Ночью тени алые бесплатное чтение

Глава 1: Охота в тумане

Виски в хрустальном стакане отражал неоновые огни клуба, превращая дорогой алкоголь в жидкое золото. Лайла провела пальцем по краю бокала. Двадцатилетний односолодовый – лучшее, что мог предложить бар «Кровавая Луна». Но ей хотелось совсем другого.

Кровь. Горячая, живая, пульсирующая. Та, что несет в себе память о прожитых днях, страхах и мечтах. Виски было красивой имитацией – цвет почти тот же, консистенция обманчиво знакомая. Но мертвый алкоголь не мог утолить жажду, которая жгла ее горло уже третью неделю.

Лайла никогда не позволяла себе голодать так долго. Это было опасно – для окружающих больше, чем для нее. Голодный вампир теряет контроль, становится неразборчивым в выборе жертв. А она всегда гордилась своей избирательностью. Справедливость через необходимость – так она называла свой способ выживания.

– Еще один? – Джейкоб Грей, бармен-полукровка, протирал стакан с усердием человека, который хочет выглядеть занятым.

Лайла бросила на него взгляд поверх бокала. Джейкоб был красив той грубоватой красотой, которая привлекает женщин всех возрастов – широкие плечи под белой рубашкой, темные волосы, слегка вьющиеся на затылке, карие глаза с золотистыми искорками. Оборотень-полукровка. Волчья кровь, разбавленная человеческой, но все еще достаточно сильная, чтобы он чувствовал ее истинную природу.

– Нет, спасибо. – Лайла заправила за ухо черную прядь. Стрижка каре была ее данью современности – в XVIII веке она носила волосы до пояса, убранные в сложные прически с жемчужными шпильками. Сейчас же требовалась функциональность и удобство. – Этого хватит.

Пока.

Клуб гудел, как улей. Субботний вечер в Ист-Энде всегда собирал толпу – представители лондонского андеграунда, туристы в поисках острых ощущений, местные завсегдатаи. Музыка била в уши тяжелыми басами – что-то из альбомов Bauhaus, смешиваясь с запахами пота и дешевой парфюмерии. Лайла невольно улыбнулась. Эта музыка подходила ей больше, чем классические вальсы ее смертной юности. В ней была меланхолия и понимание красоты смерти.

Интерьер «Кровавой Луны» был переделан из старого викторианского подвала – кирпичные стены покрывала черная краска, с которой местами облупилась штукатурка, обнажая красную плоть здания. Высокие сводчатые потолки, кованые светильники. Владелец клуба явно понимал свою аудиторию. Здесь собирались те, кто тяготел к мрачной романтике, к красоте разложения. Смертные, играющие в вампиров. Как же они ошибались, думая, что понимают суть этого проклятия.

Лайла сканировала зал взглядом, привычно оценивая потенциальную добычу. Бледный молодой человек в углу – слишком худой, вероятно, наркоман. В его крови будет химия, горечь отчаяния. Девушка с яркими волосами у сцены – пахнет таблетками, экстази или чем-то подобным. Она танцевала с закрытыми глазами, потерявшись в ритме. Слишком молода, слишком невинна. Мужчина средних лет в дорогом костюме сидел один за столиком, потягивая мартини и разглядывая танцующих девушек…

Перспективно. Лайла почувствовала, как жажда обострилась в предвкушении, а рот наполнился тягучей слюной. Мужчина в костюме источал ауру власти и скрытой жестокости – именно то, что делало кровь особенно вкусной.

– Эй, кретинка! Ты что, глухая?

Резкий окрик заставил ее оторваться от размышлений. У столика в дальнем углу мужчина в кожаной куртке тряс за плечо молодую официантку. Девушка – совсем ребенок, лет семнадцать от силы – пыталась объяснить что-то, но он не слушал. На ее форменном фартуке красовалось имя «Мэгги», разглядела Лайла издалека.

– Я заказал пиво полчаса назад! Полчаса! – Его голос перекрывал музыку. – Где мой заказ?

Она помнила его из предыдущих визитов в клуб. Мелкий торговец наркотиками, время от времени промышлявший сутенерством. Грубоватые черты лица, несколько дней небритости, но в глазах искорка интеллекта. Не совсем примитив, что делало его еще более отвратительным – он был достаточно умен, чтобы понимать последствия своих действий, но выбирал жестокость.

– Простите, сэр, сейчас принесу… – девушка дрожала. Ее духи были дешевой синтетикой, а тональный крем плоховато скрывал свежие синяки.

– Сейчас? – он усмехнулся, не отпуская ее руку. Его пальцы сжимались на тонком запястье, оставляя белые отметины. – А что мне с тобой делать за полчаса ожидания? Может, отработаешь лично?

Несколько посетителей обернулись, но никто не вмешался. Лондонский андеграунд жил по простому правилу: не твое дело – не лезь. Даже Джейкоб за баром только сжал челюсти, но остался на месте.

Лайла допила виски. Ей не нужно было опьянение – ее организм слишком быстро перерабатывал любую химию. Но ритуал успокаивал. Она встала с барного стула, разгладила складки черного платья. Винтажное Диор 1950-х, купленное не в секонд-хенде, а в оригинале – одно из преимуществ долгой жизни.

Она подошла к столику скандалиста неторопливо, спина прямая, подбородок приподнят, взгляд чуть свысока – язык тела аристократии. Он заметил ее только тогда, когда она остановилась рядом.

– Простите за вмешательство, – Лайла улыбнулась. – Но мой бокал тоже где-то затерялся.

Мужчина оглядел ее с ног до головы, и Лайла физически почувствовала его взгляд. Дорогое черное платье, винтажные украшения, безупречный макияж – матовая помада цвета спелой вишни, тени в серых тонах, подчеркивающие изумрудный цвет глаз. Изящная, дорогая, недоступная – именно такой образ привлекал определенный тип мужчин.

– А ты кто такая? – Он отпустил официантку, которая тут же отскочила на безопасное расстояние. Мэгги бросила на Лайлу благодарный взгляд и поспешила скрыться за барной стойкой.

– Лайла, – она протянула руку. – А вы?

– Рик, – он пожал ее руку, задержав прикосновение дольше необходимого. – Рик Моррисон. Не часто здесь бывают такие… элегантные дамы.

– Я обожаю необычные места. – Лайла наклонила голову, изучая его лицо. – Они так многое рассказывают о человеке.

В его глазах появился заинтересованный блеск. Моррисон был из тех мужчин, которые любили играть в психологические игры, считали себя мастерами манипуляций. Какая жалость, что он встретил настоящего профессионала.

– И что они рассказывают обо мне?

– Что вы привыкли получать желаемое. – Она села на стул напротив, чуть полубоком, и закинула ногу на ногу, чтобы он мог оценить стройность ее фигуры. – И не терпите ожидания.

Рик расхохотался и плюхнулся в кресло. Смех был громким, довольным – он наслаждался.

– Точно подмечено. Я действительно не люблю ждать. Особенно когда дело касается… приятных вещей.

– А что для вас приятно, мистер Моррисон?

Следующие полчаса прошли в флирте. Лайла играла роль заинтригованной светской львицы, а Рик – роль опасного плохого парня. Стандартный танец соблазнения, который она исполняла сотни раз за свою долгую жизнь. Он рассказывал о своих «делах», намекая на криминальное прошлое. Она восхищалась его «смелостью», задавала наводящие вопросы, прикасалась к его руке в нужные моменты.

«Скучно», – думала Лайла, сохраняя выражение заинтересованности на лице. Все эти смертные мужчины такие одинаковые. Думают, что если говорят о деньгах и опасности, то становятся неотразимыми.

Но информация была полезной. Моррисон действительно промышлял торговлей наркотиками, имел связи с несколькими бандами, а еще – что было особенно отвратительно – принуждал молодых девушек к проституции. Идеальная жертва. Мир не потеряет ничего ценного.

– У меня дома неплохая коллекция, – сказал он в конце концов, наклоняясь ближе. Его дыхание пахло пивом и сигаретами. – Антикварное оружие. Мечи, кинжалы, даже несколько пистолетов восемнадцатого века. Хотела бы посмотреть?

– Обожаю старинные вещи, – Лайла коснулась его руки кончиками пальцев. – Они хранят столько историй.

Выйдя из клуба, они свернули в узкий переулок между старыми кирпичными зданиями. Октябрьский воздух был прохладным и влажным – типичная лондонская погода. Фонари горели тускло, создавая круги желтого света в тумане. Лайла вдохнула полной грудью, наслаждаясь запахами ночного города. Дождь на асфальте, выхлопные газы, мусор из переполненных контейнеров, и под всем этим – живые ароматы крови и страха. Лондон был ее домом уже три века, и она знала каждый его переулок, каждое укромное место.

– Знаешь, красавица, – Рик схватил ее за плечо и прижал к кирпичной стене, – а может, начнем прямо здесь? Коллекция подождет.

– Прекрасная идея, – прошептала Лайла.

Она чувствовала тепло его тела, слышала учащенное сердцебиение. Обхватила его за шею, притягивая ближе. Рик улыбнулся самодовольно – еще одна легкая победа. Он понятия не имел, что был приговорен с того момента, как поднял руку на официантку.

Время ужина.

Трансформация началась медленно. Сначала изменились глаза – зрачки расширились, поглощая радужку, превращая изумрудный цвет в черную бездну. Затем обострились черты лица, скулы стали более выраженными, кожа приобрела мраморную белизну.

Улыбка сползла с лица Рика, когда он увидел, что произошло с ее зубами. Клыки обнажились, с тихим щелчком выдвигаясь из десен. В тусклом свете фонаря они блестели как отточенные кинжалы.

– Что за черт… – Рик попытался отстраниться, но ее пальцы вцепились в его кожаную куртку с нечеловеческой силой. – Ты… ты… – он задыхался от ужаса.

