Заполняющий свет 2 бесплатное чтение

Часть 3

Пролог

– Знаешь, что самое неприятное на высоте? Ветер, – сказал он и разжал ладони.

Она улыбалась и расправляла руки, словно крылья. Как прекрасен этот полёт! Он грубый, но иногда бывает таким романтиком. Жаль, нельзя познакомить их с Робом. Нет, никак нельзя.

«Постой! – осенило её. – Он вроде бы говорил, будто знает про него. Или я что-то напутала? Это всё тот косяк, что он мне дал».

«А ты со мной не полетаешь?» – хотела спросить она, повернув голову, но не успела, разбившись о мостовую.

Глава 1

В смехе слышалась нервозность. Гости старались меньше пить и говорили вполголоса. Пропала безбашенность вечеринок. За эти два месяца страх и смятение плотно засели в сердцах людей.

– Ой, неспроста, сакральное число, Роберт. Сорокет двадцать второго апреля двадцать второго года. Красивая дата. Дружище, красота вьётся вокруг тебя, она к тебе тянется, знает, что ты будешь обращаться с ней бережно. Вот и Сван тому подтверждение. Так ни с кем, кроме тебя, работать и не согласился. За тебя, Роберт!

На дне рождения фотографа случайных людей не было, и те старались быть осторожными в высказываниях. Всё намёками да иносказаниями.

– Жесть! А что будет дальше? Страшно подумать!

– Валить или не валить. А там кому я нужен?

– Пересидим как-нибудь… Ненадолго же…

– Валюту сливать? Или покупать? Хрен поймёшь!

– У меня контракт накрылся.

– Теперь только через VPN…

– Через Турцию…

– Да он в Казахстан умотал!

– Ребят, ну в самом деле! Давайте веселиться, что ли?!

– Прости, Роберт, знаешь же, что от всей души, только она, похоже, в пятки ушла.

Это в прежние времена врубали музыку на полную мощность и нажирались до вертолётов. А в нынешних реалиях привлекать к себе внимание стало опасным.

– Да уж, пуританский вечерок…

– Душевненько…

Милая девушка чуть с хрипотцой пела каверы на любимые песни Роберта.

– А помнишь, как мы с тобой познакомились в парижской больнице? – воодушевился Зиновий.

С рекламным продюсером Левиным Роберт дружил без малого двадцать лет.

– Ну пипец, скатились до воспоминаний, динозавры хреновы.

– Нет, ребят, вы не понимаете, Роберт чуть жизнью не поплатился за любовь к профессии.

– Ладно уж, валяй, – ворчали гости.

– Он тогда совсем зелёный был, устроился на стажировку в парижскую студию. Думал, будет длинноногих моделей снимать, а ему всё морщинистых старух подкидывали. Но Роберт молоток, не тушевался, делал фотки что надо. И вот однажды перешагнула порог его студии до ужаса некрасивая женщина. Понятно, что настоящий фотограф должен уметь и Годзиллу снять как принцессу. Но эта дамочка оказалась абсолютно нефотогеничной, к тому же ужасно боялась камеры. И каждый раз, когда он наводил на неё фотоаппарат, замирала с такой жуткой гримасой на лице, что положение казалось безнадёжным.

Гости снисходительно улыбались. Им ли не знать, как неуклюжи на фото эти простые смертные.

– Но наш Роберт никогда не пасует перед трудной задачей. Время сессии закончилось, а ни одного даже мало-мальски сносного кадра он так и не сделал. Студию надо было освобождать для следующего клиента, доплачивать за время никто бы и не подумал. Да и как сказать женщине, что она страшная и неуклюжая? Что же делает Роберт, этот безудержный фанат, готовый идти на любые жертвы ради искусства? Вместо того чтобы распечатать то, что получилось, зовёт её на свидание.

Улыбки гостей стали шире, местами послышались смешки.

– Возможно, вы не в курсе, – продолжал Зиновий, – но такие дамочки бывают на редкость высокого мнения о своих прелестях и запросто могут допустить, что кто-то к ним проявляет нешуточный интимный интерес Тем более, как мы помним, дело происходило в Париже. А парижанки поразительно самоуверенные. Чего тянуть? Они идут из студии прямо в ближайший парк. Роберт угощает даму горячительными напитками, кружит ей голову. И непрерывно щёлкает своим фотоаппаратом. Крыша у дамы поехала быстро, что и было нужно нашему герою. Никогда в жизни эта «красотка» не выглядела столь прекрасной, как на снимках Роберта.

И как же наш герой пострадал, спросите вы. Банально, от рук ревнивого мужа. Представляете, сколько вокруг пропадает в одиночестве смазливых дамочек, а эта кикимора оказалась замужем за бруталом с жутко вспыльчивым нравом и мощными кулачищами. Он в мясо разделал нашего дорогого друга. Мы реально могли его потерять в самом начале карьеры. – Зиновий сокрушённо покачал головой. – И вот подумайте, лежим мы с ним на соседних койках. Он весь в бинтах, но счастливый. Улыбаться не может, задирает верхнюю губу, будто щерится. Я уж решил было, что мозги ему начисто отбили. Интересуюсь. А он знаете что отвечает? Что легко отделался, а то дамочка была серьёзно настроена его в койку затащить.

– А ты сам-то, Зиновий, как в парижскую больницу угодил?

Левин засмущался.

– Да там ерунда, ничего интересного. – Он замялся.

– Нет уж, давай рассказывай. А то горазд Роберта закладывать, а сам в кусты.

Гости дружно загудели, требуя разъяснений.

– Колись, Зиновий.

– Не скромничай, все свои.

– Со второго этажа свалился, – ответил Роберт за него, – когда убегал от полиции.

Возникло ещё больше вопросов. Левин укоризненно зыркнул на приятеля.

– Ну повздорил немного в наркопритоне, ничего страшного. Дело молодое, – оправдался он и поспешил переключить внимание. – Сарочка, детка, отдохни. Лёха, дуй за пульт.

Гости одобрительно загикали в предчувствии настоящего веселья. Грянула танцевальная музыка, лишь чуть тише, чем обычно. Бармен едва успевал обновлять коктейли.

– Ненадолго же нас хватило!

– Да пох!

Тусовка дружно одобрила отказ от чинной посиделки. А у именинника немного отлегло от души. Он не был любителем разговоров. Язык тела фотограф понимал гораздо лучше и доверял только ему. Словом обмануть легко, подделать эмоцию гораздо сложнее, почти невозможно. Глаза – зеркало души. Роберт точно знал, насколько права народная мудрость.

Зиновий обнимался с двумя моделями, а на шее именинника повисла соблазнительная Сирена. На самом деле её звали Инга, но она (надо сказать, не без успеха) играла мифологический персонаж. Холодный, но фатально манящий образ.

В зале было не меньше сотни гостей, но Роберт ни на секунду не выпускал из вида одну высокую, худощавую фигуру. Сирена со всеми своими прелестями вмиг перестала для него существовать, как только фотограф краем глаза уловил, что интересующая его персона выскользнула на патио. Он без промедления бросил партнёршу по танцу и поспешил выйти следом. Однако подошёл не сразу, жадно наблюдал исподтишка, изнемогая от желания схватить фотоаппарат или просто снять модель на телефон.

Неизменно рваные джинсы, мягкие туфли и дизайнерский лонгслив. Без сомнений, этот подбирала ему Алёна. Карминовый с волчьей башкой. Lobo… Так она звала его. Он похудел, но стал от этого только краше. Волосы ещё не отросли, он собирал их в неуклюжий хвостик. Высокая шея, безупречный тонкий профиль, бездонные голубые глаза и по-девичьи чувственные губы. Одну из них теперь рассекал шрам.

– Сван!

– Роберт? Всё супер, просто вышел подышать. Звёздная ночь.

– Ты изменился… Потощал… Тоска в глазах…

– Тебе показалось, Роберт. – Сван широко улыбнулся и сверкнул озорным взором.

– Круто! За секунду перевоплотился! Я всегда чуял в тебе профи.

Они стояли, облокотившись о парапет, и глядели на ночное небо.

– За городом звёзды ярче, – задумчиво произнёс Сван.

– Если будет мобилизация, тебя заберут? Ты же военнообязанный как врач.

– Нет. Из-за черепно-мозговой травмы.

– Серьёзно? – Роберт заинтересовался. – Из-за этого признают непригодным?

– Дают отсрочку на какое-то время. Зависит от тяжести.

– Это хорошо, – выдохнул фотограф. – Не то, что с тобой случилось, конечно, а то, что не мобилизуют. Кстати, о шрамах…

– Роберт, даже не начинай.

– Не могу удержаться. Ты же моя муза.

– Обрадовал. – Сван сокрушённо помотал головой. – Этой фигни мне только не хватало.

– Не в том смысле. Ты даёшь мне вдохновение. Лицо со шрамами – новая для меня тема. Драма.

– Таша тебе на любую модель сколько хочешь шрамов наляпает. Твори в своё удовольствие. А я не могу, из-за Алёны.

– Жаль, я мечтал на твоём примере рассказать о насилии. Тебя и раньше били, но это другое. После взбучки ты был в состоянии дойти до дома, и шрамов не оставалось. А тут! Иной уровень! Ненависть во всей своей полноте. Поделись!

– Чем, Роберт? – Сван бросил на фотографа недоумевающий взгляд. – Я понимаю твою творческую жадность, друг. Тебе до смерти жаль, что пропадает такой материал, но и ты меня пойми.

– Это будет протест против жестокости. Ответь злу силой искусства.

– Не смеши меня пафосными словами, Роберт. Тебе нужна лишь красивая картинка, а если в ней найдётся хоть немного смысла, то чудесно. Зло уже получило своё. Человек, оставивший на моём лице эти шрамы, мёртв. И убил его я. – Прекрасное лицо исказила гримаса боли.

Фотограф отшатнулся и вперил в собеседника изумлённый взгляд.

– Не своими руками, Роберт, не своими, что в сто раз хуже.

– Расскажи, умоляю!

– Нет, я не могу, это не моя тайна.

– Постой! Это какое-то иносказание. Не киллера же ты нанял?

– Нет, но мои поступки подтолкнули другого человека сделать это.

– На что угодно готов поспорить, что ты не виноват, Сван. Я понял! – Фотограф стукнул себя по лбу. – Ты изводишь себя. Это видно.

– Что ж, – усмехнулся Сван, – теперь моя ценность как модели взлетела в твоих глазах на невообразимую высоту.

И тут он дёрнулся от испуга. Призрак очень красивой женщины в один миг вырос перед ними из-под земли. Роберт принял его движение за нервный тик, а она смотрела на фотографа и не заметила реакцию Свана.

Роберт задумчиво наблюдал за танцующими гостями, а женщина пыталась обнять его своими прозрачными руками. На ней было длинное вечернее платье с открытой спиной, а волосы убраны в причёску.

– Роб, Роб, – звала она.

Замерев, Сван следил за ней боковым зрением.

– Ты не простишь мне, я знаю. Но я должна была быть с ним, так было нужно. Я не любила его никогда, клянусь! Он узнал о тебе, о наших планах и убил меня. Но как? Откуда он узнал? Я же была так осторожна. Ну почему ты не слышишь меня, Роб?! Роб!

Женщина била его в плечо и отчаянно кричала всё громче, а Сван старался запомнить каждое её слово.

– Роб, Роб! Ты любишь меня? Да. – Она положила голову ему на плечо. – Я знаю, что любишь. Ты простишь? Нет? Тебе будет больно, он обещал, что тебе будет очень больно. Так и сказал, что будет убивать тебя медленно. Это я уже потом подслушала. Я же даже не знала, Роб! Роб, меня больше нет! Понимаешь! Я мертва!

Она заплакала, а Роберт поёжился. Женщина подняла на него пронзительный взгляд.

– Ты тоже умрёшь, – обречённо произнесла она, гладя его лицо прозрачной рукой. – Смерть не страшна. Теперь я знаю. Но он обещал замучить тебя. Потерпи, милый. Родной мой, ты же выдержишь? А потом мы будем вместе. Навсегда. И будем любить друг друга. Я буду ждать. Прости, мне больно смотреть на тебя.

Призрачная женщина поцеловала Роберта и взметнулась вверх.

– Холод собачий. Что-то мне не по себе, пойдём, – фотограф мотнул головой в сторону гремящей дискотеки, – выпьем.

– Я согласен, Роб! – выпалил побледневший Сван.

– Роб?! Почему ты меня так назвал? – Он казался ошарашенным не на шутку.

– Я согласен на сессию. На твою драму или что ты там напридумывал. Согласен.

– Постой, ты назвал меня Роб. Почему? – Фотограф будто не понял, что только что исполнилась его мечта, а смотрел обезумевшими глазами на Свана.

– Да так просто вылетело. Какие-то проблемы? Ты вообще слышал, что я сказал?

– Не называй меня так, прошу.

– Хорошо, не буду, Роберт.

– Прости, что ты сказал? Согласен? На что? Выпить?

– На фотосессию! Что с тобой, Роберт?

– Не знаю, – растерянно произнёс фотограф. – Ты сказал «Роб», и я… Ты согласен сниматься?! – Он будто очнулся. – Отчего такая внезапная перемена?

– Сложно объяснить.

– Это точно? Заднюю не включишь? – Роберт отстранился, потирая глаза.

– Я в деле, – улыбнулся ему Сван.

– Нет слов, приятель! – Фотограф кинулся обниматься, расчувствовавшись. – Вот это подарок на день рождения! Ты не пожалеешь, я обещаю. Определённо сегодня нажрусь.

