Как подружиться с драконом и остаться в живых бесплатное чтение

Гроза в коридоре

Длинный, тянущийся до самого поворота коридор Академии сегодня казался не просто мрачным, он дышал холодом и ожиданием, словно древние стены затаили дыхание, предчувствуя грядущую бурю. Готические арки окон цепко вцепились в серое, тяжёлое небо, из которого лениво стекали дождевые потоки, размывая очертания каменных башен и внутреннего двора. Каждая капля, сползающая по стеклу, словно колебалась в зыбком мире между реальностью и сном, превращая знакомый пейзаж в зыбкое полотно, нарисованное рукой неумелого художника.

Откуда-то из щелей в старой кладке пробирался ледяной ветер, он шуршал по каменным плитам, словно незваный гость, цеплялся за подолы мантии Ари, играя с ними как дразнящий кот с ниткой. Факелы, вросшие в кованые держатели на стенах, вспыхивали и шипели, будто обиженные змеи, готовые в любой момент броситься в атаку, их пламя отбрасывало трещащие тени, которые плыли по стенам, словно живые существа, насмехающиеся над каждым, кто осмеливался пройти здесь в дождливую ночь.

Гром, раскатившийся где-то вдали, казался не просто звуком, он гулко отдавался в груди, будто сама Академия содрогалась от небесного гнева. Эхо шагов, далёкое и пустое, то взмывало вверх, то падало в глубины коридора, сливаясь с тихим потрескиванием огня и шёпотом ветра, как будто стены хранили тысячи нерассказанных историй, шепча их только тем, кто готов слушать.

Ари шла быстро, почти не глядя по сторонам, будто торопилась убежать от чего-то невидимого и неотвратимого. Её пальцы нервно сжимали переплет книги, прижатой к боку, как к единственной опоре в этом зыбком мире. В голове одна за другой вспыхивали и тут же гасли реплики – острые, колкие, идеально отточенные, как кинжалы слов, которые она мечтала воткнуть в первое же живое существо. Но лицо оставалось хладнокровным, безупречно спокойным, словно каменная маска, скрывающая бушующее под ней море эмоций. В каждом её шаге чувствовалась скованная решимость, такая же жёсткая и непреклонная, как сам камень под ногами.

Из дальнего конца коридора, как призрак, медленно и уверенно возникал Кай. Его походка была неторопливой, почти ленивой, словно у него было бесконечно много времени или, может, он просто наслаждался каждым мигом предстоящей встречи. Лёгкая, насмешливая усмешка застыла на губах, выдавала, что он не меньше Ари ждёт этого момента, что между ними витает нечто большее, чем просто слова. В глубине глаз мелькнуло что-то настороженное – тень, которой он пытался скрыть за привычной маской беспечного непокорного, той самой, от которой у Ари непроизвольно напрягались плечи и учащалось дыхание.

Расстояние между ними постепенно сокращалось, ещё десяток шагов, и их взгляды встретятся, разгорится невидимый, но ощутимый заряд. Воздух словно сгущался вокруг, становился густым и вязким, как перед грозой – заряженный напряжением и предчувствием. Коридор будто замер, и даже падающие капли дождя на мгновение прекратили своё движение, словно весь мир задержал дыхание, ожидая взрыва искр и слов.

Шаги гулко отдавались от холодных каменных стен, словно сама Академия подслушивала и запоминала каждое движение, каждое дыхание в этом мрачном коридоре. Факелы, стоящие в кованых держателях, колыхались от легкого ветра, отбрасывая на стены живые, нервные тени, длинные, тонкие, будто чьи-то призрачные руки тянулись из глубины темноты, пытаясь схватить кого-то за шею.

Ари заметила его первой – силуэт в полутьме, шаги уверенные и медленные, почти лениво-хищные, будто охотник, знающий, что добыча уже в его лапах. Этот ритм, этот размеренный темп она знала его слишком хорошо, как знала дыхание собственного тела. Кай всегда шагал так, будто уже победил, хотя битва ещё даже не началась.

Вот и он. Подбородок Ари невольно приподнялся, взгляд стал холодным и острым, словно клинок, наточенный перед дуэлью на рассвете. Сердце билось быстрее, но не от страха – от пылающего адреналина, от предвкушения словесного поединка, где ни один из них не умеет проигрывать. Попробуй же, Кай. Попробуй ещё раз сыграть в свои игры.

Кай поднял глаза и встретил её взгляд. Уголок его губ слегка дернулся, не до конца улыбка, и не совсем насмешка, скорее молчаливое предупреждение, будто тихий шёпот: «Опять ты, моя маленькая буря». В его глазах проскальзывала искра вызова и скрытой страсти, которую нельзя назвать иначе, как опасной игрой на грани.

Между ними оставалось ещё много шагов, но расстояние казалось иллюзорным, словно невидимая нить связывала их и сжимала пространство до размеров напряжённого вздоха. Воздух сгущался, становился вязким и горячим, словно коридор внезапно превратился в узкий зал для дуэлей – место, где решаются судьбы и рушатся барьеры.

Где-то за окнами глухо ухнул гром, и Ари почти поверила, что это её собственное сердце отбило мощный удар, раскат, что разлёгся по всему телу, заставляя кровь бурлить и разум напрягаться до предела.

Он смотрит так, будто знает что-то, чего не знаю я, – мелькнула мысль, мгновенно сменённая жаждой противостояния. Но посмотрим, Кай, – ответила она молча, – посмотрим, кто сегодня останется в выигрыше.

Они сошлись почти вплотную. Между ними осталась лишь узкая полоска прохладного воздуха, пахнущего древним камнем и каким-то едва уловимым металлическим оттенком, словно сам коридор заранее знал, что здесь случится дуэль, будь то словесная или любая другая, и бережно хранил эту тонкую грань, разделяющую противников.

Ари слегка склонила голову вбок, позволяя мягкой волне волос сползти на плечо, и с той самой невинной улыбкой, что могла бы обмануть даже самого хитрого врага, протянула:

– Ну надо же… Сам великий Кай снизошёл до прогулки среди простых смертных. Чудо дня. Осталось только, чтобы ты ещё и поздоровался.

Кай не спешил отвечать, он сделал шаг вперёд с такой ленивой грацией, словно смаковал каждое мгновение этого момента. Тени от мерцающих факелов ложились на его лицо, пряча в полумраке всё, кроме сверкающих глаз – двух осколков тёмного льда, которые пронзили Ари насквозь.

– Иногда полезно напомнить смертным, кто здесь главный, – отозвался он с лёгкой насмешкой, скользнув по ней взглядом сверху вниз, оценивая и облик, и настроение, словно подбирая слабое место, куда нанести первый удар.

Внутри Ари вспыхнуло раздражение, жгучее и резкое, как сухая щепка, взметнувшаяся от искры.

Главный? – её мысли был тихими, но в них звучала вся стальная решимость. – Ну держись, дракон. Сегодня обожжёшься сам.

– И как же, – сладко протянула она, прищурившись, – собираешься это напоминание оформить? В виде скучной лекции? Или предпочитаешь эффектный провал на практике?

Его едва заметная усмешка была ответом сама за себя.

– Лекции удел скучных, провалы слабых. Я ни к тем, ни к другим не отношусь.

Хвастун, думала Ари, прекрасно зная, что его уверенность самый надёжный способ вывести её из равновесия.

– Тогда удиви, – бросила она, делая полшага вперёд, сжимая дистанцию, что и так была едва ли больше дыхания. Их взгляды сцепились, и в этом молчаливом поединке не было ни одного свидетеля, кроме холодных, хранящих вечность каменных стен.

– Ты слишком этого хочешь, – произнёс он тише, почти шёпотом, но так, чтобы каждое слово вошло в неё острым ножом. – Опасно хотеть так сильно, маленькая буря.

Опасно? О, он ещё не видел, насколько.

– Это называется амбиции, Кай. Ты ведь любишь женщин с характером… Или предпочитаешь, чтобы они падали в обморок при виде твоей великой драконьей особы?

Он приподнял бровь, уголок губ дрогнул почти улыбка, но с вызовом, словно брошенный перчаткой вызов.

– Характер хорошо. Но характер, который можно сломать, ещё лучше.

– Попробуй, – бросила она, и в голосе её пыл, горячее любого пламени факелов.

На секунду наступила такая тишина, что казалось можно услышать, как с потолка капнула одна-единственная капля, мерно падая в глубину забытых веков. Оба стояли на грани чего-то большего, чем простая перепалка и каждый знал, что ещё одно слово, и этот коридор превратится в арену, где сойдутся не только слова, но и чувства, что не поддаются контролю.

