"Три звезды" миллиардера. Отель для новобрачных бесплатное чтение

Глава 1

– Милаш, не вертись, а то получится криво, – говорю дочери, пока завязываю у нее на поясе пышный бант цвета сливочного мороженого.

У всех троих девочек одинаковые платья и ободки для волос. Ободки украшены цветами и ленточками.

– Вы похожи на сладкие карамельки! – говорю детям.

– Карамельки цветные, мамочка. Мы зефирки! – поправляет меня Миланка.

– У меня вот тут торчит, – показывает моя младшенькая, Марьяша, на выбившийся локон, и я беру расческу.

– Готово! – откладываю расческу и расправляю на платьице воланы.

– Мы красивые, мамочка? – спрашивает моя старшенькая, Маргаритка, стоя перед зеркалом.

– Очень! Вы у меня как куколки! – обнимаю дочку так, чтобы не растрепать аккуратно уложенные локоны, и целую в носик.

– А меня? – Миланка обнимает за шею, собираясь по привычке влезть на колени, но вовремя останавливается, чтобы не измять воздушное платье.

– И тебя, – чмокаю и ее в нос.

Они сегодня снова «цветочные» девочки, и мы целое утро посвящаем прическам и нарядам. Меньше просто не получается.

В другие дни, когда я тороплюсь, прошу помочь кого-нибудь из персонала, но сегодня у меня свободное утро. И я рада, что могу провести его со своими детьми.

Марьяша протискивается между сестрами и тоже подставляет мордашку. Все правильно, три носика, три поцелуя, как обычно.

Только бы они снова не начали спрашивать, на кого они похожи. В прошлый раз у меня получилось вовремя переключить их внимание на белочку, выскочившую на аллею парка.

Сейчас под рукой подходящей белочки нет, есть только толстый, отъевшийся Марсель. Но вряд ли он способен кого-то отвлечь. За все это время этот ленивый комок шерсти даже не пошевелился. Съел утреннюю порцию и спит в кресле, свернувшись клубком и накрыв лапой нос.

Это все новый повар Андреас. Это он спросил у моих девочек, в кого они такие блондинистые. А откуда мне знать, в кого? Ладно у них глаза голубые. У их отца, Артема Асадова, они темно-синие, может и у девчонок потемнеют.

Но волосы у Артема темные, у меня тоже. А все мои три девочки светленькие как одуванчики.

Сказать детям «я не знаю» не поворачивается язык.

Хотя, если мне повезет, и они забыли…

– Мамочка, а на кого мы похожи? – спрашивает младшая, Марьяша.

Черт. Не повезло. Как я сама могла забыть?

Так и не подготовилась.

Принимаюсь лихорадочно перебирать в голове близких и дальних родственников. Но, как назло, никто на ум не приходит.

Говорить, что они похожи на папу, тоже не хочется. Во-первых, это не так. Во-вторых, я показала девочкам фото папы, только своего. Сказала, что он катался на лыжах в горах и разбился.

А мой папа тоже был темноволосым. И мама. Даже бабушка, хоть она уже седая.

Ну не было у нас в семье блондинов, ни одного.

Три пары глаз выжидательно смотрят, я уже близка к панике. Но пока мне снова везет. И даже без белочки.

– Где мои девочки? – заглядывает в кабинет пиар-менеджер Джессика. – Скорее, гости уже подъезжают! Только корзинки не забудьте.

– А разве мы их хоть раз забыли? – возмущенно передергивает плечами Марьяша. – На секундочку!

Я непроизвольно вздрагиваю. Вот интонацию младшей дочки точно ни с кем не перепутаешь.

Хорошо, что здесь нет хозяина этих интонаций. Нет и быть не может.

Или… нехорошо?

***

Мы спускаемся в холл. Девочки бегут впереди – у них ответственное задание. Они первыми должны встретить юбилейную пару новобрачных.

Какую-то там бла-бла-тысячную, я такие цифры не запоминаю. Это не в компетенции управляющей, моя задача, чтобы гости остались довольны обслуживанием.

Да, я уже целых полгода сама управляю отелем. Мария ушла в декрет, и компания доверила руководство мне. Мистер Рич шутил, что я попаду в книгу рекордов Гиннеса как самая молодая управляющая в истории отельного бизнеса.

Вполне возможно, я все собираюсь загуглить, но забываю. Конечно, завистники утверждают, будто это из-за того, что я владею акциями отеля. Но я-то знаю, как много я работала, чтобы занять эту должность.

И разве такая компания как «Цитадель» стала бы утверждать мою кандидатуру только потому, что я акционер? Смешно.

Отель перестроили и переименовали, он уже давно не «Паладин», а «Три звезды». Не знаю, кто предложил так его назвать, но на собрании акционеров больше всего голосов получило именно это название. А мои девочки, когда подросли, стали его символом.

Они без преувеличения считаются визитной карточкой отеля. Я не планировала, все получилось само собой. Мы делали рекламную фотосессию, моих дочерей нарядили «цветочными» девочками.

Рекламный постер получился настолько удачным, что название «Три звезды» стали связывать исключительно с моими малышками.

Я не знаю, кто пустил этот слух, но я лично слышала от нескольких инсайдеров, что девочки Плохие – это талисман. Если они встречают новобрачных, это хороший знак. Значит у пары гарантированно не будет никаких проблем с деторождением.

Не знаю, насколько это правда, но я лично слышала, как одна наша гостья при виде Марьяши, Милаши и Маргоши всплеснула руками и воскликнула:

– Какая милота! Дорогой, я хочу таких же!

Когда отель перестраивали, на звукоизоляции никто не экономил. Но на протяжении всего времени, которое эта пара проводила в номере, даже в подвале было слышно, как старался дорогой исполнить желание своей молодой жены.

Понемногу отель оброс приметами и традициями. Ему приписывают самые фантастические заслуги, что, впрочем, идет ему только на пользу.

К примеру то, что паре, которая провела брачную ночь в нашем отеле, обеспечена долгая и счастливая семейная жизнь.

Не знаю, в чем причина и какая во всем этом заслуга отеля, но процент развода «наших» пар в самом деле рекордно низкий. Безусловно, мы ведем такую статистику.

Кстати, был случай, когда одна такая парочка приехала к нам же праздновать свой развод. У них на двери заклинило замок, и когда дверь вскрыли, бывшие молодожены поехали по новой регистрировать брак.

Такие моменты в своей работе я обожаю больше всего!

Сегодня у нас забронированы номера для нескольких пар – то ли три, то ли четыре. Кто из них приедет первым и станет юбиляром, неизвестно. Мы никого не предупреждали, пусть все будет по-честному.

Мои зефирки уже выстроились напротив входа с корзинками. Мало кого могут оставить равнодушными мои девочки, когда хотят вызвать умиление и целое море розовых сантиментов.

Несколько минут любуюсь ими и в последний момент замечаю, что у всех троих развязались ленты на туфельках. Ленты атласные, скользкие, поэтому часто соскальзывают и развязываются.

Если бы я только заметила раньше!

Но входная дверь уже открывается перед юбилейной бла-бла-тысячной парой. Надо хоть послушать, какие они по счету…

Отвлекаюсь от своих детей, поднимаю глаза на гостей, и в глазах темнеет, а ноги подкашиваются. Я не падаю лишь потому, что спиной вжимаюсь в изящную декоративную колонну. Она ничего не подпирает, просто элемент интерьера.

Правда, теперь ей придется подпирать меня.

Скольжу по колонне спиной, перебирая руками, а сама не свожу глаз с вошедшей пары. Потому что перед моими – и своими! – детьми возвышается Артем Асадов.

Их отец, моя бывшая любовь, а теперь мой – Боже, за что? – новобрачный постоялец.

***

Я очень старалась не следить за жизнью Артема, хоть честно признаюсь, это было нелегко. Особенно вначале. Но внезапная смерть его отца Мурада Асадова наделала немало шума в мире отельного бизнеса. И конечно я знала, что Артем занял его место.

Знала и искренне ему сочувствовала. Кому как не мне его понять? Я тоже осталась без обоих родителей, и при всей моей любви к бабушке, их она мне заменить не могла.

Прячусь за колонной и жадно разглядываю девушку, которая стоит рядом с Артемом в подвенечном платье. Кажется, это совсем не та, которую я видела в Вене на ярмарке и с которой Артем целовался под омелой.

Но может я выдаю желаемое за действительное?

Шесть лет наши дороги не пересекались. Я не считаю тот вечер на Ратушной площади, Асадов тогда меня даже не заметил. И я всегда считала, что у нас нет общих точек пересечения.

Но теперь, глядя на три фигурки в нарядных платьицах цвета сливочного мороженого, я понимаю, как ошибалась.

Мои девочки кажутся совсем крошечными рядом со своим высоким широкоплечим отцом. Чьи плечи, похоже, стали еще шире. Они как хрупкие фарфоровые куколки, Артем мог бы всех троих с легкостью поднять одной рукой.

И сейчас, выглядывая из-за декоративной колонны, я особенно остро ощущаю, как между нами натягиваются крепкие невидимые нити. Целых три. У меня с этим мужчиной целых три точки соприкосновения, которые связали нас навсегда.

Вот только, скажите, к чему мне это понимание? Асадов понятия не имеет, что трижды отец.

Внезапно появляется непреодолимое желание, чтобы он узнал. Хочется увидеть его реакцию. Мои девочки никого не оставляют равнодушными, меня уже достали всевозможные рекламные агентства с предложением составить их портфолио.

Тут же пробивает: они не только мои. Они и его тоже. Наши. Внутри поднимается волна протеста, а за ней сразу просыпается совесть. Может, он был бы рад это узнать?

Представляю, как выхожу из-за колонны и подхожу к Артему.

«Привет! Как дела? А у нас с тобой есть дочки, представляешь?»

Нет, трэш какой-то.

«Привет! Как дела? Познакомься, это твои дети!»

Нет, вот это «Как дела?» звучит совсем по-идиотски. Как могут быть дела у мужчины, который только что женился? Дураку ясно, что у него все прекрасно. В отличие от некоторых.

А может так?

«Здравствуй, Артем. Поздравляю с бракосочетанием. Живите долго и счастливо, только с детьми советую не торопиться. У тебя уже есть трое».

Представляю, как его глаза становятся размером с блюдца. Затем представляю выражение лица его новоиспеченной жены.

Закатываю глаза и сильнее влипаю в колонну. Если бы у меня получилось с ней слиться, было бы просто чудесно.

Тем временем музыканты играют нежную, трогательную мелодию – под нее обычно все плачут, даже мужчины. Мои девочки набирают горсти розовых лепестков и бросают перед нашей юбилейной парой.

Артем внимательно рассматривает малышек, затем внезапно взмахивает рукой.

– Подождите!

Музыканты перестают играть и озадаченно переглядываются. Новобрачная тоже смотрит на него глазами-блюдцами. В холле устанавливается звенящая тишина.

Асадов подтягивает на коленях брюки и садится перед моими дочками на корточки. Наклоняется, завязывает развязавшуюся атласную ленту на туфельке сначала Маргоши, потом Милаши, затем Марьяши.

Выпрямляется, поднимается с корточек, оглаживает брюки и выжидательно смотрит на музыкантов.

Те нестройно заводят мелодию, но теперь все смотрят на моих детей. А я вижу, как переглядываются девочки и что-то изумленно говорит им Марьяша. Что именно, мне не слышно.

– Какие прелестные девочки! – тем временем восклицает новобрачная и наклоняется к моим дочерям. – Вы так похожи! Вы случайно не сестрички?

– Конечно, сестрички, раз похожи, – отвечает за всех моя младшая дочь, исподлобья глядя на новоиспеченную Асадову.

– Они такие милые! – поворачивается та к Артему, а я молюсь, чтобы никто не додумался одновременно посмотреть на него и на Марьяшу. И сравнить.

Эти кислые выражения лица как будто отпечатаны на 3D-принтере.

Тишину разрезает пронзительный визг.

– Ай! Какой кошмар! Черный, кот! – вскрикивает с ужасом новобрачная.

Я в состоянии, близком к обмороку, наблюдаю из-за своей колонны, как Марсель выходит в холл и садится в центре.

Глава 2

Новобрачная оборачивается к Асадову.

– Дорогой, сделай что-нибудь! Черный кот на свадьбе это ужасная примета!

– Он не везде черный! – протестующе вскидывает голову Милана.

– У него белые лапки! И грудка! И на носике пятнышко! – вступается за незаслуженно оболганного кота Маргаритка.

– На секундочку, – одновременно говорят Артем с Марьяшей и поворачиваются к возмущенной новобрачной. А затем Артем в изумлении вперяется взглядом в Марьяшу.

Марсель явно чувствует поддержку. Он встает и вразвалку, не торопясь подходит к своим хозяйкам. При этом словно проводит невидимую границу между детьми и «юбилейной» парой.

– Какой ужас! Он перешел нам дорогу, – истерично вопит молодая жена, и я вижу как морщится Артем.

Мда… Не могу утверждать о собственной непредвзятости, но и назвать Асадова счастливчиком у меня не поворачивается язык. Девушке перед замужеством не мешало бы подлечить нервы.

Судя по лицу ее любящего супруга, он тоже так считает, потому что обрывает любимую жену на полуслове.

– Дети правы, Влада. Прекрати истерику.

– Дорогой, это очень плохой знак, – наша гостья послушно понижает уровень шума.

– Это не знак, это Марсель, – супит брови Марьяша и поворачивает ладошку вверх. – Он кот.

– Марсель? – Асадов внезапно замолкает и хмурит лоб, как будто пытается ухватить за хвост призрачное воспоминание.

Миланка поднимает кота на руки, Артем пристально разглядывает животное.

«Боже, Боже, Боже, – шепчу одними губами, глядя на высокий потолок, – он не может его помнить. Он не должен его узнать!»

Артем покусывает нижнюю губу и тоже смотрит в потолок.

Смотрит долго. Приказываю себе успокоиться.

Не узнает. Разве можно узнать в вальяжном восьмикилограммовом коте размером со среднюю собаку крошечного мяукающего котенка? Его, кстати, и собаки боятся.

Замираю, влипнув в колонну. В холле тихо, лишь тикают большие часы над ресепшеном, а по самим дальним уголкам отеля эхом разносятся глухие удары. Это мое сердце стучит с утроенной силой.

Асадов оглядывается по сторонам и поворачивается к притихшим администраторам.

– Позовите управляющего отелем, – говорит он сухим тоном. – Здесь вообще есть управляющий?

– Есть, – отвечает ему Марьяша, и он с удивлением опускает глаза вниз.

– Ты его знаешь?

– Это наша мама, – говорит Маргоша.

Артем вновь присаживается перед девочками на корточки. Милаша протягивает ему Марселя.

– Хотите погладить?

Асадов рассеянно протягивает руку, но вовремя спохватывается.

– Так где же ваша мама?

«Заболела, на карантине. Нет, в больнице. А лучше в коме. Нет, в тюрьме»…

Он не должен меня видеть. Я, конечно, уже не восемнадцатилетняя девочка, но и что я изменилась до неузнаваемости, тоже не скажешь.

Отлипаю от колонны, задом пячусь в спасительную темноту коридора, дальше перехожу на бег. Я должна долететь до кабинета быстрее, чем туда придет Асадов.

А что, если он уже догадался? Или откуда-то узнал о дочках? Зачем владельцу сети отелей высшего класса понадобились наши «Три звезды»? И ведет он себя странно.

Почему сам решил завязать девочкам ленты на туфельках? У моих детей все время что-то развязывается, как не ленты, так шнурки. Никому в голову такое не приходит. Как правило, сразу зовут меня.