Они развеселились и направились прямиком в бар. После третьего бокала фотограф, у которого уже заплетался язык, обрадовал Свана:

– Только мне нужен ёжик, что был у тебя после больницы. Именно такой длины. Сообразишь?

– А ты не оборзел? Я наконец их в хвост хоть как-то смог собрать!

– Нет, Сван, пойми. Для образа нужно. Ну не получится вот с этим. – Фотограф потрепал его за волосы. – Что это вообще такое? Ни туда, ни сюда.

– Давай лучше парик. Длинные волосы, как раньше у меня были.

– К чёрту парик! Нужен ёжик, поверь мне как художнику. Потом отрастишь заново.

– Вот дерьмо!

Сван только делал вид, что пьёт на равных. Ему следовало оставаться трезвым. Почему он согласился работать с Робертом после стольких принципиальных отказов? Понятно же, что дело в словах умершей женщины. Он верил призракам. Им незачем лгать. Они не знают, что кто-то их может услышать. Роберт в опасности.

Свана трясло крупной дрожью, когда он ехал домой на такси. Прошлый опыт показал ему, насколько опасно прислушиваться к призракам. И как поступить? Сделать вид, что он ничего не видел и не слышал? А разве, согласившись на фотосессию, он не сделал свой выбор?

Итак, Роберт был любовником убитой женщины. Муж узнал об их связи и расправился с ней. И на этом не остановится. Надо действовать быстро. А что, если это произойдёт сегодня? Роберт пьян в стельку, с ним не поговоришь, да он и не знает ещё о смерти своей подруги. Как бы Сван выглядел с этой информацией? Вряд ли новоявленный Отелло осведомлён, какой именно коттедж фотограф снял для праздника. А среди гостей его быть не могло, он же был занят убийством. Утром должна появиться какая-то информация о смерти той женщины, и тогда он решит, что делать. А разве уже не утро?

Сван был без сил и далеко не трезв, а потому уснул, так и не заглянув в криминальную хронику Москвы.

Глава 2

Телефон настойчиво вибрировал, а Сван никак не мог проснуться.

– Да, – ответил он не своим голосом, еле продрав глаза.

– Сван, выйди за меня сегодня на смену, – кричал, забыв поздороваться, его новый коллега Иван. – Жену в больницу везу. Даже не прошу. Без вариантов. Николай Викторович сказал, что после ночной остаться не сможет.

– После ночной? Который час?

– Семь утра.

– Да я только пришёл с вечеринки, две ночи без сна.

– Сван, больше вообще некому.

– Ладно, щас приеду.

Он сбросил вызов и посмотрел на часы. Сколько он спал? Часа два? И душ надо принять. Или не надо? Решил, что не надо.

Кое-как умывшись, ещё не до конца протрезвевший Сван вывалился из подъезда и бросил взгляд на свой автомобиль, припаркованный у дома. Месяц назад он всё-таки сел за руль, купив машину в кредит. Таблетку от похмелья Сван, конечно, принял, но она ещё не подействовала. Он вызвал такси.

Утро выдалось облачным, и похолодало, а Сван оделся не по погоде. На майку накинул рубашку вместо куртки. Дождь наверняка ливанёт при таких-то тучах. Но машина приехала слишком быстро, чтобы он успел переодеться.

По дороге Сван вспоминал вчерашний вечер. Роберт сейчас видит только первый сон и в коттедже проторчит как минимум до завтра. К середине дня, а то и позже, проснутся те гости, что остались там ночевать, и продолжат бухать. С ними фотограф в безопасности, и Сван может спокойно отдежурить эту смену.

Медсестра Настя, что работала по графику с Иваном, засияла ярче утренней звезды, увидев Свана в дверях. К его глубочайшему удивлению, эта совсем ещё юная девушка была в него безответно влюблена. Хотя Настю тянуло на всё странное. Например, к работе в морге или субкультуре эмо. Сван думал, что это течение давно кануло в Лету, но оказалось, что на фоне пандемии эмо возродилось вновь.

Настя сидела за столом вся такая раскрашенная в чёрно-розовые тона и хлопала накладными ресницами. А у него в голове саундтреком зазвучала песня Билли Айлиш, которую она постоянно напевала.

– Сколько? – сухо спросил Сван.

– Четыре, но надо начать с Хрусталёвой. Вакунин просил срочно, – чуть зардевшись, ответила она.

– Жесть! Я две ночи не спал. А что с ней?

– Молодая женщина скончалась ночью в больнице при странных обстоятельствах. Она лежала на плановом обследовании. Предварительная причина смерти не установлена.

У Свана по спине побежали мурашки. Не может быть!

– В каком отделении она лежала?

– В терапии, на диагностике.

– И что они нашли?

– Были подозрения на опухоль мозга из-за судорожных припадков, но не подтвердилось. Её должны были сегодня перевести в неврологию, а она взяла и померла. Там все на ушах стоят, а родственники в шоке и орут на всю больницу.

– Ладно, Настя, буду разбираться.

«А вдруг это она и есть!» Сван мигом взбодрился.

– Сварить тебе кофе? – участливо предложила медсестра.

– Если не сложно. А лучше капельницу на всю смену. – Он улыбнулся и отправился переодеваться.

«Вот будет круто, если это действительно женщина-призрак». Эта мысль не давала ему покоя.

– Кофе, Сван. – Настя неожиданно подошла сзади, когда он натягивал пижаму.

– Ничего, что я одеваюсь?

– Ничё. – Она кокетливо пожала худенькими плечиками.

– Поставь, пожалуйста. Спасибо.

Но она не ушла, продолжая сверлить его жадным взглядом. Сван лишь поморщился, зная, что заводить разговор себе дороже.

– А Николай Викторович даже тебя не дождался. Упорхнул к новой пассии. Чистенький, надушенный. Чувствуешь, как воняет?

– Окно открой, проветри.

Он залпом опрокинул чашку кофе.

– Горячий же. – Настя вылупила глаза.

– Странный вкус у твоего кофе. – Сван поморщился. – Ты чего туда плесканула? Травяной бальзам из запасов Николая Викторовича?

– Нет! – возмутилась она. – Чистый, без сахара, как ты любишь. Тебе показалось.

– Ну-ну. – Он скривился. Во рту стоял горький привкус полыни.

Впрочем, это пустяки, его ждала загадочная женщина. Кивнув Насте, Сван поспешил в секционный зал.

И почему ему хотелось, чтобы это была именно она? Будто бы он такой избранный, и с ним случаются всякие мистические истории. Именно этой капли не хватало Свану, чтоб возгордиться, но пронесло.

Едва открыв ячейку, он вмиг почувствовал разочарование, и ему мучительно захотелось спать. Хрусталёва Наталья Семёновна раза в три превосходила по весу призрачную ночную гостью Роберта. Сван тут же потерял интерес к загадке её смерти.

Да и что там разгадывать? Он методично исследует тело, нарежет гистологию, возьмёт пробы, и тайна вскроется сама собой. Впрочем, было бы довольно и одного соскоба, что он сделал из-под ногтей женщины. Ещё не вскрыв тело, Сван уже знал, что найдёт в её желудке с десяток непереваренных таблеток. Он отчётливо представил себе эту картину, как она нервно дрожащими руками потрошит блистер. На пальцах остались следы лекарства. А судя по первичным признакам, это снотворное.

Значит, он может отправить тело обратно в ячейку и не делать вскрытие? Сван тяжело вздохнул – нет. Маловато кофе. Стараясь отогнать сон, он стал размышлять над историей Натальи Хрусталёвой.

Итак, его версия такова. Женщину мучили приступы, она теряла сознание, билась в судорогах. Отходя, гуглила симптомы. Интернет выдавал лишь две очевидные причины: онкология и эпилепсия. Наталья предпочитала думать, что больна благородным раком мозга, а узнав, что это не так, не смогла смириться с диагнозом. Муж, его родители, подруги, коллеги отныне будут считать её ущербной. Жить эпилептиком Наталья не пожелала. Ей казалось, что лучше быть мёртвой матерью (а дети у неё были, судя по шраму от кесарева сечения), чем припадочной.

Сван часто размышлял над спорным вопросом: насколько врач должен быть откровенен с пациентом, сообщая ему диагноз. Это же как приговор, не всякая психика выдержит. Иногда даже его посмертные заключения вызывали бурную реакцию у родственников умершего. Они недоумевали, ругались и плакали. И в случае с Натальей поверят не сразу, помотают нервы медперсоналу больницы, дойдут до главного врача, завалят претензиями. В какой-то степени справедливыми, ведь доктора должны были заметить, что женщина психически неуравновешенна. Но когда им вдаваться в такие подробности? Едва успевают разгребать насущную работу. Упустили, но будут оправданы.

Вот и таблетки. Сван извлёк содержимое желудка и внезапно ощутил нестерпимую тошноту.

«Что за фигня?!» – пронеслось в голове.

Он едва успел добежать до раковины, как его вывернуло наизнанку. Трясущимися руками Сван стянул грязные перчатки и запачканную маску. Лицо покрылось холодным потом. Его вырвало снова.

Такого с ним не случалось ни разу за всё время, проведённое в морге. Сван лихорадочно размышлял. Алкоголь? Не настолько много он выпил, да и времени прошло достаточно. Отравление едой? Что он сегодня ел? На ходу проглотил бутерброд с сыром, собираясь на работу. Кофе… со странным привкусом. Пришлось бросить тело и выйти из зала, чтобы прийти в себя.

Настя и санитар Лёша хихикали, уткнувшись в телефон.

– Ты чего, Сван? – Она вскинула на него удивлённый взгляд, оторвавшись от экрана. – Что с тобой?

Он стоял в перепачканном фартуке, бледный как смерть.

– Воды мне дай.

Настя вскочила с места.

– Садись. – Лёша уступил ему свой стул.

– Нет, я в рабочем, нельзя. Ведро принеси.

– Какое ведро?

– Любое.

Подлетела Настя со стаканом воды. Сван дождался, пока вернётся Лёша, осушил залпом стакан, и его тут же вырвало вновь в уже приготовленную тару.

– Ещё неси. – Он строго зыркнул на медсестру и вернул ей стакан.

Она метнулась вновь.

Процедура повторилась.

– Кажется, всё вышло. Теперь противорвотное коли.

– Перепил вчера, что ли? – усмехнулся Лёша.

– Нет, – грубовато ответил Сван. – Сходи покури, нам с Настей надо перетереть.

– Секреты? Ладно, ладно, не смотри так.

Лёша ушёл, а она замерла, уставившись на него округлившимися глазами.

– Ты колоть собираешься или им там типа некуда спешить? – Он кивнул головой в сторону секционного зала.

– Сван…

– Что ты мне в кофе подлила? – строго спросил он.

– Ничего, – Настя нервно замотала головой.

– Лучше скажи сама, или я отдам вот это дерьмо на анализ.

Она густо покраснела до ушей и, всхлипнув, еле выдавила из себя:

– Приворотное зелье…

– Чего?! – Сван скривился. – Зелье?! Ты спятила?! Сама варила?

– Нет, конечно! – вспыхнула Настя. – Знахарка. Но там ничего такого не было.

– Ага, только глаза жабы да змеиный яд…

– Нет! Что ты?! Травы!

– Ты же не знала, что я сегодня буду дежурить.

– Я давно его припасла, всё ждала удобного случая. Вот и подвернулся…

– Ясно. А срок годности у твоего зелья есть?

– Не знаю, – она смутилась. – Но я в холодильнике хранила.

– Настя, – Сван смягчился, – это во всех смыслах плохая идея. Мало того, что тебе это вообще ни к чему, оно ещё и не работает. Как может какая-то трава кого-то приворожить? Это же ахинея! Настя, ну ты чего?!

– Прости, я не хотела тебя травить.

– В следующий раз пробуй сначала на себе. Ты колоть меня собираешься? Мне работать надо.

На столе регистратора пристроились два призрака мужского пола и наблюдали за мизансценой, как в театре.

– Во кино!

– Ага! Прикольно!

– Девка не видит, что ли, что он голубец?

– Да дуры они все.

Сван стиснул зубы якобы от вошедшей в вену иглы.

– Получше? – спросила она сочувственно.

– Да. Спасибо. За укол.

– Я уберу. – Настя потянулась к ведру.

– Ещё чего, – не позволил он.

– А между ними что-то есть, – не унимались сопереживающие героям призраки.

– Зелье сработало. Я верю в такие штуки.

Сван резко развернулся и скрылся за дверью секционного зала, а там не смог сдержаться от беззвучного судорожного смеха.

«Приворотное зелье, ёпрст. Простите, Наталья. Так на чём мы остановились? Те двое умников получат у меня ещё! Дойдёт и до них очередь. Я тоже комментировать умею».

Это он только так подумал. Сван уважительно относился к телам и покинувшим их душам.

Парочкой призраков оказались двое молодых парней, отравившихся модными мухоморами. Их доставили в больницу и пытались спасти, но не вышло. Сван старался даже краем глаза не смотреть на призраков. А они болтались под ногами, рассматривая вновь прибывших, которых оформляли Настя с Лёшей, и болтали без умолку.

– Санёк, думаешь, нам теперь здесь всегда сидеть?

– Без понятия…

– А почему других жмуриков нет?

– Может, потому что мы в больнице сдохли, а они нет. Думаю, как тела увезут отсюда, так и мы за ними потащимся.

– В могилу, что ли?

– Да хер его знает!

После недосыпа и отравления зельем Свану было совсем плохо. Он дорабатывал смену на последнем издыхании, а вокруг творился сущий ад. Прибегал Вакунин, задавал тупые вопросы.

