Сага о скверне. Руэль бесплатное чтение

Пролог

Звук шагов эхом отскакивал от гладких каменных стен. Мужчина уверенной поступью направлялся в неизвестность, сжимая взмокшими ладонями лямки тяжелого рюкзака. Тело то и дело пробирал холод, что вместе с мурашками гулял по коже, словно вольный ветер по пустырю.

Он сильно волновался, все еще думая повернуть назад и бросить эту рискованную затею. Не совершил ли он ошибку, решив, что сможет разгадать тайну, покрытую не только мраком, но и загадочным флером особенности восточного народа.

Достигнув конца коридора, насквозь пронзающего мощные стены, возведенные множество лет назад ради защиты западного королевства от неизвестной заразы, мужчина, затаив дыхание коснулся холодной железной двери. Там, за ее пределами, открывался иной мир, недоступный простому народу, и опасный (по крайней мере так убеждали жителей Руэль).

Сглотнув набежавшую от волнения слюну, мужчина опустил ладони на железный поручень, который по словам пропустившего его солдата при нажатии должен щелкнуть. Приложив больше усилий, нежели ожидалось изначально, мужчина прищурил глаза от света, пробивающегося внутрь стремительными лучами. Воздух тут же изменился, окутав гостя лесными ароматами и песней свободы.

Оказавшись за осязаемыми границами Руэль, он вытер руки о ткань брюк и осмотрелся. По договоренности его должны встретить здесь и сопроводив до «охраняемой» территории Диваж. Увы, он даже не знал кого встретит.

В его мозгу все еще роились сомнения. Неужто ему так сильно повезло, и когда он, Патрик Хьюз, искал в базе информацию о произошедшем в южной части Диваж, наткнулся на интригующий контакт. Таинственный человек подняв трубку, встретил его искаженным голосом и охотно согласился помочь в поисках правды, закопанной под руинами разрушенных домов.

Его взгляд зацепился за большой автомобиль, подобные которому он видел только у солдат, отбывающих к границам королевства. Испугавшись, Патрик было уже приготовился достать удостоверение и солгать об особой миссии, как из машины вышел неизвестный, полностью скрытый темной одеждой.

Мужчина сразу понял, это тот человек, с которым он общался по телефону. Держа в руке трость, о которую этот неизвестный не опирался, а скорее держал ее гордо, как особую реликвию или же оружие, он медленно двигался к нему. Обратив на это внимание, Патрик напрягся. Колкий холодок забрался под ворот куртки покусывая кожу странными намеками и страхом.

Фигура в темном подошла ближе, и он смог рассмотреть черную мантию; тонкие женские руки с длинными пальцами, облаченные в такие же по цвету перчатки; и выбивающиеся из-под капюшона серебристые локоны, не походящие на привычного цвета седину.

– Наконец-то вы пришли, – послышался, словно гром, пробирающий до мурашек холодный женский голос. Незнакомка в возрасте откинула капюшон назад, обнажив серебристые волосы и обычное, ничем не примечательное, лицо. – Садитесь в машину, совсем скоро начнется дождь. Да и дорога нас ожидает не близкая, все же у нас с вами время ограничено.

Словно подтверждение ее словам небо разразил оглушающий раскат грома, а незнакомка даже не вздрогнула, странным взглядом изучая Патрика. Свинцовые тучи угрожающе нависли над ними, отчего плохое предчувствие, присущее его профессии, обострилось, кусая шею и низ головы, пытаясь оттянуть назад, к двери, к безопасности. Увы, пути назад нет.

Патрик уснул, как только сел в автомобиль. Подобное не присуще ему, ибо Ратник[1]всегда должен быть начеку. Открыл глаза он лишь когда машина остановилась у странного ограждения, напоминающее плотное матовое стекло. Незнакомки, что так и не представилась, рядом не оказалось, отчего Патрик почувствовал кусачий страх.

[1]Ратник – должность детектива, выполняющие особые задания и занимающиеся расследованием, и поиском, в частности, без вести пропавших студентов академий.

Сглотнув, мужчина покинул автомобиль, уловив яркий аромат после дождя, окутавший все вокруг. Понятия, где оказался, у Патрика не было. Все вокруг слабо похоже на тот Диваж, о котором ему когда-то рассказывала та, чья таинственная гибель и привела сюда.

Здания казались серыми, бездушными и давно покинутыми людьми. Матовый купол скрывал от любопытных глаз неизвестное, от чего у мужчины бежали мурашки по телу. Свинцовое небо над головой давило, и Патрику начало казаться, что ему здесь совершенно не рады.

Оглянувшись, он увидел темную фигуру своей спутницы около крохотной будки. Подойдя ближе, мужчина не смог сдержать удивления от увиденного. Необыкновенной формы сфера застыла в воздухе, а в ней словно что-то двигалось, переливалось и блестело. Сфера излучала слабый свет.

Женщина повернулась к нему, торопливо пряча ладонь в перчатку. От чуткого взгляда Ратника не скрылось странное. На руке незнакомки виднелись черные вены. Патрик нахмурившись отвел взгляд, не желая переступать личные границы слабо знакомого человека.

– Как только мы пройдем через купол, держитесь меня и старайтесь не шуметь, – все так же холодно, произнесла незнакомка.

Она двинулась к куполу, даже не дожидаясь ответа. Патрику подобное не нравилось, но и поделать он ничего не мог. Здесь он чужак, и его должность, как и удостоверение ничего не решало. А пистолет, спрятанный за поясом, может лишь усугубить шаткое положение, без особой надобности.

Ладони снова взмокли. Волнение с большей силой сжало внутренности, в очередной раз пытаясь остановить мужчину. Что-то подсказывало ему, нельзя пересекать границу, там, за этим куполом ему никто не поможет.

Взглянув в хмурое небо, Патрик подумал о дочери. Почему-то сейчас ему до безумия хотелось обнять Элен и попросить быть сильной, несмотря ни на что. Извиниться за все, и пообещать, что она обязательно станет счастливой. Иначе просто быть не может.

Незнакомка кашлянула, привлекая к себе внимание. Сглотнув, Патрик посмотрел на нее. Женщина провела ладонью, скрытой темной тканью, по матовому куполу. Прошло краткое мгновение, прежде чем появился проход, вновь вызвавший в мужчине громкое удивление.

Незнакомка бросила в него укоризненный взгляд, как бы напоминая о ранее сказанных словах. Патрик захлопнул рот, молча подойдя к проходу, через который открылась ужасающая картина.

Разрушенные дома; грязь, смешанная с человеческими останками; увядающие растения, окутавшие все вокруг и странный дым, исходящий от останков.

Пару раз моргнув, Патрик удивленно уставился на ближайшие осколки домов, от которых пару секунд назад исходил дым. Сейчас же его не было, и это еще сильнее напрягало мужчину.

Женщина махнула головой, и уверенной походкой двинувшись внутрь. Последовав за ней, Патрик вздрогнул. Он словно оказался в другом помещении, наполненным мертвецким холодом и ароматом разложения. Все вокруг давило, будто пыталось выгнать незваного гостя. Сжав лямки рюкзака, где лежали пробирки для проб и улик, он оглянулся. Проход позади исчез, и матовое ограждение не давало разглядеть очертания автомобиля, не говоря уже о пути отступления.

Женщина медленно шла вперед, чувствуя позади слабую энергию обычного человека. Он заметно волновался, для этого даже не нужно прислушиваться к особому потоку, все и так ясно по его бледному лицу. Темные брови мужчины то и дело взмывали вверх, встречая очередное разрушение с огромным количеством когда-то живых людей. Ей проще думать так, избегая удушающей правды, уничтожившей множество людей, в том числе и оставшихся в живых после случившегося.

Подойдя к зданию, от которого исходил не только дым, но и неизвестно почему застывшая светлая энергия, женщина остановилась. Обернувшись, она холодно улыбнулась, молча указав на слабо разрушенное двухэтажное здание, которое искал этот человек.

Мужчина вздрогнул, похоже увидев тоже самое что и она. Его кадык дрогнул, после чего он отправился внутрь здания, зайдя через разрушенную стену. Женщина осталась снаружи, собираясь с силами и пытаясь не противится своей «новой» сущности. И все же, несмотря на это, ее гложила липкая вина. С самого начала она понимала, этот человек едет сюда не просто так и это будет его платой за желание узнать правду.

Облизнув пересохшие губы, женщина сняла перчатку, взглянув на почерневшие кончики пальцев и тонкие, словно вены «нити», пронзающие ее кожу отражением давнего решения.

Свинцовые тучи, нависшие над куполом, пронзил угрожающий гром. Вдали сверкнула молния, не принадлежащая природному желанию. Спрятав перчатку в карман мантии, женщина отошла на несколько шагов назад, заметив, как мужчина собирал образцы в стеклянную колбу пинцетом.

Уловив движение, он поднял голову и взглянул на незнакомку, в глазах которой появился опасный холодный отблеск. Внутри медленно закипала кровь, от страха и предчувствия неизбежного. Выронив колбу, мужчина застыл, не в силах пошевелиться.

Обнажив тонкий и длинный клинок, скрывающийся в трости, женщина подняла его вверх чувствуя ее взгляд. Глубоко вздохнув, она ощутила потоки энергии несущую неминуемую гибель.

Над куполом блеснула молния, за которой последовала вторая, стремительно ударившая в клинок. Быстрым движением она опустила руку, отпуская пойманный заряд прямиком в грудь мужчины. Он даже не успел ничего понять, и все же испытал сильнейшую боль и уловил отвратительный запах горящей плоти, прежде чем навсегда закрыл глаза. Его тело моментально обуглилось, превратившись в искаженные останки, от которых исходил дым и смрад смерти.

Женщина быстро спрятала клинок и надела перчатку. Ей больше не зачем оставаться здесь, и чувствовать гнетущую атмосферу боли прошлого. Захватив рюкзак мужчины, она выкинула колбы в ближайшие развалины и двинулась к выходу. Намеренно бросив сумку и удостоверение рядом с куполом, зная, тело скоро обнаружат.

Глава 1

Ледяной ветер, забираясь под ткань теплого серого свитера, кусал кожу, оставляя на ней невидимые зудящие следы. Шелест листвы заглушал посторонние звуки, не давая возможности сфокусироваться, и уловить приближающуюся опасность.

Но даже несмотря на отвлекающие факторы и боль в ногах, я чувствовала чужой цепкий взгляд. Нечто словно касалось затылка острыми кончиками пальцев, доводя страх до настоящей паники, заставляющей сердце биться в последнем припадочном танце.

Остановившись, замерла. Все вокруг затихло. Пот огромными бусинами катился вниз по горящей от бесконечного движения коже. В груди продолжало биться сердце, разгоняя по телу жгучий адреналин, от которого начали гудеть конечности.

Судорожно втянув воздух сквозь сжатые зубы, обернулась, чувствуя вновь приближающуюся опасность. Среди огромных деревьев, создающих тьму густой листвой, никого не оказалось.

Видя пустоту, в горле образовался болезненный ком. Никого не было. Но я почему-то знала, что там, среди деревьев, в пугающей темноте, кто-то точно есть.

– Беги. Умоляю, беги, – с первым порывом ветра прозвучал незнакомый женский голос.

По телу побежали странные мурашки. Незримый ком исчез из горла, ощутимо прокатившись вниз. В висках начало стучать, стоило мне сделать шаг назад. Шелест листвы возобновился и стал нарастать. Колкие прикосновения ледяного потока цепляли кожу, намереваясь сбить с ног.

Тело зашевелилось само по себе, стремясь покинуть это место. Ноги несли в неизвестном направлении, перепрыгивая корни деревьев, что по велению неизвестных сил вырывались из-под земли и пытаться схватить меня за ступни.

– Не оборачивайся! – донесся новый крик, как только я подумала посмотреть назад. – Беги, беги, беги! – по разгоряченной коже пронесся рой неприятных мурашек.

Паника сдавило горло. Не послушав голос неизвестной, я обернулась. Легкие обдало огнем. Позади сгущалась тьма. Она дымчатым нечто неслась за мной, раскинув огромные когтистые лапы.

– Ты моя, – иным голосом обратилась ко мне тьма. – Тебе не сбежать. Никогда. Ты принадлежишь мне, – и в доказательство этим словам подо мной обвалилась земля и я полетела вниз, прямиком в объятья дымчатого существа.

Плечо до боли сдавило.

Распахнув глаза, чувствуя бешено стучащее сердце, со страхом посмотрела на Рози. До конца не понимая происходящего, часто заморгала. Перед глазами все еще виднелся лес, а в носу ощущался аромат хвои и влажной почвы. Холодок пробежался по спине и затылку, стоило мне вспомнить последние мгновения сна.

Избавившись от неприятного призрака сновидения, уставилась на недовольное лицо подруги. Рози, впрочем, как всегда, обиженно надула губы, сложив руки на груди. Ее белоснежная рубашка расстегнута, открывая вид на ложбинку. Ро совершенно не смущали особые взгляды парней. Порой казалось, Рози даже нравилось, когда на нее смотрели как на объект вожделения.

– Ты вообще меня слушала? – недовольно спросила она, откинув назад пшеничного цвета волосы.

– Прости, я кажется… задремала, – виновато признала я, прикусив губу так, чтобы почувствовать боль, но не оставить следов.

Взгляд сам собой устремился на рукава собственной рубашки, оказавшиеся опасно задраны. Опустив руки под стол, как бы поправляя юбку, незаметно одернула рукава вниз, стараясь не думать о произошедшем.

Все же, я задремала. Прямо посреди обеда, так еще и увидела кошмар, или же отголоски ночного сна. Раньше подобного не случалось. Кошмары никогда не выбирались за пределы ночи и моей постели. А мысль, что это могла быть просто шалость уставшего мозга, ни капли не радовала.

Из-за постоянных кошмаров я почти не спала. Ну точнее спала конечно, но не высыпалась. Поэтому на занятиях часто дремала, в пол уха слушая преподавателей. Те замечали мои закрытые глаза, но ничего не говорили, прекрасно осведомленные о моих умственных способностях. Этого хватало, чтобы по возвращению домой заниматься домашними делами и выполнять все задания в срок.

Рози громко вздохнула, вырвав меня из размышлений.

– Чем же ты таким занималась ночью, что умудрилась уснуть во время обеда? – все еще обиженным голосом, поинтересовалась Ро.

Не спеша с ответом, я посмотрела на стол перед собой. На подносе оказались совершенно нетронутые: тарелка с отваренными брокколи и запеченной рыбой; кружка с остывшем чаем и зеленое яблоко. Эта картина помогла окончательно восстановить события до внезапного «приступа» дремоты.

Рози, Ребекка и я встретились на первом этаже, недалеко от спортзала. После мы отправились в столовую, и я, будучи безумно уставшей взяла первое попавшееся блюдо, не горя желанием есть вообще. Мы быстро нашли свободный стол, Рози уже в тот момент с особым воодушевлением рассказывала о планах на предстоящий бал. В одно мгновение все мое тело наполнила сильнейшая усталость, после чего я и задремала.

Глупо улыбнувшись, словно натянув на себя маску простодушной девушки, я подняла взгляд.

– Ты знаешь, я почти каждый вечер провожу за учебниками, – в горле появился ком, стоило мне лишь подумать о той, кого придется упомянуть. Ключица с правой стороны отозвалась неприятным зудом. – Мама настояла, чтобы я продолжала усиленно заниматься, – стараясь отвлечься на действия, потерла плечо и ключицу ладонью. – Если ты забыла, то напомню. Мы в выпускном классе и у меня, в отличие от вас, вдвое больше домашних заданий.

Это не было ложью, хоть и причины плохого сна совершенно в другом. Я одна из немногих, кто так и не определился с выбором будущей профессии, и преподавателям приходилось меня нагружать, иногда гоняя по дополнительным профильным занятиям. Думаю, они надеялись на внезапное озарение. Увы, совсем скоро выпускной экзамен, а я… Я не знаю, чем хочу заниматься по жизни. Не определилась к какой цели идти. Да и вообще, какой в этом смысл?

Посмотрев на Ребекку, встретилась с сомнением в ее глазах, цвета зеленого яблока. Ничего не сказав, она отправила в рот остатки овощного салата. Улыбнувшись еще шире, слегка покачала головой, стараясь не думать о том, как глупо выгляжу со стороны.

– О чем ты говорила, последние минут… пять? – взяв вилку, поинтересовалась, наколов не особо свежего вида брокколи.

Конечно я не слушала ее больше пяти минут, и все же, мне тяжело признать факт моего отсутствия в этом диалоге намного больше. Да и если учесть опустевшие тарелки подруг, прошло точно больше десяти минут. Значит до конца обеда около пятнадцати, а может даже и двадцати минут. Начав жевать безвкусное нечто, вообще не напоминающее брокколи, посмотрела на подругу с ожиданием.

