Уральский назгул бесплатное чтение

От автора

Нет, нет, дорогой читатель (а не дорогих читателей в век интернета нет, ведь так?), автор не займет твое внимание надолго. Он лишь напомнит, о чем рассказано в предшествующей книге «Танкист Мордора». В 1986 году курсант танкового училища Сергей Попов чужой волей был переброшен в 1697 год Второй Эпохи Средиземья и вынужден принять участие в войне против эльфов Эриадора на стороне Мордора.

Далеко не всем читателям понравилось, что главный герой повел себя в Мордоре, скажем так, не совсем героически. Кто-то даже называл Сережу подонком. Принимая критику, автор в ответ хотел лишь заметить, что главный персонаж не более чем обычный человек, попавший в очень необычные условия. Рискну предположить, что кто-то узнал в Попове себя. Соглашусь, что узнавание не самое приятное, но что делать, раз уж большинство из нас способно действовать лишь в рамках возможного.

И все же считать главного героя законченным трусом и приспособленцем, наверное, нельзя. В конце концов на решительный поступок он оказался способен. Правда, результат этого поступка оказался для него крайне неожиданным, и шесть лет Попов провел в закрытом спецучреждении, из которого и вышел после распада СССР. Двадцать первого апреля одна тысяча девятьсот девяносто второго года. Во вторник. В шестнадцать часов сорок минут…

21 апреля 1992 года

Облезлая железная калитка заскрипела, застонала ржавыми петлями. Попов остановился, обреченно глядя на открывшийся прямоугольник, и не решаясь шагнуть наружу. Старый санитар ободряющее похлопал Серегу по спине, одновременно подталкивая в калитку:

– Не боись, Владимирыч, свободы-то. Живут же как-то люди. Домой поедешь, мать-то заждалась.

Шаг через порог потребовал не меньшего усилия, чем когда-то соединение колец. Улица встретила весенним солнцем и голубыми с ледком лужами в разбитом асфальте. Попов поежился на холодном апрельском ветерке – старую курсантскую шинель со споротыми погонами прохватывало насквозь. В глухом больничном дворе ветра никогда не было, он лишь свистел где-то далеко наверху, гремя оторвавшимся краем кровельного листа.

Серега обернулся:

– Прощай, дядя Миша.

Санитар вдруг нашел соринку в глазу, согнал ее пальцем в угол века:

– Чей-то пыль с улицы несет. Прощевай, Владимирыч. Дай-то Бог, если и свидимся, то не здеся. Ох-ты, моченьки, забыл совсем! На-ка, я-то тебе гостинец собрал на дорожку. Конфетки тут, леденчики. Держи.

– Дядя Миша, – развел руками Попов, – мне двадцать четвертый годик стукнул. Я бы уже старлеем был. Оставь внучатам.

– Держи, держи, – засуетился санитар, – внучатам-то я отдельно приберег. В поезде-то поедешь, с чайком побалуешься, и сахар-то не нужен.

Серега сунул маленький газетный сверток в карман шинели. Калитка снова взвизгнула и с лязгом захлопнулась, отрезав бывшего пациента от странного, а иногда и страшного мира специальной психиатрической лечебницы. Закрытого, со своими законами, но уже привычного. Здесь бывший капитан Мордора прожил шесть долгих лет, не надеясь уже выйти на свободу. Письма от матери – вот все, что связывало Попова с миром внешним.

Режим содержания для бывшего курсанта был установлен в точном соответствии с распоряжениями «куратора». Сильнодействующими лекарствами Попова не терзали, но и выход за пределы учреждения был закрыт. Серега так отвык от обычной жизни, что сонная улочка на самой окраине города ошеломила звуками, запахами и красками. Пришлось даже постоять, вдыхая аромат весны и привыкая к движению автомобилей и людей.

До вокзала решил идти пешком. Благо, улочка выводила на перекресток, от которого путь был прямой, хоть и долгий. Два часа неторопливой ходьбы позволяли вернуться в обычный мир. Мир прохожих, спешащих куда-то. Мир отдыхающих с пивом на скамейках, и стоящих на автобусных остановках. Мир озабоченно бегущих куда-то бродячих собак, и сонно щурящихся на солнце котов. Мир серых воробьиных стаек и наглых голубей, шныряющих прямо под ногами.

Этот мир не обращал внимания на Попова. Равнодушно скользил глазами по стоптанным сапогам и старой шинели. Другой одежды у Сереги не было. В чем привезли в приемник «специализированного лечебного учреждения», в том и вышел. Денег тоже не было. Государство обеспечило плацкартным билетом. Главный врач, по доброте душевной, дал десятку1 на еду и мелкие расходы.

Правда, была еще одна вещица сомнительной ценности. Подарок Майрона2. Честно говоря, Серега и не думал, что когда-нибудь вновь увидит железное колечко3. Но, утром, отдавая бывшему пациенту его нехитрые вещи, сестра-кастелянша выложила на стол и металлический ободок.

– А это откуда? – изумился Попов, с недоверием ощупывая вещественное доказательство своего путешествия.

– От верблюда, – не любезно буркнула женщина, – что в описи обозначено, то и выдаю. Не нужно – выброси. Вот урна.

– А золотого не было? Эльфийского4?

Санитарка с подозрением посмотрела на Серегу:

– А ты точно выздоровел? Может зря одежду получаешь – через пару дней обратно вернешься?

– Не вернусь, – твердо ответил Попов, пряча кольцо. Сунул в карман, и забыл. Вспомнил вдруг, уже выходя на привокзальную площадь. Кольцо словно просилось на палец и Попов вытащил железный ободок. Покрутил в руках. Когда-то гладкую поверхность теперь покрывали черные каверны ржавчины, однако, кольцо показалось ему очень красивым. Никогда не носил украшений, но все же решил примерить подарок иного мира.

Кольцо село на палец, как влитое. Металл приятно холодил кожу, придавая какой-то непонятной уверенности, и даже наглости. Серега покрутил кулак, рассматривая кольцо, и решил оставить. Огляделся по сторонам.

Грязную привокзальную площадь по краям оккупировали такие же неопрятные киоски. Кто торговал подозрительными пирожками, кто – жевательной резинкой и сникерсами. Между тем, солнце скрылось на западе в тяжелых, с оттенком свинца, тучах. Быстро темнело, и начал пролетать мокрый снежок. До поезда было еще полтора часа.

Главный врач советовал сразу идти к военному коменданту:

– Мимо такого красавца милиция точно не пройдет. Шинель без погон, шапка без кокарды. Пока разберутся, кто ты и откуда – поезд пропустишь. А коменданту нашу справку покажешь, и у военного патруля до отправления пересидишь.

Совет был хорошим, но идти к патрулю самому? После ощущения полной свободы, впитанного за последние два часа, общаться с комендантом совсем не хотелось.

– Переживем как-нибудь, – сказал сам себе Серега, – комендант без меня, а я – без коменданта.

Странно, но пропало чувство голода. Кормили Попова последний раз еще утром, и жидкая больничная кашка давным-давно растворилась в молодом организме. Входя на площадь, Серега умирал от голода, и сразу приметил ближайший киоск с беляшами. Теперь же, одев кольцо, Попов остановился в нескольких шагах от ларька. Сознание вдруг обостренно выцепило и сложило вместе все отрицательные детальки: неопрятный фартук толстой тетки с золотыми зубами, грязный поднос на некоем подобии скатерти, и просто отвратительный, чуть ли не трупный запах самих беляшей.

Серегу едва не стошнило, и он поспешил отойти от ларьков. Решил заглянуть в вокзал, но справа от входа заинтересовался группкой мужчин, которые азартно спорили о чем-то. Зайдя чуть сбоку, Попов увидел кусок фанеры, лежащий прямо на заплеванном асфальте, а на нем – три перевернутых металлических стаканчика и вырезанный из поролона грязный шарик. Перед фанеркой на корточках сидел молодой, с нехорошими глазами человечек в спортивном костюме и кепке, чем-то неуловимым напоминая погибшего под днищем танка Зиргана5. «Снага»6, как его мысленно окрестил Серега, поцыкивал слюной через прореху в передних зубах, и подзуживал собравшихся:

– Ну, че, пацаны, давай! Давай, мужик, не ссы! Давай, сыгранем по-бырому!

Два Серегиных ровесника, которых «Зирган» называл пацанами, толкали плечами здорового мужика в шапке-формовке и расстегнутой дубленке:

– Да давай мужик, че ты? Шансы один к трем! Видел же, как Санёк выиграл? Один раз проиграл, второй раз шансы выше!

За спиной мужчины в дубленке стояли двое приятелей, пытаясь за локти оттащить игрока от фанерки с шариком:

– Пойдем, Иваныч! Сотку уже спустил! Поезд скоро!

Мужик сопел, вытирая носовым платком мокрое от пота лицо. Наконец, решительно стряхнул руки товарищей и вытянул из толстого бумажника купюру:

– Давай!

– Мужчина! – обрадовались «пацаны», – Счас втроем смотреть будем, точняк выиграем!

«Снага» засуетился, засунул шарик под стаканчик, загнусил:

– Верчу, кручу, запутать хочу!

Стаканчики заскользили по фанере, и Серега вдруг отчетливо увидел шарик, который будто светился через стенку стакана. Руки «Зиргана» остановились, в последний момент пристукнув пальцем по стаканчику с шариком. «Пацаны» тут же заорали, как бешенные, указывая на верный стаканчик:

– Вон там он! Да точно тебе говорю! Здесь он!

Мужчина колебался, но в конце концов пошел на поводу у новых друзей:

– Ладно, вот этот!

Хозяин фанерки разочарованно перевернул стаканчик, выпуская шарик. «Пацаны» взорвались восторгом:

– Во! Молодец, мужик! Фартовый! Отыграл сотку! Эй, давай, гони деньги!

«Снага» с видимой неохотой протянул мужчине сторублевку. «Пацаны» аж взвыли от восторга:

– Так его! Будет знать, как рабочий класс облапошивать! Слабо еще сыграть? Давай на пятисотку!

Мужчина в дубленке засопел еще сильнее, потом махнул рукой, и вытащил деньги. Хозяин шарика снова загнусил «верчу-кручу», но теперь Попов, как в замедленной сьемке увидел, что шарик скользнул в ладонь «Зиргана». Когда стаканчики остановились, под всеми была пустота. Серега с удивлением посмотрел на лицо мужчины – неужели он не увидел обмана? Но «дубленка» задумчиво хмурила брови и шевелила губами, выбирая заведомо пустой стакан. «Пацаны» тоже замолкли, не мешая жертве.

Мужчина ткнул пальцем в средний стаканчик, и «пацаны» «разочаровано» вздохнули:

– Эх, блин, не угадал! Вот обидно! Может отыграемся?

Друзья уже силой выдернули «дубленку» от фанерки:

– С ума сошел! Счас все спустишь! Пошли, уже посадку объявили!

Мужчины прошли мимо Попова, обдав его перегаром. «Пацаны» оглянулись вокруг, и один из них кивнул Сереге:

– Че, солдатик, сыграешь?

Второй «пацан» отрицательно покачал головой и сплюнул:

– Ты слепой? У него нет ничего. Айда, по вокзалу пробежимся.

«Пацаны» ушли, а Попова словно дьявол толкнул под руку:

– На часы сыграем?

«Снага» длинно сплюнул сквозь зубы:

– Ну, покажи, че.

Серега снял с руки «Командирские», купленные еще в далеком восемьдесят пятом, и протянул «Зиргану». «Снага» покрутил часы в руке, послушал зачем-то и снизошел:

– Полсотни, не больше. Играешь?

«Пацаны» ушли, но откуда-то сбоку в круг света вокзального фонаря вдвинулся хмурый мужик неопределенного возраста в кожаной куртке. «Снага» зачем-то показал ему часы:

– Полсотни.

Мужик пожал плечами:

– Мне-то что? Вы играете. Я посмотрю.

– Только шарик не убирай, – предупредил Попов, – я вижу.

– Ты, че, пацан? – захохотал «Зирган», – Тут все по-честному. Смотри – верчу, кручу, запутать хочу!

Убирать шарик «снага» не стал, и Попов очень четко видел его. «Как это? Я же не могу смотреть через металл? Галлюцинация? Но в первый раз я же не ошибся? Да, будь, что будет!» – и Серега ткнул в заветный стаканчик:

– Здесь!

«Зирган» поморщился, но достал пятьдесят рублей:

– Держи, везунчик. Еще сыграешь? Видишь, все по-честному.

Благоразумие толкало Попова прочь, но дьявол не унимался:

– Теперь на сто. Согласен?

«Снага» ухмыльнулся:

– Да не вопрос, солдат. У тебя теперь как раз сотня. Смотри опять – верчу, кручу…

И снова «Зирган» не убрал шарик, и снова Серега почему-то точно знал, где он. В третий раз ставили на двести рублей и Попов опять выиграл. «Снага» резко поскучнел:

– Все, не будем больше играть, я так сам в минус уйду. Иди откуда пришел.

Неожиданно вмешался молчавший до сих пор мужчина:

– А че ты, зассал? Играй сразу на пять сотен, все вернешь.

– Да у него только триста пятьдесят моих и часы, – начал слабо сопротивляться «снага», – чего я верну?

– Вот на все и играй, – с нажимом в голосе сказала «кожанка», – давай, крути!

«Снага» втянул голову в плечи, но спорить почему-то не стал, и дрожащими руками начал вертеть стаканчики. Время вдруг вновь потекло, как кисель, и Серега так же ясно, как и в первый раз, увидел, что «Зирган» вытянул мягкий шарик из-под стакана. Попов хмыкнул, удивляясь собственной наглости:

– Пусто. Шарика там нет.

– Че? – взвился «снага», – Ты, че, пацан, попутал? За базар ответишь?

– Отвечу, – окончательно обнаглел Серега, и, хотя где-то глубоко внутри корчился от ужаса, поддел носком сапога фанерку. Стаканчики опрокинулись, бренча по асфальту. «Зирган» бросил затравленный взгляд на мужика в куртке, и сунул руку в карман. «Нож, – мгновенно проинформировал Попова кто-то посторонний прямо в голове, – выкидной, лезвие восемь сантиметров, заточка двусторонняя. Бить будет сразу, удар колющий на уровне груди». Одновременно начало замедлятся время, а кто-то в голове продолжил тоном инструктора по рукопашному бою: «Правой ногой шаг назад и в сторону, тяжесть тела переносим на нее, разворачивая корпус и убирая его с линии удара. Ладони – вперед, отбиваем руку с ножом и одновременно захватываем рукав, проворачивая руку в плечевом суставе». Серега почувствовал, как напрягаются, в полном согласии с полученной инструкцией, мышцы, но «снагу» резким жестом остановил мужчина в куртке:

– Не думай даже. Тебя, дурака, повяжут, а ты всех сдашь. Отдай пятисотку, а «перо» себе в задницу засунь. Поглубже.

«Зирган» шмыгнул носом, и протянул Попову смятую купюру.

– Спасибо, – сказал Серега мужчине.

– Бывай здоров, – мужик уже отвернулся от Попова, перешагнул фанерку и неожиданно ударил носком ботинка «снагу» в колено. Жертва всхлипнула и осела на асфальт, зажимая ногу. Обидчик нанес еще несколько ударов кулаком по голове скорчившегося человека:

– Так, что, сука, ты готов уже? Ты научился? Любой фраер твою тупую работу видит. Девять сотен просадил, ублюдок. Ищи, теперь где хочешь, чтоб к утру были.

Дальше Серега смотреть не стал, нырнув в двери вокзала. В полупустом зале ожидания Попов выбрал местечко в самом углу, за выступающим фасадом закрытого газетного киоска. Из зала Серегу видно не было, и он смог пересчитать неожиданно свалившееся в руки богатство. Десять рублей у Попова остались, на беляши так и не потратился. Теперь же плюсом пришло восемьсот пятьдесят: пятисотка, две по сто и три купюры по пятьдесят. С такими деньгами можно было идти в вагон-ресторан, не размениваясь на подозрительные пирожки. Правда, есть, по-прежнему не хотелось, и Попов аккуратно рассовал деньги по разным карманам.

Вдоль стены зала, прямо за гнутой фанерной спинкой жесткой скамьи проходила труба отопления, и Серегу быстро разморило. Негромкий гул вокзала стал отдаляться, сливаясь в однотонный шум прибоя, и очень скоро Попов оказался на берегу Нурнена, на веранде собственного дома7. Искрилась ровная соляная поверхность, в высоком хрустальном кубке рдел гранатовый сок с кубиками льда, а от воды к нему шла обнаженная Дина8. Длинные черные волосы почти скрывали смуглую грудь, и лишь темные соски с блестящими капельками воды задорно торчали вверх и в стороны.

Этот сон в больничке Попов смотрел регулярно на протяжении шести лет. Несмотря на любые медикаменты, подавляющие либидо. Дина шла и шла к веранде, и все не могла дойти до ступенек. Серега знал почему – девушки нет в живых. Магия колец выбросила чужеродные тела в свой мир9, а Дина была рождена в Хараде10. Обычно видение исчезало в нарастающем сиянии Нурнена, но сейчас на веранду вбежал Гудрон11:

– Очнитесь, господин, беда!

Попов открыл глаза и сразу увидел «пацанов», с двух сторон обходящих зал, внимательно разглядывая немногочисленных пассажиров. Выскользнуть незаметно было уже нельзя, и Серега в тщетной надежде поднял воротник шинели, старательно изображая спящего. Прошло три напряженных минуты, и когда Попов собирался приоткрыть глаза, с двух сторон от него на скамейку плюхнулись два тела. Тот, что слева, толкнул бывшего курсанта локтем в бок:

– Рота, подъем.

Расположившийся справа коротко хохотнул, и Серега почувствовал твердый предмет, упершийся под ребра:

– Только вставать не надо. Сиди, как сидел.

Внутренний всезнайка, к которому Попов уже начал привыкать, коротко сообщил: «Нож финский, длина лезвия десять сантиметров, направлен между ребрами в печень. Сделать сейчас ничего не можем, потяни время, помощь идет».

Серега помотал головой, словно только что проснулся, и «включил дурака»:

– А в чем дело-то, ребята? Сплю, никого не трогаю.

– Ребята в детском саду остались, – «левый» сплюнул сквозь зубы прямо на пол, – деньги давай.

– Какие? – вполне искренне удивился Попов, – Нашли, у кого попросить.

– Ты кого обмануть хочешь? – ощерился «пацан», – Гони бабки, которые в наперстки выиграл.

– А, эти. Так они в чемодане. В камере хранения.

– В какой?

– Автоматической, – Серега увидел, что в зал вошел военный патруль. Начальник патруля привычно оглядел пассажиров, и тут же зацепился взглядом за офицерское сукно курсантской шинели. У Попова от радости замерло сердце – патруль направлялся прямо к ним. «Пацаны» тоже заметили военных и заерзали:

– Номер ячейки и код! Быстро!

– Забыл, братан, прикинь? – уже поверил в спасение Серега.

Патруль стоял перед ними, и лезвие ножа вдруг перестало давить между ребер. Хмурый капитан помедлил, но все же приложил руку к краю фуражки:

– Начальник патруля капитан Попов. Приветствовать старших по званию не учили? Что за форма одежды? Документы и увольнительную записку!

«Пацаны» попытались «наехать»:

– Да брось, капитан, ты че? Отслужил уже свое чувачок, мы счас на такси и домой! Пойдем, лучше по пивасику врежем! Угощаем на радостях!

Капитан демонстративно расстегнул кобуру:

– Вы можете и пиво выпить, и на такси покататься. Я ваши физиономии на этом вокзале каждый патруль наблюдаю. Там, кстати, ОМОН подъехал, документы проверяет.

«Пацаны» переглянулись и вскочили с места, направляясь к выходу из зала:

– Мы тебя на улице подождем. Разбирайся пока.

Капитан проводил их глазами и застегнул кобуру.

– Разбираться будем не здесь. Следуйте за мной.

*      *      *

Комната патруля была совсем крохотной, чуть больше домика, построенного плотниками Анариона12 на платформе. Двухярусные нары, стол и пара стульев. Капитан сел за стол, аккуратно положил перед собой фуражку и пригладил волосы. Вопросительно посмотрел на Серегу:

– Я слушаю, боец. Документы?

Попов с большим удовольствием предъявил строгому капитану военный билет и справку из спецлечебницы. Начальник патруля хмыкнул:

– Понятно, тезка. Ну что ж, задержать не могу, хотя и надо бы. Армию и так в дерьмо окунули, еще ты глаза гражданскому населению мозолишь в форме военнопленного. Не мог переодеться, что ли?

– Не во что, товарищ капитан. В чем забрали, в том и вышел.

– Как ты вообще к ним попал? Служить не хотел?

– А зачем я тогда в училище поступал? – удивился Серега.

– Ну да, – согласился капитан, – верно. Только теперь интересно получается. Когда ты в психушку попал, тебя из армии комиссовали по болезни, так? А сейчас врач пишет, что ты здоров, верно?

– Верно, – подтвердил Серега, – а что?

– Так в училище-то ты прослужил всего полгода. Тебя теперь еще на полтора можно призвать, – засмеялся капитан. Патрульные за спиной Попова тихо захихикали.

Серега опешил:

– И что теперь?

– Ну, задержу тебя, как уклониста, – серьезно сказал начальник патруля.

– Как это?

– Ну, вот так.

«Наставник» в голове Попова сразу оживился: «Резко поворачиваемся и бьем ногой по голени старшего сержанта. Как в футболе, ты умеешь. Рядового отталкиваем в сторону, полгода еще не прослужил, всего боится. Проскакиваем в двери – и ходу! Капитан стрелять не будет».

К счастью, начальник патруля снова засмеялся:

– Расслабься, боец, шучу. Придешь в военкомат, на учет вставать, там все и решат. Правда, до него еще добраться надо. Поезд у тебя когда?

Серега посмотрел на часы:

– Через двадцать минут. Если не опоздает.

Капитан поправил фуражку, лежащую на столе:

– Я тебе приказывать не могу, но лучше у нас посидеть, пока паровоз не приедет. Те охламоны что от тебя хотели?

– Денег.

– Денег, – покачал головой начальник патруля, – все сейчас денег хотят. Ты бы видел, что здесь творилось, когда «дембеля» из Германии осенью ехали. Им там западными марками теперь платят. Мизер, но все же. Они подарков домой накупили, магнитофоны, в основном, ну и так, по мелочи. Так местные братки дембелей вытрясти попытались. Они – к нам. Спасите, помогите! Набилось как селедок в бочку, сидели в осаде, пока ОМОН не подъехал. Так что – повезло тебе, что мы подошли.

Капитан снова пригладил волосы и задумался:

– А что это мы на вокзал сорвались? Я ведь на ужин собирался?

– Вы, товарищ капитан, нас на ужин отправляли, – вмешался в разговор старший сержант, – и прямо на полуслове остановились. Фуражку схватили – и на вокзал. Да так быстро, что мы за вами еле успели. Разрешите, мы сейчас на ужин пойдем?

– Идите, – разрешил начальник патруля, и потер подбородок, – точно, как я забыл? Словно меня кто-то повел к тебе. Ерунда какая-то.

Попов пожал плечами:

– Повезло, вы же сами сказали.

– Повезло, – все также задумчиво повторил капитан, – ну ладно, пусть будет так. Пойдем, посажу на поезд. Добрый я сегодня какой-то. Милиция с тобой должна возиться, а не я. А бросить тебя не могу – прямо душа не на месте. Как будто ты мне родственник какой.

Под задумчивое ворчание начальника патруля пришли на перрон. Один из «пацанов» уже болтался здесь, через некоторое время появился и второй, но подойти не решились – по платформе прогуливалось два милицейских наряда. Капитан хмыкнул:

– Надо же. То их днем с огнем не сыщешь, то сразу два! Эти вон вообще с автоматами. Или встречают кого, или провожают. Тебя, наверное, – он подмигнул Сереге.

Ответить Попов не успел. Пыхтя локомотивом, на первый путь втягивался поезд. «Пацаны» направились было в сторону Сереги, и тут же ими заинтересовались сразу оба милицейских наряда. Не теряя времени, Попов шмыгнул к открытым дверям вагона. Неопределенного возраста проводница равнодушно посмотрела на билет:

– До Златогорска? Любую боковушку занимай – все свободные, – и отвернулась от пассажира. Серега забрался по высоким ступенькам, козырнул сверху начальнику патруля:

– Спасибо, товарищ капитан!

– Счастливо доехать, – капитан помотал головой, словно приходя в себя, пожал плечами, поправил портупею, и медленно пошел вдоль состава, о чем-то размышляя. Попов нырнул в теплый полумрак плацкарта.

Боковые полки, как и обещала проводница, были свободны. Серега выбрал местечко посредине вагона. Повесил на крючок шинель, раздвинул застиранные серые шторки на окне. Звуки с перрона не проходили через закрытые на зиму рамы, и Попов как в немом кино посмотрел последние акты драмы.

«Пацанов» уже скрутили, уложив лицом вниз на покрывшийся ночным ледком асфальт, и старший наряда с кем-то говорил по радиостанции. Задержанные, изрядно помятые тяжелыми ботинками, лежали смирно и Серега невольно потрогал деньги во внутреннем кармане. Минуты через две прямо на перроне появился милицейский уазик, «пацанов» загрузили, и машина уехала. Следом ушли милиционеры. Платформа опустела, и лишь бродячий пес жадно заглатывал брошенный кем-то беляш.

Поезд медленно тронулся. Покачнулся и поплыл назад вокзал. Застучали по стрелкам колеса, замелькали рядами фонарей улицы, побежали шпалерами пятиэтажки, которые сменились темными одноэтажными окраинами. Еще десять минут, и за окном черной стеной встал лес.

Попов выдохнул и прикрыл глаза – все позади. И хорошее, и плохое. Впереди – сутки дороги, и столь долгожданный родной дом. Бабушку он уже никогда не увидит – третий инсульт почти всегда смертелен. На похороны из Серегиного «учреждения», конечно, не отпускали, и мать даже телеграмму отправлять не стала, все рассказала в письме.

После смерти бабушки мама осталась одна в двухкомнатной квартире. Перспектив на возвращение сына не было, и в последнем полученном письме Попов с удивлением прочитал о том, что квартиры теперь можно продавать. Более того, какие-то неведомые Сереге «добрые люди» уже помогают матери найти подходящий вариант. После этого сообщения прошло более двух месяцев, и Попов боялся, что письмо с новым адресом где-то затерялось.

Поезд набрал ход, и вагон мягко, но ощутимо раскачивало. Серега еще долго сидел, глядя в темное окно, где только изредка мелькали освещенные переезды и платформы. Удовольствие было во всем. В постукивании колес и непрерывном движении. В полумраке дежурного освещения и едва слышном гудении вагонного «титана» с кипятком. В тихих разговорах пассажиров и сопении спящих людей. В запахе проходящих мимо женщин. И главное – можно пойти и постоять в продуваемом ледяным ветром тамбуре, а можно вот так бездумно смотреть в окно, и никто! никто не будет указывать, что и как делать.

Попов наслаждался самостоятельностью. Сходил к «титану» за чаем. Купил у проходящей буфетчицы из вагона-ресторана пару булочек и стакан сметаны. Между делом отметил странность – есть не хотелось, пока не появилась та самая буфетчица. Съел, в общем-то немного, но как будто сразу завтрак, обед и ужин. Навалилось глобальное чувство сытости, глаза закрывались сами. Серега даже не пошел за вечно влажным постельным бельем – оперся спиной на свернутый в углу матрас и моментально уснул.

22 апреля 1992 года

Пробуждение было неожиданно легким и приятным – словно спал не в душном вагоне, скорчившись в углу, а на берегу Нурна. Осталось даже ощущение свежего, насыщенного солью ветра. Поезд стоял у перрона областного центра, яркое солнце заливало плацкарт, а через постоянно хлопающие двери проникал особый «весенний» воздух. В голове было ясно, тело налито бодростью – Попов уже давно не чувствовал себя настолько хорошо.

Стоянка была долгой, почти полчаса. Серега прогулялся по перрону, где ночной лед превратился в лужи. Снег еще лежал почерневшими грудами на газонах, но воробьи уже сходили с ума от солнца, мелькая стайками с дерева на дерево, а тонкая шинель показалась подбитой мехом. Попов с удовольствием ее расстегнул, захватывая свежий восточный ветерок. Подумал было о телеграмме матери, но решил все-таки сделать сюрприз.

Гуляя, Серега добрался до старушек, торгующих вареной картошкой, солеными огурцами, бледными, вареными курами, и понял, что нужно поесть. Пригляделся к торговкам, и тут же оживился «внутренний наставник», о котором Попов почти забыл: «Третья бабушка слева, вон, в синем платочке, видишь? Картошечка со своего огорода, сварила утром. Курица не вареная, а жареная, свежая, тоже своя, еще вчера кудахтала. Чуть дороже, чем у соседей, но того стоит. Бери, не пожалеешь». Серега внимательно выслушал «информатора» и впервые попытался вступить в мысленный диалог:

«А остальные?»

Попову показалось, что «наставник» засмеялся:

«Ну, если хочешь, изволь. Первая старушка слева – картошка мороженая, сладковатая. Вторая – тоже самое, да еще и пересолила. Четвертая – курица старая, сварила еще четыре дня назад. Пятая – грязнуля, посуду не моет, понос обеспечен, а может и чего похуже. Шестая – все нормально, но курица вареная, а не жареная. Седьмая – курица кончилась, остались только огурцы. Все, расчет окончен. Если будешь покупать, поторопись, через шесть минут – отправление».

Серега послушался внутреннего советчика, и не пожалел. Все было очень свежее и вкусное. Попов запил завтрак купленным у той же бабушки пивком, и решил, что жизнь вне стен государственного лечебного учреждения – очень приятная вещь. Колеса все также бодро постукивали по рельсам – состав втягивался в Уральские горы. Выемки вдоль железной дороги становились глубже и круче, обнажая слои и складки горной породы, лишь слегка прикрытые серым ноздреватым снегом. Когда же поезд вылетал из скальных тисков на простор, до самого горизонта раскрывалась панорама волнистых горных хребтов, покрытых сине-зеленой тайгой. С каждой секундой пути Серега чувствовал приближение к дому. Знакомыми и родными казались даже придорожные столбы. Ели и сосны приветливо махали зелеными лапами. Задорно подмигивали семафоры.

Попов засмотрелся в окно, постепенно опрокидываясь в воспоминания детства, и не сразу обратил внимание на движение в вагоне. Из медитации его вырвало прикосновение к плечу:

– Ай, молодой, красивый, неужели меня не видишь? Два часа около тебя стою, помочь хочу, а ты не смотришь? Что там за окном интересного? Лес и снег. На меня посмотри, ручку позолоти, довольным останешься!

Цыганка была молодой, едва ли старше самого Попова, и что там скрывать – красивой. Несмотря на апрельскую прохладу, через глубокий вырез цветастой кофты пытались выскочить полные груди. Почувствовав взгляд Сереги, цыганка шевельнула плечами и грудь пришла в движение, приподняв твердыми сосками легкую ткань. Попов проглотил внезапно возникший в горле комок, уже не в силах оторвать глаза. Девушка одним движением пальца извлекла кулон, скрывавшийся между грудей, и теперь золотой круг приковал взгляд жертвы. Откуда-то из глубины сознания к Сереге пытался прорваться «инструктор», но слова шли как сквозь толстый слой ваты. Попов их не понимал, да и не пытался понять. Золотой круг увеличился до размеров солнца, раскачиваясь в такт вагону. Цыганка что-то говорила, прикасаясь к его плечу, и Серега послушно отдал все деньги, даже мелочь, которую девушка не взяла. Из-за широкой пестрой юбки высунулась смуглая мордочка цыганенка лет десяти, который потянулся к кольцу на пальце Попова, и Серега безропотно снял подарок Майрона. В этот момент у него закружилась голова, и когда бывший капитан Мордора пришел в себя, цыган в вагоне уже не было.

Попов беспомощно оглянулся вокруг. Пассажиры занимались своими обычными, повседневными делами, никто не обратил внимания на Серегу и цыганку. Из денег осталось пятьдесят пять копеек мелочью, и Попова охватило отчаяние. Про гипноз он много раз слышал, но испытал лишь сейчас. Запоздало вспомнились слова матери – никогда не разговаривай с цыганками, и не смотри им в глаза. Оказалось, что и в глаза смотреть не надо, хватит выреза кофты. Серега уронил голову на руки и застыл, пытаясь принять ситуацию и найти из нее выход.

Кто-то осторожно коснулся плеча. Попов обернулся – теперь рядом стояла пожилая цыганка в пуховой шали. Серега задохнулся от возмущения:

– За мелочью пришли? Мало вам?

Цыганка умоляющее сложила руки на груди:

– Тише, господин. Не ругайся пожалуйста, все сейчас отдадим. Можно, присяду?

«Господин» моментально выпустил из Попова весь пар возмущения. В этом мире так к нему обращались впервые, и Серега осекся на полуслове, кивнув головой:

– Присаживайтесь.

Цыганка устроилась напротив, извлекла из недр юбки пачку сторублевок и железное кольцо Майрона. Оглянулась по сторонам, и подвинула деньги с кольцом Попову:

– Вот, господин, здесь все и даже намного больше. Только сними, пожалуйста, наказание с внуков. Если хочешь – накажи меня. Пощади их, они по глупости пытались тебя обидеть.

Серега обалдело смотрел то на деньги, то на цыганку, пытаясь понять, что происходит, и в чем хитрость. Женщина неправильно истолковала его молчание, и добавила вторую пачку денег:

– Все отдам. Сними проклятие.

– Да какое проклятие? – возмутился Попов, – С кого снять? Это меня загипнотизировали и деньги забрали!

Цыганка вздохнула:

– Твое кольцо, господин?

– Ну, да.

– Ты его нашел, купил или получил по наследству?

– Мне его, – Серега споткнулся, – скажем так, подарили.

– Понятно, – вздохнула цыганка, – ты не знаешь его силы. Тогда так – я тебе объясню, то, что знаю, а ты сделаешь так, как я попрошу. Деньги останутся у тебя.

Попов поколебался, но взял кольцо, а деньги накрыл шапкой. Цыганка облегченно выдохнула:

– Спасибо, господин. Я не спрашиваю, кто тебе дал кольцо, но это очень мощный оберег.

– Если такой мощный, – перебил Серега, – как вы его забрали?

– Не я забрала, господин, не я. Я бы близко к тебе не подошла. Это внучка моя, молодая, не опытная. Такой оберег забрать нельзя, он сам себя охраняет.

– Да как охраняет-то, – снова хмыкнул Попов, – если забрали?

– Забрали, – вздохнула женщина, – только не далеко ушли. Внучка в тамбуре так оступилась, что чуть без ноги не осталась. Это она у тебя только деньги взяла. С внучонком все плохо, – на глазах цыганки показались слезы, – в следующем вагоне споткнулся о порог, толкнул проводницу, а у той в руках стакан кипятка был. Ей – ничего, а весь стакан – внучку на спину. На следующей станции уже «скорую» вызвали.

Серега поежился:

– И что, это кольцо сделало? Случайность.

Цыганка покачала головой:

– Ты же знаешь, откуда у тебя кольцо. Какая случайность? И дальше только хуже будет. Внучек умрет от ожогов. Внучку милиция заберет или что-то еще случится. Я тебе все деньги табора отдам, только сними проклятие.

Попов пожал плечами:

– Так я не умею. Что с деньгами, что без.

Женщина взяла его за руку:

– Уметь не надо. Прости их. От всей души, искренне. А деньги эти прими, как подарок. Тоже от души. Если хочешь, я внучку тебе отдам на время. Она согласна. Как насытишься – отпустишь.

Серега покачал головой:

– Куда я с ней? К матери домой? Мама, мы тут поживем вместе немного, а потом она уйдет? Не надо, и лишних денег не надо. Я их прощаю.

– Нет, нет, деньги надо взять. Это не тебе, это – выкуп кольцу за жизнь внуков. Жертва.

– Ну, ладно, – согласился Попов, – жертва, так жертва. Прощаю.

Цыганка посмотрела Сереге в глаза, и знакомый голос отозвался в голове: «Ладно, они свое получили. Простим». Женщина всхлипнула:

– Спасибо, господин. Спасибо. Хочешь погадаю? Не за деньги. Правду скажу.

– А если я в эти ваши гадания не верю? – хмыкнул Попов.

– Не верь, – улыбнулась цыганка и вытерла слезы, – на гадание не влияет.

Женщина долго разглядывала ладонь Сереги, и наконец спросила:

– Кто ты, господин? По твоей одежде, я вижу, одно, по руке – другое, а чувствую – ужас. Твой оберег… Это – дьявол.

Попов улыбнулся:

– Сатана? Ну, тот, кто мне его дал, чем-то был похож, согласен. Вот только остался в другом мире. Здесь его нет.

– Его – нет, кольцо – есть. Ты не знаешь его силы.

– А ты знаешь? – Серега погладил металлический ободок, уютно устроившийся на пальце.

– Нет, – покачала головой цыганка, – я обычная гадалка. В церковь иди, может быть там помогут.

– Сроду не был, – улыбнулся Попов, – Что там по будущему?

Женщина вздохнула:

– Горе у тебя впереди. Что-то с родственниками.

Серега побледнел:

– У меня из родственников только мама. Что с ней?

Цыганка развела руками:

– Не знаю, господин. Вижу, что несчастье. Приедешь – увидишь. Просто будь готов.

– Понятно, – скрипнул зубами Попов, – может ошибаешься?

– Нет, господин. Можешь мне не верить, но я зря пугать не буду.

– Ладно, – Серега взял себя в руки, – хорошее что-то будет?

– Будет, господин. Друзья тебя поддержат, женщины у тебя будут. Жизнь длинная у тебя будет.

Цыганка замолчала, и неуверенно продолжила:

– Я не вижу ее завершения. Как будто ты будешь жить вечно. Первый раз у меня такое гадание.

Попов нашел в себе силы улыбнуться:

– Значит, не обманул Майрон.

– Не знаю, господин, – вдруг заторопилась цыганка, – извини, остановка сейчас, внука в больницу повезем. Прости нас, господин, прости, и спасибо тебе, – женщина подхватила юбки и почти побежала к выходу.

*      *      *

Златогорск встретил пустым перроном с одиноким фонарем. Попов шагнул на платформу и ахнул. Мокрый снег шел стеной, словно на дворе был январь, а не апрель. На асфальте уже выросли сугробы выше щиколотки, а запоздавший трамвай напоминал маленький ледокол. В холодном вагоне было два человека, и Серега устроился на заднем сиденье, пытаясь через запорошенные снегом окна рассмотреть знакомые дома и улицы.

Радости от возвращения не было. Попов столько раз представлял себе, как приезжает домой, что чувствовал даже особый весенний запах, который должен витать в воздухе родного города. Вместо этого – дурно пахнущее нутро громыхающего по рельсам вагона. Заплеванный резиновый пол, дребезжащие грязные стекла, изрезанные дерматиновые сидения. А главное – ощущение тревоги, поселившееся глубоко внутри. Слова гадалки высушили счастливое ожидание встречи, арктический фронт засыпал последние остатки радости глубоким мокрым снегом. Несколько часов в поезде Попов маялся тревожным ожиданием беды, и сейчас, на жестком сидении промерзшего трамвая, Серега был уже уверен – беда произошла. Матери он больше не увидит.

От остановки до родной пятиэтажки было пятнадцать минут быстрой ходьбы. Снег так и не прекратился, фонари желтыми шарами горели сквозь белую пелену, едва разгоняя сумрак улиц. Ветер дул в спину, стараясь как можно быстрее замести, заровнять следы одинокого человека, нарушавшего торжественную девственность белого покрывала.

Чем ближе Попов подходил к дому, тем медленнее шел. Ощущение неотвратимости беды давило на плечи, тормозя шаги. За сто метров до цели, когда уже было видно двери подъезда, Серегу пробила нервная дрожь. Начиналась она где-то в животе и волной проходила по всему телу, сводя пальцы и зубы. Попов даже пару раз остановился, пытаясь успокоиться.

