Татьяна бесплатное чтение

Глава 1. Неудавшаяся невестка (1)

Татьяна провалила экзамен в третий раз. Теперь пересдать можно было только через месяц. Она проклинала развороты на перекрестках с широкой разделительной полосой, въедливого инспектора с непишущей ручкой и собственную нервозность, которая не давала даже педаль сцепления удерживать так, чтобы не глохнуть. А когда проклинать стало нечего, переключилась на то, зачем вообще все это начала, и стала злиться на Ладу, ее «слабо» и собственную азартность. Хотелось перестать кому-то что-то доказывать, все бросить и остаться навсегда пешеходом, но после трех разгромных провалов отступать было поздно.

С поникшей головой Татьяна сидела на автобусной остановке в ожидании фиолетового седана, на котором теперь ездила Арина. Откликнувшись на отчаянный крик души, бывший босс любезно согласилась составить компанию на пьяный вечер.

Инспектор высадил Татьяну посередине маршрута, сразу за перекрестком, который она не одолела. Из-за чего пришлось шагать пару кварталов под дождь, чтобы сперва охладить пыл, а затем сообразить, где она находится. Придя на остановку, Татьяна сразу набрала Арину, потому что никто лучше не умел давать волшебного пенделя, ругать за сопливость и приводить расстроенные чувства в порядок.

Арина приехала относительно быстро. Позднее августовское солнце, выглянувшее на несколько теплых минут из-за туч, бликами отражалось на черных стеклах ее круглых очков, а небо полупрозрачным перламутром – на гладкой поверхности лобового стекла. Татьяна соскочила с деревянной скамьи и побежала в машину. Как только она захлопнула дверь, Арина повела автомобиль дальше по проспекту.

– Может, все-таки стоило заплатить? – усмехнулась она, поглядывая в боковое зеркало со своей стороны.

Татьяна в порыве отчаянного протеста хотела возразить, но поджала губы и отвернулась к окну, наблюдая за черным джипом. Он проделал на треклятом перекрестке тот же маневр, что и она час назад, только завершил его удачно. Она тяжко вздохнула.

– Как вечеринка прошла? – спросила Татьяна через несколько молчаливых минут под монотонное вещание радио.

Ей не то чтобы было интересно узнать о новой работе бывшего арт-директора, сколько просто хотелось перевести тему и поддержать разговор. Это была уже третья корпоративная вечеринка за лето, которую Арину попросили организовать. Две предыдущих прошли на ура, что не оставляло в Татьяне сомнений насчет успеха и последней.

– Не мое это, – ответила на выдохе Арина. – Вроде нормально прошло, но я устала.

– Почему? – Татьяна встрепенулась.

– У каждой вечеринки своя специфика. К каждой надо подстраиваться. Каждый раз новые люди. Я люблю новых людей, но работать приятнее в уже слаженном коллективе.

Она посмотрела налево и резко повернула направо, свернув на более спокойную улицу, где было всего две полосы в обе стороны и узкие тротуары. Зато остался позади столичный шум. Татьяна с легким ошеломлением следила за ней. Арина переводила меткие взгляды с одного зеркала на другое, жевала губы, поправляла очки и сжимала одной рукой толстый ободок руля.

– Я думала, тебе такое нравится, – хмыкнула Татьяна.

– Это был интересный опыт, – Арина словно говорила о неудачных любовных отношениях. – Но к постоянным экспериментам я готова только в сексе. В остальном хочется стабильности.

Она смотрела на дорогу с каменным лицом. Татьяна проследила за ее взглядом и невесело улыбнулась.

– Мне тоже надоело выступать в разных местах каждый раз, – она опустила взгляд на черный пластиковый бардачок. – А еще больше постоянно ходить на кастинги и искать работу.

Татьяна вспомнила прошедшие выходные, которые провела в захолустном баре на окраине города, где продавался дешевый алкоголь, играла музыка лихих 90-х и танцевать приходилось прямо на барной стойке. Посетители приставали много, а директор платил очень мало. Татьяна еле продержалась там три ночи подряд. В последнюю смену один из посетителей облевал ее любимые туфли, которые она со злости там же в туалете и выбросила. Теперь жалела об этом, потому что легко могла их отмыть и продолжать танцевать. В ее жизни и без того было достаточно импульсивных поступков, совершенных по глупости.

– Ну, из «Ночи» ты сама сбежала, – упрекнула ее Арина.

Татьяна мгновенно залилась краской. Ей до сих пор было неудобно перед бывшим директором за то, что она не смогла продержаться даже месяц в ночном клубе, куда та ее порекомендовала. Клуб «Ночь» являлся прямым конкурентом «Дэнсхолла» и для гостей там все было на том же уровне. Но Татьяне не понравился начальник и остальной коллектив тоже, хотя и до этого она никогда ни в какие коллективы толком не вписывалась. Ей просто не хотелось работать ни с кем другим, кроме Арины. Другой арт-директор бы не сделал ее помощником и даже колеровку краски для реквизита бы ей не доверил. Поэтому она бегала по «гадюшникам», как ласково обзывала все ночные заведения Арина, в надежде продержаться, пока бывший арт-директор не позовет ее на новое место.

– Я хочу работать с тобой, – решила признаться Татьяна, виновато склонив голову на грудь.

Арина бросила в нее насмешливый взгляд и снова сделала резкий поворот направо.

– Боюсь, ждать придется долго, пока я куда-нибудь устроюсь, – произнесла она с ухмылкой. – Не так-то легко найти работу арт-директором даже в Москве. Руководящий штат всех нормальных клубов давно укомплектован. А в какой-нибудь гадюшник на окраине я сама не хочу.

Татьяна разочарованно поджала губы.

Пока они ехали до любимого лаундж-бара Арины, город быстро вечерел. Тучи то рассыпались мелкой моросью на каменный город, то расплывались от ветра на мелкие сгустки. Горожане по инерции ходили с зонтами и хлюпали по лужам грязными подошвами. Вечер среды казался непривычно спокойным и мирным. Остро чувствовалось, что остатки лета вскоре иссякнут, а впереди ждет долгая пора увядания и похолодания. Татьяне стало немного зябко. Не столько от резкого порыва ветра, что влетел в узкую щелку окна, сколько от неопределенности жизни, пугающей неизвестностью за каждым поворотом.

Они приехали на территорию огромного лофта с множеством модных кафе, магазинчиков и самых разных салонов на все случаи жизни: от барбершопов до тату-мастерских. Татьяна любила разглядывать желтые, обвитые гирляндами, витрины местных заведений. С улицы всегда казалось, что в них царит уютная полудомашняя атмосфера. Лофт больше напоминал маленький поселок или ярмарку, где собрались мастера со всего света торговать продуктами ручного труда.

Арина припарковалась на свободной площадке напротив желтого пятиэтажного здания. Вход был один, но сразу за дверью коридор разветвлялся на несколько комнат, в которых размещались бары, парикмахерские и другие салоны бытового назначения. Они зашли в первую стеклянную дверь.

Татьяна во всех заведениях лофта не была, но интерьеры, на ее взгляд, везде выглядели очень похожими – одинаковый индустриально-пролетарский стиль, который отличался кирпичной кладкой, повидавшим виды деревом и грубым металлом, что переплетались во всех предметах внутреннего декора и мебели. Но, несмотря на всю грубость форм и фактур, такое убранство вызывало чувство уюта и комфорта.

Арина села за любимый стол в углу зала, отстраненный легкой белой вуалью от остального пространства. Татьяна плюхнулась напротив на каркасный диван с множеством подушек и сразу схватилась за меню, которое подала пышнозадая хостес. Арина, расстегнув жилет, оголила круглую грудь, обтянутую тонким топиком без лямок и рукавов. Из-под белой хлопковой полоски ткани торчали поролоновые чаши лифа с красно-черным ажуром. Татьяна догадалась, что Арина настроена закончить этот вечер не в одиночестве.

– А Лада когда вернется? – она выглянула из-за желтой картонки со списком подаваемых алкогольных напитков.

– Кто знает, на сколько у ее отца хватит денег, – пожала плечами Арина, не поднимая глаз.

Бархатный голос испортила нотка обиды, но выражение лица оставалось каменным. Лада снова сбежала в Питер, еще две недели назад. Татьяна тосковала по подруге и ее неубиваемой задорности, а еще по танцам на улицах города, потому что они теперь составляли значительную часть ее дохода. Арина никогда не признавалась, но тоже всегда сильно скучала по дочери. Это сразу отражалось в ее настроении, суровости взгляда и холодности тона. Татьяна научилась по одному выражению ее лица опознавать, сбежала Лада или нет.

– Ну, давай спроси, о чем хочешь спросить с самого начала, – с усмешкой сказала Арина, бегая взглядом по меню.

– Ничего я не хотела, – скуксилась Татьяна и спряталась за картонку, которая едва закрывала голову.

Щеки порозовели. Арина тоже научилась безошибочно угадывать ее желания и мысли, порой даже тогда, когда Татьяна сама для себя не могла их сформулировать, как сейчас. Ей казалось, она никак не могла себя выдать, ведь даже не думала о Вадиме. Все ее мысли до этого занимал неудачный экзамен, самобичевание и желание напиться. Но Арина нащупала ее боль на глубине души.

– Прислал вчера, – она продвинула по стеклянной столешнице смартфон, на экране которого сияла счастливыми улыбками красивая пара на фоне воздушного шара и закатного неба.

Вадим обнимал Соню одной рукой за талию. Та щурилась от счастья. С обоих боков ее круглой головы торчали два смешных розовых хвостика, один из которых щекотал парню открытое плечо. Татьяна не могла смотреть на веселые лица, но почему-то заставляла себя в них вглядываться. Было в этом что-то мазохистское.

– Он ей сюрприз на день рождения устроил, – по-садистски ухмыльнулась Арина. – Полет на воздушном шаре.

Лицо Татьяны скисло. Уголки губ опустились под тяжестью зависти, ревности и обиды. Глаза смотрели на блики от оранжевого света висящей над столом лампы. Она не могла определить, что ее больше слепило: блеск стекла или радостные улыбки. Зато фотография помогла определиться с выбором напитка. Отложив меню, Татьяна решила заказать текилу. Целую бутылку. Даже если уснет на половине. Арина хмыкнула, не дождавшись вербального ответа, но выражением лица немногословной Татьяны как будто осталась довольна.

– У него, кстати, выставка на днях открывается, – сообщила она, тоже откладывая меню в сторону. – В Питере.

– Здорово, – Татьяна по-настоящему обрадовалась этой новости, хоть одной хорошей за сегодня.

– Представляешь, все картины с прошлой он распродал, – горделиво хмыкнула Арина и нажала на кнопку вызова официанта. – Кроме «Балерины», конечно.

– Почему? Неужели никто не захотел ее купить?

– Вадик не захотел ее продать, – Арина перевела взгляд на идущую к ним официантку с блокнотом.

Татьяна поджала губы и опустила взгляд на исцарапанное стекло столешницы. Приняв заказ, официантка быстро испарилась за вуалью. Арина заказала вино и сырный салат. Татьяна решила обойтись одной текилой, подумав, что на пустой желудок опьянеет быстрее и, следовательно, быстрее забудет про влюбленных на фотографии, воздушный шар и сюрприз на день рождения.

***

Добро пожаловать в историю! Это третья, финальная, часть трилогии.

Если вы еще не читали первые две, то приглашаю (без них читать эту не получится):

Первая часть – "Куколка. Ничего и не было"

Вторая часть – "Куколка. Новая жизнь"

Глава 1. Неудавшаяся невестка (2)

Только после глотка вина Арина расспросила про экзамен, на чем Татьяна завалилась и что собирается делать дальше. Она охотно повествовала о неудачном дне, начав с самого утра, которое предзнаменовало провал вечером.

Бар постепенно заполнялся под завязку. Официанты и кальянщики сновали туда-обратно между гостями, явно не успевая обслуживать всех без задержек. Воздух уплотнился. Его занял гул разнополых голосов, шум быстрых движений, шорохи грубых тканей и стуки резиновых подошв о деревянный пол. Табачный ароматизированный дым с соседних столов подплывал и к ним. Татьяна старалась прижиматься к окну и отворачиваться. Арина дышала спокойно. Тонкая вуаль совсем ни от чего не защищала.

Когда сознание Татьяны начало расплываться, а Арина, откинувшись на спинку дивана, сняла жилет совсем, оголив широкие плечи и рельефный живот, к ним подошли трое бородатых парней, от шеи до пят покрытых татуировками. Татьяна различала их только по плотности фигуры. Самый широкий имел и самую густую бороду, зато начинающую редеть макушку головы. Средний за тщедушной бородкой скрывал отсутствие подбородка. Худой, напротив, сплел из черной бороды короткую косичку. Такая же свисала с затылка.

Арина обрадовалась компании мускулистых мужчин, жадно оглядывая их возбужденными глазами, как хищница, которая из стаи безобидных овец выбирает себе самую аппетитную. По горящему взгляду Татьяна догадалась, что ей понравились все. Татьяна ни на кого не претендовала, потому что, во-первых, в соблазнении конкуренцию Арине составлять было бессмысленно, а, во-вторых, парни не вызывали в ней ничего, кроме равнодушия.

Широкий и худой подсели к Арине на диван, а среднему место оставалось только рядом с Татьяной. Она даже не посмотрела в его сторону. Широкий завязал простецкий разговор с Ариной, представил себя и друзей, стал задавать стандартные вопросы и получать стандартные ответы.

– Мы отмечаем здесь пятилетие нашего тату-салона, – сообщил широкий, обнимая толстыми пальцами высокий бокал с колоподобной черной жидкостью и льдом. – Он через стенку с этим баром.

Парень указал на кирпичную кладку за барной стойкой.

– Серьезно? – искренне удивилась Арина, прикусив кончик языка в правом уголке губ. – Поздравляю! В таком случае я должна угостить вас шотами.

Длинной рукой она потянулась к кнопке вызова официанта. Парни рассмеялись, переглянувшись между собой.

– Вообще, мы надеялись угостить вас шотами, – сказал худой, откровенно пялясь на выступающие из-под топика взбитые груди Арины.

– Предлагаю бартер, – заулыбалась она. – С меня – пойло, с вас – татуировки.

Парни снова переглянулись и посмеялись, но согласились. Вскоре официантка принесла набор «Б-52» для всей компании, хотя Татьяна не просила, ведь у нее осталось еще две третьих бутылки. Все выпили залпом. Затем взяли еще пару наборов быстродействующих коктейлей и сразу после, схватив Татьянину текилу, отправились через стенку в тату-салон исполнять договоренность. Она плелась за компанией неохотно, пошатываясь и придерживаясь за руку галантного парня с косичкой из бороды.

Широкий открыл дверь, и все пятеро вошли в просторную комнату с серыми стенами и специальными креслами с оборудованием, наподобие стоматологических. Татьяне стало немного жутко от такого сравнения. Стены были завешаны полками с тюбиками и баллончиками красок, между которыми торчали рисунки и эскизы татуировок всех цветов, мастей и вкусов: от нежных розочек с шипами до жутких монстров из чьей-то больной фантазии.

Худой включил свет и пригласил их сесть в клиентские кресла. Арина легко плюхнулась в ближайшее к выходу, распластавшись поудобнее. Татьяна заняла кресло рядом, с опаской поглядывая на приставной столик с инструментами. Татуировки она еще никогда не колола и никогда о таком не задумывалась. Но алкоголь мутил разум, поэтому отказываться она и не пыталась.

Широкий подсел на крутящийся табурет к Арине. К Татьяне подошел худой с косичками. Третий с комфортом улегся на кушетку у стены напротив и уставился на друзей.

– Что, где и как будем набивать? – спросил широкий у Арины.

Та легко скинула с себя топик, а затем и бюстгальтер, оголив круглую грудь. Все трое парней непроизвольно уставились на нее. Широкий хотел приоткрыть рот, но сдержался и поджал губы в довольной усмешке.

– Вот здесь, – она приподняла левую грудь и погладила себя пальцем по ребрам. – На сердце.

– Окей, – с ликованием в глазах сказал тату-мастер. – И что тебе высечь на сердце?

– Напиши «Лев».

– Может, нарисовать? – парень поднял бровь.

– Нет, напиши, – твердо сказала Арина и откинулась в кресле.

– И что же это значит?

– Любовь всей ее жизни, – ответила за нее Татьяна, сразу вспомнив имя первого мужа бывшего босса, и с умильной улыбкой посмотрела на место под грудью, где должна была появиться татуировка.

Широкий многозначительно закивал и улыбнулся, а затем спросил про шрифт и размер надписи. Арина отмахнулась, заявив, что полностью ему доверяет. Парень хмыкнул и принялся обрабатывать указанное место спиртовой салфеткой.

Татьяна тоже хмыкнула и встретилась взглядами со своим мастером. Он вопросительно смотрел на нее в ожидании инструкций. Она не была такой фривольной, как Арина, потому не могла себе позволить обнажиться полностью, даже будучи пьяной, но татуировку захотела в том же месте. Для этого приподняла футболку и спортивный топ, натянув их на середину грудей, располовинив каждую на две небольшие полусферы. На смартфоне открыла фото картины Вадима «Танец деструкции» и приблизила максимально правый нижний угол, в котором коряво вырисовывались три буквы.

– Напиши, пожалуйста, VDM, как здесь, – Татьяна довольно облизалась и показала на левые ребра.

– А это что значит? – озадаченно спросил тату-мастер, надевая хирургические перчатки, а потом усмехнулся и добавил. – Тоже любовь всей твоей жизни?

– Никнейм моего сына, которым он подписывает картины, – ответила Арина, лежа с закрытыми глазами. – Таня, моя неудавшаяся невестка, до сих пор по нему сохнет.

Татьяна нахмурилась. Такая формулировка показалась ей грубой и обидной, хоть и правдивой, но она не стала ничего отвечать, а тоже легла в кресле, чтобы мастеру было удобнее наносить надпись.

– То есть вы, неудавшиеся невестка и свекровь, вместе запиваете любовные потери? – посмеялся средний. – Какой, однако, интересный дуэт нам попался.

– Нет, мы запиваем ее неумение водить, – Арина улыбнулась с закрытыми глазами.

Широкий уже взялся за машинку с иголкой и навис над ее тонким телом с выпирающими ребрами.

– А еще сгоревший дотла ночной клуб, в котором обе работали.

– Ого, – удивились все трое, вылупив глаза.

– Это «Дэнсхолл», что ли? – уточнил средний.

Арина по-прежнему лежала без движения, не поднимая век, но медленно кивнула. Татьяна глубоко вздохнула, вспомнив покрытые сажей обломки – все, что осталось от заведения. Затем почувствовала холодное прикосновение влажной салфетки – худой обрабатывал область под левой грудью.

– Из-за чего уже несколько месяцев сидим без нормальной работы, – с ноткой саможалости докончила Арина.

Татьяна снова тяжко вздохнула. Худой жестом показал ей этого больше не делать, а сам тоже взялся за машинку и иглу. Ее предпочтений он узнавать не стал, просто спросил, доверяет ли она ему. Она кивнула. Парень вывел обычной шариковой ручкой три буквы в нужном месте и смазал кожу холодным кремом. По запаху Татьяна определила вазелин.

– Так создайте сами себе работу, – сказал средний, вращая в руке телефон по часовой стрелке, периодически стукая его краями о кушетку. – Как мы.

– Действительно, – подхватил широкий. – Мы пять лет назад тоже не знали, что делать, скооперировались и открыли этот салон.

Татьяна ойкнула от острого удара иглой по коже. Это было терпимо, но она просто не ожидала его получить. Худой посмотрел испуганными глазами. Она его успокоила улыбкой. Последующие удары переносила беззвучно, лишь иногда морщась. Текила в крови помогала не обращать на боль внимания.

– Ага, – включился в разговор худой. – Все на кон поставили. Тачки распродали, квартиры заложили.

– И как? – спросила Арина, наконец открыв любопытные глаза.

Она хотела приподняться, но широкий ей не дал, поэтому просто уставилась в потолок.

– Тачки новые купили, на жизнь хватает, – посмеялся средний.

– Блин, ночной клуб не тату-салон, уж простите, – разочарованно выдохнула Арина. – Вливаний много требует.

– Спонсора найдите, – пожал плечами широкий.

– А можно бар открыть, – встряла Татьяна. – Без пафоса.

Она повернула голову к бывшему арт-директору. Та пялилась в потолок. Татьяна видела, как нарастает складка на ее гладком лбу от усилия мысли. Какое-то время в салоне стояла бессловесная тишина. Только резвое жужжание тату-машинок колебало воздух. Парни сосредоточились на работе. Татьяна с Ариной сосредоточились на идее. Средний сосредоточился на экране смартфона.

Мастера быстро справились с работой и уже через пятнадцать минут их отпустили. Обе побежали к единственному зеркалу, что висело на выпирающей из стены технической колонне. Кожа вокруг татуировок покраснела, но надписи хорошо читались.

У Арины тату проступало не сразу, только если приподнять грудь, потому что и грудь была больше и надпись меньше. Выведенное каллиграфически имя завивалось по окружности кожной складки.

У Татьяны надпись бросалась в глаза сразу – груди не хватало ее накрыть. Все три заглавные буквы были расставлены широко друг от друга. Шрифт Татьяне показался самым обычным печатным, только чуть утолщенным. Смотрелось грубо и просто, почти так же, как роспись художника. Она осталась довольна, будто Вадим лично оставил ей автограф на сердце.

– Спасибо, – Татьяна улыбнулась своему мастеру.

– Иди сюда, намажу мазь и пленку наклею, – он ответил тем же.

