Неотступный преследователь бесплатное чтение

Глава 1

На лицах выпускников читалась открытая радость, пока я шла по аллее с мыслью о том, что теперь каждый из нас считается взрослым и должен пойти своей дорогой, путь к которой я пока точно не знала. Сперва хотелось прийти в себя после защиты и выпускного, чтобы настроиться на новую ступень и только потом поступить на магистратуру для дальнейшего обучения.

Психотерапия значит для меня слишком много, поэтому я не устаю познавать все ее тонкости в личных целях, желая знать как можно больше, чтобы вытаскивать людей из ловушек собственного разума. Синдром спасателя ведет меня вперед с семнадцати лет, однако этот самый спасатель никак не может оказать помощь носителю синдрома. По первому впечатлению я кажусь безэмоциональной и достаточно холодной, что подмечает чуть ли не каждый. Раскрыться из-за тревожности мне тоже достаточно сложно, но я пытаюсь контролировать себя, изо дня в день играя роль совсем другого человека. Мне приходится казаться сильной, хотя я не смогу вспомнить ни одну ночь без слез.

– Адриана?..

Знакомый голос отвлек от мысли, и я обернулась, увидев перед собой Николь Коллинз.

Несколько секунд я осматриваю ее, не в силах что-либо сказать, но в один момент радостно подпрыгиваю и кидаюсь в объятия когда-то близкой одноклассницы.

– Поверить не могу! – смеюсь я, отстранившись и продолжая осматривать девушку с головы до ног. – Что ты здесь делаешь?

– Привезла сестру на день открытых дверей. – Она с восторгом прошлась по мне взглядом и поместила руки на мои плечи. – Ты совсем не изменилась, Адри, я так рада тебя видеть!

Мы снова оказались в объятиях друг друга, благодаря чему я наконец-то ощутила себя спокойно и хорошо.

Не только я не изменилась внешне со времен старшей школы. Николь осталась такой же маленькой, хотя и была всего лишь на полголовы ниже. Широко распахнутые карие глаза в оправе пышных светлых ресниц блестели от радости этой встречи, подчеркивая прежнюю красоту. Ее миловидность обращала на себя внимание. Прямые темно-русые волосы до плеч, алые часто покусанные пухлые губы «бантиком» и аккуратный вздернутый носик гармонично смотрелись на кругленьком личике. Стиль Николь оставался неизменным. Она всегда была женственной, поэтому предпочитала красивые платья, юбки и классические костюмы. Даже спустя пять лет ее стиль остается узнаваемым, в то время как я предпочитала и предпочитаю оверсайз вещи еще с подростковых времен.

– Тебе можно поздравить с окончанием?

– Теперь я квалифицированный специалист, – с облегчением произнесла я. – А что насчет тебя? Медицина оправдала ожидания?

– Случилось много чего нового, Адри. Давай съездим куда-нибудь и выпьем?

– Я с удовольствием.

Радость вынудила нас синхронно пропищать и снова крепко обняться.

Как только Николь заявила о том, что улетит учиться в Германию, я очень расстроилась, уже понимая, что нам предстоит расстаться навсегда. Какое-то время мы продолжали созваниваться и переписываться, но, как оно обычно бывает, наши дорожки разошлись, постепенно вытесняя уже и без того редкое общение. Я осталась в нашем городе и поступила на психотерапевта, она последовала за парнем и решила связать себя с медициной. Далее наши взаимодействия остановились на реакциях и лайках в социальных сетях.

Мы зашли в университет, чтобы я избавилась от мантии и привела себя в порядок. Длинные темно-русые волосы, которые ранее были распущены, пришлось собрать в высокий небрежный пучок, а затем я взглянула на свое отражение в большом зеркале холла. Большие серые глаза, как всегда, излучали спокойствие, а лицо с детскими чертами источало невинность, которая иногда раздражала, поскольку привлекала внимание парней младше возрастом, желавших познакомиться и пообщаться. После случая с сестрой я перестала пользоваться косметикой, поэтому на мне ее почти не бывает, разве что иногда я могу подкрасить ресницы тушью или воспользоваться консилером, чтобы скрыть темные круги под глазами.

– Кажется, ты еще больше похудела, – заметила Николь, когда я случайно приподняла подол мешковатой футболки.

– Иногда я забываю поесть… При всем этом в выходные у меня пир на весь мир.

Я рассмеялась, но Николь лишь отвела взгляд в сторону.

Наверняка она прониклась жалостью и надумала себе всякого, но я не солгала. Иной раз у меня действительно не было времени даже на легкий перекус, да и это неудивительно, учитывая напряженный месяц перед защитой. Обняв подругу за шею свободной рукой, я поправила шоппер на плече и спросила:

– Что будем делать с твоей сестрой? Подло бросим под предлогом напиться?

– Да, так как эта избалованная вредина привыкла перемещаться по городу с личным водителем. Я уже написала, что у меня появились неотложные дела, и ей придется добираться до дома на автобусе.

– Личный водитель? Кого-то она мне напоминает…

Николь неловко закусила губу, и я со смехом толкнула ее бедром, направляясь к выходу.

Мы решили продолжить остаток дня и вечера в одном из лучших баров города. Разместившись за столиком дальше от бара, какое-то время мы любезничали и делали друг другу комплименты, так как действительно успели соскучиться по прежнему общению.

– А что слышно из Германии?

– Я не пожалела, что переехала, только вот с медициной не сложилось, и я по наводке тети стала менеджером в сфере туризма.

– А почему не сложилось?

– Просто поняла, что не мое. – Она помешала коктейль трубочкой. – Расставание меня немного подкосило, предпочтения в тот же момент поменялись.

– Вы все же расстались…

– Ты знала, что так будет. С первых дней предупреждала, что между нами ничего не получится, но я надеялась на лучшее.

Я никогда не была пай-девочкой, которая готова подстраиваться под других. Учителя элитной школы часто сравнивали меня со старшей сестрой, закончившей школу годом ранее, иногда называли ее именем, что подрывало и действовало на нервы. Какое-то время я училась в обычной школе, так как родители со старшим ребенком осваивались на новом месте и только привыкали к «благам» новой должности отца, но, как только они устроились, сразу забрали меня от бабушки к себе. Меньше всего мне хотелось учиться среди богатеньких детишек. Их взгляды, насмешки льстили, но все же раздражали. Меня раздражали абсолютно все, я была чужаком на территории хозяев, поэтому решила обозначить свое отношение к школе и ее обитателям, написав баллончиком на шкафчиках громкое высказывание всего с двумя словами: «Элитный крысятник». Меня хотели выгнать, но благодаря маме решили обойтись выговором и внеурочными часами. Так я стала бунтаркой, на которую косилась вся старшая школа, уже точно зная мое имя.

В начале десятого класса в нашу школу перевелась Николь, и, на удивление, я стала первой, с кем она заговорила. На тот момент у меня была всего одна подруга, с которой мы общаемся и по сей день, но что-то в новенькой меня подкупило. Она не была похожа на меня, но и не была похожа на богатых плебеев, хотя по достатку шла с ними в одну ногу. Спустя всего несколько дней мы с ней здорово сдружились.

– Здесь намного круче, чем в моей старой школе, – сообщила она, когда мы шли рука об руку в столовую. – Современно, даже со стилем.

– Жаль, я так не думаю. В моей школе все было намного лучше от студентов до занятий. Все были равны и не было этих лицемерных взглядов по любому пустяку.

Николь неожиданно замерла и схватила меня за запястье. Проследив за ее взглядом, я сразу поняла, куда уставилась моя новая подружка, а вернее, на кого.

– А это еще кто? – тут же поинтересовалась она с явным восторгом в карих глазах.

– Нет. Даже не думай, Николь, это пустая трата времени. Тебе же лучше.

– Горячие парни в нашем возрасте как раз-таки должны тратить наше время. Почему ты не замутила с кем-нибудь из них? Они заняты?

– Понятия не имею.

Два высоких старшеклассника из двенадцатого класса смеялись, шагая в нашу сторону, пока Николь без какого-либо стеснения сверлила их взглядом. От нелепости мне приходилось лишь осуждающе мотать головой, но парни, как и ожидалось, остановились напротив и с улыбками осмотрели меня с ног до головы.

– Сегодня без выходок, милая кузина, или мне стоит расспросить про места, куда не стоит соваться?

Взгляд подруги ощутился моментально, но я просто-напросто не успела рассказать, что один из популярных парней школы мой двоюродный брат по отцовской линии. Высокий шатен с голубыми глазами и, как многие студентки о нем отзывались, Аполлон воплоти. Его же я знала, как избалованного кузена, обожающего задирать меня в детстве, да и в сознательном возрасте он не может спокойно пройти мимо меня в школе, чтобы не бросить какую-нибудь очередную колкость. Однако он не самый отрицательный персонаж в моей истории, поскольку не стоит списывать со счетов Адриана Эванса. Его фан-клуб девушек увеличивается с каждым приходом новой юбки, но я, как не сложно догадаться, состою в анти фан-клубе. По иронии судьбы у нас одинаковые имена, фамилия и огромная неприязнь к друг другу.

– Баллончик в рукаве не запрятала? – успевает поинтересоваться Адриан с умиротворением, которое хочется стереть с этого смазливого личика. – Крысятник ожидает очередной порции граффити.

– Жаль, что твоя память способна запомнить только это. Я делала вещи похуже росписи твоего шкафчика. Когда узнала, что один из них твой, из последних сил сдерживалась, чтобы не нарисовать на нем пару детородных органов. Посмотрел бы на внушающий размер, так как твой уже, увы, не увеличится.

– Как же тебе хочется проверить.

Эндрю усмехнулся словам друга, пока тот довольно всматривался в мое лицо, наслаждаясь реакцией.

– Здесь и проверять не надо, иначе как объяснить твою манию к большим тачкам и такому мерзкому характеру?

Я схватила Николь за руку и повела прочь от этих двух кретинов.

Она обернулась в их сторону, а потом пропищала, что Адриан ей подмигнул.

– Не советую тебе связываться с ними, – тут же сообщила я. – Они ни одной юбки не пропустят, Николь. В этой школе вообще нет ни одного нормального парня.

– Ты просто заняла такую позицию. Уверена, этот Адриан чертовски обаятельный и может быть милым, просто вы не ладите.

– Не ладим? Да мы не переносим друг друга.

– При этом же общаетесь.

– Нет, это с тобой мы общаемся, а с ним постоянно грыземся. Не думай, что застала самый мощный выпад, сегодня он предельно мил со мной.

– Ну не знаю.

По взгляду было понятно, как сильно она заинтересовалась другом моего кузена, поэтому я опасалась, что Николь угодит в неприятности, не зная здешних правил. К ним нельзя становиться спиной или стоять слишком близко, чтобы не угодить в неприятности.

Адриан Эванс сын успешного адвоката, открывшего свою юридическую фирму. О его семье говорят все и вся, поэтому востребованность к персоне юного Эванса обсуждается в социальных сетях под популярным хэштегом с его именем и фамилией. Благодаря лишь внешности он занял первое место среди детей популярных предпринимателей в этом году и обрел свою слепую фан базу. Девчонки не могут держать себя в руках, словно перед ними находится кумир всех времен и народов, что меня всегда жутко раздражало. Высокий спортивный брюнет со стрижкой удлиненный кроп, выточенные черты лица, серо-голубые глаза с проницательным взглядом и наглый хриплый голос. При нем было все, кроме разве что человечности. Он имел способность раздражать меня с дальнего расстояния.

Николь всего за неделю смогла вымотать мне все нервы. Все внимание подруги сосредоточилось на выпускнике, и я невольно становилась свидетелем ее частых похотливых взглядов в сторону Эванса.

За ланчем у меня появилась идея обзавестись личным блогом, в котором я бы могла рассказывать людям об истинной натуре элитной школы, показывать разницу отношений учителей к богатым ученикам и к ученикам, чей достаток немного ниже первых. Эта мысль возвышала меня над каждым плебеем ненавистного мной места, поэтому я склонилась над планшетом с мыслью, что необходимо с чего-то начать.

– Адри, – Николь придвинулась ближе и смотрела себе через плечо, – медленно посмотри за популярный столик и скажи, смотрит ли сюда Адриан?

– Вот еще, – буркнула я и начала яростно зачеркивать написанный текст в блокноте.

– Ты же считаешь меня важным человеком в своей жизни? Если я прошу, значит, это для меня важно! Пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста!

Уже окончательно сбившись с мысли, я подняла взгляд и тут же столкнулась с ненавистными мной глазами. Эванс поднес к пухлым губам электронку и затянулся, медленно выдохнув дым в воздух. Его расслабленное тело развалилось на стуле, ощущая себя хозяином этих мест, поэтому я быстро одарила его проницательный взгляд средним пальцем.

– Смотрит? – поинтересовалась Николь, пока расчесывала пальцами мои волосы.

– Смотрит.

Ее довольный смех вынудил меня тяжело вздохнуть и принять тот факт, что любые сказанные мной слова проходят мимо ее ушей. Она сама не понимала, во что собирается вляпаться, а я, как наставник, терпела поражение перед сомнительным обаянием Эванса. Вероятно, если бы Моника не уехала с родителями в Испанию, вдвоем мы бы могли достучаться до Николь, но на тот момент им только предстояло познакомиться, и я точно не знала, как далеко зайдет ее заинтересованность к популярному красавчику этой школы.

– Давай присмотрим тебе кого-нибудь другого? – я не теряла надежды. – Неужели ты не видишь его истинного отношения к девушкам, и все, что тебя может зацепить, это лишь внешность? Ты следишь за ним уже неделю и должна была заметить его напыщенность.

– Ничего подобного я не заметила, Адри. Возможно, он так общается только с тобой, поэтому ты и думаешь, что он напыщенный мерзавец. Другие отзываются о нем хорошо, говорят, что Адриан воспитанный и вежливый.

– Другие, судя по всему, просто входят в его фан-клуб и не видят ничего кроме внешности и денег.

Это начинало раздражать, но, к счастью, Николь умолкла. Мы какое-то время молчали и думали о своем, пока в нос не ударил свежий аромат мужской туалетной воды. Эванс приземлился на стул напротив и обратился к Николь:

– На следующей неделе намечается вечеринка.

– Приглашаешь? – с тошнотворным флиртом уточнила она и наклонилась к нему через стол. – Прими запрос в друзья, и тогда я подумаю.

– Такое условие для меня не проблема.

Он тут же достал телефон и быстро заводил пальцем по экрану, чтобы в дальнейшем с довольной улыбкой показать его девушке.

– Напишу, если найду время, Мистер Эванс.

– Ловлю на слове.

На секунду я ощутила довольную ухмылку Эванса, хотя во время этого разговора не смотрела ни на подругу, ни на самодовольного кретина, лишь замечая какие-то действия боковым зрением.

– Плюс один приветствуется? – неожиданно уточнила Николь. – Если, конечно, я решу прийти.

– Ты об Эванс? – Наши яростные взгляды встретились. – Она у нас любительница появляться там, где ей не рады, только вот ни на одной из наших вечеринок она не была. Считает себя лучше всех.

– Боюсь подхватить деградацию, – сообщила я, обращаясь к Николь.

– Или того, что тебе устроят темную. – Он наклонился, пытаясь попасть в поле моего зрения, но я даже не взглянула в его сторону. – Врагов у тебя достаточно, ты мало кому нравишься из-за своего характера и безразличия.

– Бедные, даже жаль, что им придется терпеть меня до выпускного.

Я с безразличием дернула плечами и вернулась к своим делам, наслаждаясь поражением пассивной агрессии Эванса, который резко поднялся и с противным скрежетом отодвинул в сторону стул.

– Плюс один приветствуется, Николь. Увидимся.

Как только он, часто оглядываясь, ушел, я натянула улыбку и повернулась к недовольной девушке.

– Какая же ты заноза, Адри.

– Он прав, Николь. В этой школе меня все ненавидят и осуждают, только вот мне наплевать на них.

– Раз тебе наплевать, составишь мне компанию на вечеринке? Ты же не хочешь упустить возможность побесить их вне стен школы?

– Эта тусовка больше твоя, чем моя… Ты без особых усилий произведешь на всех впечатление и станешь всеобщей любимицей.

Сказанное являлось правдой. Николь принадлежала к подобной компании, она воспитывалась в роскоши и богатстве с самого рождения, как и большинство учащихся в этой школе. Не встреть меня одной из первых, она бы запросто сдружилась с кем-нибудь другим, более к ней приближенным, то же самое можно было бы сказать и о Монике, однако она дружит как со мной, так и со всей школой.

– Но мне необходима твоя поддержка. Пусть они все тебя не любят, зато тебя люблю я, Адриана. Ты прямо говоришь о том, что тебе не нравится, а, если не нравишься другим, не стремишься изменить чужое мнение, притворяясь кем-то другим. Это меня в тебе и завлекает.

Она оттопырила нижнюю губу и наигранно ей затрясла, вынуждая меня рассмеяться.

– Ты подлая подлиза, Николь Коллинз. Самая подлая из всех подлых людей на этом свете!

– Я самая красивая подлая подлиза из всех, кого ты знаешь.

Николь по сравнению со мной здорово напилась, из-за чего уже с большим трудом стояла на ногах, вслух размышляя над прошлыми отношениями. В один момент она заявила, что готова поехать в старый дом Эванса, чтобы прояснить какие-то моменты, но я с трудом отговорила ее от данной затеи, чтобы на такси отправиться ко мне и уложить ее спать.

– Я не могу бросить малышку, – жалостливо, почти плача говорила она, прижимаясь к капоту своей иномарки щекой. – С ней здесь обязательно что-нибудь случится.

– Мы не можем поехать на ней, Николь. Здесь хорошая парковка, с машиной точно ничего не случится.

К нам подъехало такси, и мне пришлось приложить большие усилия, чтобы усадить девушку в машину. Всю дорогу до дома она что-то лепетала себе под нос, пока я смотрела в лобовое стекло, поглаживая ее голову у себя на плече. После отъезда мне ее не хватало. Только в тот момент я поняла, как сильно соскучилась по нашему общению.

Из-за открытого рядом с водителем окна на коже выступили мурашки, и я поежилась, ощущая, как прохлада вечера пронизывает до костей, но в один момент таксист поднял стекло.

– Спасибо, – поблагодарила я, на что мужчина в капюшоне и кепке лишь кивнул.

Будь я одна, его внешний вид вызвал бы панику, но на тот момент мне не хотелось думать, что все кругом имеют плохие намерения, поэтому я отпустила ситуацию.

Оказавшись возле подъезда, я помогла Николь подняться по ступенькам до третьего этажа, но возле входной двери нас ожидала удивительная картина, которая будто бы подействовала на подругу резкой трезвостью. Огромная корзина белых роз у моего порога и рассыпанные вокруг нее лепестки красных роз вызвали восторг у протрезвевшей девушки.

– Твою мать, Адри, какая же красота!

Она упала на колени перед цветами и раскинула руки, пытаясь обхватить букет целиком, но попытка оказалась неудачной.

– Кто за тобой так роскошно ухаживает? – поинтересовалась она, не скрывая явного восторга. – Почему за весь день ты ни разу не упомянула мне о своем парне?

– Бывшем парне, – поспешила исправить я. – Там нечего рассказывать, разве только то, что он изменил мне несколько месяцев назад, и мы расстались.

– Фу! – Николь с отвращением отпрянула и поднялась на ноги. – Козел.

– В точку. Давай попробуем пробраться внутрь и просто забудем об этом.

Попытки, сдвинуть букет в сторону, потерпели неудачу, так как цветы для нас двоих оказались невыносимо тяжелыми. Пробравшись внутрь, Николь с восторгом осматривала светлую двухкомнатную квартиру и восхищалась обстановкой, которая на момент переезда оставалась прежней.

Мне повезло с квартирой так, что до сих пор сложно поверить в ее наличие. Элитный, спокойный район, шикарный вид на город и дружелюбные соседи. После случая с сестрой все денежные средства отца уходили на ее содержание, мама не работала, ухаживая за Джулией, поэтому роскошная жизнь была с нами недолго. Я искала квартиру, не рассчитывая даже на комнату в какой-нибудь трущобе, но в один момент отец сказал, что его хороший знакомый сдает целые апартаменты за копейки, так как ему необходимо, чтобы кто-то присматривал за его любимой собакой, пока тот живет Ирландии. Разумеется, в подобную историю я не поверила, но решила принять предложение, что бы отец там не замышлял. Ему хотелось, чтобы у меня было все, ведь на данный момент я оставалась их отдушиной после случившегося.

Отношения между мной и родителями всегда были непростыми. Я была сложным подростком, часто грубила, отстаивая свои права и настаивая на свободе. Отец не мог понять, как его милая младшая дочка смогла стать такой упертой и эгоистичной, но в моем приоритете стояла самодостаточность и желание выделиться на фоне правильной старшей сестры, которую постоянно ставили в пример. Так мы и дошли до окончательной точки отцовского терпения. Он не знал, как влиять на меня и как быть авторитетом, из-за чего мы постоянно ссорились.

Николь сняла обувь и на носочках прошла в комнату, осматриваясь и восхищаясь.

– Ты точно живешь в свое удовольствие, Адри. Я бы никогда не подумала, что тебе нравится подобный интерьер.

– Квартира съемная, поэтому я стараюсь не давать волю своему вкусу и предпочтениям, – усмехнулась я.

– Ты не хозяйка?

– Хозяйка здесь она.

Я с довольной улыбкой кивнула в сторону дивана, где мирно лежала официальная причина моего здесь нахождения. Николь взвизгнула при виде коричневого добермана и невольно отступила на несколько шагов назад.

– Черт!

– Это Шани.

– Как я вообще могла забыть, что ты хотела эту породу? Должна была догадаться!

– Она не моя, но я воспитывала ее еще щенком. Хозяин квартиры купил ее для себя, но потом выяснилось, что у него серьезная аллергия, а расстаться с такой очаровашкой он уже не смог.

– Очаровашкой? Да она съест человека двумя укусами!

– Тех, кто мне дорог, она не трогает, Николь. Тебе нечего бояться.

Шани вела себя достаточно приветливо и спокойно при виде незнакомой гостьи. Ее карие глаза внимательно смотрели на Николь, пока та намеревалась спрятаться за моей спиной, что выглядело весьма уморительно.

Смирившись с ситуацией, девушка расслабилась и заснула, пока я только готовилась ко сну после быстрой прогулки с Шани. Сонливость быстро дала о себе знать, когда я потерла сонные глаза кулаками, направляясь в спальню, как вдруг в дверь совсем тихо постучали. Шани подскочила к выходу и принюхалась, я же с опаской сделала шаг вперед, внимательно наблюдая за ее реакцией. Она продолжала принюхиваться, а затем радостно завиляла хвостом, часто оборачиваясь на меня, как бы умоляя, чтобы я открыла дверь. С осторожностью посмотрев в глазок, я увидела только пустующий коридор и поняла, что веду себя, как маленькая трусиха, у которой скоро начнется паранойя. От этой мысли стало противно за себя, поэтому я отперла и открыла дверь, наблюдая, как собака перепрыгивает через букет и мчится вперед, мгновенно скрываясь за углом.

– Шани, ко мне!

Несколько секунд в коридоре не было ни звука. Руки машинально начали растирать и массировать плечи в попытке успокоиться, а как только взгляд упал на букет, Шани со скоростью света понеслась обратно в квартиру. Я с недоверием уставилась на черный лист бумаги, но в итоге осторожно взяла его и вернулась обратно в квартиру.

Что-то останавливало меня развернуть послание, на обороте которого красовалось красноречивое слово: «Исповедь». Подростковый интерес бил по голове любопытством, тем не менее внутренний голос подсказывал, что ничего хорошего ждать не стоит. Я уже давно не была той Адрианой, от которой можно было ожидать что угодно. Старая версия меня давно надломлена и скрыта за страхами и беспокойством, которые прогрессируют каждый раз, когда появляется потенциальная угроза, и неважно: оправдана она или нет.

Собравшись с мыслями, я развернула лист и увидела красивый почерк, крючками выводивший каждую заглавную букву белым цветом.

„Моя любимая Адриана, моя к тебе исповедь спустя такое длительное время не несет в себе никакой просьбы или желаний. В моей памяти навсегда останутся наши поцелуи и мои ошибки, о которых я буду жалеть до конца своих дней, пока не смею явиться лично, чтобы сказать все, что так наболело. Я буду рядом всегда, куда бы ты ни последовала и как бы сильно ни хотела меня отвергнуть, ну а пока я буду довольствоваться этими короткими записками, такими бессмысленными для тебя, но такими безумно важными для меня.

Только твой.“

От нелепости бывшего парня не скрыться, поэтому вместо какого-либо ответа сообщением я просто легла спать, стараясь не думать о таких роскошных жестах, которых до измены в отношениях не было. Очевидно, что ему хотелось подкупить меня красивыми словами и подарками, только вот прошлое от этого не зависит, а измена показала его истинное лицо в отношении меня как девушки.

С Джоном мы познакомились в университете, где он проходил практику по знакомству. Высокий, плечистый молодой человек двадцати шести лет впечатлял студенток внешностью и низким поставленным голосом, действующим на женскую аудиторию просто фантастическим образом. Сперва мне приходилось осуждающе смотреть на одногруппниц, однако позже обаяние Джона удивительным образом сосредоточилось на моей персоне.

– Адриана. – Он остановил меня в самых дверях, когда все покидали аудиторию. – Задержишь, пожалуйста, нужно обсудить твои конспекты.

С безразличием обернувшись, я подошла к столу, слегка теребя лямку сумки на плече.

В тот месяц я чувствовала себя достаточно подавленно и безразлично, из-за чего часто пропускала занятия и не хотела учиться. Мое состояние частенько металось от рвения к подавленности, поэтому я то вдохновлялась, то перегорала.

– Я перепишу прошлые лекции, сэр.

– Вероятно, тебя что-то тревожит? В последние дни ты задумчивей, чем обычно.

Карие глаза блестели интересом. Он отодвинул тетради в сторону и поднялся с места, чтобы встать напротив и слегка прищуриться.

– Все нормально, Мистер Харди, я всегда такая. Вы скоро перестанете брать это во внимание, как и остальные преподаватели. Просто знайте, что беспокоиться не о чем.

Он с осторожностью сделал шаг вперед, но мой предосудительный взгляд его тут же остановил.

– Вы слишком часто находитесь в своих мыслях.

– На учебу это не влияет.

– А на бдительность?

Харди не продолжил. Он наклонил голову в сторону, ожидая какой-то реакции, но я с непоколебимым видом смотрела в карие глаза.

– С бдительностью тоже все в порядке.

– Поэтому ты никого вокруг себя не замечаешь?

Очередной укор на мое так называемое безразличие опять пришлось пропустить мимо ушей, ведь я знала свой характер лучше тех, кто просто наблюдал за мной со стороны. Окружающие думали обо мне слишком много, пока я не думала о них вовсе.

– Извините, но это никак не относится к учебному процессу, к которому вы как-никак принадлежите, даже будучи стажером.

– Это наблюдение не от стажера, а от обычного парня, которому понравилась девушка, Адриана. – Его взгляд блеснул. – Я хочу пригласить тебя выпить кофе, если ты не против.

– Я не заинтересована в интрижках. Хоть вы и сказали, что я часто нахожусь в себе, все же я вижу и слышу окружающих, которые без конца о вас разговаривают. Присмотрите кого-нибудь более инициативного, Мистер Харди, чтобы не терять время.

– Интрижка? В тебе можно увидеть гораздо больше. Принцип неприступности интересует меня больше покорности.

– Именно это вами и движет, только вот никакой неприступности нет. Я просто безынициативная.

Изрядно уставая от данного диалога, я вежливо извинилась и ушла, понимая, что Харди не спустит с рук отказ и будет предпринимать попытки в глупом завоевании.

Меня раздражало, что большинство парней слышали в отказе вызов и всячески вдохновлялись идеей завоевания, когда на ничего подобного намека даже не следовало. Я всегда прямо говорила о своих рамках, но в мужском обществе принято считать, что «нет» от девушки означает что-то другое.

Спустя несколько дней мое внимание невольно сконцентрировалось на Харди, так как я уже знала, к кому из нашей группы его больше всего тянет. Я наблюдала, думала и концентрировалась, чем подпитывала давно утративший интерес. Тело в какой-то степени скучало по мужским рукам, хотя я боялась их больше всего и пыталась отвергать любую возможную мысль о сближении с кем-либо.

Джон, как только рекомендовал записать свои слова, моментально пробегал взглядом по присутствующим и всегда останавливал его на мне, от чего на душе возникал приятный трепет. Пожалуй, я сама дала себе волю думать о нем слишком часто, чтобы заинтересоваться и в конце одной из лекций, спустя всего месяц после его предложения с кофе, подойти и дать согласие. Только потом он рассказал, что был удивлен моему шагу, так как после того разговора не рассчитывал на снисхождение и пытался не проявлять инициативу, однако события поспособствовали нашему медленному сближению.

Мы гуляли, ходили в кино и просто узнавали друг друга. Он быстро стал мне другом, с которым хотелось проводить время и разговаривать, имея в первую очередь потребность в обычном человеческом общении. На момент учебы в университете я не смогла найти друзей, да и не искала. В одиночестве мне было спокойно и комфортно, я зависела только от себя, принадлежала своим мыслям и желаниям, но человеку нужен человек. Какой бы холодной со стороны я не казалась, моя душа всегда была открыта для других.

В один из вечеров я и Джон прогуливались с Шани по набережной, как неожиданно пошел сильный ливень. Люди с криками забегали под козырьки ближайших зданий, пока мы с уверенностью направились ко мне, следуя за доберманом.

– Это невероятно, – рассмеялся Джон, как только мы зашли в темный подъезд. – На улице погасли фонари, должно быть света нет во всем районе.

– Как назло телефон разрядился. Включи фонарик и давай поднимемся ко мне, пока дождь не закончится. Нужно высушиться.

Мы быстро преодолели три этажа, а как только я открыла входную дверь и прошла внутрь, его телефон неожиданно погас. Я обернулась, но из-за кромешной темноты рассмотреть что-либо было невозможно. Нервный смешок сорвался с моих губ.

– Ты там потерялся?

Джон не ответил.

Он легкой поступью подошел ближе, и я лишь могла догадываться о его эмоциях, хотя сама едва дрожала от сырости волос и предвкушения чего-то необычного. Теплые пальцы аккуратно коснулись моей руки, но я не отпрянула, лишь вскинула голову вверх на уровень его роста. Темнота не давала возможности рассмотреть его лицо, тишину разбавляло тихое и спокойное мужское дыхание, приближающее к моим губам испытующим движением. Губы машинально приоткрылись, я поддалась вперед, но его большая ладонь полностью обхватила мою шею. Движение вышло нежным, не грубым, чтобы я испугалась и почувствовала себя в опасности, благодаря чему мои глаза наверняка заблестели. Пальцы на шее слегка сжались, повлияв на порывистость вздоха, как вдруг Джон медленно коснулся своими губами моих губ. Короткое быстрое прикосновение, перед тем как впиться в мои губы властным и страстным поцелуем. Его язык по-хозяйски проник в рот, и я даже не заметила, как испустила стон от нарастающего удовольствия и возбуждения во всем теле. Его свежий парфюм дурманил голову, вытеснял все мысли, оставляя ноющую пустоту внизу живота, пока парень не отстранился, касаясь моего лба своим лбом.

– Нужно найти свечи, – чуть слышно произнесла я, пытаясь всмотреться в темноту, но вместо ответа получила положительный кивок.

Руки Джона покинули тело, я шагнула в сторону, но он с ловкостью схватил мою руку и притянул обратно, возобновляя поцелуй, словно теперь для него он значит все и больше. Я даже не поняла, как оказалась на сильных руках, пальцы которых впивались в ягодицы, однако такая близость подействовала на нервную систему, меня с дрожью откинуло в прошлое. Слезы покатились по щекам, что привело Джона в чувство. Он отстранился и вернул меня на ноги, прижимая к своей крепкой груди.

– Ч-ш-ш.

– Прости…

Я, как маленькая, уткнулась носом в его грудь, пока он не обхватил мое лицо руками, чтобы с нежностью расцеловать все лицо. В этот момент у меня возникло ощущение, будто мы знакомы очень давно, и он в курсе всех событий моей жизни. Джон чувствовал меня, чувствовал состояние, но не расспрашивал, чему я оказалась безмерно благодарна.

– Все же найду свечи…

Вытирая слезы, пришлось дышать глубже, чтобы сконцентрироваться и взять себя в руки. Было противно от собственной реакции в такой неподходящий момент, я не владела сознанием и воспоминаниями, не владела собой и выглядела слабой, жалкой девчонкой, которую просто ненавидела!

В комнате моей ноги коснулось что-то крупное, Шани заскулила, ощутив мое душевное беспокойство, но я была ни одна, чтобы рухнуть рядом с питомцем и расплакаться.

– Посветишь мне?

Ждать долго не пришлось.

Джон включил фонарик, и я отыскала свечи, чтобы наполнить комнату хотя бы какими-то светом. Какое-то время я вела себя привычным образом, делала вид, что пару минут назад не плакала, и с настороженностью поглядывала на парня. Он казался невероятно спокойным, словно забыл о случившемся поцелуе, не желая вспоминать о срыве.

Глава 2

Утром я проснулась около пяти часов, быстро привела себя в порядок и вышла на прогулку с Шани. На набережной меня встретил свежий воздух, который приятно наполнил легкие и позволил сосредоточиться на мыслях. Я наслаждалась обычными повседневными делами, не ожидая от них ничего необычного, что позволяло сознанию расслабиться. Раньше я стремилась к новым ощущениям, хотела попробовать все и хотела проживать жизнь на полную катушку, но с возрастом это потухло. Я выросла и пересмотрела свои действия, выбрав спокойствие и умеренность.

Николь ожидала вечеринку у Эванса, как празднование собственного дня рождения, а когда этот день настал, я сразу сообщила, что останусь дома. Конечно, она обиделась и даже писала, что не будет разговаривать со мной месяц, но я была настроена решительно.

Любимый сериал в пятницу вечером и обычная уборка в комнате расслабляли так, как не смогла бы самая веселая компания. Я очень хотела провести пижамную вечеринку с Моникой и Николь, но, к сожалению, до этого момента оставался как минимум месяц. Дело в том, что родители Моники решили остаться в Испании еще на несколько недель, из-за чего знакомство моих близких подруг в очередной раз отложилось. Громкий звук уведомления вынудил меня рухнуть на кровать и схватить телефон, увидев сообщение от Николь.

Николь:Здесь такое, приезжай!!!

Адри:Я же сказала, что пас. Что случилось?

Николь:С тобой хочет кое-кто встретиться и поговорить.

Адри:Кто? Я там ни с кем не общаюсь. Опять твои манипуляции?

Николь записала голосовое сообщение, в котором прозвучал знакомый женский голос. Голос Моники, из-за чего я несколько раз перекатилась на кровати и с грохотом рухнула на пол. Радость овладела мной так, что я вскрикнула, начиная рыться в шкафу и записывая ответ.

Мы не виделись целое лето, и я даже подумать не могла, что она решит так подло обмануть меня и сюрпризом приехать раньше обещанного. Николь по-доброму рассмеялась на мое рваное голосовое, а я лишь надеялась, что она не воспримет приезд слишком ревностно. Ее планы были связаны с Эвансом, и я бы чувствовала себя там очень неуютно одна, учитывая нашу взаимную неприязнь со студентами старшей школы.

С одеждой я особо не заморачивалась, поэтому надела джинсовые шорты, белый топ на тонких бретельках, поверх которого накинула бомбер-куртку в гоночном стиле с различными эмблемами. Распуская волосы, я спустилась по лестнице, но тут же остановилась при виде папы.

– И куда ты собралась? – без особого энтузиазма спросил он и скрестил руки на груди.

– К Эвансу. У него сегодня вечеринка.

– Забыла, что наказана?

– Сегодня последний день вашего запрета… Моника вернулась из отпуска, и я подумала, что вы не будете против…

– Подумать – не спросить, Адриана. Я против сокращения срока даже на один день. С поблажками ты не усвоишь урок и не вынесешь вывод.

– Но я целый месяц сидела дома! Нагнала в отставании, и даже учителя простили случай в туалете!

Услышав крики, из гостиной вышла мама. Она вопросительно посмотрела сначала на меня, потом на отца.

– Что здесь происходит?

– Мам, Моника вернулась из Испании. Пожалуйста, смягчите наказание, чтобы я могла пойти на вечеринку. Обещаю сделать генеральную уборку во всем доме, могу несколько недель обходиться без карманных денег, только отпустите меня хотя бы на несколько часов.

Мама взглянула на меня с жалостью и пониманием, но папа оставался строгим и суровым. Мои слова он пропустил мимо ушей и лишь молча посмотрел на маму, отрицательно покачав головой.

– Чарльз…

– Нет. Не вздумай вестись на ее манипуляции, Катрин, она только этого и добивается. Курение в школьном туалете – одно, а на вечеринке она точно не чай с тортиком собирается пить. С Моникой можно встретиться и завтра, ничего страшного не произойдет.

– Вот какого ты мнения о собственной дочери, – не выдержала я. – Ты веришь кому угодно, но только не мне! Все, что ты умеешь, это наказывать и оскорблять меня, потому что я не такая, как ваша идеальная старшая дочурка!

Мама вскрикнула:

– Адриана!

– Я попросила всего несколько часов!

– Иди к себе, – подытожил отец и спокойно вернулся на кухню.

– Милая…

– Вы самые несправедливые родители на свете!

Я взбежала по ступенькам и громко хлопнула дверью.

На телефон продолжали поступать сообщения от Николь и Моники, на что я сильнее злилась и металась по комнате, не желая просто так сдаваться. Теперь, когда мне поставили очередной запрет на такую безобидную просьбу, я всей душой желала, чтобы они испытали ту же злость, что испытываю я, поэтому через пару минут я уже вылезала из окна на козырек террасы. Оказавшись на лужайке, пробралась к калитке и без лишнего шума улизнула на соседнюю улицу.

Съемный дом Эвансов находился в паре минут ходьбы, поэтому к десяти часам я уже была на месте. Прохладная погода не мешала студентам старшей школы разместиться во дворе дома, из окон которого доносилась ритмичная музыка. Оказавшись внутри, я окинула взглядом присутствующих и заметила в самом дальнем углу комнаты Николь, стоящую напротив моего кузена и его друга. На их фоне она выглядела совсем малышкой, беззащитным котенком перед коршунами, готовыми в любой момент напасть. Взгляд переместился на толпу, и тогда в ее центре я увидела лучшую подругу. Моника пила шоты на скорость, пока ближайшее окружение криками поддерживали ее задор и стремление выиграть. Победно вскинув руки вверх, девушка проглотила спиртное, и ее взгляд встретился с моим. Делая вид, что любуюсь потолком, я успела сделать шаг в ее направлении, как вдруг девушка влетела в меня, и мы со смехом повалились на пол.

– Сюрпри-из!

– Ты меня обманула, Моника Робертс!

– Иначе как застать тебя врасплох?

Я крепко обняла ее, обхватывая хрупкое тело руками и ногами. Ее запах и дыхание расслабляли, благодаря чему я сразу избавилась от посторонних мыслей и просто решила расслабиться.

До этого на вечеринках в новом городе я еще никогда не была, по крайней мере на школьных. У Моники много друзей, она общительная, приятная и дружелюбная, что моментально располагало к себе людей, которые стремились пообщаться с ней ближе. Лучшая подруга нравилась всем. Ее внешность приятна и нежна: пшеничного цвета волосы чуть ниже ключиц, рваная челка, слегка касающаяся коричневых ресниц кристально голубых глаз с детским взглядом, аккуратненький небольшой носик и тонкие губы. В черты ее лица хотелось всматриваться, поэтому при разговоре с ней я часто засматривалась на активную мимику и просто улыбалась, любуясь ей, как никем никогда.

Мы сели с ней в обнимку на диван и принялись рассказывать друг другу о последних новостях, которых с моей стороны было не так много и ни одной более-менее позитивной. Постоянные ссоры с отцом, стукачество на меня учителям – основное, что происходило с начала семестра.

– Ты познакомилась с Николь? – поинтересовалась я, слегка привстав, чтобы отыскать подругу.

– Познакомилась. Мэри рассказала, что ты подружилась с новенькой, поэтому я сразу ее отыскала и узнала о том, что ты осталась дома. Она милая, мне понравилась.

– И мне. Уверена, вы подружитесь так же быстро, как и мы с ней, но должна предупредить, Николь повернулась на Эвансе.

– На котором?

– Не на кузене… другом.

Моника весело рассмеялась и сжала мои щеки ладонями, заглядывая в глаза так, что наши лбы соприкоснулись.

– Ты по-прежнему не можешь назвать его по имени, Адри? Душка Адриан Эванс продолжает тебя терроризировать?

– Он самовлюбленный придурок, который не может держать язык за зубами, чтобы не попытаться задеть меня.

– Ваша вражда уже надоела.

– Осталось потерпеть его несколько месяцев, и тогда в школу будет ходить приятнее. После его выпуска все наладится.

Моника с задумчивостью переместила взгляд прямо перед собой и отпустила мое лицо, думая о чем-то своем. Я хотела поинтересоваться о ее странном состоянии, но рядом со мной присела Николь. Девушка потрясла меня за плечи и поцеловала в лоб, пока я наблюдала за тем, как кузен, Эванс и еще парочка людей рассаживаются вокруг журнального столика, на котором появляется бутылка алкоголя и стаканчики.

– Предлагаю отметить приезд Моники и как следует повеселиться.

Кузен поднял емкость над головой, что сделали и остальные. Николь протянула мне стаканчик, но я вежливо отказалась и обратилась к Монике:

– Я выбралась сюда тайком, чтобы увидеться. Родители накажут меня до старости, если узнают, что я сбежала.

– Ради меня ты сбежала из-под ареста?

– Еще как сбежала. Спрыгнула со второго этажа.

– Сумасшедшая!

– И просто так уйдешь, оставив меня и лучшую подругу? – поинтересовалась Николь. – Ты же уже здесь, давай повеселимся!

– Слушай своих подруг, кузина, оставайся. Если будет необходимость, я заступлюсь за тебя перед дядей.

Меня раздражало, что Джереми строит из себя авторитета в глазах друзей. Он глуп, если считал, что отец от одного его слова избавит меня от наказания за побег.

– Очень мило и воодушевляюще, Джереми, но нет.

Моника умоляюще взглянула в глаза, на что я с грустью помотала головой. Эти ее глазки всегда действовали слишком властно, из-за чего мне приходилось идти против собственной воли, и тот раз не оказался исключением.

Я не пила и была настороже.

Компания популярных ребят общались между собой, пока не надумали поиграть в бутылочку, заранее написав на листочках действия и вопросы. Им захотелось играть парами, а мой отказ на данную затею все пропустили мимо ушей. Первые раунды они дурачились. Кому-то приходилось целоваться или по-глупому танцевать, кому-то отвечать на неловкие вопросы и узнавать друг о друге много нового. Я лишь изредка улыбалась, взаимодействуя с подругами, а затем решила отойти в ванную комнату, чтобы предусмотрительно пропустить ход и избежать лишнего компромата на то или иное действие или вопрос.

Уже выходя из ванной, я столкнулась с девушкой из класса старше.

– Моника телефон потеряла. Не видела?

– Замечательно…

Я достала телефон и набрала номер подруги, вслушиваясь в гудки.

– Я поищу в тех комнатах, а ты пока звони и проверь боковую.

Мной моментально овладела решимость срочно отыскать пропажу, чтобы у подруги не возникло проблем. Хоть Моника и была всеобщей любимицей, я знала, на что способны пьяные жлобы, и предполагала, какие фотографии могут распространиться по сети в случае самого неприятного исхода.

Зайдя в комнату, я увидела Эванса, тут же поднявшего на меня взгляд. Он сидел на краю кровати с телефоном в руке, но я не успела произнести ни слова, как меня толкнули внутрь и закрыли дверь.

– Какого хрена?

Обернувшись к популярному парню спиной, я начала дергать ручку двери и стучать по ней кулаком, но мое внимание привлек голос подруги на том конце провода.

– Адри.

– Какого черта, Моника?.. Вы там перепили?

– Задание на двоих, и твоя пара Адриан. Мы играем.

– Твоих рук дело? – с раздражением уточнила я, как только обернулась к Эвансу, но вместо него ответила Николь, судя по всему, выхватила телефон у Моники.

– Моих. Это я предложила, чтобы вы наконец-то разобрались в своей неприязни и все решили, Адри. Я хочу, чтобы двое симпатичных мне людей смогли найти общий язык.

Это стало последней каплей ее выходок.

– Теперь у тебя только один симпатичный тебе человек, Николь!

Я сбросила вызов и подошла к окну, оценивая ситуацию, в которой оказалась.

Решать за меня, да еще так подло. Я не стану жертвой чьих-то хотелок и от своих принципов не отступлю.

– И что ты собираешься делать? – с безразличием раздался хриплый голос. – Дом выше того, в котором ты живешь, спрыгнуть без увечий не получится.

Земля была далеко, и я поняла, что он чертовски прав, как бы не хотелось этого признавать. Моя безысходность в подобных ситуациях безумно раздражала, и я понимала, что мне необходимо что-то придумать.

Осматривая комнату беглым взглядом, я шагнула к двери и предприняла несколько попыток выбить ее плечом, но от этих действий лишь больно ударилась, продолжая предпринимать попытки. Приходилось игнорировать боль в плече, ведь я должна была выйти оттуда.

– Ты точно садомазохистка, – сообщил Эванс, подойдя ближе и буквально втиснувшись между мной и препятствием. – Завязывай.

Отступив на шаг, я потерла ушибленное плечо и вздохнула. Его массивные плечи могли бы справиться с поставленной задачей за два подхода.

– Выбей ты.

– Выбить мне? – переспросил Эванс. – Ты на меня ни разу не посмотрела, а теперь просишь о помощи?