– Ты уверен, что это она сама?

– Откуда мне знать, кто ей таблеток в рот напихал?! – Сван раздражённо вскинул руки. – Почему до сих пор нет полиции? Ты вызвал?

– Нет ещё…

– Слава, ты в своём уме?! Это криминал. Они должны разбираться, сама она или ей кто-то помог, а тело увезти на судебную экспертизу.

– Сука, сука, сука! – ругался Вакунин и стучал по столу.

Ещё и на вопросы следственного комитета пришлось отвечать.

– Токсикология пока не готова, вот протокол вскрытия. Видеозапись сделал на всякий случай.

– Вы всегда делаете видеозапись?

– Никогда.

– Почему же решили сделать?

– При наружном осмотре обнаружил следы порошкообразного вещества под ногтями и на подушечках пальцев. Я тело не омывал, изъял содержимое желудка, взял пробы крови и отправил в лабораторию. Больше вообще ничего не трогал.

Женщина-следователь долго сверлила его нагловатым прищуренным взглядом. Она была молода, но сурова на вид. Короткие мелированные волосы, острые скулы, загорелая не по сезону кожа, нереально белые зубы.

– Лицо ваше мне знакомо. Мы нигде не могли встречаться? – спросила она.

– Я вижу вас впервые, – чуть устало улыбнулся Сван.

– Стоп! Точно! Вы же модель? Фото в журнале.

– Чего? Чего? – подскочили призраки. – Ну кино!

– Вы меня с кем-то спутали. Ко мне больше нет вопросов? Надо работать, – безапелляционно ответил Сван любопытствующей женщине.

– Боюсь, такое лицо спутать невозможно. Единственное – шрамы. Давно они у вас?

– Как это относится к делу? – раздражённо ответил он вопросом на вопрос. – Мне добавить больше нечего. Извините. – Сван поспешил скрыться за дверью секционного зала, уверенный, что всю недостающую информацию, приукрашенную фантазией влюблённой девушки, следователь получит от Насти.

Как ни казалось, что время остановилось, чтобы умотать его на этой бешеной карусели, день всё же закончился. Сван остервенело стучал по клавиатуре, когда в секционный зал вошёл уже переодетый в рабочее Иван.

– Привет, Сван! Спасибо тебе большое, что выручил.

– Как жена?

– На сохранение положили, была угроза выкидыша. Жесть! Тебе хорошо, ты человек свободный. А у меня уже третий. Представляешь?

– Каждому своё… Удачи!

В глазах темнело от усталости. Сван держался за стенку в душе, чтобы не упасть. Немного полегчало от воды.

– Я тебе кофе сварила. – Настя не ушла и ждала его в ординаторской.

– Опять? – Он не удержался от смеха.

Она насупилась.

– Извини. – Сван погладил её по руке.

– Я же говорил, что работает приворот. – Призраки перешли на шёпот, верно, учуяли романтическую сцену.

«Да чтоб они провалились!» – раздражённо подумал Сван.

Настя бросила на него призывный взгляд.

– Поужинаем вместе?

– Нет, прости, я смертельно устал.

– Следователь о тебе расспрашивала.

– А ты что? Всё выложила?

– Это же не тайна. Она бы и так узнала. В интернете полно твоих снимков.

– Никогда не видел.

– Да ладно! Не поверю.

– Нет, я не смотрю.

– А вот и зря. Может, кто-то их незаконно использует.

– Это не моя беда. У меня нет на них прав.

– Как это?

– Снимками владеют фотографы. Ну по крайней мере моими.

– Тогда гляди! – Она без стыда показала ему заставку на своём телефоне.

Он очень хорошо помнил это фото, последнее в его портфолио. В тот день он расстался с Алёной и модельным бизнесом. Роберт! Он совсем забыл про Роберта!

Сван пулей вылетел на улицу, на ходу вызывая такси, даже не попрощавшись ни с Настей, ни с пришедшими на смену коллегами.

Он пытался полистать ленту новостей в такси, но голова от голода и усталости закружилась, замутило. Сван решил не рисковать чистеньким салоном автомобиля и отложил изыскания до дома. Однако там его ждал очередной сюрприз.

«Да что они все, сговорились сегодня?!»

Чуть смялось длинное фисташковое платье. Арина Борисовна была прекрасна даже в слезах. Сван подошёл к маме, рыдающей на диване в обнимку с подушкой, и поцеловал её в лоб.

– Что стряслось, мамочка?

Вместо ответа она уткнулась в его плечо и громко всхлипнула. Сван погладил ёжик её коротких волос.

– С Виктором поссорилась?

Она помотала головой.

– Из-за работы ты плакать вряд ли будешь. Он заболел или ты? Где он вообще? Почему не с тобой?

Арина Борисовна лишь мотала головой. Как же Сван устал разгадывать загадки!

– Мама, выкладывай! – настойчиво, но ласково потребовал он.

Она вскинула на него большие карие глаза и почти беззвучно произнесла:

– Я беременна!

«Фух!» – отлегло от души.

Выходит обычная истерика, ничего серьёзного.

– Так это здорово! – Сван вновь поцеловал её в лоб. – Какой срок?

– Три месяца. – Она давилась слезами. – Как вообще я могла забеременеть?! Мне пятьдесят! Я думала, всё закончилось, а тут… Он говорит, какой симпатичный животик…

– Ну-ну. – Сван крепче обнял мать. – Как отреагировал Виктор?

– Щенячий восторг… Что он знает о материнстве?! Я не могу! Как я могу?! Ты должен понять меня, сынок.

Да, он понимал, как никто другой. Смерть сестры их обоих поломала.

– Ну подумай, внуков от меня тебе никогда не дождаться. Чем не отличный вариант? Мы справимся вместе. Я буду рядом, мама.

– А курить? С тех пор как я сделала тест, я не выкурила ни сигареты. Мне плохо, Сван!

– Мама, – сочувственно протянул он, прижавшись щекой к её щеке, – тут ничего не поделаешь, придётся перетерпеть. Можно заменить леденцами на первое время.

Они сидели на диване обнявшись. Сван гладил её по спине, пока она не перестала всхлипывать.

– Какая из меня мать? Посмотри на меня.

– Лучшая, любимая. – Он поцеловал её в лоб, а она снова заплакала, но уже по-другому.

Мать и сын вместе поужинали, как в старые добрые времена.

– Знаешь, ему ведь всего сорок лет. И на серьёзные отношения я не рассчитывала.

– Виктор любит тебя. И ты прекрасна.

– А я его люблю?

– Ты скажи…

– Можно я поживу здесь, пока не разберусь?

– Это твой дом, мама.

Сван уложил Арину Борисовну спать, она капризничала не хуже ребёнка. Он гладил её по руке и рассказывал сказку об их счастливом будущем.

– Когда я умру, тебе придётся заботиться о ней. – Она грустно улыбалась.

– О ней? Ты уже знаешь пол?

– Чувствую… Я боюсь! – Она сжала его ладонь.

– Рядом с тобой двое любящих мужчин, тебе нечего бояться, мама. Спи спокойно. – Сван поцеловал её в шрам на лбу.

– И у тебя такой же теперь… – Она потянулась и поцеловала его в ответ.

– Хороших снов вам обеим.

Арина Борисовна уснула, а он еле дополз до кровати и свалился совершенно без сил.

«Боже, Роберт! Прости, я ничего не успел!» С этой мыслью Сван лихорадочно набирал номер фотографа.

Тот ответил только со второго раза. Сван уже отчаялся.

– Роберт, ты живой?!

– Вроде да, – промычал тот нетрезвым голосом. – А ты чего звонишь? Только не говори, что передумал. Сван, имей совесть.

– Да нет же. Всё в силе.

– Отлично. Ты уже подстригся?

– Нет, сегодня работал, завтра обязательно.

– Тогда не будем тянуть. Двадцать пятого у меня. Я напишу. Идёт?

– Договорились. Ты один? Ты где вообще?

– Всё там же, но завтра больше ни-ни…

Роберт вовсе не казался расстроенным из-за смерти подруги. Может, ещё до него не дошла информация? Или призрак женщины лишь почудился Свану? Надо бы поискать… Что поискать?.. Мысли путались, он засыпал, так ничего и не выяснив.

Глава 3

Наутро Сван проснулся бодрым и весёлым. У него будет сестра! Он, как и мама, хотел верить, что это девочка. Вряд ли мальчику понравится брат, больше похожий на женщину, чем на мужчину. Интересно, какое очередное странное имя мама подберёт для дочери?

Потягиваясь в постели, Сван вспомнил, что обещал Роберту сегодня подстричься для фотосессии. До травмы головы он носил длинные волосы и делал причёску в женских салонах, представляясь девушкой. Он задумался: как же поступить на этот раз?

В барбершоп он точно не пойдёт, а женский образ без длинных волос в салоне может вызвать сомнения. Сван написал гримёрше Таше, чтобы она порекомендовала кого-нибудь из знакомых. Та с радостью откликнулась и предложила свои услуги. Сван без колебаний согласился – он доверял Таше. Они договорились встретиться вечером в театре. Во время спектакля она будет свободна и сможет им заняться.

А пока нужно было всё-таки поискать информацию о призрачной женщине. И только он открыл ноутбук, как тишину квартиры нарушила трель звонка. Мамина комната была ближе к двери, и, пока он замешкался в поисках брюк, она отворила дверь сама.

Сван прислушался, не торопясь выходить. Это был Виктор. Он принёс маме свежие круассаны на завтрак. Сван старался не подслушивать, но мамин тон не оставлял сомнений в том, что она прогоняла своего приятеля. Беседа длилась меньше пяти минут. Виктора в квартиру она не впустила.

Решив, что его долг утешить маму, Сван вновь вынужден был поступиться спасением Роберта и вышел из комнаты. К своему удивлению, он нашёл Арину Борисовну в весёлом расположении духа на кухне.

– И чего холодильник пустой?! – с претензией заявила она. – Нам надо есть. Где еда в этом доме?

Сван, конечно, очень любил свою маму и сочувствовал её положению, но в этот момент в его душе возник протест. Как-то неправильно легли карты. Вовсе не он, а Виктор должен был исполнять мамины капризы.

– Мигом метнулся в магазин! – приказала она. – И купи мне что-нибудь для отвыкания от сигарет. Жуть как курить хочется. Ну чего стоишь как истукан? Иди! И недалеко, чтобы я долго не ждала.

– И чего купить?

– Всего!

Такой маму Сван видел впервые. Что же делает с женщинами беременность? И дело ведь не в гормонах. Два дня назад она не знала, что носит ребёнка, и была самой собой. Видимо, что-то перемкнуло в голове. Я беременна, а значит, мне всё позволено и все должны быть у меня на посылках. Возражать он не стал, оделся и помчался выполнять поручение.

Выскочив из подъезда, Сван наткнулся на машину Виктора. Тот сидел в тяжёлых раздумьях и стучал пальцами по ободу руля.

– Привет! – Сван решил поддержать маминого приятеля.

– О, здорово! Запрыгивай, поболтаем, если не спешишь. – Он натянуто улыбнулся.

Сван пристроился на переднем сиденье.

– Круассан будешь? – предложил Виктор.

– С удовольствием! Ещё не ел. Мама выгнала меня из дома в магазин.

Он и вправду был голоден. Виктор протянул ему бумажный пакет. Сван достал мягкий, ещё тёплый круассан и с наслаждением жадно откусил большой кусок.

– Не переживай, Виктор, – заговорил он с набитым ртом. – На неё так влияет отказ от курения. Представь, мама десять лет не выпускала сигарету из рук, а тут пришлось в один миг резко бросить. Это ломка. Рвёт и мечет. Пережди. Скоро пройдёт.

– Думаешь, из-за этого? – Виктор воодушевился.

– Сто процентов.

– А резкий отказ от курения не опасен для ребёнка?

– Нет, наоборот, так нужно. Но маме тяжело. Не приставай к ней пока. Я напишу тебе, когда синдром отмены ослабнет.

– А если она решит, что я сдался? Знаешь же, нельзя доверять женщине, когда она говорит «нет». Ещё больше обидится, что я перестал её добиваться.

– Небольшой перерыв нужен, дай ей свыкнуться с положением. Я понаблюдаю за ней. Буду тебе писать. Извини, мне надо бежать, а то она голодная и злая.

– Я тебя подвезу.

– Куда? За угол? Бывай, Виктор. И не хандри. Всё утрясётся.

Сван вылез из машины и поспешил за покупками. Надо во что бы то ни стало их помирить, иначе ему кранты. Это Виктор должен отдуваться, а не он. Дело спасения Роберта отложено, а промедление может стоить его другу жизни.

– Солёные огурцы, селёдка и торт? Ты серьёзно?! – Мама критически осматривала продукты, рассасывая леденец. – Мясо где?! Где мясо, я спрашиваю? Ты издеваешься?

– Ты же не ешь мясо, только рыбу.

– Теперь ем. И картошку!

– Откуда же я знал? Давно?

– Сегодня!

Свану пришлось вновь нестись на всех парах в магазин. Он бросал нервные взгляды на часы, надеясь, что мама не заставит его готовить. Напрасно надеялся – заставила.

После обеда он похолодевшими пальцами написал Роберту сообщение, якобы желая уточнить время встречи, а на самом деле проверить, жив ли тот.

«15:00 сможешь?» – ответил фотограф.

«Да, но надо уложиться до ночной смены».

«Больше трёх часов на первый раз не займу».

«Договорились».

