Колечко со змеей бесплатное чтение

Глава 1

– Ничего не понимаю! Люська, я тебя умоляю, ну что можно украсть у Веры?

Да если бы кто-то решился вынести часть содержимого Веркиногой квартиры…

– Ты же знаешь, что оно оскорбляет мои эстетические чувства!

– Что оскорбляет? – не поняла Люська.

– Да содержимое Веркиного гардероба оскорбляет мои эстетические чувства, что же еще! Это я просто мысль вслух закончила.

– Мыслить будешь после, а сейчас слушай меня! А то здесь уже посадку объявили, так что у меня времени в обрез и денег на телефоне тоже мало.

Люська улетала в Египет и звонила мне из аэропорта. Честно говоря, у меня не было никакого желания с утра пораньше вникать в проблему с Веркиным ограблением. Я и проблемы-то никакой не видела.

Раньше была такая профессия – старьевщик. Не знаю зачем, но эти люди скупали за копейки всякое барахло. Вот старьевщика содержимое Веркиной квартиры, несомненно, могло осчастливить. А больше – никого. На антиквариат ее имущество не тянуло. Оно не было достаточно древним и не представляло художественной ценности. Материальной ценности оно тоже не представляло.

Два старых черно-белых телевизора и один цветной, но очень маленький, стояли друг на дружке в комнате. Причем, показывали все три одинаково плохо. Две газовых плиты, от которых прежние хозяева избавились после ремонта, занимали половину крошечной кухни. Две стиральных машины в хорошем состоянии, но «активаторного» типа, загромождали совмещенный санузел.

Стены в комнате украшали больших размеров репродукции в рамах. Одна, напротив входа, представляла «Неизвестную» Крамского, на другой, прикрывавшей пятно на обоях над сервантом, резвились мишки. Видимо, «Утро в сосновом лесу» художника Шишкина должно было способствовать созданию утреннего настроения. Так как это было первое, что видела Верка с утра, открывая глаза. «Неизвестная» в карете, по-моему, должна была символизировать пожелание «Доброго пути». Насколько я помню, Верка долго ломала голову над тем, куда повесить картины, приобретенные по случаю ликвидации книжного магазина. Она очень гордилась тем, что нашла им такие символические места. На стене напротив окна висел синтетический ковер кричащей расцветки. Почти такой же лежал на полу.

Люська с Веркой вместе учились в институте, там и подружились. Временами в их отношениях пробегала черная кошка, не без этого. Вот, например, еще во время учебы в институте Верка прикупила уцененные босоножки всего за два рубля и очень этим гордилась. Босоножки к тому времени лет пять-шесть, как вышли из моды. Они были жуткого зеленовато-бурого цвета на высоченной платформе из вечного пластика, которому еще лет сто сносу не будет. Верка всегда была девушкой «в теле», от ее тяжелой походки и так-то стены содрогались. А уж когда она спешила в своих «двухрублевых»… Однажды она так разогналась, что не смогла вовремя затормозить и наступила Люське на ногу. Дело было перед самым выпускным вечером. Люське наложили гипс, и ей пришлось скакать за дипломом на костылях. Тем более обидно, что как раз к выпускному вечеру Люська и один ее неженатый однокурсник подали заявление в ЗАГС. Сделали они это исключительно с целью прибрахлиться в салоне для новобрачных. И Люська отхватила там умопомрачительные венгерские туфли из золотистой кожи.

А совсем недавно Люська, будучи у Верки в гостях, рухнула с хозяйского кресла, потому что оно под ней развалилось. Люська как раз выкупила путевку в Египет. Мы сидели у Верки и обмывали предстоящую поездку. Тут Люська и грохнулась, да так сильно, что даже было подозрение на перелом копчика. Подозрение, к счастью, не подтвердилось. Но после этого Людмила при свидетелях поклялась, что собственноручно выкинет из Веркиного дома весь хлам.

Возможно, не одна Люська пострадала подобным образом. Да что там – возможно! Конечно – не одна.

Лично на меня как-то с антресолей свалилась перина, доставшаяся Верке в наследство от тетки. То есть перина досталась Веркиной двоюродной сестре. Но та не знала, как избавиться от объемного наследства и, оправдавшись аллергией, передарила ее Верке. Перина была мягкая и не причинила мне вреда. Если не считать того, что вся одежда и волосы оказались в пуху. На этот случай у Верки в хозяйстве как раз был маленький автомобильный пылесос, который она уже года три как приобрела по случаю за полцены, и до сих пор не имела возможности испробовать. Верка выкопала его в кладовке из-под кучи коробок. На удивление, пылесос оказался в рабочем состоянии и довольно мощным. Верка с энтузиазмом принялась очищать меня от пуха и перьев. Она так увлеклась, что нечаянно засосала в него мои бусы и волосы. Хорошо, что в это время вернулся домой Веркин сынок. Увидав, как его мамочка душит тетю Раю при помощи жутко гудящего аппарата, он очень удивился и даже испугался. Но, к счастью, смышленый мальчик быстро сориентировался и выдернул из розетки провод от адской машинки.

Своим утренним звонком Люська добилась одного – я окончательно проснулась. Позавтракала и решила не расслабляться, а раз уж день начался так рано, провести с пользой отнятое у сна время. И принялась за уборку. Протерла пыль, пропылесосила ковры и мебель, вымыла полы.

После этого, с чувством выполненного долга, присела с чашечкой кофе на диван, что бы полюбоваться на результаты своего труда. Обожаю этот момент. Все на своих местах, везде чисто, даже дышится как-то легче.

И тут мой взгляд упал на одиноко стоящий в углу торшер. Вещь совершенно бесполезная. Как источник освещения он мне не нужен, в интерьер никак не вписывается. Приобрела случайно во времена всеобщего дефицита. Давно пора было от него избавиться, да все руки не доходили. Куда его пристроить? Предложу Верке. У нее в комнате висит похожая люстра, может, согласится взять в комплект торшер? Правда, они разных цветов, но Верку подобные мелочи никогда не смущали. Не откладывая дела в долгий ящик, я достала отвертку и принялась разбирать осветительный прибор. Сложила его по частям в пакеты и только тогда набрала Веркин номер. Она, вроде, в отпуске, должна быть дома. Телефонная трубка отозвалась короткими гудками. Значит, точно дома. Я переоделась, еще раз позвонила Верке. На этот раз отозвался автоответчик.

– Вера, я знаю, что ты дома! Возьми трубку!

Верка тут же откликнулась.

– Раиска! Я тебя жду!

– Уже еду.

Я посмотрела на часы. В одиннадцать у меня встреча с заказчиком на другом конце города. Времени в обрез. Захватила пакеты с торшером – закину по дороге, и выскочила из дому.

Оказывается, среди бела дня проехать по нашему городу так же сложно, как в час пик. Я застряла в пробке. Опоздала на встречу с заказчиком, к Верке, конечно, не заехала. Хорошо, хоть заказчик отнесся с пониманием.

Мы обсудили детали. Это заняло около часа. Центр города немного освободился от транспорта, и скоро я все-таки стояла перед Веркиной дверью с пакетами в руках. Руки были заняты, до звонка не дотянуться, и я попыталась постучать локтем. Дверь распахнулась.

Нет, «распахнулась» – это, конечно, громко сказано. Просто она не была заперта и от толчка приоткрылась. Распахнуться ей что-то мешало. Щель была маловата, но одну руку с пакетом я все-таки смогла просунуть внутрь. Поставила пакет на что-то за дверью и освободившейся рукой нажала, наконец, дверной звонок.

– Раиска! Ура! Спасительница пришла! Никитка, радость-то, какая! – и счастливая Веркина голова скрылась внутри.

Послышавшиеся за тем звуки говорили о том, что с другой стороны пытаются передвинуть что-то тяжелое. Наверное, это было что-то очень тяжелое, потому что ждать мне пришлось довольно долго. Наконец дверь открылась настолько, что я смогла протиснуться в тесную и темноватую прихожую.

– Наконец-то! Я тут с ума схожу, – Верка пыхтела, пытаясь отодвинуть от двери какую-то бесформенную кучу.

– Пробки. А что у тебя за разгром?

– То есть, как это – что за разгром? Разве Люська ничего тебе не сказала? Она же обещала…

– Ой, извини, совсем из головы вылетело! Тебя что, правда, ограбили?

– Неужели не видно!?

– Да нет. Прости, но, по-моему, барахла только прибыло.

Я бросила взгляд в комнату. Помещение было практически непроходимым. Квартира, и в мирное время представлявшая трудности для передвижения, сейчас напоминала пострадавший от урагана склад забытых вещей. В эпицентре разгрома Никитка, Веркин сынок, сматывал пленку из поврежденной видеокассеты, восседая на куче постельных принадлежностей.

– Это ужасно, ужасно! Всё, я больше не могу! Что теперь будет?

– Верунчик, что ужасно-то? Я не в курсе.

– Как, не в курсе? А Люська обещала, что все тебе объяснит!

– У нее не было на это времени, и денег.

– О-о-о!

– Что еще?

– У меня тоже времени нет, я же на работу опаздываю!

– Ты же вроде как в отпуске?

– Да, на халтуру. Оформиться надо.

И Верка метнулась в комнату к гардеробу, потом в кладовку.

– Знаешь, Любашину подругу, Женю?

– Нет, по-моему, не знаю.

– Я тебе про нее рассказывала, – отозвалась Верка откуда-то из недр кладовой. – Она еще страшненькая такая была, тощая, ужас! А в старших классах пошла учиться в школу моделей. Мы еще удивлялись, как такую уродину туда взяли. А она стала делать успехи, ее заметили, после школы она подписала какой-то контракт и уехала во Францию.

– Да, что-то припоминаю.

– Конечно, ты должна помнить! Это жуткая история! Она же там вышла замуж и родила ребенка. Представляешь, какой кошмар! А теперь хочет развестись! Представляешь, как это все бывает! До какой судьбы могут довести эти контракты и заграницы!

– Пока не вижу ничего ужасного. История вполне обычная. Практически, как у тебя.

– Да что ты сравниваешь!

Верка, наконец, выбралась в прихожую, на ходу застегивая мешковатый пиджак грязно-мышиного цвета, одно из последних своих приобретений. Судя по ватным плечам, пиджачок ждал очереди на распродажу с пятидесятых годов прошлого века.

– В общем, мне некогда. Сейчас Любаша придет, все объяснит. Побудь пока с Никиткой. У ребенка стресс, такой ужас пережить…

И Верка с грохотом понеслась вниз по лестнице.

Я заглянула в комнату, признаков пережитого стресса у ребенка не заметила. Он с увлечением изучал содержимое старого лампового телевизора, задняя крышка которого валялась рядом. Я тоже полюбовалась на переплетение цветных проводков и, убедившись, что включить агрегат в сеть все равно не удастся, потому что ни одной розетки поблизости нет, пробралась на кухню.

Любаша – младшая Веркина сестра. И если родные сестры могут быть совершенно не похожи друг на друга, то это – как раз тот случай. Тоненькая, как тростинка, изящная белокурая Любаша обладала безупречным вкусом. Она не прочь была погулять вместе с Веркой по «Секонд Хендам» и распродажам. Только, в отличие от Верки, Любаша умудрялась нарыть там таких эксклюзивных нарядов, что мы только диву давались.

Если Верка всю жизнь работала на трех работах и при этом вечно сидела без денег, постоянно занимала и перезанимала, что бы отдать долги, то Любаша никогда из кожи вон не лезла, подрабатывала только по основной специальности – инженером по технике безопасности. Верка же, с целью дополнительного заработка несколько раз в неделю мыла полы в школе и еще в какой-то конторе. С мужьями обе сестренки давно развелись. У обеих на руках осталось по ребенку. У Верки – десятилетний Никитка, у Любаши – семилетняя Надюшка. Если Верка в настоящем и будущем видела одни проблемы, то Любаша по жизни всегда была оптимисткой. Сестренки всегда относились друг к дружке с большой нежностью. Естественно, Верка осуждала легкомысленное отношение младшей сестры к жизни. Но, в любой сложной жизненной ситуации, Любаша могла опереться о мощное плечо старшей сестры.

– Никита, может, ты мне расскажешь, что случилось? – опасаясь усилить у ребенка стресс, все-таки спросила я.

– Я не знаю. Я сегодня у бабушки ночевал, – отозвался ребенок из комнаты.

Голос его звучал твердо, последствия якобы перенесенного потрясения не слышались. Интересно, где ночевала Верка? Неужели у нее, наконец, появилась личная жизнь? Но, не могу же я уточнять это у ребенка.

Ладно, подождем.

Любаша, в легком шифоновом платьице цвета весеннего неба, влетела, как свежий ветерок.

– Привет, – тряхнула она золотистыми кудряшками. – Как поживаешь?

– Нормально. А ты?

– Спасибо, хорошо.

– А это? – я махнула рукой в сторону окружающей разрухи.

– Такого я, признаться, не ожидала, – коротко вздохнула Любаша. – Но Верка сказала, что ты поможешь.

– Если вы о том, что я помогу навести здесь порядок – фигушки!

– Нет, что ты! Просто надо кое-что найти.

– Здесь, в этом бардаке?!

– Нет. Здесь Верка уже порылась.

– Вот это теперь называется «порылась»? – я еще раз обвела взглядом окружающий разгром.

