Недоступный бесплатное чтение

Пролог

Кент

– Мистер Мёрфи!

Останавливаюсь и стискиваю зубы от недовольства, когда меня настигает моя секретарша. Поправляя папки под мышкой, задерживаюсь. Хотя у меня нет даже и секунды, чтобы это сделать.

– Отменили встречу на восемь часов? – сухо интересуюсь я, нажимая на кнопку вызова лифта.

– Нет, ваш…

– Поставщики не успевают в срок?

– Хм, нет, поставщики доставят оборудование вовремя.

– Тогда я не вижу причин, по которым мне стоит задержаться ещё хотя бы на минуту на этом этаже. У меня встреча, – раздражённо напоминаю, входя в лифт.

– Да, я помню, сэр. Но вас ожидает ваш брат в личном конференц-зале.

Тяжело вздыхаю и закатываю глаза, демонстративно надавливая на кнопку первого этажа.

– Сэр, он пытается с вами встретиться уже третий месяц!

– Он может мне позвонить. Передай ему, что как только у меня будет время, то я отвечу на его звонок. Или пусть запишется на приём. До завтра. – Давлю на кнопку закрытия дверей.

– Но, сэр, он не может до вас дозвониться! У вас есть окно только в январе следующего года! Он ждёт вас здесь каждый день, а вы игнорируете его. Он…

Двери лифта закрываются, отрезая меня от торопливой речи секретарши.

Мой младший брат – ужасный подарок на старости лет родителей. Попытки забеременеть. Постоянные выкидыши и угрозы здоровью матери. И вот когда в двенадцать лет у меня наступил самый интересный период жизни, появился он. Да, из-за слабости организма мамы и волнений отца за неё, за братом смотрели многочисленные няни, но он всё равно постоянно плакал и требовал внимания, забирая моё личное время, ведь именно мне приходилось заменять маму по ночам, чтобы укачать его или дождаться, когда он наорётся. Отец работал постоянно, чтобы улучшить качество нашей жизни и дать своим детям всё, что они захотят, и поэтому видели мы его только по праздникам. Думаю, понятно, почему сейчас я игнорирую младшего, неугомонного, наглого вертихвоста, который едва смог окончить колледж, да и то благодаря крупным инвестициям отца в ремонт и строительство новых зданий для студентов. Брат никогда не заботился ни о чём. Он никогда не имел целей и чёткого представления о своём будущем. Не был серьёзным, под стать мне. Никогда не относился к чему-то ответственно. Именно я забочусь сейчас о родителях, руковожу компаний по созданию и сбору шкафов и выделяю деньги на развлечения брата. А это были миллионы, пока я не урезал его содержание полгода назад. И вот с этого момента начались постоянные звонки от него и от матери, обвиняющей меня в отвратительном отношении к этому засранцу, которого я лишил свободы выбора. Имею право сейчас продолжать игнорировать его, тем более в такое сложное время и при постоянной конкуренции на рынке. Мне тридцать четыре года, а я трачу свою жизнь на поддержание уровня предоставляемых компанией услуг, на поиск чего-то нового, иду в ногу со временем и улучшаю наши шкафы, чтобы удивить заказчиков, но во всём остальном теряю хватку из-за постоянной занятости. У меня нет ни секунды свободной, чтобы остановиться и отправиться с бывшими друзьями на ужин. От этого они и стали бывшими, потому что уже пятый год я отсутствую в нашей компании и променял всё на бизнес. Разве сейчас я не имею права попросту вычеркнуть из своего расписания брата с его требованиями повысить содержание? Имею. Полноценно имею. В его годы я уже пахал здесь, как проклятый. Я сам зарабатывал себе на жизнь. Развозил заказы, физически работал по ночам, таская коробки с элементами шкафов. Старался поскорее перестать зависеть от отца и быстро доказал ему, что достоин занимать пост директора. Я развивался, а не спускал всё на девочек и развлечения. Даже не помню, когда последний раз у меня был секс. Я устаю так, что единственное развлечение – добраться до душа и кровати, чтобы поспать лишние двадцать минут перед новым тяжёлым, суматошным и выматывающим днём.

Будильник срабатывает в начале пятого утра, а кажется, что я только глаза закрыл. Проверяю все отчёты, полученные за ночь, пока пью кофе. Согласовываю поставку новых шкафов и рассматриваю рейтинг популярности наших, кривясь оттого, что ожидание не соответствует действительности. На рынке мебельного производства в данный момент такой огромный выбор, что у клиентов глаза разбегаются, и они выбирают комплектации подешевле. Уйти на масс-маркет для нас недопустимо, потому что именно я сделал ставку на качественные и эксклюзивные материалы. Я открыл новый отдел с молодыми и талантливыми ребятами, сумевшими вывести шкафы на новый уровень, компьютеризированный. И это моя гордость. Конечно, заказов у нас достаточно, чтобы вести безбедный образ жизни, как и моими разработками пользуется довольно много мебельных компаний, выплачивая определённый процент, но этого мало. Я хочу большего. Хочу стать номером один на всех выставках и выйти на недосягаемый уровень производства.

Выбегаю на улицу и включаю личностный тренинг в записи на телефоне. Порой мне тоже необходима вера в себя и свои силы, а её в последнее время просто нет. Даже пробежка ранним утром перед работой стала бессмысленной. Зачем следить за собой, если у меня на первом месте работа? Кому я такой нужен?

Замечаю тень, бегущую рядом со мной. В это время бегунов я здесь не видел ни разу, только сонных соседей, выгуливающих собак. Бросаю взгляд в сторону и издаю стон.

– Серьёзно? Теперь ты преследуешь меня? – Раздражённо останавливаюсь и упираюсь ладонями в колени, глядя на запыхавшегося парня.

– А… другого… варианта… ты мне не оставил, братец.

Да, это именно тот самый наглый и безответственный младший брат, держащийся за бок и одетый в короткие шорты яркой расцветки и в ужасающую растянутую футболку.

– Жди своей очереди. У меня всё время расписано до секунды, – цокаю я, возвращаясь к пробежке.

– Кент! – возмущённо кричит брат, но я, язвительно улыбаясь, лишь набираю скорость.

– Если я тебе нужен, то вперёд, доходяга, – оборачиваясь, отвечаю, видя, как брат изнурённо стонет и едва бежит за мной.

– Надо меньше употреблять алкоголь, Эдди, – довольно добавляю я.

– Остановись хотя бы на пару минут! Мне сложно! И я не пью столько… Кент, пожалуйста! Ты же мой брат! И я смиренно ждал, когда ты удостоишь меня… чёртовым… чёртовым… вниманием! Кент! Не остановишься, я буду ждать тебя у твоего дома голым каждый день!

– Я вызову полицию! И тебя заберут! Мне плевать!

– Кент! Чёрт! Прошу тебя!

Слышу грохот позади себя, и это вынуждает обернуться. Брат, держась за живот, с красными пятнами на бледном лице, сидит на тротуаре, жалобно смотря мне вслед.

Хорошо. Ничего другого мне не остаётся. Он не отстанет, пока не выложит причину, по которой решился выследить меня и хоть таким образом встретиться.

Останавливаюсь и быстрым шагом возвращаюсь к нему, стирая со лба пот.

– Слушаю. У тебя есть минута моего бега. Так уж и быть, подарю её тебе, – едко произношу, стоя над ним.

– Спасибо, ты очень великодушен, – фыркает Эдди.

– Итак?

– В общем, мне нужна твоя помощь. Мне нужны деньги…

– На этом точка. Видишь мой зад, и именно им я к тебе поворачиваюсь. – Поднимаю руку, обрывая его. Даже не удивлён. Ничего другого он бы у меня не попросил.

– Кент! Мне нужны деньги для открытия своего бизнеса! – Брат резко хватает меня за ногу.

– Отпусти! Ты рехнулся? – кричу, пытаясь идти. Но Эдди мёртвой хваткой уцепился за мою ногу, и я буквально тащу его по дорожке под заинтересованные взгляды соседей.

– Ты меня позоришь. Это приличный район. Немедленно прекрати. Ты уже не маленький мальчик, – шиплю, пытаясь оторвать его от себя.

– Не-а. Не отпущу, пока не выслушаешь, – отрицательно мотает головой брат, цепляясь за мои штаны.

– А если сделаешь хотя бы шаг, то будешь светить голой задницей перед своими знакомыми, – грозится он.

– Это идиотизм, Эдди! Ты уже не в том возрасте, чтобы требовать для себя такое внимание, тебе двадцать два года! Не веди себя, как придурок! Отпусти мои штаны! Эддинглей!

Хватаюсь за пояс штанов, а брат специально тянет их вниз.

– Хорошо! Ладно! Я выслушаю тебя! Отпусти! – рычу, дёргая ногой.

– Буду держаться за тебя, иначе опять убежишь.

– Говори. У меня встреча назначена на восемь утра.

– Надеюсь, с женщиной?

– С поставщиками, – фыркаю я.

– Мда, печально. Но перейдём к делу. Нужны инвестиции в идею, которую мы придумали с моим другом. Ты же помнишь Декстера, да?

– Сделаю вид, что да.

Не помню ни Декстера, ни ещё кого-то. Я каждый день встречаюсь с таким огромным количеством людей и запомнить каждого просто невозможно.

– Ладно. Итак, мы с ним за последние полгода заметили тенденцию нехватки мужчин и провели несколько опытов над женщинами и девушками. Им недостаёт мужского внимания, а оно необходимо. И не просто внимание, а качественная забота и идеальный партнёр. Мы написали бизнес-план по открытию собственного агентства, которое, за определённую сумму, будет предоставлять женщинам идеальных партнёров. Они…

– Боже, Эдди! Какие к чёрту партнёры?! Это же проституция! И я даже слушать дальше не буду. – Применяя силу, толкаю брата на тротуар и, разворачиваясь, направляюсь обратно к комплексу.

– Кент! Я не имел в виду секс! И это прибыльное дело! За всё время мы заработали пятьдесят тысяч! Это был пробный эксперимент! И он работает! Кент! – кричит Эдди, ползком поднимаясь на ноги.

– Ты предлагаешь проституцию. Тебя посадят, и я не собираюсь марать своё имя сотрудничеством с тобой. Это моё окончательное слово.

– Но… но это же не продажа секса, Кент. Это продажа ласки, внимания и любви, которых так недостаёт женщинам. Ты не поверишь, но в современном мире женщины работают и зарабатывают наравне с мужчинами. Они разочаровались в мужчинах, а наше агентство сможет подарить то, чего им так не хватает. Это не секс, Кент. И на этом можно прилично заработать.

Закатываю глаза от такой глупости.

– Раз можно заработать, то зарабатывай, но не втягивай меня в это. Сначала заработай деньги для старта или возьми ссуду на своё имя, а потом… это твоё дело. Но я бы посоветовал тебе прекратить заниматься ерундой и взяться за ум. Прийти ко мне в компанию и начать, наконец-то, выплачивать мне то, что я потратил на твоё обучение. Я не собираюсь содержать тебя всю жизнь. Из-за тебя и твоих прихотей, я свою пропускаю, – обвиняюще выговариваю.

– Да я пытался, Кент! Я уже оббил пороги всех банков, но мне не дают ссуду! Они требуют поручителя, который может прийти со мной! Для этого ты мне и нужен! – Брат, хватает меня за локоть останавливая.

– Мне не нужны от тебя деньги, Кент. Я сам их заработаю. Но, чтобы их заработать, мне необходимо вложиться на старте. Отец посоветовал поговорить с тобой о моих идеях, он даже слышать не хочет ничего из того, что касается нового бизнеса. И я прошу тебя, как старшего брата, выслушать и пойти со мной в банк, чтобы помочь мне. Ты посмотри на меня. Я никогда не смог бы работать так, как ты и там, где ты. Это не для меня. Я свободолюбивый и не в силах жить по точному расписанию. Помоги мне, Кент. Будь моим поручителем, – скулит Эдди.

– Поручители нужны для того, чтобы в случае непогашения займа в срок, выплачивать за тебя энную сумму. Смысл от этой идиотской просьбы не меняется. Я не дам тебе денег, потому что изначально твоя идея дерьмо. Сначала заработай сам на стартовый капитал, а потом уже развивайся, если это дело выгорит. Но я, как человек, плавающий в этом, причём очень хорошо, сразу говорю тебе, что ты обанкротишься и сядешь в тюрьму за продажу сексуальных услуг. Но я не стану тебя вытаскивать, – зло цежу. Это ж сколько наглости у него! Требовать от меня подобное! И ради чего? Ради женщин?!

– Но ты тоже не начинал с нуля, Кент. Тебя взял в компанию отец, и только благодаря ему ты стал директором. Если бы не отец, то ты бы лапу сосал. Ты не можешь говорить о том, что всё сделал сам без твёрдого фундамента. Это не твоя заслуга. Отец наработал отличный стартовый капитал, а ты лишь влился в бизнес. Ты…

– Что? Ты считаешь, что я сразу же сел в кресло директора? – Меня аж колотит от злости из-за его выводов. Меня трясёт так, как не трясло ни разу в жизни. И я готов набить этому сосунку морду за то, что он сказал подобное мне в лицо.

– Я пахал, Эдди. Пахал сутки напролёт. Я не был папочкиным сыночком, который пришёл на всё готовое. Меня поставили в отдел сборки и доставки. Знаешь, сколько я зарабатывал в первый год? В день не больше пятидесяти долларов. Я не спал по ночам, развозил заказы и порой терял прибыль, потому что не успевал из-за непогоды, но это никого не волновало. Мне приходилось из кожи вон лезть, доказывая, что я стою карьерного роста. И никто не смеет сомневаться в том, что это только благодаря мне ты получил хорошее образование, и наши родители имеют возможность путешествовать, делать всё что хотят и просто развлекаться сейчас, а не отдавать последние годы жизни неблагодарной работе. Четырнадцать лет я угрохал на то, чтобы вы все жили так, как хотите, а себя лишил этого. Это я сделал вас богатыми! Я! Всё это я построил с нуля, Эдди! С чёртового нуля, а ты, мерзавец, который только и делал, что жил всегда на всём готовом. Ты ничего не ценил и не ценишь… Ты… из-за тебя я потерял стольких людей. Я забыл о своих друзьях. У меня нет семьи, потому что тебе, по словам отца, нужно было дать всё, а ты постоянно приносил проблемы. Не смей позволять себе приближаться теперь ко мне. Брата у тебя больше нет. – Толкаю его в плечо и, разворачиваясь, быстрым шагом направляюсь к комплексу.

– А у меня его никогда и не было, Кент. Был отец и отчим, который меня ненавидел всю мою жизнь. Последний в твоём лице…

Да пошёл он. Я отдал столько лет, чтобы помочь родителям с этим наглецом. А он смеет приходить ко мне, следить за мной, преследовать, да ещё и принижать мои заслуги. Ненавижу его! Вот клянусь, сейчас я ненавижу этого человека, и вряд ли что-то изменит моё отношение к нему. Я трачу каждую секунду своей жизни на развитие бизнеса. Стараюсь даже обеденное время проводить с пользой, чёрт возьми! Я устал от того напряжения, гонки и постоянного давления окружающих людей! Я устал! Неужели, Эдди думает, что я не хотел бы валяться на диване, играть в гольф, посещать светские мероприятия, менять женщин каждую ночь? Хотел бы. Очень хотел. Но у меня есть обязательства, и им плевать на мои желания. Я не могу разочаровать отца, передавшего мне все дела фирмы. Не могу упасть снова так низко и сносить косые взгляды рабочих, шепчущихся за моей спиной о том, что я нелюбимый сын. А это было. Слишком часто было, чтобы забыть об этом навсегда. И это всё из-за того, что отец потакал Эдди всю жизнь, а я с рождения должен был быть уже взрослым.

Я сижу в конференц-зале на очередном вечернем собрании. Смотрю на графики и диаграммы. Мне говорят о том, что встроенные шкафы с умным управлением, наконец-то, дали прирост прибыли и заняли свою нишу на рынке мебели. Перевожу взгляд на приглашение на очередную крупную выставку. И так всё задолбало. С того утра, когда я говорил с братом, прошла всего лишь неделя, а я не стал меньше ненавидеть его. Я сделал глупость, начав завидовать ему в тридцать четыре года. Сравниваю наши жизни, отношение к нам родителей, и это так больно. Я нормальный мужчина, у меня есть потребности и увлечения. Только вот я забыл обо всём. И мне завидно, ведь брат настолько расслаблен, что может думать о продаже секса женщинам, а я постоянно заключаю сделки или обдумываю, как их выгодно заключить. Мне обидно.

– Мистер Мёрфи, надеюсь, что вы просто рано пришли, а не сидели за отчётами всю ночь?

Дёргаюсь от изумлённого голоса Синди и поднимаю голову.

Уже утро. Я даже не заметил этого.

– Мистер Мёрфи, вы в порядке? – озабоченно интересуется она, приближаясь к моему столу.

– Да… да, конечно. Принеси мне кофе и какой-нибудь сэндвич. Это новые предложения от отдела продвижения? – прочищая горло, спрашиваю её.

– Нет. Это оставил ваш брат, когда приходил сюда в последний раз. Какой-то бизнес-план. Я хотела его утилизировать, но из-за нехватки времени забывала об этом, поэтому пришла пораньше, чтобы разгрести накопившиеся письма. Заметила свет в вашем кабинете, вот и решила проверить, кто может быть здесь в это время. Простите, что нарушила ваше уединение.

Это так ужасно, что женщина в возрасте шугается меня. Она напугана моим тоном и моим вопросом. Избегает встреч и разговоров со мной, старается меньше напоминать о том, что у меня есть семья, которой я не нужен. Она прекратила ругать меня за то, что я слишком много времени провожу на работе.

Мне так жаль её. Ей сорок три года. Она не замужем. Нянчит своих племянников и работает в компании столько же, сколько и я, даже дольше. Она тоже отдала всю свою жизнь этой фирме и в итоге умрёт одна. Без любви. Без ласки. Без мужчины.

– Синди, скажи, кто ждёт тебя дома? – спрашиваю её.

– Дома?

– Да. У тебя же есть дом, да?

– Квартира. Хорошая квартира, благодаря вам, мистер Мёрфи. У меня два кота Мейн-куна и такса. На стабильную и хорошую жизнь мне хватает денег. А что?

– Семья? Это личный вопрос, конечно, но у тебя есть кто-то помимо животных… мужчина, который ждёт тебя?

– Мистер Мёрфи, вы правы, это личный вопрос, и я не желаю на него отвечать. Какой кофе вы хотите? Сэндвич с тунцом, как обычно?

Качаю головой и откидываюсь в кресле.

Никто её не ждёт, как и меня. Домработница только. И то, я уже забыл, когда видел её лично в последний раз. Чистота. Еда. Дисциплина. Счета.

– «Ристретто». Сэндвич с тунцом и никакого…

– Огурца. Я помню. Через десять минут всё вам принесу.

– Стой. Положи документы моего брата мне на стол.

– Но… хорошо, конечно. – Синди натягивает улыбку и выполняет мой приказ.

Дожидаюсь, когда она закроет за собой дверь и кривлюсь, приподнимая руки. От меня ужасно несёт. Мне нужен душ, но рука тянется к папке, оставленной братом.

Бегло просматриваю все отчёты по десяти экспериментальным свиданиям в папке с кодовым названием «Идеальный партнёр». Каждое свидание проходило по заранее спланированному сценарию. Брат следил за определённой женщиной, узнавал все её желания и тайны, затем предлагал услугу в своём лице, описывая то, что он может ей дать. И, конечно, я ожидал секса, но его ни разу не было. Свидания. Роли. Различные образы. Навыки. Тембр. Акцент. Всё то, что хочет именно определённая женщина в определённое время. Каждая встреча занимала не больше трёх часов, и за это время брат зарабатывал пять тысяч долларов. Без секса, напоминаю. Я, чтобы заработать пять тысяч долларов, пахал до физического истощения, а здесь даже не особо-то и усилия прилагались. Неужели женщинам, действительно, так необходим мужчина, соответствующий их фантазиям? Неужели они настолько разочаровались в нас, что готовы платить за воплощение своих желаний в виде утренней прогулки на велосипедах, пикника и обычных разговоров? Это же парадокс, ведь нормальные мужчины сами готовы дать им всё это, и одновременно довольно занимательная психология загнанных женщин феминизмом.

Вероятно, я полностью сошёл с ума от усталости, потому что на вечер я назначаю встречу со своим братом и его другом, чтобы обсудить и узнать детали их задумки по открытию агентства «Идеальный партнёр».

Глава 1

Кент

Когда я работал в отделе доставки шкафов, то научился правильно распределять время и чётко расписывать предстоящий заказ. Я по голосу заказчика мог определить, сколько времени займёт разгрузка и сборка. Я специально выучил заготовленные фразы и слова, чтобы не позволять чужим людям как-то воздействовать на меня, и из-за них терять время на пустую болтовню. Именно в тот период я чётко осознал, какой будет моя жизнь, но даже не предполагал, что в один момент мне захочется послать всё к чёртовой матери. Весьма неприятно понимать, что сейчас я готов перечеркнуть весь свой труд из-за усталости и невоплощённых желаний. У меня не было серьёзных и долгих отношений с женщинами. Был секс. Были редкие встречи, но выкроить на свидание хотя бы минуту, не мог, доказывая отцу, что я достоин поста директора фирмы. Даже когда я двигался по карьерной лестнице, переходя из отдела в отдел, изучая работу компании изнутри, обладая уже приличным счётом в банке, не обзавёлся женщиной, готовой меня поддерживать и создать со мной семью. Сейчас, на пороге тридцатипятилетия, я узнал, что моё одиночество уже достигло крайней степени критичности. Мне необходимо начать передавать дела кому-то другому. Человеку, которому я смог бы доверять так же, как доверял мне отец. И единственный преемник, ввиду отсутствия собственных детей, это мой безалаберный брат. Наверное, в момент сильной усталости, мой мозг сам нашёл самое правильное решение, вынудив меня выслушать один из самых ужасающе провальных бизнес-проектов в моей жизни. А слышал я их достаточно. И теперь я готов на многое, чтобы заставить брата взяться за ум и освободить мне время на поиск женщины, которую я смог бы полюбить. Я ни разу этого не делал и не уверен, что любовь, вообще, существует. Но мои родители до сих пор вместе, и я не теряю надежды. Вероятно, я всё же рехнулся от одиночества, раз мой шофёр останавливается у одного из множества банков Чикаго.

Прошло пять дней с того вечера, когда я встретился с братом и его странноватым другом, Декстером, не выражающим никакой уверенности в своих же подсчётах. Как они могут убедить банковского работника, чтобы им дали ссуду, если один из них трясётся и заикается на каждом слове, а второй совсем не углубляется в проблемы, с которыми сталкивается любой бизнес. Но мне это на руку, на самом деле. Я преследую свои цели.

Я редко лично приезжаю на встречи в банк. Вообще, я был в подобном месте примерно лет семь назад, но тогда мы заключали сделку по аренде нашей франшизы на рынке Бразилии. Это было вынужденной мерой безопасности. А теперь это вынужденная мера по реанимированию моей жизни.

– Привет, Кент, ты пришёл.

Подскакивая из кресла в зале ожидания банка, Эдди улыбается мне, но сам даже не удосужился костюм надеть. Он, как обычно, в шортах и футболке, хотя на улице уже чувствуется осенняя прохлада. Как с ним, вообще, кто-то согласится вести дела?

– Я всегда чётко следую расписанию. У меня не больше двадцати минут. Ты сказал, что записался на приём к главному менеджеру на три часа дня. Сейчас уже ровно три часа, – сухо произношу, бросая взгляд на наручные часы, выдающие мой приличный банковский счёт. Да, я горжусь тем, что сам заработал на каждую мелочь в моей жизни.

– Эм, ну… наверное, сейчас. Мне велели подождать…

– Так мы можем ждать до посинения. Учись, как нужно требовать то, что тебе нужно, – закатываю глаза и обхожу брата. Мой статус, моё имя, моя фирма легко дают понимание того, что я не намерен позволять кому-то заставлять меня ждать. Я не терплю опозданий, ненавижу непунктуальность. Я злюсь, когда теряю время. И сейчас, к слову, я тоже зол.

После недолгого общения с одним из штатных менеджеров, нас сразу же ведут на второй этаж к кабинету главного эксперта отдела кредитования. Сумма, которую собирается запросить брат, не несколько тысяч, а несколько сотен тысяч, точнее, миллион. Да, у меня есть не один миллион долларов, но я выжму из этой ситуации максимум, пусть даже затем расстанусь с этими деньгами. Моя жизнь того стоит. Я устал. Чертовски устал и от этого города, и от людей, в принципе.

– Располагайтесь, сейчас к вам подойдут.

– Десять минут четвёртого. Каждая минута моей жизни стоит пять тысяч долларов. Просто знайте, что я могу подать иск. Не заставляйте меня это делать…

– Кент, прекрати. Спасибо большое. Конечно, мы подождём, – шипит брат, натягивая улыбку, предназначенную побледневшему работнику банка.

– Если вы хотите…

– Да, закрой дверь с той стороны, – фыркая, опускаюсь на стул, стоящий напротив стола, а брат цокает.

– Прекрати себя вести так, словно ты король, и тебе все обязаны. Они не виноваты в том, что у тебя чёртов идиотский пунктик зацикленности на времени, – цедит брат, ёрзая в кресле.

– А я и есть король. Король шкафов. Если ты будешь позволять им превращать тебя в ничтожество, то никогда и ничего не получишь. Даже если понимаешь, что проигрываешь, ты обязан довести сделку до конца и найти лазейку в отпущенное тебе время. Поэтому вести дело буду я, так ты отвалишь от меня быстрее.

– Ты обещал, что не будешь мешать мне, Кент. Ты мой поручитель, так и молчи, как нормальный поручитель. Наша сделка не будет иметь силы, если ты продолжишь специально вставлять мне палки в колёса, – говоря, прищуривается Эдди.

Усмехаюсь и пожимаю плечами. Нашу договорённость уже можно считать выигранной мной. Она заключается в том, что если к моменту последней даты платежа, Эдди не выплатит миллион долларов, то безоговорочно и с энтузиазмом начнёт работать на меня. Неплохо, правда, найти лазейку в этом идиотизме, чтобы заставить брата стать таким, как я, и при этом ещё и наказать его за то, что считает себя умнее меня и обесценивает мой труд? Уж я-то умею заставлять людей пахать.

– Приношу свои извинения за задержку. Надеюсь, вам предложили кофе или чай, пока вы ожидали меня. – За спиной открывается дверь, а следом слышу твёрдый и сухой женский голос.

Ненавижу вести дела с женщинами. Кривлюсь от собственных выводов и точно знаю, чем закончится эта встреча. Она даст моему брату ссуду без возмущений. Это не входило в мой план.

Меня обдаёт лёгким, ненавязчивым ароматом духов, отчего я ещё больше кривлюсь, закрывая платком нос. Это привычка. Я не люблю, когда от женщин воняет так, словно они ходячие цветочные клумбы. А эта явно не знает меры. Ещё хуже может быть?

– Итак, мне передали ваше дело, мистер… снова ты? Я сейчас охрану вызову!

Удивлённо поднимаю взгляд на загорелое женское лицо, искажённое от гнева. Её светло-зелёные глаза излучают ненависть. Пропорциональное лицо с маленьким аккуратным носиком, пухлые приоткрытые губы, подкрашенные тёмно-бордовой помадой, так идеально контрастирующей с её коротко подстриженными тёмными волосами, завитыми у лица и качнувшимися в такт её движению.

– Привет. Я знал, что вы меня запомните. Я шикарный, – довольно тянет брат.

– Я уже дважды сказала тебе, Эдди, что ссуда в размере миллион долларов недопустима, – она фамильярничает и, с яростью бросив папку на стол, облокачивается на него. Девушка невысокого роста, но это отлично компенсируется мягкими изгибами тела и полной грудью. О чём я думаю? Какая к чёрту грудь?

– Я помню, но также вы упомянули о том, что если я найду поручителя, у которого на счетах не менее двух миллионов, то вы рассмотрите моё прошение. Вот мой поручитель. На его счетах больше пятисот миллионов долларов.

Я так и сижу с платком у носа, когда яркие светло-зелёные глаза устремляются взглядом в мои. Сколько ей? Двадцать пять? Двадцать четыре? Она явно молода для такой должности и уж точно не умом проложила себе дорогу наверх. Не удивлён. С такой невероятной, бросающейся в глаза внешностью можно достичь многого, но на какой срок?

– Простите, я не заметила вас, – бормочет девушка, падая в кресло, и опускает взгляд, быстро перекладывая папку, но потом снова возвращает её на место перед собой.

– Меня заметить невозможно, миссис… – убираю платок от лица и делаю им взмах.

– Мисс Ноар. Мисс Дженна Ноар, – чуть ли не рычит она. Так позволено, вообще, говорить с клиентами? Вряд ли. Значит, я задел её за живое. Её оскорбило моё обращение к ней. И от этого она становится ещё привлекательнее. Дженна. Дженни. Джен. Джи. Нет, Дженна. Никаких ласкательных имён. Я здесь по делу.

– Мисс Ноар, приятно познакомиться, Кент Пейтон Мёрфи, старший брат Эдди. Все выписки с моих счетов уже переданы вашим сотрудникам, и они обязаны были к этому часу их проверить. Надеюсь, что ваш банк компетентен в этом вопросе, как и вы, – усмехаюсь я, замечая, как Дженна на пару мгновений теряет дар речи, а брат пихает меня в плечо.

– Кхм, я ещё не успела ознакомиться с новой папкой бумаг. Дайте мне пару минут. – Девушка опускает голову, пролистывая отчёты.

– Не успели? Конечно, вы нашли более приятный способ времяпрепровождения, чем работа. Мы теряем время, Эдди. Нам следует обратиться в другой банк и к другому, более компетентному, сотруднику.

– Мистер Мёрфи, я с радостью попрощаюсь с вами, но только когда сама вынесу вердикт и укажу вам на дверь. Если вам настолько интересна причина, по которой я не успела ознакомиться с новыми выписками, то это конференция, на которую я ездила вчера, вернувшись только рано утром. Но я не собираюсь перед вами оправдываться, займите себя на пару минут носовым платком, который явно требует чистки. – Шокировано выдыхаю от такой раздражённой, едкой и уверенной речи. Да я не намереваюсь позволять этой… выскочке так со мной говорить. Со мной! С королём шкафов!

Резко поднимаюсь со стула, отчего он издаёт скрип уже где-то позади меня. Наглая выскочка даже не поднимает головы, читая выписки с моего банковского счёта.

– Уборная дальше по коридору. Слева, – бросает она, щёлкая компьютерной мышкой.

– Кент, пожалуйста, – шепчет Эдди, понимая, что я не позволю так с собой обращаться.

Перевожу взгляд на его умоляющие глаза и шумно вздыхаю. Ничего. Ещё немного потерпеть, подставить Эдди, заставив его работать на меня, а потом всеми доступными способами лишить Дженну Ноар нагретого места и уж точно не мозгами.

– Ваши счета, мистер Мёрфи, удовлетворяют запросам нашего банка на ссуду в размере миллиона долларов. Но моя задача состоит не только в том, чтобы одобрить запрос, но и в том, чтобы уберечь клиентов от потери денег. Бизнес-план, предложенный мистером Мёрфи-младшим, состоит из сотни ошибок планирования, и это подсудный бизнес. Я не могу… – Её речь обрывает звонок мобильного, лежащего на столе. Она переводит на него взгляд и хмуро сдвигает брови.

– Простите. – Девушка сбрасывает звонок и переводит взгляд то на брата, то на меня. Она явно потеряла свою мысль, и это был точно какой-то очень важный звонок для неё. Личный.

– Как я и сказала, мы не только даём ссуду, но и просчитываем все возможные убытки. К тому же… – Мобильный снова звонит, и девушка недовольно поджимает губы.

– Приношу свои извинения, мне нужно отлучиться на пару минут. Я знаю, что вы крайне возмущены, мистер Мёрфи, но прошу вас задержаться. Я вернусь через две минуты. – Дженна подскакивает с места и, хватая мобильный, проносится мимо меня, снова обдавая приятным ароматом духов. Она едва достаёт мне макушкой до носа, и её чёрная юбка, хотя ниже колен, но чертовски аппетитно облегает красивый изгиб бёдер.

– Кент. – Меня дёргает за руку Эдди, и я поворачиваюсь к нему.

– Останься здесь, ладно? Мне нужно в туалет. Сейчас обоссусь от страха, – шепчет он, пролетая мимо меня, а я, озадаченный, остаюсь один в проклятом кабинете.

Что за чертовщина?

Мало того, что я убеждён в некомпетентности данного банка и его сотрудников, так ещё и остался стоять, как придурок, ожидая отрицательного ответа. С меня достаточно.

Убираю платок обратно в нагрудный карман и выхожу из кабинета. Я сделал всё так, как просил Эдди. Я составил ему компанию, приехал сюда, потратил своё чёртово время, а мог бы… может быть, с кем-то познакомиться. Я выполнил свою часть сделки и намереваюсь уйти.

Направляюсь по коридору и замечаю брата, стоящего у какой-то двери. Она немного приоткрыта, и он на чём-то сосредоточен. Нахмурившись, подхожу к нему.

– Мам, прошу тебя, хватит. Я на работе. Я не могу обсуждать семейный праздник прямо сейчас! Нет, не передавай трубку дедушке! – Различаю взволнованный голос Дженны Ноар, раздающийся из женского туалета.

– Ты что делаешь? – шепчу, хватая брата за руку. Он дёргается и быстро прислоняет палец к губам.

– Привет, дедуль. Да… я… нет, что ты! Я…

– Подожди, Кент. Это важно, – одними губами просит Эдди.

– Ты подслушиваешь?

– Вряд ли я смогу прилететь. Я…

– Это важно, – повторяет шёпотом брат.

– Нет, это не из-за Хэйли. У меня уже другой парень. Мы давно вместе. Он… он… лучше его. Он заботится обо мне, и понимает меня. Тебе бы он понравился. Он из хорошей семьи. Вежлив. Учтив. Дедуль, не надо манипулировать своим здоровьем. Нет, я…

Идиотизм, если честно. Теперь я тоже слушаю разговор Дженны, и чувствую, что она точно врёт. У неё никого нет. Я бы скорее поверил в то, что она ублажает вышестоящего начальника, чем ведёт благопристойный образ жизни.

– Мы не сможем приехать. Да, я понимаю, что это очень важное мероприятие. Я… может быть, приеду. Нет, он не сможет. Он… ветеринар. И у него много работы. Он…

– Пошли. – Эдди хватает меня за руку и тащит за собой. Оборачиваясь, смотрю, что дверь, так и остаётся приоткрытой, и лживый голос Дженны затихает.

Мы входим обратно в кабинет, и на лице Эдди появляется довольная улыбка.

– Что это было? Ты зачем за ней пошёл? – шиплю я.

– Доверься мне, Кент. Это было очень важно. Теперь я получу ссуду. У меня есть план.

– Какой к чёрту план? Это самая глупая встреча в моей жизни. Меня унизили. Меня оскорбили. Меня даже не заметили. И ты считаешь, что я позволю этой выскочке тратить моё драгоценное время? – зло цежу я.

– О-о-о, тебя задели её слова? Надо же, а я думал, что ты у нас из стали, и никто не сможет поставить тебя на место так, чтобы ты это заметил, – ехидно поддевает меня Эдди.

– Всё, с меня достаточно. Я ухожу. А ты, чтобы завтра был в моём офисе в восемь утра. – Раздражённо передёргиваю плечами и поворачиваюсь к двери. В этот же момент она открывается, и я чуть ли не сбиваю Дженну с ног, стоящую на чёртовых высоких каблуках, таких, чтобы соблазнять очередного проходимца и пробивать себе путь наверх.

– Мистер Мёрфи, – выдыхает она, хватаясь за мой пиджак.

Её глаза широко распахнуты, и она напугана. Как обычно. Хотя сейчас реакция Дженны мне нравится. Я хочу, чтобы она боялась меня так, как остальные. Это поставит её на место.

– К вашему сведению, мисс Ноар, мой пиджак стоит несколько тысяч долларов и не предусматривает цепляния за него. Уберите свои пальцы, вы испортите ткань, – рычу, сам отрывая её руки от себя.

– Простите, я…

– Мы были рады встретиться с вами, мисс Ноар, но нам уже пора идти. Моему брату пришло время принимать таблетку от бешенства. До встречи. – Эдди толкает меня в спину, отчего я буквально вываливаюсь из кабинета.

– Но… но…

– Всего хорошего, – кричит брат и тащит меня по коридору.

– Ты что себе позволяешь? – Дёргая рукой, поправляю пиджак и толкаю брата плечом, спускаясь на первый этаж.

– Она тебя зацепила, да? – интересуется Эдди, чуть ли не на бегу рядом со мной.

– Какая ерунда. Это самый паршивый день в моей жизни, и он случился из-за тебя. Не находишь, что это уже закономерность?

– Она тебя точно зацепила. У тебя что-то дёрнулось в штанах или там тоже всё покрылось пылью, как и ты сам?

– Достаточно, Эдди. Со своей стороны, я сделал всё, чтобы помочь тебе получить ссуду, но твоё поведение возмутительно, как и слова. Теперь работаешь на меня, ты понял?

Вылетаю из банка и останавливаюсь, поднимая палец перед собой и указывая на брата. А он улыбается, да ещё так довольно, словно я ему сам дал миллион.

– Не-а. У меня есть чертовски хороший план. Я убью трёх зайцев разом. Ты отдохнёшь, наконец-то, и прекратишь считать, что время намного важнее твоей жизни. Я получу ссуду и открою своё агентство. И вы с Дженной увидите, что мои идеи как нельзя кстати в наше время. Поехали. У нас есть три с половиной часа, чтобы тебя подготовить и обсудить твою личную жизнь. Да, не смотри на меня так, Кент. Пусть ты считаешь меня безалаберным придурком, а я тебя – злым отчимом, но хватит уже издеваться над собой. Возможно, это наш шанс, наконец-то, стать братьями, а не незнакомцами. Пошли. Всё расскажу в машине. – Эдди нагло толкает меня к «Мерседесу» и сам запрыгивает в него, похлопывая по сиденью.

– Ну же, Кент, шевели задницей. У нас много работы.

– У тебя нет никакой работы, а завтра я тебе её устрою. Ты будешь пахать на производстве и поймёшь, что время, действительно, ценность, – зло рычу, опускаясь на сиденье.

– В офис, – отдаю приказ, хлопая дверью.

– Подождите! – кричит Эдди, и шофёр резко надавливает на тормоз.

– Ты рехнулся? – возмущаюсь я.

– Поверни голову и посмотри наверх. Второй этаж. Окно справа, – предлагает брат.

Шумно вздыхаю и поворачиваю голову. Стёкла моей машины затонированы, и меня невозможно увидеть за ними, но зато я могу видеть всё, что происходит на улице, и не только.

– Она смотрит на тебя, Кент. Ты тоже зацепил её. Сейчас она шокирована нашим быстрым уходом, хотя на двух последних встречах с ней меня чуть ли не охрана выводила из здания. К тому же ты тоже оскорбил её и, вообще, вёл себя, как задница, Кент. Ты унизил Дженну, и она ответила тебе тем же, продемонстрировав то, что и у неё есть яйца. Вот, о чём я и говорил. Женщины, которые большую часть времени проводят на работе и заняты только карьерой, превращаются в одиноких и разочаровавшихся псевдомужчин, втайне желающих стать слабыми и вернуть себе звание «женщина». А теперь можно ехать.

– И к чему это неинтересное введение в жизнь наглой выскочки? – фыркаю я, отворачиваясь от окна. Дженна продолжает смотреть, как моя машина вливается в движущийся по дороге поток.

– Ты и она не верите в гениальность моей задумки. Она несколько раз повторяла мне о том, что это проигрышный вариант, и я не выплачу ссуду в оговорённый срок. Ты же составил со мной контракт, согласно которому, если я не выплачу ссуду, то буду пахать на тебя всю свою жизнь. Точнее, ты решил наказать меня таким способом и отомстить за то, что твой член покрылся плесенью, а возраст перестал играть тебе на руку. Ты злишься из-за этого, Кент. Не нужно думать, что я идиот. Я всё уже просёк и тоже хочу остаться в выигрыше. Остальное обсудим у тебя в офисе. – Брат пожимает плечами, вытягивая вперёд ноги.

– Я больше ничего не собираюсь обсуждать с тобой. Я выставил себя идиотом перед какой-то дамочкой, которая явно завралась во всём. И да, я считаю тебя законченным придурком, не просчитавшим все потери в будущем, как и арест. К слову, она была права, и хоть мне эта женщина не нравится, но здесь я её поддерживаю. Я бы на её месте специально дал тебе ссуду, чтобы утереть тебе нос и сбить с тебя спесь, Эдди. Послушай взрослого человека, ты прогоришь, и моя задача не дать тебе это сделать.

От моих слов Эдди супится и передёргивает плечами.

– Вы твердите о том, что всё построено на сексе, но его там нет и в помине. Я могу сделать вывод, по вашим словам, что именно его вам обоим и недостаёт. Это ваша больная тема, о которой вы очень хотите поговорить, а не с кем. И вот здесь кроется главная ошибка – о сексе нельзя говорить, его нужно чувствовать и им нужно заниматься. Но хватит воспринимать меня, как маленького мальчика. Думаешь, я не хочу стабильности и не думаю о своём будущем?

– Именно так я и думаю. Я видел твои отчёты, изучил твой бизнес-план, рассчитал все потери и вложения. Но не это заставляет меня щёлкнуть тебя по носу, а то, что тебя, скорее всего, посадят. Родители не переживут, если твоё имя будет на первых полосах газет, да ещё в таком гадком свете. Ты хоть представляешь, как общество воспримет твоё агентство? Они разнесут тебя. Ты можешь обижаться на меня сколько угодно, но я прав, Эдди. Ты ещё молод и явно не думаешь о стабильности. Для тебя это развлечение, но как оно отразится на всех нас, ты даже не задумывался. Я делаю всё, чтобы наши с отцом имена были чистыми, а ты собираешься втоптать их в грязь.

– Кент, нет. Я не хочу этого! – возмущаясь, выпрямляется брат.

– А что ты хочешь? Твоё агентство похоже на предложение секс услуг и обман. Ты собираешься обманом вытягивать из женщин деньги, обещая им идеального мужчину, но это ложь. Так не бывает. Да, сначала это выглядит забавно, но потом. Что будет потом? Какая-нибудь женщина останется недовольна или же мужчина позволит себе лишнего. Она подаст в суд, и тебя быстро прикроют. Банк, который даст тебе ссуду, тоже обвинят. Ты собираешься подставить под удар и лишить карьеры не только себя, но и ещё множество людей. Прекрати. Всё, Эдди. Я не позволю тебе так поступать ни с собой, ни с нашей семьёй, – отрезаю я.

В машине повисает молчание. Сцепляю зубы и достаю мобильный, проверяя расписание на сегодня. Через полчаса у меня новая встреча, это должно меня немного успокоить. Я чертовски зол. Нет, не тем, что потерял время, хотя это довольно важный аспект, чтобы быть в ярости, а тем, что меня не заметили, да ещё и нагло посоветовали почистить платок. Никогда не встречал таких беспардонных женщин. Те, с которыми я встречался, заглядывали мне в рот и готовы были исполнить любое желание, чтобы застрять в моей жизни навсегда, но у меня не было на это времени. И теперь какая-то девица будет фыркать мне в лицо? Пошло всё к чёрту.

Глава 2

Кент

– Ты снова здесь? – бурчу, замечая брата, стоящего утром рядом с моим домом в спортивном костюме.

– Да, и буду здесь, пока не выслушаешь моё предложение. У меня есть план.

– Ты не выполнил свою часть сделки, Эдди, и я намереваюсь вынести обсуждение данного вопроса на семейный совет в этот уик-энд, – сухо бросаю, разминая мышцы.

– Кент, это ребячество! Семейные советы – отстой, и ты сам знаешь, как это глупо! Я второй день пытаюсь с тобой поговорить, а ты убегаешь от меня. Кент!

Фыркаю и медленно бегу по дорожке.

– Хорошо! Я буду бежать рядом! Только не разгоняйся! У меня есть вопрос, Кент! Один вопрос! Ответишь на него честно, я начну работать на тебя хоть сегодня и слова больше не скажу! – Это заявление заставляет меня сбросить темп.

– Спрашивай.

– У тебя есть мечта?

Удивлённо приподнимаю брови.

– Да, чтобы ты прекратил тратить свою жизнь впустую и начал работать в фирме, как и планировал отец. Видишь, я идеально выполняю все части своей сделки, а ты жалкий врун! – обличительно отвечаю. – Буду ждать тебя в офисе через час. Не придёшь, свяжу и притащу твою задницу сам, – добавляю, увеличивая скорость и выставляя таймер на наручных часах.

Брат остаётся позади, а на моём лице растягивается довольная улыбка.

– Ты обещал быть честным, Кент. Ты хоть раз выполнял свои обещания нормально? – Летит в спину.

Останавливаюсь и зло оборачиваюсь.

– Хочешь обсудить то, какой ты придурок, Эдди?!

– Нет, я знаю, что в твоих глазах я самых отвратительный тип, и ты ненавидишь меня за то, что я появился на свет. Думаешь, я рад этому? Думаешь, это я выбрал место, время и семью, в которой должен родиться?! Нет! И я бы всё отдал, чтобы у меня был брат, а не зазнавшийся урод, сломавший свою жизнь из-за собственных амбиций! – обиженно выкрикивает Эдди.

– Я никогда тебя ни о чём не просил, Кент! Всегда старался быть незаметным для тебя! Я специально избегаю семейных ужинов, чтобы ты провёл время с родителями, и они гордились тобой, говоря тебе об этом в лицо! Я только и слышал от отца: «А вот Кент в твоём возрасте», «А вот твой брат в твои годы делал это лучше», «А вот Кент… всегда первый!». Во всём ты был первым, и я не претендую на Олимп! Я просто хотел, чтобы ты поддержал меня! Да ты был для меня примером во всём! Я смотрел на тебя и завидовал тому, что ты всё успеваешь, тебе всё удаётся, а я дерьмовый поздний ребёнок! Я второй, и меня это ранит, Кент! За что ты так ненавидишь меня? За что? За то, что я живу? Окей. Ладно. Я когда-нибудь сдохну, и ты вздохнёшь спокойно… а до этого… не буду попадаться тебе на глаза… никогда не буду. – В глазах брата скапливаются слёзы и вызывают в моей груди неприятный укол. Чёрт. Мужчины не плачут. А мой брат, неженка проклятый, слишком принимающий всё близко к сердцу.

– Прощай, Кент. Мне жаль, что на старости лет ты так и не понял, что я люблю тебя и хотел создать для нас с тобой что-то общее. Прости, что родился и испортил твою жизнь. Прости, что я живу вопреки твоим желаниям. Пока.

Эдди вытирает слёзы и разворачивается. Понурив плечи, бредёт по дорожке, вырывая из моей груди тяжёлый вздох. Он ещё мальчишка. Всегда был для меня мальчишкой, который разделил мою жизнь на «до» и «после». Я перестал быть любимым для родителей. За мной перестали смотреть и интересоваться, как у меня дела. Со мной перестали разговаривать. Отец даже не пришёл ко мне на выпускную церемонию, потому что работал, ведь денег стало требоваться больше с появлением Эдди, а мама опоздала и не увидела, как я получил аттестат. Я просто перестал существовать для них. Это и побудило меня начать работать в компании отца, доказывая ему, что я лучше. Я искал внимания. Я боялся, что отец отдаст фирму Эдди, а тот уничтожит её, оставив меня без всего. Наверное, я, действительно, козёл.

– Я давно уже перестал мечтать, – прочищая горло, громко произношу я. Эдди замедляет шаг и оборачивается.

– Когда ты родился, то мне иногда приходилось не спать ночами и помогать маме. Её здоровье ухудшилось, и первые годы были очень тяжёлыми, а мне хотелось веселиться. Средняя школа, выходные с ребятами. Затем старшие классы, вечеринки, балы и игры. Всё это я зачастую пропускал, потому что маме сделали операцию, и она месяц провела в больнице. Отец постоянно был на работе. Няню, которую он нанял, зачастую не интересовал ты и твой крик. Она наслаждалась бассейном в нашем доме или болтала по телефону, опустошая холодильник. Мне приходилось заниматься тобой. Потом я поступил в колледж и думал, что стал свободным. Никто мной не интересовался. Никто мне даже не звонил. Только я звонил домой, а в ответ слышал: «Прости, Кент, Эдди расшиб лоб, пытаясь забраться на дерево» или «Кент, нет времени, Эдди собирается в начальную школу, и мы готовимся к сдаче вступительных экзаменов». И вот этих «Эдди важнее тебя, Кент» было так много, что заставило меня испытывать ревность и чувство пустоты. Я не винил родителей в этом, а винил тебя. Да, я считал, что ты появился не в то время и не в том месте. Ты был лишним для меня, и я воспринимал тебя в штыки. Всё, что с тобой связано, ведь тебе ничего и никому не нужно доказывать. Ты волен был делать всё что угодно, а мне пришлось пахать, чтобы отец меня заметил. Вероятно, я плохой брат, но меня никто даже не спросил, хочу ли я этого.

Запускаю руку в волосы. Тяну за них, с горечью смотря на Эдди.

– Я тебя понимаю, Кент. Я уже давно увидел, что ты борешься со мной за что-то, о чём я даже не подозреваю. Но ты не знаешь, как отзывается о тебе отец, когда тебя нет рядом. Он восхищён тобой. Он горд настолько, что порой мне становится неприятно. Да кто я такой, а? Безалаберный прохвост. Я знаю всё, Кент. Но хочу быть лучше, чем вы обо мне думаете. Я и в фирму не иду работать, потому что не желаю снова соревноваться с тобой, заранее зная, что проиграю. Я ни черта не смыслю во всём этом и удивляюсь тебе и тому, чего ты достиг. Может быть, я тоже тебя немного боготворю, и… моя идея, она моя, понимаешь? Это не ваш с отцом бизнес, мне там места нет. Агентство – это моё. Почему думаешь, я пропускал занятия и едва смог сдать экзамены, из-за чего отцу пришлось помогать мне деньгами? Потому что я учился, но не тому, что вы хотели, а тому, что мне ближе. Я ходил на курсы психологии семейной жизни и многое узнал. Я сам оплачивал эти курсы, подрабатывая по ночам в баре. Не хотел, чтобы вы меня высмеяли, ведь я не такой, как вы с отцом. Я отличаюсь от вас, и уверен, что моя идея хорошая. Только вы мне шанса не даёте. Ты мне не даёшь шанса стать для тебя кем-то большим, чем просто безалаберным ребёнком, с которым ты соревнуешься. Я не претендую на твоё место. Я пытаюсь обрести своё. – Брат пожимает плечами и хлюпает носом.

Я ничего не знал про его жизнь, кроме счетов, которые оплачивал. И в эту минуту я понимаю, что, вообще, не знаком с этим человеком. Я всегда воспринимал его, как врага. Но, может быть, я сам себе враг и намеренно отгораживался от него, считая, что он отнимал у меня любовь родителей?

– Но я выполнил свою часть сделки, Эдди. Я съездил с тобой в банк, где ты вёл себя, как ребёнок, и заставил меня унижаться перед этой выскочкой. И ты продолжаешь настаивать на том, что угробит всю твою жизнь, понимаешь? Если бы твоя идея была, действительно, стоящей, то я бы дал тебе денег. Наверное, дал бы. Но я не вижу никакого благоприятного исхода для тебя и не только для тебя, Эдди, – произношу я.

– Это не проституция, Кент. Ты же видел, что мы не соблазняли женщин. Мы просто давали им то, в чём они нуждаются. Я изучил рынок подобных агентств, и все они направлены или на скрытую проституцию, или на знакомства, что тоже проституция. У нас же другая тема. Мы хотим сделать женщин счастливее. Разве это плохо? Пусть они сами будут платить за своё счастье, но они снова почувствуют себя женщинами, которые заслуживают любви и заботы. Ведь в мире столько одиноких людей, Кент. Ты одинок. Ты очень одинок. И тоже нуждаешься в капли веры в то, что где-то есть женщина, готовая научить тебя любить себя и показать новые цели в жизни. Дай мне шанс, пожалуйста. Выслушай меня и посмотри мой план, а потом, клянусь тебе, если ты не увидишь то, что я пытаюсь донести до тебя, и убедишься, что это дерьмовая идея, то я буду на тебя работать, чтобы ты ушёл и наладил свою жизнь. Но сколько для этого нужно времени, Кент?

– С чего ты взял, что я хочу, чтобы ты заменил меня? – огрызаюсь, злясь на то, что настолько быстро он меня разгадал.

– Прекрати. Посмотри на себя. Ты красив, богат и умираешь от одиночества. Я же вижу, как ты смотришь на пары, проходящие мимо тебя. Ты завидуешь людям, у которых всё получается. И моя девушка говорила, что ты бы так не пахал на фирме, если бы у тебя было к кому возвращаться домой. Ты, чтобы быть всегда занятым, делаешь работу за других людей, хотя при этом платишь им.

– У тебя есть девушка? – хмурюсь я.

– Да… хм, была. Тритинити Риджерс. Мы с ней начали встречаться ещё на первом курсе. Она самая лучшая. Я влюбился в неё с первого взгляда и говорил ей, что из бедной семьи, а моё обучение оплачивает одна фирма, чтобы потом я в ней работал. Я назвал тебя, как своего спонсора, но скрыл, что ты мой брат. Не хотел, чтобы она считала меня богатеньким мальчиком, который лишь играет в жизнь, а не живёт по-настоящему. Я хотел, чтобы она любила меня вот такого. Планировал с ней своё будущее и… Пока Трити не узнала, что я врал ей. Однажды в нашу квартиру, то есть, в ту, что я снимал для нас, приехал отец и увидел её. Он всё выложил ей, не скрывая своего удивления, что у меня, вообще, есть девушка, и между нами всё серьёзно. В общем, она ушла. Я пытался поговорить с ней и всё объяснить. Но Трити сказала, что я заигрался, и она не будет тратить на меня свою жизнь, потому что я нахлебник и раздолбай. Тогда я и начал больше думать о том, что нужно женщинам. Из-за нашего с ней разрыва мы с Декси углубились в идею создания агентства, начали всё просчитывать и пытаться проводить пробные встречи. На одной из таких встреч меня увидела Трити, и теперь она считает, что я, помимо всего прочего, долбанный извращенец. Она, к слову, такого же мнения, как и ты, Кент, про мою идею. Но… я скучаю и люблю её. Поэтому я готов на всё, чтобы доказать всем вам, что любовь, пусть и арендованная, нужна. И надеюсь, что Трити простит меня, когда я приду к ней, уже финансово твёрдо стоя на ногах. Она поймёт, что я не извращенец и не жалкий лгун, а просто пытаюсь найти себя и не зависеть от вас. – Брат пожимает плечами и грустно вздыхает.

Это так гадко, что даже сейчас я завидую ему. Двадцать два года, и у него есть чёткое представление о любви, а у меня ни черта. Я лишён всего этого. Что бесит.

– Знаешь, почему я так повёл себя в банке?

Отрицательно качаю головой на его вопрос.

– Я достаточно услышал и понял, как нам действовать дальше. Я не просто так пошёл за Дженной, а чтобы подтвердить свои догадки. Ей нужен мужчина. И если бы моё агентство работало официально, то она могла бы позвонить нам и высказать свои пожелания, а в назначенный срок встретилась бы с идеальным партнёром, который помог бы ей в её ситуации.

– Снова ты об этом, Эдди, – издаю стон и ударяю себя по лицу.

– Так в этом и суть, Кент. Если ты оглянешься, то увидишь сотню таких женщин. Я давно уже слежу за ней и поэтому пошёл в третий раз именно туда.

– Ты что? Ты следишь за этой женщиной? Да тебя посадят, Эдди! – возмущённо повышаю голос.

– Ну, мне пришлось… чтобы полностью понять психологический портрет Дженны и иметь козыри. Но в будущем, женщины сами будут заполнять анкеты, которые мы тоже уже разработали. Чтобы дать им идеального партнёра и подготовить его, необходимо знать все нюансы жизни женщины. И поверь, Дженне нужна наша помощь. То есть, ей нужны услуги моего агентства, но она пока об этом не подозревает.

– Прекращай говорить о ней. Это не твоя проблема, Эдди. Эта дамочка работает не мозгом, а тем, что у неё между ног. Из-за тебя я пропустил пробежку, – цокаю я, а часы вибрируют на руке, сообщая о том, что пора идти в душ.

– Ошибаешься, Кент. Это моя проблема. Я хочу сделать мир лучше. Что в этом плохого? И, к слову, эта, как ты выразился, дамочка пашет наравне с тобой. Она проводит в банке все свои выходные, задерживается до закрытия и умеет ставить на место наглых клиентов. У неё нет никаких отношений, даже любовника нет. По её разговору я понял, что бывший её бросил, очень ранив этим. К тому же ей двадцать девять лет, она окончила хороший университет и добилась всего сама.

– Откуда ты знаешь? Ты не можешь подсматривать за людьми из-за приоткрытых дверей? – скептически кривлюсь я.

– Знаю, потому что я за ней слежу уже больше, чем должен нормальный человек.

– Эдди!

– Это нужно для дела, не осуждай. Она не в курсе этого, но я узнал многое. Дженна живёт в трёх кварталах от тебя. У неё нет домашних животных. Она тратит втрое меньше, чем зарабатывает. Четверо придурков с её работы пытаются за ней ухлёстывать, но она их отшивает. Ужинает она в одном и том же месте каждый день, около десяти вечера, а затем идёт в супермаркет и домой. В шесть утра отправляется на пробежку в соседний парк, затем на работу. За три месяца нашей слежки Дженна не встречалась ни с одним мужчиной. А также она воспитана старой «школой», и очень чтит семейные ценности, уважает старших и прекрасно эрудированна. Но Дженну разочаровал мужчина по имени Хэйли. Он бросил её, и теперь она всех мужчин воспринимает в штыки, хотя по вечерам с такой грустью смотрит на парочки, сидящие в кафе. И это всё даёт понять, что ей необходимы внимание и забота от мужчины. Хотя бы одного из моих идеальных. Он бы показал ей, что она красива и может заполучить любого. Дженна восхитительная женщина, умная и заслуживающая любви, а не жалкого отморозка, который разбил ей сердце.

– Я запрещаю тебе преследовать эту женщину, Эдди. Она не подопытный кролик. Оставь её в покое. Ты нарвёшься на неприятности, – предупреждаю его, направляясь к комплексу.

– Но она очень соблазнительный кролик, да?

Бросаю на брата раздражённый взгляд, а он широко улыбается.

– Ты же не пытаешься меня свести с ней? Я не выношу выскочек, и эта дамочка заслужила то, что с ней произошло.

– Нет, что ты! Куда уж мне до сводничества, у тебя же яйца уже отвалились.

– Эдди!

– Брось, Кент. Ведь это очень интересно узнавать о женщинах и видеть подтверждение своей теории. Ей нужен мой идеальный партнёр, а тебе нужен отпуск.

– Стоп. При чём здесь я? – Останавливаюсь. Брать чуть не врезается в меня.

– Как при чём? Ты мой первый официальный идеальный партнёр, Кент.

– Ты рехнулся? Я не участвую в твоей проституции! Это…

– А кто говорит о сексе, братишка? Ты отнюдь не нормально отреагировал на эту женщину. Конечно, говорить о вашей совместимости рано, но я предлагаю тебе взять отпуск с возможностью примерить на себя роль идеального парня. Ты же мечтаешь об этом, да?

– Нет! Нет и ещё раз нет! У меня нет времени ни на отпуск, ни на твою чертовщину! Нет!

– Тебе тридцать четыре года. Ты хочешь семью. Тебе нужна женщина. Пусть не для секса, но как минимум для общения. Ты гниёшь на фирме, Кент. А Дженна – идеальный вариант, чтобы ты нашёл для себя не только новую цель, но и увидел, что такое на самом деле жизнь. Из телефонного разговора Дженны я понял, что на следующей неделе состоится какое-то семейное торжество, на котором она обязана появиться. И все хотят увидеть её идеального парня. Она придумала его, чтобы не выглядеть жалкой перед своей семьёй. Вероятно, там же будет её бывший. Ей нужен ты, Кент. У тебя внутри так много нерастраченной ласки, так отдай её.

Мой рот от шока открывается. Нет, я, конечно, мог придумать многое, что сделал бы с выскочкой Дженной Ноар, но притворяться её парнем перед семьёй это уже край моего понимания.

– Ты только представь, Кент, твои мечты воплотятся в жизнь. Женщина есть. Отношения уже есть. Семья есть. Это то, что ты хочешь. Не нужно зацикливаться на времени, воспринимай это, как развлечение и исполнение мечты. Сможешь примерить на себя роль мужчины, которого ждут дома, и у которого есть потрясающая женщина, добившаяся всего сама, как и ты. Окунёшься в мир общения, семейных ценностей и заботы, прекратишь прятаться за ролью козла и станешь самим собой. Не утруждайся, убеждая меня, что я выдумал твои мечты. Я знаю их, Кент. Ты хочешь семью. Ты хочешь быть кому-то нужным. Ты умираешь от одиночества. Ты озлоблен на весь мир, потому что рядом с тобой никого нет. Так ты проверь, нужно ли тебе это на самом деле или же это всего лишь ересь, которую тебе вдалбливала в голову мать?

– Ты хоть слышишь себя? – оглядываясь, шепчу я. Никого нет, и слава богу. Я не верю своим ушам.

– Конечно. Я рассчитал все промахи и ошибки, которые ты можешь допустить. И я знал, что ты отреагируешь именно так. Поэтому сразу же подготовил для тебя аргументы. Ты можешь взять отпуск на пять дней, сотрудники фирмы прекрасно без тебя справятся, я уже узнал у Синди. Они все устали от тебя и от твоего пунктика о времени. Откровенно говоря, ты их задолбал, и они будут счастливы передохнуть без тебя. Ты должен сменить обстановку, потому что она уже критически давит на тебя, и уехать с Дженной в Северную Дакоту, именно там проживает её семья. Так же тебе нужно что-то поменять в своей жизни, иначе следующим приглашением, которое я получу, будет приглашение на твои похороны. А я этого не хочу. Ещё один аспект. Ты давно не общался с женщинами, но при этом отлично готовишь, умеешь ухаживать, можешь быть романтиком, скрываешь в себе навыки настоящего мужчины, потому что проявить тебе их было негде. Ты накопил внутри себя достаточно энергии и желаний, чтобы выплеснуть их для Дженны. Я не настаиваю на том, чтобы ты с ней спал. Нет, лучше этого не делать, иначе ты останешься вовсе без яиц. Дженна женщина не промах и не допустит тебя до своего тела без тропы препятствий. Я настаиваю на том, чтобы ты на себе испробовал мою теорию и увидел, что делать женщин счастливыми нужно, и у тебя есть на это время. Это будет сильной встряской для тебя. Конечно, ты рискуешь, но почему бы не попробовать в тридцать четыре года, Кент?

Я даже опускаюсь на дорожку от предложения брата.

– И если моя теория не сработает на тебе, то я готов навсегда забыть о своей идее. Но я уверен, что тебе понравится всё это. Пожалуйста, Кент, рискни ради меня, и я обещаю тебе, что когда ты вернёшься, то увидишь, как сильно загнал себя в несуществующие рамки. Никто от тебя не требует быть идеальным в работе. От тебя требуется быть мужчиной, а ты уже забыл об этом.

Брат, похлопывая меня по плечу, садится на корточки напротив меня.

– Вспомни, когда в последний раз ты делал то, что хотел сам? Никогда. Ты пахал столько лет и теперь заслуживаешь отпуск. Поверь, ты будешь в восторге, и я считаю, что тебе нужно пообщаться с Дженной, у вас много общего. Она тоже трудоголик, как и ты. Дженна тоже одинока и завидует счастью окружающих. Я не свожу вас, но, может быть, это даст понимание того, что действительно ты хочешь от жизни. Твои часики тикают, Кент. Ты не молодеешь, а дамочек вокруг разбирают, как горячие круассаны. Ещё пара лет, и всё, ты поставишь на себе крест окончательно. Соглашайся, и я помогу тебе в этом. Попробуй изменить свою жизнь и начать наслаждаться ей, а не вынужденно открывать глаза каждое утро. Вокруг тебя столько ярких красок, а ты работаешь с утра до ночи. Кент, поверь, это будет весело. Забудь обо всех минусах, ищи плюсы. Что скажешь?

– Ты больной. Ты предлагаешь мне стать тем, кем я не являюсь. И ладно бы только это, но ты пытаешься свести меня с этой выскочкой, Эдди! Я не собираюсь…

– Ты хочешь её. Дженна нравится тебе. Она тебя зацепила. Да, я знаю. Это нормально, Кент. В этом нет ничего предосудительного. Прекрати прятаться от самого себя. Прекрати ограничивать себя в пространстве и в своих желаниях. Перед тобой весь мир, и ты можешь его заполучить. Дженна хороший старт. После неё ты встретишь ту самую, потому что начнёшь замечать женщин, а не нестись сломя голову на совещание. Братишка, соглашайся. Если поймёшь, что тебе всё претит там, то ты можешь легко вернуться сюда и снести мне голову. Я даже брыкаться не буду. Но рискни. Доверься своему младшему брату и рискни, ради своего будущего. Я хочу быть дядей, и не могу жениться раньше тебя, ты меня убьёшь. Я хочу брата, а не уставшего и обозлённого на весь мир козла.

Издаю стон и с ужасом смотрю на Эдди. Он рехнулся! Он абсолютно точно сошёл с ума, ведь у меня столько обязательств, и я попросту не могу бросить фирму, чтобы отправиться к чёрту на кулички. Северная Дакота! Боже мой…

– Это безумие, – шепчу я.

– Именно так. Но оно тебе нужно, Кент. Плевать на все обстоятельства. Плевать на твои пунктики. Живи, братишка. Живи так, словно это твой последний день. Откройся этому миру, и он откроется тебе. Я хочу помочь, Кент. Дай мне шанс. Позволь мне доказать тебе, что именно любовь делает людей лучше. Я хочу, чтобы ты был счастлив и любим, сам любил и улыбался чаще, чем хмурился. Да и развлечение тебе пойдёт на пользу. Ты только подумай. Великолепные пейзажи. Невероятный простор земель Северной Дакоты. Свобода. Никаких проблем на работе. Никаких рамок. Свежий воздух. И ты среди всего этого не один. Ты заслужил быть частью чего-то большего. Рискни вместе со мной, и клянусь, ты не пожалеешь. Пожалуйста, поверь мне и стань для меня братом. Я хочу быть ближе к тебе, и моё агентство может нам помочь узнать друг друга лучше. Пожалуйста.

Меня так сильно подкупают его слова. Я никогда не отдыхал. Я живу от сигнала до сигнала будильника, от одного авиарейса до следующего, от совещания до совещания.

Опускаю голову и шумно вздыхаю.

– Хорошо. Я буду твоим подопытным кроликом. Но ты забыл о маленькой проблеме, Эдди.

– Какой?

– Дженна Ноар.

Губы Эдди растягиваются в довольной улыбке, и меня пугает сама мысль о том, что он задумал. Куда я вляпался?

Глава 3

Дженна

– Мой экзотический удон, ты сегодня припозднилась.

Смеюсь от нового оригинального прозвища и опускаюсь на стул в самом дальнем углу японского кафе, которое облюбовала полгода назад. Близко к работе и есть время, чтобы после ужина пройтись до дома и переварить жирную пищу.

– Миссис Като, спасибо, что оставили для меня столик. Сегодня у вас аншлаг, – замечаю я полный зал, пока тоненькая, как тростинка, женщина, наливает в мой бокал сливовое вино. Это уже стало привычкой.

– Для тебя все сашими нашего заведения со скидкой в десять процентов. Снова задержалась на работе?

– Да, надо было завершить несколько сделок и подготовить документы для моего заместителя, пока меня не будет. Привычка завершать всё заранее и не волноваться о своём месте. – Пожимаю плечами и, стягивая с горла шёлковый шарф, бросаю его в сумку.

– Тебе бы следовало это время занять чем-то более увлекательным. К примеру, мужчиной. Неужели, никто не посягнул на священный бутон? – сокрушается миссис Като, а я натягиваю вежливую улыбку.

– Мужчины в данный момент меня не так интересуют, как ваши восхитительные блюда. Принесёте мне, как обычно? – меняю тему, делая глоток вина.

– Дженна, лучше бы тебя интересовали именно мужчины, а не еда. Еда – это дополнение, и оно не такое уж важное в нашей жизни, а вот мужчина даёт нам не только энергию, но и желание есть.

– С едой у меня никогда не было проблем, – смеюсь я.

– Главное, чтобы калории верно сжигались. Господи, как шумно. Порой я хочу, чтобы мы вернулись на окраину города и слушали приятную музыку, а не гогот этих людей. Отдыхай, передам твой заказ. До завтра. Пойду наверх, голова разболелась.

– Всего наилучшего. Берегите себя.

Поднимаю руку, делая ей прощальный взмах, и наблюдаю, как эта стройная высокая женщина с чёрными, тронутыми сединой волосами, собранными в пучок, маневрирует среди официанток и посетителей.

Тяжело вздыхаю и сбрасываю туфли. У меня так болят ноги от этих неудобных колодок, но того требует мой статус и уровень банка, поэтому приходится весь день носиться на чёртовых проклятых каблуках, пока, видимо, не сломаю шею.

Рассматриваю гостей небольшого японского кафе, наслаждаясь сладким вкусом вина, помогающего немного расслабить мышцы в теле. Вряд ли я сегодня выйду на пробежку. Хочу только поесть и лечь спать. Из-за вынужденного и тяжёлого графика, который я сама для себя определила, чтобы никто не считал меня некомпетентным сотрудником, я ничего не успеваю из того, что могло бы хоть как-то поправить мою жизнь, как и перейти на правильное питание. Да и не хочу. Пока я занята, то не возвращаюсь мыслями к разговору с родителями и дедушкой. Чёрт, вот это я попала. Кто потянул меня за язык, заставив солгать им? Снова солгать, как было и с Хэйли. Теперь мне нужно продолжать плести вереницу изо лжи, которая меня убивает, и найти правдоподобную причину, почему мой воображаемый парень не смог отложить все свои дела и поехать со мной домой, чтобы познакомиться со всей семьёй и показать свои серьёзные намерения. А парня-то и нет. Никого нет. Даже кошки нет. Боюсь, она бы умерла от голода и от скуки рядом со мной.

На самом деле мужчина мне не нужен. Последний год я прекрасно справляюсь одна и ни капли не жалею о том, что мы с Хэйли расстались. Ну как расстались, он ушёл. Ну как ушёл, он признался, что изменял мне и не увидел на моём лице никакой реакции на это из-за усталости. Ну как никакой реакции, моё сердце разбилось, но я уже не маленькая девочка, чтобы истерить, поэтому и восприняла его предательство, как смерть близкого человека. В общем, мужчина мне не нужен. От них столько проблем. Приходится делить с ними кровать и злиться на то, что просыпаешься ночью от холода, потому что он перетащил на себя всё одеяло. Моё одеяло. Второе одеяло, которое я купила исключительно для себя. Ненавижу спать под одним одеялом, это жутко неудобно. Он ест мои хлопья и пьёт обезжиренное молоко, забывая покупать новое или даже упомянуть о том, что что-то закончилось. После него в ванной погром и очень душно, отчего приходилось ждать час, пока всё остынет, чтобы затем принять хотя бы душ без запотевших зеркал с нарисованными смайликами, а потом ещё и оттирать пятна. Наверное, не все женщины созданы для семьи или чего-то серьёзного. Ведь мужчины – маленькие дети, которым требуется ласка, забота и туалетная бумага в три часа ночи, когда я сплю и не хочу выбираться из кровати, чтобы идти в супермаркет из-за того, что кое-кто вовремя не купил её.

Бросаю взгляд на парня и девушку, сидящих за соседним столиком влюблённо смотрящих друг на друга. Они дотрагиваются кончиками пальцев до кожи друг друга. Они шепчутся и смущаются. Они…

Да кого я обманываю? Мне скоро тридцать лет, а я брошенная, раздавленная, постоянно доказывающая миру, что женщина тоже может быть на главном посту, уставшая, завравшаяся, одинокая, завидующая всем вокруг неудачница. Я обожаю свою дружную и шумную семью. Ну как обожаю. Каждый раз, когда я прилетаю к ним, то у меня в груди всё сжимается от понимания того, что только у меня нет партнёра и детей. Все мои братья, кузины, кузены, сёстры и даже бывшие одноклассники, однокурсники и просто соседи не одиноки. Это меня выматывает, и я ищу в себе кучу недостатков. И нахожу ведь. Утопия.

Где взять нормального мужчину, который будет собран, вежлив, финансово устойчив, как я, воспитан, немного красивее обезьяны, верен, терпелив, интересен? И это малая часть того, каким я вижу идеального мужчину. Да, ещё забыла добавить – неженатого. В последнее время этого «добра» очень много, и это так противно. Зачем жениться на женщине, если ты позволяешь себе разврат и измену на стороне? Не знаю…

В сумке звонит мой мобильный, достаю и смотрю на экран.

– Прости, мам, но я очень занята. Не хочу больше врать, – шепчу, переключая звонок на автоответчик. Она снова будет расспрашивать о несуществующем мужчине, в которого я безумно влюблена, и требовать привезти его домой. Я вру снова и снова, выдумывая небылицы. И это давит на меня. Я получаю послания от всей семьи, а это минимум по тринадцать писем в день с расспросами, какой ОН. А его нет. Никого нет. Они хотят нашу совместную фотографию, но я устала врать, что времени не хватает. Дедушка тоже научился пользоваться компьютером, и его письма читать сложнее других. Я вляпалась в такое дерьмо. Как из него выбраться? Не знаю. Боже, не знаю.

Жую свой салат из острой говядины и омлета, жалея себя и одновременно коря из-за лжи. Мне обновляют бокал с вином. Третий по счёту. Хотя бы никто дома не скажет, что от меня несёт алкоголем. Во всём есть плюс. Врунишка. Одни минусы. Одни огромные минусы. Я отдала столько лет работе, чтобы добиться карьерного роста и поста главного эксперта отдела кредитования. Быть женщиной в мире мужчин даже с раскрученным феминизмом паршиво. Мужчины не воспринимают меня, как равную себе, даже с таким престижным образованием и приличным послужным списком. Приходится ставить их на место так, как я это умею. Я начинаю их ненавидеть за то, что вынуждают меня сомневаться в себе. И я поддаюсь. Последний раз поддалась, хотя считала, что заработала стальные нервы и выдержку. Нет, я даже не могу списать то, что со мной было, на усталость. Хотя да, я не спала двое суток перед конференцией, сидя за отчётами о проделанной работе за полгода и прогнозами на предстоящее полугодие. Я сильно волновалась и переписывала графики, отрабатывала свою речь перед мужчинами, смотрящими не в мои глаза, а ниже, намного ниже. Почему я для них только пара хороших сисек, да и те фальшивые?! Господи, я унижаю саму себя. Терпеть не могу этот чёртов поролон! А всё из-за пресловутого, высокомерного и наглого Кента Мёрфи. Ненавижу его. Этот его пренебрежительный жест платком, словно от меня воняет, как от помойки. А я перед встречей душ приняла. Быстрый, правда, но приняла. Если бы я приехала из аэропорта, то он бы погиб на месте. Лучше бы так и было. Чёрт, вот он весь идеальный и собранный. Кент Мёрфи – король шкафов, и в Чикаго только идиот не знает его. Он сверкает белоснежной улыбкой со всех обложек бизнес-журналов. Он снимается в рекламе и живо общается с прессой. И, конечно, его кто-то трахает. Ну или он кого-то. Не суть. Такой мужчина не может быть одиноким. Как его терпят? Нет, он шикарен. Его вид орёт о том, что он богат и влиятелен, а вот то, как он говорил со мной… наглый, наглый тип. Но чертовски привлекательный. Пронзительные голубые глаза на фоне загорелой кожи, твёрдый подбородок, тщательно выбритый и безумно гладкий. Даже морщин нет. У меня есть морщины, но не у него. Огромный, как долбанный шкаф. И я уверена, что это не жир, а упругие, играющие под горячей кожей мышцы, особенно когда он снимает с себя рубашку, и она падает на пол.

Так, думаю, хватит вина, раз мысленно я уже начала раздевать Кента Мёрфи. Но у меня есть оправдание – он хам. Он не хочет уходить из моих мыслей, и он агрессивный. Если на встрече в банке он держался, как любой богатый человек, знающий свои права и ценящий своё время, то с Эдди… милый мальчик. Я даже не думала, что они братья. Считала, что это просто совпадение фамилий, и только. Старший брат. Он, вероятно, хороший брат, раз пришёл с Эдди, чтобы помочь ему. Хотя он мог бы дать ему этот чёртов миллион. Он очень богат. Я видела выписки со счетов и даже подумать не могла, что шкафы приносят такую невероятную прибыль. Но они ругались. На улице Кент отчитывал Эдди, и я бы сделала то же самое. Это же такая глупость – открыть агентство по аренде мужчин. Хотя, я бы сейчас воспользовалась подобным. А как он двигается? Резко. Быстро. Словно нападающий тигр. Акула, готовая сожрать тебя и не подавиться. И кто-то даже его трахает.

– Здравствуй, Дженна.

Дёргаюсь от мягкого, низкого, тягучего мужского голоса и от испуга выплёвываю обратно в бокал вино. Откашливаюсь. Задыхаюсь и смотрю в пронзительные голубые глаза напротив.

– Как предусмотрительно я захватил новый бокал.

Распахнутыми от шока глазами наблюдаю, как из моих рук забирают бокал с испорченным вином и вкладывают в них другой. Идентичный, но без моих слюней.

– Надеюсь, здесь подают именно настоящее японское вино со сливами, а не его жалкую копию. Иначе тебе будет завтра очень плохо. Ты не против, я сначала попробую?

Пресловутый, наглый, гадкий и неприятный хам Кент Мёрфи собственной персоной тянет на себя мою руку. Не сводя с меня взгляда, делает небольшой глоток. Сглатываю и даже что-то пищу, когда на его губах задерживается капля вина, а он её подхватывает языком, облизывая чётко очерченные губы.

– Удивительно, но вино довольно качественное. Одобряю. – Одаривает меня снисходительной улыбкой и одним движением расстёгивает пуговицу на чёртовом дорогом пиджаке, а мои пальцы от этого жеста покалывает, словно это я дотронулась до мягкой ткани, как в прошлый раз.

– Вы… что вы здесь делаете? – выдавливаю из себя.

– Мог и подождать меня. Привет, Дженна.

Мой шок переходит в какую-то ненормальную фантазию. Придвигая стул к моему столику, рядом плюхается младший Мёрфи, широко улыбаясь мне.

– Я никого и никогда не жду. Тебе пора бы это запомнить. Каждая минута на счету. Сейчас я трачу время своего ужина, и мне придётся делать это позже, – бросая на брата раздражённый взгляд, отвечает Кент Мёрфи.

– О, да, не забудь поставить на таймер время для удовлетворения своего эго. Оно, бедненькое, уже скучает без ласки.

Я что, напилась так сильно, что сижу и вижу двух братьев Мёрфи рядом с собой, да они ещё и подначивают друг друга? Боже мой, вот к чему приводит одиночество. К фантазиям, которые становятся ненормальной реальностью.

– Чёрт, я так голоден. Из-за него мне даже не удалось нормально пообедать. Ты же не против, Дженна? – Эдди забирает у меня лапшу с морепродуктами и зацепив её палочками, бросает в рот.

– Ух, как горячо. Любишь, поострее, да? Вот, ещё одно подтверждение тому, что мои курсы по психологии не прошли даром. Она компенсирует свою скучную и серую жизнь специями. Ей не хватает в жизни чего-то очень спонтанного, – размахивая палочками и жуя мою лапшу, говорит Эдди.

– Интересно, твои курсы по психологии могут привести человека в нормальное состояние? Она не реагирует, – замечает Кент Мёрфи, указывая на меня.

А я что? Сижу и смотрю на этих людей, пытаясь взять в себя в руки. Но моё рабочее время вышло, и мои внутренние часы не хотят подарить мне хоть немного спасительных секунд, чтобы парировать на оскорбления, найдя какую-то достойную фразу. Мой мозг уже спит.

Когда перед моим лицом появляются пальцы Эдди, и он щёлкает ими, отпихиваю его руку, и меня словно обдаёт горячим потоком стыда и злости.

– Я… со мной всё в порядке. Какого чёрта вы оба здесь забыли? – произношу я.

– Наконец-то, отмерла. Значит, я потрачу не так много времени. Перейдём сразу к делу…

– Буду говорить я. Ты её пугаешь. И прекрати давить на неё, – перебивает старшего брата младший.

– Вообще-то, я здесь, и слышу вас. Меня не пугает данный субъект. В данный момент я пребываю в лютой ярости и пытаюсь её обуздать, чтобы не высказать вам обоим претензии из-за нарушения моего личного пространства. И нет, Эдди, я ещё не поела. Поэтому живо верни мне мою лапшу, – цежу я, забирая свою тарелку и выхватывая из его руки палочки. Ставлю перед собой. Зачем? Боже? Это же ещё глупее, чем раньше? Это просто ад.

– Она назвала меня субъектом? То есть сначала она меня не заметила, а теперь я субъект, и ты предлагаешь мне молча сносить оскорбления? – рычит Кент Мёрфи, что даже у меня по телу проносятся мурашки от его угрожающего тона. Но я не собираюсь сдаваться. Умирать, тогда уж не одной.

Глава 4

Дженна

– Хватит обсуждать мои слова, словно меня здесь нет. И к вашему сведению, мистер Мёрфи, вы, как и любой другой человек, для меня субъект. Если вас оскорбляет, что женщина не падает перед вами на колени, едва взглянув в ваши прекрасные глаза, и не бьётся в конвульсиях вожделения от вашего парфюма, то это только ваша проблема, но никак не моя, – выговариваю я, бросая палочки в тарелку.

– Ух, температура между вами резко подскочила, что не может меня не радовать. Видишь, Кент, Дженна считает, что ты зазнавшийся придурок, который слишком сильно зациклен на себе и своих деньгах. Она права, ты, действительно, зациклен на своей короне. Отложи её в сторону в общении с женщиной, иначе этот символ власти окажется у тебя в заднице. И к тому же Дженна отметила, что у тебя прекрасные глаза и приятный парфюм. Это был комплимент, всему тебя учить надо. Ты должен видеть тайные знаки, которые подаёт тебе женщина. Пусть она якобы зла, но на самом деле больше уязвлена тем, что её застали врасплох, и она не успела подготовиться к сражению. К тому же словом «субъект» Дженна пыталась показать, что ты никак не воздействуешь на её сознание, что очень спорно. Она защищается от тебя, потому что ты ведёшь себя, как козёл. Хотя в первые минуты встречи ты даже «Альфа-самца» включил, и тебе понравилось это так же, как и ей. Так что я предлагаю вам обоим прекратить защищаться друг от друга и вести себя, как взрослые люди. Вам делить нечего… ну, если только меня. А лапшу ты всё равно есть не будешь. – Тарелка снова кочует к Эдди.

– Что это сейчас было? – шепчу, озадаченно смотря на такого же шокированного Кента Мёрфи.

– Мой пресловутый брат. Он возомнил себя психотерапевтом и считает, что именно это даёт ему больше понимания о том, чего хотят женщины. Он уверен, что агентство подарит последним то, чего им недостаёт. И я с радостью воткну эти палочки ему в глотку. С твоего позволения, Дженна. – Мужчина приподнимается со стула.

– Будьте любезны. – Складывая руки на груди, испепеляю взглядом жующего Эдди.

– Так… так, это уже хорошо. – Он улыбается, демонстрируя остатки специй на зубах, и продолжает жевать. – Видите, вы уже нашли компромисс. Вы оба увидели во мне врага и объединились против него. Это отличные результаты, ребята! Вы двигаетесь вперёд. Молодцы. Я могу сделать точный вывод, что у вас всё получится. Вы как минимум станете друзьями, а как максимум она оседлает тебя. Ты ей нравишься, Кент. И она тебе тоже нравится. Прекратите злиться на себя из-за этого. Химия – вполне нормальный ход событий. Вас никто не собирается осуждать. Влечение – одна из составляющих хороших партнёрских отношений.

– Какая химия, чёрт возьми? О чём ты говоришь, Эдди? Я никого не собираюсь седлать. Меня данный субъект безумно раздражает, как, впрочем, и ты. Немедленно убирайтесь от моего столика. Оба, – цежу я и с яростью хватаюсь ладонями за столик. Такого стыда я ещё не переживала! Мало того, что этот нахальный парнишка смеет выкладывать всю мою подноготную, так ещё и посетители косятся на нас!

– Мистер Мёрфи, вы обещали ему всунуть палочки в глотку! Почему вы этого не делаете? – возмущаюсь я, замечая, что он возвращается на место и откидывается на стуле.

– Не переживайте, мисс Ноар, я придумаю для него очень изощрённое наказание, но в данный момент мне отчего-то нравится выводить вас из себя. Вы забавная. Давно не посещал цирковые представления.

Я задыхаюсь от возмущения. Да как он смеет?!

– Да вас никто терпеть не может, мистер Мёрфи. Я уверена, что вы выводите из себя всех, кто оказывается в метре от вас. От одного вашего вида может стошнить. Даже меня мутит от вас обоих. Выйдите на улицу и убедитесь, что цирковой кролик – это вы, и он безумно мне надоел. – У меня дыхание сбивается от ярости.

– Тебя тошнит, милая, от выпитого вина. – Снисходительная улыбка на его губах заводит меня ещё сильнее. Хочется визжать от уязвлённого самолюбия! Да, именно так! Может быть, я немного захмелела, но имею право! Мой рабочий день закончился, и мне практически тридцать!

– А теперь брейк. – Эдди выкидывает руки вперёд, показывая ими крест.

– Вы молодцы, далеко продвинулись, и ты, Кент, явно забыл о времени. Я же говорил, что вкусив сладость общения с женщиной, твои приоритеты изменятся. Это было довольно занимательно, и я поел. Спасибо. Лучше любого сериала. Но перейдём к делу. Дженна, ты в полной заднице.

– Что? – шепчу я, смотря то на наглого хама напротив, то на мелкую копию справа.

– Тебе нужен мужчина, – чётко произносит Эдди.

– О-о-о, ты прав, сейчас я быстро вызову своего парня, и он вас обоих вышвырнет отсюда, дав пинок под ваши наглые задницы, – шиплю я и тянусь к сумочке, чтобы достать мобильный.

– Ложь тебе к лицу, птица, но нет у тебя никого, – спокойно замечает безобразно симпатичный хам.

– Да вы… Есть, у меня всё есть. Что вам нужно? Оставьте меня в покое. – Знаю, что выгляжу жалко, но я паникую. Кент Мёрфи назвал меня милой, птицей и уличил во лжи. Да я сейчас расплачусь от несправедливости.

– Дженна, успокойся. Всё в порядке, – примирительно произносит Эдди, потирая моё плечо.

– Мой брат отвык разговаривать с прекрасными женщинами, но он быстро научится. Мы приехали сюда по делу. В банке было бы неразумно обсуждать то, что мы хотим тебе предложить.

– Нет… даже не думайте об этом, извращенцы. Никакого секса. Никогда. Лучше я палочки есть буду. – Выставляю палец вперёд, указывая поочерёдно на каждого из братьев.

– Снова секс. Боже, вы оба меня утомляете. Вы так зациклены на нём, что явно доказывает вашу неудовлетворённость. Секс – это лишь дополнительный десерт, и не факт, что вы оба его закажите. Уверяю тебя, Дженна, у меня и в мыслях не было предложить тебе развлекать нас с братом. Я лучше тоже присоединюсь к тебе и буду жрать эти чёртовы палочки вместе с тарелкой, чем видеть, как Кент вспоминает, для чего ему дан член, – мягко произносит Эдди.

– Тогда зачем вы здесь? Я не понимаю… что вы хотите от меня? – недоумённо шепчу, чувствуя, как капельки пота собираются над верхней губой. Прекрасно. Чёрт возьми! Я потеть начинаю от нервозности, ведь ничего не могу придумать в объяснение того, зачем понадобилось такому мужчине, как Кент Мёрфи, предлагать мне что-то.

– Я хочу получить ссуду в твоём банке. Мой брат готов быть поручителем. Всё вроде бы хорошо, но ни ты, ни он не верите в мою идею, а она живая и очень выгодная. Мы оба слышали, как ты врала своей семье о том, что у тебя есть парень. Но у тебя никого нет. Мы не осуждаем, не волнуйся. Это нормально, ты снова защищалась. Обычная реакция на болезненные напоминания и собственную неполноценность. Итак, ты сама сказала, что банк может одобрить ссуду, но лично ты не одобришь. Поэтому я предлагаю тебе сделку. Кент полетит с тобой в Северную Дакоту и представится твоим парнем. Вы проведёте там пять дней, затем вернётесь сюда и оба убедитесь в том, что моё агентство нужно этому миру. Оно нужно женщинам. Я подарю тебе идеального партнёра в лице своего брата. Кент красив, умён, образован и воспитан в большинстве случаев, когда удовлетворён. Не волнуйся, я научу его работать ладонью. Он подходит тебе по всем параметрам. Ему тридцать четыре года. Он не женат. У него нет девушки и давно уже, вообще, никого не было…

– Эдди!

– Брось, Кент, в этом деле нужна честность. Без честности и открытости ничего не получится. Даже в обычной жизни ложь убивает отношения, по себе сужу. Итак, вернёмся к моему предложению. Дженна, это твой идеальный партнёр. К тому же я не беру с тебя денег за аренду моего брата, а предлагаю тебе его взамен на одобрение ссуды.

Откидываюсь на спинку диванчика и мне кажется, что я сошла с ума. Этого быть не может! Это просто сюрреализм какой-то!

– Она снова зависла. Если так пойдёт и дальше, то ничего не получится.

– Дай ей время. Ты тоже сидел на дорожке добрых полчаса, чтобы решиться на это. Дженна…

Дёргаюсь от прикосновения к моему локтю.

– Вы рехнулись? Вы что, какие-то извращенцы, которые создают жуткие схемы и продают женщин в рабство? Я знала, что нельзя быть таким богатым без криминала. Я вызову охрану…

– Дженна.

Замолкаю, когда в мою голову проникает мягкий голос Кента Мёрфи.

– Никого мы не продаём. Я соглашусь, что ситуация из ряда вон выходящая, и для меня это тоже рискованно, как и для тебя. Но мне нужно изменить свою жизнь. Я застрял в статичных буднях, и согласен помочь тебе, ради моего брата и его идеи. Я не собираюсь насиловать тебя или же, вообще, касаться. Между нами ничего не будет. Это лишь ненормальное стечение обстоятельств, – добавляет он.

– Но… но… почему я? Почему бы вам не предложить подобное кому-то другому? Женщин же много…

– Хорошо, я признаю, что наблюдал за тобой. Я знаю про тебя всё, Дженна. Ты живёшь в престижном районе, каждый вечер проводишь здесь и отдаёшь всю себя работе. Тебе не дают покоя неприятные воспоминания, связанные с неким Хэйли, который разбил твоё сердце и заставил верить, что ты недостойна мужского внимания. Он унизил тебя и загнал в угол. К тому же твоя семья ждёт идеального парня. Вряд ли они не поймут, что ты солгала им, и это расстроит их. Ты же не хочешь их расстраивать?

– Нет, не хочу, – шепчу я, поджимая губы. Он что, только что признался в том, что следил за мной?

– Поэтому…

– Вы меня пугаете. Оба. У меня есть деньги, и я могу отдать их вам, если вы оставите меня в покое. Я…я никогда не заключала невыгодных сделок и не участвовала в махинациях. Клянусь, что я чиста и не хочу, чтобы вы меня чем-то шантажировали. Я… Зачем вы встаёте, мистер Мёрфи? Я закричу. Я сейчас орать буду, меня знают здесь, мне помогут! Не садитесь рядом со мной…

– Дженна.

Замолкаю, когда тёплые пальцы Кента Мёрфи касаются моего подбородка. Боже, какой он красивый. Вблизи он восхитительный, и я вижу морщинки около его глаз! Они у него есть, слава богу, не одна я старею!

О чём я думаю?

– Я не собираюсь тебя шантажировать, просто хочу помочь. Для меня это тоже ненормально, но если это поможет мне хоть как-то наладить свою жизнь и… может быть, понять, что мне нужно, то я готов. Твои деньги мне не нужны, я богат, и трачу очень мало, потому что мне не на кого тратить. Понимаешь?

Киваю и сглатываю. Тот же самый парфюм. Я даже в магазин ходила, чтобы найти его, но так и не нашла. Пахнет чем-то мужским и тёплым. Аромат даже не описать, он словно индивидуальный, характерный только для этого человека и только для его кожи. Глаза-то какие…

– Прими тот факт, что я эгоцентричный миллионер со своими тараканами. Эдди, ты свободен, – не разрывая зрительного контакта, бросает Кент.

Кент… – я даже в мыслях выдыхаю его.

– Но анкета?

– Оставь, я сам всё решу. Убирайся. Нет, смотри мне в глаза, Дженна. Не думай о том, что ты сделала что-то плохое. Да, ты солгала, но я тоже лгу и очень часто. Я убеждал себя в том, что фирма для меня всё, а, оказывается, я всю жизнь просрал. Я предлагаю себя в качестве компании, чтобы вместе поехать к твоей семье, и убедить их в том, что с тобой всё в порядке, – потирая мой подбородок, говорит Кент.

Мне кажется, что тембр его голоса понижается, становится тише и интимнее, и я слышу только его. Не музыку на заднем фоне, не разговоры и смех гостей, а только его голос, который слишком сексуален.

– Но… но… вы нарушили своё обещание. Вы трогаете меня, мистер Мёрфи. Вы…

– Кент. Моё имя – Кент. Повтори.

– Кент. – Боже мой, что со мной стало? Я шепчу его имя, и оно звучит так приятно. Оно словно создано для моих губ.

– Прекрасно. Так, Эдди ушёл. Закончим весь этот фарс. – Его рука так же неожиданно исчезает с моего лица, как и появилась там.

– Итак, теперь обсудим наше соглашение. Я еду с тобой и буду идеальным партнёром. Ты, в свою очередь, ни при каких обстоятельствах не даёшь этому оболтусу ссуду. Поняла меня?

– Хм, разве суть не в том, чтобы вы были со мной ради ссуды? – недоумённо переспрашиваю я.