Значит, все-таки знает? Холодею от одной такой мысли и удваиваю скорость.

Мчусь в кабинет, по пути затягивая волосы в хвост. И почему я не ношу парики? Как просто и элегантно было бы спрятаться от Асадова за париком, раз уж я не удосужилась сделать пластическую операцию…

Влетаю в кабинет и опускаю жалюзи. Полумрак, уже что-то.

Лихорадочно роюсь в сумке. Неужели я не взяла очки-обманки? Я специально их купила, как только совет директоров утвердил мою кандидатуру, чтобы добавить образу солидности. И парочку лишних лет.

Не могу их найти, попадаются только солнцезащитные очки.

Но если я буду сидеть в кабинете в солнцезащитных очках, Асадов точно что-то заподозрит. Еще и в темноте.

Выдвигаю ящик и радостно вскрикиваю. Есть! И очки, и упаковка медицинских масок. Мысленно возношу краткую благодарность карантину, напяливаю очки, маску, падаю за стол и рывком открываю крышку ноутбука.

Успеваю в последнюю секунду. Дверь распахивается, на пороге возникает Артем Асадов.

Это он такой высокий и широкоплечий или у меня слишком узкий дверной проем?

Сама себя мысленно одергиваю. Я не должна о нем думать как о мужчине. Он для меня постоялец, новобрачный, молодожен – кто угодно, только не красивый мужчина с шикарным, прокачанным торсом.

Лучше бы он растолстел. Или облысел. Мне бы сейчас было намного легче.

– Госпожа Хелена Плохая? – звучит резкое, и я вздрагиваю от звуков его голоса. – Вы управляющая этого отеля?

– Мугу, – несколько раз киваю, спрятавшись за ноутбуком.

– Девочки с корзинками ваши? – Асадов подходит к столу и встает напротив. – И кот тоже?

– Умгу… охо… ага, – мычу нечленораздельно.

– Можно поразборчивее? – он упирается руками в столешницу, и я бормочу поспешно, откашливаясь и всячески изображая простуду.

– Какой кот?

– Черный.

– Марсель?

– Толстый черный кот, – начинает терять терпение Асадов.

– Ах, кот… – хлопаю себя по лбу и утвердительно киваю. – Теперь наш.

– Что значит, теперь? – Асадов возвышается над столом и грозно хмурит брови.

– Нам его оставили, – брякаю первое, что приходит в голову.

– Кто? – спрашивает Асадов, хмурясь еще сильнее. – И когда?

– Постоялица одна. Давно, лет пять назад. Сняла номер, – принимаюсь вдохновенно врать, – а ее срочно вызвали по работе. Она попросила присмотреть за Марселем, и ее задавила машина…

– Что? – даже в полумраке вижу, как сереет его лицо. – Она погибла?

Понимаю, что перегнула палку. Вдруг Асадов захочет положить цветы на мою могилку? Где мне ее брать? Можно, конечно, договориться со сторожем или просто временно наклеить свою фотку на первый попавшийся памятник. Но это уже перебор.

– Сбила, – поправляюсь, – сбила машина, а не задавила. Она пока в больнице была, котик у нас и прижился. Простите, эти глаголы, все перепутались в голове…

– Красивая? – помолчав, спрашивает Артем.

– Машина? Откуда я знаю, – пожимаю плечами. – Я не видела.

– Девушка! – рявкает Артем, и я вытягиваюсь в кресле. – Девушка красивая?

– Ну… так… – тяну, неожиданно засмущавшись, – может быть…

– Как ее звали? Не Алена?

– Алена… – шепчу и изумленно моргаю, когда он опускается в кресло возле стола и прикрывает глаза рукой.

Он все-таки помнит?

Молчу, шокировано глядя на Асадова, и хоть в кабинете тепло, до самой глубины пробирает мелкая, лихорадочная дрожь.

Артем сейчас так близко, на расстоянии вытянутой руки. В последний раз это было почти шесть лет назад, только тогда мы были в его кабинете. В его огромном роскошном офисе, откуда город был виден как на ладони.

Тогда я была глупой, по уши влюбленной девчонкой, а он смотрел на меня как на досадную оплошность. Он так старательно готовился отомстить, а я оказалась не тем оружием.

Холостой выстрел, который не попал в цель.

Хм. Ну или попал, но совсем не туда, куда Асадов целился. Результат оказался нежданным для нас обоих. А для него до сих пор неизвестным.

– Она больше не появлялась, эта девушка? – глухой голос вызывает новую волну дрожи. Так не говорят о людях, которые безразличны.

– Нет, – отвечаю сипло.

– И вы не знаете, что с ней?

– Не знаю, – я едва дышу. Мы снова замолкаем, но тишина становится невыносимой, и я набираюсь смелости: – Вы были знакомы?

Артем поднимает голову.

– С Аленой?

«Нет, блин, с Марселем!»

– Да, я… Я знал эту девушку. Недолго, но знал.

Убиться веником! Он меня всего лишь «знал»!

Мысленно себя корю и даже головой качаю. Нельзя быть такой неблагодарной. Мне следует утешиться тем, что Асадов так обтекаемо и тактично выразился. Знал бы он, какой багаж «знаний» остался у меня после, наверняка употребил бы другое выражение.

– У вас бывали в жизни моменты, о которых хочется забыть навсегда? – тем временем негромко продолжает Артем, и я невольно поддаюсь магии его голоса. Низкого, приятного, с очень притягательной хрипотцой. – Похоронить в памяти, потому что они тянут за собой целый шлейф других воспоминаний. Неприятных, иногда даже мерзких. Они напоминают о собственных проступках. О собственной грязи и низости. Поэтому о них стараешься забыть, убеждаешь себя, что это прошлое. И потом это прошлое настигает тебя в самый неожиданный момент.

С головой накрывает обида, такое ощущение, что я сейчас захлебнусь.

Вон оно что. Пока я растила наших с ним детей, он как мог боролся за собственную чистоту и непогрешимость. Чертов чистоплюй.

Я бы тоже не отказалась навсегда похоронить воспоминания о том, как легко отдалась малознакомому мужчине. Как позволила использовать себя в качестве орудия мести.

Только я не могу себе этого позволить. У меня перед глазами каждый день мельтешат три очень милых напоминания. И я слишком их люблю, чтобы хоронить воспоминания об их отце. Я все равно ему за них благодарна.

– Сожалею, что мой кот вынудил вас вновь пережить те неприятные минуты, – говорю все так же сипло, теперь уже нарочно, – примите мои извинения.

В душе разрастается целый клубок старых и новых чувств и ощущений. Растерянность, сожаление, разочарование. И страх.

Как бы мне раньше ни хотелось, чтобы Асадов узнал о дочках, интуиция подсказывает – нельзя. Кто знает, как он отреагирует. А что, если отберет? Сколько таких случаев описано в прессе, когда богатый влиятельный отец забирает детей у матери под предлогом, что сможет лучше обеспечить их будущее!

Что Асадов сделал, чтобы узнать о дочерях? Он даже не попытался выяснить, вымогала я у него деньги или нет. Сразу обвинил в шантаже и подослал своих эсбэшников, чтобы они закрыли мне рот. Деньги швырнул как подачку, а сам, оказывается, от воспоминаний убегал.

Так что фак тебе, а не дочки, Асадов.

Целых три раза фак.

Я не скажу тебе о них, по крайней мере сейчас. Ты обязательно узнаешь потом, когда они вырастут. И не дождешься, чтобы я по тебе страдала. Это ты будешь страдать, когда увидишь, какими красавицами они выросли.

Будешь волосы на себе рвать от отчаяния.

Мое бурное воображение рисует одну за другой картины моего триумфа: Марьяша, Маргоша и Милаша стоят на подиуме с коронами победительниц конкурса красоты на головах, я рядом с ними сияю и раздуваюсь от гордости, а под подиумом плачет старенький, подслеповатый Асадов.

Можно с палочкой.

Пусть еще будет плешивый, ну или хотя бы начинающий лысеть.

Упиваясь собственной местью, я увлекаюсь и не сразу обращаю внимание, что у Асадова уже прошла минутка угрызения совести, и теперь он с интересом рассматривает мой кабинет.

– А почему у вас в кабинете так темно? – резкий голос взрывает тишину, и мои фантазии рассыпаются ярким сверкающим конфетти. – Почему опущены жалюзи? Надо открыть окна.

Он встает и направляется к окну.

– Нет! – вскрикиваю я так громко, что он вздрагивает и замирает на полпути. Я понижаю голос, намеренно возвращая сиплые нотки. – Нельзя. Здесь на стенах очень светочувствительная краска. От солнечного света она трескается и осыпается.

– Так перекрасьте.

– Мне нравится оттенок. Боюсь, что не получится добиться точно такого же.

– Тогда включите свет, – он оглядывается по сторонам в поиске выключателя.

– Не могу. Лампочка перегорела.

– Что у вас тут за бардак! Некому заменить лампочку? Давайте, я поменяю.

Черт, я забыла, с кем имею дело. Асадов самый нестандартный и непохожий на других миллиардер.

Он сейчас абсолютно серьезен, и я верю, что он не просто в состоянии заменить в кабинете лампочку. Владелец сети фешенебельных отелей «Параллель» вполне способен лично перекрасить стены в моем кабинете.

– Спасибо, я справлюсь, – останавливаю его, – вы наш гость. Вас уже заждалась молодая жена. Если больше нет никаких пожеланий, которые вы хотите озвучить, вам лучше вернуться в холл отеля и продолжить церемонию встречи. Мои дети и весь коллектив очень старались, чтобы вам и госпоже Асадовой все понравилось. Надеюсь, что вы…

– А если есть? – перебивает он меня, и я непонимающе вскидываю голову. Неужели он заметил, как дрогнул мой голос, когда я произнесла «госпожа Асадова».

– Что есть? – переспрашиваю и даже на время забываю сипеть.

– Есть пожелания, – Артем перегибается через стол и нависает надо мной темнеющей глыбой.

– Какие? – шепчу, пересиливая заложенность в горле. И дыхание почему-то участилось.

– Я много слышал о вашем отеле. Скажите, кто у вас главный креативщик? Кто генерирует все эти потрясающие идеи?

– Ка-ка-какие иде-деи, – от неожиданности начинаю заикаться.

– Да хотя бы распускание всех этих слухов. Что брачная ночь в вашем отеле залог долгой и счастливой совместной жизни. Что у всех сразу будет по тройне. Кто придумывает весь этот бред, который, как ни удивительно, потребитель проглатывает и не давится? Покажите мне этого самородка.

– Зачем вам? – во мне просыпается чувство здоровой конкуренции. – Хотите переманить?

Еще один фак тебе за сегодня, Асадов!

Он выпрямляется и высокомерно поднимает подбородок.

– Если я захочу кого-то переманить, то не стану заявлять об этом во всеуслышание. И вы об этом узнаете уже по факту, госпожа Плохая. Поверьте, это не такая большая проблема увести из-под вашего носа сотрудника, пока у вас некому заменить лампочку, а вашим детям – завязать шнурки.

Ах вот как? Кровь ударяет в голову, лицо пылает.

Я-то дура, решила, что он узнал о девочках, что Асадов что-то заподозрил, потому и решил проявить заботу. А он всего лишь чертов перфекционист.

– Это я, – говорю и поджимаю губы.

– Не понял, – наклоняет голову Артем.

– Удивительно, как вы такой непонятливый управляете своими отелями, господин Асадов, – рявкаю я совершенно на взводе. – Это все мои идеи.

– Вот как? – поднимает он брови, затем резко наклоняется, и его лицо оказывается прямо у меня перед глазами. В последний момент успеваю поднять ноутбук и отгородиться крышкой. – в таком случае у меня для тебя плохая новость, мисс Плохая. Этот слоган про желание тоже ты придумала?

«Мы выполним любое ваше желание!»

Конечно я, а кто же еще? Я вообще хотела «любой каприз», но меня отговорила Джес. Как же хорошо, что я не стала упираться…

Осторожно киваю.

– Вот и проявите свою изобретательность, – едва ли не в самое ухо шипит Асадов, – делайте, что хотите, как хотите выкручивайтесь, но никакой брачной ночи у меня с моей женой в вашем отеле быть не должно.

Глава 3

Артем ошалело разглядывал недоразумение в очках с прилизанной головой, которое пряталось за крышкой старенького ноутбука, и глазам своим не верил.

И это тот самый супермозг, в адрес которого он уже задолбался выслушивать дифирамбы? Правда, еще Аристотель утверждал, что не может быть великого ума без примеси безумия. Только в данном конкретном случае все наоборот. Здесь налицо примесь гениальности.

И как теперь его переманивать? Или ее…

Эти «Три звезды» давно стоят у Асадова костью в горле. Когда прошел слух, что Отоносы купили третьесортный отель, никто и внимания не обратил. Мало кто там что продает и покупает. Никто, кроме Артема.

Его сразу насторожила сумма, которую они собрались влить в свое новое приобретение. Он даже с отцом поругался, доказывая, что Георгос Отонос не станет ничего делать просто так. И ничем не примечательный отельчик тоже куплен не просто так.

Старший Асадов порой бывал совершенно невыносим, особенно когда дело касалось бизнеса. Это потом, когда его не стало, Артем понял, что тот нарочно его провоцировал. Вызывал на эмоции, заставлял выдвигать предположения и аргументированно их отстаивать.

Теперь приходится самому выводить себя из равновесия и самому себе доказывать правильность собственных теорий.

Предчувствия не обманули Асадова. Популярность не самого роскошного и не самого удачного с точки зрения локации отеля «Три звезды» побила все рекорды.

И это очень нервировало. До бешенства.

А как по-другому, если туда прут все без разбора. Ладно бы отель был какой-то особенный, но нет же. Отоносы, конечно, вбросили в него денег, но он так и остался всего лишь четырехзвездочным. На секундочку!

Пусть технологии там применили самые современные, пусть при ремонте постарались и не сэкономили на дизайнерах. Так а кто на них экономит?

Взять к примеру его самый свеженький, только недавно открытый «резорт» – гордость сети «Параллель». С массой наград и регалий. По сравнению с ним «Три звезды» – дешевая ночлежка для бомжей.

Сколько денег было вложено в промоакцию! Рекламу запустили, когда еще в самом разгаре шли отделочные работы. На открытие съехалось столько звезд, сколько не на каждый «Оскар» съезжается.

И даже там, на праздничном фуршете в собственном отеле, Асадов слышал, как обсуждали «Три звезды». Это вообще можно выдержать?

Кстати поначалу название всех сбивает. Асадов тоже повелся, решил, что это звездность так обозначена. Но нет, звезды там четыре. Крепкая такая четверочка.

Тем более, по всем законам маркетинга с таким названием отель должен был пролететь с грохотом и звоном. А он не звенит и не летает, туда прут даже те, кто в нормальном состоянии предпочитает Асадовские «Параллели». В нормальном, это значит не в состоянии женитьбы.

И это бесит особенно сильно.

Последней каплей стало то, что собственная мать, пряча глаза, вручила в качестве свадебного подарка сертификат на три ночи в гребучих «Звездах».

– У них по статистике минимум пар, которые разводятся, сынок, – сказала она. – Я хочу, чтобы вы с Владочкой тоже жили долго и счастливо. А еще говорят, что у постояльцев отеля часто рождаются двойни и тройни, потому что…

Дальше Артем слушать не стал.

Мало того, что он вынужден жениться на малознакомой и безголовой Владиславе только из-за своего обещание отцу, которое дал перед его смертью. Осталось теперь еще и в «Трех звездах» засветиться.