– Ты же хочешь выйти отсюда?

– Мы и так выйдем. Надо выждать тридцать минут, как написано в задании, и нас выпустят.

– Нет смысла тратить время впустую. Просто выбей дверь.

– Я подумаю, если посмотришь на меня хотя бы раз.

Много чести.

Я не собиралась вестись на манипуляции, тем более на манипуляции этого человека. Телефон в руке завибрировал, вынуждая меня выругаться. Звонок отца в ту самую минуту был очень некстати, и я наконец-то поняла, что побег был самым глупым поступком в моей жизни.

Отключив звук, мне пришлось лишь на секунду прикрыть глаза в ожидании успокоения, как вдруг Эванс выхватил телефон и ответил на звонок. Мои глаза, переполненные шоком и растерянностью, округлились, пока руки потянулись за телефоном в попытке быстро отнять его и отключиться, но Эванс с ловкостью развернул, прижал меня к двери и цепкими пальцами схватил сразу два запястья, лишая меня возможности освободить руки.

– Доброй ночи, Мистер Эванс, с вами разговаривает Адриан Эванс…

Это был конец. Я не слышала, что именно говорит отец, но по довольному лицу Эванса понимала, что теперь мне крышка.

– Нет, с ней все хорошо, сэр. Я хотел лично извиниться перед вами за свою выходку. Видите ли, это из-за меня Адриана сбежала из-под ареста, так как именно я настаивал на присутствии, а когда узнал, что вы против, хотел зайти, чтобы переубедить вас и миссис Эванс, но принял решение просто ее похитить.

Я представила решетку на своем окне и вечное наказание до глубокой старости.

Эванс ненавидел меня по-своему… пассивно, поэтому и коварства у него были пассивные.

– Вы можете позвонить моим родителям, чтобы те придумали наказание, но, пожалуйста, не наказывайте из-за меня Адри… – Он несколько секунд помолчал, слушая моего отца и слегка наклонив голову набок, смотря прямо в глаза, а затем медленно приложил телефон к моему уху, продолжая удерживать мои руки. – Тебя.

Его глаза с увеличенными зрачками, словно с жадностью хватали каждый мой взгляд, я же была в шоке от происходящего.

– Пап?..

– Адриана, ты в порядке? – тут же поинтересовался отец.

– Д-да, все нормально… Простите меня. Я сбежала из-за злости, хотела, чтобы вы тоже разозлись и поняли, что запретами делаете только хуже.

Многообещающий выдох на том конце телефона дал понять, что все не так плохо, как я ожидала. Вероятно, на него повлияли не столько слова Эванса, сколько переживания за меня и мой побег.

– Поговорим дома, – сообщил он. – Не задерживайся.

– Хорошо… Спасибо.

Как только послышались длительные гудки, губы машинально приоткрылись, чтобы глубже вдохнуть и выдохнуть. Я растерялась еще больше.

Эванс медленно убрал телефон, но по-прежнему продолжал держать руки и сверлить меня взглядом.

– Неплохо для врага? – поинтересовался он. – Ты наконец-то на меня смотришь.

– Это ничего не значит. Будет глупо думать, что ты сделал это от чистого сердца.

– Ты права, я ищу выгоду, поэтому с этого самого момента, Эванс, ты должна мне желание.

– Мне ничего не мешает рассказать родителям правду. Пусть наказывают, лучше так, чем быть тебе должной.

– Тогда я буду вынужден парировать и рассказать о твоем анонимном блоге, подрывающем репутацию нашей школы.

Пришлось сделать максимально серьезное лицо и выпалить:

– Понятия не имею, о чем ты.

– Думаешь, я не знаю, кто размещает компромат на учителей и некоторых родителей? Меня впечатляет лишь то, что никто еще не догадался о том, что это ты. Единственная ненавистница элитной школы. Видимо, по началу ты не верила в популярность блога, поэтому и не скрывала, что активно пишешь свою первую статью. Я же видел это лично.

Отнекиваться было бы глупо, а ситуация злила, из-за чего я дернулась, но его тело вплотную прижало меня к двери.

– Ты ничего не докажешь. Все знают, что мы друг друга терпеть не можем и готовы подставить другого ради удовольствия.

– Мне не составит труда доказать, что блог именно твой, все поверят. Ты знаешь о последствиях, знаешь, что репутация твоей семьи будет подорвана, знаешь, что из школы тебя попрут с позором, с которым другие школы будут отказывать в поступлении. Это сделать легче легкого.

Я еще раз дернула руками, но хватка оставалась крепкой. Хотелось ударить его и сбежать, однако моего удара не хватило бы, чтобы Эванс потерял память и забыл о блоге. Приходилось представлять лица разочарованных родителей, из-за чего безысходность действовала на нервы.

– И чего ты хочешь?

– Не догадываешься?

– Предполагаю. Хочешь, чтобы я прогнулась, и вся школа поняла, что ты выиграл.

– Именно. Но немного не в той манере. Я хочу, чтобы ты меня поцеловала.

Взгляд невольно опустился на его губы, но я быстро себя отдернула.

– Какого хрена? Ты поставил в комнате чертову камеру?

– Какого банального ты обо мне мнения. Слишком скучно, Эванс.

– Со мной ты не повеселишься, потому что я тебя терпеть не могу, – четко проговорила я, выпалила ему прямо в лицо. – Ты самый омерзительный человек.

– Пусть так. – Эванс показал листок, на котором было его задание. – Ты должна поставить мне засос, это твое прописанное задание, но я предпочту испробовать яд с твоих губ, чтобы ребята обломались, а учителя не узнали о блоге. Решай: моя всеми увиденная победа или же никем не узнанная.

– Что тебе даст второй вариант? Где выгода, если в комнате нет камеры?

– Выгода в том, что ты будешь об этом думать.

Его колено раздвинуло ноги, и он приблизился, коснувшись кончиком носа моего носа. Ярость кипятила кровь, и ему доставляло удовольствие наблюдать за подобной реакцией.

– Ты нравишься Николь. Я расскажу, какой ты извращенец, и тогда она забудет о нашем примирении.

– Плевать.

– Ты самый конченый человек на свете…

– Угу.

Его свободная рука нагло приподняла мой подбородок.

– Ненавижу, – прошипела прямо в его приоткрывшиеся губы.

Он резко поддался вперед, а я ощутила, что опора сзади исчезла, из-за чего руки Эванса наконец-то меня отпустили. Ошарашено посмотрев на кузена, я выхватила у Эванса телефон и ринулась к лестнице, желая сбежать из того дома как можно быстрее.

Пробегая мимо подруг, которые громко выкрикивали мое имя, я лишь на несколько секунд обернулась.

– Я больше не разговариваю ни с одной из вас!

– Что случилось? – настороженно спросила Моника.

– Идите к черту!

Я расталкивала всех на пути и смогла спокойно выдохнуть только тогда, когда оказалась на воздухе. На телефон в социальной сети пришел запрос на переписку с популярного аккаунта, где Эванс, издеваясь, написал: «Мы не закончили». Я заблокировала аккаунт и поспешила домой, проклиная весь день.

Отец встретил меня в дверях и тут же позвал к разговору маму. Пришлось из всех сил держать себя в руках, чтобы не сорваться на родителях и делать вид, что ничего не произошло. Алкотестер, появившийся в нашей семье из-за моего проступка в том году, показал удовлетворительное количество промилле, благодаря чему удалось успешно избежать лишних проблем.

– Мы решили, наказания за побег не будет, но в следующий раз, когда захочешь встретиться с парнем, мы должны быть в курсе, – сообщил папа.

– Эванс не мой парень.

– Точно, подростки в ваше время называют отношения по-своему. В любом случае, Адриана, учись разговаривать и договариваться. Компромиссы делают жизнь проще.

Папа сердился, но не злился, поэтому разговор закончился на более-менее хорошей ноте, позволившей ему со спокойной душой уйти. Пройдя мимо мамы, я заметила подозрительную улыбку, из-за чего остановилась.

– Адриан Эванс, значит? Наш Джереми с ним дружит.

– Откуда знаешь?

– Мы созваниваемся с Сидни, она рассказывала. Надо же, как необычно играет судьба, вы с ним полные тезки, оба красивые…

– Мам, прекращай.

– Ты стесняешься, и это нормально. Просто знай, что я готова ответить на вопросы, для которых ты уже достаточно взрослая. С Джулией мы тоже об этом говорили.

– О чем именно? – с вызовом бросила я и скрестила руки на груди.

– Как… Ну… О половой жизни.

– О сексе?

– Или так…

– Мам, я все и так знаю. Презервативы и лубрикант всегда со мной, не переживай.

– Лубри… – Она прищурилась, а затем вытаращила глаза. – Подожди, как давно твое «всегда»?

– Доброй ночи, – вздохнула я и поднялась наверх, желая провалиться в сон и забыть долгий день.

Помыв лапы Шани, я заглянула в комнату к до сих пор спящей Николь. Время шло к девяти утра, и я точно не знала, как хочу провести сегодняшний день. Пришлось пожалеть, что учеба подошла к концу, ведь теперь мне предстояло вновь остаться наедине с собственными мыслями.

Ближе к полудню подруга пришла в себя, и мы позавтракали, обсуждая вчерашний день. Мне хотелось больше времени для разговора, чтобы отдалить ее уход, однако, перепрыгивая через букет, она напоследок обернулась и сказала:

– Если ты не занята вечером, можем куда-нибудь сходить.

– С радостью. Можем позвать Монику, если она в городе.

– Заметано. У нее кто-нибудь есть?

– По-моему, нет, вы не общаетесь?

– Мы слегка повздорили, но я уже готова помириться.

– И не расскажешь?

– Там по ерунде. – Ее взгляд остановился на букете. – Ты бы затащила их в квартиру. Цветы шикарные и не виноваты, что их отправитель козел. Он хоть был симпатичным козлом?

– Чертовски, – ухмыльнулась я.

– Тогда с тебя фотография, Адри. Увидимся!

Она послала воздушный поцелуй и скрылась за углом. Какое-то время я стояла на месте, рассматривая букет, но в конечном итоге решила оставить его на месте, чтобы ясно дать понять Джону, что прощения ему не видать.

До вечера я сидела в телефоне и придумывала тему для новой статьи в блоге, который с момента создания стал безумно популярным среди подписчиков. Он здорово эволюционировал от школьной несправедливости к ментальным проблемам, беспокоящих большинство людей. Несправедливость, скрытность, жестокость, ненависть, зависть, ложь, агрессия. Тем для блога было безумно много, и я расписывала каждую, избегая только одну, которую обсуждать не была готова даже с психологом. Поначалу мне хотелось справиться с травмой самостоятельно, доказать себе, что я контролирую свой разум и воспоминания, доказать, что я сильна духом, но некоторые ситуации ломают. На консультации с психологом я закрывалась, хотя кричала о помощи.

Стук в дверь заставил Шани вскочить с места и радостно завилять хвостом, но за дверью снова никого не оказалось. В руках оказалось очередное письмо, написанное на черном листе.

„В нашем одиночестве таится бездонная пропасть смысла – мы связаны навеки, принадлежим лишь друг другу. Ты моя, Адриана Эванс, и будешь ею до скончания времен, как бы отчаянно ни билась в клетке своих иллюзий, как бы ни пыталась сбежать от предначертанного. Судьба уже написала наш роман, и в сердце моем нет места ни для кого, кроме тебя. Стану тенью, кошмаром, неотвратимым возмездием для любого, кто осмелится помыслить о тебе. Не губи чужие жизни, любимая, останься верной той нити, что связала нас в единое целое. Скоро, совсем скоро мы встретимся вновь, и я не позволю тебе ускользнуть из моих объятий, не отпущу ни на мгновение“.

Собственничество вызвало недовольство, я смяла лист и отбросила его как можно дальше, но Шани, посчитав, что я с ней играю, тут же принесла его обратно.

Джон прекрасно знает, как именно я отношусь к своей свободе и каким-либо запретам. Для меня это сокровенно, поэтому при нарушении личного пространства я намеренно нарушаю раздражающие и бессмысленные правила.

Моника согласилась встретиться с нами, но с условием, что вечер пройдет в клубе. В то время она только что окончила финансовый факультет и с гордостью делилась в социальных сетях своим дипломом, полученным с отличием. Я перебрала все свои вещи в шкафу. Мне хотелось выглядеть нарядно и необычно, чтобы хоть немного соответствовать своим роскошным подругам. Отыскав в гардеробе кожаную юбку с пышным подолом, я надела под нее короткие велосипедки и отыскала облегающую белую майку, на которую в конечном итоге решила накинуть классический черный оверсайз пиджак. В целом, образ вышел удачным: удалось подобрать нежный макияж и аккуратную прическу. Волосы были заплетены в косы у висков и свободно ниспадали волнами на спине.

Такси приехало очень быстро, и я оказалась на месте раньше остальных. Люди, собравшиеся у главного входа, внушали беспокойство, и я, нервничая, написала в общий чат, ожидая ответа.

– Вы можете подождать, если кого-то ожидаете, – сообщил таксист.

– Спасибо.

Спустя десять минут я увидела Николь, одетую в короткое синее вечернее платье. Ее образ притягивал взгляды молодых людей, но она, казалось, не замечала их, погруженная в свои мысли.

Мы направились к отдельному фейс-контролю и назвали фамилию Моники, благодаря чему нас без очереди пропустили внутрь. ВИП-зона находилась на балкончике второго этажа, где был свой бар и обслуживающий персонал. Фиолетовые кожаные диваны и неоновые вывески с названием клуба и партнеров не давили на глаза, наоборот, создавали достаточно уютную и безопасную атмосферу. Девушка в твидовом приталенном пиджаке черного цвета и белой мини-юбке с воланом деловито разместилась в кресле, разговаривая с кем-то по телефону. Моника выглядела достаточно напряженно во время разговора, но при виде нас она моментально убрала телефон и заулыбалась.

Заведение к себе располагало. Мы кушали и общались, пробуя различные коктейли от бармена, который большую часть вечера от нас не отходил.

– Ты видела этого Джона? – поинтересовалась Николь, обращаясь к Монике, которая тут же отрицательно помотала головой. – Как он вообще мог изменить такой красотке?

– Мужики идиоты, – сообщала блондинка. – Нормальные уже заняты, поэтому мы в пролете.

Николь дернула плечами и наклонилась через стол, чтобы пожаловаться:

– Мой «нормальный» бросил меня сразу, как я переехала в Германию. О нем что-нибудь слышно?

– Эванс давно удалил соцсети, – безразлично, даже с раздражением сообщила Моника. – Работает в партнерстве с отцом частным детективом и лишний раз не отсвечивает. О нем мало что известно после нашего выпуска.

– Хотелось бы утереть ему нос, – со смешным высокомерием заявила Николь. – Как-никак первая любовь.

Я опустила взгляд и вспомнила о Брайане Макколе, поспешив поинтересоваться:

– Моника, а что там с Брайаном Макколом?

– Брайан… – Она ехидно улыбнулась. – С Макколом все хорошо, окончил архитектурный и колесит по миру со своими идеями. А что?

– Не улыбайся так, я просто спросила.

– Ты ему нравилась.

– Глупости, вы придумали это, когда мы не общались.

– А он нравился тебе, – моментально подхватила Николь. – Давайте глянем, как он сейчас выглядит!

Под чутким руководством Моники, нужный аккаунт нашелся мгновенно, и вот мы уже прилипли к экрану и рассматривали профиль двадцатичетырехлетнего красавца. Годы пошли ему только на пользу: высокий шатен стал еще привлекательнее, а его профиль пестрел эстетичными снимками, буквально кричащими о его сексуальности. Видео из тренажёрного зала привлекло наше внимание к прекрасному телу с рельефными мышцами, которые изящно изгибались при малейшем движении. Каждая из нас была заворожена этой картиной. Пришлось поймать себя на мысли, что я отступила от своего типажа слишком рано.

С того вечера прошло около месяца. Подруги всячески пытались подступить, но я продолжала злиться и осуждать их выходку так яро, что даже перестала смотреть за популярный столик, за который те перекочевали. Все встало на свои места касаемо места каждого в этой школе. Популярные оставались с популярными, а другие просто продолжали существовать и заниматься своими делами.

Конец октября выдался достаточно теплым, благодаря чему нам разрешали обедать на открытом заднем дворе школы. Активисты во всю готовились к грядущему Хеллоуину и устанавливали кричащие атрибуты праздника. На мой столик поставили тыкву тогда, когда я уже собиралась уходить, собирая вещи в рюкзак, с желанием перекурить. Было даже интересно посмотреть, какой грандиозный праздник может закатить богатая школа, да и сможет ли вообще.

Обладатели популярного столика следили за мной без какого-либо стеснения, поэтому я одарила их самым коротким и безразличным взглядом, которым только могла. Мне было необходимо придумать, как именно рассказать всем о том, какой Эванс на самом деле извращенец, но тот факт, что он знал о блоге все портил. К тому времени моя тревожность слегка повысилась, ведь было неясно, знает ли о блоге кто-нибудь третий.

– Мисс Эванс.

Голос учителя истории заставил меня остановиться и нехотя обернуться.

Мистер Тернер был классным руководителем моего класса, поэтому за тот год обучения намучился со мной так, как ни с кем до этого. Его высокая бесформенная фигура чем-то напоминала Слендермена, и, будь я младше, могла бы подумать, что истинное занятие Тернера – в похищении детей. Кудрявые русые волосы кучеряшками бакенбардов соединяли прическу и бороду.

– Если кто-то что-то натворил, на этот раз это не я, Мистер Тернер, – тут же сообщила я, стягивая большие наушники на шею. – Я совсем недавно на свободе и не успела ощутить ее вкус, чтобы снова попасть под домашний арест.

– Сразу идешь в оборону?

– Обо мне предвзятого мнения. Меня не любят и готовы подставить в любую секунду.

Учитель коротко кивнул.

– На самом деле я хотел тебя похвалить.

От услышанного мои брови полезли наверх.

– За то, что в этом месяце я не косячила? – уточнила я.

– И это тоже, – по-доброму улыбнулся он. – Тесты в конце месяца по всем предметам сданы на отлично, другие учителя приятно удивлены, поэтому я готов предложить тебе позаниматься с отстающими.

– Вы переоцениваете мои возможности.

– Просто подумай. Это хорошая возможность подтянуть собственные знания. Я придерживаюсь той техники, что материал лучше усваивается тогда, когда объясняется другому. Это может хорошо повлиять на твою статистику и сочтется при выпуске. Я бы предложил тебе какой-нибудь кружок, но что-то подсказывает, ты не согласишься.

Конечно! Лишний раз торчать в этой школе равносильно наказанию, а общаться с кем-то из плебеев – саморазрушение.

Часы на руке запищали.

Из-за разговора с Тернером я теряла возможность успокоиться, поэтому залепетала что-то членораздельное, отступая с каждым словом все дальше, пока не вписалась спиной в крепкую фигуру. Обернувшись, сразу столкнулась с карими глазами высокого незнакомца. Брайаном Макколом.

– Извини, – с неловкостью проговорила я и уже собиралась убежать.

– Ты обронила.

Он наклонился и протянул мне зажигалку. Я слегка прикусила нижнюю губу.

– Спасибо.

Хотелось объясниться, чтобы тот не настучал на меня учителям, но я решила промолчать.

– Знаешь местечко, где преподы не спалят?

– Вопрос с подвохом, очевидно?

Он ухмыльнулся и закатил глаза, показывая пачку сигарет, на что я с пониманием кивнула.

– Ладненько, тогда знаю.

Кивнув в сторону, я с интересом прошлась по нему оценивающим взглядом, так как сразу подметила, что он чертовски красив.

Брайан Маккол перевелся в элитный крысятник за неделю до Хеллоуина. Со стороны он казался загадочным красавчиком, которому нет дела до других, поэтому многие девчонки засматривались на таинственного незнакомца, уже давно узнав, кто он и чем занимаются его родители. Мне льстило, что Брайан избегает знакомств на новом месте, поэтому интерес возрастал с каждой случайной встречей. Мы были похожи тем, что предпочитали одиночество и избегали контактов с местной элитой.

Место для курения находилось на старом стадионе элитной школы. Здесь только планировали построить дополнительный корпус, поэтому территория в какой-то степени считалась заброшенной. Закуривая сигарету, я скользнула взглядом по лицу парня, заметив аккуратные созвездия веснушек на достаточно бледном модельном лице. От него это не ускользнуло, поэтому я моментально отвела от себя подозрения, поинтересовавшись:

– Как тебе школа?

– Отстой, как и любая другая. Быть новеньким всегда означает собирать взгляды, а я не любитель знакомиться. А ты почему постоянно одна?

Он заметил, а значит наблюдал.

– Поссорилась с подругами. Они заперли меня в одной комнате с самым мерзким персонажем школы.

– Для чего? – удивился Брайан, выдыхая дым.

– Он нравится моей подруге, и она хочет, чтобы мы поладили.

– Да уж, драма. А чего не ладите?

– В первые дни моего перевода я написала на шкафчиках неприятность, а один из них оказался его. Вот и припоминает.

– Такая себе причина для ненависти.

– Причина ненависти – его личность. Он зазнавшийся и самовлюбленный, поэтому пусть живет с пониманием, что не нравится всем и каждому.

Парень заулыбался и постарался скрыть эту улыбку, опустив голову.

– Что? – поинтересовалась я. – Все равно так себе причина?

– Я просто подумал, будь у меня такая ненавистница, я бы ссорился с ней постоянно.

– Почему?

– Неплохая провокация, чтобы без палева пофлиртовать, так еще и не вызвать подозрений.

– Хах, ну не в случае с Эвансом, – прямо заявила я, стряхивая пепел с уже законченной сигареты. – Ему просто необходимо быть в приоритете и доказывать самому себе, что он лучший. Таких людей я читаю с первого взгляда, пока большинство видит в них идеал для поклонения.

– А ты предвзята. Посмотри как-нибудь на ситуацию с другой стороны, именно со смыслом моих слов. Будет тема для обсуждения.

– Предлог посплетничать?

– Предлог снова поговорить.

Он едва заметно улыбнулся и выкинул окурок, вынуждая меня восторгаться.

Его манера общения оказалась мне по душе, благодаря чему я начала рассматривать его не как таинственного новенького, а как понравившегося парня, с которым очень хотелось сблизиться, чтобы узнать, какой он при более тесном общении. Я хотела его.

Мы иногда встречались за ланчем, и он подсаживался ко мне, чтобы поговорить о моей неприязни и узнать, не прошла ли она после его слов. Но я не думала об Эвансе, особенно когда рядом был более привлекательный и желанный вариант. Взгляды подруг часто касались нашего дуэта, и я знала, как сильно их распирает любопытство, поэтому наслаждалась триумфом небольшой мести. Они писали, звонили, пытались поговорить при личной встрече, но я шла в отказ. Николь и Моника должны были осознать, что натворили, и, в идеале, возненавидеть Эванса за мое безразличие. Однако они продолжали общаться.

Я бы не пошла на вечеринку в честь Хэллоуина, если бы не Брайан. Лично он меня не приглашал, хотя я бы прыгала и пищала от радости. Брайан просто в лоб спросил о моем костюме, показав фотографию своей впечатляющей маски черного цвета. Она была потрясной, напоминала демона рогами и оскалом выточенных зубов, из-за чего пришлось ощутить нарастающее возбуждение от собственного воображения, а конкретнее – от того, кто будет находиться под маской. И если большинство студентов старшей школы уже давно выбрали костюмы, я не могла найти себе места, чтобы придумать что-нибудь интересное и оригинальное. Хоть мы и не шли туда вместе, хотелось, чтобы костюмы отдаленно напоминали парные. Идея с демоном навела на мысль об охотнице на демонов, но воссоздать такой образ с чистого листа оказалось сложно.

В секонде я с трудом отыскала все необходимое, что могло придать одежде хоть малейшую узнаваемость придуманного костюма. Опошлять не хотелось, но я чувствовала необходимость в собственном сиянии, тем более один раз в год можно было и принарядиться. Какой-либо популярной охотницы я не знала, да и вообще не разбиралась в косплеях. Костюм в стиле Лары Крофт пришлось дополнить ее фирменной прической и смириться, нарисовав пару ссадин на лбу и под глазом. Оригинальности не вышло.

Фестиваль в центральном парке оправдал заявленный бюджет. Взрослые, подростки и дети соблюдали тематику вечера, поэтому взгляду не удалось увидеть ни одного человека без образа. Родители в костюмах ковбоев моментально встретили в толпе знакомых, благодаря чему мне удалось незаметно улизнуть, чтобы найти Брайана. Студенты школы обсуждали место встречи в чатах, в один из которых меня добавила Моника, поэтому я не теряла надежды встретить парня где-то поблизости, хотя друзей среди плебеев у него было мало.

Из социальных сетей я узнала, какие костюмы выбрали подруги, поэтому как только на горизонте мелькнула фигура в белом длинном одеянии и заплаканным макияжем, я сразу же нашла поблизости с ней и Николь в черном латексном комбинезоне, открывающим грудь и обтягивающим объемный зад. Скажем прямо, я предполагала, что Коллинз не будет придерживаться банальных образов и наденет что-нибудь откровенное, желая заполучить желанного парня, и, конечно, я не ошиблась. От увиденного лишь осуждающе осмотрела ее с ног до головы, закатила глаза и отошла в сторону, желая остаться незамеченной и наконец-то отыскать Брайана. В соцсети высветился запрос на сообщение.

Аккаунт Брайана:Почему самая красивая девушка вечера выглядит такой грустной и одинокой?

Сдержать улыбку не получилось, да и я не хотела. Быстро пробежавшись взглядом по многочисленным лицам и не найдя нужное, тут же ответила.

Адри:Любитель загадывать загадки?.. Не знаю. Почему?

Аккаунт Брайана:Топай к будке поцелуев… непокорная. Я объясню.

Адри:Слишком банально и скучно. Не в моем стиле.

Аккаунт Брайана:Сделаем этот стиль твоим. Жду.

Разумеется, я переборола себя и пошла к аттракциону, который считала самым жалким из всех. Ради интереса, своих желаний и его… Меня не волновало, что одноклассники могут втихую сделать забавные фотографии и разместить их в чате с какой-нибудь издевкой вроде: «Отчаялась из-за своего ужасного характера и пытается подцепить хоть кого-то» или что-то в этом духе.

В женской очереди я схитрила, чтобы взглянуть на парней, но Брайана там не было. Мысли моментально начали метаться в сомнениях, описывающих Маккола обманщиком или гнусным шутником, который собирался меня унизить, но верить в это не хотелось, тем более, если догадки окажутся правдой, я пойду на опережение и выверну ситуацию в свою пользу.

Как только за мной задернули плотные черные шторы, я подошла к прямоугольному столу в центре небольшого, довольно темного помещения, похожего на будку, и посмотрела на шторы напротив. В течение нескольких секунд были слышны шорохи и недовольный мужской голос, затем в помещение вошла высокая фигура, облаченная в черную мантию и уже знакомую маску. От сердца отлегло, но костюм Брайана выглядел невероятно зловещим и чересчур сексуальным. Легкой поступью, словно хищник, он подходил все ближе, пока с безразличием не обошел место, где должен был остановиться, и не встал напротив.

– Умеешь эффектно появиться…

Рука в кожаной перчатке моментально приподняла голову за подбородок, из-за чего я почувствовала невероятное желание сорвать с прекрасного лица сделанный на заказ аксессуар и впиться в его губы.

– Брайан…

Он наклонил голову набок, но рассмотреть его глаза не удалось. Парень продолжал молчать и изучать мое лицо взглядом для меня невидимым, но слишком ощутимым.

– Язык проглотил?

Дернувшись, он точно усмехнулся и, не отпуская моего лица, достал телефон, чтобы написать сообщение с одним лишь словом: «Проверь».

Сердце будто бы замерло, образовав трепещущую пустоту в грудной клетке, по позвоночнику пробежали приятные мурашки. Брайан с ловкостью приподнял маску до носа, благодаря чему я увидела желанные губы, которые услужливо выглядывали из выреза балаклавы. Он наклонился, застыл на опасном расстоянии и снова приподнял подбородок, пока мой рот невольно приоткрылся, обдав его губы слабым и теплым дыханием. Кончик его языка нежно скользнул по его губам, и тогда он подался вперед, чтобы наши губы наконец-то встретились, разрушая какие-либо посторонние мысли. Поочередно с нежностью посасывая то верхнюю губу, то с жадностью переключаясь на нижнюю, Брайан не мог выбрать конкретную, хотел попробовать каждую, и я углубила поцелуй. Его язык проникал внутрь так, что я намокла, желая почувствовать его всем телом, что он почувствовал за долю секунды и властно прижал меня ближе, шагая вперед, пока я не уперлась спиной в стол. С ловкостью усадив меня на поверхность, парень блуждал руками по фигуре без какой-либо пошлости, скорее ради удовлетворения, из-за чего я решила намекнуть на то, что он может делать со мной все, что пожелает. Этого хотела я. Здесь и сейчас без страха быть пойманными целым городом.

Ладонь легла на рельефный пресс и медленно двинулась к ширинке, но сильная рука моментально перехватила ее и приложила к левой груди. Учащенное сердцебиение приглушило страсть и наполнило тело нежностью, которую, как мне казалось, я ощущала, когда была рядом с человеком своей мечты. Воздуха становилось все меньше. Его губы переместились на шею, рука придерживала спину, пальцами скользя по извивающемуся позвоночнику. Я желала раствориться, желала остаться в этой чертовой будке навсегда.

– Брайан, – выдавила я с пониманием, что пора уходить, но от звучания собственного имени парень грубовато притянул меня к себе и возобновил поцелуй. Более жестко, более властно и жадно.

Я не заметила, как Маккол избавился от перчаток, а его ладони моментально оказались на моих щеках. Пальцы зарывались в прическе, скользили по щекам, скулам, подбородку, словно желали побывать везде перед следующим разом, отчего я трепетала в его руках и теряла дыхание.

Шум с улицы позволил остановиться. Время пребывания в будке подошло к концу, я спрыгнула со стола и поправила одежду под пристальным взглядом парня, натянувшим маску обратно на лицо.

– Ты очень хорошо держишь образ, но мне бы хотелось услышать твой голос.

Брайан соединил подушечки большого и указательного пальца и горизонтально провел линию у рта. Я рассмеялась и хотела пройти мимо, но его рука притянула меня ближе и снова оказалась на подбородке. Маска скрывала глаза, а мне была приятна мысль, что он изучает мое лицо и так таинственно придерживается образа.

Три дня спустя.

Я очнулась в больнице в состоянии невероятной сонливости и слабости. Левая сторона головы у виска гудела и неприятно влияла на левый слезящийся глаз. С трудом повернув голову, в кресле рядом с койкой я увидела дремлющего отца.

– Пап…

Голос оказался слабым, но достаточно четким, чтобы мужчина проснулся и подсел ближе.

– Все хорошо, малышка, тише.

– Что произошло?..

– Несчастный случай в парке. Ты что-нибудь помнишь?

– Ничего…

Я зажмурилась и сконцентрировалась на минувшем вечере, но головная боль не давала возможности воспроизвести события, что очень беспокоило.

– Позову доктора. – Он поднялся и наклонился к моему лицу, оставив на лбу едва ощутимый поцелуй. – Не волнуйся.

Спустя пару минут мне удалось послушать врача. Он задавал вопросы по поводу моего самочувствия, а затем обратился к отцу:

– Все намного лучше, чем могло быть. Более крупные осколки ее не задели, и это самое настоящее везение.

– Она не помнит, что произошло.

– Намеков на амнезию нет, Мистер Эванс. Думаю, это защитная реакция организма на стресс, поэтому воспоминания постепенно вернуться. Сейчас ей необходимо отдыхать и набираться сил. Ты очень везучая, Адриана.

– Жаль, чувствую себя по-другому…

– Через пару дней пройдет. Ты была без сознания трое суток, и ему сложно возвращаться в привычную живость после такого длительного отсутствия.

– А через какое время я все вспомню?

– Сложно прогнозировать, это индивидуально. Сейчас в первую очередь тебе необходимо восстановиться, а все остальное придет со временем.

Отец хотел остаться на ночь, но я отправила его домой, не желая, чтобы он испытывал спину на выносливость больничным креслом.

Слабость постоянно клонила сознание в сон, поэтому несколько дней в больнице я провела в бесцветных сновидениях, но даже в них не было ни одного воспоминания с тем вечером. Чередуясь, родители приходили ко мне утром и вечером после работы, благодаря чему я перестала грустить в четырех стенах и с трепетным наслаждением общалась с ними, чтобы узнавать, как обстоят дела за пределами больницы. Эти рутинные разговоры возвращали к жизни, были свежим воздухом и влияли на наши отношения, поскольку я начала понимать, что вела себя неправильно и невоспитанно, часто перегибая палку и пренебрегая их доверием.

В день моего семнадцатилетия в дверях появились подруги. Их виноватые лица выглядели комично, но в одиночестве я наконец-то переосмыслила некоторые ситуации и поняла, что не готова продолжать злиться. В тот вечер произошло что-то значимое, то, что могло забрать мою жизнь, и окружение это понимало, хотя не спешило делиться некоторыми подробностями.

– Что хочешь в подарок? – поинтересовалась Моника, усаживаясь на край койки и с трепетом перебирая пальцы на моей руке.

– Подробности вечера, – тут же ответила я и заметила настороженность в их лицах. – Мне необходимо знать больше, чем слышать постоянное: «Несчастный случай». Телефон мне пока нельзя из-за глаз, да и я не увижу, так как от яркости фокус плывет…

– Адри, нам доктор сказал не говорить, – призналась Николь. – Это может усугубить состояние, ведь в идеале, чтобы память вернулась постепенно.

– Это в идеале, но мне плевать на инстукции. Вы же чуть меня не потеряли, верно?

В их глазах появился живой страх, но дело было не только в осознании, благодаря чему до меня дошло.

– Вы лично видели, что произошло?

Они одновременно кивнули.

– Да… Многие видели, как ты отлетела в сторону.

– Что взорвалось, Николь? Где именно это было?

Моника тяжело вздохнула и закрыла глаза, я же с мольбой смотрела на вторую девушку.

– В парке, – наконец-то сдалась она, – на вечеринке в честь Хэллоуина. В палатке, где разместили газовые баллоны, что-то воспламенилось, и произошел взрыв. Трое погибших и несколько пострадавших.

Я попыталась осознать, чтобы воспроизвести, но рассказ прошел мимо воспоминаний. Я не помнила тот вечер даже с пересказа.

– С кем я была на вечере не видели?

– С Брайаном, – сообщила Моника. – Пришла с родителями, а перед взрывом стояла с Макколом.

– С ним все нормально?..

– Да, он находился далеко от взрыва.

– Если я стояла с ним, куда я пошла, раз попала под ударную волну?

– Ты посматривала на нашу компанию, думаю, хотела подойти. Не знаю. Может, Брайан в курсе.

Поцелуй всплыл в памяти с такой ностальгией, что тело вздрогнуло от приятности того момента. Невольно кончик языка прошелся по губам в попытке скрыть улыбку, но было глупо думать, что девчонки не обратят на это внимания.

– Вы что? – широко заулыбалась Моника. – Вы целовались!!!

– О… божечки!

Они кинулись на меня с объятиями и визгами, я рассмеялась, пытаясь оправдаться.

– Перестаньте! Я не помню и половины вечера, поэтому наш поцелуй – это только ваши догадки!

Моника защекотала меня так, что я громко засмеялась и всем телом навалилась на Николь, стараясь сбежать от цепких пальцев подруги.

– Врунишка Адриана! И как он целуется? – подначивала она. – С языком? Кусается?

Моника быстро укусила меня за шею, из-за чего я взвизгнула и переползла через Николь.

Дверь в палату открылась. Родители с интересом осмотрели каждую из нас, пока не попросили девушек выйти, и те с пониманием скрылись за дверью. На прикроватной тумбочке рядом с тортиком от Моники и Николь появились цветы от родителей, но на этом подарки не закончились. Папа с осторожностью взял мою руку и застегнул на ней серебряный браслет с тремя шармами в форме полумесяца, маленького крестика и реберных костей с бордовым сердцем.

– С Днем Рождения, милая, – улыбнулась мама, с любовью осмотрев мое изувеченное покрасневшее лицо.

– Спасибо большое!

Я поцеловала каждого из них и принялась рассматривать долгожданный подарок, о котором просила еще с того года. Взгляд постоянно останавливался на третьем шарме, поэтому восторга я уже не скрывала.

– Он потрясный! Кто его выбрал?

Они многозначительно посмотрели друг на друга, но не ответили, перейдя к более важным новостям.

– Мы забираем тебя домой, – сообщил папа. – Доктор сказал, состояние улучшилось, и ты можешь продолжить восстанавливаться дома.

– Слава богу, – с облегчением выдохнула я. – Я больше не могу торчать в палате. По сравнению с ней даже элитный крысятник кажется пристанищем.

Мама с осуждением произнесла мое имя, и я прикусила язык.

Уже через два дня я решила, что готова приступить к учебе, так как терпения торчать дома уже не оставалось. Покрасневшие белки глаз даже спустя полторы недели после случившегося выглядели жутковато, пара ссадин и синяков на лице напоминали окружению о трагедии, но я так и не могла вспомнить, что именно произошло в парке. Родители оказались против такого раннего возвращения в школу, но мне было необходимо находиться в обществе, даже в таком мерзком, как элитная школа. Убедительности не отнять, поэтому им не оставалось ничего, как принять мое решение.

Если ранее студенты смотрели на меня исключительно с опаской и пренебрежением, теперь эти взгляды принадлежали еще одному чувству – любопытству. Меня продолжали ненавидеть, но им было интересно, как я, находясь так близко ко взрыву, смогла отделаться только ушибами и порезами. Эти взгляды делали меня уверенней, поэтому по школе я передвигалась с неописуемым чувством жизненного опыта, но до того момента, пока не остановилась у мемориала. Шкафчик одноклассницы был усыпан цветами и плакатами, в центре которых находилась фотография.

– Ты была там?..

Я сама удивилась, что произнесла это вслух, но этот вопрос будто бы принадлежал внутреннему голосу, который точно знал ответ и лишь пытался меня наставить.

Мы с ней никогда не общались. Я замечала ее в классе всегда смеющуюся с подружками, но не более, однако в памяти откуда-то всплыл образ более грустный, напуганный.

– Трогательно, верно?

Голос у самого уха вынудил невольно дернуться в сторону, чтобы увидеть парня годом старше. Его противная улыбка растянулась на тонких искусанных губах, явно довольствуясь моей реакцией, пока дружки в открытую смеялись, с пренебрежением осматривая меня с ног до головы. Их компания часто смеялась надо мной, хотя я даже не знала их имен и фамилий.

– Чего вам?

Пришлось сдержаться, чтобы не назвать их идиотами. Кто знает, что у этих недоумков на уме, раз те решили подойти ко мне в пустующем коридоре.

– От тебя? – усмехнулся тот, что стоял ко мне ближе остальных. – Сейчас ты выглядишь подобающе своему сучьему характеру, Эванс, что взять с такой жалкой замарашки?

– Мой внешний вид можно оправдать взрывом полторы недели назад, а что оправдает твой?

Он угрожающе шагнул вперед, я отступила.

В силе мне ему было не противостоять.

– Как тебя вообще земля носит? Жаль, при том взрыве тебе не оторвало твой поганый язык. Всем бы доставило это удовольствие, не смерть, так вечная и заслуженная тишина.

– Ты просто решил докопаться? Мне нет до вас дела, идите, куда собирались.

– Тебе вообще нет ни до кого дела, поэтому ты постоянно гавкаешь, Эванс. Кажется, сейчас наступил шикарный момент проучить тебя, чтобы ты наконец-то поняла, где твое место.

Он обернулся к другу, который с улыбкой вынул из-за спины мою распечатанную черно-белую фотографию, на которой красовались слова: «К сожалению, помним. Ненавидим. Проклинаем».

– С этого момента Адриана Эванс считается покойницей, – продолжил он. – Повесим фотографию на твой шкафчик, но, будь уверена, ни одного цветка, ни одного плаката на твоем мемориале не будет. Проходя мимо, все будут с облегчением вздыхать, наслаждаясь твоим долгожданным отсутствием.

– Вы совсем больные?!

– И все же жаль, что этот призрак умеет говорить.

От нарастающей ярости я зарядила ногой ему между ног и побежала к лестнице второго этажа, но за мою сумку ухватилась рука другого парня и потянула на себя. Размахивая кулаками, я даже не надеялась, что смогу навредить кому-либо из них. Силы были неравны, но все же каким-то великим чудом кулак попал старшекласснику в нос, и он ослабил хватку, позволив мне бежать со всех ног на второй этаж. Минуя лестницу, я часто оглядывалась на погоню. Дыхание перехватило, дыхательные пути обжигало, а в висках появилась сильная пульсация, напоминающая о приобретенной слабости после несчастного случая.

Забегая за угол, я врезалась в Эванса, который уставился на меня так, словно я действительно была призраком. При виде моего испуганного взгляда он с непониманием помотал головой, как бы уточняя, в чем дело, но я понимала, что все стало только хуже. Он кинет меня на растерзание и с удовлетворенным интересом будет наблюдать за происходящим. Только благодаря голосу Джереми я более-менее пришла в чувство.

– Ты только вернулась, а уже сваливаешь с очередного места преступления?

Громкий топот заставил дернуться в сторону, но руки Эванса удержали меня за плечи.

– Охо-хо, – рассмеялся кузен при виде трех амбалов. – Какие нелюди.

– Семейка в сборе, – часто дыша произнес тот, кому пришелся удар в пах. – Твоя сука совсем страх потеряла, Эванс. Не можешь утихомирить, тогда это сделаем мы. Давно пора.

– Моя сука? Гений, она мне кто? Любовница что ли?

Кузен закипал, я же со слабостью стояла на ногах, слегка пошатываясь, но выжидая момента, чтобы сбежать.

– Кто знает. Характер у вас одной породы, и, может, ваши предки хотят вашего размножения.

Джереми за секунду кинулся на противника, что позволило Эвансу отодвинуть меня к себе за спину и влезть в разгар драки. Я ринулась бежать, но в один момент в ушах зашумело, тело бросило в жар, а в глазах потемнело. Опоры не нашлось, я упала на пол и потеряла сознание.

Из медпункта пришлось идти сразу к кабинету директора. Усевшись на свободное место напротив Эванса, я бегло прошлась взглядом по парням и уставилась в одну точку. Родители меня прибьют без суда и следствия, если не решат сжалиться и просто посадить меня на пожизненный домашний арест. Было любопытно, что богатенькие мальчики наговорили про меня директору, в то же время хотелось сбежать.

Секретарь назвал мое имя, и я поднялась, игнорируя ненавистные взгляды в свою сторону. Оказавшись в кабинете, я села рядом с мамой, директор Спенсер снисходительно одарил меня взглядом.

– Я в курсе произошедшего…

– Не знаю, что наговорили парни, но на этот раз я не виновата, – я решила сразу пойти в атаку. – Эти придурки решили сделать мне мемориал при жизни, похоронить заживо!

– Именно об этом я и говорю.

От неожиданности плечи расслабились, я взглянула на маму, чтобы понять, не ослышалась ли.

– Адриана, я лично приношу свои извинения перед тобой и родителями, – продолжил он, а затем обратился к маме. – Все, кто хоть как-то был задействован в этой идее, будут наказаны. Без последствий эта злая шутка не останется, тем более когда дело касается трагедии, в которой погибли люди.

– Спасибо, Мистер Спенсер, – с облегчением произнесла мама. – Мне больно от того, что кто-то потерял ребенка… Я сама до сих пор не могу найти себе места после случившегося, очень переживаю.

– Конечно, Миссис Эванс, я все понимаю. Еще раз извините.

Пришлось подать голос, чтобы разговор не подошел к концу, а я не осталась без ответов:

– Мистер Спенсер, они сами признались?

– Не совсем… Фотография, которую те собирались повесить, оказалась у твоего кузена. Там уже было несложно догадаться, что к чему и по какой именно причине произошла драка. Джереми и Адриан хотели по-своему наказать твоих обидчиков, и я в какой-то степени их понимаю, но правила дисциплины никто не отменял. Кулаки мало что решают, поэтому придется наказать всех.

От услышанного пришлось сдержать смешок. Спенсер поверил в доблестный поступок лучших друзей, но только вот я знала, что именно вывело Джереми из себя, не фотография, а фраза, затронувшая родителей. За меня эти двое никогда бы не заступились, что очевидно всем и каждому, кто варится в студенческом обществе.

Мама возразила:

– И все же я бы попросила наказать только троих. Неизвестно, что могло произойти, если бы рядом не было моего племянника и его друга.

– Вы тоже меня поймите, Миссис Эванс, давать поблажку тем, кто не умеет договариваться словами в этой школе, равносильно подписать указ, что драки в стенах учебного заведения приветствуются. Подростки расценивают многие поступки сверстников по-своему, будь они добродетельны или нет. Без наказания не останется никто.

Последней фразой он дал понять, что мы свободны.

Оказавшись в коридоре, я с осуждающим презрением посмотрела на побитых Эвансов и хотела пройти мимо, но мама начала с трепетом восхищаться ими прямо у меня на глазах, с благодарностью засыпая их комплиментами. На этот раз сдержать усмешку не получилось. Хотелось рассказать историю, как та происходила в действительности, но я не успела.

– Адриана…

От голоса Брайана по позвоночнику пробежали мурашки, но я не подала виду и прошла чуть дальше, сообщив маме, что подожду на парковке.

Маккол нагнал меня в эту же секунду и отвел на пару шагов в сторону.

– Думаешь, я хочу с тобой разговаривать? – тут же поинтересовалась я, не обращая внимания на то, что несколько заинтересованных взглядов, включая маму, направлены именно на нас. – Ты ни разу не проведал меня в больнице.

