Стуча в закрытые Врата бесплатное чтение

Глава 1

– Харт Астор, встаньте! – объявила бюрократическая физиономия на экране. – Правовой Совет Содружества рассмотрел ваше дело и принял решение…

Я стоял напротив и слушал, что мямлит бюрократ. Впрочем, возможно, это даже не был живой человек, а сгенерированная программой симуляция.

Я – Харт Астор. Космический наёмный боевик. За приличную плату я участвовал в различных боевых действиях на множестве планет – и не всегда правительство Содружества одобряло происходившее там. Даже наоборот – почти всегда не одобряло. Политика Содружества была в этом смысле простой: чем меньше насилия и боевых столкновений происходит на планетах – тем лучше. Во время последней операции, на планете, известной как «Эдатэя», я и команда, в которой я состоял, попались-таки в лапы Содружеству.

И вот теперь я здесь – заключённый, преданный суду, и нахожусь в Распределительной Галактической Тюрьме. Здесь заключённых содержат до вынесения окончательного приговора, после чего их…

Нет, не убивают. Теперь никого не убивают, смертных казней не существует. Если преступник оказался сумасшедшим – его лечат. А если он совершал преступления осознанно – то его приговаривают к исправительным работам на определённый срок.

Срок устанавливается в земных годах, а годы отмеряют в земных сутках. Земные сутки в Галактическом Содружестве приняты за эталон измерения единого времени. Земные сутки называются «стандарт-сутки» или «стандарт-дни».

Вести единое галактическое измерение времени вовсе не трудно, ведь существует единый галактический интернет – галаксинет – основанный на квантовой запутанности – так что благодаря галаксинету мы можем, если говорить о сообщениях между «мирами» (так модно называть планеты), оперировать понятиями «мгновенно», «немедленно» и «одновременно».

Когда на Земле – или, как её называют, «Старой Терре» – по Гринвичу наступает новый день – во всём Галактическом Содружестве по официальному времени наступает новый день. Конечно, параллельно с единым измерением времени действует и местное: на каждой планете свой собственный год, местные сутки, свои сезоны.

А как же быть с временными парадоксами, связанными с путешествиями по космосу?

Очень просто: никаких путешествий и нет. Человечество перемещается с планеты на планету через искусственные червоточины. Вход в червоточину (и выход) называется «Врата».

Конечно, человечеству пришлось долго ждать появления Врат – ведь для того, чтобы открыть червоточину, нужно, чтобы кто-то слетал «на ту сторону», на другой конец будущей червоточины, и построил там вторые Врата. С помощью квантовой запутанности вы связываете свои Врата с теми, что построены на нужной вам планете, затем открываете их с помощью локального генерирования громадной гравитации и применения экзотической материи. Эти процессы происходят одновременно в обоих Вратах – процессы синхронизированы благодаря всё той же квантовой запутанности.

Итак, Врата с двух сторон одной и той же червоточины одновременно активируются в разных концах галактики. Квантовая запутанность – основа навигации Врат – сводит вместе два конца открывающихся червоточин, гравитация разрывает пространство, создавая провал в гиперпространство, экзотическая материя удерживает гравитацию под контролем, концы провалов соединяются друг с другом в гиперпространстве – и вуаля! – Врата открыты, проходите на ту планету, на которую планировали попасть. Просто пройдите через эту круглую рамку – которая и называется «Вратами» – и окажетесь в нужном мире.

Кто же строил Врата на других планетах? Кто летел к далёким мирам долгие десятилетия по тёмному и пустому космическому пространству? Да никто. Это были роботы. Человечество, открыв технологию Врат и взяв курс на такой способ космической экспансии, решило, что целесообразно будет посылать к другим мирам роботов.

Роботам не требуется еда, вода, сон, кислород, роботы сами могут быть космическими кораблями, которые, при приземлении, трансформируются в строительные машины и начнут возведение Врат. Детали для Врат они смогут достать прямо из себя, разобрав свои тела на запчасти. Или произвести из ресурсов планеты, на которую прибыли.

Так создавались первые Врата.

Кроме строительства Врат роботы также строили первые колонистские базы для людей-первопроходцев, чтобы тем было где обосноваться на новой планете на первое время.

Когда открываются Врата на новую планету – а первые Врата в каждый новый мир обычно имеют гигантские размеры – техника, специалисты и необходимые ресурсы целыми караванами направляются туда. Никаких ограничений по части того, что можно доставить на новую планету, нет.

Так были колонизированы и терраформированы первые миры. Они все стали похожи на Терру, стали близнецами Земли. Как верно заметил кто-то из старых фантастов: «Колонизируя космос – мы лишь расширяем Землю».

Эти Земле-подобные миры стали называться «Двадцать Миров», а также они получили название «Благополучные Миры». Что означает: терраформированные, пригодные и комфортные для жизни человека.

Полное название Содружества звучит так: «Содружество Двадцати Миров и Сорока Колоний».

«Сорок Колоний» – это миры, находящиеся в стадии колонизации. Они не комфортны и малопригодны для жизни людей. Группу этих миров называют «Неблагополучные Миры».