Широкий тоже подозвал Арину к себе. Парень закрепил с помощью лейкопластыря прозрачную пленку, накрыв татуировку полностью, и снял перчатки. Арина расхваливала его, поддерживая левую грудь и разглядывая надпись. Тот широко улыбался.

– Полагаю, не стоит на этом заканчивать столь интересное сотрудничество, – сказал средний. – Соскучились по ночному клубу? Можем в «Ночь» поехать.

Он с надеждой в глазах посмотрел на обеих по очереди. Арина, подняв одну бровь, кокетливо улыбнулась ему в ответ, выражая активное согласие. Татьяна замотала головой.

– Я не соскучилась. Мне пора домой.

Она стянула вниз футболку и соскочила с кресла. Арина закатила глаза, как делала всегда, когда Татьяна отказывалась от развлечений.

– Я же говорю, никак не отсохнет по моему сыну, – недовольно заметила она, отворачиваясь в сторону широкого.

– Да ты сама до сих пор сохнешь по его отцу, – Татьяна ответила обиженно, ища в телефоне приложение для вызова такси.

– Ну, я хотя бы при этом не лишаю себя удовольствий жизни.

Арина игриво подмигнула своему мастеру, скрестившему накаченные руки на мощной груди, и вожделенным взглядом быстро окинула его фигуру, ухмыльнувшись. Татьяна только помотала головой. Средний равнодушно пожал плечами. Худой впился в нее вниманием и сказал:

– Жаль, что уходишь, ты мне понравилась.

Татьяна посмотрела на него насмешливо.

– Ты просто меня не знаешь.

– Ну так, может, дашь шанс себя узнать? – он расплылся в похотливой улыбке.

Она фыркнула и скрестила руки на груди.

– Пожалуй, избавлю тебя от этой участи.

Арина внезапно рассмеялась. Парни только вскинули брови в недоумении.

Когда такси приехало, Татьяна поблагодарила еще раз мастера за тату, помахала рукой Арине, которая уже пожирала глазами широкого и не обращала на нее внимания, кивнула парням и вышла из салона.

Ее мысли всю дорогу до дома занимала идея об открытии бара-клуба. Она не представляла, как вообще такие вещи делаются, как открываются заведения, как они функционируют, как зарабатывают и на что тратятся. Было очевидно: все, что работало в городе, когда-то создавалось людьми, но Татьяна понятия не имела как.

Из окна такси она внимательно наблюдала за разными развлекательными и не только заведениями в попытке за несколько секунд высмотреть секрет их успеха или хотя бы почерпнуть что-нибудь важное, но витрины просто мелькали перед глазами одна за другой, сливаясь в размытый и пестрый дальний фон, в котором ничего нельзя было различить.

Домой она вернулась еще до полуночи, но во всей квартире стояла тишина, как перед рассветом. На скрип двери к ней выбежал Рыжка, лениво потягиваясь и зевая. Адлия тихо сопела на диване. Ноутбук так и остался стоять открытым на табурете перед ней. Татьяна закрыла его легким нажимом всех пяти пальцев, сверху набросила одежду, построила из простыни для Рыжки кроватку у себя в ногах и легла на подоконник, отвернувшись к окну.

Опьянение постепенно развеялось. Закололо в боку. Вадим снова о себе напоминал. Татьяна улыбнулась, потому что привыкла к вечно ноющей боли в области сердца, и только задавалась вопросом: «Пройдет ли это когда-нибудь? Хочу ли я, чтобы прошло?». Не ища ответа, она заснула.

Глава 2. Бизнес-план

Адлия негромко напевала народную узбекскую песню, когда Татьяна открыла глаза. Соседка сидела на диване и пришивала руками искусственные ромашки к девчачьему платью. Рыжка терся о ее ногу лохматым лбом, выпрашивая еще корма. Татьяна улыбнулась и тоже почувствовала голод.

В холодильнике ждала вчерашняя запеченная фасоль под сыром и овощной салат. Такой завтрак не шел к молочному кофе, но готовить кашу Татьяне было лень, поэтому она сначала поела, а потом приготовила напиток для бодрости.

– Я тут на стул положила юбки, которые надо отстрочить сегодня, – сказала Адлия, не отрываясь от шитья.

Татьяна взглянула на сваленную кучу хлопка в углу и без эмоций кивнула. Это было еще одним источником дохода, поэтому откладывать не стоило, хотя ей хотелось посвятить сегодняшний день серфингу в интернете. Она полагала, что наверняка на просторах Всемирной паутины должны найтись миллионы четких инструкций, готовых планов и полезных лайфхаков о том, как открыть бар-клуб. Ей хотелось понять, насколько это реально и сколько приблизительно денег потребует, а затем обсудить с Ариной, но вместо этого из-за необходимости иметь деньги здесь и сейчас пришлось сразу после завтрака засесть за швейную машинку.

Под монотонный стук шустрой иголки Татьяна думала об открытии бара, вспоминая те многочисленные, в которых успела побывать за лето. Какие-то из них были схожи, какие-то сильно выделялись из общей массы. В основном менялась только обертка, а суть всегда сводилась к одному и тому же: драйв и кутеж на пьяную голову под популярную музыку. Разные слои населения кутили по-разному, потому и расходились по разным барам с разными ценами и оформлением. У каждого заведения находилась своя публика. В тех барах, где она танцевала, на ее взгляд, не было ничего оригинального: где-то диджеи умели зажечь танцпол, где-то подавали большой ассортимент коктейлей, где-то было просто дешево, а где-то проводились классные вечеринки.

Татьяне хотелось создать что-нибудь такое, где бы они с Ариной могли развлекать гостей, как хотели, а не так, как того требовало вышестоящее руководство, спонсоры вечеринки или веяния времени.

Круговорот мыслей привел ее к попытке из уже имеющихся скудных познаний о мире и бизнесе представить, как люди начинают собственное дело. Татьяна вспомнила наглядный пример маминых пекарен-кондитерских и немедля позвонила.

– Куколка, давно тебя не слышала! – обрадовалась мама, подняв трубку после первого гудка.

– У меня деловой разговор, – сразу осекла ее Татьяна серьезным тоном.

Мама многозначительно промычала и сказала с легкой смешинкой в голосе:

– В таком случае слушаю.

– Как ты открыла свой бизнес?

Убрав ногу с педали, Татьяна приостановила стрекот швейной иглы и подняла строгий взгляд на трещину в потолке. Адлия навострила уши и тоже на минуту застыла, продев сквозь ткань только половину иголки.

– Неожиданно, – изумилась мама.

Татьяна представила, как уголки ее губ медленно вытягиваются вниз, театрально, с пафосом, как она делала всегда, когда удивлялась. Голову при этом она обязательно склоняла слегка набок, едва касаясь тонким подбородком ключицы.

– Ну, ты же знаешь, мне Дима помог. А что? Ты решила податься в бизнес? Какой?

Изумление и улыбка прорывались даже по мобильной связи из сетчатого динамика телефона. Татьяна почувствовала себя шестилетней Куколкой, которая когда-то прибежала из детского садика с идеей в ближайшие десять лет заселить Юпитер.

– Как открыть бар? – она одновременно пыталась ответить на вопрос и увильнуть от него.

– Куколка, я не знаю, – мама со свистом выдула воздух. – Хочешь, передам трубку Дмитрию? Он у нас настоящий бизнесмен.

Через пару мгновений Татьяна услышала немного взволнованный голос Дмитрия.

– Здравствуй, Таня, – он прокашлялся. – Ты бизнесом решила заняться?

– Пока не знаю, – она неуверенно сдвинула губы в сторону. – Хотела узнать, как это вообще делается.

– Нуу… многое зависит от того, что за бизнес, где его открывать, с кем и как.

– Бар-клуб в Москве, – быстро проговорила Татьяна. – Что для этого нужно?

Дмитрий улыбнулся ее деловитости. Это чувствовалось по голосу и быстрым смешливым выдохам в трубку. На фоне звучал неразборчивый шепот матери.

– В первую очередь, деловая хватка, – усмехнулся он, – которую я в тебе чувствую.

Татьяна была слишком серьезно настроена, чтобы смеяться вместе с ним, потому шутку проигнорировала.

– А помимо?

– Деньги, разумеется, – снова усмехнулся Дмитрий. – Знающие люди.

Опять раздался шепот матери, который отражался в трубке телефона белым шумом.

– Много денег?

– Тут зависит, – протянул Дмитрий со вздохом.

– А ты мне можешь помочь, как маме? – спросила она напрямик, чтобы убить в себе надежду сразу и больше не мучиться этими вопросами. – С возвратом, разумеется.

Дмитрий задумался, тихо замычав. Мама все шептала. Татьяна встретила заинтересованный взгляд Адлии, пожала плечами в ответ и уставилась на неровный шов хлопковой юбки, которую успела сшить только до половины.

– Я сейчас активно в пекарни вкладываюсь, – Дмитрий сменил смешливый тон на деловитый. – Мы в следующем месяце еще две точки планируем открывать.

Татьяна разочарованно выдохнула, впрочем, расстроилась несильно, потому что надежда на помощь жила в ней совсем недолго.

– Но у меня есть хороший знакомый, который как раз барами занимается, – сказал он через секундную паузу. – Правда, он здесь в Питере. Но если у тебя есть идея и хоть какой-нибудь бизнес-план, могу попробовать вас свести.

Как выглядит бизнес-план, Татьяна представляла смутно, но почему-то была уверена, что легко его нарисует вместе с Ариной, если понадобится.

– Окей, идеи и плана пока нет, – улыбнулась она в смартфон, – но будет.

Дмитрий с мамой вместе хихикнули.

– Хорошо. Как сделаешь, звони. Устрою вам встречу.

– Спасибо! Перезвоню.

Татьяна услышала, как мама порывается перенять трубку, но красный значок на экране уже был нажат, и звонок завершился. Она решила немедля поговорить с Ариной. Та взяла трубку далеко не с первого звонка, явно отсыпалась после вчерашнего, а когда подняла, сразу услышала возбужденное восклицание Татьяны:

– Нужен бизнес-план!

– Че? – просипела в трубку Арина, зевая.

– Для бара, – пояснила Татьяна. – Я поговорила с маминым партнером, который поговорит со своим знакомым, который, возможно, выслушает нашу идею и поможет нам открыть бар.

Арина недоуменно повторила свой вопрос. Татьяна насупилась.

– Ты в деле?

– Ничего не поняла, – снова зевнула Арина. – Но, видимо, да. Ты же без меня не справишься.

Татьяна тихо возмутилась и показала язык в трубку. Адлия посмеялась.

– Давай, позже обсудим, – устало произнес бархатный голос. – А то у меня тут три голых мужика в постели и новая татуха на теле. Надо разобраться.

– Ладно, но нельзя откладывать в долгий ящик. Нам нужна классная идея и четкий бизнес-план, чтобы знакомый партнера моей мамы согласился нас поддержать.

– Подсолнух, хватит ломать мне мозг с утра пораньше! – раздраженно воскликнула Арина.

Голос ее на последних словах отдалился от динамика, словно она швырнула телефон в дальний угол. Татьяна поняла, что пора прекращать разговор, и отключилась, успев только заметить, что уже давно не утро.

Перед ней на стуле лежала оставшаяся половина кучки хлопковой ткани, которую сегодня предстояло превратить в несколько простеньких детских юбок. Довольно улыбаясь, Татьяна нажала на пластиковую педаль ногой, и игла затрещала с новой силой.

Весь день она провела дома с Адлией и Рыжкой. Они смотрели турецкий сериал, не прекращая работы, а кот скатывался в комочек и валялся то тут, то там, где ему казалось теплее и мягче. Татьяне нравилось, что его можно было тискать и во время сна. Рыжка почти не реагировал, только иногда переворачивался или чесал половинку уха, облизываясь.

К вечеру она закончила с юбками, Адлия – с платьями. Утром было нужно сдать работу заказчику, а после – отправляться на кастинг в ночной клуб районного значения неподалеку от дома. Снова пришлось бы напяливать на себя лучший наряд, делать лучший макияж, представлять себя в лучшем свете перед равнодушными директорами и администраторами, которые смотрели на полуголых девушек, как на сырое мясо в морозильной камере. Вместо этого хотелось залечь на подоконнике с мурлычущим комком рыжей шерсти и валяться весь день без отрыва, но за валяние с котом в постели никто не платил и даже не кормил. А еще наступила ее очередь готовить ужин. Татьяна с неохотой отправилась на кухню.

Когда она возилась с грибами, позвонила Арина. Татьяна ответила через блютуз-наушники, не отрываясь от помешивания шампиньонов на сковороде.

– Что ты там говорила про бизнес-план? – спросил бархатный голос.

– Надо его разработать.

– Ты что, уже инвестора нашла?

Голос Арины резко стал деловым и немного сердитым – таким она всегда общалась с ней по рабочим вопросам.

– Найду, если мы придумаем хорошую идею.

– Любовника богатого завела?

Татьяна рассмеялась.

– Если бы… Знакомый мужика моей мамы занимается барами. Дмитрий обещал устроить нам встречу, когда появится бизнес-план.

Арина хмыкнула и замолчала. Фоном тихо гудела мобильная связь и трещали неизвестные помехи. На сковороде шипели грибы и масло. Татьяна с легкой руки сыпанула на них приправ из пакета и накрыла крышкой.

– О чем думаешь? – спросила она, устав от минутного молчания.

В наушниках громко раздался вздох.

– Думаю, стоит ли игра свеч. Просто если открывать бар, то только на партнерских условиях. Не хочу больше быть наемным директором.

– Почему сомневаешься? – удивилась Татьяна. – Это же как раз свобода! И творческая, и любая другая.

Арина хмыкнула.

– Было бы у меня много лишних миллионов, я бы не парилась. Но я копила Ладе на будущее и немножко себе на старость отложила. Не хочу, чтобы деньги пропали впустую.

Татьяна тоже задумалась.

– Ну, давай сделаем так, чтобы они не пропали впустую, – все, что она могла сказать.

Татьяна не зарабатывала столько, чтобы было страшно это терять, да и детей у нее не было, и до старости, как ей казалось, предстояло преодолеть целую вечность. Она не могла понять, насколько тяжело принимать такой риск, а гарантий им обеим никто бы не дал, но в душе воцарилась уверенность, что все получится, раз есть желание.

– Ты все равно не можешь найти работу, – добавила она. – Без работы ты эти деньги и так проешь. А так хоть есть шанс, что они окупятся.

– Тоже верно, – вздохнула Арина.

Они помолчали еще пару минут. Татьяна помешивала размякшие грибы, развевая крышкой аромат жареного на всю квартиру. Кто-то вышел из ванной и быстро прошмыгнул в комнату. Татьяна обернулась, но не успела увидеть соседа и уставилась в окно, за которым темнел город. В доме напротив одно за другим зажигались окна. Люди возвращались в квартиры. Наверняка тоже готовили ужин. Внизу просвистели тормоза и раздался протяжный гудок. Татьяна дернула головой, словно только что пробудилась. Арина негромко проговорила:

– Ладно, давай попробуем. Приходи ко мне завтра.

Не дождавшись ответа, она бросила трубку. Татьяна на такое давно перестала обижаться.

Глава 3. Негадюшник

На следующий день Татьяна вместо кастинга поехала к Арине домой. В ней теперь сидела уверенность, что вскоре отпадет необходимость ходить по смотрам в гадюшники и искать разные подработки.

Погода тоже благоволила. Перед самым сентябрем день выдался ясный и теплый. Ветер лишь слегка обдувал щеки, вырываясь резко из-за поворота или здания, но тут же стихал и, будто напуганный, уползал по асфальту некрутыми вихрями, захватывая пыль и невесомый мусор. Гулять можно было в футболке, поэтому Татьяна повесила джинсовую куртку на пояс, связав рукава. От метро до дома Арины шагала неспешно, наслаждаясь летом и мнимой свободой, которая мутным, но красочным миражом мерещилась на горизонте.

Арина ходила по дому в шелковом неглиже, растрепанная, босая, с немытой головой. Гостеприимной она никогда не была, поэтому Татьяне приходилось угощать себя самой. Она заварила зеленый чай с мелиссой, откопала на полках шкафа залежалое печенье и уселась на мягкий стул, спиной к двери. Арина лежала на диванчике, согнув ноги в коленях, и бессмысленно пялилась в потолок.

– Эта маленькая стерва даже к школе не хочет возвращаться, – проворчала она.

Татьяна отхлебнула чай и закусила печеньем. Лакомство оказалось рассыпчатым и творожным. Крошки посыпались на белую виниловую скатерть и футболку. Она аккуратно стряхнула их на салфетку, как учила Адлия, ничего не отвечая на выпад страдающей матери безответственного ребенка. Татьяна никак не могла выбрать сторону в их вечных ссорах, ведь понимала и ту, и другую, поэтому на все их жалобы друг на друга предпочитала отмалчиваться.

– Я тут коплю ей на качественное образование, а она там у бездельника отца учится нихера не делать! Вырастет таким же неудачником!

Татьяна подняла взгляд на рассерженное лицо Арины и поджала губы, зажав между зубами размякшее печенье.

– Не бойся, не вырастет. У тебя не забалуешь. Дай ей чуть-чуть расслабиться. Пусть отдохнет перед напряженным учебным годом.

– Уже третья неделя пошла! – от возмущения Арина приподнялась на локте. – Сколько можно отдыхать?

– Ты просто по ней скучаешь, – улыбнулась Татьяна и отхлебнула еще чая.

Арина пылко выдохнула и отвернулась к стене. Они посидели так несколько минут. Татьяна спокойно наслаждалась горячим напитком, будучи уверенной, что Арина вскоре возьмет себя в руки, быстро отмахнется от личных проблем и будет готова обсуждать деловые вопросы, да еще с таким видом, будто у нее никогда не было детей. Пока она любовалась узорами на обоях, Татьяна приготовила и ей успокаивающий чай. Поставив перед Ариной чашку с почти бесцветной жидкостью и зелеными размякшими листьями, она спросила:

– Ты была в «Седьмом небе»?

Так назывался люксовый бар, единственный где ей понравилось танцевать, но за все лето она попала туда всего раз.

Арина резко повернулась к ней.

– Только на открытии. Мой знакомый там работает арт-директором.

Она посмотрела на Татьяну по-деловому, показав, что полностью вернула рациональность. Взгляд ее тоже похолодел и стал расчетливым. Лицо вновь приняло каменное выражение. Татьяна улыбнулась.

– Такой открыть миллионов пятнадцать стоило. Пару лет назад, – Арина села и подмяла ноги под себя.

– Это много? – Татьяна по-глупому захлопала глазами.

– А что? У тебя есть лишние пятнадцать миллионов?

– Я просто в этом вообще не разбираюсь, – Татьяна опустила взгляд и пожала плечами, сцепив длинные пальцы.

Арина окунула верхнюю губу в чай и беззвучно сделала глоток. Обе затихли. Стало слышно тиканье часов и жужжание мухи под потолком. Солнце забросило сквозь расщелину в шторах полосу белого света, поделившую кухню надвое. Татьяна плюхнулась на стул и допила остывший напиток.

– Я могу вложить максимум пять, – со вздохом сказала Арина.

– Ну, осталось найти всего десять и дело в шляпе, – посмеялась Татьяна, но бывший босс одарила ее таким взглядом, что смеяться тут же перехотелось, и она прочистила горло.

– Если вкладываться, то на равных. У тебя же нет пяти миллионов?

Арина сразу хмыкнула, знала ответ наперед. Татьяна поджала губы и мотнула головой удрученно.

– Значит, наш бюджет будет десять, если не найдем еще одного надежного партнера.

– Ну, можно же сделать что-нибудь попроще и демократичнее, – без обиняков ответила Татьяна.

Грустный взгляд ее уставился в опустевшее дно керамической чаши, по которому плавали в остатках чая бежевые крошки.

– Мне кажется, гадюшников в этом городе и так хватает.

Арина откинулась на спинку дивана и сложила руки на животе.

– Ну так, давай, сделаем негадюшник.

Они встретились взглядами. В этот раз Татьяна не стушевалась, наоборот, набиралась смелости и давила глазами. Дельных мыслей в ее голове пока не родилось, но все лицо излучало энтузиазм, который хорошо сдабривал почву для безумных идей. Арина хмыкнула.

– Дмитрий сказал, что его знакомый специализируется на барах как раз, – добавила Татьяна то ли для убедительности, то ли просто так, потому что ничего другого на ум не пришло. – Он наверняка разбирается в этой теме.

– Ну, идею ведь нам ему надо изначально представить, – пессимистичным тоном проговорила Арина и скрестила руки.

Чай потихоньку испарялся из чаши, выпуская тонкие струйки пара в теплый воздух. Обе следили за ними с разных сторон.

– Надо сначала набраться вдохновения, – предложила Татьяна. – Посмотреть на потенциальных конкурентов.

– Предлагаешь устроить тур по барам? – хмыкнула Арина, расцепив руки.

Татьяна пожала плечами.

– Вобьем в поисковике десять лучших танцевальных баров Москвы и пробежимся по ним.

Они так и сделали. Рейтингов было множество, и не во всех списки баров совпадали, но Арина предложила выбрать те, что есть в каждом рейтинге и в первую очередь посетить их, а остальные оставить на потом.

– Звони своему Дмитрию, пусть организует нам встречу, – приказала Арина, отодвинув ноутбук от себя подальше.

– Уже? Ну, у нас же нет бизнес-плана и даже идеи? – удивилась Татьяна.

– Будет. Надо сначала встречу назначить. Он же в Питере?

