Воровка бесплатное чтение

Воровка

Глава

I

В первый раз Полли совершила кражу, когда ей было восемь лет. Вместе с мамой она поехала на машине к тетушке попить чаю и поиграть со своими кузинами, Джеймс и Лиззи. Был прекрасный солнечный день в середине лета. Столы и стулья вынесли в сад и поставили под большой навес от солнца. Шланг заполнял водой надувной бассейн. Джеймс и Лиззи были в купальниках, Полли тоже надела купальник. Девочки стали плескаться в воде. Поли очень развеселилась, она плескала водой на маму, на тетушку Паулину, схватила Лиззи и стала удерживать ее голову под водой. Мама велела Полли прекратить это, а когда Полли не послушалась, повторила еще раз.

«Перестань сейчас же, Полли. Ты мешаешь играть другим!»

На какое-то время Полли утихомирилась, а потом начала снова, плескаясь обеими руками. Тетя встала и сказала ей: «Пойдем в дом, Полли. Я хочу показать тебе кое-что».

Полли вылезла из воды, вытерлась полотенцем и пошла за тетушкой Паулиной в дом. Она думала о том, что получит подарок. Тетушка Паулина уже однажды так делала, а потом подарила Полли ту вещь, которую ей показала. Но не в этот раз. Как только они очутились внутри дома, и дверь захлопнулась за ними, тетушка перекинула ее через колено и сильно выпорола, десятью резкими ударами по заднице. Затем тетушка Паулина вернулась в сад.

Когда тетка ушла, оставив ее в слезах, Полли возненавидела ее. У нее появилось желание убить тетку. Вытерев глаза от слез, она медленно прошлась по комнатам. В одной из них был письменный стол, а на нем обложкой вниз лежала книга, которую тетка читала. Полли взяла ее. Она положила ее в большую сумку, которую мама оставила в коридоре. Эта книжка тетке не принадлежала, и была взята в публичной библиотеке. Если она пропадет, тетке придется заплатить за нее…

Когда пришло время прощаться, Полли с мамой села в машину и пока ее мама была за рулем, Полли вытащила книгу из сумки и спрятала ее себе под жакет. Она намеревалась уничтожить ее. Но как? Не было места, где ее можно было сжечь. Она нашла мамины ножницы, и пока родители смотрели новости по телевизору, поднялась к себе в спальню и порезала книгу на сотню маленьких кусочков.

Мама Полли и тетка Паулина долго обсуждали пропажу книги. Полли всегда присутствовала при этом и слышала все, что они говорили. Куда могла подеваться книга? Тетка Паулина опросила каждого – дядюшку Мартина, Лиззи и Джеймс, и даму, которая приходила убираться. Никто ничего не знал.

«Ты не видела книгу, Полли?» – спросила мама.

Полли посмотрела прямо ей в глаза. «О нет, мамуля, конечно, я не видела».

Она была хорошей лгуньей. И еще, кажется, хорошей воровкой.

В школе в ее классе была девочка по имени Абигайл Робинсон. Она не входила в круг друзей Полли. Полли полагала, что Эбби была единственным человеком в классе, не любившим ее. Нет, дело было не в симпатии. Эбби действительно не любила ее. И более того – не ненавидела, а презирала. Эбби смотрела на нее как на грязь, на которую наступаешь на улице. И она никогда не говорила с Полли, даже если у нее была такая возможность.

Однажды Полли спросила ее: «Что со мной не так, мне интересно?»

Эбби передернула плечами.

«Моя мама говорит, что у тебя проблемы с поведением», – сказала Полли.

Мама Полли, конечно же, ничего такого не говорила. Она ничего не знала о Эбби Робинсон и о том, что та не разговаривала с Полли.

«Я полагаю, это ложь», – ответила Эбби. «Очередная ложь. Ты всегда врешь. Поэтому я и не хочу знаться с тобой».

У Эбби были наручные часы, которыми она очень гордилась. Они были из золота, с зеленым циферблатом и золотыми стрелками. Во время занятия по плаванию она оставила их на полке в раздевалке и, когда все пошли в бассейн, Полли задержалась, забрав себе часы Эбби. Она положила их в карман школьного пиджака, а пиджак повесила в свой шкафчик.

После занятия Эбби не могла найти свои часы, и начались их поиски. Полли не присоединилась к поискам после занятий. Была половина четвертого – время идти домой. Когда она пришла домой, она направилась в мастерскую, где ее отец хранил инструменты, и разбила часы молотком. Потом, захватив кусочки от часов, она направилась на улицу и выбросила все остатки от них в канаву.

По поводу пропавших часов в школе опросили всех. Директор лично допрашивала Полли и весь ее класс. Полли взглянула в глаза директору, сосредоточилась, состроила честное лицо.

«Я никогда их не видела, Миссис Уилсон», – ответила она. «Я не трогала их». Хотя в то время у нее уже была маленькая царапина на руке, которую оставил кусочек разбитого стекла от циферблата.

Кража вещей у людей, которые ее расстраивали, стала для Полли частым явлением. Только она называла это не кражей, а «присвоением». Позже, когда она стала постарше, у нее появился парень по имени Том.

Том был студентом, у которого было мало денег. Том любил музыку, а еще любил свой

CD

-плейер. Полли считала, что он любил свой плейер больше, чем ее. В общем-то, так оно и было, и спустя год совместного проживания он заявил, что им надо расстаться.

«Я не могу все время терпеть твою ложь», – он сказал. «Я не могу понять, осталась ли в тебе хоть капля правды. Ты даже врешь о том, когда ты ушла с работы или где ты была, если опаздываешь или с кем встречалась. Для тебя проще врать, вот ты и врешь».

«Я не вру», – ответила Полли. «Нет. Приведи в пример хоть одну ложь, которую я тебе сказала».

«Ты сказала, что телефон не звонил, когда меня не было дома, но я знаю, что он звонил. Он точно звонил три раза. Это первое. Ты сказала, что не пила с Алексом Свеном прошлым вечером, но я знаю, что это не так. Джон видел вас. Даже лгун говорит больше правды, чем лжи, но ты – это просто нечто».

Он сказал, что завтра съедет. Она взяла его плейер, пока он был в душе. Он оставил его на стуле в спальне – положил на куртку, – серебристо-голубой плейер. Она взяла его, сбежала с ним вниз по лестнице на улицу. Они жили возле перекрестка со светофором. Было раннее утро и движение транспорта было интенсивным, с большими грузовиками, стоящими на красном сигнале светофора перед тем, как поехать по трассе М1 на север. Полли была возбуждена и тяжело дышала. Когда светофор переключился на зеленый свет, она бросила плейер на дорогу, перед большим грузовиком. Она услышала потрескивающий звук перемалывания, когда огромные колеса проехали по плейеру.

Том помнил, что оставил плейер в комнате и искал его везде. Конечно, он спросил Полли, видела ли она его. Она посмотрела ему в глаза и сказала «нет».

«Я не верю тебе».

«Верь, во что хочешь», – она ответила. «Я не видела твой идиотский плейер. Ты, должно быть, оставил его где-нибудь».

Что он мог поделать? Он бросил ее на следующий день, но не раньше, чем сказал, что видел на дороге серебряные и голубые осколки.

Полли недолго пробыла одна. Она стала встречаться с Алексом Свеном и влюбилась в него. Он тоже влюбился в нее, и они стали жить вместе. Алекс отличался от всех ее предыдущих парней. Он был старше ее на пять лет, с собственным домом, машиной и хорошей работой. Помимо этого, он был взрослым самостоятельным человеком, который устанавливал правила для жизни и придерживался их. Обладающий привлекательной внешностью, Алекс был добрым и любящим человеком и прежде всего честным человеком, который ценил правду. Он часто говорил, что ненавидит ложь, даже такую ложь, которую люди говорят, чтобы не ходить туда, куда не хотят. Даже ложь, которую говорят, чтобы не обидеть чувств человека. Он утверждал, что если говорить уверенно, по-доброму, то лгать не нужно.

Проживание с ним изменило жизнь Полли. Или ей казалось, что именно это изменило ее жизнь. Она обнаружила, что Алекс доверял ей. Он принимал на веру все, что она ему говорила. Он верил всему, что она говорила. И, так как она любила его, она в основном говорила ему правду. Это было не трудно быть честной с ним.

Он делает меня лучше, она говорила сама себе. Я достаточно молода, чтобы меняться. Мне повезло, что я встретила его, будучи достаточно молодой. Была еще одна вещь, которую он сделал для нее: он отучил ее ненавидеть людей. Он сказал, оно того не стоит. И теперь, когда она была с ним, никто, казалось, не мог оскорбить или обидеть ее, а если у кого-то получалось, то она научилась забывать об этом. Она больше не брала чужие вещи, не портила их. Если кто-то был недобр к ней, так или иначе доводил ее, она не ненавидела его как раньше. Все это было в прошлом. Она была другой.

«Я никогда не видела тебя такой счастливой, Полли», – говорила ее мама. «Пребывание с Алексом должно быть идет тебе на пользу».

И ее подруга Луиза как-то сказала: «Я полагала сначала, он был излишне «благодетельным» к тебе, но потом я изменила свое мнение, понимая, что он делает тебя счастливой».

Глава

II

Алекс увидел чемодан раньше Полли. Это был маленький чемодан, оранжевого цвета с черной окантовкой и черно-оранжевым ремешком, без сомнения единственный в своем роде во всем аэропорте.

«Он его не потеряет», – сказал Алекс. «Никто не возьмет такой чемодан по ошибке».

Полли рассмеялась. «Если бы у меня был такой, он бы мне надоел».

Мужчина с чемоданом был одет в черный костюм и ярко желтую рубашку. Он был впереди них в очереди возле стойки регистрации и три человека отделяли его от Алекса и Полли. Очередь продвигалась медленно.

«Ты можешь идти», – сказала Полли. «Тебе не нужно ждать. Я вернусь в пятницу».

«Я просто подумал, что хотел бы увидеть, как ты благополучно пройдешь паспортный контроль, но, если ты действительно настаиваешь, у меня и правда есть дела».

Алекс поцеловал ее, и она наблюдала, как он ушел тем же путем, что они пришли. Он дважды оборачивался, чтобы помахать. Мужчина в черно-желтом наряде достиг стойки регистрации и положил свой оранжевый чемоданчик на конвейер. Его имя на оранжевой бирке большими черными буквами было легко прочесть: Тревор Лент. О чемодане такого цвета определенно можно было сказать только одно, подумала Полли, – если бы он упал на ленту конвейера, в ту же секунду вы увидели бы его. Никогда не будешь сбит с толку, какой же чемодан из черных твой. Человек в черном костюме получил посадочный талон и направился к выходу на посадку со своей маленькой, оранжевой, ручной кладью. Продвигаясь в очереди, Полли забыла о нем.

Забыла о нем до тех пор, пока он не появился у выхода на посадку. Она снова увидела его, да и едва ли могла не заметить, когда Тревор Лент расположился сразу на четырех сиденьях в зале ожидания. Все это выглядело так, будто бы самолет был полон и все ожидающие посадки на борт занимали места заранее. Лент занял четыре места, разложив на них свои вещи – маленький оранжевый чемоданчик, две газеты, журнал, свой пиджак, книгу и кусочек пирога в пластиковой упаковке. Полли направилась к сиденьям, но в это время женщина подошла к Ленту и попросила его убрать свои вещи, чтобы она и ее мама сели на свободные места.

«А я против этого», – Лент уставился на нее. «Кто первый приходит, тот первый садится. Вам следовало прийти раньше, если вы хотели занять здесь место».

Женщина покраснела. Нервы у нее сдали, и она ушла. Потом попытался сесть старик, а после него – дама с визгливым голосом.

«Да что с вами такое, люди?» – спросил Лент. «Вы, что, не слышали, что я сказал в первый раз? Я не уберу свои вещи».

«Боюсь, вам придется, сэр». Это был голос женщины за стойкой, вынужденной отвлечься от проверки посадочных талонов. «Здесь дама, которая не может долго стоять. Будьте благоразумны, я уверена, что вы не хотите проблем».