На эти сорок Неблагополучных Миров и ссылают преступников для исправительных работ. Такая ссылка называется «Исправительная колонизация».

Бюрократическая рожа на экране на стене моей маленькой камеры продолжала вещать про мои преступления и то, что в отношении меня постановил Правовой Совет. Я знал, что меня ждёт – я буду приговорён к исправительной колонизации на одном из сорока Неблагополучных Миров.

Вопросов у меня было лишь два: что это будет за мир, и к какому сроку меня приговорят?

Я ждал, пока бюрократ дойдёт до главного и, зная, что уже сегодня покину эту камеру, прощальным взглядом окинул обстановку вокруг.

Камера была мала и не особо комфортна. Это была одиночка – а других в Распределительной Тюрьме и не было. К одной из стен крепились нары. Туалет – спасибо бюрократам-гуманистам – был отдельной небольшой кабинкой, где можно запереться и уединиться. На стене напротив входа висел большой экран, и с него сейчас вещала рожа. Я в шутку называл его «телекран», и, что самое смешное, спрятаться от него было невозможно нигде – разве что только в туалете.

Еду доставляли робофицианты. Доступ к медиаконтенту и чтиву можно было получить, надев смарт-шлем, что лежал на полке на стене.

Вместо решётки в дверном проёме находилась силовая стена – а, точнее, плазменная стена. Стена из раскалённого до состояния плазмы газа – плазма была синего цвета – удерживаемая в таком положении электромагнитным полем. Я не знаю, зачем бюрократам Распределительной Тюрьмы понадобились такие затратные спецэффекты – видимо, это всё часть какой-то особой эстетики. Говорят, её называют «Космо-колониальный модерн».

Сквозь плазменную дверь можно видеть остальную тюрьму снаружи: ряды камер-контейнеров, типа моей, поставленных друг на друга. Тюрьма выглядела как гигантский колодец, стенки которого состояли из водружённых друг на друга контейнеров-камер.

Каждому ряду соответствовал свой этаж, и мимо камер вела дорожка. Нужна она была только для заключённых, обслуживающие нас роботы прилетали прямо по воздуху.

В центре всего этого сооружения находилась дыра, пропасть, уходящая вниз. Сквозь плазменные двери мы могли видеть ряды камер напротив – по другую сторону пропасти.

Мой ряд – или этаж – считая снизу, был шестьсот шестьдесят девятым. Но это не была вершина колодца-тюрьмы – надо мной были ещё и ещё ряды, сотни их уходили наверх.

– …и вы приговариваетесь… – сказала бюрократическая рожа, и я отошёл от плазменной двери и внимательно уставился на экран.

– …к десяти стандарт-годам исправительной колонизации на планете Дэйрис, входящей в пространство Неблагополучных Миров.

Дэйрис? Мне это ни о чём не говорило, я не знал о такой планете.

– Приговор будет приведён в исполнение немедленно.

На этом бюрократ кончил речь, и экран погас.

Погасла и плазменная дверь в моей камере. У выхода меня ждали два робота-стража – парящие гигантские шарообразные роботы, килограмм под восемьдесят или сто весом каждый.

– Сэр, пожалуйста, выйдете из камеры. Мы должны сопроводить вас к Вратам для отправки на планету назначения.

Я вышел. Роботы зависли по обеим сторонам от меня, и из их тел выметнулись специальные ремни и обхватили мои запястья и предплечья. Теперь робот справа держал прочнейшим ремнём мою правую руку, а робот слева – левую. Стандартная процедура, я через такое проходил уже неоднократно, так что меня это не смутило.

Роботы не скручивали мне руки, не ограничивали в движениях, ремни прикрепили «на всякий случай» – как хозяин, который хоть и держит поводок, но не мешает собачке свободно бегать, пока та не делает ничего недопустимого.

Роботы развернули меня вправо.

– Сэр, пожалуйста, двигайтесь до конца прохода.

На полу загорелась светящаяся линия, уходящая вперёд, по ней ритмично пробегали световые стрелки, указывающие прямо.

– Сэр, пожалуйста, двигайтесь по линии до конца прохода.

– Хорошо-хорошо, – проворчал я и пошёл по линии, а роботы пристроились с двух сторон, слегка отставая.

Я шёл мимо камер моих соседей. Они подходили к плазменным дверям и что-то говорили мне, произносили напутствия, желали удачи.

Идти пришлось долго, ряд был длинный. В конце нас ждал открытый лифт – платформа без стенок и потолка. Я встал на платформу, роботы зависли по обеим сторонам от меня и чуть сзади, и мы поехали вниз.

Нет, проезжать все шестьсот шестьдесят девять этажей не потребовалось – ближайшие Врата располагались всего на сто-двести этажей ниже моего.

Спуск занял некоторое время, но вот я оказался на этаже с Вратами.

