Цеховик. Книга 10. За горизонт! бесплатное чтение

Дмитрий Ромов

Цеховик. Книга 10. За горизонт!

Эта история выдумана от начала до конца. Все события, описанные в ней являются плодом воображения. Все персонажи и названия, упоминаемые в книге, вымышлены. Любое совпадение имён, должностей или других деталей случайно и не имеет никакого отношения к реальным людям или событиям.

1. С ног на голову

Хотел бы я прожить жизнь сначала? Ох, ну и вопрос. Это смотря как жить. Сейчас бы я хотел только одного – покоя. Если честно, начинать заново, особенно когда ты молод и кое-что об этой жизни уже знаешь, здорово. Но за последние два дня я не спал, поучаствовал в двух перестрелках и двух потасовках, а ещё мои друзья оказались на грани жизни и смерти. Это если в двух словах. Ну и там с невестой кое-какие заморочки. Теперь уже с бывшей, кажется…

Так что, если придётся начинать опять, моя третья жизнь будет намного спокойней первых двух. И, надеюсь, безо всякой романтики. Если получится. Я уже говорил, да?

– Егор, ты что, правда спишь?! – доносится сверху голос Наташки, будто с небес.

Ох, какие мы сердитые… Может, я не хочу слышать того, что ты пытаешься мне сказать. Есть вещие, которые не нужно говорить, их либо понимают, либо нет. А слова иногда только всё портят.

– Нет, уже не сплю, – дёргаю я головой и открываю глаза.

Я как волк, минута сна и снова готов бежать вперёд, выслеживать, преследовать и грызть горячую плоть, перемалывая кости.

– Сейчас поедем.

Замороженная часть мозга начинает вибрировать, пытаясь оттаять. Я поднимаюсь и сажусь, откидываясь на спинку дивана. Слегка потягиваюсь и тру ладонями лицо.

– Саня, – окликаю я Какору, стоящего на часах. – Скажи Семёну, пусть Сергей Сергеича найдёт. Надо Наталью будет в Измайлово отвезти.

– Ага, – кивает тот. – Семён, приведи Сергеича.

– Меня не надо в Измайлово, – говорит Наташка и качает головой.

– Это почему? – хмурюсь я.

– Я тебе пытаюсь объяснить, а ты не слушаешь, – вздыхает она.

– Прости, отрубился… И, если честно, может, и не надо ничего говорить? Ты уезжаешь сегодня, да?

– Нет… – она смотрит удивлённо и даже немного обиженно. – Я не уезжаю. Я тебе, как раз и говорю, что я никуда не уезжаю. Наоборот. Я остаюсь. Я даже вещи уже к тебе перевезла сегодня днём. Всё. Мне не надо никакого месяца, я все решения приняла. Взвесила и приняла. Ну, если ты сам, конечно, не решил поменять меня на Еву. Или ещё на кого-нибудь.

– Чего? – у меня мозг вскипает.

Ага, только что был замёрзшим, а теперь вот кипит, пузырится.

– Я?!

– Ну, а кто? – пожимает она плечами. – Я видела, как она к тебе липла, когда вы танцевали. А ты… Ты так на меня глянул, что…

У неё снова глаза становятся влажными.

– Так глянул, будто холодом обдал. Словно на чужую. Будто мы не знакомы вообще или будто я тебе сделала что-то ужасное и ты теперь меня ненавидишь.

Она подносит к лицу руку и прикладывает запястье к глазам.

– Видишь ли… – начинаю я…

Блин… я даже не знаю что говорить. Как-то не очень я к этому приспособлен. Лучше я пойду каких-нибудь отморозков постреляю, чем… ну, всё вот это, в общем.

– А что твой староста? – всё-таки решаюсь я разрубить этот узел.

– Причём здесь староста? – удивляется она настолько естественно и натурально, что я даже начинаю сомневаться, что видел её здесь у этого окна, стоящей напротив него и нежно глядящей ему в глаза.

Луна и посеребрённые силуэты. Тьфу.

– Я же вас с ним видел. Вот тут прямо, как вы в темноте стояли, пожирая друг друга глазами.

– Что?!

Она вскакивает и встаёт напротив меня, уперев в бока руки.

– Пожирая глазами?! – грозно переспрашивает Наташка. – Серьёзно?! Сам значит то с одной, то с другой, то шампанское хлещет, то обжимается у меня на глазах, а ещё и томно шепчет ей на ушко, а в итоге я пожираю глазами старосту? Я ему, между прочим, в тот момент говорила, что не еду в Новосиб, что остаюсь здесь и что мне пофигу универ, что я бросаю, что буду поступать на следующий год в МГУ.

Так, момент… Одну минуточку… Дайте-ка сообразить…

– А что для этого нужна романтическая обстановка и темнота, друг молодёжи? – прищуриваюсь я.

– Обстановка какая была, такая и была, её никто не выбирал и да… Да, он тут пытался объясниться, может специально и выбрал тёмную комнату.

– Что?! Объясниться?!

– А что, по-твоему, в меня и втюриться нельзя? Вообще-то, в меня полшколы влюблено было, один ты этого не знаешь.

Серьёзно?

– Да вот только я, – продолжает она обиженно, – слушать его не стала, а сразу сказала, что у меня жених есть. И рассказала заодно, что остаюсь здесь! С ним, с женихом то есть. Это ты, кстати.

– Эй, дети, вы чего тут шумите? – заглядывает в дверь Злобин.

– Да вот, – вздыхаю я, – во взрослую жизнь вступаем.

– А-а-а, – усмехается он. – Это да, это иногда травмирует. Вы когда орать закончите, дайте знать, мне парой слов с тобой перекинуться надо…

– Да мы вроде всё уже, да, Наташ? – спрашиваю я.

– Вроде да, – соглашается она. – Мне выйти?

– Ничего особо секретного, – отвечает Злобин.

– А я даже рада, – шепчет Наташка, наклоняясь ко мне и опираясь о мои колени, – что ты хотя бы разик в моей шкуре побывал и понял, каково мне такое видеть. Больно, между прочим.

Больно? Да вообще, не то слово. Пипец, жесть просто…

– Это другое, – сурово отвечаю я.

– Что?! – задыхается она от негодования, но я не даю ей разгореться и схватив прижимаю к себе.

– Нет! – вырывается она.

– Кхе-кхе, – покашливает Злобин. – Я тогда попозже…

– Нет-нет, простите, Леонид Юрьевич. Брачные игры в дикой природе. Начав, закончить очень трудно. Всё. Мы всё. Да? А старосту твоего я на всякий случай отп**жу.

– Что?!

– Ага, – киваю я. – Точно.

– Балда ты, Егор, – качает она головой, едва сдерживая улыбку.

Ну что? Что делать-то? Вот так как-то…

– В общем, мы с твоим Семёном допросили паренька, – говорит Де Ниро.

– Неужели раскололи?

– Ага, – кивает он. – Твои ребята, кажется, умеют это делать… Знают, кое-какие тонкости. В ванной, правда, напачкали немного…

– Душманов кололи, а своих-то, – хмыкаю я, – и подавно расколят.

– От Лимончика он.

– Во как… То есть его Лимончик направил?

– Да, – кивает Де Ниро. – Позвонил и сказал срочно выдвигаться. Ну, не сам позвонил, ясное дело, поручил кому-то.

– Интересно.

– Да, мне тоже интересно. Кто-то был здесь, вероятно. Запалил и послал сигнал. Позвонил. Так что, такая история.

– А куда этого теперь? – спрашиваю я.

– Возьмём себе на время, а потом милиции отдадим.

– Себе?

– Да.

– Хм, – хмурюсь я. – А зачем вы, кстати, всю эту историю с брошью затеяли? Ну, то есть, для чего она с ней тут разгуливает?

– Есть кое-какие резоны, но это не обязательно сейчас обсуждать – подмигивает он, намекая, что этот вопрос, как раз, лучше при посторонних не затрагивать. – Потом, когда время будет, я тебе расскажу.

– А Галина Леонидовна здесь ещё?

– Да, она тут с друзьями своими развлекается. Слушай, ты, кстати, дал жару с этой «Дорогой». Молодец! Ты видела, Наталья?

– Нет, – качает она головой. – Только слышала.

– Не повезло, редкостное зрелище. Но там народ требует повторения.

– Нет, больше не получится. Это я авторитетно говорю.

В дверь заглядывает Толик.

– Егор, ты как? Ты так дерёшься хорошо. Научишь?

– Посмотрим, – киваю я. – Не забыл, что утром Новицкой нужно сказать?

– Не забыл, – отвечает он.

– А Ева как? В порядке? Этот козёл ей неслабо впечатал, между прочим.

– Вроде нормально, – кивает он. – Слушай, мы сейчас ко мне домой поедем. Ты… то есть вы… не хотите с нами?

– А кто едет? – спрашиваю я.

– Ну, мы с Евой, вот Леонид Юрьевич согласился и ещё там пара девушек и парней, друзья мои.

– Мы с Наташей, пожалуй, домой, – качаю я головой. – Да, Наташ?

– Слушай, – с подкупающей открытостью улыбается Анатоль. – А ты можешь ещё разок «дорогу» сбацать? Пацаны там в стельку практически.

– Не, даже не думай ещё когда-нибудь услышать её в моём исполнении. Пусть пацаны сами бацают. То, что в стельку, им ещё ни разу выступать не мешало.

– Откуда ты знаешь-то всё? Они тебя не помнят, а ты их всех по именам знаешь.

– Пересекались где-то, – пожимаю я плечами. – Ладно, мы поехали. Ева завтра улетает?

– Нет, – отвечает Злобин. – Она ещё несколько дней пробудет. Ещё увидитесь.

– Ну и хорошо. Тогда мы её сейчас искать не будем, передавайте привет. Александр, выезжаем!

В машине мы молчим. Я балансирую между сном и явью, Наташка размышляет. О своём, о девичьем. Главное, чтобы ещё чего не надумала.

– А что правда, – прищуриваюсь я, когда мы заходим в номер, – прямо половина всех пацанов в школе бегала за тобой?

Точно, вещи перевезла, ну надо же… И с дежурной договорилась, смотри-ка…

– Да, – отвечает она, подняв одну бровь.

– То есть, это что значит, половина первоклашек, половина второклашек и так далее, или, например, все поголовно, начиная с пятого класса?

– Так, – усмехается она, – я тебе сейчас выпишу уравнение и ты сам мне скажешь сколько из какого класса.

– Ладно, – соглашаюсь я, – только смотри, чтобы без секансов и масекансов.

– Без сексов? – уточняет она.

– Нет, – мотаю я головой, приваливаясь к двери, – это не трожь, руки прочь от сексов.

– Совсем без рук то есть?

– Уф-ф-ф, – выдыхаю я и сползаю по двери на пол, усаживаюсь и вытягиваю ноги.

– Ты чего? – пугается она.

– Ничего, – хмыкаю я. – Давай, показывай мне стриптиз, я смотреть буду.

Глаза слипаются. Уже опять скоро утро.

– Нет, – мотает она головой.

– Ну-ка, что ещё за «нет» такое? – стучу я кулаком по полу.

– Сегодня нет настроения, – отвечает она. – Сегодня я хочу посмотреть на твой стриптиз.

– Сегодня? – уточняю я.

– Ага.

– Ну ладно, я не против, только раздевать меня тебе придётся самой.

– Ладно, – соглашается она и, подойдя ко мне, опускается на колени.

Она садится на пол и кладёт руки мне на лодыжки.

– Как же ты устал, – качает она головой. – Как ты устал.

Есть маленько, отрицать не буду.

– Давай мне руку, – тихонько говорит она. – Я помогу тебе встать. Пойдём, я тебя уложу.

– И разденешь?

– Ну конечно раздену.

– И сама разденешься?

Она не успевает ответить, потому что в этот момент раздаётся громкий стук в дверь. Наташка вздрагивает, а я прикладываю палец к её губам.

– Тс-с-с…

– Вам кого? – недовольно спрашивает Саня Какора.

– Бро, – отвечает мужской голос. – Скажи, Джемал пришёл.

– Иди, – шепчу я, – закройся в ванной. Это свой, просто не хочу, чтобы он тебя видел.

– Один? – уточняет Какора.

– Ну, видишь же…

– Минуту.

Наташка послушно убегает, а я кое как поднимаюсь и приоткрыв дверь, выглядываю в коридор.

– Здорово, – киваю я.

– Не спишь? – спрашивает он.

– Собирался…

– Погоди пока, – усмехается Джемал. – Поехали со мной, хочу, чтобы ты кое-что увидел.

Блин, что за подстава… Машины нет, Сергеича я отпустил, он и так намучился сегодня.

– Куда? – прищуриваюсь я.

– «Куда» плохое слово, так спрашивать нельзя. Зачем дорогу закудыкивать? Надо спрашивать далеко ли.

– Ладно. Далеко?

– Ну, хорош, брат, ты чего? Говорю же, показать хочу кое-что. Отвечаю, тебе понравится. Ты чё менжуешься?

И то верно, чего это я менжуюсь?

– Короче, ты идёшь или нет? – напрягается Джемо.

Ну, блин, конечно иду. Разве я могу показать, что очкую, ссу и всё такое прочее. Приходите все и берите меня на слабо. Добро пожаловать.

– Сейчас, – киваю я и, сделав знак Сане, прикрываю дверь.

Может, уже не стоит и начинать, если до сих пор не удалось лечь и поспать? Как все эти Дзержинские и прочие светочи революции по нескольку дней могли не спать? Не знаю.

Подхожу к шкафу и достаю металлический чемоданчик с инструментами. Открываю и сдвигаю полочку с отвёртками и плоскогубцами. Там у меня прячутся две пушечки. Наган и бесшумный. Беру наган и надеюсь, что стрелять не придётся.

Подхожу к ванной и тихонечко скребусь. Наташка тут же открывает. Я снова прикладываю палец к губам и захожу к ней.

– Ты что, – шепчет она, – уходишь?

– Скоро вернусь.

– Кто это? – округляет она глаза.

– Джемо. Запомнила? Просто, на всякий случай.

Не надо было говорить этого «на всякий случай» она пугается.

– Не бойся, он свой, – улыбаюсь я и, взяв её за подбородок, легонько целую в губы. – Точно у тебя со старостой ничего не было?

Ох-ох-ох, сейчас лопнет от возмущения. Я подмигиваю и выхожу.

Мы спускаемся по лестнице и выходим из гостиницы. На улице ещё темно, но уже чувствуется, что через пару часов наступит утро. Чернота ночи уже не такая густая, и в ней появляются белёсые просветы.

– У нас две тачки, – кивает Джемо на две тёмно-зелёные «шахи». – Давайте, пацаны, садитесь ко мне.

Он сам забирается на место водителя, я сажусь рядом, а Семён с Саней – на заднее сиденье.

– Погнали.

– Джемо, – качаю я головой. – При всём уважении, сюрпризов больше ненужно. Я не любитель.

– Да ладно, чё ты, приколемся. Я отвечаю, ты не пожалеешь. Ладно, больше не буду, но щас уже начали дело, так что давай просто кайфанём и всё.

Лучший кайф – это сон, особенно когда есть хороший шанс, что он не вечный.

Мы едем явно не в центр.

– Куда… то есть, в каком направлении мы едем?

– На Юго-Запад, в сторону Внуково. За город. Нет, не загород, а в пригород. Да блин, двадцать минут, и мы на месте, а потом ещё двадцать и ты в гостинице, в мягкой коечке. Если хочешь, я тебе кису подгоню, кису, девяносто шестая проба, чистая камелия? Хочешь?

– Нет.

– Почему? – удивляется он.

– Спать хочу.

– Ну, спи, а днём проснёшься, она вот, рядом лежит, мурлычит.

– Нет, Джемо, брат, не хочу. Но спасибо, что спросил.

– Ну смотри, – разочарованно качает он головой. – Скажи тогда, это ты что ли Назаровских сегодня завалил?

Твою дивизию, во-первых, это что за вопросы такие не слишком тактичные, а, во-вторых, какого хрена? Как так быстро распространяется информация, при том, что ещё в помине нет ни мобильной связи, ни интернета?

Мы поворачиваемся друг к другу и я пожимаю плечами.

– Да ладно, чё ты скромничаешь? – подмигивает он.

– Кто может распространять такие сведения? – качаю я головой.

– Какие «такие»? – усмехается он.

– Неправдивые, вот какие, фейкньюс, буквально…

– Про ньюс не знаю, – смеётся он. – Я сам догадался, слухов про тебя нет пока, если чё. Но если Назар знает, то скоро и пол-Москвы проведает. С ним видишь, какая сложность, его все знают. У него связей по всему союзу и за его пределами столько, что столько и людей, наверно, на свете не живёт. Это, как раз, проблема, потому что на сходке будет присутствовать много авторитетов, которые не просто его знают, но которые от него зависят. Так-то, брат, поэтому все варианты надо просчитать.

– А когда он хочет сходку собирать? – спрашиваю я.

– Не знаю. Он хитрожопый, заранее не будет объявлять, но когда воры съезжаться начнут, это видно будет.

– У Ферика, – говорю я, – тоже сторонников много.

– Только их никто не позовёт, вот в чём хохма. Они сами сойдутся, перетрут, малявы разошлют и всё, дело сделано. Ладно, мы приехали. Вот этот дом, видишь?

– Где «Волгарь» стоит?

– Да-да, прямо вот этот.

Он показывает на крепкий бревенчатый дом за высоким забором, виднеющийся в предутреннем сумраке неясной громадой. И мы стоим прямо около калитки.

– Там сейчас Лимончик квартирует, – говорит Джемо.

– А что мы тут делаем? – напрягаюсь я, сжимая рукоятку револьвера в кармане. – Я с ним встречаться не планировал.

– Да ладно, не кипишуй, у меня тоже нет таких планов. Зато у меня для него привет есть и подарок. Даже два. Сидите тут, короче.

Вторая машина подъезжает и останавливается впереди нас. Из неё выскакивают четверо. Двое подбегают к своему багажнику, а двое – к нашему. Подбегают и вытаскивают по телу из каждого. Твою дивизию! Вынимают, быстро подтаскивают к забору и бросают в сугроб головой вниз.

– Разложите путём! – негромко командует Джемо.

В домах в округе начинают лаять собаки.

Его бойцы поправляют руки и ноги трупам, раскидывая в стороны, а потом возвращаются к машине. Они – к своей, а Джемо – к своей.

Твою дивизию! Ни мне, ни ребятам, это вообще не надо! Какого хрена!

Джемо, вместо того, чтобы садиться и ехать, достаёт из внутреннего кармана пистолет и стреляет в воздух. И только после этого заскакивает в тачку и жмёт по газам.

– Ну, как тебе?! – хохочет он. – Жалко, нельзя посмотреть, как они обнаружат эти подарки. Знаешь, кто это?

– Нет.