Итак, ищем погибшую женщину. Сван решительно открыл ноутбук и принялся лихорадочно листать ленту новостей. А прочитав одну из них, почти в экстазе откинулся на спинку кресла. Да, это она!

Таблоиды писали, что 23 апреля 2022 года в 01:45 жена известного бизнесмена Ангарского Жанна 1990 года рождения покончила жизнь самоубийством, сбросившись с крыши сталинской высотки в центре Москвы. Причину необдуманного поступка женщины выясняет следствие.

К статьям прилагалось множество прижизненных фотографий Жанны. У Свана отпали все сомнения. Он заглянул в её социальные сети. Листал долго, тщательно изучал, но не нашёл ни единого намёка на её связь с Робертом. Попалась хотя бы одна фотография, сделанная им, но нет. Работы его друга были узнаваемы, Сван мог легко выделить их из сотен других. Жанна не обманула, говоря, что тщательно скрывала их связь.

Что ж, раз женщина и её смерть реальны, то и угроза жизни Роберта тоже. Надо что-то делать! Но что? Сван задумался.

Следствие считает смерть Жанны самоубийством, однако ему от первоисточника известно, что это не так. Как бы направить полицию по нужному следу? Не так-то просто оказалось связаться со следователем по делу, и Сван оставил сообщение на горячей линии.

Тем временем нужно было собираться на встречу с Ташей. Перед уходом он заглянул в мамину комнату и застал её в приступе ностальгии. Она листала их с Агатой детский фотоальбом.

– К тебе можно?

– Да, заходи, – грустно ответила Арина Борисовна. – Вот посмотри, это ты, только что из роддома. Милашка, правда?

– Младенцы всегда на фото хорошо выходят. Это только взрослые могут быть нефотогеничными.

Сван присел на подлокотник кресла, в котором она сидела.

– Это точно, – усмехнулась мама. – Но не ты…

– Не жалеешь, что прогнала Виктора?

– Я могу позвать его в любой момент, и он примчится без промедления, – безразлично ответила она.

– Хм! Вот как. – Он мотнул головой, удивившись циничности её заявления. – Я убегаю по делу. Тебе что-нибудь нужно?

– Нет, спасибо, ужин я сама приготовлю. А ты поел?

– Нет, закину сейчас чего-нибудь в топку.

– Ты исхудал.

– Это для образа, согласился на фотосессию.

– Кстати, когда мой живот подрастёт, твой фотограф сможет сделать несколько снимков на память? У меня нет ни одной беременной фотки.

– Спрошу… Пока! Вернусь поздно, не жди.

Что случилось с чувствами мамы к Виктору? Оставалось только удивляться.

Основным местом работы Таши был театр, хотя там она проводила меньше всего времени. В моду вошло вольное прочтение классики, будто бы свежие авторы перевелись. Каждый театральный режиссёр считал своим долгом опошлить традиционную постановку. У Таши на гриме было два актёра, а после она ждала весь спектакль, чтобы их разобрать.

С тех пор как они виделись в последний раз, прошло больше полугода. Она перекрасилась из фиолетового в рыжий цвет.

– Это новый этап в жизни или от скуки? – Сван поцеловал Ташу в щёку.

– Боже, как я соскучилась! – Она чуть не сломала ему рёбра крепкими объятиями. – Дай на тебя посмотреть. – Таша отошла на расстояние вытянутой руки. – Как же ты изменился, Сван! Тебе ли спрашивать меня о переменах? У меня сплошная рутина. Это у тебя, вижу, жизнь бьёт ключом. Снова с Робертом согласился работать? Это классно! Там без грима? Он мне не звонил.

– Я сам ещё толком не знаю, завтра первая встреча, – уклончиво ответил Сван. Роберт вполне мог пригласить и другого гримёра. – Тебе доверяю стрижку.

– Посмотрим! Садись в кресло.

Таша сняла резинку с его волос и распустила короткий хвостик.

– И чего он хочет?

– Вот, взгляни на селфи сразу после больницы. – Сван передал ей телефон. – Роберт желает такой же ёжик, но чтобы было стильно.

– Так-так… – Таша задумалась, отложила телефон и уставилась на его отражение в зеркале. – Не жалко резать?

– Ради искусства…

Сказал и подумал: «Исключительно во имя спасения Роберта».

– Что ж, приступим. Пересядь на мойку, красавчик.

Таша принялась за работу, без умолку рассказывая сплетни из мира модельного бизнеса, которые он мог пропустить за это время. Новости про Алёну она деликатно обходила стороной. Сван и так знал, что его бывшая подруга и любовь на всю жизнь счастлива в браке с итальянским виноделом. Молодожёны много путешествовали, активно интересовались театральными постановками и живописью. Муж Алёны оказался заядлым коллекционером, а у неё был безупречный вкус. И с некоторых пор она стала решать, на какие картины ему тратить свои кровные.

– Предлагаю покрасить волосы на тон темнее, у меня есть прекрасный оттенок, как раз под твою кожу и глаза.

– Это надо у Роберта уточнить.

Сван был рад любому поводу проверить друга. Он написал ему сообщение о предложении Таши.

«Ни в коем случае!» – ответил фотограф.

– Предложение отклоняется, Таша.

Она пожала плечами и продолжила щёлкать ножницами и стрекотать языком.

– У неё вся жизнь на этой рекламе была завязана. Пришлось съезжать из пентхауса за триста тыщ и поискать жильё поскромнее. Родители в Химках… И квартира от бабушки досталась… Она её сдаёт за гроши, там полный разгром. Говорю, сделай ремонт и живи. А она крутит пальцем у виска. Фолловеры должны видеть, что она шикует. А то на то и выходит. Что зарабатывает, то и тратит на имитацию богатой жизни. В плюс-то пока не вышла. Чуть какой сбой в системе, как сейчас, сразу в минус падает. Кредит взяла. Додумалась! Глядишь, придётся в Химках квартиру продавать, чтоб его отдать.

О ком это она? Сван задумался о своём и прослушал.

– Таш, а ты не знаешь некую Жанну Ангарскую?

– Кто ж её не знает?! У неё несколько сотен тысяч подписчиков было. Жанна много путешествовала и с юмором рассказывала. Остроумная тётка была.

– Тётка?

– Ей уже далеко за тридцать. Муж богатый, но он гей.

– Тогда почему она с ним? – удивился Сван.

– Само собой, для прикрытия! – Таша всплеснула руками. – Он крупными деньгами ворочает, госконтракты получает. Кто будет иметь дело с открытым геем?!

– Так это не общедоступная информация?

– Конечно, нет! – возмутилась она. – Зачем тогда ему жена?

– Погоди, выходит, он с ней не спал?

– Я свечку не держала. Скажу по секрету, был у меня один мальчик на гриме… Ангарский с ним долго встречался.

– Значит, у Жанны были любовники?

– О них никто ничего не знает. Полистай её соцсети и поймёшь, сколько сил она потратила, чтобы создать образ счастливой семьи. Это была её работа. Кстати, муж на смерти Жанны сэкономит. Скорбящий вдовец вполне может побыть какое-то время одиноким.

– Думаешь, ему была выгодна её смерть?

– Ты чё тупишь, Сван? Само собой, нет! Ну год, ну два он продержится в статусе безутешного вдовца, а после должен будет искать замену. А это не так-то просто. Жанна была идеальна. А у тебя какой к ней интерес?

– Никакого… Новости читал… Любопытно стало, с чего такая успешная женщина вдруг решила покончить с собой.

– Говорят, перебрала с дозой. Немудрено, нарики часто летают.

– Она принимала наркотики?

– Да кто их там знает!

Сван задумался и не заметил, как Таша закончила его стричь.

– Не морщи лоб, тебе не идёт. – Она стряхнула волосы с его плеч и сняла пеньюар. – Ты ж моя мордашка! – Гримёрша бесцеремонно потрепала его по щекам. – Взяться не за что, совсем впали. По Алёне сохнешь? Прости, прости, прости, вырвалось! – затараторила она. – Не сердись, прошу.

– Из-за другой девушки, Таша. Алёна здесь совершенно ни при чём.

И это была чистая правда. Соня стала причиной потери аппетита, хандры и бессонных ночей. Он винил себя во всём, что с ней случилось. Мучительно искал, но так и не нашёл ответа на вопрос: на каком же уровне он ошибся, где надо было повернуть, чтобы все были живы и счастливы?

– Я не знала о ней.

– Это был очень короткий и болезненный роман.

Глаза Таши загорелись, она жаждала услышать эту историю. Свана спасло окончание спектакля. В гримёрке стало оживлённо, и он поторопился попрощаться с подругой.

– Ты чё, больной?! – обиделась Таша, когда он положил деньги ей на стол. – Убери, я сделаю вид, что не заметила.

– Прости, я часто ошибаюсь в своих поступках. Не морщи лоб, тебе не идёт.

Они посмеялись, обнялись, по-дружески поцеловались и распрощались.

Сван медленно шагал по проспекту и размышлял над полученной от Таши информацией. Видимо, между мужем-геем и Жанной был уговор, что она тщательно скрывает своих любовников. Нет, не так! Она вообще не должна была их иметь, и за это он ей платил.

И вдруг он узнаёт про её связь с Робертом и расправляется с ней.

Хорошо, но откуда тогда ненависть? Призрачная Жанна говорила, что он обещал убивать Роберта медленно и мучительно, а так поступают, только когда хотят отомстить. Но за что?

Да и само самоубийство жены компрометирует бизнесмена. Мог бы убрать её более деликатным способом. Что-то не вяжется во всей этой истории.

Сван поравнялся с модным клубом и замер. Не войти ли? Только сходив на стрижку, он уже многое узнал. Сколько же информации может покоиться за этими стенами?

После некоторых колебаний Сван решил, что один коктейль ему не повредит и даст возможность осмотреться в поисках потенциального информатора.

Охранник на входе грубо его остановил:

– Закрытое мероприятие.

– Ему можно, – послышался за спиной Свана властный голос.

Он резко обернулся и встретился лицом к лицу с ухмыляющимся Критовым.

– Кто тебя так разукрасил и обкромсал, мальчик? Ты проходи, проходи. – Продюсер буквально затолкал его в дверь. – Да ты остынь, не сверкай так зеньками. Сегодня ты не в моём вкусе.

Сван задохнулся от ярости, а жирный боров подмигнул ему и скрылся в толпе.

Понадобилось много времени, чтобы отдышаться. Он бы убил Критова, если б мог. Но эмоции эмоциями, а он пришёл сюда по делу. Сван решительно направился к барной стойке.

Мероприятие и вправду было закрытым, для воскресного вечера маловато посетителей, не пришлось толкаться. Он присел на высокий стул, заказал бармену коктейль и огляделся. В районе танцпола орала какая-то молодёжная группа. Публика дёргалась в такт музыке, хотя музыкой этот рёв можно было назвать с большой натяжкой. Сван не был завсегдатаем тусовок и мало кого здесь знал. Оставалась надежда только на случайный разговор.

– Привет, Сван! – На соседний стул запрыгнула тощая блондинка с метровыми ногами.

– Привет! – Он напрягся, вспоминая.

– Не тужься, вряд ли ты меня помнишь. Стефа. Мы вместе снимались у Роберта.

«У-у, – заинтересованно протянул про себя Сван. – Уже что-то клюнуло».

Она сделала знак бармену.

– Тебе идёт этот новый образ. Но я бы покрасила волосы на тон ниже.

Свана бесило желание окружающих постоянно обсуждать его внешность, будто бы это была его основная черта, как, например, к писателю подходят с отзывом на новую книгу.

– А ты давно Роберта видела? Сегодня звонил ему, показалось, он не в себе, голос был странный.

– Я для Роберта – массовка и напрямую с ним не общаюсь. Он хитрый жук, платит мало, потому что знает, что все мечтают у него сниматься. Это как проба на золоте. Модели готовы бесплатно с ним работать, лишь бы заполучить его снимки в своё портфолио.

– Не знал, – честно ответил Сван.

– Ты исключение. Новый проект?

– Намётки. А ты, Стефа, с кем сейчас работаешь?

Она опрокинула первый шот.

– Полная задница! – выругалась Стефа. – С этой войной все контракты слетели. Мы с девчонками должны были весной работать в Париже. И где мы теперь? Снимаемся для маркетплейсов. Можешь себе представить?

– Не знал, что всё настолько плохо. Маркетплейсы?! Жёстко!

– И уехать не вариант. В Европе начали бояться работать с русскими моделями. – Она опрокинула вторую рюмку. – Так что… Вот так…

– А у Жанны тоже были проблемы? – Сван закинул крючок и замер.

Стефа недоумённо на него посмотрела.

– Какие у неё могли быть проблемы?! – возмутилась она и опрокинула очередную рюмку. – Жанна от заграницы никогда не зависела.

– А ты слышала, что муж Ангарской гей? – понизив голос и подавшись к ней, спросил Сван.

– Тсс! – одёрнула она его. – Не произноси здесь эту фамилию. Ты чё, вообще не в теме?! Пойду я, пожалуй.

Стефа неловко сползла со стула и тут же повисла на шее у какого-то знакомого ей мужика, оставив Свана в полнейшем недоумении.

Мутная история. Что мы имеем? Жанна тщательно создавала образ добропорядочной семьи, но все вокруг знали, что её муж гей. И какой в этом смысл? Только если данная информация доступна лишь узкому кругу людей. Но театральную гримёршу и модель вряд ли можно отнести к избранным. А они те ещё сплетницы.