Рози, похоже позабыв об обиде, обворожительно улыбнулась и поправив волосы, наклонилась чуть ближе.

– В наш театральный кружок, – начала она таинственным шепотом. – Пришел молодой, талантливый и очень симпатичный, – эти слова уже ничего хорошего не предвещали. – Молодой режиссер… – Зная Рози, она точно постарается его впечатлить, чтобы заполучить не только желанные роли, но и завидного мужчину.

Отломив кусочек рыбы, отправила тот в рот и чуть не выплюнула обратно. Еда сегодня ну просто… никакая. Пресная и похожая на больничную стряпню.

Взгляд невольно скользнул по переполненной столовой, гудящей словно пчелиный рой. Многие, как и мои подруги, уже закончили обедать и обсуждали каждый свое.

Белоснежные стены, на коих висели гобелены с изображением совы, портретом правящего ныне короля и нормами поведения в столовой; высокие потолки, подпираемые квадратными колоннами; и просто огромное помещение, залитое естественным светом из панорамных окон. Вид из которых выходил прямо на большой сад академии Эйверу, где все еще серо и немного грустно. Весна в этом году никак не хотела наступать, окрасив все вокруг в зелень и разноцветные цветы. Мне так не хватало аромата свежести, дарящей иллюзорную свободу в «запертом» западном королевстве.

Безусловно жителям Руэль повезло. Особенно ученикам академий, что с гордостью носили форму с цветами своих заведений. В Эйверу, почитались бордовые и черные цвета, а на всех гербах и прочих отличительных знаках красовалась сова.

Сатус[2], кажется я слишком отвлеклась.

[2]Сатус – древний демон, которым часто пугали детей, говоря, что тот их утащит если они будут совать свой нос во взрослые дела. "Иди к Сатусу\Сатус тебя побрал" равно "Иди к черту\Черт тебя побери". В современных реалиях Сатус просто миф, оставшийся в словесности людей как нелицеприятное ругательство или же оскорбление.

Проглотив последний кусок брокколи, посмотрела на Рози. Подруга, не замечая моей растерянности, продолжала рассказывать о своем, влюбленно вздыхая и заметно мечтая о славе. С ранних лет она загорелась желанием играть на сцене, завоевывая сердце каждого зрителя. Даже будучи в выпускном классе, она продолжала витать в розовых облаках мечтаний, творя параллельно не самые правильные вещи.

– Нам сказали, мы можем принять участие в прослушивание. Конечно грустно, что вероятность получить главную роль из-за учебы крайне мала, и все же я хочу попробовать, – Рози хитро улыбнулась, что совершенно не понравилось мне. – Моя первая роль точно будет особенной.

– Ты говоришь так, словно уверена в успехе на все сто процентов, – без особого энтузиазма, сказала Бекка, совершенно не боящаяся гнева подруги.

Рози, ожидаемо, возмущенно фыркнула, с вызовом посмотрев сначала на меня, а после и на Ребекку.

– Главная роль будет моей, вот увидите, – поставила точку Ро, тут же продолжив рассказывать про режиссера.

Пытаясь вникать в ее слова, сама не заметила, как вновь утонула в размышлениях. Мысли вернулись ко сну и вечной усталости. Дело даже не в недосыпе как таковом. Наполнение снов истощало больше. Надо мной словно издевался собственный разум, пытаясь разорвать на кусочки кошмарными событиями, бесконечно тыкая острыми предметами и бросая из стороны в сторону. Я не знала, что с этим делать. Да и сил, если честно, уже не было. Дожить бы до экзамена, сдать его и после попытаться найти новое жилье. Может тогда кошмары прекратятся? Может тогда у меня появится хоть какая-то цель?

Столовую заполнила знакомая мелодия.

Это был первый звонок, намекающий: через пять минут закончится перерыв, пора закругляться. За соседними столами стали медленно собираться, никуда не торопясь. Рози же наоборот, быстро засобиралась, в прямом смысле подскочив на месте, стоило прозвенеть звонку.

– Мне нужно бежать, – бросила она, накинув черный пиджак с бордовыми линиями. – Если я хоть на секунду опоздаю, мне несдобровать. Грымза Шелби не упустит шанса не допустить меня до прослушивания. Тем более сегодня сдача сочинения, так что, – Ро взволнованно посмотрела сначала на Бекку, а после на меня. – Увидимся позже, – слабо улыбнувшись, сказала она, по-дружески чмокнув каждую в щечку. Убегая подруга все же не упустила шанса помахать парням из команды по Буорлу[3].

[3]Буорл – спортивная игра чем-то похожая на американский футбол, с некоторыми отличиями.

С одной стороны, мне нравилась Рози. Она яркая, эмоциональная и очень энергичная. С другой, в ее характере и поведение есть весомые минусы, заставляющие меня и Бекку контролировать каждое сказанное слово. Рози сплетница, любящая скандалы, драму и всеобщее внимание. Нравилось ли это мне? Нет. Делала ли я что-то с этим? Я пыталась говорить с Ро, но она реагировала на все как на шутку, говоря: «Расслабься, я же просто развлекаюсь».

Сглотнув, посмотрела на оставленный Рози поднос. Сатус, неужели она опять пыталась похудеть? Не знаю почему Ро вечно недовольна своим весом и бывает почти ничего не ест. Или же как сегодня, ест только один салат из свежих овощей, явно не дающий достаточное количество необходимых питательных веществ. Ума не приложу, кто виноват в ее искаженном восприятии тела. Смотря на нее, я порой невольно завидую. Прекрасные формы, идеальные волосы и пухлые губки бантиком.

К столу неожиданно подошла пожилая уборщица. Мое тело невольно сжалось.

– Я могу забирать ваши подносы? – мило улыбнувшись, поинтересовалась она, поправив чепчик.

– Да, конечно, спасибо, – одновременно произнесли я и Бекка, что не могло не вызвать легкий смех, скрывший мою напряженность.

Поднявшись с места, первым делом надела пиджак, проверив рукава рубашки, что снова поднялись. Одернув их вниз, жалея, что нельзя больше ходить в кофтах, взяла рюкзак, посмотрев на Ребекку. Спешить нам некуда. Следующий урок Альского[4]языка у нас общий. Да и кабинет находился недалеко от столовой.

[4]Альский – язык на котором говорят представители западного и восточного королевства, а также некоторые кочевые народы. В Альском существует немного диалектов.

– Снова кошмары? – тихо спросила Бекка, аккуратно подхватив меня под руку.

Не смотря на нее, я кивнула, исследуя взглядом столовую. Недалеко от выхода, за одним из столов, заметила знакомую светло-золотую шевелюру. Алекс, словно почувствовав мой взгляд, повернул голову, смотря ярко-голубыми глазами прямо в мои. Он тепло улыбнулся, приветливо помахав рукой. Смутившись, я не смогла отвести взгляд, чувствуя, как краснели щеки.

Ал отвлекся, посмотрев в сторону рыжеволосого Ника, крутящего колечко, запретного в стенах академии, пирсинга в носу.

От стыдливого смущения меня отвлекла Бекка, неожиданно остановившись у одной из колонн, скрывающей нас от Алекса и его компании.

– Я вот одного не пойму, – тихо начала она, поправив длинные русые волосы. – Почему ты не хочешь рассказать все матери?

Тело невольно вздрогнуло, стоило мне лишь услышать упоминание мамы. Покачав отрицательно головой, попыталась взять себя руки. Нельзя этим делиться, особенно с… с мамой. Иначе может случиться что-то плохое. Глубоко вздохнув, собираясь с духом, старалась прогнать несуществующий ком, вставший поперек горла.

– Это не самый лучший вариант, и не стоит по таким пустякам отвлекать Ама… – прикусив губу, запоздало поняла, что чуть не оговорилась. – Маму, – исправилась я, стараясь подавить дрожь. – У нее сейчас очень много работы, да и тем более, я собиралась после занятий пойти в больницу и попросить снотворное.

Ложь. Отвратительная, горькая и никудышная ложь. Никуда я не собиралась идти, и уж тем более просить снотворное. Мне и без этого хватало осуждения, да и, я сама виновата в подобном повороте событий. Не стоило заниматься чем-то еще кроме обучения. Мама права, книги не касающиеся учебы лишь забивали голову и порождали безумные кошмары.

Сатус, лишь подумала о матери, как тело снова вздрогнуло и сжалось. Нет, не стоило об этом вообще думать. Все в порядке, я хорошая девочка. Мне нечего бояться.

– Это просто волнение, – поправляя рукава, сказала я, пытаясь в первую очередь убедить саму себя в этом. Голос же прозвучал тихо, совсем не убедительно. – Сама знаешь, экзамен все ближе и это давит. А я так и не определилась с будущим призванием. Каждый раз, когда мне назначают очередное профессиональное занятие, я прохожу через волну давления.

Убедить себя не удалось. Все это чушь. Кошмары не связаны с предстоящим экзаменом, как и с общей растерянностью, и уж тем более с незнанием как быть. Это нечто иное, ломающее изнутри на мельчайшие кусочки то, что и так давно разрушено.

Бекка грустно улыбнувшись сжав мою руку, пытаясь подбодрить.

– Я уверена, все будет хорошо. Ты сдашь экзамен лучше всех и найдешь свое призвание.

Грустно поджав губу, кивнула, снова одернув рукава рубашки. Мне не хотелось расстраивать Ребекку делясь грустными мыслями, поселившимися в моей голове уже как больше года.

Какой вообще смысл в этой учебе, если я не вижу для себя никакого будущего? Зачем это все нужно? Не понимаю.

Глава 2

Впервые посетив стены академии Эйверу, я испытал неподдельное, по-детски трепетное восхищение, со временем переросшее в гордость обучаться здесь. Спустя почти двенадцать лет, ничего кроме отвращения и злости не таилось внутри, стоило лишь перешагнуть порог, оставив позади массивные прозрачные двери и свернуть в длинный тошнотворно белоснежный коридор.

Цвета академии терялись на фоне сплошного белого, символизирующего священных хранителей запада. Правда, как писали предки, хранители Солнца и Луны не олицетворялись чисто белым, будучи отдельными единицами. Поэтому их и воспевали по отдельности, в разное время суток, дав свои оттенки и символы. Золотой – Солнце. Серебряный – Луна.

Покачав головой, стараясь отогнать излюбленные легенды, коих в исторических архивах подозрительно мало, быстро поднимался по лестнице на второй этаж. Перед тренировкой хотелось зайти к Мистеру Коллинзу, дабы предупредить об очередном «прекрасном» расписании. Меня явно вынуждали отказаться от спорта, либо же бросить выбранную стезю и пустится в желанный отцом путь.

Поднявшись, заметил знакомый силуэт ненавистной девушки, что на удачу стояла ко мне спиной. Быстро шмыгнув в необходимый коридор, выдохнул, надеясь оказаться незамеченным. Еще больше портить этот день мне не хотелось, а в присутствии Рози внутри всегда вспыхивал обжигающий внутренности огонь. Настолько сильно она меня раздражала и злила. Знали бы хранители[5], как сильно я ненавижу эту девицу.

[5]Хранители (Солнце или Луна) – божества для жителей запада.

Рози Маерз – сплетница, лицемерка и настоящая тварь. По-другому у меня язык не повернется назвать это особу. Несмотря на безупречную, почти идеальную внешность, внутри у нее сплошная гниль. Она искусная актриса, наверное, поэтому и выбрала именно такой путь.

Качнув головой, отгоняя мысли о неприятном человека, попытался выдохнуть. Ничего не вышло. Напряжение в теле оставалось на своем месте, накрепко впившись во внутренности острыми «зубами».

Выпускной год давался мне тяжелее предыдущих. Даже несмотря на то, что нагрузки в общем плане меньше, в отличие от той что давали Элен и тем, кто так и не выбрал свое «будущее». Домашними заданиями меня практически не нагружали, и за это, наверное, стоит сказать спасибо Буорлу. Хотя, честно говоря, для моего нахождения в команде нет никакого смысла. Матчей с другими академиями не предвидится, кроме формальной финальной, дальше играть в Буорл после экзамена я не планирую. Ненужная трата времени, от которой я не могу отказаться, дабы не расстраивать родителей.

Многие выпускники уже ушли из команды, решив погрузиться в профильные занятия и подготовку к будущему. Остались лишь единица, те кому просто нравилось играть и те, кто решил связать свою жизнь с этим. Стать очередным развлечением для зазнавшейся элиты западного королевства. Ах, да, я упустил третью категорию оставшихся – те, кого заставили продолжить играть родители.

Я бы ушел. Не раздумывая бросил Буорл, если бы это не было условием отца. Он позволил мне самостоятельно выбрать будущую профессию, от чего по сей день не в восторге. Взамен, настоятельно попросил не бросать Буорл до самого конца. Я согласился, не желая ругаться, расстраивать родителей, думая, мне все это по плечу. Я же сильный.

Увы, частенько профильные занятия совпадали с тренировками. Мистер Коллинз убеждал меня, все в порядке, и он будет ждать столько, сколько нужно. Но занятия проходили в спешке. Усталость, позднее время и скорое закрытие академии на ночь не позволяло нам заниматься как следует.

Я завидую другим. Тем, кто смог снизить свою нагрузку и заниматься спокойно, не беспокоясь о мелочах как время или же усталость. Да и сами преподаватели, за исключением некоторых, старались минимизировать нагрузку для всех выпускников. В очередной раз я отличился. Выбрал не самый очевидный и сложный путь, по которому некоторые (не только учитель истории) обязаны были задавать мне специализированное домашнее задание. История моя огромная страсть с ранних лет, стоило впервые попасть на урок к молодому, на тот момент, амбициозному преподавателю. Со временем я легко нашел подход к Мистеру Коллинзу.

– Алекс, – окликнул меня неприятный голос.

– Сатус, – очень тихо вырвалось из меня.

Развернувшись на пятках, увидел быстро направляющуюся ко мне Рози. Девушка нежно улыбнулась, откинув пшеничного цвета локоны назад, тем самым выставляя грудь вперед. Она наивно полагала, что ее расстегнутая рубашка и грудь повлияют на меня, лишив крупиц ясного разума.

– Чего тебе? – недовольно бросил я, посмотрев в наглые глаза.

– Такой же колючий, как и всегда, – приторно сладко прошептала Рози, коснувшись кончиками пальцев моего плеча.

От ее прикосновения по телу прошелся неприятный импульс, отчего дернулся назад, подальше от нее. На лице девушки все также играла «невинная» улыбка, а тонкие пальцы с острыми розовыми ноготками теребили волосы. Никогда мне не нравился такой ее взгляд. Еще больше не по себе от слабого свечения, исходящего от нее. Точно такое же, что видел в собственном отражении.

От мысли, что нас могло что-то связывать – противно. Нет, мерзко. Элен, вот кто был той маленькой ниточкой, из-за которой я не слал Рози куда подальше сразу. Мне бы не хотелось портить отношения с ней, из-за этой лицемерки. Эгоистично, где-то в глубине души я мечтал о разрыве их дружбы и новых возможностях для себя.

– Помоги с докладом по истории, – состроив глупую мордашку, попросила Рози.

– Серьезно? – не выдержав, я усмехнулся. Какая наглость!

Из ближайшего кабинета вышла компания девчонок. Те с особым интересом посмотрели сначала на меня, а после на Рози. Они словно стервятники, остановились в ожидании свежих, возможно даже кровавых, сплетен.

– Кажется вы куда-то шли? – максимально сдерживая себя, с ноткой холодной стали, поинтересовался я, посмотрев на них. Внутри с новой силой начала бурлить магма.

Девушки вздрогнули, и быстро, насколько только могли, двинулись подальше от нас. Сатус, как же меня бесило подобное внимание, особенно когда рядом подруга Эл.

Неудивительно. Рози – главная красавица школы, будущая актриса и поистине отвратительная подруга. Прошло уже несколько лет, а я никак не могу забыть, как она поступила с сестрой Ника. Стыдно признать, я даже не помню имени бедняжки, хоть с ее братом я вроде бы неплохо лажу.

После произошедшего в тот злополучный день, близнецы пропали из академии на две недели. Ника отстранили за драку, инициатором которой оказалась Рози. А его сестра… кажется она попала в больницу. Что именно с ней произошло неизвестно. Я не настолько близок с Ником, да и не мое это дело.

Что касается меня? Я, Алекс Троман – «звезда», бывший капитан команды по Буорл, якобы главный красавец академии и покоритель девичьих сердец. Только это не правда. В Буорл играю без особо энтузиазма, да и капитаном был временно. Звездой меня называл тренер, пока я ясно не дал понять, что не буду играть после выпуска. Главным красавцем и покорителем девичьих сердец я никогда себя не считал. Просто отношусь к девушкам, не ко всем конечно, с уважением, без излишней пошлости как большинство парней моего возраста.

