Дух Свободы: Архитекторы хаоса бесплатное чтение

Глава 1

Дисклеймер

Произведение содержит упоминания курения, употребления алкоголя и наркотических веществ исключительно как элементы художественного вымысла, отражающие образ жизни и характеры персонажей в рамках вымышленного мира. Автор категорически осуждает употребление табака, алкоголя и любых наркотических средств в реальной жизни. Эти привычки наносят серьёзный вред здоровью, сокращают продолжительность жизни и приводят к тяжёлым социальным и медицинским последствиям.

2095 год

Мир изменился до неузнаваемости, но человеческая жажда власти и контроля осталась неизменной.

Государства пали, уступив место экосистемам жизни – гигантским корпоративным структурам, управляющим каждым аспектом человеческого существования.

Теперь они не сражались за территории, как раньше, – их война шла за пользователей.

Виртуальные пространства были заполнены программированными реальностями, диктующими как жить, что покупать, кого любить и во что мечтать.

Несогласные исчезали.

Их отправляли в исправительные колонии на Марсе, Европе, или они гибли в забвении на Земле, стертые из цифровой истории.

Оставшиеся подчинялись… или уходили в подполье.

На обочине нового порядка продолжал существовать другой мир – преступный, по мнению Единого Закона Земли.

Мир, который не признавал ни экосистем жизни, ни их законов.

Лидеры теневых структур писали собственные правила, плели сети интриг, строили свои империи.

Но даже они не всегда понимали, что чьи-то невидимые руки уже дергают их за ниточки.

Всё чаще среди тех, кто считался хозяином судьбы, появлялись те, чьи имена не звучали вслух.

Они не боролись за власть – они управляли теми, кто боролся за неё.

Мир балансировал на грани, даже не подозревая, что марионетки и кукловоды могут поменяться местами.

2095 год стал точкой невозврата.

Незримые нити судьбы начали сплетаться в тугие узлы, подготавливая человечество к переменам, которые изменят всё.

Жизненные пути людей – их борьба, боль, жертвы, любовь и надежды – стремительно сходились в одну линию.

Каждый был её частью.

И пока одни боролись за технологии и власть, в других уголках мира вспыхивали искры сопротивления.

Глава 1

Клуб «Река» раскинулся на берегу Дона, словно футуристический маяк среди ночного города. Трёхуровневое здание из стекла и металла сверкало в отблесках лазерных прожекторов, отбрасывая световые волны на спокойную воду. Голографические баннеры парили в воздухе, приглашая гостей внутрь, а звуки электронной музыки, смешанные с ритмом живых инструментов, создавали пульсирующую атмосферу.

Внутри клуб напоминал перекрёсток эпох: массивные колонны из полированного металла соседствовали с деревянной отделкой, пропитанной ароматами специй и цитрусовых. На первом этаже находился бар, где мягкий свет играл на поверхности столов, а под потолком висели сотни стеклянных сфер, наполнявших зал разноцветным сиянием.

Роман сидел в углу, наблюдая за молодёжью. Девушки в лёгких, почти прозрачных нарядах смеялись, облокачиваясь на барную стойку, а парни, одетые в стильные куртки с подсветкой, делали вид, что знают все секреты жизни. Они не замечали течения времени – в ритме музыки, в переливающихся лучах света, в звоне бокалов, этот мир казался вечным.

На втором этаже клуб переходил в зону танцпола, окружённого панорамными экранами, на которых транслировались абстрактные узоры, совпадающие с ритмом музыки. Динамики были встроены прямо в пол, позволяя гостям чувствовать каждую ноту кожей.

А на третьем, скрытом от посторонних глаз, находились вип-комнаты – отдельные залы с панорамными окнами на реку, мягкими диванами и идеальной звукоизоляцией. Здесь велись переговоры, отмечались сделки, а иногда решались судьбы.

За длинной барной стойкой Роман Штормов, известный в преступном мире как Шторм, неспешно пил смоляно-чёрный виски из синтетического солода. Он никогда не любил подобные заведения – слишком шумные, слишком многолюдные, слишком непредсказуемые. Но сегодняшний вечер был исключением. Дело прошло гладко, и его стоило отметить.

