Ася бесплатное чтение
Не все события являются вымышленными,
а совпадения – случайными.
Qwed: всем доброй ночи!
DramaQween: доброй.
Kukumber: как ты?
Svetlana: привет!
Серое окошко заполнялось всплывающими разноцветными облачками, отражаясь на сетчатке уставших глаз. Чат лениво двигался вверх, заползая под сонные ресницы.
Ася хлебнула остывший кофе и поморщилась. Подтянула ногу на стул и упёрлась подбородком в колено.
Qwed: Kukumber, спасибо, солнце, я хорошо :3
Kukumber: Qwed, не надо меня так называть, пожалуйста.
Qwed: Kukumber, лол. Ну, я ж ничего такого. Просто для приятного общения.
Kukumber: Qwed, мне такое общение не приятно. Так бывает.
Qwed: Kukumber, ну, хорошо, как скажешь. Не поймёшь вас, вроде, хочешь, как лучше, а получается хрень.
AngelaUvarova: Qwed, тебя просто попросили не называть её «солнце», в чём проблема? Не всем нравится сюсюканье.
Ася протянула руку к клавиатуре. По подушечкам пальцев пробежали красные линии подсветки.
DramaQween: Qwed, кого это «нас» не поймёшь?
Qwed: AngelaUvarova, да-да, ясно, расслабьтесь уже.
Qwed: DramaQween, вас – это девушек) То с лаской к вам надо, то на дружеское обращение агритесь. На кривой козе не подъедешь.
Ася хмыкнула.
DramaQween: Qwed, дружбанов своих «солнышками» зови. Что ты забыл в мейл-фри чате, ласковый наш?
Qwed: DramaQween, началооось) Вообще-то я в чат поддержки пострадавших от сталкинга заходил. Я не знал, что его феминистки присвоили)
DramaQween: Qwed, кто тебя преследует, солнце? Поллюции?
Qwed: DramaQween, хе-хе. Ты в курсе, что обесценивание – это плохо? Ты будешь отрицать, что мужчин тоже могут сталкерить? Девочки же такие одуванчики, да? Вы меня тут за слово «солнце» чуть не загрызли, страшно подумать, сколько в вас агрессии. На вас косо посмотришь – ножом ещё пырнёте. Сидят, жертв из себя строят. Довели пацанов своих, и чур мы в домике.
Клавиши мягко и упруго клацали под быстрыми пальцами. Это приятное ощущение всегда унимало дрожь, когда в чат с ноги залетал очередной сетевой упырь. Вскормленные одним или несколькими из бесчисленных женоненавистнических раковников, вдохновлённые, голодные, они рано или поздно натыкались на Асин маленький чат в телеграмме и выпрашивали внимания. Некоторые мимикрировали под девушек, но опытные участницы даже без её помощи достаточно быстро находили у шпионов тестикулы и подвергали коллективной порке. В какой-то степени Ася была им даже благодарна. Принимая на свои шкуры накопленную девочками агрессию, они поддерживали здоровый климат чата. Но этот был уж слишком душным.
DramaQween: Qwed, да, масенький, злые фенозепамки тебя обидели. Сходи поплакать в другой чат.
Ася взяла в руки мышку и выбрала функцию «заблокировать». Закинула голову назад, хрустнув шеей. Квакнуло личное сообщение. Она криво улыбнулась, уже зная его содержание.
«Привет, жирная сексистская мразота! Решила баном анально огородиться, иначе я бы тебя слил?)))»
«Да, очень боюсь тебя, мась. Ты меня раскрыл».
«Мне прям приятно, что тебя сталкерят, шкура. Ровный пацан, сто процентов. Желаю ему успехов в отпиливании твоей тупой башки)))»
«Красиво горишь, мась».
Заблокировать.
Ася прополоскала рот остатками кофе и вышла из телеграмма. Завтра нужно не забыть заказать сахар. И, может, выпить что-нибудь. Как давно она уже не пила? Год? Кажется, да.
Она встала, чувствуя, как кровь устремилась в затёкшие мышцы с неприятным покалыванием. Отнесла кружку на кухню и оставила в раковине. Умылась холодной водой. Часы приближали стрелку к двум.
