинное удовольствие, с интересом прислушиваясь к наставлениям мастера «шелковой нити».

Гольда Ли со всем трепетом и терпением сидела рядом, демонстрируя виртуозное мастерство преподавателя по истинно гольдскому ремеслу, вышивая золотистых рыбок в небесно-голубом пруду.

– Мисс Тесс, у вас чудесно получается, – похвалила меня мастерица, но словам ее я не поверила ни на шиллинг, так как уже два часа вышивала несчастного кролика на опушке, которого Ингрид сделала бы в четыре раза быстрее. Стежки были кривыми, а зверек получился похожим на мышь, да и глаза его как-то злобно блестели от шелковых ниток. Он был мне не рад, также как и я ему.

– Благодарю вас за похвалу, гольда Ли, но дилетанту даже делать нечего рядом с настоящими мастерами, – посмотрела я на женщин, и моя лесть не была лестью.

– Вышивка шелком по шелку – самая дорогостоящая и изысканная среди возможных, Таяна, – наставительно проговорила Ингрид. – Подобные картины являются настоящим произведением искусства. Меняющие цвет в зависимости от освещения, прозрачные и воздушные вышивки с акварельными переходами света высоко ценятся аристократическими семьями и даже императорским двором. Ты должна это знать, так как в Мангольдии до сих пор сохранилась традиция преподносить полотно в качестве свадебного дара супругу, как высшую почесть, отданную своим трудом и терпением.

На этих словах я вышила рог зайке и гольда Ли пришла мне на помощь со специальной петелькой. Ее узкие глаза смеялись, застав какую-то эмоцию на моем лице.

– Боюсь, такими темпами мне не грозит выйти замуж вовсе, – усмехнулась я словам «мачехи», оглядывая свой рогатый «шедевр».

– У вас чудесные руки, леди. Не стоит так рано их опускать, – не преминула обнадежить меня гольда Ли.

Так, прошел еще час и часть сотканной опушки под зайцем наконец обрела цвет, как и несколько странного вида маленьких кустов. Это было ужасно скучно, муторно и… дай Единый здоровья тем, кто этим занимается. От нахождения в одной позе у меня затекла шея и спина. Хотелось размяться и спалить эти шелковые тряпки ко всем горгульям!

Сегодня же по расписанию после легкого ужина мне предстояла прогулка в обществе дам по вечернему саду. Это было выше моих сил. Еще и свободное время мне расписали между занятиями! И если от обязательных по «графику» пунктов я не могла отказаться, то от навязанного досуга – вполне. Это было хорошей новостью, но возмущало и, честно говоря, наводило на мысли.

Далл организовал мне занятость с девяти утра до шести вечера и, похоже, был доволен тем, что внезапная «родственница» не болтается по особняку по чем зря, маясь от скуки. И через месяц такого плотного графика я взвыла не хуже ездовой виверны. Правда у себя в комнате и в подушку.

Уроки танцев были излишними, также как уроки игры на фортепиано. Я неплохо отношусь к искусствам и даже ходила в художественный класс в лицее. Но, когда ты понимаешь спектр своих интересов, то распыляться на декупаж и вышивку шелком – однозначно будет лишним. Самым дельным из всего этого богатства будней были уроки истории и гольдского языка.

Но если все же такую блажь как пичканье меня всяким рукоделием можно было терпеть, то некоторые вещи остались явно за пределами моего понимания. И, я бы сказала, даже больше: некоторые моменты чужой жизни лучше даже не открывать для себя, потому что принять это ты не в силах.

Дом сегодня пустовал, как мне казалось. Воскресный вечер я предпочла провести в уединении читальной залы, с книгой по гольдской истории в руках. Ингрид уехала в театр вместе с госпожой Агот, а Андор должен был отправиться в гости к сокурсникам. И лучше бы я сидела в комнате, право слово, потому что, что делать с открывшимся знанием я не знала. Но, подозреваю, что именно неприятности подталкивают нас к решительным действиям.

Когда я проходила по коридору от библиотеки до своей комнаты, мой путь пролегал мимо покоев Ольдена Далла. Эта часть дома была особенно живописной и была обставлена с особым усердием: изящные скульптуры, множество декоративных элементов и живых цветов. Я залюбовалась огромным барельефом из мифологии Мангольдии и отметила еще раз, что декоратор – просто гений и должен иметь огромный успех у заказчиков. Моя матушка была охоча за всякими редкостями и диковинками в интерьере, но только теми, что соответствовали текущей моде. Соответственно, наш дом периодически подвергался безжалостным переделкам. Но здесь не было нарочитой модной тенденции, а скорее просто стиль и невероятно тонкое чувство прекрасного.

А сейчас, к вечеру в неиспользуемых комнатах притушили магогни, создавая камерную атмосферу, делая тени глубокими, а каждый элемент более выразительным. Шорохи слышны были издалека, и странные вздохи никак не вязались со спокойной умиротворенной атмосферой. Вслушавшись, я с удивлением поняла, что звуки эти отнюдь не странные, а как раз-таки естественные и очень характерные для близости. Я не ханжа и сама была замужем, но все же когда краешком сознания натыкаешься на «исподнее» чужой жизни, становится как-то неловко. Мягко говоря. Я ускорила шаг, желая пройти «опасный» участок. Но в уголке сознания зацепилась по-настоящему неуместная мысль о том, что разве леди Ингрид не уехала в театр? Или я пропустила ее возвращение? Впрочем, я прогнала все это из головы, убедив себя, что это не мое дело.

Но дальше было еще страннее. Я застала Андора в весьма нетипичном положении посреди коридора: парень стоял на коленях около отцовского кабинета и ковырял замок отмычкой. Разминуться было невозможно, он повернул голову и наткнулся на мой недоумевающий взгляд, но вместо отрицательной реакции, он приложил указательный палец к губам и улыбнулся мне, тихо шепнув:

– Постой на стреме, – и продолжил ковыряться дальше, точно все это время и ждал меня, как свою подельницу.

– Вот еще. Что ты делаешь? – прошептала я ему и невольно осмотрелась.

Положение было глупым. Не хотелось бы оказаться участником подобной картины. Но слава Стихиям, из-за угла, из-за которого я вышла, никого видно не было, а сама я наерундить пока не успела. Вся прислуга уже должна была отдыхать, но случайная горничная легко могла пройти по коридору. Другая сторона хорошо просматривалась самим взломщиком.

– Не видно? – съехидничал он, явно застряв инструментом в «дупле».

– Все видно, – зашипела я на него шепотом, и только хотела встрять с нравоучениями, как замок поддался.

Не успела я ахнуть, как Андор втянул меня в кабинет и включил свет.

– В соучастницы я к тебе не нанималась, – проворчала я на него, но парень уже направился к одной из ниш, игнорируя мое недовольство. – Послушай, а ты не боишься, что господин Ольден вот прямо сейчас нагрянет и застанет тебя за мелким воровством? Неудобненько будет, – проговорила я, сама с интересом рассматривая витрины с книгами по черной магии.

– Мой отец, Таяна, слишком занят своей любовницей, чтобы сейчас кого-то где-то заставать, – неожиданно проговорил Андор. Я резко повернулась, всматриваясь в бесстрастное лицо парня, который так спокойно рассуждал про интимный аспект связи своего отца с другой женщиной, не являющейся его матерью. Я даже осеклась на полуслове.

– Ты… так спокойно об этом говоришь, – подошла я к столу, ящички которого стал выдвигать «кузен».

– Он не особо скрывает, я бы сказал. Разве что пудрит мозги моей матери. Но она… любит его на свою голову.

– А ты…?

– Что я?

– Ты как к этому относишься? – аккуратно спросила я дэрна.

Мне все это было странно. Если бы моя мать застала кого-то из мужей за изменой, то лучше в его случае было пропасть без вести, чем вынести все то, что придумает леди Шерлиз. Она была умна и изворотлива на мщение своим обидчикам и обидчицам.

Андор отодвинул правый верхний ящик, и мой взгляд ненароком выхватил знакомый почерк, на который я насмотрелась настолько, что узнала бы его хоть где. И я готова была поставить целый флорин, что писал адрес, по которому я сейчас проживаю, дэрнийский демон! Это был почерк Коэна Далла! Андор что-то говорил мне, но я как завороженная смотрела на закрытый ящик и боролась с искушением прочесть, что же там написано? И, не выдержав, я потянула на себя бронзовую ручку и взяла дорогой конверт в руку.

– … не могу ничего сделать, пока не закончу академию, – услышала я последнее, а Андор уже взламывал наглухо закрытый шкаф, повернувшись ко мне спиной.

– Понятно, – надеюсь, в тему ответила я ему.

Пальцы развернули бархатный лист бумаги, а глаза забегали по строчкам:

«Ольден, мой человек должен был уладить ситуацию на рудниках. Если Ли Шань будет вмешиваться, то ты знаешь, к кому обращаться.

Буду в конце вересеня.

К.Ф.Д.»

Последние слова я перечитала три раза и быстро убрала все обратно. Андор даже не заметил, или не заметила я. Но чтоб его! Далл собирается с визитом в Мангольдию? Мысли заметались, а последняя сцена перед отправлением меня в другую страну вспыхнула точно сухостой в середине липня от случайной искры. Это он с проверкой? Или что…? Отправил, значит, меня на передержку к своему родственнику, чтобы контролировать? Очень в его стиле! Во мне точно с раскаленных углей разлетелись искры злости, высеченные неожиданным осознанием ситуации. Я быстро убрала конверт – и вовремя.

– Нашел! – проговорил Андор, немного возвращая меня в реальность. Он быстро закрыл шкаф и убрал что-то в карман брюк. – Идем отсюда, – другого приглашения мне и не нужно было, я вылетела за ним стрелой и сердито потопала по коридору, слушая, как щелкают отмычки.

– Тая, ты куда? – обеспокоенно спросил он меня, прилично отстав в коридоре, пока закрывал замок.

– К себе в комнату! – немного раздраженнее, чем следовало, ответила я ему.

– Ты злишься, что втянул тебя во взлом? Брось, смотри, что у меня есть, – помахал он каким-то маленьким бархатным мешочком, точно для мелкого ювелирного изделия. Лицо его озарила шальная улыбка.

– Андор, просто оставь все это, – буркнула я ему и завернула за поворот, но парень, похоже, не намерен был оставаться один.

– Эй, тебе понравится, я уверен. Еще недавно, ты говорила, что я был прав и тебе скучно.

– Мне невыносимо! – вырвалось из меня, когда я вспомнила вышивку, хотя следовало бы держать язык за зубами.

– Вот, поэтому пошли со мной! – потянул он меня в сторону улицы. И… я пошла.

Мне было, честно говоря, все равно, где переваривать мысли. Но после услышанного и увиденного мне действительно хотелось прогуляться. Строчки письма заставляли кровь кипеть точно по ней впервые потекла чистая стихия. Зная себя, я в запале могла хорошенько наерундить. Надо все обдумать с холодной головой.

Вечер был теплый, несмотря на разгорающуюся осень. Со стороны насаждений громко стрекотали цикады, которых, видимо, еще не застала холодная ночь. Дорогой район щедро горел магосвещением, пока мы не сели в полумрак закрытого ландо.

– Я думала, мы собирались прогуляться, – затормозила я перед открытой дверцей.

– Сейчас доедем до места и прогуляемся, – в тридцать два зуба улыбнулся Андор. – Все хотел спросить, твои родители были при статусе и деньгах?

Вопрос меня немного напряг, и разума коснулась мысль, что, возможно, зря я согласилась на прогулку в такой компании.

– Достаточно состоятельны. Почему ты спросил?

– Обычно отец общается с влиятельными родственниками. А про тебя как-то особо не распространялся. Это странно.

– Ты что знаешь всех своих родственников и читал родовую книгу? – приподняла я бровь. При всем своем прилежании в учебе и стремлении к знаниям даже я не знала всю свою родню.

– Нет, конечно. Я вообще поначалу подумал, может, ты внебрачная дочь. Бабушка так вообще тебя в любовницы записала. Но пока разочаровалась в своей догадке, – хмыкнул Андор.

– Меня поражает, как вы все так просто это обсуждаете, словно в этом нет ничего такого, – во второй раз подивилась я его словам.

– Ну, как я уже сказал, мы с бабулей пока заложники ситуации. Надеюсь, мать поумнеет и все же бросит моего отца. Я закончу академию и подамся в Хранители.

Последнее меня развеселило. Хотя с чего? Многие мечтают быть благородными защитниками Геи. Чем Андор хуже?

– Разве у вас возможны разводы? – вспомнила я краем сознания, что если уж гольды женились, то это на всю жизнь. А факт расторжения брачного союза порицался и считался позором в обществе. Особенно для женщины.

– Мы же все-таки дэрнийцы.

– Да, но живете в Мангольдии.

– А ты бы ничего не меняла? – внезапно с вызовом спросил меня. Его светлые глаза, подчеркнутые излишне светлыми бровями и ресницами, точно кинули в меня гарпун.

На пару секунд я задумалась и твердо ответила:

– Я бы сразу ушла и плевать на позор, – Андор сложил руки на груди и растянулся на сидении, удовлетворившись моим ответом. А я подумала, что ведь я являюсь таким же невольным соучастником этой отвратительной истории, живя в доме, где скрывается подобная гадость. И делаю вид, что это меня не касается. Какое омерзительное чувство!

Через какое-то время мы остановились, и я выглянула в окно. Внезапное неприятное открытие настолько захватило меня, что я не заметила, как мы отдалились от района и въехали в лес. С одной стороны виднелись темные разлапистые деревья, а с другой – красивый дом из широкого рубленного бревна. Настоящее жилье охотника. Хотя, скорее, лесовика-магната. Потому что, то, какого он размера и какой площадью участка обладал, явно не вязалось с худым кошельком хозяина этакого лесного поместья.

Из горящих окошек-глазниц на втором этаже теплился тусклый свет, и просматривались стоящие возле него люди со стаканами. Лилась приглушенная толстыми стенами музыка. А на первом этаже мерцали светляки в специальных подвешенных к потолку колбах.

– Андор, ты привез меня на гулянку? – со скепсисом оценила я атмосферу, когда мы направились к крыльцу по усыпанной мелким камнем дорожке.

– Ты же жаловалась на скуку, – распахнул он здоровенную дверь с ручкой из отшлифованной коряги.

– И далеко мы? – вошла я в помещение, где на мягких подушках сидела молодёжь, наслаждаясь магнетической потусторонней музыкой, что играли парни на странного вида инструментах. Музыканты сидели на южный манер, скрестив ноги, а на них лежали этакие выгнутые диски, исходящие глубоким звуком от ловких касаний пальцами.

– Не так далеко, как хотелось бы, – хмыкнул Андор, с которым стали здороваться ребята на северный манер, пожимая предплечье. Два парня дэрна и девчонка, явно фарансийка, говорили на гольдском. Поэтому я, естественно, не понимала, о чем шла речь, кроме отдельно услышанных слов и фраз. Но они косились в мою сторону, и Андор, ожидаемо, представил меня.

В центре большой гостиной со вторым светом танцевали девушки, забавно покачивались рядом парни. «Кузен» куда-то испарился. А беседа друзей Андора была ни о чем. Честно говоря, почему-то вся эта процессия меня не воодушевила, и хотелось заняться чем-то своим.

Такой же худощавый, как Далл-младший, парень расспрашивал меня о каких-то несущественных мелочах и бахвалился поместьем в южной части Мангольдии. Его дурацкие намеки звучали смешно, и мое желание быть подальше отсюда крепло с каждой минутой. Что я здесь вообще делаю? Зачем пришла? Когда парень совсем уж подсел на уши, а мне нестерпимо захотелось отделаться от него, возник кузен с загадочным выражением лица. Видя мой настрой и закрытую позу, Андор потянул меня на второй этаж.

– Идем, Таяна. Сейчас будет то, что я тебе обещал.

– О чем ты? – спросила я его, когда мы поднялись, и он отворил двустворчатые массивные двери.

Здесь была еще одна небольшая гостиная или комната отдыха. В помещении было надымлено смалием, а на мягких подушках в кругу сидели парни и девушки через одного. Один парень держал мешочек, такой же как у Андора в руках, и высыпал себе в ладонь белые гранулы, похожие на крупную морскую соль. Он тут же закинул их в рот, а затем поцеловал беловолосую девушку, сидящую рядом с ним. Мешочек перекочевал уже к другой паре. Выглядело возмутительно пошло. Наверное, нужно было видеть мое лицо в этот момент, ведь челюсть у меня явно отвисла. Я невежливо дернула за шиворот вошедшего передо мной кузена и закрыла дверь.

– Ты в своем уме?! – зашипела я ему, но парень как-то странно улыбнулся на мой гневный выпад. Его мимика выглядела странно.

– О чем ты? – он точно взаправду не понимал, почему я набросилась на него с обвинениями.

– Это! – я, не церемонясь, засунула руку ему в распахнутый пиджак и достала мешочек, нервно им помахав прямо у него перед носом. Парень как-то замедленно отреагировал, но забрал «претензию».

– Твое хорошее настроение, – белозубо улыбнулся он, игнорируя начисто мою злость.

– Андор, какого морлока ты притащил меня в наркоманский притон?! – выгневилась я, но мне уже стало понятно, что «кузен» где-то принял слегонца, и непонятно – это был силинит, или он где-то накидался алкоголем. Я даже принюхалась и слабый отголосок спиртного все же почувствовала.

– Тай, тебе просто надо расслабиться, – он потер глаза, явно не понимая, почему я в таком негодовании, и блаженно улыбнулся.

– Тай?! – рявкнула я на него.

В этот момент мы услышали, как музыка стихла, и на весь дом разнесся усиленный магией голос:

– Все, кто в доме – выходите по одному!

Голос повторял фразу. А в глазах Андора я увидела легкое прояснение сознания. Он схватился за голову, а в глазах поселился ужас.

– Это конец! – ахнул он, шлепнув себя по щекам. Внизу послышались вскрики и топот. Затем по лестнице стали громко подниматься. – Прячься! – кинул он мне, и в панике юркнул в соседнюю дверь. А я, не мешкая, но крепко ругаясь про себя, быстро шмыгнула в следующую, как ни странно, пустую небольшую комнату, предназначенную для гостей. Двуспальная кровать, две тумбочки, туалетный столик и шкаф – все убранство.

Сделала пару бесполезных метаний по пространству и… поступила очень безрассудно и опрометчиво: я спряталась в шкаф, скинув туфли, задвинув их под кровать. Затаилась. И сидя там, поняла, что, наверное, стоит вылезти. Это ведь глупо. Наверняка меня найдут.