– Я вампир, мистер Моррисон. И мне очень нужен ужин.

Рик дернулся, пытаясь вырваться, но она держала его как в тисках.

– Подожди! – он выкрикнул. – Подожди, у меня есть информация! Ценная информация!

Лайла приподняла бровь. Обычно ее жертвы предлагали деньги, власть, других людей. Информация была новшеством.

– Какая информация может быть ценнее горячего ужина?

– Артефакт! – Рик говорил быстро, спотыкаясь на словах. – Древний артефакт, называется «Марево Тумана». Очень ценная штука. Прячется в могиле на Хайгейтском кладбище.

– Продолжай.

– Склеп семьи Морганов, – Рик почувствовал, что появился шанс, и заговорил быстрее. – В саркофаге старого Джеймса Моргана. Того самого, который увлекался алхимией. Кулон лежит вместе с ним, в гробу.

Морган. При упоминании этой фамилии что-то болезненно сжалось в груди Лайлы. Пол Морган, ее смертный возлюбленный, покоившийся в том же семейном склепе уже семьдесят два года. Его улыбка, теплая и искренняя, всплыла в памяти – единственное по-настоящему чистое воспоминание за все эти века.

– Откуда тебе это известно? – спросила она.

– Работаю на одного… коллекционера. Он изучает подобные вещи. Отпусти меня – и получишь всю информацию. Местоположение, способ попасть внутрь.

– Знаешь что, Рик, – сказала она, – Ты оказался гораздо информативнее, чем я ожидала.

Он выдохнул с облегчением:

– Значит, отпустишь? У нас есть сделка?

– О да, – Лайла улыбнулась, блеснув клыками. – У нас определенно есть сделка.

Она вонзила зубы в его шею одним быстрым движением. Рик дернулся, пытаясь закричать, но звук застрял в горле. Горячая кровь хлынула на ее губы – сладкая, пьянящая, живая.

Наконец.

В крови Рика были страх и алкоголь, надежда и отчаяние. Лайла пила медленно, смакуя. Не только физическое насыщение – эмоциональное тоже. Справедливость имела свой вкус, горьковатый и сложный. В крови Рика были все его грехи, вся боль, которую он причинил другим.

Когда его сердце остановилось, она осторожно опустила безжизненное тело на землю. Завтра его найдут – еще одна жертва лондонских улиц. Полиция спишет смерть на передозировку или разборки между бандами. Следы укусов исчезнут через час после смерти, не оставив улик. Лайла достала из сумочки кружевной платок и аккуратно вытерла губы.

Она вышла из переулка и направилась к своей машине, размышляя над полученной информацией. Склеп Морганов. Пол лежал там уже семьдесят два года, и она ни разу не решилась навестить его могилу. Слишком болезненно.

Но теперь у нее есть повод.

Лайла села в свой черный «Ягуар» – машину она выбрала за элегантность и мощь – и посмотрела на себя в зеркало заднего вида. Легенды о вампирах лгали: она видела идеальный макияж, не тронутый ужином. Щеки порозовели, губы стали яркими и без помады, а клыки скрылись. Она усмехнулась собственному отражению.

Люди так часто ошибаются в своих оценках. Видят элегантную женщину и думают, что она беззащитна. Не понимают простой истины: самые опасные создания всегда выглядят безобидно.

Добро пожаловать в мой мир. Мир, где чудовища носят дизайнерскую одежду, а справедливость имеет вкус крови.

Туман стелился по Хайгейту словно саван, превращая привычные очертания надгробий в расплывчатые тени. Лайла двигалась между ними бесшумно – триста пятьдесят лет практики делали каждый шаг выверенным до миллиметра. Подошвы ее ботинок на низком каблуке не издавали ни звука на влажной земле.

Она остановилась у ангела с отбитым крылом, прислушиваясь. Кладбище дышало – скрип старых деревьев, шорох опавших и уже подгнивших листьев, далекий лай лисы. Ничего необычного. И все же что-то тревожило. Может, дело было в дате. Октябрь всегда будил в ней тоску по прошлому.

Склеп семьи Морганов возвышался впереди, его готические шпили терялись в молочной пелене. Лайла остановилась у кованой ограды, пальцы автоматически нашли знакомые завитки металла. Холодное железо хранило память о ее прикосновениях – она будто чувствовала собственный след.

Последний раз она касалась этих прутьев в двадцать третьем. Тогда был дождь, а не туман. Тогда она хоронила Пола. Она стояла здесь же, сжимая букет белых роз. Розы давно истлели. Пол тоже.

– Прости, – прошептала она, доставая из внутреннего кармана пальто набор отмычек. – Я знаю, ты бы не одобрил.

Металл поддался с тихим скрипом. Современные замки – детская забава для того, кто помнит, как их изобретали. Лайла скользнула внутрь.

Каменные ступени вели вниз, в склеп. С каждым шагом температура падала, воздух становился гуще, пропитанный запахом тления и старой извести. Где-то капала вода – мерно, как метроном. Лайла достала из кармана пальто небольшой фонарик. Она хорошо видела в темноте благодаря своей природе, однако сейчас было важно не пропустить ни одной мелочи. Электричество казалось кощунством в этом месте, однако свечи были менее функциональны и оставляли слишком много следов.

Луч света выхватил из темноты ряды каменных саркофагов. Морганы были старым родом – их мертвецы покоились здесь с семнадцатого века. На стенах висели потускневшие гербы и мемориальные таблички. Лайла машинально прочла несколько: «Сэр Джонатан Морган, 1652-1698», «Леди Элизабет Морган, 1701-1745»… Она отвела взгляд прежде, чем дошла до слишком знакомой.

Нужный ей гроб находился в дальнем углу, украшенный барельефом с изображением алхимических символов. Старый Морган увлекался оккультизмом – не редкость для викторианских джентльменов. Лайла обошла саркофаг, изучая резьбу. Символы Меркурия переплетались со знаками Сатурна, создавая сложный узор. Красиво. И функционально – она чувствовала слабое покалывание остаточной магии.

Лайла провела пальцами по холодному камню, нащупывая потайной механизм. Рик не соврал – под третьим символом Меркурия действительно был рычаг. Она надавила, услышав тихий щелчок. Крышка саркофага дрогнула, открывая узкую щель.

– Ищем одно и то же, не так ли?

Голос раздался из темноты позади. Низкий, с легкой хрипотцой. Лайла развернулась молниеносно, клыки обнажились инстинктивно. Как она его не услышала?

В дверном проеме стоял мужчина – высокий, темноволосый, в дорогом пальто из мягкой шерсти. Лицо аристократичное, резкое. Серые глаза изучали ее с холодным любопытством. Но не это заставило ее напрячься. От него пахло могильной землей. И еще чем-то – темной магией, от которой воздух становился тяжелым.

– Впечатляет, – добавил он, кивнув на отмычки, все еще торчащие из замка. – Чистая работа.

– Кто вы? – Лайла не стала отрицать очевидное.

– Киллиан Блэквуд. – Он вошел в луч света, и она увидела его руки. Под тканью рубашки они светились слабым фиолетовым – остаточное свечение рун-татуировок после недавно использованного заклинания. – Не представитесь?

Лайла слегка наклонила голову. Имя Блэквудов было ей знакомо – старый род, замешанный в оккультных практиках еще со времен Елизаветы Первой. А этот конкретный Блэквуд… Да, она слышала о нем. Археолог, ставший темным магом. Опасный человек.

– Лайла, – сказала она ровно.

– Кажется, что-то слышал. – Киллиан сделал еще шаг вперед, и Лайла уловила новые запахи – полынь и белладонна. Интересное сочетание. – Вампир вашего возраста, сумевший остаться незамеченным Советом столько лет… Это требует определенных талантов.

– Лесть вам не поможет. Что вам нужно здесь?

– То же, что и вам. – Киллиан подошел ближе, остановившись в трех метрах от нее. Безопасная дистанция – для обоих. – «Марево Тумана». Семейная реликвия, между прочим. Мой прапрапрадед Корнелиус весьма неосмотрительно проиграл ее в карты какому-то Моргану в 1832 году. Накануне Рождества. Говорят, он был совершенно пьян.

– Трогательная история. Но боюсь, право давности не в вашу пользу.

Киллиан усмехнулся – холодно, но в уголках глаз появились морщинки. Настоящая улыбка, не маска.

– Вы правда думаете, что я пришел сюда апеллировать к юридическим нормам? – Он неторопливым движением закатал рукав, и Лайла увидела татуировки полностью. Древние руны покрывали его кисти и предплечья, создавая сложный узор. – Кулон мне нужен. И я его заберу.

– Любопытно. – Лайла сделала полшага влево, ненавязчиво занимая более выгодную позицию. – И что же такого особенного в этой безделушке, что заставляет уважаемого мистера Блэквуда рыться в чужих могилах?

– Ту же безделушку ищете вы, не так ли? – парировал он. – Впрочем, если вам действительно интересно… Знаете, что гласит семейная легенда?

Лайла молчала, но Киллиан продолжил, не дожидаясь вопроса.

– Внутри кулона заточен демон. Один из Древних. Корнелиус поймал его в ловушку во время своих экспериментов, но не смог уничтожить. Так что запечатал в обсидиане и молился, чтобы никто не выпустил эту тварь на свободу.

– И вы в это верите?

– А вы? – Киллиан наклонил голову, изучая ее. – Впрочем, неважно. Большинство считает это сказкой. Главное свойство артефакта куда прозаичнее. Он скрывает магическую ауру владельца. Полностью. Никакое заклинание, никакой дар не сможет пробиться сквозь эту защиту.

«Вот почему он ему нужен», – подумала Лайла. Темный маг, которого разыскивает Совет, очень заинтересован в подобной маскировке.