Да, признаю, год назад встречался от скуки с некоторыми дамами, пока впервые не увидел свечение. После этого, многое меня перестало волновать, кроме истории и Элен. Пару месяцев назад, неожиданно для себя осознал, мои чувства к подруге детства изменились. Я не знал, как мне быть, стоило ли попытаться или не портить дружбу зря.

– Да, – словно гром прогремело в моей голове голосом Рози. Вздрогнув, посмотрел на девушку. – Разве похоже, что я шучу? – со странной улыбкой, поинтересовалась она, продолжая пытаться быть милой.

Глупая, я раскусил ее давно. Сколько бы она не занималась в театральном, пытаясь стать идеальной актрисой, глаза все выдавали. Ее серые глаза, похожие на опасное беспокойное море, источали угрозу и желание завладеть чужим. Уверен, Рози уже давно прознала о моей симпатии к Эл, и это ее жуть как раздражало. Да они подруги, только, как парень, на которого чуть ли не все смотрели с восхищением, посмел испытывать что-то к другой?

– Разве похоже, что я могу согласиться? – вскинув бровь, парировал я, глянув на часы, висевшие на стене позади девушки. Сатус, я трачу на нее слишком много времени. – Мне пора. Найди другого… – запнувшись, опустил взгляд вниз, заметив напряженность в плечах Рози и поникшую улыбку. Отчего-то не хотелось называть других парней болванами или идиотами. Зная девушку, у нее почти на каждого есть свой рычаг давления. – Хотя нет, – губы Рози счастливо расплылись в улыбке. – Лучше сделай все сама. Хотя бы сможешь связать пару слов в одно четкое предложение. Может даже получится сымпровизировать. Для будущей «популярной» и востребованной актрисы, знаешь ли, полезный навык.

Не дождавшись, когда до нее дойдет смысл слов, развернулся на месте, услышав, как подошва издала неприятный уху скрип. Ноги сразу же понесли меня в направление нужного кабинета, где меня, наверное, уже заждался учитель.

Позади слышалось тихое недовольство, кажется Рози пару раз кинула в мою спину несколько нецензурных слов, что вызвало во мне очередную волну жара. Пожалуй, тренировка сегодня как нельзя кстати.

– Зря ты с ней так, – хлопнув меня по плечу, сказал Ник, изрядно так напугав. Сердце забилось так сильно, что казалось вот-вот пробьет ребра и побежит подальше отсюда. – Прости что напугал, – произнес рыжеволосый, стоило нам остановиться. Потрепав шевелюру, он посмотрел назад. – Она тебе отомстит, знаешь ведь.

– Чего мне бояться от глупышки Рози? – усмехнувшись, поинтересовался. – Максимум, что она может мне сделать, так это пролить сок на брюки или кинуть в рюкзак дохлую лягушку.

– Тебе то она ничего не сделает, – слишком серьезно сказал парень. – А вот Элен, – Ник поджал губу, потеребив повязку на правой ладони. От него исходило такое же свечение, как и от Рози, Элен и некоторых других выпускников. – Ты знаешь, Ал, она никого не пощадит, особенно если задели ее эго. Друзья? – он грустно усмехнулся. – Вспомни про Ив, про то что она сделала с ней. Они ведь дружили. И что сейчас с Иви? Она каждый раз избегает этого разговора, стоит мне только попытаться. Я хочу ее защитить, но как? Как мне это сделать, если я не знаю, что эта тварь сказала моей сестренке? – с жаром спросил Ник, а в темно-зеленых глазах вспыхнул огонек злости.

Сатус, Ник прав. Рози мне никогда не навредит. Остановит ли ее многолетняя дружба с Элен от мести через нее? Вопрос хороший, и увы, ответ покажет только время.

– Ладно, что это я, – улыбнувшись, сказал Ник, коснувшись кончиком пальцев пирсинга.

– Ты опять его надел? – перебил его я.

– Да, у нас отменили тренировку, поэтому, – он пожал плечами, покрепче сжав лямку рюкзака. – Собственно за этим я сюда шел, зная к кому ты первым делом направишься.

– Не боишься очередной «промывки» мозгов?

– Ой, чего бояться то? – с весельем в голосе, поинтересовался он. – Подумаешь, накричат, скажут: «Николас Павези, как вам не стыдно посещать священные стены академии Эйверу в таком ненадлежащем виде?! Снимите немедленно этот срам!» – его пародия на заместителя директора вызвала во мне смех.

Тело немного расслабилось, позволяя злости вызванной Рози сойти на нет. Ник всегда знал, как поднять окружающим настроение. Вот таким он был: ярким, заводным и веселым. Прям как настоящее солнышко.

– Родителям они все равно ничего не скажут. Сам знаешь, мы все уже совершеннолетние и можем менять свою внешность без участия, аж уж тем более, разрешения родителей. Да и в уставе академии нет никаких запретов на пирсинг, только на тату, да и то чтобы не на видном месте было.

Он знал, о чем говорил. Помимо пирсинга у Ника есть татуировка. Относительно свежая, которую ему сделали в салоне, где он подрабатывал до сих пор, рисуя эскизы. Сейчас даже не вспомню, что за рисунок. Помню лишь, это один из эскизов парня. О его творческой натуре знали немногие. Полагаю, Ник старался не распространяться и делился сокровенным лишь с близкими… друзьями. К сожалению, я не могу назвать его другом. Мне бы очень хотелось, но воспоминания минувших дней отдавались болью до сих пор.

– Когда-нибудь точно сообщат, – мысленно надеясь, что такого не будет никогда, сказал я.

– Точно нет. Они знают, моим родокам плевать. Лишь бы хорошо учился и продолжал играть в Буорл, – говоря это, на его лице мелькнула грустная улыбка. – Это всего лишь глупое самовыражение.

Самовыражение? Если пирсинг и тату смахивали на нечто подобное, то перебинтованные пальцы навряд ли. Порой Ник сменял бинты на пластыри, закрывая почти всю кожу.

– В общем, тренировку на сегодня отменили, и мы можем быть свободны.

– Спасибо, что сообщил.

– Мне не сложно. Я твое расписание уже по привычки запоминаю, как свое собственное, особенно когда у тебя профильные у Мистера Коллинза.

– Еще раз спасибо, раз у меня сегодня нет тренировки, нужно поторопиться.

Ник улыбнувшись кивнул и направился к лестнице. Сглотнув, почувствовал внутри тянущую вину перед ним. Он мог мне просто позвонить или же написать сообщение, не тратя время на поиск и этот разговор.

Потерев переносицу, направился в сторону кабинета истории. Отмена тренировки огромная радость, особенно в такие «удачные» дни. Мистеру Коллинзу не придется меня ждать и задерживаться допоздна.

Невольно подумав о родителях и Буорл, вспомнил слова Ника. Он с такой грустью говорил о том, насколько его родителям все равно на его внешний вид. Порой я забывался, думая, у всех нормальные отношения с предками.

С родителями я всегда ладил, да и можно сказать был в относительно дружеских отношениях. Лишь в конце прошлого учебного года произошла небольшая ссора с отцом. Он был, да и по сей день, против выбранного пути. Почему-то ему не нравилась мысль, что я часто провожу время с Мистером Коллинзом и копаюсь в исторических архивах. Тогда, после ссоры, я впервые почувствовал жжение. Мне даже показалось, в моих венах вместо крови текла настоящая раскаленная магма.

Отец все настаивал, чтобы я изменил выбор и стал профессиональным игроком в Буорл. Меня это задело. Мама заметила, и попыталась успокоить отца, дабы тот перестал давить. Отец не послушал ее, продолжал твердить о какой-то там опасности, и я взорвался, впервые накричал на них. А в конце гневной тирады поставил отца перед выбором: «Либо я выбираю свой путь сам, либо бросаю все и ничем больше не занимаюсь». Он отступил, попросив не бросать Буорл до самого конца. Думаю, отец по сей день надеялся, что я передумаю.

После того дня многое изменилось. Нет не в отношениях с родителями. Во мне. До того дня мне почти не снились сны, а после, кошмары стали частым ночным гостем. Через несколько дней я начал замечать странное свечение, исходящее от Элен. Думал совсем рехнулся от напряжения и стресса. Позже заметил свечение у Ника, ненавистной Рози и у некоторых других выпускников.

Все это казалось странным, совсем не реалистичным, сном. Кошмаром, вырвавшимся наружу, и достающим меня наяву. Я по сей день боюсь, что тронулся рассудком. Безусловно об этом никто не знал, но благодаря Мистеру Коллинзу я начал «копать», изучая по ночам все до чего только мог добраться.

Покачав головой, завернул за угол. Думать о кошмарах и свечении, к которому я уже привык, бесполезно. Опустевшие стены академии Эйверу давили не меньше, чем глупые мысли. Хотелось поскорее покинуть это место, и по пути домой зайти в кафе, купив перекус. Можно было бы позвонить парням и предложить встретиться, немного потусить и пообщаться вне учебы.

От этих мыслей в горле появился тугой ком. Так тяжело отталкивать свои же чувства, а еще тяжелее заставить себя пойти на поводу желаний. Мне нравилось общаться с Ником и Бари. Нравилась эта особая дружеская связь, зародившаяся между нами уже как несколько лет. Увы, это делало больно. Обжигая горечью и потерей прошлого, проявляясь зудящими ощущениями в области шрама, подаренным собакой и бывшими друзьями.

Оборачиваясь назад, я с болью в сердце понимаю, в моей памяти полно белых пятен из заблокированных, сломанным сознанием, воспоминаний. Тех, что не позволяли смело назвать ребят друзьями и не одергивать себя каждый раз, лишь стоило мне сказать чуть больше положенного. Я пытался вспомнить, множество раз. Желал докопаться до истины, дабы понять, почему мне так тяжело просто довериться и назвать кого-то другом. Все тщетно. Я почти смирился с этим дефектом.

Дверь в кабинет истории открылась. Мистер Коллинз, держа в руках темно-синюю папку вышел, достав из кармана связку ключей. Увидев это замер, предчувствуя нечто не совсем хорошее. Заметив меня, он улыбнулся, повернув ключ в замке.

– Алекс, прости, сегодня занятие отменяется, – с грустью в голосе, сообщил мужчина. В его желтоватых глазах, похожих на разбавленный водой чай, скрывающихся под очками в толстой оправе, мелькнуло сожаления. – Если бы я знал, что сегодня будет собрание, сообщил бы тебе раньше.

– А, ну ладно, – сдержав грусть, холодно сказал я.

Мистер Коллинз ободряюще похлопал меня по плечу, поджав нижнюю губу.

– Ничего страшного, Алекс. Это всего лишь одно занятие, – похоже мне не удалось скрыть от него эмоции. – Да и тем более, мы с тобой далеко ушли по дополнительной программе, в основном обсуждая уже ранее изученное на общих занятиях. Потрать освободившееся время на отдых. Лучше конечно на здоровый крепкий сон.

– Да, вы, пожалуй, правы. Спасибо, – кивнув, пытаясь угомонить странные эмоции внутри, сказал я. Сжав лямку рюкзака, с грустью добавил: – Тогда, пожалуй, до встречи?

– До встречи, отдыхай.

Быстро преодолев коридор, мигом спустился по лестнице, стремясь покинуть стены академии.

– Сон… Ага… Было бы славно… Если бы не кошмары и удушающий огонь, – тихо пробубнил я, чувствуя, как по телу начинали бежать мурашки от неприятных воспоминаний.

Поведя правым плечом назад, словно некто из сна вновь коснулся его, положив свою тяжелую ладонь, выскочил на улицу, тут же втянув холодный весенний воздух через нос.

Глава 3

Стоило позади закрыться входной двери, как с лица исчезли все эмоции. Усталость тяжелым одеялом обняла за плечи, придавливая тело к полу. Отпустив рюкзак, услышала, как тот с характерным звуком упал на пол, в то время как я положила ключи в блюдце на комоде.

Путь от академии до дома оказался неожиданно напряженным и изматывающим. Рози догнала нас злая, ругаясь под нос и игнорируя вопросы. Лишь по паре слов, стало понятно – в ее плохом расположении духа виноват Алекс. Выйдя из экспресса Рози громко фыркнула, игнорируя всех вокруг. После начала громко ругаться, говоря какой Троман идиот. Прохожие косились в нашу сторону, и одна пожилая дама сделала Ро замечание, что еще сильнее распалило девушку. Ребекка пыталась успокоить Рози, да ничего не вышло. А я… Я просто промолчала. В сотый, а может даже в тысячный, раз.

Скинув обувь, устало опустилась на пол, уткнувшись головой в стену. Мне не нравилось поведение Рози. Не нравилось ее отношение к Алексу, и вечные попытки его задеть. Не нравилось многое, с чем я ничего не могла поделать, по крайней мере сейчас. Раньше, я, как и Бекка одергивала Ро, пытаясь остудить и не дать навредить другим.

Все изменилось чуть больше двух лет назад. Здоровье резко подкосилось, и я слегла. Через пару дней, когда лихорадка начала отступать, дядя, нет, Ройт (так он просил его называть) сообщил о страшном.

Судорожно втянув воздух через нос, почувствовала мелкую дрожь в теле. Подняв голову, невольно посмотрела в сторону комода, где лежала опущенная вниз фотография отца. В горле появился ком под сопровождение крика из прошлого.

Вы когда-нибудь слышали крик человека, которому только что сообщили о смерти любимого? Быть может сами были этим человеком, чувствуя, как все внутри рассыпается на мелкие частицы? Или может были тем, кто сообщил столь трагичную новость?

Я никогда не забуду тот день. Никогда не забуду, как кричала мама, услышав известие о смерти любимого. Я никогда не забуду, как все вокруг перестало существовать и от меня ничего не осталось.

Единственное чего я не помню, как в мгновение пропали чувства. Не помню говорила ли что-то или может делала. В какой-то момент просто очнулась в собственной комнате. Подпирая дверь спиной, я рыдала, прижимая колени к груди. Щеки обжигало и кололо. Изо рта выходил безмолвный крик, разрывающий голову и связки. В тот момент мне почудилось, что я умерла вместе с ним.

Так оно и было. В тот день умерла частица меня. Сломавшись, началось внутреннее разрушение, подарив вечные кошмары и страх сна. После того дня я перестала существовать как «любимая дочь». Перестала останавливать Рози, не находя в себе сил. Закрылась и отдалилась от друзей, став заложницей медленно теряющей рассудок матери.

После двух дней, проведенных в лихорадочном состоянии, я лежа смотрела в потолок. Сон никак не шел, да и занять себя нечем. Бабушка запретила даже думать о книгах, пояснив, что моему мозгу сейчас необходим сон и отсутствие нагрузки. Нужно дать себе прийти в норму, и уже потом думать о чтении или любом другом занятии.

Перевернувшись на бок, посмотрела в не зашторенное окно, где бушевала осенняя непогода. Последние дни вышли мерзкими. Для осени, особенно для начала октября, это обычная погода. Дождливая, холодная и немного противная.

Потянувшись к мобильному, я ожидала увидеть сообщение от отца. Увы, ничего, лишь беспокойство друзей и очередной глупый вопрос от Ро: «Какое платье мне подходит больше?» и две приложенные фотографии. Заблокировав экран, бросила телефон на подушку и прикрыв глаза попыталась успокоить внезапно ускорившееся сердце.

Отец не отвечал уже несколько дней. Безусловно меня это беспокоило, на фоне чего простудная температура переросла в самую настоящую лихорадку. Бабушка испугавшись вызвала врача, пока в бреду я видела ужасный сон. В нем что-то темное, бесформенное, напоминающее плотный дым пронзило отца острым предметом.

Вздрогнув, пару раз моргнула, отрицательно покачав головой. Мне хотелось отогнать неприятные мысли очень далеко, и забыть тот сон. Неожиданно снизу донесся дверной звонок. Кто-то пришел, хоть, насколько я знаю, бабушка и мама никого не ждали, а у отца свои ключи.

Через некоторое время, когда я уже начала засыпать, снизу послышались крики. Тело напряглось. Поначалу показалось, сознание вновь решило напугать очередным кошмаром. Услышав еще один крик, я резко села, чувствуя, как внутри появилось неприятное тошнотворное предчувствие.

Поднявшись на ватные ноги, совершенно позабыв о тапочках, вышла из комнаты, пытаясь прислушаться к тихому разговору (что сменил тот пугающий крик), доносящемуся из гостиной. Послышался мужской голос. Кажется, он принадлежит отцу. Так ведь? Облегчение не смогло выместить напряженность, толкающую меня к лестнице.

Спустившись немного вниз, я узнала голос. Это не отец. В горле появился горький ком, давящий во все стороны. Коллега отца, Ройт, говорил тихо, да так, что его слова тяжело разобрать. Спустившись еще немного вниз, уловила серьезность его тона. Внутри все натянулось до предела. Переступив через пару ступеней, остановилась, стараясь полностью замереть и не дышать.