До моего слуха доносились звуки тяжелых сапог, какие носили стражи. Мужчины ходили по дому, отлавливая бранящуюся молодежь. Через какое-то время я услышала, как медленно со смачным скрипом открылась и моя дверь, точно ее петли никогда не смазывали. Хотя, возможно, мой страх играл не последнюю роль в восприятии действительности. Неспешный звук шагов упомянутых сапог раздался чем-то необратимым. Я боялась пошевелиться и громко вдохнуть. Зачем-то повернула голову в сторону щели между дверцами. Светлая полоса света упала на глаза, и я увидела… Лойда Чжоу. И если бы только это. Его нос трансформировался в нечто звериное и, точно животное, он принюхивался к воздуху в комнате. Я, не веря своим глазам, моргнула и его фигура заслонила свет. Дыхание перехватило, и я просто перестала дышать. Но, на удивление, его рука потянулась вниз к более мелким ящикам, а затем дернула ручку шкафа. Мы ошарашенно уставились друг на друга. Он – на меня, а я – на его нос, возвращающийся в человечий. Мой громкий выдох–вдох раздался практически стоном.

– Мисс Далл, – с непонятной интонацией произнес он, а я невольно сглотнула, понимая, что оказалась не в том месте, не в нужное время. Кто был этот человек? И был ли он человеком? Неожиданно мужчина протянул мне руку, точно помогая выйти из ландо и я, верно от шока, вложила ладонь, неловко выбираясь на затекшие подгибающиеся ноги.

– Господин Чжоу, – собрав остатки храбрости, вымолвила его имя, стараясь все же не уронить достоинство дрожащим голосом, и, кажется, мне это удалось.

– Объяснитесь? – спросил он спокойно, сложив руки на груди, и бросил красноречивый взгляд на мои голые ступни. Невольно я поджала пальцы на ногах. Но босоногость была меньшей проблемой. Пришлось быстро обуться, чтобы не отвлекаться еще и на это.

Он не давил и не надел мирил или наручники, а точно любовник с крепкими нервами, заставший даму сердца за неловким конфузом, ждал ответов. Это было… странно. Но воодушевляюще.

Я оправила платье и облизала пересохшие губы. Неимоверно хотелось пить. Но в ближайшем радиусе графина не наблюдалось. А сердце грохотало со скоростью полета виверны, заставляя слышать собственный пульс.

– А вы? – почему-то вырвалось из меня, и я чуть было не прикусила свой нахальный язык, когда осознала, что сказала и кому. Нужно выбрать тактику, Эверис! Думай!

Его брови поехали вверх, затем выражение лица поменялось. Он быстро пошел к двери и закрыл ее на замок. Щелчок заставил меня вздрогнуть, а затем гольд таким же стремительным шагом подошел к шкафу, выдвинул ящик, достал оттуда бархатный синий мешочек и высыпал несколько граней на свою ладонь. Я округлила глаза, и он не дал мне раскрыть рта, резко начав:

– Что я должен сказать, по-вашему, Таяна? – обратился он ко мне без лишнего официоза, будто к хорошей знакомой. – Похоже, вам интересна культура гораздо глубже, чем я думал. И, к сожалению, к театру она отношения не имеет. Жаль, вы мне понравились, – неожиданно добавил он последнюю фразу.

На его ладони перекатывались гранулы силинита – наркотика, что вызывал прилив сил у одаренных магией. Как раз такой я только что наблюдала в кругу. Но, чтобы спрятаться в комнате, где эта дрянь хранилась, нужно было еще умудриться. Просто невероятная удача! Молодец, Эверис!

– Вы поверите, если я скажу, что не знала об этом? – уточнила я, чувствуя, как начинают гореть уши и щеки от нелепости ситуации.

– Поверю. В участке. Там и проверим.

Собственно, я говорила правду, вот только вопросы, которые мне могут задать были не желательны. Ведь в некоторых стражьих участках есть специальные артефакты, способные как-то различать ложь и правду. И, похоже, мы собирались именно в такой.

– Проверим, и, честно говоря, мне будет спокойнее, если мы скорее туда попадем, – отступала я к двери.

Я играла, но боялась по-настоящему. У меня была догадка, но она была просто невероятная! И мне нужно было показать, что молчать я уж точно не собираюсь.

Черты Ольдена заострились, и он, ругнувшись на гольдском, грубовато схватил меня за плечо, быстро открыл дверь и потащил вниз. Туда–сюда сновали стражи, в гостиной я увидела заплаканных девушек на диване, а группка парней стояла у стены и их тщательно обыскивали.

Чжоу быстро бросил одному из стражей пару фраз на своем языке и тот, кивнув, направился вверх по лестнице. Я не сопротивлялась, а старалась быстрее перебирать ногами. Сердце колотилось как безумное. Жажда становилась сильнее. Чжоу практически затолкал меня в темную повозку, стоящую во дворе, и через минуту он сам забрался в нее. Зажег магосвещение и пересел ко мне. Его рука неожиданно дотронулась до моего подбородка, обхватывая, и он внимательно всмотрелся в мои зрачки.

– Что вы…?! – охнула я.

– Высуньте язык, – скомандовал он.

Артачиться не имело смысла, и я открыла рот. Он что-то для себя решил и отстранился.

– Это было обязательно?! – нахохлилась я от бесцеремонного обращения, хотя не могу сказать, что он сделал это грубо, скорее аккуратно, но настойчиво.

– Я должен понимать, ты хамишь, потому что характер такой, или ты под кайфом.

Я открыла рот от возмущения, но тут же его закрыла. В целом он прав. Со мной такое случалось в стрессовых ситуациях, и не могу сказать, что это хорошая черта. А учитывая, что меня застали «сидящей» на наркотиках, то вопрос о моей вменяемости справедливый.

Мужчина сел напротив и стал буравить меня нечитаемым взглядом.

– Мы едем в участок? – спросила я его, одолеваемая какими-то странными чувствами.

– Почти.

Мои глаза расширились, а взгляд заледенел.

– Что это значит?

– Вопросы буду задавать я, – отрезал он, и, достав папку в кожаной обложке, принялся что-то в нее записывать.

Транспорт ехал быстро. Будь это день, такая скорость была бы просто невозможной, учитывая количество экипажей на улицах. А сейчас ночь, все дороги были пусты.

Когда лошадей осадили, я довела себя практически до истерики. Ольден позволил мне выйти, но оглядеться времени не дал. Мы быстро вошли в калитку у одного из домов, в районе, где жили высокопоставленные госслужащие. Это все, что мне удалось понять и приехали мы точно не в участок.

– Где мы? – спросила я, оглушенная собственным сердцебиением, когда прозвенела связка ключей и дверь закрылась изнутри. Передо мной открылся небольшой, но дорого обставленный узкий холл с дверьми, в одну из которых завел меня Чжоу. Это был кабинет. Гольд быстро включил магсвет, беспрекословно усадил меня на стул перед столом и достал из ящика странного вида камень.

– Начнем.

– Вы не ответили на мои вопросы, и я не понимаю, где нахожусь. Вы меня пугаете. Как вам такое начало? – спросила я его, справившись с приступом страха. И камень загорелся белым. Сразу стало понятно, что это.

– Ты находишься в моей квартире, Таяна.

– Почему? – аккуратно спросила я его, хотя о причине догадывалась.

– Хотела бы вести разговор в участке? Все же тень на репутацию… – внимательно посмотрел на меня Ольден.

– Учитывая, что я видела… возможно, – надавила я на рычаг, который был либо моим козырем, либо полным крахом. Но камень чуть потемнел, и гольд понял, что я не против сейчас быть здесь, отчего я скрипнула зубами. Значит, скользкие формулировки здесь не помогут.

– И что ты видела? – спросил он, не спеша садиться в кресло.

– Не знаю. Ваше лицо… Вы – оборотень? – произнесла я практически сказочное предположение и облизала пересохшие губы. Оборотни существовали как миф, забытое явление прошлых веков. По крайней мере в контексте бестиария эту информацию преподносили именно так. Но я видела, что видела.

Ольден улыбнулся, и в глаза тут же бросились его резцы, каких при встрече не замечала. Я даже воздухом подавилась. Мужчина обернулся. Сзади него стоял графин, и он любезно налил мне воды. Пока я громко глотала, не теряя его из виду, он продолжил:

– Давай сначала задам вопросы я, и мы поговорим о том, что тебе показалось, – ввинтил он формулировку. Особенно мне понравилось последнее слово.

– Хорошо. Меня будут искать, – зачем-то уточнила я, отставив стакан. Руки немного подрагивали, выдавая истинные чувства. Он согласно кивнул, понимая ситуацию и то, что мне по-настоящему страшно. Но комментировать не стал, зато начал допрос:

– Что ты делала в доме Грова?

– Пришла с Андором. Хотела прогуляться, но не знала, что он приведет меня на вечеринку, – чуть не назвала его братом и тогда бы камень загорелся уж точно не белым. Осторожнее, Эверис!

– Употребляешь ли ты силинит? – спросил он общий вопрос, который скажет о моей причастности вообще когда-либо к подобным преступлениям.

– Нет.

– Знаешь о нем? Что это? – он знал ответ, но зачем-то задал вопрос.

– Да.

– Знала ли ты что на вечеринке твои друзья употребляют наркотик?

– Я узнала в процессе, когда увидела странности поведения ребят, но в целом, мне казалось сначала, что это из-за алкоголя. И они мне не друзья.

– Почему не ушла, когда узнала?

– Как раз собиралась, – усмехнулась я, видимо от нервов.

– Сообщила бы стражам? – задал он вопрос, который тянет на общественное наказание или с десяток суток заключения в назидание.

– Нет, – я покачала головой. – Там же был Андор. Я бы не стала сдавать своих, – выделила эту фразу особой интонацией.

Гольд испытывающе на меня посмотрел, а затем улыбнулся:

– Таяна, мне нравятся твои ответы, – затем он открыл ящик стола и добавил: – Но тебе придётся выпить вот это, – в руке он держал маленькую бутылочку с мутно-белой жидкостью и поставил на стол передо мной.

– Что это? – непонимающе посмотрела я на мужчину.

– Решение твоих проблем, – загадочно ответил гольд. – И моих.

– Отрава? – со скепсисом спросила я его, сама не сильно веря в то, что задала такой вопрос.

Он рассмеялся.

– Единый упаси, я бы сходил с тобой в театр еще, если позволишь. К тому же я все-таки служащий правопорядка, Таяна.

Пузырек оказался у меня в руке, и я принюхалась.

– Белый сон, – догадалась я.

Все-таки меня давно учили разбираться в травах и зельях. А больше и предположить нечего. Специфический обволакивающий ноздри дурман с вязковатым вкусом имело лишь одно растение, собираемое в ночь полнолуния.

– Знаешь, значит? Вопрос только откуда? – задумчиво потер он подбородок.

– А откуда знают про силинит? – решила я увильнуть от вопроса. – Дети всегда рассказывают друг другу про что-то запретное.

– Может быть. Но я тебе не верю, – улыбнулся он. – Действует ли на тебя белый сон? – неожиданно спросил он, и я замолчала, закупорив бутылку. Он не отводил от меня взгляд, и я поняла, что это плохой вопрос. Пауза затягивалась.

– Нет, – через какое-то время ответила я ему, и это был провал. Потому что единственные, на кого не действовала эта трава, были орки, тролли и альмы. Первые были слишком толстокожими и их железы вырабатывали антитела, а в наших жилах потоптался Дух. И, по сути, настоящие шаманы не являлись людьми. Я не была в полном смысле альмой, но обладала их способностями, например, возможностью ходить сквозь грань.

Его взгляд стал серьезнее, и я поняла, что он все понял. Напряжение сгустилось до осязаемости. Какое-то время мы просто молчали, глядя друг другу в глаза. Я ничего не ждала, лишь ощущала как жилами натянули нервы до предела.

– Это все усложнило, – произнес он, разрезав тишину. А я сидела, понимая, что ни жива, ни мертва. Мой вздох завис где-то на уровне диафрагмы. Лишь услышала сквозь вату, как он вытащил кинжал из ножен. Но не успела опомниться, как он полоснул свою руку и потянулся за моей. Он усмехнулся, наверное, видя мое побледневшее лицо.

– Да не бойся ты, – Ольден взял мою ладонь, не сильно полоснув, образуя порез.

Обе раны были сложены вместе. Мужчина зачитал магическую клятву для магов.

Я не знала, что и думать, когда он отпустил мою руку и достал из комода жестяную аптечку.

– Я… – заикнулась, не зная, что толком сказать. Сейчас произошло воистину странное явление.

– Не трудись. И так понятно, что ты не орчанка или троллиха, – усмехнулся он и, вылив антисептик на марлю, аккуратно приложил к моей руке. Я напряженно следила за его действиями, но в голове не укладывалось, что, собственно, происходит? Где мирил? Или парализующее заклятие?

– Не понимаю, – искренне призналась ему.

Он закончил и дальше обработал заживляющей мазью ладонь, бережно обмотав ее бинтом.

– Все просто, Таяна, я уж точно не враг тебе, – он подмигнул мне, а затем сказал нечто, что ошарашило меня:

– Пойдем, я отвезу тебя домой.

В шоке я двинулась за ним, а затем очнулась и спросила, когда он щелкнул замком:

– А как же участок? Мирил? Вы же все поняли? – заполошно спросила его, слыша стук своего сердца и до сих пор не веря в то, что происходит.

Он обернулся, чуть улыбнувшись:

– Как ты сказала? Своих не сдают, – сказав это, он направился к стоящему на противоположной улице черному ландо с опознавательным знаком стражей. И я, пораженная до глубины души, двинулась за ним.

Пока ехали, он не сказал ни слова, но я съела себя достаточно. В моей голове не укладывалась мысль: он один из альм?! Разве это возможно, чтобы сам страж был тем, кого объявили вне закона в большинстве стран? Немыслимо! Но кое-что дельное все же подзуживало, и я решилась, когда взаправду узнала знакомый квартал и поверила, что это действительно не розыгрыш.

– Вы бы не отказались мне помочь, если бы я попросила? – зашла я издалека. Риск, знаю, но все же… Другого шанса может и не представиться.

Узкие глаза гольда заинтересовано блеснули, а на губах заиграла легкая улыбка.

– Чего ты хочешь? – не стал расшаркиваться он.

– Хочу уехать так, чтобы меня не нашел ни один из Даллов, – призналась я ему, совсем обнаглев.

Он нахмурился, а затем задумчиво спросил:

– Тебя обижают в семье? – предположил он очевидное. – Кто-то бьёт тебя?

Я отрицательно покачала головой.

– Хочу свободы, – твердо посмотрела на него.

– А так ты в кандалах, – съязвил он, на что я насупилась, но мужчина быстро отступил. – Понял, – некоторое время он молчал. – Ты уверена?

– Разумеется, – не мешкая, ответила ему.

– Хорошо.

Я даже заморгала, не веря, что практически незнакомец согласился мне помочь.

– Вот так просто?

– Почему нет? – улыбнулся он. И я поймала себя на том, что Чжоу при всей своей чуждости моему расовому вкусу был симпатичным и обаятельным мужчиной. Я пожала плечами.

– Да мало ли. Найдутся причины, – не смогла сдержать улыбку и я.

Глава 4

Побег— Госпожа, поторопитесь. Дэрна Агот и леди Далл уже в холле, – приглушенно проговорила Анабель, наткнувшись на закрытую дверь моей спальни.

– Минуту! Я сейчас подойду! Принеси мне стакан воды в холл! – крикнула я, запихнув последние мелочи и самое главное – легкий дорожный плащ в саквояж. И тут раздался проворот замка. Я резко обернулась. Мою дверь нагло взломал Андор Далл собственной персоной.

Наши взгляды встретились. И я пышной юбкой заслонила сумку в надежде, что успела.

– Бежишь, значит, – тихо проговорил дэрн, прикрыв дверь. Он не спросил, утвердил.

– О чем ты? – состроила невинный вид, понимая, что выдала себя и теперь раскрыта. Андор подошёл ближе и сумку было уже не спрятать.

– О саквояже, – он покачался с пятки на носок, небрежно засунув руки в карманы. Светлые напомаженные волосы сзади стягивала в хвост нарядная цацка. А фасонистые парадные шмотки говорили о том, что он собрался в театр.

– Не знала, что ты идёшь с нами, – по-дурацки перевела тему, игнорируя его наблюдения, и подошла к зеркалу, нанося пигмент на губы. Как глупо попалась.

– Тебе хоть есть, куда идти? – не купился он на женский трюк. Я удивлённо подняла глаза в зеркало, уловив его в отражении.

– Не сдашь меня? – открылась ему и обернулась. Я даже не пыталась скрыть удивления.

Он покачал головой.

– Сам хотел бы уйти, – грустная улыбка расчертила худое лицо.

– Почему пришёл? – задала я волнующий вопрос, так как раньше «братец» не вламывался ко мне со взломом.

– Анабель сказала, что твоя комната долго была закрыта, – сказал он, бесцеремонно усевшись на кровать, рассматривая саквояж.

– Значит, она все же следит за мной, – больше для себя проговорила вслух. На что он кивнул.

– Куда спрячешь сумку? Под юбку что ли? – пошутил «кузен», разглядывая «шедевр» для светской леди, выбранный его матушкой. Собственно, как и весь туалет, прическа, макияж. По ее словам: «первый выход на светское мероприятие – очень важен для леди». Мне было все равно, в чем идти. Наоборот излишне неудобное платье было обузой, и для побега я выглядела донельзя нелепо.

– Спровадила Анабель за водой и собиралась кругом спустить вниз.

– Давай я отнесу. Тебя уже ждут матушка и Агот. Куда, кстати, спрятать его?

– Правильно ли я понимаю, что ты идешь с нами? – почему-то мне казалось, что Андор хоть и повеса, но не сдаст меня, хотя, естественно, стопроцентной гарантии не даст никто.

Он кивнул.

– Заеду за Эмбер и – к вам. Опоздаю немного. Впрочем, я не большой любитель оперы.

Девушка была его подружкой, но, честно говоря, я не сильно вникала в любовные перипетии названного «брата». Как, собственно, и в его судьбу или проблемы. Последние несколько дней я в целом держалась особняком, зная лишь, что «кузена» отмазали после инцидента в коттедже. Позже он подошел ко мне, видимо, не утерпев от любопытства, чтобы спросить, как же я оказалась «дома». На что я ответила, что в каждой девушке должна быть толика загадки. Он не удовлетворился ответом, но большего я решила не говорить. Ни к чему, чтобы имя Лойда Чжоу звучало в разговорах с членами семьи Далл.

– Андор, а ты можешь забрать саквояж с собой и спрятать его в гардеробной театра?

Парень хмыкнул и ковырнул ручку кожаного саквояжа.

– То есть… это твой крайний вечер с нами? – аккуратно уточнил он и, кажется, я уловила нечто грустное в его словах.