– Это Зура Белый и Пермяк! – радуется Джемал.

Твою дивизию!

– Ферик должен был сам это сделать, но я ему оказал услугу. А ты подтвердишь, если что.

– Так надо было кого-то из людей Ферика брать, я-то причём? – хмурюсь я.

– Брат, ну ты почему такой нерадостный, а? – качает головой Джемал. – Смотри, как хорошо всё! Ты чувствуешь, это наша сила, да? Назар сейчас метаться начнёт. Не туда попал, в натуре, кругом измена, кругом ему облом, вилы ему, втыкаешь, брат? Нет здесь его власти, здесь только вилы ему! Пускай валит, в натуре, кончилось время его! Теперь приходит наше время, а вместе мы многое сделаем. Будь веселее, брат, от чистого сердца прошу!

Он опускает стекло и, высунув руку с пистолетом, палит в воздух. И в это время воздух, вероломно расстрелянный Джемалом, наполняется резкими звуками сирены и синими мигающими огнями.

– Водитель ВАЗ 2106, государственный номер а23-40мо, немедленно остановитесь!

2. Кому не хватает адреналина

А-а-а! – восклицает Джемо. – Мусора! Прилетели, псы! Ну, давайте, поиграем!

Твою же дивизию. С револьвером за пазухой, ТТ Джемала и полным багажником биоматериалов, а именно крови убиенного, одного из выложенных у дома Лимончика, встреча с милицией не кажется хорошим завершением ночи.

Джемал начинает притормаживать.

– Ты останавливаешься что ли? – спрашиваю я. – Надо хоть стволы скинуть.

– Нормально всё будет, – усмехается он. – Повеселимся сейчас. Успокойся и кайфуй.

Машина сбавляет ход и синие всполохи начинают приближаться. Вторая «шестёрка» обгоняет нас и уходит вперёд, а мы почти останавливаемся. Но когда милицейский «Москвич» подъезжает вровень к нам, Джемал жмёт по газам. Машина шлифует заснеженное покрытие, идёт юзом, ревёт и наконец выстреливает вперёд, оставляя ментов позади. Как звездолёт из «Звёздных войн» преодолевший световой барьер.

– Ты чё творишь! – восклицаю я. – Погнали вперёд и всё. Они сейчас вызовут подмогу и кирдык, перекроют дорогу. Ты тогда по сугробам уходить будешь или сдашься им на милость?

– Да не ссы ты! – хохочет он. – Всё путём будет! Погоняем да и всё, а потом если чё отобьёмся. Нас вон сколько!

Так, попадалово конкретное, надо сказать…

Машину возит по дороге. Ралли, твою дивизию. На хвосте у нас сидят менты, воет сирена, мигают синие огни, а Джемо от всего этого, похоже, просто балдеет. Адреналина в жизни мало у человека, надо где-то черпать, судя по всему.

Да вот только мне это вообще неинтересно. Нет потребности, мягко говоря… Мы обгоняем вторую "шестёрку" и летим дальше, а милиция гонит за нами. Приняли вызов, судя по всему.

Джемо то уходит вперёд, то сбавляет ход, подпуская преследователей ближе. Водит он лихо, ничего не скажешь. Гонщик.

– Джемо, слушай, хорош прикалываться, поехали скорее отсюда, – устало говорю я. – Они уже стопудово передали наш номер всем постам. Надо где-то бросать машину и выбираться к херам собачьим.

– Да подожди ты, – смеётся он. – Успеем. Когда ещё такой случай представится! Доставлю я тебя туда, откуда взял, в целости и сохранности. Немного ещё поразвлекаемся и всё.

Ну, и мы развлекаемся. Наконец, он пресыщается своими гонками и кивает.

– Ладно, бляха, я думал, ты приколешься, а ты как дед старый, скорее на печку, да? Уже вставать пора, так что можно и не ложиться.

Ну-ну, давай, не ложись, братец, но я пас.

Он бьёт по тормозам и машина резко останавливается, перегородив дорогу по диагонали. Джемо открывает окно и сидит, глядя в серое небо.

– Чего там? – спрашиваю я. – Затмение что ли наблюдаешь?

Он не отвечает и не двигается. Просто смотрит в окно и всё. Сирена приближается и прерывистое синее мигание тоже. Джемо не двигается с места. Вот же придурок, честное слово.

– Чего ждём-то?

Я уже злиться начинаю. Достала меня вся эта хрень.

– Щас, – отмахивается он от меня.

Да твою же дивизию! Подлетает милицейская тачка, а он сидит и не двигается с места. Хлопают дверки «Москвича» и Джемал, берёт в руку пистолет. Ссука! Ну, что за хрень…

Мент делает несколько шагов в нашу сторону, и Джемо поднимает руку с зажатым в ней «ТТ». Поднимает и не целясь, нажимает на спуск. Я в последний момент успеваю толкнуть его под локоть.

Раздаётся жутко громкий хлопок, рука уходит по дуге и пуля летит совсем не туда, куда планировал Джемо.

– Ты чё сделал!? – бешено орёт он.

Менты прячутся за тачку, а Джемал жмёт на газ. Машина снова буксует, шлифуя снег, надсажено ревёт и, бьёт багажником по капоту «Москвичонка», сдвигая его в сугроб на обочине.

– Ты чё сделал?! – голосит Джемал. – Ты чё мусора не дал пришить?

– Ты дурак что ли? – ору и я. – Это твоё дело, личное. Нахера ты меня-то подставляешь?

Мимо нас проезжает вторая наша тачка.

– Сука! Мента вальнуть не дал!!!

– Давай жми, не ори! Ты больной на голову, в натуре.

Но он орёт, причём долго орёт и громко. И что я испугался, и что я сам мент и стукач, раз пожалел мента, и что правильно на меня Лимончик наехал и всё такое. Хорошо, что на газ давить не забывает при этом. Наконец, он затыкается и, выключив фары, сворачивает в лес.

– Всё сказал? – спрашиваю я, когда он замолкает.

Не отвечает.

– Нет, я понимаю, – говорю я спокойно, – тебе-то на зону надо, авторитет поднимать. Где ещё, как не там? Правда за ментов зону не дают, дают пулю в затылок, но у тебя, судя по всему, смягчающие обстоятельства имеются. По состоянию здоровья. Но меня это никак не затрагивает. У меня дела здесь, а не на зоне. Тебе надо – иди. Мне не надо. Я ни блатной, ни приблатнённый, ни стремящийся, никакой. Я из другого мира, ты чё не знал? Все мои дела здесь, по эту сторону колючки. И нахера ты вообще меня потащил жмуров своих демонстрировать? Ты завалил уродов? Ну, молодец. Только они – не моя проблема, а Ферика и Цвета. Это их забота, мне они вообще до пэ, ты понимаешь? Тебе адреналина не хватает, а у меня его хоть жопой ешь. Тебе охота покуражиться, а я нажимаю на спуск, когда нет другого выхода. Ты чё, не догоняешь этого? Я вкалываю как раб не для того, чтобы кто-нибудь шутки ради взял все мои труды и спустил под откос. Ну ты капец, в натуре. Детство в жопе бурлит.

– Ладно, чё ты завёлся-то? – хмуро, но примирительно отвечает Джемал. – Я просто не знал, что есть кенты, которым не в кайф мусора мочкануть.

– Молодец.

– Может, ты сам мент? – качает он головой. ─ Да ладно-ладно, шучу я.

Похоже, под кайфом чувак.

– Ага, может, – соглашаюсь я. – Нахера ты в лес заехал? Давай, выкидывай нас на остановке, а то с тобой мы до первого патруля только доедем.

– Я сказал, что довезу? – говорит он. – Значит довезу. Ты, как дед старый, в натуре. Нет в тебе огня, Бро. Азарт отсутствует.

Наверное. Был, да весь вышел.

Мы подъезжаем к площадке у маленького щитового домика, занесённого снегом. Туда съезжает вторая «шестёрка» с бойцами Джемала. И там же стоит серая «буханка» с белой полосой на борту и красными крестами. Ноль-три, скорая помощь. Мы выходим из машины.

─ Пальчики надо стереть, ─ говорю я.

─ Не обязательно, ─ беспечно машет рукой Джемо. ─ Пофиг.

Один из его людей открывает багажник второй машины и достаёт канистру, а потом подходит и льёт бензин, разбрызгивая по салону и снаружи.

─ Ох, щас полыхнёт, – снова улыбается Джемо. – Пошли в «уазик»!

Мы забираемся в «буханку».

─ Едем! ─ командует он. ─ Скорее!

В салонах вспыхивает огонь, и его братки запрыгивают к нам в машину.

─ Мигалочку не забудь! ─ командует Джемал.

Мы выскакиваем на дорогу и несёмся в сторону центра. Москва просыпается. Скоро начнёт светать.

─ Короче, зря я тебя дёрнул, ─ говорит мой ночной гость. ─ И сам не кайфанул по-человечески, и ты недоволен.

─ Слушай, я две ночи уже глаз не смыкал, ─ говорю я. ─ Так что развлечения меня сейчас вообще не интересуют.

─ Да понял я уже, ─ хмыкает он. ─ Ты, как дед старый, если есть маза, лучше придавишь, чем с братанами погудеть, да? Ну ладно, буду знать теперь.

Жалко, что ты раньше не знал.

«Буханка» останавливается у гостиницы на площади, там, где обычно паркуются «членовозы». Мы с парнями выходим и идём к главному входу.

─ Ну что, ─ усмехается Какора, ─ отбой или ещё куда поедем?

─ Вы позвоните Тимурычу, ─ говорю я, ─ пусть смену пришлёт, чтобы вы сами-то поспали. До обеда точно никуда не дёрнусь. Сейчас лягу и меня тупо разбудить никто не сможет.

─ Ага, ─ кивает он. ─ Главное, лечь успеть, пока кто-нибудь опять не нарисовался.

Наташка не спит. Ждёт. Она не подаёт виду, но мне заметно, что при моём появлении она выдыхает с облегчением. Подходит ко мне и обнимает, а потом берёт за руку и, подведя к кровати, начинает раздевать. Расстёгивает пуговицу на пиджаке, стаскивает его с меня, развязывает галстук, быстро справляется с пуговками на рубашке.

─ Мне в душ надо, ─ говорю я.

─ Когда проснёшься. А сейчас падай.

─ Нет, ─ кручу я головой. ─ Когда я проснусь, мне некогда будет в душ идти.

─ Почему? ─ хмурится она.

Я отвечаю многозначительной улыбочкой, и она догадывается, что стоит у меня в планах первым номером на после пробуждения.

─ Ну пошли, ─ с усмешкой вздыхает Наташка. ─ Буду осваивать профессию банщицы. Мне же надо теперь устраиваться куда-то.

─ Ну пошли, ─ соглашаюсь я, ─ секс-банщица. Доведёшь ты меня до греха, Наталья.

Если честно, я радуюсь. До греха или не до греха, но я очень рад, что она здесь.

Выйдя из душа, мы забираемся в постель, и я прижимаю её спиной к себе так крепко, обхватывая руками и даже ногами, что она и вздохнуть не может.

─ Ну, давай, рассказывай, ─ приказываю я, закрывая глаза.

─ М-м-м, ─ стонет она, пытаясь ослабить мою хватку.

─ Ты не мычи, толком говори.

Отвоевав себе немного свободы, она вздыхает:

─ Ф-у-у-х… Я и не знала, что тяготы семейной жизни начнутся так скоро.

─ Да, точно, ─ соглашаюсь я. ─ Тяготы. Но это ещё цветочки, ягодки будут после пробуждения. Вот наберусь силёнок и как начну тебя тяготить. Застонешь тогда.

─ Так? ─ спрашивает она и стонет.

Ничего так, возбуждающе стонет и получив ответные проявления моего юного организма, начинает смеяться:

─ Да, немного же тебе надо.

─ От тебя действительно немного, и чиха достаточно.

─ Спи давай.

─ Ага. Только ты что-то мне сказать хотела.

─ Что?

Она крутит головой, и её волосы щекочут мне нос.

─ Не знаю, ─ отвечаю я. ─ Сам удивляюсь.

─ Сказать, что до сих пор влюблена в тебя?

─ Скажи.

─ Или, что ты меня возбуждаешь, как… эй, нет, сначала спать!

─ Да, это тоже скажи.

─ Когда ты меня отправил думать…

─ Это когда было? Вчера?

─ Да. Вместо того, что ты мне сказал, я вспоминала как ты меня… м… Как у нас первый раз было… Вспоминала и ревела…

─ Почему? Больно было?

─ Балбес ты, мне хорошо было. Сладко. Но не поэтому, просто… Не знаю, ревела и всё… Потом представила, что если мне придётся уйти, отказаться от тебя, то жить не смогу. Так что вот, теперь ты знаешь мой секрет и можешь им пользоваться. Что бы ты ни сделал, я всё равно никуда не денусь. Ты слышишь? Спишь?

─ Нет, не сплю, ─ тихонько говорю я.

─ Ну, вот… Утром проснулась собрала вещи и приехала сюда.

─ А как в номер пробралась? Коррумпировала дежурную? Или соблазнила?

Она тихонько тыкает меня острым локотком.

─ Ну а что, ─ снова сжимаю её я. ─ В твоём журнальчике таких картиночек не было?

─ Были, ─ говорит Наташка. ─ Но я её подкупила. Наврала с три короба и денег дала. Оставила вещи и поехала снова в Измайлово. Там уже все меня потеряли. Замдекана орёт, слюной брызжет, мол, где ты опять была. По Москве, говорю гуляла. А он кричит, что эти прогулки дорого тебе будут стоить. Ну, мне то есть. У нас потом программа началась. Нас же на автобусе возят. Возили. Ну, а из-за меня автобус задержался и расписание сбилось. Неважно, в общем, мы поехали. Сначала были пленарные заседания, потом обед и закрытие конференции. А потом посещение театра Ленинского комсомола.

─ Понравилось? Что давали?

─ «Звезду и смерть Хоакина Мурьеты». Понравилось, наверное…

─ Как так?

─ Да я особо и не смотрела, всё про тебя думала. И про себя тоже. Я подумала, а вдруг ты всё это сказал, чтобы… чтобы от меня отделаться. Иди подумай пока, жить мы будем плохо и нас всех убьют. И мне пришло в голову… В общем, неважно, что мне там пришло, да вот только я эти мысли весь день крутила, так что про спектакль мало что могу сказать. Помню, что громко было. В антракте опять замдекана мне мозги начал пудрить. Поймал и давай песочить. И с экзаменами он мне проблемы обещает, и с практикой, и с общественной деятельностью. Ну, а я возьми, да и скажи, что мол да пошёл ты куда подальше. Ну, он, ясное дело, взвился, как змей Горыныч, я говорит тебя отчислю. А я ему, ну и отчисляй. Я и сама отчислюсь. Вот и всё. Вышла в фойе, сижу. Пошла позвонила тебе, тебя нет. Позвонила туда, наверх, там тоже нет. Надо ехать, а я боюсь, думаю вдруг ты меня… ну… выпнешь, короче… В общем вся в растрёпанных чувствах сижу. Дура я у тебя, да?

─ Ну, как сказать… ─ задумываюсь я и тут же получаю новый тычок локтем.

─ Нет, ты не дура, ─ поспешно заверяю её я.

Смеётся, крутит головой, щекочет нос.

─ А у девочки, что с нами в делегации университетской была, родственники в Москве.

─ А она с вами в гостинице жила или у родственников?

─ Замдекана не отпустил к родственникам, она со мной в номере жила.

─ Понятно…

─ Сам он поехал на банкет, а нам велел возвращаться в Измайлово. А эта девочка говорит, пошлите на квартирник, её сестра двоюродная позвала. Все загорелись, ну я с ними и пошла. Тебе ещё несколько раз позвонила, сердце не на месте. Страшно ехать, если выгонишь…

Она замолкает и тихонько шмыгает носом.

─ А староста? ─ спрашиваю я.

─ Чего опять? ─ напрягается она.

─ Как он тебя в комнату затащил?

─ Он не тащил. Я сама. Он заколебал меня уже, ну а тут настроение было подходящее. Я его выслушала и сказала там кое-что. Коротко, ёмко и по существу.

─ Что ты ему сказала?

─ Да, какая разница! ─ фыркает она, как ёжик. ─ Что сказала, то и сказала.

─ А он что?

─ Дура, говорит, ты. Сама не понимаешь, чего лишаешься. Мы, говорит, с тобой горы свернём, академиками станем, у меня родители… ну и всё такое.

─ А ты что?

─ Блин, Егор! Я сказала, нет! Что ещё-то? Сказала, что бросаю этот универ дурацкий и замуж выхожу.

─ За кого?

Тут уж она локтем не ограничивается, а, проявив недюжинную вёрткость, прокручивается в тисках моих объятий и поворачивается лицом ко мне. За окном светает, но в комнате почти ничего не видно. Ничего, кроме её глаз. Они горят, так, что не увидеть их просто невозможно.

─ Егор! Я за тебя хочу! За тебя! Не хочу ждать, не хочу думать, не хочу ничего взвешивать. И ещё, хочу, чтобы ты был только мой… Это уж ты сам решишь, но я очень этого хочу…

─ Наташка, ─ говорю я, ─ выходи за меня…

Просыпаюсь я в два часа дня. Открываю глаза и вижу свою невесту. Она не спит, смотрит на меня. Лежит, как мышка и ждёт, когда я высплюсь.

Ни слова не говоря, я притягиваю её к себе.

─ Что ты хочешь? ─ шепчет она мне в ухо. ─ Скажи, я сделаю…

─ Хм… ─ говорю я. ─ Мне обязательно нужно посмотреть этот журнал.

Она смеётся, а я загадываю желания. Целых три.

Жизнь может быть приятной даже при моём ритме. Телефон разрывается, но мы не обращаем на него внимания. Личное время, прошу прощения. Разобравшись с желаниями, мы идём завтракать, вернее обедать. Для всех это обед, а для нас завтрак.

Правда, прежде чем выйти из номера, я звоню своей начальнице.

─ Ирина Викторовна…

─ Брагин!

─ Стойте-стойте, не начинайте. Вам разве Анатоль ничего не сказал?

─ Какой Анатоль?! ─ зло бросает она. ─ Ты совсем уже обнаглел?!

─ У меня уважительная причина. Я просил Толика Георгиева вас предупредить.

─ Да?! Молодец! Да только, где твой Толик Георгиев? Не подскажешь?

Ого… Действительно, где Толик-то? Тоже наслаждается исполнением желаний или сам исполняет разнообразные желания Евы?

─ Ира, слушай, я правда не мог прийти. Вопрос жизни и смерти. А вот что с Анатолем не знаю. Сейчас попробую выяснить. Завтра буду, как штык. Если ничего непредвиденного…

─ Никаких если! Чтобы немедленно…

─ Ир, ─ прерываю её я, ─ не бушуй. Работа идёт, у меня всё под контролем. Говорю же те…

─ Брагин! – не слушается и всё-таки бушует она. ─ Немедленно на рабочее место!

