Резервация бесплатное чтение
Глава 1
РЕЗЕРВАЦИЯ
Часть 1
Глава 1
– Я счастлива! Дааа, жизнь удалась! У меня есть все, что нужно! – хохотала я, прыгая по палубе небольшой яхты в полупрозрачной тунике, в солнцезащитных очках, босиком, с бокалом красного вина в руке. – Счастлива, что мы наконец-то с тобой вырвались из душной Москвы!
Артур довольно вышагивал в одних шортах, тоже босиком, по палубе. В одной руке он держал стакан с виски со льдом – было очень жарко.
– А я давно звал тебя убежать из пыльного мегаполиса! – он, пританцовывая, подходил ко мне. – И если б ты не уперлась рогом в своего мужа, моя киса-директриса…
– Он мне не муж! – я повертела правой рукой у носа своего любовника, улыбаясь, хотя воспоминание о том, что я неверна, резанула лезвием страха и слабым чувством вины. – Он всего лишь сожитель. Ну и… чуть-чуть мой начальник.
– Да, зато ты на его деньги купила очки за… сколько десятков тысяч? И эту тряпку? За семьдесят, кажется? И если вы разойдетесь – а я боюсь, он легко может узнать, куда на самом деле ты поехала тратить его бабки и, самое главное, с кем, – то тебе не достанется ничего! Ни-че-го! Только твои тряпки…
Слова Артура меня взбесили. И когда он попытался прижать меня к себе, я отстранила его.
– Что значит, останусь ни с чем? Так-то он не на помойке меня нашел, и руководить фирмой меня назначили не за красивые глаза!
Артур усмехнулся и окинул меня взглядом.
– Может, и не за глаза, – он заметил, что я закипаю. – Эй, ты чего надулась? Я просто не понимаю, что ты так держишься за этого Солодова. Давно уже могла бы уйти. Я тебе ресторан открою, хочешь?
Я знала, к чему приведет этот разговор. К ссоре. Потому что я терпеть не могу, когда мои заслуги обесценивают, а в Артуре снова заговорило его задетое эго. Видите ли, ему не нравится делить меня с кем-то!
Слово за слово, и вот мы опять поругались. Мне хотелось хлопнуть дверью и уйти, но такой возможности не было – посреди моря, когда, куда ни глянь – кругом вода и никаких намеков на землю, конфликтовать крайне неудобно.
– Ну все, нагулялись! – крикнула я, уже не в силах скандалить. – Давай вези меня обратно!
– Ага, разбежался, – он демонстративно скрестил руки на груди. – Срок аренды яхты не закончен, будешь сидеть со мной, пока я не скажу, что пора на берег.
Дальше Артур добавил парочку оскорбительных фраз, после которых я пришла в еще большую ярость. Такие моменты случаются нечасто, но если меня довести, то я сначала действую, причем, резко и непредсказуемо, и только потом думаю.
В следующую минуту я подскочила к контейнеру, который нам показывал владелец яхты. «Спасательный плот, на всякий случай», – всплыли в памяти его слова.
Пока Артур не видел, я нервно нажимала и дергала все, что можно было дернуть… Руки сами потянули за красный шнур. С пугающим шипением в моих руках начала расти оранжевая масса, плот надулся прямо на палубе и занял достаточно много места. Он был похож на палатку с большим надувным матрасом, и я сразу подумала, что сделала глупость. Но признать это не могла.
Артур, увидев надутый плот, выругался. Назвал меня такими словами, какими еще никогда не называл, и я очень сильно пожалела, что вообще связалась с ним.
– На плоту добираться собралась??? – кричал он. – Ну давай, плыви! Чего стоишь, вали давай!
В этой ссоре мы не сразу заметили, как резко изменилась погода. Налетел ветер, яхту качало и подкидывало. А потом и вовсе началось такое…
На нас надвигался шторм. Забыв о ссоре, Артур рванул к штурвалу. Но управлять судном было тяжело – волны становились выше, яхту кренило и подкидывало.
Я потеряла равновесие и упала. Дальше все происходило очень быстро, и, мне кажется, я даже несколько раз отключалась. Ну или это память заботливо стерла какие-то фрагменты происшествия.
«Это конец», – промелькнуло в голове, когда меня подкинуло в воздух, как букашку. Потом был страшный треск, мне кажется, яхту разломило на части. Я помню, как упала в воду, как с трудом поднялась на поверхность.
Волны накрывали меня с головой. Черная вода, обломки яхты, – все смешалось. Я отчаянно гребла руками и работала ногами, в панике искала, за что зацепиться.