Я кивнула, не зная, что сказать еще. Возникло неловкое молчание, разлилось в воздухе горькой настойкой, которую так хочется тут же проветрить. Я не была привязана к этой семье, но парня было почему-то жаль несмотря на то, что он весьма легкомысленный дуралей, играющий в опасные игры. Даже злиться на него не получалось. Впрочем, он не дал сцене расползтись по швам.

– Ну… раз так, пошли! – парень решительно встал, схватил ношу и пошел к двери. – Ну же! – поторопил меня он.

От его настроя я даже немного растерялась, но улыбка вышла сама собой. Приятно, когда есть тот, кто тебе помогает. И, надеюсь, я не ошиблась в нем. Когда шли, я тихо поблагодарила его, на что парень лишь кивнул, не проронив больше ни слова. Что ж, большего и не надо.

Вспышки магкамер ослепительно мигали в небольшом окошке закрытого ландо. Причем с такой яркостью, что их пришлось занавесить, и я лишь украдкой наблюдала за приближающимся зданием времен правления Ли Шана IV – императора Мангольдии, почитаемого в народе как Отец Милосердный. В годы его правления культура гольдов сделала приличный рывок, выходя на один уровень с Западными странами, некоторые из которых считаются передовыми в этой области, как, например, Фарансия. Но лишь взаправду наблюдая за приближающимся «дворцом», в действительности веришь в расцвет культуры в ту эпоху.

Театр был помпезен и кричал о роскошном убранстве даже снаружи. Зефирные волны в барельефах подхватывали диковинных длиннотелых драконов и нимф, изогнутые крыши украшали всевозможные статуи местных божеств, а стены полнились мифическими сюжетами. Колонны поражали своим обхватом и количеством. На этом фоне съезжающаяся знать смотрелась пестрыми птицами в экзотическом саду.

– Ты посмотри в чем пришла гольда Лонг, – госпожа Агот обратилась к Ингрид, отодвигая шторку, и на ее лице нарисовалась сардоническая усмешка. Я невольно бросила взгляд в сторону ее устремленного взора и поняла, что ее сарказм был не беспочвенен. Похоже, в высшем свете Ассама было принято разряжаться как ерепенистое пугало. И ладно бы молодежь, но, похоже, она язвила над хорохористыми старушками, стоящими с лицами, точно они были профессиональные дегустаторши уксуса. Впрочем, печать высокомерия стояла на всех гостях, выходящих из экипажей на специальную красную дорожку. Знать позировала для местной светской хроники, купаясь в ослепляющих глаза вспышках, в то время как охрана отгоняла практически выстилающихся под них служек, портящих «удачный» кадр.

– И правда. В этот раз она переплюнула даже саму себя, – ответила ей леди Ингрид.

На женщине красовался головной убор с белыми перьями, стоявшими шикарным пышным веером, делающий ее похожей на паву. Яркий макияж немолодого лица выглядел кричаще, несмотря на выдержанную холодную гамму, выделяя голубые узкие глаза. Никогда не видела гольд с такой светлой радужкой.

Женщина выглядела не просто необычно, она выглядела вызывающе и неприлично богатой. Шею венчало колье из крупных алмазов, уши украшали не менее заметные серьги, а белое платье с подолом, прикрепленным к среднему пальцу, переливалось искрящимся светом звезд. Если бы не возраст, она была бы сказочной женщиной-феникс из легенд в бело-голубых красках.

– Кто это? – спросила я, завороженно следя за перьями над ее головой.

– Гольда Лая Лонг. Бывшая актриса. Бедняжка до сих пор не может поверить, что сцена закончилась, как и ее молодость, – не преминула съязвить гольда Агот и первой вышла на дорожку, на которой её тут же подхватил за кисть вышколенный слуга.

В ее словах мне послышалась щедрое ведро презрения и желчи. Похоже, этих женщин связывало нечто большее, ведь по возрасту они были ровесницами.

Следом вышла Ингрид, а затем настал и мой черед. Честно говоря, я была рада длинному платью, которое скрывало невысокий каблук. Иначе пришлось бы надеть драматичную шпильку в угоду леди Далл, которая всю дорогу ахала, что лучше бы надели диамантовые серьги. Образ был бы ярче!

Холл и пестрота публики пролетели мимо меня, так как я сидела в ложе как на иголках и не могла себя успокоить, терзая длинные перчатки.

План был прост и сложен одновременно. Еле-еле я отсидела первую часть талийской оперы, но все ее великолепие пролетело мимо. Андор пришел, как и обещал, опоздав, и шепнул, что отдал мой саквояж в гардероб. За двадцать минут до антракта я аккуратно отпросилась из ложи, сославшись на достойный человеческих нужд повод.

В пустом полукруглом холле стук моих каблуков раздавался особенно громко в то время, как мне хотелось красться точно заправскому воришке. Мне казалось, что вот-вот за мной погонится гольда Агот и поймает на «горячем», схватив за руку, с криком: «Попалась!».

– Я здесь, – голос Лойда Чжоу заставил меня вздрогнуть. – Добрый вечер? – практически вопросительно произнес он, наблюдая за моей нервозностью.

– Вы напугали меня! – я приложила руку к груди, действительно ощущая, как быстро разогнался пульс.

– Передумали? – заулыбался мужчина.

– Вот еще! – фыркнула я. – Саквояж в гардеробной. Заберете его?

Лойд оглядел меня и ему явно понравилось то, что он увидел. Я была одета в вишневое платье с пышной юбкой, темно-золотая вязь складывалась в затейливый рисунок на узком корсете. Грудь допустимо оголена. Волосы заплетены в сложную высокую прическу. Вечерний макияж подчеркивал янтарные глаза.

– Вы сложная женщина, Таяна. Но невозможно красивая. Впрочем, я, наверное, никогда не пойму до конца ваш мотив, – он подставил мне локоть, не дожидаясь ответа, и мы прошагали немного по коридору. Я приняла комплимент, чуть кивнув головой, понимая, что это не может что-либо значить. Разве что симпатию. Затем, как третье лицо, он забрал мою сумку и немыслимыми коридорами вывел на улицу. К вокзалу от театра меня должен был везти его доверенный человек.

– Таяна, пообещайте мне кое-что, – вдруг сказал он, наблюдая за моими быстрыми сборами.

Я вопросительно посмотрела на него, заканчивая поправлять застежку на темном плаще и натягивая поглубже капюшон.

– Когда-нибудь я приглашу вас, и вы не откажете, – хитро стрельнул в меня узкими глазами гольд.

– Заметьте, вы хотели пригласить меня в театр. Ваши желания сбываются, – улыбнулась ему, обводя величественное здание взглядом, играющее хитрой подсветкой, создавая впечатление спектакля на крыше.

– Не так, – усмехнулся он и покачал головой. – По-настоящему.

–Когда-нибудь! – весело отозвалась ему, и он галантно поцеловал тыльную сторону моей ладони. Но внутри все осталось ровно, ничего не екнуло, как было когда-то с другим мужчиной, чьи прикосновения прошибали во мне электрические разряды. А сейчас… касание отозвалось разве что просто чувством благодарности.

Любовь – странный инструмент, на кого-то она настроена, а на кого-то нет. Кому-то играет всеми струнами, кому-то лишь одной или вообще молчит.

Я не любила долгих прощаний и быстро забралась в карету, уносимую в густые сумерки Ассама, где меня вновь ждала дорога.

Глава 5

Милые соседи?

Никогда не задумывалась каково это – быть вынужденным переселенцем, оставившим все. Да и с чего бы? Когда жизнь спланирована, а резкие повороты, удивляя, проносятся с такой скоростью, что не успеваешь даже понять толком, как то или иное событие могло произойти. Однако сейчас я четко понимала – жизнь уже никогда не будет прежней.

Дорога в карете до поезда и сама поездка на выделенном мне месте в каюте машиниста были чем-то незабываемым. Я сто раз пожалела, что не переоделась сразу. Мужчина шокировано смотрел на мой парадный наряд и в конце концов я попросилась переодеться. Более простое платье и смытый макияж исправили картину, но вечерняя прическа смотрелась слишком изящной. А ходить с распущенными локонами было бы слишком большой вольностью. Впрочем, путешествие прошло спокойно, без особых эксцессов.

Наутро паровая машина привезла меня в городок, выбранный мною по случайности. Хан-Илай находился вдалеке от Ассама. И додуматься логикой, почему именно сюда отправилась беглянка было просто невозможным. Все равно, что искать иголку в стоге сена.

Двенадцать часов поезд ехал по ночной Мангольдии и только поздним утром прибыл на место назначения. Пока я шла вдоль пестреющих осенними красками насаждений к остановке дилижанса, то поняла, что время в поместье Далл пролетело незаметно. Настала осень, а я даже толком не успела порадоваться душистым травам, искупаться в речке, наесться вдоволь ягод с куста. Хотя кто бы мне дал? Семейство Далл по чопорности чем-то напоминало мне мать, которая считала вымазанные в чернике руки и рот чем-то предосудительным. В общем, все то, чего ждешь целый год, порицалось и по воле старших упразднялось.

Когда я успела все пропустить и превратиться в светскую мумию, что только и глотают пыль городов? Вжих! И жаркое лето превратилось в начало осени. Солнце стало светить уже не так ярко, а точно сквозь бледно-лимонную пелену, а тучи сгущаются все чаще. Вот и сейчас над Хан-Илай крепли серые набухшие влагой облака, закрывая такие желанные еще греющие лучи.

Что ж, пора подумать и о жилье. Топать по лужам с оттягивающим руку саквояжем совсем не хотелось, и я поторопилась.

Район выбрала наугад, купив карту города. А курсирующий по кольцу дилижанс довез меня до примерного адреса, где находились доходные дома, сдающие комнаты постояльцам. О возможности съема я прочла в газете, печатаемой на дэрнском. В эти моменты я сильно благодарила преподавателя северного диалекта, который, скажем так, не сильно мне давался в первое время. Зато потом… Что я вам скажу, друзья – был бы стимул. И мое замужество было одним из них. Наверное, самым сильным.

Я вышла из пахнущего чем-то мокрым дилижанса и устремилась вниз по указателю. Город вовсю уже торговал и жил своей жизнью. Улочки были чистыми и возле домов повсюду росли осенние яркие цветы. Однако в Хан-Илай, менее расположенном к туристам – было не так много гольдов, кто хорошо разговаривал на дэрнском. И я попросту поняла, что снимать жилье все же стоит у того, кто хоть как-то говорит со мной хоть на каком языке.

Рассудила я так: пока деньги есть, буду жить в более приличном месте, чем экономя, поселюсь в трущобах и каждый раз буду оглядываться в проулке, чтобы не шарахнуть от страха кого-нибудь огнем. Все же это небезопасно с обеих сторон, хотя с нынешним уровнем магии…

По ряду причин я остановила свой выбор на сложенном из сероватого камня доходном доме на улице Новой Зари, хозяйка которого была женщиной строгой, но за звонкую монету не спросила моих документов, и я представилась ей, как Айрис Вайос. К тому же был еще один неимоверный плюс – она прекрасно говорила на дэрнском, и все ее постояльцы были приезжими.

Комната, которую я сняла, была скромной, но чистой – такой же, как и сам квартал. Обстановка нехитрая: крепкая кованная кровать, скрипящий всеми пружинами матрас, тумбочка с огарком свечи, письменный стол, стул и шкаф. Выщербленная с одного угла ваза и ситцевые занавесочки, призванные добавить в аскетичную обстановку кельи хоть какой-то налёт уюта.

Что касается особых удобств другого порядка, уборная здесь была на этаже, что не могло не радовать, так как в большинстве домов нужник почему-то находился во внутреннем дворе строений. Странное обустройство, ну да ладно.

Ванной, естественно, не было, но зато был душ. Правда горячая вода в нем бывала лишь по утрам. Госпожа Борзае также предупредила, что животным и мужчинам, если он не мой супруг, хода в мою спальню нет, иначе мне грозит штраф вместе с выселением. Это было сказано так, будто гольда приравнивала их к одному никчемному виду, который в равной доле можно презирать и не пускать на порог приличного дома.

Я была с ней солидарна: от мужчин, как и от собак, я в равной степени старалась держаться подальше, поэтому заверила госпожу, что проблем точно не будет. Ее прищур я решила проигнорировать.

С глубоким вздохом и порядком затёкшими от ноши пальцами, я наконец смогла взгромоздить сумку на стол и сесть на скрипящий всеми пружинами матрас, поражающий своей прыгучестью. Подозреваю, что такого рода «ложе» было оборудовано специально, чтобы всем соседям было слышно, насколько «крепко» спит новая квартирантка.

Мутноватое окошко, в которое сейчас молотил осенний дождь, выходило во внутренний двор-колодец, в центре которого высился здоровущий краснеющий клён. Дерево смотрелось сущим пожаром среди сероватой кладки стен и такого же неба, со все сгущающимися хмурыми красками. Похоже, собирается настоящая гроза. Я прислушалась к ощущениям. Ничего. Пощелкала пальцами. Огонек отзываться не хотел. Похоже, здесь я опять ограничена в колдовстве. Хан-Илай, как и многие места сейчас, походил на решето с зонами, где магия просто-напросто не была доступна. Еще не далее, чем несколько месяцев назад я и подумать не могла, что аномалия действительно существует. И небольшой городок, в который я сбежала из Ассама – верное тому подтверждение. Что ж, я и так магией не злоупотребляю, так что проблем быть не должно.

Ветер завывал и трепал душу. Идти куда-то совершенно не хотелось. А аккорды ненастья за окном пробуждали чувство меланхолии и беспросветной тоски. Невольно вспомнился калейдоскоп событий, что обрушился на меня за последнее время, и, закрыв глаза, я потерла ладонями лицо. Но я вовремя остановила зарождающийся порыв самобичевания и скулежа. Терпеть не могла подобное состояние, поэтому запаяла его в душе до лучших времен.

Окно было на уровне второго этажа и двор хорошо просматривался. Из арки показалось движение, и я позволила себе понаблюдать как какой-то полноватый невысокий господин дэрнийской национальности, прикрываясь плащом, вывел мелкого пегого песика по нужде к этому самому «горящему» клену. Похоже, зверюшке было невтерпёж, и она выгнала-таки хозяина на улицу. А дождь хлестал все сильнее, вряд ли вдохновляя на долгую прогулку. Затем я увидела свою арендодательницу под здоровущим зонтом, стремительной походкой направляющуюся прямо к мужчине с собачкой. Женщина недовольно что-то проговорила соседу, указывая на «дела» зверюшки, и до меня начало доходить в чем причина ее нелюбви к обоим сущностям.

Не досмотрев картину «будни соседей», я достала из сумки газету и, сев за стол, стала смотреть рубрику «работа по найму». Взяв самописное перо, жирным выделила варианты поближе и просто кружком то, что могло бы мне подойти. Затем глаза зацепились за заголовки: «Империя-агрессор?», «Национализация – верный путь к сохранению традиций и чистоты крови», «Магия, разрушающая мир».

Каждая статья пестрела упоминанием Дэрнии, а самая последняя обливала альм несправедливыми эпитетами, призывающими, если не жечь родных шаманок, то «…немедленно сдавать их в стражий участок до выяснения причиненного ущерба мирному населению…». Не знала, что дружественная страна, в которую меня упаковали дирижаблем тоже имеет предрассудки насчет шаманистов, еще и транслируемые таким радикальным образом. Какой вздор! Право слово!

Неожиданно открылась магия и от злости я раздраженно спалила газетный лист, осыпавшийся на идеально чистый пол серым пеплом. Гадкая бумага дала мерзкий запах чадящего дыма, и я поспешила проветрить комнатушку, несмотря на дождь. Подоконник тут же вымок, как и я, потому что застыла, наблюдая удивительную картину, поражающую своей драматичностью, если не сказать трагичностью. Сухонькая женщина в застегнутом под горло темном платье и идеально зачёсанными в тугой пучок волосами замахнулась зонтом на толстенького господина, что раскраснелся лицом ещё до воинственного жеста.

– Проходимец! Я тебе знаешь куда эти удобрения засуну! – лупила она толстячка с таким усердием, что тот лишь отступал, прикрываясь кожаным портфелем.

– Дура, борзая! – завопил тот на дэрнском.

И я поняла, что это он зря. Судя по фамилии, женщину наверняка дразнили в детстве, и теперь бытовое ругательство превратилось в сигнал к полному уничтожению противника. Гольда Борзае замерла, не ожидая от взрослого мужчины такой подлянки. А затем с таким остервенением накинулась на бедного толстячка, что тот скрючился в неестественную позу, капитулируя от разъяренной соседки куда подальше. Питомец спрятался за крепкие ноги хозяина и звонко потявкивал на госпожу Борзае. В итоге парочка скрылась в арке, а я, намокнув, закрыла окно. И сделала вывод, что с хозяйкой нужно быть поаккуратней, а то оставишь крошки на столе, а тебе потом прилетит, откуда не ждешь. Прерывая мои мысли, в дверь аккуратно постучали. Я прислушалась зачем-то к двери, но безрезультатно.

– Кто? – строго спросила я.

– Соседка, – произнес звонкий девичий голосок и, слава Стихиям, на дэрнском.

Я распахнула дверь и узрела миловидную девчушку с русыми тугими мелкими кудряшками до плеч. Она была хорошенькой, но до того походила на ребенка, что я растеряла весь свой серьезный и, наверное, не слишком дружелюбный вид. Кончики ушей ее были заострены, как и курносый маленький нос.

– С новосельем! – вручила мне девушка горшок с рыжим цветущим «Каланхое», что любили разводить гольды дома и покачала бутылкой с мутноватой жидкостью, к телу она прижимала бумажный пакет.

– Спасибо, – растеряно отозвалась я на такое добрососедство.

– Меня зовут Тилайна, но для друзей Тиль, – ее необременительный тон ошарашил, и я глупо таращилась на рыжий цветок. Девушка рассмеялась, точно колокольчики зазвенели.

– Хорошо, что ты не гольда, – прошептала Тилайна. – А то не знаешь порой, что от них ожидать, – теплая, искренняя улыбка девушки могла растопить любой лед, и мой – не исключение. Я неловко дернула уголком губ и оглядела комнату. Принимать неожиданную соседку в своей келье не было никакого желания.

– Пойдем на кухню? – подсказала она.

– Ладно, – я развернулась и прошагала к столу, поставив горшок на подоконник. Краем глаза увидела, как девчушка любопытно обвела комнату взглядом и отметила единственную сумку. – Но я не пью, – сухо прокомментировала я бутыль в ее руках.

– Не проблема. Я заварю чай, – легко сменила вектор девушка, а потом добавила: – У меня на Родине принято дарить цветы – это как примета, к хорошему соседству и добрым отношениям. Главное, поливай раз в неделю. Она совсем не капризная, много хлопот не доставит. К тому же я сама выбирала. Хороший цветок. По поверью гольдов он приносит удачу. Как тебя зовут, соседка? – девушка так быстро тараторила, что я была немного сбита с толку. Но дриады вообще очень жизнелюбивый народ.