– Представляете, как это ценно для таких, как мы? – продолжил Киллиан, и в его голосе появились мягкие убеждающие нотки. – Тех, кто вынужден скрываться от… назовем это предрассудками общества.

«Для таких, как мы». Лайла почувствовала укол раздражения. Этот выскочка смел ставить их на одну доску?

– Мы совсем не похожи, мистер Блэквуд.

– Нет? – Он сделал еще шаг вперед. Слишком близко. – Оба ищем один артефакт. Оба скрываемся от врагов. Оба знаем, каково это – быть монстром в глазах обычных людей.

– Я не монстр, – прошипела Лайла.

– И я тоже. – Его голос стал мягче. – Но попробуйте объяснить это им.

На мгновение между ними повисла тишина. Лайла смотрела в его серые глаза и видела в них отражение собственного одиночества. Это было… неожиданно.

Потом Киллиан моргнул, и момент прошел.

– Впрочем, философские дискуссии подождут. – Его тон снова стал деловым. – Кулон. Вы уступите его добровольно, или нам придется выяснять, кто сильнее?

– Попробуйте забрать.

Лайла почувствовала, как воздух вокруг Киллиана сгустился. Татуировки на его руках вспыхнули ярче, и тени в склепе зашевелились. Она среагировала мгновенно – прыжок в сторону спас ее от удара теневого щупальца, которое с хрустом врезалось в каменную стену.

– Некромантия? – Лайла увернулась от следующего удара. – Как банально.

– Это не некромантия. – Киллиан стоял в центре склепа, окруженный вращающимся вихрем тьмы. Его глаза полыхали тем же фиолетовым светом. – Это тенеплетение. Гораздо более изящное искусство.

Лайла металась между саркофагами, используя их как укрытия. Тени следовали за ней, принимая форму когтистых рук, змей, аморфных щупалец. Но она была быстрее. Столетия охоты научили ее читать движения противника, предугадывать атаки.

– Знаете, что мне в вас нравится? – Голос Киллиана звучал спокойно, словно они беседовали за чаем. – Вы не тратите время на переговоры и угрозы. Сразу к делу. Это… освежает.

Лайла не ответила. Она сосредоточилась на поиске слабого места в его защите. Каждое заклинание имело изъян, каждый маг – предел сил. Нужно только найти…

Вот. Справа, в районе печени. Татуировки там светились чуть слабее. Болевая точка? Старая рана?

Она изменила траекторию движения, сделав обманный маневр влево. Киллиан среагировал предсказуемо – послал основную массу теней перекрыть левый фланг. И Лайла ударила справа.

Ее рука прошла сквозь пустоту. Иллюзия.

– Неплохо, – раздался голос настоящего Киллиана откуда-то позади. – Вы заметили слабое место. Жаль, что я тоже это заметил.

Лайла зашипела от досады. Он играл с ней.

– Не стоит меня недооценивать. Я изучал темные искусства дольше, чем вы думаете.

Она атаковала снова, на этот раз целясь в источник голоса. Ее пальцы коснулись ткани пальто – настоящего, не иллюзии. Но тут же их обожгло ледяным пламенем защитного заклинания.

– Осторожнее, – Киллиан оказался настолько близко, что она почувствовала его дыхание. – Это пальто мне дорого. Подарок от… бывшего друга.

Лайла отпрыгнула назад, растирая обожженные пальцы. Боль уже проходила – вампирская регенерация творила чудеса. Но факт оставался фактом: его защита была лучше, чем она ожидала.

– Знаете, мы могли бы договориться, – предложил Киллиан.

Лайла использовала момент. Схватила массивный каменный крест с ближайшего саркофага и швырнула в него. Киллиан взмахнул рукой, и тени перехватили крест в воздухе. Но пока он отвлекся, Лайла метнулась к гробу Моргана.

Она вложила всю свою вампирскую силу в удар. Крышка саркофага не просто сдвинулась – она разлетелась на куски с оглушительным грохотом.

Оба замерли.

Внутри не было ничего. Ни тела, ни кулона. Только пожелтевший от времени пергамент, лежащий на дне пустого каменного ящика.

– Проклятье, – выдохнул Киллиан. Его татуировки медленно тускнели, тени отступали обратно в углы склепа. Он подошел к гробу, больше не пытаясь атаковать. – Пустой. Совсем пустой.

Лайла отступила вбок, держась на безопасном расстоянии. Но Киллиан, похоже, потерял к ней интерес. Он наклонился над саркофагом, доставая пергамент. Лайла сощурилась, адаптируя вампирское зрение. Латынь, написанная аккуратным почерком образованного человека девятнадцатого века.

– «Quaerite in corde eius qui sanguinem et tenebras participat», – прочла она вслух. – Ищите в сердце того, кто разделяет кровь и тьму.

– Загадки, – Киллиан устало потер переносицу. – Терпеть не могу загадки. Что это вообще значит? Кровь и тьма…

Они переглянулись. Напряжение между ними никуда не делось, но теперь к нему примешивалось что-то еще. Недоумение. Разочарование.

– Похоже, кто-то нас опередил, – Киллиан опустил руки. Без магической подпитки он выглядел усталым. Человечным. Под глазами залегли тени. – Давно. Судя по состоянию пергамента, лет сто назад, не меньше.

– Или это ловушка, – предположила Лайла. – Ложный след.

– Возможно. – Киллиан задумчиво постукивал пальцем по каменному краю саркофага.

– Зачем ему оставлять записку, если он забрал артефакт? И где же его тело?

– Хороший вопрос. – Киллиан выпрямился, отряхивая пальто. – Который требует исследования. Но не сейчас.

Лайла почувствовала, как напряжение в его позе сменяется расчетом. Она узнала характерный жест – сплетение пальцев, концентрация в глазах. Связывающие чары. Он хотел удержать ее для допроса.

– Даже не думайте, – предупредила она.

– Простите, ничего личного. – Киллиан начал плести заклинание. – Но мне нужна вся информация, откуда вы узнали о кулоне.

Не дожидаясь, пока он закончит связку жестов, Лайла метнулась к выходу. Вампирская скорость на этот раз сыграла в ее пользу – она выскочила из склепа прежде, чем Киллиан успел закончить заклятие.

– Твою мать! – донесся из-за спины его возглас. Впервые за весь разговор этот английский джентльмен позволил себе выругаться. Почему-то это заставило Лайлу улыбнуться.

Туман встретил ее холодными объятиями. Лайла петляла между надгробий. Но перед тем, как покинуть территорию кладбища, она все же обернулась.

Киллиан стоял в дверях склепа, его силуэт подсвечивался фиолетовым светом. Он не преследовал ее. Просто смотрел.

Лайла помедлила секунду. Потом подняла руку в ироничном прощальном жесте и растворилась в тумане.

Только оказавшись в безопасности своей квартиры в Мейфэр, Лайла позволила себе обдумать произошедшее. Она сняла пальто – левый рукав был опален там, где ее задело защитное заклинание. Придется отдать в химчистку. Или выбросить.

Киллиан Блэквуд. Имя само по себе звучало как заклинание. Темный маг, достаточно сильный, чтобы представлять угрозу даже для вампира ее возраста. И достаточно умный, чтобы подготовить трюк с иллюзией.

Лайла подошла к бару и налила себе бокал вина. Не для эффекта – алкоголь давно перестал на нее действовать. Для вкуса. Для ритуала. Для иллюзии нормальности.

«Для таких, как мы», – вспомнились слова Киллиана. Что он имел в виду? И почему эта фраза так ее задела?

Она сделала глоток, глядя в окно на огни ночного Лондона. Город изменился с тех пор, как она впервые увидела его три века назад. Но некоторые вещи оставались прежними. Одиночество. Охота. Тайны в темноте.

«Кто разделяет кровь и тьму». Что это могло означать? И почему у нее было чувство, что ответ связан не только с кулоном?

Глава 2: Игра начинается

Басовая линия Sisters of Mercy пробивалась сквозь тяжелые двери «Кровавой Луны» еще до того, как Лайла толкнула их. Внутри воздух был густой от дыма благовоний и уловимого запаха возбуждения.

Три дня она следила за Киллианом Блэквудом. Три дня наблюдала, как он передвигается по городу – всегда настороженный, всегда с легкой усмешкой на губах. Вчера он остановился у витрины антикварного магазина на Кингс-роуд, долго разглядывал старинное зеркало в серебряной раме. Сегодня утром купил кофе в маленькой кофейне возле Гайд-парка, где бариста – молодая ведьма с татуировкой пентаграммы на запястье – налила ему двойной эспрессо дрожащими руками. И вот наконец он привел ее сюда, в то место, откуда и началась ее охота.

Лайла поправила серебряную брошь на вороте черного платья – винтаж, который она раздобыла на Портобелло. Ткань все еще хранила запах лаванды от прежней владелицы. Странно, как некоторые вещи переживают своих хозяев.

Дверь за ней закрылась, отрезая ночной Лондон. Внутри клуба время текло по-другому – медленнее, гуще. Лайла сделала глубокий вдох, различая знакомые ноты: пачули, старая кожа и… да, определенно кровь. Не человеческая – слишком горький привкус. Кто-то из посетителей недавно питался.

За барной стойкой замер Джейкоб Грей. Сегодня он был в черной рубашке с закатанными рукавами, открывавшими предплечья, которые все были в тонких шрамах – следах превращений. От него пахло мокрой землей, как после дождя.

– Не ждал тебя так скоро, – пробормотал он, коротко подняв взгляд от стакана, который полировал.

Лайла скользнула на высокий табурет, изобразив усталую улыбку. Кожа сиденья была потрескавшейся, но все еще мягкой – настоящая, не заменитель.

– Виски со льдом, – произнесла она, ловя его взгляд. – И информацию о твоем новом завсегдатае.