Всё-таки можно понять Георгия Ивановича, который он же Гога, он же Гоша, он же Юрий, он же Гора, он же Жора. Женщина начальник ─ это вам не фунт изюма.

Я звоню Анатолю домой и не дозваниваюсь. Потом звоню Злобину и тоже не дозваниваюсь и тогда мы всё-таки идём обедать, то есть завтракать.

Набираем себе много всего вкусного и не торопясь едим. Ну, то есть пытаемся не торопиться. Я пытаюсь.

─ Наташ, я думаю, ─ начинаю я, ─ тебе не надо вот так резко бросать универ.

─ Что?

Кажется, этого она не ожидала и теперь смотрит на меня так, будто я ей в сердце выстрелил.

─ Всё-таки ты больше семестра ему посвятила, и результаты учёбы вон какие хорошие. Давай переведёмся на заочное, чтобы год не терять. А на будущий год попытаемся тебя перевести в МГУ.

─ А если не получится? ─ с облегчением выдыхает она.

С облегчением, потому что я не буду настаивать на возвращении в Новосиб.

─ Ну, если не получится, тогда уж будешь поступать снова на первый. Но я думаю получится. Почему нет? Даже если нельзя, мы попросим кого-нибудь за тебя замолвить словечко.

─ Ну, можно… ─ пожимает она плечами.

─ Но, в любом случае, нужно тебя куда-то на работу устраивать. Ты же не можешь быть тунеядкой, правда? Не при капитализме живём.

─ Ну, да, я работать согласна, ты что думаешь…

─ Егор, ─ подходит ко мне Саня Какора. ─ Там из казино прибежали, тебя ищут.

─ Что случилось?

─ Говорят, Лимончик пришёл…

Вжих… Сердце, привычное к адреналину заводится с полуоборота.

─ Чего-чего? ─ хмурюсь я.

─ Тебя требует… говорить хочет…

─ Сейчас что ли?

─ Ага. Немедленно…

3. Ау, твою дивизию

─ Прямо требует? ─ поднимаю я брови. ─ Типа, как требуйте долива пива после отстоя пены? Или как?

─ Да я не знаю, ─ хмыкает Саня. ─ Требует, говорят и всё.

─ Ну ладно, ─ киваю я. ─ Пусть передадут, что я бегу уже. Раз Лимончик требует, нужно ведь бежать, правда?

─ Тебе виднее, ─ кивает он. ─ Я скажу тогда…

─ Да, скажи, пожалуйста. Ты, кстати, отдохнул, поспал?

─ Да, путём всё.

─ А Семён? А то я у вас даже не спросил.

─ Семён Семёныч тоже, ─ кивает Саня.

─ Погоди, он же не Семёныч, ─ удивляюсь я.

─ Ну да, ─ пожимает он плечами. ─ Это я так…

─ Ясно.

─ Я тогда пошёл?

Какора уходит.

─ Ты же не поел совсем, ─ вздыхает Наташка.

─ Так, мы и не уходим ещё.

─ Тебя же там требует кто-то… ─ не понимает она.

─ Так если бы умолял, а то… требует, ─ улыбаюсь я. ─ Подождёт. И куда ты хочешь пойти работать?

─ Ну, особенно выбирать мне не приходится, ─ говорит она и рушит вилкой фигурную пирамидку салата «Столичный» в своей тарелке. ─ У меня же ни высшего, ни специального. Так что работа только неквалифицированная.

─ Типа грузчика? ─ уточняю я.

─ Ага, ─ улыбается она, ─ только без тяжестей.

─ Куда бы тебя пристроить? Хм… Какой всё-таки салат вкусный.

─ Ты так быстро ешь… ─ улыбается она. ─ Хорошо, что пословицы не всегда соответствуют действительности.

─ Это какие пословицы? ─ хмурюсь я.

─ Ну, что кто как работает, так и ест.

─ А что? Я работаю тоже быстро.

─ Это как сказать, ─ усмехается Наташка. ─ Бывает же и такая работа, которую надо делать вдумчиво, с чувством и толком.

─ Так это же не работа, а хобби, ─ смеюсь я.

─ Что? Хобби? Не-е-е-т. Хобби это значит в свободное от работы время.

─ Ну да, всё правильно. А как иначе?

─ Не хобби, ─ упрямо мотает она головой.

─ Ладно, ─ соглашаюсь я. ─ Призвание, пойдёт?

─ Вот это правильно. Вот это мне нравится.

─ Ты торт хочешь с чаем? ─ спрашиваю я. ─ «Славяка». Знаешь, какой вкусный! Или фигуру будем беречь?

─ Не будем, ─ смеётся она. ─ Если что, сгоним потом. Я знаю как.

─ Ух ты, ─ смеюсь я. ─ Вот что правильно подобранная литература с людьми делает.

─ Периодика, ─ подыгрывает она. ─ Но нет, нам ведь важно не идти за чужими примерами, а внедрять народное творчество.

─ Креатив, ─ соглашаюсь я.

─ Это что-то неприличное, кажется. Да?

Неспеша закончив обед, я возвращаю Наташку в номер, а сам, в сопровождении парней поднимаюсь наверх. Лимончика замечаю сразу. Вот он сидит за столиком. За ним пара мордоворотов. Смотри-ка, сколько их у него. Типа, бейте, гады, всех не перебьёте?

─ О, ─ говорю я. ─ Какой сюрприз. ─ Сергей Олегович. Мы с вами стали часто видеться.

Сидит, злой, как собака. Глаза сощурены, губы сжаты, в мозгах пламя, в сердце лёд.

─ Я смотрю, не слишком ты быстро бегаешь. Полчаса тебя дожидаюсь. Велика шишка.

─ Прошу прощения, ─ улыбаюсь я, ─ ничего личного, дела государственной важности.

─ Ты моих чуваков вчера завалил? ─ спрашивает он, посылая в меня снопы раскалённых молний.

─ Вопрос в корне не верный, ─ пожимаю я плечами.

Он молчит, ждёт, когда я задам тот вопрос, который считаю верным. Ну, ладно, мне не жалко, могу и задать.

─ Это ты отдал команду своим чувакам взять меня?

Что, не нравится? Других ответов у меня для тебя нет.

─ А Пермяк с Белым?

─ Не трогал, ─ отвечаю я.

─ Тебя видели у дома, ─ хрипит он.

─ У какого? ─ удивляюсь я.

─ Чё ты горбатого лепишь?! Был у дома или не был?

─ Смотря у какого, ─ улыбаюсь я. ─ Что за вопрос, был ли у дома…

─ Знаешь сам, у какого, говорю же, засветился ты.

─ Не пойму, ─ качаю я головой. ─ Если видели, что за вопросы? А если не видели, то кто здесь горбатого лепит?

Вот же Джемо сучонок, подставил меня. Но как они увидели-то? Я ведь из машины не выходил. Кто там глазастый такой?

─ Ты мне дуру не гони, молодой шибко, ─ шипит Лимончик. ─ Ты порешил Зураба и Пермяка?

─ Вопросы начинают повторяться. Нет, я ничего не делал ни с тем, ни с другим. Да и с чего бы? Полагаю, это ваши блатные дела. Я в них не лезу.

─ Гонишь, падла…

─ Так, ─ я поднимаюсь из-за стола и протягиваю руку в сторону двери. ─ В таком ключе разговор не получится. Боюсь, вынужден указать на выход и попросить больше сюда не приходить. Не впустят.

Я делаю знак подойти начальнику смены.

─ Смотри-ка, деловой какой, гадёныш, ─ цедит Лимончик. ─ Сядь и успокойся. Сядь, тебе говорю.

Подходит начальник смены.

─ Вот этого джентльмена, ─ командую я, ─ вместе с его сопровождением вынести отсюда и больше не впускать.

─ Проходим на выход, граждане, ─ командует он.

─ Ты чё вертухаев что ли набрал? ─ ухмыляется Назар. ─ Убери шавку свою, уйдём сейчас. Скажу тебе, чего хотел и пойду.

Я делаю знак подождать и присаживаюсь, ожидая заветных сокровенных слов, ради которых такой большой и даже великий босс, практически босс боссов, припёрся ко мне, мелкой сошке, червячку и мошке.

─ Ты сявка малолетняя, ─ на удивление беззлобно говорит он. ─ Мне тебя прихлопнуть, о…

Он демонстрирует, как может меня прихлопнуть и хлопает в ладоши, соединяя их по-детски аккуратно.

─ И ни Чурбанов, ни сам бровастый тебя не спасут. Хлоп и нету. Не веришь? Думаешь пацанов моих уделал и теперь тебя никто тронуть не сможет? Дурачок. Или не дурачок? Вроде на дурака не похож ты, иначе так высоко бы не заполз в свои годочки. Ну, а если не дурак, значит пораскинь мозгами. Ты, конечно, не блатной, фраерок низкосортный, но в этом и есть твоё преимущество. Да? Правильно? Я тебя сразу просёк. Я вот сейчас Ферика скину, корону с него собью и всё, конец ему. А тебе? А тебе хоть бы хны. Точно? Точно, да. Блатные уходят и приходят, а ты дело делаешь. Сидишь, как хомяк на крупе и кладёшь на всех. Ну вот и думай дальше, чё ты делать будешь без Ферика. Блатные с тобой больше не будут дела делать. Если я не скажу. Просекаешь? А если я скажу, у тебя дел станет столько, что и не снилось раньше. Потому что я весь союз в кулаке держу. А Ферик в кулаке только шланг свой держать может. Да и Цвет тоже.

Он подаётся вперёд, практически ложась на стол и говорит всё это быстрым хриплым шёпотом. Глаза его блестят, рождая молнии, а в уголках губ сбивается белый налёт.

─ Но их, считай, нет уже, а я есть и буду, как Ильич, в натуре. И ты пока ещё есть, а может и дальше будешь, если поймёшь, с кем тебе по пути. Мне толковые ребятки нужны. Вот и шевели мозгами, думай, соображай. Ты, я вижу, фраерок не робкий, а подо мной вообще королём станешь. Въезжаешь, пацанчик? Только я одного не пойму… Если не ты, то кто завалил Зураба и Пермяка?

─ Я за себя привык отвечать, ─ говорю я. ─ Так что помочь не могу.

─ А чё делал у дома моего, если не ты их завалил?

Он тяжело дышит и вообще, выглядит, как безумец. Тут, как минимум, биполярочка имеется.

─ Кто сказал, что я что-то делал? ─ отвечаю я, глядя ему в переносицу.

─ Ну ладно-ладно, вопросом на вопрос. Только ты если не дурак, то понимаешь, за просто так я тебя в рай не возьму. Понимаешь же? Билет в рай заслужить надо, и цена на него не установлена, потому что для каждого она своя. Вот и подумай, какая твоя цена. Дай мне то, что мне надо и всё, считай всю жизнь в масле будешь, как сыр. Ты понял? Понял, что мне надо? Мне головы нужны, потому что я, как Ирод, не знаю жалости.

─ Как Саломея тогда уже, ─ пожимаю плечами я. ─ Или её мать Иродиада.

Лимончик, сверкнув глазами, встаёт.

─ Выступишь на сходе свидетелем, скажешь, кто завалил Зуру и Пермяка и будешь дальше жить. Хорошо жить. И работать будешь. Со мной намного лучше, чем с этим навозом. Ну, а нет, так нет. Решай сам.

Я тоже встаю и пристально смотрю на него. Он на меня, а я на него. Наши взгляды встречаются, и мы пытаемся сканировать мысли друг друга. Странная немного ситуация. Зачем ему моё свидетельство, если он может и без этого уделать и Ферика, и Цвета? Или не может?

Или это типа проверка на лояльность? Или это вообще про другое? Типа, чтобы я расслабился и думал, что до схода нахожусь в безопасности? Он пришёл сюда, но здесь мог быть и Цвет, и Ферик. Но даже их хоть и нет, они же узнают о том, что мы разговаривали. Хочет продемонстрировать, что им не на кого положиться?

Интересный он перец, но надо от него подальше. Вернее, его самого надо подальше от себя, лучше всего в иной мир…

─ Егор, к телефону, ─ приглашает меня бармен.

Звонит Галя.

─ Привет, как дела? Наш договор в силе?

─ Конечно, ─ отвечаю я. ─ Если был договор, то он в силе. Только ты мне напомни, пожалуйста, о чём мы договаривались.

─ Сегодня идём ужинать. Ты с Евой, а я не знаю пока с кем.

─ Я с Наташкой, ─ усмехаюсь я, ─ а не с Евой.

─ Нашёл ты Наташку свою? Ну приходи с обеими.

─ Галя, Ева иностранка, зачем нам эти компрометирующие ужины? Потом не отмоемся.

─ Так ты зачем её притащил вчера в таком случае?

─ То я, а то ты. Разница огромная, ─ дразню её я.

─ Так, не морочь мне голову, пожалуйста. Сегодня в семь, чтобы были у Вики. Там будет небольшой фуршет, а потом поедем ужинать, куда ещё не знаю, потом сообщу.

─ Ой, Галя-Галя, моя бабушка сказала надвое, ─ усмехаюсь я. ─ Ладно постараюсь найти тебе эту Еву Бурбон, хотя Анатоль пропал после встречи с ней.

─ Что?! ─ замирает Галина. ─ Почему Бурбон?

─ Ну, судя по лилии… Есть в графском парке чёрный пруд, там лилии цветут.

─ Певец, ─ фыркает она.

─ Если я её приведу, ты мне за это всё расскажешь, да?

─ Ты сначала приведи, а там и посмотрим.

─ Галина, мне надо с тобой будет посоветоваться по одному очень деликатному делу, ─ меняю я тему.

─ Это можно, ─ соглашается она. ─ Но без Евы не приходи.

Поговорив с Галей, звоню себе в отдел. Трубку снимает Яна Авдеева.

─ Яночка, привет, это Егор. Как дела? Анатоль там?

─ Егор! ─ с тихим ужасом восклицает она. ─ Тут Ирина Викторовна такой шухер устроила. Лучше тебе с ней пару лет не встречаться. Толика нет, дозвониться никто не может. Тебя нет, ну в общем…

─ Ясно… ─ задумчиво говорю я. ─ И не звонил, и не появлялся, я правильно понимаю?

─ Именно так. Мы со Стёпой решили, что вы на пару где-то загуляли.

─ Не совсем. Ладно. Яна, если вдруг он появится, скажи, чтобы звонил мне по всем имеющимся телефонам. Ты про Краснодар не забыла?

─ Нет, конечно, работаю.

─ Вот и умница.

Конечно, он мог поехать в гостиницу к Еве, но, насколько я помню, он к себе всех приглашал. Твою дивизию. Куда делся-то?

Звоню Злобину и… дозваниваюсь.

Бинго!

─ Леонид Юрьевич, здравствуйте.

─ Привет, ─ отвечает он. ─ Выспался?

─ Ну, да, более-менее. А вы?

─ И мы тоже.

─ Ого, а вас там сколько? Я пропустил что-то интересное?

─ Вряд ли, ─ усмехается он. ─ Всё самое интересное обычно у тебя происходит.

─ Не знаю. Я Анатоля не могу найти, вы не в курсе, где он может быть?

─ Дома, наверное. Ты звонил ему?

─ Звонил, но не дозвонился, ─ говорю я. ─ А Ева? Может, он к ней поехал? Вы вчера там долго сидели?

─ А я с ними не ходил, ─ заявляет Де Ниро.

─ Нет? ─ удивляюсь я. ─ Странно. Вы же собирались.

─ Да. А потом подумал и решил не ходить. Есть нюансы. При встрече, может быть, расскажу тебе.

─ Может быть? ─ переспрашиваю я.

─ Ага, может быть, ─ подтверждает он.

─ Загадочный вы, Леонид Юрьевич.

─ Ну, Егор, у меня же работа такая. А там у подъезда есть кому присмотреть, понимаешь? Она ещё не выходила. Гости разошлись, а она всё ещё там.

─ Интересное кино… ─ присвистываю я. ─ Дело молодое, конечно, я всё понимаю. Да только мне это не нравится как-то. На звонки не отвечают, в гостиницу не являются, на работу тоже. Они там что в ноль исшоркались?

─ Фу, казарменный юморок, ─ усмехается Де Ниро.

─ Ну, типа… Ладно. Я тогда поеду съезжу туда.

Он не отвечает.

─ Алло, Леонид Юрьевич.

─ Ну, съезди, ─ говорит он и цыкает языком, вроде как, «ой, да не ездил бы ты лучше»…

─ Чего вы цыкаете?

─ Да не очень… ─ мнётся он. ─ Не очень я хочу, чтобы ты там отсвечивал лишний раз…

─ Так волнуюсь. Мне ещё надо с Евой на тусовку идти к Галиной подружке. К Вике, знаете такую?

─ На тусовку ─ это хорошо, ─ покашливает Де Ниро. ─ Если я, конечно, правильно понимаю смысл этого выражения. Когда?

─ В семь… Слушайте, не знаю. Я поеду, короче. От ваших ребят можно позвонить если что?

─ Нет, они не прямо мои. Лучше не показывай виду, что знаешь об их присутствии. Ладно, поезжай. Если что, сразу звони.

─ Хорошо. Адрес скажите только…

Хм-хм-хм… Душа не на месте. А почему? Да потому что чуйка у меня…

Я забегаю в номер. Наташка лежит одетая на постели и читает книжку.

─ О, ты освободился? ─ с радостной надеждой спрашивает она.

─ Не совсем, ─ качаю я головой. ─ Мне надо в одно место смотаться. А потом я приду, и мы с тобой поедем на вечеринку с Галиной и ещё с ребятами. Я тебя познакомлю. А, ну Ева наверное будет, помнишь её.

Наташка поднимает одну бровь. Помнит, как такое забудешь.

─ Натусь.

─ А?

Я наклоняюсь над ней и несколько раз чмокаю куда придётся.

─ Ф-у-у-у… обслюнявил, ─ крутит она головой.

─ Неправда, ─ смеюсь я. ─ Но даже если и так, терпи. Поняла? Короче, закройся на ключ, из номера не выходи, на звонки… Ладно, на звонки отвечай. Если кто незнакомый, говори, что горничная. Поняла?

Она несколько раз кивает, и я ухожу.

Ехать недолго, всего несколько минут. Анатоль живёт на улице Чехова в красивом старинном доме на углу с Казарменным переулком. На Малой Дмитровке по-нашему. Двор небольшой. Здесь стоит несколько машин. И вон та «буханка» понятно откуда.

