Отпуск с бывшим бесплатное чтение
Глава 1. Василина
Шампанское сегодня особенно вкусное. Игристые пузырьки щекочут горло, и смех наконец такой живой и звонкий, хотя в сердце все равно тяжесть.
Дело в том, что пару недель назад я рассталась со своим парнем – Даниилом Краевским. Мы были вместе целых пять лет!
А полгода назад Даня сделал мне предложение, и мы должны были вот-вот пожениться. Все оборвалось в один злополучный день…
Даниил – наследник огромной сети пятизвездочных отелей, когда я «деревенщина», как выражалась его мамаша. Отличница, с дипломом, свободно владеющая тремя языками, но… «недостойная».
– … Еще пожалеет, – слышу обрывок фразы.
В клубе шумно. Я едва понимаю, что сказала моя лучшая подруга Ая. Читаю по губам.
Хорошо у нас в институте был преподаватель, который читал лекции невозможно тихо. Пришлось научиться понимать его речь по тонким сухим губам.
– … Красивая, умная. А это сейчас такая редкость! – еще один обрывок.
Выпиваю ставшую безвкусной шипучку «Абрау-Дюрсо» до дна.
– Ты, главное, не падай духом, – поддерживает Айка. Она порядком пьяна. Вот что значит настоящая подруга. Горе у тебя, а напивается она.
С Аей мы дружим тоже с института. Не разлей вода.
– И вообще, я решила стать феминисткой. К черту мужиков! – громко икнув, говорит.
Киваю.
Сейчас я на стадии ненависти ко всему мужскому роду. Предательство сложно простить. А Даня именно так со мной и поступил: предал.
А я любила его искренне.
– Жаль, отпуск пропадет, – хнычу, – это ведь свадебное путешествие!
Несколько месяцев назад мы купили путевки на круиз по Средиземному морю. Огромный корабль, вкусная еда, целых две недели в каюте люкс-класса.
Мечта детства.
– А я бы поехала. Из принципа! – Айка ставит пустой стакан. В это время за соседним столиком происходит нечто шумное, напоминающее взрыв, но не представляющее опасности.
Ах да! Там мой бывший. Отмечает наш разрыв открытием бутылки шампанского, учитывая, что эту «бабскую муть» он не пьет.
Обе поворачиваем головы, и, ожидаемо, наши взгляды с Даней высекают искры от встречи друг с другом. Молот бьет по наковальне со всей тяжестью и яростью. Даже в горле противно запершило.
– Мы там поубиваем друг друга, – от подступающих слез чешется нос и свербит в уголках глаз.
Спешу отвернуться.
– А у меня еще остались планы на жизнь.
Отодвигаю от себя высокий бокал и жестом прошу официанта принести нам новую бутылку.
– Извините, но последнюю только что заказали, – отвечает и с осторожностью косится на столик моего бывшего.
Там вновь шум. Они гогочут от чьей-то шутки, и я сразу думаю, что надо мной, потому что все его друзья, все пять человек, смотрят на наш столик, где только я, и… Айка!
– Могу предложить «Moet Chandon Imperial Brut Rose». Двадцать пять тысяч. Будете заказывать?
Слизываю яркую помаду с губ.
Пустая «Абрау-Дюрсо» вот-вот спустит свое горлышко. Не стекло, а прошлогодний воздушный шарик.
– Нет, спасибо.
Спустя пять минут официант приносит нам бутылку, которую и предлагал. В ведерке со льдом и двумя чистыми бокалами. Ко всему прочему прилагается записка:
«Прими сей скромный прощальный подарок. Надеюсь никогда больше тебя не встретить».
– Гад! Верните презент обратно.
Хлопок!
Ая уже открыла и с булькающе-шипящими звуками наполняет свой бокал. Пенка переливается через края под пьяненький смех подруги.
Закатываю глаза. Теперь ползучий будет злорадствовать.
Бью раскрытыми ладонями по столу и поднимаюсь с мягкого дивана. На Айку зачем-то с раздражением смотрю. Кто ее дернул открыть чертову бутылку?
Делаю глубокий вдох и задерживаю дыхание до звездочек перед глазами.
Сейчас мне легко, а завтра, когда проснусь в своей недавно снятой комнате, под шум соседей с детьми и дядьки с вечной дрелью, начну снова вспоминать Даню. Первая любовь, однако.
– Ты куда? – слышу в спину.
– Танцевать. До упаду.
И снова в голове крутится: «Как он мог? Как мог предать нашу любовь?»
Как гром среди ясного неба меня накрывает облаком знакомого аромата. И это не просто мужской парфюм. Это больше: тонна воспоминаний, затертые до дыр фотографии, шепот в полутьме, любимые фильмы, «наша» песня и дурацкие, понятные только нам шутки.
– Мне кажется, или ты все-таки поправилась за прошедший месяц, Васен?
Глава 2. Василина
– Мне кажется, или ты все-таки поправилась за прошедший месяц, Васен?
В голосе звучит издевка, вынуждающая обратить свое внимание при любом раскладе. Самое обидное, что этого человека нельзя просто-напросто послать. Это бывший, здесь особый подход нужен.
Прекращаю танцевать. Вокруг нас снует толпа, люди постоянно задевают меня то руками, то плечами. Это оставляет особый отпечаток на моей тревожности.
– Мне кажется, или ты не можешь изменить своим привычкам: клеиться только на танцполе, когда пьян?
Мы познакомились с Даней в клубе. Забавно вышло: я танцевала, и ко мне прицепился неадекватный парень, которого бывший и отвадил от меня. Из-за хаоса перепутала, кто из них приставал, а кто защищал, и влепила Дане сильную пощечину. Красный след красовался еще долго.
Через неделю я пошла с ним на первое свидание.
– Клеиться? К тебе? – поднимает ладони вверх, – увольте.
Но продолжает стоять рядом, сверля меня ненавидящим взглядом, хотя это я должна его ненавидеть. Предатель же!
– Дань? Дуй сюда! – в момент, когда музыкальный трек сменяется другим, его лучший друг Руслан окликает моего бывшего.
Мы оба поворачиваем головы к их столу.
К ним подсаживаются три девчонки, улыбаются и машут моему бывшему.
Сглатываю прогорклые воспоминания, и с жеманной улыбкой задираю голову. Даня довольно высок по сравнению со мной, даже если мои каблуки в десять сантиметров.
– Тебя ждут, – кидаю и разворачиваюсь.
Я не иду ни в какое сравнение с теми девчонками, и меня это тревожит, хотя, напротив, должна испытывать максимальное равнодушие, если вообще не брезгливость к происходящему.
Подбегая к столу, хватаю оставленную сумочку и, бросив Айке что-то оправдательно-глупое, выхожу из зала быстрым шагом. Главное – не разреветься. Не! Разреветься! Постыдными! Слезами!
Пять, мать их, лет, и вдруг вижу своего бывшего практически в объятиях другой. Воображение дорисовывает их улыбки, поцелуи, секс.
Рана продолжает ныть, кровить и доставлять неудобства после скоротечного и неожиданного расставания.
В гардеробе быстро выдаю номерок и долговязый дядька с бритой головой подает мне мою куртку.
На улице пасмурно, а в голове играет музыка из турсалона, где мы с Даней покупали путевки на наш корабль с романтичным названием «Dream house» (От англ.: Дом мечты).
– Эй, – зовет все тот же знакомый голос.
Ко мне спустился один. Возможно, стоит поблагодарить, но я делать этого не буду.
Остановившееся возле меня таксист недовольно бурчит.
– Чего тебе? – развернувшись полубоком, со вздохом спрашиваю.
– С тобой в круиз я точно не поеду, поэтому, если хочешь, езжай, – небрежно бросает, не удостоив и взгляда.
– Вот уж нет!
– Пропадут билеты. И деньги.
Фыркаю. Мне хочется поехать, ведь это моя мечта. Но круиз был практически полностью покупкой моего бывшего. Я вложила малую часть. Ее хватит как раз на чашку капучино в баре третьего класса. Как бы еще доплачивать не пришлось.
По моей реакции Даня делает правильный вывод, что и раздумывать не буду над его предложением.
Ни под каким предлогом моя нога не переступит борт того корабля.
– Да и катись тогда к черту, Василина.
Краснею от его жестоких слов.
– Тебе желаю того же, Даниил!
Хлопаю дверью белого «Соляриса» и слышу приглушенное:
– Надеюсь больше тебя в своей жизни не увижу!
– Аналогично, – шепчу под нос и тоска ту же же окутывает и опоясывает. – Можно прибавить кондиционер. Холодно, – прошу безымянного таксиста и отворачиваюсь к окну.
Сегодня я должна была оформить предзаказ в той самой цветочной лавке, которую пиарят все блогеры в сети. Я была в шаге от исполнения мечты. Однако разъяренная я выкинула подаренное им кольцо с бриллиантом в десять карат в Москва-реку, когда на мой телефон прислали приглашение на свадьбу. Не нашу с Даней, а его с некой Эвелиной Хромовой.
Глава 3. Василина
Соседская дрель уже просверливает в моей голове сотую дыру. Как уши ни зажимай, назойливый шум проникает в голову через поры и долбит по мозжечку.
– Чтоб тебе пусто было! – кричу в стену. Сверление прекращается.
Теперь переживаю, что сосед каким-то чудом услышал мои слова проклятия и готов ворваться в мою комнату через… Один. Два. Три.
Но нет. Снова дрель. Снова всепоглощающий настырный звук.
Хватаю ноутбук, блокнот, пару ручек и утрамбовываю все в неподходящую по размерам сумку. Ноги сую в балетки, сверху накидываю пиджак и выхожу из квартиры.
На первом этаже расположилась довольно уютная кофейня. Выбираю столик в углу и заказываю маленький стаканчик американо. Здесь не самый лучший кофе, но сидеть просто так не позволяет мне совесть.
Открываю ноутбук и тут же напарываюсь на новость, которая в очередной раз переворачивает мое сердце.
«Наследник крупной сети отелей «StarHall» Даниил Краевский сделал предложение своей давней знакомой и по совместительству дочери крупного ресторана в центре столицы Эвелине Хромовой. Свадьба состоится уже в августе.
Мне бы закрыть вкладку, но я открываю следующую. Вся светская хроника забита кадрами с помолвки, с головного офиса, с ресторана.
Взгляд прикован к Дане.
– Мы ждали этого события многие годы, – вещает моя несостоявшаяся свекровь. Общего языка мы с ней так и не нашли. Я старалась. Она нисколько. Наверное, всегда знала, что нашему союзу не состояться.
