Поворот любви бесплатное чтение

Глава 1

Грохот вломился в сон – нагло, без стука. Где-то на третьем этаже разбилось стекло, а потом – глухой удар, будто опрокинули шкаф. Дом на Уитта-роуд содрогнулся, передавая вибрацию прямо в её подушку.

Нэтали резко открыла глаза.

Шесть утра. Ещё двадцать восемь минут до будильника – но теперь уже не уснёшь.

– Ну сколько можно… – выдохнула она в подушку, чувствуя, как раздражение медленно поднимается от сжатых кулаков к вискам.

В горле застрял колючий комок гнева. Она ясно представила, как врывается к соседу сверху и швыряет ему в лицо будильник. Но вместо этого – глубокий вдох. Пять секунд. Десять.

Съемное жилье в Лондоне – клетка с позолотой: хочешь вырваться, но за дверью только промозглый ноябрь.

Спать уже не хотелось. Когда она потянулась, спина отозвалась тупой болью – этот старенький диван за год так и не принял форму её тела, будто сопротивлялся. Как и она…

Нэтали медленно провела взглядом по комнате.

Крохотная квартирка на втором этаже – типичное лондонское «гнездо» для тех, кому не хватает на что-то приличное: облупленные обои в горошек, диван, провалившийся посередине.

И ковры. Много ковров!

Хозяйка, фанатично следующая советам астролога, каждые два месяца тащила новый. Они лежали повсюду – под столом, в ванной, даже кругленькие-маленькие на стульях. «Моя квартира, мои правила», – бубнила старуха на все возражения. Со временем Нэтали смирилась.

– Аллилуйя! – выдохнула она, когда грохот прекратился. Тишина оказалась хуже – в ней слишком громко звучали воспоминания.

Обернувшись в плед, Нэтали побрела на «кухню» – если три квадратных метра с раковиной и плитой можно так назвать. Вся квартира представляла собой одну комнату-трансформер: кухня плавно перетекала в гостиную, которая ночью становилась спальней. Широкий подоконник выполнял функции стула, кресла и местом для курения.

Она сделала несколько глотков воды – ледяной, как взгляд матери в день, когда отец ушёл. Но едва расслабилась – новый удар сверху заставил её закатить глаза. Где-то в груди щёлкнуло, как в её любимой музыкальной шкатулке, когда механизм ломался.

Кофе зашипело на плите. Запах горький, как у матери по утрам, когда та варила его «с любовью» для отца.

Она закрыла глаза – и перед ней всплыла детская: голубые обои с облаками, за которые она так отчаянно боролась. Бумажные звёзды на потолке, которые вырезала ночами, воссоздавая отцовские созвездия. Гирлянда, превращавшая потолок в ночное небо – единственное, что не обманывало.

Но больше всего она любила, когда отец возвращался с работы.

Она бросалась к двери, чтобы первой рассказать ему всё. А потом – её любимые вечера: он, уставший, ложился с ней на кровать и рассказывал о космосе, о далёких мирах…

– Папулечка, ну пожалуйста, ещё чуть-чуть! – умоляла она.

И он неизменно сдавался, иногда засыпая рядом, обняв её.

Но и материнского внимания ей не хватало. Оливия всегда была занята уборкой, стиркой, готовкой. Нэтали приносила ей свои рисунки, надеясь на похвалу, но чаще слышала лишь рассеянное «угу» или, что хуже, – «мазня!», если случайно пачкала краской мебель. Она научилась не показывать обиды, но чувство ненужности росло с каждым днём. Она сидела на кухонном полу, следя за юбкой матери, мелькавшей между столом и раковиной. «Сегодня спросит. Обязательно спросит, как прошёл мой день», – мысленно шептала она, но Оливия проходила мимо, неся стопку тарелок.

Школа научила её главному: доверие – синонимом глупости. После того как она поделилась бутербродом с мальчиком из параллельного класса, наутро её тетради плавали в унитазе, а позже на руках маркером красовалось «ГОРИЛЛА».

– Дралась? – даже не повернулась мать, скребя сковороду.

– Упала, – соврала Нэтали, разглядывая синяк на колене. Помощи ждать было неоткуда.

Спасение принёс рассказ про медвежонка в шляпе. Отец подарил эту книгу на её день рождения. Нэтали проглотила историю за вечер, а утром положила в рюкзак мармеладный сэндвич – «Вдруг Паддингтон проголодается?»

Мать однажды нашла в своей сумке такой подарок. Она так тогда кричала: «Хватит жить в сказках!»

Чтобы дочь не грустила, отец впервые решил сводить её в кинотеатр.

Белль на экране перелистывала страницы, и Нэтали почувствовала, как что-то щёлкнуло у неё внутри.

– Пап, я хочу, чтобы меня звали Белль, – прошептала она, когда героиня танцевала с Чудовищем. На следующий день в её комнате появилась шкатулка: при открытии фигурки кружились под любимую девочкой мелодию. Она заводила музыку снова и снова, пока краска с Белль не стёрлась от прикосновений.

А потом что-то пошло не так…

Отец начал чаще пропадать на «работе», а иногда и вовсе не приходил домой. Подарки не радовали. Нэтали воспринимала их, как попытку загладить вину. Она пыталась поговорить с отцом, но в ответ слышала: «Миллион фунтов, Нэт. Тогда всё изменится».

Маленькая Нэтали не понимала, почему этот миллион стал важнее дочери.

Тогда ей пришла в голову идея.

Нэтали достала любимую розовую тетрадь, куда записывала мечты и обвела карандашом «Папина мечта 1000» – ведь все мечты из этой тетрадки исполнялись.

– Мало, – он усмехнулся и дописал нули. «1 000 000».

Так начался их ритуал. Каждый вечер она спрашивала:

– Ну что, папочка, получилось?

Он молча переписывал ту же цифру. Миллион оставался таким же далёким…

Когда он не приходил домой ночевать, Нэт рассаживала плюшевых зверей по его стороне кровати. Но они не могли заменить тёплые объятия отца. Ни одна игрушка не могла восполнить ту пустоту, которую она ощущала без отцовской любви и заботы. В тишине комнаты Нэтали плакала, утирая слёзы рукавом пижамы, и верила, что, если стереть все нули, папа вернётся.

Но ничего не изменилось…

Наступила просто привычка. Отношения между родителями трещали. Хотя Нэтали верила, что ей кажется. Томас пытался, что-то дарил матери, но той нежности, которую помнила Нэт, уже не было. А мать, словно сломанный комбайн вымещала ярость на дочери.

До тошноты знакомый спектакль: стоит Томасу переступить порог – и перед ним уже другая женщина. «Солнышко», «зайка», ложная нежность в голосе. Нэтали запиралась в комнате, впиваясь взглядом в потолок, где бумажные звезды теперь напоминали о лучших днях. Только книги оставались лекарством – они не врали, в отличие от людей.

В день шестнадцатилетия она все ещё ждала чуда. Надеялась, что за праздничным столом отец протянет ей ту самую шкатулку (новую, не поцарапанную). Вместо этого получила нож в спину:

– Я разлюбил твою мать.

Голос был знакомым, но слова казались чужими. Нэтали замерла, заметив, как пошло блестят его новые туфли – чёрные, намеренно начищенные для этого дня. В груди что-то щелкнуло, как в той шкатулке, когда ломался механизм.

И тогда всё потеряло смысл…

За его спиной стояла Чужая. Их совместное фото в голове Нэтали рвалось, как плохой коллаж.

Идеальный образ отца-героя рухнул…

Она не верила, что он смог бросить свою «любимую принцессу» ради…

Материнский крик разрезал воздух. Хрустальный бокал с надписью «Самой любимой дочке» разлетелся о стену, оставив на обоях брызги шампанского.

Так и закончилась её идеальная жизнь…

Она возненавидела не только отца, но и день, забравший у неё всё: детство, семью, надежды…

Стоя с закрытыми глазами, она дрожала от воспоминаний. Нэтали помнила каждое слово, выкрикиваемое матерью и то чувство неутешной обиды, когда мама безжалостно швырнула об стену любимую шкатулку, и та разлетелась на мелкие кусочки. Помнила ту боль, когда Оливия срывала со стен семейные фотографии, постеры и бумажные звёзды, уничтожая маленький мир Нэтали, который дочь так бережно строила с рождения и до…

Нэтали открыла глаза, сжав губы в тонкую линию.

«Любви не существует», – эту фразу она вбила себе в сознание.

Но, несмотря на всё это, сейчас у неё есть больше, чем просто мрачные воспоминания. У неё есть эта квартира, где она смогла создать свой новый мир. И у неё есть работа, которую она почти полюбила.

Ведь человек привыкает даже к тому, что сначала кажется ему невыносимым…

Закурив сигарету и выпустив дым вверх, Нэт дала себе установку на сегодня не думать больше о прошлом.

«Хватит!», – произнесла она про себя, сделав ещё пару затяжек сигареты и выдыхая дым на запотевшее стекло.

Быстро переодевшись из пижамы в более подходящую одежду, Нэтали подошла к зеркалу. Ей нужно было подготовиться к рабочему дню, и одной из её обязанностей как продавца в книжном магазине было умение улыбаться. Но, глядя на своё отражение, она понимала, что её улыбка выглядит неискренне и натянуто, а лицо похоже на маску, которую она вынуждена носить каждый день.

– Здравствуйте, – сказала она, скривив лицо в попытке изобразить радушие. – Меня зовут Нэтали… – и, в порыве отчаяния, она набрала воду в ладони и выплеснула её на своё отражение, надеясь смыть с лица всю фальшь.

Конечно, книжный магазин с зелёными стенами и красными стеллажами не привлекал толпы народу, но он обзавёлся постоянными клиентами, которые приходили сюда не ради её улыбки, а из-за любви к книгам. У каждого были свои вкусы и желания, которые Нэтали не всегда могла понять. Самыми популярными были книги о саморазвитии. Этот раздел пустел быстрее всего. Её бесило, что покупатели, прочитав лишь несколько строк, выходили из магазина с видом, будто они уже постигли все секреты жизни, словили «внутренний дзен». Хотя, по сути, книга же не магический эликсир, и не волшебная палочка. Это всего лишь слова, которые давно известны. Но, нужно купить книгу, чтобы это понять. Люди легко следуют чужим советам, вместо того чтобы искать ответы в своей жизни. Но возможно так проще, так правильнее…

Ноябрьский ветер швырнул ей в лицо горсть мокрых листьев, когда она выбежала из подъезда на Уитта-роуд.

Шарф, связанный бабушкой (последней, кто ещё называл её «Белль»), пах нафталином и старыми фотографиями. Каждый день она тратила больше часа, чтобы добраться до работы. Её скромное жильё располагалось в районе Мэйон-парка, и финансы не позволяли арендовать квартиру поближе к книжному магазину на Риджент-Стрит. Несмотря на то, что Нэтали не любила поезда, она всё же находила в поездках некоторую прелесть. В каждом утреннем путешествии она пыталась заметить то, что другие могли не увидеть.

Вагон сегодня был битком набит раздражением. Пассажиры косились на неё, будто она украла последнее свободное место. В углу вагона мелькнул мужчина в потрёпанном пальто. Он смотрел в окно, перекатывая в пальцах что-то блестящее. Нэтали отвела взгляд – слишком много странных типов ездит в эти часы. Напротив, пристроилась парочка: он поправлял ей прядь волос, она смеялась слишком громко для семи утра. Нэтали мысленно дорисовала им финал – чужая помада на воротнике, неожиданная беременность, кредиты на совместную машину. «Хэппи-энды существуют только в книгах», – хотелось сказать им, но поезд уже подкатывал к Бонд-стрит.

На перроне толпа ринулась вперёд, как стадо испуганных антилоп. Кто-то грубо толкнул её в спину. «Бесплатный сыр бывает только в мышеловке», – едва не сорвалось с губ, но она лишь глубже зарылась в шарф. Сквозь запотевшее стекло магазина уже маячила Лили – вечный двигатель позитива в полосатом свитере.

– Привет, Нэт! – коллега расцвела.

Нэтали пробормотала что-то невнятное и ринулась в подсобку – свою крепость среди коробок с «Как полюбить себя за 10 дней» и «Секретами счастливых браков». Но Лили, конечно, последовала за ней.

В первые месяцы работы в книжном магазине Нэтали сторонилась своей излишне дружелюбной напарницы. Лили была той самой девушкой, которая могла превратить даже самый серый день в праздник, рассказывая о своей любви к Джеймсу. Нэтали бесила эта «сказочная» любовь, которую напарница так ярко описывала. Ведь дома её ждала пустая квартира, а не любящий мужчина. Это контрастное ощущение – между её собственной жизнью и жизнью, о которой рассказывала Лили, – делало Нэт замкнутой и раздражительной. А иногда она ловила себя на мысли, что завидует ей… Но очень в редких случаях.

А после года совместной работы Нэтали вообще стало казаться, что она живёт с влюблённой парочкой под одной крышей. В её голове разыгрывался сериал под названием «Счастливая жизнь Джеймса и Лили». Каждый новый эпизод этого воображаемого шоу вызывал всё больше негодования.

– Привет. Вижу, ты, как всегда, рано и в хорошем настроении! — «Джеймс опять приготовил завтрак в постель?»

Нэтали испугалась, не произнесла ли это вслух, и захотела превратиться в кактус с острыми иглами, чтобы хоть как-то выразить своё недовольство. Она не любила «женские» штучки, объятия и поцелуи в щеку, которые Лили так охотно раздавала всем вокруг.

– От тебя ничего не скроешь, Нэт! – с улыбкой ответила Лили, обнимая её. Нэтали старалась не выдать внутреннего протеста.

– Джеймс…, – Лили закатила глаза, но достала билеты. – Тащит меня на какую-то оперу, а я в этом ни бум-бум!

– Как мило…, – промолвила Нэтали, стараясь натянуть на лицо милую улыбку.

Ей так хотелось найти пульт и промотать все счастливые моменты жизни Лили и Джеймса. Она искала любой способ отвлечься от мыслей, что её собственная жизнь отличается от той, что она наблюдала со стороны… Да, мы снова вернулись к зависти…

– Сегодня очень холодно, – произнесла Нэтали, стараясь сменить тему. – Поступили к нам новые книги?

Это могло поднять ей настроение.

– Нет, директор сказал, что новых книг в ближайшие недели не предвидится, – ответила Лили с ноткой разочарования в голосе. – А я так надеялась купить что-нибудь для Джеймса! Ты же знаешь, он любит читать.

Лили упала в кресло, крутя обручальное кольцо.

– Мне не хватает терпения дочитывать книги, – её голос звенел, как витринный колокольчик. – Гораздо приятнее заботиться о доме…

«О доме. О Джеймсе. О вечном празднике счастья»

Губы Нэтали искривились. Всё, что у нее было – это коллекция «никогда»: никогда не знала дрожи от прикосновений, никогда не верила в «я тебя люблю», никогда… не могла забыть, как отец предал.

Дым сигарет больше не заглушал запах материнского виски – теперь она сама глушила воспоминания бокалом вина по вечерам. Бабушка… та хоть любила. До последнего вздоха.

Никому не было дела до её жизни и поступков, и она не знала, как с этим справиться. Протест против жизни, протест против любви – девушка вся была ходячим протестом. Она искала смысл своего существования, но находила его лишь в отрицании всего окружающего. И, когда Нэт встречалась с Лили, она словно губка впитывала всю её положительную энергию своей напарницы, и внутренний протест поднимал Нэт средний палец.

Нэтали, дослушав очередную историю от Лили направилась к рабочему месту. Сев за стойку, она поприветствовала директора, и достала книгу «Пока не остыл кофе– какая ирония. Её жизнь уже давно остыла, как вчерашний кофе в бумажном стаканчике.

«Бесполезно, – мысленно спорила Нэтали с текстом. – Даже если бы я могла всё изменить, отец… Они всегда выбирают других…».

– Нэтали, там посетитель не может выбрать книгу, помоги ему. – Лили осторожно отвлекла её от книги

С натянутой улыбкой она направилась к стеллажу, где стоял молодой человек. Не просто очередной посетитель, а живое противоречие. Потрёпанное пальто, но новые часы. Застиранные джинсы, но дорогой парфюм. И эти глаза… Серо-зелёные. Как море перед штормом, которое она видела лишь на открытках.

Нэтали замерла. Её стандартный алгоритм («второй стеллаж слева – до свидания») дал сбой.

Он смотрел. Не на книги. Не на её фирменную «выученную» улыбку.

А сквозь – будто видел все те страницы, что она старательно вырывала из собственной жизни. Тиканье часов превратилось в удары сердца. В пальцах у него мелькнуло что-то металлическое – может, ключи? Или…

«Стоп. Почему мне важно?»

Глава 2

Алфи Эванс редко задумывался о внешности. Потрёпанные джинсы, мятые футболки, свитера с катышками – его стиль можно было описать двумя словами: «Да и так сойдёт». Рубашки и костюмы появлялись в его гардеробе лишь под давлением обстоятельств: семейные ужины, похороны дальних родственников, прочие обязательные мероприятия, от которых он бежал, как от чумы.

Свобода – вот что для него значило всё. Свобода в мыслях, в поступках, даже в том, как он выглядел. В университете он как-то заспорил с приятелем: «Ты хочешь, чтобы тебя любили за глянцевую обложку? – Алфи стукнул пивной бутылкой по столу. – А я вот предпочитаю, когда читают содержание».

Но сейчас, под пристальным взглядом продавщицы, Алфи впервые за долгое время усомнился в своём выборе.

Девушка натянуто улыбалась. Их взгляды встретились – и она резко отвернулась, нервно перекладывая уже идеально ровные стопки книг. Он украдкой окинул себя взглядом: джинсы чистые, свитер без дыр. «Значит, дело не в одежде». Алфи нахмурился, сжимая в кармане зажигалку.

«Идиотка, – мысленно шипела Нэтали. – Вот же ведь знала – нельзя смотреть в глаза клиентам. Особенно таким. Особенно когда у них эти… чёртовы морщинки у глаз от улыбки».

Глубокий вдох – и она снова повернулась к незнакомцу, но взгляд упорно скользил мимо его глаз. Вместо этого она изучала детали: поношенные кеды, джинсы с выцветшими коленями, пальцы, перебирающие что-то в кармане…

И тут её пронзила мысль: «А не он ли ехал со мной в метро?»

Нэтали сжала пальцы на корешке книги. Надо было срочно взять себя в руки. «Представь его ослом», – вспомнила она глупый совет из какой-то статьи. Но даже в роли длинноухого животного он выглядел… особенным. Эти глаза. Она точно где-то их видела.

– Странный тип, – вырвалось у неё шёпотом, но достаточно громко.

Уголки губ Алфи дёрнулись. Он прикрыл рот рукой, потом вдруг скопировал её скованную позу и натянутую улыбку, как у неё.

– Что такого смешного? – голос прозвучал резче, чем она планировала.

– Извините, – он поднял ладони, будто сдаваясь. – Вы прямо как моя первая учительница, когда я принёс в класс живую лягушку. Та же смесь ужаса и праведного гнева.

Она впилась зубами в нижнюю губу. Обычно такие шутники быстро замолкали под её взглядом, но этот… От его ухмылки хотелось либо запустить в него тяжёлым томом, либо… Она резко отвернулась, чувствуя, как тепло разливается по щекам.

«Перегнул?» – Алфи ловил её взгляды. Когда их глаза снова встретились, что-то гулко стукнуло у него в груди. То ли сердце, то ли отголосок детства, когда он верил, что внутри у него живёт дятел Вуди.

«Кареглазка», – промелькнуло у него в голове.

Нэтали делала вид, что её больше интересует полка с классикой. «Обычный покупатель. Сейчас выберет книгу и уйдёт». Но пальцы дрожали. Она справлялась с капризными старушками и заносчивыми бизнесменами, но этот… Будто специально выводил её из себя.

«Можно позвать Лили…»

Но это значило признать поражение. А Нэтали ненавидела проигрывать.

Алфи наблюдал. Её упрямство только подогревало интерес. «Милая, дерзкая, робкая…» Он даже представил, какой она могла бы быть в других обстоятельствах.

Нэтали почувствовала его взгляд. Самоуверенный. Наглый. Она резко обернулась – и снова эти чёртовы глаза. «Где я…»

Внезапный чих перечеркнул все мысли.

«Ну просто замечательный день», – подумала она, чувствуя, как лицо заливает красками.

Алфи ухмыльнулся.

– Будьте здоровы… Кареглазка.

«Вот же придурок! Уже и прозвище придумал!»

– Спасибо, – она протёрла нос тыльной стороной ладони. – Но ваши фамильярности можете приберечь для кого-то другого.

Его забавляло, как она металась между грубостью и смущением. Ни дурацких духов, ни притворного смеха, ни этого вечного «случайно» оставленного телефона. Только взгляд – осторожный и колючий, как у тех уличных кошек, что шипят, но не убегают.

«Книжный бронепоезд», – вдруг щёлкнуло у него в голове, и он неожиданно фыркнул.

Нэтали нахмурилась.

– Ой, извините, – пробормотал он, но ухмылка так и не сошла с его лица.

«Болван. Очередной альфач, уверенный, что все девушки мечтают о его внимании», – мысленно процедила она, чувствуя, как ярость подкатывает к горлу.

Глубокий вдох. Выдох.

– Меня зовут Нэтали. Чем могу помочь? – выдавила она сквозь зубы.

«Нэтали… Первая в моей жизни», – отметил про себя Алфи, разглядывая её. Глаза – тёплого карего оттенка, с едва заметным золотистым вкраплением на левой радужке. Будто кто-то кинул щепотку корицы в кофе. А губы… «Чёрт, интересно, они такие же колючие, как и характер?»

– Может, хватит меня разглядывать? – резко оборвала она. – Чем могу помочь?

Алфи почувствовал, как уши наливаются жаром. Он судорожно сунул зажигалку в карман, будто это могло как-то спасти ситуацию.

«Алфи Эванс смутился. Бред какой-то».

Он всегда избегал чувств. После первого болезненного расставания решил: эмоции – слабость, а отношения – клетка. Два года чётких правил: никакой романтики, только работа, книги, друзья и редкие, ни к чему не обязывающие встречи.

Но эта «Кареглазка» за пять минут умудрилась поставить под сомнение все его принципы.

– Я смотрел на… – он метнул взгляд на случайную книгу с итальянскими рецептами. – На пасту карбонара. То есть на книгу. Не хотите поужинать?

– Это название книги? – подняла бровь Нэтали.

– Это приглашение.

– Кто автор? – продолжила она, игнорируя его намёки.

Алфи замялся.

– Э-э-э… Я.

– Тогда повторю: чем могу помочь?

Его обычные приёмы не сработали.

– Я… забыл…

Теперь она смотрела на него свысока, а он чувствовал себя идиотом.

– Вам… нужно моё время для консультации? Или для подкатов?

Алфи замялся. Чтобы «оседлать» такую «лошадку», как как она, нужен был талант покруче его.