– Нет, этого не может быть, – услышала я голос матери, пропитанный истерическими нотками. – Это ошибка. Точно ошибка! Скажи, что ошибка! Пожалуйста! – почти рыдая умоляла она.

– Дорогая, – в голосе бабушки я распознала сочувствие и горе. – Не думаю, что они ошиблись. Ты знаешь, Жарники[6] никогда не ошибаются.

[6]Жарники – название службы внутренней безопасности в Руэль.

– Я не верю, не верю!

– Аманда, прости, – тяжело вздохнув, начал Ройт тихо. – Это не ошибка. Я лично присутствовал на месте происшествия, видел удостоверение и вещи. Дождался, когда они найдут и вынесут тело… – мама жалостно всхлипнула. – Мне бы хотелось ошибиться. Поверь, очень хотелось. Патрик мертв. Прими мои соболезнования.

Ноги ослабли, подкосились и я чуть не полетела вниз. Неведомым образом ладонь, лежащая на периле, сжалась, не дав упасть вниз. Покачнувшись, меня потянуло назад. Ударившись головой, поморщилась. Боль в затылке слегка отрезвила, хоть и крик, доносящийся из гостиной, превратился в странный шум.

«Патрик мертв» – повторялось вновь и вновь, а смысл слов никак не доходил до моего сознания.

Из гостиной кто-то вышел. Подняв голову и сморгнув мутную пелену, увидела Ройта. Он, смотря на меня, грустно поджал губу, явно собираясь что-то сказать. Не дав ему выразить сочувствие, быстро встав на ноги и поднялась к себе.

Моргнув, вздрогнула. Воспоминания минувших дней неприятной молнией пронзили тело. Поднявшись на ноги, подошла к комоду и подняла рамку. С фотографии на меня смотрел взрослый мужчина в форме Ратника. Он улыбался, смотря в камеру. Его глаза горели особым желанием жить и помогать другим.

– Пап, я скучаю, – прошептала я.

Опуская рамку обратно, громко шмыгнула носом. По щекам покатились жгучие слезы, предвещающие нарастающую истерику. Нет, мне нельзя тратить время на такую ерунду. Нельзя.

Вытерев влагу рукавами, проверила ровно ли положила рамку, зная, мать не будет рада, если узнает, что я касалась ее. Поджав губу, пыталась подавить обиду и непонимание.

– Если ей так больно, – вслух начала я, рвано дыша. – Почему нельзя просто убрать фото. Зачем хранить ее на комоде, избегая каждый день и лицемерно поднимая, когда кто-то решает заглянуть? Зачем эти публичные игры в скорбящую вдову?

До боли прикусив язык, отрицательно покачала головой, мысленно ругая себя за неуважение к матери. Я плохая дочь! Мне нельзя так думать! Если она узнает…

Подхватив рюкзак, направилась по коридору к лестнице, стараясь не смотреть на лживые семейные фотографии, среди которых никогда не было бабушки. Даже до ее исчезновения, ни одного фото, кроме альбома, спрятанного в моей комнате.

Поднимаясь по лестнице, прикусила нижнюю губу. С ближайшего снимка на меня смотрела «счастливая мать» с лживо-приторной улыбкой, обнимая крохотную малютку грубой хваткой.

Видя это, я в очередной раз понимала, насколько сильно мне не хватало бабушки. Ее мягкой улыбки, наполненных любовью объятий и верой в мой будущий успех. Может стоит позвонить Ройту? Он, как Ратник занимался делом о пропаже бабушки. Обещал все узнать и вернуть ее домой.

Ладонь невольно потянулась к мобильному, но резко остановившись, сжала край темного пиджака. Он просил меня не звонить без острой надобности. Обещал связаться, когда появиться хоть какая-то информация о ней.

Отбросив ненужные мысли, зашла в комнату. Оставила рюкзак у рабочего стала, глубоко вдохнула и выдохнула, надеясь хоть немного расслабиться. Увы, усталость осталась на своем законном месте. Мне бы очень хотелось полежать пару часов, отдохнуть как следует. Нельзя. Еще столько дел, обязанностей. Необходимо приготовить ужин и все убрать до возвращения матери, иначе…

Справа, там, где ключица, кольнуло. Руки начало печь. Пытаясь прогнать фантомные ощущения, повернулась к зеркалу, тут же замерев. Свечение… Это странное свечение, исходящее от тела, никуда не делось. Оно, как и кошмары, стало вечным спутником моего медленно сходящего с ума разума.

Покачав головой, стараясь не думать о свечении, что видела у других, двинулась к шкафу. Нельзя зря терять время.

Из кухонного окна видно пустое парковочное место перед домом. С минуты на минуту мамин автомобиль подъедет и у меня останется совсем немного времени. Ужин уже готов, кухня и столовая чисты. Я даже успела выполнить пару домашних заданий, пока фаршированная утка с черносливом находилась в духовке.

Получив сообщение от матери, ожидаемо вызвавшее в теле волну неприятных мурашек и напряженность, приступила к заключительному этапу подготовки. Салфетки, приборы и все что стояло на столе, располагалось на своих «идеальных» (по меркам матери) местах.

Кухню, где я предусмотрительно выключила освещение, озарил свет фар. Мама парковалась. Быстро направившись в прихожую, глянула в зеркало приводя свой внешний вид в порядок. Никаких складочек, катышек или пятен. Иначе она будет разочарована во мне… снова.

Дверная ручка дрогнула, и я выпрямилась, застыв с маской спокойствия на лице. Сердце предательски ускорило ход, разгоняя по телу адреналин и заставляя его потеть от страха.

Мать переступила порог, сразу протянув свою сумочку вперед. Подхватив ту, уже заученными действиями, повесила на специальный крючок. Пока мать разувалась, я достала ее тапочки. Опустившись, подвинула их чуть вперед, сразу же забрав уличную обувь, поставив ту на место. Четкие движения. Обыденность, привычный и ненавистный ритуал. Каждый раз я чувствовала себя служанкой, обязанной выполнять все прихоти хозяина. Только в отличие от слуг во дворце, я не получала жалованья и не имела выходных.

Мать устало выдохнула, сняв резинку стягивающую каштанового оттенка волосы в тугой хвост. Ее серые глаза направились в мою сторону, в поисках… изъянов.

– Ужин готов и стол накрыт, – спокойно сказала я, внутреннее сходя с ума под ее пристальным взглядом.

– А, – лишь бросила она, пройдя мимо.

Сатус, она не в лучшем расположении духа. Надеюсь я сделала все так, как меня учила бабушка. Выдохнув, сжала вспотевшие ладони в кулаки и направилась за ней. Мать остановилась у прохода в столовую. Сморщив нос, принюхалась к аромату, что по моему скромному мнению был просто волшебный.

– Вкусно пахнет, – от ее слов по спине побежал холодок.

Больше ничего не говоря, она направилась в ванную. Зная, что следует сделать дальше, направилась в столовую и встала позади своего стула. Мать зашла через несколько минут, окинув стол холодным, безэмоциональным взглядом. С каждой секундой напряженность в теле все больше росло. Ладони уже взмокли настолько, что можно заполнить целый стакан.

Молча отодвинув стул, мать села и лишь после этого, смогла сесть и я.

– Приятного аппетита, – пожелала, внимательно следя за руками мамы.

Она даже не посмотрела на меня, пока отрезала от утки кусочек и накладывала салат. Не удосужилась попросить перец или соль, как делала это обычно. Молчание давило еще больше. В такие моменты невозможно предугадать, довольна она или… мне стоило готовиться к уборке осколков.

Тишину изредка нарушал звон столовых приборов о тарелки. «Семейная идиллия», так говорила мать, когда приводила с собой особо важных коллег, оправдывая тем самым мою молчаливость.

– Как учеба? – неожиданно поинтересовалась мать. – Не определилась ли с направлением? – с нажимом добавила она, сверля меня серыми глазами.

Поджав губу, я лишь покачала головой, опустив взгляд в почти нетронутую тарелку. От напряжения кусок в горло не лез. Мама молчала. Замерев, в гнетущей тишине, ожидала реакцию на мой ответ. Я услышала, как она тяжело вздохнула, следом последовал легкий стук, с которым она обычно опускала приборы на стол. В горле появился ком.

– Тебе пора уже определиться, Элен. Ты уже не ребенок, пора научиться ответственности, образумиться и выбрать медицину, – вновь она завела разговор об этом, совсем не интересуясь у меня, хочу ли я этого. – Безусловно, потерян год. Важнейший год в твоем обучении, и это осложнит многое. Ничего, есть специальная программа, а для тебя, дочери ведущего научного специалиста, – с гордостью подчеркнув свою должность, продолжая давить, сказала мать. – Сделают исключение. Конечно и ожиданий от тебя будет больше. Придется постараться, чтобы не опозорить меня… в очередной раз.

Болезненный укол прямо в самое сердце. Любое мое действие мать расценивала как «допустимо» или «позор». Я чувствовала, как мысленно сжалось мое тело, желая исчезнуть. Мне тяжело. Ох, Солнце и Луна, мне так тяжело от мысли, что я никогда не смогу сделать собственный выбор. Будущее, как и жизнь, никогда не будут принадлежать мне. Я вынуждена делать что мне говорят. По крайней мере, пока что.

– Хорошо, мама. Я обязательно подумаю над вашими словами, – подняв голову, четко и без дрожи, ответила, зная, этого никогда не будет.

Противоречие. Во мне полно этого и каждый день становится труднее. Если я сделаю так, как требует мама, все потеряно. Не хочу. Ничего не хочу. Совсем ничего. Даже жить. Какая медицина? Какая помощь другим? Как я могу помочь кому-то, если не могу спасти себя?

– В любом случае, – хищно улыбнувшись, она опустила ладони на стол. – Даже если ты снова пойдешь на попятную, выбор за тебя сделаю я. Ты знаешь это. И только попробуй все испортить. Только попробуй опозорить меня или выбрать что-то иное. Хоть раз, – ее слова били больнее пощечин. – Хоть раз ты должна поступить как послушная, нормальная, дочь.

Ком перекрыл горло лишая возможности говорить. Не ожидая ответа, мать опустила взгляд и продолжила есть. Часто заморгав, я попыталась прогнать подступающие слезы. Ей не нужно мое согласие, она уже все решила за меня.

– Как поживает Алекс? – через некоторое время, когда ком медленно рассосался, поинтересовалась мама.

– Вроде нормально, – стушевавшись ответила, мысленно желая поскорее закончить и скрыться в спальне.

– Вы до сих пор дружите? – со странной интонацией, спорила она, подняв на меня холодный, словно сталь взгляд.

По затылку и вниз, до самого копчика, побежали неприятные холодные мурашки. Подобные вопросы всегда вызывали во мне особо сильную панику. Они несли в себе нечто недружелюбное. Я словно пыталась угадать какой ответ станет моим спасением или же лишит покоя. Маме не нравилось, когда я упоминала мальчиков, и пусть они просто ходили со мной на одни занятия.

К Алексу же она относилась странно. То с теплотой, то с ненавистью. Но никогда не требовала прекратить общение, как с Питом. Когда он пропал, мама даже обрадовалась, хоть и пыталась это скрыть. Его она ненавидела, и стоило лишь упомянуть имя парня, начинался скандал.

Поэтому я старалась не упоминать даже подруг. Будь воля матери, она запретила бы мне говорить даже с учителями. Главное хорошая учеба и отсутствие позора. К последнему у меня всегда оставались вопросы. Я никогда ничего из ряда вон не делала, да и не говорила. Всегда приличная и ухоженная, идеально сделанные уроки и четкие ответы на занятиях.

– Ну так что? – с холодным нажимом, поинтересовалась мать, стремительно вырвав меня из размышлений.

– Дружим. Если конечно можно назвать наше общение лишь в стенах академии, – слукавила я, не поднимая глаз. Ей не следовало знать о нашем общении вне учебы.

Взяв нож со стола, мама сжала его в руке и долго смотрела на лезвие. Такая реакция напугала. Неужели я дала не тот ответ? Неужели она сделает это снова?

– Скоро выпускной бал, – тихо произнесла она, задумчиво разглядывая острый край предмета. – Пойдешь?

– Я не… – не ожидая такого вопроса, я растерялась. – Не знаю, наверное, нет.

– Ты обязана пойти. Я переведу тебе реи[7], купишь хорошее приличное платье.

[7]Реи (полное название Реисцы) – название валюты западного королевства.

– Что? Правда? – не ожидая подобного, немного обрадовавшись, уточнила я.

– Да. Только не думай вести себя развязно и позорно, – очередной удар уничтоживший всю радость. – Тебе необходимо проявлять активность в обществе, но… – мать замолчала, посмотрев на мои руки, скрытые под подаренным бабушкой свитером, незадолго до ее исчезновения. – Надежно спрячь все изъяны, не стоит выставлять их и показывать свою ущербность. Ты получила все по заслугам, но другим этого знать не обязательно, помни об этом всегда.

Положив нож, она вытерла рот салфеткой, ставя точку в ужине и разговоре.

– Убери все со стола.

– Да, мама.

Стоило ей выйти, как мои ладони сжались в кулаки. Ногти болезненно впились в кожу, пока внутри растекался гадкий яд от услышанных слов.

Глава 4

Ноги, налитые свинцом, передвигались с трудом. Пот нескончаемым потоком катился по коже вниз, скрываясь в насквозь влажной одежде. Легкие сжимались от боли, стоило лишь сделать вдох, впуская в себя расклеенный кислород обжигающий все внутренности.

Вокруг полыхало. Деревья ломались, продолжая трещать под воздействием разрушительных языков пламени. Огонь медленно поглощал все до чего только мог добраться, огибая небольшую реку, по которой с трудом передвигался я.

Стараясь не дышать через нос, заставлял тело идти. Запах гари намертво засел внутри, раздражая носоглотку. Хотелось лечь прямо в воду, позволив речному потоку смыть пот и отвратительный запах.

Конечности болели. Сердце не переставая билось в бешенном ритме, распространяя жгучий адреналин, пытаясь выровнять температуру тела, подстроив под обстоятельства. Вдали блеснула молчаливая молния, предвещая большую беду.

Впереди, на утесе, стоял одинокий дом, окруженный могучими вековыми деревьями. Река уходила вправо, намереваясь прервать движение огня. Да только я знал, ничто не сможет остановить это пламя. В одном из окон загорелся свет и показалась знакомая фигура.

– Нет, – со стоном боли, вырвалось из меня.

В доме был человек. В доме была она. Почему она все еще там? Почему не бежит к реке? Почему не спасается от неминуемой гибели?

– Причина в тебе, – надо мной раздался незнакомый, пробирающий до мурашек, голос.

Правое плечо пронзила боль, стоило незнакомцу коснуться его тяжелой ладонью, скрытой за черной дымкой. Ноги подогнулись под нечеловеческим натиском, и замерли, медленно опускаясь на колени. Неизвестный коснулся второго плеча, толкнув вперед, прямо в бурлящую реку. Холодные потоки прошлись по коже и исчезли, просочившись в сухую почву. Жар огня стал сильнее, а некто щекотал ледяным дыханием затылок.

В грудной клетке появилась стремительная боль, пронзающая до самого сердце. Мое тело прижимали к земле, повернув голову так, чтоб я видел, как к зданию подбирался огонь.

– Глупый, – произнес иной голос.

– Самодовольный, – да сколько вас? Почему вы не спасаете ее? Почему держите меня?

– Наивный, – заключил тот, кто прижимал меня к земле.

– Причина в тебе, – голоса слились в хор. – Это все ты, – треск деревьев не мог перебить их. – Нечего было играть в героя, сдерживая свою натуру. Не справился с собственной силой, вот она вырвалась, стремясь убить все, что дорого тебе, – еще два окна озарились светом, показывая мне мужской и женский силуэт.

– Глупый малыш, – молния сверкнула совсем близко.

Грудную клетку начало распирать, словно внутри что-то пыталось вырваться на волю. Я ощущал ядовитую смесь из злости и отчаяния. Страх липкой субстанцией поглощал тело, сжимая до боли затылок, в то время как жгучие слезы брызнули из глаз. Молния с оглушающим грохотом ударила в крышу здания.

Резко сев, схватился за часто вздымающуюся грудь. Сердце колотилось как бешеное, ударяясь о ребра с такой силой, что становилось больно. По вискам катились бусины пота. Жар медленно отступал, охлаждая сознание.

– Сон, – прошептал я, стоило лишь осознать произошедшее. – Всего лишь сон, – повторил с облегчением, проведя ладонями по потному лицу.

Белоснежная футболка насквозь промокла, как и постельное белье. Опять придется менять постель и заряжать стиралку. Мама явно что-то подозревала, хоть я и надеялся, на ее веру в мою излишнюю чистоплотность.

