Тайный пляж бесплатное чтение

Veronica Henry THE SECRET BEACH

Copyright © 2024 by Veronica Henry All rights reserved

Перевод с английского Ольги Александровой

© О. Э. Александрова, перевод, 2025

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательская Группа «Азбука-Аттикус», 2025 Издательство Азбука^®

Пролог

Никки стояла на верхней ступеньке лестницы. И в лучшие времена эта лестница считалась небезопасной, не говоря уже о том, чтобы попытаться спуститься по ней прямо сейчас под порывами шквалистого ветра и почти горизонтальным дождем, крошечными иголками впивающимся в веки. По радио и телевизору целый день передавали штормовое предупреждение. Ни один нормальный человек в такую погоду на улицу носа не высунул бы. Только сумасшедший. Может, она и впрямь сошла с ума? Иногда она и сама так думала. Но она не видела его уже больше недели, все как-то не складывалось – то одно, то другое. И вот теперь она упорно ползла вниз, кроссовки скользили по мокрым камням, налипшая на их края глина отнюдь не облегчала спуска, и было совершенно не за что ухватиться, кроме чахлых кустов дрока.

Когда она выезжала из города, волны уже перекатывались через волнорез и переваливали через ограждение, демонстрируя свой злобный нрав. Ветер, неослабный и беспощадный, с пронзительным стоном носился по извилистым улочкам, словно упорно преследуя кого-то. Вероника колосистая гнулась к земле, явно готовясь к худшему, торговцы закрыли магазины пораньше, предусмотрительно забаррикадировав двери мешками с песком, автомобилисты поспешно отъезжали подальше от пристани. Все хорошо знали порядок действий. Никто не проигнорировал штормовое предупреждение.

Люди наивно считали август жарким и солнечным месяцем, однако именно в августе нежданно-негаданно налетают сильнейшие штормы. Хотя завтра наверняка все будет выглядеть, как будто ничего не случилось. Вновь засияет солнце, а море станет спокойным и безмятежным. Появятся туристы, жаждущие наверстать время, потраченное на сидение в четырех стенах за головоломками и книжками в мягкой обложке. Весело зазвенят кассы, выбивая чеки на открытки, фадж[1] и мороженое.

Но прямо сейчас шторм разгулялся не на шутку.

Спустившись, она прыгнула на песок. Мрачное сине-фиолетовое море бурлило, хаотично вздымаясь. Похоже, оно само не знало, в какую сторону его качнет; оно казалось опасным и непредсказуемым, точно пьяница после закрытия питейного заведения. Она вытерла ладонями лицо, мокрое то ли от дождя, то ли от соленых брызг, то ли от слез. Она сама не заметила, что плачет. Она не должна. Нужно держаться, а иначе он сожмет ее в объятиях, поцелуями сотрет слезы, и она дрогнет.

Она приняла решение. Решение, чреватое минимальным сопутствующим ущербом. Он не найдет аргументов против ее железной логики. В жизни иногда приходится чем-то жертвовать. И нужно поступать благородно.

Сделав глубокий вдох, чтобы немного успокоиться, и прижавшись к скале, она принялась пробираться в сторону камней, образовавших их укрытие. Она знала береговую линию как свои пять пальцев, хотя та менялась с каждым приливом, с каждой фазой Луны, песок и скалы перемещались, краски смешивались и сливались. Она знала и запах побережья – горький, солоноватый, точно от вскрытой устрицы. А еще песок, обжигавший подошвы ног жарким летним днем, но сегодня казавшийся холодным и твердым как железо. И шум моря. Если сейчас в ушах стоял зловещий гул, то в теплые летние ночи море убаюкивало вкрадчивым шепотом. Она старалась не думать о том, что это их последняя встреча.

Тайная.

На их тайном пляже.

Глава 1

«Потрясающее расположение с несравненными панорамными видами, – говорилось в описании. – Бывший коттедж береговой охраны на изрезанном побережье Северного Корнуолла станет идеальной резиденцией на вершине утеса».

Жизнь в маленьком городке имела свои преимущества, особенно если вы знакомы с нужными людьми. Когда Джоэл, друг Никки Норт, сообщил ей о том, что на продажу вот-вот выставят дом ее мечты, она была первой на очереди. Она смотрела, как Джоэл вынимает из кармана виниловой куртки ключ, вставляет его в замок, после чего, прищурив один глаз, наносит прицельный удар по двери ногой.

– Снова заклинило, – сказал Джоэл. – Из-за соли. Тебе следует заменить ее на пластиковую.

«Ни за что!» – подумала Никки. Пластиковая дверь вообще не подойдет для такого коттеджа. Дом, сложенный из серого камня, соседствовал с тремя идентичными домами с шиферной крышей, крыльцом посередине и четырьмя подъемными окнами. Над дверью было расположено световое окошко с надписью «Номер четыре», сделанной черными с золотом курсивными буквами.

Дверь нужно лишь немного отшкурить и покрасить. Возможно, темно-синий цвет подойдет лучше, чем теперешний грязно-белый. Никки с Джоэлом прошли по крыльцу с деревянными скамейками, идеально подходившими для того, чтобы ставить под ними сапоги и туфли, и оказались в большой комнате. Мебели в ней не осталось, края ковра скатывались к середине. У Никки чесались руки убрать ковер, поскольку под ним, как она успела заметить, были сосновые половицы.

– В свое время в доме поменяли электропроводку, – включив свет, сказал Джоэл. – А пару лет назад родственники владельца коттеджа установили здесь центральное отопление.

Запах сырости говорил о том, что после его смерти отопление вообще не включали. Но ничего, можно будет растопить камин, и дом быстро прогреется. Никки усиленно сдерживала улыбку. Это был дом ее мечты, пусть даже и вдвое меньше ее нынешнего жилья. Впрочем, она не нуждалась в большой площади. И в том, чтобы школа находилась в пешей доступности. Преимущества опустевшего гнезда. На ее дом уже выстроилась очередь покупателей. У Джоэла имелся свой круг клиентов, желавших приобрести недвижимость в Спидвелле. Короче говоря, Никки была готова к переезду.

Арочный проем у подножия лестницы отделял комнату от маленькой обеденной зоны, за которой находилась кухня. Ух ты! Пятьдесят оттенков коричневого. Бежевый линолеум, кухонная мебель под красное дерево, желто-коричневый кафель, стены цвета овсяного печенья. Допотопный встроенный холодильник, электрическая плитка со спиральными конфорками, типа тех, от которых вы в прежние времена прикуривали сигареты. Впрочем, все это мало беспокоило Никки. На кухне также имелась плита «Эверхот», нуждавшаяся лишь в хорошем чистящем средстве. А из окна Никки увидела стену вокруг нижней части сада, а за ней – бескрайнюю оловянную поверхность океана, мерцавшую и дрожавшую. И кого будет волновать обшарпанная кухонная мебель, когда из окна открывался такой вид?

Она должна получить этот дом.

«Не следует слишком раскатывать губу», – сказала она себе. Этот дом был настоящим искушением для покупателей вторичного жилья, а запрашиваемая цена – наживкой, чтобы заставить людей просто открыть дверь.

– Удобный туалет.

Джоэл щелкнул задвижкой на двери в глубине кухни, продемонстрировав розовый унитаз без стульчака. Стоявший в туалете аммиачный запах свидетельствовал о том, что покойный хозяин не отличался особой меткостью.

– Туалет придется убрать, – сказала Никки. – Тут получится идеальная кладовка.

Она уже представляла на стенах деревянные полки с аккуратными рядами продуктов.

Джоэл с улыбкой закрыл дверь:

– Ну что, посмотрим второй этаж?

Они поднялись по узкой деревянной лестнице. Наверху были две большие комнаты, одна комната поменьше и ванная с сантехникой цвета авокадо.

– Ну ладно, оставляю тебя оглядеться. – Вынув из кармана телефон, Джоэл принялся пролистывать сообщения.

Оказавшись в дальней спальне, Никки прижалась лбом к оконному стеклу. Вид из окна оказался еще эффектнее: уходящий в бесконечность серебристый ковер. Она бросила взгляд на сад внизу. Заросли спутанной травы и ежевики, а над ними обвисшая бельевая веревка. Дальний конец участка окружала стена сухой кладки, ну а за ней, за полоской кустарника, находилась каменная лестница, по которой Никки спускалась бессчетное число раз. У подножия лестницы среди высоких скал прятался пляж, сложенный миллионами и миллионами битых ракушек. Местные назвали его бухтой Дьявола. Когда Никки была подростком, они с друзьями считали это место своим тайным пляжем. Время от времени оползни, вызванные зимними штормами, разрушали ступеньки, однако затем их периодически обновляли. Спуск по лестнице требовал немалой силы духа и выносливости, но это того стоило.

При мысли, что она находится совсем рядом с местом, ставшим важной частью ее жизни, Никки внезапно почувствовала душевный трепет и мысленно приказала себе успокоиться. Шансы практически равнялись нулю. Да и денег у нее было меньше, чем у других.

Никки посмотрела на соседский сад, резко контрастировавший с дикими зарослями на заднем дворе коттеджа номер четыре: элегантный ландшафтный дизайн с известняковыми плитами, белой галькой, тиковой террасной доской и шелестящими на ветру мягкими травами. Возле каменной стены на границе участка устроена огороженная черным бамбуком площадка с деревянным настилом и уличным джакузи. В таком джакузи, вероятно, приятно сидеть в звездную ночь и смотреть на небо.

Покинув комнату, она отправилась на поиски Джоэла.

– А кто живет в соседнем доме?

Джоэл закатил глаза:

– Лондонцы. Сдают дом в аренду на время каникул. Должно быть, гребут деньги лопатой.

Никки не заглотила наживку. Они все здесь зарабатывали на приезжих, и в первую очередь сам Джоэл, продававший им недвижимость, но у местных вошло в привычку жаловаться на них. Никки старалась не поддерживать подобные разговоры. Будучи организатором свадебных торжеств, она и сама с этого неплохо имела. Большинство ее клиентов были приезжими, мечтавшими сыграть свадьбу у моря. Не стоит кусать руку кормящего тебя!

У Никки внезапно упало сердце. И действительно, сдача в аренду подобной недвижимости приносила хорошую прибыль, а значит, коттедж мог легко перехватить инвестор. На секунду она даже пожалела о том, что пришла растравлять себе душу. Ведь это был дом ее мечты. Еще со школьных времен, всякий раз спускаясь по лестнице на тайный пляж, она смотрела на бывшие коттеджи береговой охраны и мечтала, что в один прекрасный день… Впрочем, мечтать не вредно.

Хотя почему бы и нет? Никки усердно работала. Усердно копила деньги. А значит, тоже имела право жить здесь. И теперь, как говорят, наконец пришло ее время. Она вспомнила о своем ненаглядном Билле, который сейчас качается в гамаке на Бали и зарабатывает деньги с помощью компьютера, довольный как слон. Никки могла в мгновение ока вернуть сына домой, но ведь она сама разрешила ему покинуть родное гнездо. И этот дом мог стать наградой за ту боль, которую она испытала, отпустив сына в тропический рай. Он будет возвращаться в ее жизнь и снова исчезать, кто бы сомневался, однако прямо сейчас она не могла просто сидеть сложа руки и ждать, когда он вернется. Она должна создать для себя новое будущее. Хотя может ли дом заменить человека? Скорее всего, нет. Тем не менее она влюбилась в этот маленький коттедж, и ей нравилось то чувство, которое он вызывал.

Никки нравилось, как серебряный свет океана проникал в каждый уголок дома.

Нравилось уважительное отношение к себе этого жилища, пусть и хорошо потрепанного жизнью.

Нравилось то, что здесь у нее уже возникло ощущение родного дома.

Она опомнилась, поймав на себе взгляд Джоэла.

– Если хочешь, дом твой, – сказал он.

– Что? – Никки показалось, что она ослышалась.

– Продавцы говорят, их отец хотел, чтобы дом достался кому-нибудь из местных. И они просят продать как можно скорее. – Джоэл развел руками. – Если ты согласна на цену предложения, я позвоню и передам им, что все в порядке.

– Они наверняка могут получить больше. – Никки не верилось, что она это сказала.

– Возможно, – ответил Джоэл. – Но владелец завещал отдать все деньги на благотворительность, поэтому цена никого не волнует.

– А-а-а…

– Кое-что пойдет и на спасательную станцию.

Джоэл знал, что это важно для Никки. Как-никак она была членом экипажа, а работа спасательной станции в значительной мере зависела от пожертвований и посмертных даров.

У Никки колотилось сердце. На самом деле она вообще не рассчитывала, что у нее будет хотя бы малейший шанс, и вот теперь, когда несбыточная мечта стала явью, эмоции слегка зашкаливали. Она должна рискнуть.

– Совершенно верно. Цена предложения. Договорились.

Она протянула руку. Джоэл улыбнулся, они обменялись рукопожатием. Они были знакомы давно. В школе Джоэл учился на два класса младше Никки; он играл в футбол с ее братом Грэмом. Арендное жилье, которым занимался Джоэл, обслуживала ее семейная компания «Норт пропети менеджмент», оперативно устранявшая любые неполадки, поэтому Джоэл постарается изо всех сил, чтобы сделка прошла успешно.

– А можно мне осмотреть сад?

– Оставайся здесь сколько влезет. Как я понимаю, дом теперь твой.

Никки знала, Джоэл вернется в контору довольным. Сделки с короткой цепочкой без каких-либо сложностей у риелторов были на вес золота. И если все сложится удачно, Никки уже к лету въедет в коттедж номер четыре береговой охраны.

Глава 2

Свернув за угол дома, Никки толкнула скрипучую старую калитку и пошла прямо по высокой траве. Свежий морской воздух, словно услышав радостную весть, устремился навстречу. Никки сделала глубокий вдох, почувствовав вкус солоноватого бриза, стелющегося по обросшим ракушками скалам. В Спидвелле воздух провонял рыбой и дизельным топливом стоявших в гавани судов, подгоревшей картошкой и жареным кофе. Однако здесь, примерно в миле от города, воздушные потоки с Атлантики не содержали примесей и лишь слегка отдавали морскими водорослями.

Никки разглядела среди некошеной травы бледно-желтую примулу, белые нарциссы, кустики фиолетовых крокусов, и внезапно на нее накатила грусть по бывшим хозяевам дома, которых эти первоцветы радовали каждую весну, совсем как сейчас радовали Никки.

На секунду у нее возник вопрос: не приснилась ли ей эта сделка с Джоэлом? Не каждый день мечта, к которой ты долго и упорно шел, становилась явью. Теперь Никки наконец-то сможет наслаждаться морским пейзажем и покоем – нет, не изоляцией, а одиночеством и возможностью самой решать, с кем и когда встречаться. По всем стандартам, жизнь Никки считалась насыщенной, а в маленьком городке все вокруг были в курсе ее дел. Нередко узнавая о них даже раньше, чем она сама.

Никки достала телефон, проверила наличие сети и нажала на иконку «Фейстайма». Она никак не могла привыкнуть к тому факту, что вот так просто можно сразу увидеть лицо Билла, находившегося на Бали, на другом конце света. Сейчас там еще ранний вечер, а значит, сын, скорее всего, ответит.

Есть! А вот и он сам. Всякий раз, как она видела его улыбающееся лицо, у нее подпрыгивало сердце.

– Привет, ма!

Обтягивающая майка, руки, покрытые карамельным загаром, отросшие почти до плеч волосы. Похоже, направлялся в бар на пляже. Будучи цифровым кочевником, Билл умел делать на своем ноутбуке чертовски сложные вещи в любой стране, где мог весь день ходить в шлепках и качаться в гамаке. А потому выбор был очевидным.

– Угадай, что я сейчас купила?

– Значит, ты его получила?

Никки поднесла к камере скрещенные пальцы, затем убрала руку, чтобы продемонстрировать Биллу вид на море.

– Когда ты в следующий раз сюда приедешь, то увидишь это из окна своей спальни.

– Ух ты! Круто!

– Правда, спальня чуть поменьше твоей бывшей комнаты. – Это по-прежнему слегка беспокоило Никки.

Они оба знали, что ему больше не требовалась собственная комната. Но для любой матери казалось немыслимым избавиться от детской своего ребенка, а потому Никки решила оставить маленькую комнату для Билла. Впрочем, она знала, что сын, скорее всего, не будет баловать ее частыми визитами. Сейчас он находился на том этапе жизненного пути, когда матери оставалось лишь пожелать ему, чтобы он был в безопасности, здоров и счастлив. В сущности, все так и было. Поначалу Никки переживала, что Билл не поступил в университет, однако сейчас она не могла не признать, что он в результате нашел себя. Никки больше не нужно было строить свою жизнь вокруг сына. Очень странное чувство. Горькое и одновременно сладкое. Свобода, полученная дорогой ценой.

– У меня ведь есть своя комната в папином доме. На случай, если мне понадобится где-то перекантоваться, когда я приеду тебя навестить.

– Ну конечно есть. – Она знала, ей предстоит изрядно потрудиться, чтобы обставить комнату сына, даже если он будет проводить там всего пару дней в году; это и означает быть матерью. – У тебя все хорошо?

Билл показал большие пальцы вверх:

– Отлично! – (Максимум того, чего Никки сумела добиться. Собственно, она и не хотела знать больше. Она поцеловала кончики пальцев и помахала сыну рукой.) – Ма, еще увидимся!

Вот и все. Он исчез. Наверняка отправился пропустить стаканчик с какой-нибудь длинноногой девчонкой с замысловатыми татуировками. Счастливчик!

Побродив по саду, она перебралась через стену внизу и спрыгнула на идущую за ней тропинку. Никки направилась на запад, в сторону от коттеджей, и шла до тех пор, пока не обнаружила небольшой просвет в плотной живой изгороди. Человек, не знавший о существовании просвета, наверняка прошел бы мимо, поскольку ничто не указывало на то, какое чудо пряталось за изгородью.

Никки протиснулась в отверстие и оценила состояние лестницы. За долгую зиму всякое могло случиться. Однако на первый взгляд ничего не поправимого не произошло. Чтобы спуститься к морю, следовало обладать хорошей координацией движений и не бояться высоты, так как спуск был почти отвесным и нога с трудом умещалась на узкой ступени. Впрочем, Никки столько раз это проделывала, что уже давно научилась твердо ставить ногу на середину ступеньки и не смотреть вниз.