На этом терпение Артема закончилось.

Значит, не разводятся? Отлично, пора бросить парочку камней в эту застоявшуюся болотную водицу. Так сказать, подправить статистику.

Он будет первым, кто разрушит глупые беспочвенные мифы, которые возникли далеко не сами по себе. Асадов твердо убежден, что все эти слухи и сплетни имеют вполне приземленное происхождение. И автора, конечно же.

Пусть это и выглядит довольно примитивно, но раз людям зашло, надо брать и пользоваться.

Артем не мог не признать, что автор такой гениальной концепции человек очень талантливый и креативный. Настоящий супермозг.

Оставался только один вопрос: почему этот супермозг до сих пор не работает на Артема Асадова?

Ответ не могла дать даже служба безопасности, персонал оказался неожиданно неприступным и неподкупным. Никакой информации изнутри получить не удалось даже у самого опытного сотрудника. Такого в практике Асадова еще не случалось.

Поэтому здесь подарок матери оказался очень кстати.

Нужно создать прецедент, развеять липкий как сироп и ванильный до приторности ореол отеля – символ семейного счастья с кучей сопливых детей. Артем сумеет, он в себе не сомневался.

И когда репутация «Трех звезд» рухнет ниже плинтуса, талантливые креативные сотрудники сами побегут от Отоносов, как крысы с тонущего корабля. Люди не меняются. Рыбка всегда ищет, где глубже, а человек – где лучше.

Так что в отель Асадов входил с нужным настроем и в полной боевой готовности. Даже Влада не так раздражала как обычно. Но стоило попасть внутрь, все пошло наперекосяк.

Виной всему были три чудесные создания, похожие на зефирки, в воздушных платьях цвета сливочного мороженого, которых он увидел, как только переступил порог.

***

Он сначала подумал, что это куклы.

Девочки в пышных платьицах в самом деле выглядели игрушечными, ненастоящими. Куколки с большими голубыми глазами, длинными густыми ресницами и светлыми волосами, уложенными крупными локонами. И когда одна из девочек несколько раз хлопнула ресницами, он даже вздрогнул от неожиданности.

Перевел взгляд на девочку, стоящую посередине. Та была чуть ниже остальных, хоть и похожа на сестер. Артем сразу понял, что они сестрички – вряд ли у просто подружек могут быть такие одинаковые светлые локоны и голубые глаза.

Но когда младшая девочка подняла голову и уперлась взглядом в Асадова, у него по спине побежал холодок.

Откуда-то появились давно забытые ощущения, он не отдавал отчет, какие именно, что-то из собственного давнего детства.

Запахло мандаринами, снегом и горячим шоколадом. Неожиданно из самой глубины, из подкорки донеслось: «Тема, надень шапку!»

Он даже оглянулся. И по волосам провел неосознанно, чтобы проверить, в шапке он или нет.

Но вокруг не оказалось ни снега, ни мандарин, один сплошной ванильный сироп. Приторная сладкая вата. Артем ждал, когда его затошнит от этой приторности и ванильности, когда разорвет от фальшивой приветливости. Даже внутренний таймер включил в предвкушении.

Но время шло, а его все не разрывало.

Асадов не мог понять, почему его ничего не раздражает. Как будто всего чересчур, как будто всего слишком, а ему не то, чтобы не нравилось. Можно сказать даже наоборот.

В руках ожившие куколки держали корзинки с розовыми лепестками. Музыканты завели душещипательную мелодию, девочки набрали горсти лепестков и бросили их под ноги Асадову.

И тогда его озарило.

Цветочные девочки! Как просто и изящно – выставить вот таких «зефирок» встречать постояльцев-новобрачных. Почему он сам до этого не додумался? Тут от умиления не растает только толстокожий чурбан.

Артем не сразу понял, что тоже поплыл. Поплыл и утонул к гребеням в этом сиропе. Его не бесили музыканты, не драконил украшенный цветами холл. И лепестки, летевшие на идеально выглаженный костюм не раздражали.

Потому что в происходившем вокруг не было ни фальши, ни наигранности. Персонал не играл свои роли, им были действительно рады. Музыканты не отбарабанивали на «отвали», они играли с таким чувством, будто Асадов был им родным братом.

А «цветочные» девочки те вообще без комментариев. Контрольный выстрел в самое сердце.

Все это в комплексе создавало особую атмосферу, можно сказать, уникальную.

В общем, Артему тоже «зашло». Мало того, пробудило не совсем нормальные мысли.

Внезапно накрыло странное желание, ему захотелось, чтобы все это было по-настоящему. Чтобы за его руку держалась по-настоящему любимая женщина. Не временная и уже надоевшая до смерти Владислава.

Другая, от которой срывало бы крышу. С которой хотелось бы иметь детей. И не одного, а двоих, даже троих.

Да хоть бы и таких «зефирок».

Асадов с изумлением понял, что в глубине души завидует их отцу. Попытался представить незнакомого мужика, окруженного сливочно-зефирным облачком, и чуть не задохнулся от ревности.

Только это не выглядело привычной ревностью в ее обычном проявлении. Не такое как к женщине, совсем другое чувство. Здесь были задействованы совсем другие области мозга. И сердца.

Было ощущение что у него их отобрали, этих зефирных девочек, и на миг он реально почувствовал щемящую боль.

Бред, конечно.

Но если серьезно, Артем не отказался бы, если бы они были его дочками. Такое с ним происходило впервые, никогда прежде он не задумывался о детях, несмотря на бесконечные причитания матери.

Его сегодняшняя женитьба на Владе исключала с повестки дня не только детей, а даже намек на любые действия, которые могли бы привести к их появлению.

Влада Круглова была дочерью отцовского друга и делового партнера. Кругловы курировали абсолютно все поставки для отелей Асадовых. Отец с Кругловым дружили с молодости, вместе начинали бизнес и давно планировали слияние. Детей тоже давно поженить собирались.

Но Артем к Владе всегда дышал ровно и делал вид, что не замечает попыток отца их свести.

Пока не случилась авария, которая рассекла его жизнь на две части, до и после.

Артем до мельчайших подробностей помнит тот день, когда ему позвонили из полиции. Столько лет прошло, а его до сих пор триггерит на незнакомые номера.

Машина, в которой ехали отец и старшие Кругловы, слетела с виадука в нескольких километрах от города. Шел мокрый снег, была плохая видимость, и водитель не справился с управлением. На мокрый снег Артема тоже до сих пор триггерит.

Кругловы погибли на месте, отца отвезли в реанимацию. Он прожил еще несколько дней, организм справился, не выдержало сердце. Отец как чувствовал, именно поэтому заставил Артема дать обещание жениться на Владе.

– Меня Олег попросил позаботиться о его девочке, сынок. Дай слово, что ты ее не оставишь.

Артем тогда готов был согласиться на что угодно, лишь бы отец остался жив. Но отца не стало, и ему пришлось взять на себя управление не только «Параллелями», а и бизнесом Кругловых.

На это ушло несколько лет. И чем дальше, тем сложнее было управлять чужой компанией. Асадов надеялся, что Влада проявит интерес к наследству, и ему удастся спихнуть ей хоть какую-то часть полномочий.

Но природа решила основательно отдохнуть на дочке Кругловых. Артем давно устал удивляться, как у таких умных и работоспособных людей родилась такая безмозглая и бестолковая дочь. Иногда он готов был всерьез поверить, что они ее удочерили.

Мать с возмущением все отрицала.

– Что ты выдумываешь, сынок, я лично видела Лиду беременной. Не наговаривай на девочку!

Со временем она стала все чаще напоминать Артему о его обещании. И он решился.

К женитьбе Асадов подготовился очень тщательно. Слияние компаний облегчало его участие в управлении, а брачный договор обеспечивал Владиславе пожизненное безбедное существование.

Дальше развод, и он снова свободен как ветер. Главное, все укладывалось в рамки данного обещания.

Артем обещал отцу жениться на Владе? Он и женился. Обещал позаботиться о дочери друга? Так позаботился. И будет заботиться, потому что теперь они бизнес-партнеры. А жить с ней долго и счастливо он отцу не обещал. Тем более, не обещал никаких детей.

Вот только мать почему-то решила, что этот брак должен стать настоящим. А с матерью спорить было бесполезно, Артем и не собирался. Просто сделал так, как решил, поставив в известность Владу.

Но мать убедила Круглову, что она должна влюбить в себя Артема, и ему приходилось скрипя зубами слушать вот это ее «дорогой» и «милый». И притащиться в этот гребучий отель пришлось, потому что афишировать свой брак как договорной Асадову не хотелось.

Зачем посвящать в личную жизнь инвесторов? Пускай вкладываются финансово и не берут дурное в голову.

Сейчас он смотрел, как маленькие «зефирки» бросают в них с Владиславой лепестки, и боролся с неведомо откуда взявшейся ревностью. Внезапно взгляд Асадова упал на ножки девочек, он увидел волочащиеся ленты, и его внутренний перфекционист встрепенулся.

Вновь возникло забытое ощущение из детства, затем вспомнилось, как отец завязывал ему шнурки. Они все время развязывались, у Артема самого не получалось, путались пальцы. Отец становился на колени и терпеливо их завязывал.

Сколько надо, столько и завязывал.

Артем поправил невидимую шапку и опустился перед девочками на колени.

Двигался слева направо, по ходу часовой стрелки.

Пока вязал ленты, снова неожиданно защемило. Какому-то мужчине так сильно повезло, и он может каждый день завязывать своим дочкам ленты на туфельках. Водить их в парк на прогулки. Катать на качелях.

В который раз затопило чувство зависти к этому незнакомому мужику, особенно когда он поднял голову и встретился глазами с младшей девочкой.

«Тема, надень шапку!»

Сердце ухнуло вниз. Девочка переглянулась с сестрами, и Асадову показалось, только что произошел невидимый обмен информацией. Она распахнула свои и без того огромные голубые глазищи и сказала свистящим шепотом:

– Он! Прошел! Испытание!

Глава 4

В который раз захотелось поискать на голове невидимую шапку, но Артем сдержался. Поднялся с колен, оглянулся и увидел черного толстого кота с белой манишкой и белыми лапками.

Завопила Влада, Асадов поморщился. Кот и кот, еще не хватало обращать внимание на суеверия. Пока Влада продолжала вопить, кот вразвалочку подошел к детям.

– Это не знак, это Марсель, – сказала насупленная малышка.

Ее сестренка со свесившимся на личико локоном подтянула кота за передние лапы. Артем испугался, что животное поцарапает ребенка, но тот даже не пошевелился.

– Хотите погладить?

И тогда его прострелило. Марсель.

Котёнка, которого шесть лет назад с его крыши сняла Аля, тоже звали Марсель. Не сразу, конечно, звали, она его потом так назвала. И следом нахлынуло запретное, о чем он запрещал себе думать. Но которое все равно периодически настигало и добивало.

Это из-за неё он не мог заводить нормальных отношений. Из-за неё получил звание женоненавистника и вечного холостяка. Из-за нее у них так ничего и не получилось со Златой, когда Артем уступил и согласился попробовать начать сначала. Дать им шанс.

Он тогда так устал от этой грызни внутри себя, так захотелось поверить, что у них получится. И он все еще любил Златку.

Только сам не смог. Чего-то ему больше не вставляло в этих отношениях. И он больше не верил ни в любовь, ни в искренность.

Артем садился в самолет, когда получил сообщение от Алены. Что от нее, не усомнился ни на секунду, об их отношениях больше не знал никто.

Вот так в один миг разбиваются иллюзии, когда получаешь сообщение с требованием денег, иначе о твоих грязных помыслах узнают все твои друзья и знакомые. Круто так прилетело от невинной овечки, которой прикидывалась Алена.

Она наверняка заметила, что он наблюдает за ней из окна, потому и раздала деньги. Знала, что он поведется и расслабится.

Асадов так разозлился, что даже не стал читать досье на эту расчетливую лживую суку, которое подготовили его эсбэшники. Порвал распечатку и удалил из почты файл.

Но потом чем больше думал, тем больше сомневался. Поручил безопасникам потрясти дочь уборщицы Гордеевых, и неожиданно та призналась, что захотела таким образом помочь подруге.

В который раз он прокололся с этой странной девушкой, Аленой. Думал даже найти ее, но случилась авария, и Артему стало не до Алены.

Теперь ее кот оказался у управляющей отеля «Три звезды», а сама управляющая – тем самым супергениальным мозгом. Причем, явно с приветом. Иначе не сидела бы в темноте из-за перегоревшей лампочки.

Но главное, чудесные «цветочные» девочки оказались ее дочками. Ее и какого-то незнакомого мужика, которому так повезло, и который так бесил Асадова.

На секундочку.

***

– Что? Что вы сказали? – переспрашиваю потрясенно. – Вы шутите?

От шока даже забываю, что мне нужно прятаться, опускаю ноутбук и приподнимаюсь над стулом. Маска мешает дышать, ее я тоже стягиваю.

Ушам своим не верю. Как наяву из памяти всплывает картинка: Артем привлекает к себе девушку в короткой шубке, берет ее лицо в свои руки. Они целуются под нарядно украшенной омелой, вокруг шумит и сверкает Рождественская ярмарка, а я стою в двух шагах с багрово-красным распухшим носом, мокрыми глазами и большим животом.

Слишком близко, чтобы не видеть, как нежно он ее целует. Слишком близко и слишком больно. За себя и за своих девочек, которые тогда еще не родились.

Меня Асадов целовал рвано, жестко, требовательно, потому что только хотел. А ту девушку он любил, это было видно невооруженным глазом.

Так что же случилось? Что произошло за эти шесть лет? Почему он расстался с любимой девушкой и женился на другой?

Я не успела как следует рассмотреть жену Артема, но мне она показалась достаточно красивой. Достаточно, потому что фоном к ней шел Асадов, а он задает слишком высокую планку.

Мне не повезло, он не успел ни постареть, ни полысеть. К моему глубокому разочарованию. Скорее наоборот. И заметить кого-то рядом с ним можно только, если этот кто-то будет хоть немного выделяться на таком безупречном фоне.

Теперь Асадов, который только что женился на красивой девушке, требует, чтобы я сорвала ему брачную ночь.

Интересно, кто из нас сошел с ума. Неужели я? Это совсем некстати, скоро собрание акционеров, и еще у меня дети…

– По мне заметно, что я шучу, госпожа Плохая? – слышу совсем рядом хриплый голос и вздрагиваю.

Я слишком увлеклась своими мыслями и напрочь забыла о присутствии Асадова. А вот он обо мне не забыл, как нависал, так и нависает. Его дыхание щекочет висок и мочку уха, и я заливаюсь мучительным румянцем.

Ну почему он на меня так действует? До сих пор действует, несмотря на пропасть между мной сегодняшней и Аленой шестилетней давности.

Сглатываю и бормочу в ответ:

– Вообще не заметно, сэр… мистер… господин Асадов…

– Тогда почему вы даже рот раскрыли?

– Я? – восклицаю и снова краснею. На этот раз от возмущения. – Да разве я…

– Тихо, тихо, – мне на губы ложатся прохладные пальцы и чуть придавливают, – не кричите так громко, нас могут услышать, мисс Плохая. Или вы замужем?

Замираю, время в один момент останавливается, и я вновь оказываюсь в тесной комнате флигеля за домом Асадовых. Счастливая и влюбленная.

Что-то сбивчиво пытаюсь сказать, а Артем так же накрывает рукой мои губы, прижимает. Затем наклоняется и впивается в них ртом…

От этих будоражащих воспоминаний голова идет кругом, ноги подламываются. Впиваюсь пальцами в стол, чтобы не упасть. Как же хорошо, что здесь темно, и он этого не видит!