Свесив ноги на пол, потер лицо, прогоняя остатки сна. Взглянув на время, прыснул от смеха. Четыре часа ночи, я проспал всего ничего.

– Сатус, – прошептал я, резко поднявшись на ноги.

Собрав мокрую от беспокойного сна постель, направился в ванную, захватив с собой необходимые вещи. Закрывшись, бросил все на пол и стянул с себя потную, неприятно линующую к телу, ткань. Такими темпами все домашние вещи истончатся от бесконечной стирки. Положив вещи в стиральную машинку, закинул капсулу и выбрал быструю стирку с сушкой.

Нагое тело пробила дрожь от внезапного холода, хоть и дома всегда тепло. Посмотрев в небольшое окно под самым потолком, через которое виднелось темное небо, вспомнил про дом на утесе.

Первым силуэтом была Элен. Я никогда не видел ее лица во сне, и все же отчего-то знал – это она. Силуэты родителей появлялись редко. Кошмары пугали, не давая нормально спать. Не помню, когда последний раз проводил в постели больше пяти часов.

Покачав головой, зашел в душевую, желая смыть с себя пот и остатки неприятного сна. После я не планировал ложиться в постель, хоть и сразу же застелил ее. Убедившись, что родители крепко спали, закрыл дверь в комнату на ключ и включил ноутбук. Не желая терять зря время, нажал на Рорври[8], открыв пару вкладок Архруэ[9].

[8]Рорври – аналог интернета, зачастую называемый так в западном королевстве.

[9]Архруэ – архив западного королевства, имеющий несколько типов доступа. Обычные люди не могут им пользоваться, ибо разрешение выдается высшими инстанциями с типом доступа (ко всем закрытым данным или же исключительным).

Мистер Коллинз потратил много времени для получения кода доступа для меня. Архив королевства Руэль хранил в себе множество статей; справок; исторических документов и прочего, что помогло мне узнать намного больше нежели классические учебники истории.

Откинувшись на спинку стула, потянулся, думая какой же запрос вбить сегодня. Взгляд сам по себе метнулся к зеркалу. Из отражения на меня смотрел уставший парень с ярко-голубым цветом глаз. Влажные светлые волосы торчали в разные стороны, с кончиков, на широкие плечи, падали капли, медленно катившись вниз прямо по слегка выраженному прессу скрываясь в темной резинке боксеров. От тела исходило слабое, еле различимое в темноте свечение.

– Свечение, – задумчиво прошептал я, решив вновь поискать что-то на эту тему.

Придвинувшись к столу, поднес руки к клавиатуре. Пальцы зависли в воздухе прямо над клавишами. Писать «свечение» глупо, сколько раз пробовал и ничего. Лишь краткие намеки в малочисленных старых легендах, да и то не прямым текстом.

С шумом втянув воздух через нос, решил попробовать иной запрос: «Отмеченные хранителями». Нажав на поиск, облокотился локтями о стол, подперев левой ладонью подбородок. Строка с процессом поиска медленно загружалась, а вместе с ней в груди нарастало волнение на грани отчаяния.

Моргнув на последних процентах, замер. На экране показался единственный результат запроса, что стало одновременно удивлением и разочарованием. Честно, я не ожидал увидеть что-то на эту тему, зная, как относились к всему необычному в Руэль. Разочарование же окутало меня, стоило прочитать название статьи: «Отмеченные хранителями. Мифы для инакомыслящих умов».

Открывать честно даже не хотелось, и я почти сбросил запрос. Знакомая фамилия заставила ладонь замереть и оглянуться, словно кто-то в темноте мог за мной наблюдать. Хелен Вайзи, бабушка Элен, пропавшая больше года назад при загадочных обстоятельствах. Опустив взгляд на дату, почувствовал, как во рту резко стало сухо. Девятнадцатое января, день, когда она не вернулась домой после работы.

О бабушке Элен я знал немногое. Мы виделись редко, и каждый раз она с теплом приветствовала меня, узнавая, как дела у родителей и спонсируя мне очередной порцией книг. Хелен просила обращаться к ней по имени, угощая вкусным чаем и свежей выпечкой. Вне домашних хлопот она работала в архиве Жарников. Пару раз я слышал, как родители упоминали, что она жила несколько лет за границами Руэль, что для обычных людей в нынешнее время невозможно.

Открыв статью, не желая больше терять время, встретился с большим абзацем, отпугивающим большинство людей, наполненным душным и сложным текстом. Под ним начиналось самое интересное. В груди появилось странное трепетное волнение, будто бы я нашел нечто важно и скрытое от глаз обычных зевак.

«Откинув назад всю ненужную лирику и чепуху, коей вы наелись вдоволь в самом начале, хочется поделиться с вами истинной. Отмеченные хранителями (или же богами) существуют, и это никакой не миф.

Правительство Руэль пытается уверить жителей в ином, навесив лапши и убедив, что люди с особым даром: чумны и опасны. Нет, это не так. Будущее за ними, и не просто так хранители запада, Солнце и Луна, даровали им эту силу. Не для страха или сомнения. Не для желания избавиться от «чумных» уничтожив их варварским способом. А для спасения всех нас от большой опасности. Скверна не дремлет.

Отмеченные даром в момент своего совершеннолетия, проходят этап возвышения, полностью соединяясь с сущностью, видя истинный свет своей и чужой, особой, души. Порой с ними происходят необычные, даже пугающие случаи, не объясняемые логикой…»

В ушах начало стучать. Волнение достигло такого предела, что мне не терпелось поделиться открытием с Элен. Не только из-за темы. Я уверен, она не знала о статье бабушки. Может в ней скрыто послание для внучки? Может она не пропала, раз написала эту статью? Может…

Втянув в себя воздух, взял бумагу для записи, быстро выводя на ней необходимые слова. В голове вспыхнул образ Элен, когда она потеряла отца. Моя рука замерла, чернила оставили на бумаге отвратительную черную кляксу. Смерть отца разрушила Эл. Она изменилась, стала другой, замкнутой и зажатой. После пропажи бабушки произошли изменения в одежде и поведении. Ее наряды стали более закрытыми, руки она больше никогда не открывала, пряча все по самую шею. С ней явно происходило что-то не хорошее, и я никак не мог узнать, что именно как бы не пытался.

Я не могу ей рассказать об этом. Не могу причинить очередную боль, которую она может попросту не выдержать.

Внезапная злость и обида заполнили все внутри, разрывая грудную клетку. Руки начало покалывать. Выронив ручку, взял листок в руки буравя аккуратные буквы полным ненависти взглядом. Неожиданно середина белоснежного листа начала чернеть, поглощаясь алыми языками пламени.

Испугавшись, одернул руку и лист медленно опустился на пол, продолжая гореть. Схватив со стола стакан с водой, вылил его содержимое на поглощенный огнем лист. Сердце в груди забилось в бешенном ритме, как во сне. Что это, Сатус его побери, было?

– Порой с ними происходят необычные, даже пугающие случаи, не объясняемые логикой… – повторил я последнюю строчку из статьи. – Какого тэрп[10] здесь происходит?

[10]Тэрп – ругательство, используемое жителями западного королевства.

Кончики пальцев продолжало покалывать. Бумажка обуглилась, а часть где был текст полностью сгорела. Сглотнув, поставил стакан на стол, пару раз ударив себя по щекам, с мыслей, что я мог задремать и мне попросту привиделось. Испорченная бумага так и лежала на полу в небольшой лужице, прямо говоря мне: «Тебе не привиделось».

Повернувшись к ноутбуку, дабы дочитать остаток статьи, чуть не закричал от злости и обиды. Экран встретил меня ярко красным предупреждением: «Приносит глубочайшие извинения за доставленное беспокойство. Данная страница заблокирована за введение в заблуждение и разжигание смуты».

– Сатус, – с жаром выпалил я, тут же прикусив язык, в надежде, что родители этого не слышали.

Почему именно эта статья, что дала мне хоть какую-то надежду на истину, заблокирована? За что? Почему именно сейчас?

Почувствовав, как внутри снова поднималась волна жара, я закрыл ноутбук. Дома сейчас слишком душно. Стены давили, а мозг разрывался от количества мыслей. Надев спортивный костюм, покинул комнату намереваясь сделать несколько кругов по нашей улице, в надежде остудить пыл и больше ничего не… поджечь? Тэрп, как такое вообще возможно?

Родители не заметили моих ночных похождений. Стиральную машинку я разгрузил сразу как вернулся с пробежки, и через час мама постучалась в мою комнату, зовя на завтрак.

Скрывать проблемы со сном тяжело. Порой так хотелось поговорить с ними и попросить совет. Может есть какое-то лекарство, помогающее лучше спать и совсем избежать сновидений? Да, я боялся пугать их из-за таких пустяков. Поэтому молчал, желая со всем справиться самостоятельно.

– Милый, что-то случилось? – поинтересовалась мама, с плохо скрываемым беспокойством. – В последние дни ты часто зеваешь за завтраком и стал еще больше раздражительным. Все из-за предстоящего экзамена?

Пару раз моргнув, оторвал взгляд от овсяной каши с черничным джемом. Мама сидела рядом со мной, с собранными волосами в небрежный пучок, из которого торчали в разные стороны «антенны». Отец, читая газету, замер с чашкой кофе в руках, подняв на обеспокоенный взгляд.

– Экзамен? – со смешком переспросил я, на что мама неуверенно кивнула. – Я… – начал было, но запнулся, не зная, что и сказать дальше.

И правда, что мне ответить на ее вопрос? «Знаешь, мам, меня уже почти год мучали кошмары. В них один и тот же сценарий. Много огня, запах гари, пот и дом, где сгорает заживо Элен от удара молнией. Мне страшно. Очень страшно. Это не просто сны, и я не знаю почему так в этом уверен».

Не сочтут ли меня, после такого ответа идиотом или шизиком? Ну-да, рехнувшийся пацан, на фоне огромной усталости и стресса. Какой идиот в выпускном классе будет совмещать Буорл и профильные занятия? Экзамен, ха, ерунда. Это последнее, о чем я сейчас мог думать.

– Экзамен меня конечно напрягает, но не так сильно нервирует, как бессмысленная трата времени на Буорл, – я заметил, как отец напрягся. – И как отмена профильного занятия вчера, ну и неудобное расписание.

– Ты можешь отказаться от… профильных занятий и полностью посвятить себя спорту. Знаешь же, нагрузки будет меньше, да и возможностей больше, – произнес отец, словно несколько дней назад мы не обсуждали эту тему в сотый раз.

– Я уже давно все решил, – лицо стало каменным, не пропускающим никаких эмоций. – Если уж выбирать Буорл или невыносимое расписание, и выбранный мной, – подчеркнув последнее слово, я поднялся из-за стола. – Путь. Я выберу последнее.

Поставив тарелку с нетронутой кашей на кухонную тумбу, поморщился от жжения внутри. Мама наблюдала за мной с болью во взгляде, не знала, что сказать. Отец прикусил нижнюю губу, смотря в газету, не вызывающей в нем интереса на данный момент.

– Спасибо за завтрак, мне пора, – подойдя к матери и поцеловав ее в щеку, прошептал я, почти сразу отправившись к выходу из кухни, не давая им возможности сказать что-то еще.

Забрав из комнаты рюкзак и пиджак, обувшись покинул дом. Прохладный утренний воздух коснулся кожи легкими прикосновениями, пытаясь отсудить резко вспыхнувшую злобу и раздражение.

«Да что это, Сатус, со мной происходит?» – с грустью и обидой на самого себя, пронеслось в голове.

Посмотрев на время, сдавленно простонал. Сегодня я вышел слишком рано. Ночной промах выбил из меня всю силу на борьбу с внутренней тьмой. Мне не хотелось ругаться с отцом, портя настроение всем нам. Буорл слишком болезненная тема для меня, особенно когда я не могу знать наверняка, не повториться ли ночной инцидент с бумагой. Не мог же лист сам загореться?

Захотелось резко забыть произошедшее ночью, в том числе и кошмар. Ситуация со статьей обидная, и все же у меня есть шанс попробовать узнать что-то у Мистера Коллинза. Надеюсь он что-то да знает, иначе появившаяся ниточка тут же приведет меня к тупику.

Свернув с жилой улицы и перейдя пустую дорогу, прошел мимо электронного информационного стенда. Бежавшие заголовки утренних статей пытались зацепить взгляд броскими названиями, зазывая приобрести газету и узнать о таинственной невесте короля. Эту тему уже изъездили как могли с января месяца этого года, как только объявили о помолвке. Грегор Лоурак, король западного королевства, не торопился женится много лет. И тут, словно гром среди ясного неба объявил о скорой свадьбе (которая по неизвестным причинам еще не состоялась).

Родители не обрадовались этой новости, сразу же отказавшись от переезда в Рауши (столицу Руэль) после моего выпускного. Вообще переезд начали планироваться несколько лет назад, и я, будучи подростком, встал в протест, отказываясь переводиться в другую академию. Родители, обеспокоенные этим, приняли решение остаться и тут, неожиданно для меня, отказались вовсе.

Я долго не мог понять причин, пока «лживо белая оболочка» Руэль медленно не начала падать, обнажая дыры вырванными историческими фактами и массой закрытых статей, по типу найденной ночью.

В учебниках истории королевство Руэль всегда описывалось как роскошно-сдержанное, предпочитающее изысканность и упор в науку. Вера в божеств давно исчезла, сменившись общей сплоченностью и целеустремленностью. Если верить историческим справкам, подобная риторика возымела большой успех под чутким руководством королевской четы Лоурак (и кучи, может даже сотни, советников).

Многие общественные здания потерпели изменения, в угоду новой риторики. Как никогда было необходимо подчеркнуть статус королевства, передав в искусстве все исторически важные элементы. Дома обычных жителей решили не трогать, казна не безграничная, а у народа никогда не было таких больших сбережений. Таким образом, общественные места приобрели единый (и уже знакомый глазу) вид, где упор взят в светлые оттенки (зачастую белый и светло-песочный).

Порой все разбавлялось золотом, различными элементами искусства (как мозаики) или эмблемами с ликом Солнца и Луны, что стали гербом королевства к нынешнему времени. Когда стало ясно, что сплошная белизна опасна для глаза, решили разнообразить улицы и помещения различными огромного количества растениями, информационными стендами и прочим.

Безусловно не все так плохо, нежели казалось на первый взгляд. Ограничений в выборе цвета новых домов, в жилых частях городов, нет. Да и каждый одевался как хотел. Со временем конечно добавилось больше красок с вывесками магазинов, кафе и прочих заведений.

Академия Эйверу до нынешнего года разбавляла излишнюю светлость своими цветами, но в этом году что-то изменилось. Благо форму оставили темной, с бордовыми и золотыми вставками.

Несмотря на отсутствие запретов, вне торговых улочек и ночных кварталов (где, казалось, всегда кипела жизнь), в Руэль нет буйства красок. Все спокойно, лаконично и немного зловеще идеально. Порой казалось, это место отвергало меня, особенно с того момента как я начал видеть свечение.

Раньше я любил Руэль, не обращая внимания на минусы, коих тяжело заметить, если не знать куда смотреть. После изменений во мне, мир вокруг стал… другим. Что-то не давало мне покоя. Внутри нечто твердило, я не на своем месте и Руэль неминуемо погубит за излишнюю любопытность. Нет никаких сомнений, мой трафик легко отследить, и кто знает, что верные СВБ[11] сделают со мной по приказу кого-то из Душнов[12].

[11]СВБ – солдаты внутренней безопасности, работающие на всех представителей Жарников и выполняющие приказы: от поиска и поимки преступника, до охраны особых мероприятий.

[12]Дишны – Жарники занимающие высшую должность и отвечающие за работу подчиненных напрямую перед советником по безопасности королевства.

Зайдя в экспресс, занял свободное место напротив мужчины, читающего свежую газету. Вагон оказался полупустым, избегая час пик, что наступит через полчаса. Взгляд сам направился в сторону газеты с заголовком: «Таинственная невеста короля. Кто она?». Эта дама меня явно преследовала сегодня.

Нахмурившись, отвернулся в сторону окна. Не нравилась мне эта таинственность и всеобщая шумиха вокруг будущей королевы. Голос разума твердил, ничего хорошо такой ажиотаж не принесет, и несмотря на это, мне интересно как она выглядела.

Взгляд вновь коснулся газеты, откуда на меня «смотрела» молодая женщина. Ей на вид около двадцати пяти. Ее черные, похожие на тьму, волосы собраны в высокую прическу, открывая хрупкую шею. Кожа будущей королевы белоснежная, даже казалось болезненно-бледная. Темное платье с жестким корсетом подчеркивало шикарную талию и пышную грудь. Ее светлые глаза казалось смотрели прямо на меня с презрением и ненавистью. По спине побежали неприятные холодные мурашки, а на правое плечо, прям как во сне, кто-то опустил тяжелую ладонь.