Татьяна кивнула.

– Пока он там для нас время выкроит и все такое, – лениво протянула Арина. – А мне все равно надо в Питер на выставку сына, да и дочь, наконец, забрать. Надеюсь, убить всех одним зайцем.

Татьяна поджала губы, но позвонила Дмитрию. Тот обещал перезвонить, как договорится со своим знакомым.

В тур по барам они отправились тем же вечером. День для этого удачно подходил. В пятницу все бары наполнялись народом и работали на полную мощность. Арина долго приводила себя в порядок. Татьяна даже не стала заезжать домой, чтобы навести марафет и переодеться, потому что цели у них были исключительно рабочие.

В первом баре их ждало разочарование. На фотографиях он казался и просторнее, и интереснее. Стены выглядели причудливо, но больше походили на декорации к малобюджетному фильму, чем на настоящие дизайнерские интерьеры. В баре подавали только классику, зато за приемлемые цены, а из колонок играла жанровая музыка, которая и завлекала сюда ее любителей. Гости танцевали словно в трансе, но по их блаженным лицам было видно, что отрывались они здесь по полной.

Следующие четыре оказались сильно похожими друг на друга и отличались лишь локацией в противоположных точках города. Татьяна не нашла в них ничего интересного, кроме парочки забавных барменов, ловко работающих в паре и умело развлекающих скучающий народ. Да нескольких танцовщиц, чьи движения ей понравились, как коллеге по цеху. Арина подметила в афишах одного из баров проведение редких вечеров живой музыки, а также неплохой диджеинг в другом.

В пятом им приметились только большая сцена и огромный зал для полноценных концертов, но в этот день никаких мероприятий там не проводилось. Еще два из списка работали на студентов – рядом располагалось много общежитий. Цены там установили весьма демократичные. Народ напивался до безумия и танцевал везде, где находил ровную поверхность.

В парочке других, напротив, впускали лиц строго старше двадцати одного года. Гости там выглядели солидно, а некоторые порой слишком серьезно для пятничной вечеринки. Музыка играла всякая, привлекая на танцпол с каждой композицией разные группы слушателей, отчего танцующих единовременно было мало, зато двигаться свободно никто не мешал.

В последнем Татьяну впечатлила масштабность декораций: стены и потолок были украшены множеством искусственных, но выглядящих очень живыми, цветов. Все сотрудники и многие посетители носили на шеях гавайские бусы из гофрированной бумаги. Девушки на сцене изображали бразильский мини-карнавал. Саму сцену тоже украшали гигантские цветы, неизвестно из чего сделанные. Материал казался одновременно мягким и твердым. В баре разливали красочные коктейли с экзотическими вкусами. Диджей отжигал больше всех в углу за баром.

– У нас тоже будет строго двадцать один плюс, – решительно заявила Арина, когда они возвращались домой на ее машине.

– Зато студенты – народ веселый, – посмеялась Татьяна.

– Нам нужен состоятельный, а не веселый народ, который будет платить за нашу работу, а не мешать ей.

– А еще большая сцена, чтобы было за что платить.

Арина посмотрела на нее с одобрительной усмешкой. Татьяна улыбалась не ей, а полупустой дороге перед собой, в которой представляла призрачным миражом их будущий бар и масштабные танцевальные представления, которые они будут там показывать. Мерещились перья и цветы. Много перьев и много цветов. Сумеречное освещение, яркая светомузыка и громкие басы из огромных колонок. Стройные тела, активно трясущие бедрами, и пьяные счастливые лица внизу.

Домой Татьяна вернулась относительно бодрой, хоть и не спала почти сутки. Рыжка свернулся клубочком прямо посередине ее постели. Пришлось лечь с краю поверх покрывала, чтобы не разбудить его. Адлия перевернулась на другой бок и негромко захрапела. Под ее монотонный храп Татьяна быстро заснула.

***

Разбудил ее телефонный звонок. Она долго не хотела просыпаться. Мама успела не дозвониться два раза, прежде чем Татьяна дотянулась рукой до смартфона.

– Ну, Татьяна, ждем-с вас в Питере, – сообщил бодрый бас Дмитрия. – Я договорился на встречу десятого числа.

Она встрепенулась. Ждала этого, но не ожидала. Дыхание участилось. Из головы мгновенно пропали все мысли разом. Глаза по-глупому захлопали, будто перещелкивали реальности в мультивселенной, ища ту, где ничего не надо было делать.

– Отлично. Спасибо.

– Готовь бизнес-план, – улыбнулся Дмитрий.

– Куколка, ждем тебя очень! – успела крикнуть в трубку мама, пока Татьяна не завершила звонок.

Она заулыбалась и сразу сообщила Арине. Та отреагировала спокойно, пригласила ее к себе для обсуждения плана, который они расписали за пару дней усиленного интернет-поиска. Большую часть взяли из Арининого опыта и оценок, а некоторые параметры просто прикинули, побегав по нескольким сайтам для бизнеса, где торговали профессиональным кухонным, барным и звуковым оборудованием. Цены на аренду взяли у агентства коммерческой недвижимости, зарплаты написали по образцу «Дэнсхолла» и на этом успокоились.

– Бизнесмены из нас так себе, – усмехнулась Арина, взглянув на листок в клеточку, в который уместился весь их план по открытию бара.

Татьяна всосала собственные губы с легким свистом и смачно разжала их, цокнув. Но добавить ей было нечего.

– Сделаешь из этого мини-презентацию? – спросила Арина, то ли с вызовом, то ли с любопытством взглянув на нее.

Татьяна кивнула твердо.

– Сколько у нас еще? Неделя? – Арина почему-то взглянула на часы, которые имели только круглый механический циферблат в римском стиле.

– Ага.

– Думаю, может, нам еще по питерским барам прогуляться? Вдохновения набраться. Вдруг там что-то интересное есть?

Татьяна пожала плечами. Из питерских баров она была только в «Дирижабле». В нем не было ничего интересного, кроме мозаики Вадима.

– Завтра выдвигаемся в Питер. Если что, бизнес-план там дорисуем, – решительно произнесла Арина, для значимости кивнув. – Поедем ночью. Днем на дорогах слишком тесно.

Татьяне никто не предоставлял выбора, поэтому она просто согласно кивнула и отправилась домой готовиться к поездке. Пока ехала в автобусе, позвонила маме и обрадовала ее скорым приездом. Мама сразу стала перебирать варианты пирогов ей на дегустацию. Татьяна отмахнулась тем, что сидит на диете, хотя сама вечером с удовольствием слопала блинчики с творогом.

– Я где-то дней на пять еду, – говорила она Адлии, пока та вязала для себя свитер – готовилась к холодной зиме, которую обещали синоптики.

– Оо, – протянула Адлия, не поднимая глаз. – Тут как раз заказ новый пришел на форму для детского балета.

– Какой срок? – Татьяна сидела на подоконнике и глядела в окно на закатывающееся за горизонт оранжевое солнце.

– Месяц.

– Успеем, – улыбнулась, разглядывая далекие тучи, окрашенные в оранжевый.

– Вы с Ариной свой бар собираетесь открыть? – осторожно спросила Адлия. – Кто ж мне помогать тогда будет?

– А меня ты куда денешь? – посмеялась Татьяна и спрыгнула с подоконника. – Вот откроем свой бар, заживем. Может, тебе вообще работать не придется. Будешь вязать для души. Только костюмы мне шить.

Она сделала несколько резких оборотов вокруг своей оси на одной ноге, задорно смеясь. Адлия быстро заразилась ее весельем и тоже захохотала, пока не заболела спина. Потом они посмотрели пару серий про турецкого султана и легли спать.

Глава 4. Сказки (1)

Когда они выезжали из города, небо приобрело ночные оттенки. Улицы стали стихать, особенно на окраинах. Разжигались огни фонарей и встречных фар. Быстро холодало. Погода становилась все более осенней, пасмурной и тучной, хотя зеленая трава и деревья выглядели по-майски молодыми и свежими.

Татьяна устроилась поудобнее в пассажирском сиденье, направив на себя маленькое вентиляционное отверстие над бардачком, что излучало нагретый воздух. Спортивные легинсы и хлопковые носки не защищали от прохлады встречного ветра. Арина сидела в бриджах и тонкой футболке и чувствовала себя вполне комфортно. Татьяна списала это на горячую кровь, кипящую в ее жилах.

– Готовься, в середине пути поменяемся, – пригрозила Арина.

Татьяна выпучила глаза и спросила она с претензией.

– Отсутствие прав тебя не смущает?

Арина хмыкнула.

– Ну, на трассе разворачиваться не надо. Так что не парься.

Прижав колени к груди, Татьяна насупилась.

– Если я разобью машину, я не буду на тебя бесплатно работать, – отрезала и отвернулась к окну.

– Как-нибудь сочтемся, – усмехнулась Арина, растянув пухлые губы на весь подбородок.

Она прибавила звук радио, которое обычно слушала очень тихо, и салон наполнился простенькими звуками бардовской гитары, а затем и приятным хрипловатым баритоном, меланхолично тянувшим концы предложений. Достаточно долго они ехали молча. Татьяна смотрела в темень за окном, в которой ничего нельзя было разобрать, только редкие дорожные знаки и ограждения. Арина следила за дорогой на глубину дальнего света фар, покачивая головой под спокойную музыку.

Татьяна размышляла о предстоящей встрече со знакомым Дмитрия. То наверняка был деловой и важный человек, бизнесмен в дорогом костюме, который требовал особенного к себе отношения и специального этикета. Она испугалась, что может испортить встречу своим нелепым поведением или дурацким замечанием не к месту. Боялась провалиться на чем-нибудь общеизвестном, в чем не разбиралась, если вдруг предстоит поддерживать светскую беседу, как сделала это на свадьбе Дэна и Алисы в разговоре с Соней.

После того вечера она, конечно, узнала в интернете, кто такой Буш и чем знаменит, нашла много шуток про доимого коня, прочитала о нем целую статью в Википедии, и решила, что теперь должна быть в курсе политических событий в мире. Для этого подписалась на разные видеоканалы и паблики в социальных сетях, но большая часть мировых событий ее попросту не увлекала. И теперь она беспокоилась, что слабая эрудиция может загубить весь проект на корню. Татьяна даже решила пересмотреть все пропущенные видеоролики о ключевых событиях в мире и прочитать все посты серьезных информационных изданий перед встречей, чтобы не ударить в грязь лицом.

Затем она размышляла о концепции бара, пытаясь придумать что-нибудь свежее, перебирала места, в которых бывала, вспоминала «Дирижабль». Плавно мысли переросли в воспоминания о ее первых похождениях по ночным заведениям, которые полностью превратились в тоску по Вадиму. Тату снова заныло, хотя Татьяна не вспомнила о нем за день ни разу.

– Кстати, татуировкой ты осталась довольна? – спросила она у Арины, вырвав сознание из темноты ночи.

– Главное, что Леве понравилось, – усмехнулась та.

Татьяна хмыкнула. Ей бы тоже хотелось продемонстрировать свой глупый пьяный поступок Вадиму и снискать его одобрение, но теперь это было невозможно. Она снова погрузилась в тоску, пока не услышала его голос из динамика у себя под боком.

– Да, мам, – ответил он на входящий звонок.

– Вадик, забыла тебя предупредить – я к тебе еду. Буду под утро, – улыбчиво проговорила Арина. – Ключи у меня есть, так что спи спокойно. Постель только приготовь.

Протянув «эээ», Вадим прочистил горло.

– Внезапно. Надолго?

– Дней на пять.

– Так сильно ты по мне еще никогда не скучала, – заметил он безрадостно.

Татьяна улыбнулась. Арина закатила глаза.

– Вадик, бабосики нам на киношку подкинь! – послышался на фоне девчачий голос.

Он раздраженно шикнул, отстраняясь от трубки, но было уже поздно. Арина в возмущении раскрыла широко рот и глубоко вдохнула.

– Это ты, что ли, ее побег спонсируешь, предатель?! – завопила она, слегка наклонившись вперед, чтобы сын лучше слышал по ту сторону связи.

Вадим устало вздохнул. Лада ахнула. Через несколько секунд раздался вдалеке хлопок двери.

– Ах, ты!.. – крепче сжимая руль и пыхтя, Арина пыталась справиться с выпирающим наружу гневом и нецензурной бранью. – А я-то думаю, откуда у ее отца столько денег! Никогда больше, чем на две недели, не хватало, а тут вдруг!

– Маам, – жалобно протянул он. – Ну, блин, ты бы видела ее кошачьи глаза. Мое сердце растаяло. Я тоже по бате скучаю. Ну, ты должна понять…

– Угу, – превратив толстые губы в тонкую линию, кивнула Арина. – Все по отцам скучают, а на мать насрать.

Татьяна увидела сбоку, как нарастало напряжение в ее глазах. Арина втянула щеки, быстро шмыгнула носом и отвернулась к боковому окну, специально спрятав глаза от любопытной Татьяны. Она впервые испытала к Арине жалость. В груди стало тяжко.

– Мам, ты же знаешь, что мы тебя любим, – в голосе Вадима Татьяна слышала улыбку, и тоска еще острее пронзила ее.

– Идите вы нахер, дети, – проворчала Арина и повесила трубку.

В сторону Татьяны она еще долго не могла смотреть, бегая взглядом от лобового стекла к боковому. Татьяна и не пыталась ее смущать, отвернувшись к своему окну. Ей тоже было больно, что Вадим по ней не скучает. Только в ее случае он действительно не скучал, ведь она теперь была ему никто. Максимум подружкой сестры, бывшей подчиненной матери, дочерью знакомой. Было странно получать кусочки информации о нем ото всех, кроме него самого. Изредка ей удавалось увидеть его фотографию на смартфоне Лады, еще реже услышать веселый голос из динамика телефона Арины, но чаще всего о нем рассказывала мама, которая периодически звала Вадима в гости в пекарню или домой.

До заправки, что разделяла путь на две половины, они доехали быстро, или Татьяне за беспорядочным потоком мыслей так показалось. Заходя в магазин, она уже знала, что возьмет сэндвич с индейкой и капучино. Арина долго фыркала на витрину, потому что из-за плохого настроения ей все претило. Пока она думала, Татьяна успела сбегать в туалет, высушить под слабым электросушителем руки, купить еду и съесть половину сэндвича за столиком. В итоге Арина притащила на подносе салат «Цезарь» в пластиковой круглой пиале с прозрачной крышкой.

– Презентацию мне скинь, – попросила она, швырнув поднос на середину стола.

Татьяна выполнила задание сразу же и переслала файл с презентацией в мессенджере. Арина пробежалась по нему аналитическим взглядом и, сдвинув губы вправо, махнула рукой.

– Сойдет.

Татьяне стало немного обидно. Она делала эту презентацию целый день: искала в интернете лучшую бесплатную программу с самым качественным дизайном, долго выбирала макеты, старалась формулировать предложения как можно более емко и лаконично, проверяла весь текст на орфографию и пунктуацию, вставляла подходящие картинки, которые очень трудно было найти, особенно в большом архиве стоковых фотографий.

– Нам нужна хорошая команда, – внезапно заявила Арина после нескольких минут молчания. – Ну, или хотя бы неплохая.

– Если будут деньги, наймем, – пожала плечами Татьяна, отодвинув стаканчик с капучино подальше от Арининого гнева.

– Желательно, чтобы это были проверенные люди. У меня, конечно, есть знакомые, но не уверена, что они впишутся в неизвестно во что.

Арина не без труда сняла пластиковую крышку и ткнула вилкой в куриное филе. Ее тут же постигло разочарование, потому что соус надо было добавлять отдельно. Пакетик с ним крепился сбоку на обычный скотч. Специально подготовленная линия отрыва в ее тонких пальцах к середине пакетика пошла по кривой. Соус вылился не полностью. Татьяна улыбнулась тому, как Арина надувает губы от злости.

– Хотя бы бар-менеджера правильного найти, – вздохнула Арина. – И шеф-повара.

– Зачем нам кухня? – задумалась Татьяна. – У нас же будет диско-бар, а не гастро.

Арина посмотрела на нее пристально, но прежде чем возразить, выпила кофе.

– Все любят пожрать. Тем более, если мы хотим сделать бар прибыльным, нам надо будет в будни работать, как обычный бар, чтобы аренду окупать.

– Ну, «Дэнсхолл» же работал только по выходным.

– «Дэнсхолл» мог себе это позволить. А мы вряд ли.

Они встретились глазами, посмотрели друг на друга несколько секунд, а потом молча доели безвкусную еду и отправились к машине.

Теперь за руль села Татьяна, которая еще ни разу не водила автомобиль без автоинструктора или инспектора. Как только она коснулась водительского сиденья, руки задрожали. На улице потемнело до черноты, только она схватилась за руль. Свет фар распространялся лишь на ближайшие метров двадцать вперед, а за ними царила тьмущая тьма. Она понимала, что на трассе не будет никаких поворотов, ночью машин гораздо меньше, да и коробка передач работала автоматически – были все условия для комфортной езды, но паника в голове все равно не давала успокоиться. Арина смотрела на нее с ухмылкой, положив локоть на ручку двери.

– Не переживай ты так.

– Я же в первый раз без инструктора еду! Как тут не переживать! – вспылила Татьяна.

Натянутые нервы машинально повышали тон ее голоса.

– У всех бывает первый раз. Это как с девственностью, – философствовала Арина. – Расслабься и получай удовольствие.

– Ага, – Татьяна ответила с сарказмом, внимательно глядя на освещенный клочок дороги за лобовым стеклом. – Тебе легко говорить. Боюсь, ты и помнить забыла, что такое девственность.

– Не поверишь. Я девственности лишилась в сознательном возрасте.

Татьяна закатила глаза нервно, но быстро вернула сосредоточенный взгляд на дорогу. Она потянула голову вверх и вперед в надежде, что так ей будет лучше видно, но свет заканчивался ровно там, где заканчивался до этого. Тьма, наоборот, казалось, сгущалась. До рассвета было еще далеко. Она чувствовала себя персонажем фильма «Мгла» по роману Стивена Кинга, на каждом метре ожидая встретить собственную смерть.

Но вот она проехала уже полчаса. Все оставалось относительно спокойным. Музыка действовала расслабляюще. Тьма не кончалась, но постепенно стала казаться предсказуемой, потому что за продвижением автомобиля и света фар ничего не менялось. Один участок асфальта сменялся другим, почти идентичным. Напряжение немного спало, хоть Татьяна и пучила глаза на дорогу. Со временем она почувствовала радость от того, что ведет машину полностью самостоятельно, без остановок и указок откуда-нибудь сбоку. Арина сидела в задумчивости весь остаток пути. Только перед въездом в город попросила Татьяну остановиться на обочине, чтобы поменяться местами. Мучения закончились. Она с облегчением плюхнулась на пассажирское сиденье и расслабилась окончательно. Даже успела немного вздремнуть.

Небо посветлело, когда Арина остановилась напротив подъезда родного дома Татьяны. Тучи гуляли по кругу, угрожая проливными дождями. Воздух казался теплым, даже немного душным. Во всем здании горела всего пара окон. В квартире мамы было темно. Татьяна вышла из машины и полезла на заднее сиденье за рюкзаком. В голове проносились мысли: «Может, все-таки напроситься с Ариной, пока не поздно? Блин! Там Вадим. А здесь мама. Она ведь изменилась».

– Сегодня вечером созвонимся, устроим тур по барам, – директорским тоном проговорила Арина, повернувшись назад.

Татьяна кивнула, улыбнулась и вытащила свои вещи из машины. Махая рукой, она еще пару минут наблюдала, как седан медленно выезжает из двора, а затем подбежала к домофону, который ответил сонным голосом Дмитрия.

Поднимаясь на лифте, Татьяна чувствовала усталость и легкий трепет. Это был всего лишь второй раз возвращения домой после побега, и первый, когда они с мамой помирились. Она все еще чувствовала неловкость, но одновременно испытывала радость, ведь перестала себе врать, что не скучает по ней. Татьяна ждала теплых и крепких объятий, которыми ее встретят, предвкушала вкусные пироги, которыми ее обязательно будут кормить, надеялась окунуться в мамину заботу, от которой когда-то сбежала. Теперь ей хотелось побыть немножко принцессой, поныть и побаловаться. Она была уверена, что мама ей это позволит. И Вадима, который спускал ее с королевского трона, теперь не будет.

Глава 4. Сказки (2)

Татьяна нажала на звонок. Внутри закопошились. Щелкнул несколько раз замок. Дверь распахнулась. За ней стояла улыбчивая мама в халате. Без всяких слов она затащила Татьяну в квартиру и крепко стиснула в тонких, но сильных руках.

– Куколка! Похорошела! – воскликнула мама, когда Татьяна высвободилась из объятий. – И похудела, кажется!

Она приложила обе руки к щекам и замотала головой неодобрительно, хотя раньше сама периодически сажала ее на диеты.

– А ты поправилась, – заулыбалась Татьяна.

– Ох эти пекарни – коварное зло, – мама лукаво махнула рукой и повела Татьяну за руку на кухню.

Усадив ее за стол, мама сразу же принялась возиться с посудой и холодильником. Из туалета в этот момент вышла рослая фигура. Дмитрий запахнул халат и заглянул на кухню, остановившись в проеме.

– Здравствуй, Татьяна, – улыбнулся, показав стройный ряд желтоватых зубов. – Как доехала?

– Спасибо, хорошо.

– Еще какие-то дела здесь или как? А то до встречи-то еще далеко.

– Завтра пойдем исследовать рынок, – деловито ответила Татьяна.