– Эта версия для него. Пусть думает, что я повёлся на все его психологические уловки. Я хочу добиться своего. Он будет работать на фирме, а это чёртово агентство такая ересь. Эдди мечтатель. Он вдолбил себе в голову, что мне нужна женщина, и эта женщина ты, как толчок к свиданиям и прочей чепухе. Не отрицаю, что с этим у меня огромные проблемы, но их не исправит никакое агентство. Поэтому мы с тобой заключим свою сделку. Я играю роль твоего парня, ты отказываешь Эдди, объясняя это тем, что его затея – чушь собачья. Всё просто. Я готов вычеркнуть из своей жизни пять дней, но взамен получить человека, которого научу всему и спокойно уйду на покой, чтобы заняться свадьбой и детьми…

– Вы… у вас кто-то есть?

Ну, конечно, у него кто-то есть! Дура! Повелась, как идиотка, на эти все его уловки и сексуальный голос! Козёл!

– Пока нет. – Кент пожимает плечами и подхватывает бумаги со стула, на котором сидел Эдди.

– Но будет, как только этот засранец прекратит трепать мои нервы. Дженна, мы с тобой взрослые люди и оба осознаём, что его идея – это самое неразумное вложение денег. Он слов не понимает, что ж, я не против подыграть и проучить его. Это анкета, которую ты должна заполнить с особой честностью. Она поможет мне играть того человека, которого ты выдумала. Всё просто. Я помогаю тебе. Ты помогаешь мне. А потом мы забудем друг друга, словно никогда не знали. И да, птица, если ты не согласишься, то мне придётся сделать так, чтобы тебя уволили. Мне не нужна сейчас истерика от тебя, поэтому обдумай всё. Даю тебе время до трёх часов завтрашнего дня. Мой помощник заедет за анкетой и привезёт документы на подпись.

Ещё никогда меня так не унижали. Никогда в жизни я не чувствовала себя настолько никчёмной и жалкой.

– Кент, ты такой милый, – усмехаясь, поправляю манжеты, когда он встаёт, чтобы уйти. Обуваю туфли.

– Но ты знаешь, напугать меня очень сложно. И если бы ты, действительно, был тем, кто буквально пару минут назад убеждал меня в правильности моих решений, то я бы, наверное, обдумала, как провести с тобой время и представить тебя своей семье, пусть это и было бы ложью. Но увы, ты наглый, самовлюблённый козёл, и тебе нужно немного выпить, чтобы остыть. Твоё эго нуждается в хорошем сексе, и я его сейчас с удовольствием поимею. – Хватаю бокал с вином и резко выплёскиваю этому хаму прямо в лицо.

– Ты рехнулась?! – отпрыгивая от меня, вопит Кент и, моргая, вытирает пальцами глаза.

– Судьба рехнулась, раз свела нас вновь. И да, мне понравилось тебя седлать, но одного раза достаточно. Не ной, красавица. Счёт оплатишь сам, пусть станет для тебя уроком, что женщин от тебя воротит, – произношу, кривлюсь и беру сумочку.

Дарю на прощание свою самую лучшую улыбку и под всеобщие заинтересованные взгляды посетителей, трещащих в ужасающей тишине, выхожу вон из кафе. Жаль, что я потеряла одно из самых удобных мест, в котором могла бы ужинать.

Вот козёл!

Глава 5

Дженна

– Так, я предупреждаю тебя, Эдди, сейчас вызову полицию, – угрожаю, замечая парня, в десять вечера поджидающего меня у выхода из банка.

– Привет, Дженна. Отлично выглядишь. Как мои дела? Да, нормально, вчера вечером слышал мычание раненого бегемота в трубке, то бишь моего брата. Хорошо ты его уделала, уважаю.

Хмыкаю от его слов и закатываю глаза.

– Я серьёзно тебе говорю, прекрати следить за мной. Я могу подать на тебя в суд, – напоминаю, направляясь к дороге, чтобы поймать такси. Вообще-то, я предпочитаю ужинать в кафе, потом идти домой. Но не сегодня. Мало того, что я переживаю похмелье, потому что вчера дома повысила градус из-за адреналина, бушующего в моём теле, так теперь ещё и осознание того, что меня преследует мальчишка, чтобы шантажировать, вообще, не вписывается в нормальные будни.

– Ты не подашь на меня в суд. Если бы ты хотела, то сделала бы это ещё утром, когда до тебя дошли мои слова. Но ты добрая, и я тебе нравлюсь. Ты меня по имени зовёшь, а моего брата исключительно официально. На самом деле это доказывает, что он тебя зацепил…

– Хватит! – резко повышаю голос, взмахивая рукой. – Прекрати все эти глупости, Эдди! Ты думаешь, что имеешь право стравливать нас между собой? Нет. Мне по горло хватает своих проблем, решать ваши я не собираюсь. Да я весь день, как дура, боялась увольнения, потому что твой брат безобразно наглый хам, угрожающий мне местом, ради которого я перенесла достаточно! Хватит! И если ты думаешь, что твой брат готов дать тебе зелёный свет, то сильно ошибаешься, Эдди. Он поставил мне условие. И прислал ко мне чёртового помощника, чтобы я подписала проклятые бумаги о том, что ни при каких условиях не дам тебе ссуду!

– Оу, я знаю. – Спокойно пожимает плечами парень.

– Знаешь?

– Ага. Я же не идиот. Кент всегда был козлом, но он не родился таким. Его сделали таким нехватка любви, ласки и заботы родителей. Всегда нужно искать причины недовольства собой или страхов в детстве. Фундамент личности закладывается именно там. Я в курсе, что он пытался водить меня за нос, и прекрасно изучил его повадки, так что не попался. Он соблазнял тебя на моих глазах, а за моей спиной решил напугать. Снова прими моё восхищение, это было круто. Он так орал, – смеётся Эдди.

– Я ничего не понимаю. Тогда зачем ты пришёл, раз в курсе всего? – недоумённо спрашиваю его.

– Это сложно объяснить, Дженна. Но если у тебя есть полчаса, то я бы с удовольствием угостил тебя китайской едой. Ресторан в квартале отсюда, и я забронировал там столик. Вряд ли ты захочешь идти во вчерашнее заведение, тебе стыдно за своё поведение, но ты имела право так поступить. Я не осуждаю. Так что, поужинаешь со мной? – Он склоняет голову набок, игриво улыбаясь мне.

Я воспринимаю этого парня, как брата. У меня есть младший брат, и он в точности такой же сумасбродный, как Эдди. Даже женитьба и ребёнок его не изменили.

Шумно вздыхаю и пожимаю плечами.

– Я не должна соглашаться, потому что меня не касаются ваши жизни, Эдди. Приятно, что ты решил помочь мне, но… я решила, что скажу семье правду. Да, они будут разочарованы во мне, но лучше сейчас сказать правду, чем продолжать лгать. И тебе следует разобраться в своих отношениях с братом. Вы странные и отношения у вас тоже ненормальные.

– Не думаю, что ты поступаешь разумно. Но ты права, это не твои проблемы, а мои. Просто я… хм, понимаешь, Кент меня ненавидит. Он ненавидит всё, что со мной связано, и постоянно пытается соревноваться со мной. Хотя я даже не знаю об этом, но он ставит для себя безумные цели, доказывая родителям, что лучше меня. И это так. Кент поднял фирму на новый уровень и работает, не покладая рук. Он замечательный человек. Где-то очень глубоко внутри. Но я его люблю, и агентство – это лишь повод, чтобы мы сблизились. Я понимаю, что это всё такая ерунда. Это неразумно и глупо, но за все двадцать два года я с ним не говорил так часто, как за последнюю неделю. Я даже не видел его столько раз и никогда не обедал с ним. Мы всегда были, как чужие, а всё это позволяет мне узнать его лучше и увидеть, что он чертовски одинокий мужчина, которому нужна помощь. Прости, что втянул в тебя это. Скажу Кенту, что отказываюсь от своей мечты и буду пахать на него, а он, я уверен, проведёт меня по всем кругам ада. Брат будет наказывать меня каждую секунду моей жизни. Прости, и желаю тебе удачного признания своей семье, – Эдди грустно улыбается мне.

– Ты давишь на жалость, – замечаю я.

– На войне все средства хороши. Пойдёшь со мной ужинать?

Его лицо сразу же начинает светиться от веселья, и я прыскаю от смеха.

– Ты ненормальный, и я не дам тебе ссуду, – предупреждаю его.

– Плевать.

– И я не разворачивала военный лагерь, это сделал наглый хам, в лице твоего брата.

– А он себя не считает наглым, только меня. Видимо, это семейное. Значит, согласна? – Эдди протягивает руку, и я пожимаю её.

– Но только на полчаса, не больше. Мне рано вставать. И то, что я иду с тобой, ничего не значит. Понял?

– Да, мэм.

– О-о-о, не зови меня мэм, это убивает и напоминает, что скоро мне тридцать, – издаю стон, от которого Эдди хихикает.

– У тебя страх тридцатилетия?

– Огромный. Все, кого я знаю, в моём возрасте уже как минимум замужем или женаты и обзавелись одним ребёнком. А я… не получается. Времени нет ни на что, кроме как, идти с наглым мальчишкой ужинать за его счёт.

– Ты говоришь словами Кента…

– Даже не думай нас сравнивать, – предостерегаю Эдди.

– А-а-а, не хочешь знать, что вы имеете много общего? Но это нормально, Дженна. Понимаешь, мой брат зациклен на времени, и постоянно куда-то бежит. Он боится, что не успеет быть первым, и у него детская травма.

– Нельзя оправдать хамство, Эдди.

– Это его способ защиты.

– Я не нападала. Это вы взяли меня в оборот и выставили полной дурой.

– Ну, мы планировали всё иначе. Я планировал, но Кент… мне кажется, что ты ему нравишься, и он… так выражает свою симпатию. Он хотел казаться лучше, чем есть. Взять хотя бы этот голос. Создан для секса по телефону, не меньше. Обычно он говорит всё чётко и быстро, а не чувственно и соблазняюще.

Поджимаю губы, вспоминая вчерашний вечер. Обидно то, что мне это тоже понравилось. Не помню, чтобы мужчина так гипнотизировал меня своим голосом и взглядом. Не помню, чтобы он был настолько уверенным и стойким, знающим, что сказать и до какого участка кожи дотронуться, чтобы я немного успокоилась. Хэйли был полной противоположностью Кента. Но одно у них схоже, оба – наглые козлы.

– Так как ты скажешь своим о том, что соврала? – нарушает тишину Эдди.

– Прилечу и скажу всё в лицо. Это не телефонный разговор и, видя их реакцию, я пойму, насколько они обижены на меня. Но больше всего меня заботит дедушка. Он… как бы точнее сказать, будет очень разочарован во мне, потому что ненавидит ложь. Он всегда учил, что какой бы правда ни была, лучше сказать её, и она поможет в любой ситуации. Может быть, сначала будет плохо, но потом лучше. Я боюсь, что он… – тяжело вздыхаю и кусаю нижнюю губу.

– Что он не переживёт? Ты это хочешь сказать? – помогает Эдди.

– Да. Он уже стар. Ему восемьдесят семь лет. В последнее время он сильно сдал, прошёл лечение на сердце и продолжает поддерживать своё здоровье капельницами, уколами и таблетками. Мне двадцать девять, а я всё, как маленькая. Это ужасно стыдно. А особенно стыдно знать, что ты и твой самовлюблённый брат в курсе происходящего. Не люблю, когда люди видят мои слабости. Они именно по ним бьют, не задумываясь о том, что причиняют боль не только мне, но и тем, кто мне дорог. Это гадко.

– К сожалению, это человеческая природа. Мы знаем, что слабости – это отличная мишень, чтобы человек сдал позиции или отступил. Поэтому люди целятся именно в них, чтобы отомстить за что-то. Некоторые так ищут признание и уважение среди окружающих. А кто-то это делает, потому что ему тоже было больно.

Бросаю взгляд на парня и улыбаюсь.

– Надо же, тебе двадцать два, и я считала тебя, откровенно говоря, придурком. Но с тобой так легко говорить. Ты умный, Эдди, и очень сообразительный. Думаю, у тебя есть огромный шанс стать лучше брата. Ты уже лучше, потому что открыт для людей.

– Я не хочу быть лучше Кента, Дженна. Я хочу быть собой. Эти соревнования такая глупость. Они есть в каждой семье. В твоей тоже. Ты пытаешься не упасть в грязь лицом перед своей роднёй, ведь они все пристроены, а ты нет. Но разве это важно? Ты подумай, разве брак делает человека хорошим, порядочным или достойным? Нет. Если человек изначально козёл, то он и в браке будет козлом.

– Не повезёт той женщине, которая выйдет замуж за твоего брата, – едко вставляю я.

– Ей очень повезёт, потому что козлом он стал, а не родился. Это разные вещи, – Эдди открывает дверь ресторана, который я всегда обходила стороной, потому что в нём всё слишком пафосно и дорого. Хотя моя зарплата считается достаточно высокой, но я стараюсь экономить. Привычка ещё со студенчества.

– Ты сегодня потратишься, – с улыбкой произношу, опускаясь в кресло.

– Ничего. Я готов на любую прихоть дамы.

Здесь забито всё. Каждый столик занят. Звучит тихая, непринуждённая музыка и разговоры, ведущиеся практически шёпотом. Нет жизни. Снова те же скучные будни, вылившиеся в такой же нудный вечер. Поэтому отчасти я и выбирала кафе четы Като. У них всегда уютно и добродушно. Там бывают разные люди, создающие атмосферу жизни, а не бездушных денег.

– Тебе здесь неуютно, – замечает Эдди.

– Нет, всё нормально. Тихо очень, – признаюсь я шёпотом.

– Вот примерно на это похожа твоя жизнь, как и жизнь моего брата. Это наглядный пример. И если бы ты согласилась на мою помощь, то твоя жизнь начала бы напоминать вчерашний вечер. Странные события. Скачки адреналина. Интерес. Химия. Постоянное соперничество друг с другом. Признай, что тебе это понравилось. Уж Кенту точно. Он нашёл человека, с которым ему интересно сражаться.

– Не начинай, – закатываю глаза.

– Ты забыл, что твой брат мне угрожал?

– А ты не думала, что он это сделал, чтобы ты наверняка согласилась?

– Страшилками о потере места?

– Ага. Понимаешь, здесь всё тоньше. Мой брат не из тех людей, которые могут открыто и честно признаться в том, что им по душе идея безалаберного мальчишки, каким он видит меня. Он в голове всё понимает и просчитывает, но боится показаться жалким и одиноким, хотя это так бросается в глаза. И Кент для себя придумал причину, по которой он вчера пришёл в ресторан и даже флиртовал с тобой. Так ему проще смириться с тем, что я прав и со стороны лучше вижу всю картину его жизни. Кент слишком горд, чтобы проиграть. И слишком одинок, чтобы упустить такую возможность.

Хмурюсь, обдумывая слова Эдди. На самом деле в последнее время слишком много мыслей связано с именем «Кент Мёрфи». Недопустимо много. И мне, как разумному человеку, не стоит углубляться в жизнь изворотливого хама, как и сближаться с Эдди, но… меня нигде не ждут. У меня нет друзей и подруг. Есть приятельницы, да и те остались в прошлом, считая меня теперь зазнавшейся сволочью. А я просто работала и работаю, чтобы доказывать, что достойна этого места. Мне не с кем поговорить, кроме как, сама с собой, и это уже походит на шизофрению. Мне не с кем выпить и просто поужинать, тоже только сама с собой, и это снова стадия шизофрении. Мне некому даже поплакаться и раньше не было, когда Хэйли ушёл. Я смирилась, и вот шанс обсуждать не рабочие процессы, а что-то новое и странное, меня ломает. Одиночество – худший враг женщин. Они и дерьмо принимают за конфетку, изголодавшись по сладкому. Так и я, вспоминая близость Кента Мёрфи, готова его простить за наглость и высокомерие.

– Я просмотрела анкету, которую ты вчера оставил. Видимо, из-за нервов и накалённой атмосферы схватила с собой, – нарушаю тишину.

Эдди концентрирует взгляд голубых глаз, но не таких глубоких, как у Мёрфи-старшего, на мне.

– И как тебе?

– Я уже видела её, но эта отличается. Она как будто писалась для меня.

– Так и есть. Я бы хотел дать каждому клиенту индивидуальный подход. Ведь шаблоны принижают личность женщины. Каждая эксклюзивна в своём роде, и пусть желания могут повторяться, но чувства – нет.

– Ты, правда, так сильно зациклился на этой идее? Считаешь, что женщине нужен мужчина, чтобы стать счастливой?

– На самом деле, да. Я знаю, что моя идея классная. Я увидел достаточно женщин. Я наблюдал за ними…

– Это уже болезнь, Эдди.

– Нет, только за тобой я следил очень долго. – Он смеётся. – Но поверь, я безобиден, и у меня есть девушка. На самом деле она считает себя бывшей, но я с этим не согласен. Я верну её, как только сам пойму, как это сделать. И да, я считаю, что женщине нужен мужчина или женщина, в зависимости от ориентации, чтобы познать счастье. Это не денежный эквивалент. Это что-то вроде душевной платы. Счастливым человек не может быть в одиночестве, иначе бы все хромосомы были одинаковыми, как и ДНК. И вот когда два ДНК сливаются, дополняя друг друга, то происходят невероятные вещи. Ты словно встречаешь часть себя. Говорят, что это похоже на вторую половину сердца, но не как органа, а как мира. Это очень интересно и увлекательно на самом деле. Мне нравится изучать людей и помогать им, но ни Кент, ни отец этого не понимают. А мама не влезает в наши разборки. У неё слабое здоровье, и мы обычно ругаемся тихо, чтобы она не знала.

– Никогда не думала об отношениях с такой стороны. Может быть, тебе отдать свою энергию именно на это. Ты можешь быть хорош в психологии. Есть пары, которым требуется помощь, почему бы тебе не изучить семейную терапию? Так ты тоже поможешь людям и останешься на свободе, – предлагаю я, удивляясь, в который раз, насколько этот парень умён и сообразителен. Если бы все мужчины были такими. Умеющими разговаривать на подобные темы, а не пялиться на грудь или губы, представляя противные вещи. Нет-нет, мне нравится секс. По крайней мере, нравился раньше, но знать, что ты становишься лишь используемым телом для насыщения похоти, неприятно.

– В том-то и дело, что терапия это не моё. Я пробовал, и это расстраивает меня. Когда я вижу, как двое любящих друг друга людей выдумывают себе страхи и проблемы, теряя эту нить и разрушая цепочку, меня это угнетает. Может быть, я слишком чувствителен, не знаю, но хочу нести что-то хорошее с собой. Я хочу сделать именно женщин счастливыми, потому что им так сложно в этом мире мужчин, и их постоянно пытаются сломать. Их делают чёрствыми, забирая сказку. Но каждая девочка должна верить в сказку, пусть даже тайно и в глубине души, но верить. Важно не терять надежды, и я бы хотел им это показать. Они достойны большего. Достойны любви и хороших мужчин. Они могут всё сделать сами, просто боятся отказа или унижения. Как-то так. – Эдди пожимает плечами.

Улыбаюсь ему, отпивая воду из бокала.

– Ты очень хороший парень, и твоей девушке повезло. Передай ей, что она будет полной дурой, если не простит тебя и не будет ценить. Ты редкость. Обычно мужчины другие. Такие, как твой брат.

– Ну раз уж мы снова говорим о Кенте, то я могу попросить тебя о помощи?

– Даже не заикайся о ссуде.

– Нет, это не важно. Помоги ему, пожалуйста. Кент гордый идиот, который слишком долго тащил на себе огромные обязательства. А поездка к твоей семье ему бы очень помогла увидеть, что он может быть другим. И я знаю, что он другой. Насколько я понял, то у тебя крутая семья, у нас же – нет. Я поздний ребёнок, и Кенту пришлось заботиться обо мне вместо того, чтобы развлекаться. Он рано повзрослел, и наши родители неверно распределили любовь и заботу между нами. Они всё отдали мне, забыв о том, что Кент ещё ребёнок, которому тоже всё это нужно. Они очень хотели меня, и я стал для них панацеей. Мама до сих пор спрашивает каждый день: поел ли я, подтёр ли себе задницу и не режутся ли у меня зубы. Конечно, я утрирую, но это очень похоже. А отец… не помогал Кенту, а заставил его подниматься с низов в фирме, отличаться от всех, доказывая, что он, действительно, готов управлять компанией. И Кент отдал столько лет фирме, забыв о себе. А сейчас, в свои тридцать четыре года, понял, что фирма не согреет его ночью и не заставит искренне радоваться при встрече. Он упустил время, когда должен был ходить на свидания и учиться ухаживать за женщинами. Ему нужна ты и эта поездка. Да, он козёл, но, Дженна, дай ему шанс показать, что он прячет под своими рогами.

– Так, давай уточним, ты же не сводишь меня с ним, верно? Это только вроде какой-то терапии для него?

– Да, что-то вроде терапии, чтобы реанимировать его сердце, дав по нему сильный разряд. Но я не свожу тебя с ним, а прошу лишь проявить милосердие к потерянной душе.

– Эдди, – смеюсь я.

– Правда, Дженна. Почему бы и нет? Ты ничего не потеряешь, если возьмёшь его с собой. Да и тогда тебе не придётся расстраивать дедушку, как и всю семью. Кент готов быть ветеринаром. Не осуждай, я многое слышал и понял из твоего разговора.

– Это всё не шутки, Эдди. Это очень серьёзный обман, который может выйти боком как ему, так и мне. Это ведь человеческие судьбы. Я не хочу причинять боль своей семье. Твой брат может выкинуть что-то ужасное и обидеть их. Я же его прикончу за это.

– Сделай одолжение, прикончи, но вряд ли он попытается что-то испортить. Кент перфекционист. Он получает задание и выполняет его идеально. Это что-то вроде военной выправки. Кент чётко следует планам, и мне жаль, что он не умеет следовать зову своих желаний. Пусть он грозится лишить тебя работы, но такова его защитная реакция именно против зова сердца. Он хочет рискнуть, жаждет сделать что-то, что сильно отличается от его обычной жизни. Кент трус, который боится собственных фантазий…

– Эдди.

– Я понимаю, что тебе сложно принять всё это во внимание после того, что случилось вчера. Но Кент умеет быть нормальным, ему просто никто не дал шанса…

– Эдди…

– Я хочу, чтобы он был счастливым. Мне стыдно это признавать, но я волнуюсь за него и его здоровье. У него секса не было несколько лет, представляешь?

– Эдди…

– Кент похоронил себя заживо среди этих чёртовых шкафов, но он мой старший брат, и я не хочу видеть, как он умирает в одиночестве. Я не хочу ухаживать за ним в старости и подтирать его задницу. Ему нужна женщина, которая сделает это вместо меня. Да, это чертовски жестоко, но вряд ли он сам с этим справится. Его должен кто-то любить и трахать как минимум, иначе он обезумеет и начистит мне морду из-за того, что в этом я лучше него…

– Эдди!

От неожиданности вскрикиваю и чувствую, как вся покрываюсь алыми пятнами стыда.

– Я могу начистить тебе морду прямо сейчас!

Жмурюсь и немного скатываюсь по креслу вниз, желая провалиться сквозь этот мраморный пол прямо в ад.

– Кент? – Шокировано оборачиваясь, Эдди встречается взглядом с разъярённым быком, о котором я пыталась его предупредить.

Глава 6

Кент

– Боже, прекратите, мистер Мёрфи! – кричит наглая выскочка за моей спиной, пока я тащу из ресторана брыкающегося брата.

– Не твоего ума дело!

– Кент, мне больно!

– Тебе и должно быть больно! Ты что творишь, идиот?! Ты кем меня выставляешь перед ней? – рычу я, толкая брата на тротуар.

– Я хотел помочь тебе… и практически убедил Дженну в том, что ты стоишь того, чтобы получить шанс. А ты…

– Не смогу подтереть себе задницу в старости?

– Успокойтесь! Он ничего такого не сказал, чтобы вы его швыряли!

Меня в плечо толкает бесстыжая девица, подскакивая к Эдди и осматривая его лицо.

– А ну-ка отойди от него! Я приказываю!

– Ты в порядке? Он сделал тебе больно? Бедный, – приговаривает Дженна, не обращая внимания на мои слова и гладя брата по щеке.

Чёрт возьми, что здесь, вообще, происходит?

Мало того, что я приехал за этой бессовестной особой, чтобы обсудить все наши дела и увидел, как она уходит с моим братом, смеясь от его шуток, да ещё и флиртуя с ним. Она старше его на семь чёртовых лет! Извращенка! Так ещё и услышал о том, что я грязный старикашка, который задницу себе в ближайшем будущем подтереть не сможет. Эдди сдал меня с потрохами! Выложил все мои проблемы личного характера, как на блюдечке с розовой каёмочкой! И кому? Вульгарной, развязной, нахальной девице, выплеснувшей мне в лицо вино, от которого нещадно щипало глаза ещё пару часов! А я же проявил милосердие, сжалился над ней, прислал своего помощника, а она? Послала его к чёртовой матери и отправилась на свидание с моим братом!

– Отвратительное поведение, мистер Мёрфи. Вы отвратительный. И мне плевать, какие у вас сердечные раны и психологические проблемы, но так жестоко и унизительно поступать с этим мальчиком вы не имеете никакого права! Он ничего плохого не сделал! – Меня вырывает из потока мыслей грозный и звенящий голос Дженны. Моргаю, а у меня в груди колотится сердце от адреналина. Убью.

– Он моя собственность, и я имею право делать с ним всё, что хочу. – Хватаю Эдди за руку, но девица тянет его к себе.

– Он человек! Он личность, а не собственность! Ваш мозг – вот ваша собственность, и у вас его крайне мало, раз так непозволительно оскорбляете этого умного парня! Вот чему вам надо у него поучиться – умению говорить, а не орать, как психопат! Хам! – выкрикивает она.

– Он безалаберный наглец, который вместо того, чтобы помогать мне и тащить со мной все тяготы фирмы, развлекается на мои деньги с тобой! А тебе неплохо бы поучиться воспитанию и снова прочесть кодекс семейных ценностей! Ты для него старуха! Нахлебница! – Дёргаю Эдди к себе, а она к себе.

– Да вы… да вы дубовый шкаф! Только лоб расшибить можно, а в итоге ноль! С вами даже говорить невозможно! Зазнайка! Отдайте мне его немедленно! Я не позволю причинять ему боль!

– Эй, мне больно… Дженна, ты мне руку вырвешь!

– А тебе бы следовало пару раз расшибить лоб, чтобы не лезть туда, куда тебя не просят! Поняла, что этот отморозок хорошая партия, и уцепилась за него, да? Только через мой труп!

– С удовольствием! Хочешь прямо сейчас стать трупом, Кент?! – Дженна отталкивает Эдди и встаёт передо мной.

– Это смешно! Ростом не вышла, воробушек!

– Ах ты, скупердяй старый! – Она пихает меня в грудь, отчего я делаю шаг назад.

– Изворотливая приживалка! – Толкаю её в плечо, и она шатается на этих своих каблуках.

– Я самодостаточная женщина! А ты проходимец, решивший, что можешь править судьбами! – Дженна тычет в мою грудь пальцем.

– Прекрати портить мои вещи! Ты на них не заработала! И да, я имею право решать за него его судьбу! Он мой брат!

– А-а-а, вспомнил, что Эдди тебе кровный родственник! Надо же! Только вот ты ему не нужен! Он справится сам без тебя!

– Это мне решать, справится он или нет! Но точно не тебе! Лгунья!

– Он уже совершеннолетний! Лгунья? Тебя не касается моя личная жизнь, и я уже встретила подходящего мужчину!

– Лжёшь! Снова лжёшь! Ни один нормальный мужчина не свяжется с такой истеричкой, как ты! Ты так же обманываешь своих клиентов, чтобы обанкротить их?

– Я никогда и никого не обманывала! Твои шкафы дерьмо! Я бы ни за что на свете не купила их! Я выбрала бы другую фирму, что и сделала год назад! «Шкафы. Только лучшее для наших друзей»!

– Я даже не удивлён! Они постоянно пытаются слизать мои идеи и обманом заполучить моих клиентов! Ты нашла мебель себе под стать! Лживая лицемерка! Надеюсь, что ты отравишься химикатами в ближайшее время, потому что они покрывают свои шкафы некачественной краской и лаком! Глупая девица!

– Нитритный клещ! А знаешь, я прямо сейчас вернусь на работу и одобрю ссуду Эдди! Да, слышал?! Вот прямо сейчас! Съел? Я сделаю всё, чтобы его агентство заработало!

– Не посмеешь! Я тебя со свету сживу! Сделаю всё, чтобы ты отправилась обратно в свою дыру! – Зло хватаю её за запястье и сжимаю его.

– Так… ребята, брейк! – Эдди пытается втиснуться между нами.

– Отвали!

– Не лезь!

Наши взгляды снова скрещиваются, и эти чёртовы зелёные глаза с отвращением смотрят в мои. Мои чувства идентичны. Адреналин в крови бушует так, что я готов заорать снова.

– Ребята, вы публику вокруг себя собираете, а я уже счёт оплатил, так что мы свободны. Может быть, продолжите в более тихом месте? – тихий произносит Эдди.

Поднимаю голову и вижу людей, наблюдающих за нами.

– В машину. Оба, – рычу, отпуская руку Дженны.

– Ни черта! У меня есть дела поважнее! И я намерена немедленно одобрить ссуду Эдди! А ты, катись в ад, Мёрфи! – кричит она, отступая от меня.

– С удовольствием! Но одному там будет неимоверно скучно! Мне не простят, если я не верну туда главную чертовку!

Я никогда так не вёл себя с женщинами. Мне не хотелось схватить их за шею и душить до тех пор, пока они не сдадутся и не смирятся с неизбежным. Со мной. Но эта чёртова женщина меня бесит. Дьяволица бешеная в юбке! Она раздражает каждый участок моего тела, и оно зудит.

Визг Дженны раздаётся по всей улице, когда я взваливаю её на плечо и получаю удар сумочкой прямо по заднице.

– Я тоже так могу!

Моя ладонь с характерным звуком опускается на ягодицу Дженны, отчего она кричит, а затем скулит от боли.

– Я тебе кишки выпотрошу, Кент! Отпусти меня! Поставь меня на землю! Ты не смеешь так со мной обращаться! Я не твоя собственность! – Дженна молотит по моей спине, а мне плевать. Иду с ней к машине и, под озадаченным взглядом шофёра, бросаю прямо внутрь, заталкивая поглубже.

– Поехали. Ко мне. Быстро, – рычу, запрыгивая в автомобиль.

– Ты ударил меня! – Дженна сдувает пряди волос с лица и замахивается сумочкой.

– Сейчас ударю снова! Ты устроила целую сцену на людях! Не стыдно? – Перехватаю её руку и с силой выхватываю орудие пыток. Что она носит в этой сумке, раз у меня так болит спина?! Кирпичи?

– Это тебе должно быть стыдно, Кент! Ты перепугал всех вокруг! Ты меня напугал! Ты брата напугал! Ты хам! – Дженна перегибается через меня, пытаясь забрать свою сумку, но я выставляю руку вперёд, хватаясь прямо за одну из её грудей. Замираем. И она. И я. Такая мягкая. Очень мягкая, как будто вата или…

– На кой чёрт ты напялила столько поролона? – понимая, откуда такая пышность груди, изумляюсь я.

– Не твоего ума дело. Хватит меня лапать, – возмущается она, ударяя меня по руке, но я крепче цепляюсь за её бюстгальтер.

– То есть ты специально покупаешь бельё с огромным количеством поролона, чтобы соблазнять тех, кто может помочь тебе продвинуться по службе? Я так и знал, что ты не умом взяла своё место! Точно не умом! А фальшивыми буферами!

– Идиот! Ты придурок, Кент! – Дженна отрывает мои пальцы от своей груди и, тяжело дыша, откидывается на сиденье.

– Я прав. Я всегда прав и запрещаю тебе приближаться к моему брату и соблазнять его, поняла?

– Я не соблазняла Эдди. Он предложил поужинать вместе и заодно извиниться за твоё отвратительное поведение, наглец. Он прекрасный парень. Жаль, что ты ни капли на него не похож!

– Я рад тому, что мы не похожи, иначе бы всё состояние нашей семьи перешло к такой, как ты, сердцеедке!

– Так печально, что я не могу сожрать твоё сердце прямо сейчас и выплюнуть в твою отвратительную физиономию!

– Вчера у меня были восхитительные глаза! А сегодня уже отвратительная физиономия?

– Не переворачивай мои слова так, как тебе выгодно, Кент! У тебя всегда была самая отвратительная и морщинистая физиономия! Ты похож на сморщенное яблоко!

– Сказала та, у кого фальшивые буфера!

– Козёл! – визжит Дженна, замахиваясь на меня, но я перехватываю её запястье, придавливая всем своим весом к сиденью.

– Даже не думай об этом, птица. Я тебе крылья пообломаю, – рычу.

Она так быстро дышит, что кажется, сейчас потеряет сознание от переизбытка адреналина.

– Ты только и умеешь ломать. Ты ломаешь себя. Ломаешь Эдди. Ломаешь всё вокруг. Научись для начала строить, а потом ломать. И у меня не фальшивые буфера. Они нормальные, – тихо говорит она.

– Я научился строить уже давно, так что имею право теперь и ломать всё. У тебя в бюстгальтере полно поролона, и ты обманываешь всех мужчин, позволяя думать, что там что-то есть. – Я знаю, что это почему-то задевает её. Но я достаточно видел… ладно, не так уж и много женской груди, но никогда не мял столько поролона на них.

– А вы только и смотрите, что на женскую грудь, забывая, что у нас есть мозги, и мы умеем думать.

– И где же твои мозги? Вероятно, они именно в поролоне, – подначиваю её. Её глаза сверкают от гнева и обиды. Она копит силы, чтобы продолжить драться со мной дальше. И это мне чертовски нравится. Столько эмоций я в жизни не переживал, как сейчас. У меня словно огонь полыхает внутри. Обжигающий и сносящий всё на своём пути.

– У меня хотя бы там, у тебя их, вообще, нет, – парирует она. – Ты делаешь мне больно. Отпусти мою руку.

– Нет. Начнёшь драться.

– Не начну. Отпусти мою руку, Кент. Она уже затекла, и мне больно. И слезь с меня. Мне некомфортно, когда ко мне применяют силу. Чувствую себя жертвой. Я подам на тебя в суд. Я засужу тебя, понял? Да-да, все газеты будут пестреть заголовками о том, какой ты извращенец и насильник, – шипит она, дёргаясь всем телом, и на её рубашке расстёгивается пара пуговиц, открывая взору холмики груди.

– Ты ещё не знаешь, какой я извращенец и насильник. Но раз уж ты хочешь быть жертвой, то пожалуйста. Я тебе это устрою.

Глаза Дженны распахиваются шире, и в них плещется страх. Я даже чувствую, как её пульс ускоряется, а кожа под моими пальцами холодеет.

– Воробушек, ты же понимаешь, что я говорю это несерьёзно? – тихо спрашиваю её, немного ослабевая хватку.

– Правда? По твоему виду не скажешь. Ты меня пугаешь. Мне страшно. И хватит обзывать меня воробьём, – шепчет Дженна, облизывая губы.

– Прости, я…я не насильник, и это… не знаю, зачем сказал. – Меня тоже пугает тот факт, что Дженна дрожит и явно не от возбуждения или чего-то приятного, а от страха передо мной. Сейчас меня это не радует. Да, я хотел добиться этого, но не таким способом. Что на меня нашло?

Отпускаю её и отодвигаюсь дальше на сиденье. У меня самого трясутся руки, и я возбуждён. Я чертовски возбуждён борьбой с ней.

– Боже мой! – вскрикивает Дженна.

– Не волнуйся, я довезу тебя до дома…

– Эдди! Мы забыли Эдди у ресторана!

Оглядываюсь и понимаю, что это, действительно, так. Брат не сел в машину, он остался там. Чёрт возьми!

– Он большой мальчик, доберётся до дома сам. Не волнуйся. Где ты живёшь? Мы…

– Сэр, мы на месте, – сообщает шофёр, останавливаясь у моего комплекса. Чёрт!

– Хм, могу я предложить тебе подняться ко мне и привести себя в порядок? – интересуюсь, прочищая горло. Нет, она ответит нет. Какого чёрта на меня нашло?! Что это было? Я в жизни так не злился и не позволял себе подобного! Идиот!

– Если ты обещаешь, что не убьёшь меня и нальёшь что-нибудь выпить, чтобы я пришла в себя и немного смочила горло, потому что его дерёт, то поднимусь. Тем более нам надо кое-что обсудить.

Удивлённо поворачиваюсь к Дженне, а она улыбается мне. Она что, сумасшедшая или ненормальная, если решила идти одна с незнакомым мужчиной к нему домой, да ещё в таком виде? Хотя я и хочу этого, но как же безопасность? Что за непоследовательная женщина?!

– Сливового вина у меня нет, но есть другое, – мямлю я. Боже мой, что со мной случилось? От одной её улыбки я превращаюсь в придурка. Мне надо отправить её домой, и дело с концом. Никакого Эдди. Никаких мыслей о чём-то новом. Ничего. И уж точно хватит думать об этой женщине. Она странная.

– Согласна.

– Тогда… наверное, пошли. – Открываю дверь и выхожу из машины.

Когда я последний раз приводил сюда женщину? Ни разу. Раньше я жил в другом месте, а в новую квартиру, купленную пять лет назад, никого не приводил. Не знаю, что мне делать, я никогда не оказывался в такой ситуации. Я… куда я вляпался?

– Куда идти? Ты покажешь путь, Кент? А то хлебные крошки поклевали голуби. – Раздаётся рядом голос Дженны, и я перевожу на неё взгляд. Её волосы в ужасном состоянии. Они растрепались и выглядят так, словно она кувыркалась с кем-то на заднем сиденье машины. А она кувыркалась там хоть раз?

Хватит. Приди в чувство!

– Это была шутка, чтобы разрядить обстановку. Ты мог бы позвонить Эдди и узнать, всё ли с ним хорошо? – интересуется Дженна.

– Я… да, наверное, мог бы. Но… хм, пошли. Просто закрой рот и пошли. Подожди, ты выглядишь ужасно, – пропускаю между пальцами мягкие шелковистые пряди её волос, и она замирает, удивлённо наблюдая за моими движениями. Чёрт, я бы с удовольствием сжал эти волосы так сильно, и продолжал это делать до тех пор, пока она не начнёт умолять о чём-то большем.

Хватит!

Дёргаюсь от своих же ужасных мыслей и убираю руку.

– Спасибо, Кент, – шепчет Дженна, а на её лице играет румянец.

– Пожалуйста. Наверное.

Так, а теперь надо как-то пройти мимо консьержа, сделав вид, что ничего необычного не случилось. Конечно, как же это просто на словах. А на деле…

Бросаю взгляд на Дженну, разглядывающую зелёную лужайку с детской игровой площадкой, и мои глаза опускаются ниже. Пуговицы на её рубашке до сих пор расстёгнуты, и я вижу её грудь! Зачем ей столько поролона? У неё и без него отличный размер!

Надо прекратить пялиться на женскую грудь. Это всё из-за нехватки секса, и только.

– Мистер Мёрфи, добрый вечер.

Сглатываю от страха, когда меня замечают в фойе дома.

Я обычно прохожу мимо и даже не обращаю внимания на мужчину, приветливо встречающего меня вечерами и прощающегося со мной утром. Но сегодня всё идёт не так.

– Привет. Как дела? Я Дженна Ноар. Новый друг этого дубового шкафа, – мягко произносит Дженна, протягивая руку, моментально расплывшемуся в улыбке мужчине.

– Очень приятно, мисс Ноар. Я Юджин. Мы всегда рады друзьям…

– Она не друг. Она одна огромная неприятность, – бубню, резко хватая Дженну за запястье, и тащу за собой.

– Ты был очень груб с этим парнем. А он милый. Ты даже не ответил ему на приветствие, – отчитывает меня.

– Я никогда не отвечаю ему. Он получает приличные деньги, чтобы мне улыбаться и вылизывать мой зад, – фыркая, нажимаю на кнопку вызова лифта.

– Часто платишь за то, чтобы тебе вылизывали зад, Кент? – едко поддевает меня.

– Я с удовольствием сейчас заплачу тебе, чтобы ты немного помолчала. У меня голова болит от твоих разговоров, – рычу, входя в лифт.

– У тебя голова болит от компьютера, Кент. У меня бывает то же самое каждый вечер, но прогулка спасает ситуацию. Попробуй.

– Обойдусь без твоих советов.

– Как знаешь. – Пожимая плечами, Дженна бросает взгляд на своё отражение в лифте и охает.

Она быстро приглаживает волосы и похлопывает себя по щекам, отчего они приобретают розовый цвет. Достаёт помаду и одним движением руки её губы становятся до неприличия алыми. Чёрт возьми! Этот вечер станет очень долгим.

Глава 7

Кент

Я абсолютно ничего не знаю про женщин. Не знаю, как они изменились за последние годы, чем они начали увлекаться, и что модно. У мужчин всё проще. Наши интересы меняются только в качестве предоставляемых услуг. Чем больше денег, тем обслуживание лучше. А интересы остаются прежними. И вот, подходя к своей квартире, я понимаю, что мне страшно. Я чувствую себя неопытным мальчишкой, который ведёт самую сексуальную девчонку квартала к себе домой и не знает, что с ней там делать.

– Проходи. – Натягиваю улыбку и прочищаю горло. Мне нужно выпить. Хоть что-нибудь. Горло нещадно сушит.

– Вау, у тебя так… так чисто, – восхищённо шепчет Дженна, когда я включаю свет в гостиной.

– Заслуга домработницы. Не моя, – отвечаю, наблюдая за тем, как Дженна проходит по гостиной и касается пальцами обивки тёмно-синего дивана.

– Какая приятная ткань. И цвет меняется. Если погладить вот так, он тёмный. А если против, то светлее. Здорово.

Удивлённо приподнимаю брови. Серьёзно?

– Это особая ткань. Люксовая замша. Она требует нежного обращения и чистки раз в месяц.

– Конечно, у тебя всё люксовое. Тоже мне новость. Думаю, ты не будешь против, если я немного воспользуюсь твоим гостеприимством и поставлю сюда сумочку. – Дженна опускает сумку прямо на мой любимый диван. Сжимаю кулаки, чтобы не заорать на неё. Нельзя так с ним обращаться!

– Нет, – выдавливаю из себя, – лучше воспользуйся столиком, но не диваном. Даже я на нём не сижу. Он очень дорогой и очень…

– Ты не сидишь на диване, который предназначен именно для этого? – изумляется Дженна.

– У меня времени нет на нём сидеть. Пожалуйста, поставь сумку на столик. Не порть мой диван. Я ждал его больше года и долго выбирал ткань. Дженна!

С хихиканьем наглая девица прыгает попой на мой диван, да ещё и забрасывает на него ноги.

– Давай присаживайся рядом, Кент.

– Немедленно встань с него! Ты помнёшь ворсинки! Они должны…

– Господи, они созданы для того, чтобы их мяли, Кент! Какой ты нудный! Трясёшься, как больной, над идиотским диваном! – возмущаясь, Дженна встаёт, но оставляет там свою сумочку. Чёрт! Мой диван! Она его испортила!

– Вау, вот это вид!

Дёргаюсь от её визга и подскакиваю к дивану, пока Дженна подходит к панорамным окнам. Нежно глажу ткань, возвращая ворс в нужное направление, и переставляю её сумочку на стол. Так-то лучше.

– Я живу на втором этаже и всё, что вижу по утрам, это соседей, которые обожают выходить на террасу полуголыми, чтобы выпить кофе. Когда покупала квартиру, то рядом никого ещё не было, и я надеялась, что напротив будет порядочная пара, а не извращенцы. И ладно бы они были милыми и доброжелательными, но нет… соседи постоянно пялятся в мои окна. А здесь… тебе не нужно бояться ходить даже голым. Очень здорово.

– Как ты от крика перешла к обсуждению соседей и прогулкам нагишом? – изумляюсь я.

– Не знаю, просто успокоилась. Ты меня немного напугал своими словами. Не хочу быть жертвой насилия. Это, предполагаю, неприятно, когда без моего желания меня пытаются поиметь. А ты… ну ты весь такой большой и злой. Тебя все боятся, но страх быстро исчезает, когда понимаешь, что ты защищаешься и не успеваешь проконтролировать свои эмоции. На работе мне приходится общаться с неимоверным числом придурков, поэтому я применила свои навыки и решила не развивать данную тему в своей голове. Отпустила её, – пожимает плечами Дженна.

– Ты не против, если я разуюсь? У моих туфелек ужасная колодка. Надеюсь, покрытие для пола ты ждал меньше года, – улыбаясь, добавляет она. Удивительная женщина. Очень странная.

– Хм, нет, не против. Я его не ждал так долго.

– Отлично. – Дженна радостно сбрасывает туфли и играет пальцами, ногти которых окрашены красным лаком. Откуда такая любовь к красному? Сначала помада, теперь лак. Но цвет очень… сексуальный.

– Можно воды, Кент? Конечно, вино было бы кстати, но лучше воду. Видимо, я перенесла сильный стресс, и меня немного тошнит, – просит она.

– Да… да, конечно… наверное, – прочищая горло, отрываю взгляд от красного лака на ногтях пальцев её ног и только делаю шаг в сторону, как ударяюсь о чёртов столик.

– Твою ж… – скулю я, потирая ногу.

– Ты в порядке? Хочешь, я посмотрю? Стекло очень опасно для костей. Моя сестра тоже так ударилась однажды и отказалась от осмотра врача, а нога распухла. Там была трещина, представляешь? Бедняжка. – Дженна подскакивает ближе и опускается на колени передо мной. Замираю, а от нехватки дыхания сжимаются лёгкие. Чёрт… женщина, стоящая на коленях, с лицом, находящимся прямо напротив моего паха, самое худшее, что я мог себе представить в жизни, особенно когда не планировал этого. Но… чёрт, она поднимает голову, и её глаза сверкают от заботы и соучастия в моей проблеме. Она медленно облизывает губы, и эта алая помада остаётся на них, выбивая из моего горла странный писк. Боже мой, о чём я думаю?!

– Нет! Не трогай меня! Сейчас принесу воды! – Я буквально отскакиваю назад, замечая полное недоумение в её глазах. Она решила охмурить меня? Правда? С Эдди не вышло, так теперь эта дамочка переметнулась ко мне? Чёрт!

Хромая и чертыхаясь про себя, направляюсь в кухню и открываю шкафчик. У меня руки трясутся, и я чувствую себя старым маразматиком. У меня в квартире чертовски наглая и привлекательная женщина, которая возбуждает меня своим криком и характером. Она легко отстаивает свои права, указывает мне на выход, защищает моего брата и опускается на колени, облизываясь, словно ожидая предназначенный ей леденец. А я? Я, как придурок, хотел её увидеть сегодня, чтобы снова пережить незнакомый адреналин, и теперь трушу, как мальчишка, перед ней. Я взрослый мужчина и умею вести себя нормально. Закрываю шкафчик и направляюсь к бару. Вино для неё будет кстати. Если Дженна немного расслабится, и я тоже расслаблюсь, то быстро выведу её на чистую воду, как и добьюсь… А чего я хочу добиться? Не знаю. Может быть, снова ударюсь, но чем-то повыше?

Прекрати!

– Ты не против, если я немного приглушу свет. Не люблю яркое освещение ночью. У меня, вообще, только торшер в спальне. – Горлышко бутылки ударяется о бокал, когда я слышу голос Дженны за спиной, а свет над головой становится чересчур интимным. Она соблазнить меня решила? Не выйдет.

– Нет, конечно, не против. Глаза устают от целого дня работы за компьютером, и приглушённый свет помогает им немного расслабиться. Понимаю. Я налил тебе вино, как извинение за то, что напугал, – поворачиваюсь и с улыбкой передаю ей бокал.

– Оу, спасибо, но всё нормально, Кент. Говорю же, я часто встречаю клиентов, которые не умеют держать себя в руках. Не волнуйся. Я могу сесть на этот стул? Вопить не будешь? – Дженна с улыбкой показывает взмахом руки на барный стул, и я киваю ей, давая своё разрешение. Она первая, кто туда садится. Чёрт. Пока Дженна забирается на высокий стул, её юбка поднимается немного выше, оголяя коленки, и это самые изумительные женские коленки, которые я видел. Идиот. Пялюсь на женские коленки.

– Итак, мы можем поговорить? – интересуется Дженна, делая глоток вина.

– Хм, да… конечно, я же для этого пригласил тебя, наверное. – Почему постоянно в горле собирается слюна, и мне приходится его прочищать. Может быть, к врачу сходить?

Беру свой бокал и сажусь рядом с Дженной. От неё приятно пахнет. Те же духи, что и в первый день знакомства.

– Странно, да?

– Очень. Уточни только, что именно.

– Ты и я в твоей шикарной квартире после чудовищной драки, за которую мне, признаюсь, немного стыдно. Обычно я не веду себя так, не кричу и не бью никого сумочкой, если только меня не пытаются обокрасть. Меня ни разу не пытались обокрасть, так что это впервые. Ну и, конечно, меня ни разу не тащили на плече в машину. Это пикантно, – она издаёт смешок и заправляет локон тёмных волос за ухо.

– Обычно я тоже никого не таскаю на плече и не угрожаю применением силы, пытаясь уложить в постель, – замечаю, отчего Дженна, делающая глоток, откашливается, и до меня доходит то, что я ляпнул.

– Боже, я не это имел в виду. То есть, я хотел сказать, что не собираюсь укладывать тебя в постель, – быстро добавляю и занимаю свой рот вином. Так намного лучше. Чёрт, я выгляжу идиотом.

– Я поняла, но прозвучало двусмысленно. Тем более я не готова к чему-то такому. Я…

– Ты не против, если я разденусь? – Соскакиваю со стула. Галстук уже невыносимо сдавливает горло. Я весь мокрый и потею, как на спринте.

– Надеюсь, что не полностью. Конечно, я уверена, что у тебя хорошее тело, но не нужно им красоваться передо мной. Вряд ли я смогу оценить его по достоинству.

– Я имел в виду пиджак и галстук. Мне некомфортно.

– Оу, конечно. Это же твоя квартира. Хоть голым ходи… нет, не при мне, но при ком-то другом ходи. В общем, вино такое необычное. Вкус странный, но приятный. – Дженна покрывается румянцем сильнее, отводя глаза, когда я растягиваю узел галстука. Да она нервничает не меньше моего. И она хочет меня. Вау, меня хочет женщина, хотя я козёл!

– Это подарок от благодарных клиентов. Я сам не покупаю вина, времени нет на расслабление и выпивку. – Бросаю пиджак и галстук на барную стойку и закатываю рукава.

– Почему у тебя нет времени? Ты богат и тебе не нужно думать о том, чем платить по счетам. Я видела выписки твоих вкладов, и они впечатляют.

– Чтобы быть богатым, надо работать каждый день. Я не могу себе позволить развлекаться. Наверное, я слишком ценю время, потраченное на работу, и не люблю швыряться деньгами. Именно поэтому я и богат. Я умею разумно тратить деньги.

– Значит, Эдди сказал правду о том, что ты зациклен на соревнованиях и ни с кем не встречаешься, потому что считаешь это бесполезной тратой времени? – интересуется Дженна, когда я сажусь рядом и подливаю ей из бутылки вино.

– Эдди идиот, который лезет не в своё дело. Я ни с кем не соревнуюсь, и он не имел права рассказывать тебе обо мне.

– Брось, Кент. Обо мне он тоже выложил всё сразу. Поверь, мы сравняли счёт по неумению правильно распределять время на противоположный пол, и я тебя не осуждаю. Сама такая же. Работа и сон. У меня нет ни друзей, ни мужчины, с которым я могла бы проводить время. Всё нормально.

– Почему у тебя нет друзей? Ты же давно в Чикаго и должна была обзавестись ими. Ты болтливая. Порой даже слишком. – Хмурясь, смотрю на неё. Снова будет лгать. Она пытается втереться мне в доверие, чтобы соблазнить. Но это я должен соблазнять, мне не нравится, что эта женщина пытается оседлать меня во всём.

– Я неболтливая, но в последнее время разговариваю только по работе, а это не обычный трёп. Наверное, выговариваюсь. А с друзьями… так получилось. Они отвернулись от меня, потому что мой бывший козёл, – пожимает плечами Дженна.

– Хэйли? – уточняю я.

– Его полное имя Дорхи, но все его зовут Хэйли. Он работает на «Nation Geographic». Фоторепортёр. Постоянно ездит в командировки в разные уголки планеты и делает снимки животных, племён и остальной чепухи. Мы были вместе шесть лет, познакомились на моей выпускной вечеринке в университете. Он пришёл с друзьями, странное стечение обстоятельств, а я была со своим парнем. Можно сказать, что он отбил меня, заставив обратить на себя внимание. Он был моим креслом.

– Креслом? Серьёзно? – усмехаюсь я.

– Ага. Знаешь, в квартире всегда есть предмет мебели, который ты покупаешь по необъяснимым причинам. Он вроде бы хороший и добротный, но в то же время ты забываешь о нём, ведь он не особо уютный. Хэйли был таким. Он просто был, как и кресло у меня в квартире. Сначала всё было очень интересно, как с новизной покупки. Хэйли рассказывал про свою работу, а я только начинала работать в банке. Он встречал меня по вечерам, готовил сюрпризы после своего возвращения, и мы копили деньги на что-то серьёзное. Хэйли жил в моей съёмной квартире. А потом это кресло стало всего лишь предметом мебели, на которое я перестала обращать внимания, и он ничего не требовал. Его командировки участились. Я получила возможность перейти на новую должность в другой банк. Он отговаривал меня, обвиняя в том, что тогда у меня, вообще, не будет времени на нас. Но оставаться на старом месте я больше могла. Там для меня был карьерный потолок, а я хотела двигаться дальше. Хотела доказать и ему, и семье, и боссам на старом месте, что я достойна большего, чем быть просто девочкой на побегушках. В общем, я добилась новой должности и хорошей зарплаты. И как только я перешла в другой банк, то пришлось отдавать все силы, чтобы произвести хорошее впечатление. В один из таких дней Хэйли сказал мне о том, что не ограничивал себя в развлечениях в командировках. – Дженна делает паузу, смачивая горло вином.

– То есть, он изменял тебе?

– Точно. Я была настолько уставшей, что просто смотрела на него и ничего не чувствовала. Он кричал, обвинял меня во всяких глупостях, а я пошла спать.

– Правда? Твой парень, с которым ты была шесть лет, признался в множественных изменах, а ты пошла спать? – смеюсь я.

– Представляешь? Я пошла спать, потому что с ног валилась от усталости. И я заснула, а утром его уже не было. Сначала я думала, что это просто сон, и звала Хэйли, но он собрал вещи и свалил вместе с нашими деньгами, которые мы откладывали на покупку дома и, вероятно, на свадьбу. Это расстроило меня больше, чем его уход. Признаться семье в том, что меня попросту кинули и обокрали, я не могла. Просто сказала им, что не получилось, и у меня нет времени на семью. Конечно, они винили меня, ведь от Хэйли были в восторге. Он сблизился с моей семьёй и до сих пор общается с ней, хотя женился месяц назад, вроде бы, а, может быть, больше, я не запомнила. Сестра с упрёком сказала о том, что я упустила такой шанс. Конечно, вор и изменщик.

– Тебе следовало сказать им правду, Дженна.

– Ну да, следовало, но я не смогла. Понимаешь, моя семья простая. Они обычные работяги, которые пашут землю, засыпают в неё зерно и ждут урожая. Они открыты для всех людей и очень гостеприимны. Они далеки от мира предательства, жестокости и вранья. Наверное, я их так защищаю. Да и не хотелось выглядеть дурой в их глазах. Мне было двадцать восемь, а меня провёл вокруг пальца Хэйли и снял все деньги со счёта, который считался общим. Веришь? Я банковская служащая, знающая все финансовые махинации, а свои деньги сохранить не смогла. Да и бог с ними. Надеюсь, они сделали его счастливым. Я просто плюнула на него и на друзей. Хэйли наговорил им гадостей про меня, сказав, что я зазналась и превратилась в бесчувственную стерву, которая не хочет больше опускаться до их уровня. Они поверили. А я сделала вывод, что, значит, мне с ними не по пути. Они отсеялись сами. Меня это, конечно, расстроило, и я начала копаться в себе. В общем, взяла себя в руки и продолжила жить дальше. Сейчас я переехала в хорошую квартиру, у меня приличный счёт в банке и прекрасные перспективы. Теперь твоя очередь, Кент. – Дженна улыбаясь, допивает вино, а я озадаченно приподнимаю брови.

– Моя очередь?

– Ага. Я открылась тебе, пришло время тебе сознаваться в причинах своего одиночества. Как ты, такой шикарный, богатый, красивый и успешный мужчина, оказался один? Я думала, что ты каждый день меняешь супермоделей в постели.

Она считает меня шикарным?

– Я не одинок, – вру, подливая ей вино.

– Эдди сказал…

– Он ничего не знает обо мне. Ты права, Дженна, я шикарный, богатый и самый идеальный мужчина. Как я могу быть одиноким? – усмехаюсь.

– Ты сам говорил вчера об этом. Ты хочешь, чтобы Эдди занял твоё кресло, чтобы заняться личной жизнью, – напоминает она.

– Я не обязан отвечать.

– Но я же рассказала тебе о себе.

– Ты могла не делать этого. Тебе не соблазнить меня, Дженна. – Прищуриваюсь я, придвигаясь к ней ближе.

– Что? Кем ты себя возомнил, Кент? Я не собираюсь тебя соблазнять. Мне не нужны отношения с мужчиной, особенно разовые, – возмущается она.

– Конечно. Давай посмотрим правде в лицо. Ты ненавидела меня. Дралась со мной. Вопила, как ненормальная, а потом смиренно пошла ко мне, да ещё и назвала своё имя консьержу. Ты явно пришла сюда с какой-то целью. Пуговицы на твоей рубашке расстёгнуты. Ты расслабилась, считая, что я пожалею тебя и позволю воспользоваться мной этой ночью. Но нет, Дженна, ты не соблазнишь меня, и я не разрешу тебе оседлать меня.

– Ты… боже, Кент, ты больной! Я даже не заметила, что у меня блузка расстегнулась, и считала, что мы могли бы стать хотя бы друзьями, чтобы решить вашу проблему с Эдди! Ты что, серьёзно считаешь себя настолько неотразимым? Пфф, вот ты придурок, – фыркая, Дженна быстро застёгивает блузку и спрыгивает со стула.

– Я поймал тебя с поличным, и ты убегаешь от меня, – довольно замечаю.

– Ты меня не поймал. Я пошла к тебе сама, чтобы помочь решить все разногласия с Эдди. Да, я уже втянута в эти ваши соревнования, и меня заботит то, как ты обращаешься с этим прекрасным пареньком. Но я не планировала соблазнять тебя, а особенно седлать. Чушь какая! Я всего лишь пыталась наладить общение, и мне твои деньги не нужны! Я обеспеченная женщина и уж точно не собираюсь лизать твой зад! Хам! – бросает она, направляясь в гостиную.

Конечно, так и поверил. Слишком яро она защищается сейчас.

Допиваю вино и следую за ней. Дженна обувает туфли, кривясь, видимо, от отёков, возникших после алкоголя.

– Прекрати, Дженна, это нормально, что я тебе нравлюсь. Обычно я так действую на всех женщин, но, действительно, не планировал укладывать тебя в постель, – произношу, встречая взгляд разъярённых зелёных глаз.

– Не забудь ублажить своё эго в одиночестве, Кент. Ты лгун не меньше моего. Тебе не хватает общения с людьми, потому что ты – закрытый в себе неуверенный мальчишка, который вырос финансово, но не мозгами. И я хотела сделать доброе дело, потому что мне нравится Эдди. Он напоминает мне моего брата. И я уж точно простила тебя за твою эксцентричность и оскорбления не из-за твоей внешности. Чёрт, не могу надеть эту проклятую туфлю! Помоги мне! Что ты стоишь? – Отбрасывая волосы назад, Дженна скачет на одной ноге к моему дивану.

– Не смей… садиться, – рычу я.

– А я сделаю вот так. Нравится? – Эта наглая истеричка плюхается и ёрзает по дивану своей задницей.

– Я тебя сейчас сброшу с него. Живо поднимайся!

– Помоги туфлю надеть, остолоп слепой!

– Снова твои уловки, чтобы завлечь меня?

– Ах ты! – Дженна замахивается, и я вовремя успеваю пригнуться, когда в меня летит туфля.

– Ты же убить меня можешь этими каблуками! – возмущаюсь я.

– Это то, чего я и хотела! Приятный Кент – мёртвый Кент! Какая я дура! Думала, что ты просто боишься общения и всего лишь опасаешься быть нормальным! А ты придурок, каких поискать надо! Пойду босиком!

Пролетая мимо меня, Дженна скачет и снимает туфлю с ноги, подбирая вторую.

– Наконец-то, ты признала, что дура! И я не боюсь общения! У меня его полно! Оно меня даже раздражает! Ты не можешь пойти босиком, ты поранишься!

– А тебе какое дело, поранюсь я или нет? Ты дубовый шкаф! Тебе чужды нормальные человеческие эмоции! Ты хам! Терпеть тебя не могу! И уж поверь, я дам Эдди ссуду! Плевала я на тебя! – Дженна выставляет вперёд туфлю, угрожая мне ей.

– Снова за своё? Хватит уже манипулировать этой ссудой! Это будет катастрофой и для тебя, и для меня, и для Эдди! И раз уж я хам, то ты невыносимая истеричка! Прекрати размахивать своими туфлями! У меня до сих пор спина болит от твоей сумочки! Не хочу, чтобы вот этим ты выколола мне глаз!

– Ты не заслуживаешь ни понимания, ни терпения, ни такого брата, как Эдди. Он лучше тебя во всём, Кент. Ты король только одиночества. И ты виноват в этом сам, – шипит она.

– Что ты сказала? – рычу, наступая на неё, но она не двигается. Упрямо приподнимает подбородок и поднимает на меня взгляд.

– То, что слышал. Или у тебя от старости и со слухом проблемы? – язвительно тянет Дженна.

– Я тебя сейчас…

– Что? Ударишь? Изнасилуешь? Прибьёшь? Не удивлена, что именно так ты отреагировал! Ты кусок дерьма, Кент Мёрфи, и мне стыдно за то, что я ошиблась, увидев в тебе приличного человека, с которым могла просто поговорить.

Острый нос её туфли утыкается мне в грудь, причиняя слабый дискомфорт, но я всё же делаю ещё шаг к этой невыносимой и ненормальной истеричке.

– Ты специально всё это говоришь, чтобы я тебя поцеловал, тем самым угомонив свои эмоции и выплеснув всё в иное русло. Но я не буду этого делать, твоя уловка не сработала, Дженна. Мои супермодели лучше, чем ты. И уж поверь мне, они не носят столько поролона на себе.

Зелёные глаза становятся ярче от нанесённого личного оскорбления. Хорошо-то как. Я её задел!

– Думаешь, я не знаю это? – Голос Дженны меняется. Становится тише. Она горько усмехается.

– Но я не хочу, чтобы ты меня целовал. Не для этого я пришла сюда. Не везёт мне с мужчинами, даже с общением с ними. Хочешь знать, почему на мне столько поролона? Пожалуйста. Хэйли говорил, что ему стыдно быть в компании своих друзей и их девушек, потому что они все шикарные силиконовые модели, а я не дотягиваю до них. Мне нужно компенсировать свои минусы, выдающимися фальшивыми плюсами. Он накупил мне белья с этим ужасным поролоном и выбросил остальное, заставляя быть достойной его в компании. А после его ухода я просто не успевала зайти в магазин и купить новое бельё. Это было последним, о чём я думала, на самом деле. Вы, мужчины, только и умеете, что унижать нас и вешать на нас какие-то комплексы и ярлыки, заставляя в них верить. Но именно у вас огромные проблемы с самооценкой. Вы не можете поверить в то, что женщина готова быть не только телом, но и другом, готовым вас выслушать. Прости, что я ввела тебя в заблуждение, Кент, своим приходом. Это было ошибкой. Очередной моей глупой ошибкой.

Девушка печально опускает голову и обходит меня, направляясь к журнальному столику, чтобы забрать свою сумку.

Чёрт! Этот Хэйли мне везде палки в колёса понаставил! Даже поругаться нормально не даёт! А мне это так нравится…

Глава 8

Кент

Моя жизнь была устроена чётко по расписанию. Я всегда знал, где окажусь через час или через сутки. У меня не было запланированных безумных встреч с женщинами, которых я готов был привести к себе и затем ругаться с ними, пока задница не треснет. Вообще, я ругаться не особо люблю. Ну как не люблю, мне нравится считать себя боссом и ставить подчинённых на место. Наверное, я не самый приятный тип, но я им плачу за то, чтобы они меня терпели. А вот одной женщине мне не претит совать деньги, ради ещё одной возможности ощутить странный прилив крови ко всем выпирающих частям. Да, даже к носу. И ладно, так уж и быть, признаю, я не хочу, чтобы Дженна уходила. Моя квартира словно ожила в её присутствии. Хорошо, я тоже стал каким-то другим.

– Подожди. Прости. Я же не знал, что твой бывший козёл настолько глубоко. – Прочищая горло, успеваю схватить девушку за запястье.

– Всё в порядке. Ты не лучше, – фыркая, она дёргает рукой, но я сильнее сжимаю её.

– Дженна, прости. Слышишь? Я извиняюсь. На самом деле, я подобного не делаю. Женщины пытаются меня соблазнить, затащить в постель, переспать со мной и считать, что их жизнь устроилась благодаря моим финансовым счетам. Иного во мне не видели. Поэтому я бросил это неблагодарное занятие. Пять лет. У меня никого не было пять лет, и я все силы отдал работе, – быстро тараторю. Зачем? Боже, зачем я это сказал? Зачем вот так взял и признался в том, что я полноценный придурок?!

Но, кажется, мои слова подействовали на Дженну. Она, нахмурившись, поднимает голову на меня и задумчиво склоняет её набок.

– Я не пытаюсь тебя соблазнить, Кент. Клянусь, что ничего подобного не было в моих планах. И обвинять меня в таком просто оскорбительно. Может быть, я ненормально себя веду с тобой, но это, только потому, что нервничаю. Сильно нервничаю в твоём присутствии. На работе я могу взять себя в руки, а сейчас – нет. Мои рабочие часы закончились, и мозг заснул, но это не значит, что я хочу чего-то большего с тобой. У меня нет времени на отношения, а секс на одну ночь сделает меня попросту жалкой, – тяжело вздыхает и закусывает нижнюю губу. Что это за помада такая? Она не стирается и делает её зубы такими белыми, надавливающими на нежную, пухлую плоть. Чёрт!

– Хорошо. Я понял. Вероятно, мне хотелось, чтобы ты меня соблазнила, – произношу, отпуская её руку.

– Хотелось? Это алкоголь на тебя так влияет?

– Не раскатывай губу, Дженна. Напоить меня тебе не удастся. Бери выше. Одиночество. Эдди втянул меня в какой-то хаос. Всё вокруг перевернулось, и мой мозг тоже. Я ничего не могу взять под контроль рядом с тобой. Думаю, что Эдди отчасти был прав, сказав, что я настолько загнал себя в угол постоянной работой и изнурённостью, что теперь нуждаюсь во внимании. В женском внимании. Раньше я за собой такого не замечал. Но он сказал, и я начал об этом думать. Так раздражает.

– О-о-о, поверь, я тебя прекрасно понимаю. Из-за Хэйли я нашла в себе столько изъянов, что до сих пор не знаю, как продолжаю жить и смею выходить на улицу со стольким количеством недостатков. Люди заставляют нас сомневаться в себе и пытаться быть лучше на нашем фоне. Они хотят изменить нас, перекраивая под себя. Но… не факт, что лучшее для них, лучше и для нас. К примеру, после ухода Хэйли я наслаждалась спокойствием и работой. Никто не ругался, не затевал ссоры. Никто не терроризировал мой телефон, с вопросами: «Когда я приду и принесу еду?». Никто не давил на меня. Я ощутила свободу. Конечно, я хочу семью и детей, но, может быть, для меня это ещё рано? Так и для тебя. Всему своё время. Нельзя позволять людям навязывать тебе их желания.

– Довольно умные мысли для наглой дамочки с поролоновыми буферами, – замечаю я. Дженна прыскает от смеха.

– Довольно вульгарный сленг для образованного миллионера, жаждущего соревнований с мальчишкой.

– Туше.

Она улыбается, и я непроизвольно тоже начинаю улыбаться так, что у меня сейчас рот треснет.

– Может быть, допьём вино? Обещаю, что больше не будем обсуждать соблазнение, – предлагаю я.

– Прости, Кент, это очень мило с твоей стороны, но уже довольно поздно. Мне рано вставать, как и тебе. Да ещё и до дома нужно дойти. Так что, как-нибудь в следующий раз. – Пожимая плечами, она разворачивается и идёт к двери. Нет! Она должна остаться!

– Дженна!

Она дёргается от моего громкого голоса и оборачивается.

– Что случилось? – удивлённо приподнимает брови.

– Мы не обсудили поездку в Северную Дакоту. Если не ошибаюсь, то в Фарго. Это наша остановка, – цепляюсь за самую идиотскую идею Эдди.

– Наша остановка? Наша? Твоя и моя? Или наша? Твоя и твоего помощника? – уточняет она.

– Наша. Твоя и моя. Там живёт твоя семья. Разве нет?

– Хм, ты серьёзно? Кент, это же так глупо. Мы взрослые люди, и я не верю, что ты спрашиваешь об этом.

– Почему нет? Я уже взял отгул на пять дней. И собираюсь вылететь в Фарго в ближайшую пятницу утром. А ты?

Дженна настолько сильно обескуражена моими словами, что туфли падают из её рук, как и сумочка.

Ладно, я не взял отгул. Я не обдумал ничего. Но это задержало её. Я ещё ого-го молодец!

– Ты же понимаешь, что это не очередная сделка, Кент? Моя семья – живые люди со своими безумными жизнями. Они же… Кент, это… нельзя так. Конечно, довольно мило…

– Оставь это своё «мило». Я не милый, – цокаю.

– Так мы летим или нет? Мне нужно знать точно, чтобы распределить обязанности своим работникам, определиться с рейсом, собрать вещи и получить от тебя информацию о твоём парне, каким ты его описала своей семье.

– Эм… нет, я лечу, а ты остаёшься в Чикаго. Я скажу им правду. Какой бы она ни была, я скажу им, что выдумала своего идеального парня и до сих пор одна. Да, они будут в ужасе, но я справлюсь. Я большая девочка, – мягко произносит Дженна.

– А твой дедушка? Эдди говорил, что именно он для тебя авторитет, и ты боишься его разочаровать.

– Он… всё сложно, Кент. Моя семья обычная, как я уже и говорила. А ты… весь такой… такой…

– Какой?

– Не хочу, чтобы ты их обидел, или они обидели тебя. Ты же меня прибьёшь, если хоть кто-то наступит на твоё эго и нечаянно собьёт корону с головы. Мне очень приятно, что ты предлагаешь мне подобное, Кент. Но я не могу. Это уже не просто ложь, это ужасающий обман, который нам обоим выйдет боком. Мы не сможем. Мы постоянно ругаемся, а они… – Дженна шумно вздыхает и нервно проводит ладонью по волосам, заправляя пряди за ухо.

– Почему не сможем? Я смогу. Накину на своё эго намордник, – пытаюсь пошутить, но Дженна улыбается очень грустно.

– Пять дней, Кент. Нас поселят в одной спальне. И нам придётся… ты же осознаёшь, что происходит между мужчиной и женщиной, когда они влюблены, да? Нет, я не про секс, а про другое. Я соврала, что мы безумно влюблены друг в друга и считаем минуты до каждой встречи. Конечно, это плохо, не осуждай. Но посмотри на себя и на меня. Мы не сможем прикоснуться друг к другу, как это делают пары. И ещё… очень весомый аргумент. Поцелуи. В моей семье все показывают и открыто демонстрируют свои эмоции. Папа целует маму сотню раз на дню, и это поощряется. А если ты… в общем, они заподозрят что-то неладное, если мы будем находиться в разных уголках комнаты и вести сухие диалоги о погоде. Понимаешь?

– То есть, ты опасаешься, что меня смутит тот факт, что мне придётся спать с тобой в одной кровати без прикосновений, а перед твоей семьёй обнимать тебя и не убирать с тебя свои руки, как и целовать тебя? – Медленно направляюсь к ней. Дженна кивает. – Не волнуйся, я научу тебя целоваться. Это не проблема. А также я думаю, что мне не составит труда узнать, где ещё ты запрятала поролон. Я проверил твои грудь и ягодицы. Один – один.

С её губ срывается невероятный смех. Я уже его слышал. Когда она говорила с Эдди. Но сейчас он предназначен только мне. Старичок в ударе.

– Кент, ты что, пытаешься флиртовать со мной? – ещё смеясь, спрашивает она.

– Я быстро учусь, и у меня довольно неплохо получается, – киваю ей.

– Это… ненормально. Я пришла сюда не за тем. На самом деле я хотела обсудить с тобой ваши разногласия с Эдди, но совсем не для того, чтобы обсуждать обман моей семьи и арендовать тебя в качестве своего парня. Боже, он нас сделал! – вскрикивает Дженна.

– Кто нас сделал?

– Эдди! Вот же мелкий засранец! Ты только глянь! У него получилось! Он обработал и тебя, и меня! – Возмущённо размахивает рукой Дженна, отчего я постоянно отклоняюсь. Она обожает жестикулировать и когда-нибудь врежет мне по носу.

– Смотри, сначала он дважды приходит ко мне, зная наверняка, что получит отказ. Затем он следит за мной, прощупывает почву, узнаёт все мои слабости и причисляет меня к этим своим подопытным кроликам. Потом он берётся за тебя. И что в итоге? Он сначала стравил нас друг с другом, а затем исчез. Наплёл мне столько всего о тебе и о том, что тебе нужна помощь с женским вниманием, а я для меня это хороший шанс не разочаровать семью! Он надавил на наши слабости! Я убью твоего брата, Кент! Клянусь, что прикончу его! Я…

– Какая разница? – спокойно произношу я. Дженна замолкает и недоумённо смотрит на меня.

– Как, какая разница? Он проклятый сводник. Но ни тебе, ни мне не нужны отношения, так? Мы не подходим друг другу. И я уж точно бы не мирилась с твоим постоянным хамством. А ты бы никогда не позволил мне сесть на этот чёртов диван.

– Почему ты решаешь за меня, птица? Я взрослый человек и умею сам принимать довольно выгодные решения. Я сделал свой выбор. А ты? – Тянусь рукой к её лицу и провожу пальцами по загорелой коже. Чёрт, она такая нежная. Без кучи косметики, всяких липких средств, делающих женщин похожими на пластмассовые манекены. Она настоящая.

– Кент, ты… нет, даже не думай о том, чтобы снова поймать меня на какой-то лжи. Я…

– Дженна, всё очень просто. Мы помогаем друг другу. Вероятно, сначала я хотел проучить Эдди, и это отвлекло меня от тяжёлых мыслей, но сейчас мне нравится идея оказаться в другом месте и с другим человеком. Я всегда был старшим сыном в семье, и это накладывает уйму обязательств. Из-за них моя личная жизнь пролетела незаметно. И вот теперь я замечаю всё, что происходит вокруг. А в данный момент ты боишься признать, что идея была не так уж и плоха. Тем более, если учесть, какая у тебя семья, то ты ещё больше загонишь себя в угол. И, может быть, я хочу тебя поцеловать. Наверное, хочу.

Её глаза распахиваются от шока и ужаса. Надеюсь, что последнее не так, и я это придумал, потому что ни разу не говорил подобное женщинам. Чертовски сложно быть честным с ними. Они от этого впадают в какой-то странный транс.

– Так, ты снова зависла, Дженна. Надо привыкнуть, но ты подскажи мне, как тебя выводить из этого состояния, ведь когда мы будем в кругу твоей семьи, это будет, мягко говоря, неадекватно расценено.

Она хлопает ресницами и беззвучно делает пустой звук губами.

– Я… хм, думаю. Мой мозг спит, и я пытаюсь его разбудить. Я торможу… от тебя приятно пахнет, и ты стоишь очень близко ко мне. Я не умею… как это говорят… я паниковать начинаю, потому что ты огромный, и мне… ну… сухо в горле. – Дженна снова делает этот смешной звук губами, прерывисто дыша. Я оказываю на неё очень странное влияние. Я ей нравлюсь. Точно! Но она борется с собой. Это так занимательно!

– Дженна, всё в порядке. И я скажу тебе, точнее, покажу, что у меня за парфюм, когда буду расставлять свои средства гигиены на столике в спальне, которую нам отведут твои родители. Так мы едем?

Я стараюсь больше к ней не прикасаться, но это чудовищно сложно. Она вся такая непонятная и притягательная. Мне хочется щупать её везде. Какой же я идиот.

– Тебе придётся стать ветеринаром.

– Ничего. Почитаю на досуге, что там они делают, и не буду углубляться в работу. Я умею уходить от разговоров, которые не хочу поддерживать.

– Они очень шумные, и их много. Они могут напугать тебя.

– Идеально. Моя семья скучная и консервативная. Будет интересно узнать, какие бывают семьи, и какую я хочу для себя.

– Я… между нами ничего не будет. И даже если мы будем целоваться, то дальше этого не зайдёт.

– Я умею держать себя в руках. Больше пяти лет справлялся, пять дней погоды не сделают.

– Никаких твоих этих уловок с голосом, понял, Кент? Никаких.

– Каких уловок? И что с моим голосом не так?

– Вот сейчас ты тоже это делаешь. Твой тембр становится сладким настолько, что, кажется, у меня начнётся диатез по всему телу. И в японском кафе ты тоже так воздействовал, своим голосом, убеждая меня, что диатез – это хорошо.

– Никогда не замечал за собой такого. Может быть, это ты на меня так влияешь? – усмехаюсь. Я, правда, меняю голос? Не знал. Надо запомнить. И он явно ей очень нравится. Дженна вся покрывается краской.

– Не смей меня сейчас соблазнять.

Какая упрямая женщина!

– Я ничего не делаю. Это просто разговор, Дженна. Если ты считаешь, что каждый мужчина, который ведёт с тобой диалог, при этом ещё и соблазняет тебя, то это серьёзные проблемы. У тебя крышу сносит от одиночества и без мужчины, – хмыкаю я. Да-да, я козёл. Знаю, но она такая смешная, когда пытается защищаться против меня и моего чертовски красочного обаяния. Это вселяет уверенность, что для меня ещё не всё потеряно.

– У меня ничего не сносит. И я не испытываю потребности в мужчине. Вообще, никакой.

– Оу, это уже, правда, проблема. Тебя записать к специалисту? Ведь в твоём возрасте женщина только начинает полноценно расцветать.

Главное, не рассмеяться от её потерянного лица.

– Прекрати это делать, Кент! – взрывается она, пихая меня в грудь, но я надавливаю на неё всем телом, и Дженна оказывается прижатой к двери.

– Делать что?

– Вот это! Никакого секса, запомни. Никакого… никогда… не с тобой… нет, не с тобой.

– А что со мной не так?

– Ты огромный!

– Это плюс.

– Конечно, размер имеет значение.

– Вот видишь, как быстро мы нашли компромисс. Размер это хорошо. Это плюс. И я нормальный, если верить статистике.

– Я не подопытный кролик.

– Нет, ты подопытная птица. И они умеют чирикать. Мне нравится, когда они мило чирикают.

– Кент! Это уже не смешно!

Не могу больше сдерживаться и смеюсь от паники, написанной на её лице.

– Сдаюсь. Тебя так легко загнать в угол, Дженна. Но обещаю, что не буду этого делать. Наверное, не буду…

– Слишком много твоего «наверное» для меня. Прекрати смеяться надо мной! Я не поддамся твоим чарам! Я пойду домой! – Дженна толкает меня и опускается на пол, собирая свои вещи.

– Ты не пойдёшь домой босиком, Дженна. Это глупо. Ты поранишься. Мой шофёр тебя довезёт.

– Не нужно. Я привыкла гулять по ночам…

– Боже, женщина, ты рехнулась? Одна ночью, да ещё и босиком собралась идти три квартала?! Или ты едешь с моим шофёром, или останешься здесь!

Что? Сам не понимаю, как это вырвалось. Дженна настолько же озадачена моими словами, как и я сам. Нет. Я не готов к этому. Всё слишком быстро. Конечно, я нормальный мужчина, и мои потребности в женщине за последнее время слишком резко возросли. Но предлагать ей остаться на ночь?!

– Так, заключим сделку. Отпускаю тебя с условием, что ты едешь с моим шофёром, а он доложит мне, если ты этого не сделаешь. И если ты не сделаешь так, как я говорю, то мы едем к твоей семье и притворяемся парой. – Что-то ещё глупее я мог высказать? Чёрт возьми, что со мной не так сегодня?

– То есть если я пойду сама до дома, то скажу тебе «да» для обмана своей семьи, а если нет, то ты отстанешь от меня? – уточняет Дженна.

– Да. Именно так.

– По рукам. А как зовут твоего шофёра?

– Хм, не знаю.

– Сколько он на тебя работает?

– Шесть или семь лет.

– Подожди, ты не знаешь имя человека, который находится рядом с тобой шесть-семь лет? Ты нормальный?

– Отличный вопрос. Обдумаю его на досуге. Тебе пора. – Распахиваю дверь и указываю головой Дженне на выход.

– Какой ты нелогичный, Кент. Вот тебе и нужен специалист. Мозги проверь. Ужас, – фыркает она и выходит в коридор.

Да я спрятаться хочу от унижения!

– Дженна. – Да хватит уже звать её! Я не могу уже даже голосом управлять!

– Что? – Она оборачивается и недовольно смотрит на меня.

– Спокойной ночи.

Ага, надо было ещё пожелать сходить с кем-то прямо сейчас на свидание. Придурок!

– Доброй ночи, Кент. Серьёзно, проверься. Это поможет другой женщине не убегать сразу же, как только она тебя узнает.

– А ты убегаешь от меня?

– Ты только что выставил меня вон. Довольно красноречиво, к слову, – замечает Дженна.

– Я… не выгонял тебя. Уже поздно, и тебе нужно спать. Последние дни были сумасшедшими. А ты не хотела уходить? Судя по твоей хватке за эти туфли, ты готова была прибить ими меня, если я немедленно не открою дверь.

– Хватит копаться в моих действиях и понимать их так, как выгодно тебе, Кент, за своими следи. Не я говорила о том, что ты хочешь меня поцеловать, – возмущается она, сдувая прядь с лица.

– И что в этом такого? Разве не нормально, если мужчина хочет поцеловать женщину?

– У кого из нас серьёзные проблемы с одиночеством, Кент? Я вот пытаюсь домой уйти, а ты мне не даёшь этого сделать.

– Да иди, всё, – раздражённо бросаю я.

– Вот и пойду. Хам!

– Выскочка!

– Наглый проходимец!

– Сделай так, чтобы мы больше не встречались, иначе узнаешь, какой я хам и проходимец! Я тебе всё припомню!

– Ой, вот только не надо меня соблазнять сейчас сделать так, чтобы мы снова встретились. У тебя кишка тонка, чтобы стать ветеринаром и выдержать мою семью, – оборачиваясь, произносит она и нажимает на кнопку вызова лифта.

– А ты проверь! И я тебе обещаю, что никто не догадается, как ты меня раздражаешь!

– Это я тебя раздражаю? Да я сестра милосердия!

– Ага, из порнофильма!

– Извращенец! – выкрикивает Дженна, входя в лифт.

– Перевозбуждённая одиночка!

– Но я умею с этим справляться, а ты весь в пыли! Пришлю тебе полироль для мебели в подарок!

– Оставь себе, со следующим кандидатом он тебе понадобится, когда будешь отмывать полы от следов насилия бедняги!

– Ну всё, Кент, встретимся в аду!

– С радостью!

– Рога попридержи, иначе корона не удержится. Неудивительно, что ты один. Никто тебя не вытерпит.

– Ты же терпишь и держишь палец на кнопке, не позволяя закрыться двери. Зачем, Дженна? Я тебе так нравлюсь, что ты уходить не хочешь от меня?

– Самовлюблённая свинья! – взвизгивает она, убирая палец.

– Не смей отвечать, Кент! Последнее слово останется за мной! – добавляет она, а дверцы лифта закрываются.

– Поправь фальшивые буфера, Дженна, иначе потеряешь их по дороге!

Да! Я это сделал!

– Козёл! – Слышу визг Дженны в лифте, а он её везёт вниз.

Жмурюсь и смеюсь от того, насколько она разозлилась. Кажется, я за долгое время не смеялся столько, как сегодня.

Залетаю обратно в квартиру и достаю телефон из кармана брюк. Набираю номер своего шофёра. А как его зовут?

– Мистер Мёрфи?

– Ты ещё внизу?

– Да, сэр.

– Сейчас из дома выйдет девушка, которая со мной приехала. Скажи мне, что она сделает.

– Хм, хорошо, сэр.

Повисает пауза, а кровь так кипит. Я точно выстроил стратегию. Дженна сейчас слишком зла и раздражена, чтобы помнить о нашем условии.

– Девушка вышла, сэр. Хм, она босиком.

– Хорошо. И куда она идёт?

– Она идёт мимо машины. Она останавливается и со злостью бросает туфли на тротуар. Она прыгает на месте и проклинает… хм, вас, сэр.

– Отлично, – смеюсь я.

– Она собирает туфли и очень красноречиво посылает вас в тёмное место, сэр.

– Она не садится к тебе?

– Нет, сэр. Она кому-то звонит. Но злится сильнее и бросает телефон в сумочку.

– Она идёт по тротуару и пытается надеть туфли. Ей удаётся это сделать, и она снова прыгает на месте. Какая странная девушка, сэр.

– Она идёт пешком?

– Точно, сэр.

– Да! Она сказала «да»!

– Медленно поезжай за ней и проследи, чтобы она добралась до дома без проблем.

– Хорошо, сэр.

Запрыгиваю на диван и понимаю, что я веду себя ужасно глупо. Плевать.

– До завтра. А как тебя зовут?

– Альберт, сэр.

– До завтра, Альберт. Я тебе сейчас пришлю размеры женского белья. Купи в любом хорошем магазине на моё имя. Завтра утром ты должен привезти его к банку, у которого мы сегодня были. Купи много. Очень много! Без поролона! И красное! Да… да, красное. Хочу красное и, может быть, бордовое. В общем, все цвета и фасоны. Скупи весь магазин, но только никакого поролона. Утром покупки должны быть доставлены в банк на имя Дженны Ноар.

– Хорошо, сэр.

Выключаю звонок и падаю на диван, смеясь от своей задумки. Дженна будет в бешенстве. Но мне нужна помощь Эдди. И да, диван такой неудобный. Пять чёртовых лет и невероятное разочарование в люксовой ткани и пружинах.

Глава 9

Дженна

– Как я уже и сказала, то по отчислениям последнего месяца, мы готовы понизить вам процент выплат по кредиту. Но для этого вам нужно предоставить…

– Мисс Ноар? Простите, что прерываю, но внизу… вам лучше самой на всё посмотреть, – меня перебивает один из сотрудников банка из отдела консультаций, расположенного на первом этаже, и я озадаченно приподнимаю брови.

– Это не может подождать? – интересуюсь, красноречиво показывая ещё на одного козла, сидящего напротив меня. Вообще-то, их я насчитала за последнее время уже восемь. Хэйли. Эдди. Пять клиентов за этот день. И последний – пресловутый Кент Мёрфи. Ненавижу. Да так сильно, что даже нормально выспаться не удалось.

– Кхм, вам лучше спуститься, мисс Ноар.

Шумно вздыхаю и откладываю документы.

– Приношу свои извинения, я вернусь через пару минут. – Натягивая улыбку для клиента, похотливого, потного, вонючего владельца мясной лавки домашней продукции, поднимаюсь из кресла. Мне противно от того, как жадно он впивается своим взглядом в мою грудь, а потом скользит им по бёдрам. Надо сходить в магазин. И срочно.

Понятия не имею, что ещё могло случиться в конце рабочего дня. Это мой последний клиент сегодня, и мне предстоит позвонить домой, чтобы признаться в своей ужасающей лжи. Я, на самом деле, отодвигаю этот момент, насколько могу, но время уже поджимает. Мне необходимо вылетать завтра утром, а я даже ещё билет не купила, потому что боюсь обличить саму себя перед семьёй, которая учила меня не врать. Никогда. Ни при каких условиях. Видимо, это мой самый большой грех за последние несколько дней.

– Что у вас произошло? – интересуюсь, подходя к группе сотрудников, столпившихся недалеко от входа.

– Мисс Ноар? – Раздаётся незнакомый мужской голос, и толпа расходится.

– Да, – выдавливаю себя, отшатываясь от сотни, ей-богу, сотни пакетов из фирменного магазина женского белья, стоящих вокруг мужчины… довольно знакомого, на самом деле, но не могу вспомнить, где я могла его видеть.

– Это вам. И ещё карточка. – Он протягивает мне маленький конвертик.

– Вы уверены? Я ничего не заказывала. И точно не в таком количестве, – шокировано шепчу.

– Это подарок. Для вас. Мне было приказано привезти всё утром, но из-за неразберихи в магазине, они смогли собрать заказ только к этому часу. Если вам нужно будет обменять товар, то на карточке написан номер телефона. Позвоните по нему, и вам помогут. Хорошего вечера, мисс Ноар. Только не прыгайте снова, поберегите ноги.

Кажется, я сейчас упаду в обморок от его слов. При чём здесь… Боже мой, у меня, действительно, страшно болят ноги после вчерашней прогулки домой. Единственным способом, чтобы выместить всю злость и обиду на этого наглого мерзавца Кента Мёрфи, было подпрыгивание, как я делала в детстве.

– Дженна, надо убрать куда-то пакеты. Клиенты…

– Да… я… хм, сейчас.

Мне плохо. Мне сложно дышать, когда я подхожу к ним и заглядываю внутрь. Я вся горю от стыда. Даже кончики ушей полыхают, как никогда в жизни. Конечно, странно было бы увидеть в пакетах ветчину или картошку, а не бельё, но я непроизвольно охаю от алого комплекта из шикарнейшего кружева. Господи! Иисусе! Быстро открываю пакет за пакетом, взламывая печати наверху. Белья здесь полно. Разные цвета и модели. Даже боди есть. И всё моего размера.

Я не предстаю, кто это сделал. Это же стоит уйму денег. Это…

– Козёл! – шиплю, а хочется завизжать. Открываю конверт дрожащими пальцами, умоляя чёртовы обстоятельства хоть раз сыграть мне на руку, и достаю карточку. Не повезло.

«Теперь тебе некуда будет прятать мозги».

Меня переполняет лютая ярость. Кент Мёрфи. Эмблема его фирмы выбита на карточке. Какой козлина! Ненавижу! Сволочь! Наглый отморозок!

– Дженна…

– Да-да. Можно это куда-то спрятать? На время. У меня клиент. Закончу с ним и что-нибудь придумаю, – прошу, прочищая горло. Я убью Кента. Вот же засранец! Я готова убить его прямо сейчас! Так меня ещё никто не унижал. И ведь гадёныш угадал мой размер! Извращенец долбанный!

– В подсобку отнесём.

– Спасибо.

Направляюсь на второй этаж под возбуждённое перешёптывание коллег. Да меня из-за него уволят! Это недопустимо! Там огромное количество пакетов, столько белья мне за всю жизнь не сносить. Идиот! Правда, Кент Мёрфи ненормальный придурок!

– Как же ты меня бесишь! – воплю, врываясь в свой кабинет.

– Я тебе яйца в задницу засуну! Я тебя на твоём проклятом галстуке подвешу! Я тебя… – осекаюсь, когда ловлю озадаченный взгляд клиента, сидящего в кресле, там, где я его и оставила.

– Ох, боже мой, простите, мистер Присдэйл. Это не вам. Случилась крайне неприятная ситуация внизу. Простите, пожалуйста, давайте, забудем, хорошо? – прошу, чуть ли не хныча. Тридцать лет скоро, а готова провалиться сквозь землю от стыда. Дожила.

– Я предлагаю вам, под свою ответственность, сегодня же понизить процентную ставку, мистер Присдэйл. Надеюсь, это сгладит оскорбительный инцидент, – бормочу, возвращаясь к документам. А в голове наглая улыбка Кента Мёрфи и закрывающиеся дверцы лифта. Я его прикончу. Как он мог?

– Этого мало, мисс Ноар. Вы обозвали меня и выражались довольно плохо, – замечает мужчина.

– Не вас, мистер Присдэйл. Я…

– Как я могу вам доверять после этого, мисс Ноар? Здесь был только я, и вы явно воротите от меня свой нос. Если бы вы пришли ко мне в магазин сегодня вечером, то, вероятно, я бы смог…

Этого ещё не хватало!

– Ох, я с удовольствием, мистер Присдэйл. Мы с моим парнем с радостью заглянули бы к вам и купили что-то, – перебивая его, хватаюсь за спасительную соломинку. Ну хоть где-то должно же сегодня повезти.

– Я имел в виду, что вы могли бы приехать одна.

– Я бы с радостью, мистер Присдэйл, но мой парень… дело в том, что это Кент Мёрфи. Вы же слышали о Кенте Мёрфи, короле шкафов и миллионере? Он ненавидит, когда я хожу куда-то без него, и он обожает мясо. Если Кент узнает, что я была одна в вашем заведении, то боюсь, он приревнует меня к вам. Не хотелось бы причинять вам проблемы из-за неугомонной ревности моего милого козлёныша, – сладко пою я.

– Тогда я согласен на снижение процента прямо сейчас. Нет… лучше на следующей неделе. Я принесу самую качественную мясную вырезку для вас и вашего парня. Мне нужно идти. Спасибо вам, мисс Ноар, до встречи. – Он так быстро выскакивает из офиса, что я на несколько минут опешиваю, а затем на моих губах расплывается гадкая улыбка. Пусть всем расскажет теперь, посмотрим, как Кент Мёрфи заскулит.

Кент Мёрфи! Итак, последний клиент, полно свободного времени, и ещё только шесть часов. Держись, козёл!

Беру телефон и набираю написанный на карточке номер. Раздаются гудки. Постукиваю карточкой по столу.

– Добрый вечер, офис Кента Мёрфи. Чем могу помочь? – произносит женский голос. Вот же извращенец! Держит под боком женщину и явно не для работы. Жалкий врун.

– Это Дженна Ноар. Я требую немедленно соединить меня с этим хамом, – рычу.

– Простите, мисс Ноар, в данный момент мистера Мёрфи нет на месте. Вы хотите оставить ему сообщение? Но он сможет получить его только через неделю. Он улетает в отпуск.