«Нет, хочу», – ответил Лент. «Я не против проблем. Это оживило бы немного происходящее, усложнило бы. Я начинаю умирать от скуки в этой дыре. Ну, давайте, уберите мои вещи, и вы увидите, что такое проблемы».

Полли не стала дожидаться результатов разговора. Она прошла и стала смотреть из окна на Боинг 757, который через полчаса должен был взлететь, унося их всех в Нью-Йорк.

Шум голосов нарастал, собралась толпа, и люди в форме присоединились к ней. Но, когда она уже начала думать, что мужчине в черном костюме не будет позволено остаться в зале ожидания, объявили рейс, и началась посадка. Тревор Лент не спеша собрал свои газеты, книгу, пиджак, кусок пирога и оранжевый чемоданчик и присоединился к очереди.

Путешествуя первым классом, Полли чувствовала себя в безопасности от него. Она была почти уверена, что видела у него в руке билет эконом-класса. Но пассажира можно перевести в первый класс и, как оказалось, это было сделано для Лента. Его посадили рядом с Полли, и он должен был сидеть рядом с ней в течение следующих семи часов.

В начале проблем не было. Лент не произносил ни слова. Он отдал свой пиджак члену экипажа, положил свою книгу и газеты в расположенное перед ним специальное отделение, а оранжевый чемоданчик поставил на пол. Пристегнув ремень, он откинулся на кресле и закрыл глаза. На вид ему было около тридцати пяти. У него были черные волосы, очень бледная кожа и тонкие губы. Она вспомнила, что у него были хорошие зубы и голубые глаза. Большинство людей сочло бы его привлекательным, но он был ужасно грубым. Я надеюсь, он не будет мне грубить, подумала она. Я ненавижу это.

Полли повернула голову к окну, думая о том, что она не знала еще ни одного самолета, который бы вовремя взлетал. Этот тоже взлетел на десять минут позже. Но ей было чем заняться: у нее были книга и кроссворд в газете. Выехала тележка и она взяла стакан вина, потом еще один. Алексу не нравилось, когда она много пила, но Алекса здесь не было. Она прочитала газету. В ней была статья с фотографией о пропавшем драконе с острова Комодо. Эта гигантская ящерица была настоящим кошмаром.

Лент спал. Полли получила одно меню для себя и еще одно для своего соседа. После этого ланч был доставлен очень быстро, и дребезжание ее стола разбудило Лента. Он рывком сел, почти выбив из рук стюардессы поднос, который та несла.

«Могли бы мне сказать, что ланч подают», – он обратился к Полли резким тоном. «Вас следовало разбудить меня».

Стюардесса поймала ее взгляд и улыбнулась. Было очевидно, что она думала о том, что Полли и Лент были парой. Именно так это выглядело. Полли не взглянула на Лента и ничего не ответила ему. Но он снова обратился к ней: «Я Тревор. А вас как звать?»

«Полли», – ответила она.

Он поднял большой шум, раскладывая свой столик, дергая его и выдвинув чересчур вперед. Ее основным блюдом была паста, а у него – курица карри. Полли была голодна и съела почти все, когда Лент, взяв нож и вилку, спросил: «Как еда, Полли? Мерзкая, не так ли?»

В этот раз ей надо было что-то ответить, однако она была достаточно умна, чтобы не позволить вытереть ноги о себя. «Моя не была плохой».

«Если ты скажешь об этом, то стандарт обслуживания никогда не улучшится. Он будет ухудшаться. Я не пойму, что с вами не так, люди. Вы миритесь со всем второсортным. У тебя нет вкуса? Тебе плевать?»

Прежде чем она успела ответить, он говорил уже то же самое стюардессе, которая подошла забрать их тарелки. Она должна была передать его слова повару, если он вообще был на борту, повторив каждое его слово, вернуться назад и сказать Ленту, что она это сделала. Стюардесса пообещала, и Полли попросила ее принести еще один стакан вина. А затем у нее перехватило дыхание от того, что ей сказал Лент.

«Это плохая идея пить алкоголь на борту самолета. Стаканы очень большие. Каждый, по меньшей мере, на триста миллилитров, а ты довольно миниатюрная женщина».

Она хотела ответить, что это было необходимо ей, чтобы терпеть его присутствие рядом с собой, но она не сказала бы такое никогда. Она не была храброй. Если она будет грубить ему, он может оскорбить ее, сделать ей замечание по поводу ее внешнего вида или одежды, а из-за этого она может сильно расстроиться. Она боялась возражать. Он смотрел через ее плечо на фотографию гигантской ящерицы.

«Я с тобой разговариваю», – он сказал.

«Я знаю», – она ответила.

«А вот в этом уже проявляется твоя язвительность. Ну, держись. Ты же не хочешь обессиленной сойти с самолета, когда прибудем».

Стюардесса начала говорить ему о том, что старший стюард приносит ему извинения. Им жаль, что еда пришлась ему не по вкусу. Не желает ли он бокал десертного вина?»

«Я не пью», ответил Лент. «Отдайте его ей. Она может выпить сколько угодно».

Это уже было чересчур для Полли. Она сказала сама себе, что пожалеет, если не выскажется сейчас, и спросила: «Вы всегда такой грубый? Я не хочу, чтобы вы со мной разговаривали. Почему вы не можете оставить меня в покое?»

У нее тряслись руки, и он это видел. Он рассмеялся. «Бедняжка Полли. Папочка был противным?»

Она почувствовала, как ее лицо покраснело. Так происходило всегда. Она не могла мириться ни с чьей грубостью. Ее руки начинали трястись, она краснела и говорила, как ребенок. У нее были способы справиться с этим, но в данный момент это было невозможно. То, что он затем сказал, удивило ее.

«Ты знаешь, говорят, если мужчина груб с женщиной, это только потому, что он находит ее привлекательной».

«Неужели?» Она никогда ничего подобного не слышала.

«И, тем не менее, да. Очень привлекательной. Поужинаешь со мной сегодня вечером?»

Такого поворота событий она не ожидала. Не он ли назвал ее бедняжкой и советовал не пить? Она попыталась быть грубой, несмотря на то, ее руки дрожали и она покраснела.

«Я бы отужинала с комодским драконом», – сказала она довольно громко.

Теперь она его задела. Его лицо сделалось красным, а затем побледнело и ожесточилось. Она отвернулась, взмахнув головой, и, ничего не видя, стала смотреть в иллюминатор. Голос, произнесший «Не желаете ли кофе?», заставил ее обернуться. Она кивнула и взяла чашку с подноса. Он пил кофе тоже. Они сидели, смотря перед собой, каждый с чашкой кофе.

Из-за того, что сразу после прилета она собиралась встретиться с друзьями, на ней был бледно-кремового цвета брючный костюм. Бумажная салфетка авиакомпании была у нее на коленях. Она добавила молоко в кофе, размешала его. Его голос произносящий «Посмотри-ка на это», заставил ее повернуть голову. Он поднял свою чашку и вылил кофе тонкой струйкой ей на колено.

Кофе был горячим и Полли вскрикнула. Прибежала стюардесса.

«Он вылил на меня кофе», – кричала Полли. «Он вылил на меня кофе специально. Он сумасшедший».

Стюардесса перевела свой взгляд с одного на другого «Я уверена, он не хотел…»

«Конечно, не хотел», – сказал Лент. «Конечно, нет. Мне жаль, Полли. Не могу выразить словами, как мне жаль. Что я могу сделать? Могу я оплатить химчистку для тебя?»

Она ничего не ответила. Она боялась, что, если начнет говорить, обязательно заплачет. Стюардесса промокнула губкой ее брюки, но пятно не исчезло. Полли думала о том, как ей придется встречаться с друзьями с большим кофейным пятном от бедра до колена. Времени на то, чтобы переодеться, у нее не было. Могли бы они куда-нибудь пересадить ее? Главный стюард сказал, что ему жаль, но свободных мест не было.

Она вернулась на свое место рядом с Лентом. Ее ногу жгло в том месте, где был пролит кофе. Она положила покрывало авиакомпании себе на колени, чтобы прикрыть пятно. Слезы катились у нее из глаз. Она закрыла глаза и отвернулась к спинке кресла. Лент спал, тяжело дыша, и в его дыхании Полли слышался смех.

Ты не ребенок, она сказала сама себе. Прекрати реветь, не дай ему увидеть это. Я ненавижу его, сказал ее внутренний голос, я ненавижу его. Мне хочется его убить. Она подумала о всех тех людях, которых так же ненавидела, – свою тетку Паулину, девочку из школы, парня, который бросил ее. Она всем им отомстила. Но месть была невозможна по отношению к Тревору Ленту. Слезы у нее высохли, она долго сидела в молчании, успокаиваясь, говоря себе, ты никогда его больше не увидишь, когда мы приземлимся. Никогда.

Она задремала. Голос капитана, объявляющий о начале посадки самолета в Нью-Йорке, разбудил ее. Лент все еще спал.

Глава

III

Имея десять минут в запасе до встречи с друзьями, Полли переоделась в черные брюки в ванной отеля. На следующее утро она обошла три химчистки, но во всех ей сказали, что пятно свести нельзя, хотя в одной из химчисток могут попытаться. Она приехала в Нью-Йорк на свадьбу своей кузины Лиззи, и она намеревалась счастливо провести этот день. Перед тем как отправиться в церковь, она позвонила Алексу. Она хотела рассказать ему о Треворе Ленте и о том, что он сказал. Но, почему-то, когда она говорила с Алексом, она не могла об этом рассказать. Если бы она начала рассказывать, то ей пришлось бы упомянуть и о том, что она ответила Ленту, когда он предложил ей отобедать с ним. Алекс был бы шокирован. Он ненавидел грубость.

«Хорошо долетела?»

«Да, вполне».

«Ни одного неприятного типа, сидящего рядом с тобой?»

Сейчас было бы самое время рассказать ему обо всем. Но вместо этого она соврала. Он был добрым и доверяющим ей человеком, и он всегда ей верил.

«Нет. Место рядом со мной пустовало весь полет до Нью-Йорка».

«Надеюсь, тебе так же повезет по возвращении. Скучаю по тебе, дорогая».

«Я тоже по тебе скучаю».

Почему она соврала Алексу? Ее бывший бойфренд говорил ей, что она врала даже тогда, когда не было необходимости в этом. Она вполне могла бы сказать Алексу хотя бы о том, что рядом с ней сидел мужчина и не более этого. Но она соврала. И это было в первый раз за много недель.

Она отправилась на свадьбу. Ее тетка Паулина там тоже была, будучи мамой невесты, и поприветствовала Полли в дверях церкви. Полли давно ее не видела. Тетка сильно изменилась и выглядела довольно старой, но она все равно была именно той женщиной, которая отшлепала Полли, после того, как сказала, что она хочет кое-что показать ей. Когда Полли зашла внутрь и села на свое место, она снова подумала о той книге, которую порезала. Она посмотрела на маленький шрам на руке, который оставил кусочек стекла от циферблата. Когда началась служба, она на какое-то время забыла и о тетке, и о порке, и о книге, и спросила себя, как бы она себя чувствовала, если бы она была невестой, а Алекс женихом. Однажды, она подумала, в один прекрасный день они поженятся.

На следующий день ее повели в театр. Потом были покупки и ланч с друзьями, с которыми она встретилась первым делом, как прибыла в Нью-Йорк. Тетку она больше не видела. Кто-то ей сказал, что она уехала домой в четверг утром. В четверг вечером Полли взяла такси до аэропорта. Ей нужно было купить подарок для Алекса, но он никогда ничего не хотел, и, в конце концов, осмотрев витрину магазина, она отказалась от этой мысли.

Чемодан Лента попал в поле зрения до появления его самого. Она подумала, что этого не может быть, мне все это кажется. Но это был именно его чемодан, в очереди эконом-класса, и Лент был в своем черном костюме, розовой рубашке, с оранжевым чемоданом. Ей не следовало говорить ему все то, что она сказала. Он этого не забудет. Он был из тех мужчин, которые захотят непременно отомстить, а она знала о мести всё.