Сергеич остаётся в машине, а мы с ребятами идём в подъезд. Широкая лестница, высокие потолки, дом старинный. В подъезде тихо, холодно, темно и давно не было ремонта. Но ничего подозрительного не происходит. Хорошо. Это хорошо, правда. А вот то, что под ложечкой сосёт, это уже не очень хороший знак. Так себе, мягко говоря.

Смотрю на своих парней. На лицах полная невозмутимость. Вернее даже индифферентность. Это нормально, это правильно. А вот… Прислушиваюсь. За дверью тихо. Ни стонов, ни вздохов, ни поющих любовные песни пружин старых матрасов. А вот то, что из квартиры не доносится ни звука, это мне не нравится.

Так-так-так…

Нажимаю кнопку звонка. Раздаётся резкий громкий звук, наполняющий дребезжащей тревогой весь подъезд. Неприятный звонок. Немелодичный.

Отпускаю. Снова воцаряется тишина. Во всём доме ни одного звука. Как так… Жму ещё раз и опять со звонком приходит неприятное щемящее чувство. И опять тишина.

─ Анатоль! ─ зову я и начинаю стучать по двери, и она поддаётся, чуть приоткрывая завесу тайны.

Неприятное и тревожное чувство. Блин. Лучше бы не заходить, а позвонить Злобину. Но для этого нужно бежать хрен знает куда и искать таксофон. А ему, Анатолю, то есть, возможно, помощь нужна. Ладно.

─ Анатоль! ─ снова кричу я, на этот раз, распахнув дверь. ─ Ева! Толик! Ау, твою дивизию! Семён, на стрёме, Саня, вперёд.

Семён Семёныч быстро поднимается на один лестничный пролёт и занимает место у окна. Какора заходит в квартиру и аккуратно двигается в сторону гостиной. Я остаюсь на площадке у двери.

─ На полу кровь! ─ говорит Саня.

Твою дивизию!

─ Тело мужчины с ножом в животе! ─ докладывает он.

Твою дивизию!

─ Не Анатоль!

Ф-у-у-х…

─ В гостиной три тела! Анатоль и Ева!

Да твою же…

Я влетаю внутрь. На пороге гостиной лежит труп здорового чувака с финкой в брюхе. Кругом кровища…

В комнате. Блин! Это что за… Ева бесчувственная в кресле, на диване Толик, и ещё какой-то парняга на ковре. Я подскакиваю к Толику и тут…

─ Пацаны! Менты!

Это Семён.

─ Быстро-быстро-быстро! Менты! Мухой!

Жив или нет? Я прикладываю пальцы к артерии на шее!

─ Егор! ─ кричит Семён. ─ Бегом! Уходим!

Твою дивизию! Твою дивизию!

4. Настоящие друзья

─ Сколько их? ─ спрашиваю я, прощупывая пульс у Анатоля и осматривая комнату.

Большая, потолки высокие, обстановка шикарная, люстра вот чешская, это сто процентов, мне Катька, супружница моя, одно время всю плешь проела, такую же хотела, поменьше только… Мда… А вечеринка-то здесь была похоже, что надо. Бутылки, бокалы, оливки, рассыпанные по полу. Ворох пластинок, бюстгальтер. Импортный…

─ Двое, ─ отвечает Семён. ─ Баба и мужик. Следаки наверно…

─ В ванной тело! ─ сообщает Саня. ─ Мужик в костюме. Спит вроде.

─ Давайте наверх! ─ командую я. ─ По лестнице.

Они выскакивают.

Толик тоже живой, просто в отключке. Очень надеюсь, что и Ева, но проверять её у меня уже нет времени. Я бросаюсь на выход. Интересное кино… Что тут произошло такое, непонятно… Ладно, главное, пульс есть. Я подлетаю к двери и бросаю финальный взгляд, запечатлевая весь этот бардак. Выскальзываю, оставляя дверь открытой и… близко, очень близко слышу шаги.

Дёргаю вправо. И, глядя на лестницу сверху, вижу приближающиеся фигуры. Но они, к счастью, меня пока ещё не видят. И не увидят… Блин! Мужик в штатском поднимает голову… и мне приходится повторять чудеса цирковой женщины-змеи, да ещё и в ускоренном темпе.

Тихо-тихо, главное, не шуметь… яко тать в нощи…

Вроде мне удаётся…

Я в три шага пролетаю на один пролёт вверх. Именно, что пролетаю. Пролетаю над пролётом, практически, не касаясь ступеней.

Почему лифта в доме нет? Так бы раз и всё, спустились спокойно по лестнице, пока эти бы поднимались и никаких проблем. А теперь думай, как выбираться. Сейчас увидят жмура и ку-ку, такой шухер начнётся…

─ Так! ─ отчётливо слышу строгий и недовольный мужской голос. ─ Наша квартира?

─ Наша, ─ взволнованно подтверждает девушка.

─ Вот точно из-за тебя, правду говорят, ты неудачу приносишь! Один бы поехал, ничего бы такого не случилось. Либо дверь закрытой была бы, либо… ─ Есть кто живой?! Как там его?

─ Анатолий Владимирович…

─ Фамилию скажи!

─ Пс… ─ тихонько сигнализирует Саня Какора.

Я поднимаю голову. Он складывает руки домиком, изображая крышу, и кивает, показывая наверх.

─ Ну, ─ недовольно говорит мент. ─ Пошли, чего стоишь? Посмотрим, что там за херь.

─ Эдуард Эдгарович, ─ нерешительно возражает девушка. ─ Доложить надо…

─ Ну, докладывай, раз надо, ─ раздражённо отвечает он. ─ Слушаю тебя.

Блин, ситуация не айс. Кагэбэшники нас срисовали, тачку тоже могли запалить, хотя Сергеич там хитро встал. И какого хрена менты к Анатолю припёрлись? Явно не убийство таинственного незнакомца расследовать. Поговорить. Спросить только хотели. Что? Какие у них вопросы к лауреату премии Ленинского комсомола и работнику ЦК ВЛКСМ? О чём разговор?

─ Эдуард Эдга…

─ Всё заходим! ─ командует Эдуард Эдгарович.

─ Можно по чердаку в соседний подъезд попробовать… ─ одними губами произносит Какора.

Я качаю головой. Нет.

─ Погнали! ─ артикулирует он.

Но я показываю пальцем вниз. Сейчас, пока они в хате…

─ Бегом! ─ голосит в квартире мент и девушка тут же выскакивает и бежит по ступеням вниз.

Понятно.

─ Идите на чердак! ─ командую я, а сам устремляюсь за милиционершей.

Она бежит, сломя голову, звонко стуча каблучками, заполняя резкими отражениями звуков весь подъезд. Меня не видит, летит, не смотрит, не внимает, а я вижу её серую шинель и уже знаю, что это за барышня. Это же Анжела Степановна Шелюхова.

Спускаюсь я незамеченным и выхожу из подъезда. Блин, она на меня даже не смотрит. Молодец. Стоит у машины спиной к подъезду и говорит по рации. Зато в тачке с затемнёнными, вернее занавешенными окнами, наверняка всё зафиксировано. Ладно, Анжела, с тобой мы поговорим чуть позже, сейчас не самая благоприятная обстановка.

Надо было всем троим выходить, она бы и троих не заметила… Что?

─ Что тебе? ─ тихонько говорю я.

На меня смотрит дворняжка и виляет хвостом. Небольшая. Уши прижаты, мордочка длинная. Белый пёс с рыжими подпалинами. Извини, старичок, не могу я сейчас с тобой знакомиться. Некогда… И угостить нечем…

Я делаю несколько шагов, стараясь идти спокойно, как Штирлиц в анекдоте, делая вид, что прогуливаюсь. Пёс бежит за мной.

─ Не ходи, ─ машу я на него рукой, но он не убегает, лишь уши прижимает.

Ёлки… И тут… Блин, прямо, как молния, я даже подумать не успеваю, но уже слышу свой голос:

─ Анжела, ты?

Она испуганно оборачивается и хлопает глазами, разглядывая меня.

─ Привет, ты чего здесь? ─ улыбаюсь я.

─ Брагин, ─ наконец, констатирует она.

Молодец, хорошая память, почти как у меня…

─ Егор Андреевич.

─ А паспортные данные помнишь? ─ улыбаюсь я.

─ Нет, ─ качает она головой, сохраняя серьёзность. ─ А что вы тут делаете?

─ С собакой гуляю, проходил мимо, смотрю, что за прекрасное создание? Ба, это же Анжела Степановна. Вот это встреча!

Она внимательно смотрит на собаку, потом на меня.

─ Вы же иногородний.

Ах, ты ж памятливая какая.

─ Так я теперь москвич. В седьмом поколении.

─ Это как? ─ удивляется она.

─ Про поколение шутка, а про Москву не шутка. Я же в ЦК партии теперь работаю.

─ Правда что ли? ─ простодушно удивляется Анжела. ─ Кем?

─ Как кем? Генеральным секретарём, ─ серьёзно говорю я, но увидев, что у неё не сходятся концы с концами, начинаю смеяться.

─ Что?

─ Анжел, ну ты чего, для генерального секретаря я слишком юн. Зато для тебя как раз.

─ Что?

Она несколько раз хлопает глазами и вдруг начинает смеяться:

─ Ой, правда. Я с этой работой вообще юмор потеряла. Ну, чувство то есть.

─ Вообще чувства, или только чувство юмора? ─ усмехаюсь я.

─ Нет, ну не вообще, конечно.

─ А здесь ты чего? Ты же в кабинете сидеть должна.

─ Да, ─ машет она рукой. ─ Не всё же сидеть, так и растолстеть можно.

─ Тебе-то это не грозит, ты вон, какая стройная. У тебя фигура спортивная.

Улыбается.

─ Ещё и дела серьёзные начались, да? Вышла на новый уровень? Я сразу заметил в тебе жилку настоящего следака.

─ А вы где настоящих следаков видели? ─ качает она головой, прищуривается и расплывается в улыбке.

Собака подходит и садится мне на ногу.

─ Тузик, ты чего, замёрз? У меня дедушка следователем был, ─ говорю я. ─ Такой, скажу тебе, насквозь меня видел.

─ Ну, я-то вас насквозь не вижу, ─ признаётся она и прикрывает глаза. ─ Пока ещё.

Ах ты ж, моя милая. Увидишь, какие твои годы. Сейчас твой начальник выглянет в окошко и даст тебе горошка. Извини, что подставляю.

─ Тебе и лет пока меньше, чем дедушке, ─ усмехаюсь я. ─ Он знаешь, какие серьёзные дела распутывал, закачаешься.

─ У нас тоже, между прочим, дело серьёзное.

─ Да ладно, откуда? У нас сейчас и преступности-то нет, считай. Экономическая только, да хулиганство, и то мелкое.

Из подъезда выходят Саня и Сеня и идут весело и непринуждённо, с улыбкой. Пипец, конспираторы. Они будто в немом кино про шпионов снимаются. Сразу видно, ребята не просто так тут бродят, а замышляют гадость какую-то. Озираются и чуть ли не бегом несутся из двора.

─ А вот и нет, ─ блистает познаниями криминальной действительности Анжела. ─ Вы думаете, мы тут хулиганство расследуем?

─ Я думал, ты меня разыскиваешь, типа соскучилась, а ты тут преступление распутываешь. Ну, рассказывай, серьёзное что?

─ Слышали про ограбление Толстой? ─ понижает она голос. ─ Бриллиантовый след.

─ Так это здесь было? ─ очень натурально удивляюсь я.

─ Нет, конечно. Сюда след привёл. И там… ─ она замолкает и многозначительно поднимает брови. ─ Там такое! Только я вам ничего не говорила, понял?

─ Шелюхова! ─ разносится по двору рык начальника. ─ Я тебя убью! Где бригада?!

─ Едут уже!

─ Анжел, ты, главное, не сдавайся. Не давай им собой помыкать, я в тебя верю. Мы, кстати, на ты уже давно. Тузик, пошли.

─ Тузик, ─ смеётся она. ─ Что за имя несовременное?

Начальник грозно шагает в нашу сторону.

─ Шелюхова! Что за смехуёчки?!

─ Всё я сделала, Эдуард Эдгарович.

─ Здрасьте, ─ киваю я. ─ Анжелика, ну ладно, рад был тебя увидеть. Позвоню как-нибудь, хорошо?

─ Ты совсем что ли? ─ рычит Эдуард. ─ Тут дело, а она глазки строит. Кто это такой?

─ Знакомый! ─ дерзко отвечает она, а я иду отсюда подальше.

Не могу сказать, что много у неё выведал, но подумать есть, о чём.

─ Ты где собаку надыбал? ─ спрашивает Семён.

─ Чего? А-а-а, это Тузик.

Тузик бежит за мной, как на верёвочке. Любовь, понимаешь, с первого взгляда.

─ Егор, ну ты, в натуре ходок, ─ качает головой Какора. ─ Ты как ментовку склеил?

─ Учитесь, пока отец живой, ─ хмыкаю я. ─ Вы чё шли, как будто колы проглотили?

─ Там закрыто оказалось, пришлось здесь же возвращаться.

─ Ну вот, инициативные вы мои. Ладно садитесь, поехали.

─ А псину-то куда?

Я приседаю. Тузик начинает молотить хвостом.

─ Нету ничего, дружище, ─ показываю я ему пустые руки, но он на них даже и не смотрит, виляет хвостом и чуть приоткрыв пасть, улыбается.

Может, ты попаданец? Родственная душа? Был ментом или водителем маршрутки, а может профессором. Нет, в колл-центре работал, прилипала, делал холодные звонки, да? Сознавайся.

─ Давай его в Дьяково увезём, ─ предлагает Семён. ─ Будет сторожить.

─ Да, кстати, ─ одобряю я идею. ─ Поедешь в деревню? Ну давай, запрыгивай, прилипала.

Я открываю дверь и делаю приглашающее движение.

─ Чижик! ─ раздаётся женский голос.

От угла дома к нам бежит молодая женщина лет тридцати пяти.

─ Чижик! Вы что это удумали! Куда?! Чижик!

Пёс, услышав её подхватывается и стремглав несётся навстречу.

─ Так ты не бездомный, ─ качаю я головой и улыбаюсь. ─ Он тут по двору бегал. Пришёл и говорит, я с вами поеду. Мы его в деревню уж хотели увезти. Ну, ты значит Чижик?

─ Хулиган! ─ говорит она, сердито глядя на нас. ─ Ты чего убежал, бармалей? Пойдём скорее, а то Мишуля один. Побежали.

Женщина бежит обратно, в сторону, откуда появилась, и Чижик припускает за ней, а потом останавливается, оглядывается на меня и, поняв, что толку от меня не будет, вильнув хвостом, устремляется за своей хозяйкой.

Ну, а мы грузимся в тачку и уезжаем. Итак, что мы имеем? На Еве была брошь. Её хотели отнять на квартирнике. Она вроде бы похожа на украденную лилию у вдовы Толстого. Что ещё? Ева пошла к Анатолю и в результате… Блин, как-то получается не очень складно… Но явно брошь играет какую-то роль. Хм. Но пришли-то менты к Анатолю, а не к Еве…

Мы приезжаем в гостиницу. Я иду в номер и… И в номер я не попадаю. Стучу, но никто мне не отвечает. Поэтому мне приходится пойти к дежурной и взять ключ. В комнате всё на месте, никаких признаков борьбы, ничего подобного, просто Наташки нет. Твою дивизию!

Впрочем, испугаться я не успеваю, потому что она появляется практически следом за мной.

─ Вернулся? ─ радуется она.

Мне, конечно, хочется её отчитать, но я беру себя в руки.

─ Наташ, послушай, ─ как можно более мягко говорю я. ─ Сейчас у нас такой период, что нужно быть более…

─ Осмотрительной, ─ вздыхает она.

─ Да, верно. Сейчас некоторые не очень хорошие люди ищут наши…

─ Слабые места, ─ договаривает она.

─ Уязвимости, да. Ну, вот видишь, ты всё знаешь, а что же тогда?

─ Надо было отцу позвонить. Это уважительная причина? Меня же никто не знает, я на цыпочках, как котёночек прокралась и всё.

─ Иди сюда, котёночек, ─ прижимаю я её к себе. ─ Смотри, нужно продержаться…

─ Совсем чуть-чуть, ─ шепчет она и чмокает меня в ухо.

Раздаётся звон.

─ Ты что! Звенит же! Ах ты! Ну всё!

─ Прости-прости-прости, ─ пищит Наташка. ─ Не сдержалась. Ты так подставился. Больше не буду. Надо было отцу позвонить, а то он меня потерял уже.

Конечно, надо было звонить вот именно в этот самый момент, когда никого нет. Я качаю головой.

─ Ладно. Смотри у меня. Больше так не делай. Если надо позвонить, вместе сходим. Или вон с парнями. Просто сейчас такой период, понимаешь? Ещё ничего не улеглось, всё в динамике. Как там дядя Гена?

─ Да, подозрительно весёлый какой-то. Привет тебе передаёт…

─ Поедем скоро домой, повидаемся, ─ говорю я.

─ Когда, кстати? И надолго?

─ На день-два, на дольше пока не получится. Ещё в универ твой нужно ехать переводиться.

─ Да, ─ кивает она. ─ Хотя, универ можно просто забросить до поры до времени.

─ Ты почему легкомысленная такая, а? ─ качаю я головой. ─ Привет, кстати, бате своему передала от меня?

Звонит телефон.

─ Передала, ─ кивает Наташка.

Я снимаю трубку. Это Злобин.

─ Егор, твоя работа? ─ сразу и напрямки спрашивает он.

─ О чём речь? ─ интересуюсь я.

─ О твоём Анатоле, ─ сердито поясняет он.

─ Нет.

─ Но ты там был?

─ Да, был. Вот только что вернулся.

─ И?

─ Ну… сейчас рассказывать?

─ Можешь подъехать? ─ спрашивает он после паузы. ─ Переговорим.

─ Могу. А куда, в контору что ли? ─ удивляюсь я, давненько такого не было.

─ Да, давай. Я пропуск закажу, тебя проводят. Только прямо сейчас, скорее, по возможности.

─ Хорошо, сейчас буду, ─ соглашаюсь я и вешаю трубку.

─ Ты что, опять смываешься? ─ хмурится Наташка. ─ А мне снова одной в клетке сидеть?

─ Да, ─ подтверждаю я. ─ Но недолго, около часа.

─ Ничего себе недолго!

─ Часик ─ это совсем мало, ты пока соберёшься, подготовишься, и я приду. А потом поедем с Галей встречаться. Веселиться будем, ужинать, может быть, даже разрешу тебе сделать несколько глотков шампанского.

─ Ох-ох-ох, товарищ начальник, какой вы строгий.

─ Ага. Я такой. Ого, сколько журналов…

─ В «Союзпечати» набрала, ─ сообщает мне Наташка. ─ На первом этаже. Я как американская домохозяйка. Муж на работе, а она мучается от безделья.

─ Как от безделья? Она же домом занимается.