Ася сделала ещё кофе. Сегодня была годовщина их знакомства. В этот день два года назад он подсел к ней в кофейне с муссовым пирожным и пристально следил за тем, как она его ест. Тогда это показалось ей романтичным. Он запомнил эту дату. И её заставил запомнить.
Она остановилась в коридоре. В темноте. В такой поздний час можно было даже услышать собственное ровное дыхание. Ася стояла и свыкалась с мыслью, что в темноте никого нет. Убеждала себя, что из мрака не высунется рука, пальцы не сомкнутся на горле, не ткнут в глаз. Убеждала до тех пор, пока не поверила.
И тогда подъезд взорвался.
Кружка прыгнула в руке, подбрасывая кофе в воздух. Ася замерла, вытаращив глаза, и бросилась к двери, скользя по мокрому линолеуму. Отодвинула металлический кружок и поняла, что глазок залеплен чем-то с другой стороны. В подъезде шипело. Она ощутила, как паника стиснула череп и подогнула колени. Это газ? В самом подъезде? Почему не слышно голосов? Почему никто не проснулся? Вдруг у соседей?
Ася прижалась лбом к двери и несколько раз выдохнула. Руки начали сражаться с замками, губы шептали проклятья. Грохот был такой, что она бы не удивилась, увидев за дверью развалины. Но в квартиру хлынул вонючий дым.
Она закашлялась и замахала рукой перед лицом. Лампочка на потолке не горела, но с лестницы верхнего этажа проникал слабый свет. Шипение стало громче. Нырнув носом в воротник футболки, Ася приоткрыла дверь шире и сквозь сизую завесу увидела на полу огонёк, разбрасывающий тусклые искорки. Он словно взбирался по невидимой нити и громко шипел, медленно зарождая в её голове узнавание. Она услышала, как этажом выше открылась дверь, выпуская на лестницу встревоженные голоса, и в тот же момент что-то оглушительно лопнуло. В последнюю секунду Ася потянула дверь на себя.
Сверху испуганно взвизгнул женский голос. Что-то напоминающее град хлестнуло по двери и обожгло живот. Ася ввалилась спиной в коридор и села на пол. В ушах стоял звон.
***
Самарин, зевая, заполнял протокол нечитабельными каракулями. Ася пила кофе через соломинку, пряча от него дрожащие руки под кухонным столом, изредка поглаживая пластырь на животе. Осколок бутылки, в которую была помещена петарда, она достала сама. Будь это не живот, а глаз, было бы сложнее, но Ася старалась об этом не думать. Она смотрела, как весенняя слякоть течёт с ботинок участкового на пол и кусала трубочку.
– Ну, спрашивать, кого Вы подозреваете в содеянном, думаю, излишне, – вздохнул, наконец, Самарин и посмотрел на неё так, словно она смертельно его утомила.
– Правильно думаете, – проговорила Ася, не поднимая глаз.
– Он как-то предупреждал об этом? – он показал ручкой на лежащий между ними телефон.
– Нет.
– А когда писал в последний раз?
– Два месяца назад.
– Точно?
– Мне не нужно это уточнять, Фёдор Михайлович. Когда тебя преследуют, ты автоматически запоминаешь такие вещи.
Самарин кивнул, поджав губы.
– Я проведу с ним беседу, – сказал он так, словно делал одолжение.
– Уверена, на него подействует.
– Послушайте, – раздражённо наклонился к ней Фёдор. – Я делаю, что могу. Не я эту кашу заварил.
– И не я, – выплюнула Ася. Голос опасно завибрировал. Она почувствовала нарастающее желание выбить из-под него табурет и вытереть натёкшую мутно-коричневую лужу вечно недовольной мордой. На ней читалось, что он так не думал. Нет, он был уверен, что именно Ася её заварила, и если раньше страдала только она, то теперь ещё и другие. Она повела себя неправильно и из-за этого у хорошего мальчика с положительной характеристикой поехала крыша. Она перебирает женихов, забирая у него драгоценное время.
– Я поговорю, – твёрдо сказал он, поднимаясь. – Буду держать Вас…
– До свидания, – обрубила его Ася, воткнув острый взгляд ему в лицо. Порез ныл всё сильнее.