– Пока думаете, я займусь книгами, – Нэтали демонстративно отвернулась.

В третий раз за десять минут она начала перекладывать идеально ровные тома. Но взгляд её скользнул вниз – на его кеды. Один ботинок завязан аккуратно, с четырьмя петлями. Второй – кое-как, с двумя.

«Терпения хватило только на один», — мелькнуло у неё.

– Вам так понравились мои кеды? – Алфи поймал её взгляд.

Нэтали резко отвлеклась.

– Вам ещё нужна помощь?

– Ну, я… эм… книгу ищу. Для друга…

«Ну наконец-то!»

Она перебрала в голове варианты, лишь бы поскорее отвязаться. По привычке потёрла нос – жест, от которого Алфи невольно улыбнулся.

«Это точно не то, что мне нужно», – Алфи посмотрел на книжные ряды.

– Знаете… в вашем магазине наверняка нет того, что я ищу, – вдруг вырвалось у него.

«Что?!»

Нэтали едва не взорвалась. «Серьёзно? У нас нет книг?!» Пальцы сами сжались вокруг ближайшего тома – тяжёлого собрания сочинений Диккенса. Но зарплата дороже удовлетворённых амбиций.

– Почему вы так решили, сэр? – её голос был спокоен, но взгляд мог бы прожечь дыру в стене.

Алфи понял, что ляпнул глупость. И заметил, что даже злясь, она прекрасна – глаза горят, губы сжаты. Прямо как его учительница в начальной школе. Не хватало только жвачки.

– Например, у нас есть «Энциклопедия мужской неполноценности». Или сентиментальные романы о вампирах. Ах да, вы же хотели «Шнурки для чайников»?

Алфи чуть не подавился собственным смехом. Теперь он понял, зачем она пялилась на его обувь.

– Лучше возьмите «Как развить чувство такта», – пробормотала она себе под нос, но он уловил.

«Один-один, Нэтали».

– Может, вампиров предложить? – язвительно бросила она, щёлкая ногтем по корешку книги.

– Вы правда считаете, что мне это интересно? Хотя ваше представление обо мне забавно.

– Какое может быть представление о человеке, который даже книгу выбрать не способен?

Алфи лишь усмехнулся.

– Если ваши лучшие рекомендации – фэнтези про убийц, то мне тут делать нечего.

– Тогда скажите конкретно, что вам нужно! – её пальцы сжали край полки.

– Вы всегда так колки? Или мне особенно повезло?

– Вам несказанно повезло. Кстати, вот вам пособие «Искусство светской беседы».

– Тогда я напишу бестселлер «Как укрощать строптивых продавщиц».

Щёки Нэтали вспыхнули. Чтобы скрыть смущение, она потянулась за томом на верхней полке. Встав на цыпочки, невольно обнажила узкую полоску кожи у пояса джинсов.

Алфи не мог отвести взгляд. Её вытянутая линия тела, чуть приподнявшийся край свитера – всё складывалось в идеальную композицию. Хрупкая, но с характером – прямо героиня викторианского романа.

Нэтали почувствовала, как под этим взглядом внутри что-то ёкнуло.

– Вам больше некуда смотреть? – резко бросила она, с силой втыкая книгу на место.

– За вашей спиной… – он даже не попытался скрыть ухмылку.

– Там лежит книга «Как перестать пялиться на продавщиц». Рекомендую. – Она заправила прядь волос за ухо, но рука дрогнула.

Алфи рассмеялся. Её прямолинейность восхищала.

– Ой, я вас задела? – она специально сладко улыбнулась.

– Нет, просто записываю в блокнот: «Продавщица Нэтали – мастер сарказма». Придётся вернуться за продолжением.

Нэтали сделала вид, что не слышит намёка.

– Итак, книгу про вампиров берём?

Их взгляды скрестились. Алфи театрально закатил глаза, а она машинально почесала переносицу – детская привычка, от которой никак не могла избавиться.

Она схватила первую попавшуюся книгу, листая страницы, не видя текста. Во рту пересохло.

«Преврати его в муравья», – мысленно приказала себе. Но даже в виде насекомого он выглядел обаятельно – с этой ухмылкой, с этим прищуром…

– Я думал, вы уже поняли, что вампиры – не моя тема. Моему другу, кстати, тоже. Или это ваши э-м … – он резко замолчал, осознав, что чуть не ляпнул лишнего. Упоминать чьи-то фантазии всё же невежливо. Он с трудом сдерживал смех.

– Вам снова смешно, сэр?

– Виновен, больше не повторится! – Алфи сделал серьёзное лицо, но она поняла – издевается. – Почему именно вампиры?

– Потому что люди готовы променять реальность на вымысел! Бросают партнёров, если те не дотягивают до Эдварда Каллена.

Она говорила страстно, губы слегка приоткрывались, обнажая ровные зубы. Алфи представил, как кусает её нижнюю губу, как его ладонь скользит по обнажённому боку…

– Разве не грустно? – перебил свои мысли. – Гоняться за тем, чего не существует?

«Метко. Но ты мне всё равно не нравишься», – мысленно огрызнулась Нэтали, сжимая край кофты.

– Люди бегут в книги, когда реальность становится невыносимой, – сказала она. – Там можно надеть любую маску и хотя бы ненадолго забыть…

Алфи замер. Он и сам годами прятался за маской беззаботности.

– А вы в какую любовь верите? – неожиданно выпалил он.

Перед глазами Нэтали всплыла старая фотография родителей – та, где они ещё смотрели друг на друга.

– Я верю в книги, – голос дрогнул. – Они не предают. Не уходят.

Она часто заморгала, и Алфи показалось, что в глазах блеснули слёзы.

– Между страницами можно спрятаться. Хотя бы до конца главы.

Он слушал, заворожённый. Ему хотелось обнять её, но он лишь стоял, не находя слов.

– А я верю в то, что можно найти, – наконец выдавил он и подмигнул.

Нэтали округлила глаза, будто он произнёс что-то неприличное.

«Опять его дешёвые уловки. Или он просто насмехается?»

– В моей реальности люди только разочаровывают. Книги – никогда.

Лицо Алфи вдруг исказилось. В глазах мелькнуло что-то знакомое – та самая боль, что она видела у матери по утрам, когда та думала, что её не видят.

– У нас отличный раздел по психологии, – резко сменила тему Нэтали. – «Сила настоящего», например.

Она говорила о книгах, но словно читала его мысли. Алфи почувствовал себя раздетым догола.

– Сомневаюсь, что это заинтересует моего друга, – пробормотал он.

– Ах да, ваш мифический друг. Может тогда роман? Чтобы подмигивать девушкам и сыпать цитатами?

– Чтобы удивить девушку, мне не нужны чужие слова. – Алфи провёл пальцами по корешкам, будто проверяя кладку. – Я архитектор. Годами изучал, как слова становятся стенами. Клиент говорит «хочу что-то светлое» – а за этим может скрываться боязнь темноты или память о родных. Архитектура – это перевод.

– Вы… архитектор? – неожиданно для себя спросила она.

Он кивнул, продолжая водить пальцами по полке:

– Люди редко хотят дом. Чаще – эхо. Смутное «как в детстве», «как в том фильме». И ты стоишь с чертежами, понимая, что строишь чужую ностальгию.

Нэтали представила, сколько раз он перерисовывал проекты, пытаясь угадать эти невысказанные мечты.

– С любовью та же история. Все говорят «навсегда», но видят разное. А когда реальность не совпадает с фантазией… – Он резко замолчал, будто наткнулся на трещину в собственных мыслях. – Вот почему я верю в линии, а не в слова. Угол в сорок пять градусов везде останется углом. А «люблю»… – Его взгляд внезапно стал холодным. – Это как «светлое». Каждый вкладывает что-то своё.

– Значит, вы строите дома, которые никто не хочет. И верите, что углы честнее слов.

В её глазах вспыхнул не огонь, а лёд. Алфи почувствовал, как по спине пробежали мурашки.

– Тогда вы ужасный архитектор! – бросила она, но смотрела куда-то за его плечо, будто там висела невидимая точка опоры. Эта привычка избегать взгляда бесила его сильнее всего.

– Что там такого интересного? – не выдержал он. – Я настолько отвратителен, что на меня даже смотреть не можете?

Нэтали замерла. Перед глазами всплыло лицо матери – такое же напряжённое, с поджатыми губами, когда та делала вид, что не замечает отца, вернувшегося под утро.

Пальцы её нервно забегали по полкам, выдёргивая и вставляя обратно одни и те же книги.

«Наглец, выскочка… но почему он смотрит именно так? Будто видит не продавщицу, а меня».

Терпение Алфи лопнуло. Он осторожно коснулся её руки – лёгкое мимолётное прикосновение, от которого по спине пробежали мурашки. Всю жизнь она считала себя рациональной, но сейчас… Всё перевернулось с ног на голову.

– Убери руки, болван! – вырвалось у неё, резко дёрнувшись назад. Лицо моментально вспыхнуло.

«Чёрт! Чёрт! Чёрт!» – мысленно выругалась она. Так хотелось сейчас щёлкнуть пальцами и исчезнуть в облаке дыма, оставив его с глупой ухмылкой.

Он рассмеялся – не ехидно, а искренне. Никто ещё не называл его придурком с такой искренней злостью.

Нэтали невольно фыркнула в ответ – и тут же сжала губы, возвращая каменное выражение лица.

– Алфи Эванс. – Он протянул руку, неожиданно почувствовав себя неуверенным подростком.

– Нэтали Миллер, – снова повторила она своё имя, делая вид, что не замечает его жеста.

– Самые интересные знакомства всегда случаются неожиданно.

– И не всегда приятны. Если вам больше ничего не нужно, я должна вернуться к работе, – бросила она и направилась к кассе.

– А извинения? – крикнул ей вдогонку, заранее зная ответ.

«Почему она так отчаянно защищается?» – размышлял Алфи, наблюдая, как Нэтали уткнулась в книгу, явно не читая. Пальцы нервно перебирали зажигалку в кармане. Готов был говорить о чём угодно – о дожде за окном, о новых налогах, даже о тех чёртовых вампирах – лишь бы продлить это странное напряжение между ними.

Она не вписывалась ни в один его тип. Не кукла из глянца, не синий чулок. Настоящая. Эти невидимые стены, которыми она себя окружила, только разжигали интерес. Последний раз подобное он чувствовал пять лет назад, когда встретил Саммерс. Но та история закончилась больно, и с тех пор Алфи выбирал лёгкие, ни к чему не обязывающие связи.

«Умные женщины тоже умеют быть страстными», – пытался убедить себя, что Нэтали – просто новый вызов. Но внутри что-то настойчиво твердило: «Всё иначе».

Алфи вышел без книги для друга, но с неожиданно лёгким настроением. Сегодня он открыл для себя Нэтали Миллер – упрямую, колючую и безумно притягательную.

На улице начал накрапывать дождь. «Идеальный финал». Он ненавидел дождь. Достал телефон – брат не отвечал. «Типично». Поднял воротник и зашагал к станции, чувствуя, как капли стекают за шиворот.

Нэтали наблюдала в окно, как его силуэт растворяется в серой пелене дождя. Когда дверь закрылась, она невольно подошла ближе. Запотевшее стекло превращало уходящую фигуру в размытое пятно.

«Ушёл и хорошо», – мысленно бросила она, громко щёлкая замком кассы. Но пальцы сами потянулись к тому месту на руке, где только что были его прикосновения. Глупость. Обычный покупатель. Завтра и думать забудет.

– Ой! – Лили уронила стопку книг на пол.

Нэтали подняла верхнюю – «Архитектуру счастья». Совпадение. Не более.

Весь день пошёл наперекосяк. Хуже всего было то, что не удалось дочитать запланированную главу. Она стояла у того самого стеллажа и не могла выбросить из головы его улыбку, его взгляд. Сжала кулаки – один резкий удар по полке, но навязчивые мысли не исчезли.

Нэтали никогда не рассматривала покупателей как потенциальную часть своей жизни. Не мечтала о любви, романтике и всей этой мишуре, которой забивали головы её сверстницы. В семнадцать, во время школьного лагеря, напившись коньяка с одноклассниками, она отдала свою невинность «хлюпику». У него воняло изо рта перегаром, а руки дрожали. Его неумелые прикосновения, дурацкие часы, цеплявшиеся за её волосы, боль – всё это вызывало тошноту. Он был неопытен, нервничал и потел, но Нэтали уже было всё равно. Она отвернулась к стене и ждала тех самых ощущений, о которых шептались девчонки из её класса.

А потом просто лежала, раздвинув ноги перед чужим парнем. Никакого «вау». Только липкое пятно на животе. Его дрожащее «извини». И глотки коньяка, чтобы вымыть из себя это отвращение. Именно тогда в её голове чётко щёлкнуло: «Всё к чёрту!». Никакой магии в сексе. Ещё одно подтверждение – любви не существует. Есть только социальный сценарий: отношения, свадьба, дети. И обязательный секс – для страсти и продолжения рода. Сколько бы она ни пыталась найти тот самый «вау» —эффект – всегда одно: «извини».

Рабочий день закончился. В подсобке Лили, как всегда, встретила её с улыбкой и свёртком домашнего печенья.

– Спасибо, обожаю твою выпечку! – Нэтали изобразила восторг, хотя на душе скреблось.

Мусорный бак у её дома давно стал главным ценителем этих кулинарных шедевров. Но приходилось кивать и придумывать комплименты – «как тебе удаётся такая воздушность», «вкуснее её печенья она ничего не пробовала». Кроме своих маленьких экспериментов на кухне, конечно.

Нэтали не была идеальной хозяйкой, но позволяла себе эксперименты. Чаще всего – паста с тунцом, её коронное блюдо. Иногда – макароны с сыром, куда она смело добавляла паприку или прованские травы. В особые дни – паста с яичницей. Но главным ритуалом был бокал красного вина. Каждый глоток стирал маску приветливой продавщицы, растворял фальшивую улыбку «лучшей подруги» Лили. В четырёх стенах своей квартирки она наконец могла быть просто собой – Нэтали Миллер, без прикрас и масок.

Глава 3

Нэтали сидела в полупустом вагоне, прислонившись к стеклу, на котором кто-то давно нарисовал смайлик ногтем. Сегодня, вопреки привычной суете, в поезде царила та странная тишина, что бывает только в библиотеках. Лишь изредка доносились обрывки разговора пожилой пары – они спорили о том, как изменился мир за последние годы. Рядом, уткнувшись в телефон, дремал парень в наушниках. Нэт машинально отметила его чёрные кеды с оранжевыми шнурками – такие же, какие носила сама в шестнадцать, пытаясь казаться взрослее.

«Как же это было давно…»

Нэтали ненавидела беспорядок – даже в мыслях. Каждое воспоминание она раскладывала по полочкам, как книги в магазине: аккуратно, с чёткими переходами. Только так она могла не сойти с ума.

Но мысли тут же переключились на него – на Алфи Эванса.

До этого момента она никогда не замечала покупателей в книжном. Мужчины появлялись в её жизни по чёткому, отработанному сценарию: бар, дешёвый комплимент, пара коктейлей, пошлый намёк, быстрый секс в чужой квартире. И этот противный стон в конце – будто они не наслаждались, а просто избавлялись от чего-то ненужного.

Два года пустоты, которую она безуспешно пыталась заполнить чужими прикосновениями.

Иногда ей казалось, что всё может измениться – что среди этого потока случайных связей найдётся тот, кто захочет не только её тела. Но увы. Мужчины приходили и уходили, оставляя после себя лишь горький осадок и твёрдую уверенность: «Любви не существует».

После смерти бабушки Нэтали даже подумывала о замужестве – от отчаяния, от страха остаться одной навсегда. Но стоило какому-нибудь женатому ловеласу в баре бросить на неё оценивающий взгляд, как все мечты о семье тут же разбивались о реальность.

А потом появился он.

Алфи Эванс – с его саркастичными шутками, небрежными жестами и серо-зелёными глазами. С тех пор Нэтали ловила себя на том, что ведёт себя как героиня слезливых романов – краснеет, злится, прокручивает в голове каждую их встречу.

«Бесит!»

Почему её обычные колкости, которые всегда отталкивали мужчин, на него не действовали? Почему он только усмехался в ответ, будто видел её насквозь?

Закрыв глаза, она попыталась представить, на кого он похож. Мистер Дарси? Нет, ей нравился этот герой – особенно та сцена, где он выходит из озера. Хотя нет, это экранизация… Но она всё равно не хотела ни с кем его сравнивать.

Ретт Батлер? Ближе, но Алфи не был таким самоуверенным. Он скорее напоминал… Чудовище из «Красавицы и Чудовища» – не внешностью, а тем, что скрывалось за маской насмешек. В его взгляде читалась та же незащищённость, та же боязнь быть отвергнутым.

«Чего ты боишься, Алфи? Меня? Или самого себя?»

Поезд замедлился, и Нэтали вышла на платформу, ощущая на лице первые капли дождя.

«Зонт… опять забыла.»

Пару дней назад Нэтали забыла зонт в поезде, и теперь дождь застал её врасплох. Она прижалась к стене у входа на станцию, укрываясь под узким металлическим козырьком. Достала телефон, открыла приложение и быстро набрала: «Купить зонт. Срочно!»

Капли стучали по крыше, выбивая чёткий, почти гипнотизирующий ритм. Этот звук всегда возвращал её в детство – в те дни, когда она могла часами сидеть у окна, следя за струйками воды на стекле. Тогда она воображала себя крошечной каплей, свободно парящей над Лондоном. Летела над крышами, заглядывала в окна чужих домов, но всегда возвращалась к вокзалу Кингс-Кросс.

Там, в далёком прошлом, её отец впервые показал ей «Платформу 9¾». Она до сих пор помнила, как дождь барабанил по навесу, а она, сжимая его палец в своей маленькой ладошке, затаив дыхание, ждала – вот-вот между платформами появится та самая колонна с тележкой, застрявшей в стене.

– Ты же знаешь, что это правда, да? – шептал он, подмигивая.

И она верила. Верила, что однажды получит письмо из Хогвартса, что где-то там, за гранью реальности, существует мир, где она не просто Нэтали Миллер – а любимая дочь и волшебница.

С тех пор каждый июль она приходила сюда. Покупала шоколадный батончик и кофе, садилась на скамейку и наблюдала за людьми, представляя, кто из них мог бы быть волшебником. Взрослая игра для сломанного ребёнка.

Она резко потушила сигарету, выбросила окурок в урну и, потирая замёрзшие ладони, зашагала к дому. Всего десять минут – и она будет в безопасности.

Ей нравился этот район. Особенно Манор Парк Флэтс – кусочек дикой природы, затерявшийся среди городского хаоса. Здесь не было идеальных газонов и вычурных клумб, зато были высокие деревья, в которых ветер шелестел так, будто шептал что-то важное. Скамейки? Не нужно. Она всегда брала с собой плед, расстилала его на траве и лежала, глядя в небо. Иногда под музыку, иногда – просто слушая, как вокруг бегают собаки, смеются дети, а чья-то жизнь идёт своим чередом.

А она мечтала.

Перед входом в дом она нащупала в сумке свёрток – печенье от Лили. Маленький пакетик с дурацкими наклейками-сердечками. Нэтали сжала зубы. Зачем Лили это делает? Зачем лезет в её жизнь со своей навязчивой добротой? Она не хотела ничьей заботы. Не хотела, чтобы кто-то пытался втереться в доверие, а потом – обязательно – исчезнуть, оставив после себя ещё одну рану.

Пакет полетел в мусорный бак.

Квартира встретила её запахом старого дерева и книжной пыли. «Аромат провала», – мысленно усмехнулась она. Но здесь, в этих четырёх стенах, она хотя бы не чувствовала себя чужой.

Поставив воду на макароны, Нэтали зашла в душ. Горячие струи смыли пот, городскую грязь и – на несколько драгоценных минут – воспоминания. О матери, которая пила, пока не теряла сознание. Об отце, который сбежал к другой, бросив её одну с этой женщиной. О детстве, где не было места сказкам, только крики, битая посуда и вечный страх.

После душа Нэт подошла к окну. Смотря на проносящиеся мимо машины, водила пальцем по стеклу. Мелькающие огни напоминали ей о том, как жизнь движется вперёд, а она застряла в каком-то временном пространстве.

Но, как думала Нэт, лучше оставаться вне времени, чем возвращаться к жестокой реальности.

Она нарисовала на запотевшем стекле домик, похожий на домик Барби из детства…

– Пап, смотри! Это наш дом! – смеялась маленькая Нэт, водя куклой Кена по полу.

Отец подхватывал её на руки, кружил, а она визжала от восторга.

– Конечно, принцесса! У тебя будет самый красивый дом, самый храбрый принц!

Запах гари вырвал её из прошлого.

«Чёрт!»

Она бросилась к плите, но было поздно – макароны пригорели.

«Идеально», – с горечью подумала Нэтали, наливая себе бокал вина. «Мать была бы в восторге. Ещё один повод назвать меня бесполезной».

Оливия Миллер не признавала полумер. Даже когда Нэтали приносила домой «А» (отлично), мать тут же находила повод для недовольства: «Почему не А*?» Если комната была убрана – «Ты плохо убрала под кроватью». Молчание трактовалось как «Ты меня ненавидишь?», а слёзы встречались криком: «Сколько можно плакать!»

Отец предпочитал не вмешиваться. Его стратегия была проста – исчезать. Сначала в офисе, потом в объятиях любовницы, а в итоге – навсегда…

Нэтали глотнула вина. Кислятина обожгла горло – точная метафора её существования.

В семнадцать она нашла спасение в компании таких же сломанных подростков. Они не спрашивали лишнего, не требовали быть идеальной. Просто брали её с собой, наливали виски, курили на крышах и смеялись над всем миром.

А потом она возвращалась домой.

Рука на дверной ручке. Глубокий вдох.

За дверью – пьяные крики, битая посуда, ненависть. Она научилась убегать. В парк. На набережную. В подворотни. Лишь бы не слышать материнский вой: «Ты разрушила мне жизнь! Ты – моя ошибка!»

Нэтали сжала бокал, что он аж затрещал…

В память врезалась комната у бабушки. Подушка, в которую можно кричать. И слёзы. Много слёз…

Каждое утро начиналось одинаково: сладкий запах панкейков, лёгкое прикосновение к волосам и тихий голос бабушки: «Просыпайся, солнышко». Бэтани Ли садилась на край кровати, гладила Нэтали по спине и шептала: «Люби, пока стучит сердечко».

Только она одна понимала – за дерзостью девочки скрывался крик о помощи. Но даже бабушкиной любви оказалось мало, чтобы зашить рваные раны, оставленные родителями.

Потом Бэтани не стало.