– Я приходил, но медсестра говорила, что ты часто спишь после случившегося и не пускала.

– Как удобно.

– Это правда. Я просил, чтобы они передавали о моих визитах, хотел прийти на выписку, но когда пришел, медсестра сказала, что тебя уже выписали. Выпытывал домашний адрес, но никто не сказал.

Его карие глаза блестели, а по взволнованному лицу было понятно, что он не врет. Брайан уловил снисхождение, его рука притянула меня за талию ближе, позволяя ощутить аромат парфюма и раствориться в теплых объятиях. Уткнувшись носом в его ключицу, я глубоко вдохнула аромат свежести его одежды и с облегчением закрыла уставшие глаза. Воспоминания напомнили о нашем первом поцелуе, и мне хотелось повторить его в ту же секунду, не обращая внимания на посторонних.

Мы расстались на парковке, так как мама с какой-то явной раздражительностью реагировала на любые наши взаимодействия. Грубое и резкое вождение вынуждало с непониманием посматривать в ее сторону.

– Мам, ты в порядке?

– Нормально.

Конечно, это было не так.

Оказавшись дома, она все с тем же раздражением прошла на кухню, и я последовала за ней, скидывая рюкзак рядом с журнальным столиком и усаживаясь на диван. Снимая серьги, женщина даже не смотрела в мою сторону.

– Ты сердишься на меня из-за этих придурков?

– Нет, Адри, я просто сержусь.

– Но на что?

Она скрестила руки на груди и слегка склонила голову в сторону.

– Что это за парень с тобой разговаривал и обнимал?

– Так дело в Брайане? – Я по-доброму рассмеялась. – Я не успела рассказать, но не потому что не хотела, а из-за навалившегося. На Хэллоуине перед взрывом мы поцеловались, а сегодня впервые встретились, поэтому мое молчание оправдано. Нам только предстоит выяснить, что между нами.

– Между вами, – передразнила она. – А что тогда между тобой и Адрианом Эвансом?

– Боже, мам… Мы терпеть друг друга не можем! Я сто раз говорила, что он самовлюбленный идиот.

– Этот самовлюбленный идиотпонесет наказание за то, что за тебя заступился, а ты даже не поблагодарила его. Кинулась в объятия другого, Адриана Эванс. Так нельзя! Это подло!

– Да никто за меня не заступался! – Я не выдерживала. – Он влез в драку, защищая Джереми, а не меня! Когда я сбежала на вечеринку, я бежала к Монике, а не к Эвансу. Он манипулирует мной, так как кое-что знает, поэтому ответил на звонок папы, отобрав телефон, а вы развесили уши и напридумывали лишнего.

Мама закусила губы и с усталостью закрыла глаза.

Я решила продолжить:

– Они с Джереми задирают меня на протяжении того и этого учебного года, мам. Я не переношу ни одного из них, презираю, понимаешь? Тот старшеклассник не ладит с кузеном, но если бы между ними были нормальные отношения, они бы объединились и растерзали меня на месте, даже не посмотрев на то, что я изувеченная.

Ее глаза прошлись по мне с жалостью. Она подошла ближе и с заботливой нежностью погладила волосы.

– Ты ошибаешься, дорогая.

В такие моменты я всегда оставалась неуслышанной, поэтому в очередной раз прикусила язык, чтобы с ней не поссориться.

– В эту пятницу мы пойдем на семейный ужин к Эвансам.

– Без меня, – мгновенно ответила я.

– Семейный, Адриана, даже Джулия приедет на выходные, и это не обсуждается. Побудешь паинькой всего вечер, я большего не прошу. Этот ужин важен для отца и нашего будущего. Ради нас, Адриана.

Целый вечер с Эвансом можно было сравнить с пыткой.

Я оставила мамины слова без ответа. С желанием завалиться в постель и просто уставиться в потолок, я скинула лишнюю одежду и взяла в руки телефон, убавляя яркость до минимума. Глаза продолжали болеть, но уже не слезились. Николь и Моника в общем чате обзывали старшеклассников всеми возможными ругательствами, благодаря чему было не сложно догадаться, что вся школа уже в курсе произошедшего. Сообщение от Брайана вызвало воспоминание о Хэллоуинском вечере, но я по-прежнему многое упускала. Выяснив номер, я позвонила, чтобы наконец-то узнать, что произошло после будки для поцелуев.

Брайан:Подожди, ты не помнишь тот вечер?

Адриана:Я смутно помню, как приехала, как ты написал, помню поцелуй…

Брайан:Время зря не теряла. Только вот перед взрывом мы обсуждали, что я как раз-таки тебе не писал.

Голова разболелась, меня кинуло в жар.

Адриана:Что значит не писал? Ты же позвал меня в будку для поцелуев! Я это точно помню и знаю!

Брайан:Я позвал в будку? Ты ведь не прикалываешься надо мной, да?.. Такого не было.

Дыхание на секунду сперло, и я сначала обрывками, а потом четкими картинками от голоса Брайана перенеслась в тот самый вечер…

Мы вышли с аттракциона по отдельности.

Душевное состояние переполнилось нежностью от произошедшего, я была счастлива так, что голова шла кругом, а улыбка никак не могла сойти с губ. Любой посторонний взгляд считывался так, словно люди знали, что именно происходило в будке для поцелуев, но это не имело никакого значения. Мой блуждающий счастливый взгляд случайно наткнулся на малознакомую одноклассницу, которую за руку вел за собой достаточно крупный мужчина в искаженной маске, и тогда меня одолела непонятная тревога. Девушка смотрела по сторонам то ли нервно озираясь, то ли кого-то разыскивая, а как только наши глаза встретились, я с дальнего расстояния заметила в ее взгляде тревогу. Я даже не успела об этом как следует подумать, поскольку со спины ко мне подошел Брайан, из-за чего я вздрогнула и слегка отпрянула.

– Ты же вроде не из пугливых, – усмехнулся он, а я застыла, осматривая его с головы до ног. – Чего? Не нравится?

Брайан снял маску, чтобы я оценила вопросительный и непонимающий взгляд.

– Как ты так быстро переоделся? Под мантией же была другая одежда.

– Какая мантия? Я в этом костюме с самого начала вечера.

Классический костюм с галстуком сбивал с толку.

– Издеваешься?

Его взгляд потупился.

– Да не думал даже! Что не так-то, объясни.

С нервозностью я достала телефон и зашла в диалоги, но аккаунта Брайана там уже не было.

– Ты удалил переписку? – Машинально рука протянула ему телефон, Маккол наклонился и прищурился.

– Шутишь? Я не писал.

– Тогда, кто писал?

– Я откуда знаю, Адри? Я вообще ни черта не понимаю! Ты меня начинаешь пугать своими правдоподобными шутками с серьезным лицом. Хватит прикалываться.

Я определенно сходила с ума, уже начала верить, что это действительно так, но вероятность злой шутки и факт, что против меня настроен чуть ли не каждый второй, имели существенное преимущество над первым.

Осознание подкосило. Я резко обернулась назад к толпе, начала тщательно блуждать взглядом по окружающим и тогда увидела его… Хищно, легкой поступью тот, с кем я страстно целовалась пару минут назад, подходил к своей компании, где были мои подруги. Стянув капюшон и сняв маску, он избавился от балаклавы и улыбнулся Монике белоснежным рядом прямых зубов, по которым хотелось с размаху заехать, но я оцепенела, уставившись на Эванса, как на призрака.

– Понял, – отозвался Брайан, пока я продолжала стоять к нему спиной. – Ладно, ты перепутала меня с Эвансом, но что с перепиской? Что тебе писали от моего имени?

– Сукин сын…

Ноги сами понесли к компании с желанием обрушиться на Эванса подобно вспышке. Я пыталась обходить людей, но в какой-то момент обратила внимание на мужскую фигуру, выходящую из шатра, в который пару минут назад он заходил вместе с девушкой. Тревога вновь ощутилась в груди, когда мужчина слегка наклонился, коротко меня поприветствовав и как-то неестественно быстро пройдя вперед. В его действиях все было не так, это ощущалось интуитивно, из-за чего я обратила внимание на шатер, из которого тот вышел. Люди были слишком заняты весельем, чтобы заметить оранжевое свечение внутри, я и сама хотела пройти мимо, если бы полы входа не раздул ветер, лишь на пару секунд показав на земле обездвиженное тело. Сердце дрогнуло. Я сделала пару больших шагов по направлению шатра, но в этот момент раздался мощный взрыв, сила которого откинула меня на несколько метров.

Глухие отдаленные крики, головокружение, тело отдало болью, удар головой повлиял на зрение. Было сложно разобрать, что говорят люди и чьи именно размытые лица приходится видеть. Слабость утащила сознание в темноту.

Быстро закончив разговор, я побежала в туалет, где меня вырвало. Постепенно я начала осознавать происходящее, но от этого мне стало только хуже.

Этот говнюк обвел меня вокруг пальца, и я хотела разорвать его на куски от такой подлости. Была необходимость рассказать об этом подругам, однако в один момент я успокоилась, понимая, что ничем хорошим это не закончится. План мести должен быть эффектным. Таким, чтобы Эванс сто раз пожалел о содеянном.

Девчонки потащили меня на танцпол, и я наконец-то расслабилась, наслаждаясь вечером в старой компании. В один момент Моника уставилась на какого-то парня рядом с барной стойкой. Его лицо было скрыто под капюшоном, давая слабо рассмотреть щетину и очертания достаточно пухлых губ.

– Сейчас подойду, – неожиданно сообщила Моника и направилась к незнакомцу.

– Кто это там? – поинтересовалась я, обращаясь к Николь.

– Может, бывший?

– Выглядит, как преследователь. Это жутко.

– А, по-моему, сексуально… – Она быстро улыбнулась, а затем осознала. – Прости. Прости, Адри, я не имела в виду сталкерство.

– Перестань, не извиняйся.

Она крепко обняла меня и потянула за собой обратно за столик.

Внимание концентрировалось на Монике. Я начинала переживать, что их разговор с незнакомцем затянулся, поэтому не спускала с них глаз. Широкая спина парня в черной толстовке, его рост полностью закрывали подругу, пока тот напоследок не обернулся в нашу сторону, перед тем как скрыться среди толпы. По лицу подруги я поняла, что она озадачена, но стоило ей вернуться, как от прежней эмоции не осталось и следа.

– Что еще выпьем? – весело спросила она, пританцовывая плечами. – Давайте повысим градус.

– С кем ты разговаривала? – мгновенно поинтересовалась я.

– Видишь там девчонку в синем топе? – Я кивнула, как только посмотрела на компанию танцующих девушек. – Она моя знакомая, а этот парень ее опекающий братишка. Отвезет нас домой, когда соберемся уезжать. Он от меня в восторге, поэтому за мной тоже присматривает.

– Вы разговаривали достаточно долго…

– Ты мне не веришь что ли? Могу пересказать, о чем говорили, только от подробностей ты можешь возбудиться.

Она двумя действиями имитировала оральный жест, и я шлепнула ее по ноге, на что Моника рассмеялась.

Мы просидели в баре до рассвета, пока тот не закрылся.

Усевшись в машину, мы поехали домой, пока я украдкой разглядывала таинственного незнакомца на соседнем сиденье. Он не снимал капюшон, с ловкостью выкручивая одной рукой руль на поворотах. Жилистые руки, длинные пальцы сосредотачивали внимание на каждом его действии, пока я не заметила, что он слабо улыбнулся моему интересу к своей персоне, из-за чего пришлось уставиться прямо перед собой.

Мы высаживали одну девушку за другой, пока очередь не дошла до Моники. Девушка наклонилась между сиденьями и обратилась к парню:

– Сначала отвезем Адри, а затем меня.

Мысленно я похвалила подругу, так как оставаться наедине с этим парнем на интуитивном уровне мне не хотелось. В ответ он слабо кивнул.

Стоило машине остановиться рядом с моим домом, я наклонилась к Монике и чмокнула ее в губы, договариваясь о следующей встрече. Рука обхватила ручку, но знакомый мужской голос будто парализовал все тело.

– Ты получила мои признания, Адриана Эванс?..

Глава 3

В школе активно обсуждали недавний поступок старшеклассников, пока те находились на внеклассных занятиях, отбывая наказание. Отношения между мной и студентами накалились до предела. Я была настороже и думала о том, как лучше всего отомстить Эвансу за его наглость.

Я не могла утверждать, что кто-то был в курсе нашего поцелуя, хотела верить, что у него хватит мозгов не трепаться об этом. Я начала подозревать в случившемся Брайана. Пришлось устроить за ними легкую слежку, чтобы понять, знакомы ли они с Эвансом и были ли соучастниками этой злой шутки. Однако все попытки выявить их связь оказались безуспешными. Этих двоих ничего не связывало.

Николь продолжала сохнуть по другу кузена, поэтому большинство разговоров строились на том, какой Эванс сексуальный и невероятный.

– Ему нравится кто-то другой, – подытожила она за ланчем, испепеляя парня за популярным столиком влюбленным взглядом. – Никак не могу понять, кто, ведь он чуть ли не каждую отшивает и постоянно говорит исключительно о дружбе.

Я удивилась:

– Ты успела ему признаться?

– Конечно, уже столько времени прошло. Разве только слепой не увидел, как я ношусь за ним хвостиком.

– Он сказал, его интересует другая, – дополнила Моника. – Адриан и правда всех отшивает, но не говорит ради кого.

– И что ты даже не предполагаешь, кто это может быть?

– Думаю на одну девчонку из академии. Они тусуются в одной компании.

– Эванс влюблен только в себя, – напомнила я. – Удивительно, что вы чуть ли не лучшие друзья.

– Себя я тоже люблю! Наоборот, очевидно, что мы лучшие друзья.

Моника и Эванс росли в соседних домах, их мамы – лучшие подруги, поэтому те с детства находились рядом друг с другом. Их отношения действительно теплые, поэтому я лишний раз не говорю о ее друге, желая сохранять нейтралитет, но с кем мне обсудить ситуацию на Хэллоуине?

– Ты знаешь имя той девушки? – не унималась Николь и достала телефон. – Аккаунт?

– Ничего не знаю, давай поищем.

Их внимание полностью переключилось на поиски, я же решила сбежать на стадион, чтобы выкурить долгожданную сигарету и избежать лишних упоминаний об Эвансе.

Собрав в рюкзак все вещи, я перекинула ногу через скамейку.

– Тебе даже это не интересно? – удивилась Моника.

– А что интересного?

– Шанс позлорадствовать. Узнать, кого Адриан от всех скрывает. Ты же можешь использовать это против него.

– Заманчиво, но не настолько, чтобы пропустить перекур. Скинете ссылку.

Я обошла стол и пошла в сторону стадиона.

Мысли о сегодняшнем ужине угнетали. Мне не хотелось находиться с Эвансом в одном помещении и делать при родителях вид, что между нами все хорошо, тем более после произошедшего. Многое оставалось недосказанным, и единственным человеком, кто мог разъяснить ситуацию, был Эванс. Планы о мести закрепились в мыслях, хотя я не до конца понимала, как именно планирую отомстить. Устраивать скандал не хотелось, ведь тогда вся школа могла узнать о том поцелуе, и все могло стать только хуже.

Дома Джулия с радостным криком выбежала мне навстречу и, обняв, начала подпрыгивать и раскачиваться из стороны в сторону.

После ее переездав общежитие мы не виделись около двух месяцев. Она не находила времени приехать в родительский дом, так как обустраивалась на новом месте в незнакомом городе, поэтому мы успели друг по другу соскучиться. По внешности в нас было сложно рассмотреть родных сестер, да и характер здорово подводил черту. Ее светло-русые волосы ниже плеч, большие голубые глаза и ямочки на щеках с возрастом стали отцовским наследием, Джулия становилась женской версией нашего папы. Открытая, дружелюбная, где-то хитрая и чересчур впечатлительная.

– Я так переживала, когда узнала о произошедшем, – сообщила сестра, пробежавшись по мне оценивающим взглядом. – Каждый день была с родителями на связи, ты же по первости даже на звонки не отвечала…

– Какое-то время пришлось выживать без телефона, я же говорила. Зрение упало.

Мы созванивались несколько дней, хотя до произошедшего часто списывались по всяким мелочам. Сказать, что я и Джулия были лучшими подругами, нельзя, но нам нравилось быть в компании друг друга, несмотря на разность характеров и интересов. За год обучения в элитной школе она смогла обрести друзей среди плебеев, поэтому нас часто сравнивали как учителя, так и ученики.

– Главное, что с тобой все хорошо. Это настоящее чудо.

– Хотелось бы, чтобы за каждое подобное упоминание давали по десятке.

– Ты в своем репертуаре, – рассмеялась она. – Как тебе мои прическа и макияж для вечера? Визажист потрудился на славу.

Легкий смоки-айс и укладка сделали из нее настоящую леди.

– Ужин настолько важный?

– Ты никогда не можешь просто похвалить, Адри.

– Не обижайся, выглядишь как всегда чертовски обаятельной. С твоей внешностью комплименты – это ненужная банальность.

Мы прошли в гостиную, где я увидела двух незнакомых девушек. Джулия наклонилась к уху и произнесла:

– Теперь твоя очередь стать еще обаятельней, сестренка.

– Вообще-то я планировала просто умыться.

Когда я шутила подобным образом, сестра всегда застывала на месте. Иногда, клянусь, от моих шуток у нее даже начинал дергаться глаз.

– Тебе лишь бы паясничать! Родители будут в ярости, если опоздаем. Давай бегом в душ, а после в руки профессионалов. Будешь вишенкой для читы Эвансов.

– С косточкой для одного из них.

Она знала о наших сложных отношениях с младшим Эвансом, так как застала едкие фразочки во время обучения, но на эту фразу предпочла не обращать внимания, подталкивая меня к лестнице второго этажа.

Как бы ни хотелось завалиться в кровать, на которой лежало черное длинное платье в пол и множество аксессуаров из серебра, я помнила о важности вечера для родителей и изо всех сил старалась сохранять спокойствие. Приняв душ, я моментально оказалась перед двумя девушками, взявшихся за меня с таким энтузиазмом, словно перед ними стояла цель всей их жизни. Я просила не штукатурить лицо слишком сильно, благодаря чему мне сделали минимум макияжа, делая основной акцент на глаза. Серые тени с блестками, аккуратные тонкие стрелки и хорошо прокрашенные ресницы преобразили глаза так, что я слегка опешила, даже не предполагая, что глаза могут иметь такой чарующий оттенок. Подкрашивая губы нежно-розовым карандашом, визажист часто отдалялась, чтобы оценить работу со стороны, и только ее секундная улыбка давала понять, как сильно ее устраивает мастерство собственных рук. Моим темным распущенным волосам придали максимум объема у корней. Косой пробор позволял краем глаза видеть волнистые пряди с правой стороны, что слегка отвлекало.

– Только не убирай волосы за уши, Адри, – прокомментировала Джулия, когда девушка массивно сбрызгивала мои волосы лаком. – Эта укладка божественна, Франческа, вы волшебница.

– Здесь не поспоришь, – подтвердила я, чуть ли не задыхаясь от запаха лака.

Надев платье и туфли, я нацепила украшения и обомлела от отражения в зеркале. До этого наряжаться было некуда, поэтому у меня было мало шансов посмотреть на себя в подобном образе. Вырез платья при шаге красиво обнажал ногу, поэтому я не удержалась и сделала фотографию, чтобы отослать ее подругам. Их восторг не заставил ждать.

Частный дом Эвансов расположился на окраине. Мама всю дорогу с гордостью поправляла мои волосы и никак не могла налюбоваться, поэтому настроение более-менее улучшилось. Автомобиль проехал полукруг у фонтана перед тем, как остановиться у большого крыльца дома. О достатке Эвансов знали все, поэтому я ожидала увидеть подобную роскошь. Хозяева во главе семейства ждали нас у входа. Высокая стройная женщина в черном вечернем платье моментально завладела моим взглядом, пока он не переместился на мужчину чуть выше ее ростом. Я в один момент поняла, что Эванс-младший взял только лучшее от шикарных родителей, только вот в моих глазах оставался самым конченым мудаком.

Он стоял по левую руку от отца в черной рубашке и классических брюках, всем своим самодовольным видом играя роль прилежного сына. Выйдя из машины, я моментально ощутила его оценивающий взгляд, но предусмотрительно не взглянула в ответ. Можно было сказать наверняка, Эванс очередной раз ожидал моих реакций.

Родители представили нас с Джулией хозяевам и прошли в дом, оставив меня наедине с Эвансом и сестрой, которые достаточно хорошо общались со времен школы.

– Ты так возмужал, Адриан. – Ее взгляд с восторгом осмотрел парня, я же решила пройти вперед, чтобы не становиться свидетельницей этих телячьих нежностей, но слышала все. – Признавайся, много сердец разбил?

– Перестань, Джул, не льсти мне на трезвую голову.

– Да прям! Я видела твою фотосессию для журнала и тысячу раз пожалела, что сказала одногруппницам о том, что мы знакомы. Они болеют тобой вторую неделю.

– Мило.

– Настолько наплевать? Среди них есть красотки, может, кто понравится. У тебя есть девушка?

– Никого. Я слишком занят экзаменами и борьбой с твоей сестренкой.

Спиной пришлось ощутить обжигающий взгляд, я отвлеклась, понимая, что не знаю, куда идти дальше, из-за чего машинально остановилась. В эту секунду обнаженной спины коснулась мужская рука, слегка направив тело в нужное направление, но, казалось, он совсем не придал этому значения, продолжая болтать с моей сестрой.

Ужин проходил на роскошном балконе второго этажа. Отодвинув для меня стул, официант сразу уточнил насчет напитков, из-за чего пришлось вопросительно посмотреть на маму и получить одобрительный кивок. Без шампанского было бы сложнее вынести все это, хотя я понимала, что мне разрешат только один бокал.

Эвансы и родители поговорили с нами совсем немного и моментально начали обсуждать рабочие моменты. Джулия, сидящая напротив младшего Эванса, разговаривала только с ним, поэтому свой первый и единственный бокал я осушила моментально, со скукой достав под столом телефон и написывая в общий чат подружкам.

– Адри? – Голос сестры вернул меня к беседе. – И кто такой Брайан?

Краем глаза я заметила взгляд Эванса, но и в этот раз решила его игнорировать. Он издевался, специально ни с того ни с сего упомянул Маккола, чтобы в очередной раз привлечь негативное внимание. Чтобы быть максимально холодной и правдоподобной, я расслабила плечи и развернулась к Джулии.

– Долгая история, расскажу, когда останемся вдвоем. Это не для лишних ушей.

Довольная улыбка девушки расслабила. Я с вызовом взглянула на Эванса и уловила злость в серо-голубых глазах, поэтому ощутила прилив энергии.

– Хотя расскажу. Брайан Маккол самый горячий парень в школе, кроме того он не избалованный мальчик с синдромом главного героя. Он единственный спасательный круг в этой мерзкой школе.

– Он тебе нравится? – заулыбалась сестра.

– Безумно. Надеюсь, все сложится удачно, и после нашего первого свидания мы объявим себя парой.

Телефон удачно завибрировал.

– Он словно чувствует, что я его хвалю, – наигранно восхитилась я и обратилась к хозяевам, чтобы узнать, где ванная комната.

Закрывая дверь, я с облегчением выдохнула и ответила на звонок Николь, которая не упускала возможность узнать, один ли на семейном вечере ее возлюбленный. Ни одной спокойной минуты без Эванса! Меня все раздражало, хотелось кому-то выговориться по поводу его действий на Хэллоуине, чтобы мне помогли разобраться с ним раз и навсегда. Поставить на место и забыть о наглой подлости.

Я сказала Николь, что мне пора идти, и с раздражением скинула вызов. Было необходимо собраться, взять себя в руки и вернуться к остальным, но я предполагала, что провокаций сегодня будет еще много. Открыв дверь и сделав всего шаг, я тут же уткнулась лицом в крепкую грудь парня, который с ловкостью затолкал меня обратно, закрыл дверь и с одного оборота прижал к ней спиной. Переспросил:

– Самый горячий парень в школе?

На этот раз мы смотрели друг другу в глаза, поскольку лицо Эванса находилось слишком близко, хоть и высоко из-за разницы в возрасте.

– А что? Обидно, что нашелся кто-то круче тебя? Думаешь, я не знаю, какую офферу ты провернул на том вечере в будке? Ты омерзителен!

– Разве я так тщательно скрывался, чтобы ты не догадалась, упрямая? Все происходит прямо перед твоим носом, но ты не хочешь видеть очевидного.

– Очевидного? Что за игру ты придумал?

– Это твоя игра, Адри. – Костяшки его пальцев коснулись щеки, но я дернула голову в сторону, избегая длительность прикосновения. – Избегаешь… А в тот вечер ты хотела, чтобы я тебя касался. Еле сдерживал твои шаловливые ручонки.

– Хотела не тебя, а Брайана.

– Этот эффект вызвал в тебе я, а не Маккол. Моируки бродили по твоему телу, моигубы касались твоих…

Его голос захрипел, зрачки стали шире.

– Как ты писал мне с его аккаунта?

– Взломал.

– Для чего? Зачем все это? Для издевки?

Он быстро запрокинул голову назад, всем видом демонстрируя усталость.

– Для личного удовольствия. В нашей ненависти ненавидит только один, другой лишь подыгрывает.

– Ты гребаный пассивный агрессор.

Я дернулась, хотела закончить разговор, но он притянул меня обратно. Лямка спала с плеча, поэтому пришлось гордо вскинуть голову, не давая Эвансу возможности заметить растерянность. Было необходимо оставаться безэмоциональной. Его взгляд остановился на моих губах, пальцы подхватили лямку, проходя подушечками по коже. Невольно я вспомнила наш поцелуй, из-за чего слегка вздрогнула и спросила:

– Чего ты всем этим добиваешься? Опять собираешься шантажировать?

– С тобой по-другому сложно. Ты вынуждаешь меня действовать подобным способом.

– Я вынуждаю? Да я на тебя смотреть не могу!

– Именно в этом и дело, Эванс. – Его желваки напряглись. – Я ловлю множество разных взглядов: похотливых, заигрывающих, заинтересованных…

– Бедняжка, – я не сдержалась и рассмеялась, из-за чего парень прижался ко мне всем телом.

– И ни одного твоего. Даже ненависть приходится рассматривать как знак особого внимания, но он надоел. В той будке мне удалось рассмотреть другой взгляд, который понравился куда больше ненавистного.

– Повторюсь, он принадлежал не тебе.

– По-твоему, Маккол сможет произвести на тебя то же самое впечатление? После меня ты станешь мягче, а чуть позже сама попросишь повторить тот раз, Адри, но уже четко представляя только меня. Притвориться другим было правильным решением, ведь после этого никто другой уже не сможет поселиться в твоих мыслях. Там буду я. Сначала в достаточно негативном ключе, но что будет потом… М-м, будет интересно и приятно каждому из нас.

Его взгляд на несколько секунд овладел вниманием так, что все мысли и прямые нападки затуманились. Глаза напротив выглядели чересчур нежными, не самовлюбленными, поэтому я слегка опустила взгляд, обдумывая пришедший на ум план мести.

– Мы играем, – продолжил Эванс, – но в любом случае победим оба, моя хорошая.

Парень быстро вернул лямку платья на плечо и рукой прижал меня за талию к себе, отступая на несколько шагов назад, чтобы быстро открыть дверь и отдалиться, галантно приглашая меня выйти. Я даже не успела среагировать на такое близкое прикосновение, и меня раздражало, что последнее слово может быть за ним. Решительно шагнув к Эвансу, я толкнула дверь, освободив ее от его хватки, чтобы та снова закрылась.

– Не дождешься, – утвердительно сообщила я, и самостоятельно открыла дверь, чтобы вернуться к нашим семьям.

Ужин сводил с ума, поскольку слова Эванса никак не выходили из головы. Этот придурок нарочно затеял все это, поэтому за столом лишь изредка поглядывал в мою сторону, когда мне приходилось принимать участие в диалоге и мысленно обзывать его всеми возможными ругательствами. Как же его самовлюбленность раздражала! Он был так в себе уверен, что всем своим видом демонстрировал восторг выдуманной победы, хотя выиграл только первую схватку.

При прощании я вежливо поцеловала в обе щеки Миссис Эванс и отошла в сторону, наблюдая, как прощаются родители. Джулия крепко обняла Эванса, пока тот что-то нашептывал ей на ухо, вызывая восторженный смех, из-за которого я осуждающе покачала головой, так как не могла понять, почему все мои близкие были в таком восторге от одного лишь вида младшего Эванса. Родители, сестра, Николь, Моника… Все они слишком хорошо отзывались о нем, отсекая любые мои негативные высказывания. Почему они не видели его истинного лица? Он вел себя с ними по-другому?.. Когда очередь прощаться дошла до нас, Эванс подошел ближе и по-хозяйски подхватил мои пальцы, заглядывая в глаза с вызывающей дерзостью, пока его губы не коснулись костяшек моей руки. Оторвать взгляд значило смутиться, поэтому на этот раз я смотрела в голубые глаза с настороженностью, понимая, что это действие от него необходимо, чтобы показать себя джентльменом при родителях. Его пальцы массировали мои до того момента, пока я не вырвала руку и не вскинула голову.

По приезду домой я и Джулия какое-то время посидели в гостиной, разговаривая про ее университет. Она решила пойти по стопам отца, поэтому поступила на юридический, преследуя цель стать верховным судьей, как и папа, поэтому у него был еще один повод гордиться старшей дочерью. Во время разговора я никак не могла успокоиться после перепалки с Эвансом, поэтому достаточно быстро сослалась на то, что за день безумно устала, чтобы как можно быстрее оказаться в комнате и продумать план мести, для которого было необходимо подключить третье лицо. Ни Моника, ни тем более Николь не смогли бы конструктивно оценить произошедшее, поэтому я как-то машинально решила посвятить в план мести Брайана. У него был мотив присоединиться, ведь именно его аккаунт был взломан посторонним лицом.

По телефону я рассказала ему о случае в будке поцелуев. Рассказала, что пошла туда только из-за него, и даже не стеснялась собственного признания, думая исключительно о мести. Пришлось рассказать и о минувшем вечере в доме Эвансов.

– Тебе бы сменить пароль, – сообщила я. – Он знает твои данные и наверняка читает переписки.

– Этот мудак ответит за это, я разобью ему лицо на глазах студентов и учителей, даже если меня попрут из школы.

– Разбитого лица мне мало.

– И что ты предлагаешь? Хочешь, чтобы мы строили из себя парочку и просто бесили его этим? План мести так себе, Адри, уж извини. Раздражение не поставит его на место.

– А разбитое лицо поставит?

– Нет, а вот разбитое сердце вполне сможет.

Из-за непонимания я умолкла и нахмурилась.

– Не поняла.

– Очнись, Адри. Эванс хочет тебя, потому что твоя недоступность для него вызов. Ты единственная, кто не смотрит на него как на потенциального партнера, поэтому это его и притягивает. Здесь чистый завоевательский интерес.

– Какой бред!

– Хватит отрицать. Думаешь, Эванс притворился мной, чтобы как-то тебе насолить? Если бы хотел, сразу снял маску и высмеял на месте, но он этого не сделал. Ему просто хотелось узнать, какая ты на вкус, так как обычными банальностями тебя не взять, можно только обманом.

По его раздражению в голосе я поняла, что Брайана никак не задел наш с Эвансом поцелуй. Ему было наплевать на него, наплевать на меня как на девушку, поэтому раздражение принадлежало только поступку Эванса. В ту секунду я разочаровалась в Макколе и поняла, что никакого интереса ко мне у него нет.

– И что ты предлагаешь? – с безразличием уточнила я, уже переключив все внимание на Эванса, чтобы поставить того на место. – Я более чем уверена, что ты ошибаешься насчет его мотивов. В школе ты слишком мало, чтобы сделать нормальный вывод.

– Да даже если так, я рассматриваю его поступок с мужской стороны, и лично для меня все очевидно. Парням нравится добиваться, тем более когда девушка всем видом показывает, что ей все равно, а тем более когда в открытую говорит, что презирает и ненавидит. Если Эванс и не действует по своей инициативе, у нас все равно есть все шансы втоптать его в землю.

– Думаешь, он мог поспорить на меня с кем-то из друзей?

– Не думаю, слишком скучно. Его компания хоть и состоит из идиотов, каждый из них у себя на уме. Здесь точно личный интерес.

От всех этих мыслей разболелась голова.

– И как мне действовать, чтобы разбить ему сердце? Николь не простит ни одного шага к Эвансу. Она от него в восторге.

– Значит, тайком. Мы обдумаем правильную тактику, но тебе лучше не говорить об этом с подружками. Оставайся его ненавистницей при других, но рядом становись мягче. Пусть замечает прогресс.

– Он сам говорил, что я стану мягче! Мы просто дадим ему то, что он хочет!

– Но ведь это будет постановочно, Адри. Идея – ульта, лучше плана мести не придумать. Только представь, как мы будем наслаждаться, когда он узнает, что ты подпустила его ближе только ради мести. Эванс будет уничтожен и растоптан.

– Это в лучшем случае, Брайан. Он может получить то, что хотел, и просто выйти победителем. Меня это не устраивает.

– Не будет он победителем, я все продумаю. С моей соображалкой и твоим обаянием мы навсегда отобьем у него веру в любовь. Он будет всю жизнь думать о тебе и проклинать. Обещаю.

Только переспав с этой мыслью три ночи, я смогла согласиться с идеей Маккола и настроиться на положительный исход. С трудом верилось, что Эванс может видеть во мне желанный объект, но для плана мести это было только на руку.

В школе пришлось сдерживаться, чтобы лишний раз не смотреть на популярного парня. Интерес к словам Брайана по поводу заинтересованности Эванса хотел лично удостовериться в действительности, и я лишь изредка поглядывала за популярный столик, чтобы заметить частые поглядывания в свою сторону. Этого хватило, чтобы слова парня о завоевании подтвердились.

Заметив Брайана, шагающего к нашему с подругами столику, я поднялась, чтобы пойти навстречу и обговорить все подробности на стадионе, но стоило только остановиться напротив, как Маккол притянул меня к себе и оставил на щеке легкий поцелуй.

– Бегло оцени обстановку, – прошептал он на ухо, делая вид, что трется носом о мои волосы, и я подчинилась.

Взгляд Эванса огрубел, но не только он обратил внимание на такую нежность, весь дворик уставился на нас с Брайаном.

Парень взял мою руку, переплел наши пальцы, и мы направились к стадиону под пристальные взгляды большинства студентов. Только оказавшись на безопасном расстоянии, я смогла спросить:

– Мы все-таки будем играть в парочку? Зачем ты это сделал?

– Ты же не верила, что Эванс по тебе сохнет. Теперь, думаю, все очевидно.

Он прикурил для меня сигарету, которую я тут же приняла.

– И как теперь себя вести с ним?

– Как обычно, но при необходимости нежнее.

– Это как?

– Если останетесь наедине, не предпринимай явной открытости, можешь поглядывать на его губы или как бы случайно коснуться. Веди себя как обычно, но с каждой новой встречей делай вид, что заинтересована, но не слишком явно, Адри. Он может догадаться.

Сложнее будет переступить через свою ненависть, и я это понимала.

В тот момент я уже перестала восхищаться Макколом как парнем из-за обиды и осознания того, что я ему безразлична. На том этапе было необходимо сосредоточиться на Эвансе, чтобы не испортить задуманное и вжиться в придуманную роль некой обольстительницы.

После всех уроков я договорилась встретиться с Николь и Моникой в главном холле, чтобы вместе поехать домой, как вдруг на моем пути возник Эванс. Пройдя мимо, я с облегчением выдохнула, но слишком рано, так как сильные руки закинули меня на плечо и занесли в пустующий класс английского, закрыв дверь на внутренний замок. Чертыхаясь и нанося удары по мускулистой спине, я в момент оказалась на учительском столе, зажата с обеих сторон его руками, ладони которых лежали по обе стороны от ног. Наши лица оказались друг напротив друга, и я как-то замешкалась, совсем не ожидая подобного расклада событий.

– Судя по всему, ты не впечатлилась моим поцелуем или забыла, что целовалась не с Макколом, Адриана.

– По-твоему, теперь я должна на тебе виснуть? – не удержалась я, и он властно притянул меня ближе так, что кончики носов прикоснулись. – Я не твоя собственность, не смей меня так трогать!

Ну не могла я вести себя нежно по отношению к его самовлюбленности! Передо мной был все тот же Эванс, не тот, каким его описывал Брайан.

– Не трогать? А как именно?

– Никак.

Его улыбка как-то явно преобразилась, словно приобрела нежность, растеряв злорадство. Я видела Эванса множество раз, но лишь в ту минуту мне удалось рассмотреть в его внешности то, по чему сохла вся женская половина школы. Модельная внешность, обаятельная улыбка и обольстительный взгляд, переполненный каким-то хищным блеском. Глаза сами обратили внимание на его губы, из-за чего мне снова вспомнился поцелуй и то, как соблазнительно Эванс вел себя в тот вечер. Дыхание слегка сперло.

– Давай проведем тест, милая, – неожиданно произнес он и медленно наклонил голову в сторону. – Если будешь убедительна, я перестану, нет – продолжу.

– Что ты задумал?

– Безобидную шалость, не больше.

Он продолжал смотреть в глаза до того момента, пока не наклонился, дыханием проходя от мочки уха к шее. От нежности эрогенная зона покрылась мурашками, а глаза невольно закрылись. Я не знала, как вести себя в этой ситуации, поэтому молчала, пока он, казалось, не делает ничего плохого. Дыхание остановилось на ключице, но в эту же секунду к ней прикоснулись его влажные губы, сначала оставляя едва ощутимый поцелуй, чтобы далее пройтись по всей шее, будто намереваясь оставить следы. Осознание в очередной раз напомнило, кто был со мной в будке, а знакомые поцелуи это подтверждали. Скользя губами к подбородку, Эванс приоткрыл их, и наши лбы соприкоснулись. Казалось, вместо того, чтобы абстрагироваться, я отключилась.

– Продолжим, – прошептал он, прерывистым дыханием.

– Нет, – тут же чуть слышно произнесла я.

– Еще как да.

Не дожидаясь возражений, он прошелся языком по шее, вынуждая уронить голову назад, чтобы его рука оказалась в волосах, слегка ее придерживая. Эта нежность считалась попыткой произвести на меня впечатление, поэтому, пока он был занят, я наслаждалась реакцией собственного тела. Брайан был бы доволен.

Телефон в руке завибрировал, но я предпочла проигнорировать, однако, не отвлекаясь от моей шеи, Эванс с какой-то невероятной ловкостью поднес его к моему уху, вынуждая услышать недовольный голос Моники.

– Чего так долго? Автобус сейчас уедет, ты вообще где?

Я понимала, если отвечу, слабость в голосе даст понять всем, как сильно происходящее доставляет удовольствие, а этого допустить просто-напросто было нельзя. Прочистив горло, пришлось утихомирить дыхание.

– Скоро приду, если успею.

Эванс выпрямился, и наши губы оказались так близко, что его дыхание ощущалось на приоткрытых губах. По моему поплывшему взгляду ему не составило труда понять, что все это время я наслаждалась моментом, поэтому в ту минуту парня наверняка все устраивало.

Моника начала что-то возмущенно лепетать, но я с какой-то растерянностью лишь смотрела в лицо напротив. Было необходимо вести себя как ни в чем не бывало, но взгляд опустился на его губы, из-за чего Эванс сбросил вызов и притянул меня к себе, проникая языком в рот. Раздвинув мои ноги шире, он будто бы намеревался слиться с моим телом в одно целое, но я вообще не соображала, что происходит, даже не заметив, как начала отвечать на поцелуй и поместила руки на его крепкую грудь то ли в попытке остановить, то ли с желанием прикоснуться. Первое победило.

– Нет, – уверенно произнесла я и надавила на грудь, чтобы он сделал пару шагов назад. – Это ничего не меняет.

– Меняет, милая.

– Не называй меня так, Эванс! Можешь рассказать об этом хоть всей школе, только знай, что я буду стоять на своем до конца и отрицать.

– К черту школу. Думаешь, мне есть дело до других?

– Очевидно, что нет, ведь ты эгоист.

– Хм, я больше собственник, чем эгоист, Адриана. И мне будет дело до других только тогда, когда нужно будет обозначить, с кем именно ты встречаешься.

– Ч-что? – я растерялась, но тут же в голос засмеялась. – Ты думаешь, что я когда-то стану с тобой встречаться? Ты спятил!

Его снисходительная улыбка будто бы намекала на то, что я дурочка, раз считаю иначе.

Меня разрывало изнутри от любого его слова в обозначении нас как кого-то большего, чем враги, поэтому я спрыгнула со стола и прошла мимо.

– Ты будешь моей, Эванс, – расслабленно крикнул он вслед.

– Иди на хрен!

Всю дорогу до дома пешком я про себя материлась.

Мало того, что мне приходится играть незнакомую роль, так еще и с кем? С Эвансом, пуповиной которого до рождения уже была завышенная самооценка. Раздражало все: факт, что мне предстоит терпеть его выходки, подыгрывать и перебарывать себя, не зная, пройдет ли план так, как мы запланировали. Было необходимо сконцентрироваться, чтобы ждать от Эванса любого действия, ведь после случая в классе он наверняка будет активнее прежнего.

Пересказав все Брайану, я получила восторженные овации и признание о том, что он во мне сомневался. На самом деле приходилось перебарывать себя так, как никогда ранее, поэтому после подобных встреч с Эвансом нужно было брать большой перерыв, чтобы слегка успокоить нервные клетки.

Ночью мне приснился сон, от которого я проснулась в холодном поту. Взрыв на Хэллоуине вспоминался в деталях постепенно, иной раз туманно, чтобы не утверждать что-то наверняка, но случай с одноклассницей напомнил о себе, словно ожидал постороннего вмешательства. Утром я спустилась к завтраку, находясь в своих мыслях. Кусок не лез в горло, а задумчивость привлекла внимание отца.

– Все хорошо, Адри?

– Да, просто не выспалась. Приснился сон с погибшей одноклассницей.

Папа после взрыва стал ко мне мягче. Он переживал, возможно, думал, что после произошедшего я стану характером еще хуже, но все же беспокоился и сопереживал.

– Все наладится, дорогая. Трагедия впечатлила весь город, и каждый переживает ее по-своему.

– Пап, а по этому делу идет расследование?

– Отделение продолжает вести работу, но там больше письменных нюансов. К несчастным случаям в подобных ситуациях меньше вопросов.

– А вы не думали, что это могло быть запланировано?..

Его проницательный взгляд уставился на меня с немым вопросом. Он отложил приборы.

– Почему ты об этом подумала?

Меньше всего хотелось наводить смуту, тем более когда дело касалось профессии отца, но мои воспоминания не могли отпустить того мужчину в маске.

– До взрыва я видела одноклассницу с каким-то мужчиной. Именно он повел ее в тот шатер с баллонами.

– Ты точно это помнишь?

– Помню, – подтвердила я. – Еще помню, как он выходил оттуда, а я заметила ее лежащей на земле. Именно поэтому я подошла ближе к шатру и попала под ударную волну. В судебных свидетельствах фиксировали, что она находилась внутри шатра, а не поблизости?

– Это дело передали другому судье, им занимаюсь не я.

– Ты можешь узнать подробности?..

По моему взгляду папа понял, что это для меня имеет большое значение, поэтому не сразу ответил на вопрос, думая о чем-то своем.

– Я поговорю, но… Адри, тебя затаскают по судам как главного свидетеля, если дело обретет такие подробности. Постарайся до вечера все обдумать и точно сказать, было ли это на самом деле.

– Но это было, я не выдумываю…

– Я и не говорю, что ты это придумала. Просто, возможно, из-за взрыва сознание слегка напутало какие-либо детали и события, такое тоже нельзя исключать, понимаешь? Если все это правда, дело обретет серьезный масштаб, будет ряд допросов, экспертиз, привлекут множество служб. Это очень серьезное заявление, поэтому я прошу тебя вспомнить все до малейших деталей и вечером поделиться этим со мной. Договорились?

Я часто закивала под накалом его серьезного взгляда.

Когда говорят о важности подобных событий, я сто раз могу прокручивать картину происходящего в голове. Это и правда серьезное заявление, учитывая, что большинство уже приняли это событие за несчастный случай, который можно было свалить на определенные обстоятельства.

С этой мыслью я пробыла в школе, ни с кем особо не контактируя. Подруги обеспокоились моим молчанием, но я не знала, могу ли поделиться с ними этой новостью. Отец ничего не говорил о конфиденциальности, да и я уже не могла держать это в себе, поэтому поделилась, чтобы узнать их мнение.

– Не замечали ее с кем-нибудь на том вечере?

– Нет, – задумчиво произнесла Моника. – Целый город был на празднике, за всеми не уследишь, да и мы были на своей волне.

Николь тяжело вздохнула:

– Я ее даже не знала, чтобы обратить внимание.

С усталостью прикрыв глаза, я обхватила колени и положила подбородок на колени.

– Ты запомнила, в какой маске был тот мужчина? – поинтересовалась Моника, ободряюще приобняв меня за плечи.

– Мужчина… Может, это вообще парень нашего возраста? – с растерянностью сообщила я. – Отец сказал, я должна вспомнить все детали и четко рассказать, что, когда и где, но в голове будто каша. Он точно был в обычной одежде, но маска полностью скрывала лицо. Я не знаю ни персонажа этой маски, ни как ее описать!

– Ты перенервничала, – с сожалением заметила Моника.

Рядом с нами на траву рухнул кузен, весело улыбающийся и беззаботный, из-за чего мне стало хуже. Не обращая внимания ни на него, ни на Эванса, я поднялась и пообещала увидеться позже, так как в тот момент мне не было дела до обычных школьных хлопот.