Дверь подъезда была все та же – ободранная и рассохшаяся. Новой была лишь пружина, с пушечным выстрелом захлопнувшая створку за спиной Попова. Лампочка на первом этаже не горела, но со второго падал отблеск, позволявший хотя бы не споткнуться. Три ступеньки – дверь была прямо перед ним. Серега проглотил комок в горле и позвонил.

Звонок пропел странной птичьей трелью, не знакомой Попову. Семь лет назад звук был другим, он точно помнил. Но мысль о звонке тут же исчезла – за дверью послышались легкие женские шаги. Сердце подпрыгнуло – мама! Все-таки ошиблась гадалка!

Дверь открылась, пропуская в подъезд конус света и запах жареной картошки. Попов уже шагнул вперед, и словно натолкнулся на стену – в проеме была чужая женщина. Лет тридцати, в халате и кухонном фартуке. Увидев Серегу, она ойкнула и моментально захлопнула дверь.

Попов снова оказался в темноте. После острой радости разочарование было убийственным. В последней надежде он посмотрел на номер квартиры – вдруг ошибся подъездом! Нет, номер был правильным, хотя и едва различимым в полумраке. Серега несколько раз глубоко вдохнул, выдохнул и снова нажал кнопку звонка.

– Что надо? – женщина не отходила от двери, – Я сейчас мужа позову.

– Извините, пожалуйста, – голос у Попова сорвался, и он был вынужден откашляться, – Попова Антонина Александровна здесь живет?

– Нет.

– А где она?

– Кто?

– Попова. Антонина Александровна, – механически повторил Серега.

– А я-то откуда знаю? – вполне натурально удивилась невидимая собеседница.

– Она здесь жила. Вы, когда в эту квартиру переехали?

– Тебе то что? Сказали же – нет таких, – нелюбезно отозвалась женщина, и крикнула куда-то в глубину квартиры, – Вова! Иди сюда!

Попов сделал еще одну попытку:

– Она здесь жила. Еще недавно. Я ее сын!

Женщина не ответила, но Серега услышал за дверью уже мужской и очень недовольный голос:

– Ну что еще? Кто там?

– Парень какой-то. Может и не один. Темно – не видно. Сколько раз говорила – вкрути лампочку! И глазок сделать надо!

– Я их уже задолбался вкручивать, – огрызнулся мужчина, и Попов услышал, как щелкнул, открываясь, замок.

Вова оказался выше Сереги почти на голову и лет на пятнадцать старше. Солидный пивной животик растягивал грязноватую майку, свисая на синие «треники», которые, в свою очередь, сползали на потрепанные войлочные тапки. Заглянув за спину Попову, и не обнаружив сообщников, глава семьи посмотрел на Серегу, почесал пальцем в ухе и нелюбезно осведомился:

– Ну, и че надо?

Попов повторил вопрос. Мужик засопел:

– А я тут не справочное бюро! Всех знать не обязан. Месяц назад въехал, и никаких женщин не видел. Два парня квартиру продавали. По документам все чисто было – они владельцы, они же и продавцы. Я – тоже не жулик, за свои кровные на северах честно отгорбатил. И то вон, только на хрущевку двухкомнатную хватило. На первом этаже. Еще вопросы есть?

– Фамилию продавца посмотреть можно? Она же где-то записана? Какие-то документы оформлялись?

Вова насупился:

– А ты кто такой, мои документы смотреть? Следователь или прокурор? Может ты у бандитов наводчиком работаешь? С милицией приходи, тогда и разговаривать будем. Все, гуляй Вася!

Дверь захлопнулась и Попов понял, что больше ему и не откроют, и не ответят. Идти было некуда, и он присел прямо на ступеньку, но тут же вскочил, осененный мыслью – соседи! На площадке, помимо бывшей Серегиной, еще две квартиры. В однокомнатной справа добирала свой век тихо помешанная бабушка, изредка навещаемая правнуками. А вот слева жила, и Попов надеялся, что в добром здравии, пожилая учительница, уже вышедшая на пенсию.

Серега даже вспомнил, как ее зовут – Валентина Александровна! Когда-то давно, сразу после войны, она учила маленькую Тоню математике. Прошло пятнадцать лет, и распределение хрущевской жилплощади свело на одной площадке бывшего учителя и бывшую ученицу, теперь уже маму маленького Сережи. Не имея своих детей и привыкнув постоянно заботится о чужих, Валентина Александровна приняла деятельное участие в воспитании соседского мальчика. Отношения между женщинами сложились теплые, и Попов удивился, что не подумал о старой учительнице сразу. Главное, чтобы Валентина Александровна была дома, жива и здорова.

Пожилая женщина узнала Серегу не сразу, но как только поняла, кто перед ней, засуетилась, повела в комнату, и там уже расплакалась:

– Не забыл меня, Сереженька. А почему без мамы пришел? Я ее уже два месяца не видела с тех пор, как переехала. Как она на новом месте?

– А вот об этом, Валентина Александровна, я и хотел спросить, – Попов пересказал разговор с новыми хозяевами квартиры. Старушка всплеснула руками:

– Это они с тобой еще долго разговаривали. Грубые люди, не душевные, с твоей мамой не сравнить. Откуда-то с Севера переехали. Ну, да Бог им судья. А Тонечка теперь по другому адресу живет, в однокомнатной. Давай-ка я тебе чайку налью, а сама поищу бумажечку с ее адресом.

Горячий чай был очень кстати. Серега с удовольствием прихлебывал кирпичного цвета жидкость, чувствуя, как растекается по телу не просто тепло, а надежда! Значит мать продала квартиру «добрым людям», а те ее перепродали «северянам». Не удивительно, что Вова ничего не знает о прежних жильцах.

Правда, на обрывке тетрадного листа, который нашла Валентина Александровна, почерк был совсем не матери. В ответ на удивление Попова старушка пожала плечами:

– Так мне ее адрес те ребята написали, которым она квартиру продала. Все ведь быстро получилось, скомкано. Мы и попрощаться-то как следует не успели. Вчера еще Тоня в квартире жила, даже вещи неупакованные стояли. А на следующий день я к ней пошла, а двери уже чужой открыл. Внутрь не пустил, да я и не стремилась. Все, говорит, уехала по новому адресу. Я удивилась – ночью, что ли? А он смеется – дурное дело, говорит, не хитрое. Собрали, да увезли. Вот он мне новый адрес и написал. Это далеко, в новом микрорайоне. Я-то все жду, что, Тоня заедет, да видно устраивается в квартире. Как все устроит, так и позовет на новоселье. Налить тебе еще чайку? Извини, угостить нечем, сушки только. Так все быстро дорожает, кошмар просто.

– Спасибо, Валентина Александровна, – поблагодарил Серега, – не надо ничего. Давайте, лучше я вам помогу.

Увидев в руках Попова деньги, женщина замахала руками:

– Что ты, что ты! Не надо мне, тем более, так много! Одна живу. Матери отдай. Да скажи, чтобы заходила, сама-то я к вам не выберусь. Далеко, а ноги болят.

Окрыленный надеждой, Серега почти бежал по безлюдным улицам на окраину города, где еще в советское время строили новый микрорайон. Снег прекратился, циклон уходил на восток, и сквозь мутную пелену начали проглядывать звезды. Холодало, и когда Попов добрался до новостроек, снежок уже хрустел под сапогами. Между незнакомыми домами пришлось покрутиться, высматривая номера. Близилась полночь, а Серега все не мог найти записанный на смятой бумажке адрес. Редкие прохожие либо пожимали плечами, либо показывали в противоположные стороны. Попов несколько раз обошел микрорайон по кругу, проклиная новомодную систему нумерации, на первый взгляд, совершенно бессмысленную. Отчаявшись, он начал рисовать прямо на снегу расположение домов, проставляя номера. Снова пришлось побегать, но в конце концов, схема сложилась в единое целое, и во втором часу ночи Серега пришел к неутешительному выводу – дом с номером сорок восемь даже не начинали строить.

Он еще раз рассмотрел план, теперь уже понимая логику нумерации и ткнул палкой в северо-восточный угол схемы. Здесь должен быть нужный адрес. Здания там точно нет, но для очистки совести Попов еще раз прошел к предполагаемому месту. Площадку будущего дома номер сорок восемь когда-то огородили, но теперь секции дощатого забора частично упали, частично были растащены местными жителями. За остатками ограждения вразнобой торчали вбитые в болотистый грунт железобетонные сваи, а между ними громоздился строительный и обычный мусор. От кучи к куче импровизированной свалки перелетали, ища съестного, толстые серые вороны. Серега прошел немного вдоль бывшего забора, и наткнулся на ржавый лист металла, криво прибитый к доскам. В неровном свете ближайшего фонаря еще можно было прочесть облупившуюся надпись, утверждавшую, что строительство 144-квартирного дома номер сорок восемь ведет трест Металлургмонтажстрой. Ввод жилья в строй трест прогнозировал аж два года назад.

Попов зачем-то поправил покосившуюся вывеску и беспомощно оглянулся по сторонам. Холодная апрельская ночь висела над городом, поблескивая равнодушными звездами. Лишь несколько окон светилось в окружающих девятиэтажках, подчеркивая Серегино одиночество. Идти было некуда. Вернуться к Валентине Александровне, разбудить ее среди ночи, да еще и огорошить исчезновением горячо любимой Тонечки, Попов просто не мог.

Постояв у забора, Серега вдруг понял, что не чувствует холода и усталости. Тонкая шинель почему-то стала надежной защитой от ветра. Ноги были сухими несмотря на многочасовое перемешивание мокрого снега. Ночной морозец только бодрил. Проверяя внезапно появившуюся холодоустойчивость, Попов присел на ближайшую лавочку во дворе, смахнув снег. Стало тепло и удобно, как будто сидишь в кресле перед камином, а не посреди заснеженного ночного двора. Можно было спокойно думать.

Конечно, совсем спокойно размышлять не получалось, но эмоции уже ушли. Спасибо цыганке – к потере он был готов. Мать исчезла, и скорее всего, в живых ее нет. Оставалась надежда на ошибку в новом адресе, но очень небольшая. «Надо решить, что делать, – отстраненно, как бы анализируя ситуацию со стороны, подумал Серега, – Мать не вернуть, поэтому надо понять, кому и как отомстить. Да, именно так – отомстить». Попову стало жарко, руки сжались в кулаки. «Милиция может их только поймать. Суд может их только посадить. Они отсидят и будут жить дальше. Нет, я их убью. Всех. Медленно» – Серега выдохнул и разжал кулаки.

Попов посмотрел на часы – половина четвертого. «Надо искать жилье. Не знаю, почему мне не холодно, но на скамейке жить не удобно. Есть тоже не хочется, но когда-нибудь я проголодаюсь. В большом городе для таких, как я, построены гостиницы, хотя бы одна. Столько лет здесь прожил, а вот гостиницами не интересовался. Наверное, где-нибудь в центре или около вокзала. Вот только транспорт по ночам не ходит, придется пешочком». Серега отряхнул шинель, и пошел к центральной улице района, хрустя снежком. Путь намечался дальний, часа на полтора, – сжатый горными хребтами город, как спрут выбросил в долины щупальца-районы, соединенные прямо через лес многокилометровыми трамвайными путями.

23 апреля 1992 года

Шагалось Попову легко и приятно. История с исчезновением матери спряталась где-то глубоко в душе. Горе затаилось и не пыталось пока напоминать о себе. Сейчас Серега наслаждался возвращением. Узнаванием домов и улиц. Помогала ночь и полное безлюдье. Попов шел, и вспоминал, вспоминал, вспоминал…

Вспоминал и одновременно удивлялся себе. Сережа Попов не отличался особенной храбростью. Глухой ночью по пустынным улицам никогда не гулял, и сейчас должен был бояться каждой неверной тени. Но нет! Нагло пер кратчайшим путем, пересекая дворы и скверики, не избегая таких злачных мест, куда и днем заходить не отваживался. И ни одного хулигана, или, на худой конец, пьяного дурака! Попов был разочарован. Конечно, пятый час утра, четверг, холодно. Все понятно, но как хотелось дать выход энергии, переполнявшей мышцы! Почувствовать, как хрустят под ударом чужие кости! Эх, надо было Вове морду расквасить, уж очень грубо он разговаривал с капитаном Мордора!

– С бывшим капитаном, – поправил себя Серега, – но я еще к тебе зайду, Во-ва!

Так и пропала бы втуне неожиданная храбрость, но уже почти в центре города, срезая путь через очередной двор, Попов наткнулся на пьяную троицу: два мужичка уголовного вида и неопрятная, растрепанная женщина, лежащая прямо на тротуаре. Кавалеры, скользя на снегу и матерясь, пытались поднять даму. Женщина вполне успешно отпихивалась от ухажеров руками и ногами, не забывая орать благим матом:

– Убивают! Убивают!

Серега услышал крики еще с улицы, и в прежние времена обошел бы конфликт за два квартала, но сейчас ноги сами понесли его во двор. Судя по всему, шумели уже давно. Не успел Попов войти во двор, как прямо над головой раздался радостный женский голос:

– А, вот и милиция! Дождались, алкашня проклятая?

Серега посмотрел вверх. На балконе второго этажа куталась в шубу женщина средних лет:

– Это я вам звонила! Всю ночь орут, покоя нет! Уходили куда-то, сейчас опять пришли. А вы почему один то?

Попов пожал плечами:

– Потому что я не милиция. Наверное, поэтому.

– Ой, тогда не ходите к ним! Сейчас милиция подъедет.

Серега махнул рукой. Адреналин бурлил в крови, хотелось схватки, и он шагнул к «алкашне»:

– Чего орем? – принципиально Попову было наплевать на страдания жителей, но конфликт надо с чего-то начинать.

Ближний из мужичков выпустил руку лежавшей на снегу «подруги», и развернулся к Сереге:

– А те че? Больше всех надо?

«Консультант» в голове Попова взвыл от восторга: «Бей с правой ноги на уровне колена, а когда упадет – носком левой ноги в лицо!». Серега хотел было возразить, но ноги сработали сами – мужик рухнул на снег, зажимая руками разбитое лицо. «Эх, жалко, – расстроился «внутренний голос», – ни меча, ни топора! Ну хоть бы нож!».

– Ты, че, козел?! – возмутился напарник пострадавшего, – Беспредел творишь! Колюня, ты как?

– Бо-о-ольно! – провыл через ладони «Колюня», катаясь по снегу, – Носопырник сломал, падла-а-а…

– Не, ну ты че?! – мужик подобрал с тротуара пустую бутылку и грохнул ее о фонарный столб, – Ща тя, сука, на лоскуты распустим!

– Завали его, Гвоздь, красный галстук ему повесь, – причитал «Колюня», отползая к заборчику. Серега отметил широкую темную полосу, которую пострадавший оставлял на снегу, и чуть не пропустил первый выпад «Гвоздя». К счастью, «консультант» не дремал. Попов развернулся на пятке правой ноги, бутылочная «розочка» скользнула по шинели, а нападавший пролетел вперед. Скользкий тротуар не дал «Гвоздю» устоять на ногах, но и Серега не достал его ответным ударом. Попов шагнул к упавшему, но он уже откатился в сторону и успел подняться, выставив перед собой разбитую бутылку.

«Сзади!» – завопил «внутренний голос» и в тоже мгновение Серегу дернули за ногу. Попов сумел устоять, и ударил каблуком по запястью руки, держащей сапог. Опущенная в момент удара голова и реакция «консультанта» спасла Сереге жизнь – нацеленная в горло «розочка» лишь рассекла щеку. Попов перехватил руку «Гвоздя», и подчиняясь «внутреннему голосу», крутанул ее в плечевом суставе. Неизвестно откуда взявшаяся взрывная сила, и инерция тела жертвы, выдернули кости плеча из сустава. «Гвоздь» как-то странно всхлипнул, и рухнул на снег, потеряв сознание.

Серега остановился, тяжело дыша, и зажимая разрезанную щеку. Огляделся. «Гвоздь» лежал неподвижно, лицом вниз, неестественно вывернув руку с зажатой в кисти «розочкой». Колюня так и сидел на снегу у заборчика, тихо подвывая и сплевывая густую кровь. Женщина пыталась сесть, но опираясь на сломанное солдатским сапогом запястье, тихо взвизгивала и вновь валилась на тротуар. Здесь угрозы больше не было.

Попов попытался отпустить щеку и почувствовал, что она просто разваливается. Кровь стекала на воротник шинели, частью впитываясь в сукно, частью капая с лацкана на снег. Смерть от потери крови пока не грозила, но щеку надо было шить. «Вот, дебил, – ругнулся Серега, – на черта тебе сдалась эта драка? Ищи теперь травмопункт, объясняй, что и как. А ведь мог и по горлу полоснуть! Дебил, одно слово, дебил!».

Внутренний «консультант» отозвался немедленно:

«Да, ладно тебе стонать. Вон как мы их уделали, трех минут не прошло. Ну, а войны без потерь не бывает. Опять же, думаешь легко твоим телом управлять? Спортом столько лет не занимался, мышцы дряблые, реакция никакая. Три минуты боя, а ты дышишь, как порванные кузнечные мехи. Ладно, приложи меня к ране, только края сведи, как можно ближе».

– Кого тебя? – вслух возмутился Попов, – Еще и обзываешься. Тоже мне, внутренний голос, альтер-эго. Похоже, аукнулась мне «психушка». Насмотрелся на «шизиков», теперь мной голоса командуют.

«Меня – это меня! Кольцо! – в свою очередь фыркнул «консультант», – Не допер еще, тугодум? Какого балрога13 Повелитель меня тебе отдал? Я же предназначено великим воинам! Героям! И за что мне такая судьба горемычная? Давай, прикладывай, я не бред, и не шизофрения. Сейчас сам убедишься».

В каком-то трансе Серега выполнил команду, и едва не выронил кольцо от мгновенной острой боли. Зато кровь в ране зашипела и мгновенно запеклась. «Терпи, не убирай» – продолжал командовать голос.

Потерпеть пришлось – боль нарастала, охватывая раскаленными обручами голову, а потом вдруг разом схлынула, оставив ощущение полной расслабленности. Попов даже оперся рукой о ближайший тополь. «Готово, – удовлетворенно хмыкнул голос, – пользуйся. И будь добр, сними меня с пальца. Отдохнуть надо, да и с кровью твоей разобраться, много ее в меня впиталось».

«А чего так банально? – поинтересовался Серега, трогая бугристый шрам на щеке, – Магический предмет требует крови хозяина! В чужую кровь тебя окунать не надо?»

«Неплохо бы, – Попову показалось, что голос зевнул, – но это потом. Пока сам разбирайся, я тебе не помощник. И учти, милиция на подходе».

Серега еще раз окинул взглядом «поле боя» и уже направился к выходу из двора, но прямо навстречу из-под арки вывернул «бобик» патрульно-постовой службы. Яркие фары вцепились в Попова, и он понял, что бежать бесполезно. Хлопнули двери машины, и два автоматных ствола уставились на Серегу:

– На землю, лицом вниз, руки в стороны! Быстро!

– Это где такое написано? – не очень громко возмутился Попов, выполняя команду.

– Где надо, там и написано! – умелые руки уже скользили по одежде, – Чисто! Давай наручники.

– Э, ребята, – попытался протестовать Серега, – не надо наручники! Я не убегу. Хулиганы и преступники – они, а не я!

– В дежурке разберутся, кто хулиган, а кто преступник, – холодные обручи захлопнулись на запястьях, и Попова поставили на ноги, – давай, живенько в машину, пока не помогли!

Серега пожал плечами и полез в тесный «собачник». Водитель пристегнул его наручниками к скобе, закрыл заднюю дверь и ушел. Наступила тишина, в которой ожило кольцо:

«Не понимаю. Тебя что, загребли?»

«Ну, так получается, – вздохнул Попов, – не успел».

«Ничего без меня не можешь, – возмутилось кольцо, – ты чего такой беспомощный?»

«А чего ради в драку полезли? Прошли бы мимо!»

Кольцо замолчало, как бы задумавшись, и через некоторое время неуверенно ответило:

«Но я все-таки – боевой артефакт. Меня ковали для великих воинов и славных побед. А я шесть лет пылилось на полке. Крови-то хочется. Я без нее угасну».

«Тогда надо нового хозяина искать. Я великим воином вряд ли стану, – хмыкнул Серега, – а если дело раскрутят, то ты опять на полку ляжешь».

Кольцо замолчало, Попову даже показалось, что в испуге. Тем временем, вернулся водитель. Посмотрел неприязненно через решетку, и по шипящей рации вызвал «скорую». Кольцо робко предположило:

«Сбежать бы?»

«Как? Если только ты поможешь».

«Меня на палец надо».

«Невозможно. Наручники мешают».

«Ладно. Сможешь так сделать, чтобы кто-то из них меня в руки взял? Я буду блестеть, как золотое».

«Хозяина хочешь сменить?»

«Идиот, – беззлобно ругнулось кольцо, – это если бы ты меня нашел. Где-нибудь в древнем кургане, на пальце скелета. Тогда бы я могло уйти. Но меня сам Властелин колец тебе отдал, дубина. Так что – станешь великим воином. Со временем. Давай, действуй. Они возвращаются».

Насколько было видно Попову из «собачника», машина «Скорой помощи» развернулась и уехала. Милиционеры вернулись к родному «бобику», сложили автоматы на сиденье, и стали оттирать руки снегом. Потом покурили на свежем воздухе и залезли внутрь. Старший зевнул:

– Черт, в тепле сразу в сон клонит. Всю ночь мотаемся, как бобики. Бобики в «бобике».

– Кто на что учился, – отозвался второй милиционер, и тоже зевнул, – я тут одну забегаловку знаю. Можно кофейку растворимого долбануть. Ты как на это смотришь, Васильич?

Васильич засопел недовольно:

– Эту забегаловку все знают. Каждое дежурство туда тянешь, к Светке своей. А кофе у нее дерьмовое, между прочим.

Водитель захохотал:

– Зато все остальное – качественное. И сиськи, и…

– Ну ты это, – вскинулся Светкин кавалер, – ты слова-то выбирай!

– Тихо! – заткнул обоих старший наряда, – Вы еще подеритесь, горячие финские парни. Сменитесь – и куда хотите! К светкам, зойкам и юлькам. А сейчас – везем задержанного. Поехали!

Попов решил, что пора действовать:

– Товарищи милиционеры, – погон он не разглядел, – а за что задержанный? Их трое – я один. Чистая самооборона!

– Товарищи мы тебе или не товарищи, это суд определит, – засмеялся Васильич, – не знаю, какая там самооборона, но уделал ты их не по-детски. У бабы, предварительно – перелом запястья, у одного ханурика – перелом носа, точно, и предположительно, перелом верхней челюсти. Леша его грузить помогал, так еле руки от крови отмыл. Второй – вообще без руки остаться может. Врач сказал, что человек так руку из сустава выдернуть не в состоянии. А ты нам поешь о самообороне. Если и самооборона, то точно – с превышением. Да и личность твою установить надо.

– Да что устанавливать, – взмолился Серега, – документы же есть.

– Вот дежурному и покажешь, – отрезал Васильич.

– Ребята, ну отпустите. Никто же не видел, как меня задержали. Я вам кольцо отдам, дорогое. Расслабитесь после службы.

– Ну вот, – констатировал старший, – взятка при исполнении служебных обязанностей. А спрашиваешь, за что задержали.

Но, второй милиционер, Леша, заинтересовался предложением:

– А ну, покажи!

Васильич заерзал на сидении:

– Алексей, прекрати!

– Да че там, я только взгляну.

– Сержант Шевкунов!

– Да я сто лет уже сержант, – отмахнулся Леша, – а вдруг вещь стоящая?

– И Светка обрадуется, – поддел Лешу водитель.

– Вот чья бы корова мычала, – огрызнулся сержант, – останови на минутку.

Водитель вопросительно посмотрел на Васильича. Старший махнул рукой:

– Тормозни. А ты – без фокусов. Если что, так уделаем, что мама не узнает.

Шевкунов вылез из машины и открыл заднюю дверь:

– Ну, где?

– В кармане. В левом.

Сержант осторожно залез в карман шинели и вытянул кольцо. «Молодец! – отозвалось в голове, – можешь, когда хочешь. Сиди теперь тихонько, само все сделаю».

Милиционер захлопнул дверь и снова забрался на сидение. Пихнул водителя в плечо:

– Свет, душара.

– Тоже мне, дедушка российской милиции, – фыркнул водитель, но переключателем щелкнул.

– Ух, ты! – вырвалось у Леши, – обалдеть!

Попову не было видно руки сержанта, но наверняка, кольцо предстало в наилучшей ипостаси. Водитель тоже восхищенно цокнул. Васильич наморщил лоб:

– Вдруг ворованное? Позавчера ювелирный ломанули.

– Тем более, забрать надо, – Леша уже попал под очарование кольца, – а Светик его толкнет подороже, на нас никто и не подумает. Давай, Васильич, это верных пять косарей на брата! Когда ты эти деньги заработаешь?

Старший наряда недовольно засопел:

– Сядем мы за твое кольцо! Всплывет где-нибудь, и размотают ниточку!

Попов решил подать голос:

– Да вы что, ребята! Чистое оно. Я только утром в город приехал.

– Слышишь, Васильич? А парня-то вообще зря взяли. Он этой плесени навалял, а суд ему превышение пришьет. Ты же сам их видел – ублюдки, клейма негде ставить. Мы же их забирать ехали, он просто за нас всю работу сделал.

– Если он такой хороший, – возразил старший, – его просто так отпустить надо, а ты кольцо решил забрать.

Сержант задумался и словно через силу произнес:

– Ну, все правильно. Отпустим. Кольцо отдадим. Обратно. Нам оно зачем?

– Ты же Светке его хотел подогнать, – удивился водитель, – по пять тысяч сулил?

Леша вдруг смутился:

– Да это я всякую пургу нес. Мы же не бандиты какие. А Светке я найду, что подарить.

Васильич удовлетворенно крякнул:

– Ну вот, это правильно. Никаких взяток. Так парня отпустим. Ну-ка, Леха, сними ему наручники, и кольцо отдай.

Шевкунов выпустил Серегу из «собачника»:

– Давай, садись к нам. Ты где живешь-то?

– Уже нигде, – вздохнул Попов и рассказал историю с квартирой. Васильич сокрушенно покачал головой:

– Эх, парень, боюсь, нет твоей мамки в живых. Беспредел творится, и в стране, и в городе. Зацепить их трудно будет, но я бы на твоем месте заявление написал. Вдруг следователь что и выудит. Только паспорт получить надо, да прописаться где-то. Вот куда тебя отвезти? В гостиницу без паспорта не поселят. Да и видок у тебя тот еще.

В разговор влез Леша:

– Я знаю, куда! У Светкиной подружки квартира стоит свободная! Бабка померла, давно еще. Подруга туда студентов пускала. Ну тех, кто из деревень в «пед», да в «мед» учиться приезжают. А сейчас никто жить не идет, она пустит за недорого. Деньги-то есть?

– Есть немного, – поскромничал Попов.

– Ну все! Давайте, сейчас к Светке заскочим? Пока рация молчит. Вам – по кофейку с чебуречиком. Серега пока умоется, а Светик подругу вызвонит. А?

– А ты пока Светку помнешь? – засмеялся водитель, – Не, если с чебуреком, то я согласен.

– Решено, – хлопнул Попова по плечу Васильич, – поехали!

*      *      *

«Забегаловка» оказалась кооперативной чебуречной, круглосуточно работавшей около вокзала. В шестом часу утра посетителей не было, и хозяйка уделила гостям максимум внимания. Правда, пока Серега умывался и безуспешно пытался оттереть кровь с шинели, наряд уехал на очередной вызов.

Светлана, женщина лет тридцати в не очень свежем фартуке, принесла Попову кофе в картонном стаканчике и на такой же картонной тарелочке – горячих чебуреков. Села напротив:

– Леша про тебя рассказал. Подождешь меня, я часов в десять поменяюсь, и к Людке поедем. Она как раз после второй смены проснется. Тут в уголке пока посиди, а часов в восемь можешь до вокзала прошвырнуться. Там мини-рынок. Торгаши рано приходят, к поездам дальнего следования. Купи куртешку какую-нибудь, а то в такой шинели тебя можно без грима в кино снимать. Про войну.

– Да так получилось, – попытался оправдаться Серега.

– Леша рассказал, – повторила Светка, – Ладно, сиди, ешь. У меня сейчас народ пойдет на электрички, да железнодорожники потянутся.

Чебуреки были вкусными, а кофе Попов пил так давно, что уже и не помнил. Кольцо не преминуло похвастать:

«Ну, как я сработало? И бежать не надо было – сами отпустили. Да и тут не плохо – тепло, еда, питье. Давай, заправляйся. Пока ты в живом теле, его поддерживать надо».

Серега чуть не подавился чебуреком:

«В смысле – пока?»

«Да не бери в голову. Ты еще долго живым будешь, не расстраивайся. Только пойми – когда надо, я тебе голод выключаю, но энергия-то расходуется. Когда мы с тобой поближе сойдемся, то и с энергией порешаем, а пока – не экономь, бери добавку, жуй и глотай».

«Ладно, – согласился Попов, – тут меня уговаривать не надо. А вот когда я холода ночью не чувствовал, это тоже ты?»

«Ну, а кто же? – в голосе кольца зазвучали нотки обиды, – Между прочим, не так уж это просто. И учти – уши ты все равно отморозишь, хоть и не почувствуешь».

«Вот спасибо, – поерничал Серега, – ты уж как-нибудь дифференцируй. А то взойду на костер, и не замечу».

«Всему свое время. И через огонь пройдем».

Так, за болтовней, и третьей порцией чебуреков, летело время. Кафешка то заполнялась, то пустела, на Попова никто внимания не обращал. Прикончив чебуреки, Серега подремал в тепле, а когда открыл глаза, было уже начало девятого. У прилавка закупалась очередная поездная бригада, и Попов решил сходить на рынок. Кивнул Светке и вышел в свежее апрельское утро.

Выпавший ночью снег стремительно превращался в грязный поток воды, крутивший окурки, спички и бумажки. Яркое солнце, бездонное голубое небо и особый весенний сладкий ветерок – весь набор поэта-романтика был в наличии. Прыгая через ручейки, Серега добрался до здания вокзала. Внутри и в самом деле стояло несколько прилавков, на которые уже выкладывали товар из огромных клетчатых сумок хмурые, не выспавшиеся продавцы.

Попов прошелся вдоль прилавков, но мужские куртки были только в одном месте. Серега даже примерил одну, скинув надоевшую шинель. Куртка пришлась впору, но пожилая женщина у прилавка на вопрос о цене пожала плечами:

– Подожди немного, паренек. Цены еще нет. Хозяин сейчас подъедет, скажет.

Попов удивился:

– А вчерашняя цена не подойдет?

– Может подойдет, а может и нет, – усмехнулась женщина, – иногда утром цена одна, а вечером – уже другая. И все время – вверх. Еще ни разу не снижали.

– Понятно, – Серега с сожалением положил куртку на прилавок, – некогда мне, пойду.

– Да подожди, – продавец придержала его за рукав, – вон, хозяин приехал.

Попов обернулся и обомлел – от входных дверей, помахивая зажатой в руке кожаной кепкой, шагал Олежа, собственной персоной! Скользнув взглядом по стоявшему боком Сереге, хозяин поправил разложенные на прилавке куртки и протянул продавцу тетрадный листок:

– Как дела, тетя Маша? Вот – новые цены.

– Да как обычно, Олег Витальевич. Первый покупатель уже подошел.

– Это хорошо, – коммерсант повернулся к улыбавшемуся Попову, по-прежнему не узнавая его – отличная куртка, старичок, не сомневайся! Сам всю партию проверял.

Серега продолжал улыбаться и Олежа вдруг споткнулся на полуслове, вглядываясь в лицо Попова:

– Не пойму. А мы, случайно, не знакомы?

– Случайно знакомы, Олег Витальевич. Вспоминай!

– Черт, – Олег потер подбородок, – и голос. Златогорский политех?

– Не-а.

– Срочка? Дальний Восток, Ванино? Дмб восемьдесят восемь?

– Чуть ближе, но нет.

Олег еще раз осмотрел странного покупателя с ног до головы, задержался взглядом на вмятинах от металлических танчиков на петлицах старенькой хэбэшки, и вдруг, что-то щелкнуло в его голове:

– Попов? – и уже уверенно, – Серега? Так говорили, что ты, – он осекся.

– Не знаю, что там говорили, но угадал! Здорово, Олежа! Пардон, Олег Витальевич!

Крепко пожали руки.

– Ты, как? Насовсем или проездом? – поинтересовался Олег.

– Хотелось бы насовсем, – развел руками Серега, – да вот как получится.

– Куртку-то будешь брать? – вступила в разговор тетя Маша.

– Буду, конечно. Может скинешь цену, Олег Витальевич? По знакомству?

Олег покраснел, но отрицательно покачал головой:

– Извини, старичок, бизнес! И так на грани балансирую. Чуть-чуть – и в минус сработаю. Тут не Москва, народишко бедный, цену не загнешь. Ну, ладно, рад был увидеть. Мне еще пару точек объехать надо. Извини, – повторил он. Хлопнул Попова по плечу и быстро пошел к выходу. Заскрипела и гулко ударила тяжелая вокзальная дверь.

Серега хмыкнул и повернулся к продавцу. Тетя Маша смотрела сочувственно:

– Дружок что ли твой?

– Бывший. Товарищ. А вам, я вижу, хозяин?

– Хозяин, что и говорить, – вздохнула продавец, – и не самый плохой, надо сказать. Ну ты как, берешь? В твоей шинели только людей пугать.

– Беру, конечно, – Попов расплатился и натянул обновку. В сапогах и галифе он теперь смахивал на комиссара гражданской войны. Тетя Маша улыбнулась:

– Маузера тебе на боку не хватает. Деньги еще остались? Пойдем, у меня знакомая джинсами торгует и кроссовками. Переоденешься нормально.

Так, через двадцать минут Серега вышел из вокзала другим человеком, правда, с изрядно полегчавшим кошельком. Сунул в мусорный бак комок обмундирования, а сапоги аккуратно поставил рядом – хорошая обувка, авось кому и пригодится. Шагать по весеннему безобразию теперь приходилось аккуратнее. Глядя себе под ноги, Попов чуть не влетел под старенький «жигуль». Машина резко затормозила, и Серега вновь лицезрел Олега Витальевича.

– Ну, блин, ездок! – возмутился Попов, – Или ты меня в новой куртке не узнал?

Олежа засмеялся:

– Я свои куртки за километр узнаю. Кроме меня их в Златогорск никто не возит. Расстались с тобой как-то нехорошо, аж вернуться решил. На, тут мой телефон и адрес. Заходи как-нибудь вечером, только позвони предварительно, вдруг, в Москву уеду. Иринка тоже рада будет.

Серега взял вырванный из блокнота листочек:

– Иринка?

– Забыл, что ли? Она ж тебе вроде нравилась?

Конечно, Попов не забыл. Но иллюзии и надежды таяли целых шесть лет, таяли долго и качественно. Иринка теперь была таким же бесплотным миражом, как Дина или Этель14.

– А, эта…, – как можно безразличнее «вспомнил» Серега, – столько воды утекло. Поженились?

– Да, – коротко ответил Олег, – год назад. Зайдешь?

– Конечно. Спасибо.

Олег с облегчением выдохнул, как будто от слов Попова зависело что-то важное:

– Ну, вот и здорово. Заходи! Подвезти тебя?

– Не, у меня тут еще дела. Спасибо.

Олег кивнул понимающе:

– Тогда – до встречи! Не пропадай!

Машина развернулась, разбрызгивая талый снег и умчалась. Попов еще раз посмотрел на листок и пожал плечами. Откликнулось кольцо:

«Чего удивляешься? Пока мы с тобой мир захватывать будем – время пройдет. Где-то работать надо, и желательно – не за гроши».

«Он меня в гости позвал, а не на работу».

«Придешь, поговоришь, может и устроишься. Или у тебя другие варианты есть?»

«Я и не думал еще», – признался Серега.

«А стоит задуматься, – наставительно, тоном классного руководителя, указало кольцо, – денег на одежку много истратил? Много. Я их тебе с таким темпом подкидывать не смогу, твой мир для меня чужой, не забывай».

«Ладно, – согласился Попов, – зайду я к нему. Через пару дней».

Кольцо замолчало, но уже в дверях чебуречной поинтересовалось:

«А кто такая Иринка?»

Серега споткнулся о порог:

«Тебе-то что?»

«Да так. Чего-то пульс и давление у тебя скаканули в этом месте разговора. И сейчас – тоже».

«Не скажу, – огрызнулся Попов, – и не лезь в мою личную жизнь.

«Я просто спросило», – неубедительно попыталось оправдаться кольцо и замолчало.

Светлана уже сменилась, Серега подождал ее совсем немного. До подруги добирались с пересадками, зато вопрос решили быстро. Попов заплатил за три месяца вперед, и уже через двадцать минут оказался в однокомнатной квартире на втором этаже типовой «хрущевки».

Разнообразием и богатством обстановки квартира не баловала, но, главное, был холодильник и телевизор. Телевидение в «психушке» запрещали, и Серега весь день провалялся на продавленном диване, щелкая с первого канала на второй. Так он и уснул под очередную песню ночного эфира.

Снился Попову Мордор. По бескрайней пыльной равнине, все ближе и ближе к огромному городу с высокими белыми стенами перемещались ощетинившиеся алебардами квадраты орочьей пехоты. Тяжело ступая каменными лапами, горные тролли медленно катили к воротам крепости огромный таран. Раскачивая гигантскими бивнями, мерно двигались слоны, между которыми хаотично носилась харадская конница. Чертили небо зажигательными снарядами баллисты и требушеты, нанося удар за ударом белым стенам и башням. Сергей Владимирович Попов, полководец Мордора, управлял войсками, паря в небе на драконе. Командовал просто усилием воли.

Штурм шел успешно. Уже были пробиты бреши в стене, в которые устремились орки и харадримы. Тролли взломали ворота, открыв путь гвардии Мордора. Метательные машины перенесли огонь в центр города, разрушая здания и заваливая улицы перед спешащими к проломам резервами. Победа была близка, и тут Серега почувствовал неясную угрозу. Что-то пошло не так, и не в городе, а за его стенами, на фланге осаждающей армии. Послушный мысленному приказу, дракон шевельнул огромными кожистыми крыльями и развернулся вправо. Как только Попов поднялся чуть выше, то с ужасом понял, что проиграл. Внизу текла, сверкая острым железом, многотысячная стальная река, разливаясь за ближайшим холмом в боевой строй.

Еще полчаса и смертельный удар обрушится на армию Мордора. Все резервы уже в бою, рубятся на узких улицах города, а малочисленные слоны не сдержат натиск коварного врага. Серега попытался замедлить страшный удар, дать войскам время на выход из крепости и перегруппировку, а потому направил дракона вниз – испепелить и разогнать хотя бы часть вражеской конницы.

Боевой ящер послушно спикировал, скользя в воздушном потоке. Попов почувствовал, как клокочет драконье пламя, готовясь вырваться из глотки. Из ноздрей ящера уже потянулись струйки дыма, пасть приоткрылась. Но навстречу ударил плотный поток стрел, высекая искры из чешуи и дырявя перепонки крыльев. Дракон затряс башкой, пытаясь сбросить жала, застрявшие в мягких ноздрях и веках глаз, и тут арбалетный болт пробил сустав правого крыла. Ящер закричал, впустую расходуя дымное пламя. Кожаная плоскость сложилась, и дракон сорвался в штопор. На Серегу бросилась бешено вращающаяся земля и он проснулся, пытаясь понять, где находится.