– Ничего. Лично доставлю ему сообщение. Прямо сейчас. – Бросаю трубку и подскакиваю на ноги.

Это ж каков наглец! Прислал мне нижнее бельё, как какой-то продажной девице! Да ещё и с этой отвратительной припиской! Хочется топать ногами. Адреналин в моей крови так сильно бушует, что меня даже в пот бросает. Он выставил меня посмешищем. Боже мой.

Мой мобильный звонит, и я вижу номер мамы на экране. Не сейчас. Боюсь, что сорвусь на ней. Мне нужно подумать, как изгадить жизнь Кента Мёрфи за одну ночь и засунуть всё это бельё ему в задницу, чтобы больше не смел так со мной поступать. И ведь ещё обвинял меня в попытке соблазнения? Меня! А сам? Никто не присылает нижнее бельё женщине, если не видел её голой. Теперь весь филиал будет судачить об этом. Господи. Мне стыдно даже выйти из кабинета. Придётся отсиживаться, до тех пор, пока сотрудники не разойдутся, а потом ехать к нему лично. В отпуск он едет. Ни черта! Никакого отпуска, будет вытаскивать кружево из своей задницы.

Что мне делать с таким количеством пакетов? Они даже в такси не поместятся, надо заказывать фургон. Боже мой.

Издаю стон и падаю в кресло. Моя жизнь превратилась в какое-то ужасающее стечение обстоятельств. Не понимаю, почему Кент Мёрфи так зациклился на мне, но явно у этой семейки проблема с выбором приоритетов. Оба брата безумные. Они и меня такой делают. Я никогда так не выходила из себя, как при общении с ним. Я должна успокоиться, прийти в себя и просто представлять, что это больные на голову люди. Это очередное испытание для моей выдержки, но я так устала. Я словно обезвожена, и мне требуется какой-то необычный коктейль, чтобы выжить. Но я понятия не имею, из каких ингредиентов он состоит. Не знаю, что мне делать и как нормально ко всему относиться. Можно ли, вообще, к подобному относиться нормально?

Странный мужчина этот Кент Мёрфи. Вроде бы всё при нём, но ужасающе пугает скачками своих желаний. То хочу, то через секунду, уже не хочу. То соблазняй меня, то убирайся отсюда. Я не понимаю его и того, что он хочет от меня. Уж точно никогда не позволю ему лететь со мной домой. Это же будет похлеще плохого фильма ужасов. Кто-то кого-то прикончит. Боюсь, что мы друг друга. Но надо заметить, что после Хэйли и даже рядом с ним, я не тупела от внимания мужчины. Я всегда могла найти, что сказать и как ответить. Не зависала, теряясь в своих мыслях. И, клянусь, что не соблазняла его. Я понятия не имела, что у меня расстёгнута блузка, а он пялился на мою грудь всё время. Мог бы, как приличный мужчина, указать на это раньше, но нет, Кент Мёрфи не приличный мужчина. Извращенец! Я думала, точнее, где-то глубоко внутри надеялась, что Кент другой. Наверное, я поверила отчасти словам Эдди о том, что его брат в тупике. А Кент просто псих, который обожает меня бесить. Нашёл игрушку.

Слышу, как хлопают двери кабинетов на моём этаже, и служащие расходятся по домам. Надо позвонить маме и сказать, что прилечу одна. Ещё нужно купить билет, и что-то придумать с пакетами. Нет, я не готова сегодня видеть Кента Мёрфи. Я немного остыла и сейчас чувствую себя неимоверно уставшей и жалкой. Даже плакать хочется от несправедливости.

Собираюсь с духом и обдумываю, как мягче сказать семье о своей лжи. Как можно мягко сказать правду о том, что ты ужасная, лживая дочь? Да никак. Это просто надо сделать. Страшно? Да. Сколько бы мне лет ни было, мне будет страшно расстраивать своих родителей и семью. Они ведь самые родные и дорогие. Глупая я женщина.

Ладно, поехали.

Прислушиваюсь к тишине и шумно вздыхаю. Словно на каторгу собираюсь или на эшафот. А завтра они вернутся к обсуждению этого вопроса и будут изводить меня все пять дней. Я не выдержу…

Хнычу от ещё большей жалости к себе. Соберись. Ты уже большая. Надо отвечать за свои поступки.

Пока я мучаю себя, то хватая мобильный, то откладывая его, он сам звонит. И абонент не кто иной, как моя мама. Вот он, знак свыше.

– Привет, мам. Прости, что не отвечала. Была сильно занята. Клиенты, подготовка к отъезду. Ну, ты понимаешь, – отвечаю на звонок.

– Дорогая моя, доченька, ты загонишь себя в гроб таким темпом жизни. Слава богу, ты в порядке. Ты уже дома?

– Нет. Я ещё на работе. Только собираюсь домой. Появились кое-какие проблемы, но это не важно. У вас всё хорошо?

– Да-да, конечно. Мы ждём тебя и твоего парня. Фи, парень. Ты уже не в том возрасте, чтобы иметь парня. Мужчину. Он же старше тебя, да? Ты практически ничего о нём не рассказываешь. А нам так интересно!

Вот оно, подходящее время. Я должна!

– Мама, послушай, мне…

– Как его зовут? Ты не ответила. Он старше тебя?

– Он… дело в том, что его, как такового… я…

– Дженна, тебя плохо слышно. Это что-то со связью? Ты как будто заедаешь.

– Нет, это я заикаюсь, мама. Дело во мне, а не в связи. Я хотела тебе сказать…

– Ты на громкой связи, дорогая!

– Привет, Дженна! Мы ждём тебя!

– Папа…

– Ты везёшь нам на съедение этого человека, Дженна?

– Боже мой…

В трубке раздаётся множество голосов. Они все перебивают друг друга, а я уже на грани истерики. Из горла вырывается сдавленный всхлип. И именно в этот момент дверь моего кабинета распахивается, и у меня даже телефон падает из рук.

– Птица моя, я приехал за тобой! Ты ещё не готова? Ты снова заработалась! Ничего, мы приведём тебя в чувство, наберём ванну и согреем постель! – чуть ли не орёт чёртов Кент Мёрфи, довольно улыбаясь мне.

– Ты что здесь делаешь? – шепчу и тянусь рукой к мобильному на полу.

– Ох, ты говоришь со своей мамой. Можно я? Добрый вечер, миссис Ноар, рад, наконец-то, услышать ваш чудесный голос. Он словно изумительное пение самых экзотических птиц, – всё это Кент произносит в трубку.

– Прекрати… отдай мне! – шиплю, отмирая и пытаясь забрать из его рук мой мобильный.

– Завтра я сделаю это официально, но сегодня представлюсь вам. Меня зовут Кент и мне тридцать четыре года. Я обожаю свою любимую птицу. Постоянно твержу, что ей пора прекратить работать сверхурочно, ведь за это даже не платят…

– Кент! Я тебя убью! – шепчу, гоняясь за ним по всему офису.

– Простите, миссис Ноар, но нам нужно идти, чтобы собрать чемоданы, купить билеты. К сожалению, мы из-за нашей с Дженной пресловутой занятости, не особо ответственно подошли к личным делам. Но ничего, правда? У нас есть ещё время научиться. Очень рад был поговорить с вами. Дженна пришлёт номер нашего рейса и время прилёта. С нетерпением жду нашей встречи…

– Попался! – С разбегу запрыгиваю на спину Кента, и он роняет телефон на пол.

– Ты хочешь поиграть прямо здесь, моя милая? Я с радостью, только для начала, давай проверим, все ли двери закрыты! – Кент резко перехватывает меня, и я оказываюсь лежащей на собственном столе, а он нависает надо мной.

– Ты что творишь, безумный? – хриплю я.

– Спасаю твою задницу, Дженна, – шепчет Кент, показывая взглядом, что на другом конце провода мои родственники всё слышат. Боже мой. Почему с этим человеком всё происходящее становится только хуже и хуже?

– Ты зачем мне бельё прислал? Я тебя сейчас убью, – злобно шепчу.

– Дженна, чёрт, мы должны немедленно ехать домой. Детка, не так быстро…

– Закрой рот! – С ужасом поглядываю на телефон, надавливая ладонью на его губы.

– Зараза, я тебя убью. Ты что натворил? Ты выставляешь меня какой-то шлюхой перед моей семьёй. Ты… Кент! – визжу, когда он с силой наступает на мобильный, и экран с огромной трещиной на нём гаснет.

– Не понравился мой подарок, Дженна? А я так старался и появился вовремя. На самом деле, было довольно забавно наблюдать за твоей вселенской мукой: говорить или не говорить, вот в чём вопрос, – издевательски тянет Кент, освобождая меня от своего тела и выпрямляясь.

– Ты… ты… – задыхаюсь от клокочущей ярости и указываю на него пальцем.

– Знаю, ты по мне скучала. Я тоже, птица. Я приехал, чтобы пригласить тебя поужинать и обсудить наш завтрашний день. Видишь, я идеальный, а вот ты не дотягиваешь до меня…

С воплем отталкиваюсь от стола и запрыгиваю на Кента. Слышу треск своей юбки по разрезу сзади, его приглушённый крик, а затем сильнейший грохот. От страха того, что я натворила, вцепившись в пиджак Кента, жмурюсь и замираю. Мы оба лежим на полу. Он не двигается. Вообще, не двигается. Лежит, а я – на нём, и не двигается.

– Кент? – испуганно шепчу, распахивая глаза, и скольжу взглядом выше по его обмякшему телу. Чёрт, это ненормально, но мне так страшно. Он не отвечает. Глаза закрыты.

– Кент? Господи, Кент, прости. Я… со мной что-то не так. Я не ждала тебя. Ты унизил меня этим бельём, и я так злилась на тебя. Кент… пожалуйста, не умирай. Кент, боже мой! Кент!

Из моих глаз, от настолько морально сложных последних дней, вырываются слёзы. Я бью пальцами по его лицу. Глажу его лицо, и мне так страшно.

– Кент, ну, пожалуйста, открой глаза, ладно? Кент… прости меня. Я обезумела. Всё происходит так быстро. Ты как ураган, понимаешь? Ты был другим… а с каждым днём я не понимаю, какой ты на самом деле… Кент, мой уютный дубовый шкаф, открой глаза, – плачу уже навзрыд, прижимаясь щекой к его рубашке. Мне так стыдно. Я ужасно вела себя с ним. Он же помочь хотел. Бельё купил для меня, ведь у меня не хватало времени на это. Он позаботился обо мне, а я его убила…

– Обычно красавцы просыпаются после жаркого поцелуя. Неужели, тебе не читали сказки в детстве? – Моё сердце радостно трепещет, когда я слышу его насмешливый, приглушённый голос.

– Кент. Господи, ты как? – Обхватываю его лицо пальцами, хлюпая носом.

– Задница немного болит, но оно того стоило. Надо же, ты такая милая, когда плачешь. Обычно женщины с яйцами не плачут. Но насколько я могу чувствовать, яиц у тебя нет. Они есть у меня, и ты на них сидишь.

– Ты обманул меня! Притворился, что без сознания!

До меня доходит. Замахиваюсь, чтобы дать этому наглецу пощёчину, но он ловко переворачивает меня на спину, оказываясь сверху, и хватает мои запястья, поднимая их над головой. Боже мой… я… как мне плохо, жарко и жалко себя.

– Не ты будешь сверху, птица. Сверху буду я. А ты отлично смотришься подо мной. Знаешь, с тобой не соскучишься, и мне это так нравится. Как будто я себя узнаю заново. Я сегодня только и думал о твоей реакции на бельё. Тебе какой комплект понравился? Мне – алый. Обожаю алый цвет на тебе. Дженна, ты что, плачешь снова?

– Я юбку порвала… и… думала, что убила тебя. А до этого… все так шептались… они думают, что я шлюха… и мне платят… твой шофёр… он… он…

– Дженна. – Кент отпускает мои руки, но не встаёт с меня. А мне нормально. Его тяжесть такая комфортная. Я не особо её чувствую. Меня разрывают слёзы, и я больше не пытаюсь быть сильной, придумывая колкие фразы. Мне нравится Кент Мёрфи с его заморочками, и злюсь на него, потому что я ему не пара, и он никогда бы сам на меня не посмотрел. А ещё… ещё я хочу, чтобы он со мной поехал, но боюсь влюбиться, а потом остаться с разбитым сердцем. Что-то мне сейчас подсказывает, что Хэйли, действительно, был креслом, а Кент – целая квартира, которую я буду бояться потерять. Чёрт, я попала. Я такая жалкая.

– Дженна. Тебя так сильно оскорбил мой подарок? – Кент поднимает и усаживает меня на пол и сам устраивается рядом.

– Да… нет… просто я добивалась этого места так долго, многое потеряла из-за него. Я пыталась поставить себя среди подчинённых и руководства, как сильную женщину, которую ничего не волнует, кроме работы. А теперь… они считают, что у меня любовник-извращенец, или того хуже, я сплю с кем-то из директоров, поэтому и работаю здесь, раз он позволяет себе устраивать подобное. Мне обидно. – Плачу и не могу остановиться, слёзы катятся по щекам, и я постоянно вытираю их вместе с тушью. Прекрасно. Ко всему прочему я ещё и панда.

– Пусть думают что хотят. Ты же сама говорила, что нельзя поддаваться словам людей о тебе. Они тебя не знают. Скажешь, что у тебя очень эгоцентричный знакомый, который, видимо, рехнулся. Отчасти я себя таким сегодня и чувствую. Я выбросил этот чёртов диван, – говорит Кент и, достав из кармана пиджака свой платок, передаёт его мне. Я сморкаюсь. Очень красиво, молодец. Умеешь соблазнить мужчину.

– Ты выбросил диван? Почему? – удивлённо интересуюсь я.

– Я на него сел.

– Сел?

– Да, сел. Я сел и понял, что отдал деньги только за чёртову ткань. Поэтому я снял обивку, пока не знаю, куда её применю, а диван выбросил. Соседи были в ужасе от шума, который я создал в три ночи. Но это я, и со мной лучше не вступать в споры. На этом закроем данную тему.

– Боже мой, ты выбросил хороший диван из-за того, что тебе не понравилось, как твоя задница чувствовала себя на нём?

– Точно.

– Ты больной.

– Вероятно, это так и есть. Я приехал раньше, чтобы ты не успела добраться до меня первой. Во мне было столько адреналина. Со вчерашнего дня. Из-за тебя, Дженна. Ты словно, действительно, прелестный воробей, который залетает ко мне иногда в открытое окно и заставляет понимать, как долго я спал, и что мне пора бы уже открыть глаза. И я открыл их.

– Кент, – обескураженно шепчу.

– Поужинаем, чтобы обсудить наш обман?

– Зачем?

– Ты не выполнила мои вчерашние условия, помнишь?

– Это же ерунда. Я не думала, что ты к этому относишься так серьёзно. Нет… Кент, ты не поедешь со мной, правда? Ты же…

– Я говорил с твоей мамой. Назвал ей своё имя. Она ждёт меня и тебя завтра. Дело уже сделано, Дженна. Игра началась. Завтра мы станем парой на пять дней, и я хочу этого. Я больше не собираюсь защищаться от тебя и от того, что со мной происходит. И ты уже не плачешь. – Он дотрагивается до моей щеки так же нежно, как и вчера. Мне не верится, что моя жизнь превратилась в какой-то ком из криков, ненормального влечения и Кента Мёрфи, меняющегося каждый день, словно актёр на сцене.

– Я так устала, Кент. Я вымотана и… больше не хочу ругаться с тобой. Я исчерпала весь запас обидных слов для тебя и просто устала. Морально устала. Прости, что набросилась на тебя, как психопатка. Это не я, правда. Я другая, – тихо произношу.

– Так покажи, какая ты, Дженна. И я тоже буду стараться быть честным с тобой. Может быть, дружба между нами поможет нам обоим понять, чего мы хотим от будущего.

– Дружба?

– Да. У меня нет друзей. Не было на них времени. Нет никого, кроме родителей и брата, полощущего мне мозги весь день. Я тоже устал, Дженна. Устал быть деревянным для этого мира. Поэтому приехал к тебе, чтобы поругаться из-за белья. Мне нравится это. Как будто участвую в чужой жизни, и у меня есть какие-то обязательства, а я о них не знал. Если честно, чувствую себя психически нездоровым. Я всегда собран, серьёзен и не скупаю весь магазин белья, чтобы позлить женщину и задохнуться от радости, что она отреагировала именно так. Наверное, у меня, действительно, серьёзные проблемы, – Кент тяжело вздыхает.

Я смотрю на этого непонятного, спонтанного, напуганного, по-мальчишечьи задорного и обаятельного мужчину и ловлю себя на мысли, что мне тоже нравится с ним ругаться. Нравится испытывать незнакомые эмоции и ощущать, как горит грудь, когда наши взгляды скрещиваются. Нравится бороться с ним. Кент Мёрфи мне очень нравится, особенно его заскоки. Вот это называется докатилась.

Глава 10

Дженна

Бросаю взгляд на телефон с треснувшим экраном, который я не успела заменить, и кусаю губу. Кент опаздывает, и это заставляет меня безумно нервничать. Да-да, не нужно меня осуждать, но мы летим в Фарго, чтобы обмануть мою семью и притвориться влюблёнными. Вчерашний вечер закончился довольно быстро. Кент помог мне, в порванной юбке, выйти на улицу, прикрываясь его пиджаком, обещая забрать все пакеты с нижним бельём. Но вернуть в магазин нижнее бельё нельзя, поэтому я даже не представляю, что он будет делать с ним. Нет, даже представлять не хочу, так как это будет означать, что Кент начнёт искать кого-то, по комплекции похожую на меня. А мне это неприятно, ведь я уверена, что он быстро найдёт женщину. Мы бегло обсудили то, что нам предстоит сделать, и Кент обещал, что обговорит всё с Эдди, чтобы правильно предоставить моей семье историю нашего знакомства и, вообще, наших отношений.

Не стоит говорить, что ночью я не смогла уснуть из-за своих мыслей и переживаний, ведь поступаю ужасно плохо, и моя совесть немного грызёт меня. Но провести пять дней с Кентом и посмотреть, как он будет пытаться ладить с обычными людьми, мне очень интересно. По моим выводам, этот мужчина слишком долго был один и сейчас привыкает к тому, что ему открывает мир. Это удивительно. Если при первой встрече я сочла его высокомерным, наглым и невозможным хамом, то сейчас вполне могу его терпеть, хотя высокомерие, наглость и хамоватость в Кенте остались. Признаю, мне это нравится в нём. Кент состоявшийся мужчина, крепко стоящий на своём пьедестале и уверенно управляющий прибыльным бизнесом. Но вот о той стороне жизни, что касается женщин, он практически ничего не знает. Эта причина в основном и не давала мне уснуть. Моя фантазия скакала по всей квартире, подыскивая разные варианты поведения с моей стороны, чтобы хоть как-то справиться с предстоящим напряжением. Пять дней в одной постели с Кентом Мёрфи – серьёзное испытание для женщины, которая давно уже не была с мужчиной. Да и тот факт, что на глазах всей семьи нам придётся целоваться, меня пугает и возбуждает одновременно. Это тоже очень плохие мысли. Безумно плохие, ведь они желанные. И я понимаю, что для Кента это лишь игра, а вот для меня, боюсь – реальность. И я окончательно влюблюсь в него и буду страдать. Последнего я не хочу, поэтому… не знаю, что предприму, если женское развратное существо внутри меня начнёт подталкивать меня к нему.

– Привет.

Дёргаюсь от голоса Кента и моргаю, поднимая голову. Мой рот открывается, когда я вижу его в ковбойской шляпе, клетчатой рубашке, потёртых джинсах и высоких казаках.

– Ты что, на костюмированную вечеринку собрался? – выдавливаю из себя. Боже, как ему идут эта голубая клетчатая рубашка и шляпа. А джинсы? Не помню, чтобы Кент Мёрфи был хоть раз в обычных, с виду старых, джинсах. И вот с этим мне нужно бороться? Да к чёрту! Я сдаюсь на берегу.

– Мы же летим на дикий-дикий Запад, птица. Опасная романтика и шикарные ковбои. Можешь не опускаться до комплиментов, я знаю, что мне всё это идёт. А самое интересное, это так удобно. Ты почему одета так? – Кент скептически оглядывает мою маленькую фигурку в джинсовых леггинсах, футболке и длинном растянутом свитере.

– Я…я нормально одета. Я же в дороге буду, зачем мне наряжаться? Это ты у нас любитель словить всё внимание. Не хочу ранить твоё эго, – фыркаю, поправляя ворот свитера, который постоянно оголяет плечо. Фасон такой, и я думала, что буду смотреться в нём уютно и мило. Он же розовый.

– Я рассчитывал, что ты тоже будешь в рубашке. Откроешь немного тела, как вчера. Раскроешь тему пупочка. – Этот наглец смеётся надо мной, и на него, конечно же, оглядываются женщины. Они пожирают его взглядом, думая, что такая серая мышка делает с этим красавчиком.

– Прекрати! – Ударю его по плечу и покрываюсь краской. Извращенец.

– Ладно, не буду смущать тебя ещё сильнее. Но я накопил достаточно шуток, чтобы занять всё твоё внимание. Пошли? – Кент перебрасывает через плечо дорожную сумку, на удивление, не люксового бренда.

– Где ты нашёл этот прикид? Когда ты отвёз меня домой, магазины уже закрылись, – интересуюсь, пытаясь успевать за его широкими шагами.

– Для меня все магазины открыты. И с моими деньгами я могу найти всё что угодно в любое время суток. Не отставай. Ты, оказывается, такая маленькая без своих орудий убийства на ногах. – Хохотнув, Кент бросает на меня взгляд.

– Это ты дубовый шкаф, а я нормальная. Да и, вообще, ты мой идеальный партнёр, который обязан говорить мне только комплименты. Неужели, Эдди не предупредил тебя и не написал специальный сценарий, чтобы я ощутила себя самой красивой женщиной на планете? А ты заставляешь меня сейчас искать новые и новые изъяны в себе. Хватило Хэйли, – огрызаюсь, передёргивая плечами.

– Ты ничего мне не заплатила, я еду с тобой добровольно, так что буду говорить тебе то, что хочу. Поролоном утеплилась, Дженна? Я просмотрел прогноз погоды, и по утрам там будет очень холодно.

Меня трясёт от его издёвок.

– Я голая, чёрт возьми! На мне нет белья! Доволен? Забудь уже о чёртовом поролоне! – выкрикиваю, толкая его в плечо. Кент останавливается и удивлённо приподнимает брови. Люди оборачиваются на меня, и я вновь хочу прыгать на месте. Почему я постоянно выставляю себя полной дурой перед ним?

– Вообще, никакого белья? Даже трусики дома оставила? – ухмыляется Кент.

– Хватит. Я тебе сейчас по яйцам врежу, если не прекратишь выводить меня из себя. Трусики на мне есть, – цежу я сквозь зубы.

– Хм, я тебя за язык не тянул, Дженна. Ты сама призналась, что не надела никакого нижнего белья. А нижнее бельё – это не только бюстгальтер, но и трусики. Поэтому…

– О-о-о, закрой рот. Трусики на мне есть, – уже хнычу, стискивая до боли ручку небольшого чемодана.

– Значит, поролона нет? – Кент красноречиво опускает взгляд на мою грудь, которая моментально реагирует, и соски становятся твёрже, впиваясь в хлопковую ткань футболки.

– Не пялься на мою грудь, извращенец. – Зло пихаю его и прохожу мимо, направляясь к стойке регистрации.

– Тогда не говори мне, что ты голая, птица. Я не дубовый, уверяю тебя. У меня всё работает. И начало работать прямо сейчас, – доносится насмешливый голос.

Да хватит уже! Нельзя это представлять!

– Меня сейчас стошнит, – бубню я.

– Не в ту сторону наметила путь, воробушек…

– Да ну тебя. Я не успела вчера заказать билеты. Да-да, не напоминай мне, что я не собранная. Я просто волновалась… до сих пор волнуюсь. В общем, надо узнать, на какой ближайший рейс есть билеты, – меняю тему, надеясь, что больше Кент не поднимет тему поролона.

– Я всё сделал.

– Что? – Оборачиваюсь к нему.

– Я уже купил для нас билеты, забронировал места и прошёл регистрацию, надо только получить посадочный талон. Так что нам осталось лишь отправиться в бизнес-зал и выпить по бокалу вина, – пожимая плечами, говорит Кент и направляется к стойке проверки документов.

– Подожди, ты купил билеты? Ты купил их только себе или мне тоже? – догоняя его, спрашиваю.

– Конечно, и тебе тоже. Вряд ли твои крылья рабочие, птица. Они явно погребены под толстым слоем поролона. А проверять я не хочу. Поэтому расслабься и получай удовольствие. Хм, Эдди сказал, что именно этого хотят женщины.

– Давай, уточним. О каком удовольствии ты говоришь, Кент, прямо сейчас, и где мне нужно расслабиться? – прищуриваюсь я.

– Вряд ли ты захочешь это слышать прямо сейчас, Дженна. Тебе в свитере не жарко?

– Прекрати заигрывать со мной, Кент! Это всё фальшь, помнишь? И нет, в свитере мне не жарко. В Фарго дождь, – фыркая, прохожу к стойке и передаю свои документы.

– Мистер Мёрфи, мы рады вас снова видеть, проходите. Как вы восхитительно выглядите, – сладкий женский голос поёт за спиной. И я наблюдаю, как этот проходимец, довольно улыбаясь расфуфыренной высокой, темноволосой, идеальной девице, забирает документы и направляется вместе с ней к бизнес-залу.

Он что, забыл обо мне? Кент явно забыл обо мне, блеща плоским юмором перед этой проституткой. Да-да, именно так! Ей бы зацепиться своими трусиками за какого-нибудь богача, вроде идиота Мёрфи!

– Мисс Ноар, вы можете пройти в зал ожидания бизнес-класса. – Поворачиваю голову и кладу документы в рюкзак, а затем до меня доходит смысл последних слов.

– Бизнес-зал? Но… у нас билеты экономкласса, и у меня нет карточки лояльности…

– Нет, я уверен, что у вас билет бизнес-класса на рейс Чикаго-Фарго, оформленный Кентом Мёрфи.

– То есть… простите, ещё минуту. – Оборачиваясь к ожидающим пассажирам, впиваюсь взглядом в посадочный талон.

– Дженна, настрой свой маршрутизатор! Я не буду держать дверь полдня! – Раздражённый крик Кента сливается с возмущением какой-то женщины за спиной.

Поджимая губы, хватаю свой чемодан и под обвиняющими взглядами плетусь к Кенту. Никуда не хочу лететь. Хочу домой, чтобы спрятаться там до скончания веков.

– Мог бы и предупредить, что купил билет в бизнес-класс, а не выставлять меня снова идиоткой, Кент, – шиплю, подходя к нему.

– Я считал, это само собой разумеющимся фактом. Я не летаю экономклассом. Обычно я заказываю для себя частный самолёт. Но сегодня он занят, так что придётся довольствоваться малым. Почему ты злишься? – удивляется он.

– А как же «трачу деньги с умом»? – едко поддеваю его, плюхаясь в кресло.

– Я не отказываю себе в комфорте. Это неразумно. В самолётах я сплю или работаю, а люди, сидящие рядом в салоне, зачастую мешают это делать. Так ты недовольна тем, что мы летим в бизнес-классе? Женщина, тебе не угодишь!

– Ты ветеринар, забыл? У тебя нет миллионов на счетах! Мне угодить очень легко, хватит со всеми заигрывать и вести себя, как извращенец. Сколько стоит билет? Я тебе отдам деньги прямо сейчас. – Копаюсь в рюкзаке и достаю кошелёк.

– Только посмей достать деньги при мне, Дженна. И, клянусь богом, я сделаю с тобой что-то плохое. Ты мне весь настрой сбила. Я устал от твоего кудахтанья. – Кент разворачивается и направляется к бару.

Прекрасно. Просто замечательно.

С шумным вздохом откидываюсь в кресле, наблюдая за Кентом. Он ставит сумку на пол и забирается на стул, делая какой-то заказ. Его челюсть так плотно сжата, что мне кажется, он сейчас зубы сломает. Я не летаю бизнес-классом, потому что это дорого и глупо. Все пассажиры прилетят в место назначения в одинаковое время. Я не ем на борту, только пью воду. Боже, я такая дура. Кент купил билеты, забронировал нам места и провёл меня в удобный зал ожидания вместо шумного и забитого людьми, а я, правда, веду себя, как неблагодарная скотина. Но в свою защиту скажу, я не знала, что и мне можно пройти сюда с ним. К тому же он так был занят этой девицей и даже сейчас возобновил с ней разговор… да ещё и улыбается ей! Нет, вот это наглость! Бросил меня, значит, здесь одну, а сам продолжает флиртовать с ней! Я ему сейчас снова что-то выплесну в лицо.

Поднимаюсь из кресла и, намереваясь выполнить своё желание, делаю пару шагов, как меня осеняет причина моего поведения. Я ревную. Я очень ревную Кента к этой женщине, и хочу, чтобы его внимание, даже странное, было направлено только на меня. Пусть болтает про свой обожаемый поролон, смирюсь. Так, надо менять план. Успокоиться для начала, а потом улыбнуться так, словно я самая счастливая женщина на планете. И свитер долой.

Бросаю свитер на сиденье, ближе к чемодану, и направляюсь к паре, сидящей у барной стойки.

– Простите, я не помешаю? Кент, это так мило с твоей стороны заказать для меня сок, – пою я, выхватывая из его руки бокал.

– Дженна…

– Мисс, а вам не нужно никого встречать больше? И вы сидите на моём месте, – замечаю я.

– Ох, приношу свои извинения. Хорошего вам полёта, мистер Мёрфи.

Да-да, ещё разденься перед ним и заори: «Бери меня, засранец»!

Довольно наблюдаю, как девушка уходит к дверям, и забираюсь на её стул.

– Это мой сок, – заявляет Кент, снимая шляпу.

– Верни на место. Тебе она очень идёт, – отпивая и столбя за собой стакан, прошу я.

– Дженна…

– Прости, ладно? Я очень нервничаю и психую из-за этого. Мы друг друга практически не знаем и обычно орём. Поэтому я боюсь всего. Боюсь, что ты останешься здесь и сильно увлечёшься ей, а мне придётся снова краснеть перед семьёй. Я… прости, Кент, ладно? Буду пытаться держать свою мегеру под замком. – Накрываю его руку своей и мило улыбаюсь ему.

– Хорошо. Прощаю. Но больше не прощу. И немедленно верни свитер на место, Дженна. Даже с отсутствием поролона тебе меня не соблазнить.

Вот как с ним разговаривать? Как терпеть его хотя бы минуту, когда он не упускает случая понизить мою самооценку? Нет, так не пойдёт.

– Посмотрим, Кент. Пять дней. Ты и я. Одна постель. Одна ванная комната. Надеюсь, ты надел пояс верности, потому что свой я оставила дома. – Делаю глоток яблочного сока и наблюдаю за ним. Вау, он смущается и краснеет. Я не знала, что Кент Мёрфи может быть смущён флиртом. Надо будет чаще практиковать.

Он прочищает горло и подзывает официанта, пряча от меня взгляд.

– Возьми мой. Не нужно тратить деньги из-за моей нервозности, – предлагаю я, придвигаясь ближе, отчего моя грудь касается его локтя. Чёрт…

– И я больше не буду мешать тебе сидеть в одиночестве. Спасибо, Кент, за то, что позаботился о перелёте. Никто раньше обо мне так не заботился, как ты. Ты удивительный мужчина. Повезёт той, кому ты отдашь своё сердце. – Быстро целую его в щёку и скатываюсь со стула.

Кент не умеет реагировать правильно на комплименты и доброту. Это так странно. Он закрывается от них, не понимает их и зависает, как и я порой. Теперь буду говорить ему только комплименты. Неужели, ни одна женщина этого не делала? Вот дуры!

Сажусь обратно в своё кресло и достаю телефон. Отправляю папе сообщение о том, что мы уже в аэропорту и скоро прилетим. По идее, нас должен встречать папа, но я не удивлюсь, что прибудет вся семья. Они так хотят увидеть Кента, что вряд ли дотерпят до нашего появления на ферме. И я очень надеюсь, что финансовые журналы никто в моей семье не начал читать. Иначе вся наша ложь вскроется.

– Дженна, я попросил тебя прикрыться. – На мою грудь летит мой свитер, и я от испуга и неожиданности дёргаюсь. Кент садится рядом.

– Мне жарко. – Пожимаю плечами, откладывая свитер.

– На тебя все пялятся. Точнее, на отсутствие поролона. У тебя же всё видно. Ты же взяла хоть что-то толстое, чтобы не светить грудью на людях? – зло шипит он, снова накрывая мою грудь свитером.

– Тебя это так сильно заботит, Кент?

– Да. Меня это сильно заботит. Я не хочу участвовать в драках. Моя корона этого не вытерпит.

– Хорошо, я надену свитер ради тебя и твоего спокойствия. Всё. Теперь ты не бука? – Улыбаясь, поворачиваюсь к нему, уже в свитере.

– Я… почему ты не споришь со мной? Ты по идее должна ругаться со мной из-за свитера, – недоумевает он. Ах вот оно что. Он тащится от криков и адреналина. Запомним.

– Зачем мне с тобой ругаться, Кент? Хочу загладить свою вину и выразить тебе благодарность за то, что ты делаешь для меня. Не каждый мужчина полетел бы к незнакомым людям, оделся, как самый жаркий ковбой из порочных фантазий, и купил бы билет в бизнес-класс, а ты сделал. И раз уж тебя так смущают женские соски, то без проблем. К тому же не хочу с тобой ругаться, – поясняю я. Между его бровей появляется глубокая складка.

– Но я хочу, – едва слышно произносит он.

Подавляю смех и похлопываю его по плечу, чтобы он повернул ко мне голову.

– Ты знаешь, почему тебе так нравится ругаться со мной? – интересуюсь я.

– У меня есть предположения, но я выслушаю твои.

– Хм, хорошо. – Пальцами медленно веду по его плечу, ощущая твёрдые мышцы. Боже мой, действительно, самый твёрдый и дубовый шкаф.

– Тебя это возбуждает.

– Ты меня трогаешь.

– Точно. Я показываю тебе, что возбуждение может быть не только от криков, Кент. Когда ты кричишь и ищешь подходящие колкие фразы для меня, твой адреналин подскакивает. Он делает то же самое, когда ты чувствуешь влечение и желание, когда влюбляешься. Проявляется одинаково, но продолжение разное. Можно быстро подсесть на это, поэтому не увлекайся. Это опасно. Ты попросту не сможешь заметить, когда отдашь своё сердце не в те руки. – Легко царапаю его подбородок.

– Неужели, ты так много знаешь о мужских сердцах? Пока у тебя ни одного. – Кент перехватывает моё запястье и заставляет задержать руку в воздухе.

– Ты прав, у меня ни одного. Я ни черта не разбираюсь в мужских сердцах, но отлично разбираюсь в женских. Я за мужскими сердцами не охочусь, но та женщина, с которой ты флиртовал, именно охотница и точно не за сердцем. Я лишь тебя предупреждаю о последствиях, чтобы ты не попал в затяжную депрессию. Хочу помочь тебе больше понять женщин и разбираться в них. – Спокойно пожимаю плечами, но тщательно слежу за мимикой Кента. Я сменила тактику общения с ним, и это озадачивает и напрягает Кента. Он пытается найти подвох. Никогда не найдёт.

– Думаю, я сам разберусь, чего от меня хочет женщина, Дженна. Оставь свои советы для Хэйли, – едко шипит он, отпуская мою руку.

– Не дай бог, мне когда-нибудь встретиться с ним, – кривлюсь я.

– Устроишь истерику и закатишь сцену ревности?

– Нет, мне придётся снова улечься спать.

Губы Кента подрагивают в желании рассмеяться, но он сразу же берёт себя в руки.

– Ты его любила?

– Не знаю. Правда, не знаю. У меня небольшой опыт в отношениях, ведь он был для меня первым серьёзным провалом. Раньше мне льстило внимание парней, и я наслаждалась им, а потом как-то всё угасло внутри. И я думаю, что, когда любишь, не идёшь спать вместо того, чтобы решить проблему и бороться за отношения.

– Тогда зачем ты на него потратила столько времени?

– Я же говорила. Он был моим креслом. Выкинуть жалко, места занимает немного.

– Это очень цинично называть человека, с которым ты прожила шесть лет, креслом. Ни одному мужчине не понравится подобное сравнение. Могу сказать, что ты впустую потратила свою жизнь на время, проведённое с ним.

Горько усмехаюсь и киваю.

– Ты прав. Так и есть, но я не жалею. Если бы не Хэйли, то я не была бы сейчас одна, и твой брат бы не записал меня в свои подопытные кролики. Я бы не познакомилась с тобой и не поняла, что в этом мире ещё остались хорошие мужчины, только они пока об этом не подозревают.

– Ты что, выпила с утра? – Прищуривается Кент.

– Только кофе.

– Ты осыпала меня комплиментами, Дженна. Рассчитываешь, что я потеряю бдительность и ты оседлаешь меня?

От его слов откидываю голову и смеюсь.

– Ты прав, – снова киваю.

– Что? Подожди, ты сказала, что…

– Ты прав, – повторяю я, с улыбкой. – Именно в этом и состоит мой план. Заморочить тебе голову, убедить тебя в том, что ты самый лучший. Затем уложить в постель, залететь от тебя и судиться с тобой, получая приличные деньги от газет за интервью о том, какой ты козёл.

Кент шокировано распахивает глаза, вызывая у меня снова смех.

– Это была шутка, ковбой. Ты именно это хотел от меня услышать, мне несложно произнести это вслух. Но, прости, мне придётся тебя разочаровать, я не хочу ни от кого залетать и никого седлать. Предпочитаю, чтобы мужчина был наверху и дал мне почувствовать себя женщиной, а не тягачом. Хочу приходить домой и, даже будучи очень уставшей, плестись в кровать из последних сил, а он отложит какой-то журнал, улыбнётся мне, и я упаду в его объятия. Проснувшись, буду обнимать подушку, на которой он спал, и мечтать о новой встрече вечером. Знаю, что мне не пристало верить в сказки. Но я хочу мужчину и лучше не идеального, потому что тогда мне не захочется за него бороться. Наш рейс объявили. Пошли? – Выпрямляюсь и подкатываю к себе чемодан.

– А если мужчина хочет, чтобы его оседлали? – Останавливает меня Кент.

– Значит, я дам ему это. Не поза важна, Кент, а чувство доминирования. Мужчина даже снизу может сам задать ритм и управлять. Это и называется «быть настоящим мужчиной и сделать женщину счастливой». И, знаешь, никакая усталость не помешает получить удовольствие. Всё в руках мужчины. – Пожимаю плечами и толкаю чемодан за собой.

Коварно улыбаясь, направляюсь к выходу на посадку и протягиваю свой посадочный талон. Ну что, игра началась.

Глава 11

Дженна

За весь полёт Кент никак не поддерживал разговор, хотя я пыталась вытянуть его на общение или хотя бы подколоть, чтобы он прекратил ещё больше углубляться в какие-то выдуманные проблемы. Начинаю думать, что зря повела себя так перед посадкой и сменила поведение. Но в свою защиту добавляю, я хотела дать ему понять то, что важно нам, женщинам. Ладно, мне, одинокой неудачнице. Но он ни черта не понял и теперь, вообще, сторонится меня, даже свою чёртову шляпу не надел и отказался от напитков и сэндвича. Отвернулся к иллюминатору и сделал вид, что спит. Но я больше, чем уверена, Кент так поступил, чтобы избежать общения со мной. Свести его к нулю. Меня это волнует. Сильно волнует. Я чувствую, что с ним что-то не так. Он словно сильно напуган и готов сбежать от меня. Прекрасно же я подготовила его к встрече с моими родственниками. Ой, как прекрасно. Молодец!

– Может быть, выбросить это? – нарушаю молчание, пока идёт подача трапа.

Кент моргает и бросает непонимающий взгляд на сценарий, написанный Эдди для нас.

– Что?

– Если это найдёт кто-то из моей семьи, а они могут копаться в моих вещах и, к сожалению, в твоих тоже, сразу за это извиняюсь, то будет сложно объяснить им написанное там.

– Всё равно. – Пожимая плечами, Кент снова отворачивается к иллюминатору, хотя это моё место, но он занял его первым, а я не хотела его тревожить.

– Ковбой, с тобой всё в порядке? – Дотрагиваюсь до его локтя и ощущаю слабую дрожь мышц под фланелевой тканью. Это уже пугает.

– Да. Наверное, да. – Тяжело вздыхая, дёргает рукой, показывая, что ему неприятны мои прикосновения. Супер.

– Слушай, ты можешь полететь домой. Я не могу видеть, как тебе некомфортно сейчас. Ты меня немного пугаешь своим настроением. Что с тобой, Кент? – шепчу я.

– Со мной всё нормально. Я думал, – не поворачиваясь ко мне, сухо бросает.

– Если хочешь, то обсуди это со мной, потому что сейчас нас встретит безумная, шумная и, в большинстве случаев, неадекватная толпа моих родственников, и я не знаю, как мне реагировать на твои раздумья и настроение. Кент, подскажи мне, что я сделала не так? Это из-за моих слов, насчёт доминирования или…

– Дженна, со мной всё в порядке. Не дави на меня. Выйдем из самолёта, начну улыбаться, – резко перебивает меня.

Приехали. Теперь я ненавижу себя за свой язык и свои желания. Я же пыталась подтолкнуть его к флирту со мной или чему-то подобному, а теперь получила насупившегося, обозлённого козла Кента. Замечательно. Ничего у нас не получится. Лучше просто разорвать всё прямо сейчас. Да и рвать-то особо нечего.

– Лети домой, Кент. Я справлюсь. Спасибо за то, что ты хотя бы попытался, – говорю после прозвучавшего в динамиках разрешения стюардессы выходить пассажирам бизнес-класса, то есть только нам двоим, так как здесь больше никого нет, да и самолёт полупустой.

Поднимаюсь из кресла, как Кент хватает меня за руку. Не хочу смотреть в эти его прекрасные глаза и снова чувствовать вину. Вот не хочу, и всё.

– Я не могу, Дженна. Просто не могу дать тебе то, что ты хочешь, – тихо произносит он.

– Я понимаю. Всё нормально. Не волнуйся. Для тебя это серьёзный стресс, и я не виню тебя в том, что ты понял, как это глупо. Окей, проехали. Будь счастлив, Кент. Желаю тебе…

– Я не об этом. Посмотри на меня. Ну же, посмотри на меня, – требует он, крепче сжимая мою руку. Нехотя поднимаю голову на его лицо.

– И?

– Я выгляжу как шут. Они поднимут меня на смех. Я не хочу пережить унижение… хм, снова. Я… чёрт, мне страшно. Я никогда подобного не делал. С одной стороны, я хочу этого. Хочу увидеть другую семью. Хочу провести время на достаточном расстоянии от дома и забыть о работе. А с другой… я опасаюсь, что между нами всё станет сложно. Понимаешь, о чём я?

– Кент, ты выглядишь потрясающе. Правда. Я это говорю не для того, чтобы подбодрить тебя и извлечь выгоду для себя, а потому что так оно и есть. Им понравится. И ты словно вышел из женской сексуальной фантазии о горячем ковбое и его лассо. Я обещаю тебе, что между нами ничего не усложнится. Это всего лишь отпуск двух друзей, которые притворяются влюблёнными. Ничего такого. Поверь мне, я не надеюсь на отношения с тобой. Мне они не нужны, и я их не хочу. Не отрицаю, что, может быть, поцелуи выйдут корявыми, но я найду для них оправдание. Ты городской, а они очень простые люди. Я не заставляю тебя идти со мной. Правда, я безумно благодарна тебе за твою честность сейчас и за то, что скрасил мои серые будни, став для меня острой приправой, и это немного меня взбодрило. Я не виню тебя. Ты прекрасный мужчина, правда, – мягко шепчу и натягиваю улыбку. Какая ж я лгунья. Это уже становится нормой. Врать Кенту в лицо, что на меня никак не повлияют эти пять дней, и я ничего не почувствую, просто чудовищно. Ну а как ещё я могу поступить в данный момент? Только отпустить. Птица не моего полёта.

Кент выпускает мою руку, и вот теперь самое сложное для меня – не расплакаться. Стала такой сентиментальной. Но это конец. Всему конец. Я никогда не позволю себе прийти к нему или позвонить. А он никогда не позволит себе снова встретиться со мной, да и зачем ему такая, как я. Любая женщина будет его обожать.

Быстро достаю свой чемодан с полки и, не оборачиваясь, прохожу мимо рядов, кивая стюардессе, желающей мне хорошего дня. Мой день уже паршивый. Мне плевать сейчас, что я скажу семье. Плевать, что они подумают обо мне. Я всё испортила. Это меня убивает. Дура такая.

Плетусь к машине, ожидающей пассажиров бизнес-класса, и передаю свой багаж шофёру. Не смотреть на самолёт. Не смотреть. Не жалеть себя. Я должна была сразу понять, что ни черта не выйдет. Дала надежду себе. И что? Больно. Первый раз за всю мою жизнь я чувствую неприятное чувство в груди и пустоту. Она другая. Её не забить работой или же чем-то ещё.

Тяжело вздыхаю и решительно выхожу из аэропорта. Замечаю толпу своих родственников с плакатами: «Дженна, Кент, добро пожаловать!». Чёрт возьми. Ком горечи собирается в горле, и мои шаги замирают. Мама улыбается мне. Папа машет шляпой. Сёстры визжат, как и кузины. Парни и мужчины свистят. Краснею от такого внимания и натягиваю улыбку.

– Привет, – тихо произношу я.

– Доченька! Моя хорошая! Как же ты похудела! – На меня набрасывается мама, целуя в обе щёки.

– Остригла свои волосы снова, Дженна? Но идёт, признаю, идёт. – Смеётся папа, обнимая меня.

– Дорогая, а где Кент?

– Да, хотим Кента!

– Кент! Кент! Кент!

Жмурюсь от того, что мне придётся сказать им, а они скандируют его имя. На нас оборачиваются жители городка, и некоторых я помню. Они смеются и улыбаются нам, заинтересованно останавливаясь.

Раздаётся оглушительный свист, а потом невозможная, жуткая тишина. Распахиваю глаза, шокировано смотря на свою огромную семью. Они за мою спину. Оборачиваюсь и моё сердце резко ускоряет темп. Оно стучит где-то в горле от примеси удивления и безумной радости.

Кент в чёртовой шляпе уверенно направляется к нам в и широко улыбается.

– Спасибо, – одними губами говорю ему.

– Это он? – шепчет за спиной сестра.

– Мамочки, вот это жеребчик.

– Какие ноги.

– Породу нашу исправит.

– Как она его подцепила?

– Слащавый какой-то.

– Уверен, он струсит перед быками.

– Вот и проверим.

Не надо… пожалуйста, только без испытаний со стороны кузенов и братьев. Хэйли они ничего не устраивали. Сволочи!

– Какой шикарный мальчик к нам приехал, – поддакивает мама.

– Вот так всегда. Отвернулся, а ты взмахнула крыльями и исчезла. В следующий раз хотя бы сообщай свой маршрут. – Кент обхватывает меня за талию, и я поворачиваюсь ко всем. Точнее, он меня разворачивает.

– Привет. Рад вас всех видеть. Вас так много, а у меня только родители и младший брат. – Его голос такой звонкий на фоне тишины и восхищённых взглядов женщин и завистливых мужчин.

– Кент, приехал! – визжит кузина и несётся прямо на него.

– Вона, отпусти его! – Пытаюсь оторвать кузину от Кента, но меня отпихивают от него, и начинается ад.

Мама расталкивает всех и обхватывает его лицо, на котором написано невероятное недоумение. Ну как недоумение, Кент в ужасе.

– Хорош. Очень хорош. Породистый какой. Добро пожаловать в семью, Кент. – Мама расцеловывает его в обе щёки.

– Спасибо, мэм…

– Какой хорошенький ты, Кент! Я Иоки, младшая сестра Дженны! Я тебя уже обожаю!

– Моя очередь! Боже мой, какие у него руки! А как приятно от него пахнет! Учись, Билли, как надо пахнуть! Я Коко, старшая кузина Дженны!

– Мне приятно…

– Я Кэя, старшая сестра Дженны! Лучше, чем Хэйли! И шляпа классная! Дай поносить!

– Кэя! – возмущённо кричу я, когда она забирает у Кента шляпу и напяливает на себя. Прикрываю глаза рукой.

– Они его разорвут, – усмехаясь, говорит папа, стоя рядом со мной.

– Они могли бы попридержать свои эмоции? Хотя бы немного, а? Он сейчас сбежит, испугавшись всех их.

– Если он испугается твоей семьи, дорогая, то он не тот мужчина, который тебе нужен.

– Пап!

Когда все женщины представились, наступает время мужчин. Они хлопают его по спине, и мне кажется, что специально очень сильно, чтобы показать, кто в доме хозяин. А женское население моей семьи продолжают его щупать. Мне не нравится то, что Кента крутят во все стороны. Он проявляет невероятную выдержку и вежливость, позволяя им рассматривать себя, трогать рубашку и обнюхивать. Это безумно стыдно. Они словно артисты бродячего цирка, нашедшие слиток золота. А я бы не хотела, чтобы Кент считал их ужасными простаками и меня такой же.

– Отошли все от него. Живо! – не выдержав, рычу и толкаю брата, замахнувшегося кулаком, чтобы якобы дружески ударить Кента в плечо, пока он не видит. Хватаю Кента за руку и становлюсь впереди него.

– Всё. Хватит! Вы с ним ещё познакомитесь, и мы, вообще-то, с дороги. Мы устали и хотим хотя бы сегодня добраться до дома. Надеюсь, вам не составит труда выполнить эту невинную просьбу, – оглядывая всех, цежу я.

– Ладно-ладно, сестричка, не кипятись. Сейчас пар пойдёт, и сварим на нём твоего псевдоковбоя. – Ачэк поднимает руку вверх, и по ней ударяет мой старший брат Ванбли.

– Главное, зубы не сломайте, они вам ещё пригодятся, когда будете клацать ими на местных собак, – парирует Кент.

– Браво!

– Вот так их!

– Наконец-то, кто-то приструнил этих балбесов!

– Мне очень приятно, что вы такие…

– Хочешь сказать шумные и деревенские?

– Пап, – шепчу, не ожидая такого от него. Но папа, прищурившись, смотрит на Кента, и, похоже, тот ему не нравится. Он ему не понравился, и я не могу позволить, чтобы папа обидел Кента. Я не представляю, сколько ему пришлось побороть собственных страхов, чтобы всё же показаться им.

– Мистер Ноар. У меня не было возможности представиться вам. Кент Мёрфи. – Кент выходит из-за меня, но при этом держит одной рукой мою руку, а другую протягивает отцу. Все смотрят на папу, а я всем своим видом умоляю его нормально отнестись к Кенту.

– Кент Мёрфи, мы рады приветствовать тебя здесь, чтобы увидеть лично, как ты относишься к нашей дочери. Если ты считаешь, что мы так просто тебе позволим…

– Канги, хватит. Это мой муж, Канги Ноар. А меня можешь просто звать, Токо, но ты и сам знаешь, Кент. Ведь Дженна тебе всё про нас рассказала. Пожми ему руку, Канги, иначе я тебе специй не положу в цыплёнка, – грозится мама, толкая отца в плечо.

– Я здесь главный, вообще-то. И я приготовил речь, чтобы новый человек испугался нас и не думал, что мы простаки, – шипит папа.

– Сэр, поверьте, вы можете меня напугать, но я бы предпочёл уважение. Я обещаю, что буду уважать ваши традиции и семейные ценности, а вы поможете мне лучше вас всех узнать. Я бы не хотел расстраивать Дженну и вклиниваться между ней и её обожаемой семьёй. Я прошу вас дать мне шанс.

Поднимаю взгляд на Кента, восхищённая его словами, а он пристально смотрит на папу.

– Думаю, мы готовы дать тебе шанс, Кент Мёрфи.

Облегчённо вздыхаю и наблюдаю, как папа пожимает ему руку. Я горжусь им.

– Так, все по машинам! Кент и Дженна едут со мной! Нет, Токо, ты поезжай с Лони. Иначе наш врач, действительно, сбежит, а я не собираюсь сегодня догонять его и привязывать к столбу.

– А я не хочу…

– Спасибо тебе, Кент, – шепчу, пока мама с папой, как обычно, спорят по очередному глупому поводу. Это нормально для нас. Мы шумные. То есть, они шумные и громкие. Я не такая. Нет и нет, я не спорю… ладно, я такая же.

– Я не обещаю тебе, птица, что не обломаю твои крылья, потому что доминирование у меня в крови, – наклоняясь ко мне, тихо произносит Кент. Моментально мои щёки вспыхивают. Плохие мысли. Очень дурные мысли.

– И да, кто-то меня ущипнул за задницу. Надеюсь, что это не твои братья и кузены, – добавляет он.

– Что? Тебя кто-то ущипнул за задницу, а я до сих пор – нет?

– А ты хочешь?

– Может быть, и хотела, но теперь уже не хочу. Боже, прости! Я не это имела в виду…

– Дженна. – Кент заправляет волосы мне за ухо и щёлкает меня кончику носа. – Обещаю, что этой ночью я дам тебе ущипнуть себя за задницу, если твои желания не изменятся. И я снимаю со своих рук ответственность, как и с губ. Познакомившись с ними, я понимаю, что сухие разговоры про погоду не пройдут, так что приготовься, я намереваюсь научить тебя целоваться. И…

– Эй, спариваться будете позже!

– Закрой рот, кабан, обрюзгший! – кричу я младшему брату, поворачиваясь к машинам, в которые все уже расселись и с таким интересом на нас смотрят.

– Старая кобыла!

– Тупое копьё!

– Рогатая жаба!

– Вонючая оса!

– Прекратите, оба! Дженна, в машину! Не при госте же. Ты женщина, а ведёшь себя, как мальчишка. Хватит с ними бодаться, – обрывает нас папа под всеобщий хохот, и я поджимаю губы.

– Так, это становится довольно занимательно, воробушек. Выходит, ты тоже обожаешь соревнования, как и я. Думаю, нас ждёт жаркое сражение, – смеясь, Кент тянет меня за руку и ведёт к машине.

Боюсь, что он даже не подозревает, что к концу этого дня чья-то задница точно загорится. Опасаюсь, что моя.

Глава 12

Дженна

Всю дорогу до дома, а это добрый час пути, мы ехали молча. Папа сурово поджимал губы, управляя пикапом, Кент смотрел в окно, я постоянно оглядывалась на гудки машин семьи, ехавших позади нас. Целый эскорт для короля. Да, это могло бы быть смешным, если бы мне не было так страшно. Часть семьи осталась дома, вместе с огромным количеством малышни. Но самое для меня волнительное – встреча с дедулей. Он глава семьи. Без его ведома ни один гость не имеет права остаться в доме и, вообще, считаться нашим гостем. И я очень надеюсь, что дедушка примет Кента. Я этого, правда, желаю всем сердцем, но в голове всегда проносится мысль – всё это фальшь. Они могут принять в семью Кента, а что будет дальше? Как громко разобьются их сердца, когда они узнают, что мы расстались? Боюсь, что самый громкий треск раздастся в моём, если уже сегодня я ощутила небывалую пустоту и боль, то дальше будет только хуже.

– Это всё принадлежит вам? – шепчет Кент, и я поворачиваю к нему голову.

– Что всё? – недоумённо переспрашиваю, когда мы въезжаем в ворота.

– Поля. Загоны. Этот огромный дом перед нами. – Он указывает на особняк, возвышающийся среди золотистых полей пшеницы.

– Да. Этим управляет моя семья. Земля переходит из поколения в поколение, и на ней уже больше века работают все члены нашей семьи. Кто-то занимается посевом, кто-то собирает урожай, кто-то занимается только сорняками, кто-то продажей продукции, кто-то скотом на северном пастбище, кто-то парниками. Это основной дом, в котором живут мои родители, дедушка, тётя с дядей, старший брат и старший кузен. У остальных свои дома, расположенные на нашей земле у границ владений. Что-то вроде негласных сторожевых, – тихо поясняю я. Надо было это сделать раньше, но у меня из головы всё вылетело.

– Сколько работы, – замечает Кент.

– О, да, лишних рук не бывает. Обычно я стараюсь приезжать только на Рождество или ранней весной, но никогда летом и осенью. Припашут сразу же, – хмыкаю я.

– С каких пор моя дочь стала белоручкой? – обиженно подаёт голос папа.

– Я всегда была такой, пап. Я прекрасно считаю и с детства помогала дяде и дедушке вести дела фермы, но никак не жариться на солнце летом. Раньше тебя это не задевало, – улыбаясь, произношу.

– Но раньше ты всегда предлагала свою помощь, Дженна. Чем дольше ты живёшь в этом Чикаго, тем дальше от земли. А это наше всё. Наш хлеб и вода. Наш воздух и продолжение.

– Я и сейчас предложу помощь, но только не на полях. Пап, прекрати, ты же знаешь, как я это не люблю, и у меня поднимается давление из-за духоты. К слову, ты сам запретил мне там появляться после того случая, когда я чуть не угодила под комбайн, потому что увидела собаку и пыталась её спасти, – цокаю я.

– Ты не пострадала? – интересуется Кент.

– Она – нет, а мы все – да. У тестя чуть сердечный приступ не случился. Эта девчонка всегда старалась быть лучше своих братьев. Она носилась за ними и тягала тяжести, в общем, соревнования у неё в крови. Поэтому мне пришлось чаще оставлять её с тестем, чтобы она дожила до того дня, когда начала высказывать своё «фи» о нашей работе.

– Приехали. Выходим. – Папа глушит мотор, не позволяя мне даже ответить. Не понимаю, чего он так разозлился? Ведь, правда, именно он направил меня к финансам и определил мой путь, а теперь недоволен. Наверное, из-за Кента.

– А сколько здесь акров? – задумчиво интересуется Кент, когда я хватаюсь за ручку, а за спиной слышны гудки машин, оповещающих всех, находящихся в доме, о том, что мы на месте.

– Где-то двести акров. – Пожимаю плечами, нажимая на ручку и распахивая дверь, но Кент хватает меня за руку, и я смотрю на его серьёзное лицо.

– Насколько я мог заметить, Дженна, заборы в хорошем состоянии, поля ухоженные, приличных размеров дом в идеальном состоянии, недешёвые машины, и это лишь малость, которую я увидел. Твоя семья богата?

– Да. Наверное, да. Они имеют хороший доход с продажи зерновых, грибов, овощей, крупного рогатого скота, мелко рогатого и также получают доход с акций по добыче нефти и газа, которые дедушка приобрёл ещё юнцом. Он подарил каждому из своих внуков и внучек по акции, оставил немного себе и для будущего поколения тоже. Это его подарок каждому рождающемуся правнуку теперь. А что? – непонимающе перечисляю я.

– То есть, ты наследница многомиллионного состояния?

– Нет. Я отказалась от своей доли, когда мне исполнился двадцать один год. Я поделила её между всей семьёй, а свои акции давно уже не проверяла, потому что дала разрешение использовать доход с них на улучшение жизни здесь. Им деньги нужнее, чем мне, а я всегда могу их заработать снова. Поэтому я здесь гость.

– Подожди, ты отдала всё своё состояние им и ничего себе не оставила? Выходит, что ты, даже сделав эту глупость, богата, потому что наследство, уверен, будет распределено между всеми детьми?

– Нет, Кент. Богата не я, а мои родители и мой дедушка. А я лишь банковский сотрудник, который приезжает к родственникам в гости, как уже и сказала. Всё это не принадлежит мне, и вряд ли я когда-нибудь буду работать на том же уровне, что они. Поэтому я не считаю, что сделала глупость. Они все потратили полжизни, чтобы ферма процветала, и они ни в чём не нуждались. Они заслужили. Пошли. – Мне неприятно говорить о том, что моя семья, действительно, имеет внушительные счета в банке. Это не мои деньги, и никогда не будут моими, а считать чужие деньги неправильно.

Выскакиваю из машины и улыбаюсь семье, ожидая, когда из неё выйдет Кент. Двери дома уже давно распахнуты, и дети вылетают оттуда, вместе с остальной частью семьи. Многих я не видела уже больше полугода, а некоторых ни разу. За это время мой младший брат и его жена обзавелись ещё одним мальчиком, моя средняя кузина – девочкой, мой старший брат – третьим сыном, а младшая сестра находится на сносях. Целуя каждого знакомого малыша и приветствуя новых, обнимаю оставшуюся часть семьи и оборачиваюсь, чтобы проверить, как там Кент. Из-за шума, визга детей и их родителей у меня немного начинает болеть голова, но это только в первые два часа, потом привыкну.

А что до Кента, то он бледный, напуганный и абсолютно шокированный, смотрит на толпу детей, облепивших его, и даже не двигается. Он же хотел детей, так? Так. Вот пусть наслаждается ими вместо того, чтобы подсчитывать доход моей семьи. На самом деле где-то глубоко внутри меня снова появляется червячок под названием «выгода». В самом начале наших отношений Хэйли постоянно показывал свой характер, уязвляя меня в различных вещах, как и делал сотню замечаний. Когда же узнал, что на самом деле имеет моя семья, приехав сюда впервые, он изменился. Сначала я думала, что он просто влюбился в меня, и все его сюрпризы, признания в любви и подарки были только для меня. А сейчас, вот именно после вопросов Кента, так похожих на вопросы Хэйли, я понимаю, что мой бывший был законченным козлом, и никаких чувств у него ко мне не было. Наверное, поэтому я сразу сказала Кенту, что не имею никаких долей, хотя солгала. Да, я солгала. Не всё я отдала. Акции у меня остались, но я не пользуюсь деньгами. А вот Хэйли бросил меня через три года, когда я призналась, что на счетах у меня ничего нет, и о своём подарке семье, чтобы купить новую машину для меня, точнее, для него, потому что я принципиально не вожу. И даже тогда я не замечала того, как изменилось его отношение ко мне, а командировки могли длиться месяцами. Ему нужны были мои деньги, а не я, то есть деньги моих родителей. И это так гадко осознавать именно сегодня, а не четыре года назад, когда всё было настолько ясно. Дура. И, конечно, для Кента я тоже перестала быть наглой приживалкой и охотницей за его деньгами. Он узнал, что у меня может быть всё это, как и у него тоже. Как неприятно.

– Дженна, в дом! – зовёт мама. Я моргаю, обрывая свои мысли. Кент передаёт одного из мальчишек, который висел на его ноге, моей сестре и берёт свою сумку и мой чемодан.

– Детей очень много, – замечает он.

– Ой, да, такое бывает, представляешь? Когда люди живут вместе и занимаются сексом без предохранения, глупо ожидать, что в итоге они получат новую машину, – едко тяну я.

– Я не об этом. Я никогда не был в окружении стольких детей. Они шумные и громкие. Они слюнявят всё вокруг…

– Да, отвратительно. Бедный, но ты же вынесешь это, правда? – зло огрызаюсь я, направляясь в дом.

– Стой, – рычит Кент. Сжимаю руки в кулаки и оборачиваюсь.

– Я хотел сказать, что при всех их недостатках, они очень искренние и милые. Я не собирался их оскорблять или фыркать. Это тебя так задело?

– Нет. Не это. Они стали для тебя искренними и милыми, потому что теперь ты в курсе, что они обеспечены и не такие жалкие, как тебе казалось раньше. Ты просто наглый проходимец, но не думай, что тебе удастся провести меня вокруг пальца. Это их, а не моё, запомнил? – приглушённо цежу я.

– Так, давай, проясним ситуацию, идёт?

– Давай. Как раз самое время, пока ещё можно тебя отправить обратно, – фыркаю я.

– Ты что, считаешь, я приехал сюда, чтобы обокрасть тебя и твою семью, как это сделал твой пресловутый Хэйли?

– Именно так. Ты узнал, что у них есть деньги, и шестерёнки в твоей голове уже начали работать на извлечение прибыли.

– Обычно я думаю так о женщинах и ни разу не оказывался в подобной ситуации сам. Но если я и украду что-то здесь, то это будут твои трусики, как трофей, что именно тебя я победил в нашем соревновании «кто умнее». А ещё раз сравнишь меня с этим ублюдком, не посмотрю на то, что здесь вся твоя семья, и отлуплю тебя. Я признаюсь, что специально не проверял твою семью, только тебя и твои счета. Я хотел получить сюрприз, но вот такой сюрприз мне неприятен. Ты меня обидела, Дженна. Мне не нужны их деньги. Я никогда не позволю себе взять их у тебя. Я думал, что ты увидела это в аэропорту. И мне впервые понравилось тратить деньги на женщину, чтобы увидеть её восхищение и улыбку, а выходит, что я просто идиот…

– Кент! Дженна! Ну что вы там застряли?! – Кент замолкает, поджимая губы, когда к нам подскакивает моя старшая сестра с его шляпой на голове и хватает за руку, таща за собой.

Чёрт. Снова сама всё испортила. У меня огромные проблемы с доверием к мужчинам, как и к самой себе, вероятно, раз я накинулась с обвинениями на Кента из-за глупостей. Но в свою защиту скажу, я уже переживала это и не хотела бы, чтобы Кент поступил со мной так же. Этого я не вынесу.

Плетусь в дом и оказываюсь в полной тишине. В нашей большой гостиной собрались практически все, и Кэя держит за руку Кента, стоя недалеко от кресла, в котором сидит дедушка. За последнее время он не изменился. Всё те же седые волосы, собранные в косу за спиной. Тот же глубокий взгляд зелёных, как у меня, глаз. Та же статная осанка. Только вот с каждым годом ему всё тяжелее передвигаться. А что можно ждать от девяностодвухлетнего старика, которого я люблю больше всех на свете? Время не идёт назад, оно движется вперёд, и от этих мыслей так горько.

– Дедуля, – шепчу, а в глазах моментально появляются слёзы радости и любви. Несусь к нему, и он открывает для меня свои руки, в которые я падаю.

– Моя ворона.

– Как я по тебе скучала. Я так скучала. – Откидываю голову и снова целую его то в одну щёку, то в другую.

– Дай посмотрю на тебя. – Он немного отклоняет меня за плечи назад.

Улыбаюсь, сквозь слёзы и вижу в его взгляде гордость. Это многого стоит. Ради этого можно солгать о чём угодно. Только бы он вот так смотрел на меня.

– Ты распахнула крылья, Дженна. И они стали сильнее. Уверенней рассекают воздух, открывая тебе путь вперёд. Ты привезла мне жертву на ужин?

– Конечно, привезла. Как же без этого, дедуль. Сейчас представлю. – Смеясь, поднимаюсь на ноги и поворачиваюсь к Кенту. Он странно смотрит на меня, но я надеюсь, что из-за нашей недомолвки не испортит эту встречу. Все делают шаг назад, оставляя гостя одного, и я подхожу к нему.

Тяжело вздыхаю, замечая улыбку мамы и других женщин, а мужчины, конечно же, полны скептицизма. Это будет чертовски несправедливо, если дедушка не примет Кента, тогда как Хэйли принял с первой секунды. Это меня разочарует в нём, ведь я всегда думала и думаю, что дедушка видит больше, чем просто оболочку. С Хэйли, увы, не увидел. Но Кент другой. Пусть я считала его козлом, пусть мы или ругаемся, или флиртуем друг с другом, пусть это всё фарс, но Кент Мёрфи хороший человек. Ему просто никто об этом не говорил.

Сжимая руку Кента, веду его к дедушке и опускаюсь рядом с ним на колени, показывая Кенту, что он должен сделать то же самое. По обычаям нашей семьи и рода никто не имеет права при знакомстве быть выше главного. Это показатель уважения и почитания.

Кент опускается на колени рядом со мной.

– Ноши-Нуто, позволь мне представить тебе мужчину, который сегодня приехал в твой дом и просит тебя о том, чтобы быть в нём гостем. Его зовут Кент Мёрфи, – произношу я именно так, как нужно. С Хэйли я забыла об этом, потому что была поглощена собственными эмоциями и тем, что он первый мой парень, которого я представляла родственникам. А с Кентом всё сделала правильно.

– Здравствуйте, Ноши-Нуто. Я могу к вам так обращаться или лучше официально мистер Ноар?

– Ноши-Нуто, – подсказываю я, а дедушка прищуривает зелёные глаза. Он пытается припугнуть Кента.

– Ноши-Нуто, для меня огромная честь встретиться с вами и узнать, что, на самом деле, я правильно с первого взгляда определил для себя место этой женщины. Птица. Неуловимая. Загадочная. Услышав то, как вы её зовёте, я был удивлён и рад. Для меня это впервые, когда я ощутил себя свободным, и прошу вас дать мне разрешение задержаться у вас на несколько дней, чтобы больше узнать не только вас, но и самого себя.

Я шокирована тем, как точно Кент подобрал слова. Не помню, чтобы подобный текст был написан в сценарии, значит, он говорит от души. И у него не было никого пять лет, так что… как? Как ему удалось так быстро всё понять? Понятия не имею и безумно восхищаюсь.

– Какие дары ты привёз нам, Кент Мёрфи?

Поджимаю губы и опускаю голову, качая ей.

Почему так жестоко с Кентом, а с Хэйли нет? За что?

– Он привёз самого себя, дедушка. Этого уже достаточно. Ведь человек – это огромная ценность для планеты. Он изначально имеет самые бесценные дары в своём сердце, – выдавливаю из себя и бросаю взгляд на дедушку.

– Хм, спасибо, Дженна, но, вообще-то, я кое-что привёз. Один человек подсказал мне, что в гости нельзя ходить с пустыми руками, особенно к людям, которые могут решить моё будущее. Если вы позволите, Ноши-Нуто, то я бы сейчас показал свои дары вашей семье, – уверенно произносит Кент.

Резко поворачиваю к нему голову. Это провал. Всё. Они его сожрут. Нельзя так делать. Для дедушки ценность представляют не вещи, а человеческие качества. Кент, чёрт возьми.

– Что ж, Кент Мёрфи, удиви нас, – взмахом руки предлагает дедушка. – Дженна, присядь.

Перебираюсь на край кресла к дедушке, а Кент встаёт на ноги и в полной тишине идёт к своей сумке.

– Прости его, – шепчу я. – Он городской и понятия не имел…

– Дженна, у меня есть слух и голос. Если я захочу извиниться, то сделаю это, – перебивает меня Кент, и раздаются довольные смешки. Чёрт! Чёрт! Чёрт! Миллион раз чёрт! Это всё, его не выгонят, но изведут так, что он будет мстить всю жизнь за нанесённое оскорбление именно мне. Чёрт!

Кент открывает свою сумку и достаёт оттуда коробочки. Обычные коробочки, в которые упаковывают подарки в любом супермаркете. Эдди. Зуб даю, что это Эдди постарался. Кент бы никогда до такого не додумался. Это оскорбление для них будет.

– Предполагаю, что и в вашей семье чтят женщин так, как в моей, и всегда пропускают их вперёд. Надеюсь, никто не против?

– Только пусть посмеют заикнуться или возмутиться, Кент. – Улыбаясь, мама выходит вперёд, и Кент протягивает ей бежевую коробочку.

– Я прошу вас не открывать подарки, пока не раздам их всем, – произносит Кент. Женщины моментально расхватывают свои и крутят в руках, рассаживаясь по свободным местам. Удивительно то, что он не мог знать, сколько здесь будет женщин, но у каждой есть своя коробочка. Как? Где здесь была ложь? Я хочу ему верить, но столько нестыковок и проснувшихся откуда-то страхов.

Кент подходит ко мне и протягивает коробочку.

– Спасибо, – бормочу, не глядя на него.

Обычная коробочка. С золотистой ленточкой. Ничего необычного, что могло бы кого-то удивить. Если бы он привёз им тушу кабана, они бы больше визжали от радости. Только бы там не было украшений. Только бы…

– Итак, я хочу подарить каждой из вас самую удивительную, красивую, неповторимую и уникальную изюминку, о которой так часто мы мужчины забываем, заставляя и вас стереть её из памяти. Я прошу вас развязать ленточки, но пока не открывать коробки.

Тяжело вздохнув, тяну за ленточку, как и все остальные. Бережно складываю её и кладу на колено.

– То, что вы сейчас увидите, поистине потрясающе. Вы знаете об этом и уже неоднократно видели, но сейчас посмотрите на это с другой стороны. Я предлагаю вам познакомиться с самой необыкновенной женщиной во всём мире. Вы можете открыть коробки.

Горько прикрываю глаза. Мне так жаль, Кент. Ты старался.

– Боже мой! Кент! – взвизгивает мама, а потом и крики остальных. Хмуро поднимаю голову, наблюдая, как каждая из женщин смотрит в свою коробочку и смеётся, а мужчины цокают и закатывают глаза.

– Это так прекрасно, Кент. Так прекрасно. Никто уже давно не делал нам таких комплиментов…

– Открой, – просит дедушка. Сбрасываю крышку и заглядываю в коробочку, а там на белоснежной шёлковой ткани лежит небольшое карманное зеркало с резным ободком. И в нём я вижу своё отражение.

– Господи, – выдыхаю я и поднимаю голову на Кента. А его уже обнимают все женщины, благодаря за подарки.

– Довольно умный парень, – замечает дедушка.

– Очень. – В моей груди собирается незнакомое тепло. Оно очень похоже на то, когда я встречаюсь с дедушкой и семьёй, но оно сильнее и горячее. До меня доходят слова Кента об изюминке и о женщине. Он предложил всем нам увидеть, что каждая из нас, действительно, уникальна, и это ценность, о которой мы не должны забывать. Это безумно мило и чувственно.

– А для нас? Ты же нам зеркальца не привёз? – спрашивает с интересом Билли.

– К сожалению, у нас мужчин всё проще. Что нам нужно? Любимая женщина, огонь снаружи и огонь внутри. Это всё, на что хватило фантазии. – Кент достаёт из сумки бутылку виски, и я уверена, что он безумно дорогой. А затем ещё одну и ещё. Мужчины расхватывают бутылки и улюлюкают, отчего женщины снова затевают спор с ними о количестве алкоголя за ужином.

Начинается бедлам. Иначе это не назвать. Дети скачут по дивану, совсем маленькие плачут от шума. Женщины рассматривают свои подарки и снова обнимают Кента, благодаря за его слова. Мужчины обсуждают, когда же смогут выпить, и в этом шуме я сижу тихо и наблюдаю, как Кент смеётся, искренне улыбаясь моей семье, уже предлагающей ему закуски перед ужином и усаживающей его на дальний диван. Они о чём-то его спрашивают, пока он откусывает от небольшой булочки кусочек и жуёт. Он отвечает им, вызывая смех и очередные обнимашки. Его все гладят, прижимаются к нему, даже дети, каким-то образом оказываются на нём и забирают из рук булочку. Когда я впервые увидела его, то никогда бы не смогла поверить даже фантазиям о том, сколько всего скрыто в этом холодном, недоступном и обозлённом мужчине. И так странно видеть его таким, а самое странное, ощущать за него гордость, испытывать восхищение и завидовать той, кого он, действительно, полюбит.

– Кем-Мэхка, – произносит дедушка, накрывая своей тёплой ладонью мою руку, держащую коробочку.

– Дедуль, он городской, – улыбаясь, напоминаю ему. – И мне ты никаких вторых имён не давал, а ему уже дал.

– Потому что именно этот мужчина и есть твоя земля, милая моя. Таинственная земля, которую ты так желала. Мне он нравится. У него есть душа, ещё не проданная в рабство металлу. Надеюсь, он об этом знает.

Счастье заполняет меня со словами дедушки. А затем всё гаснет внутри. Это всё фальшь. Ложь. Обман. Это закончится через пять дней, и я вряд ли смогу об этом забыть так же легко, как было с Хэйли.

Глава 13

Дженна

– Я могу тебя о чём-то спросить? – интересуюсь, когда нас, наконец-то, оставляют в покое, и мы оказываемся в спальне, которую обычно я занимаю в доме.

– Я ещё обижен, – напоминает Кент, вытаскивая из своей сумки одежду и выкладывая её в шкаф.

– Прости меня. Этого достаточно? – кривлюсь, складывая руки на груди, и облокачиваюсь о комод.

– Нет, Дженна, этого недостаточно. Ты должна быть мне как минимум благодарна…

– Ты соврал, да? – перебиваю его, и Кент оборачивается.

– Когда?

– Ты сказал, что не изучал дела моей семьи, но подготовил точное количество подарков для всех женщин, – пытаюсь уличить его в обмане.

– Вообще-то, нет. У меня осталось ещё десять. Эдди собрал эти подарки, я бы не додумался до такого. Он знал, что у тебя индейские корни, и раз ты так чтишь семейные традиции, то, значит, во главе семьи стоит мужчина, скажем так, первородный или чистый. Не знаю, какое слово подобрать. Так что, всё восхищение оставь Эдди и его сценариям.

Вот и правда. Лучше бы не знать о ней. Конечно, Кент не из тех мужчин, который бы провернул всё так идеально. Это Эдди и его психологические заключения, созданные благодаря слежке за мной и изучению моих корней.

– Ясно. Тогда при встрече поблагодарю Эдди и скажу ему, что дедушке он понравился. Он даже дал ему семейное имя, – говорю и, отталкиваясь от комода, подхожу к своему чемодану.

– Твой дедушка дал ему имя? – удивляется Кент.

– Да. По обычаям, если человека принимают в семью, то глава этой семьи его как-то нарекает. Это очень похоже на посвящение. Итак, дедушка выразил свою симпатию… хм, к Эдди.

– И как он его назвал?

– Какая разница? Не тебя же. Скажу лично Эдди. – Хватаю свою одежду и распахиваю одной рукой комод.

– Это оскорбит их, если я не запомнил все имена? – меняет тему Кент, и это к лучшему. Я бы так хотела, чтобы идея с зеркалами была его. Только его и для меня.

– Они поймут, не переживай. Если тебе нужно принять душ, то в шкафчике есть чистые полотенца и халат. Тапочки тоже найдёшь. Спущусь вниз и дам тебе время, чтобы восстановить и приласкать своё пошатнувшееся эго, – бросаю я и вылетаю из комнаты. Я отвратительно себя веду с Кентом и пойму, если он сейчас психанёт и уедет, к чёрту, отсюда. Если я скажу, что безумно расстроилась, узнав, что затея Эдди с идеальным мужчиной работает, это будет глупо? Но так оно и есть. Эдди досконально всё изучил и, действительно, написал стоящую речь для Кента. Любая другая семья его бы уже просто обожала. Хотя и моя недалеко ушла.

– Привет. Вам чем-то помочь? – Натягивая улыбку, вхожу в наполненную смехом и разговорами кухню.

– Мальчики, готовьте столы, будем садиться через полчаса. А где Кент? – пропуская мимо ушей мой вопрос, мама задаёт свой, вытирая о фартук руки.

– Отдыхает. Для него нас слишком много. – Пожимая плечами, сажусь на стул рядом с Иоки, моей младшей беременной сестрой, поглаживающей свой огромный живот.

– Итак, где ты его нашла? – интересуется Кэя, разрывая руками салатные листья. Только бы Кент не видел. Конечно, здесь все моют руки, но вряд ли он притронется к еде, если узнает об этом.

– Я его не искала. Всё получилось само собой. – Пожимаю плечами и улыбаюсь маме, когда она ставит передо мной на стол тарелку с вымытыми помидорами, разделочную доску и нож.

– На самом деле, мы были так удивлены, что он настоящий…

– Прекрати, Коко, – толкает её бедром Вона, заставляя замолчать.

– Да ладно вам. Вы все так думали, и мужчины делали ставки, когда она сдастся и признается, что солгала нам, – цокает Коко, проверяя цыплят в духовке.

– И вот вам урок, девочки, нельзя думать о человеке плохо только из-за того, что он городской. Дженна привезла Кента, и он восхитительный мужчина, а какая у него тонкая душа. Идея с зеркалами была очень удачной, – говорит мама, и я благодарна ей за то, что они не стали развивать тему о моей лжи.

– Если я сейчас задам вопрос, ответите на него честно? – подаю голос.

– Конечно, гордячка, мы всегда честные, как твоё отражение, – усмехается Иоки.

– Почему с Хэйли вы были сразу же так милы и чуть ли не в зад его целовали, как и мужчины, даже папа его моментально принял, а вот с Кентом иначе?

Женщины переглядываются между собой, и я слышу общий тяжёлый вздох.

– Дорогая моя, Хэйли тебе очень подходил. Он был весёлым, открытым и идеально вписывался в семью. Он приезжал и один, чтобы помочь твоему отцу и дяде с ведением хозяйства. Мы уже считали его частью нашей семьи и очень ждали, когда же зазвонят колокола в вашу честь. Он был другим. А Кент… хм, при всей своей заботе и вежливости, излучает некие флюиды…

– Ма, скажи прямо. Он сексуален, как дьявол, и никто из нас не знает, что он нашёл в Дженне.

– Иоки!

– Я беременная, мне можно быть противной, – защищается сестра.

– То есть, вы считаете, что такой мужчина, как Кент, никогда бы не посмотрел на меня, потому что я пустышка? А Хэйли был моего уровня из-за его плоских шуток? – Злясь, вываливаю помидоры в миску и сжимаю рукоятку ножа.

– Так, Дженна, опасная тема для тебя. Давай, мы заберём это. – Кэя осторожно вытаскивает из моей руки нож и бросает его в раковину.

– Вы что, правда, так все считаете? Я настолько глупа и дурна собой, раз не могу быть интересной для мужчины, вроде Кента?

– Мы просто к нему присматриваемся, Дженна. И нет, никто не говорил, что ты дурна и глупа. Ты умная женщина, погружённая в свою работу. У тебя свой путь…

– Ну да, умная исключительно на работе, а вот раз я упустила придурка Хэйли, то вы поставили на мне крест. Замечательно. Я думала, что нас всех учили принимать каждого человека одинаково, вместе с его минусами и плюсами, как и не напоминать о прошлом, теряя часть своего сердца. Выходит, только я это запомнила. Пойду лучше помогу мужчинам. Их отношение хотя бы понятно. Они завидуют Кенту и воспринимают его, как соперника. Но они быстрее примут его, чем вы. А я так надеялась именно на вас, – зло выговариваю и, разворачиваясь, направляюсь в столовую.

– Дженна!

– Милая моя!

– Молодцы, девочки, не могли её поддержать? Иоки, на весь вечер проглоти язык, иначе я тебе его отрежу!

– А что я? Вы видели его задницу? Он горячий! Чересчур горячий для нашей Дженны! Она его не удовлетворит…

– Иоки, твои гормоны нас всех уже раздражают. Веди себя прилично!

Мотаю головой, слыша неприятную ругань в кухне. Это так обидно, знать, что они такого низкого мнения обо мне и до сих пор отзываются о Хэйли с такой любовью, когда он козёл. Кент был прав, не стоило щадить их чувств, надо было сказать правду. Но этот поезд я упустила.

Вхожу в столовую, где мужчины двигают стулья и раскладывают приборы.

– Давай, я, – предлагаю помощь Ачэку и забираю у него коробку с вилками, ложками и ножами.

– Итак, Дженна, что может твой ковбой? Он выдержит нашу скачку? – облокачиваясь о стол, интересуется Билли.

– Прекратите. Вы не будете его испытывать. А если хотите это сделать, то сначала взгляните в зеркало. Разговор завершён, – рыкаю я, выкладывая приборы.

– Ты делаешь этого ветеринаришку куском жалкой коровьей лепёшки, Дженна. Ты так яро бросаешься на его защиту, что это даёт нам повод считать его слабаком, – поддевает меня Лони. Он идеально подходит Иоки. Такой же наглый и гадкий сейчас.

– Советую тебе лучше ублажать свою жену, Лони, она только что описывала моего мужчину, как самого горячего жеребца на планете. И я уверена, что именно она ущипнула его прекрасную задницу, – язвительно тяну, наблюдая, как темноволосый парень моментально закипает от гнева.

– Иоки! – орёт он, вылетая из столовой.

– Дженна, как не стыдно? – Качает головой папа.

– А что? Он первый начал. – Пожимаю плечами.

– Хэйли вам даже чёртового карандаша не привёз, а Кент качественную выпивку, а вы так к нему относитесь. Уж кому и должно быть стыдно, так это вам, – добавляю, указывая ножом на каждого.

– Хэйли хотя бы не был таким зазнайкой. Ты только посмотри на своего Кента, Дженна. Он не вписывается сюда, – возмущается Ванбли. Он старше меня на десять лет, но ума от этого не больно много приобрёл.

– Не тебе решать, вписывается он сюда или нет. Он городской, и мы живём в Чикаго. Ты тоже не впишешься в нашу жизнь, – парирую я.

– А-а-а, так это уже не твоя жизнь, да, Дженна? Забыла о своих корнях? Вот дед услышит, и посмотришь, как он дальше будет тебя боготворить, – шипит брат.

– Что я услышу? – Раздаётся от входа голос дедушки.

Бросаю взгляд на папу, требуя защитить меня.

– Ничего особенного, Ноши. Дети, как обычно, пытаются доказать друг другу, что они лучше, – усмехаясь, папа встаёт со стула и помогает дедушке дойти до стола к его главному месту.

– Интересно. Один человек вызывал неподдельный ажиотаж в нашей семье. Давно такого не было. Хотя, я могу вспомнить, как пятьдесят девять лет назад у нас на ферме появился один очень наглый оборванец, и однажды я нашёл его в постели моей несовершеннолетней дочери. Ничего не напоминает, Гриндэй?

Довольно расплываюсь в улыбке, когда дедушка называет настоящую фамилию отца. Ведь он сменил её, чтобы угодить дедушке и остаться в живых.

– Ноши, это было давно, и я влюбился с первого взгляда в Токо. Это была судьба, и моя семья тоже занималась фермерством. Мы и познакомились на ярмарке, – бурчит отец.

– Но ты был чужим, напомню тебе. Как и жена моего сына. И вот вы оба здесь, под одной крышей, подарили мне восхитительных внуков, а они – правнуков. Вас приняли здесь. Никогда не забывайте об этом. Неважно какие крови смешаны в людях. Важно, какое сердце и разум.

– Ты лучший. – Подскакивая к дедушке, обнимаю его за шею и целую. Дедушка улыбается мне и похлопывает по щеке.

– Дженна, дорогая, зови Кента. У нас уже всё готово, и мы накрываем на стол, – из кухни выглядывает мама, специально называя меня «дорогой», как извинение.

Но я не буду продолжать ссору. Я выслушала их, обиделась и потом погорюю. Возможно, ночью пока никто не будет видеть. Кивая, отпускаю дедушку и передаю младшему брату коробку с приборами. Но как только собираюсь выйти в коридор, чтобы подняться на второй этаж, то вижу Кента. Чёрт. Надеюсь, он ничего не слышал. Но по его виду не поймёшь.

– Ужин, – произношу, натягивая улыбку.

– Отлично. Я проголодался. Надеюсь, не меня будут жарить? – говорит он так серьёзно, что меня это немного пугает.

– Кент…

– Будет некрасиво, если я буду стоять здесь весь ужин, – кривясь, он проходит мимо меня, а я тяжело вздыхаю. И это ещё один день не завершился. Что будет дальше?

– Дженна не сообщила мне, что мы сегодня празднуем. Она упоминала о торжестве, но из-за нашей постоянной занятости дело не дошло до обсуждений. Я могу ужинать так или мне нужно переодеться?

Чёрт!

Хлопаю себя по лбу и залетаю в столовую, придумывая, как спасти ситуацию.

– Сегодня нашей бабушке, жене нашего дедушки, исполняется восемьдесят пять лет, – сообщает Ванбли, а его гадкая улыбка даже у меня вызывает тошноту.

– Нет, это…

– Ох, простите, но я не знал. Она спустится сюда, и у меня нет подарка. Возможно, я мог бы как-то поправить ситуацию и пригласить вас в гости? Это будет хорошим подарком?

Жмурюсь и закрываю рот рукой, а мужчины с такой радостью наблюдают за унижением Кента.

– Это было бы очень странно, если бы моя жена пришла на ужин и спустилась в столовую, ведь я предал её душу и тело покою четыре года назад.

Кент бледнеет от слов дедушки.

Мне так жалко его, и я ничего не смогла сделать. Просто стою, как вкопанная, а все смотрят на него и довольствуются победой. Как так можно с ним?

– Простите, сэр. Примите мои искренние соболезнования вашей утрате и…

– Благодарю тебя, сынок. Думаю, ты будешь не против навестить её вместе со мной завтра утром?

Нервно улыбаюсь дедушке и благодарю его за то, что не дал Кенту, вообще, упасть духом.

– Я буду абсолютно не против, сэр. Для меня огромная честь познакомиться хотя бы так с ней через ваши воспоминания с важным членом семьи, – кивает Кент.

– Так, мужчины, разойдись! Лёгкая артиллерия! – весело кричит Кэя и входит с тарелками.

Её муж подскакивает к ней, как и другие мужчины, помогая расставить всё на стол.

– Прости меня за то, что не сказала тебе. Вылетело из головы, да и… прости, ладно? – шепчу я, отводя Кента в сторону.

– Да, тебе следовало мне сказать, что семейное торжество – это поминки, – сухо произносит он.

– Не поминки. У нас принято праздновать дни рождения усопших. Так мы благодарим их за время, которое они подарили нам, и желаем им новой успешной жизни. А в остальные дни мы вспоминаем их с теплом и любовью. Завтра организуем костёр, и дедушка расскажет о бабушке. Это происходит каждый год. Это торжество. Прости. Правда, я не пыталась тебя подставить. Я просто забыла из-за сумбурных последних дней. Я готова ещё сотню раз извиниться и убедить дедушку, что будет лишним ехать к бабушке на могилу. Потому что… – Дотрагиваюсь до руки Кента, но он дёргает ей и прячет в карманы джинсов.

– Я съезжу.

– Кент, тебе не нужно…

– Я же сказал, что съезжу. Разговор завершён. Помогу твоей матери тащить это блюдо. – Раздражённо передёргивая плечами, Кент обходит меня и предлагает помощь маме, выносящей блюдо с разделанными цыплятами. Коко несёт запечённую картошку и овощи. И я ещё надеялась, что они сейчас увидят, каким может быть Кент, но ему даже шанса не дали. Я тоже не дала. Это так гадко. Я подставила его, и теперь он будет меня ненавидеть.

– А детей не будет? – интересуется Кент, когда все рассаживаются по своим местам, и мама указывает нам на наши.

– Нет, они в нашем доме. Они тебя ещё утомят, Кент, – смеётся Кэя. Спасибо ей за то, что хотя бы она доброжелательна к Кенту.

– Попробуем подарок нашего гостя? – предлагает папа, выставляя на стол виски.

– Я буду пиво.

– И я буду пиво.

– Лучше пива ничего нет.

Сволочи. У меня не братья, а сволочи просто.

– А я попробую, – и снова дедушка спасает ситуацию. – Нет, Токо, сиди. Раз они настолько уверены в своём выборе, то пусть поднимут свои туши со стульев и сами себе принесут пиво.

Пытаясь скрыть улыбку, наблюдаю, как братья недовольно поднимаются с мест и, бурча себе под нос, идут в сторону кухни.

Когда напитки и лимонады разлиты у всех по бокалам, дедушка объявляет минуту молитвы за душу бабушки. Беру руку Кента, а с другой стороны, его берёт мама. Он явно в шоке.

Дедушка каждый год произносит душещипательную речь о том, как ему одиноко без бабушки и насколько сильно изменилась наша жизнь. Он словно рассказывает ей все новости о рождении детей, посеве, скоте, выходках его детей и внуков, обо мне и о Кенте. И всё было бы прекрасно не будь это ложью. Теперь меня никогда не простят за неё, а моя душа будет жариться в аду. Аминь.

– Кент, Дженна нам так и не рассказала о том, как вы познакомились. Она обходит эту тему стороной, но, может быть, ты внесёшь ясность, как так получилось, что ветеринар встретил банковского клерка?

Бросаю на Иоки злой взгляд. Сестра решила мне отомстить за то, что я сказала Лони, и он сделал ей выговор.

– Конечно, с удовольствием. У меня есть младший брат, Эддинглей. Он намного младше меня, ему двадцать два года. Из-за того, что у него огромные амбиции и пока ещё юношеский максимализм, он фонтанирует идеями о своём деле. Он попросил меня выступить его поручителем, чтобы взять большую ссуду денег в банке, в котором работает Дженна. Нас отправили к ней, и там мы познакомились, – спокойно рассказывает Кент, благодаря кивком маму за то, что она положила ему большую часть цыплёнка и картошку.

– И ты сразу же её уложил на лопатки.

– Ванбли, попридержи язык. Ты за столом, – цокает на брата мама.

– Нет, я не сразу уложил её на лопатки. На самом деле это она уложила меня на лопатки, и большую часть времени мы спорили, что и продолжаем делать до сих пор. Раньше я не понимал, почему Дженне нужно всегда оставить последнее слово за собой, но теперь всё ясно. Во второй раз мы встретились в японском или китайском кафе, я в них не особо разбираюсь, куда меня затащил брат. Это было просто стечением обстоятельств. Дженна там ужинала, и мы немного выпили, а потом поругались. Это адреналин, понимаете? Он делает непонятные вещи с мужчинами. Раньше я такого не переживал, а с ней всё было на максимуме. Я пригласил её поужинать в следующий раз, когда пришёл в банк якобы за займом. Она мне отказала, мы снова поругались, и даже дошло до драки. Нет, она напала на меня и порвала при этом юбку…

– Дженна! – Смеётся Кэя.

Такого не было в сценарии. Кент специально поменял его, чтобы тоже отомстить мне. Прекрасно.

– Узнаю нашу девочку, – гордо вставляет папа.

– И что было дальше? Она напала на тебя, и ты? – жуя картошку, интересуется Коко.

– И я упал. Прямо на пол. Она – на меня. Я притворился, что нахожусь без сознания, и тогда Дженна сдалась, пообещав мне всё что угодно, только бы я открыл глаза. Конечно, я их открыл. Когда безумная женщина, от которой в моих венах горит кровь, предлагает весь мир, то сложно не согласиться, правда?

Столовую наполняет хохот, а я покрываюсь краской стыда и смущения. В этой истории я выгляжу, как полноценная психопатка. Класс.

– После этого дело пошло быстрее. Мы поужинали раз, затем пообедали. Снова поужинали, и она пригласила меня на кофе. Кофе не было, но была бессонная ночь, полная разговоров. Самое интересное, что я даже не могу вспомнить сейчас, о чём мы говорили. Но я помню, как мне было хорошо и уютно рядом с ней.

– Это так романтично, но с перчинкой, – мечтательно тянет Иоки, но ловит злой взгляд Лони и сразу же поджимает губы.

– Так, ты ветеринар? – интересуется Ванбли.