Оказавшись на стадионе, я закурила и попыталась в интернете отыскать маску, чтобы четко описать ее отцу, но ни одна даже отдаленно не походила на ту, которую приходилось видеть. Идея посмотреть фотографии с того вечера пришла на ум достаточно неожиданно. За соболезнованиями тысячи людей я все же нашла фотографии некоторых присутствующих, поэтому с особым вниманием начала приближать людей с заднего плана в надежде хотя бы на одной найти подозреваемого, но напрасно.

День пролетел достаточно быстро. Состояние угнетения давило безысходностью, из-за чего я совсем расклеилась и уныла. Мама уже была в курсе нашего утреннего разговора с отцом, поэтому лишние расспросы лишь давили, ведь на самый главный вопрос ответа я так и не нашла.

– Это серьезно, дорогая, но, прошу, не переживай. Следствие поможет тебе вспомнить, какая именно маска была на подозреваемом.

– Каким образом? Фоторобот? Я ее помню, но не могу нормально описать.

– Дело времени, – поддержала мама и посмотрела на отца. – У нее достаточно информации, чтобы быть свидетелем?

– Любое ее слово уже делает ее свидетелем. Завтра нам предстоит заявиться к следователю и рассказать все, что мы знаем. Какое-то время тебя будут допрашивать городские следователи, а затем уже федералы. Повторять одно и то же придется очень много, Адри. Будь готова.

И я была готова.

Целый месяц ушел на то, чтобы забыть о школе и давать бесконечные показания. Поскольку я была главным и единственным свидетелем дела, жить спокойно стало трудно. В начале допросы были конфиденциальны, чтобы о произошедшем знали исключительно полицейские и федералы, но в народ мгновенно просочилась новость о теракте, из-за чего к нашей семье приставили патруль. Доказательства играли против моих свидетельств, так как их было совсем немного, но достаточно, чтобы суд нашел нескольких знакомых погибшей, которые видели, как она уходила от них к тому мужчине. В тот момент я выдохнула с облегчением, уже точно зная, что дело на месте стоять не будет и рано или поздно террориста найдут.

В элитном крысятнике на меня обрушился ужасный бунт от некоторых учеников, уже знающих, кем мне приходится проходить по этому делу. Их не устраивало, что я не рассказала обо всем сразу, из-за чего те ради издевательств записали меня в соучастники. Частые взгляды и едкие фразочки уже давно перестали быть раздражителем, а вот подруг они выводили из себя так, что те чуть ли не кидались на моих обидчиков. Я была им безумно благодарна, ведь о подобной поддержке в то сложное время можно было только мечтать.

Брайан подсел ко мне за ланчем, не обращая внимания на резко замолчавших Монику и Николь, которые тут же решили оставить нас наедине, чтобы за спиной парня пародировать друг на друге жаркий поцелуй, вынуждающий меня с осуждением помотать головой и усмехнуться.

– Тебя часто крутят по телику, – произнес Брайан. – Как ты, Адри?

Да, местные СМИ не упускали возможности узнать как можно больше о деле, поэтому мое лицо часто попадалось всем в новостях.

– В целом уже свыклась с происходящим. Сейчас много сил уходит на то, чтобы вернуться к прежней жизни, не обращая внимания на постоянные взгляды. Теперь, чтобы выйти погулять, нужно отпрашиваться не только у родителей, но и у полицейских. У тебя что нового?

– Я тоже давал показания.

– Знаю, папа говорил.

Оказалось, Брайан видел того мужчину, видел, как он, проходя мимо, поздоровался со мной перед взрывом, но тогда даже не обратил на это внимания. В тот момент свидетелей становилось больше, благодаря чему меня не могли уличить в ложных показаниях, которых опасался отец.

– Ты молодец, что решилась на это, Адри. Сейчас мне приходится смотреть на тебя по-новому и восхищаться твоей стойкости.

В его взгляде я уловила несвойственную ранее нежность, из-за которой стало чуть-чуть неловко.

– Что там с Эвансом? – решила поинтересоваться я, чтобы отвлечься от посторонних мыслей. – За все три дня в школе о нем ни слова, а Джереми все время с кем-то другим.

– Он не ходит в школу. Вы как-то взаимодействовали этот месяц?

– Нет. После случая в классе он меня не донимал.

– Но ведь наш план все еще в силе? Понимаю, сейчас есть дела поважнее, но мне не хочется спускать ему с рук взлом моей странички. Если ты передумала, я придумаю что-нибудь другое.

– Да нет, оставляем как есть. Все же я думаю, ты переоценил его интерес к моей персоне. Ему просто в удовольствие издеваться надо мной.

– Еще немного, и я подумаю, что ты просто хочешь слышать обратное, поэтому спрашиваешь об этом по нескольку раз.

Я закатила глаза, на что парень рассмеялся.

– Ладно, оставляем как есть. Звони мне почаще, Адри. – Он поднялся. – Я успел соскучиться по нашим коварствам.

В ответ я лишь кивнула, но его взгляд не изменился даже тогда, когда он уходил и несколько раз обернулся. Похоже, какие-то определенные действия смогли впечатлить его настолько, что он пересмотрел взгляд касаемо меня, но в тот момент я была слишком погружена в происходящее судебного разбирательства.

Когда родители сказали, что им необходимо уехать из города, чтобы встретиться с адвокатом по делу одноклассницы, пришлось еще несколько часов выслушивать, что кто-то из них должен остаться со мной. Пререкания начали походить на ссору, поэтому я успокоила их, сказав, что могу остаться одна, и ничего не произойдет, тем более полицейские продолжали патрулировать нашу улицу. Думать, что я стану целью разыскиваемого террориста, уже было паранойей, при всем этом я была уверена, что он уже давно сбежал из штата, и все эти меры осторожности – пустая трата ресурсов. Убедить родителей не составило труда, поэтому они со спокойной душой уехали по делам, оставив меня без уже надоевшей опеки.

Я знала, что патруль особо не выполняет указанные команды начальства. Они всегда сидели в своей машине и залипали в телефонах, периодически заказывая еду, чтобы как следует наесться и вздремнуть, поэтому никто меня не остановил, когда я решила подышать свежим воздухом и спокойно прогуляться по району, желая снова ощутить себя свободной.

Каждый день приходилось задаваться вопросами, найдут ли мужчину и как долго все это будет продолжаться. Хотелось поскорей вернуться к спокойной жизни без постоянных встреч со следователем и детективом, но я желала, чтобы этот ублюдок получил по заслугам. Меня мучили вопросы, ответы на которые не знал никто. Одноклассницу и террориста наверняка что-то связывало, раз она следовала за ним. Не было похоже, что он угрожал или силой тащил ее в тот шатер, они наверняка были знакомы… Имели что-то общее.

Шорох в кустах вынудил остановиться и уставиться на источник звука. Под фонарем мне удалось разглядеть силуэт человека, но выяснять или становиться той глупой жертвой, учитывая мое положение и ситуацию, я точно не собиралась, поэтому ринулась прочь. Геройствовать было бы глупо. От дома я ушла достаточно далеко, поэтому нужно было сделать круг, чтобы бежать в нужном направлении, и я это сделала. Даже если человек за мной не бежал, я бежала и оглядывалась. Паранойя дала о себе знать, когда из-за угла выбежал тот самый преследующий меня силуэт, а на улице, как назло, не было ни души, словно все собачники решили сегодня остаться дома. Приходилось петлять и оглядываться. В момент я решила, что нужно остановиться возле одного из домов, в котором горел свет, но не успела, так как на скорости врезалась в Эванса. Сняв капюшон и вынув наушники, он уставился на меня с явным недовольством.

– Почему ты не дома?

– За мной кто-то гонится! – моментально ответила я и обернулась. – Он вылез из кустов, как маньячелло, я даже не поняла…

Частое дыхание и легкое головокружение изнуряли. Я вспотела не столько от быстрого бега, сколько от осознания, что со мной может что-то случиться.

Эванс сделал шаг вперед с читаемым желанием выяснить, кто может так издеваться, но я притянула его за руку к себе и лбом прижалась к крепкой груди.

– Нет, не ходи…

Его ладонь оказалась на затылке, пока я пыталась отдышаться и прийти в себя. Происходящее не оттолкнуло. Я знала, что Эванс – лучший из вариантов, которые могли произойти, поэтому мне было гораздо спокойней в руках недруга, чем в руках преследователя.

– Ты должна оставаться дома, Адри. Сейчас не то время, чтобы разгуливать по районам и наслаждаться прогулками. Почему ты такая упертая? Как не понимаешь, что с тобой может что-нибудь случиться?

Он попытался рассмотреть мое лицо, но вместо того, чтобы продолжать нравоучения, прижал меня ближе и с глубоким вздохом просто обнял.

– Что ты здесь делаешь? – поинтересовалась я.

– Вечерняя пробежка.

– Так далеко от дома?

– От чьего дома? Мы же в моем районе, где обычно проводим вечеринки.

– В твоем?

От удивления я оторвалась от груди и осмотрелась. Действительно. Я ушла достаточно далеко и даже этого не заметила.

Вернув взгляд на Эванса, мне вдруг захотелось снова оказаться в тех объятиях, чтобы перестать думать о том человеке.

– Ты рассмотрела его лицо? Хоть что-то?

– Нет, только силуэт. Высокий, худой в черной футболке с капюшоном.

– Идем. Я провожу до дома.

Мы шли в тишине. Приходилось часто озираться по сторонам, чтобы удостовериться, что нет хвоста.

Оказавшись около дома, Эванс подошел к патрульной машине и постучал в окно, из-за чего полицейские вздрогнули.

– Мистер Эванс?.. – в их растерянности мелькнул страх, как только они вылезли из машины и уставились сначала на парня, а потом на меня. – Что… что вы здесь делаете?

Я поняла, что они боятся его, из-за чего слегка опешила и удивилась.

– Это я должен задать этот вопрос, но спрошу с вас позже, – сурово произнес он и залез в машину. Свет монитора осветил его лицо. – По этим координатам был замечен подозрительный худощавый высокий человек в черной футболке с капюшоном. В начале улицы есть камеры, проверьте, если не наткнетесь на него лично.

Полицейские тут же засуетились, поэтому, как только Эванс оказался на улице, машина ринулась туда, откуда мы только что пришли.

– Пошли, побуду с тобой, пока они не вернутся.

Его пальцы переплелись с моими, и Эванс потянул меня за собой к главному входу.

От шока я вообще не понимала, как восемнадцатилетний парень может так разговаривать и раздавать команды опытным полицейским, поэтому взгляд на Эванса переменился. Был ли он тесно связан с профессией отца, оттачивая какие-то навыки для продолжения семейной профессии?.. Этого я не знала.

– Почему они тебя слушаются? – поинтересовалась я, как только он пропустил меня внутрь и закрыл дверь. – Из-за отца?

– Если тебе будет проще, да.

– А если не проще, а правдивее?

Эванс чуть сощурил глаза и подпер дверь спиной.

– Ты, как обычно, облаешь, если узнаешь правду, Адриана. Для твоего и моего спокойствия давай не будем вникать в некоторые подробности. Лучше расскажи, когда ты перестанешь искать приключений и будешь думать головой?

– Ты и здесь не упустишь возможность позлорадствовать? Кто бы сомневался…

– Злорадство? У тебя точно проблемы с определением эмоций, Эванс. Если вдруг до тебя не доходит… – Он отстранился от двери и медленно направился ко мне. – Мое «злорадство» на самом деле это беспокойство, которое я испытываю с того самого момента, как ты отлетела от взрыва прямо на моих глазах.

Парень остановился напротив слишком близко, из-за чего, отступая назад, пришлось подпереть копчиком стол и задрать голову, чтобы смотреть ему прямо в глаза, пока тот продолжал:

– Наверняка ты думаешь, что постоянно побеждаешь в наших перепалках, но это не так, Эванс. Со злости, до которой ты постоянно доводишь, я мог много раз поставить тебя на место и навсегда обозначить, что с людьми, а тем более со мной, разговаривать подобным образом опасно. – Его взгляд обострился, стал незнакомым. – Я могу уничтожить тебя всего одним словом, сбить спесь с твоего личика раз и навсегда, поэтому, будь мы настоящими врагами, милая, тебе бы это очень не понравилось.

Слегка опешила, из-за чего отвела взгляд и тут же ощутила порывистое прикосновение пальцев к подбородку.

– А как поменялись наши глазки, – ухмыльнулся он, рассматривая мое лицо с застывшим восхищением. – Таким ты хочешь меня видеть, чтобы я мог получать этот внимательный взгляд чаще?

– Я просто задумалась.

– Не ври мне, Адри. Я наизусть знаю каждый твой взгляд, хотя по большей части не получаю ни одного.

Его большой палец скользнул по моим губам, вынуждая его губы приоткрыться. Происходящее вынуждало смотреть на Эванса, затаив дыхание, и просто ждать, что он сделает дальше. Под пристальным взглядом я потеряла какие-либо эмоции и просто наблюдала, а он продолжал говорить:

– Вот так, моя хорошая… Смотри на меня. Наверстывай все те разы, что игнорировала и навязывала себе ненависть.

– Не говори то, что не знаешь. Ненависть слишком яркое чувство, по отношению к тебе у меня есть только презрение. Ты слишком влюблен в себя, поэтому и бесишь. Моника сказала, у тебя появилась девчонка с академии, передай ей мои соболезнования.

Его брови от удивления поползли наверх.

– Ты очень хорошо осведомлена для человека, который презирает.

– Когда рядом находятся твои поклонницы, это нисколько не удивительно. Бедные. Одной из них придется жить с тобой и терпеть. Не каждая сможет.

– Не каждая, согласен. Ты же терпишь, уже даешь к себе прикасаться. Наконец-то поняла, что некоторых вещей не избежать? Не избежать нас.

По голосу было несложно догадаться, что Эванс издевается, насмехается, поэтому я порывисто оттолкнула его, наблюдая, как он, смеясь, отходит на несколько шагов назад. Его, безусловно, устраивал мой гнев, вызванный его же словами. Он наслаждался им.

– Нас, – повторила я. – Не знаю, что ты там себе нафантазировал, но все остается по-прежнему!

– Хах, еще раз повтори. Я, по-твоему, слепой и не вижу, как ты смотришь на меня, когда оказываешься в этих руках. – Его пальцы быстро согнулись и разогнулись. – Ты всем видом показываешь, как сильно хочешь, чтобы я продолжал.

– Ага, мечтай.

Он кинулся на меня и уложил спиной на столешницу. Наши лица оказались друг напротив друга слишком близко и неожиданно, от чего я слегка замешкалась и смутилась, бегло рассматривая голубые глаза все с теми же расширенными зрачками. Он слегка наклонил голову и быстро погладил меня по волосам, зарываясь в них пальцами.

– Повтори, Адри, не расслышал.

– М-мечтай.

От слабости собственного голоса я недовольно закрыла глаза и зажмурилась.

Как так получилось? Почему в такие моменты второе я играло с истинной и подставляло, выставляя меня слабой девчонкой? Не знаю, но это делало меня в ненавистных глазах слабой и глупой.

Прикосновение его губ ко лбу заставило распахнуть глаза и снова встретиться, на этот раз с мягким взглядом. Улыбался Эванс уже с четким пониманием, что прав, но вместо очередного злорадства выпрямился и помог мне подняться.

– Видимо, ты должна прийти к этому сама, непокорная. Как осмыслишь, предупреди, чтобы мы зря не теряли время. Сдерживаться у меня уже не получается.

Хотелось продолжить разговор, но в дом вошел полицейский. Без стука и каких-либо любезностей он сразу обратился к Эвансу:

– Подозреваемый всего-навсего репортер, Мистер Эванс. Он со своей командой был в автомобиле поблизости, хотел выцепить кого-нибудь из семейства, чтобы те прокомментировали ситуацию с расследованием.

– Он напугал и погнался за мной! – не удержалась я, становясь к парню спиной, чтобы лучше видеть лицо копа. – Это вторжение в личную жизнь!

– Понимаю, но журналюги они такие. Это их работа.

– До ужаса пугать людей и гнаться за ними?

– Вы обсуждаемая личность в этом деле, Мисс Эванс. Все новостные сводки хотят знать подробности, поэтому для них любая полученная информация – это личное расследование.

– Задержали их? – уточнил Эванс.

– Да.

– Поехали.

Коп сразу развернулся и пошел к выходу, я направилась за ним, но мужские руки с нежностью легли на плечи, останавливая.

– Тебе лучше остаться.

– Чтобы этот придурок не узнал моего мнения насчет произошедшего? Ну уж нет.

– Любое твое слово для них – новость, Адри. Они могут использовать это против тебя и вывернуть так, что придется отмываться целую жизнь. Я находчиво объясню каждому, что преследовать семнадцатилетнюю девушку – плохая идея.

– Я сама могу постоять за себя.

– А кто сомневается, – ухмыльнулся он и пробежался по мне восхищенным взглядом. – Сейчас мне самому хочется за тебя постоять, поэтому встретимся в школе, непокорная. Не доставляй родителям лишних хлопот.

Черт, родители… Если они узнают про сегодняшнее, я могла навсегда утратить их доверие и в очередной раз получить домашний арест.

Будто уловив эту мысль, Эванс сообщил:

– Ни я, ни копы не расскажут им про этот вечер, но только с условием, что ты останешься дома.

– Очередная манипуляция?

– Это сделка, моя хорошая.

Эванс обошел меня стороной, но остановился, словно не хотел уходить вот так, однако ушел.

Как только ярость на журналистов утихла, мысли сосредоточились на том, с кем я должна была играть, чтобы отомстить за выходку на Хэллоуине. Хотелось найти оправдания своим реакциям, иначе как по-другому истолковать слабость под любым прикосновением его рук?.. Это точно происходило из-за стресса. Бешеный репортер! Если бы не он, я бы не кинулась в объятия Эванса и точно не думала о нем целую ночь, пытаясь найти чертовы оправдания своим поступкам и реакциям! Уснуть получилось только под утро, но и дальше мысли крутились вокруг Эванса.

С момента преследования прошло три дня. Пришлось держать это в тайне как от близких, так и от подруг, ведь иначе мне бы пришлось рассказать и об Эвансе, сделав его безусловным героем в сложившейся ситуации.

В четверг Моника не пришла в школу, благодаря чему компанию мне скрашивала неугомонная Николь. Большая часть разговоров, разумеется, принадлежала ее фавориту, которого та не видела в школе уже неделю, я же три дня. Мне и самой стало интересно, где он пропадает, но говорить об этом с подругой не хотелось.

– Вот эта девка из академии, – с отвращением сообщила она, показывая профиль чересчур милой блондинки. – Даже совместная фотография из парка есть, гадина…

Николь от безысходности бросила телефон на стол, и я сумела рассмотреть совместный снимок. Сжимая женские щечки, Эванс прильнул губами к ее виску… Фотография была настолько яркая, что в глазах зарябило, так как подобные снимки парочек до этого приходилось видеть только в Пинтересте. Тяжесть на душе взбесила, и я с отвращением отвела взгляд в сторону.

– Такие ему и нравятся, – жаловалась девушка. – Нежные, милые и все такие из себя. Девочка девочкой. Смузи по утрам, пилатес, пробежки… Я что, намного ее хуже?

– Николь, перестань. Ты одна из самых прекрасных девушек, которых я когда-либо встречала. Для меня ты и Моника – самый настоящий идеал женственности.

Это было правдой, но она не восприняла мои слова всерьез, руководствуясь обидой и ненавистью к эстетичной незнакомке, на фотографию которой я невольно продолжала поглядывать. Они с Эвансом смотрелись гармонично, напоминали солнце и луну всем своим видом.

Подруга продолжала:

– Наверняка они сейчас вместе. Улетели куда-нибудь и хорошо проводят время, а я здесь себе места не нахожу от ревности!

– Не думаю… Судя по профилю, она активно ведет социальные сети. Если бы Эванс был с ней, ты бы поняла.

– Вот как мне забить на него, Адри? Меня ничего не отталкивает, даже его слова, что я ему как девушка не интересна. Мне даже наплевать на его девушку.

– Найди кого-нибудь, кем будешь увлечена…

– Думаешь, будет ревновать и что-нибудь поймет?

– Я не об этом, Николь. Тебе нужно понять, что он тебя не достоин, и наконец-то найти нормального парня, который полюбит тебя до глубины души.

– Но я хочу Эванса! – Она устало уронила голову на мои ноги. – Это уже зависимость, понимаешь? Он мне безумно нравится! Мне нравится в нем все от темных волос до спортивных ног. Голубые глаза с обаятельным взглядом, скулы, губы… Он же будто спустился с небес. Таких красивых парней слишком мало, и достаются они, как правило, кому-то вроде нее. Как же я завидую, Адри! До чертиков!

Мне не было, что сказать.

Экран телефона уже погас, но я продолжала видеть милую фотографию и понимать, что испытываю неприятную эмоцию по отношению как к Адриану, так и к его девушке. В тот момент ревность неожиданно кольнула и меня.

Глава 4

Ревность. И к кому? К тому, кого я всегда считала самым эгоистичным человеком на свете? Чем больше я об этом думала, тем сильнее начинала ненавидеть себя и свои эмоции. Что он со мной сделал? Как смог вызвать такую эмоцию, даже не присутствуя в этот момент рядом? Меня до жути это раздражало, как и то, что он активно ко мне лез, имея девушку, с которой так гармонично смотрелся. Чувствовала ли я себя ужасно? Еще как!

На протяжении недели с этими мыслями приходилось делить сознание, пока Эванс где-то пропадал. Он не ходил в школу, о нем не было что-то слышно до момента скандала, в который тот угодил. Я была в полном ступоре, когда узнала об избиении репортера местного канала новостей. Журналист в открытую обвинял младшего Эванса. На его лице красовались многочисленные синяки и ссадины, из-за чего вся школа стояла на ушах, а семейство Эванс никак не комментировало эту громкую новость.

Моника сама подняла эту тему.

– Я вообще в шоке… Родители не верят, что это мог быть Адриан. К тому же, какой мотив? Мне кажется, это было спланировано, чтобы оклеветать их семью и получить деньги.

– Ты с ним не списывалась? – с беспокойством уточнила Николь.

– Этот обалдуй не отвечает на сообщения и звонки. Может, по наставлению адвоката, чтобы избежать лишних разговоров, не знаю. Где он и этот журналист вообще могли встретиться? Это же бред! Адриан не кидается на людей, не так воспитан. Его с детства учат дипломатии!

Я слушала и пыталась все переварить.

Никто не должен был узнать о том вечере, иначе вопросов было бы не избежать, а я совершенно точно не была готова отвечать на них.

Шагая по коридору, мне хотелось выцепить Джереми, чтобы выпытать, какую игру ведет его лучший дружок. Я застала его в своей компании во дворе школы, но тут же застыла на месте при виде Эванса. Взгляд осмотрел парня с головы до ног. В резко опустевшей грудной клетке появился трепет, словно я волновалась такой случайной встрече, но предпочла свалить все на неожиданность. Разговаривая с друзьями, он взглянул в мою сторону и снисходительно улыбнулся. Ну нет. Я не была готова к очередной его игре, тем более при посторонних. Перед глазами моментально появилась та фотография, по-моему, на ней Эванс был в той же черной толстовке, что и на момент этой встречи…

Я изо всех сил натянула на лицо безразличие и подошла к кузену, сообщая:

– Нужно поговорить.

– Со мной? – Он удивленно пробежался по мне взглядом. – О чем?

– Узнаешь.

– Привет, Адриана, – решил привлечь внимание Эванс, но я даже не посмотрела в его сторону и потянула рукав брата за собой за пустующий стол.

Джереми часто оглядывался на друзей, наверняка насмехаясь над ситуацией, но мне было все равно.

– Ты забыла принять таблетки от бешенства? Чего надо?

– Узнать, что за хрень вы задумали с Эвансом. Вы или он – неважно.

– Я то здесь причем? – Он уселся напротив, перекинув через скамейку только одну ногу, словно всем видом показывал отстраненность в полуоборот. – Я ни о каких интригах не знаю, даже не понимаю, что ты напридумывала, чтобы в очередной раз привлечь к себе внимание. С тобой мало разговаривают? Наскучили следователи?

– Ни за что не поверю, что ты не в курсе планов своего лучшего друга.

– Хах, ну у меня вообще-то своя жизнь.

Его взгляд поднялся намного выше моей головы. Ветерок донес знакомый аромат, от которого слегка закружилась голова.

– Не помешал? – хрипло спросил Эванс.

– Вообще-то нет, – усмехнулся Джереми, – она о тебе спрашивает.

– Да?

– Какой же ты кретин, Джер, – прошипела я, наблюдая, как кузен поднимается.

– Пойду. Со своими отношениями сами разбирайтесь.

Я тоже поднялась, но руки Эванса надавили на плечи. Голос прозвучал у самого уха:

– Ну нет, моя хорошая. Нам и правда нужно разобраться с нашими отношениями. Ты соскучилась по мне?

– Отношениями? Ты, видимо, перепутал меня со своей девушкой.

– Я не услышал ответ.

Я перекинула ногу и снова попыталась встать, но Эванс уселся напротив, схватил меня за запястья, чтобы притянуть за них к себе, вынуждая согнуться.

– Спятил? Если кто-нибудь увидит…

– То что? Подумает, что между нами есть что-то большее, чем твоя вымышленная ненависть? Плевать я хотел, кто что подумает. Отвечай на вопрос. Ты скучала по мне?

– Нет.

Ответ получился резким и холодным, я была собой довольна. Эванс же его не оценил.

Сильнее потянув руки на себя, он приподнял голову за подбородок и приблизился, всматриваясь в очертания моего лица. Под пристальным взглядом и теплыми прикосновением его рук я задышала тяжелее.

– Думала обо мне?

– Сейчас о тебе думают даже больше, чем обо мне. Зачем ты избил того репортера? Так ты решаешь проблемы, которые тебя не касаются? Жестокостью?

– Все под контролем. Он напугал тебя и получил по физиономии, чтобы больше не иметь привычку следить и преследовать. Отделался легким повреждением.

– И копы позволили?

– Мне можно все, милая. Ответь… ты думала обо мне?

– Для чего тебе это знать?

– Отвечай, Адри. Не вынуждай манипулировать ради простого вопроса, ответ на который и так каждый из нас знает. Я хочу услышать.

– Тогда я буду манипулировать в ответ. Представляю лицо твоей девушки, когда она узнает, какой фигней ты занимаешься в школе. Да и за ее пределами наверняка не упускаешь возможности сходить налево.

– Что я слышу, – он восхищенно улыбнулся и провел большим пальцем по подбородку. – У нас прогресс, любимая, ты ревнуешь.

Эти слова заставили дернуть головой и высвободиться от прикосновения.

– Чертов изменщик! У тебя проблемы с головой! Какая я тебе любимая?!

– Никак не можешь смириться с тем, что я влюблен в тебя, Эванс?

Звонок разогнал присутствующих со двора, и мы остались наедине. Я задергалась, стараясь высвободиться, но парень с ловкостью придвинул меня ближе и впился губами в мои губы. Я боялась, что нас могут заметить. Пришлось активно закрутить головой, но сильная ладонь сжала шею, отчего дыхание сперло, а рот приоткрылся, помогая его поцелую расслабить мышцы лица. Глаза ощутили усталость. Я прикрыла их и медленно, едва уловимо начала отвечать на поцелуи под выбросом адреналина. Эванс обсасывал то верхнюю, то нижнюю губу и периодически отстранялся, нашептывая:

– Я жду момента, когда ты примешь меня… Брошу Карлу только по одной твоей прихоти и больше не посмотрю ни на одну девушку…

– Ты сошел с ума, – прохрипела я, боясь взглянуть на него.

– Давно… С того момента, как увидел и понял, что ты должна быть моей. Открой глазки. Посмотри на меня.

Это получилось не сразу.

Разум оказался затуманен, я чувствовала, как его рука на шее слегка потеряла хватку, поэтому медленно открыла глаза, часто моргая под пристальным и нежным взглядом. Как же эта нежность придавала выражению лица чувственности. Казалось, он смотрит на что-то родное, на то, что невольно вынуждает его становиться мягче, добрее.

Адриан молча рассматривал мое лицо, водил пальцами по шее, пока я настраивалась на агрессию, которой он был достоин за множество произошедших безрассудств.

– Я не собираюсь причинять боль твоей девушке, – сообщила я и слегка отодвинулась, но его рука просто соскользнула с шеи на плечо, погладив руку. – Заканчивай свои игры, и пусть все будет так, как было. Я никому не расскажу.

– Мне нужно обратное. После выпуска я не собираюсь как-то бессмысленно существовать, зная, что у тебя появится кто-то другой… Мне противна сама мысль, что я не смогу видеться с тобой и отдать кому-то другому.

– Хватит… Хватит говорить об этом.

– Нет, я и так слишком долго молчал.

Все это очень давило. Слова, нежный взгляд, его эгоистичные поступки по отношению к другим людям. Такие взаимоотношения делали со мной что-то странное, я подчинялась и ловила себя на мысли, что хочу подпускать Эванса ближе, от этого начала страдать сама. Даже хотела простить ту выходку с поцелуем, из-за которого ввязалась в план мести и начала проникаться. Лишь бы не испытывать подобное к нему.

– Не могу, – более уверенно проговорила я и с осторожностью отодвинулась в надежде, что парень не притянет меня обратно. Он снисходительно позволил. – Я… Не подходи ко мне, пожалуйста. Хватит.

– Ты начинаешь осознавать, что что-то ко мне чувствуешь, Адри.

– Все, что я чувствую, это усталость чуть ли не от всех ситуаций, в которых мне приходится находиться. Я устала, понятно? Мне просто необходимо, чтобы ты оставил меня в покое.

– Теперь нет. Ни за что.

От нарастающего гнева и отвращения я поднялась, желая оказаться как можно дальше от Эванса.

Чем он мог цеплять? Избиением? Изменой? К нему было опасно приближаться, а еще опаснее сближаться, когда тот упорно шел к своей цели и плевал на какие-либо ограничения.

С того дня он еще несколько недель не появлялся в школе. Это очень успокаивало, так как я чувствовала себя в безопасности на расстоянии от него и мысленно возвращалась к плану мести, пересматривая варианты событий тысячу раз. Разговор с Брайаном придал нужный настрой, замотивировал. Я была четко уверена, что Эванс лжет каждой брошенной фразой, каждым взглядом и действием, поэтому взяла себя в руки и написала ему с просьбой о встрече. На удивление, он не стал как-либо злорадствовать и причитать.

Черный спорткар остановился возле дома, чем привлек повышенное внимание родителей. Мама всем видом показывала безграничную радость от происходящего, и ее даже не смущало, что Эванс избил человека. Она, как и папа, в это не верила, и очень ошибалась.

– Ты собираешься пойти в этом? – Мама скривилась, рассматривая обычную повседневную одежду из шорт и короткой толстовки с топом. – Адри, кто так одевается на свидание?

– Это не свидание, а прогулка.

– Но ты же должна произвести впечатление. Как же женственность? Надень хотя бы платьице…

– Мам, умоляю. Если человек мной заинтересован, его будет мало волновать, во что я одета. Почему мы должны ссориться из-за этого?

– Никто не ссорится, я просто хочу как лучше.

– Лучше так.

Снисходительно улыбнувшись, я вышла на улицу и сразу остановилась напротив Эванса, ожидающего меня у самой двери. От его взгляда стало не по себе, пришлось выдавить:

– Привет…

– Привет. Поехали?

– Хочется прогуляться. Можем сходить на озеро.

– Куда захочешь, Адри.

От неловкости и незнания, как именно себя вести, я указала ладонью на тротуар, он же взял мою руку в свою и потянул в указанное направление. Я опешила, но решила перебороть себя и играть до последнего. Хорошо, что соседи с моей улицы не имели отношения к элитному крысятнику, иначе лишние глаза могли создать лишние проблемы.

– Почему ты не появляешься в школе? Это из-за репортера?

– Частично, но давай лучше о чем-нибудь другом. Мне приятно, что ты передумала и решила написать. Вечер обещает быть интересным, ведь о подобном свидании я мечтал очень давно. Мне хотелось вот так просто погулять с тобой.

Актер.

– Ты действительно этому рад?

Вместо слов он довольно улыбнулся и встал передо мной, вынуждая остановиться. Поместив мою руку к себе на грудь, он наклонил голову в сторону и с восторгом пробежался взглядом по лицу. Его сердцебиение словно глухо вздрагивало.

– И так каждый раз, Адри. Каждый раз, когда ты оказываешься рядом и смотришь на меня. Это невозможно подделать, это то, чем живет мое сердце.

От всего происходящего меня прошибло волной нежности, поскольку так красиво говорить о выдуманных чувствах мог лишь он. Мысль о том, что Эванс то же самое плетет своей девушке, отрезвила, я взяла себя в руки и выдавила улыбку, чтобы мы пошли дальше.

Хоть Брайан и утверждал, что Эванс желает заполучить недоступное, я все же была уверена в обратном, им явно двигало что-то другое. Не отпускало чувство, что это был тупой спор с друзьями.

На озере прогуливались парочки и собачники. Быстро пробежавшись по людям взглядом, пришлось с облегчением выдохнуть, так как никого из знакомых там, к счастью, не было. Будет крайне неприятно, если об этой прогулке узнает Николь. Она бы точно не оценила план мести, учитывая жуткую гиперфиксацию на Эвансе.

При виде щенка добермана я смогла лишь раскрыть от восторга рот и радостно пропищать:

– Какой красавец! Боже мой…

Хозяйка довольно улыбнулась реакцией на питомца и остановилась.

– Можете погладить. Для своей породы и возраста она достаточно приветлива.

С позволения владелицы я тут же присела на корточки и потрепала щенка по голове, на что тот играюче запрыгал и завилял хвостиком.

– Я мечтаю о таком!

– Правда? – удивился Эванс и присел рядом, чтобы также приласкать щенка.

– Конечно! Только посмотри на эту прелесть, а каким станет, когда вырастет! Да, малыш?..

Собачка встала на задние лапы, упираясь передними на мою ногу, отчего я только сильнее заулыбалась. Адриан спросил:

– Ты хочешь такого же окраса?

– Без разницы, они же все такие шикарные!

– Но если бы тебе пришлось выбирать, какой бы ты хотела?

Я слегка задумалась, но с уверенностью ответила:

– Коричневый.

– У меня есть знакомый заводчик, – отозвалась хозяйка.

– Родители ни за что не позволят, – не скрывая обиды, сообщила я и выпрямилась. – Обязательно заведу, когда буду жить отдельно, так что сейчас это просто мечта.

– Надеюсь, она сбудется, – улыбнулась женщина и окликнула щенка. – Хорошего вечера.

– И вам.

Я проводила их взглядом и посмотрела на Эванса, который опять взял мою руку.

Спустившись к озеру, мы прошли какое-то расстояние, пока не остановились. Фонари красиво отражались в озере, пока то волнами омывало песок пляжа. Стягивая толстовку, Адриан слегка задрал подол футболки, отчего я с оцепенением пробежалась глазами по кубикам пресса, останавливаясь на резинке боксеров. Раньше мне вообще не приходилось замечать, что Эванс качается… Он за секунду обычного действия показался слишком высоким и большим, как вдруг к щекам прилила кровь и стало как-то жарковато.

Расстелив толстовку, он кивнул, и я села, чтобы подвинуться, но Эванс сел рядом на влажный песок, не думая о том, что его штаны станут мокрыми. Сама того не замечая, я уставилась на парня, размышляя о том, насколько этот пейзаж подходит его внешности. Темный вечер с яркими фонарями и черное озеро будто описывали подобный типаж. Красота, властность… Адриан и правда был луной. С интересными тайнами и своими мыслями. Я вдруг поняла, что знаю о нем лишь очевидное, а еще поняла, что слишком долго смирю его взглядом.

– Здесь красиво, – сообщила я, переведя взгляд на волны. – Больше темного, чем светлого, но в этом что-то есть.

– Ты говоришь это как художник или простой наблюдатель?

Этот вопрос заставил взглянуть на парня с легким недоумением, поэтому Эванс за секунду понял причину удивления и с короткой усмешкой продолжил:

– Да, я в курсе, что ты окончила художку.

– Откуда?..

– Я знаю о тебе почти все, Адри, не удивляйся. Ты не подпускала, поэтому пришлось знакомиться и узнавать тебя через друзей и знакомых.

– Моника… – вздохнула я.

– Не совсем. Она слишком тебя любит, чтобы делиться какой-либо информацией с кем-то третьим, хотя меня она любит не меньше. Не так важно, кто именно говорил со мной о тебе, меня все равно восхищало любое твое самое обычное действие. Ты наверняка даже не заметила, что первым подписчиком твоего блога стал именно я. Ты никогда не обращала на меня внимания, а теперь мне хочется узнать все то же самое, но уже только от тебя.

– Что именно тебе интересно? – не совсем поняла я.

– Все.

Его глаза блеснули воодушевлением, но мне не хотелось раскрывать карты, когда они же могли сыграть против.

– История за историю, – ответила я. – Мне интересно, чем ты занимаешься в свободное время.

Он по-доброму рассмеялся.

– Так банально?

– Я о тебе ничего не знаю. Поэтому мне интересно даже это.

– Не дуйся. – Его пальцы коснулись щеки, на что я с тяжестью вздохнула. – Ты не проявляла ко мне интерес с первых дней на протяжении года. Я в восторге даже с такой банальности. – Нежный взгляд с очередным восторгом пробежался по лицу. – У меня постоянные тренировки по боксу, на которые хожу лет с семи, хотя маме это не нравится. Говорит, такой вид спорта побуждает чрезмерную агрессию, но я же знаю, что такое спортивный интерес. Думаю, ей не нравятся вечные синяки и ссадины, а не сам спорт.

– Кто записал тебя туда?

– Няня с отцовского позволения. Он сам любитель бокса, поэтому особо не возражал, маму же поставили в известность только через год, потому что мы предполагали реакцию. Она у меня слишком нежная, несмотря на статус бизнес-леди. В конце концов, этот титул у нее за счет достижений отца, а не собственных.

– Теперь понятно, почему ты бываешь в школе с побитым лицом…

– Неправда. Я проигрывал и получал увечья всего раза два за одиннадцать лет соревнований. Те разы, которые ты могла замечать, были получены не на тренировках. Твой братец любитель ввязываться в драки, поэтому некоторые мои синяки на его совести. Когда те придурки из школы распечатали твою фотографию, я думал, что не сдержусь. Мне хотелось, чтобы они за все ответили, в том числе за то, что загоняли тебя до обморока. Тогда никакого спортивного интереса я уже не придерживался.

От услышанного пришлось замереть и перестать моргать.

Я была в шоке, что мама оказалась права, сказав, что Эванс за меня заступился, да и кто бы мог подумать, что, ненавидя, он решит заступиться?

– Ты… подрался с ними из-за меня?

– Я никогда не дам тебя в обиду, Адри, – с серьезностью проговорил он. – Никому и никогда, какая бы ситуация не происходила.

Ее серые глаза… Я чертовски возбуждался каждый раз, когда Адриана смотрела на меня с повышенным вниманием, которое в прошлом было только в мечтах. Сидя на сыром песке, пришлось часто ерзать, не выдавать перевозбуждение, чтобы не спугнуть, но при любом взгляде в ее сторону я заводился сильнее, представляя самые грязные мысли. Хотелось взять ее прямо на пляже, нависая сверху и наблюдая за конвульсиями нарастающего экстаза. Ох, я бы брал Эванс снова и снова, боготворил любые фантазии, доводил до оргазма, чтобы она удивлялась с трясучки собственных ножек. А как бы она стонала! Задыхаясь, вздрагивая, потея…

– Почему? – с непониманием спросила она. – Ты же сам часто задирал меня в школе.

– Как минимум потому что только я могу сыпать колкими фразочками в твою сторону, Эванс.

Пришлось отшутиться, потому что она по-прежнему не осознавала, как сильно я ее желал.

Первая девушка, которая смогла разжечь во мне пожар после новости о болезни. Я был обязан заполучить ее и получить взаимность, чтобы ощутить смысл жизни заново, даже если мне оставалось жить два понедельника.

– Это уже больше похоже на правду.

– Почему ты передумала? – От вопроса девушка перестала моргать. – В школьном дворе твоя речь о том, чтобы я держался от тебя подальше, имела вес. По глазам догадался о беспокойстве, но ты передумала. Почему?

Адриана как-то странно задумалась.

– Думаю… мне просто сложно видеть тебя с новой стороны. Из-за этого я немного теряюсь.

Я выпрямился и наклонился в ее сторону, заглядывая в глаза. Неуверенность в голосе, бегающий взгляд. Она явно что-то не договаривала, и мне это не нравилось. Рука сама потянулась к тонкой шее, но как только пальцы сомкнулись, желанные губы с неуверенностью коснулись моих губ, чтобы постепенно обрести уверенность. Я не смог закрыть глаза, смотрел на нее, пока внизу живота не потянуло. Сжимая ее шею, я притянул Эванс ближе с мыслью, что инициатива принадлежала ей. Да, лед наконец-то тронулся.

Вкус ее губ сбивал ритм сердца. Когда-то я жутко этому злился и пытался избежать, сохраняя чувства в безопасности от вечно пищащих девчонок, но с появлением Эванс в моей жизни все на хрен рухнуло.

Мы приехали с Джереми в школу, смутно вспоминая вчерашнюю вечеринку, после которой я проснулся со знакомой в одной кровати. Возле наших шкафчиков толпились студенты с телефонами в руках, фотографируя целый ряд мест для хранения вещей. Друг выругался:

– Что за хрень происходит?

– Пацаны, здесь залет!

Перед нами расступились, пока знакомые ребята становились рядом, показывая только что сделанные фотографии надписи: «Элитный крысятник». Общий знакомый, чей шкафчик, как и мой, зацепили, матерился, пока я улыбался и в голос смеялся с происходящего.

– Какой долбан это сделал? – продолжал знакомый. – Это, по-вашему, смешно?!

Я тоже сделал пару фотографий и признался:

– Вообще умора. За все время обучения никто не додумался сделать что-то вызывающее, а здесь целый скандал. Парнишка на славу постарался, а мы даже не знаем героя в лицо.

– Я оторву этому шутнику руки и прысну баллончиком прямо в глаза! Кто мог это сделать?

Мое внимание привлек директор и что-то активно говорящая женщина, шагающая рядом с ним с огромным сожалением на лице. Сзади них шла она…

– Вот и виновница торжества, – произнес я, осматривая ее с головы до ног. – Девчонка не промах, Джер. Вы точно родственники?

– К сожалению.

Расслабленно, руки в карманах толстовки, кузина Джереми какое-то время не смотрела в нашу сторону, но как только удостоила коротким взглядом, победно улыбнулась каким-то собственным мыслям.

Знакомый нахмурился.

– Давно пора ее гнать отсюда, в семье не без урода.

– Полегче, Кайл, – заступился друг.

– Джулия классная, а с этой что не так? Откуда эта дикарка вообще вылезла? Твой дядька держал ее в подвале?

По лицу Джереми можно было уловить агрессию, поэтому он решительно двинулся на Карла, пока я не встал между ними, предотвращая возможную драку. Они ссорились, а я никак не мог перестать думать о выходке Эванс. Он предупреждал, что Адриана сама себе на уме и ненавидит общество, в котором той пришлось оказаться. Общество отвечало взаимной ненавистью, а я словил лишь заинтересованность. Ни одной девчонке из нашей школы такая идея даже не пришла на ум.

Все думали, что Адриану Эванс исключат, но, к счастью, она осталась в школе, ловя на себе взгляды всех и каждого. Ее ненавидели, обсуждали и нагло пялились, но Адриана оставалась холодной и одинокой среди тинейджеров именитых родителей, всем своим видом показывая безразличие к окружающим. За обедом мой взгляд постоянно находил ее столик, поэтому в один день я решил подойти.

– Привет.

Ее серые глаза осмотрели меня с особым безразличием. Никто никогда не смотрел на меня так предвзято и высокомерно. Я смотрел ей прямо в глаза и уселся напротив, словно передо мной находилась дворняжка, которую руки сами тянулись погладить, но та рычала.

– Хотел познакомиться. Адриан Эванс – друг Джереми.

– Знаю, только вот знакомиться не настроена. Это он тебя подослал?

– Джер? Нет, я сам.

Было понятно, что Адриана настороже. В то время против нее была вся школа, и она наверняка замечала на себе мои и сотню других глаз, свалив значение этих взглядов в одну кучу.

– Сразу обозначу, – как-то резко сообщила Адри. – Я знаю про ваш с кузеном интерес к женскому полу и знаю, как вы развлекаетесь на твоих вечеринках.

Улыбку сдержать не получилось. Она была чертовски красивой протестанткой, с такой хотелось парировать, разжигать огонь, чтобы наслаждаться реакциями. Никто никогда не смотрел на меня с таким отвращением, это был вызов.

– Копала на нас?

– Все на виду.

– То есть ты презираешь меня, даже не зная?

– Тебя знает твое окружение, и этого достаточно. Мне не интересны люди вроде тебя или кузена. Я знаю, как он избалован и чуть ли не кончает от тембра собственного голоса, поэтому выражение «скажи мне, кто твой друг, и я скажу, кто ты» работает против твоей инициативности.

Она бросила вызов таким образом, что я за мгновение вообразил ее на себе, бьющуюся в конвульсиях от экстаза. Это был интерес против предвзятости, которой я как завоеватель был обязан завладеть. Она всем видом давала понять, что я ей не интересен, благодаря чему юношеский максимализм и азарт сами нацелились на завоевание…

Шли месяцы. Я думал о ней каждый чертов день и становился зависимым и нервным от собственных мыслей. Секс с девушкой не мог даже сравниться с воображением, в котором Адриана Эванс сладко постанывает мое имя, хотя в действительности она даже не смотрела в мою сторону. Если поначалу приходилось думать, что безразличием она набивает себе цену, в конечном итоге я смирился с тем, что ей просто наплевать. Это становилось больше, чем интересом.