– Вы оглохли, госпожа Плохая? Я спросил, замужем вы или нет, – говорит Асадов хрипло, и я возмущенно пихаю его в грудь.

Упираюсь в тугие налитые мышцы, которые перекатываются под ладонями, и с трудом заставляю себя отнять онемевшие руки.

Так бы и трогала эти мышцы, пусть и через рубашку. Но передо мной чужой муж, чужой мужчина, абсолютно чужой человек.

Ну и что, что у меня от него трое детей. Подумаешь…

– Не оглохла, а потеряла дар речи от вашей наглости. Какое отношение имеет к делу мое замужество? И вообще, – поднимаюсь на полусогнутых и гордо выпрямляю спину, – с какой стати я должна вам помогать? Не хотите спать со своей женой, не спите, меня это совершенно не волнует…

Асадов бесцеремонно берет меня за на плечи, придавливает вниз. Теряю равновесие, плюхаюсь обратно на стул. Он упирается локтями о столешницу, и мы вновь оказываемся лицом к лицу.

– Так заволнуйтесь, дорогая мисс Плохая, занервничайте, наконец. Или вы еще не поняли? На кону репутация отеля, которую я испорчу вам в один момент. Или ваш слоган это так, для красоты?

А вот тут Артем просчитался. Нашел чем запугивать.

– Напоминаю вам, что у меня трое детей, господин Асадов. И все девочки, – говорю, придав голосу максимум спокойствия. – Мои нервные клетки давно и благополучно вымерли, я заказала себе новые. Из самого твердого металла.

Асадов окидывает меня оценивающим взглядом и кривит губы.

– Ясно. Я выбрал не тот мотиватор.

Согласно киваю головой и начинаю зажимать пальцы.

– Не на ту кнопку нажал. Не за ту веревочку потянул. Не ту струну задел. Не на ту мозоль наступил. Не на тот рычаг надавил…

– Все, хватит, – сердито обрывает Асадов, – я оценил скорость генерации мыслей вашей мыслительной системой.

Меня так и подмывает указать ему на дверь, я даже руку поднимаю. Но в последний момент вспоминаю, что он наш гость, и прикусываю язык. Руку незаметно опускаю, завожу за спину.

– Вот видите, какая у вас богатая фантазия, мисс Плохая, – не особо сдерживая сарказм, произносит Асадов с насмешливым видом, и у меня появляется непреодолимое желание стукнуть его декоративной пепельницей, которая стоит на моем столе. – Не сомневаюсь в ваших талантах ни на секунду. Уверен, вы обязательно что-то придумаете. Времени у вас не так много, так что поторопитесь. Как вы там действуете вначале, проводите мозговой штурм? Составляете план действий?

Молчу, сохраняя достоинство. Вот сейчас взяла и выложила ему все секреты.

Ага.

Обойдешься, чертов конкурент.

Асадов наконец-то отходит от стола, и мне кажется, будто с шеи сняли удавку. Начинаю дышать свободно и глубоко, но он доходит до двери, останавливается и оборачивается.

– Почему она такая маленькая? – его хриплый голос звучит очень странно. Не будь я так рада, что он уходит, точно бы насторожилась.

– Кто? – на радостях туплю я.

– Ваша дочь. Они же близнецы, все три девочки?

– Да, близнецы. Марьяша младшая, она родилась последней. Мари с самого начала была меньше Маргоши и Милаши, – охотно делюсь с отцом моих дочерей, о них я могу говорить до бесконечности, – еще до рождения. На замерах УЗИ врачи каждый раз удивлялись. Называли Дюймовочкой. И потом, когда родилась, тоже…

Асадов слушает, не перебивая, пока я сама не замолкаю, шокированная потоком собственных откровений. Какая муха меня укусила?

И почему я решила, что это интересно Артему?

Но к моему изумлению ему действительно интересно.

– Марьяша, Маргоша и… – повторяет он с вопросительной интонацией.

– Милаша. Миланка. А так они Маргарита, Милана и Марианна.

– Плохие девочки… – даже в темноте улыбка Асадова выглядит ослепительной, и я отчаянно борюсь с собой, чтобы не вздохнуть.

– Скажите, вы случайно не знаете, почему Марианна сказала сестрам, что я прошел испытание? Что она имела в виду? – спрашивает он, и я теряю бдительность.

– Так вот что она сказала! А я разобрать не могла. Мне из-за колонны было плохо слышно, – объясняю и спохватываюсь.

Но поздно. Асадов уже переплетает руки и смотрит на меня сверху вниз.

– И что вы делали за колонной? Вы что, подглядывали?

Фальшиво фыркаю, но не знаю, купится на это Артем или нет.

– Зачем мне подглядывать? Моя фамилия Плохая, а не Бонд.

– Какой Бонд? – недоуменно поднимает брови Асадов.

– Джеймс. Джеймс Бонд, – с серьезным видом отвечаю я, и он со стоном хватается за голову.

– Как с вами тяжело разговаривать! Просто невозможно. У меня голова уже гудит будто это улей с дикими пчелами. Или набат. Так вы мне скажете, о каком испытании говорила Марьяша?

– Откуда мне знать?

– Это же ваша дочка!

– У меня их три!

– Везет вам.

– Что???

– Повезло вам, Хелен, – вполне серьезно говорит Артем. – Где-то я вам даже завидую.

– Тогда почему… – хриплю я в потрясении, – почему вы не хотите… Вы же как раз женились. Мужчины для того и женятся, чтобы у них были дети.

– Нет, – отвечает Асадов, – это не мой случай. И давайте закроем эту тему.

Он выходит из кабинета, а я падаю на стул совершенно без сил. Из меня будто механизм вынули, и теперь я как тряпичная кукла. Могу только сидеть на стуле, свесив руки, и ни о чем не думать.

Внутри меня ничего нет, одна пустота. Ни чувств, ни эмоций, ни мыслей.

Он мне позавидовал. Асадов мне позавидовал.

Где-то в глубине начинает просыпаться совесть, но я изо всех сил заталкиваю ее обратно в спячку.

Нужно срочно подумать о чем-то другом. О чем-нибудь приятном.

Например, что надо расстроить брачную ночь Артема Асадова, потому что он сам меня об этом попросил.

Сам! Попросил!

Новобрачный ищет любой способ, чтобы избежать ночи любви с новобрачной!

Шок-контент.

И хоть я не имею ни малейшего понятия, как это осуществить, мне от радости хочется хлопать в ладоши, смеяться и прыгать. Все то, что делают когда радуются наши с Артемом дети.

Глава 5

Выглядываю из кабинета и, убедившись, что Асадова нигде нет, осторожно выхожу в коридор.

Нужно отвести девочек домой. Скоро обеденный перерыв, а я стараюсь каждый день обедать дома, с дочками.

Я снимаю квартиру в том же квартале, где расположен отель «Три звезды». Недвижимость здесь слишком дорогая, и я не могу себе позволить собственное жилье.

Но благодаря опциону и акциям у меня есть стабильный ежемесячный доход, и аренда квартиры в двух шагах от моей работы мне вполне по карману.

С девочками мне очень помогла бабушка. После неудачной попытки сообщить Асадову о своей беременности я уехала на каникулы домой.

Пришлось, конечно, выдержать и слезы, и упреки. Бабушка обиделась, что я не призналась ей сразу, как узнала про девочек. И что про Артема сразу не рассказала.

– Не думала я, Аленка, что ты мне настолько не доверяешь! – выговаривала она. – С чужим человеком готова была поделиться, лишь бы не с родной бабкой! Ладно я старая и бестолковая, но он тоже не мальчик.

Так я поняла, что она ревнует меня к мистеру Ричу. Единственное, что ее с ним примирило, это опцион.

– Ну хоть какой-то толк с этого старого пенька, – ворчливо соглашалась бабушка.

И я до сих пор благодарна ей, что она и в мыслях не допускала, что я сделаю аборт.

Я перевезла бабушку с Марселем к себе. С документами помогла Мария, у нее остались какие-то связи. Она же помогла мне снять квартиру и нанять няню.

Но несмотря на помощь няни доучиться я смогла только благодаря бабушке. Я познакомила их с мистером Ричем, и бабушка отнеслась к нему довольно прохладно.

– Знаешь, в чем вы похожи, детка? – заявила она, когда мы остались одни. – У вас у обоих фамилии не соответствуют действительности. Ты по фамилии Плохая, а в жизни хорошая и добрая девочка. Он Рич, значит должен быть богатый*, а какой из него богач, если он беден как церковная мышь?

– И ладно, бабуль, – отвечала ей я, – главное, что человек он хороший.

С этим бабушка соглашалась, и как бы она ни ворчала, когда мистер Рич приходил к нам в гости, проявляла все свое гостеприимство.

Он как и прежде то появлялся, то исчезал на несколько месяцев. Вернувшись, останавливался в отеле. Приходил к нам, дарил всем подарки, и опять пропадал на долгое время.

Девочки его обожали, называли дедушкой Джорджем, а бабушка снова недовольно ворчала.

Мистер Рич был к ней очень внимателен, я бы даже подумала, что он на нее запал, если бы она не была такой неприступной. Он вел себя подчеркнуто вежливо, часто упоминал семью, так что возможно мои подозрения оказались беспочвенными.

Детей нахожу в комнате для персонала. На ресепшене мне сказали, что Асадовы поднялись в свой номер и попросили не беспокоить. А затем буквально сразу же Артем спустился вниз и уехал из отеля.

Ломай теперь голову, куда и как надолго.

В их номере четыре комнаты, если он планирует избежать брачной ночи, может обойтись и без моей помощи. Я понятия не имею, чем могу ему помочь. У меня брачной ночи не было и вряд ли скоро будет.

Может, мне повезет, и он обо мне забудет?

По дороге домой пробую выяснить у дочек, какой испытание имела в виду Марьяша.

– Как вам наши гости, девочки? – захожу издалека. – Правда, красивая пара?

Ответ обескураживает. Все трое останавливаются и резко мотают головами.

– Но почему? – спрашиваю растерянно.

– Она ему не подходит, – отвечает за всех Маргаритка.

– Что значит, не подходит? Мы не можем так рассуждать, девочки, – говорю шокировано, – это наши гости.

– Мамуля, ты понимаешь, он прошел испытание! – говорит моя девочка, широко распахивая глаза и наклоняясь ко мне.

– Какое еще испытание? – уточняю, приседая на корточки перед малышками. Надежда на то, что Асадов бредил или что-то не так услышал, растворилась как утренний туман.

Мои девочки переглядываются, словно советуясь, можно ли мне говорить. Я терпеливо жду. У нас с ними договор, что в тайны меня посвящают только по собственному желанию. У нас даже для этого есть специальное время перед сном и специальное место – моя комната.

Если мои дочки хотят посекретничать, они по очереди приходят ко мне. Но сейчас явно заметно, что тайна общая, и девочки молча советуются, посвящать меня в нее или не посвящать.

Наконец, молчаливое соглашение достигнуто, или Миланка просто не выдерживает.

– Испытание для папы! – говорит она торжественно, а я вздрагиваю, теряю равновесие и сажусь на асфальт прямо посреди улицы.

***

После обеда девочки садятся за планшеты, у них дистанционное занятие по языку, а мы с бабушкой пьем кофе.

– Что ты такая вареная, Аленка? Ты и не поела толком. Или я снова суп пересолила? – тревожится бабушка.

Это правда, у меня совсем нет аппетита. Но суп здесь ни при чем, из головы не идет разговор с дочками.

Как все-таки мало я знаю своих девочек!

Подумать только, они, оказывается, уже целый год ищут себе папу! А я ни сном, ни духом.

– Все нормально, бабуль, суп вкусный, – спешу ее успокоить. – Тут другое.

Смотрю на часы, время еще есть, и рассказываю ей все по порядку. Как нашей юбилейной парой оказались Асадов с женой, и как девочки устроили ему испытание. Вот только о необычном требовании Артема не хочу говорить, я до сих пор не верю, что в его просьбе нет никакого подвоха.

Я не стану предпринимать никаких действий и посмотрю, что он будет делать. Если Асадов решил подставить меня перед учредителями, я не доставлю ему этого удовольствия. И не полезу в расставленную им ловушку.

Если же он всерьез решил избежать брачной ночи, это его личные проблемы, к которым я не имею никакого отношения. По крайней мере я смогла себя в этом убедить, когда волна глупой радости схлынула, и я смогла рассуждать трезво.

А вот о том, что девочки решительно настроены найти себе отца, умолчать не могу. Не просто так я на асфальте весь зад себе отсидела.

Покажите мне, кто бы не отсидел, если бы узнал, что их дочки уже больше года присматриваются ко всем встречным мужчинам. Без исключения. И если находят подходящую – исключительно на их вкус! – кандидатуру, дружно развязывают шнурки.

Да, я тоже думала, что ослышалась. Но нет, они реально такое практикуют.

– Подумать только, целый год! – всплескивает руками бабушка. – Как они только до такого додумались?

– Я тоже понять не могу, откуда такая изобретательность, – развожу руками.

Мы переглядываемся, и бабушка многозначительно хмыкает. А я отвожу глаза.

– Правда? И кто прятался в холодильнике, чтобы родители заволновались и кинулись искать, а? – пристально смотрит бабушка. – Пашка тогда чуть не поседел. Хорошо, что ты воспаление легких не схватила. И это тебе четырех не было!

– Они меня сразу нашли, – протестую я, – я не смогла нормально закрыться изнутри. И продукты все возле холодильника на полу сложила.

– Ну да, – хитро щурится бабушка, – куда тебе до твоих бусинок! Они бы все из окна выбросили, если бы им пришло в голову спрятаться в холодильнике!

– Они еще прорабатывали вариант со спущенными до щиколоток гольфами на одной ноге, – потерянно говорю бабушке, – но он, по их мнению не такой действенный. Или с расплетенной косичкой. Такое тоже хуже работает.

– И как, много кандидатур прошли испытание? – интересуется бабушка, и я мотаю головой

– Единицы. Ну ты же сама видишь, как здесь относятся к личному пространству. В основном зовут меня, чтобы я завязала шнурки и подтянула гольфы. И то женщины, а не мужчины. И это правильно. С одной стороны…

– Кажется, я поняла, – осеняет бабушку, – поняла, откуда они это взяли. У нас сосед детей в школу возит, Йохансон. Так он перед тем, как пацанов своих в машину усадить, то шапку им поправляет, то шнурки завязывает. Они вечно опаздывают, собираются кое-как. Вот бусинки и подсмотрели.

– Возможно, ты права, – задумчиво отпиваю остывший кофе. – Но с другой стороны, они никогда об этом не говорили. Я и подумать не могла, что их что-то не устраивает.

– Ну ты скажешь, Аленка, – фыркает бабушка, – конечно не устраивает. Наше бабское царство у них уже наверное в печенках сидит.

Широко распахиваю глаза и даже чашку отставляю. Вот это поворот!

– Ты еще скажи, что тебе оно тоже надоело!

– Еще как надоело!

– Что ж ты тогда мистера Рича отфутболиваешь? Уверена, он к тебе неровно дышит.

– Нашла ухажора! – возмущается бабушка. – Ему сто лет в обед!

– Да ну, он ненамного старше тебя.

– А я по-твоему, что, молодуха? Я вообще-то тебя имела в виду.

Ну все, понеслось. Бабушку хлебом не корми, дай повздыхать над моей неустроенностью. Снова двигаю к себе чашку и делаю глоток.