В этот раз ему не позволят находиться в первом классе. Однозначно, нет. Очередь, в которой он был, двигалась медленнее, чем ее. Она была намного длиннее. Когда она зарегистрировалась, она обернулась и встретилась с ним взглядом. Он искривил губы и сделал жест средним пальцем правой руки. Она почувствовала, как кровь прилила к ее лицу. Господи, пожалуйста, позволь мне быстро пройти регистрацию и убежать от него. Когда ей выдали посадочный талон, она вздохнула с облегчением и пошла так быстро, как могла.

Выход на посадку был далеко впереди, но она доберется туда первой. А потом – он, что, придет и сядет рядом с ней? Было бы лучше, если бы она не пришла первой. Пусть он придет первым и тогда она сможет сесть подальше от него. Ты скоро будешь дома, она говорила сама себе, и ты никогда больше его не увидишь. Он не может обидеть тебя. В любом случае он будет сидеть в эконом-классе. Она прошла в маленький бар, намереваясь выпить чашечку кофе. Но вместо этого, когда она села за барную стойку, она попросила джин с тоником. Ей это было нужно.

Если он и прошел мимо, то она его не видела. Но она не могла сидеть здесь долго. Ей нужно было идти. Через десять минут выход на посадку закроют, а через двадцать начнется посадка. По пути к выходу она чувствовала, что в любой момент он мог оказаться у нее за спиной. Даже коснуться ее. Это было похоже на прогулку по темной улице ночью, с осознанием того, что кто-то находится у вас за спиной. Шаги приближаются, но вы не должны бежать.

Она оглянулась. Сзади нее шла женщина. Его нигде не было. Он должен быть у выхода, она подумала, он там. Он, должно быть, добрался туда, пока она пила в баре, поэтому она его и не видела. Она знала, что он был там, и все же дернулась, когда увидела его. Она села так далеко от него, насколько это было возможно. Посадка началась и, когда она присоединилась к очереди, он подошел к ней. Отвернувшись, она притворилась, что не замечает его, но он заговорил с ней. Бежать было некуда.

«Помнишь меня?» – он спросил.

Она кивнула, во рту у нее пересохло.

«Я полагаю, тебе следует извиниться за то, что ты сказала мне тогда».

Она обрела голос, тонкий пронзительный голос. «Ни за что! Тот дракон по сравнению с тобой прекрасен. А сейчас проваливай».

Он закричал на нее. «Ах ты, сука! Заносчивая тварь!»

К ним подошел один из сотрудников аэропорта. «Пожалуйста, сэр. Так нельзя. Не кричите, пожалуйста».

«Ей скажите», – ответил Лент. «Она моя жена. Летает первым классом, а меня заставляет летать «эконом». Как вам это?»

Полли почувствовала, как на ее глазах навернулись слезы. Ее «Я не заставляю. Не заставляла» прозвучало ужасно. «Давайте сядем в самолет», – она сказала с рыданьем в голосе.

И когда они сели, ее посадили слева, а Лента справа. Сейчас он был спокойным и кротким. Он добился того, чего хотел: он заставил экипаж думать, что она была его женой. Она могла это видеть во взглядах, которыми они ее одаривали. Стюардесса считала, что она и Лент были парой, что она взяла бразды правления в отношениях в свои руки и стала распоряжаться деньгами. И что за женщина могла заставить своего мужа или любовника, или парня путешествовать эконом-классом, в то время как сама путешествовала первым? Не удивительно, что они все на нее так смотрели.

И все же он сидел сейчас не с ней, и у него не было возможности это исправить.

Рано утром она будет уже в Лондоне, и она никогда больше не увидит его. Алекс будет встречать ее. Если бы он только был сейчас с ней! Она очень хотела увидеть его. Жаль, что он не был с ней, не держал ее за руку, не успокаивал ей, не говорил с Лентом так, как только он один мог, спокойно, тихо, но очень уверенно. Она пристегнула ремень безопасности, закрыла глаза, представила себе, что Лента здесь не было.

Самолет взлетел. Воздушное судно прошло через облако и взмыло в чистое голубое небо. Полли взяла предобеденный коктейль и маленькую бутылочку вина на обед. Это поможет ей заснуть. Перед тем как погасили свет в салоне, стюардесса подошла к ней и протянула ей записку.

«Ваш супруг попросил меня передать это вам».

Полли показалось, что она говорит с ней холодным тоном.

«Спасибо».

Почему женщина все ее стоит здесь?

«Могу я для вас что-нибудь еще сделать, перед тем как погасят свет?»

«Нет, спасибо. Я в порядке».

Записка была сложена пополам. Она была уверена, что стюардесса прочитала ее. Конечно, прочитала. Полли раскрыла ее. Не напейся, говорилось в ней. Ты алкоголичка и я слежу за тобой.

Она предпочла бы убить его. Если бы он сидел сейчас рядом с ней, она бы его точно ударила. Она бы не сдержалась. Она часто спала в самолете, но сейчас не могла. Она думала о стюардессе, прочитавшей записку и рассказавшей о ее содержимом остальным членам экипажа. Возможно, Тревор Лент поговорил с ними о Полли и попросил следить за ней, сказав, что она была его «головной болью». Ударить его, пойти туда и ударить его, если бы она только осмелилась. Она лежала без сна всю ночь, поворачиваясь с боку на бок, думая о тетке Паулине, выпоровшей ее в своем доме. И о том, что она сделала. Давным-давно, двадцать лет назад, но это еще было свежо в ее памяти.

Еще одна записка пришла рано утром. В этот раз она даже не взглянула на нее. Она знала, что это по поводу алкоголя. Она в любом случае собиралась покончить с этим, не из-за Лента, конечно, а из-за Алекса. Сейчас она сказала сама себе, из первого класса нужно выйти первой. Когда они приземлятся, она будет среди первых сошедших десяти или двенадцати пассажиров. Лент будет далеко позади.

Поднявшись и двигаясь к выходу, она старалась не смотреть налево. Она смотрела прямо перед собой. Она была пятым пассажиром, спустившимся с самолета, и быстро пошла прочь. Вдоль проходов, следуя указателям, придерживаясь своей очереди, присоединившись к очереди для граждан «ЕС», показав паспорт и пройдя паспортный контроль. Только после всего этого она обернулась. Лента нигде не было видно.

Вниз по пандусу к багажному павильону. Взять тележку. Багаж из Нью-Йорка стал прибывать, как только она подошла. В первый раз ее сумки были одними из первых, что попали на ленту конвейера. Она взяла их и поставила на тележку. Когда она стала отъезжать, она увидела, как оранжевый чемодан запрыгал по конвейерной ленте. Чемодан Лента, с заметной отделкой.

Ненависть наполнила ее и заставила ее сердце биться чаще. Она повернула и пошла обратно, наблюдая за желтым чемоданом, кружащим на ленте конвейера. Перед ним был бледно-голубой чемодан, а сзади черный. Бóльшая часть багажа была черного цвета. Только его чемодан был желтым. Она замерла, ожидая – чего? Когда он придет? Сумки проехали круг и снова возвращались. Первой была серая, следом ярко красная с ремнем, а следом светло-голубая. Не думая, что делает, Полли протянула руку, схватила оранжевый чемодан за ручку и стащила с ленты конвейера. Она поставила его рядом со своими сумками на тележку и покатила прочь. Ее сердце сильно колотилось. Ее наполняли и ужас, и радость одновременно. Она сделала это, она отомстила ему. Это была ее месть. Она уничтожит его чемодан так быстро, как получится.

Только, когда она прошла таможню, она подумала о том, что этот чемоданчик узнают везде. Ни у кого такого не было. Алекс узнал бы его, как только бы увидел. Она прошла в туалет, оставив тележку снаружи. Вместе со своим чемоданом и чемоданом Лента, внутри кабинки, за закрытой дверью, она открыла оранжевый чемоданчик. Времени, рассмотреть, что было внутри, не было. Она все вытащила, бóльшую часть в полиэтиленовых пакетах, и с грязной одеждой тоже. По возвращении домой ее чемодан наполовину был заполнен подарками для Лиззи и остальных друзей. Она запихнула туда вещи Лента и захлопнула крышку.

Оранжевый чемоданчик должен остаться здесь. Она обнаружила кусок бумаги в своей сумочке и написала на нем «Не работает». Она открыла дверь кабинки, сказала ждущей своей очереди женщине «Сюда лучше не заходить. Там грязно и полный беспорядок» и прикрепила бумажку на ручку двери. Пройдут часы, прежде чем оранжевый чемоданчик обнаружат.

Все содержимое должно быть мусором, подумала она. Все, что у него было, должно быть мусором – но не для него. Потеря всего этого должна была расстроить его планы на день, и на следующий день, и на следующий тоже. Все это будет стоить ему денег. Это приведет его к одной нескончаемой проблеме. Хорошо. Она все уничтожит. Конечно, уничтожит. Она всегда уничтожала вещи, которые забирала.

Прошло много времени с того момента, когда она что-либо брала без спроса. Годы. Она вспомнила, как забрала плейер Тома. Отомстить ему. Отомстить за то, что он обозвал ее лгуньей и не мог терпеть ее ложь. Но это должно быть в последний раз. Никогда больше так не делай, сказала она себе. Ты собираешься быть, как Алекс, честной, правильной, достойной женой для него…

Лент должен был бы быть сейчас в багажном павильоне. Он, должно быть, просматривает все сумки и чемоданы, которые прибыли, все, но не его. Он пойдет к стойке потерявшегося багажа, к которой вы вероятно тоже подходили, и расскажет им об утере. Пройдет довольно много времени, прежде чем он догадается, что это она взяла его багаж – если вообще догадается.

Почему я сделала это? Она спрашивала себя, когда вышла навстречу холодному Лондонскому воздуху. Почему я делаю это? Алекс уже ждал ее, поцеловав, он забрал у нее багаж. Она шла рядом с ним к машине.

«Ты очень молчалива», он сказал. «С тобой все в порядке?»

«Да, все прекрасно».

Возвращаться домой было лучше, чем уезжать из дома. Полли стала это ощущать именно тогда, когда познакомилась с Алексом. До этого дом был всего лишь местом, где ты спишь и, возможно, завтракаешь. Этот же дом был Алекса. Он купил его до знакомства с Полли, обставил мебелью, которую тщательно выбирал, и в тех цветах, которые ему нравились. Когда он впервые привел ее сюда, она осматривала все с нескрываемым восхищением. Люди, которых она знала, не жили в подобных домах. Это был дом взрослого человека, заполненный милыми вещицами, за которыми Алекс ухаживал, – фарфор и посуда, и книги, картины и растения, кушетки и половички. Полли знала, что Алекс поставил в вазу цветы к ее приезду. Тюльпаны и нарциссы были в коридоре, – первое, что она увидела, когда открыла входную дверь.

Ему нужно было сразу же уезжать на работу. Она также желала, чтобы он уехал, иначе не смогла бы открыть свой чемодан. Желать, чтобы Алекс ушел, было новым для нее. Она ничего подобного не испытывала до этого, но сейчас ей не терпелось открыть свой чемодан. Алекс отнес его наверх в их спальню и положил на кровать. Он поцеловал ее на прощанье и сказал, что будет дома к шести. Из окна она наблюдала, как он садится в машину и выруливает на проезжую часть.

Всю дорогу домой она жаждала открыть свой чемодан. И сейчас у нее была эта возможность, она осталась одна, но странная вещь произошла с ней. Открыть свой чемодан теперь не казалось хорошей идеей. Она подошла к нему и положила свои руки на крышку. Шрам на ее левой руке выделялся больше, чем обычно. Он выглядел красным на ее бледной коже. Ее руки оставались на крышке какое-то время, затем она убрала их. Она сказала сама себе, что не испугается того, что могла бы увидеть. Просто дело было в том, что в данный момент не было нужды знать, что же было в тех полиэтиленовых пакетах, которые она вытащила из оранжевого чемодана. Потом. Отложу это на потом.