– Хватит пялиться, – привлекла внимание Моника за ланчем. – Это уже странно, потому что для тебя неестественно.

– У нее кто-нибудь есть?

– Гуляет с каким-то парнем, но особо о нем не рассказывает.

– Знаешь имя?

– Эванс, завязывай. – Подруга поморщилась. – Ты расстался с Джессикой из-за Адри? Это же глупо! Она не хочет иметь с тобой ничего общего, тем более в последнее время ты сам слишком активно ее задираешь. Между вами ничего не выйдет.

– Я просто не знаю, как добиться ее внимания, ясно? Поэтому пытаюсь довольствоваться хоть чем-то.

– Это глупо. Ты ей не интересен.

Меня злили слова подруги. Правда всегда злит, но я уже не мог видеть себя с кем-то другим, а представлять ее в объятиях другого было невыносимо.

В один из обычных дней до меня дошли слухи, что ребята младше классом собираются проучить Эванс и пробраться к ней в дом, чтобы напугать. Им было известно, что однажды вечером ее родители и сестра уедут из города по делам, и Адри останется дома одна, поэтому от одной мысли, что эти кретины собираются сделать, я пришел в ярость. Припарковав тачку чуть дальше ее дома, я выжидал. На часах было почти два часа ночи, когда группа парней в капюшонах двинулась к двухэтажному дому, на террасе которого я удобно разместился в одном из кресел. Капюшон и черная медицинская маска скрывали лицо, чтобы они не догадались, кто именно встает на защиту моей ненавистницы. Задирать Адриану Эванс было позволено только мне.

Их испуганные физиономии при моем медленном появлении вызвали улыбку. Они задавали кучу вопросов, пока я не кинулся на одного из них, нанося удары, которым не зря учился на ринге. Конечно, я не думал, что выйду победителем. Их было трое, но я был быстрее, крупнее, агрессивнее и сильнее, благодаря чему за пару минут заставил их бежать прочь, выкрикивая ругательства.

Ребра болели, костяшки на руке распухли и покраснели, пока я развалился в кресле и пытался отдышаться. Маска прилипла к разбитой губе, дыхание постепенно возвращалось в норму. Достаточно неожиданно для самого себя, я подумал, не проснулась ли она. Побитый и слабый, я продолжал думать о ее покое, поэтому не без труда забрался на крышу и пробрался в комнату через приоткрытое окно. Комната Адри оказалась не такой, какой я себе представлял. Однотонные тона, множество незаконченных картин на холстах возле стола, мольберт, палитры… Только после этого я выяснил, что она прекрасно рисовала и закончила художественную школу с отличием. В комнате не было и намека на творческий беспорядок, все находилось на своих местах, а воздухе витал приятный сладкий аромат. Ее аромат. Я наклонил голову, чтобы рассмотреть на ее лице умиротворение, которое в школе было скрыто под маской безразличия. Пальцы потянулись к темной пряди длинных волос на красивейшем лице и с осторожностью убрали ее к остальным волосам. Боль в теле не прошла, но стихла. Больше всего на свете мне хотелось прикоснуться к ее губам и оставить на них наш первый поцелуй, но я сдержался, блуждая взглядом по очертаниям ангельского личика. Как бы не хотелось задержаться, я все же ушел, какое-то время посидев на террасе на случай, если обидчики снова решат попытать удачу.

Все лето я искал случайных встреч, даже отказался лететь с родителями отдыхать в Аспен. Моя зависимость давно переросла интерес, и я уже наверняка знал, что влюблен в девушку, которая на меня даже не смотрит. Поначалу был азарт, потом я безумно хотел ее трахнуть, и все переросло в это… Адриана знала, что выводит меня из себя, поэтому умело пользовалась, втаптывая меня в землю. Я становился агрессивней, нашел девушку, с которой мог избавиться от давления, но вел себя достаточно жестко и властно, даже во время секса вспоминая слова Моники о том, что Адриану мне не видать. Та девчонка типажом напоминала Эванс, но все было не то: манера, голос, взгляды. Во время секса она постоянно просила смотреть на нее, но я постоянно закрывал глаза и представлял желаемую. Я становился чертовски злым на нее, на себя и на ситуацию, в которой приходилось находиться.

Выпускной класс. Думаете, я думал о выпускном? В моей голове была исключительно мысль о том, что это последний год наших официальных встреч, если я не перейду к каким-либо действиям. Ее новая подружка Николь навела на мысль, что с ее помощью я смогу подобраться к Эванс ближе, но в один момент пришлось отказаться от идеи слишком близкого сближения. Это не то, и если между нами что-то произойдет, будь это поцелуй или секс, Андриана не примет меня после близкого человека. Но с помощью Николь я смогу затаскивать ее в те места, где мы можем видеться вне школы.

Ее редкий и безразличный взгляд, обращенный ко мне, иной раз вынуждал бить в зале грушу так яро и отчаянно, что я набрал массу за несколько месяцев, чем удивил знакомых и друзей.

– Ты на анаболиках? – поинтересовалась Моника, оторвавшись от моей груди и трогая ладонями плечи. – Как за лето ты успел так накачаться?

– Агрессия в спорте делает свое дело.

Я знал, что Адри вот-вот придет, поэтому уставился на вход, изредка возвращаясь к разговорам с Джереми и Николь.

Стоило на минуту отвлечься, и она появилась. Как же мне хотелось с ней поговорить. Хотелось просто смотреть на нее, что я и делал весь вечер, пока Джер выполнял мою просьбу и ловко подстраивал игру, но Адриана вовремя сбежала. Я взял свое задание и кивнул другу, чтобы он подначил Николь и Монику для дальнейших действий, таким образом мы оказались одни в закрытой комнате.

Эванс оставалась собой, выводила из себя просто потому, что хотела. Аромат сладости кружил голову, у меня уже не получалось себя контролировать. Тепло ее тела, острый язык, который я хотел попробовать на вкус больше года… Голос стал низким, податливым, член натянул ширинку джинс только от одного прикосновения, что же могло быть, будь Эванс снисходительней?..

– Ты нравишься Николь. Я расскажу, какой ты извращенец, и тогда она забудет о нашем примирении.

Я мечтал, чтобы она не замолкала.

– Плевать.

– Ты самый конченый человек на свете…

Взгляд уже не мог оторваться от желанных губ.

– Угу.

Я приподнял ее лицо за подбородок, чтобы та произнесла прямо в губы:

– Ненавижу.

Но мне было все равно, я уже не мог сдерживаться от нарастающего удовольствия перед первым заветным поцелуем, но стоило приблизить этот момент, как дверь открылась, и Адри сбежала.

– Джер, твою мать!

– Было тихо, и я подумал, что вы на хрен поубивали друг друга!

Злости не хватало.

Мы же почти поцеловались! Гребаный миллиметр!

Это разожгло пламя, отступать уже было некуда. После этого случая она заблокировала меня, но хуже не стало. Куда хуже, если Эванс и без того не смотрела в мою сторону?..

Появление идиота Маккола, их взгляды, улыбочки друг другу. Стоило зажать его за углом и обозначить, что здесь и как, но этот придурок отличался характером и мог передать мои слова Эванс. Шаги должны были быть продуманными, допускать их сближения нельзя.

Близился вечер Хэллоуина. Я узнал, какой костюм будет у Маккола, поэтому нашел точно такой же, заранее заплатив хакеру, чтобы тот смог добыть пароль от личных сетей новенького. Мошенничество в чистом виде, но как же мне было наплевать. Джереми был посвящен в план и отправлен со знакомыми девчонками отвлекать недоумка. Обстоятельства оказались на моей стороне.

На входе в будку поцелуев пришлось поругаться с парнем из очереди, и все же мы остались наедине. В своем наряде, подчеркивающем идеальные пышные формы, она выглядела просто потрясающе. Даже если мне можно было бы что-то сказать, я бы не смог выдавить из себя ни слова. Я сдерживался, меня тянуло к ней так странно и неестественно, словно все тело рвалось к владелице мыслей. Была боязнь, что Адри поймет, что перед ней не Маккол, оттолкнет и еще больше возненавидит, но я не мог упустить такой шанс. Приходилось сдерживаться, пока женственные руки, сладкие губы и разгоряченное дыхание провоцировали. Я хотел ее так отчаянно, что готов был взять силой, и все же держался. Адриана целовала и хотела не меня. Называла его именем, отчего пробуждала животную агрессию при поцелуе. Мы оторвались друг от друга с большим трудом. Хотелось заговорить и попросить, чтобы она снова меня поцеловала, но хорошего помаленьку.

Я вернулся к компании с такой идиотской улыбкой, что Моника моментально заподозрила неладное, но удостоилась только довольной улыбкой. Влюбленный дурак. Именно так я и выглядел со стороны, ведь никак не мог избавиться от этого глупого выражения лица. Наблюдая за толпой, взгляд моментально отыскал Адриану с Макколом. Сомнений не осталось, она поняла, кто именно находился с ней в будке, а потерянный и разъяренный взгляд это лишний раз подтверждал. Яростная, разгоряченная Эванс двинулась в сторону нашей компашки с таким энтузиазмом, что я уже хотел двинуться навстречу и принять удар, но удар приняла сама Адриана. Громкий хлопок вынудил наклониться и зажмуриться, однако дальнейшие крики вернули туго соображающее сознание в действительность. Я отрывками понял, что произошло. Видел, как Адри отлетает в сторону, поэтому ноги сами понесли меня в нужное направление.

– Нет…

Шепот от бессилия, когда я склонился над слабым телом, одолел. Меня потряхивало у всех на глазах, поэтому пришлось закричать, чтобы кто-нибудь вызвал скорую.

Хоть эта ситуация от меня не зависела, все равно я чувствовал вину, пока помутневшие серые глаза с читаемой слабостью смотрели на меня с непониманием. Хотелось спрятать ее в объятия и никого не подпускать, нестись на машине в больницу, но, словно уловив мою мысль, одна из женщин прокричала:

– Не трогай, она наверняка что-нибудь сломала!

Люди разделились на кучки. Кто-то окружил мою девочку, а кто-то других пострадавших чуть дальше от нее. Моника и Николь чуть ли не плакали, пока я начал сам звонить в скорую, чтобы не чувствовать себя таким безнадежным и бессмысленным.

Родители Адри прибежали спустя минут десять, поэтому поравнялись со скорой и поехали в больницу, оставив меня с самыми ужасными мыслями. Тахикардия взяла свое так мощно, что я уже подумал о собственной кончине, только вот не был готов умирать, не узнав, как обстоят дела с Адрианой. Выпив норму таблеток, я поехал в больницу, где меня встретила миссис Эванс.

– Как она? Что говорят врачи?

От волнения хотелось сыпать вопросами.

– Без сознания, Адриан, состояние средней тяжести.

– Миссис Эванс, если нужно, у отца есть связи в центральной клинике. Я позвоню, и мы перевезем ее туда… – Руки тряслись, и все же достать телефон получилось. – Там лучшие врачи, они помогут.

– Адриан… – Женщина снисходительно улыбнулась и опустила мою руку с телефоном. – Мы сейчас и находимся в этой центральной клинике.

От такой новости я нервно осмотрелся.

– Ты перенервничал, дорогой. Езжай домой и отдохни.

– Н-нет, останусь. – Я тут же рухнул на стул и поднял на нее обеспокоенный взгляд, от которого в ее глазах мелькнула забота. – Не просите об обратном, пожалуйста… Мне здесь будет намного спокойней, чем дома. Я никому не помешаю, правда.

– Дашь свой номер, и я буду с тобой на связи.

– Нет.

На какое-то время женщина умолкла, я же уставился в пол и ждал.

Первый день проходил в тревоге.

На второй с позволения родителей меня пустили в палату, где удалось расцеловать ее руки и вспомнить молитвы, к которым до этого я был скептичен. Она была такой слабой, что мое сердце больно сжималось в груди от одного ее вида. Бледная, с темными кругами под глазами Адриана не подавала признаков жизни, и лишь медленно вздымающаяся грудь могла слегка успокоить навязчивые мысли.

Третий день пришел с радостной новостью, что она очнулась, однако как-то беспокоить ее своим присутствием после долгого отбытия я просто не решился. Она бы точно не кинулась в мои объятия.

Я выбрал ей подарок на день рождения, который передал ее матери, предупредив, чтобы тот остался без имени отправителя. Эвансы обсуждали, что Адри давно хочет браслет, благодаря чему не составило труда подобрать к нему нужный шарм. Значимый, много говорящий и важный для меня, чтобы был приятен для нее – грудная клетка с маленьким бриллиантом в форме крошечного сердца… моего больного сердца.

Конечно, о возвращении Эванс в школу знали все. Какое-то время мы с Джером торчали на парковке, чтобы я был одним из первых, кто ее увидит, но к первому уроку Адри не приехала. Пришлось подумать, что сегодня ее не будет, однако, прогуливая математику, мы все же встретились. Серые глаза на фоне красных разрывов белков кольнули сердце. Чертовски больно и тревожно, поэтому при виде ее обидчиков мне снесло крышу… Обижать ее не смел никто. НИКТО.

Все остальное время приходилось думать только об Адриане. Брать собственный гнев и желания под контроль, чтобы добиться результата. И я добился.

Лай пса отвлек нас друг от друга в самый неподходящий момент.

До этого меня было сложно назвать любителем долгих поцелуев. В привычке они запечатлелись прелюдиями перед сексом или коротким знаком нежности, однако от Адрианы я ждал их так долго, что был готов целоваться всю ночь, лишь бы понимать, как это нужно каждому из нас. Слегка надавив на плечо, я поместил ее голову на колени, и пальцы начали играться с прядями темных волос. Взгляд принадлежал исключительно ей, словно не верил в происходящее, но это происходило. Ее аромат, тепло… Тогда пришлось ощутить себя самым счастливым человеком и просто наслаждаться моментом уединения.

– Не хочу, чтобы Николь об этом узнала, – сообщила она, смотря на беспокойное озеро. – Ты ей нравишься, а я поступаю подло.

– Рано или поздно нам придется рассказать. Скрываться не выйдет.

– Почему? Мы можем встречаться тайком, чтобы о встречах никто не узнал.

– Долго это не протянется, Адри. Она не замечает мой взгляд просто потому, что хочет видеть его на себе. Вопрос времени. Держать дистанцию я не собираюсь, тем более когда вижу отдачу.

– Попробуй… Ради меня.

– Манипуляции, Мисс Эванс? – Я хитро улыбнулся и наклонился, чтобы лучше рассмотреть ее личико. – Мне мало встреч тайком, я желаю находиться рядом и видеть прогресс.

– В каком случае прогресс остановится?.. Финальная точка?

– Вопрос с подвохом? Почему он должен остановиться?

– У всего бывает конец. Что ты хочешь от меня?

Вопрос вызвал раздражение.

Она никак не могла понять, что нет никаких игр, нет ненависти или подлого плана.

– Счастья, Адри, – достаточно агрессивно ответил я. – Тебя.

– У тебя же есть девушка, не забыл?

– А ты забыла про Маккола?

– Замечательный диалог взрослых людей! – Она захотела поднять голову с ног, но я не позволил.

– Мы об этом уже говорили. Я сказал, что брошу ее, и на этом разговор закрыт.

– Почему ты с ней встречаешься? На совместной фотографии не видно, что ты страдаешь в отношениях, даже наоборот, идеальная композиция… Для чего тебе я, когда есть такая идеальная партия?

Потому что люблю тебя, а ей заглушаю все твои колкие фразы, твою ненависть и безразличие. Блять, ты же до сих пор не понимаешь, что я готов на все ради тебя…

– Мне не нужна идеальная партия. Мой идеал совсем другой.

– И какой?

– Вечно задающий глупые вопросы.

Она покраснела от злости, на что я довольно улыбнулся, ожидая услышать очередной выпад, но ее телефон зазвонил. С интересом наклонив голову, я успел прочесть, что это миссис Эванс, поэтому расслабился. Будь это Маккол, я бы обсыпал его всеми возможными ругательствами и послал к черту, чтобы потерял какой-либо интерес названивать или писать.

Адриана поговорила с матерью и с прежним безразличием уставилась на озеро.

– Я сегодня же положу прошлым отношениям конец, – сообщил я. – Она мне не нужна, Адри. Пойми и запомни, что сейчас в моих мыслях есть только одна неуравновешенная…

Ее зубы вонзились в ногу, из-за чего я вскрикнул и засмеялся, наклонившись, чтобы оставить поцелуй на ее щеке.

Когда она поймет, все наконец-то встанет на свои места.

Мы вернулись к пустующему дому в тот момент, когда родительская машина скрылась за поворотом.

– Ты сегодня одна? – удивился Эванс.

– Они решили поехать ужинать в ресторан. Позже вернуться.

– Если хочешь, можем тоже съездить…

– Нет, останусь дома. Спасибо.

– У меня кое-что есть для тебя.

Он оставил на руке легкий поцелуй и подошел к машине, достав из нее букет роскошных белых роз, от вида которых я засмущалась так, что покраснела. Первый раз, когда парень решил подарить мне цветы, поэтому мой первый в жизни букет оказался слишком роскошным. Я ошарашенно выдавила:

– Как ты?..

– Просто знаю.

Мне нравились эти цветы какой-то роскошью скромности, так как не выглядели слишком кричащими или вызывающими. Обои на телефоне были именно с этими цветами, я даже думала засадить ими задний двор, чтобы восхищаться, а по итогу меня восхитили знания обо мне Адриана. Это было чуть-чуть безумно, но все же приятно.

Его мягкость во взгляде дала понять, что вместо благодарности его полностью устроила реакция. Я застеснялась, понимая, что должна поблагодарить Адриана по-другому. Дать нежность, так как сама этого хотела.

– Спасибо… Напою тебя чаем, – улыбнулась я и направилась к крыльцу, часто оглядываясь на усмехающего парня.

Оказавшись дома, сразу прошла на кухню, чтобы отыскать вазу, но тепло сзади заставило обернуться и встретиться взглядами. На этот раз Эванс осматривал меня с непонятной жалостью, словно хотел сказать что-то очень важное, но вместо слов усадил меня на столешницу и приблизился к губам. Какое-то время мы просто находились на таком близком расстоянии, рассматривая друг друга и пытаясь прочесть. Уже было все равно, что он задумал. Я сама хотела действий и с восторгом их ждала… Вымаливала каждым вызывающим взглядом. Его пальцы с осторожностью убрали прядь с лица и застыли. От голубизны темных глаз я прониклась нежностью, поэтому сама потянулась к губам, оставив на них нежный поцелуй, затем второй, а на третий обхватила лицо ладонями и притянула ближе, желая почувствовать его крепкие руки на теле, но он меня не касался и лишь с трепетом отвечал на поцелуй. Проникнув языком в рот, Адриан без каких-либо посторонних прикосновений одаривал тело пронизывающим теплом.

– Не торопись, – прошептал он.

– Почему?

– Не сдержусь.

Расслышав только вызов, я провела ладонями по его затылку и губами переместилась к шее, с восторгом наблюдая за каждым его глубоким вдохом. Крепкие мышцы под руками напряглись, дыхание участилось. Адриан всем видом показывал, как сильно ему нравится подобная инициатива, я же ликовала от такой реакции и ловила вспышки возбуждения.

– Я тоже могу сделать тебя нежнее, – шептала я. – Не один ты имеешь власть, когда касаешься меня.

– Боюсь, здесь ты будешь немного разочарована, милая. Я не нежный мальчик, которого можно завести во время поцелуев. Я завожусь лишь тогда, когда сам владею инициативой. Актива во мне не убить даже такой милашке, как ты.

Сукин сын….

Такая провокация по мне.

Скользнув руками по плечам, я погладила его грудь и вернулась губами к шее, чтобы доказать обратное и опровергнуть такой громкоговорящий факт. Адриан запрокинул голову. Его дыхание стало почти животным, глубоким и нарастающим. Руки спустились ниже, забрались под футболку, огладив рельеф пресса, пока губы бродили по шее. Покусывая, я ловила каждый взгляд, когда голубые глаза приоткрылись, чтобы воочию наблюдать за происходящим. Крепкие руки оказались на теле. Левой рукой он управлял моей головой, зарывшись пальцами в волосах, пока правая скользила вверх по ноге к оборке шорт. Это и была его инициатива, словно Эванс помогал сам себе возбудиться, но меня это не устраивало.

Оказавшись на ногах, я вернулась к губам и потянула парня за собой к дивану. Его руки на талии за секунду усадили меня к себе на колени и погладили спину и поясницу.

– Не трогай, – скомандовала я.

– Адри, – с усмешкой произнес он, – бесполезно. Я владею собой на сто процентов, а сейчас лишь сдерживаюсь…

Пришлось насильно скинуть с себя его руки и вернуться к поцелую, слегка покачивая бедрами. Поцелуй стал агрессивней, похотливей. В моей перспективе стояла власть и контроль ситуации, чтобы поставить Эванса на место.

Этого оказалось достаточно, чтобы ощутить между ног увеличивающуюся твердость. Здесь я одержала победу и довольно улыбнулась, с безразличием перекидывая ногу, чтобы слезть с его колен, но рука прижала ее обратно.

– Зря ты, – прохрипел он. – Зря, Адри…

– Будешь знать, как играть эмоциями и ставить свои возможности выше моих. Из нас только я владею собой на сто процентов, Эванс. Ты не король, запомни уже.

Он резко поднялся, прижав меня к себе всего одной рукой, и оказался сверху, нависая. Расширенные зрачки в прищуренных глазах выглядели опасно.

– Играешь с огнем, моя хорошая, при этом нагло врешь прямо в глаза.

– Я не солгала.

Его рука погладила ногу и согнула ее в колене, отчего я слегка дернулась, но оказалась прижата к дивану. Складывалось чувство, что я кукла, которой он играет, управляет и возжелает.

– Это я не солгал. Теперь самое время проверить тебя.

Его губы накрыли мои, рука медленно проникла под шорты и коснулась оборки нижнего белья, из-за чего я приятно вздрогнула. Пальцы через ткань коснулись намокшего места, и я через поцелуй почувствовала его довольную ухмылку. Он точно понял, что я провоцировала, поэтому быстро проник пальцами под нижнее белье и медленно растер влагу по половым губам.

Тело извивалось и вздрагивало. Длинные пальцы какое-то время теребили нежное место, и я даже не заметила, как губы Адриана отдалились. Он наблюдал за моим экстазом, не злорадствовал, не высмеивал, лишь восторгался, словно это зрелище являлось усладой. Я хотела возмутиться, но, заметив это, парень проник пальцами внутрь, еще внимательнее наблюдая за моей реакцией. Тело выгнулось, поддалось ему навстречу, а с губ сорвался стон, который Эванс тут же поймал губами. Поначалу медленные проникновения сводили с ума, я то и дело тянулась к губам парня, всем видом показывая нужду в поцелуях, но стоило им ускориться, как перед глазами все поплыло. Хотелось умолять, чтобы он избавился от одежды и проник в меня. Взял прямо здесь и сейчас, ведь тело и мысли как никогда этого желали.

Близился пик удовольствия. Опрокинув голову, я полностью расслабилась и перестала о чем-либо думать, как вдруг Эванс вынул пальцы и выпрямился.

– Ты… ты чего? – с недоумением уточнила я, приподнявшись на локтях.

С демонстративным наслаждением слизывая смазку с пальцев, он довольно улыбнулся:

– Доказал обратное. Лично мне все ясно, и я чертовски тобой доволен. В следующий раз мы обязательно продолжим, и ты закончишь, но только тогда, когда ты четко осознаешь, что после случившегося мы перейдем на новый уровень… и будем принадлежать только друг другу. Ты закончишь только тогда, когда признаешься в своих истинных чувствах, Эванс. Когда сама придешь и попросишь об этом.

Он поднялся и одернул подол футболки.

Ярость одолела.

– Ты чертов говнюк, понятно тебе?! Вздумал в игры со мной играть?

– Я предельно честен с тобой, глупышка.

– Для чего все это?! Чтобы похвастаться всей школе? Выставить меня потаскушкой?

– Потаскушкой? – Его глаза обозлились. – Ты до сих пор ничего не поняла?

Я поднялась и нервно одернула одежду.

– Лучше гулять по улице одной и быть преследуемой маньяком, чем понимать тебя.

– Следи за языком. Не вздумай при мне говорить о подобном и даже не заикайся о таких вещах.

– Так и послушалась.

Он самодовольно улыбнулся.

– Пф. Пару минут назад ты была той еще послушницей.

– Козлина!

На эмоциях я швырнула в него подушку, но он даже не дернулся. Лишь волосы вздрогнули от потока воздуха.

– Как вообще с тобой можно спокойно разговаривать, когда ты вытворяешь подобное? Какой реакции ты еще ожидал?

– Именно такой и ожидал. Ты взрывная натура, поэтому меня к тебе и тянет. Ты как глоток свежего воздуха, только вот иногда бываешь токсичным ветерком.

– Точно, а ты у нас святой!

– Нет, и мы оба это знаем.

Посмотрев на время, он дал понять, что этот разговор ему наскучил. Я хотела отойти от него как можно дальше, но Адриан схватил мою руку и подошел ближе. От одного прикосновения стало чуть спокойней, и я вспомнила, что должна держаться ради плана. Пусть думает, что выигрывает. Исход все равно нанесет ему удар с такой силой, что он возненавидит меня всем сердцем, и тогда мы посмотрим, кто будет улыбаться.

– Завтра вечером мы едем в бар…

– Рада за вас.

– Тогда порадуйся и за себя. Ты поедешь со мной.

– С чего вдруг? Я сказала, что не хочу, чтобы нас видели вместе. Я выполняю твои условия и прошу принять мое. О большем не прошу.

– Я его принимаю, но временно. Никто из присутствующих не догадается о нас, обещаю. Тем более там будут только те, кто и так все видит и знает.

– Ты кому-то рассказал?

– Нет, они сами догадались, Адри. Иной раз мой взгляд в твою сторону говорил сам за себя, но это не проблема. Я заеду за тобой в шесть.

Он погладил ладонью мою щеку и оставил на губах нежный поцелуй.

– Этой ночью мне будет сложно не думать о тебе. Готовься к тому, что твои уши будут пылать.

– Какая забота…

Он посмеялся и еще раз поцеловал, вдыхая мой аромат, словно пытаясь его как следует запомнить.

Поставив букет в воду, я испытывала целый спектр противоречивых эмоций от этого вечера. Мной владела как нежность, так и злость, но определиться хотя бы с одной было сложно. Я была человеком, а не машиной, которую запрограммировали на ненависть, поэтому другие чувства вторгались в план мести, но собой все равно можно было гордиться. Оставалось немного, чтобы поставить Эванса на место, выпалив всю правду прямо в лицо, благодаря чему можно было наполниться новыми силами и принять случившееся.

Я отыскала аккаунт его девушки, чтобы пофантазировать. Хотелось предупредить ее о настоящей сущности того, с кем она встречается, ведь мне было действительно ее жаль. Но я бы отомстила за нас обоих. Пролистывая красивые фотографии, я не нашла тот снимок с Адрианом, из-за чего слегка привстала и снова пролистала профиль, не обнаружив того, что искала.

Звонок от чуткой Николь с новостью о том, что Карла удалила совместную фотографию, не вызвал эмоций. Не могла же я сказать, что уже видела, поэтому молча слушала восторг подруги и удивлялась тому, как ловко она штудирует профиль незнакомки. До конца не было понятно, разорвал ли он отношения или же фотография просто была занесена в архив, но от первого варианта совести становилось спокойней. Теперь я хотя бы не так явно ощущала себя разлучницей.

Глава 5

Моника больно ударила меня по плечу и вылупила свои и без того большие глаза. Было понятно, что правда ей не понравилась, но ведь подруга сама захотела ее узнать.

– Что ты сделал?!

– Он поджидал ее в кустах, напугал и преследовал. По-моему, мало получил… Если бы знал, что подаст иск, уложил бы на месте, чтобы проспался.

– Что на хрен с тобой происходит? Как давно ринг перешел в реальную жизнь, раз ты кидаешься на людей просто потому, что они как-то не так поступили по отношению к другому?

– К Адриане, Моника. Она и так многое пережила за последние три месяца, и я не хочу, чтобы какие-то ублюдки донимали ее и зашугивали.

– И что теперь, избивать всех без разбора? А если завтра мы с Адри вдруг поссоримся? Ты и меня побьешь?

– Не драматизируй. Ничего, кроме ее спокойствия, я не преследую.

– Твоя зависимость уже переходит все грани. Когда ты наконец-то поймешь, что Адри сама по себе? Она не оценит, ей наплевать. Находишься в своих иллюзиях и до сих пор на что-то надеешься.

Улыбка привлекала внимание подруги, пока я вспоминал, как Адри сама потянулась ко мне за поцелуем. В это по-прежнему верилось с трудом, но я был так счастлив и воодушевлен, что захотел поехать к ней и повторить все с начала. За несколько часов разлуки я чертовски соскучился.

– Что? – уточнил я, заметив подозрительный взгляд.

– Почему улыбаешься? Спятил что ли?

– Да хватит оскорблять. Мне уже даже улыбнуться нельзя?

– Ты будто мухам улыбаешься! Не раздражай меня еще больше, Эванс, по лицу вижу, что что-то происходит. Колись.

– Скоро сама все увидишь. Но только как заметишь, скажи мне. Боюсь лично пропустить.

– Ты точно спятил…

Она уселась на капот и повернула лицо к солнцу.

– Когда последний раз посещал врача? Как обстоят дела?

Излюбленный вопрос близких.

Каждый, кто знает о болезни, постоянно задает этот бесящий вопрос, поэтому о ней известно единицам. В последнюю очередь мне хотелось, чтобы обращенные на меня взгляды принадлежали жалости.

– Нормально.

– Нормально, и все?

– Давай без причитаний. Все в порядке, и это главное. Будь все плохо или критично, я бы с тобой здесь не сидел. Не будем раздувать тему.

– Просто переживаю… Тебе противопоказаны тренировки, но ты все равно занимаешься, и, думаю, даже больше, чем раньше.

– Я чувствую, что мне под силу.

Этот разговор мог быть бесконечным.

Я уставал и раздражался данной теме, поэтому решил поехать домой, хотя до разговора хотел увидеть Адри перед занятиями.

– Хочу позвать сегодня в бар Николь, – сообщила Моника, когда я открыл дверь машины. – Не против?

– Я против Николь ничего не имею, но давай без нее? У тебя будет немного другая компания.

– Собираешься пригласить Карлу? Она миленькая, вся такая нежная на вид… Немного удивительно, что вы вместе, при всем этом внешне смотритесь слишком хорошо.

– Откуда ты знаешь о Карле?

– Я вообще-то дружу с твоей главной фанаткой.

Николь может усложнить наши с Адри отношения, это напрягало. Я уже не понимал, что нужно сделать и как себя вести, чтобы погасить этот интерес. Пожалуй, некая зависимость к людям делала нас слишком похожими.

– Плохо дружишь, раз еще не знаешь, что мы расстались.

– Подожди… Почему расстались? Из-за скандала с репортером?

– Нет, причина другая.

– Нашел другую? Ты же всех отшивал из-за нее. Я думала, ты влюблен…

– Так и есть.

Я собирался залезть в тачку, но Моника вспыхнула, как спичка.

– Ты совсем перестал со мной общаться, Эванс! Я не одна из тех девчонок, которым можно сухо отвечать и сбежать! – Ее взгляд прожигал, когда та встала напротив и с силой сжала дверь. – Что за загадочность?

– Просто я пока не готов делиться. Мне самому мало происходящего, чтобы в него посвящать кого-то еще. Чуть позже мы обязательно обсудим каждую мою мысль, ну а пока наберись терпения, вспыльчивая непоседа.

– Кто составит мне компанию в баре?

– Адриана Эванс.

Моника вытаращила глаза и нервно рассмеялась.

– Ну и сны у тебя, Эванс. Адри ни за что не поедет с нами ни в какой бар. Ей противен ты, Джер противен…

– Зато тебя она любит, – перебил я. – Поэтому и нас потерпит.

Чтобы сгладить углы, я потрепал ее по волосам и наконец-то уехал.

В последнее время Моника не упускала шанс потрепать нервишки, говоря, что Адри мне не видать. Я представлял выражение ее лица, когда та узнает о случившемся, поэтому терпеливо выжидал момент, когда подруга сама заметит переменившийся взгляд. Если Адриана хотела скрыть от окружения нашу связь, я был готов подчиниться, но на время, чтобы ей было легче подпускать меня ближе.

По приезду домой я успел к завтраку. Поцеловав маму в щеку, пришлось усесться рядом и с голодом в глазах осмотреть сегодняшнее меню.

– Как дела? – уточнила мама с каким-то максимально предвзятым взглядом.

– В целом нормально. Жду момента, когда можно будет вернуться в школу.

Она пристально посмотрела прямо в глаза, но молчала. Плохой знак. Здесь явно было что-то не так.

– Пришел счет, Адриан, – наконец-то сообщила она и протянула квитанцию. Я рисковал остаться без ушей. – Ты же обещал, что с боксом покончено! Неужели тренировки стали дороже шанса на жизнь, и ты так отчаянно испытываешь судьбу?

– Мам, я чувствую себя нормально. Нагрузки меньше, чем раньше, доктор их одобрил.

– Доктор? Тот, к которому ты не ходишь уже больше семи месяцев?

Вот же черт…

Я не был готов к этому разговору. Знал, что мама будет волноваться, но спорт помогал мне собрать мысли в кучу и почувствовать, что я все еще в строю.

– Адриан, так нельзя… Ты не думаешь о себе, не думаешь о тех, кому дорог и ради чего? Неужели ты так отчаялся, что добровольно приближаешь то, чего другие боятся?

Ее глаза наполнились слезами, чего я морально просто не выдержал и уселся на корточки рядом с ее ногами.

– Отчаялся, но тогда, когда узнал о диагнозе. Сейчас все по-другому, мам. Сейчас мне как никогда хочется жить и побороть все трудности… Я это сделаю.

– Только тогда, когда уйдешь из спорта и снова начнешь ходить на обследования. Пожалуйста, прошу тебя…

Ее голос дрожал, пальцы тряслись, пока глаза, наполненные слезами, смотрели с такой мольбой, что я почувствовал себя самым ужасным человеком.

По началу мне было все равно на диагноз, я злился на ситуацию, в которой оказался, и всячески хотел доказать себе, что сильней ее. Тренировался, концентрировался, чтобы отвлечься, но быстро перегорел. Мне перестало нравиться все, что когда-то приносило радость. Какой в ней смысл, когда в любой момент я мог проститься с жизнью?.. Бессмысленно. Однако также было бессмысленно закрыться в себе и полностью разочароваться. Обыденность стала частью существования. Подростки остались подростками, взрослые продолжали заниматься своими делами, все было одинаково, монотонно. Месяц казался сплошным днем, меня ничего не интересовало и не волновало. Это ли не начало конца? Когда все люди выполняют одну и ту же функцию, когда не видишь в их лицах чего-то живого?.. Они следуют инструкции своей или чужой, подчиняются, слушаются… Наблюдая за ними, я перестал обращать внимание на лицемерие и обыденность до появления надписи на шкафчиках.

Я и Джереми заехали за Адри ближе к восьми. Джер не мог поверить, что кузина добровольно согласилась к нам присоединиться, поэтому всю дорогу с удивлением восторгался сложившейся ситуации. Он знал, как сильно она мне нравится. Поначалу подтрунивал, насмехался, затем немного проникся моей невзаимностью и просто принял ситуацию. «Сам все усложняешь, выбирая ее». Но я не усложнял, а просто желал и старался не только для себя, но и для нее. Для нас. Мой властный характер утихал рядом с Адри… но я этого не хотел. Боялся стать половой тряпкой и утратить себя.

Ни одна девушка не могла выглядеть как она. Какие бы красивые и открытые наряды ни попадались на глаза, мешковатая одежда Эванс привлекала внимание гораздо больше, ведь под ней находилось невыносимо желанное тело. Изгибы талии, упругая грудь, плечи… Я заводился лишь от представления ее форм, поэтому не мог оторвать взгляд, когда Адри надевала что-то более откровенное, как это было на ужине в доме родителей. Ее эффектность затмевала, уничтожала любую соперницу, да и на самом деле достойной соперницы для Адрианы Эванс в этом мире просто не было.

Я сдержался, чтобы не поцеловать ее при кузене. Они покосились друг на друга и пытались делать вид, что все нормально, но напряжение в воздухе ощущалось слишком явно. Вначале я хотел сесть к ней на заднее сиденье или пересадить туда Джереми, но по взгляду серых глаз догадался, что сейчас лучше воздержаться от своих желаний, чтобы Адри немного приняла ситуацию.

– Я в шоке! – засмеялась Моника, встречая нас у входа. – Он шантажом тебя затащил? Я до последнего думала, что это прикол.

«Шантажом». Неужели так сложно представить нас с Эванс вместе? Такой настрой от близкого окружения ждал нас на протяжении всего времени?..

Адриана моментально оказалась в объятиях лучшей подруги, словно искала утешения, из-за чего меня немного кольнула ревность. О таком непроизвольном объятии приходилось только мечтать.

Мы зашли в бар и заняли свободный столик подальше от людей. Моника и Джер моментально скооперировались, заказывая алкоголь, пока Адриана с непривычки озиралась по сторонам и усаживалась рядом с подругой. Конечно, я подсел к ней, даже не желая думать, что нам придется весь вечер соблюдать ненужные дистанции. Я и так вел себя чересчур сдержанно.

– Что будешь пить? – спросил я, наклонившись к ее ушку и намеренно вдыхая дурманящий аромат. Выпрямляться не собирался, такая близость была нам необходима. – Родители больше не проверяют тебя?

– Нет, но не хочется злоупотреблять доверием. Возьму что-нибудь легкое, чтобы слегка расслабиться…

– Ты напряжена?

– Когда ты говорил, что некоторые люди о нас знают, я не думала о… – Она стрельнула глазами на подругу. – Ты понял.

– Она не знает, Адри. В курсе только Джер.

Девушка слегка наклонилась ко мне, но этого хватило, чтобы дыхание коснулось шеи. Пришлось прикрыть глаза от поступившего удовольствия совсем безобидного действия.

– Тогда давай сделаем так, чтобы она ни о чем не догадалась. Не хочу отвечать на вопросы.

– Не хочешь врать?

Я улыбнулся, заглянув в красивые глаза, но от этого вопроса Адриана как-то странно застыла, словно я спросил что-то душещипательное. Прокручивая слова в голове, самостоятельно выявить причину подобной реакции не получилось.

– Ты чего?..

– Просто задумалась…

От нее повеяло холодом. Адриана достаточно резко выпрямилась и посмотрела перед собой, но спускать с рук такую реакцию было нельзя. Наклонившись к ее лицу, поддел пальцами подбородок, рассчитывая на то, что та дернется и обматерит, ссылаясь на конфиденциальность, но нет. Ее глаза безмолвно о чем-то страдали.

– Тебя кто-то обидел?

Голос стал ниже, именно это я переставал контролировать.

Адри бегло осмотрела мое лицо и неожиданно быстрым поцелуем дотронулась до губ, вынуждая меня застыть и даже растеряться. Я не знал, как на это отреагировать.

– Ты… А как же?..

Взгляд нашел Монику, словно именно я боялся быть застуканным, но девушка увлеченно общалась с Джером, какое-то время не обращая на нас никакого внимания.

Со стороны мое выражение лица казалось не просто удивленным, оно реакцией напоминало неопытность от совсем детского действия. Короткий чмок в губы, такой невинный, не кричащий, вероятно, необходимый, иначе как объяснить такой неожиданный порыв.

– Не спрашивай… – Умоляюще попросила Адри. – Мне просто захотелось.

– После такого признания, боюсь, если не буду задавать вопросы, захочу взять тебя прямо здесь и сейчас…

– Что вы там шушукаетесь? – Моника наклонилась вперед и сразу пробежалась по каждому из нас недовольным взглядом. – Покраснела вся, Адри. Что ты ей наговорил?

– А тебе лишь бы уши погреть, – ухмыльнулся я. – Боишься, что что-то важное упустишь?

– С тобой я позже поговорю, Эванс.

Она обняла подругу и придвинула ее ближе, чтобы что-то зашептать на ухо.

Уже тогда можно было понять, что нам придется нелегко. Робертс не верила в наши взаимоотношения с Адри, хотя поначалу ей хотелось сдружить нас ради собственного комфорта. Наблюдая за нашими перепелками со стороны, Моника в один момент перегорела и решила оставить все как есть, чтобы не усугублять, хотя на одном из этапов ее помощь могла быть полезна.

Выпивая, они разговаривали, я же лишь изредка вставлял пару слов, наблюдая всего за одним человеком. Хотелось касаться ее лица, шеи, плеч руками и губами, но это оказалось неплохим испытанием на выносливость. Вдруг она хотела, чтобы я обозначил новизну этих отношений? Что, если поцелуем Адриана намекнула на то, что передумала скрывать эту связь?.. Все тело напряглось. Меня тянуло к ней так, что приходилось ерзать и смотреть в другую сторону во избежание срыва.

– Ты сегодня, на удивление, какой-то тихий, – подметила Моника. – В чем дело? Притащил нас в бар, не пьешь, не красуешься перед девчонками.

– Когда это я красовался?

– Это образно.

Провокаторша.

Я бы не поехал ни в какой бар, если бы не Адриана. За все время после случившегося она стала намного тише и спокойнее, поэтому мне хотелось, чтобы она немного расслабилась и отдохнула от навалившихся проблем. Взрыв, главный свидетель, идиот-репортер, я со своими чувствами.

Взгляд прошелся по присутствующим и замер на знакомой брюнетке, без какого-либо стеснения смотрящей за наш столик. Заметив на себе мой взгляд, она довольно ухмыльнулась и осмотрела каждого из присутствующих рядом, пока не остановилась на Адриане. Высокомерие моментально натянулось на и без того стервозное выражение лица. Кларисса сделала большой глоток коктейля и медленно направилась в нашу сторону, из-за чего пришлось подняться и сообщить:

– Сейчас вернусь.

Конечно, когда не надо, внимание Эванс полностью сосредоточилось на моей персоне. Я буквально ощущал ее взгляд спиной, когда схватил брюнетку за локоть и потянул за собой, чтобы скрыться за углом и прижать ее к стене. Высокомерие сменилось самодовольством.

– Привет, Эванс.

– Только попробуй что-нибудь сделать, – сквозь зубы предупредил я. – Сунешь нос не в свои дела, будут проблемы.

Она так и продолжала ухмыляться. Ей было все равно.

– Какие мы грозные. А бывшая знает, из-за кого вы расстались? Честно, я думала, новая порода будет покруче, а здесь самая обыкновенная дворняжка.

Пальцы на ее локте машинально сжались сильнее, но вместо читаемого гнева на моем лице появилась непроизвольная и достаточно зловещая улыбка.

– Стараешься самовнушить себе превосходство? Зря. Эта девочка превосходит каждую из вас даже обычным взглядом.

Выражение стервозности на ее лице лишь на секунду приобрело иную эмоцию – раздражение. Я улыбнулся шире и склонился к ней, чтобы насладиться триумфом Адрианы Эванс, которой даже не было поблизости.

– Можешь всплакнуть, это приветствуется. Уверен, ты уже хочешь бежать к подружке, чтобы позлорадствовать, только вот в этой цепочке она стоит выше тебя, а выше ее есть только «обыкновенная дворняжка».

Брюнетка резко потянулась к моим губам, но пальцы свободной руки моментально сжали ее щеки, не давая этому случиться.

Несмотря на то, что моя бывшая и эта стерва были подругами, я до сих пор не могу понять, как им удавалось дружить. Кларисса – редкостная шлюха, вертихвостка, от которой в первую очередь стоит ожидать какой-либо выходки или подвоха. Ее блядская натура и поведение были очевидны с самого начала нашего знакомства, но Клара будто бы не видела этого или просто не хотела замечать во имя женской дружбы.

– Когда будешь пересказывать сегодняшнюю встречу, не забудь рассказать и про этот момент, – поспешил сообщить я. – Давно пора рассказать, как сильно ты хочешь стянуть с меня штаны у нее за спиной.

– Ты слишком много на себя берешь, Эванс. – Она дернула головой, желая высвободиться от хватки, но я не позволил. – Да кому ты вообще сдался?

Спорить было бессмысленно, она только этого и ждала. Тем более ее мотив был ясен, как никакой другой. Обычная блядь, для которой дружба не имела никакого значения.

– Чтобы я тебя больше не видел…

Чувство необходимости в один момент взяло вверх, и я просто сдалась. Адриан Эванс постепенно становился кем-то особенным, тем, к кому хотелось тянуться и просто наслаждаться каждой шалостью и выходкой. Приходилось ощущать изменения в собственных устоях и характере, словно подростковый возраст, в котором нас каждый раз упрекают взрослые, подходил к концу и уже окончательно сформировал личность. Иначе я не знала, как объяснить перемену в этих отношениях. Звонок Брайану посреди ночи оказался нужным, поскольку мне просто было необходимо выговориться.

– Так Эванс расстался со своей девчонкой? – со смехом уточнил он, но мне было как-то не до смеха. – Придурок! Ты, видимо, там очень хорошо стараешься.

– Звучит так себе. На самом деле я слегка запуталась, Брайан. По словам Адриана, он пошел на этот обман, чтобы привлечь мое внимание, так как реально что-то ко мне испытывает…

– И что теперь? Он обманул тебя, притворившись мной, взломал мой чертов аккаунт, будто все это так просто сойдет ему с рук. Кара должна ударить по нему больно, Адри, и эта кара – ты. Не знаю, что он там наплел, раз ты забыла его истинное лицо и обмякла, но отступать уже некуда. Ты двигаешься в правильном направлении, не сдавай. Почему его принципы по твоему завоеванию должны в очередной раз увенчаться успехом? Если будешь воспринимать любое его слово за истину, просто добровольно дашь ему то, что он хочет.