Опасная тема. Очень опасная тема. Кусок цыплёнка застревает в горле, и я прочищаю его, отпивая лимонад. Кент тянет время, кивает брату и отламывает кусочек картошки, бросая его в рот.

– Отлично, значит, ты можешь нам помочь? У одного из наших быков в последнее время понизилось либидо, и он перестал оплодотворять коров. А он у нас бык-чемпион, и на его услуги уже очередь образовалась.

Кривлюсь от отвратительного подтекста Билли.

– Кент приехал отдохнуть, а не работать здесь. Поэтому сам проверяй либидо, а лучше сходи к специалисту, – зло цежу я.

– А почему нет, Дженна? Раз Кент ветеринар, то ему не составит труда немного помочь нам. Да, Кент?

Ну, спасибо, папа.

– К сожалению, сэр, я не смогу. Нет, не потому, что мне лень или же я не хочу. Это не моя специализация. – Хорошо, это уже хорошо. Разве у ветеринаров есть специализации?

– А какая твоя специализация, Кент? – интересуется мама.

– Я занимаюсь лечением домашних животных редких пород. Точнее, маленьких собак.

Издаю губами пустой звук, и по столу проходит странный гул.

– Подожди, то есть ты, Кент, вставляешь свои пальцы в зад крысам? – Ачэк хрюкает от смеха.

– Крыс у меня ещё не было, но я видел довольно редкие виды собак, чтобы не унижать их сравнением с крысами. Это умные животные, у которых тоже бывают проблемы. На самом деле, именно потому, что это искусственно выведенные породы, они заболевают чаще, и им нужен тщательный осмотр. К тому же в Чикаго сложно найти клиентов с коровами и быками.

Я поражаюсь тому, как расслабленно отвечает Кент. Я бы уже психанула из-за их поддёвок. А он ещё и улыбается брату.

– Мда, вот тебе и врач, пап. Жопу крысам вылизывает.

– Ванбли! – повышает голос мама.

– Ну а что? Он же прав, тётя. Что это за профессия? Если ты ветеринар, то ветеринар для всех животных. А это так, городская ерунда. Какой от него толк? Вот Хэйли мог сделать для нас умопомрачительные фотографии, и он…

Кент резко поднимается со стула, отчего я вздрагиваю.

– Приношу свои извинения, что моя профессия не настолько хороша, как вам бы хотелось. Но она приносит деньги, причём довольно приличные. Спасибо за ужин, извиняюсь за то, что мне нужно немедленно выйти на воздух. Здесь стало слишком душно и тесно для меня, – с этими словами Кент кивает моим родителям и дедушке, а затем быстрым шагом выходит из столовой.

В полной тишине слышим, как хлопает входная дверь.

– Молодцы. Вы просто молодцы, – горько усмехаясь, поднимаюсь со стула.

– Дженна, этот властитель крыс полный придурок. Тесно ему стало. Пусть в свой Чикаго возвращается, – фыркает Ванбли.

– Нет, это ты полный придурок, раз, действительно, решил, что имеешь право унижать человека, который выбрал свой путь. Никто тебя не оскорбляет тем, что ты разжиревший торгаш, – злобно шиплю я, указывая на брата пальцем.

– Дженна…

– Что Дженна, папа? Вы ведёте себя отвратительно! Как вы смеете такое говорить? Как ты, вообще, додумался сравнивать Кента с Хэйли, Билли?!

– Хэйли нам нравился и до сих пор нравится, Дженна. А твой Кент…

– А мне плевать, поняла, Коко? Мне глубоко плевать на ваши чувства, потому что он и не должен вам нравиться! Он должен нравиться мне и только мне! Взгляните в своё отражение, сейчас оно безобразное! Мы уедем, как только забронируем билеты обратно! Нет, папа, даже не смей сейчас возмущаться тем, что я сказала. Если вы воюете против Кента, то воюете и против меня. И раз уж вам так нравится Хэйли, то усыновите этого козла!

Выкрикивая последнее слово, хватаю бокал с лимонадом и от переполняющих меня чувств, с силой швыряю на пол. Мне так обидно за Кента! Так больно за него сейчас! Плевать, что всё это фарс! Он старался, а они… никогда бы не подумала, что моя семья может быть настолько гадкой.

Глава 14

Дженна

Замечаю Кента, стоящего у одного из пустых загонов, и подхожу к нему.

– Прости, пожалуйста. Я не думала, что они позволят себе так оскорблять тебя. Вообще-то, обычно они очень добрые, но с тобой нет. Прости, Кент, – шепчу и кладу руку на его плечо.

– Всё нормально. Я не обижаюсь на них, – бросает он, облокачиваясь руками о загон. Конечно, не обижается. Так я и поверила. Его тон говорит о большем. Он сильно уязвлён и подавлен.

– Ты должен обижаться, Кент. Это правильно. Они повели себя отвратительно по отношению к тебе. Это так ужасно, и мне очень стыдно за них. За себя тоже стыдно. Я не справляюсь с давлением, и… мы уедем, ладно? Уедем прямо сейчас. – Глаза горят от скопившихся в них слёз. Моя ладонь проходит по его напряжённой спине и падает.

– Дженна…

– Мне так стыдно, Кент. Они взрослые люди, а невероятно гадко повели себя за столом. Они специально пытались уязвить тебя и уколоть. Выставили себя просто в отвратительном свете. А я? Я тоже хороша. Начала обвинять тебя в каких-то глупостях, злиться из-за того, что ты не можешь быть другим, и… прости меня, Кент. Просто прости нас за всё. Мы неплохие люди, правда. Мы… мы… я… прости. – Уже не могу сдерживать слёз. Они катятся по лицу, и я быстро стираю их, стыдясь ещё и этого. Моя эмоциональная сторона полностью вымотана, и я больше не в силах терпеть эту вину, разрывающую сердце.

Неожиданно оказываюсь прижатой к твёрдой мужской груди, и горячие, мощные ладони обнимают меня за талию. Но от этого слёзы ещё быстрее бегут по лицу. Мне невыносимо понимать, что всё так получилось. Мне безумно стыдно и приятно, что Кент обнял меня и молча позволяет выплакать то напряжение, что скопилось за последние дни. Я не плакса. Я не плакала, даже когда Хэйли обманул и кинул меня. Но вот с ним я второй раз показываю себя размазнёй.

– Дженна, со мной всё в порядке. Уверяю тебя, меня не сильно задели их слова, – тихо произносит Кент, гладя меня по голове.

– Они должны были задеть тебя. Ванбли просто гадкий засранец. Он не имел права говорить тебе о профессии…

– Дженна, посмотри на меня.

Хлюпая носом, поднимаю голову и вижу улыбку на лице Кента.

– Ты забыла, что я не ветеринар, и мне плевать, что они думают об этой профессии. Я ушёл не по этой причине, а по другой. – Кент проводит большими пальцами по моему лицу, стирая слёзы.

– По какой?

– Дело во мне. Я неожиданно понял, что Эдди намного удачнее смотрелся бы в этой компании, чем я. Он выиграл у меня что-то очень важное, но я до сих пор не понимаю, что именно. Я никогда не буду подходящим мужчиной для любой семьи, потому что больше предпочитаю одиночество. Эдди они приняли бы моментально, но не меня. Дело во мне, понимаешь, Дженна? Ни в них. Ни в тебе. А во мне. Я не идеальный партнёр и никогда им не смогу стать. Самое страшное, что мне легко их обманывать. И не потому, что мне безразличны их чувства, а по другой причине. – Кент гладит моё лицо, нежно заправляет волосы за ухо и убирает пряди, постоянно лезущие в глаза.

– Я воспринимаю это, как очередное соревнование и хочу выиграть. Но, выиграв, я проиграю, ведь всё это фальшь. Мы не должны быть настоящими. По плану мы улыбаемся вынужденно, но я ловлю себя на мысли, что делал это искренне, глядя на то, как нежно ты обнимала дедушку, и как он повёл себя со мной, показав за столом невероятную выдержку. Меня это восхищает. Всё здесь восхищает меня и даже твои неугомонные родственники. Я боюсь заиграться. – Кент отпускает меня и тяжело вздыхает, снова отворачиваясь к закату.

– Тем более моя семья бы выступила похлеще. Они консервативны и, откровенно говоря, скучны. Я никогда не видел таких семей, как твоя, Дженна. Не знакомился с родителями своих женщин, потому что и женщин-то особо и не вспомню. Они были, но очень давно. Они пытались заполучить не меня, а мой статус. А вот тебе, оказывается, действительно, не нужны мои деньги. Это странно и неприятно. Я сам себя поставил так, словно я мешок с деньгами. И меня удивляет, что в твоей семье все разные, живут под одной крышей. Ссорятся, мирятся, двигаются дальше. Ничто их не разлучило. Даже ты, живя в Чикаго, остаёшься частью их. А моя семья… звонки раз в три-четыре месяца. Сухие разговоры. Никакого интереса к моей жизни, только к делам фирмы. Но в то же время мне не подходит ритм жизни здесь твоей семьи, а моей и подавно. Слишком много мыслей. Я запутался, поэтому мне нужно было уйти, чтобы обдумать всё без эмоций, – добавляет Кент.

– Может быть, тебе нужно уехать, Кент? Думаю, после того, что случилось, никто не вякнет против этого. Вероятно, всё это для тебя слишком и заставляет искать в себе изъяны, верить в них и ненавидеть себя за какое-то отсутствие эмоций. Но… Кент, это такая ерунда. Ты не должен быть идеальным для всех. Ты должен быть идеальным для себя, и только. Ты должен принять себя вот таким, какой есть, и наплевать на тех, кто говорит, что в тебе чего-то недостаёт. По мне, ты идеальный. И для какой-то другой женщины тоже будешь идеальным. Именно из-за твоих изъянов. Если женщина полюбит их, то, значит, полюбит твоё сердце таким, какое оно есть. Со всеми плюсами и минусами. Не позволяй им менять себя, потому что это неправильно. Они временное явление в твоей жизни, и я думаю, что тебе это не нужно. Уезжай прямо сейчас, чтобы заняться своей жизнью там, где тебе комфортно. Я не хочу, чтобы ты страдал из-за меня. Не хочу, – горько говорю я.

– Считаешь, что какая-то женщина сможет полюбить несмотря на отвратительный характер и желание всегда быть первым? – Кент скептически хмыкает.

– Сможет. Конечно, сможет. И у тебя не такой уж и отвратительный характер. Посмотри на мою семейку, у них они ужаснее. Но каждый нашёл для себя вторую половинку своего сломанного ДНК. Боже, говорю уже, как Эдди. Это его теория о том, что когда мужчина и женщина встречаются, то именно из-за недостающих фрагментов формул они становятся целыми. Знаю, что это глупо, но всё же, может быть, так оно и есть. Не держи на нас зла, ладно? Я сама отвезу тебя в аэропорт. – Похлопываю его по плечу, и думаю, что его отъезд – это самое верное решение сейчас. Кент прав, мы можем заиграться, а потом станет уже поздно. Мы не сможем различить эту грань между реальностью и заготовленным сценарием, заставим друг друга во что-то поверить, а в Чикаго поймём, как не подходим друг другу.

– Нет. – Кент перехватывает мою руку. – Я остаюсь.

– Тебе не нужно это делать. Они могут придумать что-то похлеще слов, Кент. Они видят в тебе врага, хотя я понятия не имею почему. Они…

– Мне приятно, что ты за меня волнуешься. Раньше за меня никто не волновался. Я был один, и сейчас мне на самом деле нравится находиться в пекле. Я снова в игре и докажу именно себе, а не им, что могу всё, но для этого нужна причина. Сейчас эта причина ты и, может быть, твой дедушка. Мне он очень нравится. Очень. Он мудрый и видит больше, чем остальные. Тем более, я обещал съездить с ним на могилу твоей бабушки. Не могу же я подставить его, не сдержав обещания. – На губах Кента появляется озорная улыбка.

– И за это тоже прости. Я, правда, забыла рассказать тебе об этой традиции. Из головы вылетело, потому что я была настолько увлечена выдумыванием новых обидных прозвищ для тебя в следующем споре. Но он поймёт, если ты уедешь. Никто не должен терпеть подобное отношение. И я тоже не прощу их за это…

– Ты высказала им всё перед тем, как прийти сюда?

– Конечно, высказала. Я не собираюсь позволять им обижать тебя. Да я им вилы в задницу засуну ночью за это. Я…

– То есть ты так сильно хочешь защищать меня?

– Это происходит само. С Хэйли всё было иначе. И они относились к нему тоже иначе. Я не волновалась за то, что ему скажут, или как мои братья оскорбят его. Я просто не думала об этом. Но сейчас это ты. И я не могу позволить, чтобы кто-то причинил тебе боль. Не могу, вот и всё. И это заставляет меня вставать на твою защиту, и я буду продолжать это делать дальше. Меня словно гусь за задницу клюёт, и я готова буквально разорвать своих родственников, – шепчу, избегая смотреть в его глаза. Осталось ещё признаться, как он мне нравится и, вероятно, я влюбляюсь. И этого будет достаточно для моего провала.

– Спасибо, Дженна, за то, что честно сказала мне об этом. Значит, со мной всё в порядке, потому что я хочу любым способом защитить перед ними тебя и твой выбор. И это касается не мужчины. Они до сих пор не смирились с тем, что ты стала городской. Мы делаем одинаковые вещи. Как думаешь, мы сможем остановиться потом?

– А нужно ли останавливаться, Кент? – Резко поднимаю голову и смотрю в его глаза.

– Сейчас я отвечу – нет. Не останавливайся, Дженна. Я никогда не ощущал себя таким нужным, как сегодня. И пожалуйста, придумай мне ещё несколько прозвищ, потому что я хочу поругаться. Я найду причину это сделать. Самую пустяковую, лишь бы задеть тебя. И тогда я буду чувствовать себя живым. – Кент крепче сжимает мою руку.

– Ты же понимаешь, что это может зайти очень далеко? Мне будет больно, когда ты уйдёшь, Кент. Лучше сейчас отпустить тебя и…

– Не отпускай. Я постараюсь сделать так, чтобы больно не было. Но только не отпускай, мне это нужно. Я должен пережить всё это и увидеть, что не робот. Ты заставляешь меня чувствовать и осмысливать свою жизнь. Твоя семья заполняет каждый пустой пробел в моём прошлом. Плевать, чем и как. И, вероятно, я хочу, чтобы это зашло далеко. Я буду стараться не забывать, что это игра, но… вру, уже забыл. Я живу, Дженна. Дай мне шанс пожить ещё немного. Не отпускай и не плач снова. Вряд ли смогу сейчас притвориться, что я без сознания, будет абсолютно неправдоподобно.

Прыскаю от смеха, а в глазах слёзы. Боже мой, его просьба – это всё, что мне нужно. Его присутствие – это всё, о чём я даже не мечтала. И даже если будет больно, то я заранее подготовлюсь к расставанию. Через четыре дня. А пока, почему бы и себе не дать шанс?

– Экзотическая птица. – Кент притягивает меня к себе. Лучи заходящего солнца падают прямо на его лицо, уже немного покрывшееся щетиной, и от этого он становится ещё более привлекательным.

– Теперь я понял, почему у тебя такая необычная внешность.

– От дедушки.

– И глаза тоже его.

– Да, я этим горжусь. Мне единственной они достались. Может быть, поэтому он всегда выделяет меня среди остальных.

– Нет, не из-за глаз, Дженна. А из-за того, что тебе передалась его мудрость и большое сердце.

– Кент, ты что, пытаешься соблазнить меня комплиментами? – усмехаюсь, склоняя голову набок.

– Я рад, что ты это поняла. Но я не вру. Я редко говорил комплименты женщинам. Пять лет прошло с тех пор, даже больше. И у меня накопилось много слов и желаний о том, что я хочу сделать с женщиной. А раз ты под рукой, то тебе придётся терпеть всё это. Ведь именно ты предложила помочь мне в этом.

– Выходит, ты просто ставишь меня перед фактом, что начнёшь выплёскивать на меня все скопившиеся за пять лет желания, и это будут не только слова?

– Это будут не только слова. Ты поняла верно, – кивая, Кент опускает ладони ниже по моей спине на талию, и у меня немеет поясница. По ней проносятся мелкие электрические разряды возбуждения.

– Но я могу сейчас же отправить тебя в Чикаго, – нахожусь я.

– Рискни, потому что я с этого места не сдвинусь. Пришло время показать им, кто такой Кент Мёрфи, и на что он способен. Я выиграю это сражение, Дженна. А выиграешь ли ты у меня, огромный вопрос.

– Ах ты, наглый пройдоха! – Смеюсь, хлопая Кента по плечу. – Снова за свои соревнования?

– Я узнал, что ты их тоже любишь. Так что, всё честно. Тебе дать фору в пять минут или в три?

– Мне не нужны поблажки, Кент. И я знаю сотню мест на ферме, чтобы от тебя спрятаться. – Игриво провожу пальцем по его плечу, а он резко вдавливает моё тело в своё, отчего я охаю, ощущая твёрдую выпуклость в районе его ширинки. Чёрт возьми! Он меня хочет! Меня! Вау!

– Но ты оставишь мне подсказку, как тебя найти. Верно, воробушек? Иначе…

От дома раздаётся грохот, и я дёргаюсь в руках Кента. Он сразу же отпускает меня, и эта странная нить, родившаяся между нами, исчезает. Поворачиваю голову в сторону дома, видя, как все мужчины, кроме дедушки, сбегают по лестнице.

– Куда направилось, стадо? – кричу я.

– Дженна! – возмущается отец.

– А что? Стадо упрямых баранов, это как раз про вас, – смеясь, пожимаю плечами.

– Мы едем к западной границе. Симон увидел из дома, что там повреждено ограждение. Скорее всего, кто-то выпустил быка. Надо проверить и починить. Кент Мёрфи, хочешь с нами? – Мужчины подходят к нам, но останавливаются на достаточном расстоянии, словно мы на разных сторонах военных действий.

– Нет, он…

– С удовольствием, сэр. Я не прочь немного размяться.

Бросаю на Кента озадаченный взгляд. Что он делает? Нет!

– Тогда пошли. Подберём тебе лошадь. Так будет быстрее.

– Но уже практически ночь! Вы не можете ехать в это время суток, это небезопасно! – возмущаюсь я.

– Не трусь, сестричка, вернём его целым и невредимым. А если нет, то нарисуем тебе карту…

– Ачэк, – рыкает папа.

– Пошли, Кент. Обещаю, это будет весело. – Подмигивая, Билли достаёт из кармана джинсов фляжку.

Они направляются к стойлам, а я успеваю схватить Кента за руку.

– Не ходи. Они что-то сделают с тобой. Я уверена, они что-то гадкое придумали, – быстро прошу его.

– Дженна, я выиграю.

– Нет, Кент. Это не соревнование. Их много, и… пожалуйста, не пей с ними. Они привыкли даже в таком состоянии управлять лошадьми, а ты…

– Это будет интересное зрелище. Не упущу шанса увидеть, какие у них будут лица, когда я оставлю их позади. Я прекрасно управляю лошадью. Я вернусь. – Кент так неожиданно целует меня в губы, что я опешиваю, и все слова застревают в горле. Нет, это не чувственный поцелуй, не возбуждающий. Он обычный. Словно ежедневный. Как будто он просто мой мужчина, который уходит на несколько часов поработать в поле и прощается, обещая жаркое продолжение после возвращения. И это так… так приятно.

Опомнившись, моргаю и смотрю на мужчин. Они уже выезжают на лошадях, и Кент, довольный, машет мне. Поднимаю руку и натягиваю улыбку. Он хоть понял, что сделал? Это был наш первый поцелуй, вообще-то. А поцеловал он меня по собственному желанию или чтобы досадить моей семье? Боже, теперь я буду мучиться, пока не спрошу его об этом. Но у него невероятно упругие губы. Не мягкие, как масло. Не жирные. Не слюнявые. И пахнет от них хорошо. Цыплёнком. Специями.

Дура.

Глава 15

Дженна

Возвращаюсь в дом, хотя хочется запрыгнуть на лошадь и немедленно поехать с ними, чтобы проследить за поведением мужчин.

– Дорогая, Кент поехал с твоим отцом и ребятами? – Ко мне выскакивает мама, и я киваю.

– Что они задумали? Это ненормально. Это абсолютно ненормально, что они решили испытывать его как никого и никогда. Ни один из новеньких парней или мужей не подвергался такому унижению, как Кент. Вам должно быть стыдно, – выплёскиваю все переживания на женщин.

– Дженна…

– Когда мужчины вернутся, они будут голодны. Накройте стол и подготовьте всё к их приезду, – мягкий голос мамы перебивает дедушка, входящий в светлый холл.

– А ты, моя вспыльчивая ворона, идёшь со мной. – Указывая на меня тростью, дедушка проходит к своему креслу.

Прекрасно. Теперь выскажет мне всё, а этого он не делал очень давно. Со времён детских проказ я не помню, чтобы дедушка меня отчитывал.

Ничего не остаётся, кроме как, отправиться следом и сесть на пол рядом с его ногами.

– Я не буду извиняться за свои слова. Я не считаю себя виноватой, – бурчу, глядя на вышитую обивку кресла.

– А я не собирался тебя ни в чём упрекать, – спокойно замечает дедушка, закуривая свою трубку.

Озадаченно поднимаю голову и смотрю на него.

– Правда?

– Да. Ты защищала своего мужчину и его профессию. Ты гордишься им. Это не даёт никаких поводов к осуждению, Дженна. Ты поступила верно.

– Ты тоже считаешь его жалким ветеринаришкой, который не годится для меня?

– Какая глупость, ворон мой белый. Я увидел мужчину, умеющего держать себя в руках и думать, прежде чем что-то сказать. Он взвешивает каждое слово и не подвержен эмоциям, на первый взгляд. Но, по моим наблюдениям, Кэм-Мэхка был не знаком с ними и не желал испытывать их ранее. Он был увлечён другим, пока не встретил тебя. Это огромная ценность для мужчины, уметь вовремя уйти, чтобы пережить собственные эмоции и не позволить другим увидеть твои слабости. Такой мужчина покажет их только женщине. И он имеет две стороны. Одну рабочую. Вторую мужскую. Он научился разграничивать их и вести дела на холодную голову.

– То есть, он тебе нравится? – шепчу я.

– Ты правильно сказала, Дженна. Не важно, что думаю я или другие члены семьи, важно то, что думаешь о нём ты. Именно тебе жить с ним. Мы не можем полностью оценить его достоинства, потому что он не демонстрирует их нам так, как тебе. Соревновательный дух – нормальное состояние для мужчины. Тем более, ты тоже имеешь эту жилку первенства. Но вот с Кэм-Мехкой тебе придётся её попридержать, Дженна.

– О-о-о, да, мужчины не любят проигрывать. – Закатываю глаза, а дедушка улыбается мне, выпуская дым.

– Ошибаешься, Дженна. Мужчины очень любят проигрывать своё сердце, и место этому проигрышу только наедине. Если женщина на людях позволит себе высказаться о слабости своего мужчины, то эта женщина не является достойной этого мужчины. Нельзя принижать мужчину, его нужно любить и ценить, каким бы он ни был, ведь это выбор женщины. А если она его принижает, то там нет ни любви, ни уважения друг к другу. Тоже самое касается и в отношении мужчины к женщине. Перед любовью всегда должно быть уважение.

– Но разве одного уважения достаточно для долгой жизни вместе? – интересуюсь я.

– Это хорошая начальная ступень. Верная. Когда меня познакомили с твоей бабушкой, то я не сразу полюбил её. Она была единственной дочерью, и её пытались выдать поскорее замуж. В её глазах я увидел разочарование и горечь. Сначала я отказался жениться на ней, но потом, как-то встретив в городе с семьёй, решил поговорить и узнать, какая она на самом деле и каковы её желания. Если бы она сказала, что не хочет быть отданной мне, то я бы не стал настаивать. А она расстроилась из-за того, что я отказался от неё. За честность я начал уважать её. И брак мы строили именно на этом. С каждым днём я всё больше узнавал свою жену, и рядом со мной она начала излучать яркие отблески солнца. Именно в тот день, когда я увидел в её глазах солнце, понял, что уже люблю её, и моё сердце покорено ею. Любовь не всегда можно сразу же распознать и понять, что это она. Кому-то на это требуются долгие годы, для кого-то это, как вспышка молнии. У всех осознание того, что твоя душа переплелась с другой, происходит по-разному. И когда ты увидишь солнце в глазах своего мужчины, значит, он именно тот, ради которого будешь жить. – Дедушка треплет меня за подбородок, и я улыбаюсь ему.

– А если я уже видела солнце?

– Тогда я попрошу тебя сохранить, сберечь это и любить всем своим сердцем. Запомнить этот момент и свои чувства, они помогут в будущем при каких-то плохих ситуациях найти верное решение. Я знаю, что ты уже увидела его в глазах Кэм-Мехки. Такое сложно не заметить. Это твой мужчина, Дженна. Но впереди будет очень сложно сделать верный выбор. Слушай сердце, а не разум. Второй – не помощник в делах любви. Он всё портит и вынуждает людей терять самое ценное для их душ.

– Но что делать, если мужчина пока сам не знает чего хочет? Не толкать же его в спину или связывать по рукам и ногам? – Грустно усмехаюсь я.

– Дай ему свободу, Дженна. Свободу и разума, и движений. А сама наблюдай, куда он полетит. Полетит ли, вообще, или же обернётся, в надежде, что ты попросишь его остаться. Мужчины хуже разбираются в своих чувствах, чем женщины. Последние быстрее понимают, что настоящее, а что выдуманное. Мужчины воспринимают мир, как сражение и поле боя. Они воюют против всех, порой против самих себя. И когда ранят себя, только тогда осознают, что боль несильная, потому что их сердце прикрыла женщина. Вы первыми берёте удар на себя, и от этого намного глубже переживаете всё. К тому же…

– Папа, время пить настой. Прекрати дымить уже! Сердце своё только портишь! – В гостиной появляется мама, а я бы ещё немного поговорила с дедушкой. Благодаря ему я больше понимаю Кента и свои чувства. И к сожалению, я сделала вывод, что они настоящие, а не прописанные сценарием. А вот у Кента они именно вымышленные, и это ещё больше печалит.

– Я дымлю уже больше семидесяти лет и буду дымить столько, сколько захочу, – огрызается дедушка.

– Тебе врач что сказал? Избавляться от дурных привычек. – Мама ставит на небольшой переносной столик настой и упирает руки в бока.

– Я пытаюсь от вас избавиться с момента, когда выдал тебя замуж, – бубнит дедушка, но отдаёт трубку маме.

– Дженна, ты ничего не ела за ужином, – замечает мама.

– Поем с Кентом. Они ещё не вернулись? – Оборачиваюсь к окну, а там уже ночь. Чёрт. Это плохо.

– Нет, ты бы услышала. Они все взяли по фляжке, так что не жди Кента раньше утра, – усмехается Кэя, облокачиваясь о диван.

– Боже мой. Они же не сделают ничего плохого с ним? – Ужасаюсь я. За всё время нашего знакомства Кент не сильно выказывал своё отношение к выпивке. Только вино было, и то, он не допил свой бокал. Да, я заметила, как он подливал мне, но не себе. Надеюсь, что, из-за своего желания быть первым, он не позволит им провести его и напоить.

– Накрасят, как чучело, и выставят в поле. – Прыскает от смеха Иоки.

– Как ты допустишь, что твоё место кто-то займёт? – едко поддеваю её.

– Ты обозвала меня чучелом, Дженна? – взвизгивает сестра.

– Я сделала тебе комплимент.

– Да ты…

– Так, хватит. Прекратите пререкаться друг с другом. Ведёте себя, как дети. Ничего с твоим Кентом не случится. Максимум, что с ним будет, так это похмелье. Оторви его уже от своей юбки, он большой мальчик, – резко произносит Коко.

Вспыхиваю за секунду и стискиваю зубы от злости.

– Не гневи влюблённую женщину, дитя. Она может быть опасна и мстительна за оскорбление, нанесённое её мужчине, – вставляет дедушка.

– Ты всегда её защищаешь, даже когда она не права, – обиженно шипит Иоки.

– Она права. Вы не имеете права завидовать Дженне в том, что рядом с ней настоящий мужчина, готовый терпеть всех вас. Вам что было сказано: жить своей жизнью и думать о своих мужьях, – указывая на женщин пальцем, осаждает их мама.

– Значит, я сейчас тоже могу мстить, потому что ты, мама, оскорбила моего мужа? – Прищуривается Иоки.

– Твоего мужа оскорбляет то, что он не доверяет тебе, как должен. Вероятно, вам всем нужно решить свои проблемы в семьях, а не перекладывать их на наши плечи. Хватит уже этих нападок на них. Займитесь собой, а лучше – кухней. Там достаточно работы. Живо уйдите с моих глаз. И пока не найдёте в своих сердцах радость за Дженну, даже рты не открывайте. Вы меня поняли?

– Да.

– Да, мам.

– А теперь вперёд. Займите свои руки делом, а не рты. Фу на вас обеих. Стыдно за вас.

Коко и Иоки опустив головы, возвращаются в кухню, и я довольно улыбаюсь.

– А ты, Дженна, прекрати их провоцировать.

– Я-то при чём? Это они ядовитые змеи, – фыркаю я.

– Попридержи язык. Ты не менее ядовита, чем они. Если не будет мира в этом доме, то я тебя переселю в старый дом. Одну! Поняла меня?

– Но, мам!

– Я не слышу, ты поняла меня? – наседает она.

– Поняла, – бурчу я.

– Вот и прекрасно. Не хочу, чтобы Кент увидел, какой гадкой ты можешь быть. Нам нужно выдать тебя замуж…

– Всё, успокойся. Буду держать себя в руках, если они тоже это сделают. – Издаю стон, а дедушка мягко смеётся, похлопывая меня по плечу.

– Дженна, помоги мне дойти до спальни. Вряд ли я дождусь мужчин, – просит он.

Подскакиваю на ноги и помогаю дедушке подняться. В этот момент на лестнице раздаётся топот, и дверь в дом с грохотом распахивается. Вся толпа мужчин останавливается и смотрит на нас, а мы на них.

– А вот и наши заблудшие быки. Всё выпили, раз так рано вернулись? – поддевает их мама.

– Тётя, мы не пили даже. Мы…

– Но сейчас выпьем, да?

– Мы будем в спальне Кента.

– Такой крутой мужик.

Хмуро смотрю на Ванбли, ударяющего Кента по спине. Его огромная шляпа закрывает лицо, и я не вижу его глаз. Поведение брата абсолютно ненормально, если учесть, что он не принимает Кента.

– Так, что случилось? – Передаю дедушку маме, а сама подхожу к ним. Они все двигаются от меня в сторону.

– Не выдумывай, Дженна. Мы просто хотим больше пообщаться с Кентом, поэтому поднимемся наверх, чтобы вы нам не мешали со своими приставаниями, – цокает папа, да ещё и глаза закатывает. Он никогда не закатывает глаза, только если не хочет что-то скрыть. Это и означает, что происходит что-то ненормальное.

– Да, Кент?

– Конечно. Ничего особенного. Мы хорошо прокатились, и я был первым, как и говорил. Огромная территория, столько полей. Но из-за плохого освещения…

– Ночь наступила, он хочет сказать, – перебивает его Билли.

– Да, именно. Мы перенесли ремонт ограды на завтра. Вот и всё. Поднимемся к нам. Я обещал отдать парням ещё одну припрятанную бутылку виски, – заканчивает Кент.

– А здесь её нельзя выпить и угостить нас? – Складываю руки на груди, не веря ни единому слову.

– Дженна, не показывай свои минусы перед потенциальным мужем. Ни один мужчина не приемлет в доме пьяницу, – поддевает меня Ачэк.

Бросаю на маму вопросительный взгляд, а она пожимает плечами.

– Хорошо, идите, – киваю, пристально наблюдая за ними.

Они кучкой двигаются к лестнице в полном молчании.

– Что это за променад пингвинов? – Смеётся Коко, выходя из столовой.

– Отстань, женщина. Мужчины идут выпить, – шикает на неё муж.

– Лони, я уже устала и хочу домой…

– Потерпишь! Давайте, живее.

Выхожу из-за дивана, и ко мне присоединяются Кэя, Коко и Иоки. Мы все наблюдаем за тем, как эти наглецы двигаются вместе, словно пряча что-то. Но что?

Кусаю губу, обдумывая варианты. Медленно опускаю взгляд на пол и вижу что-то, блеснувшее при свете ламп. Подхожу к капле и сажусь.

– Ах вы бараны неприученные! Что вы с ним сделали? – визжу, понимая, что это кровь. Небольшая капелька крови.

– А теперь быстро уносим ноги!

– Стоять! – кричу я.

– Кент, а ну-ка сними шляпу! – приказывая, приближаюсь к толпе на лестнице.

– Это что, кровь? Боже, меня сейчас стошнит! – взвизгивает Иоки.

– Кент, сними шляпу. В нашем доме не принято не снимать головной убор, – поддерживает меня мама.

– Ну всё, попали. – Слышу шипение Ачэка.

– Так, он может ходить в шляпе столько, сколько ему захочется. Я здесь главный. И я ему разрешаю. Не снимай, Кент, пошли уже выпьем, – категорично говорит папа и выходит вперёд, перекрывая мне путь.

– Я ещё жив, напомню тебе, – вставляет дедушка.

– Ноши, пожалуйста.

– Папа, с дороги. Быстро. Иначе вам всем будет плохо. Что вы с ним сделали? – От страха за Кента и из-за непонимания того, что они прячут, толкаю отца в грудь. Он охает и отступает. Долетаю до подножья лестницы. Мужчины расходятся с виноватыми лицами. Срываю с головы Кента шляпу и издаю шумный вздох.

– Негодяи! Ненавижу вас! – кричу, ударяя шляпой каждого, кто попадается мне под руку.

– Боже мой! Канги, как ты мог?

– Билли!

– Аптечку! Кэя, неси скорее аптечку, – шепчу, с ужасом рассматривая порез на лице Кента. И мало того, с его руки тоже капает кровь. Вся его ладонь испачкана ей, и от этого у меня самой кровь стынет в жилах.

– Дженна, держи. Остаётесь без ужина и завтрака! Как вам не стыдно? – ругается Кэя, передавая мне аптечку.

– Это случайность. Так получилось. Я не удержался на лошади и упал, схватившись за ограду. Поранился. Я жив. Со мной всё хорошо, – твёрдо говорит Кент.

– А я не спрашивала у тебя, как это получилось. Мне достаточно знать свою семью и видеть это, чтобы сделать свои выводы. За мной. И никому не вякать. Никому, – шиплю, поднимаясь наверх.

– Говорил же, она взбесится, – шепчет Ванбли.

Ещё бы мне не взбеситься. Они провернули с Кентом самое ужасное из того, что я только могла представить в своих мыслях. Они его поранили! И я ни черта не верю в рассказанную им историю. Он просто прикрывает их.

– Прости, Кент, – печально бросает Ачэк.

– Мне нравится, когда она злится. Так что спасибо за…

– Кент Мёрфи, тащи свою задницу в спальню! – зло кричу я.

Меня разрывает от страха и от ярости. Как так можно? Он весь в крови. Ладно, не весь. Но на щеке Кента приличный порез. Рана на руке кровоточит, и я уверена, что они подрались, а когда поняли, что натворили, то сразу же стали паиньками! Так обычно мужчины и поступают. Натворят дел, а потом шёлковыми платочками притворяются.

– Я не маленький мальчик, Дженна, чтобы ты приказывала мне тащить куда-то мой зад, – рыча, Кент залетает в спальню, а я щёлкаю выключателем лампы, висящей у кровати.

– Ты не в том положении, чтобы сейчас высказываться, Кент Мёрфи. Иди в душ, смой с себя чёртову грязь и дай мне остыть, а потом… клянусь, я прикончу тебя! В душ, и даже не смей сейчас рискнуть спорить со мной! Как ты мог поощрить их? Ты взрослый мужчина, а ведёшь себя, как мальчишка! Как они! – кричу, распахивая дверь ванной, и включаю там свет.

– Это тебе нужен холодный душ, Дженна! А мне необходимо выпить!

– Ты выпьешь. Ты так выпьешь сейчас, что век будешь помнить, как это обманывать меня и не думать головой! У тебя вся рука в крови, Кент! Что они с тобой сделали? Они напали на тебя? Они ударили тебя? – кричу от пережитого страха и от вида этой чёртовой крови, продолжающей капать с его ладони, толкая его в грудь.

– И я ору так, потому что волнуюсь за тебя и за то, как ты сейчас себя чувствуешь! Я не могу остановиться! У тебя кровь! Ты уехал с ними совершенно целым, а вернулся с ранами на теле! Как ты думаешь, буду ли я спокойно смотреть на всё это? – Хватаюсь за голову и шумно дышу.

– Лучше бы ты пошла спать, как это было с Хэйли, – фыркает Кент.

– Вот и пойду. – Хватаю полотенце и швыряю ему в лицо.

Выскакивая за дверь, хлопаю ей и жмурюсь от вибрации двери.

Чёрт возьми, мы даже день пережить не можем без ссор и споров, а теперь ещё и ранения Кента! Я боюсь, что ему опасно здесь находиться, и твёрдо принимаю решение первым же рейсом отправить его в Чикаго. Моя семья опасна для его здоровья. А я не переживу подобного ещё раз.

Глава 16

Дженна

Немного успокоившись, раскладываю на тумбочке бинт, спиртовую настойку на травах и лейкопластырь. Из ванной доносится звук сильного потока воды, льющейся из душа. Меня снова посещают очень плохие мысли. Перейти от ярости, страха и злости к возбуждению – уже сумасшествие. Я не видела Кента без рубашки. Ни разу. А если учесть, что вся его одежда находится в шкафу, и вряд ли он наденет после душа испорченную, влажную и требующую стирки рубашку, то я предвкушаю предстоящее зрелище. Да-да, это безумно невежливо с моей стороны, но давно уже вся вежливость здесь забыта, и границы вежливости стёрты. Они избили Кента, а я думаю о том, как он выглядит без рубашки. Но в свою защиту отмечу, у меня давно уже не было близости с мужчиной. Больше двух лет, наверное. Не надо меня осуждать, я много работала, и времени по вечерам, как и сил, даже на еду не было, что уж говорить про секс. Возможно, по этой причине Хэйли решил развлечься на стороне. И к тому же он кресло. Самое обычное кресло. Даже если бы Хэйли пришёл ко мне на работу голым, я бы заметила это только тогда, когда мне указали бы на это. Так что, признаю, я безумно волнуюсь увидеть Кента без рубашки, и по моим выводам, вряд ли увиденное меня разочарует.

Звук льющейся воды прекращается, и я замираю. Мой пульс повышается до немыслимой отметки, и хочется себя чем-то занять. Сесть. Лечь. Боже, да, ещё раздеться. Дура такая. Переставляю бинт и настой на тумбочке. Ладони потеют. Подхожу к двери в ванную и прислушиваюсь. Вода не течёт.

– Кент, тебе нужна помощь? – спрашиваю, стучась в дверь. Конечно, ещё надо было спросить, не потереть ли ему спинку. Глупее быть нельзя.

– Здесь нет халата, – глухо отвечает он.

– Хм… есть. Там, в шкафу. Правда, он мой, но попробуй в него влезть. Или я могу принести тебе одежду. Бельё там… носки. – Жмурюсь и проклинаю себя.

– Разберусь сам, – бурчит Кент.

Прекрасно. Отхожу от двери и опускаюсь на кровать. Боже кровать! Нам в ней спать вместе! Я буду в ней спать рядом с Кентом! Вряд ли с таким мужчиной в постели можно просто спать… снова очень дурные мысли.

Замок на двери щёлкает. Всё моё тело реагирует на этот щелчок абсолютно незнакомым желанием смотреть на входящего в комнату Кента, пока из глаз слёзы не пойдут.

– Я испачкал полотенце, – говорит он.

Мой взгляд впивается в пальцы его ног и медленно идёт выше. Какие икры!

– Кровь тяжело отмыть.

– Ничего, – одними губами отвечаю, скользя взглядом всё выше и выше. Чёрт, это невежливо так пялиться на Кента, но я ничего не могу с собой поделать. Я стараюсь быстрее осмотреть его всего, скрытого полотенцем и стоящего напротив меня. Но мои проклятые, гадкие и наглые глаза застревают на бугорке в районе его паха. Всё лицо словно в лаву окунули.

– В общем, я пришлю твоей семье новые полотенца.

– Они переживут.

А вот переживу ли я ещё минуту рядом с ним? Понятия не имею. Может ли случиться сердечный приступ от силы и красоты мужского тела? У меня всё может быть.

Сглатываю слюну, постоянно собирающуюся во рту. Шикарный живот с несильно выраженными кубиками пресса. Они есть, но не такие явные, как у бодибилдеров. Они шикарные! Они именно такие, какие должны быть у мужчины, следящего за собой и уделяющего время спорту. Тёмные соски груди и капельки воды на ней. Он что, специально не вытерся? Боже мой. Нельзя смотреть на до сумасшествия сексуального мужчину в одном полотенце, под которым он абсолютно голый, в то время как у тебя не было никакой близости больше года. Запрещено! Категорически запрещено! А я смотрю. Даже не знаю повезло мне или нет? Хэйли был худощавым, но с упругими мышцами. А Кент… шкаф. Очень соблазнительный, возбуждающий и умопомрачительный, высококлассный и элитный шкаф, за который хочется уцепиться и отдать все свои деньги, только бы он стоял у тебя дома, и ты на него смотрела каждую секунду.

– Дженна?

– Да? – шепчу я, бесстыдно разглядывая Кента.

– Мне нужна небольшая помощь…

– Всё что угодно. – На моём лице расплывается улыбка.

– Тогда отвернись и дай мне одеться, – резкий голос Кента никак не стыкуется с моими фантазиями, паря в которых, я уже изучаю рельеф его мышц на груди.

Чёрт!

Моргаю и выхожу из собственного эротического транса.

– Сначала надо… надо бы посмотреть, что у тебя с рукой. Да, прямо сейчас, а потом я выйду, чтобы ты оделся.

Нельзя меня осуждать. Вряд ли я когда-нибудь в жизни ещё раз увижу такого мужчину голым. Хорошо, едва прикрытым полотенцем. Так что хочу взять от этой ситуации всё. Ну, может быть, немного пощупать, чтобы сохранить в своей памяти и одинокими ночами… соберись!

Поднимаюсь с кровати и опускаю взгляд. Очень надеюсь, что Кент ничего странного в моём поведении не заметил. А если заметил? Ему понравилось? Но он был резок… сосредоточиться на бинтах.

– Садись на кровать. Сейчас обработаю рану и замотаю мазью, – произношу, указывая рукой на кровать.

– А мазью можно мотать? Не знал, но теперь мне даже интересно, как ты это сделаешь.

– Я… хм, оговорилась. Замотаю бинтом, посмотрю нужна ли мазь.

Заикаться ещё только не хватало.

Кент усмехается и садится на кровать, расставляя немного ноги. Узел на его бёдрах чуть-чуть ослабевает. Боже мой! Держаться! До конца держаться!

Брызгаю на руки антисептиком и опускаюсь на колени между его ног. Не смотреть на его пах. Не смотреть. Плохая девочка. Очень плохая.

Кент убирает полотенце с ладони и протягивает мне. Всё возбуждение сходит на нет, когда я вижу неглубокие, но рваные раны на его коже.

– Скажи честно, как это случилось? – тихо спрашиваю его, рассматривая порезы.

– Лошадь понесла. Чтобы не сломать себе шею, спрыгнул и схватился за ограду, а там металлические шипы. О них же и лицо поцарапал.

– Лошадь сама не может понести, Кент. Это они подстроили. Мне так жаль. Хочется извиняться перед тобой постоянно и за крик мой тоже. Защитная реакция. Никогда так не боялась, а когда увидела кровь, то стало безумно страшно, – шепчу, смачивая настойкой его раны. Кент шипит, и я моментально дую на порезы.

– Ты кричала из-за страха? – уточняет он.

– Да. На самом деле я мало чего боюсь в жизни. Но это… само произошло. Я не успела себя проконтролировать. А зная их, выдумала себе достаточно, чтобы не быть готовой увидеть подтверждение. Прости. – Снова протираю настоем. Кровь потихоньку останавливается.

– И ты испугалась за меня?

– За кого же ещё, Кент. Мне не нравится, когда тебе больно. Очень не нравится, это приводит меня в панику, и я ищу варианты, как защитить тебя. Это слишком глупо? – Поднимаю на него взгляд, и он сразу же падает на порез на щеке.

– Нет, это не глупо. Это довольно мило. За меня никто не волновался в детстве. Мои родители были заняты неудачными попытками зачатия, но не мной. В двенадцать я специально сломал руку, чтобы они обратили на меня внимание…

– О, боже. Как ты это сделал? – ужасаюсь я.

– Ехал на велосипеде и выпрыгнул из него. Вот это было чертовски больно, но я помню, сколько гордости во мне было, когда в госпитале сообщили, что это перелом. Я ожидал, что родители будут прыгать вокруг меня, одарят вниманием, но, увы. Мне больше не покупали ничего травмоопасного и наняли медсестру, которая за мной ухаживала. Трюк не удался. – Он горько приподнимает уголок губ, и мне становится яснее причина такого отношения к брату. Он винит Эдди в том, что был недолюблен. Это очень страшно.

– А я постоянно ходила с синяками и ссадинами. Когда ты растёшь в окружении мальчишек, то это нормально. Кэя играла с куклами. Она любила их пеленать, как и Коко. Это было очень скучно. Они целыми днями могли качать своих кукол, кормить их и катать в коляске. В принципе, они именно такими и выросли. Мамами. А я… умирала от зависти, когда слышала, как мальчишки носятся по двору. Подросла и тоже носилась вместе с ними.

– До момента с комбайном?

– Точно. Тогда мы якобы помогали. Бегали вокруг, делали вид, что работаем там, и как-то так получилось, что я поскользнулась и чуть не угодила под комбайн. Я уже не помню, если честно, по какой причине это произошло. Споткнулась, в общем, папа успел выдернуть меня, а потом я такой нагоняй получила. История с собакой была выдумкой братьев и кузенов, чтобы их не наказали. – Улыбаюсь, вспоминая крик и слёзы мамы и попытки дедушки с бабушкой всех утихомирить.

– И всё, лавочку с чудесами и играми прикрыли. Посадили меня заниматься. Это было ужасно скучно, лучше бы играла в куклы с девочками. А потом как-то втянулась. Дедушка умел увлекать меня и придумывал для меня разные логические игры. В общем, я могла бы рассекать по просторам вместе с мужчинами, но выбрала другой путь. Он им не нравится, – кривлюсь и смотрю в глаза Кента.

– Мне кажется, что моим родителям я, вообще, никогда не нравился. Так что, твоя ситуация намного оптимистичнее, – замечает он.

– Не принижай собственных достижений, Кент. Или ты хочешь, чтобы я тебе комплименты начала говорить, описывая, как тобой восхищаются? – Склоняю голову набок, улыбаясь ему.

– Возможно. А, возможно, мне хочется, чтобы ты пожалела меня, ведь я поранился. – Подмигивает он.

– Не говори мне, что снова поранился специально. – Смеюсь я.

– Увы, разочарую, нет. Но видимо, обстоятельства удачно складываются в мою пользу. И поэтому я хочу спросить, что делали твои родители, когда тебе случалось пораниться? Как они уговаривали тебя не плакать? – интересуется он.

– Хм, мама всегда целовала место пореза или ушиба. Она говорила, что её любовь поможет ранам быстрее затянуться. Я верила в это, как и все мы. Она проворачивала такое с каждым, а ещё угрожала, что если мы будем продолжать плакать, то она тоже заплачет. А если она заплачет, то это значит, что мы получим нагоняй от всех взрослых. Она младшая дочь и сестра, так что, хочешь не хочешь, а успокоишься.

– Интересно. А мне так можно?

– Что можно?

– Получить немного этих уговоров с просьбой не плакать и не напоминать, что у меня болит рука?

– Мне начать угрожать тебе тем, что я начну истерить?

– Нет. Лучше поцеловать мои раны. – Улыбка сползает с моего лица, и я недоумённо приподнимаю брови.

– Ты просишь, чтобы я поцеловала твои раны?

– Да. Моя мама никогда этого не делала, а отец и подавно. У тебя переизбыток поцелуев на ранах, а у меня нулевой счёт. Хочу сравнять его и ощутить эмоции, когда о тебе волнуются. Хотя бы немного волнуются. Пусть я уже большой, но ран у меня много. – В его голосе столько печали, отчего всё болезненно сжимается.

– А кто поцелует раны на твоём сердце, Кент? – тихо спрашиваю его.

– Может быть, мне снова улыбнётся удача, и это сделает любовь. Глупо?

– Нет. Правильно. Думаю, что любовь может заменить пустоту и покрыть раны волшебной мазью, чтобы они не болели.

– Так, значит, мне сейчас перепадёт немного поцелуев? – Прищуривается Кент.

– Хорошо, но это лишь потому, что мне стыдно за свою семью, – предупреждаю его.

– Без проблем. Всё равно. Я готов, – с улыбкой кивает он.

Это точно не по плану. Да и никакого плана не было. Но сделать это для Кента я хочу. Мне очень жаль, что он не получил ту необходимую крупицу любви в детстве, и хотя в нашей семье детей было гораздо больше, чем в его, мы не ощущали себя одинокими.

Приподнимаю его ладонь, и мои губы касаются горячей раненой кожи. Запах тот ещё от настоя, и спирт немного обжигает губы. Правда, я не уверена, что это спирт. Может быть, это что-то другое. Я медленно целую каждый порез на его ладони и слышу довольное, словно у кота, урчание.

– Мне нравится, Дженна. Это приятно, – шепчет Кент.

– Достаточно или ещё?

– Ещё.

Спасибо за эту возможность. Кент с интересом наблюдает за мной, а я смотрю на его глаза, оживающие от радости. От обычной детской радости, потому что о нём заботятся. Это так невероятно больно и в то же время тепло от возможности подарить ему эту малость.

– А теперь мазь и бинт, – говорю я и тянусь к тюбику.

– Ты уедешь? – спрашиваю, выдавливая белесую мазь на каждую ранку.

– Почему я должен уезжать, когда меня готовы целовать? Ни за что. От такого только дурак откажется.

– Прекрати со мной заигрывать, Кент.

Это вышло больше похожим на: «Да, делай так и дальше. Не останавливайся».

– Я говорю правду. Я не уеду. Мне нравится здесь. Конечно, то, что случилось, вышло за рамки дружеской встречи. Но они и сами испугались. Тебя испугались, – усмехается Кент.

– Ещё бы им меня не бояться. Я разорву их, если с тобой ещё что-то случится.

– Прямо так разорвёшь?

– Поверь, я страшна в гневе. Я могу устроить им «сладкую» жизнь. Я всегда лупила их, когда они пытались меня победить. У меня тяжёлая рука, – гордо делюсь я.

– Лупила? Ты дралась с этими парнями? – Смеётся Кент.

– Ещё как. И я побеждала. Они боялись ударить меня в отместку, а я не боялась. Они знали, что им будет плохо, если у меня появится фингал, а я хотела причинить им побольше боли, чтобы они меня слушались. Знаешь, это что-то вроде личных рыцарей. Но увы, моя пехота смылась, как только меня посадили и заставили считать и думать головой. Они недостойны своей королевы.

– Так, на лицо эту гадость не мажь. Она воняет, – предостерегает меня Кент, когда я, замотав его руку, снова тянусь за спонжем.

– Но она хорошо обеззараживает…

– Нет. Это моё лицо, и я хочу, чтобы оно пахло нормально, а не как задница лошади.

– А ты нюхал задницу лошади? – поддеваю его.

– Нет, я… не смешно. – Обиженно поджимает губы под мой хохот.

– Ладно-ладно. Просто протру антисептиком и положу мазь. Согласен?

– Нет, это ведь тоже рана, так?

– Порез. И не такой уж и глубокий. Уже завтра на нём появится тонкая корочка, а к нашему возвращению…

– Но он болит, Дженна! Он очень болит! Я требую. Слышала? Я требую, чтобы его тоже поцеловали. Напомню, что это твоя семья сделала меня калекой.

– Ты преувеличиваешь. Ты не калека, если только порой на голову.

– Дженна, – требовательно понижает голос.

– Хорошо. Без проблем. Будут тебе поцелуи и в щёку. – Взмахиваю руками, сдаваясь под его суровым взглядом. Больно хотелось с ним спорить.

Смачиваю спонж антисептиком и немного выпрямляюсь, придвигаясь ближе к Кенту. От него пахнет гелем для душа и чистым телом. Шикарным телом. И он очень горячий. Даже не в переносном смысле слова. Его кожа, словно кипяток. Ну как кипяток, приятный немного повышенной температуры сладкий чай. Опять понесло не туда. Рана. На щеке у него рана.

С ладонью было всё намного проще, потому что мне не приходилось быть так близко от его дыхания и губ. Не чувствовать его так близко, как сейчас.

– Больно, – кривится Кент, когда я провожу спонжем.

– Врёшь.

– Нет. Не вру. Мне больно. Кожа лица очень чувствительна. Подуй… нет, поцелуй.

Качаю головой и тихо смеюсь, откладывая на тумбочку спонж.

– Нытик, – шепчу я.

– Я – раненный ковбой. Меня нужно пожалеть. Прямо сейчас, Дженна. Меня даже в пот от боли бросило. Смотри. – Кент берёт мою ладонь и так неожиданно прикладывает к своей груди, что я задерживаю дыхание. Она горячая и влажная. И я слышу быстрый стук его сердца, заставляющий мой пульс снова подскочить.

– Хорошо… ладно… без проблем. Пожалею раненого ковбоя, который на самом деле наглый хам, – бормочу, убирая руку от его груди.

– Каждому наглому хаму нужна забота. Может быть, он наглый хам, потому что никогда не знал, что это такое. – Наши взгляды встречаются, и от его слов у меня мурашки бегут по коже.

– Значит, нужно дать ему это, – сдавленно отвечаю я.

– Нужно, Дженна. Очень нужно. – И отчего-то я слышу в его словах подтекст. Он просит уделить ему внимание, которого у него не было.

Слабо улыбаясь, касаюсь губами его тонкой, едва уже заметной раны на щеке, и в голове моментально вспыхивает воспоминание о том, как Кент поцеловал меня перед тем, как ехать. Я растягиваю удовольствие. Да, пусть это будет непозволительной роскошью с моей стороны, но мне нравится неторопливо скользить губами по его щеке и слышать, как меняется его дыхание. Прикрыть глаза от наслаждения и осторожно положить ладони на его напряжённые обнажённые плечи, позволить себе немного побыть в плену мужской ауры, чтобы самой узнать, а как это поддаться первому в жизни сильному влечению.

Останавливаюсь в сантиметре от его губ. Там, где заканчивается порез. Нет, его там уже нет. Я зашла дальше.

Поднимаю на Кента смущённый взгляд, и он странно смотрит на меня.

– Лучше? – шепчу я.

Его ладонь ложится на мою щёку, и он проводит по ней пальцем. От этого прикосновения всё внутри меня сжимается в невозможно упругую пружину возбуждения. Боже мой…

– Нет. Сейчас будет лучше. – С этими словами его губы накрывают мои. Вот и всё. Я сдаюсь. Сразу же. Хватаюсь за его плечи, прижимаясь и позволяя жадно целовать меня. Словно у меня в голове какая-то передача переключилась, и я ждала именно этого момента, чтобы в полной красе показать скорость своего возбуждения. А он, как голодный волк, схватив за волосы, вжимает меня в своё тело. Приоткрываю губы, чтобы сделать вдох, и его язык проникает в мой рот. Меня словно ударяет по затылку яркой молнией. Я больше ничего не соображаю. Он весь горячий. А его язык… Матерь Божья, заигрывает с моим. Да всё его чёртово тело заигрывает с моим только на ему понятном языке.

Руки Кента опускаются ниже по моему свитеру, и он стискивает его своими пальцами. Я не могу остановиться. Не могу оторваться от его губ. Они словно дают мне жизненную энергию. Они испивают, одаривают, возбуждают и посылают по всему моему телу знакомые, но в то же время безумные, нити желания.

– Ох, простите! Не хотела вам мешать, но никто не отвечал, я уж испугалась!

Вздрагиваю от вскрика мамы. Кент резко отпускает меня, отчего я падаю на пол, и голова так кружится. Да вся комната кружится, а губы полыхают. Они припухли. Они обижены на то, что всё так неожиданно закончилось.

– Ты в порядке? – Кент пытается встать с кровати, но в этот момент узел на полотенце ещё больше ослабевает, и он хватается за него, не позволяя полотенцу сползти и оголить его. Чёрт… он возбуждён! Он чертовски возбуждён, и это вряд ли можно скрыть!

– Я… да, всё хорошо. Я просто… не удержалась… немного испугалась… тебе не больно? – хрипло отзываюсь, постоянно прыгая с мыслей.

– Немного больно, но я справлюсь. Или…

– Я здесь. Конечно, я знаю, что моя дочь уже давно познала мужчину в библейском смысле, но всё же прошу вас понизить температуру в этой комнате, – вставляет мама. Боже, я о ней забыла, и теперь жар бьёт по лицу.

– Мэм, простите, что вы стали свидетельницей… хм, вы что-то хотели? Я бы предпочёл одеться, – прочищая горло, произносит Кент. И я ловлю заинтересованный взгляд мамы, блуждающий по его телу.

– Мама! – возмущаюсь я, поднимаясь на ноги.

– А что? Имею право.

– Зачем ты пришла? Могла бы постучать.

– Я стучала, Дженна, но никто не ответил, и твой отец испугался, что с Кентом что-то случилось.

– Ну, конечно, папа испугался, – фыркаю, собирая использованные спонжи.

– В общем, я пришла извиниться за мальчишек и предложить поужинать вам с нами. Но раз вы заняты, то Дженна, ты знаешь, что всё будет в холодильнике. Доброй ночи, дети. У вас очень душно. – Мама подмигивает мне и выскакивает из спальни, закрывая за собой дверь.

И что теперь делать? Это был самый безумный, горячий, возбуждающий и прекрасный поцелуй в моей жизни. Так меня никто не целовал. Ни разу. Это ни с чем не сравнится. Горячая голова. Всё горячее.

– Хм, ты голоден? – подаю я голос. И сразу же понимаю, как ужасно вульгарно это звучит.

– На самом деле, нет.

– Ты меня поцеловал, – шепчу и прячу взгляд, делая вид, что очень занята закручиванием крышки на бутылочке со спиртовой настойкой.

– Они подслушивали. Было бы нелогично, если бы всё это не закончилось поцелуем, – так же шёпотом отвечает Кент.

– То есть ты поцеловал меня, чтобы всё выглядело нормально? – спрашиваю, а внутри такая обида поднимается. Он это сделал не потому, что хотел. Дура, поверила в невозможное.

– Конечно. Это не проблема? – Передёргивая плечами, Кент поднимается с кровати, спокойно проходя к шкафу.

– Нет. Не проблема. Мне нужно в душ, а потом лягу спать, – фыркая, толкаю его, очень сильно в бок, и открываю комод.

– Ты чего, дерёшься?

– Ой, прости, не заметила тебя. Голова так болит от всего этого и от тебя в особенности. – Притворно охая, достаю пижаму и нижнее бельё из комода.

– Дженна…

– Иди к чёрту, Кент. И не смей больше меня целовать, чтобы кому-то что-то доказать. Мне это не нужно. Всё. На этом я закрываю тему, и больше никаких разговоров. Сам намажешь свою щёку и пожалеешь своё эго в одиночестве. – Бросая на него злой взгляд, хлопаю дверью в ванную.

Обидно так. Неприятно. Гадко. Но это не помешает дать первое место Кенту за поцелуи, и возненавидеть себя за то, что я не хочу, чтобы он останавливался. Горько оттого, что это всё ненастоящее, а мои чувства и эмоции не знают об этом. Они живут иначе. Они горят. Они тянутся к Кенту. Дура такая… очень глупая дура.

Глава 17

Кент

Что самое страшное для мужчины? Всё. Правда. Порой мы цепляемся за какие-то мелочи, а важные вещи пропускаем мимо. Мы ценим наше время и переживаем, когда его не хватает на что-то идиотское. Может быть, я такой придурок? Скорее всего.

Лёжа на мягкой кровати под одеялом, ощущаю покалывающую прохладу раннего утра, а мои ладони горят от соприкосновения с нежной кожей Дженны, которую я, видимо, во сне обнял, а она даже не пошевелилась. Я не помню. Не знаю, как это получилось, что я, проснувшись, оказался в очень компрометирующем положении и возбуждённым до неприличия. С последним бороться легче, чем с тем, как приятно чувствовать аромат женщины рядом. Мои бывшие пассии редко оставались на ночь. Я из тех людей, которые предпочитают чётко ограниченное личное пространство даже во сне. Я не люблю обниматься. И терпеть не могу спать с кем-то под одним одеялом. На моей кровати даже два матраса, разграничивающие пространство для сна. И что сейчас? Моё одеяло валяется где-то на полу или же это одеяло Дженны, не суть. Но как-то так получилось, что нас укрывает одно одеяло, мы лежим на одной подушке, и я на её территории. Конечно, было бы лучше, если бы она была на моей, тогда бы я больше понял. Но это я потянулся к ней ночью и обнял. Я снова сделал чёртов первый шаг, о котором буду жалеть. Должен ведь, да? Вчера я жалел о том, что поцеловал её. Ладно, я чёртов проходимец и лжец. Я хотел. Очень хотел. Я дал ей столько знаков, чтобы она поняла мои желания. Но нет. Эта женщина дубовая. Она ничего не видит, даже когда это лежит прямо у неё под носом. Самое страшное для меня это то, что я до сих пор хочу продолжения и жалею о том, что мать Дженны нам помешала. Если бы не она…

И что бы было? Ничего хорошего. Надо как-то утихомирить свои потребности, пока не стало слишком поздно. И мне нужно немного подумать. Одному. Хотя Канги явно делает всё, чтобы мы с Дженной не оставались наедине. Пока она принимала душ, а я постоянно слушал, шум бушующего потока воды и жарко представлял её обнажённое тело, заводясь и злясь на себя сильнее, Канги решил тоже проверить, как я себя чувствую. Ужасно! Действительно, ужасно, потому что мои яйца стали синими. Они готовы разорваться от одного прикосновения к ним, но при виде Канги резко присмирели. Согласившись на поздний ужин, чтобы утолить хотя бы этот голод, я слушал его истории про то, как у них здесь всё устроено. Мне это было неинтересно. Вообще, неинтересно, но я понял его задумку. Он тянул время до поздней ночи, чтобы быть уверенным, что мой член останется в моих трусах, а его дочь не испытает вероятный оргазм.

Дженна ворочается в моих руках и поворачивается ко мне лицом. Замираю, стараясь даже не дышать, чтобы снова не поссориться с ней из-за того, как мы спим. Точнее, как она прижимается ко мне и глубоко вздыхает. Это странно. Ещё вчера мне нравилось с ней спорить, а теперь мне хочется чего-то честного и тихого. Старость, может быть, подкралась незаметно ко мне за одну ночь? Не знаю. Но точно пора бы проветрить голову.

Вытаскиваю свою руку из-под шеи Дженны и, отодвигаясь, встаю с кровати. Бесшумно иду в ванную и закрываю за собой дверь. Плещу воду в лицо одной ладонью и усмехаюсь, смотря на своё отражение. Не хочу бриться. Хочу отрастить бороду, как настоящий старец. Идиот.

Выхожу из ванной, быстро переодеваюсь в спортивные штаны, кроссовки, футболку и толстовку. Проверяю звонки и сообщения на своём мобильном. Надо же, мне никто не пишет. Вообще, никто. Только письма, проходящие через меня, как дополнительное контактное лицо, пришли, но это не для меня. Неужели, никому не интересно, что со мной сейчас происходит? Обидно немного.

Кладу мобильный обратно в шкаф и, закрывая дверцу, кривлюсь, когда она немного скрипит. Я могу сразу же дать оценку данной мебели. Я в этом очень хорош.

– Кент? – Раздаётся сонный голос Дженны.

– Спи. Я скоро вернусь, – мягко отзываюсь я. В темноте раннего утра я вижу, как она поворачивается и немного привстаёт, а потом снова ложится спать.

– Купи молока… кажется, оно закончилось.

– Хорошо, я куплю молока. – Непроизвольно улыбаюсь и ловлю себя на мысли, что я бы с удовольствием скупил всё молоко в округе прямо сейчас и не позволил бы себе забыть об этом. Она хочет молока. Она получит молоко. Так теперь мыслит моя голова. И это очень плохо, потому что я перестаю различать грань между игрой и реальностью. Не умею… точнее, я чертовски ужасен в играх на чувствах Дженны. И всё, что я делаю здесь, это я. Вот такой я. Это настоящее. Меня это пугает.

Спускаюсь по лестнице и провожу ладонью по резному дереву перил. Здесь им пахнет. Здесь всё пахнет историей и семейными ценностями. Здесь жизнь. Это так отличается от моих воспоминаний. Блеск. Свет. Помпезность. Всё кричащее о том, что наша семья не просто работяги, больше не работяги. Мы боссы. И я всегда чувствовал себя нормально в той атмосфере. Но в этом и дело. Нормально это равняется нулю. Это то, что должно идти или вверх на улучшение, или вниз на ухудшение. У меня последнее. Я окружил себя вещами, счетами, выписками и контрактами. Не людьми. Никогда не людьми. Я полностью оградил себя от жизни, чтобы никому не позволить узнать, как я одинок на самом деле. И насколько бы отрицательным ни было отношение ко мне здесь, мне нравится эта свобода. Нравится, что в этом месте дух семьи, и я не собираюсь уезжать. Мне нужно, очень нужно увидеть, а как это бывает у любящих людей.

Выхожу на улицу и ёжусь от прохлады. Солнце уже немного начинает окрашивать горизонт, но не настолько, чтобы наступило утро. Вокруг бескрайние поля, аромат свежей травы и чего-то ещё, чего я не могу описать.

– Мужчина, выбирающий свежесть утра, всегда будет выглядеть достойно даже на смертном одре. – Сбоку от меня раздаётся глубокий голос с заметным акцентом, и это заставляет меня вздрогнуть.

– Ноши-Нуто, вы меня немного напугали.

Поворачивая голову, замечаю в свете уличного фонаря, установленного на стене дома, старика, сидящего в кресле-качалке.

– Вряд ли тебя может что-то испугать. Я нарушил ход твоих мыслей, а ты не готов показывать их окружающим. Но не волнуйся, я не буду лезть в твои мечты. Мне приятно, что ты вспомнил о нашей договорённости. Сейчас самое время сходить навестить мою покойную жену.

Он встаёт, а я натягиваю улыбку. Я ни черта не помнил. Это делает меня теперь не самым приятным человеком.

– Вы уверены? Довольно прохладно и…

– Я более, чем уверен. А ты?

Его пронзительные светло-зелёные глаза хоть и смотрят на меня снизу вверх, но создаётся ощущение того, что этот старик намного выше меня. Его аура подавляет, и я такое встречаю первый раз в жизни. Он моментально заставляет уважать себя и преклоняться перед ним.

– Думаю, что это будет хорошей заменой пробежки. Мы пойдём пешком? – интересуюсь я.

– Конечно. Как твоя рука?

– Хорошо. Не создаёт никаких проблем. – Пожимая плечами, бросаю взгляд на перебинтованную ладонь, и в груди резко теплеет от воспоминаний о том, как Дженна нежно и робко целовала мою кожу. Боже мой, эта женщина может свести с ума одним видом своих губ даже не прикасаясь!

– Дженна… она немного перестаралась, – прочищая горло, добавляю я.

– Но ты именно этого и хотел. Ты выбираешь приставку «пере», чем «недо». И это опасное увлечение, – замечает старик.

Нам приходится идти очень медленно. Он облокачивается на трость, немного хромая.

– Вы всегда встаёте так рано? – меняю тему.

– Я жаворонок и одновременно сова. А с годами моя душа стремится к большему. Чем ближе к смерти, тем сильнее хочется прожить ещё одну минуту. Организм, душа, сердце, разум – они требовательны к каждой секунде, чтобы запомнить их. По молодости мы часто многое пропускаем и не замечаем, а в старости начинаем ценить то, что раньше казалось незначимым. Мы становимся ближе к земле. Такое происходит со всеми. Мы боимся не успеть запомнить какой-то момент или не увидеть его, поэтому ранний подъём и поздний сон для нас нормален. А ты? Привычка?

– Хм, наверное, выработанный режим дня. Я работаю практически каждую минуту своего времени, но пробежка даёт мне шанс проснуться и получить заряд энергии с утра. Да и ветер в голове порой тоже не помешает.

– Присядем? – Ноши-Нуто указывает тростью на несколько стогов сена, и я киваю.

– Вероятно, нам следовало взять машину или…

– Нет, мы уже пришли. – Старик опускается на сено, и я сажусь рядом.

– Простите меня за оскорбление, которое я, возможно, нанесу вам своим вопросом, но ваша жена похоронена прямо здесь? – Недоумённо показываю на землю под ногами.

– Нет, конечно, нет. Мы не хороним людей в земле. Мы распыляем их пепел в воздухе, чтобы дать полноценную свободу душе умершего. Обычно люди хоронят близких в замкнутом пространстве, позволяя телам разлагаться и умирать снова. Для нас это неприемлемо. Мы очень ценим свободу и выбираем близость к воздуху. И я бы предпочёл, чтобы наше общение произошло подальше от любопытных ушей.

Усмехаюсь от его слов и качаю головой. Наглый старик, но откровенный. Это очень подкупает. Я его даже винить не могу в том, что мы отошли от дома, а никакой могилы и в помине не было.

– Я не особо помню похороны, мне тогда было девятнадцать, тринадцать, девять и двадцать, когда мы хоронили родителей моих родителей. Мне было откровенно скучно на них, потому что особой связи не было. Но… хм, я бы, наверное, тоже выбрал свободу. Хотя многие выбирают именно могильные плиты. – Пожимая плечами, сжимаю руки в замок и смотрю на золотистый горизонт.

– Они созданы для живых, а не для мёртвых. Люди настолько боятся быть честными с собой, что выдумывают для себя необходимость наличия могильных плит. Если посмотреть на это со стороны, то человек приходит на могилу своих близких не потому, что ощущает утрату, а потому что эгоистичен и напуган. Он спрашивает каких-то советов и сам же даёт их себе. Он рассказывает о своей боли, переживаниях и неудачах, о радости и любви, обо всём. Но кто его слушает? Безжизненный кусок камня? Нет. Только он сам. Произнося каждую проблему вслух, он лучше понимает, как ему поступать дальше или же, наоборот, начинает жалеть себя. Наш род предпочитает быть открытым своей семье и людям. Мы учили своих детей, как учили в своё время и нас, что каждое слово, каждая проблема и каждое признание должны быть произнесены вслух. Без слов нет диалога. Без диалога нельзя двигаться дальше. Ошибки, которые мы совершаем, должны быть или решены, или получить прощение. Мы завершаем все свои дела именно так и, распыляя пепел над родной землёй, даём нашим любимым свободу и радуемся тому, что они имеют шанс на возрождение. Разговор с умершими может состояться в любое время, для этого не нужна могильная плита. Но люди предпочитают прикрываться именно кладбищами, лишь бы не быть честными с собой. – Он замолкает и откидывается на сено, вытягивая ноги.

Надо же, я никогда так не говорил с отцом. Мы не обсуждали ничего жизненного с ним, только бизнес или, в последнее время, их поездки. Мы не так близки, как эта семья, и я чертовски завидую им. Да, признаюсь, я завидую, что рядом со мной нет отца, похожего на Ноши-Нуто. Мудрого, разумного и спокойного. Я ощущаю себя комфортно и хорошо сейчас.

– Вы привели меня сюда, чтобы обсудить мои планы на Дженну? – нарушаю тишину, искоса поглядывая на старика. Он мягко улыбается и поворачивает ко мне голову.

– Я уже говорил тебе, что не собираюсь лезть в твои мечты. Это всё нас не касается. Вы оба взяли на себя ответственность сближения друг с другом, значит, вам обоим и решать это.

Я ожидал другого, признаю. Я не дурак и представляю, зачем устраиваются мужские разговоры, но сейчас чувствую себя именно дураком.

– Вам это неинтересно?

– Людское желание всегда быть в курсе дел чужих сердец не является для меня вежливым и приемлемым. Каждый должен заниматься своим делом, но я слышу в твоих словах просьбу поговорить о вас с Дженной. Ты, действительно, этого хочешь?

– Я… хм, нет. Лучше не говорить о нас с Дженной. Мы взрослые люди, – отрезаю я. Это так грубо. Чёрт.

– Простите. Не люблю давление. Я из тех людей, которые сами давят и отдают приказы, и мне неприятно, когда кто-то пытается меня прогнуть под себя, – быстро добавляю.

– Каждый это делает. Так он проверяет человека и ищет его слабости. Зачастую люди выбирают именно причинение боли и давление, чтобы обмануть самих себя. Но я уже стар и достаточно увидел, чтобы понимать, что ты прогнёшься только по собственному желанию, да и то это будет обманом для окружающих. Ты дашь им то, что они хотят, иллюзию их выигрыша, а потом нападёшь и добьёшься своего. Ты выбираешь возможность руководить, а не подчиняться. Это правильно. Ты мужчина. Ты сильный хищник, но с сердцем дельфина.

Хохотнув от такого сравнения, прочищаю горло и улыбаюсь старику.

– Вы отличаетесь от Канги. Он именно давит на меня и не позволяет проводить время с Дженной. Вы с ним ведёте такие беседы? – интересуюсь я.

– Каждый день. Он слышит меня только определённое время, а потом всё равно страхи берут над ним верх. К тому же нельзя запрещать проводить время с кем-то. Если человек хочет, то при любых обстоятельствах он это сделает. А другое – обман самого себя. Нельзя такое допускать, поэтому лучше говорить. Слова имеют силу, огромную силу над нами. Зачастую мы не можем уловить тот самый взгляд, то самое прикосновение, ту самую улыбку, которые помогут нам разобраться. Остаются слова. Страх быть обманутым самим собой так же силён, как и страх быть одиноким, – замечает он.

– Вы правы. Страх остаться одиноким – очень мощный аргумент против страха быть униженным. Я много работаю. Очень много. Я рано начал работать и добивался всего сам. У меня много людей в подчинении, но предпочитаю следить за всем сам. Мой брат, младший брат, он говорит, что я боюсь передать своим подчинённым работу, за которую им плачу, потому что тогда пойму окончательно, насколько я одинок. Простите… я… не знаю, само вырвалось. – Мотаю головой, приказывая себе держать язык за зубами. Но я никогда не имел возможности с кем-то вот так поговорить. Обсудить что-то важное для меня и получить нужный совет. А сейчас у меня появилась такая возможность, и, видимо, разум требует воспользоваться ей.

– Тебе не нужно извиняться за честность. Именно благодаря признаниям, мы больше понимаем проблемы, которые забирают наши силы, не позволяя быть свободными. Я готов тебя выслушать, если ты готов быть честным со мной.

Тяжело вздыхаю и киваю ему.

– Хорошо. Я боюсь. Очень боюсь, что если в моей жизни появится женщина, то я потеряю всё, над чем так долго трудился и чему отдал полжизни. Опасаюсь, что чувства станут для меня губительными, и я не смогу больше руководить людьми так, как сейчас. Впустить в свою жизнь женщину очень опасно. Никогда не знаешь, к чему это приведёт и приведёт ли вообще. Мои прошлые отношения были мимолётными. Я не могу даже точно вспомнить, какие были лица у этих женщин, голоса, какими были мои ощущения рядом с ними. Всё как будто в тумане, но иногда появляются отголоски, но приносят лишь разочарование, – тихо произношу я.

– Боишься, что женщина отнимет у тебя время, которое ты мог бы отдать на развитие самого себя?

– Да… наверное, да. Они хотят большего. Им нужно уделять внимание, а это время. Время – деньги. Я потеряю деньги, если начну думать больше о женщине. Для меня это всё незнакомо, и я не умею совмещать работу и отношения. Теперь вы можете выставить меня из своего дома, ведь я признался в том, что Дженна для меня пустая трата времени, – кривлюсь от своих слов, и такое отвращение к себе.

– Ты настолько боишься осуждения за свои чувства и слабости?

– Да. Именно этого. Я боролся за любовь родителей, за уважение отца. И каждое осуждение с его стороны было для меня болезненным. Словно мне бросали вызов, и я должен был выиграть. Но… ничего не выиграл. Отношение ко мне не изменилось. Я просто стал одержим возможными победами, и неважно, где они будут. Это зависимость от первенства, за которое я столько лет дрался впустую. Боюсь, что с Дженной сейчас то же самое. Я не хочу причинить ей боль. Она замечательная женщина. Она… с ней мне очень хорошо, но я запрещаю себе испытывать чувства к ней. Это плохо, очень плохо. Я просто запутался в том, что мне делать дальше и что выбрать.

– Ты не запутался и знаешь, что тебе делать, но у тебя почему-то вошло в привычку считать, что ты чего-то недостоин. И любовь для тебя это соревнование. Посмотри на горизонт. Что ты видишь?

– Поднимаю голову и смотрю вперёд.

– Рассвет.

– Нет. Это жизнь. Так же, как лучи солнца согревают землю, любовь согревает сердца. Ты пропускаешь свою жизнь мимо из-за страха быть ненужным. Но ты и есть это солнце. Не все любят его, но кому-то оно очень необходимо. К нему могут относиться по-разному, но оно всегда будет светить, даже из-за туч. Твой страх – тучи, закрывающие возможность согреть кого-то и увидеть благодарную улыбку в ответ. Ты всё умеешь и знаешь. Ты очень умный мужчина, но если солнце считает, что оно никому не нужно, то это только его мысли. Окружающие видят всё иначе. Порой мы сами не понимаем, как важны для кого-то. И тебе не нужно согревать сотни сердец. Тебе нужно одно, а потом их будет больше, Кэм-Мехка.

Мужская рука ложится на моё плечо, сжимая его. И я чувствую… такую благодарность к этому человеку за то, что не осудил, не уличил меня в страхах и просчётах, а просто дал шанс стать лучше.

– Кэм-Мехка? – спрашиваю я. – Что это такое?

– Ты знаешь, почему я так спокоен за Дженну?

– Потому что она сильная женщина, умеющая справляться с неудачами и идти дальше?

– Нет. Не в этом дело. – Смеётся Ноши-Нуто.

– Я нарёк тебя Кэм-Мехкой, Кент Мёрфи. И поэтому я спокоен за неё.

– Это будет сильно оскорбительно, если я уточню, что означает «Кэм-Мехка»?

– Не бойся своим интересом меня оскорбить. Это низменные пороки, а я, надеюсь, что уже пережил их. «Кэм-Мехка» в переводе на обычный язык – «таинственная земля». Это ты. Дженна никогда не нашла бы своего успокоения здесь, на этой земле, а всё потому, что они друг в друге не нуждаются. Моя семья из поколения в поколение жила здесь и отдавала свою любовь земле, но были среди нас и вороны. Они покидали нас, но всегда возвращались, чтобы зарядиться энергией людей, а не земли. Эти вороны не зависели от привязанности к земле. Они были рождены для свободы. Но у каждой вороны всё же есть своё место, где они чувствуют себя полноценными, своё дерево, ушедшее своими корнями глубоко в землю. И именно ты и есть эта земля и сам ствол. В тебе скрыто множество ещё неизведанного, что даже и для тебя, и для Дженны остаётся тайной. И эта тайна откроется именно благодаря вороне, которая может клюнуть или с любовью, или чтобы причинить боль. Это зависит от тебя. Теперь ты понимаешь, почему я так спокоен?

– Да. Но… если я не её земля и ствол, не её дерево? – хмурясь, спрашиваю я.

– Это вы оба поймёте только со временем. Никогда моментально ничего не происходит. Всему нужно время. Чтобы зерно проросло, необходима удобренная почва и вода, как и определённый период времени. Чтобы почувствовать тепло, исходящее от солнца, нужно выйти и подождать, пока лучи коснутся тебя. Чтобы понять, какая ворона твоя, нужно позволить ей сесть на твою ветку и посмотреть, как она поведёт себя.

– То есть, чтобы понять нужно ли мне что-то, необходимо попробовать?

– Конечно. Вспомни себя на работе. Ты не используешь старые технологии и препараты для животных, верно? Ты изучаешь новые формулы и делаешь вывод, что тебе подойдёт, а что ты больше никогда не приобретёшь для своей работы. Когда ты идёшь в ресторан, то тебе предлагают новое блюдо, и чтобы понять, нравится тебе какая-то специя или же нет, нужно попробовать. В этом мире всё действует по этой теории. Только попробовав что-то, ты сможешь сделать объективный вывод. Раньше времени давать свою оценку нельзя, потому что у тебя её просто нет. А полагаться на советы и выводы других людей – самая огромная глупость, которую совершают люди. Ведь ни одно дерево не может быть похоже на соседнее. Ни одна почва не может иметь идентичных свойств. Даже урожай отличается один от другого, хотя выращен в одинаковых условиях. Так и люди. Нам дано так много, но мы ограничиваем себя в стольком же, только бы не испытать горечь разочарования, хотя, вероятно, именно это нам и нужно.

– Но разве мы не теряем время? Как быть с ним? Если пробовать всё в этой жизни, то в большинстве случаев мы потратим время зря.

– Для этого тебе даны разум и сердце. Они не просто так живут внутри тебя. Дай им свободу, не запирай их ограничениями. Время не так важно, поверь мне. Важнее то, как ты проведёшь его. Как я и говорил, в молодости все мы хотим успеть сделать всё скорее, быстрее, куда-то бежим, боимся, что нам не хватит на что-то времени. А вот когда понимаем, сколько на самом деле упустили, становится больно. Я тоже работал на земле и видел свою семью по вечерам. Они все хотели моего внимания, но физически и морально я был сух, мне требовался отдых. Я ущемлял своих детей, жену и родителей во внимании и любви, опасаясь не успеть засеять зерно, сделать выгодное вложение или удачно продать урожай. А когда я отпустил свою любимую навечно, то корил себя за глупость. Ничего нет важнее семьи и той любви, которую она тебе дарит безвозмездно. Она бесценна, как и любовь женщины. Можно купить всё, но нельзя купить ласку и заботу. А нам, мужчинам, они так необходимы. Без этого мы сохнем и умираем в одиночестве. Оглядываясь назад, я благодарен своему отцу, который вовремя подсказал мне, что я теряю время на ерунду, а главное пропускаю. Так и ты не позволяй себе упускать то, что сделает тебя счастливым и научит ценить то, чего никогда не купишь. А сейчас пришло время для завтрака. Ни один мужчина не будет нормально функционировать, если его не покормить.

Старик облокачивается о трость, и я подскакиваю на ноги, помогая ему.

– Спасибо вам, Ноши-Нуто. Спасибо, что дали мне пищу для размышлений, – натянуто улыбаясь, говорю я.

– Солнце только встаёт, Кэм-Мехка, у тебя достаточно времени, чтобы насытить свой разум этой пищей. Дай ей свободу, сейчас как раз благоприятное время. Не переживай, я дойду сам. – Он похлопывает меня по щеке и, оттолкнувшись от моей руки, неспешно ковыляет к дому.

Опускаюсь обратно на сено, и кажется, что солнце стало ярче, земля темнее, а краски окружающего меня мира заиграли на глазах. Если бы хоть раз отец поговорил так со мной. Не давил, не осуждал, а дал возможность увидеть, что я так многого лишил себя. Если бы… но, странным образом, другой человек подарил мне смелость, которой не хватало, чтобы принять то, что происходит в моём сердце.

Глава 18

Кент

Когда я возвращаюсь в дом, то вижу, что он уже полностью проснулся. Я не имею представления, сколько сейчас времени. Не знаю, что буду делать дальше. Я пока ничего конкретно не решил, обдумывая всё, что со мной здесь случилось. Но единственное, что я понял и принял для себя, так это то, что хочу, чтобы меня целовали, когда мне больно и плохо. Хочу, чтобы вокруг меня кипела жизнь, и быть частью её. Я хочу жить, не упуская ни секунды из того, как повернутся события здесь. Я не уеду и точка.

– Кент, может быть, ещё блинчиков? – заботливо интересуется Токо, предлагая мне блюдо с ароматными блинами.

– Благодарю, но если я съем ещё, то вы вряд ли увидите меня до вечера, – с улыбкой отвечаю я.

– Неужели, наша Дженна до сих пор в постели? Хорошая работа, парень. – Хлопает меня по плечу Ачэк, смеясь над своей же пошлой шуткой.

Сразу же смотрю на Канги, недовольно поджимающего губы. Его не касается то, что происходит между мной и его дочерью. Но жаль, что я был чересчур вежливым с ним, упустив шанс быть честным с Дженной. Я начну менять это сегодня же.

– Ваша Дженна ждала, когда появится горячая вода. – Раздаётся мягкий голос от двери.

– Доброе утро, доченька.

Боже, она такая красивая. Раньше я тоже это замечал, но в обычных потёртых джинсах, высоких сапогах, свободной рубашке и без грамма косметики она такая притягательная.

– А кофе есть? – спрашивая, Дженна хватает с тарелки Ванбли кусочек яблока и довольно жуёт под возмущения брата.

– На кухне. После последнего твоего приезда, эта громадина до сих пор там, и мы ей не пользуемся, – цокает Канги.

– То есть кофе нет. Вы вряд ли купили фильтры и капсулы. Могли бы сказать. Я привезла бы с собой.

– Ты всегда можешь немного приложить сил и приготовить кофе, как я, а не использовать синтетику и травить ей своё тело. – Канги поднимает свою кружку, отчего Дженна недовольно выпячивает губы.

– Ты турку помыл?

– Оставил тебе для развлечения, дорогая. Не отказывай себе в этом.

– Прекрасно, – бубнит Дженна, направляясь в кухню.

– Я ей помогу…

– Кент!

– Оставь их, Канги. Займись едой, – осаживает мужа Токо, а я благополучно отправляюсь за Дженной.

– Привет, – произношу, приближаясь к раковине, в которой она трёт турку.

– Привет.

– Выспалась?

– Нормально.

– Дженна, давай поговорим о том, что было вчера? – предлагаю, первым хватая упаковку с кофе.

– О том, что ты поранился? Хочешь на них в суд подать? – едко фыркает она и тянется за упаковкой, но я поднимаю руку над её головой.

– Очень по-взрослому, Кент.

– Я приготовлю тебе кофе. Идёт?

– Я сама могу…

– Можешь, но дай мне это сделать. Присядь и посмотри на меня.

– Зачем мне на тебя смотреть? – Дженна всё же садится на стул и опускает взгляд.

– Мне нравится, когда ты смотришь на меня и улыбаешься.

– Тогда я думаю о том, какой ты придурок.

– Ты злишься?

– Пищу от радости.

– Не слышу.

– О-о-о, прекрати уже, ладно? Что ты хочешь от меня? – Дженна не выдерживает и, спрыгивая со стула, пихает меня в плечо.

– Честности. Ты можешь мне её дать?

– А ты?

– Да. Я готов.

– Я тебе не верю.

– Ты злишься из-за поцелуя? – шепчу, оборачиваясь к проёму в столовую, но там никого нет.

– Я не злюсь из-за поцелуя, и мы уже закрыли эту тему. Не хочу об этом говорить. Я просто не выспалась. Ерунда всякая снилась, в которой был ты. Настроение гадкое. Постараюсь быть терпимой сегодня. – Дженна потирает лоб и шумно вздыхает.

– И что я делал в этой ерунде? – интересуюсь, подогревая турку на одной из конфорок.

– Не хочу…

– Скажи. Мне это важно, – настойчиво требую я.

– Кент, правда, это только усложнит всё, – шепчет Дженна, хмуро наблюдая, как я насыпаю кофе в разогретую турку.

– Хорошо, если тебе стыдно…

– Мне не стыдно… ладно, немного, потому что я не думала об этом, и это был всего лишь сон. Он… мы как будто вместе были. Спали в одной постели, и мне было так тепло, а потом снова холодно. Это напугало меня, я проснулась и увидела, как ты уходишь куда-то. Я вспомнила о молоке… это у меня пунктик такой. Я люблю пить кофе с молоком, то есть пенку кофейную делать… в общем, ты обещал его купить и вернуться. Это меня успокоило, а потом ты не вернулся. Я вошла в кухню и увидела Хэйли, болтающего по телефону с кем-то, и он обсуждал своё свидание, говорил про меня гадости, как и о том, что он всего лишь пришёл, чтобы посмеяться над моей глупостью. Говорила же, не особо хороший сон, поэтому и настроение такое.

Дженна подавленно обнимает себя руками, а я ненавижу этого Хэйли. Такой сон испортил. Вечно всё портит мне.

– Ты ещё думаешь о нём? – тихо интересуюсь я.

– На самом деле, нет. Это из-за них, моей семьи. Вчера они слишком часто упоминали его имя. Странно, что после ухода Хэйли я никогда не видела его во сне. Это дурной знак. Дедушка говорит, что сны – это отчасти наши переживания, а отчасти – тайный уголок разума, который предостерегает нас. Не бери в голову. – Она передёргивает плечами и облокачивается о раковину.

– Я был на могиле твоей бабушки сегодня, – меняя тему, всыпаю сахар к кофе.

– Кент, прости, но тебя развели. Я вчера пыталась тебе сказать, что могилы нет. А потом забыла уточнить это. Мы не хороним людей в земле, мы…

– Да, распыляете их пепел по воздуху. Мне сказал твой дедушка. И меня никто не развёл. Мы с ним немного прогулялись, встретили рассвет и поговорили. Он такой… как отец, понимаешь? Он очень добр ко мне, хотя я этого не заслужил.

– Почему ты думаешь, что не заслужил доброты?

– Вряд ли тебе нужно напоминать причины, – хмыкаю, намекая на обман, который был запланирован изначально.

– Всё равно. Я не считаю, что ты не заслужил чего-то. Пусть это будет…

– У вас всё хорошо? – В кухню заглядывает Токо, и Дженна замолкает.

– Да, Кент варит кофе для меня… хм, как обычно, – выдавливает она из себя, а её улыбка грустная, натянутая, и любому это видно.

– Как это мило со стороны Кента. Я принесла вам сюда блинчики, в столовой становится очень шумно. Все приехали на завтрак с детьми.

– Спасибо, мам. А какие планы на сегодня? Мужчины поедут чинить ограду?

С оградой всё в порядке. Это был их приёмчик, чтобы вывести меня из строя.

– Наверное, мне стоит сказать честно, что никакой ограды не было. – Удивлённо оборачиваюсь от признания Токо. Не думал, что она сознается.

– Так и знала. Они это специально сделали, чтобы навредить Кенту. И ты хочешь, чтобы я терпела это дальше? – шипит Дженна, опираясь о кухонный стол. Как она злится, когда дело касается меня. Это удивительно. Никогда ещё люди не реагировали так из-за моих ран или падений. Обычно они это не замечали или пытались уязвить меня, но никак не защитить.

– Успокойся, Дженна. Это не их идея, а моего отца. Он показал на тебя и Кента, когда вы разговаривали, и приказал всем прекратить бояться его. Прости, Кент, ты просто новый человек, и мужчины…

– Всё в порядке. – Прячу улыбку, помешивая кофе. Этот старик себе на уме, но я благодарен ему за мудрость и вовремя сделанный шаг мне навстречу. Если бы не он, то неизвестно сколько бы я ещё ходил вокруг да около, чтобы узнать вкус губ Дженны.

– Вот Кент на них не обижается, дорогая, так и ты не держи зла. Хорошо?

– Ладно. Так какие у нас планы, раз не нужно ничего чинить сегодня?

– Пока не знаю…

– Что у вас здесь происходит?

Канги входит в кухню, быстро оглядывая всех нас.

– Ничего особенного. Кент варит кофе для Дженны.

– Тогда и мне пусть сварит, раз взялся.

– Папа! Ты уже выпил свою кружку. Отмоешь турку и сам приготовишь, может быть, это как-то остудит твой пыл в попытке загонять Кента, – возмущается Дженна. Даже лезть не буду.

– То есть ему так сложно приготовить мне кофе?

– Насколько я могу заметить, Канги, у тебя есть руки и ноги. Твой возраст позволяет тебе долго работать на полях. Да и голос твой слишком громкий для немощного старика, – осаждает его Ноши-Нуто. С его же появлением в кухне становится слишком шумно. Все перемещаются сюда, и дети залетают, вызывая вскрики у женщин, пытающихся их поймать. Я не могу запомнить все их имена, но тот мальчишка, лет трёх, обхватывает мои ноги, и я опускаю взгляд вниз.

– Привет. Тебе бы отойти, – бормочу, пытаясь корректно сбросить его, а он смотрит карими доверчивыми глазами на меня и улыбается.

– Вэйл…

Я так понимаю, что это сын Коко, именно она подскакивает к нам, хватая паренька за талию, но он кричит и упирается.

– Хочешь посмотреть, что я делаю? Могу показать тебе, но тогда тётя Дженна нам обоим уши надерёт. – Откуда это во мне берётся я не знаю. Но мне так нравится, что паренёк обнимает мои ноги. Он скулит, отпихивает мать и кивает, карабкаясь по мне.

– Прости, Кент, он у нас отказывается говорить, но очень любит гостей и…

– Всё в порядке. Иди сюда. – Хватаю малыша на руки, и он такой лёгкий. Улыбается мне и крепко обнимает за шею.

– Ты ему нравишься, – замечает Коко.

– Хотя бы кому-то, это уже прогресс. Да? Ты хотел посмотреть, что я делаю? Варю кофе. Встретишь когда-нибудь особенную женщину и будешь радовать её. И я поделюсь с тобой своим рецептом. Хочешь?

Вэйл радостно кивает, опуская голову, а я одной рукой мешаю кофе, позволяя ему закипеть. Коко быстро достаёт чашку и ставит её на столик.

– Итак, сначала надо разогреть турку, как и любую женщину. Настроить её на нужное настроение. Затем, ты должен добавить немного кофе, создать аромат и позволить кофе отдать горечь прежде, чем засыпать сахар. Женщины любят сладкое, хотя многие отказываются, но мы-то знаем, что втайне они всегда прячут батончики, чтобы мы не видели. И вот когда кофе впитает сахар, то ты вливаешь воду. Обязательно холодную. Контраст. Начни игру, которую заметит особенная для тебя женщина. Немного убавь огонь, пусть она считает, что ты остыл, и вступит в бой за тебя. И под конец доведи всё до кипения, не позволяя кофе выплеснуться через край. Никогда не позволяй себе не доводить дело до идеального конца. Вот тогда ты увидишь её улыбку, ради которой провёл целый ритуал по приготовлению кофе. Ну а если она любит молоко, то сделай вид, что уже налил его туда. Она вряд ли заметит, что его нет, ведь всё покрыто пенкой и твоими чувствами. О-о-о, ты быстро научишься варить кофе, парень. Быстрее, чем заговоришь. – Смеюсь я, когда малыш снова обнимает меня и слюнявит щёку.