Секунду назад они обменивались ядовитыми репликами, и уже в следующий миг тишину разорвал резкий, почти режущий слух треск, словно сама атмосфера коридора вдруг натянулась до предела. Из-за поворота, где тени сгущались в плотный, непроглядный чёрный провал, вырвался сгусток голубовато-белого света, магический заряд, сверкающий и шипящий, как злобная оса, мчался прямо к ним.

Ари едва успела прищуриться, готовясь метнуть в ответ своё заклинание – быстрое, точное, смертельное. Но мир вдруг дернулся, словно кто-то резко дернул за ниточку времени, слишком близко, слишком быстро, слишком внезапно.

Кай, словно ведомый древним инстинктом, резко схватил её за запястье и, не давая шанса среагировать, притянул к себе. Всё произошло мгновенно и она, словно весомая сфера, врезалась в его крепкую грудь. Запах его тёплой кожи с едва уловимым металлическим оттенком магии обжёг её сильнее, чем сам заряд, который только что промчался мимо.

Снаряд, с треском ударившись о каменную стену, взорвался дождём искр, мгновенно озарив коридор короткой, ослепительной вспышкой, а потом погрузив его в густую, тёмную полумглу.

– Я могла сама, – прохрипела Ари, сердце колотилось, но она не отступила. Его ладонь, как холодные кандалы, всё ещё сжимала её руку, не давая свободы.

– Конечно, – с насмешкой отозвался он, не думая отпускать. – Но тогда, возможно, твой красивый нос пришлось бы собирать по кусочкам.

Дракон чёртов. Думает, что я хрупкая статуэтка, – промелькнуло в голове, и тон язвительности всплыл на губах.

– О, как мило. Значит, ты в первую очередь переживаешь за мой нос? – бросила она, приподнимая подбородок, сияя вызовом.

– За твой характер уже поздно, – отозвался он с лукавой улыбкой. – А нос ещё можно спасти.

И ведь держит… специально, словно проверяя пределы терпения. Даже дольше, чем нужно.

Ари попыталась вырвать руку, но Кай остался недвижим.

– Если не отпустишь, – сказала она с полуулыбкой, – я подумаю, что ты просто ищешь повод прижаться.

– А ты уверена, что это был бы плохой повод? – он наклонился чуть ближе, голос стал низким, густым и тягучим, словно обволакивающий дым.

Сердце внезапно предательски ухнуло вниз, но Ари не собиралась сдаваться.

– Для тебя, возможно, – прошипела она, – а для меня повод достать кинжал.

Кай тихо рассмеялся, едва слышно, но смех вибрировал в его груди, и она чувствовала его до самых кончиков пальцев, что всё ещё сцеплялись с её рукой.

– И что? Ты бы ударила? – спросил он с вызовом.

– Даже не моргнула бы, – ответила она, хотя в глубине души знала – моргнула бы. И не только от неожиданности.

Где-то далеко, за поворотом, глухо прогремел очередной грохот. Они одновременно обернулись, но Кай так и не отпустил её руку, словно не желая отпускать не только тело, но и эту тонкую ниточку, связывающую их обоих.

Коридор будто сжался – каменные стены словно приблизились друг к другу, стягивая пространство до предела, где каждый вдох становился более острым, почти болезненным. В воздухе ещё висел резкий запах озона после взрыва, едва щекочущий ноздри, напоминающий о недавней опасности и тревоге. Где-то глубоко в самом сердце каменной крепости отдавался глухой ритм – будто пульс подземного монстра ускорялся, чувствуя, что что-то идёт не так, что тьма не ограничится этим коридором.

Ари, наконец, вырвалась из цепких пальцев Кая и сделала полшага назад, но взгляд его не отводился, казалось, он держит её не только глазами, но и невидимыми когтями, вцепившимися в её плечи и не отпускающими ни на йоту.

– Не утруждайся, – сухо бросила она, срывая с лица падающую прядь и аккуратно укладывая её за ухо. – Я умею спасаться сама.

– В этом я не сомневаюсь, – ответил он с той самой ленивой, слегка насмешливой улыбкой, где трудно понять, игра ли это или смертельный вызов. – Но ты слишком ценна, чтобы терять тебя из-за случайной глупости.

Случайная глупость? Ари прищурилась, и в её взгляде заблестела искра раздражения.

– И ты, конечно, решаешь, что считать глупостью?

– Кто же ещё? – Кай шагнул чуть ближе, небрежно и одновременно с расчётом, оставляя между ними едва различимую толщину воздуха – тоньше самого дыхания. – Поверь, я эксперт в глупостях.

Внутри Ари мгновенно вспыхнула ирония: «Ходячий памятник самоуверенности», – подумала она.

– Судя по твоим методам, – голос её стал тише, но едва ли не острее лезвия, – в твоём списке глупостей, наверное, всё, что не укладывается в твои драконьи амбиции.

Кай склонил голову, будто хищник, присматривающийся к добыче, которая неожиданно обнаружилась с зубами и когтями.

– Амбиции это когда я хочу, – ответил он, – а сейчас я нуждаюсь. Нуждаюсь в том, чтобы ты осталась жива.

– Как мило, – саркастично улыбнулась Ари, – так и скажи прямо: ты просто не хочешь лишиться партнёра.

– И развлечения, – добавил он, уголки губ дернулись в едва заметной усмешке. – С тобой хотя бы не скучно умирать.

Сейчас бы зашвырнуть его в тот самый поворот, откуда только что вылетел снаряд… хотя… может, пусть он сначала туда и пойдёт сам.

– Знаешь, – Ари скрестила руки на груди, – когда ты начинаешь флиртовать после взрыва, это немного… тревожит.

– Это не флирт, – невинно отозвался он, глаза блеснули игрой, – это стратегия. Ты отвлекаешься и перестаёшь злиться.

– Ошибаешься, – медленно выдохнула она, чувствуя, как напряжение в груди переплетается с чем-то более опасным и горячим. – Я могу злиться и одновременно думать, как тебя придушить.

Кай тихо хмыкнул, развернулся и шагнул мимо неё к повороту, не оглядываясь, но бросив за спину:

– Тогда держи эту мысль при себе. Может, позже обсудим.

Да что же он делает со мной…

Сквозь тёмный проём за поворотом тянуло сыростью и едва уловимым жаром – словно дыханием чего-то огромного и ещё скрытого, что с нетерпением ждало своего часа, чтобы вырваться наружу.

Ари стояла, ощущая, как раздражение и разочарование разгораются внутри неё, словно огонь, который не поддаётся тушению. Злость не на него, а на себя. За то, что в глубине души ей… понравилось, как он действовал. Как в самый критический момент, без лишних слов и пауз, он бросился вперёд, выхватил её из-под удара. Не думала, что эта смесь решительности и холодного инстинкта способна вызывать у неё такой ответ. Но вот он горький привкус неожиданного восхищения, от которого хотелось отвернуться и забыть.

Внутри Кая бушевало иное чувство. Снаружи раздражение. Раздражение от того, что пришлось вмешиваться, от того, что ситуация вышла из-под контроля, и он не мог стоять в стороне. Но глубоко внутри, в самых скрытых уголках души, он испытывал странное облегчение. Как будто тяжёлый груз упал с плеч, а рядом с ним была именно она, та, ради которой стоило сражаться и нарушать правила.

Коридор вокруг постепенно пустел. Каменные стены, только что пропитанные напряжением и магией, словно вздохнули, отпуская миг, наполненный искрами недосказанного. Снаружи дождь усилился, его удары по крышам и окнам стали громче, настойчивее, будто сама природа подыгрывала драме, разворачивающейся внутри.

Между ними висело то самое невысказанное – слова, которые могли бы перевернуть всё с ног на голову, но пока оставались затерянными в тишине. Каждый из них стоял на своём берегу, в нерешительности и внутренней борьбе, ощущая, как невидимая нить тянется, но не спешит завязаться.

И только дождь, как вечный свидетель, продолжал барабанить по камням, напоминая, что эта ночь ещё далеко не закончена.

Слухи и ставки

Коридор Академии жил собственной жизнью – гулом голосов, скрипом дверей, запахом свежесваренного кофе, перемешанного с терпкой нотой пергамента и лёгким привкусом магического озона, от которого щекотало в носу. Где-то за стеной лениво урчал зачарованный котёл, возможно, для опытов, возможно, для завтрака преподавателей, в Академии, как всегда, нельзя было быть уверенным.

Студенты толпились вдоль стен, спорили о заданиях, менялись конспектами, но как только Ари показалась в дальнем конце, шум заметно сбавил обороты. Несколько пар глаз скользнули по ней сверху вниз, и в их взглядах было слишком много интереса, чтобы он был невинным. Кто-то демонстративно отвернулся, но уголки губ предательски дрогнули в усмешке.

Ари шла, стараясь держать голову выше, не потому что хотела выглядеть гордо, а потому что иначе придётся смотреть в эти лица, и тогда… нет, она точно скажет что-то, о чём потом будет жалеть.