Самарин закатил глаза и ушёл, пачкая пол. Хлопнула побитая осколками дверь. Стук пульса в висках начал напоминать барабанный бой. Телефон квакнул, включив экран блокировки и показал текст полученного сообщения с неизвестного номера: «Если ты это читаешь, значит всё ещё жива J».
***
Утро началось с будильника и мыслей о вчерашнем происшествии. Ася окуклилась в одеяле, впуская в голову воспоминания, задающие хмурое настроение на весь день.
– Проведу беседу, – буркнула она, мысленно казнив участкового через повешенье. – Беседу, бл…
Она прекрасно знала, чем это закончится. Саша отыграет удивление и оскорблённую невинность, и Самарин уйдёт с чувством выполненного долга. Как десятки раз до этого, и ещё сотни – после, если экс-кавалер не угробит её раньше.
Ася села. К руке прицепился хвостик зелёной пряжи из шарфа, длина которого стремилась к бесконечности: вязание часто помогало заснуть. Она убрала клубок и спицы в сторону и заметила, что футболка красным пятном прилипла к животу.
Год назад заявление не приняли, потому что от неё пахло вином. Согнувшаяся над бумагой, с трудом державшая ручку, с синеющей шеей и почти выдавленным глазом, Ася пахла вином, выглядела развратно, благодаря подаренному им на годовщину нижнему белью, и не вызывала доверия. А словесный салат про ролевые игры и лёгкий БДСМ, приправленный мужской солидарностью и доверительным «ну, женщины, вы же знаете» – вызвал.
Она поморщилась, аккуратно отлепляя засохшую корку. Втянула воздух сквозь зубы от боли и бросила это занятие.
Последующие заявления тоже ничего ей не дали, хотя алкоголем от Аси не пахло. Может, Самарина смущало, что она не плакала. Не нравилось её синее пальто или рыжие волосы, как требовательно она смотрела на него, ожидая, когда он начнёт делать свою работу. Не нравились её регулярные визиты по ничтожному поводу. Ну, пишет какой-то дурачок гадости в интернете, ну, хулиганит по мелочам. Любит же парень! Радоваться надо! Пусть приходит, когда убьют. А до тех пор она оставалась для Самарина пьяной бабой, закатившей истерику после пары невинных шлепков по заднице. Мягче быть надо, а не заявления строчить.
Её передёрнуло. Есть не хотелось, как и во все предыдущие дни после его «возвращения», но нужно было встать и запихнуть в желудок хоть что-то. И переодеться.
Футболка оторвалась от кожи вместе с пластырем. Ася выругалась, сняла её и швырнула в стиральную машину. Порез тут же наполнился кровью. Тяжёлая капля поползла вниз и заполнила пупок. Смочив ватный диск перекисью, она провела по животу снизу-вверх, вытирая липкую дорожку и бурые корки, прилипшие за ночь. Выбросила в унитаз, смочила новый и прижала к порезу. Чистым он как будто выглядел длиннее, чем ночью. Ей казалось, осколок оставил разрез размером около полутора сантиметров, а сейчас словно увеличился до двух. Впрочем, разве можно быть уверенной в расчётах на глаз.
Ася наклеила пластырь и надела толстовку. Разблокировав телефон, внесла номер, с которого пришло последнее сообщение, в чёрный список. Потянула плашку, проверяя уведомления. Кошке Сашке и ещё пяти пользователям понравился Ваш комментарий. У Авдеев Игорь сегодня день рождения, не забудьте его поздравить. Андрей Иванов и Max Surkov ожидают Вашего ответа. С Андреем она дружила со школы, а у Макса отсутствовала аватарка. Покусав губу, Ася развернула сообщение.
Щёки вспыхнули, словно кто-то дал ей пару оплеух. На прикреплённом фото соблазнительно изгибалась полуобнажённая девушка на фоне плаката “Nine Inch Nails”. Она озорно улыбалась, закусив кончик языка, и сжимала ладонями грудь с бледной россыпью веснушек. У девушки были её веснушки. Её татуировки, её бельё винного цвета. Но отсутствовала верхняя часть головы.
«А мама знает?» – гласило сообщение под фотографией.