Оборачиваясь, замечаю шокированную моим рассказом толпу, наблюдающую за мной, и мне хочется спрятаться под стол. О чём я думал? Боже мой!

– Хм, вы знаете, я что-то тоже очень захотела кофе. – Раздаётся в тишине голос Кэи вроде бы. Да, именно она забрала мою шляпу.

– Если бы все мужчины готовили кофе именно так, то вряд ли женщины испытывали бы нехватку ласки, – замечает самая молодая и беременная… хм, Иоки или как-то так.

Мой взгляд переносится к Дженне. Её щёки алые, и она явно поняла подтекст, но я не старался вложить его в свои слова. Я просто говорил, а теперь сам понимаю, в какую ловушку попал. Чёрт.

– Это было очень познавательно, Кент. Билли, ты запомнил? Вечером буду требовать кофе. – Смеётся Коко, забирая у меня малыша.

– Значит, женщина не заметит, что молока нет? – Дженна приближается ко мне и берёт чашку в руки.

– Я бы очень хотел надеяться, ведь забыл его купить, потому что лень было выходить на холод.

Глаза Дженны превращаются в туманную зелень, и она делает глоток.

– Думаю, что я забуду о молоке. Это очень вкусно, Кент, – шепчет она, слизывая с губ пенку.

– Я старался. Для тебя.

Дженна прячет улыбку в ещё одном глотке кофе, и я непроизвольно, словно по привычке, заправляю длинные пряди у лица ей за ухо, чтобы она не испачкалась.

– Знаете, мы давно уже с вами не играли. – Раздаётся голос Ноши-Нуто.

– Папа, они взрослые…

– Для игр дети никогда не повзрослеют. Все помнят правила игры «Найти свою землю»? – интересуется старик.

– Да ладно? Дед, ты, действительно, хочешь, чтобы мы убили целый день на это? – Усмехается Ванбли.

– Убиваешь время ты, когда бесполезно тратишь его на выпивку. Думаю, вам полезно будет разбиться на пары, всем, кроме беременных, и показать свои навыки. Дети останутся со мной и остальными. Хотите выиграть?

– Конечно. – Слышу возбуждённый голос Дженны.

– Ещё бы ты не хотела. В последний раз ты пришла последней, – поддевает её Билли.

– Это была не моя вина! Если бы Хэйли не ныл и не останавливался постоянно, я бы пришла первой! Но сейчас у меня есть Кент, и мы вас сделаем так же, как я всегда утирала вам носы, – зло шипит Дженна, хватая меня за руку. Что за чёрт?

– Конечно. Помнишь, плохому танцору… – Ачэк взмахивает рукой, специально провоцируя сестру.

– Смотри, чтобы твои тебе не жали, когда я подвешу тебя за них на пастбище.

– Оставьте свою энергию для этого дня. Все помнят правила. Даю вам час на сборы и завтрак. Подготовлю для каждого из вас маршруты и места.

– Мы что, правда, пойдём? – шепчет Кэя.

– Почему бы и нет? Покажем им, что такое крепкий союз. Пусть завидуют. – Её обнимает, как полагаю муж, имя которого я не запомнил. Он появился сегодня, и я… кажется, даже не представился ему.

– Так, Кент. Нам предстоит их сделать, понял? Я не собираюсь позволить Билли снова выиграть. – Дженна дёргает меня за руку и хватает блинчик, быстро запихивая его в рот.

– Я не против соревнований, но мне хотелось бы сначала узнать правила игры, – замечаю я.

– Это игра, которую нам придумал дедушка, когда мы были маленькими. Что-то вроде обучающего квеста, чтобы лучше узнать свою землю и всегда уметь ориентироваться на природе, найти свой дом и путь к нему. Так как территория у нас была большой, детей много, то не всегда удавалось за ними уследить. Сначала дедушка учил нас всяким премудростям по ориентированию на местности, а когда мы подросли, то нас отвозили подальше. Выигравший получал какой-то подарок от дедушки. Обычно это было что-то не материальное, но все хотели стать лучшими. Я была такой, пока кое-кто не испортил всё своим нытьём. Поэтому ты будешь слушать меня и делать всё так, как я говорю. Согласен?

Да она не на шутку завелась, но это будет забавно.

– Предлагаю, командную игру, Дженна. Мы слушаем друг друга, иначе у нас ничего не получится. По рукам? – Протягиваю руку, и она хлопает по ней. Чёрт, это же больная ладонь. Но я улыбаюсь сквозь боль.

– По рукам, ковбой. Мы их сегодня оседлаем.

Я не прочь, чтобы меня оседлали прямо сейчас, но потерплю. И, вероятно, поиск обратной дороги домой поможет мне понять, можем ли мы быть командой, или же это просто пустая трата времени.

Глава 19

Дженна

– Это обязательно? – Кент скептически крутит в руке мамин шёлковый шейный платок.

– Да, чтобы всё было честно. Никто не должен видеть путь, по которому нас повезут, – киваю я.

– Ну что, вы готовы? Воду взяли? – К нам подходит Ванбли, держащий лист бумаги, на котором написан наш путь.

– Да, у Кента.

– Наденете повязки в машине. Остальные тоже выдвигаются после нас, – кивает брат, но он слишком серьёзен для подобной игры. Обычно он обожает поддеть меня или сделать что-то в этом духе, но сейчас его поведение меня настораживает.

– А ты не участвуешь? – интересуюсь я.

– Нет. Кому-то нужно работать, – фыркая, он садится за руль джипа.

– С ним всё в порядке? – тихо спрашивает меня Кент.

– Наверное. Может быть, обиделся, что ему не разрешили играть. – Недоумённо пожимаю плечами и забираюсь в машину, а следом за мной Кент.

Помогаю ему завязать платок, а затем надеваю свой. Ощущаю лёгкий мандраж. Это то самое ощущение, когда тебя поглощает предчувствие чего-то невероятного, и возникает сильное возбуждение, как и желание победы. Если учесть, что со мной в паре человек, побеждающий всегда и явно не собирающийся ныть из-за мошек, грязи и долгого пути, то у меня, наконец-то, появился шанс стать первой в парных соревнованиях по поиску пути домой. Раньше мы играли поодиночке, а потом первым остепенился средний кузен, затем Ванбли, Коко, Кэя и другие. Они начали играть парами, а мне приходилось брать с собой Ачэка. С ним мы были отличной командой, потому что соревновались даже друг с другом до тех пор, пока и он не встретил свою жену. Обидно было, что за неимением пары меня лишили права участвовать в игре. Вот поэтому я и привезла Хэйли… лучше бы никогда этого не делала.

– Мы на месте. Сигнальный пистолет взяла, Дженна?

– Да, как обычно. Не в первый раз же, Ванбли! – Срываю повязку и пару секунд моргаю, привыкая к свету.

– Нет… нет, ты не можешь так поступить со мной! Козёл ты! – визжу я, ударяя брата по плечу.

– Эй, это не я. Мне дали координаты, я привёз. Выходите. – Ванбли отодвигается, но я всё же ударяю его ещё раз.

– Дедушка не мог такое сделать. Кто это придумал? Папа? Или это ты? Какие ж вы…

– А что не так? – удивлённо перебивает меня Кент.

– Выходи, Дженна, или я по рации передам, что ты предпочла сдаться, – грозится брат.

– Ну и ладно! Я выиграю, понял? А потом, когда я выиграю, вы все получите! Особенно папа! Как он мог? – возмущаясь, выбираюсь из машины и злобно топаю ногой.

Едва Кент захлопывает дверь, как брат даёт по газам. С визгом отпрыгиваю от грязи, летящей из-под колёс.

– Что б у тебя диарея началась! – кричу я, а брат поднимает руку и машет мне.

– Уроды. Нет, какими же надо быть уродами, чтобы такое сделать. Неужели, в округе мало мест? – Всплёскиваю руками и оборачиваюсь к Кенту, озадаченно наблюдающему за мной.

– Расскажешь, что тебя так взбесило? И что с этим местом не так? – Он указывает на лесную зону вокруг себя.

Кривлюсь и провожу ладонью по волосам. Он хочет знать, почему у меня такая реакция.

– Ладно. Надо видеть во всём плюсы, так? Так. Я знаю эту местность. Я точно могу провести тебя до дома и себя тоже. Я уже была здесь и проходила по этому маршруту. Пошли. – Поправляю рубашку и направляюсь по изученной тропинке.

– Дженна…

– Не волнуйся, думаю, что через пару-тройку часов мы дойдём. Чтобы срезать путь нам придётся перебраться через ручей. В прошлый раз кое-кто не захотел пачкать свои дорогущие кроссовки. Как хорошо, что ты хотя бы здесь не бука, – бурчу я, убирая ветки деревьев.

– Подожди. – Кент хватает меня за руку, и мне приходится остановиться.

– У нас нет времени на привал. Неужели, ты уже выдохся? – язвительно фыркаю, вырывая свою руку.

– Дженна, а ну-ка посмотри на меня, – требовательно настаивает Кент.

– Не хочу. Слушай, мы теряем время, а ты, насколько я помню, очень его ценишь. Так что…

– Дженна! – возмущаясь, Кент хватает меня за подбородок и насильно заставляет поднять голову.

– Ты делаешь мне больно. – Обиженно упираюсь в его грудь.

– Врёшь. Если будешь и дальше брыкаться, сделаю больно, но не отпущу, пока не скажешь, какого чёрта с тобой происходит.

– Со мной всё…

– Правду. Я хочу правду, Дженна. Ставлю тебе условие: говоришь правду ты, говорю правду я. Ты лжёшь, я буду лгать так, что тебе это точно не понравится. Услышала меня?

– Да, – шепчу я и сухо всхлипываю.

– Хорошо. А теперь я слушаю. Что с этим местом не так, и что тебя сделало мегерой? – Кент отпускает меня и складывает руки на груди.

– Я могу ответить на ходу? Так мы не потеряем время.

– Можешь.

Мы снова идём по дорожке, и Кент ждёт моих признаний, но это так сложно. Ладно. Правду.

– Я разозлилась, увидев, куда нас привёз Ванбли, потому что здесь я уже была с другим. С Хэйли. Мы встречались до этого год, он общался с моей семьёй по «Скайпу», и они пока не были с ним знакомы лично. На самом деле, он настоял на том, чтобы я позвонила своей семье при нём. Тогда меня это восхитило, ведь не каждый парень готов знакомиться с родителями, а Хэйли даже настаивал. В общем, нас пригласили сюда на день рождения моего папы в марте, и мы приехали. Папа предложил эту игру, упомянув, что у меня теперь есть пара. Я была в восторге, ведь никогда раньше не проигрывала. Я думала, что с Хэйли мы будем отличной командой. В общем, наш путь начался там же, где и сегодня.

– То есть, это очередная злая шутка и напоминание тебе о том, как мы с тобой отличаемся, – делает вывод Кент.

– Я думаю, что отец специально это сделал. Дедушка бы не мог так со мной поступить, потому что в прошлый раз я была настолько расстроена проигрышем… мы пришли последними, представляешь, самыми последними? Мы поругались с Хэйли, и я получила выговор и от папы, и от мамы, упрекнувших меня в том, в какого ужасного человека я превратилась, раз победа в глупой игре для меня важнее отношений. Но я была так зла, Кент. Хэйли постоянно ныл. Клянусь, я была очень терпелива к нему, но он бубнил и бубнил, находил всё больше и больше изъянов во мне, сравнивая то с муравьями, то с влажностью, то с холодом… короче, мне жаль, что они вновь так поступили с тобой. И вот теперь у меня появился шанс отыграться, а они испытывают моё, и так гадкое, поведение. Мне хочется просто уехать отсюда. – Яростно ударяю по ветке и иду дальше.

– Ты хочешь сбежать из-за того, что твоя семья насильно заставляет тебя винить себя в разрыве с Хэйли?

– Да. Я устала от этого давления. Они же не знают, какой он козёл на самом деле. Они видели только его оболочку. С ними он всегда был весел и поддерживал любые глупые идеи братьев против меня. Он поддакивал, лизал им задницы, и меня это обижало. Хэйли читал мне нотации о том, что я ни черта не ценю. У меня такая семья, такая огромная земля, и я могла бы добиться большего именно здесь, а не в Чикаго, но я выбрала то, что не для меня, чтобы что-то им доказать. Сначала я пыталась ему объяснить, почему уехала, но он меня не слышал, затем смирилась. Я искренне думала, что моя семья ему нравится, и он любит их так же, как я. Но увы… только вчера я поняла, какой была дурой и не видела настоящих причин, почему Хэйли так вцепился в мою семью. Он сделал верный ход, продемонстрировав им свои лучшие качества и обманув даже в них, а меня выставил полной идиоткой, которая ради карьеры потеряла такого крутого мужчину. Фу, бесит. – Передёргиваю плечами и поднимаюсь на холм.

– Тебе следовало сказать им правду, Дженна. Сейчас они поступают логично. Они не в курсе подводных камней и ваших отношений…

– Бывших отношений, – вставляю я.

– Не суть. Ты сама вырыла себе яму и всё, что можешь сейчас сделать, это показать им, что дело было не в тебе, а в мужчине, который шёл с тобой. Поверь, я не начну ныть. Я выносливый. Так что успокойся, ты тратишь свои силы на бессмысленную злость на них и на себя, – спокойно произносит Кент.

– Но это унизительно. Они явно пытаются оскорбить тебя.

– Нельзя оскорбить человека, если он этого сам не хочет. Хорошо, чего ты добьёшься, если будешь дальше злиться на них? Ты ощутишь упадок сил, жажду и слабость. Это неразумно, Дженна. Прими тот факт, что это случилось, и ищи выход. Самый верный для тебя – выиграть и доказать всем, что ты лучшая.

Бросаю на Кента вопросительный взгляд и останавливаюсь, тяжело дыша. А он даже не взмок, пока мы поднимались на холм. И это тоже бесит. Я ощущаю неприятное покалывание в горле, а ему хоть бы хны.

– Тебе не стыдно давать мне советы о том, как мне жить, а самому врать? – Тычу в его грудь пальцем.

– Так, теперь ты перешла в наступление и обратила всё недовольство на меня. Хорошо. О чём ты хочешь поговорить сейчас? О какой лжи? О твоей? Или о моей вынужденной и предназначенной твоей семье? – Кент слабо ударяет меня по руке и нетерпеливо взмахивает своей, требуя продолжить идти. Чёрт. А мне уже нужна передышка. Я справлюсь.

– Я тебе не лгала, – парирую, по памяти сворачивая налево. – А вот ты врёшь постоянно.

– И в чём же?

– Ты водишь мою семью вокруг пальца. Даже вот взять хотя бы твой рецепт приготовления кофе. Меня чуть не стошнило от твоей наглости.

– Насколько я могу вспомнить, кофе тебе понравился, и я не лгал. На самом деле я готовлю себе кофе в выходные и говорил честно. Именно так, как это вижу я. Точнее, видел в тот момент. Это само получилось. Твои аргументы очень слабые, Дженна. Ты защищаешься от меня, а я попросил этого не делать.

Насупившись, вырываюсь вперёд и иду между деревьев, слыша, как хрустят ветки под ногами Кента, идущего позади. Наглец. Ему всегда надо быть правым и первым. Даже в своих словах. Пусть раньше мне это нравилось, но теперь – нет. Имею право менять своё мнение так, как мне выгодно.

– Скажи правду, почему ты так злишься на меня? – спрашивает Кент за спиной.

– Я на тебя не злюсь. Я раздражена ситуацией, вот и всё.

– Нет, так не пойдёт. Дженна, правда за правду.

– Да только я тебе и говорю правду! А ты пользуешься этим, чтобы выставить меня полной дурой! – возмущаюсь, оборачиваясь к нему.

– Когда я этим воспользовался?

– Вчера. Да, вот вчера. Ты, зная о том, что нас слышат, ещё и поцеловал меня, выставив идиоткой, которая сама напросилась на поцелуи. Ты то заигрываешь со мной, то спокоен, как дубовый шкаф. То обижаешься на мои слова, а оскорбления моей семьи для тебя ерунда. Я даже не понимаю, зачем ты приехал со мной? Для чего тебе это, если ты, в принципе, ничего не хочешь от меня? Я не представляю, что за цель ты преследуешь, словно играя со мной и всеми вокруг. Хочешь показать, что ты крутой? Окей, я и так тебе скажу, ты крутой. Ты лучше, чем Хэйли и другие мужчины. У тебя сотни плюсов и столько же минусов. Но ты вроде пытаешься утереть мне нос, словно говоря, что-то вроде: «Смотри, Дженна, ты не заслужила хорошего отношения к себе со стороны мужчины, да и, вообще, приличного мужчины ты недостойна. Твой уровень – это Хэйли». Это нормальная причина, чтобы злиться именно на тебя? – Пихаю его в грудь и набираю скорость, спускаясь с холма.

– Дженна!

– Нет, не смей говорить мне, что я всё это выдумала? – Зло указываю пальцем на Кента, буквально долетающего до меня.

– Это твои слова, не мои. Ты мог не целовать меня вчера. А ты это сделал дважды. И для чего? Чтобы утереть нос им, моей семье, раздраконить их и настроить отца против меня! И ты не подумал, что когда исчезнешь, вернувшись в свой роскошный мир шкафов, то я буду для них ещё большей неудачницей, чем раньше! Ты развлекаешься, повышаешь и так раздутое эго! Ты, чёрт возьми, даёшь мне надежду, а потом нагло бьёшь по затылку, напоминая, что это игра! Но я не играю, понимаешь? Я не играю с тобой! Всё, что говорю и делаю, это искренне и именно так, как я чувствую! И вчера… ты меня оскорбил, унизил и обидел, Кент, тем, как воспользовался моей слабостью! Надеюсь, теперь ты счастлив узнать, что любая женщина готова будет терпеть тебя и твои странные замашки ради чёртовых поцелуев! Иди ты в задницу, Кент! Иди ты к чёртовой матери. Ты причинил мне боль и заставил глубоко и сильно разочароваться в себе! Да, может быть, и не твоя вина… не твоя, а моя, в том, что я привязалась к тебе и повелась на твои уловки. Может быть… всё… может быть, но в итоге я чувствую себя разбитой и униженной. Ты заставил меня стыдиться саму себя, поэтому… я имею право злиться на тебя. Если бы не ты… мне не стоило верить тебе и позволять Эдди так жестоко играть моей жизнью. Вы друг друга стоите. Вы думаете только о себе, но никак ни о том, каково будет мне, когда вам всё это наскучит, – горько заключаю я и перевожу дыхание, останавливаясь недалеко от ручья. К чёрту победу. К чёрту соревнования. Я проиграла все шансы быть счастливой. Моё время ушло. И так больно. Говорить правду тоже больно, потому что её не изменить.

– Дай мне воду. – Протягиваю руку, и Кент молча достаёт бутылку из переднего кармана джинсов. Открываю крышку и делаю глоток. Нельзя пить много.

– Спасибо. Дальше нам придётся перейти ручей. Немного намокнем, – сухо произношу, возвращая ему бутылку. А он ничего не говорит. Вообще, ничего. Секунду смотрю на его непроницаемое лицо и насмешливо изгибаю губы.

Иду дальше и первой выхожу к ручью… если бы…

– Чёрт. Из-за дождей теперь это настоящая река, причём довольно холодная. Её размыло, и уровень воды немного поднялся. Камни скользкие. Будь осторожен, – кривлюсь, рассматривая неспокойный поток, и на всякий случай присаживаюсь на корточки, дотрагиваясь до выступающих камней. Мокрые, но без слизи. Это хорошо. Главное, не сломать шею.

– Ладно, пошли. Здесь неглубоко, но под водой камни, и лучше не падать на них, – мрачно бросаю я и только заношу ногу, как чувствую, что земля неожиданно уходит из-под ног. Я не знаю, что произошло, но кричу от страха и жмурюсь, а пальцы хватаются за мягкую ткань.

Распахиваю глаза и встречаюсь с холодным блеском глаз Кента.

– Я упала? – оглядываясь, шепчу. Он держит меня на руках. Да, как принц или рыцарь, или кто там ещё.

– Нет. Я просто взял тебя на руки, чтобы перенести через ручей. Если ты всё так преуменьшаешь, Дженна, то боюсь представить, что будет, когда мы доберёмся до дома, – Кент делает шаг и останавливается.

– Тебе лучше отпустить меня…

– Нет.

– Почему? Зачем ты это сделал? Кент, не смей нести меня! Кент! – Он шатается, когда переходит на другой камень, и я цепляюсь за его шею.

– А теперь, Дженна, слушай. Если ты не перестанешь дёргаться, то я могу уронить тебя и упасть сам. Как минимум мы получим существенные ушибы и вывихи, простуду и, вероятно, нас не скоро найдут, потому что сигнальный пистолет в заднем кармане твоих джинсов намокнет. Как максимум от удара головой о камни мы умрём. Поэтому команда означает действовать вместе. Ты не дёргаешься, а я иду с тобой. Тебе всё ясно?

– Да… всё ясно, – шепчу, сильнее прижимаясь к его телу. Мои губы ещё немного и коснуться его шеи, от которой безумно вкусно пахнет. Его кожа пахнет гелем для душа, одеколоном и естественным запахом… от этого голова немного кружится.

Кент преодолевает ещё два камня, но на последнем его нога скользит, и он резко выпрямляется, стискивая меня в своих руках. Выдыхаю, когда он находит равновесие.

– Зачем? Если бы ты не взял меня на руки, то всё было бы куда менее драматично, – шепчу я.

– Так ты не будешь кричать, думая о нашей общей безопасности. Как и мы сможем нормально поговорить.

– То есть ты специально это сделал?

– Да.

– Зачем? – искренне недоумеваю я.

– Ты выслушаешь меня. Ты сказала достаточно и была честна. Мне неприятно, когда ты думаешь, что не можешь соответствовать такому мужчине, как я. Ты…

– Не надо. Я всё понимаю. Это просто мои эмоции и ненужные фантазии, Кент. Это…

– Ни черта ты не понимаешь, Дженна. Я солгал вчера. Я часто тебе лгу, чтобы ты не увидела другое.

Немного отклоняюсь, стараясь не нарушить равновесие. Кент поворачивает ко мне голову.

– Что другое?

– Честным быть сложно, да?

– Да. Но если ты не хочешь, то…

– Я для этого и остановился. Мы в середине русла реки. Если я или ты дёрнемся, то упадём. Это мой способ заставить самого себя быть честным и не защищаться от тебя. Дашь мне время, чтобы сказать всё?

Слабо киваю.

– Ты спрашиваешь, зачем мне всё это? Сначала я сам не знал, но теперь знаю. Когда я встретил тебя, то думал, что худшего со мной произойти не могло. Ты унизила меня в моих же глазах и заставила бороться с тобой. Из-за Эдди и его идеи мне пришлось познакомиться с тобой, и это неожиданно изменило мою жизнь. Мне понравилось кричать, ругаться, поддевать тебя, разговаривать с тобой, чувствовать себя частью чего-то живого. Ты как огонь. Горишь так же ярко и быстро потухаешь, когда тебя обливают водой. Я эта вода. Но… – Кент прочищает горло и тяжело вздыхает. Ему, действительно, сложно говорить. А я пытаюсь не сбить его с мысли. Может быть, я надеюсь на что-то? Чёрт его знает. Но быть в его руках посередине реки без возможности двинуться очень некомфортно.

– В общем, вчера я тебе солгал. Я провоцировал тебя и наблюдал за тем, как ты реагируешь на меня. Мужчинам тоже нужно подтверждение того, что он нравится. А особенно такому, у которого давно никого не было, и которого обычно пытаются поймать в ловушку из-за денег. Я мог сразу же одеться, но не хотел. Мог послать тебя к чёрту и уехать, но не хотел и не хочу. Я пытаюсь сказать, что… вчера… мне было жаль, что нас прервали. Я не слышал твою мать или разговоры. Ничего не слышал, кроме собственного повышенного пульса, я это придумал, чтобы обезопасить себя и дать возможность сбежать от того, что произошло между нами. Но я словно превратился в оголённый провод, наслаждаясь твоими мягкими губами и нежностью. Вероятно, я струсил, чтобы не позволить себе зайти слишком далеко, ведь… так хочу этого. Ты считаешь, что я играю тобой и легко могу контролировать себя, но это не так. Мне приходится прикладывать невероятные усилия, чтобы не признаться самому себе в симпатии к тебе. Больше, чем в симпатии, и это… – Его дыхание нарушается. Кент поворачивает голову в сторону, затем смотрит поверх моей головы и уже потом на меня.

– Я тебе нравлюсь, Дженна? Я нравлюсь тебе, как мужчина?

– Да, – едва слышно отвечаю я.

– И если бы… если отбросить все причины, по которым мы оказались рядом друг с другом, то ты могла бы рассмотреть такую возможность, как позволить мне целовать тебя и даже, может быть, больше?

– Да.

– Просто да? Только да? Я говорю серьёзные вещи, Дженна. Это не игра. Здесь нельзя давать ложные надежды, а потом забирать их. Я не играю сейчас и вчера тоже не играл. Я…

– Да, просто да. – Мои пальцы медленно поднимаются по его шее, и я потираю кожу, немного улыбаясь ему.

– Не притворяться и не скрывать свои желания. Я это тебе предлагаю. Твой дедушка сказал мне очень нужную и важную вещь. Я хочу попробовать стать просто мужчиной, который увлечён женщиной. Не бояться дотрагиваться до тебя и целовать без причины. Пусть всё это началось как обман, но я не обманывал тебя вчера, когда целовал. Я хотел этого и раньше, но не знал, могу ли позволить себе подобное. Ведь ты и я… мы…

– А если не думать, Кент? Меня обижает то, что ты не доводишь дело до конца. Ты заигрываешь со мной, целуешь меня, словно по-настоящему, а потом говоришь, что это всего лишь сценарий. Но теперь ты… это было честно, и я верю тебе. Я не из тех женщин, которые быстро увлекаются мужчинами и ищут развлечения на одну ночь. Я… как бы сказать… если дать всему идти так, как оно идёт? Как минимум мы хорошо проведём время друг с другом и утолим голод, чтобы затем снова стать одинокими. Как максимум мы могли бы встречаться и в Чикаго для общения. Но… не стоит загадывать. Я… мне хотелось, чтобы ты вчера не останавливался. – Аккуратно веду ладонью к его щеке и ощущаю приятное трение о щетину.

– То есть я правильно понимаю, что мы можем нравиться друг другу и, возможно, не скрывать того влечения, которое существует между нами?

– Правильно. Я буду не против, если ты станешь немного напористей и… хм, начнёшь проявлять свою симпатию.

– Выходит, мы можем оказаться неожиданно голыми и…

– Если ты продолжишь, то я вряд ли смогу не дёргаться. Поэтому я соглашаюсь на все твои предложения без обязательств и предлагаю выиграть эту чёртову игру, чтобы заняться друг другом. Идёт? – Кусаю губу, чувствуя, как некомфортно становится в его руках и как страшно даже шевельнуться над бушующим под ногами потоком.

– Идёт. Без обязательств.

– Без обязательств. Мне это подходит, – быстро киваю.

– Отлично. – Кент широко улыбается и, крепко прижимая меня к себе, перепрыгивает на следующий камень.

Понятия не имею, к чему это всё приведёт, но как минимум я получу удовольствие, а как максимум Кент разобьёт мне сердце, потому что я дорожу им намного сильнее, чем Хэйли, и это явно не просто симпатия.

Глава 20

Дженна

Кора дерева неприятно царапает мою спину, но это последнее, что меня может волновать. Мои пальцы жадно цепляются за рубашку Кента. Кусаю его нижнюю губу, задыхаясь от поцелуев, и слышу глубокий грудной рык. Его ладони с силой сжимают мои ягодицы, прижимая к твёрдой ширинке джинсов, и меня снова обдаёт жаром.

– Нам надо дойти до дома, – шепчу я, а его губы опускаются к моей шее.

– Надо, – так же тихо отвечает он, снова впиваясь мне в губы. И оторваться невозможно.

Как только все слова сказаны, все признания произнесены и скрывать влечение невозможно. Это даёт невероятно мощный старт поцелуям, прикосновению, флирту и сумасшедшей гонке по лесу. Его руки и губы – самый прекрасный плен в моей жизни. Остановиться сама не могу. Мои губы уже горят от силы его давления на меня. Тело плавится от жара в нём.

– Кент, остановись, – прошу, закрывая глаза, но не делаю никаких попыток остановить его ладони, блуждающие по моему телу. Они приподнимают рубашку, уже давно вытащенную из джинсов.

– Я не могу… тебе не стоило так быстро соглашаться…

– Мы проиграем, – напоминаю ему.

– Плевать.

– Кент! – Смеясь, нахожу в себе силы и упираюсь ладонями в его грудь, отталкивая от себя.

– Чёрт. – Он проводит ладонью по коротким волосам и издаёт стон.

– Чем быстрее мы окажемся дома, тем быстрее сможем продолжить. – Подмигивая, заправляю рубашку обратно в джинсы. И так жарко.

– Чувствую себя мальчишкой, который не может угомониться. Приди в чувство. – Кент так сильно хлопает себе по лицу больной рукой, что я вздрагиваю и кривлюсь, как и он сам, когда понимает, что сделал.

– Ты в порядке?

Хватает мою ладонь и резко притягивает к своему паху.

– Как думаешь, я в порядке? Это больно.

– Не соблазняй, иначе за нами пошлют поисковую экспедицию, и вряд ли ты готов светить голой задницей. – Мои пальцы сжимаются вокруг его члена, скрытого тканью джинсов. Чёрт, он так возбуждён. Ладно, я не меньше. Но секс в лесу не самое приятное занятие.

– Ты издеваешься, Дженна, – рычит он.

– Немного. Пошли, – усмехаясь, убираю руку и направляюсь в сторону полей.

– Я могу тебе задать личные вопросы? – интересуется Кент, догоняя меня и притягивая к себе.

– Можешь.

– Ты с Хэйли… у вас часто это было?

– Что именно? – Прищуриваюсь я.

– Ты знаешь, о чём я говорю.

– Тогда называй всё своими именами. В твоём возрасте не может быть стыдно говорить об этом, – смеюсь я.

– Ладно, сама напросилась. Как часто ты трахалась с Хэйли, и когда это было в последний раз? Были ли у тебя мужчины после Хэйли? Насколько широки твои рамки в сексе? Они есть?

Останавливаюсь и приоткрываю рот от его вопросов.

– А я предлагал всё сделать цивилизованно, – замечает со смешком Кент.

– Я отвечу, но и ты ответишь на них же, – ставлю условие.

– Без проблем. – Кент тянет меня дальше, и я показываю пальцем, куда нам идти.

– Окей. Последний раз секс с Хэйли был очень давно. Наверное, года два назад, если не больше.

– Но вы ещё были вместе.

– Да. У меня не было времени на это. Я безумно уставала, и ничего не хотелось. Хотя… хотелось. У меня были выходные, к примеру, суббота или воскресенье. Последний год я ждала, когда он уйдёт куда-нибудь или просто оставит меня одну, чтобы самой себе доставить удовольствие. Не уточняй, всё именно так, как ты думаешь, – предостерегаю его.

– Мне ничего не хотелось с ним. Может быть, это была проблема во мне и в том, что мы были слишком долгое время вместе, но и раньше секс мне не доставлял особого удовольствия. Всё было… хм, как бы это правильно выразить, для него. Сначала я пыталась как-то направить его, чтобы и мне было хорошо, но он унижал меня какими-то сравнениями или словами о том, что я слишком деревенская. Я так не считала. Я довольно спокойно смотрю порно и не прочь была с ним что-то попробовать, но боялась показать это, потому что тогда бы стала в его глазах извращённой шлюхой. В общем, секс был, и это всё, что о нём я могу сказать. После Хэйли я полностью погрузилась в работу и не желала связываться с мужчинами. Так что, единственным моим мужчиной стал вибратор, да и тот уже куда-то заброшен. Теперь твоя очередь, иначе я умру от стыда. – Слегка пихаю Кента в бок.

– Хм, я с Хэйли не спал, признаюсь. Это моё самое чистосердечное признание. Между нами секса не было. – Он кладёт руку на сердце, словно гимн собирается петь.

– Кент! – возмущаюсь я, но смеюсь.

– Ладно-ладно. Итак, мой опыт – это не больше пяти женщин. На самом деле их было четыре, потому что последняя… я заснул прямо, когда был в ней.

– Ты шутишь, – шепчу я.

– Нет. Это было очень унизительно, когда я проснулся и сразу же выслушал претензии о том, что чуть не убил её своим весом и к тому же ужасно храпел. Мало того, она жила в моём же доме, и мне пришлось оттуда съехать, чтобы избегать встреч с ней, как и предложений снова встретиться. Это было пять с половиной лет назад. В то время я много работал, рано вставал, и график у меня был ужасающе насыщенным. Я мотался по странам, постоянно ездил на фабрику, чтобы ввести новые варианты обработки дерева. С той женщиной мы ужинали пару раз у неё, и я пригласил её к себе. Мы выпили, а потом вроде бы всё дошло до дела, и мне даже понравилось, но, увы, я не успел насладиться процессом, потому что заснул. После этого у меня никого не было. Помимо требований о необходимости дарить своё внимание вместе с сумочками, туфлями и отдыхом, женщины хотели большего. А мне это было не нужно. И вот теперь я одинокий и даже не могу похвалиться отличной работой правой руки.

– Даже не знаю, что печальней: отсутствие секса на протяжении пяти лет или же то, что ты даже имён своих женщин не помнишь, – усмехаюсь я.

– Кто-то, вообще, притворялся и имитировал оргазмы шесть лет.

– Я не имитировала! Хорошо, не всегда, порой я просто ждала, когда всё закончится.

– Отдаю тебе пальму первенства, причём добровольно. – Смеётся Кент. И вроде бы за такое он заслуживает хорошего подзатыльника, но, во-первых, я не дотянусь, во-вторых, мне нравится, как легко стало обсуждать всё с ним.

– А что насчёт рамок? У тебя есть какие-то табу?

Хмурюсь, обдумывая его вопросы.

– Не знаю, если честно. Наверное, раньше мне было некомфортно раздеваться днём и хотелось всегда выключать свет ночью. Но с возрастом я поняла, что плевать, какое в данный момент время суток и какие софиты меня освещают, главное, получить то, чего я никогда не получала. Удовольствие. Искать его тоже для меня неприемлемо. Не могу же я выйти на улицу и крикнуть: «Эй, красавчик, как насчёт бокала вина и твоего члена?»

– Это очень грязно, Дженна, – усмехается Кент.

– Когда правда была чистой? Да и порой хочется чего-то грязного. Вот смотришь на этих актёров в порно, и ведь им так классно. Они раскрепощены делают всё что хотят и как хотят. А в жизни… всё намного тише и спокойнее. Там мужчины не боятся быть униженными и доставляют удовольствие всем, что у них есть. Женщины тоже не стесняются быть жадными, пошлыми, и никто не называет их шлюхами. А в реальности всё обстоит куда примитивнее. Фантазиям остаётся место только в голове, а потом они становятся настолько призрачными, что ты о них забываешь вовсе. Я заметила, чем дольше нет никакой близости с мужчинами, тем быстрее привыкаешь к одиночеству. Сначала хочется чего-то нового, а потом… катись оно всё к чёрту. Мне и одной хорошо.

– Хорошо ли, птица, одной на самом деле?

– Я внушала себе это. А ты? Мы всегда говорим обо мне, и я довольно честна с тобой, но ты молчишь или даёшь мне сухие факты. Ты планируешь обзавестись семьёй и выберешь себе жену из предложенных товаров на рынке или обратишься к своему отцу за советом?

– Ты сейчас завуалировано меня опустила, Дженна. – Кент щипает меня за бок, и я вскрикиваю, ударяя его по плечу.

– Отвечай, иначе тоже буду молчать, – грожусь я.

– Я не знаю, подойдёт такой ответ? Сейчас я здесь, и всё для меня ново, неизвестно и притягательно. Не имею понятия, чем закончится эта поездка, и каким я буду через месяц после неё. Я не знаю, Дженна, буду ли кого-то выбирать или снова вернусь к работе. Может быть, я получу всё что хотел, здесь и с тобой, а потом спокойно смогу продолжить вести свою безумную жизнь и засыпать в обнимку с отчётами. На самом деле я не хочу думать, что будет дальше. Впервые я не желаю заранее знать итог и хочу насладиться тем, что со мной происходит в эту минуту и в этом месте. Да, мой возраст уже умоляет взяться за ум, но если я не смогу дать женщине всё, чего она будет ждать от меня? Я отдам ей время и силы, как ты с Хэйли, а потом буду сожалеть обо всём и сломаю жизнь нам обоим. Мне кажется, что я какой-то сломанный, и вряд ли кто-то меня починит.

– Ты не сломанный, Кент, и тебя не нужно чинить. Насколько я могла заметить, тебе даже дополнительного масла не нужно. – Прыскаю от смеха.

– Тогда что со мной не так, умница? Почему я не испытывал потребность в женщине до того момента, пока не встретил тебя?

– Думаю, ты просто не позволял женщинам себя завлечь. Ты избегал их. Прятался от них. Ты воевал за место короля шкафов, и тебя больше волновало, как на тебя будет реагировать отец, а не женщина. Может быть, ты отпустил ситуацию из-под контроля или же просто разрешил себе немного расслабиться? И всё встало на свои места. Ты в порядке, Кент. Когда ты вернёшься в Чикаго, то вряд ли будешь прежним. Когда открывается дверь, то её очень сложно закрыть, потому что всегда интересно подглядывать за тем, что происходит за ней. Всё, мы идём по периметру нашей территории, примерно через полчаса будем дома. – Указываю на знакомую ограду.

– Как насчёт небольшой пробежки, Дженна? Ты готова немного посоревноваться со мной и выиграть у своей семьи? – Кент останавливается и бросает мне вызов.

– С удовольствием, только дай глотнуть воды, – кивая, протягиваю руку.

– Как можно попросить воды, а я это моментально опошляю в своей голове. Превращаюсь в размазню, – кривится он и кладёт мне в руку горячую бутылку. А у него в джинсах очень жарко. Слишком жарко, чтобы самой не проверить.

– Ты и есть размазня, – хмыкая, срываюсь на бег и смеюсь, видя озадаченное лицо Кента, когда забираюсь на ограждение.

– Ты меня обманула!

– Я просто хочу выиграть! Беги за мной и смотри не затопчи посевы, а то нам голову оторвут! – кричу я и, хохоча, несусь по специальным дорожкам, выложенным для проверки почвы и наличия сорняков.

Визжу, когда Кент хлопает меня по ягодице и вырывается вперёд.

– Ты не знаешь, куда бежать!

– Знаю! Это западное поле! Дом на юго-востоке! И кто из нас теперь размазня! Где твои крылья, воробушек?

– Ну держись, – шиплю и, сжимая бутылку, как гранату, с разбега швыряю ей в Кента и попадаю прямо по заднице.

– Дженна! Больно!

– Будешь знать!

Довольно пролетаю мимо него и делаю себе заметку в голове, что надо будет забрать пластик или попросить кого-то его поднять, иначе… да, мне оторвут голову.

Вижу на горизонте дом, а лёгкие горят от быстрого бега. Ноги дрожат, всё тело мокрое, и волосы мешают, прилипая к лицу.

– Вот так!

Ещё один удар по ягодицам, и я вою от боли. Это было намного сильнее, чем первый раз. Кожа горит под тканью старых джинсов, и в то же время по всему телу растекается горячая волна желания отомстить.

– Я тебя оседлаю, Кент! – из последних сил кричу я.

– Буду ждать тебя в спальне! Пока ты добежишь, я поем и приму душ! – Смеясь, он так легко несётся по дорожкам, перепрыгивая через низкие ограждения, что я нехотя восхищаюсь Кентом. Вот это ковбой.

Но я стараюсь не отставать, хотя это очень сложно. Я не бегаю длинные дистанции, только утром, для того чтобы немного размяться и поддерживать тело в тонусе, а он… замедляется.

– Кент? – Добегаю до него, а когда впереди остаётся не более семисот метров, он почему-то останавливается и кривится, хватаясь за бок.

– Что с тобой? – задыхаясь, спрашиваю и испуганно осматриваю его покрасневшее лицо.

– Беги… не дай им выиграть. Давай, птица, – тяжело дыша, говорит он.

– Кент…

– Беги, я сказал. Беги и не оборачивайся… беги, Дженна! – Кент толкает меня в плечо.

– Беги сделай это и за меня!

Мне не хочется его оставлять.

– Ни черта. Дойдём вместе, ладно? Плевать на этот выигрыш. Тебе плохо? Сердце? Почки? Печень? Камни? Лёгкие? Желудок?

– Боже, женщина, какая ты недогадливая, я тебе фору даю. – Кент выпрямляется и хрипло смеётся.

– Идиот, ты меня напугал. Я думала, что у тебя что-то случилось… дурак! – Понимая, что он меня попросту развёл, обиженно пихаю его в грудь, а он продолжает смеяться. Но в то же время Кент сделал для себя невозможное, пропустив меня вперёд, когда увидел, что я не справляюсь с его темпом. Это так мило.

– У меня что-то точно случилось. – Кент подмигивает мне и, обхватывая за талию, притягивает к себе.

– Ты больной. Больше не делай так, мне дедушки хватает. Я же, действительно, переживаю. – Упираюсь ладонями в его грудь. Его сердце стучит быстрее, чем моё. Он весь мокрый, потный и горячий.

– Значит, ты готова снова немного пожалеть меня? – Кент толкает меня назад, сам двигаясь вперёд.

– Ты опять заигрываешь со мной?

– Есть шанс заманить тебя в тихое место, Дженна?

– Вероятно, есть, но только после душа. От меня воняет.

– От тебя очень приятно пахнет. Мне нравится, когда ты мокрая, Дженна, – шепчет Кент мне на ухо, а я моментально краснею.

– Извращенец, – одними губами говорю я.

– Но я тебе нравлюсь.

– Чтобы хотя бы немного возбудить меня, Кент, тебе придётся попыхтеть. А если учесть, что ты ни черта не знаешь о женщинах, то… просто болтун. – Выпутываюсь из его рук и отхожу быстрее спиной.

– Значит, так, да? Ты сомневаешься в моих фантазиях? Я слушал тебя, Дженна, и достаточно знаю о тебе и твоём теле, чтобы добиться своего.

– Ты только думаешь о сексе, мальчишка неудовлетворённый. А с женщинами надо разговаривать.

– Я с удовольствием поговорю с тобой. В душе. Под прохладной водой. И когда…

– Не смей! Даже не думай об этом! – Смеясь, качаю головой и поднимаюсь по лестнице.

– А о чём думаешь ты? – Кент обхватывает меня за спину, немного прикусывая мою шею.

– Сделай так ещё. Это очень приятно, – шепчу, толкая дверь, и он повторяет укус, а потом медленно проводит по нему языком. Мурашки сразу же покрывают мою кожу.

– Я бы не прочь немного отдохнуть. Ноги дрожат, – признаюсь я, пока мы так и идём. Он обнимает меня за талию, а я расслабляюсь от его игриво скользящих по моей шее губ.

– Вы первые! – От крика мамы вздрагиваю и открываю шире глаза. Она выскакивает из столовой, хлопая нам.

– Здорово, – без энтузиазма отвечаю я.

– Как вам удалось так быстро дойти? Никого ещё нет, Канги и папа уехали по делам, считая, что вас всех эта игра займёт до позднего обеда, – удивляется мама.

– Мы были командой, и очень устали, да, Дженна?

– Очень устали. Так ты говоришь, что никого в доме нет? – уточняю я.

– Никого. Ваш приз…

– Потом, мам. Нужно принять душ и немного поспать. Спасибо.

– Мне нужно съездить к Иоки…

– Хорошо, мама. Люблю тебя, – уже мурча от губ Кента, отвечаю, и мы поднимаемся на второй этаж.

– Но ваш приз!

– Он не нужен! – Кент хлопает дверью и, разворачивая меня, прижимает к ней.

– Душ, – напоминаю ему.

– Он один.

– По очереди. Не дави… не торопись. – Я трушу. Да, сейчас, когда мы оказываемся абсолютно одни, я сбегаю от него, боясь самой себя и голода Кента. Почему-то в голове появляются мысли о том, что нельзя допускать близости, ведь это для меня не просто секс и никаких обязательств. Врала я. Для меня секс – это уже отношения. Глупо, знаю. Но я такая.

В ванной сбрасываю одежду и забираюсь под душ. Жмурюсь, когда прохладные капли попадают на моё лицо. Что я делаю? Может быть, именно в этом была моя ошибка с Хэйли, я отталкивала его и боялась признаться в чём-то себе. Боялась требовать, но я была ещё юной. Сейчас я уже женщина, и мне скоро тридцать, а до сих пор опасаюсь своих желаний. Дело точно не в мужчинах, а во мне. Вероятно, хватит пугаться близости, которую я очень хочу. Нельзя поступать так с мужчиной, который тоже через многое переступил и во многом сознался. Я нравлюсь Кенту и возбуждаю его, нам хорошо вместе. Так чего ждать? Предложения руки и сердца? Я знаю, что не будет такого. Я не подхожу Кенту, он не из тех мужчин, которые смогут любить. Зачем трепать себе нервы и думать о том, как всё закончится, когда ещё ни черта не началось? Достаточно.

Глава 21

Дженна

Искупавшись, обмотанная в полотенце, выхожу из душа в спальню. Его нет. А чего я ждала? Что Кент будет терпеть мои выходки и моих тараканов? Нет, конечно. Сажусь на кровать и сушу волосы, коря себя за страх. В этот момент дверь в спальню открывается, и входит Кент, тоже замотанный в полотенце и с охапкой своей одежды в руках.

– Твоя мама уехала и позволила мне воспользоваться их душем. Ты голодна? – Кент бросает одежду в чемодан и закрывает его, не глядя на меня. Он спокоен, и по его тону мало что можно понять. Поднимаюсь с кровати, намереваясь разрушить все свои страхи прямо сейчас.

– Оказывается, мы шли три с половиной часа, и я голоден. С удовольствием съел бы хороший кусок мяса, – говорит он, подходя к шкафу и распахивая его. Сбрасываю с себя полотенце. Он не видит, как я приближаюсь к нему.

– На природе такое сильное чувство голода, не находишь? И мне надо бы сменить повязку, я намочил её и выбросил в урну, стоящую в ванной. Они же не будут против… Дженна?

Касаюсь губами обнажённой спины Кента, а мои ладони проходят по его животу.

– Прости, я испугалась ответственности за свои желания, – шепчу, медленно покрывая поцелуями его спину. Мои руки опускаются ниже, и я дёргаю за узел полотенца на талии Кента.

– Дженна, всё в порядке… чёрт, не стоит играть со мной. Ты голая. – Тембр его голоса понижается. Соски трутся о его спину, а я, не прекращая целовать её, глажу бёдра.

– Теперь ты тоже голый. Мы в равных условиях, Кент. Я же могу продолжать быть честной, да? Ты не осудишь меня? – тихо спрашиваю, убирая свои руки, и Кент медленно поворачивается.

– Никогда не осужу. Ты восхитительна… чёрт, птица, ты очень… голая и… – Его дыхание нарушается. Кент окидывает моё обнажённое тело жарким взглядом, и такое чувство, словно ему ужасно больно.

– У меня голова от тебя дуреет, Дженна. Ты не можешь вот так стоять напротив меня и…

Эта невероятная власть, которую я ощущаю, превращает меня в безумную. Подхожу к Кенту и кладу свои ладони на его грудь.

– Так накрой меня собой, Кент. Накрой так, чтобы никто не увидел меня обнажённой, – выдыхаю я, касаясь губами его шеи. Вырываю из его горла низкий стон. Опускаюсь ладонями по животу и обхватываю пальцами твердеющий член. Боже мой! Это орудие труда стоит отдельной похвалы.

– Дженна, у меня нет никакой защиты… чёрт, Дженна. – Кент дёргается. Увереннее сжимаю пальцами его член и медленно вожу по нему.

– Не волнуйся, я пью таблетки. Привычка. Никаких проблем это нам не доставит… я не готова к ним. – И не вру. Мне не нужны ни дети, ни будущее. Мне нужен этот чертовски горячий мужчина и его страсть, которую он столько лет скрывал от всех. Я хочу быть первой, кто узнает её, изучит, растает от неё. Я хочу дать ему то, в чём отказывала не только Хэйли, но и себе. Быть голой. Не только телом, но и душой. Полностью обнажённой и честной в своих желаниях.

– Тогда без стыда и сожалений? – Кент обхватывает моё лицо ладонями.

– Без стыда и сожалений. Хочу тебя прямо сейчас, – успеваю заметить довольную ухмылку и вспышку радости в глазах, как он накрывает мои губы своими. Отпускаю его член и полностью отдаюсь во власть его губ. Кент опускаясь ладонями ниже, обнимает меня за талию и приподнимает немного. Несёт к кровати, а мне плевать. Хоть на полу. Хоть у стены. Хоть стоя. Всё хочу. С ним все мои фантазии могут быть осуществлены.

Мы падаем на кровать. Кент успевает выставить перед собой руки, чтобы не задавить меня своим телом. А я, пользуясь ситуацией, немного приподнимаюсь и целую его шею. Пальцами изучаю рельеф спины и медленно спускаюсь ниже.

– Дженна…

– Доверься мне, Кент. Перевернись на спину, – прошу, кусая тёмный сосок и вырывая из его горла низкий стон. Кент моментально оказывается на спине, хватая меня за ягодицы, и вот я сижу на нём. Я уже мокрая. Возбуждённая. Его член лежит между моих пульсирующих складочек. Раскачиваюсь взад-вперёд.

– Ты хочешь меня оседлать? – тяжело дыша, интересуется Кент.

Загадочно улыбаясь, наклоняюсь к его лицу и целую. Кент жадно отвечает мне и приподнимает немного. Его губы впиваются в мой сосок. Он сосёт его, а другой рукой стискивает вторую грудь, играя с ней. Откидываю назад голову, наслаждаясь таким голодом. Сказать, что мне нравится – ничего не сказать. Я тащусь от того, как Кент с удовольствием ласкает мою грудь. Он кусает соски, заставляя меня двигаться. Кончик его члена массирует мой вход, и это возбуждает сильнее. Можно немного податься назад, и он будет во мне, но я хочу всё. Буквально всё в этот раз, потому что не знаю, будет ли следующий. Я хочу дать ему то, что не давала никогда и никому. Я хочу, чтобы он запомнил меня и этот секс на всю свою жизнь.

Кент терзает мою грудь, и я боюсь, что могу кончить от движения его губ, упругих и сильных, держащих в плену то один мой сосок, то второй. Я сама не замечаю, как постанываю и двигаюсь на нём, усиливая желание. Я не могу так быстро кончить…

– Теперь моя очередь. – Хватаю Кента за волосы и с силой отрываю от своей груди. Она стала тяжёлой, чувственной и пульсирующей, как и всё внутри меня.

– Хочу узнать твой вкус, – шепчу, легко целуя его в губы.

– Ты же не собираешься…

– Именно это и собираюсь сделать. Хочу твой член у себя во рту. Ты не против?

Игриво веду кончиком языка по шее Кента. Он сжимает руки в кулаки, и я вижу, как из раны на его ладони течёт тонкая струйка крови. Мне бы подумать об этом, но он такой вкусный. Каждый участок его кожи. Хэйли мне не хотелось целовать. Я не возбуждалась от минета, и мне было противно его делать, потому что… наверное, был не тот мужчина. С нужным всё хочется. Буквально всё.

– Дженна, тебе не нужно это делать. Я боюсь, что не выдержу, – хрипит Кент, когда мои губы останавливаются в нескольких сантиметрах от разбухшей, бело-розовой головки его члена, лежащей на животе.

– Ты выдержишь, Кент. Только посмей не выдержать. Это вызов, – рычу я, поднимая на него голову, и наши взгляды встречаются. Его глаза горят от возбуждения и ожидания. А мои упиваются своей властью над ним, когда губы смыкаются на его члене. Низкий стон Кента вызывает в моём теле бурную реакцию. Его вкус… немного соли и перца. Чувствую терпкость, вязкость, и меня бросает в дрожь. Господи, он большой, растягивает мой рот. Медленно скольжу по нему, вбирая до максимальной точки. Я не могу взять его полностью. Задыхаюсь, но не собираюсь останавливаться. Поглощаю его член. Кружу по нему языком, наслаждаясь стонами и движением бёдер Кента. Мои ладони гладят их. Я постоянно наблюдаю за этим прекрасным мужчиной, и мне доставляет невероятное удовольствие видеть то, как ему хорошо. Его наслаждение – моё наслаждение, врывающееся в тело яркими пульсирующими спазмами внизу живота. С хлопком выпускаю член изо рта, и губы горят. Только хочу снова вернуться к этому увлекательному занятию, как ладонь Кента оказывается на моём горле, и он поднимается, заставляя и меня встать на колени.

Он смотрит в мои глаза, а я в его. Ему не понравилось? Он как будто зол. Но не успеваю я развить эту мысль, как Кент целует меня, проводя языком по губам.

– Это лучшее, что я когда-либо пробовал. Но вряд ли я спокойно вынесу вид твоей задницы, раскачивающейся перед глазами, ещё немного, – шепчет он, толкая меня вбок. Со сдавленным писком падаю на кровать. Кент оказывается за моей спиной и, рывком приподняв за талию, ставит на колени.

– Я никогда не хотел так быстро взять ни одну женщину, Дженна, – хрипит он. Водит членом по моим губам, и я дрожу от ожидания. Сила. Мощь. Моя слабость. Настоящее мужское начало. Это всё, чего я хотела.

– Возьми меня, Кент, – шепчу, стискивая пальцами одеяло.

Его умолять не приходится. В одну секунду я ощущаю безумное давление на своей дырочке, а затем слабую боль от резкого толчка внутрь. Секундное распирание. Все мышцы сжимаются от уже забытого ощущения полноты. Вскрикиваю и жмурюсь.

– Ты в порядке? – Кент наклоняется и целует мою шею.

– Да… о, да. – Слабая улыбка на губах. Поворачиваю к нему голову и немного отодвигаюсь, чтобы вновь полностью сесть на его член. Боже мой! Это такой восторг, когда внутри тебя мужчина, дающий привыкнуть к ощущениям.

– Уверена, что у тебя были мужчины? Ты… чертовски тугая, – шипит Кент, хватая меня за бёдра и медленно снимая с себя.

– Нет, я не уверена… мальчишки были… а мужчина… ты… чёрт возьми… один!

Вскрикиваю снова, откидывая назад голову. Кусаю губы. Кент играючи двигается во мне. Неторопливо. И я знаю, что он смотрит на то, как его член выходит из меня и вновь поглощается мной же. По позвоночнику бегут мурашки. Кент целует мою спину, продолжая медленно двигаться. Его ладони проходят по моей талии. Кент целует меня в плечо, и я поворачиваю голову. Нахожу его губы и со стоном отдаюсь во власть резких ритмичных толчков. Всё тело дрожит от каждого удара внутри меня. Но неожиданно всё резко прекращается. Кент быстро разворачивает меня на спину. Раздвигаю ноги, и он накрывает меня собой.

– Боже мой! – Выгибаюсь, когда член Кента пронзает меня. Хватаю его за руки, кусаю в плечо, вырывая из него громкий рык.

– В тебе так хорошо… Дженна, очень хорошо. Надо было сразу прижать тебя к стенке, – бормочет он, целуя мою щёку.

– У тебя… будет шанс… стен много, – выдыхаю, а грудь сдавливает от нарушенного дыхания. Моё тело раскрывается ему навстречу. Наши губы сливаются. Наверное, это самые лучшие поцелуи в моей жизни.

Его член с хлопками входит в меня. Голова кружится от безумной страсти, кипящей в теле. Кент обхватывает моё лицо ладонями и не позволяет даже вздохнуть, постоянно целуя и посасывая мои губы. Он целует всё, что попадается: мои скулы, шею, снова губы. А я цепляюсь за него, прижимаюсь ближе, чувствуя, как мои возбуждённые, раздражённые зубами и губами Кента соски приятно трутся о его грудь, заставляя меня стонать, кричать, впиваться в его спину ногтями. Внизу живота всё кипит. Горит.

От силы, парализующей меня изнутри и обдающей жаром, обнимаю Кента, и, до боли, до искр в глазах, наши губы прижимаются друг к другу. Я не знаю, что это такое, никогда не ощущала подобного, но это невозможно контролировать. Подаюсь вперёд, требуя, чтобы Кент двигался жёстче.

– Быстрее… пожалуйста, быстрее, – шепчу, распахивая глаза, а перед ними всё плывёт.

Кент хватает меня за волосы и сжимает их. Его фрикции настолько мощные, что спинка скрипящей кровати стучит о стену. Но этого мало. Меня дёргает то вперёд, то назад. Выгибаюсь от наслаждения, изводящего тело и играющего со мной. Оно то ли наказывает, то ли обещает одарить. Не знаю! Кент зубами подхватывает сосок и сжимает его до чудовищной боли и, одновременно с этим, зализывает языком. В эту же секунду по моему телу проносится мощный и обжигающий всплеск, повышая пульс до неразумных пределов. Он сосредотачивается внизу живота и ударяет откуда-то изнутри снова и снова. Моё тело буквально виснет на Кенте и содрогается, как от разряда тока. Меня трясёт. Всё кружится перед глазами, и я кричу… его имя. Я словно отделяюсь от своего тела. Ничего не слышу. Ничего не понимаю. Ничего не могу контролировать. Мне так хорошо не было ни разу в жизни. Это похоже на резкий взлёт куда-то высоко, где очень жарко, а потом медленное и расслабленное падение вниз, прямо в постель на влажные, горячие простыни. И давление отпускает.

Приоткрываю глаза и понимаю, что Кент не двигается. Он просто лежит на мне, немного удерживая свой вес на руках.

– Что случилось? – шепчу, облизывая губы.

– Думаю, ты кончила и заставила меня кончить вместе с собой. Ты очень сильно сжала меня. Это было… – Кент шумно вздыхает и широко улыбается.

– Оу… я… сделала тебе больно? – Стыд моментально проявляется в голове, и хочется его сбросить с себя. Сбежать. Скрыться. Спрятаться.

– Дженна, ты издеваешься? Это было самое лучшее, что со мной случалось в отношениях с женщинами. И к моему сожалению, оказывается, все они имитировали оргазмы, потому что ни одна из них не вела себя так, как ты. Спасибо, что приоткрыла для меня завесу истины. – Кент нежно целует меня в губы и продолжает улыбаться.

– Я… твоя рука… там кровь и…

– Плевать. Иди сюда. – Кент выходит из меня, и я чувствую, как по моим бёдрам стекает его сперма. Он ложится на кровать и притягивает меня к себе.

– Тебе понравилось? – шепчу я. Да, судя по его сытому виду, можно ответить только положительно. Но… Хэйли не валялся со мной в постели после секса. Он снимал презерватив, выбрасывал его, шёл в душ и занимался своими делами. И сейчас мне нужно подтверждение.

– Очень. Тебе не больно было? Кажется, я немного разошёлся. Всё же пять с половиной лет и…

– Нет… нет, Кент. Я получила оргазм, а до этого знала лишь клиторальный, так что ты можешь собой гордиться, – слабо улыбаясь, заверяю его.

– Значит, всё в порядке? Я… прости, не умею вести беседы после секса и не знаю, что нужно говорить. Наверное, сделать комплимент. Ты…

– Молчи. Давай, помолчим, ладно? Необязательно это обсуждать. – Накрываю его губы своей ладонью, и он облегчённо вздыхает.

Кент переворачивается на спину и тянет меня ближе к себе. Вижу мазки крови на своих бёдрах, на простынях, и мне следовало бы сразу же осмотреть его рану, но даже это не заставит меня сейчас встать и отцепиться от Кента. Пусть внизу живота немного дерёт, но я удовлетворена на какое-то время. А лежать с мужчиной чьей-то мечты – самое приятное удовольствие в жизни. Не могу назвать его своим… но хотела бы. Я думаю, что Кент будет идеальным сексуальным партнёром для любой женщины, потому что он готов к чему-то новому. Но так жаль, что я не из тех женщин, и поэтому должна получить максимум от него и его страсти. И я это возьму. На какое-то время его член мой и губы тоже, а также его руки и сердце. Я зацелую его так, чтобы оставить на нём свой отпечаток губ. Дурочка, влюбилась. И я точно знаю, что это именно влюблённость, потому что с Хэйли всё было слабее. А Кент мой идеальный мужчина, который будет чужим. Боже, мне так страшно от этих мыслей.

Крепче обнимаю Кента и целую в грудь. Он в ответ сжимает моё плечо и чмокает в макушку. Без слов. Без имитации светской беседы. Так хорошо.

Глава 22

Дженна

– Только не говори мне, что твоя семья вернулась. – Сквозь сон слышу стон Кента и дёргаюсь.

– Что? Я… кажется, задремала. – Зевая, приподнимаюсь с его груди и вижу улыбку.

– Тебе нужен был сон, воробушек. Ты хорошо поработала на мне, подо мной, и я хочу большего, но… чёрт, они же не войдут сюда, да? – Кент хмурится и бросает взгляд на дверь.

С первого этажа доносится шум, гогот, смех, визг детей и голоса. Кривлюсь и перекатываюсь на спину. Сажусь на постели, придерживая одеяло на груди.

– Они могут, – отвечаю и замечаю, что накрыта одеялом, а у Кента на руке уже есть повязка, и из нас двоих, видимо, только я устала и отключилась после быстрого душа.

– А вот когда мы вернёмся в Чикаго, то никто нам не помешает лежать в постели целый день. – Кент обнимает меня и целует в обнажённое плечо.

– Обещаешь? – Игриво оборачиваюсь.

– Обещаю. – Он чмокает меня в кончик носа, а затем щипает за бок, отчего я взвизгиваю.

– Кент!

– Одевайся. Не хочу, чтобы они увидели тебя такую. – Смеясь, он подскакивает на ноги и, абсолютно голый, направляется к шкафу.

– Хорошая задница, – замечаю я.

– Даже не заикайся об этом. – Кент закатывает глаза и достаёт чёрные боксеры.

– А что? У тебя, правда, очень хорошая задница. На неё можно долго любоваться.

– Только на неё?

– С тебя хватит комплиментов, а то в этой постели нас будет трое: ты, я и твоё эго. Пусть оно лучше проветрится, – цокая, встаю и потягиваюсь. Одеяло падает с моего тела, обнажая его.

– Заигрываешь со мной?

– Соблазняю. – Смеясь, иду к комоду и так классно ходить голой при нём. Не надо прикрываться… даже не хочется.

– У нас ещё вся ночь впереди, Дженна. И я вряд ли дотерплю, пока все твои уснут.

– А кто сказал, что надо терпеть? Ты лишь шепни, и я покажу тебе самые скрытые уголки фермы. – Подмигивая ему, надеваю трусики и джинсы.

– Вернёмся домой, ты точно примеришь алый комплект белья. Моя фантазия. Будешь ходить в нём по квартире, а я проверю свою выдержку.

Ловлю себя на мысли, что мы свободно говорим о продолжении, словно всё решили. Мы вместе. Мы будем встречаться и жить вместе. Но так ли это? Нет, спрашивать не буду. Пусть лучше будет так. Мне нравится думать о том, что у нас с Кентом всё только начинается.

– Я бы не прочь примерить все. Они очень красивые, – замечаю я.

– Даже так?

– Ага. Позволю тебе самому одевать меня, хочешь? – Подхожу к Кенту, и он, улыбаясь, притягивает меня к себе за талию.

– Ты умеешь уговаривать. В следующий уик-энд ты свободна?

– Никаких планов нет, если кто-то не пригласит на свидание, конечно же.

– Мне следует немного поторопиться.

– Тебе определённо следует поторопиться, иначе упустишь дефиле в нижнем белье.

– Дефиле без нижнего белья я точно не упущу. – Кент опускает голову и в который раз вовлекает меня в поцелуй, да в такой, что я теряю голову и не хочу, чтобы это прекращалось.

Руки Кента блуждают по моей спине, и он задирает футболку, вызывая приятные мурашки на коже и всплеск моментального возбуждения. Одно его прикосновение, и я готова на всё, только бы он стонал и умолял меня не останавливаться. Но сквозь сексуальные фантазии слышу приближающиеся голоса родителей и отстраняюсь от Кента.

– Надо спуститься, – шепчу я.

– Надо, но без особой радости. Постель так и манит к себе, – кривится Кент, натягивая свои сапоги.

– Не забывай о стенах. Они тоже могут многое. – Шлёпая его по ягодице, смеюсь и направляюсь к двери. Кент настигает меня рядом с ней и обнимает за талию.

– Прекрати соблазнять меня, Дженна. – Он с силой вдавливает в мои ягодицы свои бёдра, я ощущаю его возбуждённый член, и меня вновь обдаёт жаром.

– Это ты прекрати соблазнять меня. Хочется расстегнуть твою ширинку и спустить с тебя джинсы, – шепчу и, засовывая между нами руку, сжимаю его сквозь ткань. Кент низко стонет и утыкается носом в мою шею.

– Есть предложение уехать прямо сейчас… здесь должны быть мотели, переждём там время и…

– Но ты упустишь шанс узнать, что такое секс на сеновале, Кент. Ты только представь: слабый свет, ночь и сено, впивающееся в мою спину, когда ты берёшь меня. Аромат секса и земли. Очень грязный секс. Безумно…

– Дженна? Кент?

Вздрагиваю от стука в дверь.

– Надеюсь, они этого не слышали, – тихо смеётся Кент и целует меня в щёку. – Соглашаюсь на твоё предложение. Но вложу в него свою интерпретацию.

Быстро киваю ему и распахиваю дверь. Мои родители отскакивают от неё. Боже, теперь я тоже надеюсь, что они ничего не слышали.

– Привет. Мы уже идём. После игры сильно устали и заснули. – Натягивая улыбку, выхожу из спальни, Кент отпускает меня, но я сразу же нахожу его руку. Не буду я стыдиться того, что влюблена в него… чёрт! Надо прекратить проговаривать это в голове. Дурная привычка.

– Мы не разбудили вас? – интересуется папа, с любопытством рассматривая нас.

– Разбудили, но ничего. Я такая голодная. – Пожимая плечами, обхожу родителей, держа за руку Кента.

– Почему каждое твоё слово теперь для меня, как призыв к действию? – шепчет он мне на ухо, пока мы спускаемся вниз.

– Потому что ты голодный извращенец, и я, действительно, голодна. Да и ты тоже.

– О-о-о, Кент, ты здесь. Хорошо. Пошли поможешь. – Замечая нас, Ванбли указывает Кенту кивком головы на распахнутую дверь, через которую мужчины выносят на улицу складные стулья и столы. Чёрт, костёр.

– Он ещё не ел, – вспоминаю я.

– Боже, Дженна, да отпусти ты его уже. Мы его накормим, тем более будет барбекю, овощи и картошка, запечённая в фольге.

– У меня уже текут слюнки, – цокает Кент.

– Мальчики, располагаемся слева. Ветра нет, значит, завтра будет дождь. Но сегодня природа на нашей стороне. Дженна, Кент, рад вас видеть, как и поздравить с победой. – Появляется дедушка и, размахивая тростью, улыбается нам.

– Спасибо. Мы прошли довольно интересный путь. Кто придумал маршрут? – Вспоминая о подставе, прищуриваюсь я.

– Какая разница, Дженна. Вы же выиграли, успокойся уже. Получишь ты свой приз, – бубнит Ачэк, выталкивая на улицу кресло для дедушки.

– Думаю, что Дженна будет не против, если мы откажемся от награды, – произносит Кент. Удивлённо смотрю на него. Вообще-то, против. С каких пор он от чего-то отказывается?

– Вы отказываетесь от награды. А Дженна в курсе? – Смеясь, входит Кэя, держа своего младшего сына на руках.

– Да, отказываемся. Какая разница, что за награда. Мы отлично провели время, я увидел непередаваемые пейзажи и первый раз в жизни выспался. Так что я уже получил своё. – Кент так красноречиво смотрит на меня, что я заливаюсь краской. Осталось ещё плакат написать о том, что у нас был секс. Молодец.

– Тем более, награда в виде этой женщины меня устраивает намного больше, чем всё остальное. Показывайте, чем я могу вам помочь. – Кент быстро целует меня в губы и, отпуская мою руку, сбегает вниз по ступенькам.

Все в тишине наблюдают за тем, как мужчины передают Кенту мебель, и он выходит из дома под разговоры с мужчинами.

– Видимо, только один усвоил урок. – Вздрагиваю от голоса мамы за спиной.

– Что за урок? – изумляюсь я.

– Хороший мужчина. Стоящий. – Пропуская мой вопрос мимо ушей, мама спускается, а я за ней.

– Игра была только для вас, Дженна, – усмехается Коко, вытирая мокрые руки о передник.

– Что? Дедушка, но…

– Вам она была нужна. И Кент правильно сказал, после неё вы обрели намного больше, чем могли увидеть. Я рад за тебя, Дженна. Немного отдохну перед костром. – Дедушка целует меня в щёку, а я потерянно смотрю на свою семью.

– Нам всем нашли работу, а вам дали время развлечься. Он хорош? – интересуется Иоки.

– Прекрати. Угомони свои гормоны. Иди в кухню, нужно всё подготовить для жарки мяса, – мама, смеясь, журит сестру.

– Что за чёрт? – шепчу я.

– Имя ему Кент Мёрфи. И нет, Дженна, мне он не нравится, – говорит папа, проходя мимо меня.

– Он мне нравится. А тебе не должен, понятно? – огрызаюсь я.

– Ты ещё мала, чтобы видеть настоящее составляющее в мужчинах. И ты вспомнишь мои слова, но жизнь твоя, делай в ней свои ошибки, – фыркает папа, хватая стопку пледов.

– Канги! – предостерегающе кричит мама.

– Мне скоро тридцать, напомню тебе. Даже не думай о том, чтобы обидеть Кента, тогда я тебя возненавижу. Клянусь, папа, если заберёшь его у меня, то заберёшь у меня больше, чем думаешь, – грожусь и, разворачиваясь, иду в кухню.

Мне неприятно, что отец до сих пор так относится к Кенту, а тот ведь был милым, простил их за то, что они его поранили. Почему? Я не понимаю.

– Не принимай близко к сердцу его слова, доченька. Он старый и ревнивый. – Мама потирает мои плечи, и я грустно вздыхаю.

– За что он так с ним?

– Может быть, завидует, как Кент умеет варить кофе. – Коко прыскает от смеха.

– Или потому что он красив, и достаточно молод, а наш папа уже сдаёт позиции, – поддакивает Иоки.

– Или потому что кое-кто получил массу удовольствия от этого «кофе». Сливки шли в комплекте. – Женщины от слов Кэи громко смеются, а я закатываю глаза.

– Не вашего ума дело, – бурчу и, хватая картошку, ставлю её ближе к раковине.

Такое чувство, что ни у кого здесь секса не бывает, раз они настолько зациклены на гениталиях Кента. Жутко раздражает и обижает отношение отца к Кенту. Надеюсь, что в оставшиеся дни папа сможет увидеть, что Кент замечательный. Пусть у него есть куча минусов, но они не делают его хуже. Они делают его настоящим, а не отъявленным лгуном, каким был Хэйли.

Мою картошку и складываю её на полотенца, чтобы затем завернуть её в фольгу и запечь на углях. Позади меня все обсуждают предстоящий вечер, вокруг носятся дети и хватают с подносов то овощи, то фрукты, получая нагоняи от родителей. И я понимаю, что мне хорошо со своей семьёй, но ещё лучше с Кентом. Мне хочется уйти и снова провести с ним время, возможно, поговорить, узнать больше о его детстве, влюбиться в него глубже и показать ему своё сердце. Мне жаль тратить время на чёртову картошку, когда внутри столько чувств и эмоций, а некомфортное тянущее давление внизу живота напоминает о сладких моментах, случившихся несколько часов назад.

– Всё, я помыла картошку. Что дальше? – Вытирая руки, поворачиваюсь и замечаю, что очень тихо. Ну как тихо, детей слышу, а вот женщин… они все столпились у окна в столовой и о чём-то шепчутся.

Направляюсь туда и пытаюсь понять, что за окном такого интересного, раз они все затихли.

– На что вы смотрите?

– Боже, ты напугала! – Коко подпрыгивает на месте, а мама резко задёргивает занавеску.

– Ни на что. Так… небо красивое было. – Иоки опускает взгляд и сразу начинает гладить свой живот. Она нервничает.

– Что там снова случилось? Они опять Кента поранили? Они…

– Нет, с Кентом всё в порядке. Мы… проверяли, как у мужчин дела. Но Кент в полном порядке, – заверяет меня мама.

– Он в шикарном порядке…

– Какие руки…

– Тихо, – прерывает их мама.

– Отойдите, я тоже посмотрю.

– Тебе туда не нужно. Ты уже помыла картошку? Она должна высохнуть, а потом её нужно натереть специями и солью. – Мама хватает меня за плечи, не позволяя подойти к окну.

– Да, помыла. Отпусти меня. Что вы скрываете? – Возмущённо дёргаю плечами и расталкиваю женщин.

– Ну, всё, сейчас нам влетит, – бормочет Иоки.

Резко отодвигаю занавеску, и мои брови ползут вверх. Смотрю на то, как Кент размахивается и ударяет топором по бревну, раскалывая его на два куска. Ачэк хватает один их них и ставит обратно, помогая Кенту превращать дерево в щепки. Он снял свою рубашку, оставшись в хлопковой футболке.

– Вы что, пялились на моего мужчину? – недоумённо спрашиваю их.

– Какой абсурд, Дженна!

– Нет, что ты.

– Небо, глянь, какое красивое.

– Да.

– Кэя!

– А что? Ну, правда, мой муж с годами перестал за собой следить. Я каждый день напоминаю ему о дезодоранте, а Кент, как будто с обложки женского журнала сошёл. Могу же я насладиться красивым видом хоть раз в жизни. У Хэйли не на что было посмотреть. Кожа да кости. А Кент настоящий бык, а их я вижу только на пастбищах. – сестра обиженно выпячивает губы.

– Серьёзно? Вот вы… извращенки! Мама! – Смеясь, смотрю на маму, пожимающую плечами.

– А я видела его в одном полотенце, и там есть на что поглядеть. Ха, – выпаливает мама и сразу же краснеет.

– Боже мой, тётя!

– Сами хороши. Вам надо взяться за своих мужчин, и пусть Кент будет им примером их. Одобряю, доченька, замечательный экземпляр. А теперь все за дело. – Мама направляется обратно под громкий смех сестёр.

– Чертовски сексуальный мужчина, – кивает Коко.

– В постели огонь, да? – живо интересуется Иоки.

– Хватит. Правда, успокойтесь. У вас повышен тестостерон. Направьте его в нужное русло. – Качая головой, смеюсь и разворачиваюсь обратно к окну. Улыбаясь, смотрю, как Кент смеётся над словами Ачэка, и его мышцы при ударе натягивают футболку.

– Так как в постели? – Вздрагиваю от повторного вопроса Иоки.

– А как в постели Лони?

– Не скажу.

– Вот и в мою не лезь.

Поправляю занавеску и возвращаюсь в кухню. Мне поручают нарезать лук, и я кривлюсь. Но мама взглядом приказывает резать. Замечательно, у меня потом руки им вонять будут, и отмыть эту вонь можно лишь лимоном, а он вряд ли останется. Фу.

Мама тихо напевает семейную песню о том, как один путник увидел свет. Кэя подхватывает, а за ней и все остальные. Это нормально для них, но я уже отвыкла. Они каждый вечер собираются семьями, вместе ужинают и общаются, а я отдалилась. Большой город накладывает свой отпечаток. Песня становится громче, Иоки пихает меня бедром, заставляя подпевать ей. А у меня в глазах слёзы. Чёртовы слёзы от лука, и я ни черта не вижу. Моргая, забываю о песне, и слёзы капают из глаз. Опускаю нож и отхожу, чтобы промыть глаза и руки. Но их так дерёт. Ненавижу резать лук. Ненавижу…

– Дженна!

Испуганно вздрагиваю и пытаюсь сконцентрировать взгляд, но глаза всё равно слезятся. Неожиданно я оказываюсь в знакомом тепле и чувствую аромат Кента.

– Кто тебя обидел? – Он приподнимает за подбородок моё лицо, озабоченно осматривая его. Стирает слёзы на щеках, и в его глазах вскипает злость.

– Я…

– Кто тебя обидел, я спрашиваю? Ты почему плачешь? – рычит он, и его взгляд устремляется на женщин, озадаченно смотрящих на нас.

– Почему она плачет? Неужели, нельзя оставить её в покое и, хотя бы день, не третировать? Вы же семья. Вы же должны заботиться друг о друге и о ней. Вы…

– Кент. – Кладу ладонь на его руку, но остановить его просто невозможно. Он так разозлился.

– Вам нравится, когда она плачет? Мне нет. И мне плевать, что вы её родственники. Если вы хотите что-то сказать мне в лицо, то говорите, но не смейте высказывать это ей. – Кент прижимает меня к себе и целует в макушку.

– Это он с луком разговаривает или с нами? – шепчет Кэя Коко.

– С нами.

– Кент, я плачу от лука. Я всегда от него реву. Это… боже мой. – Видимо, нервы сдают, и я хохочу, цепляясь за его футболку.

– Если он так защищает её от лука, то можно быть спокойными за Дженну, – хихикает Иоки.

– Это лук? Ты резала лук и плакала от него? – тихо спрашивает Кент. Смеясь, киваю ему.

– Господи, простите. Я не знал! Пришёл за пивом для парней и увидел… простите, я не хотел вас обидеть.

– Всё в порядке, Кент. Это было очень… хм, оригинально. – Мама улыбается ему.

– Могла и сказать, – возмущается он и смотрит на меня.

– Ты не дал. Ты, как бык, начал сметать всё на своём пути, признаюсь, это было очень сексуально, – шепчу я, прочищая горло.

– То есть когда я выгляжу идиотом это сексуально? Странные у тебя фантазии, Дженна. И мне они…

– Нет. Ты был очень заботливым и готов был убить всех из-за того, что я плачу. Именно это сексуально. Ты не выглядел идиотом, – шёпотом убеждаю его.

– И надень рубашку. Они на тебя пялятся, – добавляю я.

– Жарко…

– Надень, иначе я тоже разденусь, – грожусь.

– Окей, не ругайся. Где пиво?

– В центральном холодильнике. Бери сразу две упаковки, они уйдут быстро.

– Не режь больше лук. – Кент целует меня и направляется к холодильнику.

С улыбкой наблюдаю, как он достаёт пиво и проходит мимо меня. Успеваю шлёпнуть его по ягодице.

– Рубашка!

– Что за привычка трогать мою задницу, Дженна? Я тоже буду трогать твою!

– Буду ждать с нетерпением, – улыбаясь, отвечаю я.

Кент качает головой, пытаясь спрятать улыбку, и, обходя женщин, покидает кухню. Они все смотрят на меня.

– Что? – Всплёскиваю руками и беру нож в руку.

– Вы такие милые, – говорит Кэя.

– Как молодожёны, – добавляет Коко.

– И она явно в него влюблена, – вставляет Иоки.

– Да, ну и что? Вы разве не были влюблены в своих будущих мужей? – спрашиваю я.

– Сколько вы вместе, Дженна? Месяц? Два? И ты уже так открыто показываешь ему, что готова ноги вылизывать, – кривится Иоки.

– Прекрати. – Мама указывает на сестру пальцем.

– Месяц. Время не имеет значения. И да, я готова его вылизывать, так что завидуй молча, извращенка, пялящаяся на моего быка. Он мой, и я не собираюсь его ни с кем делить. Ясно?

– Предельно, Дженна. И это прекрасно. В твоём возрасте уже пора бы…

– Мама. – Закатываю глаза и шумно вздыхаю.

– А что мама? Кент тебе подходит, и то, как он ругается из-за лука, лишь только слезинка у тебя появилась, сразу же бросается на твою защиту, как любящий мужчина, говорит о многом. Вы уже говорили о чувствах?

– Нет, мы пока их не касались. Мы не торопимся. – Возвращаюсь к нарезанию лука, и снова слёзы появляются в глазах.

– Надо брать быка за яйца, пока они тёплые, Дженна, – замечает Коко.

– Я не буду этого делать. Кент непохож на наших мужчин, он другой, и когда придёт время, тогда мы решим, что делать дальше. А пока мы наслаждаемся друг другом.

– Но мужчина может быстро остыть, доченька. Я уверена, что вокруг Кента очень много ястребов, и они будут клевать его. Он отбился здесь от своей стаи, и это твоё время, чтобы предложить создать свою. Не смотри на меня так, я просто волнуюсь за тебя и хочу, чтобы у тебя всё было хорошо.

– Ни слова ему, поняли? Это моя жизнь. Не лезьте в неё. – Выставляю нож впереди себя.

– Хорошо, но положи оружие на доску. С вооружённой женщиной, да ещё и влюблённой, опасно спорить, – смеётся Кэя.

Это будет ещё один очень долгий день, и, надеюсь, что мы его переживём.

Глава 23

Дженна

– Держи! Урвала для тебя, иначе мужчины всё разберут за считаные секунды. – Радостно сажусь на бревно рядом с Кентом и протягиваю ему пластиковую тарелку с мясом, овощами, сэндвичами и картошкой.

– И так происходит постоянно? – Кент указывает на толпу моих родственников, визжащих и смеющихся, вырывающих друг у друга тарелки.

– Да. Для них это небольшое соревнование, в котором каждый должен забрать лучший кусок мяса, приготовленного папой. – Смеюсь, делая глоток вина из бокала.

– А почему не за столом? Ведь они стоят?

– Некоторые сядут за стол, будут обсуждать свои проблемы и подкалывать друг друга. Некоторые уйдут в дом или заберут еду с собой, чтобы провести вечер с детьми. Некоторые… ладно, я предпочитаю есть у костра. Рядом с ним тепло и уютно, да и места хорошие. – Беру из тарелки Кента запечённый помидор и бросаю себе в рот.

– Дедушка?

– Ему мама сейчас отнесёт ужин, а потом он спустится, чтобы посидеть с нами и рассказать какую-нибудь легенду. Он их выдумывает, так что не относись к этому серьёзно. Пиво или один бокал на двоих? – интересуюсь я, показывая бутылку пива и свой бокал.

– Один на двоих. Одной бутылки пива для меня достаточно. Обычно я не пью его. Вкус не нравится и пузырьки. Значит, мы здесь… одни у костра? – уточняет Кент.

– Ага, пока да. Используй плед, как стол, а руки, как приборы. Увы, пластиковые приборы ещё хуже. Так что не стесняйся, будь диким.

– А как мне использовать рот?

– Можешь им поцеловать мой.

Кент смеётся и склоняется ко мне, целуя легко в губы.

– Ешь, ты голоден. Мне жаль, что тебе не удалось поесть практически весь день.

– Я перехватил вяленого мяса с пивом, так что… да, я голоден. Спасибо, что принесла мне тарелку.

– Не за что. Всегда думаю о тебе в первую очередь. – Пожимая плечами, делаю глоток вина.

– Всегда? Или с этого дня? – интересуется Кент, хватая пальцами мясо и кусая его.

– Всегда.

– Почему?

– Не знаю. Может быть, меня приучили, что мужчина должен быть доволен и счастлив.

– А Хэйли ты тоже приносила тарелку с едой?

– Нет, это делал папа. Что-то вроде «первый кусок мяса гостю». Прости, Кент, с тобой он ведёт себя ужасно.

– Ничего, я вытерплю, ведь у меня самая прыткая женщина из всех. – Он слабо толкает меня, и я улыбаюсь.

Костёр горит перед нами. От него идёт тепло или от Кента, не могу понять точно, но мне очень хорошо сидеть на неудобном бревне ночью и наблюдать, как он ест. Никогда бы не подумала, что мужчина вроде Кента легко примет наши обычаи и будет есть руками, но он это делает, и его ничто не смущает.

Ловлю на себе пристальный взгляд папы и, натягивая улыбку, поднимаю бокал вина. Плевать на его мнение о Кенте. Он колол дрова, таскал их и помогал моей семье наравне с ними. Он полноценно участвовал в приготовлениях к этому вечеру, и поведение отца просто невежливо. Если он стал настолько слеп, то это его проблемы, не мои.

– Очень вкусно.

Отвлекаюсь от наблюдения за семьёй и поворачиваюсь к Кенту. Его тарелка уже пуста, и он облизывает пальцы.

– Хочешь ещё? Я принесу.

– Нет. Я наелся, но от бокала вина не отказался бы.

Протягиваю ему бокал.

– Напои меня.

– Какой ты наглый. – Смеюсь я, наклоняя бокал к его губам. Он делает глоток и довольно улыбается.

– Зато я сыт.

– Возьми. – Протягиваю ему салфетки. Кент вытирает руки и откидывается на бревно, находящееся позади. Облокачиваясь ему на грудь, смотрю на костёр и попиваю вино. Как же хорошо и даже в таком шуме уютно.

– Моя семья никогда не устраивала барбекю. Отец много работал, а потом был занят Эдди. Если и устраивались праздники, то только с правильной пищей, ведь Эдди должен был получать исключительно витамины. – Поднимаю взгляд на Кента, а он кривится от воспоминаний.

– А о тебе забывали? – тихо спрашиваю его.

– Да. Постоянно. Я ненавидел брокколи, но выбора особого не было. Я хотел мороженое, но Эдди любит йогурт. С его появлением я словно перестал для них существовать. Это меня так обижало и злило, что я возненавидел его из-за того, что он забрал у меня всё, даже ещё не родившись. А здесь… знаешь, смотрю на твою семью, и что-то меняется во мне. Всё внимание сейчас направлено только на меня, и я упиваюсь им. Я словно заполняю пробелы в своей жизни, и даже отношение твоего отца ко мне не уменьшает того, что ты сделала для меня, Дженна. – Кент дотрагивается до моей щеки и нежно проводит по ней.

– Я ничего не делала…

– Ошибаешься. Ты принесла мне еду. Защищаешь меня. Ты честна со мной. Ты даёшь мне очень много, и я опасаюсь привыкнуть к этому, ведь потом… что будет в Чикаго? Ты задумывалась об этом?

– Я стараюсь не думать о том, что будет там, Кент. Я тоже боюсь последствий, но… не хочу омрачать время, проводимое с тобой, мыслями о них. Я отодвигаю всё это на потом. Вероятно, мы просто попрощаемся, когда выйдем из аэропорта. Я не буду докучать тебе и звонить. Я… не знаю, но думать об этом больно, – горько шепчу.

– А если не прощаться? Если продолжить?

– Ты готов к этому? Вдруг ты потеряешь время со мной, когда тебя будет ждать другая. Та женщина, которая будет принадлежать твоему сердцу. Я не хочу, чтобы ты снова в чём-то разочаровался. Твоя печаль для меня невыносима. Не надо давать мне надежду на то, что мы можем быть вместе, ладно? Просто пусть всё идёт так, как идёт.

– Хорошо. Не будем обсуждать будущее. Я к этому не готов, прости. Пока сам не знаю, как отношусь ко всему. Здесь всё вроде бы понятно, а там… не знаю. Не хотел тебя расстраивать.

– Ты меня не расстроил. Всё в порядке. Мы взрослые люди и должны наслаждаться жизнью, а не ненавидеть её. И ты заслуживаешь, брать от этой жизни всё, Кент. Если я могу тебе что-то дать, то дам, ты лишь подскажи, что именно.

– Отдашь саму себя мне и только мне? Я эгоистичен и признаю, что в большинстве случаев не довольствуюсь малым. Но мне хочется твоего внимания для себя. Исключительно для себя. – Его большой палец скользит по моим губам, и я чувствую на них аромат мяса, и это так безумно возбуждаться от слов и мяса.

– Отдам, – выдыхаю я.

Кент так мягко и незнакомо улыбается, наклоняясь ко мне. Приоткрываю губы, ожидая очередную порцию восхитительных поцелуев.

– Дженна, ты не ела. – Между нами резко и неожиданно вклинивается… тарелка. Озадаченно поднимаю голову на отца, сверлящего взглядом Кента.

– Я перекусила, пока мы готовили закуски. Спасибо, не хочу, – недовольно бубню.

– Поешь, я сказал. Или ты поддалась влиянию вашей городской моды и теперь будешь таять на глазах, чтобы угодить кое-кому.

– Папа, – шиплю я.

– На самом деле он прав, воробушек. Тебе нужно поесть, а то мне не за что будет ухватиться. – Кент забирает тарелку у отца и ставит себе на колени.

– Да как ты…

– А лучше всего будет, если я тебя покормлю. Так я буду уверен, что ты поела. Спасибо, Канги, вы очень вовремя подоспели с едой.

Наблюдаю за реакцией отца на резкие и довольно чёткие намёки Кента отвалить от нас. Папа выпрямляется и всем своим видом показывает отношение к Кенту.

– Канги, сегодня ты будешь у нас за рассказчика. Папа уснул, – рядом появляется мама и, видимо, пытается немного сгладить обстановку.

– Я не собираюсь делиться историей своего рода, когда среди нас не все почитают его. Я предпочту уйти, раз мной пытаются руководить в моём же доме, – цедит отец.

Он разворачивается и быстрым шагом направляется к дому. Тяжело вздыхаю и качаю головой.

– Мам, поговори с ним. Это уже абсолютно ни в какие рамки не вписывается, – прошу я.

– Не волнуйся, поговорю. Прости, Кент, за это. Канги, он…

– Всё нормально, – перебивает Кент маму, но я точно знаю, что он врёт.

– Наслаждайтесь ночью и костром. Если захотите, то присоединяйтесь к нам за столом, – с натянутой улыбкой предлагает мама.

– Спасибо, – сухо кивает Кент.

Она уходит к семье, и начинается обмывание наших косточек шёпотом.

– Прости, – подавленно говорю я.

– Помою руки, а ты поешь. Мне нужно немного побыть одному. – Кент перекладывает на мои колени плед и еду. Быстро целует меня в лоб и встаёт.

– Кент…

Он не обращает на меня внимания, направляясь в дом. Боюсь, что он пойдёт говорить с отцом, и это будет катастрофой. Только хочу встать и пойти за ним, как рядом появляется Кэя и останавливает меня, надавливая на плечо.

– Оставь его одного, Дженна.

– Ты бы слышала, что отец сказал, – тихо возмущаюсь я.

– Мама уже рассказала. И я понимаю Кента. Я бы на его месте, вообще, собрала вещи и уехала. Кент не мальчишка, которого можно унижать, и я восхищаюсь его терпением.

Слабо улыбаюсь сестре, располагающейся на месте Кента.

– Почему он так с ним? Кент такого не заслужил.

– Я сама не понимаю, почему отец настолько категоричен. Даже остальные мужчины приняли Кента и отзываются о нём намного лучше, чем, когда он только приехал. Дай им обоим время привыкнуть друг к другу. Они оба лидеры, вот и ведут какую-то холодную войну.

– Неужели, папа не хочет, чтобы я была счастлива? Разве он не видит, какой Кент и как относится ко мне? Он ослеп? – сокрушаюсь я.

– Мне кажется, что именно это он и видит, и хочет быть единственным, на кого бы ты смотрела с таким же восхищением, как на Кента. Мужская ревность, – пожимает плечами Кэя.

– Но с тобой такого не было и с Иоки тоже.

– Наших мужей он знал, а Кента нет.

– Хэйли он тоже не знал, но… он просто гадко поступает с Кентом, – зло фыркаю я.

– Кент мужчина, Дженна. От него за версту несёт именно мужчиной, а не мальчишкой. В этом всё отличие. Против мужчины с устоявшимися взглядами, с хорошей работой и заработком, с приличным багажом знаний отец не может идти. Вероятно, папа просто боится показаться никчёмным рядом с Кентом, вот и всё.

– Это же такая глупость.

– Мужчины. Ты ещё и не такое про них узнаешь, но, Дженна, Кент хороший мужчина. Он будет верным воином своей семьи. Не дай ему разочароваться в себе из-за неправильного мнения отца. У Кента есть слабости, преврати их в сильные стороны для вас с ним. И сейчас ты можешь составить ему компанию. – Кэя показывает на фигуру, направляющуюся к стойлам.

– Надеюсь, он не встретился с отцом. – Для храбрости допиваю всё вино и отдаю сестре еду и бокал.

– Даже если и так, то ты говори сердцем, – советует она.

– Спасибо, что поддержала. – Наклоняясь, целую её в щёку. Кэя подмигивает мне и взмахом руки показывает идти к Кенту.

Прохожу мимо стола, за которым сидит семья. Никто не спрашивает меня, куда я иду и зачем. Они просто замолкают и молча наблюдают за мной. Догоняю Кента и замечаю, как он хмур и мрачен.

– Можно с тобой? – тихо спрашиваю его.

– Не хочу ничего обсуждать.

– Хорошо. Помолчим, – киваю я. Осторожно беру его за руку. На секунду чувствую, как он напрягается, а потом позволяет мне это.

Мы, не спеша, идём мимо загонов, и я так переживаю за Кента. Ему достаточно безразличия своей семьи и того, что они заставили его чувствовать себя лишним, а теперь ещё и мой папа. Я уверена, что Кент сейчас усугубляет свои внутренние проблемы и думает о них. Он может испугаться, уйти от меня, а отпускать его я не готова. Ещё так рано. Мы едва начали быть честными друг с другом, перестали скрывать свои чувства и отдались им полностью. Я не позволю, чтобы папа разрушил всё из-за своей ревности. Завтра поговорю с ним и выскажу все свои претензии. Если не послушает, то увезу Кента и буду всё строить заново, но уже в Чикаго, а об этом забуду, требуя уважительного отношения к человеку, которого я люблю.

Так, не увлекаться словом «любовь». Не так много времени прошло, чтобы быть уверенной, но сердце разве обманешь? Нет. Оно уже всё знает. Оно уверено во всём, и это чертовски плохо. Любить мужчину, который не разобрался в своих желаниях и постоянно мечется, сложно. Любить мужчину, который не знает, нужна ли ему любовь, опасно.

Мы молча идём вокруг загонов. Останавливаемся и молчим. Кент смотрит то на небо, то вперёд. Шумно вздыхает, а я боюсь что-то сказать, разрушив хрупкую связь между нами.

– Он прав, – наконец-то, произносит Кент.

– В чём? – шепчу я.

– Я чужой, и не имею права находиться здесь, Дженна. Вспомни, почему я здесь, и как всё началось. Твой отец чувствует, что я неискренен и обманываю их, – сухо говорит Кент, отпуская мою руку.