Даня стоит позади своей матери. Вид у него несколько скучающий, но как только камера переводит фокус на него, мой бывший подмигивает. Захлопываю крышку ноутбука.
Он по-прежнему вызывает во мне что-то теплое в груди. Неужели потребуется два с лишним года, чтобы забыть? Разочарованно стучу кулаком по столу и чуть не опрокидываю стаканчик из тонкого картона прямо на ноутбук.
– Какие чувства Вы испытываете, когда практически встали у руля столь крупной кампании? – доносится из динамиков ноута. Конечно, я захлопнула, но не выключила.
Вселенная пытается добить меня.
– Я с детства знал, что рано или поздно возглавлю компанию. В свое время мой отец руководил, до него мой дедушка. Это большая ответственность не только перед своей семьей, но и перед нашими многочисленными гостями.
– Ваша невеста, должно быть, очень гордится Вами?
– Кхм.
Даня замялся. Я хмыкнула. Мне нравится эта его заминка.
Открываю ноут, и передо мной во всей красе бывший. Очки «Tom Ford», рубашка «Brioni» расстегнута на одну пуговицу, стрижка модная, улыбка фирменная.
Бесит.
– Моя невеста несказанно рада, – слышу ответ. Взгляд Дани с журналиста плавно перетекает на объектив. Прямо в мои глаза.
Интервью заканчивается, и я закрываю ноут, уже уверенная в том, что оттуда не будет доноситься ничей голос. Разве что Anna Asti, которая стоит на паузе в моем плейлисте.
Возвращаюсь домой, а там настоящий цыганский табор.
На придверном коврике обувь негде поставить. Все заставлено чьими-то кроссовками не первой свежести, сандалиями и старомодными туфлями.
Шум похлеще соседской дрели, которая продолжает испытывать соседские нервы на прочность.
– О, Василина, ты не против, если мы воспользуемся твоей посудой? – спрашивает хозяйка одной из комнат. – Нам не хватает.
Моего ответа она не ждет. Потому что я, разумеется, скажу «нет». Это же «Villeroy & Boch»!
Но я устало плетусь к себе и падаю на кровать. Хотя это даже не кровать, а разобранное кресло. Тесное, старое, неудобное.
«Ваш баланс пополнен», – читаю входящее сообщение и открываю приложение банка. Я так и не отозвала заявление на отпуск и бухгалтерия благополучно перевела мне отпускные. Целых двадцать тысяч рублей.
Так, может, тогда…
– Да ну бред, – разговариваю сама с собой.
«Ваше путешествие начнется через два дня», – напоминает туроператор в сообщении.
– Хотя… Он точно не поедет. Кто ж его отпустит с такой высокой должности? – продолжаю диалог. – Ему сейчас точно не до истории острова Сардиния и покупке таблеток от укачивания.
Подтягиваюсь и сажусь на кресло. В эту же секунду оно ломается, а соседская дрель сверлит, по ощущениям, уже в висках.
Глава 4. Василина
«Если я решусь воспользоваться билетами, это будет плохим поступком?» – пишу Айке.
Ответ приходит сразу же.
«Очень. Говорят, испанские мужчины – самые горячие. Смотри не обожгись. Пш-ш-ш».
Закатываю глаза. Ответ в стиле Аи. Она вообще последний человек, кто будет осуждать.
Из старого шкафа, который отдает нафталином и валерьянкой, достаю ярко-розовый чемодан. Такой же положен блондинке? Мы покупали его в пару к зеленому Даниному.
Цвет глаз бывшего – зеленый. Цвет фисташки, мха и джунглей Амазонки. А на первом свидании были вообще оливковые. Сама судьба за меня словно решила, ведь я так люблю оливки.
Сжимаю рукоятку чемодана, вспоминая такую подробность, и вновь думаю, что это неправильно – пользоваться билетами. Как бы чужими. Но когда вынимаю вещи и раскладываю их на кресле, в глаза бросается красный купальник. Он необычный. С объемными рюшами и довольно открытый. Совсем-совсем новый. Я даже не успела оторвать этикетки, потому что купила его специально для нашего круиза.
– К черту! – кричу громко в момент, когда цыганский табор за стенкой начинает петь.
Денег у меня немного. Их должно хватить на пару экскурсий и один сувенир. Все остальное оплачено. На корабле даже есть спа-зона! Что уж говорить про трехразовое питание, «Апероль» и бодрящий кофе по-турецки по утрам.
Когда в дамскую сумку бросаю жесткий диск, зарядку и, наконец, загранпарспорт, пишу следующее сообщение подруге:
«Могу переночевать? В этот вечер не хочу оставаться одной».
Прижимаю телефон к сердцу. На душе вдруг стало легко. Не то что мысль о моем отпуске перестала вызывать чувство вины, но я поняла, как мне важно отвлечься.
И если расценивать это путешествие как расплата бывшего за причиненные мне боль и неудобства, то можно даже и справиться с этим пресловутым чувством вины. На крайний случай у Айки есть психолог, с которым я и поработаю после круиза.
«Входной билет – бутылка брюта».
Захлопываю дверь и сбегаю по лестнице, насколько позволяет тяжелый чемодан. Да, еще и широкополая шляпа. Выгляжу, наверное, странно: обтягивающие джинсы, футболка оверсайз малинового цвета и шляпа.
До Айки добираюсь на метро, а шампанское покупаю в магазине на первом этаже дома подруги.
– Новость же видела? – давит на больное.
Ничего не отвечаю. Эта новость сегодня облетела весь интернет. Даня скоро женится, да-да!
– Поэтому повеселись на своем круизе так, чтобы все воспоминания об этом хмыре выветрились Средиземноморским ветром.
– Смешно, – хихикаю. – У нас номер-люкс для новобрачных. Будет сложно. Все будут знать, что я должна быть не одна.
Айка задумывается. Продольных морщинок становится на ее лбу больше, но я ни за что ей этого не скажу. Иначе остаток вечера мы проведем за темой современной косметологии.
– Тогда подцепи красавчика.
Я краснею. Да так, что цвет моей футболки со стороны точно выглядит светлее.
– Местного юнгу… Или кто они там? Было бы классно какого-нибудь второго капитана. Но..
– Почему не первого? – хмурюсь.
– Эй, але! Тебе нужен молодой, красивый, соблазнительный иностранец. Чтобы как закрутить с таким роман, да такой страстный, что стены всех кают бы трещали!
Но перед глазами образ бывшего. Настроение падает.
Мы сидим с Айкой на ее крохотной кухне почти до самого утра. Повезло, что успела поставить будильник в тот момент, когда мой бокал был еще полон.
Едва проснувшись, быстро хватаю свои вещи и вызываю такси в аэропорт. Мне нужно долететь до Милана. И по первоначальному плану, который мы обсуждали с Даней, это был лимузин до терминала, бизнес-зал, где он угощает меня эклерами со сливочным муссом, и кресла первого класса борта Москва-Милан.
Я даже купила специальный блокнотик, куда бы записывала свои впечатления от поездки. Мое предвкушении поездки сравнимо только с ожиданием Нового года в далеком детстве.
Да, в бизнес-зал я не попадаю. Довольствовалась железными лавочками обычного зала ожидания, но вот кресло первого класса по праву мое.
– Шампанского? – предлагает стюардесса, когда наш самолет набрал высоту.
Кошусь на пустое место рядом с собой.
«Бабская муть»…
– Пожалуй, – отвечаю и забираю пластиковый – м-да – бокал.
Начало моего отпуска чувствуется пока одиноко.
Глава 5. Даня
– Я запрещаю тебе уходить из дома! – мама почти кричит. А это случается с ней редко. Почти никогда. Она всегда собрана и сосредоточена. Моя мать – холод, расчетливость и разум.
Надеваю очки и ослепительно улыбаюсь. Я же в нашем семействе самый расслабленный. Чиловый. Ценю жизнь в моменте, творческое начало и полную луну. Под ней прощаются все безумства.
Мама ненадолго смягчается. Еще никто не мог устоять перед моей улыбкой. Даже она. Даже когда под глазом красовался здоровенный фингал после неудачного боя, для нее я был неотразим.
– Ты слезно просила занять должность главы всей нашей сети отелей? Я это сделал. Ты просила согласиться на брак с Хромовыми? И это я сделал. Что еще? А, не носить вещи черного цвета.
Хлопаю по светло-бежевым шортам и ярко-синей, почти лазурной футболке. В отличие от него, черный придает моему лицу трагичности. Не мои слова – мамины.
И этот пункт я выполнил! Но вот о запрете на отпуск не было ни слова, мамочка.
В чемодан забрасываю вещи. Какие – не разбираю. Спортивный костюм, рубашки, пару из них с пальмами, как и положено для отпуска на Средиземье… Не забыть бы бритву.
– Сынок, ну как я им это объясню? – разводит руками. – Что после назначения на такую должность и помолвки ты поехал греться на круизном лайнере? Один!
Рычу и захлопываю чемодан.
Десять раз пожалел, что на время переехал в родительский дом. В ставшей холостяцкой берлоге было куда спокойнее. Но моя актриса-мать все подстроила таким образом, что не переехать было бы кощунством с моей стороны. А я считаю себя хорошим и примерным сыном.
Но выходит, я очень мягкий и доверчивый человек.
– Скажи, что я закопался в бумагах. Или поехал инспектировать новый отель. Или заделался тайным агентом в конкурирующую нам сеть – вариантов масса, а фантазия у тебя – позавидовал бы сам Дали. В крайнем случае скажи, что у меня депрессия.
Спускаюсь по лестнице, держа в руках довольно легкий чемодан. Бритву все-таки забыл. Придется купить в аэропорту одноразовые станки. Куда лучше, чем ходить бородатым и иметь проблемы на пограничных пунктах. В загранпаспорте я двадцатилетний студент с щеками десятилетнего мальчишки и в толстых очках.
– Ну это вполне понятно после расставания с такой-то особой, – тихо, но очень четко и выразительно проговаривает.
Тут же вырисовывается лицо Василины перед глазами. Вижу каждый штрих, мазок, соединение красок. Вот она смеется, улыбается, подмигивает, закусывает губу, говорит мне «да»…
А потом предает. Бессердечная сука.
Моя улыбка тухнет, как старая лампочка в сорок ватт.
Щелкаю сигналкой, открываю дверь своей машины. На рейс не успеваю, но могу полететь и следующим. В круизе главное что? Не опоздать на сам круиз.