Здесь уже собралось немало народу – все приговорённые к отбыванию срока на Дэйрис. Мимо меня прошла очень красивая девушка. Она выглядела печально и испуганно, была бледна, но её красоту это не портило, а даже наоборот – только улучшало. У неё были голубые глаза, и нежное светлое личико, и чёрные, как вороное крыло, длинные волосы. Она была стройна, и в движениях её присутствовала грация и лёгкость. Никого прекрасней я в жизни не видел! Я глядел на Совершенство! У меня в тот момент дыхание перехватило от восхищения.

К сожалению, её роботы-конвоиры провели девушку дальше, вперёд к Вратам, а мои остановили меня на месте, натянув ремни как вожжи.

Я решил, что, если девушка тоже будет отбывать срок на Дэйрис – а это, очевидно, так – то перспектива оказаться там для меня не так уж и плоха. Только бы не упустить её из виду… А иначе как её потом найти на целой планете?!

Возле меня остановился заключённый.

– Привет, – сказал он.

Из-под воротника тюремного комбинезона проступали детали татуировки, поднимающейся вверх по шее. Стрижка была короткая, на лице щетина. Ростом он был примерно с меня и довольно плотно сбитый.

– Привет, – сказал я.

– Тоже на Парильню?

– Куда??

– Дэйрис в народе называют «Парильня».

– Почему?

– Там пустыня и дикая жара.

Вот чёрт. А я всё это время гадал, что за мир мне достанется – жаркая пустыня или ледяной ад. И то и другое не вызывало радости.

– Меня зовут Петланг, – сказал он.

– Харт.

– Будем знакомы. Может, ещё встретимся на Парильне.

– Она большая?

– Огромная.

Я упустил прекрасную незнакомку из виду, и она затерялась в толпе. После слов Петланга о размерах Дэйрис мои надежды отыскать девушку на планете разбились в дребезги.

– Значит, Парильня? – сказал я.

– Да, пустыня, горячая планета, настоящий песчаный ад. Кроме колонизации нам, вероятно, придётся ещё и помогать инопланетникам, ксено-археологам.

– А они-то что там делают?!

Петланг ухмыльнулся:

– Говорят, там нашли останки архитектуры какой-то вымершей древней цивилизации. На Парильне её называют Прежние.

Значит, нам предстоит обитать в пустыне среди развалин Прежних… Я пока не решил, что мне думать и чувствовать по поводу этого всего. С одной стороны – во всём этом есть что-то романтическое, экзотическое… Древняя инопланетная цивилизация, прекрасная незнакомка, которую мне предстоит отыскать… С другой стороны – я приговорённый и отправляюсь отрабатывать тюремный срок на жаркой планете-пустыне.

Вдруг громкий механический голос объявил, чтобы все приготовились к открытию Врат. Роботы-конвоиры повторили это своим подопечным.

Толпа потихоньку двинулась к Вратам. Они были огромны – гигантское кольцо в пару десятков метров в высоту, стоящее вертикально.

Раздался звук запускаемых механизмов, загорелись огоньки на рамке Врат.

Произошёл гравитационный удар. Он сопровождался низким, почти неслышным, но ощутимым, басовым звуком, и пространство внутри Врат начало меняться. В первый момент оно будто вжалось, втянулось в одну точку, а потом внутри кольца появилось нечто похожее на плещущееся синее желе, оно распространилось вширь, заполнив всё внутри кольца, и в нём проступили образы другого мира – того, куда мы отправляемся. Дэйрис. Парильня.

В синем желе возник вид безоблачного неба, а под ним – раскинулась пустыня. Сплошная пустыня и ничего более. И ещё, кажется, можно было разглядеть какие-то экзотичные развалины вдали – если это не было игрой воображения…

– Вперёд! – скомандовал громкий механический голос, и роботы-конвоиры повели нас к Вратам.

По ту сторону нас ждала жаркая засушливая планета, где мне придётся провести следующие десять лет. Парильня.

Глава 2. Парильня

Нас поселили в однокомнатные домики-капсулы, очень тесные – мало чем отличные от камеры-контейнера, в которой я находился в Распределительной Тюрьме. Снаружи такая капсула напоминала большое яйцо – белое, овальное. Эти домики были выстроены в ряды, и всё вместе это было чем-то вроде посёлка. «Яичный посёлок», говорили мы в шутку, «посёлок-яйцеклад». Таких на планете было много.

Также имелись колонистские базы. Большинство из них имели формы куполов-полусфер. Это были крупные здания в несколько этажей. Вокруг них стояли установки добычи энергии – сады солнечных батарей, ветряки. Такие же имелись и рядом с нашими посёлками.

На базах обитали кураторы колонизации и инженеры, а также базы использовались как склады для техники и инвентаря, ещё там были автоматизированные гидро- и аэропонные сады, работали мини-фабрики производства необходимых изделий и вещей. Всё было автоматизированным: 3D-принтеры печатали детали, роботы собирали из них необходимое.

Наши яйцевидные домики имели колёса и могли перемещаться с места на место. Вслед за колонизаторской экспансией перемещался и наш посёлок.

Что собой представляет колонизация? Ну, в основном, это значит – строить больше жилых баз на планете.