Первым из подельников, заметил Шторма, невысокий мужчина, едва ли выше полутора метров. Он двигался быстро, но инстинктивно пригибался, будто хотел казаться ещё меньше, что не привлекать к себе внимания.

Возраст его определить было непросто – на вид около сорока, но лицо, покрытое сетью морщин, выглядело так, словно жизнь успела изрядно его потрепать. Острый нос и бледная кожа, на которой даже неоновый свет клуба не мог создать иллюзию здорового оттенка, лишь подчёркивал его болезненный вид.

Но самым примечательным в нём были узкие, беспокойные глаза, которые постоянно бегали по сторонам, оценивая окружающее пространство. Они цепко фиксировали детали, а в их глубине читалась неприкрытая хитрость – качество, которое он даже не пытался скрывать.

– Шторм, ты как всегда пунктуален! – с хитрой полуулыбкой подошёл Француз. Его голос был низким и хриплым, словно он всю жизнь курил что-то куда тяжелее обычных сигарет.

– Ты принёс? – без лишних слов спросил Шторм.

Француз широко улыбнулся, будто действительно был рад встрече.

– Я тоже рад тебя видеть! – протянул он, явно наслаждаясь моментом. Затем, кивнув в сторону лестницы, добавил: – Всё при мне. Может, поднимемся в вип-лаундж?

Рома молча кивнул.

Лаундж-клуба «Река» был оазисом уединения в мире, где казалось, что ничто не укроется от посторонних глаз. Пространство выглядело футуристично, словно зона невесомости внутри хаоса ночного города.

Вход в вип-зоны был почти незаметен. Монолитные стены, поглощающие шум, не имели дверей или видимых швов. Только если подойти вплотную и прислонить депозит-карту клуба к терминалу, одна из стен незаметно раскрывалась, впуская гостей внутрь.

Внутри всё было погружено в мягкий полумрак, но стены оживали голографическими проекциями, сменяя пейзажи по желанию посетителей. Здесь не было окон, но потолок, выполненный из увеличительного стекла, позволял смотреть на орбиту Земли. Голографическая линза позволяла менять фокус: можно было наблюдать хаотичный поток трафика – движущиеся огоньки шаттлов, грузовых платформ, пассажирских капсул. Но стоило изменить угол – и перед глазами открывались тихие звёздные просторы, отдалённые планеты, медленно плывущие во тьме космоса.

Шторм и Француз вошли в лаундж-комнату. Француз первым занял массивное адаптивное кресло, моментально погрузившись в него с привычной небрежностью. Он откинулся назад, закинул ногу на ногу и с удовольствием потянулся, будто был здесь хозяином.

Рома сел напротив. Он мельком взглянул на панель управления, проверяя, что всё в порядке. Его платёжный имплант, спрятанный под слоем накладной кожи, уже провёл транзакцию. 0.006 РЕВВ (около 3000 долларов по курсу 2025 года) списались с фиктивной личности, которую он использовал в этот раз.

Шторм относился к анонимности как к оружию. Он не доверял провайдерам жизни, которые связывали личность, финансы и социальные права в единый цифровой профиль. В отличие от большинства, он не оставлял следов. Новые импланты с подменой личности были для него расходным материалом, а услуга их частой смены – востребованным товаром в криминальном мире.

Депозит внесён. Шторм перевёл взгляд на Француза.

– Ты принёс?

Француз кивнул, извлекая из кармана футляр.

– Вот. – Его голос был хриплым, как старый проигрыватель, запущенный в сырости. Он щёлкнул защёлкой и открыл контейнер. Внутри лежал пневмошприц с автопоиском вен. Маленький дисплей на корпусе светился цифрой "10" – десять капсул.

– "Туман", – добавил Француз, заметив, что Шторм не интересуется устройством, а сразу смотрит на содержимое. – Нечто среднее между седативным и психо стимулирующим. Работает чётко. Хмурый для угрюмых.

Он усмехнулся, но его шутка осталась без ответа.

Шторм молча взял устройство. Оно холодило руку, его поверхность была гладкой и чуть влажной, будто дышащий металл. Он направил его ко внутренней стороне предплечья. Сенсоры быстро нашли вену, индикатор загорелся мягким зелёным светом, и в следующее мгновение жидкий холод разлился по его крови.