─ А у нас здесь домом горничная занимается, ─ смеётся она. ─ А мне даже выходить нельзя.

Я перебираю купленные журналы. «Крестьянка», «Работница», «Здоровье», «Наука и жизнь»…

─ О, а «За рулём» зачем? ─ удивляюсь я. ─ Неужели читать будешь?

─ Тебе решила взять. Вдруг, думаю, нечем заняться будет.

─ Ага, правильно. А порнуха где?

Она смеётся:

─ Расхватали видать…

Отсмеявшись, Наташка подходит к окну и, сложив руки на груди, смотрит на Кремль, на опускающиеся сумерки, на начавшийся снег.

─ Красиво, ─ говорит она.

Да, красиво. Просто стою и любуюсь ею.

─ Что? ─ поворачивается она. ─ Почему ты не уходишь?

─ Иду. Уже иду. Не скучай.

Со Злобиным поговорить как следует не удаётся. Во-первых, он торопится, а, во-вторых, постоянно отвлекают телефонные звонки. Пока он отвечает на телефон, я рассматриваю его новый кабинет. Большой, отделанный деревянными панелями, совсем не такими, как в ресторане ЦДЛ, не резными, а плоскими и скучными, да ещё и излишне жёлтыми.

Они делают пространство безлико-унылым, и даже портреты Дзержинского и Брежнева не вносят живой струи в этот весьма занудный интерьер. Встроенные шкафы тоже отделаны этим деревом, и длинный стол для заседаний, и рабочий стол самого Злобина.

Он сегодня в мундире. Впервые я его вижу в форме. Если бы не явно наш покрой и цвет ткани, его можно было бы принять за американского бравого вояку.

─ Не дадут поговорить, честное слово, ─ улыбается он и в очередной раз кладёт трубку на рычаг. ─ В следующий раз пойдём пельмени есть, да?

─ С вами, товарищ генерал, хоть чебуреки.

─ Ты погоди, раньше времени-то нельзя, ясно? Звезды-то нет ещё. Рассказывай давай.

─ Так я всё рассказал уже, ─ улыбаюсь я, пытаясь сощуриться так же, как он.

─ Прекращай дразниться.

─ Расскажите вы мне, что это всё значит. Что с Анатолем и Евой, известно? Клофелин?

─ Да, судя по всему. Очнулись, жить будут. Брошь украли.

─ Что с этой брошью? Вы чего-то темните.

─ Темню, да, всего не могу сказать. Мы операцию проводим, и Ева в ней участвует, брошь элемент этой операции. Извини, больше ничего не могу сообщить.

─ А грохнули кого?

─ По всей видимости, представителя криминального мира, он, наверное, тоже за брошью охотился.

─ А как он к Толику попал? Туда же только все свои должны были двинуть?

─ Нет, и Галя с Борей напросились, а с ними ещё куча непонятных людишек, и наш был человек и друзья Толика. Человек двадцать всего.

─ Ого! Неслабо. А ваш где человек, в таком случае?

─ Тоже наклофелинился.

─ А зачем менты к Толику пошли?

─ Думаю, хотели с Евой по поводу броши поговорить. Они ищут сокровища Толстой, но эта брошь к ним не относится. Она относительно недорогая, но многие принимают её за оригинальную. Галина, похоже тоже.

─ Непонятно.

─ Что?

─ А почему они к Толику пошли Еву искать? Милиция, то есть.

─ А, так вчерашний ухарь, которого ты отлупил на вечеринке… Мы же с ним говорили, а потом отдали в МУР. Жест доброй воли. Вот у него и выбили инфу и ещё у кого-нибудь. А он, ведь от Лимончика твоего. То есть Лимончику позвонили, сообщили, что брошь на квартирнике. Видишь, как у них работа поставлена? И тут же этот спец поехал на дело. Утверждает, что эту брошь Лимончику заказали.

─ Хм-хм… А кто? Может, Галя? Учитывая имеющиеся взаимоотношения?

─ Не знаю, может, и Галя, с этим пусть ведомство её супруга разбирается. Желающих на это изделие хоть отбавляй.

Я задумываюсь.

─ Выходит, неслабо вы Еву подставили, да? Оказалась бедолага в гуще криминальных событий, да ещё в вашей операции.

─ Зато поможет предателя поймать.

─ Леонид Юрьевич, давайте Лимончика уберём, вы же можете, ─ предлагаю я. ─ Тем более, он и на вас пасть разинул. Не прямо, но через меня. Он же знает кто за мной стоит.

─ Могу, ─ чуть подумав, отвечает он. ─ Но пока не буду. Он здесь с этой брошью завязан, может пригодиться ещё. Поэтому пусть пока живёт. А потом разберёмся, когда время придёт.

─ Он мне покровительство обещает и вечный союз на долгие времена.

─ Да? ─ оживляется Злобин. ─ Так может, надо рассмотреть предложение?

─ Но о нём известно, что его слово ничего не значит, тем более, данное фраеру. Да и он хочет, чтобы я сдал Цвета с Фериком.

─ Знаешь, я тебе скажу одну вещь. Они… и Цвет, и Ферик, и Назар, они из другого теста. Я давно уже хотел предупредить, не считай их своими друзьями. Они никогда ими не будут в полном смысле этого слова. Это для тебя лишь инструменты для достижения цели. А любой мастер тебе скажет, что легко поменяет старый инструмент на новый, если будет уверен в лучшем результате.

Это, как раз, не факт…

─ Я подумаю, Леонид Юрьевич, над вашими словами. Спасибо за науку, как говорится… А у нас с вами… мы можем друг друга считать друзьями в полном смысле слова?

Ни один мускул на его лице не дёргается, только улыбка становится шире и теплее, а глаза прохладнее.

─ Конечно, Егор. Мы ─ совсем другое дело.

─ Я рад, Леонид Юрьевич, ─ серьёзно говорю я. ─ Честно.

─ Я тоже очень рад этому.

─ Но вот какое дело, если Ферика и Цвета Лимончик хочет провести через процедуру и забрать себе не только их активы, но и сторонников, то со мной ему валандаться незачем. Меня он и грохнуть может. Тем более, считает, что это я лишил его серьёзного козыря, а именно показаний Зуры Белого на сходке. Тело предъявит, но кто его убил можно только догадываться.

─ Ты думаешь, тебе сейчас грозит опасность? ─ хмурится он.

─ Я за близких волнуюсь.

─ Не думаю, что он предпримет что-то против тебя, если желает получить твою помощь.

─ Кто знает, Леонид Юрьевич, кто знает…

Снова звонит телефон. Я встаю и протягиваю ему руку. Собственно, всё уже обсудили. Он отвечает на рукопожатие и углубляется в телефонный разговор.

По пути в гостиницу, я думаю о предстоящей встрече с Галиной и о её роли во всей этой кутерьме с брошью. Она, Борис… кто ещё может быть вовлечён. Собственно, во всей этой истории я бы хотел, чтобы Ева скорее уехала к себе и помогла мне сделать то, что мне нужно и, чтобы Лимончик вышел из игры. Заодно и Чурбанов бы вздохнул свободнее.

Погружённый в эти мысли, в сопровождении Сани и Сени я подхожу к номеру. Тук-тук, пауза и ещё тук, пауза и тук-тук. Кодовый стук. Слышу звук открываемого замка. На этот раз Наташка ждёт меня дома, как примерная ученица.

Дверь открывается, я вхожу в комнату и… замираю. Рядом с Наташкой стоит Айгюль…

5. Айгюль

Та-да-да-да, как сказал бы Л. В. Бетховен. Так судьба стучится в двери. Две невесты по разным, правда квалификационным системам, собранные в одном месте, да ещё и с некоторым представлением о боевых искусствах могут оказаться серьёзнее ядерной бомбы.

Я с тревогой вглядываюсь в Наталью. Выглядит спокойно, громы и молнии не мечет. Это, конечно, ещё ни о чём не говорит, но на первый взгляд всё норм. А вот Айгюль выглядит не очень, и это явно не от того, что в моём номере она застала другую.

Глаза у неё чёрные, как колодцы, тёмные круги вокруг, она уставшая, осунувшаяся, волосы растрепаны.

─ Здравствуйте, девочки, ─ серьёзно, без улыбки говорю я, уже догадываясь о причине её визита. ─ Что это у вас здесь, девичник?

─ Прости, ─ вздыхает Айгюль, что без предупреждения заявилась.

─ Да ничего страшного, ─ отвечаю я. ─ Вы уже познакомились? Это Наталья, моя невеста, а это Айгюль, моя боевая подруга и партнёр по бизнесу.

Никто из них не проявляет никаких признаков удивления или недовольства подобной аттестацией. Хорошо.

─ Познакомились, ─ кивает Наташка.

Она уже готова к выходу. Платье, туфельки, причёска, макияж. Скромно, но со вкусом. Нужно добавить какие-то украшения… Не диадему, разумеется, бриллиантовую и не колье Анны Австрийской, что-то простое, но изящное.

─ Мы с Наташей скоро уходим, ─ говорю я, ─ может, пойдём вместе кофе выпьем? По тортику зарубаем? «Славянку», а? Что скажете? Даже итальянские и французские кондитеры завидуют нашей «Славянке».

─ Не нужно, ─ мотает головой Айгюль и её чёрные как смоль волосы искрятся в свете даже не слишком яркой люстры гостиничного номера.

Она грустно улыбается.

─ Я из госпиталя приехала, ─ со вздохом продолжает она и садится на край постели. ─ Рекс хуже стало. Её в реанимацию перевели. Лежит без сознания, подключили к аппарату искусственной вентиляции…

Она снова вздыхает.

Твою дивизию…

─ Парень ваш тоже пока без изменений, ─ продолжает она.

Я снимаю трубку и набираю номер.

─ Да! ─ недовольно отвечает Злобин.

─ Леонид Юрьевич, у меня просьба огромная.

─ Ну, ─ пасмурно говорит он.

─ Вы бы не могли попросить главврача на личный контроль наших ребят взять? Худо им.

─ Егор! ─ строго чеканит он.

─ Вдруг лекарства какие-то нужны или ещё что-то. Может, из-за границы требуется доставить…

─ И как ты доставишь?

─ Вас попрошу, как ещё.

В трубке слышно, как он резко набирает воздух, чтобы не менее резко и ответить, но не отвечает, проглатывает.

─ Ладно.

─ Леонид Юрьевич, спасибо огромное.

Айгюль ничего не говорит, только кивает.

─ Ты её видела? ─ спрашиваю я.

─ Нет, не пускают туда.

─ А через стекло?

─ Даже через стекло, ─ качает она головой. ─ Ладно, пойдёмте. Вам же уходить пора.

─ Можем и задержаться немного, это не проблема.

─ Нет-нет, ненужно, ─ говорит Айгюль.

─ Мне ещё позвонить надо, я быстро.

Звоню Толику. Отвечает дама.

─ Здравствуйте. Это Егор Брагин, я бы хотел поговорить с Анатолием. Я его коллега.

─ Здравствуйте, Егор. К сожалению, его нет дома. Что-нибудь передать?

─ Ммм… Нет… спасибо. А вы не подскажете, когда можно перезвонить? Я бы хотел с ним переговорить.

─ Боюсь, даже не имею представления. Попробуйте через час или два. А он может вам перезвонить?

─ Конечно, у Толика есть мой номер. Только меня может не оказаться на месте, поэтому с вашего позволения я попытаюсь ещё разок его застать.

─ Да, пожалуйста.

И где его носит? В больнице или ментовке? А может быть уже у Вики продолжает тусить с Евой? Хм…

─ Егор, ─ говорит Наташка. ─ Пока тебя не было Юрий Платонович звонил. Пригласил нас завтра домой на гуся. Сказал, что сам запекать будет.

─ А ты что ответила?

─ Что я с удовольствием, но это от тебя будет зависеть. Может, позвонишь ему?

Я звоню.

─ О, Егор! ─ радостно восклицает дядя Юра. ─ Тебе Наталья передала приглашение?

─ Да, передала.

─ Так что, придёте? Мы с Андреем уже соскучились.

─ А кто ещё будет?

─ Хотел Скударнова с женой позвать, если ты не против.

─ Нет, я не против, только за. Но мы тогда чуть раньше придём, чтобы можно было наедине парой слов перекинуться.

─ Отлично! ─ обрадованно восклицает Платоныч. ─ Здорово, что у тебя время есть, а то я же знаю, ты страшно занятой обычно.

Мы прощаемся и я понимаю, что был бы рад поехать к нему прямо сейчас. Я тоже соскучился и заколебался уже. Встреча с Галей не особо воодушевляет. Все эти их заморочки с бриллиантами тоже не слишком заводят. Единственное, что меня в этой истории интересует ─ здоровье и благополучие Анатоля и Евы. За Толика я просто переживаю, а на Еву ещё и возлагаю некоторые надежды делового характера. Впрочем, её роль в своём проекте я вижу не слишком глобальной, хотя, время покажет.

Мы выходим все вместе и садимся по разным машинам. Мы с Наташкой ─ к Сергеичу, Айгюль ─ к своему водителю. Ну что же, повеселимся великосветски сегодня. Йахуу-у-у-у! Так в детстве моя дочь кричала. Сплошные американизмы…

Вика сама открывает дверь и смотрит на нас хмуро и настороженно.

─ Пароль Геленджик, ─ говорю я, улыбаясь.

─ Егор! ─ восклицает она и лицо её озаряет радость от того, что она нас вспомнила. ─ Леночка! Проходите, дорогие мои. Мне Галя сказала, что вы будете.

─ Полное имя Наталья, ─ усмехаюсь я.

─ Чего? ─ недоумевает Вика.

─ Это Наташка, а не Леночка.

─ Ой… извините, пожалуйста! Я вечно всё путаю!

─ Да ничего страшного, ─ открыто улыбается моя невеста.

Мы проходим в гостиную, полную людей.

─ А с Леночкой у тебя всё? ─ шепчет заговорщицки Вика.

─ Надоела, ─ подтверждаю я её догадки и стараюсь не засмеяться.

─ Бабник, ─ не то укоряет, не то одобряет она.

Квартира похожа на маленький Лувр, вернее, не на сам музей, а на музейный магазин. Здесь много всего дорогого, но гармония напрочь отсутствует, уступая место эстетическому шуму.

─ Это же Егор Брагин! ─ как глашатай объявляет наше появление Галина. Егор и Наталья!

Она подлетает к нам и начинает обнимать. Вся в батю, правда не целует взасос.

─ Извини, мы без Евы сегодня, ─ говорю я. ─ Не смог её разыскать. Как сквозь землю провалилась.

─ Не беда, ─ машет рукой она и мне кажется, что по лицу её проходит лёгкая тень. ─ Мы с ней вчера гуляли. Так, дайте Шампанского ребяткам!

Галя подводит нас к столику или комодику с одним выдвижным ящиком и мраморной крышкой, стоящему на тонких ажурных ножках.

─ Берите, ─ машет рукой Галина, как сказочная принцесса.

На серебряном подносе расставлено несколько наверняка дорогих, но разномастных бокалов. Я протягиваю Наталье широкую креманку и мгновенье поразмышляв, себе беру примерно такую же, оставляя высокий бокал-флейту на подносе.

─ Между прочим, сейчас шампанское из креманок уже не модно, ─ заявляет Вика. ─ Я заказала набор из тридцати шести «флейт» от «Баккара». Когда мне их привезут, мы устроим шампанскую вечеринку!

─ Лучше всего, ─ говорю я небрежным тоном знатока, ─ аромат шампанского раскрывается в бокале типа «тюльпан» или в обычном «бордо» для красного вина.

─ Серьёзно? ─ удивляется Вика. ─ Смотрите, юный ценитель шампанского.

─ А я что вам говорил! ─ поднимает палец лысоватый невысокий дядечка, одетый в стиле «Том Джонс».

На нём пиджак спортивного кроя, расстёгнутая на три пуговицы сорочка и невероятно волосатая грудь с благородной сединой, такая, что его можно было бы выдавать за йети. Говорит он низким густым голосом Зиновия Гердта, а по комплекции похож на Евгения Леонова.

─ Март, мы же тебе верили! ─ раздаются голоса.

─ Мартик! В вине ты Бахус!

─ То-то же, ─ великодушно улыбается он.

─ Тем не менее, ─ смеюсь я, ─ из креманки пить приятнее.

─ Почему это? ─ интересуется Вика.

─ Потому что она повторяет форму груди мадам Помпадур.

─ Что?! ─ все начинают смеяться примеряясь, должно быть, чью ещё грудь можно повторить этими креманками.

─ А «флейта»? ─ хохочет Галя, уже догадывась, что я скажу.

─ «Флейта» повторяет форму полового члена Наполеона Бонапарта.

Это известие производит фурор. Этому факту радуется даже Мартик.

Отсмеявшись, Галя отводит нас к блинам и вазе с чёрной икрой.

─ Ешьте. Варварские русские закуски.

─ Мне нравится, быть варваршей, ─ смеётся Наташка, накладывая икру на блин. ─ Я так всё это варварство люблю!

─ Галя, ─ говорю я доверительно. ─ Расскажи мне, пожалуйста, что за ажиотаж вокруг этой лилии. Она же не Толстовская. Это всего лишь копия.

─ Копия тоже неплохая, ─ пожимает она плечами. Мне она нравится, и я хочу её заполучить.

─ А Ева что? Она сама её недавно купила, насколько мне известно. Удалось тебе её уломать?

─ Нет, ─ хмурится она. ─ Не удалось. Уговори её, может у тебя получится.

─ Я с ней едва знаком, ─ отвечаю я. ─ Но вот парень, у которого вы были дома, он мой сотрудник.

─ Толик, хороший мальчик. Мы с ним подружились.

─ А вы у него долго сидели?

─ Нет, хотя точно не помню, ─ смеётся она. ─ Надо у Бориса спросить. Сейчас подойдёт и я спрошу, даже интересно. Борис!

─ Галя, слушай, я хочу с тобой посоветоваться, ─ меняю я тему.

─ Да? Ну, советуйся. Кстати, пока не забыла. Перстень тебе отремонтировали и немного расширили. Так что в следующий раз, когда увидимся, я тебе отдам.

─ Спасибо огромное, ─ киваю я.

─ Ну, давай, говори.

─ Мы с Натальей жениться будем в этом году.

─ Ох, ты прям, как я в молодости. Попала шлея в одно место и не остановить. Наташ это я абстрактно, а вообще молодцы, я за вас рада. Хочешь, чтобы я свидетельницей была?

Она смеётся. Неожиданно, но ладно. Наташка тоже смеётся, представила, наверное.