Что со мной произошло?..

Я продолжала осуждать Эванса, но теперь идея с местью казалась немного жесткой.

Маккол продолжил:

– То, что он расстался с девушкой, хороший знак. Тебя это разве не вдохновляет?

– Меня вдохновляет его отношение ко мне.

– Знаки внимания? Я думал, тебя таким не возьмешь…

– Это еще почему? Я, по-твоему, восхищаюсь оскорблениями и плохим к себе отношением?

– Воу, я не это имел в виду… Не хотел обидеть.

Действительно. Поскольку уже было ясно, что Брайан относится ко мне нейтрально как к девушке, вместо обиды я просто испытала осуждение. Судя по всему, в его глазах я была не обычной бунтаркой, а камнем, у которого не бывает эмоций. Меня отталкивала такая предвзятость.

– Прости, слышишь? Зато я теперь понял, почему ты засомневалась. Он – единственный парень, с которым тебе приходится проводить время, поэтому любое его слово становится значимым.

– Здорово, ты очень сообразительный.

– Не огрызайся, милая леди, это мое упущение. Виноват.

– Спасибо, от этого мне должно полегчать? Если бы я хотела обсудить это с кем-то другим, выбрала бы подруг, но ни одна из них не оценит такие шаги в отношении Адриана. Они любят его, а узнав о том, что я задумала, возненавидят только меня.

– Нужно расслабиться. Когда вы идете в бар?

– Завтра.

– На следующий день сходим прогуляться и обсудим все твои сомнения. Пока держись и не думай об Эвансе слишком хорошо. Я настрою тебя на нужную волну, хорошо?

По интонации в голосе я поняла, что он улыбается. Ну конечно. От него в этой затее ничего не требовалось, лишь вдохновлять и направлять, только вот некоторые моменты уже были упущены.

Утром мама восторгалась букету цветов, из-за чего я слегка заулыбалась, вспоминая тот вечер. Разумеется, она заметила эту реакцию и рассказала то, что я никак не ожидала услышать:

– Когда ты была в больнице, Адриан ночевал в коридоре у палаты. Пришлось позвонить его родителям, чтобы те уговорили его прийти домой, но он все равно приходил обратно.

Я даже не знала, что на это ответить и как реагировать…

– Он не говорил…

– Такой уж он, дорогая. Поэтому я его защищала, когда в школе ты кинулась в объятия того парня. – Она закатила глаза, видимо, вспоминая Маккола. – Он приходил всего раз и после отказа в посещении не заявлялся.

Это мы уже выяснили.

– Еще я хочу поделиться тем, что один из твоих шармов на браслете – это подарок от Адриана. Тот, который тебе понравился больше остальных.

Пальцы прикоснулись к украшению.

Я была так поражена, что перестала соображать. Он ничего об этом не говорил, не хвастался и, судя по всему, даже не собирался. Делал это просто потому что хотел и видел в этом необходимость. Так и вышло, что мое мнение в очередной раз покачнулось.

Весь вечер я наблюдала за Эвансом и трепетала от любого его слова или действия. Рано или поздно мне предстояло сломать его и растоптать, ну а пока приходилось довольствоваться происходящим, ведь за какие-то пару дней оно переставало быть противным и тягостным. Я ощущала, как тело поддается его голосу, как мысли начинают ему принадлежать.

Одно только слово о лжи, и сознание помутилось. Догадывался ли Адриан? Предчувствовал неладное? Иногда люди на подсознательном уровне догадывались о лжи, был ли таким и Эванс?.. Его внимание сосредоточилось на красивой, но достаточно вульгарно одетой незнакомке. Стоило ей двинуться в нашу сторону, Эванс поднялся и пошел к ней.

Я обратилась к Монике:

– Кто это?

– Не знаю. – Она положила руку на шею Джереми, как только заметила, что тот хочет сбежать. – Поздно, милашка Джер, сейчас тебе уже никуда не деться.

– Если думаете, что у вас двоих есть шансы что-то выведать, идите на хрен. Я не собираюсь с вами сплетничать.

– Сплетничать? Ты только посмотри на него!

– Да, сплетничать. Все, что касается Адриана, умрет вместе со мной. Интересно, спросите у него сами, а на меня даже не рассчитывайте.

– Нам и не нужны извращенные секреты твоего дружка! Просто интересно, что это за девушка.

– Мне откуда знать?

– Ответ неверный. – Моника сильно оттянула ухо парня, тот вскрикнул. – Еще разок.

– Черт, больно!

– А будет еще больней!

– Да понял я… Это подруга его бывшей. Отпусти!

– Которой?

– Последней!

Моника, удовлетворенная ответом, широко улыбнулась и обернулась ко мне.

– А теперь поговорим о тебе. Что такого произошло, раз у Эванса получилось вытащить тебя в бар и за все время, что мы здесь, ты ни разу не назвала его идиотом?

– Не знаю, что ответить…

– И очень жаль.

Звучало достаточно странно. Я подумала, это проверка на вшивость, ведь Адриан предупреждал, говорил, что некоторые в курсе наших взаимоотношений.

Слегка вздрогнув, пришлось выпрямиться.

– Ты знала, что Адриан ночевал возле моей палаты, когда я была в больнице?..

Глаза напротив увеличились, именно в этот момент я и поняла, что здорово сглупила.

– О… мой… бог!

– Моника, нет, – протороторила я.

– Моника, да! Боже мой, так ты наконец-то заметила… Я ведь до последнего утверждала, что у него ни черта не выйдет! Вот же хитрый лис!

– Ты осуждаешь меня?..

Было сложно определить, что именно чувствует подруга. В ее голосе присутствовало как удивление, так и едва уловимые нотки восторга, которые можно было принять за радость.

– Осуждение? Кто я такая, чтобы осуждать, Адри?

– Подруга… Как моя, так и его.

– Тем более. Ни о каком осуждении не стоит даже думать. Я просто в шоке от того, что Адриан все-таки добился тебя, смог утереть мне нос и даже не спешил похвастаться.

Похвастаться…

– Похвастаться как? Как трофеем?..

– Что? – Она недовольно прищурилась. – Нет, я не в этом смысле говорю…

Она продолжила мысль, только я уже не слушала, заметив в толпе девушку, очень похожую на бывшую Адриана. Высокая, стройная, загорелая. Это точно была она, а Джереми, резко поднявшийся с места и выругавшись, это лишь подтвердил. Меня обдало волной жара, щеки вспыхнули от подступающей ярости. Поднявшись с места, я резко выдернула руку из хватки подруги, чтобы пойти за Эвансом и застать его вместе с брюнеткой в достаточно интимной позе. При виде меня девушка довольно улыбнулась, а Эванс отступил на шаг, чтобы вопросительно взглянуть прямо в глаза.

– Это не то, что ты подумала.

– Заезженная фраза, не находишь?

Я стремительно развернулась, чтобы уйти и не ударить его прилюдно по лицу, но, разумеется, Эванс этого не допустил, схватив мою руку. Пришлось замахнуться, но ловкость и рефлекс парня сработали раньше удара, он перехватил руку и притянул меня к себе.

– Такими темпами мы постоянно будем драться, малышка. Как же цивилизованность, о которой ты писала в своем блоге?

– Думаешь, я не догадалась, зачем ты притащил меня сюда?

Его довольная улыбка слегка дрогнула, будто тот ничего не понимает.

– Только не надо включать дурачка! Ты наверняка проводил много времени в этом месте со своими пассиями, иначе как объяснить, что твоя бывшая оказалась здесь вместе с нами в одно время? Решил позлить ее мной?

– Клара здесь? – Парень быстро обернулся к брюнетке, на что та лишь заулыбалась. – Адри, я даже не думал об этом.

Я дернулась, попыталась уйти, но Эванс закинул меня на плечо и потащил в сторону многочисленных дверей. Волосы закрывали лицо, не давали возможности рассмотреть, куда именно мы двигаемся, а как только дверь закрылась на ключ, меня усадили на барную стойку.

– Вот теперь мы поговорим. – Его голос стал ниже, взгляд суровее. – Эта стерва специально провоцирует тебя на эмоции, хочет настроить против меня.

– С чего бы? Мы с ней даже не знакомы!

– Да ей без разницы, Адри. Ей наплевать даже на свою подругу, что тут говорить о тебе? Клара не ходит в подобные места, да и если бы я увидел ее раньше, мы бы сразу уехали. Мне наплевать на всех, а если не наплевать, это точно и определенно связано с тобой. Да, тебе пока сложно увидеть во мне преданного спутника, да и просто спутника, но зацепи себе на носу… Я отдам душу за твое доверие, хотя мне до дрожи льстит твоя ревность.

– Ревность? Это никакая не ревность, Эванс, а, как ты уже сказал, обычное недоверие.

– Неужели так сложно поверить, что я к тебе что-то испытываю? Мы постоянно топчемся на месте, ты не веришь ни одному моему слову, но я вижу, как изменился твой взгляд.

Его пальцы коснулись подбородка, пробежались по щеке, пока взгляд, переполненный нежностью, бегло осматривал лицо. На меня никогда никто так не смотрел, и в последнюю очередь я ожидала такого взгляда от Адриана Эванса.

– Ты так смотришь, – вслух прошептала я.

– Как, моя хорошая?..

– Проницательно.

Слабая улыбка коснулась пухлых губ, к которым я не спеша потянулась и оставила легкий поцелуй. Он продолжал смотреть, иногда моргал. Освещение той комнаты мягкими бликами делало акцент на скулах, губах и глазах Адриана, словно подчеркивало его неземную красоту, по которой сходили с ума девушки и фотографы.

– Ты такая красивая, Адри, – полушепотом произнес он, немного выпрямившись и погладив мои волосы. – Ты самое идеальное, что когда-то мог создать человек… Для мира… Для меня.

Его длинные пальцы надавили на подбородок, вынуждая рот приоткрыться и принять поцелуй со всей нежностью и страстью, что мы сдерживали с самого начала этого вечера. Я таяла под каждым его прикосновением, трепетала от мыслей, что он испытывает ко мне что-то глубокое.

Как только Адриан отстранился, пришлось ощутить нарастающую пустоту. Этого момента мне оказалось до боли мало.

– Пойдем, – снисходительно произнес Адриан, – заберем Джера и Монику и поедем в другое место.

– А что это за комната?

– ВИП-зал. В свое время мы с Джером выкупили ее, чтобы не тусоваться с посторонними.

– Выкупили… Ну конечно.

Адриан рассмеялся, когда я закатила глаза.

– Не начинай, Адри, нам с Джером просто нравится комфорт. Если бы Моника не настаивала на всеобщем внимании, нам бы удалось нормально повеселиться, а не выяснять отношения по всякой ерунде.

– Можем переместиться сюда.

Удивленно вскинув брови, он не стал что-либо говорить, а просто кивнул и быстро набрал сообщение.

Через несколько минут помещение было полностью обустроено к посиделке. Я старалась не обращать внимания на суету официанта, бармена и диджея, хотя такой, как я, было сложно понять привычную жизнь таких как, Эвансы и Моника. Они росли в роскоши и вседозволенности, привыкли, что им все можно. И если на тот момент мои родители приближались к таким семьям в финансовой составляющей, я мысленно оставалась в старом городе, где все оставалось прежним и обычным.

Они разговаривали, смеялись. В такие моменты Моника казалась больше подругой Эвансов, чем моей. Такое с ней бывало, если в компании я проигрывала в меньшинстве, но на тот момент ее явно беспокоили отношения между мной и Адрианом. Она тактично молчала, однако взгляд, которым она проходилась то по мне, то по лучшему другу, говорил о многом. Даже не знаю, как так вышло, но я напилась, лишь бы не ловить на себе этот проницательный взгляд и не концентрировать внимание подруги на своем присутствии.

– Адри? – Эванс приблизился достаточно неожиданно, из-за чего я вздрогнула. – Тише, милая, ты чего? Молчишь и пьешь больше, чем хотела. Это из-за бывшей и ее подруги?

– Нет… Я просто немного устала.

Устала от ситуаций с расследованием, от собственных чувств. Я думала только о том, что мне говорить Монике и Николь, когда настанет финал, в котором предстояло растоптать того, кого они любили.

– Отвезу тебя домой.

Адриан решительно поднялся, но я усадила его обратно, потянув руку на себя.

– Итак, – Моника выпрямилась, больше не в силах молчать, – кажется, сейчас самое время обсудить важную ситуацию. Как так вышло, что я пропустила самую громкую новость нашей школы?

– Не начинай, Моника, – вступился Джереми, пока осушивал стакан с виски.

– Нет уж, я начну. Меня поражает, что никто из вас не рассказал о ваших новообразовавшихся отношениях, словно я какой-то изгой, которого вы лишь иногда считаете подругой. Чем я отличаюсь от Джереми? Почему ты рассказал ему, а не мне?

– Потому что он не осуждал меня.

– А я, по-твоему, осуждала?

– Ты постоянно твердила, что ее мне не видать, Моника. От тебя ничего не требовалось, хотя ваша дружба могла здорово помочь, но кроме какой-то малейшей поддержки от тебя ничего не требовалось. Здесь ты оплошала.

– В такой мелочи?!

– Это не мелочь.

Моника поняла, что речь идет обо мне, поэтому вовремя опомнилась.

– Да, знаю, но в конкретных случаях это реально маловажно, Адриан! Я волнуюсь за тебя, за твою безопасность, жизнь в конце концов…

– Замолчи.

Эванс со страхом в голосе перебил ее.

– Мы и так постоянно молчим об этом!

– О чем? – с беспокойством вмешалась я и посмотрела на каждого из компании.

– Неважно. – Адриан поднялся. – Она напилась и сама не понимает, что несет. Поехали домой.

– Моника?

В ее глазах мелькнуло непонятное осознание. Девушка опустила взгляд, не желая продолжать разговор.

Адриан взял мою руку и повел к выходу.

Мы ехали в полной тишине до того момента, пока я не взяла ситуацию под контроль.

– Ты же не думаешь, что я поверила твоим словам? Мне известно, когда Моника напивается и несет бред, здесь же она говорила о чем-то важном. Ты бы так не отреагировал на ерунду.

– Даже если так, я не хочу говорить об этом.

– Почему? Я думала, если мы хотим быть друг к другу ближе, у нас не должно быть секретов, разве нет?

– Ты манипулируешь, Адри. По-твоему, это сделает нас ближе?

– Не переводи тему.

– Я уже сказал, что не хочу об этом разговаривать.

Его голос за секунду стал грубым и жестким. Он не кричал, но в каждом слове читалось отвращение и пренебрежение, от которого сначала стало не по себе, а затем это чувство резко перешло в гнев. Вот что означали его слова о настоящей ненависти. Именно так Адриан Эванс мог со мной разговаривать и общаться, будь я в действительности его врагом.

Как только машина остановилась возле дома, я вышла на улицу раньше, чем Адриан открыл свою дверь.

– Только не надо показывать характер! – раздалось вслед, когда я хлопнула входной дверью.

Тишина.

Я позвала родителей, но дома никого не оказалось. Только записка на обеденном столе сообщила, что те уехали в другой город навестить старшую дочь. Вероятно, это было к лучшему, поскольку входная дверь широко раскрылась, перед тем как Эванс громко ей хлопнул и прошел внутрь.

– Не смей так сбегать, – яростно ответил он и встал напротив. – Если я не хочу о чем-то говорить, не нужно вести себя как капризный ребенок.

– Все равно узнаю, что ты скрываешь. Не от тебя, так от кого-то другого. Почему Моника боится за твою жизнь? Это из-за спорта? Ты участвуешь в чем-то нелегальном?

– Нет. Хватит говорить об этом.

Я подошла ближе и в каком-то порыве нежности или безысходности коснулась его лица сначала пальцами, затем ладонью. Адриан дернул головой, смахивая руку и показывая отвращение к такому прикосновению. Черты его лица стали грубее, взгляд действовал так, что становилось не по себе, будто самооценка существенно падала при его агрессивной подаче.

Я немного замешкалась. Создалось впечатление, что всего за несколько секунд я опротивела ему до невозможного. Признаюсь, в тот момент пришлось безумно этого испугаться.

– Адриан… – Голос дрогнул, взгляд бегло осматривал красивое лицо в попытке рассмотреть за презрением прежнюю эмоцию. – Не смотри так… Пожалуйста.

– Ты пользуешься моим хорошим отношением, Эванс. – С безразличием сообщил Адриан, медленно надвигаясь на меня, заставляя невольно пятиться назад. – Я сделаю для тебя все. Готов делать страшные вещи, если потребуется, готов переступать через себя каждый гребаный раз, ломаться, терпеть любую выходку. Я люблю тебя так сильно, что перестаю любить себя. Ты же плюешь ядом на раны, ставишь в ненадобность то, о чем не хочу рассказывать. Чувствуешь ли ты хотя бы половину, что чувствую к тебе я?

После слов о любви сердце застучало так быстро и отчаянно, что все сказанное Адрианом подействовало на реакцию неоднозначно. Я умолкла, начала тонуть в его голубых глазах и понимать, что теперь без него моя жизнь уже не будет прежней. Теперь я не смогу воспринимать его таким, каким Адриан Эванс казался раньше.

– Твоя взяла, Эванс, – с собственным разочарованием сообщил он, так и не дождавшись от меня ответа. – Опять. У меня критическая сердечная недостаточность. Активно ищут донора, ведь без пересадки мои шансы выжить с родным органом равны нулю.

– Адриан…

Я протянула к нему руки, но парень сделал шаг назад и с безразличием прошелся холодным взглядом по моему лицу.

– Мне не нужна жалость. Надеюсь, тебя удовлетворила новость, которой я не хотел делиться. Можешь ей довольствоваться… и в очередной раз гордиться своей настойчивостью и моей перед тобой слабостью.

Резко развернувшись, он пошел к выходу, я ринулась за ним, пытаясь задержать его, но Адриан даже не обернулся, сказал:

– Не ходи за мной, Адри, не сейчас.

– Но мы должны поговорить, пожалуйста!

– Хм, «пожалуйста». Нет, хватит. Мне пора перестать подчиняться каждой твоей просьбе. Это уже перебор. Все заходит слишком далеко, и ты начинаешь этим пользоваться.

– Адриан!

Я схватила его руку, но он с ловкостью от нее избавился и залез в машину. Встав перед самым капотом, я лишь наблюдала, как он быстро сдает назад и разворачивается, скрываясь за поворотом.

Критическая сердечная недостаточность…

Мне не избавиться от этой новости, поэтому с каждой секундой мою душу пожирала тьма. После этого признания, как истинному человеку может прийти в голову навредить тому, кто и так существует с мыслью о приближающейся смерти?.. Это необходимо прекратить.

Кто бы мог подумать, что я лично буду названивать Адриану Эвансу с огромным желанием встретиться и поговорить… Скажи кто что-то подобное, прошлая я бы рассмеялась и сказала, что этот кто-то явно не в себе, однако на тот момент все складывалось так, как складывалось. Адриан не отвечал на звонки тем вечером, впрочем, как и пятью следующими. Запланированная встреча с Брайаном переносилась настолько, насколько я могла ее переносить. Хотелось поделиться с ним новостью о болезни Эванса, но что-то во мне противилось этому. Маккол точил зуб на Адриана, мог воспользоваться полученной информацией в свою пользу, чего допускать не хотелось.

За ланчем пришлось заметить, что Николь и ее мания к Адриану слегка поутихла. Она уже не так часто говорила о нем, так как с последнего раза, когда им приходилось видеться, прошло больше месяца. Внимательный взгляд Моники пронизывал, и каждая из нас знала, что нам необходимо поговорить. Николь активно рассказывала о предстоящей вечеринке, на которую ее пригласил сын мэра – Джошуа Уитмор, пока мы с Моникой стреляли в друг друга взглядами.

– Что там с расследованием? – поинтересовалась шатенка. – Новость была на слуху несколько недель, а сейчас вообще ничего не слышно. Что говорит твой отец?

– Ничего. Подозреваемого ищут, но ни один свидетель толком не описал маску. Показания у многих расходятся, городские камеры уловили всего несколько моментов с этим человеком, но на опознании многие сказали, что это не он.

– Как-то все странно проходит, – решила подключиться Моника. – Столько шумихи, привлекли федералов, а никаких зацепок толком нет. Как в мире технологий такое вообще возможно?

– Они должны найти его, – возмутилась Николь. – Пострадали и погибли люди. Такое с рук не спустят.

Как только девушка поднялась и сообщила, что хочет купить воды, мы с Моникой поняли, что более подходящего шанса поговорить уже не появится.

Наклонившись к ней достаточно близко, я спросила:

– Ты общалась с Адрианом после того вечера?

– Да. Я слегка погорячилась тогда, Адри, прости. Ты же знаешь, как сложно я переношу изменения, тем более когда верю, что ничего подобного произойти не должно. Просто неожиданно… Ты и Адриан… Понимаешь?

– Еще как.

Для меня и самой все это было слишком странно, что говорить о тех, кто привык наблюдать за нашими перепалками со стороны.

– Ты же знаешь, что он тебя никогда не ненавидел? – больше признанием, чем вопросом, уточнила Моника. – Я много раз видела, как он ненавидит, дружит или влюбляется, но по отношению к тебе все те чувства ничто, словно в действительности мне вообще никогда не приходилось видеть истинных эмоций Эванса.

Сердце от сказанного залепетало, пришлось сконцентрироваться на более важном.

– Как давно у него заболевание?

– Выявили около двух лет назад…

– И с тех пор до сих пор ищут донора?

– Эванс упертый как баран, Адри. Доноров появлялось достаточно, но он отказывался от трансплантации.

– Но почему? Зачем тянет?

– Поначалу не принимал происходящее, потом его будто подменили. Если раньше казалось, что Адриан любит себя и ценит, с тех пор он словно начал себя ненавидеть… приближать неизбежное идиотскими тренировками, алкоголем, всем, что противопоказано. Раньше он был совсем другим, Адри. Переведись ты в школу до диагноза, увидела бы обаятельного парня с кучей возможностей и перспектив, которые открывались на его пути. Сейчас этот обаятельный парень – худшая версия себя. Потерянный, лишенный жизни, какого-либо смысла. Он уже умер душой, пока умирает сердце. – По щеке Моники пробежала слеза, к которой мои пальцы машинально потянулись, чтобы убрать. – Когда я была в Испании, он не отвечал на звонки. Весь отпуск я была как на иголках, ловила панические атаки из-за переживания, ведь он для меня брат, которого сейчас я вообще не узнаю. Списывалась с Джером днем и вечером, его родителями ночью, уже сделав это ритуалом, чтобы знать, что с этим балбесом все нормально.

– Моника…

Мне становилось так плохо, словно душа подвергалась пытке. Я не могла смотреть, как подруга плачет и переживает, не могла представить, через что проходил Адриан.

Крепко прижимая девушку к себе, я совсем забыла о Николь, которая застыла рядом с нами с невероятным беспокойством на лице.

– Боже, Моника, что случилось? – с переживанием спросила она и уселась по другую сторону от вытирающей слезы подруги.

– Я никогда не найду нормального парня, – произнесла та и зарыдала еще больше, будто это и правда была проблема, о которой мы до этого разговаривали. – Кругом клоуны.

– Господи, и из-за этого так рыдать? С ума сошла?

Моника продолжала плакать, пока более-менее не собралась. Я то знаю, что она страдала по судьбе лучшего друга, пока Николь уверенно приводила примеры достойных парней из школы. Мне становилось безумно плохо от мысли, что Адриан избегает лечения и не видит смысла бороться за жизнь. Как нужно разочароваться в жизни, чтобы обходить стороной спасение?.. Я не могла понять и боялась.

Попросив у Моники телефон, чтобы позвонить ему, я заметила в глазах девушки надежду, в которой таилась мольба. Вероятно, она думала, что я смогу оказать влияние на Адриана, однако после случившегося он, услышав мой голос по телефону, тут же скинул вызов, оборвав какие-либо попытки связи.

Возвращаясь домой, я заметила, что полиции в нашем районе нет, а как только зашла внутрь, встретилась с обеспокоенными взглядами родителей.

– Что происходит? – тут же поинтересовалась я, скинув рюкзак и пройдя на кухню.

Папа несколько секунд помолчал, а как только отвел взгляд в сторону, сообщил:

– Дело о террористе приостановили.

– Что? Почему?

– Несмотря на то, что свидетелей оказалось достаточно, чтобы завести уголовное дело, зацепок слишком мало. Федеральная служба будет продолжать расследование, но когда они говорят что-то подобное, а мэр в публичном обращении к горожанам утверждает, что причастные обязательно будут наказаны, у них просто не хватает ресурсов для продолжения.

– Поэтому полицейские уехали?

– Поэтому.

Легкая дрожь заставила плечи нервно дернуться.

Перед глазами снова замелькали картинки с того вечера, взрыв, крики… Лицо погибшей девушки, которая шла следом за своей гибелью. За убийцей, которому все сойдет с рук. От этой мысли я задышала глубже, отвернулась, но снова повернулась к папе, понимая, что не могу произнести ни слова.

– Адри?..

Руки мамы легли на плечи.

– Как же… можно?.. Они не могут…

Воздух стал горячим, я не могла нормально вдохнуть, хотя дышала часто и глубоко.

– Тише, милая, дыши. – Папа взял мои руки в свои. – Мы с этим разберемся, слышишь? Его найдут, чего бы это ни стоило. Найдут, Адри. Найдут.

Только под пристальным взглядом мне удалось справиться с панической атакой и восстановить дыхание, но тревожные мысли никуда не пропали. Это невозможно.

Весь вечер мне звонили друзья и знакомые, чтобы выразить недовольство по поводу принятого решения о прекращении дела. Слова мэра по телевидению не звучали убедительно, поэтому большинство осознавало, что преступник, вероятней всего, останется на свободе и не понесет наказание. Это волновало многих, меня же больше остальных… С момента осознания я чувствовала жуткую связь с погибшей. Помнила взгляд, снившийся во снах, что произошло и в ту ночь.

Я шагала по темноте и слышала собственные шаги, эхом раздающиеся в тишине. Впереди что-то мелькнуло, а шорох сзади заставил быстро обернуться и застыть на месте. Предчувствие смерти. Именно это я ощущала, когда прошлась взглядом по темноте, а, обернувшись, столкнулась лицом к лицу с ней… Дженнифер Кастен. Девушка, добровольно следующая за тем, кто ее истязал, а затем решил избавиться. Девушка, с которой я была незнакома, но связана случаем. Ее лицо оставалось заплаканным, карие глаза блестели от слез. Она прошептала лишь одно: «Помоги», и закричала так отчаянно, что я закрыла уши и проснулась, услышав еще один посторонний шум, но уже в реальности. Сердце бешено забилось в груди, когда я увидела на полу рядом с открытым окном нечеткую фигуру. Быстро потянувшись к ночнику на тумбочке и включив свет, от увиденного пришлось вскочить с кровати.

– Адриан?..

Он сидел на полу и щурился от только что включенного света. Я рухнула рядом с ним, с беспокойством осматривая его побитое лицо. Запах алкоголя и табачного дыма смешался с парфюмом, но запах казался таким родным, что не казался противным.

– Как ты в таком состоянии вообще смог залезть сюда и не свалиться?

Его глаза, наполненные растерянностью и лаской, моментально заблестели, встретившись с моим взглядом.

За полторы недели, что мы не виделись, при такой встрече я была готова упасть в обморок от одного лишь подобного взгляда. Его нижняя губа кровоточила, из-за чего я прикоснулась к прекрасному лицу пальцами, желая рассмотреть повреждения, но Адриан прижал ладонь к своей щеке сильнее и с ловкостью притянул меня ближе. Наши лбы соприкоснулись, пока его дыхание касалось губ. Сердце бешено застучало в груди от такой близости, и я осознала, как сильно соскучилась.

– Моя девочка, – прошептал он, бегло рассматривая лицо. – Скажи, что я не сплю и наконец-то нашел силы прийти к тебе…

– Ты не спишь, Адриан, – прошептала я, смотря только на его приоткрытые губы, которые намеревалась поймать. – А я не сплю?..

– Не спишь.

Его холодная рука коснулась моей шеи, вызвав многочисленные мурашки по всему телу, но стук в дверь и голос мамы заставил меня вскочить с места.

– Милая, все нормально? Я слышала шум.

Неловко переступив через ноги парня, я ринулась к двери и слегка ее приоткрыла, чтобы выглянуть в коридор и заметить на лице мамы беспокойство.

– Я упала во сне. Даже смешно.

– Если не спится, можем спуститься вниз и выпить молока, если хочешь.

– Ох, нет, спасибо. Я лучше лягу спать.

Мой встревоженный вид вызвал в ней сомнения, но, к счастью, вместо каких-либо нравоучений или разговора она слегка улыбалась и поцеловала меня в щеку, чтобы вернуться к себе.

С облегчением выдохнув, я развернулась к сидящему на полу Адриану. Слегка запрокинув голову назад, он смотрел на меня самым нежным на свете взглядом, словно наблюдал за чем-то поистине редким. Я подошла ближе и хотела сесть обратно, но тут же опомнилась:

– Нужно обработать раны.

Его рука моментально оказалась на запястье, слегка его сжимая и не давая уйти. Адриан с ловкостью переместился на колени, смотря на меня снизу вверх, отчего мне стало неловко.

– Адриан, встань…

– Зачем? Именно так я чувствую себя перед тобой. На коленях.

Я потянула к нему руки, чтобы помочь подняться, но вместо этого Адриан потянул меня на себя и усадил к себе между ног. Уткнувшись лицом в шею, он глубоко вдохнул, отчего я невольно издала тихий стон и опрокинула голову назад, поместив руку на его голову и зарывшись пальцами в волосы.

– Я слабак, – зашептал он. – Не получается выкинуть тебя из головы, как бы сильно не хотелось. Когда ты сегодня позвонила, и я услышал твой голос, с трудом сбросил вызов и думал о тебе целый день.

– Я тоже о тебе думала. И очень скучала.

От этого признания Адриан улыбнулся и прижал к себе сильнее, заставляя тело обмякнуть в его руках. Сердцебиение парня было таким медленным и едва слышным, что я заплакала, вжимаясь в сильную грудь и желая слышать ритм более четко, но это было невозможно.

– Не надо, Адри, – сообщил он у самого уха. – Не плачь из-за этого.

– Я не могу… Почему ты не соглашаешься на трансплантацию?..

Адриан усмехнулся:

– Моника успела выговориться. Кто бы сомневался.

– Она переживает, как и я, Адриан. Мне плохо от одной мысли, что с тобой может что-нибудь случиться, и я…

Было сложно говорить о чувствах.

– И ты? – настаивал он.

– Я больше не смогу без тебя. Я… я не хочу быть без тебя, Адриан.

Рука приподняла лицо за подбородок, и я моментально встретилась с его проницательным взглядом, в котором нашла все. От поразительной красоты до невероятной нежности.

– Теперь ты больше никогда не будешь одна. Я могу любить тебя как с этим сердцем, так и с чужим. Всегда и навсегда.

Адриан надавил на подбородок, заставив рот приоткрыться и принять долгожданный поцелуй, от которого все тело задрожало. Его прикосновения и дыхание сводили с ума, благодаря чему я растворилась в моменте без остатка. Мы переместились на кровать. Прижимая меня ближе, он уложил голову к себе на грудь, и я заснула, ощущая, с какой заботой его пальцы поглаживают лопатки.

Около девяти часов утра нас разбудил телефонный звонок, который я тут же с раздражением отклонила. Адриан слабо вздохнул и привлек меня обратно к себе на грудь, но заснуть уже не получилось. Пальцы вырисовывались на мужской футболке замысловатые узоры, пока слух концентрировался на слабом сердцебиении.

– Опять думаешь об этом? – хрипло уточнил парень, поглаживая подушечками пальцев волосы у виска. – Поэтому я и не хотел, чтобы ты знала и загонялась.

– Пообещай, что ты решишься на пересадку. Пожалуйста, Адриан.

– Донор уже есть. В ближайшее время врач со мной свяжется, и мы плотно этим займемся.

– Правда? – От любопытства я привстала, чем вызвала его довольную улыбку. – Не шутишь?

– Не шучу.

Его глаза блеснули, я же не могла найти слова благодарности, что он наконец-то передумал.

– Процесс нелегкий. Будет морально сложно справиться.

– У тебя есть родители, друзья…

– И ты. У меня есть ты, Адриана. Слащавость мне не свойственна, я давно не чувствую каких-либо нежных чувств, словно все с момента диагноза утратились, но в тебе есть что-то, от чего я становлюсь прежним. Ради нас мне хочется посмотреть на мир по-старому и не замечать лицемерия, которое я замечаю чуть ли не в каждом. Без тебя пройти через это дерьмо будет сложно.

Совесть ударила больно. Так больно, что по лицу Адриан заметил, что что-то не так, и слегка прищурился.

– Мои слова тебя пугают?

– Н-нет, просто я немного переживаю…

Он по-доброму улыбнулся и обвел овал моего лица согнутым пальцем.

– Даже не думай, милая, я выкарабкаюсь. А в награду попрошу тебя настроиться на публичное заявление, чтобы мы наконец-то перестали скрываться.

Я почувствовала себя мразью. Той самой лицемеркой, которая находится ближе всех и нагло врет прямо в глаза. Так и было, но до момента, пока я не влюбилась в того, кого всей душой презирала.

Мы попрощались в тот момент, когда Адриан сам позвонил лечащему врачу и договорился о встрече. Родители куда-то уехали, поэтому парень вышел через дверь, разговаривая по телефону с матерью. Пока та что-то говорила, Эванс поцеловал меня так порывисто и глубоко, что я немного опешила, решив, что нужно срочно встретиться с Брайаном и поставить точку в этой идиотской затее с местью.

Торговый центр в выходной оказался переполнен.

Я не находила себе места от сложившейся ситуации, поэтому безумно нервничала, а при появлении Брайана и вовсе выпалила:

– Это не может продолжаться.

– Эй, полегче, – рассмеялся Маккол. – Пойдем на фудкорт и спокойно все обсудим. Ни привета, ни как дела, Адри. Что такого произошло?

Когда мы присели, я тут же попросила воды, ощущая безумную жажду. Брайан с восхищением осмотрел повседневную одежду и сказал:

– Давай, исповедуйся. По телефону ты ничего толком не рассказала. Заладила со своим: не могу.

– Все зашло слишком далеко, Брайан. Я не хочу, чтобы Адриан пострадал, поэтому отказываюсь продолжать эту бессмыслицу.

– Пф, да что с ним будет? Ничего серьезного он не потеряет, просто будет знать, что мир не крутится вокруг него. Ну пострадает чуть-чуть, посмотрит косо. Плевать. Ты последствий боишься? Думаешь, он всю школу на тебя натравит?

– Дело не в этом.

– А в чем тогда?

Я зареклась, что не расскажу о болезни, поэтому сказала только часть правды.

– Все изменилось. Сейчас уже вижу, что придумала ненависть к нему, считая ее взаимной, но я не могу относиться плохо к тому, кто мне верит.

– Ты втрескалась в Эванса? – Его брови поползли вверх. – Да ну тебя, Адри, ты же его главная ненавистница! Это наверняка надуманное чувство.

– С чего бы?

– Ты проводишь с ним время, он втирается в доверие, производит впечатление… Конечно, ты подумаешь, что он хорошо к тебе относится. Это в какой-то степени мужская стратегия. В этом есть и мой просчет. Не нужно было оставлять тебя с хищником на такое длительное время… Ты забыла, что такое хорошее отношение парня к девушке, поэтому начала придерживаться одного единственного варианта, считая его достойным.

Брайана начал поглаживать пальцем костяшки моих пальцев, от чего пришлось недовольно поднять на него взгляд.

– Давай же. Приходи в себя, и доделаем все до конца, поставив Эванса на место. Дальше, если ложное чувство не пройдет, я покажу тебе должное отношение парня к девушке.

Он поместил руку сзади меня на спинку диванчика и придвинулся ближе.

– Для чего тебе это? Так задело, что он взломал личные социальные сети?

– Я злопамятный на такие моменты. Они ни фига не безобидные, тем более когда дело касается личных данных. Терпеть не могу, когда трогают мое, поэтому считаю, что человека необходимо проучить. Ты сама говорила, что разбитого лица тебе мало, сама волей-неволей согласилась на подобный план мести.

– Никто не предполагал, что Адриан влюблен в меня, это многое меняет.

– Ха-ха, стоять, миледи. Я с самого начала говорил, что он неровно к тебе дышит.

– Видимо, мне нужно было заметить это самой… Я виновата, что согласилась на такую авантюру, и хочу немедленно прекратить.

– С ним или с местью, Адри?

Дыхание участилось.

Покончить с Адрианом и оборвать все связи, чтобы вернуться к прошлой жизни? Я бы не смогла. С момента Хэллоуина прошлое осталось укромным уголком, где все принадлежало определенным мыслям, но теперь оно осталось воспоминанием, в котором я была совсем другим человеком.

– С местью, – ответила я и отодвинулась. – Адриан переживает не лучший период жизни, совершает ошибки, на которые иногда стоит закрыть глаза.

– С чего бы? – с отвращением уточнил Брайан. Пришлось понять, что он настроен категорично. – Он самовлюбленный кретин, привыкший, что все сойдет с рук, если правильно себя повести. Ты тому доказательство. Захотел – получил.

– Ты не понимаешь, о чем речь.

– Так оправдай.

– Это не мой секрет.

Внутри все сжалось.

Я не могла рассказать Брайану о диагнозе, поэтому со стороны вела себя странно и нервно.

– Хочешь сказать, что влюбленность в самого заносчивого человека в школе не мимолетное увлечение? Да, я говорил, что Эванс в тебя втрескался, но, черт, Адри, ты же сама понимаешь, что пройдет время, и ты ему надоешь. Таким людям нужен азарт, эмоции. Почему я рассказываю тебе об этом? Ты все сама знаешь! Что он такого с тобой сделал, что ты так быстро переобулась?

– В том и дело, что ничего.

– Вот именно! – Он пододвинулся ближе и обхватил мое лицо руками, от чего я немного потупилась, уставившись в карие глаза с опаской. – Мне же не казалось, что ты не такая, как большинство девчонок в школе. Я видел, что нравлюсь тебе. Думал, отомстив Эвансу, мы сможем пересмотреть наши отношения.

– Чего?

Брайан так быстро притянул меня к себе и поцеловал, что я даже не поняла, за какую долю секунды это произошло и сколько секунд или минут продолжалось. Не получив ответного действия, когда я уже начала отталкивать его, парень отстранился, но продолжил держать мое лицо и всматриваться в глаза.

– Я же до сих пор тебе нравлюсь, Адри.

– Нет.

С такой растерянностью, пожалуй, я не сталкивалась никогда.

От происходящего все тело дрожало, и все же получилось убрать его руки с лица и подняться.

– Это самое мерзкое, что ты мог сделать. Боюсь представить, за кого ты меня принимаешь, раз решил, что после мести Адриану сможешь стать для меня кем-то большим. Если бы я тебе нравилась, ты бы не подпустил меня даже близко к Эвансу.

Я попыталась выйти из-за стола, но Маккол схватил мое запястье, которое я тут же выдернула, услышав, как по полу рассыпались шармы. Этого хватило, чтобы нервы сдали. Моментально оказавшись на коленях, я начала нервно собирать их, но, не обнаружив одного, спохватилась.

– Я помогу, – галантно сообщил Маккол, и я даже не успела возразить, как он протянул подарок от Адриана. Массируя шарм пальцами, мне хватило секунды, чтобы понять – на нем не достает маленького бриллианта в виде сердца. – Что? Был еще один?

– Нет, этот раскололся.

Прищурившись и разыскивая взглядом крошечное дополнение, мне вдруг стало не по себе, словно я потеряла не просто камень, а то, что принадлежало Адриану. Нужно найти его… Обязательно найти!

Телефон, лежащий на холодном полу, где я его оставила в отчаянном порыве поиска, настойчиво завибрировал, но как только я переместила на него взгляд, тот оказался в руке Маккола. Он всматривался в буквы звонящего, а затем перевел на меня хищный взгляд.

– Звонит твой парень, Адри.

– Не вздумай…

– Мои чувства к нему не изменились. Считай, я помогаю избавиться тебе от груза признания. Взгляни за тот столик.

Я моментально перевела взгляд в указанное им направление и застыла при виде Джереми, который стоял на месте, уставившись на меня с таким презрением, что можно было провалиться от взгляда под землю. Что именно он успел увидеть и услышать? Это не играло роли, поскольку его выражение лица прямо говорило: он знает все и надумал еще больше. Меня бросило в жар. Глаза наполнились слезами, поэтому я не сразу поняла, что Маккол уже ответил на звонок и уже несколько секунд разговаривает.

– Как мы тебя разыграли, Эванс? – Именно эти слова немного привели меня в чувство, и я перевела взгляд с кузена на парня. – Моя ответочка за взломанный аккаунт оказалась непредсказуемой для тебя, дружище? Мы с Адри получили, что хотели. Признаюсь, было весело наблюдать за твоими слабостями.

Я вскочила с колен и подбежала к Макколу в попытке забрать телефон, но физически из-за разницы в росте и морально из-за его злорадства ничего не вышло. Слезы начали катиться по щекам, руки дрожали, но неожиданно Маккол протянул телефон, на экране которого застыл сброшенный звонок в продолжительностью в минуту и несколько секунд.

– Теперь вы оба свободны, – сообщил Маккол. – В старой школе такого веселья не было. Вы меня удивили.

– Падонок!

Мои кулаки несколько раз ударили его в грудь, но, пропустив всего два удара, он перехватил руки и наклонился.

– Я знал, что ты сольешься, стоит ему лишь переспать с тобой. Все бабы ведутся на бабки и внешность, и ты не исключение, которым себя мнишь.

Пришлось несколько раз дернуться, но парень с ловкостью оттолкнул меня в сторону и просто усмехнулся перед тем, как уйти.

От безысходности, боли и собственного разочарования я не замечала взгляды посторонних людей. Заметив вдали удаляющуюся спину кузена, ринулась за ним, а как только догнала, встретилась с растерянным взглядом.

– Джереми…

– Какая же ты тварь, Адри… Он же видел в тебе только хорошее, плевал на мнение всей школы, защищал, восхищался… Кого он боготворил? Все знали, какая ты сука, но только Адриан отстаивал тебя каждый гребанный раз!

– Тогда я еще не знала, как он ко мне относится.

– Это не оправдывает тебя. Ты сука, Адри. Все только начало налаживаться, он ожил, согласился жить дальше, а что его ждет теперь?! Я должен рассказать ему, что видел и слышал, он мой друг, но я знаю, как сильно это ударит по его сердцу!

Мне стало так плохо от мысли, что Адриан сейчас осмысливает сказанное Макколом и терзает себя этим. Джереми злым взглядом прошелся по моей фигуре, отрицательно замотал головой каким-то своим мыслям и ушел.

Я шла из центра до дома пешком и плакала. Это только моя вина. Осмелиться написать или позвонить Адриану не хватало сил, поскольку было сложно подобрать нужные слова, чтобы высказаться. Над вечерним городом сгустились грозовые тучи. Какое-то время было плевать на ливень, ведь на фоне появившейся проблемы он совсем ничего не значил.

Оказавшись в своем районе, я прошла несколько домов, пока внимание не привлек шум мощного двигателя. Знакомая машина неслась так быстро, что я застыла на месте, наблюдая, как лужа рядом под ее колесами превращается в огромную струю многочисленных брызгов. Спорткар остановился в нескольких метрах, и из него в ту же секунду выскочил Адриан.

– Скажи, что это неправда! – с нарастающим гневом закричал он, пока надвигался мне навстречу. – Ты не могла так поступить со мной, скажи!

– Адриан…

Он встряхнул меня за плечи и ткнулся лбом мне в лоб. На его глазах застыли слезы, разрывающие душу на куски.

– Что я могу, Адри?! Что я, черт возьми, сделал, чтобы ты так беспощадно истязала меня? За что?!

Его голос звучал эхом глубокого отчаяния. Он кричал, тряс меня за плечи так яростно, что я заплакала еще больше.

– На тот момент ты обманул меня, притворился другим человеком, и я хотела проучить тебя, но, Адриан, сейчас все по-другому…

– По-другому? – Он с горечью усмехнулся. – Отомстила с помощью этого ящера? Какой ценой, Адри? Чтобы ему понравиться?! Думаешь, я не заметил, с каким восторгом ты на него смотрела, когда он оказывался рядом?

– Это было до того, как я узнала, что ты на самом деле ко мне чувствуешь… Я пожалела об этом в тот момент, когда наконец-то поняла, что чувствую к тебе то же самое.

– Не говори об этом!

– Я совершила ошибку, но ни разу не солгала о чувствах. Ни вчера, ни неделю назад…

– Замолчи!

Его дыхание сбилось. Адриан оттянул ворот футболки, надеясь, что тот нормализует дыхание, но эмоции и боль сжирали изнутри. Было невыносимо смотреть на него.

Рука потянулась к его лицу, но он грубо перехватил ее и в порыве злости схватил меня за шею, чтобы притянуть ближе.

– Ты уничтожила меня, – сквозь зубы произнес он, смотря прямо в глаза. – Целовалась с Макколом после всех сказанных мной слов, а теперь думаешь, что я поверю хотя бы одному твоему оправданию? Я ненавижу себя за слабость перед тобой, а ты идешь на поводу у другого, чтобы растоптать меня. Принадлежала бы эта месть лично твоим мотивам, я бы пострадал меньше, но ведь именно этого ты и добивалась.

В голубых глазах мелькнула слабость, как только те опустились на мои губы, и Адриан с огромным трудом перевел взгляд обратно на глаза.

– Я же тактебя люблю. – Его пальцы чуть сильнее сжали шею, губы слегка коснулись моих, обжигая те прерывистым дыханием. – Скажи, что Маккол тебя заставил. Скажи, что вынудил и у тебя не было выхода.

– Прости.