– Уже бы сходила куда-нибудь, познакомилась с каким-нибудь парнем, – оседлала тем временем бабушка любимого конька. – А лучше бы на сайте каком зарегалась. В том же Тиндере.

Чуть не давлюсь кофе. Хорошо, что он остыл, так бы точно обожглась.

– А ты откуда о Тиндере знаешь, бабуль?

Я себя не вижу, но уверена, что глаза у меня сейчас размерами с салфетки из макраме, которые плетет бабушка. Похоже, она сболтнула лишнее, потому что отводит глаза и слегка краснеет.

– Ничего я не знаю. Так, слышала разговоры…

– Только не говори, что ты там зарегистрирована, – прищуриваюсь с подозрением.

– Это не я, это бусинки меня зарегали, – защищается бабушка, – я у них только попросила, чтобы они мне придумали пароль. Я не для себя, Аленка, я просто на разведку туда сходить решила. Думаю, дай посмотрю, что за штука такая! А потом и Аленку уговорю…

– Ясно, – встаю я, – за моей спиной здесь уже целый синдикат образовался. Все, я убежала, бабуль.

По дороге к отелю мучаюсь угрызениями совести.

Я ужасная мать. Я совсем не знаю своих детей.

Хорошо, что дорога к отелю такая короткая, около пяти минут.

Возвращаюсь в кабинет и сажусь разбираться со счетами. Но работа не клеится от слова совсем. Пялюсь в экран и продолжаю думать.

Мне казалось, детям вполне достаточно меня и бабушки. А еще мистера Рича, повара Андреаса и доброй половины работников отеля. Все здесь обожают моих девочек!

Но им нужен папа, так сильно, что они сами решили его выбрать. Но кто мог предположить, чтобы их выбором станет самый что ни на есть настоящий отец…

И когда раздается стук в дверь, я не сразу его слышу.

*Rich – богатый (англ.)

Глава 6

– Хелена, тебя ищет наш новый постоялец, – заглядывает в кабинет Джессика. Она выглядит перепуганной, и я с опозданием вспоминаю об Асадове. – Требует и говорит, что срочно.

– Требует он, – ворчливо хмыкаю и машу рукой. – Скажи, что я занята, Джес. Или придумай что-нибудь. Скажи, что у меня видеоконференция.

– Уже сказала, – с готовностью отвечает Джессика.

– А он что?

– Возмутился. Какая, говорит, может быть видеоконференция вечером?

– А ты ему скажи, что с китайцами. У нас с ними разница во времени.

Джес понимающе кивает и исчезает, но через минуту появляется снова.

– Он говорит, что у него срочное и важное дело. И он уже здесь, под дверью.

Со вздохом понимаю, что Асадов так просто от меня не отстанет. Где там моя маска?

– Ладно, скажи, что я через пять минут освобожусь. Нет, через пятнадцать, – кричу вдогонку Джессике и бормочу себе под нос: – Пусть помучается.

Выдвигаю ящик, чтобы взять маску и с отчаянием понимаю, что упаковка пустая. Последнюю я надела, когда ко мне ворвался Асадов. Я потом стянула ее с лица и сунула в карман кардигана, а кардиган оставила дома, когда ходила на обед.

Новую упаковку нужно взять у администратора, но в коридоре торчит Асадов.

Что же делать? Он не должен меня видеть, не должен.

У меня была мечта, я так часто себе это представляла!

Я должна была стать успешной и знаменитой. Должна была пройти мимо, не обратив на Артема внимания. Ослепительно улыбаться и принимать комплименты от толпы окружающих мужчин. Он должен был с восхищением смотреть мне вслед.

Как же его «Аля, неужели это ты?»

И мое «О, Артем, как дела? Я тебя даже не заметила! Что-то ты постарел»?

Как же моя мечта?

Я еще не стала блестящей успешной леди, а мои девочки не выросли и не победили в конкурсе красоты. Зато они выбрали себе папу…

Просто жесть.

Лихорадочно роюсь в сумке. Если бы там была карнавальная маска с детского праздника, клянусь, я бы и ее надела. Но там нет ничего кроме упаковки медицинских пластырей.

Смотрю на упаковку – другого выхода нет. Бросаюсь к зеркалу и наклеиваю несколько штук на лицо крест-накрест. Пальцы не слушаются, размазывают помаду, но я тороплюсь, потому что в дверь уже требовательно стучат.

Спасибо, что не ногой.

– Входите, – кричу, падая в кресло за столом, но мое разрешение особо никому не требуется.

– Ну наконец-то вы соизволили меня принять! – Асадов врывается в кабинет и замирает на пороге. – Что с вами, госпожа Плохая? Вас что, избили?

– Нет, конечно, – пожимаю плечами, – с чего вы взяли? Меня просто… просто я… Меня покусали пчелы!

– Правда? – саркастически ухмыляется Асадов. – А я думал, это ваши постояльцы остались недовольны обслуживанием.

И тут же меняет тон.

– Что вы мне голову морочите? Откуда в такое время пчелы, да еще и в таком количестве?

Мда, с пчелами я и правда погорячилась.

– Ладно, – говорю доверительно и понижаю тон, – я вам признаюсь. Но это только между нами, обещаете?

Явно сбитый с толку Асадов недоверчиво наклоняет голову.

– Ну, допустим…

– Это аллергия на инъекции, – сообщаю ему с видом, будто доверяю самую заветную тайну. Видя, что он меня не понимает, терпеливо поясняю: – Уколы красоты. Эстетическая медицина. Омолаживающая терапия.

Брови Асадова взлетают вверх и так там и остаются. Он молча меня рассматривает, подходит к столу и опирается о столешницу. Точно как утром.

– Сколько вам лет, мисс Плохая?

– Мне?

– Ну не мне же. Мне с утра было тридцать три, и я об этом прекрасно помню.

– Двадцать четыре.

– Зачем? – свистящим шепотом спрашивает он, наклоняясь совсем низко. – Зачем вам в двадцать четыре года омолаживающая терапия?

– Это мое лицо, – говорю, защищаясь, – вам какое дело? Хочу омолаживаюсь, хочу – нет.

– А в самом деле, – он обходит стол, – какая мне разница? Давайте перейдем к моему вопросу. Вы уже разработали план?

– Нет.

– Почему?

– Я была занята.

– Китайцами?

– Именно.

Мы перебрасываемся словами, будто теннисными мячиками. Я вижу, что Артем заводится, но отчего, не понимаю.

– Так, что мариновали меня в коридоре целых десять минут?

Он напоминает булькающую кастрюлю с крышкой, из-под которой валит пар. Еще немного, и зашипит.

– Представьте себе, китайцы тоже женятся и выходят замуж. У нас обширная география услуг, к нам едут со всего мира. А что, господин Асадов, вас это как-то смущает?

– Ни в коем случае. Только вы врете непонятно зачем. В Китае сейчас ночь, мисс Плохая. Вы обсуждаете проекты ночью?

Черт, я не подумала. Надо было своих новобрачных в Америку заслать. В Южную. В Аргентину, к примеру, или в Перу. Но быстро нахожусь.

– Я открыта к сотрудничеству в любое время суток.

– Отлично! Значит сейчас вы продемонстрируете свою готовность мне, – сверкает он глазами, и я окончательно сдуваюсь.

– Ладно, – говорю без особого энтузиазма, – раз уж вам так хочется… можно попробовать. Только придется поболеть.

– Предлагаете насморк? – уточняет Асадов. Придирчиво осматриваю его с ног до головы и качаю головой.

– Слишком просто, это не сработает. Вам нужно что-нибудь себе сломать. К примеру, ногу. А лучше обе.

– Для кого лучше? – изумленно вскидывается Асадов.

– Для поставленной задачи, – объясняю ему. И добавляю доверительно: – Поверьте моему опыту, от брачной ночи с любимой женщиной мужчину не удержат даже сломанные ноги. А вы говорите насморк! Так что если хотите реалистичности, придется следовать трендам.

– Но я здоров, – возражает он. – Вы предлагаете мне симулировать простуду на ровном месте?

– Конечно же нет, – подхожу к окну и показываю на черные тучи, затянувшие небо. – С минуты на минуту начнется ливень. Вы выйдете под дождь, хорошенько промокнете, а дальше все зависит от вашего артистизма.

– И как я смогу это объяснить? Что мне захотелось прогуляться под дождем?

– Очень просто. Скажете, что вы кого-то спасали. Кого угодно. К примеру, котенка, – говорю и мысленно несколько раз стучу себя по макушке.

Ну кто меня тянул за язык? Артем на миг замирает, затем несколько минут молча меня разглядывает.

– Котенка? Почему котенка? – его голос звучит неожиданно резко.

– Не хотите котенка, спасайте черепаху. Или попугая, – внутренне обмираю от страха, но отвечаю с деланным безразличием.

Асадов некоторое время сверлит меня взглядом, затем потирает затылок.

– Что ж, раз у вас такая скудная фантазия, придется делать все самому. Идемте, – он берет меня за локоть и подталкивает к двери. От этого прикосновения внутренности опаляет огнем.

– Зачем я вам? Вы же сказали, что сами справитесь, – пытаюсь сопротивляться, но Артем намного сильнее.

– Идемте, идемте. Мне нужно попасть на технический этаж. У вас же верхняя разводка труб, я правильно понял?

– Да, верхняя. Но какое отношение имеет наш водопровод к вашей брачной ночи? – не могу понять.

– Самое прямое. Небольшой потоп – идеальное решение проблемы. Все будут слишком заняты, а это то, что мне нужно.

До меня доходит смысл сказанного, и я застываю как вкопанная.

– Вы хотите сорвать краны?

Артем тоже останавливается и смотрит с недоумением.

– Если хотите, можно и краны. Но думаю, можно обойтись какой-нибудь резьбой. Главное, чтобы было много воды.

– И не мечтайте, – возмущенно выдергиваю локоть. – Думаете, я позволю вам рисковать репутацией отеля?

– При чем здесь репутация? В каждом отеле может случиться форс-мажор.

– Даже в «Параллелях»? – прищуриваюсь недоверчиво.

– Даже там, – серьезно кивает Артем. – Везде, где работают люди, стоит учитывать человеческий фактор.

– Но только не у нас. В нашем отеле все идеально, – уворачиваюсь, и тогда он снова ловит меня за локоть.

– Давайте спорить. Если мы сейчас поднимемся наверх, и я найду какую-нибудь неполадку, то вы… – он задумывается на миг, – сделаете все, чтобы мне помочь.

– Хорошо, – утвердительно киваю. – А если там все в порядке, вы избавляете меня от необходимости решать ваши проблемы.

– Договорились, – Асадов идет к выходу и распахивает дверь, – только не забудьте по дороге захватить инструмент.

– Он нам не понадобится. Вы уже проиграли, господин Асадов.

– Я бы на вашем месте не был так категоричен.

Вместо ответа лишь передергиваю плечами. Я на сто процентов уверена в своем выигрыше. У нас все работает как часы, и у Асадова нет ни малейшего шанса.

Горделиво поднимаю голову и дефилирую мимо него в дверной проем.

Хоть так…

***

Через коридор мы с Артемом проходим к техническому лифту, и нам даже везет никого не встретить. Все же не хочется появляться перед персоналом с наклеенными на лицо нашлепками из пластырей. Да еще и в компании Асадова.

По дороге заглядываю в комнату, где хранится весь инвентарь, и беру с полки разводной ключ. Устраивать потоп я Артему, конечно, не позволю, но условия пари нужно выдержать.

А если честно, где-то в глубине души я очень скучаю по тому парню в комбинезоне, в которого влюбилась шесть лет назад. И который не имеет никакого отношения к насмешливо наблюдающему за мной мужчине в идеально сидящем костюме.

– Не хотите переодеться? – киваю на висящие в ряд рабочие комбинезоны. Они у нас тоже все в идеальном порядке. – Не волнуйтесь, вся спецодежда чистая, их стирают после каждого использования.

– Спасибо, обойдусь.

– Не жалко костюм? Вы же планируете заняться ремонтными работами, – не могу удержаться от едкого тона. Это не ускользает от Асадова.

– Я планирую вам указать на недоработки, – свысока отвечает он и спрашивает безо всякого перехода: – Вам уже говорили, что ваша фамилия отлично описывает ваш характер?

– Моя фамилия готовый бренд, – не остаюсь в долгу я. – Так и скажите, что вы мне завидуете.

Мы проходим на технический этаж, я иду впереди, Асадов следует за мной. Я чувствую спиной его обжигающий взгляд. А ниже спины так вообще.

– Она вам от мужа досталась? – его тон не уступает моему по язвительности.

– От отца, – разворачиваюсь и взмахиваю рукой. – Ну вот. Мы пришли. Как видите, здесь все в порядке.

И словно в ответ мне тишина взрывается раскатами грома.

Глава 7

Пространство будто раскалывается на части.

Я закрываю руками уши и зажмуриваюсь. Ужасно боюсь грома, но не бросаться же на шею Асадову, чтобы он меня защитил.

А хотелось бы…

Внезапно со стуком распахиваются створки, и в окно врывается ветер, пропитанный электрическими разрядами. Мы с Асадовым не сговариваясь бросаемся к окну.

– Вы всегда оставляете окна открытыми? – спрашивает Артем, и я оглядываюсь. На соседней опоре висит рабочая куртка нашего сантехника Йонаса.

– Наверное, Йонас забыл закрыть, – бормочу, пряча неловкость, – сегодня по плану профилактический осмотр.

Асадов морщится, но молчит. А я мысленно устраиваю Йонасу разнос за незапертое окно. Обязательно устрою, но потом. Пока поворачиваюсь к Артему, который с интересом осматривает водопроводные трубы.

– Ну что, господин Асадов, вы видите, что с коммуникациями у нас полный порядок, – говорю, выдержав достаточную паузу. – Вы проиграли. Так что теперь ваша брачная ночь это исключи…

Замираю на полуслове, потому что прямо на моих глазах куртка Йонаса вспыхивает и в один миг оказывается охвачена огнем. Я даже не успеваю понять, как это произошло.

Языки пламени облизывают стену и пол, добираются до потолка, и я смотрю на них не в силах пошевелиться.

Асадов матерится сквозь зубы, отталкивает меня в сторону и бросается к опоре.

– Огнетушитель, быстро! – кричит мне и выхватывает из моих рук разводной ключ.

Что он делает дальше, не вижу, потому что мчусь за огнетушителем. Мы столько раз проходили инструктаж по пожарной безопасности, поэтому действия мои достаточно отработанные.

Хоть руки и трясутся как у припадочной.

Бегу обратно. Асадов своим умопомрачительно дорогим пиджаком пытается сбить пламя с горящей куртки, которую он сбросил на пол. А отовсюду из труб хлещут струи воды.

– Давайте я, – кричит Асадов и выхватывает у меня огнетушитель.

Пластырь отлипает от мокрой кожи. Отдираю его и вытираю лоб и щеки локтем.

Узнает так узнает. Это такие мелочи по сравнению с тем, что здесь творится.

Смотрю на Артема, его лицо все в черных разводах как у кочегара. Перевожу взгляд на свои руки и понимаю, что у меня лицо не лучше.

Минуты кажутся часами, но огонь получается потушить довольно быстро. Взглядом, полным отчаяния, окидываю помещение. Часть стены и потолка в черной копоти, на полу плотный слой пены.

И мы с Артемом тоже в копоти и пене. Меня бы сейчас бабушка с детьми не узнали, не то, что он.

– Я перекрою воду, – хрипло говорит Асадов. – Где тут вентиль?

Слабо взмахиваю рукой, он идет по пене как по снегу.