"Что теперь? Очередная байка про то, что я расплавила алхимическую лабораторию? Или, может, уже ходит легенда, что я питаюсь младшими курсами по ночам? Хотя, если честно, сегодня настроение вполне подходящее, чтобы кого-то укусить…", – мрачно подумала она, цепко сжимая в руках свиток.

Мимо проскользнула парочка первокурсников.

– …в прошлом году это закончилось кровью, – донёсся до Ари шёпот, едва слышный, но хищно цепляющий слух.

Вслед за ним другой голос, чуть громче, с насмешкой:

– Ставлю на Кая. У неё без шансов.

Ари замерла на мгновение, как кошка, почуявшая опасность. Сердце неприятно кольнуло, но губы сами растянулись в хищной улыбке.

"Кай, значит? Ну что ж… посмотрим, у кого не останется шансов."

Коридор, как назло, сузился именно здесь, между высокой колонной и полкой с заклинательными свитками, где любят устраивать засады студенты с чрезмерным чувством юмора и недостатком совести. И, конечно же, именно в этом месте Ари наткнулась на пару старших студентов.

Они стояли, перегородив проход так, будто охраняли вход в сокровищницу, и вели беседу с демонстративной громкостью, рассчитанной на уши проходящих мимо.

– …а я тебе говорю, этот турнир чистый театр. Все ставки уже сделаны, – сказал первый, лениво прислонившись к колонне и вращая в пальцах монету, блеск которой то и дело ловил свет магических ламп.

– Театр, говоришь? – отозвался второй, с ухмылкой глянув на Ари. – Тогда в главных ролях она и Кай. Соперники года. Или… – он театрально прищурился, – любовники на заклание.

Ари, чувствуя, как внутри поднимается горячая волна раздражения, медленно, почти лениво скрестила руки на груди.

– Любовники? – протянула она, с таким тоном, будто слово прозвучало как «плесень» или «трупный запах». – У вас тут, я смотрю, богатое воображение. Это у вас врождённое или результат долгого употребления просроченных зелий?

Первый студент хмыкнул, но не отступил.

– Мы просто констатируем факты, – сказал он, крутя монету. – Слухи уже ползут быстрее, чем огонь по сухой траве. Турнир, ставки, победитель… и все почему-то уверены, что это будете вы двое.

– Все? – приподняла бровь Ари. – Забавно. А я вот никого об этом не информировала. Значит, кто-то… слишком любит поболтать.

Второй студент, явно наслаждаясь каждой секундой, театрально развёл руками.

– Может, кто-то решил, что дуэль двух самых… – он сделал паузу, скользнув взглядом по Ари сверху вниз, – примечательных студентов – это лучшее, что могло бы случиться в этом году.

Ари прищурилась.

– Знаете, у меня есть смутное подозрение, – произнесла она, медленно шагнув вперёд, вынуждая их посторониться, – что имя этого «кто-то» начинается на «К» и заканчивается на «ай».

– О, так вы тоже это заметили? – сладко протянул первый.

– Заметила, – отрезала она, обогнув их и двинувшись дальше, но уголки её губ дрогнули в ухмылке. – И можете передать ему, что если он хотел войны – он её получит. Но ставки лучше делать на меня.

За спиной раздался смех, не злой, но откровенно азартный. Толпа, собравшаяся вокруг, зашепталась ещё громче, как улей, потревоженный палкой. И Ари уже знала: слухи обрели не просто форму, они стали оружием. И, судя по всему, Кай держал это оружие в руках.

Тренировочный двор Академии утопал в вечернем свете: солнце просачивалось сквозь высокие арки, разливаясь золотыми лужами по каменным плитам. В воздухе висел запах нагретого металла, пыли и лёгкой озонистой свежести, следов магических разрядов, которыми не так давно гремели в соседнем секторе.

В центре, на утоптанной площадке, Кай отрабатывал движения с клинком, ровно, без суеты, с ленивой, почти издевательской грацией того, кто знает: он хорош, и нет смысла спешить это доказывать. Сталь его меча вяло ловила отблески света, а он, похоже, был совершенно глух к шуму вокруг.

Ари влетела на двор, как гроза в солнечный день, резким шагом, с лицом, которое, будь оно заклинанием, снесло бы пол-Академии. Взгляд острый, как кинжал, голос хлесткий, как удар хлыста:

– Ну что, поздравляю. Ты звезда. Афиши, ставки, сплетни… Весь Академгородок уже обсуждает наш «поединок века».

Кай, не прекращая движения, скользнул на неё взглядом, медленным, оценивающим, и почему-то таким, будто он рассматривает не противника, а… забавный вызов.

– Рад, что ты в курсе, – отозвался он, будто речь шла о расписании уроков. – Экономит мне время на объяснения.

Ари скрестила руки, чувствуя, как за спиной начинают шептаться парочка зевак у стены.

– Экономит тебе время, – процедила она, – а мне добавляет «чудесные» утренние разговоры с идиотами, которые спорят, кто из нас кого положит в первом раунде.

Кай при этом даже ухмыльнулся.

– Положит, говоришь? – протянул он с нарочитым интересом. – Забавно слышать от тебя такие… двусмысленности.

Ари прищурилась:

– Ты прекрасно понял, что я имела в виду.

– Разумеется, – кивнул он, сделав шаг в сторону, чтобы меч описал блестящую дугу в воздухе. – Но не могу не заметить: турнир вещь серьёзная. Там умирают. А ставки? Это всего лишь игра для публики. Нужно же чем-то отвлечься перед бойней.

– Отвлечься? – её голос взлетел на полтона. – Ты называешь отвлечением то, что все думают, будто я согласилась участвовать в этом цирке ради твоего… блеска?

Он отложил меч в сторону, опёршись на рукоять, и наконец повернулся к ней лицом полностью. Взгляд пронзительный, с лёгким прищуром, в котором угадывалось нечто опасное.

– Может, ты и правда согласилась, но просто ещё не поняла этого, – сказал он тихо, почти вкрадчиво, с той улыбкой, от которой у неё, к её же бесконечному раздражению, всегда пересыхало в горле.

Она шагнула вперёд, почти вплотную. Между ними осталась пара ладоней, и воздух между телами был натянут, как струна.

– Ещё одно слово, Кай, – предупредила она, – и я проверю, как твои ставки выдержат удар меча.

Он чуть склонил голову, словно размышляя. Потом едва заметный шаг назад, лёгкая насмешка в уголке губ.

– Держу пари, что выдержат. Но, знаешь… я бы всё-таки поставил на тебя.

И прежде чем она успела ответить, он снова поднял меч и сделал отработанное движение, будто разговор был завершён.

Тренировочный зал утонул в полумраке: окна затянулись серой пеленой, сквозь которую вяло просачивался вечерний свет. Магические лампы под потолком потрескивали, раз за разом вспыхивая тусклым золотом, будто сами засыпали. Воздух пах металлом, потом и чуть горьким озоном – эхо сегодняшних тренировок всё ещё жило в этих стенах.

Гул магических установок доносился из дальнего коридора – ровный, ритмичный, почти гипнотический, но именно он подчёркивал тишину вокруг них.

Ари стояла у стены, опершись плечом о прохладный камень, и пристально следила за Каем, который медленно наматывал на руку ремень от тренировочного меча. Казалось, он делает это нарочно медленно, чтобы дать ей возможность рассмотреть каждое движение. Мускулы на его предплечье тянулись под кожей, в свете ламп играли медные отблески в тёмных волосах.

Отлично. Ещё чуть-чуть и он начнёт раздавать автографы своим бицепсам.

– Ты всегда прячешься здесь после занятий? – его голос прозвучал лениво, но в нём был тот металлический оттенок, который говорил: за вопросом кроется что-то ещё.

– Я не прячусь, – отозвалась она, скрестив руки на груди. – Просто жду, когда ты уйдёшь и перестанешь отравлять атмосферу своим… самодовольством.

– Интересно, – он чуть прищурился, подходя ближе. – А я думал, тебе нравится моё общество. Особенно после того случая… в Старом крыле.

Ари выпрямилась, но взгляд не отвела.

– Ты слишком много думаешь. Это опасно для твоего здоровья.

– А ты слишком часто притворяешься, что не боишься, – он остановился всего в шаге, и теперь она видела, как на губах мелькнула тень насмешки. – Но я знаю… кое-что о твоём прошлом. Больше, чем ты думаешь.

Слова ударили точно в солнечное сплетение.

Вот и началось. Зачем он лезет туда, куда его никто не звал?

– Знаешь что? – она заставила голос звучать легко, почти насмешливо. – Если хочешь меня шантажировать, постарайся хотя бы придумать что-то оригинальное. А то твои намёки звучат так же скучно, как твои тренировки с мечом.