Большая часть работы была отдана роботам, так что наше – ссыльных – присутствие особо не требовалось. Даже наоборот – в этом засушливом аду на нас только зря переводили воду и другие ресурсы. Однако, бюрократов Содружества, судя по всему, интересовала в этом вопросе воспитательно-исправительная функция, которую выполняла ссылка на колонизируемые миры, а не КПД работы ссыльных. Кроме того, колонизация – это не только проведение необходимых инженерных, геологических, экологических преобразований, но и, собственно, «обживание» нового мира людьми. Эту задачу мы тоже выполняли. В основном, лишь это от нас и требовалось – обживать Парильню, просто жить на ней.

Как правило, мы целыми днями бесцельно шатались вокруг посёлка, и лишь иногда выполняли приказы инженеров и кураторов – совершали простейшие действия, выраженные в помощи роботам или курировании их работ – и так проходил день за днём. Иногда за нашей помощью обращались ксено-археологи, и тогда кураторы выделяли им отряд ссыльных для проведения раскопок на развалинах.

Мне довелось пару раз поучаствовать в этом. Существа, обитавшие ранее на Парильне, были довольно странными. Они имели причудливые постройки, напоминавшие пещеры, сделанные будто из оплывшего воска – казалось, прямых форм в архитектуре Прежних вообще не встречалось. Конечно, можно было угадать в их строениях и что-то похожее на человеческую архитектуру, но всё это несло на себе отпечаток их ксено-своеобразия.

Например, их строения иногда содержали в себе такие хорошо знакомые людям элементы, как колонны – только вместо обычных колонн у Прежних было что-то вроде застывших струй. Вместо окон – оплывшие дыры в стенах и потолке. Формой постройки напоминали пещеры, гигантские ракушки и термитники одновременно, и все они громоздились друг на друге, смахивая на соты или гнёзда птиц в песчанике.

Никаких высоких технологий в развалинах Прежних найдено не было. Изображений самих Прежних также не обнаружили. Иногда можно встретить барельефы или обломки статуй, но по ним было трудно что-либо разобрать, внешность Прежних до сих пор оставалась загадкой для человеческой ксено-науки.

На планете царила дикая жара, и всегда хотелось пить, и пот тёк градом.

Наше поселение находилось недалеко от Врат, и каждый день, выходя из домика, я мог видеть на горизонте гигантское кольцо на фоне рассветного неба.

Кольцо время от времени активировалось, и через него на Парильню прибывали колонны машин, гружённых припасами и техникой, необходимой колонистам. Иногда через Врата прибывали новые партии ссыльных. Также время от времени технике на планете требовался ремонт и техобслуживание, машины и роботов нужно было менять – и для этого тоже использовались Врата.

Можно сказать, что мир, входящий в пространство Неблагополучных Миров, связан Вратами с остальным Содружеством, как детёныш пуповиной с матерью. Если эту пуповину обрезать – освоение неблагополучного мира тут же и закончится, и колонисты в скорости вымрут. Несмотря на то, что на планете был неплохо устроен процесс колонизации и быт колонистов, организовано производство пищи на автоматизированных садах, производство вещей на автоматизированных мини-фабриках, генерация электроэнергии через зелёные технологии… – Парильня существенно зависела от остального Содружества. Наш мир был далёк от самообеспечения.

Планета действительно оказалась гигантской, и никто из нас, простых ссыльных, не мог представить себе и сотой части этого мира. Ту прекрасную девушку я больше не встречал. Было грустно осознавать, что я упустил её. Она была где-то на этой планете, но так далека от меня, и я не мог её найти – и осознание этого вызывало печаль.

Петланг какое-то время жил в том же посёлке, что и я, и мы с ним тесно сдружились. Парень оказался настоящим психом – помешался на культе криминала, перечитал в юности «Стальную крысу», и встал на кривую дорожку преступности. В его послужном списке было всё: воровство, грабёж, взятие заложников, убийство, драки, контрабанда… А ещё его любимым настольным чтивом были книги по радикальному нео-штирнеризму и трактаты по нео-даосизму Космической Эпохи (так называется нынешняя эпоха – когда человечество освоило космос и заселило другие планеты, в противовес прежней – Докосмической, или Эпохе Старой Терры). Однако он оказался хорошим товарищем, всегда мог поднять настроение, много знал про эту планету и прочие миры – что Благополучные, что Неблагополучные, и был любознательным малым. По его словам, он исколесил всё пространство Содружества.

Полгода мы были с Петлангом соседями, обитали в одном посёлке. Но потом прибыла большая партия новых ссыльных, и посёлок разделили надвое. Петланг оказался в одной половине, я в другой. Посёлок Петланга перенесли дальше – теперь нас разделяло несколько километров – и так нашей дружбе пришёл конец. Петланг обещал не забывать про меня и наведываться в гости, но так и не выполнил обещание, и мы потеряли друг друга из виду.

Кроме Петланга я мало с кем сдружился в посёлке – да и люди все были в основном не общительные. Поэтому после расставания с Петлангом я всё больше замыкался в себе.