Нэтали выгравировала на памятнике те самые слова – «Люби, пока стучит сердечко». Но её собственное сердце окаменело. В нём не осталось места ни для кого – только холод, обида и пустота…

Она закурила. Сигаретный дым стелился по квартире. За окном – чужие «сладкие шестнадцать». Воздушные шары, смех, праздник…

Когда-то и она мечтала о таком празднике. Отец, наконец-то «успешный бизнесмен», пообещал устроить для неё «незабываемый вечер». Лучшее агентство Лондона, живая музыка, фейерверки. Нэтали тогда была счастлива. Она с нетерпением ждала этого дня – шестнадцатого апреля, когда ей исполнится шестнадцать лет. Представляла, как будет танцевать с друзьями, наслаждаться музыкой, смеяться. Даже перестала корить отца за вечные «командировки».

Но, оказалось, за «командировками» скрывалась горькая правда. В телефоне отца хранилась папка с откровенными фотографиями блондинки по имени Эммер Холл. Безвкусная блондинка с мёртвыми глазами, но с талантом льстить мужскому самолюбию. Томас Миллер, годами терпевший унижения от жены, попался на эту удочку.

Оливия ненавидела его прикосновения, смывала с себя «грязь» после каждого поцелуя. А Эммер делала вид, что он – «настоящий мужчина».

И вот – праздник. Тот самый. Только не её. Шампанское в руках Эммер. И удар ниже пояса:

– Дорогие гости, мы с Томасом помолвлены!

Нэтали вцепилась в рукав отца:

– Почему?!

Он даже не посмотрел ей в глаза.

– Я разлюбил твою мать…

Нэтали прижала лоб к холодному стеклу, наблюдая за веселящейся компанией во дворе. Их смех звенел фальшиво, как дешёвая бижутерия. «Чёрт возьми,» – прошептала она, отрываясь от окна и хватаясь за бокал. Кислое вино обожгло горло, но она жадно глотала, надеясь утопить в нём прошлое.

Лили со своими дурацкими кексами. Мультяшные рожи на глазури. Что угодно, лишь бы не думать о… Она зажмуривалась, но прошлое упрямо лезло под веки, навязчиво прокручивая кадры и напоминая о главном правиле – никакой любви. Никогда.

Нэт схватила телефон и начала листать новости, погружаясь в чужие драмы. Глаза скользили по заголовкам, пока не наткнулись: «Его попытка обернулась крахом».

– Ну, конечно, папочка, – Нэтали скривила губы в подобии улыбки.

Он тоже пытался. Безнадёжно. После того как любовница, так и не получившая ни денег, ни имущества, бросила его, Томас решил вернуться к жене. Типично – наломать дров, а потом судорожно пытаться всё исправить. Деньги потекли на её счёт, будто бумажки могли залатать дыры в душе. Часть оседала на оплату коммунальных услуг (а в Англии это дорогое удовольствие), остальное пропивала мать с очередным сожителем. Нэтали даже радовалась – пусть папины «извинения» превращаются в бутылки. Значит, она ему ничего не должна. И его попытка купить прощение действительно провалилась.

Потом начались визиты. Он приходил к бабушкиному дому и стоял у двери часами, надеясь на чудо – что она выйдет, обнимет, как в детстве. А Нэтали сидела на кухонном полу, вжав голову в колени, затыкая уши, но всё равно слышала:

– Нэт… Доченька… Пожалуйста…

Иногда их взгляды случайно встречались через окно. Тогда она медленно поднимала средний палец, хватала первую попавшуюся книгу и впивалась в строки, пока буквы не начинали расплываться.

Нэт отшвырнула телефон, и тот соскочил на пол. Вино исчезло залпом, а по стенкам бокала ещё стекали рубиновые капли, оставляя следы. Почему-то именно сейчас перед глазами встала мать. Нэтали вздрогнула.

Нэтали поднялась с дивана, оставив пустой бокал на столе. Рука потянулась к бутылке, но замерла в воздухе – повторять материнскую судьбу она не собиралась. О судьбе самой Оливии она не знала ничего и предпочитала не узнавать. Все, что связывало их, осталось в бабушкином доме: крики, синяки, пьяные ухажёры и… тот самый ритуал.

После каждой ссоры с отцом мать усаживала её на кухонный стул:

– Давай сделаем тебе красиво, доченька, – звучал этот приторный голос, который теперь снился только в кошмарах.

Жёсткая расчёска рвала волосы. Коса затягивалась так туго, что к вечеру начинала болеть голова. «Разве это не любовь?» – думала маленькая Нэт, стиснув зубы. Лишь годы спустя она поняла – это была месть. Отец баловал – мать калечила. Он дарил подарки – она оставляла синяки. Идеальная семья. Идеальный ад.

Поставив тарелку с подгоревшими макаронами, Нэтали чиркнула спичкой. Пламя свечи затанцевало перед глазами. На мгновение ей показалось, что она не в убогой квартирке, а в роскошном ресторане с высокими потолками, где не нужно считать каждую копейку.

Мысли невольно вернулись к годам борьбы. Мытьё полов в кафе, где хозяйка вечно ворчала. Разнос газет под ледяным дождём. Выгул собак богатых соседей, которые называли её просто «девчонка».

Она копила каждую монету, мечтая о колледже. Пока однажды не обнаружила пустую банку – украли ли деньги мать или один из её «друзей», так и осталось загадкой.

«Какая разница теперь,» – Нэтали ковырнула вилкой коричневатые края макарон.

Поворотным моментом стал тот случай в парке. Возвращая лабрадора хозяину, она заметила в его руках «Никогде» Нила Геймана.

– Вы читали? – спросил он.

– Нет, но очень хочу, – ответила она.

Владелец маленького книжного с горящими глазами рассказывал о подземном Лондоне, о магии слов. А потом предложил работу.

– У вас есть главное – настоящая любовь к книгам.

Если бы он знал, что за этой «любовью» скрывались годы побега от реальности в выдуманные миры…

Нэтали откусила кусочек макаронины и поморщилась.

– Хоть не уголь.

Нэтали неожиданно поймала себя на мысли, что несмотря на все испытания – она счастлива. По-своему, не так, как в книжках, но счастлива. Её план, выстраданный за годы борьбы, наконец работал: крохотная, но своя квартирка; работа, которая приносила радость; и бесконечные ряды книг – старых друзей и новых миров, которые ещё предстояло открыть.

Нэтали доела подгоревшие макароны, скривившись, и потянулась за сигаретой. Завернувшись в плед, она устроилась на подоконнике, поджав под себя босые ноги. Первая затяжка обожгла горло знакомым горьковатым вкусом.

А что, если бы отец не ушёл тогда? Сколько бы ещё длился этот спектакль идеальной семьи? Возможно, сейчас она бы сидела не одна, а в обнимку с каким-нибудь скучным, но надёжным мужчиной, планируя отпуск или смеясь над сгоревшим ужином.

Губы сами собой скривились в усмешке. «Какая пошлая фантазия». Но вдруг перед глазами чётко вырисовался тот самый заноза из книжного – его веснушки, которые так и хотелось пересчитать, и эти глаза… невероятные зелёные глаза, напоминавшие весенний луг в парке Чалет Вуд после дождя. В них угадывались серые тучки и крошечные вкрапления синевы – словно отражение переменчивого апрельского неба.

«Глупая, – мысленно ругнулась Нэтали, – даже его глаза не могут быть просто глазами. Надо же сравнивать с парком!»

Она нервно затянулась сигаретой и выдохнула дым на оконное стекло, наблюдая, как он медленно рассеивается.

Нелепая ассоциация с булочкой из китайской пекарни заставила её неожиданно рассмеяться. «Его губы… как та самая «Sausage & Cheese Bun» — такие же мягкие и теплые…» Мысль была настолько абсурдной, что Нэтали даже покраснела от собственной фантазии.

Но воображение уже рисовало новые картины: его рука, осторожно касающаяся её щеки, губы, приближающиеся к её губам… По телу разлилось странное тепло, заставившее вздрогнуть. В двадцать один год Нэтали с горечью осознавала, что никогда не испытывала оргазма. Все её «отношения» сводились к быстрым, бесчувственным связям с мужчинами, которых интересовало только собственное удовольствие.

Телефон вибрировал, прерывая поток мыслей. Лили. Опять. «Как тебе печенье? Я сегодня приготовила новое блюдо, завтра жди, оно точно понравится тебе!»

Нэтали закатила глаза. Эта девушка была ее полной противоположностью – солнечной, открытой, навязчиво доброй. Каждый раз, получая отказ, Лили выглядела так, словно ей отказывали в последней надежде. Но Нэтали не могла – нет, не могла, а боялась – позволить кому-то приблизиться. Обещания, обязательства, привязанность… Эти слова вызывали у неё почти физическое отвращение.

«Очередной скучный день Нэтали Миллер», – проворчала она, выдыхая на стекло и рисуя пальцем грустный смайлик. Сигарета догорала до фильтра, но тревожные мысли не отпускали. Она налила ещё вина и выпила залпом, ощущая, как алкоголь разливается теплом по телу.

Перед сном Нэтали надела старую футболку отца – ту самую, в которой засыпала, когда-то ожидая его с работы. Парадокс: она ненавидела этого человека всей душой, но не могла избавиться от этой сентиментальной привычки.

Лёжа на диване, она разглядывала на потолке шесть чёрных кругов, которые нарисовала в порыве вдохновения. «Может, сегодня ночью из них вылезут чудища?» – улыбнулась она собственному ребячеству. В детстве она бы точно в это поверила, как верила в магию книг о Гарри Поттере, перечитывая их бессчётное количество раз.

Но вместо монстров перед закрытыми глазами снова возник он – Алфи Эванс. Его образ был настолько ярок, что Нэтали вскочила с дивана с криком ярости и швырнула подушку в стену.

– Заноза, а не мужчина! – пробормотала она, поднимая с пола подушку.

Нэтали легла обратно и начала считать, как делала это в детстве. Один, два, три… Счёт всегда помогал успокоиться. Но не сегодня… В стену снова полетела подушка…

Глава 4

Алфи глушил тоску ирландским скотчем, перекатывая в пальцах злополучное приглашение. Свадьба. Саммерс Вуд и дядя Люк Эванс. На глянцевой карточке – улыбающаяся пара: он, высокий, с холодными серыми глазами и той самой снисходительной ухмылкой, а она… Она, рыжая бестия, которая когда-то клялась, что никому не достанется, кроме него.

Запах кедра. Всепроникающий, как сама измена. Он въелся в кожу Люка, пропитал его дорогие костюмы. Алфи зажмурился – теперь-то он понимал. Этот едва уловимый древесный шлейф, что появлялся у Саммерс в последние полгода их отношений. Не новые духи, как она говорила. А предательство, растянутое во времени. Он чувствовал. Всегда чувствовал. Просто не хотел замечать.

Алфи сделал глоток, ощущая, как алкоголь прожигает горло, но не память. На снимке дядя выглядел безупречно – ни морщинки, ни тени усталости. Пятьдесят лет? Мистификация. Будто время платило ему дань, пока остальные сгорали в его тени.

Люк Эванс. Фамилия, которая гремела в светских сводках. Бизнесмен? Нет, скорее профессиональный соблазнитель с армией помощников, делающих за него работу. Тренажерные залы, спа-салоны, коктейльные вечера – вот его рутина. А бизнес? Бизнес вел себя сам, пока Люк раздавал сладкие обещания и томные взгляды.

И вот теперь – Саммерс.

Скотч притуплял ярость, но не заглушал вопросы: как они вообще дотянули до свадьбы? Люк, для которого «верность» было ругательством, и Саммерс, не выносившая скуки?

Рыжеволосая искусительница. Её рыжие кудри плясали в такт ветру, а в глазах таилась опасность, приправленная хитрой усмешкой. Она могла очаровать кого угодно – и Алфи знал это лучше всех. Когда-то он сам попал в сети её дьявольских чар, наивно веря, что она станет его единственной. Теперь эти воспоминания казались ему жалкими и унизительными.

Он сделал глоток, и пламя виски выжгло в горле яму. Мысли о свадьбе сводили челюсть. Алфи не хотел там появляться. Ведь именно эти люди перевернули его жизнь – и не в лучшую сторону.

Дядя Люк был частым гостем в доме Эвансов. Его беззаботный смех гремел, как бокалы на вечеринке, резко контрастируя с железной дисциплиной Дилана Эванса – отца Алфи. Основатель корпорации «Эванс» не признавал полутонов. В его мире существовала лишь одна высеченная в граните истина: «Бизнес. Бизнес. Бизнес!» Эти три слова, намертво вбитые в стену офиса позолоченными буквами, были не просто фразой. Девизом. Кредо от Дилана.

Отдых он считал слабостью, развлечения – пустой тратой времени. Но Люк думал иначе. «Жизнь нужно прожить на полную!» – любил повторять он и следовал этому принципу неукоснительно.

Вечеринки, игры, смех – дядя умел создавать атмосферу праздника. А потом терпеливо выслушивал нравоучения брата. Но угрозы Дилана его не пугали. Ведь за маской весельчака скрывался холодный расчёт.

Люк не собирался довольствоваться малым. Благодаря деду, умолявшему Дилана «не бросать младшего брата», он получил двадцать процентов акций. Не контрольный пакет, но достаточно, чтобы не думать о деньгах. Его игра в «любящего дядю» продолжалась. Ведь работать под началом Дилана означало «пахать без отдыха». А Люк ненавидел это слово.

Алфи усмехнулся, вспоминая, как когда-то мечтал о такой же крепкой связи с со старшим братом, Сетом, какая, казалось, была у отца и дяди. Теперь он знал правду – лучше одиночество, чем предательство.

Ещё один глоток. В голове всплыли образы прошлого.

Его детство не было похоже на обычное. Богатство, закрытые школы, лучшие учителя – всё это выглядело роскошно со стороны. Но за блеском скрывалась пустота.

– Повтори! – бросил он бармену.

Окружающие завидовали его жизни, не подозревая, что творилось за кулисами. Идеальная семья из глянцевых журналов: успешный отец, элегантная мать, два перспективных наследника. Но в реальности – вечные скандалы, измены, слёзы матери. Богатые тоже плачут!

Дилан Эванс не терпел слабости. Его сыновья должны были стать идеальными. Сет старался соответствовать – учился, вникал в бизнес, стал любимчиком. Алфи же бунтовал.

Когда Алфи исполнился год, он впервые взял карандаш и оставил на обоях смешные загогулины, радостно крича «Ма-ма!». Так началось его восстание против отцовских планов. Фет тайком подкладывала ему альбомы, сохраняя каждый испачканный лист в шкатулке с гербом семьи «Эванс» – той самой, что когда-то получила от Дилана в подарок на помолвку. Она пыталась создать для сыновей хоть немного тепла в этом холодном доме… Но её усилий было недостаточно.

После тяжёлого рабочего дня Дилан часто возвращался раздражённым. Он хватал мольберт Алфи и швырял его в стену, выкидывал краски, крича, что рисование – занятие для неудачников. Фет пыталась заступиться, но Дилан уводил её в спальню, где продолжал орать. Скандалы всегда заканчивались пощёчиной. Успокоившись, он снова превращался в «идеального» семьянина.

Алфи продолжал рисовать тайком. Мечтал стать великим художником, чтобы отец наконец им гордился. Но каждый найденный рисунок начинал историю заново…

Мальчиком он сидел у двери спальни, прижимая колени к груди, пока сквозь дубовую панель пробивались рыдания матери. Его детское сердце сжималось в комок. Краски стали его тайным грехом – одновременно спасением и причиной материнских страданий. Он часто рвал свои работы, ломал кисти, пытаясь купить отцовскую любовь этим самоуничтожением. Но Фет останавливала его дрожащими руками. «Талант – твоё спасение», – шептала она, прижимая сына к груди, где под платьем прятались синяки.

Маленькими пальцами Алфи осторожно касался её лица, обводя каждый след отцовской жестокости. Круги, спирали, сердечки – он «рисовал» на её коже обещания, которые не мог сдержать. Фет стискивала зубы, превращаясь в монумент материнской стойкости. В эти минуты они обменивались болью без слов.

Колледж. Акционерные собрания. Цифры в отчётах расплывались перед глазами, пока его рука автоматически чертила в блокноте арки и колонны. «Бездарь! – гремел голос Дилана. – Настоящий мужчина строит империи, а не рисует картинки!» Алфи научился прятать блокнот под протоколом, делая вид, что слушает. По вечерам Фет тихо спрашивала: «Покажи новые рисунки?» – и они разглядывали их при свете настольной лампы, как заговорщики.

Но игра в послушание не спасала мать. После каждого «провала» сына Дилан приходил в её спальню с тем выражением лица, от которого холодела спина. Алфи застывал у двери, сжимая кулаки до боли, слушая приглушённые удары. Позже Фет выходила, уже успокоившаяся, с тщательно замазанным тональным кремом. «Всё хорошо, солнышко». Ложь, в которую они оба делали вид, что верят.

Глоток виски обжёг горло. Алфи провёл ладонью по лицу, словно стирая те детские слёзы, которые так и не пролились. «Мужчины не плачут, Эванс», – прошипел он, но стакан в его руке дрожал, выдавая внутреннюю бурю. Шум паба отступил перед голосами прошлого, звучавшими громче любого пьяного крика.

Последний день. Он помнил всё до мельчайших деталей. Отец орал на мать, требуя, чтобы она сопровождала его на очередной корпоративный банкет. Фет терпеть не могла эти мероприятия, где ей приходилось улыбаться в лицо женщинам, которые открыто флиртовали с её мужем. Она была всего лишь живым аксессуаром в его показной жизни «идеальной семьи».

Алфи, вернувшись от друзей, застал её в гостиной – бледную, с заплаканными глазами, с тёмными отпечатками пальцев на запястьях.

– Мама…

Он бросился к ней, готовый разорвать отца на части, но она схватила его за руку.

– Не надо, Алфи… Пожалуйста.

Её дрожащий голос и глаза, полные страха, резали хуже ножа. Горничная замазала синяки, помогла надеть ей новое платье – очередной маскарад. Перед выходом мама сжала его в объятиях так, будто чувствовала…

– Прощай, – прошептала ему на ухо.

Отец грубо дёрнул её за руку, и дверь захлопнулась.

Вечером Люк позвонил Сету. Алфи видел, как лицо брата стало мертвенно-белым.

– Мама… – только и смог выдавить Сет.

Алфи набирал её номер. Раз. Пять. Десять.

«Абонент недоступен», – механический голос звучал зловеще.

Когда он ворвался в кабинет, Сет шагал из угла в угол, словно загнанный зверь, с телефоном у уха. Алфи видел, как губы брата подрагивают, пока тот слушал что-то на другом конце провода.

– Что случилось?! – крикнул Алфи, хотя где-то в глубине души он уже знал ответ.

В этот момент в трубке его телефона раздался хриплый голос Люка:

– Алфи… вертолёт… – прерывистое дыхание, – их вертолёт…

Фраза «разбился» застряла в сознании, пульсируя в такт сердцу. Он не помнил, что было дальше – только лицо матери и её последнее «прощай».

Он отвергал любую помощь и слова поддержки. Он не хотел слышать утешения, не желал, чтобы кто-то пытался понять его горе. Всё, что он делал, это пытался заглушить свою боль алкоголем. Он рисовал и рвал эти рисунки, снова рисовал и снова рвал. Лёжа на полу, среди клочков бумаги, он выл, рыдал и кричал, кричал от боли, от горя, от чувства потери и несправедливости. Его боль не имела предела. После всего, изнеможённый, Алфи засыпал в её комнате, вдыхая последние следы духов.

Он не слушал Сета, который пытался говорить о бизнесе, о наследстве, о будущем. Его будущее умерло вместе с ней.

Когда пришло время вступать в совет директоров, Алфи сделал единственное, что мог – отдал свои акции дяде Люку и уехал. Без объяснений. Без сожалений. Сет назвал его предателем. Может, так оно и было. Но как можно предать то, что уже давно превратилось в проклятие?

– Ещё один? – бармен постучал по стойке, возвращая его в реальность.

Он молча кивнул.

Алкоголь не мог вернуть мать. Но хотя бы на время заглушал голос в голове: «Ты должен был её спасти».

Алфи взглянул на часы. Артур опаздывал – впрочем, как всегда. Хотя если быть точным, это он сам приходил заранее, сохранив студенческую привычку приходить раньше времени.

После похорон Алфи нашёл спасение в учёбе. Он вгрызался в книги, как утопающий хватается за соломинку. Лекции, семинары, ночи в библиотеке – всё это было побегом. Побегом от тишины в пустой комнате. От воспоминаний о её духах, которые внезапно накрывали в самые неожиданные моменты. Он приходил первым и уходил последним не из-за прилежания. Просто среди чужих мыслей было легче дышать. Там можно было на время забыть, что в мире больше нет её смеха, её рук, поправляющих воротник, её «Мой мальчик…»

Всё изменила первая любовь – Саммерс Вуд. Они встретились на выставке. Двадцатилетний Алфи, полный надежд, увидел в ней идеал – красивую, умную журналистку, писавшую о любви.

Он влюбился сразу.

Их роман вспыхнул ярко. Она стала не просто музой – воздухом, без которого он задыхался. В каждую картину Алфи вкладывал частичку этой любви, превращая холсты в кристаллы их чувств. Казалось, их историю можно было бы экранизировать – настолько она была идеальна. Но ни один сценарист не рискнул бы показать такую любовь, зная, чем всё закончилось.

Три года счастья. Ужины, путешествия, разговоры до рассвета. Алфи ценил каждую минуту, но не спешил жениться. Верил, что их чувства вечны. Саммерс терпела, но внутри зрело раздражение.

Со временем она поняла: это не любовь. Её раздражали его нежность и отказ от бизнеса ради искусства. Ей хотелось большего – карьеры, статуса, жизни среди сильных мира сего.

Саммерс стала избегать его, ссылаясь на работу, дела, родителей. Алфи не замечал тревожных звоночков – до того вечера у дяди Люка.

Тогда она наконец сказала правду.

– Всё кончено. Три года были ошибкой. Твоя любовь душит. Я влюбилась в Люка.

Эти слова перечеркнули всё. Ещё несколько минут назад он собирался сделать предложение. Теперь его мир рушился.

Любимая Саммерс, с которой он хотел прожить всю жизнь, таяла, как иллюзия.

Алфи засмеялся, пытаясь скрыть боль.

–Ты лжёшь! – крикнул он.

Но сомнения исчезли, когда в комнату вошёл Люк и обнял Саммерс.

Ярость охватила его. Началась драка, не достойная джентльменов. Оскорбления сыпались с каждым ударом. Всё, что связывало их с дядей, было растоптано. Остались только горечь и пустота.

Алфи скользнул взглядом по двум девушкам у стойки. Они кокетливо подмигнули, но сегодня ему было не до игр. Снова набрав номер Сета, он услышал лишь гудки.

– Когда ты вообще отдыхаешь, Сет Эванс? – пробормотал он, откладывая телефон.