– Айрис.

– Представляла тебя другой. А ты вон какая, – рассмеялась она, зазвенев колокольчиком. – Госпожа Борзае сказала: «леди из столицы», – щебетала девушка, пока мы шли на первый этаж в общую кухню для квартирантов.

Помещение было вытянутым и маленьким, как и стол с тремя стульями, стоящими у окна. Она шустро налила воды из крана в железный чайник и поставила на горячий камень плиты.

– У нас тут все просто, у каждого своя полка в холодильном ларе. В душ ходим с утра по часам, мое время девять утра, Джиа в десять, Марко в восемь. Можешь взять либо промежуточное, если кто-то пораньше освободиться, либо семь или одиннадцать, – она засыпала в керамический терракотовый чайник какую-то травку, а из льняного мешочка вывалила в коричневатую миску неровное, но аппетитное печенье и поставила его на центр компактного стола, явно не рассчитанного на большую компанию.

Собственно, пока я была безработная, поэтому мне было все равно. И я кивнула, принимая ее слова к сведению.

– Ты сама пекла? – улыбнулась милым сдобным кругляшам с шоколадной крошкой. От выпечки невероятно вкусно пахло какао и ванилью.

– А то, а какие пироги я делаю на праздники, мм…

– Жду не дождусь их! – нашу милую беседу прервал тип с темно-русыми чуть вьющимися волосами и светлыми глазами. Он не был гольдом или россарийцем, и определить национальность мне было затруднительно. – Скоро ведь Самайн, – подмигнул девушке мужчина и уселся напротив меня, не скрывая любопытства узнать, что за новая девица заняла тесное местечко в небольшой вытянутой кухоньке. Тиль зарделась и засуетилась, тут же поставив ему кружку, а заодно и мне.

– Айрис? – обратился он ко мне.

Я вопросительно посмотрела на мужчину, но тот лишь пожал плечами.

– Вы слишком громко болтаете. Я – Марко. Можно Марк, – протянул он руку, и я вложила свою ладошку в его. Рукопожатие получилось нейтральным, и это мне понравилось.

– Откуда ты? – он проводил взглядом нарезку кровяной колбасы и ломтей серого хлеба, что нарезала Тиль, и уставился на меня своими странными глазами, в уголках которых прятались смешинки. Их цвет переходил из светло-карих в зеленый с желтыми вкраплениями. Выглядело необычно.

– Из небольшого городка.

– Ты не местная. Из Россарии? – быстро раскусил меня парень. Хотя внешность моя могла принадлежать любому государству Центральной части Геи.

– Родители действительно выходцы из Россарии, – туманно отозвалась я.

– Надолго в Хан-Илай?

– Как пойдет.

– Где работаешь? – сыпал на меня вопросами сосед.

Носик чайника засвистел, и вместе с ним Тиль резко развернулась:

– Марко! – смешные кудряшки отпружинили, выражая вместе с ней недовольство напором гостя. – Что ты в самом деле? Она только въехала, – но через мгновение ее выражение смягчилось, и, залив травку кипятком, девушка поставила глиняный чайник на стол. Утварь привлекала внимание, вроде и просто, но было в ней что-то необычное. И тарелка, и заварник были сделаны очень ровно, даже чересчур, из рыжеватой гладкой глины. Чашки были такие же одинаковые и приятно ложились в руку. Мастер явно делал с душой.

Тиль разлила чай и села с нами, подвинув ко мне поближе печенье.

– Ты не стесняйся, угощайся.

– Спасибо, – я улыбнулась и пригубила чай, узнав сушеные листья малины, кипрей, зверобой и горьковатый чуть вяжущий медовый нектар таволги. Вкусно.

В коридоре послышался проворот связки ключей, и в плаще, чуть промокшем у ног, вошла девушка с яркими цыганскими чертами. Ее черные волосы вились крепкими локонами, мягкие южные черты притягивали взгляд. Густые ресницы обрамляли кошачий разрез шоколадных глаз. Такая девушка запросто разобьет не одно мужское сердце. И красавица принялась копаться в сумке, не заметив новою гостью.

– Marco, est tas tero regmetrio nero san! Juh! – она была чем-то недовольна, и, нервно достав какую-то бумажку, наткнулась на меня взглядом. Я не поняла ни слова.

– Ilao, Gia! Bit shineo hershte bolson! Iz Airis! – радостно провозгласил Марко на гольдском, бросив на меня взгляд.

– Ilao! – обратилась она ко мне достаточно прохладно с «приветствием», потеряла интерес, и, повернувшись к мужчине, защебетала на гольдском. Он ей что-то отвечал, через какое-то мгновение в разговор вступила Тиль, а затем Марко вновь обратился ко мне:

– Intergo tui vijal?

– Я не понимаю гольдский, – я произнесла фразу на дэрнском, на которую все трое воззрились с разной степенью удивления.

– Ты не говоришь на родном языке гольдов, живя в Мангольдии? – выразила общую мысль Тиль.

– Ну не то что бы я совсем ничего не понимаю. Самый базовый словарь я выучила. А основательно сесть за изучение еще не успела, – сконфузившись, я нервно заправила за ухо прядь.

– Тебе нужно срочно учить язык! Иначе тут вообще невозможно! – девушка в сердцах прижала изящную маленькую ладошку к груди. – Эти гольды помешаны на своем языке и учить иностранный не очень-то желают.

– Paratero in set! – Джиа развернулась и бросила небрежным тоном что-то еще Марко. Тот посмотрел на нее, покачав головой. Я плохо понимаю язык, зато язык жестов и энергии чувствую превосходно. И вряд ли можно сказать, что знойной красавице я пришлась по душе.

– Я спросил, заселилась ли ты уже основательно? Или только въехала с сундуками?

– Айрис практически налегке, – вставила любопытный факт о новой соседке Тиль. – Хотя выглядишь ты, как столичная штучка с дюжинной сундуков, – улыбнулась мне девушка, и я подумала, что вещи нужно было купить в обычной лавке. Но когда? Ольден Далл точно знал, что я могла выкинуть подобный фортель и приставил ко мне соглядатаев.

– Думала сейчас сходить в торговые ряды, пока не стало слишком темно.

Я посмотрела на настенные часы и время действительно было уже шесть вечера. А хотелось бы спать не на голом матрасе и вытираться полотенцем, а не подолом от платья. Да и мыло тоже не помешает.

– Можем пойти вместе! – оживилась Тиль. – Марко, ты с нами? – мужчина тоже проследил за временем и помотал головой. – Не в этот раз, девушки, – и, попив с нами еще чудесного отвара, ускакал куда-то в неизвестном направлении.

Собираться мне было недолго, лишь захватить мешочек с монетами. Вот только в нераспакованном саквояже меня ждал неприятный сюрприз. Я спешно вывалила все на кровать и еще раз пересмотрела вещи. Неужели?! Большая часть флоринов, хранимая в отдельном мешочке, исчезла. Я брякнулась на кровать, скрипнув всеми пружинами, и сдула с лица прядь. Вот так дела. Где меня обокрали? Когда? Неужели на вокзале? С хозяйкой я расплатилась авансом из второго мешочка, где была небольшая часть сбережений и мелкая монета, чтобы не разменивать золото. Это плохо. Очень плохо. Откинулась на кровать, хорошенько отпружинив, и уставилась в потолок. Вот морлок! Мне нужна работа! И срочно!

К Тиль я выходила с пустой головой, не очень понимая, как умудрилась так оконфузиться. Беглянка, называется.

– Что-то случилось? – спросила меня девушка, когда мы шагали по улице, направляясь к торговым лавкам, что работали до самого вечера.

– Да нет… – рассеяно отозвалась ей, наблюдая, как фонарщик зажигает в этом квартале огни.

– Так да или нет? – лукаво стрельнула в меня взглядом прозорливая дриада.

– Знаешь, пока я добиралась… Похоже, большая часть моих сбережений сейчас радует местное жулье, чья совесть не мешает обворовывать других людей.

– О, – девушка округлила и без того большие зеленые глаза. – Совсем на мели?

– Пока нет. Но буду, если не найду работу.

Мы прошли еще пару улиц пока не показалась лавка «Тысяча мелочей». И Тиль, похоже, оказалась из тех девушек, что не вешали нос ни при каких обстоятельствах. Дриада бодро заверяла, что ее приятель точно продаст нам все по дешевке. А для жизни немного-то и надо. Я была с ней согласна, но на воде и хлебе жить не планировала.

– Сложно тебе будет устроиться без знания языка, – размышляла Тиль, немного переварив информацию, пока мы ходили вдоль стеллажей со всякой хозяйственной ерундой.

– Сама уже поняла. Завтра пойду пробовать свои силы.

– А куда? – курносый нос девушки сунулся в баночку с ароматной свечей, и она сморщилась. Похоже, аромат был не слишком благоухающий.

– Пойду к артефакторам или в лавку целителей, – крутила я разные бутыльки на полках.

– Ты что-то закончила? – поинтересовалась она с большим интересом.

Чаще всего небогатые дети заканчивали школу, а дальше только одаренные могли получать преференции в образовании. Хотя не знаю, как организована эта система в Мангольдии. Может, тут есть императорская программа более лояльного толка. Но в Россарии, если ты не обладал звонкой монетой или семью пядями во лбу, то с высшим образованием было туго.

– Я была на домашнем обучении, – выдала я заготовленную Даллом ложь.

– У тебя есть дар? – прошептала напарница, поставив баночку с лавандовым мылом в мою корзинку.

Мне импонировала девушка, и я подумала, что дар все равно как-нибудь да промелькнет, поэтому позволила себе небольшую шалость. Говорят, секреты объединяют. По крайней мере так было в детстве.

Я обратилась внутрь – стихия вновь была доступна, оглянулась на пустующий зал, и, тронув внутренний источник, зажгла маленький фитилек на ладони. У дриады распахнулись глаза цвета молодой листвы, а на лице появилось ни с чем не сравнимое выражение детского восторга.

Я приложила палец ко рту, и та, смешно прикрыв рот ладошкой, закивала.

– Никому, – прошептала ей.

– Ты из неучтенных? – едва слышно ответила она мне, когда я положила выбранное полотенце в корзину. Оно было не таким мягким, как у Ольдена Далла в доме, но в целом в Мангольдии был хороший хлопок и бамбуковое волокно, что говорило о том, что производство сырья для подобных вещей здесь было на уровне.

– Что-то вроде того, – улыбнулась я, а ведь это была правда. Теперь я уж точно неучтенная и, к тому же, два раза сменившая имя. К сожалению, на последнее документов у меня не было. И с этим тоже нужно было что-то делать.

– Вот зеленые помидоры! – ахнула девушка. – А когда-то я была уверена, что это невозможно, – она задумалась о чем-то своем, но пояснять не стала.

– А ты почему здесь? – спросила я, выбирая подушку и одеяло. Несмотря на внезапно оскудевший бюджет, спать на старом абсолютно не хотелось.

– Вот эту лучше возьми, – девушка понюхала подушку и вручила мне другую. Что ж, в материалах дети леса разбирались действительно лучше, чем многие маги. А их знания трав поражали воображение. Я, не споря, согласилась с ее выбором.

– Мои родители проживают в Великом Лесу в небольшом городке Лорене. Они потомственные шелкопряды.

– Ого, – впечатлилась я.

О тончайшем шелке самого высокого качества знает даже такой равнодушный человек к моде, как я. Но, к сожалению, платье из этого материала отпечаталось не самыми лучшими воспоминаниями. На предпоследнем курсе мне прислали чудесный подарок из столичного фарансийского салона «Бонтелье». Невероятно красивое, легкое, расшитое тончайшим кружевом по ярусам и лифу. Тогда я думала, что это подарок от Рейдара Фрейгъерда – мужчины, похитившего некую часть меня, к сожалению, и вторая часть до сих пор где-то в глубине жила этими воспоминаниями о прошлом. Тогда с сомнением и тревогой я собиралась на треклятый прием графа Норсексса, на который и идти то не стоило. Глупо. Лучше бы сделала все, как хотела с самого начала.

План с тем, чтобы прикинуться простушкой, мог повернуть этот вечер совсем по другому сценарию. Проверить, так сказать, всех на человеколюбие и статусофобию. Думаю, ни Далл, ни Крамер ко мне бы в тот вечер даже не подошли. И я проверила бы смутные намеки профессора, что Фрейгъерд ищет девушку попроще, чтобы насолить отцу. В итоге, дернийский демон обвел меня вокруг пальца, прислав наряд сам. А во мне, как в любой женщине, просто проснулось желание быть красивой, понравиться мужчине. Любовная лихорадка во всей своей полноте запросто отшибает мозги здравомыслящим россам. Это я могу сказать точно!

– Они в десятом поколении прядут нить, – возгордилась девушка, а потом почему-то приуныла, пощипывая край подушки. – Правда, не всем, похоже, достается дар шелкопрядов. И в нашей семье я – исключение, – посмотрела она на меня, и в ее глазах я прочитала длинную историю, которая была не столь простой, насколько могло показаться при знакомстве с жизнелюбивым нравом дриады.

– А ты? – cпросила я ее, не давая погрузиться в воспоминания.

– А я умею выращивать красивые цветы, – улыбнулась девушка детской непосредственной улыбкой, прогнав грусть. Но все же где-то там тема отдавалась чем-то болезненным. – Однако шелк моим рукам не подвластен.

– Знаешь, моя мама тоже хотела, чтобы я была… другой, – наконец подобрала я правильное слово без уточнений. Почему-то сразу вспомнила свою родительницу, желая подбодрить дриаду. – Но я такая, какая есть и считаю это лучшим своим достоинством. Главное, чтобы ты сама ценила себя и не ровняла под других. Не всем же быть шелкопрядами, – усмехнулась я последней фразе. – Должны быть и те, кто выращивают такую красоту, – указала я на горшок с жасмином в кадке, стоящий у входа. Жирные листья и белые цветы источали чудесный аромат получше любого благовония.

– Это да. Заходи как-нибудь ко мне на Лесную, лавка называется «Фрезе». Мы там одни такие, не пропустишь.

– Обязательно зайду, – поддержала я ее, и мы пошли к светловолосому симпатичному парню, стоящему у прилавка. Дриада представила его под именем Вик. И нам действительно сделали большую скидку. Хотя, судя по переглядам, я подозреваю, что парню просто нравилась девушка. Но по глухой ментальной стене, выставленной дриадой, я поняла, что девушка не жаждет отвечать взаимностью или что-то другое… Кто знает?

Глава 6

…

Сухонький аптекарь с белыми как снег волосами и испещрённым морщинами лицом смотрел на меня с явным сомнением в водянистых узких глазах. Он глядел на поддельные документы Таяны Тесс и явно чего-то не понимал.

– Гольда… – произнес он на росском с жутким акцентом и явным привкусом моей лжи, что сквозила через историю, сшитую на коленке белыми нитками. – Это чудесно – дар. Но клиент не понять вас. Весь документ на гольдском, – обвел он рукой зал со склянками, баночками и травами, на этикетках которых значилась мангольдская вязь.

Тяжелый вздох вырвался сам собой, когда мужчина отдал мне бумаги. Хуже всего, что я была с ним согласна и тоже бы дала отворот поворот девице без магического образования. (Далл посчитал, что, если он будет рисовать мне эмблему на руке, то потом могут вылезти проблемы в качестве того, что никто не сможет подтвердить и опознать девушку, что, собственно, никогда не училась ни в одном из заведений Мангольдии.) А слушая родной язык в резком, коверкающем исполнении гольда, я зеркально ощущала себя этим господином. Это ужасно. Сразу создается ощущение деревенщины, которая точно ввиду плохого понимания где-нибудь да напортачит.

«Нет» – тот ответ, на который я натыкалась несколько дней подряд. В итоге я начала искать вывески в более живописных районах, куда чаще захаживали путешественники и переселенцы средней руки, такие вывески писались не только на гольдском, но и на дэрнском. Росский почему-то здесь вообще не жаловали. Подобных заведений было немного – два, три. И на третьем мне повезло. Относительно, конечно. Это была не лекарская лавка и даже не булочная, а местный трактир с комнатами для съема. Зато надписи были на дэрнском и гхиру – орочьем наречии.

Я искренне пыталась найти работу в городе и поближе к центру, страшась окраин, но не знающую местный язык девицу брать на приличное место никто не хотел, поэтому пришлось снизить планку и согласиться на подработку в местном постоялом дворе среднего вида, владелец которой знал дэрнский.

– Ладно. Будешь работать на кухне, Айрис, – пробасил здоровенный, но уже в летах господин. Его кожа отдавала зеленоватым оттенком, а зубы – желтизной. Два верхних и нижних клыка смотрелись более удлиненно, чем у обычных людей, что говорило об орочьем родстве. Полукровка.

– Но никаких мне шашней в комнатах без моего ведома! – рявкнул хозяин постоялого двора.

Я аж подавилась.

– Я… не…

– То-то же, – перебил он и проорал на весь кабинет так, что его, наверное, услышали в каждой комнате.

– Фира! – он зыркнул на меня строго, а затем, видя, что я перепугана до колик, усмехнулся и черты его лица сгладились. – Не трясись ты так. Просто заруби на носу, что любой дополнительный заработок только с моего позволения, – прямо сказал он о том, что девушки в этом заведении подрабатывают самой древней профессией.

На этой ноте я тяжело сглотнула, а в комнату вошла настоящая орчанка. Кожа ее была сера, а глаза отдавали желто-оранжевым светом точно у ночного зверя. Зрачок был вертикальный. Женщина сама по себе была крепкой и выше меня на полголовы. Одежда ее походила на цыганскую. Разве что звенящих побрякушек не было, кроме нескольких бусин в густой копне волос, таких же темных, как и ее амулет-камень на груди, отдающий зеленцой болот.

– Iz, Bran? – произнесла она на гольдском.

– У нас новая работница, – произнес хозяин заведения на дэрнском. – Она пока плохо говорит на гольдском, но заверила, что быстро учится.

Женщина перевела на меня свои химеровы глаза и принюхалась точно зверь.

– От нее разит магией, – сморщилось дитя степей.

Бран перевел на меня вопросительный взгляд, и я пожала плечами.

– Я маг.

Лицо его поменялось, брови сдвинулись. Мои запястья были закрыты платьем и, конечно, обвинить в отсутствии клейма меня не могли. Но похоже его беспокоил не этот вопрос. Он несколько секунд колебался, а затем посмотрел на меня вновь:

– Я беру тебя, но запомни еще одно правило: колдовать здесь запрещено. Если я увижу, что чаруешь, выгоню взашей. Поняла?