Жанна точно обозначила мотив убийства. Дословно: «Он узнал о тебе, о наших планах и убил меня». Сван помнил каждое слово очень чётко, но полученная от девушек информация загоняла его в тупик. Надо потолковать с Робертом и добиться от него признания. Что ещё за планы такие?

На этой мысли Сван решил покинуть клуб, а перед уходом зашёл в туалет. Писсуары были заняты, и он воспользовался кабинкой. Это была маленькая уютная комната с приглушённым светом. При желании там можно было уединиться.

Сделав свои дела, Сван собрался выйти, но двое парней затолкали его обратно.

– Эй! В чём дело?! – возмутился он, понимая, что воздух сотрясать бессмысленно.

Парни сделают то, за чем пришли. Только вот что именно? Ждать ответа долго не пришлось. Один из них прижал его к стене своим мощным телом и сдавил горло, лишив возможности даже дёрнуться, а второй воткнул иглу в вену. Парни действовали молча, быстро и сразу удалились, оставив его в кабинке одного.

Сердце бешено стучало. Что они ему вкололи?! Судя по начинающим накатывать ощущениям, это был героин или что-то в этом роде. Сердечный ритм стал ослабевать, а Сван успокаиваться. Но это было только начало. Он закрылся на задвижку, достал из кармана телефон и сел на пол, чтобы не упасть. Движения становились замедленными, а экран поплыл. Он еле-еле смог написать лишь два слова: туалет и название заведения – и отправил Виктору.

Сван чувствовал, что улыбается, с каждой секундой его всё больше и больше накрывала эйфория. Стены расступились, открыв неизведанные пространства.

Глава 4

Сван пробудился оттого, что кто-то дышал ему в лицо. Он открыл глаза и упёрся взглядом в милую морщинистую морду с выпученными глазами. Сван улыбнулся, потрепал Шрека по загривку и обнаружил пластырь на сгибе локтя. Голова лёгкая, а это значит, что Виктор не только вытащил его из клуба, но и вызывал капельницу.

– Проснулся? Как себя чувствуешь? – Спаситель вошёл в комнату.

– Боюсь представить, как ты всё это провернул. Я твой должник, Виктор. – Сван сел на кровати.

– Голова не кружится?

– Нет, всё отлично.

– Я кофе сварил и завтрак приготовил. Иди поешь.

Сван посмотрел на часы, было около восьми.

– Нет, пойду, мама, наверное, тревожится.

– Брось, она решила, что ты заночевал у девушки, и преспокойно спит. Я проверял, в полночь в окнах не горел свет.

– Двойное спасибо за то, что не отвёз меня домой.

– Ничего рассказать не хочешь, Сван?

– Не могу. Прости.

– Где-то я это уже слышал. Ты же не сам обдолбался? Тебе явно помогли.

– С чего ты взял? Дозу не рассчитал.

– Ты-то и не рассчитал, – усмехнулся Виктор. – Укол топорный, синяк в полруки.

– Пьяный был…

– А шприц? Его там не было.

– В мусорку кинул… Не помню…

– Она была пуста.

Телефонный звонок спас Свана от дальнейших расспросов.

– Старший лейтенант Заварзин. Вы оставляли сообщение…

Они договорились о встрече в следственном комитете на 11:00.

– Я закажу вам пропуск, Сван Глебович. До свидания.

Сван воодушевился.

– Чего засиял? Колись, в какую передрягу вляпался?

– Виктор, родненький, ты даже не представляешь, как я тебе благодарен. Но… Прости. Мне надо домой. Уже девятый час, а у меня сегодня две встречи и ночное дежурство.

Сван снова потрепал Шрека и убежал, бросив на прощанье, что деньги за капельницу скинет на карту.

И когда всё успело расцвести? Кому и зачем нужно было колоть ему наркотик? Эти два совершенно несовместимых друг с другом вопроса будоражили ему голову, пока он нёсся через сквер.

Как и предполагал Виктор, мама спала безмятежным сном. Беременность творит чудеса. Мама перестала беспокоиться о нём и бросила курить. В её вселенной отныне существовали только двое: она и растущий в её утробе человечек.

Арина Борисовна напевала, готовя завтрак, когда Сван вышел из душа.

– Милый, ты всё краше и краше. – Она потрепала его ёжик. – Зато фен не нужен. Бутерброд?

– Да, спасибо. – Он накинул халат, чтобы прикрыть огромный синяк от укола на руке.

– Хлопья заварить? Ты же яичницу не будешь?

– Не беспокойся, я сам.

– Мне не трудно.

Мама мечтательно смотрела сквозь него и судорожно вздыхала о чём-то своём, так и не поинтересовавшись, где её сын провёл ночь.

– Всё нормально? – спросил Сван.

– Да, отлично. – Арина Борисовна загадочно улыбнулась.

На встречу со следователем Сван надел пиджак, правда, с джинсами и майкой, но всё же пиджак. Он собирался нести полную чушь, так хоть выглядеть должен был как приличный человек.

Со следователем они оказались ровесниками, но внешне различались принципиально. Заварзин Максим Сергеевич едва умещался за столом, настолько мощна была его мускулатура, а Свана не спас даже пиджак, он по-прежнему походил на худощавую девушку.

– Итак, Сван Глебович, что вы имеете сообщить следствию по делу Ангарской Жанны Витальевны? – недружелюбно спросил старший лейтенант.

Для дачи показаний они устроились в небольшой переговорной комнате.

– Со стопроцентной уверенностью я могу утверждать две вещи, – бодро начал свою речь Сван. – Во-первых, её смерть не была самоубийством, а во-вторых, Жанну убил муж.

– Прекрасно! – Следователь подался вперёд. – Ну и?..

– Что «ну и»?

– На каком основании вы это утверждаете? У вас имеются доказательства? Излагайте, пожалуйста, гражданин Нарица. – В его тоне чувствовалась лёгкая издёвка.

– Жанна говорила мне об этом.

– Когда? После смерти?

– Нет, конечно, за день до происшествия. Муж уличил её в измене, она боялась расправы с его стороны и поделилась со мной своими опасениями.

– Так-так… – Заварзин откинулся на спинку стула и почесал подбородок. – Где и когда происходила ваша беседа? Свидетели имеются? Прошу вас, гражданин Нарица, рассказать всё в мельчайших подробностях. Место, час… Или это был телефонный звонок?

Краска ударила Свану в лицо. Он мог бы продолжать сочинять, но ведь следователь наверняка проверит перемещения Жанны.

– Да, и поскольку вы с гражданкой Ангарской были на короткой ноге, то у вас должен быть номер её телефона. Не подскажете?

Сван прикусил губу.

– Что же вы замолчали, гражданин Нарица? А? Ладно. Тогда я скажу. Если вы и были вхожи в семейство Ангарских, то скорее со стороны мужа погибшей. И решили по случаю (довольно наивно) скомпрометировать своего бывшего или настоящего любовника из-за каких-то возникших между вами разногласий. Я прав? – Заварзин веселился. – Должен вас огорчить, у гражданина Ангарского есть алиби. И, кстати, мы никогда не делаем выводов на пустом месте. Вы что-нибудь слышали о криминалистике? Ну конечно, вы же смотрите время от времени сериалы. Так вот, наши криминалисты тщательно исследовали это довольно громкое происшествие, включая траекторию падения погибшей. Вывод однозначный – самоубийство. Вам есть что добавить?

Сван пропустил мимо ушей грязные намёки следователя. Сейчас его больше всего беспокоила огромная лужа, в которую он сел со своими голословными заявлениями.

– Послушайте, Максим Сергеевич, – жарко начал он, – я никогда в жизни не встречался с мужем Жанны. Клянусь вам, что это её слова, но я не могу раскрыть обстоятельства, при которых они были сказаны. Если вы не проявите большего рвения в этом деле, то пострадает ещё один человек. Муж Жанны обещал убить и его.

– Сван Глебович, вы сами-то себя слышите? Вы понимаете, где вы находитесь? В учреждении, где оперируют исключительно фактами, в этом и смысл правосудия. Мне нужны доказательства. У вас их нет? Тогда разговор закончен, доносы не по нашей части.

Следователь подписал пропуск и протянул его Свану. Тот ещё никогда не чувствовал себя так глупо и замешкался, уходя, не зная, как сохранить лицо.

– Что ж, Максим Сергеевич, видимо, ничего не поделаешь, придётся подождать следующего эпизода.

– Это угроза, гражданин Нарица?

– Ни в коем случае. Я лишь сожалею, что вы меня не услышали.

– Не валите с больной головы на здоровую. Вы сказали слишком мало.

– Да, до свидания.

– Всего хорошего.

Сван вылетел из здания с горящим от стыда лицом. Какой же он идиот?! На что он рассчитывал? Ну нельзя же быть таким глупцом.

Через три часа у него встреча с Робертом. Он вытянет из фотографа нужную информацию. Надо только сделать это аккуратно и не напугать его. В истории с Соней это плохо закончилось.

Сван отложил размышления и решил скоротать время прогулкой по цветущему скверу, а потом пообедать в каком-нибудь приятном местечке.

Он пил кофе в кафе, когда на телефон поступил звонок с незнакомого номера.

– Привет, это Стефа! – зазвучал в трубке чуть томный голос. – Я тут подумала, а не сходить ли нам куда-нибудь вечерком? Что скажешь?

– Откуда у тебя мой номер? – удивился Сван.

– Ой, ну не проблема! Так что?

– Я сегодня занят. Давай завтра. Я напишу тебе.

Сама по себе Стефа его не интересовала, но вряд ли её звонок был праздным. Сван решил дать ей возможность раскрыться и отказываться от встречи не стал.

– О’кей! На связи!

Он добавил её в контакты, и они обменялись парочкой стикеров. Сван обещал написать Стефе завтра днём.

Он взглянул на часы – пора было двигаться на встречу с Робертом.

Фотограф занимал довольно просторную квартиру в одном из старинных домов Замоскворечья. Сван ещё никогда не бывал в его домашней студии и был слегка заинтригован. Ходили слухи, будто фотограф использовал её исключительно для особых персон и тайных фотосессий.

Сван представил себе, что именно там Роберт встречался с Жанной. Он не мог не снимать любимую женщину. Это было бы противоестественно для художника.

В тихом переулке, куда выходили окна квартиры фотографа, не было ни души. Сван позвонил в домофон, но ему никто не ответил. Он сверил адрес и взглянул на часы – всё верно. Позвонил вновь. В назначенное время фотограф должен был с нетерпением ожидать свою вожделенную модель, но почему-то он не отвечал на звонок.

Сван набрал номер телефона Роберта, а в ответ услышал, что абонент недоступен. Ну и дела! Самые страшные мысли промелькнули в его голове. Неужели он опоздал?! Испугавшись не на шутку, Сван стал звонить в соседние квартиры. С четвёртой попытки ему удалось попасть в подъезд.

Он бежал по лестнице, задыхаясь, хотя подняться надо было всего лишь на четвёртый этаж. Вот и нужная квартира. Сван позвонил и прислушался, прислонив ухо к двери. Тишина. Трель звонка была достаточно громкой, даже слишком громкой. Он звонил снова и снова, но всё бесполезно.

Одно из двух: либо Роберта не было дома, либо где-то в глубине квартиры покоилось его мёртвое тело. Сван запаниковал. Он выбежал из подъезда, чтобы взглянуть на окна квартиры Роберта. Его сердце бешено застучало, когда он увидел, что одно из них распахнуто.

Страшные предположения подтверждались. Последний, четвёртый этаж, на который так легко проникнуть с крыши. Но что же делать?! Может быть, Роберт ещё жив и в этот самый миг мучительно умирает. Мысли лихорадочно метались в голове Свана, пока в памяти не всплыло лицо женщины-следователя, что приезжала на вызов по поводу смерти Хрусталёвой. Он позвонил Вакунину.

– Слава, привет! Тебе та следовательница телефон не оставляла?

– Оставляла. А тебе зачем?

– Нужно.

– Что-то ещё выяснил?

– Да нет, по другому делу. Напиши, пожалуйста.

– Ну ладно. Щас.

И что он ей скажет?! Перед одним следователем сегодня уже опозорился. Но эту женщину он волновал, а значит, какой бы бред он ни понёс, она ему не откажет.

«Старший лейтенант Иевлева Елена Сергеевна», – прочитал Сван сообщение Вакунина и без колебаний нажал вызов.

Долго объяснять, кто он, ему не пришлось.

– А-а, – сладко протянула она.

– Моя просьба покажется вам странной, но очень прошу вас помочь проникнуть в квартиру. Есть подозрения, что её владелец при смерти. Буду обязан, пожалуйста. Нужно спасти человека.

Елена Сергеевна расспросила о месте предполагаемого преступления и обещала скоро быть.

От души у Свана совсем не отлегло, он напряг женщину-следователя и если напрасно, то у него будут большие проблемы. Он вновь принялся безнадёжно звонить в домофон.

Её чёрный внедорожник решительно влетел в переулок и резко затормозил у подъезда, где стоял не на шутку взволнованный Сван. Следователь не вышла из машины, а лишь открыла дверцу и пригласила его сесть на переднее пассажирское сиденье.

– Он же мог просто куда-то уйти. К чему такая паника? – Её глаза сверкали дьявольским огнём.

Еле сдерживая торжествующую улыбку, она жадно пожирала его глазами. Сван понимал, что ей наплевать на несчастного Роберта.

Он окинул её взглядом в ответ. Серый брючный костюм с розовой блузкой, расстёгнутой до лифа, и туфли на каблуке. Она так ходит на работу? Или успела переодеться специально для него?