Джейкоб поморщился, но кивнул. Пока он доставал бутылку Jameson, Лайла позволила себе осмотреться.

Вдоль стен тянулись кожаные диваны, над которыми висели репродукции Босха вперемешку с постерами готических групп. Слева от входа примостилась небольшая сцена, где сейчас стоял только микрофон на стойке, ожидая сегодняшнего выступления – по четвергам здесь читали мрачную поэзию. В дальнем углу, за столиком под незажженными свечами, сидел Киллиан.

– Приходит каждый вечер последние три дня, – тихо проговорил Джейкоб, наливая виски. Лед с хрустом упал в стакан. – Всегда один и тот же столик. Платит наличными, чаевые оставляет щедрые. С персоналом вежлив.

– Но? – Лайла подняла бровь.

– Но от него… неправильно пахнет. – Джейкоб передал ей стакан, его пальцы на мгновение коснулись ее руки – горячие, почти обжигающие. – Как от открытой могилы в жаркий день. И девушки после встреч с ним… они пошатываются.

Лайла кивнула. Она наблюдала за тем, как Киллиан общается с очередной жертвой – девушка напротив него была молода, может, двадцать два, не больше. Бледная кожа, выкрашенные в черный волосы, слишком много подводки вокруг глаз. На ней был бархатный чокер с камеей – дешевая подделка под антиквариат.

– Ее зовут Софи, – продолжил Джейкоб. – Студентка художественного колледжа. Приходит сюда по средам и четвергам. Пишет стихи о смерти и рисует вороньи черепа. Подрабатывает информатором.

Лайла наблюдала, как Киллиан незаметно передал девушке конверт. Ее пальцы дрожали, когда она приняла тот. Киллиан наклонился ближе, что-то ей говоря. Софи расцвела, как цветок под солнцем, подаваясь вперед.

– Кто-то еще интересовался нашим другом? – спросила Лайла, не отрывая взгляда от пары в углу.

Джейкоб нервно протер стойку перед собой.

– Вчера приходили двое. Показывали значки Совета, расспрашивали. Я сказал, что ничего не знаю. – Он понизил голос. – Но один из них… у него были странные глаза. Слишком светлые для человека.

Киллиан протянул руку и коснулся шеи Софи – жест почти нежный, если не знать, что происходит на самом деле. Его пальцы легли на пульсирующую артерию, большой погладил кожу. Девушка вздрогнула, ее зрачки расширились, рот приоткрылся. А на пальцах мага остался темный след – тонкая нить энергии, которую он впитал, словно росу с лепестка.

«Интересно», – подумала Лайла, отпивая виски. Темный маг, питающийся эмоциями. Не самый распространенный способ собирать энергию для его вида. Большинство предпочитали ритуалы с кровью или болью.

– Спасибо за информацию, – она оставила на стойке двадцатку и встала.

– Лайла, – окликнул ее Джейкоб. Когда она обернулась, в его янтарных глазах мелькнуло беспокойство. – Будь осторожна. Этот человек… от него веет смертью. Настоящей смертью, не той, что носишь ты.

Она кивнула и направилась к столику Киллиана. Софи как раз поднималась, покачиваясь на слишком высоких каблуках. Ее лицо сияло блаженной улыбкой наркомана после дозы. Проходя мимо Лайлы, девушка чуть не упала от слабости – вампирша машинально поддержала ее за локоть.

– Осторожнее, милая, – мягко сказала Лайла.

Софи посмотрела на нее расфокусированным взглядом и улыбнулась шире.

– Он такой… особенный, – прошептала она мечтательно. – Как будто видит меня. Настоящую меня.

Лайла отпустила ее руку, наблюдая, как девушка нетвердой походкой направилась к выходу. Бедная глупышка. Она даже не понимала, что он забрал у нее.

Киллиан заметил ее еще на полпути. Его серые глаза сузились, но усмешка только стала шире. Он отклонился на спинку дивана, раскинув по ней руки – поза расслабленная, но Лайла видела замаскированное напряжение в его плечах, готовность к атаке.

– Решила принять мое приглашение в гости с ноткой шибари? Или просто соскучилась?

Лайла грациозно опустилась в кресло напротив и закинула ногу на ногу. Вблизи Киллиан выглядел еще опаснее – острые скулы, тени под глазами, которые говорили о бессонных ночах. На его руках, виднеющихся из-под манжет, проступали края татуировок, вытравленных специальными чернилами.

– Скучать по тебе? После того как чуть не задушил меня в порыве страсти? – она покачала головой, позволяя волосам скользнуть по щеке. – Я предпочитаю менее агрессивные знакомства.

– Ты первая обнажила клыки, – напомнил он, наливая себе виски из бутылки на столе. – Я просто защищался.

– Твоя защита оставила синяки на моей шее, – Лайла изящно наклонила голову, демонстрируя грациозный изгиб и безупречную кожу. Следы, конечно, зажили за секунды.

Киллиан изучал ее с интересом.

– Что привело тебя ко мне, Лайла? – Он отпил виски. – Уверен, ты знаешь, кто я, раз следила за мной три дня.

Она не удивилась, что он заметил. Маги его уровня редко бывали беспечными.

– У меня есть деловое предложение.

– Деловое? – он откинулся назад, изучая ее. – И что же благородная вампирша может предложить скромному некроманту?

– Информацию. – Лайла сделала паузу, наслаждаясь тем, как его брови чуть приподнялись. – Я знаю, где найти Мортимера.

Имя древнего демона-торговца заставило Киллиана выпрямиться. Его пальцы забарабанили по столу – нервный жест, который он тут же прекратил. На мгновение маска циничного наблюдателя спала, обнажая настоящий голод в его глазах.

– Мортимер не принимает посетителей уже лет пятьдесят, – произнес он осторожно. – Говорили даже, что он окончательно ушел в свое измерение.

– Говорят многое, – Лайла пожала плечами. – Но я знаю, где он. И знаю, чем его можно заинтересовать.

– Допустим, это правда. – Киллиан наклонился вперед, сокращая расстояние между ними. Пахну́ло дорогим одеколоном с нотками полыни. – Что ты хочешь взамен?

– У меня есть контакты, у тебя – знания о кулоне. Семейные знания, как я понимаю. – Лайла встретила его взгляд. – Почему бы не объединить усилия? В конце концов, мы оба хотим одного и того же.

– Да? – в его голосе появились опасные нотки. – И чего же, по-твоему, я хочу?

– Свободы, – просто ответила она. – Возможности жить, не оглядываясь через плечо. Возможности практиковать свое искусство без страха.

Киллиан помолчал, рассматривая ее. Его взгляд скользнул по ее лицу, задержался на губах, опустился к вырезу платья. Не похотливо – оценивающе, словно он прикидывал, можно ли ей доверять.

– А ты? – спросил он наконец. – Чего хочешь ты, Лайла? Вампиры твоего возраста редко нуждаются в магической защите.

Она подумала о Виктории. О том, как та смотрела на нее в последнюю встречу – с обожанием пополам с ненавистью.

– У всех есть прошлое, от которого хочется сбежать, – уклончиво ответила она.

Музыка сменилась – теперь из динамиков лилось что-то более мрачное, почти погребальное. Christian Death, если она не ошибалась. Медленная, тягучая мелодия заполнила паузу между ними.

Киллиан вдруг встал и протянул ей руку.

– Потанцуем?

Лайла смотрела на его ладонь – длинные пальцы, которые могли бы принадлежать музыканту или хирургу, золотое кольцо с обсидианом на безымянном. Она приняла его руку – теплую, человеческую, с легкими мозолями от работы.

Он повел ее на небольшой танцпол, где несколько пар уже покачивались в такт медленной музыке. Пожилой вампир танцевал с молодой ведьмой, два оборотня прижимались друг к другу в углу. Никто не обратил на них внимания – еще одна пара в ночном клубе.

Его рука легла на ее талию, притягивая к себе. Слишком близко для незнакомцев, недостаточно близко для любовников. Лайла положила ладонь ему на плечо, чувствуя твердые мышцы под тканью рубашки. Другая его рука сжала ее пальцы – не больно, но крепко.

– Ты хорошо двигаешься для некроманта, – заметила она, когда он уверенно повел ее в первом движении.

– Бальные танцы были частью моего образования, – ответил он, прижимая ее ближе при повороте. – Мать настаивала. Говорила, что джентльмен должен уметь вести даму и в танце, и в жизни.

– И как, получается вести? – в ее голосе появилась насмешка.

Киллиан усмехнулся, его дыхание коснулось ее уха.

– Пока ты еще здесь. Значит, не все потеряно.

Они двигались в молчании несколько тактов. Лайла позволила себе расслабиться, следуя его движениям. Давно она не танцевала – последний раз, кажется, в семидесятых, на каком-то андеграундном концерте. Это было… приятно. Опасно приятно.

– Кулон может полностью скрыть магическую природу владельца, – прошептал он ей на ухо, когда они сблизились в очередном движении. – Ни один маг, ни одно сверхъестественное существо не сможет распознать, кто ты на самом деле. Даже родная кровь.

Последние слова заставили ее вздрогнуть.

– Полезная вещица для тех, кто хочет спрятаться, – согласилась Лайла, стараясь сохранить нейтральный тон. – Или для тех, кто охотится.

– Именно. – Его пальцы скользнули выше по ее спине, останавливаясь между лопаток. – Мой предок создал его для своей возлюбленной. Она была ведьмой. Кулон должен был защитить ее от инквизиторов.

– И защитил?

– Нет. – В его голосе прозвучала горечь. – Ее выдал сосед, увидевший, как она готовит травы. Кулон прятал магию, но не знания. Она сгорела на костре, проклиная его имя.

Лайла подняла голову, встречаясь с ним взглядом. В серых глазах плясали отблески огней, делая их похожими на ртуть.