– Вот поэтому мне и нужен этот отпуск, мам, – тяжело вздыхаю. Говорю чистую правду, – я устал.
– На нашем цокольном этаже хорошая спа-зона.
Захлопываю дверь, завожу двигатель.
– Даниил, постой!…
Мама не отстает, мне приходится плестись, будто я не на последней модели «Порше», а на четырехколесном велосипеде.
– А как же Эвелина?
– Передавай ей привет и за день до свадьбы напомни мне, пожалуйста. Постараюсь не опоздать.
– Но так не делается! Ты теперь генеральный директор, на твоих плечах ответственность!
– Заметь, это было твоим желанием…
– А твое – чертить машинки? Что за детские мечты, Даниил?
– Это называется дизайнер транспортных средств, мама, – нудным голосом отвечаю.
– Как мне смотреть в глаза Хромовым?
– Как и всегда, с тонной обожания и толикой лицемерия.
Поднимаю стекло и выезжаю за ворота отеческого дома. По радио играет очередная попсовая певица, текст которой напичкан страданием по парню. И ни одной песни, как парню тяжело после предательства своей девушки.
Выключаю и в тишине еду до аэропорта.
На рейс, конечно же, опоздал, пришлось брать билеты на следующий. Еще и не в первый класс, а обычный, эконом.
Мое место между мамой с ребенком и толстым мужиком в джинсовом жилете. Серьезно? Сейчас еще кто-то такое носит?
Милан встречает дождем. Мой скромный багаж, который я рискнул сдать, потерян.
Остается надеяться, что бывшая сдержит слово и не появится на моем корабле, в моей каюте, в моей постели.
Ну конечно же нет. Василина никогда не меняет своих решений.
Глава 6. Даня
Открываю шторку на окне гостиницы и тут же зашториваю. После вчерашнего дождя выглянуло солнце, но у меня адски болит голова после перелета. В каждую клетку моего мозга вставили звенящий колокольчик. Он трезвонит от каждого моего движения.
«Слышал, ты в Милане. Вечером пересечемся в клубе», – читаю сообщение от друга, который перебрался в солнечную Италию год назад.
И откуда только слышал о моем приезде? Ах, точно. Он же двоюродный племянник лучшей подруги моей матери. А мир, как известно, слишком тесен, а женщины чересчур болтливы.
«Ок», – коротко отвечаю и накрываюсь одеялом с головой.
Раньше, когда мы с Василиной были вместе и у меня случались вот такие приступы мигрени, она готовила мне куриный бульон и кормила с ложки. Говорила, что это лучшее лекарство ее бабушки.
Бульона нет, Васи рядом тоже, но есть действующие таблетки, которые запиваю большим количеством воды.
Сдался мне ее бульон!
В середине дня выхожу из номера и покупаю себе еще одно спасительное лекарство под названием эспрессо. В ближайших бутиках закупаюсь необходимым для круиза. А вечером, надев брюки и футболку, встречаюсь с другом у модного клуба.
Друга зовут Роман, но все зовут его Ромео. Он и ведет себя как настоящий Ромео. Джульетта меняется каждые выходные. И никаких смертей.
– К нам сейчас придут такие девочки. Одна итальянка, другая француженка с Лазурного берега, третья тоже итальянка и настоящая римлянка.
Заказываю порцию текилы.
Музыка в клубе очень громкая, но никого вокруг это не смущает.
Сажусь за выделенный нам столик и осматриваю зал. Настроения нет.
– Так, значит, у тебя вновь свадьба на носу? – спрашивает Рома, врезаясь любопытным взглядом в мои глаза.
– Типа того.
– А первая че? Не состоялась?
– Типа того, – лениво потягиваюсь и также отвечаю.
Тема Василины болезненная, когда внешне я стараюсь выглядеть спокойным. Парни не могут переживать из-за расставания. Парни ищут новую девушку.
– Жаль. Красивая была.
Скашиваю взгляд на Ромео и напрягаюсь. Следом задумываюсь и решаю: меня не должно это волновать.
– Всегда нравились блондинки, – говорит невзначай, при этом подмигивает какой-то жгучей брюнетке, вьющейся прямо под его носом.
Со вздохом выпиваю вторую порцию заказанной текилы.
Когда позади нас раздается звук бьющейся посуды и много-много ругательств на смеси испанского и итальянского, половина зала оборачивается.
У меня кровь меняет направление, а пульс подскакивает до отметки в тысячу. Мерзкая текила просится обратно от открывшейся картины: Василина и какой-то бугай.
Она в коротком платье, все расшитое бисером. Его блеск режет глаза.
– А, как всегда, местные докапываются, – Роман отворачивается, а я вскакиваю на ноги, не понимая, что делать дальше, что говорить да и как объяснить свое присутствие.
Огибаю любопытную толпу и обращаюсь к бугаю. Он похож на мексиканца-переростка. Характерный прищур, тоненькие усики, но вот тело… Боец рестлинга, не меньше.
– Отойди от нее! – грозно прошу.
Перевожу взгляд на Василину, и…
– С хрена ли? – спрашивает. – Это моя девушка.
Делаю шаг на назад. Но не потому, что резко стало страшно от его роста, веса и взгляда. Просто девушка и правда не Василина. Утонченная блондинка с похожими чертами лица, но это не она.
– Ты с ним спишь? – рестлер спрашивает свою девушку. Я отчаянно мотаю головой.
Васьки нет, но проблемы из-за нее меня преследуют.
– Не-не, брат, – говорю на русском.
Но поздно. Девчонка визжит что-то на испанском, а я… Получаю по роже. Смачный кулак неизвестного мне амиго отпечатывается под моим глазом.
Следом парень берет девчонку под руку, и они дружно уходят. У меня же перед глазами продолжают сыпаться искры от удара.
– Держи, – Роман протягивает мне еще одну порцию текилы, и я запрокидываю голову, – ну ты, конечно…
Знаю.
В гостиницу возвращаюсь под утро, и у меня есть пара часов, чтобы чуть поспать и привести себя в порядок. И теперь уж точно не опоздать на рейс.
Но стоило закрыть глаза, я падаю в бездну, где купаюсь в море из текилы. Ко мне плывет мексиканский амиго и вновь оставляет мне фингал уже под другим глазом. Для симметрии.
Просыпаюсь в поту. За полчаса до отплытия моего лайнера.
– Черт! – ругаюсь, хватаясь за голову.
Текила – самый ненадежный напиток.
Не знаю, каким чудом, но я долетаю до трапа, который сильные сотрудники корабля уже начинают складывать.
– Por favor! – кричу почему-то на испанском и умоляюще смотрю на девушку, принимающую билеты на посадку. – Там моя невеста, – киваю на борт огромного лайнера.
Глава 7. Василина
Моя каюта шикарна.
Нет, не просто шикарна, она бесподобна. О таком я не могла и мечтать. Да, Я видела проспекты, рекламные фотографии, но была уверена в обмане.
И что я вижу? Огромная кровать – круглая, – два резных торшера, кресло-качалка и банкетка в нежно-мандариновом оттенке. Все цвета в каюте вообще очень нежные и уютные.
Ванная комната – Мария-Антуанетта позавидовала бы. Отдельный гардероб с зеркалом в полстены.
Вишенкой всего становится шампанское в ведерке со льдом и маленькие пироженки от шеф-повара местного ресторана. В буклете написано, что шеф-то непростой, а мишленовский.
– Горько! – произношу и открываю бутылку с хлопком. Горлышко «дымится», пока мои конечности наполняются теплом и невесомостью.
Выпиваю бокал и со звоном ставлю его на стол. На меня смотрит второй бокал, лишая зрения своим назойливым блеском.
Облизываю накрашенные губы. Язык аж воротит, куда лучше «бабскую муть» пить.
Отвлекает стук в дверь.
– Вам подарки от кампании круизных лайнеров «Dream house». Вы же в номере молодоженов?
– Угу, – пищу в ответ, прячась за бокалом с шампанским.
Один из обслуживающих каюты мужчина с приветливой улыбкой заходит в мою каюту. В его руках плед. Флисовый. Не разворачивая, уже знаю, что там два лебедя. Их шеи переплетены в виде сердца. Еще и надпись пафосная какая-нибудь.
«Любовь – это то, что делает этот мир лучше».
Буэ!
Положив сам плед, мужчина складывает руки и продолжает:
– К Вашим услугам открыт бар на первом этаже нашего лайнера. По кодовому слову «Я счастлива быть замужем» или «Я счастлив быть женат» Вас ждут два коктейля на выбор. Хорошего вечера Вам и Вашему мужу.
Мое лицо трескается от натянутой улыбки.
Захлопываю за мужчиной дверь и стуча пятками иду к своему чемодану. Шляпу в сторону!
Почему-то произошедшее злит. Я счастлива быть замужем!…
Унижение какое!
Выйти замуж теперь будет стоять последним пунктом в списке, что нужно сделать до тридцати. После «поесть жареных скорпионов в Тайланде» и «поучаствовать в митинге за права животных».
Из чемодана я беру вечернее платье, которое одолжила у Айки. Между вторым и третьим бокалом шампанского оно показалось мне интересным.
Сейчас я закусываю уголок губ и хмурюсь.
Ярко-красное, раздражающее сетчатку и все важные элементы хорошего зрения обтягивающее платье имеет чересчур глубокое декольте. Правда, юбка здесь длинная. Определенно, плюс.
И… Была-не была.
В обычной жизни я бы никогда не позволила себе такое. Но сейчас я проживаю будто не свою жизнь. Ведь Краевской Василины не существует.
Поэтому красное платье как нельзя кстати.
Переодеваюсь, наношу легкий тон и подвожу ресницы. В бар я захожу, почти толкаясь. И как только вижу свободное место на высоком стуле, лечу, как стриж.
– Я счастлива быть замужем, – сквозь зубы говорю, пригвождая взглядом бармена.
Пальцы скрещиваю. Почему-то вспыхивают уши, следом щеки. Кожа шеи покалывает, и хочется ее расчесать.
Бармен окидывает меня прохладным взглядом.
– Мартини? Водка с соком? Могу предложить «Маргариту». Есть «Апероль».
– Хм… Пусть будет «Апероль».
О нем я и мечтала, когда думала о круизе.
Опускаю тот момент, что по правую руку сидел бы Даня. Улыбался мне своей улыбкой на одну сторону. В его глазах плясали бы искры, и мы неприкрыто бы флиртовали.
Встряхиваю головой. Повернувшись вправо мне показался мой несостоявшийся муж в компании какой-то блондинки.