Дмитрий многозначительно промычал и закивал. Мама сказала ему не напрягать Татьяну деловыми вопросами, потому что она нуждалась в отдыхе с дороги. И накормила ее ризотто с курицей, а затем лимонным пирогом. Пока Татьяна ела, мама расспрашивала про жизнь после пожара в «Дэнсхолле».

– Ну, я же все тебе уже рассказала, – недовольно протянула Татьяна.

– Ой, ну все равно не по телефону. Вживую хочу послушать. Вплоть до мелочей, – ворчала мама.

Усталость опустилась вместе с едой на дно желудка и потянула сознание спать. Половина ночи за рулем Татьяну сильно утомила. Даже не убрав за собой посуду в раковину, она отправилась в комнату.

Постель ждала ее. Новое белье пахло цветочным кондиционером. Татьяна плюхнулась на кровать, не раздеваясь, и уставилась в стену напротив, обомлев. Перед ней стояла работа Вадима «Танец деструкции» с изображением керамической полубалерины и живописной полудевушки в платье из подсолнухов. От удивления она мгновенно проснулась и подошла к картине. Мама оперлась плечом о косяк двери, наблюдая за ней.

– Он что, тебе ее подарил? – спросила Татьяна, аккуратно касаясь пальцами керамического лица девушки на мозаике.

– Отдал на хранение, – улыбнулась мама. – А то его новая пассия бесится.

Она поймала взгляд Татьяны и понимающе кивнула, поджав губы.

– Продавать он ее не хочет, а хранить где-то надо, – добавила мама, когда Татьяна снова перевела взгляд на себя, мозаично-масляную, созданную Вадимом.

Она водила кончиками пальцев по шершавым швам между осколками, повторяя кривизну линий, похожих на старые шрамы.

– Представляешь, один богатей влюбился в эту балерину и все требует ему ее продать. В последний раз предлагал аж пять миллионов, как все его проданные картины вместе взятые стоили. Но Вадик пока держится.

У Татьяны рот невольно открылся от этой новости. Она сразу убрала руки от греха подальше. Полотно стало для нее ценной реликвией, которую лучше не трогать, да и смотреть следует лишь издалека, чтобы ненароком не испортить. Татьяна отступила на пару шагов назад. Мама хмыкнула.

– У него выставка послезавтра открывается. Ты пойдешь?

– Не знаю, – Татьяна ссутулилась.

– Кто ж знал тогда, что Вадик окажется таким перспективным молодым человеком, – с глубоким чувством досадливого сожаления протянула мама, пространно глядя на картину с раздваивающейся балериной.

В Татьяне мгновенно вспыхнули старые обиды. Захотелось влепить матери хлесткую пощечину, и не одну, и закричать: «Видишь, как ты ошибалась! Видишь, как ты все испортила своими предрассудками и глупыми представлениями о жизни! Пожалела теперь, когда уже поздно?!». Хотелось швырнуть в нее что-нибудь тяжелое, но хрупкое, чтобы оно так же разбилось о маму, как ее сердце год назад.

– Прости, Куколка, – мама опустила голову, будто готовилась к плахе.

Татьяна сжалась, обхватив себя руками, и отвернулась, показывая всем видом, что не хочет продолжать этот разговор. Мама еще несколько секунд смотрела на нее, тщетно ожидая продолжения, но, не дождавшись, пожелала спокойной ночи и закрыла дверь снаружи.

Лежа в постели, Татьяна долго смотрела на две себя: холодную и безжизненную керамическую балерину, будто потрескавшуюся, и теплую и жизнерадостную девушку в развевающемся платье, написанную яркими красками. Даже живописная половина не походила на Татьяну, была слишком красива по сравнению с оригиналом. Она и не узнала в ней себя изначально, когда увидела картину в первый раз. Только теперь стала подмечать отдельные схожие детали.

Вадим очень четко передал ее трансформацию, которую Татьяна до первого взгляда на это изображение, не осознавала. Она действительно до встречи с ним словно и не жила, а, как керамическая кукла, совершала механические действия без души и страсти, но после встречи с ним расцвела, как подсолнух. А теперь опять увядала от тоски по нему. Сердце словно защемили тисками. Три буквы, что имелись на картине в нижнем правом углу, отпечатавшиеся теперь и на ее теле, снова зачесались и прорезались легкой болью. Сделав несколько глубоких вздохов, она закрыла глаза и заснула.

***

Татьяна проспала до самого вечера. Да и потом, когда проснулась, валялась еще полтора часа в постели, наблюдая за недвижимой балериной на картине, которая была изображена так динамично, что казалось, вот-вот закончит начатый поворот. Мама с Дмитрием думали, что Татьяна глубоко спит, поэтому не беспокоили ее. Она слышала их осторожные шаги по квартире и перешептывания в коридоре, но не выходила из комнаты, потому что нуждалась в покое.

Желудок недовольно урчал от нарастающего голода, но Татьяна его игнорировала, отвлекая мозг воспоминаниями о детстве, учебе в академии, проблемах, что ее тогда волновали. Теперь они казались такими незначительными и глупыми, почти вымышленными и не осязаемыми, но тогда каждая представлялась трагедией. Она всегда сильно переживала, когда преподаватели делали ей замечания, будто их одобрение являлось единственной ценной валютой во всем мире. Каждый раз жаловалась об этом матери, требуя от нее ласки и незаслуженных похвал. А после компенсации самооценки занималась усерднее, надуваясь от собственной важности. Сейчас, казалось, ничье одобрение ей не было нужно, но она по привычке его искала у директоров ночных заведений, у Арины, у Адлии и даже у Рыжки, чье мурлыканье постоянно анализировала.

С кровати ее поднял звонок бывшего босса.

– В десять на Гостинке, – быстро отдала приказ Арина.

Татьяна собиралась лениво. На кухне ждала свежеприготовленная еда и мама с фартуком поверх цветастого платья. Садясь на диван, Татьяна обежала кухню глазами.

Все осталось прежним, только на пробковой доске добавились новые фотографии – запечатленные моменты из совместных путешествий мамы с Дмитрием. На фотографиях оба, полуголые, стояли ногами в белом песке на фоне лазурного берега. Лица казались черными от загара и тени, но счастливыми. Татьяна знала, что фотографии были сделаны месяц назад. Мама много и долго рассказывала об их первом совместном отдыхе. Татьяна за нее искренне радовалась, потому что мама не брала отпуск уже несколько лет. Максимум, как она могла себе позволить отдохнуть, это съездить на пару-тройку дней на дачу к друзьям вместе. Как правило, они возвращались поздно ночью, а наутро мама спозаранку бежала на работу, а Татьяна – в академию.

– Какие у тебя планы? – спросила мама, ставя перед ней глубокую тарелку с сырным супом.

Сухарики она насыпала в отдельную пиалку и приставила рядом. Татьяна сразу опростала ее в суп и помешала все столовой ложкой.

– В смысле? – ответила пространно, концентрируясь на сухарях, утопающих в бежевой жиже из сыра, сливок и неизвестно чего еще.

– Ты, кажется, серьезно настроена на открытие бара.

Мама села напротив и сбоку посмотрела любопытным взглядом.

– Я просто не знаю, что делать, – вздохнула Татьяна, плюхнув ложку в суп. – У меня нет никакой страсти по жизни, как у тебя пироги.

Она выдавила слабую улыбку. Мама хмыкнула и положила одну руку на другую.

– А рисование? Ты же окончила курсы.

– Этому еще учиться и учиться, – поджала губы Татьяна. – Да и со стажировки я тоже сбежала. Не уверена, что это мое.

Ей снова стало стыдно перед собой. Она опустила взгляд на завтрак или, скорее, ужин. Сухари размягчались под действием горячей жидкости.

– Все-таки неплохо, да, когда есть четкий план? – усмехнулась мама и стрельнула в нее коварным прищуром.

Татьяна покосилась в ответ скептически и принялась за суп. Обида колола, потому что в чем-то мама была права, но из-за гордости не хотелось этого признавать.

Раньше экзистенциальные вопросы ее не волновали. Она беспокоилась только о том, как выполнять ежедневные знакомые задания и продолжать совершенствоваться в давно начатом, не пробуя ничего нового. У всех проблем было четкое решение – усердие и труд. Теперь она не все проблемы могла даже идентифицировать, не то чтобы найти им решение. В душе царила спонтанная неопределенность: что делать, как жить, где быть. И не у кого было спросить совета, а хотелось получить готовую инструкцию с подробным описанием того, что от нее требовалось по жизни. Жаль, такие инструкции в интернете не публиковали. Все приходилось придумывать самостоятельно.

Насытившись и поблагодарив маму за вкусный суп, Татьяна пошла готовиться к походу по барам. Особенно наряжаться и краситься она не видела смысла. Достаточно было помыться и причесаться. Она готовилась не отдыхать, а работать, изучать потенциальных конкурентов и красть их фишки. Арина наверняка и не позволила бы ей расслабиться, а, даже если и позволила, то Татьяна была уверена, что ничего интересного ее там ждать не может.

Вадим казался единственным в мире привлекательным и интересным парнем. Никто даже близко с ним не мог сравниться ни по красоте, ни по харизме. Из-за чего все жалкие попытки знакомства казались глупыми и обреченными на провал.

«Не слишком ли я зациклилась?» – осеклась Татьяна, стоя в комнате перед зеркалом и обводя губы прозрачным блеском. Она всмотрелась в собственные серые глаза и тяжко вздохнула, испытывая одновременно стыд и жалость. Подняв футболку, вгляделась в три буквы на сердце, которые все еще зудели и покалывали. На секунду все внутренности сжались от горести прошлых ошибок.

Она часто думала о том, что было бы, если б она поступила иначе во множестве ситуаций. Когда поссорилась с ним на даче, когда убежала из дома, когда посетила выставку в Москве, когда увидела его на Арбате, когда устроила скандал на свадьбе Дэна и Алисы, когда не ответила на просьбу остаться с ним здесь, в Питере. Но в памяти тут же всплыла фраза Арины о невозможности исправить то, что было, но возможности создать из осколков старого что-то новое. Татьяна задалась вопросом, что бы могло получиться из осколков их так и не удавшейся любви. «Дружба?» – спрашивала с тоской и сама над собой смеялась.

Глава 4. Сказки (3)

В поездку она взяла только спортивные легинсы, джинсы-скинни и техасскую рубашку . В бар в таком идти было не комильфо, хоть она и не собиралась там развлекаться, но боялась, что ей могут отказать из-за дресс-кода и тогда все мероприятие могло накрыться медным тазом.

Татьяна решила покопаться в старых вещах, которые мама сохранила, не тронув. В шкафу обнаружилось много платьев. Расти Татьяна перестала еще в пятнадцать лет, а пополнеть ей не позволяли постоянные физические нагрузки, поэтому все платья оказались впору, но нормальных на ее теперешний вкус среди них не осталось. Скребя душой, она выбрала бывшее любимое с подсолнухами.

Рядом на полках валялись ее детские вещи: множество романов и диски с мультфильмами, среди которых до сих пор лежали те, что она взяла у Вадима. Она невольно улыбнулась, разглядывая обложки с персонажами. Все картинки выглядели яркими, красочными, сказочными, даже если истории рассказывали непростые и не всегда детские. Ей вдруг захотелось окунуться в эти миры заново. Она давно ничего подобного не смотрела, а ведь раньше любила представлять себя немощной диснеевской принцессой, или русской царевной из народных сказок, или кавайной, но воинственной милахой из японского аниме. Детство так резко и быстро закончилось, а душа просила продолжения. Но времени на ностальгию не осталось – Арина не любила опозданий.

В центре было достаточно ярко, даже глаза мозолило. Толпы сновали по тротуарам. С разных сторон доносились звуки уличных музыкантов, загороженных любопытными зеваками.

Арина ждала, прислонившись боком к автомобилю, что припарковала у метро. Вид у нее был строгий, словно она сразу после бара собиралась на собеседование, но, как обычно, в нем нашлась толика сексуальности. В этот раз за откровенность образа отвечал высокий боковой вырез красной юбки-карандаша.

– Сегодня не пьем, – сказала Арина вместо приветствия.

Татьяна улыбнулась.

– Я и не собиралась.

Они свернули сразу за арочным торговым центром на шумную улицу, по которой молодежь разбредалась компаниями. Татьяна учуяла дым электронных сигарет, сильно отдающий химическим ароматом апельсина, откашлялась и поежилась, потому что из-за угла дунул зябкий ветер. Арина застегнула куртку.

– Ладу видела? – спросила Татьяна для поддержания непринужденной беседы по пути в ближайший бар.

– Нет, – Арина недовольно завертела головой. – У отца прячется. Даже трубку не берет. Трусиха.

На этом беседа так же непринужденно закончилась, как и началась. Татьяне сказать было больше нечего, а Арине говорить не особо хотелось. Проблемы с дочерью отражались на задумчивом лице. Она шагала торопливо, будто спешила на встречу, быстро махая руками. Сумочка на цепи стучалась о бедро при каждом шаге. В ней звенели ключи и что-то еще.

Первый бар показался Татьяне тесным и грязным. Без диджеев и танцовщиц. Здесь просто напивались. Такому месту наименование «гадюшник» подходило более чем. Задерживаться в этом баре не имело смысла, поэтому они пошли в следующий, что находился сразу через стенку. Большинство мест на Думской улице были схожи как по тематике, так и по ценовой категории. Людям отводилось мало-мальски места потанцевать, а доводили их до этого желания недорогие популярные коктейли, которые готовились быстро и били прямо в точку. Они обошли несколько соседствующих баров, и во всех картина повторялась, пока не свернули за угол и не попали в трехэтажное помещение с просторными залами и светомузыкой. Здесь им понравился в стиле вечного Хэллоуина и девушка-диджей, которая сама горела за пультом и зажигала толпу.

Последний бар-клуб оказался скромнее, но уютнее. Теснота сгущала и сплачивала. Люди даже на маленьком островке между баром и окнами умудрялись танцевать и буянить. В меню не было коктейлей вовсе. Все напитки, как алкогольные, так и без, подавались в чистом виде, но по желанию и за дополнительную плату бармен мог приготовить любой коктейль на вкус гостя, даже если такой никогда не существовал. Из музыки сложился невообразимый микс несочетаемого, но очень воодушевляющего людей на активные движения. Татьяна сама хотела пуститься в пляс, но Арина схватила ее за локоть и выволокла на улицу, сказав, что на сегодня достаточно.

– Ну, какие мысли? – спросила директор, когда они ехали по набережной.

– Я поняла, что с интерьером можно не запариваться, – улыбнулась Татьяна.

– Как раз над тем, что кажется незапарным, скорее всего, запаривались больше всего. В этом суть интерьера, чтобы он не отвлекал, а служил комфортным фоном для отдыха.

Несколько минут после этого они молчали. Арина нашла в телефоне паблик в социальной сети той девушки-диджея и включила музыку со стены группы. Зазвучали резкие электронные звуки, словно молнии разряжали воздух в сопровождении симфонического оркестра.

– И ни одного нормального кабаре, что здесь, что в Москве, – заметила Арина, поворачивая головой налево следом за автомобилем.

– Значит, мы можем его создать, – воодушевленно подхватила Татьяна.

Арина пожала плечами. Снова наступила недолгая пауза. Татьяне в голову при слове «кабаре» лезли искрометные кадры из фильмов «Мулен Руж» и «Бурлеск». «Наверно, поэтому они не пользуются у нас популярностью, – думала она, глядя на погасшие окна панельных домов. Само название «кабаре» резало слух, хотя мама никогда о таких заведениях не рассказывала и не вкладывала в них негативную коннотацию. Татьяна и сама не понимала, откуда это взяла.

– Что ты там будешь делать? Стриптиз показывать? – Арина повернулась к ней резко.

– Почему сразу стриптиз? – оскорбилась Татьяна. – Стрип-клубов и так полно. Можно же и что-то милое, костюмированное и веселое.

– Сказки детские? Боюсь, тут надо ТЮЗ открывать, а не бар, – Арина, как всегда при смехе, широко раскрыла рот.

– А почему бы и нет.

В голове Татьяны родилась идея. Вспомнив мультики, которых насмотрелась в детстве вдоволь, она представила себе бар, темный, с флуоресцентными искусственными деревьями и кустами, как в каком-нибудь сказочном лесу, с толстыми волшебными пеньками вместо скамеек и русскими печками вместо диванов с рушниками. Барной стойки ей привиделся толстый дуб у Лукоморья, украшенный золотой цепью, из которого бы ученый кот вместо бармена подавал гостям волшебные снадобья в деревянных чарках, а русалка бы напевала завораживающие песенки. На сцене Мулан, Аврора и Белоснежка танцевали бы канкан, а музыкой заправлял бы милый зубастый дракон. Мечтами она поделилась с Ариной, которая погрузилась в задумчивое молчание.

– С драконом ты, пожалуй, переборщила, – сказала Арина спустя несколько долгих минут тишины.

– То есть все остальное тебя не смущает? – Татьяну это насторожило.

– Идея неплохая. Детали доработаем.

Арина улыбнулась в зеркало заднего вида. Вскоре их обогнал шумный кабриолет, блеснув в зеркалах фарами. Татьяна стянула подбородок вниз, дивясь тому, как легко босс согласилась с ее мыслями. Еще пять минут они ехали молча. Арин следила за знаками и светофорами. Татьяна хлопала глазами, не узнавая знакомые улицы.

– Завтра открытие выставки, кстати, – сказала Арина.

Они заехали во двор. Татьяна встрепенулась и посмотрела на нее с волнением в глазах. Арина следила за неровной дорогой, слегка вытягиваясь в кресле.

– В десять утра.

– Она же весь день будет работать? – Татьяна сжала в руках поясную сумку.

– До восьми вроде.

– Я тогда после обеда приду, когда там уже шумиха уляжется.

Арина только пожала плечами. Она высадила Татьяну у подъезда и, прибавив громкости музыке, двинулась дальше.

Татьяна открыла квартиру своими старыми ключами и тихонько прошмыгнула в ванную, чтобы умыться. Снимая макияж ватным тампоном, разглядывала себя в зеркале, борясь с волнением, которому еще рано было появляться, но которое она не могла угомонить. Внутри боролись противоречивые чувства: непреодолимое желание увидеть Вадима снова и отчаянный страх встретиться с ним опять. Она боялась увидеть его счастливым, хотя только таким и желала его видеть. Но ей хотелось, чтобы он был счастлив с ней, а не с Соней. Она знала, что новая девушка обязательно тоже будет на выставке, будет его всюду сопровождать и даже поговорить им нормально не даст, если он вообще захочет с ней разговаривать.

«Хотя о чем нам говорить? – думала Татьяна, в отчаянии мотая головой. – Что я ему скажу? Даже похвастаться нечем». С этой удручающей мыслью она кинулась на кровать и от бессилия уснула.

Глава 5. Сила воли (1)

Мама разбудила Татьяну около девяти утра.

– Зачем ты меня разбудила? – спросонок ворчала Татьяна, щурясь от солнечного света, который вливался в окно бешеным ослепительным потоком.

– Прости, Куколка, – уязвленным тоном ответила мама. – Я просто подумала, что ты захочешь сходить на выставку Вадика.

Татьяна уткнулась лицом в подушку и пробормотала, зажевав наволочку:

– Я пойду после обеда.

– Ну, ладно, – нарочито легким тоном, словно ее задели эти слова, проговорила мама и покинула комнату.

Они с Дмитрием быстро собрались и уехали вместе, оставив Татьяну одну в квартире. Она еще два часа пыталась уснуть, ворочаясь в постели, а потом, осознав, что уже не получится, встала и позавтракала.

Остро не хватало Рыжки, которого бы тоже надо было покормить, приласкать и потискать для собственного умиротворения. Вместо этого пришлось обнимать обслюнявленную подушку.

Татьяна все делала медленно. Лениво приготовила глазунью, так же нерасторопно ее съела, отвлекаясь на новостные видеоролики. Еще медленнее принимала душ и очень долго красилась и причесывалась, хотя макияж в итоге оставила самый простой. Из одежды выбирать особенно было нечего.

«Надо еще костюм купить или платье деловое», – подумала она с досадой, оглядев убогий гардероб из футболок, легинс и нижнего белья.

Татьяна порадовалась, что хотя бы захватила туфли на каблуках, хотя уже через секунду испортила себе настроение мыслью: «И чего я так стараюсь ? Ему все равно плевать, хоть голой приди».

Опять стало обидно. Захотелось остаться дома, укутаться в одеяло и страдать, бессмысленно пялясь в окно, но желание увидеть Вадима хотя бы краешком глаза заставило Татьяну покинуть квартиру.

В галерее, в которой проходила выставка, Татьяна в детстве была не раз вместе с Дашей. Она хорошо запомнила просторные белые залы с арочными окнами и странные инсталляции, что украшали лестницы и коридоры.

Посетителей пришло много. В узких проходах порой было не разойтись. Галерея имела множество залов больших и маленьких. Из-за массовости публики казалось, что одновременно во всех помещениях открывались новые выставки.

Татьяна поднялась на четвертый этаж и вошла в продолговатый холл, больше напоминающий коридор с широким проходом. Картины висели на стенах по обеим сторонам. Люди медленно передвигались друг за другом от работы к работе по кругу, как стрелки механических часов.

Боясь наткнуться на Вадима, а еще больше на Соню, Татьяна сразу примкнула к внимательным ценителям современного искусства и встала напротив первой картины, занимавшей почти весь промежуток белой стены между окнами.