Вздрогнув, посмотрел в сторону. Никого рядом со мной не оказалось. Потерев плечо, поднявшись на ноги направился к дальней части вагоне, желая сбежать от взгляда «газетной» будущей королевы.

Сатус, да что со мной происходит?!

Глава 5

Тело свело судорогой.

Вздрогнув, открыла глаза, чувствуя бешеное биение сердца. Часто заморгав, прогоняя пелену сна, увидела перед собой край учебника, освещенный настольной лампой. Похоже я уснула прямо за столом, так и не закончив читать заданную на завтра главу.

Поднявшись, прошлась ладонью по лицу, надеясь, что не пускала слюнявые пузыри прямо на учебник. В шее и спине отдавалась слабая боль, после неудобной позы для сна, которого не хватило чтобы почувствовать себя капельку бодрее.

Продолжая часто моргать, смотрела прямо перед собой, пытаясь вспомнить видела ли что-то во сне. Взгляд сам собой наткнулся на настольные часы, где светились неутешительные цифры. Ровно четыре часа утра. Последний раз, когда я проверяла время, было без десяти два.

Зевнув, вновь потерла ладонями лицо, пытаясь прогнать желание лечь в постель. Закрыв глаза, вздрогнула от неприятных обрывков беспокойного сна. Очередной кошмар принес множество беспокойных образов, сменяемых друг друга. Может всему виной непривычное место для сна, а может моя психика уже не справлялась с… нагрузкой.

Образы таинственного леса и состоящих из дыма теней, сменились матерью и болью. Той, которую я получала в прошлом. Открыв глаза, невольно посмотрела вниз, на руки. Уродливые напоминания моей ошибки красовались на руках, отдаваясь в сознании фантомной болью. После той оплошности, я всегда приступаю к готовке сразу, как вернусь домой, и лишь когда еда готова, занимаюсь своими делами и учебой.

«Ах ты мерзкая дрянь! У тебя не так много задач, и даже с этим ты не способна справиться. Бесполезная девчонка!» – невольно в мыслях прозвучал голос матери, за которым последовал хлопок и обжигающая боль.

Тогда я не успела среагировать, защититься или убежать. Сначала даже не поняла, что произошло. Запах и боль пронзили сознание в тот момент, медленно погружая сознание во тьму. Кипяток. Она вылила на меня кипяток.

Вздрогнув, отрицательно закачала головой, отгоняя образ болезненного прошлого.

– Мне необходимо играть роль хорошей, послушной и идеальной дочери, – очень тихо прошептала я, боясь, что мой голос может невольно разбудить мать. Ладони предательски дрожали, выдавая страх и неуверенность. – После экзамена. После того как академия будет позади, я уйду. Обязательно уйду. У меня есть сбережения. Она не сможет меня вернуть. Я с… смогу, – наполненный неуверенностью голос дрогнул.

Каждый день внушая себе подобные мысли, четко осознавала – я боюсь не справиться, сплоховать и не выбраться из кошмара наяву. Сны же пугали не меньше, хотя реальность в разы хуже. Мама, нет, Аманда… Я старалась приучить себя не думать о ней как о матери, дабы перестать бояться. Получалось плохо, ее упоминание вселяло ужас и дрожь, а мысли… Даже в собственной голове не получалось почувствовать себя в безопасности.

С каждым прожитым днем сил бороться становилось все меньше, да и казалось, медленно на меня надвигалась буря. Тучи над головой сгущались, превращаясь в тяжелое свинцовое одеяло с проблесками смертельных молний. Совсем скоро произойдет что-то страшное, я это знала, чувствовала.

Закрыв учебник, прикрыла глаза, надеясь не увидеть образы из сна. Они слишком реальны, и порой, после пробуждения ощущения не пропадали. Даже сейчас, с закрытыми глазами я чувствовала фантомное жжение от ударов на лице, кожа горела и ныла в тех местах куда тогда попал кипяток. Ран давно не было, они зажили физически. Помогал лишь горячий душ, когда я, словно оттирая липкие ощущения терла красную кожу жесткой стороной мочалки.

Потерев глаза, поморщилась от неожиданного, для самой себя, зевка. Глаза застелило мутной пеленой слез, намекающих на необходимость хотя бы пары часов сна. Усталость новой волной окутала тело, отдаваясь болью в голове.

Выключив свет, легла в холодную постель, приятно остужающую кожу. На прикроватной тумбочке стояла фотография. Даже в темноте я видела очертания людей, живые глаза и улыбки. Бабушка и папа крепко обнимали меня в школьной форме, с гордостью держащую грамоту за отличную успеваемость. Это был последний день, когда так я искренне улыбалась.

Сегодня мне на удивление везло. Остаток положенного на сон время, я провела без сновидений и проснувшись не встретила мать. К сожалению, радости это не вызвало, ибо, уходя из дома увидела лежащую на ключах записку:

«Сегодня я буду поздно, ужин можешь не готовить, – я почувствовала в этих словах, выведенных мелкими буквами, надменность и снисхождение. – В эти выходные дома меня не будет. Так что не сиди эти дни дома, сходи в магазин с подругами, – по прыгающим буквам ясно, мамина рука дрогнула, настолько эта мысль ей не нравилась. – Купи платье на бал, куда ты обязана пойти! – мне не по себе от мысли, что даже в этом плане не дано выбора. Кажется, вынужденно идя у матери на поводу я еще сильнее затягиваю путы на руках и ногах. – Реи я тебе уже перевела. Купи платье, которое не только сделает из тебя приличнуюдевушку, но и скроет от любопытных глаз следы твоих ошибок».

Прикусив губу, попыталась приглушить внутреннюю боль. Именно поэтому мне не хотелось никуда идти, чтобы не чувствовать на себе любопытные взгляды, наполненные осуждением и презрением. Перевернув бумажку, встретила еще одну приписку: «Никто не отменяет еженедельную уборку. Выполнишь все, как всегда, иначе сама знаешь какое тебя ждет наказание». Мысленно поморщившись, мне захотелось уснуть и никогда не просыпаться. Уж лучше кошмары, чем это все.

Сдавленно простонав, положила записку на стол, забрав ключи. Покинув дом, вдохнула приятный аромат свежести, к своему сожалению, совершенно не чувствуя облегчения. Рози, Ребекка и ее младший брат стояли у подъездной дорожки в ожидании меня. Ро яро жестикулируя, что-то рассказывала, в то время как Бекка сделала пару шагов назад, не желая быть задетой. Она молча слушала подругу со сложенными руками на груди, а рядом с ней стоял восьмилетний Том играющий в телефон. Ему совершенно все равно на происходящее рядом, порой я даже завидовала его умению фокусироваться на чем-то определенном, не замечая внешних раздражителей.

Воспользовавшись отвлеченностью Тома на игру, подойдя ближе, потрепала его по коротким русым волосам.

– Доброе утро, Том, – тихо сказала я, не желая прерывать Рози.

– Привет, Элен, – оторвавшись от игры, Том поднял на меня светло-зеленые глаза, такие же как у сестры. – Прекрасно выглядишь. Впрочем, ты всегда прекрасна.

От неожиданного комплимента щеки потеплели от смущения. Ро на мгновение замолчала, уставившись на мальчика, который продолжил играть в телефон как ни в чем не бывало.

– Мне ты такого не говорил, – недовольно буркнула она.

Том лишь пожал плечами, даже не удостоив ее кратким взглядом. Вместо этого он подмигнул мне, хитро улыбнувшись. От смущения слова исчезли, и я не смогла найти в себе сил поблагодарить его за комплимент или отмахнуться от этих слов. Я никогда не считала себя красивой.

Ребекка взяла Рози под руку, и кивнув мне, двинулась с места. Экспресс никого ждать не будет, так что опаздывать точно не стоило. Легонько похлопав Тома по плечу, мы направились вдоль домов.

– Эл, ты спросила у мамы на счет бала? – поинтересовалась Рози, глянув на меня через плечо.

Скрыв дрожь, нахмурилась, не торопясь отвечать. Еще неделю назад Ро взяла с меня обещание, которое, я честно говоря, выполнять не собиралась.

– Мама сама завела этот разговор вчера, – тихо и держа голос в норме, отчего заболело горло, начала я. – Она дала добро и даже перевела мне реи на платье. Так что, на этих выходных, я думаю попробовать подобрать…

Договорить не успела. Рози оживившись после таких новостей, радостно подхватила меня под руку, притянув Бекку с другой стороны.

– Прекрасно. Решено, в эти выходные нас ожидает легендарный поход по магазинам. У вас будут идеальные платья. Все парни будут без ума от нашей троицы, это я вам гарантирую.

Бекка тепло улыбнулась, услышав, как идущий позади Том громко фыркнул, пытаясь сдержать смех. Рози обиженно глянула на него, гордо задрав подбородок. Их энтузиазма я, естественно, не разделяла. Было бы славно, если на поиск платья я отправилась одна. Нельзя чтобы кто-то узнал о шрамах. Особенно Рози. Необходимо что-то придумать.

Зайдя на территорию академии, мы попрощались с Томом. Мальчик, встретившись с друзьями, убрал мобильный в карман, и эмоционально общаясь они отправились на урок сложения в другой корпус, где учились младшие классы.

Выпускники и старшеклассники посещали занятия в основном здании академии, иногда переходя в другие, где находились специализированные классы.

Перешагнув порог и оставив позади двери, до нас донеслись причитания Миссис Лин. Она, будучи ответственной за выпускников, всегда пристально следила за нашим поведением, внешним видом и конечно же за успеваемостью. Для нее важно, чтобы каждый из нас был положительным образцом для подражания.

– Николас Павези, сколько раз мне тебе повторять, чтобы ты снимал свой пирсинг до входа на территорию академии? – строгим тоном, прилюдно отчитывая Ника, произнесла женщина. – У меня складывается ощущение, стоит тебе переступить порог академии, как у тебя стирается память. Иначе я не могу найти оправданий, почему каждый раз ты забываешь о нашем уговоре.

– Я всего лишь забыл, ничего же страшного не случилось, – расслабленно сказал Ник, широко расправив плечи и улыбаясь.

– Вот и что мне с тобой делать, балбес? А если бы ты попался на глаза директора? Он и так обещал вызвать твоих родителей, подняв вопрос о подрыве учебного устава. До экзамена осталось всего ничего. Почему так тяжело набраться терпения?

– Вы прекрасно знаете, Миссис Лин, в уставе нет ни единого слова про пирсинг, и уж тем более о пластырях, или же повязках, на руках.

– Николас, – тяжело вздохнув, учительница подняла голову, вероятно пытаясь посмотреть ему в глаза. Будучи ниже него это сложно, и немного комично со стороны. – Сними пирсинг, пожалуйста. Я не хочу вызывать твоих родителей, и ты это прекрасно знаешь.

– Хорошо, – сдался Ник.

Рози усмехнулась, явно радуясь прилюдному «унижению» парня.

– Его давно пора отстранить от занятий за отсутствие вкуса, – с презрением произнесла она, повернувшись к нам. – У меня занятия в дальнем корпусе. Мисс Шелби решила устроить чтение произведения в актовом зале, – недовольно буркнула она, чмокнув нас по очереди в щеку, быстро убежав, даже не дав ничего сказать. Впрочем, как всегда.

Ник и Миссис Лин о чем-то тихо говорили, перестав привлекать к себе внимание скучающих студентов. Стоя в стороне, я с грустью смотрела на Ника. Никак не пойму, почему Ро так возненавидела его и Иви. Раньше все было иначе. Они ладили, даже можно сказать дружили, пока в Рози не вселился неизвестно кто.

После тех событий Ника ругали чуть ли не каждый день, и плевать, что пирсинг совершенно не запрещен, как и то что он носил на руках. Перчатки, пластыри или повязки. Ничего из этого не запрещено в уставе, как он и сказал. По непонятно причине Ника продолжали ругать, а он с улыбкой отмахивался, списывая на попытку самовыражения.

После окончания разговора, Миссис Лин грустно покачала головой. Ник проводил ее взглядом, и заметив нас, приветливо помахал рукой. Улыбнувшись, ответила тем же. Заметив позади него Иви, я вздрогнула. Она, в отличие от брата, в последние годы пыталась казаться незаметной, что не выходило из-за ее выделяющихся рыжих волос.

Неожиданно меня окутала волна стыда. Каждый раз видя ее, я думала о том дне. Будь я в академии, обязательно остановила бы Рози и никакого скандала после не было. Ник и Кайл Батлер не подрались бы, сорвав тем самым урок.

В горле появился ком, стоило мне заметить исходящее от Иви слабое свечение. Этого не было раньше. Свечение пульсировало, напоминая борющееся с сильным ветром пламя. Кажется, ветер побеждал.

– Подожди меня тут, – сказала я Бекке, зная, до начала занятий еще есть время.

Отчего-то мне сильно захотелось подойти к Иви. Чувство необходимости этого поступка обжигало внутренности, подталкивая ближе к девушке. Этим моментом необходимо воспользоваться, особенно учитывая, что впервые за долгое время я встретила Иви, когда рядом нет Рози.

Она, заметив мое приближение, густо покраснела пытаясь уйти. Я оказалась быстрее. Догнав ее за стендами, где нас никто не смог бы увидеть и подслушать, осторожно коснулась ее плеча.

– Подожди, – тихо попросила я.

Иви остановившись повернулась ко мне лицом. Когда-то горящие жизнью темно-зеленые глаза опустели, излучая холод. В ее взгляде больше не было уверенность, лишь страх, словно я могла ей причинить вред. Бледная кожа усыпана кучей веснушек, а под глазами темные круги выдавали бессонные ночи и усталость.

– Прости, – убрав руку, тихо начала я. – Прости, что не остановила Рози. Эти годы я чувствовала вину за произошедшее, и не могла найти в себе сил подойти. Если бы не простуда, то я была бы рядом и Ро…

– Не стоит, – дрожащим голосом, который я даже не узнала, перебила меня Иви.

Раньше она была другой… Уверенной, яркой, живой. Как Ник. Сейчас Иви лишь тень себя прошлой. Пустая оболочка со слабым мерцающим свечением. Словно ее жизненная сила медленно уходила. Эта неожиданная мысль сильно напугала.

– Прошу, Элен, не бери на себя чужую вину. Ты никогда и никому плохого не делала. Наоборот. Ты всегда была милой, не смотрела на других с осуждением и не кидалась гадкими словами. Как и Ребекка. Пусть вы и дружите с Рози, вы не такие как она. В вас нет злобы и притворства.

– Прости, – вновь вырвалось из меня, на что Иви вымученно улыбнулась. – Я… Знаешь, наверное, эти слова после долгого молчания покажутся издевательством, и все же. Я всегда рядом и, если тебе нужна помощь, ты можешь ко мне обратиться.

В глазах Иви появилась нотка надежды, разбавляемая ядовитым недоверием. Она, задумчиво кивнув, молча ушла, оставив меня наедине с озадаченностью. С ней точно что-то произошло, и дело не только в Рози. Хотя… Кто знает. Рози могла совершать ужасные поступки, особенно когда ревновала.

А Ро очень сильно ревновала. Иви, даже сейчас с не здорово бледной кожей, с кучей следов усталости, красива. А тогда, она была очень красивая. Многие восхищались, смотря на нее, и я в том числе. Рози это не нравилось. В лице Иви она видела конкурентку, поэтому пыталась подружиться и в итоге это привело к…

Почувствовав во рту тошнотворную горечь, поспешила вернутся к Ребекке. Выйдя из-за стендов, увидела рядом с подругой Ника, Бари и… Алекса. Сердце предательски ускорило ход, зарождая в груди особое трепетное чувство. Оно, это чувство, являлось причиной, по которой я избегала частных встреч и общения с ним, боясь все испортить.

Алекс, как всегда, со скучающим выражением лица изучал объявления, где вывесили измененное еще вчера расписание. Будто почувствовав мой взгляд, посмотрев на меня, он расплылся в счастливой улыбке. Свечение вокруг него стало ярче. Намного ярче нежели было вчера. Ал, не дав мне подойди к ним, быстро сократил расстояние остановившись передо мной.

– Привет, – тихо, зародив будоражащие мурашки на моей коже, сказал Алекс. Внимательный взгляд ярко-голубых глаз прожигал насквозь.

– Привет, – немного смутившись, сказала я, улыбнувшись.

– Какое у тебя первое занятие?

– Кажется история, – слегка задумавшись, сказала я, прекрасно зная, он буквально минуту назад изучал расписание.

Алекс знал в какой я подгруппе выпускников. Не мог не знать. Он улыбнулся, дерзко и будоражащее. Эта улыбка, Сатус ее побери, разбудила внутри странные чувства. Внизу живота словно начали порхать бабочки.

– У меня тоже история, – только и успел сказать Ал, прежде чем к нам подошла Бекка.