Накрывает истеричным, усталым смехом, который привлекает обратное внимание бармена.
– С Вами все хорошо? – сведя брови, интересуется.
Хотелось сказать, что два бокала шампанского перед походом сюда, получается, были лишними.
Но я оставляю это при себе.
– Все прекрасно. Но можно я кое о чем Вас попрошу? – заговорщицки шепчу.
Краснею гуще. Но это не из-за стеснения или не озвученной еще просьбы. Мне резко становится не по себе от мысли, что мне могло не показаться.
Мое зрение отменное. В отличие от моего бывшего.
– Тот парень, сидящий за угловым столиком, это он? – открываю одну из последних фоток Краевского с интервью и сую телефон прямо в нос обескураженному бармену.
– Ну-у-у, – тянет, – очень похож. Я бы сказал, чертовски.
Незаметно топаю ногой.
Глаза прищуриваю, смотрю прямо перед собой. В груди вспыхивает, а голова начинает трещать от напряжения.
Получается, обманул? Наврал? Солгал? Хотя чему я удивляюсь?!
– Да, это точно он, – бармен тем временем продолжал рассматривать Даню. – А кто это?
– Бывший, – бросаю, не задумываясь.
– Будь здесь моя бывшая, я бы запер ее в трюме на всю поездку.
Отрываюсь от экрана и другим взглядом осматриваю своего нового приятеля. Ему за тридцать, у него идеально уложенная бородка и густые брови.
Мысленно подрисовываю ему кожаную папку. Так он вылитый коуч по финансовой грамотности, но никак не бармен.
– А если бы твоя бывшая встретила тебя?
– Полагаю, натравила бы на меня крыс. Она была та еще повелительница грызунов.
Издаю короткий смешок, который привлекает внимание Дани. В ту же секунду ныряю под стойку и молюсь, чтобы он ничего не заметил.
Мы отплыли какие-то два часа назад. И мое приключение, которое я думала будет одним из лучших и запретных, превращается в полный аншлаг.
Ведь каюта у меня с Краевским одна. Как и кровать. У бывшего хоть денег и куры не клюют, но сомневаюсь, что он вдруг решил забронировать себе другой номер.
И да… Что это за девица рядом с ним?
– На Вас похожа! – раздается сверху.
Я спросила это вслух?!
Беззвучно рычу.
– И они идут сюда. На то свободное место, откуда Вы спрыгнули.
Глава 8. Василина
– И они идут сюда. На то свободное место, откуда Вы спрыгнули.
Спиной прижимаюсь к теплому дереву, из которого и сделана барная стойка. Ноги подобрала. То, как я выгляжу со стороны, волнует меньше всего.
Мысль, что рано или поздно мы встретимся с бывшим лицом к лицу, ужасает и бесит.
Это должен был быть мой отпуск! Моя моральная компенсация за всю ту боль, что я ощутила, держа пригласительные на его свадьбу с другой! Еще и обращение было: «дорогая Василина…»
Бармен косится на меня то ли с ужасом в глазах, то ли с азартом. Прикладываю палец к своим губам. Пусть только посмеет скосить на меня взгляд, когда заговорит с Краевским. Я найду номер телефона его бывшей.
– Добрый вечер. Что желаете? – спрашивает мой новый друг за баром.
Подбираю ноги теснее к животу. Тот еще и втягиваю. Вот-вот сложусь пополам. Благо я всегда любила заниматься йогой.
– Мне «Апероль», – высокий женский голос задевает мои нервы, как рыболовный крючок. Плечи стягивают мурашки.
– Сок. Апельсиновый.
Я не помню, как выглядит она. Разве только то, что та блондинка. Довольно высокая, судя по вытянутым ногам под столом. Наверняка симпатичная. Было бы глупо, если бы такой парень, как Даниил Краевский, вовсю флиртовал со страшненькой.
И куда только смотрит его невеста Эвелина?!
Нутро согревает мысль: а если сбросить ей фотографию?
В уголках собираются слезы. Вновь до боли обидно. И перед глазами золотой курсив и плотная мелованная бумага: «Краевский Даниил и Хромова Эвелина будут рады видеть вас на своем бракосочетании…».
Першение становится каким-то невыносимым. Жаль, мой «Апероль» остался на стойке.
Отпуск вновь окрашивается слоем серости и туманности.
– Как твой глаз? – снова высокий голос. Я вздрагиваю.
– Болит. Но уже лучше. И спасибо за…
– Консилер. Эта штука, благодаря которой нет и следа от твоего фингала, называется консилер.
Мое лицо морщится, а два пальца лезут в рот. Тошнит от неприкрытого, дешевого флирта.
– Ты можешь всегда обратиться, если вдруг под вторым глазом…
– Ну уж нет. Второго раза я не допущу.
– А что произошло?
Я навострила уши. Последний раз, когда Краевский сверкал своим фингалом, был день нашего знакомства. И почему-то сейчас так ревностно. Не конкретно к бывшему, а к нашим воспоминаниям. Их стереть пока не получается. Они все же теплые, как закатное солнце. А это мое любимое время дня.
– Да… Не важно, – грустно говорит.
– Ну почему же? Мне очень важно. И очень интересно.
Девица делает акцент на слове «очень». Меня вновь тошнит. И мне катастрофически не нравится, что день знакомства бывшего с этой дамой состоялся в тот день, когда кто-то поставил ему фингал. Это что-то личное. То, что я собиралась рассказывать нашим детям, потом внукам. Если повезет, то правнукам.
– Потанцуем? – это голос девчонки, но не Дани.
Их голоса стихают, когда я понимаю, что оба отошли от барной стойки. Но вылезать не спешу. Прогоняю мысленно наш танец.
Оттоптанные ноги, зацепки на платье из-за его молнии на олимпийке (и кто такие носит?) и его дергающееся веко. Смешно. Грустно.
– Ты не обязан был встревать, – говорю. Про себя думаю, что по моей вине-то досталось парню. Симпатичному, между прочем. Может, и сильно симпатичному. В полумраке клуба не разглядеть.
– Да брось. Ты такая красивая, что я бы подставил второй глаз, если бы потребовалось и дальше тебя защищать.
– Ну и дурак! – вспыхиваю. Что за жертвенность? Мы в современном мире. И это все рыцарство – прошлый век. У меня в сумке лежал электрошокер.
– Ага, – отвечает, не задумываясь. – дурак. На свидание пойдешь?
– С тобой?
– С нами. Я и фингал. Мы тебе понравимся. Зуб даю.
Мы смеялись громче всех.
– Они ушли. Можете выбираться из укрытия, – бармен шепчет. Уверена, он позабавился.
Поднимаюсь на ноги, отряхиваюсь. Как ни в чем не бывало оставляю деньги за свой «Апероль», пусть он предоставлялся мне и бесплатно. Дурацкое «Я счастлива быть замужем…».
Даю деньги как в фильмах – за молчание. Бармен коротко кивает.
Что ж, минус четыре евро из моего бюджета ушло.
До номера иду быстрым шагом, уже уверенная, что встречу там Краевского. Продумываю, как буду себя вести (с высоко поднятой головой), что буду говорить (или молчать) и что предлагаю по решению нашей общей проблемки. Очевидно же, кто-то из нас должен покинуть судно. И это точно буду не я.
В каюте тишина. Темно. Пахнет, как и раньше: чистыми простынями, сладостью несъеденных пирожных и чуть пролитым шампанским.
Закрываюсь в ванной, когда слышу, как пищит карточка у входной двери.
Замираю. Смотрю на свое отражение широко раскрытыми глазами.
Думала, будет проще.
Слышу шум колесиков его чемодана, длинный усталый вздох. Приоткрыв дверь, вижу, как Даниил открывает воду и наполняет стакан. Выпивает залпом.
Через голову он стягивает футболку. Бросает. Затем джинсы – и тоже в угол. Вот ведь… И как я раньше не видела в нем повадки настоящего козла?
Подаренный нам плед Краевский скидывает на пол и выдергивает покрывало с кровати. Тоже все нагло, без уважения к тем, кто заботливо его стелил.
Вслепую нахожу взятый телефон на мраморе и, так и не смотря на экран, набираю номер Айки. Если не поделюсь с подругой, меня разорвет, как надутый воздушный шарик.
– Ты хочешь сказать, что он на корабле? Твой бывший? Который клялся, что ноги его не будет рядом с тобой? – подруга нападает, стоило мне сказать лишь два слова, как пароль: «он здесь».
– Именно так. Сейчас он раскладывает вещи в шкаф и ведет себя вызывающе! Как избалованный мажор.
Фыркаю и закусываю губу. Он занимает все полки! – И что ты будешь делать? – Не знаю. Притворюсь, что его нет.
И скину его вещи за борт. – У вас одна кровать на двоих. И сто-олько ночей бок о бок… На меня спускается волна жара. Пять лет вместе, эпичное расставание, и… Снова он – предатель. И мое сердце по-прежнему отвечает на его улыбку, оливковый отблеск глаз и голос. – Я справлюсь. А он, – сжимаю в руке тюбик с зубной пастой, – поймет, от кого отказался.
Дверь открывается, и я вижу полуголого Краевского. Секунду-другую мы пялимся через порог шикарной ванной комнаты. В моей руке телефон, откуда доносится взволнованное «Алло» Айки.
И следом второй хлопок. Дверь закрылась. Между нами вновь стена.
Глава 9. Василина
– Выходи. Поговорим, – звучит громко и отрывисто. – Вася.
Сижу как мышка, покусывая нервно губу. Притворяться, что ему показалось, – самое глупое, что можно придумать. Ну разве еще прятаться за барной стойкой.
Открываю дверь, расправляю плечи.
Даня стоит ко мне спиной, широко расставив ноги. Краевский вливается в окружающую его обстановку красоты и богатства.
И хорошо, что я в платье, накрашенная и с прической. Пусть не думает, что после расставания скатилась до растянутых треников и сырных чипсов на обед.
Когда бывший поворачивается, часть меня падает на пол. Красивый. Гад. Даже фингал его совсем не портит, а придает некий мужской шарм.
Но вот консилер – полное дерьмо. Фиолетовый ничего не скрывает.
– Ну привет, – говорит недружелюбно и скрещивает руки. Его предплечья тут же напрягаются.
– Хм, – коротко отвечаю.
– И давно ты перестала слово держать?
– Ровно в ту минуту, как и ты, – бросаю в лицо обвинения.