– Ты не чужой…

– Я чужой. Я не работал на земле. Ни черта не знаю об этом всём. Я не умею хорошо колоть дрова и разводить костёр. Я…

– Прекрати. – Дёргаю его за руку и уверенно смотрю в его глаза.

– Тебе не нужно уметь разбираться в почве или менять подковы лошадям. У тебя другая профессия, и в ней ты хорош, Кент. Каждому своё, и твоё это не земля и фермерство. В этом нет ничего плохого. Я помню, почему ты здесь. Но также помню, как ты улыбался там, у костра, пока мой отец не заставил тебя искать в себе изъяны. Не поддавайся, пожалуйста. Никто не имеет права вынуждать тебя считать, что ты чего-то недостоин, понял? Ты самый удивительный мужчина в моей жизни. И разве ты был неискренен, когда говорил мне о том, чего хочешь? Разве ты лгал? – Кладу ладонь ему на щёку и вглядываюсь в глаза. Но он стоит в тени, и мне не видно, как они меняются, и какие чувства сейчас внутри него.

– Нет, я не лгал… не знаю, Дженна. Тогда мне казалось, что я говорю всё верно, а сейчас… – Кент шумно вздыхает и дёргается. Мои руки падают вдоль тела, он отходит на шаг, отворачиваясь от меня.

– Я чувствую себя лжецом, Дженна, и твой отец это видит. Он знает, что я временный. Ненастоящий. Если даже мой отец меня не любит, то как я могу надеяться на то, что чужой меня примет, скажи? И зачем мне это? Тебе зачем? Ты же осознаёшь, что наши отношения закончатся. Всё это… притяжение, странное сумасшествие и то, что со мной происходит, навеяно этим местом. Но это фальшь, Дженна. – Взмахивая рукой, Кент поворачивается ко мне.

– То есть ты играешь мной, Кент? Ты обманывал меня, чтобы затащить в постель? – с горечью спрашиваю его.

– Я… нет, просто не предполагал, что всё зайдёт так далеко. И мне понравилось. Я ни о чём другом думать не могу. Представляю, как ты будешь смотреться в моей постели. Какой ты будешь по утрам и как будешь приходить ко мне. Но разве я имею на это право? Мы с тобой познакомились из-за моего брата, и всё это дерьмо собачье. Я… не знаю, как это объяснить. Не знаю. – Он проводит рукой по своим волосам и тяжело вздыхает.

– Тогда не ищи сейчас объяснений, Кент. Они будут позже, когда всё встанет на свои места. Отпусти эту ситуацию. Пусть… слышишь? Пусть всё началось из-за Эдди, но я… ты… не хочу, чтобы ты уходил от меня. Кент, прошу тебя, не ищи в себе то, чего нет. Поверь мне, ты заслуживаешь лучшего, и я обещаю, что дам тебе это. Хотя бы здесь дам. Доверься мне. – Подскакиваю к нему и хватаю за рубашку, дёргая за ткань.

– Не смей причинять мне боль сейчас и себе тоже. Не изводи себя, а будь таким, какой ты есть. Послушай своё сердце. Прислушайся к своим желаниям. Живи ими сейчас. Здесь ты можешь это сделать. Здесь ты можешь быть любым. Искренним. Честным с собой. Я тебя не осужу, так и ты не осуждай себя за всё, что здесь происходит и будет происходить. Кент.

Это гадко умолять мужчину не отвергать меня. Но я паникую из-за того, что он готов всё бросить и уехать от меня. Не так. Не сегодня. Не сейчас.

– Ты мне нужен, Кент. Ты очень мне нужен. С тобой я ощущаю себя особенной, не похожей на других. Ты мне нужен. Мне. – Прижимаюсь к его груди и сдерживаю слёзы, хотя ком в горле стоит. Он сухой и горький.

– Дженна…

– Если я так противна тебе, то хорошо, уходи. Если ты меня ненавидишь и ничего ко мне не испытываешь, я смирюсь. Но если всё иначе, просто обними меня и помолчи. Я всё пойму. Не нужны слова мне. Ты нужен вот такой… мужчина, готовый разорвать всех из-за моих слёз. Не вынуждай меня проливать их из-за тебя, – шепчу я.

– Дженна.

В его голосе так много боли, и я вся сжимаюсь, ожидая вердикта. Моё сердце колотится в груди. Пульс бьёт в висках, вызывая головную боль.

– Мне страшно понимать, что ты тоже нужна мне, и всё это не просто развлечение, – едва слышно говорит он, и его руки легко касаются моей спины.

Судорожно выдыхаю и жмурюсь, продолжая стискивать его рубашку пальцами. Это унизительно вот так заставлять его признаваться в чувствах и вынуждать остаться. Я знаю, что делаю всё чертовски плохо, но люблю его. Хочу оторвать себе кусочек счастья, которого никогда не знала. Хочу, и всё. Имею право. Имею, понятно? И я знаю, что Кент тоже влюбляется в меня, поэтому и боится быть рядом. Плевать, что, может быть, это не так, и я обманываю себя. Но сейчас самая сладкая ложь предпочтительнее отравляющей правды.

– Не уезжай, – шепчу я.

– Не уеду. Я останусь здесь до конца, а потом… научи меня, как это быть нужным кому-то на самом деле.

– Обещаю, – киваю я, и он обнимает меня крепче.

Глава 24

Дженна

Дедушка часто повторял одну фразу: «Ночное небо никогда не может охладить. Чем темнее небо, тем сильнее его влияние на тебя». Я не понимала смысла этой фразы. Нет, я достаточно смотрела фильмов про оборотней, чтобы как-то интерпретировать слова дедушки, но всё это было довольно глупо. И вот к тридцати годам до меня дошло, что ночью нельзя принимать никаких важных решений. Они зачастую будут неверными и импульсивными. А утро… оно расставит всё по местам.

Меня будит нежный поцелуй в плечо, и я, улыбаясь, поворачиваюсь на спину, ища руками Кента. Но нахожу его… хм, коленки. Распахиваю глаза и моргаю, смотря на него, сидящего на краю постели уже одетым.

– Что случилось? – сонно спрашиваю его.

– Уже начало десятого. Твоя мама попросила тебя разбудить, иначе ты пропустишь что-то… не запомнил. Она сказала это на вашем диалекте, – объясняет Кент.

– А-а-а, да. Скорее всего, она тебя обманула, потому что здесь все встают не позднее пяти утра, а я отвыкла. Чтобы другие не возмущались, она послала тебя. А во сколько встал ты? – Зевая, сажусь на постели и потягиваюсь.

– Около шести и прогулялся с твоим дедушкой. Потом мы позавтракали, и я выслушал рассказы про твоё детство, как и получил предостережения не бросать тебе вызовы, иначе ты не сможешь успокоиться, пока не выиграешь.

– О, господи, снова, – закатываю глаза и цокаю.

– Это было довольно занимательно. Они все пытались сделать так, чтобы я чувствовал себя комфортно. Это было мило с их стороны. – Улыбается Кент.

– Я рада, что ты рад, и они не доставили тебе хлопот. Они могут быть очень болтливыми и…

– Ага, сказала такая же. У вас это семейное и, кажется, я уже привык. Мне будет их не хватать. – Кент бросает взгляд на чемодан, лежащий на полу.

До отъезда осталось два дня, и за это время мне нужно сделать так, чтобы в Чикаго всё осталось по-прежнему. Если честно, то я пока не знаю, как объясниться с Кентом и предложить встречаться в городе. Это, с одной стороны, рано, а с другой – мы уже в том возрасте, когда каждый чётко должен представлять, что он хочет от жизни. Я хочу его. Я очень хочу его навсегда. Хочу просыпаться рядом с ним и засыпать. Хочу дарить тепло и заботу. Хочу, чтобы он увидел мои чувства и не сомневался в них.

После вчерашнего инцидента с папой мы вернулись в комнату и легли в постель. Хотя никто из нас ещё долгое время не спал, мы просто думали каждый о своём и обнимались. И теперь надо укрепить позиции.

– А чем так вкусно пахнет? – Тяну носом аромат жареного бекона и яиц.

– Твоим завтраком. – Кент наклоняется и поднимает с пола поднос, на котором расставлена еда, кофе и лежит полевой цветок.

– Боже мой… это мне? – восхищённо шепчу я.

– Тебе, – улыбаясь, кивает он.

– Это от тебя или от мамы?

Беру цветок и втягиваю аромат.

– От меня, но твоя мама помогла найти продукты. Меня клюнул петух, когда я ходил вместе с ней за яйцами. Затем меня чуть не убило дверцей шкафа, пока я искал вазу. Её я так и не нашёл. Напомни мне прислать им в подарок вазу на какой-нибудь праздник. И в итоге я немного обжёгся и устал готовить кофе, потому что желающих было слишком много.

Хрюкаю от смеха. Очень похоже на мою семью.

– Какое продуктивное у тебя было утро. И прогулка, и погоня, и сражение со стадом возбуждённых овец, а я всё пропустила, – смеюсь я.

– Очень оригинально, – цокает Кент.

Пожимаю плечами, подтверждая, что так оно и есть.

– Я заметил, что шкафы в кухне твоих родителей уже довольно старые. Петли сломаны практически у каждой дверцы, и они грозятся вот-вот отлететь. Если я предложу свою помощь, они откажутся? Я этим не обижу их?

– Это потому что все их дёргают и закрывают, как будто навсегда. Не знаю, но они явно нуждаются в ремонте. Предложи. Отца видел?

Кент мрачнеет и отрицательно качает головой.

– Ну и хорошо. Значит, я могу есть?

– Можешь. – Кент немного расслабляется, и я беру кофе.

– И ты сам принёс мне завтрак в постель? – интересуюсь я.

– Нет, попросил всех твоих братьев и кузенов, чтобы сопроводили меня с песнями, – хмыкает Кент.

– Я не об этом. – Наклоняясь немного вперёд, пихаю его в плечо, и он улыбается мне.

– А о чём?

– В общем… ты всем приносишь завтраки в постель?

– Нет. Тебе первой.

– Ты тоже первый, – радостно отвечаю, цепляя вилкой кусочек бекона.

– То есть, мне никто не приносил завтрак в постель, и это… романтично. Мне нравится, но мне казалось, что такое только в кино бывает. Что-то вроде «не мужское занятие» и тому подобное.

– Хм, Дженна, давай уточним. Ты высказываешь мне претензию, что я принёс тебе завтрак или что? – Хмурится Кент.

– Нет! Что ты! Нет, конечно, никаких претензий. Я… за мной просто никто так не ухаживал, и… наверное, совершенно не умею правильно реагировать на такое. Цветы были только в первые полгода и то редко, о завтраках я молчу, о настоящих свиданиях – тоже. Не получалось из-за работы или усталости. Но мне очень нравится. Это было в сценарии Эдди? Боже, не отвечай. Несу ерунду какую-то. – Мотаю головой, коря себя за идиотизм. Вот дура. Нет бы восхвалять его, а я пытаюсь узнать, искренне ли это, или же его кто-то надоумил.

– Эй, всё в порядке. Я тоже многого не знаю об отношениях между мужчиной и женщиной, но посчитал, что ты будешь рада. И мне хотелось это сделать. Может быть, когда-то читал в журнале о таком или в фильме видел, но… Дженна. – Кент заставляет меня посмотреть на него. – Это проблема?

– Нет, я… понимаешь, раньше я бы даже не задумалась о том, что мне могут принести завтрак в постель, потому что никогда не считала себя какой-то особенной или же похожей на модель из рекламного ролика, которая никогда не опрокинет на себя всю тарелку. А вот сейчас почти в тридцать лет, мне впервые принесли завтрак в постель, я ещё чистая и даже никого не обожгла. И я… счастлива, очень счастлива, но мой мозг моментально начинает искать причины. Я… веду себя, как законченная идиотка. Просто… кажется, я недостойна такого отношения, и со мной никто так не обращался. Ищу подвох, – горько шепчу я.

– Птица, ты достойна завтрака в постель, поверь мне. И я это сделал от чистого сердца, чтобы показать тебе свою благодарность и отношение к тебе. А тот, кто заставил тебя думать, что ты хуже девушек с плакатов, козёл. И я буду приносить тебе завтрак так часто, пока ты не привыкнешь к этому. Согласна?

Кент нежно касается моей щеки, и сердце щемит. Он так добр и ласков со мной, после того как мы прекратили бояться того, что происходит между нами. И я понимаю, что он такой. Не озлобленный и колючий, а романтичный, чуткий и бесподобный. Он неприступен для многих, а мне позволил увидеть себя настоящего. И это бесценно. Завидую той, кого он полюбит. Жаль, что это не я, ведь Кент, оказывается, воплощение моей мечты.

– Согласна, – выдавливаю из себя. – Прости меня…

– Тебе не за что извиняться. Вчера я тоже был на твоём месте и считал, что не имею прав ни на что рядом с тобой. Мы научимся. Вместе.

Киваю в ответ на его слова.

– И раз уж на то пошло, то утро я бы хотел начинать по-другому. С пробежки. Ты ещё спишь. – Кент забирает у меня поднос и переставляет его обратно на пол.

– Я возвращаюсь домой, и делаю вот так. – Он откидывает одеяло. Охаю от неожиданности и пытаюсь прикрыть обнажённую грудь.

– Кент…

– По моей задумке ты лежишь и ещё спишь, – напоминает он и, хватая меня за ноги, тянет вниз. Смеясь, падаю на подушку.

– Приличные спящие женщины не хихикают, – журит меня Кент, нависая надо мной.

– Но подглядывать они могут? – интересуюсь я.

– Могут. И они не прячутся. – Он указывает взглядом на мои руки, и я убираю их.

– Отлично, – шепчет Кент.

Встречаю его губы в лёгком поцелуе. Он качает головой.

– Ты спишь, помни об этом. И ещё не забывай, что внизу практически вся твоя семья, – напоминая об этом, целует мою шею.

– Я постараюсь быть тихой. Боже! – вскрикиваю и закусываю губу. Он так неожиданно ущипнул меня за сосок, что здесь уже никакая выдержка не помогла бы.

– Кто-то обещал быть тихой, Дженна. – Кент шлёпает меня по бедру, и я хнычу.

– Хорошо… ладно… молчу… чёрт, Кент. – Закрываю глаза, наслаждаясь его языком, ласкающим сосок. Он мнёт мою грудь. Сдвигает их, припадая ртом то к одной, то ко второй. Его действия моментально возбуждают меня, и я чувствую приятную пульсацию внизу живота.

– Кент. – Цепляюсь пальцами за его футболку, чтобы раздеть, но он дёргается, не позволяя мне сделать это.

– Не сейчас, – рычит Кент, отталкивая мои руки, и скользит губами ниже.

Боже мой!

– Нет… подожди… нет…

– Закрой рот, Дженна. Закрой свой чёртов рот и дай мне то, что я хочу, – грубо перебивает меня и шлёпает по бедру.

Жмурюсь от удовольствия и прикусываю язык. Его злость, наконец-то, выливается в очень интересное русло, но то, что Кент собирается сделать… это впервые для меня. Нет, я мастурбирую и довольно хорошо, но между моих ног никогда не было языка. Никакого. Никогда. Хэйли считал, что это негигиенично, хотя его член всегда, по его мнению, был чистым даже после целого дня без душа.

Кент надавливает на мои бёдра, раскрывая их шире. Из-за своих сравнений я не заметила, как оказалась полностью голой перед ним. Признаться честно, то я всегда хотела, чтобы меня полизали. Я смотрела видео и завидовала, с каким аппетитом делают это мужчины.

– Ты прекрасна, Дженна. – Доносится до меня восхищённый шёпот Кента. На секунду распахиваю глаза и сразу же закрываю их с тихим стоном, когда его язык проходит по моему клитору.

Приподнимаю бёдра и крепче прижимаюсь к его рту. Всё тело дрожит от силы ощущений. Хватаюсь за простыни и сжимаю их пальцами, словно пытаюсь удержаться и не взлететь куда-то вверх.

Кент кусает, лижет, всасывает в себя мой клитор, вырывая из горла стон за стоном. Вся извиваюсь, вынуждая его схватиться за мои ягодицы и не выпускать изо рта. Его язык становится твёрже и сильнее, забираясь в мою дырочку и крутясь в ней.

– Кент… не останавливайся, – прошу, двигая бёдрами и потираясь о его рот. Я слышу его рычание, стоны, когда он дико всасывает меня и натягивает нежную, разгорячённую кожу, играя кончиком языка с верхушкой клитора. Я на грани. Мечусь, кусаю пальцы. Выгибаюсь, и резкие, незнакомые разряды тока проходят по телу, потряхивая его. Это больно и в то же время горячо. Тепло проникает в каждую клеточку моей крови, возвращаясь в низ живота. Ощущения становятся чрезмерно острыми. От воздействия своих пальцев я никогда не чувствовала подобного, как это происходит от его рта и языка. Меня охватывает дрожь, и через секунду под мощнейшим давлением на клитор, выгибаюсь и хватаю Кента за голову, с силой вжимая в себя.

– Кент! – выкрикиваю его имя так громко, насколько, наверное, могу быть способна. И плевать на то, что и кто услышит. Мне хорошо. Мне настолько хорошо, что я растворяюсь в сладких конвульсиях. Сдвигаю ноги, зажимая голову Кента, а он продолжает лизать мой так и не перестающий дёргаться клитор. И всё тело не то что не расслабляется, а наоборот, наполняется невероятной энергией неги и удовольствия.

Моя хватка ослабевает. Открываю глаза и облизываю губы.

– Чёрт, Дженна, прости, но… мне хочется это сделать.

Поднимаюсь на дрожащие локти, наблюдая, как Кент жадно облизывается и смотрит на мою промежность, до сих пор горящую. Он расстёгивает свои джинсы. Я всё понимаю. Дёргаюсь ему навстречу.

– Лежи… лежи, я сказал, – рычит он, даже не спустив полностью джинсы, а лишь достаёт свой возбуждённый член и принимается резко массировать его.

– Тебе нравится? – шепчу я, опуская руку к низу живота. Раз он не даёт мне помочь ему, но хотя бы так.

– Да… это гипнотизирует… ты такая сочная… как сливки, – хрипит он. Мои пальцы касаются горячих губ, и я раздвигаю их, сжимая влагалище.

– Боже, Дженна, сделай так ещё… ещё… – просит он, двигая рукой по алому члену.

Наблюдая за ним, снова сжимаю стенки влагалища и расслабляю их. Он стонет, встаёт между моих ног на кровати и выстреливает спермой прямо в мою дырочку. Капли спермы попадают на мои пальцы. Клянусь, что это самое горячее, что я видела в своей жизни.

Кент устало падает на кровать и тяжело дышит. На его губах расползается блаженная улыбка.

– В следующий раз ты будешь наверху, – шепчет он, поворачивая ко мне голову.

– Как прикажешь. – Поднимаю пальцы, помеченные его спермой к своим губам и, глядя в глаза Кента, облизываю их, прикрывая веки от удовольствия. Это чертовски вкусно.

– Дженна, ты сводишь меня с ума. И только посмей ещё раз закрыться от меня, поняла? – Кент дёргает меня за руку на себя, и я попадаю своими губами прямо на его. На его губах задержался мой терпкий вкус, на моих – его.

– Поняла, – шепчу я.

– И больше никаких сомнений в том, что я делаю то, что хочу. Услышала? – Обхватывает мой подбородок и снова целует меня.

– Услышала.

– Умница. А сейчас завтракай, вряд ли ты наелась. Голая! – Кент чмокает меня в нос, и я перекатываюсь на спину, наблюдая за тем, как он встаёт и надевает трусы, а затем джинсы.

– И тебе не было противно?

– Посмотри на меня. Я похож на человека, которому было противно? Но в следующий раз контролируй силу своих бёдер или предупреждай, иначе ты меня задушишь, – со смешком, отвечает Кент.

– Я могу тебе кое-что сказать честно? – интересуюсь, приподнимаясь и садясь на кровати.

– Я требую, чтобы ты мне всё говорила только честно, – кивает Кент, набрасывая мне на ноги одеяло, и ставит на него поднос с уже остывшей едой.

– Я… понимаешь, мне кажется, что всё происходящее между нами стало… мне всё нравится, и думаю, что я… – постоянно заикаюсь. Конечно, я ещё под воздействием эйфории от оргазма, но решила, что сейчас самое подходящее время признаться в своих чувствах. Мы же взрослые люди и нужно говорить открыто, верно?

– Дженна, дорогая моя, я знаю. – Кент нежно проводит ладонью по моей щеке.

– Да? Знаешь? – Недоумённо приподнимаю брови.

– Конечно. Мне тоже хочется всего и сразу, но я опасаюсь действовать быстро и спугнуть тебя. У нас обоих был долгий перерыв в близости, поэтому не стыдись своих желаний, хорошо? Я всё понимаю и знаю. И я никогда не буду ограничивать тебя в твоих фантазиях. Мне они тоже нравятся, – с улыбкой говорит он. Ну, конечно, секс. Лучше так. Может быть, Кент ещё не готов услышать, что я люблю его и без секса.

– Да, ты прав. Именно об этом я и думала, – киваю, натягивая улыбку.

– Вот и хорошо, что мы всё прояснили. И да, ты чертовски приятна на вкус. Я буду хотеть этого каждый вечер и каждое утро. – Кент наклоняется и целует меня в лоб.

– А сейчас поешь. Я спущусь вниз и предложу свою помощь в ремонте шкафов, но потом заставлю тебя выполнять своё обещание и показать мне сеновал. – Он проводит пальцем по моим губам, и я целую его.

– Всё что пожелаешь. Руководи мной, – шепчу я.

– Ты идеальная.

Надеюсь, что он врёт. Идеальные люди очень скучные и никакие. Да и не бывает таких. Пусть это будет просто комплиментом, чтобы я улыбалась.

Кент подмигивает мне и оставляет одну.

Тяжело вздыхая, принимаюсь за еду… нет, я набрасываюсь на неё, чтобы утолить хотя бы этот голод.

Глава 25

Дженна

Позавтракав, приняв душ, выбрав самую лучшую рубашку и футболку, спускаюсь вниз с подносом в руках и прислушиваюсь к тишине. Кент вроде бы говорил, что сейчас здесь вся моя семья, но никого не вижу. Озадаченно направляюсь в кухню и чуть ли не врезаюсь в толпу женщин и мужчин: кто-то из них сел на стулья, а кто-то стоит.

– Что здесь происходит? – шокировано шепчу я.

– Доброе утро, доченька.

– Привет, Дженна.

Передо мной все расступаются, и я вижу Кента, стоящего на стремянке в одной чёртовой футболке и джинсах, ремонтирующего верхние шкафы.

– Извращенцы какие-то, – бурчу, бросая на маму укоряющий взгляд.

– Он так круто это делает. И я узнал за это утро больше о болтах, шурупах и петлях, чем за всю свою жизнь, – делится Ачэк.

– А ещё он может сделать дверцу с доводящим механизмом практически из ничего, – добавляет Билли, склоняя набок голову и наблюдая за Кентом.

– Как завтрак? Понравился? – Иоки, играя бровями, толкает меня в бок.

– Очень.

– Я заберу поднос, дорогая. Кент, будь осторожен…

– Ма, он уже и стремянку починил, – цокает Ванбли.

– Привет. – Кент меняя инструмент, бросает на меня тёплый взгляд, когда я подхожу к нему.

– Привет. Снова устраиваешь шоу в своих этих секси-футболках? – шепчу, указывая взглядом на полоску обнажённой кожи между джинсами и тканью, когда он поднимает руки.

– Ревнуешь? – Усмехается Кент.

– Ты не забывай, что одно неловкое движение моей ноги, и твой позвоночник будет сломан, красавчик. – Специально на глазах у всех шлёпаю его по ягодице, и дверца шкафчика бьёт его по пальцам.

– Дженна! – возмущается мама.

– Кент, тебе не больно?

– Мазь несите!

– Ага, ещё скорую вызовите, – хмыкает Ачэк на волнение женщин.

– Он жив, расслабьтесь. Помни, – грожу Кенту пальцем, отходя в сторону, и наливаю себе бокал воды.

– А где ты этому научился? Ты же ветеринар, а они берегут руки или задницу, точно не помню, – поддевает Кента Ванбли.

– Мы больше бережём свою задницу, но кое-кто обожает оставлять на ней синяки, – говорит Кент, закручивая шуруп или что-то там ещё, и красноречиво смотрит на меня, а я гордо улыбаюсь. Да, я такая. Моя задница – мои синяки. Всё моё.

– Мой папа… хм, у него была своя фирма по изготовлению шкафов… я тогда был маленьким. Научился разбираться в сборке шкафов. Мне это нравилось, – добавляет Кент. Хорошее объяснение. Правдоподобное.

– То есть, я могу попросить тебя сделать такой же механизм и у меня дома? – интересуется Лони, приближаясь к Кенту.

– Без проблем, парень. Только если меня пригласят в следующий раз, я бы взял специальные приспособления для лучшего качества и установил их.

– Так, по плану у нас День благодарения. Ждём тебя вместе с этими твоими замудрёнными фишками, – вставляет Ванбли.

– Нет, впереди ещё день рождения моей дочери. Он через месяц. Ты приедешь на него, – влезает в разговор муж Кэи.

Мужчины начинают спорить, у кого раньше будет день рождения, перебирая все даты и даже выдумывая новые, только чтобы Кент приехал. Я улыбаюсь и наливаю себе воду, наблюдая за тем, как мой мужчина, возвышаясь над всеми, ловко работает руками. А губами он умеет работать ещё проворнее, но это личное. Очень личное.

– Если ты упустишь его, то я объявлю тебе войну, – шепчет Коко.

– Кент обещал спроектировать для меня гардеробную, только посмей бросить его раньше, – поддакивает Иоки.

– Да, Дженна, куй железо, пока оно стоит. – Мама подмигивает мне, а я приоткрываю рот от шока. Она не могла это сказать. Боже мой!

– Не давите на неё. Кент здесь. Дженна здесь. И у них всё идёт так, как идёт. Но мужчина и, правда, стоящий, сестрёнка. – Меня приобнимает за плечи Кэя, целуя в щёку.

– Я знаю, он лучший. И я сделаю всё, чтобы он был моим, – шепчу я.

– Милая, он уже твой. Как он был увлечён, когда готовил завтрак, – говорит мама.

– Он это сделал сам? – уточняю я.

– О-о-о, да. Он всё добыл сам, хотя три яйца полетели в помои на корм животным, но у него всё-таки получилось. И Кент очень нервничал, пока мы его просили приготовить кофе, а дети смотрели на это. Он практически каждого подержал на руках, был вежлив, но видно было, как ему не терпелось разбудить тебя, – делится Кэя.

– И ты придумала что-то наше. – Бросаю на маму взгляд.

– Надо же было его спасать. Мужчины собирались взять у него несколько уроков по приготовлению кофе, – прыскает от смеха мама.

– А папа? Он уже спустился?

Моё настроение падает, когда я вспоминаю об отце.

– Он уехал куда-то рано утром. Сказал, что собирается помочь тебе. Вчера я с ним поговорила, и он, видимо, всё понял. Не переживай, сегодня вечером он будет более дружелюбен с Кентом, потому что утром улыбался, – заверяет меня мама.

– Надеюсь, что он…

– Так, мы уходим! – кричит Ванбли, обрывая наш разговор.

– И куда это вы собрались? Сегодня будет дождь, скот уже в загонах. – Кэя выходит вперёд, перекрывая всем мужчинам проход. Смотрю на Кента, который уже спустился, убрал стремянку и собрал инструменты. Снова что-то задумали, негодяи.

– С каких пор мы должны докладывать о наших делах? Мы взрослые. Вернёмся к обеду, Кент с нами. Даже не думай возмущаться, Дженна. Беру на себя ответственность за его здоровье. Никаких подстав, – произносит Ванбли. Прищуриваюсь и складываю руки на груди.

– Куда? – цежу я.

– Боже, да мы просто прокатимся и поболтаем. Ещё надо кое-что починить… нет, сейчас на самом деле надо починить. – Билли закатывает глаза, целуя жену в щёку.

– Кент. – Успеваю схватить его за руку.

– Не волнуйся. Они попросили меня посмотреть их шкафы и предложить им что-то по их улучшению, как и обдумывают подарки своим жёнам. Всё будет хорошо, – мягко убеждает меня.

– Но ты не обязан давать свою оценку их мебели, Кент. Это же…

– Ты права, Дженна, я не обязан, но хочу. Мне несложно общаться с мужчинами моего возраста и, оказалось, что это очень интересно. У меня появляются идеи, как расширить своё производство. Обещаю, что денег с них не возьму и заслужу твою улыбку, – шепчет он, ласково потирая мою щёку.

– Будь осторожен, Кент. И тебе не нужно заслуживать мою улыбку, я буду улыбаться тебе всегда. – Выполняю своё обещание, и его глаза становятся такими бархатно-тёплыми, что это повышает мой пульс.

– Я это запомню. Буду скучать, а потом покажешь мне сеновал. Я о нём помню.

Мужчины зовут Кента, и он быстро целует меня в губы. Отпускаю его руку, печально смотря ему вслед.

– Мужчине нужно дать личное пространство, Дженна, иначе он начнёт ненавидеть свою клетку, из какого бы драгоценного металла она ни была, – замечает мама.

– Я знаю, но… – Шумно вздыхаю и поворачиваюсь к ней.

– В последний раз, когда они его забрали, у него текла кровь, и он был ранен. Не хочу, чтобы ему было снова больно. Это же будет ассоциироваться у него со мной, и начнутся всякие мужские страхи. – Делаю взмах рукой в воздухе.

– Не выдумывай. Кент непохож на пугливого мужчину. Он всегда готов воевать, а тебе лучше заняться чем-то вместо того, чтобы накручивать себя. Мы планировали прибраться, твоя территория – гостиная и кабинет. – Мне в руки вкладывают перчатки, ведро с водой и средство для чистки.

Скучаю по своей маленькой квартире и минимальной уборке в ней. В таком большом доме на уборку уходил целый день, и в этом участвовали все, даже мужчины, потому что это сложно. И теперь мне предстоит снова стоять на коленях, отмывая полы.

Ничего не остаётся, как только направиться в кабинет дедушки, отца и дяди. Думаю, дяде Кент понравился бы. Они вместе с тётей отправились на запад, чтобы заключить несколько сделок по продаже зерна, овса и мяса к зиме. Но я надеюсь, что они ещё успеют познакомиться с Кентом.

Слыша разговоры женщин и топот ног в доме, протираю полки, смахиваю пыль с книг, рассматриваю заодно фотографии в рамках и одну из них вытаскиваю. Это фотография нас с Хэйли. Её сделали в первый его приезд сюда. Он красивый, уверенный в себе и широко улыбающийся, а я мокрая, потная и злая. Нас запечатлели на улице, когда мы вернулись с игры. Понятно, почему я так ужасно получилась на фотографии, но папа почему-то именно эту фотографию выбрал, да ещё и поставил её среди семейных фото. С отвращением разрываю фотографию и бросаю в урну для бумаг, стоящую под столом. Мне следует поговорить с отцом по душам, чтобы быть уверенной в его нормальном отношении к Кенту. Даже от папы зависит, рассмотрит ли Кент возможность продолжения наших странных отношений в Чикаго, поэтому я не могу позволить чему-то или кому-то разрушить нашу связь. Мне плевать, как это будет выглядеть, но за своё дедушка учил меня бороться.

Меняю воду, улыбаясь маме и Кэе, готовящим обед в кухне, и возвращаюсь в гостиную. Пока я мою полы и вытираю пыль, постоянно поглядываю в окно, желая скорее увидеть Кента и убедиться, что с ним всё хорошо.

– Нашу ворону посадили на цепь? – Раздаётся голос дедушки, и я поворачиваюсь в сторону лестницы.

– Если бы на цепь, в кандалы заковали, – усмехаюсь и, откладывая швабру, подхожу к дедушке.

– Рада тебя видеть, дедуль. Ты как? Отдохнул? – Целуя его в щёку, помогаю дойти до кресла и сесть в него.

– Выспался и готов снова послушать рассказы Кэм-Мехки о большом городе.

– Он куда-то уехал с ребятами. Не спрашивай, сама не знаю подробностей. И это меня очень сильно тревожит. Они вроде бы приняли его, а Кент починил шкафы и немного усовершенствовал их. В общем, как ты думаешь, с ним всё будет хорошо? – озабоченно спрашиваю, присаживаясь на край дивана.

– Что бы ни произошло, это будет только на пользу. У каждого из вас своё понимание слова «хорошо». Не запирай его, Дженна. Этот мужчина любит свободу, и он уже испробовал её. Позволь ему немного насладиться ей.

– Но…

– Дженна, – предостерегающе перебивает меня дедушка.

– Я поняла, – поджимаю губы и киваю. У Кента было тридцать четыре года свободы, а теперь я хочу быть его свободой. Что я могу с этим поделать?

Берусь снова за швабру и мою полы.

– Кент сказал, что вы гуляли сегодня утром, – говорю, глядя на дедушку.

– Да.

– Не расскажешь, о чём вы говорили?

– Дженна-Дженна, твой клюв кто-то да сломает, – журит он меня.

– Ну, скажи. Он говорил обо мне? Ты спрашивал его о планах?

– А ты?

– Нет. Я же не могу, это заставит его думать, что я какая-то безумная сумасшедшая, которая в него вцепилась, – кривлюсь я.

– Ты сама ответила на свой вопрос. Не будь той, кем ты не являешься. И если тебе так интересны чувства мужчины, спроси о них сама, а не используй почтовых голубей. Они не всегда доносят верную информацию.

– Ладно. – Закатываю глаза, продолжая елозить тряпкой по полу.

Слышу шум гравия на подъездной дорожке и откладываю швабру.

– Мам, по-моему, папа приехал! – кричу я, улыбаясь и подходя к окну. Отодвигаю занавеску, чтобы убедиться.

Как только мой взгляд останавливается на высоком, худощавом и красивом мужчине, выходящим из машины отца, то меня словно обдаёт холодом. Всё внутри меня переворачивается от злости, обиды и ужаса. Я не могу шелохнуться, смотрю на то, как папа хлопает мужчину по плечу и ведёт к дому.

Нет… нет, он не мог так со мной поступить. Нет.

– Дженна, что там? Твоё настроение изменилось, – замечает дедушка. Оборачиваюсь и открываю, а затем закрываю рот. Я не могу ничего сказать. Хочется закричать. Затопать ногами. Подраться с кем-то. Мне больно и гадко сейчас.

– Дженна, милая моя…

Видимо, дедушка замечает проносящиеся на моём лице эмоции и немного приподнимается в кресле. В этот же момент входная дверь с шумом открывается, а я дёргаюсь, отскакивая подальше.

– Канги, где ты был полдня? Мы уже хотели… Хэйли?

Мама замирает в дверном проёме столовой.

– Привет, Токо, как ты похорошела. Я так скучал. – Пресловутый козёл Хэйли широким шагом подходит к маме и целует её в щёку, крепло обнимая. На лице у мамы полное недоумение, но она вынужденно улыбается ему.

На шум голосов сбегаются все женщины и останавливаются сначала, как вкопанные, а затем на их лицах столько радости. Хэйли обнимает всех, делает отвратительные и ужасные комплименты, от которых меня мутит. Лицемер. Перевожу взгляд на папу, и он горд собой. Господи, когда мой отец превратился во врага?

– Деда…

– Даже не смей! – взрываюсь я, преграждая Хэйли путь к дедушке.

Он останавливается и смотрит своими лживыми карими глазами в мои. Его загорелое лицо настолько опротивело мне, что я едва сдерживаюсь, чтобы не ударить по нему. Ладони сами сжимаются в кулаки.

– Дженна, что за поведение? – возмущается папа.

– Какого чёрта ты здесь делаешь? – цежу я, глядя на Хэйли.

– Хм, я…

– Неожиданное стечение обстоятельств, Дженна. Я был в городе и увидел Хэйли, он делал фотографии для какой-то знаменитой газеты. Пригласил его к нам, вот и всё. Что в этом такого? Прекрати так ужасно вести себя! Я не этому тебя учил, – обвиняюще выговаривает мне папа, обхватывая Хэйли рукой за шею, словно закадычного друга. Вот же урод наглый!

– Доченька, помоги мне, пожалуйста, на кухне. Хорошо? Мы же рады всем гостям, правда? Тем более мужчины скоро вернутся, будут голодны. – Мама вклинивается между нами. Берёт меня за руку и тащит за собой. А я орать хочу. Орать и бить этого подонка, что посмел появиться здесь.

Мы влетаем в кухню, и мама отпускает мою руку.

– Выгони его, – требую я.

– Я не могу, Дженна. Твой отец привёз его. Если папа разрешит Хэйли остаться здесь, то я не имею права идти против его слова, – горько отвечает мама.

– Но… но… нет, такого быть не может. Я уеду… уеду прямо сейчас и заберу Кента. Мы уедем. – Хватаюсь за голову, расхаживая по кухне.

– Не паникуй, Дженна. Может быть, Хэйли сам поймёт, что сегодня ему здесь не место.

Бросаю взгляд на Коко, а она пожимает плечами. Очень неправдоподобная надежда. Но есть ещё дедушка. Остаётся он, и я мысленно умоляю его выставить Хэйли вон.

Подхожу к проёму в гостиную, прекрасно слыша голос Хэйли, буквально вылизывающего зад отца своими комплиментами и скулежом о том, как ему не хватало советов дедушки и задушевных разговоров. Он просит его о возможности стать гостем в этом доме.

Наступает тишина, мама берёт меня за руку, и я надеюсь, что хотя бы дедушка…

– Мы рады всем гостям, Хэйли, как и сказала моя дочь.

– Чёрт, – шепчу и обиженно вырываю свою руку из маминой.

Не верю, что все они восстали против меня. Дедушка же всё видит. Он понимает, что если Кент и Хэйли встретятся, то ни к чему хорошему это не приведёт. Зачем?

– Девочки, приготовьте чай нашему гостю и положите немного печенья. Пусть перекусит перед обедом.

Поднимаю голову на отца, вошедшего в кухню.

– Мышьяк не забудьте туда подсыпать. Пусть его скрючит, – шиплю я.

– Дженна…

– Нет, мама, я достаточно терпела гадкое поведение отца. Нет. Я не буду спокойно наблюдать за тем, как он позволяет себе разрушать мои отношения с Кентом, – рычу, приближаясь к родителям.

– Ты терпела? Это я терплю этого мужчину, который всегда считает себя лучше нас. Ты не видишь того, что вижу я, Дженна, – зло цедит отец.

– Значит, ты слепой, да ещё и тупой…

– Дженна!

– Ты сейчас ведёшь себя неподобающе, дочь. И я понимаю тебя. Ты боишься, что твои чувства к Кенту временные, а к Хэйли настоящие. Да, у вас с Хэйли было много проблем, но прошло достаточно времени, чтобы вы всё обсудили и прислушались к своим сердцам. Они лучше знают, кто вам нужен. Вы оба совершили ошибки. Хэйли женился не на той, а ты связалась не с тем. И сейчас самое время расставить всё по местам. Сравни двух мужчин, Дженна, и ты увидишь, кто из них искренен. – Качаю головой от слов папы и горько усмехаюсь.

– Я не боюсь своих чувств к Хэйли, потому что их нет, никаких, кроме отвращения и ненависти к нему. И мне не нужно сравнивать людей, чтобы знать, кто из них лучше. Кент! Я, не задумываясь, отвечу. Это говорит не мой разум, а моё сердце. Хотя, что я пытаюсь тебе доказать, если ты не слышишь ничего, кроме своего уязвлённого эго. И знаешь, у Кента оно тоже такое же раздутое, но он его усмирил, а ты – нет. В тебе я разочаровалась, папа. – Награждаю его полным пренебрежения взглядом. Мама охает, как и остальные, кто слышал мою речь. Мне всё равно, как семья отнесётся к моим словам и как отреагирует на них, важнее не дать Кента в обиду и бороться за него даже со своей семьёй.

Прохожу мимо родителей и направляюсь к себе. Но в столовой мне путь преграждает Хэйли.

– Отвали, иначе я закопаю тебя там, где никто не найдёт, – зло шиплю я.

– Джи…

– Даже не смей ко мне обращаться, понял? Ты обманул меня. И сейчас так нагло заявляешься к моей семье, продолжая им лгать. Нет, я ничего не скажу им. Это останется на твоей совести, хотя я сомневаюсь, что она у тебя есть. Но ничего, когда ты сдохнешь, врата ада откроются и с радостью покажут тебе всю твою гниль. – Толкаю его в грудь и прохожу мимо. Я готова убить его, клянусь. И дело не в сильной и глубокой обиде на то, что он сделал. А в том, что я боюсь потерять Кента.

– Почему ты ему разрешил остаться? – шепчу, подлетая к дедушке.

– Дорогая моя, этой семье нужно выбрать одного. И сегодня подходящий день…

– Нет. Не им нужно выбирать, а мне, и я выбрала. Как ты мог быть со мной настолько жестоким, дедушка? Я видела… понимаешь, мне приснилось, что Хэйли находился рядом, а из-за него Кент ушёл. И я… не могу… боюсь, что тот сон был вещим. Я боюсь. – Смахиваю слёзы, выкатывающиеся с глаз, и стараюсь успокоиться.

– Дженна…

– Почему? Просто скажи, почему они так зациклились на Хэйли? Почему не дают полноценного шанса Кенту? – с болью спрашиваю его.

– Люди предпочитают иметь в окружении тех, кем можно управлять. А если появляется человек, который не поддаётся их влиянию, то они боятся той силы, которую он скрывает внутри себя. Кент состоявшийся мужчина, и у него стальной стержень внутри. Хотя он и умеет подстраиваться под ситуации, его не сломить. Он не ветка дерева, он ствол. А два ствола это уже лес, в котором можно заплутать.

– То есть Хэйли им нравится, потому что он не умнее их и отлично научился лизать нужный зад?

– Ты верно уловила мою мысль.

– Это же глупо. Кент в подмётки не годится Хэйли. Он отзывчивый, добрый, заботливый и самый лучший.

– Я рад, что ты это понимаешь. Именно благодаря Хэйли, ты научилась видеть намного больше, чем тебе показывают. Пусть Хэйли останется, это поможет тебе преодолеть твой страх, который ты видела в своём сне. Думай хорошо о Кенте почаще и обязательно скажи об этом ему. Для него будет огромным сюрпризом увидеть здесь соперника. Именно так он воспримет Хэйли и из-за того, что уважает твоего отца, выскажет тебе все свои претензии. Убеди его в своих чувствах, Дженна. Сегодня от них будет зависеть многое. Вероятно, именно приезд Хэйли поможет вам расставить всё по своим местам и понять, как двигаться дальше. Не сердись на меня, я лишь пытаюсь помочь разобраться тебе в собственном сердце. – Дедушка похлопывает меня по руке, а за спиной, из кухни, раздаётся дружный смех.

Бросаю туда взгляд и тяжело вздыхаю. Ненавижу.

Глава 26

Кент

– Дженна нас прибьёт, когда мы войдём. Мы отсутствовали больше четырёх часов. Она так за тебя волнуется.

Мне на плечо ложится рука Билли, и он похлопывает меня.

– Ничего, я сумею её убедить не злиться, – с улыбкой заверяю.

– Она становится мегерой. Это, на самом деле, не похоже на неё. Она терпимая мегера, а рядом с тобой невыносимая, – хмыкает Ванбли.

– Наверное, все женщины превращаются в чудовищ, если их добычу хотят отобрать, – добавляет Ачэк.

– Но они довольно соблазнительны в гневе. Им просто надо научиться управлять и использовать в верном русле. – Подмигиваю мужчинам, и они смеются, понимая ход моих мыслей.

На самом деле всё иначе. Мужское общество накладывает на меня особую миссию. Не выделяться среди них и не говорить о том, что женщины поистине великолепны в любом состоянии. Особенно Дженна. Я не могу успокоиться и прекратить думать о том, что могу с ней сделать. Я хочу всего. Буквально всего. Начиная от совместной пробежки голышом, заканчивая ужином на острове на закате. Мои фантазии постоянно перебивают друг друга, от этого я не всегда улавливал суть разговора или отвечал неправильно. Но я только начал узнавать себя. Я знакомлюсь с тем человеком, который никого и никогда не интересовал. А, оказывается, он приятный и умеет чувствовать. Много всего чувствовать. И его ничего не пугает. Он словно проснулся внутри меня и призывает сохранять спокойствие, ведь всё происходящее правильно. Да, отчасти меня очень напрягает отношение Канги. В обычной жизни я бы не стерпел и поставил его на место так, как умею. Но здесь всё иначе. Я вижу, как Дженна боится влияния его слов на меня, и не могу допустить, чтобы она снова плакала от боли. Целую ночь я думал и изводил себя, крепче прижимая её к себе, наслаждаясь её ароматом. Всё слишком хорошо, чтобы быть правдой, и единственное, чего я пока не понимаю, насколько я нужен ей, и она мне. Что между нами происходит, и во что это выльется. Я предпочитаю знать всё наверняка, а здесь невозможно угадать. Вероятно, я не уезжаю отсюда, потому что опасаюсь потерять все эти ощущения. Я не готов прощаться с ними.

Мы подходим к дому под оживлённую беседу ребят о предстоящих посевах, а я в голове представляю совсем другие занятия: обед, ванну, кровать, Дженну. Можно в любой последовательности, но Дженна обязательно.

Усмехаясь от своих мыслей, вхожу за парнями в дом и натыкаюсь на Билли.

– Вы почему остановились? – удивляюсь я. А они, словно хищники, напрягают плечи и готовятся нападать. Но на кого?

Из столовой раздаётся весёлый смех женщин. Я не понимаю причин, почему они себя так ведут. Но как только смех стихает, то слышу незнакомый голос мужчины, видимо, рассказывающего анекдот, потому что он сразу же сопровождается взрывом хохота.

– Кент, постарайся держать себя в руках, потому что я явно услышал голос Хэйли, – Ачэк кривится и хлопает меня по спине.

Что?

– Я его не звал, клянусь. Последний раз мы говорили пару месяцев назад, и тогда он собирался в командировку в Африку, – оправдывается Ванбли.

– Мда, веселье только начинается, видимо, – мрачно бросает Билли.

Они все проходят вперёд, а я за ними. Нет, какого чёрта? Кто, вообще, сюда пригласил Хэйли, да ещё и Дженна меня не предупредила?

Когда мы входим в столовую, то смех сразу же прекращается. Из-за мужчин, стоящих впереди меня, я не могу увидеть этого козла, называющего каждого из присутствующих по имени. Но я взрослый человек и должен показать этой твари, что он меня не волнует. А это я умею делать прекрасно. Но его присутствие меня волнует. Раньше бы не волновало. Сейчас я стискиваю зубы и, действительно, применяю всю свою выдержку, чтобы не растолкать всех, не найти Дженну, чтобы затем взвалить её на плечо и нестись отсюда со всех ног.

Толпа расступается передо мной. Мужчины отходят к своим женщинам, и я встречаюсь со взглядом карих глаз, смотрящих в упор в мои. Чёрт. Я представлял Хэйли, как щуплого, безобразного хмыря, который ничем не сможет меня удивить. По моему представлению он никчёмный, наглый и, в принципе, ничтожный тип. Но почему-то фортуна здесь оказалась не на моей стороне и я вижу подтянутого, загорелого, весёлого, симпатичного мужчину с копной густых тёмных волос, лежащих в творческом беспорядке. Твою ж…

– Кент. – Меня кто-то берёт за руку, и я поворачиваю голову. Дженна. Она испуганно смотрит на меня. Она бледна и явно чувствует вину за собой. А так и должно быть! Какого на хрен чёрта, я спрашиваю?!

– Хэйли, познакомься, это новое увлечение нашей Дженны, Кент Мёрфи из Чикаго. Он ветеринар комнатных собачек, – с таким явным пренебрежением и ядом в голосе тянет Канги, что меня сейчас стошнит или я выйду из себя.

– Канги, – предостерегает его Токо, но мужчина смотрит на меня победным взглядом. Видимо, ни один из отцов никогда не будет воспринимать меня, как человека, а только как повод, чтобы доказать своё превосходство. Ничего. Я вытерплю. Ради Дженны.

– Кент Мёрфи. Ветеринар, говорите? – задумчиво повторяет Хэйли. – Где-то я уже слышал это имя…

– Наверное, когда водил туда одну из своих любовниц, – едко фыркает Дженна, но очень тихо. Вряд ли её расслышали остальные. Только я. Она ещё крепче сжимает мою руку. Она боится. Но мне нравится то, что она не рада видеть своего бывшего, раз так крепко держится за меня.

– Хэйли. Очень много слышал о тебе, – прочищая горло, сухо киваю.

– Правда? Надеюсь, что только хорошее, ведь я о тебе ничего не слышал. Вы давно вместе? – смеясь, интересуется он и протягивает мне руку. Не хочу пачкаться.

– Достаточно, чтобы знать обо всём прошлом Дженны. – Всё же протягиваю свободную руку и пожимаю его. Надеюсь, он не такой тупой и поймёт, что я, действительно, знаю достаточно, чтобы иметь причину его убить.

– Тогда ты уже в курсе, что у Джи нет свободного времени. Тебе придётся перейти на ночной режим, если хочешь видеться с ней хотя бы раз в месяц. – Меня передёргивает от его слов.

– Как интересно, Хэйли, но Дженна всегда находит время для меня и для наших встреч. Вероятно, была проблема не в недостатке времени, а в мужчине. Не расстраивайся, насколько я слышал, ты женат, поздравляю. – Выдавливаю из себя гадкую улыбку, замечая, как тёмные глаза из милых и незатейливых, превращаются в противное дерьмо.

– Ах да. Не получилось, и такое бывает. Я развёлся месяц назад…

– Ты развёлся или тебя попросту выгнали? – Видимо, Дженна не выдерживает и атакует довольно громко.

Поглаживаю пальцем вену на её запястье, чувствуя, как там быстро пульсирует. Мне не хочется, чтобы она так заводилась из-за этого куска использованной мебели.

– Дженна, это невежливо, – вставляет Канги. Остальные только наблюдают за нами, и мы выглядим словно два воюющих лагеря, ведущих переговоры о предстоящем сражении. Ничего, я всё вытерплю, но не дам в обиду Дженну.

– Правда? Ой, какая жалость, что именно во мне ты замечаешь отсутствие вежливости, ведь я в своём доме, на присутствие в котором имею полное право. А кое-кто…

– Птица, сложи крылья, – тихо говорю ей. Дженна поджимает губы и сразу же замолкает, бросая на меня злой взгляд. Воительница. Мне нравится, что она пытается меня защищать и держит именно мою руку.

– Наверное, ребята очень устали. Перед обедом хотите перекусить? Мы уже собираемся накрывать, да, девочки? Позвоните ребятам, пусть привезут детей, – между нами вклинивается Токо, пытаясь сгладить ситуацию.

– Я приму душ и спущусь, с вашего позволения, – киваю женщине и отпускаю руку Дженны.

Разворачиваясь в тишине, направляюсь на второй этаж, но слышу быстрые шаги за спиной.

– Кент, – голос Дженны дрожит.

Оборачиваюсь и наигранно улыбаюсь.

– Я в порядке. Ничего страшного, – заверяю её.

– Это не я… отец… он привёз его. Дедушка разрешил ему быть гостем, я не понимаю почему. Кент, давай, соберём вещи и уедем. Пожалуйста, давай уедем прямо сейчас, – шепчет она, хватаясь пальцами за мою рубашку. Она вот-вот расплачется от напряжения и осознания того, как отец разрывает её сердце. И мне больно видеть это. Больно наблюдать за тем, как Дженна страдает из-за меня.

– Воробушек, со мной всё хорошо. Хэйли не причина, чтобы мы бежали. Мы останемся, будем вести себя, как взрослые люди. Я приму душ, а ты помоги матери. Ладно? – Кладу ладонь на её щёку. Обожаю это ощущение тепла и нежности её кожи. Обожаю постоянно дотрагиваться до неё и целовать.

– Но…

– Дженна, надо перетерпеть.

– Я… Кент, я хочу, чтобы ты знал, я… ты намного лучше его. Ты самый удивительный мужчина, и я очень… я так благодарна тебе за всё. Ты… могу я подняться с тобой? Я бы могла пойти в душ или одеться? Хоть что. Не хочу отпускать тебя туда одного… и оставаться здесь одной. Я не хочу. Я боюсь, Кент, что будет так, как в моём сне. Ты уйдёшь, – надрывисто шепчет она.

– Останься здесь. Я достаточно взрослый человек, чтобы не воспринимать приезд Хэйли сюда, как личное оскорбление, тем более знаю, что я лучший. Не нагнетай. Я спущусь очень скоро. – Наклоняясь, целую её в лоб и закрываю глаза. Что я ей дам? Что я могу ей дать в этой жизни, кроме боли?

– Дженна!

– Иди, тебя зовут. Я вернусь, – улыбаясь, обещаю ей, и Дженна кивает, выпуская мою рубашку из рук.

Она с сожалением смотрит на меня и заходит обратно в столовую, в которой сразу же возобновляются разговоры. Лишний.

Сжимая кулаки, поднимаюсь на второй этаж и нахожу нашу спальню. Идиот я. Зачем демонстрировать спокойствие, которого нет? Зачем отталкивать Дженну, если я хочу потребовать запрета на приближение к ней? Но это было бы глупо, я понимаю. Я уже не в том возрасте, чтобы соревноваться с полным придурком, доказывая что-то. Дженна со мной, а не с этим Хэйли.

Кривлюсь вспоминая ухоженного засранца. Я весь провонял потом от физической работы и скачки на лошадях. У меня болит спина и немного голова. Я не знаю ни анекдотов, ни каких-то весёлых историй, как он. Чёрт!

Забираюсь под душ, растирая затёкшие мышцы спины. Разматывая повязку, горько усмехаюсь, проводя пальцем по не совсем зажившим ранам. Зачем я в это ввязался? Нет, я всё помню, но сейчас, оглядываясь, осознаю, что попал в собственную ловушку, которой боялся всю жизнь. Я привязался к Дженне, досаждаю своим присутствием её родителям, а дальше что?

Нет, я не должен так думать. Это всё из-за Хэйли и его приезда. Утром всё было так замечательно. Мы с Дженной были на одной волне, а теперь всё дерьмово. Но струсить не имею права, именно так расценят наш отъезд, а я сейчас безумно желаю его. Готов хоть через минуту собрать все свои вещи, бросить короткое «пока» и исчезнуть к чёртовой матери вместе с Дженной. Дома мы поговорили бы, остыли, снова всё бы наладилось.

Переодеваюсь в чистые джинсы и поло. Осматриваю себя в зеркале и провожу ладонью по уже отросшим немного волосам. У меня нет времени за ними ухаживать, поэтому ко мне в офис приходит стилист и, при стрижке, оставляет довольно короткие волосы, чтобы было легче. А сейчас, вспоминая шевелюру Хэйли, мне хочется их отрастить. Не помню, чтобы у меня были волосы длиннее. Меня всегда стригли практически «под ноль».

До слуха доносится звук открывающейся двери в спальню, и на губах расцветает улыбка. Да, я попросил Дженну остаться внизу, но рад тому, что она не послушалась меня и сделала всё по-своему. Мне она нужна, потому что я в данный момент начал сильно сомневаться в себе.

– Птица, ты всегда знаешь, что мне… – осекаюсь, выходя из ванной, и вижу не Дженну. Это даже не женщина, чёрт возьми. Это ненавистный козёл Хэйли.

– Когда-то мы с Джи занимали эту спальню. Скажи, каково это знать, что ты используешь то, что было моим? – нагло произносит он и обходит кровать.

– Я не разрешал тебе входить сюда и лучше выйди, пока я ещё могу быть вежливым, – цежу я.

– Мне твоё разрешение не нужно, Кент, чтобы прийти и поговорить с тобой. Предполагаю, нам обоим это нужно. Случилась очень неприятная ситуация, не находишь? – Усмехаясь, он поднимает на меня взгляд.

– Я нахожу неприятной ситуацию видеть тебя в нашей с Дженной спальне.

Когда я там подбирал ей имена? Так вот, Джи. Нет и ещё раз нет. Категоричное нет для всех уменьшительно-ласкательных имён. Она моя птица. Мой напуганный воробей, и я не позволю этому охотнику подбить ей крылья.

– Успокойся, Кент, я не собираюсь прямо сейчас посягать на твоё, но и не обещаю, что не сделаю этого вовсе. Знаешь, я ведь недавно развёлся…

– Тебе не составит труда найти новую женщину. Мою я тебе запрещаю трогать. Я ясно выразился?

– Предельно. – Хэйли широко улыбается, словно я сказал нечто смешное.

– Только вот как странно выходит, Кент. Мне буквально вчера позвонил Канги и потребовал приехать сюда, чтобы поговорить с неким самовлюблённым ослом, который собирается разрушить его семью. Ты улавливаешь, к чему я веду?

– Даже напрягаться не собираюсь. – Прищуриваюсь и складываю руки на груди.

– Хорошо, буду говорить начистоту. Мне уже тридцать один, один неудачный брак, потеря работы из-за глупой дурочки, обманувшей меня и оказавшейся бедной. Но ничего, я с этим справился или же справлюсь. Звонок Канги был как раз кстати, ведь все мои проблемы могут быть решены уже сегодня, но вот ты стоишь у меня на пути.

– У тебя огромные проблемы не только с воспитанием, Хэйли, но и со зрением. В данный момент это ты стоишь на моей территории, – замечаю я. Выходит, меня предали. Канги специально вызвал его сюда, чтобы он помог избавиться от меня. Ещё чего. К тому же имея теперь очень веские причины, чтобы забрать Дженну и не позволить ему использовать её, я сделаю всё для этого.

– Ты весёлый, оказывается. А в газетах я читал о тебе абсолютно другие вещи. Кент Мёрфи – король шкафов и самый недоступный холостяк Чикаго.

Меня слегка обдаёт холодом. Конечно, если он жил или живёт в Чикаго, то быстро узнал меня и понял, что мы врём.

– И что? – интересуюсь я, желая вытянуть побольше информации.

– Ветеринар? Это идея Джи, я уверен. Чем она тебя шантажирует, Кент, раз ты, самый богатый мужчина Чикаго, приехал сюда, да ещё и обманываешь эту порядочную и глупую семью?

Молчу. Смотрю на него и уже представляю, как уничтожу его. Работу он потерял. Вероятно, на мели. Дженна никогда ему не достанется. Клянусь. Даже если не со мной будет, но ему – никогда.

– Ладно, мне плевать, во что вы там играете. Но я предупреждаю тебя, Кент, не уберёшься отсюда по-хорошему и не оставишь кормушку мне, я настрою против тебя всех. Они меня обожают. Они боготворят меня, и тот факт, что Канги умолял меня приехать и выгнать тебя, говорит больше любых слов. Не свалишь и не дашь мне разбогатеть, я вернусь в Чикаго и тогда посмотрим, останется ли корона на твоей голове и дальше. Надо же, ты такой понятливый. Надеюсь, ты не обманываешь Джи? Думаю, ей будет интересно узнать, сколько всего я о тебе знаю, как и всем за обедом. У тебя есть ещё время уехать с достоинством, которое я собираюсь растоптать. И да, я не боюсь тебя, теперь у меня есть не только хорошие фотографии твоей личной жизни, но и прекрасная статья о том, как ты предпочитаешь развлекаться. Сделаю тебе бесплатную рекламу, только не гарантирую, что твоя фирма после этого не утонет, – заключая свои угрозы неприятным смехом, Хэйли проходит мимо меня и закрывает за собой дверь.

Думает, что я струшу. Серьёзно? Я встречался с придурками и похлеще его. И я не намерен сдаваться. Моё молчание – это лишь пауза перед тем, как убью его.

Глава 27

Кент

Сохраняя полное спокойствие и даже улыбаясь, спускаюсь вниз. У меня есть прекрасный план, чтобы всё решить. Первое, необходимо найти Дженну и предупредить её о том, что Хэйли меня узнал. Второе, предложить ему альтернативу. Боже упаси, ему платить. Нет, обычно в таких делах наша фирма обещает подставным покупателям лучшее. Это помогает оттянуть время, найти лазейки, обсудить всё с юристами, и когда нетерпеливый конкурент позвонит, чтобы уже что-то требовать, мы приглашаем его для обсуждения некоторых нюансов. Там уже становится ясно, что происходит. Никто не хочет с нами судиться, особенно когда все законы на нашей стороне. Сейчас я собираюсь поступить так же. Хэйли думает, что поймал меня в какую-то ловушку и захочет шантажировать. Я ему позволю, отыграю свою роль, защищу свою воинственную птицу, верну домой и затем поймаю засранца в его же ловушку. Всё просто. Но для этого я должен быть уверен, что Дженна будет в моей команде, как и раньше. Поодиночке вероятность того, что нас раздавят и напугают, выше.

– Кент, ты как? – заботливо интересуется Кэя, подскакивая ко мне в столовой. Женщины накрывают на стол, мужчины тоже суетятся, помогая им. В этой толпе сложно найти Дженну.

– Отлично. Мышцы немного ноют, но это пройдёт, – с улыбкой отвечаю, пожимая плечами.

– Хм, я… ну, про Хэйли. Его никто не приглашал, и мне бы не хотелось, чтобы это создало вам проблемы с Дженной…

– Я даже не думал об этом. К тому же я абсолютно не против присутствия здесь Хэйли. Неплохой парень, – останавливаю её волнение и ищу глазами Дженну. Где она? Нет, у этого гадёныша не было достаточно времени, чтобы первым добраться до неё и увести куда-то. Да и вряд ли ему позволили бы мои союзники, а они у меня здесь точно есть.

– Прости, ты Дженну не видела? Она была немного не в себе, когда я уходил. Хочу убедиться, что Дженна успокоилась, – спрашиваю я.

– С отцом решила поговорить. Они в кабинете были. Спаси её. Звуков борьбы пока не слышно, но всё может быть. – Кэя указывает взглядом за мою спину, и я киваю ей.

Это не особо хороший исход, но лучше, чем если её первым перехватит Хэйли. Обхожу ребят, пытающихся задать мне один и тот же вопрос «Как я?». Нахожу приоткрытую дверь кабинета в левом крыле дома и тихо подхожу к ней. Никаких разговоров не слышно.

– Дженна? – Стучусь в дверь и распахиваю её.

– Приношу свои извинения, Канги. Думал, что моя птица упорхнула сюда, чтобы немного остыть. – Широко улыбаясь, смотрю в напряжённые глаза мужчины, стоящего у камина. Он ставит одну из рамок обратно.

– Она упорхнула в другом направлении, Кент. К сожалению, не к тебе, – хмыкая, отвечает он.

– Правда? Ничего, у меня есть время поискать. Люблю играть в прятки. – Я понимаю, что сейчас открыто веду с этим человеком войну. Он первым напал на меня, и теперь я атакую. И считаю, что держусь прекрасно, в отличие от него. Канги зол. Его раздражает, что я до сих пор здесь, если учесть, кто пригласил сюда Хэйли. Он предполагал иное развитие событий. Признаю, что мне нравится раздражать его и перед носом щёлкать пальцами.

– Никто не прячется, Кент. Не теряй своё время с моей дочерью. Она сейчас не может с тобой встретиться, – с давлением произносит Канги.

– Не волнуйтесь, сэр, для неё мне не жалко моего времени. Да и вряд ли Дженна не может со мной встретиться, она всё может, и даже больше. Она хочет этого так же сильно, как и я. Спасибо за помощь, теперь я ещё лучше разобрался в своих чувствах и в виденье моего будущего с вашей дочерью. – Нагло усмехаясь, разворачиваюсь и направляюсь в гостиную. Где она? Куда он её послал? Хэйли тоже нет…

– Кент! Стой! Ты в моём доме, и я приказываю тебе уважать мои просьбы, – летит в спину. Козёл старый.

– Вы уж определитесь или вы мне приказываете, или просите о чём-то. Канги, мне приказывать не стоит, вы теряете всё уважение к себе, – оборачиваясь, цежу я. Мужчина чуть ли не грудью перекрывает мне путь.

– И я собираюсь выйти из вашего дома, чтобы найти Дженну. Знаете же, сердце чувствует и тому подобное. Так вот моё сейчас очень чуткое и оно само найдёт её, – добавляю я.

– Ладно, послушай. Дай ей самой всё решить. Ты взрослый мужчина, и, да, я не отрицаю, что между вами есть какое-то влечение, но это точно не чувства. Ты её используешь, как временное развлечение, и она тебя тоже. И в данный момент Дженна должна сама понять, кому принадлежит её сердце.

– Оно моё. Это не обсуждается, – прищуриваясь, понижаю голос. Это идёт не по плану. Не учёл врагов, точнее, главного врага, который то и дело пытается мне нагадить в рот.

– Не присваивай себе то, что не ты подарил, Кент. Это моя дочь, и я буду решать, с кем ей быть. Я ясно выразился? – Канги делает шаг ко мне, но я остаюсь на месте. Поднимаю выше подбородок и хочется сделать что-то плохое. У меня повышается адреналин. Кровь закипает, и это чертовски ужасно. Я не могу ударить этого человека, но очень хочу.

– Ошибаетесь, не вам решать судьбу Дженны. Только ей. Никто не имеет права давить на неё и насиловать морально. И если я пойму, что в данный момента Дженне плохо, то не буду больше терпеливым и милым. Вы познакомитесь со мной настоящим. Я ясно выразился? – в том же тоне отвечаю ему.

– Ты мне угрожаешь, Кент Мёрфи? Стоя на моей земле и в моём доме, ты смеешь мне угрожать? – рычит он.

– Я предупреждаю, сэр. Ненавижу, когда моя женщина расстроена, и я сделаю всё, чтобы избавить её от источника проблем. В данный момент это вы. Хэйли мне уже рассказал о том, что вы настолько испугались меня, что вам пришлось вызвать подкрепление. Но я делаю свой вывод, что вы ни черта не разбираетесь в людях. Где она?

– Надеюсь, что моя дочь уже приняла предложение руки и сердца от достойного мужчины. И ты пройдёшь только через мой труп! – Канги резко толкает меня в грудь, отчего приходится попятиться.

– Канги! Ты что затеял? – взвизгивает Токо.

– Не лезь. – Мужчина выставляет руку, не позволяя ей подойти к нам.

– Я не собираюсь с вами драться или убивать вас, хотя вы этого и ждёте. Вы пытаетесь показать всем, что я тот ещё ублюдок, но, увы, я останусь человеком. Да и вы забываете, что мне плевать на ваши слова, приказы и всё остальное. Я гость, и это не ваш дом. Хозяин этой земли и этого дома благосклонен ко мне, и если бы он увидел, в какую змею вы превратились, то был бы сильно разочарован. Вам должно быть стыдно.

– Прекратите. Папа, Кент, вы что удумали здесь? – Отталкивая руку отца, между нами встаёт Ванбли.

– Я лишь хочу увидеть свою женщину, парень, а меня не пускают к ней. Это разве проявление гостеприимства? – едко тяну я.

– Канги, да когда ты успокоишься уже? Хватит третировать Кента и Дженну! Они вместе! Если я узнаю, что это ты привёз сюда Хэйли без нашего согласия и подстроил всё это, то поверь, я отомщу тебе! – зло выговаривает ему Токо.

– Не встревай в мужской разговор. Место женщины…

– Где? Ну-ка, где моё место? Только посмей упомянуть кухню, тогда я припомню тебе все твои минусы и покажу твоё место! Как ты можешь быть настолько жестоким? Как ты…

– Мама, что у вас происходит? Почему вы ругаетесь?

– Вы пугаете детей!

– Где Дженна, Ачэк? – Пока все возмущаются, и начинается очень громкая ссора, хватаю парня за плечо и надавливаю на него.

– Не злись. Я видел, как она вышла с отцом и пошла в сторону конюшен… он вернулся один. Думаю…

Не дослушав его, вылетаю из дома, слыша за спиной голос Канги, зовущий меня по имени. Мне плевать, что обо мне скажут, но я не дам им испортить жизнь Дженны. Она достаточно настрадалась с Хэйли, а её отец, действительно, слепой, раз ни черта не видит.

Выскочив на улицу, я осматриваюсь и широким шагом направляюсь к конюшне. До неё не так далеко, но сейчас мне кажется, что это расстояние бесконечно, но идти далеко не приходится.

Дженна вылетает из ворот конюшни, и я замираю. Меня всего буквально парализует. Я вижу её растрёпанные волосы, она стискивает на груди свою рубашку, которая явно не застёгнута. Не может быть… нет… пожалуйста, нет…

– Джи! – Раздаётся крик Хэйли. В его волосах застряло сено. Он несётся следом за ней, а Дженна испугана. Она оборачивается, визжит и падает на землю. Срываюсь с места. Бегу к ней. В моей голове проносится множество вариантов, почему они оба в таком состоянии. Почему рубашка Дженны не застёгнута, и она лишь запахнула её.

Я вижу, как Хэйли наклоняется к ней. Он видит меня, и его глаза вспыхивают от азарта. Он хватает Дженну и придавливает её своим телом. Но ей это не нравится.

– Отвали! Прекрати! Отвали от меня…

Ещё секунда. Его губы не успевают накрыть её. Хватаю его за шкирку и с силой отшвыриваю от Дженны. Его одежда издаёт треск. Пыль поднимается, а я сижу на коленях, обхватывая плечи Дженны.

– Кент… боже, всё не так… я… упала там… он дёрнул… прости, Кент. Я дура такая… папа сказал, что ему надо поговорить. – Её губы дрожат. Она цепляется в мои руки, затем сухо всхлипывает, и я вижу на рукаве дырку. Чёрт.

– Не делай вид, что не хотела этого. Ты умоляла меня…

– Закрой свой рот! Ей-богу, если ты сейчас же не заткнёшься, я тебя убью! – рычу и, поднимая Дженну на ноги, ставлю за свою спину. Хэйли, отряхиваясь, тяжело дышит и смеётся.

– Ты, козлина, мне дорогую рубашку порвал. Я тебе счёт пришлю…

– Пришли приглашение на свои похороны, иначе…

– Нет, Кент, я прошу тебя. Не надо. Он провоцирует. Пошли, – Дженна хнычет и тянет меня за руку к дому.

– Дженна?

– Кент! Не трогай его!

– Пошли, умоляю тебя. Он всё выставит так, словно ты на него напал и на меня… пожалуйста, послушай меня, – заикаясь, просит она. Одариваю ублюдка полным ненависти взглядом и обхватываю голову Дженны, прижимая к себе.

– Чтобы я тебя никогда не видел, – низко предупреждаю его.

– Всё хорошо. Пошли. – Целую Дженну в макушку. Это для меня. Мне надо поцеловать её. Мне крайне необходимо дотронуться до неё. Прямо сейчас. Она моя! Её всю трясёт. Мне страшно подумать о том, что было в конюшне. Я боюсь своей реакции. Боюсь, что ситуация выходит из-под моего контроля, и я могу убить. Я не дрался в жизни от слова «вообще». Ни в школе, ни в университете не отстаивал честь женщины. У меня была обычная жизнь, и я, в принципе, знаю в теории, что нужно делать в подобной ситуации.

– А ты не думал, что она использует тебя, Кент? Богатый. Холостой. И такой тупой. Она бедна и не имеет ничего здесь, а ты уже губу раскатал, да? Она раздвинула ноги и сразу же нашла время, чтобы поправить свою финансовую историю. И ты…

– Кент!

Крик Дженны застревает в голове, но ему не удаётся перебить лютую злость, проникающую, отравляющим в секунду ядом, в кровь. Отпускаю её и набрасываюсь на Хэйли. Мои кулаки сжимаются сами, и я с размаху ударяю его по лицу. Хруст. Неприятная отдача. Но не боль. Я не могу остановиться. Адреналина так много, а оскорбление, нанесённое нам обоим, перевалило за черту понимания и воспитания.

Я бью этого чёртового ублюдка по печени, по животу. Куда придётся. Он дёргается подо мной, как последняя мразь. Мои глаза заволакивает алой пеленой, и я уже ничего не соображаю. В какой-то момент звуки вновь включаются: визг, плач, причитания, крики. Меня хватают за руки несколько человек и оттаскивают от Хэйли. Он хрипит и катается по земле, сплёвывая кровь и размазывая её по лицу.

– Успокойся, слышишь? Успокойся, Кент!

Меня пихают с нескольких сторон.

– Не трогайте его! Не трогайте!

Краем глаза вижу, как Дженна ударяет по плечам братьев, держащих меня.

– Папа, забери её! Она сделает хуже! Уведи…

В моей голове снова раздаётся тот же щелчок. Забирают. Обманом крадут. Защищать. Должен защищать.

Из груди вырывается низкий рык, и я дёргаю руками изо всех сил. Я кручусь на месте, не позволяя, чтобы Канги отдал её в руки не только вора, но и насильника! Нет! Ей не сломают крылья! Не сломают!

– Не смей подходить к ней, – шиплю я и, хватая Дженну, заслоняю собой.

Я никогда не вёл себя так. Ни разу в моей жизни кровь не кипела в венах, а шум в голове не перебивал стук сердца. Я не позволял себе подобного, но сейчас готов на многое, только бы у меня не забрали то, что дарит мне настоящее счастье.

– Вы видите? Вы видите, что он делает? Он настроил вашу сестру, дочь и кузину против всех вас. И из-за чего? Из-за того, что ему нравится вносить раздор в нашу семью. Этот человек без зазрения совести напал на невинного, а потом ударит вас, – зло указывая на меня пальцем, шипит Канги, обращаясь к столпившейся семье.

– Вообще-то, он не просто так всё делает…

– Не смей, Хэйли! Не смей даже рот открывать, я тоже тебе врежу! – Хватаю Дженну за руку и вновь прячу у себя за спиной.

А этот ублюдок широко улыбается разбитыми губами и не обращает внимания на текущую из носа кровь. Он собирается выстрелить. Что ж, поехали.

– Кент Мёрфи не ветеринар. Он вас обманывал, чтобы забрать вашу землю и деньги, потому что он уродливая акула из Чикаго. Никаких животных он не лечит, а продаёт шкафы и имеет огромные счета в банках. Он богаче вас, но ему всегда было мало. Он приехал сюда за тем, на что вы отдали свои жизни. Кент Мёрфи – король шкафов, – обвиняюще произносит Хэйли.

Над головой раздаётся раскат грома, а за ним дружный шокированный вздох.

Глава 28

Дженна

Я с ужасом смотрю на всю свою семью. Мне больно от сильной хватки Кента на моей руке, словно он готов упасть. Меня тошнит от довольного лица Хэйли. Мне противно осознавать, что всё это дерьмо затеял мой отец, чтобы не позволить мне быть с мужчиной, который стал таким же дорогим, как папа.

– Что? Так ты, Кент, помимо того, что избил невинного, ещё и лгал всем нам? Лгал, сидя за нашим столом? Лгал, пользуясь нашим гостеприимством? Лгал, глядя нам в глаза? Обманом заставил мою дочь привезти тебя сюда, чтобы найти наши слабые стороны и украсть нашу землю?

Никогда не видела отца настолько злым и бесчеловечным. Он услышал то, что ему было удобно. Он повернул всё так, как ему нравится. И от этого больнее.

– Всё верно, – сухо кивает Кент.

– Нет, Кент, скажи ему, что это недоразумение… – шепчет Кэя, испуганно глядя на Кента.

– Никакого недоразумения. Я богат и влиятелен. Я миллионер, работающий в фирме, созданной моим отцом. Я улучшил её и привёл к первенству на рынке. Я ни черта не знаю о животных и тем более не умею лечить их. Я вырубаю деревья и использую это себе во благо.

Прикрываю глаза от ответа Кента. Зачем? Он намеренно не желает оправдываться. Он просто берёт и помогает отцу всё разрешить.

– Вот, слышали? Он сам во всём признался. На вашей земле тоже есть чем поживиться. Я хотел сказать правду Дженне в конюшне, но она даже ничего слышать не хотела. Он чем-то подкупил её, и она обещала ему помочь разорить вас, – едко тянет Хэйли, вытирая кровь, текущую из носа, рукавом рубашки.

– Это ложь…

– Пошёл вон отсюда. Если ты сейчас же не покинешь мою землю, то я имею полное право пристрелить тебя на месте. Теперь у меня нет причин, чтобы быть терпимым. Дженна, немедленно отойди от него! С тобой разговор будет позже! Ты останешься здесь, на своей земле, и только посмей что-нибудь вякнуть.

Дёргаюсь от жестокости.

– Канги, ты не можешь…

– Я могу, Токо! Не лезь! Посмотри, какой раздор внёс он в нашу семью! Посмотри, что он натворил! И я рад, что вовремя связался с Хэйли, чтобы попросить его приехать и понять, что здесь происходит!

– Это ты внёс раздор в нашу семью! Тебя никто не просил лезть к ним…

– Ты что, не слышала? Он врал нам в лицо! Он врал! Он…

– Это я врала! – кричу, сжимая ладони в кулаки, чтобы прекратить ругань между родителями.

– Это я врала вам, а не Кент! Я! Он сказал мне сразу, что я должна признаться! Но я этого не сделала, потому что боялась осуждения! Понял, папа? Я лживая сука, а не он! – Выскакиваю вперёд, закрывая собой Кента. Не позволю им причинить ему боль. Не позволю! Пусть я буду плохой, но не он! Не заслужил.

– Я соврала вам и сказала, что Кент ветеринар, потому что…

– Я так ей сказал.

Оборачиваюсь к Кенту, и он кивает мне, но я мотаю головой, умоляя его не делать это снова.

– Так ты обманул её или нет? Я не понимаю, – хмурится мама.

– Обманул. Когда я пришёл с братом в банк, то представился ветеринаром, но не потому, что хотел обмануть, а потому что… да вы посмотрите на неё. Посмотрите на эту женщину. – Кент горько усмехается и, кажется, словно с ума сошёл.

– Она, уверенная в себе, гордая, сильная и волевая. Мне тридцать четыре года и всё, что я видел – работа. Я ограничил себя в связях с женщинами, чтобы быть лучшим на рынке мебели и в своей семье, но ни черта не знал о том, как хорошо и спокойно может быть, когда о тебе заботятся. И вот я увидел её. Принять тот факт, что мне понравится женщина, было сложно. Я не хотел, чтобы она сразу прикинула в голове сколько средств у меня на счетах. Обычно женщины именно так со мной поступали. И я представился ей ветеринаром. Думаю, именно это заинтересовало её, и она согласилась пойти со мной поужинать. Нет, я пришёл туда, где обычно ужинала она. Я не смог её отпустить, и ложь стала для меня спасением. Дженна не виновата в том, что я заставил её поверить мне и моим словам. – Кент опускает голову, и мне его так жаль. Даже в этой ситуации, не прикасаясь ко мне, он закрывает собой. Это даёт мне такое чёткое понимание того, куда же на самом деле рвётся моё сердце. За ним. Всегда за ним.

– Но он сказал мне… то есть, он не обманывал меня, как вы думаете. Я всё знала. И я… просто струсила признаться вам, что Кент не ветеринар. Вы бы не поняли меня и того, почему я так увлечена им…

– А здесь как раз всё ясно, Джи. Ты шлюха, которую он купил, – язвительно перебивает меня Хэйли. Ну всё. Хватит.

– О, да. Ты же прекрасно знаешь о том, сколько стоят шлюхи, ведь их услугами пользовался всё время, пока мы были вместе. Что, папа, не знал? А я с радостью сейчас поделюсь с вами, почему этот козёл мне противен…

– Ты выгораживаешь Кента. И твоим словам нельзя верить. Нельзя, Канги, она сейчас будет изворачиваться…

– Заткнись, Хэйли. Я хочу, чтобы моя семья знала, кто ты такой на самом деле. И пусть моему отцу перед всеми будет стыдно. Я этого добьюсь. – Зло обвожу всех взглядом. Плевать, даже если я лишусь семьи, и они не поверят мне на слово, а потребуют доказательств. Плевать, я уйду. Но не одна. Больше не одна. Мне не страшно.

– Хэйли изменял мне постоянно. Он уцепился за меня после того, как понял, что я имею долю здесь. Именно ему хочется урвать себе кусок усадьбы, а не Кенту. Последний очень богат, и он может купить много таких земель, если захочет, а вот у Хэйли проблемы. У него всегда были проблемы. Он срывал съёмки по непонятным для меня причинам, но предполагаю, что пропивал и прогуливал все деньги ещё раньше, чем сдавал заказы. Он жил за мой счёт и в моей съёмной квартире, питаясь моими продуктами и ожидая от меня подарков в виде одежды. Он обманул меня, открыв счёт в банке, и убеждал, что кладёт туда деньги наравне со мной, поэтому не может позволить себе оплачивать счета или же купить машину. Но никаких его денег не было, а только мои. Я об этом узнала, когда пришла снять их со счёта. Хэйли сам признался в том, что изменял мне, и ушёл, собрав все вещи и не только свои, но и мои. Меня это не волновало. Но волновало то, что вы скажете, когда узнаете, что я, будучи работником банка, не смогла уберечь свои деньги от мошенника. Он забрал всё у меня, и первое время мне пришлось взять кредит, чтобы как-то жить. Я пахала сутками напролёт, чтобы встать на ноги, и теперь мне не стыдно за то, что доказала самой себе – я всегда смогу идти дальше. Я боялась вас и вашего осуждения, потому что именно вы постоянно давили на меня и высмеивали мою работу. Сейчас этот козёл вернулся, а перед этим развёлся с какой-то бедняжкой, которую тоже обворовал, и приехал сюда, чтобы сделать следующий ход. И в этом ему помог мой отец. Молодец, папа. – Хлопаю в абсолютной тишине. У меня желудок сворачивается от шока, отразившегося на лицах моей семьи. Мне плохо оттого, что я замечаю дедушку на крыльце. Мне больно, но не из-за своих слов, а из-за их отношения к Кенту.

– Конечно, удобно сейчас свалить всё на меня. А ты не помнишь, как сама сказала, что я могу использовать эти деньги для своего старта, Джи? Но я вернул тебе их…

– Да пошёл ты, Хэйли. Вроде бы уже взрослый, но как только тебя уличили, ты стал неуклюжим ребёнком. Ничего ты не вернул, да мне и не надо. Я хочу, чтобы ты исчез с моих глаз. Не вынуждай меня говорить дальше, – качаю головой, предостерегая его.

– Это правда? Ты обчистил мою дочь? – недоверчиво переспрашивает отец.

– М-м-м, надо же, ты веришь ему, а не мне. Что ж, вероятно, тебе следует усыновить эту мразь, ведь он как раз под стать тебе, – с отвращением выплёвываю я.

– Дженна! – возмущается мама. Поворачиваю в её сторону голову и мне жаль, что ей приходится защищать того, кого она любит, даже когда он не прав. Я же по другую сторону.

– Вы можете думать всё что хотите. Именно из-за вас я была так напугана правдой, но теперь мне всё равно. Я увидела и поняла очень многое за то время, которое провела рядом с Кентом. Он показал мне, что я достойна большего, чем порицания из-за ошибок, которые ничтожны, по сравнению с другим. И раз он вам не нравится, то и вы мне тоже не нравитесь. Забирайте своего Хэйли, но не смейте ещё раз упомянуть о том, что он был лучшей партией для меня. Нет, Хэйли – то дерьмо, которое я сегодня отмыла от своих ног. Вы опустили меня до его уровня. И вот сейчас, зная о нём всю правду, вы не уязвлены так, как были уязвлены невинной ложью о профессии Кента. Думаете, он мало делает? Нет, он полностью посвятил себя своему делу. Никто из вас не возмущался, когда он давал вам дельные советы или бесплатно, от чистого сердца, ремонтировал ваши шкафы. А что сделал Хэйли? Ни черта. Он только брал, воровал и хитрил. Где же ваша правда теперь?

Моё сердце сжимается, когда я вижу грусть в глазах своей семьи. Я надеюсь, что они поймут меня и когда-нибудь простят, но для начала я должна простить их.

Подхожу к Кенту и беру его за руку. Он дёргается, словно отмирая, и озадаченно смотрит на меня. И я улыбаюсь ему. Пусть хочется плакать, но ему я буду улыбаться, потому что этот мужчина заслужил именно улыбку, а не осуждение.

– Он с тобой наиграется и бросит, Джи. Потом даже не приходи ко мне, когда вы все останетесь с носом.

Делаю глубокий вдох и, собирая последние остатки терпения, оборачиваюсь к Хэйли.

– Твой, вообще, разбит, как, в принципе, и ты сам. Наверное, я добью всех тем, что скажу дальше, но с меня достаточно уже тянуть ваши ошибки на себе. Твои, папа. Знаешь, что пытался сделать Хэйли в конюшне? Сначала он меня шантажировал, затем, поняв, что на меня это не действует, перешёл к открытому нападению. Он собирался изнасиловать меня, зная о том, что в любой момент может туда прийти кто-то и застать нас. Ты счастлив? Ты вот такой жизни для меня хотел, а? Это твоя любовь? Так она мне к чёрту не сдалась. И если бы…

– Пошёл на хрен с моей земли.

Мой голос перебивает злое рычание.

– Ванбли!

– Я достаточно услышал, чтобы иметь право самому решать, кто будет здесь, а кого я пристрелю на месте. Ещё раз подойдёшь к моей сестре, или она будет страдать из-за тебя, я лично приду и выстрелю в твою физиономию. – Мой брат, старший брат, который всегда первым нападал и высмеивал меня перед семьёй за мой выбор, сейчас стоит передо мной и наставляет ружьё на побитого Хэйли.

– Сынок, опусти оружие…

– Ван, мы же…

– Нет, хватит. Посмей только тронуть мою сестру ещё раз, хотя бы задумайся об этом, и я тебя убью, ублюдок. Я едва держусь, чтобы не прострелить твою задницу прямо сейчас, поэтому беги. Беги так быстро, чтобы моя пуля тебя не задела. Я отпускаю тебя, не требуя ворованных денег, но ты лучше беги. – Ванбли перезаряжает ружьё, показывая свои намерения.

– Ладно… ладно… хорошо… но вы…

– Пошёл на хрен с моей земли, я сказал!

Звук выстрела раздаётся так неожиданно, что я падаю на землю. Каким-то образом падаю на спину, и меня что-то придавливает сверху. Я слышу крики, вопли женщин, плач детей и громкие голоса мужчин. Я ничего не вижу, лишь ощущаю тяжесть и знакомый аромат.

– Дженна, ты как? Тебя не задело?

Моё лицо обхватывают прохладные ладони, и я концентрирую зрение.

– Нет, я… что случилось? – шепчу я, когда Кент поворачивается и проверяет обстановку. Боже, он закрыл меня собой от выстрела! Меня! Своим телом!

– Ванбли выстрелил под ноги Хэйли. Всё хорошо, ты не ранена. – Он поднимает меня на ноги и отряхивает. Какой-то ужас происходит вокруг. Мужчины бегают, пытаясь утихомирить брата, снова выстреливающего в воздух. Женщины ругаются, пряча детей и заводя их в дом.

– Ты этого хотела, Дженна? – низким голосом произносит папа. Поворачиваю голову к нему.

– Я? Ты винишь меня в этом? – недоумённо переспрашиваю я.

– Канги, достаточно. Вы сами всё слышали, и у вас теперь даже нет оснований, чтобы искать вину Дженны во всём этом. Вы сами виноваты, – заступается за меня Кент. От этого лицо отца перекашивает, и он сплёвывает себе под ноги, как какой-то грязный оборванец.

– Зачем ты это делаешь? Зачем довёл всё до этой точки? – непонимающе обращаюсь к нему.

– Ты ещё мала, чтобы понимать всю серьёзность ситуации, Дженна. Да, Хэйли поступил подло, но и этот мужчина не лучше. Он не наш. Он чужой. И теперь, зная о том, насколько он богат, то он представляет угрозу для нас. Ты сама сказала, что Кент может купить всё это и приехал сюда не просто так. Ты же неглупа, чтобы поверить в любовь такого человека? Он хотя бы раз о ней говорил? Хотя бы чем-то это подкрепил? Или же пользуется тобой, как дешёвой девкой?

От яда, сквозившего в словах, я кривлюсь. Моё горло сдавливает от комка сухих слёз обиды.

– Всё бесполезно. Здесь всё бессмысленно. – До меня доносится тихий голос Кента.

Но я хватаю его за руку и прижимаюсь к нему, не позволяя даже такому забрать его у меня.

– Прости, папа, но именно ты сейчас принёс проблемы нам. Мне жаль, что именно так ты меня воспринимаешь, как глупую девку. Я была такой с Хэйли и лишилась денег, но это ничтожно в сравнении с отсутствием сердца. А у меня оно есть, но бьётся больше не для тебя, папа. Если ты не принимаешь мой выбор, то не принимаешь и меня, и все твои суждения о том, что нет ничего важнее душевного спокойствия и любви – ложь, – с болью отвечаю ему. Я вижу, что и ему больно, но даже сейчас отец хмыкает и кривится от отвращения ко мне.

– Пошли, Кент, здесь нам делать больше нечего, – горько заключаю я и тяну его в дом.

– Подожди, – он отпускает мою руку и быстро подходит к отцу.

– Кент, не надо…

Но он говорит ему что-то, я не слышу. Что-то короткое, отчего во взгляде отца вспыхивает радость.

Кент проходит мимо меня, даже не взяв за руку. И мне страшно. Я не знаю, что случилось сейчас, но в груди незнакомое чувство нечеловеческого страха, от которого я бегу за Кентом и останавливаюсь рядом, когда вижу дедушку, стоящего на крыльце.

– Ноши-Нуто, я приношу свои искренние извинения за то, что обманул и вас. Но я клянусь, что не хотел ничего плохого. Я лишь пытался жить, – словно через силу произносит Кент.

– Мальчик мой, я тебя ни в чём не имею права винить. Я видел достаточно, чтобы понять, что Дженна тебя простила и простит за всё. В борьбе за женщину любая уловка хороша, но, главное, не дай себе забыть, ради чего ты это сделал. В этом и есть смысл. Входите в дом, сейчас начнётся дождь, он смоет грязь и заметёт следы. – Дедушка кивком показывает на дверь.

Кент поднимается первым и, опустив голову, проходит мимо него, а я за ним.

– Прости, дедуль. Я… ты тоже во мне разочарован? Я… мне так жаль, правда, я…

– Моя ворона, ты всё сделала правильно. Не печалься и сейчас ты здесь не нужна. Есть человек, которому в данный момент ты должна помочь. Он на перепутье, не дай ему выбрать неверную дорогу. Я вас благословляю. – Дедушка показывает мне, чтобы я склонилась, и я это делаю. Он оставляет у меня на лбу поцелуй, а я едва сдерживаю слёзы. Как ему сказать, что даже то, что он слышал, обман? Как? Никогда. Ему никогда не признаюсь, что Кент это просто стечение обстоятельств, которые впервые стали решающими для меня.

Глава 29

Дженна

Когда я вхожу в дом, то все разговоры моментально прекращаются. Хотя и до этого они всегда были тихими, практически шёпотом. Я не вижу детей, скорее всего, их увели в другую половину дома. И я не вижу Кента. Последнее меня волнует сильнее.

– Он поднялся наверх, – подсказывает мама.

Киваю ей и направляюсь следом за ним. Сейчас я не готова обсуждать то, что случилось на улице. У меня нет сил оправдываться, объясняться или снова о чём-то врать. Я хочу поскорее разобраться с Кентом и уехать. Вряд ли оставшиеся дни будут приятными для нас обоих.

Плотно закрывая дверь спальни, снимаю и бросаю порванную рубашку на пол. Медленно прохожу и останавливаюсь, видя, что Кент укладывает свои вещи в сумку.

– Нам нужно забронировать билеты или… просто уехать в город, а там, думаю, мы найдём свободный номер, – понимая всё без слов, говорю я. Конечно, Кент не собирается больше терпеть подобное отношение. Он подрался. Защитил меня. Он был втянут из-за меня в такое пекло. Теперь ещё и мой отец будет ненавидеть его. Кент достаточно пережил, чтобы иметь право свалить отсюда прямо сейчас.

– Дженна…

– Нет, не надо. Я тебя полностью поддерживаю, Кент. Мне очень жаль, что ты стал свидетелем всего, и из-за меня на тебя точит зуб мой отец. Я непричастна к появлению Хэйли, но причастна к действиям своей семьи, поэтому приношу тебе свои извинения за них. Как твоя ладонь? Ты не сильно повредил руку? – Делаю шаг к Кенту, чтобы посмотреть на его старые и новые раны, но он странно дёргается и отступает.

– Хорошо. Не хочешь, ладно. Но тогда сам её промой и обработай, иначе грязь может попасть в раны, и начнётся заражение. – нервно издаю смешок и отступаю от него. Мне, если честно, страшно смотреть ему в глаза. Я и без того чувствую холод, а его взгляд скажет мне намного больше, чем я хочу.

– Дженна…

– Знаешь, обычно люди не считают даже неглубокую царапину чем-то опасным, но здесь довольно много незнакомых и новых бактерий для городского человека, поэтому тебе нужно хотя бы промыть раны. Так они скорее заживут и перестанут причинять дискомфорт. – Передёргиваю плечами и улыбаюсь, как дура, но я не специально. Мне очень страшно. Очень. Так мой мозг справляется с последствиями выплеска адреналина, и закрыть рот я тоже не могу. Мне нужно чем-то заняться, поэтому подхожу к своему чемодану и открываю его.

– Надеюсь, что ты умылся. Кожа лица наиболее чувствительна, а на неё, скорее всего, попала пыль. Её необходимо смыть и протереть одеколоном. Я видела твой и запомнила название. Никогда такого не замечала в магазинах. Очень интересный аромат. – Открываю комод и достаю свои вещи, бросая их в чемодан.

– Дженна, остановись. – Кент хватает меня за руку и разворачивает к себе.

Его поло пыльное и заляпано грязью. На нём следы моих пальцев, но цвет красивый. Мятный. Прохладный. Его цвет.

Боже мой…

– Что ты делаешь? – спрашивает Кент.

– Как что? Собираю вещи, ведь мы уезжаем, и я согласна с этим, – удивлённо отвечая, указываю на чемодан, а затем на его сумку. – Я не хочу больше оставаться здесь, и мне требуется тишина дома… то есть хочу в Чикаго и в свою квартиру хотя бы. А ещё сэндвич с тунцом, побольше огурца и соуса. Только тунец я вытаскиваю, не люблю его, а вот тонкий вкус от него для меня приемлем. Это глупо да, покупать сэндвич с тунцом и выбрасывать его?

Задумчиво поднимаю голову на Кента. Я, правда, сейчас думаю о еде. Я уже планирую поход в супермаркет и покупку сэндвича. Я представляю, как ем его и как избавляюсь от тунца.

– Дженна, уезжаю только я. Без тебя.

Все мои мысли резко обрываются, и я моргаю, встречаясь с его ледяным и раздражённым взглядом.

– Как без меня? Билетов нет? Обычно их достаточно…

– Нет, дело не в билетах. Ты остаёшься здесь, я уезжаю домой. Всё кончено. Между нами всё кончено.