Братьев объединяло одно – оба избегали серьёзных отношений. Только причины разные. Сет – из-за отцовского примера: сменяющиеся женщины научили его держать дистанцию. Раз в неделю – новая модель, никаких обязательств. Бизнес – вот что главное. Даже общение с Алфи тоже подчинялось определённым правилам. Звонки по праздникам, редкие встречи, когда Сет приезжал в Милфорд-Лэйн по делам. Но в последнее время старший брат начал проявлять неожиданную активность. Сет всё чаще звонил и, как всегда, не упускал возможности прочитать очередную лекцию о том, как правильно жить. Личное пространство Алфи Эванса снова оказалось под угрозой…

Глоток виски. Взгляд на часы. «Артур наверняка задержался из-за очередной красотки», – мелькнула мысль, заставившая усмехнуться.

Артур Дэвис – лучший друг Алфи, генеральный директор компании «Дэвис» и… отъявленный бабник. Его опоздания всегда означали одно – где-то рядом была девушка, чьи формы оправдывали любые задержки.

Их дружба с Алфи и Харли началась в школе после марафона передач Беара Гриллса. Вдохновившись, шестилетние «экстремалы» рванули в Эппинг-Форест с ножом, коробком спичек и бутылкой воды.

Костёр Алфи разводил десять попыток. Харли благородно расстелил свою кофту вместо коврика. Артур же, вспомнив французский деликатес, отправился на охоту.

– Хватит болтать! – кричал он друзьям, прыгая за проворными лягушками. – Мы же не в ресторане, тут надо добычу ловить!

После эпической битвы с увёртливой добычей им всё же удалось поймать пару земноводных. Харли, не дрогнув, приготовил «ужин» – отрезал лапки и насадил на палки.

Гордые, как первобытные охотники, они съели свой «трофей». А через четыре часа… все трое корчились в больнице от дикой боли.

– Братство лягушачьих! – сквозь стоны клялся Артур. – Никогда друг друга не бросаем…

Они сдержали клятву. Даже став успешным, Артур вытащил Алфи из депрессии после Саммерс:

– Своих не бросаем! – заявил он, забирая пятую рюмку. – Иди ко мне работать, а то опять вляпаешься в историю.

Алфи согласился. Хотя числился рядовым архитектором, скоро девяносто процентов проектов делались под его началом. Деньги, статус, женщины – всё было. Но внутри что-то сломалось. Отношения превратились в игру, где главное – очередная победа. Настоящие чувства он закопал глубоко.

Уже собираясь уходить, Алфи услышал голос друга:

– Кто на этот раз? – Артур плюхнулся рядом, заказывая тот же напиток.

Он – если Алфи заказал свой любимый ирландский скотч, значит, либо новая любовь, либо старые раны.

Алфи молча протянул ему свадебное приглашение.

– Идёшь? – отхлебнув, уточнил Артур.

– Даже не думал, – Алфи опрокинул стакан. – На этом фото мог быть я. Но её кольцо теперь где-то на дне Темзы.

– Да брось, сколько времени прошло?

Алфи пожал плечами.

– Года два, – прикинул Артур, разглядывая приглашение. – Хотя твой дядя долго тянул с предложением.

Уголки его губ дрогнули. Саммерс ему никогда не нравилась, но «Кодекс Братства» запрещал плохо говорить о девушках друзей.

– Пусть живут долго и счастливо, – процедил Алфи, заказывая ещё.

Артур предупредительно поднял палец:

– Только без повторения прошлого раза.

– Не планировал.

Взгляд Алфи скользнул по двум девушкам у стойки. Их смех напомнил звон бокалов.

– Левая или правая? – шепнул Артур.

– Мимо, – Алфи сделал знак бармену.

Он терпеть не мог эту охоту Артура, но если какая-нибудь сама предложит «без обязательств» – почему бы и нет?

Артур тем временем уже вовсю флиртовал с высокой брюнеткой, лениво потягивая виски. Между шутками и смехом они успели обсудить новые проекты, последние сплетни и, конечно же, женщин. Друг делал всё возможное, чтобы отвлечь Алфи от мрачных мыслей – спасать его упрямую задницу всегда было непросто. Зная, как глубоко тот закопал свою сентиментальность, друзья старались поддерживать его незаметно, но настойчиво.

Алфи снова уставился в дно стакана, где золотистая жидкость играла бликами.

– Подарок для Харли придумал? – постучал по стойке Артур, оставляя щедрые чаевые.

– Книгу подобрал, – пожал плечами Алфи.

– Серьёзно? – фыркнул Артур. – Ему нужна не литература, а нормальная девушка.

Артур игриво подмигнул пышной блондинке:

– Такую бы Харли в подарок… Хотя стоп, эту я приберу себе.

– Безнадёжный случай, – покачал головой Алфи.

– Ладно, может у тебя есть варианты для него? – Артур не отрывал взгляда от девушек. – Только не из тех, что за деньги… О, смотри, у рыжей пирсинг!

Он восхищённо присвистнул:

– С такими губками… Я обязан познакомиться.

Вернувшись через несколько минут, Артур светился от восторга:

– Кажется, меня ждёт незабываемая ночь. У неё сюрпризы… повсюду.

– Тебе бы в регистрационный офис, – усмехнулся Алфи.

– Как твой дядя? – расхохотался Артур. – Обязательно. В пятьдесят – идеальный возраст для женитьбы.

Он вдруг сделал серьёзное лицо:

– А тебе бы уже остепениться.

Алфи лишь усмехнулся.

– Да брось! – Артур ухватил его за щёки. – Признавайся, у тебя же кто-то есть!

– Отстань! – Алфи вырвался, смеясь.

– Ладно, – вздохнул Артур. – Но если что…

Он хитро прищурился:

– Может, устроим кастинг? «Невеста для Мистера Сентиментальность»!

– Лучше «Артур Дэвис: последний холостяк», – отбрил Алфи, подталкивая его к выходу.

На улице холод обжёг лица. Артур, забираясь в такси, крикнул:

– Завтра жду отчёт по поискам второй половинки!

– Сначала бы тебе невесту найти, – парировал Алфи. – Скажу, что ты миллионер – очередь выстроится!

Водитель такси фыркнул:

– Мне тоже найдите. Я временно подрабатываю. На самом деле я нефтяной магнат. – Друзья рассмеялись.

Когда такси скрылось, Алфи снова набрал Сета. Тишина.

Алфи заметил девушку у входа в паб. Короткое платье, уверенная улыбка – именно такой типаж он предпочитал.

– Скучаешь? – она игриво прикусила губу, вызывая у него ухмылку.

Его первое правило: ценить женскую инициативу. Зачем тратить время на ухаживания, если можно получить желаемое сразу?

В такси он действовал без церемоний. Её стоны смешались с рокотом мотора, а водитель сделал вид, что ничего не замечает, увеличив громкость радио.

Дома всё произошло быстро и грубо – по привычному сценарию. Сорванная одежда, приглушённые крики, страстные движения. Когда он отошёл, она ещё дрожала, лежа на краю стола.

– Пойду в душ, – бросил Алфи, снимая презерватив.

– Может, вместе? – томно протянула она.

Его второе правило: никто не остаётся на ночь.

Он положил двадцать фунтов на стол.

– После душа я хочу остаться один.

Её лицо исказилось.

– Какая же ты сволочь! – деньги шлёпнулись об пол, дверь захлопнулась.

Ледяные струи душа не смогли погасить внутренний жар.

Третье правило: никаких чувств. Только контроль.

Но сегодня он впервые за долгое время почувствовал себя проигравшим. Нэтали не смотрела на него с обожанием, как другие. Не реагировала на его улыбки. Не пыталась понравиться. Она смеялась над ним – и это задело.

Проходя мимо закрытой двери спальни, Алфи замедлил шаг. Всё оставалось как при Саммерс: флаконы духов на туалетном столике, её любимый плед, фотографии в рамках. Лишь отсутствие её аромата ванили с грушей в воздухе напоминало, что Саммерс покинула его квартиру два года назад.

Он спал на диване в гостиной, перенёс туда все свои вещи. Его ежедневный ритуал – пройти мимо этой двери и не заходить. Лишь по средам уборщица нарушала этот запрет. Иногда он слышал, как она разговаривает с пустым помещением, будто Саммерс могла её услышать.

Алфи резко развернулся и направился за новым стаканом виски.

Четвёртое правило: дверь остаётся закрытой.

Алфи стоял у окна, наблюдая, как в здании напротив гаснет свет. Один за другим исчезали тёплые пятна в окнах, пока не погасла вывеска «Reference Point». За три года жизни здесь он ни разу не переступил порог этого заведения, хотя название постоянно притягивало взгляд.

Достав телефон, он набрал название бара. Описание гласило: «Книжный бар для ценителей литературы, настольных игр и неторопливых бесед за бокалом вина». В голове сразу сложился план – идеальный ход в их игре с Нэтали.

Он представил их за угловым столиком: она – с привычной дерзостью бросает колкие замечания, он – легко парирует, не давая ей взять верх в их словесном поединке. А потом они выйдут вместе, перейдут дорогу… И его список «трофеев» пополнится новым именем.

Глава 5

Нэтали металась в постели, скованная ночным кошмаром. Снова отец – его образ преследовал её даже во сне, вызывая знакомую острую боль. Иногда она просыпалась с криком, задыхаясь от нахлынувших эмоций…

– Нет!

Глаза распахнулись, уставившись в потолок. Глубокие вдохи не помогали – лёгкие отказывались наполняться воздухом. Эти сны она ненавидела больше всего. Ненавидела его за предательство. Себя – за неистребимое сходство. Каждое утро зеркало напоминало: его нос, его губы, даже проклятая родинка на щеке – всё как напоминание о брошенной дочери.

Нэтали провела пальцами по тёмным волосам, едва касающимся плеч. «Почему не мамины черты? Или бабушкины?» – мысленно корила она себя. В девятнадцать, в порыве яростного бунта, она взяла машинку и сбрила всё наголо. Волосы давно отросли, но чувство, будто нужно сбежать от собственного отражения, так и не исчезло.

Громкий стук сверху заставил вздрогнуть. «Скоро я сбегу или убью этого соседа», – промелькнуло в голове.

Она заварила чашку крепкого кофе и села на подоконник. За окном хлестал дождь, а сигаретный дым вился в воздухе, повторяя извивы её мыслей. Рутина – единственный щит от прошлого. Всё оставалось неизменным: однообразие, скука, снова однообразие.

Нэтали затушила сигарету, допила кофе и поставила кружку в умывальник. Натянув первые попавшиеся джинсы и свитер, она быстро провела руками по волосам, накинула пальто и обмотала шею любимым шарфом. Выбежала на улицу – дождь усилился, и она в который раз пожалела, что так и не купила зонт.

В поезде Нэтали заняла свободное место и наблюдала за мужчиной, игравшим с дочкой в куклы. Девочка шептала ему на ухо реплики, а он, улыбаясь, неловко их повторял. Нэт невольно улыбнулась – малышка ловко управляла отцом. В сердце кольнуло: детство, которое она старалась забыть, вдруг напомнило о себе.

В комнате для персонала Нэтали сняла промокшее пальто и принялась вытирать волосы полотенцем. Внезапно дверь распахнулась, и внутрь влетела Лили.

– Привет, моя прелесть! – воскликнула она, стряхивая капли с ярко-жёлтого зонтика.

Нэтали поморщилась. Лили обожала придумывать дурацкие прозвища: «милашка», «солнышко», «злючка» – список казался бесконечным. Даже сокращённое «Нэт» в её устах звучало слащаво.

– Ужасная погода! – Лили с недовольством скинула мокрое пальто цвета фуксии и принялась стаскивать резиновые сапоги, украшенные ручной росписью. – Ненавижу дождь! Обязательно заболею… – Она достала из шкафа фиолетовые туфли, усыпанные стразами и перьями.

Лили Вэнс – ходячий праздник. Невысокая, с вьющимися русыми волосами и тёплыми карими глазами, она носила только яркое. Особую страсть питала к обуви: клеила стразы, бусины, миниатюрные фигурки – всё, что находила. Её гардероб состоял из платьев с безумными принтами, а в холода она не стеснялась экспериментировать с двумя парами колготок разного цвета, создавая необычные образы.

Каждый день в магазине Лили превращала в мини-спектакль. Она не просто советовала книги – она делилась историями. Казалось, весь Лондон знал о её отношениях с Джеймсом: от утреннего кофе до совместных поездок. Её огорчали лишь мелочи – простуда, неудачный пирог или, как сегодня, дождь.

Нэт, наоборот, не боялась простуд, плохой погоды и внезапных встреч со странными мужчинами.

– Если заболеешь, твой «идеальный» Джеймс примчится на белом коне с куриным бульоном, – усмехнулась Нэт.

Лили надула губы. Она терпеть не могла это клише. Для неё их отношения были не сказкой, а чем-то настоящим – тем, чем стоит восхищаться.

– Он не принц! – фыркнула Лили. – И коня у него нет!

Нэтали, не удостоив её возражений ответом, закрыла дверь и направилась открывать магазин. У входа уже толпились постоянные клиенты – те, кто приходил не только за книгами, но и за живыми спорами о героях и сюжетах. Директор поощрял общение посетителей и выделил для этого специальное место с креслами и большими подушками, где разговоры о книгах порой перерастали в настоящие дебаты.

Нэт перевернула табличку с «Закрыто» на «Открыто» и направилась к стойке, где Лили открывала кассу. Её улыбка вызывала у Нэтали внутренний протест.

«Каждый божий день одно и то же!»

Достав вчерашнюю книгу, она погрузилась в чтение, стараясь игнорировать шум и суету вокруг.

* * *

Алфи направлялся на встречу с братом. Сет Эванс, чьё время измерялось шестизначными суммами, наконец откликнулся после нескольких дней молчания. Алфи уже начал подумывать, что старший брат увлёкся новой пассией и оставит его в покое с вечными нравоучениями. Уголки его губ дрогнули в усмешке. Вряд ли. Сет и романтические отношения – понятия столь же совместимые, как лёд и пламя.

Он предложил встретиться в ресторане Ergon Deli на Риджент-стрит – в двух шагах от того самого книжного магазина с дерзкой Нэтали Миллер. Покупка подарка для Харли стала удобным предлогом заглянуть туда снова. Сегодня он твёрдо решил пригласить «кареглазку» в книжный бар. Шансы казались вполне реальными.

Сет в четвёртый раз взглянул на часы, затем поправил вилку, лежавшую под неправильным углом. Беспорядок, даже в таких мелочах, выводил его из себя. Аккуратно сложив газету, он отодвинул её к краю стола и глубоко вздохнул. Последний месяц вытянул из него все соки – корпорация «Эванс» балансировала на грани кризиса.

Подозрения зародились ещё несколько месяцев назад. Финансовые отчёты по новым гостиничным активам содержали странные несоответствия: реальные цены покупки значительно превышали указанные в документах. Копнув глубже, Сет обнаружил сеть теневых счетов, куда уходили излишки средств. Все дороги вели к Люку. А потом его ассистентка вручила ему ту самую папку с компроматом.

Чтобы не ошибиться, его команда юристов и финансовых экспертов три дня не выходила из офиса, выискивая малейшие нестыковки. Сет лично участвовал в расследовании – семейное наследие было для него не пустым звуком. Вскоре пазл сложился: все доказательства против дяди были в их руках.

Теперь он держал козырного туза. И свадьба Люка становилась идеальной сценой для разоблачения. Либо дядя возвращает украденное и продаёт свои двадцать процентов акций, либо следующие десять лет проведёт в камере тюрьмы «Темсайд».

Оставалось решить последний вопрос – вернуть пакет акций младшего брата. Формально присутствие Люка для передачи прав не требовалось, но Алфи упорно отказывался иметь дело с семейным бизнесом. По завещанию отца, продажа доли младшего сына допускалась лишь при одном условии: год работы в компании. Причём этот год можно было отработать в любой момент в течение десяти лет после оглашения воли покойного. До окончания срока оставалось меньше трёх лет, и Сет не мог допустить, чтобы акции брата ушли с молотка.

Алфи всегда считал эти строгие условия завещания очередной попыткой отца – даже после смерти – насильно втянуть его в семейный бизнес. Сет же видел в этом проявление доверия: отец знал, что только сыновья смогут сохранить созданное им наследие. Старший брат в очередной раз посмотрел на часы, собираясь уже уходить, когда в дверях ресторана появилась знакомая фигура.

«Всё такой же балбес, как и в детстве», – подумал Сет.

Алфи сразу заметил брата в дальнем углу зала. Сет вечно выбирал самые укромные места – то ли чтобы избежать посторонних взглядов, когда начинал пересчитывать салфетки или выравнивать столовые приборы, то ли из привычки контролировать пространство. Эта маниакальная педантичность всегда раздражала свободолюбивого Алфи, но они и не обязаны были быть похожими.

– Привет! – бодро сказал Алфи, садясь напротив хмурого брата и с трудом сдерживая улыбку.

Сет бросил на него недовольный взгляд. Их отношения никогда не отличались теплотой, и каждая встреча становилась испытанием. Прагматик до мозга костей, Сет не мог смотреть, как младший брат бесцельно прожигает жизнь.

– Привет, – сквозь зубы ответил Сет. – Давай без предисловий. У меня мало времени.

Он достал из папки документы и протянул их Алфи. Тот бегло просмотрел бумаги, написанные сухим юридическим языком.

– Меня это не интересует! – Алфи швырнул документы на стол.

– Тебе придется вернуться в компанию на год, а потом продать мне свои акции, – голос Сета звучал как приговор.

– Ни за что! Пусть Люк продает свою долю. Моя мне не нужна – хоть сгори она синим пламенем!

– Люк продаст свои акции, если не хочет получить десять лет тюрьмы, – холодно парировал Сет. – В этих документах – доказательства его махинаций. Благодаря твоему уходу он получил контрольный пакет и почти развалил дело отца. Тебе нужно занять место соруководителя.

– Мой ответ – нет! – Алфи едва сдерживал ярость. – Ты прекрасно знаешь условия завещания нашего «любимого» отца. Я не проведу ни дня в этой проклятой компании!

Гнев волной накатывал на Алфи. Лицо горело, кулаки непроизвольно сжимались. Он сто раз объяснял свою позицию, но Сет, как упрямый осёл, продолжал гнуть свою линию.

– У тебя две недели, – Сет встал, брезгливо оставляя папку на столе. – Приходи на их свадьбу. Испорть им праздник, заодно объяви о своем возвращении.

Алфи почувствовал, как от унижения сжимается сердце. Он ненавидел этот менторский тон. Но больше всего ненавидел отца, который даже после смерти продолжал дергать за ниточки.

– Вот смена одежды, – Сет указал на пакет. – Костюм пришлю позже. Научись наконец одеваться прилично. На дивиденды от твоих акций можно купить что-то достойное, а не это… – он презрительно окинул взглядом наряд брата. – Совладелец компании должен выглядеть соответствующе.

Не попрощавшись, Сет вышел. Алфи в ярости ударил кулаком по столу, заставив официанта и посетителей вздрогнуть.

– Извините… – смущённо пробормотал Алфи.

Щедро расплатившись и оставив ненавистный пакет, Алфи выскочил на улицу. «Почему ты такой невыносимый?» – мысленно кричал он брату. Всё, что было связано с отцовским бизнесом, вызывало у него тошнотворное отвращение.

Проходя мимо книжного магазина, Алфи замедлил шаг. Через витринное стекло он разглядел Нэтали, склонившуюся над книгой за стойкой.

– Ну, привет, Нэтали Миллер…

Нэтали выглядела необычно умиротворённой. Вместо привычной строгости на её лице играл лёгкий румянец, придавая чертам трогательную мягкость. Что-то неуловимо цепляло в этой «Кареглазке» – Алфи вдруг остро захотелось разгадать её, стать тем, кому она позволит заглянуть за привычную маску.

Но он быстро напомнил себе первоначальный план – пригласить её на свидание. И если всё сложится правильно, вечер должен закончиться страстной ночью. Однако, наблюдая за Нэтали, Алфи неожиданно почувствовал, как привычная уверенность даёт трещину. Её естественность и поглощённость чтением действовали гипнотически, заставляя сомневаться – сможет ли он сохранить холодный расчёт и не поддаться непредвиденным чувствам?

В магазин вошли супруги с ребёнком, и Алфи воспользовался моментом. Притворяясь заинтересованным книжными новинками, он украдкой наблюдал за Нэтали. Та покусывала кончик карандаша, иногда улыбаясь строчкам. Откинув мешающую прядь за ухо, она беззвучно шевелила губами, будто разговаривая с героями. Алфи невольно улыбнулся – такой он её ещё не видел. Сегодня Нэтали была настоящей, без защитной брони, какой, наверное, знали её только близкие. Разница между вчерашней колючей продавщицей и сегодняшней увлечённой читательницей поражала.

Скрестив руки за спиной, Алфи изучал её, как живую картину – «Девушка с книгой в интерьере букинистического магазина». Каждое движение – как перелистывает страницы, как помечает что-то на полях, как задумчиво сжимает губы – завораживало. И с тревогой он осознал, что интерес его становится глубже поверхностного влечения. «Это всего лишь атмосфера места», – пытался убедить себя Алфи. Его сердце, как старый фолиант, десятилетиями стояло запертым на замок.

– Добрый день, мисс Миллер!

Нэтали испугалась неожиданного голоса и уронила книгу на пол. Подняв глаза, она увидела его – того самого человека, чей образ не выходил из головы с их первой встречи. В широко распахнутых глазах читалось потрясение, губы беззвучно сложились в вопрос. А в ответ – та самая вызывающая улыбка, которая неизменно вызывала у неё досадное волнение.

Сегодня Эванс выглядел иначе. Вместо поношенного свитера – белая водолазка, вместо выцветших джинсов – тёмно-синие брюки, а вместо потрёпанных кед – элегантные лоферы. Нэтали невольно улыбнулась. «А ему идёт!» Пшеничные волосы слегка влажные от дождя придавали его образу непринуждённую небрежность. В таком виде он казался ей куда привлекательнее тех подвыпивших поклонников, что обычно к ней приставали.

– И снова вы, мистер Эванс, – произнесла Нэтали, чувствуя, как тепло разливается по щекам.

Алфи не ожидал такого начала. Засунув руку в карман, он нащупал серебряную зажигалку – свою вечную спутницу в моменты волнения. Металл холодно упирался в пальцы, пока он перекатывал предмет туда-сюда, стараясь не смотреть на её губы. Но мысли упрямо рисовали откровенные картины: вот она сидит на этом самом столе, вот её пальцы скользят по его груди… Чувствуя, что в штанах становится тесно, Алфи немного согнулся и облокотился на стойку. Нужно было срочно взять себя в руки, иначе весь его «энтузиазм» увидит весь Риджент-Стрит.

– Да, мисс Миллер, судьба явно намекает, что нам стоит лучше узнать друг друга, – выдохнул он, отчаянно пытаясь отвлечься от её рта.