– Ах, – он наклонил голову, – значит, ты наблюдаешь за моими тренировками. Это уже комплимент.

– Не обольщайся. Я наблюдаю, чтобы знать, как тебя победить.

– Думаешь, сможешь? – он чуть усмехнулся. – Ари, наш турнир уже начался. Здесь и сейчас.

– Тогда советую тебе беречь силы. На последнем этапе будет особенно больно.

В их взглядах столкнулись молнии. Словно весь воздух между ними стал густым, тёплым, с запахом озона и вызова. Каждый ждал, что другой сделает шаг вперёд или назад.

Но никто не двинулся.

Вечер в столовой был не просто шумным, он гудел, как улей, в котором пчёлы внезапно начали обсуждать, кто из соседей выживет до весны. Запах тушёного мяса и свежего хлеба, перемешанный с пряной сладостью глинтвейна, тянулся по залу, цепляясь за волосы и одежду. Лампы под потолком светили теплее, чем обычно, и всё же здесь чувствовалась не уютная, а почти предвкушенная бойня атмосфера.

Ари вошла и мгновенно поняла, что попала не в столовую, а на рынок чьих-то амбиций. Все взгляды скользнули к ней, будто кто-то тихо произнёс её имя. Не просто взгляды – оценивающие, жадные, прикидывающие, сколько она «стоит».

В углу, над длинным столом, висела огромная магическая доска. На чёрном фоне золотыми искрами вспыхивали имена участников грядущего турнира. Но в центре сияли два портрета, настолько яркие, что все остальные блекли. Слева она, с непрошено уверенным взглядом и чуть приподнятой бровью. Справа Кай, вечно с этой ухмылкой, которая будто говорила: «Я уже победил». Между ними бегали огненные цифры ставок, сменяя друг друга с азартным щелчком.

– Серьёзно? – выдохнула Ари себе под нос, но, конечно, этого было достаточно, чтобы ближайшие уши радостно вздрогнули.

– О, ты ещё не видела утренний рейтинг, – с невинным видом протянула Лисса, её соседка по комнате, лениво ковыряя вилкой в тарелке. – Там уже есть варианты, в каком раунде ты вылетишь… и в каком он.

– И? – Ари села напротив, не отводя взгляда от доски.

– Ну… скажем так, половина считает, что ты продержишься дольше, чем он. Вторая половина уверена, что Кай тебя «размажет» в первом же поединке. – Лисса склонила голову, как будто пыталась понять, что чувствует Ари.

Ари вежливо изобразила улыбку, ту самую, которая могла обмануть только наивных.

– Чудесно. Значит, половина студентов идиоты. А вторая половина просто плохо меня знает.

Слева кто-то крикнул:

– Эй, Ари! Скажи, ты и правда собираешься снести Каю башку или просто красиво сдаться?

Зал дружно захохотал.

Вот так, значит. Они даже не прячут своё любопытство. Как приятно быть главным блюдом на чужом ужине.

– Я, пожалуй, оставлю это в секрете, – отозвалась она громко, позволяя голосу скользнуть по залу как лезвие. – Но обещаю: будет зрелищно. И да, возможно, с кровью.

Кто-то присвистнул, а Лисса тихо фыркнула.

– Ты же понимаешь, что он наверняка уже в курсе этой доски? – спросила она, чуть склоняясь вперёд.

– Прекрасно, – Ари подняла взгляд на золотые цифры. – Пусть думает, что я играю по их правилам.

В груди расползалось странное чувство – смесь злости и сладкого адреналина, будто кто-то зажёг внутри фитиль. Да, их ставки смешны. Но именно этот смех и их уверенность, что исход уже предрешён, она собиралась обернуть против них.

Внизу доски новые цифры вспыхнули ярче, чем все остальные: ставка на победу Ари выросла вдвое за последние минуты.

Похоже, кто-то верит. Жаль, что это будет стоить им гораздо дороже.

Коридор тянулся, как натянутая струна скрипки, тонкая, острая, готовая в любой момент сорваться в визг. Витражи по одну сторону сияли изломанными бликами, золото, рубин, изумруд, будто кто-то уронил корону и осколки камней рассыпались по полу. Снаружи ветер, злой и нетерпеливый, швырялся в стекло клочьями облаков, а луна то пряталась, то выныривала, как капризная актриса, играющая на нервах зрителям.

Ари шла быстро, пятки почти не касались камня, слишком тихо, чтобы назвать это шагами, но слишком решительно, чтобы принять за прогулку. Лестница была уже близко, но за поворотом пространство вдруг наполнилось чьим-то присутствием.

Кай. Естественно. Всегда в нужный, то есть абсолютно неподходящий, момент. Чёрная рубашка, распахнутый ворот, лёгкая небрежность в походке и та наглая ленца во взгляде, от которой хотелось либо ударить, либо… сделать что-то куда более опасное.

– А, моя любимая напарница по смертельным развлечениям, – произнёс он лениво, но слова врезались, как лезвие, обёрнутое в бархат. – Готова сыграть красиво?

Ари остановилась в шаге от него. Ещё чуть и она почувствовала бы тепло его дыхания. Его тёмные глаза скользнули по её лицу с той изощрённой медлительностью, в которой читался вызов. И ещё что-то. Непризнанное. Называть вещи вслух он, разумеется, не умел.

– Красиво? – бровь Ари взлетела в идеально насмешливой дуге. – Знаешь, красиво – это вовсе не значит, что ты уйдёшь живым.

Он усмехнулся, едва заметно. Лунный свет за его спиной превращал волосы в серебряные нити, и это бесило – бесило, что даже в полутьме он умудрялся выглядеть так, будто держит в руках весь расклад этой партии.

– На это я и рассчитываю, – сказал он тихо, с тем тоном, от которого внутри сжимается что-то горячее и неразумное.

Молчание натянулось между ними, как тонкий клинок, опасный, но почему-то манящий. Ари поймала себя на том, что не отводит взгляд. Чуть дольше, чем стоило бы. Чуть ближе, чем позволяли приличия.

Она заставила себя отступить. Он тоже шагнул в сторону, медленно, будто нехотя. Их плечи почти коснулись друг друга, и от этого почти в воздухе мелькнула искра.

Ари пошла вперёд, чувствуя, как его шаги следуют за ней. И знала: он говорил не про «сыграть красиво». Он говорил о том, что игра началась. И закончится она точно не ничьей.

Анонс турнира

Большой зал академии дышал камнем и историей. Высокие, как амбиции местных магистров, своды уходили в тёмную высь, пряча в тени резные арки и витые колонны. Свет витражей падал на пол пятнами расплавленного золота и густого, как вино, алого, будто стены были свидетелями не только лекций, но и кровавых драм, о которых предпочитали молчать.

В зале гудело, словно в улье, смех, приглушённые шёпоты, скрип скамей, нервный перебор страниц. Кто-то стоял, опершись на колонну, пряча дрожащие руки в рукава мантии; кто-то, наоборот, демонстративно расслабленно развалился, как кот на солнце, хотя глаза выдавали тихую панику.

Ари, сидя в третьем ряду, лениво вела взглядом по рядам. Её губы едва заметно дёрнулись, то ли от улыбки, то ли от желания закатить глаза.

Одни боятся, что умрут, другие, что опозорятся. Хотя, если быть честной, второе хуже. Смерть дело разовое, а позор живёт с тобой всю жизнь, как неприятный сосед за стенкой.

Девушка перевела взгляд на пару студентов справа: мальчишка с лицом «я-всё-знаю-лучше-вас» пытался громко объяснить что-то соседке, которая слушала его с видом человека, которому в душу заглянули, но там оказалось пусто. Впрочем, Ари была готова поспорить, что в их случае заглянули и нашли там эхо.

Она уже мысленно классифицировала собравшихся, «паникёры», «самоуверенные идиоты», «вечно нейтральные тени», когда шум в зале начал спадать, как волна, уходящая от берега.

И тут он вошёл. Директор.

Тяжёлые двери распахнулись, впуская поток холодного воздуха, и в проёме появился высокий силуэт. Его шаги по каменному полу звучали так чётко, что каждый шорох, каждый шёпот в зале мгновенно стих. Даже те, кто пытался изобразить равнодушие, непроизвольно выпрямились.

Ари ощутила, как её пальцы сжались на подлокотнике. Не от страха – от странного, вязкого напряжения, которое повисло в воздухе.

Зал, ещё недавно наполненный тревожным жужжанием голосов, замер. Директор стоял в центре, словно тень от вырубленного веками дуба, высокий, с плечами, как дверной проём, и взглядом, от которого даже каменные стены могли бы почувствовать себя неуверенно. Его мантия едва шевелилась, хотя сквозняка не было.