Ярким оранжевым пятном то под водой, то над ней показывался надувной плот. Последние силы ушли на то, чтобы, превозмогая стихию, добраться до него. Было сложно, меня все время накрывало волнами, я глотала соленую воду, откашливалась, снова и снова рывками направлялась к спасительному оранжевому «островку». Он был на расстоянии вытянутой руки, но то и дело ускользал от меня на волнах. Наконец, руки нащупали веревку, я что было сил схватилась за нее, потянула к себе.
Барахтаясь, соскальзывая и срываясь, я пыталась забраться на борт, но это было слишком сложно. В голове бешено носились мысли о том, что я могу погибнуть прямо рядом со спасательным плотом, просто потому что не найду в себе силы забраться на него…
Наконец, уцепившись в леера, я нечеловеческими усилиями подняла себя. Плот подкидывало на волнах, и я быстро, насколько могла, пробралась внутрь и вцепилась в ремни, которые нащупала у внутренней стенки.
Меня душили приступы кашля. Скручиваясь на дне «палатки», я откашливала соленую морскую воду. Живот и легкие сводило от боли.
Стихия бушевала, я все еще была в опасности, и изо всех сил держалась за ремешки. Тент защищал от волн, но я была мокрая насквозь, и только сейчас ощущала, как меня трясет…
Сколько времени прошло, прежде чем я ослабила хватку и осмотрелась? Не могу сказать. Море все еще было неспокойно, но шторм прошел.
– Артур! – что было силы крикнула я. Потом повернулась к другой стороне плота и снова позвала, – Артур!
Мне никто не ответил. Море молчало, как будто это не оно утопило яхту. Я все еще надеялась, что Артур выжил, что он, может быть, ухватился за какой-нибудь плывучий предмет. Но с каждой следующей минутой эти надежды таяли.
Набрав в легкие побольше воздуха, я что было сил крикнула: «Помогите!». Снова и снова звала на помощь, но без результата.
И страшное осознание произошедшего сковало меня: я одна, посреди моря, без воды и еды… И никто не знает, где я…
Слабость сковала тело. Я прикрыла глаза. И наступила темнота…
… В носу было отвратительное ощущение. Тело гудело, кожа горела, словно изъеденное язвами. Где-то вокруг меня раздавались чуть слышные голоса, чей-то шепот. Я пришла в себя. И нашла силы поднять отяжелевшие веки.
…Боже, где я?
Не слишком просторное помещение, кажется, деревянное. Запах трав, глиняные и металлические тазики, и люди… Молодая полненькая женщина с толстенной светлой косой по пояс, в темной одежде (кажется, это платье в пол с длинными рукавами), с легкой косынкой на голове, возилась у моей кровати. Заметив, что я очнулась, она вскрикнула. Тут же все вокруг засуетилось, пришло в движение. Еще две женщины в похожих одеяниях подбежали ко мне.
Одна из них что-то спросила на неизвестном мне языке, потрогала мой лоб. Я приподнялась на локтях и поняла, что переодета в легкую, похожую на льняную, длинную рубаху. Ответить сил у меня не нашлось. Обмякшее тело не слушалось, я не чувствовала ног, и даже на локтях удерживаться могла очень недолго.
Стукнула дверь – кто-то выскочил из этой избы (по виду из окон и внутреннему убранству, я поняла, что нахожусь в какой-то одноэтажной постройке). Женщины беспомощно смотрели на меня, снова что-то спрашивали. А я лишь мотала головой и только чуть погодя смогла выдавить из себя: «Я не понимаю…»
Но это не помогло.
Тогда длиннокосая подала мне глиняный стакан с каким-то питьем. Я глянула на нее, потом нюхнула стакан. Запах специфический. Но не доверять этим людям причин пока не было – кажется, меня спасли и пытались вылечить. Голова трещала, тело гудело. Я осторожно сделала глоток горячей пахучей жидкости. Настой трав. Гадость, конечно, но куда деваться – спорить с лекаршами не было резона.
Женщина снова что-то говорила. Потом все засуетились, и я услышала стук и шум за окном.
В окне увидеть ничего не удалось, но по звукам стало понятно, что кто-то прискакал на лошадях. Судя по всему, лошадей было несколько.
В сарай, в котором я была собственным бессилием прикована к твердой койке, зашли мужчины.
Все трое в светлых, просторных, рубахах, словно участники какой-то исторической или сектантской вечеринки. И хоть выглядели они примерно одинаково, а все же один из них отличался – прямым смелым взглядом и президентской осанкой. Да, забегая вперед, скажу, что он оказался их лидером. Что поделать, даже в таком беспомощном больном состоянии я сразу его заметила и отметила для себя, как «Альфу».