– А что случилось с твоим предком?

– Он потратил остаток жизни, пытаясь вернуть ее. Некромантия – это всегда о попытках обмануть смерть, Лайла. – Он сжал ее талию крепче. – Но смерть не любит, когда ее обманывают. Она всегда берет свое… с процентами.

– Ты говоришь как человек, который знает это не понаслышке.

Киллиан не ответил, просто отклонил ее назад в сложном па. Когда она вернулась в его объятия, он прижал ее так близко, что она почувствовала биение его сердца.

– Твоя очередь, – произнес он. – Кто еще, кроме нас, охотится за артефактом?

– Алые Розы, – вздохнула она, чувствуя, как его рука напряглась на ее талии. – Мой старый… клан. Они тоже в игре.

Киллиан отстранился достаточно, чтобы посмотреть ей в глаза. В полумраке клуба его зрачки казались почти черными.

– Вампирский клан. – Это не было вопросом. – Сколько их?

– Официально – около двадцати. Но у Виктории есть связи по всей Европе. Она может призвать больше, если понадобится.

– Виктория? – он приподнял бровь.

– Леди Виктория Торн. Глава клана и… – Лайла запнулась. Как объяснить почти триста лет безумной любви? – Она считает меня своей собственностью. Я создала ее, а теперь она хочет владеть мной.

– Создательница, отвергающая свое дитя? – в его голосе появилась ирония. – Как по-готически.

– Это не смешно, – резко ответила Лайла. – Она убьет любого, кто встанет у нее на пути. Включая тебя.

– Меня многие хотят убить, – пожал плечами Киллиан. – Это делает жизнь интереснее.

Музыка замедлилась, подходя к концу. Они остановились, но не отпустили друг друга. Лайла чувствовала жар его тела, слышала ровное дыхание. Живой. Теплый. Опасный.

– Это делает союз еще более выгодным, – сказала она, пытаясь вернуться к деловому тону. – Вместе у нас больше шансов.

– Возможно, – согласился он.

Они вернулись к столику молча, каждый обдумывая услышанное. Но едва они сели, как Лайла заметила движение у барной стойки. Мужчина в сером костюме – слишком аккуратном для этого места – быстро отвернулся, делая вид, что изучает меню коктейлей. Дешевые часы на его запястье, но дорогие ботинки. Прямая спина военного или бывшего полицейского.

– Не оборачивайся сразу, – тихо сказала она. – У бара. Серый костюм, светлые волосы. Следит за нами.

Киллиан взял бутылку виски, наливая себе еще. Бросил взгляд мельком через плечо. Его движения оставались расслабленными, но она заметила, как напряглись мышцы челюсти.

– Маркус Грэм, – прошептал он. – Правая рука Рэйвенскрофта. Бывший военный маг, специалист по боевым заклинаниям.

– Совет магов следит за тобой, – произнесла она утвердительно.

– Лорд Рэйвенскрофт… – Киллиан сделал глоток. – Я убил его дочь.

– Почему? – прямо спросила Лайла.

Киллиан дернул уголком рта – не улыбка, скорее гримаса. Он покрутил стакан в руках, глядя на игру света в янтарной жидкости, и ничего не ответил.

– Сколько ей было лет?

– Семнадцать.

Лайла промолчала. Она прожила достаточно долго, чтобы знать – иногда молчание говорит больше слов.

– Десять лет он охотится за мной, – продолжил Киллиан. – Десять лет я провел, постоянно опасаясь за свою жизнь, за завесой защитных чар. Но он не дает мне забыть.

– Почему не уезжаешь из Лондона?

– Потому что здесь мои корни. Моя семья жила в этом городе четыреста лет. Я не позволю ему выгнать меня из собственного дома. – Он встретил ее взгляд. – К тому же здесь находится кулон. Где-то в этом проклятом городе.

– И поэтому тебе нужна моя помощь, – поняла Лайла.

– Нам обоим он необходим. – Киллиан наклонился ближе, его голос стал жестче. – Ты бежишь от своего клана, я – от Совета. Кулон может дать нам обоим то, что мы хотим. Свободу.

Он откинулся назад, изучая ее.

– Что скажешь, Лайла? Временный союз? Сначала найдем его, а уже потом будет делить.

Он протянул руку для рукопожатия. Деловое соглашение, ничего больше. Но из-за его плеча Лайла видела пристальный взгляд Маркуса Грэма. Шальная идея пришла ей в голову.

Она встала, обошла стол и села к Киллиану на колени. Его глаза расширились от неожиданности, но руки автоматически легли ей на талию, удерживая. Он смотрел на нее с непониманием, когда она склонилась ближе.

Это должен был быть спектакль – долгий, страстный поцелуй, от которого посетители клуба отвели бы глаза, решив, что перед ними просто очередная парочка, нашедшая друг друга в ночи. Но что-то пошло не так.

Губы Киллиана были теплыми и удивительно мягкими. На них остался привкус виски и темной магии. Сначала он целовал ее осторожно, изучая. Но когда она провела языком по его нижней губе, что-то в нем сломалось. Он притянул ее ближе, одна рука зарылась в ее волосы, другая сжала талию. Поцелуй углубился, стал требовательнее.

Лайла почувствовала, как по коже пробежали мурашки – не от холода, а от чего-то другого. Она заставила себя отстраниться, тяжело дыша. Киллиан смотрел на нее с выражением, которое она не могла прочесть. Его зрачки были расширены, губы чуть припухли. Рука все еще лежала на ее затылке, большой палец поглаживал волосы.

– Убедительно, – прошептал он, но в голосе звучало что-то глубже, чем просто одобрение тактики. – Вряд ли теперь Совет решит, будто мы что-то замышляем.

– Рада, что ты оценил, – ответила она, пытаясь вернуть легкомысленный тон. Но ее голос предательски дрогнул.

Киллиан изучал ее лицо. Его пальцы скользнули от затылка к щеке, очерчивая линию скулы. Лайла поднялась с его колен, движение почему-то вышло неспешным и неохотным. Она поправила платье, провела рукой по волосам. Краем глаза заметила, как Маркус Грэм отвернулся.

– Завтра? – спросила она, глядя на Киллиана.

Он тоже встал, чуть не сбив стоявшую на столике бутылку. Хорошо. Значит, не только ее задел этот поцелуй.

– До завтра, моя загадочная вампирша, – произнес он.

Лайла развернулась и пошла к выходу, чувствуя его взгляд между лопаток. Она не оглянулась – это было бы слишком. Но краем глаза видела отражение в зеркале за баром. Киллиан все еще смотрел ей вслед, на губах играла задумчивая улыбка.

Она вышла в прохладную лондонскую ночь, где моросил мелкий дождь. Улицы блестели от влаги, отражая неоновые огни. Где-то вдалеке завыла сирена скорой помощи.

Лайла подняла руку к губам. Они все еще покалывало от поцелуя. Столько лет она прожила, контролируя каждый импульс. А теперь какой-то смертный маг заставил ее почувствовать… что? Желание? Интерес? Что-то большее?

Нет. Это просто игра. Средство для достижения цели.

Лайла направилась прочь от клуба. Завтра начнется настоящая работа. Нужно будет найти Мортимера, договориться о сделке, получить информацию о кулоне. Добыть его. А потом… потом она заберет его себе и исчезнет. Навсегда.

Но почему-то мысль о том, что она больше не увидит серые глаза Киллиана, вызывала странную тоску.

В клубе «Кровавая Луна» Киллиан допивал виски, наблюдая, как Маркус Грэм торопливо покидает заведение. Пусть бежит к своему хозяину. Пусть расскажет о вампирше, которая очаровала опального некроманта.

Он провел пальцами по губам, все еще чувствуя вкус Лайлы – металла и ночи, опасности и соблазна. Игра, напомнил он себе. Всего лишь игра. Но когда он целовал ее, когда держал в объятиях, что-то внутри него – то, что он считал давно мертвым – шевельнулось. Опасное чувство. Губительное для человека его профессии.

Киллиан встал, бросил на стол несколько купюр и направился к выходу. У него было меньше суток, чтобы подготовиться к встрече с демоном. И попытаться забыть, как идеально Лайла помещалась в его объятиях.

Глава 3: Лавка забытых снов

Честер-сквер казался островком викторианского спокойствия среди хаоса Лондона конца девяностых. Лайла медленно обошла квартал, изучая особняк под номером семнадцать – внушительное здание из темного кирпича с высокими окнами, за которыми мерцал теплый свет. Защитные чары проступали сквозь осенний воздух едва заметным маревом, словно паутина из серебряных нитей, опутавшая фасад. Сильная работа. Киллиан не шутил, когда говорил о необходимости скрываться.

Перед особняком располагался небольшой садик с изящным фонтаном в центре. Вода давно перестала течь, но мраморная статуя по-прежнему возвышалась над чашей – женская фигура в развевающихся одеждах, простирающая руки к небу. Голые ветви плюща обвивали мрамор. Что-то в этом сочетании камня и мертвой растительности зацепило взгляд.

Лайла достала из сумочки небольшой блокнот в кожаном переплете и мягкий карандаш. Рука привычно скользила по бумаге, перенося на лист игру света фонаря и тени ночи, изгибы плюща, застывшую грацию мраморной женщины. Рисование всегда успокаивало – в эти моменты время словно замедлялось, а мир сужался до кончика карандаша и белой страницы.

– Рисуешь?

Голос прозвучал совсем рядом. Лайла не вздрогнула – за триста пятьдесят лет существования инстинкты отточились до совершенства, – но все же чуть сильнее сжала карандаш. Киллиан стоял в двух шагах от нее, появился бесшумно, словно тень. Свет фонаря очерчивал золотой кромкой его черное пальто.

– Как давно? – добавил он, заглядывая в набросок.