Как только она начала спускаться, на нее обрушились порывы свирепого ветра, совсем не похожего на тот ласковый бриз, которым она наслаждалась в саду. Добравшись до пляжа, она увидела, что бурные волны – прилив уже начался – оставили от пляжа лишь узкую полоску. Никки остановилась, чтобы отдышаться, от окружающей красоты закружилась голова. Сумрачный сланец скал, блеклая сырость песка, серая сталь моря, увенчанного сверкающей белой пеной. Шум волн и их своенравный характер завораживали. Но только круглый дурак мог считать, что способен оценить их высоту. Здесь вы никогда не были в безопасности.

Никки знала это лучше других.

Летом море будет ленивым и притягательным, вода – нефритовой, а нагретый солнцем пляж – бледно-розовым. И тогда крошечная бухта станет раем для того, кто рискнет спуститься сюда. Здесь можно было скрываться от всех хоть целый день. Никки помнила длинные жаркие летние дни и то, как приходилось волочить тяжелый рюкзак с банками сидра, рулетиками из ветчины, тюбиками крема для загара, потрепанными книжками Джекки Коллинз и сиди-плеером. Самое счастливое время жизни, так как тогда все казалось простым. Она с друзьями загорала, плавала и танцевала, пока солнце не закатывалось за горизонт, оставляя лишь темно-оранжевую полоску. Никки помнила упругую бронзовую кожу, веснушки и просолившиеся волосы, беспечный смех и отсутствие любых обязательств, кроме необходимости на следующее утро вовремя встать, чтобы не опоздать в школу или на работу.

А потом она содрогнулась, вспомнив совсем другие времена, когда пляж стал ее убежищем. Вспомнив холодные руки, белые облачка ледяного дыхания, бутылку обжигающего бренди. Надежды, взмывшие до небес и разбившиеся, точно волны о скалы. Бурю эмоций: радость, отчаяние, страсть и ужасные, ужасные сомнения. Никки, всегда такая уверенная в себе, была измучена своей неспособностью принять взвешенное решение. Впрочем, в конце концов она поняла, что правильнее всего будет просто уйти. Но, к сожалению, поняла слишком поздно.

Волны со свистом накатили на нее, лизнув носки кроссовок. Никки отпрыгнула назад, после чего вскочила на плоский камень, на котором они в свое время выстраивали банки и бутылки – своего рода импровизированный бар. Затем она вытянула вперед руки, подставив себя под удары ветра. Она не собиралась копаться в прошлом. У нее были успешный бизнес, сын, самостоятельно прокладывающий дорогу в жизни, а теперь еще и дом, который она ждала целую вечность.

– Мир – это моя устрица! – крикнула она.

Никки надеялась, что ее никто не видит, так как со стороны она наверняка выглядела полоумной, которая вопит, точно банши. Однако мир действительно был ее устрицей, и ей оставалось лишь извлекать жемчуг из устричной раковины. Столько, сколько она сумеет добыть.

Глава 3

И вот примерно два месяца спустя в ясный ветреный майский день Джоэл вручил Никки связку ключей и плетеную корзинку со сконами, баночкой малинового джема и горшочком топленых сливок.

– Тебе наверняка это на фиг не нужно, – сказал Джоэл. – Но я дарю такую корзинку всем своим клиентам. И тут же напоминаю им, что в Девоне лучшие в Англии сливки, а в Корнуолле – лучший в Англии джем.

Спидвелл находился на границе двух графств. Сам город относился к Корнуоллу, но, прошагав полмили вверх по побережью, вы попадали в Северный Девон. Поэтому именно в Спидвелле велись самые жаркие споры насчет сливок и джема.

Никки сунула сконы в корзину велосипеда.

– Меня не волнуют, чьи сливки лучше, – ухмыльнулась она. – Джоэл, спасибо тебе большое. Я знаю, сколько сил ты потратил, чтобы все получилось.

– А вот люди говорят, что риелторы – это отбросы общества. – Джоэл с улыбкой поднял руку.

Никки победно хлопнула его по ладони. В знак благодарности Джоэл еще получит бутылку шампанского.

Спрятав в карман ключи, Никки села на электровелосипед и, выехав из города, на всех парах покатила вверх по извилистой горной дороге вдоль побережья. Когда впереди показались коттеджи, она вдруг почувствовала прилив странного волнения. Подростком она испытывала точно такое же сладостное волнение, предвкушая наполненный весельем, смехом и музыкой день с друзьями и гадая, кто там будет и что может произойти. Она свернула на гравийную дорожку перед своей лужайкой. Своей лужайкой, своим садом, своей входной дверью. Коттедж отчетливо выделялся на фоне бледно-голубого неба, солнце бросало мягкий отсвет на серый камень.

Бриз сменился едва заметным движением воздуха, напоенного ароматом соли и трав. На секунду Никки остановилась и, посмотрев на табличку «Продано», преисполнилась гордости за то, что осмелилась пойти на такой риск. Она до сих пор не могла поверить, что дом принадлежит ей. Затаив дыхание она вставила ключ в замочную скважину. А вдруг она совершила ужасную ошибку?

Все оказалось даже лучше, чем ей запомнилось после первого посещения. Солнечный свет проникал во все уголки дома, при этом не подчеркивая недостатки, а, наоборот, смягчая их. Никки шла по комнатам и, казалось, слышала, как дом говорит с облегченным вздохом: «Наконец-то появился человек, который будет холить и лелеять меня». А она наверняка будет. У нее чесались руки с ходу взяться за работу, и она начала с ковра, который хотела убрать еще в день осмотра коттеджа.

На подъездной дорожке уже стоял контейнер для мусора с эмблемой «Норт пропети менеджмент». Контейнер привез ее брат Грэм. Кроме того, он должен был доставить кое-какую мебель в фургоне компании. Впрочем, большинство вещей пока находилось на складе, так как прямо сейчас Никки требовались лишь кровать, маленький столик, стулья и кресло, чтобы плюхнуться в него вечером после трудного дня. Во время ремонта она собиралась ночевать здесь, а на худой конец – у мамы, изъявившей готовность предоставить дочери постель в их фамильном доме «Маринерс», если той станет совсем уж невмоготу от пыли и грязи.

Никки открыла заднюю дверь и выглянула в омытый росой сад. Сад показался ей еще более запущенным, чем раньше: сплошное хитросплетение зеленых ростков с редкими цветными вкраплениями. А за этими зарослями виднелась морская гладь. Никки никогда не уставала от вида моря, с его тайными глубинами, изменчивой формой и капризным настроением, совсем как у кинозвезды с миллионом обличий. Впрочем, сейчас было некогда витать в облаках. Море никуда не уйдет, а Никки ждала работа.

Два часа спустя Никки отнесла к контейнеру два мусорных мешка. Хотя дом был пустым, кое-какой хлам там оставался: грязные тюлевые занавески на окнах, обрывки допотопного коврика возле унитаза, старые газеты на полках сушильного шкафа. Расхаживая туда-сюда по дому, она начинала лучше понимать его. И теперь знала, откуда открывается лучший вид на море и где больше света. Она даже попробовала представить, как будет здесь жить и как разместит свои вещи.

Пока она перекидывала мешки через край бака, возле соседнего дома припарковался автомобиль. Старый серебристый «сааб»-универсал. Открытый багажник под завязку забит барахлом. Должно быть, отдыхающие. Судя по количеству вещей, наверное, приехали на две недели. Входная дверь была распахнута. Никки заглянула внутрь посмотреть на новых жильцов, но никого не увидела. И в этот самый момент оттуда стремительно вылетело какое-то коричневое существо и, устремившись к крошечной полоске травы перед коттеджем Никки – такой же участок перед соседним домом был вымощен безупречным известняком, – оставило там внушительную кучку.

– Эй!

Пес посмотрел на Никки бесстыжими глазами. Длинноногий, жесткошерстный, с красивой мордой. Никки понятия не имела, что это за порода, но пес был симпатичным и, несмотря на совершенное им правонарушение, ей понравился. Ведь он вовсе не виноват, что хозяева за ним плохо смотрят.

Никки вернулась к себе за пластиковым пакетом, убрала в него увесистую улику и решительно направилась к открытой соседской двери.

– Ау?! – крикнула она, постучав по изысканной деревянной двери.

Цвет «темный баклажан». Ни у кого в Спидвелле не было подобной двери. Шикарной, эффектной и манящей.

– Привет! – отозвался кто-то из глубины дома, и через секунду на пороге появился мужчина.

Стройный, с густыми, зачесанными назад волосами, с пытливым взглядом больших глаз за стеклами очков в роговой оправе. Темно-синяя рубашка заправлена в джинсы спереди и свободно выпущена сзади. И шлейф дорогого одеколона с ароматом жарких ночей в экзотической стране.

– Вам подарок. – Протянув мужчине пакет, Никки кивнула на пса, который, почуяв неладное, от греха подальше ретировался в дом.

– Боже мой! – воскликнул мужчина, его голос был мягким и тягучим, как патока. – Прошу прощения. Позвольте, я это возьму. – Недрогнувшей рукой он взял у Никки пакет. – Мне нет оправданий. Те, кто позволяет своим собакам гадить на соседских лужайках, – худшие из людей.

– Так и есть.

– Как я могу искупить вину?

Никки была обезоружена. Теперь она уже жалела о своей резкости.

– Проследите за тем, чтобы он больше так не делал, – пожав плечами, с улыбкой сказала она.

На лице у мужчины появилось озабоченное выражение.

– Боюсь, мы не слишком удачно начали наше знакомство. На самом деле я собирался пригласить вас выпить со мной, поскольку мы будем соседями. Но Гэтсби, похоже, испортил момент.

– Соседями?

– Да. Я наконец-то решился на отчаянный шаг и переехал сюда из Лондона. – Он протянул Никки руку. – Адам. Адам Фицрой.

– Ой! Простите, пожалуйста. Я решила, что вы просто отдыхающий. Здравствуйте.

Она взяла его руку. Рука была теплой, рукопожатие – крепким. Не агрессивным, для демонстрации своего превосходства, а дружеским и доброжелательным. Тем временем возникший за спиной Адама четвероногий правонарушитель с самым невинным видом уселся у ног хозяина.

– Гэтсби, – строгим голосом произнес Адам, – тебе придется очень постараться, чтобы подлизаться к… – Повернувшись, он вопросительно улыбнулся Никки, и она поняла, что забыла представиться.

– Никки, – сказала она, проклиная себя за неучтивость. – Никки Норт. Я буквально сегодня въехала сюда. Только утром получила ключи.

Гэтсби устремил на нее умильный взгляд своих карих глаз.

– Лично я не могу долго сердиться на Гэтсби, – признался Адам. – Но я пойму, если в вашем сердце не найдется крупицы жалости, чтобы его простить.

Никки невольно улыбнулась:

– А что это за порода?

– Жесткошерстная выжла. Хотя, боюсь, он недостоин своего имени. За все это время он ни разу даже лапой не шевельнул, чтобы приготовить мне коктейль.

Никки рассмеялась:

– Выходит, вы фанат Скотта Фицджеральда?

Она прочла роман «Великий Гэтсби» несколько лет назад, когда какая-то пара попросила устроить им свадьбу в духе Гэтсби.

Немного помолчав, Адам сказал:

– Кличку придумала моя жена. Весьма опрометчиво. По-моему, Гэтсби был ужасным человеком. Но жена считала, что это гламурно.

– А-а-а… – Никки посмотрела по сторонам. – Она переезжает вместе с вами?

– Хм… нет. – Адам смущенно уставился себе под ноги, и Никки поняла, что допустила оплошность. – К сожалению, моя жена умерла. – Он посмотрел прямо на Никки. – Буквально в начале эпидемии ковида. Она была консультирующим анестезиологом. Трудилась на переднем крае борьбы с ковидом. – Адам пожал плечами, явно давая понять, что все пробелы Никки должна заполнить сама.

– Мне так жаль. – Никки поднесла руку к горлу, почувствовав, как оно сжалось от наплыва эмоций. – Мне так жаль. Это ужасно. Я… – Она осеклась, ей было безумно стыдно за то, что повела себя как последняя склочница.

– Похоже, чтобы не ставить людей в неловкое положение, мне стоит носить бейджик. – Он похлопал себя по груди. – Где будет написано: «Понесший тяжелую утрату», или просто «Вдовец», или типа того. Меня реально напрягает тот неловкий момент, когда люди не знают, что сказать.

– Могу себе представить, – согласилась Никки. – Это, должно быть, чертовски неприятно.

– Так и есть. – Бросив на Никки пристальный взгляд, Адам слегка смущенно передернул плечами.

– Сочувствую вашей утрате, – сказала Никки, понимая ничтожность всех слов. – А как звали вашу жену?

Адам явно удивился. Люди редко задавали вопросы. Как правило, они старались поскорее сменить тему разговора.

– Джилл.

– Джилл, – эхом повторила Никки, тем самым признавая сам факт существования этой женщины.

– Джилл Честертон. Она не стала брать мою фамилию, когда мы поженились. Думаю, из-за своей работы. Я особо не возражал. Короче говоря, я не отношусь к тому типу мужчин, которые считают, что жена непременно должна носить фамилию мужа. Определенно. Потому что это… – Он смутился и замолчал. – Простите. Я мелю ерунду. Я всегда чувствую себя жутко неловко, когда говорю о ней, так как знаю, что заставляю других испытывать неловкость.

– Лично меня – нет.

– Ну да. Я и сам вижу. Что крайне необычно. И для меня действительно очень ценно. – Он улыбнулся ей.

Внезапно Никки пожалела, что стоит перед ним в рабочем комбинезоне с эмблемой «Норт пропети менеджмент» с закатанными штанинами и с банданой на голове, словно расхристанный участник поп-группы «Бананарама».

– Я понимаю, – тихо произнесла Никки.

Она действительно понимала, как важно иметь возможность поговорить о тех, кого вы когда-то любили и навсегда потеряли. Какое это, должно быть, облегчение снять камень с души и поделиться воспоминаниями, рассказать о своих чувствах и о тех редких мгновениях, которые имели для вас особое значение, поскольку на смену тревогам о благополучии ваших любимых пришел страх, что вы способны предать их забвению.

Никки никогда не могла позволить себе подобной роскоши.

Оба замолчали, но повисшая тишина была комфортной. Адам задумчиво взъерошил волосы, и они тут же легли обратно. Его волосы были темными с проседью, цвета мокрых серых камней на пляже внизу.

– Послушайте, – произнес он, – у вас наверняка сейчас куча дел. Почему бы мне не приготовить нам по коктейлю где-нибудь около шести? Вы ведь тоже недавно в здешних местах?

Никки поняла, что он решил сменить тему разговора, однако его беззаботный тон казался слегка наигранным. Уж кто-то, а она знала, сколько сил для этого требуется.

– Господи, вовсе нет! Я родилась и выросла в Спидвелле. Но сколько себя помню, всегда мечтала об одном из этих коттеджей. Я полжизни провела на здешнем пляже. – Никки кивнула на вершину утеса.

– Жду не дождусь, когда смогу все хорошенько исследовать. Может, поделитесь со мной кое-какой конфиденциальной информацией?

– Конечно. Увидимся в шесть. – Наклонившись, Никки погладила пса по голове. – Ну все, я тебя прощаю. До встречи, Гэтсби.

Она направилась по дорожке к своему дому, чувствуя жар в груди, которого прежде не было. Она была рада, что ее соседом оказался нормальный человек, а не вечно сменяющие друг друга отдыхающие. Ведь курортники зачастую пренебрегали интересами тех, кто жил рядом. Шумные дети, громкая музыка, тошнотворный дым барбекю, брехливые собаки… Короче, сплошные засады. А к тому времени, как вы на них пожалуетесь, они уже вернутся домой и их сменят другие.

Адам Фицрой. На секунду у Никки возникло искушение прогуглить его, но она решила, что это чересчур навязчиво. Она вполне может узнать все, что ее интересует, из первых уст. Информацию о его жене она тоже не станет гуглить. Придет время, и он сам все расскажет.

Никки была абсолютно уверена, что с ним не будет скучно. Адам, похоже, олицетворял собой определенный тип: импозантный мужчина в годах, любезный, обаятельный, не чуждый модных тенденций. Лощеный, но не заносчивый. Уверенный в себе, но не наглый. Словно у Ричарда Э. Гранта внезапно нашелся давно пропавший брат с чертами Алана Рикмана.

«Осторожно, Никки! – с усмешкой сказала она себе. – Когда безвылазно живешь в родном городе, очень легко прельститься новизной приезжего человека».

Вернувшись в дом, Никки заметила, что маленький проволочный ящик на задней стороне входной двери забит корреспонденцией. Никки достала почту и небрежно ее просмотрела. Реклама «Лидла», письма из благотворительных организаций, что-то вроде счета за газ. И открытка. Простая белая открытка с посланием на обороте. Оно было написано курсивом, черной ручкой:

В маленьком городке не бывает секретов.

Никки почувствовала укол страха. У нее екнуло сердце и сразу пересохло во рту. Она перевернула открытку, чтобы найти хоть какие-нибудь зацепки. К сожалению, сейчас уже забыли о такой вещи, как почтовый штемпель. Только лиловая марка первого класса в правом углу. Открытка, адресованная лично Никки. Теми же черными чернилами прописными буквами было выведено: «НИККИ НОРТ». Это вовсе не походило на флаер, однако, поскольку Никки находилась в самых разных списках на рассылку, она нередко получала загадочные послания от компаний, чьи маркетинговые обращения скорее сбивали с толку. Быть может, через неделю-другую придет следующая открытка, и все сразу встанет на свои места.

Взяв с собой послание, Никки достала из сумочки очки для чтения и еще раз внимательно его изучила. Определенно написано от руки. Никки посмотрела в окно, словно собираясь увидеть там неизвестного отправителя.

Проблема с чувством вины состоит в том, что она делает тебя параноиком.

На секунду он вновь возник перед мысленным взором. Никки поспешно отогнала воспоминание. Никто не мог этого знать. Они сделали все, чтобы ни одна живая душа в Спидвелле об этом не догадалась.

Поддавшись порыву, Никки разорвала открытку и бросила в мусорное ведро. Какая-то глупость не испортит ей радость от переезда. Она этого не допустит. И вообще, странное послание ровным счетом ничего не значит. Она придала ему слишком большое значение. Никки решительно взяла строительный нож. Ей хотелось поскорее выбросить ковер из гостиной в контейнер для мусора и посмотреть, в каком состоянии половицы под ним.

А коктейли с новым соседом станут лучшей наградой.