Всю грудную клетку затягивает жаром. Окошко бы приоткрыть, но Краевский стоит у него. Не попросить, не подойти.
Даня закатывает глаза и поднимает глаза к потолку. Мышцы шеи в этот момент выделяются.
– Тебе стоит уйти, – говорит в приказном тоне, моргнув и посмотрев на меня.
Этот человек не может быть таким симпатичным и вызывать во мне настолько много раздражения.
– Почему я, а не ты?
Добрую минуту Краевский думает. Вижу его мысли по взгляду, по склоненной голове.
Каюта напичкана массами заряженного воздуха, любая искорка – и все здесь взлетит до Луны.
– Я выбрал этот круиз, и я оплатил.
От наглости весь кислород отторгается. Закашливаюсь от сорванного выдоха.
– Это низко, Краевский. Особенно для тебя.
– Ну, знаешь ли, бесплатно катать на таком корабле чужую мне женщину не входило в мои планы. Я вообще несвободный человек, – играет бровями.
Опускаю намеки на его скорую свадьбу.
– Мое имя на билетах! Я прибыла сюда первой! Даже свою зубную щетку успела положить в стаканчик на раковине. А что сделал ты? А, точно! Подцепил в баре болонку, чтобы та замазала твой фингал дешевым консилером, несвободный человек? – стреляю обвинениями, как из пулемета. Во рту пересохло от скорости моих слов-пуль.
– Ты следишь за мной? – вопреки моим ожиданиям, он улыбается. Хищно, сыто. Меня коробит от этого.
– Случайно увидела, – отворачиваюсь. Мои щеки пылают.
– Фингал, кстати, из-за тебя, – бурчит.
– Ага…
Даня цыкает, я гневно выдыхаю. Потираю ладони, они невозможно вспотели от волнения. Последний раз, когда мы были одни в закрытом пространстве, был наш последний день вместе. И тогда еще любили друг друга. Наверное. Я так точно, а вот Краевский – сомневаюсь. Его уже ждала Эвелина.
– Надо решить, что делать, потому что это, – обводит нашу каюту. Левая рука в конце случайно указывает на плед, – ненормально.
Сажусь на кровать и взглядом обвожу номер еще раз.
Уютно, тихо, романтично. Слышу легкие волны за окошком, а в мыслях простраиваю маршрут, о котором читала в буклете.
Отказаться?
Прищурившись, навожу прицел на Краевского. Он делает то же самое. Я знаю его, как облупленного. Пять лет вместе! Слабые стороны, заскоки, загоны, капризы… И хитро улыбаюсь.
– Ты можешь сойти в ближайшем порту, – предлагает.
Он реально собрался так просто от меня избавиться?
– Или ты, – парирую, поднимаясь с кровати.
– Никогда.
– И я не спешу.
Даниил устало рычит. Меня почему-то это радует.
– Почему ты вообще решила поехать? Черт! – срывается, раскидывает руки в сторону. Его волосы шевелятся, словно ветер разгулялся в темно-каштановых прядях.
Опустив взгляд на серый ковролин, веду одним плечом. Вспоминаю последние недели без него, слезы, которые все то время впитывала моя подушка, усталость, десятки интервью с новостями о его свадьбе…
– Хотелось ненадолго что-то изменить в своей жизни. Подумала, раз ты зарекся не ехать, я могу позволить себе отпуск. От всего. Кто знает, может, за эти дни снова найду себя. Потому что потеряла знатно.
Возможно, моя откровенность выйдет мне боком.
– Твой вариант, что нам делать? – вполне спокойно спрашивает.
– Каждый живет своей жизнью. Единственное, нам придется решить, как делить каюту.
Даниил начинает измерять большую комнату шагами. Прикусывает уголок губ. На его лбу образуются складки.
– Все ровно пополам. Ты не лезешь ко мне. Я к тебе. Представим, что это такая вот коммунальная квартира.
– Ты хоть знаешь, что такое коммунальная?
– По-видимому, когда вынужден делиться тем, чем не хочешь, но другого выбора нет.
Вновь хмыкаю.
– Мы в номере для новобрачных, – киваю на плед. – Будь я здесь одна, можно было бы свалить, что я рано овдовела. Примерно на несколько дней до отплытия. А теперь…
Скошенный взгляд Даня ползет от моих ступней к коленям и тянется как ниточка выше. Когда наши глаза встречаются, высоко приподнимаю левую бровь. Краевский прочесывает верхний ряд зубов языком.
Мы затаившиеся враги?
– Мировое соглашение, – измученно опускается на кровать. Ткань его шорт теперь обтягивает мощные бедра.
– Коммунальная квартира звучит лучше.
– Мы просто мирно проведем этот отпуск, Василина. Каждый сам за себя, но и не против другого. Мы как две вселенные, которые случайно столкнулись в одной точке. Не более.
Даю себе на раздумье минуту.
Я бы, конечно, предпочла выдворить Даниила, но… Пока не поднимается рука. Он все-таки бывший, даже не сосед с дрелью.
– Надеюсь, зубная паста у тебя своя. Потому что мою трогать не смей, – выставив указательный палец перед его носом, говорю. – Я всегда первая иду в душ, и… – быстро очерчиваю кровать по кругу, – ты спишь на полу. Сквозняка нет, а подушкой я поделюсь. Их все равно две.
– Сучка ты, Ольховская! – бросается в спину, но я успеваю закрыться в ванной комнате. – Я тогда забираю себе одеяло!
Глава 10. Даня
– С добрым ут… – осматриваюсь. Прислушиваюсь к ощущениям.
Мышцы спины закоченели, голова гудит, и я чувствую себя инопланетянином, у которого черепная коробка размером с арбуз.
И какое, к черту, доброе утро? Оно было бы добрым, если бы не она.
– Надеюсь, тебе хорошо спалось, – доносится едкое сверху.
Вот ведь сучка. Как я мог ее любить?
Слышу, как она сладко потягивается и медово стонет, просыпаясь ото сна. Не представляю, как буду с ней жить рядом, когда по извилинам бродят одни нехорошие мысли.
Сажусь и устремляю свой взгляд на чемодан, который вчера так и не разобрал.
– Я в душ, – говорю быстро.
До желанной двери четыре шага, и преодолеваю это расстояние в один прыжок. Щелчок, и я опираюсь основаниями ладоней на раковину в виде дурацкой ракушки.
– Эй! В душ должна идти первой я! – глухо доносится из-за закрытой двери.
Смотрю на свое отражение, улыбаюсь. Опустив взгляд, замечаю одну аккуратно поставленную зубную щетку и пасту. На единственной полке аккуратно расставлены розовые тюбики. Все подписано: шампунь, бальзам, гель для душа.
– Ты слышишь меня? Эй!
Ну, во-первых, не «эй», а Даниил. Это как минимум. Во-вторых, можно еще добавить отчество и волшебное слово. И это не «быстро», а «будь любезен».
Весь этот монолог проговариваю про себя под громкие, настырные удары в деревянную дверь. Стоимость наших путевок включает страховку за случайно причиненный вред имуществу кампании «Dream house»? Хочется на это надеяться. Удар у Ольховской поставлен.
Снимаю боксеры, разминаю плечи – и вдруг слышу странное движение в замке, как металлический шепот.
– Ты что делаешь? Эй! – кричу. Не по себе от этого звука.
И дверь открывается. Я только успеваю прикрыть самое дорогое. Мы все же бывшие!
– В душ иду первой я! У нас уговор, Краевский!
Ее глаза кажутся огромными. Два больших голубых облака имеют несколько завораживающий эффект. Теряюсь на мгновение, а Ольховская уже переступила порог.
Понахваталась за прошедший месяц наглости.
А ведь была такой принципиальной, когда обещала, что ноги ее не будет на этом корабле. Поверил на свою беду.
– Вышла отсюда, – одной рукой прикрываю яйца, другой выталкиваю сучку из ванной комнаты.
– Ты что творишь?
– Ты вломилась ко мне в ванную и хочешь, чтобы я был вежливым?
Выражение лица Василины меняется с обиженной на разъяренную. Именно так выглядит самка обезумевшего лося, который бросается под колеса со всей своей дуростью.
Она наступает, я отхожу. Со стороны – настоящий цирк.
Ольховская в легкой пижамке: топик на тонких бретельках и коротенькие шортики. Не уверен, что под ними есть даже крохотные трусики.
Картинка встала перед глазами и не исчезает. Мизинцем на ноге задеваю выступ на кровати, и к развратным картинкам присоединяются искры.
Проблемы из-за бывшей не хотят уходить, лишь растут в геометрической прогрессии.
– Вот как сфотографирую тебя в таком виде и отправлю твоей, как ее…
Усмехаюсь. Что-что, а такую деталь Ольховская никогда бы не забыла.
Василина кружит ястребом вокруг тумбочки у кровати, пока в ее руках не оказывается мой телефон. Сражаться с бывшей одной рукой неудобно. Вторая по-прежнему прикрывает яйца и член. Не хочу хвастаться, но моей ладони едва хватает.
– Ты не знаешь пароль.
Но Васька вбивает верные цифры с первой попытки. Ну точно сучка!
Делает фотографию и угрожающе показывает мне экран, где открыто пустое поле для сообщений с моей как бы невестой. Ну, или не как бы. Я запутался, потому что желания жениться на Хромовой нет, но вроде обещание матери дал. Был пьян, признаю. И как типичная женщина, она воспользовалась моей слабостью.
– Считаю до трех. Если ты обещаешь больше так не делать, – кивает на ванную комнату.
– У нас мирное соглашение, Василина!
– Ты нарушил его первым. Мы озвучили свои требования. Ванная утром была моим первым пунктом. И спустя несколько часов ты уже спешишь его нарушить.
– Хорошо, – поднимаю обе руки вверх. Сдаюсь.
Яйцам становится прохладнее, чем было, а я не жаловался.
Ольховская замирает с телефоном в руке, ее взгляд падает на мой пах. Щеки бывшей краснеют, а рот приоткрывается.
– Утро. Да и ты тут во всем этом! Бретельки держатся на твоих плечах только силой моей молитвы!
Но я никогда не отличался набожностью.
Васька, прорычав, бросает мой телефон мне же – едва успел поймать – и громко хлопает за собой дверью.
Может, сойти с корабля от греха подальше? При мысли, что я продолжаю реагировать на предательницу, хочется вскрыться. Запах ее кожи стоит в воздухе, как парфюмерная дымка.
Мы прибываем в Марсель. И я лучше проведу две недели там, чем бок о бок с ней.