– Всю жизнь, – Лайла захлопнула блокнот и убрала его обратно в сумку. – Я была придворной художницей, рисовала портреты знати. Лгала красками. – Уголок ее рта дернулся в подобии усмешки. – Теперь я могу быть честной.

Киллиан кивнул, взгляд его задержался на статуе.

– Афродита Каллипига, – сказал он, и в его голосе проскользнула особая интонация, с которой говорят о хорошо знакомых вещах. – Римская копия греческого оригинала. Второй век нашей эры. Нашел ее на раскопках в Помпеях в семьдесят седьмом. – Он протянул руку, лишь едва не коснувшись мрамора. – Порой проводишь годы, сметая пыль с осколков, чтобы понять, как жили люди две тысячи лет назад.

– А теперь ты не изучаешь, а поднимаешь мертвых, – заметила Лайла.

Что-то мелькнуло в его взгляде – слишком быстро, чтобы она успела понять, что именно.

– Прошу, – Киллиан жестом указал на входную дверь из массивного дуба, украшенную витражными вставками. – Или тебе требуется более официальное приглашение?

– Такого достаточно, – натянуто улыбнулась Лайла.

Холл встретил их запахом старого дерева и кожаных переплетов. Лайла скользнула взглядом по интерьеру – дорогие персидские ковры, антикварная мебель, картины в тяжелых золоченых рамах. Все выдержано в темных тонах: бордовый, коричневый, приглушенное золото. В конце холла лестница, ведущая на второй этаж. Но Киллиан направился к гостиной, не предлагая экскурсии по дому. Осторожность или просто экономия времени?

Гостиная оказалась уютной, несмотря на немаленькие размеры. Камин потрескивал, отбрасывая теплые блики на кожаные кресла и книжные шкафы, высящиеся до потолка. Лайла остановилась у каминной полки, разглядывая расставленные на ней безделушки – древние монеты, осколки керамики, небольшие статуэтки.

– К сожалению, у меня нет того, что бы ты предпочла выпить.

– Я вижу литра три, – Лайла ехидно вздернула бровь. – Впрочем, могу обойтись вином.

– Шардоне подойдет? – Киллиан направился к бару в углу комнаты, где на серебряном подносе красовались хрустальные графины.

– Вполне. – Лайла провела пальцем по изгибу черной каменной статуэтки – египетская кошка с золотыми глазами.

Киллиан налил вино в два бокала из тонкого стекла, подошел к камину. Пламя отражалось в его глазах, превращая серый цвет в расплавленное серебро.

– Почему не пойдешь к Мортимеру одна? – спросил он, протягивая ей бокал. – Судя по всему, ты достаточно опытна в подобных делах.

Лайла пригубила вино – действительно хорошее, с легкой кислинкой и долгим послевкусием.

– Плата может оказаться слишком высокой, – ответила она осторожно. – Демоны не торгуют золотом. Им нужны воспоминания, эмоции, годы жизни. У меня много того, что я не готова извлекать на свет.

– А у меня?

– У тебя есть то, что я могу потерять вместо своего.

Киллиан усмехнулся, но в усмешке не было тепла.

– Честность. Мне это нравится. – Он сделал глоток вина. – Почему «Алые Розы» охотятся на тебя?

Лайла отвернулась к огню. Языки пламени плясали гипнотическим танцем, но она видела не их – в памяти всплывали другие образы. Мольбы о помощи. Обещания, которые обернулись цепями.

– Была слишком наивна, – сказала она наконец. – Позволила себе привязаться.

В гостиную вошел черный кот – крупный, с густой шерстью и ярко-желтыми глазами. Он прошелся по комнате с видом хозяина территории, оценивающе взглянул на Лайлу и устроился в кресле у камина.

– У тебя есть кот, – удивленно заметила она. – Или ты его используешь в темномагических ритуалах?

– Это Локи. Некоторые созданы для любви, а не для функциональности, – Киллиан погладил кота за ухом, и тот довольно заурчал.

Лайла протянула руку к коту, но он презрительно фыркнул и изящно выскользнул из-под ее ладони, отпрыгнув на безопасное расстояние. Желтые глаза смотрели на нее с явным недоверием.

– Животные чувствуют вампиров, – сказала она с легким разочарованием.

– Или просто не любят незнакомцев.

Киллиан поставил бокал на каминную полку и повернулся к ней. Выражение его лица изменилось – стало более сосредоточенным, деловым.

– Думаю, пора перейти к делу, – сказал он.

Узкий переулок Ковент-Гардена пах сыростью и чем-то приторно-сладким – может быть, гниющими фруктами из ближайшего рынка, а может, чем-то более зловещим. Лайла шла впереди, ее каблуки отстукивали четкий ритм по мокрой брусчатке. Она чувствовала взгляд Киллиана на своей спине – тяжелый, изучающий. Интересно, что он видит? Женщину в дорогом пальто? Или хищника, который слишком похоже притворяется человеком?

– Далеко еще? – Его голос прозвучал ближе, чем она ожидала. Киллиан двигался почти бесшумно – удивительно для человека его роста.

– За поворотом. – Лайла не обернулась, но уголком глаза заметила, как он поравнялся с ней.

Между двумя старинными домами, словно втиснутая туда насильно, притаилась крошечная лавка. Кирпичные стены соседних зданий сдавливали ее, но она упрямо существовала – нелепая, анахроничная, невозможная.

– Вывески нет, – заметил Киллиан.

– Мортимеру она не нужна. Те, кому надо, находят дорогу сами. – Лайла указала на потускневшую бронзовую табличку. – Видишь символ?

Киллиан наклонился ближе, и Лайла почувствовала тепло его тела. Живые всегда такие теплые. Она отступила на полшага.

– Это не латынь, не древнеегипетский… Что это за язык?

– Никто не знает. Может, демонический. Я пытаюсь расшифровать его уже полвека. – Она пожала плечами. – Мортимер только смеется, когда я спрашиваю.

Маг выпрямился и повернулся к витрине. Его брови поднялись в немом вопросе. За стеклом царил организованный хаос: старинные зеркала в резных рамах отражали то, чего не было в переулке – то солнечный сад, то заснеженное поле. Музыкальные шкатулки стояли приоткрытыми, но ни одна не издавала звука. Флаконы с мерцающей жидкостью переливались оттенками, которым не было названий в английском языке.

– Попробуй магией, – предложила Лайла с легкой усмешкой.

Киллиан прищурился, и она увидела, как его зрачки на мгновение вспыхнули серебром. Потом он поморщился и потер переносицу.

– Ничего. Словно смотрю в стену.

– Твое магическое зрение бесполезно. Защита Мортимера старше большинства поисковых заклинаний. Старше Совета магов. Старше… – Она осеклась. Старше ее самой, но об этом он и так мог догадаться.

Киллиан провел пальцами в сантиметре от стекла, и Лайла заметила, как вокруг его руки заискрились фиолетовые всполохи – остаточная магия реагировала на барьер.

– Я чувствую силу, но не могу определить природу.

– Он демон. Очень старый демон с очень специфическими вкусами. – Лайла толкнула дверь. Та поддалась неохотно, словно проверяя гостей. Колокольчик над входом издал звук, похожий на последний выдох умирающего – Лайла слышала таких достаточно. – Он коллекционирует не только вещи. Он коллекционирует… переживания.

– Зачем? – Киллиан переступил порог следом за ней.

– А зачем люди коллекционируют марки? Или бабочек? – Лайла повела плечом. – У каждого свои странности. Даже у демонов. Особенно у демонов.

Внутри царил приятный полумрак. Полки от пола до потолка были заставлены самыми разнообразными предметами – от античных амфор до современных плееров. Лайла знала, что в каждом хранилось чье-то воспоминание. Вон та фарфоровая кукла наверняка содержала последние мысли какой-нибудь девочки. А в граммофоне могло дремать эхо первого признания в любви. Воздух пах старой бумагой, воском и чем-то пряным – корицей? Кардамоном?

– Не трогай ничего, – предупредила она Киллиана, заметив, как его рука потянулась к ближайшей полке. – Некоторые воспоминания могут быть… агрессивными.

– Лайла, дорогая! – Из-за массивного письменного стола красного дерева поднялся элегантный мужчина. Со стороны он выглядел лет на сорок пять – благородная седина на висках, аристократические черты лица. Дорогой костюм-тройка сидел безупречно, платок в нагрудном кармане был сложен с математической точностью. Только глаза выдавали его природу – алые, с вертикальными зрачками, они мерцали в полумраке как у кота. – Сколько лет, сколько зим! Последний раз ты заходила… дай подумать… в восемьдесят седьмом?

– Восемьдесят девятом. Я искала информацию о культе Черной Вуали.

– Ах да, те фанатики, что пытались призвать Древних. – Мортимер обошел стол, двигаясь с кошачьей грацией. – Надеюсь, ты успела их остановить до того, как они натворили непоправиме?

– Скажем так, Биг-Бен все еще стоит на месте.

– Чудесно. Обожаю эти куранты. – Демон перевел взгляд на Киллиана, и его ноздри слегка раздулись, словно он принюхивался. – И ты привела… какой интересный экземпляр.

Мортимер начал медленно обходить мага по кругу. Киллиан стоял неподвижно, но Лайла видела напряжение в его плечах, готовность к атаке. Руны на его предплечьях – скрытые под рукавами рубашки – наверняка уже начали нагреваться.

– Не волнуйся, он не кусается, – сказала Лайла. – Обычно.

– Какая клевета! – Мортимер приложил руку к сердцу в театральном жесте. – Я – само дружелюбие. Просто любопытно. – Он остановился прямо перед Киллианом, глядя ему в глаза. – Позвольте представиться должным образом. Мортимер Инсидиас, коллекционер и торговец. К вашим услугам.