─ Я хочу жильё подыскать, ─ продолжаю я. ─ Можно дом купить, но это не очень удобно с точки зрения быта. Вот если бы кто-то продавал кооперативную квартиру или, допустим, кто-то бы планировал уезжать за кордон и не мог никуда пристроить свои метры…

─ Ну… ─ задумчиво говорит Галя. ─ Я бы могла помочь с кооперативом… Но ты молодой больно… Там же все эти справки с места работы. Сейчас на юго-западе строят довольно много кооперативных домов. Можно попробовать пробиться туда.

─ Да мы бы хотели ближе к центру, ─ виновато улыбаюсь я. ─ Может, продаёт кто-то? Ну, в смысле…

Наташка хлопает глазами. Я с ней об этом не говорил и для неё весь этот разговор оказывается сюрпризом.

─ Мартик! ─ кричит Галина. ─ Март!!! Иди сюда!

─ Он что, продаёт? ─ спрашиваю я.

─ Сейчас узнаем.

─ Галочка, ─ сладко улыбается Мартик, подходя к нам. ─ Предпочитаешь более молодых ценителей шампанского? А меня куда же? Сбросить с корабля истории?

─ Тебя на историческую родину, ─ отвечает Галочка. ─ Знакомься, это Егор.

─ Откуда у вас такие обширные познания в анатомии? ─ острит он. ─ Я Март.

─ Очень приятно.

─ А это Наталья, невеста Егора.

─ Ну, не жена же ещё, ─ немного жеманно смеётся он. ─ Так что ещё и передумать можно. Кстати, милая моя, вам говорили, что у вас идеальное лицо? Классические пропорции и… откиньте, пожалуйста, волосы. Я хочу взглянуть на форму уха.

У него грубые черты лица, как у марионетки и когда он говорит, кажется, что кто-то дёргает его за ниточку.

─ Март у нас художник, ─ поясняет Галя. ─ Март Цеткин, слыхали, наверное?

─ Конечно, ─ соглашаюсь я, представляя его школьные клички, самая безобидная из которых Клара. ─ Очень рад познакомиться с вами, Март.

─ Мартик у нас иудей, ─ продолжает Галина. ─ И вот, когда ему стукнуло девяносто…

─ Галина! ─ трагическим голосом перебивает он. ─ Каких девяносто! Мне только шестьдесят!

─ Хорошо, восемьдесят девять, ─ уступает один год она. ─ Он решил припасть к корням и уехать на историческую родину. Мартик, а ты знаешь, что тебе там в первую очередь сделают?

─ Не будут, Галя, ─ обидчиво поджимает он губы. ─ Не выдумывай.

─ Будут-будут! ─ хохочет она. ─ Чик-чик и мальчик. Отрежут прямо в аэропорту, ты и ойкнуть не успеешь!

─ Галя, во-первых, всё уже отчикано давно, а, во-вторых, ну ты что при детях!

─ Дети эти хотят купить твою квартиру. Ты ещё не продал?

─ Нет, ─ печально выдыхает он. ─ Наш Бах и Моцарт и в придачу Имре Кальман, в одном лице, председатель кооператива Бурятов, ты его знаешь, он про Малую землю написал. Нет, не ту песню, которая «Малая земля, товарищи, друзья» и которую все слышали и наизусть помнят, а кантату, что ли, хрен их разберёт композиторов этих. Надо у Розочки моей спросить.

─ Розочка ─ это жена Мартика, она композитор, ─ поясняет Галя. ─ Квартира её, собственно.

─ Галина! Ну зачем. Так вот, этот Бурятов изошёл на говно, из-за того, что его не выпускают, хотя он тоже хочет. Будто это я виноват! Будто если бы меня не выпустили, ему бы сразу зелёный свет дали. Жалкое приспособленческое существо. Вечно стелется перед начальством. Бездарь, по большому счёту! Единственная приличная работа ─ «Танец с саблями», и то не его. Вот я никогда ни перед кем не пресмыкался. Всё своим трудом, вот этими руками. И Розочка моя. Я, между прочим, начинал, когда он…

─ Мартик! ─ возвращает его к действительности Галя. ─ Ты продаёшь или нет?

─ Конечно, да! Но Бурятов чинит препятствия. В общем, дело стоит, как статуя в лучах заката. А мне ехать со дня на день!

─ Я могу попробовать с ним поговорить, ─ кивает Галя. ─ Скажу, что Егор твой племянник по отцу.

─ Да, это можно, ─ кивает Март. ─ По папе, исключительно по папе. И лучше по Розочкиному, чтоб наверняка. Но Бурятов совершенное ничтожество, его и сам Леонид Ильич не уговорит.

─ Ничего, я попытаюсь, ─ хмурится Галя. ─ Сколько ты хочешь?

─ Галина, только для тебя и твоих друзей. Тридцать. И лучше в долларах.

─ С ума что ли сошёл? ─ начинает хохотать она. ─ Давай уж тогда сто тридцать.

─ Нет, друзья, вы поймите, у меня обстоятельства! Это вы остаётесь на иждивении у государства, а мне теперь придётся остаться один на один с жестоким миром и биться со стаями голодных капиталистических акул. Это, я вам скажу, и врагу не пожелаешь.

─ Март… ─ сочувственно говорит Наташка. ─ Но вы же не обязаны уезжать?

─ Не обязан, ─ сокрушённо кивает он. ─ Но зов крови не унять, понимаете? Кровь предков взывает к воссоединению! Кстати, я до отъезда успею сделать ваш портрет, деточка. Я уже вижу его. Да я и вас насквозь вижу. Грандиозный портрет в полный рост. Могу хоть в поле, хоть в цеху, но лучше у водоёма, посмелее. И недорого сделаю.

─ Пятнадцать, ─ говорит Галина. ─ И два портрета. Ты всё равно потеряешь квартиру. Бурятов уже знает, кому её предложить.

─ Сколько? За четыре комнаты?

─ Я вообще-то ищу двушку, ─ качаю я головой.

─ Двушку? Вы меня разочаровываете, Егор, ─ разводит руками Мартик. Про груди Помпадур и член Наполеона вы знаете, а про то, что с такой невестой и четыре комнаты мало не осведомлены. Вы же только посмотрите на неё. Она сейчас нарожает вам детей и куда вы будете их распихивать, по бабкам и дедкам? Двадцать пять и ни копейкой меньше. Сто метров! Сто! Двести пятьдесят за метр. Минимальная цена.

─ Погодите, а где квартира находится? ─ смеюсь я. ─ Ну вы и манипулятор, Март. Ещё неизвестно где, а я уже покупаю. Мне центр нужен.

─ Конечно центр. Это же дом композиторов на Готвальда! Представляете? Вот тут, рукой подать. Пятнадцать минут пешком от Викочки. А какой там вид! Закачаешься. Вся Москва на ладони. Лепота! Соседи говно, но вы поймите, это ничего, дом ─ крепость. Толщина стен три метра. Звукоизоляция по последнему слову! Ничего не слышно. И что вам эти соседи? Пусть они пилят гаммы и кантаты. Зато самый центр, практически новый дом, четыре комнаты и вы племянник Розы. Вы еврей?

─ Нет, ─ улыбаюсь я.

─ По папе, племянник по Розочкиному папе. Ему уже всё равно, а вам польза.

─ Там троллейбусы, вечный шум, ─ говорит Галя.

─ Я вас умоляю! Честное слово!

Мы ещё торгуемся какое-то время и останавливаемся на двадцати тысячах. Правда, пока это ничего не значит. И даже согласие председателя кооператива ещё ничего не гарантирует, но Галя обещает похлопотать. Ну и назавтра мы намечаем осмотр.

Вскоре все начинают собираться на ужин.

─ Может, не поедем? ─ шепчет мне Наташка. ─ Ты хочешь есть? Я блинов натрескалась, а тебя у нас можем покормить.

─ Не поедем, ─ соглашаюсь я. ─ Лучше побудем вдвоём, да?

Она радостно кивает.

─ Так, ─ командует Галина. ─ Все едем в ЦДЛ! У нас каминный зал и на всех выписаны приглашения на литературные чтения.

─ Обожаю литературу! ─ радуется Март Цеткин.

─ Галя, извини, ─ говорю я, ─ но мы не поедем.

Она сначала злится, но потом отвлекается на кого-то другого, и мы благополучно смываемся.

─ Ну, ─ смеётся Наташка, ─ закажем мой портрет в натуральную величину?

─ Можно, ─ соглашаюсь я. ─ И в натуральном виде.

─ Ты что, ─ шепчет она, ─ хочешь, чтобы я разделась перед этим сатиром?

─ Художник не человек, ─ смеюсь я. ─ Он функция.

─ Серьёзно? Ты этого хочешь? Нет, если ты хочешь, я конечно… хотя… хотя, наверное, всё-таки нет. Нет, Егор. Чтобы ты потом всем этот портрет показывал?

─ Да, буду хвастать перед друзьями. Смотрите мол, какая у меня жена красотка.

Она смеётся и хлопает по колену.

─ Нет, лучше пусть он твой портрет напишет в виде Геракла.

Мы подъезжаем к гостинице. Заходим в фойе и идём к лифтам.

─ Егор Андреевич, ─ подбегает к нам парнишка из охраны. ─ Там Цвет с Фериком, просили вас наверх подняться.

─ Ты что дежурил здесь что ли? ─ удивляюсь я.

─ Да, меня послали дожидаться, когда вы придёте, чтобы сразу сообщить.

─ Понятно. Ну, иди, скажи, сейчас буду.

Я завожу Наташку в номер. Семён тоже остаётся у себя, а мы с Саней поднимаемся в казино. Заходим в зал и сразу налетаем на Ферика. Он стоит перед дверью и ждёт, когда я приду. Выглядит он не очень. Взволнованный и даже… испуганный. И похожий на старика.

─ Что такое? ─ спрашиваю его я.

─ Айгюль… ─ тихо отвечает он.

─ Что?

─ Айгюль пропала…

6. Ферик в бешенстве

– Когда пропала? – спрашиваю я. – И что вообще значит «пропала»? Я её часа три назад видел.

– Где? – подаётся ко мне Ферик.

– У себя в номере.

Он хлопает глазами.

– То есть?

– Не знаю, как иначе сказать. Меня не было, я уходил по делам, а когда вернулся она была у меня в номере. Её Наталья пустила.

– Какая Наталья?

– Невеста его, – хмурится Цвет. – Давайте, вон туда отойдём.

Мы отходим в дальний закуток за стойкой.

– То есть, Айгюль нету около трёх часов, я правильно понимаю? – уточняю я.

– Трёх так трёх, – нервозно отвечает Ферик. – Какая разница! Чем раньше начать искать, тем выше шанс найти её живой.

– Так может, она вообще никуда не пропадала? – хмурится Цвет. – Может, она по магазинам шляется. Или в кино пошла, к примеру. Я думал, её уже трое суток нет, а тут три часа всего. Мало ли где она быть может? В ресторане с подружкой…

– С какой подружкой! – взрывается Фархад Шарафович. – Нет. Я её знаю. Просто так бы она не стала скрываться.

– Она очень расстроена была, – говорю я.

– Что значит скрываться-то? – гнёт своё Цвет. – Позвони ей, может, уже дома.

– Во-первых, – сердито отвечает Ферик, – мы должны были ехать на ужин. Мы договорились, понимаешь? Нам дела обсудить надо было. Она не пришла и в кабак не приехала, я узнавал. Во-вторых, я приехал к ней домой, а у неё дверь открыта. Дверь открыта, а дома её нет.

А вот это уже тревожный фактик.

– А внутри как? – спрашивает Цвет.

– Ну… не знаю. Бардак, но так чтобы перерыто всё или какой-то разгром, такого нет.

– И что ты предлагаешь?

– Это Лимончик, сто процентов, я чую, – рычит растревоженный дядя. – Сука! Мстит за Зуру и Пермяка.

– Зачем ему сейчас-то мстить, если он хочет на сходе с нами разделаться? – пожимает плечами Цвет.

– Закрой рот! – набрасывается на него Ферик. – Закрой рот! Мстит, чтобы сделать мне больно, а сход, чтобы нас с тобой сбросить и обобрать! Ты не знаешь эту тварь!

– А Джемо где? – спрашиваю я. – Он же для вас разобрался с этими утырками и заслужил, как я понимаю, прощение. Надо его привлечь.

– Он улетел сегодня в Сочи.

– Невовремя. Как чувствовал, что понадобится… Звоните, Фархад Шарафович, что ещё делать-то?

– Кому звонить? – удивляется Цвет. – В бюро находок?

– Дедушке Назару, кому ещё, – качаю я головой. – Или вы желаете сразу начать ковровую бомбардировку? Без переговоров? Но сначала ей домой надо позвонить.

Если честно, мне не по себе. С одной стороны, мало ли где она может быть, тем более в таком настроении. Может, действительно, бродит по магазинам и скупает всё подряд. Я тоже хорош, нисколько не поддержал, не подбодрил, с тортом своим… А, с другой стороны, Лимончик та ещё мразь, насколько мне известно, и он взбешён убийством своих наперсников.

Понятно, что главная месть будет на собрании воровского актива, но и промежуточные активности никто не отменял. Тем более, что Ферик тоже готовится к сходке и просто так свои генеральские звёзды не отдаст.

– Я сейчас позвоню в Свердловск, там его выб*ядок живёт, – качает головой Ферик.

Мы встречаемся с ним взглядами, и я вижу, какая чёрная муть всплывает из глубин его души. Недобрая, беспощадная, звериная.

– Ему хребет перебьют, если с головы Айгюль хоть один волос упадёт, – хрипит он.

– Не горячись, Ферик, – пытается урезонить его цвет. – Пацан-то не при делах. Лучше Горюна да Айваза сковырни. Он без них, как без рук останется. Я могу тоже в Красно…

– Твою мать, учитель, бл*дь! – взрывается Ферик. – Спасибо за тупой совет! Собирай своих людей! Всех, кого можешь!

– Не кипишуй, сказал тебе, – щерится Цвет. – Чё ты с людьми делать будешь? В атаку поведёшь?

– Ты поведёшь! – кивает он. – Я сейчас Рашидову позвоню, чтобы там этому ган**ну кислород перекрыли. А ты звони Чурбанову, чтобы готовил группу захвата.

Это он уже мне приказывает. Да-да, так и вижу, как Чурбанов исполняет мои команды. Бежит, торопится.

– Фархад Шарафович, – мягко говорю я. – Поговорите с Лимончиком. Узнайте, что скажет, а потом и совместное решение примем. И вот что, имейте в виду, Чурбанов его брать не будет, в этом я на сто процентов уверен. Менты нам здесь не помогут. Да и вам потом доказывать, что не вы его мусорам сдали…

В нём всё кипит, клокочет и взрывается. Он наотмашь бьёт по пустому стакану, стоящему на столе и тот отлетает, как реактивный снаряд и разрывается на мелкие осколки, врезавшись в стену. Но, сделав неимоверное усилие, Ферик всё-таки справляется с собой, берёт себя в руки и, глотнув коньяку, достаёт из кармана маленький блокнот и идёт к телефону. Он снимает трубку, набирает номер и ждёт.

– Лимончика позови, – хрипло приказывает он, когда мне уже кажется, что никто не ответит. – Скажи, Ферик Ферганский звонит.

После этого наступает довольно долгая пауза. Вдруг лицо его вздрагивает, принимает свирепый вид и он, задыхаясь от гнева, произносит:

– Айгюль у тебя?

Лимончик что-то говорит, а Фархад Шарафович молча слушает.

– Где Айгюль?! – хрипло спрашивает он и снова замолкает. – Назар, ты меня знаешь, со мной так не получится! Я тебе за Айгюль глотку перегрызу. Если хоть один волос с её головы… ты понял меня?

Он опять молчит.

– Не хочу угрожать, но предупреждаю. Серьёзно предупреждаю.

На этот раз Лимончик говорит долго, и Ферик слушает, играя желваками.

– Хорошо, – наконец, отвечает он. – Буду.

Он кладёт трубку и подходит к нам.

– Хочет поговорить. В «Узбекистане». Берите своих людей, через час сходимся там.

– Зачем? – спрашивает Цвет. – Чего хочет?

– Переговорить.

– Так вы только что говорили.

– Цвет! – практически орёт Ферик. – Ты что мне на мозг капаешь! Он скажет, где она, только, когда я лично приду.

Первый раз его таким вижу. Даже странно, не ожидал, что он так к Айгюль относится. Что ж тогда к душманам да солдатам отправляет, если беспокоится за неё?

– Да на подставу уж больно похоже, – пожимает плечами Цвет. – Зачем он её взял? Чтобы что? То есть, ты к нему придёшь и он её отдаст что ли? Чего он хочет-то?

– Предъявить он что-то хочет! – зло бросает Ферик.

– Так он для этого сход затевает.

– Б*я, Цвет, ты чё предлагаешь-то? – рычит он. – В «Что? Где? Когда?» поиграть?

– Я предлагаю продумать всё, чтобы не въ***ться. А ты походу, наоборот хочешь.

– Слушай, не желаешь въ***ться, сиди здесь. Я без тебя справлюсь. Один.

– Он не намекнул, хотя бы, где она может быть? – спрашиваю я.

– Лично скажет. Никаких намёков.

Я снимаю телефонную трубку и набираю номер Скачкова.

– Слушаю, – раздаётся его сухой голос.

– Сбор по тревоге, – говорю я.

– Мать твою за ногу! Опять?!

Я не обязан, какого хрена мне лезть в дела урок! Как бы… Только у меня на этих самых урок многое поставлено. И важно здесь не то, что я делаю деньги на всех этих казино. Мне важно контролировать эту силу. А у них огромная сила, и через несколько лет она разрастётся и напитается мощным притоком свежей крови, которая будет прокладывать своё собственное русло.

И ещё. Я не обязан, да, но пойду, потому что оставлять без помощи Айгюль не намерен.

– Опять, Виталий Тимурович. Опять.

На сборы уходит около часа и мы, наконец, выезжаем. Я с Саней и Сергей Сергеичем, Цвет со своими и Ферик со своими. Всего три машины. Мой боевой отряд подъедет на место разборки на «Кубани». К себе в машину я беру ещё одного пацана Цвета.

Кортеж мчит по улицам вечернего города. Впереди несёмся мы, за нами остальные – Ферик и Цвет. Цвет замыкает.

Мы красные кавалеристы и про нас

былинники речистые ведут рассказ…

Собственно пока ещё и не особо несёмся и не то, чтобы по улицам. Тут ехать всего пять минут. Раз и два. Мы едва успеваем разогнаться по Маркса, как за Малым театром на перекрёстке резко уходим налево на Неглинную. Сергеич красавчик, въезжает в поворот, практически не притормаживая, эффектно скрипя шинами по вычищенному асфальту и уходя в лёгкий занос. Шумахер.

Навстречу по Маркса едут машины, но он как в кино, не обращая на них внимания, идёт к назначенной цели, красиво и чётко. Сзади нас визжат тормоза, «Волга» Ферика проскакивает за нами, а вот тачке Цвета везёт гораздо меньше.