– Понимаете, Елена Сергеевна… – начал было Сван, но она его перебила.

– Лена, для тебя Лена.

Он сглотнул и продолжил свою мысль.

– Лена, – он сделал ударение на её имени, – не хочу показаться нескромным, но, поверь, Роберт ни за что не пропустил бы встречу со мной. Он очень долго добивался моего согласия на сессию.

– В это я поверю. – Она облизала губы. – Успокойся, сейчас всё будет.

Следователь достала рацию и отдала указание кому-то невидимому:

– Миша, сделай по-тихому. Как говорили, двенадцатая.

– Принято, – прорычала в ответ рация таким хриплым голосом, что у Свана вспотела спина.

– И что этот Миша сделает? – осторожно поинтересовался он.

– Проникнет в квартиру через окно. И, кстати, это абсолютно незаконно. Ты же понимаешь, Сван? К тому же это не мой район, и я не имею никакого права совершать подобные действия.

– Да, понимаю. – Сван снова судорожно сглотнул.

– Миша посмотрит. Если что-то найдёт, то вызовем местных. А пока ждём. Вот и он.

Сван вскинул голову и увидел, как мужчина в строительной униформе спускается по тросу к открытому окну Роберта.

– А кто этот Миша?

– Не твоего ума дело.

Мужчине понадобилось меньше минуты, чтобы нырнуть внутрь квартиры, и Сван замер.

А ещё через пару мгновений рация затрещала.

– В квартире чисто, следов насилия нет. Объект жив, не ранен, пьян до беспамятства. Медицинская помощь не требуется.

– Спасибо, Миша. Отбой.

Сван смотрел округлившимися глазами на Лену, испытывая смешанные чувства облегчения и стыда. Она же походила на орлицу, почуявшую добычу. А Миша исчез так же незаметно, как появился.

– Этому есть объяснение, и только одно, но я не могу его озвучить. Это не мой секрет, – стараясь говорить как можно более твёрдым голосом, произнёс Сван. – Но поверь, Лена, что я тревожился за жизнь Роберта неспроста. Ему угрожает реальная смертельная опасность. И тут я не могу сказать большего. Прошу, не думай, что я свихнулся, особенно на собственной персоне. Это вообще не так.

– С тебя секс! – сверкнув зелёными глазами, на полном серьёзе выпалила она.

– Нет! – К Свану вернулась уверенность. – Ты лесбиянка, и я знаю, чего ты хочешь.

Она рассмеялась в голос.

– Пошёл прочь, гадёныш!

Сван поспешно вывалился из машины, а следователь резко рванула с места. Остался неприятный осадок. Он не поблагодарил её да ещё и нахамил.

Что ж, Роберт жив. А почему он пьян? Ясно как белый день. Фотограф узнал о смерти Жанны и не нашёл ничего лучшего для утешения, чем напиться.

По дороге домой Сван размышлял, а как он вообще собирается уберечь Роберта от расправы. Говорить об угрозе он не станет, посадить мужа Жанны не получится, ведь у него железное алиби. В чём заключался его план? В жутком раздражении он отряхнул полы пиджака и взъерошил волосы. До чего же он беспомощен и глуп.

Арина Борисовна сидела за его ноутбуком и выбирала себе просторную одежду на маркетплейсе.

– Ты кстати, Сван! Сходи к Виктору за моими вещами. У него мой компьютер остался, – кинула она, не отрываясь от экрана.

– Мама! – Он был совсем не в настроении потакать её прихотям. – Посмотри на меня!

– Что?

– Ты спятила?

Она отреагировала на грубость сына с завидным спокойствием.

– Сядь. Не виси надо мной Зевсом.

Сван опустился на стул рядом с ней.

– Мама, ну что случилось? Чем тебе Виктор не угодил? Он нормальный мужик и отец твоего ребёнка. Ты чудишь.

– С этим не поспоришь. – Она грустно вздохнула. – Но мне пятьдесят, пятьдесят, пойми! Беременность окончательно изуродует моё тело. А он молод и красив. Да, Виктор никогда меня не бросит. Будет давить на меня своей порядочностью, а я сходить с ума от ревности. Стану воображать, как ему противно спать со мной, что его манят другие доступные женщины, и в конце концов возненавижу, даже если мне не в чем будет его упрекнуть. Сван, пойми, развод неизбежен. Пусть лучше так. Малышу нужна уравновешенная мама, а не истеричка. Я же себя знаю, Сван. Ты даже не представляешь, сколько женщин было у Виктора до меня! – Арина Борисовна покачала головой. – Я никогда не поверю в его верность распухшей морщинистой жене.

– Мама! – Сван погладил её по руке, не зная, что возразить.

– Ты потерпишь нас с малышом? – Её глаза наполнились слезами.

– Мама, – он обнял её, – я хочу, чтобы ты была счастлива. А с ним ты была такой.

Арина Борисовна отстранилась и строго добавила:

– Да, и не обнадёживай Виктора. Это не прихоть. Мне не потянуть столько эмоций. Я выбираю ребёнка.

Что он ещё мог сказать? Сван поцеловал маму в лоб и наотрез отказался выполнить её задание под тем предлогом, что ему пора на ночную смену. Пусть Виктор сам тащит ей ноутбук.

В последние месяцы он мало спал. До того как Сван заморочился проблемами Роберта, мамы и Виктора, он всё свободное время посвящал вождению автомобиля. Задавал себе путаный маршрут и петлял часами, оттачивая навыки. А от дома до работы ездил уже на автомате. По метро Сван скучал, особенно по станции «Маяковская».

Мысли об Алёне всплывали постоянно, ни с того ни сего, невпопад. Он тешил себя верой, что это она о нём вспоминает. Вера часто бывает обманной, но удивительно приятной, утешающей душу.

Вот и теперь, крутя руль, Сван вспоминал их фотосессию в лимузине. Это не было рекламой. Роберт искал новые формы. Он создавал сюжет, придумывал характеры, сталкивал их лбами.

В тот раз темой была ссора.

Сван в костюме-тройке, а Алёна в гранатовом вечернем платье. Его волосы собраны в хвост, а её распущены.

– Так, ребятки, сидим словно две деревянные куклы и смотрим вперёд злым взглядом исподлобья. Алёна, губы чуть надуй, только самую малость. Так, хорошо. Сван, слегка угол рта влево, но не до ухмылки. Злоба! Дайте мне злобу! Поехали!

Роберт щёлкал и ругался. Он мог оскорблять, унижать или, наоборот, приласкать, лишь бы получить нужную эмоцию.

– Отвернулись друг от друга. Каждый смотрит в своё окно. Отлично! Сван, замри. Алёна, кинь на него ненавидящий взгляд. Не верю! Что за нюни?! Ну и дерьмо же он! Дай мне! Так, хорошо! А теперь ругаемся! Импровизация.

Вместо этого Сван и Алёна засмеялись и обнялись.

– Поцелуйтесь мне ещё здесь! Брейк!

Хоть Сван и не был профессиональной моделью, входить в образ он умел. Он вспомнил, как начал первым. Презрительно скривился и отшатнулся от Алёны. Она повторила его эмоцию, и понеслось. Что тогда творилось в лимузине! Роберт был в экстазе, истерически щёлкая фотоаппаратом.

Они абсолютно беззвучно орали друг на друга, яростно жестикулируя, но не забывая замирать на секунду в позе. Алёна влепила Свану липовую пощёчину, едва коснувшись щеки. Пинала ногами, наступила каблуком на носок его ботинка. Он заламывал ей руки за спину и орал. Алёна схватила бутылку шампанского и замахнулась на него, а он зачерпнул из ведёрка горсть льда и швырнул ей в лицо.

– Вот это кадр! – в исступлении орал Роберт.

В фотографа полетел пиджак, и он успел снять его в движении. Алёна разорвала рукав рубашки Свана. Они вошли в раж и буйствовали на радость Роберту. И всё это была игра, натуральная, эмоционально щедрая. И закончилась она резко. Оба разом засмеялись и повалились на сиденье. В планах фотографа этой сцены не было, но он не мог не снять. Волосы и платье Алёны живописно ниспадали, одна туфля слетела с ноги, Сван в разорванной рубашке навис над ней в глубоком французском поцелуе.

– Так, так, на этом остановимся! Порнуха уже не по моей части. Классно отработали, ребята. Спасибо.

Они поднялись как ни в чём не бывало.

Лицо Свана скривилось от болезненных воспоминаний. Он въехал на больничный двор и заглушил машину. Мимо бодро проскакал Николай Викторович, помахав ему рукой. Он снова не дождался сменщика, спеша к новой пассии.

Медсестра Юля стойко дорабатывала до декретного отпуска, ни за что не соглашаясь сменить место работы.

– Привет! А ты чего ещё здесь?

– Муж задерживается, – рассеянно ответила она, ковыряясь на столе со спичками.

– Чем так занята? – Сван заинтересовался и присел напротив.

– Головоломку решаю. Смотри, из этой фигуры нужно извлечь восемь спичек, не трогая другие, так чтобы получилось четыре одинаковых квадрата. Нет, не помогай! Я сама должна догадаться.

– Чего только беременным в голову не приходит! Ты же никогда головоломками не увлекалась.

– Книжку купила с занимательными задачками для детей. И представь, ничего решить не могу. Вот как я буду воспитывать ребёнка, если я сама тупая?

– Юль, от тебя ребёнку нужна будет только любовь.

– Вот и ты считаешь меня глупой! – Она перемешала спички.

– Да нет же!

Сван подумал, что многовато на него беременных в один день, но перевести тему или уйти было уже невозможно.

– Сван, – протянула Юля, – как часто ты слышал, что кого-то плохо воспитали? Постоянно! – Она не дала ему ответить. – А вдруг у меня не получится? Я сама ничего в этой жизни не понимаю. Как я могу кого-то чему-то научить?! Сван!

– Мне кажется, ты усложняешь. – Он пожал плечами. – Дети вообще не любят, когда их учат. Любой нормальный ребёнок наплюёт на родительский опыт.

– Упростил и успокоил. – Юля засмеялась.

Раздался звонок в дверь.

– Это Саша!

– Я открою, собирайся.

Но медсестра ошиблась, санитары вкатили тележку, накрытую простынёй.

– Ну вот, самое время! У нас пересменка, – грубо фыркнула она.

– Юля, не беспокойся, я сам приму. Ребят, дайте мне две минуты, я переоденусь.

Сван убежал в ординаторскую, оставив санитаров в ожидании. Те не возражали, им спешить было некуда, а пациенту и подавно. А когда вернулся, Юля уже сделала записи в журнале.

– Чё буду без дела сидеть и смотреть?

– Щербатов Виталий Григорьевич… – прочитал Сван.

– Да-да, это я, собственной персоной, дорогуша, – раздался за его спиной противный ехидный голос. – Такие симпатяжки, оказывается, в морге работают. И не думал. Одна ещё и брюхатая. Раздевать меня будете? Ой-ой…

Сван поморщился в предвкушении «весёлого» дежурства.

Глава 5

Среди ночи пришло голосовое сообщение от Роберта:

– Порази меня гром, Сван! Назначь новую встречу, умоляю!

Он тут же ответил, что заедет к фотографу утром, по окончании ночной смены.

– Давай до вечера, я не в форме.

– После бессонной ночи я тоже не готов сниматься. Нужно срочно поговорить.

Роберт возражать не стал. Сван был настроен решительно. На кону жизнь его друга. Но как выведать нужную информацию, не испугав фотографа? Бог знает, что тот может натворить, узнав о грозящей ему опасности.

Ночка выдалась беспокойная. Щербатов Виталий Григорьевич, принимая его за девушку, непрерывно отвешивал пошлые замечания. Его не смутило даже вскрытое собственное тело. Сван нарезал гистологию. Пациент скончался от рака простаты в больничной палате.

Сван всего лишь второй год работал патологоанатомом, но уже приметил, что если человек при жизни считал своё тело главной ценностью, то его душа так и будет возле него виться. И Щербатов был именно таким, пришлось терпеть. А тот всё не догадывался, что ошибся с определением пола. Немудрено, когда Сван в полном облачении, стороннему наблюдателю были доступны только глаза, миндалевидные, ярко-голубые, с длинными чёрными ресницами, под дугами идеальных бровей.

«Надеюсь, в душ он за мной не попрётся», – думал Сван.

Это всегда было одновременно и смешно, и неприятно.

Кроме новенького, работы для него больше не было. Но спать почему-то не хотелось. Сван разгадывал головоломки из детской книжки, которую забыла на столе Юля.

На смену всегда первой, раньше времени, прибегала Настя в надежде с ним повидаться. Она эффектно перешагнула порог. Высокая платформа, яркие чулки, короткая клетчатая юбка, лёгкая кожаная курточка и фейерверк на голове. Вся в образе, но абсолютно не в его вкусе.

– Привет! – чуть нервно поздоровалась она.

– Рано встаёшь.

– Сегодня и не ложилась, в клубе торчала до пяти утра.

– По тебе не скажешь, свежо выглядишь.

– Да, я такая! – кокетничала она.

– Фу, пугало! – Щербатов не воздержался от комментария. – Цирк уродов, а не морг. В таком серьёзном месте работают шлюхи да пидары.

К концу смены Виталий Григорьевич всё-таки открыл для себя, что патологоанатом не девушка. И вот на его радость в кабинет вошли два настоящих мужика: Иван и Лёша. Сван поспешил покинуть свой пост и направился к Роберту.

Автомобили бодро неслись по проспектам и магистралям. Час пробок ещё не настал, и Сван добрался до дома фотографа довольно быстро.