Глава 4

В половине пятого солнце, легко и свободно плывущее по небу, точно головка одуванчика, начало потихоньку склоняться к морю. Никки налила в старинную ванну колпачок масла «Олверум» и наполнила ее горячей водой, чтобы смыть накопившуюся за день пыль. Никки удалось разрезать ковер на куски, скатать их и запихнуть в контейнер для мусора. Работа ужасно грязная, но зато доски под ковром оказались целыми. Следующей на очереди была ковровая дорожка на лестнице. Впрочем, дорожка могла подождать до утра. В ее волосы и рот набился песок, и теперь ей предстояло по крайней мере полчаса отмокать в ванне. Никки любила понежиться в ванне: горячая вода снимала напряжение и позволяла собраться с мыслями.

Она лежала в облаке ароматного пара, чувствуя, как расслабляются мышцы, и смотрела в маленькое оконце с толстым матовым стеклом. Интересно, во сколько обойдется окно побольше, чтобы во время купания можно было любоваться видом на море? На самом деле Никки мечтала о ванне на львиных лапах в центре комнаты, но это, похоже, ей сейчас не по карману. Ремонтом придется заниматься поэтапно и покупать вещи по мере поступления денег. На данный момент она собиралась приобрести самую дешевую кухонную мебель и сантехнику, сделать кое-где косметический ремонт, а потом покрасить стены белой краской. Майк и Джейсон, мастера из «Норт пропети менеджмент», были готовы приступить к работе и лишь ждали, когда хозяйка освободит дом от всего лишнего.

Занимаясь делами, Никки старалась выкинуть из головы таинственное послание, тем не менее, погрузившись в ароматную пену, мысленно вернулась к странной открытке. Логика говорила, что нет никаких причин для страха. Никто не знал ее секрета. И чего ради кому-то об этом напоминать? На секунду Никки стало не по себе, но она решила, что не позволит прошлому – далекому прошлому – омрачить радость от своих достижений.

Никки вышла из ванной, завернулась в полотенце и задумалась над тем, что лучше надеть, ибо выбор нарядов был весьма скудным. Она взяла с собой лишь рабочую одежду и парочку легких платьев, которые уже стали для нее своеобразной униформой для встреч с клиентами, поскольку ей казалось, что это соответствует представлениям людей об организаторе свадеб. Что ж, придется надеть одно из них. Не может же она прийти на коктейль в свитшоте и легинсах! Вся остальная одежда висела в одной из гостевых комнат в «Маринерсе», но сейчас было поздно возвращаться в город. Никки выбрала платье, казавшееся наименее официальным, а к нему – кеды «Конверс». В доме было одно-единственное зеркало над раковиной в ванной, и Никки не могла толком себя рассмотреть, хотя надеялась, что выглядит скорее стильно, нежели безвкусно. После сорока необходимо очень тщательно подходить к выбору одежды, чтобы не впадать в крайности и не выглядеть шлюхой или, наоборот, старой мымрой.

Хорошо, что у нее хватило ума захватить фен. Благодаря этому ей удалось справиться со своей стрижкой пикси, уложив волосы в художественном беспорядке. Год назад она коротко постриглась и сразу вздохнула с облегчением. Она сделала это, чтобы хоть как-то отвлечься и унять сердечную боль, после того как высадила Билла в Хитроу. В тот день парикмахерша уговорила ее перекрасить волосы в «ледяной блонд», и Никки вышла из салона, чувствуя себя непобедимой. Подобный цвет требовал особого ухода, зато отлично маскировал предательскую седину.

– Черт возьми! Ты помолодела на десять лет! – похвалила ее старшая сестра Джесс, очень серьезно относившаяся к подобным вещам; она тут же заставила Никки сделать коррекцию бровей, строго сказав: – В твоем возрасте это просто необходимо.

В отличие от Джесс, Никки не слишком сильно переживала из-за того, что с возрастом теряет привлекательность. Возможно, в первую очередь потому, что никогда не отличалась сногсшибательной внешностью. А вот Джесс, со своим личиком сердечком и сияющими зелеными глазами, всегда привлекала внимание.

Накрасив ресницы и сделав пару мазков блеском для губ, Никки пришла к выводу, что неплохо почистила перышки. Теперь она уже не походила на то огородное пугало, которым была утром. Не красавица, конечно, но в общем неплохо.

Когда Адам открыл дверь, ему хватило любезности скрыть свое удивление столь чудесным преображением. Никки с улыбкой подняла руки:

– Дико извиняюсь… но я пришла с пустыми руками.

– Ой, не стоит беспокоиться. Входите. – Он наклонился поцеловать гостью, и у нее возникло мимолетное ощущение тепла его щеки.

Адам сменил синюю рубашку на белую с голубым кантом на расстегнутых манжетах. Он был босиком – похоже, только из душа, – мокрые волосы зачесаны назад.

– Что будете пить? – Адам провел Никки в гостиную, которая была точной копией ее гостиной: камин слева, арочный проем, ведущий в соседнюю комнату, справа. – Я могу приготовить вам все, что хотите, хотя в последнее время я подсел на «Гимлет». В основном это джин и свежий лайм. И у вас точно не будет цинги.

– Звучит заманчиво.

Он направился к барной стойке, встроенной в стену справа от камина. Под открытыми полками с аккуратными рядами бокалов всех форм и размеров располагалась мраморная столешница, на которой находилось все необходимое для приготовления коктейлей. Адам взял из проволочной корзины три лайма, выжал их в шейкер, добавил пригоршню льда, после чего щедрой рукой налил туда джина «Хендрикс Нептуния».

Никки оглядела комнату. Кислотно-желтый цвет стен удачно контрастировал с мебелью, выглядевшей так, словно она была куплена во время отдыха в Провансе или в Апулии и отправлена в Корнуолл. В книжном шкафу романы лауреатов Букеровской премии, толстые книги по кулинарии и автобиографии. Большой марокканский ковер, на нем два элегантно потертых кожаных дивана и низкий кофейный столик. «Да уж, это не твой затрапезный коттедж», – подумала Никки. При желании такой дом можно было бы сдавать за несколько тысяч в неделю.

– Какая красота! – воскликнула Никки.

Все планы по отделке нового дома внезапно показались ей ужасно неамбициозными. В обстановке гостиной Адама явно чувствовалась рука мастера, выгодно представившего все то, что было накоплено за целую жизнь.

– Это заслуга Джилл. Она, так сказать, курировала ремонт. – Адам изобразил знак кавычек. – Она всегда мечтала жить в Корнуолле. Мы собирались переехать сюда, когда обустроимся. Она даже нашла место в больнице Труро. Но потом… – Он вздохнул. – Когда она умерла, я поручил все дела агентству, поскольку мне было не до того. В наши планы не входило сдавать дом в аренду. Мне потребовалось время, чтобы привести мысли в порядок, продать дом в Илинге, собраться с силами… и вот наконец я здесь.

– Надеюсь, вам будет здесь хорошо. И вы обретете мир в душе.

– Попытаюсь, – кивнул Адам. – Уверен, Джилл этого хотела бы. Я все время представляю, как она мной руководит, указывая, что и куда положить. – Адам пару секунд яростно тряс шейкер, после чего разлил напиток по двум высоким бокалам и один вручил Никки. – Будем надеяться, что я не слишком быстро превращу этот дом в занюханный «Тревелодж».

Они чокнулись.

– Добро пожаловать в Спидвелл, – сказала Никки.

Адам показал Никки на один из диванов, и она послушно села. Диван был невероятно мягким и роскошным. С такого наверняка не захочется вставать.

– Выходит, вы местная жительница? – спросил Адам.

– Я прожила здесь всю свою жизнь, – криво улыбнулась Никки. – И даже не стала поступать в университет.

– А почему вам захотелось переехать? – пожал плечами Адам.

– Это совсем маленький городок, что не всегда хорошо. – В памяти мгновенно всплыла разоблачительная открытка, и Никки поспешно глотнула коктейля, чтобы отогнать неприятное воспоминание. – Хотя, быть может, я не права. Мы сплачиваемся, когда дела принимают совсем плохой оборот.

– Когда вас начинают донимать туристы?

– Нет. Ну это уж слишком. Туристы – наш хлеб с маслом. – Она замялась. – Вы слышали о крушении спасательной шлюпки?

– Двадцать лет назад, так?

– Да, в августе будет двадцать лет. Тогда я потеряла отца. – Никки, как и Адаму, хотелось открыто поговорить о своей трагедии.

– Боже мой! – Лицо Адама страдальчески исказилось.

– Погиб также муж моей сестры Джесс, – сказала Никки и, сделав над собой усилие, добавила: – Рик.

– Какой ужас! Соболезную.

– Нам тогда пришлось безумно тяжело. – Никки натужно улыбнулась. – Но мы сплотились. И у города есть план этим летом отметить годовщину трагедии. Я в организационном комитете. В наказание за свои грехи.

– Это ведь очень важно, да? Не забывать. Я был в музее. Очень трогательно.

Возле гавани находился крошечный музей. На десятую годовщину была открыта специальная экспозиция. Фотографии в натуральную величину всех погибших мужчин – пятерых со спасательной шлюпки и еще двоих с рыболовецкого судна, которых пытались спасти, – с их биографиями и свидетельствами близких, чтобы никто не был забыт.

– Моя мама принимала в создании экспозиции самое активное участие. Думаю, тогда ей это очень помогло.

– Похоже, вы до сих пор не оправились.

– Ничего не поделаешь. Жизнь продолжается.

Даже сейчас Никки не могла до конца понять, как ей удалось с этим справиться. Но ей пришлось. Ради мамы и Грэма. И Джесс. Особенно Джесс.

– Да, – тихо проронил Адам. – Конечно.

Они замолчали, вспоминая свои утраты. Никки уставилась на прислоненную к стене картину с изображением бурного моря. Картин было три. Должно быть, у Адама еще не дошли руки их повесить. Никки показала на них рукой, в которой держала бокал:

– Чудесные картины.

На больших полотнах смелыми размашистыми мазками было изображено море, менявшее цвет в зависимости от освещения в разное время суток: от темно-синего до жемчужно-серого и розово-фиолетового.

– Их написала Джилл. В последний раз, когда мы были здесь вместе. Думаю, тут они будут неплохо смотреться.

– Очень эффектно. Ей удалось идеально отобразить здешние виды.

– Мне нужно найти человека, чтобы повесить картины. «Сделай сам» – это точно не для меня. У меня руки не из того места растут.

– Я могу это сделать.

– Вы серьезно?

– Что касается «сделай сам», тут мне нет равных. Если хотите, могу сходить за дрелью. – Никки поставила бокал на кофейный столик. – Пожалуй, мне больше не стоит пить. А иначе картины будут висеть криво.

– Было бы замечательно. Хотя мне ужасно стыдно.

– Я родилась со строительным уровнем в руках.

– Идеальная соседка. Боюсь, в бытовом плане от меня мало проку. Впрочем, я умею готовить.

– А вот я нет, – развела руками Никки. – Но зато я умею есть.

– Ну тогда мы подходим друг другу.

– Дайте мне пять минут.

Вернувшись домой, Никки направилась к ящику с инструментами за электродрелью, рулеткой и подходящими крючками для картин. Собирая все необходимое, она размышляла об Адаме. Очевидно, он все еще продолжает скорбеть. Ей придется приглядывать за ним, поскольку в чужом городе ему временами будет тоскливо.

Уж кому-кому, а Никки хорошо известны превратности горя. Иногда человеку жизненно необходима дружеская рука, даже если он в какой-то момент ее и отталкивал.

Глава 5

Вернувшись, она застала Адама, задумчиво стоявшего перед картинами.

– Как по-вашему, в каком порядке их лучше повесить? По-моему, следует сделать так: розовый, серый и синий – восход солнца, полдень, ночь.

– На мой взгляд, логично. Впрочем, картины одного размера, так что при желании вы сможете менять их местами.

– Знаете, она писала картины в реальном времени. В один и тот же день. На террасе за домом. – Адам изобразил, будто он стоит перед мольбертом с кистью в руках. – Раз-два – и готово!

– Просто невероятно!

– По сравнению с ней я полный неудачник.

– А чем вы занимаетесь? – полюбопытствовала Никки.

Она не решилась строить догадки, так как к Адаму не подходили никакие ярлыки. Он был шикарным мужчиной, но в меру. Умным, но не всезнайкой. Артистичным, но не богемным.

– Боюсь, ничем особо гламурным. Я бухгалтер. У креативного класса. Но я не занимаюсь креативным учетом. Это совсем из другой оперы. – Он рассмеялся. – Художники, музыканты, писатели – разношерстная публика, у которой есть одно общее: они ненавидят цифры. Поэтому я веду их за ручку и стараюсь облегчить им жизнь.

– Звучит интересно.

– Если бы! Однако они не склонны говорить со мной о своей работе. Они чаще говорят о возмещении расходов. Вы не поверите, что они вытворяют и что сходит им с рук.

Никки расхохоталась. С помощью рулетки она наметила места, где, по ее мнению, следовало повесить картины. После чего приложила одну из них к стене, чтобы Адам мог дать добро.

– Надеюсь, высота выбрана правильно?

Сделав пару шагов назад, Адам сказал:

– Идеально.

– Хорошо. Если вас все устраивает, я начинаю сверлить.

– Вперед! Мы всегда сможем заделать дыру, если нам не понравится.

Спустя короткое время крючки уже сидели на месте, и Никки с Адамом общими усилиями повесили картины. Никки пришлось признать, что на желтом фоне они выглядели потрясающе. Лично она никогда не рискнула бы выбрать такой цвет, но он идеально сработал.

Адам смотрел на картины, вбирая в себя все вплоть до малейших деталей.

– Спасибо, – поспешно поправив очки, произнес он дрожащим голосом. – Отлично! Полагаю, вы заслужили еще один коктейль за ваши труды.

Поспешив к бару, он сразу принялся за дело. Никки смахнула цементную пыль с дрели, собрала инструменты и положила их у входной двери. На консольном столике у окна стояла свадебная фотография: Адам, выглядевший намного моложе, чем сейчас, черноволосый, в куртке Неру кремового цвета; рядом с ним какая-то женщина. Должно быть, Джилл. Высокая, элегантная, в шелковом вышитом кимоно, белокурые волосы собраны в пучок на макушке, глаза теплые и смеющиеся.

– Готово! – Адам отошел от бара с бокалом свежеприготовленного коктейля в руках.

– Спасибо. Какая чудесная фотография!

– Это был прекрасный день. Мы поженились в Кью-Гарденсе.

– Я организатор свадеб и слегка помешана на свадебных фото.

– Организатор свадеб? Ух ты! Вы, наверное, романтик.

Никки вернулась на диван и сделала глоток коктейля, обдумывая ответ. Была ли она романтиком? Она действительно любила свою работу. Ничто не могло принести ей столько радости, как вид счастливой пары, наслаждавшейся идеальным днем в компании друзей и родственников, а затем уходившей навстречу закату в новую жизнь. Но романтик?

– Возможно. – В голосе Никки прозвучала нотка сомнения. – Хотя по иронии судьбы я никогда не была замужем. – Я все сделала не в том порядке. Родила ребенка от друга детства. Мы даже хотели соединиться узами брака, но потом поняли, что на самом деле не подходим друг другу. – Думая о Вуди, отце Билла, она всегда испытывала прилив нежности. – Но, что самое приятное, мы до сих пор лучшие друзья. Меня постоянно спрашивают, нашла ли я себе пару. Люди, похоже, не понимают, что мне и одной очень неплохо.

Ну а помимо всего прочего, подумала Никки, у нее просто не было времени на личную жизнь.

Адам округлил глаза:

– Меня тоже постоянно об этом спрашивают. Что, по-моему, ужасно бестактно.

– Я знаю! Словно если у тебя нет второй половинки, ты уже не совсем полноценный.

– Я тоже не представляю себе, как впустить в свою жизнь другого человека. Конечно, у меня есть дети, но Эва сейчас в Берлине, нашла себе синекуру в мире искусства. Унаследовала материнский талант. А Оскар работает в сфере финансов в Нью-Йорке. Думаю, у него моя способность к цифрам, но, в отличие от меня, он умеет делать деньги. – Адам провел ногой по спине Гэтсби. – При всем при том есть еще Гэтсби. И больше мне никто не нужен. По крайней мере, пока.

– Я бы хотела иметь собаку, но меня постоянно не бывает дома. Это будет несправедливо по отношению к бедному животному.

– Положа руку на сердце, я даже не знаю, что бы со мной было, если бы не он. – Адам вскочил с места. – Пойду принесу чего-нибудь перекусить, а иначе мы совсем окосеем.

Он направился в сторону кухни, Гэтсби тенью последовал за ним. Никки снова откинулась на спинку дивана, потягивая «Гимлет» и расслабляясь. Что было настоящим блаженством. В последние несколько дней она только и делала, что донимала адвокатов и беднягу Джоэла вопросами, не сорвется ли в последнюю минуту сделка, и терзалась сомнениями, не слишком ли она размахнулась и не пожалеет ли потом о покупке дома. «Ты сделала выгодное вложение денег», – напоминала она себе, и та радость, которую оно доставило, оправдала каждый потраченный пенни.

Адам вернулся с глиняной миской домашнего хумуса с лимоном и чесноком, щедро посыпанного кедровыми орешками и кориандром. Никки, внезапно почувствовав жуткий голод, зачерпнула хумус треугольничком питы.

– Господи! Да это просто пища богов.

– Хумус – моя слабость, – признался Адам. – В одной чайной ложке не меньше миллиона калорий, но я готов только им и питаться.

– Надо же, и я тоже! – Никки зачерпнула большую ложку хумуса, надеясь, что не выглядит жадиной.

– Ни в чем себе не отказывайте. Мне меньше достанется. Жаль, у меня нет никого, для кого можно было бы готовить. – На его лицо набежала мимолетная тень. – Хотите, я дам вам немного с собой?

– Я могу предложить вам поставлять нам еду для грейзинг-платтер.

– А что такое грейзинг-платтер?

– Большая деревянная доска с мясной, сырной нарезкой, фруктами и соусами… в общем, со всем тем, на что хватит воображения.

– Что ж, это могло бы стать для меня неплохой подработкой. Собственно, я готов дать вам рецепт. Вы сами обеспечиваете кейтеринг?

– Только не я. Повариха из меня никакая. Я пользуюсь услугами компании, у которой есть филиал рядом с моим офисом. А моя мама печет торты.

– Какое, должно быть, чудесное занятие! Свадебные торты.

– Не стоит недооценивать стресс. Слишком много сильных эмоций. Но она любит готовить торты. Именно это и сподвигло меня заняться свадебным бизнесом. Маму буквально завалили заказами, и мы поняли, сколько людей приезжает сюда, чтобы пожениться. Вот так я и основала Приморское свадебное агентство.