Чужая, отвратительная, вечно-жаркая планета. Сплошной песок и скалы. Развалины чужой цивилизации и копающиеся в них безумные ксено-археологи. Нелепая колонизация под присмотром кураторов и в компании роботов. Постоянная жара и жажда. Вот и весь мой мир. Чужое небо, чужие звёзды по ночам.

У Парильни было две луны, одна большая, вторая поменьше. Чужие луны.

На этой чужой, мерзкой планете, на которую я попал принудительно, где-то обитал мой новый друг Петланг. Но мы с ним были разлучены. Где-то обитала прекрасная девушка – но и её я не мог встретить. Я жил в посёлке среди хмурых мрачных людей, преступников или садистов и психопатов. Этот мир расстраивал меня и вгонял в депрессию.

От буйств особо беспокойных зеков колонизаторов защищали роботы. Оружия ссыльные, естественно, не имели, зато кураторы и инженеры обладали им.

С точки зрения бюрократа Содружества, жилось нам неплохо. О нашем здоровье заботились медицинские роботы, проводились своевременные медпроверки. Питались мы тем, что выращивалось на автоматизированных фермах, а также тем, что доставляли постоянные караваны, идущие на Парильню через Врата. От палящего зноя укрывались в зданиях. Развлечением были фильмы, чтиво и музыка, доступные на персональных компьютерных терминалах в наших яйцевидных домиках. В дни отдыха нам даже позволяли употреблять выпивку и синтетические дурманящие вещества, безопасные для здоровья, а также играть в игры и погружаться в виртуальные симуляции, надев специальные шлемы.

Так проходила моя жизнь на Парильне весь первый год. Я думал, что так всё будет продолжаться и дальше, но вдруг произошло событие, в корне изменившее положение дел. А именно – в начале второго года моего пребывания на Парильне Врата перестали работать.

Глава 3. Когда Врата закрылись

Никто не знал, почему Врата перестали работать.

Технологии на планете постепенно выходили из строя, и не было запчастей, чтобы их починить. Началась борьба за воду. Энергия становилась дефицитом – и из-за этого отключались системы кондиционирования помещений. Раньше мы были защищены от жары – а теперь оказались уязвимы перед ней. Жара набросилась на нас, как голодный зверь на добычу. Нигде нельзя было спастись от вечной жары – ни днём, ни ночью.

Первое время удавалось пользоваться теми технологиями и ресурсами, что остались – но время шло, и всё изнашивалось и приходило в негодность.

Когда стало известно, что Врата перестали работать, а инженеры и кураторы с ближайшей базы в течение двух месяцев обманывали нас, скрывая эту информацию, жители моего посёлка сколотили шайку и отправились захватывать базу. Я пошёл с ними.

Нам противостояли роботы – летающие шарообразные дроны – но им было запрещено убивать людей, так что машины могли нас только задерживать и вязать. С ними справились без труда – вооружённые дубинками озверевшие ссыльные перебили всех роботов. Затем толпа ринулась на здание-полусферу.

Навстречу нам вышли инженеры, технические специалисты и кураторы колонизации, они были вооружены разнообразными пушками: от современных гаусс-пушек, лазерного оружия и прочего – до допотопного огнестрела в стиле Эпохи Старой Терры. Мы приготовились к этому заранее, и выделили один отряд, который должен был проникнуть на базу, пока основная часть толпы будет отвлекать противников на себя.

Я был в том отряде. Техники и кураторы отстреливались от ссыльных у главного входа, а мы подобрались к базе с задней стороны (если у полусферы есть перед и зад) и проникли внутрь через одно из окон. Нашего появления не ждали, и мы без труда перебили всех, кто попадался нам на глаза. Мы добрались до основного центра управления и серверной и отключили защитные технологии базы и оставшихся дронов.

Обследуя базу в спешке, мы обнаружили склад с оружием, вооружились и вышли на подмогу штурмующим здание. У главного входа мы атаковали противников в спину, и очень быстро перебили всех. База была захвачена.

Мы ликовали и праздновали победу. Лидер штурма, один из жителей моего посёлка – Тарон – объявил, что теперь все мы – банда.

– Мы – банда, ребята, и теперь должны держаться вместе! Кто знает, что там будет с этими чёртовыми Вратами, но ресурсы на планете не вечные, и нам нужно взять эту территорию под контроль. Эта база – теперь наша. Посёлок, в котором мы жили – тоже наш. Мы должны охранять эту территорию и защищать ресурсы на ней.

Некоторые примкнули к его новоиспечённой «банде», другие – захотели сохранить свою независимость. Я был из последних.

Я пару недель прожил на базе, но всё возрастающее лидерское положение Тарона и усиливающиеся иерархические порядки начали меня раздражать, и я стал подумывать о том, чтобы смыться. От некоторых членов банды я узнал, что недовольные новыми порядками вернулись в посёлок и живут там. Тарон, чтобы не признавать своего поражения перед ними, объявил их «защитниками посёлка» и «передовой силой нашей банды, встречающей врагов на подступах».