– Честно говоря, я и сама не знаю, как тут все выглядело с утра. А потом Верка должна была здесь кое-что поискать.

– А что у нее пропало?

– У нее, кажется, ничего.

– А жаль.

– Жаль, – согласилась Любаша. – Ты бы что хотела, чтобы в первую очередь украли?

– Тот жуткий мышастый пиджак с ватными плечами. Но, к сожалению, она ушла в нем на работу.

– А у нее есть еще такой же, только синий.

– О, ужас!

– Ага. Она их сразу два купила, по дешевке.

– Давай хоть от одного избавимся.

– Давай.

Мы с Любашей пробрались в комнату к гардеробу. Искомый предмет висел на плечиках. Пиджачок был темно-синий, когда-то из такой ткани шили школьную форму для мальчиков. Любаша тут же затолкала его в обширный мусорный мешок, предусмотрительно захваченный с кухни.

– Ого, а тут к нему еще и юбка!

– Давай сюда!

И огромная бесформенная юбка тоже оказалась в мешке. Туда же последовала пара синтетических джемперов леопардовой расцветки, потом – несколько блузок из дешевого искусственного шелка цвета «вырви глаз», плиссированная юбка девичьего фасона, но Веркиного размера.

– Это барахло даже на половые тряпки не сгодится. Оно же насквозь синтетическое, – сокрушенно покачала головой Любаша, развернув очередной шедевр китайского ширпотреба.

Мы немного поколебались над довольно приличным, но очень большим платьем. Верка всегда имела солидную комплекцию, но в последнее время стала особенно быстро набирать вес, оправдываясь стрессами и нарушением обмена веществ. Свой все возрастающий аппетит она критиковать не позволяла. Платьице, видимо, прикупила «на вырост».

– В мешок! – скомандовала Любаша. – Что бы у нее не было стимула поправляться.

– Может, один коврик вынесем?

– Он тяжелый, – Любаша почесала в затылке. – А, ладно, давай! Вдвоем дотащим.

Вещички мы аккуратно развесили на заборе около мусорных баков. Может, кому сгодятся.

В квартиру вернулись усталые, но довольные и присели на кухне выпить чаю.

– Верка новую подработку нашла.

Любаша шарила на кухонной полке в поисках заварки.

– Что на этот раз?

– Ночным сторожем у себя в институте. Сегодня была ее первая ночь. Ну, а утром она застала в квартире вот это.

– И ничего не украли?

– У нее ничего.

– В милицию сообщили?

– Нет.

– Почему?

– А о чем сообщать? Пропажи нет. Даже замок на двери не повредили. А Верке времени жалко на протоколы там всякие… Ну и я просила шума не поднимать. Не хочу привлекать внимание.

– К чему?

– Вот это и есть самое главное. Помнишь мою подругу Женю?

– Вообще-то мы не были знакомы.

– Вот-вот, и Верка с ней тоже почти не была знакома. И когда Женя попросила взять кое-что на хранение и спрятать так, чтобы никто не догадался, где искать, лучшего места, чем эта квартира, я и придумать не могла. Фамилии у нас с Веркой разные, по бывшим мужьям. В течение последних нескольких лет мы не раз сменили адреса. Я-то думала, что нашла идеальный тайник. Что никому не удастся установить связь между Женей и Веркиной хатой. И вот, папка пропала.

– Что-то важное?

– Да! Кое для кого, даже жизненно важное.

Любаша, наконец, нашла упаковку чайных пакетиков. Нормальный чай в этом доме не водился.

– Не могу пить эту синтетическую гадость, – поморщилась Любаша.

В самом деле, замоченный пакетик издавал сильный химический запах, обозначенный на этикетке, как «аромат лесных ягод».

– А пойдем в блинную. Там подают отличный чай. Хочешь – черный, хочешь – зеленый. Заодно и ребенка накормим.

Уже через десять минут Никитка с аппетитом наворачивал блинчики с вареньем в кафешке на первом этаже Веркиного дома. А мы с Любашей наслаждались свежезаваренным зеленым чаем.

– Женя не напрасно с тринадцати лет вкалывала в школе моделей. Ее заметили, и сразу после окончания школы Женя по контракту с модельным агентством укатила в Париж, – продолжила Любаша свой рассказ. – Адский труд, я тебе скажу. Я тоже занималась в этой школе. Но долго не выдержала. Мало того что там физические нагрузки ого какие, контроль за весом, так еще и моральная обстановка… брр, серпентарий, по-другому не назовешь. У них на пути к успеху все методы годятся. Да и роста у меня не хватало, сантиметра два-три. Сначала думала – вырасту, не получилось. Оно и к лучшему. Но Женя там быстро освоилась. Она зубами и когтями боролась за место под солнцем и добилась своего. Подписала контракт на вполне приличных условиях. Но в Париже она себя работой изнурять не стала.

– Потратить столько сил, что бы попасть в столицу моды, и, добившись своего, опустить лапки? Не понимаю.

– Да нет. Это как раз понятно. Если хочешь чего-то добиться, надо вкалывать день и ночь без выходных и праздников. Век модели недолог, а подорванное здоровье такая трудовая деятельность обеспечит. У Жени была другая цель. Она хотела устроить личную жизнь. И устроила. Уже через годик она вышла замуж за француза, сразу забеременела. То есть нет, не так. Она забеременела и сразу вышла замуж. Но, к сожалению, малыш погиб. Несколько лет назад Женя родила еще ребеночка. Ну, а теперь разводится.

– Почему?

– Чувства остыли. А еще она узнала, что он, скотина, любовницу имеет, и бросать ее не собирается.

– Кого не собирается бросать, жену или любовницу?

– Да ни ту, ни другую. Проблема в том, что у них такие законы, из-за которых она в случае развода не сможет увезти с собой ребенка. Ребенок должен остаться с французским отцом. Если, конечно, отец сам не согласится, что бы бывшая супруга забрала младенца на свою историческую родину. А он ни за что не согласится. Во-первых, он в Жан-Мишеле души не чает, во-вторых, его любовница детей иметь не может. Поэтому он на ней и не женился в свое время. Хотя у них были отношения еще до Жени.

– Подлец! И что, никакого выхода?

– Ты не знаешь Женю! Она найдет выход из любой ситуации! Ее супруг – состоятельный бизнесмен, может быть, поэтому она так скоропалительно выскочила за него. Но после свадьбы проявилась его патологическая скупость. Вполне возможно, что это и стало основной причиной развода, а вовсе не любовница. Вот это Женя и решила использовать. Она взяла какие-то важные документы. Ну, вроде как шантажировать мужа. Он же жадный. Женя надеется, что в обмен на документы он согласится оставить ребенка с ней. Они сейчас все втроем гостят у Жениной мамы.

– Гостят у Жениной мамы? Я так поняла, что они разводятся. Чего ради он к теще притащился?

– Так потому и притащился, что разводятся. Он опасается, как бы жена с тещей тут чего не сотворили, ребенка куда-нибудь ни спрятали. Глаз с них не спускает. Папку с документами Женя тайком привезла с собой и передала мне, что бы я их схоронила до поры до времени. Потеря грозит Жану-Мишелю старшему большими убытками, и Женя собирается шантажировать супруга. Она верит, что это поможет ей оставить ребенка себе.

– А это ничего, что мы при Никитке все обсуждаем?

– Ничего, во-первых, когда он ест, он глух и нем. А, во-вторых, папка-то все равно пропала. И по-французски Никитка не очень понимает, а Жан-Мишель старший на русском только «пошел ты» может сказать. Так что ребенок нас не заложит. Правда, ребенок?

– Когда я ем, я глух и нем.

– Ого!

– Да просто Верка блины не умеет жарить, ты же знаешь.

– А Жан-Мишель видел, как Женя передавала тебе документы?

– Я думала, что не заметил. Мы с Женей целую операцию провернули. Она мне батничек привезла в подарок, так мы с ней закрылись в комнате померить. И пока я громким визгом выражала якобы восторги, Женька мне на ухо давала пояснения.

– Да вы просто гении конспирации. А почему «якобы восторги»?

– Да потому что этот скупердяй не дал ей денег на нормальную вещь. А та тряпка, что я примеряла, никак не могла вызвать восторга, который я так старательно изображала. Думаю, он что-то заподозрил. Не такие уж мы и гении конспирации, как видишь.

– А куда ты спрятала документы?

– Да я их особенно и не прятала. Сунула в секретер за книжки.

– И когда это было?

– Да дней пять уже.

– А папка не могла пропасть раньше?

– Нет. Верка все последние дни безвылазно торчала дома. У нее на всех работах отпуск. Она и расслаблялась по-полной. Спала до упора. Потом на диване с книжкой лежала или телевизор смотрела.

– А поесть?

– В магазин Никитка бегал. Один раз мама с пирожками приезжала. Она потом долго ругалась на то, что Верка так обленилась. Лежит на диване, посуда не мытая, квартира не убрана. Ну, Верке-то это все как с гуся вода. Я, говорит, на трех работах вкалываю, имею право отдыхать, как хочу. И никто ей тут не указ. Мамуля наша обиделась и уехала. А вчера вечером Верка к ней сама прикатила, Никитку привезла. Узнала, что у них на работе сторожу срочно надо по семейным обстоятельствам уехать на несколько дней. Она за него подежурит. А то из отпуска выйдет – без денег, отпускные она к тому времени проест, а тут какая-никакая, а зарплата набежит.

– Все как обычно.

– Ага. А утром после смены она Никитку забрала, поехала домой. Ну и застала это…

– А как проникли в квартиру?

– Наверное, ключ подобрали. Следов взлома нет. А дверь, когда они пришли, не была заперта. Правда, еще и окно открыто.

Забраться в Веркину квартиру через окно было проще простого. На расстоянии вытянутой руки проходила пожарная лестница. Верка не раз говорила о том, что надо бы поставить решетку на окно гостиной. Но у нее вечно не было на это денег. Учитывая отсутствие в квартире ценных вещей, никто не собирался одалживать ей денег на установку решеток. А зря. Но нас тоже можно было понять. Дашь ей в долг, а когда подойдет время возвращать, она опять будет на мели и опять перезаймет у кого-нибудь из нас. И так до бесконечности.

– А у кого были ключи от двери?

– Пока ни у кого, дверь-то только поставили. Она даже нам с мамой ключи не дала. Собиралась привезти вчера вечером вместе с Никиткой, да забыла.

– О! Вы здесь! И я с вами перекушу! – довольная Верка плюхнулась за наш столик. – Как сегодня блины, нормальные? Девушка, мне, пожалуйста, двойные со сгущенкой и вареньем! И с курицей! – прокричала Верка со своего места. – Вы уже поели? Нет? Ничего, я быстро догоню.

И склонившись над тарелкой, Верка принялась энергично поглощать еду. Аппетит у нее всегда был отменный.

– Мам, я наелся, пойду домой, – Никитка встал из-за стола.

– Иди, сынок, иди. А тарелку оставьте, я доем, – это Верка обращалась уже к расторопной официантке.

Мы с Любашей только переглянулись. А что нам оставалось делать? Все внушения о том, что надо уже остановиться и начать контролировать свой вес, Верка с возмущением пресекала. И чем больше становился вес, тем яростнее возмущение. Нам с Любашей только и оставалось, что смотреть на Верку с молчаливым укором.

Вдруг, за какую-то долю секунды молчаливый укор на Любашином лице сменился выражением неподдельного ужаса. Конечно, Любаша – существо эмоциональное, но не до такой же степени. Я проследила за ее взглядом. В дверь, к которой Верка сидела спиной, только что вошло семейство. Мама, длинная и худая, как вязальная спица, папа и мальчик лет пяти. Ничего особенного. Кроме того, что папа был шоколадного цвета, негр, в общем. И мальчик тоже такой шоколадненький, только посветлее. Сытая Верка как раз вытирала губы салфеткой.

– Верунь, доешь, пожалуйста, мои блинчики, что-то я больше не хочу, – и Любаша быстро сунула Верке под нос свою тарелку.

Верка от еды никогда не отказывалась. Она снова склонилась над блинами. Я же принялась изучать цветное семейство. Всё пыталась понять причину Любашиного ужаса. Тощая и злобная мамаша несколько раз гавкнула на ребенка и теперь, видимо посчитав свои родительские обязанности исполненными, брезгливо морщилась, изучая меню. Ребенок мне тоже не понравился. То есть, он, конечно, был очень симпатичный. Этакий кудрявый херувим цвета молочного шоколада. Но как он себя вел! Не успели они присесть за столик, как он с громким криком сбросил на пол все, что там было – солонку, перечницу, салфетки, вазочку с цветком. Хорошо, хоть вазочка не разбилась. Попытался сдернуть фартук с подбежавшей официантки. Хорошо, что она была в джинсах. Юбку бы он точно сорвал. Блины им принесли очень быстро. Так маленький негодник тут же принялся возить блином по столу. При этом он постоянно пронзительно кричал. Слов я не понимала, но тон был недовольный и требовательный. Маленькое чудовище! Матери, похоже, было все равно. Отложив меню, она принялась вяло ковырять вилкой свою порцию. Только отец пытался вразумить дитятко. Он увещевал его, пытался отвлечь. Все бесполезно. Более действенные меры он, как культурный человек, в людном месте использовать не мог. Я прониклась сочувствием к незадачливому папаше и ненадолго оторвалась от еды. За что тут же и поплатилась.