Я оборачиваюсь на звук удара. Металл по металлу. Бабах! И вижу, влетевшее в бок его машины такси. Твою дивизию! Бедолага, он ещё руку после выстрела не излечил, а тут новые напасти.

– Не останавливаемся! – командую я.

Какой смысл? К себе мы никого не посадим, а стоять и ждать ГАИ точно резона нет. Они могут и на месте разобраться. Дойдут пешком, если здоровья хватит. Правда… Правда теперь мне придётся идти на стрелку с Фархадом, хотя изначально я хотел, чтобы с ним пошёл Цвет, а сам планировал остаться снаружи.

Думаю, до стрельбы в центре города не дойдёт. А если и дойдёт, то мы сможем подавить врага, это уж точно.

«Кубань» уже на месте. Мы с Саней Какорой заходим в автобус.

– Здорово, бойцы, – приветствую я их.

Все незнакомые, но подтянутые и готовые порезвиться. Беру у них рацию, вешаю под пальто, чтобы не бросалась в глаза. Оружия у меня нет.

– Держи, Тимурыч велел передать, – говорит здоровенный парень и протягивает мне маленький карманный «браунинг».

Хех… На его ладони он выглядит просто кукольной игрушкой. Да от него и толку нет никакого, останавливающее действие где-то на уровне нуля. Если только в ухо пальнуть или в глаз, причём, желательно в упор. Я преувеличиваю, конечно, но истина где-то рядом. Беру и заталкиваю в ботинок. Хрен достанешь ещё, когда надо будет.

– Парни, значит так. В случае чего заходите через служебный вход. Мы будем в отдельном кабинете, стопудово. Захватываете кого-то из местных, он показывает. Но это самый крайний случай. Я дам сигнал по рации. Если рацию отберут, сигнал подаст Какора, он выйдет и вы пойдёте за ним. Ну, либо если услышите выстрелы, заходите не ожидая никаких сигналов. Приоритет для защиты я, на втором месте вон тот дед у автобуса. Саню вы знаете соответственно. Всё. Вопросы?

Вопросов нет. Ферик стоит у автобуса и ждёт меня. Я выхожу.

– Ну всё, погнали, Фархад Шарафович.

В общем, мы идём. Я, он, двое его орлов и Саня.

Я, ты, он, она, вместе целая страна…

Мест нет, но нам даже объяснять ничего не приходится, Ферика здесь в лицо знают. Нас встречает халдей и ведёт в кабинет. Досмотра нет, поэтому рация остаётся при мне и пистолетик тоже. Надо было большую пушку брать. Ладно, у парней, если что, имеются.

За столом сидит Лимончик и ещё два кента, вкушающие плов. Больше никого нет. Кабинет тот же самый, где мы встречались с Пермяком. Нахожу глазами дырку в стене. Тюбетейка висит на своём месте.

– Здравствуй, Ферик, – с пренебрежительной усмешкой говорит Лимончик.

Ферик не отвечает и останавливается, опустив голову и глядя на присутствующих исподлобья.

– Не придумал ничего лучшего, чем притащить недопёска? – продолжает Назар. – Ну-ну.

Два кента, сидящие по обе стороны от него откладывают приборы и вытирают салфетками жирные губы.

– Назар, ты плохую игру затеял, – практически скрежеща зубами говорит Ферик. – Очень плохую.

– Я? – смеётся тот. – Какие игры, я тебе всё прямо и открыто сказал. А вот ты игру затеял странную. Зурабку жмокнул, а потом ещё и кокнул. И этого, Пермяка тоже. Завалил обоих. Ты? Признай.

– Где Айгюль? – хрипит Ферик. – Ты хотел, вот, я пришёл. Говори, где племянница.

– Зачем фраера с собой взял? – кивает на меня Лимончик.

– Жених её, – отвечает Ферик. – Тебе-то чё? Кого хочу, того и беру.

– Правда что ли? – спрашивает меня со смехом дед Назар. – А ты ушлый, недопёсок. Две невесты у тебя? А может, больше? По узбекскому закону что ли?

Вот тварь, знает уже про Наташку. Очень хочется вынуть маленький «браунинг» из ботинка и проверить в реальных условиях, насколько он неэффективен.

– Сергей Олегович, – говорю я, – вы бы не могли нам сообщить, где находится Айгюль и как она там оказалась?

– Могу, конечно, – кивает он. – Но мне нужно, чтобы Фархад ответ дал на прямой вопрос.

– Какой вопрос? – презрительно прищуривается Ферик.

– Ты мочканул Зураба Белого и Пермяка?

– Где Айгюль?

– Так тут вот какое дело, – усмехается Назар, – я же тебя позвал не для того, чтобы ты наблюдал, как мы с корефанами плов жрём. Ответь людям на вопрос и сразу узнаешь, где твоя Айгюль. Ваша, вернее, раз недопёсок тоже при делах. Я понять его могу, девка видная. Красавица она у тебя.

– Никаких разговоров, – твёрдо отвечает Ферик, – пока не скажешь, где она и что с ней.

– Ну, нет, так нет. Я и до схода подожду. Мне не горит. Только Айгюль свою сами ищите тогда.

– Сука, – шипит Фархад Шарафович. – Да я вас тут всех положу! Я твою породу…

Я чуть задеваю его, чтобы он в запале не наговорил лишнего. Ни к чему это. Холодную голову надо иметь.

– Давай-давай, попытайся, – кивает Назар. – Ладно, короче, дело к ночи. Я специально позвал авторитетных людей, чтобы тебя выслушали и запомнили твои слова.

Ну да, идея неплохая. Сейчас Ферик в агонии, и его можно легко додавить и заставить сказать он или нет грохнул этих уродов. Если он, на сходе не нужно будет этим вопросом заниматься и давать возможность Ферику выкрутиться и оправдаться. Факт имеет подтверждение, Ферик сам подтвердил в присутствии двух авторитетов.

Если же он сейчас откажется, то нужно будет найти свидетелей, которые подтвердят, что он соврал. Я, например. Он же говорил мне об этом. Конечно, по большому счёту, это всё чепуха и из-за этого похищать Айгюль совершенно нелепо. Но совсем не факт, что он её отдаст и что ничего с ней не сотворил. Он ведь может ещё чего-нибудь потребовать.

Ферик, разумеется, тоже все эти расклады понимает и не желает отвечать на вопрос.

– У тебя с головой плохо? – спрашивает он. – Ты ради вот этого её схватил?

– Схватил, – усмехается Лимончик. – Не хватал я.

– Где она есть тогда?

– Скажу, – лыбится тот. – Но сначала ты скажи.

– Ладно, – сдаётся Ферик. – Да, это я их убрал. Причины у меня железные.

– Какие?

– На сходе объясню. Сейчас смысла не вижу.

– Понятно. Все слышали? Ферик Ферганский признал, что грабанул и завалил Зуру Белого, а потом и Пермяка, и что у него, якобы были на это причины.

Лимончик довольно посмеивается.

– Я сказал, что завалил, – злится Ферик. – Про грабанул ничего не говорил. Гонишь, Назар. Подстава это. Где Айгюль?

– Ну что, – глумливо спрашивает своих авторитетных товарищей Лимончик. – Сказать ему или не говорить. Всё равно же узнает.

Ферик делает глубокий вдох и выдох и на удивление спокойно заявляет:

– А ты, походу, не человек слова, да? Ну что, значит будем решать по-другому.

– Ладно-ладно, скажу, а то вдруг ты всех нас пострелять решишь, а? С тебя станется. Крикни там Шилю. Он у двери ждёт.

Я открываю дверь и действительно вижу там кента. Здоровый, несуразный коротко подстриженный детина с золотым зубом. Он заходит.

– Давай, – кивает Назар. – Рассказывай, где ты племянницу Ферика видел?

– В аэропорту.

– Чего? – восклицает Ферик. – В каком аэропорту.

– Во Внуково. Я провожал там кента одного в Сочи и Айгюль увидел. Я говорю о, ты откуда и куда? А она отвечает, типа в Сочи.

– Ты откуда её знаешь? – прищуривается Ферик.

– Так по Ташкенту. Я же мотаюсь туда-сюда, вожу там кое-что.

– Какой Сочи! Ты чё несёшь!

– Она с Джемом была с Бакинцем. Он меня не знает, а я его узнал. Ну ладно, говорит, я полетела. Всё. Больше ничего и не сказала. Да и некогда было, они опаздывали уже.

– Это когда было?

– Так вот последний рейс вечерний.

– Не верю. Подстава, Назар.

Тот смеётся.

– Ну а ты, жених, – кивает он мне, – обломался? Невеста ту-ту, с нормальным кентом улетела, да? Ну ничего, у тебя же ещё одна есть. Так что не расстраивайся.

На Ферика смотреть страшно, весь чёрный, смерть ходячая, косы только не достаёт.

– Сука, – хрипит он и тянется к карману. – Сука, Назар…

В этот момент заглядывает один из его амбалов.

– Фархад Шарафович, – шепчет он. – Фархад Шарафович, вас к телефону.

– Смотрите, – качает головой Лимончик, – какой деловой. У него даже телефон в машине, а где племянница не знает.

– Это Айгюль, – шепчет амбал.

Ферик поворачивается и молча выходит.

– Ну что, Бро, – прищуривается Назар. – Не забыл, что я тебе говорил давеча? Сам видишь, за мной правда. Так что ты подумай хорошенько. А то как бы и самому не пропасть.

– Вот же дрянь! – приговаривает Ферик, стоя у машины. – Вот дрянь!

– Не расстраивайтесь, – говорю я. – Главное, с Айгюль всё в порядке. Поверьте, это самое важное.

– Сука! – хрипит он, разговаривая сам с собой. – Сука Лимончик. Ну, ничего, я тебе устрою. Ты у меня умоешься слезами кровавыми! А ты… ты… в аул, чтоб сидела безвылазно. Замуж тебя выдам за первого встречного! Сиди, рожай! Чтоб духу твоего не было здесь!

В этот момент подъезжает такси и из него выходит Цвет.

– Ну что у вас тут? – спрашивает он, но Ферик не отвечает, садится в машину и со всей дури хлопает дверкой.

– Поимели нас маленько, вот что у нас тут, – качаю я головой. – Ладно поехали по номерам. Ты-то как? Не переломало тебя?

– Повезло, что впереди сидел, – отвечает он. – Тачка прямо в заднюю дверь долбанула. Пацана одного в больницу повезли. Чё-то сломали ему.

Повезло так повезло.

Мы возвращаемся в гостиницу. Наташка не спит, ждёт.

– Ты небыстро, – качает она головой. – Опять вон ночь уже. Давай спать скорее.

– Ага, – соглашаюсь я и начинаю раздеваться.

– У тебя всё нормально?

– Да. Айгуль пропала. Ферик думал, что её похитили.

– Как похитили? – удивляется Наташка.

– Ну, обычно. Не знаешь, как? Украли и держат в темнице. Плохо обращаются и требуют выкупа, например.

– Кто похитил?

– Да никто. В Сочи она улетела со старым дружком своим.

– А подруга в госпитале?

– Я думаю она ненадолго улетела, завтра вернётся. Или послезавтра.

Когда я стаскиваю брюки, звонит телефон. Кончится это когда-нибудь или нет?

– Алло…

– Егор, извини, что поздно. Это Толик.

– Да узнал я тебя, Толик. Только давай мы завтра поговорим, а?

– Слушай, я здесь, рядом с гостиницей. Мне с тобой сейчас поговорить надо.

– Точно не завтра? – с надеждой уточняю я.

– Несколько минут, Егор. Я могу подняться к тебе. Или ты спустись. Важное дело у меня…

7. Сибирские морозы

Важное дело. Важное. Самое странное, мне даже нисколько неинтересно, что это за важное дело. У меня, вообще-то, все дела важные, как ни удивительно. Мне бы для разнообразия о космосе подумать, об искусственном интеллекте, что ли, а то постоянно решаю вопросы жизни и смерти. И ничего больше.

– Я сейчас, Наташ. Толик что-то мне сказать желает. Очень важное и не терпящее отлагательства.

Наташка вздыхает. Вот так быть женой декабриста. Несладко, да? Да, сам знаю, но что делать. Нам бы в коечку, нам бы сладенького, а тут реки-то совсем, блин, не молочные текут в кисельных берегах. Кровь с молоком. Но это ничего, всё поменяется. Со временем. Наверное…

Я звоню в номер к пацанам и приглашаю на вахту Семёна. Мы поднимаемся наверх, в казино. Анатоль уже здесь.

– Здравствуй, Толик, – жму я его руку. – Ну как ты? Живой? Сыграть не хочешь? Как твой фарт?

– Хочу, – улыбается он, – да только, похоже, сейчас не самый удачный момент в жизни. В плане везения.

– Ну что же, ты мудр не по годам, – усмехаюсь я. – Ну, так что там у тебя? Было что-нибудь интересное?

– Ох, – качает он головой. – Ты многое пропустил.

– Ага, – усмехаюсь я. – У меня и своих приключений достаточно было. А ты что, всё это время в ментовке просидел?

– А ты откуда знаешь?

– Знаю, но не всё, – отвечаю я. – Так что рассказывай. Кого там у тебя укокошили?

Он берётся за голову руками.

– Представляешь, человека убили! У меня дома! Родители, наверное, в полном ужасе…

– Мама твоя, если это она была, вполне спокойной мне показалась, когда я звонил. Зачем ты такую толпу домой к себе потащил? Вот что я не пойму.

– Да я и не собирался, – качает он головой. – Думал, тебя, Еву, дядьку этого ещё, ну и… музыка, выпивка, интимная обстановка.

Бармен приносит кофе.

– Не собирался, но притащил? Что уж удивляться, что секс обломился?

– Ты прям, как западник говоришь. Сеск… Хм… Понимаешь, Галина Брежнева, – понижает он голос, – захотела присоединиться. Не к… сексу, а к вечеринке. Я просто сдуру сказал, что еду с друзьями к себе, и она прилепилась насмерть. Мы с вами и точка. А за ней ещё куча народу потянулась.

– А ты, значит, хотел Еву в койку затащить? Она же иностранка, на неё знаешь, сколько глаз смотрит, причём неотрывно.

– Да почему сразу в койку?

– Ладно, рассказывай, кого там грохнули у тебя?

– Слушай, – качает он головой. – Это вообще детектив. Короче, мужичонка вообще спокойный сидел в уголочке, почти ничего не говорил, улыбался всё время. А потом мы все вырубились и оп-па… он с ножом в животе. Всё в крови, а в милиции говорят, что, это опасный рецидивист, грабитель и убийца. Родители в ужасе, пороть будут сегодня, тем более, что объяснить я ничего не могу. Хорошо хоть ничего вроде не украли.

Блин… Грабитель и убийца туда явно неслучайно попал, а по наводке. Или по заказу. Но это естественно не тот кент, что на квартирнике подрезал лилию.

– Кто ещё был? – спрашиваю я.

– Да, ёлки… Даже не знаю. Какие-то неизвестные личности. Мутные, по большей части.

– Ну, подумай, никто не запомнился? Неважно по какой причине…

– Ну да, был там один интеллигент, учёный какой-то. Он всё вокруг Галины крутился. Всё ей обещал что-то.

– Что именно?

– Не знаю, – пожимает плечами Анатоль. – Говорил, чтобы она не волновалась, он всё сделает. Такую фигню какую-то. Я думаю, он просто набрался.

– А у тебя откуда алкашки столько дома?

– Алкашки? – хмурится он, пытаясь понять, что я имею в виду.

– Напитков то есть.

– Так они с собой принесли.

– Понятно. А Ева где сейчас?

– Она у себя в отеле.

– Ну, – пожимаю я плечами. – А ты-то почему не у неё, а у меня до сих пор?

– Да, ёлки, я бы пошёл, но такое чувство, будто буду под микроскопом у различных органов.

– Да плевать, – смеюсь я. – Думай о своих органах, они важнее.

Он тоже смеётся:

– Егор!

– Не знаешь, что интеллигент этот хотел от Галины?

– Нет, не понял, – качает он головой. – Она от него старалась подальше держаться. Там с ней Борис был, он этого дядю блокировал, если так сказать можно.

– А вокруг Евы никто не вился? – спрашиваю я. – Кроме тебя, конечно. Или ты всех претендентов тоже блокировал?

– Нет, – ухмыляется он. – Никто не претендовал. Она даже удивлялась, что никого из КГБ не было.

– Ну, это заблуждение, мой друг. Впрочем, это неважно пока, но готовься, что тебя и туда дёрнуть могут. Но только в свободное от работы время. Завтра от Ирины и так прилетит. Готовь свой зад. Драть будут. Как сидорову козу.

Он мрачнеет.

– Ну ты сильно-то не депрессуй, – усмехаюсь я. – Выдерет разок, подумаешь. На вот тебе.

Я даю ему несколько фишек.

– Иди, поиграй немного, но не увлекайся. В конце концов в выигрыше всегда казино остаётся.

– А ты как с этим… с этим всем связан? – удивляется он. – С казино то есть…

– Мы все связаны со всем, – пожимаю я плечами. – Так уж эта жизнь устроена. Считай, что я комиссар от Коминтерна. И никому не говори об этом.

– Понял, – усмехается он.

Он идёт к столу, а я возвращаюсь к Наташке. Мне очень хочется продемонстрировать ей, что при всех неурядицах в жизни всегда остаётся место для приятных, захватывающих дух моментов. Пусть при регулярном повторении эти моменты на первый взгляд могут показаться весьма обыденными и неважными, только это совсем не так. Каждый раз они увлекают, будто в первый и делают нашу связь крепче. Крепче и крепче.

Утром, явившись на работу, я первым делом иду к Новицкой.

– Ирина Викторовна, привет дорогая.

Она молча смотрит на меня. Такое чувство, что лазером на куски режет. Или автогеном.

– Ириш, ты чего молчишь? Привет говорю.

– Ты поездку в Краснодар подготовил? – спрашивает она, выдохнув чтобы не разораться.

– Практически да. Я сегодня вечером хочу домой полететь. Уволиться и проверить, как там и что. Не хочешь мне компанию составить? Ты же вроде намеревалась тоже сгонять.

– Это ты делаешь, что тебе заблагорассудится, – зло отвечает она, – а я вот работаю так, как этого требуют установленные нормы. Понимаешь? Этим мы с тобой отличаемся. Видишь разницу?

– Ну, типа, – пожимаю я плечами. – Вообще, не понимаю, какое кому дело, сколько я сижу за столом? Разве не результат важен?

– Так у тебя и результата пока нет никакого. Ты уже пол Союза должен был объехать за это время, да только нет. Сплошное топтание на месте. С инициативой каждый дурак выступить может. А ты вот попробуй решение в жизнь претворить и довести до конца.