Я тоже покинул базу и вернулся в посёлок. Много домов-капсул пустовали – выбирай любой, но я вселился в свой прежний – там всё было таким, как я оставил, когда мы отправились штурмовать базу.

К двум месяцам, на протяжении которых инженеры скрывали от нас прекращение работы Врат, добавился ещё один – месяц жизни при становлении новых порядков на планете.

В нашем поселении обитало лишь пять человек, включая меня. Мы изредка общались, обменивались новостями, иногда вместе ели, выпивали, но большую часть времени проводили отдельно, запертые в своём одиночестве, унынии и яйцевидных капсулах.

Провизии, что хранилась в капсулах, пока хватало. Также мы пользовались провизией из соседних капсул, что пустовали, а ещё рядом с посёлком находилась установка по добыче воды. Когда пища закончится, нам придётся идти к базе – там находились автоматизированные сады.

Один из обитателей посёлка, Томас, был хорошим техником. Он был ссыльным, как и все, но обладал техническими навыками и разбирался в инженерном деле. Он нашёл одного из уничтоженных роботов, починил его, перепрограммировал через терминал в своём домике-капсуле, и получился бот-помощник. Летающий робо-шар, который выполнял все его приказания. Томас назвал его Уилл.

Прошли ещё два месяца. Врата так и не заработали. Установка по добыче воды нуждалась в ремонте. Томас осмотрел её, но не смог починить. Воды становилось всё меньше, и она была всё худшего качества – уже пошла с песком. Хорошо, что в наших капсулах имелись очистные фильтры, так что мы пока могли не обращать внимание на примеси в воде. Еда тоже постепенно заканчивалась.

После того, как покинул базу, где засел Тарон с бандой, я ни разу не посещал её. Некоторые же жители посёлка посещали. За прошедшее время к нам присоединились ещё пара человек. Теперь в посёлке нас было семеро. И бот Уилл.

Установка по добыче воды работала всё хуже. Дни тянулись, унылые и похожие друг на друга, но иногда бывали и исключения.

С момента прекращения работы Врат прошло полгода. Стояла типичная душная ночь, я сидел на песке, опершись спиной о корпус своего домика-капсулы и пил виски – последние полбутылки алкоголя, что имелись среди моих запасов – а неподалёку сидели ещё трое обитателей посёлка и беседовали. Между ними горел костёр. Они разожгли его «для красоты», следуя неким первобытным инстинктам, что требовали ночных посиделок у костра.

По воздуху сновал Уилл, а Томас сидел в одиночестве возле своей капсулы и следил за ним. Мы встретились с Томасом взглядом, он помахал мне рукой, и я ответил на его приветствие. Вид у всех обитателей посёлка был измождённый: ведь воды становилось всё меньше, да и еда тоже почти закончилась.

Я поднял взгляд наверх: по небу плыли две луны Парильни.

Дрон заметил кого-то, приближающегося к посёлку, и полетел туда. Я не видел, что происходило в том направлении, но видел лицо Томаса и людей у костра. Все были взволнованы и с тревогой следили за дроном. Со стороны куда улетел дрон раздался грохот, прокатившийся по округе – и мгновение спустя я сообразил, что это был звук выстрела из допотопного огнестрела.

Томас вскочил на ноги, люди у костра тоже встрепенулись и повскакивали.

– В чём дело? – с тревогой спросил я Томаса.

– Сюда идут какие-то люди, – взволнованно сказал он. – Они подстрелили Уилла.

– Это нападение! – крикнул кто-то у костра. – Нужно дать им отпор!

– У вас есть оружие? – спросил я, ни к кому конкретно не обращаясь.

Все бросились к своим капсулам.

У каждого из нас было какое-то трофейное оружие, оставшееся после атаки на базу инженеров. Им мы и вооружились. В моей капсуле имелся гаусс-пистолет «Гладий» – самая распространённая пушка в Содружестве.

Капсулы были прочны – они специально разрабатывались таким образом, чтобы противостоять нападению опасного зверья на Парильне – такие твари тут имелись, правда, никто из нас ещё ни разу их не встречал. В случае опасности мы могли запереться в капсулах. Но сейчас мы не собирались прятаться, а решили дать врагам отпор. Кто бы это ни были, к Уиллу уже все привыкли, бот развлекал нас и стал чем-то вроде местной дворовой собаки. Убийство Уилла рассердило нас всех.

Схватив «Гладий» и активировав его, я вышел из капсулы. Остальные уже были в сборе. Мы посмотрели в направлении, откуда приближались чужаки.

Это была группа людей в каких-то мешках, накинутых на тело, даже на головы, и их лиц не было видно. В группе было человек восемь-десять – почти сколько нас или немногим больше. Они двигались с запада – в тех местах, считалось, находится Адская Пустыня. Самая неблагоприятная для обживания и колонизации территория в этой местности.

Увидев нас, шайка в мешковине издала громкий вопль и ринулась навстречу. В руках у них было оружие. Мы приготовились.

Шайка приближалась, и мы открыли огонь. Они тут же ответили, и началась бойня.