– Верунь, Раиска тоже все съесть не может. Очень уж тут порции большие.

И моя тарелка отправилась вслед за Любашиной. Я ухватилась за чашку с чаем. Хоть чай-то я сама допью! Верка этот напиток все равно не ценит. Бедолажное семейство, между тем, второпях покидало кафе. Ребенок с громким воплем выбежал на улицу. Что-то за окном привлекло его внимание. Родители, естественно, поспешили за ним. Официантка пыталась их задержать, поясняя, что еду можно упаковать с собой, но папа уже выскочил за ребенком в дверь, а мама не удостоила девушку вниманием.

Верка, наконец, опустошила последнюю тарелку, и мы отправились домой. Любаша приобрела свой обычный беззаботно-легкомысленный вид.

– Что это на тебя нашло? – я кивнула в сторону кафе.

– Где?

– Не включай «дурочку»! Некоторые на нервной почве начинают объедаться. А ты с перепугу обкормила сестру блинами! Что это было?

– Не что, а кто. Женя с семьей.

– Эта зубочистка?

Любаша кивнула.

– А почему у нее муж – негр? Я думала, она замужем за французом.

– Он и есть француз. Только черный. Там таких много. Я побоялась, что он меня увидит в Веркином обществе. Придется их знакомить, и вся конспирация полетит к чертям. Пока мы сидели, он меня из-за Веркиной спины не замечал. А вот если бы пошли к выходу… Да еще Верка! Она бы непременно бросилась к Жене с объятьями.

– А как же конспирация? Да и потом, как я поняла, они мало знакомы?

– Ты же знаешь, что во время еды моя сестра сильно глупеет. Да сама посмотри!

Действительно, Верка только что вспомнила, что отпустила ребенка одного в недавно подвергшуюся налету квартиру. Теперь она, согнувшись под углом почти в девяносто градусов, видимо, чтобы уменьшить сопротивление воздуха, на максимально возможной скорости маршировала к своему подъезду и, задыхаясь на ходу, выкрикивала:

– Никита! Сынок! Не бойся! Я уже иду! Мама идет к тебе!

– О, боже! – а что еще я могла сказать?

Глава 2

Только мы добрались до квартиры и попытались угнездиться на кухне, что бы спокойно поговорить, как в дверь позвонили. Никитка открыл шумной компании. Вообще-то это была не совсем компания. Всего один человек, но очень шумный. Ввалилась Ганна, крупная, громогласная родственница Верки и Любаши. Ганна и ее муж Сашко жили на юге. Они частенько наезжали к Верке. То есть, наезжали они не специально для того, чтобы навестить родню, которая приходилась им седьмой водой на киселе. Они регулярно посещали наш город по делам бизнеса.

На мой-то взгляд слово "бизнес" звучало слишком громко для их деятельности «купи-продай», скорее уж – спекуляция. Но они гордо именовали себя семейным предприятием и наезжали, привозя в багажнике машины на продажу то рулоны полиэтиленовой пленки для парников, то канистры пахучего растительного масла, то какой-то брезент, сильно подозреваю, что из стратегических запасов. Останавливались они всегда в двухкомнатной квартире у Верки. Это понятно – Любаша имела комнату в коммуналке, а их мамуля и папуля проживали в однокомнатной квартире без балкона, зато с бабушкой. Там даже товар на время разгрузить было некуда.

– Здорово, девчата! А вот и мы! Заждались, поди! Давненько гостинчиков наших не едали! А?

Даже не знаю, какие гостинчики она имела в виду. Что-то не припомню, что бы Верка хвасталась подарками от родни.

– Ты одна? – опасливо спросила Любаша, выглядывая в коридор.

В самом деле, впечатление было такое, что Веркину «хрущевку» заполнила толпа народа.

– Одна, одна. Сашко машину на стоянку ставит. Сейчас явится, ирод ненасытный. У вас похавать-то есть чего?

– Не-е-т. Я на диете, – проблеяла Верка.

– Совсем девка сдурела. Итак, кожа да кости, – Ганна уперла мощные кулаки в крутые бока и по хозяйски оглядела кухню.

Мы с Любашей прыснули. В самом деле, рядом с мощной Ганной наш Верунчик, давно переваливший за пятидесятый размер, казался худеньким подростком.

– Здоровеньки булы, дивчины! – Сашко выглянул из-за Ганкиной спины.

Несмотря на свою тщедушную конституцию, шума он производил не намного меньше, чем Ганна.

В руках он нес кучу каких-то тряпок.

– Здорово Веруня, все цветешь! Привет, сверчок! – он чмокнул Любашу. – Здравствуйте…

– Рая, – подсказала я.

– Рая. Очень приятно, – Сашко попытался изобразить вежливый поклон, что было затруднительно, учитывая охапку с тряпьем у него в руках.

И тут я заметила, остановившийся, полный ужаса Любашин взгляд. Что она опять увидела? Опять, что ли, Женю узрела? Тогда точно, хана конспирации. Я проследила направление ее взора. Сашко со своей ношей как раз вышел из полутемной прихожей на свет. Черт, я же сразу почувствовала, что эти тряпки мне что-то напоминают.

– Нет, ну вы только подумайте, до чего тут у вас люди зажрались! – продолжал тарахтеть Сашко. – Я машину, значит, поставил. Кстати, стоянка у вас опять подорожала. Сплошная обдираловка. Капиталисты проклятые! Жинка, слышь, накладные расходы растут! Иду, значит, я и вижу прямо у помойки на заборе вещи развешаны. И такие все хорошие, новые. Ну, я, конечно, не растерялся, собрал. Верка, как раз твой размер! Пользуйся!

У Верки желваки заходили на скулах. Она-то догадалась, каким образом вещички оказались на помойке и одарила нас с Любашей таким взглядом… Хорошо, что она не стала устраивать скандал при родственниках и я успела смыться.

Глава 3

Люськин звонок разбудил меня посреди ночи. Сначала я подумала, что сработал будильник. Непонятно было, почему он растрезвонился сегодня, когда мне совершенно незачем вставать ни свет ни заря. Почти не просыпаясь, я нажала какую-то кнопку и повернулась на другой бок. Телефон зазвонил снова. На этот раз я почти проснулась и поняла, что это – никакой не будильник. У будильника стоит другая мелодия. Душа моментально провалилась в пятки. Перепугалась я до смерти. В самом деле, если кто-то звонит посреди ночи, значит, то-то случилось. С кем? С мужем? С детьми? Нет, они же здесь дома, спокойно спят. Дрожащими руками я нащупала трубку. На дисплее мигал Люськин номер.

– Раиска! Доброе утро!

– Какое утро?!

– Ой, извини, я, кажется, со временем просчиталась.

– «Кажется» ей! Меня тут чуть кондрашка не хватила.

– А мне, думаешь легко? Я тут еле до утра дожила, что бы тебе позвонить.

– Благодаря твоему звонку, я тоже могла до утра не дожить. Как отдыхается?

– Какое там отдыхается! Я тебя умоляю! Помнишь мое кольцо бабы Люси? Оно пропало!

– Тебя ограбили?

– Да нет. Я его сама сняла. Тогда, перед отъездом, у Верки, когда посуду мыла. Сняла и положила рядом с мойкой. И только вчера вечером вспомнила. Выручай! Скажи Верке, чтоб припряла его до моего приезда! Или, лучше, к себе забери. Целее будет.

– Конечно. Но после налета на Веркину квартиру…

– Вот-вот! И меня холодный пот прошиб, когда вспомнила. В общем, Раиска, вся надежда на тебя!

– А Верке ты звонила?

– Звонила, а что толку? «Абонент не доступен». Наверное, опять телефон на какой-нибудь халтуре разряжаться оставила. Ну, все, Раек, целую, не подведи!

Кольцо бабы Люси! С меня слетели остатки сна. Люська вообще-то не очень любила побрякушки, будь то благородные металлы или бижутерия. Но кольцо бабы Люси… Оно перешло Люське в наследство от бабушки. Перстенек был замечательным. Он представлял собой золотое ветвистое деревце, вокруг которого обвилась серебряная змейка с изумрудным глазком. И крохотное рубиновое яблочко на ветке присутствовало. Не знаю, какова могла бы быть его рыночная цена. Но оно было очень красивое. И память о бабе Люсе.

Престарелая бабуля была чудесным человеком. Совсем юными девушками мы с Люськой смело делились с бабушкой своими секретами, проблемами, радостями, прекрасно зная, что до родителей это никогда не дойдет. А понять нас бабуля была вполне в состоянии и даже могла дать дельный совет. Куда там родителям! Кроме того, у шустрой старушки было огромное количество самых разных знакомых. Она вела весьма активную светскую жизнь. Мы только диву давались ее энергии и оптимизму. Мы проводили довольно много времени в маленьком деревянном домишке бабы Люси. Собственно, Люська, которой все труднее становилось ладить с родителями, в десятом классе окончательно переехала к бабуле.

Бабы Люси уже давно нет. Ее домик снесли. Колечко – это почти все, что у Люськи осталось на память. И вот эта раззява умудрилась потерять кольцо!

Я посмотрела на часы. Половина пятого. Верке звонить рано. К тому же у нее ночуют Ганна и Сашко. Если эти проснутся, будет столько шума… Придется ждать.

Ну, Люська! И ведь она не носила кольцо постоянно. А в тот день надела, потому что как раз забрала его из ювелирной мастерской. У змейки потерялся глазок, и ей вставляли новый изумруд.

Моему возмущению не было предела. Историю Любашиной подруги я близко к сердцу не приняла. А уж после того, как воочию увидела малоприятную Женю, особу, показавшуюся мне высокомерной и недалекой, и ее ужасного ребенка, всякое желание помогать им пропало окончательно. Мне вообще показалось, что оставить ребенка с отцом не такая уж плохая мысль. Но кольцо бабы Люси – совсем другое дело. Да если оно пропало, я весь город переверну! А если понадобится – и загород!

В половине седьмого я решила, что время для раннего визита вполне приличное, и отправилась к Верке. На дорогах было на удивление свободно. Ах, да, сегодня же – суббота. Все спят. Я с удовольствием катила по пустынным улицам. Только на привокзальной площади мое внимание привлекла небольшая группа, человек из пяти. Они сгрудились вместе и отчаянно жестикулировали. Необычное оживление в столь ранний час. Я даже притормозила. От группы тотчас отделился мужчина. Он сделал несколько шагов в мою сторону и замахал рукой, призывая приблизиться. Что ему нужно? Может, кому-то схудилось и надо отвезти в больницу? Так вокруг полно такси. Ну, полно, не полно, но штук пять стояло у тротуара. Конечно, я подкатила ближе.

– О! Мадам!

– ???

– Извините, девушка! Мы тут совсем запутались. Не поможете перевести, чего она хочет?

В центре группы стояла женщина. Миловидная, с короткой стрижкой, легкие светлые брючки и тонкий джемпер ладно облегали миниатюрную фигурку. От тридцати до сорока. Что-то такое в ней было, сразу понятно – иностранка. На лице – обида и отчаяние. Увидев меня, она просияла и быстро-быстро заговорила… Да… Незадача. Если по-немецки или по-английски я еще могла бы, с горем пополам, объясниться, то по-французски, как говорится, «ни в зуб ногой». Что делать?

– Ее зовут Мадлен, – подсказал один из окружавших мужчин.

– Раиса, – я протянула женщине руку.

Она благодарно пожала ее, но вид у нее опять стал понурый. Никитка! Вот кто нам поможет! Верка постоянно хвасталась успехами сына в языках. Кроме английского и немецкого, которые он изучал в школе и дополнительно с репетитором, последнее время она оплачивала уроки французского.

– Поедемте со мной, – я указала Мадлен на машину. Она радостно кивнула, подхватила свою сумку на колесиках и поспешила за мной. Тот самый водитель, что призвал меня на помощь, проводил нас до машины, помог погрузить багаж и сунул свою визитку.

– Такси «Вперед», Сергей. Если определится, куда ехать, звоните, доставлю.

Мадлен сидела молча, глазела по сторонам. А что, у нас красивый город, есть на что посмотреть. Я остановилась перед супермаркетом. Купила круассаны, горячий шоколад в порошке и десяток яиц. Хотелось показать себя гостеприимными хозяевами.

Мы заехали к Верке во двор. Я взяла пакеты с круассанами и шоколадом и, предвкушая вкусный завтрак, позвонила в дверь. Звонить пришлось долго. Наконец по другую сторону двери послышались шаги, и сонный детский голосок спросил:

– Кто там?

– Никит, это – я, Рая. Открывай.

– Не могу, у меня ключей нет.

– А где же они?

– У мамы.

– А мама где?

– Поехала на рынок, Ганне с Сашком помогать. Они сказали, им работник нужен.

– А своих ключей у тебя нет?

– Нет, их на время Ганна взяла.

– Очень некстати.

– Чего-чего?

– Да тут, Никит, понимаешь, такое дело, иностранка одна приехала, так я хотела, что бы ты с ней по-французски поговорил, а то мы никак друг друга понять не можем.

– Поговорить? Это я могу.

– Отлично!

Я подвела Мадлен поближе к двери.

– Говори!