Эванс грубо оттолкнул меня и, пошатываясь, отступил на несколько шагов назад. Его рука сжала область груди, надавила на сердце, словно оно доставляло ему невыносимую боль. Так и было.

Рядом с нами остановилась машина, из которой вышел Джереми. При виде друга Адриан отступил еще на несколько шагов и пошатнулся, часто поправляя воротник футболки.

– Адриан, не надо, – прокричал кузен, перекрикивая дождь. – Она того не стоит.

Парень лишь отмахнулся и поплелся к своей машине.

Его состояние наводило панику. Со стороны можно было подумать, что он чертовски пьян и не может нормально стоять на ногах, но мы с Джереми понимали, дела обстояли намного хуже.

Спорткар несколько раз дернулся, а как только дал скорости и скрылся за поворотом, Джер поспешно запрыгнул в машину и закричал:

– Это все на твоей совести!

– Прошу, Джереми, позволь поехать с тобой!

– Ни за что. Хватит! Я лично займусь тем, чтобы ты не подошла к нему и на пушечный выстрел.

Машина ринулась следом за спорткаром, я же проклинала этот день, как самый черный в жизни.

От безысходности я набрала Адриана с малой надеждой, что он все-таки ответит, но громкий грохот и свист где-то вдали разбил сердце на крошечные кусочки. Как мое, так и того, кого я предала.

В больницу меня не впустил Джереми. Поначалу он разговаривал достаточно спокойно, учитывая то, где нам приходится находиться, однако в один момент чуть ли не вытолкал меня на парковку. Чувство вины сжирало. Я знала, что состояние Адриана ухудшилось и сейчас в частной клинике происходит что-то очень серьезное, поэтому просидела на улице целую ночь, сказав родителям, что сегодня останусь с ночевкой у Моники. Мокрая одежда ночью пронзала кожу тысячью иголками, но даже переохлаждение не казалось таким ужасным в сравнении с тем, как сильно я чувствовала себя виноватой.

– Адри?

Я подняла голову и увидела Монику. Она продолжила, натягивая на меня свою теплую кофту и потирая мои плечи руками:

– Боже, что же ты творишь? Решила замерзнуть до смерти?

– Я так виновата, Моника.

Слезы показались кипятком, и только тогда смогла понять, что чертовски замерзла.

– Не надо, Адри… Я все знаю, Джер рассказал. Раскричался, как ненормальный, словно сейчас только ему тяжело.

– Но он прав. Если бы не этот план мести, с Адрианом бы ничего этого не случилось. Я такая дура.

– Перестань.

– Ты разве не злишься на меня за это?

Она прижалась лбом к моему виску и тяжело вздохнула.

– Злюсь, но не настолько, чтобы проклинать. Я же знаю, как сильно Эванс раздражал тебя, знаю, как иногда себя вел, когда не добивался твоего внимания… Уверена, узнай ты о диагнозе раньше, не за что бы не согласилась пойти на что-то подобное. Но сейчас нужно думать о другом. О том, что делать дальше.

– Как он? Что говорит врач?

– Состояние ухудшилось, приняли решение оперировать и делать экстренную трансплантацию.

– Боже мой…

– Они оперировали его всю ночь. К счастью, сейчас состояние стабильное, и теперь все ждут, когда Адриан очнется от наркоза. Если бы Джер не оказался рядом, все могло быть намного хуже.

Я тяжело вздохнула и прикрыла глаза.

Тело немного окаменело от усталости и холода, поэтому Моника усадила меня к себе в машину и отвезла домой. Пришлось рассказать родителям, где именно я провела ночь и почему выгляжу хуже потрепанной собаки. К счастью, беспокоясь за меня, они не причитали и дали время, чтобы более-менее прийти в себя, но ночь на холоде в сырой одежде не сошла с рук. От переохлаждения я почти четыре недели провела дома с менингитом, а по возвращению в школу столкнулась с новыми проблемами.

Джереми рассказал всей школе, из-за кого Адриан Эванс оказался в больнице, но никакой ясности не вносил. Школьники начали собирать сплетни, и на нас с Макколом обрушилась всеобщая ненависть за любимчика элитного крысятника. Николь пытала меня расспросами, поэтому пришлось признаться, что именно мы провернули, но вдаваться в подробности не было желания. Конечно, она осуждала эту выходку, как и вся школа, но брала пример с Моники, выбирая нейтралитет. Ее страсть к Адриану немного поутихла, и все же ей, в отличие от меня удавалось навещать его в больнице и поддерживать связь.

– Он о тебе ничего не говорит, и мы пытаемся не ворошить эту тему, – сообщила Моника. – Я тебя очень люблю, Адри, но давай забудем обо всем и просто сделаем вид, что ничего не было. Так будет проще.

– Но я должна с ним поговорить. Мне очень плохо из-за случившегося, я виновата.

– Эванс не захочет разговаривать. Если бы хотел, вы бы связались, как только выдалась возможность. – Ее глаза наполнились жалостью. – Пожалуйста, Адри, дай ему время. Прошел всего месяц с операции, каково ему будет снова ворошить то, что причинило такую боль.

Пришлось послушать ее и согласиться. Я была благодарна, что, несмотря на ужасный исход, Моника была рядом и пыталась меня поддерживать, хотя никакая поддержка не могла поглотить мое ужасное самочувствие.

Порывы слабости и глубокого сожаления делали меня такой слабой и жалкой, что чуть ли не все окружающие подмечали явное отличие между бунтаркой и этой мерзкой девчонкой. Титулы крысятника меня не волновали, волновала вина и огромное раскаяние за произошедшее. Я вспоминала Адриана. Видела в ночи его с обожанием смотрящие на меня глаза и звучание хрипловатого голоса, без которого в один момент все стало неважно.

Зима сменилась весной.

Гнобление крысятника ожесточились, а в один из дней меня и вовсе зажали на парковке какие-то чудики, пытаясь всячески унижать и оскорблять. Я привыкла к таким нападкам богатеньких деток еще с поступления в эту тупую школу, но с недавнего времени, а именно после того взрыва, во мне что-то изменилось. Нервозность, я будто бы разучилась парировать и отстаивать себя, из-за чего чаще молчала, ощущая опасность и страх. Паранойя из-за отсутствия какой-либо информации о террористе, тоска по Адриану, который, по словам Моники и Николь, уже давно прошел этап восстановления и постепенно возвращается к привычной жизни. После того вечера мы не встречались и не общались, хотя, признаюсь, иногда я писала и звонила, умоляя о разговоре и встрече, но Адриан не отвечал и даже не просматривал сообщения. Попытки встретиться тоже оказывались безуспешными. Все прямо говорило о том, что теперь моя глупая ошибка навсегда останется предательством и обманом для того, кого я успела полюбить и рисковала никогда не увидеть, поскольку подруга сообщила, что возвращаться в школу Адриан не планирует.

Это было в начале апреля. Я пришла в кафетерий, чтобы взять что-нибудь из еды и пообедать в машине, что делала с того момента, как родители подарили автомобиль. Чувствовать себя изгоем помогали пристальные взгляды студентов, но в тот день они переключили внимание с меня на другого человека, которого встречали громкими криками, свистом и аплодисментами. Обернувшись, я увидела Джереми в обнимку с ухмыляющимся от таких реакций Адрианом. Его встречали как героя, пока я, застыв на месте, смотрела на него, не в силах отвести взгляд. Все в нем говорило о родном, любимом… Сердце замедлилось, дыхание остановилось. Он жал руки и отвечал на объятия многочисленных друзей и знакомых, пока грохот с моей стороны не привлек всеобщее внимание. Я с осуждением взглянула на блондинку, специально уронившую поднос с едой рядом с моими ногами.

– Ой, – саркастично улыбнулась она, – как-то случайно вышло.

Выпрямившись, пришлось сделать шаг в ее сторону и сквозь зубы произнести:

– Эффектно. Интересно, как это будет выглядеть дальше, когда тебе на корячках придется все это убирать.

Как бы мне не хотелось кинуться к Адриану, чтобы поговорить, в присутствии студентов это было бессмысленно. Я взяла еду и пошла на выход, не в силах сдержать любопытный взгляд, принадлежащий Адриану. Мы не виделись так долго, что его внешний образ успел стать богоподобным, да и сам он выглядел настолько красивым и статным, что не посмотреть на него было бы преступлением. Взгляд остался без ответного взгляда. Это надавило на эмоции, из-за чего, оказавшись на безопасном расстоянии, я с трудом подавила слезы и попыталась сглотнуть ком.

На остальных перерывах между занятиями мы не виделись до того момента, пока он не вывернул прямо передо мной из кабинета биологии на первом этаже. Сердце больно залепетало в груди при виде широкой спины, ноги поплелись быстрее, чтобы встать на его пути и заставить на несколько секунд остановиться.

– Прошу, Адриан, поговори со мной. – От жалостливого голоса по телу пробежали мурашки. – Мы должны поговорить.

– О чем?

От безразличия в хриплом голосе по щекам покатились слезы, но в душе я ликовала, что услышала его, даже в такой манере. Адриан не смотрел в ответ, воротил взгляд, лишь изредка останавливая его на моем лице, но стоило лишь голубым глазам выдать интерес носителя, как парень обошел меня стороной и двинулся дальше.

– Я виновата, – заплакала я, следуя рядом и пытаясь поймать хоть один взгляд, – это будет на совести до самого конца, но, Адриан, я не врала, когда говорила, что теперь без тебя все не имеет никакого смысла. Это начиналось с мести, но, оставаясь с тобой наедине, я все больше понимала, что ошибаюсь в собственных убеждениях.

– Тебе же лучше, если вернешься к своим убеждениям.

– Нет. – Я попыталась взять его за руку, но парень ее выдернул. – Адриан, пожалуйста…

– Пожалуйста, что?

– Прости…

– Если скажу, что прощаю, оставишь в покое? Это тебе нужно? Прощение?

– Мне нужны мы.

Эванс остановился перед выходом и наконец-то взглянул в заплаканные глаза.

На улице его ожидали друзья, поэтому от них не ускользнуло наше присутствие, но мне было наплевать на любопытные взгляды. Глаза напротив значили гораздо больше, благодаря чему мне наконец-то удалось коснуться его руки.

– Никаких мыбольше никогдане будет, Эванс, – сквозь зубы с расстановкой и с ненавистью в голубых глазах проговорил он. – Я тебя презираю, ненавижу каждой фиброй, которая когда-то смогла полюбить. С этого момента, Эванс, поймешь, что значит моя истинная ненависть. Я стану твоим тошнотворным кошмаром, чтобы сломать тебя, как ты сломала меня.

Он выдернул руку и спустился к друзьям. Я уже начала спускаться следом, как вдруг Адриан обошел Николь и, сжав ее щеки рукой, притянул и поцеловал. Застыв на месте, мое сердце сжалось так, что заболело. Шум в ушах уничтожил какие-либо звуки, пока я не могла оторвать от них взгляд. Моника ошарашенно смотрела на меня, тем временем как остальные радостно улюлюкали.

Отстранившись, Эванс испепелил меня злым взглядом и потянул руку Николь за собой к машине. Джереми злорадствовал и улыбался.

– Идем, Моника, – сказал он, отойдя от нее на пару шагов ближе к машине, но та лишь с сожалением смотрела то на меня, то вслед Адриану. – Моника?

Ноги подкосились, и я села на ступеньку, ощутив на своих плечах теплые ладони усаживающейся рядом подруги. Ее руки прижали меня к груди. Я наблюдала, как машины выезжают с парковки, и плакала, понимая, что уничтожила все. Уничтожила нас.

Глава 6

Какого совершать ошибку и существовать с ее последствиями?

Хорошая тема для блога из-за личных проблем и навязчивых мыслей, но с недавнего времени я будто бы разучилась выражать мысли. Блог мог быть отдушиной, спасением, где я могла высказываться и говорить о важных вещах, если бы не частые эмоциональные трагедии. Мысли принадлежали исключительно одному человеку. Тому, кто стремился обидеть и задеть, уделяя внимание моему близкому человеку из чувства справедливости.

Николь не знала подробностей нашей с Макколом мести. Не знала, что именно происходило между мной и ее любимчиком, который ради личной мести не упускал возможности демонстративно обнять или поцеловать ее. Не знаю, догадывалась ли она, что была лишь удобной игрушкой в хищных руках, но, стремясь стать для Адриана кем-то большим, Николь слегка отдалилась, хотя при встрече и делала вид, что в нашей дружбе все по-прежнему.

Я достаточно быстро отчаялась, оставаясь со своими мыслями наедине, чтобы хотя бы немного настроиться на позитивный лад, но ничего позитивного не случилось.

– Хочешь, я его побью? – невинно спросила Моника, когда мы стояли в очереди за едой. – Пожалуйста, Адри, поговори со мной немного, я чертовски переживаю. На тебя становится невыносимо смотреть. Ни с кем не общаешься, обедаешь в машине, как неприкаянная, почти ни на что не реагируешь.

– Хочешь оплатить психолога? – без особого энтузиазма спросила я, смотря прямо перед собой. – Мне бы заблокировать все возможные фейковые аккаунты, с которых приходят видео и фотки.

– Какие еще фотки?

Протянув ей телефон, я устало прикрыла глаза. Это становилось невыносимым.

После того поцелуя на парковке какой-то кретин начал заваливать социальные сети компроматом на гулянки Адриана. Он целовался и обнимал девушек, усаживая их на колени, властно хватая за горло и подбородок в своей излюбленной манере, пока кто-то со стороны делал эти самые снимки и видео.

– Меня изводят, – продолжила я. – Знают, на что давить.

– Думаешь, это Эванс?

– Он сказал, что собирается стать моим кошмаром. Видимо, в подобном все и заключается.

– Я прибью его, точно тебе говорю.

Подруга метнула злой взгляд за популярный столик, я же отвернулась, чтобы надежно сохранить нервы. С тех пор как Адриан высказался, прошла неделя. Происходящее изводило больше, чем момент его отсутствия, ведь в то время не приходилось наблюдать за его похождениями.

Взяв еду, я в очередной раз пошла на выход, не обращая внимания на умоляющий взгляд подруги, которая чуть ли не каждый день уговаривала меня остаться, чтобы пообедать вместе, но я шла наотрез.

На выходе меня резко потянули в сторону, а как только лопатки с болью коснулись стены, я с ненавистью взглянула в карие глаза Маккола. Его рука больно сдавила шею, пока вторая перехватила обе руки, из-за чего я уронила всю еду на пол.

– Какого черта? – прохрипела я.

– Думаешь, я не в курсе, кто решил меня подставить перед директором, а?

Пальцы на шее сжались сильнее. Я вытаращила глаза, пытаясь извиваться всем телом, чтобы освободиться, но ничего не вышло.

– О чем ты?! Я не понимаю…

– Все ты понимаешь. Думаешь, я не догадался, кто именно ведет блог и яростно излагается о школе, студентах и учителях? Решила меня подставить, выдав блог за мой, и прикидываешься дурочкой? – Он зло рассмеялся, явно ощущая превосходство. – Я ведь переиграю тебя, Адри. Тебя попрут из школы за ложный донос, а потом узнают, кто именно пишет гадости на всеобщее обозрение. Ты решила мстить не тому человеку. Стратег из тебя омерзительный, что мы уже выяснили, играя в нашу маленькую игру. Пожалуй, выражение «разбить сердце» ты приняла слишком всерьез.

Я больно прохрипела, не в силах нормально вдохнуть. Хотелось закричать, чтобы позвать на помощь, но в этой школе у меня было от силы два человека, готовых постоять за меня, однако и те бы не помогли, просто-напросто не услышав ничего, кроме хрипов. Маккол улыбался, черти в карих глазах ликовали, наблюдая за моей болью, от которой перед глазами возникла пелена, пока парень не отлетел в сторону, повалившись на пол.

Руки тряслись, пальцы била мелкая дрожь, но я все же ухватилась ими за шею, словно пытаясь успокоиться и прийти в себя. Свободно дышать стало больно, и все же я хватала каждый глоток воздуха, словно чувствовала, что вот-вот придется снова задыхаться. Сползая по стене, я увидела Адриана, надвигающегося на Маккола с таким отрицательным настроем, что воздух, которым я так злоупотребляла, за секунду пропитался ненавистью и злостью.

– Ну наконец-то, – спокойно ухмыльнулся Эванс, когда парень вскочил на ноги и пошатнулся. – Я уже подумал, что ты так и продолжишь избегать нашей теплой встречи.

Маккол посмеялся и выпрямился, поместив руки на бедра.

– Ищешь отмщения, герой-любовник? Думаешь, я не приходил в школу, потому что тебя боялся? Окстись. Мир вокруг тебя не крутится, лишь эта жалкая школа готова целовать твои вонючие ноги и подчиняться каждому слову. Сейчас ты для них герой, угадал, Эванс? Все, как ты любишь.

Адриан в улыбке показал белоснежный ряд верхних зубов, обнажая клыки. Если внешне он выглядел абсолютно спокойным, его глаза излучали нарастающую ярость.

– Здесь ты немного облажался, я всегда был антигероем, и в этот период истории злодей только один. – Голубые глаза блеснули. – Я.

– Ты мудак, ане злодей. Мудаки, как правило, востребованы у таких сук, как она. Надеюсь, напоследок ты ее хорошенько поимел, чтобы не было так обидно.

Эванс дернулся на Маккола, и всего за несколько секунд началась ожесточенная драка, в которой эти двое даже не допускали мысли уступить другому. Какое-то время потребовалось, чтобы подняться и закричать, чтобы те остановились, но, разумеется, ни одно мое слово не стояло в приоритете ни у одного из них. Им было наплевать на меня.

Шум привлек внимание студентов. Их гул, крики триггером перенесли в самое ужасное состояние, напоминающее момент, когда я бесформенной фигурой отлетела в сторону от взрыва и потеряла сознание на несколько дней. Создавалось впечатление, что сейчас должно произойти точно то же самое, из-за чего я попятилась назад и уткнулась спиной к стене, бегая взглядом по появляющимся людям. Не в силах бороться с паранойей, я поспешила уйти. Подальше от людей и их громких криков. Завернув за угол, присела и закрыла уши, проговаривая:

– Все нормально, нормально…

Зажмурившись, начала считать, чтобы заглушить это безумие внутренним голосом.

Отпечаток от взрыва определенно повлиял на психику. Меня до слез раздражало то, кем я стала, ведь теперь ни о какой внутренней силе не могло быть и речи. Я тряслась, озиралась, не могла совладать с собственными мыслями и страхами, ведь определенные ситуации повлияли так, что я сломалась.

Через какое-то время все пришло в норму. С недоверием убирая руки с ушей, пришлось с облегчением вздохнуть и подняться. Гул стих, и школьный коридор снова наполнился монотонным звучанием обычной перемены, благодаря чему я успокоилась и решила сходить на стадион. Сигарета была как никогда кстати.

Заворачивая за угол, я влетела носом в крепкую грудь Эванса, который, не растерявшись, моментально прижал меня к стене и наклонился, заглядывая в глаза.

– Ты сказала Макколу, что мы переспали? Зачем?

– Сказала? Он сам это придумал!

Схватив меня за горло, он слегка его сдавил, но не так, как это делал Маккол. От такого жеста Адриана я давно перестала чувствовать угрозу. Было понятно, что такон лишь пытается заполучить полное внимание, но для чего оно ему было необходимо тогда?.. Мог ли он по-прежнему любить меня или я лишь хотела, чтобы нежные чувства сохранились в новом сердце?..

– Твои слова теперь смело можно делить на два, Эванс, – сообщил он, смотря прямо в глаза, но стоило взгляду переместиться чуть ниже, его руки с ловкостью развернули меня лицом к стене. – Если это очередная уловка, к которой вы готовитесь, вам обоим придется несладко.

– Нам нет смысла что-то иметь против тебя.

Я почувствовала, как он касается кончиков волос, но как только начала об этом размышлять, Адриан оттянул голову за волосы назад, вынуждая запрокинуть голову и застыть.

– Глупо верить, что после случившегося я не начну подозревать тебя и твоего дружка в интригах. Ты хоть знаешь, почему его поперли из старой школы? Этим он с тобой поделился?

– Н-нет.

Хотелось бы сказать это четко и уверенно, но поза не позволяла. Адриан бархатисто рассмеялся у самого уха, а я только попыталась сделать вид, что не напрягалась от соблазна перед его харизмой и умением вытворять с душой что-то невероятное совсем обычными действиями.

– Этот идиот любил настраивать людей против друг друга и часто проворачивал что-то подобное ради собственного удовольствия.

– Раз так… ты должен понимать, что с нами он сделал то же самое.

Он потянул за волосы вниз, из-за чего я выгнулась, уткнувшись задом в его пах. Глупо, но, оказавшись в такой позе и ситуации, ни о чем другом думать уже не получалось, пока Адриан был абсолютно спокоен.

– Я не договорил, – прохрипел он. – Маккол мог бы дурачиться и дальше, пока не решил зайти дальше. В той школе его в лоб называли серым кардиналом и шептуном-доброжелателем. Он разносил сплетни как девчонка под видом заботы о других, и все сходило с рук, пока дело не дошло до одного из учителей, который якобы мутил со школьницей. Скандал, но в итоге правда вскрылась, и его послали. Вот с таким человеком ты решила отомстить. Доверилась какому-то смазливому сопляку, которого знала всего пару дней.

– Неплохо вскрываешь правду. Это ведь ты напел директору, что блог принадлежит Макколу?

– Была бы ты такой догадливой чуть раньше, Эванс, многого можно было избежать. Сейчас ты в весьма… – Он умолк, слегка отдалившись, чтобы оценить вид моей позы. – Двусмысленном положении.

– Так отпусти.

– Пока ты не скажешь, что вы задумали.

– Разве пару минут назад было похоже, что мы с ним любезничаем?

Адриан ослабил хватку, позволил выпрямиться и медленно обернуться.

Эти глаза… Я старалась вести себя нормально, как при разговоре с обычным человеком, но Адриан Эванс был так красив и глубок, что в нем хотелось утонуть, чтобы ощутить эту красоту в полной мере. Безразличный взгляд исподлобья гипнотизировал, но уже не принадлежал той нежности, к которой я успела привыкнуть. Все в нем казалось родным, но новое сердце принадлежало презрению и разочарованию.

– Что ты сделала, что он так обозлился? – безразлично спросил он.

– Подумал, что я рассказала директору о блоге.

– Все?

– С недавнего времени мы с ним вроде местных отбросов. Он взбесился на меня тогда, когда я сказала, что больше не могу врать… Понял, что я влюбилась, хотя был уверен, что справлюсь с ролью мстителя.

Адриан затих. Я всматривалась в черты его лица, не желая, чтобы этот разговор заканчивался, ведь иначе нам предстояло снова держать дистанцию. Она была невыносима.

– Мне нет смысла врать.

– Тогда я думал точно так же, – разочарованно сообщил он.

– Тогда мне было, что скрывать, сейчас же я полностью открыта…

– Не начинай.

– Я не верю, что ты можешь меня ненавидеть, Адриан. Теперь мы поменялись местами? Я люблю, а ты навязываешь себе ненависть?

– Не говори о любви, Эванс. Чего добиваешься? Что хочешь, чтобы оставить меня в покое?

– Я разве навязываюсь?

Адриан приоткрыл рот, но тут же подавил желание высказаться.

– Мне хочется просить прощения каждый раз, когда ты находишься рядом. Я так виновата перед тобой. Просто скажи, что сделать, чтобы заслужить прощение, и я сделаю.

– Такое чувство, что ты хочешь наверстать упущенное. – Его глаза хищно прищурились. – Хочешь меня, Эванс?

Я машинально закатила глаза. Было понятно, что Адриан не хочет меня слышать, поэтому дурачится и насмехается. Таким он был, когда хотел казаться противным, и у него это мастерски получалось.

Не впечатлившись реакцией, Эванс потянулся к руке и по-хозяйски провел ей по своему прессу, спускаясь к резинке спортивных серых джоггеров, от чего я с недовольством одернула руку, чтобы он с порывом прижал ее к стене. Бархатистый смех в самые губы раздражал, пока его красота дразнила, но такая выходка обижала.

– Не делай такие глазки, Эванс. – Он слегка наклонил голову на опасно близком расстоянии наших губ. – Я ведь чувствую, как твое тело поддается моему голосу.

– Потому что люблю тебя, – твердо напомнила я, из-за чего Адриан поддался порыву своего недовольства. Думаю, он хотел, чтобы я молчала, поэтому сжал мою шею, приподнимая подбородок указательным пальцем, который медленно подобрался к губам и проник в рот, чтобы коснуться языка. Наблюдая за собственными действиями, Адриан приоткрыл губы и поднял свои голубые глаза с расширенными зрачками, чтобы позволить утонуть в их безразличии. Медленно оглаживая влажным пальцем губы, он слегка оттянул нижнюю и прошептал:

– Ятебя не люблю.

– Не верю.

Сжав зубы, он сильнее ухватился рукой за шею, потянул на себя. Наши лбы прикоснулись, пока в его потемневших глазах читалась злость и сопротивление. В тот момент я точно поняла, что Адриан специально проговаривает эти слова вслух, но не чтобы задеть меня, а потому что сам хочет им верить, ведь, несмотря на случившееся, он не мог по-другому.

– Ты поехавшая, – усмехнулся он. – Я не люблю тебя, Эванс, ненавижу и желаю, чтобы ты прошла через то же самое, через что пришлось пройти мне. Надеюсь, что кто-нибудь когда-нибудь разобьет твое сердце так же, как ты добила мое.

– Если ты меня так ненавидишь, почему пошел за мной и до сих пор разговариваешь? – Я решила идти в наступление. – Я знаю, что такое ненависть. Она отталкивает от человека, ты не желаешь находиться рядом, не желаешь разговаривать, а тем более прикасаться. – Взгляд прошелся по его руке. – Ты же хочешь.

– Какие мы умные. Ты строишь иллюзии, пока я намеренно ими играю. Этим кто-нибудь должен быть я. Я хочу разбить твое сердце в отместку за мое.

– Тогда я непротив.

Такая новость изменила красивое лицо. Адриан потупился и посмотрел на мои губы в соблазнительной муке. Слегка приподнявшись на носочки, я почти приблизилась к губам, но его палец моментально оказался на них, останавливая. Он на несколько секунд закрыл глаза, его дыхание стало глубоким, почти животным, благодаря чему я решила пойти дальше и слегка прикусить подушечку пальца, чтобы понаблюдать за сомнениями Адриана Эванса. Он приоткрыл губы, с изумлением наблюдая за моими выходками, пока нас грубо не прервали.

– Чувак… – Джереми смотрел на нас с презрением и осуждением, но Адриан лишь перевел на него взгляд, не двигаясь и не отталкивая меня, словно мог управлять только глазами.

– Сейчас подойду, – сообщил он и вернул взгляд на мои губы.

– Идем. Нам пора.

Я видела, как ему сложно оторваться и просто уйти, но по итогу он медленно провел пальцем по моим губам, высвобождая его, и отстранился, чтобы уйти вместе с другом.

От учащенного дыхания голова немного закружилась. В школе оказалось на удивление холодно после близкого контакта с мускулистым телом, но тогда я хотя бы поняла, что не все потеряно. Адриан злился, презирал, что делал бы любой на его месте, однако чувства ко мне оставались его якорем.

Джер пошел в атаку, как только мы оказались в западном коридоре школы.

– Чем ты, черт возьми, думаешь? Что я только что видел?!

– Остынь, я просто хотел выяснить, что они с Макколом задумали.

– Шарясь пальцем по ее поганому рту? – Он одернул меня, резко повернув к себе. – Она обманула тебя, из-за чего ты попал под операционный нож…

– Я помню, что она сделала.

– Тогда что ты вытворяешь?! Мы сто раз говорили, что с этого момента Эванс для нас не больше, чем обычная сука. Не смей подпускать ее к себе, Эванс. Я видел, как ты косишься на нее, когда та трется где-то поблизости. Ты только делаешь вид, что тебе наплевать на нее, даже она это понимает, поэтому пользуется.

– По-твоему, я такой глупый, чтобы снова наступить на те грабли? Все под контролем, Джер, и я намеренно делаю то, что ты видел.

– Не делай из меня придурка. Ты не настолько хороший актер, чтобы я не заметил искренности твоего идиотского влюбленного взгляда. Если ты снова свяжешься с этой мразью, можешь попрощаться с нашей дружбой. Хватит. Я за все время твоей реабилитации старался не для того, чтобы снова наблюдать за этим дерьмом.

Плюнув это, он пошел прямо, и я медленно поплелся за ним.

Адриана…

Моя первая любовь, растоптавшая меня так неожиданно и больно, что мое сердце не выдержало правды, которую она хранила.

Я был у родителей, когда Джереми скинул видео с разговором и поцелуем Адри и Маккола. Их слов было не разобрать из-за шума в торговом центре, ведь только потом удалось узнать, о чем именно те говорили. То, как этот придурок ее целовал, вывело из себя за считанные секунды, поэтому я сразу набрал Адри, желая справиться с гневом. Я уже уселся в машину, чтобы поехать туда и набить ему физиономию, как вдруг голос этого персонажа раздался на том конце телефона. Мерзкий, нахальный голос. Маккол смеялся, когда пересказывал, что именно они провернули с Адри, и я не выдержал. Ярость и гнев истязали душу, было сложно поверить, что все это правда, поэтому я не верил.

Оказавшись в торговом центре, никого из них я не застал, а как только позвонил Джереми и договорился о встрече, сразу помчался к нему, чтобы разобраться. Выражение его лица было серьезным, взволнованным. Друг смотрел с недоверием, а когда рассказал все, что услышал и увидел, замолчал и опустил глаза.

Это кажется невероятным. Я не могу поверить, что она могла так поступить. Как могла притворяться, когда буквально таяла в моих руках?.. Моя любовь, моя единственная, которая смогла вытащить меня из глубины отчаяния и вернуть к жизни, оказалась всего лишь обманщицей. Этот удар по самому ценному, что у меня было, подобен разрушению моего безопасного убежища, где я искал успокоения. Моя девочка… Моя погибель.

Я оттолкнул Джера, когда тот схватил руку, не давая ринуться к машине. Сердце билось так быстро, чего я не ощущал уже достаточно давно из-за сердечной недостаточности, но в тот вечер оно будто возобновило работу, хотя, казалось, вот-вот прорвет грудную клетку.

Весь путь до ее дома я понимал, что задыхаюсь от боли и осознания этой правды. Нет. Я не хотел в это верить, поэтому мчался к Адри, надеясь, что она скажет, что все это неправда. Я бы поверил. Ради нас я бы поверил даже очередной лжи, оставался идиотом, но был бы с ней. Слезы стекали по щекам, и все ощущения были такими новыми, что создавалось впечатление, будто я нахожусь не в своем теле. Слезы! Я не плакал с восьми лет. Не плакал, когда ломали кости, когда узнал о болезни, но тогда… Тогда меня душило. Душило до полусмерти.

Из-за ливня на дороге было сложно разобрать улицы. Даже удивительно, что я не влетел в какой-нибудь столб раньше, учитывая скорость, на которой мчался по многочисленным лужам. Заметив вдали ее силуэт, я остановился и выпрыгнул из машины, не в силах сдерживаться, но и не в силах что-либо говорить. Меня трясло, собственное сердце с каждым биением больно проходило по грудной клетке, словно смещалось в сторону. И вот она передо мной… Вымокшая, побледневшая и заплаканная. Мне стало хуже, когда я заметил на ее лице боль, ведь она читалась как чистосердечное признание, но я все равно не хотел в это верить.

– Скажи, что это неправда! – закричал я, пока шел навстречу, не в силах оторвать взгляд от ее красивого лица. – Ты не могла так поступить со мной, скажи!

Меня начало трясти, из-за чего в ногах появилась слабость.

– Адриан…

Но благодаря ее голосу я понял, что на самом деле слабость. Она.

Тогда у меня болело не пораженное сердце, которое врачи намеревались заменить, болела душа, с которой дела обстояли гораздо хуже. Эта боль была сильнее любой болезни… Но даже если доктор спасет меня физически, кто вылечит мою душу?..

В порыве я обхватил ее хрупкие плечи, хотел поцеловать так чувственно и нежно ради собственного спокойствия, но не смог… Взгляд самых прекрасных на земле глаз вынуждал плакать и встряхнуть ее, чтобы привести в чувства как меня, так и ее, но слабость перед ней все равно оказывалась сильнее. Прижавшись лбом к ее голове, я не мог нормально дышать.

– Что я могу, Адри?! Что я, черт возьми, сделал, чтобы ты так беспощадно истязала меня? За что?!

Что я делал не так? Где оступился, чтобы она меня так ненавидела?! Когда-то косо посмотрел на нее или что-то сказал? Я не понимал. Не знал, почему та, к кому я относился так трепетно и нежно, увидела во мне врага всей своей жизни и так подло обманула. Ни одна девушка не имела надо мной такую власть, ни одна не смогла одним лишь взглядом влюбить и навсегда приковать к себе. Моя первая любовь… Любовь всей моей жизни…

Справиться с чувствами не выходило. Ярость пожирала, но любовь еще на что-то надеялась, поэтому я не выдержал. Ярость заставила сжать ее шею, а любовь принуждала склониться к любимым губам и сказать:

– Я же тактебя люблю. Скажи, что Маккол тебя заставил. Скажи, что вынудил и у тебя не было выхода.

Как же мне хотелось, чтобы она это сказала, в очередной раз соврала, пускай! Я не хотел покидать ее после долгого года молчания о своих чувствах.

– Прости.

Она заплакала, разрушив мои ожидания.

Оттолкнув ее, я снова почувствовал слабость в ногах, которым до этого Адри помогала устоять на месте, но все же отошел на несколько шагов назад. Сердце больно екнуло, вынуждая руку прижаться к больному месту. Оно чувствовало боль и разочарование по той, о ком страдало, поэтому находиться рядом я уже не мог. Боялся не справиться с чувствами и навредить ей от нарастающего безумия.

Я совсем не заметил, как рядом появился Джер. На тот момент мне было необходимо справиться со всем этим, ведь эмоции в прямом смысле собирались меня убить, завершив печальную историю моей пустой душой…

Выжимая педаль газа, я проехал какое-то расстояние, пока не начал безудержно кричать и со всей силой бить руль своей тачки. Боль должна была уйти, но вместо этого внутри меня будто бы что-то треснуло. Был ли это хруст или оторвавшаяся артерия сердца – не знаю. Я помню только то, что меня дернуло в сторону, и все остальное перестало что-либо значить, но я успел допустить мысль, что это конец. Даже как-то странно, что история человека могла так быстро подойти к концу. Грустному для родных и близких и трагичному для меня.

Первым, кого я увидел после наркоза, оказался лечащий врач. Он с нежностью улыбнулся и поприветствовал меня, предпочитая не уточнять детали моего неожиданного нахождения в клинике. Честно, поначалу я не помнил, как именно здесь оказался, воспоминания пришли со временем, когда тело понемногу начинало восстанавливаться. Швы после операции часто болели при отказе от болеутоляющих препаратов, но спустя недели две боль немного стихла.

Стены палаты, обследования, визиты родителей и друзей отвлекали, но до наступления ночи, которая возвращала меня к Эванс и ее проступку. Иногда хотелось, чтобы в палату зашла именно она, но затем ненависть начала подпитывать мысли о любимой. Как я мог простить ей обман?.. Я действительно начал верить, что нравлюсь ей и вскоре смогу полюбиться, а теперь все эти надежды сгорели. Хоть я мнил себя мужчиной в восемнадцать лет, только повзрослев, смог оглянуться назади оценить свои возможности. Я бы ничего не поменял, даже если бы имел возможность вернуться. Юная Адриана Эванс, девочка, ставшая моим спасением и уничтожением. Было необходимо разлюбить ее, что у меня в конце концов получилось.

Смена номера и полный нейтралитет.

Возвращаться в школу после случившегося было бы глупостью. Я планировал сдать экзамен и укатить куда-нибудь в Европу, чтобы учиться и открыть свое дело, оборвав все связи с прошлой жизнью и ее людьми. Эгоистично, но практично. В один момент пришлось пересмотреть планы и принять для себя решение пойти в армию, чтобы чуть позже попасть в «Зеленые береты». Мне нужна была дисциплина, изнуряющие тренировки и отсутствие каких-либо ненужных мыслей, поэтому планы касаемо Европы я приберег для прикрытия. Родители бы ни за что не одобрили эту идею после пересадки, но врач подметил, что моему восстановлению можно только позавидовать. Он даже пошутил на тему киберпанка, словно мое новое сердце стало сильнее и может выдерживать невероятные нагрузки. Мне хотелось узнать о личности донора, по возможности помочь его семье, но информация оказалась конфиденциальной. Сообщили, что его родным неприятна мысль, что сердце близкого, умершего человека продолжает жить в каком-то незнакомце. Вероятно, им не нравилось решение донорства.

Многие студенты знали меня еще со времен средней школы, где я был активистом и просто обаятельным парнем, умеющим находить общий язык с любой компанией. В старшей школе они еще застали меня таким, но известие о болезни перевернуло их несмышленые умы слишком неожиданно, словно теперь перед ними находился абсолютно незнакомый человек. Новость о том, что мне пересадили сердце, разнеслась по всему городу, поэтому наша школа знала о случившемся и хотела просто увидеться, чтобы попрощаться. Здесь было много чего хорошего, да и многие из ребят не были плохими, какими их считала одна неприятная особа. Я все же решил зайти и попрощаться, точно узнав от Джереми, что Эванс избегает столпотворений, поэтому было принято решение заехать во время ланча.

Они восхищенно свистели и хлопали, от чего я засмеялся, поднимая ладони в сдающемся жесте неловкости. За несколько месяцев пришлось забыть стены родной школы, поэтому ностальгия расположила, и я даже радовался этой последней встрече, пока вдали не раздался грохот, который привлек внимание. Эванс. На секунду я забыл, как дышать, пока она что-то яростно говорила Эмили классом младше моего.

Ее образ, длинные темные волосы локонами… Я застыл при виде старой любви и уставился на нее, пытаясь запомнить каждое движение, словно напоследок это было необходимостью. И это было. С трудом переместив взгляд на растерянного Джереми, я послал его к черту. Подставщик. Это было так непредусмотрительно с его стороны, из-за чего пришлось дать тому подзатыльник за такую фигню.

Кое-как я обошел любимых учителей и уже направлялся к выходу, чтобы присоединиться к тусовке, на которой настояла Моника. Пить мне было запрещено, поэтому пьянки я проводил за разговорами и попытками держать себя в руках. Попытка новой жизни с учетом чужого сердца в моей груди прибавляла ответственности. Наконец-то хотелось жить за себя и за того, чье сердце во мне билось. Момент достаточно щепетильный. Поначалу даже казался странным, ведь оно даже билось по-другому и давало надежду на что-то светлое.

Стоило сделать пару шагов, как передо мной возникла Адри. Ошарашенно уставившись на нее, я понял, что все катится к чертям. Новое сердце, которым я пару секунд восхищался, забилось в груди так быстро, словно уже было наслышано о ней и мечтало познакомиться, добровольно желая попасть в ловушку. Именно в тот момент я понял, что ни хрена не разлюбил ее, и это выводило из себя. Каждая частичка тела тянулась к ней и хотела насладиться теми далекими днями. Ее губы, глаза… Внутри я душераздирающе кричал, но оставался серьезным, стараясь сконцентрироваться на ненависти.

– Никаких мыбольше никогдане будет, Эванс, – со всем мастерством сообщил я больше для себя, чем для нее. – Я тебя презираю, ненавижу каждой фиброй, которая когда-то смогла полюбить. С этого момента, Эванс, поймешь, что значит моя истинная ненависть. Я стану твоим тошнотворным кошмаром, чтобы сломать тебя, как ты сломала меня.

Идея разожгла кровь.

Эванс хотела играть со мной, наверняка наслаждалась своим обманом, пользуясь моей слабостью, что же… Расплата должна поставить все на свои места. Она не должна думать, что до сих пор имеет надо мной власть.

Я поцеловал ее подругу так демонстративно, что самому стало тошно. Взгляд Моники осуждал мои действия, но это прибавило сил, чтобы по возможности Эванс опять меня возненавидела, и мы делили это чувство на двоих. Как я мог полюбить ее?.. От одной мысли приходилось злиться на самого себя.

Так и вышло, что я решил еще на несколько недель остаться в школе. Здесь я не закончил.

Больше всего я ожидал встречи с Макколом, чтобы поквитаться. Чувство мести обещало быть сладким соком, который пора было испить, но этот недоумок избегал наших встреч и не появлялся в школе. Обыграв ситуацию, захотелось действовать по-другому. Если он не ходит в школу добровольно, необходимо затащить его сюда насильно, что я и сделал, отослав директору анонимное письмо с новостью о том, какая именно крыса лучшей школы города публично пишет гадости. Адри начала вести блог немного раньше перевода Маккола, но удалось выяснить, что он должен был перевестись еще в сентябре, но по семейным обстоятельствам этого не случилось. Все располагало, поэтому я с нетерпением ждал нашей встречи.

Я с упованием слушал компанию, посматривая на Монику и Эванс, которая никогда не ела вместе с остальными. Насколько знаю, ее и Маккола после случившегося ненавидели больше, чем обычно, что даже неплохо, учитывая обозначение места в социуме, когда играешь в такие подлые игры с чужими чувствами. Кара для Эванс была обозначена ее мыслями. Иногда допускал, что ей немного не по себе от случившегося, а поцелуй с Николь только это подтвердил. Мстить ей было выгодно именно с подругой, только вот делал я это не с особым удовольствием. Николь – хорошая девчонка, но не я должен быть ее партнером. Какой нормальный парень будет встречаться с девушкой и тайно думать о ее подруге?.. Только конченный идиот, кем я себя считал только в случае Адрианы, и поэтому сразу обозначил рамки наших новых отношений, лишь пообещав, что если что-нибудь почувствую, сразу ей скажу. Видимо, она не теряла надежды понравиться.

Взгляд бегло проводил Эванс до выхода, но в один момент та неестественно отскочила в сторону, вынуждая меня с беспокойством привстать, и не зря.

Маккол. Как же я бодро избавлялся от накопившегося пара, вкладывая в удары всю ту боль, что испытал несколько месяцев назад. Нас оттащили слишком быстро, но я заметил, что Эванс ушла, оставив меня без ответов на интересующие вопросы. Если против меня организовывался очередной заговор с участием этих двоих, это нужно было обрубить на корню.

Я не мог спокойно смотреть на ее пухлые губы, помнил, какими бордовыми они становились от частых поцелуев, и заводился, желая впиться в них поцелуем. Чтобы этого не допустить, пришлось прижать ее к стене, начать запугивать, но действия потерпели фиаско. Изгибы ее тела сводили с ума, хотелось пройтись по аппетитному телу ладонями, доставить ласку, которую те желали, поэтому я не удержался, намотал длинные волосы на кулак и потянул их вниз, с удовольствием наблюдая за такой соблазнительной позой. Наблюдать преступлением не было, и я даже расслабился, пока не началась очередная перепалка. Я пытался вывести ее на эмоции, но вместо этого Адри выводила на эмоции меня, и весьма удачно. Схватив ее шею, я не смог удержаться, чтобы не пофантазировать, машинально проникая пальцем в ротик и представляя, с каким удовольствием она могла бы делать это ниже. Я хотел ее и ненавидел себя, но как только Адриана сама продолжила эту маленькую шалость, все стало неважным. Я как под гипнозом наблюдал за ней и вспоминал прошлое с таким трепетом и удовольствием, что потерял дар речи и просто наблюдал. Чего она добивалась?.. Могла ли любить, раз с такой уверенностью об этом говорила?.. Не знаю. Говорить что-то наверняка о чувствах этого человека было невозможно, тем более когда я терялся в собственных.

Джер быстро успокоился и как бы невзначай изредка поглядывал в мою сторону. Так он делал еще с детства, когда мы ругались, но именно благодаря этим взглядам я понимал, что друг уже не сердится. Я был благодарен ему за поддержку, был благодарен, что тот меня оберегал и волновался из-за случившегося. И иногда это волнение помогало поэтапно вспомнить обман Эванс, чтобы держать необходимую дистанцию. Простить ее я не мог, вспоминал боль, которую она причинила.

Моника вела себя так, будто именно я обманывал ее подругу. Она с осуждением смотрела как на меня, так и на Николь, которая просто вела себя мило и поддерживала разговор.

– Может, ты доучишься до конца и сдашь экзамены вместе с остальными? – спросил одноклассник за ланчем, и все внимание присутствующих за столом обратилось ко мне.

– Я уже сдал некоторые из них, остались только итоговые на следующей неделе.

– А как же время подготовиться?

– Я отличник. Школьная программа не такая сложная, когда ты зубрила. Мне, наоборот, хочется побыстрее от них отделаться и начать подготовку к поступлению в университет. Да и хочется уже перебраться в Германию, чтобы освоиться на месте перед поступлением.

Джер нахмурился.

– Но что насчет выпускного? Ты должен на нем появиться, чтобы мы напоследок как следует оторвались и почувствовали этот долгожданный переход в новую повседневность. Мы же больше никогда не будем встречаться, как сейчас. Максимум на выходных, и то не полным составом.

– Не дрейфь. Если получится, я приеду на выпускной, и отпразднуем.

– Ты всегда говоришь что-то подобное, когда никуда ехать не хочешь.

– А зачем ты уезжаешь? – с вызовом спросила Моника и скрестила руки на груди. – На моей памяти ты не собирался учиться в Германии.

– Немного изменились обстоятельства…

– Настолько, что ты решаешь перебраться куда подальше?

По одному ее взгляду я понял, к чему она клонит, поэтому с безразличием ответил:

– Настолько.

Моника, насмехаясь, покачала головой и без стеснения рассмеялась. Ребята вытаращили от непонимания глаза и переглянулись, пока я, развалившись на стуле, пристально смотрел на подругу и ждал очередного выпада, который не заставил ждать.