Она сняла чемодан с кровати и положила его на стул. Затем она легла на кровать, поверх одеяла. Солнце светило слишком ярко. Не задернуть ли ей шторы? Она встала и задернула их. Шторы были василькового цвета, и сейчас комната была наполнена голубым сиянием. Она вернулась в кровать и отвернула лицо в противоположную сторону. Перед ее глазами предстал стул, на котором лежал ее чемодан. Закрыв глаза, она попыталась заснуть, но в комнате было слишком светло. Было трудно лежать с закрытыми глазами, но, когда она открывала их, она видела только чемодан. Она снова встала и положила его на пол, где не могла его видеть.

Триумф, который она испытала, когда впервые взяла оранжевый чемодан, сейчас улетучился. Она уже жалела о том, что взяла его. Несмотря на усталость, она понимала, что разлеживаться не стоило. Заснуть не получалось. Пролежав еще несколько минут в нежном голубом свете, она встала, отдернула занавески и спустилась вниз. Она приготовила себе сэндвич, но съесть его не смогла. Все, что ей могло сейчас помочь, – это спиртное, чтобы открыть этот чемодан.

Она налила в стакан джин, положила лед и добавила апельсиновый сок. Это заставило ее подумать о том, как Лент назвал ее алкоголичкой. Она почувствовала себе лучше из-за того, что взяла чемодан. Он сам попросил. Он попросил ее об этом, говоря с ней в таком тоне, и она это сделала. Джин был хорошей идеей. Джин заставил ее задуматься над тем, что она сможет открыть этот чемодан в скором времени, хотя она пока и не могла съесть свой сэндвич. Она отомстила, сказала она сама себе, снова поднимаясь наверх, я отомстила. Я все ему вернула сполна. Она не чувствовала такого волнения и радости как тогда, когда забрала книжку тетки Паулины. Когда она раскромсала страницы мамиными ножницами. Или когда забрала часы Эбби и расколотила их папиным молотком, выбросила осколки в канаву и заработала себе шрам.

Возможно, она не чувствовала радости, потому что еще не уничтожила то, что было внутри чемодана. Разбивание, или сжигание, или разрезание всех тех вещей, которые она забирала, всегда успокаивало ее. Так она начинала чувствовать себя лучше. В этих полиэтиленовых пакетах должна быть только грязная одежда и возможно еще что-то, что он купил. Дешевые вещи, которые не стоят дорого, но их сожжение или топтание их ногами и выбрасывание в мусорную корзину могло бы хоть как-то помочь ей. Она подняла чемодан и положила его на кровать.

Мне нужно вынуть свою одежду, она сказала сама себе. Мне нужно вынуть эти вещи. Не откладывай это больше. Время уходит. Уже почти три часа, а Алекс будет дома в шесть. Но она снова отложила сортировку вещей чемодана. Прошло много времени с тех пока, как она брала чужие вещи без спроса, и уничтожала все. Все потому, что у нее не было нужды это делать, подумала она. Потому что она встретила Алекса и была счастлива. Она подошла к окну и посмотрела вниз на улицу. Кто-то припарковал красную машину на другой стороне. Женщина прогуливалась с маленькой коричневой собачкой на поводке. Иди, сказала она себе. Иди и открой чемодан.

Полагаю, внутри было что-то ужасное. Но что там могло быть? Части тела, наркотики… Но нет, все эти вещи были бы уже выявлены. Порно? Ну, если оно там будет, то она сожжет все. Самым лучшим было бы сжечь все. Но где ей все сжечь? Никто не разводил больше костров, кроме как в деревне. В сарае было металлическое ведро. Она смогла бы развести огонь в нем. Но она никогда в своей жизни не разводила огонь. Это входило в привычку много лет назад, когда ее мама была молодой.

Считай до десяти, вслух сказала она себе, и когда досчитаешь до десяти, открой чемодан. Она досчитала до десяти, но чемодан не открыла. Это было безумие, продолжать в таком духе было нельзя. Она положила руки на крышку чемодана и снова увидела свой шрам. Она закрыла глаза, так что она не могла видеть его, задержала дыхание, и распахнула крышку чемодана.

Внутри вперемешку лежали полиэтиленовые пакеты Лента. Она не могла разглядеть, что было внутри. Она медленно вытащила их, положила на кровать, почувствовав, что внутри была бумага. Она уже знала, что было внутри них, перед тем, как заглянула, и почувствовала тошноту. Она открывала пакеты один за другим. Ничего грязного, ничего ужасного. Пакеты были полны денег, пятидесятифунтовые купюры в одном, доллары в другом, евро в третьем, сотни, если не тысячи.

Она побежала в ванную, где ее стошнило.

Глава

IV

Деньги были единственной вещью, которую она не могла уничтожить. И не важно, как бы сильно она этого хотела. Она просто не могла. Вещи – да. Книгу, часы, плейер. Это было не кражей, а возмездием, некой уловкой, воздающей ей свое. Один человек, которого знал ее отец, был пойман на краже денег из фирмы, на которую работал. Ее родители были шокированы, расстроены, так же, как и она, когда ей рассказали. Сейчас она была такой же плохой, как тот мужчина – она украла деньги. Она могла отправиться в тюрьму, или, так как это было первое правонарушение, – отделаться штрафом и судимостью на всю оставшуюся жизнь.

Сказав самой себе, что ей это известно, что медлить дальше нельзя, она пересчитала деньги. Пять тысяч фунтов, чуть меньше десяти тысяч долларов, около десяти тысяч евро. И все же он летел эконом-классом. Потому что получил деньги в Нью-Йорке, или у него был уже обратный билет? Возможно. Что это меняло? Кошмарной, ужасной вещью было то, что она украла эти деньги.

Она не могла их оставить на кровати. Время шло, и было почти четыре. В это время года солнце уже садилось, свет исчезал. Она также не могла оставить здесь грязную одежду Лента. Она все запихнула в полиэтиленовый пакет, снесла вниз и выбросила в мусорный бак на улице. Было холодно и становилось темно. Дул пронизывающий ветер.

Вернувшись в спальню, она пересчитала снова деньги. Пять тысяч фунтов много места не займут. Она подошла к письменному столу, который считала своим, хотя все в доме принадлежало Алексу, нашла большой коричневый конверт и вложила в него деньги. В конверт можно было положить еще такую же сумму. Было уже не так плохо, кода она не видела денег. Когда они были спрятаны. Она вытащила из чемодана собственную одежду, кое-что отложила для стирки, кое-что для химчистки.

Зазвонил телефон. Она подпрыгнула и перевела дыхание. Это он. Это Тревор Лент. Что она могла сказать? Ужасно боясь, она сняла трубку трясущейся рукой.

Она хрипло прокричала в трубку «Алло?»

Это была ее мама. «Я же сказала, что позвоню. Дала тебе возможность попасть домой и распаковаться. Как прошла свадьба?»

«Все было прекрасно».

«По голосу у тебя не все прекрасно. Простудилась?»

Полли помедлила с ответом. Она не могла рассказать. Она знала, что скажет мама: расскажи Алексу, расскажи полиции, скажи, что сделала и все уладится. Но вначале она бы сказала, Полли, как ты могла: да что с тобой не так? «Я просто устала», – ответила Полли, сделав усилие над собой, спросила: «Как папа?»

«Лучше, рада это признать. Он подумал, что вы могли бы оба приехать на ужин сегодня. Избавлю тебя от готовки».

Ее мама думала, что Полли жила, как привыкли жить женщины тридцать лет назад, готовя мясо и два гарнира, изобретая десерты. Мама уж точно знала, как развести костер, как сжечь вещи… «Мы можем это отложить до следующего вечера? До завтра?»

«Конечно, дорогая».

«Я позвоню».

Когда она положила трубку, дом показался ей очень тихим. С улицы не доносилось никакого шума, ветер не дул, не слышно шагов, звуков машин. Было похоже на то, что она оглохла.

Тишина заставила затосковать ее по звукам. Она побарабанила пальцем по изголовью кровати. Тихое постукивание заставило ее снова подпрыгнуть. Затем она сказала вслух: «Что же мне делать?»

Конечно не то, что ее мама предложила бы сделать. Конечно не то, что Алекс посоветовал бы ей. Одно было очевидно – она не могла оставить деньги. Каждую минуту, что они находились в этом доме, она крала их. Если она отнесет их в полицейский участок и расскажет, что сделала, они подумают, что она сошла с ума. Они арестуют ее. Она представила их лица, уставившихся на нее, спрашивающих снова и снова, что она сделала. Вы взяли чемодан другого человека? Но зачем? О чем вы думали? Это была кража – разве вы не знали об этом? Она знала, что не может пойти в полицию. Но она должна что-то сделать. Выяснить, где живет Тревор Лент? Да, именно это. Выяснить, где он живет, и вернуть ему деньги.

Сначала – телефонная книга. Если его там не окажется, она воспользуется интернетом. Возможно, он не живет в Лондоне. И все же, сначала она поищет в своей телефонной книге, по Западному Лондону. Ее рука тряслась, когда она переворачивала страницы. Лансон, Лансенс, Лент… По списку было четыре Лента, один в Нотингхиле, один в Мейда Вейл, один в Бейсвотере и Т.Х. Лент, который был ближе всех к ее дому, чем все остальные. В полмили, или около того, в Виллесдене. Но уверена ли она, что это он? Она могла позвонить и, когда он ответит, спросить: «Тревор Лент?»

Он мог узнать ее голос. Она знала, что была слишком испугана, чтобы звонить ему. Могла бы она заставить кого-то еще сделать это? Ни Алекса, ни свою мать или отца. Подругу? Роуз? Луизу? Они захотят узнать, зачем. Адрес в телефонной книге говорил скорее о доме, нежели о квартире. Бристол Роуд 34,

NW

2. Почему у нее возникла идея, что это будет именно его дом, когда она его увидит? Считала ли она, что он выкрасил его в оранжевый цвет?

Конечно, она не могла туда поехать. Он узнал бы ее. Даже если бы она была в длинном темном пальто. Даже если бы она повязала косынку, как мусульманские женщины, и надела темные очки. Поедет ли она туда просто взглянуть? Убедиться, что Тревор Лент, чьи деньги она украла, жил там? И как же ей это сделать?

Было только 4:30 на часах, но уже стемнело. Ей следовало поторопиться, если она хотела вернуться до того, как Алекс придет домой. Если она собиралась вернуть деньги Тревору Ленту, ей следовало вернуть ему и его одежду. Хранение его одежды означало тоже воровство. На улице было холодно от порывистого ветра. У нее снова тряслись руки, когда она вытащила полиэтиленовый пакет из мусорного бака и впервые заглянула в него. Две футболки, две пары нижнего белья, две пары носков, желтая рубашка, в которой он улетал, и еще красная. Она написала записку для Алекса в случае, если она не вернется вовремя домой: Уехала к Луизе. Скоро вернусь. Ему никогда не нравилась Луиза. Так что он не будет ей звонить.

Алекс взял машину. Она могла добраться до Бристол Роуд на автобусе или пешком. Внезапно она поняла, насколько она устала. Конечно, ведь она почти не спала прошлой ночью и не смогла поспать, когда вернулась домой. Спиртное могло помочь. Лент назвал ее алкоголичкой и, возможно, он был прав. Кому какое дело? Когда все это закончится, и деньги и одежда будут ему возвращены, она перестанет пить. Алексу это понравится. Хотя и не будет больше джина. Но только не сейчас, как сказала бы ее мама. Она открыла бутылку красного вина и налила себе большой бокал.

Когда она выпила половину бутылки, она надела длинное черное пальто, повязала на голову серо-черный платок и надела темные очки. Этот «маскарад» заставил ее выглядеть странно, но вокруг было много людей, которые выглядели странно. Следовало ли ей взять с собой его одежду и деньги? И что потом? Оставить их у него на крыльце? Нет. Надо найти другой способ вернуть их. Она положила конверт в ящик своего стола, а одежду в стиральную машину, и допила остаток вина.