Никитка с той стороны что-то залопотал. Слышно было плоховато. А может, произношение у ребенка хромало. Мадлен слушала его, растерянно улыбаясь, изредка что-то произносила. В общем, минут через пять разговора Никита сказал, что гостью зовут Мадлен, а больше он ничего понять не может, потому что говорит она очень быстро и слышно ее через дверь плоховато. Ясное дело, плоховато. Все-таки мы разговаривали через новую дубовую дверь. Из соседней квартиры высунулась баба Катя, зловредная Веркина соседка. Наверняка пожалуется куда следует, что мы с утра пораньше шумим на лестнице.

– Доброе утро, – сказала я и, схватив Мадлен за руку, поспешила на улицу.

Ну, Верка, конечно, молодец. Заперла ребенка дома и смылась. А если пожар? Как ему спасаться? По пожарной лестнице, что ли?

Мы обошли дом. И остановились перед пресловутой пожарной лестницей. Почему бы и нет? Всего-то второй этаж.

– Никита! – крикнула я.

В окне немедленно появилась его физиономия.

– Открой окно, я иду к тебе!

Ребенок радостно кивнул и распахнул обе створки. Я передала Мадлен пакеты с едой, и, поплевав на руки, бросилась на штурм. Собственно, высота была небольшая, до подоконника с лестницы я тоже свободно достала. Самым сложным было подтянуться, но и это мне удалось. Благодаря Никитке, который, сопя и упираясь, втащил меня в комнату.

Я встала на ноги и радостно помахала Мадлен. Она так же, счастливо улыбаясь, помахала мне. Кажется, мы найдем общий язык. Первым делом мы с Никиткой привязали на длинную веревку хозяйственную сумку и спустили ее за окно. Мадлен сложила туда продукты. Потом, с сомнением оглядевшись по сторонам, она сама направилась к лестнице. Наша гостья была миниатюрной и, на вид, сильной и гибкой, как бывшая фигуристка или гимнастка. И в самом деле, я только немного придержала ее за руку, как она оказалась в комнате.

– Ура! – Завопили мы хором.

– Мы заслужили завтрак!

– Ура! – раздалось в ответ.

И мы переместились на кухню. Никитка разложил на столе учебники, тетради и возобновил беседу с гостьей уже визави. Я их не отвлекала – жарила яичницу, варила шоколад, разыскивала в Веркиных шкафах красивую посуду. Для завтрака я накрыла круглый стол в комнате. По-моему очень мило получилось. Особенно, если абстрагироваться от царящего вокруг хаоса.

– Прошу к столу!

– Ура! – было мне ответом.

– Ну, что ты выяснил? – приступила я к Никите, когда он закончил жевать.

– Я больше про себя рассказывал, – потупился ребенок.

– Зачем?

– Это у меня лучше получается. Я зачет «Моя семья» сдал на «пятерку».

– Молодец, конечно. Но про нее ты хоть что-нибудь узнал?

– Конечно. Ее зовут Мадлен.

– Это еще таксисты на вокзале выяснили.

– Ей сколько-то лет.

– Чего-чего?

– Я числительные после двадцати еще плоховато понимаю. Она живет в Париже. У нее там гостиная, спальня и кухня.

– Очень рада. А здесь-то ей чего надо?

– Вот это я сам ни пойму. Это мы еще не проходили.

– А, может тут дело в каком-нибудь мужчине? По-моему, наша Мадлен очень темпераментна.

– В каком еще мужчине? Из мужчин я могу спросить только про отца, дедушку и брата! Про любовника в «Моей семье» ничего не было.

– А что вы кроме «Моей семьи» проходили?

– «Моя комната». Я сейчас буду ей свою комнату показывать.

– Валяй, может, поможет.

Никитка с Мадлен направились в детскую, а я начала убирать посуду. Не успела я собрать со стола тарелки, как из Никиткиной комнаты раздалось громкое: «Вуаля!». Ну, или что-то похожее. Я бросилась на звук. Совершенно счастливая Мадлен сидела перед компьютером и радостно восклицала:

– О! О! О-о-о!

Если бы я не видела, что в этот момент она просто сидит за столом, наверняка подумала бы что-нибудь неприличное.

Обиженный ребенок дулся в сторонке. В его услугах больше не нуждались. Довольная Мадлен отправила сообщение и откинулась на спинку кресла. В самом деле, как просто решается проблема. Теперь ей остается только дождаться ответа. А когда ответ придет, там наверняка будет указан адрес, по которому ее надо будет доставить. Чудесно. Вызовем такси, вылезем в окно… А на улице сейчас полно народу. А отделение милиции буквально за углом. Так что посадить Мадлен в такси мы, скорее всего, не успеем. Надо что-то делать. И пока Мадлен, блаженно откинувшись в кресле, ждала ответа, я названивала Любаше. Та не торопилась брать трубку. Я уже начала нервничать, когда она, наконец, откликнулась.

– Любань, ты случайно, не знаешь, где твоя сестра сейчас находится?

– Думаю, дома.

– Неправильно думаешь. У нее дома нахожусь я. Верка поехала с родственниками, помогать в торговле. Не знаешь, на какой рынок?

– Понятия не имею. Прошлый раз они вообще пленку для парников в цыганский поселок возили. А что?

– Да она понимаешь, квартиру заперла и ключей не оставила.

– А зачем она тебя там заперла?

– Она не меня заперла, а Никитку.

– Ну и пускай дома сидит, так спокойнее.

– А мне-то надо уйти.

– Так тебя же там не запирали. Уходи.

– Как ты не понимаешь! Верка заперла Никитку. А мы с Мадлен залезли к нему в окно.

– Зачем? И с кем?

– С одной француженкой. Нам поговорить надо было.

– Поговорили?

– Не очень.

– Почему?

– Слабоват он еще во французском. Еще учиться и учиться.

– Я ж тебе говорила, что он во французском слабоват.

– Я и забыла совсем. А как Верке денег на уроки французского одалживала, помню.

– Так вылезайте обратно.

– Обратно не можем. Белый день все-таки. Народу на улице полно. Боюсь, арестуют.

– Когда в окно лезла, не боялась?

– Боялась, конечно, но очень надо было поговорить.

– Ненормальная. Ладно, сейчас приеду.

Ну, вот и хорошо, кажется, все благополучно разрешилось. Мадлен вышла из детской, помахивая листочком с адресом. Я посмотрела адрес: гостиница «Центральная». Мадлен, сияя от счастья, приложилась к листку губами. Я показала на телефон. Может она хочет кому-то позвонить? Нет, Мадлен отрицательно помотала головой. Может, те к кому она приехала, глухонемые? Все бывает. Я поспешила на кухню. Сварю шоколад для Любаши. По-моему, у нее не было особенного желания сюда ехать. Может, чашка горячего шоколада ее порадует? Жаль, что круассаны мы прикончили.

Любаша пришла не одна, а с дочерью.

– Пусть ребенок пообщается с носителем языка, – заявила Любаша, развалясь на диване. – Ну и жарища на улице.

– Наденька тоже сдала зачет на тему «Моя семья»?

– Не знаю. По моему, они вообще кроме «мама» и «папа» ничего не выучили. Пусть хоть послушает, как язык звучит.

– Любаш, боюсь, носитель языка торопится.

В самом деле, Мадлен, настойчиво пыталась втолковать нам с Любашей что-то, из чего мы более-менее уверенно могли уловить только слово «такси». Я быстренько связалась с такси «Вперед». Там пообещали, что Сергей уже через пять минут будет у нашего подъезда. Мы высыпали на улицу проводить Мадлен. Ее багаж перекочевал в Серегину машину, и такси отбыло в направлении гостиницы «Центральная».

– Ты должна мне все рассказать! Кто эта девушка? Как вы залезли в окно?

Я и сама жаждала поделиться подробностями. Но, видно, не судьба. Только я раскрыла рот, как у Любаши загудел мобильный телефон.

– Привет, Женя! Как дела? Что ты говоришь? Конечно, буду! Жди!

– Извини, – это она уже ко мне. – Женин муж куда-то удалился по делам бизнеса. Мы, наконец, можем встретиться и поболтать без помех.

– Да он вам и так не мешал. Он же по-русски не понимает.

– Но он смотрел. И вообще, кто его знает, понимает, не понимает. Смотрит, слушает, может, и выучился уже. Ну, пока, до встречи. Надежда, мы уходим!

И Любаша упорхнула. Мы с Никиткой вернулись домой. Хорошо, что Любаша догадалась оставить нам ключи от квартиры.

– Слышь, Никита, я зачем приехала-то. Ты случайно тети Люсино колечко у себя дома не видал?

– Такое со змеей и яблоней?

– Да!

– Нет, не видал.

– Жаль. А я все-таки пойду, поищу.

И я принялась обшаривать полки в кухне, ящик под мойкой. Хорошо, что помойное ведро оказалось пустым. А то пришлось бы и там искать. Или плохо, что помойное ведро пустое? Вдруг колечко случайно выбросили? Нет, Люськина семейная реликвия всем была прекрасно знакома, ее не могли случайно выбросить.

Я попыталась позвонить Верке. Вдруг она уже нашла кольцо и спрятала в надежное место. Бесполезно, «абонент недоступен». Наверное, опять у нее деньги на телефоне закончились. Хоть бы подумала, что у нее ребенок один дома, растяпа.

– Никитос!

– Я!

– Мама, когда порядок наводила, нашла то, что искала?

– Не знаю. Да она и не наводила ничего.

– Как же, «не наводила»? Вчера к вам домой войти было невозможно, а сегодня здесь вполне проходимо.

– А вы, теть Рай, туда посмотрите, – Никита махнул рукой в угол комнаты. – И еще ко мне загляните.

Я повернула голову в указанном направлении. Весь дальний угол комнаты, почти под самый потолок, был заложен пожитками, наваленными друг на друга как попало. Я, и в самом деле, пока крутилась с завтраком, по сторонам не глазела.

– Ого! – только и сказала я.

– Ого! – передразнил меня Никитка. – В мою комнату зайдите! Там не «Ого!», там «О-го-го!».

Я осторожно заглянула во вторую комнату. Действительно – «О-го-го!» Узенький проход вел от двери к Никиткиной кровати. Все остальное помещение находилось в состоянии первозданного хаоса.

– Как вам это удалось?

– Сашко с Ганной помогли. Ганна молодец. Она Сашко и мать быстро организовала, что бы они спальное место на полу расчистили, да проходы освободили. А потом сказала, что в гостиной давно пора делать ремонт. Поэтому те вещи, которые некуда сложить, надо перенести ко мне в комнату. Потому что когда начнут ремонт, их все равно туда перетаскивать придется. Хорошо хоть, к кровати подход оставили. А про то, что что-то такое нашли, мать ничего не говорила. Она все больше о ремонте мечтала. Сказала, все, что сегодня заработает, пока Сашку с Ганной помогает, все на ремонт пойдет, первый взнос.

– На ремонт? Она еще Люське за телефон не вернула.

– Что бы тете Люсе за телефон отдать, она у Зульфии Аминовны, массажистки, заняла. А что бы ей отдать, на ночную работу устроилась.

– Да-а, узнаю твою мать.

Никитка обреченно вздохнул.

– Слушай, Никита, а давай я своих лоботрясов вызову. Они хоть в твоей комнате помогут порядок навести. А то, боюсь, ты до ремонта не доживешь, споткнешься и что-нибудь себе сломаешь.

– Неплохой вариант, перекантуюсь в больнице, пока тут все закончится, – пожал плечами Никитка.

– Здесь процесс может затянуться, а молодые кости срастаются быстро, – предупредила я.

Никитка согласился. Моих детей, Ярослава и Анюту, долго упрашивать не пришлось. Наводить порядок дома – это для них тяжкий труд. Совсем другое дело – помочь товарищу. Дети откликнулись с радостью. Я, конечно, сомневалась в том, стоит ли привлекать младшую, Аню, к разбору завалов. Но оставлять ее дома скучать в одиночестве тоже не хотелось.

Дети прибыли минут через сорок. Мы все вместе подкрепились в кафе блинчиками с мороженым.

– Значит так, – инструктировала я клининг-бригаду. – Бытовую технику аккуратно складываете у этой стены, книги разбираете на отдельные стопки по темам на подоконнике. Сюда же несете всю печатную продукцию, включая чеки, счета, фотографии. Отдельной кучкой собираете кассеты и диски. Игрушки…

– У меня нет игрушек! – возмутился Никита.

– Твои бывшие игрушки собираются в этот мусорный мешок, – я передала огромный ярко-голубой пакет Анютке. – Все тряпки собираете в другой мешок. Когда расчистите территорию, помоете пол. Вечером зайду, проверю! Особенно внимательно ищем колечко с яблоней и змеей! Как только найдете, сразу сообщите мне. Если попадется еще что-нибудь мелкое и ценное, положите вот сюда, – я достала из ближайшей ко мне кучи Веркину старую сумку. Все понятно?

– Естественно!

– Ясно!

– Понятно!

– Тогда приступайте.

Работа закипела, а я покинула помещение с чувством выполненного долга. Пускай детишки поработают, нечего целыми днями перед телевизором сидеть.