– Артем, – зову жалобно, когда он возвращается, – что это было? Полтергейст? Или магия?

– Не говорите глупостей, – морщится он, наклоняется и осторожно разворачивает обгорелую куртку Йонаса. Невольно отмечаю, что качество нашей спецодежды на высоте. От нее еще что-то осталось.

Артем осматривает бывшие карманы и извлекает продолговатый цилиндр, такой же закопченный, как мы с ним.

– Ну вот, я примерно это и предполагал.

– Что это? – таращусь на цилиндр.

– Вейп. Механический мод. Видите, он без аккумулятора?

– Вижу. И что это значит?

– Сейчас посмотрим, – Артем достает из другого кармана кусок обугленной проволоки. – Что ж, все ясно.

– А мне не ясно. Объясните! Пожалуйста… – добавляю, спохватившись.

– Ваш как его, Йонас? Значит, ваш Йонас вейпер со стажем. Он предпочитает механические вейпы, они очень простые. Вот такая трубка и аккумулятор. Никакой электроники. Если случайно в кармане нажать кнопку, он может взорваться, поэтому вейперы батарейки носят отдельно.

– Так это вейп взорвался?

– Нет, ваш сотрудник добросовестно носил аккумулятор а другом кармане. Но видимо механически положил к нему проволоку, и произошло короткое замыкание. Наверное, когда ветром открыло окно. Поэтому куртка и загорелась.

– Это Йонас его не закрыл, – озаряет меня, – когда свой вейп курил.

– Скорее всего.

– Что же это получается, – от догадки холодею и покрываюсь испариной, – если бы мы не пришли, то не потушили бы пожар?

Артем смотрит на меня непонятным взглядом.

– Я ведь говорил, что везде, где работают люди, присутствует человеческий фактор. И его нельзя не учитывать.

Представляю сгоревший дотла отель, и сердце проваливается в бездну. Нет, конечно, сработала бы противопожарная система, приехали бы пожарные, но…

– Не бывает идеальных отелей, мисс Плохая. И идеальных сотрудников тоже не бывает.

Как я ни держусь, ничего поделать с собой не могу. Начинаю судорожно всхлипывать, сцепив перед собой руки. Слезы прокладывают по щекам влажные дорожки.

Мне ужасно стыдно. И ужасно жаль. И вообще…

– Ну что ты, не надо плакать, – неожиданно перед моим носом оказывается мокрая, в пенных разводах рубашка, совсем недавно бывшая белоснежной и отутюженной. Под тканью хорошо угадываются твердые мышцы.

На плечи ложатся крепкие руки Асадова, и это становится последней каплей. Я утыкаюсь в твердую грудь и беззвучно реву, вцепившись руками в воротник рубашки.

***

– Ну хватит, все уже прошло, – уговаривает Артем негромким хриплым голосом, – чего ты плачешь?

Я все еще жмурюсь и цепляюсь за его рубашку. Не решаюсь поднять голову. Не потому, что боюсь быть узнанной, а потому что не хочу, чтобы он видел мои зареванные глаза.

– Твоя рубашка, – хлюпаю я носом, – она вся в саже и пене. И костюм тоже…

– Ничего, – ухмыляется Артем, – у меня еще есть. И потом, разве в этом идеальном отеле нет идеальной прачечной? Я воспользуюсь ее услугами, и рубашка будет лучше, чем была.

– Никакой он не идеальный, – шепчу жалобно, – ничего у меня не получилось! Люди мне доверились, а я…

– Что ты?

– Не справилась! – реву уже в голос.

Его руки обвивают мое тело и крепко прижимают к мощному торсу. Подбородком Асадов придавливает мою макушку, и я оказываюсь в коконе из рук и тела Асадова.

– Тебе надо научиться принимать ошибки и их исправлять, – успокаивающе говорит Артем. – Это несложно на самом деле.

– Я так боюсь, – жалуюсь ему, всхлипывая, – боюсь натупить или ошибиться.

– Это юношеский перфекционизм. Когда мне было двадцать три, я спать не мог, боялся, что где-то недосмотрел или забыл.

– И как ты справился? – снова шепчу, и Артем меня слышит.

Потому что здесь слишком тихо, потому что мы слишком близко. Потому что он наклонился так низко, что его дыхание согревает мои щеку и шею.

– Не переживай, все пройдет. Ты просто совсем мелкая для такой должности. Тебе нужно время, нужно повзрослеть, набраться опыта. Нарастить шкурку.

– Я никогда не научусь…

– Научишься. Доживешь до моего возраста и научишься.

Это очень опасно. Вот так стоять в обнимку с Асадовым в полной тишине, когда сердце ухает в груди как гидропресс. Когда его запах будоражит даже смешавшись с запахом гари и пота. Когда его хриплый голос выбивает из-под ног почву.

Чувствую, что тону в этом коконе. Из последних сил пробую высвободиться, но получается освободить только руки. Асадов объятия не разжимает, наоборот, только усиливает хватку.

Теперь мне их некуда деть. И как я мысленно ни ругаю себя, мои руки сами тянутся и несмело обвивают его талию.

Все. Я пропала.

Опять попалась как рыба на крючок.

«Алена, очнись. Артем совсем не тот, каким ты его представляешь. Он холодный, расчетливый и эгоистичный. Он не просто богатый, а богатый до безумия. Вы как две планеты из разных галактик. Ты всего лишь обслуживающий персонал. А еще Артем женат. И если по какой-то причине он не желает, чтобы его брачная ночь прошла в этом отеле, ты тут точно ни при чем…»

Но уговаривать получается плохо, и я решаюсь. Я посмотрю ему в глаза. Думаю, мое лицо достаточно вытерлось о его мокрую рубашку, чтобы копоть помешала Артему меня узнать.

Поднимаю голову, одновременно раздается треск, и на всем этаже гаснет свет.

– Коротнуло, – хрипло говорит Артем, и я вздрагиваю. Как и он.

Интересно, о чем он? Об электричестве или?.. Я слишком сильно прижата к нему, чтобы не чувствовать, как его коротит. Точно как и меня.

– Значит, у тебя не от мужа фамилия? – спрашивает Асадов вполголоса. Сглатываю и мотаю головой.

– Я не была замужем.

– Тогда откуда ты? Ты ведь приезжая, я по акценту слышу. Землячка?

– Да, я из столицы… – киваю и шепчу еле слышно.

– А сюда как попала?

– Учиться приехала. По программе. Обмен студентами.

– Ясно, я так и думал. Вот откуда берутся такие кадры.

Руки Асадова начинают двигаться. Он гладит мои волосы и говорит все с той же убийственной хрипотцой:

– Ты умненькая талантливая девочка. Плохая девочка, – даже в темноте я чувствую, как он улыбается. – У тебя все получится, Лена.

И меня отпускает. Отпускает дикое напряжение, страх, отчаяние. В голове проясняется, и я чувствую безграничную признательность к этому мужчине.

– Учиться было легко, – шепчу, прижавшись щекой к его груди, – а здесь такое чувство, будто я на каждом шагу спотыкаюсь.

– Перфекционизм хорош в некоторых дозах. Тебе надо учиться перестраиваться.

– Как? – поднимаю голову.

– Делегировать полномочия, – он смотрит на меня, я в темноте знаю, что смотрит.

– Я не умею, – безнадежно качаю головой, – мне кажется, что никто не сделает лучше меня.

– Тебе надо сменить приоритеты. Работа не главное, – тон Асадова становится холоднее, – у тебя есть то, что намного важнее отеля. Вот те три зефирки.

Замираю. Он правда это сказал? Миланка тоже назвала себя и сестричек зефирками.

– Они бусинки, – шепчу потрясенно.

– Бусинки, – повторяет Артем и снова улыбается в темноте. Он с таким теплом говорит о моих девочках…

Или все-таки наших?

Так странно обсуждать своих детей с их отцом. Я никогда не думала, что это так волнительно. И приятно…

– Самое важное – близкие люди, – продолжает говорить Артем. – Я это понял, когда не стало отца. Уже пять лет прошло, а мне до сих пор его не хватает.

– Мне тоже, – говорю тихо, – мне тоже не хватает моего папы.

– Я не смог ему отказать, я пообещал отцу жениться на дочери нашего партнера, – выдает Асадов, и я едва сдерживаюсь от изумленного возгласа.

Снова такое чувство, будто я ступила на скользкую тропинку. Нельзя поддаваться чувству, будто передо мной обычный живой мужчина, а не полубог. С которым можно поговорить о родителях, детях. Которому можно пожаловаться, и который тоже способен довериться.

Это опасно. Я уже однажды так попалась. Нельзя позволять себе расслабляться.

Но как же легко с Артемом, когда он перестает быть миллиардером…

– Раз обещал, придется выполнять, – лепечу я, хоть меня никто не просит, и Асадов разжимает руки.

– Я обещал жениться, чтобы объединить бизнес. Так им легче управлять. Больше я ничего не обещал, – говорит он сухо, и я понимаю, что минута слабости прошла.

– Ты… вы… – начинаю мэкать, но он меня перебивает.

– Вы проиграли, мисс Плохая. Поэтому придется вам мне помогать. Мне нужен развод.

– Это не ко мне, господин Асадов, – бормочу взволнованно, – чем я могу помочь? Я не адвокат.

– Я буду за вами ухаживать, – отвечает он отрывисто, – а вы мне подыграете.

– Разве такое может быть? – вскидываю голову. С улицы в окна вливается свет, и я вижу нависающий надо мной силуэт.

– Почему нет? Я не могу влюбиться в красивую девушку?

– В меня? – вскрикиваю в ужасе.

Он молчит, потом протягивает руку и проводит большим пальцем по щеке, затем по губам.

– Если не будешь уродовать себе лицо идиотскими уколами, то вполне возможно. Только не по-настоящему. Влюбляться я разучился уже очень давно.

Мы снова замолкаем, на этот раз пауза опасно затягивается.

– Ладно, я пойду. Тебе пора начинать руководить, а мое присутствие здесь не самый желательный вариант, – Асадов одергивает руку и сует в карман. Забрасывает на плечо мокрый пиджак и направляется к выходу. У самой двери оборачивается. – И не забудь, мы договорились.

Он уходит, а я остаюсь хватать ртом воздух как рыба. Рыбка, пойманная на крючок, а затем выброшенная на берег чересчур переборчивым рыбаком.

Глава 8

Артем шел по коридору, закинув на плечо мокрый пиджак, и улыбался.

Насколько же удачная мысль пришла ему в голову – подключить к своему разводу эту перфекционистку! Такая пока не доведет дело до конца, не отступит. Зубами скрипеть будет, а получит результат.

Значит развод дело практически решенное, можно расслабиться и вернуться к привычной холостой жизни. За него все сделает эта девчонка. Управляющая.

Плохая девочка…

Только почему, вспоминая ее, ему все время хочется улыбаться?

Вспомнил о наличии пока еще официальной жены и достал телефон из кармана брюк. Надо же, целый. И даже работает.

Нашел «Круглова Влада» и нажал на вызов. Она была и останется Кругловой, в брачном контракте прописано, что в случае развода Влада возвращает себе девичью фамилию.

– Артем, – раздался в трубке плаксивый голос, – где ты пропал? Тут такое творится!

– Я знаю, Влада. На техническом этаже из-за грозы начался пожар. Он уже потушен, но пришлось налить немного воды.

– Ты называешь это немного? – возмущенно воскликнула Влада. – Да здесь все стены в потеках, и с потолка капает.

«Бедная девочка, – подумал Артем, – влетела ты на ремонт из-за этого бестолкового любителя механических вейпов».

– Тебя сейчас переселят в другой номер, – постарался успокоить Асадов временную жену. – Я попрошу, чтобы работники отеля помогли перенести вещи.

– А ты? – капризно спросила Влада. – Ты не придешь?

– Нет. Я не приду.

– Но почему?

– Хочу пройтись.

– Ты в окно смотрел? Там же ливень! Ты промокнешь, заболеешь, и твоя мама…

Он отбился, не слушая возмущенных возражений почти бывшей жены, и вышел в просторный холл. Подошел к ресепшену, там его заверили, что госпожу Асадову сейчас переселят в апартаменты в другом крыле. И вещи перенесут.

«Не Асадову, а Круглову», – мысленно поправил Артем и вышел на улицу через стеклянную дверь.

Гроза прошла, а дождь продолжал лить. Вода вертикально падала с неба на асфальт и выглядела сплошной стеной.

Артем вышел из уютного, сверкающего холла отеля и нырнул под дождевые струи.

***

Он сто лет уже так не гулял. Просто шел, пытаясь поймать губами хлесткие струйки, и улыбался. Хорошо, со стороны никто не видит.

В секунду промок до нижнего белья и свернул в первую же попавшуюся кафешку. Он в таких не был тоже лет сто. Статус не позволял. А сейчас в грязной рубашке, промокший до нитки, Асадов вряд ли мог рассчитывать на теплый прием в каком-нибудь привычном дорогом ресторане.

– Что месье желает? – с сильным французским акцентом спросил пожилой бармен.

– Месье желает согреться, – ответил Артем, бросая пиджак рядом с собой на высокий стул.

– Я не стану предлагать вам чай, и не просите, – ухмыльнулся бармен.

– Не буду, – мотнул головой Асадов. – Давайте что-нибудь погорячее.

– Месье влюблен? – подмигнул ему бармен, готовя напиток.

– С чего вы взяли? – удивился Артем.

Вместо ответа мужчина лишь загадочно улыбнулся.

– У месье на рукаве дыра, – кивком указал он на свисающий со стула пиджак.

– Месье видел, – кивнул Артем.

– Если желаете, у меня есть друг, он портной. Зашьет так, что и следа не останется.

Артем представил, как ему ставят заплату на пиджак, который стоит как вся эта кофейня, и с трудом подавил улыбку. То, что его видят впервые и предлагают помощь, тоже было непривычно. И приятно.

– Желаю. Конечно желаю.

Его пересадили поближе к камину, еще и кондиционер включили на обогрев. Принесли согревающий напиток, пахнущий пряностями и апельсином.

Артем вытянул ноги и блаженно откинулся на спинку. Хотелось думать о Хелен. О Лене. А еще о ее маленьких дочках.

Бусинки… Нет, все-таки зефирки.

Лена сказала, что она не замужем, и это поднимало настроение. Как же отлично все складывается, лучше Артем и придумать не мог.

Нет, он не позволит себе лишнего. Но эта девушка будоражила сознание, притягивала. И не только отпадной фигуркой – Артем успел рассмотреть, пока они шли по коридору. Рассмотреть и заценить.

Личико у нее наверняка не уступает фигуре, лишь бы она не уродовала себя теми чертовыми уколами красоты. Судя по налепленным пластырям, процедура оказалась неудачной. Так было у его троюродной сестры, кузина как-то жаловалась Артему, что у нее обнаружилась аллергия на препарат.

Вот и хорошо. И волосы у Хелены похоже длинные и густые, как ему нравится. Жаль, она их затягивает в слишком тугой узел.

Но главным было не это. Главное, что она помешана на своей работе. Впервые Артем встретил такую же ненормальную, влюбленную в свой отель, как он в свои «Параллели».

И если она способна на такое чувство к отелю, то может и к нему…

Нет, это конечно же бред. Он давно для себя решил, что ему не нужны все эти сопли и слюни. Больше никакой любви и серьезных отношений.

Разве что изобразить их ради свободы от Влады Кругловой. Тут можно и поиграть…

В отель Артем вернулся поздно. Дождь уже закончился, рубашка и брюки высохли, а пиджак он оставил в кафе. Перед стеклянной дверью сидел Марсель и заглядывал внутрь.