Град пуль застучал по корпусам капсул, которые мы использовали как укрытия. В этом было наше преимущество – враги находились на открытой местности, а мы прятались за капсулами. Они бежали быстро, хотя песок замедлял движение. Нам следовало поскорей разобраться с ними, если мы не хотели подпускать их близко.

Я уложил одного из мешковатых, другие обитатели посёлка прикончили ещё двоих, но противники продолжали приближаться, и град их пуль всё стучал по корпусам наших капсул. Высунувшись из-за укрытия, я прицелился и выстрелил несколько раз. И уложил ещё двоих. «Гладий» – штука отличная, прекрасно знает своё дело. Да и я к нему очень хорошо приноровился за годы работы наёмником!

Грохот огнестрельного оружия врагов не смолкал. Удивительно, как люди прошлого – Эпохи Старой Терры – вели свои примитивные сражения. В перестрелках они не пользовались специальными боевыми костюмами с роботизированными технологиями, не применяли особые вещества, ускоряющие восприятие и мышление. Из-за чего каждый групповой бой с огнестрельным оружием в какой-то степени становился рулеткой, игрой в кости. Человеческого восприятия недостаточно, чтобы заметить шальную пулю, летящую в тебя, чтобы разобраться во всём том хаосе, что представляет собой массовая перестрелка.

У нас сейчас не было ни робо-костюмов, ни веществ, ускоряющих восприятие, поэтому мы походили на тех рисковых варваров старых времён. И, как и они, не могли отследить траекторию каждой пули, а наши враги беспорядочно стреляли куда попало. И вот, как итог, шальная пуля противника угодила в одного из наших. Он прятался за укрытием недалеко от меня, между нами находилась лишь одна капсула, за которой затаился Томас.

Подстреленный болезненно вскрикнул и упал на песок, кровавое пятно начало быстро разрастаться на его одежде в районе груди.

Томас, увидев это, скорчил злобную гримасу, высунулся из-за капсулы и с яростным криком открыл огонь. Враг, подстреливший нашего, упал.

– А-а-а! – кричал Томас. – Получайте, твари! Получайте!

Остальные подхватили его безбашенный настрой и принялись палить по врагам ещё яростней.

Враги тоже взбесились и завопили:

– Вперёд, братья! Заберём их ресурсы! Заберём их воду! Вперёд!

Но всё же они были в неудачном положении: открыто бежать на затаившихся за укрытиями противников – не самое мудрое решение… Так что, ничего удивительного, что в итоге они проиграли. Несколько минут ожесточённой бойни – и все наши враги лежали мёртвые на песке, так и не успев добраться до поселения достаточно близко.

Наши потери – один человек и один дрон, а их – вся шайка.

Бой кончился, и кто-то из наших поспешил к подстреленному – проверить, жив ли он. Томас же с безумным воплем бросился к противникам. Достигнув их, он начал на ходу расстреливать лежащих на песке, однако шаг не замедлял и продолжал бежать дальше. Я понял, что он бежит к роботу.

Двое наших последовали за ним, позвали и меня.

– Нужно убедиться, – сказал мне один, – что все они мертвы. Нужно добить их.

– Заодно пошарим по карманам, – добавил другой. – Заберём их пушки. Пригодятся.

Мы добежали до валяющихся на песке трупов и принялись их расстреливать. Затем сняли с них мешковины – и под ними обнаружили обычных людей, ничем не отличных от нас. Мы обыскали их и собрали оружие и некоторые личные вещи. Вскоре вернулся Томас с роботом на руках, и мы вместе двинулись обратно к поселению.

Две луны плыли по небу Парильни. Мы сидели у костра и обсуждали произошедшее. Томас в беседе не участвовал, заперся в своей капсуле и – как я догадывался – занимался починкой бота. Человек, которого подстрелили в бою, умер. Теперь нас в посёлке осталось шестеро.

– Боюсь, это повторится, – сказал один из нас. – Ресурсы кончаются, настаёт дефицит, народ собирается в банды. Вскоре начнутся войны.

– Что будем делать? – спросил другой. – Соберём свою банду?

– Мы же уже, вроде как, состоим в банде, – ответили ему с усмешкой. – В банде Тарона.

– Тогда нужно сообщить об этом нападении Тарону, – предложил ещё один.

Мы решили, что завтра отправимся к Тарону и расскажем о случившемся.

***

Со времени прекращения работы Врат прошло восемь месяцев. Установка по добыче воды в посёлке вышла из строя окончательно. Починить её не смог никто. Мы стали запасаться водой на базе Тарона. Он выделил людей для защиты посёлка, и теперь здесь жило десять человек, включая нас, прежних обитателей.

Мы были вооружены до зубов и постоянно ожидали нападения. Нападения повторялись и неоднократно. Целые орды странных людей – то в мешках, наброшенных на всё тело, то в рваных балахонах с капюшонами на головах, пёрли в нашу сторону из Адской Пустыни. Несколько раз оттуда же приходили звери. Звери Парильни. Раньше мы знали о них лишь по образовательному курсу, посвящённому условиям жизни на этой планете, который все ссыльные обязательно должны были пройти. Теперь же мы увидели их воочию.