Сонный Роберт в недоумении открыл ему дверь.

– Ты чего такой возбуждённый? – промямлил он. – Кофе сейчас сварю. Будешь?

– Нет, давай о деле.

– Да, слушай, приятель, прости за вчерашнее. Напился в хлам.

Сван решил обойтись без церемоний и окольных путей.

– Роберт, сядь. Вижу тебе ещё не по себе с похмелья.

Фотограф послушался и упал в кресло, подозрительно глядя на Свана, которого таким он ещё не видел.

– Скажу без околичностей. – Он присел в кресло напротив. – Жанну убили, она не сама спрыгнула с крыши. Ты должен мне помочь выяснить детали и найти доказательства. Я был у следователя, там всё глухо.

Лицо Роберта вытянулось, а глаза округлились.

– Сван, травы накурился?!

– Жанну убили за связь с тобой.

– Какую ещё Жанну?! – Глаз фотографа задёргался.

– Послушай, Роберт, я узнал о вашей связи от неё самой, и именно Жанна сказала мне, что ей угрожает расправа.

Фотограф похлопал себя по щекам.

– Проверяю, не сон ли это? – пояснил он спокойным тоном. – Не врубаюсь. Что за бред ты несёшь? Я не знаю никакую Жанну! Кто это? Модель? Иногда я не помню имён девушек из массовки.

– Роберт, прекрати! Это серьёзно! Мы должны посадить убийцу за решётку.

– Всё, хватит! – Фотограф схватился за голову. – Я скорее поверю, что этот разговор галлюцинация.

– Почему ты напился вчера? – строго спросил Сван.

– Со дня рождения не отошёл, запой. Я виноват, дружище, что пропустил сессию. Прости. Давай всё забудем и назначим новую встречу. Только ты сначала проспись. Несёшь какой-то бред.

– То есть вот так, да?! Ты помогать мне не собираешься. Струсил? Жанна поплатилась жизнью за любовь к тебе, а ты в кусты, только бы не попасть под раздачу.

Фотограф ничего не ответил, лишь скрипнул зубами. Его лицо окаменело. Сван испугался. Как он не подумал, что Роберт из его откровений может сделать только один вывод – ему тоже угрожает опасность. Хотя, может, это и к лучшему, станет осторожнее. Однако он не предполагал, что Роберт будет всё отрицать. А надеялся вместе с ним прижать к ногтю убийцу Жанны и тем самым уберечь фотографа от расправы. Всё снова пошло не так.

Какое-то время они молча смотрели друг на друга. Не видя, что ещё можно сделать в этой ситуации, Сван поднялся с места.

– Я могу завтра, если ты не передумал.

Роберт кивнул.

– В пятнадцать ноль-ноль подойдёт?

Снова кивок каменного лица вместо ответа.

– Звони мне в любое время, если что.

Сван с тяжёлым сердцем покинул квартиру Роберта, чувствуя себя стрелочником в известном тесте про вагонетку. Что бы он ни сделал, всё равно кто-нибудь да погибнет.

Он вспомнил про Стефу и пригласил её вечером в бар. Именно после разговора с ней ему вкололи героин в туалете, а это что-то да значит. Несмотря на ранний час, Стефа ответила сразу и согласилась на встречу.

Надо было наконец-то выспаться, только бы мама не помешала.

К удивлению Свана, Арины Борисовны дома не оказалось. На столе остались следы завтрака, и чайник был горячим. Оснований для волнения он не нашёл и упал в кровать, моментально провалившись в сон.

Случаются сны-дежавю. У Свана был такой, тревожный, бредовый. Он ехал в такси, и из автомагнитолы звучала одна и та же надоедливая песня. Он ненавидел эту песню, она раздражала, как зубная боль. Но попросить водителя выключить почему-то не мог. И мучился, страдал бесконечно долго. Куда он ехал? К кому? Зачем? Неизвестно. Была лишь дорога, затылок водителя, нудная песня и горячее желание проснуться, которое не сбывалось.

Сван метался на подушке, пытаясь непослушными руками заткнуть уши, и с трудом выходил из тяжёлого сна. Но ещё несколько секунд в голове звучали раздражающие стихи: «А белый лебедь на пруду качает павшую звезду». Мерзкое ощущение безысходности заставляло колотиться его сердце.

Этот сон снился Свану всегда неспроста. После него хорошего не жди.

– Ты спишь? – Мама заглянула в комнату.

– Нет, – сонным голосом ответил он.

– Можно к тебе?

– Конечно. – Он подбил подушку и сел в кровати.

Арина Борисовна пристроилась рядом. В руках у неё была шкатулка Агаты.

– Что случилось, мама?

– Я была на УЗИ. – Она счастливо улыбнулась. – Не удержалась. Сам понимаешь, возраст, курение… Мне надо было знать, что с ней всё в порядке.

– С ней? Тебе сказали пол?

– Да, это девочка. Мила.

– Мила? – Сван засмеялся. – На УЗИ теперь сообщают имена?

– Ой, ухихикаешься, – скривилась мама. – Мила значит милая. Милка. Тебе нравится?

Сван тяжело вздохнул.

– Мамочка, ну не со мной же…

– Не начинай! Вот возьми! – Она протянула ему шкатулку. – Там есть несколько очень дорогих вещичек. Продай их, остальные подари кому-нибудь.

– Что ещё за блажь, мама?

– Это не блажь. Я логична, как никогда, мой мальчик. Милка подрастёт, потянется к шкатулке, попросит примерить побрякушки, а я не смогу ей отказать. Не хочу, чтобы моя дочь носила украшения умершей сестры. Пора отпустить Агату. Может, именно за этим мне Бог и послал…

Она не договорила из-за подступивших слёз. Сван обнял маму за плечи.

– Кредит на машину закроешь, и ещё останется. – Она шмыгнула носом. – Ну всё! – Арина Борисовна бодро отстранилась, положив шкатулку на кровать. – Сделай так, чтобы я её больше никогда не видела.

– Ты расскажешь Виктору про пол и УЗИ?

– Конечно. Я не отказывалась с ним общаться. – Она пожала плечами. – Мы можем остаться друзьями и даже любовниками. Но замуж за него, как он предлагал, я не пойду. И жить с ним в одной квартире тоже не стану. Отдыхай, малыш.

Арина Борисовна ушла. Она казалась правой в своих убеждениях, но сердце Свана противилось её решениям. Ничего продавать он не станет, тем более раздаривать. Эта шкатулка была для него памятью о сестре. И насчёт Виктора мама ошибалась. Он ставил себя на его место и испытывал жгучую боль. Что у женщин в голове? Почему они так жестоки?

На встречу со Стефой Сван надел чёрную рубашку и тёмные джинсы. С новой причёской, сделанной умелой рукой Таши, он выглядел стильно. Сван забронировал столик в пафосном баре с астрономическими ценами на алкоголь. Нет, он не собирался покорять Стефу своей щедростью, а желал скрыть их встречу от любопытных глаз в месте, где их никто не знал.

– Тебе очень идёт чёрный, оттеняет цвет лица. – Она жадно его рассматривала.

Комплименты Свана бесили, но он лишь улыбнулся в ответ.

– Valentino? Я не думал, что у нас свидание.

Стефа была сногсшибательна в длинном шёлковом платье.

– Просто поболтать не приглашают в такие заведения. – Она откинула волосы назад и засмеялась. – Ну и лицо у тебя! Расслабься, Сван. Надо же где-то выгулять эту красоту. Давай закажем что-нибудь дерзкое, – лукаво подмигнула она.

– Что именно?

– Какой-нибудь убойный коктейль с абсентом. Есть у них? – Она уткнулась в винную карту.

Видя, что гости готовы заказывать, к столику подскочил официант.

– «Смерть в полдень» можете сделать? – спросила у него Стефа. – Не нашла в меню.

– Да, конечно. Два? – Он посмотрел на Свана, тот кивнул.

Вечно боящаяся еды модель и давно потерявший аппетит молодой человек заказали лишь лёгкие закуски.

– Слышал, объявили дату похорон Ангарской? Ты приглашён?

– Нет, не интересовался. И с чего мне быть приглашённым? – равнодушно ответил Сван.

– Ну не знаю, ты говорил о ней. Мне показалось, что вы знакомы.

– Видимо, ты, Стефа, была не очень трезвой. Это я тебя расспрашивал о Жанне? – усмехнулся он.

– Ну и нечего о ней говорить! – Она резко махнула рукой. – Сучка!

– У вас с ней счёты?

Стефа смутилась, поняв, что ляпнула лишнее.

– Сван, у тебя есть подруга? – Она подалась вперёд, сверкнув глазами.

Он почувствовал приятный запах сандала и слегка склонил голову к плечу, залюбовавшись изумительно белой кожей девушки с россыпью родинок на шее.

– Думаешь, она позволила бы мне встречаться с тобой?

Официант принёс коктейли и закуски. Стефа развеселилась.

– Иногда безумно хочется накидаться. – Она мечтательно повертела в руках бокал. – Но не так, чтобы тебя после трахнул какой-нибудь урод.

«Отлично! – подумал Сван. – Абсент именно то, что нам нужно. Пей, дорогая».

Сам-то он подготовился, приняв перед встречей лошадиную дозу абсорбента.

– Ты пил когда-нибудь «Смерть в полдень»?

– Нет, но слышал о нём.

– Гадость редкостная, но по мозгам бьёт отменно.

Стефа сделала очень рискованный глоток в четверть бокала и поморщилась. Сван лишь пригубил горьковатый напиток.

– Ломаешь голову, зачем я тебя позвала? – спросила она, отправляя в рот оливку. – Не думал, что ты просто мне нравишься?

– Это вряд ли. – Сван откинулся на спинку кресла.

Стефа засмеялась.

– Я не в твоём вкусе. Так зачем же ты меня позвала?

Она сделала второй внушительный глоток и подалась к нему, облокотившись о стол.

– Я не такая, как Жанна, – зашептала она дрогнувшим голосом и вцепилась в его руку. – Я не умею вести эти игры. А он послал меня. Помоги мне не облажаться, Сван! Скажи, что ты о ней знаешь?

– Успокойся, ничего я не знаю и знать не хочу. Передай своему боссу (кто бы он ни был), что он зря тратил на меня свой героин.

Она смущённо опустила глаза, а потом опрокинула бокал.

– Запиваю страх. С тобой могу. Ты свой. Не сдашь меня?

– О чём ты вообще, Стефа?

Она махнула официанту, чтобы тот принёс ей ещё один бокал.

– Жанна была умная. А я? Он думает, что я справлюсь. Я стараюсь, конечно, но… Понимаешь, он надёжная опора. Правда, только пока я ему полезна. А что делать? У меня не так много вариантов, – разоткровенничалась Стефа, хотя ещё не была пьяна.

Что же будет дальше? Он узнает имя босса? Неплохая перспектива.

– Нужно постоянно хитрить, юлить, подстраиваться. Мне очень страшно, Сван.

– Нам лучше сменить тему. Расскажи о своей семье, мне интересно.

Стефа расплылась в улыбке.

– Спасибо, что остановил. Ты меня понимаешь.

Официант поставил перед ней очередной бокал.

– Моя семья, – она мечтательно вскинула голову, – чудесная… Но они далеко, в Самаре. У родителей дом у реки, прямо в городе. Они добрые и красивые. Мама разводит розы. Папа постоянно повторяет, что я лучший цветок, который вырастила мама. Я говорю им, что занимаюсь высокой модой, а на самом деле сплю с жирными мужиками, чтобы получить жалкий контракт.

Стефа окинула взглядом зал и остановилась на нём. Глаза её горели.

– Вот ты! – закипала она. – Ты уникален. За тобой охотятся продюсеры, фотографы. Ты можешь назначать себе цену. А вот если бы ты сменил пол, то никому на хрен не был бы нужен, как я. Да, красивая. Но таких вокруг полно. Оглянись! И в этом баре найдёшь десяток молодых, длинноногих, продающих свою внешность. Я так жалею, что не родилась дурнушкой, жизнь была проще, понятней, – мотала головой Стефа. – Мама и папа гордятся мной. Они ничего обо мне не знают.

Второй бокал был опустошён. Свану казалось, что она впервые за свою жизнь решила выговориться. Что ж, он согласен слушать и заказал ей ещё один коктейль.

– Но они сами виноваты! С рождения вбивали мне в голову, что я писаная красавица. Представь, как такие слова действуют на девочку? Конечно, я не мечтала быть врачом, я хотела блистать на сцене или на подиуме. А они поощряли. Танцы, музыкальная школа, которую я, кстати, не закончила. Ну нет у меня слуха! Курсы актёрского мастерства тоже прошли мимо. Осталась только вешалка. Мне льстило мужское внимание. – Взгляд Стефы поплыл. – Победы на конкурсах красоты кружили голову…

Рано… Имя спрашивать ещё рано… Она не должна запомнить, что произнесла его.

– И чего мы не танцуем? Давай, я хочу, – капризно произнесла Стефа и потянула его на танцпол.

– Сван, – нежно шептала она ему на ухо, повиснув на шее.

Три коктейля «Смерть в полдень» на пустой желудок делали своё дело. Ещё чуть-чуть, и ему придётся тащить её на себе.

– Поедем к тебе? – прошептала она, гладя его щёку.

Предложение было для Свана неоднозначным. Секс со Стефой не входил в его планы. Однако его может и не случиться, если она вырубится. Зато в тишине квартиры раскрутить пьяную девушку на нужную информацию ему будет легче.