Меня обдаёт холодным потом. Желудок сжимается от ужаса и страха. Не помню, чтобы я так чувствовала себя… нет, помню. Я ощущала похожие эмоции, когда мне позвонила мама и сообщила, что умерла моя бабушка. Но Кент жив… он же жив…

– Но… но… почему? Из-за них? Кент, мне плевать на них. Хочешь, я буду извиняться каждый час за то, что устроила моя семья? Хочешь, мы сюда больше никогда не приедем? Хочешь…

– Дженна, хватит! Перестань нести чушь! – Повышая голос, Кент дёргает меня за руку.

– Мне не нужны твои извинения, как и ты сама. Всё кончено. Всё. Между. Нами. Кончено. Я еду домой и забуду о том, что здесь было, как только окажусь в своей стихии. Без тебя. Без твоих звонков. Без твоих появлений на моём пороге. Без тебя. Ты меня услышала? Ты мне НЕ нужна.

Отшатываюсь, как от пощёчин. Хватаюсь руками за комод и облизываю сухие губы. Почему? Как? Я же старалась. Я же… я его любила… как могла… влюбилась в него…

– Давай, смотреть правде в глаза. Мы два абсолютно разных человека. Мы незнакомцы, которые решили немного поиграть, и оба заигрались. Это привело к тому, что ты собираешься бросить свою семью ради человека, который никогда не видел в тебе своё будущее. Лишь временное удовольствие. Это была проба, – сухо добавляет Кент.

– Проба? – выдавливаю из себя, не глядя на него.

– Да. Твой дедушка посоветовал мне попробовать прежде, чем делать выводы и принимать решения. Я попробовал. Не отрицаю, что секс мне понравился, и я бы не прочь завязать отношения без обязательств только ради хорошего траха с тобой. Но на этом всё. Я не хочу иметь семью. Мне она не нужна, оказывается. Я понял, что всё это не для меня, и всю жизнь гонялся за призрачной мечтой, которая была навеяна лишь отношением родителей ко мне. Я богат и теперь буду пользоваться всеми своими деньгами, чтобы наладить именно сексуальную сторону своей жизни, но неофициально. Я не хочу обязательств. Перенасытился эмоциями и адреналином. Это не для меня. Я предпочитаю спокойствие, стабильность и отсутствие эксцессов, связанных с женщиной. Для меня работа – лучшая женщина в мире, и никто не займёт её пьедестал.

Поворачиваюсь и с ужасом понимаю, что всё происходящее между нами было ложью. Я саму себя обманывала, а он играл ради того, чтобы примерить на себя роль мужчины, у которого есть обязательства. И они ему не понравились. Даже больше, из-за меня Кент теперь перечеркнул для себя любую возможность что-то чувствовать, любить и быть любимым. Что я наделала?

– То есть… – прочищаю горло, – ты уезжаешь и прощаешься со мной?

– Да. Я прощаюсь навсегда, и не хочу, чтобы ты унижалась передо мной. Это отвратительно. Не умоляй меня пользоваться тобой, потому что я соглашусь, а потом выставлю тебя за дверь. И уж поверь, меня не пугают твои родственники. Это смешно, как они пытались меня испытать, не зная, что всё это фарс. Между нами был фарс, разве ты забыла причины, по которым мы оказались связаны? – Кент искривляет губы и становится безумно неприятным, ядовитым и насмехающимся надо мной. Это больно.

– Нет, я не забыла. Но думала, что ты другой, Кент. Я думала, что хотя бы немного нравлюсь тебе, и речь не только о моём теле, но и о разговорах со мной. Ты обещал! Да, ты обещал, что мы будем пробовать идти вместе! Зачем ты дал мне ложные надежды? – повышая голос, обвиняю его во всём. А кого ещё? Я устала быть виноватой для всех, и он был причастен к моим мечтам. Он заставил меня влюбиться, а теперь вот так «не нужна».

– Чёрт, Дженна, ты же умная женщина. Неужели, ты поверила мне? Это было интересно, и только. Я играл свою роль, следуя сценарию, ведь ты читала его. Я говорил словами Эдди, и это дало свои результаты. Признаю, что мой брат, действительно, отлично справился со своей задачей, и все подготовленные им тексты были идеальны, чтобы обмануть всех. Но мы обсуждали, что когда всё закончится, то закончится навсегда. Время пришло. Мне надоело. Один день – хорошо. Два – терпимо. Три – едва сдержался, чтобы не послать тебя вместе с твоими родственниками в задницу. И вот сейчас я понял, понаблюдав всю эту сцену, что вы больные люди. Именно так! Вы больны, а у меня всё хорошо. Но знаешь, теперь я понял для чего нужно разделение. Кто ты, а кто я? Ты среднестатистическая женщина, а я красив, богат, и меня захочет любая, раз и ты так быстро согласилась на всё. Я пользовался тобой, Дженна, но твой отец был прав, ты для меня была очень недолговечным развлечением. От переизбытка и они так же быстро наскучивают и вызывают отвращение. Поэтому позволь мне собрать вещи, и я уеду, чтобы больше никогда в своей жизни не играть роль, которая мне ненавистна. – Кент хватает одну из грязных рубашек и швыряет в свою сумку.

А я стою и смотрю на него. Мои ноги словно приросли к полу. Я не понимаю его слов. Конечно, в моём возрасте уже не пристало верить в сказки, но я поддалась им. Я привыкла к Кенту и его теплу. Привыкла, что меня защищают, и я могу кому-то довериться. Он сделал меня лучше. Он многому научил меня, а, оказывается, это всё было по сценарию. Я сейчас не могу чётко вспомнить, что там было написано, и какие слова Эдди советовал говорить Кенту. Вряд ли мне, вообще, дали с ними ознакомиться, но это чересчур жестоко. Сегодня со мной все поступают слишком жестоко.

– И ты ничего не чувствовал? Не чувствовал той связи, которая появилась между нами, вчера? Каждое твоё слово было игрой и ложью? – Мой голос садится от внутренних переживаний.

– Да. Каждое слово. Каждое действие. Каждый поцелуй. Я получил своё. Бесплатно поел, отдохнул и поимел неплохую женщину. Что ещё мне нужно? Ничего. Теперь я могу ещё несколько лет спокойно работать, пока не подвернётся такая же дура, как ты. Не говори больше ничего, иначе ты упадёшь в моих глазах, Дженна. Вероятно, твой уровень, действительно, Хэйли. Ты обожаешь носить лапшу на ушах, а он готов вешать её тебе постоянно. Ты можешь его догнать, но даже не думай о том, что когда-нибудь мы сможем быть вместе, – выплёвывает приправленные жгучим ядом слова, и это отзывается острой болью в груди.

– Что ж… раз так, то ладно. Но увы, Кент, трусость не делает тебя мужчиной, и за деньги ты не купишь ничего, кроме тела. Мне жаль, что ты так ничего и не понял. Но я не опущусь сейчас до твоего уровня, а пожелаю тебе счастья и обретения того, что заставит тебя сожалеть о твоей гордыне, самовлюблённости и затопчет твоё эго. Корона не всегда принадлежит королю, появляются более быстрые и ловкие подданные, которые в любой момент будут рады вонзить тебе нож в спину. И я желаю тебе не поворачиваться больше ни к кому спиной, потому что в следующий раз именно тебе будет больно. Прощай. – Задеваю бедром угол комода. Резкая вспышка боли пронзает тело, но мне плевать. Я не буду больше убеждать его остаться. Я не буду больше дурой. Мне не везёт с мужчинами. Один из них был креслом, другой пошёл дальше и забрал у меня не только место, где я могла бы жить, но и смысл меня, как женщины. Я уверена, что вряд ли в ближайшие десять лет заведу отношения с кем-то, тем более позволю дотронуться до себя. Признаю, что я дура, раз влюбилась в самого жестокого человека в мире.

– Дженна!

– Оставьте меня, – отмахиваюсь от сестёр, братьев и мамы, ожидающих меня внизу. Наверное, они всё слышали, но плевать. Моё сердце разбили, и я не была к этому готова. Зачем тогда Кент так защищал меня перед Хэйли? Зачем целовал? Зачем? Какой в этом смысл, раз позволил сказать мне такие чудовищные слова? Я не понимаю, и мне очень больно. Разрыв с Хэйли был спокойнее. Я пошла спать. Хотя сон сейчас вряд ли мне поможет. От такой боли даже никакие лекарства не спасут, и я не знаю, как мне относиться ко всему и как это принять.

Залетаю в конюшню и зло пинаю сено, проклиная Хэйли. Это он приехал сюда. Из-за него Кент уезжает. И я это видела во сне. Мой страх происходит наяву, и я ничего не могу с этим поделать. Ничего. Я не имею права уговаривать его остаться, да даже сказать ему, что мне он ещё нужен, не могу. Язык не поворачивается произнести это вслух.

Облокачиваюсь о дверь конюшни, и надо мной раздаётся очередной раскат грома. За ним резко и неожиданно, как и в моей жизни льёт дождь, размывая вид.

Я не верю… не могу поверить в то, что до сих пор не научилась отличать ложь от правды. Но я…я же видела глаза Кента. Я слышала его голос, и он не лгал. Но, видимо, действительно, для него и его психики эта земля опасна. Если бы я отказалась от этой идеи привезти его сюда. Если бы мы остались в Чикаго. Был бы у нас шанс? Вряд ли я когда-нибудь лично с ним встретилась, ведь я, действительно, обычный работник банка, а такой, как он, не пользуется средненькими предложениями. Все его счета размещены в лучших банках. И я смогла стать для Кента лучшей, а осталась на своём уровне, а он теперь недоступен. Он всегда был для меня недоступен, но девочка захотела поверить в любовь, и убедила себя, что достойна хорошего. Нет. Не с этим мужчиной.

До меня доносятся приглушённые голоса и звук мотора. Поднимаю голову и вижу свою семью, с которой прощается Кент. Они его обнимают, что-то говорят ему. Ачэк выходит из машины и помогает Кенту погрузить вещи. Прячусь за конюшней и жмурюсь. Это так невыносимо больно смотреть, как он навсегда уезжает не только с этой земли, но и из моей жизни. Ему это даётся просто, а мне… закрываю рот рукой. Глаза болят от напряжения. И из-под век катятся горячие, горькие слёзы. Хочется крикнуть: «Не уезжай! Не бросай меня! Дай мне ещё один шанс! У нас всё получится! Обернись». Но нет, это будет унизительно. Я тоже гордая и глупая. Не важен возраст, женщина в любом возрасте будет мечтать о любви и заботе, потому что они нам нужны. Да, нужны. Надо смотреть правде в глаза. Кент был для меня чем-то очень необычным, и это привлекло меня, а потом я решила, что заглянула в его душу, услышала её, и она прекрасно подходит моей. Всё оказалось фальшью, с которой я не готова смириться. Я уверена, что Кент просто испугался, и поэтому не в силах принять его слова о том, что ему необходима только работа, за чистую монету. Нет. Его напугала моя семья, и он понял, что рядом со мной всегда будут проблемы, а они ему не нужны. Он не готов их решать, потому что он чужой. Теперь даже для меня.

Раздаётся звук мотора, и я распахиваю глаза, представляя, как Ачэк увозит Кента отсюда. И я умоляю себя не смотреть. Всё тщетно. Выглядываю и горько смахиваю очередную слезу, прожигающую кожу болью. Вот и всё.

– Хорошо, что он уехал. – Дёргаюсь от голоса отца.

– Кому хорошо? Тебе? – не поворачиваясь, отвечаю я.

– Тебе тоже, Дженна. Знаю, что сейчас ты видишь меня врагом, но это не так. Он сам принял это решение, и я благодарен ему за него. Этот мужчина не твой. Ты найдёшь своего мужчину, вероятно, именно здесь, на нашей земле, если останешься. Ты должна…

– Боже мой, – печально качаю головой и поворачиваюсь к отцу, – ты так ничего и не понял, да? Тебе плевать на то, что твой идеальный Хэйли оказался законченным козлом, и проще принять это, только бы не подтверждать то, что Кент был, действительно, стоящим мужчиной, из-за которого можно было и отвернуться от тебя. Ты будешь до последнего настаивать на своём, лишь бы не признавать свою ошибку. Почему ты так жесток ко мне из-за моего выбора, папа? Когда же ты увидишь правду?

– А я её вижу. Пусть сейчас не проявляю чувств и сожалений к тебе, Дженна, но я переживаю за тебя. Да, Хэйли оказался не тем, кем я его считал, и мне неприятно слышать подтверждение этому, но Кент мужчина другого уровня, дочь. Я уже просмотрел в интернете, кто он такой на самом деле, и мне жаль, что я не додумался сделать это раньше. Он богат, очень богат и влиятелен. Информацию о нём печатают в газетах, и, окажись ты рядом с ним, тебя бы высмеяли. Ты лишь сотрудница банка, а не достойная его женщина для этих людей. Они бы приехали к нам, мы бы потеряли контракты и соглашения на продажи. От нас бы…

Из горла вырывается смешок. Это ж надо такое мне говорить. Я недостойна Кента и его денег. Отца волнует последнее, а не то, что у него внутри. Господи, как же всё достало. Просто достало, что каждый непременно должен мне напомнить, кто я такая, и кто такой Кент. И он тоже это сделал. Они все пытаются унизить меня в моих же глазах. Но достаточно!

Взмахиваю рукой и двигаю ей перед отцом. Он замолкает, озадаченно смотря на меня, хихикающую сквозь слёзы. Но я больше не могу.

– Деньги сделали Кента пугливым и недоверчивым. И я его понимаю, а вот тебя нет. Я никогда тебя не прощу за то, что не позволил мне показать ему, насколько он заслуживает любви. Моей любви. Ты забрал Кента у меня, а я забираю у тебя дочь, то есть себя. Из-за тебя и твоих опасений, гордыни и уязвлённого самолюбия я потеряла мужчину, которого полюбила. Раньше я особо не задумывалась о любви и тем более о влюблённости в Хэйли, а вот теперь понимаю, что просто был не тот мужчина.

– И Кент тот? Это такая глупость, Дженна! Ты не можешь его любить! Не можешь так бросаться словами…

– Могу. Буду. Уже сделала. Мне двадцать девять лет, и я достаточно взрослая, чтобы чётко осознавать свои слова и чувства. Ты мне стал врагом, потому что именно тебя я буду винить в потери моей любви. И да, я его люблю. Пусть времени прошло немного, чтобы полностью принять это. Пусть. Но моё сердце его любит. Оно разбилось, и это твоя заслуга. Радуйся. Надеюсь, теперь ты будешь счастлив, папа. Прощай. – Выбегаю под дождь и иду к дому.

На этом всё. Я больше не готова ни с кем говорить о Кенте и о том, что сегодня случилось. Я не могу поверить Кенту, потому что обстоятельства были отнюдь не в мою пользу. И я попытаюсь снова. Когда наберусь храбрости, я приду к нему и потребую объяснений. Я буду кричать. Буду драться с ним. Я буду любить его. И если он докажет мне, что всё это, действительно, фальшь, тогда смирюсь. А пока мне нужна тишина, чтобы привести все свои чувства в норму.

Глава 30

Дженна

Смотрю на пасмурное, тёмное, ночное небо Чикаго, и оно который день давит своей тяжестью на моё сознание. Словно даже погода против меня и моих мыслей. Они меняются очень быстро и часто. Восьмой день я пытаюсь анализировать случившееся в Северной Дакоте и увидеть хоть какую-то надежду. Нет, с отцом я так и не поговорила, как и с другими членами семьи. Я собрала вещи, купила себе билет экономкласса и уехала на поезде через семь часов после той минуты, когда моё сердце разбилось окончательно. Дедушка говорил, что я должна принять решение Кента и дать ему время самому разобраться во всём. Для него, случившееся, стало таким же хорошим ударом по затылку, как и для меня. Странным образом на мой счёт вернулись пятьдесят три тысячи долларов, украденных Хэйли. Вероятно, мои братья и семья его допекли или же просто вынудили отдать мне то, что никогда ему не принадлежало. Надо же, я стала богаче на приличную сумму, но она противна мне. Всё противно, и даже работа. Никому и дела нет, почему я ни с кем не разговариваю, никуда не хожу и лишь чётко выполняю свою работу в отведённое для приёма посетителей время. Я потеряла азарт к жизни и ко всему, что раньше вызывало улыбку.

Тяжело вздыхая, бросаю взгляд на наручные часы и отмечаю, что через пятнадцать минут здание банка закроется. Ничего необычного для окружающих, но для меня странно. Я не работаю. Не ищу лазейки, как выгоднее вложить деньги. Не изучаю новые документы и не анализирую запросы. Я просто вбиваю в поисковик имя «Кент Мёрфи» и кручу страницу в браузере, пытаясь найти хотя бы одно упоминание о том, что у него есть другая женщина. Нет. Шкафы. Снова шкафы. Выставка. Это меня радует, но так страшно увидеть его с другой.

Собираюсь домой и выхожу на холодный октябрьский воздух. Меня передёргивает от пронизывающего ветра. Ловлю такси и называю свой адрес. Мой мобильный в ужасном состоянии. Экран разбит, сам телефон едва работает, и мне всё равно.

Меня встречает небольшая и такая же одинокая квартира, как и я сама. Открываю холодильник. Пусто. Только молоко и сырная нарезка. В очередной раз делаю заказ на дом блюд японской кухни и слоняюсь по квартире, думая о Кенте. Сколько нужно времени мужчине, чтобы признаться себе в чувствах? Я не знаю. Но женщине определённо меньше чем мужчине. И я уверена в том, что моя любовь к нему самая настоящая. Я волнуюсь даже о том, поел ли он, на работе ли, болят ли у него глаза, затекла ли шея, как его раны. Хочется позвонить и спросить, но нельзя. От него не было ни одного сообщения, хотя я проигнорировала купленные для нас обоих обратные билеты в бизнес-класс. Мой билет был действителен, но я от него отказалась, как и узнала, что Кент сделал то же самое. Он оставил мне одно кресло после себя. И это обидно. Почему?

Жуя тёплую, острую лапшу, листаю папку с документами Эдди и в который раз читаю его объяснения, для чего нужно агентство. Раньше я не видела этих слов о счастье, о заботе, о нехватке ласки. Я воспринимала это лишь как продажу сексуальных услуг. Но если вспомнить… пусть Кент и действовал по их сценарию, пусть, не важно, ведь я, действительно, ощущала себя рядом с ним счастливой, окружённой заботой, теплом и мужским вниманием. Кент дал мне всё это. Он принёс мне чёртов завтрак и не только. Как можно так красиво врать, убеждая, что это всё искренне? Я спрашивала его об этом, но он убедил меня, что у нас есть будущее. Он строил планы на нашу жизнь после возвращения. Он горел желанием попробовать всё, от чего добровольно отказывался раньше. И в один момент он передумал. Не верю. Не верю, и всё.

Три дня я обдумываю, как встретиться с Кентом. Зачастую ругаю себя за это желание, затем кручу карточку с номером его личного телефона, каждый раз выбрасываю в урну и снова ищу её там, пряча в стол. В газетах и интернете так и не появилось никакой информации о его личной жизни, и это отчасти радует меня. По вечерам я чувствую себя абсолютно разбитой и снова принимаюсь читать бизнес-план Эдди. С каждым разом я вижу больше плюсов в его затее. Это не агентство знакомств, не предоставление секс-услуг, это то, что, действительно, необходимо женщинам, и не все об этом подозревают. Если бы каждая из нас встретила кого-то, похожего на Кента, пусть даже на время, то это скрасило бы наши серые будни.

Наконец-то, я нахожу выход из собственного отчаяния и уже почти сумасшествия. Прошу нашего оператора вызвать Эдди ко мне в офис для встречи. Я очень надеюсь, что Кент узнает об этом и придёт с ним. А там… конечно, я всё выскажу ему и поругаюсь с ним для приличия, но потом буду честной, как и советовал дедушка. Единственное, в чём он упрекнул меня, так это в том, что я не услышала его и не сказала Кенту о том, что чувствую на самом деле. Я закрылась от него, защищалась и была не в себе. Это моё первое расставание с мужчиной, которого я люблю. Хэйли даже в расчёт не беру. Эдди соглашается прийти только двенадцатого октября. Это ещё два дня, и я пытаюсь взять себя в руки. Конечно, он скажет о встрече Кенту. Боже, что я делаю? Это же сущее безумие бегать за мужчиной, который чётко сказал отвалить от него, как и о том, что я ему не нужна. Зачем? Унижаться снова? Причинить себе ещё больше боли? Но, а если предчувствие меня не обмануло, и Кент испугался того, что с нами случилось. Ведь не каждый человек, вообще, готов к подобному. Мало того, что моя семья над ним откровенно издевалась и оскорбляла, так отец открыто заявил, что он чужой для нас, и наша семья его никогда не примет. Но приняли! Все приняли, кроме отца! Мой дедушка никогда не ошибается в людях. Ладно, с Хэйли случилась осечка, но он не относился к нему так, как к Кенту. Он не гулял с ним по утрам. Не разговаривал о чём-то серьёзном. Не давал ему семейного имени. Даже дедушка выбрал Кента, так почему я должна бояться признаться во всём? Не буду.

В назначенный день я выбираю своё самое лучшее нижнее бельё. Оно новое, я купила его именно для Кента, пусть это будет выглядеть глупо, и оно той же фирмы, что прислал он. Алое. Сексуальное. Без поролона. Он говорил именно о нём, поэтому надо быть готовой ко всему, даже к атаке тяжёлой артиллерии. У меня поднимается настроение. Считаю, как дурочка, часы до встречи с Эдди и Кентом. И вот остаются минуты.

– Мисс Ноар, мистер Мёрфи здесь. Вы можете его принять?

– Да-да, конечно. Спасибо, – радостно отвечаю на звонок и сажусь на стул. Поправляю чёрную блузку, ожидая Кента. Вероятно, он не пустил Эдди сюда или ему захотелось поорать, как это было раньше. Но меня радует, что он один.

Вижу силуэт за матовым голубым стеклом, и мой пульс повышается до безумия. Даже голова начинает кружиться от адреналина. Судорожно ищу хотя бы одну стоящую фразу, с которой я встречу Кента.

Но мою улыбку словно стирает с лица, когда в офис проходит не Кент, а Эдди. Я немного подаюсь вбок, чтобы убедиться, что он один. Один. Чёрт!

– Добрый день, мисс Ноар, – тихо произносит Эдди, и меня бросает в холодный пот от его вида. Сначала я была слишком занята своими ожиданиями, и они не оправдались, но сейчас…

– Господи, Эдди, что с тобой случилось? – Испуганно подскакиваю с места и обхожу стол.

Парень дёргается. Он похудел. На его щеке синяк. Одна рука перевязана и находится в гипсе. Он хромает и выглядит, как бездомный.

– Эдди, присаживайся, – шепчу, указывая на стул.

– Простите, мисс Ноар, у меня мало времени, поэтому хотел бы сразу перейти к делу и на самом деле я рад, что мне позвонили от вас. Я хотел бы аннулировать свой запрос на ссуду, – пряча взгляд, безжизненного произносит он.

– Хорошо. Эдди, посмотри на меня, – прошу я, но он упрямо отрицательно качает головой.

– Мне нужно где-то подписать? Или моя подпись не требуется?

– Эддинглей, я настоятельно советую тебе сейчас же сесть на стул и сказать мне, что с тобой, чёрт возьми, случилось! Тебя избили? Тебя обокрали? Тебя выгнали из дома? Что это за синяки? Кент видел их? – Насильно сажаю его на стул и облокачиваюсь о подлокотники. От него жутко воняет потом и возникает ощущение, что он долгое время не мылся.

– Эдди, я прошу тебя… пожалуйста, скажи мне, что с тобой случилось? – уже мягче спрашиваю его, опускаясь рядом на стул.

– Кент знает? Он видел тебя вот в таком состоянии…

– Он им наслаждается, Дженна. – Эдди поднимает на меня потухший взгляд. Под его глазами залегли тёмные круги. Он выглядит очень плохо. Это совсем не тот парень, которого я помню.

– Как наслаждается? Он не может наслаждаться! Это он тебя избил? – Прочищаю горло, недоверчиво рассматривая гипс на руке и синяк на щеке.

– Меня никто не бил, Дженна. Это шкафы. Теперь я работаю на мистера Мёрфи, и мой вид – последствия сборки, доставки и установки шкафов, – едва слышно говорит Эдди.

– Подожди. С каких пор ты работаешь на Кента? Ты же… боже мой, Эдди. Как это случилось? Почему? Я пригласила тебя, чтобы подтвердить твой запрос, и… да, сейчас мы оформим все документы, и ты начнёшь работать над тем, что предназначено тебе. – Поднимаюсь со стула, но Эдди хватает меня за руку и качает головой.

– Нет. Я… прошу аннулировать мой запрос, и я не смогу выплатить ссуду. Я… это не тот разговор, который мне бы хотелось вести под камерами. – Эдди указывает на угол комнаты, отпуская мою руку, и я киваю ему, понимая всё.

– Хорошо. Тогда мы поговорим в другом месте прямо сейчас. – Решительно подхожу к столу и выключаю компьютер.

– Дженна, я не могу. Меня убьют, если я не доставлю сегодня заказ…

– Ничего. Не волнуйся, Эдди, я всё решу. Живо ступай за мной и даже не смей отказываться. Здесь рядом есть кафе, там и поговорим. Не заставляй меня злиться, я уже зла и явно готова идти драться с твоим братом. – Бросаю на Эдди предостерегающий взгляд, но удерживать его долго не могу. Парень выглядит настолько ужасно, что у меня кровь стынет в жилах от его вида.

Закрываю кабинет и сообщаю коллегам, что ухожу домой, и мой рабочий день завершён. Плевала я на остальное. Я достаточно задерживалась на работе и теперь имею полное право пользоваться всеми благами своего положения.

Мы с Эдди выходим из банка, и я замечаю большой фургон, припаркованный на противоположной стороне улицы. Эдди даже идти быстро не может, он едва двигается, пыхтит и сопит. Я не предлагаю свою помощь, боюсь спугнуть и упустить шанс понять, что случилось с Кентом, и почему он так поступил с Эдди.

Расположившись за одним из столиков, моментально отмечаю, как Эдди сдавленно смотрит на еду за прилавком. Он голоден. Вот почему похудел, он мало ест и физически выжат. Оставляю его за столиком и подхожу к кассе. Делаю заказ, чтобы забрать его с собой, и покупаю два кофе. Пока готовят три больших и сытных сэндвича для Эдди, сажусь напротив него и ставлю перед ним стакан «Латте». Не знаю точно, что он пьёт, но это ему явно нужно сейчас, и не так вреден, как крепкий кофе.

– Итак, рассказывай. Почему у тебя такой вид, и что на самом деле произошло с тобой, – говорю, делая глоток кофе.

– Я работаю. На Кента. Он решил меня наказать, и…в общем, я так думаю. Мы составили с ним контракт, вот и всё. – Пожимает плечами Эдди, обхватывая стакан длинными, пораненными и обмотанными пластырем пальцами.

– Что за контракт?

– Перед тем как он уехал, мы расписали все варианты моей отработки, в том случае, если Кент так и не увидит положительные моменты в моём агентстве. Он не увидел, как ты можешь понять. Вот так… теперь я работаю. Начал в тот же день, когда Кент вернулся, – тихо рассказывает Эдди.

– Он лишил меня всего. Квартира, которую я снимал, больше не моя. Деньги принадлежат Кенту, а я получаю гроши за каждый отработанный день и пытаюсь как-то выжить у чёрта на куличках, в одной грязной комнате. Но ничего… я… ты не подумай, я не жалуюсь. Ты спросила, я ответил.

Шокировано прикрываю глаза и качаю головой.

– Но… хм, подожди, как твои деньги могут принадлежать Кенту, если я точно видела все твои счета, там была сумма около семидесяти тысяч долларов. Он же не мог забрать их у тебя, потому что счёт принадлежит тебе и…

– Я отдал их по условиям контракта. Начал с нуля, даже хуже, чем когда-то начинал он сам. Это месть, Дженна. Месть за то, что мой брат законченный мудак.

– Как? Я не верю… прости, но Кент, он же… да, пусть его оскорбило отношение моего отца, но он явно наслаждался временем. Он… не мог, просто не мог так поступить с тобой. И ты не ешь, да? Ты голодаешь?

Эдди сильнее сжимает стакан и опускает голову.

– Я тоже до последнего не хотел верить в то, что мой брат никогда мне братом не станет. Я же… понимаешь, это агентство не просто первое, что взбрело мне в голову. Я думал… честно, я надеялся, что помогу ему, и мы вместе будем работать над этим. Агентство должно было нас сблизить, и ты… когда я узнал больше о тебе, то обрадовался тому, что Кент решился поехать с тобой. Клянусь, что я предполагал иное развитие событий, Дженна. Мне жаль, и я должен извиниться перед тобой за то, что заставил пройти через всё это дерьмо из-за Кента. Я не знаю, что он сделал там, но вернулся он злым, и, знаешь, в такой холодной ярости, от которой мурашки идут по коже. Кент не кричал, не осуждал меня. Поставил этим своими голосом перед фактом и больше слов не нужно было. Я всё понял. Ему ничто не поможет. У этого человека нет будущего, и он хочет забрать его и у меня. Он забрал всё… всё… брата моего забрал тоже… – Эдди сжимает губы, пытаясь бороться со слезами, и видеть это безумно больно. Не могу поверить в то, что Кент, действительно, не врал мне тогда, а я искала подвох, оправдывала его, когда он такое творит с родным человеком. Невыносимо мучительно страшно понимать, что я выдумала для себя мужчину, поверила в него, а он на самом деле оказался ничем.

– Эдди, милый, – шепчу, дотрагиваясь до его запястья.

– Прости меня, Дженна. Прости, мне так хочется, чтобы ты была счастлива. Ты хорошая женщина. Возможно, ты… он мог бы полюбить тебя, я так мечтал об этом. Мы все вместе. У нас будет другая семья… у него, наконец-то, будет семья. Я старался, Дженна. Я так старался помочь ему… я же люблю его, пусть он и козёл. Да плевать на эти двери, падающие на меня, я всё равно люблю его. А смотреть на то, как он разрушает себя, жутко. Все против меня, понимаешь? Кент настроил родителей против меня, они ничем мне не помогут, я пашу… всего пару недель, но, кажется, сдохну раньше… он этого и хочет. Он видит меня мёртвым… он… я не хочу умирать, Дженна. Кент не слышит меня… кажется, что он сам уже мёртвый внутри. В последнее время… после того как вернулся, даже родители от него в шоке. Кент стал невменяемым со мной… он… ему нравится обижать людей, Дженна. Нравится причинять боль всем, потому что так ему комфортнее жить с какой-то своей болью. Я… не знаю, что мне делать. Я не знаю.

Вижу этот затравленный взгляд, и моё сердце сжимается от ужаса из-за поведения Кента. Я сама не могу понять, как правильно реагировать на слова Эдди. Никогда бы не подумала, что мужчина, приносящий мне завтрак в постель, может быть настолько жестоким с близкими и родными людьми. Хотя мой отец очень похоже поступил. Что с этими двумя мужчинами не так?

– Послушай, Эдди. Так больше продолжаться не может. Ты собираешь свои вещи и переезжаешь ко мне. Мне плевать на все контракты, понятно? Ты должен выплатить какую-то неустойку? – решительно интересуюсь я.

– Я не знаю… я в этом очень плох, Дженна. Прости, но я не могу сдаться. Он хочет этого. Хочет, чтобы на коленях перед ним ползал, но я не буду больше унижаться. Кент мне не брат, он урод, который тащится от причинения боли другим. Он…

Эдди дёргается, когда его наручные часы вибрируют.

– Мне нужно идти. Он, действительно, меня убьёт, если я не доставлю заказ. Это единственное на что я сейчас годен. Прости, Дженна. Мне так жаль, что Кент не смог дать нам с тобой то, о чём мы мечтали. – Парень быстро стирает слёзы пораненными пальцами и кое-как поднимается, постоянно кривясь от боли.

– Подожди… Эдди, ты не можешь ехать в таком виде. Ты голоден. Ты явно чувствуешь себя отвратительно. А если разобьёшься? Если…

– Дженна, запомни, ты достойна самого лучшего, и это не мой брат. Ты мне очень нравишься… но не позволяй никому заставлять себя думать, что у тебя есть потолок. Нет, над твоей головой небо, а оно большое.

Я не могу отпустить его в таком состоянии. Не могу, и всё.

– Минуту дай мне. Всего минуту, – прошу я и дохожу до кассы. Мой заказ уже готов, я возвращаюсь к столику, но за ним никого нет.

– Эдди! – вскрикивая, вылетаю на улицу и вижу лишь удаляющуюся спину парня.

– Эдди! Стой! – Стараясь бежать на своих каблуках, которые уже тоже возненавидела, долетаю до него и останавливаю.

– Вот. Это сэндвичи. Поешь, и… прошу тебя, приди ко мне, когда выполнишь заказ. Приди, и мы найдём выход, хорошо? Обещай мне.

– Спасибо, Дженна, я не могу…

– Возьми еду, Эдди! Плевать, что мы даже не близко знакомы, но ты стал мне таким же родным, как и моя семья. Забудь о том, что ты потерял брата, у тебя есть я. И я всегда готова тебе помочь. Хотя бы еду возьми, Эдди, – жалобно скулю, протягивая ему пакет. И по глазам вижу, как он голоден. Он сглатывает слюну и кивает. Слава богу.

Эдди уходит, а я смотрю ему вслед, и в глазах собираются слёзы бессилия и жалости к нему. Мальчику двадцать два года, он младше Ачэка на три года, и я воспринимаю его, как своего брата. Никогда младшие не нуждались в моей помощи и нежности, потому что нас было много, а Эдди один. Совсем один со своей болью и ранами, и не на коже, а в сердце.

Как так можно? Что случилось с Кентом? Откуда в нём столько злости на родного брата? Мне страшно понимать, что теперь жизнь Эдди в серьёзной опасности, он рождён явно не для строительства и переноски тяжёлой мебели. Пусть говорят, что человек учится всему, но зачем физически и морально насиловать парня из-за собственной гордыни и желания унизить его. Он унижен. Всё. Эдди сдался, потерял уверенность в себе и угас. Я не понимаю, какого чёрта творит Кент. И я собираюсь это узнать в самое ближайшее время.

Глава 31

Дженна

Весь следующий день я обдумываю, как связаться с Кентом. Я даже сделала над собой усилие и позвонила ему в офис. Да-да, теперь для этого нужно усилие. Потому что за ночь у меня появилось чудовищное отвращение к мужчине, которого, как оказалось, я ни черта не узнала. Всё то, что демонстрировал Кент, действительно, было фальшью, от этого моя злость разгоралась ещё сильнее, чем раньше. Он обманывал меня. Обманывал не только разум, но и сердце. Он играл с нами, при этом только я и Эдди понесли моральные убытки, а Эдди ещё и физические.

Итак, эта наглая, расфуфыренная дамочка, секретарь Кента, сообщила мне, что мистера Мёрфи нет на месте и не будет ещё долгое время. На самом деле это означало: «Больше не звони сюда, иначе я тебе волосы вырву». Да рискни, сучка! Теперь я думаю о том, как перехватить Кента во внерабочее время. Если учесть, что он никуда, кроме работы, не ходит, и до сих пор никакой нужной информации о его свиданиях в интернете не появилось, то остаётся один выход – поехать к нему в гости, прикупив предварительно самую тяжёлую биту в магазине. Это я и намереваюсь сделать сегодня, но все словно сговорились, и на меня сваливаются ежечасные встречи с клиентами, срочная аналитика вложений и отказы по крупным ссудам. То есть мне приходится говорить людям нет и сносить оскорбления, унизительные комментарии и терпеть, накапливая ярость. Но ничего, для разговора есть ещё вся ночь.

Выхожу из офиса только к десяти вечера и ловлю такси, называя адрес Кента. Готовлю речь о том, какой он наглый хам и жестокий мерзавец, красочно представляя, насколько больно ему будет, когда я врежу по его морде своей сумочкой. Так хочу. Клянусь, меня аж трясёт от злости на него и его выходки.

Оказываясь у новенького жилого комплекса, кривлюсь, вспоминая, как легко ему удалось меня заманить в ловушку. Только зачем? Чтобы доказать, что он крутой. Боже, да он крутой в своих мечтах. У него есть яйца? Есть, но я могу их разбить. Он имеет право быть настолько бесчеловечным? Имеет, но не с теми людьми, которые мне дороги, а Эдди мне дорог настолько же, как и Ачэк.

– Добрый вечер, Юджин. Вы помните меня? Дженна Ноар. – Натягивая любезную улыбку, подхожу к мужчине, поправляющему свою форму.

– Добрый вечер, да, конечно, я вас помню. Вы друг мистера Мёрфи, – радостно кивает он.

– Точно. Скажи, он уже приехал? А то Кент бывает таким забывчивым. Вот и сегодня забыл меня забрать. Мы договаривались на девять часов, но он, видимо, оставил мобильный в офисе. С ним такое бывает. И теперь я даже не знаю, как с ним связаться, – наигранно печально вздыхаю.

– К сожалению, мисс Ноар, я ещё не видел его. Наверное, он задержался в офисе. Но вы можете его подождать здесь. Хотите кофе или чай? У меня есть печенье, – добродушно ведясь на мою ложь, предлагает Юджин.

– Нет, спасибо, хочу ужин, который он мне обещал. Вот ведь мужчины, – возмущаюсь я.

– Мне жаль, что мистер Мёрфи забыл об ужине с вами. Вероятно, он снова много работает. Всегда работает. Ушёл сегодня очень рано, около пяти и даже на пробежку не вышел. Обычно он бегает в парке с половины шестого до двадцати минут седьмого, а в семь уезжает на работу.

– И я об этом. Представляете, я же бегала сегодня тоже одна! И что, думаете получила хотя бы «прости»? Нет. Сухое «я занят». Как с ним, вообще, можно общаться, если он постоянно на работе. Но я не собираюсь сдаваться и сегодня обижусь.

Получив достаточно информации о том, как можно подловить Кента, не теряя время сейчас, улыбаясь, выхожу из здания.

Итак, завтра я подкараулю его и выскажу всё, что накипело. Напишу целую речь, и пока он всё не выслушает, не позволю даже уйти.

В моей сумке звонит мобильный, и я останавливаюсь. Достаю телефон и смотрю на разбитый экран. Незнакомый номер.

Хмуро отвечаю на звонок.

– Здравствуйте, это мисс Дженна Ноар? – Раздаётся незнакомый мужской голос.

– Здравствуйте, да.

Кто додумался позвонить на мой рабочий номер в одиннадцать вечера?

– Вас беспокоят из Северо-Западного Мемориального Госпиталя. Вы знаете человека по имени Эддинглей Мёрфи? Он попросил позвонить именно вам.

– Господи, что с Эдди? – испуганно шепчу я.

– Он попал в аварию полтора часа назад. В данный момент его прооперировали и привезли к нам, но для его оформления нужна страховка, а его просрочена уже как две недели.

– Я уже еду. Я оплачу страховку, только помогите ему. Он жив?

– Да, мисс Ноар, он жив, но у него перелом ноги, множественные ушибы, сотрясение мозга. Ему понадобится остаться в нашей клинике минимум на неделю, чтобы мы могли его понаблюдать.

– Боже мой, бедный мальчик. Я скоро буду. Всё оплачу. Помогите ему, – постоянно кивая, сбрасываю звонок, но чёртов мобильный просто гаснет и не желает больше работать.

Эдди! Маленький мой мальчик!

Козлина Кент!

Ненавижу. Вот, о чём я говорила. Вот! Из-за недосыпа и физической усталости Эдди попал в чёртову аварию, а ему даже страховку не оформили по месту работы.

Влетаю обратно в дом Кента и останавливаюсь у стойки.

– Если эта сволочь вернётся, то скажите ему, что его мечта чуть не осуществилась. И если он хотя бы рискнёт ещё раз появиться рядом с Эдди, я прикончу его. Я его убью! – рычу я.

– Мисс Ноар…

– Убью! – выкрикивая, вылетаю из здания и бегу к дороге, но здесь нет такси. Вызвать по телефону не получится, поэтому мне приходится бегом нестись по тротуару к оживлённой дороге.

Машу рукой, чуть ли не выскакивая на середину дороги, чтобы машина остановилась. И она останавливается, а из неё меня поливают скверными эпитетами, вроде дуры. Но я откровенно игнорирую оскорбления и, толкая мужчину, желающего сесть в моё чёртово такси, опускаюсь в кресло и называю адрес больницы. Водитель на ломаном английском, а местами переходя на свой родной язык, читает мне нотации, но мне так страшно за Эдди, что я пропускаю их мимо ушей. Бедный, бедный мальчик. Вот же угораздило его быть братом Кента. И я в шоке от того, что Кент допустил подобное.

Оказываясь в госпитале, подхожу к стойке регистрации и объясняю ситуацию. Ко мне вызывают лечащего доктора, и я вместе с ним иду оформлять страховку для Эдди и оплачивать его пребывание в госпитале. Эта чёртова бумажная рутина бесит. Они так боятся за свои деньги, что я ужасаюсь снова и снова, какими чёрствыми бывают люди. Нет, я понимаю, что их по головке не погладят, но чёрт возьми, можно всё делать быстрее! Только через сорок минут мне разрешают набросить халат на плечи и подняться к Эдди. Вхожу в палату, и моё сердце снова сжимается от сочувствия. На его лице стало больше синяков и ран, где-то запеклась кровь, нога в гипсе подвешена, рука в гипсе и даже талия его затянута в гипс.

– Эдди, – шепчу я, дотрагиваясь до его руки. Он распахивает глаза и моргает.

– Дженна… прости… я не знал… только о тебе вспомнил, – хрипит он.

– Всё в порядке, дорогой мой. Всё хорошо. Тебе помогут, я всё оплатила. Я заберу тебя к себе, и мы что-то придумаем. Не переживай, ладно? Спи. Я приеду к тебе завтра и привезу еду или что-то ещё, узнаю у твоего врача. Спи, Эдди. Набирайся сил. – Наклоняясь к нему, целую в лоб, и он послушно закрывает глаза.

Провожу ладонью по его пораненной щеке и сглатываю горький ком. Бедный мальчик. Он просто на нуле. Вот до чего его довёл собственный брат. Ужасно. Так ужасно и больно. Я нахожусь в каком-то странном состоянии. В голове не укладывается, как мужчина, улыбающийся мне ещё несколько дней назад, умеющий согреть одним лишь взглядом, превратился в бесчувственного монстра. Почему? Из-за меня? Из-за моего отца? Кто стал виновником таких резких изменений, произошедших в Кенте?

Осматривая палату, в которой жутко воняет лекарствами, ощущаю очередной приступ паники. Я не могу поверить… не могу… это всё, что сейчас крутится в голове. Замечаю, что у палаты останавливается врач и, сообщая что-то медсестре, входит к нам.

– Как это случилось? Надеюсь, что после решения всех финансовых вопросов, я могу получить объяснения и узнать чёткую картину последствий аварии, – с неприязнью шепчу я.

– Мисс Ноар, вы должны понимать, что мы просто выполняем свою работу и чётко следуем законам. Мы так же, как и вы, волнуемся за каждого нашего больного и…

– Да-да, простите, я… это нервы. Всё слишком сложно, но ответьте, как это случилось? Полиция уже дала свои заключения по поводу аварии? Эдди грозит тюрьма или что-то в этом духе? – Судорожно вздыхаю, пытаясь перебороть свои ощущения. Конечно, этот мужчина не виноват в состоянии Эдди, но кого я могу винить сейчас? Только его. Мне нужно кого-то винить. Просто нужно, иначе я буду винить себя, что не досмотрела за ним, не предугадала и не защитила.

– Всё, что мы знаем, так это то, что мистер Мёрфи работал в фирме «Шкафы для вас» и доставлял заказ в один из районов города. Он не справился с управлением, заснув, и его грузовик перевернулся, вылетев на обочину. Кроме мистера Мёрфи, больше никто не пострадал, и автовладельцы, ставшие свидетелями аварии, сразу же позвонили на 911. Его успели вытащить до того, как грузовик взорвался. Из-за того, что мистера Мёрфи вытаскивали и перемещали, у него произошло смещение сломанных костей, и ему пришлось делать довольно серьёзную операцию, последствия которой сложно предугадать. Вероятно, он будет хромать. Это в лучшем случае. А также ему нужна физиотерапия и специальное лечение каждые три месяца. Сотрясение не тяжёлой степени. Сломанная ранее ключица не была повреждена, но нам пришлось снять гипс и осмотреть её. Мы наложили новый. Пока состояние мистера Мёрфи стабильно, но ему требуется отдых. Причина, по которой произошла авария, это анемия, вызванная сильным истощением и понижением уровня гемоглобина в крови. Мы запросили его данные у другой клиники, в которой мистер Мёрфи уже получал лечение. У него врождённая анемия, и ему приходилось делать специальные капельницы и уколы каждые полгода. Нехватка еды и физическое истощение привели к критическому понижению уровня гемоглобина. Это и стало причиной, по которой он уснул. Точнее, он попросту потерял сознание. В данный момент мы повышаем уровень его гемоглобина, и ему потребуется вся ваша забота и внимание в ближайшее время. Этой ночью здесь будет дежурить одна из медсестёр, чтобы проверять его состояние.

Закрываю рот рукой из-за шока от услышанного и качаю головой.

– То есть… Эдди, он был болен? – шепчу я.

– Анемия – это не болезнь, а лишь одна из форм генетического отклонения, которое, в принципе, не доставляет неудобств, если за ним наблюдать. Вероятно, мистер Мёрфи пренебрегал этим в последнее время. Вы не знаете, мисс Ноар, не состоит ли мистер Мёрфи в родстве с владельцем компании «Шкафы для вас» Кентом Мёрфи?

Дёргаюсь от его имени и кривлюсь.

– Нет. Это просто совпадение. Однофамильцы. Нет… нет, Кент Мёрфи никакой ему не родственник, – с отвращением выплёвываю я. Разве я не права? Права. Ни один нормальный человек не допустит подобного, зная, что его брат болен, и с ним нельзя так обращаться.

– Хорошо. Вы его родственница? – уточняет врач.

– Я его хороший друг. Можно сказать, Эдди мне, как брат.

– Тогда я советую вам, мисс Ноар, подать в суд на компанию «Шкафы для вас». Иначе вы не получите никакой компенсации.

– Мы обдумаем данный вопрос, когда Эдди сможет нормально мыслить. Спасибо. Я могу ещё побыть здесь?

– Да, конечно. Если ночью что-то пойдёт не так, то мы вам сообщим. – С этими словами он выходит из палаты, оставляя меня рядом с пищащими аппаратами и капельницами вокруг Эдди.

Опускаюсь в кресло и сжимаю руками волосы, смотря на Эдди. Какой ужас. Других слов подобрать не могу. Как можно было заставлять голодать, вынуждая не спать, и физически пахать «на износ» родного брата, которому и так сложно было жить. За всеми улыбками, смехом и желанием сделать мир лучше, этот парень переживал тяжёлые времена, но до последнего верил в то, что любовь может изменить всё. Такие люди – золото в современном мире. Их надо ценить. Их любить надо. Им надо помогать нести в этот мир лучшее, а не грязь, злость и унижения. Люди, подобные Эдди, вымирают, потому что изначально рождены слабыми, но сердца у них огромные и добрые.

Дверь снова открывается, и я быстро стираю слёзы, чтобы медсестра их не видела.

– Он пока не просыпался, и раствор в капельнице ещё не закончился. Я вас позову. Дайте мне ещё десять минут, – тихо произношу, поднимаясь из кресла и поправляя юбку.

Но медсестра не двигается, и это странно. Она не говорит ничего, а просто стоит в дверях. Недоумённо поворачиваю голову в её сторону, и сердце стискивает в невыносимо болезненных объятиях холода, когда мои глаза встречаются с ледяными кристаллами глаз вошедшего в палату человека. Моментально ярость, обида, чудовищная боль вспыхивают внутри меня, и я сжимаю кулаки.

– Пошёл вон отсюда, Кент Мёрфи, – шиплю я, подходя к койке Эдди, и встаю между ними.

– Это мой брат, и я имею право находиться здесь. На самом деле я имею больше прав, чем ты, Дженна Ноар, – с ненавистью выплёвывает Кент. Не верю. Он стоит напротив меня, весь такой богатый и красивый. У него немного отросли волосы, лицо снова гладко выбрито, а мне нравилась та мягкая щетина, щекочущая шею. И этого человека я словно не знала никогда. Он чужой. Не мой. Как будто, надев дорогой костюм, Кент превратился в расчётливую сволочь, лишённую сердца.

– Ошибаешься, он тебе не брат. Ты пытался его убить, а это явно не семейные отношения. И по твоей вине он чуть не умер. Как ты мог, Кент? В кого ты превратился, раз растерял всю человечность в каких-то сраных бумажках? – зло шепчу я. Он делает шаг ко мне, а я намерена драться, если потребуется.

– Не твоего ума дело. Мне вызвать охрану, чтобы тебя вывели отсюда, или ты хочешь поживиться на случившемся с Эдди, продав всю информацию журналистам? – прищуриваясь, он так гадко обвиняет меня в невозможной глупости.

– Это я вызову охрану. Ты ему не брат. Ты никто. Ты ничтожество, которое прикрывается своими деньгами и убивает людей. Не приближайся к нему, я сказала! – С силой толкаю его в грудь, отчего Кент отступает.

– Не смей, понял? Не смей снова причинять ему боль, иначе я тебя убью. Клянусь всеми своими родственниками, я изуродую тебя, если ты хоть пальцем его тронешь! Ты знал, что у него врождённая анемия, и лишил еды, изнурил физически, и вот что случилось! Ты! Это ты виноват во всей его боли! Только её ты и приносишь! Ты чёрный ворон, который приходит за своими жертвами! Стервятник, клюющий их до костей! – кричу, ударяя его по груди снова и снова, выплёскивая страх за Эдди, а ещё ужас и боль от неразделённых чувств. Как можно ненавидеть человека и хотеть его любить дальше, обнять и понять его? Не знаю, и это отвратительно!

– Прекрати истерить, Дженна! – Кент хватает меня за руку и толкает в сторону от кушетки Эдди. Я успеваю выставить руки и не удариться о стену.

– Тебе лучше бежать отсюда, Дженна Ноар, иначе я твою жизнь превращу в ад, – шипит он. Оборачиваюсь, шокировано распахивая глаза. Откуда столько злости ко мне? Что я сделала ему?

– Я с тобой всегда в аду.

– Вот и запомни это. Выучи наизусть. А мой брат больше для тебя недоступен. Если захочу, то я его убью. Он моя собственность, как и всё здесь. Как и ты была ей. Я пользуюсь вами, а потом выбрасываю, потому что больше вы ничего дать не можете. Никчёмные приживалки, желающие забрать у меня то, что вам не принадлежит. И заруби себе на носу, я уничтожу не только тебя, но и с радостью сделаю банкротами всю твою семью. Я сотру с лица земли ваш род, а в особенности этого старика, внушившего мне, что я неполноценен. Я…

От оскорблений, высказанных в адрес моего дедушки, больше всего затронувших чувствительные струны моего сердца, размахиваюсь и ударяю его по щеке. Меня всю колотит. Болью отзываются нервные окончания ладони. Кент дёргается, как и его голова.

– Закрой свои рот, козёл. Закрой рот и убирайся отсюда! Пошёл вон! Ты не нужен нам больше, понял! Ты никто для нас! – кричу, изо всех сил толкая его в плечо к дверям.

– Кто ты такой? Ты ничто! Именно ничто, даже не человек! Боже мой, Кент, очнись! Где тот мужчина, который одним своим появлением давал мне больше, чем я могла мечтать? Где он? Что ты сделал с ним? За что? – Из глаз вырываются слёзы, и я снова бью его. Не верю! Не верю в то, что он был таким же и раньше! Не верю! Не могу смириться…

– Как ты можешь? У тебя же есть сердце… я знаю, оно есть, но что ты с ним делаешь? Зачем? Ты так боишься чувствовать? Так боишься признаться даже себе в том, что тебе это нужно? Что? Что с тобой стало? В кого ты превратился? – Горько всхлипываю и провожу ладонью по волосам. Смотрит на меня, словно не слышит или не понимает человеческую речь.

– Тебе нравится причинять боль? Так успокойся уже, ты её причинил всем. Эдди… в чём он виноват перед тобой? Тем, что изначально был рождён больным и с анемией, поэтому ваши родители так за него переживали, а ты всегда был сильнее? Тебе дано так много, а ты слеп и винишь во всём окружающих, но виноват лишь сам. Слышишь? Сам. Я перед тобой, в чём провинилась? Я пыталась дать тебе то, что было у меня в груди, своё сердце открыла, а ты? Ты развернулся и ушёл. Ты уходишь от людей сам. Ты просто идиот, и мне тебя жаль. – Быстро вытираю нос и глаза.

– Да… да, мне жаль тебя, но не настолько, чтобы простить. Никогда. И Эдди тебя тоже не простит. Ты разрушил всё, Кент. Ты даже шанса не даёшь людям полюбить тебя. Ты делаешь всё, чтобы они возненавидели тебя, Кент. Идея твоего брата сработала, понял? Я ощутила себя самой счастливой с тобой, и пусть ты не идеален, пусть это всё было лишь сценарием, но ты главного не увидел. Эдди не может быть подобным тебе. Он не в той весовой категории, чтобы соревноваться с тобой, поэтому его задача для этого мира – нести лучшее всем нам. И он нёс. Посмотри. Ну же, оглянись и вспомни, что случилось между нами. Мы были командой, но ты меня предал. Ты, не я. А я была счастлива с тобой, с таким мерзавцем. Но ты настолько напуган и боишься двигаться дальше, что принял неверное решение наказать всех, даже самого себя, только бы не быть нормальным человеком. Тебе проще причинять боль тем, кто любит тебя, только бы не признаваться в своих слабостях. Король. Но увы, корона никогда не помогала в чувствах. Она их разрушала. Ты, вместо того, чтобы сохранить любовь, потерял её. Просто выбросил и превратил в грязь, как и меня с Эдди. Ты отвернулся от двух людей, которые тебя любили, и заставил их сожалеть, что они хотели быть с тобой и в горе, и в радости. Ты недостоин нашей любви, Кент. Ты просто её не заслужил. Убирайся отсюда. Тебе нет места в нашей жизни. Пошёл вон, иначе я вызову охрану и обвиню тебя в умышленном причинении вреда этому мальчику. И любой суд меня поддержит. У меня есть козыри, но я их отдам Эдди. Пусть он решает, прощать тебя или нет за ту боль и ненависть, которыми ты охотно делишься. Уходи туда, где темно и тихо. Это твой мир, а мы будем жить в своём. Убирайся из наших сердец, Кент Мёрфи, ты не «Таинственная земля», ты «Сожжённая земля» и сжёг ты себя сам. Твоя почва никчёмная, и на ней ничего не прорастёт больше. Ты виноват во всём, и с этим будешь жить дальше. Прощай, – замолкаю, ожидая, что Кент раскается хотя бы немного, и я увижу в этих глазах то же тепло, что и раньше.

Он снова уходит. Но не хлопая дверью, а тихо закрывая её за собой. И эта тишина намного болезненнее, чем грохот. Она мёртвая.

Глава 32

Кент

Прости.

Сколько нужно мужества, чтобы произнести это слово?

Прости.

После него необходимо ли пояснение?

Прости. Я…

И что дальше? Что писать в таких случаях, когда мыслей слишком много, но ни одна не соответствует ни возрасту, ни положению, ни мужчине?

Прощай.

Сколько раз люди говорят это слово за всю жизнь? Множество раз. Обычно оно означает конец или насильственное завершение общения, верно? Но это ложь. Можно бесконечно повторять его сотню раз. Можно бесконечно повторять это слово. Можно кричать его. Можно шептать. Можно бросать кому-то в спину. Но оно никогда не работает, если не настоящее. Если ты его не принимаешь, а отвергаешь. Прощаться с людьми, которые слишком глубоко засели в твоём сердце, невозможно. Да, могут пройти дни, недели, месяцы, годы, но даже после «Прощай» можно сказать «Здравствуй». То есть даже слова цикличны. У них есть продолжение, начало, но вот чтобы это случилось, необходимо мужество или глупость. Я пока не знаю.

– Ты уверен, что он не спускался. У него было совещание, но мне сообщили, что его там не было. Я отошла и не видела его…

Поднимаю голову, и в мой кабинет распахивается дверь. Синди резко щёлкает кнопкой выключателя, и тёмное помещение озаряется светом, от которого я моргаю.

– Мистер Мёрфи!

– Сэр, вы должны были спуститься вниз час назад. Я звонил вам на мобильный, но он был отключён, – говорит шофёр.

– Мистер Мёрфи, вы пропустили совещание? Мне прислали письмо о том, что вас не было, и анализ рынка, который вы запросили для него. Им пришлось перенести…

– Какая разница? – сухо спрашиваю я.

Синди замирает с приоткрытым ртом и бросает недоумевающий взгляд на шофёра. Тот лишь пожимает плечами.

– Скажите, я плохой человек? – интересуюсь я.

– Нет, сэр, конечно, не плохой. Вы очень собранный и…

– Я тебе плачу, и ты мне врёшь в лицо. А ей я не платил, и она не боялась высказывать правду прямо в мои чёртовы глаза, – бормочу, тяжело вздыхая.

Сколько стоит ложь и имитация радости? Несколько сотен в неделю. Теперь я знаю всё.

– Отец звонил? – Поднимаясь из кресла, хватаю пиджак и надеваю его.

– Нет, сэр.

– Из госпиталя приходили какие-то бумаги или запросы об оплате?

– Нет, сэр.

– Ты перевела деньги на счёт, который я давал тебе, на имя Дженны Ноар?

– Да, сэр, ещё две недели назад, и я говорила вам, что платёж не прошёл. Счёт закрыт, и деньги вернулись.

– Ты не говорила, – прищуриваюсь я.

– Говорила, мистер Мёрфи. Через день после того как произошла авария. В первый раз деньги прошли, а во второй нет. Я вам даже выписку положила на стол. Вот она. – Синди копается в бумагах и протягивает мне нужную.

Пробегаюсь взглядом и хмурюсь. Почему счёт Дженны закрыт? Почему деньги не прошли? Она заплатила за Эдди, и я пытался вернуть их, как и те, что украл Хэйли.

– Узнай почему счёт закрыт, и есть ли у неё ещё один. Завтра утром жду. Поехали…

– Мистер Мёрфи, а документы по анализу рынка для завтрашнего совещания? Вы их хотели…

– Какая разница, – горько шепчу я, проходя мимо Синди.

И, правда, какая разница в том, что меня не будет где-то, если я чувствую себя мёртвым? Какой смысл в моей работе, если это больше никому не приносит пользы? Какая разница?

– Сэр, домой?

– Нет. Отвези меня к родителям.

Отворачиваясь к окну, смотрю на тонкие дорожки из дождевых капель, скатывающихся по стеклу.

Что мне нужно сказать? Я козёл? Да, я козёл. Я похуже всех козлов, вместе взятых, и всё понимаю. Я не дурак, чтобы не помнить о том, что мой брат чуть не умер из-за меня, что в госпитале была Дженна, и я вёл себя ужасно с ней. Я таким образом пытался защищаться. Но эта женщина со своими чёртовыми глазами, полными боли и слёз, засела в моей голове. Её голос постоянно звучит где-то рядом. Её слова оживают каждую ночь во снах, и я вижу кошмары. Я медленно схожу с ума. Меня все вычеркнули из своих жизней. Мне запрещено было приходить в больницу. Мне запрещено было приближаться к Эдди. Мне запрещено было даже обсуждать случившееся с родителями. Я получил осуждение, серьёзный штраф, недоверие клиентов, потерю нескольких крупных заказов, забастовку рабочих, угрозу дисквалификации на выставке… Я могу перечислять вечно то, какие проблемы появились в течение двух недель начиная с того момента, как грузовик Эдди взорвался. Но это всё меркнет перед тем, что я потерял намного важнее каких-то денег. Есть ли у меня оправдания? Нет. Я и не хочу их себе искать. Я виноват во всём сам.

– Сэр, мы на месте, – сообщает шофёр.

Делаю глубокий вдох и выхожу из машины. В доме родителей меня приветствует новый дворецкий. Я здесь не был около двух лет. Да, как бы смешно это ни звучало, но меня не приглашали сюда два года. С родителями я пересекался или на ланче где-то в ресторане, или в офисе. Всё. Ещё были редкие телефонные разговоры. Они и раньше не особо ждали меня, а теперь и подавно. В этот дом мы переехали, когда Эдди было три года, а я учился ещё в школе. Я жил в комнате для гостей, ведь всё равно должен был скоро съехать. Чёрт… у меня даже не было своего места в родительском доме. У меня не было места в их сердцах. И я искал его. Я добивался его. Я чуть не убил брата из-за него. Так какая разница, буду ли я завтра на совещании?

Толкаю дверь и оказываюсь в полутёмном помещении. Жутко воняет лекарствами и ещё здесь невыносимо влажно.

– Нет, я ещё не сдох. Тебя слишком рано пригласили на мои похороны, – раздаётся до сих пор слабый голос Эдди из глубины комнаты, отделанной в самом дурацком, мальчишечьем и пёстром стиле.

Поворачиваю голову и вижу брата, сидящего в инвалидном кресле. Сам он передвигаться пока не может из-за гипса на ноге, руке и корсета на талии. Это я узнал, подослав свою секретаршу от имени его подружки. Мне ничего не говорили. Меня просто выбросили из этого мира.

Я не знаю, что ответить. Все слова жалкие. Очень жалкие и унизительные в такой ситуации.

– Зачем пришёл, Кент? – Эдди нажимает на кнопку пульта управления коляской и выезжает на освещённое пространство.

– Выглядишь неплохо, – прочищая горло, произношу я. У меня в глазах рябит от размалёванных яркими красками стен, они ни черта не соответствуют ситуации.

– Ты хотел сказать, что я выгляжу неплохо для мёртвого, и это тебя удручает?

– Эдди…

– Нет, не надо. Если ты снова ищешь какие-то скрытые мотивы моего проживания в родительском доме, то не утруждайся их перечислять. Я съеду, как только смогу ходить сам. Я вернусь на работу и…

– Прекрати, – шепчу, жмурясь, и потирая переносицу. – Неужели, ты видишь меня таким чудовищем?

– А разве это не так? Ты оно и есть. Ты сам себя довёл до этого, и мне противно на тебя смотреть, а ещё противнее тебя слышать. Я всё знаю, Кент. Я не спал, когда ты пришёл в больницу, и ненавижу тебя за то, что ты сказал Дженне. Я ненавижу те часы, когда она сидела рядом со мной и тихо плакала, извиняясь за то, что ты мудак. Мне на себя плевать, знаешь? А вот на неё нет. Она единственная, кто увидел, как мне плохо, и помогла мне. Она за меня волновалась больше, чем ты. И я её поддерживаю во всём. В каждом, сказанном тебе слове. Это правда. Ты не заслужил нашу любовь. Ты отвернулся от неё и заставил нас страдать, причинив нам обоим боль. Ты…

– Хватит, Эддинглей! Дженна Ноар нам не родственница, и это ты втянул в меня эту историю, поэтому закрой рот и прекрати мнить себя взрослым! – рычу я, подходя к нему.

– Хочешь меня ударить, да? Так ударь. Мне плевать, Кент. Но, ударив меня, лучше ты не станешь.

– Боже, Эдди! Я не хочу тебя бить! Я пришёл, чтобы узнать, как ты себя чувствуешь, потому что родители запретили приближаться к тебе! Я ни черта не знал о том, что ты болен, и у тебя врождённая анемия! Я всего лишь… я…

– Что ты? Что ты, Кент? Какая разница, знал ты или нет? Какая к чёрту разница? Изначально надо относиться к людям нормально, а не доводить их до смерти! Ты хотел моей смерти, и мне жаль, что я не умер! Мне жаль, что я не сдох, и теперь мне снова нужно смотреть на тебя, испытывая боль, что мой брат законченный трус! Лучше бы я умер! – выкрикивает Эдди, и я отшатываюсь.

– Что ты говоришь? Я не хотел, чтобы ты умер. Я был зол на тебя… на себя был зол и…

– Уходи, Кент. Просто уйди, тебе это удаётся лучше всего. Убирайся отсюда. – Эдди отворачивается на коляске, и я горько смотрю на его затылок с едва отросшими после больницы волосами.

– Мне так жаль, что ты так и не стал мне братом, Кент. А ещё больше жаль, что ты упустил своё будущее и любовь Дженны. Ты буквально раздавил её, и этого я тебе никогда не прощу, – шёпотом добавляет Эдди.

– Она меня не любила. О какой любви ты говоришь, Эдди? И я твой брат…

– Нет, не мой. Ты чужой, Кент. Ты для всех нас стал чужим, и это твоё желание. Ты такой слепой и глухой. Уходи… пожалуйста, уйди отсюда. Встретимся на моих похоронах, а до этого видеть тебя не хочу.

– Но…

– Уходи!

«Ты недостоин нашей любви, Кент. Ты просто её не заслужил. Убирайся отсюда. Тебе нет места в нашей жизни», – вспыхивают в голове слова Дженны, и я снова дёргаюсь, как удара. Я никогда и не надеялся, что кто-то подарит мне место хотя бы где-то в этом мире. Я всегда был одинок и остался таким же. Она меня не может любить. Не может… за что меня любить? Я поступил, как подонок.

И только сейчас, выходя из спальни брата, который отказался быть им, я осознаю, что, действительно, потерял Эдди. Я ни разу не задумывался о том, что он мой брат. Я ненавидел его. Винил его во всём и продолжал это делать. Мстил ему за то, что у меня забрали то счастливое время в Северной Дакоте, и что я, вообще, был счастлив благодаря придуманной им лжи. Да-да, я ублюдок. Но ведь она тоже играла со мной… Дженна знала, что нужно говорить и как защищаться. Она попрощалась со мной там, не попросив остаться с ней, и не сказала что-то важное, что заставило бы меня остановиться и обернуться. И она била меня каждым словом. Не так больно было от её кулачков, лупящих меня по груди и плечам, как от её слов. Мне было больно тогда и до сих пор очень больно.

– Кент! Какого чёрта ты здесь забыл? Я сказал тебе, чтобы ты больше не подходил к Эдди! Твои методы воспитания чудовищны! И пусть ты…

Поднимаю голову, глядя на отца, стоящего в холле и размахивающего руками. На мать, бледную и испуганную известием о том, что я приехал. Как будто я ужасный монстр, готовый их всех убить. И это тоже больно. А одновременно с этим внутри появляется лютая злость. И за что я боролся? За это? За такое отношение к себе? За ложь? За то, чтобы все вычеркнули меня из своих жизней? Не там я искал своё место. Не там.

– Это вы виноваты. Вы. Оба, – цежу я. Горло сдавливает от ярости.

– В чём мы виноваты, Кент? В том, что ты не смог позаботиться о родном брате и заставляешь своих подчинённых работать день и ночь, нарушая трудовой кодекс? – возмущается мама.

– Во всём вы виноваты. В том, что я такой. В том, что я не умею отличать правду ото лжи и доверять людям, считая их врагами. Вы. Мои родители, которые должны были рассказать мне сразу о болезни Эдди, а вынудили меня его ненавидеть. Никто из вас не сообщил мне, почему ему нужно было больше заботы, чем мне. Почему я всегда был предоставлен сам себе, а вы носились с Эдди. Ни один из вас не объяснил мне, что с моим братом не так. Вы изначально забрали у меня брата. Вы даже не дали мне понять причины, из-за которых я был так одинок. Это ваша вина. Вы хреновые родители. А я вас боготворил. Я вас так вознёс, что вся моя жизнь превратилась в гонку за вашим одобрением.

И до меня доходит, откуда появилось недоверие к тому, что было между нами с Дженной. В чём причина моих страхов и боязни поверить во что-то хорошее. Просто у меня этого не было. Если даже родители сомневались во мне, то что уж говорить о других людях?!

– Нет, даже не смейте оправдываться. Из-за вас я привык причинять людям боль, главным было оставаться первым во всём. Даже возможность уйти первым, пока меня не выгнали. И я это сделал. Если бы вы, хотя бы раз, поговорили со мной и объяснили, что у Эдди анемия, то я бы понял, что ему нужны лекарства, и почему он такой изнеженный. Но вы этого не сделали, и вот что вышло. Я не знал, что Эдди нездоров, и он голодает. Я думал, что он врёт и притворяется, только бы не работать. Именно так вы поставили нас с ним. Вы сделали нас врагами, но настоящие враги – это вы. И нет, я не собираюсь ни за что извиняться, это теперь ваш крест. Я бы мог научиться его любить. Я бы мог, но вы мне этого не позволили. Не надо мне указывать на выход, я знаю, где он. Я всегда знал, где он находится, потому что только такую дорогу вы мне и показали. На этом всё. Прощайте, мама и папа, надеюсь, теперь вы поймёте, что лишили меня не только брата, но и ещё одного человека, который стал для меня самым дорогим. Вы поставили крест на мне раньше, чем я узнал об этом. Спасибо, но с меня хватит, – произношу и, не оборачиваясь, выхожу из дома, не позволяя им больше ничего сказать. Я так часто оборачивался здесь, надеясь, что они выйдут и помашут мне, что потерял бесценное время, вместо того чтобы потратить его на что-то более важное. Больше такого не будет.

Да, не всегда я поступаю верно. Я совершаю ошибки в жизни, хотя довольно хорош в бизнесе. Но вот жить меня никто не учил. Ни один человек не пытался даже понять меня, заглянув глубже в моё сердце. Хотя и здесь я себя обманываю. Я не позволял этого никому, кроме одной женщины. Дженны. Я врал себе и ей. Думал, что сделал всё правильно, когда обидел её и ушёл. Снова и снова отворачивался и уходил, только бы от меня не отвернулись первыми. Но однажды первой ушла она. Я делал шаги в сторону от неё, но именно Дженна отдалялась быстрее. В ту ночь, когда мне сообщили об аварии и Эдди. И не я ушёл тогда, а она. От этого ещё больнее.

Возвращаясь в свой холодный и тихий пентхаус, брожу в нём, вспоминая каждую мелочь того вечера, когда она была здесь. Я смеялся. Наверное, тогда я и научился смеяться искренне. Я выбросил диван. И это тоже из-за Дженны. Я не выбрасываю дорогие вещи, а до последнего пользуюсь ими и берегу. А в тот день я просто избавился от хлама. Его так много в моей жизни. Всё вокруг – один пустой хлам, и я сам такой же.

Вхожу в свою спальню и достаю из гардеробной сумку, к которой я запретил подходить домработнице. Открываю её и копаюсь в своих грязных вещах, доставая одну за другой. Даже бинты забрал, на которых осталась моя кровь. Провожу пальцем по уже едва заметным маленьким отметинам на коже ладони и улыбаюсь. Я не улыбался с того момента, как уехал из дома семейства Ноар. Не мог это сделать, потому что мне было больно. А сейчас я вспоминаю каждый нежный поцелуй на своей коже. Всё потерял. Буквально всё. И я скучаю. Да, скучаю каждый день, но запрещаю себе делать и это тоже. Я всё себе запрещаю, даже думать о Дженне, видеть её образ перед глазами. Застрял только последний и эти правдивые слова.

Разве можно вернуться и сказать: «Здравствуй», после того как предал самого себя? Нет. Нельзя.

Глава 33

Кент

– Доброе утро, мистер Мёрфи. Хорошего вам дня.

Мрачно перевожу взгляд на улыбающегося парня, стоящего у стойки на первом этаже, и тяжело вздыхаю. Задолбал. Никакого хорошего дня у меня не будет, это уж точно. Ночь выдалась бессонной и тяжёлой от воспоминаний и понимания того, какой я правильный идиот. Откуда здесь взяться чему-то хорошему? Из воздуха счастье не появится.

Прохожу мимо него, как обычно, ничего не отвечая, но потом поворачиваюсь и прищуриваюсь.

– Она больше не приходила? – спрашиваю я.

– Кто, сэр?

– Та женщина. Дженна Ноар.

– А-а-а, ваш друг. Хм, нет, мистер Мёрфи. Я… мне было неприятно передавать вам её последнее сообщение, но после этого она больше не появлялась. К сожалению, не появлялась. Такая улыбчивая и добрая девушка.

Кривлюсь от его слов. Да-да, добило в ту ночь то, что она пришла ко мне. Сама пришла и не для того, чтобы поговорить или просто встретиться, а чтобы запретить мне приближаться к Эдди, хотя и выдумала историю о каком-то ужине. С этим я до сих пор не разобрался, но было обидно. Они все так носятся с ним, а со мной никто. Вот, в чём моя проблема. Я завидую Эдди. Я очень ему завидую даже сейчас. Он расположил к себе Дженну сразу же. Она его приняла и защищала… меня тоже защищала, пока я не ушёл. Может быть, это всё моя ошибка, а не Эдди? Он был любимым ребёнком, а я всегда был одиноким и привык к тому, что отношение людей и разбитые фантазии о безответности чувств причиняют сильную боль, вот и отгородился даже от тех, кто мне очень дорог, чтобы снова не ощущать себя брошенным.

– Сэр, вас отвезти куда-нибудь?

Отрицательно качаю головой и выхожу из машины.

Работа. Только работа и осталась, да и от неё уже тошнит.

– Доброе утро, мистер Мёрфи. Вы завтракали? Вам заказать сэндвич, как обычно, с тунцом без огурцов…

Останавливаюсь и мутным взглядом смотрю на улыбающуюся мне Синди.

«А ещё сэндвич с тунцом, побольше огурца и соуса. Только тунец я вытаскиваю, не люблю его, а вот тонкий вкус от него для меня приемлем. Это глупо да, покупать сэндвич с тунцом и выбрасывать его только из-за вкуса?»

Как наяву вижу Дженну с широкой улыбкой планирующую свой сэндвич. Без тунца, но с огурцом. А я без огурца, но с тунцом. Как такое может быть? Как всё так случилось, что в один миг планы стали лишь болезненными воспоминаниями?

– Нет, спасибо. Только кофе, – печально отзываясь, вхожу в свой кабинет.

Я бы мог есть только тунца. Обычно я его и ем, вытаскивая из сэндвича, а Дженна бы со смехом забирала из моих рук хлеб с огурцами и соусом. Хватит. Разве могу я вернуться к ней с этим чёртовым сэндвичем и предложить поделить его на двоих? Одну жизнь на двоих?

Боже, я больше не в силах думать о ней, а картинок в голове так много. Они давят на меня, не позволяя даже сосредоточиться на работе. Я вроде бы двигаюсь, отвечаю на какие-то вопросы, подписываю документы, решаю проблемы, но как робот. И слышу трезвучие телефона. Целый чёртов день. Меня раздражает этот шум. Зло хлопаю дверью и падаю в кресло. Кручу в руках телефон и открываю сообщения. А их у меня мало. Ладно, ни одного личного. Только рабочие. Мне даже написать некому… палец останавливается на номере Дженны. Хорошо будет, если позвоню и извинюсь? Если просто попрошу о встрече и… да, узнаю насчёт возврата средств, уплаченных за пребывание Эдди в клинике? Это будет глупо? Какая разница?

Нажимаю на номер телефона Дженны и сразу же сбрасываю. Трус.

Телефон снова звонит на столе у Синди, и я, раздражённо поднимаясь, подхожу к двери и распахиваю её. Даже решиться на звонок Дженне на дают!

– Чёрт бы тебя побрал, Синди, сделай что-то с этой грёбаной трубкой! – кричу я. Секретарша дёргается и поднимает трубку, а затем просто её опускает обратно.

– Простите, сэр, я уже связалась со службой безопасности. Скоро это прекратится, – тихо отвечает она.

– Неужели, чтобы ответить на звонок нужна вся служба безопасности? Ты уже не справляешься со своими обязанностями? Мне другого человека нанять? – едко фыркаю я.

– Мистер Мёрфи, я хорошо справляюсь со своими обязанностями. Но этот человек угрожает вам! Он звонит с разных номеров, и мы блокируем их! – возмущается Синди.

– Кто мне угрожает и чем? – хмурясь, интересуюсь я.

– Мужчина. Представился Канги, и он сказал…

– Как ты сказала? Канги? – Моё сердце обдаёт холодом, когда я слышу это имя. Козёл старый. Какого чёрта ему надо от меня?!

– Да, Канги. Первый раз он позвонил вчера в обед, требуя соединить его с вами. Я сказала, что вы заняты, и ему следует рассказать мне о причине звонка. Но он начал кричать и грозиться, что если вы не ответите ему сейчас же, то он вам шкаф в задницу засунет… простите, сэр, я только передаю его слова. Я попрощалась и попросила заблокировать его номер. Сегодня утром он позвонил с другого номера и угрожал, что привяжет вас к лошади и прокатит по всей своей земле, если вы с ним не поговорите. Мы снова заблокировали этот номер, и я связалась со службой безопасности. В данный момент выясняют личность этого человека, чтобы вы подали на него в суд и получили запрет на приближение, как и защиту полиции, – быстро произносит Синди.

– А о причинах его звонка он сказал? Что он хочет?

– Не знаю, сэр. Вы с ним знакомы? – удивляется она.

– Неприятное знакомство, но да. Это отец Дженны Ноар, и… долгая история. Ты получила новый счёт Дженны? Выписки пришли?

– Хм, здесь загвоздка, мистер Мёрфи. Дело в том, что мисс Ноар сняла все свои деньги и закрыла все счета и карты. Наши люди пытались узнать через её банк, как можно связаться с ней и узнать номер счёта, но нам сообщили буквально полчаса назад, что Дженна Ноар больше не работает там. Она уволилась.

– Что? – Это как сильный удар в грудь. Меня шатает, и я прислоняюсь к косяку.

– Да, мисс Ноар больше не является сотрудницей этого банка. Она отработала две недели и ушла. Насколько нам стало известно, она подала заявление об уходе сразу же после инцидента с вашим братом, сэр. Поэтому перевод и не прошёл. Вероятно, она сразу закрыла все свои счета, чтобы банк не вычел какой-то процент.

Боже мой, Дженна!

Птица, куда ты собралась лететь? Зачем?

Провожу ладонью по волосам и пытаюсь хоть как-то принять такую страшную для себя информацию. Если Дженна уволилась, значит, она уезжает. Куда? Канги звонит мне, чтобы что-то узнать или потребовать. И я должен знать, что происходит у них. Она собралась домой? Но её дом здесь. Прямо здесь, рядом со мной! Чёрт возьми! Какой же я идиот трусливый!

– Так, Синди. Слушай внимательно. Если Канги ещё раз позвонит, то ты немедленно переключаешь его на меня. Отправь моего шофёра на адрес Дженны, он его знает. Пусть проверит, дома ли она. Но так, чтобы его не заметили. Если она там, то пусть сидит в машине и следит за ней. Я приеду на такси сам. Всё ясно?

Вхожу обратно в кабинет и хватаю мобильный.

– Но, сэр, у вас встреча с новыми поставщиками и дизайнерами в шесть часов и в половине восьмого. Вы подтвердили своё присутствие…

– Я неясно выразился? Мне насрать на этих новых поставщиков и дизайнеров. Если хотят работать со мной, то будут плясать под мои мотивы. Я ухожу домой. Поняла? – Указываю на шокированную секретаршу телефоном, и она кивает.

Я не могу позволить ей вот так уехать. Северная Дакота не для Дженны. Она свободная. Она городская. Она, чёрт возьми, моя ворона, мой воробей, плевать, она моя птица и ничья больше! Не дай бог, узнаю, что здесь снова замешан Хэйли, действительно, убью. Не стоило ей лгать… не стоило. Не всегда ложь во спасение от боли. Она причиняет ещё большую боль.

Набираю номер Дженны, но меня сразу же сбрасывает. Снова звоню ей, пока Синди передаёт мои слова шофёру… у него было имя, но я его стёр из памяти. Дженна знает. Она всегда запоминает имена и помогает людям. Мне тоже… Дженна, прости меня. Хватит ли этих слов, чтобы она позволила мне рассказать всё? Я слишком долго тянул. Слишком долго корил себя за слабость и за чувства. Слишком долго злился на самого себя за то, что Дженна понравилась и даже очень. Слишком долго ждал её…

– Эдди, ответь, – шепчу, расхаживая по кабинету.

– Я тебя отправлю в чёрный список, Кент, если ты будешь продолжать меня раздражать. Я ещё не умер. Неужели…

– Да, успокойся ты уже со своей смертью, идиот! Живи и радуйся тому, что мне плевать на твою обиду! Мне нужна Дженна, слышишь? Мне она нужна! – выкрикиваю я, ударяя кулаком по двери, отчего она с грохотом закрывается.

– Ну, наконец-то, до тебя дошло. И как это тебе знать, что это именно ты идиот, а я самый умный и верно нашёл для тебя идеальную женщину? – Эдди ехидно смеётся.

– Прекрати. Я не в том настроении, чтобы это вывернуть, как шутку. Ты в курсе о том, что Дженна уволилась?

– Что? Как уволилась? Дженна ничего не говорила мне. Она, наоборот, сказала, что у неё отличные перспективы, и всё хорошо. Конечно, она лгала, чтобы я не заметил грусти в её глазах и абсолютной разочарованности и в тебе, и в себе.

– Так ты не знаешь, что Дженна бежит? Она бежит, да? От меня?

– Да, Кент. Думаю, не только от тебя, но и оттого, что вам обоим поодиночке будет очень тесно в Чикаго. Если она пошла на крайние меры, то ей очень больно, Кент. Я же говорил, что слышал твои слова. Они убьют любого, кто хоть немого тебя любил.

– Чёрт. И что мне делать? Её отец мне звонил и…

– Мистер Мёрфи, этот человек на первой линии. – Распахивается дверь, едва не ударяя меня по носу, но я успеваю отскочить.

– Да, спасибо.

– Ладно, разберусь. И я, правда, не хочу, чтобы ты умирал, Эдди. Прости, что нам не дали по-настоящему стать братьями, – завершаю разговор и подхожу к рабочему телефону.

Делаю глубокий вдох и поднимаю трубку.

– Да. Кент Мёрфи вас слушает, – сухо произношу.

– Кент, неужели, меня с тобой связали?! Я не могу дозвониться до Дженны. Уже второй день её мобильный не отвечает. То есть звонок не проходит и…

– Сэр, я не понимаю причин вашего звонка. Вы забыли о том, что я уехал и с вашей дочерью больше не встречался? Неужели, вы были так глухи, раз не услышали мои слова? – зло перебиваю его. Это он вынудил меня так поступить. Мне было больно, а сейчас ещё острее. Я словно снова очнулся там, в тёплой постели, обнимая Дженну, а затем холод и одиночество вокруг меня.

– Я знаю, Кент. Я всё помню. И звоню именно тебе, чтобы попросить тебя помочь мне. Я… вся моя семья объявила мне бойкот. В последний раз, когда мы говорили с Дженной, она хоть и была весела, но все услышали в её словах глубокую печаль. Меня даже выселили в дом, который сейчас пустует, хотя он был построен для Дженны…

– Сэр, вы хотите, чтобы я вас пожалел? Нет. Я не буду этого делать, потому что вы виноваты в том, что сейчас я один, без неё. Я сделал это ради вашей семьи, ведь у вас, действительно, очень хорошая семья, и вы должны радоваться тому, что меня нет в её жизни. Так какого, простите, чёрта вы сейчас ноете мне в трубку? – рычу я.

– Хорошо. Я был не прав, теперь ты готов мне помочь?

Усмехаюсь, наслаждаясь словами, сказанными нехотя.

– Не правы в чём? В том, что изначально воспринимали меня, как врага, и всеми силами пытались выставить идиотом? Или в том, что из-за вас Дженну чуть не изнасиловали у вас под носом? – язвительно тяну.

– Во всём. Что ты хочешь услышать от меня, Кент? Что я испугался потерять её? Да, я испугался, что ты заберёшь её у нас. С Хэйли она всегда уделяла нам время, пока он занимался откровенной ерундой с ребятами. А с тобой… она тянулась к тебе, стала другой с тобой, и я это видел, как и все остальные. Это была не просто интрижка и очередной мужчина, как у других женщин, она выбрала тебя навсегда. И это меня напугало. Я был не готов к такому, ведь мы все ждали, что она вернётся на нашу землю и будет жить с нами. Но с тобой все эти мечты стали неосуществимыми. Дженна всегда была белой вороной, она хотела свободы, и я видел, что именно в тебе и была её свобода. Мне жаль, Кент, что тебе пришлось уехать, и вы расстались. Я благодарен тебе за то, что ты сделал, но… теперь я не могу дозвониться до дочери. Мне искренне жаль, Кент, что из-за меня вы не вместе.

Моя злость на этого человека остывает. Я понимаю его, к сожалению. Не хотел бы этого делать, но понимаю и завидую, что у Дженны такая сплочённая семья, а у меня её никогда не было. И я хочу такую же. Хочу когда-нибудь ругаться с дочерью из-за её кавалера, ставить ему палки в колёса и следить за каждым его шагом, чтобы иметь причину прибить на месте.

– Уже поздно что-то менять. Вряд ли я смогу вам помочь. Дженна заблокировала мой номер телефона и не отвечает, – горько признаюсь я.

– Господи, надеюсь, что она в порядке. Мы пытаемся до неё дозвониться второй день, как только у Ноши случился приступ…

– Что? У дедушки сердечный приступ? – выдыхаю я.

– Да. Это произошло вчера. Очень неожиданно для всех. Они объезжали земли и Ноши упал с лошади. Ноши и Токо поехали навестить его брата в Анкоридж. Там у нас тоже есть дом, в котором они и остановились. Врач прописал тестю покой из-за переживаний по поводу вашей размолвки. Он боялся, что не успеет попрощаться со своим младшим братом, вот и поехал в Анкоридж три дня назад. Но видимо, перелёт был слишком тяжёлым для него, да ещё он хотел увидеть в последний раз землю, где родилась его мать. Моя жена позвонила вчера, сообщив нам плохую новость. В данный момент он в госпитале, и его запрещают транспортировать. Мы летим туда, сейчас находимся в Сиэтле, билетов не было на ночной рейс, взяли только на вечерний. Мы все здесь, кроме детей и беременных, все пытаются дозвониться Дженне, чтобы она успела… успела попрощаться… Господи, если она не увидит его живым, это её убьёт.

Опускаюсь на стул, сжимая трубку пальцами. Дедушка не может умереть вот так! Мне он нравился! Он единственный, кроме Дженны, сразу же принял меня и позволил мне быть собой, не пытаясь что-то требовать от меня.

– Боже мой, – шепчу я.

– Знакомых в Чикаго у меня больше нет, поэтому я и позвонил тебе, надеясь, что вы с Дженной… что она всё же настояла на своём, и ты не пошёл против сердца. Я думал, что ты не сдержишь слово и…

– Я сдержал. Я держал его до последнего и причинил ей боль. Я видел Дженну последний раз в больнице…

– Господи, она в порядке? Она попала в больницу?

– Нет. Мой брат… младший брат попал в серьёзную аварию, и она была первой, кому он попросил позвонить. После этого я не видел её. Сегодня я пытался позвонить ей, но не смог. Я отправил шофёра, чтобы он проверил, дома ли она. Но я найду её. Я найду её и привезу в Анкоридж. Сообщите мне, куда именно ехать, адрес, хотя бы.

– Мне жаль твоего брата, Кент. Я надеюсь, что он жив и в порядке. Сколько горя у всех из-за меня. У нас считается, что когда сердце не в ладах с разумом, и мы следуем именно разуму и своей гордыне, то природа нас моментально наказывает. Она наказала меня и вас заодно. Прости меня, Кент. Прости, я не хотел принести с собой так много боли. Тебе, может быть, и хотел, но это не делает меня хорошим человеком, и сейчас я испытываю ещё большую боль за вас. Мне жаль, так жаль. Я обещаю, что если ты решишь приехать к нам, то всегда будешь самым важным и желанным гостем. Найди Дженну, прошу тебя. Найди мою дочь, чтобы она попрощалась с Ноши, и ты тоже. Он тебя полюбил, как меня когда-то, хотя я был чужим. Прости, Кент. – Слышу в трубке, как Канги шмыгает носом, и мне тоже становится его жаль.

– Я не виню вас, но мне нужен адрес, куда ехать. Я поеду за Дженной и привезу её.

– Да… да, записывай.

Наклоняюсь над столом и быстро записываю адрес дома в Анкоридже, куда нужно приехать.

– Я благодарю тебя, Кент. У тебя доброе сердце. До встречи, сынок. До встречи.

В моей груди что-то щёлкает, когда незнакомый человек, ненавидящий меня, называет сыном. Я редко это слышал даже от своего отца, но от чужого это так приятно. И я хочу быть его сыном. Хочу быть внуком для Ноши. Хочу быть братом для каждого из семьи Дженны и для Эдди тоже. Хочу быть частью их жизней. Я хочу быть чем-то большим для Дженны, чем просто бывший любовник. Надеюсь, что у меня ещё есть шанс.

Глава 34

Кент

Отдав Синди распоряжение срочно заказать билеты на любые рейсы до Анкориджа, найти личный самолёт или хоть волшебный ковёр, чтобы мы вылетели через пару-тройку часов, ловлю такси и называю адрес дома Дженны.

Если честно, то я в ужасе от того, как повернулись события. Не представляю даже, что будет с Дженной, когда она узнает, что её дедушка при смерти. Хороший старик. Очень хороший старик, которым я проникся и с которым так жестоко поступил. Но больше всего меня озадачивает то, что никто не может дозвониться Дженне. Пусть она заблокировала мой номер телефона, но со своей семьёй она бы так не поступила. И как назло, шофёр не отвечает, словно они сговорились, игнорируя меня и вынуждая бояться за всех сразу.

Оплачивая поездку, замечаю свою машину, стоящую на парковке перед жилым комплексом. Направляясь к ней, не вижу внутри никого. Так, мне не нравится то, как разворачиваются события. Мало проблем из-за неожиданной поездки, вероятных похорон и предстоящих тяжёлых дней, так ещё и мой шофёр куда-то запропастился. Обхожу машину и снова набираю номер водителя. Долгие гудки и ничего. Да что же это такое?!

– Мистер Мёрфи!

Оборачиваясь на знакомый голос, вижу, как шофёр бежит ко мне.

– Я где тебе велел быть и что делать? Ты должен был находиться на этом месте и просто следить за входом в дом. Не высовываться. Где тебя черти носили? – рычу я.

– Да… да, сэр, я знаю. Но мисс Ноар не было дома всё это время, я же вам звонил, чтобы сообщить, но ваш телефон был занят, и я оставил сообщение…

– Чёрт, я ничего не прослушал. Не до этого было. Так Дженны нет дома? Тогда где был ты?

– Я пытаюсь дойти до этого момента, когда мисс Ноар появилась здесь. Я сидел и ждал, чтобы у меня была хоть какая-то информация по местонахождению мисс Ноар. Она вернулась домой…

– Слава богу, она ещё здесь. Она в порядке? Выглядит нормально? Нет гипса или чего-то подобного? – Шумно вздыхая, взмахиваю рукой.

– Нет-нет, сэр. Она выглядела нормально. Была без гипса и передвигалась самостоятельно. Но она была не одна…

– Не одна? С ней был Эдди?

– Нет. Она шла с незнакомым мужчиной и впустила его в дом…

– Что? Кто он такой? Он сейчас там? Он молод или стар? Он…

– Господи, мистер Мёрфи, дайте мне рассказать. Не перебивайте.

Зло поджимаю губы. Какого чёрта, если мне позволено в данной ситуации возмущение?! То есть этой наглой особе никто дозвониться не может, а она приводит в дом какого-то мужчину, да ещё и выглядит хорошо! Где справедливость?

– В общем, ему примерно под сорок лет, прилично одет и улыбался. Они о чём-то живо говорили с мисс Ноар. Затем он провёл в её квартире сорок минут и вышел. Я сразу же покинул свой пост и направился следом за ним. Надеюсь, вы не уволите меня за инициативу, но я его прижал в переулке…

– Надеюсь, он уже мёртв, иначе это сделаю я, – цежу сквозь зубы.

– Увы, он ещё жив, но я узнал, кто он такой, и по какой причине был у мисс Ноар в квартире. Он риелтор. Сегодня мисс Ноар заказала оценку своей квартиры, и ближайшее время её выставят на продажу. Он сделал свои заметки и, по моему мнению, он явно занизил цену, но, по его словам, продажа срочная и поэтому цену пришлось уменьшить. Не верю я ему. Но я взял все его контакты. Вот.

Мне протягивают карточку и я, прищуриваясь, смотрю на неё.

– То есть, Дженна уезжает и продаёт квартиру. Она сняла все деньги со счетов и закрыла их. Заблокировала свой телефонный номер. Она просто захлопнула свои двери перед каждым из нас. Я с этим не согласен. Что ж, будь готов, мы выезжаем не позже, чем через полчаса, и направимся в аэропорт. Предупреди о нашем приезде, и пусть нас проведут без проблем. Рейс в Сиэтл. А также узнай, смогла ли Синди найти хороший номер в приличном отеле до следующего рейса в Анкоридж.

– Да, сэр. Хорошо, сэр. Вы будете с мисс Ноар?

– Именно так, – кивая, прячу карточку в карман брюк и направляюсь к главным дверям.

Не верю в то, что Дженна продаёт свою квартиру. Как она может так жестоко поступать со мной? Она бросает меня. И не только меня. А как же Эдди? А её семья? А…а…а мой диван? У меня нет дома дивана, и это её вина! Мне нужен диван, и именно Дженна должна его выбрать. Диван. И точка.

Обдумывая, как войти в дом, нажимаю на номер квартиры, нет, не Дженны, и прошу открыть мне, так как я забыл ключи, когда выбегал за молоком, а моя девушка в душе, и, вероятно, не слышит звонок. Спасибо за такую доверчивость. А потом ещё и спрашивают, почему это даже в таких районах могут обокрасть? Нет, Дженна должна продать квартиру и переехать в более престижный район, где никогда не пропустят незнакомых людей без приглашения жильцов. В мой, к примеру. У нас отличная система безопасности, стоит консьерж, есть сигнальная кнопка, и нас обслуживает ближайший участок полиции. Мой дом очень комфортабельный, и на моём этаже есть свободная комната. В моей квартире. Я бы сдал её Дженне. Может быть, не только комнату, но и свою кровать и чёртов несуществующий диван.

Останавливаясь у квартиры Дженны, в которой я был только раз, провожая её перед полётом в Фарго, нажимаю на кнопку звонка. На некоторое время я даже забываю о причине моего появления здесь. У меня из головы вылетает тот факт, что сейчас не то время, чтобы обдумывать сдачу в аренду своей кровати.