Выглядели они как помесь броненосца и шипастой ящерицы, а размером были с крупную собаку типа сенбернара. Их называли, кажется, «краги». Странное название, я не знал, откуда оно взялось.

Краги – хищные звери, их пасть состоит из четырёх створок, а не двух, как у животных земной фауны. То есть, раскрытие их рта – это не только развод двух челюстей вверх и вниз, но ещё двух влево и вправо. Краги сплошь покрыты толстой ороговевшей чешуёй с короткими шипами, торчащими из тела во все стороны. Шипы усеивают даже их морды, они растут прямо над глазами, на скулах, вокруг пасти. У краг огромные толстые когти на лапах – как у ленивцев или сухопутных черепах со Старой Терры. Судя по всему, они используют эти когти для рытья.

Подстрелить их было непросто, и при их появлении мы прятались в капсулах и отсиживались там, дожидаясь, когда звери уйдут. Нападали краги группой в пять-шесть особей. Твари были терпеливы и умели ждать – иногда нам приходилось отсиживаться в капсулах по несколько суток, прежде чем зверьё убиралось восвояси.

***

Десятый месяц с момента отказа Врат. До нас дошёл слух, что группа разъярённых людей, к тому же пьяных, устроила погром возле Врат. Они пробовали запустить Врата, и, когда, ожидаемо, ничего не вышло, расстреляли их и забросали взрывчаткой. Говорили, что Вратам был нанесён непоправимый урон. Если раньше ещё была надежда на то, что они могут когда-нибудь заработать – если их откроют с другой стороны – то теперь даже этой надежде пришёл конец. Похоже, Врата были разрушены.

***

Год с момента прекращения работы Врат. Ресурсы на базе Тарона почти закончились, технологии стали приходить в негодность, в том числе технологии по добыче воды и производству пищи: автоматизированные сады и производство «мяса из пробирки».

Тарон задумал атаковать соседнюю базу, захваченную другой бандой. Попытка оказалась безуспешной, люди Тарона вернулись ни с чем и в поредевшем составе. Однако, это ещё было полбеды – разозлённые соседи двинулись в ответный поход.

Мы готовились к битве. Основные силы банды собрались на базе, но многие жители нашего посёлка остались в нём. Нам уже было плевать, выживем мы или погибнем. Обитать в этом жарком аду, с закончившимися ресурсами, стало просто невыносимо. Смерть избавила бы нас от мучений.

Часть банды противника напала на посёлок, и им почти никто не оказал сопротивления – мы и так умирали от жажды и жары. Я не пил сутки, а пару дней назад на нас напали звери, и, прежде чем я укрылся в капсуле, меня успели укусить. Я не мог обработать рану – в капсуле не было даже алкоголя – и, видимо, произошло заражение. К моменту нападения вражеской банды я был слаб, меня мучил жар, жажда, и я еле передвигался.

Я заперся в капсуле и лежал там в полуобморочном состоянии, а снаружи звучала стрельба и крики. Я то проваливался в забытье, то выныривал из него, а бойня снаружи продолжалась, по стенкам моей капсулы стучали пули, словно капли дождя по зонту, но я этого практически не замечал.

Наконец, снаружи всё стихло. Кто-то кого-то победил. Скорей всего, противники победили нас.

Ещё некоторое время я пролежал в одиночестве в капсуле, не в силах даже выбраться из неё. Я был болен из-за ранения и обезвоживания, и понимал, что жить мне оставалось недолго, я умирал.

Несколько часов забытья, и вдруг я услышал, как кто-то пытается открыть дверь капсулы. Кто-то использовал специальный ремонтный плазменный резак, чтобы вскрыть «яйцо», в котором я заперся, и добраться до меня. Несколько минут работы, и дверь отвалилась.

– Петланг?! – удивлённо прохрипел ослабшим голосом я, когда увидел лицо, просунувшееся внутрь.

– Харт! Дружище!

Затем лицо Петланга исчезло, и мой старый приятель заговорил с кем-то:

– Это мой друг – Харт. Нужно помочь ему.

Петланг снова заглянул внутрь и спросил:

– Харт, что с тобой?

– Я не пил двое суток. И я ранен.

– Мы о тебе позаботимся. С тобой всё будет в порядке.

Петланг и какие-то ещё, незнакомые люди, помогли мне выбраться наружу из «яйца» и уложили на песок. Было темно, стояла ночь, на небе можно было заметить две луны, хотя в моём лихорадочном и ослабленном состоянии они постоянно дрожали, расплывались, и превращались в четыре или шесть лун.

Мою голову приподняли, и в рот потекла струйка живительной влаги. Я жадно припал к воде, но сосуд с жидкостью оторвали от губ.

– Не спеши. Понемногу, – сказал незнакомый голос.

Другой голос сказал:

– Где рана? А вот, на ноге, вижу. Сейчас займусь. Дай-ка медицинский чемоданчик.

Мне сделали укол, обработали рану, снова напоили, а затем я провалился в сон.