– Так быстро сдаться, поддавшись первой трудности…

– Моника! – Николь хотела заступиться, но девушка с недовольством на нее зыркнула.

– Ох, точно! Тебе же проще отплатить той же монетой: поцеловать ее подругу, кидать с фейков свои похождения с другими девушками, ведь это такая крутая причина побесить ее, да? А ко всему прочему потом просто взять и укатить в другую страну, словно ничего и не было.

– Какая муха тебя укусила? – скривился Джереми.

– Забыл, чья я подруга? – иронично ответила она, а я немного удивился.

– Про какие фейковые страницы ты говоришь?

– А ты спроси у своего дружка, ему виднее.

Джереми потупился от моего требовательного взгляда и мог соврать, но все же не выдержал:

– Что? Ну да, я отправлял ей фотки с того года…

– На хрена?

– Чтобы на место поставить! Считайте, так я мщу за друга, чтобы душа не болела.

– Бедный, исстрадался! Только ты каким здесь боком?

– Я каким? Вообще-то именно я раскрыл обман Эванс.

– Когда она хотела рассказать обо всем сама?

– Не рассказала бы.

– Да даже если так, это было бы не наше дело! Я знаю Адри, она слишком совестливая и не смогла бы скрывать это слишком долго. Если бы она действительно хотела навредить Эвансу, навредила бы. Все мы знаем ее. Да, она совершила ошибку, но она это хотя бы признает и сочувствует. Вы же загнобили человека! – Моника посмотрела на Джексона. – Ты вообще со своими дружками зажал ее на парковке и угрожал. Совсем больной?!

От этой новости внутри все сжалось. Я метнул разгневанный взгляд на Джексона.

– Мы были на эмоциях! – вскрикнул он.

– Я же говорил, чтобы вы ее не трогали, – напомнил я.

– Так это было до известий про ее терки с Макколом. Мы подумали, что теперь у нее нет твоей неприкосновенности.

– Неприкосновенности, – передразнила Моника. – Ты прям король моральных уродов, Эванс.

– Выбирай слова, – недовольно процедил Джереми.

– А то что? И меня выловите в безлюдном месте? Идите к черту, понятно? Все вы!

Она схватила сумку и ушла, пока я наблюдал за тем, как Николь побежала следом.

– Чтобы такого больше не было, – предупредил я. – Эванс моя забота. Почему вы обозлились на нее больше, чем на Маккола?

Джереми ухмыльнулся:

– Стреляют обычно в покусавшую собаку, а не в хозяина.

– С этого момента никаких действий против Эванс, Джереми. Это касается всех. Узнаю, будем разговаривать по-другому.

– Знакомые слова. – Джер раздраженно усмехнулся. – Никто не должен обижать Эванс, кроме тебя, угадал? Только вот на этот раз я поступлю по-своему.

– Хватит, не зли.

– А чего тебе злиться? Может, ты до сих пор питаешь иллюзии? Думаешь простить и наслаждаться чувствами, от которых не можешь избавиться?

– Я сказал, хватит.

– Ты не ответил, дружище. За все время ты ни разу не сказал плохого слова об Эванс. Разве так себя ведет человек, который утверждает, что ненавидит?

– Я не собираюсь оправдываться.

– А я сам проверю.

Джереми вскочил с места и рванул на выход, из-за чего пришлось ринуться следом.

На тот момент я понимал, что он манипулирует, но в ранее знакомом лице будто бы что-то изменилось. Его ненависть к кузине наводила странные чувства, от которых было не избавиться.

Оказавшись на парковке, я увидел Адри, Монику и Николь, чтобы затем переместить взгляд на разъяренного друга.

– Эй, Эванс! – Он окликнул одну, но обернулись сразу трое, наблюдая за тем, как парень поднимает с земли крупный камень. – Лови!

Ноги понесли к нему, но со всей силы кинув камень, Джер сразу побежал к пригнувшимся девушкам, ни в одну из которых, к счастью, булыжник не попал, влетев в каркас школы. Я несся за ним с такой яростью и гневом, что был готов побить его у всех на глазах за такую беспощадную выходку. Что он хотел доказать? Кому?..

С трудом высунув ногу вперед, мне удалось стукнуть по его заплетающимся ногам, чтобы тот повалился на асфальт. Я не успел затормозить, поэтому пробежал вперед, а когда остановился и обернулся, Джереми врезался в меня с такой силой, что от прикосновения наших тел все заболело.

– Ты гребанный мудила! – закричала Моника, пытаясь влезть между нами и тыкая пальцем в лица. – Какого черта вы творите?!

Она заехала пальцем мне в глаз, из-за чего хватка ослабла, и Джереми удачно вырвался. Я часто заморгал, а когда обернулся, он уже сжимал горло Адри двумя руками, сидя рядом с ней на корточках.

– Проклятущая сука!

Он надавил пальцами на ее горло, намеренно отбивая ее головой дверь машины, отчего я испуганно ринулся к ним и попытался оттолкнуть невменяемого друга, но хватка оказалась слишком уверенной. Продолжая бить ее головой об машину, Джер не был похож сам на себя. Таким не удавалось видеть его даже в самых ярых драках.

– Думаешь, я испугаюсь последствий или дядю?! Узнай он, какая ты тварь, пожал бы мне руку!

Растерянность убивала, поэтому моя ладонь моментально оказалась между металлом и ее головой. Я чувствовал, как костяшки продавливают дверь, пока девчонки от страха кричали и звали на помощь.

– С твоим появлением все пошло к чертям, Эванс. Твоим родителям нужно было остановиться на одном ребенке! Гребанная сука!!!

Я со всей силы давил на болевые точки, но Джер будто этого не чувствовал. Его безумие принадлежало обмякшей кузине, которая смотрела прямо на него со слезами на глазах и жадно хватала воздух ртом. Моя ярость затуманила разум, и я со всей силы ударил друга по лицу. Тот повалился на спину и чуть не потащил за собой девушку, но я удачно пнул того по локтям. Усевшись сверху, я наносил удар один за другим. Алая кровь брызгала в разные стороны, его улыбка выводила из себя, пока меня не оттащили в сторону несколько пар рук. Я продолжал кидаться, рычал, желая насытиться своей яростью, которой перекрывал тревогу за Адриану.

– Что здесь происходит?!

Злой голос учителя не вывел из наваждения, мне было наплевать на всех, кроме друга, который вытирал лицо руками и со слабостью поднимался на ноги.

Как мы все дошли до такого?.. Как позволили подобному сделать из нас животных?..

После громких упреков и медпункта я пришел в приемную директора и с неуверенностью подсел к Адри. Она посмотрела на меня, но вместо ответного взгляда я смотрел лишь на жуткие красные следы на ее шее. Убирая пряди пальцами, мне становилось не по себе. Мои разбитые костяшки казались сущим пустяком.

– Не вини себя, – хрипло произнесла она, и только тогда взгляд нашел ее серые глаза с лопнувшими капиллярами. – Он ненавидит меня…

– Ненавидит из-за меня. Что бы ты ни сделала, такое обращение – бесчеловечно. Не знаю, как он довел себя до подобного, тем более по отношению к девушке. Джер не такой… Да, вспыльчивый, но не настолько, чтобы бросаться на слабых.

– Так ты заступился по этому?.. Потому что я слабее?

Вернув на нее взгляд, пришлось снова посмотреть в серые глаза.

Она хотела услышать отрицание, но я не мог произнести это вслух. Боль за нее не позволяла признаться самому себе в ненависти, ведь как бы ни старался, как бы ни понимал, что после случившегося обмана меня терзают сомнительные мысли, простить было сложно. Я бы мог закрыть глаза, поддаться эмоциям и коснуться желанных губ, вернув радость в жизнь, но дальше, зная себя слишком хорошо, упрекал ее в том обмане при каждой ссоре. Это не счастье. Она была достойна лучшего и должна была усвоить ошибки, но без меня.

– Да, – с уверенностью ответил я. – Знаешь, через несколько недель я уезжаю и хотел бы поставить точку между нами на нейтралитете. Я прощаю тебя и хочу расстаться на хорошей ноте, как уже пройденной и забытой, Адри…

Эти слова должны были принести облегчение. В голове они звучали как хорошее решение, правильное, достаточно мудрое, в действительности причиняли боль сразу двоим. Ее глаза заслезились, отчего внутри все сжалось.

– Что, если я не хочу этого? – с осторожностью спросила она дрожащим голосом. – Я ведь… не смогу без тебя, Адриан.

Отрицательно покачав головой, я поднялся и набрал в легкие побольше воздуха, чтобы хоть как-то заполнить пожирающую пустоту.

– Сможешь. Оба сможем.

Она вскочила, подошла слишком близко и положила ладони мне на грудь, заглядывая в глаза с такой мольбой во взгляде, что я совсем забыл, как дышать и говорить. Адриана слезно просила о другом решении, я молча смотрел на нее со спертым дыханием и заново умирал. Чертова первая любовь… Мы топтались на осколках наших сердец, изводили себя противоречиями и мучили друг друга.

Рука потянулась к ее лицу, но я одернул себя и слегка сжал ее дрожащие пальцы. Хотелось что-то сказать, чтобы все обозначить, но я уже не нашел в себе сил. Было слишком сложно, невыносимо пусто и отрешенно.

Выдохнув через рот, я закивал своим мыслям и поспешил уйти. Адриана не должна была видеть эти порывы, не должна была питать надежды и романтизировать все это дерьмо. Конец настал тогда, когда она решила подчиниться незнакомцу, хотя даже я на тот момент был для нее ближе.

***

Распухшее и изувеченное лицо друга напрашивалось на очередную затрещину. Джер точно рехнулся, ведь вместо того, чтобы обидеться на меня или обозлиться, он улыбался, говоря, что знал о моих прежних чувствах. Директор придерживался уважительного тона при разговоре, хотя произошедшее могло запросто перечеркнуть нашу дальнейшую судьбу в этой школе. Вероятно, благодаря авторитетам родителей и выпускному классу мы отделались выговором и внеклассными уроками, из-за чего этот скандал немного замяли.

Моника кидалась на Джера с такой агрессией, что приходилось чуть ли не постоянно быть начеку и ловить ее, выбегающей откуда-то со спины. Она сыпала угрозами и обвинениями, поэтому под раздачу попадали все и каждый.

Спустя две недели, когда я сдал итоговый экзамен и в последний раз решился пройтись по школе, в одном из коридоров на меня накинулись друзья. Обсыпав конфетти чуть ли не весь коридор, ребята как-то быстро скооперировались и, схватив меня, начали подкидывать вверх, хором выкрикивая мое имя. Девчонки из группы поддержки по регби моментально надели на меня мантию и шапочку выпускника, на что я закатил глаза, принимая многочисленные поздравления. Блуждая взглядом по толпе, впервые за долгое время я искренне смеялся и наслаждался выходками элитной школы, пока в конце коридора не заметил Монику и Адри. Наблюдая за всеобщим восторгом со стороны, они выглядели задумчивыми и слегка расстроенными, и эти чувства будто бы передались мне. Натягивая легкую улыбку, я слегка приподнял руку и поздоровался, на что Эванс со слабостью пошатнулась и скрылась за углом.

Было ли это правильно?.. Я помнил начало года, когда она с ехидством отвечала на мои колкости и всякий раз закатывала глаза, доставляя этим невероятное удовольствие. Мы были вымышленными врагами, один из которых только и искал повод как-нибудь подначить, чтобы насладиться вниманием другого. Безобидная симпатия. Зависимая любовь. Беспощадная боль и расставание. Пожалуй, я распрощался со своей щенячьей любовью вовремя, чтобы вырасти и что-то понять.

В следующий раз мы встретились, когда я приехал за Моникой в школу, чтобы та помогла собрать вещи. Несмотря на то, что она осуждала мои поступки и как мамка намеревалась воспитывать, я не мог остаться без нее в грядущей новой жизни. Мы вместе выросли, вместе учились и гуляли. Вместе. В моей жизни эта заноза должна была остаться со мной навсегда.

На парковке я задумался о чем-то своем, а когда поднял взгляд, увидел Джулию Эванс. Улыбаясь и пританцовывая, она чмокнула меня в щеку и осмотрела с головы до ног.

– Какими судьбами? – улыбнулся я. – Соскучилась по школьным денькам?

– Уже погуляла по школе и зашла к учителям. В университете отстой, на курсе одни зазнайки, с которыми даже не оторваться как следует.

– Поэтому здесь кого-то подыскиваешь?

– А зачем мне кто-то, когда у меня есть младшая сестренка? Родители говорят, она совсем расклеилась после новости о завершении дела с Хэллоуина. Этого психопата так и не нашли и, похоже, теперь даже не собираются.

– Она действительно переживает из-за него?..

– Да, за последние три дня, что я здесь, ей все снятся кошмары. Посреди ночи Адри выкрикивает имя той погибшей девочки, а затем никак не может заснуть. Ее не узнать… Не язвит, постоянно где-то в своих мыслях, отрешенней, чем обычно. Вот я и решила поднять боевой дух и утащить на вечеринку, пока родители подумывают о психологе.

– Что за вечеринка?

– У Джошуа.

Мне это не понравилось. Уитмор хоть и был сыном мэра, какими-либо порядочными мыслями не обладал. Несколько раз нам приходилось тусоваться в одной компании, и мы по пьяни сдружились. Его мерзость обычно замечалась девушками, пока парни восторгались вседозволенностью за спиной отца.

– Может, сходите в другое место?

– Это еще почему?

– Уитмор козел, Джул, и большинство его друзей такие же.

– Перестань, мы не первый год общаемся.

Она отмахнулась, а я не успел договорить, так как к нам подошла Моника и Адри. Сестры порывисто обнялись, а я шагнул в сторону, чтобы понаблюдать за этим зрелищем со стороны, в частности из-за Адрианы. Меня не отпускала мысль, что нам придется расстаться так, да и новость – куда именно они собираются, наводила беспокойство.

– Подбросить вас до места? – слишком резко спросил я, из-за чего все взгляды уставились на меня с недоумением.

– Мы на моей тачке, – тут же ответила Джулия. – Расслабься, Эванс. Еще увидимся.

– Вообще-то завтра вечером у меня рейс.

– Тогда до твоего возвращения?

– Я не планирую возвращаться.

Пришлось смотреть на старшую Эванс, не моргая, чтобы случайно не наткнуться на взгляд ее младшей сестры. Клянусь, я бы не выдержал, чем мог все испортить.

– Эх, Адриан. – Джул тепло улыбнулась и погладила меня по плечу. – Все рано или поздно возвращаются в родной город. Как только соскучишься, напиши. Выпьем.

Джул потянула руку сестры за собой, и я машинально сделал шаг вперед, но остановился. Тоскливый взгляд Адрианы изводил, и я изо всех сил сдерживался, чтобы не броситься к ней и не обнять… в последний раз.

Моника наблюдала за моей нервозностью со стороны, а когда услышала разговор с Джошуа, слегка сощурилась. Я предупредил его насчет Адри и Джул, сказал, чтобы тот не думал ни о чем, что было для него привычным, и в ответ услышал одобрительное понимание. Друзьями мы были всегда только под действием алкоголя, поэтому говорить о нем что-то хорошее я просто-напросто не мог. Он по натуре оставался мерзким.

– Если тебе наплевать на Адри, чего тогда названиваешь Уитмору и запугиваешь? – саркастично уточнила Моника в своей манере.

– Ты не знаешь этого парня.

– Да, но знаю тебя. Вижу же, что беспочвенно переживаешь.

– Беспочвенно? Думаешь, я бы стал звонить ему и предупреждать, если бы на то не было причины?

– Когда дело касается Адри – да.

Подруга проницательно испепелила взглядом. Моника любила так делать, чтобы считывать проскальзывающие эмоции, поэтому я отрицательно помотал головой и кивнул на машину.

Остаток дня и начало вечера мы собирали вещи. Все это было необходимо делать так, будто я действительно лечу в Германию на учебу, поэтому «театр одного актера» закончился только тогда, когда я остался в своей комнате один. Приняв душ, я лег в постель и уставился в потолок с мыслью, что уже завтра начнется совершенно другая жизнь. Был ли готов? Был. Без тренировок моя жизнь не имела значения.

Мысли одна за другой привели к Эванс. Я приподнялся и посмотрел на время. Почти четыре утра. Немного полежав, пытаясь думать о переезде и уже завтрашней подготовке, все же решил подняться и одеться, натянув на голову капюшон. Обычная прогулка будет очень кстати, чтобы заснуть, только ноги привели меня к уже знакомому дому. Я мог сойти за маньяка, уставившегося на крайнее окно, однако на пустой улице в этом меня никто не мог упрекнуть или подначить. С этим я хорошо справлялся и сам.

Забравшись на козырек дома, аккуратно поднял подъемное стекло и оказался в темной комнате. Теплое чувство прошлось по грудной клетке. Как же там уютно… Вещи, запах, присутствие. Любая вещь, на которую падал взгляд от слабого освещения уличного фонаря, словно принадлежала мне и хорошим воспоминаниям. Подойдя к постели, я пригляделся и понял, что Адриана еще не приехала. Время пять часов утра.

По возвращению домой я немного походил по кухне, пытаясь успокоиться и перестать думать. Беспокойство порождало навязчивые мысли, из-за которых я собирался поехать к Уитмору, чтобы просто удостовериться, что все хорошо. Они бы меня даже не заметили. По чисто человеческим качествам это было правильно, ведь Джул – моя подруга, а Адри… Адри – ее младшая сестра. Обе достаточно хрупкие… Доверчивая, единственная…

Черт!

Я со всей силы пнул кресло и поднялся к себе, чтобы наконец-то лечь спать и не думать. Первое, чтобы не думать. Ночь изводила, насылала соблазны, которые знала, что действуют и пленят. Это невыносимо. Так невыносимо, что уснуть удалось только около восьми часов.

– Проснись и пой, немец!!! Guten Morgen! Вернее уже – Guten Tag!

– Кошмар, – пробубнил я в подушку. – Мне снится твой мерзкий акцент.

– Обалдел? – Голос Моники отдалился, перед тем как она с разбега запрыгнула на кровать. – Боже, ну ты и шкаф, Эванс! В детстве от ультрапрыжка ты подлетал чуть ли не до потолка.

– Который час?..

– Почти два. Ты совсем распоясался без нормального режима.

– Я уснул около восьми. И что это за слово «распоясался»? Звучит хуже, чем твой немецкий.

– Очень смешно. Вставай и одевайся, мои родители хотят с тобой попрощаться перед отъездом. Мама с утра проговаривает напутствие, а отец приготовил какой-то подарок.

Приподнявшись, я взглянул на время и поморщился.

Нужно было много с кем попрощаться, и начать было необходимо раньше, чтобы никого не забыть.

Билет до Берлина демонстративно лежал на торпеде вместе с паспортом, чтобы Моника ничего не заподозрила. У меня был четкий план, чтобы остаться в Америке и уйти от возможных подозрений. В семь часов рейс, прощание, слезы, остановка в Нью-Йорке, далее своим ходом до знакомого рекрутера. Он согласился встретить, когда я ездил на их точку, чтобы подать документы и сдать некоторые тесты.

Объезжая каждого знакомого, родственников и друзей, я постоянно повторял, что провожать меня в аэропорт не стоит. С таким количеством доброжелателей могла начаться настоящая давка, да и прощание затянулось бы до самого утра, зная, как многие любят драматизировать, словно предчувствуя, куда именно я еду.

– Уже половина шестого, – устало выдохнула Моника, когда мы ехали к Джеру. Он был предпоследним, с кем хотелось попрощаться. – Мне, конечно, льстит, что именно я твое доверенное лицо, но, черт, зачем тебе столько знакомых?

– Они выручали и помогали, когда были проблемы. Уехать и не попрощаться – слишком неуважительно.

– Удивительно, как ты изменился после трансплантации. После диагноза отдалился от большинства, в основном общался со мной и кретином Джером…

– Хватит, Моника. Да, он борщил тем днем и ответил за жестокость той же жестокостью. Видела бы ты, как он оправдывался перед родителями и дядей после звонка директора. Адриана прикрыла его, и я… – Знак нежности намеревался похвалить эту девочку. – Я удивлен.

– Здесь и не нужно удивляться. Адри с первых дней в школе боролась за справедливость, она верная и добрая, кто бы что ни говорил.

– Ладно, проехали.

Я все это и так знал.

Знал, в кого неожиданно влюбился и добивался взаимности, чтобы впоследствии получить удар в спину. Из всего этого дерьма каждый из нас вынесет опыт и продолжит жить, желательно не вспоминая о поступке другого, не вспоминая о другом. Время вылечит и затмит ненужного человека. Это произойдет.

Джер с желтым оттенком лица из-за сходивших синяков улыбнулся и пожал руку, пока Моника, как моя хозяйка, стояла, упираясь об капот тачки, и с пафосным лицом наблюдала за происходящим. Это было комично, пока ее телефон не зазвонил.

– Миссис Эванс?..

Я выпрямился, как струна, и уставился на подругу. Джер что-то говорил, но, заметив отсутствие внимания, переместил взгляд с меня на Монику. Ее взгляд начинал нервно бегать по асфальту.

– Нет, они не со мной. Насколько знаю, они собирались на вечеринку к Уитмору. Поехали туда около четырех вчерашнего дня сразу после школы.

Подойдя ближе, я склонился, чтобы рассмотреть выражение ее лица, но в конечном итоге отнял телефон и предупредил:

– Миссис Эванс, это Адриан.

– Адриан…

Голос женщины показался невыносимо слабым, хриплым и слегка дрожал, делая паузы.

– Ни Джулия, ни Адриана не отвечают на звонки, я… начала звонить каждой около девяти, думала, может, они остались с ночевкой у кого-нибудь из друзей.

– Вы звонили Николь? Подругам Джулии?

– Всем звонила, никто не знает, где они.

Пальцы сжали телефон с такой силой, что он немного хрустнул. Передав его обратно обеспокоенной Монике, я набрал номер Адрианы, чтобы услышать автоответчик. Набрал несколько раз от безысходности.

– Пусть звонит в полицию, – предупредил я и ринулся к машине, не слушая вопросов Джера и не обращая внимания на обеспокоенный взгляд Моники.

Меня разъедало изнутри, я был готов порвать каждого, кто задаст какой-нибудь глупый вопрос. Завел машину и тронулся, только через несколько секунд заметив в машине друзей. Набирая номер Уитмора и какое-то время слушая идиотские гудки, меня начинало трясти от гнева.

– Эванс! – наконец-то раздался его радостный голос.

– Где ты?

Он весело рассмеялся.

– Фига ты грозный, дружище. Я укатил развлекаться, хочешь подъехать?

– Еще как.

– Боюсь, ехать придется долго. Не дождусь.

– Ты чертов ублюдок! – Нога надавила на газ, и мои пассажиры судорожно пристегнулись. – На твоей вечеринке были сестры Эванс, вчера я звонил…

– Звонил? Разве? Видимо, я уже был в дрова, чувак. Не помню никаких сестричек.

– Я раздроблю твой череп и кину к дверям администрации, подонок.

Он сбросил вызов, от чего я со всей силы ударил по рулю и кинул телефон на заднее сиденье к Джеру.

– Звони ему.

Поначалу приходилось слышать длительные гудки, пока Уитмор не выключил телефон, оборвав какую-либо возможность связи.

– Куда мы едем? – со слезами спросила Моника.

– По местам Уитмора, – догадался Джереми. – Черт возьми… Может, они реально остались у кого-то или пошли в другое место? Этого не может быть в действительности… Они наверняка просто куда-то уехали…

– Ты знаешь Джулию! – в порыве тревоги крикнула Моника, обернувшись. – Она всегда на связи, тем более с родителями.

– Черт… Разрядились телефоны, в конце концов!

– Боже… Пожалуйста… Пожалуйста!

Моника без конца набирала возможных людей и плакала, Джер нервно постукивал ногой и озирался по сторонам.

От их безысходности я на миг прикрыл глаза, чтобы не поддаться эмоциям и всеобщей панике. С ними должно быть все нормально… Уитмор – кретин, но не какой-нибудь убийца или маньяк. Наверняка он под наркотиками и не понимал суть разговора.

Мы объехали два места, где он обычно тусовался и устраивал вечеринки за спиной отца, однако люди, появляющиеся в дверях, утверждали, что не видели его несколько дней. Я расталкивал всех, чтобы пробежаться и открыть каждую чертову дверь, выкрикивал имена, но те дома оказывались пустыми. Время, как песок со стеклом, сочилось сквозь пальцы. Гнев и ярость пожирали душу, а безысходность больно била в грудь, усложняя дыхание. Никогда в жизни я не ощущал себя таким беспомощным и жалким, как в тот вечер. Выплескивая боль, я отбил кулаком капот машины, оставив огромную вмятину, но не получил ни одного взгляда осуждения. Моника, потирая от холода плечи, спросила:

– Это все? Мы объехали все места?

– У него же был вип-зал в нашем клубе, – напомнил Джер, и я тяжело вздохнул, усаживаясь обратно за руль с невыносимой головной болью. – Нужно позвонить отцу, он наверняка уже в курсе и приехал к дяде.

– Господи, когда этот кошмар закончится?.. Почему я не поехала с ними?! Надо было…

Я промолчал.

Этой ночью мне стоило поддаться чувствам. Стоило позвонить или уговорить Джулию поехать в другое место. Сплошное надо было и стоило. Я себя ненавидел за такую оплошность, презирал и мысленно унижал, ведь что-то предчувствовал и игнорировал.

Мы приехали в переполненный клуб и сразу подошли к администратору, чтобы найти комнату Уитмора, но мужчина нервно моргнул и ошарашил:

– Уитмор давно отказался от съема вип-зала, Мистер Эванс. Около четырех недель, если не ошибаюсь.

– Мы можем попасть в ту комнату? – не выдерживала Моника.

– Боюсь, нет. Там сейчас другие клиенты.

Я не найду ее… От этой мысли тело бросило в невыносимый жар.

– Кто в ней? – выдавил я. – Если это его знакомые, нам туда нужно.

– Они со вчерашнего дня не выходят.

Мы моментально переглянулись, и я немного вспылил, подойдя к мужчине слишком близко.

– Где эта комната? Какой номер?

– Мистер Эванс, это конфиденциально, вы же знаете…

– Вчера вечером пропали две девушки, и если ты не скажешь, где эта чертова комната, я разнесу весь твой клуб и в конце концов доберусь до тебя!

Джер потянул мою руку, и я немного отошел назад, чтобы продолжить:

– Либо мы, либо полиция. Нам надо в эту комнату.

Администратор с тревогой посмотрел на каждого из нас и нехотя жестом пригласил проследовать за ним. Пробираясь через толпу, мое терпение медленно иссякало. Все было слишком медленно, а время уже перевалило за девять. Как только мужчина остановился у нужной двери и достал связку многочисленных ключей, неспешно подыскивая нужный, я оттолкнул его и со всей силы несколько раз ударил ногой в область замочной скважины, чтобы дверь с треском приоткрылась…

Они были там. В части обугленной комнаты. От этой картины Моника слегка пошатнулась, но кинулась к зажатой в углу Адриане, сжимающей в руках свою обгоревшую толстовку. Джер бросился к полуобнаженной Джулии, лежавшей рядом с барной стойкой, пока я в оцепенении сделал только один шаг вперед. Растерянность и шок поразили сознание, пока зеваки с интересом заглядывали внутрь, а администратор по рации связывался с охраной.

Ад. Вот где я оказался, когда прошел внутрь и медленно изучал взглядом то злополучное место. От прикосновения брата Джулия вскочила и начала истошно выкрикивать имя сестры, которая вздрогнула и задрожала, часто и непроизвольно моргая. Моника подлетела к Джул и попыталась ее успокоить, но та вырывалась, продолжая звать сестру. Медленно подойдя к Адри, я с осторожностью присел на корточки и протянул к ней руку, но от такого действия она лишь сильнее вжалась в угол, смотря на слегка обугленный предмет чуть дальше от меня. Обернувшись, я увидел маску. Ту самую маску, о которой она говорила на показаниях и не могла описать. Маску, которая снилась ей по ночам и не давала покоя. Пазлы в моей голове сложились, но от вида любимой и от того, что с ней сделали, я потерял самообладание, поднялся и стремительно двинулся на выход.

Я уже ничего не чувствовал. Мне было необходимо найти Уитмора и поквитаться с такой отдачей, чтобы тот захлебывался кровью на глазах своих дружков, чтобы тех, в свою очередь, ожидало то же самое. Я толкал людей на пути в комнату, где находились камеры видеонаблюдения. Один из охранников попытался меня остановить, но я вполсилы ударил его по лицу, из-за чего тот перестал быть угрозой, повалившись на пол и потеряв сознание. В комнате на меня накинулись сразу двое, но порыв ярости был таким родным и ощутимым, что я вообще не почувствовал их желания остановить меня или ликвидировать. Шокер почти коснулся живота, но оружие сыграло против его обладателя. Я выкинул их в коридор и подпер дверь изнутри, чтобы спокойно посмотреть камеры с улицы и танцплощадки. Разбираться приходилось на ходу, однако моменты со вчерашним днем смущали отсутствием ритмичности. Я нашел момент, когда Джул и Адри подъехали к клубу, как одни заходили в комнату, и при быстрой перемотке к ним на протяжении суток никто не заходил. Отпнув стул, я открыл дверь и перешагнул через тела, но в коридоре меня уже поджидала вооруженная полиция и отец.

– Руки вверх и без резких движений!

Пришлось подчиниться.

В клубе уже было тихо. Народ разогнали, как только приехала полиция и медики, забравшие девушек с собой, из-за чего я не успел встретиться с мистером и миссис Эванс. Отец выглядит встревоженным, осматривая мой потрепанный внешний вид и разбитые кулаки, но не спешил сыпать вопросами. Меня мало волновали последствия, я думал только об Адриане и ее обидчиках. От мыслей, что они с ними вытворяли, разум затуманился, а кровь закипала.

– Я знаю, кто это сделал, – прорычал я, когда в вип-комнате оказалась опергруппа.

– Вы проходите, как свидетель?

– Нет, но буду. Маска на полу. Адриана Эванс была главной свидетельницей дела с Хэллоуина, где взорвался баллон с газом. Это та самая маска, в которой был тот подонок, устроивший все это. Джошуа Уитмор.

Все знали мэра, а тем более его сына, поэтому они знали, о ком я говорю и кого обвиняю.

– Мистер Эванс, это серьезное заявление…

– В курсе. И этот человек должен понести наказание, более жестокое, чем простой арест.

– Адриан, – отец одернул меня. – Мы поговорим с нашим адвокатом, шериф. Мой сын под эмоциями, он дружил с изнасилованными сестрами.

Признание вслух. Это стало последней каплей, чтобы я ушел из этого мерзкого клуба. На улице скопилась вся свора, но я не обращал ни на кого внимания, пока мою руку не схватила Моника.

– Ты куда? – обеспокоенно поинтересовался Джереми.

– Искать этих животных.

– Адриан, пожалуйста, оставь это полиции, – подхватила подруга. – Сейчас нужно оказать возможную помощь Эвансам, это намного важнее.

– Я не могу… Пока Уитмор развлекается со своими дружками и думает, что ему все сойдет с рук, мне нет пути к Адриане. Я должен был быть рядом раньше…

– Адриан, одумайся! Что ты собираешься делать, когда найдешь их? Изобьешь до полусмерти?

– Бери выше. Я убью каждого из них, а напоследок оставлю подонка Уитмора.

Они застыли, уставившись на человека за моей спиной, поэтому, обернувшись, я увидел мэра и его свиту. Практически каждый присутствующий поблизости уставился на меня в ожидании чего-то грандиозного, но я понятия не имел, знает ли мэр о такой стороне жизни своего залюбленного сынка.

– О чем это таком ты говоришь, Адриан? – с холодным возмущением спросил мужчина.

– О вашем сыне, Мистер Уитмор. Возможно, вызнаете, где я могу его найти.

Джер сжал мое плечо, но злость никуда не пропала. Это было невозможно. Не при таких обстоятельствах.

– Что за публичные и беспочвенные угрозы в сторону моего сына?

– Беспочвенные? Он пригласил их сюда, именно к нему они ехали.

– Мистер Уитмор. – Приветственный голос отца не осадил мое желание сыпать теми самыми обвинениями, но он не дал мне вставить и слова, в очередной раз сваливая все на мое состояние.

– Какой бы аффект ни был, прошу следить за языком. Мой сын уже как четыре дня находится вне города, и этому свидетели как минимум семь человек.

– При проверке звонков и отпечатков пальцев…

– Джереми, проводи Адриана до машины, – вмешался отец, на что друг подтолкнул меня в спину. Папа полушепотом добавил: – Поговорим дома.

– Ну еще бы…

Я отмахнулся от руки Джереми. Ни он, ни Моника не поддерживали мое желание разобраться с Уитмором. Вероятно, думали, что это не он, ведь только мне Джул сказала, к кому они едут.

Сукин сын и его подонки. Когда ярость более-менее утихла и сознание произошедшего взяло вверх, я приехал в больницу и попытался поговорить с семьей Адрианы. Все было плачевно настолько, что даже я не сдержал слез, узнав, что Джулия из-за случившегося тронулась умом и постоянно кричала имя младшей сестры с мольбами о помощи. Ее перенаправили в психиатрическую больницу, чтобы наблюдать и сделать все возможное, чтобы немного подлечить. Моя же девочка, хрупкая, беззащитная малышка Адри, нашедшая в себе силы потушить возгорание после изуверов, лишь чудом отделалась парой ожогов, но умолкла, словно не могла найти в себе сил сказать хоть что-то.

Пока миссис Эванс находилась со старшей дочерью, мистер Эванс не отходил от младшей. Когда я попросился к ней, он рассказал, что сейчас Адриана шарахается практически каждого шороха и не подпускает к себе ни одного мужчину, из-за чего даже пришлось сменить врача. Я умолял, выпрашивал, и в итоге у меня получилось оказаться в той палате. Она даже не взглянула на нас, пока я со скорбью и болью осматривал ее образ. Щеки впали, темные круги делали серые глаза безжизненными, бледная кожа просвечивала вены на руках и груди, она смотрела прямо перед собой и редко моргала.

– Дорогая, к тебе пришел Адриан… – Мистер Эванс с особой осторожностью коснулся ее плеча, Адриана слегка вздрогнула, но не отстранилась. – Адриан Эванс.

Адри никак не поменялась в лице, продолжала смотреть перед собой. Осторожно и очень медленно я присел напротив на корточки и взглянул в пустые глаза. Когда она смотрела на меня с безразличием – это абсолютная ерунда по сравнению с таким взглядом. Нет ни жизни, ни надежды, ничего…

Руки тянулись к ней, хотели прижать, огладить бледное лицо, волосы, плечи. Я боялся ее напугать, боялся сделать лишнее движение.

– Я найду их. Каждого.

Надеясь, что она хоть как-то отреагирует на меня или мой голос, я больше не мог держать чувства. Любовь, боль, страх, гнев. Все это крутилось вокруг Адрианы и не отпускало.

– Просто знай. Я всегда буду любить тебя, как в первый.

Ничего.

Взгляд ее отца прошелся по мне с грустью, но я знал, что больше этого признания ничего не сделать. Не знаю, услышала ли она меня, поняла ли, ведь на тот момент ее не волновали ни слова, ни люди, беспокоящиеся за нее всем сердцем и душой. Мою в этот момент пожирала тьма, ярость и гнев которой уничтожили все хорошее, что я когда-либо чувствовал.

Я оказался в дерьме в тот самый момент, когда угрожал расправой Уитмору. СМИ моментально взяли фразу в оборот, и все новостные каналы обсуждали произошедшее, делая из этого громкое шоу.

– Ты должен уехать, – сообщил отец. – Пока все не наладится.

– Наладится? – Меня переполняла злость. – Что ты имеешь в виду под этим словом? Утихнет и будет как раньше? Эта тварь насиловала их чуть ли не целые сутки! Джулия сломалась, а Адриана осталась с такой травмой, что боится произнести хотя бы слово, а ты говоришь: «Наладится»?!

– Неужели ты не понимаешь, что никаких отпечатков или ДНК Уитмора на месте происшествия нет? Почему ты так уверенно его обвиняешь? Джулия могла передумать поехать, выбрала другое место и наткнулась не на ту компанию.

– Комната раньше принадлежала Уитмору, и я ни за что не поверю, что первоначально собираясь именно к нему, Адриана и Джул случайно оказались именно в этой комнате. Проверьте звонки! Если, по словам мэра, его сына нет в городе, тогда кому нужно звать их от имени Уитмора?

– Недоброжелателям?

– Пап, очнись! Я звонил этому подонку и предупреждал, чтобы он и пальцем их не трогал. Он со мной разговаривал, и он смеялся после случившегося, когда Эвансы заговорили о пропаже!

Отец уставился на меня с пониманием во взгляде, и, к счастью, я понял, что он мне верит. Какую бы дичь я иногда ни творил, он всегда оставался на моей стороне, чему я был благодарен.

– Ладно, – выдохнул он. – Я подключу нужного человека к этому делу…

– Спасибо, – устало выдохнул я.

– Но ты уедешь, чтобы в случае чего не попасть под раздачу.

– Пап…

– Мэр Уитмор не последний человек в городе, Адриан. Если ему известно, что именно делал сын, он приложит все усилия, чтобы обелить его и остаться на посту до следующих выборов. Твои эмоциональные угрозы в присутствии многочисленных людей не забудутся и могут быть использованы против тебя, поэтому я настаиваю на том, чтобы ты на время уехал и занялся чем-то публичным. Таким будет наш ход, только с такими условиями.

– Я не могу оставить Адриану.

– Как только нам удастся собрать доказательства, которые, очевидно, покрывает верхушка, ты сразу вернешься в город первым же рейсом. Я обеспечу Эвансам безопасность и помощь, пока мы занимаемся этим расследованием, а ты находишься на виду в другом месте и демонстративно проживаешь лучшую жизнь.

Что-то в его голосе волновало. Он вел себя немного озадаченно, словно думал – стоит что-то рассказать или нет.

– В чем дело? – тут же уточнил я. – Ты что-то не договариваешь и настаиваешь, чтобы я уехал, хотя учил не сбегать от проблем.

Отец с неуверенностью опустил взгляд и вздохнул, всем видом показывая, что я прав.

– Уитмор-старший копает на тебя, Адриан. Я думал, это из-за злости на публичные угрозы в сторону сына, но после того, как ты сказал, что звонил Джошуа, начинаю понимать, что они боятся тебя.

Я невольно усмехнулся:

– Так правильно.

– Это не то хвастовство, сын! Ты еще слишком юн, чтобы распознать реальную угрозу того, кто имеет связи и намерения уничтожить. Если им удастся избежать наказания и все скрыть, у них останется только одна проблема – ты. Уитморы подставят тебя, и это произойдет, чего я не могу допустить. Если мэр считает, что это схватка львов, львенку там не место.

– Я уже давно не ребенок.

– Если смотреть на тебя и Джошуа, то вы на равных, но не с Джоном Уитмором. Теперь это исключительно моя проблема. Он защищает своего сына, а я своего. Ты должен уехать, и это больше не просьба.

– Думаешь, я смогу просто так находиться где-то далеко и отсиживаться?! Он сделал это с ними, он ради своего удовлетворения оборвал две судьбы, одна из которых была моей хорошей знакомой, а вторая – любовью всей моей гребаной жизни! Я ведь теперь даже не знаю, сможет ли она чувствовать ко мне то же самое, что до… всего этого, сможет ли дать к себе прикоснуться, чтобы морально не перенестись в тот вечер, когда я не пришел на помощь!

– Мы не можем все контролировать, это невозможно, Адриан. Винить себя в случившемся – глупо. Ты не мог почувствовать, что с ней что-то происходит, и это не твоя вина.

– Даже если и так, я чувствую себя виноватым! – Голос дрогнул. – Я чувствую вину так сильно и явно, что не могу оставить ее одну и снова допустить, чтобы произошло что-то ужасное. Больше никогда. Она никогда не останется без меня, даже если ты решишь отправить меня в Сибирь и отнимешь все средства, я доберусь пешком, если потребуется. Меня могут запереть, закопать, но я буду рыть пальцами землю, чтобы вернуться…

Взгляд отца стал немного мягче. Он подошел ближе и крепко обнял меня, что не делал с выписки из больницы.

– Поэтому ты найдешь к ней путь, когда будешь готов вернуться, Адриан. Я дам тебе обещание. – Отстранившись, он заглянул мне в глаза. – Как только здесь все уладится и мы соберем достаточно доказательств, Джошуа перед задержанием в первую очередь встретится с тобой.

Воодушевление нарисовало разбитое лицо подонка и всех его друзей, с которыми я был намерен поквитаться, чтобы отомстить. Говорят, если месть управляет человеком, он уже потерян, однако в этой ситуации я просто-напросто не мог совладать с разъяренным внутренним я. Оно хотело рвать на куски ее обидчиков свирепее и намного ожесточеннее, чем раньше.

– Дай мне сделать то, что должен, – продолжил отец, – дальше я даже не стану как-либо тебе препятствовать, Адриан.

– Мне нужны все детали. Все, что твой человек выяснит и соберет. Я хочу быть в курсе всех действий и шагов, любой мелочи, связанной с Уитмором.

– Хорошо.

– И как только он появится в городе, в первую очередь ты сообщишь об этом мне.

Обдумав это, папа медленно кивнул, пока я свыкался с мыслью об отъезде.

Контракт вступил в силу несколько дней назад, и только из понимания мне дали временную отсрочку, срок которой подходил к концу. Разорвать его было уже поздно, иначе в дальнейшем у меня могли возникнуть серьезные проблемы, но я не мог так просто уехать, не попрощавшись.

В палате все было точно так же. Адри, зажавшись, сидела на койке, обхватив ладонями локти и уставившись в одну точку. От одного ее вида мое сердце больно сжималось в груди. Ее было не узнать. Складывалось впечатление, словно жизненная энергия медленно умирала прямо у других на глазах, отчего мне было невыносимо больно. Мистер Эванс не оставлял нас наедине, и я его понимал, хотя хотел выговориться и признаться в чувствах с таким проникновением, что посторонний бы мог прослезиться от боли, которую я испытывал.

– Мистер Эванс, прошу, примите помощь, которую я предоставлю безвозмездно, лишь с одной безобидной просьбой. – Его уставшие, наполненные болью глаза, разрывали мое сердце. – Я должен уехать из города. Планируется, что на два года, но по возможности я вернусь, как только выпадет удобный момент.

– О какой помощи ты говоришь?

В городе уже все судачили, что из отпуска мировой судья вернется без должности, так как мэрия подыскала на его роль другого, более профессионального и компетентного человека. Если в народе такое действие считалось сложившейся трагической ситуацией в семье, я и отец понимали, что Уитмор обрезает какие-либо ниточки возможных угроз. Мистер Эванс рано или поздно бы пришел в себя и наверняка бы взялся за происшествие, разрушившее жизни дочерей, и только в тот ранний период ликвидировать его было гораздо проще.

– Я хочу предоставить финансовое обеспечение. Любая клиника, лекарства… Вы же знаете, что моя мама занимается благотворительностью? – Он медленно кивнул. – Наша семья желает помочь вам, и больше всего этого желаю я.

– Я польщен, Адриан, но… У нас есть средства.

– Пусть это будет как спасательный круг. От нас.

– И что ты хочешь попросить?..

– После того как Адри более-менее придет в себя, я хочу, чтобы вы отдали ей это.

Я передал черный конверт, заметив на мужском лице легкое недоверие, словно он предполагал, что я могу навредить.

– Хотите, можете прочитать содержимое раньше нее, если считаете это необходимым. Мне просто нужно знать, что она тоже сможет его прочесть.

– Мне очень приятно, Адриан. Я передам, но помощь не приму, спасибо. Мы в силах со всем справиться.

Нехотя кивнув, я перевел взгляд на Адриану и с невыносимым терпением подавил порыв обнять ее на прощание. Она по-прежнему боялась резких движений от посторонних, однако, усевшись напротив, я с особой осторожностью потянул пальцы к ее руке, чтобы хотя бы на секунду коснуться, но нет… От прикосновения она вздрогнула и отодвинулась, обнимая ноги, словно такая поза могла ее уберечь от чего-то действительно ужасного.

От вида этой картины я не мог находиться рядом. Мне было так больно и грустно от ее отрешенности, что я в очередной раз сглотнул комок в горле и протер слезящиеся глаза.

– Говорите с ней обо мне, – попросил я. – Скажите, что я сожалею о случившемся, а как только вернусь, заберу ее как можно дальше от этого ужаса и сделаю для нее все, что она попросит. Говорите ей каждый день, что я люблю ее и никогда не переставал любить.

Мистер Эванс тяжело вздохнул и кивнул, чем немного успокоил. Но лишь немного.

Так и вышло, что я оказался в армии, борясь со своими эмоциями около двух долгих лет. Казалось, ярость должна отступить, потупиться, хоть немного остыть, но она лишь закаменела и грузом легла на плечи. Армия уничтожила во мне какие-либо слабости. Безэмоциональность и холодный расчет – все, чего я придерживался, когда вернулся в город и обнаружил глобальные изменения в жизнях близких мне людей.

Глава 7

В момент, когда во время службы мне дали отпуск на несколько дней, я вернулся в город, чтобы разведать подробности по поводу дела семьи Эванс. Отец только через время узнал, где именно я веду публичную жизнь, о которой тот просил, но вместо удивления или шока просто напомнил, что маме об этом знать не нужно. Вообще мой приезд должен был остаться под секретом, так как журналисты, потеряв наследника компании из виду, собирали любую информацию для громких заголовков. Мои публичные угрозы не забылись, а желтая пресса подливала масла в огонь. Писали, что я уехал на поиски младшего Уитмора, чтобы совершить задуманное, но это было даже кстати. Я надеялс