– Надеюсь, не в романтическом контексте, – парировала Нэтали, сохраняя ледяной тон.

– Почему сразу нет? – Алфи почувствовал, как учащается пульс, но внешне оставался спокойным.

– Вам снова нужна помощь с выбором книги?

– Да, помощь. А точнее – ваше согласие. Хочу пригласить вас ужинать сегодня вечером.

Нэтали наблюдала, как он нервно застёгивает пальто, будто готовясь к отступлению. Это зрелище почему-то обрадовало её. Алфи же в этот момент готов был провалиться сквозь землю. «Почему я так быстро возбуждаюсь?»

– Я полагала, люди приходят в книжные магазины за историями, которые трогают душу, а не за сомнительными знакомствами, – произнесла она, демонстративно возвращаясь к чтению.

– Самые интересные истории начинаются неожиданно, – улыбнулся Алфи, хотя она упорно не поднимала глаз от книги. – Возможно, наша окажется увлекательнее всего, что стоит на этих полках.

Нэтали выразительно закатила глаза.

– Сомневаюсь, что этот банальный сюжет заслуживает даже сноски в примечаниях.

Она внимательно посмотрела на мужчину. Тот явно попал в собственную ловушку – его щёки горели, хотя красноту вызывало не только смущение, но и явное возбуждение от её губ, дерзости и злости.

– Вы просто не умеете разжигать огонь в историях, – улыбнулся Алфи.

– Зато я точно знаю, чего хочу! В отличие от вас!

– И это говорит девушка, которая вчера навязывала мне романы про вампиров? – язвительно заметил он.

– Так вы только это и запомнили? – Нэтали сжала книгу в руках, с трудом сдерживая порыв швырнуть её в наглеца.

– Нет, но всю ночь мечтал стать вашим вампиром! – Алфи игриво подмигнул.

Глаза Нэт вспыхнули, словно два уголька:

– В моей книге вампирам не место! И не надейтесь на хэппи-энд! Если хоть один вампир посмеет…

Она резко оборвала себя и перелистнула страницу, всем видом показывая, что разговор окончен.

Алфи сменил тактику. Наклонившись ближе, он заговорил тихим, почти интимным тоном:

– Вампиры могут быть удивительно романтичны. Их страсть способна сводить с ума…

– Мне плевать! – Она посмотрела на Лили, занятую с клиентом, и расстроилась, что не получится сбежать с кассы.

Не сдаваясь, Алфи начал водить пальцем по стойке, рисуя невидимые круги. Это движение невольно привлекло внимание Нэтали.

«Нет, это просто совпадение», – пыталась убедить себя она, но дрожь в руках выдавала её волнение. Почему именно он? Почему эти мелочи – шнурки, круги – совпадали с её привычками? Значит, Эванс был таким же тревожным и неуверенным, как она сама. Странное совпадение, которое не давало покоя.

– Знаете, – его голос вдруг стал искренним, – иногда стоит рискнуть и написать свою историю, даже далёкую от идеала. Не все книги заканчиваются хорошо. В этом их прелесть – они отражают жизнь.

Нэтали чувствовала правду в его словах, но не могла себе позволить согласиться.

– Жизнь скучна, – пробормотала она.

Его взгляд был наполнен чем-то глубоким, чего она пока не понимала. Хотя Эванс и напоминал тех самоуверенных ухажёров из баров, эта роль ему не подходила. Он играл циничного соблазнителя, но явно был другим.

Решив прервать этот опасный диалог, Нэтали закрыла книгу и направилась сортировать карточки. Может, тогда он наконец оставит её в покое?

Алфи наблюдал за ней с противоречивыми чувствами – раздражением и удовольствием. Чем сложнее давалось завоевание, тем слаще будет победа. Чтобы не переиграть, он отошёл к стеллажам, делая вид, что выбирает книгу.

Нэтали вздохнула с облегчением, но, мельком заметив его самодовольную ухмылку, поняла – попала в ловушку. «Он специально!» – злилась она про себя.

Держа в руках карточку, она притворялась, что читает, но мысли упрямо возвращались к нему. Их притяжение оказывалось сильнее её упрямства. Нэт отчаянно пыталась сохранить холодность, но уже понимала – этот мужчина её заинтересовал.

Алфи уловил её колебания. Ему хотелось верить, что Нэтали не против его общества – просто не готова в этом признаться. Каждый её вздох, каждое движение казались ему знаками скрытого интереса. «Она просто играет, создаёт образ неприступной», – думал он.

Возбуждение постепенно утихло, и Алфи расстегнул пальто. Чтобы привлечь внимание, начал постукивать пальцами по полке. Каждый звук всё сильнее раздражал Нэтали. Когда её терпение было на исходе, она положила карточки и собралась уйти, но Алфи быстро преградил путь.

– Давайте начнём сначала, – его губы растянулись в знакомой самодовольной улыбке. – Здравствуйте. Я хотел бы найти книгу о…

– …О том, как находить общий язык с неприятными людьми? – перебила Нэтали. – Ищите в разделе «Самопомощь».

Алфи рассмеялся, и против воли уголки её губ дрогнули в ответ.

– Я ещё не прочёл ту книгу, что вы рекомендовали вчера. Напомните название? – надеялся он наладить контакт.

– Если у вас проблемы с памятью, могу порекомендовать что-то для развития мозга!

Его смех прозвучал искренне, и в этот момент он выглядел особенно привлекательно. Нэтали почувствовала, как учащается пульс. «Почему я так реагирую? Это просто игра или… Нет, не может быть!» – металась она в мыслях. Привычная настороженность уступала место любопытству. Каждое его слово пробуждало давно забытые чувства, и это пугало.

– Попытка номер три, – продолжил Алфи. – Мне нужна книга в подарок другу. Поможете?

Нэтали посмотрела в его глаза, затем – на губы. Неожиданное желание прикоснуться к ним заставило её внутренне содрогнуться. В её жизни ещё не было человека, вызывающего столь сильные эмоции. Тишина между ними становилась всё более тягостной.

– Какой жанр предпочитает ваш друг? – выдохнула она, направляясь к стеллажу с научной фантастикой. Нужно было срочно отвлечься, иначе мысли могли увести слишком далеко.

– Думаю, приключения или мистику, – Алфи последовал за ней.

Перебирая книги, Нэтали ощущала его пристальный взгляд – одновременно волнующий и тревожащий. Выбрав несколько экземпляров, она протянула их ему, и их взгляды встретились. В этот миг что-то изменилось – перед ней стоял растерянный мужчина с приоткрытыми губами, совсем не похожий на самоуверенного соблазнителя.

– Надеюсь, эти подойдут, – прошептала Нэтали, отводя взгляд. В груди всё сжалось – ещё мгновение, и она перестанет дышать.

Алфи взял книги, перелистывая страницы, но мысли возвращались к ней. Неужели он снова попал в сети собственных эмоций?

– Вы всегда так оперативны или просто хотите от меня избавиться? – попытался пошутить он.

Нэтали, не поднимая глаз, ответила сдержанно:

– Моя работа – помогать клиентам. – Пальцы её нервно перебирали корешки книг. Каждый случайный взгляд в его сторону вызывал странное покалывание по коже, будто невидимые иглы касались её тела. Она сжала книгу в руках, делая глубокий вдох.

Харли Оуэн, друг Алфи, фанател от комиксов про супергероев, коллекционировал «Лего» и обожал видеоигры. Эти серьёзные произведения ему вряд ли бы понравились. Когда Алфи возвращал книги, их пальцы случайно соприкоснулись.

В этот момент парень из компании, сидящей недалеко от них на диванчике, громко процитировал фразу из книги Оскара Уайльда «Портрет Дориана Грея»: «Влюблённость начинается с того, что человек обманывает себя, а заканчивается тем, что он обманывает другого».

Оба обернулись на шумную компанию. Их руки по-прежнему соприкасались. Нэтали взглянула на Алфи и неожиданно отметила – без напускной самоуверенности он выглядел… мило. Но взрыв смеха вернул её к реальности. Она резко отдернула руку, ставя книги на место. «Самовлюблённый болван и я? Бред!» – но не могла оторвать свой взгляд от него.

Алфи застыл, наблюдая за ней. «Книжный червь и я? Абсурд!» – он спрятал руку за спину. Миллер – всего лишь сложный уровень в игре, не более. Нужно взять себя в руки. А Нэтали мысленно корила себя за эту нелепую ситуацию. Тишина между ними растянулась, казалось, на вечность.

Чтобы избежать его взгляда, она взяла стопку комиксов с соседней полки и, повернувшись, оказалась в опасной близости от него. Непроизвольный вздох вырвался из груди. Алфи мог бы сейчас прижать её к стеллажу, осуществив свои смелые фантазии, но стоял, словно парализованный. А Нэтали разглядывала его лицо, считая веснушки – они казались ей такими… милыми. Вдруг её взгляд зацепился за тёмное пятнышко на щеке. Чернила? Грязь?

Она сделала шаг назад, аккуратно положила книги, достала из кармана платок и протянула:

– У вас… на щеке.

Простая фраза, сказанная так искренне, заставила Алфи покраснеть.

– Спасибо.

Их пальцы снова встретились. Она почувствовала, как по руке пробежали мурашки, и быстро отдёрнула ладонь.

Алфи понял – нужно уходить, пока желание не взяло верх.

– Я возьму эти два комикса. Думаю, у друга таких нет.

Нэтали протянула ему комиксы, он быстро схватил их.

«Эванс, с этой девочкой играть опасно!»

– Пройдёмте к кассе, – голос Нэтали дрогнул, несмотря на попытку сохранить деловой тон.

Внутри всё сжималось от противоречивых чувств. «Он опасен… Но почему я не могу просто уйти? Что это за дурацкие мысли?» Воспоминания о слащавых историях Лили заставили её передёрнуть плечами.

Алфи достал кошелёк, задерживая взгляд на обложке «Пока не остыл кофе». Книга будто подмигивала ему: «Пригласи её!» Когда он протянул карту, их пальцы соприкоснулись.

– Ой! – Нэтали отдернула руку, щёки вспыхнули. – Альфред Эванс, у вас ледяные пальцы!

Полное имя прозвучало так неожиданно, что Алфи на мгновение застыл. «Прикольно слышать из её сексуального ротика "Альфред Эванс"».

– Извините, – он быстро спрятал руки в карманы. – Может, согреемся кофе? Обсудим… знаки судьбы? – слова вылетели сами собой, заставив его внутренне скривиться. «Какие ещё знаки? Хватило бы и кофе!»

Нэтали промолчала. Она привыкла пить кофе в одиночестве, в компании книг.

– Ваша покупка, – сухо сказала она, передавая пакет. – Всего доброго, Альфред Эванс.

– А эту книгу можно купить? – Алфи указал на ту, что она читала.

Её взгляд стал ледяным:

– Вряд ли она вам подойдёт. Там о чувствах.

– Как раз хочу почитать про любовь, – усмехнулся он. – Есть вампиры?

– Там о прошлом, которое не изменить!

– А вы хотели бы изменить своё? – вопрос выскользнул неожиданно даже для него самого.

Нэтали замерла. Алфи тут же пожалел о сказанном – так хотелось обнять её, утешить…

– Нет, – наконец ответила она. – Прошлое – как книга. Одни страницы перечитываешь, другие… сжигаешь в памяти. Но каждый день – новая глава.

– Тогда я точно должен её прочитать! Упакуйте её мне! – воскликнул Алфи.

Он был уверен – их прошлое похоже. Она, как и он, избегает серьёзных отношений. То, что нужно, чтобы отвлечься от предстоящей свадьбы дяди и болезненных воспоминаний.

Нэтали ушла за книгой, проклиная день, когда этот человек ворвался в её жизнь. «Пока не остыл кофе» – ирония судьбы. Быстро пробив покупку, она протянула её:

– Всего доброго, мистер Назойливый, – устало бросила и повернулась к другому покупателю.

Алфи рассмеялся, наблюдая, как она уходит. Игра «Добиться колючку Миллер любым способом» набирала обороты…

Через несколько минут Нэтали подошла к окну, машинально выискивая в толпе его силуэт. После их разговора осталось странное ощущение – как от крепкого кофе с каплей сладкого сиропа. Но горечь всё же перевешивала…

Глава 6

Алфи швырнул ключи на журнальный столик, пакет с книгами приземлился рядом. Его просторная двушка на Милфорд-Лейн с панорамными окнами и высокими потолками всегда была тихой гаванью, но теперь напоминала о самом горьком провале.

Эту квартиру он купил для жизни с Саммерс.

В памяти всплыли картинки: она кружится по кухне, планируя утренние меню – оладьи с малиновым соусом, омлеты с козьим сыром… Алфи тогда верил, что так выглядит счастье – в смехе за завтраком, в тепле её рук на своей талии.

Теперь кухня служила лишь пунктом раздачи виски.

Он налил золотистую жидкость в бокал, подняв его в тосте перед вечным сожителем – одиночеством. Жёлтый диван принял его в объятия, а слова Нэтали о прошлом запустили в голове кинопроектор.

Тот день…

Алфи встал на рассвете, чтобы приготовить Саммерс любимый сэндвич с авокадо. Кофе он сварил по особому рецепту – с кардамоном и щепоткой соли. Вечером должно было прозвучать предложение руки и сердца. Даже если бы она попросила время подумать, праздник с друзьями смягчил бы удар.

…Вместо заветного «я согласна» Алфи сидел в баре «Scarfes» и слушал дрянную музыку и пьяную болтовню, залпом выпивал рюмку за рюмкой, отмечая статус холостяка. Сет молча наблюдал, как брат превращается в зомби. Окружающее расплывалось – лишь мелькали лица каких-то девушек, смех которых резал, как стекло.

В порыве гнева Алфи метнул стакан в стену. Громкий звук вывел его из забытья. Он глянул на растекающийся между осколков виски – символ его жизни, и выбежал из бара.

Улицы Лондона, обычно такие родные, в ту ночь казались лабиринтом чужих теней. Он ненавидел всех: влюблённые парочки у фонтанов, таксистов, даже голубей, воркующих на карнизах. Но больше всего – себя за эту глупую боль.

Артур и Харли шли за ним по пятам, как тени. На набережной Темзы к Алфи пришла мысль утопиться, но он просто выбросил обручальное кольцо в реку, как символ окончательного разрыва с прошлым, с той жизнью, которая когда-то казалась ему идеальной. Пьяный маховик инерции потащил его следом.

– Братство лягушачьих не сдаётся! – орал Харли, вытаскивая его на берег.

Трое мокрых идиотов, дрожа, хохотали над бредовой версией событий от Харли: якобы Алфи перед прыжком торжественно завещал Артуру своё пальто, а его самого поцеловал в лоб, как перед казнью.

Виски обжёг горло. Слова Нэтали всплыли снова: «Одни страницы перечитываю, другие сжигаю». У него же остался лишь пепел.

Глаза упали на пакет из книжного. «Пока не остыл кофе».

– Нужен повод увидеть её снова…

Алфи откинулся на спинку дивана, закрыв глаза. Он ясно представил Нэтали, как касается её узких запястий. Как обнимает её стройную фигуру, а она – обычно такая колючая – неожиданно прижимается к нему, и её губы шепчут что-то тёплое ему на ухо. Это воображение было таким живым, что у него перехватило дыхание.

С силой встряхнув головой, Алфи взял из пакета книгу. Он привык к чёткому миру научной фантастики, где технологии подчинялись логике, а герои действовали рационально. Исторические романы тоже были понятны – там всё определяли факты и хронология. Но этот роман… Он начал листать страницы с показным безразличием, но уже через несколько абзацев почувствовал, как слова цепляют что-то глубоко внутри.

Главный герой, потерявший любимую, возвращался в кафе, где они познакомились, надеясь изменить прошлое. Алфи моргнул – перед глазами всплыл образ Саммерс счастливой… с его дядей. Эти описания боли, этой безнадёжной попытки вернуть то, что безвозвратно ушло… Он вдруг осознал, что автор смог выразить то, что он сам никогда не мог сформулировать.

Алфи захлопнул книгу. Гулко стукнул томом о стеклянную столешницу, отодвинув подальше. «Перед сном», – мысленно пообещал он себе, хотя уже знал, что вряд ли откроет её снова. Мысли о Нэтали и этот проклятый роман разбередили старые раны, которые он так тщательно пытался прижигать алкоголем и случайными связями.

В тишине квартиры его дыхание казалось слишком громким. Он провёл ладонью по лицу, пытаясь стереть нахлынувшие образы: Саммерс на кухне; Саммерс в том чёрном платье в ночь, когда всё пошло наперекосяк; Нэтали сегодня в магазине, с той странной смесью злости и… было ли там что-то ещё в её взгляде?

Телефон зазвонил, выдергивая его из этого опасного водоворота мыслей. Алфи вздохнул с облегчением, увидев имя на экране. Хотя бы Айви Патель – его «секс-дружба» – не задавала лишних вопросов и не заставляла копаться в себе.

Их дружба началась ещё в колыбели – точнее, дружили их родители. Алфи и Айви появились на свет с разницей в два месяца. Каждое лето семьи проводили вместе в Биаррице, в роскошной вилле Пателей. Для матери Алфи эти три месяца у моря были единственной отдушиной – там она могла дышать свободно, не боясь вспышек гнева мужа.

Айви часто гостила у Эвансов в Лондоне. Отец Алфи в шутку называл её «невестой Сета», но старший брат лишь отмахивался. С годами общение сошло на нет, а после трагической гибели родителей Алфи они и вовсе потеряли связь. До той случайной встречи год назад.

Айви Патель – миниатюрная брюнетка с фигурой, о которой шептались, что она «не по карману простым смертным». К двадцати пяти годам она построила империю из бутиков «Белый слон» в Челси. Жила ярко, говорила прямо, не стеснялась своих желаний. Её родители, в отличие от отца Алфи, поддерживали все начинания дочери.

В день их встречи Айви собиралась провести время с подругами. Они планировали обсудить последние модные коллекции, а Алфи пришёл просто пообедать в любимое кафе. Он заметил девушку, выходящую из автомобиля, припаркованного у тротуара. Он не мог оторвать от неё глаз и понял, что она ему знакома. Айви, словно почувствовав на себе чей-то пристальный взгляд, обернулась. Она сразу узнала Алфи, хотя годы немного изменили его внешность.

– Альфред! – Она крепко обняла его. Запах её духов на мгновение вернул его в детство.

Они переместились в «Audrey Green», где за абрикосовыми денишами и кофе с кардамоном начали навёрстывать упущенные годы. Айви смеялась, рассказывая о первых провалах в бизнесе, Алфи – о крахе с Саммерс.

– Серьёзные отношения? – Она скривила нос. – Нет уж, я за свободу.

Когда они вышли, вечерний ветер играл её чёрными волосами. У портрета Одри Хепбёрн Алфи неожиданно предложил:

– Секс без обязательств? Никаких драм.

Алфи протянул Айви руку, и когда она приняла её, начались их особые отношения. Она стала не просто секс-партнёршей, а напарницей, с которой он мог разделить свои увлечения и радости.

Они любили проводить вечера за бокалом хорошего алкоголя, обсуждая его архитектурные проекты и её новые коллекции. Иногда запирались на выходные, объедаясь пиццей и пересматривая фильмы. Друзья ценили каждую минуту, проведённую вместе. Идеальные компаньоны… если не считать его тайны.

Когда боль от воспоминаний о Саммерс становилась невыносимой, Алфи вызывал девушек по вызову. Быстрый, без эмоциональный секс – словно душ, чтобы смыть с себя прошлое. Айви не знала об этом. Их «свободные отношения» не предусматривали таких подробностей. После таких ночей он особенно усердно играл роль идеального друга, но внутренне презирал себя за эту слабость.

– Привет, Айви! – голос Алфи невольно зазвучал теплее.

– Привет, – в трубке послышалось игривое мурлыканье. – У меня тут бутылочка Old Ballantruan десятилетней выдержки. И представляешь, пить её я хочу только с тобой!

– Как тут устоять? – уголки его губ дрогнули в улыбке.

– Я так по тебе соскучилась…

– Когда приедешь? – Алфи бросил взгляд на часы. Вечер только начинался, и провести его в её компании казалось идеальным завершением дня.

– Я уже здесь, – её смех прозвучал прямо за дверью, сопровождаемый лёгким стуком ногтей по дереву.

Распахнув дверь, Алфи застыл на мгновение. Перед ним стояла Айви в чёрном платье, которое словно было нарисовано на её теле – настолько плотно оно облегало каждый изгиб. Глубокое декольте открывало соблазнительную грудь, а белая меховая накидка лишь подчёркивала роскошь силуэта. В одной руке она держала заветную бутылку, в другой – чёрные кружевные трусики.

«К чёрту виски!» Молча приняв бутылку, он втянул её в квартиру, прижав к себе.

– Люблю, когда ты так решителен, – её шёпот обжёг ухо, пахнущий дорогими духами и обещанием.

Поставив виски на пол, Алфи осторожно снял с неё накидку. Их губы встретились в поцелуе, который начался нежно, но быстро перерос в нечто большее – жадное, требовательное, будто они пытались наверстать все дни разлуки за один миг.

Аромат её духов – розы, жасмин, фиалка и ваниль – окутал их, как невидимый шёлк. Айви утверждала, что этот парфюм создан исключительно для неё. И правда – этот запах потом ещё неделю витал в его квартире, напоминая о её присутствии. Алфи часто шутил, что она специально выливает на себя полфлакона, чтобы он не забыл о своей лучшей подруге.

Его руки скользили по её спине, находя молнию платья. Айви прикусила губу, когда ткань соскользнула с её тела, обнажая шелковистую кожу. Каждый её вздох, каждый стон подстёгивали его желание. Сбросив с себя одежду, Алфи запустил пальцы в её волосы, мягко направляя её вниз. Она поняла его без слов – её язык скользнул по его возбуждённому члену, заставив его зажмуриться от наслаждения.

– Ну же, чертовка, не медли, – прошептал он, чувствуя, как напряжение внизу живота становится почти болезненным.

Но Айви любила играть – её губы то обхватывали его, то отпускали, оставляя на холодном воздухе. Когда терпение лопнуло, он поднял её на руки и перенёс на диван.

Его губы исследовали каждую часть её тела – от чувственной шеи до тугой груди, от изгиба талии до внутренней стороны бёдер. Айви извивалась под его прикосновениями, её ногти впивались в его плечи. Дойдя до тумбочки, Алфи достал презерватив и быстро натянул его, прежде чем вернуться к ней.

– Быстр-е-е-е-е-е, – её шёпот прозвучал как приказ.

Лёгкий шлёпок по округлой попке заставил её застонать. Обвив её волосы вокруг руки, он вошёл резко, заставив её вскрикнуть. Их тела двигались в унисон, сначала медленно, потом всё быстрее, пока комната не наполнилась звуками их страсти.

Когда волна удовольствия накрыла его, он перевернул её, продолжая движения, пока дрожь не пробежала по всему её телу. Их лбы соприкоснулись, дыхание смешалось.