Ночной мрак комнаты разгоняла по углам неоновая вывеска магазина в соседнем доме. Мерно тикали бабушкины ходики, да журчала вода в старом сливном бачке. Попов облегченно выдохнул, перевернул мокрую от пота подушку и снова заснул.

24 апреля 1992 года

Утро Серега решил посвятить оформлению документов, и для начала прогулялся в Златогорский ЗАГС за копией свидетельства о рождении. Была пятница, время бракосочетаний, и Попов в нерешительности остановился перед стеклянной дверью с табличкой «Приема нет». Кольцо недовольно фыркнуло:

«Чего тормозим?»

«Так не принимают они сегодня. Вон, уже первая свадьба подъехала».

«Подождут, – холодно отозвалось кольцо, – у них вся жизнь впереди. А ты привыкай вести себя, как господин. Я же с тобой. Вперед!»

Попов вздохнул и толкнул дверь. Выбежавшая навстречу начальница ЗАГСа почему-то обрадовалась Сереге, как родному. Тут же собрала своих «девочек», и решительно «нарезала» им задачи по обслуживанию желаний такого важного посетителя. Не успел Серега допить чай в начальственном кабинете, как документ был готов, печати и подписи поставлены, и даже оплачена госпошлина. Попову оставалось только сердечно распрощаться с неожиданно радушными работниками ЗАГСа.

Поход в военкомат и оформление паспорта прошли также легко и просто. Кольцо старалось вовсю, отводя глаза работникам военкомата и пудря мозги сотрудницам паспортного стола. В итоге, Серега получил все необходимые записи и печати в военный билет, а справку из «психушки» начальник отдела учета солдат и сержантов запаса просто скомкал и сжег в пепельнице.

Фотограф заикнулся было о следующей неделе и дополнительной оплате «за срочность», но моментально понял свою ошибку, устыдившись проявленной лени и алчности, абсолютно не сочетавшейся с высоким званием фотохудожника. Более того, он вдруг увидел в совершенно обычной внешности Попова врожденную интеллигентность и высокую духовность. Долго колдовал со светом и все бормотал под нос о благородстве линий, которое в наше испорченное время встречается так редко.

Пока Серега обедал в ближайшей кафешке, фотографии были проявлены и отпечатаны. Паспортистки с радостью остались поработать в обеденный перерыв и долго, со слезами на глазах, извинялись, что паспорт невозможно сделать в один день. Попов великодушно согласился зайти в понедельник.

Визит в милицию теперь тоже откладывался до понедельника. Серега, поколебавшись, поддался давлению кольца, и позвонил Олегу. Трубку подняли почти сразу, и Попов услышал чуть измененный телефоном, но такой знакомый голос Иринки:

– Я слушаю.

Серегу переклинило. Все глубоко спрятанные и надежно похороненные чувства вдруг прорвались наружу, перехватив спазмом горло. Он дважды откашлялся, прежде чем сумел выдавить из себя:

– Простите, мне нужен Олег. Олег Витальевич.

– Попов! – взвизгнула Иринка, – Ты меня не узнал, что ли?

И снова пришлось преодолевать непонятную робость, наводимую Иркиным голосом. Как будто не было Этель и Дины. Как будто тебе снова шестнадцать лет и так трудно, и даже страшно говорить с девочкой, которая нравится. Мгновенно пересохло горло, и снова пришлось кашлять, прежде чем ответить:

– Узнал. Конечно. Тебя, – слова вылезали частями, как засохшая паста из забытого открытым тюбика.

– Болеешь что ли? – забеспокоилась собеседница.

– Да нет. Волнуюсь, – сознался Серега.

Ирка рассмеялась и у Попова защемило сердце.

– Давай, приходи. Тебе же Олег адрес дал?

– Дал.

– Вот и приходи. Ты далеко?

– Минут десять ходьбы.

– Жду, – Иринка положила трубку, не сомневаясь в положительном ответе. Ее желания Серега выполнял всегда.

Попов зачем-то послушал гудки в трубке и аккуратно повесил ее на рычаг. Вздохнул и вышел на залитую солнцем улицу. Очнулось кольцо:

«Цветы не забудь. И к чаю чего-нибудь».

«Тоже мне, специалист, – хмыкнул Серега, – какие цветы, девушка замужем».

«И че? – вполне по-уральски удивилось кольцо, – Кто запрещал цветы? Кстати, если хочешь, могу посодействовать. Про мужа забудет моментально».

Попов возмущенно фыркнул:

«Попробуй только! Будешь в тумбочке лежать. И вообще, ты боевой артефакт или устройство для соблазнения чужих жен? Мир захватывать уже не надо? Расслабляться будем?»

«Надо, – серьезно отозвался «боевой артефакт», – только ни ты, ни я пока не готовы. Но, хозяину я помогаю во всех делах, от этого наша связь становится прочнее. А женщина нужна мужчине всегда. И для хозяйства, и в постели. Ты сам будешь готовить и стирать? Да еще и сперма на мозг давит! Как в таких условиях мир захватывать? Тем более, она тебе нравится, я же чувствую».

«Проницательное ты наше, – буркнул Серега, – я же буду понимать, что ты ее заставляешь! Какое тут удовольствие, а?»

«Да я просто предложило, – хмыкнуло кольцо, – все такие щепетильные стали. Не хочешь – не надо, мне работы меньше. А цветочки все же купи. И тортик. Элементарная вежливость».

«Подумаю», – нелюбезно отозвался Попов, но в магазин все же зашел. Кольцо усмехнулось без комментариев, а может, Сереге только показалось.

Дом был новый. Когда Попов уезжал поступать в училище, здесь шумели сосны. Теперь же многоэтажки ярусами врезались в склон, потеснив лес за гору. Лифт забросил Серегу на восьмой этаж, но выйдя на площадку, Попов замер перед нужной дверью, не решаясь нажать звонок. Кольцо издевательски захихикало, но ответить «боевому артефакту» какой-нибудь колкостью он не успел. Дверь открылась сама.

Иринка стояла на пороге в «том самом» платье, ничуть не изменившись за прошедшие годы, по крайней мере, так показалось Сереге. Он молча протянул девушке букет.

– Ой! Попов! Ты мне никогда цветы не дарил!

– Дак я, это, – смутился Попов, – чего-то так подумал…

– Заходи, красноречивый ты наш, – Иринка отодвинулась вглубь прихожей, – я сразу поняла, что это ты пришел. Стоит, дышит, а позвонить боится.

Серега еще больше смутился, но порог перешагнул, аккуратно прикрыв дверь. Ирка умчалась на кухню, ставить цветы в воду, вернулась через минуту, уже с чайником в руках:

– Да ты чего стоишь-то? Раздевайся, проходи, не бойся! Дома нет никого!

Попову становилось все хуже. Желанная, много лет желанная, красивая, манящая женщина была рядом, совсем рядом. Стоит протянуть руки, и можно схватить, прижать к себе, почувствовать обжигающую нежность кожи, зарыться лицом в аромат волос и ткнуться губами где-то за ухом. Смиряемая долгими годами страсть злобно рвала Серегу внутри, толкая на безумства, и в тоже время, закаленный теми же долгими годами рассудок холодно и расчетливо держал эту страсть в строгой узде: «Не смей! Не здесь! Не сейчас!».

На деревянных ногах Попов прошел в комнату, еле слыша Иркин щебет о том, что в квартире не прибрано, и обоев нужной расцветки не оказалось, и что через два дня придет мастер стеклить лоджию, и многом другом, не отложившимся в памяти. Присев на краешек кресла, Серега уткнулся в чашку с чаем, боясь взглянуть на хозяйку, и не пытаясь влезть в ее монолог. Где-то за краешком сознания ехидно ухмылялось кольцо: «Тебе точно помощь не нужна?». Попов мысленно отмахивался, а Ирка уже перешла к одноклассникам, по принципу: кто, где и с кем.

Внезапно Иринка остановилась на полуслове и пересела с дивана в соседнее кресло. Серега продолжал считать чаинки в остывшей чашке.

– Попов, ты меня слышишь вообще? – девушка взяла его за руку.

– Да, – соврал Серега. Иркина ладонь горела на его запястье, а кольцо покатывалось со смеху:

«Ой, не могу! Ой, держите меня! Ты хоть чашку поставь, а то разобьешь! Или на штаны себе кипяточку выльешь! Ты что, первый раз к женщине прикасаешься, мачо?»

Попов скрипнул зубами, мысленно послал кольцо, но чашку на столик все же поставил – слишком заметно дрожала рука. Ирка его поняла по-своему:

– Не обижайся, Сережка. Я же тебя столько лет не видела, сразу все рассказать хотела. Ну, извини, бабская натура такая. Ты про себя-то расскажи. А то каких только слухов про тебя не ходило!

– Каких? – через силу ухмыльнулся Серега.

– Да, – тряхнула головой Иринка, задев Попова ароматной волной черных волос, – ерунду всякую несли. Начиная с того, что ты сбрендил и сидишь в дурдоме, и заканчивая тем, что ты разведчик где-то в Штатах. Давай, рассказывай, – девушка сжала его пальцы.

– Да почти все – правда, – вздохнул Попов, – и в другом мире был, только не в Штатах. И в «психушке» сидел, только с ума не сходил. Извини, подробнее рассказывать смысла нет, все равно, не поверишь.

– Обиделся, – констатировала Ирка, – и не смотришь на меня, и разговаривать не хочешь.

– Да я не…, – начал было Серега, но девушка перебила:

– Обиделся, я же вижу. Сидишь и думаешь, почему я за Олега замуж вышла, а ты вне игры остался?

Попов пожал плечами. Он знал ответ, но было интересно, что скажет Ирка.

– Хотя бы потому, что он предложил. Ты не предлагал, а он предложил. И не год назад, а гораздо раньше. Год назад я согласилась. А тебя не было, Попов, извини, – уже с какой-то досадой закончила она, но ладонь не убрала.

Сереге стало жарко:

– Так не от меня отсутствие зависело, неужели не понятно?

– А писать тебе запрещали, Попов? – голос Ирки начал дрожать, – Ты же знал мой адрес! И ни строчки за семь лет, ни строчки! Как тебя после этого назвать? И чего мне ждать было?

– Я писал, – сознался Серега, – писал и рвал. Несколько раз. Много раз.

– Почему?

– Да как почему? Представь себе письмо с обратным адресом: «Специальная психиатрическая больница»? А потом – что бы изменили мои письма? – он впервые решился посмотреть девушке в глаза, – Ты бы не вышла замуж? У вас же все решено было еще до выпускного?

– Дурак ты, Попов, – в глазах Иринки блеснула влага, – откуда ты знаешь: изменило – не изменило? Провидец нашелся, экстрасенс! Может и не изменило. Но ты даже не попытался!

Серега усмехнулся:

– Ну если по-честному, я же всегда был вторым, так ведь? Дублер. Запасной игрок. Я понимаю, приятно чувствовать конкуренцию, знать, что всегда можно выбрать другой вариант. Извини, что не поддержал игру. Просто в ней я всегда был проигравшим.

Ирка покраснела, отдернула руку, хотела что-то выпалить сгоряча, но осеклась. С минуту они смотрели друг другу в глаза. Иринка отвела взгляд первой:

– Злой ты, Попов. Жестокий. Хотя, в чем-то и прав. Мне действительно не хватает альтернативы. Особенно сейчас, когда выбор сделан.

– Не понял, – удивился Серега, – ты же нашла, то, чего хочет каждая женщина: обеспеченный муж и семейное гнездышко? Какой тебе альтернативы надо?

– Что ты не понял, специалист по женской психологии? Ну не могу я между вами сердцем выбрать! Понял? Не могу! Умом, рассудком, разумом – да! Олег – да, он замечательный. Он меня любит, мне с ним хорошо! – Иринка вдруг всхлипнула, закрыла лицо руками и убежала на кухню.

Серега остался сидеть в полной растерянности. Зато оживилось кольцо:

«Опаньки, да тут моя помощь и не требуется! Хоть сейчас – на ручки и в кроватку! Ну, или вон, на диванчик! Не теряйся, хозяин! Только поторопись, ейный хахаль уже домой едет!»

Несмотря на весь драматизм момента, Серега чуть не заржал в голос:

«Ты где этого нахваталось? Опаньки? Ейный хахаль? Так что ли в Мордоре говорят?».

«На Урале вашем так говорят, – хмыкнул «боевой артефакт», – я же окружающую среду изучаю и впитываю. А ты к словам не цепляйся, иди, утешь девушку. Я серьезно говорю – иди пожалей! По голове погладишь, дебилом обзовешься – инвестиции пустячные, а дивиденды будут – мама не горюй! Честно! Ты же и сам этого хочешь».

Пока Попов себя убеждал в необходимости каких-либо действий, пока преодолевал метры коридора до кухни, Иринка уже справилась со слезами, но продолжала стоять у окна, глядя куда-то в весеннее небо.

«Видишь, – шепнуло кольцо, – ждет, пока ты с утешениями заявишься. Давай, руками – за плечи…».

«Да отстань!» – возмутился Серега, но поступил именно так, как советовал «боевой артефакт» – осторожно прикоснулся ладонями к плечам девушки. Иринка вздрогнула и подалась спиной назад, к Серегиной груди. Руки скользнули по рукам и Попов обнял девушку, прижимая к себе. Губами он нашел нежную кожу шеи чуть ниже Иркиного уха, и в голове лопнул разноцветными брызгами обруч, столько лет давивший желание.

Серега сжал девушку так, что она пискнула:

– Задушишь, медведь!

Попов рыкнул в ответ что-то невразумительное, целуя Иркин затылок. Семь лет воздержания рвались наружу через все моральные барьеры, и краем сознания, гаснущего в таком напоре, Серега понимал, что сейчас просто порвет платье, добираясь до вожделенной плоти кратчайшим путем. Иринка попыталась вырваться из его рук, но слабое сопротивление еще сильнее раззадорило зверя, проснувшегося внутри Попова. Платье затрещало, и тут Серегу словно ударило током – кольцо заходилось в истерике:

«Стой! Стой! Тормози, все испортишь!»

Внутренний вопль был настолько мощным и неожиданным, что Попов враз остыл и разжал руки, выпуская девушку:

– Извини. Накатило. Столько лет…

Иринка осела на диванчик кухонного гарнитура и слабо улыбнулась, поправляя волосы:

– Ну ты и бешенный. Точно – из психушки выпустили. Синяков бы наставил, что бы я мужу сказала?

Серега выдохнул, постепенно приходя в себя:

– Я бы и платье порвал. Потом бы жалел – это мое любимое.

Ирка тряхнула волосами и засмеялась:

– Я бы тогда тебя порвала, чудовище.

В дверь позвонили и кольцо тут же похвасталось:

«Вот, понял? А если бы не я, скакали бы сейчас по всей кухне, пытаясь одеться. А порванное платье надеть трудно, между прочим».

«Молодец, – буркнул Попов, возвращаясь в зал к остывшему чаю, – затормозить не могло? Лифт там сломать, дверь в подъезд заварить? Прервались на самом интересном месте».

«Я тебе помощь предлагало? – ядовито поинтересовалось кольцо, – Сам отказался. Терпи теперь».

Пришлось терпеть. Иринка порхала вокруг стола, украдкой улыбаясь Сереге, когда не мог видеть Олег. Похоже, что для нее в мире все встало на свои места – конкурентная борьба самцов за лучшую самочку возобновилась. Пока хозяин обедал, разговор вертелся пустой: погода, цены, общие знакомые. Пару раз русло беседы сворачивало к Серегиным приключениям, и тут Попову пришлось выкручиваться. Рассказывать правду было бессмысленно, а какую-то правдоподобную, и все объясняющую версию он создать пока не сподобился. В конце концов удалось переключить внимание слушателей на насущные проблемы.

Иринка с приоткрытым ртом выслушала историю с бывшей квартирой Попова:

– Да как так, – и в глазах снова блеснули слезы, – куда у тебя мама могла пропасть? Адрес дали неправильный?

Олег закашлялся, заерзал на кресле, счистил какое-то незаметное пятнышко на брюках и буркнул:

– Не хочу тебя расстраивать, Ирусик, но в наше лихое время… в общем, скорее всего, ее уже нет на этом свете. Схема такая. И квартиру получили, и деньги за нее не отдали.

Ирка возмущенно фыркнула:

– Как ты можешь? При Сергее! А если бы про твою маму так сказали?

Попов грустно усмехнулся:

– Не хотелось бы верить, но Олег на девяносто девять процентов прав.

– И ты так спокойно об этом говоришь? – возмутилась девушка.

Серега развел руками:

– Я могу, конечно, зарыдать и начать кататься в истерике по ковру, только мать это не вернет. Лучшая память о ней – найти сволочей и отомстить.

Олег покачал головой:

– Не знаю, не знаю. Это же не школьные хулиганы, Серега. Позвал старшего брата, и он всем навалял. Там система. Как сейчас модно говорить – мафия! Централизованная, с разделением функций. Есть тупые исполнители, есть руководители. Власть их крышует, или они власть за горло держат. А может, они и есть – власть. Многое тут изменилось, пока тебя не было.

Попов упрямо дернул плечом:

– Я систему ломать не собираюсь. Для этого есть умные дяди в погонах. Но ублюдков я вычислю и убью!

– Как? – грустно улыбнулся Олег.

– Да есть мысли. Пока рано говорить, – Серега усмехнулся краем рта, и уже привычно погладил кольцо на пальце.

Ирка зябко передернула плечами:

– Ты меня пугаешь, Попов. Не знаю почему, но мне кажется, что ты и вправду способен убить. Или уже убивал. Ты поэтому не хочешь рассказывать, где был и что делал?

– Ну, – уклончиво протянул Серега, – расскажу. Со временем. Найти бы их только.

Иринка легонько стукнула Попова по лбу пальцем:

– Они договор заключали, на куплю-продажу. Там и имя с фамилией, и данные паспорта. Я тебе, как юрист говорю. Думай.

– Спасибо, – оживился Серега, – Плесни еще чайку, а?

Олег потер переносицу:

– Так ты где и на что живешь, мститель?

– Были кое-какие сбережения. Квартиру снял. С работой еще не определился.

Вернулась Иринка с чайником:

– Поживи пока у нас. Места хватит. А, Олег?

– Нет, – поднял руки Серега, – спасибо большое, но мешать не хочу. Одно дело – в гости прийти, а другое – постоянно жить. Да я уже за три месяца вперед заплатил.

– Ну, тогда возьми его к себе, – не унималась Ирка, – где он сейчас работу найдет?

Олег снова потер переносицу и пожал плечами:

– А кем? Нижнее белье продавать? Так у меня все занято.

– Придумай! – женщина обняла сидящего мужа сзади, поцеловав в щеку, – Ты же у меня самый умный.

– Ну, есть одна работка, – неуверенно протянул Олег, – если ты согласишься, конечно.

Иринка чмокнула его в другую щеку:

– Молодец. Продолжай, не тяни резину.

– В общем, ситуация такая. Товар я везу из Москвы. Пока объемы были небольшие, я его у себя в квартире хранил. А тут, понимаешь, с одной стороны, я женился, и Ирусик беспорядка дома не терпит. С другой стороны – товар я беру только качественный, потребитель это понял и спрос растет. Надо расширятся, а мне тут по случаю досталась списанная автомобильная фура. Двигателя на ней нет, а сам контейнер еще в очень хорошем состоянии. Объем огромный, и мое все влезает, и чужое могу хранить за деньги. Замки на нем есть, конечно, но в наше время, сам понимаешь, это не спасает. Короче, мне нужен сторож.

– Олег! – возмутилась Иринка.

– Хорошо, хорошо, охранник.

– Олег!

– Нет! Не так. Начальник службы безопасности!

– Ну, вот, молодец! Можешь же, – Ирка погладила мужа по голове и подмигнула Попову, – Согласен?

Серега пожал плечами:

– Сторож, так сторож. С чего-то начинать надо.

Иринка встряхнула Олега за плечи:

– А зарплата?

Работодатель поморщился:

– Ну, не обижу. Миллионов не будет, конечно. Да и от прибыли много зависит. Тебе меньше принесу, Сереге отдам, – теперь уже он подмигнул Попову.

– Противный, – Ирка отвесила мужу символический подзатыльник и пошла на кухню.

Олег подождал, пока жена не начала греметь чашками в раковине, и в полголоса продолжил:

– В принципе, три охранника у меня есть, но если с тобой, то можно меняться сутки через трое. Ночью можешь спать прямо в контейнере, но участок сложный, много разного сброда шатается, и днем, и ночью. Рынок, сам понимаешь. У ребят там цепь велосипедная припасена и биту городошную откуда-то притащили. Но это так, шпану гонять. Попытаюсь в ближайшее время достать что-нибудь посерьезнее. Смена в десять утра. Зарплата – раз в месяц, числа двадцатого – двадцать пятого, как деньги будут. На работу – послезавтра. Не передумал?

– Да нет, – усмехнулся Попов, – работа знакомая, караульная. Все равно, выше сторожа я бы должности не нашел. Спасибо.

– Пожалуйста, – теперь уже усмехнулся Олег, – только учти: дружба дружбой, а работа работой. За прогулы и пьянку на рабочем месте сначала штрафую, потом – выгоняю. Отпусков нет, больничные не оплачиваю. Болеем не больше пяти дней, дальше – увольнение. Извини, брат, капитализм в стране, – он развел руками.

С кухни вернулась Иринка:

– Ну как, мальчики, договорились?

– Да, девочка, договорились, – Олег поймал жену за талию и усадил на колени.

Попов поднялся с кресла:

– Ну что ж, мальчики-девочки, пора мне. Спасибо за угощение.

На прощанье Ирка поцеловала его в щеку и попросила заходить почаще и в любое время. Поцелуй продолжался на секунду дольше приличия, и по лицу Олега скользнула тень:

– Время лучше согласовывать, – буркнул он, пожимая Попову руку, – на работу не опаздывай.

Уже на улице оживилось кольцо:

«Ну, как тебе? Раз-два и у тебя есть постоянный доход. Да и девушка подходящая, а? Ты бы мне рассказал предысторию ваших отношений».

Попов фыркнул:

«Тебе зачем? Да и не было там ничего интересного. Чтоб ты знало, я ее сейчас первый раз обнял по-настоящему».

«Ничего, наверстаешь, – хихикнул «боевой артефакт», – она к тебе тянется, я в тонком поле вижу».

«Видит оно! Зачем это ей вообще, ты не видишь? При живом-то муже?»

«Да, не бери в голову, – легкомысленно отмахнулось кольцо, – чужая душа – потемки, а уж женская – тем более. И вообще, женщина, это существо, лишь внешне похожее на человека. Пользуйся моментом и не засоряй себе мозги. Она ж тебе объяснила – выбрать не может. И муж нужен, и любовник не помешает. Не дрейфь, разберемся».

25 апреля 1992 года

Ночью Попов снова командовал армией Мордора, но теперь войска только строились для боя. Откуда-то Серега знал: противник – гномы. Стальной клин уже формировался в дымке на противоположной стороне поля, прикрытый двойной линией арбалетчиков. Попов начал расставлять по местности орочью пехоту и вдруг явственно услышал голос Майрона:

– Нет, нет, не сюда! Что ты делаешь, Сергей? Зачем тебе гвардия Мордора в первой линии? Это не расходный материал, а стальной кулак, решающий исход сражения. Ее надо бросить в бой в момент наивысшего напряжения, когда все висит на волоске для тебя, или противника. Бросить там, где удар принесет наибольшую пользу. Поэтому, оставь ее при себе, и лучше так, чтобы противник гвардию не видел. Вот же, смотри, чудесная буковая роща на склоне холма! Ровный пологий скат, по которому удобно атаковать и по центру, и к флангам. Понял замысел?

– Да, – кивнул Попов, – теперь понятно.

– Смотри дальше. Перед нами почти ровное поле, пересеченное ручьем, можно сказать, что даже речушкой. Стекает она с гряды холмов, прикрывающих наш правый фланг, а впадает в реку, закрывающую фланг левый. Для чего же ты ставишь пехоту перед ручьем? Противник спокойно пойдет по равнине, где ничего не мешает держать строй, и навалится на нашу пехоту. Слитное давление гномьей фаланги чудовищно, орки неизбежно подадутся назад и окажутся по колено в грязи. Переставь пехоту за ручей, пусть тяжелые гномы вязнут и разрывают строй. Единственный способ победить фалангу – разорвать ее или атаковать с тыла.

– Понял, – снова кивнул Серега.

– Теперь – арбалетчики. Мордорские арбалеты почти не уступают гномьим. Растягиваем двойную линию стрелков по берегу ручья, там, где ты ставил пехоту. Они закроют препятствие от командиров фаланги, попытаются расстроить ряды противника, а в нужный момент уйдут за фланги нашей пехоты.

– А они успеют?

– Жить захотят, успеют, – усмехнулся Майрон, – а те, кто замешкался, будут сражаться вместе с пехотой, ятаган есть у каждого. Харадримов вообще убирай назад, в тыл. С тяжеловооруженными гномами им не справится. Гномьи доспехи харадские стрелы не берут, а конной лавой атаковать фалангу в лоб – безумие. Если справимся и опрокинем гномий строй – вот тогда харадримам цены не будет в преследовании. Если не справимся и побежим – прикроют отход.

Дальше Попов в режиме полета посмотрел ход сражения. Майрон оказался прав – фаланга увязла в топком ручье, но почти проломила орочий строй. Удар гвардии Мордора решил исход дела, фаланга рассыпалась, и гномы начали отходить небольшими группами, похожими сверху на капельки ртути. Капельки скатывались по равнине, стремясь слиться в единое целое, но харадская конница серым вихрем металась между ними, разъединяя и понемногу обкусывая края. В итоге, до спасительных скал добрались единицы. Невидимый Майрон удовлетворенно хмыкнул, но наставительно заметил:

– Это самый простой, можно сказать – идеальный вариант, Сергей Владимирович. В следующий раз рассмотрим более сложные задачки, а пока – отдыхайте.

Оставшуюся часть ночи Попов спал, как убитый, но утром, только открыв глаза, вспомнил сон до самых мелких деталей. Задумался. В «психушке» обычно снились женщины и дом, лишь изредка – училище или совсем уж незнакомые места и люди. Мордор тоже снился, но всегда в связи с Этель или Диной. Майрона в снах не было никогда, тем более в роли преподавателя тактики. Странно…

«Ничего странного, – отозвалось кольцо, – я же с тобой. У меня много таких задач. Я тебе сначала самостоятельную подкинуло, вчера ночью. Но ты не справился, поэтому начнем с элементарщины».

«В солдатики по ночам играть будем?»

«Я и днем могу, но ты же занят постоянно. Во сне – удобнее всего».

«Ну хоть через ночь, – взмолился Серега, – так же невозможно».

«Ладно, – неожиданно легко согласилось кольцо, – нам с тобой еще долго учится. Можно и через ночь».

«Спасибо. Училка будет регулярно болеть, да?»

«Пожалуйста, – невозмутимо отозвался «боевой артефакт», – кстати, где тут у вас можно учебный меч купить?»

«Нигде, – хмыкнул Попов, – у нас мечами не воюют уже лет пятьсот. Правда, саблями еще в Великую Отечественную рубились, но изредка и без энтузиазма. А тебе зачем?»

«Мне? – удивилось кольцо, – Тебе! Учится надо. Не переживай, днем, а не ночью».

«На хрена? – не любезно осведомился Серега, – Завоевывать ядерный мир в одиночку, с метровой острой железякой? По-моему, это особый вид буйного помешательства. Ты как считаешь?»

«Так ведь, – замешкалось кольцо, явно подбирая слова, – так это здесь, у вас. Согласно, идиотизм. Но у нас, в Средиземье… вполне нормально».

«У нас, у вас, – передразнил Попов, – у вас, если мне память не изменяет, уже есть кандидат на мировое господство?»

«Кто это? – не сразу понял «боевой артефакт», – А, Властелин колец, мой создатель. Все правильно. Но он же в одиночку не может везде успеть. Нужны полководцы, соратники. Для этого он нас и создавал».

Между разговором Попов успел собрать постель и начал утренний туалет, но на этих словах кольца застыл с зубной щеткой во рту:

«Ты серьезно? Соратник Майрона? Такой же бессмертный? Ты чего мне голову морочишь?»

«Здрасте, пжалста! – обиделось кольцо, – До этого момента тебе все нравилось. Откуда вдруг бездна удивления? Как хулиганов с моей помощью месить или деньги из воздуха получать, то это мы согласны. А как Мордору послужить, так мы на попятный. Ты сам-то как дальше жить собирался?»

Серега умылся и пошел на кухню, ставить чайник:

«До этого момента я думал, что с Мордором закончили, а ты перебесишься, и поймешь реалии этого мира. Ни мне, ни тебе обратно не вернуться. Я туда вообще не хочу, еле вырвался. У меня и здесь дел по горло. Я тебя у Майрона не просил. И вообще, ты существуешь? Может, я после «психушки» сам с собой разговариваю?»

«Не хочешь – не надо, – отрезало кольцо, – снимай с пальца, бросай в нужник. Или в скупку отнеси. Голос в голове исчезнет, и сны будешь только про голых баб смотреть».

Чай Попов пил при гордом молчании «боевого артефакта». После завтрака вышел на балкон, присел в ветхое кресло, вдохнул весенней свежести и снял кольцо. Повертел в пальцах. Примерился бросить через перила в сугроб черного снега, но понял, что не сможет. Вернул железный ободок на палец:

«Ладно. Давай проясним позиции. Я думал, что ты оказалось здесь случайно. Я был рад воспользоваться твоей помощью, и думал, что ты помогаешь только мне. Что скажешь?»

Кольцо выдержало театральную паузу, но все же снизошло до объяснений:

«Как известно посвященным, Властелин колец создал меня и другие кольца Власти для своих полководцев и соратников. Мы – советники, помощники, врачеватели, телохранители и много еще кто, но мы не рабы своего хозяина! Кто-то из нас слабее, кто-то сильнее, но каждое кольцо – личность. Мы безропотно подчиняемся только Властелину колец. Властелин, конечно, не предполагал, что кто-то окажется настолько, кхгм, альтернативно одарен, что попробует соединить меня с эльфийским артефактом! Ты даже представить себе не можешь, что я пережило в тот момент!»

«Погоди, – остановил исповедь Серега, – а как ты не исчезло? Там такой бабах был…».

«Ты же не исчез, – хмыкнуло кольцо, – здесь оказался. Не знаю, как. Сам понимаешь, в тот момент соображалось плохо. Я оказалось в твоем левом кулаке, эльфийское – в правом. Меня ты машинально сунул в карман, когда только приходил в себя. Куда делось эльфийское – не знаю. Может ты выронил, сунул мимо кармана? Нам, кстати, его еще искать и искать».

«Зачем? – удивился Попов, – Да и как?»

«Затем, – наставительно ответило кольцо, – что также, как ты сюда попал, можно и обратно вернуться. А найти его чуть легче, чем ты думаешь. Волшебный артефакт в чужом мире. Найдем».

«Не найдем, – решительно отрезал Серега, – я не хочу обратно».

«Найдем, – засмеялось кольцо, – впереди вечность. Ты же теперь бессмертен, не забыл? И мнение свое о Мордоре еще изменишь. Все впереди».

«Ну, может быть, – нехотя согласился Попов, – кстати, о бессмертии. В моем мире тоже?»

«А как же, – самодовольно усмехнулся «боевой артефакт», – пока я с тобой, болезни и старость проходят мимо. Раны тоже врачую, как ты мог заметить. Вот только полной неуязвимости обещать не могу, по крайней мере, пока. Во-первых, наша связь еще не настолько прочна, во-вторых, твое тело, увалень, не успевает выполнять команды моей молниеносной реакции. Тренироваться надо».

«Ой, ой, можно подумать, – теперь уже Серега обиделся, – прямо уж и увалень».

«Да ладно тебе, – примирительно отозвалось кольцо, и Попову даже показалось похлопывание по плечу, – пошутило я. Поработаем над телом. Ну как, договорились? Я тебе помогаю, ты – мне».

Попов помотал головой:

«Я-то чем помогу?»

«Первое и самое главное, – кольцо вновь перешло на менторский тон, – не снимай меня с пальца, пока не попрошу. Чем дольше я с тобой – тем прочнее связь и тем больше возможности. Вплоть до невидимости и чтения чужих мыслей».

«По технике безопасности не положено, – перебил Серега, – зацепишься за что-нибудь, и пиши пропало, пальца нет, а то и всей руки. Да и не всегда с кольцом на пальце удобно».

«Ты что, токарь? – возразил «боевой артефакт», – Не бойся, я не зацеплюсь! И если надо, на пальце меня видно не будет. Потерять меня нельзя, отобрать тоже. Главное – не снимать!»

«Да понял, понял. Еще пожелания будут?»

Кольцо замялось:

«Ну, кровушки бы мне. Изредка».

«Своей или чужой?»

«Так и той, и той не мешало бы. Человеческой или эльфийской. Гномья или орочья – тоже хорошо. Только животных мучать не надо! Конская или собачья не подойдет».

«С эльфийской напряг, – нахмурился Попов, – да и с гномьей не все здорово. Вены мне вскрывать, что ли? Я так долго не протяну».

«Не ерничай, – поморщилось кольцо, – я же не вампир, мне ежедневной порции не надо. По случаю. Есть кровотечение – приложи меня. Тебе польза – кровь остановится, и мне польза – возможности повышаются. Вон, как я тебе щеку заживило – любо дорого».

Серега потрогал шрам, к сожалению, уже не первый на лице:

«Так себе заживило. Видно будет. Особая примета».

«Но и рана была не от скальпеля, – огрызнулось кольцо, – тем более, что шрамы украшают мужчину».

«Ладно, хорош, – подвел черту Попов, – и так все утро треплемся. Я тебя понял, ты, надеюсь, меня. Пойдем, прогуляемся».

«Ноги-то твои, – усмехнулось кольцо, – я само гулять не умею. Пошли».

Прогуляться Серега решил до своей бывшей квартиры. Если в договоре купли-продажи есть фамилия продавца, появляется надежда размотать весь криминальный клубок. Кольцо визит к Вове горячо поддержало:

«Начистим пятак борову – все расскажет. А вздумает запираться, я столько способов знаю, чтобы язык развязать!»

«Ну, вы, мордорские, конечно, мастера пыточного дела», – поморщился Серега, в который раз вспомнив подвал Бхургуша15.

«А-то!» – самодовольно подтвердило кольцо и замолчало. Попову показалось, что «боевой артефакт» сладострастно перебирает варианты «развязывания языка».

*      *      *

Идти было недалеко. Прыгая через бурные ручейки талой воды и обходя глубокие лужи с остатками ночного льда, Серега минут через двадцать вошел в родной дворик, зажатый «хрущевскими» пятиэтажками. В ту страшную ночь, когда он потерял мать, было не до ностальгии, а тут аж сердце защемило.

Двор был точно такой же, как семь лет назад. Прошлая, несомненно, счастливая жизнь, сохранилась именно здесь. Осталась в обшарпанных стенах домов, дырявых заборчиках палисадников и давно утративших окраску скамейках. Застыла в черных обледеневших сугробах, в лужах на разбитом асфальте, в сломанной хоккейной клюшке, сиротливо торчащей из снега. Попов добрел до «своей» скамейки и плюхнулся на нагретую солнцем доску сиденья. Огромные старые тополя узнали его и помахали голыми ветками.

Рыжий дворовый котище с откушенным ухом запрыгнул на скамейку и приветливо мявкнул. Покосился на человека и доверчиво занялся нехитрым кошачьим туалетом, жмурясь солнцу. Серега помнил рыжего еще котенком. Еще с целыми ушами. Помнил, когда и как кот появился во дворе. Где охотился за голубями. Даже знал, в какой битве рыжий потерял ухо. Кот его тоже помнил. Потому и умывался спокойно рядом, не ожидая от человека подлости.

Весна заливала двор солнечным светом. Урчали голуби, купаясь в лужах талой воды или отыскивая что-то съедобное в захламленных долгой зимой палисадниках. С громким смехом пробежала по тротуару стайка школьников, мутузя друг друга мешками второй обуви на длинных шнурках. Вышла погреться на солнышке древняя бабушка из первого подъезда и как всегда, вынесла голубям горсть крошек, а коту – очистки от рыбы. Начали собираться у столика для игры в домино тепло одетые пенсионеры. Жизнь летела мимо Попова, а он все никак не мог оторваться от скамейки. Кольцу стало скучно:

«Мы сюда для чего пришли? Дело делать, или воробышков рассматривать?»

«Голубей, – машинально поправил Серега, – Успеем на дело. Ностальгия чего-то придавила. Я тут все-таки семнадцать лет прожил».

«И че? – захихикало кольцо, – Деревья были выше, трава зеленее? Вода чище, а женщины моложе? Иди, вон, со старушкой облобызайся, она наверняка тебя еще в песочнице помнит. С соплями до колена».

«Злое ты, – попенял кольцу Попов, – а в песочнице она меня не помнит. Ее сколотили, когда я в седьмом классе был. До этого просто песок высыпали из самосвала кучей».

«Да уж точно, не добренькое, – откликнулся «боевой артефакт», – это эльфы целыми днями могут на свои деревья пялиться, и соображать, где веточку подрезать. Мне, с точки зрения дела, гномы больше нравятся – конкретные парни с нормальной тягой к богатству. А про песочницу – извини, не доглядело. Счас, проверим».

Кольцо помолчало и с некоторым удивлением выдало:

«А ты прав. Доски сделаны одиннадцать лет назад, гвозди – еще раньше, но все вместе собрано летом одна тысяча девятьсот восемьдесят второго года по вашему летоисчислению».

«Ты что, с досками переговорило?» – удивился Попов, уже выбитый из состояния созерцания.

«Нет, тут немного сложнее, хотя… учитывая твое образование… можешь считать, что я у них спросило».

«Да ну, – обиделся на «образование» Серега, – а что ты вон у того тополя можешь спросить?»

«Что угодно», – заявило кольцо. Помолчало пару секунд, и вдруг захохотало:

«Да ты об это дерево дважды башкой приложился! В пять лет, когда с самокатом не справился, и в двенадцать, когда в хоккей играл. На валенках».

«Про хоккей помню, – буркнул Попов, – про самокат – нет. Врет оно. Или забыло».

«Я же не с деревом разговариваю, – хмыкнуло кольцо, – я следы смотрю, в тонком поле. Ну, в ауре тополя, чтоб тебе понятно было».

Серега задумался:

«Ты хочешь сказать, что пространство сохранило все мои действия за семнадцать лет? И ты видишь эти следы?»

«Примерно так, – подтвердил «боевой артефакт», – что тебя конкретно интересует? Вот тут тебе клюшкой бровь разбили, там дальше – шайбой в колено попали, вон то стекло ты мячом выбил. Все записано в пространстве-времени».

«Погоди, – оживился Попов, – значит ты можешь посмотреть, что произошло с мамой?»

«Нет, – сразу разочаровало кольцо, – она вышла из подъезда, и больше сюда не возвращалась».

«А куда пошла?»

«Никуда не пошла, – вздохнуло кольцо, – села в машину и уехала».

«Что за машина? Номер?»

«Ага, ты думаешь, все так просто, следователь доморощенный? Я тебе про мать рассказало только потому, что ты ее помнишь. Вот если ты мне машину покажешь, я тебе скажу – ездили в ней знакомые тебе люди и когда. Вон, в том синем автомобиле она много раз сидела, какой-то старик ее возил».

«Это дед Костя, – покачал головой Попов, – сосед по коллективному саду. Он нас часто домой подбрасывал».

«Понятно. А вон, похоже, и наш клиент. Удачно получилось, не надо его из-за двери выковыривать».

Серега обернулся. В самом деле, со стороны магазина шел Вова, помахивая двумя полиэтиленовыми пакетами с разливным пивом. Не очень твердая походка нового хозяина квартиры усугублялась остатками льда на тротуаре. Вова скользил, тряся вылезающим из синих «треников» брюшком, громко матерился, но упорно продолжал свой путь. У самого подъезда он окончательно выбился из сил:

– Слышь, братан, подвинься малехо! – от Вовы разило перегаром, но слова он выговаривал вполне отчетливо.