Ей пришлось долго ждать автобуса. Его ждали еще около двадцати человек, в основном молча, уставших, проработавших весь день. Было очень холодно и с неба падали редкие снежинки. Она порадовалась платку, которым покрыла голову. Одна женщина уставилась на нее, как будто никогда не видела очков от солнца, но Полли не сняла их, даже когда подошел автобус. Большинство людей в автобусе молчали, хмуро смотря по сторонам, но были и такие, которые болтали и смеялись, пили газированные напитки из бутылок, ели чипсы, бутерброды, шоколад. Малыши плакали, дети постарше взбирались на родителей и сиденья. Одна малышка была в том возрасте, когда Полли порезала библиотечную книгу. Полли вышла из автобуса задолго до Бристол Роуд и пошла пешком.

Многие женщины были одеты как она, но без очков. Никто не обращал на нее внимания. Она свернула на соседнюю улицу, где не было людей. Машины были припаркованы вплотную друг к другу. Свет тускло горел за цветными занавесками. Мертвая рождественская елка была выброшена на тротуар вместе с мусорными пакетами. Она нашла Бристол Роуд в справочнике дорог и была уверена, что знает, куда идти, но путь показался ей слишком длинным. Она продолжала думать о том, что встретится с ним один на один. Или шаги позади нее будут принадлежать ему. Она обернулась раз, потом еще, но сзади никого не было. Когда она дошла до угла и увидела название улицы, Бристол Роуд, она была слишком напугана, чтобы продолжать свой путь. На часах было почти шесть. Алекс будет дома через десять минут.

Она сжала замерзшие руки, жалея о том, что не взяла перчатки. Она заставила себя двигаться дальше, передвигая одну ногу за другой. Между уличными фонарями было большое расстояние. Стало больше деревьев, в палисадниках росли вечнозеленые остролисты, те, что обычно сажают на могилах, те, что никогда не роняют свои черные листья. Солнцезащитные очки, какие были на ней, делали темноту еще черней, но она боялась снять их. Улица показалась ей длинной, пока она дошла до дома номер 188. Казалось, до дома номер 34 еще идти и идти, но, в конце концов, она очутилась прямо перед его воротами. Или, точнее, рядом с воротами дома номер 32, не желая подходить слишком близко. Она держалась за почтовый ящик, как старуха, опасающаяся упасть.

Свет в доме не горел. Все было в глубокой темноте, и палисадник был полон темных кустов. Небольшое количество света от уличного фонаря падало на окна, поэтому они казались сплошным черным стеклом. Из всех домов на этой стороне только у дома номер 34 была ярко выкрашенная парадная дверь. Сложно было описать цвет, но, казалось, он был желтым, как яичный желток или кусок сыра.

Однозначно, дома никого не было. Она подошла почти на цыпочках к входной двери и попыталась заглянуть внутрь. Было слишком темно, чтобы что-то рассмотреть, только тени унылых громоздких стульев и столов. Она посмотрела, не было ли таблички с именем под дверным звонком, но ничего такого не было. В телефонной книге было сказано, что здесь жил Т.Х. Лент, но это не обязательно был именно ОН. Это мог быть Томас или Тим Лент. Она не могла этого знать. Он, может, и не жил в Лондоне, а на севере где-нибудь, или в Уэльсе, или у моря. Ей следовало прийти днем. Завтра суббота и она могла бы сюда вернуться.

Что же ей сказать Алексу? Придумать оправдание. А именно, соврать, сказала она сама себе. Но ей придется это сделать. Если бы Алекс был на ее месте, он бы тоже так поступил. Но он не на ее месте, сказала она, когда возвращалась на автобусную остановку, чувствуя себя обессиленной и уставшей. Он никогда бы не сделал того, что делаю я…

Глава

V

Возвращаясь домой, она подумала, возможно, полиция уже поджидает ее? Я смогу объяснить, убеждала она себя. Я могу сказать, что он сам все отдал мне. Или я скажу, что ничего об этом не знаю. А если они захотят обыскать дом? Я скажу, что деньги мои, а одежда Алекса… Алекс открыл дверь раньше, чем она достала ключ.

«Я звонил Лиузе», он сказал. «Я хотел забрать тебя, отвести поужинать». Он выглядел уязвленным. «Я хотел кое о чем с тобой поговорить».

Полли подумала о том, что он хочет сделать ей предложение. Он собирается просить ее стать его женой. Впервые она не знала, что сказать. Сейчас было слишком поздно идти куда-либо, и она была слишком уставшей, так что могла бы заснуть стоя.

«Ты оставила мне записку, что ты будешь там».

«Я знаю. Я собиралась к ней». Она так привыкла к тому, что он ей доверял, веря всему, что она скажет, поэтому была шокирована, взглянув на него. Но она хорошо врала. У нее достаточно было практики. Подойдя ближе к нему, она посмотрела прямо ему в глаза. «Я села на автобус, тот, что идет к Луизе. Всего две остановки. Но я так устала, что заснула, а когда проснулась, оказалась в Финчли».

Он поверил ей. Его лицо прояснилось, и он рассмеялся, нежно. «Тебе следовало подождать меня, и я бы отвез тебя на машине».

«Я знаю». Ей нужно было выяснить. «Так о чем ты хотел спросить меня?»

Он улыбнулся. «Не забивай себе голову. В другой раз».

«Мне нужно выпить».

Когда она сказала это, она сразу же подумала о Треворе Ленте, который говорил, что она много пьет. Зачем она вообще с ним говорила? Почему она не молчала, когда он говорил с ней? Алекс принес ей бокал вина.

«Ты ела?», он спросил.

«Я ничего не хочу. Я хочу лечь спать».

Мог ли он заглянуть в стиральную машину? Перед тем, как пойти спать, пока Алекс смотрел новости по телевизору, она вытащила вещи Тревора Лента из стиральной машинки, положила их в сумку и поставила ее в свой платяной шкаф. Несмотря на то, что устала, она не могла заснуть. Как выбраться по своим делам на час или два утром? Вернуться на Бристол Роуд при дневном свете, может поговорить с кем-то из соседей и выяснить, кто там живет. Алекс спал рядом с ней, спокойно и тихо, как всегда. Он хочет на мне жениться, она подумала. Мы никогда об этом не говорили, но я знаю, что он хочет. Он спросит меня на этой неделе. Я отвечу «да». Конечно. И когда мы будем помолвлены, то я дам обет никогда не лгать, никогда ничего не красть. Вино, которое я буду пить на свадьбе, будет последним, что я пью.

Она спала плохо и, когда проснулась, Алекса уже не было рядом. Она подумала, что могла бы рассказать ему обо всем. Рассказать ему, что она украла чужой чемодан? Забрала деньги и одежду, принесла все сюда, спрятала и отправилась выяснять, где живет владелец? И это уже не в первый раз, когда бы ей следовало рассказать. Я украла книгу тети. Я взяла без спроса плейер и швырнула его под грузовик. Я стащила часы Эбби Робинсон, расколотила их и заработала шрам. Я брала и другие вещи, брала, чтобы отомстить людям, например, сумочку у Луизы, из-за того, что та не пригласила на вечеринку. Я швырнула ее через забор в канаву. Алекс сказал бы мне, что я сумасшедшая. Он не захотел бы жениться на такой женщине.

Появился Алекс с чаем для нее. Он улыбался. «Хорошо поспала?»

«Прекрасно», она ответила.

Казалось, что он забыл о записке и о том, что она говорила. «Я подумал, что мы могли бы поехать и купить все те книги, что мне нужны».

Я однажды украла книгу и порезала все страницы, потому что моя тетка отшлепала меня. Посмотри на мой палец. Это шрам, когда я сама порезалась… Что бы он сделал, если бы она сказала бы ему все это?

«Ты отправляйся», она сказала. «Моя компания не будет тебе нужна».

На автобус утром садиться не пришлось. Алекс воспользовался подземкой и оставил свою машину. Ей пришлось сказать, что она ей нужна, чтобы сделать ряд покупок. Возвращаясь с Бристол Роуд, она могла бы съездить за покупками, чтобы ложь превратить в правду. Она чувствовала себя более безопасно в машине. Повернув на углу на улицу Лента, она увидела его машину на проезжей части до того, как увидела его дом, – она была очень яркого цвета. Ярко синего, павлиньего цвета, такого, что режет глаза. А входная дверь при дневном свете была намного желтее, чем яичный желток.

Итак, это был его дом. Скорее всего. Он любил яркие цвета, оранжевые чемоданы, желтую дверь, машину цвета павлина. Из-за того, что она была в машине, она не надела платок, длинное пальто и солнечные очки. Она проехала еще раз, на этот раз медленней, по его стороне. И увидела через заднее стекло его машины маленький оранжевый чемоданчик. Его оранжевый чемоданчик.

Это сказало ей все, что она хотела знать. Он жил здесь. Дом был его. Все, что ей надо было сделать, – вернуть ему все – одежду – она выстирает и выгладить одежду – и деньги. Уезжая с Бристол Роуд, она подумала о том, что можно отправить все почтой. В последнее время почта работала плохо. Возможно ли такое, что деньги потеряются на почте? Тогда надо найти другой способ вернуть все. Кто-то за рулем проезжавшей мимо машины просигналил ей. Что она сделала? Она не знала. В любом случае, это был не он, не Лент. Водитель, что просигналил, был в черной машине. Она доехала до парковки Треско и зашла внутрь магазина, толкая тележку между фруктовыми и овощными прилавками.

Если бы я только могла вернуть ему деньги, думала она, и остаться незамеченной, я бы никогда больше ничего не взяла. Нет, не «не взяла», а «не украла». Используй подходящее слово, сказала она себе. Я украла эти деньги, так же как украла плейер Тома и сумку Луизы. Но это меня излечило. Я никогда больше этого не сделаю. (Было забавно видеть что-нибудь необычное, например, машину Лента, и скорее всего, можно было бы увидеть и другие машины такого же цвета.) Когда вы видите что-то необычное, например, машину Лента, это забавно, но потом вы начинаете замечать, что есть еще такие же машины. Она никогда до этого не видела машину такого цвета как у него, но на парковке Треско была как раз одна, цвета павлина.

Направляясь домой, она думала о возможных способах возврата денег. Если машина была его, то он был в ней. Если не его, то его там не было. Но это могло быть и не так. Машина могла быть в сервисе или друг одолжил ее, или она была закрыта где-нибудь в гараже. Ей надо понаблюдать за домом до тех пор, пока она не увидит, как он выходит оттуда. Разложить деньги по маленьким конвертам, и когда он уйдет, бросить все конверты в ящик для писем на ярко-желтой входной двери. И его одежду, аккуратно выглаженную, желтую рубашку и красную и оранжевую футболки.

Почему он не сообщил в полицию? Это озадачило ее. Он должен был догадаться, что это Полли взяла его чемодан. Она летела первым классом, и он знал, что она сошла с борта раньше него. Когда его чемодан не смогли найти, первый, о ком он подумал, была она. И потом, когда его чемодан нашли в дамском туалете… Ему об этом сообщили, и он отправился бы прямиком в полицию. Так почему ей не позвонили и не пришли сюда? Возможно, что и звонили. Еще одна машина цвета павлина стояла за ней, потом встало уже две машины за ней, она испугалась на какой-то момент. Но, когда она оказалась дома, страх прошел.

Выражение на лице Алекса, когда она зашла, испугало ее. Он почти никогда не злился, но сейчас он выглядел очень злым. Она подумала, что он открывал ее стол и увидел деньги. Или полиция уже здесь побывала. Но она ошиблась. Он злился из-за компьютера, который сломался, и ему пришлось обратиться за помощью. Уже улыбаясь, радуясь, что она пришла, он помог ей с сумками.

«Ты не сказала мне, что сегодня вечером мы встречаемся с твоими родителями».

Она забыла об этом. «Я забыла», она ответила. «Не хочешь ехать? Я могу отложить встречу».

«Нет. Я с радостью поеду. Мы уже говорили с тобой о том, что поедем и посмотрит тот фильм. Полагаю, что мы могли бы это сделать сначала. Не так ли?»