Потом они лежали, обнявшись, её голова на его плече. Его пальцы нежно перебирали её волосы. В эти редкие моменты он позволял себе слабость – задумывался, каково это – быть с ней не просто любовниками, а чем-то большим. Но страх потерять эту хрупкую гармонию всегда останавливал его. Айви была всем для него – психологом, лучшей подругой, родственной душой. И менять это он пока не решался.

Алфи нежно поцеловал Айви в лоб, натягивая плед на их разгорячённые тела. Золотистая жидкость виски плескалась в бокалах, отражая мягкий свет торшера. Он не видел, как её глаза наполнились той особенной нежностью, которую она тщательно скрывала все эти месяцы.

– За нас, – улыбнулся он, чокаясь с ней.

Айви пригубила напиток, не сводя с него взгляда. Каждая их встреча была для неё маленьким спектаклем – она тщательно продумывала наряды, выбирала духи, репетировала непринуждённые фразы. Всё чтобы он наконец увидел не просто приятеля для секса, а женщину, которая…

– О чём задумалась? – Алфи провёл пальцем по её плечу.

– Вспоминала, как ты в детстве боялся медуз, – соврала она, закусывая губу.

Правда была сложнее. Одиннадцать месяцев. Триста тридцать четыре дня. Она знала точное число их встреч. Каждую Айви начинала с надеждой – а вдруг сегодня он посмотрит на неё иначе? Но Алфи оставался слеп.

Особенно больно было в кафе. Там он превращался в холодного делового Альфреда Эванса, отгороженного от мира стеклянной стеной. Эти светские беседы о бизнесе и моде выматывали её душу. Каждый раз после таких свиданий она задерживалась в машине, давая волю слезам, прежде чем завести мотор.

– Тебе не холодно? – Алфи потянулся к её бокалу, прерывая её мысли.

Айви покачала головой, прижимаясь к его груди. Только здесь, в его квартире, она позволяла себе слабую надежду – а вдруг когда-нибудь он посмотрит на неё по-другому?

– Опрометчивый план, – Алфи сделал глоток виски, наслаждаясь торфяным послевкусием. Его пальцы скользнули по её обнажённым бёдрам. – А что, если бы меня не было дома?

– Я бы ждала под дверью с бутылкой, – улыбнулась Айви, – и писала бы, что ты упускаешь нечто прекрасное.

– За это и выпьем, моя безумная подруга!

Айви сделала маленький глоток, затем осторожно спросила:

– Как насчёт той свадьбы? Пойдёшь?

Лицо Алфи сразу потемнело. Он резко опрокинул остатки виски, давая понять, что не хочет обсуждать это после близости.

– Нет!

– Могу составить компанию, – Айви нежно провела пальцами по его щеке. Она избегала говорить о его бывшей, но в глубине души надеялась, что её терпение и забота растопят лёд в его сердце.

– Подумаю.

Он мечтал только об одном – чтобы эта проклятая свадьба отменилась. Чтобы всё это осталось в прошлом. Обняв Айви, он шутливо щёлкнул её по носу, получив в ответ лёгкую пощёчину.

– Ого, моя кошечка выпустила когти! – притворился он обиженным, хотя на самом деле обожал её игривый нрав.

Айви взъерошила его волосы и вдруг заметила книгу на столе.

– Алфи Эванс читает любовные романы? – приподняла бровь. – Или это забыла какая-то… особа?

Она надула губы, изображая обиду.

– Ревнуешь? – усмехнулся он. – У меня никого нет. Но если появится – ты первая узнаешь.

Айви не стала допытываться. Их свободные отношения держались на тонком балансе между доверием и личным пространством. Но волны ревности всё равно накатывали. Чтобы перевести тему, она поцеловала его, одновременно лаская рукой его член. Страсть вспыхнула с новой силой.

Позже, лёжа в постели, они обсуждали дела Айви. Она жаловалась на назойливых поклонников, предлагая Алфи стать её телохранителем – «хорошо оплачиваемым, конечно!» Он лишь улыбался, понимая, что виски сделал своё дело. Когда часы показали три ночи, Алфи помог ей собраться и вызвал такси.

– Настоящий ты бессердечный тип! – притворно возмущалась Айви, покачиваясь на ногах. – Выгонять пьяную девушку в такую ночь!

– Ты же знаешь мои правила, – твёрдо сказал он, поддерживая её под руку.

– О да, – закатила глаза Айви. – «Никто не ночует в постели Алфи Эванса».

Она хотела поцеловать его, но вдруг отстранилась:

– Подожди, не так! «Никто не остаётся до утра».

– Тогда мне пришлось бы на тебе жениться, – рассмеялся он, глядя на её раскрасневшееся лицо.

– С таким мужем, как ты, я бы не выдержала и недели! – фыркнула Айви, хотя в глубине души мечтала совсем о другом – об общих утрах, совместных путешествиях, может быть, даже детях…

Алфи проводил её до такси, передал деньги водителю, поцеловал в лоб и закрыл дверь. На улице пахло осенью. Глубоко вдохнув, он вернулся в квартиру, где его ждали не только пустые стены, но и груз нерешённых вопросов.

После душа он взял книгу. Виски затуманил сознание, сюжет расплывался перед глазами, но ему было важно понять – что же так зацепило в этом романе Нэтали?

Алфи уснул с книгой на груди. Во сне к нему подошла незнакомка и нежно вытерла его щёку платком. Он потянулся к ней… Грохот упавшей книги разбудил его. Протирая глаза, он начал собирать разбросанные вещи и вдруг заметил белый уголок, торчащий из кармана джинсов. Платок Нэтали! Он забыл его вернуть.

Улыбка медленно расползлась по его лицу. Теперь у него был идеальный повод для новой встречи. Лёжа в постели, Алфи размышлял – начать с возвращения платка или сразу заговорить о книге? Эти мысли были приятны, и он заснул, предвкушая их следующее свидание.

Глава 7

После рабочего дня Нэтали потратила несколько часов на приготовление ужина, но мысли её кружились вокруг встречи с Алфи. Настолько, что воду для макарон пришлось греть трижды.

Когда блюдо наконец было готово, её охватило новое желание – навести порядок. В три часа ночи, пока город спал, она вытирала пыль с комода, ловко орудуя тряпкой. Тяжёлый вздох сорвался с губ. «Боже, я становлюсь матерью», – мелькнуло в голове. Чистота никогда не была её страстью, но теперь уборка превратилась в терапию, смывая тревожные мысли об Эвансе.

Разогретый ужин уже больше походил на завтрак. Нэтали привыкла к ночным бдениям – после таких встрясок она спокойно работала в магазине, будто и не было бессонницы. Ночь была её временем: прогулки у дома в четыре утра, музыка в наушниках, лужайка под бёдрами. Закрыв глаза, она отпускала воображение в свободный полёт, сочиняя нелепые истории на основе прочитанных книг.

В наушниках играла Lewis Capaldi «Forever», а ложка тонула в тарелке с макаронами и сыром. Родители презирали это «простонародное» блюдо – мать подавала только кулинарные шедевры. Но для Нэтали макароны стали бунтом против их высоких стандартов.

Она забралась на подоконник, прихватив бокал красного и сигарету. Дым затянул окно пеленой, отгородив от внешнего мира. Мысли снова упёрлись в Алфи.

«Мне срочно нужно в бар!», – выдохнула она, затушив окурок.

Годами ни один мужчина не задерживался в мыслях Нэтали Миллер. Те, кто оказывался в её постели по пьяни, стирались из памяти после крика: «Бармен! Повтори!» Даже настойчивые попытки Лили свести её с «достойным кандидатом» разбивались о её ярость – Нэтали устраивала сцены прямо в магазине, возводя непроходимую стену между собой и очередным надушенным претендентом. В конце концов Лили махнула рукой. «Принцы» перестали появляться на горизонте.

И вот в её жизнь ворвался Алфи Эванс.

Искра, мгновенно переросшая в пламя, – он сжёг все её защитные барьеры. Даже привычные моменты одиночества теперь отзывались иначе, наполняясь странным ожиданием.

Сверху донёсся грохот. Сосед.

«Опять!» – мысленно взвыла она, зная, что крики в потолок бесполезны. За год они так и не встретились лицом к лицу. В её воображении он успел побывать и мебельным реставратором, и маниакальным любителем ремонта. Казалось, он специально выбирал рассветные часы, чтобы начать долбить, пилить или таскать шкафы. Других объяснений его активности не находилось.

Раздражённая, она рванула в душ, надеясь, что горячая вода смоет и воспоминания об отце, и ярость.

Запах свежего кофе, смешанный с сигаретным дымом, – вот что действительно возвращало её к жизни. Единственный приятный бонус взросления.

На ходу глотнув кофе, она набросила пальто и вылетела из квартиры, едва успевая на поезд.

Пока Нэтали спешила к станции, Алфи вздрогнул от резкого звонка телефона. Потянувшись к столику, он ощутил, как чугунная гиря раскалывает череп.

– Да, Айви… Виски был… слишком убедительным, – пробормотал Алфи, пальцы скользнули по стеклянной столешнице в поисках телефона.

Яркий свет из окна заставил его зажмуриться.

– Алфи слушает, – голос звучал приглушённо, каждое слово отдавалось тупой болью в висках.

– Ты что, спишь?! – спросил Артур.

– Семь утра, дружище. Мой рабочий день начинается в двенадцать. Что случилось?

Поднявшись с дивана, Алфи почувствовал лёгкое головокружение. Он опёрся ладонью о спинку, давая себе секунду прийти в себя, прежде чем неторопливо направиться к кухне. Прохладная вода, возможно, снимет это неприятное ощущение.

– В двух словах: друг отца просит разработать проект для нового ювелирного магазина, – Артур говорил размеренно, тщательно подбирая слова. – Здание историческое, требует деликатного подхода. Отец настаивает на срочности.

Алфи знал: Артур никогда не отказывал отцу. Да и сам он, несмотря на состояние, уже мысленно просчитывал возможные решения, профессиональный интерес понемногу побеждая похмелье.

– «Краткость – сестра таланта», – ты явно не слышал этой фразы, – лёгкая улыбка тронула губы Алфи, когда он делал первый глоток воды. Взгляд случайно упал на книгу – «Пока не остыл кофе».

– Встретимся на Форест-Гейт в десять.

– Хорошо, в десять.

Осторожно стянув смятые брюки, Алфи направился в ванную.

– Ты в порядке? Голос какой-то… странный, – в тоне Артура появилась лёгкая насмешка. – Неужели мой примерный архитектор вчера позволил себе лишнее?

Он рассмеялся.

– О, мой заботливый друг! Всё в пределах нормы… Ну, почти, – он замолчал на секунду, осознавая, что последнее время эти «нормы» стали слишком размыты. – Ладно, встретимся на Риджент-стрит. Мне нужно заглянуть в книжный – выбрать подарок Харли.

Подарок, конечно, уже лежал на столе. Но объяснять Артуру истинную причину визита в книжный магазин Алфи не стал.

– Договорились. Позвоню, когда буду на месте, – Артур положил трубку.

Алфи включил прохладную воду. В его голове всё крутились воспоминания о Нэтали. Он закрыл глаза, представляя, как всё могло сложиться иначе. Встреться они до Саммерс – он бы, вероятно, прошёл мимо, даже не заметив её. Его всегда манили спокойные, романтичные натуры. А Нэтали? Она будто специально создана, чтобы опровергать все его представления об идеале. Хотя и Саммерс с её расчетливой холодностью оказалась далека от мечты… До сих пор не верилось, как легко он попался на её удочку. «Любовь слепа» – эта избитая фраза приобрела для него горький смысл.

Тот провальный роман заставил пересмотреть многое. Два года назад он отказался от денег на счету – жест, который должен был стать первым шагом к настоящим отношениям. Теперь женщины должны были влюбляться в него самого, а не в его состояние.

После душа Алфи заварил себе крепкий кофе, чтобы окончательно проснуться. Он сел за стол, сделал первый глоток, и бодрящий вкус кофе моментально привёл его в чувства. Алфи смотрел на вешалку с одеждой у дивана и выбирал, что надеть. Он хотел произвести на Нэтали хорошее впечатление.

Алфи заварил крепкий кофе. Первый глоток обжёг губы, но сразу прояснил сознание. Взгляд скользнул к вешалке – что надеть, чтобы произвести впечатление? После минутного колебания он отставил чашку и подошёл к одежде.

Выбор пал на белую рубашку, серые клетчатые брюки и замшевые туфли цвета корицы. Пиджак показался слишком официальным – оставил дома. Зеркало подтвердило: образ получился стильным, но без вычурности.

Допив кофе, Алфи накинул чёрный плащ – подарок Айви. Уже на лестничной площадке он хлопнул себя по лбу: забыл и платок, и книгу! Проклиная свою рассеянность, вернулся, схватил вещи и снова ринулся к метро.

Станции Темпл встретила привычной суетой. Алфи растворялся в этом людском потоке, чувствуя, как городской ритм вытесняет тяжёлые мысли. Он ускорял шаг, обгоняя медлительных прохожих – эти маленькие победы давали ощущение контроля. На Оксфордской площади Алфи вдохнул холодный ноябрьский воздух. Поправив воротник, он к кофейному ларьку, сжимая в кармане забытый платок.

* * *

В переполненном вагоне метро, где случайные встречи казались предначертанными судьбой, текла своя особая жизнь. Каждый пассажир коротал время как умел.

– Ньюкасл снова проиграл Вест Хэму! Три-два, просто позор! – возмущённо воскликнул седовласый мужчина в потёртом сером пальто, шлёпнув газетой The Guardian о колени.

– И не говорите, – буркнул его сосед, не отрываясь от собственной газеты. Он листал страницы с важным видом, будто от этого зависела судьба мира, то хмурясь, то негромко ворча себе под нос.

Уставшие ночные работники дремали, посапывая в такт покачиванию вагона. Тем, кому не хватило мест, приходилось стоять, вяло держась за поручни. Их взгляды блуждали по тёмным туннелям за окном, скользили по экранам телефонов или застревали на часах – сколько ещё терпеть эту дорогу?

Нэтали дочитывала последние строки книги, уже представляя, как она займёт почётное место на полке. Но мысли об этом разлетелись, когда на станции началась привычная давка. Проклиная под нос час пик, она протиснулась к выходу, вынырнув на свежий воздух.

Первым делом – к ларьку «Wafflemeister» за капучино. Глоток ароматного кофе снял напряжение, как тёплый компресс. Пожелав продавцу хорошего дня, Нэтали двинулась по Оксфорд-стрит, наблюдая за городской суетой.

У «Stradivarius» толпились модницы – видимо, завезли новую коллекцию. «Скоро и у нашего книжного будут такие очереди», – усмехнулась она про себя, представляя, как будет подслушивать споры читателей, мысленно вступая в дискуссии.

На углу Риджент-стрит, взгляд её скользнул по витрине «KIKO» – и замер. Знакомый силуэт. Алфи Эванс? Но он выглядел… иначе. «Неужели двойник?» – мелькнула мысль, пока она не заметила книгу в его руках, как её собственная.

– Точно он, – вырвалось шёпотом.

Нэтали инстинктивно шагнула за спину высокого прохожего, но было поздно – Алфи уже заметил её. Он ловко лавировал через поток людей, неуклонно сокращая расстояние.

«Почему он здесь?»

Нэтали не успела заметить полноватого мужчину перед собой и, наткнувшись на его фигуру, едва не потеряла равновесие. Инстинктивно она вцепилась в рукав первого попавшегося прохожего. Когда она подняла глаза, чтобы извиниться, перед ней оказались серо-зелёные глаза и улыбка, принадлежавшие Алфи Эвансу. Она резко отдёрнула руку, делая вид, что не узнала его.

«Ну вот, опять веду себя как глупая девчонка», – подумала Нэтали и закрыла глаза, чтобы собраться с мыслями.

– Доброе утро, мисс! Судьба снова свела нас вместе! – Алфи улыбнулся.

Нэтали сжала книгу в руках, словно это был щит от его навязчивого внимания. «Может, швырнуть её тебе в лицо, чтобы перестал так нагло улыбаться?»

Она чувствовала себя как малолетняя преступница, пойманная с поличным. В прошлом ей часто доводилось сталкиваться с полицией из-за мелких правонарушений. Её возвращали к бабушке, и каждый раз от строгого полисмена Нэтали слышала длинный список своих проступков. Общественные работы, такие как уборка парков или мытьё полов в отделении полиции, были ей двойным наказанием. Нэтали старалась забыть тот период своей жизни. Но сейчас воспоминания и чувства всплыли на поверхность.

Когда загорелся зелёный свет у магазина «Longchamp», Нэтали ускорила шаг, игнорируя Алфи, который неотступно следовал за ней. «Почему, когда я наконец всё устроила, жизнь подкидывает мне этот дурацкий сюрприз?» – Нэтали остановилась, собираясь перейти дорогу, но Алфи схватил её за запястье.

Она вскрикнула и резко обернулась, в глазах – ярость. Его присутствие одновременно бесило и странным образом притягивало. Вырвав руку, она отпрянула:

– Отстаньте!

Почти побежала, не понимая, почему внимание этого человека так выводит её из себя.

– Я просто поздоровался, но не услышал ответа. Чем я вас обидел, Нэтали Миллер? – Алфи поспешил за ней.

– У меня нет времени на ваши разговоры! Я опаздываю! – резко остановилась она у витрины магазина.

Нэтали обернулась, Алфи оказался слишком близко. Его руки машинально обхватили её талию, хотя Нэтали показалось, будто он схватил её за горло. Он смотрел в её глаза, чувствуя, как желание берёт верх над разумом, и поспешно убрал руки за спину.

«Стоп. Это всего лишь игра», – попытался он не поддаваться на провокацию своих собственных чувств.

«Почему он так меня бесит? … И притягивает?» – Нэтали ещё чувствовала на себе след его прикосновений.

– Вы что, преследуете меня, мистер Эванс? – Нэтали сжала кулаки, чувствуя, как гнев подступает к горлу.

– Давайте просто выпьем кофе, и я исчезну из вашей жизни! – Алфи раскинул руки, будто предлагал сделку.

– Нет! – резко бросила она и зашагала прочь, желая лишь одного – оказаться подальше от этого навязчивого человека.

Картина напоминала мультфильм про Тома и Джерри: он – за ней, она – от него. Алфи ускорился, но вдруг замер, осознав бессмысленность погони. Тогда он крикнул ей вслед:

– Нэтали Миллер, если вы откажетесь, я устроюсь продавцом в ваш магазин!

Несколько прохожих обернулись. Смущённая Нэтали остановилась как вкопанная. Эванс сократил дистанцию, понимая – сейчас решающее слово за ним.

– Пятнадцать минут. Всего пятнадцать минут вашего времени, – его голос звучал почти умоляюще. – Та книга, что вы мне продали… Она зацепила. У меня вопросы, и только вы знаете ответы.

Он понимал – аргумент слабоват, но надеялся заинтриговать. Если не сработает – оставался козырь в кармане: тот самый забытый платок.

Нэтали криво усмехнулась. Взгляд скользнул по его фигуре – строгий костюм сидел идеально, подчёркивая мужественность. «Сегодня он выглядит… иначе», – мелькнуло невольно. Но принципы были дороже. Хотя его настырность странным образом завораживала.

– Обещаете исчезнуть после этого? – спросила она, будто подписывала договор.

– Не могу обещать того, что не в моей власти, – Алфи улыбнулся. – Может, судьба опять сведёт нас. Как сегодня. Разве это не знак?

– Десять минут, – выдохнула она. – В «Costa Coffee» у магазина. Там приличный кофе.

– Десять минут с вами – как вечность, – его глаза блеснули.

До кафе шли молча, плечом к плечу. Алфи ловил каждый её взгляд, каждое смущённое движение. Её попытки сохранить дистанцию лишь разжигали интерес. «Кареглазка» играла в неприступность, а ему так хотелось расколоть этот лёд.

У входа он галантно распахнул дверь, ожидая хотя бы намёка на улыбку. В ответ получил ледяной взгляд. Нэтали фальшиво улыбнулась и прошла внутрь, оставив его в недоумении – обычно женщины таяли от такого обращения.

Выбрав столик у окна, она уткнулась в рюкзак. Алфи неловко переминался с ноги на ногу, наблюдая, как она выуживает карандаш и начинает яростно подчёркивать строки в книге.

– Какой кофе предпочитаете? – спросил он, стараясь сохранить добродушный тон.

– Чёрный. Без всего, – бросила она, не отрываясь от страниц. Карандаш в её руках давил на бумагу с такой силой, будто хотел проткнуть её насквозь. «Зачем я вообще согласилась? Скорее бы это закончилось…»

– Если так давить на карандаш, можно прожечь страницу насквозь, —прокомментировал Алфи.

Она резко остановилась, достала из кармана десять фунтов и протянула ему:

– Вот. Свой кофе я оплачу сама.

Не дожидаясь ответа, бросила купюру на книгу и снова уткнулась в страницы.

– Но я же пригласил вас! – попытался возразить Алфи, надеясь на уступку.

Нэтали лишь пожала плечами, даже не взглянув на него.

Слегка задетый, Алфи направился к стойке. Заказывая два кофе, размышлял: «Почему она не может просто принять знак внимания? Что в этом плохого?»

Пока бариста готовил напитки, он облокотился на стойку, украдкой наблюдая за ней. Нэтали что-то яростно выписывала на полях, то прикусывая карандаш, то постукивая им по зубам, то стирая написанное. Её сосредоточенность была завораживающей – ни одна из знакомых ему женщин не погружалась в чтение с такой страстью. В отличие от избалованных бимбо*, она не играла в доступность, не кокетничала и, кажется, вообще не замечала его как мужчину.

Вернувшись с чашками, Алфи осторожно пододвинул одну из них к Нэтали. Она тут же захлопнула книгу и уставилась в окно. Молчание затягивалось.

– Вам идёт этот костюм, – неожиданно произнесла она.

Алфи так растерялся, что едва не опрокинул стул.

– Спасибо… Честно говоря, не ожидал, – пробормотал он, чувствуя, как тепло разливается по щекам.

Этот неожиданный комплимент странным образом приободрил его.

– Ну что, о книге. Какие у вас вопросы? – Нэтали поднесла чашку к губам, и Алфи не удержался:

– Осторожно, горячо!

– И хорошо. Я люблю обжигающий кофе, – ответила она, наблюдая, как он размешивает сахар. – Сладкий кофе – это отвратительно. Всё должно быть натуральным.

– Значит, ваша резкость – это тоже естественно? – губы Алфи дрогнули в сдержанной улыбке.

Лицо Нэтали изменилось – она отреагировала на колкость. Это было что-то новенькое для него. Но уже через секунду её лицо вновь стало непроницаемым, хотя где-то глубоко внутри что-то сладко сжалось от его дерзости.