Панно было полностью сделано из мозаики в советском стиле и изображало огромные чаши весов, с одной стороны которых стояли два одинаковых бесполых человека, а с другой – худой и толстый, тоже бесполые. Чаши пришли к идеальному балансу. Людей художник показал карикатурно, геометрично, только основные черты и части тела, без детализации. Картину наполняла желто-коричневая гамма, что наводило на ассоциации с выцветшим социалистическим плакатом. Называлась она просто «Статистика № 3». Описание поясняло, что художник своей работой хотел передать искажение реальных данных статистическими методами, и абсурдность принятия важных решений на их основе.

Татьяна зависла на минуту в обдумывании этой идеи, а потом, когда ее подвинула невежливая троица зевак, перешла к следующей работе, которая называлась «Статистика № 7». Она показывала учебный класс с безликими, словно отштампованными на заводе, игрушками с одинаково овальными головами без глаз, носов и ртов вместо реальных учеников. Все сидели по струнке смирно на партах, обращенные к учительнице, которая стояла в углу с искаженным ненавистью и презрением лицом.

В этой картине мозаика смешивалась с живописью. Фигуры учеников были вылеплены из серой керамики, зато над головами висели красочные облака их мыслей. У пяти ближайших из первого ряда мысли передавали мечты: первый хотел стать музыкантом и играть на гитаре, второй – рисовать летние пейзажи, третий – копаться в документах с непонятными текстами, четвертый – играть в футбол, а последний – решать уравнения. В голове учительницы стояла почти та же картина учебного класса с безликими учениками, только каждому был присвоен рейтинг от тридцати до ста.

Татьяна только спустя минуту разглядывания поняла, что эти цифры показывали экзаменационные баллы. Об этом же говорилось и в описании, а еще о бездушности нынешней системы образования, для которой цифры в отчетах важнее реальных запросов ее прямых пользователей – молодых людей, что ищут себя в этой жизни и во многом поэтому не могут найти. Татьяна испытала досаду внутри, потому что ее это тоже коснулось. Она решила не задерживаться у картины, чтобы не развивать обиду, хотя она все равно впилась в самую душу.

«Статистика № 11», как гласило описание, отражала жестокое равнодушие к человеческой жизни, которые менялись на цифры в многочисленных списках погибших.

Из натурального камня серых тонов на все полотно растянулись кажущиеся бесконечными ряды могильных надгробий. Они уходили в перспективу справа налево и снизу вверх. Каменные памятники одинаковой арочной формы изображали фотографии безликих людей и указывали годы их жизни.

В первых четырех колоннах годы смерти совпадали с годами Первой мировой войны: в первом ряду все умерли в 1914-ом, во втором – в 1915-ом и так далее. Годы смерти следующих колонн совпадали с годами Второй мировой войны.

А в последней колонне вместо годов жизни стояли вопросы. Эта колонна надгробий являлась самой ближней к зрителю. В каждом памятнике в местах, где должны быть фотографии погибших, художник вставил овальные зеркала. Самое первое и самое крупное зеркало как раз вмещало взрослое человеческое лицо целиком и располагалось на высоте среднего мужского роста.

Татьяне нужно было отойти подальше, чтобы поместить голову в его центр. Состыковавшись, она невольно разинула рот, испытав не столько страх, сколько отвращение и острое чувство несправедливости, словно смотрела на собственное надгробие. Такое внезапное осознание конечности в череде погибших людей, отдавших жизни непонятно, за что и как, затрагивало самые больные струны души.

Непроизвольно Татьяна отступила на шаг назад, чтобы убрать лицо с надгробия, и уткнулась в кого-то. Ее обдало ароматом ментола и хвои. Душа согрелась теплом, словно почувствовала запах родного дома. Сердце сначала на мгновение сжалось до сингулярности, а затем вспыхнуло и застучало с утроенной силой.

– Не такая уж ты и страшная, – раздался любимый голос над самой макушкой, – чтобы так шарахаться.

Татьяна обернулась и увидела веселое лицо с большими карими глазами, слегка прищурившимися от улыбки. Два верхних белых клыка выбивались из ровного ряда зубов. Из подбородка торчала парочка недобритых русых волосков. Голова, как всегда, была растрепана. Вадим стоял, упершись руками в бока.

Обомлев, Татьяна несколько нелепых секунд не смогла выдавить ни звука, только хлопала губами бесшумно, не смыкая их до конца. Коронным нахальным взглядом он заставлял ее краснеть и волноваться еще сильнее. Только сжав руки в кулаки, она смогла собраться с мыслями.

– Это картина страшная, – сказала Татьяна на выдохе.

Улыбка пропала с лица Вадима. Он вскинул брови и скрестил руки на груди.

– Поясни.

– Ну, слишком жестоко и правдиво, – нахмурила брови Татьяна. – Нельзя таким тыкать в лицо. Общество еще возьмет и одумается.

В конце она выдала слабую улыбку. Вадим коротко посмеялся, приподняв подбородок.

– Я вот, как и все, предпочитаю оставаться в Секторе Б, – добавила она и посмотрела на него прямо.

От радости видеть любимое лицо улыбка расплылась по щекам самовольно.

– Ты же в курсе, что земля круглая? – Вадим заглянул ей в глаза.

Татьяна медленно кивнула, чувствуя, как тают ноги. И руки, и голова, и сердце под теплом его добродушного взгляда. Он чуть поправился – перестал быть тощим. Посвежел и как будто даже порозовел. И оделся, наконец-то, прилично: в целые классические джинсы и небесно-голубое поло, чистое, наглаженное, новое. Даже белые кроссовки не были запятнаны.

– Вот и встретились, – тихо вымолвила она, улыбнувшись только кончиками губ.

Вадим уже не улыбался, но не отводил глаз. Татьяна была готова отдать все, что имела, за возможность прочитать его мысли в эту минуту. Но взгляд его никак не выдавал, как и застывшее лицо, и неподвижная поза.

– Давай через десять минут на улице у входа, – бросил он и сорвался в сторону белой, почти незаметной, двери в конце зала, не оставив Татьяне возможности ответить.

Взглянув на часы, она засекла время и решила посмотреть еще хотя бы пару работ, прежде чем покинуть выставку. Рядом висящую картину она узнала сразу – кровавый узор из множества женских трупов, которую он уже ей показывал. Узор этот назывался «Статистика № 1».

Татьяна закрыла глаза на секунду, и замотала головой, чтобы сбросить с себя вину, от которой все равно никуда не могла деться. Решив, что с нее хватит, выбежала из зала. В памяти до сих пор стояли изувеченные трупы с вывалившимися внутренностями в том виде, как она их запомнила еще тогда, в мастерской Вадима в Москве, когда он впервые продемонстрировал этот ужас. Как она ни трясла головой, кадр из головы не пропадал, но оживленная улица, хмурые прохожие и шустрые автомобили перетянули внимание на себя.

Татьяна встала справа от входа и несколько раз глубоко вдохнула вонь выхлопных газов. Вадим появился перед ней через несколько минут и сразу достал сигарету с зажигалкой. Она смотрела сосредоточенно, разглядывая его костлявые пальцы, бледно-розовые губы и острые скулы. Он втянул сигарету и, задержав на секунду дыхание, быстро выдохнул серый негустой дым в сторону. Карие глаза бегали по ее лицу, внимательные, слегка прищуренные, серьезные. Они постояли так с минуту, разглядывая друг друга, будто искали по десять отличий с момента последней встречи.

– Продуктивно у тебя запой проходит, – шутливо заметила Татьяна, чтобы перестать пожирать его истосковавшейся душой.

Взгляд она направила в трещину на бетонном тротуаре, сквозь которую просачивался зеленый сорняк. Вадим мотнул головой.

– Вечно все планы коту под хвост, – выдавил он усмешку и снова глянул на нее самоуверенно.

Щеки вдавились внутрь. Дым вышел через нос. Сигарета осталась в зубах.

– Кстати, о котах, как там твой Рыжка?

Она столько жаждала этого взгляда, а глаза норовили уйти от него, хотя прятаться было негде. Румяниться Татьяна перестала, но все внутренности обжигало непонятное чувство из смеси эмоций, которые она не могла до конца распознать. В этом было и что-то интригующее, и обвиняющее, и досадующее, и смущающее. И что-то еще. Много чего еще. Все это пробирало до самых тонких нервных глубин. Хотелось сдаться и растерзать собственную грудную клетку, чтобы больше ничего не испытывать.

– Живет со мной и Адлией, – глаза Татьяны снова убежали в трещину на асфальте. – Но спит только со мной.

Взгляд невольно метнулся к его лицу, чтобы уловить одобрение, но тут же, словно ударившись о невидимый барьер, перебросился на маленький логотип на поло.

– Смотрю, твои планы тоже пошли коту под хвост. Буквально, – усмехнулся Вадим и сделал пару быстрых затяжек.

Татьяна вопросительно на него посмотрела, сдвинув брови.

– Ну, ты хотела спать со всеми подряд, – он выпустил дым, – а спишь с котом.

Вспомнив, как они делились дурацкими планами после расставания, когда возвращались из Питера в Москву, она рассмеялась. И Вадим следом, а потом, выбросив сигарету в ближайшую урну, махнул рукой в сторону перекрестка и сказал:

– Пойдем, угощу тебя капучино.

– Вообще-то, мне еще деловой костюм надо купить, – попыталась она возразить, взглянув на часы, которые указывали на половину пятого вечера.

– Успеешь, – Вадим просто двинулся вперед.

Татьяне пришлось его нагонять.

Глава 5. Сила воли (2)

Они вошли в кофейню, что находилась через дом от галереи. Казалось, здесь даже стены пропахли кофейным ароматом. За оранжевой стойкой их с искренней улыбкой ждала розовощекая девушка с козырьком и в фартуке. Вадим быстро осмотрелся, немного задержав взгляд на панели с меню, и заказал себе черный фраппе с сырным круассаном. Татьяна оценивала напитки на предмет их стоимости. Цены ей понравились.

– Мне капучино и миндальное печенье, – сказала она, когда оба, Вадим и бариста, посмотрели на нее. – И я плачу.

Вадим удивился с улыбкой. Она усмехнулась и кокетливо притянула левое плечико к подбородку.

– Я понимаю, что в твоей крови кипит джентльменство, но дай и мне тебя угостить. У тебя ведь выставка открылась.

Он поджал губы и сощурил левый глаз, но не стал возражать и уступил ей место перед кассой.

Получив напитки, они выбрали круглый столик у окна на металлической подставке, которая скреблась о каменный пол. Кожаные стулья с круглыми спинками при этом оказались весьма удобными. Для большего комфорта на каждом лежала диванная подушка ярко-оранжевого цвета. Татьяна откинулась назад, поставив напиток и блюдце с печеньем на край стола.

– К завтрашней встрече костюм покупаешь? – спросил Вадим, ерзая на стуле в попытке с наибольшим удобством пристроить худой зад.

– Ты знаешь? – удивилась Татьяна и пригубила горячий капучино, оставив под носом тонкий слой молочной пенки, которую затем слизала языком.

– Мать рассказала. И меня хочет в это втянуть.

Татьяна замерла и выпучила глаза. Рука с тяжелой чашкой зависла в воздухе.

– Она попросила меня вложиться в бар, чтобы увеличить бюджет и при этом не потерять контроль, – Вадим с булькающим звуком сделал глоток кофейного напитка.

Сквозь прозрачные стенки стакана Татьяна следила за движением кубиков льда.

– А ты что?

Вадим вздохнул и опустил взгляд на круассан, к которому пока не притронулся. Тот, румяный и пышный, манил сладким ароматом печеного теста.

– Не знаю. Я ведь впервые хоть какие-то деньги заработал, – он помешал лед деревянной палочкой, на которой поместился бы большой пломбир. – И сразу вкладывать все в мутный бизнес…

Сделав еще один сочный глоток, он вдруг усмехнулся и уставился на Татьяну с легкой толикой коварства, которого в нем она раньше не замечала.

– С другой стороны, меня прельщает возможность стать твоим боссом.

Татьяна насупилась и закатила глаза, решив заесть растерянность и смущение печеньем. Сделав пару осторожных глотков, она смелее на него посмотрела.

– Будешь носить мне кофе? – ухмыльнулся Вадим, помешивая фраппе.

– Еще чего, – в шутку возмутилась Татьяна. – Только если ты мне будешь его готовить.

Он выдавил смешок.

– Значит, ты не против, чтобы я в этом участвовал?

Вадим поймал ее взволнованный взгляд. Татьяне показалось, что она себя выдала с потрохами, но он смотрел безэмоционально. Ухмылка пропала. Коварный прищур исчез. Лицо стало ровным.

– С чего мне быть против? – почти оскорбленно спросила она, опустив глаза на белую пенку, обсыпанную корицей.

– Ну, у нас все-таки что-то было, – Вадим пожал плечами. – А тут я теперь – твой босс… Вдруг ты по мне все еще страдаешь.

Татьяна надеялась, что не станет рефлекторно отвечать на вызывающий взгляд, но глаза не слушались. На мгновение ее прожгло его насмешливое любопытство, но удалось быстро перевести взгляд на оранжевый мусорный контейнер в углу кофейни.

Сердце заколотилось. Ей мерещилось, что пульсировали вены, которые выступали из-под тонкой кожи на белых запястьях. Но за пару секунд она смогла взять себя в руки. Устремив в лицо напротив ироничный прищур, Татьяна спросила:

– Может, ты сам до сих пор по мне страдаешь?

– А что, если?.. – Вадим откинул голову назад, выперев острый подбородок, и хмыкнул с поджатыми губами. Глаза сузились.

Она не смогла сдержать дрожащий вздох. Рот слегка приоткрылся, чтобы втянуть воздух, которого сразу стало не хватать. В голове мгновенно образовались тысячи прыгающих мыслей, а в душе зажегся слабый огонек надежды.

– А что Соня? Разве ты с ней не счастлив? – Татьяна тоже прищурилась. Боялась выдать свои чувства. Они и так, казалось, плавали на поверхности.

Через целую томительную секунду ее ожидания он опустил взгляд.

– Действительно, у меня теперь есть Соня. И я рад, что мое участие в вашем бизнесе не будет проблемой, – сказал Вадим с улыбкой, подняв уже пустой взгляд. Без эмоций, без укора и без насмешки. – Да, у нас была история, но она ведь закончилась.

Татьяна прикрыла глаза ресницами, чтобы спрятать разочарование.

– У нас с тобой нет поводов выкидывать друг друга из жизни. Особенно когда ты так тесно общаешься с моей матерью, а я – с твоей, – продолжал Вадим леденящим сердце спокойным тоном. – Я думаю, мы могли бы дружить. Или хотя бы приятельствовать.

Она закивала, но долго ничего не говорила, закусывая боль печеньем и запивая все вместе молочным кофе. Вадим терпеливо ждал, взявшись за круассан. Лед в его бокале медленно вертелся по стенкам.

– Здорово, – выдохнула Татьяна, когда от печенья на блюдце остались только крошки. – Я тоже надеюсь, что мы… подружимся.

Выдавив неискреннюю улыбку, она взглянула на него в попытке изобразить равнодушное беззлобие. Вадим одобрительно качнул головой и поднес бокал к губам. Еще несколько тяжелых для Татьяны минут они сидели молча. Он наслаждался выпечкой. Снова вел себя так, будто ему комфортно, как дома. Ее все заставляло сжиматься изнутри, а он, наоборот, развалился в кресле, активно двигал челюстями, с детским любопытством оглядывая простенький интерьер кофейни, и периодически булькал кофе.

– Мне, кстати, тоже надо хотя бы рубашку прикупить, – Вадим разбил уплотнившуюся вокруг Татьяны ауру уныния и отчаяния.

– Пошли вместе, – предложила она, вздернув уголки губ вверх на мгновение. – Ничто так не укрепляет дружбу, как совместный шопинг.

Он посмеялся. Она смотрела на него тоскливо, украдкой, пряча взгляд то в полу, то в чашке с кофе, и не знала, что ей делать: плакать или смеяться. От его задорной улыбки хотелось радоваться. Но причиной этой улыбки была теперь не она. Кровоточащее сердце теснило душу и заполняло грудь тяжестью. Буквы на ребрах немного покалывали, хоть и не так чувствовалось – заживали постепенно. «И душа заживет», – убеждала себя Татьяна, поглаживая пальцем место под грудью.

Когда от кофе остались лишь капли, они вышли из кафе и прогулочным шагом отправились к ближайшему торговому центру, что находился за перекрестком.

Над городом плавали сгущенным туманом облака, больше похожие на плотный пожарный дым. Дождь в любой момент мог обвалиться ливнем, а мог и вовсе пропустить эту остановку и разлиться где-нибудь в следующем городке под утро. Непредсказуемость погоды не особенно смущала прохожих, о чем Татьяна судила по безмятежным лицам. Люди ловили остатки теплых деньков, проводили время на улице в компании близких и смеялись впопад и невпопад на каждом шагу.

– Ну, расскажи, как жила, чем занималась все это время? – спросил Вадим, сунув смартфон в передний карман джинсов, когда они подходили к светофору.

– Права пытаюсь получить, – вздохнула Татьяна, глядя на мигающего зеленого человечка в черном кругу по ту сторону дороги. – Третий экзамен завалила.

– Да ладно?

Ей стало неловко, потому что она не понимала, чему именно он удивился: тому, что она вообще собирается получить права, или тому, что проваливает экзамены.

– Три раза – это еще немного, – махнул Вадим рукой куда-то в сторону. – Соня с пятого раза сдала. Зато сама.

Он обернулся на Татьяну, когда закончился пешеходный переход.

– Я, видимо, вообще не сдам, – нахмурилась она и отвернулась. – Раз даже у Сони только с пятой попытки получилось.

Вадим улыбнулся.

– Тебе сила воли и гордыня не позволят.

Они вошли в торговый центр вместе с толпой таких же прогуливающихся потенциальных покупателей и соперников в очереди на кассы и в примерочные. Татьяне в память врезался их первый и последний поход в кино, здесь, на четвертом этаже. Она вспомнила, как неслась к нему после репетиции на встречу, которая стала их единственным нормальным свиданием за всю долгую историю непростых отношений. Да и то закончилось слишком внезапно и неудачно. Из ниоткуда появившаяся мама все испортила. Татьяна тогда и подумать не могла, что спустя всего год мама станет их связующим звеном.

Пока они ходили из магазина в магазин, Вадим рассказывал о своем пути к водительским правам. Отец учил его водить на стареньком «Фольксвагене», который впоследствии ему подарил на восемнадцатилетие. Тогда Вадим смог получить права официально, хотя экзамен сдал заранее, а водить научился еще раньше и часто нарушал, вывозя друзей на ночные безбашенные поездки по городу с подкатом к девчонкам. Рассказывал об этом с теплой улыбкой на лице.

– Как-то я решил выпендриться и вызвал своего одноклассника на гонку. А у него, точнее его отца, тачка гораздо круче моей была. Новая бэха. Разумеется, я проиграл. И заработал себе в копилку еще один комплекс, который до сих пор не переборол, – сейчас Вадим над этим смеялся.

Татьяна посмотрела на него скептически. Ей казалось невозможным наличие у Вадима комплексов. Он обо всем так легко говорил и так легко всегда себя вел, что самоуверенностью мог бы успешно торговать. Она озвучила свои сомнения.

– Это меня мать научила, – ответил Вадим горделиво.

Они гуляли по мужскому отделу магазина одежды, в котором Татьяна себе ничего не смогла присмотреть. Здесь было слишком много всего и разного, но все так пестрило, что мозолило глаза. А Вадим на каждую рубашку заглядывался и внимательно все рассматривал, перебирая плечики.

– А знаешь, было время, когда я мать дико ненавидел, – сказал он вдруг, улыбаясь как ни в чем не бывало.

Татьяна вытаращила глаза и прислушалась внимательнее, стараясь не отходить от него.

– В подростковом возрасте я сильно стеснялся, потому что одноклассники над ней смеялись. Дружки мои тогдашние тоже. Прямо при мне стебали ее выраженную сексуальность. Ну, разумеется, потому что она в школу приходила в суперминишортиках и с декольте до пупка. Тогда она еще хлеще выглядела. Это после курсов стилиста более-менее одеваться научилась.

Вадим вытащил из кучи белых рубашек одну с черными пуговицами и повертел перед собой.

– Я, чтобы не отставать от друзей, тоже смеялся, хотя самому было обидно. Научился сам подшучивать над ней в компании, чтобы опережать их издевки. А ей хоть бы хны. Все басню рассказывала про Моську и Слона.

Усмехнувшись, он встал перед зеркалом. Рубашку приложил к груди и завертелся в стороны, хотя с боков смотреть было бессмысленно. Татьяна уперлась плечом в стену, на которой висело зеркало, и скрестила руки, вспоминая все образы Арины, что она видела. Вульгарности в них было чуть-чуть.

– Я однажды даже с одноклассником подрался из-за нее.

Татьяна внимала его откровениям.

– Ну, знаешь, он сказал что-то обидное, типа: «Я твою мать отымею». А отымел меня, в итоге. Я еле домой приполз, оставляя за собой лужи крови.

Взгляд у Вадима был пугающе веселым.

– Мать, конечно, допросила меня с пристрастием. Мы с ней тогда жестко поругались. Я ей все высказал. Она расплакалась. С ней оооочень редко такое случается.

Он посмотрел на Татьяну, поджав подбородок. Она кивнула для подтверждения, потому что тоже никогда не видела Арину в слезах.

– Потом сказала, что я сам дебил, что меня унижают только потому, что я сам это позволяю, что рты всем не заткнешь, так что надо заткнуть себя и не допускать просачивания всяких издевок внутрь.