Попов пересел, и «братан» плюхнулся обширным задом на другой край скамейки. Откусил угол мешка с пивом, и долго, с наслаждением, высасывал мутный напиток, дергая щетинистым кадыком. Уполовинив пакет, вытер тыльной стороной руки губы, и кивнул Сереге:

– Будешь? Свежак! После вечера пятницы – самое то!

Попов помотал головой, и Вова допил остатки. Удовлетворенно рыгнул и хлопнул соседа по плечу:

– Зря отказываешься, братан. Пивас, что надо!

Серега почувствовал, как сознание затапливает багровая волна ненависти:

– Тамбовский волк тебе братан!

Вова не столько обиделся, сколько удивился:

– Ты че? Не хочешь пить – не пей. А че ты ваще здесь сидишь? Я в нашем подъезде всех мужиков знаю! Тебя не знаю!

– Зато я тебя знаю, – тихо, но с угрозой ответил Попов, хватая «братана» за ворот «олимпийки» и подтягивая к себе. Вова попытался взбрыкнуть. Кольцо хмыкнуло, и Серега почувствовал, что готов гнуть пальцами гвозди. Воротник кофты затрещал, закручиваясь вокруг шеи. Вова захрипел и замер, не выпуская второй пакет с пивом. Побагровевшее лицо с выпученными глазами, большой красный нос с синими прожилками и трясущиеся губы были совсем близко, и Серега едва удержался от искушения – ударить лбом прямо в переносицу «братана».

– Слушай внимательно. Я сын женщины, которая жила в квартире, которую ты купил. Сразу после продажи она исчезла, и скорее всего, ее уже нет в живых. Тот ублюдок, который продал тебе квартиру, убийца и мошенник. Я хочу знать его имя и фамилию. Я хочу знать, как он выглядит. Если с ним был еще кто-то, я хочу это знать. Понял?

– Пусти, – прохрипел «братан», – задушишь.

Попов слегка ослабил захват, и Вова жадно глотнул воздуха. Покрутил багровой шеей:

– Ну, отпусти уже. Мог бы и так сказать, чего хватать-то? Воротник вон порвал, а спортивка почти новая была.

Серега разжал кулак. «Братан» тут же отодвинулся на край скамейки, растер шею и припал ко второму пакету пива. Попов терпеливо ждал. Когда пакет опустел, Вова шумно фыркнул, искоса посмотрел на Серегу, и почти без замаха ударил его в висок.

В прежние времена валяться бы Попову под скамейкой в глубоком нокауте – кулачище у «братана» был пудовый. Но сейчас Сереге показалось, что Вова движется очень-очень медленно, как во сне. Кулак плыл к лицу целую вечность. Попов успел и в подробностях рассмотреть волосатые пальцы с сакраментальной татуировкой «ВОВА», и не торопясь убрать голову с линии атаки. Инерция удара сдернула Вову со скамейки и привела лбом прямо в низкий заборчик палисадника. Тонкие штакетины затрещали, принимая добрых полтора центнера веса «братана», и Вова сложился на грязном асфальте бесформенной грудой.

«Хо-хо, – гоготнуло кольцо, – лихо получилось. Видишь, чем дольше мы вместе, тем лучше работаем. Давай, додави его. Он в сознании, притворяется просто».

Уговаривать Попова было не надо, он и так был готов убить противника. Все переживания последних дней вдруг свелись на Вове. Серега рывком перевернул рыхлое тело на спину:

– Поиграть хочешь? Давай!

Вова чуть приоткрыл глаза и попытался схватить Попова за рукав. Но кольцо снова было быстрее, и Серега перехватил руку «братана», выполнив классический «рычаг руки за спину». Вову опять перевернуло на живот, и он заскулил:

– Руку! Ну, руку-то! Сломаешь!

– Руку не сломаю, – успокоил его Попов, – только вывихну. Если дергаться будешь. А вот пальчику будет больно, приготовься!

Толстый, похожий на обрезок сардельки, мизинец Вовы сломался легко, как спичка, нелепо вывернувшись в сторону. Жертва всхлипнула и затихла. Серега выпустил руку, безвольно упавшую вниз, поднялся и с размаху пнул Вову в ягодицу:

– Вставай, мясо, и тащи сюда договор на покупку квартиры. И не вздумай прятаться. Все равно вытащу и тогда уже все пальцы переломаю.

«Братан» всхлипнул и едва сумел встать на ноги, держась здоровой рукой за штакетник:

– Да будь она проклята, твоя квартира! Всю жизнь пахал, как папа Карло, и че? Клетушка на первом этаже! Да еще и в морду за нее получаю! Сучья жизнь!

– Давай живее! – кроссовок оставил еще один грязный след на заднице Вовы. Хныча и баюкая руку со сломанным пальцем, «братан» скрылся в подъезде.

«Молодец! – похвалило хозяина кольцо, – С такими только силой, они доброты не понимают».

«А вдруг в милицию позвонит?» – засомневался Попов.

«А ты сразу испугался? – презрительно бросило кольцо, – Ну, беги, извинись. Пальчик перебинтуй, костюмчик состирни. Можешь в задницу поцеловать, у него там наверняка синяк».

Серега обиделся:

«Чего начинаешь-то сразу?»

«Потому что трусишь! – отрезал «боевой артефакт», – Сделал решительный шаг и сразу испугался. Чем он позвонит? У тебя телефон в квартире есть?»

«Нет».

«Даже если бы был, что он милиции расскажет? Свидетелей нет. Ты чистенький и трезвый. Он грязный и пьяный. Кто поверит, что ты эту тушу в грязи извалял и палец ему сломал? Сиди, не дергайся. Дыши воздухом малой родины».

Попов поколебался, но все же спросил:

«А нельзя было так сделать, чтобы он сам все принес и рассказал? Без мордобоя? Ты же можешь?»

Кольцо хмыкнуло:

«Могу, конечно. Но, во-первых, это дольше и не со всеми срабатывает. Во-вторых, ты же сам завелся. В-третьих, надо же тебя, размазню, воспитывать».

Серега хотел обидеться на «размазню», но из дверей уже хромал Вова с ворохом бумажек:

– На, выбирай! – «братан» со стоном плюхнулся на скамейку, – Надо было из-за бумаги палец ломать? А Гальке я чего скажу? Она от матери вечером приедет, костюм и палец увидит, и еще мне люлей отвесит. В травмопункт теперь идти придется, а у меня выхлоп со вчерашнего. Напишут, что я пьяным палец сломал. Больничный на работе не оплатят, придется с гипсом работать.

– Сам виноват, – буркнул Попов, не особенно вслушиваясь в нытье Вовы, слишком занят он был, выясняя личность продавца. «Так, Петрушин Сергей Иванович, тезка значит. Паспорт… прописан… и все. Не густо, но уже есть, от чего оттолкнуться».

– Как он выглядит?

– Кто? – не понял Вова.

– Продавец. И тот, второй, который с ним был.

– Обыкновенно, – загнусил «братан», – среднего роста, обычные русские морды, с обычными прическами.

– Вова!

– Да че, Вова-то? Палец сломал, спортивку порвал, че тебе еще надо? Обычные, говорю же!

В разговор влезло кольцо:

«Брось, он нам больше не нужен. Я их срисовало. Если встретим – не ошибусь, будь спокоен. Даже в толпе или со спины».

«Точно?» – усомнился Серега.

«Точно, – передразнило кольцо, – по отпечаткам на тонком поле. Он их вспомнил – я зафиксировало отпечатки».

«Где отпечатки?» – не понял Попов.

«Да везде они тут, я же тебе объясняло. Все записано. Каждый объект по-своему искажает пространство-время. И на вещественном уровне, и на энергетическом. Но отпечатков кругом – без счета, нужен эталон для сравнения. Как только он появляется, все остальное – дело техники. Понял?»

«Не совсем».

Кольцо страдальчески вздохнуло. Вова покосился на внезапно замолчавшего Серегу, забрал со скамейки документы и начал бочком перебираться в дверь подъезда.

«Пугни его напоследок, – распорядилось кольцо, – тебя потом просвещать будем».

– Вова!

– А? – застыл в дверях «братан».

– Веди себя хорошо. Понял?

– Ага, – торопливо кивнул Вова.

– И с соседями будь вежливым. Валентину Александровну обидишь – я из тебя отбивную сделаю.

Вова еще раз торопливо кивнул и скрылся в темноте подъезда. Кольцо захохотало:

«Ой, не могу! Веди себя хорошо, Вова! Мимо горшка не писай, игрушки на место складывай! Девочек не обижай!»

«Заткнись, – не выдержал Серега, – сниму и выброшу!»

Боевой артефакт хохот тут же прекратил:

«Извини, хозяин, забылось. Больше не повторится».

«Вот так, уже лучше», – буркнул Попов, вставая со скамейки.

«Куда теперь, хозяин?» – подобострастно осведомилось кольцо.

«Погуляю по району. Ностальгия заела. Не мешай».

«Да я – могила, – зареклось кольцо, – ни звука лишнего».

«Молодец», – хмыкнул Серега, и не торопясь пошел к родной школе.

26 апреля 1992 года

Воскресенье стало для Попова первым трудовым днем. «Рабочее место» оказалось бойким. Фура стояла почти вплотную к торговым рядам, отделяясь от них лишь невысоким забором из рабицы. В ржавой сетке зияли две огромные дыры, через которые жители ближайших домов срезали путь до трамвайной остановки.

Колес у фуры не было, и она прочно покоилась мостами в остатках гравия, которым была засыпана транспортная площадка. Вместо кабины водителя торчала засиженная голубями стальная рама из мощных швеллеров. Попов одобрительно хмыкнул, обойдя «охраняемый объект» по кругу:

– По крайней мере, угнать не получится.

Подъехавший к смене охраны Олег махнул рукой:

– Об этом не переживай. Твое дело – чтобы ночью контейнер не обчистили. Поэтому, как только товар вечером сдадут, изнутри закрываешься и можешь спать. Засовы металлические мы сделали, так что к тебе просто так не ворвешься. Днем можешь навесной замок закрыть, но далеко не уходи. Поесть можно прямо на рынке, проблемы нет. Если что-то происходит, у охраны рынка есть телефон. На всякий случай – в фуре лежит огнетушитель. Ну и там, в уголке, бита и цепь велосипедная. Ребята притащили, но пока, к счастью, не пользовались. Надеюсь, тебе тоже не придется. Нюансы Михалыч расскажет.

– Понял, начальник, – Серега приложил руку к воображаемому козырьку, – пост принял.

– Не ерничай, – отмахнулся Олег, – я два года в армии сутки через двое в караул ходил. Достало до невозможности, еще ты напоминаешь. Все, я уехал.

Сменяемый Михалыч, помятый жизнью мужичонка лет пятидесяти, наскоро объяснил Попову, где что лежит и как закрывается. На вопрос о нужнике Михалыч засмеялся, показав неровные желтые зубы, и повел рукой по кругу:

– Да везде. По малой нужде мы обычно вон за те плиты ходим, а ночью, так прямо из двери шпарим. По большому можешь в лесок прошвырнуться, а можешь на рынке в платный туалет сходить. Это уж от богатства и интеллигентности зависит. Еще чего рассказать?

– Вроде все пока понятно, – пожал плечами Серега, – как тут вообще обстановка?

– Да какая обстановка, – снова захихикал сменщик, – наливай да пей. Днем, пока рынок шумит, нормально. Вечерком, если погода хорошая, шпана местная собирается. Эти обычно сигареты стреляют, мы специально пару пачек в контейнере держим. Менты их иногда гоняют, тоже развлечение. Ночью скучно. Телевизора нет, только радио, ну, я тебе показывал. Как ты – не знаю, а у меня бессонница, не могу в этом гробу железном заснуть. Под утро вроде забудешься, так уже торгаши в двери барабанят – товар давай! Пока все перетаскают, тут и смена подходит. Так вот.

Пожали руки и Михалыч потащился к остановке, загребая ботами грязь. Попов присел на порожек контейнера, греясь на солнышке и приглядываясь к суете рынка. Торговали всем, от просроченной тушенки до порнографических журналов. Кольцо, послушно молчавшее с утра, робко подало голос:

«А неплохо ведь тут, а, хозяин? Внутри – готовый спортзал. Может, поучимся? Все равно сидим без дела».

«Чему поучимся?» – не понял Серега.

«Работать оружием, – вздохнул «боевой артефакт», – а то встретишься с серьезным противником и останусь я без хозяина».

«А ты с «серьезным противником» не поможешь?»

«Я не всесильно, – совсем загрустило кольцо, – я лишь усиливаю то, что ты и сам умеешь».

«Да, ладно, не скромничай, – возразил Попов, – ты даже время замедляешь».

«Течение времени не может изменить даже великий Мелькор16. Я лишь ускоряю твою реакцию, вот тебе и кажется, что время идет медленно. Ну ты хоть базовые удары изучи. Самому не интересно?»

«Я же не отказываюсь. С чего начнем?»

Кольцо задумалось:

«В Мордоре люди предпочитают прямые мечи, а орки любят ятаганы. Но до Мордора нам далековато, а у вас с мечами ходить не принято».

«Глубокая мысль», – не удержался от иронии Попов.

«Глубокая, – не обиделось кольцо, – из холодного оружия остается нож».

«А эти, – оживился Серега, вспомнив вчерашний фильм в видеосалоне, – как их? Нунчаку!»

«Чего? – не понял сначала «боевой артефакт», – А, две палки, соединенные цепочкой? Ты умеешь ими крутить?»

Попов смутился:

«Нет, конечно. Но я и ножом как-то не очень. Так, хлеб порезать».

«Зато ножом ты себе по затылку с ходу не засветишь, а этими палками – запросто. Если хочешь, то как-нибудь потом можно поучиться работе кистенем. Когда подкачаешься. В Мордоре они тяжелые».

«Где я тут подкачаюсь? Тюками с нижним бельем?»

«Да хоть отжиматься от пола начни! – рассердилось кольцо, – Но, что я говорю прирожденному лентяю? Вам же, людям, чудо подавай. Щелк пальцами – и мускулатура как у урука».

«Как у Гудрона? – восхитился Серега, – Я бы не отказался!»

«Я же говорю. Про отжимания он пропустил, а про чудо – услышал! – закряхтело кольцо, – Ладно, можно попробовать. Буду тебе мышцы нагружать. Импульсно. Когда на диване валяешься без дела. Так что не пугайся. Вот так. Почувствовал?»

Попова словно током ударило. Мышцы разом напряглись, так что перехватило дыхание, а глаза полезли на лоб. Через секунду напряжение спало, и Серега успел пискнуть:

«Стой! Не надо больше!»

Кольцо извинилось:

«Прости, перестаралось немного. Будем группами качать. Пресс, грудь, спина, бицепсы, трицепсы. Пошли, может на рынке тебе ножичек прикупим?»

Попов закрыл пустую фуру на замок и отправился смотреть торговые ряды. Нашлась пара прилавков с ножами, но «боевой артефакт» только возмущенно фыркал, когда Серега брал в руки очередной «крутой» ножик.

– Что, браток, не нравятся? – спросил с усмешкой чернявый продавец, – Согласен, дерьмо товар, для фраеров, на понт взять.

Попов буркнул что-то неопределенное, но продавец понял его по-своему:

– Бабки-то есть, браток? Если есть, я тебе кое-что другое покажу.

– Смотря сколько попросишь, – пожал плечами Серега.

– Не дороже денег, – загадочно усмехнулся чернявый, оглянулся по сторонам и вытащил из-под прилавка нож, завернутый в невзрачную серую тряпку, – смотри.

Попов развернул тряпку и кольцо тут же охнуло:

«Бери, даже не думай! Поторгуйся только!».

Серега, по простоте своей, ничего такого особенного в ноже не увидел. Не очень широкое и не очень длинное лезвие с односторонней заточкой змеилось едва заметным серым узором. Рукоятка была набрана из бересты, любовно отшлифована и мягко, но надежно легла в ладонь. Попов провел пальцем вдоль лезвия и вздрогнул – кожа вдруг разошлась в стороны, выпустив капельки крови.

– Осторожно! – не успел предупредить Серегу продавец, – Он проволоку режет, не то что пальцы. Нравится? Вижу, что нравится. Бери, не думай, таких больше нет.

Попов облизнул кровь с пальца:

– Где такие делают?

Чернявый хитро прищурился:

– Секрет, браток. Есть один старый башкир. Из древнего рода кузнецов. Он и сделал. Говорит, что нож заговоренный. Про заговор врет, уж больно морда у него хитрая, но нож отличный, сам видишь.

– Вижу, – согласился Попов, – сколько стоит?

Торговался чернявый отчаянно, но против кольца, тоже загоревшегося покупкой, ему было не устоять, а потому нож Сереге достался по цене вполне достойной, да еще и вкупе с ножнами из тисненой кожи.

Вернувшись в контейнер, Попов уже внимательно осмотрел нож. В руке он сидел, как влитой, и все больше нравился Сереге. Кольцо тоже было в восторге:

«Среди металлолома такую красоту откопали! Непростой у тебя ножичек, хозяин. Хорошо, что сразу ему дал своей крови попробовать. Магия в нем. Только не наша, мордорская, а ваша, здешняя».

Попов не согласился:

«Какая магия? В конце двадцатого века? Смеешься, что ли?»

«И не думало, – отрезало кольцо, – точно такой же боевой артефакт, как и я. Только, как бы это правильно сказать? Непробужденный. Кровушки бы ему человеческой попить вдоволь, вот было бы дело!»

«Да у тебя все к «кровушке» сводится, – поморщился Серега, – без этого никак?»

Кольцо усмехнулось:

«А что тебя удивляет? Я – боевой артефакт, и нож – боевой артефакт. Колбаску он тоже порежет, но его стихия – бой, а бой без крови не бывает. Объяснило?»

«Почти, – вздохнул Попов, – учиться будем?»

«Конечно, – оживилось кольцо, – сейчас. Только смотри, учу так, как учат в Мордоре. У вас тут свои заморочки могут быть, не обессудь».

«Ладно, – согласился Попов, – пусть будет как в Мордоре. Давай с азов – как его правильно держать? От себя или к себе?»

Кольцо задумалось:

«Понимаешь, какая штука… правильного хвата нет. Есть самый удобный для конкретного бойца и сложившейся ситуации. Но в Мордоре начинают учить с прямого хвата. Да, вот так – клинком вперед. Большой палец с обуха убери, эстет! Это тебе не шпага, держи нож всеми пальцами, плотно, чтобы не выпал! Теперь – ноги. На ширине плеч, так, чтобы самому было удобно, устойчиво. В коленях чуть согни, подпружинь. Ногу слишком далеко вперед не выдвигай. Вот так примерно. Чтобы мог шагнуть в любой момент как правой, так и левой ногой. И не выставляй нож перед собой! Ты же не пугать собираешься, а убивать. Левое плечо – вперед, руку с оружием – назад».

Добившись в течение получаса от Попова «классической стойки мордорского урука», кольцо удовлетворенно крякнуло:

«Увалень, ты, хозяин. Без обид, объективная реальность. Но обучаемый. Задатки есть, будем развивать».

Серега не обиделся:

«К твоему сведению, в психиатрической лечебнице занятия боевыми единоборствами не очень поощрялись. Так что – какой есть. Был бы я таким же, как Брюс Ли, зачем мне тогда ты? Я бы так всех метелил».

«Только закончил он плохо, – хмыкнуло кольцо, – а со мной есть шанс жить долго и счастливо».

«Ты откуда знаешь, как он умер?» – удивился Попов.

«Потом объясню, не отвлекайся. Стойку запомнил? Теперь попробуй из стойки шагнуть вперед-назад, развернуться вправо-влево. Подвигайся».

Попыхтев еще полтора часа, Серега наконец-то добился одобрения «наставника»:

«Ну, как-то так. На «троечку» потянет. С учетом отсутствия базовой физической подготовки и нормальной координации движений прогресс виден. Отдышись, и попробуем дальше».

Пока отдыхали, Попов поинтересовался дальнейшей тренировкой:

«Удары будем отрабатывать?»

«Будем, – уверенно ответило кольцо, – только тут есть один нюансик… Мишени у нас нет».

«Давай, чучело какое-нибудь соорудим», – предложил Серега.

«С чучел начинают орки-подростки, – задумчиво ответило кольцо, – потом переходят на свиные туши, а экзамен сдают на осужденных к смерти. Времени у них много, боевая подготовка идет по плану, несколько лет. А у нас с тобой – очень ускоренные курсы. Свинью покупать бессмысленно. Можно попробовать макет человека… Да, это самое лучшее».

«Макет? А где возьмем?»

«Я создам. Если поможешь».

«Не вопрос. Что делать надо?»

Кольцо замялось:

«Кровь нужна. Твоя».

«Опять? – возмутился Попов, – Других способов не знаешь?»

«Ну, пойми, – пустился в уговоры «боевой артефакт», – другие энергетические источники для меня недоступны, так я создано. Эльфийские кольца могут использовать энергию воздуха, огня, текущей воды, морского прибоя и даже любовного соития. А я – только кровь. Или эмоции, когда человек мучается от сильной боли. Без этого я бесполезно. Опять же, твой нож будить нужно, а без крови не получится. Давай, убьем двух зайцев?»

Серега удрученно покачал головой:

«И сколько тебе нужно? Сто миллилитров? Пятьсот? Литр?»

«Да что ты, хозяин! – зачастило кольцо, – Какой литр? Чисто символически. Секунд пятнадцать-двадцать венозного кровотечения. Я покажу, где уколоть».

«Обезболивание не предусмотрено?»

Кольцо замялось:

«Тогда смысла не будет, пойми. Но кровотечение остановлю, гарантия. Закатай рукав?»

Попов медленно стянул рукав к локтю, и на коже предплечья вдруг обозначилось ярко-красное пятнышко.

«Вот сюда, хозяин, – голос кольца задрожал от вожделения, – острием ножа, совсем неглубоко…».

Серега сжал зубы и нажал на рукоять. Острие послушно и почти неощутимо рассекло кожу, погружаясь в руку. Темная кровь моментально вырвалась из-под лезвия, окрасила широким шлейфом предплечье и закапала на темные доски пола. Попов убрал нож и только сейчас почувствовал саднящую боль. Засуетилось кольцо:

«Давай, давай! Прикладывай! Ну же!»

Серега приложил железный ободок к окровавленной руке и не смог сдержать стон – рана под кольцом полыхнула огнем. Боль ударила в плечо, иглой вонзилась в виски и взорвалась цветными пятнами перед глазами. Кровь закипела, втягиваясь в железо, тошнотворный дымок поплыл по контейнеру. Кольцо заурчало, как голодный хищник, дорвавшийся наконец-то до вожделенной плоти. Попову показалось, что из руки наживую вытаскивают кость, обрывая нервы и сухожилия.

«Еще чуть-чуть», – простонало кольцо, но Серега уже не слышал, проваливаясь в блаженную тьму без боли и ощущений.

Возвращение в реальность шло медленно, как подъем из глубины омута к солнцу. Боли уже не было, но расслабленное тело еще не слушалось, и плыли перед глазами разноцветные круги и звезды. Попов лежал на пыльном полу, раскинув руки и ноги, бездумно пялясь на ржавый потолок. Кольцо молчало, мыслей в голове не было, лишь звенящая на одной ноте пустота. Наконец, Серега почувствовал, как сами собой вздрогнули пальцы. Отозвались мышцы рук и ног, стих надоевший зуммер в черепе. Попов глубоко вздохнул и смог сесть. Кольцо и нож лежали поодаль. Серега осмотрел руку, покрытую засохшей кровью. Ранки видно не было, не отозвалась она и на грубое ощупывание. Кольцо не обмануло, заживление было полным.

Попов поднял железный ободок, теперь отливавший серебром, и надел на палец. «Боевой артефакт» продолжал молчать. Серега пожал плечами, и подобрал нож. Крови на лезвии не было, словно она тоже впиталась в металл, как и на кольце. Когда пальцы сомкнулись на рукоятке, Попову вдруг показалось, что рядом находится кто-то еще. Он даже оглянулся по сторонам, хотя точно знал, что контейнер пуст. Вложил оружие в ножны, отпустил рукоять, и странное ощущение исчезло. Серега хмыкнул, и снова положил пальцы на нож. Постороннее присутствие вернулось. Убрал руку – и вновь остался в одиночестве. Сонным голосом отозвалось кольцо:

«Еще десять раз так сделай. Может быть, тогда дойдет».

«До меня и так дошло, – нелюбезно отозвался Попов, – почему он только молчит? Не разбудили до конца?»

«Молодец, – буркнуло кольцо, – правильно. Процесс длительный. Чужая кровь нужна».

«Да неужто? Тебе теперь тоже к чужой придется привыкать. Второй раз я на этот эксперимент не соглашусь. Чуть не сдох».

Кольцо виновато помолчало и попыталось оправдаться:

«Извини, хозяин. Когда в кровь окунулось – просто крышу снесло. Столько энергии! Ты себе представить не можешь! Ну, и увлеклось, конечно… Перебрало… и тебе плохо стало, и я отключилось. Были бы здесь враги – нас голыми руками можно было брать».

Серега не ответил, и кольцо зачастило дальше:

«За здоровье не переживай. Ранку законопатило так, что ни один врач не найдет. Силы к вечеру восстановятся, гарантирую. А самое главное – не зря все. Я свои возможности нарастило, нож твой расшевелили. Все хорошо».

«Утешило, – проворчал Попов, поднимаясь, наконец, на ноги, – как я вообще дал себя развести? Макет нам нужен, чучело не устроит! И где твой макет?»

«Будет! Все будет, хозяин! Такой тренажер тебе смастрячу – закачаешься! Я уже все продумало! Просто, прям сейчас делать – смысла нет. Отдохни чуток, пообедай. А вечерочком вторую тренировку проведем, а?»

«Боевой артефакт» не обманул, к вечеру Серега чувствовал себя как нельзя лучше. Принял сумки и тюки с нераспроданным товаром и заперся в контейнере. Места оставалось достаточно, но света от маленькой запыленной лампочки под потолком было немного. Кольцо не расстроилось:

«Так даже лучше. Условия, приближенные к боевым. Давай, повтори стойку и передвижения, а я сейчас поколдую немного…».

Не успел Попов размяться, как в углу контейнера сгустился сумрак и в круг света неожиданно шагнул главный Серегин обидчик школьной поры – Алексей Бочарников. Правда, Алексеем его звала только бабушка, Бочарниковым – только учителя и милиционеры, а вся школа знала Леху Сутулого. Сутулый был на два года старше, но подзадержался сначала в шестом классе, а потом и в седьмом. Так Леха оказался в Серегиной параллели, и на год превратил школу в сущий кошмар для Попова. Отчасти спасало только редкое посещение Сутулым образовательного учреждения.

Опустив длинные руки почти до колен, Леха цыкнул слюной на пол и нехорошо усмехнулся:

– Кого я вижу? Попа, это ты что ли? Ряху отъел, бояться перестал? Ну-ка, иди сюда! Деньги есть?

Умом Серега понимал, что Сутулого здесь быть не может. Контейнер закрыт, а сам Леха сразу после восьмого класса надолго сел за разбой с отягчающими. Но «макет» Сутулого, извлеченный из памяти Попова кольцом, был настолько реален, что Серега тут же ощутил, как ослабли колени.

– Ща в ухо получишь, – пообещал Леха, сжимая костлявые кулаки. Попов беспомощно оглянулся, ища пути к отступлению, и совсем забыв про нож в руке. Зато Сутулый его увидел:

– Э, баклан, а перо тебе зачем? Пальчик порежешь, плакать будешь. Отдай! – он протянул руку, схватив Серегу за рукав, и вдруг застыл, бездумно пялясь в угол контейнера. Попов выдохнул, и попробовал освободить руку.

«М-да, – задумчиво протянуло кольцо, – трудный у нас с тобой случай, хозяин».

«Чего?» – Серега наконец-то выдрал рукав из цепких пальцев Сутулого.

«Того, – вздохнуло кольцо, – нормально ты действуешь, пока я на мозг давлю. А сам – как кролик перед удавом. Ты бы ему сейчас нож отдал».

«Да я что-то растерялся, – развел руками Попов, – да и как, резать его что ли? Он без ножа. Меня не бил…».

«Сейчас не бил, – уточнило кольцо, – зато ты до этого огребал. Да и сейчас бы получил. Резать или нет? Конечно, резать! На куски его раскромсать! На тряпочки! Только за то, что осмелился так с тобой разговаривать».

Серега понуро молчал и «боевой артефакт» оборвал выволочку:

«Ладно, не переживай. Все впереди, научишься. Давай, в стойку!»

Попов вздохнул и поднял нож. Кольцо продолжало:

«Мордорская система ножевого боя предусматривает колющие и режущие удары. Колющие удары ножом наносятся вперед, сверху, снизу, наотмашь слева направо, сбоку и на себя. Режущие удары могут наноситься по вертикали, горизонтали и по диагоналям».

«Стоп! – поднял руку Серега, – Повтори, а лучше – покажи. Я ничего не запомнил».

«И не надо, – отмахнулось кольцо, – потом постепенно выучишь. Нам бы сейчас освоить самое простое движение, но на уровне рефлекса. Чтобы даже не задумывался».

«Ну, давай, – согласился Попов, – какое?»

«Сейчас, – пробормотало кольцо, – дай, прикину. В общем, так. Разучиваем простейшую связочку с уколом в левое подреберье. Против мастера рукопашного боя не поможет, ну да они не так часто встречаются. Смотри».

Леха ожил, разворачиваясь к Сереге левым боком. В правой руке возник нож, и Сутулый, нехорошо ощерившись, вдруг ударил левой рукой, целясь Попову в голову. Серега отшатнулся, Лехин кулак цели не достиг, но Сутулый уже шагнул правой ногой вперед и нож ударил Попова в живот сбоку. Сразу перехватило дыхание, а Леха отскочил на два шага и снова застыл, глядя в пространство. Серега инстинктивно схватился за место удара, но крови не было. Кольцо усмехнулось:

«Нашивки за ранение не предусмотрено, хозяин. Это чтобы лучше чувствовал, куда бить».

Попов наконец-то выдохнул:

«Шутки у тебя… Уф… Дурацкие».

«Зато объяснять долго не надо. Замысел понял? Левой пугаем, правой бьем. На три счета: левая рука, правая нога, нож в человеке. Проще некуда».

«А если он левой рукой мою руку отобьет?»

«Сам-то почему не отбил?» – ехидно поинтересовалось кольцо.

«Не успел. Но я-то не мастер».

«Если на мастера нарвемся, я тебя проинформирую. С обычными людьми прокатывает. Только двигаться надо быстро и слаженно. Давай, пробуй».

Следующие два часа Попов скакал по контейнеру, атакуя Сутулого. Леха дежурно реагировал на удар в голову и пропускал укол ножом. Лезвие с треском разрывало одежду, и плотно входило в тело. Сутулый делал жалобные глаза и сгибался в приступе боли. Серега взмок, но удар получался все лучше. Даже кольцо, в конце концов выдало скупую похвалу:

«Не орк, конечно, но для начала… Два часа утром и два – вечером, где-то через месяц первый результат появится. Нам еще удары руками-ногами ставить, не везде же ножом получится. Ну-ка, заряди Сутулому справа в челюсть!»

Попов попытался, вызвав новый вздох кольца:

«Так я и думало, без меня – ничего. Ладно, мальчика для битья сделали, будем тренироваться. Леха – спать!»

Сутулый послушно побрел в угол и свернулся калачиком прямо на полу. Серега почесал затылок:

«Он теперь здесь жить будет?»

«Нет, – отмахнулось кольцо, – с собой заберем. В хозяйстве пригодится: поесть приготовит, в магазин сгоняет, полы помоет. Он у меня домовитый. А когда надо – спарринг-партнер».

Попов засмеялся:

«Шутишь? Леха Сутулый – домработница? Да его каждая собака в районе знала».

Кольцо озадачилось:

«Правда? Ну, давай, изменим его. Тебя какая морда лица устроит? Могу даже женщину смастерить. Точную копию сам знаешь кого. А когда надоест, могу переделывать! Брюнетки, блондинки, рыжие. Высокие и маленькие, толстушки и стройняшки…».

«Пошляк, – не принял шутки Серега, – я женщину ударить не смогу. Оставь Леху и давай что-нибудь среднерусское, без особых примет».

«Ладно, к утру будет», – согласилось кольцо.

27 апреля 1992 года

Ночь прошла спокойно. После интенсивной тренировки Попов провалялся на тюках почти до смены, благо, рынок в понедельник не работал. Разбудило его кольцо:

«Пора, хозяин. Через часок уже сменщик придет».

Серега полежал еще пять минут, наблюдая за тем, как Леха тщательно подметает пол в контейнере. Впрочем, на Сутулого «мальчик для битья» был теперь совсем непохож: светлая челка, серые глаза и нос картошкой. Попов озадаченно почесал затылок:

«Где-то я его видел… Не могу вспомнить».

«Конечно, видел, – хмыкнуло кольцо, – я же из твоей памяти внешность вытаскиваю. Не мучайся, не вспомнишь. Я в самый дальний уголок залезло. Это паренек из Минска. Вместе с тобой поступал в училище и срезался на первом экзамене. В Златогорске его точно никто не знает».

«Нормально, – согласился Попов, – и как ты его сделало? Ножом я в него тычу, как в настоящее мясо!»

«Это, хозяин, настоящее искусство, – похвастался «боевой артефакт», – в Мордоре целая куча ученых людишек себе головы ломала, ну и мой создатель тоже руку приложил. Вещь нужная. Можно двойников наплодить, так что родная мать не отличит, кто есть, кто. Можно боевой тренажер создать, можно – слугу или наложницу. А как сделано… Ну, если коротко – сгусток энергии, которому я придаю необходимую форму».

«Какой энергии? – не понял Попов, – Взяли кучку липкого электричества и вылепили энергетическую бабу? Так что ли?»

«Примерно так, – хмыкнуло кольцо, – только не совсем электричество и совсем не бабу. Не ломай голову, хозяин! Зачем тебе эти тонкости?»

«Ну, хотя бы затем, чтобы понять, почему нельзя этот сгусток вызывать, когда надо, а не таскать его за собой?»

Кольцо захихикало:

«Если хозяин готов каждый раз повторять кровопускание, то я не против».

Серега поперхнулся:

«Я против! Прекрати ржать и объясни нормально!»

«Нормально? Изволь, хозяин, – кольцо перешло на интонации профессора университета, – дело в том, что один раз созданный макет человека может существовать неограниченно во времени и не требует дополнительных вливаний энергии. Макет может выполнять даже очень сложные действия, но самостоятельно мыслить не в состоянии, и нуждается в постоянном руководстве. Поэтому невозможно создание армии макетов, по крайней мере, на современном уровне развития науки и техники».

– Робот Вертер, – пробормотал себе под нос Серега.

«Что?» – не понял «боевой артефакт».

«Кино такое. «Гостья из будущего». Смотрел когда-то давно по телевизору. Был там похожий персонаж – робот Вертер».

«Да? – заинтересовалось кольцо, – Хозяин, можно, я посмотрю у тебя в памяти?»

«Наконец-то мы стали спрашивать разрешения покопаться в моей голове», – съязвил Попов.

«Зря ты так, хозяин, – расстроилось кольцо, – есть такие области в памяти, куда без твоего разрешения не войдешь».

«Ладно, – согласился Серега, – разрешаю».

Кольцо замолчало лишь на минуту:

«Похоже, хозяин, но робот в твоем фильме создан с помощью промышленной технологии из высокомолекулярных соединений. Он даже может мыслить в пределах выданной ему программы. Наш макет создан энергией тонкого поля из простейших веществ, и мыслить не может. Только беспрекословное выполнение команд».

«Какого поля?»

«Ну, мы называем его тонким. Если нравится, можешь называть энергоинформационным. Помнишь, я тебе говорило о следах? Вот на этом поле они и остаются. Там вообще много интересного в тонком поле. Но для нас сейчас главное, что его можно использовать для преобразования материи мыслью, получив вот такой макет. Если угодно, и в вашей терминологии – андроида».

«Это я понял, – перебил Попов, – читал про андроидов. Но что такое «преобразование материи мыслью»? Объясняй дальше».

«Ох, хозяин, – вздохнуло кольцо, – это объясняют в Университете Арменелоса17 на протяжении шести лет, и далеко не до всех студиозусов доходит…».

«А ты там училось? – съязвил Серега, – Отчислили за неуспеваемость?»

«Старикашки ученые, которые Повелителя в Лугбурзе18 обслуживают, там мудрости набирались. Ладно, попытаюсь сжать университетский курс до пары абзацев. В чем состоит сущность магии, хозяин?»

«А я откуда знаю? – удивился Попов, – В нашем мире я с ней никогда не сталкивался. Да и в вашем – пару раз, не больше».

«Сказки-то тебе бабушка в детстве читала? – фыркнул артефакт, – по Золотую рыбку, волшебную щуку, ну и так далее? Пошевели мозгами, сделай выводы».

Серега запыхтел:

«На уроках литературы волшебные сказки не анализировали. Или я просто не помню. А если пошевелить мозгами… Ну, если грубо, магия – это получить из ничего что-то?»

«Вот, молодец, – похвалило кольцо, – неси дневник, Сережа, твердая четверка. Внешне все так и выглядит – сказал волшебные слова, сделал руками нужные движения или просто захотел – и перед нами дворец сказочной красоты. Лягушка превратилась в царевну, а чудовище – в красавца. Сказка не описывает внутреннюю, скрытую работу – само магическое действие. Ведь как мы понимаем, получить из ничего что-то невозможно в любом из материальных миров. На это способна только информация. Она не материальна. Не успел подумать – и ты уже прекрасный принц на белом коне, но… только в мечтах. Да что я объясняю? Ты, хозяин, сколько раз, будучи, например, часовым, в одиночестве представлял себе женские прелести? И такими реальными они казались, такими упругими и осязаемыми, что организм реагировал, как на реально существующие?»

«Все-то ты знаешь, – покраснел Попов, – я что, один такой был?»

«Да не в этом дело, хозяин, – отмахнулось кольцо, – а в принципе. Чтобы получить из воздуха дворец сказочной красоты, на самом деле необходимо не так уж много – изменить количество протонов в ядрах атомов. Ваши алхимики веками пытались переделать свинец в золото – результат нулевой, если не считать развития химии, как науки. А надо было лишь убрать из ядра свинца три протона – золото готово. Сейчас вы это принцип реализуете в ядерном оружии или в реакторах, расщепляя уран, но и только. Также и с дворцом, но процесс гораздо сложнее, тут уже – ядерный синтез. Атомам кислорода, азота, а тем более – водорода, надо не убирать, а добавлять протоны, нейтроны и электроны. Потом собирать полученное в молекулы и кристаллические решетки, а потом – в молекулярные цепочки органических соединений, а потом… В общем, все очень сложно, но осуществимо, так ведь?»

Серега почесал затылок:

«Ну… звучит просто. А почему мы так не делаем?»

«Тут-то собака и зарыта, – самодовольно усмехнулся артефакт, – Требуется колоссальное количество энергии. В вашем мире процесс ядерного синтеза, простейший, подчеркну, процесс, идет только внутри звезд и в термоядерных взрывах, при чудовищных температурах и давлении. И даже, такой, простейший термоядерный синтез, вам не доступен в управляемом варианте – до сих пор все ваши атомные электростанции работают на расщеплении ядер, ведь так?»

«Наверное, – согласился Серега, – А ты откуда знаешь?»

«Я, на минуточку, Кольцо Власти! А власти без информации не бывает. Так что я впитываю все, что доступно, включая радиоволны, пронизывающие ваше пространство. Я просканировало, хозяин, все, что твои глаза прочитали за двадцать лет. Ты и десятой доли прочитанного не запомнил, но в мозгу-то все осталось. Так что, не удивляйся. И не возмущайся – я просмотрело только печатную информацию. Во влажные мечты пубертатного периода я не вторгалось. Да и не смогло бы – без твоего разрешения. Про магию – продолжать?»