– Злая? – она медленно подняла глаза. – Я просто не играю в эти ваши светские игры. Реальность редко бывает такой же сладкой, как ваш кофе.

– Может быть, вам просто не хватает сладости в жизни? – Он снова пошутил.

– Я жду вопросов по книге. Если же вы только искали предлог, чтобы выпить кофе со мной, то я вас разочарую – я ухожу! – с вызовом произнесла Нэт, постучав ногтями по столешнице.

Этот щит она выковала годами – грубость, дистанция, никаких сантиментов. Так безопаснее. Так не придётся снова испытать ту боль, что когда-то разорвала её на части.

Алфи откинулся на спинку стула, изучая её:

– Если честно, ваша книга – не моё. Слишком… сентиментально. – Его взгляд скользнул по её фигуре. – А я предпочитаю более… взрослые произведения.

– Я не согласна с вами! То есть, просто вы узко мыслите. В любой книге можно найти истину, если уметь видеть глубже обложки.

Алфи отпил кофе, улыбаясь.

– У меня нет времени объяснять вам всю глубину этой книги, – Нэтали упрямо смотрела в окно, избегая его глаз. – Поэтому… – она резко подтолкнула книгу через стол, – я дарю вам свой экземпляр. Со всеми пометками. Со всеми мыслями.

Железная закладка шлёпнулась о деревянную поверхность. Бариста за стойкой вздрогнул, а девушка за соседним столиком украдкой повернула голову.

– Надеюсь, это положит конец вашим навязчивым поискам поводов для встреч. – Она сказала громко, чем нужно, специально для посторонних ушей. – Всего. Доброго. Мистер Эванс.

Алфи запаниковал. Вот-вот его Миллер сбежит, и никогда больше не найдётся повода встретиться с ней снова, и уж тем более уложить в постель. Он сдержал порыв вскочить и удержать девушку. Приём «Честность» сыграл не так, как он рассчитывал, и нужно было срочно использовать план «Б».

– Вот она, книжная нетерпимость! – почти крикнул он. – Одна книжка не понравилась – и я уже изгой? А другие? Те, что мне дороги?

Нэтали лишь покачала головой, её лицо выражало непреклонность. «Почему он продолжает общение, когда явно видно, что мне это не нужно?»

– Вы обещали… – начала она.

– Знаю, знаю, – перебил Алфи. – Но иногда судьба даёт второй шанс. И глупо им не воспользоваться.

Она встала, резко накинула рюкзак. Алфи видел, как дрожат её пальцы, когда она застёгивала молнию. Бросив деньги на стол, он поспешил следом.

Он догнал Нэтали и схватил её за руку. В её расширенных зрачках вспыхнул испуг, тут же прикрытый ледяной маской. Алфи же смотрел на неё с той странной смесью упрямства и нежности, которая так бесила Нэтали.

Мир вокруг потерял чёткость – шум улицы превратился в глухой гул, прохожие расплылись в цветных пятнах. Только его тёплые пальцы на её коже, только предательское биение сердца где-то в горле. Нэтали непроизвольно наклонилась вперёд, губы её слегка приоткрылись…

Алфи затаил дыхание. Вот оно – мгновение, когда всё может измениться. Он уже чувствовал сладкий аромат её губ, видел, как дрогнули её ресницы…

– Я не хочу больше вас видеть!

Её шёпот обжёг сильнее крика.

– Вы… – начал он.

– Вы как ребёнок у витрины, – голос Нэтали дрожал, но не от слабости, а от сдерживаемой ярости. – Увидел блестящую игрушку – и тут же требует!

– Позвольте…

– Нет! – она резко дёрнула рукой, но он не отпускал. – Я не вещь. Не трофей. Я человек, который…

Голос её сорвался. Впервые за весь разговор что-то настоящее прорвалось сквозь броню.

– …которому вы не нужны.

Последние слова повисли в воздухе острыми осколками. Нэтали вырвалась одним резким движением и зашла прочь, не оборачиваясь. Не на шум внезапно затормозившего такси, не на окрик уличного торговца, не на шаги Алфи, который стоял, сжимая в руке воображаемое тепло её кожи.

Нэтали свернула в книжный магазин, едва не сшибая по пути покупателя, и ворвалась в подсобку. Спиной прижавшись к деревянной поверхности, она зажмурилась, пытаясь заглушить бешеный стук сердца, отдававшийся в висках.

– Не хочу больше вас видеть, Альфред Эванс! Будь проклят тот день, когда вы появились в моей жизни! – проговорила Нэтали себе под нос.

Снаружи, у витрины, Алфи не сводил глаз с закрытой двери. Уголки его губ дрогнули в улыбке.

– Игра только начинается, Нэтали Миллер, – пробормотал он, поправляя манжеты. Проигрывать не в его правилах. Он добьётся своего – заставит эту строптивицу стонать под ним, забыв о всей своей колючести.

Перед тем как уйти, Алфи ещё раз бросил взгляд на вывеску книжного, затем развернулся и направился к кафе через дорогу, где за столиком у окна уже сидел Артур, нетерпеливо постукивая пальцами по столешнице.

* * *

Нэтали стремительно проскользнула мимо Лили и задумчивого покупателя, изучавшего полки. Бросив взгляд в окно, она не обнаружила и тени Алфи. Однако на скамейке у входа её внимание привлекли два одинаковых томика – «Пока не остыл кофе», аккуратно положенные рядом.

«Оставил… Значит, вернётся», – мелькнуло невольно. Ноги сами понесли её к выходу. Подхватив книги, она вернулась за прилавок, чувствуя странное покалывание в кончиках пальцев.

Не в силах сопротивляться любопытству, Нэтали раскрыла верхний экземпляр. И тут же между страниц, словно опавший лист, выскользнул её платок.

– Вот же… – вырвалось у неё шёпотом. Пальцы сами потянулись к ткани, ещё хранившей едва уловимый аромат его духов.

«Спасибо, что вернули мистер Эванс!» – Нэтали засунула его в задний карман джинсов.

Быстро спрятала книги в рабочем ящике и пошла обслуживать покупателей. Но не могла сосредоточиться, постоянно прокручивала в голове встречу с Алфи. Он словно поселился в её голове, и она не знала, как избавиться от него.

*Bimbo – английское сленговое обозначение привлекательной, сексуально озабоченной, наивной и глуповатой женщины.

Глава 8

– Вот, держи, – с улыбкой сказала Лили, протягивая Нэтали аккуратный свёрток: как обычно – овсяное печенье с шоколадной крошкой.

Стараясь скрыть отвращение, Нэтали быстро схватила печенье и закинула в рюкзак, изобразив дружелюбную улыбку. Лили раскрыла объятья, и Нэтали, вздохнув, сделала шаг к ней, соглашаясь на ненавистные лобызания.

Нэтали перевернула табличку на двери магазина, и наступила тишина – именно та тишина, которую она так любила в конце рабочего дня. Нэт быстро прошлась вдоль стеллажей, поправила книги и расставила перепутанные в правильном порядке. Пересмотрела новинки, выбрала пару книг для будущего чтения и, заварив ароматный кофе, села за прилавок.

Из верхнего ящика она достала свою книгу с пометками, которую оставил на лавочке Алфи. Его нестандартные подкаты надоели и Нэт уже подумывала сменить место работы, лишь бы никогда не сталкиваться с Эвансом. Но почему-то постоянно думала о «самовлюблённом болване».

Уборка превратилась в ритуал изгнания мыслей о нём. Шкафчик Лили – хаотичный калейдоскоп из перьев, бижутерии и туфель кислотных оттенков. Эти розовые блёстки могли бы ослепить при дневном свете. Нэтали представила их квартиру: горы тканей, клей, и Лили с Джеймсом, склонившиеся над тряпичным Купидоном.

Нэт улыбнулась.

Напоследок она задержалась у выключателя, оглядела магазин, который был её вторым домом. С прощальной улыбкой выключила свет, вышла и заперла дверь.

На улице уже сгущались сумерки, и Нэтали, как истинная лондонка, направилась в ближайший паб – пятничный вечер требовал разрядки.

«The Clachan» на Кингли-стрит встретил её привычным гомоном. Место было набито до отказа – посетители толпились у стойки, перекрикивая друг друга, пытаясь заглушить алкоголем будничные проблемы. Нэтали протиснулась к бармену, заказав пинту светлого. Крепкие напитки ей сегодня не хотелось – только холодное пиво, лёгкое опьянение и… мужчина. Один из тех, с кем можно провести час в тесной кабинке туалета, а наутро даже не вспомнить его имени.

В дальнем углу шумела компания – видимо, мальчишник. Центром внимания был жених в голубой рубашке, осушавший бокал за бокалом под одобрительные крики друзей. Нэтали скривилась. «Как трогательно, – подумала она. – Сегодня пьёт за «любовь всей жизни», а завтра будет шарить по барам в поисках случайных связей». Конечно, исключения бывают, и кто-то живёт долго и счастливо с одним партнёром, но Нэт верила в такое не больше, чем в лепреконов или горшочек золота в конце радуги.

Её взгляд скользнул по залу, выхватывая детали.

У стойки маячил перебравший тип с расстёгнутой рубашкой, на груди которого красовалось пятно от соуса. Он назойливо клеился к двум девушкам, пока те, демонстративно уткнувшись в телефоны, не дали ему от ворот поворот.

В углу сидел другой – небрежно одетый, с растрёпанными волосами и усталым взглядом. Не красавец, но… в этом было что-то притягательное.

Нэтали задумалась. Почему её всегда тянуло к таким – неказистым, ненавязчивым, не претендующим ни на что, кроме ночи страсти? Возможно, потому что они не лезли в душу, не требовали обещаний и не оставляли после себя ничего, кроме лёгкого похмелья. С ними она чувствовала себя в безопасности – никаких обязательств, никаких разочарований.

Мужчина в углу поймал её взгляд и подмигнул.

«Ну вот, ты и будешь моим лекарством», – Нэт отпила глоток холодного пива и улыбнулась ему.

Рядом с Нэтали неожиданно опустился на барный стул мужчина. Он явно выделялся среди остальных посетителей. Чёрная рубашка, облегающая торс, серые брюки, подчёркивающие бёдра, и клетчатый пиджак, завершающий образ с намёком на небрежную элегантность. Не бедный, судя по всему. Взгляд спокойный, улыбка – та самая, чисто английская: лёгкая, быстрая, словно случайная. Каштановые, слегка вьющиеся волосы обрамляли скулы, а в глазах читался неподдельный интерес.

Нэтали почувствовала его попытки разгадать её. Он не был атлетичен, но в нём угадывалась скрытая сила, способная дать фору любому завсегдатаю этого паба. Хотя обычно таких «мажоров» она избегала, этот почему-то привлёк её внимание.

Мужчина одной рукой держал стакан с виски, другой – водил пальцами по барной стойке, будто размышляя, стоит ли заговорить. Он слегка наклонялся в её сторону, затем отстранялся, словно передумывая. На губах – та самая натянутая улыбка, будто извиняющаяся за собственное присутствие.

Нэтали раздражалась всё сильнее. Чтобы отвлечься, она перевела взгляд на того самого мужчину в углу. Тот уже откровенно манил её жестом. Она покачала головой – сдаваться так рано?

Внезапно незнакомец рядом наклонился, прервав их безмолвный диалог. Нэтали нахмурилась, но он лишь улыбнулся в ответ.

– С вами я не буду знакомиться, – отрезала Нэтали, отводя пренебрежительный взгляд от «мажора».

– О, вы не так всё поняли, – его серые глаза расширились. На мгновение он выглядел сбитым с толку, но быстро оправился. – Мне показалось, вы грустите. Решил немного развеять ваши мысли. Надеялся, что заинтересую.

Нэтали вспыхнула. Ей не нужен был спаситель в дорогом пиджаке. Она хотела забыться, а не выслушивать дежурные фразы.

– Почему вы решили, что я грущу? – спросила она сквозь зубы.

– Иногда всем нам нужна поддержка, – он сделал глоток виски. – Даже если мы сами этого не осознаём.

Его слова заставили её на секунду задуматься. Возможно, он и правда не преследовал корыстных целей. Но её скорлупа была надёжнее.

– Извините, я не хотел вас обидеть, – добавил он, и его улыбка вдруг стала искренней.

Нэтали смягчилась.

– Всё в порядке, – ответила она, стараясь скрыть лёгкое удивление. – Просто… вы как-то не вписываетесь в эту толпу.

– Возможно, как и вы, – он расправил плечи. – Но иногда стоит попробовать что-то новое, чтобы не застрять в рутине. Взглянуть на мир под другим углом.

Он сделал небольшую паузу и добавил: – А вы выходите из своей зоны комфорта?

Нэтали задумалась, стоит ли открываться. С одной стороны, она не испытывала к нему симпатии, с другой – он так неуклюже пытался завязать разговор. … Единственный за последний час в этом шумном баре.

– Сейчас я просто запиваю пивом неудачный день, – наконец сказала она, поднимая бокал. – Нэтали Миллер.

– О, простите, где же мои манеры! Харли Оуэн, очень приятно.

Он тоже поднял стакан.

Харли только что вернулся в Лондон после нескольких недель, проведённых у дедушки в Италии. Обычно в такие моменты его уже встречали друзья – они сразу отправлялись в паб, где до утра обсуждали работу, жизнь и, конечно же, женщин. Но в канун своего двадцатипятилетия он решил нарушить традицию.

На этот раз Харли пришёл один. Устал постоянно тянуться за более удачливыми приятелями – Артуром Дэвисом и Алфи Эвансом, которые без особых усилий покоряли женские сердца. Хотя природа не обделила его выразительной внешностью и обаянием, он вечно оставался на вторых ролях. Даже сейчас, сидя рядом с обычной, казалось бы, девушкой, он чувствовал знакомую неловкость.

Случайные связи давно перестали приносить удовольствие, оставляя после себя лишь разочарование. Харли из кожи вон лез, чтобы казаться «настоящим мужчиной», но в глазах женщин так и оставался просто… удобным другом. А ему так хотелось найти ту единственную, с которой можно было бы построить настоящее будущее. Но как сделать первый шаг, когда сердце стучит от страха, а язык прилипает к нёбу? Нерешительность запарывала всё на корню.

Когда он обменялся парой фраз с Нэтали, внутри что-то ёкнуло. Смутное предчувствие шептало: вот она, та самая. Но реальность быстро отрезвила – стоило ему заговорить, как она тут же отворачивалась к барной стойке. Харли снова превращался в невидимку.

Он винил себя, не подозревая, что причина её холодности – навязчивый образ Алфи Эванса, который Нэтали пыталась стереть из памяти. Так и сидел, придумывая новые темы для разговора, получая в ответ лишь ледяное молчание. И всё же это молчание его привлекало, как привлекает мальчишку закрытая коробочка.

Рядом притаилась старая знакомая – неуверенность. Она похлопывала его по плечу, напоминая: «Прояви характер, или упустишь свой шанс».

Время приближалось к полночи. Харли подозвал бармена:

– Налейте даме ещё пива, – улыбнулся он.

Нэтали резко поднялась:

– Я ухожу.

Харли вскочил следом. Его серые глаза, казалось, гипнотизировали, не давая ей просто так скрыться.

– Через десять минут… у меня день рождения, – он снова опустился на стул. – Не откажетесь произнести первый тост за моё двадцатипятилетие?

Нэтали задумалась:

«Лжёт, чтобы вызвать чувство вины?»

Она колебалось. Возможно, они больше никогда не увидятся. Разве не стоит сделать ему маленький подарок в такой день? Пусть она и ненавидела дни рождения… Но может, сегодня можно сделать исключение?

– Хорошо, ещё один бокал, но после него я ухожу.

Харли с облегчением кивнул.

– Только один, – добавил он, показывая бармену на свой пустой стакан. – Я вас не задержу. Сегодня только прилетел из Италии. Очень устал. Кстати… – он сделал паузу, – можно просто Нэтали? Без этого формального «мисс Миллер»?

Она кивнула, задержав взгляд на его лице – щёки порозовели, то ли от алкоголя, то ли от духоты в баре. «Один бокал», – мысленно повторила она, чувствуя, как холодное стекло приятно холодит ладонь.

Нэтали с удовольствием отпила холодное пиво с пенкой и, не глядя на мужчину, спросила:

– Так ты из Италии вернулся?

– Да, из Рима! – глаза Харли сразу загорелись. Он даже привстал, размахивая руками. – Это было нечто! Люди, еда, архитектура… А их паста! Ты просто не представляешь! От одних воспоминаний слюнки текут!

– Паста… да, это действительно нечто, – Нэтали натянуто улыбнулась, внезапно осознав, что кроме «спагетти болоньезе» ничего об итальянской кухне не знает.

Чтобы избежать дальнейшего разговора, она сделала вид, что её заинтересовала коллекция виски на полке. Харли тем временем украдкой изучал её профиль. «Чёрт, я её достал. Она постоянно смотрит на часы. Боже, какой же я идиот…» – в голове у него всё сжалось от досады.

Когда часы пробили полночь, Нэтали резко подняла бокал:

– Харли Оуэн, с днём рождения! – её улыбка была сладкой, но глаза оставались холодными.

Краем глаза она заметила, как тот самый мужчина из угла встаёт и направляется к выходу. Допив пиво залпом, она бросила на прощание «всего хорошего» и вылетела на улицу.

Ноябрьский холод ударил в лицо, заставив её содрогнуться. Дыхание на мгновение перехватило, пальцы сами собой полезли в карманы за сигаретами. Пачка нашлась сразу, а вот зажигалка…

– Где же ты? – прошипела Нэтали, обыскивая все карманы.

Сзади раздались шаги. Тот самый мужчина, ради которого она выскочила из бара, подошёл и поднёс к её сигарете зажжённую зажигалку. «Какой же он противный», – пронеслось у Нэтали в голове.

Он выглядел так, будто только что вынырнул из тёмного переулка, где поджидал свою жертву. Затягиваясь, она изучала его лицо – скоро ей предстоит выслушивать его хриплые стоны во время секса. Нужно было настроиться на это безэмоциональное представление.

– Я давно за тобой наблюдал, красотка, – хрипло прошептал он. – Даже расстроился, когда этот мажор к тебе подсел.

Его рука потянулась к её талии, но Нэтали резко отпрянула. «Все вы одинаковы: сначала дешёвый комплимент, потом прикосновения, пьяные поцелуи, руки в трусах…»

– У меня в машине есть трёхлетний виски, – не унимался он. – Можем посидеть, выпить.

Нэтали не горела желанием, но и возвращаться к Харли не хотелось. «Виски и машина… Может, не такая уж плохая идея?»

Секс в автомобиле будет для неё первым. Удачным ли? Пока они шли к машине, внутренний голос кричал: «Уходи!». Но она глушила его мыслями о привычном сценарии: стон, застёгивающаяся ширинка, забвение.

Затяжка сигаретой сжала горло. Дым растворялся в ночном воздухе, а страх раскачивался на невидимых качелях. Когда он открыл дверцу, Нэтали натянуто улыбнулась. «Я сильная, я справлюсь», – убеждала себя, бросая окурок в урну.

– Да не бойся ты так! Скоро будет приятно! – Незнакомец улыбнулся.

Она сняла пальто и положила его на пыльный капот. Пятнадцать минут – именно столько длился секс с никчёмными мужчинами. Пятнадцать минут, и потом она забудет его лицо и голос.

Нэтали села на заднее сиденье и уловила вонь чесночных снеки и дешёвого старого пива. Темнота в салоне усиливала её страх, и холодок пробежал по спине. Она попыталась расслабиться, но тело словно приросло к сиденью. Мужчина сел рядом. Дверь машины захлопнулась, Нэтали вздрогнула. Всё вышло из-под контроля.

Мужчина начал трогать её грудь, другой рукой расстёгивая ширинку. Его прикосновения и запах вызывали у неё отвращение. Нэтали замерла, путаясь в ощущениях и желаниях. Закрыв глаза, она попыталась представить что-то другое, но перед глазами возник образ Алфи.

– Да что же это такое! – вдруг вырвалось у неё.

– Не понял, – грубо бросил мужчина.

Нэтали молчала, пытаясь собраться с мыслями, но молчание лишь распаляло незнакомца. Его жирные губы продолжили скользить по её лицу, как слизняки, вызывая тошноту. Нэтали резко оттолкнула его.

– Давай без поцелуев!

– Тогда сама снимай джинсы!

Он откинулся на спинку сиденья и начал насвистывать мелодию. Прошла минута, но Нэтали так и не сняла джинсы. Мысль о подчинении казалась ей ужасной. Секунда, и она почти дотронулась до ручки. Ещё секунда, и он резко схватил её за шею, достал член и насильно попытался впихнуть ей в рот. Нэтали никогда не делала такие вещи незнакомцам из бара, и одно только представление о процессе чуть не выдавило из неё всё выпитое пиво.

– Придурок! – Она оттолкнула его.

Разъярённый мужчина быстро уложил её на спину. Она пыталась вырваться, толкала его, но тесное пространство салона играло насильнику на руку, словно он уже не раз проделывал такое с девушками. От страха у Нэтали защемило в боку, стало трудно дышать, а вонючие пальцы, которые он грубо засунул ей в рот, лишали возможности закричать. Инстинкт самосохранения взял верх: Нэтали укусила его и зажмурилась. Мужчина громко вскрикнул.

– Сучка клыкастая!

В следующую секунду он присосался к её губам. Нэтали всеми силами сжимала их, и за это незнакомец ударил кулаком в спинку сиденья рядом с её головой. Когда он схватил её за волосы, Нэтали мысленно увидела себя в гробу – одинокой, никому не нужной.

Отчаяние сменилось яростью.

Ещё одна попытка оттолкнуть мужчину – опять неудачно. Тогда она решила подыграть, перестала сопротивляться, и он осмелел.

Рука грубо проникла ей в трусы, и вся её промежность занемела.

– Я… с… с-сама… – с трудом выдавила она.

– Ну наконец-то, а то строишь из себя принцессу датскую, – незнакомец уселся поудобнее и раздвинул ноги. – Давай, соси.

Пока он гладил себя, её пальцы нашли фиксатор двери.

– Кончай тянуть резину! Соси, я сказал!

Нэтали быстро открыла дверь и выскочила из машины. Адреналин захлестнул её с головой, стирая из сознания всё, кроме одной-единственной мысли – спастись. И она бездумно бежала вперёд.

Мужчина догнал её и схватил за руку.

– Ну куда же ты, красотка? – Сильно сжал её запястье. – Любишь в догонялки поиграть? Назови цену и продолжим.

– Я не проститутка! Отвали от меня!

Каждый её мускул напрягся, она была готова к борьбе, хотя понимала, что шансов отбиться мало.

– Не любишь грубость? Ну так я могу быть ласковым и пушистым, если тебе так больше нравится.

Он резко притянул её к себе, грубо обхватив за талию, и громко рассмеялся. Нэтали резко обернулась – прямо перед ней светилась вывеска «The Clachan» – место, откуда всё и началось. Они стояли очень близко к пабу, вокруг были люди, которые могли бы помочь ей.