Присутствующие встали полукругом, уставились на меня. Мысль «Как я выгляжу?» была неуместна, но именно она пришла мне сейчас в голову. Мужчина, чей взгляд я отметила сразу, теперь предстал во всей красе – среднего роста, с широкими плечами, лет 30-35 на вид, с черными коротко стриженными волосами.
Наконец, он сделал шаг вперед и что-то заговорил на все том же незнакомом мне языке.
– Я не понимаю… – беспомощно выдавила я, и на всякий случай добавила: – их нихт ферштее… Ай донт андестенд… Во бу мин бай…
Но даже фраза на китайском (их в моем арсенале несколько, ведь когда-то я жила на Дальнем Востоке, в пограничном городке) не спасла ситуацию. Присутствующие переглянулись, а затем кареглазый, показывая на себя, произнес: «Эулрух». Потом показал на меня, произнеся непонятные слова. Я поняла, он представился и ждет от меня того же.
– Алена, – показала я на себя, а затем решила перепроверить, так ли мы друг друга поняли, и, указав на него рукой, повторила, – Эрих?
Присутствующие переглядывались, никто не вмешивался в наш диалог. На лице кареглазого появилась улыбка, и он повторил: «Эрих…Аена».
Потом выпрямился и о чем-то расспросил женщин. Я поняла, что речь идет обо мне. Лекарши отвечали, держась достойно, я отметила про себя, что Эриха здесь уважают. Он же спрашивал и поглядывал на меня так, как главврач больницы может смотреть на пациента, о котором успешный лечащий врач уверенно докладывает, чтобы показать свою достойную работу.
Светлокосая молодая женщина подошла ко мне и аккуратно взяла за руку, сопровождая это ласковыми словами с вопросительной интонацией. Очень медленно и с трепетом она закатила рукав и показала мою руку Эриху, от кисти до локтя перевязанную светлой тканью. Эту ткань лекарша аккуратно сняла, и под ней обнаружилась огромная рана.
– Ого! – вырвалось у меня.
Именно теперь я почувствовала, как сильно болит это место. Но больше всего меня волновали последствия такого ранения – если медицина здесь на уровне таковой в филиппинских деревушках, то мне светит заражение крови и мучительная смерть! А жить в этот момент очень хотелось, не смотря на общее отвратительное самочувствие.
Присутствующие на рану отреагировали спокойно. Мне очень хотелось верить, что своим ровным и уверенным тоном светлокосая рассказывает, как легко она меня вылечит. Поэтому слушатели одобрительно кивают.
Видимо, удовлетворившись ответами о моем поведении и самочувствии (я думаю, его интересовало именно это), Эрих тоном начальника сказал что-то своим спутникам-мужчинам. Когда те уже начали уходить, он отдал какие-то указания женщинам, и они послушно закивали головами. Дальше он обратился ко мне: «Брухт мин, Аена». И ушел.
«Брухт мин, – повторила я про себя. – Так они либо прощаются, либо желают выздоровления, надо запомнить».
Чувствовала я себя уже заметно бодрее. Не знаю, действовал ли настой трав или присутствие кареглазого, но я находила в себе силы говорить и даже кое-как владеть своим телом.
Женщины вокруг меня засуетились. Длиннокосая, хоть и не выглядела старше других, но была явно главной в этом «фельдшерском пункте». Она сказала что-то двоим, потом выдернула пару веток из пучков трав, что висели на стенах (надо же, я и не заметила сразу), вручила одной из девушек эти веточки, попутно что-то пояснив, кивнула на небольшой стол. Затем подошла к старшей из присутствующих (на вид которой было лет 45, она была худощава и очень недурна собой) и что-то попросила. Старшая обернулась, взяла стеклянные емкости с деревянной полки, и кого-то окликнула. Я вздрогнула: нечто за столом зашевелилось и медленно пошло к зовущей его женщине. Ребенок! Видимо, этот мальчонка лет пяти-шести был все время здесь, и именно он выскочил из лазарета, чтобы позвать Эриха. Мальчик, не сводя с меня своих синих глаз, подошел к женщине (видимо, матери), затем оба ушли.
Светлокосая одним движением руки перекинувшая тяжеленную косу за спину, подошла ко мне. Рядом с кроватью стоял таз. Она жестами показала мне, что нужно снять рубаху.
Поднималась я все же тяжело. Сев на кровати, превозмогая боль, гул в теле и треск в голове, начала стягивать через голову свое одеяние. Попутно думая: кто меня нашел и переодел? И что подумали эти люди, когда увидели девицу в легкой полупрозрачной тунике?..
…Болью обожгло в груди воспоминание – последние минуты жизни до того, как я очнулась здесь. Яркое солнце. Яхта. Открытое море. Я… и Артур.