«Продолжай», – буркнул Попов, продолжая краснеть.

«Так вот, что по сути своей представляет атом – увидеть невозможно. Ваши ученые судят лишь по внешним проявлениям. Соответственно, планетарная модель атома – конструкция умозрительная, информационная. А значит, и менять ее можно информационно, с помощью энергии тонкого поля».

«Стоп, стоп, стоп! – возмутился Серега, – Это что получается? Стоит сказать: «По щучьему велению, по моему хотению», и хлоп! Материальная структура мира изменится? Печь станет самоходной?»

«Примерно, так, – самодовольно усмехнулось кольцо, – Только, вам, людишкам, это не доступно. Нет, частично это у вас получается. Все эти ваши народные заговоры, суеверия, магические слова и обряды, мерлины, алладины и так далее. Вы интуитивно натыкаетесь на частные случаи использования энерго-информационного поля, но в полном объеме этим искусством не владеете».

«А ты так прямо – маг высшей категории! – обиделся за человечество Попов, – Горы двигаешь и климат меняешь? Мне зачем кровь пускало, в таком случае?»

«Нет, – смутился артефакт, – так кардинально я не могу. В вашем мире энергоинформационное пространство преломляется не так, как в Арде19. А потом, чтобы воздействовать на ваш мир информационно, мне нужна энергия, я уже объясняло. Кстати, в вашем мире магия крови – тоже распространенная вещь, правда, в прошлом».

«Майрон, твой господин, как-то говорил, что может использовать энергию извержения вулкана», – припомнил Серега.

«Наш господин, – поправило кольцо, – Он-то может, не спорю. Когда-то, очень давно, он состоял в ближайших помощниках Ауле20. Я так не смогу, по-другому создано. Да и вулканов поблизости не видно. Так что, я не всесильно, но могу многое. Вот, к примеру, андроид, с чего мы и начинали наш разговор, хозяин. С помощью вашей крови мне хватило сил, чтобы информационное поле закольцевать, создать своего рода вихрь. В результате, изменилась крохотная частица вашего пространства, и возник андроид. Хоть что-то я сумело вам объяснить?»

«Вроде бы, – Попов снова почесал затылок, – Меня андроид слушаться будет?»

«Обижаешь, хозяин! Конечно. Только ты должен как можно лучше представить действие, которое надо выполнить. Попробуй».

«Леха!» – андроид бросил веник и уставился на Серегу преданным глазами, вытянув руки по швам. Попов представил, как робот выходит из контейнера и усаживается на куче старых покрышек, сваленных у забора. Леха четко повернулся через левое плечо, легким толчком открыл тяжелую створку металлической двери, впустив в контейнер солнце и свежий воздух, и по прямой устремился к покрышкам. Кольцо удивилось:

«Зачем?»

«Сменщик на подходе. Пусть твое творение посидит на свежем воздухе».

«Разумно, – согласилось кольцо, – только чего ему зря сидеть? Давай, я его пешком домой отправлю. Пока ты за паспортом ходишь, он как раз доберется. Ну, и подождет нас на скамеечке, если задержимся?»

Попов согласился, и андроид отправился в путь, держа темп ровно сто двадцать шагов в минуту. Не успел он скрыться за поворотом, как подъехал Олег. Вместе с ним приехал и сменщик.

– Вот, Ивана Николаевича подобрал по дороге. Быстрее сменитесь.

Быстрее не получилось. Коллега по охранному ремеслу оказался въедливым и неразговорчивым майором в отставке. Попову пришлось терпеливо ждать, пока он трижды пересчитывал тюки и сумки с товаром, придирчиво проверял замки и запоры, и наконец тщательно расписался в тетрадке приема и сдачи. Пожал Сереге руку и молча скрылся в контейнере, закрыв скрипящую створку. Олег выдохнул с облегчением и потянул Попова в машину:

– Поехали! Дел у меня сегодня – выше крыши! Или на трамвае хочешь?

– Не, я с тобой. У милиции высадишь?

– Элементарно. Садись, давай!

По дороге обогнали Леху. Андроид бодро вышагивал по обочине, не обращая внимания на грязь, летящую из-под колес. Кольцо успокоило:

«Не переживай, хозяин. Ему, как с гуся вода. Придет чистенький и красивый».

С паспортом, благодаря кольцу, все прошло быстро и гладко. Окрыленный успехом, Серега решил незамедлительно приступить к расследованию аферы с квартирой. Дежурный по райотделу пробежал глазами заявление, зевнул и сунул бумагу в одну из папок.

– Это все? – не понял Серега.

Капитан поморщился и потер пальцами виски:

– А что вы еще хотели? Передадут ваше заявление кому положено, не переживайте. Если есть основания – заведут дело, если нет – откажут.

– Так это же явное убийство, – начал горячиться Попов, – следственную группу надо на место преступления, свидетелей опросить, ну и так далее!

Дежурный усмехнулся и тут же поморщился, вновь придавив пальцами виски:

– Молодой человек, вы пришли нас учить, как надо работать? Какая следственная группа? Кинолог с собакой вам не нужен? Судмедэксперт? В вашем случае речь идет об гражданке, пропавшей без вести. Какое убийство? Где труп?

– Гражданка, пропавшая без вести, между прочим, моя мать! – перебил Серега.

Капитан кивнул и растер лицо ладонями:

– Я все понимаю, гражданин. Но и вы поймите – в вашем случае нет оснований для каких-то экстренных действий. Вы же сами пишите, что мама ваша исчезла еще два месяца назад. Трупа нет. Возможно, что она жива. Заболела, потеряла память или способность передвигаться, еще что-нибудь случилось. Идите спокойно домой. Если уголовное производство по вашему заявлению откроют, следователь вас повесткой вызовет для дачи показаний. Все выслушает и все запишет. Идите, не мешайте работать.

– Да я чувствую, что она погибла!

– Чувства к делу не подшиваются. Поищите сами: больницы, морг. Объявление в «Златогорский рабочий» дайте, в конце концов. А мы вызовем, если понадобится.

– Ясно, – махнул рукой Попов. Отвернулся от капитана, ища к кому бы еще обратиться, но в «предбаннике» было пусто, а путь в глубины райотдела закрывала дежурная часть. Вышел на крыльцо, потоптался в нерешительности – и что теперь дальше делать? Двинулся было к подъехавшей машине, но вышел всего лишь младший лейтенант, и Серега разочарованно отвернулся.

Между тем, милиционер остановился рядом с Поповым, внимательно его разглядывая. Шевельнулось кольцо:

«Чего он на нас уставился? Может, пойдем? Перепутает с кем-нибудь и доказывай потом, что ты не верблюд».

Серега через плечо покосился на милиционера. Сразу выхватил взглядом серо-голубую колодочку медали «За отвагу». Лишь потом посмотрел в лицо.

– Санёк! – заорал на все улицу Попов, хватая милиционера за плечи, – Вот кого здесь не ожидал встретить! Да еще и в форме! Да еще и с медалью! Ну ты даешь! Санька, чудище, как я рад тебя видеть, ты не представляешь!

Басов счастливо щурился и пытался удержать фуражку, но она все же слетела. Поскакала, покатилась на ребре по асфальту, подгоняемая ветерком. Вдвоем кинулись за ней, столкнулись, упали на редкую еще весеннюю травку. Хохотали еще несколько минут, не в силах подняться. Редкие прохожие с удивлением оглядывались на райотдел – совсем милиция с ума сошла. Им бы бандитов ловить, а они на газонах валяются!

На шум выглянул дежурный. Закурил, наблюдая за возней на сыром еще газоне, покачал осуждающе головой:

– Как дети, ей-богу! Товарищ младший лейтенант! Когда в порядок себя приведете, к шефу загляните. Какие-то вопросы у него по вашей экспертизе последней.

Санек перестал смеяться, поднялся на ноги, отряхивая форменные брюки. Подмигнул дежурному:

– Не ругайся, Петрович! Друга школьного встретил. Семь лет за одной партой просидели, а потом я его еще семь лет не видел. Мы тут перекинемся парой словечек, и я сразу – к начальнику. Ты ему пока не докладывай, что я приехал, лады?

Капитан бросил окурок в урну:

– Мне-то что? Смотри сам. Только шеф с утра заведенный. На меня наорал, девчонок в отделе до слез довел. Кто-то ему сверху хвост накрутил.

– Спасибо за предупреждение, – серьезно ответил Басов, усаживаясь на скамейку, – Я быстро!

Дежурный махнул рукой и скрылся в дверях. Серега плюхнулся рядом с другом и двинул его локтем в бок:

– Ну, давай, тарахти мне про космические корабли, бороздящие просторы Вселенной. Где такую отважную медаль заработал?

– Купил, – засмеялся Басов, – на рынке. Есть там парочка коллекционеров.

– Да ладно, – снова пихнул его плечом Попов, – другим сказки рассказывай! Афган?

Санька вздохнул:

– Ты не веришь, что я ее купил, а тут многие не верят, что я ее за дело получил. Афганистан, конечно. Сначала – учебка, а потом – восемьсот шестидесятый мотострелецкий в Файзабаде. Тот еще полчок. Полтора года с Найдой по дороге туда-сюда мотался. Колонна в Файзабад, колонна обратно.

– С кем? – не понял Серега.

– Собаку минно-розыскную так звали – Найда. Тротил вынюхивала будь здоров! Если бы не эта псина, я бы с тобой сейчас не разговаривал. С моего призыва, как-никак, шесть человек погибло.

Помолчали. Басов тщательно отряхнул фуражку, надел на голову, снял, снова отряхнул. Улыбнулся:

– Мне везло. Даже не ранен. Две контузии, ну и желтуха, конечно. Ей там все переболели. А домой вернулся, как в пустоту. Девки сторонятся – контуженный! Да и я с ними разговаривать не могу, дурами кажутся. А ты стрелял? А как это – убить человека? Тьфу!

Санек сплюнул в урну и продолжил:

– С работой тоже проблемы. Специальности нет, я же никуда не поступал до армии, думал, что все равно смысла нет. Здесь грузчиком поработал, там разнорабочим на стройке побегал, ужас! Ну, тут мне и предложили в милицию. Инспектором-кинологом. А с собаками, Серега, гораздо проще, чем с людьми, честное слово! Я подумал, подумал, и согласился. Из армии старшим сержантом пришел, тут сразу старшину дали. Пообтерся немного, втянулся. Шеф начал меня подбивать на заочную учебу. Я отбрыкивался сначала, школу ведь забыл напрочь. Но он меня все же достал. Думаю – хрен с тобой! Поеду, провалюсь на вступительных, сам отстанешь. И что ты думаешь?

– Дай, угадаю, – захохотал Попов, – ты поступил. Какая неожиданность!

Санька двинул его локтем:

– Ты вот ржешь, баклан, а я-то никак не ожидал. Пришлось учиться. Полгода контрольные строчишь, потом за две недели все сдаешь. Где – своим умом, где и подмазать приходится, а в тяжелых случаях и всей группой скидываемся. Шеф к криминалистам перевел, и младшего лейтенанта как-то выбил, хотя у меня неоконченное высшее. Еще год учебы остался. Ты-то как? Где? Каких только небылиц о тебе не наслушался.

Серега потер затылок:

– Да мне долго рассказывать, Санёк. Тебя там начальство ждет. Влетит из-за меня.

Басов усмехнулся:

– Шеф у меня – что надо. Своих может и матом покрыть, но чужим в обиду не дает. Хотя бы и генерал из Москвы прилетел. Горячий, но отходчивый. Чем позже я к нему зайду, тем спокойнее он будет. Рассказывай!

Попов как можно короче рассказал о Мордоре. Заметив недоверие в глазах собеседника, показал кольцо. Упомянул про помощь «боевого артефакта» в ночной драке на прошлой неделе. Сашка хлопнул себя по колену:

– Так это ты их уделал? Я заключение медиков видел – «плечо вырвано из сустава с нечеловеческой силой». Начальник чуть бумагу не порвал – что значит, с нечеловеческой? Почему все потерпевшие говорят, что их избил человек? А это ты, оказывается. Чудны дела твои, господи! Ты же не дрался никогда?

Серега заерзал на скамейке:

– Говорю же – кольцо. Сам бы я так не смог. А что, дело завели?

– Да не переживай, – махнул рукой Басов, – типичный «висяк». Тебя они не помнят – пьяные были. Другие свидетели ссылаются на темноту и быстротечность драки. Наряд, прибывший на место происшествия, застал только потерпевших. Как тебя найти? Если только сам придешь, с повинной.

– Это вряд ли, – помотал головой Попов, – но мне теперь самому помощь милиции нужна. Мать у меня пропала.

Басов мрачно выслушал подробности сделки с квартирой. Покачал головой:

– Заявление написал?

– Написал, – развел руками Серега, – у дежурного лежит. Боюсь, что даже дело не откроют. Можешь чем-нибудь помочь?

Санька покрутил в руках фуражку, зачем-то посмотрел в весеннее небо, решительно хлопнул себя по колену, и поднялся со скамейки:

– Не самая я здесь большая шишка, Серый, – он кивнул на двери райотдела, – Обещать ничего не могу. Но, постараюсь. Заходи вечером, встречу отметим, да и по делу попытаюсь что-нибудь разузнать. Адрес тот же. Кстати, мог бы и сразу зайти, как приехал. Сосед по парте.

Попову стало стыдно. Про Басова эти несколько дней он и не вспоминал. Пришлось мямлить оправдания:

– Извини, Санек, я же не знал, где ты. Семь лет – срок большой.

Басов понимающе кивнул, хлопнул друга по плечу, и легко взбежал по ступенькам. Обернулся в дверях, махнул рукой:

– Не забудь!

Попов помахал в ответ. Посидел еще немного, подставляя лицо солнцу. Очнулось кольцо:

«Чего ты меня всем подряд показываешь? Нашел чем хвастаться. И откровенность совершенно неуместная. Сдаст тебя сейчас со всеми потрохами».

«Не сдаст, – отрезал Серега, – не такой человек. И про тебя никому не расскажет, не переживай».

«У меня работа такая – за хозяина переживать, – продолжало ворчать кольцо, – и выручать его из всяких передряг. Даже если он сам в них встревает».

Попов понялся со скамейки:

«Не нуди. Пойдем, лучше проведаем Сережу Петрушина, счастливого продавца моей квартиры. Поможем немного следствию. Адрес помнишь?»

«Обижаешь, хозяин. У меня память – вечная. Улица Грибоедова, дом шесть, квартира двадцать два. Маршрут построить?»

«То же мне, – хмыкнул Серега, – станция топопривязки. В родном городе я и так все знаю».

Добрались быстро. Тепло уже слизало всякие остатки снега с асфальта, лишь по газонам кое-где оплывали грязные сугробы. По пути завернули к дому. Андроид Леха чинно сидел на скамейке около подъезда и «вел беседу» с древним дедушкой. Разговаривал, конечно, только старик. Размахивал руками, грозно стучал тростью по асфальту, и потрясал сухим кулаком. Леха тупо пялился в пространство, но сердитому пенсионеру хватало присутствия собеседника. Кого он там ругал, Серега так и не понял. Кольцо мысленно скомандовало андроиду, Леха вежливо попрощался с дедом и исчез в подъезде.

«Как он в квартиру войдет? Дверь сломает!» – испугался Попов.

«Аккуратно откроет, наведет порядок и поесть приготовит. Я ему образ ключа отправило, инструкцию по уборке и рецепт жареной картошки. Пошли на улицу Грибоедова».

Готовился Серега к любому варианту, и даже нож на поясе под руку передвинул, заслужив одобрение кольца, но двери открыла пожилая женщина в серой шали на плечах.

– Петрушин Сергей здесь живет? – как можно увереннее спросил Попов.

Женщина равнодушно скользнула по гостю глазами:

– Живет. Только нету его. Уехал. Еще месяц назад.

– А куда?

– А я знаю? Он теперь матери не докладывает. На юг, куда-то. Сказал, что хорошую сделку провернул. Мне немного денег оставил, и уехал.

«Не врет, – шепнуло кольцо, – так и есть».

Серега в нерешительности потоптался на месте:

– Когда приедет?

– Не знаю, – зевнула женщина, – деньги кончатся, тогда и приедет. Если что передать надо, то вы напишите. Появится, я ему отдам.

– Нет, спасибо, – отказался Попов, – он мне лично нужен. До свидания.

– До свидания, – женщина снова зевнула и захлопнула дверь.

Помочь следствию не получилось. «Провернув» сделку, Петрушин с подельником исчезли из города. Если купля-продажа оформлены правильно, то их никто искать и не будет, нет оснований. Ниточки оборваны.

«Ты можешь отследить, куда он поехал?»

Кольцо замялось:

«Так же, как с твоей матерью. Сел в машину и все. След потерян».

«Понятно, – скрипнул зубами Серега, – а поискать его в пространстве? Он то еще живой».

«Благодарю за веру в мои возможности, – расшаркалось кольцо, – но все же они ограничены. Площадь земного шара себе представляешь? Да и что за спешка? Вернется. Деньги, они быстро заканчиваются. А как только вернется, я его почувствую, не сомневайся».

Попов махнул рукой:

«Ладно, уговорило. Леха картошечки уже нажарил, как думаешь?»

«Жарит, – уверенно отозвалось кольцо, – как раз к нашему приходу и закончит».

*      *      *

Вечером на квартире Басова собралась небольшая компания. Попов о вечеринке даже не думал, рассчитывал просто посидеть по-братски. Запасся бутылкой дорогого коньяка, но Сашка обрадовал прямо с порога:

– Поздравь, Серега, племяш у меня родился! Я теперь – дядя Саша, усек? По этому поводу родители поехали к счастливой матери. Что из этого следует? Правильно – квартира в нашем полном распоряжении. Гуляем! Я тут обзвонил, кого мог. Скинемся в общий котел. Твой коньяк считается, не переживай!

Почти сразу за Серегой одновременно подъехали две супружеские пары: Олег с Ириной, и Дмитрий с Ольгой.

– Перекрестный брак, – пошутил Басов, – мы Ирку из «А» в «Б» отдали, а они взамен – Ольку за Димку.

Ирка поморщила носик:

– Остроумный ты наш. Бери лучше пакеты, тащи на кухню, девочки готовить будут. С вас-то толку нету.

Санька сделал реверанс и умелся с продуктами на кухню. Женщины пошли следом, мужики плюхнулись было на диван перед телевизором, но вернулся Басов и всех поднял на создание «атмосферы праздника». Пока вытаскивали и раскладывали стол, в дверь снова позвонили, и компанию пополнила еще одна Серегина одноклассница – Света. В школе Попов ее не замечал, почти не общался, и едва узнал сейчас. Басов одноклассниц принципиально игнорировал, но что-то серьезно изменилось, пока Сереги не было в Златогорске. Глядя на то, как Сашка принимает пальто у гостьи, Попов уже предположил «особые отношения». Поцелуй же, которым Светка отблагодарила галантного кавалера, вообще не допускал двойных толкований. Кольцо хмыкнуло:

«Что, хозяин? Похоже, ты у нас лишний на этом празднике жизни. Со стулом танцевать будешь».

«Подкол засчитан, – огрызнулся Серега, – одного понять не могу: откуда у «боевого артефакта» такая бездна иронии и сарказма? Просто Жванецкий и Петросян в одном лице. Вернее сказать – кольце».

Кольцо хихикнуло, но уже смущенно:

«Извини, хозяин. Простая констатация фактов. Со стулом, конечно, перебор, виновато».

«Ну, вот и не мешай. Отдохни, без тебя найду, с кем потанцевать».

«Океюшки, – легко согласилось кольцо и демонстративно зевнуло, – будут бить, разбудишь».

Начали стандартно – выпили за встречу, потом еще и еще, съели салаты. Допросили Попова – где был и что делал. Серега удачно отбился, непротиворечивая версия событий уже сложилась в голове. Помог и Санька:

– Да хорош вам человека мучить! Живой, здоровый, значит все замечательно! Всего он вам все равно не расскажет, компетентные органы никуда не делись, просто называются по-другому. Все: свет вырубаю, музыку включаю!

Попрыгали полчаса под «ритмы зарубежной эстрады», благо, квартира была на первом этаже. Дальше на Сашкиной кассете шел «медлячок», и Серега спокойно отправился на кухню попить водички. Постоял со стаканом, глядя в темное окно, пока не кончилась музыка. Также сделал и на втором «медленном» включении, а на третьем в кухню влетела Иринка:

– Попов! Совсем одичал что ли? Куда ты сбегаешь постоянно?

Серега смутился:

– Так я там лишний вроде…

Ирка всплеснула руками:

– Ты кого из себя строишь? Страдальца или монаха? По очереди будешь с нами танцевать. Пошли, я – первая.

Попов попытался еще что-то проблеять, но Иринка просто схватила его за руку и потащила в комнату. Две пары танцевали почти в полной темноте, силуэт Олега едва угадывался в углу дивана. Серега попытался сохранить хоть какую-то дистанцию, но Ирка сразу обняла его за плечи, прижав к себе. Щека Попова коснулась лица девушки, а губы оказались прямо около уха:

– Муж возмущаться не будет? – шепотом спросил Серега.

– Трус ты, Попов, – еле слышно ответила Ирка, – да к тому же еще и небритый. Он же мне выскажет, не тебе.

– Я о тебе и беспокоюсь.

– Не ври. И ничего он мне не скажет, а если скажет, то сильно пожалеет.

Близость женщины кружила голову, и Попов, уже плохо соображая, начал гладить спину девушки. Иринка задышала чаще и ткнулась губами в ухо:

– С ума не сходи. Тут не настолько темно.

– Может я доказываю, что не трус?

– Трусость и осторожность – разные вещи, – выдохнула Ирка, – остальные увидят.

– Ладно, – Серега вернул ладони на девичью талию и попытался демонстративно отстранится, но Иринка не пустила:

– Не убегай. И музыку слушай хоть маленько, вообще в такт не попадаешь.

Исправиться Попову не удалось, композиция закончилась. Ирка быстро чмокнула его в щеку и ускакала на диван, к Олегу. Сашка включил свет:

– Маленький перерыв, господа и дамы. Предлагаю выпить за нас, любимых, ну, и побаловаться чайком с тортиком!

Пока девчонки готовили чай и резали сладости, Басов увлек Серегу за локоток в другую комнату:

– В общем так, Сереня. Все равно меня шеф поиметь собирался за упущения по службе, так что я с ним заодно и по твоему делу перетер.

– Одновременно? – удивился Попов.

– Я ж тебе говорю – нормальный мужик. Стружку с меня снял, и за дело, кстати. Пар выпустил, а потом все вопросы решил. Заявление твое лично изучил. Следователя вызвал, поручил все проверить. У нас умеют быстро работать, когда начальник постоянно пинает. Но, порадовать тебя нечем. Обе сделки с юридической точки зрения – абсолютно чистые. Тот, который купил квартиру у твоей матери, а потом ее продал, из города уехал, но для объявления в розыск нет оснований.

– Это я уже и сам знаю, – вздохнул Серега.

– Антонину Александровну будем искать, конечно. Но… вряд ли найдем. Если только случайно. Извини, Серега, но это реальность. Пока нет трупа, она всего лишь пропала без вести. Таких случаев по стране – сотни и тысячи. Инсульт – и она ничего не помнит, а если помнит – сказать не может. Дорожно-транспортное происшествие, несчастный случай, да мало ли чего? На кладбище, наверное, целый гектар захоронений неопознанных лиц. Извини, что это тебе говорю.

Попов побарабанил пальцами по подоконнику:

– Что-то еще сделать можно?

Басов потер шею:

– Единственная ниточка – продавец. Но и его мы сможем допросить только по возвращении и только как свидетеля. Может на чем-то и проколется. Вот, собственно, и все.

В комнату заглянула Светка:

– Вот они где воркуют. Там уже все накрыто.

Вернулись к гостям. После сладкого еще попрыгали, а затем неизбежно подошел очередной медленный танец. Ирка сказала «по очереди», но пока никто Попову на шею не вешался. Светка уже танцевала с Сашкой. Олег с Димкой ушли покурить на кухню. Ольга с Иринкой остались на диванчике, и Серега присел к ним. Ирка оглянулась:

– Опять без пары? Хоть бы пригласил кого-нибудь. Две свободные женщины, а ты тормозишь.

Попов сделал вид, что не расслышал из-за музыки. Иринка пересела и повторила вопрос прямо в ухо. Серега пожал плечами:

– Выбора нет. Тебя два раза подряд приглашать неудобно, а остальные на твоем фоне теряют привлекательность.

Ирка прижалась совсем вплотную, продолжая щекотать ухо горячим дыханием:

– Ничего себе, Попов. Где это тебя научили комплименты женщинам говорить?

– Было одно местечко, – Серега обнял девушку за талию и даже чуть ниже. Иринка не сопротивлялась, но предупредила:

– Олег сейчас вернется.

– Пересядешь, – вздохнул Попов, и погладил колено девушки. Ирка вздрогнула и накрыла его руку ладонью. Олег с Димкой о чем-то спорили на кухне, и их голоса пробивались даже через музыку. Иринка устроила голову на плече у Сереги, щекоча локонами щеку отставного капитана Мордора. Он начал осторожно целовать темные, пахнущие чем-то цветочным волосы девушки. Ирка сжала его руку, сплетая пальцы с пальцами мужчины.

Как всегда, не вовремя закончилась музыка. Единственная танцующая пара остановилась, размыкая объятия. Попов поднял голову и в освещенном проеме двери увидел Олега. Как долго он там стоял, и что мог разглядеть после яркой лампочки на кухне в полумраке комнаты? Готовый ко всему Серега медленно убрал руки и отодвинулся от Иринки. Она недоуменно посмотрела на него, но тут же поняла, что происходит и встала с дивана.

Олег молча повернулся и снова ушел на кухню. Иринка помедлила, но пошла следом. Попов дернулся было за ними, но проснулось кольцо:

«Сиди уже, Дон Жуан. Без тебя разберутся, только хуже сделаешь».

«Дон Жуан? – удивился Серега, – Откуда такие познания в литературе?»

«Сто раз тебе уже объясняло – я впитываю знания вашего мира. Для твоей же пользы. Пока ты скакал, я вон те книжечки на полках просканировало», – проворчало кольцо.

С кухни вернулась Иринка. Села рядом с Поповым, демонстративно прижалась и взяла за руку. Возмущенно тряхнула волосами:

– Он мне еще указывать будет! С кем хочу, с тем и сижу! И как хочу! Домостроевец! Паранджу одеть не надо? – кипела Ирка, – Ну-ка, обними меня! – это уже Сереге и в форме приказа.

– Может не надо? – попробовал сопротивляться Попов, – Хуже не будет?

– Надо! Я домашнее рабство терпеть не намерена!

Подошел Сашка:

– Ты чего завелась-то? Пошли, потанцуем.

– Танцуйте, – огрызнулась Иринка, – я вам не мешаю.

– Ну, ладно, – развел руками Басов и снова включил «медлячок». Теперь уже две пары покачивались в полумраке. С кухни пришел Олег. Попов попытался отодвинуться от жены собственного работодателя, но Ирка прижала его к самому краю дивана, и двигаться было некуда. Олег присел прямо на ковер у ног жены:

– Ну, извини, Ирусик. Сорвалось. И ничего плохого я не думал. И подумать не мог. Ну, прости, а?

Иринка демонстративно сложила руки на груди, глядя в потолок. Кольцо зашипело:

«Давай, выбирайся отсюда, пока тебя не держат. В таких разборках лишние уши ни к чему».

Серега аккуратно, бочком, начал вылезать с дивана. Ирка дернулась было следом, но Олег поймал ее и снова усадил, что-то горячо говоря в ухо. На Попова больше не обращали внимания, и он пошел в туалет, потом в ванную. Умылся, критически осмотрел себя в зеркале. Показал язык отражению:

– Все у вас не как у людей, Сергей Владимирович. Образование не получил, в страшную сказку попал, в психушке посидел. Теперь вот в треугольник вписался. Оно тебе надо?

«Конечно, надо, – вместо отражения отозвалось кольцо, – Давай, помогу, хозяин? Она тебе нравится, ты ей нравишься. Уберем никчемного мужа и нет никакого треугольника. Я понимаю, что у вас вся классическая литература на этих треугольниках выстроена, но мы то люди простые, куда нам до изысков?»

Серега потер лицо руками и отказался:

«Никого мы убирать не будем. Пусть все идет, как идет, а там – посмотрим».

«Как скажешь, хозяин, – усмехнулось кольцо, – как бы потом не пожалеть».

«Не пожалею», – отмахнулся Попов и вышел из ванной. Заглянул в комнату, увидел уже три танцующие пары.

«Значит, помирились, – резюмировало кольцо, – как там у вас народ говорит: милые бранятся, не натешатся?»

«Только тешатся, – поправил Серега, – точнее запоминать надо. И вообще, как ты думаешь, может домой пойти? Не вносить разлад в стройные ряды бывших школьных товарищей?»

«Ну, раз ты отказался от превращения треугольника в пару, почему бы нет? Пошли, вечернюю тренировочку проведем».

Попов аккуратно снял куртку с вешалки и выскользнул за порог, тихо прикрыв за собой дверь.

28 – 29 апреля 1992 года

Два дня отдыха прошли буднично, и можно сказать, по плану «боевого артефакта». Две тренировки: утренняя – по отработке ударов руками и ногами, вечерняя – с ножом. Днем – решение задач по тактике и одновременно – нагрузка для мышц. Кроме того, кольцо решило запустить «ликбез» по истории и этнографии Средиземья, явив прямо из пустоты внушительных размеров свиток пергамента. Попов попытался увильнуть:

«Да зачем это мне? Эльфы, гномы, орки. Я на них до одури насмотрелся. На черта мне знать, где там пробудились Перворожденные? – он ткнул пальцем в первые строки пергамента, – Я все равно туда возвращаться не собираюсь. Да и не удобно читать пергамент, он постоянно сворачивается».

«Но, господин, – заныло кольцо, – раз вы согласились заниматься, программу надо осваивать полностью, без изъянов. Еще и география Арды есть».

«Я только на спортивную часть подписывался, – возразил Серега, – я даже задачки твои решаю только потому, что наглядно и напоминает игру в солдатики».

Кольцо задумалось:

«Можно и наглядно. Но тут мне поработать придется, хозяин. Подождешь?»

«С радостью, – махнул рукой Попов, заваливаясь на диван, – сделало бы мультик прямо на экране телека. Слабо?»

«Я постараюсь», – заверило кольцо, и больше вечером Серегу не беспокоило.

30 апреля 1992 года

Утром, собираясь на работу, Попов почувствовал, что волнуется. Если Олег подъедет на смену, как себя вести? С Иринкой-то, похоже, он помирился, а вот простил ли Сережу Попова? Кольцо уловило его колебания и не упустило случая:

«Испугался? Вдруг ревнивый муж в морду заедет?»

«В морду – это вряд ли. Сама ситуация неприятна».

«Плюнь, хозяин. Капитан Мордора всегда прав. Если тебе нужна эта женщина, остальным людишкам остается только принять твой выбор. Независимо от их статуса: муж, отец, брат, сват. Она – твоя и точка. А кто будет выделываться – сразу заряжай в табло. Вчера у тебя уже неплохо выходило. Два раза нос сломал Лехе и разок – челюсть».

«Советчик, – хмыкнул Попов, – у тебя все вопросы в жизни силой решаются».

«Так проще и надежнее, – возразило кольцо, – в Мордоре все так делают».

«А, ну ежели в самом Мордоре, – съехидничал Серега, – тады конешно. Учту».

Боевой артефакт притворился, что не понял иронии и Попов вышел из дома. Леха остался надраивать раковины, ванну и унитаз.

«Через два часа будут как зеркало, – пообещало кольцо, – а к тренировке он прибежит».

У контейнера стоял знакомый «жигуленок» и Серега внутренне приготовился к любым неприятностям. Олег холодно кивнул. Говорить при сменщике ничего не стал, но и руки не подал. Когда Михалыч ушел, Олег подошел вплотную, хотел что-то сказать, но не нашел слов. Наконец, выдавил из себя:

– Ладно, забыли, – сел в машину и уехал.

Серега пожал плечами и пошел в контейнер. Кольцо захохотало:

«Испугался! Правильно, знай наших! Жаль, конечно, что он на драку не решился».

«Не стал бы я его бить, – покачал головой Попов, – в конце концов, это его жена».

«Да брось ты сопли разводить, хозяин! – возмутилось кольцо, – Моя, его… Учу тебя, учу, а все без толку. Э-эх…».

Серега в дискуссию вступать не стал и дежурство пошло по накатанному: тренировка утренняя, тренировка вечерняя. Попов уже начал входить во вкус такой жизни – мышцы укреплялись, движения становились точнее и увереннее. В конце утренней тренировки удар получился столь удачным, что андроид был сбит с ног. Кольцо удовлетворенно хмыкнуло:

«Хорошо. Неплохой из меня тренер, а, хозяин? Десяти дней не прошло. Вечерком попробуем связочку с защитой».

Но вечером, прямо посреди тренировки, кольцо вдруг замолчало, а Леха застыл, глядя куда-то поверх головы Попова. Серега подождал немного, щелкнул андроида по носу и спросил:

– Ну и что? Батарейка села?

Кольцо шикнуло:

«Да погоди немного, хозяин. Здесь такое дело…».

Попов пожал плечами, прилег на тюки с одеждой и почти задремал, но тут завопил «боевой артефакт»:

«Это оно, хозяин! Мелькором клянусь – оно это! Нашлось!»

Серега помотал спросонья головой:

«Кто?»

«Кольцо! Эльфийское! Я же говорило, что оно найдется! Такой шлейф магии! Я сразу почувствовало!»

«Да, ну, – не поверил Попов, – и где ты его почуяло?»

«Мимо нас проехало. Вон там – с запада на восток, километрах в шести. Сейчас удаляется. С приличной скоростью. Наверное, по железной дороге едет. Надо за ним, хозяин!»

«Угу. Прямо сейчас. Только шнурки поглажу, и сбегаем по-быстрому», – зевнул Серега.

«Да перестань смеяться, хозяин, – заныло кольцо, – след, конечно, я не потеряю, но мало ли что бывает. Чем раньше поедем, тем лучше».

«Никуда не поеду, – отрезал Попов, – Я тебе уже говорил, мне кольцо без надобности. В Мордор возвращаться не собираюсь. Встречу с Майроном не планирую. Вопрос закрыт».

«Боевой артефакт» замолчал на время, перебирая аргументы и наконец, выудил самый важный:

«Хозяин хочет отомстить убийцам матери?»

Серега скрипнул зубами:

«Ты же знаешь ответ. Только я связи не вижу между местью и возвращением в Мордор».

«Да почему, обязательно, возвращение? – зачастило кольцо, – Далось, тебе, хозяин, возвращение. Не хочешь – не возвращайся, я же не настаиваю. Но эльфийское колечко нам бы пригодилось. Там своя магия, от моей отличается. Ты его как в Мордоре использовал, хозяин?»

«Как средство связи», – буркнул Попов.

«Вот! – обрадовалось кольцо, – Так я и предполагало, между прочим. Да там и другие возможности могут быть. Кто колечко делал, случайно не знаете?»

«Эльфы делали», – хмыкнул Серега.

«Что в тебе ценно, хозяин, так это чувство юмора. Но, раз твое колечко не относится к Трем эльфийским, то скорее всего, это одно из пробных колец Келебримбора21. Он их делал, когда учился мастерству у моего повелителя. А если так, там и частичка магии Властелина колец. Мы это используем».

«Замечательно, – подвел итог Попов, – только как это все поможет в мести?»

«Хозяин, ты же видел, что произошло, когда мы с ним соединились? Шарахнуло – будь здоров. И если я подчиню эльфийское кольцо себе, мои возможности возрастут сто, а может, и тысячекратно. Наши возможности, я хотело сказать».

«А если оно тебя?»

«В смысле?» – не понял «боевой артефакт».

«В смысле – оно победит», – уточнил Серега.

«Так быть не может, – отрезало кольцо, – Властелин колец сделал меня гораздо позже. Я – сильнее».

«Ладно, – согласился Попов, – предположим, нам крайне необходимо эльфийское кольцо. Но как я отсюда сорвусь? Денег на дорогу нет. С работой как быть?»

«На работу можно и плюнуть, – уверенно заявило кольцо, – если мы раздобудем эльфийское… эх, все у нас будет и без работы! Про деньги надо подумать, конечно. Ложись спать, хозяин. Утро вечера умнее».

«Мудренее, – поправил Серега, – и учти, я еще ничего не решил! Ты меня пока не убедило».

«Боевой артефакт» дипломатично промолчал, но когда Попов уже устроился на тюках поудобнее, вкрадчиво поинтересовалось:

«Почитать тебе на ночь, хозяин?»

«Сказку? – хмыкнул Серега, – Учти, я страшные не люблю».

«Историю Арды», – неуверенно предложило кольцо.

«Опять? Не хочу».

«Хозяин, я буду читать, а не ты».

«Я усну через две минуты твоего чтения».

«Ничего, – согласилось кольцо, – самый длинный путь начинается с первого шага».

«Ну, если так, валяй», – милостиво согласился Попов.

«Был Эру, Единый, что в Арде зовется Илуватар; и первыми создал он Айнуров, Священных, что были плодом его дум; и они были с ним прежде, чем было создано что-либо другое. И он говорил с ними, предлагая им музыкальные темы; и они пели перед ним, и он радовался. Но долгое время каждый из них пел отдельно или по двое-трое вместе, а прочие внимали: ибо каждый понимал лишь ту часть разума Илуватара, из коей вышел; и плохо понимали они своих братьев. Однако, внимая, они начинали понимать друг друга более глубоко, и их единство и гармония росли»22.

Серега зевнул так, что чуть не вывихнул челюсть:

«Первым было Слово и Слово был Бог. Слышали. Как он из ничего создал кого-то? А сам откуда взялся?»

«Эру-Илуватар был всегда, – неуверенно ответило кольцо, – он вечен».

«Был в виде чего? Или кого? Как он выглядит?»

«Боевой артефакт» завис минуты на две и сдался:

«Я не могу объяснить, хозяин. Но ты же был в нашем мире – он устроен в строгом соответствии с музыкой Айнуров».

«Был. Но почему он так устроен, ты объяснить не можешь. Поэтому, заканчивай трындеть, я спать хочу».

Кольцо заткнулось. Попов заснул, но был вынужден посмотреть во сне создание Арды и вникнуть в различия между валарами23 и майарами24.

1 мая 1992 года

Несмотря на праздник, рынок работал, как обычно. Выдав товар, Серега прикрыл створку контейнера, и буркнул кольцу:

«Спасибо. Теперь до меня дошло, кто такой Майрон и, кто такой Мелькор. Он мне несколько раз объяснял, но я так и не понял».

«Благодарность – лучший стимул для дальнейшей работы, – растаяло кольцо, – буду стараться и в дальнейшем информировать хозяина в наиболее доступной для его восприятия форме».

«Канцелярщины ты нахваталось, – упрекнул «боевой артефакт» Попов, – любой бы ротный писарь позавидовал. Про создание мира ты рассказать не можешь, так хоть объясни, как я к вам попал? Мне Майрон пел, что это разные Вселенные».

«Так и есть, хозяин. Разные».

«И где находится ваша?»

«За пределами этой Вселенной».

«Исчерпывающе, – усмехнулся Серега, – только мне в школе рассказывали, что за пределы Вселенной выйти нельзя. Она бесконечна».

Кольцо хмыкнуло:

«То есть, ты веришь, что Вселенная бесконечна, хотя представить Бесконечность не можешь? А в существование вечного Эру верить отказываешься?»

Попов почесал затылок:

«Ну, хорошо. Объясни мне».