Наверное, сбежал, когда началась суматоха. Артем подошел к двери и взялся за ручку.

– Что, не пускают? – спросил у кота.

Тот жалобно посмотрел на Асадова и мяукнул.

– Ладно, я же должен сегодня кого-то спасти, – снисходительно сказал он коту и открыл перед ним дверь.

***

Его разбудил шум, доносящийся с улицы. Дребезжащий звук, как будто по асфальту катят тележку для сбора и сортировки белья, лишил последней надежды на сон.

Артем с досадой посмотрел на часы и вскочил. Одиннадцать утра, вот это он заспал!

Тележку хорошенько тряхнуло, Асадов выглянул в окно. И даже глаза протер в изумлении, потому что это действительно была отельная тележка для сбора и сортировки белья. Только сейчас на ней стояли мешки явно не с бельем. Из мешков торчало что-то разноцветное, пластиковое и угловатое.

Катили тележку девочки Плохие, и это окончательно прогнало сон у Асадова. Сегодня малышки были одеты в удобные комбинезончики, а не воздушные платьица, и уже не так напоминали зефирки.

«Карамельки», – пришло на ум Асадову, когда он смотрел на легкие облачка волос, подпрыгивающие в такт шагам маленьких ножек.

Девочки скрылись за поворотом, свернув к входу в хозяйственный блок, и Артем спохватился.

Все это хорошо, только почему дети ходят по улице в одиночку? И куда смотрит мамаша Плохая?

Схватил брюки и начал их натягивать, затем вспомнил, что после вчерашнего пожара в этих брюках в люди лучше не выходить.

Зашвырнул их в шкаф, достал из чемодана джинсы и пока надевал, в двери номера постучали.

Их апартаменты состояли из трех спален. Когда Артем вернулся, была глубокая ночь, и Влада давно спала. Он выбрал себе самую дальнюю спальню, так что пока добрался до двери, Влада уже с недоумением рассматривала забавную троицу, стоявшую на пороге.

– Здравствуйте, – очень вежливо и дружно поздоровались девочки.

– Здравствуйте, дети, – удивленно ответила Влада и обернулась на Артема. – Вы к кому?

– К вам, – сказала девочка слева, глядя на Владу.

Артем помнил, что их зовут Маргарита, Милана и Марианна. Еще он запомнил, что самая мелкая из них Марьяша, а вот кто Милаша, а кто Маргоша, вспомнить не мог, и сразу почувствовал себя дном.

– Ко мне? – переспросила Владислава, и мелкая Марьяшка ступила наперед.

– Мы пришли меняться, – сказала она с вызовом. Обернулась к сестрам, и те быстро начали доставать из мешков… игрушки.

Игрушечный домик для кукол с мебелью и самими куклами, которыми был забит целый пластиковый пакет. Динозавр с глупой улыбающейся мордой.

– Он интерактивный, – шмыгнула носом Марьяша и повернулась к сестре. – Мил, покажи.

Ага, значит вот это чудо с родинкой на щечке – Милаша. Уже легче. У Артема даже настроение поднялось.

Миланка нажала на кнопку, и динозаврик замотал большой лобастой головой.

Железная дорога с милым глазастым паровозиком. В вагончиках были рассажены мягкие игрушки.

Игрушечный чайник, игрушечная стиральная машина, игрушечный холодильник с пластиковой курицей и даже глажка с игрушечным утюгом.

Все это девочки доставали из мешков и складывали перед опешившей Владой. Спустя несколько минут перед ней высилась целая гора игрушек.

– Но… – потрясенно проговорила она, – на что меняться?

– На него, – вперились в Артема три пары голубых глаз, и он чуть не подавился слюной.

– Что-о-о? – вырвалось у них с Владой синхронно.

– Нам нужен папа, – объяснила третья сестренка, Маргоша, – а он нам подошел.

Влада хватала ртом воздух, Артем сглотнул.

– Он прошел испытание, – прошептала Марьяша, и он понял, что девочка сейчас расплачется.

– Испытание? – присел перед ней на корточки Асадов. Он в полном потрясении осознавал, что готов на все, что угодно. Душу готов продать, только чтобы в голубых глазах высохли слезинки. – Какое испытание?

Девочка обернулась на сестер, те молча покачали головами. Марьяша вздохнула.

– Я не могу рассказать. Это тайна, – она прижала ручки к груди. – Но поверьте, мы не обманываем. Нам очень-очень нужен папа.

– Ну это уж слишком, – возмущенно протянула Влада. – Что за избалованные дети?

– Нормальные дети, – поморщился Артем, – помолчи.

Он снова повернулся к девочкам. В груди разливалось незнакомое горячее чувство.

Никто и никогда в его жизни, не считая родителей, не был готов отдать за него самое дорогое. Плохие девочки привезли на обмен все свои сокровища, и Артем не собирался оставлять это без внимания.

– Давайте договоримся так, – он взмахнул рукой, – вы это все забираете обратно. Дети не должны оставаться без игрушек. А я обещаю, что мы этот вопрос обсудим с вашей мамой. Идет?

Три облачка волос радостно запрыгали. Это так усердно закивали Плохие девочки.

– Что ты такое говоришь, дорогой? – продолжила возмущаться Влада, но Асадов дал знак ей замолчать.

– Я обещаю, – повторил он с нажимом и был вознагражден тремя благодарными взглядами.

– Милаша, Марьяша, Маргоша! – послышался в коридоре пронзительный голос. – Девочки! Куда вы подевались?

– Это наша бабушка, – наклонившись к самому уху Асадова, прошептала Миланка.

– А где она была? – так же шепотом спросил он.

– Спала.

Пришлось замаскировать смех под приступ кашля. Ни к чему обижать пожилую леди, у которой целых три внучки сбежали из-под самого носа.

Артем поднялся с колен и отряхнул джинсы.

– Давайте складывать игрушки обратно, – сказал он и сунул интерактивного динозаврика в мешок.

Глава 9

Артем помог не только сложить игрушки, а еще и спустить мешки лифтом в холл. Там у него мешки отобрали и настойчиво попытались спровадить обратно в номер. Но он никуда не ушел, пока не усадил девочек и их бабушку в такси вместе с мешками.

Пожилая женщина не переставала обмахиваться ладонью, и Артем всерьез начал переживать, чтобы ей не стало плохо. Вспомнил, что как раз на самом верху в мешке лежит игрушечный веер из перьев. Он лично его туда положил.

Достал и вручил Елизавете Алексеевне прямо перед дверцей машины.

Та взглянула с благодарностью и принялась обмахиваться перьями.

– Простите меня, господин Асадов, это я виновата. Я недоглядела. Сама не понимаю, как эти хитрюги мимо меня проскочили.

Артем не стал выдавать Миланку, а с понимающим видом кивнул.

– Все в порядке, мадам Плохая, не беспокойтесь.

– Но ваша жена, что она подумает?

– Об этом тоже не беспокойтесь. Владе очень понравились девочки. Она слова против не скажет.

«Пусть только попробует…»

Елизавета Алексеевна еще раз махнула веером и неожиданно сообщила:

– Только я не Плохая. Это они Плохие, – кивнула она на насупленных, притихших малышек, – и внучка моя тоже. Я вообще-то прабабушка для этих бусинок. Паша Плохой был моим зятем. Они видать в него пошли, в деда. Это же надо додуматься стащить у Ханны списанную тележку!

– Бабушка Плохих девочек? – улыбнулся Асадов.

– Меня все так называют, – призналась ему Елизавета Алексеевна.

В мозгу Асадова что-то встрепенулось. Встрепенулось и затихло.

– А Хелена где? – спросил он, потирая лоб, и наткнулся на непонимающий взгляд. – Лена, где она?

– Хе..? Але..? А, Леночка! Уехала по делам, скоро будет дома, – глаза пожилой леди странно забегали.

– Я обещал девочкам, что поговорю с ней, – объяснил Артем.

– Знаете что? Приходите к нам сегодня на обед, – внезапно предложила Елизавета Алексеевна, – у нас сегодня курица со шпинатом в сливочном соусе.

– С удовольствием! – заверил Асадов. Подмигнул девочкам, отчего те немного оживились, попрощался с их бабушкой и вернулся в отель.

– Дорогой, нам принесли завтрак! – встретила его Владислава, наряженная в кружевной пеньюар, который, Артем готов был спорить на новый «Резорт», присоветовала его маман.

Он, кстати, такие терпеть не мог. Ему «вставляли» совсем другие модели, короткие и прозрачные.

Представил Плохую Хелену в такой штучке, и еле сдержался, чтобы не поправить ширинку. Не хватало, чтобы временная жена приняла это на свой счет.

– Завтрак? Отлично, – он подошел к столу и откусил половину круассана. – Будь добра, распорядись, чтобы мне накрыли в кабинете.

– Как это? – глаза Кругловой сделались такими же круглыми, как ее фамилия. – Я думала, мы позавтракаем вместе.

Артем налил из кофейника кофе, положил надкушенный круассан на тарелку и доверительно склонился над Владиславой.

– Слушай, Владка, я вот думаю, ты зря не махнулась на динозавра. Поверь, от него было бы намного больше толку. Все-таки, интерактивный!

И направился в кабинет.

– На черта мне твой динозавр, – услышал за спиной ворчливое. – Лучше тогда домик для принцесс.

Артем хмыкнул, закрыл ногой дверь и уселся за ноутбук. Забил в поисковик «Павел Плохой», и как только на экране появилась информация, даже глаза рукой прикрыл.

Как он мог забыть? Известный успешный отельер, который погиб почти двадцать лет назад, и чьи отели прикарманил подонок Берсенев. У Павла оставалась маленькая дочь, Елена. И эта дочь лишилась отцовского состояния из-за глупости своей матери.

Так вот откуда ты взялась, фантастическая Плохая девочка!

Артем ругал себя, что забыл о Павле. Его оправдывало только то, что когда Плохой погиб, Артем был подростком. Но сейчас вспомнились все родительские разговоры.

Нужно попробовать больше нарыть о Берсеневе. Несправедливо, что этот мерзавец обманом пользуется чужим имуществом, а его законная владелица работает управляющей в чужом отеле.

Еще и сама растит троих детей. Не мешало бы еще узнать, куда девался отец-герой. Вот кому Асадов с удовольствием подправил бы аватарку.

И он обязательно сегодня пойдет на обед. Даже если это не понравится Елене Плохой. Не она его приглашала, а ее дочери. И бабушка. А кто в здравом уме откажется от обеда, на который приглашает бабушка?

Артем посмотрел на часы и открыл электронную почту. Надо поработать, пока есть время до обеда. Но все равно при этом не переставал улыбаться.

***

А я еще радовалась, что у меня дочки, а не сыновья!

Обвожу мрачным взглядом понурившую головы троицу.

Это же надо до такого додуматься! Поменять игрушки на Асадова. Представляю его физиономию.

Мда, жаль, конечно, что никто не догадался в этот момент его сфотографировать.

Выражение лица нашей новобрачной боюсь даже представить.

– Ну, и? – спрашиваю с надеждой. – Кто-нибудь объяснит мне, каким образом вы собирались меняться? Я жду!

Девочки переглядываются.

– Обыкновенно, – бубнит Маргоша. – Мы ей игрушки, она нам… его.

Представляю, как дочки везут Асадова на тележке через весь квартал и чуть не захожусь в истерическом хохоте. Но я хочу лишь отчитать детей, а не испугать.

– Почему вы без разрешения ушли из дома? – продолжаю допытываться. – Вы кого-то предупредили?

О том, как они уходили, даже не спрашиваю.

Ясно как. Бабушка дождалась, пока они выйдут на связь с преподавателем, и со спокойной совестью уснула.

Но у нас с детьми существует негласное правило – они не могут переступить порог, не спросив разрешения. Я сама пока еще никуда их не отпускаю, они слишком маленькие. А договорились мы заранее.

И каково же мое удивление, когда девочки радостно кивают.

– Да. Предупредили.

– Мы спросили разрешения, – добавляет Марьяша.

– И у кого же? – мне даже интересно. Я была вне зоны действия сети, потому что ездила в офис «Цитадели». С бабушкой тем более ясно.

– У дедушки Джорджа! – дружно отвечают девочки, и я вперяю взгляд в бабушку.

– Он разрешил, – на всякий случай добавляет Марьяша.

– Мы ему все рассказали, – объясняет Миланка.

– Ты не отвечала, а бабушка спала, – сдает все пароли Маргаритка.

Это правда, я когда вышла из офиса, увидела пропущенный звонок от детей.

– И откуда же он узнал, кто тут у нас в гостях, а? – спрашиваю медовым голосом, сверля бабушку взглядом. Она виновато моргает, и у меня появляется стойкое ощущение, что я в осаде.

Мистер Рич давно выдал девочкам свой личный номер и сказал, что они могут звонить ему в любое время. Еще бы наш добрый дедушка Джордж не разрешил им выменять на пластиковую курицу родного отца!

– Влада Асадова наша гостья, – пробую достучаться до упрямо насупленных малышек. – Вы подумали, как это отразится на репутации отеля?

– Мамочка, – вдруг говорит Марьяша, захлопав ресничками, – но если он уедет, как же мы потом его найдем?

– Он может никогда не вернуться, – шепчет потерянно Милаша, – а он нам больше всех подходит!

Этот аргумент полностью выбивает из-под ног почву. Моя девочка права. Шесть лет наши с Артемом пути не пересекались. Какие шансы встретить его снова? Никаких. Если честно…

И я снова ощущаю жгучую вину перед своими детьми.

– Не сердись, мамуля! – девочки чувствуют, что я дала слабину, и все втроем бросаются на шею. Это действует безотказно.

Все, что мне остается, это взять с них слово, что в следующий раз они не станут беспокоить дедушку Джорджа. А разбудят бабушку.

Малышки убегают в детскую, и я не успеваю ничего сказать.

– Аленка, честное слово, я прилегла буквально на минутку, – самоотверженно говорит бабушка, и я скептически хмыкаю.

Хорошая такая получилась минутка. Насыщенная.

У девочек закончился урок, они успели сбегать к Ханне за тележкой, сгрузить игрушки и привезти их в отель. А, еще и с мистером Ричем созвониться.

Но бабушка так виновато смотрит, что я вздыхаю.

Я все понимаю. Ей тяжело с тремя, она и так мне очень помогает. Бабуля тем временем скорбно качает головой.

– Тебе не мешало бы больше уделять внимания детям, Аленка. Они совсем от рук отбились, – и многозначительно добавляет: – Без отца!

Она мне уже успела выесть в мозге огромную дыру насчет того, что я должна все рассказать Артему. Но я не остаюсь в долгу.

– Откуда Рич знает про Асадова? – подозрительно щурюсь. – Это ты ему доложила?

– Не помню, – честно глядя в глаза, отвечает бабушка, – может и говорила. Так, мельком упомянула…

Снова все то же чувство, что я окружена. Решаю сделать себе кофе, но только встаю со стула, как раздается звонок.

– Это Артем! Он приехал! – радостно визжат девочки, глядя в домофон, и я прирастаю к полу.

– Как приехал? – беспомощно лепечу. – Сюда?

– А я разве тебе не сказала? – делано удивляется бабушка. – Я пригласила его на обед. На курицу.

Разве это осада? Это настоящий заговор!

– Не вздумай назвать меня Аленой при Асадове, – предупреждаю бабулю свистящим шепотом и сломя голову несусь в свою спальню.

Глава 10

Отчаянно мечусь по комнате, выдвигаю ящик за ящиком в надежде найти спасительное средство. Шапки-невидимки у меня нет, превратиться на время в мышку или птичку я тоже не могу.