– Отличный ход. Отличное название.

– С тех пор нашлось много желающих запрыгнуть в последний вагон уходящего поезда. В любом случае я была первой, и хочется думать, что сейчас я лучшая.

– Не сомневаюсь, что так оно и есть.

– Ну а пока, если вам кто-то или что-то понадобится, только дайте мне знать, – сказала Никки. – Трубочист, мойщик окон. Доставка дров. А уж я постараюсь проследить, чтобы вас не ободрали как липку. Люди будут держать вас за дурака, если поймут, что вы приехали сюда с севера страны.

– И кто ж их за это осудит? – улыбнулся Адам. – Ловлю вас на слове. Возможно, мне понадобится кто-нибудь, кто смог бы присмотреть за Гэтсби на время моих отлучек. Один или два раза в месяц мне придется ездить в Лондон на встречу с клиентами.

Услышав свою кличку, Гэтсби, лежавший на ковре, перекатился на спину, поболтав в воздухе лапами.

– Моя племянница Джуно выгуливает собак, – сказала Никки. – У нее все расписано, но я замолвлю за вас словечко.

– Поверить не могу, что у меня в соседях оказался такой нужный человек.

Никки посмотрела на часы и поняла, что уже почти девять вечера. Время пролетело незаметно. Она вскочила с дивана:

– Я, пожалуй, пойду. Мне завтра вставать ни свет ни заря. Нужно заполнить контейнер для мусора. Если у вас есть мусор на выброс, не стесняйтесь.

Она явно перебрала джина и стала слишком болтливой. Ведь в последнее время ей было не до выпивки. Нет, определенно пора уходить.

Адам проводил ее к выходу. Она взяла инструменты:

– Большое спасибо за чудесный вечер.

– Двери моего дома всегда открыты для вас.

Он наклонился на прощание поцеловать Никки, совсем как тогда, когда она пришла в гости. Правда, на сей раз в обе щеки. Очень лондонский жест. В Спидвелле никто не станет тебя целовать, если не ждет чего-то большего.

– По-моему, – начал Адам, – мне очень повезло получить такую замечательную соседку. Если я могу что-то для вас сделать в ответ…

– Меня вполне устроят коктейли, – перебила его Никки, поспешно отступив, чтобы не выставить себя идиоткой.

Дома она сразу почувствовала легкое головокружение, так как коктейли, в сущности, представляли собой чистый джин с капелькой сока лайма. Готовить еду было слишком поздно, а потому, перед тем как лечь спать, она выпила большой стакан воды. Первая ночь на новом месте. В самой большой спальне в задней части дома. Никки залезла под пуховое одеяло. Джин действовал лучше всякого анестетика, а значит, она быстро уснет.

Но она не уснула. Непривычный алкоголь и сытный хумус способствовали тому, что мозг продолжал работать сверхурочно. В полночь, когда сна у нее по-прежнему не было ни в одном глазу, внезапно разыгрался дикий ветер. Угрожающе скрежеща и заунывно причитая, он неистово стегал коттедж. И как она ни старалась не поддаваться панике, непогода пробудила воспоминания. А вместе с воспоминаниями пришло чувство вины – вины, которую давно удалось похоронить. Или это был стыд? Очень трудно отличить одно от другого. Но что бы там ни было, чувство это заползало внутрь, наполняя тело звенящей тревогой, не дававшей уснуть.

Никки вспомнила о полученной открытке, разорванной на мелкие кусочки. Написанная там фраза крепко-накрепко отпечаталась в памяти. В маленьком городке не бывает секретов. Никки вздохнула и, разгладив подушку, в сотый раз перевернулась на другой бок.

А что, если бы в то утро, когда он прибыл, ее, Никки, не было бы в гавани? Обернулось бы все по-другому? Этого никому не дано знать, а следовательно, пора перестать себя мучить. Она и так слишком часто задавала себе сакраментальный вопрос. Она сделала вдох на счет четыре, затем – выдох на счет четыре, отдавшись на милость волн памяти.

Иногда она разрешала себе вспоминать, как все начиналось. Причем лишь отдельные эпизоды, чтобы считать это сладким сном. Вновь переживать хорошие моменты и останавливаться до того, как все пошло вразнос.

Глава 6

Рик Махони-Шамбор приплыл в гавань Спидвелла одним летним утром, с восходом солнца, позолотившего его выгоревшие, соленые от морской воды кудрявые волосы. Он стоял за штурвалом в обрезанных «ливайсах», обшаривая глазами причал, словно собираясь найти там девушку, брошенную им много лет назад. Отец Рика был из Корка, мать – из Тулузы: отсюда и его обаяние, горячая кровь и экстравагантная фамилия. Трудно сказать, что привлекало больше внимания: его стройный торс цвета золотистого фаджа, который продавался в местной кондитерской, или блеск дерева и латуни его винтажной яхты.

Когда он пришвартовался, в гавани было спокойно, тихая волна ласково билась о борт, утренний свет играл на поверхности воды. Тем не менее что-то незримо изменилось в маленьком городке: он насторожился. Здесь каждый день приветствовали незнакомцев, но этот разительно отличался от других. Из рулевой рубки доносился голос Криса Кристофферсона, певшего о наступлении воскресного утра. Люди переглядывались. Поднимали брови. И Никки Норт, возвращавшаяся из минимаркета со свежим хлебом и упаковкой бекона, остановилась как вкопанная. Она сдвинула на макушку солнечные очки и улыбнулась.

– Ну, привет, морячок! – едва слышно пропела она и села на парапет на набережной посмотреть, что он будет дальше делать.

Никки не собиралась гулять до утра, так как в воскресный день желательно обойтись без похмелья, но играла классная группа, а затем веселье продолжилось при закрытых дверях, а раз уж ты оказался в «Нептуне» после полуночи, то нужно было быть готовым оставаться там до упора. Она оглядела одежду, в которой гуляла всю ночь: брюки карго, короткую майку, открывавшую загорелый живот, джинсовую куртку. Что ж, могло быть и хуже.

Яхта называлась «Леди Звездная Пыль»[2]. Капитан спрыгнул на причал и пошел вперед, на ходу натягивая свитшот; он тряс кудрявой головой, просовывая ее в ворот. Никки слышала, как он насвистывал «Brandy (You’re a Fine Girl)»[3], и ее интерес к нему сразу усилился, поскольку в пабе эта классика семидесятых считалась своего рода гимном. Кто-нибудь выбирал эту песню в музыкальном автомате, и все c удовольствием начинали горланить, а когда в воздухе таяла последняя нота, как ни в чем не бывало возвращались к оставленным напиткам и прерванным разговорам. Никки не отрываясь смотрела на парня, пока он не достиг набережной, после чего принялась ему подпевать.

Он остановился, сунул руки в карманы и улыбнулся. Никки вдруг показалось, будто внезапно выглянуло солнце, хотя оно уже светило вовсю.

– Больше всего в этой песне мне нравится то, – сказал он, – что после ее выхода многим девчонкам стали давать имя Бренди.

– Неужели?

– Ага. И если бы я не был таким, как тот парень в песне, и остепенился, осев на берегу, то непременно назвал бы свою дочь Бренди.

– Никогда не говори «никогда». – Никки внезапно почувствовала прилив смелости. – Возможно, ты еще не встретил подходящую девушку.

– Все может быть. – Он обвел глазами длинный ряд магазинчиков на набережной. – Как думаешь, а у меня есть шанс здесь позавтракать?

– Еще слишком рано. – Никки надеялась, что у нее не размазалась тушь. Если, конечно, тушь вообще осталась. – Но если ты меня здесь подождешь, я могу принести тебе сэндвич с беконом.

Она продемонстрировала пластиковый пакет, в котором лежало ее средство от похмелья. «Пожалуйста, скажи „да“!» – мысленно взмолилась она.

Парень явно обрадовался:

– Это было бы классно.

– Кетчуп или коричневый соус?

– Коричневый соус, – ответил он. – Спасибо. Не так часто можно встретить столь теплый прием в чужом городе.

– Добро пожаловать в Спидвелл, – сказала Никки, и их глаза встретились.

Его глаза были бледно-синими, цвета его джинсов, и Никки вдруг поймала себя на том, что утонула в них, и на секунду растерялась, не зная, что делать и что говорить. Взяв себя в руки, она показала на скамейку с видом на гавань:

– Подожди меня здесь. Я вернусь через десять минут.

Возбужденная этой случайной встречей, она бегом миновала набережную с кафе, кондитерскими, забавными лавками, рассчитанными на туристов, и нырнула в проход между двумя зданиями. В Спидвелле было полно тайных проходов. Настоящий лабиринт мощеных дорожек, ведущих к обнесенным стеной садам, дворикам и спрятанным домам. И прямо в сердце этого лабиринта находился «Маринерс» – белый квадратный хаотичный дом в георгианском стиле, фамильный дом Нортов.

Никки ворвалась на кухню, где за столом пил чай ее отец Уильям. Он посмотрел на дочь и с улыбкой поднял брови. Обычно на заре возвращалась ее сестра Джесс, а не Никки.

– Хорошо погуляла? – спросил он.

Уильям, как обычно, был в клетчатой рубашке и джинсах, и Никки внезапно почувствовала прилив нежности. Отец всегда был для нее воплощением надежности и основательности. Увидев его, она тут же вернулась с небес на грешную землю, так как, похоже, успела потерять голову. Подойдя поближе, Никки обняла отца. От него уютно пахло чаем, зубной пастой и маслом для бороды.

– Было весело. Классическая закрытая пьянка в «Нептуне». Хочешь сэндвич с беконом?

– Я уже позавтракал, – ответил отец, глядя, как Никки ставит на плиту сковородку.

– А мама еще лежит в кровати?

– Да. Сейчас отнесу ей чего-нибудь наверх.

– Может, приготовить бекон и для нее тоже?

– Думаю, она пока удовлетворится чашкой чая. Когда я вставал, она еще спала.

– Мама имеет полное право поваляться в постели подольше. Она это заслужила.

Никки отрезала два толстых ломтя бекона и положила на сковородку.

– Понимаю. Она слишком много работает.

– Папа, она по-другому не может. Ты ведь ее знаешь.

Ее мать Хелен не умела сидеть сложа руки. Она помогала вести семейный бизнес, пекла свадебные торты, собирала пожертвования для спасательной станции, а в семь вечера непременно вынимала из духовки какую-нибудь вкуснятину. Возможно, именно поэтому трое ее детей – Никки, Джесс и Грэм – все еще жили дома с родителями. Никки в свои двадцать три года вовремя не уехала и спустя пять лет после окончания школы продолжала работать на отца.

– Привет отдыхающим!

Оторвав взгляд от плиты, Никки увидела, как в кухню вплывает ее сестра Джесс. Темные волосы растрепаны, из-под короткого атласного халатика с вышитым на спине тигром виднеются длинные загорелые ноги.

– Привет.

– А это для кого? – Джесс с вожделением посмотрела на бекон.

– Готовлю сэндвич для Вуди. – Ложь слетела с языка легко и непринужденно, но то была ложь во спасение.

– А он сейчас где? Он что, сам не может приготовить себе сэндвич?

– Мы с ним встречали рассвет. В гавани.

– О-о-о… – Джесс кинула на сестру понимающий взгляд. – Как романтично!

Никки закатила глаза:

– Между нами ничего нет.

– Ну да, ну да. – Джесс протянула руку за ломтиком бекона.

– Эй! – Никки хлопнула сестру по руке лопаткой для рыбы. – Руки прочь! Делай себе сама.

– Мне пора на работу! У меня в восемь начинается смена. Ведь я как-никак спасаю людям жизнь!

Никки знала, что если она сейчас не уступит, то потом это выйдет ей боком. Джесс работала медсестрой в отделении неотложной помощи в больнице Токама, маленького городка в трех милях от Спидвелла вверх по побережью, сразу за границей Северного Девона. Никки положила бекон между двумя кусками хлеба и вручила сестре, после чего бросила на сковородку еще два ломтика, молясь в душе, что прекрасного незнакомца не уведут, пока он ждет завтрак.

– Джесс, скажи спасибо! – велел Уильям.

– Спасибо, – с набитым ртом пробормотала Джесс; сердито посмотрев на отца, она одобрительно показала сестре большие пальцы.

Пять минут спустя Никки, щедро полив бекон коричневым соусом, завернула сэндвич в фольгу, погладила отца по голове и направилась к двери.

– Всем пока!

– До свидания, дорогая.

– Передавай от меня привет Вуди, – пропела Джесс, и Никки показалось, будто она уловила саркастические нотки в голосе сестры.

Слава богу, что Джесс уходила на работу, а значит, не будет вертеться в районе гавани. Никки меньше всего хотелось, чтобы сестра примазалась к новому знакомству.

К величайшему облегчению Никки, незнакомец по-прежнему сидел на скамье. Никки еще никогда в жизни не проявляла подобной настойчивости. Не в ее правилах было гоняться за мужчинами. И не то чтобы она гонялась за этим парнем, но он ей определенно понравился. Она слегка сбавила шаг, чтобы перевести дух. Жаль, что не удалось принять душ и переодеться. Парень сидел, раскинув руки на спинке скамейки и скрестив длинные загорелые ноги; его белокурые волосы лежали на вороте свитшота.

– Один сэндвич с беконом с коричневым соусом. – Перегнувшись через спинку скамейки, Никки помахала сэндвичем у него перед носом.

– Ты ангел! Ты даже не представляешь, как страстно я этого желал. – Он улыбнулся и жадно принялся за еду.

Сев рядом с ним на скамейку, Никки смотрела, как он уминает сэндвич за обе щеки.

– Нужно было приготовить тебе два сэндвича.

– Нет, одного вполне достаточно. Хочешь попробовать? – Он протянул ей уцелевшую половину сэндвича.

– Я сыта, – ответила Никки, хотя перспектива разделить с ним трапезу казалась весьма заманчивой.

– А ты, оказывается, профи. Бекон поджарен как надо. И соуса в самую меру.

– Я прошла хорошую подготовку.

Две минуты – и от сэндвича не осталось ни крошки. Никки испугалась, что сейчас все на этом закончится: парень скажет спасибо и исчезнет, оказавшись вне пределов ее досягаемости.

– Ну и что ты тут делаешь? В нашем солнечном Спидвелле?

– Просто мне сказали, здесь живет самая красивая девушка в мире.

Он наградил Никки долгим взглядом, насмешливым и дразнящим. На его верхней губе застыла капля соуса, и у Никки возникло непреодолимое желание ее стереть.

– Ха-ха! – скептически рассмеялась она. – Но, видишь ли, красота – это еще не все.

– Конечно нет, – ответил он. – Способность соорудить приличный бутерброд с беконом куда важнее.

Замявшись, Никки показала пальцем на его рот:

– У тебя капля коричневого соуса вот здесь.

Парень похлопал себя по лицу и, когда Никки кивнула, вытер соус.

– Ну что, так лучше?

– Ага.

Повисла неловкая пауза. Никки усиленно пыталась сообразить, что еще сказать. У нее пока не получалось поддерживать остроумный разговор, а парень не спешил прийти на помощь.

– А тебе, случайно, не нужен человек, чтобы показать город? – в конце концов нашлась она.

– Обычно я люблю самостоятельно изучать новые места.

– Твое право.

– Обычно, – встав со скамьи, подчеркнул он. – Но мне кажется, ты могла бы стать прикольным гидом.

– Только попроси! И я это устрою.

– Звучит многообещающе. – Его глаза задорно блеснули; на голубом фоне сверкнули медные искорки.

– Но только в пределах разумного, – рассмеялась Никки. – У нас здесь тихий приморский городок. Впрочем, если захочешь чипсов или татушку, ты это получишь.

– Прямо сейчас я хочу чашку приличного кофе.

– Кафе «У Тони», скорее всего, уже открыто. – Никки кивнула в сторону пристани. – Но сперва объясни, что ты понимаешь под «приличным кофе».

– Меня вполне устроит, если он будет мокрым и горячим.

– Ну тогда все в порядке. Пошли.

Никки вскочила со скамьи и зашагала вдоль мощеной набережной. Сейчас на улице уже было гораздо больше людей: ранние туристы, люди, направлявшиеся к своим лодкам, владельцы магазинов, которые готовились к открытию. Никки ловила устремленные на ее спутника восхищенные взгляды. Рядом с ним она чувствовала себя невзрачной простушкой, ибо парень, шагавший небрежной походкой, совсем как настоящая рок-звезда, реально был ослепительным.

– Кстати, а как тебя зовут? – спросила она, когда они проходили мимо кондитерской; в воздухе уже витал сладкий, масляный запах фаджа, первая партия которого отправилась в медный чан.

– Рик, – ответил парень. – С одним «к».

– А я Никки. С двумя «к».

– Я знаю.

Она остановилась как вкопанная, уставившись на своего спутника:

– Откуда?

– Спросил у какого-то рыбака, пока ты готовила сэндвич с беконом. Поинтересовался у него, есть ли что-то такое, что мне следует о тебе знать. Он сказал, ты нормальная.

– Нормальная? – возмущенно подбоченившись, Никки остановилась.

– В хорошем смысле, – уточнил Рик. – Сказал, ты цельная и неиспорченная. Сказал, если с кем и нужно держат ухо востро, так это с твоей сестрой.

– О-о-о… Ну да. Джесс – это… – Никки не хотелось быть предательницей, ей вообще не хотелось говорить о сестре, и, только открыв дверь кафе «У Тони», она наконец сумела закончить фразу: – Джесс.

В свое время кафе было затрапезной дешевой забегаловкой, но, после того как Тони, в честь которого и было названо заведение, умер, кафе перешло к его дочери Мелинде, полностью реорганизовавшей бизнес. Теперь здесь подавали исключительно панини и горячий шоколад со взбитыми сливками. Никки с Риком сели у окна, откуда открывался вид на море. Никки подняла два пальца, заказав у Мелинды два кофе. Мелинда в ответ показала большие пальцы вверх в знак то ли подтверждения заказа, то ли одобрения незнакомого парня, а может, и того и другого.

– А теперь серьезно, – подперев подбородок рукой, сказала Никки. – Каким ветром тебя сюда занесло? Спидвелл – отнюдь не тот город, в котором можно оказаться случайно. Чтобы сюда попасть, нужно приложить определенные усилия.

Печально известные прибрежные воды в районе Спидвелла, с их подводными скалами и коварными течениями, считались крайне сложными для навигации.