– Меня она этому тоже научила, – улыбнулась Татьяна.

Вадим перевел взгляд на рубашку.

– Возьму эту.

– Без примерки?

– Я свой размер знаю, – махнул лениво.

Татьяна закатила глаза. Они отправились к кассе, где в очереди перед ними стояла пара человек. Разглядывая комплекты разноцветных носков в прозрачных боксах, она сказала:

– Мне, на самом деле, иногда за нее обидно. Вы с Ладой ей так грубите часто.

Вадим фыркнул.

– Она сама такая. Нормально общаться не умеет.

Он мотнул головой, повесив рубашку на руку, как официанты полотенца.

– Но она за вас переживает, воспитывает по-своему, но, кажется, эффективно. Я вам даже завидую.

Татьяна опустила плечи и склонила голову. Вадим попытался заглянуть ей в глаза, но с высоты его роста это было тяжело сделать.

– Ну, мы ее тоже любим. Несмотря ни на что. Родственная любовь она такая, – усмехнулся он. – Твоя мать в тебе души вообще не чает. До сих пор.

– Зато ничему не научила, – Татьяна пусто глядела на полосатую плитку под ногами.

– Почему? Она воспитала в тебе силу воли, которая помогает жертвовать желанным ради важного. Полезное качество.

Встретив его взгляд, Татьяна нахмурилась.

– Воля у тебя железная, конечно, – Вадим говорил это в сторону кассы, куда повернул голову. – Ты ведь легко отказываешься даже от того, без чего вроде бы только что жить не хотела. Похвально. У меня тоже вызывает зависть.

Он снова посмотрел на нее, только теперь холодным взглядом. Татьяна сильнее сдвинула брови, вспомнив их разговор на свадьбе Дэна и Алисы. Грудь заполнилась тяжестью. Сердце опять заскулило. Челюсти сжимались, чтобы отвлечь от боли, нарастающей во всем теле. Проснулось чувство вины и разбудило следом обиду.

– Несправедливо, – процедила она, зажав в правой руке большой палец левой. – У меня даже времени подумать не было.

Вадим бросил недоуменный взгляд, но кассир привлекла его внимание громким «Здравствуйте!». Татьяна выбралась из очереди, отойдя метра на два от кассового стола. Пока он расплачивался, она боролась с кишащими чувствами, бьющими по стенкам души изнутри. Медленно закрывала и открывала глаза, никак не могла разжать стиснутые зубы.

– Идем, – Вадим прошел мимо к выходу.

Татьяна нехотя подалась следом.

Глава 5. Сила воли (3)

Они зашли в соседний магазин. Она бессмысленно перебирала вещи одну за другой, чтобы не дать эмоциям поглотить разум. Вадим шуршал пакетом позади, тоже что-то разглядывая на стеллажах. Когда Татьяна оценивала черное классическое мини, подняв его над собой, Вадим подбежал с блейзером насыщенно-лимонного цвета.

– Я знаю, что тебе понравится, – расплылся он в довольной улыбке, протягивая ей находку.

Татьяна окинула взглядом предложение и, приняв его, вместе с платьем приложила блейзер к груди перед зеркалом. Она тоже завертелась, как до этого делал Вадим, и тихо промычала, довольная нарядом. Он быстро смотался в соседний отдел и вернулся с желтым кружевным бюстгальтером.

– И вот это под пиджак, – широко ухмылка сияла.

Татьяна покосилась на него недовольно.

– Я же на деловую встречу иду, а не на кастинг гоу-гоу! – и отпихнула рукой непристойное предложение.

Вадим разочарованно опустил уголки губ.

– А че, мать всегда на переговоры откровенно одевается. Не знаю, конечно, на что она рассчитывает больше: через секс получить бизнес или через бизнес получить секс. Ей обычно и то, и то удается.

Татьяна посмеялась.

– Пойдем, посмотришь на меня, – она указала на примерочные кабинки за стеллажами с обувью.

Выбрав самую дальнюю кабинку, Татьяна закрылась плотной шторой. До конца ее натянуть не удалось. С обоих боков любой при желании мог бы подсмотреть, поэтому она попросила Вадима прижать штору к стенкам примерочной.

– Мать со мной поделилась вашим бизнес-планом, – говорил он из-за портьеры, но слышно было так, будто он стоял над Татьяниной головой.

Она расстегивала рубашку перед зеркалом, глядя на свое отражение. Внизу нарастало желание снять с себя абсолютно все и затащить Вадима в примерочную. Воспоминания о последнем сексе в лифте предстали перед глазами, поощряя раздувшееся возбуждение. Но из соседней кабинки послышались веселые голоса двух подружек, с другой стороны – сердитое ворчание пожилой женщины на собственного мужа, а напротив – детский смех. Пришлось себя усмирить.

– Она сама, что ли, эту презентацию лепила? Третьей пяткой левой ноги, – усмехнулся он. – Кажется, я в школе и то лучше делал.

– Ну вот и сделал бы! – проворчала Татьяна, надевая тугое платье через голову.

– А я сделал. И простенькие скетчи интерьеров набросал.

Натянув платье до колен, она увидела протянутый из-за шторы смартфон с яркой картинкой на экране. Взяла его и присмотрелась. Перед ней высветился слайд, где все было написано как будто от руки черным по белому красивым почерком с легкими заметками-скетчами по краям. Картинки выводились словно чернилами и явно не были взяты из интернета. Татьяна поняла, что Вадим все нарисовал сам, потому что презентация идеально подходила к их идее.

На слайдах изображались наметки интерьеров будущего бара или отдельные его персонажи: огромный дуб, внутрь которого поместилась оценка аренды и ремонта помещения, русалка, которая рассказывала про инвестиции в рекламу, кот ученый, который вещал о штате и фонде заработной платы и другое. Все вместе казалось небрежным пятиминутным наброском, но при этом очень стильным. Отсутствие цветов, которые Татьяна в своей презентации пыталась специально подобрать, чтобы попасть в настроение инвестора, здесь, наоборот, было преимуществом и не позволяло фону переманивать фокус на себя. Лучше сделать было нельзя. Она сначала хотела обозлиться на то, что он специально выпендривается, унижая ее работу, даже если не знает, что работа ее, но решила сдаться его таланту сразу.

– Прикольно, – протянула Татьяна. – Много времени потратил?

– Ну да, целых два часа убил, наверно, – без обиняков ответил Вадим.

Она выпала в осадок, разинув рот. Ущемленное чувство гордости вспыхнуло в груди. Целый день ее работы ушел в никуда. Пришлось поджать губы, чтобы не дать пламени злости и зависти вырваться наружу.

– Ты рисуешь, как дышишь, – проговорила Татьяна с едва слышимой ноткой обиды.

По окончании годового курса по рисованию она поняла, что никогда не достигнет такого же уровня, даже если это были просто скетчи.

– Матери русалка не понравилась, – раздался смешок за шторой.

Татьяна вернулась к слайду с рекламой и увеличила изображение русалки на экране. Девушка с рыбьим хвостом не была прорисована детально и объемно, но все необходимые атрибуты имелись. Она казалась стройной, пышногрудой и длиннохвостой. Черные волосы аккуратно расплетались по углам слайда в простенький и при этом изысканный узор. Круглые объемные груди смотрели на зрителя нагло, приманивая взгляд и не отпуская внимание.

– А мне нравится, – Татьяна высунула лицо из кабинки и уткнулась носом в его солнечное сплетение.

Аромат ментола и хвои снова вскружил голову. Вадим отступил на полшага и улыбнулся.

– Волосы особенно хорошо получились, – Татьяна отзеркалила его улыбку. – И сиськи.

– Старался, – Вадим задрал голову, как маленький ребенок, ожидающий похвальное поглаживание, но Татьяна могла только восторженно посмотреть снизу.

Она отодвинула штору резко и продемонстрировала себя в черном мини, которое безуспешно пыталась натянуть пониже к коленям. Стретч-ткань быстро стягивалась и поднималась. Вадим отошел еще на пару шагов и оценил наряд одобрительным взглядом с легкой ухмылкой. Сияя как диско-шар и отражая свет его карих глаз, Татьяна прокрутилась на триста шестьдесят градусов, чтобы показать свою красоту со всех сторон.

– Выглядит прекрасно, только мне кажется, даже моя рубашка на тебе длиннее сидит.

Он приподнял левую бровь и стянул губы вправо. Татьяна посмотрела на себя и убедилась в его правоте. Платье заползло высоко на бедра, едва закрывало пах. В таком можно было только стоять, потому что при ходьбе платье задиралось и раскрывало все самое интимное.

– Ты вообще уверена, что это платье было? – рассмеялся Вадим.

Обидевшись, она вошла в кабинку и демонстративно задвинула шторку от его хохота.

– Да не, нормальный вариант, – он поспешил исправиться. – Если ты все-таки на кастинг гоу-гоу пойдешь.

– Отвали.

Она быстро сняла черное супермини, недовольно отбросив его на пуфик, но потом увидела на вешалке блейзер и решила померить его прямо поверх белья. Вадиму себя показывать не стала, потому что смотрелось по-дурацки. Пришлось выходить из примерочной ни с чем.

Расстроенная, будто никогда больше не сможет обрести счастья в этом мире, Татьяна швырнула отвергнутую одежду на стол, что стоял на входе в примерочную, и направилась к выходу.

– Ненавижу шопинг! – выпалила в сердцах.

В угрюмом молчании пройдя несколько магазинов, они завернули в один небольшой, где продавались исключительно женские платья. Татьяне показалось, что там невозможно не найти подходящее одеяние для деловой беседы. Вадим шагал рядом, непринужденно оглядываясь по сторонам, спокойно ожидая, пока она отойдет и расхмурится. Татьяна резко схватила его за руку и потащила за собой в бутик. Он чуть не поскользнулся.

Там она нашла целых три варианта черных классических платьев.

– Разочаровалась в любви и решила уйти в монастырь? – усмехнувшись, Вадим встал напротив кабинки и уперся плечом в толстую колонну, которая разделяла зону примерочных от небольшого зала.

Татьяна только фыркнула и передразнила его гримасой, показав кончик языка. Вадим посмеялся и опустил голову, сложив руки на груди.

– Вы с матерью будете забавно смотреться вместе: две крайности одной и той же сущности. Похоже, я на этой встрече буду самым адекватным.

Татьяна еще раз посмотрела на себя в зеркало. Платье имело свободную юбку ниже колен и круглый, словно накрахмаленный, воротничок. Рукава в три четверти обрамлялись такими же белоснежными манжетами. Но именно этот контраст ее и привлек. Платье хорошо подчеркивало талию, визуально делая ее тоньше за счет широкой юбки. Костлявость плеч скрывалась плотной тканью. Высокий круглый воротник укорачивал длинную шею, которая самой Татьяне всегда казалась непропорциональной росту.

Она снова задвинула штору, чтобы переодеться. Два других платья не стала даже мерить, потому что сильно нравилась себе в этом «монашеском» наряде.

Когда они выходили из магазина, оба с пакетами, готовые к завтрашнему деловому ужину, Татьяна вдруг осознала, что, если все получится, то они с Вадимом будут вместе работать, и сразу спросила:

– То есть ты готов вернуться в Москву, если все выгорит с баром?

Сердце заколотилось быстрее в ожидании.

– Нет, конечно, – он резко мотнул головой.

– А как тогда?

Она еще не успела разочароваться, лишь недоуменно посмотрела.

– Да матери от меня только деньги нужны и чтобы перевес голосов обеспечивал при принятии решений, – ответил Вадим непринужденно. – Я ей буду только мешаться. Так что делайте там, что хотите, а я буду денежки за это получать.

Он самодовольно ухмыльнулся.

– То есть ты не будешь участвовать в управлении?

Татьяна постаралась сдержать разочарование, которое полезло наружу вместе с голосом. Взгляд она устремила на стеклянную витрину спортивного магазина с крупной рекламной полосой, оповещающей прохожих о распродаже.

– Вряд ли, – Вадим пожал плечами. – Мать попросила только с открытием помочь. А так у меня и желания особого нет, да и времени, скорее всего, не будет. Я же в художественной студии преподаю. Плюс периодически участвую в разных интересных проектах.

– Какой ты деловой, – удрученно заметила Татьяна, сомкнув тонкие губы.

– Ты расстроилась? – насмешливый взгляд выманивал ее растерянные глаза.

Она отвернула лицо в сторону, чтобы не поддаться на провокацию, и скрестила руки за спиной, крепче сжав пакет в ладони.

– Наоборот, – ответила напыщенно равнодушным тоном, со стыдом подумав, что выдала себя еще сильнее, чем прежде. – Не придется тебя терпеть. Мне и Арины в боссах с лихвой хватает.

– Ясно, – произнес Вадим сухо и склонил голову.

Он ускорил шаг, задумчиво глядя перед собой, будто забылся. Татьяна от него отворачивалась, из-за чего отстала. Догонять не торопилась, потому что было пора расходиться. Метро напротив выхода из торгового центра звало ее. Отсрочить прощание было не из-за чего. Она с грустью взглянула на синюю вычурную букву «М» в белом квадрате над стеклянным входом. Вадим шел чуть впереди по площади, не замечая ее отставания. Татьяна его окликнула. Он резко обернулся.

– Мне туда, в метро, – глаза впивались в любимое лицо, которым хотелось насладиться в последние минуты, хоть она и знала, что никогда до конца не удовлетворит свою жажду.

– До завтра, – сказал Вадим без улыбки и без усмешки.

На всю площадь загремела рок-н-ролльная мелодия. Развернувшись, он вытащил телефон из кармана и, поднеся его к уху, ответил:

– Да, Сонь. Уже еду.

Татьяна еще минуту наблюдала за тем, как Вадим спокойным шагом уходит от нее к перекрестку, с тоской и сожалением. Татуировка заныла. Сердце все никак не успокаивалось. Грудь сжалась, словно легкие заполнял густой газ из хандры и боли.

Глава 6. От судьбы не уйдешь (1)

Ужин был назначен в ресторане в центре города на 19:00. Все трое: Татьяна, мама и Дмитрий, готовились к нему заранее и с тщательностью. Дольше всех ванную занимала мама, делая, как обычно, кучу масок для лица.

Татьяна собиралась в своей комнате на кровати. Платье она тщательно разгладила, туфли начистила, волосы заплела в длинную косу под стать монашескому образу. Она уже предвкушала, как Вадим с Ариной будут над ней подтрунивать. Косу скрутила и закрепила пучком на затылке. Спереди высвободила пару прядок для придания легкой непринужденности и романтичности, потому что хотелось нравиться Вадиму даже после вчерашнего разговора. Она призналась себе в этом, только когда нанесла последние штрихи по пышным ресницам.

Обреченно выдохнув, Татьяна уставилась на себя, жалкую и глупую. Захотелось сорвать платье, размазать макияж, разодрать косу и разбить зеркало. И никуда не выходить. Так и остаться в комнате, реветь и до скончания века причинять себе страдания, сглаживая их саможалостью.

– Ну что, Куколка, готова? – вовремя заглянула в комнату мама.

Увидев Татьяну в таком образе, она хмыкнула, но ничего не сказала.

– Да, – Татьяна захватила поясную сумочку и вышла в прихожую.

Мама с Дмитрием надели свои лучшие костюмы, будто собирались на прием к британской королеве. Татьяна только вскинула брови.

По дороге в ресторан мама спрашивала о получении водительских прав, пока Дмитрий вез их сквозь пробки и долгие светофоры.

– Три раза завалила, – удрученно ответила Татьяна.

Мама ахнула, будто такое никак не могло случиться, совсем как раньше, когда у Татьяны не получалось в академии балета.

– Да эти инспекторы наверняка специально заваливают, чтобы взятку выпросить, – мама цокнула смачно и поелозила в кресле .

Татьяна усмехнулась. Мама всегда винила других в ее провалах. Инспекторы всегда заваливали ее заслуженно и ни о каких взятках не заикались. Да и не могли, ведь там все записывала камера. Но маме объяснять это было бессмысленно, и Татьяна не стала возражать, чтобы не углубляться в тему.

– Ну, ничего, Куколка, ты все равно сдашь. Ты у меня умница.

«Угу, так же, как стала примой Большого», – про себя сарказничала Татьяна.

В ресторане было светло, даже при слабом освещении. Широкие окна заносили в просторный зал много уличного света и тепла. Официантам и посетителям приходилось лавировать в немудреном лабиринте круглых столиков. Хрустальные бокалы отсвечивали блеском, придавая гламура неоклассическому убранству помещения.

Высокая стоимость обслуживания буквально лоснилась повсюду. Сама бы Татьяна в такое место ни за что не пришла. Ей теперь жалко было переплачивать за еду лишь за возможность съесть ее в приятной обстановке.

Их встретил молодой человек в белой рубашке и проводил до стола, за которым уже ждали.

– Наконец, познакомлюсь с твоей Ариной, – с легким волнением шепнула Татьяне мама, поправляя колье.

Арина с Вадимом сидели у окна, скрывающего гостей ресторана от навязчивого любопытства прохожих шелковыми французскими шторами с вычурными складками. Арина выбрала черное облегающее платье-футляр из костюмной ткани без рукавов, отсутствие которых компенсировала строгим бордовым болеро с острыми плечами. Вадим сидел в джинсах и вчерашней рубашке с темными пуговицами. Правая пола рубашки торчала поверх брюк. Татьяна про себя поругала его за такую неряшливость, как уже привыкла делать при каждой встрече. Она делала это теперь неосознанно, завистливо и с жадностью, потому что себе такого не разрешала, а он легко позволял и покорял ее этим.

Когда они подошли к столу, Вадим сразу поднялся поприветствовать маму и Дмитрия, крепко обняв каждого. Татьяна ревновала, потому что тоже хотела в его объятия, но ей он просто улыбнулся, кивнул и быстро отвернулся к матери, чтобы представить.

– Арина – Аделаида и Дмитрий.

– Приятно познакомиться, наконец, – широко улыбнулась Арина, переводя внимательный взгляд с одной на другого и обратно.

– Я тоже этому рада, – хихикнул мама.

Они с Дмитрием сели напротив, а Татьяне указали на место рядом с Вадимом. Последнее, шестое, осталось свободным для самого главного гостя. Они специально договорились встретиться пораньше, чтобы была возможность что-нибудь обсудить до прихода потенциального инвестора-партнера.

– Я теперь понимаю, в кого Вадик такой красивый, – мама лукаво посмотрела на Арину.

Та изобразила легкое смущение, фальшивое, но работающее. Мама всегда делала незнакомым людям комплименты, чтобы быстрее втереться в доверие и еще больше для того, чтобы получить то же самое взамен, но Арина ответила иначе:

– На самом деле, Вадик пошел в отца. У меня они оба пошли в отцов.

Она скользнула взглядом по сыну. Он усмехнулся и отвернулся к Татьяне, остановив на ней насмешливые глаза.

– Я смотрю, в монастырь тебя все-таки приняли несмотря на грехи? – вопрос звучал риторически, но ей захотелось ответить что-нибудь такое же колкое, только ничего остроумного в голову не пришло.

Рот сжался до тонкой линии. Пальцы под столом сцепились, впившись в кожу между костяшками.

Мама с Дмитрием ради приличия сдерживали усмешки. Арина негромко и коротко посмеялась. Вадим смотрел нахально. Этот взгляд заставлял Татьяну нервничать. В то же время не хотелось, чтобы он его отводил.

– Расскажите, о вашем друге, Дмитрий, – Арина спасла Татьяну от всеобщего удушающего внимания. – С кем нам предстоит иметь дело?

Дмитрий немного смутился. Объемная покатая фигура с круглой седовласой головой визуально уменьшилась в объеме. Он прочистил горло и замял мясистыми плечами.

– Ну, Иван открыл в Питере три бара: один паб, один винный и один, как сказать, обычный, что ли, – пробасил Дмитрий, обегая мелкими глазами всех сидящих за столом напротив.

Толстыми пальцами он теребил белую гладкую салфетку, лежавшую под глянцевой тарелкой.

– Сколько ему лет? – томным голосом интересовалась Арина, будто выуживала информацию из вражеского перебежчика в голливудском боевике.

– Тридцать пять.

– Молодой, – хмыкнула Арина, опустив глаза на пустой бокал для шампанского.

Перед ней на столе лежало фактурное меню с курсивным шрифтом, которое она раскрыла на странице с салатами. Взгляд с бокала перевела на холодные блюда.

Татьяна тоже взялась за меню и сразу поразилась здешним ценам. «Ну, конечно, Дмитрий дешевле, чем за ночь моей работы, не обедает, – с досадой подумала она, ища глазами более-менее приемлемую цену. – Все тут богачи, одна я нищенка. Обо мне никто не подумал».

Она заглянула в меню Вадима, которое он поставил себе на колени, в надежде, что там найдется что-нибудь дешевое, но там все было то же самое. Пока Дмитрий с Ариной увлеченно обсуждали Ивана, его опыт в бизнесе и личную жизнь, которая заинтересовала Арину не меньше, Татьяна прошептала Вадиму на ухо:

– Ты здесь все себе можешь позволить?

Он посмотрел недоуменно.

– Я вот максимум чай смогу заказать. И то, если бармен согласится мне свой пакетик «Нури» заварить.

Вадим рассмеялся, притянув взгляды взрослых. Арина уставилась на сына недовольно, потому что он перебил ее вопрос. В прищуренных глазах Татьяна прочитала желание хорошенько отвоспитать его, но Арина промолчала и задала вопрос заново. Дмитрий с мамой закивали и снова вернули взгляды ей. Татьяна виновато поджала губы. Вадим не обратил на это внимания.