– Даня-а-а, – дверь в ванной приоткрывается. Васькин голосок приторный, заискивающий. Расплываюсь в довольной улыбке от уха до уха.
Нет, не время сходить. Время преподать урок этой сучке.
– Ты можешь принести мне мое нижнее белье? Оно в чемодане. Голубая сумочка с нарисованными трусами и лифчиком.
Первое: она все же голая. Второе: мне нужно взять тонкий шелк и кружево, которое Васька потом наденет на свое тело? Третье: память мигом восстанавливает все изгибы, как складывает самый простой пазл мира.
– Разумеется, родная.
Иду к чемодану, открываю. Ни черта не понимаю, но говорю:
– Выходи, и… Возьми.
– … Я голая.
Дальше уверен, что прозвучало слово «дурак». Поэтому еще раз обыскиваю ее чемодан, пока не нахожу, что требовалось, и не забрасываю на верхнюю полку в гардеробе.
– Не поверишь, Ольховская, я тоже.
Сначала из-за двери показывается ее ножка с красными ноготочками. Не будь мы бывшими, с уверенностью бы сказал, что это акт соблазнения.
Следом коленочка и бедро. Кожа бывшей мягко-сливочного цвета. Сдерживаюсь, чтобы не облизнуться.
Ольховская протягивает руку и играет пальцами, ища то, что ей нужно.
– Выходи, выходи.
Она мычит. Чувствует угрозу.
Прикрывшись руками, осторожно ступает крошечными шагами. Жар отлил от лица, Васька выглядит бледной.
Перебежкой доходит до меня и с гневным выжиданием смотрит.
– Прости. Я не совсем расслышал, что тебе нужно было найти и подать?
– Стервец! – звучит как, м-м-м, пощечина.
– Стерва, – отвечаю.
– Твое нижнее белье на то-о-ой полке, самой верхней. Я достану ее только в том случае, если схожу в душ первым.
Ее ноздри расширяются. Теперь она как дракониха. По-прежнему симпатичная, даже очень. Но и опасная.
Надо ожидать, что Василина не ответит. И я уверенно иду в ванную комнату, уже нисколько не прикрываясь. Надеюсь, Ольховская не будет против, если все же воспользуюсь ее зубной пастой?
Глава 11. Василина
– Здесь что, шведский стол? – бывший скептически обходит столы, полные еды. Не помню, чтобы он был таким душным.
Беру поднос и обхожу с ним столики с едой. Даня плетется следом, и мне хочется спросить, что ему от меня нужно. За пределами каюты мы едва знакомые люди.
Но мало того что он складывает свой завтрак из того же, из чего и я, так еще и садится со мной за столик.
Смотрю на него, а он улыбается. Будто настроение хорошее, когда первый мой день в отпуске начался с того, что я бегала за Краевским голой по каюте. Не самое удачное начало. И теперь мне стыдно за свое поведение. Оно тянуло на ребячество.
– Какие планы? – говорит, жуя яичницу и запивая кофе.
Свою тарелку с жареными яйцами отодвигаю и берусь за фруктовый салат в йогуртовой заправке.
– Отличные! От твоих уж точно.
В то же время слежу за каждым его движением: как он накалывает кусочек яичницы, как его пальцы плотнее обхватывают вилку, как волоски шевелятся от дуновения кондиционера.
Сложно в этом признаться, но Даня для меня всегда был красивым даже в таких моментах, когда никто по своей природе не может быть красивым. Например, когда ты слизываешь с уголков губ жидкий желток.
– Я записалась на экскурсию по городу, – решаю признаться и гордо вскидываю подбородок.
Тянет сказать, что я не «такая», как его невеста. Меня интересует высокое и духовное больше, чем сумочки и туфельки.
– И я, – отвечает.
Сомнительно.
– Скорее всего, у нас разные группы. У меня расширенный маршрут, – сужаю глаза, стремясь уличить бывшего во лжи. Ну мне сложно поверить, что Даня вдруг решил приобщиться к истории города.
– Надо же. И я!
– Ты специально это делаешь?
– Что именно?
– Действуешь мне на нервы?
– Конечно, – с легкостью отвечает, нисколько не маскируясь.
– То есть никакой экскурсии у тебя нет?
– Сказал же, есть. Но иду я на нее исключительно ради тебя. Это же не запрещено нашим мировым соглашением? Я бы сказал, это должно нас сблизить, – Даня наклоняется ко мне через стол.
Не знаю, как реагировать, потому что он близко ко мне. Его губы, оливковые глаза, щетина, уже пробивающаяся сквозь утреннее бритье дешевым станком. Уверена, к вечеру Краевский превратиться в турецкого султана.
И в этом что-то, блин, есть!
– Мы и так были довольно близки, Краевский. Хочешь повторить? Лично я нет, – машу ладонями перед собой. Не Даня, а бубонная чума.
Опускаю взгляд. Аппетит уплыл обратно в Милан. Меня перестала манить румяная булочка с изюмом и заварным кремом.
– Лично я бы с удовольствием посмотрел город, Ольховская, – дипломатично уходит от темы. Не зря его родной дядя руководит дипмиссией.
Успела уже подняться. Ведь наш странный совместный завтрак окончен, и мне нужно успеть переодеться перед тем, как наш лайнер остановится в Марселе.
– Поздравляем вас с бракосочетанием. Экипаж нашего туристического лайнера желает вам счастья, любви и долгих лет вместе, – произносит мужчина в униформе торжественно и подходит к нашему столику.
Фыркаю. И как только узнали, что мы здесь?
Даня морщится, как от затяжной зубной боли. Получается, мирное соглашение у него только на словах. Настоящий дипломат, и я обязательно сделаю отметку в своем блокнотике об этом эпизоде.
– Спасибо, – беру исправление последствий за неловкую паузу в свои руки.
Не хватало еще, чтобы нас уличили во лжи: что никакие мы не муж и жена и даже не любящая пара.
Мы бывшие.
И все, что сейчас хочу, чтобы Даниил спрыгнул с этого лайнера. Пусть Краевского загрызут и сожрут голодные акулы.
Мирное, блин, соглашение. Сам же составил в своей голове план мелкой мести.
– Мы рады пригласить вас на конкурс на лучшую пару новобрачных среди других пар нашего корабля. Мероприятие состоится через два дня. Будут призы.
– Призы? – я моментально оживилась.
Кто же не любит призов?
– Да-да. Призы от наших спонсоров.
Расплываюсь в улыбке. Даня – в хитром оскале. И о чем я говорила? Ох, Василина, жди беды. Чую, с борта он сам не упадет, ему придется помочь в этом.
– Вас записывать в список участников?
– Разумеется, – спешу ответить.
– Мы подумаем, – спешит перебить бывший.
Наши взгляды сталкиваются.
Боже, как я раньше могла любить это напыщенное, самодовольное чудовище?! Снова обещаю себе сделать заметку в блокноте.
Мужчина, приветственно кивнув, уходит, а я глазами проедаю своего «мужа».
– Что-то сказать хочешь? Предложить? – Даня откинулся на спинку и вытянул ноги.
Он в спортивных шортах для купания и легкой хлопковой футболке. Человек реально в отпуске, и он расслаблен. В отличие от меня.
– Нам нужно принять участие, – утверждаю, а не спрашиваю.
Даня медленно вздыхает, специально тянет время, смахивая несуществующие пылинки с шорт. Оливковые глаза наполняются сочной, ядовитой зеленью.
– Нам? Мне – нет.
– Пожалуйста.
– Я могу пойти тебе навстречу, если ты…
С рычанием закатываю глаза. Ему неинтересны призы? Конечно же нет, Ольховская!
– Если я…
– Сделаешь мне массаж ног. Разомнешь каждый пальчик, смажешь маслицем… Экскурсия по городу – довольно утомительное занятие.
Язык сводит от наглости бывшего, и я не могу вымолвить и слова. Только представляю, как вырываю эти самые пальцы.
Меня сносит волной злости, и… Беспомощности.
– Не дождешься, Краевский.
– Ну на нет, как говорится, и суда нет. Советую поторопиться, экскурсия начнется через двадцать пять минут.
Даня уходит первым, оставляя меня в одиночестве бороться с раздражением в каждой вдохе.
– Извините, могу узнать, какие именно будут призы? – подбегаю к тому мужчине у выхода из ресторана.
– Призы предоставляют наши спонсоры. Пока мы не знаем, что именно, но в прошлом году были наборы люксовой косметики, сертификаты на крупную сумму в магазины брендовой одежды и даже автомобиль.
– Автомоби-иль?
Нет, я такая же, как и она, – Хромова Эвелина. Готова продаться за какой-то брендовый шелковый платок. Ведь вместо того, чтобы идти переодеваться на экскурсию, спрашиваю о призах. И да, я правда рассматриваю вариант с массажем. В конце концов, это какой-то там бывший. Я делала ему вещи и похуже. Например…
– Так Вас записывать? Ваш муж сказал, что нужно подумать.
– Записывайте обязательно. Мужа я беру на себя.
Придя в каюту, надеваю белое платье с широкой юбкой и открытыми плечами и беру соломенную шляпу. Сумку перекидываю через плечо и выхожу. Краевского поблизости нигде нет. Надеюсь, он все же сиганул с палубы. Хотя… Теперь-то он мне нужен, чтобы выиграть автомобиль.
Схожу по длинному трапу и осматриваюсь. Bonjour, Marseille.
Глава 12. Василина
День 1.
Я должна думать о Марселе. Ведь этот город прекрасен.
Но мои мысли бегут только к одному – массажу ног.
И какой к черту Марсель?
Заметка: купить марсельского мыла ручной работы. Мне и Айке!
(Первая запись в блокноте Василины)
Хлопковое платье развевается на ветру. Шляпа рискует слететь с головы. Солнце жарит нещадно, а у меня вылетело из головы намазать плечи и нос солнцезащитным кремом.
– Приветствую вас во втором крупнейшем городе Франции, главном морском порту страны и административном сердце региона Прованс – Альпы – Лазурный Берег.
Экскурсовод поправляет солнечные очки в черной круглой оправе и вращает белым кружевным зонтиком, которым прикрывает свое очень загоревшее лицо от солнца. Ее легкий акцент вызывает улыбку. А балетки от «Chanel» легкую зависть.
Достаю свой блокнотик и карандаш и опускаю глаза на единственную запись, которую сделала несколько минут назад.
– Ты что, будешь все записывать? – шепот гремит над ухом как первомайская гроза, но сейчас июнь.