– Эл, моей подгруппе поставили углубленную биологию, – с грустью сообщила она. – Я пойду, иначе опоздаю, и мне поставят отработку, а этого нельзя допускать. Отец на смене, и Тома некому забрать после занятий в случае моей задержки.

– Да, хорошо, – оторвав взгляд от Алекса, я посмотрела на подругу.

Ник и Бари уже куда-то ушли. Ребекка кивнув покинула нас.

– Ну что, может и мы пойдем… на историю?

Смотря на слегка приоткрытые губы Алекса, я почувствовала себя влюбленной идиоткой. Молча кивнув, собрала все силы в кулак, оторвав взгляд от его манящих тонких губ.

Глава 6

Прибыв в академию достаточно рано, я встретился с полным подозрения взглядом охранника, что поначалу не хотел пропускать меня на территорию. Сдавшись, он впустил меня, бросив, я более чем уверен, укоризненный взгляд вслед. Разозлило ли меня это? Безусловно, учитывая идеальную и чистейшую репутацию.

Впрочем, плевать. Пусть думают, что хотят, совсем скоро учеба закончится.

Идя по дорожке в полной тишине, свернул за угол, откуда можно пройти напрямую к столовой. Конечно же она еще закрыта, поэтому моей целью являлись спасительные автоматы, прятавшиеся под навесом небольшой веранды.

Голод я почувствовал выходя из экспресса, но решил дотерпеть до академии и взять на перекус что-то адекватное. Купив кофе и сэндвич с курицей, занял целую скамейку неподалеку.

– Алекс? – раздалось с ноткой удивления позади меня.

Обернувшись, встретился со слегка настороженным взглядом Мистера Коллинза.

– Доброе утро, – как ни в чем не бывало, поздоровался я, отпив из стакана, тут же скривившись от кислого послевкусия.

– Доброе, – произнес он, озадаченно поправив очки. Оглянувшись по сторонам, слегка тучный мужчина подошел ближе. – Почему ты здесь так рано? – поинтересовался учитель, опустившись рядом со мной. – Что-то случилось?

– Нет, что вы, – обеспокоенность в его голосе отчасти позабавила меня. – Просто проснувшись, мне почудилось, что я проспал и помчался в академию. Лишь по прибытию, понял, все произошло с точностью наоборот, – убедительно лгать для меня не являлось проблемой.

– Снова изучал допоздна архив?

– И все вы обо мне знаете, – лукаво сказал я, улыбнувшись. – Этой ночью я нашел одну занятную статью. Самое забавное, не успел я ее до конца прочесть, как она пропала.

Внимательно наблюдая за реакцией преподавателя, от меня не ускользнула резкая смена его настроения. Мистер Коллинз настороженно оглянулся и осмотрелся по сторонам, после посмотрев на меня полным серьезности взглядом.

– Автором статьи, – тихо начал, немного наколовшись к учителю. – Оказалась пропавшая бабушка Элен. А знаете, что еще интересно? Дата статьи совпадает с днем ее исчезновения.

Сказав это, я замер в ожидании. Мистер Коллинз нахмурившись отвел взгляд, задумчиво прикусив нижнюю губу. За годы обучения у него, я понял, таким образом учитель вел внутренний диалог, зачастую противоречивый, похожий на борьбу. От мысли, что сейчас внутри Мистера Коллинза происходила борьба, мне стало не по себе. Неужели он знал что-то об этом?

– Алекс, никому об этом не рассказывай, – спустя пару минут, наконец-то сказал он. Оглянувшись, как бы проверяя нет ли кого, учитель посмотрел прямо мне в глаза. – Дождись… внеклассного занятия, – шепотом, почти беззвучно, произнес он. – Истина ближе, нежели тебе кажется.

Услышав эти слова сердце на мгновение остановилось от непонимания и липкого волнения.

– Не забудь, у тебя первым занятием история. Хорошего дня, – не дождавшись от меня ответа, сказал Мистер Коллинз, быстро скрывшись в здании.

Допивая кислый кофе, неожиданно осознал – Мистер Коллинз знал куда больше, нежели мне казалось до этого. А вероятные причины, по которым он сейчас не поведал мне все, приводили в ужас.

Время тянулось долго.

Когда академию начал заполнять шум присутствия студентов, мне пришлось приложить кучу усилий дабы просто свесить ноги со скамейки. Подхватив пиджак и сумку, потянулся, прищурив глаза от яркого солнца. Шум нарастал, намекая на приближение компании студентов.

Поднявшись, отправился к главному входу, надеясь встретить кого-то из ребят, а лучше Элен. Где-то внутри, на уровне потребностей, мне необходим ее взгляд. Мимо, стараясь не столкнуться, проходили студенты. Некоторые девушки смотря на меня, смущались и хихикали, стоило просто глянуть в их сторону. Это слегка раздражало, особенно сегодня.

Найдя взглядом Ника, заметил Элен быстро догоняющую Иви. Решив не идти за ней, направился к рыжеволосому, к которому уже присоединился Бари. Парни подошли к Ребекке, в присутствии которой у Бари начинался настоящий приступ смущения.

– Привет, – подойдя к ним, сказал, подарив девушке приветливую улыбку, а с парнями обменялся рукопожатием. – Расписание опять изменили?

– Похоже на то, – озадаченно ответила Ребекка, что-то сверяя с телефоном.

Бари внимательно следил за ее движениями, пытаясь не выдавать влюбленную улыбку. В то же время его глаза говорили о многом. Заметив мой пристальный взгляд, он смутившись отвернулся, что-то спросив у Ника. Оставив влюбленного парня в покое, начал изучать расписание. Изменений у моей подгруппы не оказалось, что не могло не радовать. Первый урок, как и сказал Мистер Коллинз, история. Заметив номер подгруппы Элен, сердце от радости застучало быстрее, распространяя по телу приятное тепло. В это особое мгновение я почувствовал на себе ее взгляд.

Повернув голову, встретился с серыми глазами, наполненными тоской и усталостью. Смотря на меня у Элен всегда розовели щечки, а в глазах появлялся слабый отблеск интереса. Неброский макияж тщетно скрывал признаки недосыпа, что выдавались в ее поведении и частых зевках. Каштанового оттенка волосы спускались вниз, аккуратно лежа на хрупких плечах, скрываемых темным пиджаком. Свечение никуда не делось, выделяя ее на фоне остальных.

Улыбнувшись, двинулся к ней, не желая делить эти краткие минуты еще с кем-то.

– Привет, – тихо, произнес я.

– Привет, – отозвалась Эл, пытаясь скрыть смущение за прелестной улыбкой.

– Какое у тебя первое занятие? – спросил, прекрасно зная ответ.

– Кажется история, – слегка замявшись, сказала она, смотря на меня снизу-вверх.

Разница в росте была приличной, отчего приходилось рядом с ней опускать голову, а Элен же задирала ее так, что у меня начинала болеть шея. И даже несмотря на это, я рад видеть ее глаза, улыбку и смущение, пробивающееся через тонкий слой косметики. Рад чувствовать ее теплое дыхание на своей коже. Просто рад быть рядом в столь краткое мгновение.

– У меня тоже история, – начал было я, как почувствовал аромат Ребекки. Сладка ежевика и кедр, интересное сочетание.

– Эл, моей подгруппе поставили углубленную биологию, – с грустью сообщила девушка. – Я пойду, иначе опоздаю, и мне поставят отработку, а этого нельзя допускать. Отец на смене, и Тома некому забрать после занятий в случае моей задержки.

– Да, хорошо, – посмотрев на подругу, сказала Эл.

– Ну что, может и мы пойдем… на историю? – поинтересовался, когда мы остались относительно, если не считать снующих туда-сюда студентов, одни.

В ответ она лишь кивнула, отведя взгляд. Была бы моя воля, мы стояли бы на месте просто смотря друг на друга. Увы, подобное не в моих силах.

Элен вела себя тихо, вероятно стесняясь и не зная, что сказать. В последние годы, после смерти отца, она сильно изменилась. Безусловно я понимал причины, подозревая, горе меняло людей до неузнаваемости. Так еще и неожиданное исчезновение бабушки, а после и Пит…

В горле появился ком, стоило вспомнить о бывшем друге детства. Элен общалась с Питом, я часто видел их во время обеда. Он подсаживался за их стол, постоянно отдавая Элен десерт или же фрукты. Порой, мне казалось, точнее мне хотелось, чтобы казалось, я замечал его особый взгляд. Тогда я еще не осознал свои чувства. Думал, простая злость, а не ревность. Сейчас же, понимаю, это как раз была ревность и страх потерять Элен из-за него.

Задумавшись, чуть не врезался в столб последи коридора. От столкновения меня спасла Элен. Она, сжав мой рукав, дернула на себя, за секунду до неизбежного.

– С тобой все в порядке? – обеспокоенно спросила Эл, не обращая внимания на заинтересованные взгляды зевак.

– Все в порядке, – улыбнувшись, стараясь отогнать подальше неприятные мысли, сказал я. – Просто немного ушел в себя.

Элен, поджав нижнюю губу, понимающе кивнула, отчего ее волосы покачнулись вперед. Не ведая что творю, кончиками пальцев подхватил убежавший локон, аккуратно заправив тот за ухо девушки. В ушах отдавался звук собственного сердца, в то время как дрожащие пальцы желали коснуться лица, туда где виднелся прекрасный румянец. Ее манящие губы, слегка приоткрыты, а нежный взгляд направлен в мою сторону.

Смутившись от собственных мыслей, быстро убрал руку, потрепав волосы.

– Как дела у твоей мамы?

От меня не скрылась реакция Элен. Она вздрогнула. Не от неожиданности, а от страха, промелькнувшего в ее взгляде на долю секунды.

– У нее все в порядке, – опустив серые глаза, она начала оттягивать края рукавов вниз, выдавая себя.

Я не стал давить, хоть и желал узнать истинную правду такой реакции. Хотел коснуться ее запястья, остановив тем самым бесконечную попытку что-то скрыть. Знал, если спрошу, отпугну ее.

– А у твоих родителей как дела?

– Хорошо, хоть и решили остаться в Виина.

Элен знала о желании моей семьи перебраться в столицу. Тогда от меня не скрылась ее печаль, а сейчас радость. Ее губы приоткрылись в попытки что-то сказать, как по коридору разнесся предупреждающий звонок. Пора на урок.

В то время как Мистер Коллинз проверял присутствующих, я бесстыдно наблюдал за Элен сидевшей за соседней партой. Мы всегда располагались в конце класса, где никого кроме нас не было. Раньше мы часто шептались и переписывались, никому не мешая. Учителя редко нас ругали, делая поблажки отличникам. Увы, всему приходит конец, чем и стало произошедшее в семье Эл.

– Отлично, все на месте, – воодушевленно произнес учитель. Нехотя оторвав взгляд от Элен, посмотрел вперед. – На остаток учебной программы у нас с вами, неутешительно, осталось сплошное повторение уже пройденного материала и пересмотр фильмов о Руэль, – стоило ему упомянуть последнее, как помещение заполнилось недовольными вздохами и причитанием.

Впрочем, и я был среди тех, кто недовольно высказался о такой «прекрасной» перспективе. Никто не понимал, почему подобные предметы оставили на последний, двенадцатый, год обучения, ибо ничего нового, вне утвержденной учебной программы, нам не преподавали. Мы лишь тратили ценное время на уже и так известное. Учитывая то как Мистер Коллинз преподавал, в повторении нет смысла. Буквально все студенты знали историю на отлично, лишь единицы на хорошо. Он знал свое дело и придя сюда молодым и перспективным преподавателем с первого года начал показывать отличные результаты, запатентовав свою особую программу. Увы, лишь на дополнительных занятиях Мистер Коллинз мог давать больше разрешенного, что меня совершенно не радовало из-за нехватки времени.

– Я прекрасно понимаю ваше негодование, ребята, – поднявшись на ноги, продолжил мужчина. – Мне и самому не особо нравится в тысячный раз смотреть эти фильмы, и говорить о том, что я и так знаю наизусть, – он тепло улыбнулся, осмотрев присутствующих. – Поэтому, я предоставляю вам выбор на сегодняшнее занятие. Либо мы продолжим идти по программе и посмотрим в очередной раз фильм повествующей о королевской династии Руэль, – это породило очередную волну негодования. – Либо, мы отойдем от программы, и я отвечу на волнующие вас вопросы, – этот вариант вызвал одобрение и моментальное соглашение, породившее у Мистера Коллинза улыбку.

Обойдя стол, учитель оперся о него, выбрав первого счастливчика.

– Можете ли вы поделиться мнением о предстоящей свадьбе короля? – слегка смущенно поинтересовалась светловолосая девушка из подгруппы Элен. – Думаю, мы можем смело утверждать, что это событие через годы войдет в историю.

– Мелани, очень интересный вопрос и ты безусловно права. Подобные события автоматически становятся частью истории, которую через несколько лет будут изучать в академиях западного королевства, – спокойно произнес учитель, поправив очки. – И все же сейчас, рассуждать о чужом союзе, как по мне, особенно о еще несостоявшемся браке настолько высоко поставленных лиц, тяжело. Нам с вами, обычным людям, не входящим в круг знати, многое неизвестно. Особенно по каким причинам состоялась эта помолвка. Любовь ли это или же политический брак. Невеста таинственная личность и может оказаться представительницей вольного, а может и кочевого, народа. Либо же девушка дочь кого-то из знати, и следственно это может оказаться выгодный, по ряду причин, брак обеим сторонам.

– Получается любви в этом может и не быть? – заметно поникнув, спросила Мелани.

– Всяко может быть, но правду мы никогда не узнаем. Так, следующий вопрос, – стоило это сказать, как ладони студентов взмыли вверх. Каждый хотел задать свой вопрос, лишь единицы, включая меня, тихо сидели на своем месте. – Эрик, прошу.

– Расскажите чуть больше про вольные и кочевые народы. Мы конечно проходили это, но сами знаете, тема достаточно короткая и мимо проходящая.

– Есть ли какие-то уточнения по этому вопросу? Или может кто-то хочет добавить еще что-то?

– Почему из года в год они отказываются от возможности стать частью западного королевства, – добавил Кевин, сидевший передо мной.

– Некоторые люди, порой связанные верой или иной особой нитью, предпочитают свободу от ограничений, – даже не задумываясь начал Мистер Коллинз. – И для таких, назовем их, общин, не столь важно развитие или же предлагаемая безопасность. Они хотят жить по своим правилам и устоям, не подстраиваясь под чужие законы. Нам с вами тяжело судить или же предполагать истинные причины таковых решений. Впрочем, как и общинам тяжело понять нас, живущих в Руэль, под защитой стен и солдат. Конечно человек может привыкнуть ко всему, необходимо лишь время, – учитель вздохнул, молчаливо окинув взглядом студентов, оценивая нашу реакцию. – Если верить историческим справкам, западное королевство не всегда было таким, как мы его знаем. Когда-то, наши далекие предки, как и живущие в общинах, верили в божеств, после в хранителей. Сейчас многие современники верят в науку и развитие, невольно продолжая почитать хранителей запада. Конечно же есть и те, кто отвергли любую веру. По этой причине многие вольные и кочевые народы, по моему мнению, не желают становиться частью западного королевства. Они бояться стать жертвой и невольно отвергнуть свою веру.

Ответ оказался объемным и многословным, в тоже время сложным и мало понимаемым. Мистер Коллинз имел ввиду вероятные принуждения, как мне показалось. Многие живущие вне Руэль, не являющиеся частью королевства, свободны. Чего нельзя сказать о нас, живущих внутри стен.

Парень сидевший перед Элен поднял руку. Мистер Коллинз кивнул, давая ему добро, на что тот прочистив горло, явно волнуясь.

– Поделитесь своим мнением на счет современной интерпретации исторических фактов и хронологии истории в целом. По вашему мнению все факты достоверны или же есть… несостыковки? Возможно есть вырезанные или же запрещенные, для массового ума, факты? – очень тихо, произнес он.

Наступила тишина. Мистер Коллинз, поджав губу не торопился с ответом. Его внимательный взгляд изучал студентов, неожиданно остановившись на мне. По крайней мере мне так показалось.

– История, написанная человеком, никогда не может быть достоверна на все сто процентов. Ее, как и любую другую информацию пишет человек, на которого могут повлиять внешние факторы. Поэтому, все исторические события, зачастую, подаются под призмой видения автора статьи или же учебника. Следовательно, именно по этой причине так тщательно проверяют все публикации в Рорври, и, если что-то противоречит законам королевства, оно удаляется дабы не вводить в заблуждение людей.

– Получается, такая информацию не правдива? А все что оставляют в доступе правда? – уточнил парень с ноткой сомнения в голосе.

Мистер Коллинз усмехнувшись покачал головой, вызвав волну смятения.