– Ты же вчера хвастливо угощала меня кофе, – прошептал он ей на ухо.

Даже шепот его казался издевательским.

– Но то был кофе за сто рублей. А тут один салат полторы тысячи стоит, – Татьяна стыдливо глядела в меню, которое даже оформлено было дорого. – И да, я вчера и так потратилась.

Она совсем ссутулилась. Костлявые плечи стали выступать из-под платья.

– Взываешь к моему джентльменству? – ухмыльнулся Вадим.

– Я тебе когда-нибудь отдам, – она увела глаза за край стола. – Если с баром все получится.

– Только ради того, что между нами было, – с сарказмом проговорил он. – Бери что хочешь. Кроме этого рыбного ассорти за пятнадцать тысяч.

Вадим ткнул в большое блюдо с множеством разных морепродуктов. Татьяна с отвращением посмотрела на деликатесы. Она бы не стала это есть, даже если бы пятнадцать тысяч заплатили ей. Сначала поморщилась, а потом перевернула страницу, улыбнулась ему благодарно в лицо и выпрямилась. Теперь меню она листала без опаски и слева направо, а не наоборот. Можно было и прислушаться к разговору взрослых.

– Он, кстати, вас знает, – сказал Дмитрий Арине.

Та изумленно на него покосилась, подняв брови радугой.

– Вы, оказывается, были арт-директором одного из здешних популярных баров. Его, правда, закрыли пару лет назад. Он там работал барменом.

Арина разинула рот и медленно провела кончиком языка по верхней губе. Татьяна с Вадимом тут же уставились на нее с удивленными лицами. Нахмурив брови, Арина будто пыталась вспомнить молодого Ивана, но по тому, как она мотала головой, все догадались, что сделать это ей не удалось. Или, наоборот, удалось и даже очень.

– Он только устроился тогда, за два месяца до вашего ухода, – пояснил Дмитрий, улыбаясь.

Арина задумчиво закивала, а потом поставила локоть на стол и приложила пальцы к подбородку, начав его поглаживать. Татьяна с иронией подумала, что Арине не хватало седой бороды для полноценности жеста.

– От судьбы не уйдешь, – Вадим одарил мать коварным взглядом.

– Кто бы мог подумать, – без особой радости произнесла она.

Только прозвучало последнее слово, как перед столом появился улыбчивый коренастый мужчина в потертых джинсах и сельской рубашке в мелкую клеточку. Первым в глаза бросался непропорционально большой нос забавной «картошкой», а затем толстая шея, раздутая в результате долгих и упорных тренировок. Он был коротко стрижен, носил серебряную цепь и дорогие смарт-часы.

Взгляд его сразу устремился на Арину, которая превратилась в бронзовую статую. Остальные четверо за столом обменивались взглядами друг с другом, периодически переводя их на Арину и Ивана. Татьяна впервые видела ее такой растерянной. Держала она себя хорошо, но из глаз сквозило отчаяние, которое распространилось на ближайшие метров двадцать вокруг. Казалось, даже музыка сменилась с безмятежной на траурную.

– Всем добрый вечер, – произнес Иван почти певческим баритоном.

Говорил он четко, по-дикторски, до конца произнося каждую букву. Мужчины все поднялись, чтобы пожать ему руку. Арине Иван загадочно кивнул, на Татьяну бросил молниеносный безынтересный взгляд и сел на единственное свободное место. Дмитрию и маме пришлось немного подвинуться к окну.

– Вот так встреча, – расплылся в лукавой улыбке Иван, разглядывая Арину.

Та опустила глаза на меню, почесывая подбородок, и ответила негромко:

– Тесен мир.

Лицо стало каменным. Тело напряглось. Татьяна даже через Вадима чувствовала неестественность ее позы и натянутость нервов. Она украдкой взглянула на Ивана, пользуясь тем, что он ее не замечает. Он слегка ухмылялся, тая за язвительным прищуром какие-то важные воспоминания. Мама шустрыми глазами за несколько секунд успевала обегать всех сидящих плутовским взглядом. Стол охватила интрига и острая неловкость.

Глава 6. От судьбы не уйдешь (2)

Спас всех официант, приветливо улыбнувшийся каждому по очереди. Начав с Татьяны, он стал принимать заказы. Она растерялась, поэтому заказала какой-то салат, просто ткнув в него пальцем, и бокал белого сухого вина. Мама с Ариной тоже позволили себе выпить. Вадим с Дмитрием выбрали чай. Иван к ним присоединился.

– Ну, что, обсудим то, ради чего мы здесь собрались? – предложил последний, взглянув на Дмитрия.

– Вадик, покажи презентацию, – Арина слегка развернулась корпусом к Ивану.

Вадим достал из-за пазухи папку с файлами и положил в центр стола, раскрыв на первой странице. Иван всмотрелся и внимательно прочитал первый слайд. Все трое: Арина, Вадим и Татьяна, следили за его взглядом в напряженном ожидании. Он медленно переворачивал страницы и читал каждый слайд. Когда увидел русалку, непроизвольно ухмыльнулся.

– Сиськи классно получились, – заметил искренне. – Сами рисовали?

Иван быстро оглядел всех троих. Арина с Татьяной, не сговариваясь, указали на Вадима пальцами. Тот горделиво улыбнулся, будто его авторству принадлежала сама «Джоконда». Иван крепко пожал ему руку, сказав:

– Сработаемся, – и пролистал дальше.

Пока он изучал презентацию, официант принес всем напитки. Татьяна от нервозности сделала сразу два больших глотка вина. Вадим откинулся на спинку кресла, положив на нее локоть, в привычной расхлябанной манере. Арина сложила руки на столе сдержанно и изучала глазами выражения лица Ивана по мере его продвижения по бизнес-плану.

– И по сколько вы предлагаете скидываться? – спросил он, посмотрев только на Арину.

– По пять, – просто ответила она.

– И сколько нас будет?

На гладком загорелом лбу Ивана появилась толстая жилка. Брови сдвинулись к центру.

– Трое: ты, я и Вадик. Таня будет моей помощницей.

– А ты хочешь быть арт-диром?

Он пригляделся к Арине внимательнее.

– Не только, – выдохнула она. – Я предлагаю совместное принятие всех решений вплоть до ершиков в туалете.

– Совместно – это значит ты с сыном против меня одного? – съехидничал Иван.

Она не отвела глаз, только слегка наклонила голову.

– Совместно значит вместе, все трое: ты, я и Вадик.

Иван долго всматривался в ее лицо, не двигаясь, не моргая и не обращая внимания на принесенное блюдо. Татьяна с каждой минутой нервничала все больше, потому что он показался ей суровым, недоброжелательно настроенным и грубым, а еще у них была какая-то темная история в прошлом, которая сильно раскаляла температуру за столом. Вадим переводил настороженный взгляд с матери на Ивана. Дмитрий делал то же самое, иногда оглядывая растерянную Татьяну и улыбаясь. Мама изучала цветочные узоры на скатерти, претендуя на полную отрешенность, но по напряжению мышц лица Татьяна поняла, что она все внимательно слушает.

– И как это будет выглядеть, кабаре? – Иван закрыл папку с файлами.

Он взял принесенные на деревянной подставке столовые приборы и принялся за говяжий язык. Только тогда остальные тоже приступили к еде, кроме Татьяны. Нервы еще накалялись, поэтому она отчаянно пила.

– Танцы на сцене, – пожала плечами Арина. – Тематические вечеринки. Шоу. Как везде. Только лучше и на постоянной основе.

На последних словах она выдавила самодовольную усмешку. Иван хмыкнул, опустив взгляд на запеченное мясо.

– Концепция мне нравится, – замялся он, не поднимая глаз. – Нарисовано прикольно, но как это будет выглядеть наяву? Мало просто поставить дуб в центре бара. Надо постоянно поддерживать эту идею. Во всем и всегда.

– Тебе полноценный 3-д интерьер нужен?

– Можно было бы, – улыбнулся Иван, потом сунул кусок мяса в рот и активно задвигал челюстями, а когда закончил, добавил. – В Питере не помню ничего подобного. Может, и прокатит…

Арина с Татьяной тревожно переглянулись. Затем Арина взглянула на Дмитрия, тот только опустил уголки губ. Вадим слегка наморщил лоб.

– При чем здесь Питер? Мы про Москву говорили, – сказала Арина.

Иван тоже нахмурился и оглядел всех троих.

– А что вы здесь тогда делаете? – спросил он недоуменно.

– С тобой встречаемся, – она держалась невозмутимо.

Иван хмыкнул.

– То есть ты еще хотела, чтобы я на расстоянии этим управлял?

– Я об этом не думала. Но открыть бар мы планировали в Москве. Там публики больше.

– Публики и там, и тут хватит.

Снова началось противостояние взглядов. Арина опять окаменела. Под столом она сжала ладонь в кулак, но лицо осталось холодным и пустым.

– Если честно, я, наверное, надеялась, что ты просто вложишься и будешь ждать прибыли. Без особого участия. Я работаю, ты зарабатываешь. Win – win*.

Она пожала правым плечом, не поднимая из-под стола руку. Иван закачал головой.

– Я так дела не делаю. Я согласен, но только на Питер.

Он опять устремил в Арину непреклонный взгляд сурового гренадера, что стоит до конца. Та вздохнула и посмотрела на Татьяну, которая совсем потерялась. Вино немножко ее расслабило, но лучше соображать она не стала. Однако даже в таком состоянии она осознала, что переговоры закончились прахом.

– Что тебе в этой Москве? «Дэнсхолл» все равно сгорел, – сказал Иван с едва различимой ноткой укора.

Арина закусила нижнюю губу. Татьяна тяжко вздохнула. Себе она этот вопрос невольно тоже задала. Мама с тоской взглянула на нее, но не получила ответа.

– И сын твой здесь.

– Слабый аргумент, мужик, – иронически заметил Вадим, мотая головой. – Я и до этого был здесь. Всем похер.

Иван, не разжимая губ, усмехнулся. Вадим сначала закивал, бесцельно тыкая вилкой по тушеным овощам в тарелке, а потом направил лицо к матери.

– Реально, что тебе там делать? Друзей настоящих у тебя никогда не было, как и любовников. А до бати отсюда ближе, чем из Москвы. И Лада не будет убегать.

Услышав имя дочери, Арина отвернулась. Тонкие морщины вокруг носа и рта слегка дернулись, но она сдержала эмоцию. Иван испепелял ее глазами. Татьяне показалось, что где-то на задворках его мыслей тлеет огонек надежды. «Все-таки что-то серьезное у них было», – предположила она.

– И ты тоже, – Вадим обернулся к ней. – Тебя в Москве вообще ничего не держит.

Татьяна робко опустила голову.

– Именно, – подхватила мама. – Сама жаловалась на эти «гадюшники», в которых теперь выступаешь. И живешь там в ужасной коммуналке не пойми с кем.

Она чванливо отбросила салфетку в угол стола и повела правым плечом. Татьяна посмотрела на нее с обидой и раздражением, но не стала отвечать, чтобы не провоцировать скандал. Иван перевел на нее насмешливые глаза и хмыкнул.

– Тем более, – он вновь обратился к Арине. – А если так нравится Москва, так можешь хоть каждые выходные туда мотаться.

– Надо подумать, – спокойно ответила она, посмотрев на сына.

Тот закачал головой, откинув ее чуть назад и вбок. Татьяне Арина ответила многозначительным взглядом.

– Дай нам пару дней, – попросила она у Ивана.

Тот отпрянул к спинке кресла и, взмахнув руками, легко ответил:

– Да пожалуйста. Думайте. Хотя, по-моему, выбора у тебя особого нет. Херней страдать ты не любишь.

Арина с недоделанной усмешкой посмотрела на него, остановив время за столом на минуту. Все остальные глядели в тарелки перед собой. Дмитрий уплетал что-то красное в белом соусе. Вадим нанизывал на вилку овощи, но не ел их, а просто сбрасывал и снова протыкал. Татьяна допивала вино увлеченно до неприличия.

Салат остался нетронутым, да и выглядел не очень аппетитно: осьминожьи щупальца, порезанные плотными цилиндриками, мелкие рваные куски китайской капусты, зеленые овощи и коричневый сжиженный соус поверх всего. «Я мастер выбирать блюда», – досадливо заметила она и с глубокой тоской заглянула в опустевший бокал, по дну которого плавала одинокая желтоватая капля.

– Ладно, жду фидбэка через два дня, – деловито проговорил Иван, поднимаясь, и, кинув на стол пятитысячную купюру, по очереди попрощался с мужской половиной стола за руку, а затем быстро ушел, будто его и не было.

– Блядь, – с напалмом вырвалось из Арины, словно все это время нагревалось и наконец дождалось мига, чтобы взорваться.

Все четверо уставились на нее недоуменно. Она вздохнула глубоко и снова стала похожа на бездушную статую.

– На сегодня с делами покончено, – проговорила уже мягким бархатным голосом, улыбнувшись. – Предлагаю обсудить выставку. Вы же тоже там были?

– О да, – легко подхватила мама. – Я бы такое ни за что не пропустила. У Вадика ведь потрясающие картины!

Дмитрий согласно закивал, активно двигая круглым лоснящимся подбородком. Вадим иронично оскалился, слегка мотая головой, одновременно не умея стесняться и достойно принимать комплименты. Арина смотрела на него с горделивой улыбкой, будто все картины они делали вместе. Татьяна глядела сбоку с любовью и восхищением.

Дмитрий явно впечатлился, потому что досконально разобрал работы по полочкам, особенно остановился на двух картинах, которые назвал «Кладбищем» и «Узором». Мама его восторг от «Узора» не поддержала и даже раздраженно фыркнула, потому что для нее работа олицетворяла ужасные воспоминания. Вадим понимающе кивнул. Татьяна отвернулась, чтобы не поймать ничей обвиняющий взгляд.

Арина для разбавления обстановки сравнила новые произведения с предыдущей выставкой. Обсуждение затянулось надолго. Татьяна в спорах не участвовала, заказав себе еще вина, только слушала, с любопытством наблюдая за лицами собеседников.

Творчество Вадима вызывало много разных эмоций. Для себя она отметила, что в его картинах содержалось немало идей для долгих дискуссий, длящихся часами, а то и веками. Философы всех времен наверняка это уже обсуждали. У нее его работы тоже вызывали круговорот мыслей и чувств, но свое мнение она не желала высказывать, боясь попасть впросак, показаться глупой или быть осужденной самим художником.

Хотя у всех сидящих за столом имелась чудесная возможность подискутировать с автором по поводу идей, что он заложил в свои работы, чем мама нескромно пользовалась, засыпая его вопросами. Когда остальные трое ценителей искусства забывали про художника, споря друг с другом о глобальных смыслах человечества, он поглядывал на Татьяну с любопытством, словно пытался прочитать ее мысли. Она отвечала улыбкой и просто пожимала плечами. И он снова отворачивался к спорящим.

Глава 6. От судьбы не уйдешь (3)

Неугомонная мама не выпускала Арину и Дмитрия из дискуссии допоздна. За окном уже успело стемнеть и снова посветлеть за счет искусственного освещения. В ресторане давно играл живой джаз. Музыка медом вливалась в уши и мгновенно расслабляла тело. Порой, когда дискурс за столом достигал недоступных для понимания Татьяны высот, она отвлекалась на эту музыку, слегка покачивая корпусом и попивая вино.

Когда официант принес счет, Арина попросила его разделить. Дмитрий воскликнул:

– Я угощаю, я же организовал встречу.

– Нет, нет, нет! – решительно замотала головой Арина, выставив тонкую руку вперед. – Я всегда плачу за себя сама.

– Бате только это не говори, – усмехнулся Вадим. – Пусть пребывает в счастливом неведении.

Арина смерила его укоризненным взглядом.

– Ну, хотя бы в знак знакомства, – мягко настаивал Дмитрий.

– Нет, даже сыну не позволю за себя заплатить, – вертела головой Арина.

– Будто я собирался, – отозвался он с сарказмом.

Она закатила глаза. Дмитрий с мамой переглянулись и уважительно закивали.

– Я тоже плачу за себя сам, – Вадим улыбнулся им.

Татьяна ткнула его локтем вбок.

– Да, и за Таню.

У мамы глаза превратились в два круглых серых шара. Она уставилась на Татьяну в возмущении и манерно произнесла:

– Куколка, что ты как неродная. Конечно, мы за тебя заплатим.

– Нет, – выпалила Татьяна. – Я уже Вадима попросила. Не надо.

– Но мы же семья! – мама повысила голос, елозя в кресле. – Зачем ты Вадика беспокоишь? Он не должен за тебя платить.

Мама посмотрела на него, ища поддержки, но Вадим замотал головой и с улыбкой ответил:

– Да мне несложно. Я заплачу.

– Ну, как так? Я же ее мама…

Вадим ее перебил.

– Ада, не переживай, все нормально. Ты останешься ее мамой независимо от оплаты счета.

Арина усмехнулась. Дмитрий выдавил улыбку. Мама резко вздохнула, напрягая шею, из-за чего выступили все жилки.

– Но почему ты должен за нее платить? Вы ведь друг другу никто! – негодующе взмахнула она руками.

Вадим резко поднялся из-за стола, перехватив папку с чеком у Дмитрия.

– Ада, мы это уже проходили, – процедил он жестко, не повышая голоса. – Не тебе решать, кто мы с Таней друг другу.

Мама опешила и чуть съехала в кресле, положив сцепленные руки на живот. Глаза ее, напряженные и сердитые, в бешеном ритме носились по лицу Вадима. Он взял счет и сунул в папку несколько купюр, затем передал Арине. Татьяна только тяжело вздыхала, раздражаясь на мелочную маму. Вадим посмотрел на нее и, усмехнувшись, добавил:

– Она все равно мне вернет.

Татьяна поймала его наглое подмигивание и закатила глаза, хотя мысленно благодарила за то, что он за нее заступился. Ей гораздо легче было признать свою слабость перед ним и потом расплачиваться, исполняя нелепые просьбы, чем быть должной маме. Вадим не претендовал на ее свободу, на ее мысли и на нее саму, хотя ему бы она добровольно отдалась даже в рабство, но в том и было дело, что он бы никогда о таком не попросил.

Из-за стола все поднялись в угрюмом молчании. Арина, которая после нескольких бокалов красного сухого заметно повеселела, чтобы избавиться от неловкости, подхватила маму и Дмитрия под руки, встав посередине, и повела из ресторана, нахваливая саксофониста из джаз-бэнда, что сейчас исполнял соло. Татьяна с Вадимом шагали за ними.

– Спасибо, – сказала она стеснительно, убрав руки назад: левую согнула в локте и обхватила ладонью правое предплечье.

– Ну, как всегда, должна будешь, – весело ответил Вадим.

– Отдам, если заработаю.

Она издала грустный вздох.

– Ты же знаешь, я натурой беру.

Он тоже убрал руки за спину, приняв аналогичную позу, только отзеркаленную. Татьяна обернулась на него со слабой улыбкой.

– Я просто не хочу быть зависимой от мамы, – некстати пояснила она, опуская глаза на черный прорезиненный ковер, лежавший у входа.

Вадим усмехнулся и открыл стеклянную дверь.

– А от меня хочешь?

– А тебе я и даром не нужна, – выдавила она сквозь мгновенно возникшую в горле боль и сразу отвернулась, чтобы не встретиться с ним глазами.

На лице Вадима на миг промелькнула гримаса раздраженного недоумения, но он не успел ничего ответить, потому что его внимание привлекла Арина. Они уже подошли к машинам на парковке. Мама с Дмитрием остановились у белого универсала с длинным капотом. Арина опиралась фигурным боком на золотой внедорожник.

– Вадик, отвези меня к Ладиному отцу, – сказала она, нахмурив брови. – Надоело мне до нее дозваниваться.

– Уже ночь, мам, – возразил он лениво.

– Будто они спят! – она вскинула голову.

– Я ведь Соне сегодня обещал приехать…

– Перебьется твоя Соня одну ночь без секса! А я дочь уже несколько недель не видела!

Вадиму возразить было нечего. Губы в протесте сжались до тонкой искривленной линии. Татьяна с сочувствием на него посмотрела, хотя Арину ей было больше жаль. В глубине души она радовалась, что хотя бы одну ночь Вадим Соне не достанется.

– Ладно.

Они стали прощаться. Арина обнялась с мамой и Дмитрием, как с закадычными друзьями. Они наговорили друг другу кучу принятых любезностей о том, как им приятно было познакомиться, как они интересно провели вечер, как хотелось бы встретиться еще таким же составом. Вадим с Татьяной стояли в стороне, со скепсисом глядя на сюсюканья родителей.

– Пока, – просто сказал он, когда остальные расселись по машинам, и направился к своей.

– Пока, – протянула Татьяна, двинувшись к автомобилю Дмитрия.

Вадим стартовал первым. Дмитрий еще копошился несколько минут с ремнем безопасности, который никак не мог найти под собой, а потом тоже выехал с территории парковки. Мама не сумела сдержать упреков. Татьяна к этому готовилась еще на выходе из ресторана.

– Куколка, я надеялась, что мы уже все проговорили, – начала она пыхтящим голосом. – Мы ведь семья. В семье нормально помогать друг другу. Я ведь делаю это не для того, чтобы выпендриться, в конце концов! Зачем ты выставляешь меня врагом? Я ведь хочу заботиться о тебе.