Она должна продолжить наблюдение за домом Лента. Она намеревалась вернуться туда сегодня днем, убедиться, что его машина уехала, или стоит там, пока он не выйдет и не уедет. Тогда она смогла бы просунуть деньги через почтовый ящик… Но нужно подождать, вот и все. Ждать все воскресенье? Она не должна была появиться на работе раньше середины понедельника, но неужели ей придется ждать до утра понедельника?

«Ты принесла газету?»

«Я забыла», – она ответила. «Я сейчас схожу».

«Нет, я схожу».

Раньше она никогда так не радовалась его уходу, оставшись наедине сама с собой. До этого она хотела, чтобы он был всегда рядом. Она чувствовала себя одинокой и потерянной без него. Но сейчас его уход был облегчением. Она побежала к своему столу и открыла ящик, где лежали деньги.

Она называла стол своим, потому что пользовалась им, хотя в действительности это был стол Алекса. Почти все в доме принадлежало Алексу, ковры, шторы, столы и стулья, кровати, кухонные принадлежности. Все уже было до того, как она переехала к нему. Она привезла с собой только радио, одну или две лампы, фарфоровую и стеклянную посуду. Стол она присвоила себе только лишь потому, что иногда работала за ним. Насколько она знала, Алекс никогда не подходил к нему.

Алекса возле стола не было этим утром. Деньги были там, где она их и оставила. Почему они нужны были Ленту в фунтах, долларах и евро? Это не имело значения. Она нашла несколько конвертов, штук десять где-то, и положила в них деньги, по пятьсот фунтов в каждый. Алекс не проходил мимо стола, но все же деньги не были там в безопасности. Она отнесла все конверты наверх и положила их в ящик с нижним бельем. Затем она проверила одежду Лента. Она была именно там, где она ее и оставила, на дне платяного шкафа. Если сейчас постирать свою одежду с одеждой Лента, Алекс мог бы увидеть желтую рубашку Лента и оранжевую футболку, когда она будет вытаскивать их из стиральной машинки. Лучше подождать до завтра…

Алекс вернулся с газетой, когда она спускалась вниз. Когда они прошли в гостиную, зазвонил телефон. И снова она подумала, что это полиция. Или сам Лент. Лент. Он знает. Он, должно быть, видел меня сегодня утром. Она подняла телефонную трубку и сказала: «Алло?»

Алекс стоял позади нее. Она спросила в трубку «Кто это?» Последовало молчание, никакого тяжелого дыхания, только тишина. «Кто это?» Ее голос напрягся от волнения. Ответа не последовало, и она положила трубку.

Она повернулась к Алексу. Он сидел с газетой на коленях.

«Кто это был?» – он спросил. «Ты его знаешь?»

«Я не знаю, кто это», – она ответила, встретившись с ним взглядом. «Он не представился».

«Он?»

«Он, она, я же тебе сказала, что не знаю. Ничего не сказали».

Это была оговорка. Плохая оговорка для хорошего лжеца.

Алекс заговорил в своей негромкой мягкой манере: «Когда мой друг Джордж женился на своей первой жене, у них было очень много таких молчаливых звонков. Если трубку брал он, ответа не было. Когда трубку брала она в присутствии Джорджа, то говорила: «Кто это?», и также не было ответа. Конечно, он не знал, что она говорила, когда его не было рядом с ней».

«Я не понимаю», – сказала Полли, хотя прекрасно все поняла.

«Ну и», – продолжил Алекс, «вскоре она ушла с парнем, с которым долго встречалась».

После ланча они отправились в кино.

Полли смотрела фильм, но, когда он закончился, она не смогла бы сказать, о чем он или кто исполнял роли. Она думала о деньгах и одежде Лента, и о телефонном звонке. Больше всего, о телефонном звонке. У нее никогда не было таких телефонных звонков до этого. Это должен был быть Лент. Он не сказал ни слова, но она знала, что это был Лент. Он, возможно, и не видел ее тем утром, но он мог предположить, что именно она взяла его чемодан. Каким-то образом он выяснил, где она живет. Не из телефонной книги. В ней было только имя Алекса. Этот адрес был на ее сумках, когда она ждала в очереди на регистрацию. Он, должно быть, подметил это, когда ехал в Нью-Йорк, или когда возвращался назад. Это точно был он в машине на парковке. И он точно преследовал ее. Таким образом, он мог узнать ее адрес. Но зачем? Потому что он тоже захотел отомстить?

Ее адрес, но не номер телефона… В справочном бюро ему могли сказать номер телефона. Наберите один-один-восемь-пять-ноль-ноль. Получите онлайн список претендентов, затем назовите имя Алекса и адрес. Это было легко. Что же Лент сделает дальше?

Почему он не пошел в полицию? Возможно, дело было в деньгах. Возможно, это были не его деньги. Он мог украсть их. Если дело было в этом, то полицейские были бы последними людьми, к которым бы обратился Лент. Все дело в этом.

Она испытала огромное облегчение. Лент не заявил в полицию, потому что деньги были не его. Но она должна их вернуть ему. Полли подумала о всех тех фильмах, что она просмотрела, с гангстерами, которые воровали деньги. Деньги, которые украли, но считали своими. И первое, что они делали, – это мстили. Лент сделает то, о чем говорил еще ее отец, – возьмет закон в свои руки…

Она должна вернуть ему деньги. Но она должна это сделать как можно скорей. Она не могла ждать до понедельника. Это позволило бы ему отомстить в течение завтрашнего дня.

Она должна сделать это сейчас. Лент мог прийти сюда и навредить ей или, что еще хуже, Алексу. Когда они вышли из кинотеатра, Алекс сказал: «Я не очень задумался над фильмом, а ты? Не так себя вела та женщина. Реальная жизнь совсем другая».

«Да», – она ответила. «Да, ты прав».

Она почти ничего не могла вспомнить о фильме, но точно знала, что реальная жизнь была другой.

Глава

VI

«Мне нужно снова уйти», – сказала Полли.

«Хорошо, я пойду с тобой», – ответил Алекс.

«О, нет, я собираюсь к Луизе. Ты не захочешь пойти. Она же тебе не нравится. Я брала у нее палантин перед поездкой и теперь мне надо его вернуть».

Алекс сказал, слегка побледнев: «Я обещаю, что в этот раз звонить не буду».

Полли не знала, что сказать. Она улыбнулась застывшим лицом, вспоминая. Это был день рождения Луизы, ее двадцатипятилетие. Полли отправила ей поздравительную открытку, но ничего не знала о вечеринке. Роуз отправилась на вечеринку и, полагая, что Полли не смогла прийти, рассказала ей обо всем на следующий день. Полли вспомнила, какой уязвленной и рассерженной она тогда была. Ее не пригласили, хотя она была лучшей подругой Луизы! В следующий раз, когда она была у Лиузы, она прошла в ее спальню и украла ее сумочку. По дороге домой – она тогда еще не знала Алекса – она остановилась на мосту в темноте. Перекинув сумку через перила, она швырнула ее в черную блестящую воду канала. Она услышала всплеск и до нее долетела капля брызг. Позже она выяснила, что Луиза отправила ей открытку с приглашением, но она затерялась на почте.

«Мы должны быть у твоих родителей в семь». Алекс поцеловал ее. «Не задерживайся».

«Не буду», она ответила. Его поцелуй, казалось, обжег ее, как будто она совершила преступление против него.

Да так оно и было. Она снова солгала ему. Она взбежала по лестнице наверх, вытащила деньги из ящика с нижним бельем и сложила в самую большую сумку, какая у нее была. Только когда она вышла из дома и очутилась в машине, она поняла, что забыла одежду Лента. Она все еще была грязной. Она постирает ее завтра и отправит ему по почте. Как бы было все просто, если бы она – и Лент – вернулись из Нью-Йорка в среду, если бы сегодня был четверг, и Алекс был бы на работе. Но на самом деле, все было сложно. Она должна поторопиться. Она не должна давать Алексу повода для подозрений.

Машина Лента цвета павлина все еще была припаркована на проезжей части, как будто она никуда не ездила этим утром, однако оранжевого чемоданчика в ней уже не было. Сегодня она прибыла позже, чем вчера, однако небо было голубым и на улице было холодно, но сухо. За уличными фонарями и голыми ветками деревьев она могла видеть яркий серп белой луны. Свет горел на нижнем и верхнем этаже в доме Лента. За шторами свет казался оранжевым, его любимым. Она сидела в темной машине на другой стороне улицы. Перед ней была припаркована машина и сзади нее тоже была припаркована машина. Если бы он выглянул из своего оранжевого окна, то не смог бы увидеть ее.

Когда двигатель остыл, в машине стало прохладно. Ее начало трясти от холода, и она пожалела, что не надела пальто потеплей. Была как раз половина седьмого. Она надеялась, что его машина уедет, дом погрузится во тьму, и она быстро вернет ему деньги. Вероятно, ей следовало проехать немного, чтобы заработала печка, но он мог уйти в этот момент, пока ее не будет. Лучше видеть, как он выходит из дома. Она дрожала от холода, растирала свои руки и предплечья.

Без двадцати семь свет в доме наверху погас. Две лампочки на первом этаже все еще горели, одна над парадным входом, и одна, она могла это видеть через стекло входной двери, – в коридоре. Она глубоко вздохнула, испытывая тошноту от ожидания. Руки ее были холодными как лед. Казалось, прошла вечность перед тем, как свет над парадной дверью погас. На самом же деле, прошло всего десять минут. Она подумала, что он может сейчас выйти: пожалуйста, пусть он уедет, или она опоздает, и что потом ей говорить Алексу?

Я могла бы ему позвонить. Я могла бы позвонить своей маме. А что сказать? Что мне стало плохо в транспорте? Я не могу сейчас уехать, так как он может уйти в любой момент. Свет в коридоре еще горит. Может он оставил его, на тот случай, когда вернется. Люди так делают, она так делает, чтобы грабители подумала, что кто-то дома. Единственным грабителем здесь была она…

Открылась парадная дверь, и он вышел. Теперь она точно убедилась в том, что это он. До этого она не была уверена, но сейчас точно знала. В свете уличного фонаря и в отражении стеклянной панели входной двери она увидела, что он был одет в тот же самый черный костюм и верблюжье пальто. На нем были красная рубашка и красно-черный галстук. Он не посмотрел в ее сторону, направился прямо к своей машине, завел двигатель и включил передние фары. Было без трех минут семь, как он уехал.

Она не стала тратить время впустую, вышла из машины, быстро перешла улицу и подошла к входной двери. На ступеньках она подумала, что возможно в доме кто-то есть и он подойдет к двери, когда она откроет почтовый ящик. Стараясь вести себя тихо, она отодвинула заслонку почтового ящика и бросила первый конверт с деньгами. Никто не подошел. В доме царила тишина. Затем последовал еще конверт, потом еще и еще. Ей показалось, что она услышала шум внутри дома, и ее руки опять затряслись, как будто от холода. Возможно, там никого и не было. Возможно, это его собака или кошка. Она подождала, прислушиваясь. Ничего. Она побросала оставшиеся конверты в почтовый ящик, услышала, как последний упал на коврик возле входной двери.

Было пять минут восьмого.

Почти сразу она присоединилась к транспортному движению, о котором она собиралась позже рассказать Алексу. Но она уже опоздала. Каждый раз светофор переключался на красный свет, когда она подъезжала к нему. Вереница машин двигалась очень медленно. Свет, который был зеленым для первой машины, переключался на красный, когда подъезжала она. В ужасе она наблюдала, как стрелка часов двигалась к двадцати пяти минутам восьмого. Рывками, подпрыгивая на «лежачих полицейских» она добралась до дома без двадцати восемь. Входная дверь была открыта. Алекс ожидал ее на ступеньках.

Он ничего не сказал, только покачал головой немного. Она побежала наверх, переоделась в длинную юбку и свитер, причесала волосы и через три минуты уже была с ним в машине.

«Я звонил твоей маме», – он сказал прохладно. «Я сказал, что мы опоздаем. Не знаю, на сколько».