– Я же сказала, отвали от меня! – выкрикнула она, и курящие на крыльце мужчины обернулись.

Высокий парень в зелёной водолазке, зажав сигарету в зубах, сделал шаг в их сторону, внимательно оценивая ситуацию.

– Мэм, вам нужна помощь?

За его спиной показался ещё один мужчина. Нэтали узнала его – Харли. Никогда ещё она не испытывала такой радости при виде малознакомого человека.

– Нэтали, всё хорошо? – обеспокоенно спросил Харли.

Неудавшийся насильник мгновенно убрал руку. Нэтали бросилась к Харли и неожиданно для себя самой обняла его.

– Любимый, всё в порядке. Просто мой бывший никак не может понять, что мы расстались.

Незнакомец, поняв, что больше ему ничего не светит, усмехнулся, бросил на них злобный взгляд и молча удалился.

Как только он скрылся из виду, Нэтали тут же отстранилась от Харли. Это объятие было чистой импровизацией, да и весь вечер превратился в настоящий кошмар.

– Кто он на самом деле? – спросил Харли, всё ещё не понимая ситуации.

– Никто! Старый знакомый, который вообразил себе бог знает что, – пробормотала Нэтали.

Она ненавидела вызывать жалость, но не могла скрыть дрожь в руках и бледность лица после пережитого ужаса.

– Тебе нужно домой, я тебя провожу, – обеспокоенно предложил Харли, чувствуя, что это его шанс проявить себя.

– Да… Нужно убираться отсюда.

Нэтали опомнилась, что где-то забыла рюкзак. Накатила волна ужаса. Если вещи остались в автомобиле насильника, то это сулит кучу проблем. Но тут Харли, словно читая её мысли, протянул ей рюкзак.

– Ты забыла его в баре, когда сбегала от меня, – сказал он, геройски улыбаясь, надеясь на восхищение.

В этой улыбке Нэтали уловила нечто странное, почти фальшивое. Вдобавок, от «героя» удушливо воняло цитрусом и мускусом, отчего она почувствовала себя некомфортно.

Неожиданно из темноты снова появился тот самый тип.

– Ваше пальто, принцесса!

Нэтали вздрогнула от его голоса. Этот тембр она не забудет никогда. Харли вырвал пальто из его рук.

– Ты многое упустила, красотка, – тот громко рассмеялся и направился в паб.

Харли взглянул в её глубокие блестящие глаза и обнял её. Нэтали вырвалась из его объятий, словно прикосновения причиняли ей боль.

– Не надо меня трогать! – Она схватила пальто из рук Харли и набросила на плечи.

Дрожащими руками достала из кармана сигарету и зажигалку. Щелчок, вспышка пламени – первый горький дым принёс долгожданное облегчение. Отвернувшись от Харли, она сделала несколько глубоких затяжек, одновременно смахивая слёзы. Плакать на людях – не в её правилах. Всё, чего она хотела сейчас – оказаться дома и стереть из памяти этого человека. В горле встал комок. Ещё одна затяжка, но голос насильника продолжал звучать в голове. Надоело!

Нэтали бросила окурок в урну и медленно вернулась к Харли.

– Как я могу тебя отблагодарить?

Она взяла рюкзак, и в груди потеплело – внутри была вся её жизнь: документы, ключи, немного денег. Но Харли, кажется, не нуждался в благодарностях. Ему хотелось лишь одного – не упустить этот хрупкий момент между ними.

– Завтра вечером… точнее, уже сегодня, – поправился он, – у меня вечеринка в пабе «The Cadogan Arms». Приди. Будет твоё «спасибо» и лучший подарок на мой день рождения.

«Я и вечеринки – два разных мира! Почему он именно это захотел?» – сокрушалась Нэтали.

– Не обещаю, но подумаю, – ответила она, чувствуя, как слова застревают в горле.

Губы Харли дрогнули. Он так хотел казаться уверенным, а снова выглядел неудачником. Нэтали Миллер не поддавалась.

– Держи мою визитку. А ты оставь номер – пришлю адрес, Нэт Миллер.

– Можно без сокращений? Просто Нэтали, – поправила она, неожиданно смутившись.

– Буду рад видеть тебя, просто Нэтали Миллер, – улыбнулся он, и в голосе зазвучала гордость. Маленькая победа – хоть какая-то связь с девушкой, которая его зацепила.

– Могу я тебя проводить?

Несмотря на благодарность, Нэтали отступила на шаг.

– Спасибо, нет. Доберусь сама.

К тротуару подкатило такси, заказанное Харли для себя. Он распахнул дверь перед ней – пусть хоть так поможет. Нэтали равнодушно кивнула. Лишь бы не с ним. Лишь бы быстрее.

Поблагодарив Оуэна, она уехала.

В такси Лондон за окном казался чужим и жестоким. Никаких больше связей, секса, знакомств – это было не решение, а крик души. Хотелось сбежать из города, стереть эту ночь из памяти. Одна встреча – и мир перевернулся.

Оказавшись дома, Нэтали с яростью рванула с себя одежду, словно пытаясь содрать с кожи следы того мерзкого прикосновения. Куртка шлёпнулась в угол, джинсы и блузка полетели в корзину для стирки – она бы сожгла их, если бы могла. Включив воду в душе на полную мощность, она вдруг осела на холодный кафель, подставив спину ледяным брызгам. Горячие и горькие слёзы хлынули внезапно.

Она впилась зубами в собственные колени, глуша рыдания. Острая боль разрывала грудь на части. В последний раз она так страдала, когда умерла бабушка.

Сильная, всегда собранная Нэтали – та, что гордилась своим железным самоконтролем – теперь съёжилась в мокром комке на полу ванной. Её безупречный жизненный план, где каждая деталь была на своём месте, рассыпался в прах. И виной всему – Алфи Эванс! Это он пробудил в ней эту уязвимость, размягчил броню, заставил чувствовать. Теперь через эти трещины в душе хлынула наружу вся накопленная боль, слёзы текли ручьями, смешиваясь со струями душа.

Неизвестно, сколько времени прошло, прежде чем она поднялась с пола, дрожа от холода. Обнажённая, опозоренная, плюхнулась на диван. Перед глазами снова и снова всплывало отвратительное лицо насильника – его липкие пальцы, вонючий рот, запах чесночных снеков. Нэтали бросилась к подоконнику, хватая сигареты в надежде заглушить этот мерзкий аромат.

Первая затяжка обожгла горло, но не смыла воспоминания. Вторая. Третья. Дым окутывал её, но облегчения не приносил. На четвёртой сигарете желудок взбунтовался. Она бросилась в ванную и, склонившись над раковиной, извергала не только остатки еды, но и всю боль, весь стыд, всю ярость.

Измученная Нэтали вернулась на диван. Её взгляд блуждал по потолку, где круги от лампы напоминали бесконечность – такой же бесконечный, как этот порочный круг, в который она снова угодила. Как воронка посреди океана, затягивающая обратно в кошмар. Она мечтала вернуться в прошлое и избежать всех, кто принёс ей такую боль.

Пока Нэтали ворочалась, пытаясь уснуть, Харли подъезжал к дому. Выйдя из такси, он замер у двери, охваченный тоской. Никто не ждал его возвращения. Он представил, как открывает дверь, а на пороге – Нэтали. С улыбкой бросается ему на шею, и он уводит её в спальню…

Харли устал от проституток. Устал быть вторым планом у друзей. Ему нужна была девушка – близкая по духу, покорная, готовая исполнять его желания. Страстная, но скромная, с огнём, спрятанным от чужих глаз. Нэтали идеально подходила. Деньги и статус всегда привлекали таких, как она – значит, покорить её будет легко.

В одинокой комнате он открыл бутылку вина и налил себе полный бокал.

– За твои двадцать пять, Харли, – произнёс с иронией, поднимая бокал.

Его воображение уже рисовало, как сегодня на вечеринке Нэтали будет рядом. В отличие от прошлых лет, когда Артур «дарил» ему девушек по вызову, притворявшихся заинтересованными. Алфи тоже подключался – платил своим подругам за свидания с ним. «Мужская дружба», – усмехнулся Харли. Он злился на эти подачки, но играл наивного – друзья же хотели как лучше. Хотя всем известно, куда ведёт дорога благих намерений.

Допив вино, он отправил дедушке сообщение, что всё в порядке. Аккуратно развесил вещи из чемодана, сложил грязное бельё в сумку для стирки. Завтра помощница отнесёт в прачечную. Порядок и система – его конёк.

Подойдя к зеркалу, Харли долго рассматривал своё отражение. Для всех он был весельчаком, но в глубине – всё тот же ранимый мальчик, жаждущий любви. Хотя иногда просыпался другой – властный, способный разбудить демонов…

Умывшись, он похлопал себя по щекам, пытаясь настроиться на позитив. Уже в кровати листал фотографии на телефоне. Среди них – снимок паспорта Нэтали Миллер…

Глава 9

Курьер, держа в руках огромную корзину с белоснежными лилиями, поднимался по лестнице. Букет был настолько большим, что почти закрывал верхнюю половину субтильного молодого человека. В заказе не было указано номера квартиры – только дом. Парнишка позвонил отправителю, чтобы уточнить детали, на что получил нервные указания: «Найди квартиру Нэтали Миллер любым способом». Обиженный курьер не стал заморачиваться. Сегодня был его последний день на этой работе.

Наугад поднялся на третий этаж, постучал в первую попавшуюся дверь. В ответ – лишь невнятные звуки из-за порога. Вздохнув, он поставил корзину на пол, подделал подпись о вручении. «Нет работы – нет проблем», – подумал курьер, уже переписываясь с обкуренными друзьями по мобильному.

Через пару часов сосед Нэтали, тот самый, что каждое утро принимался за «ремонт», вышел из квартиры и наткнулся на гигантский букет.

– Что за… шутки? – пробормотал он, замечая записку с именем «Нэтали Миллер».

Девушку с таким именем он знал лишь одну – соседку этажом ниже. Ту самую, что вечно ругалась с хозяйкой из-за бардака и перестановок. Как-то раз он даже видел, как пожилая женщина тащила из машины ковёр и кричала: «Нэтали Миллер! Какого чёрта ты не помогаешь!»

Решив, что цветы явно от кого-то важного, мужчина поднял корзину и спустился вниз.

Нэтали проснулась от настойчивого стука. Взглянула на часы – восемь утра. Обычно её будил топот соседа сверху, но сегодня в квартире стояла тишина, если не считать этот стук. Сонно потирая глаза, Нэтали надела на голое тело длинную футболку и направилась к двери.

На пороге стоял невысокий парень с узкими глазами, длинной бородкой и веснушками. В руках он держал корзину лилий, от которых в коридоре уже стоял резкий запах.

– Кто вы? – прищурилась Нэтали, ещё не до конца проснувшись.

– Доброе утро! Я ваш сосед, Мэтью Торез. Можно просто Мэт.

Она растерянно ткнула пальцем вверх. Он кивнул. «Неужели даже сосед решил подкатить?» – мелькнуло у неё в голове.

– Букет оставили у моей двери, – объяснил он, протягивая корзину. – Пришлось прочитать записку. В нашем доме только тебя зовут Нэтали, так что, думаю, это тебе.

Она взяла цветы, окинув его оценивающим взглядом. Он совсем не походил на того шумного «дятла», каким она его представляла.

– А как ты узнал моё имя?

– У тебя очень… экспрессивная хозяйка, – усмехнулся он.

Уже разворачиваясь, чтобы уйти, он услышал её вопрос:

– Мэтью, что ты делаешь в шесть утра?

Он замялся.

– Реставрирую мебель. Антиквариат. Иногда приходится начинать рано… Сильно мешаю?

– Очень! – выпалила она.

– Ты первая, кто сказал об этом, – спокойно ответил он, снова улыбнувшись. – Кстати, по японской традиции лилии означают благополучие и любовь. Видимо, у отправителя серьёзные намерения.

Прежде чем она успела что-то ответить, он уже исчез в лестничном пролёте.

Нэтали захлопнула дверь и поставила корзину на стол. Первый в её жизни букет такого размера – и никакой радости, только раздражение. Заглянув в цветы, она увидела записку. Прочитала её: «Нэтали Миллер, надеюсь, мой невинный подарок скрасит ваше утро. Харли Оуэн».

Новый знакомый каким-то образом узнал её адрес, может, через заказ такси. Это Нэтали очень не понравилось, он знает о ней больше, чем ей хотелось бы.

«Видимо, ты не знаешь номер моей квартиры», – прокручивала она в голове, ища объяснения тому, почему корзину цветов принёс сосед.

Нэтали накинула пальто и вышла из квартиры, сжимая в руках корзину с лилиями. Запах сигарет – вот что ей сейчас нужно, а не этот приторный, удушливый аромат. Подойдя к мусорному контейнеру, она с насмешкой произнесла:

– Мой милый друг, по японской традиции лилии дарят в знак любви. Дарю! – Нэтали выбросила несчастный подарок от жалкого Оуэна.

Копаясь в кармане, ища сигареты, она нащупала визитку Харли. Нэтали не хотела писать парню, но подумала, что, если промолчит, тот подумает, что такие подарки ей нравятся, и что можно вот так бесцеремонно вторгаться в её жизнь.

Со сжатыми от злости губами она начала набирать на телефоне сообщение:

«Некрасиво тайком узнавать мой адрес и присылать корзину нелюбимых цветов! Я чуть не умерла от аллергии!»

Выдохнув сигаретный дым, она нажала «отправить».

Харли, потягивая кофе, улыбнулся, увидев уведомление. «Она всё же ответила!». Он радовался даже тому, что его обвинили, и решил не писать больше, а лично позвонить и пожелать доброго утра своей будущей девушке.

Нэтали, затушив сигарету, услышала звук входящего вызова.

– Сообщения тебе недостаточно? Тогда поставлю жирную точку устно.

Она приняла звонок и услышала:

– Привет! Я не хотел прибегать к таким мерам. Я просто… – Харли сделал паузу, стараясь успокоить волнение. – Я хотел сделать тебе приятное. Думал, цветы поднимут настроение.

– Дважды мимо. С настроением и цветами.

– Извини, я не знал, какие цветы тебе нравятся.

– Я не люблю цветы. – Нэтали посмотрела на мусорный бак, в котором лежал его подарок для настроения. Она завершила вызов, злясь на напыщенного мажора.

Но Харли лишь рассмеялся. Её резкость его не пугала – она лишь разжигала интерес. «Значит, придётся искать другой подход».

Нэтали снова закурила, но со злости тут же затушила сигарету.

– Чёртов мажор! Границ не знает!

Вернувшись в квартиру, она налила себе крепкий кофе и устроилась на подоконнике. За окном – обычный городской пейзаж, но в голове – хаос.

Алфи. Самоуверенный, с обжигающей улыбкой, от которой по спине бежали мурашки. Таких, как он, она видела десятки – красивые, наглые, привыкшие к тому, что девушки тают от их внимания. Обычно хватало пары колких фраз, чтобы поставить их на место. Но с ним этот трюк не срабатывал. Он не злился, не уходил – лишь усмехался, будто её слова были для него всего лишь забавной игрой. «Заткнуть таких можно только их же оружием, – думала она. – Раздавить эту уверенность в пыль». Но что-то подсказывало: с ним этот номер не пройдёт.

Харли. Полная противоположность. Ботаник, с аккуратно причёсанными волосами и таким же «отглаженным» характером. Слишком правильный, слишком предсказуемый – в школе она бы даже не заметила такого. «Почему я до сих пор не поставила точку?» – вопрос вертелся в голове, не давая покоя.

И сосед… Год молчания – и вдруг визит? Мир словно перевернулся. Она не была той, за кем гоняются. Не блистала красотой кинозвёзд. Так что же изменилось? Откуда столько эмоций?

– Что вообще происходит?! – вырвалось у неё, эхом отозвавшись в пустой квартире.

«Холодный душ. Сейчас же. Иначе сойду с ума».

* * *

Харли нервно расхаживал по гостиной, сжимая в руке телефон. Мысли о Нэтали не давали покоя. Он решил напомнить ей о вчерашнем вечере – возможно, не самый благородный ход, но отчаянные времена требуют отчаянных мер.

Сообщение он переписывал раз пять, представляя, как её острый язык разнесёт его в пух и прах. В конце концов отправил: «Ты обещала мне прийти на вечеринку».

Самому себе он казался смешным – как подросток, приглашающий самую недоступную девушку на танец. Но разве не в риске весь вкус жизни?

Нэтали вышла из душа, услышав знакомые стуки сверху.

«Ну вот, привычный мир возвращается… Хотя бы не в шесть утра».

Она вставила наушники, включила Arctic Monkeys «Do I Wanna Know?» и закружилась по комнате, пытаясь выбросить из головы весь этот мужской балаган. Желудок напомнил о себе – время завтрака.

В холодильнике нашлись яйца. «Омлет – то, что нужно», – подумала она, представляя, как ароматный завтрак поднимет настроение.

– Crawlin’ back to you… – напевала она, взбивая яйца в такт музыке.

Но чтобы окончательно развеять хандру, требовалось нечто большее. Переключившись на «Another One Bites The Dust» Queen, Нэтали мысленно отправила всех своих мужчин в небытие.

Телефон вибрировал – новое сообщение. «Опять Харли…», – она закатила глаза. Почти удалила уведомление, но вспомнила вчерашний вечер и отложила ответ на потом.

Омлет получился на удивление удачным. Аромат вдруг напомнил ей вчерашние слова Харли об итальянской пасте. «Даже еда его напоминает», – фыркнула она, откусывая кусочек.

Нэтали вытерла руки о полотенце, прочитала сообщение от Харли.

«Милая Нэтали! Пожалуйста, не отказывай мне! Иначе я буду праздновать день рождения каждый день – пока ты не придёшь».

Нэтали рассмеялась. «В этом мажоре есть что-то… забавное». Не ответив, она помыла посуду и потянулась за блокнотом – может, рисование успокоит?

Ручка сама вывела два слова: «Алфи Эванс».

– Ах так?! – Швырнула блокнот на пол, следом полетела подушка. На грани срыва схватила телефон – новое сообщение:

«Пожалуйста!»

Всего одно слово, но что-то внутри дрогнуло. Она удалила оба сообщения… но телефон из рук не выпустила.

Через минуту, как она и ожидала, пришло ещё одно:

«Я знаю, что надоел. Но ты обещала. В благодарность за спасение».

Нэтали накрыла лицо подушкой, подавляя улыбку. «А-а-а, я почти согласилась…» Внутренний голос кричал написать резкое «нет», но сидеть дома в субботу не хотелось. После случая с пьяным незнакомцем, она решила повременить с новыми знакомствами в барах.

Она собралась написать гневную тираду о том, что напоминать о долгах – не по-джентльменски. Но передумала. Иногда молчание красноречивее любых слов.

Сделав глубокий вдох, Нэтали поднялась с дивана и подошла к окну. Распахнула его настежь, впуская потоки свежего воздуха, которые должны были проветрить не только комнату, но и её перегруженные мысли. Внизу, на тротуаре, неспешно прогуливались две соседки-пенсионерки с маленькими собачками на поводках. Женщины смеялись чему-то своему, их морщинистые лица светились счастьем. Одна что-то оживлённо рассказывала, размахивая руками, другая кивала, поправляя очки. Их собаки с любопытством обнюхивали каждый кустик.

Как же ей хотелось вот такой простой, понятной жизни – без этих дурацких мужских игр, без постоянного нервного напряжения, когда каждое утро начинается с борьбы с самой собой. Чтобы были только утренний кофе, любимая музыка, работа в книжном магазине и вот такие неспешные прогулки с. Без этих вечных вопросов «как поступить?» и «что он имел в виду?».

В комнате стало прохладнее, а в голове – чуть яснее.

Всё же, она набрала Харли короткое сообщение: «Во сколько?» и, не дав себе передумать, нажала «отправить».

От её сообщения Харли вскочил с дивана, начав совершать нечто среднее между победным танцем и радостными прыжками щенка. Затем резко замер. В голову пришла идея – сделать Нэтали особенный подарок, что-то, что действительно могло бы удивить её. Но, вспомнив провал с лилиями, тут же отбросил все идеи:

«В 16. Буду ждать, Нэтали Миллер», – быстро набрал он, предвкушая встречу.

Нэтали, прочитав сообщение, закатила глаза и уставилась в шкаф. Оуэн и его друзья – это наверняка сборище чопорных интеллектуалов. Там будут девушки в блёстках и парни в рубашках с закатанными рукавами, демонстрирующими часы дороже её годовой зарплаты. Она достала чёрный топ и облегающие джинсы – «достаточно стильно, чтобы не выделяться, но не настолько, чтобы казалось, будто я стараюсь».

Потом представила себя в шляпе с вуалью – траурная вдова на вечеринке мажоров. «Идеально. Пусть все видят: я здесь против воли». Но в итоге остановилась на джинсах. Она взглянула в зеркало. «Идеально! Если Харли не понравится, я буду рада быстро свалить!»

Нэтали пнула ногой дверь шкафа, злясь на себя за то, что не может просто сказать «нет». Танцы, музыка, общение с незнакомцами – чужой мир.

В памяти всплыло детство, когда мать заставляла её танцевать. В три года её отдали на бальные танцы – мать надеялась, что это раскрепостит стеснительную дочь. Но дебютное выступление закончилось слезами: маленькая Нэтали, выйдя на сцену, затряслась от страха и расплакалась. Отец, увидев это, категорически запретил дальнейшие занятия.

Теперь, спустя годы, Нэтали снова стояла перед зеркалом с дрожащими коленями. Только теперь рядом не было отца, который мог бы её защитить. Ещё раз осмотрев скромный наряд, она вдруг плюхнулась на диван, уткнувшись лицом в подушку. Как же хотелось отмотать время назад!

«Подарок… Что вообще дарят таким, как Харли?» – вскочив, она зашагала по комнате. Её скромный бюджет явно не соответствовал его, как ей казалось, изысканным вкусам. «Брелок… слишком банально. Книга об Италии… Вряд ли он читает… Галстук… Нет…»

Присев на подоконник, она закурила, наблюдая за женщиной с мальчиком, размахивающим игрушечным мечом. Вдруг её осенило: «Рыцарь! Харли ведь вёл себя как настоящий рыцарь!» Идея казалась одновременно ироничной и символичной.

Затушив сигарету, она схватила телефон, чтобы найти ближайший детский магазин. Уже через полчаса стояла у кассы с игрушечным рыцарем в руках.

* * *

Харли сидел на диване, сжимая в руках керамическую чашку с ароматным зелёным чаем, в котором плавали дольки апельсина. Гостей на вечеринку он пригласил немного – только самых близких, среди которых, конечно же, были Алфи и Артур. Время тянулось невыносимо медленно – так хотелось поскорее познакомить друзей с Нэтали! Обычно же всё происходи