– Мы никогда не узнаем истинную правду, пока лично не столкнемся с ней лицом к лицу. Слышать и читать – одно. Узреть своими глазами – иное. Вот ты, Калеб, чему предпочтешь верить? Своим ощущениям, или словам других?

– Ну, я не знаю.

– Хорошо. К примеру, тебе скажут, что перед тобой полная чашка сочной и красной клубники. А ты увидишь чернику, почувствуешь ее запах и вкус. Что ты скажешь, когда тебя спросят о том, что перед тобой?

– Скажу, предо мной черника, а не клубника, – неуверенно сказал Калеб.

– Надеюсь теперь вы все понимаете, что я имел ввиду, – улыбнувшись, сказал Мистер Коллинз, отойдя от стола. – Еще вопросы? Говори, Элен.

– Скажите, правда, что в Диваж живут… чумные? – голос Эл прозвучал глухо, а в самом конце она замялась, не зная какой слух из множества произнести.

Посмотрев в сторону девушки, встретился с взглядом ее серых глаз, где мелькнуло нечто странное, интригующее.

– Я могу ответить на этот вопрос, точно так же, как и на предыдущий. Вы можете слышать и читать все что угодно, но какова правда наверняка не узнаете пока не столкнетесь с истинной лично, – Мистер Коллинз ушел от прямого ответа, а голос преобладал странными нотками.

– Тогда почему о подобном пишут и говорят везде? – подал голос я, не поднимая руку. Мой взгляд коснулся напряженной фигуры преподавателя. – Даже в официальных источниках.

– Вы слышите – клубника, но видите – чернику. Чему вы поверите?

Наступила тишина. Мистер Коллинз молча сел за стол, позволяя нам обдумать его слова. Почувствовав взгляд Элен, повернул голову, зная, она думала о том же, что и я. Мистер Коллинз несколько раз намекнул на несостыковки, ложь и подтасовку фактов в официальных источниках. Всю информацию фильтровали, неугодную устраняли. Зачем?

После звонка я не смог догнать Элен, хоть и желал обсудить слова Мистера Коллинза. Ее реакция на его ответы заинтересовала, и я не мог это оставить просто так. Конечно, спрашивать напрямую о статье ее бабушки, как ранее решил, не буду. И сколько бы не искал ее, никак не мог найти, надеясь на возможность поговорить во время обеда, и даже тогда мимо.

Лишь на последней перемене, когда уже отчаялся, заметил Эл в компании Рози. Сатус с ней. Мне необходимо поговорить с Эл, иначе я взорвусь от количества мыслей внутри.

Догнав девушек, я проигнорировал злой взгляд Рози. Она, более чем уверен, очень зла на меня за вчерашнее. Моя кожа так и ловила невидимые молнии, летящие с ее стороны.

– Я бы хотел обсудить с тобой слова Мистера Коллинза, – сказал я, внимательно наблюдая за реакцией Элен.

Рози театрально вздохнула, хоть и не знала предстоящую тему обсуждения. Конечно Эл могла поделиться с подругой, во что мне мало верилось. Рози не из тех, кто любил обсуждать историю и другие уроки.

– Не знаю, как тебе, но я уверен, в исторических фактах нам, – проигнорировав Рози, начал было я, а заметив предупреждающий взгляд Элен, запнулся. Мистер Коллинз сегодня намекал, о таких вещах не следовало говорить прямо. – Не говорят всей правды.

Элен странно посмотрела на меня, словно я сморозил настоящую глупость. Рози презрительно прыснула, попытавшись сдержать смешок, пробудив внутри меня очередную вспышку раздражения. Под кожей снова начала разливаться магма. До чего же она меня бесила.

– Ладно, допустим ты прав, – тихо произнесла Элен, не обращая внимания на подругу. Сняв с плеча рюкзак, она подошла ближе, положив его на подоконник. – Тогда зачем Мистеру Коллинзу намекать нам на вероятные несостыковки, а не сказать об этом прямо?

– Вы серьезно это будете обсуждать? Вам обоим заняться что ли нечем? Скоро выпускной, лучше бы об этом поговорили, – недовольно буркнула Рози, беспардонно встряв в разговор, как всегда пытаясь перетянуть внимание на себя.

– Тэрп, заткнись, – не выдержал я, увидев, как ее намазанные розовым бальзамом губы скривились. – Дай нормально поговорить, что пристала?

– Элен, как ты с этим недалеким вообще можешь общаться?

– Это ты сейчас про себя спросила? Какая же ты жестокая, особенно по отношению к себе любимой, – ехидно спросил я, чувствуя кипящее раздражение внутри.

– Вы двое! Хватит! – воскликнула Элен, когда Рози открыла рот желая выплюнуть ответную колкость. – Ваши препирания скоро доведут меня до нервного тика, – раздосадовано произнесла она, посмотрев на меня с мольбой. – Давай продолжим после дополнительных занятий, по пути домой?

– Хорошо, – улыбнувшись, согласился я, стараясь не замечать Рози.

Благо, у Рози сегодня дополнительные не в академии, а у Ребекки их вообще нет. Мы с Элен останемся вдвоем, без лишних ушей. Может я смогу набраться смелости и расскажу ей про свечение? Хотелось верить, она не сочтет меня сумасшедшим.

– Эй, Ал, – окликнул меня Бари. – Чувак, ты где пропал? У нас тренировка начнется через пять минут, а мы еще не в форме. Тренер головы нам оторвет.

Тэрп, тренировка, я о ней совсем забыл, думал последним занятием альский.

– Иду, – кивнул ему я, посмотрев на Элен. – До встречи.

– До встречи, – слабо улыбнувшись, сказала она, направившись за негодующей подругой.

По пути в раздевалку, Сатус столкнул меня с Айлин. Бывшая чуть не расцвела при виде меня, быстро направившись на встречу. С ее губ слетело приветствие, на которое я отреагировал лишь кивком, просто пройдя мимо. Ник, ставший этому свидетелем, тяжело вздохнул.

– Ты слишком жесток по отношению к ней, – с ноткой грусти, сказал Бари, заметно поглядывая назад.

Ник бросил в друга хмурый взгляд.

– Да что я не так сказал? – негодуя поинтересовался тот.

Устало выдохнув, не желая в сотый раз напоминать ему о причинах расставания, почувствовал в груди сильное неприятное жжение.

– Тебе повезло, раз ты не знаешь, как порой тяжело расставаться с… – Ник опередил меня, запнувшись, не желая оскорблять Айлин. Да и знал, я такое не приветствую, и не важно, как себя повела бывшая по отношению ко мне. – С такими липучками…

Любительницами дорогих подарков и безумными фанатками острых ощущений. Скандалы, ссоры и прочие прелести, которые мне не по душе. После первой попытки вывести меня на конфликт и драку, мы расстались. Айлин не переставала испытывать удачу, надеясь сойтись вновь. Больше в отношения я не вступал, решив уйти с головой в учебу.

– Рози хоть и классная цыпочка, но уже не то. Хочется, ну знаешь, чего-то невинного, трепетного и нежного. Со смущением и, ну типа, такими невинными стонами, – стоило перешагнуть порог раздевалки, как до меня донесся озабоченный голос Кайла.

Парни из команды опять обсуждали девушек в неприличном контексте. Ох уж этот пубертат и неумение сбрасывать напряжение иными способами. А может излишняя озабоченность, присущая ученикам класса таки восьмого. Порой мне и правда казалось, что я попал в команду восьмиклассников, хоть такие ребята среди нас были. Только они всегда сторонились подобных разговоров, избегая компании Кайла.

Кайл Батлер – капитан команды, будущий игрок золотой лики, зазнайка, а-ля крутой парень и еще один бывший друг детства. Он считал себя настоящим мачо и элитой, лишь узнав о зачислении его персоны в команду золотой лиги. Золотая лига – личная сборная короля Руэль, потешающая его эго и соревнуясь с другими элитными командами серебряной лиги. По сути, все кто продолжали играть в Буорл, особенно переходя в элитные команды, болванчики для развлечения, порой веселя народ в бесполезных соревнованиях.

– Эй, Алекс, – окликнул меня Кайл, с явно отрицательными намерениями. Вопросительно посмотрев на него, заметил, как напряглись Бари и Ник, стоя по бокам от меня. – Ты уже пробовал эту тихоню… как ее там… Элен? А то знаешь, я люблю быть первым во всем и пользованное не подбираю.

Злость застелила глаза, обжигая внутренности огнем. Ладони в мгновение сжались, а челюсть напряглась настолько, что послышался скрип зубов. Парни схватили мои плечи, пытаясь удержать на месте, не дав повестись на очередную провокацию.

Да, этот придурок провоцировал меня часто, прекрасно зная, Эл близка мне. Плевать на вероятное отстранение от учебы и экзамена. Плевать на все. Я не позволю этому уроду думать и говорить о ней в подобном тоне.

– Кайл, тебе не кажется, что ты перегибаешь, – крепко сжимая мое плечо, подал голос Ник.

– Я бы на твоем месте молчал, Павези. Хотя, твоя сестричка и так на очереди, хоть она какая-то странная, чум… – Кайл не успел закончить.

Ник стремительно бросился к нему, намереваясь осуществить мои замыслы. Разбить нос Кайлу мало, но достаточно чтобы он завалил свой поганый рот.

Бари успел перехватить рыжеволосого, не дав ему коснуться нашего золотого мальчика, на лице которого сразу же появилась довольная ухмылка. Он с вызовом посмотрел на меня серо-карими глазами, пробуждающими внутри лишь ненависть.

– Чувак, обещаю, я буду нежен с твоей подружкой. Она будет постанывать от удовольствия, шепча мое имя и прося, чтобы я кончил в нее.

Сатус. Сатус. Сатус.

«Какого ты несешь этот бред? Хранители, как же он меня бесит. Чтоб его эго лопнуло и утопило в самолюбии, позволив захлебнуть и не отрывать рот никогда. Тэрп, больной придурок. Я убью его, если он хоть пальцем коснется Элен! Клянусь, убью!» – мимолетно пронеслось в голове.

Стоило лишь подумать об этом, как позади Кайла раздалось шипение и произошел взрыв, оглушивший всех вокруг. Не помню, как оказался на полу. Кожу холодило белой пеной и водой льющийся из распылителей на потолке. Ник что-то говорил, касаясь меня. В ушах звенело, медленно пропуская звуки реальности. Кто-то ныл от боли, звал на помощь.

Пару раз моргнув, осмотрелся, ужаснувшись увиденным. Раздевалка залита пеной и водой, а в углу лежал Кайл держась за ногу. Все вкруг него окрасилось в алый цвет. Кто-то забежал в помещение, начал кричать с ужасом требуя вызвать скорую.

Жжение внутри медленно отступало. Впервые за долгое время я чувствовал холодок, причиной которому стал ужас и страх.

В ноге Кайла виднелись железные осколки от… огнетушителя. Неожиданный взрыв задел только Кайла в одно мгновение завершив его так и не начавшуюся карьеру.

Сатус, неужели это из-за меня?

Глава 7

Легкий весенний ветерок врывался в помещение принося с собой прохладную свежесть и щебетание птиц. Цветочный сад медленно пробуждался ото сна, с каждым днем все больше раскрашивая серость яркими растениями. Прозрачный тюль покачиваясь от дуновения ветра, то и дело напоминал статному мужчине, расположившемуся в кресле, фату невесты.

Вдыхая приятный аромат свежести, темноволосый мужчина протянул изящную ладонь с перстнем, где виднелся лик хранителей Солнца и Луны, к чашке с ароматным напитком. Прислуга несколько минут назад принесла поднос с душистым чаем источающим аромат роз, любимый давно почившей матушки. Вспомнив о ней, он грустно улыбнулся, скучая по ее теплым рукам, нежному голосу и полезным наставлениям.

Мужчина, отпив из чашки с удовольствием проглотил горячий напиток, посмотрев в сторону окна. Сидя в бордовом кресле расшитым золотыми нитями, он мог наблюдать за рабочими в саду, чувствуя неприятную горечь внутри. Причиной ей не был чай. Этот неприятный осадок остался от прерванного прислугой разговора, с обладательницей раздраженных вздохов в соседнем кресле.

Он перевел взгляд темных глаз в сторону возлюбленной, старательно не замечающей его присутствия. Она, тяжело вздыхая, зло листала тонкими и аккуратными пальчиками страницы первой попавшейся под руку книги, сердито постукивая алыми ногтями по светло-сероватым страницам.

– Выпей чаю, дорогая, – осторожно предложил мужчина приятным глубоким голосом. – Сегодня он на удивление чудесный, неужто наконец-то новая прислуга научилась его заваривать как подобает.

Девушка замерла, держа меж пальцев хрупкую страничку. Мужчина замер с поднесенной чашкой у лица, заметив, как по белоснежной коже, возлюбленной поползли темные вены скрывшись за корсетом, стягивающим грудь. Она, подняв ледяной взгляд, невесело усмехнулась.

– Ты знаешь, сейчас мне не нужен чай, – тихо произнесла она, холодным словно металл, голосом. – Грегор, почему каждый раз… ты начинаешь выводить меня из себя? – с ноткой мольбы, поинтересовалась девушка, слегка подавшись к нему.

Темные локоны упали вниз, а соблазнительный вырез открыл королю привлекательный вид на пышные формы возлюбленной. В мгновение его обуял чужойголод, растворившись в сознании и став сильным желанием обладать ею здесь и сейчас. Подвеска с ликом хранителей, подаренной им любимой на помолвку, вернула трезвость ума отогнав наваждение.

– Прекрати, Меринор, – понизив голос, попросил Грегор, сделав глоток чая.

– Тогда позволь мне выбрать, – во взгляде Меринор скользнуло отчаяние.

Грегор промолчал, опустив чашку на светлое, с крапинками золота, блюдце. Взгляд темных глаз скользнул по помещению, где располагались несколько книжных шкафов из темного дуба, стол и два кресла. Светлые стены украшали картины, написанные разными художниками старых лет и вдохновленные хранителями. Их приобрели еще до рождения ныне правящего короля, трепетно почитая Солнце и Луну.

Когда-то здесь, в этой комнате, его родители проводили вечера наслаждаясь свежим чаем, чтением книг и бурным обсуждениями произошедшего за день до поздней ночи. Грегор всегда с теплом завидовал их любви, крепкой и по-настоящему вечной. Даже после смерти отца его мать, Аврора, осталась верна возлюбленному до последних дней собственной жизни.

Вздрогнув от грустных воспоминаний, мужчина покачал головой. Темные волосы короля уже давно достигли плеч. Ему нравилась такая длина, она напоминала об Александре, потерянном брате, взамен которому пришла она. Посмотрев на невесту, король почувствовал, как сильно изменилась атмосфера в помещении. Легкая и непринужденная аура, переменилась тяжелой и тягучей. Меринор, хмуря нос, пристально смотрела в сторону закрытых дверей.

Наклонившись вперед, Грегор с трепетом коснулся ладони любимой, привлекая тем самым внимание. Девушка никак не отреагировала на прикосновение, хоть и заметно вздрогнула, не ожидая подобного жеста.

– Что тебя беспокоит, дорогая? – поинтересовался он, желая забрать весь дискомфорт возлюбленной себе.

Меринор резко захлопнула книгу, все еще находящуюся в ее руках. Не смотря на будущего мужа, она размахнувшись кинула ее в стену рядом с дверью. Хмурое выражение не покидало ее лица, и Грегор не понимая происходящего, заметно испугался, хоть и пытался сделать вид, что ничего не произошло.

В это время: молодая служанка, стоящая за неплотно закрытыми ею ранее дверьми, вздрогнула. От неожиданного удара неизвестно чем о стену из нее вырвался шумный вздох, пронесшийся по пустому коридору эхом. Девушка, закрыв ладонью рот, попыталась успокоить ускорившееся сердцебиение, вновь прильнув к небольшой щелочке, благодаря которой могла услышать тихий разговор внутри.

Нахмурив брови, Грегор посмотрел на раскрытую книгу, лежащую на полу. За многие годы, проведенные рядом с этой женщиной он изучил ее достаточно, дабы после мимолетного смятения и испуга понять причины подобного поступка. Голод становился сильнее, как и каждый год в это время. Подобное поведение верный вестник предстоящего ужаса, неизбежного и вынужденного, для него в том числе.

Меринор на грани. Она готова взорваться и выпустить темную натуру. Ее холодный взгляд метал молнии предвещая скорый взрыв, и король молился лишь бы сейчас никто не потревожил их. Лишь бы острая фаза завершилась и на одну невинную жертву было меньше.

Грегор терпеливо молчал, ожидая, когда возлюбленная успокоиться и они смогут спокойно поговорить. Ему хотелось вновь поднять важную тему, попросив Меринор придумать иной способ устранения голода. Он готов умолять ее на коленях, покорно опустив голову и широкие плечи, лишь бы не видеть, как гаснет жизнь в невинных глазах.