Взгляд падает на упаковку с корейской тканевой маской, которыми я недавно начала пользоваться. Мне ее посоветовала Мария. Очень хвалила, я потом почитала в интернете отзывы. Там тоже все хвалили.

Но для меня главное их преимущество в том, что эти штуки просты в использовании. Разорвать упаковку и наклеить маску на лицо. Все. А то у меня вечно на себя не хватает времени.

Зато теперь я спасена!

Разрываю упаковку, достаю изделие и в недоумении смотрю на одно-единственное отверстие. Мда, зря я решила поэкспериментировать и сменила производителя.

Ладно, пусть это будет рот. Хотя для рта оно слишком круглое. Ну может это для тех, кто подкачал губы? Может. А где отверстия для носа и глаз? И зачем здесь «уши»?

Слышу из коридора голоса и лихорадочно роюсь в косметичке в поисках маникюрных ножниц. Потом буду выяснять, что и почему. Значит, мне как всегда повезло, попалась бракованная маска. А уши тоже надо увлажнять, корейцы не дураки, знают что делают.

Быстро складываю маску поперек и вырезаю отверстия для глаз. Затем ромбик для носа. Здесь мне нет равных, я могу это делать на скорость. Трое детей, а еще и девочек, лучший способ стать профессиональной вырезальщицей масок и снежинок.

Внахлест прилепляю маску на лицо. Губы неудобно сворачиваются в трубочку, но не отдирать же ее теперь, чтобы увеличить отверстие. Раньше надо было думать.

Для моего лица маска явно велика. Или это у меня лицо маленькое? Вроде было обычное, по крайней мере, я ничего такого не замечала. Не хватало теперь начать комплексовать. Наверное, просто взяла не свой размер.

Делаю несколько глубоких вдохов-выдохов и выхожу из комнаты. Асадова нигде не видно. Тишину взрывает переливчатый детский смех, ему вторит низкий хриплый баритон. Крадусь по коридору к детской комнате, прислушиваюсь.

Так и есть. Он уже там. Просочился к нам как ядовитый воздух. На цыпочках отхожу от двери и пробираюсь в кухню, где бабушка вовсю гремит посудой.

– Зачем ты его позвала, ба? – говорю с упреком, входя в кухню.

– Он помог мне вызвать такси и загрузить мешки, – не поворачиваясь, отвечает бабушка. Она моет овощи в мойке. – Лучше помоги нарезать салат.

– Полный отель сотрудников, – ворчу, вставая рядом, и беру нож. – Некого было попросить?

Бабушка поворачивается, чтобы ответить, и видит меня.

– А! – кричит она и в ужасе отшатывается. – Кто это?

– Бабуль, будешь так кричать, нас отсюда выселят, – стараюсь ее успокоить. – Это я, а на мне маска для лица. Ты не узнала мой голос?

– Господи-Боже, – хватается она за сердце, – разве это маска? Это страх и ужас.

– Она просто телесного цвета, – отвечаю примирительно, – потому жутковато смотрится. Это другой производитель, я решила его попробовать.

– Это хорошо, что ты решила привести себя в порядок, – хвалит бабушка. – Артем такой привлекательный парень! Только не держи долго, не доведи Господь ему тебя в ней увидеть.

– Я ее не собираюсь снимать, бабуль, – отвечаю, кромсая помидоры, – тем более не собираюсь для него прихорашиваться. У него есть жена, пусть ею любуется.

Бабушка ничего не говорит, лишь поджимает губы. Мы быстро накрываем стол в гостиной, и я иду в детскую звать всех к столу.

Распахиваю дверь и застываю на пороге с открытым ртом. Мысленно открытым, в реале это сделать мешает маска.

Асадов сидит на полу за игрушечным столом, разбросав свои длинные ноги в джинсах по бокам. Перед ним стоит тарелка с пластиковой курицей и кукольная чашка с блюдцем. На стульчиках сидят девочки и игрушечный динозавр Максимилиан, бусинкам его подарил мистер Рич.

Максимилиан интерактивный, у него на морде и боках стоят датчики, которые реагируют на касание рук. Он может рычать, клацать зубами, двигать головой, хвостом и лапами.

Теперь выясняется, что динозавр еще может пить чай с Асадовым.

Девочки наперебой болтают, теребят Артема за рукава рубашки, тот блаженно жмурится, откинувшись на стенку шкафа. В общем, по-человечески за столом себя ведет только Максимилиан.

– Пойдемте обедать, – зову я и, спохватившись, добавляю: – Здравствуйте, господин Асадов.

Артем поворачивает голову и цепенеет, впившись пальцами в стол.

– Ой, мамочка, это у тебя что? – дочки подбегают ко мне и обхватывают за ноги. – А можно и нам такое?

Асадов в ужасе вскидывается, но не говорит ни слова. Поднимает руку и машет перед носом, как будто прогоняет видение.

– Что такое, господин Асадов? Вы онемели? – интересуюсь невинно. – Какое счастье… Простите, хотела сказать, какая жалость!

– Я хотел спросить, – выдает он, наконец, сипло, – где ваши уши, мисс Хелена? И что вы опять творите со своим лицом? Я думал, вас пытали.

Хватаю себя за уши. Все на месте. Они просто спрятаны под маской.

– Не пугайте меня, господин Асадов, ну что за дремучесть? Это экспресс-уход, корейская увлажняющая маска для лица на тканевой основе. Эффект изумительный, очень рекомендую.

– У мамы есть еще панда, тюлень, кот и собака, – хвастается Миланка и смотрит на меня умоляюще. – Мамочка, а можно нам одну? С пандой? Мы будем играть с Артемом в салон красоты.

– Нет, малышка, – Асадов торопливо встает с пола, – давайте лучше играть в мороженщика. Я буду делать мороженое и вас угощать.

– Напрасно отказываетесь, господин Асадов, – говорю с сердечностью в голосе, – в их составе коллаген и гиалуроновая кислота, они способствуют омолаживанию кожи.

– Я все же предпочту мороженое. Глядя на вас меньше всего хочется экспериментировать, мисс Плохая, – говорит язвительно Артем, подходя ближе.

– Вам можно за собой не следить, вы уже женаты, – делано вздыхаю. – А мне нужно быть в тонусе. Мужчинам нравятся ухоженные женщины.

Асадов мрачнеет на глазах, и мне это доставляет мстительное удовольствие.

– Жаль, что вы в этот раз не выбрали тюленя, – говорит он резко, – я бы не пропустил такое зрелище.

«Ну так я его и выбрала. Шесть лет назад», – хочется ответить. Но девочки берут его за руки и тянут в гостиную. Миланка с Маргариткой тянут, а Марьяша сзади подталкивает.

Асадов выходит из детской, и мне ничего не остается, как поплестись за ними.

***

– Очень вкусно, – хвалит Артем, бабушка благодарно улыбается. – Только ваша внучка почему-то ничего не ест.

Он смотрит на меня, и я поспешно отвечаю:

– Не успела проголодаться.

На самом деле я еле держусь. Не знаю, что там за действующее вещество использовали производители, но проклятая маска начала греть как только мы сели за стол. Потом стало пощипывать.

А теперь такое ощущение, что я сунула лицо в раскаленную духовку.

Кожа под тканью жжет и горит. Впервые такая странная реакция, сколько раз я уже использовала экспресс-уход, никогда такого не было.

Артем всматривается в меня, затем его взгляд скользит по шее.

– Вы уверены, что нормально себя чувствуете, Хелена? – спрашивает он. – У вас на шее красные пятна.

Больше терпеть не могу. Бормочу извинения, вскакиваю и несусь в ванную. В зеркале кажется, что мое лицо стало вдвое больше.

Тяну за края маски и шиплю от боли, даже слезы на глазах выступают. Треклятая маска как будто вросла. А когда вижу себя в зеркале, они уже льются ручьем.

Из зеркала на меня смотрит чудище с красным распухшим лицом и красными воспаленными глазами. Как же я в таком виде вернусь в отель?

Плещу на лицо холодной водой, так немного лучше. Внезапно распахивается дверь, и в ванную вламывается Асадов. Из-за его плеча выглядывает испуганная бабушка.

Артем разворачивает меня к себе за плечи и глухо матерится.

– Много льда, быстро! – командует он, хватает меня поперек, перебрасывает через плечо и несет в мою комнату.

Бабушка вбегает с миской, наполненной льдом. Артем отправляет ее успокаивать девочек, а сам берет меня за затылок и сует лицом в лед.

– Постарайся выдержать максимально долго. Лед снимет жжение.

Так и правда легче. Прикладываюсь пылающей кожей к льдинкам, Артем подходит к столу.

– Это и есть твой экспресс-уход? – слышу удивленное. Отрываюсь от миски, он с недоумением крутит в руках разорванную упаковку. Киваю. – А почему тогда здесь нарисован живот.

Холодею. Как живот? Почему живот?

Словно в ответ на мой безмолвный вопрос Асадов показывает упаковку, и я в отчаянии вцепляюсь в волосы.

Боже. Теперь ясно, почему там было только одно отверстие. Для пупка. А уши для боков. И почему жжет, тоже ясно, я специально такой выбрала. С перцем чили.

– Я перепутала, – стону сквозь зубы, – это антицеллюлитный патч для сжигания жира. На животе и боках. Я совсем о нем забыла.

– Но зачем он тебе?

– Там же написано, чтобы сжигать жир на животе и боках.

Асадов скептически осматривает мой живот и бока, но от замечаний удерживается. Зато не может удержаться от нотаций.

– Ты могла доиграться до анафилактического шока. Ты никогда не смотришь, что лепишь на лицо? Это во всем так? – спрашивает Артем, а я лишаюсь дара речи, потому что он стоит прямо напротив фотографии в рамке, где изображены мы с девочками. Там им по два года.

Вот сейчас он поднимет голову, чуть развернется и…

– Я торопилась, – отвечаю поспешно.

Артем вопросительно поднимает брови, а я замолкаю. Не говорить же, что это все из-за него.

– Я сейчас вернусь. В машине есть препарат для снятия отеков. У меня аллергия на мед, поэтому всегда вожу с собой инъекции. Постарайся за это время не опробовать на себе какое-нибудь очередное косметологическое ноу-хау, договорились?

Быстро киваю, и как только за Артемом закрывается дверь, бросаюсь к портрету и прячу его под кроватью. А сама перевариваю услышанное.

Так вот кого мы с бабушкой должны благодарить за бессонные ночи после медовых пирожных, которыми Ханна угостила девочек в свой день рождения.

Аллергия на мед. Как бы так выпытать у него, на что в их семье еще есть аллергия?

Асадов возвращается быстро. Просит закатать рукав и довольно профессионально делает инъекцию в плечо. Заставляет лечь, задергивает шторы, и у меня сразу начинают слипаться глаза. Это всегда так, независимо от времени суток и наличия опасности анафилактического шока.

Артем садится в кресле напротив кровати.

– Потерпи, скоро станет легче, – говорит он успокаивающим тоном, а затем уже строже. – Я тебя просил не ставить на себе эксперименты. Не будь это так нереально, я бы решил, что ты от меня прячешься.

Я даже дышать перестаю.

– Я? Прячусь?

– Бред, согласен, – кивает он. – Но и понравиться мне ты вряд ли пытаешься. Скорее наоборот. Так для кого ты стараешься, Лена?

Я снова холодею, в который раз за последние полчаса.

– Не понимаю.

– Все ты понимаешь, не притворяйся. У тебя кто-то есть? – он подается вперед, а я с трудом подавляю желание солгать. Сказать «да, есть, конечно есть, Асадов, а ты думал, я сижу и тебя жду?»

Но между нами лжи и так более чем достаточно, приходится говорить правду.

– Нет.

Бесполезно. Могла бы и солгать, потому что Асадов все равно не верит.

– Зачем тебе тогда антицеллюлитные патчи? И все эти уколы красоты? Если не для того, чтобы понравится мужчине?

– Какой же ты самоуверенный, Асадов, – качаю головой. – Тебе не приходило в голову, что я хочу прежде всего нравиться себе?

Он замолкает, пораженный этой простой истиной. Но надолго выбить из седла его не удается.

– Ладно. Принято. Тогда все еще проще. Твои дочки сегодня намного облегчили мне задачу, – продолжает Артем, – так что наши с тобой отношения дело практически решенное.

– Но разве твоя жена согласилась? – я даже привстаю на кровати.

– Согласилась? На что? – переспрашивает Артем.

– На обмен.

– А, нет, не согласилась, – качает головой Асадов, смеясь в кулак. – Хотя я топил за Максимилиана.

– Я бы на ее месте менялась не глядя. Брала, что дают, – говорю доверительно и ловлю на себе странный взгляд.

– Оставим Владу в покое, обсудим наши дела, – деловым тоном говорит Артем. – Я полностью очарован твоими девочками, Лена. И я передумал. Ты не будешь изображать мою любовницу. Ты выйдешь за меня замуж.

Не могу ни вдохнуть, ни выдохнуть. Воздух застрял в гортани, и теперь вырывается наружу рваными хрипами.

Похоже, анафилактического шока мне сегодня все-таки не избежать.

Глава 11

– Кто, замуж? Я??? – вскрикиваю и закашливаюсь, Асадов встает и наливает в стакан воду.

– Ты не ослышалась, – он вкладывает мне в руку стакан с водой и пресекает судорожные попытки встать с кровати. – А что тебя удивляет?

– Ты женат!

– Я уже сказал, что разведусь.

– Но зачем тебе снова жениться?

– Чтобы закрыть этот вопрос раз и навсегда. Мне нужны фиктивная жена и фиктивный брак, потому что не нужны настоящие, – он отвечает довольно резко, и я в изнеможении откидываюсь на подушку.

– Ничего не понимаю, – говорю беспомощно, – чем тебя в таком случае не устраивает Влада?

– Устроила бы. Если бы не захотела, чтобы у нас все было по-настоящему.

– Тогда ты должен был ее предупредить, – теперь мне ее становится жаль.

– Ты считаешь меня негодяем, который обманул невинную девушку? – в голосе Асадова звучит холодок. – Конечно, я ее предупредил. Но моя мать… Тебе еще предстоит с ней познакомиться. Так вот, моя мать вбила себе в голову, что мы с Владиславой отличная пара. И сумела это вбить в голову Владе. Ты знаешь, что это она подарила нам неделю в «Трех звездах»? А знаешь, почему?

Мотаю головой так усердно, что подо мной трясется кровать.

– Потому что моя мать мечтает о внуках. И здесь она попалась на твой крючок, Лена.

– На мой? – бубню ошарашенно. – Почему сразу на мой?

– А кто распустил слух, что после брачной ночи у вас в отеле любой паре обеспечена тройня? – даже в полумраке вижу, как у Артема от гнева сверкают глаза. – Кто автор этой бессовестной лжи? Скажешь, не ты?

– Ну… – бормочу пристыженно, – я ничего не говорила про тройни. Мы просто обещаем нашим новобрачным скорое пополнение, не обязательно сразу и много…

– Но моя мать купилась на вашу рекламу, – ледяным тоном возражает Артем. – Можно сказать, стала ее жертвой. Она так и говорила, чтобы я без тройни из «Трех звезд» не возвращался. А поскольку с Владой это исключено, я выбираю твоих детей, Лена. Не хочется разочаровывать маму.

Я понимаю, что это сарказм. Асадов злится и наверное заслуженно, но теперь мадам Асадова меня пугает еще больше.

Она настоящая провидица. Кому и суждено выйти из нашего отеля с тройней, так это Артему. К тому же, без всякой брачной ночи.