– Турнир – произнёс он так, будто это слово весило тонну и падало прямо в грудь каждому. – В этом году по старым правилам.

Тишина стала плотнее. Кто-то за моей спиной (да, Ари мысленно отмечала каждое движение) сглотнул так громко, что эхо донесло звук до второго ряда.

– Формат, – продолжал директор, – отборочные бои, командные задания, финальная схватка. Всё, как обычно. За одним исключением.

Он сделал паузу, долгую, с таким мастерством, что даже самые нетерпеливые сидели с глазами по пять медных монет.

– Без магической страховки.

По залу прокатилась волна шёпотов, как ветер по траве. Кому-то стало жарко, кому-то холодно, а кто-то, как та девушка слева, начала вертеть в руках амулет, словно он мог превратиться в броню.

– Полученные травмы… – директор слегка усмехнулся, – …ваши проблемы.

Ари приподняла бровь.

Прекрасно. Идеально. Лучший способ вдохновить молодёжь – пообещать смерть в обмен на блестяшку. Настоящий педагогический гений.

Директор будто и не замечал замерших лиц.

– Приз редкий артефакт. И право выбора наставника.

Вот тут азарт вернулся в чьи-то глаза, почти вытеснив страх. Почти.

Ари скользнула взглядом по залу: одни явно считали, как будут тратить своё будущее могущество, другие уже мысленно составляли завещания.

– Турнир начнётся завтра на рассвете. Советую спать… если сможете.

Толпа медленно расползалась по залу, как разлитый мёд, липкая, вязкая, но при этом неспешная. Воздух был пропитан запахом старого камня, магии и чьего-то слишком сладкого парфюма, от которого Ари хотелось чихнуть. Она уже собиралась пробираться к выходу, как вдруг почувствовала.

Не увидела, не услышала, а именно почувствовала – взгляд. Прямой, цепкий, как крючок, за который тебя ловят без всякого разрешения.

Она повернула голову.

Кай. Стоял в паре шагов позади других, будто ему хватало одного присутствия, чтобы люди сами отодвигались, освобождая пространство. В толпе он выглядел не так, как остальные и не потому, что был выше на полголовы или носил чёрное, а потому что умел смотреть так, словно видел тебя насквозь и при этом догадывался, что ты сама себе ещё не призналась в некоторых вещах.

Он не отвёл глаз. Более того в уголках его губ шевельнулась тень усмешки, почти невидимой, но отчётливо читаемой: «Ну, давай. Попробуй».

Ари приподняла бровь. Ответила ему взглядом, в котором было ровно столько ледяного презрения, чтобы он понял: не тебе здесь раздавать роли. Внутри же едва уловимый азарт, как перед началом дуэли, когда оружие ещё в ножнах, но каждый уже выбрал, куда будет бить первым.

Хочешь игры? Будет тебе игра. Только не плачь, когда проиграешь, красавчик.

Кай чуть наклонил голову, будто слышал её мысленный комментарий. Улыбка стала шире и, что раздражало сильнее всего, спокойнее.

Взгляд их держался дольше, чем это было прилично в любом обществе. Люди вокруг говорили, смеялись, переговаривались о турнире, а между ними двоими уже начался собственный, тихий, но куда более опасный поединок без слов, без оружия, но с тем самым чувством, что кто-то обязательно выйдет отсюда с сердцем, пробитым не клинком, а уязвлённым самолюбием.

Актовый зал Академии гудел, как улей, только пчёлы здесь были в мантиях, с разнокалиберными медальонами и вечной тягой к чужим сплетням. Воздух, перегретый магическими лампами, был густым от ожидания и от запаха старого лака, которым кто-то пытался замаскировать сырость каменных стен.

Директор, высокий, сухой, с лицом, будто его вырезали из недовольного дуба, торжественно закончил речь и, скривив губы в вежливой имитации улыбки, произнёс:

– Участники могут задать вопросы.

Он произнёс это тоном, в котором слышалось: «Только попробуйте и я вас вышвырну вон».

В зале повисла пауза. Несколько человек обменялись взглядами, кто-то подался вперёд. И тут голос.

– А можно уточнить… – раздалось с левого ряда. Громко, нарочито вежливо, но с таким акцентом на словах, что даже директор приподнял бровь. – Как будет оцениваться умение работать в команде? Например… с теми, кто вечно мешает?

Кай стоял, опершись о спинку стула, и выглядел так, будто задаёт вопрос не директору, а лично Ари, прицельно и с лёгкой, ленивой издёвкой в каждом звуке.

Ари, сидевшая через два ряда, подняла голову медленно, как хищник, лениво соизволяющий обратить внимание на шум в кустах. И улыбнулась. Та самая улыбка – невинная, как у девочки, только что пойманной с ножом над пирогом.

– Думаю… – она протянула слово с ласковой неторопливостью, – это зависит от того, кто больше бесполезен: твой напарник или твой мозг.

В зале раздались смешки. Кто-то громко фыркнул, прикрывшись ладонью. В дальнем ряду кто-то даже закашлялся от смеха.

Кай едва заметно дёрнул уголком губ, но глаза оставались холодно-весёлыми. Он чуть приподнял плечо, словно соглашаясь с её словами, хотя в них и был прямой удар.

– Значит, будем проверять, – сказал он негромко, но ровно настолько, чтобы она услышала, – кто из нас двоих дольше продержится, прежде чем сдаться.

– О, – её улыбка потемнела, став опаснее, – сдаваться это ведь твой конёк.

Реакция зала была уже не просто смехом, а перешёптываниями и азартными взглядами: публика почувствовала запах крови. И оба, и Кай, и Ари, знали, что именно этого они и добивались.

Директор кашлянул, но в его лице мелькнула тень удовлетворения. Похоже, предстоящий турнир обещал быть куда интереснее, чем он рассчитывал.

Актовый зал снова наполнялся звуками, не тем ровным фоном ожидания, а живой, мерцающей рябью голосов, будто в комнату впустили холодный ветер. Шёпоты сливались с приглушёнными смешками, где-то уже звякнули монеты, первые пари на исход грядущего турнира.

Ари сидела, склонив голову чуть вбок, и наблюдала за Каем, который, как всегда, слишком умел держать лицо, спокойное, лениво-надменное, словно он не просто участник, а главный режиссёр всего спектакля.

Чёрт, он специально провоцирует, – мысленно усмехнулась она. – Каждое слово отмерено, каждый взгляд как вызов. Он прекрасно знает, что я на это поведусь. И, да, поведусь. Но только чтобы в конце добить его этим же оружием.

Она скользнула взглядом по залу. В первом ряду два третьекурсника уже оживлённо спорили, шепча ставки. Кто-то в углу, не таясь, чертил мелом в воздухе таблицу, распределяя участников по «выживут – не выживут». Даже преподаватели выглядели слегка оживлёнными, хотя прятали интерес под вежливой усталостью.

Лучше бы это было без свидетелей, – почти честно подумала Ари. – Но… нет. Пусть смотрят. Пусть видят, как он падает. Чтобы потом никто не сказал, что это было случайно.

Кай поймал её взгляд и чуть приподнял бровь. Ничего не сказал. Но в этой тишине между ними уже стоял целый диалог.

– Кажется, ставки делают уже на всё, кроме того, кто из нас останется жив, – бросила она, нарушая паузу, и в её голосе звенела лёгкая, ядовитая насмешка.

– А может, они просто понимают, что мы оба слишком упрямы для смерти, – лениво ответил он, скользнув к ней медленным, тягучим взглядом. – Тут вопрос в том, кто первым сдастся.

– Значит, проиграешь, – её улыбка была медовой, но глаза ледяными. – Это же твоё любимое занятие.

Где-то сбоку раздалось восторженное:

– Десять на Ари!

И тут же:

– Пятнадцать на Кая!

В зале запахло азартом, почти физически ощутимым, как перед боем, где никто не верит в ничью.

Директор, с видом человека, которому платят недостаточно за все эти юношеские страсти, сухо откашлялся, перекрыв гул голосов.

– На сегодня всё, – произнёс он, словно ставя точку не в речи, а в судьбах. – Участники турнира могут готовиться… как умеют.

Толпа зашевелилась, словно плотная ткань, в которую вонзили нож. Скрипнули скамьи, зашуршали шаги, кто-то уже вполголоса спорил о шансах фаворитов. Воздух потяжелел смесью любопытства и предвкушения, как в коридоре перед комнатой казни, где никто не признается, что пришёл ради зрелища.

Ари поднялась медленно, словно специально оттягивая момент выхода. Её взгляд скользнул по Каю, он стоял в проходе, пропуская студентов, но в его позе читалась эта его вечная, лениво-ироничная готовность к бою. Улыбка тонкая, как лезвие.