Асе показалось, что лёгкие сжались до размера грецкого ореха. Это же послание было продублировано в телеграмме и Ватсапе от таких же ноунеймов, но с другими фото. Впивающиеся в кожу гартеры, призывно раскинутые ноги, ягодицы и грудь, расчерченные на квадраты чёрной капроновой сеткой, замелькали перед глазами в мутной пелене.
Боль вонзилась в живот раскалённым лезвием, пробралась глубоко внутрь и заворочалась в кишках. Она согнулась пополам, изо рта вырвался сдавленный хрип. Мысли заметались, наскакивая друг на друга. На несколько секунд она словно перенеслась во времени на год назад. Пол под ногами вздрогнул. Стены затряслись, будто по квартире ходил великан, начали сближаться, намереваясь её раздавить. Эхом от них отразился звон бьющейся посуды. Ей пришлось опустить глаза вниз, чтобы убедиться, что кровавое пятно, расплывающееся на брюках, которое она чувствовала кожей, лишь плод её воображения.
Ася задохнулась. Боль выжигала в ней дыру, будто кто-то ковырялся внутри раскалённым прутом. Паника высосала из груди весь воздух. Она зажмурилась, и начала медленно считать от десяти до одного, пытаясь вернуть контроль над телом.
Телефон в руке загудел. Перед глазами поплыли цифры незнакомого абонента.
Восемь… семь…
Ася села на пол, опёршись спиной на кровать, обняв себя поперёк живота. Телефон замолк, дав ей пару секунд передышки, и загудел снова, высветив уже другой номер.
Шесть…
Она сбросила звонок. И следующий. И ещё один.
Пять…
«Возьми трубку», – высветилось сообщение на экране.
Гудение буравило мозг. Ей казалось, телефон засунули прямо в черепную коробку.
«Возьми трубку. Возьми трубку. Возьми. Трубку».
– За щеку возьми! – вскрикнула Ася и зажала уши руками, уронив телефон на пол. Десять… девять…
«У меня есть ещё фото. Гораздо больше шлюшьих фото. Хочешь, чтобы твои мама и папа ходили и отклеивали их со столбов?»
Семь… шесть…
Ася не могла думать. Не могла даже убрать телефон подальше, спрятать под одеяло. Он гипнотизировал, как авария на дороге. Она боялась отвести глаза, будто могло случиться что-то плохое, когда она не смотрела. Гораздо хуже того, что уже было, и что происходит сейчас.
«Хочешь, чтобы их отправили твоим работодателям? Выложили во всех городских группах? Раздать их бойцам из МГ? Мне бы не хотелось. Тебе бы этого не хотелось. Возьми трубку, Ася. Ответь на звонок».
Четыре… три…
«Серьёзно? Даже в наш день ты не хочешь угомониться? Неблагодарная сука. Вот, кто ты. Сука, возьми сраную трубку!!!»
Огненный шар подпрыгнул к пищеводу. Ася упала на четвереньки и поползла, а потом побежала в ванную, где её вывернуло.
***
Ася высморкалась и бросила бумажный платочек в урну. К вечеру рвотные позывы улеглись, и в желудке воцарилась сосущая пустота. Уведомления на телефоне были выключены во всех мессенджерах. Важные люди могут позвонить. Неважные – подождут. Последнее, что она сделала перед этим – написала маме, чтобы не удивлялась разного рода фотографиям, которые могут посыпаться на её несчастный аккаунт в одноклассниках. И, несмотря на то, что Маргарита Павловна знала о том, что её дочь уже взрослая и у неё есть половая жизнь, которую никто не в праве осуждать, Ася несколько минут тупила над курсором, подбирая правильные слова и тихонько плавясь от накрывающего стыда. Как на такое отреагируют её друзья и все, до кого этот поехавший мерзавец сумеет дотянуться, она даже думать не хотела, поскольку каждая мысль об этом вызывала болезненный спазм в желудке.
Хотелось забраться в какой-нибудь угол, куда никогда не проникает солнечный свет, и тихонечко там умереть, чтобы никто не заметил. За неимением такового, Ася погрузилась в работу и за восемь часов встала из-за компьютера всего четыре раза: чтобы сходить в туалет и открыть курьеру. Она не теряла надежды, что потерянный аппетит найдётся.