Пугаюсь и чуть было не роняю свои записи.
– В отличие от некоторых я хочу впитать в себя историю и атмосферу этого чудесного города.
Крик чаек раздается прямо над нашими головами.
– Я думал, впитывают атмосферу города через прогулки, вино и секс с открытым окном.
Медленно веду взгляд по старой брусчатке к Краевскому. Он в тех же шортах и футболке. Только на голове шляпа мафиози, а на глазах дорогие «Ray Ban».
Ему явно не хватает сигары в зубах.
– Могу помочь впитать, – говорит так же шепотом и на ухо.
Никакое солнце не спасает от мурашек. Как-то слишком интимно вышло, я даже забыла свой колкий ответ. Поэтому отворачиваюсь и иду за нашим экскурсоводом и ее белым зонтиком. Даниил отстает, тем самым вызывает во мне смешанные чувства.
В воздухе пахнет специями и свежей рыбой из-за близости гавани.
Идя по узким улочкам, невольно представляешь, как и правда гуляешь с любовью всей свой жизни и обсуждаешь планы на вечер. Сердце напитывается тоской и странной благодарностью.
Я то и дело оборачиваюсь, ища глазами Краевского. Не то чтобы переживаю или, прости меня Господи, соскучилась. Скорее, это выходит еще рефлекторно. Пять лет вместе дают о себе знать. И когда он вдруг снова нарисовался и вещает что-то про секс с открытым окном и массаж его ступней, мысли о бывшем вонзаются в мой мозг, как бы я ни противилась.
Еще и романтика эта вокруг: цветы, поцелуи, французская речь, кофе и пицца, лето… Терракотовые крыши, разноцветные ставни и лазурные волны придают месту неповторимого шарма.
Главное – снова не влюбиться. Воздух здесь просто напичкан феромонами!
– Дорогие гости, мы сейчас с вами находимся у Базилики Нотр-Дам-де-ла-Гард. С этого холма легко было заметить приближение неприятелей, а золотая статуя Девы-Хранительницы на звоннице храма служит маяком для морских кораблей, – голос нашего экскурсовода журчит песенкой.
– Пф-ф, жара… – А голос бывшего как пущенные со скалы камни. Так же не вовремя и с таким же ущербом. – Ты взяла воду?
Наглый! Наглый бывший!
– Взяла.
– Угостишь?
– С чего бы это? Забыл? За пределами каюты мы чужие друг другу люди.
Сейчас даже спадает важность участия в конкурсе, которым Краевский может ловко манипулировать. Как оказалось, манипулятор из Даниила первоклассный.
Делаю записи в своем блокноте и перерисовываю Базилику. Она и правда очень красивая. В общем, стараюсь не замечать назойливого типа, трущегося рядом.
Но и впрямь жарко.
– Я верну тебе деньги за бутылку воды.
Стреляю взглядом.
– Десять евро.
– Чего-о-о? Максимум два с половиной! На тебя уже действует аура этого города. Раньше здесь тоже обитали разбойники, пираты и грабители.
Протягиваю все же бутылку с водой, и Даня вырывает ее из рук, посмотрев с укором, когда его очки сползли на кончик носа.
– Спасибо, – возвращает почти пустую бутылку и улыбается голливудской улыбкой.
– Кто еще разбойник! – шиплю. Базилика перестала мне нравиться, да и на рисунке она вышла кривой.
Нам разрешают подняться на смотровую площадку, где солнце уже печет, не щадя даже местных. Наш экскурсовод решает остаться в тени.
Мои плечи горят, будто их посыпали перцем, предварительно сняв тонкий слой кожи. Не прикоснуться.
Но сделанные кадры того стоят. Вновь делаю маленькие зарисовки в блокноте. Вечером хочу дорисовать детали и раскрасить.
– Красиво, – говорит из-за плеча.
– Воду больше не дам, – отвечаю вместо «спасибо».
– Держи, – протягивает запотевшую новую бутылку воды. И когда только успел?
Облизываю губы. На соленом ветру они иссушились намертво.
– Спасибо.
– Какое «спасибо», Ольховская? Десять евро гони! – смеется заливисто и раздражающе.
– Два с половиной, – окидываю высокомерным взглядом.
– Идет.
Мы меняемся. И я понимаю, что у меня минус пять евро, вместо двух с половиной.
Хочу высказать все, что накипело, но Краевского уже нет.
Причем не только на смотровой площадке, но и в экскурсионной группе. Мы спускаемся в саму базилику, где я делаю еще пару зарисовок. На пару минут отвлекаюсь от наших стычек с бывшим.
Здесь прохладно и пахнет стариной и сухими красками.
После экскурсии по Базилике мы идем до Аббатства Сен-Виктор и катакомб. Температура воздуха к этому моменту достигает изнывающего пика. По мокрой спине то и дело скатываются капли пота, а открытая ключица блестит от влаги на солнце.
Даня вернулся на корабль и сейчас в свое удовольствие плескается в бассейне. Почти уверена в этом и снова капельку завидую.
Убираю свой блокнот в сумку, когда мы доходим до центральной улицы города.
Несмотря на тени от домов и деревьев, солнечные лучи продолжают жарить.
От сорока человек в группе остались самые стойкие и любознательные: я, парочка пенсионеров в одинаковых футболках и семья в трекинговых ботинках.
– Прошу прощения, а обед будет? – Краевский возникает как из ниоткуда. Оборачиваюсь, и он улыбается. Стащил мои деньги и ведет себя как настоящий разбойник.
– Обед? – Экскурсовод в замешательстве и смотрит на свои винтажные часы. – По плану через час. Нам еще предстоит посетить Музей современного искусства Кантини.
Она разворачивается и довольно уверенно передвигает ногами вверх по дороге. Должно быть, весь век тренировалась, чтобы не выглядеть как старая квашня, какой ощущаю себя я.
Собираюсь сделать шаг – все же оплачено, и в мои планы не входило пропускать ни один музей, ни одну церковь, – но рука Краевского тормозит.
– Я нашел классный ресторанчик у Старой гавани. Идем?
Выглядит Краевский как искуситель. Даже чуть подгорелый нос его нисколько не портит.
– Блюдо местной кухни – буйабес. Звучит вкусно, да? – приблизившись, продолжает нашептывать.
– Только если платишь ты!
Глава 13. Василина
День 1.
В брошюре было написано, что нас ждет экскурсия на маленький остров,
где построен зловещий замок Иф.
Можно ли там в одной из камер запереть Краевского?
Приписка: А если он сбежит оттуда, как граф Монте-Кристо,
и начнет мстить?!
(Запись в блокноте Василины)
– Два буйабеса, пожалуйста, – отдает команду бывший, вручив обратно папки с меню официанту. – И два анисовых пастиса, – кричит вдогонку.
Даниил поворачивается и, соблазнительно подмигнув, улыбается. Голодные так не делают.
– Что такое анисовый пастис?
– Французский алкогольный крепкий напиток на основе трав. В данном случае аниса.
– Звучит тошнотно. Я это пить не буду. Особенно с тобой.
– Зря. Это самый популярный здесь напиток. Если его разбавить водой, то он поможет справиться с изнывающей жарой.
Стреляю взглядом в будто бы уже хмельного Даню. Он успел загореть, и даже его мафиозная шляпа не смогла спасти. Руки и предплечья потемнели, а из-за духоты и высокой температуры воздуха вены на тыльной стороне ладони вздулись, придавая еще больше мужской притягательности этому самодовольному разбойнику.
Мы сидим в ощутимом молчании. Постукиваю наманикюренными ноготочками по столу, Даня уперся взглядом в окно и часто-часто стреляет глазами по моим плечам, груди, шее и губам.
– Ваш заказ, – официант ставит на стол две стопки с жидкостью мутно-лимонного цвета и две большие расписные тарелки с супом. – Bon appetite!
Голодный звук моего живота напевает хмурую песню. Бывшего это веселит.
– Точно не будешь? – кивает на странный для меня пастис. – Я плачу.
– Ну раз так…
Краевский качает головой. Из вредности я, конечно, могла бы отказаться, но мне правда хочется попробовать.
– За отпуск, – поднимает рюмку на тонкой ножке и опрокидывает в себя.
– Ага, с бывшим, – повторяю за ним.
Мое небо обжигает холодом, и следом в каждом рецепторе языка вспыхивает синее пламя. Горит, жжет, расслабляет.
Под общий звон ложек мы обедаем, непозволительно часто окидывая друг друга странными взглядами.
– Я так и не поздравила тебя с назначением, – отложив пустую тарелку, говорю.
Нужно как бы пытаться сохранить вид, что мы взрослые люди.
– Поздравляю. Желаю тебе стать хорошим руководителем и не трепать нервы сотрудникам, – без ложки язвительности не обойтись.
– Звучит как тост с подъебом. Предлагаю еще по пастису.
Опускаю взгляд и вытягиваю губы трубочкой.
Мутная гадость оказалась вкусной.
Нам приносят еще по одной в таких же симпатичных рюмочках. И просверливая друг друга взглядом, выпиваем, не разрывая натянутую нами же нить.
– Ну а я поздравляю тебя с… – Даня захмелел еще больше. Цвет глаз приобрел глубоко-зеленый оттенок.
Наши первые свидания вспоминаются сейчас четко и ясно, несмотря на выпитый алкоголь.
Как смеялись и бегали под дождем, как Краевский воровал для меня сирень и нас чуть не поймали за этим. И да, под другой сиренью мы долго целовались, а потом…
– Эй, Ольховская? – зовет бывший. Даже в воспоминаниях не дает понежиться, – поздравляю с твоим первым настоящим отпуском. Ты же мечтала о круизе? Вот, – кивает на окно, – за твою осуществленную мечту.
Даниил облизывает губы, и я не хотя вспоминаю, как он целуется. М-да… Делает он это очешуенно.
– Спасибо, – притихшим голосом говорю.
Даня кивает и, сложив ладонь в кулак, медленно бьет один раз по столу. Мы затихаем.
Расплатившись, Краевский выходит из ресторана первым и тупо сбегает. Если он думает, что побегу за ним или прокричу, чтобы остался, то он глубоко ошибается.
Вот еще!
Гордо вскинув подбородок, иду к порту, где собирается наша группа. Мы отправляемся на маленький остров. Там тюрьма, и именно там сидел осужденный преступник граф Монте-Кристо. Жуткое, должно быть, местечко.
Полуденный зной спал. Или правильно говорят местные – холодный пастис помогает справиться с жарой.