– Я получил работу на летний период у судостроителя в Токаме, – объяснил Рик. – Начиная с октября я жил на юге Франции, но мне захотелось сменить обстановку.

– Я бы не отказалась поехать на юг Франции, – вздохнула Никки.

Она живо представила себе лазурное море и коктейли на борту шикарных яхт.

– Если хочешь, могу как-нибудь тебя туда отвезти.

Он что, серьезно? Скорее всего, нет. Наверняка просто сказал это для красного словца.

– Значит, ты живешь прямо на борту?

– Угу. Яхта – мое единственное достояние. Отец умер, оставив ее мне в наследство.

– Ох! – Никки не знала, что в таких случаях положено говорить, и нерешительно накрыла его руку своей.

Рик улыбнулся, заглянув Никки в глаза, и она смущенно покраснела, не зная, что делать дальше. К счастью, Мелинда принесла кофе. Она остановилась за спиной у Рика, поставила чашки на стол и, выразительно посмотрев на Никки, сказала:

– Получайте удовольствие.

Никки моментально поняла намек и, поспешно убрав руку, взяла кофе.

– Спасибо, – с трудом сдержав улыбку, сказала она.

Рик придвинул к себе чашку и вытряс из пакетика сахар.

– Я всю жизнь плаваю из одного порта в другой, где есть работа. Быть может, однажды я найду место, где смогу чувствовать себя как дома.

Вид у него был печальный. У Никки тоскливо защемило сердце. Интересно, через что этому парню пришлось пройти?

– А вдруг Спидвелл окажется для тебя тем самым местом? – пошутила она.

Внезапно она твердо решила сделать все возможное и невозможное, чтобы он не уехал.

Рик посмотрел в окно. Гавань, с ее жизнерадостными розовыми, синими и желтыми домами, вымощенной булыжником набережной, остроконечными скалами вдали и летающими над водой чайками, выглядела кокетливо и живописно. Солнце щедро швыряло в море капельки серебра, а вода переливалась и мерцала так ярко, что становилось больно глазам.

– Все может быть, – наконец произнес Рик.

– Я собираюсь чуть позже отправиться на тайный пляж, чтобы поплавать, – сообщила Никки. – Хочешь присоединиться?

– Тайный пляж?

– Угу. – Никки приложила палец к губам, в ее глазах плясали озорные искорки. – Но если я тебе его покажу, ты должен обещать мне никому не рассказывать, где он находится.

– Я умею хранить секреты, – торжественно кивнул Рик.

– Тогда можешь пойти со мной. Нам только нужно купить чего-нибудь для пикника.

– Мне в любом случае необходимо запастись провизией для яхты.

– Тогда пошли в минимаркет. – Она хлопнула ладонями по столу, скрепляя сделку, и кивнула Мелинде, чтобы та принесла счет.

Пока Никки ходила с Риком по магазину, у нее вдруг возникло ощущение обыденности и вместе с тем интимности, что непривычно будоражило и волновало. Никки положила в корзину чипсы «Принглс», кукурузные слойки с сырным вкусом, пироги со свининой, в то время как Рик взял лишь молоко и кофе, а затем восторженно застыл перед лежавшим на полке печеньем с кремовой прослойкой.

– В Сен-Тропе такого точно не найдешь.

– Надо же, кто бы мог подумать! – рассмеялась Никки и тут же возмущенно ойкнула, получив тычок локтем в бок.

Изучив содержимое ее корзины, Рик нахмурился и ушел вглубь магазина. Никки заметила, что на них обращены взоры всех посетителей минимаркета. Впрочем, Рик, казалось, не замечал, как действует на других его обаяние, что буквально завораживало. Равнодушный к устремленным на него взглядам, он задумчиво бродил между полками, внимательно изучая продукты, от чего-то отказывался, а что-то швырял в корзину. Он вернулся с французским батоном, салями, томатами, виноградом и апельсинами, после чего забрал у Никки купленные продукты и пошел платить, проигнорировав ее протесты.

– Я настаиваю! – отрезал он. – Я легко отдал бы хоть сто фунтов за твой сэндвич с беконом. – С этими словами он достал потертый бумажник, решительно отказавшись от предложения Никки поучаствовать в оплате.

Итак, он еще и очень добрый. Но стало ли от этого хоть немного легче? Никки опустила голову, чтобы он не увидел, как она улыбается. У нее внутри все играло и пенилось, словно пузырьки шипучки.

– Ну все, пошли, – взяв пластиковый пакет, произнес Рик. – Покажи мне свой тайный пляж.

Глава 7

Что б мне провалиться!

Сердце Никки переполнилось гордостью, когда Рик остановился на вершине скалы, любуясь видом на побережье. Пляж предстал перед ними во всем своем великолепии: черные скалы на фоне синего неба; призывно мерцающее море; будто присыпанный алмазной пылью песок, сверкающий на солнце. И ни одной живой души вокруг. Свой персональный рай.

– Я хочу сказать, что побережье Ирландии дикое и неосвоенное, юг Франции – совсем из другой жизни, но это место вообще ни с чем не сравнится.

– Оно особенное, – согласилась Никки.

– А тут много народу бывает?

– Не слишком. Сюда сложно добираться. Обычно мы собираемся здесь своей компанией.

– Так это и есть твой тайный пляж?

– Да. – Поддавшись секундному порыву, Никки закрыла ему рот ладонью и прошептала на ухо: – Только никому ни слова, или мне придется в наказание протащить тебя под килем.

Никки чувствовала ладонью тепло его губ и могла точно сказать, что Рик улыбается. Удивляясь собственной смелости, она заставила себя убрать руку.

– Ну все. Пойдем поплаваем.

Никки показывала дорогу, энергично сбегая по ступенькам. Рик следовал за ней. И хотя, в отличие от Никки, у него не было многолетней практики, он успешно преодолел спуск.

Они целую вечность провели в море, наплававшись до изнеможения. Рик, стройный и мускулистый, с легкостью рассекал воду; его кожа отливала золотом. Тем не менее рядом с ним Никки отнюдь не чувствовала себя ущербной, пусть даже на фоне красного купальника ее тело и казалось слишком бледным. Как-никак она была опытной пловчихой и ни в чем не уступала своему спутнику. А затем они просто лежали на воде, любуясь бескрайней синевой неба.

– Я могу лежать так до бесконечности, – задумчиво произнес Рик.

– Не советую. У тебя сморщатся кончики пальцев, – ответила Никки.

Впрочем, она хорошо его понимала. Здесь, на море, можно было просто качаться на волнах и ни о чем не думать. Жизнь казалась простой и легкой. Все заботы уносились прочь вместе с приливом. Не то чтобы у Никки было слишком много забот, но она усердно работала, и тайный пляж стал местом, где она расслаблялась, забывая о сметах и расписаниях.

А потом они загорали на большом плоском камне, на котором смогли уместиться вдвоем. За камнем находилась цепь соединявшихся между собой пещер высотой с человеческий рост. Человеку, не подозревавшему об их существовании, никогда не пришло бы в голову, что здесь можно спрятаться. Несколько веков назад контрабандисты хранили в пещерах бренди, причем для того, чтобы благополучно доплыть сюда на лодке, не разбившись о скалы, нужно было хорошо знать береговую линию.

– Сейчас я отдал бы все, что угодно, за веточку винограда, – заложив руки за голову, задумчиво произнес Рик.

– Что угодно? – Никки села и, порывшись в пластиковом пакете, нашла купленную Риком гроздь винограда.

Оторвав несколько ягод, она со смехом принялась кидать их одну за другой прямо ему в рот. Он тоже засмеялся, но продолжал лежать, крепко зажмурившись.

– Достаточно! – открыв глаза, наконец взмолился он.

Рик схватил Никки за запястье и с силой сжал, отчего ее будто ударило током. На секунду они застыли, глядя друг другу в глаза, а потом он разжал пальцы и снова заложил руки за голову.

Никки села рядом с Риком, ее сердце бешено колотилось. Ей безумно хотелось лечь сверху, почувствовать под собой это загорелое мускулистое тело, но она так и не поняла, действительно она ему нравится или у них всего-навсего беззаботный пляжный флирт.

В результате Никки ограничилась тем, что достала из пакета две банки сидра и протянула одну из них Рику, с трудом преодолев искушение прижать холодный металл к его телу, заставив подпрыгнуть.

– Нет, спасибо. Я не пью.

– А-а-а… – Никки поспешно убрала банки в пакет. – Извини.

– Не нужно извиняться. Просто… мой папа умер, как говорят, из-за пьянства. Что вконец отбило у меня охоту к алкоголю.

– Тебя можно понять. Извини, – произнесла Никки, поймав себя на том, что повторяется.

– Он сам виноват. Его неоднократно предупреждали. Но, видишь ли, я боюсь, что алкоголизм передается по наследству. И поэтому воздерживаюсь от спиртного.

– Очень разумно.

– Я всегда гадал, как бы сложилась моя жизнь, если бы не его пристрастие к выпивке. – Рик задумчиво посмотрел на небо. – Мои родители встретились на юге Франции, куда он перегонял яхту. У них вспыхнул страстный роман, и мама отправилась в Кинсейл вместе с ним, искренне надеясь воплотить в жизнь ирландскую мечту. Мама забеременела мной, а потом все стремительно покатилось под откос. Папа отказался на ней жениться, и она очень сильно расстроилась.

– Я не удивлена.

Рик пожал плечами:

– Он был молод. Не хотел связывать себя обязательствами. Думаю, он знал, что не сможет справиться с ответственностью и в любом случае все плохо кончится. – Рик изобразил, как опрокидывает стакан. – Итак, мама вернулась в Тулузу. Все свое детство я болтался туда-сюда между ними. Отец приезжал за мной во Францию и отвозил на лето к себе в Кинсейл. Он кормил меня завалявшимися рулетиками с ветчиной и завалявшимися сосисками. Короче, присматривал за мной спустя рукава, зато научил куче всяких полезных вещей о лодках. И мне это нравилось. А потом наступала осень, и приходилось возвращаться в школу во Франции. В шестнадцать лет я окончательно переехал в Кинсейл, однако к тому времени отец уже начал помаленьку разваливаться. Спиртное подорвало его здоровье.

– Боже мой!

– Угу. – Рик замолчал на секунду. – Он умер спустя пару лет. Я тяжело переживал его смерть. И, приехав во Францию, поссорился с мамой, поскольку тоже принялся искать счастья на дне стакана. Но потом взял себя в руки, вернулся в Ирландию и забрал «Леди Звездную Пыль». С тех пор вот так и плаваю. Пытаюсь найти свое место в жизни. Пытаюсь найти своих людей.

– Ох! – Сердце Никки разрывалось от жалости к нему. – Какая печальная история.

– Всю свою жизнь я спрашивал себя: почему они расстались, несмотря на наличие общего ребенка, и почему выпивка оказалась для отца важнее родного сына?

У Никки на глаза навернулись слезы. Ей ужасно хотелось обнять Рика, но она не осмелилась: он словно выставил перед собой невидимую преграду. А потом он повернулся и посмотрел на нее, прищурившись от солнца:

– Теперь твоя очередь.

– Ой! Хм… У меня реально ничего интересного. Папа с мамой оба родились и выросли здесь, и они вполне счастливы. Нас трое детей. Моя старшая сестра работает медсестрой, я тружусь на своего отца, а мой брат после окончания колледжа, возможно, возьмет бразды правления фирмой в свои руки. Короче, тоска зеленая.

– Нет. У тебя все отлично сложилось. Вы все вместе, в самом красивом городе на земле.

– Ты о Спидвелле?

– А ты что, сама не видишь?

– Городок симпатичный, хотя и не слишком интересный. И не слишком гламурный.

– Поверь мне. Уж кто-кто, а я насмотрелся гламура на юге Франции. Всех волнуют только деньги, красивая фигура и то, у кого яхта больше.

– О-о-о…

– Здесь все кажется более реальным. – Рик приподнялся на локтях. – Впрочем, нет. Скорее, нереальным. Может, мне удастся перегнать сюда яхту, встать на якоре, и тогда мы с тобой могли бы жить здесь хоть все лето.

Никки охватил восторженный трепет. Мы. Она живо представила его яхту в этой бухте, их вдвоем на палубе в закатных лучах солнца. Представила, как они будут лежать на деревянной койке в каюте и засыпать в объятиях друг друга.

– Не уверена, что тебе разрешат бросить здесь якорь до конца лета, – сказала Никки.

– Да я просто прикалываюсь, – хлопнув ее по ноге ребром ладони, улыбнулся Рик.

У Никки мгновенно упало сердце. Ей стало неловко, что она восприняла все всерьез. Какая идиотка! Растерявшись, она не смогла найти нужных слов, а потому свернула куртку наподобие подушки и легла рядом с ним. Пару минут они молчали, наслаждаясь ласковыми солнечными лучами. Никки покосилась на Рика. Он крепко спал.

Она невольно залюбовалась его русыми волосами, разметавшимися по камню, длинными ресницами, пухлыми губами. Словно ангел сошел с небес и лег рядом с ней. А потом Рик проснулся, и они снова пошли купаться, после чего съели один апельсин на двоих.

Уже на закате они, уставшие и слегка обгоревшие на солнце, поднялись по каменной лестнице и вернулись в город. По ночам гавань приобретала абсолютно сказочный вид. Лунный свет играл на камнях мостовой, очерчивая дома, прохладный бриз раскачивал стропы, и они звенели, исполняя протяжную, атональную симфонию. Вода, таинственно мерцавшая между лодками, ритмично билась о причальную стенку.

– Спасибо за идеальный день, – сказал Рик.

Идеальный. Никки почувствовала, что млеет от удовольствия.

Рик кивнул на свою яхту и поднял повыше пластиковый мешок:

– Если хочешь, я могу приготовить кофе. У меня есть печенье с кремовой прослойкой.

Никки заколебалась. Она не совсем понимала, как расценивать его слова: то ли как нечто большее, чем приглашение на кофе, то ли как банальное проявление вежливости. Но она хорошо понимала, что не выдержит нервного напряжения и всю дорогу будет гадать, перейдет он к активным действиям или нет. Ну а если все-таки перейдет, то, поскольку одно всегда тянет за собой другое, утром ей придется на глазах у всего Спидвелла с красным лицом спускаться по трапу, а потом весь следующий день терзаться сомнениями, стоит ли ждать продолжения романа, или Рик переключится на следующую доверчивую дурочку. Нет, она была морально не готова подвергнуть себя подобной пытке.

«Ты трусиха», – сказала она себе. Джесс была бы на борту яхты, прежде чем он успел бы сказать: «Секс на одну ночь». А если это даже секс на одну ночь, ну и пусть! Но они с Джесс очень разные.

А кроме того, Никки действительно следовало поскорее лечь спать, так как в «Норт пропети менеджмент» на утро была назначена большая планерка, куда хотелось бы прийти со свежей головой.

– Я, пожалуй, откажусь, ведь завтра рабочий день.

Рик щелкнул пальцами и махнул рукой:

– Ты права. Мне тоже рано вставать, чтобы успеть на автобус до Токама. Будем благоразумными. В следующий раз.

При мысли о следующем разе у Никки скрутило живот. Может, тогда они не будут настолько благоразумными.

– Ну ладно, спокойной ночи.

Рик подошел и обнял ее. От него пахло солью и апельсином, который они разделили по-братски. Никки очень хотелось почувствовать вкус того апельсина на его губах. Однако она боялась, что еще одно блаженное мгновение в этих объятиях – и она окончательно разомлеет, а потому поспешно отстранилась. Ей стало холодно.

– До встречи, – прошептал Рик и отвернулся.

Никки смотрела, как он идет по причалу, размахивая пакетом из минимаркета, вскакивает на палубу своего судна и исчезает из виду. Душу переполняли воспоминания о сегодняшнем дне, о печальной исповеди Рика, об их внезапно возникшей душевной близости. Ах, если бы можно было прямо сейчас побежать за ним, подняться на борт яхты и упасть в его объятия!

Никки развернулась и уныло побрела домой.

Глава 8

Ранним воскресным утром Хелен Норт сидела в тиши своей кухни. Она уже поставила в духовку свинину – время приготовления шесть часов по рецепту Джейми Оливера, любимое блюдо семьи – и собиралась приступить к приготовлению лимонного пирога с безе. Но сперва она хотела выпить чая с круассаном и обмозговать идею, которая возникла несколько месяцев назад.

Пора было найти себе спутника жизни.

Она сидела в удобном потертом дубовом кресле со спинкой в виде колеса – любимом кресле покойного мужа – и смотрела на его фотографию, стоявшую на полке для посуды: Уильям, в просторном темно-синем свитере, у входа в «Нептун» с пинтовой кружкой в руках, за его спиной причальная стенка и мерцающая гладь моря. Хелен невольно задумалась о том, каким он стал бы сейчас. Борода, вероятно, совсем поседела бы, так как в свое время в ней уже проглядывала седина. Уильям определенно остался бы таким же подтянутым. Он никогда не сидел без дела, а значит, у него наверняка не выросло бы пивное брюшко. Быть может, он надел бы очки. И наверняка продолжил бы работать, Хелен в этом не сомневалась. На пенсии он, скорее всего, заскучал бы. Что, вероятно, жутко злило бы их сына Грэма! Она улыбнулась, вспомнив, как они ссорились из-за того, что Грэм называл вмешательством, а Уильям считал помощью. Хотя, возможно, ей удалось бы уговорить мужа отойти в сторону и наконец-то посмотреть мир. Учитывая домашнее хозяйство, бизнес и спасательную станцию, у них с мужем практически не оставалось времени на отпуск. Уильям всегда говорил: «Зачем тебе отпуск, если живешь в Спидвелле?» И Хелен, как правило, с ним соглашалась, хотя и мечтала увидеть другое солнце, полюбоваться другими видами и услышать другой язык.

И вот теперь, в свои шестьдесят семь, она пришла к осознанию, что еще сильнее, чем о путешествиях, мечтает о близком человеке. Эта потребность заползала в душу мало-помалу, и Хелен не сразу поняла, чего именно ей не хватает. Ей не хватало мужского плеча.

Вдовство – это тяжелый крест, хотя она не была одинока. Ее всегда окружали люди. Люди, которые нуждались в ней не меньше, чем она в них, поскольку в тот день не только она потеряла мужа и не только ее дети потеряли отца. Они держались все вместе, растерянные и опустошенные, и она редко оставалась в одиночестве.

Вплоть до сегодняшнего дня она не была готова. Ей казалось, что двадцать лет – это чертовски большой срок. Впрочем, нет никаких общих правил относительно того, как долго можно скорбеть. Она никогда не найдет такого человека, как Уильям. Он был единственным и неповторимым. Она хотела встретить кого-нибудь из другого города, так как знала всех свободных мужчин в Спидвелле и никто из них ей не подходил.