Я ничего не поняла, кроме того, что ворожить нельзя. Но почему? Естественно, этот вопрос я задавать не стала, лишь закивала. К тому же помещение зачаровано от магии магией. Вот смех.

– Как скажете, – пояснять его собственное противоречие ему самому же не решилась, ни к чему.

– Фира покажет тебе, где кухня. Возьмешь ее к себе, – последнюю фразу он бросил орчанке. Та недовольно зыркнула, но ничего не сказала. Бран кивнул мне на дверь, и я поспешила за женщиной, что больше походила на воина, чем на кухарку. Мне приходилось быстро перебирать ногами по коридору, чтобы успеть за размашистым шагом женщины.

– Здесь кладовая. Склад. Прачечная. Уборная. Кухня и помывочная, – быстро водила она по помещениям, где работали в основном орчанки и несколько людей.

Мне выдали фартук и косынку. Собственно, на этом реквизит закончился. А рабочий день начался с самого моего прихода.

– Будешь помогать Глорис, – кивнула она на крепкую орчанку, что стояла около помывочной. А рядом с ней отмокала грязная посуда в щелочной воде. Примечательна была ее шевелюра с выбритыми висками и косой. А выбритый череп украшали знаки гхиру. Женщина была моя ровесница, но телом походила на мужчину. Собственно, все орчанки были весьма мускулистыми. Уж не знаю, где их так тренируют. Возможно, их просто растят на полигоне, но я никогда не была в Ургостане.

Да, собственно, я вообще мало где была. Детство прошло в пансионе. Мать пыталась сделать из меня приличествующую высшему обществу россу, но, видимо где-то что-то пошло не так. А в конечном итоге я взбунтовалась. Жалею ли я, что отказалась от золотой ложки? Нет. Поступила бы я иначе? Вряд ли. Все ведет ровно к тем последствиям, началом которым становятся наши собственные решения. И я искренне верю, что в каждый период жизни человек делает именно тот выбор, к которому он готов и на который он способен. Собственно, это и есть лучшее из возможного.

– Что стоишь, белоручка? – гаркнула на меня орчанка с хищным ртом и каре болотного цвета. В носовой перегородке у нее торчала железка, а уши с обеих стороны были обвешаны круглыми серьгами.

Я тут же подвинулась с прохода, давая место опасной коллеге, в руке которой красовался здоровенный тесак. Честно говоря, чувство собственной неуместности среди такой обстановки обострилось и пинало меня в спину идти вон быстрее, пока не замяли мускулистые орчихи одну худосочную россу.

– Ну что ты, Берта, рычишь? – усмехнулась на нее женщина, представленная как Глорис. – Злишься, что не тебе новенькую вверили? – разулыбалась она клыкастой улыбкой.

– Ой, не зли меня, Гло, – ответила ей хамоватая орчиха, махнув в нашу сторону тесаком и, взяв какую-то освежеванную тушку здоровущей куры, отрубила той голову. Я даже сглотнула. И куриных крылышек как-то сразу расхотелось. Ну уж точно не из-под руки этой женщины!

– Иди сюда, дюймовочка. Мы с тобой на посуде, – отвлекла меня Глорис от созерцания расправы над зверюшкой.

Я подошла, оглядывая царство еще не перемытой жирной утвари, и, вздохнув, повязала косынку.

– Тебя как звать? – спросила она, подавая мне железную щетку для шкрябания утопающей в жиру сковородки.

– Айрис.

– Глория, – девушка пожала мне по-мужски руку и почему-то рассмеялась, видимо, поймав мой ошалелый взгляд от еще одной не перемытой горы, что возвышалась рядом с орчанкой, которую я ранее просто не заметила за ширмой.

– Ты как раз попала на послеобеденное время. Самый смак. Здесь всегда так. Привыкнешь, – махнула она. – Тут щелок, – указала она на здоровенную темную бутыль с водным настоем древесной золы. – Тряпки. Ну и, собственно, все.

Вода была чуть теплой, грязная посуда – бесконечной, и после первого же дня я уснула, как будто неделю не спала, а пахала на мириловых рудниках.

Работа была откровенно не сахар, но какая была. Я лелеяла мысль, что это временно. Зато я быстро выучила основные бытовые выражения, меню и худо-бедно я начала понимать шипяще-гортанную речь иноземцев. Нужно было время, чтобы освоиться со всем этим.

Я не жалела, что убежала из-под дорогой, но железной, точно прутья решетки, опеки семьи Далл. И для меня жизнь под благоприятной крышей никогда не перевесит чашу весов с собственной свободой. Мне было гадко от мысли, что, пытаясь выбраться из западни, я попала в еще большую. Коэн просто взял и посадил меня в золотую клетку, и теперь что? Решил наведываться и смотреть, как живет его питомец? Ну уж нет! Лучше мыть сковородки и быть поломойкой, но свободной, чем быть домашним зверьком семьи Далл!

Дни пролетали незаметно. Спина не разгибалась от усталости, а руки превратились в жесткую наждачку из-за большого количества перемытой посуды, да еще и не всегда в нагретой горячим камнем воде.

Конец листопада в Мангольдии выдался контрастным, как и каждый мой вечер, отработанный на постоялом дворе «Старого брега». Мое время было полностью посвящено совершенно бесполезному занятию и в какой-то мере это угнетало. Казалось бы, я – маг с высшим образованием. Что я здесь делаю?

Смешно. Зато теперь я могу быстро и качественно помыть гору посуды, а еще даже, наверное, рассказать, как на самом деле устроены дела в тавернах.

Не знаю, как в остальных, конечно, но в «Старом бреге» была очень развита система двойных стандартов. Своим клиентом, имеющим в кошеле звонкую монету, наливали хорошее вино и душистое хмельное пиво с шикарной пеной. Пришлым и сильно пьяным разбавляли сивухой и наливали разбавленную бормотуху. Лишь бы пахло алкоголем. С едой такая же история.

В некотором роде тут царила еще и дедовщина. Старшие притесняли младших по кухне. И мне повезло еще, что я сразу подружилась с Гло, которая была на хорошем счету у Фиры. Та частенько защищала меня от задиристой Берты-мясника. Так ее и звали. Но думается мне, что это не просто специфика работы. Впрочем, тут в целом, если не водишь дружбу с крепкой орчанкой, то можешь распрощаться сразу с девичьей честью не только в моральном плане, но и в физическом. Здесь не только грязные тарелки, но еще и грязные клиенты, желающие облапать во всех выпирающих местах подавальщиц. Хорошо, что я практически не выходила в зал. Лишь изредка, да и то, когда клиентов мало, потому что даже Фира понимала, что ты можешь выглядеть как замарашка, но если хоть каким-то боком лица вышла, то лучше прятаться на кухне. Хотя хмельным выпивохам под градусом всяка рожа будет хороша.

Но сегодня, похоже, звезды сошлись особым раскладом, и, если сначала вечер казался мне прохладным и томным, то потом я оказалась в центре трактирного пекла.

Накануне праздника в таверну набилось полквартала – не меньше. Много орков, гольдов и приезжих, в чьих жилах течет смешанная кровь континентов.

Орчанка подошла к девушке, чей лоб был мокрым не только от темпа работы и духотыв зале, но и от температуры.

– Вот гремлины! Тебя лихорадит! – охнула Фира и ее брови сошлись на переносице, а глаза быстро забегали по девушкам, рассредоточенным по кухне. – Где подхватила только заразу?! Иди домой! Быстро! Не хватало, чтобы ты еще заразила остальных к гребанной бабушке! Ist varu Kragham! – прогаркала главная на вконец ослабевшую девушку, которая с таким облегчением сняла фартук и упорхнула в подсобку, что я невольно издала тяжелый вздох. – Айрис, иди в зал! – обратилась она ко мне.

Я вздрогнула и почему-то посмотрела на Глорис. Но у орчанки был вывих лодыжки, и она сидела над мойкой на табурете. Подозреваю, что именно в этот момент она была рада неожиданной оказии, потому что в трапезной было не протолкнуться.

Идти в зал решительно не хотелось, и я с каким-то неотвратимым волнением начала медленно развязывать намокший передник. Фира не вытерпела и раздраженно кинула в меня кожаным фартуком, что носили девушки в зале.

– Давай быстрей! Клиентов прорва! Там еще одна компания завалилась!

Зара вошла с двумя подносами полных грязной посуды и вид у нее был, конечно, мягко говоря, взмыленный.

– Удачи! – пожелала мне Глорис и вывела круг стихий, которым провожали дети степей бравых воинов на битву.

Я начертала круг в ответ и, на всякий случай, крест, обращаясь с короткой молитвой к Единому. Схватила блокнот и вошла в гудящий народом зал. Разговоры на разный лад обрушились волной.

Зара вышла позади меня и шепнула, вернее, проорала в ухо:

– Девятый столик только что взял меню!

Я бросила туда быстрый взгляд и обнаружила компанию гномов. Невольно выдохнула, но была рада низкорослому горному народу. Компания склочных орков в углу, что хохотали как дикие виверны, меня пугала больше. Особенно их внешний вид, ярко говорящий о бандитском ремесле. Либо это были наемники, что тоже в моей голове приравнивалось к мародерам.

– Что желаете? – выдала я отрепетированную на гольдском фразу, которую слышала изо дня в день.

– Неси грога, дева! – выдал рыжий с густющей бородой и бахнул крепкой квадратной рукой по столу.

– Да каждому по две пинты! – добавил вихрастый с кустистыми бровями. – Пока ярмарка не началась, нужно успеть отметить ее, – подмигнул он мне.

– Барашка давай с печеным картофелем. И тарелку соленьев.

– Квашенки положи побольше, – добавил рыжий, видимо, любитель солененького.

Я кивнула. Гномы сидели у окна, в котором как раз в сгущающихся сумерках закрапал меланхоличный дождь. Да только времени на тоску не было. Я обошла еще два стола и вернулась на кухню, ожидая заказы и помогая с закусками. Все повторялось, и я как белка в колесе бегала туда-сюда с подносами, понимая на собственной шкуре, почему сюда нанимали орчанок. Таскать добротные порции было сравни тому, как работать грузчиком на складе в промышленном районе Батрэ.

Когда на улице сгустилась ночь, а развеселые клиенты все не теряли энтузиазма, готовые пить и есть до самого утра, я вышла на последний круг, таща на подносе очередные высокие кружки с элем для гостей, напившихся до состояния «морда в рагу».

Я повернула голову, обратив внимание на одного из гольдов, который как раз уже прикорнул в тарелке соседа. Но товарищ по столу не замечал лишнего в своем блюде и энергично что-то рассказывал собутыльникам. Ржал он при этом, как дэрнийский конь, сильно брызгая слюной!

Препятствие возникло неожиданно и резко, да так, что поднос твердо уперся в темный кожаный колет и три кружки, издав весёленький перезвон, выплеснулись желтым пойлом на «дорогого гостя», прямо как вулкан Раху выплеснул лаву на ближайшие селения в прошлом месяце. Об этом писал каждый газетный писака. Это была трагедия. Собственно, как и случившаяся оказия.

Я съежилась от звона и устало подняла взгляд на мужчину, что изобразил такую гримасу брезгливости и спеси, что захотелось выплеснуть остатки в холеное лицо. Цыган. А это был именно он, по крайней мере внешне точно принадлежал к этой братии.

– Простите, – изобразила испуг, но в голосе предательски просквозила нейтраль. Я слишком выдохлась за вечер, а от подобного пренебрежения человечностью на лице «пострадавшего» хотелось самой скукситься. – Принести полотенце?

– Криворукая! – обругал меня гость и обогнув, хлопнул дверью уборной в конце зала.

Я, развернувшись, направилась снова за барную стойку, но Верг куда-то отошел. Пришлось самой налить из бочки пенистый эль и обтереть стаканы. Через пятнадцать минут я могла идти домой. Выдох облегчения вырвался сам собой, а налитое тяжестью тело тут же заныло в суставах и пояснице.

Марко Торренс

Каир ждал меня и заказчика в «Старом бреге». Время уже перевалило за полночь, и я ускорил шаг, напевая незатейливый мотивчик, услышанный месяц назад на пристани Ниивгарда в Дэрнии.

«…Укрощаю я стихию буйную

Там, где нет дыхания родной степи,

А лишь пена волн лижет бок кормы

И люби ты ее или не люби.

Натура вольная, собою строгая

Красива как весенний цвет.

Глаза бездонные, синеокая

И вот мелькает тонкий силуэт.

Сердце екает, брезжит яркий свет

И не думая, я нырнул за ней.

Но мерцанье вод так обманчиво

Уносило души многих сыновей.

Так сладок мед на ее губах.

Она поет теченьем диких вод,

Обещая нежну ночь во грехах,

Манкий поцелуй в ответ.

И только голос стих, ты очнулся вмиг

Не сдержал тебя даже пеньковый трос.

И сорвался чайкой отчаянный крик.

Только сердце тревожное не унялось.

Дашь себе зарок, что больше не в бреду,

Но услышишь зов из морских глубин,

Разомлеешь вновь к своему стыду

И шагнешь в эту бездну снова один…»

Мотив заедал по кругу уже второй квартал, и я уже чуть было в голос не запел засевшие в голове слова барда, что играл на борту торгового судна капитана Йорга. По его наводке нас с Каиром связали со Стимом Броксом, чьи запросы и вознаграждения были весьма и весьма заманчивыми. Собственно, именно поэтому мы и согласились на встречу. Дело обещало быть выгодным, но «клиент», по словам брата, активно мутил воду и скользко обходил конкретные детали. И это плохо. Деньги сейчас были по-настоящему нужны. С последней вылазки прошел месяц и меня уже поджимали кредиторы. А учитывая, что в тот раз нас кто-то сдал и меня с Виком чуть не загребли стражи, то пришлось затаиться. Кошелек требовал монет, желудок еды, а Борзае – ренту, поэтому жирную рыбу стоило крепко хватать за жабры.

Завернув в темный проулок, я бы прошёл мимо, увлечённый своими мыслями и назойливым мотивчиком, если бы не смачное гортанное ругательство характерное для зеленокожих. Я невольно кинул взгляд в неприметный закуток.

Трое орков зажимали в угол девушку. Я всмотрелся: мне показалось или это моя новая соседка? Секундное помешательство застало меня врасплох, заставив сначала не поверить. Но вот я увидел, как грязная лапа обхватила горло девушки, подняв над землей, а вторая грязно тронула бедро, задирая юбку. Я плохо помню, как повязал на лицо специальную сетку, а затем рванул застёжку сонного газа и без лишних разговоров огрел куском брусчатки бугорного прощелыгу, посмевшего тронуть девушку. Два других грузно повалились на землю и без моей помощи, как и девчонка с развязанной на груди шнуровкой. Вот мрази!

Носком сапога я небрежно повернул морду горного выродка на бок. Под ухом на шее виднелась клякса-клеймо в виде серпа. Наемники. Невольно сплюнул. Но бросил крамольную мысль прирезать меченых тварей. Проблем потом не оберёшься.

Я подхватил Айрис, безвольно раскинувшую руки, и поспешил в мастерскую, что находилась в десяти минутах ходьбы. Думаю, Каир не обидится, если я опоздаю.

Серые безликие улицы пронеслись перед глазами смазанным пятном, и вот я уже вставляю позвякивающую связку ключей в замок, поддерживая девушку за корпус.

– А ты тяжелее, чем кажешься, красотка, – пробубнил я себе под нос, когда она чуть не завалилась в бок. Держать ее и открывать дверь было не сподручно.

Пройдя первые два помещения, я аккуратно уложил соседку на небольшой потертый диванчик в кабинете мастера. Зажег магический камень в настольной лампе. Тусклый свет тут же показал и запачканное платье, и смятую, раскуроченную ткань на вороте, аппетитные навершия груди и шею, на которой виднелись следы ногтей и красноватый след. Вот твари! Может, зря не прикончил эту плесень?

Из второго ящика комода, который заедало так, что пришлось шумно поднажать бедром, я достал железный ларь с лекарствами. Позвенев баночками, выбрал темную бутыль без опознавательной надписи. Средство спасало от отеков и ссадин мгновенно, И я не раз пользовался им сам. Ворн хорошо умел делать такие штуки. Правда запах лекарство имело спорный. Я бы даже сказал – разящий. Зато облегчало боль и быстро залечивало раны.

Лицо, на котором я ещё недавно видел решимость и страх, выражало безмятежность всего мира морфеевских дрём. Я отвёл темные пряди со лба и шеи. Вспомнил какая она, когда разговаривает: закрытая, даже напряженная, точно все время на чеку, малиновый рот лишь делает намёк на улыбку, да и то редко. Она по-своему была красивой: большие тёплые чуть раскосые глаза, как у кошки, аккуратный нос. Я перевёл внимание ниже и обратил внимание на руки. Они были другими, чем когда она только въехала.

Ее вкрадчивые сдержанные манеры, скупые жесты, манера говорить. Платье, в котором она приехала было простое, но только на первый взгляд, если не приглядываться к еле мерцающей золотистой вышивке. Обычный человек бы, может и не обратил внимания, но меня-то учили другому.

Обедневшая аристократка – так бы я ее охарактеризовал. Но сейчас наряд был донельзя дешевым, ткань – грубой, а ладони выглядели покрасневшими и сухими, с короткими ноготками. Я потянул завязки, хоть как-то стягивая на груди развороченный лиф. Аппетитные формы стянула ткань. Глухо булькнул откупоренный бутылёк, по комнате разнесся резкий запах тины и болот.

Дверь хлопнула, зазвенев нежной трелью колокольчиков. Странно. Я вроде бы закрывал. Я тихо встал и подошёл к двери, медленно открывая створку.

– Марко! – Каир включил свет в мастерской, раздраженно отряхиваясь от мелкого осеннего дождя. – Скользкий морлок перенёс встречу! Полчаса его прождал! Да ещё и воняю… – он понюхал собственную одежду, а затем сморщился и принюхался уже к помещению. – А ты здесь что забыл? Подрался что ли? – смекнул он знакомый запах. Оглядел меня, но не нашел следов побоища.

– У меня возникло срочное дело, – отодвинулся я с прохода, пропуская брата к шкафу.

Каир вошёл внутрь и открыл резким движением створки платяного гиганта, бросив безразличный взгляд на диван. Девушка заставила его задержать взгляд и застыть, точно он увидел призрака.

– Опять она! – странная интонация в голосе брата удивила.

– Опять? – я принялся трясти флаконом, чтобы со дна натекла полужидкая субстанция.