Они подошли друг к другу, как два воина, встретившиеся на узком мосту, где нельзя разойтись, не обменявшись ударом.

Он чуть наклонился, и голос его прозвучал почти дружелюбно, если не знать, что за словами прячется.

– Постарайся не умереть до финала.

Она прошла мимо, даже не обернувшись, но позволила себе лёгкий, почти ласковый смех, тот, от которого холоднее, чем от оскорблений.

– А ты постарайся дожить хотя бы до первого раунда.

Слова остались висеть в воздухе, как дуэльный вызов, на который невозможно не ответить.

За их спинами гул зала стихал, но напряжение, что возникло между ними, не исчезло. Оно тянулось тонкой, натянутой струной, и казалось, что стоит кому-то из них обернуться и она порвётся с таким звуком, что об этом будут шептаться до следующего турнира.

Сбор команд

Гул в зале стоял такой плотный, что казалось, если протянуть руку, можно ухватить за край чужую фразу и приберечь на потом. Воздух был густ от запаха старых, едва не рассыпающихся страниц, смешанных с ароматом свежих чернил и чего-то ещё, того самого магического «озона», от которого у новичков обычно щекотало нос, а у опытных студентов начинало подрагивать веко. Длинные ряды скамей, потёртые спинки, местами обугленные не то от свечей, не то от чьих-то неудачных заклинаний, создавали странную иллюзию, будто ты в библиотеке, где книги вдруг решили разговаривать сами с собой.

Ари стояла в толпе, скрестив руки на груди, и наблюдала. Её глаза цеплялись за привычки окружающих: один студент нервно грыз кончик своей мантии, другой настойчиво проверял амулет, будто тот мог сбежать, третья пыталась незаметно поправить волосы, превращая причёску в замысловатую башню из локонов.

– Потрясающе, – пробормотала Ари вполголоса, – театр абсурда в полном составе. Остаётся дождаться только клоуна с магическими шарами.

– Что? – переспросил сосед справа, вытянув шею.

– Ничего, – отмахнулась она, – репетирую текст для выступления.

На возвышении, у кафедры, директор, высокий, с лицом, на котором время оставило столько складок, что можно было по ним изучать хронологию Академии, раскрыл длинный свиток. Тишина накатила на зал, как холодная волна: все замерли, слушая, как он зачитывает имена и команды.

Ари чувствовала, как у неё под ложечкой рождается мерзкое, липкое предчувствие. Внутри что-то нашёптывало: Вот сейчас услышишь… и будешь жалеть.

И, разумеется, в один момент, в самый неподходящий, директор произнёс:

– Ариэль Летнер первый капитан…

Пауза. Она готова была поклясться, что старик делает это нарочно, смакуя момент.

– …второй капитан с Кайден Ри’Астар.

В зале кто-то едва слышно присвистнул. Ари почувствовала, как внутри сжалось всё до крошечной точки. Чудесно. Просто идеальный финал моих худших ожиданий.

Она поймала на себе несколько любопытных взглядов соседей и, скривив губы в насмешливой улыбке, процедила:

– Да, да, можете не завидовать. Билеты на этот цирк уже распроданы.

В голове уже рисовалась картина: длинные, ядовитые перепалки, которые непременно закончатся либо взрывом заклинания, либо тем, что кто-то из них двоих уйдёт с обугленной мантийной полой.

Толпа уже расползалась по углам зала, словно разноцветные пятна краски, которые случайно пролили на пол. Ари шла медленно, словно на казнь, пробираясь к своему новому «боевому братству». Где-то внутри тихо царапалось ощущение, что сейчас ей представят не команду, а наглядный пример того, как не надо собирать людей для совместных миссий.

– Ариэль? – радостно окликнул её кто-то справа.

Первым к ней подскочил Финн – худощавый, с такой живой мимикой, что казалось, его лицо вот-вот начнёт комментировать само себя. На нём висела мантия, щедро заляпанная сияющими пятнами иллюзий, будто кто-то в сердцах запустил в него целый набор фейерверков.

– Рад знакомству! – выпалил он, не давая ей даже кивнуть. – Я, значит, мастер иллюзий. Ну, почти мастер. Иногда они чуть-чуть… – он махнул рукой, и над его головой взвилась миниатюрная птичка, которая тут же полыхнула зелёным пламенем и исчезла, оставив запах подгоревшего сахара. – Ну, бывает. Главное эффектно, правда?

– Да, особенно для врагов с астмой, – сухо заметила Ари.

Её внимание перехватило мягкое движение сбоку. Мирель – хрупкая, с лицом, будто нарисованным пастелью: светлые волосы, большие глаза, чуть взволнованный вид. В руках она держала крошечный сферический кристалл, внутри которого клубилось облачко тумана.

– Это мой элементаль воздуха, – с гордостью сказала она. – Мы с ним… ну, почти друзья. Иногда он, правда, уходит без предупреждения.

На последних словах облачко в кристалле как будто обиделось, вспыхнуло и с шипением исчезло, оставив пустую прозрачную сферу. Мирель покраснела.

Ари прищурилась.

– Очаровательный. Особенно преданность.

Последним к ним подошёл Торрен – гора мышц, обтянутая чёрной боевой кожей. Лицо у него было каменным, но взгляд живым: он разглядывал Ари так, как кузнец оценивает клинок перед тем, как им рубить.

– Ты мозг? – спросил он без предисловий.

– Приятно, что хоть кто-то сразу видит во мне достоинства, – ответила она с ледяной вежливостью.

– Отлично. А я сила, – сказал он, демонстративно сгибая руку так, что швы на коже натянулись. – План прост: я бью, вы не мешаете.

Финн оживлённо встрял:

– Нет-нет, мы должны работать вместе! Я, например, могу создать иллюзию гигантской стены, а Торрен…

– Врежется в неё, – перебила Ари, закатив глаза. – Прекрасно. Тактика мечты.

На секунду воцарилась пауза, во время которой они все, похоже, пытались представить, как именно это будет выглядеть. Ари уже видела эту картину: Финн машет руками, изображая стену; Торрен, не слушая конца фразы, бежит вперёд; Мирель судорожно зовёт обратно сбежавшего элементаля; и где-то посередине этого хаоса она – единственный человек, который понимает, что вообще происходит.

Разбросанные страницы плохого учебника по командной работе, – мысленно подвела она итог. И тут же поняла неприятную правду: теперь именно ей предстоит связать эти страницы в хоть какую-то связную историю.

– Ладно, – вздохнула она. – Давайте хотя бы притворимся, что мы команда.

– Ура! – воскликнул Финн.

– Хм, – пробасил Торрен.

– Хорошо… – нерешительно добавила Мирель.

Ари кивнула, уже чувствуя, как глубоко пожалеет об этих словах.

Коридор, обычно гулкий и наполненный разношёрстным шумом студентов, в этот момент будто выдохнул и замер. Из-за поворота выплыла группа из шести человек – ровный, выверенный шаг, синхронный разворот плеч, одинаково прямые спины. Они двигались так, словно каждый знал точную длину своего шага и не допускал отклонений ни на миллиметр. Ари даже на секунду показалось, что слышен негромкий стук метронома, только так можно было держать такую слаженность.

«Отряд надменных статуй, – лениво отметила она про себя. – Если их переставлять по шахматной доске, они, наверное, сами будут двигаться правильно, без подсказок. Белые фигуры. Хотя, скорее, чёрные».

Одеты они были почти одинаково – чёрные куртки с едва заметным гербом на груди, рукава закатаны одинаково строго, до одного уровня. На лицах маска спокойного превосходства, за которой угадывалась холодная оценка всего вокруг. И среди них он.

Кай шёл в центре, как будто пространство само подстраивалось под его шаги. Лёгкий наклон головы, чуть прищуренные глаза, не от усталости, а от того, что он привык смотреть на людей так, словно прикидывает, чем именно их можно удивить… или уничтожить.

Ари почувствовала, как в груди что-то странно сжалось, но тут же отмахнулась. Ну конечно. Ещё не хватало выдать хоть тень интереса. Сейчас он посмотрит, и начнёт свою вечную игру кто кого выведет из себя первым.

И взгляд Кая действительно поймал её. Всего секунда, но этого хватило, чтобы воздух между ними потяжелел. В его глазах привычная насмешка, в её вызов.

– Ты же понимаешь, что так пялиться неприлично, – первым заговорил он, уголки губ чуть дрогнули.

– Я? – Ари изобразила искреннее удивление. – Прости, просто не каждый день встречаешь живой памятник самодовольству.

– Лестно, что ты считаешь меня памятником. Обычно это значит – достойно вечной памяти.

– Или что давно пора убрать с глаз, – она обвела его взглядом сверху вниз, намеренно медленно, и чуть приподняла бровь.

Сзади его команда молчала, но их лёгкие, еле заметные улыбки выдавали, что они слушают каждое слово.