В любом случае этот человек должен обладать некоторыми качествами Уильяма. Он должен быть уверенным в себе. Самодостаточным. Независимым. Платежеспособным. Добрым. И желательно семейным, чтобы понимать, что нередко семья стоит на первом месте.

Однако на сей раз Хелен искала в партнере и другие качества. Ей нужен был человек, способный помочь ей выйти из зоны комфорта. Несмотря на физическую активность, Уильям не любил уезжать из Спидвелла. Его не интересовали путешествия за границу или чужие города. А Хелен внезапно поняла, что в последнее время мечтает и о том, и о другом. Ей хотелось побродить по улицам Венеции, Вены или Стамбула. Полакомиться качо э пепе[4] или тортом «Захер». Увидеть восход солнца над Босфором.

Конечно, можно найти компанию, предоставляющую услуги одиноким путешественникам, однако это категорически не устраивало Хелен. Она хотела иметь рядом с собой человека, чтобы вместе планировать путешествие и обсуждать, какой город лучше выбрать, в каком отеле остановиться. Хотела бродить по улицам в теплые вечера в поисках хорошего ресторана.

Ведь это никогда не поздно, да?

Хелен знала, что для осуществления своей мечты нужно проявить инициативу. Суженый просто так не постучится в дверь и не скажет: «Собирай вещи! Я забронировал нам номер в отеле „Чиприани“». Ведь сейчас принято бронировать онлайн.

Мучимая сомнениями, скачала приложение для знакомств «Солнечный свет после дождя», рассчитанное на вдов и вдовцов. Вы регистрировали там свой профиль с целью найти людей со сходными интересами, после чего встречались с походящим кандидатом, чтобы вместе прогуляться без дальнейших обязательств, сходить в кино или предпринять что-нибудь еще, что соответствовало вашим общим вкусам. Судя по отзывам, подобное общение зачастую приводило к возникновению романтических отношений.

Мы с Робертом сразу поладили. В течение нескольких чудесных месяцев мы узнавали друг друга поближе – гуляли по лесу, ходили в театр, ужинали при свечах, – и вот теперь мы помолвлены и собираемся пожениться! Никогда бы не подумала, что смогу вновь испытать подобные чувства…

Когда Хелен читала такие истории, то чувствовала, как тает сердце. Неужели где-то есть человек, способный стать ее сообщником и совершить вместе с ней нечто из ряда вон выходящее? Хотя и не слишком безумное. Хелен вовсе не собиралась уезжать в Аргентину, чтобы научиться танцевать танго. Тем не менее ей пора было расширить свои горизонты, так как потом будет поздно. Она обожала свой дом, море, побережье, свою работу и семью, но при этом хорошо понимала, что мир гораздо больше. И вот сейчас время пришло. Еще пять-десять лет – и все, пиши пропало. Если она прямо сейчас не начнет действовать, то никогда не узнает, какие чудеса таит большой мир вокруг.

Она долго ломала голову над составлением профиля, поскольку не знала, как лучше себя представить. Она сосредоточенно изучала профили других женщин, которые совершали соло-путешествия в Мексику, получали награды за успешные бизнес-проекты и вели кампании по сбору средств. И в конце концов решила написать правду. Теперь ей оставалось найти кое-какие фотографии. У нее имелось одно фото, где она задувала свечи на торте во время празднования своего последнего дня рождения, однако на нем щеки вышли слишком надутыми. Хелен попыталась сделать селфи, но в результате получилась какой-то кикиморой с собранными в кучку глазами, что не могло не расстраивать. Вот Джуно, например, на всех селфи выглядела совсем как Анджелина Джоли. Более того, Хелен не хотелось создавать ложный образ, а значит, фотография не должна казаться отретушированной или чересчур гламурной.

Может, обратиться к профессиональному фотографу? Она видела снимки женщин ее возраста, словно сошедших с журнальной обложки: одетые в кремовый кашемир, они бродили по осеннему лесу, полулежали с бокалом вина в руках возле пылающего костра, ехали на мятно-зеленом велосипеде с корзинкой на раме. Но все эти фото выглядели постановочными, скорее всего, с использованием фотошопа, что наверняка чревато разочарованием в реальной жизни. А ей отнюдь не улыбалось увидеть на первом свидании чье-то вытянутое лицо.

Хелен обдумала все имеющиеся возможности. Придется обратиться за помощью. Никки и Джесс наверняка смогут дать хороший совет. Впрочем, Хелен не совсем представляла, как они к этому отнесутся: то ли придут в восторг и поздравят мать, то ли сочтут неуважением к памяти отца.

Она снова бросила взгляд на фото Уильяма. С того страшного дня, как он обнял жену своими сильными руками, поцеловал на прощание, коснувшись бородой ее щеки, и шагнул навстречу шторму, прошло двадцать лет. Хелен представила, что было бы, если бы все обернулось иначе и муж спустя пару часов вернулся домой. Она, вскрикнув от радости, сняла бы с него мокрые вещи, повесила бы их сушиться, нашла бы ему чистую одежду, усадила бы в это самое кресло, налила бы для согрева виски и дала бы тарелку еды, как уже делала бессчетное число раз. А потом выслушала бы его рассказ о том, как прошло спасение, какому риску они подвергались и какую отвагу продемонстрировали…

Хелен вздохнула. У нее хватало здравого смысла осознавать, что она вовсе не предает память мужа. Он, безусловно, решил бы, что ей давным-давно следовало выбраться из своей раковины. Ревность была ему несвойственна. Как человек практичный, он наверняка понял бы, что ее желание устроить личную жизнь отнюдь не означает, будто она его разлюбила, ибо такая любовь живет вечно.

«Дерзай, Хелли! – услышала она его голос с раскатистым „р“, напоминавшем о море и кораблекрушениях. – Ты чудесная женщина. Найди себе достойного человека, способного позаботиться о тебе. Но только не второсортного, а самого лучшего».

Глава 9

После проведенного с Адамом вечера Никки проснулась позднее обычного. Часы показывали восемь утра, и пора было взяться за дело. Однако Никки лишь под утро удалось забыться вязким, сумрачным сном.

Секунду-другую она лежала неподвижно, пытаясь понять, на какую эмоцию реагировать в первую очередь. В голове гудело, в животе что-то порхало, причем не бабочки, а нечто более зловещее. Черные мотыльки. Она рассчитывала проснуться в коттедже с особым ощущением нового дома, но роковая открытка напрочь испортила радость от новоселья.

Она с трудом вылезла из постели и подошла к окну. Ночной шторм улегся, и все вокруг казалось слегка потрепанным, трава и живая изгородь примяты, деревья склонились набок. Море выглядело набухшим, его поверхность качалась, точно пьяный матрос после бурной ночи за бутылкой рома. Однако солнце уже робко проглядывало сквозь облака, и у Никки возникло желание спуститься на пляж и поплавать. Ласкающая кожу шелковистая вода уменьшит частоту сердцебиения, а волны снимут нервное напряжение, укачивая тебя, как младенца. Но Никки собиралась пойти на воскресный ланч в «Маринерс», а до этого вынести ковровую дорожку и запихнуть ее в контейнер для мусора. Кроме того, сегодня ее могли вызвать на спасательную станцию, поскольку люди, введенные в заблуждение ярким солнцем, могли попасть в беду на море.

Никки быстро оделась, проверила пейджер, прикрепила его к поясу. Затем направилась на кухню приготовить кофе. У нее во рту пересохло, в висках стучало: слишком много коктейлей и бессонная ночь не пошли ей на пользу. Впрочем, она ни о чем не жалела. При мысли об Адаме и Гэтсби по соседству на душе сразу стало легче. Их присутствие действовало на Никки успокаивающе.

Она начала мысленно составлять список людей, способных написать ту открытку. Но так и не смогла представить, кто столько лет хранил молчание и решил заговорить только сейчас. Единственным человеком, хоть что-то знавшим, был Вуди, а он унесет эту тайну с собой в могилу. Он никогда не предал бы мать своего сына. Ни за что на свете! Как ни странно, сейчас они любили друг друга даже больше, чем когда жили вместе, хотя и совершенно по-другому. Их любовь была основана на взаимном уважении, доверии и обожании сына. И она казалась нерушимой.

Или нет? На секунду Никки засомневалась в прочности их уз. Но с какой стати Вуди станет причинять ей подобные страдания? Он был простодушным малым, не склонным к ревности, излишней обидчивости или мстительности. Она отказывалась верить, что он мог так долго держать все в себе. А кроме того, его почерк всегда оставлял желать лучшего. Нет, прислать подобную открытку явно не в стиле Вуди.

Конечно, она могла бы прийти к определенному выводу, если бы знала, чего добивается отправитель. Может, за ней числится еще какое-то прегрешение? Организация свадеб – довольно динамичный бизнес. А вдруг она случайно оскорбила чью-то невесту? Но Никки при всем желании не сумела припомнить ни одного недовольного клиента. Ящик письменного стола в офисе был забит восторженными письмами с выражением благодарности. Письма придавали ей сил, когда у нее не сходились концы с концами и, казалось, никогда не сойдутся. Само собой, в результате все концы стягивались красивым узлом, ни одна мелочь не оставлялась на самотек, однако это всегда была гонка к финишной ленточке.

Когда все попытки успокоить себя, что никто ничего не знает и она слишком бурно реагирует, провалились, Никки впала в дикую панику. Казалось, привычный мир рушился и все шло прахом. А еще постоянная тревога, что от нее отвернется семья, да и вообще весь город. Бизнес рухнет. И придется забыть о спасательной станции. Если там узнают о ее поступке, можно будет попрощаться с командой.

Никки сделала глоток кофе, и ее затошнило. Ей нужно срочно поесть. После вчерашнего долгого напряженного дня нескольких ложек хумуса, пусть даже самого вкусного в мире, было явно недостаточно. Она сунула пару ломтиков хлеба в тостер и внезапно, к своему ужасу, поняла, что вот-вот расплачется. Первый завтрак в доме своей мечты. Никки рассчитывала, что это станет особым моментом. Она собиралась выйти в сад с кружкой кофе в руках, подставить лицо ласковому бризу и насладиться сказочным видом. А в результате больше всего ей хотелось вернуться в постель и спрятаться под одеялом. Рано или поздно все тайное становится явным, подумала она. И не то чтобы она когда-либо сомневалась, что поступает дурно.

Неожиданно хлеб выскочил из тостера, заставив ее подпрыгнуть. Она приказала себе собраться, так как дел было невпроворот. Она включила радио, чтобы отвлечься, затем намазала тост маслом и мармайтом[5]. Голод и легкое похмелье лишь подогревали беспокойство.

Собравшись с духом, Никки взялась за ковровую дорожку на лестнице. Дорожка была засаленной и упрямо липла к ступеням, гвозди царапали руки, однако эта работа требовала концентрации, и беспокойство мало-помалу улеглось. Потребовалась целая вечность, чтобы поднять рейки, тем не менее к полудню ковровая дорожка лежала в контейнере для мусора, а Никки отмокала в ванне, смывая грязь.

Поскольку сил ехать в город на велосипеде уже не осталось, она взяла минивэн. На бортах автомобиля стояла эмблема Приморского свадебного агентства, и от этого ей внезапно стало не по себе. Никки никогда не смущало, что люди были в курсе всех ее передвижений, но прямо сейчас она ощутила острую потребность в анонимности. Одному богу известно, кто в данный момент, возможно, отслеживал каждый ее шаг.

Никки так и не удалось стряхнуть с себя остатки сна, в голове постоянно вспыхивали образы и воспоминания. Она вспомнила, как в первый раз привела Рика в «Маринерс» и он не устоял перед чарами этого дома.

Устоять было нереально.

Глава 10

После того дня, что они провели на пляже, Никки не видела Рика почти неделю. И вовсе не потому, что плохо старалась: она все глаза проглядела, пытаясь увидеть его в городе. Но похоже, он вставал очень рано и слишком поздно возвращался с работы в лодочной мастерской. И вот наконец в четверг вечером она заметила его на борту яхты «Леди Звездная Пыль». У нее внутри все сжалось, но она не решилась подняться по понтону и сказать «привет». Просто не хватило уверенности в себе. Конечно, они с Риком чудесно провели прошлое воскресенье и даже сблизились, но это еще ни о чем не говорило.

Больше всего Никки боялась, что он посмотрит на нее слегка озадаченно, словно пытаясь вспомнить, где мог ее видеть. А потом вежливо улыбнется, явно гадая, как бы поскорее спровадить надоедливую девицу. И что еще хуже, она представила, как из каюты выходит длинноногая особа в прозрачном платье в восточном стиле и смотрит сперва на нее, потом на Рика, будто желая сказать: «А это еще кто такая?»

Никки морально приготовилась к тому, что рано или поздно столкнется с ним, ну а там будет видно. Однако она не могла выкинуть его из головы и постоянно вспоминала о том, как хорошо им было вдвоем, точно они знали друг друга целую вечность. Или она слишком размечталась? Может, в тот день она просто перегрелась на солнце и приняла желаемое за действительное?

В результате Рик стал ее маленьким секретом, и теперь она постоянно жила в страхе, что он заведет себе в Спидвелле новых друзей и напрочь забудет о ней. А вдруг он просто использовал ее для того, чтобы освоиться в чужом городе, и теперь она стала лишней? Она должна проявить терпение и оставаться хладнокровной. В любом случае, возможно, она не в его вкусе. Ведь он раньше жил на юге Франции и, вероятно, привык к девицам, куда более искушенным, чем провинциальные простушки из Спидвелла.

Терпение Никки было вознаграждено. В субботу вечером она сидела в «Нептуне» в компании друзей за столом возле окна. Они пытались решить, то ли остаться в Спидвелле, то ли отправиться в Токам, где развлечений было побольше. Случайно подняв голову, она увидела, как в паб ленивой походкой вошел Рик.

Он отличался безграничной самоуверенностью, основанной на понимании того, что в любой компании будет вне конкуренции, и обладал ленивой, расслабленной грацией крадущегося тигра. Его глаза казались синими и глубокими, как море, и она знала, что его кожа имеет солоноватый привкус. Из-под джинсовой рубашки, застегнутой наперекосяк на две средние пуговицы, виднелись бронзовая грудь и такой же бронзовый живот.

Никки буквально приросла к стулу, когда он направился к бару.

– Кто такой? – выдохнула ее подруга Тамсин.

Будто желая продемонстрировать свое совершенство, Рик небрежным жестом откинул с лица непослушные кудрявые пряди, закрывавшие квадратный подбородок и резкие скулы. Он оперся на барную стойку и, наградив барменшу ослепительной улыбкой, заказал лимонад и апельсиновый сок, после чего оглядел заведение.

Внезапно он встретился глазами с Никки, его лицо просветлело. Помахав ей, он направился к их столу.

– Ты что, его знаешь? – спросила Тамсин.

– Типа того.

Все показатели ее жизнедеятельности моментально удвоились. Сердцебиение. Давление. Внизу живота что-то сладко заныло. К лицу прилила кровь. В висках застучало. Никки оставалось только молиться, чтобы щеки не казались слишком красными.

И вот Рик, явно довольный встречей, уже стоял перед ней:

– Никки… Как поживаешь? Я тебя целую неделю не видел. Работы было под завязку.

– Аналогично.

Он показал на свободный стул:

– Не возражаешь, если я здесь приземлюсь?

– Само собой! Ребята, это Рик, – сказала Никки, после чего представила ему своих друзей: – Тамсин, Ноа, Бен, Шелли.

Рик оглядел сидевших за столом:

– Я никогда не запоминаю имен.

– Тогда обращайся к ним просто «братан», – предложила Никки. – Они все на это откликаются.

– Спасибо за последнее воскресенье. – Глаза Рика лучились участием.

Почувствовав, что сидевшая рядом Тамсин буквально подпрыгивает от возбуждения, Никки едва сдержала смех:

– Было весело.

– Мы непременно должны сходить туда снова.

– Конечно.

– Может, завтра? У меня завтра выходной. Слава богу! Устал как собака!

Черт! Завтра ее ждал воскресный ланч в «Маринерсе». И она обещала родителям прийти, поскольку это был юбилей их свадьбы. Она знала, что родители не обидятся, если она не придет, но Джесс в воскресенье работала, и Никки чувствовала себя обязанной быть там.

– Завтра у меня воскресный ланч с родителями. Но если хочешь, можешь пойти со мной. Ну а потом сходим на пляж.

Рик протяжно застонал:

– Воскресный ланч! Я и не помню, когда в последний раз был на воскресном ланче. Ты серьезно? А родители не будут возражать?

– Вовсе нет. Мама всегда готовит еды на целый полк.

Что было чистой правдой. Во время воскресного ланча двери «Маринерса» были открыты для всех. В сущности, во время любых трапез двери дома были открыты для всех.

– Здорово! Спасибо большое!

Рик выглядел так, будто выиграл в лотерею, что было ужасно мило. Набравшись храбрости, Никки расстегнула пуговицы на его рубашке, чтобы застегнуть как положено.

– Господи! Я так вымотался, что даже не смог надеть рубашку по-человечески! – опустив глаза, воскликнул Рик.

Никки чувствовала пальцами его кожу, теплую и мягкую. Она застегнула ему рубашку и со смехом похлопала по плечу:

– Ну вот и все.

– Что бы я без тебя делал?

Боже мой! Эта улыбка. Как у него получается? Как ему удается так ловко внушать ей, будто для него никого другого не существует? Он откинулся на спинку стула, барабаня пальцами по столу в такт мелодии из музыкального автомата. Никки еще не доводилось видеть настолько раскованного парня.

– Пожалуй, пойду поиграю в пул, – внезапно вскочив, заявил Рик.

Не успел он отойти от стола, Тамсин повернулась к Никки:

– Блин, кто он такой? И почему ты ничего мне не рассказывала?

Никки небрежно пожала плечами:

– Мы познакомились на прошлой неделе. Показала ему город.

– Ха-ха! – многозначительно рассмеялась Тамсин.

Они стали смотреть, как Рик лениво натирает мелом кончик кия. Он оказался классным игроком и в рекордное время забил все шары, заработав громкие аплодисменты. После чего скромно поклонился и направился обратно к столу.

– Я валюсь с ног, – сказал он Никки. – Еще не привык так рано вставать. Как добраться до дома твоих родителей?