«Я могу объяснить», – она ответила. «Была ужасная пробка. Я торопилась, как могла».

Он ничего не сказал. Она подумала о том, что, если он звонил Луизе. Я не могу спросить. Я никогда не спрошу. Самое худшее позади, в любом случае. Я вернула Ленту его деньги. Завтра я постираю его одежду, выглажу ее и в понедельник утром я ее отправлю ему почтой. Я никогда не проеду мимо Бристол Роуд. Я никогда больше ничего не буду красть или лгать, или пить, когда все это закончится.

Пока ехали, Алекс сказал: «Кто-то звонил. Мужчина. Это было спустя приблизительно полчаса, как ты уехала. Он сказал, что он Комодский дракон и затем положил трубку».

Она подумала, что может закричать, и прикрыла рот рукой. Алекс смотрел на дорогу. «Я не против всех этих шуток», – он сказал. «Комодский дракон – это громадная удивительная ящерица, а не нечто, что может заставить тебя рассмеяться или содрогнуться».

Голос Полли был похож на писк. «Не знаю, кто бы это мог быть», – она солгала.

«Может, ошиблись номером. Похоже, это часто случалось с нами на днях, не так ли?»

Он больше не сказал ни слова, пока ехали к родителям. Только нахмурился, когда ее отец налил ей большой бокал вина, как только они оказались у них дома. Она думала о том, что Лент назвал ее алкоголичкой. Мог ли быть человек алкоголиком, если ему срочно нужно было выпить, как ей сейчас? Я действительно много пила в самолете, она признала. Алекс почти никогда не пьет. Если мы собираемся быть вместе – а мы будем, пожалуйста, навсегда – я должна пить меньше. Я обещаю, что свой последний бокал выпью на своей свадьбе.

Она залпом выпила вино. Это был уже второй раз, как Лент ей звонил, если только Алекс был прав, звонок был сделан до того, как она вернула деньги. Сейчас он оставит ее в покое, так как он получил свои деньги.

Ее мама приготовила большой ужин для них. Сначала был луково-картофельный суп, потом жареный ягненок, затем лимонный пирог. До того, как Полли вернула деньги, она не могла есть. Сейчас все было по-другому, несмотря на второй телефонный звонок от Лента. Лент позвонил, потому что хотел получить свои деньги. Она была голодна, и ее отец повторно до краев наполнил ее бокал вином.

Алекс сейчас рассказывал о фильме, который они посмотрели, рекомендуя ее родителям сходить на него. Полли ничего не могла вспомнить о фильме. Как если бы ее там совсем не было. Затем отец сказал ей то, что заставило ее покраснеть и потупить взгляд.

«Кажется, у тебя был насыщенный день сегодня, Полли. Я видел тебя в Уилсдене сегодня утром. Я посигналил тебе и помахал рукой, но ты о чем-то задумалась».

Отрицать это? Человек по ошибке принимает кого-то за свою дочь.

«Я тебя не видела, отец», – она ответила, стараясь не смотреть на Алекса.

Она вспомнила черный автомобиль, который ей просигналил. Она тогда еще подумала, что это из-за ее плохого вождения. Допив вино в бокале, она подумала, что не прочь напиться и заснуть, только не ехать домой с Алексом.

Но ей пришлось. Когда они ехали по дороге, он сказал: «Нам надо поговорить, Полли».

«Надо?»

«Когда приедем домой».

Я его еще никогда так не любила, как сейчас, подумала Полли, уже в панике. Я люблю его. Я не могу его потерять. Он собирался просить меня быть его женой. Попросит ли он меня об этом сейчас?

Дома он заговорил с ней таким голосом, который она до этого никогда не слышала, отстраненным и холодным: «Я полагаю, ты хочешь еще выпить?»

«Нет», она ответила – «Я достаточно выпила».

«Наконец-то ты это понимаешь и это уже кое-что. Тогда садись». Он сел напротив нее и взял ее за руки. «Очень много происходит странных вещей. Давай поговорим об этом».

Почувствовал свои ладони в его руках, ей стало намного лучше. «Поговорим о чем?»

«Ну, полагаю, о твоей истории, как ты заснула в автобусе. Я сейчас в нее не верю. Ты сказала, что ездила за покупками сегодня утром, но твой отец сказал, что ты была в Уилздене. И вечером. Ты не ездила к Луизе. Луиза сказала мне в пятницу, что уезжает на выходных. Она как раз уходила, когда я позвонил. А затем был тот придурок, который назвался Комодским драконом. Что происходит, Полли?»

«Ничего не происходит. Честно, на самом деле. Ничего».

Он продолжал ее держать за руки. «Ты встречаешься с кем-то?»

«О, нет, конечно, нет. Конечно, не встречаюсь».

«Точно? Мне бы хотелось это узнать».

«Нечего узнавать. Я тебе обещаю. Я люблю тебя, Алекс. Никого другого не может быть, никогда».

«Я подумал, это все случилось, когда ты полетела на свадьбу к Лиззи, я бы тоже мог полететь, но ты этого не хотела. Если бы ты пригласила меня, но почему ты этого не сделала? Если ты только не встречаешься с каким-нибудь человеком в Нью-Йорке? И он не возвращался вместе с тобой? А потом я встретит тебя в аэропорту Хитроу, и ты была так рада видеть меня, выглядела такой счастливой, и я тогда подумал, что ошибаюсь».

«Ты ошибаешься», – она ответила. «Ты был так щедр, купив мне билет в первый класс. Я так была тебе благодарна, я не хотела лететь и оставлять тебя одного».

Она сжала его руки, подняла к своим губам и поцеловала. «До этого я не знала никого такого великодушного».

«О, да. Я таким был всегда. Я просто не позволял тебе это увидеть, вот и все».

Глава

VII

Она проснулась утром с легким сердцем, к восьми часам выстирала одежду в стиральной машинке, свою, Алекса и Лента. День будет хорошим, она подумала. Светило солнце и было не так холодно. В соседском саду на дереве распустились розовые цветы, и тюльпаны подрастали в кадках. Она принесла чашку чая Алексу. Он пил чай в кровати, пока она вынимала белье из стиральной машинки. Он мог заметить случайно одежду Лента.

Они делили домашние обязанности. Он мог сказать, что может погладить белье. Поэтому она сама быстро погладила желтую и зеленую рубашки Лента. К тому времени, как Алекс спустился вниз, одежда Лента уже была упакована в полиэтиленовый пакет и завернута в коричневую бумагу, готовая к почтовой отправке.

Казалось, на улице была весна. Она прошлась, трогая набухшие почки на деревьях, вдыхая воздух. Все было свежим, она подумала, Алекс попросит меня выйти за него замуж. Возможно, он сделает это сегодня. Когда она отнесла ему чай, он как раз что-то ей сказал по поводу совместного ланча. Он будет в пабе на реке. Или он мог подождать до вечера. В сумерках это было бы более романтично. Они могли сыграть свадьбу в июне. Куда же они поедут в свадебное путешествие? Не в Нью-Йорк, однозначно не в Нью-Йорк, хотя говорят, что там хорошо в июне.

Она зашла в дом и нашла Алекса на кухне.

«Ты была занята», – он сказал. «Хочешь, я поглажу?»

«Если ты не против».

Как было хорошо больше не бояться, осознавать, что можно рассказать сейчас правду. Я больше не буду лгать, она сказала сама себе. Я никогда не расскажу ему о том, что я где-то была и что-то делала, хотя на самом деле ничего такого не было. Я изменюсь. Я стану другим человеком. Я буду тем человеком, которого он знал до прошлой пятницы.

Он как раз начал гладить вещи, и уже прогладил свою рубашку. Сейчас он вытащил с корзины оранжевую футболку. Это была футболка Лента. Она пропустила ее, когда гладила его вещи. Она все упаковала, но пропустила эту футболку. Алекс поднял ее и начал разглядывать.

«Это твое, Полли?»

«Да, конечно», она солгала.

«Странный для тебя цвет. Ты купила ее в Нью-Йорке?!

«Да».

«Похоже, она велика тебе. Это модно?»

Она кивнула, так как ее уже тошнило от лжи.

«Ты знаешь, о чем напоминает мне эта футболка?» Алекс положил футболку на гладильную доску. «Она напоминает мне о том человеке, которого мы видели в аэропорту. Ты помнишь? На регистрации? Он был в черном костюме и у него был оранжевый чемодан. Ты помнишь?»

Она поняла, что ее лицо покраснело. «Возможно», она ответила. «Наверное, помню».

«Ты еще сказала, что чемодан будет легко найти. Ты не сможешь такой чемодан проглядеть».

«Разве?»

Как бы ей хотелось, чтобы он не говорил всего этого. Это омрачило день. Пока они разговаривали, солнце исчезло за тучей. Небо стало серым. Похоже, собирался дождь. Алекс гладил футболку, проявляя особую осторожность, так как это была ее футболка. Он лучше гладил, чем она. Когда он догладил, он принес вешалку из шкафа в прихожей и повесил на нее футболку.

«Вот так», сказал он. «Ты можешь надеть ее, когда мы пойдет обедать».

Она попыталась улыбнуться. «О, нет, она недостаточно теплая. Она для лета».

Наверху она свернула ее и положила в посылку, которую отправит Ленту. Сейчас, впервые, она начала думать о нем как о человеке. О человеке с чувствами, нуждами, любовью, болью. Наверное, для него было шоком, когда он получил назад свой чемодан без денег. Когда он узнал, что потерял все свои деньги? Что он предпринял? Ничего? Сообщил в полицию? Он должен был это сделать. Полли не думала о полиции с того момента, как она приехала домой в прошлую пятницу вечером и подумала о том, что они могут ее поджидать…

Но она вернула ему деньги. Каждый фунт, доллар и евро. И завтра она собиралась отправить почтой его одежду. Выстиранную и выглаженную, и аккуратно сложенную. В действительности, она оказала ему услугу. Никакого вреда. Весь вред был причинен ей, и она вспомнила струю горячего кофе, который он пролил на ее кремовые брюки. Забудь о его чувствах, нуждах, сказала она себе. Забудь о его любви и боли. Все кончено.

И она почувствовала себя лучше. Благодаря тому, что она была с Алексом, ей стало лучше. Она не позволила себе поступить так, как поступила с библиотечной книгой тетки Паулины, разрезав ее на кусочки. Она не разрезала деньги Лента на кусочки. И не уничтожила их так, как плейер Тома или часы Эбби. Она не выбросила их в речной канал, как сделала с сумкой Луизы. Она вернула ему деньги и отправит одежду. Было бы проще уничтожить деньги и одежду, но она этого не сделала. Если бы она могла рассказать обо всем Алексу, все, начиная с книги тетки Паулины и кончая деньгами Лента, он бы увидел, насколько она стала лучше, чем была. Но он также мог бы подумать, что она потеряла рассудок.

Она тщательно подбирала одежду для обеда вне дома, остановив свой выбор, наконец, на бледно-голубом костюме. Почему она всегда нравилась мужчинам, когда была в голубом? Она не знала. Но она была уверена, что, когда спустится вниз, Алекс скажет: «Ты чудесно выглядишь».

Было странным осознавать, насколько было сильным желание все ему объяснить. Только все рассказав ему, она смогла бы защитить себя и быть в безопасности. И, если нагрянет полиция, то он будет знать, почему. Он и она будут участвовать в этом вместе. Я люблю это слово, слово «вместе», она подумала. Когда-нибудь, когда мы с Алексом проживем достаточно долго вместе, я все ему расскажу. Когда мы состаримся, я расскажу ему. А если он узнает об этом раньше? Я должна рискнуть, она подумала. Разве жизнь – это не череда рисков?

Она спустилась вниз. Алекс, который закончил гладить и сидел за столом, читая газету, сказал: «Ты чудесно выглядишь».

«Тогда пойдем?»

«Я хочу заехать в магазин по дороге домой и купить продукты к ужину. У нас сегодня особый ужин».