«Боевой артефакт» вздохнул:

«Думаешь, это так просто? Не обижайся, хозяин, но с твоими знаниями физики… Хотя… Ну, вот такая аналогия, очень грубая, конечно. Слоеный торт можешь себе представить?»

«Вполне, – улыбнулся Серега, – хорошо, что напомнило. Вот такой тортик я хочу на вечер».

«Отлично, – еще раз вздохнуло кольцо, – так вот, если очень грубо, то Вселенные – это слои торта. А крем между ними и внутри них – то самое Ничто. Тонкое поле. Информационно-энергетическое».

«Ага, – потер нос Попов, – так понятно. И сколько слоев в тортике?»

«Бесконечно. В том смысле, что рядом с каждым слоем всегда есть другие слои. Такая конструкция».

Серега задумался:

«А почему нам говорят, что наша Вселенная, в смысле – наш слой, бесконечен?»

«Потому что мы – трехмерны, хозяин. Четвертое измерение – время, нам неподвластно. Аналогия с тортиком очень грубая, но представь, что в слое бисквита живет двухмерный жучок? Он плоский, у него есть только длина и ширина. Представил? Для него плоскость бисквита – бесконечна, если свернута в шар. Так и для нас. Вселенная бесконечна, поскольку развивается во времени, над которым мы не властны. Умей мы перемещаться во времени, то могли бы вернуться к началу и посмотреть, что за пределами этого мира».

«То есть, Вселенные конечны во времени?»

«Конечны, хозяин. В школе про «тепловую смерть Вселенной» рассказывали? Возвращаясь к нашей кондитерской модели. Пекарь постоянно создает новые бисквиты, погружая их в крем. Рано или поздно бисквит съедают, и он исчезает».

«И кто пекарь?»

«В случае с Ардой – Эру, он же Илуватар. В вашем случае – Большой Взрыв. Во Вселенной Илуватара действует магия. В вашей – квантовая физика и теория относительности. Хотя и магия – тоже».

«Ладно, хоть и не все понял. Но мы-то с тобой как перешли из слоя в слой? Я – так аж два раза».

«Внешнее воздействие, хозяин. Представь, что какой-нибудь дятел решил добраться до нашего жучка, зацепил его клювом и потащил через слои бисквита. Но жучок застрял в одном из слоев».

«И кто дятел? Майрон?»

«Нет, хозяин. Властелин колец всего лишь майар. Он воспользовался силой Мелькора. Побежденный другими валарами, Мелькор был выброшен за пределы бисквита-Арды и оказался в креме – энерго-информационном пространстве».

«Стоп, – поднял руку Попов, – опять ты мне задвигаешь про это пространство. Ты же говорило, что оно здесь, у нас. И даже следы какие-то там видишь?»

«Крем и внутри, и снаружи бисквита, хозяин. Он неоднороден, и естественно, отличается и внутри каждого слоя, и между ними. Мелькор – между слоями».

«Хорошо, – согласился Серега, – меня он к вам выдернул. А как же обратно?»

«Во мне – часть силы Мелькора, – не без гордости сообщило кольцо, – в эльфийском артефакте, в конечном счете, часть силы Эру-Илуватара. Когда ты нас соединил, произошло… как бы тебе понятнее объяснить? Короткое замыкание, вот близкий аналог! Колоссальный выброс энергии, а ты хозяин, вместе со своей машиной, был словно заноза в теле нашего мира. Другими словами, дырочка в бисквите уже проделана, и когда его встряхнули, ты и выпал обратно. Тебе бы с нашими учеными старикашками в Лугбурзе пообщаться, они бы тебе понятнее объяснили. Или наоборот – запутали».

«Сколько раз говорил – никакого Лугбурза. Объяснение на примере тортика меня устраивает, спасибо. Предлагаю прения прекратить, Леху отправить домой, через полчаса – смена».

*      *      *

Леха едва успел уйти – к контейнеру подъехала машина. Серега высунулся наружу, ожидая увидеть Олега, но за рулем «жигуленка» ему радостно улыбнулась Иринка.

– Не понял. А где мой любимый работодатель?

– А я тебе не любимая? – слегка обиделась Ирка, – В Москве твой работодатель, за товаром поехал. А я вас контролирую. Где твой сменщик?

– Так ты раньше на двадцать минут приехала, – усмехнулся Попов, – а если я хоть чуть-чуть в людях разбираюсь, товарищ майор запаса прибудет без двух десять. Принимать, кроме контейнера, нечего, весь товар на руках.

– Ну, и ладно, – не расстроилась девушка, – пока на рынке реализаторов проверю.

Серега оказался прав на все сто – без двух минут десять сменщик вошел в контейнер, а ровно в десять Попов был свободен. Иринка на рынке тоже не задержалась:

– Садись, прокачу!

– Хорошо водишь? – поинтересовался Серега, забираясь в «жигуленок», – Можно доверить хрупким женским рукам свою драгоценную жизнь?

– Чтобы вы, мужики, без наших хрупких рук вообще делали? – огрызнулась Ирка, выруливая на проспект, – Ты, кстати, готовишь-стираешь самостоятельно?

– Что же нам, мужикам, делать без хрупких женских рук? Сам, конечно, – театрально вздохнул Попов.

– Женись, – усмехнулась Иринка, – будет тебе и забота, и ласка.

– Шутишь? Как на рынке: зашел и купил? Только в Российской Федерации торговля людьми официально запрещена. Да и опять же, где я такую найду, как ты?

Девушка покраснела:

– А ты сильно изменился, Попов, за эти семь лет. Комплименты научился говорить. Смелый стал. Ну, по крайней мере с женщинами.

– Опыт – сын ошибок трудных, – процитировал Пушкина Серега.

Ирка посмотрела на Попова и хмыкнула:

– Опыт? В специальной больнице? Или ты там не был? Ну-ка, давай, колись, что было на самом деле, а то какую-то ерунду нам рассказываешь.

– На дорогу смотри, – смутился Серега.

– Я тебя прямо посреди дороги высажу, если правду не расскажешь, – пообещала Ирка, – про ошибки трудные.

– Ты же все равно не поверишь, – попытался увильнуть Попов.

– А ты попробуй.

– Да долго рассказывать, – почти сдался Серега.

– Молодец, – покачала головой Иринка, – заинтриговал по полной. Я теперь от тебя не отстану.

Проспект нырнул в лесопарк. Пешеходных переходов, светофоров и других препятствий здесь не было. Ирка набрала скорость.

– Врежемся куда-нибудь. Нельзя водителя отвлекать.

– Тоже мне, инструктор, – фыркнула девушка, – без тебя знаю, что можно, а чего нельзя. Рассказывай!

– Ладно, – капитулировал Серега, но тут возмутилось кольцо:

«Не вздумай, хозяин! И так уже слишком много людей о нас знает. Мы еще не в той силе, чтобы заявлять о себе публично».

«Ерунда», – отмахнулся Попов. Желание поразить любимую женщину было сильнее осторожности. Кольцо замолчало, и в ту же секунду идущий впереди красный «москвич» резко остановился. Завизжали тормоза, заставив натянуться ремни безопасности. Тщетно – машина ткнулась носом в чужой бампер.

Минуту просидели в полной тишине. Потом Иринка медленно убрала ноги с педалей:

– Только не говори, что ты меня предупреждал, ладно?

– Ладно – пожал плечами Попов, и позвал подозрительно притихший «боевой артефакт»:

«Твоя работа?»

«Моя, – вздохнуло кольцо, – а как прикажешь тебя останавливать? Пришлось сотворить им маленький фантомчик посреди дороги. Они и тормознули».

«Кто они хоть?»

«Сейчас увидишь, – снова вздохнуло кольцо, – не очень симпатичные люди».

«Не очень симпатичные люди» оказались компанией из трех уроженцев Закавказья. Разговор сразу пошел на повышенных тонах с темпераментными жестами. Бампер «москвиченка» оказался лишь слегка поцарапанным, но южане «мамой клялись», что к использованию он теперь совершенно не пригоден. Кроме того, по их мнению, от страшного удара повело всю машину, а пассажиры и водитель пережили сильнейшее нервное потрясение. Серега совершенно оглох и потерялся от их гвалта. Вызывать ГАИ и оформлять происшествие по всем правилам южане отказались наотрез:

– Какой такой гаи-дои! Сколько его ждать будем? Нам еще тысяча километров ехать, опаздываем совсем! Почему только с трассы в ваш город свернули? Это ты, Камал, шашлык-машлык захотел, да? Вот, разбирайся теперь сам!

Камала такой подход возмутил до глубины души:

– Э, зачем так скажешь? Все вместе шашлык у Вагифа кушали! Чем тут разбираться? Пять тысяча рублей давай, и поехали каждый в свой сторона!

– Какие пять тысяч? – возмутился Серега, – С какого перепугу?

Камал усмехнулся, показав пару золотых зубов:

– Не хочешь бабки платить? Мы согласны натурой взять, – и он кивнул головой в сторону Иринки.

– Что? – Попов почувствовал, как знакомое уже чувство звериной ненависти начинает затапливать сознание, – Натурой тебе выдать? На, держи!

Хук правой в челюсть вышел просто на загляденье. Голова Камала мотнулась на шее, разбрызгивая рубиновые капельки крови из рассеченной губы, ноги подогнулись, и он рухнул на асфальт.

«Нокаут, – прокомментировало кольцо, – один ноль в нашу пользу. Осторожно, хозяин! Сейчас полезут».

Остолбеневшие на мгновение южане что-то гортанно крикнули и бросились на Серегу. Кольцо заработало так, что загудело, словно трансформатор. Время привычно замедлилось, и Попов успел встретить атакующего слева ударом ноги в пах. Лицо верзилы исказилось болью, но остановить инерцию стокилограммового тела не получилось. Падая, противник врезался в Серегу, угодив лбом в лицо.

В голове зазвенело, но кольцо поддержало, и Попов устоял на ногах. Он даже сумел вывернуться из-под падающей туши, добив врага ребром ладони под основание черепа. Жертва рухнула парой к Камалу, и Серега развернулся, чтобы встретить третьего. Но здесь сверхусилий не понадобилось. Низенький толстый мужчина замер, как вкопанный, и выставил перед собой пухлые ладошки:

– Стой, прошу тебя! Ты уже жестоко наказал Камала, хотя он просто пошутил. Ты наказал и Лазима, хотя он ничего не сказал. Позволь нам уехать, мы поняли свою ошибку!

– Ошибку? Поняли? – рыкнул Попов, – Вот и тебе для полного понимания!

Два удара свалили «миротворца» на асфальт. Кольцо удовлетворенно хмыкнуло:

«Три ноль. Две чистых победы и одна – по очкам. Точнее – по яичкам».

Серега оглянулся по сторонам. Равнодушно шелестели мимо автомобили, еще меньше эмоций высказывал сосновый лес. Тела удачно сложились между «Москвичем» и обочиной, невидимые с дороги. Свидетелей скоротечной схватки не было, кроме Иринки, застывшей у открытой дверцы машины.

– Поехали, – Попов перешагнул через неподвижного Камала, – пока они не очухались.

Девушка в прострации кивнула и села за руль. Сдала назад, объехала «Москвич» и резко остановилась, вцепившись побелевшими пальцами в руль:

– Их нельзя так бросить!

– Почему? – Серега осматривал ссадину на кулаке и даже не поднял головы.

– Ты – дурак? А если ты кого-нибудь убил?

– Тем более – поехали! – усмехнулся Попов, – Спасибо за комплимент, но ударом кулака я пока людей убивать не умею. Поехали, ничего с ними не будет. Очухаются – и дальше на юг отправятся. Поехали, Ира, поехали!

Многократное повторение помогло, «жигуленок» снова набрал скорость, удаляясь от места происшествия. Ирка молча смотрела на дорогу, Серега зализывал ранку.

– Аптечка есть, – неестественно ровным голосом сказала девушка, не отрываясь взглядом от серой асфальтовой ленты.

– Да я так, – отмахнулся Попов, – привык.

– Они наши номера запомнили, – Ирка так и не повернула головы. Кольцо захихикало: «Эта информация стерта. Они вас даже описать не смогут».

– Нет, – коротко заверил Серега.

Иринка вдруг резко свернула на едва заметную дорожку, выбегающую из леса, проехала метров двести и остановилась, заглушив двигатель. Зябко потерла плечи руками:

– Мне надо успокоится. Переварить.

Попов потянулся было ее обнять, но девушка отпрянула:

– Не трогай! Не надо.

Серега вдруг вспомнил напряженную, как струна, Этель в их последнюю ночь на Руне25, и убрал руки. Опустил стекло, открывая путь сырому лесному воздуху и весенней птичьей перекличке. Дотянулся до аптечки и заклеил ссадину на кулаке пластырем. В боковом зеркале критически осмотрел синяк на скуле, оставленный лбом Лазима. Покосился на Ирку:

– Ну и зачем так переживать? Все же хорошо закончилось?

Иринка медленно повернулась к нему:

– Хорошо? Хорошо!? Ты жестоко избил трех человек, Попов. Они тебе ничего плохого не сделали, а ты их избил до потери сознания. Это хорошо?

Серега почувствовал, что начинает заводиться:

– А ты как собиралась конфликт решить? Заплатить или натурой отдать? Какой вариант тебя больше привлекает?

– Он же пошутил, Попов! Как идиот. В меру своего ограниченного интеллекта. А ты ему наверняка что-нибудь сломал. Это же статья, как ты не понимаешь? Даже за побои могут дать до двух лет. За повреждения средней тяжести – до пяти. Ты в тюрьму захотел?

– Пусть о других женщинах так шутит. Шашлык кушать сломанной челюстью он пока не сможет. И я этому очень рад, представь себе! – Серега потрогал синяк на лице, поморщился и продолжил уже чуть спокойнее, – Нет, если очень хочешь, мы можем вернуться. Извинимся, а потом прогуляешься с ними в лес. Проверишь, шутят они, или нет.

«Молодец, хозяин, – одобрило кольцо, – я бы лучше не сказало»!

Иринка с кольцом не согласилась:

– Дурак! Такой же, как эти волосатые бараны! Только кулаками махать можете! А третьего ты зачем бил? Он же извиняться начал!

Серега слегка смутился:

– Это уже в запале. Ну, извини, в конце концов, что я за тебя вступился. Больше не повторится. Выпутывайся из неприятностей сама.

Теперь смутилась Ирка:

– Это ты меня извини, Сережка. Накинулась на тебя. Все так быстро и неожиданно получилось. Ты думаешь, они номер машины не запомнили?

– Я точно знаю, что они не помнят ни номера машины, ни наших лиц, ни внешности. Они даже не вспомнят, сколько нас было, и была ли среди нас женщина.

«Абсолютно точно, – подтвердило кольцо, – я свое дело знаю. Конечно, постепенно вспомнят. Но столько воды утечет…».

– Откуда такая уверенность? – уже почти спокойно поинтересовалась Иринка, заводя мотор.

– Долгая история, – повторил Попов, – и невероятная.

– Так, – решительно сказала девушка, выворачивая снова на проспект, – сейчас едем ко мне домой. Пьем кофе, едим плюшки, успокаиваемся. Припудриваем твой синяк, промываем рану на руке. И ты все подробно рассказываешь. Идет?

– Идет! – согласился Серега, не обращая внимания на стоны кольца, – Только я хочу слоеный тортик. Купим по дороге?

– Купим, конечно, – как маленькому ребенку пообещала Иринка.

До дома добрались без приключений и молча, если не считать брюзжания кольца по поводу необходимости сохранения полной тайны. Попов в дискуссию ввязываться не стал, но «боевой артефакт» бубнил до самого подъезда, и заткнулся лишь в лифте, отчаявшись изменить ситуацию.

В детали своего пребывания за пределами текущего Мироздания Серега поначалу вдаваться не стал. Ограничился общими моментами для проверки Иркиной реакции. Кольцо наверняка надеялось, что Попова пошлют куда подальше с его россказнями о Мордоре, и когда девушка начала требовать подробности, аж застонало:

«Осторожно, хозяин! Ну, я еще понимаю – лучший друг! Хотя, и ему не стоило раскрываться! Но баба! Извини, любимая женщина. Но ведь – женщина! Одной рассказал, и все, пиши пропало! Она же всем разболтает!»

«А ты как предлагаешь все объяснить? – возмутился Серега, когда Иринка в очередной раз ушла на кухню, – Да и кто ей поверит? Я уже сам иногда сомневаюсь: это со мной было или я интересную книжку пересказываю?»

«Ой, хлебнем мы, горя», – запричитало кольцо.

«Отстань, паникер», – отмахнулся Попов.

Ирка вернулась с горячим чайником, долила в чашки, и снова устроилась на диване, касаясь коленом Серегиной ноги:

– Так значит, опыт в общении с женщинами у тебя оттуда, Попов? Может, ты там и женился, скрытный наш?

Серега замялся:

– Женился? Ну, в общепринятом смысле слова – нет, конечно.

– А не в общепринятом?

– Ну… были женщины.

– Во множественном числе? – вскинула брови Иринка, – Вот тут ты меня удивил, Попов, не скрою. Гораздо сильнее, чем этим своим Мордотом. Если не врешь, конечно, скромный ты наш.

– Мордором, – машинально поправил Серега, – там так принято. Рабыни, служанки, наложницы… Культура такая, в общем.

Иринка начала краснеть:

– И много было… наложниц?

Попов заерзал на диване:

– Ну, зачем это тебе? Было, и было. Какая разница? Что у нас тут: суд или отчетное собрание?

– Просто интересно, как врать будешь, – девушка поправила волосы.

– Я не вру, – обиделся Серега, – а было две. Имена тебе все равно ничего не скажут.

Иринка улыбнулась:

– Лучше, чем я?

– В смысле? – прикинулся дурачком Попов.

– В прямом, – отрезала Ирка, – во всех смыслах.

– А, – засмеялся Серега, и подчиняясь порыву, взял девушку за руку, – я ль на свете всех милее, всех румяней, и белее? Я тебя, в некоторых смыслах, сравнить и не могу.

– Пошлишь, Попов, – сморщила носик Иринка, но руки не отняла, – и Пушкина где-то начитался.

– В психушке библиотека была небольшая, а сидел я там долго. Слишком долго, – уже не в силах сопротивляться желанию, Серега потянул девушку к себе. Ирка немного поупиралась, но позволила себя обнять. Разговор оборвался, и вдруг оживилось кольцо:

«Хозяин, раз уж ты все равно раскололся… попроси денег на дорогу. У них есть».

Попов как раз коснулся губами виска девушки. Вмешательство «боевого артефакта» было так не к месту, что Серега неожиданно для себя цыкнул вслух:

– Отстань!

Ирка распахнула уже прикрытые глаза и отодвинулась:

– Я к тебе не приставала!

Попов скрипнул зубами и мысленно проклял кольцо. Попытался удержать девушку:

– Это не тебе.

Интимность момента растаяла. Иринка удивленно оглянулась и сложила руки на груди:

– А кому, Попов? Здесь еще кто-то?

Серега был вынужден убрать руки и пуститься в объяснения насчет кольца. Ирка слушала с большим сомнением, а когда рассказ дошел до бессмертия, замотала головой:

– Стоп, стоп, стоп! Ты хоть слышишь себя, Сергей? Волшебное кольцо? Как в мультике? Про Ваньку, собачку Жужу и змею Скарапею? Ты теперь бессмертен и всесилен, да? И работаешь сторожем на рынке? Наверное, чтобы не раскрывать свою силу? Мало того, оно с тобой еще и разговаривает? Пожалей меня, Попов! Придумай что-нибудь другое!

Серега беспомощно развел руками:

– Я не придумываю. Это все – правда, от начала и до конца.

Иринка грустно усмехнулась:

– Теперь я понимаю, почему тебя упрятали в психушку. Извини.

– Не за что, – махнул рукой Попов, – ты права. Все решили, что я спятил. Сначала – следователи, потом – врачи. Ну, и ты тоже. Я не удивляюсь.

– Но ты же несешь абсолютную дичь! Где хоть одно подтверждение твоих слов? Ну, сотвори какое-нибудь чудо, что бы я поверила?

Серега пожал плечами:

– Я же не волшебник. Кольцо кое-что может. Можешь?

Кольцо надулось от спеси и даже стало отливать золотом:

«Я – боевой артефакт, а не ярмарочный фокусник!»

«А деньги на дорогу и поиски эльфийского кольца?» – вкрадчиво поинтересовался Попов.

Кольцо запыхтело, закряхтело, нагрелось даже, но в итоге сдалось:

«Ладно. Но учти – моя сила серьезно уменьшится! Подготовь зрителей».

Серега улыбнулся Иринке, которая смотрела на него с нескрываемой жалостью:

– Сейчас. Будет тебе чудо. Только не пугайся.

– Ты меня пугаешь, Попов, – покачала головой девушка и осеклась на полуслове, – Ой, что это?

Прямо в воздухе, между мужчиной и женщиной, вдруг возникла огромная роза. Сначала проявились лишь контуры цветка, но с каждой секундой он становился реальнее. Налился бордовым цветом бархатный бутон. Пробежали изумрудные жилки по листьям и проклюнулись острые шипы на стебле. В завершение роза словно вспотела – хрустальные капельки росы задрожали на цветке и по комнате поплыл сильный, почти искусственный аромат.

Ирка ахнула, прижимая ладони к запылавшему румянцем лицу:

– Это же гипноз! Ты где такому научился?

– Ловкость рук и никакого мошенничества. Можешь потрогать, – хмыкнул Серега.

Девушка несмело вытянула руку и коснулась пальцами цветка. Нежный бутон вздрогнул, роняя капельки росы на диван, но продолжал парить в воздухе.

– Колется, – прошептала Иринка, и наконец, аккуратно взяла стебель, – невероятно…

– Это – тебе!

– Спасибо, – машинально ответила Ирка, не отрывая глаз от цветка.

Попов аккуратно пересел ближе:

– Такого доказательства достаточно?

– Да… надо в воду поставить…

«Не надо, – буркнуло кольцо, – она теперь навсегда такой останется. До окончания времен. Я поле закольцевало. Этой розе теперь ничего не страшно. Столько энергии на ерунду израсходовало, аж зло берет».

– Не надо, – повторил Серега, – она будет живой всегда. На память.

Иринка наморщила лоб и провела пальцами по бутону:

– Погоди-ка… а зачем ты тогда работаешь, Попов? Сторожем! Если можно все получить из воздуха?

– Не все, – замялся Попов, – да и это немногое такого требует… Кольцо надо подпитывать. Кровью. Своей или чужой.

– Кошмар, – ахнула Ирка, – часто? Ты же никого не убил? Сам подпитывал? Больно?

– Было дело, – подтвердил Серега, – нет, нет, никого я не убивал. Своей кровью. Честно говоря, приятного мало. Правда, теперь можно все поменять. И получить все, что хочешь.

– Как? – Иринка все еще не могла поверить, но кольцо давило:

«Давай, хозяин, давай. Я помогу!».

– Нашлось второе кольцо. Эльфийское. При взаимодействии двух колец можно получить почти всё.

– Ну, – улыбнулась девушка, словно малому ребенку, – в чем тогда дело? Не получается управлять миром, не привлекая внимания психиатров?

– За ним надо съездить, – решил не обижаться на шутку Попов, – помоги, а? По старой дружбе?

– Чем? – Ирка положила розу на столик, – На машине тебя свозить? Далеко?

Серега придвинулся и снова взял руку девушки, сжав между своими ладонями:

– Нет, это очень далеко. Мне нужны деньги на поездку. С возвратом, конечно.

«Молодец, хозяин! Держи руку, не отпускай!» – оживилось кольцо.

– Да не вопрос! Погоди…. – Иринка с сомнением посмотрела в глаза собеседнику, нахмурилась, о чем-то задумавшись. Потерла свободной рукой лоб:

– Что-то не так. Мне вдруг очень захотелось отдать тебе все наши деньги. Все, до копейки… но это же неправильно… Я не могу… Но очень этого хочу…

Теперь девушка смотрела не на Попова, а как бы сквозь него. Медленно встала и неуверенной походкой вышла в смежную комнату.

«Ты что творишь, гад? – возмутился Серега, – Ты ей сейчас мозги набекрень свернешь!»

«Не дрейфь, хозяин, – хрипло ответил «боевой артефакт», – не сверну. Но, стараться приходится серьезно. Слишком она устойчивая. Ой-ой-ой, срывается! Бери ее опять за руки!»

Под нажимом кольца Попов заглянул в соседнюю комнату. Ирка стояла в спальне перед маленьким сейфом, замаскированным под настенным зеркалом. Серега успел разглядеть аккуратные пачки денег, перетянутые упаковочной лентой, но девушка уже закрывала массивную дверку. Повернула диск с цифрами и недоуменно посмотрела на Попова:

– Что-то я плохо понимаю, что делаю. Голова, как в тумане и немного кружится. Мне надо прилечь.

Иринка покачнулась, хватаясь за Серегу, и осела на кровать, закрывая глаза. Попов заметался в поисках домашней аптечки, но кольцо устало посоветовало:

«Не суетись, хозяин. Это не обморок, а просто сон. Очень глубокий сон. Пришлось ее отключить, мозг не выдержал».

«Ты… ты чего? Ты чего сделало?! Как это – мозг не выдержал? И что теперь? Что делать-то?»

«Ничего не надо делать, – Попову показалось, что кольцо зевнуло, – извини, хозяин, что-то я тоже утомилось. Поспит часиков десять и очнется».

«Ты же сказало, что мозг не выдержал?! Она кем проснется-то? Растением?»

«Ну, это я неудачно выразилось, – извинился «боевой артефакт», – личность не утеряна, не переживай. Голова поболит, конечно, а в остальном – без проблем».

Кольцо помолчало, размышляя о чем-то, и нехотя призналось:

«Первый раз я с таким сопротивлением столкнулось, хозяин. Так что, сама она нам ничего не отдаст».

Серега махнул рукой:

«Да и черт с ним. Обойдемся».

«Как обойдемся? – всполошилось кольцо, – Сегодня выехать надо. Кто нам билет без денег продаст?»

«Отведешь глаза проводнику поезда», – Попов присел рядом с Иринкой, пытаясь уловить ее дыхание.

«Ты еще сердцебиение послушай, – язвительно прокомментировало кольцо, – под левой грудью. А если не услышишь – то и под правой. Искусственное дыхание делать будешь? Рот в рот?»

«Вот ты язва, – упрекнул кольцо Серега и пересел в кресло, – лучше скажи, что делать?»

«Я же сказало – искусственное дыхание, – продолжало издеваться кольцо, и Попов сжал кулаки, – Ладно, ладно, хозяин! Не кипятись. Давай вместе подумаем. Проводнику глаза отвести можно, но нам ведь не две остановки ехать, а несколько суток».

«Сколько?!»

«Сколько у вас путь до океана занимает? Если оно потом на корабль не попадет, конечно».

«Отсюда – суток пять-шесть, – прикинул Попов, – если на поезде. Ты летать еще не научилось? Или трансгрессировать в пространстве?»

«Хозяин! Вот если мы эльфийское колечко захомутаем! Может и полетать получится. Но сейчас нам деньги нужны. Видел, сколько их в сейфе? Давай, позаимствуем пачечку-другую?»

«В смысле – украдем?»

«В смысле – возьмем взаймы. Правда, без ведома хозяйки. Они все равно сразу не хватятся. А я муляж сделаю. На неделю хватит, а там уж мы вернем. И вообще, тебе на работе аванс заплатили?»

«Нет».

«А должны были. Вот мы свое и возьмем!»

Серега поморщился:

«Как не выкручивайся, но это воровство».

«Нет, хозяин. Мы же вернем. Ну, решайся! Нельзя эльфийку упускать!»

«А код от сейфа?» – почти сдался Попов.

«Я запомнило. Иначе, какая от меня польза? Давай, продиктую!»

Серега обреченно подошел к дверце сейфа и взялся за диск:

«Очередная статья. Когда меня поймают, то лет двадцать накрутят».

«Не поймают, – захихикало кольцо, – пока я с тобой, хозяин, это исключено. И вообще, все ценности мира принадлежат нам. И законы мы будем устанавливать свои. Когда овладеем миром».

«Мечтатель, – буркнул Попов, – диктуй свои цифры…».

Дверца мягко щелкнула. Серега вытащил самую дальнюю пачку «пятисоток», и на ее месте возникла точно такая же. Попов потрогал пальцем – внешне и на ощупь пачка ничем не отличалась от соседних.

«Качественный муляж, хозяин, не сомневайся. Главное – не вскрывать. Да она – самая дальняя, пока до нее руки дойдут. Все, закрывай, и пошли. Еще собраться надо. До поезда четыре часа».

Попов оглянулся на спящую Иринку:

«А ее мы как бросим?»

«Что значит – бросим? – удивилось кольцо, – Человек у себя дома. Спокойно спит в собственной кровати. К вечеру проснется. Мы ее что, в парке на скамейке оставили?»

«Да как-то нехорошо это».

«Чего нехорошо? – «боевой артефакт» начал терять терпение, – В чем проблема? А, погоди, хозяин, я кажется поняло. Не можешь просто так уйти? Не вопрос – десять минут у нас есть, можешь насладиться телом. Она не проснется – гарантирую».

«Ты серьезно?! – возмутился Серега, – Да у меня и в мыслях не было! Пошли!»

«В мыслях – было, – лукаво усмехнулось кольцо, – только ты эту мысль давил всеми способами. Ну, хочешь оставаться правильным, тогда пошли».

«Проницательное ты наше», – буркнул нелюбезно Попов. Прикрыл спящую девушку пледом. Поколебался пару секунд, но все же поцеловал Ирку в щеку. Девушка вздохнула, что-то пробормотала во сне, и повернулась на бок.

«Ну?» – подначило кольцо.

«Баранки гну», – Серега заставил себя оторваться от Иринки и пошел к двери.

*      *      *

Закат Попов встретил уже в двухместном купе скорого фирменного поезда «Москва – Владивосток». Позвякивал ложкой стакан на столике и мелькали в окне телеграфные столбы. Кольцо, утомленное перипетиями бурного дня, дремало на пальце. Леха-андроид смирно лежал на второй полке, пялясь в потолок. Оставлять его в квартире не решились, а в деле добычи эльфийского кольца лишние руки могли оказаться полезными.

«Боевой артефакт» рекомендовал взять билеты до Владивостока:

«Пойми, хозяин, денег у нас полно, а точно определить местоположение эльфийского кольца я пока не могу. Сейчас оно двигается впереди нас на восток и где остановится – неизвестно. Остановится оно – остановимся и мы».

Серега согласился, и теперь созерцал зауральские равнины, алевшие заходящим солнцем в озерах талой воды. Кольцо предусмотрительно материализовало «Историю народов Средиземья» на столике, правда, уже не свитком пергамента, а в виде толстенного фолианта. Твердые крышки, обтянутые тисненой золотом кожей, вместо обложек, и массивные медные застежки скрепляли том. Увидев Книгу, Попов хмыкнул:

«Поскромнее нельзя было? Ее же открывать страшно».

«Стандарт Мордора, – оправдывалось кольцо, – тем более, что свиток ты отверг. Заскучаешь в дороге, хозяин, почитаешь. Не хочешь сам трудиться – попроси Леху. Он с выражением читает, если что. И любыми голосами. Даже, как Качалов».

«Ладно, – отмахнулся Серега, – не заскучаю, не бойся».

Но час шел за часом, окно потемнело, скрывая окрестности, и Попов невольно потянулся к фолианту. Не без труда открыл застежки, поднял тяжелую, как ворота, крышку. Полюбовался заглавной буквой в виде дракона и развернул прикрепленную к внутренней стороне обложки карту. Поискал знакомые названия и остался в полном недоумении:

«А где твой любимый Мордор?»

«Это карта Первой Эпохи, на ней еще нет Мордора. Все главные события этого легендарного времени разворачивались значительно севернее, хозяин».

Серега зевнул:

«Легендарного? Мифы Древней Греции? Илиада с Одиссеей?»

«Боевой артефакт» среагировал очень нервно:

«Не хочешь – не читай! Сколько я могу тебя уговаривать? Будь неучем!»

Попов тоже разозлился:

«А не надо меня уговаривать! Я же тебе сразу сказал – не вернусь в Мордор! Все – точка! На кой черт, мне это читать?»

Кольцо помолчало, как бы борясь с собой, и жестко отрезало:

«Вернешься. Нет у тебя выбора. Надо было сразу меня выбросить».

Серега демонстративно медленно стянул кольцо с пальца:

«Я тебя и сейчас могу в клозет отправить».

«Боевой артефакт» не испугался:

«Уже не выбросишь. Кто ты без моей помощи, человечишка? Букашка, червь! Без образования, без жилья, без характера! Хочешь барахтаться в навозе? Без проблем. В лучшем случае будешь сторожить контейнер и лизать руку хозяина. Начнешь пить, и за пару-тройку лет скатишься на дно – собирать пустые бутылки и объедки на помойках. В худшем – тебя возьмут за кражу. Без меня муляж исчезнет, а твои пальчики отпечатались везде, в том числе и внутри сейфа. Крутанут на другие преступления, и ты расколешься. А в той, первой драке – тяжкие телесные. Так что, сядешь надолго, и дружок твой не поможет. Ну, что, идем в клозет?»

Попов рыкнул в ответ что-то нечленораздельное, схватил кольцо и бросился к двери купе. Потянул уже ручку, и в тот же момент полетел назад, на полку. Врезался головой в стенку купе и на мгновение потерял сознание. Когда Серега открыл глаза, андроид уже выкручивал из руки кольцо. Попов попытался лягнуть Леху ногой, но такое податливое на тренировках тело манекена вдруг приобрело твердость чугуна. Не обращая внимания на удары, андроид легко разогнул пальцы человека, и забрал кольцо.

Вся борьба заняла не более тридцати секунд. Поверженный нечеловеческой силой, Серега с трудом сел и потер звеневший от удара затылок. Кольцо холодно извинилось:

«Прости, хозяин. Для твоего же блага. Чтобы не наделал глупостей в запале. Потом жалеть будешь».

«Да пошло ты!» – в бессильной злобе выругался Попов. Отвернулся к стенке и с головой накрылся одеялом.

«Истеричная баба, – парировало кольцо, – Поспи, успокойся».

Серега рванулся сказать еще что-нибудь обидное, но тело вдруг налилось свинцом, веки закрылись, и он рухнул на матрас. Леха слез вниз, снова аккуратно закрыл Попова одеялом. Поставил дверь купе на «секретку», выключил свет и вернулся на верхнюю полку.

2 – 4 мая 1992 года

Спал Серега до обеда, помимо своего желания подробно просмотрев исторические события Средиземья вплоть до похищения Сильмариллов. Кольцо спокойно пожелало «доброго утра». Попов не ответил.

Не разговаривали до самого вечера. Серега купил на вокзале в Омске эротический журнальчик и теперь рассматривал, демонстративно разложив поверх «Истории». Кольцо молчало, не высказывая своего неудовольствия. Сдержанность «боевого артефакта» была понятна – все и так шло по плану. Поезд спешит на восток. Попов его не покинул ни в Омске, ни в Барабинске, что означало покорность судьбе. На подъезде к Новосибирску кольцо решило сделать шаг к примирению:

«Хорош дуться, хозяин! Я погорячилось, ты немного психанул, дело житейское. Валары с майарами и то иногда ссорятся».

Серега промолчал, сосредоточенно рассматривая голую красотку на развороте журнала. Кольцо хмыкнуло:

«Нашел, чем любоваться – девкой нарисованной. Только моргни, хозяин! Я тебе полное купе живых красоток обеспечу».

«Знаю, – буркнул Попов, – но не хочу. От тебя».

«Боевой артефакт» понял, что окончательно победил. Леха моментально спрыгнул с полки и аккуратно положил на столик перед Серегой серебристый ободок. Попов помедлил, но все-таки надел кольцо на палец. Показалось, что артефакт замурлыкал, как кот, которого почесали в нужном месте:

«Что ни говори, а привыкло я к тебе, хозяин. Нам теперь расставаться нельзя».

«Это еще почему?» – Попов продолжал рассматривать журнал.

«Ауры, ну, биоэнергетические поля наши, постепенно сливаются. Если разойтись – прорехи останутся. Как у тебя, так и у меня. А вместе мы – сила! Видишь, у меня цвет уже на серебро поменялся? Еще немного – золотым стану».

«Поздравляю».

«Не нуди, хозяин! Что ты как обиженная девочка в детском саду? Признай очевидность: со мной хорошо, без меня – плохо. Ты давно это понял, только сам себе сознаться не можешь».

«Понятно. Я без тебя – ничто!»

«Нет, хозяин, не так! Я вчера сказануло, конечно, про червя и так далее… но это же в запале! В ссоре чего только не брякнешь? Не зря же Властелин колец тебя выбрал? Значит – видел потенциал личности!»

«Он мне сам сказал, – хмыкнул Серега, – кто попался под руку, того и выдернул».

«Не скажи, хозяин. Случайностей нет, что в моем мире, что в твоем. Любая случайность – это непознанная закономерность, так ведь у вас говорят? И даже если предположить, что первоначальный выбор моего господина был случайным, то меня-то он отдал не просто так».

«Хочешь сказать, – перебил кольцо Попов, – что Майрон все знал и предвидел? Знал, что у меня есть эльфийское кольцо? Предвидел, что я захочу уничтожить танк, и соединю кольца? И зачем ему это?»

«Нет, хозяин. Конечно, Властелин не мог видеть события, которые произойдут в будущем. Но, ведь ты можешь предполагать последствия своих действий? А он – майар! Неотъемлемая часть мироздания Арды! Не зная будущего, он просто чувствует, что послужит его пользе. И вручает меня – тебе».

Серега потер виски:

«Складно поешь. Но в одном проговорилось. Ты действуешь для пользы Майрона. А меня убеждаешь, что трудишься исключительно ради моего блага».

«Не вижу противоречия, – «пожало плечами» кольцо, – все, что я делаю для тебя, полезно Властелину колец. И наоборот. Это очевидно».

Попов вздохнул – чертово кольцо было во многом право. Жить, имея его на пальце, гораздо легче. Кольцо оценило вздох правильно:

«Мир, хозяин?»

«Ладно, мир, – сдался Серега, – но читать твой гроссбух не буду, не уговаривай. Девчонки интереснее. И во сне меня не доставай этой лабудой!»

Кольцо задумалось:

«Но надо же как-то развиваться, хозяин! Ну, по чуть-чуть, а? Леха почитает».

«Хорошо, – скрипнул зубами Попов, – кстати, далеко еще ехать? Новосибирск уже за окнами мелькает».

«Пока движется, но мы его догоняем. Когда выехали, между нами были сутки. Сейчас – всего лишь шесть часов. На чем-то медленном оно едет. Потерпи, хозяин. Может, тренировочку проведем перед ужином?»

«В купе? Или в коридор пойдем, пассажиров пугать?»

«В купе. Единоборство в ограниченном пространстве! Леха! Живо вниз! Разминайся, хозяин…».

Вечером следующего дня, уже за Тайшетом, кольцо встрепенулось:

«Совсем близко, хозяин. Остановилось».

«А поезд-то, у нас скорый! – ухмыльнулся Серега, – На каждом полустанке тормозить не будет. Следующая остановка – Нижнеудинск, поздно вечером».

«Ерунда, – отмахнулось кольцо, – драконов останавливали, а уж вашу железку на колесах… нам главное понять, у кого оно».

Еще два часа прошли в напряженном ожидании. «Боевой артефакт» начал обратный отсчет:

«Тридцать километров… двадцать пять… двадцать… ах, чтоб тебя! Оно снова поехало! Быстро поехало!»

«Товарняк, – предположил Попов, – что еще может так ехать? То стоит, то наверстывает. Не поймаем мы его. Лежит где-нибудь в куче угля».

«Поймаем, – уверенно и зло ответил «боевой артефакт», – я его не упущу!»