– Осторожнее, Ари, – тихо сказал Кай, делая шаг ближе, так что его тень легла на неё. – Иногда те, кто слишком много шутят, сами становятся шахматными фигурами.

– Главное, не оказаться пешкой в чужой игре, – парировала она, делая вид, что отступает лишь для того, чтобы обойти его.

Он слегка склонил голову, позволяя ей пройти, но взглядом всё ещё держал, как клинком.

Аудитория, обычно шумная и пахнущая чернилами и лёгким запахом магии, сегодня была странно тихой. Десятки глаз были прикованы к возвышению, где стоял наставник, тот самый, чьё выражение лица обычно напоминало каменную стену, а сейчас гладкий ледяной пласт.

– Турнир, – начал он, обводя зал взглядом, который умел заставить даже самых дерзких прятать глаза. – Это не экзамен. Не соревнование. И уж точно не развлечение.

Шёпоты пронеслись по залу, словно сквозняк. Кто-то нервно поправил мантию, кто-то зажал амулет в ладони.

– Некоторые задания… – он сделал паузу, будто проверяя, все ли успели его услышать, – …могут стоить вам жизни.

В зале стало так тихо, что Ари услышала, как у кого-то с глухим стуком упала ручка. Она же, наоборот, чуть усмехнулась, приподняв подбородок. Бравада лучший плащ от страха.

Ну вот, началось. Сейчас половина поверит, что умрёт, а вторая половина что победит. А я, как всегда, где-то посередине в списке тех, кто ещё не решил, хочет ли вообще ввязываться.

Она почувствовала взгляд сбоку и, обернувшись, поймала глаза Кая. Его губы чуть тронула тень улыбки, не тепла, а хищного предвкушения.

– Не дрожишь? – тихо спросил он, наклонившись чуть ближе, чем позволяли приличия.

– Только от скуки, – ответила она, не сводя с него взгляда. – А ты, смотрю, в восторге. Наверное, мечтаешь о списке «тех, кто не дожил до финала» с твоим именем в графе «виновник».

– Скорее в графе «победитель». И да, – уголки его губ дрогнули, – уверен, твоё имя в списках тоже окажется. Вопрос только в каких именно.

– Держу пари, что в тех, где ты будешь ниже меня, – бросила она и, не дожидаясь ответа, вернула взгляд к наставнику.

Тот продолжал перечислять условия: магические барьеры, разрешённые и запрещённые артефакты, штрафы за помощь соперникам. С каждым пунктом зал становился всё тяжелее, воздух гуще.

Но Ари чувствовала, что самое опасное здесь даже не задания, а то, что Кай, похоже, собирался превратить турнир в их личную шахматную партию – с фигурами из живых людей.

Толпа, ещё мгновение назад единая, как плотная река, начала дробиться на ручьи, секции уходили каждая в свой угол арены, растворяясь в туманном полумраке коридоров. Ари шагала вместе со своей командой, которая напоминала не столько отряд магов, сколько разбежавшийся табун необученных жеребят: кто-то спотыкался о собственную мантию, кто-то громко спорил о том, кто понесёт общую сумку с артефактами, а один особенно вдохновлённый уже ухитрился потерять перчатку и теперь пытался вспомнить, на какой из скамеек её оставил.

Великолепно. Просто образцовый хаос. Если бы турнир давал приз за худшую дисциплину мы бы уже получили кубок, медаль и, возможно, памятную табличку на стене позора.

В противоположность этому зрелищу Кай и его команда двигались по залу стройной, почти пугающе синхронной колонной. Каждый шаг был выверен, мантии падали ровными складками, а в руках одинаковые посохи, блестевшие полированным деревом. Это был не просто отряд – это был парадный марш, за который любой военный оркестр продал бы душу.

Ари скосила взгляд на Кая. Он шёл чуть впереди своей группы, как офицер, ведущий личную гвардию, и, о, разумеется, заметил её взгляд.

Они встретились глазами. Он не стал махать или усмехаться, просто слегка замедлил шаг, позволяя расстоянию между ними сократиться.

– Постарайся не умереть, – произнёс он тихо, но так, чтобы услышала только она. Словно это было дружеским пожеланием… и приговором одновременно.

Ари ответила взглядом, в котором можно было утонуть, если не умеешь плавать в сарказме.

– Постарайся хотя бы вспотеть, – отрезала она, чуть приподняв подбородок.

Он усмехнулся, коротко, как будто это был не смех, а отметка в его мысленном списке.

– О, обещаю. Только не надейся, что это будет из-за тебя.

– Надежда тут ни при чём, – парировала она, уже отворачиваясь, – я просто люблю смотреть, как самоуверенность тает под жаром реальности.

Кай не ответил. Но Ари, уходя к своей секции, почти физически чувствовала его взгляд в спину, не просто взгляд, а невидимую черту, которую он уже нарисовал между ними.

Ну что ж. Играть так играть.

Подготовка к первому раунду

Академия ещё спала, но утро уже вцепилось в её стены мокрыми пальцами тумана. Каменные дорожки под окнами блестели, как чешуя спящей драконицы, отражая тусклое, почти обиженное солнце. Ветер лениво шевелил флаги на башнях, будто сам не был уверен, стоит ли тратить силы на бодрствование.

Ари лежала в постели, уставившись в потолок, и раздумывала, что хуже – предстоящий турнир или утренние сборы. Решить было непросто: одно грозило синяками, другое общением с соседками.

– Гениально, – пробормотала она вслух, выныривая из-под одеяла. – Собрать сотню подростков с магией в одном месте и дать им официальный повод бить друг другу морды. Прямо учебный план мечты.

В комнате пахло влажной тканью и чем-то сладковатым, явно из сундука Лиссы – та всегда умудрялась хранить вместе книги по боевой магии и пирожки с медом. Ари скользнула босыми ногами по прохладному полу, поёжилась, но не замедлила шаг.

В зеркале напротив отразилась она – взлохмаченная, с глазами цвета грозового неба, в которых, несмотря на утреннюю помятость, уже плясали искры. «Выиграем. Или, как минимум, выживем. Ну, или хотя бы умрём красиво».

Пальцы скользнули к ремням снаряжения, кожа приятно холодила ладони. Каждое движение было привычным, но в этот раз внутри сидела какая-то упрямая стальная нота. Победа сегодня не была для неё красивой метафорой, она казалась вполне себе осязаемой, хоть и пахла дымом.

Ари затянула последний ремень и, усмехнувшись собственному отражению, произнесла тихо:

– Пора сжечь пару правил.

За дверью общежития уже слышались шаги, кто-то спешил на плац. Воздух был полон недосказанности, и казалось, что стены Академии вот-вот начнут шептаться о том, кто сегодня вернётся, а кто останется частью её камня.

Тренировочный зал Академии был похож на крепость, пережившую десяток осад и при этом уцелевшую лишь потому, что враги решили: «Ну его, лучше не связываться». Каменные плиты пола были исполосованы трещинами, словно кто-то пытался нарисовать на них карту звёзд, но вместо неба использовал магический взрыв. Запах – смесь раскалённого железа, горелой ткани и чего-то ещё, что Ари не решалась идентифицировать. Возможно, бывшего студента.

– Опоздала, – голос наставника, сухой, как пергамент, отозвался от стен.

– Я называю это «театральной паузой», – лениво ответила Ари, скинув сумку и закатывая рукава. – Чтобы создать атмосферу.

Наставник, высокий, с лицом, которое не знало улыбок, двинулся к центру зала. В его руках уже пульсировал огненный шар размером с яблоко, но с темпераментом, как у стаи разъярённых грифонов.

– Сегодня контроль скорости. Три цели, три заклинания, ни одной ошибки.

– То есть как обычно: я стараюсь, а вы ждёте момента сказать «плохо».

Первый манекен ожил в дальнем конце зала, дёрнулся, как пьяный призрак, и метнулся в сторону. Ари подняла руку, вплетая в пальцы искры, и выпустила сгусток энергии. Манекен взорвался облаком дыма и обугленных тряпок.

– Перебор, – сухо отметил наставник.

– Простите, я не рассчитала… драматизм.

Второй манекен выпрыгнул сбоку. Ари ударила быстро, но магия сорвалась с контроля – вспышка оказалась такой мощной, что ближайший столик с тренировочными зельями жалобно вздохнул и превратился в дымящийся обломок.

Наставник закрыл глаза.

– Это была вторая ошибка.

– Я называю это творческим подходом, – невинно сказала Ари, заметая ногой горящие щепки.

Третий манекен попытался обойти её с тыла, но Ари, уже раздражённая, вложила в удар больше силы, чем следовало. Манекен не просто исчез, он превратился в горстку пепла, а пламя лижущейся дугой проскользнуло по стене, оставив на ней чёрный, как луна в безлунную ночь, след.