Он был очень романтичен. Он, вероятно, встанет на колени. Она что-то вспомнила. За два дня до ее отъезда в Америку она потеряла одно из своих колец. Кольцо нашлось на следующий день, и она не могла понять, почему раньше его не нашла. Теперь она все поняла. Алекс «позаимствовал» его, чтобы купить обручальное кольцо нужного размера.

Когда они возвращались домой после ланча, пошел дождь. Сначала мелкий моросящий дождик, потом ливень. Полли осталась в машине, пока Алекс ходил за покупками в магазин, за копченой форелью, уткой, салатом и фруктами. Он купил также шампанское и бутылку десертного вина. Он выпьет совсем чуть-чуть. Все это в основном было для нее.

Она думала о том, как отправит на следующий день Ленту его одежду. Зарегистрировать посылку сначала? Определенно он поедет на работу. Она могла бы вернуть одежду в то же самое время, когда вернула и деньги. Алекс повел машину домой. Поток машин, обычно незначительный по воскресеньям, был перегружен из-за дождя.

«Почему ты всегда попадаешь в дорожную пробку, когда сыро?»

«Я не знаю», он ответил. «Никто не знает. Она из загадок этой жизни».

Если бы она вернула тетке Паулине ее книгу и рассказала, что она сделала, ее жизнь не сильно бы изменилась. Все было бы именно таким как сейчас. Если бы она рассказала Эбби Робинсон, что это она украла ее часы и предложила бы за них заплатить, что бы Эбби сделала? Вероятно, ничего особенного. Заплакала бы и ударила ее, вероятно. Скорее всего, Эбби промолчала и взяла бы деньги. С другой стороны, если бы она не взяла плейер Тома и не бросила его под грузовик, ее жизнь могла бы круто измениться. Они не расстались бы. Возможно, даже поженились. И она никогда не встретила бы Алекса. Означало ли это, что иногда она поступала правильно? Ложь и воровство привели ее к Алексу…

Они поворачивали на углу на свою улицу. Он прожил в этом доме четыре года, перед тем как они встретились. Он расстелил ковры и купил мебель, как если бы он делал это все для нее. Это мог бы быть ее дом на долгие годы. Возможно, они проживут здесь всю жизнь, воспитают детей. Алекс свернул к воротам, и она подняла свой взгляд. Возле дома была припаркована машина такого же цвета как у Лента, цвета павлина. Такой цвет вы не могли часто видеть.

Она взглянула еще раз. То, что она увидела, заставило ее почувствовать тошноту. Это была машина Лента, и Лент сидел на сиденье водителя.

Глава

VIII

Алекс вышел из машины, достал покупки из багажника, обошел вокруг машины и открыл дверь пассажирского сиденья для нее. Он всегда так делал. Ей пришлось выйти из машины, хотя она предпочла бы, чтобы земля разверзлась и поглотила ее. Алекс сказал: «Давай зайдем внутрь до того, как снова пойдет дождь».

Она последовала за ним, не оборачиваясь. Он открыл входную дверь. Рука на ее плече заставила ее обернуться. Тревор Лент стоял на дорожке. Сегодня он был в ярко красной куртке. Он смотрел ей прямо в глаза так же, как она, когда лгала людям, но ничего не говорил. Он обратился к Алексу: «Ты кто, черт подери?»

«Что вы сказали?»

«Я спросил, ты кто такой, черт подери».

«Я могу задать вам такой же вопрос. Это мой дом».

«А женщина с тобой – моя подружка». И снова Лент положил свою руку ей на плечо. «Спасибо, что привезла деньги, дорогая. Именно за этим я и пришел. У тебя моя одежда, но ты можешь привезти ее сегодня вечером».

Полли попыталась что-то сказать, но не смогла. Ее всю трясло. Она знала, что изменилась в цвете, но не могла понять, побледнела или покраснела. Лент сказал: «Кто этот парень? Твой бывший, полагаю».

«Уходите», сказал Алекс голосом, который она до этого никогда не слышала. «Уходите или я вызову полицию».

Лент пожал плечами. «Я говорю, что не восхищаюсь твоим выбором мужчин, Полли, но только сейчас у тебя есть я». Он рассмеялся уходя. «У тебя сейчас есть твой дракон. Увидимся позже».

Пошел снова дождь, Лент прошел по дорожке, вышел за ворота и сел в машину. Все было серым на улице, кроме его красной куртки и ярко синей машины. Алекс зашел в дом, и она поплелась следом за ним.

Ее голос, который пропал и сделал ее немой, прорезался снова, тоненький тихий голосок. «Я могу объяснить».

«А что тут объяснять?» Он произнес очень устало.

Он пошел на кухню и начал вынимать продукты, которые купил, из сумок и класть в холодильник. Она сказала окрепшим голосом: «Я действительно могу объяснить, Алекс. Это не то, что ты думаешь».

Он перестал раскладывать покупки и взглянул на нее. У него было лицо незнакомца, которого она никогда не видела до этого.

«Позволь мне сказать, что я думаю», он начал. «Я знаю, кто этот человек. Я узнал его, хотя и не знаю его имени. Это тот человек в аэропорту Хитроу с оранжевым чемоданом. Я полагаю, что вы встретились при вылете. Или вы знали друг друга до этого и решили встретиться в аэропорту. В любом случае ты провела время в Нью-Йорке с ним. Ты виделась с ним в пятницу вечером, в субботу утром и вчера вечером. Я не знаю, при чем тут деньги или одежда, но это не имеет значения. Можешь уходить с ним. Тебе больше не придется мне врать».

«Алекс, это все не так. Я взяла его чемодан в Хитроу. Возвращаясь домой. И мне нужно было его вернуть ему…»

Она сорвала голос и захрипела. Конечно, он ей не поверил. Ей следовало ему все рассказать, с самого начала, когда ей было восемь лет.

«Моя тетя ударила меня в саду, поэтому я украла ее книгу и порезала страницы…»

«Избавь меня от этого, Полли», – он сказал. «Я не понимаю, как связана твоя тетя с кражей чемодана этого человека. Это все ложь, не так ли? Я знаю, что ты лжешь. Я всегда знал это, но я считал, что ты начала меняться. Я ошибся, вот и все».

«Алекс, нет. Не говори так. Этот человек мне никто. Я едва знаю его. Это правда, что я летела в Нью-Йорк с ним и вернулась тоже с ним. Я была возле его дома тоже, но это не то, о чем ты думаешь…»

«Это была его футболка, что я гладил?»

«Да, я могу тебе все объяснить».

Он не стал слушать, что она скажет. Она слышала, как он говорит с кем-то по телефону в соседней комнате, но не могла разобрать слов. Затем он поднялся наверх. Каким-то образом она должна заставить его все понять. Может, ей позвонить Ленту, рассказать ему о себе и Алексе, как она любит Алекса, о том, что они собираются пожениться, очевидно тогда… Но это не сработало бы. Лент прибыл сюда намеренно, чтобы заставить Алекса думать, что у него была связь с Полли. Это была его месть. Он понял раньше, а теперь поняла и она, что все, что она делала, после кражи чемодана, выглядело так, как если бы они были любовниками. Ее поездки к его дому, ложь, которую она говорила, его одежда, которая все еще была у нее, правда, которую ей пришлось рассказать, о том, что она и Лент вместе летели в Нью-Йорк и вместе вернулись обратно. Смог ли он выследить ее, когда она возвращала ему деньги через дверь, видел ли он Алекса, стоящего на ступеньках и поджидающего ее?

Наверху Алекс в спальне собирал свои вещи. Она подумала о том, как много раз видела подобную сцену в кино. Человек, который собирался уйти, паковал свой чемодан. А тот, что оставался, наблюдал за ним. Она ощутила холод в теплой комнате и ту же самую тошноту, которую испытала, когда открыла чемодан Лента с деньгами.

«Я собираюсь к своей сестре», сказал Алекс. «Я только что ей звонил».

«Алекс, неужели ты оставляешь меня?»

«Ты оставила меня, не так ли?»

«Конечно, нет. Я тебе уже сказала, это дурацкая ошибка».

«Ты не брала деньги у этого человека? У тебя нет его одежды? Ты не знаешь, где он живет?»

«Да, но я могу объяснить…»

«Я знаю», он сказал, «все, что ты скажешь, будет ложью. Поэтому не трудись. Не делай из себя дуру, по крайней мере сейчас. Не тогда, когда мы расстаемся». Он закрыл чемодан.

Полли схватила его за руку. Она схватила его обеими руками, как будто пыталась удержать его силой. «Не говори так, пожалуйста. Я все могу объяснить, если ты позволишь».

«Дай мне уйти, Полли. Нам лучше расстаться. Мы были счастливы в этом доме, но я больше не хочу здесь жить. Ты будешь с ним, где бы он ни жил. Я, вероятно, продам этот дом, но пока рано об этом говорить…»

Она плакала. Она повисла на нем и пыталась остановить его. Мягко, он отстранился от нее, оторвав ее руки от себя. Она упала на кровать и зарыдала. Алекс спустился вниз по лестнице, и она услышала, как закрылась входная дверь.

Глава

IX

Как он мог со мной так поступить? Она спрашивала себя, лежа на кровати. Как он мог? Я же объяснила. Я же сказала, что он сам позволил мне это сделать. Он даже не выслушал. Безусловно, у Тревора Лента была причина, по которой он повел себя именно так, а не иначе. Он хотел мне отомстить, потому что я забрала его деньги. Их возвращения было недостаточно для него. Он хотел отомстить, и я могу это понять. Я знаю все о мести, но Алекс…

Он повел себя абсолютно необоснованно. Она же сказала, что может все объяснить, и она пыталась, но он не слушал. Он поверил Ленту, а не ей. Только потому, что она иногда врала. Все врут – кроме него. Она не просила применять к ней повышенные стандарты. Кто он был такой, чтобы ее осуждать? Кем он был, чтобы разрушить весь ее мир за десять минут?

Этим утром он собирался сделать ей предложение. Он, наверное, уже и кольцо купил. Она встала с кровати и выглянула в окно. Он забрал машину. Это была его машина, но подумал ли он, как ей обойтись без машины? То, как он с ней поступил, было жестоко, и она возненавидела его за это.

Ей в голову пришла идея, и она направилась к его комоду. Вообще-то вся мебель в доме принадлежала ему, но в этом комоде он хранил только свои вещи. Она выдвигала один ящик за другим. Во всех ящиках была его одежда, его носки, галстуки, свитера, кроме нижнего, который он опустошил, когда собирался. Она открыла прикроватную тумбочку с его стороны. Книга, старый бумажник, часы, которые он никогда не носил. Он не взял ни одного из своих костюмов, только куртку. Она просмотрела карманы его плаща, его кожаной куртки. Во всех карманах было пусто, кроме одного кармана пальто. В нем была коробочка из ювелирного магазина, маленькая квадратная коробочка из красного бархата.

Она открыла крышку. Кольцо было внутри. Оно было из золота с одним большим квадратной формы бриллиантом. Он знал ее размер, поэтому оно должно было ей подойти. И оно подошло, когда она надела его. Свет преломился в бриллианте, и на стене образовалась радуга. У нее не было сейчас права носить это кольцо. Он вернется за остальной одеждой, когда будет уверен, что она на работе, заберет кольцо и подарит его другой женщине. Где бы он ни собирался жить, ему будет нужна эта мебель, поэтому он ее тоже заберет. Вся любовь, которую она испытывала к нему, превратилась в ненависть.

Как же ей хотелось, чтобы поблизости оказался большой грузовик. Грузчики вынесли бы все столы, стулья, фарфор и погрузили бы все в грузовик. Они отвезли бы все куда-нибудь, не важно, куда, и она бы все расколотила. Но рядом не было ни грузовика, ни грузчиков. Она была одна, но она и одна могла все это расколотить.

Она спустилась вниз и прошла в гостиную. Одним движением руки она смела все декоративные украшения с полки. Стекло разбилось вместе с фарфором, и у лошади отвалилась нога. Он разрушил ее мир, а она разрушит его. Это будет самое большое разрушение, которое ей придется совершить. Она подняла