– Киллиан Блэквуд. – Маг подал руку для рукопожатия. Смело. Или глупо. С демонами никогда не знаешь.

Мортимер пожал протянутую ладонь, и его глаза на мгновение расширились.

– О да. Знаю. Чувствую. – Он отпустил руку Киллиана и облизнул губы, словно пробуя что-то на вкус. – Какой букет темных эмоций. Гнев – острый, жгучий, как хороший виски. Отчаяние – горькое, с нотками полыни. Вина – терпкая, с металлическим привкусом. И все это выдержано, как марочное вино.

Киллиан напрягся. Его рука дернулась к внутреннему карману пиджака – там наверняка был спрятан какой-нибудь магический фокус. Лайла шагнула ближе и положила ладонь ему на предплечье. Мускулы под ее пальцами были твердыми как камень.

– Спокойно. Он всегда так. Мортимер «пробует» эмоции, как сомелье.

– Превосходно, – пробормотал демон, все еще изучая Киллиана. – И эта тьма не навязана, не проклятье. Вы сами выбрали этот путь. После… ах. – Его глаза сузились. – После трагедии. Чья-то смерть. Молодая душа. Невинная.

– Достаточно. – Голос Киллиана прозвучал низко, угрожающе. Лайла почувствовала, как воздух вокруг него начал вибрировать от сдерживаемой магии.

– Мы пришли по делу, Мортимер. – Она слегка сжала руку мага, и он, к ее удивлению, немного расслабился. – Не ради твоих упражнений в психоанализе.

– Конечно, конечно. Деловые леди всегда такие прагматичные. – Демон отступил на шаг, но его взгляд все еще блуждал между ними. – Хотя должен заметить – вы двое составляете прелюбопытную пару. Вампир и темный маг. Интересно, кто кого сожрет первым?

– Мортимер. – В голосе Лайлы появились стальные нотки.

– Ладно, ладно. – Демон вернулся за стол, жестом приглашая их сесть в кресла напротив. Лайла опустилась в мягкую кожу, стараясь не думать, из чего именно она была выделана. Киллиан сел рядом – достаточно близко, чтобы она почувствовала его сердцебиение – то участилось. – Итак, «Марево Тумана». Да, этот артефакт всплывал в моих торговых кругах.

Мортимер открыл массивную книгу в кожаном переплете. Страницы были исписаны мелким почерком на непонятном для Лайлы языке. Некоторые символы шевелились, перестраиваясь прямо на глазах.

– Прелестная вещица, – продолжил демон, водя пальцем по строчкам. – Кулон из обсидиана с заключенным внутри туманом. Полностью скрывает магическую природу владельца. Даже от таких, как я. Даже от ангелов, говорят, хотя это не проверено. По легенде, создан в тринадцатом веке неким Рудольфом Блэквудом для его возлюбленной-ведьмы.

– Мой предок, – подтвердил Киллиан. – Кулон передавался в семье до 1832 года.

– Когда ваш не столь удачливый прапрапрадед проиграл его в карты Морганам. – Мортимер поднял взгляд. – Видимо, пристрастие к азартным играм – это у вас семейное?

Челюсть Киллиана напряглась, но он промолчал.

– Где артефакт сейчас? – спросила Лайла.

– Ах, вот в чем вопрос. – Демон откинулся в кресле. – Информация имеет свою цену. И я беру не деньгами, не услугами. – Его алые глаза блеснули. – Я беру воспоминаниями.

– Что ты с ними делаешь? – Киллиан наклонился вперед, явно заинтригованный.

– Храню. Любуюсь. Иногда проигрываю, как старые пластинки. – Мортимер встал и подошел к большому зеркалу в тяжелой серебряной раме в углу комнаты. Поверхность была затянута странной дымкой, словно покрыта инеем изнутри. – Воспоминания – это больше, чем просто образы в голове. Это сгустки эмоций, отпечатки души. В них можно погрузиться, прожить заново. Для такого, как я, это… деликатес.

– И ты хочешь наши воспоминания в качестве платы за информацию, – констатировала Лайла.

– По одному от каждого. Личному, эмоционально насыщенному. – Мортимер погладил раму зеркала. – Это устройство позволяет извлечь воспоминание и сохранить его. Процесс безболезненный, но… интимный. Вы буквально отдаете часть себя. Копию, разумеется. Оригинал остается при вас.

– А если мы откажемся? – спросил Киллиан.

– Тогда удачи в поисках. – Демон пожал плечами. – Лондон большой город. Подпольных торговцев в нем сотни. Без моей наводки вы будете искать месяцами. А учитывая, что за вами обоими охотятся… – Он выразительно развел руками.

Лайла встала. За информацию всегда приходилось платить, и она предпочитала платить чем угодно, только не временем. Того ей всегда было слишком мало.

– Я первая.

Она подошла к зеркалу, стараясь не смотреть на свое отражение. Лайла положила ладонь на холодное стекло и закрыла глаза.

– Думайте о конкретном моменте, – подсказал Мортимер. – Чем сильнее эмоция, тем легче увидеть воспоминание.

Лайла не пришлось долго искать. Оно пришло само – двухсотлетней давности, но яркое, как вчерашний день.

Лондон, 1794 год. Бедный квартал Уайтчепел. Она шла по узкой улочке, направляясь к своему временному убежищу – съемной комнате над лавкой старьевщика. Ночь была душной, пахло нечистотами и дымом. И вдруг – детский крик. Пронзительный, полный ужаса.

Лайла могла пройти мимо. Должна была. Что ей какой-то человеческий детеныш? Но ноги сами понесли ее к источнику звука. Трехэтажный дом полыхал. Огонь вырывался из окон первого этажа, дым валил черными клубами. Толпа зевак собралась на безопасном расстоянии – смотрели, ахали, но никто не двигался.

– Там ребенок! На втором этаже! – крикнул кто-то.

Лайла не думала. Просто ринулась вперед. Жар ударил по лицу, но она проскочила через дверной проем. Лестница уже занималась. Вампиры не так уязвимы к огню, как утверждают легенды – не вспыхивают как спички. Лайла была крепкой, недавно поевшей. Но боль… Боль была настоящей.

Она взлетела по ступенькам, чувствуя, как огонь лижет ноги. Дым резал глаза. На втором этаже было еще хуже – языки пламени плясали по стенам, потолок трещал. Детский плач доносился из дальней комнаты.

Девочка, не больше десяти лет, забилась под кровать. Платьице уже тлело по краям. Лайла выволокла ее, накрыла собой. Обратный путь был адом. Потолочная балка рухнула, полоснув по спине раскаленным деревом. Кожа обугливалась. Запах горелой плоти – ее собственной мертвой плоти – заполнил ноздри.

Но она вынесла ребенка.

Лайла отдернула руку. Ладонь покалывало, словно от холода.

– Восхитительно, – прошептал Мортимер. Его глаза сияли, как у сытого кота. – Альтруизм убийцы. Сострадание того, кто должен быть лишен сострадания. Противоречие, заключенное в одном моменте. Это… это редкость. Благодарю вас, моя дорогая.

Лайла отошла от зеркала, стараясь не встречаться взглядом с Киллианом. Что он теперь подумает? Что она слабая? Сентиментальная?

– Ваш черед, мистер Блэквуд. – Мортимер жестом пригласил мага к зеркалу.

Киллиан поднялся медленно. Когда он проходил мимо Лайлы, его рука на мгновение коснулась ее плеча. Легкое прикосновение, почти невесомое. Поддержка? Понимание? Она подняла взгляд и встретилась с его серыми глазами. В них не было ни осуждения, ни жалости.

– Любопытное устройство. – Он остановился перед зеркалом, разглядывая руны по краю рамы. – Это демоническая работа?

– Отчасти. Но в создании участвовали и другие… стороны. – Мортимер явно наслаждался возможностью поговорить о своей игрушке. – Уникальная вещь. Таких больше не делают.

– Можно приобрести подобное?

– О, вы заинтересованы? – Демон потер руки. – Разумеется. Я могу достать похожий артефакт. Не такой мощный, но для большинства целей сгодится. Стоимость – пара человеческих лет жизни. Не ваших, конечно. Срезаете с разных людей по минуте тут, по минуте там. Впрочем, что мне вас учить?

– Интересный способ оплаты.

– Время – универсальная валюта. – Мортимер улыбнулся. – Но сначала – ваша плата за информацию.

Киллиан кивнул и прижал ладонь к зеркалу. Его челюсть напряглась, на виске забилась жилка. Лайла невольно подалась вперед. Что он покажет? Какой осколок своей души отдаст в обмен на информацию?

В зеркале начали проявляться образы.

Лаборатория в подвале. Каменные стены, покрытые полками с реагентами. Длинный стол с ретортами, колбами, магическими кругами, начертанными мелом. Киллиан стоит в центре – моложе, без седины в волосах, без морщин в уголках глаз. На его предплечьях светятся руны – свежие, недавно начерченные.

Он сосредоточен на эксперименте. На столе – клетка с белым кроликом и горшок с увядающим розовым кустом. Перенос жизненной энергии – одна из самых опасных манипуляций в темной магии. Киллиан шепчет заклинания, его руки двигаются в сложном узоре. Воздух вибрирует от силы. Темные нити энергии тянутся от кролика к растению. Животное слабеет, оседает. Роза начинает оживать – листья зеленеют, бутоны набухают.

Киллиан так поглощен процессом, что не слышит, как открывается дверь. Не видит, как по ступенькам спускается девочка – светловолосая, голубоглазая, в форме элитного пансиона для благородных девиц.

– Мистер Блэквуд? – Ее голос звенит в тишине лаборатории. – Папа сказал, вы поможете мне с курсовой по алхим—…

Концентрация нарушена. Контроль потерян. Темная энергия вырывается из-под власти – не струйкой, а потоком. Хаотичным, голодным водоворотом. Она ищет ближайшую цель и находит.