Ночью паритет сохранился. Эльфийское кольцо по-прежнему держало дистанцию в двадцать километров. Утром проехали Иркутск и вскоре за окнами раскинулась зеркало Байкала. Было пасмурно. Свежий ветер разогнал волну, живо напомнив Сереге штормящую Руну. Кольцо красоты природы не заинтересовали – перед Улан-Удэ разница уменьшилась до пяти километров.

«Догоняем, хозяин! Догоняем!»

В Улан-Удэ стояли двадцать две минуты и «эльфийка» снова увеличила гандикап. «Боевой артефакт» нервничал так, что даже нагрелся. Попов тихо посмеивался над его нетерпением:

«Ну, что ты переживаешь? У тебя же нервная система отсутствует по определению. А ты волнуешься, как школьница перед первым свиданием».

«Ты просто не понимаешь, хозяин. Это такие возможности… такие!»

«Такие, ни какие… Повторяешься, – зевнул Серега, – и вообще, почему ты уверено, что эльфийско-мордоровская магия будет работать в моей Вселенной?»

«Полностью не будет, – согласилось кольцо, – но в рамках физики вашего мира я смогу намного больше. Уж убийц твоей матушки, хозяин, я на раз вычислю, не сомневайся!»

«Хотелось бы, – сжал кулаки Попов, – Эй, Леха! Слезай вниз, бездельник, будем удары отрабатывать!»

«Пять баллов, хозяин, – с уважением отозвалось кольцо, – давай, я тебе новую связочку покажу?»

Воспоминания о матери отлились Лехе в две напряженные тренировки. Серега лупил андроида, как одержимый, и кольцу даже пришлось заживлять Попову сбитые костяшки пальцев. Уставший мститель плюхнулся на полку и уснул почти мгновенно.

5 мая 1992 года

Выспаться не удалось. Среди ночи Серегу растолкал «боевой артефакт»:

«Хозяин, Чита!»

«Поздравляю, – буркнул Попов, – и стоило ради этого будить меня во втором часу?»

«Оно остановилось, – пожаловалось кольцо, – южнее города, но очень близко. И теперь как-то странно перемещается. Надо выходить, хозяин».

«Может, ты ошибаешься?» – со слабой надеждой предположил Серега. Выползать из теплой постели в холодную забайкальскую ночь совсем не улыбалось.

«Если бы, – вздохнуло кольцо, в то время как Леха развил бурную деятельность по сборам, – но оно теперь не движется по прямой, а как бы топчется на одном месте. Если ты был прав, хозяин, то это разгрузка товарняка».

Выбрались на перрон, под удивленный взгляд замерзшей проводницы. Объясняться не стали, поспешив с холода в здание маленького вокзала.

«И что дальше?» – зевнул Попов, разглядывая облупившееся великолепие зала ожидания.

«Поспи, хозяин. Мы с Лехой покараулим».

«В купе теплее было, – проворчал Серега, поднимая воротник, и пряча руки в рукава, – поневоле Лехе завидовать начинаешь. Сидит себе, пялится на потолок».

«Спасибо, что обратил внимание, хозяин. Леха! Изобрази спящего!»

Андроид послушно откинулся на спинку сидения, закрыл глаза и засопел. Попов так быстро уснуть не смог:

«Слышь, артефакт? Ты бы Лехе паспортишко какой-никакой смастрячило. Вот сейчас пойдет милиция документы проверять, и что скажем? От поезда отстали, паспорт потеряли?»

«Дело говоришь, хозяин, – признало кольцо, – поработаю над этим. А сейчас, если что, андроида в туалете спрячем».

«Ну, смотри, я на тебя надеюсь», – Серега закрыл глаза. По-настоящему уснуть не получалось. Бормотал что-то, проглатывая слова, вокзальный информатор. Хлопала дверь, пропуская людей и волны холода с перрона. То громче, то тише вспыхивали разговоры вокруг. Кое-как Попов подремал, но к шести утра стало совсем холодно, и Серега понял, что сейчас начнет стучать зубами:

«Артефакт!»

«А?» – встрепенулось кольцо.

«Спишь?» – с укоризной спросил Попов.

«Что ты, хозяин? Слежу за «эльфийкой», ну и окружающее пространство сканирую».

«И как?»

«Все там же. Если в ближайшее время с места не двинется, поедем туда».

«На чем?»

«Да вон, частники каждые две минуты заходят, ключами бренчат – кому куда ехать надо».

«Может, сейчас поедем? Невозможно эту холодрыгу терпеть. Даром, что май месяц».

«Что ж ты молчишь, хозяин? – всполошилось кольцо, – Я отвлеклось, а ты молчишь. Сейчас согреешься».

Ощущение холода исчезло мгновенно. Пропала дрожь, по ногам разлилось приятное тепло. Теперь только парок изо рта указывал на истинную температуру воздуха. Серега расслабился и тут же уснул. Очнулся от солнечных лучей, пробившихся через высокие окна и упавших на лицо. Кольцо было наготове:

«Поехали, хозяин. Оно уже шесть часов неподвижно».

Частный извозчик долго не мог понять, что от него хотят, называя поочередно поселки в пригородах Читы, и не соглашаясь ехать «просто на юг»:

– Мы так в Монголию уедем! Вы скажите, мужики, куда вам конкретно надо? От этого оплата зависит!

Пришлось проконсультироваться у кольца по расстоянию. Таксист прикинул в уме:

– Выходит, что в районе Атамановки. Вам туда что ли?

– Давай, сначала туда, а там посмотрим, – решил Серега.

– Странные вы какие-то, ребята. Давайте деньги вперед!

С оплатой проблем не было, и после недолгого петляния между крутыми сопками, покрытыми редким сосновым лесом, машина вкатилась на улицы Атамановки.

– Куда теперь?

– Вперед. Сейчас сориентируемся.

Водитель хмыкнул, но долго ехать не пришлось. Справа потянулся какой-то очень военный забор, а как только он закончился двухэтажным зданием, кольцо скомандовало:

«Стой! Приехали».

Попов продублировал, и частный извозчик захохотал:

– Ну, вы даете, ребята! Устроили цирк: едем на юг, сейчас сориентируемся…, да кто в Чите про танковый завод не знает? Сто третий ремонтный? Да и у вас на лицах написано – военные. Особенно вот этот молчун, – он кивнул в сторону андроида.

– Так мы что-то…, – смутился Серега.

– Проинструктировали? – продолжал смеяться «таксист», – Конечно, вдруг китайские шпионы прознают? Развеселили, спасибо. А я-то сразу и не догадался! Только когда в Атамановку въехали, до меня дошло! Много танков сдаете?

Попов развел руками, не зная, как ответить. Водитель понимающе подмигнул:

– Да не нужна мне военная тайна. Только если вы надолго, на заводе жить хреновато, поверьте на слово. У них там для сдатчиков общая комнатуха и кровати в два яруса. Ни поспать нормально, ни бабу привести. Тырят друг у друга товарищи офицераи деньги, и водку. Я-то знаю, второй год извозом живу. Столько вашего брата перевозил, мать моя, женщина! И трезвых, и пьяных. И в форме, и по гражданке… Это я к чему речь веду? Командированному ведь что надо? Где поспать-поесть, это – раз! Где и что выпить, два! Ну, и от жены с кем-нибудь отдохнуть, это три! Правильно?

– Ну, наверное, – неопределенно пожал плечами Серега. Водитель снова захохотал:

– Да, ладно, не стесняйся! Мы же мужики, друг друга всегда поймем. Если есть деньги и желание, то у меня здесь теща живет. Не на заводе, конечно. В Атамановке. Недалеко тут, до проходной минут пятнадцать ходьбы. Тесть умер, а дом большой! Три комнаты, кухня, баня, постройки. Так что я ей командированных подкидываю. Недорого, по-божески. Опять же, парни вы здоровые. Где дровишек подколете, где гвоздь забьете. Мне-то некогда, да и своей матери помочь нужно. А она вам за помощь скинет с оплаты, а?

Попов замялся, и «таксист» расценил его молчание по-своему:

– Подумайте, конечно, но вариант отличный. Девчонок если снимите, привести можно, теща все понимает. Если продуктов подкинете, она вам и поесть приготовит. А главное, ребята, она на заводе уже годков тридцать отработала. Всех знает. Кому, что и сколько сунуть, чтобы железо ваше без проблем сдать. Расскажет и покажет. Водкой-то вас укомплектовали, надеюсь? А то у нас тут один спирт «рояль», да «Распутин», ети его мать! Так что за пару дней по-крупному рассчитаетесь, а мелочевку какую-нибудь приберегите, чтоб командировку не закрыли. И все! Гуляй, рванина! А как надоест – мелочевочку сдали, и домой, с чувством выполненного долга!

Пока шофер расписывал прелести забайкальского «отрыва», артефакт «обнюхал» окрестности и твердо заявил:

«Здесь оно, за этим забором. По любому, ты его тогда мимо кармана положил, хозяин! Вот оно и провалилось внутрь машины. Лежит себе где-нибудь на днище, отдыхает».

Серега усомнился:

«А танк, где столько лет стоял? Он же полностью убитый был? Почему его только сейчас в «капиталку» притащили?»

«Не знаю, хозяин, но «эльфийка» точно здесь. Ты бы к мужику прислушался, он дело говорит. Жить где-то надо».

Водитель как раз перешел к способам добычи горячительных напитков нормального качества:

– Вы, ребята, главное в киосках спирт не берите! Какую там только бодягу не разводят, можно и коньки откинуть! Мы, если для себя, то с вагонов-ресторанов берем. Дорого, да и обмануть тоже могут, но все равно, надежнее. Особенно, если у одних и тех же брать.

– Уговорил, – перебил частного извозчика Серега, – поехали к теще. Ее хоть как зовут?

– Зоя Александровна, – обрадовался водитель, снова заводя мотор, – но можно просто, тетя Зоя! А я – Виталик!

– Сергей, – представился Попов, – а это – Алексей!

– Вот и замечательно! – машина миновала небольшой ряд пятиэтажек и вкатилась в частный сектор. Сделав пару поворотов, затормозили у больших зеленых ворот, из-за под которых тут же забрехал пес.

– Проша надрывается, – прокомментировал Виталик, выходя из машины, – молодец, охранник! Теща на смене, в пять придет. Я вас устрою, а к ней на проходную заеду и все расскажу. Прохор, сидеть! Свои! Умница! Хороший пес, хороший!

Проша, большая лохматая дворняга, гавкать перестал, и теперь мел хвостом землю, скаля внушительные клыки. Виталик потрепал пса по загривку, укоротил цепь и махнул рукой:

– Заходите, не бойтесь!

Обширный двор был засыпан речным песком с галькой, поверх которого выложены дорожки из досок, уводившие в огород, в баню и к туалету. В доме, из просторных сеней попали в огромную кухню с русской печью. Виталик не замолкал:

– Все руками тестя сделано. Вот такой был мужик! И поработать, и выпить, и закусить. Так и умер, в работе. Дрова зимой колол во дворе, присел на минутку отдохнуть. Теща раз в окно выглянула – сидит. Через пять минут поглядела – сидит! Третий раз – глядь, а он все сидит, позы не меняя. Она – к нему! За плечо тронула, а он с колоды вбок и упал, глаза в небо! Врач сказал – мгновенная смерть! Чемодан – вот сюда можно поставить. А это – кровати, сами уж выберите, кто на какой. Чайку если захотите – самовар еще горячий. Магазин продуктовый видели, когда сюда ехали? В Читу автобус ходит, правда, не часто. Удобства, конечно, во дворе. Прохор – пес умный. Запах ваш запомнил, проблем не будет. Ну, все мужики, устраивайтесь, мне работать надо. Волка ноги кормят, а меня – колеса!

Леха аккуратно закрыл за шофером калитку, и остался стоять возле нее безмолвным часовым. Проша пошел было к нему, надеясь на ласку, но потянул воздух носом, заскулил, поджал хвост и быстро убрался в будку. Кольцо хмыкнуло:

«И правда, умная собака. Ну, как тебе, хозяин, жилищные условия?»

Условия были своеобразны. Внутри дома царил «сталинский ампир». Желтые бархатные занавеси на окнах и дверях, ворсистые ковры на стенах, полу, и даже диване. Круглый стол посреди комнаты с бархатной скатертью, сервант с горкой хрусталя и вереницей слоников, трюмо с набором разнообразных флакончиков и телевизор, закрытый вышитой салфеткой. Напольные часы с гирями. И везде – статуэтки. Фарфоровые, фаянсовые, хрустальные. Из камня, кости и даже чугуна. Пастушки и купальщицы, русалки и сатиры, балерины и клоуны. Слоники, лошадки, тигры, глухари. Все горизонтальные поверхности были заняты малыми скульптурными формами.

В спальне, у закрытых коврами стен разместились две огромные кровати с никелированными шарами в изголовьях. С пуховыми перинами и одеялами верблюжьей шерсти. Расшитыми покрывалами и горками подушек. В углу – полированный комод с трельяжем на крышке и теми же неизменными статуэтками.

«Красота, – подвел итоги осмотра «боевой артефакт», – почти как в покоях Повелителя колец».

«Сколько она еще попросит за эту красоту», – почесал затылок Попов.

«Я с тобой, хозяин, не переживай. Квартплата будет разумной. Главное, что «эльфийку» нашли! Рядом она!»

«Рядом-то, рядом, – Серега плюхнулся на диван, – но как достать? Территория закрытая и охраняемая. Кто нам даст по танкам шарить?»

«Надо с тетей Зоей разговаривать, – решило кольцо, – есть тут у меня одна задумка, хозяин. Сейчас, объясню в двух словах…».

*      *      *

Ровно в пять Прохор подал голос, но так и не вылез из будки. Андроид звякнул запором калитки и впустил хозяйку дома, женщину лет шестидесяти в черной вохровской шинели. Постояльцам тетя Зоя откровенно обрадовалась:

– Ой, хорошие ребята, хорошие. Молодец, Виталик! Золото, а не зять! Надолго, ребятки?

– Как все дела сделаем, Зоя Александровна.

– Ой, да давайте без отчества! Просто – тетя Зоя.

Познакомились, обговорили оплату. Помощь кольца не понадобилась, запросы тети Зои были скромными. За ужином перешли к делу:

– Виталька сказал, что вам помочь надо? Ваши танки вчерась разгрузили-то?

– Наши, тетя Зоя, – начал «подкоп» Серега, – вот только помощь нам нужна не по сдаче.

– А какая же еще, ребятки? Я только в этом порадеть могу.

– Тетя Зоя, мы не сдатчики. Нет, нет, не бойтесь! И не шпионы, и не бандиты!

Женщина усмехнулась:

– Так ни один лиходей про себя и не скажет, что он – шпион или бандит. Разведчик или благородный разбойник. Ты не виляй, говори прямо, что нужно. А я тебе тоже прямо отвечу – смогу или нет. И если смогу – сколько стоить будет.

«Конкретная тетка, – восхитилось кольцо, – давай, хозяин, тут можно без политесов».

– В одном из танков, которые выгрузили ночью, Зоя Александровна, по воле случая оказался очень ценный предмет – золотое кольцо. Как вы думаете, мы можем его достать, не оповещая руководство завода и широкую общественность?

– Обручальное, небось? – улыбнулась тетя Зоя, – Сколько ж оно стоит, если вы за ним в такую даль отправились?

– Много. Если поможете – отблагодарим по максимуму.

Тетя Зоя задумалась, помешивая ложечкой чай:

– Номер машины?

– Бортовой – не помню, а заводской – не знаю. Могу узнать сам танк. Три последних торсиона сломаны, крыша МТО разворочена. Турель зенитного пулемета вырвана.

– Не густо, – снова усмехнулась женщина, – у нас таким кореженным железом все забито. Но попытаться можно. Я проходной командую, так что спрошу у мужиков, что и как с этими машинами. А ты уверен, что оно там?

– Абсолютно. Со стороны командира танка. Или на днище лежит, или в одном из лотков автомата заряжания.

– Ну, раз уверен, хорошо. Я так думаю, теперь только ждать, пока эти танки сдадут. Сразу в цех им не попасть, сложат на площадке ожидания. Денег на ремонт из Москвы нет, там уж в несколько слоев машины лежат. Как ты только по днищу шарить будешь? Это же все снимать надо.

– Наша забота, тетя Зоя. Лишь бы в танк попасть.

– Задаток дашь? С ответственными людьми разговаривать надо. Где-то, может, и подмазать придется, сам понимаешь.

Попов с готовностью вытащил уже потощавшую, но еще представительную пачку. Кольцо вздохнуло:

«Ну, что ты делаешь, хозяин? Кто сразу все деньги показывает? Женщину в искушение вводишь. Она сейчас задаток удвоит или утроит от того, что просить собиралась. А завтра по утру стрихнинчику в самовар насыплет, и все деньги ей достанутся. Соображать иногда надо».

«Поздно спохватилось, – огрызнулся Серега, – раньше подсказывай!».

Вытянул из пачки две пятисотки:

– Столько хватит?

Тетя Зоя засомневалась:

– Вдруг, больше понадобится?

– Скажете, порешаем, – убрал пачку Попов.

6 мая 1992 года

День прошел в напряженном ожидании для Попова и деятельном труде для андроида. Леха сгонял в магазин, приготовил обед, натопил баню и поработал в спарринге с хозяином. Пока Серега парился в бане, а потом пил чай на веранде, андроид приступил к дровам. Пилил, колол и складывал в поленницы. За этим занятием его и застала хозяйка дома:

– Ох, ты, господи! Да как вы такую гору дров одолели?

– Леша у нас работящий, – похвалил андроида Попов, – как дела, тетя Зоя?

– Нашелся твой танк. Точно, так мужики и рассказали – торсионы сломаны, побитый весь. Где вас угораздило?

– Да, было дело, – уклонился от ответа Серега.

– Понятно. То-то его сдавать даже не стали. Бумага с ним пришла – принять, как есть. Так что, откатили его в самый дальний угол, где такие же разбитые стоят. Завтра не моя смена, но я поменялась. В восемь тридцать вы уже около проходной стоите. Вот два комбинезона летних. Сверху свои куртки накинете. Как основная масса работяг в двери повалит, вы вместе с ней и зайдете. На вертушке буду я стоять, так что проблем не будет. Внутрь попадете, идите в самый дальний угол танковой свалки, там машины в три яруса наставлены, не перепутаете. Вашу ласточку сверху завалить еще не успели, так что внутрь пролезете. Днем по территории в комбинезонах можете бродить свободно, никто внимания не обратит. Но обратно – только со сменой, я вас выпущу.

– Спасибо, тетя Зоя!

– Спасибо на хлеб не намажешь. Давай о цене договоримся.

В отличие от квартплаты, свои услуги тетя Зоя оценила высоко.

«Да за такую сумму пару золотых колец можно купить! – возмутился боевой артефакт, – Говорило, тебе, хозяин, нельзя деньги показывать! Хотя, мы столько приобретем… можно и заплатить».

7 мая 1992 года

В девять часов утра Попов вновь увидел свой танк. Машина сиротливо притулилась у самого забора в окружении столь же разбитых собратьев. У Сереги даже слеза навернулась, настолько несчастным выглядел танк: изувеченный, ободранный, весь в потеках ржавчины, с поникшей вниз пушкой.

«Уронили мишку на пол, оторвали мишке лапу, – издевательски продекламировало кольцо, – чего застыл, хозяин? Груда железа, она и есть – груда железа, о чем тут жалеть?»

«Тебе не понять, – огрызнулся Попов, – а у меня слишком много с этим железом связано. Я в нем два раза чуть не погиб».

«Чуть – не считается, – хмыкнуло кольцо, – и вообще, мы тут до вечера медитировать будем? Эльфийка внутри, доставать надо!»

Серега махнул рукой:

«Нет в тебе ни души, ни романтики. Один голый расчет».

Кольцо не обиделось:

«Благодаря моим расчетам, у тебя есть время и возможность романтике предаваться. Давай, дело сделаем, а потом можешь орошать слезами до самого вечера никому не нужное железо».

Попов молча полез на танк, стараясь не ободраться об острые края разорванных наружных баков и ящиков. Забрался на башню и разочарованно сплюнул:

«Так и знал – люки закрыты. Про ключ-то не подумали».

«Леха откроет, – успокоило кольцо, – не проблема. Где замочная скважина?»

Андроид был уже рядом. Сунул палец в отверстие для ключа, и без всяких видимых усилий повернул задвижку. Крышка люка приподнялась на торсионе, и Серега уважительно хлопнул помощника по плечу:

– Железный парень. Первый раз такой фокус вижу.

Забрались внутрь, где за шесть лет не изменилось ничего, только добавился слой пыли. Валялась под сиденьем командира толстая суковатая палка, которую Гудрон когда-то использовал в качестве досыльника. Сиротливо белел на радиостанции кусок ткани, от которой урук оторвал полосу, бинтуя рассеченную бровь Попова. Висела сморщенная кожаная фляга, некогда заполненная водой.

«Ну, и где искать?»

Кольцо стало теплым:

«Посиди, хозяин, отдохни. Можешь пока всплакнуть о пережитом. Я Лехой покомандую, он быстрее справится».

«Как скажешь, – зевнул Серега, – где оно, на днище?»

«Да, – коротко отозвался артефакт, – будь добр, отдай меня Лехе на время работы?»

Попов протянул кольцо андроиду и полез наружу. Забайкальское солнышко забралось уже высоко, на башне было тепло и комфортно. Серега подложил под спину куртку, и почти задремал, но был бесцеремонно вырван из объятий сна:

– Эй, боец! Ты там охренел в атаке, что ли?

Попов сел. Рядом с танком стоял коренастый белобрысый прапорщик, грозно уперев руки в бока. Особенно Серегу впечатлили начищенные хромовые сапоги посреди грязи заводского двора и огромная фуражка-аэродром. Погон на комбинезоне у Попова не было, но суровый прапорщик моментально понял, что ошибся:

– Виноват, обознался. Думал, бойчина на массу замкнул, да еще и на моей машине.

Серега развел руками:

– Не подозревал, что этот динозавр еще кому-то нужен.

Прапорщик снял фуражку и взъерошил ежик уставной прически:

– Да, в принципе, не нужен. Я его уже сдал. Солдата ищу. Пошел по нужде и пропал. Спит где-то, зараза. Найду – под курдюк напинаю.

– Где вашей машинке так не повезло? – поинтересовался Серега, – Таджикистан или Карабах?

– Нет, – засмеялся прапорщик, – не угадали. Тут история гораздо интереснее.

Попов спрыгнул на землю и протянул прапорщику руку:

– Давай на «ты». Сергей.

– Вячеслав. Давно здесь?

– Прилично уже. А ты?

– Два дня назад разгрузились. Так что лица еще не примелькались. Тяжело сдавать?

– Ну, были проблемы, – уклонился от подробностей Попов, – но все позади. Дождусь одного человечка, подписи поставлю, и домой.

– А сам откуда?

– С Урала. А ты?

– С Поволжья, – прапорщик снова надел фуражку, – Так-то я не сдатчик, начальником караула ехал. Вот, пока сижу, жду основные силы.

– А эту ласточку как сдал?

– Так на нее специальная бумага была – принять, как боевые потери, по факту наличия. Я ее сразу спихнул, на следующее утро, – засмеялся прапорщик.

– В Поволжье – боевые потери? – вполне натурально удивился Серега.

– Шесть лет назад дело было, – прапорщик дружески похлопал по броне танка, – я еще «срочку» служил в танковом училище. Мехводом в батальоне обеспечения учебного процесса. Курсанты учатся, мы обеспечиваем, ну что я тебе объясняю, сам все знаешь. Рота у нас была «вожденческая», а на этом танке механиком был один киргиз. Фамилию навсегда запомнил – Худойназаров. Кличка, естественно, «Худой». Нормальный киргиз, не хуже и не лучше других. Мы с ним одного призыва были. Ну, после учебки еще полгода шуршали, как электровеники, потом попроще стало, конечно. Но, не об этом речь…

Слава достал из нагрудного кармана сигарету:

– Будешь?

– Не курю, – отказался Попов.

– Тогда, с вашего разрешения, – прапорщик с удовольствием затянулся и выпустил вверх струйку дыма, – Ну, так вот. Зимой, уже после Нового года, очередное занятие. Первый курс – полный капец. Как слепые котята. То машину заглушат, то на препятствиях застрянут… не вождение, а каторга. Да еще и холод стоял собачий. А ты же все время на башне, на ветру, – рассказчик сплюнул в грязь.

– Да уж, – посочувствовал Серега, – не Сочи. Знакомая картинка.

– Это точно, не Сочи, – согласился прапорщик, – а среди общей массы, сам знаешь, попадаются и очень борзые. Эти думают, что все уже знают и умеют. Вот такой к Худойназарову и сел. Сначала тормознул где-то, а как ему хвоста накрутили, заторопился, и машину заглушил. Худой его учить начал, а тот обезьяной обозвался и связь выключил. Ну, отмороженный на всю голову. Наш киргиз вскипел, как чайник, из люка выскочил, а курсант машину завел, и газанул со второй передачи, представляешь?

– Еще бы! – подтвердил Попов, чувствуя, что начинает краснеть. В чужом изложении собственная история выглядела совсем не героически.

– Естественно, Худой с танка кувырком! Добро хоть не под гусеницы! Танк умчался. И можешь себе представить – пропал! Вообще! Исчез!

– Да ладно, – попытался сделать удивленное лицо Серега, – куда пропал?

– В том то и дело, что неизвестно. Почти два часа его искали. Это же танк, а не воздушный шарик! Он следы в снегу оставляет! А следов – нету! Трасса – круговая, и с трассы никто не съезжал! Снег только накануне прошел, все видно. Весь танкодром прочесали цепью – нету! Полковника, который занятие проводил, «Скорая» с инфарктом увезла. Начальник училища примчался. Я его второй раз в жизни увидел – седой такой генерал, представительный. Особист Худого чуть ли не пытает – куда танк дел? Может вы с этим курсантом в сговоре были? Худой по-русски и так-то не очень калякал, а тут вообще все слова забыл. Твердит одно: «Его поехал, моя упал». Умора!

Прапорщик снова глубоко затянулся:

– Ну, это сейчас, умора. Тогда не до смеха было. К концу второго часа кагебешники подъехали. Худого – сразу в машину, и к себе отвезли. Что там было – так потом никому и не рассказал. Глаза таращит и молчит. Взвод курсантский, который танк искал, приказали назад вернуть. КАМАЗ за ними поехал, ну и, как всегда, одно к одному – сел по оси в снег. Послали меня на танке – вытаскивать. А он до них не доехал метров двести всего. Цепляю я его на буксир, не успел с места сдвинуть – бабах! Фиолетовая молния бьет в снег! И в том месте, где она ударила – появляется танк. Вот в таком виде.

– Брехня! – вполне натурально возмутился Попов, – Молния в январе? Фиолетовая? И танк появляется? Фантастики начитался, Славик?

Прапорщик не обиделся, только махнул рукой:

– Никто не верит. Только ведь, кроме меня, это целый взвод видел. И водила КАМАЗа. Кстати, следак из КГБ вполне серьезно мои показания записал, и ни разу не улыбнулся.

– Ладно, – согласился Серега, – предположим. Валяй дальше.

– Подтягиваю КАМАЗ к основному месту действия. Курсант из танка вылез ошалевший полностью. В гражданке! В летней! И не джинсы с футболкой! Все из кожи: брюки, куртка, сапоги. «Замок»26 на него орет благим матом, а тот смотрит куда-то в пространство, и вроде как даже немного улыбается. Ну, явно не в себе! Командир взвода курсанта в охапку, в КАМАЗ, и ходу к вышке управления. Понятно, там его гэбисты уже заждались!

Слава вмял окурок носком сапога в грязь:

– Короче, курсанта больше никогда не видели. Нас всех предупредили о неразглашении. Если бы Союз не кончился, я бы так и молчал, как рыба об лед. А танк, в конце концов, притащили в парк. Еще неделю его следователи ощупывали, а потом опечатали люки и уехали. Приказали танк закрыть брезентом и не трогать. Худому другую машину дали, но он и по старой своей успел полазить, следаки его с собой таскали. Так вот, он рассказывал, что танк за эти два часа успел где-то повоевать! Ствол – в пороховом нагаре. И в танке, и снаружи на броне – следы крови. Днище снаружи – все в крови, и даже кусочки мозгов нашли, как будто танком давили кого-то. Но и машине досталось, сам видишь. В левой скуле башни – заделанная пробоина, как от кумулятивного снаряда большого калибра. Крыша моторного отделения разбита. Торсионы лопнули, снаружи все осколками посекло, турель вон – выворотило «с корнем». Ужас.

– Да уж, – почесал затылок Серега, – вот это история. А сюда-то вы с ним как попали?

– Ну, я в школу прапорщиков поступил, – усмехнулся рассказчик, – и теперь, куда родина пошлет. А с машиной еще проще: Союза нет, КГБ тоже нет, а металлолом стоит, в парке место занимает. Написали в новую госбезопасность, как уж она там сейчас называется. Не знаю, что они ответили, но и так понятно. Брезент с танка сняли, и с очередной партией – в «капиталку». А тут, я смотрю, он еще десять лет простоит. Только это уже не наша забота.

Прапорщик выбил из пачки очередную сигарету, но зажигалка застыла на полпути:

– Ах, ты, бандерлог! Уже с каким-то пакетом! Ну, все, капец котенку! Извини, надо его прихватить, пока пакет не спрятал!

Слава рванул за мелькнувшим между танками солдатом, оставив Попова переваривать рассказанное. Хмыкнуло кольцо:

«Развлекся, хозяин? Как тебе собственная история чужими глазами?»

«Ты его сюда притащило?»

«Нет. Хотелось бы похвастать, но это чистой воды случайность. Не узнал он тебя, кстати».

«Шесть лет прошло, – усмехнулся Серега, возвращаясь к лежанке на башне, – и не в санатории, надо сказать. Да и видел он меня мельком. Так что, ничего удивительного. Как там у вас дела?»

«Как сажа бела, – вздохнуло кольцо, – столько железа напихали внутрь. Оно что, все нужное?»

«Конечно, – важно ответил Попов, – ни одного лишнего болтика. А нас это все учить заставляли, представляешь?»

«Ужас, – кольцо даже не пыталось скрыть сарказм, – с твоей любовью к знаниям, хозяин… подвиг, без преувеличения!»

«А ну тебя, – отмахнулся Серега, – спать буду. Толкнешь, когда понадобится».

*      *      *

Проснулся Попов сам – солнце закрыли тучи и подул очень зябкий ветерок. Серега натянул куртку и залез от пронизывающего ветра в танк. Леха внутри потрудился изрядно. Скрывая андроида, в боевом отделении громоздилось открученное или вырванное с мест крепления железо.

«Как успехи?»

Леха, конечно, промолчал, а кольцо пожаловалось:

«Отбивается, эльфийка. Ты вот спал, хозяин, а я тут такой поединок выдержало! Но ничего, одолели мы его, лежит смирно. Еще немного и Леха до него дотянется».

«Немного» растянулось еще на полчаса. Пару раз злобно верещал «боевой артефакт», и что-то гудело, и искрило, как электросварка. Потянуло дымом, и Попов запаниковал:

«Эй, вы чего там? Пожар устроили? Танк выгорает за считанные минуты! Вылезайте!»

«Все нормально, хозяин, – отозвалось кольцо, – уже потушили. Леха его взял».

Выбравшийся из недр машины невозмутимый андроид отдал Сереге кольцо Майрона, а эльфийское надел себе на палец.

«Так его легче держать в повиновении – пояснило кольцо, – Серьезный артефакт тебе достался, хозяин. Пришлось побороться».

«Ну, теперь-то твоя душенька довольна?» – усмехнулся Попов.

«Не то слово, хозяин! Через меня сейчас такой поток энергии идет! Чувствуешь, как вибрирую?»

«Не-а, – почесал нос Серега, – не чувствую. Сотвори чего-нибудь эдакое?»

«Например?»

«Ну… не знаю… можем полетать? Низенько. Всю жизнь мечтал».

Боевой артефакт замялся:

«Не, хозяин. Так, с ходу, не получится. Если бы ты уже умел летать, я могло бы увеличить скорость и высоту полета. Не расстраивайся. Может и полетаем, но, не сейчас, извини».

«И стоило на край света переться, – махнул рукой Попов, – если все осталось, как было?»

«Не все, хозяин, далеко не все. Вон, каток танковый валяется. Смог бы поднять? Над головой?»

«Нет, конечно, – хмыкнул Серега, – а сейчас, что, смогу?»

«Попробуй».

«То же мне, интригу завесило», – Попов обхватил каток руками, осторожно попробовал потянуть, и с неожиданной легкостью вырвал из грязи. Почти двухсоткилограммовый двойной блин по ощущениям весил не больше баскетбольного мяча. Серега даже засмеялся от ощущения силы. Подкинул каток вверх, выше головы, поймал на вытянутые руки, и бросил в андроида:

– Лови, Леха!

Андроид поймал железяку, как заправский вратарь, но сила удара была такой, что он шлепнулся в грязь на пятую точку.

«И что, я теперь так всегда смогу?»

«Почти, – снова замялось кольцо, – пока я на пальце, и эльфийское не слишком далеко. Наши поля взаимодействуют таким сложным образом… ну, в общем, ты все равно не поймешь. Прими, как данность».

«Ладно. Тупой у тебя хозяин, да? Леха, кидай обратно!»

Андроид тут же запустил каток в Попова, и Серега, забавляясь, поймал стальной блин одной рукой.

«Эх, не видит никто, – пожалел Попов, – такой силовой аттракцион пропадает».

«Видит, – пробурчало кольцо, – опять спалились по-глупому. Вон твой прапор стоит, глаза пялит».

Серега обернулся. Между рядами битых танков с выпученными глазами и открытым ртом замер недавний знакомец. К нижней губе прилипла так и незажженная сигарета. Попов махнул рукой:

– Славян, ты чего застыл, как мумия? Поймал бойца?

Прапорщик с трудом проглотил ком в горле, выбросил в грязь сигарету, и сделал несколько неуверенных шагов навстречу:

– Вы это как? Ребята, вы как это сделали? Такое даже в цирке не показывают.

– А чего такого? – деланно удивился Серега, – Размялись немного железяками.

– Размялись?! Да я сам с пятнадцати лет штангу тягаю. Но чтобы вот так сделать… Я на Дикуля специально в цирк ходил. У него снаряды тоже тяжеленые, но там видно, сколько он усилий вкладывает! А вы перекидываетесь, как пластмассовой тарелкой, – Слава толкнул носком сапога каток, – Да нет, не муляж. Офонареть просто!

«Доигрались! – зашипело кольцо, – он теперь всем растрезвонит. Фанат тяжелой атлетики, у него по морде видно. Сейчас в ученики начнет проситься!»

И точно, прапорщик уже был готов встать на колени:

– Ребята, ну объясните, как? Как надо тренироваться, по какой методе, чтобы так железом играть?

– Это не для всех, – напустил на себя значительности Попов, – и дано не всем, и рассказывать, кому попало, тоже нельзя.

– Да я же, не «кто попало»! – разволновался Слава, – Я совсем не «кто попало»! Я кандидат в мастера, между прочим! Меня за округ выступать приглашали! Секреты хранить умею. Да меня огнем будут жечь, не расскажу! Да ногти будут рвать, я – могила!

– Это ты со специалистами не сталкивался, – передернул плечами от давних воспоминаний Серега, – из мертвого информацию вытянут.

– Ну, ребята, – почти плакал прапорщик, – ну хоть намекните, как? Я и заплатить могу! Не миллионер, конечно, но в разумных пределах, а? У парней займу, потом отдам постепенно.

«Вот, хозяин! Вот оно твое – покажи чего-нибудь! Эдакое! Показали… как теперь от него отвязаться?»

«Память отключи! – буркнул Попов, – Мне тебя учить, что ли?»

Воспользоваться советом кольцо не успело – на сцене появилось еще одно действующее лицо. Мужчина лет сорока. В оливковом плаще без погон и хромовых сапогах. Он неожиданно, словно сбросив шапку-невидимку, возник между танками. Быстро, но внимательно, словно пощупав, оглядел всех троих, и пригладил ладонью уже седеющие волосы:

– Здравствуйте. Будьте добры предъявить документы, удостоверяющие личность, и пропуска на территорию завода.

Слава полез за пазуху. Попов, не имевший ни пропуска, ни воинских документов, попытался потянуть время:

– А вы кто, собственно? Почему я вам должен что-то показывать?

Мужчина уже рассматривал удостоверение личности и командировочные документы прапорщика:

– Я, молодой человек, представляю здесь отдел, занимающийся сохранением военной и государственной тайны на данном предприятии. От вас я хочу не «что-то», а документы, подтверждающие правомочность пребывания на закрытой для посторонних лиц территории. Если вы сомневаетесь в моих полномочиях, то вот мое удостоверение. Вы можете, быть свободны, товарищ прапорщик, спасибо, все в порядке.

Слава топтался на месте, не торопясь уходить, а мужчина развернулся к Сереге, и вопросительно приподнял брови:

– Я жду. Или документов нет?

«Артефакт! – завопил мысленно Попов, – ты чем вообще занят?! Сверни ему мозги быстренько!»

«Не могу! – огрызнулось кольцо, – Эльфийка мешает. Почувствовало последнюю возможность победить, пока я занято!»

«Делать-то что?!»

«Тяни время, хозяин, по максимуму! Справлюсь с эльфийским кольцом, потом помогу!»

– Понимаете, – проблеял Серега, – дело в том, что документы… они есть, конечно, но с собой нету. Так получилось, забыли.

«Особист» прищурился и жестко усмехнулся краем рта:

– Я так и думал. Информация была верная. А как же вы на территорию без документов попали?

– Так мы уже давно у вас. Почти месяц. Примелькались.

Мужчина засмеялся:

– Нет, ребятки. В том то и дело, что не примелькались. Давайте-ка прогуляемся до отдела, и там уже подробно побеседуем. Только без глупостей. Вам чего, товарищ прапорщик? Я же вас отпустил. Займитесь делом. Солдат своих проверьте.

Слава хотел что-то сказать, но под взглядом «особиста» закрыл рот и попятился за танки. Попов сделал последнюю попытку:

– Зачем в отдел? Мы не шпионы. Мы только…

– Мы только обманом пробрались на режимную территорию, – перебил Серегу контрразведчик, – чтобы забрать из танка, сданного в капитальный ремонт какой-то ценный предмет, предположительно, кольцо. Это вы хотели сказать?

Попов осекся, а боевой артефакт застонал:

«Да откуда он знает, сволочь? Тетя Зоя! Она, тварюга, нас продала, точно! Поборись еще немного, хозяин!»

– Судя по вашей реакции, молодой человек, я абсолютно прав. Может быть, покажете вещицу, из-за которой вы так рискуете?

– Без протокола и понятых? – первый испуг прошел, и Серега попытался перехватить инициативу. Ну, так ему, по крайней мере, казалось.

– Без протокола и понятых, – повторил «особист», – пока не сложилось официальное дело. Сейчас мы владеем ситуацией, а после протокола, и тем более, понятых, ситуация овладеет нами. В правовое поле попасть легко. Вот выбраться – гораздо труднее, если не сказать – невозможно. Улавливаете мою мысль?

– В общих чертах. Другими словами – вы забираете нашу ценность, а нас выводите за пределы завода без всяких последствий?

Мужчина впервые отвел взгляд в сторону:

– Зависит от ценности. И ваших объяснений.

«Себе все хочет забрать, – выдохнуло кольцо, – вали его, хозяин. Это личная инициатива, а не специальная операция».

«Как валить-то? Кулаками? Ножом? Это же не хулиган на улице. Да и потом что делать? Тело найдут».

Артефакт в ответ удовлетворенно крякнул:

«Есть! Все-таки, я сильнее этих эльфийских поделок! Отставить силовой вариант, хозяин. Отдай меня ему в руки. Скажи, что это я – ценность. Пусть выводит с завода».