До замка и руин крепости мы добираемся на большом катере. Мою шляпу чуть не унесло ветром. Оказавшись на каменистом берегу, фотографирую, чтобы чуть позже перерисовать все в блокнот.
– Жаль, что Вы не пошли с нами в музей, – говорит бабушка, которая была одной из самых стойких в группе, – но я подумала, что Вам бы это понравилось.
Она достает из своей тряпичной сумки открытку из музея и протягивает ее мне. От милоты смущаюсь, и мои щеки краснеют уже от теплой благодарности.
– Спасибо. Мне неловко, что я даже не знаю, что сказать. Вашему мужу с Вами повезло, – оглядываюсь на дедушку в такой же футболке, что и сама пожилая женщина.
– Боже упаси, какой еще муж? Это мой любовник! – деловито посмеивается и отходит. Ее губы выкрашены в классический красный, так же, как и ногти на руках и ногах.
Убираю подаренную открытку в блокнот. Я смогу ее приклеить только, когда вернусь домой.
Внутри бывшей тюрьмы мрачно. Стоит леденящий холод, а от рассказанных историй мурашки произрастают аж из самого позвоночника.
Я чувствую, что здесь много привидений. Иначе почему мои конечности немеют?
– …Условия содержания в тюрьме были крайне тяжелыми. Камеры маленькие, тесные и душные, – продолжает экскурсовод, – а в стены некоторых камер были ввинчены кольца, к которым приковывали заключенных для их усмирения.
Каждый заглядывает за каменные стены и изумленно охает.
На выходе должны продавать мешочки с лавандой, чтобы крепко спать после такой экскурсии. Я бы точно закупилась. Ну, если каждый был бы не дороже евро.
– Поселишься в одну из них? С рыбаками я передам тебе подушку и одеяло, чтобы не было так холодно, – гремит шепотом у правого уха.
Краевский.
От испуга, который не могу выразить, поджимаю губы и выдвигаю челюсть. Глаза закатываю, веки прикрываю.
– Меня ты на пол выселила с удовольствием. Ни жалости, ни сострадания, – Даню же это все веселит.
Между его губ перекатывается травинка – нашел же ее где-то. Ставлю себе пометку не целовать его. Не то чтобы собиралась, но мои глаза алчно прикованы к его губам. Кажется, они еще пахнут анисовой настойкой.
– Не боишься, что на нее кто-нибудь пописал? – указываю на травинку.
Даня перестает ее жевать и выплевывает.
– Тебя не учили, что в рот грязь не брать?
Слышу тихое:
– Стерва, – и беззвучно ухмыляюсь. – А я тебе еще за сувенирами бегал…
Круто оборачиваюсь. Где-то глубоко внутри трескается спокойствие и равнодушие.
– … И что за сувениры?
Мы слегка отстаем от группы, когда Краевский облокачивается на одну из стен, протянув мне бежевый бумажный пакет.
Разворачиваю и вижу блокнотик со страницами под старину. На обложке – вид на Марсель. В пакете еще два куска марсельского мыла и две открытки. Одна с буйабесом и рецептом на обратной стороне, другая с анисовой настойкой.
Дурак, блин.
– Отойди от стены, Даня. Кто знает, сколько крови впитали эти стены. И… Спасибо.
– Запиши в свой блокнотик, что Краевский Даниил не такой уж плохой.
На выходе из темницы в сувенирной лавке покупаю бывшему шляпу-треуголку. Пришлось отдать за нее целых тридцать евро! Потери посчитаю потом, мне страсть как хочется видеть глаза бывшего, когда я вручу ему этот подарок.
Глава 14. Даня
– Тебе, – Васька протягивает мне чудную странную шляпу. Верчу ее в руках.
– Что это?
– Подарок. Ты же мне подарил, – смущенно-обиженно говорит и скрещивает руки на груди. Румяные яблочки обгорели, но это вызывает улыбку.
Откидываю свою купленную еще в Милане шляпу и надеваю эту.
– Ну как? – спрашиваю, посмотрев в глаза, а не на красноватую грудь, куда взгляд так и тянется.
Борюсь с желанием сжать их.
– Как шляпа, – отвечает довольно обыденно. После порции пастиса Василина была разговорчивее. Ее молчаливость должна идти мне на руку, но как-то некомфортно.
Снимаю подарок и верчу в руках.
Я купил ей сувениры без всякой мысли. Просто потому, что захотелось. Знаю, что бывшая собирает разные открытки и блокнотики. В каждый она что-то да записывает. То рецепты, то стишки из интернета, теперь вот, уверен, ведет какой-то там дневник путешествия и делает зарисовки. Васька довольно неплохо рисует.
Ну и мыло. Быть в Марселе и не купить местного мыла противоречит негласному кодексу туриста.
Мы молча лупим друг на друга глаза, пока Василина, прочистив горло, не идет в душ с высоко поднятой головой. смотрю на ее красную спину с какой-то необъяснимой улыбкой.
Предательница сохранила свое обаяние и красоту. Противостоять этому сложно. К тому же южный зной расплавил мозги до потери памяти.
Быстро переодевшись в льняные брюки и футболку, иду на ужин. Мог бы подождать Ольховскую, но кондиционер начинает приводить содержимое моей черепной коробки в норму, и я прихожу в чувства.
Мы бывшие, где Василина меня предала.
– Эй, я видел Вас в коридоре с каютами для новобрачных, – поворачиваю голову на довольно громкий голос и бесцеремонно положенную руку на моем плече.
– Вы ошиблись, – отворачиваюсь.
– Не-не. После тебя с женой парень в смешной панаме подошел к нам и рассказывал про конкурс, – его улыбка широкая и, мне хочется думать, искусственная. Могу ошибаться. Дураки обычно улыбаются искренне.
Где, черт возьми, Василина?!
– Конкурс… Да. Эм-м-м сомневаюсь, что мы примем в нем участие.
– Э, нет. Там призы знаешь какие? Машина! Деньги! Я Олех, кстати. А ты?
Олех протягивает мне большую, какую-то гигантскую руку. Мама учила меня быть вежливым и отвечать на приветствия. Отец закатывал глаза и вечером рассказывал, что часто тому, кому нужно пожать руку, хочется потом эту руку заломить.
Но я хороший и воспитанный сын, поэтому протягиваю и пожимаю.
– Даниил.
– О, у меня так лучшего друга зовут.
И зачем мне эта информация?
Где? Василина?
– Ты жену ищешь?
– Нет. Я не… М-м-м, – голову проткнула внезапная боль. Как мигрень, и это плохо. – Моя жена должна сейчас подойти. Переодевается после прогулки.
– О, и у меня такое же! Платьица-фигатьица. Я ей говорю: «Ты и так прекрасна!» А она меня на прогулку затащила, и мы в какой-то магазин зашли. А там цены, мама не горюй! Я за такую цену полсовхоза могу светом обеспечить!
Перевожу взгляд с довольно симпатичной котлетки на раздаточном столе на Олеха. Совхоз?
Мой новый знакомый в шлепках, шортах с кучей карманов и футболке с надписью «Геленджик 1999». Походу, отца. На лице парня мелкие-мелкие веснушки, а светло-рыжие волосы разбросаны, словно никогда не встречались с ножницами барбершопера.
– Так я ей и говорю: «Дуська, либо я. Либо платья». Этих баб нужно держать вот где! – и перед моим носом появляется огромный кулак размером с дыню.
Сглатываю.
Как я понимаю, что к нам идет его Дуська? По платью. И хорошо, что вслед за ней выкатывается моя Василина. Не знаю, где Дуська подцепила мою «жену», наверное, в общем коридоре, но я рад. Вася – нет.
– Кто это? – цедит мне, встав вплотную. Наливные, румяные яблочки готовы упереться в мою грудную клетку.
Она снова в длинном платье, теперь голубого цвета. Плечи открыты, и кожа мерцает. Пахнет то ли розой, то ли другим цветком. Вкусно необыкновенно.
– Олех и Дуська.
– Какой, на фиг, Олех?
– По-видимому, из совхоза.
– Ты хочешь сказать, что это наши новые друзья? Краевский, я не твоя жена, и дружить с ними я не собираюсь! Она на моих глазах выпила пол-литра молока!
– А что? Говорят, от жирного молока растет грудь, – по-стервецки улыбаюсь. Прелесть отношений бывших, что можно подкалывать друг друга, не переживая об обиде и заглаживании вины.
Ольховская опускает взгляд. Ее щеки краснеют пуще. Хочется до них дотронуться.
– А еще они участвуют в конкурсе и намереваются выиграть автомобиль, – шепчу, подцепив губами ее длинные, массивные серьги.
Мы с двумя подносами еды, а наши новые знакомые вовсю машут нам руками, чтобы мы присоединились к ним.
– Они? В конкурсе?
– Угу.
– Так нам с ними нужно дружить или объявить врагами, я не пойму?
– После массажа моих ног я готов принять любую твою позицию. Помнишь же, да? Марсель утомил меня.
– Гад!
– Стерва!
Мы садимся с натянутыми улыбками за стол к новым друзьям. В моем теле разливается тепло, что головная боль чуть отступает. Мысль о массаже греет, как перцовый пластырь, наклеенный на зажатые мышцы.
Запах розы или другого цветка перебивает для меня запах еды. Василина ведет себя хитро, и я случайно подумал, что она была и вправду хорошей парой для меня.
Несмотря на разные семьи и статус, мы с ней оказались похожи. Редко ссорились, много общались. Наши взгляды на жизнь были схожи, а уверенность в своей женщине крепла с каждым днем.
До того, особенного, дня, когда мне прислали фотографии ее свидания с моим другом, и… То, как они входят в гостиницу и выходят спустя час. Василина врала мне, глядя в глаза. Такое ведь не прощают?…
– … Изучили всю программу. И выбрали самое интересное. Боулинг! Он на третьем ярусе и рядом бесплатный бар! Это важно, – из воспоминаний меня выдергивает все тот же громкий голос Олеха, – мы с Дуськой успели записаться. Может, составите нам компанию? Так сказать, приготовимся к бою за автомобиль.
Василина отпивает вино и медленно, с манерами графини, переводит на меня свой взгляд с поволокой.
– Боулинг? – уточняет у них, но смотрит на меня.
На языке чешется фраза: «Куда угодно, лишь бы с тобой», но перед глазами снова те фотографии. Мне вновь больно в сердце, как часть отсекли в тот момент. Но я улыбаюсь сейчас, потому что все в прошлом. Мы же бывшие!