– Я за тобой по дороге зайду. Наш дом недалеко от набережной. – Никки была слегка разочарована, что он уже уходит, хотя, может, все дело в том, что он не пьет спиртного.

– Здорово! – Он показал большой палец вверх, а затем стиснул ее плечо, отчего Никки будто ударило током.

– До завтра! – с трудом выдавила она.

Рик помахал сидевшим за столом:

– Был рад знакомству.

Когда он покидал бар, все посетители провожали его глазами. Девушки смотрели с вожделением, мужчины – недоверчиво.

– Хм… – произнесла Тамсин. – А у меня есть хоть какой-нибудь шанс прийти к вам на ланч? Я его не трону. Честное слово. Просто посмотрю.

Когда Никки сообщила матери, что пригласила на ланч своего нового друга, Хелен не моргнув глазом сразу приготовила вдвое больше еды, чем требовалось. Джесс и Никки вечно приводили с собой бездомных, Уильям после воскресной пинты пива в «Нептуне» звал домой собутыльников, а если Хелен шла в церковь, то нередко приглашала в гости прихожан.

Кухня в «Маринерсе» была любимым местом у всех членов семьи, хотя она явно не претендовала на приз за дизайн интерьеров. Там стояла старинная мебель из полированного коричневого дерева, украшенная сверху рифленым серебром. На памяти домочадцев горчичного цвета стены ни разу не перекрашивались, и в этом была своеобразная ирония, учитывая, что все они занимались ремонтным бизнесом.

– Вы ведь слышали выражение: «Сапожник без сапог», – любил говорить Уильям. – В один прекрасный день я все покрашу.

На полу в столовой, отделенной от кухни длинной барной стойкой, лежал вытертый темно-бордовый ковер. Вокруг громоздкого стола, за которым легко помещались двенадцать человек, были расставлены стулья с потрескавшимися кожаными сиденьями. За этим столом обедало несколько поколений Нортов, поскольку дом принадлежал семье с середины девятнадцатого века, как и бо́льшая часть мебели. Резной шкаф был превращен в бар, набитый старыми пыльными бутылками, в том числе: хереса «Харвис Бристоль крим», портвейна «Тейлорс», виски «Беллс», ликера «Бейлис» и «Тиа Мария». Половина напитков из года в год оставалась нетронутой, разве что Хелен периодически совершала на них набег, чтобы добавить немного в рождественский торт, тогда как пользующиеся популярностью бутылки постоянно пополнялись. Сверху на старом буфете стояли проигрыватель и колонки, полки внизу были забиты маленькими фигурками зверюшек с подвижной головой. В веселую ночь из буфета извлекались пластинки из принадлежащей Уильяму коллекции «Мотаун рекордс», и все члены семьи начинали дружно подпевать. Все Норты были певцами, танцорами, артистами. Кто-то однажды даже окрестил их семьей фон Трапп – той самой, о которой был снят фильм «Звуки музыки».

Никки положила на стол старинные сервировочные салфетки с видами Спидвелла. Уильям достал бутылку местного пива, Рик удовлетворился газированным фруктовым соком. Тем временем в столовую вошел Грэм, раскрасневшийся после игры в регби; за ним тянулся плотный шлейф ароматов шампуня и геля для душа.

– Мам, я умираю от голода.

– Поздоровайся с нашим гостем, – велела ему мать.

– Это Рик, – сказала Никки. – А это мой несносный младший брат Грэм.

– Привет! – Грэм кивнул Рику, и они обменялись рукопожатием.

– Ух ты! – Рик с вожделением посмотрел на говяжьи ребрышки, которые Хелен вынула из духовки. – А йоркширские пудинги будут?

– Непременно, – показав полный поднос, улыбнулась Хелен.

Рик довольно вздохнул:

– Французы считают себя величайшими поварами в мире. Но они даже под угрозой смерти не способны приготовить воскресный ланч.

– Значит, ты прибыл сюда с юга Франции? – Уильям в сине-белом полосатом переднике колдовал над подливкой, в одной руке у него была деревянная ложка, в другой – пиво. – Скажи, ты шел сюда вокруг Европы или напрямую по рекам и каналам Франции?

Рик махнул поднятой рукой:

– По рекам и каналам. Но кое-где прошел буквально на грани. Боялся, что каналы недостаточно глубокие. Но я это сделал.

Уильям одобрительно кивнул:

– Отлично! А как долго ты сюда добирался?

– Три месяца или типа того. Я делал остановки. В Париже, например.

– Париж… – с тоской повторила Хелен.

Никки попыталась представить, каково это оказаться в Париже с Риком, и ей стало трудно дышать.

– А ты давно плаваешь на яхте? – Уильям не хотел отклоняться от темы, города его мало интересовали.

– Я, можно сказать, родился на яхте. Мой папа работал в гавани Кинсейла. И каждое лето я учился там всему, чему мог, а к началу учебного года возвращался к маме в Тулузу, где ходил в школу. Я говорил по-французски с ирландским акцентом, поэтому меня жестоко дразнили. После окончания школы мы с папой занялись бизнесом по доставке яхт и катеров. И занимались этим до самой его смерти.

– Мои соболезнования, приятель. – Уильям уважительно поднял бутылку с пивом.

– Он жил так, как хотел, – пожал плечами Рик и чокнулся своей бутылкой с бутылкой Уильяма. – Ближайшие несколько месяцев я буду работать в лодочной мастерской в Токаме.

– Добро пожаловать. Надеюсь, тебе тут понравится. Хотя у нас здесь вовсе не Канны. Погода, скорее, как в Кинсейле.

Уильям наточил разделочный нож и принялся нарезать кусок говядины красивыми нежно-розовыми ломтями. Грэм поставил на стол овощи: жареный картофель, запеченную с сыром цветную капусту, зеленый горошек и морковь. Подливку и хрен.

– Садитесь за стол, – пригласила Хелен. – Пока все не остыло.

– Вы даже не представляете, как я счастлив, – сказал Рик.

Он без тени смущения положил на тарелку гору еды. Моментально освоившись, он втянул всех сидевших за столом в разговор. С Грэмом он обсудил свою любимую французскую команду по регби, рассказав до мельчайших подробностей о последнем матче в Тулузе, а с Хелен – ее бизнес по изготовлению свадебных тортов.

И в этот самый момент в столовую вошла Джесс с роскошным букетом красных роз.

– Дорогая! А мы думали, ты сегодня работаешь, – обрадовалась Хелен.

– Я поменялась сменами. Никак не могла пропустить праздничный ланч в честь вашей годовщины. – Джесс обняла отца со спины.

Хелен взяла у дочери цветы. Рик уставился на Джесс, не успев донести до рта вилку. У Никки упало сердце.

Не нашелся еще тот человек, который был способен проигнорировать Джесс Норт. Необузданная и своенравная, она умела довести родных до ручки и всегда получала желаемое. Любить ее было нелегко даже для Хелен, которая считалась почти святой, но домочадцы действительно любили Джесс. Они брали пример с Уильяма, который вообще не видел недостатков в своей строптивой старшенькой, умудряясь смеяться над истериками и вспышками гнева дочери.

– Она ничего плохого не имеет в виду, – обычно говорил Уильям, когда кто-нибудь из членов семьи начинал возмущаться ее манипуляциями. – Джесс есть Джесс.

Что, по мнению Никки, отнюдь не объясняло, почему они должны мириться с выходками сестры. Основной посыл состоял в том, что завоевать любовь Джесс можно было лишь при условии, что вы будете все спускать ей с рук. И это ужасно утомляло. С годами Джесс немного утихомирилась и стала менее капризной, но не утратила способности выкидывать из коляски игрушки, стараясь в кого-нибудь угодить и втягивая как можно больше народу в свои представления.

И вот теперь был ее выход. Она появилась на кухне, чтобы ни в чем себе не отказывать.

– Какое свинство! Вы слопали все йоркширские пудинги. У кого остался лишний пудинг? – Она подошла к столу и проинспектировала тарелки. Йоркширский пудинг лежал лишь на тарелке Рика, который оставил самое вкусное на потом. Джесс уставилась на пудинг, затем подняла глаза на парня. – Ну привет. Сомневаюсь, что я смогу получить твой пудинг. Или нет? Ты наверняка уже съел достаточно.

– Мадам… – Рик церемонно положил пудинг на закусочную тарелку и протянул Джесс.

Глаза Джесс расширились от удовольствия. «Боже мой!» – в отчаянии подумала Никки.

А потом, когда все уминали пышный лимонный пирог с безе, пришел Вуди. Он был постоянным гостем за столом у Нортов. «Маринерс» стал для него вторым домом. Его родители перевезли всю семью в Спидвелл из Макклсфилда после некоей «неприятности». Появившись в школе, он сразу покорил Никки своей открытостью и дурацким чувством юмора, и она поняла, что этот парень станет важной частью ее жизни.

Вуди пришел в школу в середине учебного года, и ему пришлось нелегко. Он не ожидал, что будет чувствовать себя таким аутсайдером. В Макклсфилде он с пяти лет учился с одними и теми же детьми в начальной и средней школе. В Корнуолле никто его не знал, да особо и не стремился узнать. Через две недели после появления в новой школе он начал находить на своих вещах наклейки «Глаз навыкате»: на рукаве пиджака, на дверце шкафчика, под крышкой парты. Сперва это казалось Вуди смешным, но потом ему стало не до смеха, поскольку, когда он обнаруживал те самые наклейки, одноклассники начинали мерзко хихикать. В результате он отказался ходить в школу, хорошо понимая, что его протест ничего не даст. Отец обозвал его тряпкой, а мать собралась поговорить с директором школы, чего Вуди хотелось бы избежать, так как она могла выйти из себя и ничем хорошим это бы не кончилось.

И вот однажды Никки застала его за тем, как он, чуть не плача, вытаскивал из рюкзака кучу таких наклеек.

– Я не виноват, что у меня глаза навыкате, – всхлипнул Вуди.

– И вовсе они не навыкате, – ответила Никки. – У тебя самые добрые, улыбчивые глаза, которые я когда-либо видела.

– А еще я не могу драться с теми, кто это сделал, – добавил Вуди. – Потому что я хорошенько их приложу. Но тогда уже не у них, а у меня будут крупные неприятности.

Похоже, он исходил из печального опыта. Там, откуда он приехал, если ты не мог постоять за себя, то с тобой было все кончено. Однако Вуди собирался стать полицейским, и ему следовало держаться подальше от неприятностей.

– Предоставь это мне. – Никки подобрала последние две наклейки и выкинула их в мусорную корзину.

Вуди не знал, каким образом она это сделала, но наклеек он больше не видел. С тех пор они с Никки стали не разлей вода. Она привела его в «Маринерс», и дом раскрыл ему свои теплые объятия. Вуди никогда не приглашал Никки к себе, так как у его мамы с утра до вечера орал телевизор и не имело смысла даже пытаться поговорить.

В «Маринерсе» к Вуди относились как к члену семьи. Он приходил и уходил даже в отсутствие Никки. Решал кроссворды с Хелен, или гонял мяч с Грэмом, или выслушивал очередную трагическую историю Джесс. Он осуществил свою мечту, став полицейским, и теперь заботился обо всех членах семьи Норт.

И вот сейчас он небрежно потрепал Никки по затылку, отчего она сразу напряглась, и сел рядом с ней. Рик бросил в их сторону удивленный взгляд, и она заметила секундное замешательство в его глазах. Но затем Джесс перегнулась через стол, стараясь привлечь внимание нового парня.

– Так мы идем после ланча на пляж, да? – спросила она.

– Обязательно, – ответил Рик. – Но только после того, как поможем твоей маме помыть посуду.

Хелен просияла. Джесс сделала большие глаза. Никки стиснула зубы и сжала под столом кулаки. В последнее время Джесс вообще не ходила по воскресеньям на пляж. Тогда с чего вдруг ей сейчас приспичило?

Впрочем, все и так ясно, можно было не спрашивать.

Глава 11

Ой! – Когда Никки вошла в кухню, Хелен испуганно отодвинула в сторону айпад. – Я совсем забыла о времени! Как ты, дорогая? Как твой новый дом?

Никки плюхнулась на стул за кухонным столом. Она вдохнула витавшие в кухне ароматы: исходящий от плиты едва уловимый запах масла и жареной еды, тонкие нотки фирменных духов матери «Эсте Лаудер». Их папа каждое Рождество покупал флакон «Youth Dew» в «Дебенамсе» в Эксетере, и теперь в обязанности Джесс или Никки входило, чтобы под рождественской елкой непременно стоял новый флакон духов. Что, впрочем, им было даже на руку. Ведь то был запах их мамы. Запах уюта.

– Это все, о чем я мечтала, – ответила Никки. – Но работы невпроворот. Я уже обломала все ногти.

– А можно на этой неделе к тебе заскочить?

– Я была бы только рада.

– Дорогая, я так тобой горжусь! Я знаю, как долго ты ждала, когда один из этих домов появится в продаже.

– Человек должен делать все для достижения своей цели. Ведь так?

– Ты и делала. – Хелен нервно поправила лежавший на столе айпад. – Кстати, о достижении цели. Я хочу с тобой кое о чем посоветоваться.

– О чем?

– Я вот тут подумала… о… – Хелен судорожно пыталась подобрать подходящее слово. – Думаю, сейчас самое время. Самое подходящее время. Но я не уверена, что ты это одобришь. Что вы все одобрите. Но… – Она осеклась.

– Продолжай, мама. Выкладывай!

Хелен крепко зажмурилась:

– Если я найду себе мужчину.

Никки с шутливым облегчением вытерла лоб.

– Уф! А я уж, грешным делом, подумала, что ты хочешь продать «Маринерс».

– Нет! Никогда. Мы это уже обсуждали. Ты ведь знаешь, что я никогда не расстанусь со своим домом.

– Отлично! Что ж, найди себе мужчину. А почему бы и нет? Если это именно то, чего ты действительно хочешь.

– Тогда мне понадобится помощь. Честно говоря, я понятия не имею, с чего начать.

Никки посмотрела на маму. Заглянула в ее теплые, мудрые карие глаза. У Хелен была кремовая веснушчатая кожа, почти без морщин, несмотря на все испытания, и рассыпанные по плечам блестящие золотисто-каштановые волосы. Мать несла свое горе с редким достоинством, словно накинув на себя едва заметную кружевную шаль из призрачной паутинки, которую никогда не снимала. До настоящего времени Хелен не выражала никакого желания найти себе мужчину, но, если она почувствовала необходимость впустить нового человека в свою жизнь, Никки была готова ее поддержать.

– Конечно помогу. Это будет весело.

– Разве? Выглядит устрашающе.

В коридоре внезапно раздались голоса Грэма и его семейства, пришедших на ланч.

– Только ничего им пока не говори, – запаниковала Хелен. – Не хочу, чтобы все знали.

Дверь открылась, и в кухню ввалились Грэм, его жена Сьюзан и три их дочери – Миа, Мег и Молли, известные как Эм и Эмс. Никки не могла с уверенностью сказать, хорошо ли, что у девочек одинаковые инициалы, однако это было типично для Сьюзан: все в ее жизни должно было идеально сочетаться. Хотя кто ее за это осудит? Добрая и веселая, она проявляла ангельское терпение по отношению к Грэму, неуемному и ужасно шебутному. Он просыпался, уже имея в голове какой-нибудь план: касалось то организации барбекю в яхт-клубе или поездки к черту на рога исключительно для того, чтобы взглянуть на автомобиль, выгодно продававшийся на маркетплейсе «Автотрейдер».

– Ник! Мне нужен твой совет. – Сьюзан надвигалась на Никки, держа перед собой большую папку, перевязанную ленточкой. – Можешь взглянуть? Я постоянно все переделываю. Это сводит меня с ума.

– Я уже посоветовал ей стиснуть зубы и отправить проект заказчику, но она меня не слушает. Что я могу в этом понимать? – Грэм наклонился обнять мать. – Привет, мам.

– Это моя заявка на реновацию отеля «Причал». – Сьюзан положила папку на обеденный стол. – Тамара говорит, они хотят использовать для всех работ местных жителей. Вот я и подумала, что у меня есть шанс. А теперь никак не могу решить, какой стиль выбрать: традиционный, индустриальный, гламурный или нечто совсем радикальное.

Сьюзан занималась дизайном интерьеров, и хотя в последние несколько лет дела у нее постоянно шли в гору благодаря буму в сфере продаж местной недвижимости, этот контракт стал бы для нее приличным кушем. Тамара Летбридж и ее муж Дьюк, приехавшие пару лет назад в Спидвелл из Западного Лондона, инвестировали крупные средства в развитие города. Они открыли на набережной кафе, где подавали морепродукты, со дня на день собирались открыть новый бар и к тому же приобрели захудалый отель «Причал».

– Давай посмотрим.

Никки перелистала портфолио Сьюзан. В эскизах чувствовалась ностальгия по британским традициям отдыха на морском побережье. Яркие полоски, броские винтажные открытки на стенах, винтажная атрибутика: передвижная кукольная будка Панча и Джуди на ресепшен и огромный пластиковый рожок мороженого «99» снаружи у входа.

– Мне нравится. – Никки подумала, что у Сьюзан на редкость верный глаз. – Весело и остроумно. Думаю, это именно то, что нужно людям. У нас и так слишком затянулся мрачный период.

– Я знаю. Но достаточно ли это утонченно? Ведь Тамара собирается пригласить сюда толпу лондонцев. Своих приятелей по клубу «Сохо-Хаус». – Сьюзан скорчила забавную рожицу.

– Полагаю, если выбрать мебель высокого качества, все будет отлично. Люди приезжают на морское побережье, чтобы развлекаться.

– Если ты считаешь, что это нормально…

– Сюзи, просто отправь свой проект! – Грэм уже начал терять терпение; похоже, он слышал все это тысячу раз. – Ты вложила в него всю душу и сердце, но пришло время передать его заказчикам.

– Я ужасно хочу получить контракт. – Сьюзан мечтательно закатила глаза. – Теперь, когда Эм и Эмс стали старше, мне пора выходить на другой уровень.

– Ты вообще ничего не получишь, если не успеешь к крайнему сроку подачи заявки.

Никки видела, что Сьюзан сама не своя от волнения.

– Сьюзан, это просто потрясающе! Честное слово! Ты ведь знаешь, я никогда не позволила бы тебе представить проект, если бы не считала его достойным.

Сьюзан посмотрела на эскизы:

– Я чертовски много работала. И запросила разумную цену. Решила не жадничать.

– Послушай, ты идешь к своей цели. Замечательно! Но даже если ты не получишь заказ, это еще не конец света. Ты в любом случае не будешь сидеть сложа руки.