– Эта… – судя по лицу, Каир хотел добавить словцо позабористей, но сдержался, – подавальщица… окатила меня треклятым элем! Чтоб ее! – мужчина ещё раз раздраженно принюхался и стянул одежду, бросив на пол, не стесняясь женщины в комнате. Намочив тряпку из графина, быстро принялся обтирать живот и морщиться. От него разило выпивкой, точно он надрался вщепь. – У меня ещё одна встреча. Важная, к слову. И очень некстати, чтобы несло дешевым пойлом. Что она тут делает? Напилась? Ты теперь привечаешь местных забулдыг? – брат закончил переодеваться, небрежно кинув одежду в угол, и подошёл к девушке ближе, следя, как я мажу ей шею. – Нарвалась все-таки, – заключил он, застегивая пряжку ремня.

– Наемники, – бросил я, поморщившись. – Решили поразвлечься за ее счет.

– Дай угадаю, а ты проходил мимо? – с явным скепсисом вопросил брат, намекая, что я часто так навлекаю на свой зад неприятности. – Кто хоть?

– Клан Серпа. Повезло, что успел.

– Понятно. Не повезло ей. Или повезло? – почесал он двухдневную щетину и надел запасную куртку. – Что теперь? Ждёшь, когда очнётся, чтобы получить приз? – криво усмехнулся Каир.

Я улыбнулся его мыслям, но отрицательно помотал головой.

– Она не такая.

– Разве ты умеешь читать женщин по ладони? – вспомнил он старую цыганскую присказку, которая на самом деле была правдой… цыгане действительно обладали особой магией, от которой многим хотелось откреститься. Но если уж перст судьбы выпал – неси и молись перворождённой Кали, чтобы не дала сойти с ума под грузом дара.

– Она моя соседка. Снимает комнату рядом уже месяц.

– Вот как, – поднял он чуть брови и резко потеряв ко всей этой ситуации интерес, повернулся, открывая дверь. – Что ж, братец, ты тут любуйся на спящую красавицу, а я предпочитаю бодрствующих женщин.

– Кто на этот раз? – поинтересовался я очередным увлечением Каира.

– Может, помнишь баронессу Лиран.

– С приема? Она вроде ехала в столицу, – припоминал я события минувших дней.

– Волею судеб проезжает через наш славный городок, – поэтично отозвался Каир.

– Эрданет в другой стороне, – хмыкнул я на очевидный крюк женщины.

Брат оскалился, давая понять, что все продумано и баронесса сделала такой выверт из Чой-Бланса – курорта с горячими источниками, в Хан-Илай ради любовника.

– Что ж, удачи.

– Она мне без надобности, – сделал он небрежный жест рукой, прощаясь, и закрыл дверь.

Айрис Вайос

Утро началось неприятно и неудобно. Шея затекла и жалилась, точно меня отхлестали сочной летней крапивой. А бедро неприятно заныло, когда с кряхтением дряхлой старушки я уселась на потертую жестковатую мебель. Ну, точно ящики вчера разгружала в порту.

Я неприятно поморщилась, натужно сглатывая. Но больше всего меня поразило, что потолок и обстановка, кроме парня, кажется, напоминающего моего соседа, была незнакомой. Торренс сидел за столом и спал, положив голову на сложенные на столе руки. От моего движения и шороха, он вздрогнул и поднял заспанное лицо с прилепившемся краем листа к щеке. Сонно заморгал.

– Доброе утро! – пробормотал он и, отлепив от щеки листок, протер ладонями лицо. А я приложила руку к горлу и хрипло вымолвила:

– Утра.

– Болит? – кивнул он на саднящую шею.

– Жжется аки крапивой отхлестали, – призналась я и замолчала. Мы какое-то мгновение рассматривали друг друга, а потом он быстро встал и засуетился, убирая разложенные бумаги со стола в ящик.

– Ты вчера вмешался…– спросила-утвердила я, горло отдало неприятным терзанием, но терпимо. – Как ты…?

– Случайно. Но вот у меня вопрос, что там делала ты в ночной час? – Марко перестал суетиться и оперся бедрами о передний край стола, сложив руки на груди. Светлые глаза выражали некую претензию. Стало не удобно. Что случилось, я, честно говоря, помнила смутно.

– Я работаю на постоялом дворе неподалеку.

– «Старый брег»? – выказал он осведомленность.

Пришлось кивнуть. Я чувствовала себя странно.

– И кем?

– Ты меня отчитываешь? – выгнула бровь на его тон, точно я его кровная сестра. Хотя с Марко мы просто по-соседски здоровались и иногда пили чай на маленькой совместной кухоньке. Какие тут братские отношения?

– Вовсе нет. Но, Айрис, работать с орками в трактире чревато. Почему не булочная, в конце концов? – спросил меня сосед. В его голосе слышалось искреннее непонимание.

– Меня никто не берет, потому что плохо знаю язык, Марко! – ответила я резче, чем хотелось. – Может, ты не заметил, но мы говорим на дэрнском, – я сложила руки на его манер и увидела развороченный ворот. Невольное удивление отразилось на моем лице, точно вчерашний вечер был дурным сном или видением. Почему-то только сейчас до меня дошло, что со мной произошло и что бы было, не явись тогда горец. К горлу подкатил неприятный ком, в голове замелькали картинки. Вспомнились и грязные рожи, угрозы, и то, как здоровенный бугай грубо рванул ворот и прижал горло, но страшнее был тот момент, когда я поняла, что магия не откликается, и это ощущение беспомощности… я позорно всхлипнула, отворачиваясь. Только бы не расплакаться! Единый!

– Айрис! – тут же подсел на тесный диван Марко, обнимая меня за плечи.

Только не это! Мне не нужна была его жалость!

– Только не надо жалости, Марко! – сжала я кулаки от собственной слабости.

– Ну что ты, я просто хотел сказать, что если бы ты попросила, то я бы помог тебе устроиться.

Я вытерла нервные слезы пережитого и очень не по-дамски шмыгнула носом. Терпеть не могла истерики.

– Куда? – я сама понимала, что это очень вряд ли.

– Да хоть сюда, – сказал горец, протягивая мне белый платок с трогательной синей вышивкой «Т» в уголке. Откуда только взял? Вряд ли мой сосед вышивает по ночам для успокоения нервов.

– А где мы? – я окинула взглядом комнату, но ничего не поняла. Стояли стеллажи с папками. Просто кабинет.

– Это гончарная мастерская моего… дяди, – улыбнулся сосед крепкими белыми зубами. – Пойдем, я покажу, – внезапно мужчина взял меня за руку. После последних событий мне захотелось отдернуть ее, но это выглядело бы неуважительно. И я позволила подобный жест. Все же он спас мне жизнь.

Мы вышли в небольшое помещение, где стояли грубо сколоченные полки с изделиями из разноцветной глины. Терракотовые горшки, вазы, сажевые чашки и наборы для дома, разнокалиберные блюда и миски-салатницы, фигурки животных, населяющих просторы Геи, и гольдские духи. По центру стоял стол, на котором, собственно, и происходило мастерство, сбоку от него – гончарный круг, а в углу стояла остывшая печь. Не успели мы войти, как я услышала тихие шаги и в комнату вошел взрослый невысокий мужчина с раскосыми темными глазами. Волос его был седой, цвета перца с солью и завязан на затылке в аккуратный воинский пучок, а более темные контрастные брови чуть поехали наверх, выражая удивление неожиданному дуэту.

– Марко? – мягкий голос не выказал претензии или чего-то чрезмерного. Собственно, на месте господина я была бы, мягко сказать, в бешенстве, если бы застала в своей мастерской растрепанную девицу с помятым племянником, да еще и за ручку. Сейчас меня можно было принять даже за девушку из квартала «Алых лент». Какой позор!

Я поспешила разорвать странный порыв соседа и вырвала руку. Марко слегка поклонился ему, вытянув руки по швам. Я последовала примеру и неловко наклонила голову в уважительном поклоне на гольдский манер.

– Ворн, прошу, познакомься – это Айрис Вайос. Айрис, мастер Ворн Грам – мой наставник, – настала пауза и Марко быстро ее заполнил таким интересным: – Я объясню, – и он порывисто развернулся в сторону кабинета, открыв дверь, пропуская седого мужчину. Взгляд мастера, на удивление, не выражал презрения или возмущения, скорее спокойствие. Удивительно. Сосед напоследок кинул мне:

– Посмотри пока мастерскую, я скоро.

Когда за ними тихо, но категорично закрылась дверь, я прижала руки к лицу и уловила свой лик в маленьком зеркальце над такой же раковиной в углу. М-да, меня можно было сейчас принять за кого угодно, но только не за приличную россу.

Я помыла руки, умыла лицо, пригладила волосы. В зеркало на меня смотрела расхристанного вида девица с зеленоватой шеей. Я легонько дотронулась до застывшего желе, что покрывало ссадины. Как только потревожила, тут же обожгло новой порцией «крапивы». Я поморщилась.

Мужчины разговаривали тихо, никакой ругани или громкого тона. За это время я успела осмотреться и разглядеть, что следующим помещением являлась лавка, где педантично ровные изделия, собственно, и продавались.

Щелкнул дверной замок, и пока я разглядывала диковинного Луу-Тэнгри – дракона с вытянутым телом размером с мою ладонь, мужчины вернулись вновь. На меня кинули задумчивый взгляд и:

– Айрис, – прозвучало в устах мастера мое имя. Я невольно вытянулась. – Марко сказал, ты ищешь работу, – с явным намеком на только что случившийся разговор произнес мастер. А мне стало неловко. Этакий синдром самозванца.

– Это правда.

– Мне нужна помощница. Недавно Ронда уволилась ввиду… кхм… положения. И место вакантно, – произнес он обнадеживающим тоном.

А у меня даже на душе потеплело. Единый, больше не придется возиться с выпивохами и стряпней, мыть нескончаемую посуду и объяснять, что я работаю только на кухне. Мне захотелось даже обнять строгого мастера за возможность!

– Я с большой радостью, господин Ворн! – улыбнулась я щедрому в моем положении предложению.

– Сегодня поправляйтесь, – кинул он понимающий взгляд на мою шею. – Марко мне поможет. А завтра приходите к десяти.

– Спасибо! – чуть импульсивнее выпалила я и смешалась, когда увидела, как мастер улыбнулся моему порыву.

Веселый звон колокольчика разнесся по еще просыпающейся улочке. Городские часы на маленькой площади показывали начало девятого.

– Как мне тебя благодарить? – шли мы по улице, и я не могла нарадоваться, что хоть не подносы разносить теперь буду.

– Брось, я помог тебе по-соседски, – подмигнул Марко.

А прямо перед нами открыла ставни уличная передвижная булочная, из которой заструился умопомрачительный запах булочек с корицей и ванильного крема. И я уже знала, что сделаю.

Из потайного кармашка на кожаной жилетке я выудила несколько медяшек под одобрительным взглядом соседа, который без зазрения совести разглядывал тайник.

– Да ты полна сюрпризов, госпожа Вайос, – рассмеялся он, когда такой же сдобный пекарь странно покосился на растерзанный ворот платья, и я поспешила запахнуться в плащ.

– Две булочки с корицей, кремом и два кофе. Тебе с молоком? – повернулась я к довольно улыбающемуся соседу.

– С молоком, – подтвердил он.

– Тогда два с молоком.

И, мы, взяв нехитрый заказ, отправились по шуршащей осенним разноцветьем улочке. Остановившись в кленовой алее, полыхающей красным пожаром, Марко постелил по паре газеток, перехваченных у мальчишки. Почему-то сидеть в тесной кухоньке сейчас не хотелось. День разгорался погожий и яркое осеннее солнце на голубом небосклоне разгоняло хандру и желание забиться куда-нибудь в нору потеплее. Ветра не было, а идущий по делам город наполнялся шумами уютного не слишком большого городка.

– Первый раз девушка покупает мне еду, – усмехнулся Марко, откидываясь на скамейку, и зажмурился точно заправский кот от абсолютно не осенних ярких лучей. – В этом даже что-то есть.

– Все бывает в первый раз, – пожала я плечами и тоже подставила лицо пригревающему солнышку.

– Завтра я расскажу тебе что к чему.

– Хорошо. Уверена – это целый мир.

– Заинтересовала мастерская?

– Очень… необычные изделия делает твой наставник. Они такие… идеальные, – подобрала я слово.

– Ворн – педант. Так что не опаздывай и предписания выполняй. Он строгий, но сердце у него доброе.

– Он и вправду тебе дядя? – подметила я факт различия национальностей. Мастер показался мне гольдом, но со смешанной кровью.

Марко покатал стаканчик с молочным кофе в руках и ответил:

– Нет, он воспитал меня и брата, когда погибли родители, – прозвучало нейтрально, но как-то горько, как кофе без молока. Терпеть такой не могла.

– Прости, – само собой вырвалось, и я запила неловкость. Мне самой всегда трудно было говорить про потерю отца.

– Все в порядке. Это было давно. А Ворн заменил нам и мать, и отца.

– Он, наверное, удивительный. Такой спокойный.

– Это да. Мне бы его спокойствие.

– А что же ты?

– Переживаю за многие ненужные рабочие моменты, как все смертные, – усмехнулся горец.

– К примеру? – посмотрела я на мужчину, но тот как-то засомневался и ответил очень абстрактно.

– Работа – скукота. Тебе будет не интересно. Лучше расскажи побольше о себе. Как такая очаровательная девушка оказалась так далеко от дома?

И я поняла, что мы были чем-то с ним похожи – этим неуловимым флером, когда хочешь поговорить, но открыться до конца не можешь. У каждого были свои причины. И я почти не соврала.

– Хотела независимости, – пожала плечами. – Вот и тут. Но, как видишь, не все предусмотрела, – а вернее вообще ничего не предусмотрела! Далл бы, чтоб его, хоть бы сказал, что его совесть замучила и хоть бы за месяц предупредил: «Эверис, учи мангольдский!». Надеюсь, его одолела жуткая икота, сколько раз за последнее время я его вспоминала. – С языком пока тоже не сложилось.

– Можем сейчас и потренироваться, пока завтракаем, – улыбнулся Марко. – Давай, указывай на предметы или говори фразы, которые тебя интересуют, и я буду произносить их на гольдском.

Мы просидели где-то час. И после банальных выражений Марко рассказал мне про гольдов поглубже, так сказать. Оказывается, Мангольдия несколько десятков лет входила в список стран с малочисленным населением, так как женщины воевали наравне с мужчинами. Нрава они были дикого и воспитания воинского. Пришлось правителю менять устои общества, обрушив на головы женщин новый порядок и новую крайность, где они должны сидеть дома и ждать мужчину у очага. Таким образом, «хотя бы сохраним женскую половину» – рассуждал бывший Хан. Но в итоге оба пола оказались в меньшинстве в рамках национальности и с тех пор завелся странный обычай, который в Россарии бы искореняли общественным порицанием. А тут, во славу нации, женщина при всей своей запертости, могла спокойно прийти к любому приезжему мужчине с бутылкой Торосума.

– Как ты понимаешь, алкоголь – только предлог. Главная цель забеременеть, разбавив кровь свежей и желательно с магической доминантой.

– Какая селекция, – хмыкнула я на дикие нравы дружественного государства. – И удобно измену оправдывать.

– Ну, психология не сложная, но за тридцать лет, как ты понимаешь, народу прибавилось.

– И что сейчас? К тебе тоже ходят… – не знала я как потактичнее назвать таких… – желающие поднять уровень мангольдской демографии женщины.

Марко сдержал улыбку на мое завуалированное слово «куртизанка».

– Было пару раз. Но с нравами у гольдов проще, чем в той же Дэрнии, например.

– Судя по твоим рассказам, мне не помешает купить справочник-путеводитель с названием: «Все, что вы хотели знать о Мангольдии или как не нарваться на неприятности, не зная традиций».

Мужчина растянул губы в улыбке.

– Что-то вроде того. Сами гольды очень любят свою страну и свой язык. Если ты не говоришь на нем на их земле – а это ключевой момент, то с тобой просто не будут считаться.

– А что мужчины?

– Решила завести себе гольда? – лукаво посмотрел на меня горец.

– Что ты! Я к тому, что, если кто-то заходит в лавку местный или я куда-то пойду, то как себя с ними вести?

– В целом, ничего такого, ты же как-то вела себя с ними.

Я вспомнила клиентов из «Брега», но я работала в основном на кухне. Месяц у Даллов провела практически взаперти, не считая неожиданного знакомства с Лойдом Чжоу, а тут кроме как по маршруту работа-дом никуда не ходила. В общем, о гольдах я знала мало.

– В целом, они обычно прямолинейны и сразу говорят тебе, что ты им подходишь. Так что с ними, как с диким зверем – в глаза не смотри, резких движений не делай, не провоцируй и в целом держись подальше от крупных самцов.

– Погоди, погоди, дай законспектирую, – усмехнулась я, изобразив перо и лист ладонями. Марко поддержал шутку, но после посмотрел строго.

– Айрис, на самом деле, я серьезно. Лучше даже не нарываться. Местные стражи при любом суде и следствии с 90% вероятностью будут за гольда, даже если все очевидно и девушка подверглась насилию.

– Поняла. Ввиду малочисленности гольдов их лучше не трогать, как вымирающий вид, оставляя популяцию местным самкам.

– Что-то вроде того. Хотя, разумеется, тут только приветствуется разбавление крови. Если с этой точки зрения смотреть на вопрос.

– Марко, я не собираюсь заботиться ни о чьей популяции! – фыркнула я, но прозвучало дюже забавно. Мы оба глухо рассмеялись. Но мысли о том, что нужно еще закрыть договор в постоялом доме, охладили веселье.

– Надо зайти в «Брег», рассказать что случилось и попросить увольнения. Хотя думаю, что я уже рассчитана. Смена уже началась.

– Пойдем, провожу.

Бран был недоволен моим уходом, но, увидев Марко, приветливо пожал ему ладонь. Похоже, они были знакомы.

– Значит, уводишь Айрис к Ворну, – задумчиво потер подбородок полукровка. – Что ж, передавай ему привет. Жаль, что так получилось с Серпом. Эти морлоки были проездом. Говорят, задрали кого-то вчера. Стража сейчас разбирается. Не ходила бы ты сейчас одна, девочка, – обратился он ко мне, а Марко кивнул, будто бы собирался ходить за мной по пятам.

Я сглотнула тяжелый ком, живо представив события минувшей ночи, и хозяин заведения поспешил распрощаться, ссылаясь на дела и подготовку к ярмарке. Мы молча шли на улицу Новой Зари к дому под номером 9.

– Марко, не обязательно водить меня теперь, как меченую, – разрушила я мерное постукивание наших сапог по мостовой.

– До начала рабочего дня еще есть время и мне приятно прогуляться в компании симпатичной девушки, – беззастенчиво отвесил мне комплемент горец. Мне нечего было на это ответить, и он завел разговор на отвлеченные темы.

Когда мы дошли, и я попала в комнату, то поняла, что храбрилась при соседе, конечно, сильно. Первые два часа я провалялась в тяжелой дреме, а когда поняла, что не могу уснуть, открыла пресловутый томик женского романа, от жанра которого в студенчестве меня воротило, и я оставляла его до лучших времен. Очень спорные, могу сказать вам, лучшие времена, но какие есть.