На ладони «особиста» кольцо предстало во всей красе. Ободок сверкал золотом девятьсот девяносто девятой пробы, венчаясь огромным бриллиантом. Попов заметил, как дрогнули руки мужчины, принимая такое сокровище.

– Вот оно какое… прелесть, – «особист» помотал головой, словно отгоняя какую-то навязчивую мысль, – как вы его в танк-то уронили?

Серега развел руками:

– Вот так. Случайно. А вы как узнали? Тетя Зоя настучала?

Мужчина яростно потер лоб ладонью, побагровел и выдавил из себя:

– Не настучала… сообщила… как законопослушный гражданин…

– Ну да, – хмыкнул Попов, – два законопослушных гражданина решили отжать у другого, не очень законопослушного гражданина, принадлежащее ему имущество. Под видом проведения оперативно-розыскных мероприятий. Ловко. А если бы владелец имущества начал упрямиться, можно его смело вязать, как шпиона и диверсанта.

Мужчина побагровел еще сильнее:

– Посторонним вход на территорию завода запрещен. Все мои действия в рамках закона.

Серега попенял кольцу:

«Ты там полегче. Смотри, какой он красный стал. Долбанет кондрашка, кто нас выведет?»

«Это называется инсульт, хозяин. Риск, конечно, есть, но он сопротивляется! Приходится давить. И не отвлекай меня! Три объекта сразу контролирую: Леху, эльфийское кольцо, и этого барана в придачу. Еще ты лезешь с советами! Ну, вот, демоны вас забери, опять эльфийка бунтует!»

Андроид, стоявший чуть поодаль, вспыхнул ярко-синим бездымным пламенем и начал таять, как кусок масла на сковородке. «Особист» выпучил глаза:

– Это что? Это как? Надо же помочь, человек горит! Что вы стоите?!

Попов ответить не успел – мужчина покачнулся и рухнул ничком прямо в грязь, выбросив вперед руку с зажатым в кулаке кольцом.

«Меня – на палец! – завизжал «боевой артефакт», – Живее!»

Серега выдрал из кулака «особиста» кольцо. Между тем, Леха гореть и таять перестал, восстановившись в прежних размерах. Стряхнув с себя остатки сгоревшей одежды, андроид вытянул руки вперед и неуверенно шагнул в сторону Попова.

«Бежим! – завопило кольцо, – В танк, быстро!»

Уговаривать Серегу не пришлось, хватку андроида он хорошо знал. С низкого старта Попов в три скачка одолел десяток метров до танка, и взлетел на башню. Провалился в люк, обдирая бока и руки, захлопнул крышку. Повернул запорный рычаг и фиксатор, не позволяющий открыть замок снаружи. Перевел дух:

«Что случилось?»

«А ты не видишь? Эльфийское кольцо перехватило управление, пока я на тебя отвлеклось!»

«Да ладно, – не повелся Серега, – опять я виноват. Ты же хвасталось, что победило?»

Снаружи послышалось царапание. Дернулся запорный рычаг люка. Видимо, андроид попытался повторить утренний фокус с использованием пальца в качестве ключа, но запор выдержал. Попов поежился:

«И что ему от нас надо?»

«Меня надо, что еще? – сварливо отозвалось кольцо, – Помолчи немного, мы бороться будем».

«Давай, – согласился Попов, – только учти, я с андроидом сражаться не буду. Отдам тебя и все».

«Кто бы сомневался», – фыркнул артефакт и сосредоточенно замолчал.

Теперь Леха начал просто тянуть крышку вверх. Успеха поначалу не добился, и Серега даже с благодарностью похлопал по стенке башни:

– Молодцы, уральцы! Надежно сделали!

Но радовался он рано. Андроид перехватился поудобнее, и Попов с ужасом увидел, как начал выгибаться рычаг запора, а под крышкой люка образовался тонкий зазор, становившийся шире с каждой секундой.

«Тяни на себя! – скомандовало кольцо, – Я тебе энергии подброшу!»

Серега повис на рычаге запора, и зазор, пропускавший внутрь тонкие лучики света, снова исчез.

«Как там борьба?» – пропыхтел Попов.

«С переменным успехом. Потерпи еще маленько!»

«Который раз от тебя слышу: потерпи, потерпи! Устал уже терпеть! Сколько можно?»

Помощь неожиданно пришла с другой стороны. «Особист» очнулся и вспомнил о служебном долге. Слышно из танка было плохо, но Серега все же разобрал команду:

– Слазь оттуда, поганец! Стрелять буду! Слезай!

Леха, конечно, на угрозу не отреагировал, но и стрелять контрразведчик не стал, а попытался сдернуть андроида с танка. Эльфийское кольцо нападения с тыла не ожидало, а потому атака имела успех. «Особист» дернул андроида за ногу, оба полетели в грязь. «Эльфийка» на мгновение оказалась в замешательстве, и «боевому артефакту» хватило секунды, чтобы восстановить контроль.

«Уф! Вылезаем, хозяин! Мы опять на коне».

«Достали твои качели, – проворчал Попов, выкарабкиваясь из люка, – закрепись как-нибудь на достигнутых позициях».

По команде кольца «особист» и Леха безуспешно попытались отряхнуть друг друга от грязи. Андроиду было проще, вокруг него заклубилось небольшое серое облачко, превращаясь в «одежду» взамен сгоревшей и испачканной оболочки. Контрразведчик был вынужден снять плащ, оставшись в сером пиджаке и рубашке без галстука.

«Председатель колхоза, – фыркнул Серега, – «Сорок лет без урожая». Только с пистолетом».

«Зря смеешься, – отозвалось кольцо, – я у него немного в голове поковырялось – серьезный противник, хоть и выглядит простачком. И боевой опыт есть, и оперативный, и оружие при себе. Хорошо, что я с тобой, хозяин».

«А без тебя я с ним и не встретился бы, – огрызнулся Попов, – ты ему память подкорректируешь, или нам на Урал пешком идти придется?»

«Почему пешком?» – удивилось кольцо.

«Потому что каждая бродячая собака с нашим фотопортретом бегать будет. И на вокзале, и в аэропорту, и даже на автобусных остановках. Само же говоришь – опасный тип».

«Постараюсь», – заверил «боевой артефакт».

Между тем «особист» закончил рассматривать совершенно «убитый» плащ, повесил его на руку, и озабоченно постучал ногтем по наручным часам:

– Долго возимся, молодые люди. А сегодня, между прочим, футбол! – и первым зашагал в сторону проходной.

Сидевшая у турникета тетя Зоя подскочила с места, как на пружинке, но «особист» успокаивающе поднял руку:

– Все в порядке, Зоя Александровна. Хорошие ребята, и все у них в порядке. Выпускайте с территории.

– А как же…

– Выпускайте, говорю. Что за привычка – думать за начальников? Дано указание – выполняйте, – «особист» развернулся и пошел по коридору, сосредоточенно глядя под ноги. Тетя Зоя ошеломленно посмотрела на удаляющуюся спину контрразведчика, и перевела глаза на Попова.

– Вечером поговорим, – ласково кивнул Серега испуганной женщине, проходя турникет, – вы же исчезать не собираетесь?

*      *      *

Со смены тетя Зоя изрядно задержалась. Попов даже хотел махнуть рукой на «стукачку» и предложил ехать на вокзал. Возмутилось кольцо:

«С боевым артефактом так не шутят! Тем более, женщины! Операция была на грани срыва. Мы могли серьезно пострадать, и я хочу наказать виновных. Будь на твоем месте Властелин колец, тут бы ни одной живой души не осталось, даже собак».

«Прохора не трогай! – возмутился уже Серега, – Цепной пес за хозяйкины художества не отвечает! А сидим мы тут зря. Что она, дура что ли, после такого домой идти? Отсидится у подруг или у зятя. А сюда милицию вызовет. Скажет, что кто-то забрался в дом».

«Вернется, – уверенно сказало кольцо, – уже возвращается, я чувствую. Только не одна».

«Много народа?» – как можно равнодушнее осведомился Попов.

«Не бойся, хозяин, – засмеялось кольцо, – вдвоем идут. Правда, следом еще несколько человек, но далековато. Наверное, не с ними».

Проша загремел цепью, выскочив навстречу хозяйке, но голову в дверь просунул Виталик:

– О, здорово, мужики! А я думал, вы уехали…

– Как видишь, – усмехнулся Серега, – не могли уехать, не попрощавшись. Заходи, чего в дверях стоишь? И Зою Александровну зови.

– Да я один, – Виталик боком протиснулся в комнату, и замер у стены, комкая в руках кепку, – теща у меня дома с внуком нянькается.

«Врет! – тут же отозвалось кольцо, – тут она, за воротами. Боится. Компашка почему-то остановилась. Давай план «Б», хозяин».

– Да? – разыграл удивление Попов, – А мы-то, дурни, здесь сидим, ждем! Ну, раз так, тогда слушай ты, Виталик. Твоя любимая теща нас сильно подставила. Как, она сама знает. Может, и тебе рассказала. Так что, мы ждем наши деньги назад. С компенсацией. За моральный ущерб.

Глаза Виталика забегали:

– Да вы чего, мужики? Какая подстава, какие деньги? Наверняка, случайно что-то совпало. Зоя Александровна женщина честная!

– Как женщина – без сомнения, – хмыкнул Серега, – Памяти покойного мужа не изменяла. А настучать – настучала. И не просто настучала, а с корыстью. Да что я тебе объясняю? Ты теще мои слова передай. Денег ждем полчаса, поселок у вас маленький, а ты – на машине. Понял?

Виталик криво усмехнулся:

– А если денег уже нет?

– А если через полчаса денег не будет, придется красоту немного повредить, – Попов кивнул на статуэтки, – а жаль, приятный домик. Может и рухнуть.

Таксист развел руками:

– Так ведь ребята…

– Все, Виталя, все, – перебил Серега, – это уже разговор в пользу бедных. Иди, докладывай теще, и принимайте решение. Полчаса у вас есть.

Виталик еще раз оглянулся по сторонам, решительно натянул кепку на самые уши и вышел из дома.

«За милицией побегут, – предположил Попов, – втянуло ты меня в историю. С ментами биться будем?»

«Если понадобится – будем!» – решительно отрезал артефакт.

«И дальше, что? Побьем наряд, приедет все отделение. Потом из Читы подкрепления подтянутся. Все равно повяжут».

Кольцо засопело:

«Не трусь, хозяин. Тебя точно спасем. Леху отдадим, в крайнем случае, сами уйдем. Да и не пойдут они в милицию. По крайней мере – сейчас».

В подтверждение этих слов в двери снова протиснулся Виталик:

– Все решили, ребята. Только деньги отдадим на улице, когда дом освободите.

– Мы его и не захватывали, – усмехнулся Серега, – просто не можем уйти, не попрощавшись. На улице, так на улице. Леха, бери вещи!

Прохор при виде андроида заскулил и снова забился в будку. На улице было темно и пустынно, тетя Зоя куда-то исчезла. Пропала и компания, о которой предупреждало кольцо. Виталик слишком долго возился с запором на калитке, и Попов устал ждать:

– Да оставь ты ее! Давай деньги и можешь закрывать хоть до рассвета. Кстати, до вокзала не подбросишь?

Виталик хмыкнул:

– Теперь уже не подброшу. До остановки десять минут ходьбы. Прогуляетесь.

– Хамство не украшает, – покачал головой Серега, – тем более в сфере обслуживания. Ладно, давай деньги, невоспитанный ты наш, и мы пошли.

– Вот и идите, – Виталик начал отступать в темноту, – скатертью дорога.

– Ты так не шути, – Попов почувствовал, как уже привычно подкатывает гнев, – кончится плохо.

Подчиняясь приказу кольца, андроид бросил чемодан, и одним движением оказался рядом с Виталиком, схватив его за плечо.

– А-а-а! – завопил дурным голосом «таксист», – Пусти, руку сломаешь! Люди! Убивают!

Откуда выскочили «спасатели», Серега в темноте так и не понял. Двое парней бросились на помощь орущему Виталику, а пятеро аборигенов обступили Попова, заставив прижаться спиной к забору. За их спинами тетя Зоя юркнула в калитку, запирая ее изнутри.

Вокруг андроида завязалась борьба, совсем уж отчаянно заверещал Виталик:

– Руку! Руку-то!

Торопливо забормотало кольцо:

«Крайний слева – кастет в кармане, следующий – велосипедная цепь в руке за спиной, который по центру – нунчаку, следующий – кастет уже надет, крайний справа – свинчатка в кулаке. У всех – ножи. Держись, хозяин!»

Несмотря на легкие панические нотки в голосе «боевого артефакта», Попова охватило какое-то странное спокойствие:

– Привет, парни, – Серега даже помахал рукой, – чего-то хотели?

Стоявший в центре нервно оглянулся на орущего Виталика, и легонько ткнул Попова в плечо:

– Че, борзый, да?

– Я? – искренне удивился Серега, – Вообще никого не трогал. Вон, ребята чего-то не поделили.

«Молодец, хозяин, – обрадовалось кольцо, – пусть на Леху нападают, я им руковожу. Сам только атаку не проспи».

Между тем, визг Виталика оборвался. «Таксист» осел на землю, сдавленно хрипя и булькая. Андроид бросил его и уже вступил в схватку с «помощниками». Подробностей драки Попов не видел, но судя по непрерывному трехэтажному мату, лупили бойцы Леху отчаянно, вот только справиться не могли. Андроид медленно, но неуклонно теснил противников к нападавшим на Серегу. Трое из них были вынуждены бросить Попова, чтобы атаковать Леху со всех сторон. Ударом велосипедной цепи по ногам андроид был сбит на землю, и враги бросились его добивать, торжествующе вопя.

Оставшиеся с Серегой атаковали с двух сторон одновременно. Кольцо было занято андроидом, но все же успело «замедлить время» – противники начали двигаться так, словно вместо воздуха был густой кисель. Попов сумел уклониться от удара справа, и почти ушел от удара слева. Край кастета прочертил глубокую царапину чуть ниже самого первого, полученного Серегой еще в Мордоре, шрама на скуле. Попов машинально дернул головой вправо, и тут же налетел на удар, от которого моментально оглох. Из уха побежала быстрая теплая струйка, и Серега сам не понял, как в руке оказался нож. Не глядя, круговым движением, отмахнулся вправо, и сразу понял, что попал, и попал жестоко – по лицу. Противник заорал, выронил свинчатку, зажал глаза руками, и отскочил в сторону.

Успех дался дорого – кастет второго из нападавших едва не раскроил Попову висок. В последний момент он повернул голову, спас череп, но поплатился рассеченной бровью, кровь из которой тут же залила левый глаз. Наугад отмахнулся ножом, заставив противника отпрыгнуть, и наконец-то сумел перейти в боевую стойку «мордорского урука» на изучение которой потратил столько времени.

Левый глаз теперь не видел совсем, зато для правого артефакт догадался «включить» ночное зрение. Ощущение было таким, словно на лоб Сереге поставили инфракрасный прожектор. Улицу залило мертвенно-зеленым светом, и Попов как-то отстраненно отметил, что Леху «месят» только трое. Два человека уже корчились на земле недалеко от Виталика, но андроид пока так и не смог встать на ноги.

Серега перевел взгляд и «прожектор» выхватил злое и сосредоточенное лицо противника.

«Примерно ровесник. Даже чем-то похож, – пронеслось в голове Попова, – скачет, как на пружинках. Руки у самого лица, полусогнутые, голова туда-сюда ходит, обманывает. По-любому, боксер».

В следующее мгновение «боксер» сделал выпад левой рукой, и тут же нанес прямой удар правой. Кастет должен был раздробить Сереге челюсть, но и кольцо, и уже немного тренированное тело кольценосца, оказались чуть-чуть быстрее. Удар провалился в пустоту, а Попов успел достать лезвием ножа и вытянутую руку, и выставленную вперед ногу «боксера».

Порезы оказались глубокими. Рука противника сразу повисла плетью, заструилась кровь, ярко-зеленая в «ночном видении» артефакта. Парень оглянулся на андроида, уже поднявшегося на ноги, и добивающего последнего противника, и решил, что при таком раскладе сил надо отступать, и отступать быстро. Повернулся, и прихрамывая, побежал вдоль улицы.

«Добей, – распорядилось кольцо, – помощь приведет. Брось нож!»

«Не умею», – растерялся Серега.

«Кидай, как можешь! – заорал «боевой артефакт», – Он уже далеко!»

Попов схватил нож за лезвие, и как можно сильнее запустил им в спину убегающего. К немалому изумлению метателя, «боксер» споткнулся на ровном месте и рухнул навзничь. В это же мгновение андроид нанес решающий удар, и последний противник врезался в забор, сломав головой дюймовую доску.

«Аллес капут!» – артефакт почему-то перешел немецкий.

«Натюрлихь, экселенц, – Серега только сейчас заметил, что дышит, как после трехкилометрового кросса, – Ихь бин кранк. Ферштеен? Хельфен?»

Кольцо хрюкнуло:

«Ты чего, хозяин? От стресса родной язык забыл?»

«А ты чего? Аллес капут, блин…».

«Да я чего-то… пошутило. Ранен? Систему знаешь – меня в рану!»

«Легче каленым железом прижечь», – закряхтел Попов.

«Не легче, – заверило кольцо, – ты просто не пробовал. Давай, прикладывай, времени мало. И к уху тоже! Скоро здесь весь поселок будет!»

Лечение, как всегда, было жестоким, но быстрым и эффективным. Серега еще шипел, плевался и полузадушенно матерился, а края раны уже сошлись и схватились свежим рубцом.

«Ох и рожа у меня скоро будет, – посетовал Попов, пытаясь протереть от засохшей крови глаз, – как у канадского вратаря, принципиально играющего без маски. Ты шрамы разглаживать не умеешь?»

«Не пробовало. А на кой тебе, хозяин? Очень мужественно смотришься. И хорош макияжем заниматься! Собираем трофеи, и уматываем!»

Серега оглянулся по сторонам:

«Ты думаешь, они все деньги из сберкассы сняли, собираясь кулаками помахать?»

«Ничего я не думаю, – огрызнулось кольцо, – но обирать побежденных – древний мордорский обычай. Не мы его придумали, не нам и отменять! А то удачи не будет. Давай быстренько!»

Ближе всех сидел, прислонившись спиной к забору и уронив голову в ладони, тот противник Попова, которому досталось ножом по лицу.

«Мертвый, что ли?» – замешкался Серега.

«Охреневший, но живой, – успокоило кольцо, – а этот факт что-то меняет?»

Попов толкнул парня в плечо. Тот вскинул голову, и Серега поморщился, увидев дело рук своих: лезвие срезало кожу на лбу, и теперь она свисала окровавленным лоскутом, закрывая жертве глаза. Попову даже показалось, что он видит белую кость черепа, хотя все вокруг оставалось серо-зеленым. Парень в панике вытянул окровавленные руки, пытаясь нащупать противника:

– Не убивайте, пожалуйста! Не убивайте! Я и так без глаз остался! Мама старенькая, а теперь я работать не смогу! Пожалейте! – парень тонко заскулил и повалился к ногам Попова.

– Деньги есть? Давай! – с одной стороны, Серега был противен сам себе, но с другой – артефакт прав. Мы победители, и все имущество побежденных – вполне законный трофей.

Трясущимися руками парень вывернул карманы:

– Да вот тут. Немного. Полторы сотни с мелочью… вот, вот, пожалуйста!

Попов сунул смятые купюры в брюки, поднял парня на ноги и подтолкнул вдоль улицы:

– Шуруй в травмпункт. Если он у вас тут есть. Лоб зашьют и зрение вернется. Целые у тебя глаза.

Раненный заторопился прочь, спотыкаясь, хватаясь рукой за забор и что-то бормоча под нос. Серега отвернулся и шагнул к груде тел, посреди которой безмятежно стоял андроид.

«Трупов нет, но очухаются они не скоро, – прокомментировал артефакт, – Леха! Не мешай осмотру, иди вон к заборчику, восстанавливайся!»

Андроид послушно отошел в сторону, а Серега начал быстро осматривать карманы побежденных, попутно отмечая точность и аккуратность ударов: ни одного сломанного носа, челюсти или выбитого глаза. И все, без исключения, в «глубоком анабиозе». Все равно, что тряпичные куклы – хоть в штабеля складывай.

Ценностей, как и было понятно с самого начала, набралось немного: несколько сотен мелкими бумажками и два серебряных перстня. С особой надеждой Попов прошелся по карманам Виталика, но нашел только ключи от машины.

«Бери, хозяин. С комфортом поедем!»

«Ага, с комфортом. Я водить не умею. Не, теоретически умею: сцепление, газ, тормоз. Все как в танке. Но реально – не пробовал. Андроид умеет?»

«Откуда? – удивилось кольцо, – Вот, если бы ты умел, можно было попытаться «перекачать» навыки в Леху. А жаль!»

Серега выбросил связку в канаву. Виталик валялся с самого края, там, где началась схватка. Дальше, шагах в десяти, грудой темного тряпья лежал пытавшийся убежать «боксер». Попов с первого взгляда догадался – труп. Вот такой же горкой одежды выглядела несчастная маленькая Арета27 на берегу безымянного озерца под Северной стеной Мордора. «Боевой артефакт» догадку подтвердил:

«Отличный бросок, хозяин. Точно в сердце. А тоже – не могу, не умею… Все бы так не умели».

«Да я тебе клянусь, – развел руками Серега, ошеломленно разглядывая торчащую из спины трупа рукоять ножа, – первый раз в жизни кидал. Я же не десантник, и не разведчик. Танкист. Бронелобая мазута».

«Ладно, не скромничай, – хмыкнул «боевой артефакт», – поздравляю с первой кровью. Нож вытаскивай – и уходим!»

Попов почувствовал, как начинают дрожать руки и ноги:

«С чем поздравляешь? Я же не хотел убивать… обычный человек… а я его…».

«Давай, давай, – раздраженно отозвалось кольцо, – устроим здесь истерику. Руки позаламываем… Вспомним, что это чей-то внук, сын и брат. Он тебе чуть черепушку не расколотил или ты забыл? Не хотел убивать? А зачем тогда нож кидал?»

«Само же орало – кидай!»

«Все правильно, – было ощущение, что кольцо пожало плечами, – еще неизвестно, кого бы он с собой притащил. Ну, хорош рефлексировать, хозяин! Вытащи нож и меня опусти в рану. Хоть на чуть-чуть!»

Лезвие из тела вышло на удивление легко. Сереге даже почудилось довольное урчание, исходившее от заляпанного подсыхающей кровью ножа. В ране кольцо купалось пару минут:

«Все, все, доставай! Машина с людьми сюда едет, чувствую!»

«Милиция?»

«А я знаю? Может второй эшелон этой милой шайки подтягивается. Давай к тете Зое во двор!»

Знакомую калитку Леха открыл без всякого видимого усилия – просто толкнул, сорвав запор и петли. Прохор даже не выглянул из будки, лишь поскуливал жалобно из ее глубины. В доме слышалась возня и скрип – тетя Зоя явно баррикадировала дверь.

«Смотри-ка, – удивилось кольцо, – не жалко ей своего антиквариата. Леха!»

Андроид надавил на дверь. Пару секунд ничего не происходило, а затем подошвы Алексея заскользили назад. Андроид переступил, и теперь ударил в дверь плечом. Хрустнуло дерево, освобождая шурупы петель, и дверное полотно подалось внутрь. Леха уперся двумя руками и отодвинул преграду настолько, чтобы протиснуться внутрь дома.

«Давай первым!» – распорядилось кольцо, и андроид послушно просочился в щель между дверью и расколотым косяком, уронив попутно что-то большое и тяжелое. Грохот падения совпал с коротким женским криком, заставив «боевой артефакт» плотоядно усмехнуться:

«А вот и воздаяние за алчность! В виде собственного буфета. Заходи, хозяин, пока не поздно!»

На улице все ближе тарахтел мотор «уазика», и Серега без вопросов протиснулся в дом. Леха сдвинул баррикаду обратно, снова заблокировав вход, и поднял громоздкий высокий буфет, накрывший хозяйку дома.

Ночное зрение работало все так же исправно, и Попов отчетливо видел вокруг головы женщины расплывающееся по матерчатым половикам темное пятно крови.

«Черт! – выругался Серега, – Еще один труп?»

«Не переживай. Пока еще нет, – хмыкнуло кольцо, – Леха! Забери у нее деньги!»

«Помощь же надо оказать!» – рванулся было к телу Серега, но андроид остановил его. Аккуратно, но очень твердо отодвинул в сторону. Присел на корточки, и начал быстро обшаривать одежду женщины. Попов оглянулся вокруг. Схватил кухонное полотенце, и снова попытался подобраться к разбитой голове тети Зои.

«Да перестань, хозяин! – возмутилось кольцо, – Что за идиотское милосердие? Врагов надо добивать, а не «помощь оказывать»!

«Отстань!»

«Боевой артефакт» страдальчески вздохнул:

«Брось это дурацкое полотенце! Меня к ране приложи! Только быстро! Леха! Пошарь мигом по шкатулкам и ящикам!»

Кровь в ране зашипела. Женщина вздрогнула, застонала, но в сознание не пришла.

«Все, хозяин, бежим! До медицинской помощи она теперь доживет, гарантирую! А нам уходить надо!»

Во дворе бешено залаял Прохор. Андроид аккуратно открыл окно в огород, подхватил чемодан и перешагнул через подоконник. Серега вылез следом и Леха закрыл окно. Спотыкаясь и скользя по свежевскопанной земле, перебежали к соседнему забору. Проша замолчал, зато надрывались все окрестные псы. Леха уже перебросил чемодан через забор, как отворилась калитка в огород, и по грядкам заметались лучи двух фонариков, заставив беглецов присесть за голые еще кусты смородины.

Лучи дрожали, расходились и скрещивались, неуклонно подбираясь к дальнему углу. Кольцо вздохнуло:

«Двоим не уйти. Придется Леху отдать. Ложись, хозяин. Леха, кольцо сними!»

Попов спрятал эльфийское кольцо в карманчик джинсов и забился под смородину. В тот же момент андроид вскочил на ноги прямо в луч фонаря.

– Стой! – в два голоса заорали «фонарики», – Стой! Милиция!

Леха сделал неприличный жест согнутой рукой и помчался через грядки к забору, уводя преследователей от Попова. Один из милиционеров, спотыкаясь, побежал за ним, второй рванул обратно во двор и на улицу, перехватывать беглеца, с другой стороны. Андроид перемахнул забор и исчез в темноте. Милиционер вскарабкался следом, и огород опустел. Серега начал было приподниматься, но кольцо зашипело, как змея:

«Куда собрался? Придется полежать, хозяин. Часика три-четыре-пять. Перед рассветом пойдем».

«А если снова в огород полезут?»

«Вряд ли. Кого хотели – уже нашли. Леха их теперь за собой потаскает, а потом сдастся. Так что им будет, чем заняться. Устраивайся поудобнее, хозяин. Обогрев я тебе обеспечу. И не переживай, даже если кто-то появится, с эльфийским кольцом я тебе пару минут невидимости сделаю. Лишь бы нас не наступили. Собакам нюх собьем».

«Утешило, – буркнул Попов, подгребая под себя остатки старой ботвы, – а с Лехой-то что будет?»

«Да ничего, – хохотнул «боевой артефакт», – молчать будет, как партизан на допросе. А потом, энергетический вихрь, который нашего помощника удерживает, рассосется в пространстве. Задержанный исчезнет. Растворится в воздухе. Ох, не завидую тюремщикам! Кто-то серьезное взыскание огребет за служебную халатность. Был подозреваемый – и исчез! Умора! А если еще и во время допроса… Посмотреть бы на их лица!»

«Ты бы на их лица посмотрело, когда они наши деньги у него найдут, – проворчал Серега, пытаясь устроиться на ботве, – столько усилий! Драка! Труп! На мне висит, между прочим! А деньги поделит дежурная часть».

«Да не нашел Леха наши деньги, – вздохнуло кольцо, – где-то она их спрятала. Дом бы обшарить хорошенько…».

«Я туда не пойду», – отрезал Попов.

«Я и не прошу. Поспи, хозяин. Завтра ногами много ходить придется».

«Да как тут заснешь?! – возмутился Серега, – Мальчики кровавые в глазах! Своими руками человека убил!»

«Началось, – скривилось кольцо, – еще и классику цитируем! Тоже мне, душегуб нашелся. Ванька Каин и Джек Потрошитель в одном лице! Мальчики кровавые у него, понимашь… Убийство на войне – не преступление».

«На какой войне?»

«Обычной. Весь мир против нас, хозяин. Бой был честным. Нас двое, их – восемь, не считая тетю Зою. Трус убегал с поля боя, ты его убил. Все правильно. Гордиться надо, хозяин, без всякой рефлексии. Ты теперь настоящий воин!»

«С точки зрения Уголовного кодекса, я не воин, а преступник, – покачал головой Попов, – и, если честно, мне очень жаль парня. Можешь считать меня слюнтяем и тряпкой. А матери его каково, а?»

«Он о матери должен был подумать, когда кастет с собой брал, – хмыкнуло кольцо, – и о твоей матери он не заботился, когда в висок целился. Он тебя убить хотел. Не получилось. Ты оказался быстрее, сильнее и удачливее. Вот и все».

«Быстрее, – вздохнул Серега, – с твоей помощью, да?»

«Не важно, – отрезало кольцо, – он тоже на кастет рассчитывал. И вообще, я предлагаю сеанс психотерапии, посвященный снятию боевого стресса, считать законченным. Спи, хозяин!»

Попов хотел возразить, но магия кольца сработала моментально – голова упала на сложенные руки.

8 мая 1992 года

Сновидений не было. Серега закрыл глаза словно на минуту, но, когда открыл – ночь уже была на исходе. Над огородом плыли лохмы холодного тумана, оставляя мелкие капельки воды на ветках смородины. Из серого сумрака постепенно проступали контуры домов, скелеты деревьев и неровные зубчатые линии заборов. Куртка и джинсы пропитались влагой, потяжелели, но холода Попов не чувствовал.

«С добрым утром, хозяин! – Сереге показалось, что кольцо зевнуло, – Как спалось?»

«Как убитому», – потянулся Попов.

«А я тут дважды отличилось, – похвастался артефакт, – сначала людям глаза отвело, а потом – и нюх собаке».

«Все-таки искали?» – запоздало испугался Серега.

«Искали, – подтвердило кольцо, – но, в огороде без энтузиазма, больше для порядка. В доме и сейчас засада, так что без резких движений. Аккуратненько, на четвереньках, вон к тому участку забора».

«Куда пойдем-то? На вокзал?»

«Не проснулся еще? – поинтересовалось кольцо, – Соображалку отлежал? Виталик уже твой фотопортрет наверняка накидал, сам же говорил. А всем сразу я глаза отвести не смогу. Так что, топаем в лес. И по сопочкам, по сопочкам… как там у вас в песне? По диким степям Забайкалья!»

«На Урал? За год дойдем?»

«Точно, отлежал мозги, – констатировало кольцо, – сядем где-нибудь подальше на проходящий поезд».

«По поездам тоже наряды милицейские ходят», – не согласился Попов.

«Одному наряду я глаза замылю, – успокоил артефакт, – не переживай».

«Ладно», – руки и ноги спросонья слушались с трудом, но все же Попов сумел добраться до забора, не потревожив соседских собак.

«Как теперь? Через верх? Вдруг заметят?»

«Через верх – не вариант, – согласилось кольцо, – видишь, гвоздь торчит? Вытягивай!»

«Напомни, в какой карман я гвоздодер засунул?»

«Пальцами! – зашипело кольцо, – Пальцами тяни!»

«Сотку»?

«Да какая разница? Я – с тобой! Тяни!»

Попов пожал плечами, зацепил пальцами ржавую шляпку и без всякой надежды потянул на себя. Гвоздь скрипнул, и неожиданно легко вышел из сырой древесины.

«А ты сомневался? – хмыкнул «боевой артефакт», – Не зря же мы «эльфиечку» захомутали. Вытягивай соседний, раздвигай аккуратно доски, и вперед, к свободе!»

Улица встретила предутренней тишиной. Серега наскоро умылся у колонки, и побрел в указанном кольцом направлении.

«Шевели ногами, хозяин, – подбодрил «боевой артефакт», – до рассвета надо из поселка выбраться».

«Я стараюсь, – огрызнулся Попов, – помогло бы лучше».

«Не вопрос, – засмеялся «боевой артефакт», – не споткнись только».

Сереге показалось, что кто-то подхватил его под руки и потащил вперед, слегка приподнимая в воздух. Поначалу Попов запутался в собственных ногах и чуть не полетел носом в землю. Кольцо сбавило скорость.

«Ну что ты за увалень, хозяин, – даже расстроился артефакт, – а еще полетать просился. Толкайся ногой, как будто через канаву прыгаешь. Давай, пробуй!»

Серега оттолкнулся, и пролетел вперед на добрых три метра, едва успев выставить другую ногу.

«Молодец, – буркнуло кольцо, – так и нажимай».

Через пару прыжков Серега приспособился продлевать «фазу полета» метров на пять и даже вошел во вкус такого способа передвижения.

«Мне б тебя в училище. На физподготовку. Рванул бы три километра за десять минут, и даже не запыхался».

«Ну да, – отозвался артефакт, – привычка к «халяве» у тебя неистребима, хозяин. Не ошибся с тобой Повелитель. Сейчас направо поворачивай, и там напрямую в лес».

До редкого соснячка, покрывавшего ближайшую сопку, добрались без приключений, одновременно с рассветом. Попов плюхнулся спиной в ворох прошлогодней хвои, сраженный острым спазмом сведенных мышц. Кольцо сняло боль и снова попеняло Сереге на физическую немощь:

«Пробежали-то всего ничего. Лежи теперь, отходи. Благо, из деревни этой выбрались».

Попов потер одеревеневшие мышцы:

«Сделало бы меня неутомимым, волшебное наше».

Артефакт возмутился:

«Тебе, хозяин, в одно ухо влетает, в другое – вылетает. Сколько раз говорило – я лишь усиливаю то, что ты и сам можешь. Я не могу увеличить работоспособность дряблых пучков ткани, которые ты почему-то называешь мышцами. Я заставляю их действовать на пределе возможного, вот только предел у них наступает быстро. Тренируйся, что я еще могу посоветовать?»

«Ладно, не ворчи, – отмахнулся Серега, – лучше скажи, как мы без карты и компаса по лесу попремся? Штурманом сработаешь?»

Кольцо самодовольно фыркнуло:

«Конечно. Я даром времени не теряю. Вся доступная информация скрупулезно собирается и бережно сохраняется. В том числе – топографическая. Доведу в лучшем виде, не сомневайся».

«Как насчет пожрать?»

«Потерпишь, – отрезало кольцо, – трехсуточный пост еще никому не вредил».

«Слепило бы что-нибудь съедобное».

«Не получится. Объекты, которые я создаю с помощью тонкого поля, не съедобны – с органикой возни слишком много. Переживешь. Воды в лесу полно, а голод я тебе выключу».

«Хоть на этом спасибо», – вздохнул Попов.

*      *      *

Шифротелеграмма № …

08 мая 1992 г. 15.42

г. Чита – г. Москва

«Настоящим докладываю о событиях, происшедших на территории БТРЗ № 103 и н.п. Атамановка 07 мая 1992 г., и не имеющих пока удовлетворительного объяснения.

В 10.25 07 мая к оперуполномоченному по БТРЗ № 103 Министерства обороны обратилась старшая смены военизированной охраны Вашугина З.А., которая сообщила, что двое неустановленных лиц обратились к ней с просьбой о нелегальном проникновении на территорию завода с целью извлечения из танка Т-72А заводской номер Б011ВТ2001 золотого кольца, которое, якобы, было в нем утеряно.

С целью установления личности и мотивов данных лиц оперуполномоченный рекомендовал Вашугиной З.А. помочь вышеуказанным лицам в проникновении на территорию завода, что она и выполнила 07 мая в 08.03. Наблюдение за танком Т-72А заводской номер Б011ВТ2001 оперуполномоченный вел лично с 7.45 07 мая. В ходе наблюдения установлено следующее.

В 08.24 к танку Т-72А заводской номер Б011ВТ2001, размещенному на площадке № 2, прибыло два лица мужского пола, первому на вид 22-25 лет, рост 168-170 см, волосы русые, глаза серые, нос курносый, усы. На левой щеке свежий шрам длиной 5-8 см. Присвоен временный оперативный псевдоним «Танкист». Второй – на вид 22-25 лет, рост 172-175 см, волосы светлые, глаза серые, нос курносый, особых примет нет. Присвоен временный оперативный псевдоним «Молчун».

В 08.40 «Молчун» проник внутрь танка Т-72А заводской номер Б011ВТ2001, открыв защелку башенного люка пальцем. «Танкист» остался наблюдать снаружи, прикинувшись спящим на башне машины. В 09.05 к танку подошел прапорщик Гавва В.К., прибывший в качестве начальника выездного караула с эшелоном № 512, в котором и перемещался танк Т-72А заводской номер Б011ВТ2001. Между Гаввой В.К. и «Танкистом» завязалась беседа, в ходе которой «Танкист» представился Сергеем. Какого-либо разглашения сведений, составляющих служебную и военную тайну, в ходе беседы не выявлено.

В 09.25 Гавва В.К. с площадки № 2 ушел, а «Танкист» продолжил наблюдение с башни, прикидываясь спящим. «Молчун» все это время оставался внутри танка, вероятно, занимаясь поисками кольца.

В 13.44 «Танкист» залез внутрь танка Т-72А заводской номер Б011ВТ2001, и находился там до 14.23, после чего вместе с «Молчуном» покинул машину. Находясь рядом с танком, «Танкист» и «Молчун» несколько раз бросили друг другу лежавший на площадке № 2 опорный каток танка Т-72 массой около 190 кг. Никаких видимых усилий эта игра у «Танкиста» и «Молчуна» не вызвала.

В 14.28 к танку Т-72А заводской номер Б011ВТ2001 вновь подошел прапорщик Гавва В.К. В 14.40 оперуполномоченный решил лично убедиться в извлечении кольца из танка под предлогом проверки документов. Прапорщик Гавва В.К. предъявил удостоверение личности, командировочное удостоверение и пропуск на территорию завода. «Танкист» какие-либо документы представить не мог и попытался дать оперуполномоченному взятку в виде золотого кольца с брильянтом, по всей вероятности, извлеченного из танка Т-72А заводской номер Б011ВТ2001.

Примерно в 14.45 – 14.55 оперуполномоченный, по его утверждению, потерял память, которая вновь вернулась только в 16.37. Никаких событий в этот период времени оперуполномоченный не помнит, но на его лице и кистях рук зафиксированы свежие ссадины, а плащ, который использовался в качестве верхней одежды, оказался порванным в трех местах, и сильно загрязненным. Можно предположить, что в период с 14.55 до 15.20 оперуполномоченный пытался с кем-то бороться. Предположение исходит из показаний Вашугиной З.А., согласно которым, в 15.20 оперуполномоченный прибыл на проходную завода, сопровождая «Танкиста» и «Молчуна», при этом грязный плащ был у него в руках. Находясь под мощным, вероятно, гипнотическим воздействием, оперуполномоченный приказал Вашугиной З.А. выпустить с территории завода «Танкиста» и «Молчуна», после чего, по свидетельству очевидцев, отправился в свой кабинет, где в 16.37 пришел в себя. О произошедшем оперуполномоченный доложил только в 19.55, объяснив задержку обследованием места происшествия. По месту предполагаемого местонахождения «Танкиста» и «Молчуна» была направлена оперативная группа.

В 21.10 старший группы доложил, что примерно в 20.30 около дома Вашугиной З.А., в н.п. Атамановка, в непосредственной близости от территории завода № 103, произошла массовая драка, в которой предположительно участвовали «Танкист» и «Молчун», временно проживавшие у Вашугиной. На месте происшествия работает оперативно-следственная группа отдела внутренних дел н.п. Атамановка.