– Именно это я постоянно ей твержу! – взорвался Грэм.

– Знаю. Но заказ поднимет меня совсем на другой уровень. Я наконец-то получу нормальную работу. Мне надоело раскладывать диванные подушки и выбирать абажуры.

Никки закрыла папку:

– Сьюзан, это прекрасно! Ты действительно потрудилась на славу. Отдай проект Тамаре и забудь.

– Легко сказать! – Сьюзан тяжело вздохнула.

– Ланч скоро будет готов! – крикнула Хелен. – Вы можете попросить девочек накрыть на стол?

У Никки болела душа за невестку. Очень нелегко решиться подставить себя под такой удар. Сьюзан, очарованная вновь прибывшими и их окружением, действительно переживала из-за того, что скажет Тамара. Блестящие новые люди. Для города это, конечно, было неплохо, но они так или иначе нарушали сложившийся баланс, поскольку имели деньги, власть и влияние.

– Ребята! Простите за опоздание. Прошлой ночью на отделении был самый настоящий кошмар… И я только что встала!

В кухню в сопровождении Джуно ворвалась Джесс. Воздев руки к небу и трагически закатив глаза, она поставила на стол бутылку вина «Шираз» и отстегнула поводок Эдит, своего французского бульдога. Собачка, похожая на маленький серый бархатный куль, обежала вокруг стола, чтобы получить от собравшихся свою долю приветствий.

Джесс и Джуно были весьма приметной парой. Джесс, с заколотыми на макушке темными волосами, в ярко-розовом кардигане и облегающих капри, напоминала гламурную голливудскую кинозвезду 1950-х годов; Джуно эпатировала окружающих голубыми волосами и пирсингом в самых разных местах, однако за столь вызывающей внешностью скрывался мягкий характер. Девочки тут же повисли на своей кузине. Они обожали Джуно и отчаянно пытались копировать ее панковский стиль.

После пяти минут объятий и восклицаний Джесс, завладев всеобщим вниманием, подробно рассказала о медицинских драмах прошлой ночи и поделилась последней сплетней о нешуточной потасовке в Токаме. Соотношение женской части семьи и мужской в лице Грэма составляло восемь к одному, что, впрочем, его вполне устраивало. Он поспешил обеспечить всех старших дам напитками, которые достал из шкафа, переоборудованного под бар, а Сьюзан торопливо спрятала портфолио. Похоже, от Джесс, которая не отличалась особой тактичностью и при этом не обладала достаточной квалификацией, чтобы судить. В связи с чем Сьюзан решила не рисковать.

Стандартный ланч в «Маринерсе», подумала Никки, когда уровень шума резко повысился, чему способствовало и восторженное тявканье Эдит. Взгляд Никки, как обычно, остановился на стоявшей на полке кружке из корнуоллской керамики в синюю с белым полоску с надписью «Папа». Если бы папа был жив, то сидел бы вместе со всеми, потягивая домашнее вино, которое хранил в гараже. Отец наверняка обожал бы Джуно, и Эм и Эмс, и Билла – своих внуков, которых ему не довелось увидеть. И, подобно Хелен, с радостью принял бы Сьюзан в лоно семьи. Ну а сейчас в отцовском деревянном кресле со спинкой в виде колеса во главе стола сидел Грэм, по праву занявший место погибшего отца. Впрочем, Грэм, несмотря на свою неуемную энергию, в глубине души всегда сомневался в этом праве: он слишком рано потерял отца и был крайне не уверен в себе.

– А как там твоя новая ошибка?

Никки подпрыгнула от неожиданности, когда к ней подошла Джесс.

– Прямо сейчас? Жуткий бардак.

– Я приготовила тебе подарок на новоселье. – Запустив руку в сумку, Джесс вынула блестящий золотой ананас. – Ведерко для льда. Прости, не успела завернуть.

– Спасибо огромное! – Никки с восторгом посмотрела на подарок, настоящий китч, ужасно забавный и поэтому абсолютно идеальный.

– Извини, что до сих пор не заглянула к тебе. На работе был самый настоящий дурдом.

– На твоем месте я бы подождала, пока не наведу порядок.

– Я обязательно приду тебе помочь. Если получится. Хотя всю следующую неделю у меня ночные дежурства.

Никки любила, когда сестра выражала желание помочь. Здесь слово «когда» являлось ключевым, поскольку такое случалось крайне редко. Джесс отличалась крайней изменчивостью, и никому не дано было предугадать, какую позицию она займет. Поэтому делиться с ней любой информацией следовало с величайшей осторожностью. Она могла быть обидчивой, могла быть мстительной, а могла быть настоящей лапочкой. Никки уже привыкла к выкрутасам сестры, и тем не менее они безумно утомляли, вынуждая постоянно вырабатывать определенную стратегию поведения. Интересно, как бы отреагировала Джесс на недавние откровения их матери? У Джесс определенно имелось бы свое мнение.

– Расслабься. У тебя и без меня работы хватает.

– Но так будет справедливо. Ты ведь помогла мне обустроить мой дом.

– Что было, то было.

Десять лет назад Никки организовала ремонт одноэтажного коттеджа Джесс на другом конце города. Как ни странно, сестра, которая практически в одиночку, исключительно за счет силы характера, управляла отделением неотложной помощи в больнице Токама, не могла открыть банку с краской. Хотя, конечно, могла – просто Джесс никогда не делала того, чего не хотела, и отлично умела заставлять других работать за нее.

Эм и Эмс уже завершали сервировку стола, работая синхронно, как идеально слаженная команда; Джуно помогала Хелен переложить овощи на блюда.

– Грэм, дорогой, не мог бы ты разрезать мясо? – Хелен сняла фольгу с лежавшей на блюде свинины в блестящей соленой корочке цвета имбиря.

– Мама, это сексизм, – нахмурилась Джесс.

– Ладно, тогда режь сама. – Хелен помахала разделочным ножом; она никогда не велась на манипуляции Джесс.

– Нет. Тут от меня мало проку.

– Джесс, предоставь это Грэму. У него хорошо получается. – Никки с пониманием отнеслась к мнению Джесс, но у Грэма определенно получались самые ровные ломти мяса.

Когда еда уже лежала на блюде и собравшиеся наконец заняли свои места, Никки обвела глазами сидевших за столом: маму, брата, сестру и племянниц. Джуно взяла айпад Хелен и позвонила Биллу по «Фейстайму». Она поставила планшет на середину стола, чтобы все родственники смогли с ним поболтать. Билл сказал, что ему ужасно хотелось бы сейчас оказаться в кругу семьи. Несмотря на то что он жил в настоящем раю, в глубине его души наверняка таилась тоска по дому. В «Маринерсе» они все чувствовали себя в безопасности, подумала Никки. В полной безопасности. И даже она.

По крайней мере, она так надеялась. Внезапно ей стало не по себе. Она боялась потерять то, что было для нее самым важным. Свою семью.

После ланча члены семьи, приятно осовевшие от обилия еды, допивали вино и лениво ковыряли стоявший на столе камамбер. Эм и Эмс разделились по интересам: одна заканчивала домашнюю работу (Миа), вторая играла с телефоном Сьюзан (Молли), а третья лежала на полу, прижавшись к Эдит (Мег).

– Раз ты уже все оформила, нам нужно взять часть денег от продажи дома, – сказал Грэм.

Никки совершенно забыла, куда пойдет часть вырученных средств от продажи коттеджа номер четыре. В Спидвелле имелась независимая спасательная станция, существовавшая исключительно за счет пожертвований. Грэм был ее казначеем и чрезвычайно серьезно относился к своей роли.

– Это приличный куш, – заявила Хелен, отвечавшая за фандрайзинг и магазин при спасательной станции.

– Да. Кстати, информация сугубо конфиденциальная, – напомнил Грэм. – Семья бывшего владельца не желает, чтобы жители города знали об их пожертвовании.

Джесс отрывисто расхохоталась:

– Ой, я вас умоляю! В любом случае все скоро узнают. Ведь вам известно, что такое маленький городок!

Маленький городок. У Никки перед глазами тотчас же возникли черные буквы на обороте открытки. Она взяла свой бокал и поспешно допила вино, чтобы выкинуть из головы непрошеный образ. Она замечательно провела день и не хотела уходить отсюда с испорченным настроением. Почему нельзя было на время забыть об открытке?

Теперь уже практически никто не прислушивался к разговору, так как Джуно достала гитару и исполнила свою последнюю композицию. Ее голос был словно мед с добавлением чили, а слова песни – тревожными, наполненными образами жизни на побережье: это и волны, и скалы, и лунный свет, и сомнения.

Джуно была сиреной, заманивающей своих слушателей. Она убаюкивала их ложным чувством безопасности и своей нежностью, а затем наносила разящий удар кардинальным поворотом сюжета, ибо ее песни являлись повествованиями. Пока она пела, все члены семьи сидели тихо, полностью попав под действие ее чар. Эм и Эмс слушали с широко раскрытыми глазами в благоговейном трепете перед своей кузиной с ее мистической красотой. Они пытались копировать стиль Джуно, но пока им запретили делать пирсинг и татуировки, красить волосы. А потому сестричкам приходилось довольствоваться сетчатыми колготками и тяжелыми ботинками – максимум того, на что соглашалась Сьюзан. Иногда она разрешала дочерям пойти послушать игру Джуно, но не накануне занятий в школе и не после десяти вечера.

Никки гадала, кем станет ее племянница. В Джуно было нечто от вечной странницы: девушку не волновали материальные ценности или положение в обществе; у нее не было ни устремлений, ни амбиций. Хотя, быть может, в один прекрасный день она откроется миру с самой неожиданной стороны. Ну а сейчас она выгуливала чужих собак, пока хозяева были на работе, разносила пиво в «Нептуне», когда там не хватало свободных рук, и время от времени подрабатывала моделью в колледже.

Что жутко бесило Джесс. Она постоянно уговаривала дочь принять участие в передаче «Британия ищет таланты».

– Не растрачивай понапрасну свой дар! – возмущалась Джесс.

В ответ Джуно лишь закатывала глаза и передергивала плечами:

– Да я лучше умру, чем поеду на шоу!

– Ты не можешь вот так сидеть и ждать, когда какая-нибудь шишка случайно забредет в паб и предложит тебе контракт на запись альбома. Это жизнь, детка, а не фильм «Отпетые друзья».

– Мне вовсе не нужен контракт на запись альбома. Если бы я хотела, контракт был бы у меня в кармане!

Джесс решительно этого не понимала. Никки в глубине души – тоже. Но она знала, что нельзя заставлять людей делать что-то против их воли. Джуно выглядела счастливой, и это главное. Более того, она, со своим мягким характером, всем дарила радость. Рождение Джуно в свое время стало спасением для всех, особенно для Хелен. Маленьким комочком надежды.

Никки, завороженная пением Джуно, попыталась найти в лице племянницы черты ее отца и, обнаружив их в контуре высоких скул, в мерцании глаз, в этой до боли знакомой полуулыбке, поспешно отвернулась, чтобы скрыть слезы.

Она словно увидела призрак того, кого любила.

Прошло двадцать лет, и тем не менее тоска по нему не становилась слабее.

Глава 12

Никки раздирали сомнения, стоит ли идти на пляж после ланча. Но они с Риком уже договорились, и отказаться было бы неприлично. Тем более что он захватил с собой плавки и полотенце. Но если раньше она с нетерпением ждала их совместного похода на пляж, то сейчас думала об этом с ужасом. Присутствие Джесс полностью меняло расклад. К тому же к ним собирался присоединиться Вуди. А значит, все будет совсем не так, как на прошлой неделе, когда они с Риком оказались вдвоем в их личном раю.

С тяжелым сердцем Никки спустилась вслед за остальными по каменной лестнице. На пляже уже были люди. Никки узнала компанию, приехавшую из Токама, чтобы ухватить напоследок остатки летнего солнца. Кто-то устроил барбекю, из портативного магнитофона рокотал Боб Марли. Для всех это была картина идеального молодежного отдыха. Для всех, но не для Никки. Сейчас она могла думать лишь о том, как они вдвоем загорали на камне. Впрочем, сегодня об этом можно забыть.

Она старалась не показывать своего разочарования, так как не хотела выглядеть надутой и угрюмой на фоне жизнерадостной Джесс, которая буквально через несколько секунд разделась, оставшись в сексуальном бикини австралийской фирмы «Викид визл». Джесс, с ее темными растрепанными волосами и загаром из солярия, как всегда, оказалась в центре внимания. Она открыла бутылку водки «ВКД» и теперь приплясывала на песке под бархатные звуки регги, словно оказавшись на настоящей вечеринке.

Расстелив на песке полотенце, Никки села и обняла себя за коленки. Она уже решила, что чему быть, того не миновать и дальнейшее от нее не зависит. Однако ей очень хотелось, чтобы Рик сел рядом с ней. Чего он, конечно, не сделал. Вместо этого он зашел в воду вслед за Джесс. Никки грустно проводила их глазами, спрятанными за солнцезащитными очками. В последнее время Джесс вообще не купалась, чтобы не испортить прическу и макияж, но сейчас она, словно новая героиня «Спасателей Малибу», резвилась в волнах, выпендриваясь перед Риком.

К тому времени, как они вышли из воды, Вуди уже успел плюхнуться рядом с Никки. Она попыталась не демонстрировать своего недовольства. Вуди не знал о ее чувствах к Рику и не понимал, что прямо сейчас связывает ей руки. Да и что она могла ему сказать? «Отвали, я желаю, чтобы рядом со мной сидел Рик»? Как-никак Вуди был ее самым близким другом. И Никки боялась задеть его чувства.

– Рик пригласил нас всех к себе на яхту. – Джесс вышла из воды, словно черноволосая Урсула Андресс. – Ну и что вы, двое, на это скажете? Или у вас другие планы? – Она вопросительно подняла брови.

– Лично я «за». – Вуди, с его добродушным характером, всегда охотно откликался на любое предложение.

Никки прищурила глаза за стеклами очков. Неужели Джесс специально пытается выставить их с Вуди сложившейся парой? Нет, сестра не способна на такую подставу!

– Конечно, – кивнула Никки; ей не терпелось посмотреть на яхту изнутри и таким образом понять, что собой представляет Рик.

– Я не держу на борту выпивку. Так что, если хотите бухнуть, вам придется заглянуть в минимаркет.

– Ой! Мы можем спокойно обойтись и без выпивки, – беззаботно заявила Джесс, по-компанейски обняв Рика за шею. – Нет ничего хуже, чем смотреть, как все вокруг тебя надираются.

Никки заметила, что сестра уже выбросила бутылку водки. Джесс была самым настоящим хамелеоном: она отлично считывала сигналы, притворяясь тем, кем на самом деле не являлась. Если она хотела какого-нибудь мужчину, то становилась именно такой, какой он себе ее представлял.

После заката солнца они всей компанией отправились на яхту Рика. Внизу было уютно, но очень тесно. Пока Рик готовил кофе, они кое-как уместились вокруг стола на камбузе. Никки жадно вбирала в себя все детали. Яхта оказалась совсем небольшой, там практически не оставалось места для личных вещей. Не слишком длинный ряд французских книг в мягкой обложке. Фотография отца Рика: обнаженный по пояс, он стоял на палубе «Леди Звездная Пыль» со стаканом в одной руке и с сигаретой в другой, такой же красивый, как сын. Заглянув в каюту, Никки представила, как лежит на этой койке под одеялом. «Мечтать не вредно», – тут же сказала она себе.

Джесс углядела акустическую гитару и уговорила Рика что-нибудь сыграть. К величайшему удивлению Никки, Рик улыбнулся, взял гитару и, поднявшись вместе со всеми на палубу, при свете звезд спел хриплым проникновенным голосом песню Джеффа Бакли «Forget Her»[6]. Мысленно он, казалось, был где-то далеко, быть может, думал о ком-то, кто причинил ему сердечную боль.

– Ух ты! – вздохнула Джесс, когда он замолчал. – Вот это да! Тебе нужно петь в караоке. Там ты с легкостью всех сделаешь.

– Если честно, я не пою на публике. – Рик передал гитару Джесс. – Теперь твоя очередь.

И Джесс, освещенная лунным сиянием – вся из себя такая мечтательная, ранимая и невинная, глаза полузакрыты, на губах загадочная улыбка, волосы развеваются на ветру, – выдала душещипательную версию песни группы Mazzy Star «Fade into You»[7]. Рик не сводил с нее зачарованных глаз. Никки стало дурно. Ведь это было сплошное притворство.

В половине первого ночи Вуди решительно поднялся:

– Мне пора идти. У меня всю неделю ранние дежурства.

Никки проворно вскочила с места. Она ни за что на свете не станет здесь третьей лишней.

– Ты что, тоже уходишь? – спросил Рик.

Она не совсем поняла, что именно проскользнуло в его голосе: то ли разочарование, то ли, наоборот, надежда.

– Угу. Я, пожалуй, пойду. Спасибо за кофе.

– Спасибо, что пригласила меня на ланч. Было здорово.

Рик собрался на прощание обнять Никки, но она поспешно отступила назад. Ей невыносима была сама мысль, что после короткого прикосновения он ее сразу отпустит. За спиной у Рика Джесс на прощание небрежно пошевелила пальцами. Если она и собиралась куда-то идти, то исключительно в каюту.

– До встречи, ребята, – пропела она.

То, что она остается, не подлежало обсуждению. Джесс поставила их перед фактом.

«Ох, мне бы хоть каплю ее уверенности в себе! – подумала Никки. – До чего ж приятно знать, что ты желанна. Что тебе не грозит быть отвергнутой». Она спрыгнула на причал и дошла до середины, прежде чем Вуди сумел ее нагнать.

– Ты в порядке? – спросил он.

Неужели он понял? Неужели он догадался, как ей сейчас плохо?

– У меня все отлично. – Никки старалась, чтобы голос звучал жизнерадостно. – Просто я терпеть не могу, когда Джесс становится хищницей, вышедшей на охоту.

– У бедняги нет ни единого шанса, – рассмеялся Вуди.

Никки почувствовала себя совершенно убитой. В глубине души она надеялась, что неправильно интерпретировала происходящее.

Луна, раздувшаяся от возмущения, провожала Никки до дома, явно горя желанием обсудить неожиданные повороты сюжета. Но Никки с силой захлопнула перед ней дверь, после чего поднялась к себе. Она попыталась унять больное воображение, чтобы не представлять, как Джесс откидывается назад, а ее смеющиеся глаза ловят взгляд Рика, склонившегося над ней для поцелуя.

Глава 13