Ноэль часто говорила, что мы не всегда выбираем судьбу: есть повороты, которые уже заранее предрешены, но каким человеком ты дойдешь и повернешь на новую улицу – решать тебе.

Тело болело, и я позволила себе постоять в душе подольше, сливая остатки горячей воды, которые каким-то чудом сохранились с раннего утра. Кто-то, видимо, не принимал душ. Ведь тогда бак был бы пуст.

В любом случае, я старалась относить себя к тем, кто видит стакан наполовину полным. Такая привычка мысли вселяла надежду на что-то светлое. И оно в конечном итоге, невзирая ни на что, случалось. Оказался же Марко тогда в том переулке.

Теплые струи смывали дурные события, а душистый лавандовый щелок успокаивал натруженные мышцы. На бедре красовался некрасивый синяк, как напоминание о том, что этот мир может быть еще и таким, поэтому позаботься о себе сама, дорогая, и не нарывайся на неприятности, даже если они тебя ждут. Всегда есть обходные пути. Просто нужно включить голову и не упираться в один-единственный вариант.

Завернувшись в купленные с Тиль серые полотенца, я выглянула в коридор, но никого, разумеется, в середине дня на этаже не было, и спокойно дошла до комнаты, шаркая тапочками. А затем услышала, как что-то грохнулось сверху, когда я расчесывала мокрые волосы, приятно пахнувшие лавандовым мылом. Надо мной жила Джиа, но девушки сейчас не должно было быть дома, поэтому это было странно. Она вообще приходила поздно и уходила рано. Мы с ней практически не пересекались. Кто это может быть? Тиль? Вряд ли. Грабители?

Быстро одев длинный махровый халат, я взяла тяжелый подсвечник для уверенности и без тапочек, чтобы не шаркать, отправилась наверх. Холодный щербатый потертый паркет холодил ступни, но тишина – залог того, что неопознанный вторженец выдаст себя.

Дойдя до двери, я тихо приложила ухо и услышала копошение. И быстро помчалась к госпоже Борзае. Также негромко постучала, чтобы те, кто находились в комнате Джиа не испугались шуму.

Женщина с неизменно гладким аккуратным пучком открыла мне дверь и удивленно воззрилась на мой неприличествующей леди вид, да еще и с тяжелым подсвечником. Ее взгляд задержался на красноватых отметинах на шее.

– Айрис?

Я приложила палец ко рту и показала пальцем наверх:

– В комнате Джиа кто-то есть. Но я не слышала, чтобы кто-то входил. Она осталась дома?

Ее темно-седые брови съехались на переносице. И женщина стала вспоминать хронологию событий и довольно быстро ответила.

– Она не спускалась и никто, кроме вас с Марко не приходил. Где, кстати он? Торренс мне еще должен ренту оплатить за прошлый месяц. Избегает меня, негодник! – проворчала арендодатель. – Тилайна ушла с утра.

– Проверим? – кивнула я наверх, и дама шустро пошла за запасным ключом.

Женщина шла впереди меня бесшумно, она вообще как-то так ловко передвигалась, точно тренировалась, чтобы вот так внезапно настигнуть подозрительного квартиранта. Когда мы встали перед дверью, то она быстро провернула ключ и мы вошли, желая застать взломщика на горячем. В соседнюю комнату хлопнула дверь. И Борзае громко и твердо произнесла:

– Выходите, стражи будут с минуту на минуту! – мне бы ее уверенность.

Мы затаились, сердце забилось от неизвестности. И тетушка взяла здоровенный подсвечник с комода на мой манер, понимая, что стражей-то мы ни разу не вызвали. А аргументировать свой приход придется! И латунный канделябр явно придавал уверенности женщине условно средней комплекции.

Шустрый шум раздался за дверью, и створка резко открылась, мы с хозяйкой дома слаженно замахнулись, готовые к возможной атаке.

А в проем высунулась бледная голова девушки, запахнутая в уличный серый плащ.

– Джиа? – охнула мадам Борзае, хватаясь за сердце, опуская канделябр. – Чуть до приступа не довела, девочка!

– Госпожа Борзае? – ее темные глаза тоже выражали удивление. – Айрис?

– Думали, к тебе вломился кто. Ты же ушла еще вечером. Слышала, как ты стучала каблуками и обратно не возвращалась, – сощурилась домоправительница, пытаясь заглянуть за дверь. И Джиа, поняв, что ее пытаются уличить в собаках или мужчинах, распахнула более открыто створку. Оказывается, за еще одной дверкой скрывался узкий кабинет с окошком.

– Все в порядке, – сдавлено проговорила девушка точно ей было нехорошо. Всегда смуглая кожа приобрела сероватый оттенок.

– Тебе нездоровится? – спросила я.

– Да, – слабо проговорила она, точно я сама подсказала, что следует озвучить.

– Раз так, – поставила Борзае подсвечник на комод, – пойдем, Айрис, дам тебе свою аптечку.

– Да не надо. Все в порядке. Сейчас отлежусь и все пройдет, – выдавила слабую улыбку девушка. Но мадам уже не слушала ее, и мы вышагивали вниз по лестнице.

– Иди проверь эту беспечную девицу! В вашем возрасте всегда воспринимаешь болезнь, как что-то несуразное, не стоящее внимания, а потом раз! – резко повернулась она, да так, что я вздрогнула. – И разогнуться не сможешь или еще что похуже… А потом ищи новую постоялицу, – проворчала она и я промолчала на ее стопроцентно прагматичный подход. Действительно, лучше пожертвовать лекарством в пару медяшек, чем потом привыкать к новому лицу, полному подозрительных повадок и привычек.

Снарядив железным ящичком, Борзае отправила меня к девушке.

Я постучала в дверь, но было тихо. Не слышит, что ли? Может, уснула? Я было развернулась, но услышала глухой звук, будто что-то упало. Сама не знаю почему, но повернула ручку. Дверь кабинета была чуть приоткрыта.

– Джиа? – позвала я девушку и аккуратно заглянула в маленькое помещение.

Соседка валялась на полу, полы плаща ее разошлись и на боку коричневой рубашки, заправленной в брюки, горело бурое пятно, ткань была порвана или порезана.

– Стихии! – ахнула я и бахнула железный ящичек рядом, спешно расстёгивая ее рубашку. Но девушка не пришла в себя. Я не думала, просто действовала, как когда-то на практике в лечебнице. Свежее глубокое ранение хорошо пропитало кровью ткань. Я обработала края, и, слава всем Создателям этого мира, нашла заживляющую магмазь. Дорогущая, но что-нибудь придумаю потом для Борзае. Я быстро наложила густую субстанцию, которая вмиг стянула края. Шить я не любила, делала это из рук вон плохо и начинать не собиралась. Лекарство было спасением и для меня, и для девушки.

Похоже, Джиа лишилась сознания от боли или потери крови. Я встала и очень тупо уставилась на тело. Стоило отбуксировать ее в сторону кровати. Не бросать же соседку на холодном полу. Я тут же ощутила этот пронзающий льдом сквознячок по лодыжкам. А мои ступни уже мечтали окунуться в тёплую воду или одеть шерстяные чулки. Проблема в том, что пострадавшую по-хорошему нельзя сейчас трогать. А то рана опять будет кровоточить.

Я оглядела комнату в поисках подручных средств для переноски. Кровать была застелена шерстяным покрывалом, и я, стянув его, постаралась аккуратно переложить туда девушку и, протирая им благо небольшую комнату, дотащила Джиа до кровати. Связав покрывало за края узлом, я, как пресловутый аист, про которого в Россарии ходили абсурдные байки, что якобы птица носит младенцев, с отчаянной натугой подтянула девушку наверх.

Кто придумал эпистолярный образ, остаётся загадкой. Подозреваю, что миф сочинили, чтобы деткам не объяснять конфузные вопросы: «откуда же берутся дети?». Но кто облает столь бурной фантазией, до сих пор остается народной загадкой. Потому что я почувствовала себя пресловутой птицей, которая бы просто упахалась, если бы подняла ребёнка весом как она сама. Абсурд, да и только.

Сделав последний рывок, я угнездила на центр кровати девушку, которая даже не думала приходить в себя и хоть как-то помочь мне и себе родимой. Прислушавшись к пульсу и завернув ее в плед, я посчитала миссию выполненной и поспешила убраться из комнаты не очень-то приветливой соседки.

С наслаждением я натянула шерстяные чулки и закуталась в вязанный тёплый кардиган поверх тёплого платья. И, устроившись на кровати, погрузилась в розовые страдания меланхоличной девицы, которая все никак не могла определиться, хочет она быть с этим Эдвардом или нет. Книгу дала Тиль, которая романтично вздыхала о приключениях сумасбродной, истеричной девицы, которую метало из одной стороны в другую. Нет, романы – однозначно не мой жанр.

К вечеру я проголодалась и спустилась вниз, пожарила себе простенькую яичницу с серым хлебом и заварила кипрей в общем чудесном заварнике. Покрутила посуду. Глина цвета сепии с вкраплениями была невероятно гладкой и ровной. Ее хотелось касаться, оглаживать пузатые бока. Хм, что-то это мне напоминает. А когда я взяла кружку и перевернула, то обратила внимание, что внизу поставлено клеймо: птица в круге. И до меня дошло, что такие идеальные формы я видела в мастерской, куда Марко принёс меня на закорках.

Я сидела, помешивая в кружке медок и читала учебник гольдского языка, когда в кухню вошла бледная Джиа. Темные глаза девушки выражали странные эмоции, точно она была недовольна. Через мгновение она медленно прошла к графину и, налив полный стакан, аккуратно села напротив, выпив воду методичными глотками. Я посчитала некрасивым следить за соседкой и невозмутимо продолжила мысленно повторять гольдские глаголы.

– Паршиво выглядишь, – прокомментировала она, видимо, следы на моей шее. Я подняла взгляд и спокойно ответила:

– Ты тоже, – девушка была бледной, а ее идеальными волосами я нечаянно протерла пол. Но нынешняя ситуация меня позабавила, и я невольно улыбнулась краешком губ, на что соседка ответила тем же.

Мы помолчали, а затем она зачем-то вымолвила:

– На меня напали, – и прозвучало-то как – с претензией. Похоже она по-другому просто не умела разговаривать.

– Я ничего не спрашивала, – мирно ответила я ей без каких-либо подтекстов. Не мое это дело.

– Что с твоей шеей? – спросила она через минуту не менее повелительным, но тихим голосом.

– На меня напали, – в точности скопировала ее ответ, и, встретив ее темные глаза, перелистнула страницу.

– Ясно, – ответила она, затем медленно поднялась, налила еще воды и также неспешно пошла в комнату, держась за бок, но в проеме узенькой арки остановилась. – Спасибо, Айрис, – поблагодарила и, не дожидаясь ответа, скрылась на лестнице. Как-то оценивать эту ситуацию я отказалась.

А через четверть часа вернулась Тиль с ароматными ватрушками с творогом, которые невозможно пахли сдобой на всю кухоньку. Но даже это средство не удержало меня тут надолго. После всего захотелось лечь наконец-то в кровать, когда я чуть не клюнула носом в чай из вежливости и уважения, слушая щебетания дриады.

– … столько заказов! – услышала я последнее, что говорила Тилайна. – Айрис, ты уже в чашке спишь, – по-доброму улыбнулась цветочница. – Иди наверх, я не обижусь. О, Марко! – хлопнула дверь и к нам в кухоньку с коробкой наперевес вошел мой «наниматель». И мне сразу как-то стало неловко, точно теперь нас с Торренсом объединял пресловутый «секретик». И ведь объединял! Чтоб его!

– Тиль, Айрис, – кивнул он нам. – Ты как? – обратился он ко мне и сунул ватрушку в рот, не потрудившись даже руки помыть, но я настолько устала, что этот факт просто пронесся в голове, как то, что вдалбливали мне гувернантки в детстве.

Не успела я раскрыть рта и собрать мысли в кучу, как соседка выпалила:

– Такой кошмар! Представляешь, на Айрис напали после работы! Во дела! Ничего не слышал по поводу банды наемников? – девушка приложила ручки к груди и зажевала новость сдобой, похоже, искренне волнуясь за сей факт. А сосед выгнул бровь дугой, не понимая, видимо, какого лешего я не воспеваю его в одах. Я еле мотнула головой, а соседка принялась подвигать горцу творожные плюшки.

– Посидишь с нами? – спросила девушка, а парень махнул головой на коробку.

– Надо разобраться, – и, сунув еще один чудесный кругляшек, не поместившийся в рот, пошагал наверх, смирившись с участью безымянного героя.

– Тоже пойду. Спасибо тебе за компанию, Тиль.

– Да брось ты, – отмахнулась дриада и настойчиво забрала у меня кружку. – Иди, я помою.

– Спасибо, – еще раз поблагодарила я ее. Было странно теперь поручать грязную посуду кому-то еще, но она с такой проворностью пристроилась к раковине, погружаясь в свои мысли, что я зашагала к вожделенной перине.

Гусиные перья в подушке были и впрямь выше всяких похвал. А Тилайне еще и цену снизили. Надо бы еще теплое покрывало купить. С этими мыслями тело налилось тяжестью, и я провалилась в сон без каких-либо предисловий.

Наутро меня разбудил стук в дверь. Но я, отвернувшись к стенке, лишь поплотнее накрылась одеялом.

– Айрис, ты опоздаешь! – колотил назойливый сосед в дверь. На третью долбежку я стеклянно раскрыла глаза. Мышцы болели. А шее действительно стало чуточку лучше.

– Я сейчас! – хриплым голосом ответила я нанимателю и скатилась с кровати, накидывая халат. Быстро открыла дверь и вывалилась в коридор, сметая донельзя бодрого мужчину.

– Ты проспала, – со смехом сказал он мне, когда я захлопнула дверцу ванной, а через несколько минут вышла более вменяемая и готовая к диалогу без гнезда на голове.

– Который час? – спросила я и перед его носом еще раз закрыла дверь, быстро переодеваясь и закалывая волосы в аккуратный пучок на затылке.

– Восемь сорок, – глухо донесся голос из-за двери, и я застыла с невидимкой в зубах.

– Стихии, я думала уже пол десятого или того больше, – недовольно вышла и закрыла ключом дверь. Поразительная шутливость и бодрость соседа начинала раздражать. – Нельзя так пугать, Марко!

– Подумал, стоит прийти пораньше. Но буду знать, что у тебя все под контролем, – давил улыбку горец, и я, надев пальто, вышла в прохладное осеннее утро. Прогуливаться, честно говоря, не было никакого желания, и мы сели в дилижанс, курсирующий по городскому маршруту. Я ехала с гладким пучком, но взъерошенная спешным подъемом, а Марко смеялся над моей серьезностью по утрам, говоря, что с таким настроем я всех клиентов распугаю.

В мастерскую мы приехали на полчаса раньше назначенного времени. Ворн уже был на месте, не отвлекаясь от дел, он поздоровался с нами и закрылся в кабинете.

– Ты когда-нибудь работала в лавке? – подвел меня Марко к прилавку, и я кивнула.

– Отлично, тогда книжку прихода и расхода заполняй после рабочего дня. Тут чеки, а тут, – открыл он ключом ящичек, звякнув монетами, – сама касса.

Марко водил меня вдоль витрин, рассказывая для чего какая посуда, чем отличаются изделия из фаянса, фарфора и майолики. Где чайные наборы, а где просто заварники – какой для кофе, какой для зеленого, черного чая, а какой универсальный. Марко так сноровисто это все рассказывал, будто бы занимался этим всю жизнь. Хотя так, возможно, и было. Что, собственно, я о нем знаю? До открытия мы подписали бумаги, и я стала полноправным работником гончарной мастерской.

День пролетел незаметно. Но я радовалась, что могла подсказать заходящим людям тот или иной предмет для нужд их дома. При этом с меня не тек пот в три ручья от натуги, тяжелых подносов, а руки не щипало от щелока. Я посмотрела на ладони. Потрескавшиеся и сухие. Сделала себе заметку, что нужно зайти и купить жирного масла, чтобы исправить ситуацию. Вряд ли здесь будут специальные крема, какими я пользовалась в Даркмурте. Ведь матушка присылала мне их из Кеннингема. Ну да, Стихии с ними. Масло тоже – отличный аналог. Я, как зельевар, могу и сама сварить себе крем.

На следующее утро я шла одна, а Марко предупредил, что ему нужно еще заскочить по делам, и свернул на улицу Горную в оружейный квартал.

Вошла я рано – за полчаса. Мне казалось, что время, проведенное до открытия в мастерской, способно настроить на благоприятный лад. К Ворну я старалась не приставать с вопросами и не быть навязчивой в принципе. Все же Марко мне все основное объяснил. Ничего сложного. Это всего лишь должность продавца. Услышав звуки в кабинете, я поздоровалась с мастером, но в ответ услышала лишь шаги. Сняла пальто. Обернулась и встретилась глазами с тем типом, которого облила в трактире. Я застыла и, похоже, не смогла скрыть удивления, а его лицо выражало насмешку, которая почему-то заставила что-то во мне вспыхнуть негодованием. Что может быть смешного?

– Марко все-таки жалостливый, – без приветствия сказал он мне и уперся плечом в косяк, сложив руки на груди, наблюдая, как я открываю журнал, чтобы проверить, все ли я правильно сделала. Все-таки это второй день. Могла с непривычки и что-то неправильно заполнить. Слова мне не пришли. Много чести отвечать на хамство!

Но было некомфортно под странным взглядом мужчины. Струна напряжения где-то внутри натянулась. Он не поздоровался и наблюдал за мной, как за зверьком. Что ж, я тоже умею изображать разные снобистские мины. Звук его обуви вбивал гвозди в крышку моего спокойствия и, не выдержав, я подняла голову, когда хам оказался совсем близко, практически нависая, заглядывая в журнал.

– Что? – подняла я голову и встретилась с темными как ночь глазами.

– Тебя взяли на место Ронды?

– Да, – выдержала я его взгляд, в котором скакали бесята. Или это мое воображение?

– Зря, ты не очень умелая рядом с посудой, – окинул он меня взглядом сверху вниз и, развернувшись, направился в мастерскую.

– Зато я знаю, что такое манеры! – рявкнула ему вслед и сама удивилась, почему меня вообще трогают слова этого человека. Мужчина замер в проеме. И, обернувшись, нехорошо улыбнулся:

– Намекаешь на их отсутствие?

– Не намекаю. Говорю прямо. Ртом в ухо, – не смела я сдавать позиции и почувствовала себя, точно попала во студенческие годы. Нелепость, право слово! Зачем мне с ним пререкаться?!

На этот раз шаги раздались громче и были уже не такими вальяжными. Похоже, его зацепило. И он остановился на расстоянии вытянутой руки по другую сторону прилавка.