Люськино колечко не шло у меня из головы. Куда оно могло подеваться? Может быть его взяла Ганна? Конечно, я и мысли не допускаю, что Ганна могла его украсть. Она не воровка. Но просто взять поносить, это – запросто. Она же наверняка думала, что это Веркин перстенек, раз лежит у нее дома. Нет, на Ганкины пальцы-сосиски кольцо не налезет. Кстати, было ли кольцо рядом с мойкой вчера, когда мы с Любочкой пили чай? Кажется не было, я бы его заметила. А может, и не заметила бы. Полочка над мойкой вчера была как обычно завалена, чем попало. Помню, там стояли два флакона дешевого средства для мытья посуды, которое ничего не отмывает и само не смывается, упаковка губок, крем для рук, две пустых вазочки для цветов, одна – темно синяя, другая – голубая с белыми цветочками, чашки в количестве трех или четырех штук, лежала расческа, зубочистки, потертая записная книжка, резиновые перчатки. Кольца не помню. Люська могла положить кольцо в чашку или вазочку! Я сама бы так и сделала.

Эта светлая мысль застала меня на лестнице. Надо ли говорить, что я тотчас опрометью кинулась обратно в Веркину квартиру и принялась настойчиво звонить в дверь. Никто не торопился впустить меня внутрь. Из-за новой двери до меня доносились звуки музыки и детские визги. Хорошо работают, нечего сказать. Я опять нажала кнопку звонка. Бесполезно. На лестничную площадку высунула нос только баба Катя и принялась сверлить меня своими глазками-буравчиками. Я второй раз за сегодняшний день поздоровалась с Веркиной соседкой, еще несколько раз позвонила в дверь и удалилась по своим делам.

За детьми я заехала ближе к вечеру. По моим расчетам, к этому времени, не раньше, они должны были проголодаться после полуденной, весьма и весьма изрядной порции блинов. И конфликт, как результат тесного общения в замкнутом пространстве уже должен был назреть.

Так оно и оказалось. Дети приветствовали меня разноголосым гвалтом. Анюта уже была в состоянии сильнейшей обиды на брата. Никита пока сохранял нейтралитет, но, естественно, склонялся в сторону Ярослава. Ничего путного дети не нашли. И вообще, продвинулись они недалеко. Или правильнее сказать: «Неглубоко»?

Они нашли дартс, повесили доску на стену и устроили соревнование по метанию дротиков, в котором Анюта проиграла по всем позициям. Потом они откопали настольный футбол, устроили соревнования с тем же результатом. Потом нашли проектор и диафильмы и усадили Анюту в темной ванной смотреть фильмы, но там ей было скучно, она вернулась в комнату и проиграла открытое первенство квартиры по игре в кегли, что еще больше углубило конфликт. Я появилась как раз вовремя, чтобы разрешить ситуацию.

– Немного вы успели, – я критически осмотрела помещение.

Мальчишки потупили взоры.

– А они дротики метали и в футбол играли, – Анюта предусмотрительно разговаривала, выглядывая у меня из-за спины. – А меня в ванной заперли и свет выключили! Дураки!

– Никто тебя не запирал! Тебе в кинозале затемнение устроили. Сама дура!

– Мам, а Ярик обзывается!

– Она первая начала!

– Прекратите! Оба хороши, весь день прохлаждались, ничего путного не отыскали.

– А дартс?

– А настольный футбол? А диафильмы?

– Мне нужно кольцо, а не футбол. Футбол тетю Люсю не порадует.

– Почему же не порадует? – оспорил мое утверждение Никита. – Может быть, очень даже порадует. Этот футбол она сама мне подарила в честь окончания детского сада, я помню. Вот обрадуется, что нашелся! Это ж реликвия!

– Для тебя, может, и реликвия. Но кольцо было гораздо более древней реликвией, и оно бесследно сгинуло в недрах вашего жилища.

В это время в квартиру с грохотом ввалилась Верка.

– Всем привет! – крикнула она от порога и протопала на кухню. Послышался шум воды, грохот посуды. Что-то упало и разбилось. Снова зашумела вода.

– Вер, ты чего тут воюешь? – я тоже прошла на кухню.

Верка ставила цветы в темно-синюю вазочку. На руках у нее были оранжевые хозяйственные перчатки. По полу валялись осколки, голубые с белыми цветочками. Верка озиралась вокруг, наверное, в поисках веника. Веника она не увидела и принялась носком туфли собирать в кучку осколки пострадавшей голубой вазочки.

– Стой! – закричала я и выхватила у нее из рук темно-синюю вазочку, вытряхнула из нее цветы и вылила воду в раковину.

Именно мысли о вазочках не давали мне покоя весь день. И если бы не дети, я бы проверила их содержимое сразу, как вошла в квартиру. Но с ними можно все на свете перезабыть.

– Раиска, что ты делаешь? Мне соседка сверху немного цветов дала, их же надо в воду поставить, они без воды погибнут.

Никаких признаков Люськиного наследства в синей вазочке не оказалось. Я опять наполнила ее водой и вручила Верке. Сама же принялась перебирать осколки на полу. Верка мне не мешала. Она наконец пристроила свой более чем скромный букетик и теперь любовалась на него, поворачивая вазочку и осматривая со всех сторон композицию из трех коротко срезанных розовых люпинов.

– Вер, ты Люськино бабушкино кольцо видела?

– Такое с яблоней и змеей? Конечно.

– Слава богу! Где оно?

– Откуда мне знать? У Люськи, наверное, где же еще?

– У Люськи его нет. Она же в Египте!

– А что, туда нельзя прилетать с кольцами?

– Она его потеряла.

– Да что ты говоришь?!

– Сняла, когда мыла у тебя посуду. А сейчас спохватилась – нет кольца! Когда ты его в последний раз видела?

– Последний раз? Дай припомнить, – Верка задумалась. – Ну да, конечно, в тот день и видела. Люська новым изумрудным глазком хвасталась. А про посуду я ничего не помню. Не обессудь. Сейчас такой разгром, не до посуды. Все из головы вылетело. Сейчас еще Ганна с Сашком придут. Обменяли свою пленку на несколько ящиков с металлическими крышками для банок и противомоскитную сетку. Говорят, у них в сезон большой спрос на такие вещи. Завтра с утра пораньше домой отчаливают, а крышки боятся в машине оставить. Цветной металл все-таки. Надо им где-то место расчистить.

– Мам, – Никитка просунул голову в кухню. – Можно я к Сергеевым пойду с ночевкой? У Ярослава «бродилка» новая. А на моей кровати пускай Сашко поспит. А, мам?

И ребенок заискивающе снизу вверх посмотрел на мать.

– Иди, конечно, – устало махнула рукой Верка. – Тут и без тебя не пройти. Вот завтра гости уедут, начнем готовиться к ремонту, так и знай. Не задерживайся.

Никитка радостно кивнул головой и с криком «Разрешили!» побежал к себе в комнату. То есть, не побежал, конечно, разбежаться тут и в мирное время было негде. Никитка пробрался к себе в комнату через завалы.

Дети мигом собрались в дорогу, даже помирились. Хорошо, что с ними Никитка. Наличие постороннего человека не давало моим отпрыскам окончательно распоясаться и перейти к физическим методам выяснения отношений. Я погрузила молодое поколение в машину и отвезла к себе домой. Вечер прошел довольно мирно. Анюта, изображая перед Никиткой радушную хозяйку дома, помогала мне готовить ужин и накрывать на стол, всячески демонстрируя, как ее не интересуют всякие глупые мальчишечьи развлечения. Потом к ней зашла подружка и они уже вдвоем всячески демонстрировали, как их не интересуют всякие глупые мальчишечьи развлечения. Любо-дорого посмотреть.

Муж вернулся с работы поздно и сильно уставший. Долго топтался в прихожей. Наверное пытался сообразить, почему за время его отсутствия количество детей увеличилось в два раза.

– Ты хоть своих-то узнаешь? – ехидно поинтересовалась я.

– Узнаю. Но двое новеньких тоже ничего, чистенькие и упитанные. Может, оставим?

– Кто ж отдаст чистенького и упитанного ребенка? Не надейся.

Вадим тяжко вздохнул и прошел на кухню.

Глава 4

На следующий день муж повез троих детей, Ярика, Анюту и Никитку на природу. Они планировали поискать землянику, потом найти симпатичное местечко на берегу и провести денек, купаясь и загорая на солнце.

Компания выехала спозаранку, мотивируя свое решение тем, что погода установилась жаркая и ближе к полудню будет тяжело тащиться по шоссе в машине, не оборудованной климат-контролем. У меня были дела в городе, от участия в пикнике пришлось отказаться. Я не особенно расстроилась по этому поводу. Хотелось побыть в тишине, а в машине с тремя детьми это невозможно.

Только я села за компьютер, как раздался телефонный звонок.

– Алло! Раиска!

– Любаша? Доброе утро!

– Сомневаюсь. Тебе Верка звонила?

– Сегодня – нет. А что?

– Сама не знаю. По-моему, у нее что-то случилось. Позвонила десять минут назад, я ничего не поняла.

– Как не поняла? Она что-нибудь сказала?

– В том-то и дело, что нет. Сначала что-то мычала, междометия какие-то, потом завыла, что ли.

– Любаш, а ты уверена, что это была Верка?

– Уверена. У меня определитель номера стоит.

– Определитель мог ошибиться. Сглючил и все. Не бывает стопроцентно надежной техники.

– Но я-то не могла ошибиться. Она ж мне родная сестра, как-никак, я ее и без слов узнаю, – Любашин голос задрожал.

– Любань, не переживай ты так, сейчас я ей перезвоню и все выясню.

– Думаешь, я перезвонить не пробовала? Городской у нее все время занят. А сотовый, как всегда, отключен. Раиска, ты к ней ближе меня живешь и на колесах. Подскочи пожалуйста, проверь, что там. А я тоже сейчас буду.

– С машиной, Любаш, неувязочка. Сегодня у меня машины нет, за город уехала. А Верка совсем никаких слов не сказала?

– Ну не то, что бы совсем никаких. Просто я не поняла, то ли она нашла что-то, то ли, наоборот, потеряла. Она все время всхлипывала, а потом и вовсе завыла.

– Ой, Любаня, а может, это она Никитку потеряла?

– Никитку? С какой стати?

– Да, понимаешь, Никитка сегодня у нас ночевал.

– Ну и что?

– Да ничего особенного. Просто Верка по рассеянности могла забыть, что отпустила его к нам с ночевкой. Вот и переживает, что ребенок пропал.

– Что за чушь! Хотя с нее станется. Но, все равно, надо проверить, возьму такси.

Я все-таки попробовала набрать Верку. В трубке раздались только короткие гудки. Ладно, если она в поисках ребенка обзванивает знакомых, значит должна позвонить и мне. Подожду.

Любашин звонок не особенно меня взволновал. Веркина рассеянность давно вошла в легенду. Пару раз она пыталась среди ночи вломиться в свою бывшую квартиру. Возвращалась поздно, уставшая, и ноги сами принесли ее к благополучно проданному жилищу. Хорошо, что новые хозяева отнеслись к Веркиной оплошности с юмором. Один раз она с утра явилась на предыдущую работу, с которой несколько месяцев как уволилась по собственному желанию. Однажды, зайдя ко мне, застала сестру Вадима Леру и страшно обиделась на то, что я не стала их знакомить. А чего мне было их знакомить, если не далее, как месяц тому назад мы с Веркой заезжали к Лере и гостили у нее два или даже три дня. Лера чувства юмора не проявила, а, наоборот, тоже здорово обиделась. И ее можно было понять. В тот наш с Веркой приезд она проявила просто чудеса гостеприимства. Даже торт «Наполеон» испекла, первый раз в жизни. И вот, пожалуйста, ее не узнают! Кому такое понравится? Лерино чувство юмора никогда не простиралось так далеко.

Я опять уселась перед компьютером. Тут же раздался телефонный звонок. Наверное, Верка в своих поисках наконец-то добралась до моего номера.

– Раиска!

Точно, Верка.

– Раиска!.. Нашла!.. Здесь!..

Отрывочные слова перемежались судорожными всхлипываниями. Непонятно.

– Что нашла? Вера, успокойся.

– Нашла!.. Она!..

– Папку нашла?

– Нет!

– Кольцо?

– Да!.. Рая!…

– Не переживай так. Хорошо, что нашла. Где оно было?

– На пальце!.. Не хорошо-о-о!

Да чего уж хорошего, кольцо на пальце потерять. Ладно, что нашлось. Как же мы его вчера не заметили? Ах, да, Верка была в перчатках, а о том, что под ними, наверняка, не помнила. Хорошо, что теперь оно попалось ей на глаза. Только вот непонятно, чего так убиваться-то?

Раздавшийся через некоторое время телефонный звонок вызвал глухое раздражение. Да что у них там такое, в самом деле?

– Раиска! Приезжай!

– Вера, я тебя прошу, спокойнее. Я подъеду, как только закончу свои дела. Постарайся снова не потерять кольцо.

– Раиска! Ты не понимаешь, он, кажется, пошевелился!

– Кто пошевелился?

– Труп, кто же еще!

Верку я застала на лестничной площадке. Такси домчало меня по адресу в рекордно короткий срок. Первая попавшаяся под руку визитка была подарена Сергеем, такси «Вперед». Сергей приветствовал меня как старую знакомую. Хорошо, что не пришлось объяснять, куда ехать. Потому как Веркины слова достигли цели, и я тоже потеряла самообладание.

– Туда! – только и сказала я Сергею на его вопрос «Куда едем?».

К счастью, он помнил адрес, по которому отвез нас с Мадлен накануне.