– Ир, хорош, – качаю я головой. – Я, может, больше других в реализации плана заинтересован.

– Так, всё Брагин, иди ты в жопу. Скажи своему лауреату, пусть ко мне идёт. Он здесь сегодня?

– Слушай, – чуть покачиваю я головой. – Он вчера полиции содействие оказывал, поэтому не мог явиться.

– Полиции? Это на какое же он государство работает, а?

– Ой, ну не придирайся ты к словам, пожалуйста. Подумаешь, оговорился. Ты же поняла, что я про милицию.

– Нет, Брагин, ничего я не поняла. Вот вообще ничего! Ясно тебе?

– Ириш, я тоже тебя обожаю, – усмехаюсь я, поворачиваясь к двери. – Я тогда пошёл, да?

– Убила бы тебя! – бросает она мне в спину, и в тот же момент в стену с грохотом влетает дырокол и рассеивает красивое облачко конфетти.

– Ир, ну ты совсем уже, – качаю я головой и быстро выхожу из кабинета.

Сердитая начальница у меня.

Целый день я занимаюсь рабочими делами не отвлекаясь ни на каких уголовников или представителей силовых структур. Работа кипит, телефоны разрываются. Дел невпроворот. Я загружаю свою команду так, что нам даже некогда перекинуться парой слов не по делу.

В пять часов я отчаливаю, но перед этим захожу в кабинет к Новицкой.

– Ирина Викторовна, я тут вам дырокол решил занести. Ваш-то наверное уже не фурычит, да?

Она смотрит на меня прищурившись и ничего не говорит.

– Я, собственно, доложить хотел, – улыбаюсь я. – По Краснодару всё готово. Во вторник можно ехать. Я вернусь в понедельник и можем сразу мчаться дальше. Ир, слушай, ты точно со мной не хочешь поехать? У тебя дел никаких дома нет?

– Когда ты уезжаешь?

– Завтра утром, скорее всего. Не знаю ещё точно. Как Яна билет сделает, так и полечу. Сегодня хотел ещё к Большаку заскочить на ужин. Не желаешь со мной?

– Может, и желала бы, – пожимает она плечами, – да только возможности не имею. Кто-то же должен работать.

– Ириш, хорош дуться. Вспомни, что мы с тобой, как две переплетённые руки. Общее дело, между прочим, делаем.

– Так, Брагин!

– Знаешь, когда ты сидела без дела, ты мне больше нравилась. Ладно, всё полетел я. Буду нужен, знаешь, где меня искать. Здесь временно в машине телефона нет, но это ненадолго. Машину починим и всё будет, как всегда. Можешь звонить Большаку, если что. Он меня разыщет. Всё, счастливо оставаться. Чмоки-чмоки.

Я поворачиваюсь и иду к двери.

– Брагин! – окликает она меня. – Ну-ка, подойди.

Ну, ёлки. Чуть помешкав, всё-таки подхожу к ней. Она встаёт из-за стола и делает шаг ко мне.

– Ладно, – говорит примирительным тоном. – Не обижайся. Меня просто знаешь как сношают, чтобы мы всё успели. А у нас пока явное отставание от графика.

– Ничего, – улыбаюсь я, – успеем. Выполним и перевыполним, поверь, я точно знаю.

– Почему это? – хмурится она.

– Вопрос чести.

– А у меня что? Вопрос бесчестья что ли?

– Зачем ты меня себе противопоставляешь? – пожимаю я плечами, показывая, что никак это дело не возьму в толк.

– Иди сюда.

Она делает ещё шаг ко мне и обнимает. Нет, не страстно, скорее по-братски. Прижимает к себе и поглаживает по спине. По-братски, да, правда со стороны это выглядит иначе. Поэтому у Толика, который врывается в кабинет, глаза на лоб лезут.

Ирина, надо отдать ей должное, не отскакивает в сторону и не краснеет, как восьмиклассница. Всего лишь прекращает гладить меня по спине.

– Чего тебе, Анатолий? – спрашивает она, не выпуская меня из объятий. – К нам хочешь?

– Простите, – теряется он и пятится к двери.

– Всё, Егор, – усмехается Новицкая. – Ступай.

– Так ты не хочешь поехать? – спрашиваю я.

– Нет, не в этот раз. Давай, Толик, проходи. На объятия не рассчитывай. Ты же никуда не уезжаешь?

– Нет, Ирина Викторовна.

– В Краснодар мы его берём с собой, – говорю я. – И Яну тоже.

– Это какую, Авгиеву что ли?

– Да, – подтверждаю я, – Авдееву.

– Посмотрим, – кивает моя начальница. – Видно будет.

К Платонычу я приезжаю на час раньше назначенного срока. Наташка здесь уже с обеда, когда Трыня из школы вернулся. Она хотела помочь и так даже хорошо получилось. Парни её отвезли и она там с Андрюхой хозяйничала, так что Платонычу ничего делать не придётся.

Когда я захожу, в квартире пахнет просто сумасшедше.

– Егор! – бросается на меня Трыня.

– Здорово, Андрюха! Обалдеть! Тебя и не узнать! Ты куда растёшь-то?

– Да ладно, тебе, смущается он.

– Чего ладно, вон мужик уже какой здоровый. Я б тебя на улице не узнал, точно говорю!

– Ну, – смеётся он, – мимо бы не прошёл. Я бы тебя окликнул.

Мы радуемся, смеёмся, болтаем, пьём шипучку. Наташка припахивает меня с Андрюхой накрывать на стол. Прям какая-то ностальгия. Прошлая жизнь из позапрошлой жизни.

Наконец приезжает Платоныч. Он заносит кучу деликатесов в фирменных пакетах из «Берёзки» и большое блюдо из ресторана, не знаю какого.

– О, сегодня пир на весь мир? – улыбаюсь я.

– Ага.

– Я звал с собой Новицкую, но она сказала, что работы дофига и не поехала.

– В следующий раз привози, – кивает Платоныч. – Хорошая идея. Зря мне не сказал, я бы ей позвонил.

– Ещё и сейчас не поздно.

– Ну, не знаю…

– Это уж, как хочешь, – улыбаюсь я. – Дядя Юра, давай парой слов перекинемся, пока за стол не сели. Пошли в твой кабинет.

– Ну ладно. Наташенька, ты проконтролируй всё, пожалуйста. Лучше тебя, всё равно никто этого не сделает. И спасибо огромное за помощь. Весь день здесь отработала.

– Да что вы, Юрий Платонович, – улыбается она. – Это куда лучше, чем одной в номере сидеть, как Рапунцель.

Мы идём в кабинет. Выглядит он уже вполне обжитым. Книжные шкафы, пока ещё не полностью заполненные, письменный стол, лампа, как у Ильича с зелёным плафоном, диван и куча бумаг на нём.

– На следующей неделе едем в Краснодар, Сочи и Геленджик, – говорю я, – по вопросам нашего «Факела». Хочу предложить устроить выездное совещание со Злобиным и Куренковым.

– Думаешь, надо совмещать?

– Почему нет? Там в Сочи таможенный пункт, всё удобно, всё в одном кусте.

– Не знаю, мне же нужно будет как-то объяснить причину отсутствия.

Я ввожу его в курс последних событий.

– Слушай, надо подальше от всех этих брошей, Ев и прочей ерунды держаться, – качает он головой.

– Ева, как раз, может и пригодиться, – развожу я руками. – Нам нужна помощь в открытии фирм, в коммуникации и всё такое.

– Ох, лучше бы кого-то другого подыскать, раз она плотно с «конторой» сотрудничает. Нам бы лучше не светиться, сам понимаешь.

– Ну да, через неё и подыщем. У меня родственников за границей нет, так что, в любом случае, через КГБ придётся действовать, ну, через Еву то есть. А у тебя нет случайно?

– Родственников? – хмыкает он.

– Ага.

– Надо подумать.

– Серьёзно?

– С тёткой надо поговорить. У неё вроде двоюродная сестра вышла замуж за француза когда-то.

– Ого-го, – удивляюсь я. – Желательно эту инфу не афишировать.

– Так я и не афиширую, – пожимает он плечами. – Знаешь, что меня беспокоит?

– Думаю, догадываюсь, – вздыхаю я.

– Все эти Лимончики, Зурабчики и Пермяки.

– Из этого списка в наличии только Лимончик остался, – усмехаюсь я.

– Ага, но он может кровь попортить неслабо. А нельзя Злобина попросить решить с ним вопрос?

– Не хочет, он как-то участвует в их схеме. Ну а про Чурбанова я тебе сказал. Лимончик пророс во все структуры.

– Это крайне плохо, – качает головой Большак. – Он нам всю малину обделает. Чувствую, не даст спокойно работать. Как-то решать надо с ним. Ты тут большие дела намечаешь, а тыл такой неспокойный. Может, тогда вообще лавочку прикрыть или продать тому же Лимончику?

– Ха, во-первых, он не купит, ему надо нахаляву и чтобы работали другие, а он только баблос рубил. А, во-вторых, нам желательно глобальный контроль установить над этой братией. Глобальный, конечно, не получится, но если авторитет Цвета вырастет, можно будет эффективно решать вопросы на местах. А их решать придётся, поверь. На каждое предприятие с потенциальной прибылью попрут пацанчики. С кем-то будем решать с помощью отрядов, которые я сейчас как раз создаю, а с кем-то без блатных не получится. Так что все эти структуры в обозримом будущем нам понадобятся. А с Лимончиком надо решать, я согласен. Причём не просто решать, а исключительно в нашу пользу. И я очень и очень сомневаюсь, что на сходке Ферик с Цветом одержат победу.

– А чем он может быть связан с Чурбановым? – спрашивает Большак и трёт виски.

– Не знаю, – пожимаю я плечами. – Тут только догадываться можно. Но мне почему-то кажется, что без Галины Леонидовны и её бриллиантового Бори здесь не обошлось.

– Возможно, – соглашается Платоныч. – Слушай…

В этот момент раздаётся звонок в прихожей.

– Ну ладно, – кивает он. – Пошли. По поводу Краснодара я подумаю. Мне, в принципе, в Новороссийск предстоит ехать, может, получится совместить. Посмотрим.

Мы выходим в прихожую встречать Скударнова с женой.

– Ох, как вкусно пахнет! – восклицают они.

Это точно, пахнет волшебно. Я ведь не обедал сегодня.

Вечер удаётся. Вкусная еда, приятная дружеская обстановка, душевное тепло и песни под гитару. Отказать общим просьбам Платоныч оказывается не в состоянии и поёт, не останавливаясь минут сорок. И вызывает наш зрительский восторг. Временами мы подпеваем, но некоторые песни слышим впервые.

В гостиницу приезжаем уже поздно, но я звоню в госпиталь. Там никаких изменений. Хорошо, что нет ухудшений, но очень тревожно, что нет улучшений…

Мы падаем в постель и сразу засыпаем, а утром несёмся в аэропорт и безо всяких приключений вылетаем в родные края.

Наташка сидит у окна, я посерёдке, а у прохода – Саня. Семён – через проход от него. Полёт проходит стандартно. Немного неглубокого сна с постоянными пробуждениями, немного куриной ножки с рисом. Блин, выглядит она не очень, но вкусная, ёлки. Как её готовят, курицу эту? Загадка… Ну, и собственно, всё.

Прилетаем в шесть вечера. За окном темно, погода хорошая, минус двадцать три градуса. В Москве было минус восемь. Ну, как говорится, где наша не пропадала. Мы выходим из самолёта тёплые, разогретые и попадаем в февральскую стужу с гуляющим по взлётному полю резким ветром.

В здании аэропорта холодно. Багажа у нас нет, поэтому идём напрямую на выход. Нас встречают. Подходят двое парней в хаки. Четкач. Саня и Семён их знают.

– Привет! С приездом, ребятки.

– Привет! Спасибо.

– Пойдёмте, мы на двух машинах.

Мы выходим.

– Вон, наши тачки, – показывают парни на две «буханки» защитного цвета.

Рядом с ними стоят трое парней. Тимурыч, конечно, перестраховался немного. Дома-то мне ничего не угрожает. По крайней мере, если и есть опасность, то не такая уж и большая.

Мы идём через площадь.

– Холодно, Наташ? – спрашиваю я.

– Нормально, – улыбается она. – Мы же дома. Даже если и холодно, не страшно.

– Ты отца предупредила, что мы приезжаем?

– Ну, конечно.

– А моих?

– Да, с мамой говорила, – кивает Наташка.

– Спасибо.

Дожились, самому даже родителям позвонить некогда.

Мы торопимся скорее очутиться в тепле автомобиля, как вдруг дорогу нам заступают два чувака, внешность которых не оставляет ни малейших сомнений в их принадлежности к определённому социальному слою. Рожи протокольные, в общем. Гог и Магог. Они в спортивных куртках не по погоде и в норковых шапках, с опущенными ушами.

– Э, слышь, Бро, здорово.

Твою дивизию. Кто такие?

– Ну, здорово, коли не шутите, – вздыхаю я. – Слушаю вас, господа хорошие.

– Тебя Захар Бычок зовёт. Перетереть хочет.

– Сорян, пацаны, – качаю я головой. – Я с Захаром вашим не знаком, так что приглашение принять не могу. Тем более, только прилетел, у меня дел сейчас много. Если он от меня что-то хочет, пусть договориться о встрече и подъедет, когда я скажу. Телефон у парней возьмите. Сейчас не получится. Посторонитесь, пожалуйста, мы торопимся.

– Ты не вкурил, походу, – говорит один из них с рожей, которой не то что детей, жителей столицы пугать можно.

Ну, что поделать, местный колорит. Да, встречаются у нас такие типажи из бывших каторжан.

– Захар тебя не приглашает и не спрашивает, можешь ты или нет. Он сказал, чтобы ты приехал. Чё тут решать-то? Привет он тебе от деда Назара передаёт. Давай, за нами, короче.

Он кивает в сторону, вероятно туда, куда мне следует идти, по его представлениям. Там у двух «шестёрок» стоят ещё четверо таких же колоритных ребятишек и все бычки, что твой Захар.

– Ну чё, тебя упрашивать надо, я не понял?

8. Дом, милый дом

– Нет, упрашивать меня не нужно, – пожимаю я плечами. – Умолять, уговаривать, заклинать, убеждать, пытаться достучаться до сердца – ничего этого не надо, пожалуйста. Просто отойди и на этом всё.

– Чё? – хмурится он, и на его лице отражается натуральное, непритворное недоумение.

Я беру чуть левее, увлекая за собой Наташку, а Саня Какора, немного отодвигает их правой рукой.

– Э, ты чё, не понял? – возмущается человек некоего Захара, но я больше не обращаю на него внимания.

Мы подходим к «буханке». Я заглядываю внутрь. Салон с лавками вдоль бортов. Отхожу, открываю переднюю дверь и помогаю забраться Наташке на переднее сиденье, а сам иду в салон.

– Здорово, ребята! – приветствую я присутствующих.

– Здравия желаем, – вразнобой отвечают они.

За мной в машину поднимается Саня и Сеня. И тут же в дверь заглядывает неудачливый встречающий в норковой шапке.

– Э, тебя силой вытаскивать или чё? – злобно рычит он.

И тут происходит немая сцена, к постановке которой, в кои-то веки, я не имею никакого отношения. Кроме меня, в салоне оказывается пять здоровых мужиков. Трое из них в хаки, и все трое одновременно вытаскивают из ящиков из-под лавок «калаши» и кладут себе на колени.

Никто ничего не говорит, мы просто смотрим на незваного гостя и молчим. И он тоже больше ничего не говорит, просто хлопает глазами.

– Отойди, – бросает Саня и, отодвинув его, тянется к двери.

Чувак отступает и прямо перед его носом Саня хлопает дверью.

– Погнали! – командует он.

– Ничё так, – удивляюсь я, когда мы отъезжаем от аэропорта. – Вы прям по городу со стволами гоняете. Вы чего ребят?

– Да, ёлки, – отвечает один из них. – Это охолощенные, для занятий с мальчишками. Мы сегодня получили и вот везли в ДОСААФ. По пути за тобой заскочили.

– Нормально, Миха, – кивает Саня. – Красиво вышло. Можно было этому дяденьке просто открутить башку, а так вообще наглядно очень.

– Егор, – говорит Миха. – Вторая машина останется у дома. Пацаны будут дежурить. А я свою тачку, ну, твою то есть, на которой раньше Тимурыч ездил, Сане передам, чтоб она в твоём распоряжении была, пока ты здесь будешь. Я сразу хотел в порт на ней приехать, но с железяками этими проваландались малёха и не успели. Так что извиняй, что на лавке едем.

– Нормально всё, – говорю я. – Двадцать четвёртую из Новосиба пригнали, кстати?

– Пригнали, – кивает Миха.

– Хорошо. Мы её с фабрики спишем. Постараемся, по крайней мере, будет ещё тачка у вас. Завтра, Михаил Степанович, мы с тобой встретимся и всё порешаем. У тебя где офис?

– Это чё? – хмурится он

– Контора, – поясняю я.

– В ДОСААФе, на Кузнецком, недалеко от автовокзала.

– Ну всё, значит созвонимся и я подскачу. Телефон, скажи, пожалуйста. Если есть какие-то вопросы и пожелания у личного состава, тоже обсудим.

Миха матёрый вояка, прошёл и Крым, и рым. Тимурыч о нём очень хорошо отзывается, верит, как себе. Отец вроде тоже его знает, но отца в эту структуру я внедрять не планирую. Хочу, чтобы жизнь у него была спокойной, и так уже из-за меня органа лишился. Обеспечить, всем что нужно я его могу и без дополнительного риска.

Мы едем по вечернему городу. Две «буханки» с серьёзными дядьками и двумя студентами. Холодно. Не экстремально, но всё-таки не май месяц, как говорится. Воздух тяжёлый, густой, мглистый. Огни расплываются, рассеиваются, превращая редких прохожих в торопливые тени. Зима давно шагнула за середину, оставив на дорогах ледяные надолбы, не соскобленные грейдерами и рукастыми снегоуборщиками.

Вот моя деревня, вот мой дом родной…

Подъезжаем. Прожил я здесь недолго, но счастливо, и сердце поджимает, будто я сто лет здесь не был. Сначала завожу домой Наташку.

– О! – радуется Гена, в предвкушении встречи малость уже накативший. – Приехали, молодёжь? Когда свадьба?

– Успеем, дядя Гена, – смеюсь я.

– Ты это, смотри у меня, чего-то ты тянешь!

– Так невесте ещё через несколько дней только восемнадцать исполнится.

– Ну, сразу в ЗАГС и идите.

– Па-а-п, успеем, – смеётся Наташка. – Ты зачем наседаешь, спугнёшь мне жениха.

– Я ему спугнусь, – шутливо показывает он кулак и подмигивает. Ну давайте, по борщу да по стопочке за встречу. Сейчас и Лариска придёт.