– Девочка, тебя нашли в переулке в разодранном замызганном платье. И ты мне будешь говорить о манерах? – вкрадчиво и жестко обозначил он факт, что был почему-то в курсе истории, которую я даже постеснялась в полной мере рассказать Тиль.

Нестерпимо захотелось отвесить ему пощечину, но я сдержалась. И меня осенила мысль, что я уже ведь не аристократка и не обязана держать лицо, когда какой-то прощелыга говорит таким тоном «тебя нашли…».

– Катись в бездну! – медленно процедила я ему, и звук колокольчиков, весело разнесшийся по залу, ворвался в напряженный момент. Мужчина чуть заметно растопырил ноздри на мое откровенное «пошел ты».

– Каир? – услышала я дружелюбный голос Марко. – Уже познакомился с Айрис?

– Смотри, как бы сама там не оказалась, – спокойно произнес он и, кивнув моему соседу по жилплощади, удалился, тихо прикрыв дверь с колокольчиками. Хотя вроде собирался еще поработать?

– Все в порядке? – насторожился горец, когда он подошел ко мне ближе.

– Не знаю. Кто этот напыщенный индюк? – не стесняясь, спросила у товарища. Его лицо озадачилось, а потом, почесав затылок, он сказал:

– Мой брат, – почти вопросительным тоном. – Не поладили?

– Твой брат отвратительно злопамятный хам, а еще абсолютно не знает, что такое воспитание, – пожаловалась я, на что Марко сдержал улыбку, почти хрюкнув, а затем рассмеялся. – Не говори мне, что ты ему сказала об этом.

– Сказала. Он знает про вчерашнее? – уперлась я взглядом в горца. Тот пожал плечами.

– Когда я тебя принес, он пришел переодеваться, потому что его облили выпивкой, – и я прикусила губу, но почему-то слова цыгана затмевали любое раскаяние. – Брось, он переживет, – отмахнулся Марко и в зал вошел Ворн. Рядом с ним важно, поправив шляпу, стоял небольшого роста мужчина гольдской национальности с тростью в руках. Мы слаженно поздоровались и мастер стал водить хорошо одетого господина средних лет по залу, негромко рассказывая о том, что могло бы его заинтересовать.

– Оптовик. Гостиничный бизнес, – шепнул мне Марко. И я мягко улыбнулась мужчине, что зацепился взглядом за меня, а затем за фарфоровый сервиз справа от меня. Он еще какое-то время покурсировал по помещению, а затем остановился совсем рядом от прилавка.

– Вижу, вы продаете хорошие изделия, господин Грам, – положил обе руки с короткими пальцами на трость, обводя зал слегка придирчивым взглядом покупателя. – У меня есть некоторые сомнения…

Я удивилась, услышав подобное, потому что некоторые изделия были столь искусны, что их можно было отправлять подарком в императорский дворец Россарии или самому Хану во властительские палаты.

– Позвольте? – вступила я, возмутившись почему-то внутри за тончайшую работу мастера. Гость поднял чуть удивленно брови, но сильно возмущаться моим вмешательством не стал. А мастер со спокойной заинтересованностью стал следить за моим явным дебютом в качестве продавца.

– Меня зовут Айрис Вайос, господин…

– Фолк, – представился он. – Девер Фолк.

– Господин Фолк, вы были когда-нибудь в гостинице «Флоранс»? – назвала я престижный гостевой дом в Кеннингеме – столице Россарии.

– Довелось. У росса Флоранса неплохой… вкус, – сдержанно отозвался о сети, в которой останавливался бомонд моей родины. И по его чуть сжавшимся на трости пальцам, я поняла, что категорию я угадала верно. Значит, клиент и вправду не дурен финансовыми возможностями.

– Мистер Гарден любит коллекционировать уникальные вещи, но даже те сервизы, что подают у него в номера и залы не чета тому, на что пал ваш выбор, – повернулась я к изящному светлому сервизу из практически воздушного фарфора, на боках которого распускались диковинные цветы, а на одном сидела бабочка с прозрачными крыльями. Я плавно подошла, взяла в руку невесомую чашку, выгодно подставив ее под свет, демонстрируя покупателю. А оптовик приблизился ко мне с явным интересом, откуда простушка может знать об обстановке в гостиницах «Флоранс», да и имя ее обладателя?

– Все ведь дело в деталях, не так ли? – покрутила ее в руках. – Представьте, как ваши гости, возможно, даже приближенные самого Хана, – замахнулась я, фантазируя, увлекая клиента в грезы о приятном, – закажут бодрящий крепкий чай с суфле, а ваш вышколенный служащий принесет натертый до блеска поднос с накрахмаленной белой скатертью, вкуснейшими пирожными и подобным произведением искусства, – я сделала паузу, наблюдая за собеседником.

– Продолжайте… – внимательно слушал меня гольд Фолк, даже ухо в мою сторону повернул, наклонив голову на бок. Хороший знак.

– За бизнесмена говорит то, какими товарами он себя окружает, какие люди на него работают и какой сервис он предоставляет. И это изделие безусловно говорит о высоком вкусе владельца и мастерстве исполнителя, разумеется. О вас подумают: этот господин знает толк в по-настоящему красивых вещах, – на лице Фолка отражалась явная заинтересованность, и я добавила: – Уверена, вы подбираете каждую деталь своего бизнеса с особым терпением и вниманием, – выстрелила я наугад, ориентируясь на педантичную опрятность господина и его скрупулезную выверенность в деталях костюма.

На рубашке в уголках: крошечные железные круглые вставки, на манжетах подобные запонки, но побольше. Идеально выглаженные стрелки на брюках, жакет размер в размер и жилет на тон темнее, чтобы скрыть небольшой животик. Все железные детали сочетаются с цветом металла на трости.

Лицо господина выражало интеллигентную задумчивость несколько секунд, а затем он усмехнулся, в уголках узких темных глаз залегла сеточка морщин. Марко за спиной у оптовика показал мне палец вверх, а мастер внимательно смотрел на гостя.

– Вы правы, гольда Вайос. Я действительно уделяю много внимания деталям. И персонал в моих гостиницах знает инструкции на зубок. Да что там, они умеют практически предугадывать желания клиентов. А каждую деталь интерьера я собираю с разных уголков Мангольдии и стран ближнего зарубежья по рекомендациям и личным открытиям. И мне нравится, как вы верите в то, что говорите. Я не чувствую лжи в ваших словах. А поверьте, в моем деле это качество играет огромную роль, иначе серые схемы просто разорят бизнес, – я молча кивнула, благодаря за похвалу. – Что ж, мастер Грам, а сервиз и правда неплохой. Может, подберете к нему и столовый набор тогда? – повернулся он к мастеру, на что Ворн кивнул:

– Разумеется, гольд Фолк. Пройдемте тогда в кабинет для обсуждения деталей.

Они скрылись за дверьми, а я ошалело выдохнула. Марко, наклонившись, радостно мне прошептал:

– Да ты полна сюрпризов, соседка! Я-то думал, натаскивать придется, – он задумчиво поднес кисть к подбородку, внимательно меня рассматривая.

– Я же уже работала в мастерской, – отмахнулась я от его утверждения, ставя чашку обратно на костяное матовое блюдечко. – Только продавали мы снадобья.

– Ты просто ловкачка слова, – хохотнул сосед. – Откуда знаешь про «Флоранс»? Колись, – обошел он меня и оперся о прилавок.

– Довелось там бывать, – туманно отозвалась я и педантично поправила чашку, разворачивая цветами к зрителю.

Следующий час Марко рассказывал мне про тонкости гончарного мастерства, и мы обслужили пожилую, но крепкую леди, которая пришла за подарком для своей внучки. Гольда выбрала большое блюдо для запекания жаркого и, довольная, удалилась с покупкой. Когда мы проводили клиентку, то мужчины вышли из мастерской, крепко пожимая друг другу руки на прощание.

– Надеюсь, на плодотворное сотрудничество, – произнес Девер Фолк. А затем повернулся к нам. – Хочу видеть вас на открытии большой гостиницы в Шон-Лае, – обвел он нас всех взглядом. – Буду рад, если ваши сотрудники вдохновят моих гостей ощущением прекрасного, – кинул он фразу, что слегка смутила меня.

– Почту за честь, – отозвался мастер и, распрощавшись, позвал Марко в мастерскую.

– Айрис, – обратился ко мне Ворн, когда я открыла каталог с описанием изделий. – Молодец, – крепко похвалил, а Марко подмигнул мне, уходя вглубь мастерской. Я кивнула, принимая приятные слова и сама себе улыбнулась, углубляясь в чтение, что оставил мне горец для изучения ассортимента.

Глава 7

Ночь благодарности

Следующий рабочий день пролетел так быстро, что я и не заметила, как сгустились тени. Марко вошел только в начале седьмого с большими рыжими тыквами наперевес. И я поняла, что за всей кутерьмой забыла про праздник, отмечавшийся в Ночь Благодарности, когда все, что сделали Боги плодородия для людей, выставлялось на стол. Зажигались праздничные свечи с травами, повсюду ставили вырезанные мордочки из тыкв. Считалось, что сотворенные создания отпугивали духов незримого плана. Развешивали грозди винограда с осенними листьями. И в целом раскладывали дары летней и осенней страды.

Праздновали Самайн три дня кряду, чтобы старая Луна успела смениться молодой. В этот миг день равняется ночи, и завеса, не всегда показывающая людям тонкий мир, в это время приоткрывается, так что можно видеть другие миры.

Хранители терпеть не могли этот праздник, так как статистика подтверждала, что именно в эту ночь случалось самое большое количество агрессивных прорывов. Но я теперь не Хранитель, поэтому с улыбкой помогла Марко с пакетами, любопытно сунув туда нос. В хрусткой бумаге вкусно пах виноград с южных полей, горели алыми боками яблоки. Второй же сверток радовал свежеотлитыми свечами с одуряющим ароматом пчелиного воска, меда и трав.

– Как прошел день, малышка? – беззастенчиво переименовал меня Марко, на что я иронично на него посмотрела и фыркнула.

– Марко, давай без «малышки», – открестилась я от сомнительной чести откликаться на подобное прозвище.

– Как скажешь, – легко согласился товарищ, и мы стали разбирать пакеты, на хруст которых из кабинета выглянул Ворн.

– Думал, ты будешь раньше, – сложил он руки на груди, наблюдая, как Марко выбрал большое блюдо для фруктов с полки, небрежно протер полотенцем и поставил, чтобы я сложила туда «добычу».

– Задержали… «клиенты», – отозвался парень, запнувшись на слове, и принялся вырезать рожу на небольшой тыкве изогнутым коротким ножичком. Мордочка должна была испугать духов, но в итоге получилось весьма милое тыквообразное с лукавым взглядом и приветливой улыбкой. Собственно, как и сам Марко.

– Айрис, ты ведь не была на Ночи Благодарности в…– мне показалось, что он хотел сказать в Мангольдии, но нет, он назвал лишь город, – Хан-Илай? – спросил меня Ворн, когда я раскладывала помытый виноград на блюдо с красивыми золотыми птицами на голубом фоне.

– Еще не довелось, – улыбнулась я мастеру, с которым мы сегодня продали больше подсвечников и лампадок, чем названий улиц в этом городе.

– Я буду работать допоздна, поэтому, как украсите лавку, можете идти на праздник, – неожиданно дал вольную мастер.

Я посмотрела на довольно кивающего Марко, а затем на еще одну рожу, что он вырезал и повернул к нам. Это была девица, флиртующая одним лишь только взглядом. Я сдержала улыбку, а господин Грам закатил глаза.

– Марко, третий десяток пошел, – покачал он головой и удалился в кабинет, аккуратно прикрыв дверь.

Управились мы практически за час и выпорхнули в прохладную улочку, наполняющуюся уютными огнями и народом, что стекался веселыми ручейками в сторону центральной площади, откуда раздавалась приглушенная музыка.

– У тебя точно нет никаких планов? – покосилась я на парня, что вырезал целую тыквенную постановку «Жизель и поклонники».

– Мы же не одни идем на праздник, не нервничай, Айрис. Расслабься. Ты же не видела, как тут отмечают Ночь Благодарности.

– А кто еще с нами? – удивилась я его заявлению, а мимо меня пробежал разукрашенный в тыкву парнишка с игрушечным деревянным мечом.

– Друзья, – отозвался он туманно. – Да и в целом, там же будет весь город!

В чем отличие гольдского праздника от россарийского я не стала спрашивать, так как лучше увидеть все своими глазами. И я смотрела: на стеклянные витрины лавок с мордочками тыкв и реп со свечами, снующую туда-сюда в основном гольдскую молодёжь, которую еще не загнали по домам, забавные костюмы детей, обряженных в местных духов. Они беззастенчиво ходили по лавкам и угощались, зная, что в эту ночь каждый обязан накормить просящего и поблагодарить. Когда мы повернули, в конце уже виднелась площадь, а импровизированный пестрый рынок начинался прямо с центра длинной Летней улицы. Прилавки горели огнями, осенними листьями и огненными бархатцами. Цветы вились гирляндами по каждому лотку, обрамляя, точно высвечивая контур ярмарки. Яркие букетики стояли повсюду, источая тонкий еле уловимый сладковатый аромат. Интересно, а в Россарии принято украшать астрами. Но смотрелось очень нарядно.

Рядом проходила женщина с нагрудным ящичком и Марко, споро развернувшись, взял у лоточницы один пестрый бутон и подарил мне, на что я недоуменно похлопала глазами.

– В Мангольдии принято дарить цветы в этот праздник семье, друзьям и любимым. Девушки носят их на одежде или в волосах, – прокомментировал он мой взгляд. И я тут же обратила внимание, что в действительности практически все девушки вокруг носили венки из бархатцев, пылающие огнем в осенних сумерках.

– Надеюсь, это не означает что-нибудь эдакое исключительное по гольдскому обычаю? – хитро спросила парня, но тот рассмеялся и помотал головой.

Ну, раз так. Недолго думая, я распустила пучок и закрепила нежный бутон невидимкой около уха. В светлых глазах цыгана бархатец отразился пламенем.

– Идем? – я бросила удовлетворенный взгляд в плохо отражаемую уже темную витрину, разглядев лишь силуэт и намек на цветок в волосах. Он кивнул, и мы двинулись вдоль рядов, где гномы торговали оружием разного размера и назначения. Одного я даже узнала – любителя разносолов и квашенной капустки. Его рыжая борода запомнилась мне невероятной яркостью, и сейчас крепкий мужичок с жаром рассказывал гольду в стражьей форме что-то о секире, играющей бликами праздничных огней. Я с любопытством осмотрела прилавок, около которого толпились гольды и мужчины разных рас, и устремила взгляд напротив, пока Марко завис, рассматривая хитрый кривой кинжал, продаваемый бритоголовым орком.

Чуть поодаль я заприметила широкий прилавок с душистыми степными травами, которых в Россарии было не сыскать, и я вытаращилась на все это великолепие: лугоцвет, сонтраву, лунный свет и другие редкие растения. А когда подняла восторженный взгляд, споткнулась им об орчанку с кучей мелких косичек, собранных в высокий хвост. Ее лицо пересекал жуткий шрам. От неожиданности я слегка дернулась, хотя женщина не сделала мне ничего плохого, лишь посмотрела своими болотными глазами с вертикальными зрачками и чему-то усмехнулась. И мне тут же стало неловко за свою реакцию. Подумаешь…

– Выбрала что-то? – посмотрела она на мой восторженный взгляд человека, что восхищался травой, как настоящим артефактом. Но ведь во многом так и было – порошки растений часто участвовали в изготовлении ценных магических предметов. И иногда удачная композиция – половина дела.

– Мне вот эти три, – указала я на те, что точно сама бы не нашла, ведь они росли на восточных землях Мангольдии, что граничили с Вольными землями – Ургостаном, где жили дети степей своими кланами. И достала медяшки, чтобы расплатиться. Женщина бережно завернула травы в марлю и засунула в мешочек.

– Чтобы усилить эффект натри еще громового корня.

Я кивнула, услышав частый ингредиент в артефакторном деле, и, осмотрев прилавок, не нашла его.

– У меня сейчас нет, скупил подчистую один парень до тебя, – она посмотрела мне за спину и ткнула пальцем с длинным зеленоватым ногтем. – Вон тот, чернявый, – я повернулась и увидела, как в трех лавках от нас, где разливали горячее вино с травами, стоял Марко и разговаривал со своим чернявым братом. Каир, кажется. А сбоку стояла знойная брюнетка в плаще с искусным рисунком по краю, а по подолу платья вилась росская вязь. Девушка была моей сверстницей. Она по-свойски положила руку на локоть гадкого хама и что-то ему близко-близко прошептала, чуть ли не засунув язык в ухо. Меня аж передернуло. В этот же момент к Марко подошла Тиль, показывая что-то в пакете. Рядом с дриадой стояла хрупко сложенная девушка с такими же остренькими ушками и светлыми пушистыми волосами.

Я вдруг почувствовала себя лишней. А мелькнувшая мысль, зачем брату Торренсу целый ворох корня для артефактов, пронеслась бешенной пичугой и пропала. Ее заслонило странное чувство.

Марко, точно заметив мой взгляд, обернулся и помахал, чтобы я подходила. Его жест повторила Тилайна. Затем взгляды всех присутствующих переместились на меня.

– Айрис! Смотри, что я купила! – открыла пакет цветочница, когда я приветливо с ней поздоровалась. Впрочем, приветствие было обращено ко всем, кроме одного хама. Он никак не отреагировал, лишь безразлично практически сквозь меня посмотрел, а его спутница попросила горячего напитка, что так сильно исходил духом специй из котла. Марко заметил оказию и поспешил тоже встать в очередь, что-то тут же выговаривая брату.

На дне пакета хранились дэрнийские милые пушистые тапочки из коричневого меха, что принято было дарить в Дэрнии.

– Хорошие, – одобрила я покупку.

– Там северяне приехали! – восторженно заговорила ее соседка, представленная как Лорин. – Такие красавцы. Все как на подбор! – экзальтированно восклицала девушка, а я споткнулась на долю секунды вдохом. Но развивать себе какую-либо мысль запретила, лишь кинула взгляд на ряды, что уходили по кругу площади. За красиво украшенными прилавками и впрямь стояли северяне. Все светловолосые с голубыми глазами, как на подбор. Сознание тут же нарисовало картинку и еще не стертый из памяти портрет Рейдара. Разумеется, встретить его здесь я не могла. Хотя глупая мыслишка проскакала в моей голове безумной фантазией. Будто дэрн Фрейгъерд торгует мехом в Хан-Илае. Бред, да и только. Хотя от мысли, что я бы его увидела, сердце зашлось в более быстром ритме. Глупое сердце!