А если и секс? Это всего лишь секс. Что такого? У него давно никого не было.

И надо было ехать прямо сейчас, пока она ещё способна говорить.

– Поехали. – Он придержал её за талию.

– Накидалась? Да? – смеялась она, давая себя увести.

Перед уходом Стефа допила свой третий коктейль, а Сван сделал лишь маленький глоток. Норматив по градусам был выполнен.

А на улице посреди весны разразилась настоящая снежная буря. Они вышли на воздух чуть раньше, чем приехало такси. И Стефа обезумела от радости, хватая ртом снежинки. Сван не выпускал её из своих рук, чтобы она не упала на мокрый асфальт. Это возбудило Стефу, и она, потеряв интерес к снежинкам, обратила свою страсть и фантазию, взбудораженную абсентом, на Свана.

Её горячие мягкие губы были чуть горьки на вкус, и они целовались, окутанные снежной бурей, забыв про такси.

– Свободен? – Сван очнулся, услышав, как кто-то пытается увезти их автомобиль из-под носа.

– Это наша машина! – крикнул он.

Всю дорогу они целовались. Это было больно. Он невольно вспоминал Алёну. Так они с ней делали всегда. И эти длинные ноги в темноте были почти неотличимы от тех, что он любил. Он целовал Стефу и не хотел этого, хотел бежать прочь.

Они уже подъезжали, когда Сван вспомнил про маму. Он так увлёкся этой игрой, что совсем позабыл о ней.

– Я по ошибке набрал не тот адрес, тут недалеко, на другой стороне. Я оставлю чаевые. Спасибо.

С трудом представляя, как выберется из этой глупейшей ситуации, Сван подъехал к дому Виктора. Стефа веселилась, не обращая внимания на мороз.

– Ключи потерял? – смеясь, спросила она, когда он набрал код на домофоне. – Скажи ещё, что с мамой живёшь!

Виктор открыл, ничего не спросив, Сван посылал ему сигналы в камеру.

Дверь в квартиру была не заперта, и никто их не встречал на входе. Понятливый мамин приятель спрятался с мопсом на кухне.

Сван усадил Стефу на диван.

– Принесу выпить. Подожди меня здесь.

Она не желала его отпускать и запустила озябшие руки под его рубашку.

– Детка, дай мне минуту. – Он еле оторвался от её губ.

Хозяин квартиры невозмутимо сидел на кухне.

– Виктор, некогда объяснять, – горячо зашептал ввалившийся туда Сван. – Так надо. Это не то, что ты думаешь. Она для меня лишь информатор. Я вёз её к себе домой, но совсем забыл про маму. Выметайтесь, погуляйте. Мне нужен час.

– В пургу? Шрек не пойдёт.

– Виктор, нет времени на разговоры, она сейчас отрубится. Пожалуйста, не спорь. На ключи, иди ко мне. Скажешь маме правду, что я притащил какую-то пьяную тёлку и выгнал тебя. Всё, не могу больше, иначе она уснёт.

Сван метнулся обратно в комнату, уверенный в том, что Виктор его не подведёт, не то им с мопсом придётся пожалеть, что остались.

К его радости, Стефа не спала, но была явно не в себе. Она танцевала, кружась по комнате, под слышную только ей музыку. Сван подхватил её за талию и поцеловал в шею. Только что в такси он совершенно не хотел Стефу, но эта игра со сменой квартиры неожиданно возбудила его.

Яркий свет люстры не мешал им, они его не замечали. Стефа извивалась в его объятиях, словно змея, бурно откликаясь на каждое прикосновение его губ и рук. Невероятная белизна её кожи и волос ослепляла Свана. Она больше не казалась ему Алёной. Он забыл про Алёну. Стефа была совершенно иной, по-другому сладостной.

Аромат духов слился с запахом разгорячённой кожи, он жадно вдыхал его, и пульсация внизу живота становилась всё нестерпимей.

Платье от Valentino беспощадно улетело за диван. До чулок руки так и не дошли, остановились на груди девушки. Он ласкал языком её соски и слегка сжимал ладонью хрупкое горло.

– Сделай это, прошу, – задыхаясь, шептала она, настойчиво опуская руками его голову ниже, к лобку.

Густой запах влагалища снёс крышу не хуже абсента. Сван коснулся языком клитора, она дёрнулась в сладкой судороге и подалась к нему широко раскрытыми бёдрами. Продолжая ласкать клитор, Сван вставил два пальца в истекающее влагой лоно Стефы и нащупал ту самую заветную точку. Она стонала в голос и двигалась навстречу движениям его ладони.

Будто почувствовав, что Сван больше не может сдерживать себя, Стефа потребовала войти в неё. Она кончила почти сразу, как только его тугой член яростно ворвался в пульсирующее влагалище. И он был ей за это благодарен, потому что дольше и сам сейчас не был способен продержаться.

«Чёрт! – мысленно ругал себя Сван. – Я ведь должен был у неё что-то спросить? И кто тут пьяный?»

Но девушка уснула раньше, чем он успел закончить свою мысль. Он подложил ей под голову подушку и укрыл пледом.

В телефоне Сван нашёл сообщение от Виктора: «Оставайся до утра, я занял твою комнату».

«Мою комнату, – с горечью подумал он. – Эх, мама… Такой был повод помириться».

Он снова почувствовал жуткую боль за Виктора. Тяжело ему было сейчас спать в одной квартире, но не в одной постели с любимой женщиной.

Глава 6

Вот и ему довелось познать это ранее неизведанное чувство утренней неловкости после случайного секса.

Стефа смутилась ещё больше.

– Не помню, что вчера наболтала. Забудь, пожалуйста.

– Да я и сам плохо помню, выпил много, – соврал он девушке. – Душ? Кофе?

– Прости, мне надо бежать.

– Я вызову тебе такси.

– Нет! – резко отреагировала она. – Я сама.

Не хотела, чтобы он узнал, куда она поедет. Что ж, ниточка потеряна. Из Стефы он не сможет больше вытянуть ни слова информации. Она и так сейчас лихорадочно вспоминает: могла ли сболтнуть лишнее?

Стефа вылетела за дверь, даже не поцеловав его на прощанье.

Однако вечер не прошёл впустую. Какие-то зацепки появились. Сван узнал, что у Жанны был некий босс, он же курирует и Стефу. Он же послал её на встречу с ним с целью выяснить, что известно Свану о его причастности к смерти Жанны.

В туалете на него напали буквально через несколько минут после разговора со Стефой у барной стойки. А это значит, что босс был в клубе в тот момент. И ниточки ведут именно в это заведение. Надо бы погуглить.

А пока Сван прибрал гостиную Виктора, закрыл квартиру предусмотрительно оставленными хозяином ключами и направился домой. Было около одиннадцати утра, а на три часа у него назначена съёмка у Роберта. И он очень надеялся, что она состоится.

Под солнцем высыхали вчерашние лужи, приятно пахло влажной молодой травой. Сван застал маму, выходящей из подъезда с мопсом.

– Привет! – Он поцеловал её как ни в чём не бывало и потрепал Шрека по холке.

– Виктор уехал на работу. Сынок, прости, что я совершенно не подумала о тебе. Тебе нужно личное пространство. А я…

– Мама, не говори ерунды! – чуть раздражённо ответил Сван. – Вчера случился форс-мажор, и я не желаю это обсуждать.

– Но тебе действительно не помешало бы своё жильё. Будем это решать.

– Это не твоя проблема, мама. Закрыли тему. Ты помирилась с Виктором?

Она засмеялась.

– Только не говори, что в этом был твой план.

– Нет, я бы не стал так манипулировать, но по случаю…

– Мы не ссорились с Виктором, чтобы мириться. То, что я не собираюсь жить с ним, совсем по-другому называется. Это моя позиция. Захочет, вполне может остаться у меня на ночь.

– Он спал в моей постели, мама. – Сван укоризненно на неё посмотрел.

– А вот это уже не твоё дело, малыш. Пошли, Шрекки.

Арина Борисовна направилась по дорожке мимо клумб, украшенных расцветшими подснежниками и крокусами.

Время, оставшееся до встречи с Робертом, Сван потратил на изыскания. Зацепившись за название бара, он читал в интернете всё, что только можно было найти. Официальную информацию, социальные сети, репортажи о знаменитых гостях и знаковых мероприятиях, отзывы и даже меню.

И изумился, найдя на странице владельца бара некролог о жене его лучшего друга, всеми обожаемой Жанны Ангарской.

Вот те на!

«Жанна была умная. А я? Он думает, что я справлюсь», – говорила его ночная подруга.

С чем ты справишься, Стефа?

Сван углубился в изучение социальных сетей владельца клуба, особенно более ранних публикаций. Чета Ангарских довольно часто мелькала на его странице. А что было ещё раньше? Тоже они, только по отдельности. Не его ли она протеже?

Харитон Кравиц!

Кожа Свана покрылась мурашками от предчувствия, что именно об этой личности говорил призрак убитой женщины.

Он ещё раз всмотрелся в лицо мужчины. Властный, хозяин жизни. Такие легко покоряют женщин. Стефа боится его, но готова служить. Её лицо не раз мелькало в последних постах на страничке Харитона.

А имя? Что за имя! Харитон! Одно оно излучает силу. Верная зацепка.

В назначенный час, не зная, чего ожидать, Сван подъехал на своём автомобиле к дому Роберта. Фотограф был бодр, весел и делал вид, будто предыдущей встречи не было.

– Я не приглашал гримёра. Нам нужен лишь лёгкий подчёркивающий макияж. Знаю, ты сам справишься. Вот сюда проходи. Тут у меня тайная комната. – Он нервно хихикнул.

Перед глазами Свана предстала оборудованная по самому высокому разряду маленькая студия. Фоновая система, свет, отражатели – всё, что требовалось для лучших снимков.

– За ширмой микрогримёрка. Там найдёшь всё необходимое. У кого стригся? Неплохо.

– У Таши.

– Серьёзно? Не знал, что она так умеет. Буду иметь в виду.

Сван сел перед зеркалом, а Роберт подошёл сзади.

– Нанеси естественный тон, чуть контуры подчеркни. Глаза, губы красить не нужно. Буду снимать тебя таким, какой ты есть.

Сван кивнул и принялся за дело. Накладывать макияж ему было не впервой.

– Что с одеждой?

– Сегодня пристрелочные фото. Я ещё думаю над образом. Твоё лицо подскажет по ходу. Знаешь, Сван, я сам ещё не понимаю, что хочу получить в результате. Будоражит, словно предстоящее откровение.

Фотограф был сосредоточен и взволнован.

– Ты разрешишь мне попытать тебя?

Сван усмехнулся, подумав, что сам-то Роберт отказался откровенничать. Однако он понимал, что сейчас его приятель совсем другой человек, он художник, отрешившийся от мира.

– Валяй, мне скрывать нечего.

– У тебя нет секретов?

– Только один, и тебе я его не раскрою. Никому.

– Заинтриговал. Готов? Дай гляну.

Роберт критически осмотрел лицо Свана, чуть поправил волосы и немного добавил контура для губ.

– Для чёткости. Фото будут чёрно-белые. Для начала. Там посмотрим.

Реквизитом служили кресло и столик с чашкой кофе и стаканом воды. Сван занял своё место.

– Напитки настоящие, можно пить.

Роберт поправил свет и включил камеру, стоящую на штативе.

– Я буду разговаривать с тобой и делать снимки. Немного слукавил, когда сказал тебе, что не вижу конечного результата. Понимаешь, когда ты не работаешь на камеру, у тебя иногда бывает такое выражение лица, за которое я готов продать душу дьяволу. Хочу его поймать. Но ты не должен позировать. Представь, что это интервью.

– Намудрил ты, Роберт.

– Итак, начнём.

Фотограф сел на стул рядом с камерой и взял в руки дистанционный пульт.

– Что для тебя боль, Сван?

– Прямо в лоб, – усмехнулся тот и задумался. – Сложный вопрос. Если смотреть на боль с медицинской точки зрения, то она предупреждает человека об опасности и побуждает к действию. Боль способствует сохранению жизни.

– Интересная мысль, – закивал Роберт. – Дальше…

– В духовном плане, полагаю, боль позволяет человеку ощущать себя живым. Есть же такие понятия, как бездушный, например. С каменным сердцем. Тот, кто не чувствует боль, не может познать счастье.

– Тебя послушать, так боли надо радоваться, – удивился фотограф.

Сван улыбнулся в ответ, он помнил, что это фотосессия и он должен выдавать эмоции.

– А знаешь, да! – На мгновение его глаза увлажнились, и он был уверен, что от Роберта это не ускользнуло.

– О чём ты сейчас вспомнил? – напрягся тот.

Сван молчал, но его лицо играло такими неподдельно яркими эмоциями, что пульс Роберта резко подпрыгнул. Слова не нужны, они лишь информация, а о чувствах кричат глаза и говорит мимика.

– Ты почти каждый день видишь смерть. Что ты о ней думаешь, Сван?

– Дерьмовая она. – Он расплылся в улыбке, прикусил губу, а потом положил локти на стол и опустил взгляд на чашку кофе.

Роберт не скрывал своего восхищения.

– Почему же ты тогда работаешь с ней?

Сван повернул голову и слегка постучал костяшкой большого пальца по подбородку.

– Понимаешь, мёртвые тела абсолютно беззащитны. – Снова на мгновение увлажнились глаза. – Они не могут постоять за себя ни словом, ни действием. – Он закатил глаза вверх и откинулся на спинку кресла. – Мне кажется, что я им нужен.