– Подождать? – спросил он, затормозив у подъезда.

Я отрицательно помотала головой и пулей влетела по лестнице на второй этаж, где и столкнулась с Веркой. Она стояла перед своей дверью, кутаясь в одеяло.

– Вера! Что случилось?

В ответ Верка всхлипнула и кивнула на свою дверь.

– Там, – сказала она.

Я взялась за ручку.

– Нет! – вскрикнула Верка. – Не ходи! Я боюсь!

– Почему это? – не поняла я.

– Потому что он шевелится!

– Кто?

– Труп.

– Чей?

– Откуда я знаю? – Верка всхлипнула.

В это время дверь в подъезде хлопнула и к нам на второй этаж впорхнула Любочка.

– Вера! Рая! Что случилось? – спросила она.

Я пожала плечами.

– Верка говорит, что там труп, но она его боится, потому что он шевелится.

Любочка решительно шагнула к двери.

– Нет! – опять вскрикнула Верка. – Не ходи!

– Верунь, успокойся. Не надо бояться мертвого тела. Оно не может шевелиться, ну, если только трупное окоченение разрешается, тогда да, тогда может, – ангельским голоском пропела Любочка и опять шагнула к двери.

На мой взгляд, слабое утешение. Лично мне информация о том, что труп все-таки может шевелиться, показалась жутковатой. Верке, по-моему, тоже так показалось. Она нисколько не успокоилась, наоборот, зарыдала в голос.

– Откуда ты знаешь про окоченение? – вполголоса поинтересовалась я у Любаши.

– Я же все-таки инженер по ОТ и ТБ.

– По чему?

– Охрана труда и техника безопасности.

– Неужели приходилось видеть?

– К счастью, нет. Теоретически изучала.

И Любаша осторожно приоткрыла дверь в квартиру. Ничего не произошло, из квартиры не доносилось ни звука. Любаша заглянула внутрь.

– Ничего не видать, – пожаловалась она.

Внутри зазвонил телефон. Любочка замерла на пороге.

– Боюсь идти, – сказала она.

– Ты же сказала, что не надо бояться окоченевшего тела.

– Я боюсь споткнуться об него и упасть. Еще сломаю себе что-нибудь. И привет – все лето в гипсе скакать! Где он? – обратилась она к Верке.

– Там, – Верка кивнула на свою дверь.

– Я вижу, что здесь его нет. Я спрашиваю, он там, конкретно, где?

– У-у д-дивана, – стуча зубами, с трудом произнесла Верка.

– Понятно.

Любочка уже решительно шагнула в прихожую и включила свет. Я, прислонила Верку к стене и последовала за Любашей. Мы осторожно пробрались через захламленную прихожую и заглянули в комнату. Картина обычного разгрома и бесформенная куча барахла в углу за диваном. Все как обычно.

– Я никого не вижу, – шепотом сказала Любочка.

– Я тоже, – так же шепотом ответила я.

Мы, озираясь по сторонам, прошли в комнату. Никого. Заглянули в кладовку. Никого. Уже без всякой опаски прошли в комнату к Никитке. То же самое.

– Верка, иди сюда! – уперев руки в бока прокричала Любочка.

– Верка, иди, здесь никого нет! – крикнула я.

Я ей припомню кольцо на пальце! Еще и на такси пришлось тратиться!

Трясущаяся Верка осторожно заглянула в комнату.

– Заходи, не бойся, сестра. Что это было?

– Не знаю, – Верка озадаченно разглядывала гору барахла. Я была неправа, когда сказала, что в комнате все было, как обычно. К тому, что было, добавилось три рулона противомоскитной сетки. Один лежал на куче сверху, а два – на полу.

– Где он? – Верка повернулась к нам, закончив обозревать свои владения.

– Кто? – хором спросили мы.

– Не знаю, – пожала плечами Верка.

– Вер, тебе спросонок показалось что-то? – сменив тон, участливо поинтересовалась Любаша.

Верка отрицательно помотала головой и подошла поближе к груде вещей. На подходе она споткнулась о рулон противомоскитной сетки и чуть не упала. Но ничего, оперлась о секретер и удержалась на ногах.

– Он точно был здесь, – сказала Верка уже своим обычным, не терпящим возражений тоном. – Провалиться мне на этом месте.

– Давай излагай по порядку, а то я уже на работу опаздываю, – нервничала Любочка.

– Где кольцо? – рычала я.

– Слушайте, – набрав в легкие воздуха, начала Верка.

Продолжить ей не дали. Раздался настойчивый звонок в дверь.

– Кто это? – Веркино спокойствие испарилось.

– Кого ты еще с утра успела вызвать? Иди, встречай.

За дверью стояли двое в форме.

– Вот видите, – Верка обвела нас с Любашей торжествующим взглядом. – А вы говорите, где он. Он был. Полиция просто так не приедет.

– Полиция приедет если ее вызвать. Ты вызывала?

– Нет.

– Откуда они взялись?

– Проверь документы!

– Гражданочки, – прокашлялся старший, продемонстрировав удостоверение. – Поступил сигнал, что в квартире номер восемь находится труп. Кто проживает в этой квартире?

– Я, – Верка шагнула на передний план.

Полицейские с сомнением оглядели закутанную в одеяло массивную фигуру

– Разрешите документы.

– Да, да, конечно, – Верка, путаясь в одеяле, прошла в комнату.

Через минуту она вернулась оттуда с паспортом.

– Так, так, гражданка, значит, Солнышкина Вера Михайловна. Прописаны и проживаете на данной жилплощади?

– Мне ее никто не давал, я ее у бывшего мужа отсудила. Когтями вырвала, зубами выгрызла.

– Прописаны и проживаете здесь? – повторный вопрос прозвучал строже.

– Так точно.

– Кто еще с вами проживает?

– Сын. Никита.

– Где он находится в настоящее время?

Веркины глаза округлились от ужаса.

– Где?! Никита?! Сынок! – с громким криком, путаясь в одеяле, Верка ринулась в детскую.

Она выскочила оттуда через секунду, дико озираясь.

– Где Никита? Его нет! Найдите его!

Верка вцепилась в ближайшего к ней полицейского и принялась трясти его за грудки.

– Его нет! Его нет! Сынок! – повторяла Верка, теперь она обращалась преимущественно к небесам.

Верка отпустила полицейского и сделала попытку прорваться к двери, но дорогу ей преградил второй страж порядка. И очень хорошо сделал. Я уже представила, как растрепанная Верка в одеяле несется по улице с криком: «Никита! Мама идет к тебе!»

– Совсем сдурела, – покачала головой Любочка.

– Вер, ты что забыла? Я же вчера забрала Никитку.

Верка уставилась на меня невидящим взглядом.

– Гражданочки, давайте по-порядку. Вы, – полицейский еще раз заглянул в Веркин паспорт. – Солнышкина Вера Михайловна, вы подтверждаете, что эта гражданка, – он указал на меня. – Накануне увела вашего сына?

– Никто его не уводил, – возмутилась я. – Он сам шел.

Верка на некоторое время задумалась, потом кивнула.

– Так, так, – полицейский постучал ногтем по Веркиному паспорту.

– Верка, приди в себя! – не выдержала я. – Или меня сейчас арестуют за похищение твоего ребенка.

– Да? Почему?

– Вера, ты помнишь, что вчера он попросился к нам с ночевкой и ты его отпустила?

– Да, помню.

– Так чего ты тут представление устроила?

– Забыла.

Полицейские поглядывали на Верку все с большим недоверием.

– А вы кто? – наконец один из них обратился к нам с Любашей.

– Сестра, – лучезарно улыбаясь, проворковала Любаша.

– Подруга, – буркнула я.

– Может быть пройдем на кухню, выпьем чаю, спокойно все обсудим, – продолжая улыбаться, предложила Любочка. – А Вера Михайловна пока приведет себя в порядок.

– Нет! – взвизгнула Верка, – одна я здесь не останусь!

– Нам признаться, тоже некогда рассиживаться, – строго сказал старший. – Кто из вас Боброва Екатерина Васильевна?

– Никто, – мы с Любочкой переглянулись.

– Я такую не знаю.

– Я тоже, – пожала плечами Любаша.

– А вам знакома Боброва Екатерина Васильевна? – старший обратился к Верке.

– Да, конечно. С ней что-то случилось?

– От нее поступил сигнал, что в квартире обнаружен труп.

– Как, и у нее тоже? – удивилась Верка.

– Что значит «тоже»? Мы пока еще ни одного трупа не видели. Боброва Екатерина Васильевна сообщила, что труп обнаружен в этой квартире.

– Да-а? – протянула Верка.

– Вера, кто такая эта Боброва?

– И где она?

– Боброва Екатерина Васильевна – это баба Катя, соседка. Но здесь ее не было. Она ко мне вообще никогда не заходила. И ничего баба Катя не могла обнаружить. Она из дома носа не высовывает. То есть, нет, нос она как раз высовывает, но только на лестничную площадку. А сама не выходит. Она на костылях передвигается.

– А она нормальная? – уточнил младший.

– Нормальная, как я. Только очень вредная, – ответила Верка.

– Значит, трупа нет? – переспросил старший. – Или она опять что-то забыла?

Обращался он в основном ко мне и к Любочке. Желания продолжить общение с Веркой и такой же нормальной соседкой у него не было.

– Да вроде нет, – ответила Любочка. – Хотя, кто знает, что тут может валяться. – И она обвела широким жестом царивший вокруг беспорядок.

– С ребенком все в порядке? – строго спросил старший, обращаясь ко мне.

– В полном, – доложила я. – Он переночевал у нас. А утром мой муж повез всех загорать и купаться на природу. Она сама его отпустила, – я ткнула пальцем в Верку.

– Понятно, понятно. Давайте уточним ваши адреса. Потом все-таки пойдем, навестим соседку.

Мы с Любочкой дали свои координаты.

– Присматривайте за ней, – сказал нам полицейский на прощанье.

Мы с Любочкой согласно кивнули.

– Верка, давай рассказывай, что тут было!

– Да, излагай, чего ты тут устроила!

Мы с Любочкой налетели на Верку, как только закрылась дверь за представителями закона.

– Дайте мне хоть кофе выпить!

– Может, ты еще одеться хочешь?

– Нет, одеться не хочу. Сейчас выпью кофе и лягу спать. Я все-таки с работы.

– А что ты пила на работе?

– Кефир.

– Кефир? А откуда тогда галлюцинации?

– Какие галлюцинации?

– А труп?

– А кольцо?

– Это не галлюцинации. Я видела кольцо с трупом, то есть, труп с кольцом на пальце.

– И где они?

– Не знаю. Пропали.

– Так что же ты в полицию о пропаже не заявила?

– С ума сошли? Они и так на меня, как на ненормальную смотрели.

– Их можно понять.

В общем, пока Верка не навела себе почти полулитровую бадью растворимого кофе с молоком и сахаром и не выпила ее, толку мы от нее добиться не могли. Она помешивала кофе столовой ложкой, понемногу его отхлебывала и огрызалась в ответ на наши вопросы. Нам с Любочкой оставалось только ждать. В ожидании мы слонялись по квартире. Никаких следов испарившегося трупа и, тем более, кольца, мы не нашли. Зато нашли брошенный за диван серый пиджак с ватными плечами.

– Лучше бы он пропал, – прошипела Любочка и затолкала это произведение портновского искусства под диван.

Потом раскрыла кладовку, сняла с плечиков синий пиджак и отправила его вслед за серым.

– Пускай полежат, – в ответ на мой вопросительный взгляд сказала Любаша вполголоса. – Верка про них забудет, а потом я их потихоньку вынесу.

– Только постарайся вывезти их на помойку подальше отсюда.

– Естественно, теперь буду действовать умнее.

Верка, наконец пришла в себя. Причесаться и одеться она по-прежнему не соглашалась. Зато согласилась ответить на наши вопросы.

Накануне, после того, как мы расстались, на квартиру завалились Сашко и Ганна. Они, как известно, ранним утром собирались тронуться в обратный путь. Поэтому поужинав и немного отдохнув, пошли к машине, что бы упаковать вещи перед дальней дорогой. В это время Верке позвонили с работы. Звонил сменщик того сторожа, которого она временно заменяла. У него попала в больницу теща и ему срочно надо было ехать в другой город, что бы ее навестить.

– Врал, наверное, – сказала Верка. – Но мне-то какая разница? Чего я буду отказываться от денег?

И Верка согласилась его подменить. Тем более, что ей даже не надо было думать, куда на эту ночь пристроить ребенка. Тогда она еще помнила, что отпустила Никитку со мной. Верка по быстрому собралась на дежурство, купила литровый пакет кефира и килограмм печенья, что бы не скучать ночью, забежала на стоянку проститься с Сашком и Ганной. Родственники старательно упаковывали товар в багажник. Ключами от своей квартиры она их снабдила еще раньше. На работе у Верки все было спокойно. Но вот вернувшись домой она увидела такое, такое… Естественно, сразу забыла обо всем, в том числе и о том, куда подевался ее ребенок.

– Представляете, захожу в квартиру. Все тихо, как обычно, – вещала Верка трагическим шепотом.

– Дверь была заперта? – прервала ее Любочка.

– Дверь? Да, наверное заперта. Конечно, заперта. Я же говорю, все как обычно. Захожу, значит в квартиру. Сначала – на кухню.