В зале повисла тишина.

– Ари, – наставник произнёс её имя медленно, будто пробуя на вкус яд. – Ты понимаешь, что на турнире противники будут не слабее меня?

– Да, – она вытерла лоб, и уголки губ изогнулись в усмешке. – Поэтому я и тренируюсь так, будто они будут ещё хуже.

Он вздохнул. Таких учеников он, вероятно, будет вспоминать на пенсии… если доживёт.

В коридоре за спиной Ари ещё витал запах гари и горелых тряпок – её собственное «ароматное» наследие после тренировки с наставником. Каменные стены дышали прохладой, но эта прохлада была скорее наблюдателем, чем утешителем: молчаливо фиксировала, как ученики уходят живыми… или нет.

Она свернула в соседный зал, намереваясь лишь забрать снаряжение и уйти, пока адреналин не сменился тупой усталостью. Но, конечно, судьба, этот любитель подлых шуток, решила иначе.

В центре зала, размахивая клинком так, будто рассекал воздух из личных принципов, стоял Кай. Сосредоточенный, подтянутый, в рубашке, прилипшей к спине от пота и всё это с тем высокомерным выражением лица, которое всегда хотелось слегка… скорректировать.

Он заметил её в отражении тренировочного зеркала.

– Ари, – голос был ровный, но в нём прозвучала едва уловимая насмешка. – Ты потерялась?

– Не думала, что ты тренируешься, – она шагнула ближе, скрестив руки. – Думала, победы сами приходят, если достаточно сильно их себе приписывать.

Он обернулся, и в уголке его губ появилась та улыбка, из-за которой у половины девушек в Академии колени таяли, а у Ари пальцы чесались.

– А я думал, ты занята тем, что придумываешь оправдания на случай проигрыша.

– Как мило, что ты веришь в моё поражение, – она склонила голову, в голосе мёд, в интонации яд. – Будет неловко, когда придётся признать, что твоя уверенность просто иллюзия.

Он отложил меч и, не сводя с неё взгляда, поднял ладонь. В воздухе между ними загустела энергия – лёгкая вибрация, как перед грозой. Ари ответила без слов: вспышка магии с её стороны проскользнула вдоль пола, задевая его тень.

Кай усмехнулся.

– Пугаешь или флиртуешь?

– Иногда это одно и то же, – её глаза сверкнули.

– Что, решила проверить, правда ли я такой хороший, как о себе думаю? – в его голосе была привычная смесь насмешки и самоуверенности.

– Нет, – она поправила ремешок на запястье и скривила губы в улыбке, которая могла бы сжечь бумагу. – Я пришла убедиться, что ты не только говоришь, но и двигаешься.

Первый удар чистая разминка. Его клинок свистнул в воздухе, её поток магии отразил его с лёгким, почти вежливым щелчком. Второй удар уже с намёком: он скользнул к ней, и воздух между ними стал плотнее, как перед бурей.

Ари ответила огненной дугой, нарочно бросив её чуть выше, чтобы задела потолок и осыпала его мелкими искрами. Кай усмехнулся, и его вихрь ветра смёл эти искры прямо на пол, где они взорвались маленькими, злобными хлопками.

– Осторожнее, – сказал он, – а то тренажёры на нас обидятся.

Как по заказу, один из манекенов в углу зала тихо хрустнул и завалился набок, лишившись половины головы. Ари невинно развела руками.

– Видимо, он просто не выдержал твоей харизмы.

Магия становилась плотнее. Его холодная, как сталь клинка, её быстрая, как вспышка пороха. В зале завыли сквозняки, поднятые его заклинаниями, а её иллюзии, стая полупрозрачных теней, закружились вокруг, сбивая ритм его атак.

Ещё один манекен разлетелся в щепки. Скамья у стены со стоном переломилась пополам, словно решила, что ей лучше умереть, чем быть вовлечённой в этот спектакль.

Кай перешёл в наступление, и в воздухе появилась острая, синяя молния, тонкая, как игла. Ари встретила её вихрем огня и удар грохнул в центре зала. Вспышка ослепила, жар обжёг кожу, и оба остались стоять, каждый с рукой, направленной на противника.

Тишина.

Тонкая линия дыма вилась между ними, там, где их заклинания столкнулись и, к ужасу обоих, погасли, уничтожив друг друга.

– Ничья, – произнёс он с лёгкой ухмылкой, будто предлагал ей танец.

– Или прелюдия, – поправила она, не отводя взгляда.

Они разошлись, как будто это был всего лишь обмен репликами, а не маленькая война, от которой пострадала невинная мебель. Но оба знали: продолжение будет. И оно, пожалуй, уже не будет «шуткой».

В зале ещё висел запах, смесь прожжённого воздуха, пыли и того едва ощутимого привкуса магии, который остаётся на языке, как послевкусие крепкого вина. Каменные стены медленно отдавали тепло, впитавшееся от их магического обмена, и даже солнечные лучи, пробившиеся сквозь высокие окна, выглядели не золотыми, а тускло-медными, словно сами устали смотреть на это.

Ари выпрямилась, сделав вид, что дыхание ровное, хотя лёгкие ещё тянуло жёстким комом. Она стянула волосы в хвост, чтобы хоть как-то спрятать дрожь в пальцах, и прищурилась на Кая. Он тоже стоял, будто только что прогулялся по рынку, а не устраивал локальный апокалипсис.

– Смотри, не сгоришь на первом раунде, – бросила она тоном, каким обычно предупреждают кого-то, что тот наступил на собственный плащ.

Уголок его губ чуть дёрнулся, но в глазах чистый вызов, холодный, как сталь.

– Скорее, поджарю кого-то другого, – ответил он, и это прозвучало не как шутка, а как аккуратно завуалированное обещание.

Между ними повисла пауза. Не из неловкости, из той особой тишины, когда два противника понимают: ещё шаг, и снова начнётся. Где-то в углу тихо заскрипела доска пола и даже этот звук показался слишком громким.

Она сделала вид, что оценивает трещину в стене, хотя на самом деле изучала его силуэт – плечи, расслабленные нарочно, и клинок в руке, который он всё ещё не опустил до конца.

– Так ты всегда дерёшься или только когда хочешь произвести впечатление? – спросила она, сладко-ядовито.

Он чуть склонил голову, как будто прислушивался к чему-то далёкому, и выдал почти невинно:

– Только когда противник этого заслуживает.

Ари ухмыльнулась, коротко, остро, будто метнула нож.

– Тогда боюсь, мы с тобой застрянем здесь надолго.

И они разошлись, каждый к своей двери, но, не видя спины другого, оба знали – эта дуэль не закончилась. Она лишь сменила форму.

Коридор встретил её тишиной, настолько густой, что собственные шаги звучали как вторжение. Каменные стены, холодные, с тонкими прожилками тени, казались обиженными на то, что стали свидетелями их перепалки, и теперь нарочно глотали звуки, не отдавая ни малейшего эха.

Ари шла, не торопясь, вяло ведя пальцами по шероховатой кладке, будто собирала на память осколки чужого спокойствия. В голове ещё звучал его голос – спокойный, как натянутая тетива, и такой же опасный.

Скорее поджарю кого-то другого. Да, конечно. Какое изящное хулиганство.

Она ухмыльнулась сама себе, криво, почти зло.

– Поджаришь… Ага, сначала попробуй дотянуться, – пробормотала она, зная, что в пустом коридоре её слова утонут.

Мысли прыгали, как искры от удара клинка: то о том, как он держался, нарочито расслабленно, то о том, что в его взгляде не было ни капли случайности. Каждый жест, каждое слово рассчитано. Почти неприятно осознавать: противник не просто силён, а умен.

Сарказм, обычно надёжный щит, начал сдавать позиции, и в голове тихо, почти незаметно сформировалось признание: Да, он хорош. И да это будет непросто.

Но следом встала другая мысль, упругая, как сталь в ножнах: Но я упряма.

Она остановилась у поворота, позволила себе ещё раз вспомнить, как он смотрел – прямо, не мигая, будто пытался запомнить её лицо не хуже, чем траекторию удара. И почему-то стало ясно: всё, что будет дальше, уже не просто игра.

Турнир обещал быть кровавым и сложным. Соперников будет много – с разными техниками, характерами, амбициями. Но только один из них стал для неё по-настоящему достойным.

К несчастью для него она уже выбрала.

Первый раунд

Туман стелился низко, как слишком усердный уборщик, которому вздумалось протирать пол между деревьями. Влажный, холодный, он цеплялся за сапоги Ари и лип к коже, будто пытаясь убедить её остаться здесь, в этой сырой тишине, а не идти туда, где будут ломаться кости и рушиться чьи-то последние надежды на жизнь.