– Мам! – Татьяна ударила кулачком по кожаному сиденью. – Хватит! Ситуация уже разрешилась. Я о себе давно сама забочусь. И я вполне способна за себя сама платить. Пока не в таких дорогих ресторанах, но в нормальных местах для обычных людей легко! Мне не нужна поддержка и помощь. Спасибо, но нет.

– Тем не менее сегодня от Вадика ты приняла помощь, а от родной матери – нет? – мама развернулась к ней всем корпусом.

– У нас с Вадимом свои счеты, – отрезала Татьяна и уставилась в окно.

Разговор на этом закончился. Дмитрий еще пару минут поглядывал боязливо то на мать, то на дочь. Мама всю дорогу вертелась и ерзала, недовольно цокая и хмыкая. Когда они вошли в квартиру, Татьяна сразу заперлась в комнате.

Перед сном она долго смотрела на «балерину», думая о других картинах Вадима, о нем самом, о сегодняшней встрече, об Арине и баре, который очень живо себе представляла теперь. Она уже гуляла по нему, танцевала на сцене и чувствовала смешанный запах алкоголя и дерева. В воображении разыгралось целое танцевальное представление – смесь отрывков из того, что они делали в «Дэнхсолле»: и хэллоуинский шабаш, и похищение Нового года злобным отшельником, и свадьба зомби и еще множество других. Татьяна продолжала задавать себе вопрос, который задал Арине Иван, и пыталась найти ответ.

Ее в Москве, действительно, ничего не держало. Она не имела там ни собственного жилья, ни постоянной работы, да и друзей не успела много нажить. Русик с Муравьевой были заняты своим бурным романом. С ними она в последнее время виделась редко, особенно после окончания курсов в школе рисования. Лада жила в Москве только из-за матери. «Адлия? У нее там тоже ничего и никого нет», – с надеждой подумала Татьяна и решила созвониться завтра с Ариной, в которую все упиралось.

С этой мыслью Татьяна заснула и проснулась.

Из кухни снова несло соблазнительным вкусом выпечки, который пробуждал стянувшийся за ночь желудок. Голод тащил ее на кухню, где ждала мама. Она еще дулась, но продолжала за Татьяной ухаживать: наложила кашу, приготовила кофе, вытерла крошки со стола. Говорила только сухо и как бы с неохотой, хотя поглядывала украдкой.

Татьяна реагировала спокойно. Поражалась себе, как теперь не волновалась из-за мелочной обиды матери. Года два назад она бы билась в панике и истерике, стараясь ей угодить. Мама тоже к этому привыкла, потому удивлялась ее равнодушию.

После завтрака Татьяна опять закрылась в комнате. До обеда звонить Арине боялась, потому смотрела мультфильм. После двух бывший директор набрала ее сама.

– Решила? – спросила Арина сразу после «Алло?».

– Нет, – сглотнула Татьяна и резко поднялась на кровати, скрестив ноги. – А ты?

– Эти двое тут меня умоляют, – с ехидством произнесла Арина. – Внезапно мать все полюбили.

Татьяна улыбнулась стене, на которой высветился в шутку недовольный образ босса с закатывающимися глазами и вытянутым в трубочку пухлым ртом.

– Знаешь, что меня смущает?

Татьяна сначала замотала головой, а потом поняла, что Арина ее не видит, только слышит, и ответила:

– Нет. Что?

– С этим Иваном у меня был роман. Всего пару месяцев перед моим отъездом в Москву. Я думала, ничего серьезного, парень молодой, отойдет быстро. Он мне год потом еще писал. Каждый день. И раз в месяц, прямо на работу, отправлял букет алых роз.

– Ого, – вырвалось у Татьяны.

Она округлила глаза и затаила дыхание, хотя нечто подобное и ожидала услышать. Арина продолжала отстраненным голосом:

– Я его игнорировала. Думала, все равно далеко, поэтому и не парилась. А он взял и приехал. В клуб. Это еще до «Дэнсхолла» было. Застукал меня во время секса в кабинете с одним поваром. Скандал устроил.

– Оо, – протянула Татьяна.

Теперь ей стало ясно, почему Иван вел себя так неприветливо.

– В общем, я ему в грубой форме тогда объяснила, что мне на него плевать. Он обиделся, уехал.

– Ну, понятно, почему ты не хочешь иметь с ним дело, – вздохнула Татьяна огорченно.

– Я не закончила, – строго заметила Арина и подождала несколько секунд, как будто для настройки внимания. – Меня смущает как раз то, что я дико хочу иметь с ним дело. Не только бизнес. Думаю, ты догадалась. И со вчерашнего вечера не могу перестать о нем думать.

– Оу.

Татьяна сначала опешила и тупо уставилась в пустую стену. Постепенно злорадная усмешка сама расползлась по лицу. Она почувствовала умиление и, хихикая, спросила тоненьким голоском:

– Арина влюбилась?

– Громко сказано. Ты знаешь, кому принадлежит мое сердце. А вот вагина…

Голос оставался спокойным и бархатным, но Татьяна чувствовала в нем легкий трепет. Она коварно прищурилась, не убирая улыбки с лица.

– Твоя вагина – уже общенациональное достояние, – не сдержалась.

– Где так острить научилась, чертовка? – грозно проговорила Арина. – Поменьше водись с моими детьми.

Татьяна только рассмеялась.

– Мы с тобой в почти одинаковом положении будем, если возьмемся за это дело, – иронично заметила она, а потом насторожилась и спросила с опаской. – Тебя там никто не подслушивает?

Арина хохотнула.

– Не бойся, все чисто. Вадик уехал на работу.

Татьяна выдохнула.

– Ну, мою историю ты знаешь. Меня тоже все это смущает, – начала она понуро. – Меня больше пугает не то, что в Москве ничего не держит, а то, что меня сюда… кое-кто… очень манит…

Она выпрямилась на глубоком вдохе, а затем опять округлила спину и чуть склонилась к кровати.

– У него уже давно другая девушка. Я боюсь… не сдержаться и опять ему все испортить.

– Не парься, если Вадик не захочет, он тебе этого не позволит.

– Утешила, – сарказничала Татьяна.

Обе замолчали ненадолго. Она прокручивала последние два дня, пытаясь выцепить из воспоминаний что-нибудь важное для себя, хоть какой-нибудь намек, хотя бы малость обнадеживающий. Арина ровно дышала в трубку.

– А вдруг так должно быть? – сама не зная у кого, спрашивала Татьяна, но говорила в телефон. – Может, тебя с Иваном судьба не просто так связала? Тем более, кажется, он тебя до сих пор помнит.

– Даже слишком хорошо, – удрученно проговорила Арина. – Самое тупое начинать бизнес с тем, с кем у тебя в прошлом было что-то личное. И тем более болезненное. Мы ведь прогорим раньше, чем откроемся.

Она цыкнула так, словно обо что-то ударилась мизинцем.

– Я в этом не разбираюсь, – проговорила Татьяна. – Но попробовать-то можно. Тем более, если что, Вадим будет твоей поддержкой.

– Ага, с таким подходом к бизнесу, – Арина усмехнулась, – только на него в старости и уповать.

Татьяна посмеялась, а потом резко погрустнела. Ей уповать было не на кого. «Если что, уборщицей всегда смогу устроиться», – подбодрила она себя.

– В конце концов, я потеряю только Ладино блестящее будущее и свою беспечную старость, – отмахнулась Арина и с легкой ноткой истерики захихикала, а потом резко придала голосу суровый тон. – Ладно, добудь мне номер этого Ивана. Скажу ему, что мы согласны.

– Окей, – заулыбалась Татьяна.

Бархатный голос пропал. Послышались гудки. Она еще несколько минут не двигалась с места, пытаясь осмыслить принятое решение. Ни облегчения, ни радости, ни тревоги она не чувствовала, будто Арина предложила пройтись по магазинам, а не открыть бар с бывшими любовниками в городе, из которого когда-то обе сбежали.

Глава 7. Пора и честь знать

У них был месяц на переезд. Все это время Татьяна жила обычной жизнью, к которой привыкла за лето. Ходила на кастинги, танцевала в ночных клубах в разных частях города, выступала с Ладой и Юрой на доступных уличных площадках, помогала Адлии выполнять заказ на пошив детской формы, каждый вечер уговаривая соседку поехать с ней.

– Шить ты и там сможешь, – уверяла она под бесперебойный рокот швейной иглы. – А я тебе помогать буду. И уборщицами в баре мы так же сможем работать.

Татьяна с воодушевляющим сиянием в глазах посмотрела на согнувшуюся над кроватью Адлию, которая искала выпавшую из рук иголку. Одной рукой обхватила бок, другой шарила по узорчатому покрывалу.

– Ну, зачем я тебе там? Обузой быть?

Она издала резкое «Ой» и тут же заулыбалась, потому что нашла иглу. Положив вышивку перед собой на колени, Адлия уселась на диван в любимой скрюченной позе.

– Почему обузой? – искренне удивилась Татьяна. – Будем так же вместе работать и жить. Так всем сподручней. И тебе здесь одной тянуть жилье и все остальное будет тяжелее. И мне там. Это же взаимовыгодное сожительство.

Она нахмурилась и вцепилась взглядом в круглое лицо Адлии. Та улыбнулась, подняв черные глаза.

– Какие умные слова. Сразу слышно бизнесвумен.

– Я серьезно, Адлия!

Адлия вздохнула и посмотрела в окно, за которым город готовился к ночи, хотя улицы еще кишели людьми и транспортом.

– Ты же помнишь, что я нелегалка? – угнетенно сказала она. – В «Дэнсхолле» мне просто повезло работу найти. Спасибо Арине. Я ведь только на заказах здесь держусь. Хорошо, хоть клиенты постоянные есть. Но ты-то в курсе, что иногда с заказами совсем пусто. А там их, вообще, не будет.

– А как же бар? – настаивала Татьяна, не прерывая работы на швейной машинке. – У нас же будет кабаре! Костюмы постоянно будут нужны. Базу клиентов быстро наработаешь.

Адлия посмотрела на нее вдумчиво. Татьяна шила, не отвлекаясь и боясь смотреть в умные глаза, чтобы не напороться на веский аргумент. Но Адлия еще долго ничего не говорила и не вышивала. Просто сидела, погруженная в собственные мысли. Татьяна ее больше не трогала. До окончания дня они работали. Только перед самым сном, выключив просмотренную серию про турецкого султана, Адлия плюхнулась на диван и сказала:

– Ладно, не могу ж я Рыжку тебе доверить. Пропадет без меня.

Татьяна на радостях кинулась ее обнимать, не рассчитав силы, и уронила на подушку. Кот, спавший на покрывале, взвизгнул и пулей отлетел в сторону. Адлии пришлось его успокаивать.

***

В течение этого месяца Иван с Вадимом в Петербурге занимались регистрацией компании и поиском помещения для бара. Арина улаживала вопрос с переводом дочери в питерскую школу после начала учебного года, что занимало много ее времени и нервов, а также денег. Сама Лада все свободное время проводила с Юрой, чтобы успеть «надышаться перед смертью», как сама выражалась.

– Ну, вы же не расстаетесь? – спрашивала Татьяна, кидая аудиосообщение в чат, в ночь перед тем, как уехать в Петербург.

– Нет, конечно, но… – грусть за улыбкой едва скрывалась. – Все равно нелегко. Мне еще два года учиться. Потом, наверно, вернусь в Москву. Но эти два года надо как-то пережить.

– Ну, ты знаешь, что я тебе никакой дельный совет дать не смогу, – сама над собой подтрунивала Татьяна в аудиоответе. – Остается лишь надеяться, что любовь все стерпит.

«Ваша с Вадиком не вытерпела», – написала Лада и поставила подозревающий смайлик.

– У нас с ним толком ничего и не было, – зафиксировал микрофон удрученный голос.

Подруга на это отправила грустную желтую рожицу.

Татьяна поехала в родной город раньше Адлии на неделю, чтобы найти им жилье – просторную комнату в коммунальной квартире, желательно, поближе к центру. Денег у них было немного – хватило бы только на оплату первого месяца и залога. Адлия обещалась приехать потом вместе с Ариной и Ладой, которым жилье уже нашел Вадим. Татьяне просить о таком было некого, точнее, маму она просить не хотела, да и та бы ни за что не выбрала комнату в коммуналке.

Татьяна снова остановилась в маминой квартире погостить на время поиска. Она целыми днями мониторила сайты по аренде жилья и читала множество статей о том, как не попасться мошенникам. Комнату ходила смотреть вместе с мамой, потому что та настояла. Маме, как и ожидалось, ничего не нравилось: все казалось слишком ветхим, грязным и до неприличия простым. Она снова предлагала денег – на отдельную квартиру, но Татьяна решительно отказалась.

– Кстати, это мне тоже не нужно, – однажды вечером она положила на кухонный стол перед мамой банковскую карту – подарок на день рождения.

Мама с негодованием вздохнула и опустила тяжелый взгляд на плоский кусок пластика с блестящими выпуклыми цифрами.

– Ты даже не смотрела, сколько там? – она соскребла карту со стола тонкими пальцами.

– Нет.

Татьяна скрестила руки на груди и расставила ноги шире, чтобы чувствовать себя уверенней.

– Чего ты боишься? – мама, наконец, удостоила ее взглядом, обиженным и высокомерным одновременно. – Я не буду ничего тебе запрещать. Или запирать тебя. Хотела бы и могла бы, давно бы уже сделала.

Обычно высокий голос матери резко понизился и погрубел. Лицо казалось напряженным. Татьяна тоже напряглась. Брови нахмурились. Глаза сосредоточили фокус на худой фигуре.

– Просто ты и так всю жизнь мои прихоти исполняла, – ответила Татьяна слегка дрогнувшим голосом. – Пора и честь знать.

Мама усмехнулась и мотнула головой. Грудь сильно поднялась, втянув много воздуха, и медленно опустилась до нормы. Минуту она сидела с поджатыми губами, исследуя рисунки на обоях.

– Да, пожалуй, пора признать, что ты повзрослела, – улыбнулась безрадостно.

Татьяна смотрела напряженно, пытаясь осознать чувства, что клокотали в груди. Самыми мощными казались страх и благодарность.

Вадим был прав, мама дала ей не самую плохую жизнь, но в то же время отобрала важную ее составляющую – свободу, без которой все другие блага сильно теряли ценность, потому что невозможно было наслаждаться ими, как хочется. Да, теперь Татьяна не могла себе позволить приготовленный профессиональным шефом изысканный салат с морепродуктами, но зато научилась сама готовить простой и вкусный плов, от чего получала гораздо больше удовольствия.

Глубокая обида пробиралась сквозь забытые воспоминания, нарастая в животе и сдавливая внутренности. Нервы обволакивались болью, всеобъемлющей и острой. Хотелось охранять свою свободу до конца и больше не позволять собой манипулировать. Но затем просыпалась любовь. Та детская забытая любовь к матери, к такой, какой она была и какой стала. Она все равно была ее мамой. С ней было связано и много хороших воспоминаний. Татьяна ведь долгое время не чувствовала себя несчастной. Вадим опять оказался прав: мама ее многому научила и по-своему ее любила. Татьяна ее не выбирала, но вряд ли смогла бы выбрать лучше. Даже сейчас.

– Спасибо, мам, за все, – сказала она мягко и аккуратно обняла маму, прижав голову к груди.

– Я люблю тебя, Куколка, – мама тихо всхлипнула и погладила ее по руке.

Они промолчали так, не двигаясь, несколько минут кряду. Мама сдерживала плач, который изредка вырывался в заглушаемых всхлипах. Татьяна стояла с закрытыми глазами. Плакать ей не хотелось. Она просто прислушивалась к тому, как оттаивает постепенно душа и растекается по венам теплотой.

Потом в кухню ворвался пришедший с работы Дмитрий. Он выглядел усталым, а взгляд казался голодным. Мама соскочила с места, чтобы поухаживать за ним. Дмитрий с благодарностью плюхнулся на диванчик и стал рассказывать про свой день и про неприятности, которые его расстроили, а мама его с пониманием слушала, в поддержку кивала и ругала всех, на кого тот жаловался. Татьяна наблюдала за ними и улыбалась.

На следующий день они нашли подходящую комнату в двушке, которую сдавала приятная дама, живущая во второй комнате. Дама работала флористом, потому вся квартира больше напоминала оранжерею или джунгли, нежели жилое помещение. Но пахло в ней приятно. Воздух казался свежим и словно опыленным.

Теперь Татьяна могла спать на нормальной кровати, одной из двух, что стояли по боковым стенам комнаты, как в гостиничных номерах. Здесь имелись и письменный стол, и полноценный шкаф для вещей, и даже прикроватные тумбочки. Хозяйка квартиры рассказала, что это бывшая комната ее сыновей, но оба уехали учиться за границу, поэтому она решила сдавать ее, чтобы им помогать деньгами. Услышав это, Татьяна словила мамин торжествующий взгляд, но не стала на него отвечать.

В тот же день она переехала. Все вещи поместились в один большой чемодан, рюкзак и маленькую поясную сумочку. Адлия с Рыжкой приехали на следующий день, почти ночью. Хозяйка их встретила испеченным вручную печеньем. Адлия была приятно удивлена.

– Меня впервые так где-либо встречают, – шепнула она Татьяне, когда хозяйка отправилась в комнату за фотографиями своих сыновей, которых жаждала показать.

За чаем они проболтали еще целых два часа, пока глаза не слиплись от усталости. Засыпая, Татьяна поймала себя на мысли, что чувствует воодушевление, которое давно не испытывала, с самого побега из дома. Тогда ей тоже казалось, что она начинает новую веху жизни.

Глава 8. Грязное помещение (1)

В помещении будущего бара они вчетвером договорились встретиться в полдень. Татьяна волновалась, словно шла на кастинг в очередной гадюшник с очень придирчивым администратором. К суровости Арины она уже привыкла, как и та привыкла к ее глупости, но перед грозным Иваном все тело содрогалось и обмякало, будто он мог решить ее судьбу окончательно и бесповоротно. А еще сердце трепетало в предвкушении встречи с Вадимом, по которому она успела соскучиться за этот месяц сильнее, чем за все предыдущие вместе взятые.

Октябрь полноценно накрыл город осенней хандрой. Лили дожди почти беспрерывно. Сыпались листья бесконечно. Солнце сидело за тучами безвылазно. Погода стояла типично отвратительная, но терпимая.

От нового дома до бара Татьяна добиралась на метро, в котором было, как обычно, тесно, душно и шумно, зато дорога заняла чуть больше получаса. Свернув с шумного, насыщенного потоком автомобилей, проспекта на небольшую, но не менее шумную улицу, Татьяна остановилась у старинного розового здания с фигурным фасадом и грязными окнами.

Бар занимал первый этаж. В него вела современная пластиковая дверь коричневого цвета с пыльными стеклами, заляпанными остатками клея от некогда висящих на них объявлений, вывесок или рекламных плакатов. Ручки тоже были пластиковыми, гладкими и мокрыми.

Татьяна потянула за одну двумя пальцами, чтобы запачкаться как можно меньше. Только дверь открылась, как ее оглушили пылкие женские стоны, разносившиеся эхом по пустому залу из-за тонкой либо вовсе открытой двери дальнего помещения.

«Когда они успели?!» – поражалась она, сразу узнав бархатистость голоса Арины. У Татьяны не было сомнений, что она там с Иваном. До назначенного времени осталось всего десять минут.

«Отель не подыскать было?!» – злилась Татьяна, выходя на улицу. Она специально громко хлопнула дверью, чтобы напомнить любовникам о предстоящей встрече. Вадим подошел, едва она убрала руку от двери.

– Привет, – неприветливо произнес он, как будто заразился ее раздражением.

– Привет, – пробурчала Татьяна, не глядя на него, а потом, опомнившись, повернулась к нему всем корпусом и улыбнулась.

Вадим, в заляпанных краской джинсах и кожаной куртке, тряхнул головой, обрызгав Татьяну холодной моросью дождя, и поежился. Ей от влажности тоже стало холодно. Она скрестила руки на груди и посмотрела на небо, которое перестало плакать.

– Че не входишь? – разглядывал ее лицо Вадим.

– Там Арина с Иваном, кажется, страстно вспоминают молодость, – Татьяна поджала губы, чтобы не выругаться.

– Нашли время, – он поддержал негодование и встал рядом лицом к улице.

– И место, – добавила Татьяна, усмехнувшись.

Вадим сразу достал сигарету и закурил, отойдя подальше. Она посмотрела на него сбоку, ища слова, с которых можно было начать дружеский разговор, но не нашла, потому что не привыкла вести с ним такие разговоры. Теперь ей казалось, что они больше ссорились, чем общались по-человечески, и тем более не как друзья.

– Ну, как дела? – спросил Вадим, заставив Татьяну сокрушиться про себя, ведь можно было начать с банального. – Права получила?

Он уставился на нее без особого любопытства или ожидания ответа. Будто спрашивал только для придания беседе непринужденности.

– Зарегистрировалась на экзамен через две недели, – Татьяна опустила голову на окропленные брызгами луж капроновые колготки.

Ноги сразу озябли. Хотелось оттянуть колготки от кожи, но они сидели вплотную. Ветер их высушивал, оставляя серые горошинки на икрах и голенях. Ботинки тоже обляпала мокрая грязь.

Вадим только кивнул и сделал глубокую затяжку. Кончик сигареты разжегся оранжевым пламенем, через секунду превратившись в серый пепел, который частично осыпался на куртку, частично поднялся в воздух и закружился вместе с ветром, распадаясь на все более мелкие частицы. Татьяна внимательно смотрела на него, ожидая продолжения. Вадим взглянул в ответ и спросил:

– Готовишься? А то по Питеру ты, наверное, не каталась.