Моё сердце моментально реагирует странным повышением частоты сердцебиения, когда поворачивается ключ в замке, и открывается дверь. Светло-зелёные глаза, с тёмными кругами под ними, распахиваются шире, и в них невероятный страх.

– Дженна, – произношу одними губами. Кажется, что прошло очень много времени с того момента, когда я мог вот так видеть её и ненавидеть себя за то, что делаю.

– Нет… пожалуйста, мне и так больно. Не делай больнее, Кент. Не делай… уходи, – шепчет она побледневшими губами и хватается за дверь, чтобы хлопнуть ей у меня перед носом.

– Подожди дай мне хотя бы пять минут, – прошу, выставляя руку.

– Я не могу. Уходи, Кент. Я больше не хочу тебя видеть. Когда появляешься ты, то кто-то страдает… мой дедушка… Эдди… они не виноваты… уходи, пожалуйста, – сухо произносит она и надавливает на дверь со стороны квартиры, а я – с обратной. Она знает. Уже знает обо всём, и от этого мне тоже больно.

– Это не я. Дженна… воробушек, прошу тебя, дай мне помочь тебе.

Видимо, это срабатывает. Мне удаётся открыть дверь, а она отходит, пропуская меня внутрь.

– Чем ты можешь мне помочь, Кент? Ты обещал, что уничтожишь моего дедушку… мама написала мне на почтовый ящик… я… не знаю, мне надо что-то сделать, но я не знаю что. – Она хватается за волосы и сжимает их. Шумно дышит.

– Тише, Дженна. – Обхватываю её за талию, притягивая к себе, но она упирается. Борется со мной, а я сильнее удерживаю её в руках. Сильнее и ещё сильнее, не позволяя ей драться дальше. Слабеет, и её пальцы цепляются за лацканы моего пиджака. И я помню, когда она сделала это впервые. Тогда она схватилась не просто за ткань моей одежды, она ухватилась за моё сердце.

– Почему ты так ненавидишь его? За что?

– Я не ненавижу твоего дедушку, Дженна. Твой отец мне позвонил и сказал, что не может с тобой связаться. И я не мог. Я пытался… клянусь, птица, я пытался сегодня набраться мужества. Твой мобильный не отвечал. Это меня напугало. Но я здесь. Мы всё решим, хорошо? – Обхватываю её лицо и вглядываюсь в какие-то пустые глаза. Она в шоке, скорее всего. Вероятно, только недавно узнала, иначе бы не показывала квартиру риелтору так спокойно. И мне хочется её защитить, как-то облегчить предстоящую боль.

– Всё решим. Я с тобой. Помнишь, мы команда? И я твой партнёр, поэтому я приехал к тебе. Прости меня, Дженна. Прости меня, но я не позволю тебе быть одной. Потом ты покричишь на меня, и я тоже повышу голос, чтобы ты услышала меня. Но сейчас мы спешим. Я уже забронировал нам билеты. Полетим через Сиэтл. Присядь, я соберу твои вещи. Ладно? Присядь, Дженна. – Подвожу её к одному из кресел и помогаю опуститься в него. Хэйли был её креслом, а кто я? Хочу быть не просто мебелью, а кем-то живым.

– Посиди здесь. Я быстро соберу твои вещи, и мы поедем. Всё уже готово. – Провожу ладонью по её щеке, а она словно не понимает того, что я говорю. Ничего. Это шок. Он пройдёт, и тогда она очнётся. Я буду рядом. Всегда буду рядом. Я нужен ей.

Выпрямляясь, отхожу от Дженны и чуть не сбиваю небольшой журнальный столик. Опять этот чёртов столик. Раз я уже врезался в подобный у себя в доме, осталось ещё здесь набить шишку и синяк. У неё небольшая квартира. Для одного человека. Спокойные тона в окраске стен, широкая кровать, на которой стоит открытый ноутбук, и я вижу там письмо с плохими новостями от её матери. Чёрт. Ладно, сейчас не время.

Подхожу к шкафу и распахиваю его. В нос сразу же ударяет аромат её духов, и это так приятно. Я украл её свитер. Тот самый розовый свитер, чтобы хоть что-то осталось от воспоминаний. Она не заметила, наверное, раз пока не уличила меня в этом, но он уже не так приятно пахнет, как раньше. Он «спит» со мной рядом. И теперь я ни за что не позволю, чтобы на подушке лежала одежда, а не Дженна. Я буду рядом, и мы медленно дойдём до того момента, когда будем честными. Горе сближает, но это так больно.

Бросаю в чемодан тёплую одежду. На самом деле снимаю с вешалок всё подряд и складываю в чемодан. Туда же летят и джинсы, куртка, шарф, шапка. Всё, что попадает под руку. Копаюсь в тумбочках, собирая её документы. Открываю комод с нижним бельём и замираю, когда мои пальцы дотрагиваются до тонкого алого кружева. Это то же самое бельё, что лежит в пакете у меня в квартире. То, любимое, которое я хотел видеть на ней каждый божий день. И у неё, оказывается, есть такое же. Для кого? Встречается ли она с кем-то? Ворвётся ли сейчас сюда новый бойфренд, требуя оставить его женщину в покое? Да я его убью. Эта женщина моя, и точка.

– Дженна, где твой мобильный? – Присаживаясь на корточки, беру её за руки, и она дёргается.

– Я не знаю. Он… работать перестал… как будто умер, и… мой дедушка тоже умрёт. Из-за меня умрёт, а я не успею. Он разбился, и сердце его тоже разбито… я не знаю, – шепчет она, судорожно всхлипывая.

– Ничего. Ничего страшного, дорогая моя, у меня есть мобильный, и, если что, с него позвоним. Твой отец дал мне адрес, поэтому быстро найдём дом, а оттуда поедем в госпиталь. Пошли. – Обнимая её за плечи, веду к двери, везя за собой чемодан.

Она молча идёт за мной. У двери набрасываю на её плечи куртку, и мы выходим. Дженна молчит. Она, как раненая птица, дёргается каждый раз, когда я дотрагиваюсь до неё или же мы начинаем двигается. Словно засыпает внутри и просыпается. Это шок. Обычный человеческий шок, но её шок для меня пытка. Я не знаю, что нужно делать в таких ситуациях. Стоит ли говорить о чём-то? Или лучше молчать? Я ни разу не был человеком, который везёт понравившуюся женщину в аэропорт на вероятные похороны, а не в ресторан, жалея о времени. О последнем сейчас я даже не думаю. Постоянно поглядывая на Дженну, подвожу её к стойке регистрации и сам отдаю все наши документы. У меня нет с собой вещей, но мне на это плевать. Это такой мизер, по сравнению с бледностью и холодом кожи Дженны.

– Хочешь чай или перекусить что-нибудь? – интересуюсь я, когда самолёт набрал высоту.

Дженна даже не поворачивается в мою сторону, глядя в иллюминатор. Тяжело вздыхая, отрицательно качаю головой стюардессе, обслуживающей пассажиров экономкласса. Да, для нас нашли билеты только здесь, потому что данный рейс довольно популярен, как оказалось. Но мне плевать на сидящую рядом женщину, пытающуюся вовлечь меня в какой-то только её интересующий разговор, я просто отворачиваюсь к Дженне. Она сидит, сложив руки на коленях, как школьница, и кажется, даже меньше ростом стала. А я не представляю, что дальше делать. Стоит ли взять её за руку и начать разговор? Стоит ли заставить попить воды или принудительно затолкать в неё еду? В моей голове куча вопросов и ни одного ответа. Есть только трусливое желание спрятаться в туалете и просидеть там весь полёт, только бы не видеть Дженну настолько морально уставшей. Я же не знаю, что с ней было всё это время. Только догадываться могу. Но тот факт, что она продаёт квартиру, меня очень пугает до сих пор. Надеюсь, что шок пройдёт на земле, и она хотя бы накричит на меня, как тогда в больнице. Пусть говорит всё подряд, но не молчит. Молчание Дженны убивает.

Никогда не хотел ударить женщину. Но через четыре часа я уже готов на это. У меня голова болит от незакрывающегося рта пассажирки, сидящей справа от меня, лучше бы Дженна говорила, а она молчит. В туалет не ходила. Кажется, что она даже не двигается, хотя я тщательно слежу за ней. Но эта дамочка справа… боже, я сочувствую её мужу. Наконец-то, объявляют о том, что самолёт идёт на снижение, и я рад так, как будто мне предложили без усилий выиграть на мебельной выставке.

Проверяю свой мобильный и облегчённо вздыхаю, видя сообщения от Синди с удачным решением вопроса о размещении. У здания аэропорта нас должен ждать шофёр, он же отвезёт нас в отель, а затем доставит обратно на рейс до Анкориджа.

– Дженна, мы в Сиэтле. – Дотрагиваюсь до её руки, и она снова вздрагивает и, моргая, поворачивает ко мне голову.

– Кент? – хмуро спрашивает.

– Хм, пока ещё я. Пошли – Поднимаюсь из кресла и достаю её чемодан с полки. Протягиваю руку, но Дженна удивлённо озирается и кутается в свою куртку.

– Я…

– Ничего не говори. Тебе не нужно сейчас говорить. Если захочешь, можем поговорить в отеле, но не здесь. Пойдём, – перебивая её, злюсь на себя и на Дженну за то, что всё идёт не так, как я себе представлял. Почему горе, чёрт возьми, не сблизило нас? Ведь так должно быть, верно? Но нет. Словно мы отдаляемся друг от друга ещё сильнее, и теперь, действительно, просто нечаянные попутчики. Раздражает жутко. Всё раздражает, начиная с экономкласса, заканчивая скоплением людей. Больше никогда не полечу в экономклассе. Никогда. Я достаточно работал, чтобы позволить себе хороший перелёт без насильственно навязанных разговоров. Какой же я эгоист. Я привык жить один, думать только о себе, да и то частично, но вот комфорт для меня превыше всего даже сейчас. Меня только могила исправит.

В таком же мрачном молчании мы доезжаем до ближайшего приличного отеля. Оформляю документы, и мы с Дженной поднимаемся на седьмой этаж.

– Я схожу вниз и куплю что-нибудь поесть, – произношу, оставляя её чемодан рядом с кроватью.

– Почему ты здесь, Кент?

Удивлённо оборачиваюсь и смотрю на Дженну, стоящую недалеко от двери в номер.

– Ты издеваешься? Разве у меня был выбор? – раздражённо огрызаюсь я.

– Был. Он у тебя всегда был и сейчас тоже есть. Ты…

– О-о-о, то есть ты копила всю гадость на эту минуту, Дженна? Ты даже не поблагодарила меня за то, что я бросил все свои дела, помчался к тебе и организовал перелёт в Анкоридж. Я понимаю, что у тебя шок. Но прошло уже около шести часов, и ты решила высказать все претензии мне в лицо прямо сейчас, в момент, когда я не готов с тобой говорить нормально и воспринимать всё адекватно из-за нервов, усталости и собственных мыслей. Нет, я достаточно сделал, чтобы ты увидела, как я сожалею обо всём и о состоянии твоего дедушки. Да, мои слова были жестокими, но я не хотел, чтобы они стали реальностью. Это были всего лишь слова, и если ты начнёшь обвинять меня в том, что у Ноши из-за меня случился приступ, то иди ты к чёрту, Дженна. Я тоже любил твоего дедушку, как мог. – Пролетаю мимо неё и выскакиваю из номера, хлопая дверью.

Идиот.

Но если вернусь и извинюсь, то это будет, вообще, глупо. Так что лучше остыть, иначе наговорю ещё лишнего.

Глава 35

Дженна

Всю жизнь считала, что я умная, и у меня никогда не произойдёт чего-то настолько критического, отчего захочется поменять всё. Буквально всё, а особенно себя. Я пыталась относиться ко всему так, как меня учили: «Не дари зло, оно вернётся горем». И я всегда следовала этому совету. Так почему жизнь так жестока ко мне? Почему она добивает лежачего, не позволяя даже вздохнуть? Я не знаю.

Брожу по номеру, кутаясь в куртку, хотя здесь тепло. Мне холодно. Холодно внутри, и этот лёд не позволяет мыслить. Он выборочно подкидывает разные картинки, и я словно оказываюсь в разных промежутках времени. Я помню, что заполняла документы на согласие просмотра квартиры. Затем был самолёт. А потом я открыла дверь в этот номер и увидела Кента. И в итоге оказалась в незнакомом месте. Нет, хронологию событий я помню, но сконцентрироваться на чём-то не могу. Мысли постоянно скачут с одной на другую, избегая самой болезненной стороны. Они предлагают мне решать какие-то глупые вопросы, вроде продажи кресла или покупки нового телефона. И снова этот номер и холод. Я знаю, что Кент тоже здесь, но причин его присутствия не понимаю. Я так запуталась.

Меня начинает знобить от холода, и я направляюсь в ванную комнату. Раздеваясь, машинально набираю горячую воду и опускаюсь в неё, притягивая ноги к груди. В моей голове вспыхивают злые слова Кента, но в своих воспоминаниях я вижу только его облик. Идеальный. Тёмно-серый костюм, волосы, снова очень короткие, и резко очерченные линии лица. Я вижу, как его губы двигаются, но я мечтаю их поцеловать, словно это спасёт меня от всего мира. Я не слышу того, что он говорит, но понимаю и разглядываю так пристально, как будто давно не видела. Больше двух недель прошло с того дня, когда он тихо ушёл.

Дёргаюсь от звука открывшейся двери и быстро выбираюсь из ванны.

– Дженна? – Его голос глухо проносится за стенкой, пока я вытираюсь полотенцем и набрасываю халат.

– Дженна?! – Крик. Я слышала, как он умеет кричать, но тон другой.

Я не понимаю его. Не понимаю.

– Я была в ванной, – отвечаю, открывая дверь. – Мне было холодно. Я набрала воду и сидела в ней. Сейчас лучше.

Стараюсь не смотреть на него. Почему? Зачем? Я не понимаю.

– Ты меня напугала. Я думал, что ты ушла, и…я принёс еду. Хм, сэндвич с тунцом и огурцом. Еле нашёл такой здесь. Если ты не против, то я съел бы твой тунец, а ты всё остальное.

Краем глаза слежу за ним. Он то кладёт пакет на столик, то снова берёт его в руки и достаёт из него пластиковые упаковки с сэндвичами.

– Если ты хочешь что-то другое, то здесь есть меню. Нам принесут в номер. Большой выбор. Я не знал, что ты хочешь, но помнил, что ты говорила однажды про сэндвичи. Я…

– Почему ты здесь, Кент? – перебиваю его, и он останавливается, прекращая носиться по небольшому номеру.

– Снова? – рычит он, оборачиваясь. Его кулаки сжимаются от ярости.

– Я не виню тебя, но… прости, я имею право спросить тебя, какое тебе дело до меня и моей семьи? Почему ты здесь, Кент? – чётче формулируя вопрос, приближаюсь и всматриваюсь в его лицо. В его глазах пробегает столько эмоций: от самых страшных, до очень знакомых.

– Последняя встреча с тобой была ужасна, и я о ней помню. Я не понимаю тебя, и не вижу ни одной причины, по которой ты делаешь всё это? Зачем? Ты отвернулся и ушёл, а теперь привёз меня сюда. Появился, как рыцарь, перед моим домом и одним взмахом руки начал решать все мои проблемы. Прости… но это больно, ведь так ты даёшь мне надежду, хотя сам не нуждаешься во мне. Зачем так больно? – шепчу я.

– Дженна, ты ошибаешься. Я… ты готова сейчас меня выслушать, дав пару минут, чтобы я кое-что тебе рассказал?

– Да.

– Я врал тебе. Я себе врал. И я чувствую огромную вину за собой. Что мне оставалось делать, когда я увидел, как разрушаю твою семью? – Он горько вздыхает и прочищает горло.

– В чём ты врал и…

– Нет, ничего не говори, дай мне набраться мужества и признаться, ладно?

Снова киваю ему.

– Я был счастлив. Когда я встретился с тобой, то был поражён и унижен. Ты меня легко и просто поставила в угол и наказала. Именно так я себя и чувствовал. Снова наказанным за непослушание, как и раньше. Эдди давил на меня, отыскав все мои слабые стороны и ударив по ним. Я очень долго гонялся за любовью, но она постоянно ускользала из моих рук. Я всю жизнь старался быть лучше Эдди, не понимая, почему мои родители уделяют ему такое огромное внимание. И вот я, наконец-то, тоже стал центром вселенной, но для других людей. Для тебя. Для твоего дедушки. Для твоей семьи. Я окунулся в нормальные житейские проблемы. Мне плевать, что сначала меня не приняли, ведь это понятно, я был чужим. Но потом я так много узнал. Я увидел настоящую любовь и то, как должны относиться друг к другу люди. Меня слушали, со мной говорили потому, что были интересны мои мысли, а не потому, что я богат и могу что-то им дать. И ты… ты подарила мне тепло бескорыстно. Я не знал такого раньше. – Кент дотрагивается пальцами до моего лица, слабо улыбаясь.

– Я так долго искал его. Меня злило, что я не умею быть таким же и хотел ответить, стараясь дать то, что подсказывало мне сердце. Я был собой. Тем человеком, которого столько лет сам презирал из-за слабости быть нужным кому-то. Я солгал. В тот день, когда приехал Хэйли, я готов был убить за тебя и не позволить никому тебя забрать, а потом в моей голове что-то щёлкнуло, и я вспомнил твои слова. О том, что я всё разрушаю, просто прихожу и ломаю. И вот твою семью чуть не сломал. Я был лишним, ведь ты принадлежала им. А я? Кто я такой, чтобы причинять всем боль? Я никто. Я лишь временное и лживое обстоятельство. И я ушёл, чтобы у тебя осталась семья, которой у меня не было. Я хотел, чтобы тебя любили, потому что сам не умею. Меня не научили ничему, кроме борьбы и смертельной схватки до последнего…

– Кент, – шепчу, накрывая его руку своей.

– Я вернулся в Чикаго, и в груди была такая злость на брата. Я винил Эдди в том, что именно из-за него увидел хорошее и захотел большего, но места мне в этом хорошем не было. Ты была права, нет мне нигде места. И это убивало. Медленно и ничтожно. Меня убивало всё вокруг. Я хотел мстить за ту боль, которая жила внутри. И я выместил всё на Эдди. Я не знал, что у него врождённая анемия. Мне никто об этом не говорил. Никогда. Они просто отмахивались от меня, а я копил ненависть. И я высказал всё своим родителям, завидуя тому, что никто мне не дал шанса быть другим. Меня заставили выбрать одиночество, ведь в нём никто не причинит боль снова. Никто не отвергнет, никто не отвернётся, никто не уйдёт от меня. Это не вы вычеркнули меня из своих жизней, а я сам вычеркнул себя отовсюду из-за боязни чувствовать и потерять дорогих мне людей. Лучше уйти первым, чем смотреть, как уходишь ты. И вот я вижу тебя в больнице, выталкивающей меня за дверь палаты Эдди, понимая, что во всём виноват сам, но хотел лучшего для тебя. Твоя семья тебе важнее, чем я. И ты ошибаешься, считая, что я желаю нести боль. Не тебе. Тебе никогда, Дженна. Лучше себе, но не тебе. Прости меня, птица, ведь моё окно до сих пор открыто, а ты не прилетаешь ко мне. Я жду. Жду и жду, теряя какую-то надежду на тепло. Всё внутри гниёт без тебя, и я… прости меня. Я не знаю…

И мне достаточно этих слов. Достаточно раскаяния, произнесённого низким, надрывным голосом. Мне этого достаточно, чтобы перебить его дальнейшие признания своими губами. Привставая на носочки, обнимая его за шею, вжимаю свои губы в его, ощущая знакомое тепло во всём теле.

– Дженна. – Кент отодвигается немного, проводя ладонями по моим волосам.

– Ты мне нужен. Очень нужен. Не уходи, я не могу тебя потерять снова. Не сегодня. Просто будь со мной, как тогда. Будь моим хотя бы на эту ночь, – шепчу, покрывая поцелуями его лицо. Мне так необходимо его тепло. Я хочу ощутить под руками его кожу и наслаждаться ей. Я хочу отдаться чувствам и целовать его бесконечно долго.

– Я буду рядом. Обещаю. Как и ты обещала мне научить меня любить тебя. Научи снова.

Моё сердце, полное горя и темноты, просыпается, реагируя на этот нежный голос. Наши взгляды пересекаются, и нет никаких вопросов. Ничего нет между нами, кроме той самой искры страсти.

Мои пальцы снова привыкают к нему. Они скользят по лацканам его пиджака и забираются под него. Кент дёргает плечами, и пиджак падает позади него. Его ладонь нежно проходит по моей щеке, и я поднимаю голову, медленно расстёгивая пуговицы на его рубашке. Но неожиданно я замираю, смотря в его глаза, наполненные теплом летнего бриза, и хватаюсь за рубашку, резко дёргая к себе. Раскрываю губы, и Кент впивается в них, запуская руку в мои волосы. Он жадно целует, посасывая мой язык и вырывая стон из глубин тела.

Мой халат падает на пол. Я полностью обнажена и отдаюсь его рукам. Сегодня так хочется забыть о боли. Забыть обо всём и быть поглощённой страстью. Мы падаем на постель, постоянно целуясь. Его губы опускаются ниже, оставляя после себя прохладные разводы похоти на моих ключицах. Закрываю глаза, позволяя ему целовать до боли моё тело. Каждый миллиметр. Каждый кусочек. У него во рту оказывается мой сосок. Дёргаюсь от пронзительного толчка внизу живота и хватаю его за волосы, давая понять, что мне это очень нравится. Кент играет губами, языком и зубами с каждой моей грудью. Сжимает их горячими пальцами и приподнимает, разжигая кровь, наконец-то, быстрее бегущую по венам.

В моей голове исчезает всё, кроме одного мужчины, поднимающего голову в тот момент, когда животное во мне просыпается. Хватаю Кента за волосы сильнее, и он кривится от боли. Тяну на себя. Впиваюсь в губы и хочется крови. Всей его крови, чтобы слилась с моей. Толкаю его на спину и забираюсь сверху. Рубашка Кента распахнута. Кусаю его за шею. Он поднимается и обхватывает мою талию, пока я расстёгиваю ремень и ширинку. Посасываю место укуса, царапая губы о небольшую, едва заметную щетину подбородка.

– Дженна, оседлай меня, – шепчет он. И это разрешение зажигает внутри неведомые до этого силы.

Хитро улыбаясь, целую Кента в уголок губ, пока рукой ищу его член и обхватываю его пальцами, вырывая из его горла шумный вздох. Он закрывает глаза и подаётся бёдрами навстречу моей руке. Приставляю головку его члена к своему входу и резко сажусь на него. Сдавленно выкрикиваю его имя и толкаю на спину.

– Давай, – рычит Кент, пальцами впиваясь в кожу моих ягодиц и поднимая меня на себе, а затем снова опуская.

Чувственная толщина его члена наполняет меня до основания, вызывая желание получить ещё больше. Мои ногти оставляют на груди Кента отметины, пока я трахаю его. Именно я, а не он. Кент просто наблюдает за мной горящими от желания глазами. И в них я вижу абсолютно не то, что мне бы хотелось. Но меня это не волнует. Наши стоны становятся громче, моя грудь раскачивается вверх-вниз, как и тело становится сплошной пульсирующей точкой желания.

– Иди сюда. – Кент хватает меня за руку, и я падаю ему на грудь. Он губами находит мои и крепче обхватывает меня за талию.

– Не двигайся, птица. Ты в моей клетке, – шепчет он, приподнимая бёдра, и с хлопком плоти входит меня. Выгибаюсь, но безуспешно. Пальцами стискиваю подушку и приоткрываю губы, прерывисто и быстро дыша, пока его член буквально разрывает меня на части. Кент двигается резко и грубо, каждым проникновением наполняя меня до крика. Ещё немного, и моё тело натягивается. Буря внутри становится невыносимой и болезненной. Освобождение, которого я так хотела, врывается в моё сознание, заставляя кричать и содрогаться в самом мощном оргазме в моей жизни. Замираю, сжимая его член внутри себя, и он подаётся вперёд, словно пробивая броню, которую я создала против него. И этот последний толчок сопровождается выкриком моего имени, а его губы оказываются на моих. Всё тело трясёт от наслаждения, и я чувствую, как Кент изливается в меня, крепко прижимая к себе.

А затем всё затихает. Удовлетворение делает меня слабой и чувствительной. Аромат Кента и секса наполняет воздух между нами. По щекам текут слёзы. Они просто текут, и я не могу их остановить. Кент гладит меня по волосам, что-то говоря мне, но я не слышу его слов. Я ощущаю только невероятное горе и голую похоть. На этом я прощаюсь с ним. С мужчиной, который впервые вызвал в моём сердце любовь и, к сожалению, не готов отдать мне самого себя. Мне мало того, что предлагает Кент. А это всё… страсть, поцелуи, слова, секс лишь горе, которое меня ждёт дальше. Отпускать мужчину, оказывается, очень сложно. Физически возможно, но он уже внутри меня. Он, как то тепло, к которому быстро привыкаешь, как то удовольствие, которое не сравнится ни с чем, как то бьющееся сердце, которое никогда не будет принадлежать мне полностью. Кент только начинает жить, как мужчина, и все они по своей природе полигамны. Им всегда будет мало одной. А мне слишком поздно становиться одной из многих. Нужно уметь отпускать, как бы сильно ты ни любила. Нужно позволить человеку жить дальше, потому что жизнь с тобой – это уже другой уровень, а он пока к нему не готов.

Глава 36

Кент

Сквозь сон слышу звонок телефона и нехотя открываю глаза. На несколько секунд не могу понять, где я нахожусь. Но потом воспоминания возвращаются. Протирая глаза, тянусь рукой к телефону, стоящему на тумбочке в номере отеля Сиэтла, и поднимаю трубку.

– Да, – сипло говорю я.

– Мистер Мёрфи, вам нужно освободить номер через полчаса или продлить пребывание в нашем отеле. – Раздаётся женский голос.

– Что? О чём вы? Сейчас ещё ночь и…

– Сэр, сейчас половина двенадцатого.

– Какого чёрта?! – выкрикиваю, бросая трубку, и подскакиваю с кровати полностью обнажённым.

– Дженна! Мы проспали! – Распахиваю шторы, и в глаза бьёт дневной свет.

– Дженна! – Оборачиваясь, вижу пустую кровать.

– Дженна! – ору, хватая полотенце с кресла, и несусь в ванную.

Она пуста. Оббегаю весь номер, но нет ни самой Дженны, ни её чемодана.

Я ничего не понимаю. Моё сердце испуганно колотится в груди, и я несусь к телефону. Набираю номер ресепшен.

– Это Кент Мёрфи, из четыреста тринадцатого номера. Со мной была женщина. Она спустилась на обед, ланч, завтрак? Она внизу? – сжимая ледяными пальцами трубку, спрашиваю я.

– Хм, нет. Она покинула отель в четыре утра, за ней заехал шофер, чтобы отвести в аэропорт. Она предупредила, что вы остаётесь, и вас не нужно будить до достижения критического времени. Так вы продлеваете пребывание в нашем отеле?

Какое к чёрту пребывание? Какое продление? До меня доходит, что Дженна бросила меня одного здесь. Она ничего не объяснила, ничего не сказала, ничего не обещала мне. Она просто плакала. Очень долго плакала, пока не заснула прямо на мне. И теперь я чувствую себя использованной половой тряпкой, которую отдали на утилизацию.

– Мистер Мёрфи, так вы…

– Да. Продлеваю, – сухо бросаю в трубку и кладу её обратно.

Почему она так поступила со мной? Я же всё сказал ей. Я понял её. Эта ночь была прекрасной, не считая, конечно, слёз, но, наверное, это нормально. И она обнимала меня. Целовала меня. Она, чёрт возьми, была со мной. А что сейчас?

Провожу ладонями по лицу и тяжело вздыхаю.

Нет, я знаю, что вчера случилось нечто странное между нами. Секс был пустым. Да хоть и потрясающим, но пустым и не моим. Я получил удовольствие. Дженна тоже. Мы оба были удовлетворены физически, но что-то пошло не так. Я не хотел спорить и останавливать её. Я осознавал, что вчера она была немного не в себе, вела себя необычно, но надеялся, что сегодня всё станет лучше. Ведь я был рядом. Я выполнил своё обещание, а она… меня бросила. Вот так, взяла и улетела в Анкоридж без меня, наглядно показав, что в её повседневной жизни мне места нет, я могу рассчитывать только на секс. Что я сделал не так?

Поднимаюсь с кровати расхаживаю по номеру. Разочарование сменяется злостью и обидой. Да как она могла? Как она посмела использовать меня и жестоко бросить одного здесь? Не я сейчас виноват, точно не я, а Дженна.

Фыркаю, задерживая взгляд на моей аккуратно развешенной одежде, которая вчера валялась на полу. Она даже раздеться мне полностью не дала. Она поимела меня. Да, вот так грубо взяла и поимела не только мой член, но и моё сердце. И ему больно. Очень больно, до желания всё крушить. Да пошло всё к чёрту, и Дженна тоже. Почему я, взрослый, состоявшийся мужчина, обязан ныть из-за того, что меня поимели? Вернусь домой и всё забуду. Забуду сам. Вокруг меня уйма женщин, я найду лучше её. Именно так, я докажу ей, что я достоин хорошего, а она просто дура. Она такая идиотка, и я скажу ей об этом в лицо. Найду эту наглую стерву и всё выскажу. Да-да, прямо вот так и выскажу, когда…

Мои мысли обрываются, когда, натягивая брюки, я нащупываю в кармане то, чего вчера в нём не было. Достаю свёрнутый лист, и моё испуганное сердце снова повышает пульс. Я знаю, что это. Записка от Дженны. Прощальная записка, в которой она обличает все мои минусы и говорит, какой я придурок. Оно мне надо? Нет. Я не буду читать. Я не буду… разворачиваю лист бумаги и вижу её почерк. Много слов. Много букв. Длинное письмо. Весь яд, наверное, вылила в него, но мой взгляд сразу же вырывает строку «Мне очень жаль, что моей любви слишком мало для того, чтобы ты стал моим навсегда».

– Что за чёрт? – шепчу, опускаясь в кресло.

«Кент.

Я не умею прощаться с людьми. Обычно меня даже не волновали слова прощания, ведь последний раз из моей жизни был вычеркнут Хэйли, и я пережила это словно во сне. Перед ним была бабушка, но это другое. Хотя… знаешь, я именно так сейчас себя и чувствую. И тогда твой уход ощущался так, словно ты умер. Не дай бог, чтобы это произошло, иначе я никогда не найду спокойствия. Я не могу сейчас выразить свои мысли чётко, потому что они пугающие и постоянно меняющиеся. Я проснулась от страха, как это было и во все последние ночи без тебя. Кошмары, точнее, воспоминания и боль в снах, в которых ты предаёшь меня и топчешь моё сердце. Они слишком чудовищны, чтобы я могла их вынести. Прости меня, но я не могу так больше. Нам не следовало заниматься сексом, хотя… ты был прекрасен, а я лишь хотела добиться большего от тебя. Это так глупо, в двадцать девять лет полюбить недоступного для себя мужчину, у которого всё только начинается. Я знаю, что ни о каких серьёзных отношениях со мной даже речи быть не может. Кто ты, а кто я. К сожалению, я бы не смогла тебе сказать об этом в лицо, ведь уходить самой это так больно. Смотреть на тебя, спящего и любимого, невыносимое насилие. Я люблю тебя, Кент. Вот так просто. Я знаю, что это любовь, которая до этого мне была неизвестна. Но она моя, и ты не обязан любить меня в ответ, но этого так хочется. Ты замечательный мужчина, и я бы всё отдала за возможность купаться в твоём тепле, наслаждаясь каждым поцелуем открыто, но… Мне очень жаль, что моей любви слишком мало для того, чтобы ты был моим навсегда. И я знаю, что ты сказал мне правду вчера. Тот факт, что ты уехал и оставил меня с семьёй, говорит о том, что когда-нибудь ты станешь прекрасным мужем и отцом, который убьёт за любимых. Но я этого не заслужила. Я ничего не могу дать тебе, кроме самой себя и своей любви, но разве это не наскучит тебе через месяц-два? Поэтому я ухожу, благодаря тебя за то время, когда была по-настоящему счастлива и ощущала себя желанной. Я буду вспоминать о тебе с улыбкой и сладкой печалью, надеясь, что однажды и ты полюбишь достойную тебя женщину, а она будет боготворить тебя и подарит тебе семью, в которой ты так нуждаешься. Не бойся, ведь это так прекрасно любить кого-то больше, чем себя. И ради этого человека ты сделаешь всё, чтобы он был счастлив. Я хочу, чтобы ты был счастлив, Кент. Ты достоин этого. Ты заслуживаешь всю ласку и всю любовь, которые, вообще, существуют. Я знаю, что вчера ты был искренним и признался во всём, чтобы облегчить моё горе, помочь мне справиться с ним и принять его. Я обещаю, что выстою, но это лишь доказывает, что ты человек слова. Ты ответственный, а этого так мало для слова «навсегда». Именно так, Кент. Я уверена в том, что никогда другой мужчина не будет для меня настолько же любимым, как ты. Но я отпускаю тебя, чтобы ты продолжил изучение себя и поиск женской ласки. Сейчас ты с ней только познакомился, и тебе будет мало. Это наркотик, понимаешь? Для меня ты, как магнит, и я не могу от тебя отойти, двинуться, забыть тебя. Ты всегда в моём сердце, но я не имею права настаивать на чём-то большем. Мне нужна конкретика. Я хочу семью, Кент. С тобой. Но это мои желания, а не твои. Я не смогу простить твою измену и пойти спать, когда ты признаешься в этом, как Хэйли. Ты не моё кресло. Ты моя земля. И я с тобой была, как никогда, дома. Прости меня за трусость, ведь я это пишу, а не говорю тебе. Так будет лучше. Для тебя, Кент. И прошу тебя, умоляю, прими себя, и ты увидишь невероятного мужчину, которого видела я. Я желаю тебе счастья и найти женщину, которая подарит тебе желание остаться с ней навсегда. Прощай, Кент, благодарю тебя за то, что ты был в моей жизни, но тебе пора двигаться дальше.

С любовью, Дженна».

У меня сдавливает горло. Дыхание нарушено. Горечь собралась во рту, и в голове немного шумит. Что она наделала? Почему? Я же… не хочу, чтобы меня отпускали. Я же сказал ей, что я…я…на языке вертятся слова, но сформулировать их не могу. Записка Дженны пропитана болью, но сквозь неё я вижу улыбку. Она так делала, когда не хотела, чтобы я увидел огромную дыру в её сердце. Она всегда так поступала. Улыбалась мне, сглаживая ситуацию. В тот день, когда я принял решение уехать, чтобы не забирать её у семьи, потому что именно так бы и случилось, она тоже улыбалась. Странная такая женщина. Улыбается, когда больно, да ещё и смеётся. Кричит, дерётся и укладывает меня на лопатки. Я знал! Знал, что это было без души! Знал, что секс всё испортил, но я не посмел её остановить! Боялся сделать что-то лишнее, только дарил ей удовольствие! Она должна была со мной поговорить прежде, чем решать всё за меня. И вот эти слова… эти чёртовы слова я хотел бы слышать именно в лицо, а не читать их. Я хочу слышать их! Хотя бы раз в своей чёртовой жизни услышать их от женщины, которая разрывает моё сердце. И она ушла. Мало того, что использовала меня для секса, она даже не поговорила со мной, не услышала меня, а вычеркнула меня из своей жизни, считая, что я буду за ней бегать. Да, вероятно, я не прав, но мне чертовски обидно и неприятно внутри. Я всегда был брошенным. Всегда. И Дженна воплотила мой главный страх в жизни. С этим ощущением даже думать больно. У меня от потрясения что-то начинает вибрировать. Причём довольно громко.

Опускаю лист бумаги на столик и понимаю, что это не внутри меня вибрирует, а снаружи. Мой мобильный. Но я не помню, куда положил его вчера. Не застегнув брюк, босой и практически голый ползаю по полу, направляясь на звук. Шарю рукой под кроватью и достаю свой телефон. Эдди. Не хочу с ним говорить, но воспоминания моментально предостерегают меня о том, что это может быть последний раз, если с ним что-то случилось.

– Да, – прочищая горло, отвечаю я.

– Наконец-то, чёрт возьми! Из-за тебя у меня снова проявилась анемия, Кент! Я так переволновался из-за вас…

– Эдди, прекрати орать, голова болит. Я буду в Чикаго к вечеру. Тебе нужна госпитализация? – Шумно вздыхая, бросаю взгляд на письмо Дженны, и сердце снова колет. По-моему, это мне скоро нужна будет госпитализация.

– Эм… пока нет, я просто дозвониться до тебя не могу со вчерашнего вечера. Я связался с твоей Синди, и она сказала, что что-то случилось, и ты срочно выехал вместе с Дженной в Анкоридж. Что такое случилось в Анкоридже, на Аляске? Кент, чёрт возьми, выкладывай, во что вы вляпались?

Недоумённо поднимаю брови, слыша приказные и взволнованные ноты в тоне брата. Кто из нас старший в конце концов?

– Тебя это не касается, Эдди. Если ты не умираешь и не звонишь мне, чтобы попрощаться, то я завершаю звонок. Я уже устал от…

– Подожди, не клади трубку. Дженна с тобой? Я хочу с ней поговорить. Она занесла меня в чёрный список контактов, и как только я звоню ей, то меня сбрасывают. Дай ей трубку, и нет, я ещё не умираю, но обещаю, что в следующий раз наберу твой номер именно по этой причине, идиот, – обиженно фыркает брат.

– Она занесла в чёрный список весь мир. Её мобильный не работает, и её… Дженна, она… меня бросила. Она ушла и…

Провожу ладонью по волосам и падаю обратно в кресло, смотря на письмо Дженны.

– Не о чем здесь больше говорить. Её дедушка при смерти, в Анкоридже. Её отец вроде благословил меня и извинился. Мы занимались пустым сексом в отеле Сиэтла, и она ушла, оставив мне грёбаную записку. Меня это бесит, поэтому больше унижаться не буду и собираюсь домой. Всё. Никакой Дженны. И ты забудь о ней. Она ушла от нас всех, – мрачно добавляю я.

– Подожди. Стой, Кент. Ничего не понимаю. То есть ты отправился с ней до Анкориджа, но она ушла от тебя в Сиэтле. Это как?

– Молча, Эдди. Она заснула. Я принял душ и тоже лёг спать. Я попросил ресепшен разбудить нас, чтобы мы вернулись в аэропорт и затем полетели в Анкоридж. Я купил билеты и всё подготовил для неё. А она просто взяла и ушла раньше моего пробуждения, отменив всё. Я проспал и, проснувшись, понял, что меня кинули. Меня! И это после того, что я сделал для неё! Даже не смей говорить мне, что это я виноват, Эдди. Я был понимающим. Я ни слова не сказал, когда она набросилась на меня. Я признался ей, открыв правду о том, почему уехал из Фарго и вёл себя так. Я всё сказал, а она посчитала, что признание в любви на чёртовом клочке бумаги и пожелание мне счастья – нормальная цена за всё, что я сделал. Я не согласен с этим и поэтому возвращаюсь домой. С меня хватит, – зло рычу, поднимаясь из кресла и всё же застёгивая брюки. Удерживаю телефон плечом, ища носки.

– Кент, а ты в курсе, что она перед этим сказала о том, что любит тебя?

– Она не говорила этого! Она это только написала и послала меня к чёрту! Я не нужен ей! И не надо, Дженна ни разу не признавалась мне в своих чувствах, а я вчера это сделал! Я это сделал первым и…

– Так, прекрати орать, как больной, Кент. Я понимаю, что тебе обидно, и всё такое. Но Дженна в больнице тебе сказала, что любит тебя, но ты это даже не запомнил. Не суть. Вернёмся к тому, что ты конкретно сказал ей. Ты прямо так и признался: «Дженна, я тебя люблю и хочу с тобой будущего»?

– Нет. Я не говорил этого. Я сам не уверен, что со мной происходит, но, вероятно, люблю её, раз плюнул на работу и бросил всё, раз нахожусь в Сиэтле, – раздражённо отвечаю.

– Ты это сказал ей? Ты хоть раз упомянул слово «любовь» по отношению к ней?

– Я подразумевал свои чувства, но другими словами. Эдди, я не в том возрасте, чтобы делать глупые признания. И она должна была понять меня и так. Я же был с ней. Я пообещал, что буду рядом, а она постоянно дёргалась от прикосновений, словно боялась, пока не набросилась, как голодное животное, на меня, а потом расплакалась прямо сидя на моём…

– Не продолжай, иначе меня стошнит. Конечно, я рад, что твой дружок начал пахать, но эта информация для меня лишняя. – Цокаю и закатываю глаза, включая динамик, пока надеваю рубашку.

– Кент, как она может понять тебя и твои чувства, если ты замаскировал их под чем-то другим? И она не обязана искать в твоих словах то, что, вероятно, может быть ложью во спасение самой себя. Дженна из тех людей, которые доверяют фактам, а они отнюдь не в твою пользу. Женщины воспринимают всё не так, как мужчины. Ушами для начала, а потом всё досконально проверяют действиями. Предположим, что ты сказал ей что-то и признался этим в своём идиотизме. И что услышала Дженна? Что ты выбрал долг, а не её. Ты предпочёл вернуть её семье, а не остаться с ней и бороться за вас. Да, Дженна рассказала, что у вас там случилось, и я сразу понял, что ты сделал. Ты причинил ей боль вместо того, чтобы не бояться сложностей и вместе идти дальше. Ты думал, что твой уход её обрадует, и всё в её семье наладится, но, Кент, ни черта там не наладилось, потому что Дженна видит в тебе свою семью больше, чем в них. И по её мнению, ты просто предал, да ещё и унизил её в больнице, причинив больше боли. Для неё это впервые, Хэйли был никем по сравнению с тобой. И вот итог – она шокирована случившимся с её дедушкой, которого любит до безумия. Появляешься ты, обещающий убить его, и она боится тебя, но при этом любит. Ваш секс – это выплеск боли и горя, как и её слёзы. Вчера ты чётко показал свою позицию, доказав своими действиями, что она лишь временная забава, и тебе нужен только секс. Не всегда нужно поощрять женщин в этом, Кент. Надо смотреть по ситуации. Дженне больше бы помог разговор по душам и, вероятно, вы бы оба сейчас были уже в Анкоридже. Она ушла, потому что знала, что когда ты снова бросишь её, она не вынесет, особенно если потеряет своего дедушку. Мужчина – это не только член, Кент, это ещё и опора, сильное плечо и хороший друг. Она всё сделала правильно.

– Ладно, умник-инвалид, и что бы ты сделал на моём месте? – Недовольно складываю руки на груди, смотря на мобильный, лежащий на кровати.

– Я бы ковал железо, пока оно горячо.

– Напомню, что твоя подружка от тебя ушла, и ты не смог её вернуть, – язвительно поддеваю его.

– Да, но ты ошибаешься, Кент. Я отпустил её, считая, что время мне поможет. Нет, время не помогает решать проблемы в отношениях. Поэтому я бы предпочёл поехать за Дженной. Понимаешь, это как рана на коленке. Вот ты упал и поцарапался. У тебя идёт кровь, ты пока не можешь её остановить. В данный момент между вами с Дженной именно открытая рана. Если ты вернёшься В Чикаго, то рана затянется и покроется коркой, и уже не будет так сильно причинять дискомфорт и боль, но всё же останется шрам, в память о том, что ты бежал за кем-то бессмысленно. Ну а если вовремя наложить пластырь, то есть приехать туда к ней и на горячую голову всё решить, то, вероятнее всего, Дженна увидит и поймёт, что ты ехал к ней, чтобы помочь и облегчить её боль, а не воспользоваться её телом без зазрения совести. Вот так-то.

– То есть, я должен снова купить билет и всё же поехать в Анкоридж, не зная наверняка, захочет ли Дженна быть со мной? Не считаешь это идиотизмом?

– Так, Кент, она сказала, что любит тебя. Какие тебе ещё нужны подтверждения? – возмущается Эдди.

– Она не сказала, а написала это. Это разные вещи. Писать можно всё что угодно. Она в лицо мне ни черта не сказала, только надежду дала. «Будь со мной этой ночью» и… чёрт, она уже знала, что уедет одна без меня! Она всё это спланировала и воспользовалась мной и моей глупостью! Она…

– Господи, какой же ты на самом деле болван, Кент. Тебе говорят одно, но ты ставишь на первое место свою обиду. Что должно произойти с Дженной, чтобы на первое место ты поставил её, Кент? Ей разбиться или попасть на грань между жизнью и смертью?! Очнись, дятел ты старый, она не уверена в тебе и в твоих чувствах, поэтому и уехала без тебя, чтобы не было так больно! Боже мой, Кент, реши, наконец, для себя, что ты сам хочешь от неё: временное развлечение без обязательств и проблем или же совместное путешествие в новый мир. Задолбал ты своими страхами. Тридцать четыре года, а ноешь, как мальчишка. И только рискни совершить ошибку, я, как встану, вызову тебя на чёртову дуэль. До встречи на свадьбе.

Открываю рот, чтобы ответить что-то очень едкое на высказывание брата, а в трубке уже идут частые гудки. Надуваю губы, обдумывая его слова. Фу, аж от самого себя противно. Ладно, была не была, потребую свою порцию любви через несколько часов лично. Да-да, вот возьму и потребую объяснений в лицо. И пусть только Дженна попробует снова сбежать от меня или найти повод увильнуть.

Решительно звоню на ресепшен и прошу заказать мне билет на ближайший рейс до Анкориджа, желательно бизнес-класс или, вообще, частный самолёт. Но это Сиэтл, таких, как я, здесь полно и, конечно же, все частные самолёты заняты. Даже не удивлён, только раздражён сильнее. Не буду я использованной тряпкой.

Собираю свои вещи… да нет у меня никаких вещей, только вчерашний костюм, несвежее бельё, портмоне, документы и мобильный, уже со слабой зарядкой. Беру с собой записку Дженны и проверяю адрес, по которому нужно ехать. Переписываю на всякий случай в блокнот, предложенный отелем, и покидаю номер.

Я пока смутно представляю своё поведение в Анкоридж, тем более что причина, по которой мы, вообще, туда поехали, абсолютно не праздничная. Если предстоят похороны, то это усугубит дело, но я всё равно не уеду оттуда без объяснений.

Ночной Анкоридж встречает меня ледяным ветром и невероятно пронизывающим холодом. Меня даже трясёт от него. Явно мой костюм и тонкая сорочка не предназначены для подобной погоды, но плевать. Беру такси и протягиваю шофёру клочок бумаги с адресом. Мне говорят, что это будет стоить дорого, так как ехать не меньше получаса до частного сектора. Боже, да кого это волнует? Фыркаю на предупреждение, а желудок скручивает от голода. Я не ел вчера и сегодня, только пил кофе. И я очень хочу помыться, а ещё купить тёплую куртку. Очень тёплую куртку. Печка в такси не помогает согреться, меня всего трясёт, и я даже не могу полностью рассмотреть в ночи красоты гор и окружающие пейзажи. Да и на них, на самом деле, плевать. Хочу тепла и любви. Много любви прямо сейчас.

– Сэр, мы на месте. Вам нужно пройти через ворота, меня туда не пропустят. Назовите имя пригласившей вас стороны. Сотрудники данного бюро очень добродушные, поэтому у вас не будет проблем с посещением поселения. – Ни черта не понимаю, что несёт шофёр, но выбора нет. Расплачиваюсь за поездку и кутаюсь в свой пиджак.

У ворот называю имя Канги и Ноши, объясняя двум рассматривающим меня мужчинам, что я приехал по приглашению и даже протягиваю им адрес. Кажется, что это было лишним, потому что мужчины, даже не глядя на бумагу, открывают дверь и говорят мне что-то на своём диалекте. Нет, учить его не буду.

Все дома в поселении пронумерованы, и в них темно, как будто внутри никого нет. Дохожу до последнего, нужного мне, и оглядываю ухоженную дорожку и небольшой дом, отличающийся от того, что я видел в Фарго. На самом деле, иметь столько недвижимости по всей Америке довольно затратно, и это может позволить себе только богатый человек. Меня это отчасти радует, но я ни при каких условиях не перееду сюда даже на лето. Пусть и не заикаются о подобном. Аляска не для меня.

Едва иду на закоченевших ногах к двери. Свет в доме не горит, по крайней мере, я его не вижу. Надеюсь, что кто-то есть здесь, иначе я буду орать от холода и злости.

Нажимаю на кнопку звонка и жду, перебирая в голове всевозможные молитвы, только бы меня впустили. Раздаются тихие шаги, и я облегчённо вздыхаю. Над головой зажигается свет, дверь распахивается, и меня обдаёт горячим воздухом.

Дженна стоит напротив меня, закутанная в разноцветное пончо, и от шока её брови ползут вверх.

– Ты ничего не забыла в Сиэтле, а, Дженна? К примеру, меня?

Глава 37

Дженна

В последний месяц потрясения стали для моей жизни нормой, но для моего организма – нет. У меня не осталось сил на то, чтобы нормально реагировать на события, особенно на появление Кента на пороге дома дедушки в Анкоридже.

– Боже мой, – выдавливаю из себя, закрывая рот рукой.

– Может быть, впустишь меня? Иначе я превращусь в сосульку. На улице чертовски холодно.

Зубы Кента стучат друг о друга. Молча отхожу в сторону, пропуская его в дом.

– Даже не думай о том, чтобы проводить здесь наше первое совместное Рождество, поняла? Это какой-то ледяной ад, – бормочет он, растирая плечи и оглядываясь.

– Ты что здесь делаешь? – шепчу я, обретая голос.

– Серьёзно? Это самый нелогичный вопрос от тебя, птица. Да и поступки твои далеки от логики в последнее время. Милая картина. – Кент указывает за мою спину, и я оборачиваюсь, словно не видела ни разу картину, нарисованную в день свадьбы бабушки и дедушки.

– Как Ноши? Так тихо. Мне уже стоит принести свои соболезнования или всё обошлось?

Поворачиваю голову обратно к Кенту и нервы сдают. Отхожу назад. Мои губы трясутся от переизбытка вины и эмоций. Я в таком состоянии ещё ни разу в жизни не была. Словно падаю и всё никак не могу удариться, чтобы было больно. Лечу куда-то в пропасть, а оказываюсь прямо на диване, закрывая лицо руками и плача навзрыд.

– Дженна? Боже, прости, я тоже несу глупости. Мне так жаль. Мне очень жаль.

От его слов плачу ещё громче, пытаясь как-то остановить поток слёз, но не получается. Кент подскакивает и опускается передо мной на колени. В его глазах огромная печаль и сочувствие, и это добивает в который раз.

– Дженна, дорогая моя, такое случается. Люди уходят, а Ноши прожил хорошую жизнь. Он подарил тебе не только свою любовь, но и мудрость. Он понял меня, и я ощутил себя в семье, благодаря вам обоим. Он был очень умным человеком. Да… тебе будет его не хватать, но мы справимся. Слышишь? Мы это переживём и будем двигаться дальше, ведь он обрёл свободу на родной земле. По-моему, на земле его матери, так сказал твой отец. К тому же…

– Это ложь! – выкрикиваю я, сжимая пальцами голову.

Кент хмурится и непонимающе смотрит на меня, постоянно всхлипывающую.

– Хм, это не земля его матери или…

– Нет… нет… боже мой, прости меня. Прости всю мою семью… прости, Кент. Прости нас. – Судорожно хватаю воздух и дёргаю руками в воздухе. Но он перехватывает их своими ледяными пальцами, и меня словно током прошибает, обдавая лицо жаром, а внутри так холодно.

– Дженна, успокойся. У тебя истерика. Где была ложь? – медленно произносит он.

– Везде… повсюду ложь, Кент. Из-за меня она окружила и тебя. Мне так жаль, мне очень жаль, что тебе пришлось пережить со мной столько проблем, которые тебя не должны были касаться. Я извиняюсь. Очень искренне. Мне стыдно… безумно стыдно перед тобой за моего отца и…

– Дженна, чёрт возьми! Нормально скажи, что случилось? – Кент повышает голос, и я вздрагиваю от его злости. Он меня убьёт. А потом всю мою семью.

– Прости… хочешь, я верну тебе всё до цента за перелёт? Хочешь, я выплачу моральную компенсацию, только не уничтожай их, ладно? Пожалуйста, вини меня… только меня… я…

– Твою ж мать, Дженна! Ты вынуждаешь меня ругаться и употреблять такие слова, за которые в школе меня отстраняли от занятий! Что здесь случилось, и почему ты должна мне что-то выплачивать? – Кент с силой дёргает мои руки, и я хлюпаю носом.

– Мой отец… он солгал. Всё это ложь. Здесь никого нет… вообще, ничего нет. Мой дедушка в порядке и находится в Фарго. Они всё… всё подстроили, чтобы мы оказались здесь вместе. Когда в аэропорту меня встретил брат моего дедушки, то передал мне письмо от отца. Он написал, что винит себя за то, что мы расстались. Не может найти себе места, потому что увидел в тебе соперника, который заберёт меня у семьи. Он испугался, что я забуду о своей земле и никогда больше к ним не вернусь, потому что ты – это всё, что мне нужно в жизни. Он обманул, Кент! Тебя обманул! А меня обманула мама! Они всё это выдумали! Каждый из них, а дедушка был инициатором идеи! Он постоянно это делает, и я каждый раз попадаюсь на уловку! Но в этот раз они все сговорились против нас. Они… они вынудили тебя снова встретиться со мной и потратить своё бесценное время на этот обман. Никого здесь нет… только я и вот теперь ты. Прости… умоляю тебя, прости меня. Моя семья такая взбалмошная. Они… прости их, я что угодно тебе отдам, только прости их и не мсти. Я…

Мою, постоянно меняющую интонации, речь перебивает громкий смех Кента. Он хохочет, отпуская мои руки и заваливаясь на пол. Смеётся и потирает лицо, а я с ужасом смотрю, как Кент сходит с ума. Я была сама в таком же шоке и в глубокой ярости из-за интриг своих родственников, надеясь, что Кент никогда об этом не узнает. Но он здесь, и меня безумно пугает то, что он смеётся.

– Кент, ты в порядке? – шепчу я, дотрагиваясь до его плеча.

Он мотает головой и продолжает смеяться, чем приводит меня в панику.

– Я оплачу тебе все затраты, клянусь, но в Чикаго. У меня нет так много наличных, я же всё сняла, и… деньги дома. Я тебе всё отдам, обещаю, только, пожалуйста, не злись на них. Нет, я понимаю, что ты имеешь полное право разнести этот дом… разнеси, ничего страшного. Я всё приму, только не надо причинять им боль… хочешь, мне причини. Я…

– Ты сказала, что я могу потребовать всё, что мне взбредёт в голову, да, Дженна? – Переставав смеяться, Кент прищуривает глаза, и я, судорожно сглатывая, киваю.

– Хорошо. Что ж, тогда я требую, чтобы ты объяснила мне, что это такое. – Он достаёт из кармана брюк смятый лист и передаёт его мне. Когда я разворачиваю его, уже заведомо зная, что это такое, то подавленно поднимаю на него взгляд.

– Письмо, – шепчу я.

– Это я понял. Я хочу услышать все эти слова и твои объяснения сейчас же. Я хочу знать, о чём ты, чёрт возьми, думала, когда сбежала от меня и заставила одного трястись от холода и неизвестности. Отвечай! И это лишь первый пункт моих условий, чтобы я не трогал твою семью, обманувшую меня и вынудившую нестись в этот проклятый город ради несуществующих похорон.

Вот этого я и опасалась. Он не простит. Но раз это поможет защитить семью, мою самую глупую и ненормальную семью в мире, то я буду унижаться.

– Хорошо. Ладно. – Откладываю записку и тяжело вздыхаю.

– Я слушаю.

– Мне будет проще, если ты задашь мне вопрос. Я в данный момент не могу сконцентрироваться, и мне страшно от того, как блестят твои глаза, – признаюсь, чувствуя себя маленькой девчонкой перед взрослым мужчиной, готовым меня сожрать за неверный ответ.

– Нет. Сама. Я хочу знать, почему ты уехала? Почему ты так повела себя? Почему ты уложила меня на лопатки, как проститутку, и использовала? Почему ты бежишь от меня? Почему ты врёшь мне? Те слова в твоём письме – правда? О любви? Почему ты до сих пор не предложила мне горячий чай и чёртов плед, ведь мне холодно? Где твоя забота о ближнем своём? – Он замолкает, красноречивым взглядом порицая моё поведение.

– Боже, прости. Да… я сейчас. Здесь есть продукты, мой отец… он попросил, чтобы даже шампанское было в холодильнике. Сейчас… я сделаю тебе чай. Ты голоден? Я не подумала. Я была так расстроена и зла, а потом появился ты, и я… сейчас. Да-да, чай.

Аккуратно поднимаюсь с дивана, двигаясь боком, и выскакиваю в небольшой холл, разделяющий гостиную и кухню.

– Тебе от меня не убежать, птица. Клетку помнишь? – Раздаётся за спиной, и я вся сжимаюсь. Боже, если бы он только знал, как я мечтаю о его клетке, но дверь всегда будет открыта, и когда-нибудь Кент забудет о том, птиц нужно не только угощать кормом, но и обращать на них хоть какое-то внимание.

Кивая, ставлю чайник на плиту и снимаю с себя бабушкино пончо.

– Плед на втором этаже, в гостиной я растопила камин, а это… тебе будет теплее, – бормочу, протягивая ему накидку. Кент берёт её, и я отворачиваюсь, чтобы достать кружку. Неожиданно пончо ложится вновь на мои плечи, вызывая у меня полное изумление.

– Что ты делаешь? Ты же…

– Я никогда не позволю, чтобы тебе было холодно, Дженна. Я буду до последнего трястись от холода сам, но ты будешь в тепле, – шепчет он, и его дыхание такое горячее на моей щеке. Такое родное. Такое близкое.

– Я люблю тебя, Кент, – тихо признаюсь, но он отходит, лишая меня уверенности. Достаю кружку и бросаю в неё пакетик чёрного чая. Он молчит.

– Ты слышал? – Бросаю на него взгляд. Кент отрицательно качает головой.

Делаю глубокий вдох и не опускаю больше взгляд. Признаваться, так всем сердцем, как учил дедушка.

– Я люблю тебя. До тебя я никого так не любила. И я не использовала тебя вчера, мне просто ты был нужен, но всё это… секс он был бесчувственным и механическим. Он был непохож на тот, какой у нас был в Фарго. Там мы любили друг друга. Там я чувствовала себя невероятно счастливой с тобой, но это был сценарий. И вчера я как будто что-то потеряла и знаю что. Тебя. Окончательно потеряла любую возможность хотя бы мечтать о том, что нужна тебе. Понимаешь, ты только начинаешь знакомиться с женщинами и тем теплом, которое они готовы подарить тебе. Тебя полюбит любая, потому что без этих страхов и детских проблем ты самый идеальный мужчина, которого я могла бы встретить. Ты заботливый. Ты приносишь завтрак в постель. Ты мчишься решать мои проблемы, и у тебя всегда всё под рукой. Ты появляешься словно из ниоткуда и закрываешь меня собой от всего мира и боли. Но от этого мне не легче, ведь я знаю, что никогда не смогу тебе соответствовать. И я решила, что пора с этим заканчивать. Я боюсь смотреть на тебя, потому что моё сердце болит, отпуская тебя к другой. Я…я тоже боюсь в очередной раз стать чьей-то игрушкой, не важно по какому мотиву, вещью, использованной временно. С тобой я захотела семью. И эти мысли меня пугают. Я просто тебя люблю, вот и всё, Кент. Вот и вся правда. Хочу, чтобы ты был счастлив, но не знаю, могу ли дать тебе каждую эмоцию полноценно, ведь я тоже многого не знала, – сглатываю горький ком из подкатывающих слёз.

– Давай смотреть правде в глаза. Ты здесь, потому что тебе пока интересно со мной, ведь тебе кажется, что в моей жизни постоянно случается какая-то ерунда. Но это не так. Моя жизнь спокойная и обычная. Я не хожу в дорогие салоны, не появляюсь на обложках журналов, не имею идеального тела. Я такая же простая, как и ещё миллион женщин в мире. Во мне нет ничего такого, что могло бы заинтересовать навсегда такого мужчину, как ты. И хорошо, мы встретились из-за прихоти Эдди, а не по чистой случайности, как это часто бывает. Это всё фарс. Это ложь. Обман. Ненастоящее. Но мои чувства к тебе стали живыми и яркими, а я этого не планировала. Я уже знала, что влюбляюсь в тебя, и мне от этого будет больно. Знала и всё равно хотела быть той, кто познает прикосновение твоих рук и губ. Наверное, для меня всё это было тоже невозможной сказкой, но, увы, реальность жестока. Мне очень стыдно за то, что тебе пришлось потерять столько бесценного времени на меня и мою семью. Клянусь, что сделаю всё, чтобы ты больше обо мне не услышал. Я обещаю, что…

– Проведённое с тобой время бесценно, Дженна. Я хочу навсегда остаться с тобой. Я люблю тебя, и поэтому я здесь. Хочу свою птицу обратно. Хочу с ней ругаться из-за обивки дивана. Хочу смеяться, когда она расскажет мне какую-то шутку. Хочу гулять и видеть мир вместе с ней. Хочу детей и семью. Других женщин не вижу рядом с собой, потому что я не идеальный, ты ошиблась. Я обычный мужчина, который полюбил женщину, умеющую за одну минуту своими поступками доводить его до бешеной ревности, до безумной злости, до чудовищного желания забрать её себе навсегда, до невыносимого мучения от одного вида её слёз и невозможности целовать её прямо сейчас. Это ты, Дженна. Ты мой воробушек, и я скучаю без него каждую минуту своей жизни. Она станет бессмысленной, если ты никогда больше не прилетишь ко мне. Дай мне шанс узнать, что такое быть любимым тобой и любить тебя каждую минуту без страха потерять.

От его слов моё тело слабеет. Кружка вылетает из моих рук, разбиваясь под ногами на несколько осколков. Сбоку свистит чайник, а я, кажется, начинаю задыхаться.

– Дженна…

– Пожалуйста, повтори. Повтори эти последние слова, Кент. Я прошу тебя… я боюсь, что выдумала… к чёрту чайник, повтори! – выкрикиваю и, перескакивая через осколки, подлетаю к нему. Пончо падает где-то позади.

Кент с улыбкой обхватывает меня за талию, притягивая к себе.

– Я люблю тебя, Дженна. Я тоже ни разу в жизни так никого не любил и не опасался потерять. Я люблю тебя, и ты моё последнее, но самое яркое путешествие.

Судорожно всхлипываю и не верю. А Кент смеётся, прижимая меня к себе. Он целует меня в макушку и качает в своих уже тёплых руках.

– Всё же чай я хочу. Я замёрз, – шёпотом говорит он.

– Да… сейчас, прости. Я так обескуражена и, вообще, в последнее время всё как-то неожиданно, – бормочу, отпуская его, но Кент хватает меня за руку и впивается в мои губы, одним движением очерчивая свои владения.

Он продолжает улыбаться, когда я всё же выключаю чайник. Сам подбирает осколки от чашки, не позволяя мне это сделать самой. А я до сих пор в шоке. Не думала, что он сможет меня полюбить. И, надеюсь, у нас ещё много времени, чтобы узнать эту любовь лучше.

– Ты голоден? – нарушаю молчание, ставя на стол перед Кентом кружку с чаем.

– Да. Я голоден, – кивает он.

– Значит, я тебя накормлю. – Поддавшись своим порывам, наклоняясь, целую его в щёку и направляюсь к холодильнику.

– Что для нас приготовил ещё твой отец? Надеюсь, что завтра нам не придётся лететь куда-нибудь в Африку за кем-то из твоих родственников.

Усмехаюсь и качаю головой, доставая из холодильника закуски.

– Не дай бог. Мне, правда, очень жаль, что они обманули нас и…

– Боже, Дженна, ты так и не поняла? Я рад этому. Я рад той возможности, которую мне подарил твой отец. Я рад, птица. Я счастлив быть обманутым и замёрзшим, но согреваться твоими словами и тем, что ты меня любишь. Вот такого злого, агрессивного, обиженного старого придурка, – перебивает меня со смехом.

– И у меня есть ещё одно условие, которое тебе придётся выполнить, чтобы я не отомстил твоему отцу, дедушке, твоей маме, Ванбли, его жене, беременной Иоки и её мужу, Ачэку с женой, Билли и…

– Я поняла. Что ты ещё хочешь? – Цокая, закатываю глаза и несу ему закуски из печени, хлеба и яиц.

– Ты переедешь ко мне, это раз. Два, я хочу знать, куда ты, вообще, собралась и какого чёрта уволилась? Ты хоть представляешь, как я испугался за тебя? И три, никогда больше, слышала? Никогда не смей уходить раньше, чем я проснусь. Мне плевать, что случится, но ты или будишь меня, или ждёшь, пока я сам не открою глаза. Всё ясно?

– Абсолютно не романтично, – замечаю и, возвращаясь к плите, наливаю для себя чай.

– Чтобы я стал романтичным, создай для меня благодатную почву, женщина. И если в следующий раз ты рискнёшь заняться со мной сексом, а не любовью, то я тебе отомщу. Поверь мне, тебе это не понравится. Ты моя, и я хочу двигаться дальше вместе с тобой. Ты меня поняла? – Кент усаживает меня к себе на колени.

– Я вас ясно услышала, мистер Мёрфи. Будут ещё пожелания, или мне можно начать извиняться и тоже немного мстить вам за то, что вовремя не убедили меня, что я нужна вам? – Делая глоток чая, отставляю кружку и обнимаю его за шею.

– Прости, но для меня всё это впервые, и Эдди, как бы это ни было неприятно признавать, точно попал в цель. Без него я бы никогда не понял, что это любовь, и моё сердце болит без тебя, когда не получает твоей ласки. И нет, у меня есть целый список пожеланий, я буду их перечислять пока ем. Пахнет неплохо, но я хочу абсолютной заботы о себе, Дженна. Покорми меня.

Тихо смеясь, подхватываю пальцами маленький бутерброд и подношу к его губам.

– Ты никогда бы не стал для меня креслом, Кент. Ты живой, и это делает тебя неповторимым. Ты – мой идеальный партнёр.

Быстро убираю руку, целуя его. Я вкладываю в этот поцелуй всё, что сейчас творится в моём сердце. Странное непонимание, но как так вышло, что и он меня тоже любит. Радость от этого факта. Слабый страх от непонимания того, как мы будем жить дальше. Но, слыша его смех и шёпот: «Люблю тебя, Дженна», я понимаю, что нет ничего не выполнимого в этой жизни. Надо просто найти любым способом человека, который поможет тебе взлететь выше и всегда будет ждать тебя дома.

Глава 38

Кент

Полгода спустя…

Многое раньше было недоступным для меня. Многого я не знал. Многое в моей жизни было бесполезным. Но с появлением в моей судьбе одной взбалмошной, шумной, но одновременно ласковой и нежной птицы я увидел сотню новых красок. У меня с ней многое было впервые.

Первый День благодарения в Фарго в окружении полной семьи Ноар. Канги в этот раз отгонял от нас с его дочерью всех, кто нарушал наше уединение. Мало того, нам подарили дом, в котором мы можем отдыхать и жить. Ноши себя чувствовал прекрасно, и они даже устроили танцы, увлекая в них всё ещё хромающего Эдди. Да, как я и думал, он идеально вписался в этот балаган, без которого моя жизнь не была бы настолько интересной.

Первое Рождество в моей квартире. Простите, в нашей. Первая ёлка, выбранная нами обоими. И первые разбитые игрушки из-за вспыхнувшей, прямо во время украшения квартиры, страсти.

Первое знакомство с моими родителями. Оно прошло… хм, с особым безразличием, но это уже меня не тревожило. Я понял, что моих родителей не изменить. Они рано увидели меня взрослым и посчитали, что мне было достаточно ласки и любви, но это было не так. Зато сейчас Дженна восполняет каждый пробел в моих эмоциях и чувствах, поэтому мне больше не больно.

Первый проигрыш на выставке, куда мою фирму даже не допустили из-за случая с Эдди. Я на удивление спокойно отнёсся к этому, потому что дома меня ждала Дженна и не позволила мне думать о работе, снова меняя моё восприятие.

Первые дни рождения в семье Ноар, и моё полноценное участие в этих событиях. Я держал на руках младенца, мечтая о таком же, но мы с Дженной пока не затрагивали эту тему. Нет, мы оба не против детей, но как-то разговор не зашёл.

Первое честное признание своего брата частью моей жизни и помощь в открытии его агентства «Идеальный партнёр» в Нью-Йорке. Да, я дал ему денег, потому что до меня дошло, что ласку, нежность и любовь не только женщины, но и мужчины ощущают очень редко, забивая свою жизнь обыденными вещами. Мужчина должен учиться это дарить, а женщина принимать. Оказывается, с подобным огромные проблемы не только у нас с Дженной, но и у многих.

Первые заголовки о том, что я больше не один. Нелёгкое время, но мы стараемся не позволять журналистам мешать нам.

Первый День святого Валентина и сотни алых шариков в нашей квартире, шикарная женщина в белье красного цвета с бантом на талии, прохладное шампанское и сытный ужин. О чём ещё я мог мечтать?

Первая крупная ссора из-за того, что Дженна слишком часто общается с мужчинами моей компании. Да, теперь она работает на меня. Я не мог позволить, чтобы она работала где-то ещё. Она прекрасно анализирует рынок и подсказывает, где нужно приложить больше усилий. Дженна бесценный работник, но вот эти мужчины, смотрящие на неё, словно она сочный кусок пирога, меня жутко раздражают. Дело едва не дошло до их увольнения и громкого скандала прямо в моём офисе. Но каким-то образом, я, правда, не помню, меня снова оседлали, и вся ревность вылетела из головы, оставляя приятное и сладкое послевкусие от подаренной мне страсти прямо на рабочем столе. К сожалению, компьютер пришлось заменить, он каким-то образом упал на пол.

Мой первый день рождения, проведённый не в одиночестве. Семейный ужин. Свечи. Романтика. Её шёпот и много-много любви, делающей меня абсолютно полноценным и счастливым.

И вот наступил тот самый день, к которому я готовлюсь, наверное, уже больше четырёх месяцев, но всё пошло наперекосяк. Курьер задержался, и Дженна не получила мою записку о том, что я жду её дома. Она пришла ко мне в кабинет и предложила поужинать раньше, чем я уехал. Лепестки, разбросанные в нашей до сих пор пустой гостиной, завяли, о чём сообщила мне домработница, и пришлось быстро всё убрать. В общем, этот день не задался, но будет ещё одна попытка когда-нибудь удивить Дженну так, что она потеряет дар речи.

– Нам нужен диван, – бурчу, закрывая дверь. Настроение ни к черту.

– Я предлагала тебе варианты, но ты сказал, что они недостаточно хороши для тебя, Кент. Так что не начинай.

Сбрасывая сапоги, Дженна передаёт мне пальто.

– Они все были не такими. Нам, действительно, нужен диван, это пустое место меня бесит. И если вспомнить, то именно из-за тебя я его выбросил – Обвиняюще указываю на неё пальцем, а она кусает его, вызывая у меня шипение.

– Заслужил. Не будешь тыкать им. Я не против, если ты выберешь любой. Правда, мне всё равно, но, пожалуйста, прекрати. Что у тебя случилось на работе? Хочешь об этом поговорить?

Передёргиваю плечами и, фыркая, прохожу в кухню.

– Не хочу, – бурчу, бросая пиджак в сторону спальни.

Дженна тяжело вздыхает и поднимает его, унося в гардеробную. Опускаюсь на барный стул и уныло смотрю перед собой. Почему всё снова пошло наперекосяк? Я же так готовился. Кольцо уже столько месяцев прожигает мои пальцы, и я постоянно его прячу, не зная, как сделать всё идеально, и вот, наконец, подготовился.

– Прости. Паршивое настроение, – произношу, когда Дженна возвращается в кухню.

– Я это уже поняла, Кент. Но всё равно люблю тебя, даже сварливого и недовольного.

Подскакивая ко мне, Дженна целует меня в щёку, и я слабо улыбаюсь.

– А если я стану ещё хуже? Превращусь через год в злого и ворчливого старика?

– Ничего не изменится. Я буду тебя любить, потому что вряд ли найдётся ещё один мужчина, с которым можно орать до посинения, и он не прибьёт за это, а завалит на стол и подарит парочку оргазмов, – смеётся Дженна, открывая холодильник.

– Итак, у нас на ужин спагетти и запечённая утка. Сейчас разогрею. Ты будешь салат?

– Нет, вообще, ничего не хочу…

– Боже мой, Кент! – вскрикивает Дженна и достаёт из холодильника бутылку шампанского. Чёрт.

– Утром её не было, значит, ты попросил Вишь положить бутылку туда. Выходит, что ты хотел что-то отпраздновать, и это сорвалось. Господи, мне жаль, Кент. Это новый клиент, с которым у тебя не состоялась сделка, и к встрече, с которым ты там готовился? Конечно, я заметила, что в последнее время ты весь на нервах и не желаешь обсуждать что-то очень важное. Мне так жаль, дорогой.

Приоткрываю рот от такой интерпретации моего неудавшегося предложения руки и сердца, но сразу же киваю. Это мне на руку.

– Любимый, не расстраивайся. Плевать на этого придурка, он никогда не найдёт шкафов лучше, чем у тебя. Забудь о нём. Он недостоин твоих услуг, вот и всё.

Дженна обходит стойку и ставит на неё бутылку.

– Ага, сказала женщина, которая купила шкафы у моего конкурента, – напоминаю ей.

– Но всё познаётся в сравнении, не так ли? И вот я сравнила, увидела, что ты и твои шкафы лучшие, поэтому и живу с вами.

Обхватываю её за талию и притягиваю к себе.

– То есть ты с нами только из-за качества услуг? – Прищуриваюсь я.

– А-то, конечно. Мне очень нравятся ваши услуги, мистер Мёрфи, – улыбаясь, Дженна кладёт руки мне на шею и немного раскачивается. – И раз уж одна сделка сегодня не наша, то я предлагаю другое событие, которое мы сможем отпраздновать. Ты и я. Это личное, только для нас. И надеюсь, что ты будешь рад, ведь…

Мой мобильный в кармане брюк звонит, и я кривлюсь, выпуская Дженну из рук.

– Эдди. Говори дальше. Что это за событие?

Цокая, кладу звонящий телефон на стойку и снова тяну Дженну к себе.

– Ответь, Кент. Он твой брат и не так часто тебе звонит.

– Зато ты с ним болтаешь каждый день. Да и не хочу снова давать советы о том, какой цвет выбрать для визиток и…

– Тебе нужно напомнить, что каждый звонок может быть последним или ты без ссор поговоришь с единственным братом, у которого врождённая анемия, и он ещё хромает из-за того, что ты был сильно зол из-за того, что потерял меня?

Обиженно поджимаю губы, когда Дженна находит самые жестокие аргументы и сама отвечает на звонок брата. Мы сразу же слышим его радостный голос, от которого меня зачастую тошнит. Почему он всегда такой весёлый?

– Ты на громкой, парень. Какие новости в Нью-Йорке? – Дженна показывает взглядом, поговорить с Эдди, а я закатываю глаза.

– О-о-о, вы теперь, вообще, всё вместе делаете? Круто. Обожаю себя за то, что я вас свёл. Если бы не я…

– Эдди, тебе лучше сразу перейти к делу, у Кента сегодня паршивый день, – перебивает его Дженна, и я натягиваю кривую улыбку для неё.

– Ладно. Нью-Йорк обливает меня дождями, и меня это бесит, нога болит сильнее, и я чувствую себя дряхлым стариком, но… – брат делает паузу, пока Дженна разогревает еду и ставит бокалы передо мной.

– Давай, быстрее. У нас ужин подгорает. И под словом «ужин» я не имею в виду еду, – вставляю недовольно я.

– Ладно-ладно, старый дятел, не бухти. В общем, мы дали старт заказам и отказались от открытой рекламы. Используем закрытую и пока только набираем обороты. В нашем штате уже двадцать мужчин, и они все проходят обучение. У каждого есть по одному заказу. По моим расчётам, я выплачу тебе миллион через полтора года. Я на коне. Поздравь меня, хотя ты в меня и не верил, – весело делится Эдди.

– Поздравляю. Это всё? – Цокаю я.

– Нет, не всё. Я открыл своё дело, Кент, и ты мог бы проявить больше энтузиазма. Я же стараюсь и…

– А энтузиазм в качестве миллиона долларов уже забылся?

– Кент, – останавливает меня Дженна.

– Да и чёрт с тобой, братец. Дженна, задай ему хорошую трёпку, и я жду вас на свой день рождения через две недели. Я снял отличную квартиру, к тому же…

Отключаю звонок, а Дженна прыскает от смеха.

– Он задолбал, уж прости. Я рад тому, что его агентство было принято на «ура» среди платёжеспособной женской публики Нью-Йорка, и все подготовительные работы, благодаря мне и моим знакомствам, успешно повлияли на старт. Но я не хочу сейчас слышать об этой порноиндустрии, – объясняюсь, поднимаясь со стула и расстёгивая брюки.

– Вообще-то, именно из-за этой порноиндустрии у нас в постели всё в порядке и мы, вообще, встретились. Не гневи судьбу, Кент, и успокойся. Он ещё ребёнок. Ачэк, так, вообще, радуется леденцам, как младенец, до сих пор. Это нормально. Тебе нужно его поддержать в следующий раз и сказать, что ты им гордишься. И не отворачивайся, когда я с тобой разговариваю, Кент Мёрфи, иначе сожгу твой ужин! – кричит Дженна мне в спину, когда я снимаю брюки и бросаю их на кровать.

– Я переодеваюсь! Это тебе нужно успокоиться! Чего ты раскричалась? – возмущаясь, натягиваю спортивные штаны и меняю рубашку на футболку.

– Меня раздражает, когда ты уходишь, как будто тебе всё равно. И я сразу же начинаю воевать с тобой за внимание. – Тяжело вздыхая, Дженна открывает духовку, проверяя еду.

– Я знаю, прости. Но мы остановились на том, что у нас есть что праздновать. Мне открывать шампанское? – Меняя тему, натягиваю улыбку, постоянно коря себя за забывчивость. Из-за того, что я ушёл в первый раз, Дженна до сих пор не может забыть то чувство страха, а в последнее время оно сильно обострилось. Да, моя вина, но я над этим работаю.

– Открывай, только сниму юбку, она меня раздражает и трёт. Мне кажется, я немного набрала в весе. Ты не заметил?

Опасная тема для разговора с женщиной.

– Нет, птица, у тебя всё в порядке. Твоё тело, как и в момент нашего знакомства, такое же соблазнительное. Ты же знаешь, что я безумно его люблю, как и тебя, – моментально отвечаю. Совет брата – всегда говорить хорошее и пусть, действительно, Дженна набрала пару фунтов с нашей первой встречи, но ей это идёт, и абсолютно не играет никакой роли в моих чувствах к ней.

– То есть ты ничего не заметил. Юбка скоро будет трескаться на талии. Прекрати закармливать меня этими чёртовыми сэндвичами, Кент! Я…

Дженна замолкает, а я быстро откупориваю шампанское и разливаю его. Надо как-то тактично сменить тему и скорее, иначе вечер, вообще, может закончиться плохо.

– Брось, Дженна. Ты, как была воробушком, так и осталась им. Ничего и нигде у тебя не трескается, ты преувеличиваешь, – говорю, неся бокалы в спальню.

Вхожу в комнату и вижу Дженну, стоящую спиной ко мне в одном нижнем белье и чулках. Шикарное зрелище. Её волосы отросли и теперь лежат тёмным каскадом на плечах.

– Так за что мы пьём? Ты до сих пор не сказала, – стараясь искренне улыбаться, говорю я.

– Хм, что это, Кент? – Дженна поворачивается ко мне, держа в руках мои брюки и коробочку с кольцом, которая, видимо, выпала, когда она, как обычно, собирала мои вещи по полу, чтобы сложить их в корзину для грязного белья.

Вот же чёрт.

– Это… в общем, это кое-что очень важное для меня, и ты не должна была это видеть.

Разочарованно ставлю бокалы на комод и качаю головой.

– А конкретнее?

– Я сегодня в таком настроении, потому что собирался сделать тебе предложение, разбросал лепестки роз по квартире, но они пришли увядшими и воняли. Шампанское приготовил, чтобы мы его выпили, когда ты скажешь «да». И я придумал целый квест с записками и подарками для тебя по всему городу, чтобы ты пришла домой, а здесь я весь такой идеальный и прекрасный, стою на одном колене, а повсюду горят свечи и тому подобная ерунда. Первое задание было в записке, вложенной в букет цветов, который должны были доставить тебе в офис, но курьер задержался. Тебя не было, ты ушла по просьбе дедушки, чтобы купить ему новую шляпу, как у меня. В общем, вот так. Я даже сделать нормально предложение не смог. – Пожимаю плечами и горько вздыхаю. Неудачник, ей-богу.

– Ты хочешь, чтобы я была твоей женой? – шепчет Дженна, подходя ко мне.

– Да, очень хочу. И я хотел этого ещё в ту ночь в Анкоридже. Я уже наверняка знал, что другую женщину не полюблю так, как тебя. Ни одна не будет терпеть меня и проявлять понимание ко всем моим заскокам. Я обожаю твою семью больше, чем свою. И когда я держу на руках младенцев, то мечтаю о таких же, но наших. Тем более, я уже устал отгонять от тебя этих наглых обливающихся слюнями придурков, и хочу иметь полное право на твоё будущее. Наше будущее. И ещё я кое-что сделал, поэтому не мог дольше тянуть время. Вообще-то, я купил кольцо ещё перед Рождеством, думая, что именно в тот день всё случится. Но не нашёл подходящих слов, да и твоя семья была очень шумной. Потом был День святого Валентина, но ты вновь всё первая подготовила, а я хотел сам. Я… чёрт, чувствую себя таким идиотом. – Потираю лоб, подавленно смотря на Дженну.

– А что ты сделал? Ты сказал, что кое-что сделал и не можешь дольше тянуть время? Что это? Почему ты так спешишь? – тихо спрашивает она.

Теперь я огребу по полной. Она меня убьёт, если сначала не разобьёт мою голову.

– Только не уходи, ладно? Я, правда, имею очень серьёзные намерения, Дженна, поэтому я решил за нас двоих. Пожалуйста, прости меня заранее и пообещай, что это никак не повлияет на наше будущее…

– Кент, что ты сделал? Меня это пугает, – настойчиво требует она.

– Ты же помнишь, что Иоки была беременна до рождения дочери?

– Логично, она моя сестра. И обычно перед родами женщины бывают беременны, это тоже довольно логично, – кивает Дженна.

Мне страшно признаваться. Я боюсь потерять Дженну из-за собственных страхов, что она уйдёт от меня. Я такой дурак. Старый болван.

– Когда мы были в Фарго, то я заметил, что она принимает таблетки. Я запомнил название и изучил их состав. Не волнуйся, я проконсультировался с врачом, и он сказал, что эти таблетки принимают те, кто хочет забеременеть или те, что уже беременны, но у них не хватает определённых гормон. Они безобидны, некая добавка и витамины…

– Кент, что ты сделал?

– В общем, я… твои противозачаточные таблетки были очень похожими на эти. Такие же маленькие и белые. Я… каждое утро, когда приносил тебе завтрак, менял их на витамины для зачатия. И ты уже примерно два месяца пьёшь именно их, и лишь изредка противозачаточные, если я не успеваю проследить. То есть… мы занимаемся любовью без защиты, и я стараюсь как можно дольше быть в тебе, чтобы семя проросло. И по моим подсчётам… даже если это не так… в общем, я бы хотел, чтобы ты вышла за меня замуж, и ребёнок появился с моей фамилией, а я был тебе официальным мужем. Я… прости меня, Дженна. Прости, но боюсь, что ты уйдёшь, заберёшь с собой все мои мечты, а я так опасаюсь потерять тебя. Я хочу детей. Хочу много детей от тебя. И огромную семью, чтобы когда-нибудь стать таким же мудрым, как Ноши, и чтобы мои дети собирались под одной крышей, и у меня хватит для них любви. Для тебя тоже хватит, Дженна. Я клянусь. Мне тридцать пять, и я готов к детям. Пожалуйста, прости меня. – Обхватываю её лицо, целую приоткрытые от шока губы, глаза, щёки, лоб.

– Дженна, прости, но я просто хочу, чтобы ты была рядом со мной. Я не имею права решать за тебя, но… так люблю тебя. Я боюсь потерять это чувство. Боюсь, что ты… Дженна? Ты снова немного зависла. – Потираю её щёки и вглядываюсь в глаза.

– Я не зависла. Я думаю, – шепчет она.

– Мне убрать бокалы подальше, чтобы они случайно не оказались в моей заднице? Или дать тебе время обдумать всё одной? Только не уходи, ладно? Хочешь, покричи или ещё что-то сделай, но не уходи, – прошу я.

– Боже мой, какой же ты у меня на самом деле недалёкий, Кент Мёрфи. Я знала, что ты меня обманываешь. И эти завтраки каждое утро в постель, а следом за ними секс, сразу же вызвали подозрения, потому что ты перебарщивал с ними. Таблетки отличаются по форме. Твой напряжённый взгляд и настоятельные требования принять её прямо у тебя на глазах. Нескрываемая радость, когда я запивала их. Твоё нервозное поведение, бурчание за спиной, странные взгляды, обращённые на мой живот. И кольцо я нашла два с половиной месяца назад. Положила тебе его в портфель, ты забыл его в корзине для белья, а именно я сортирую его перед отправкой в химчистку. Вряд ли ты планировал сделать предложение в химчистке. Поэтому, Кент, я удивлена не тем, что ты обманул меня и принял решение за нас обоих, хотя я не против детей и тоже готова к ним… нет, я даже немного обижена, что это кольцо до сих пор не на моём пальце, раз ты давно уже всё спланировал, но так и не понял, что мне плевать на эту романтическую чушь. Мне нужен ты.

Мой рот от шока и эмоций этой женщины, выучившей меня так хорошо, приоткрывается сам. Отпускаю её лицо, а Дженна вкладывает коробочку мне в руки.

– Итак, я готова. Начинай, но я не обещаю, что сразу скажу «да». И раз уж ты разлил шампанское, то его надо выпить.

Я, в который раз, поражаюсь ей. Она так легко принимает меня со всеми моими заскоками, что окончательно убеждаюсь в верном решении и выборе моего сердца нашего будущего.

– То есть ты не злишься? – уточняю я.

– Буду злиться, если ты не сделаешь мне предложение прямо сейчас. Я в туалет хочу.

Нервно прыскаю от смеха, а она хихикает.

– Можно не буду вставать на одно колено? Спина побаливает. Помогал ребятам внизу вчера.

– Я бы предпочла, чтобы ты встал на оба колена и сделал мне приятное, но это после. Кент, я, правда, в туалет хочу. – Дженна закусывает губу, а меня распирает от хохота. Романтик из меня порой никудышный, но мне повезло, что рядом со мной такая же прямолинейная и порой чересчур откровенная женщина. Я счастливчик.

– Дженна Ноар, согласишься ли ты провести со мной остаток своей жизни, продолжать терпеть меня и мои страхи, учить меня любить тебя сильнее и дарить тебе всё, что живёт в моём сердце, ну и, конечно, детей? Ты станешь моей женой?

– Да.

– Подожди, так просто «да». Но ты же…

– Боже, да! Кент, да! Я люблю тебя! Я безумно тебя люблю, и вряд ли переживу, если какая-то дамочка снова будет мечтать о тебе! Надень уже это кольцо мне на палец и дай пару минут! А ещё я голодна. – Дженна протягивает мне руку.

– Мне кажется, что это немного ненормально, – шепчу я и достаю кольцо.

– Потому что это мы с тобой. Никаких чёртовых лепестков роз. Никаких слюнявых слов. Никаких неловких ситуаций. Оно восхитительное. Люблю тебя. Проверь духовку, если там всё готово, то выключи. Жди меня на кухне. Люблю. – Дженна отскакивает от меня, когда кольцо оказывается у неё на пальце, а затем возвращается, падая мне на грудь и впиваясь в мои губы.

– Никакой пышной свадьбы. Распишемся в мэрии, – бросает она напоследок и скрывается в ванной.

– С радостью.

Довольный собой, беру бокалы шампанского и возвращаюсь в кухню.

Да и плевать, что всё получилось так, как получилось. Какая разница? Это всего лишь новый этап нашей жизни, и Дженна станет моей навсегда. Мы продолжим своё путешествие вместе до последнего дня, каким бы он ни был.

Открываю духовку и цокаю, смотря на спалённые угольки утки. Прекрасный ужин вышел, ничего не скажешь. Достаю противень и выбрасываю всё в ведро под раковиной. Ладно, можно побаловаться икрой и вяленым мясом. Я не против. Только вот Дженна расстроится, что спалила наш ужин, как и обещала. Но разве это важно? Нет.

– Боже, почему так воняет? Неужели… вот же чёрт! Мы остались без утки?

Оборачиваюсь к Дженне, завязывающей на талии халат и пожимаю плечами.

– У меня есть сногсшибательное предложение. Ты. Я. Кровать. Пикник. Какой-нибудь фильм и давай завтра пропустим пробежку. К слову, ты уже не бегаешь со мной вторую неделю. Мне скучно одному.

Достаю небольшой столик, который я купил именно для завтраков Дженны и выкладываю на него хлеб, соусы, мясные нарезки, икру.

– Кент, я должна тебе тоже кое в чём признаться. Я солгала тебе.

Поднимаю голову и по позвоночнику проходит холодок.

– Когда ты мне солгала?

– Сейчас. Я не хотела в туалет по нужде, там, сегодня днём, я оставила для тебя подарок, но забыла о нём и вспомнила, только когда ты признался в подмене таблеток.

Дженна достаёт из кармана своего халата конверт и протягивает мне.

– Да и не была я ни в каком магазине. Дедушка ни о чём меня не просил, кроме как приехать к нему поскорее, – кривится она.

– Тогда где ты была сегодня в обед вместо того, чтобы быть на месте или со мной? У тебя кто-то появился? Имя. Я его убью…

– Боже, никого у меня нет, кроме тебя. Открой. Когда я нашла кольцо, то начала тщательнее следить за тобой, тогда и разгадала подмену таблеток. Я была не против, но ждала, когда ты наберёшься смелости сделать мне предложение, чтобы продолжить двигаться дальше. Я молчала, но… хм, боюсь, что больше не имею права это делать. Открой. Это именно то, что я хотела отпраздновать. – Дженна указывает на обычный белый конверт, и я разрываю его.

Вытряхиваю содержимое на барную стойку и озадаченно раздвигаю всё руками. Несколько тестов на беременность, и все они…

– Господи, это… это… то, что я думаю? Две полоски. На каждом две полоски, – шепчу я.

– Да. У меня задержка пять дней. На работе я сделала тест на беременность. Увидела положительный результат, экстренно записалась на приём к своему гинекологу и сдала анализы. Я беременна. Срок примерно чуть больше месяца. Это твоя мечта, Кент? – Дженна нервно кусает губу.

– Для начала… боже мой, птица, у нас будет малыш! Я буду отцом! – кричу и, подскакивая к ней, поднимаю за талию. Она смеётся, кивая мне.

– Дженна, ты моя мечта, а остальное лишь отличное стечение обстоятельств. Я так счастлив. Боже мой, воробушек, я так счастлив. Я…

– А теперь плохая новость, Кент, – говорит Дженна, когда я ставлю её на пол.

– Что?

– Ты сам сообщаешь моей семье о нашей тихой росписи и о том, что у нас будет ребёнок. Удачи, а я беременна и мне можно быть капризной, – смеясь, она целует меня в губы.

– Ты жестокая женщина, Дженна. А можно как-то сбежать или скрыться, пока ты не родишь?

– Не-а. Они везде нас найдут. И да, моё здоровье в полном порядке, благодаря твоим таблеткам. Гормоны бушуют, и мне надо немного остыть. Вряд ли душ поможет мне, но у тебя есть шанс задобрить меня и убедить, что я должна тебе помочь со встречей с моей семьёй и отцом.

Подмигивая, Дженна отходит спиной к спальне и сбрасывает халат, оставаясь полностью обнажённой.

– О-о-о, даже так? У меня есть прекрасный шанс закрепить результат. Что ж, птица, лети, пока клетка не закрылась.

Сбрасывая с себя футболку, наблюдаю, как Дженна с радостным визгом убегает в ванную, и я несусь за ней.

Мои руки смыкаются на её животе, где уже растёт наш ребёнок, и она смеётся. Ногой закрываю дверь ванной комнаты. Теперь это касается только нас, посторонним вход воспрещён.

Мне не жаль, что однажды я дал слабину и позволил своему брату, надавив на меня, изменить мою жизнь. Мне жаль лишь то, что я раньше не нашёл Дженну и не залатал все свои раны на сердце. Эта женщина делает меня больше, чем полноценным, она дарит мне солнце и землю, на которой я живу и наслаждаюсь каждым днём, каким бы он ни был. И я буду учиться дальше любить не только Дженну, но и Эдди, без которого бы никогда не встретил её. Я уверен в том, что забота и ласка в современном мире, действительно, стала ценностью и довольно дорогой. Из-за гонки за финансовой стабильностью мы часто забываем о другой стороне нашей жизни. О любви. И теперь существует агентство «Идеальный партнёр», готовое каждой женщине подарить надежду на то, чтобы её боготворили. Без женщины мужчина не может полностью узнать самого себя и научиться любить. Благодаря им мы раскрываем свой потенциал и становимся лучше. Именно они делают нас лучше и помогают увидеть, что нам нужно на самом деле. Да, сценарий это хорошо, но я действовал сам. Дженна до сих пор не знает о том, что все идеи с подарками и мои слова на встрече с её семьёй были совершенно искренними. Я хотел дарить любовь и тепло, и теперь у меня всё это есть. Надо уметь отдавать, чтобы получить больше.

Но в таких сценариях всегда есть сноска.

«Остерегайтесь влюбиться в клиента».

Я рад, чтобы был первым идеальным партнёром, но, увы, именно я попал в ловушку чувств. Я не жалею. Ни о чём не жалею, потому что нашёл свою женщину, готовую совершенствоваться со мной даже в любви. Но вот удастся ли следующему идеальному партнёру удержать на расстоянии своё сердце и чётко выполнить работу? Как знать. Как знать… это уже не моя история. Хотя я уверен, что Эдди будет пытаться каждый раз сделать не только женщину счастливой, но и мужчину. За этим будет довольно интересно наблюдать со стороны, ведь ловушка снова открыта и ждёт следующую одинокую жертву, готовую любить без памяти.