– Кто бы сомневался, – пробурчала Любочка.

– Я, между прочим, с работы, имею право на завтрак. Но потом я, правда, завтракать передумала. Очень уж спать хотелось. Решила, сначала вздремнуть. Прошла в комнату, переоделась, расстелила постель. И тут вижу…, только представьте себе мое состояние…

– Что ты видишь?

– Не томи!

– Вижу руку!

– Где?

– Она торчала из-под рулона с москитной сеткой. Я сначала не испугалась. Подумала, что она от какой-нибудь игрушки, ну, то есть, не настоящая. Только очень удивилась, потому что у нее на мизинце было кольцо с яблоней и со змеей. Я же помню, ты его с вечера искала. Ну вот, думаю, нашлось. Не там, значит, искали. Хотела тебе позвонить, но решила, что слишком рано. И уже собралась лечь спать, но сон пропал. Откуда, думаю, у меня такая кукла. Не помню, что бы приобретала манекены.

– А надувную женщину не помнишь? – фыркнула Любаша.

– Какую еще надувную женщину?

– Вы ее шефу на день рождения купили и у тебя на хранение оставили.

– Вспомнила. Это когда было! Ее уже давно подарили. Здорово тогда посмеялись. Нет, эта рука была совсем другая, совсем как настоящая. То есть она странно как-то выглядела, но на кукольную не была похожа. Ногти у нее были так неаккуратно подстрижены, царапина какая-то на среднем пальце. Это я сразу заметила.

– А больше ты ничего не видела?

– Нет, на всем остальном лежал рулон москитной сетки и еще ватное одеяло, и карта мира. Я ее все никак не соберусь на стену повесить. Ну вот, я подошла поближе, приподняла карту, потом одеяло. А там – тело. Настоящее, не резиновое. В одежде, с руками, ногами и головой.

– Так здесь действительно кто-то был?

– Конечно, был. Разве я похожа на сумасшедшую, страдающую галлюцинациями?

Любочка внимательно оглядела сестру.

– Похожа, – безапелляционно заявила она после осмотра.

– Рая!?

– Извини Вера, но как раз на сумасшедшую ты очень похожа, – подтвердила я.

– Вам меня не понять. Я действительно нашла здесь тело!

– Оно было холодное?

– С ума сошли? Думаете я его трогала? Да я чуть замертво на месте не свалилась. Представляете, я тут по квартире спокойно ходила, на кухне поесть собиралась. Потом прямо над ним переодевалась, а он все время здесь лежал. Я скорее вам звонить.

– А почему не в милицию?

– Не знаю, наверное, еще надеялась, что это кукла. Думала, может вы что-нибудь знаете. В комнате я находиться больше не могла. Позвонила и сразу выскочила на лестницу. Про милицию я, конечно, подумала, но к тому времени я уже стояла на лестнице и никакая сила не заставила бы меня вернуться в квартиру. Но это ничего, о милиции баба Катя позаботилась, – и Верка погрозила кулаком стене, за которой находилась квартира бабы Кати. – Откуда я знала, что оно может исчезнуть? Оно же было совершенно неподвижное, совсем как неживое.

– Вера, вспомни, входная дверь точно была заперта?

– Конечно. Я же говорю, зашла домой, как обычно. Ничего не подозревала, ходила по квартире, переодевалась…

– А окно?

– Окно? Окно не помню. Я на него внимания не обратила, оно шторами закрыто. Я к нему не подходила, шторы не отодвигала.

– Вера, может быть это звучит глупо, но ты все-таки оглядись, ничего не пропало?

– Вроде нет. Наоборот прибавилось.

– Прибавилось?

– Ну, да. Вчера не было этих рулонов с сеткой.

– Ты же говорила, что Сашко с Ганной их в машину упаковывали.

– Говорила. В машину они их упаковывали, это я сама видела, когда на стоянке с ними прощалась. А в квартире этого товара вчера не было. Может, они его уже вечером занесли, когда я на работе была. Наверное в машину не поместились.

– Во сколько они уехали?

– Не знаю.

– Может, позвоним, спросим?

– Бесполезно, они должны быть уже далеко. А там они сим-карты в телефонах меняют. У Ганны разработана какая-то хитрая система экономии. Те номера мне неизвестны. Да и чего звонить-то, ясно ведь, что кроме них эту сетку никто сюда занести не мог.

– Значит, они смылись ни свет ни заря, оставив открытым окно. Залезть через это окошко в твою квартиру – проще простого. Я сама вчера пробовала. Естественно, вор сразу этим воспользовался.

– Думаешь, он всю ночь караулил, когда они уедут?

– Совсем не обязательно было караулить. Мог случайно обнаружить доступное окно и залезть в квартиру. Шел себе мимо, а тут – такое искушение.

– Ох, девчонки! Ужас-то какой! – Верка нервно вскрикнула. – Ведь здесь мог быть Никита! Рая, спасибо тебе! Спасительница! Как подумаю, что могло бы быть…

– Верка, тебе срочно надо ставить решетку на окно! – заявила Любочка.

– Я знаю, но у меня денег нет.

– Надо что-то придумать. Рая!

– Что? У меня тоже денег нет.

– И у меня нет, – вздохнула Любочка. – Пожалуй скажу мамуле, она что-нибудь придумает.

– Нет! Люба, не надо волновать мамулю! Если она узнает, что здесь валялся посторонний неживой мужик, она заставит меня обратно обменять квартиру и съехаться с ней. А я не смогу больше жить с родителями, я уже привыкла одна!

– Да, пожалуй, про постороннего мужика ей говорить не стоит. Только я не думаю, что он был неживой. Иначе, куда бы он делся? Из твоего окна, я согласна, было бы проще простого покинуть квартиру, но трупу это все равно не под силу. В одном ты права, мамуле надо будет как-нибудь тактично намекнуть. Скажу, что ограбили знакомых в такой же квартире в соседнем доме. Нет, лучше скажу, что ограбили две квартиры в двух соседних домах. Это серьезный повод задуматься. Ну все, девочки, мне надо бежать. И так я с вами тут задержалась. Пока, целую!

И Любочка упорхнула.

Конечно, Верке было не по себе. Мы обошли всю квартиру, заглядывая во все места, где можно было бы спрятаться. Никаких следов чужого присутствия.

– А это тоже что-то новенькое, – Верка указала пальцем на огромные мусорные мешки, стоявшие у двери в Никиткиной комнате. В одном мешке были сложены игрушки, в другом – тряпье.

– Нет, Вер, это твое, – успокоила я подругу. – Это дети вчера начали здесь вещи разбирать.

– Да? Хорошо, а почему не закончили?

– Они же еще дети. Запал пропал.

– Ага. Рая, еще раз спасибо тебе за Никитку! Страшно подумать, чем все могло закончиться!

–Да ладно, Верунь, все обошлось. Ты лучше припомни, это тело тебе никого не напоминало?

– Напоминало. Труп.

– Нет, никого из знакомых он тебе не напомнил? Ты его не узнала?

– Конечно, нет. Ничего знакомого я в нем не заметила.

– А ты вообще что-нибудь заметила?

– Немного. Он лежал вот так, на животе, – Верка попыталась изобразить, как он лежал. – Голова была повернута к стене, то есть к вещам у стены, и прикрыта одеялом. Он был такой худой, одет во что-то темное. Нет, одежду я уже не разглядела. Лучше всего я разглядела кольцо на руке. Потому что тогда еще не знала, что кроме руки будет все тело, и не очень испугалась. А уж потом мне не до подробностей было.

Кольцо было во всем этом самым интересным. И отодвигало на задний план версию случайного воришки.

– Вер, а кольцо ты точно узнала?

– Что я Люськиного кольца не видела? – обиделась Верка. – Вот мы его искали, искали. А он сразу нашел.

– А он точно был мужчиной? – задумчиво спросила я.

– В каком смысле? – не поняла Верка. – Я не проверяла, я его почти не видела.

– Ну как тебе сказать, колечко-то было маленькое, как мужчина мог его надеть?

– Даже не знаю, по-моему он был слишком длинным для женщины. Но женщины тоже бывают разные, баскетболистки там, или модели… Нет, говорю же, что кроме руки ничего путем не разглядела. Но маникюра на ней точно не было.

– Постой, раз было кольцо, значит, не было перчаток?

Верка пожала плечами.

– Это значит, что вор забрался к тебе без перчаток!

– Ну и что? – опять пожала плечами Верка.

– Пока не знаю, но я думала, что всякий, что-нибудь понимающий в этом вор, должен, идя на дело, надеть перчатки. Странно. Залез в окно, нашел кольцо, непонятно как его надел и заснул.

– А может с ним случился припадок падучей болезни или как там это называется? – выдвинула предположение Верка.

– Все может быть. Эх, зачем мы отпустили полицию, сняли бы отпечатки пальцев.

– Они сами ушли.

– Конечно ушли. Наверняка поторопились поскорее смыться от сумасшедшей бабы, которая сперва труп потеряла, потом ребенка. Ты окошко-то закрой. Через форточку проветривайся.

– Раиска, как я теперь ночевать-то здесь буду? Я боюсь.

– Я же тебе говорю, ты окно в комнате закрой и спи спокойно.

– Тебе легко говорить. В первый раз окно было закрыто, а в квартиру все равно проникли.

– Ты уверена в этом?

– Конечно, уверена, – Верка выразительно глянула на меня, потом на беспорядок в помещении. Думаешь, что я сама это устроила?

– Да я про то, что окно было закрыто.

– Я когда из дома ухожу, окно всегда закрываю. Это Сашко с Ганной – раззявы. Конечно, это же не их дом. Пойду, посмотрю, что у нас есть съедобного.

И Верка поплелась на кухню. Я же присела на диван и представила, каково это – прийти домой и обнаружить у себя в комнате постороннее неподвижное тело. Получилось жутковато. А каково было постороннему телу обнаружить себя в чужой квартире? Я прошла к окну. Значит вот так он проник в комнату. Если вчера это легко получилось у меня, значит, длинному худому мужчине будет еще проще, да и для женщины с длинными руками и ногами это не сложно. Вот здесь он должен был уцепиться за подоконник, потом перекинул свои длинные ноги в комнату. Я осмотрела подоконник и пол у окна. Ничего интересного. На улице сухо, никаких следов незваный гость не оставил. Но отпечатки пальцев на подоконнике должны были сохраниться. Эх, жаль, милицию отпустили. Я слышала, что отпечатки пальцев с предметов снимают с помощью какого-то порошка. Что бы такое подходящее отыскать?

– Верка! У тебя есть пудра?

– Есть.

– Где?

– Не знаю, может в ванной.

В ванной комнате ничего похожего на пудру я не обнаружила. Может быть, воспользоваться стиральным порошком? Нет, пожалуй зерно крупновато.

– Вера, а мука у тебя есть? – я заглянула в кухню.

– Не знаю, глянь в духовке.

В духовке действительно нашлась мука. Как это ни странно, пудра тоже была там, рядом с мукой. Я прихватила то и другое и поспешила к подоконнику. Присыпала подоконник пудрой, потом осторожно сдула порошок. Получившаяся картина не поддавалась расшифровке. Повторила ту же процедуру с мукой. Тот же результат. Нет, все-таки зря мы ничего не сказали милиции.

Ну хорошо, злоумышленник перемахнул через подоконник и оказался в комнате. Прямо перед ним – массивный круглый стол, пожертвованный дальней родней. У противоположной окну стены стоит диван. В углу у дивана – куча хлама. Вор обошел стол. Интересно, справа или слева? Скорее всего слева, так ближе. Аквариум и вазу с искусственными цветами он не задел. Наверное, он и вправду очень худой. Подошел к куче барахла, возможно, хотел чем-нибудь поживиться. Конечно, зачем шарить по шкафам и кладовкам, когда все уже вывалено, выбирай, что хочешь. Сверху должны были лежать рулоны с противомоскитной сеткой. Он взял один рулон. Я постаралась обхватить и поднять тот, который лежал ближе. Затруднительно, но если бы у меня были руки подлиннее, тогда можно было бы взять еще один. Значит, он ухватил один рулон и потянулся за другим. Тут мне под ногу попал Никиткин скейт и я растянулась на полу, так и не добравшись до второго рулона. Шума при падении я наделала достаточно. Да и Верка внесла свою лепту. Она, заслышав грохот, прибежала из кухни с топориком в руках и принялась истошно визжать.

Я барахталась на полу придавленная проклятущей москитной сеткой и представляла, как баба Катя за стенкой опять набирает «02». Еще я очень боялась, как бы Верка не пустила в ход топорик, что бы на этот раз тело не смогло сбежать. К счастью, до этого не дошло. Мне, наконец, удалось благополучно выбраться из-под завала.

– Опусти томагавк, – первым делом потребовала я.

Верка кивнула, но топорик продолжала держать наготове.

– Вера, это я, Раиса. Я от тебя не сбегу.

Верка опять кивнула.

– Брось топор! – во всю глотку крикнула я.

Нервы не выдержали. Верка вздрогнула и с удивлением уставилась на холодное оружие в своей правой руке. Она разглядывала его почти минуту, потом отбросила в сторону.

– Раиска, что это было? – спросила Верка.

– Я пыталась воссоздать картину преступления.

– Какого преступления?