Девочка не успевает даже вскрикнуть. Энергия ударяет в грудь, высасывает жизнь за долю секунды. Она падает как подкошенная марионетка. Глаза еще открыты, но в них уже нет ничего. Пусто.

Киллиан оборачивается. Ужас на его лице абсолютный. Он бросается к девочке, пытается нащупать пульс. Бесполезно.

– Эмили? Эмили, ты здесь? – Голос с лестницы. Мужской, обеспокоенный. – Твоя гувернантка сказала…

Лорд Эдвард Рэйвенскрофт появляется в дверях. Высокий, статный, в безупречном костюме. Глава Совета магов. Один из сильнейших белых магов Британии. Его взгляд скользит по лаборатории – мертвый кролик, расцветшая роза, Киллиан на коленях. И Эмили. Его дочь. Единственная дочь. Мертвая.

Лицо Рэйвенскрофта меняется. Из обеспокоенного становится непонимающим. Потом – неверящим. И наконец – искажается яростью настолько первобытной, что даже в воспоминании от нее холодеет кровь.

– Что. Ты. Наделал? – Каждое слово – удар. Магия срывается с его рук молниями.

Киллиан поднимает ладони – не для атаки, для защиты. Для объяснения.

– Эдвард, это несчастный случай! Я не знал, что она…

– МОЛЧАТЬ!

Удар белой магии отбрасывает Киллиана в стену. Ребра хрустят. Но физическая боль – ничто по сравнению с тем, что он видит в глазах Рэйвенскрофта. Там больше нет человека. Только отец, потерявший ребенка.

Воспоминание оборвалось, и Киллиан отступил от зеркала. На его лбу блестела испарина, руки едва заметно дрожали. Лайла инстинктивно шагнула к нему, но остановилась. Он не примет жалости. Не от нее. Не от кого-либо.

– Так вот почему Рэйвенскрофт охотится за вами лично, – пробормотал Мортимер. Даже демон выглядел слегка потрясенным. – Не просто правосудие. Месть. Самая личная, какая только может быть.

– Трагично, – добавил он после паузы. – И поучительно. Темная магия требует абсолютного контроля. Малейшая потеря концентрации…

– Информация. – Голос Киллиана прозвучал хрипло. Он прочистил горло и повторил тверже: – Мы выполнили свою часть сделки.

– Да, конечно. Справедливо. – Демон вернулся к своей книге, хотя его взгляд то и дело возвращался к зеркалу, где все еще клубились остатки воспоминаний. – Итак, «Марево Тумана». Десять лет назад кулон выставлялся на подпольном аукционе магических артефактов. Я сам не присутствовал – Крейг не любит нелюдей на своих мероприятиях, – но мои… источники были там.

Он перелистнул несколько страниц.

– Организатор аукциона – Самюэль Крейг. Бывший антиквар, ныне – один из крупнейших подпольных торговцев артефактами в Европе. Умный, осторожный, параноидальный до крайности. Он все еще в деле. Можете найти его в складских помещениях возле Тауэрского моста. По вторникам и пятницам, после полуночи.

– Почему такое конкретное время? – спросила Лайла.

– Крейг суеверен. Считает, что в эти дни грань между мирами тоньше, и это приносит удачу в делах. – Мортимер пожал плечами. – Глупость, конечно, но попробуйте ему это объяснить.

– Охрана? – деловито уточнил Киллиан.

– О, Крейг окружил себя настоящим зверинцем. Наемники из числа отчаявшихся сверхъестественных существ. Оборотни-изгои, которых выгнали из стай. Вампиры-отступники, нарушившие законы своих кланов. Падшие маги, которым больше некуда идти. – Мортимер с наслаждением смаковал каждое слово. – Сброд, но опасный сброд. Им нечего терять, а Крейг хорошо платит.

– Сколько их? – Лайла прикидывала варианты. Склады у доков – не лучшее место для боя. Мало путей отхода, много укрытий для засады.

– Обычно около пяти. Ротация постоянная – Крейг не доверяет никому настолько, чтобы держать при себе долго. – Демон захлопнул книгу. – Но вот что интересно. Покупатель кулона остался неизвестен. Крейг умеет хранить секреты – потому и жив до сих пор.

– Проверено? – поинтересовался Киллиан.

Мортимер только улыбнулся – слишком широко для человеческого лица.

– У всех есть свои маленькие хобби. Но не волнуйтесь – у Крейга превосходная память. И он ведет записи. Зашифрованные, конечно, но для такого мага, как вы, мистер Блэквуд, это не должно стать проблемой.

– Если мы сможем до них добраться, – заметила Лайла.

– О, я уверен, вы что-нибудь придумаете. – Мортимер поднялся, давая понять, что аудиенция окончена. – В конце концов, вы оба – хищники. А хищники всегда находят способ добраться до добычи.

Дверь закрылась за ними с тихим щелчком.

На улице моросил мелкий дождь. Лайла подняла воротник пальто, чувствуя, как капли оседают на волосах. Рядом молчал Киллиан. Они стояли под единственным работающим фонарем, и в желтоватом свете его лицо казалось изможденным.

Воспоминания, которыми они поделились, висели между ними невысказанными словами. Она видела его боль. Он видел ее… что? Слабость? Человечность, которую она так тщательно скрывала?

– Пятница, – наконец произнес Киллиан. – Через два дня. Нужно подготовиться.

– Да.

Лайла не двигалась. Дождь барабанил по зонтам редких прохожих. Где-то вдали слышался шум ночного Лондона – автомобильные гудки, музыка из баров, пьяный смех.

– Твое воспоминание… – начал он и замолк.

– Что? – Она повернулась к нему. Капли дождя блестели на его темных волосах.

– Та девочка. Ты рисковала собой ради человеческого ребенка. Почему?

Лайла пожала плечами, отводя взгляд.

– Не знаю. Инстинкт. Глупость. Остатки прошлой жизни.

– Нет. – Его голос звучал уверенно. – Я видел. Чувствовал. Это был выбор. Осознанный выбор.

– И что с того? – Она резко повернулась к нему. – Что ты хочешь услышать? Что внутри меня все еще теплится человечность? Что я не до конца чудовище?

– А разве это плохо?

Вопрос застал ее врасплох. Лайла смотрела на него – на этого темного мага, который убил невинную девочку, который питается чужими эмоциями, который выбрал путь тьмы. И который сейчас смотрел на нее с чем-то похожим на… понимание?

– Там есть кафе. – Киллиан указал на небольшое заведение на углу. Теплый свет лился из окон, обещая уют и возможность прийти в себя. За стеклом виднелись силуэты немногочисленных посетителей. – Нужно обсудить план. Как подобраться к Крейгу, что делать с охраной. И… – Он помедлил.

Лайла колебалась. Сесть с ним в кафе, пить кофе, который она не сможет переварить, обсуждать планы, как будто они партнеры. Как будто между ними возможно что-то кроме временного союза по необходимости.

Но разве не этого она хотела? Все эти года одиночества, за которые собеседниками были в основном жертвы или враги. Когда последний раз кто-то смотрел на нее и видел не монстра, не мертвеца, а… личность?

– Мне не нужен кофе, – сказала она.

– Я знаю. – Уголок его губ дрогнул в подобии улыбки. – Еще там есть вино. Хорошее. И камин. Ты промокла.

Только сейчас Лайла заметила, что дрожит. Не от холода – тот не беспокоил мертвых. От чего-то другого. От близости теплого, живого тела. От взгляда серых глаз, в которых не было страха. От возможности, что маячила перед ней – опасной, невозможной, желанной.

– Идем. – Киллиан протянул ей руку. – Дождь усиливается.

Она смотрела на его ладонь. Широкую, с длинными пальцами. Принять ее означало сделать шаг, который нельзя будет отменить. Признать, что между ними есть нечто большее, чем временное сотрудничество.

Где-то в глубине души шевельнулся страх. Последний раз, когда она позволила себе привязаться к кому-то, все закончилось кровью и предательством. Клан «Алых роз» до сих пор охотился за ней за тот давний выбор.

А что, если это все – игра? Что, если его понимающие взгляды, эта кажущаяся близость после обмена воспоминаниями – всего лишь искусная манипуляция? Темные маги умели читать людей, знали, какие струны души затронуть, чтобы получить желаемое.

Может быть, он с самого начала планировал использовать ее? Вампир – идеальный союзник для проникновения к Крейгу. Сильный, быстрый, не нуждающийся в защите от большинства видов оружия. А когда артефакт будет найден… что помешает ему избавиться от неудобной соперницы?

Воспоминание, которым он поделился – искренне ли оно? Или Киллиан выбрал, что именно покажет демону, рассчитывая на ее сочувствие? Боль в его глазах могла быть настоящей, но это не значило, что он не способен на предательство. Скорее наоборот – человек, уже однажды потерявший все, не остановится ни перед чем, чтобы вернуть контроль.

Лайла отдернула руку, словно его ладонь обожгла ее.

– У меня… дела, – пробормотала она, отступая в тень. – Свяжусь с тобой насчет пятницы.

– Лайла, подожди…

Но она уже растворилась в ночи, оставив Киллиана стоять под фонарем. Дождь усилился. Маг еще какое-то время смотрел в темноту, потом развернулся и пошел прочь.

Лайла наблюдала за ним с крыши соседнего дома. Видела, как он засунул руки в карманы, как ссутулились его плечи. На мгновение ей захотелось вернуться – может быть, она ошибается, может быть, его участие искренне. Но затем она вспомнила другое лицо, другие обещания, другие протянутые руки. И как все это обернулось в итоге.

Некоторые границы лучше не пересекать. Даже если очень хочется. Особенно если очень хочется – ведь именно тогда разум затуманивается надеждой, и становится так легко поверить в красивую ложь.