– По всему выходит, что твой утренний полутруп хотел похитить пару рулонов противомоскитной сетки, а может, и все три. Но у него ничего не получилось, потому что он обо что-то споткнулся, упал, стукнулся головой и потерял сознание. А может с ним случился приступ, и он все равно упал и потерял сознание. В это время ты его и застала. А после он очухался и сбежал тем же путем, что и пришел.

– Какой ужас. Раиска, ты меня так напугала, в себя прийти не могу.

– Чего во мне такого страшного?

– Так в том-то и дело, что было не понятно, ты это или кто другой. Я увидела только руку и больше ничего, все остальное было закрыто, совсем, как у него. Представляешь, что я почувствовала?

– Догадываюсь. Извини, я совсем не хотела тебя пугать, просто пыталась понять, что тут произошло.

– А знаешь, кто еще испугался?

– Кто?

– Баба Катя. Вон, опять ментов вызвала, – Люська выглянула в окно.

В самом деле, во двор заворачивал полицейский УАЗик.

– Вот и хорошо, обрадовалась я, отпечатки пальцев снимут.

– С ума сошла! Какие отпечатки! Даже не думай! И не заикайся про то, что здесь кто-то собирался рулоны украсть!

– А что?

– А как я объясню их появление здесь? Очень сомневаюсь, что Сашко с Ганной приобрели их законным путем, неизвестно еще, что они собирались с этой контрабандой делать. Не хочу за их махинации отвечать! Давай, лучше прикрой чем-нибудь эту мануфактуру. Устроили мне тут склад, понимаешь ли, бизнесмены забугорные.

Через некоторое время в нашу дверь, как и ожидалось, позвонили.

– У нас все в порядке, – сразу заверила Верка.

– А вот гражданка Боброва утверждает…

– Гражданке Бобровой надо слуховой аппарат настроить. У нас вообще тихо было, даже телевизор не включали.

– Ни один не включали? – уточнил полицейский.

– А зачем вам столько телевизоров? – поинтересовался другой.

– По одному – свет, по другому – звук, – холодно пояснила Верка.

– А третий зачем?

Мне это тоже всегда было интересно.

– Запасной, – отрезала Верка.

Не знаю, поверили ей или нет, но больше вопросов к нам не было.

– Помяни мое слово, она еще в жилконтору нажалуется, – говорила Верка, прикрывая злосчастные рулоны байковым одеялом.

– А ты на ее месте не нажаловалась бы?

– Если бы баба Катя выскочила на лестницу в одеяле и стала орать про труп? – Верка призадумалась. – Нет, жаловаться не стала бы. Сразу бы психушку вызвала. Слушай, куда бы эту сетку спрятать, от греха подальше, вдруг еще кто нагрянет?

– Ко мне нельзя! – сразу открестилась я, потому что Верка как-то уж слишком упорно уставилась в мою сторону. – Да и везти ее ко мне далеко, я сегодня не на колесах.

– Ой, – Верка схватилась за нечесаную голову. – Совсем забыла! У меня же родительский комитет!

Верка заметалась по квартире.

– Где мой пиджак? Где утюг? – то и дело доносилось до меня.

Я молчала. Ни за что не признаюсь, где ее пиджаки. Обойдется. Наконец Верка была готова. Ярко-красное, отрезное по талии платье да еще с плиссированной юбкой делало ее очень заметной фигурой. Причесываться Верка не стала. Мы с ней уже вышли на площадку, Верка как раз запирала входную дверь, когда в подъезд, запыхавшись, вбежали ее родители.

– Ой, папуля! Мамуля! Привет! Я убегаю, вам Раиска все объяснит, пока! – и чмокнув мамулю в щечку, Верка умчалась в свой родительский комитет.

Я провела мамулю и папулю в квартиру. Папуля тут же прошел к телевизорам и, сокрушенно качая головой, принялся разглядывать аппаратуру.

– Вот, – я широким жестом обвела комнату, – сюда легко проникнуть с улицы.

– Да, да, Любочка нам все рассказала, – откликнулась мамуля.

– Все?

Я была удивлена. Мы кажется, согласились, что не будем пугать мамулю.

Папуля был туговат на ухо и в беседе участия не принимал.

– Какой ужас, и так близко к Верочке! – очень хорошо, Любаша, как мы и договаривались, изложила версию про ограбление в соседнем доме. – Мне сразу не понравилась эта пожарная лестница под окном. Какой кошмар эти ограбления!

– Вера особенно боится вот за этот товар, – я указала на противомоскитную сетку.

– А что это за ерунда? – мамуля опасливо ткнула носком туфли ближайший к ней рулон.

– Сашко с Ганной оставили, мы так думаем.

– Ах, Ганка! Ну бизнесменка хренова! Теперь мне ночей не спать, имущество ее охранять! Миша! Миша! – закричала мамуля в ухо супругу. – Ганка опять приезжала! Ган-ка! Устроила из Веркиной хаты склад, а мы теперь сюда сторожами поступаем!

– Хорошо, хорошо, мамуля. Как скажешь, так и будет, – папуля согласно покивал и вернулся к допотопным телевизорам.

Наверное, они были дороги ему как воспоминания о молодых годах, когда он мог их не только смотреть, но и слушать.

Мамуля достала из сумки газету с рекламными объявлениями и принялась внимательнейшим образом изучать предложения по установке решеток на окна.

Оставив Веркино жилище под надежной охраной, я отправилась по своим делам. Собственно, особенно срочных дел у меня не было и я, не торопясь, брела по улице. Приятно иногда пройтись вот так, ни куда не спешить, поглазеть на нарядные витрины, на прохожих. Мое внимание привлек рекламный щит, зазывавший посетить сеть ювелирных магазинов и мастерских «Смарагд». Покупателям сулили огромные скидки и подарки. Интересно, судя по рекламным обещаниям, магазины должны работать себе в убыток.

Я спустилась по ступенькам в полуподвал. Помещение магазинчика было небольшим, даже, можно сказать, совсем крошечным и большую часть его занимал одетый в черную форму охранник. Я склонилась над витриной. Хотелось, хотя бы ориентировочно прикинуть стоимость Люськиного колечка. Но здесь не было ничего и близко на него похожего.

Глава 5

– Вам помочь? – обратилась ко мне приветливая молоденькая продавщица.

– А что у вас можно приобрести со скидкой восемьдесят процентов? – поинтересовалась я.

– К сожалению, эта акция уже закончилась. Но у нас действует постоянная система накопительных скидок. Если вы сделаете покупку сейчас, то следующую сможете приобрести со скидкой в полпроцента, – и девушка за прилавком лучезарно улыбнулась. – Вас интересует что-нибудь конкретное?

– Да. Мне хотелось бы приобрести оригинальное колечко.

– Все на витрине. Но мы ждем поступления на следующей неделе. Пожалуйста, заходите. Возможно, удастся что-нибудь подобрать.

– А сколько, приблизительно, может стоить такое кольцо? – я достала блокнот и быстренько набросала там деревце со змеей и яблочком.

– Такого у нас никогда не было, – протянула девушка. – Да и не может быть. У нас весь товар заводской, а это – дело рук мастера, только на заказ. Но я никогда не видела ничего похожего. Извините.

– А ваш мастер не мог бы изготовить такое?

– Наш мастер? Даже не знаю. Вообще-то он сейчас в отпуске. Зайдите через пару недель.

Я поднялась из подвала на свежий воздух. Может, действительно, Люське имеет смысл заказать копию своего кольца? Неизвестно, сумеем ли мы теперь отыскать оригинал. Таинственный Веркин визитер смылся, унося на пальце Люськино наследство. Ищи его теперь! У нас и примет-то никаких нет, и отпечатки пальцев, которые, возможно имелись, я пудрой и мукой испортила. Может поставить капкан, на случай если похититель решит вернуться за москитной сеткой? Нет, зная Веркино семейство, можно быть уверенным, что если не сама Верка, то ее папуля в этот капкан непременно угодит.

Я, не торопясь, прошла еще пару трамвайных остановок. Снова ювелирный магазин и мастерская. На этот раз под названием «Яхонт». Я вошла в двери, обе створки которых были украшены броскими обещаниями скидок. Помещение оказалось, не в пример предыдущему, просторным и светлым.

– У вас можно сделать кольцо на заказ? – обратилась я к продавщице.

Найти похожее в витрине я даже и пытаться не стала.

– Пожалуйста, – продавщица достала из-под прилавка каталог. – Мастер сейчас в отпуске, но мы с вами можем оформить предварительный заказ.

Да что же это такое, сезон отпусков у них, что ли? Нет, конечно, я понимаю – лето, всем хочется отдохнуть. Но почему всем одновременно? Я отодвинула каталог. Ничего похожего там не было.

В третьем магазине я уже с первого взгляда оценила стандартный ассортимент в витрине и без особой надежды предъявила продавщице свой эскиз.

– Ой! – воскликнула она. – Какая прелесть! Это сейчас в моде, да? А у нас хозяин другим бизнесом увлекся, нас подзабросил, отстали тут маленько.

– В моде? – в свою очередь удивилась я. – Этому колечку лет сто, наверное.

– Что вы говорите? А по-моему, совсем недавно я видела такое же!

У меня схватило под ложечкой.

– Где видели? – по возможности вкрадчивым голосом спросила я.

Даже не знаю, удалось ли скрыть охватившее меня волнение. Наверное, это у меня не очень получилось, потому что девушка немного отодвинулась от прилавка и покосилась на охранника. Тот с отсутствующим видом глядел на улицу через застекленную дверь.

– Подумайте, у вас же профессиональная память, – не отступала я. – Сама-то я тоже где-то видела такое, и очень оно мне понравилось. Ну, вы знаете, как это бывает. Прямо загорелось приобрести. Не поверите – ночами снится. А где видала, убей, не помню.

Сокрушенно вздохнув, я уставилась на продавщицу умоляющим взглядом.

– Даже не знаю, – задумалась та. – В продаже у нас такого точно не было. Ни каких светских мероприятий я последнее время не посещала, отдыхать не ездила… У нас сейчас сразу две девчонки в декрет ушли, а еще одна – на сессии. Я кроме работы и не бываю нигде.

Девушка погрузилась в глубокую задумчивость.

– Нет, честное слово, не знаю, – сказала она через некоторое время. – Просто ума не приложу.

Я набросала на листке с эскизом свой телефон и протянула продавщице.

– На случай, если что-нибудь припомните. В долгу не останусь!

Девушка взяла записку, рассеянно кивнула и уставилась в пространство. Что ж, видна напряженная работа мозга, можно надеяться на результат. Окрыленная надеждой, я поспешила домой.

Глава 6

Следующее утро началось, как обычно в последнее время – с Веркиного звонка.

– Раиска! Приезжай скорее, тут опять рука.

Никаких эмоций в Веркином голосе слышно не было, привыкла, наверное.

Я вышла из подъезда. Тут же в наш проулок въехало такси и притормозило передо мной.

– Доброе утро. Туда? – Сергей открыл дверцу с моей стороны.

– Привет. Куда же еще? – я тяжко вздохнула.

– У вас там штаб-квартира?

– Скорее аномальная зона, – отмахнулась я.

Движение через центр было перекрыто. Ожидали торжественный приезд какой-то делегации. Мы направились в объезд. Выбранный Сергеем кружной путь оказался на редкость ухабистым. Только мы выехали на улочку покрытую более-менее приличным асфальтом, как застряли в пробке, созданной двумя столкнувшимися на перекрестке грузовиками. В результате, до Верки мы добралась не скоро. Я сидела как на иголках. Боялась, как бы Верка опять не упустила руку с драгоценным кольцом.

К счастью, как раз перед моим приездом ситуация успела вполне благополучно разрешиться. Была бы здесь Любочка, мы бы с ней посмеялись над случившимся. Но Любочки не было. Хотя ей Верка позвонила в первую очередь. В ответ она услышала невразумительную отповедь, основной смысл которой состоял в том, что бы Верка перестала приставать к младшей сестре со всякой ерундой.

– Разве это ерунда? – возмущалась Верка, разливая чай. – Нет, вы только представьте себе – «ерунда»! Конечно, где ей понять! Она не находила у себя в комнате трупы!

– Чего? Кого? – насторожилась мамуля, одновременно со мной явившаяся по Веркиному вызову.

Если опустить Веркины возмущенные выпады в адрес бездушной сестры и разини-отца, история произошла следующая. Мамуля благополучно провела ночь в Веркиной квартире, в то время, как сама Верка сторожила свой НИИ. В восемь часов утра, точно как договаривались, явился мастер для установки решетки на окно. Мастера мамуля нашла накануне по газетному объявлению. Она провела его в комнату и оставила там делать замеры. Тут как раз подошел папуля, который должен был сменить мамулю на посту. Никитка эту ночь провел с дедушкой и домой возвращаться не торопился. Ребенка можно было понять. Его совсем не вдохновляла перспектива посвятить погожий летний день разбору завалов.

Мамуля не стала рассказывать папуле про мастера, который трудился в комнате. Посчитала это напрасной тратой времени и сил. Что тоже понятно. Мамуля намучилась с папулиной тугоухостью и прекрасно понимала, что если она сейчас ударится в объяснения, то об их проблеме услышит весь подъезд и даже случайные прохожие на улице. Решетку-то когда еще поставят. До тех пор легкодоступную квартиру успеют ограбить десять раз. С мастером она договорилась, что он свяжется с ней, как только определится со сметой.