Шторм почувствовал укол, но он был коротким, как вспышка. Затем – лёгкий толчок, и "Туман" растворился в потоке крови. Мир замедлился.

Сначала пришёл холод. Он растекался от предплечья к плечу, к груди, окутывая внутренности ледяной волной. На мгновение его словно сдавило – но это чувство тут же сменилось тёплой пустотой.

Зрение стало чётче, цвета глубже, звуки объёмнее. Он чувствовал каждое движение воздуха, мягкие вибрации музыки, блики света на зеркальной поверхности стола. Грань между телом и окружающей средой стёрлась – он был и внутри, и снаружи.

Дыхание стало ровным, замедленным. Все тревоги, усталость, тени прошлого – отступили. Остался только он и тишина внутри.

Рома слегка прищурился, позволяя себе насладиться этим моментом. Он не спешил говорить.

Рома смотрел в потолок, и его сознание медленно растворялось в безмятежности космоса. За увеличительным стеклом звёзды вспыхивали и гасли, их свет казался почти живым, пульсирующим в такт с его дыханием. Обычная суета орбиты – манёвры шаттлов, вспышки навигационных огней, медленный танец станций и грузовых платформ – теперь выглядела не просто частью рутины, а грандиозным спектаклем.

Он чувствовал себя частью этой вселенной. Всё вращалось вокруг него – звёзды, корабли, станции. Он был центром этого мира.

– Отловился? Хорошо зашло? – раздался хриплый голос Француза. В его голосе звучала лёгкая насмешка, но и нечто похожее на зависть. Он небрежно закинул в рот розовую таблетку, причудливо выполненную в форме головы Микки Мауса, и проглотил её без запивки.

– Пора бы и выпить заказать! – добавил он, потирая ладони в предвкушении.

Рома молча кивнул, не отрывая взгляда отх потолка.

Француз усмехнулся, убедившись, что Шторм полностью погружён в "Туман", и плавно активировал сенсорную панель, встроенную в стол.

– Ну, раз ты не в состоянии выбирать, займусь этим сам! – пробормотал он, мельком глянув на друга.

На экране высветилось меню премиум-заказов. Француз не поскупился: он выбрал дорогой алкоголь с плантаций у Кавказских гор и ассорти из экзотических закусок Свободной Луны. Статус: заказ оформлен.

Пока они ждали доставку, Француз потянулся за коммуникатором, лениво прокручивая список контактов. Пора было обзвонить подельников.

Первым в списке был Пухлый.

Пухлов Леонид, или просто Пухлый, выглядел неуклюжим – крупный, кучерявый, его волосы торчали в разные стороны, придавая образу неряшливость. В широких плечах и мешковатой одежде он скорее напоминал забитого школьника, чем гениального хакера, каким на самом деле был.

Но внешний облик обманчив. За его угрюмым и замкнутым характером скрывался ум гения. Он был человеком немногословным, предпочитал короткие ответы и минимум эмоций, но в работе полностью растворялся, доводя любое задание до совершенства, каким бы сложным оно ни было.

Француз отправил вызов.

Лёня, как обычно, не ответил.

Француз тихо выругался себе под нос: – Задрот чёртов.

Без лишних эмоций переключился на следующего – Косого. Косой, он же Мосеев Семён, был фигурой запоминающейся.

Перекошенное лицо, обезображенное аварией, придавало ему зловещую ухмылку, которая, вопреки всему, лишь подпитывала его самолюбие. Худощавый, с быстрыми, резкими движениями, он всегда излучал уверенность.

Глаза Косого сверкали самодовольством.

Он любил быть в центре внимания, с удовольствием распространяя слухи о своих исключительных талантах – мастера взлома и угона. Его страсть к риску, напор и безрассудное отсутствие самосохранения делали его одновременно полезным и опасным членом команды.

Француз отправил вызов, и Косой ответил сразу.

На экране появилось его довольное, перекошенное лицо, а на фоне слышалась музыка, смешивающаяся с шумом дороги.

– Косой, ты где пропадаешь? – первым начал Француз.

На том конце Косой лишь расхохотался, перекрикивая музыку:

– Эй, не напрягайся, дружище! Уже в пути!

Француз уже собрался что-то сказать, но Косой не дал ему вставить ни слова:

– И я еду не один! Со мной три шикарные модели. Ну, те, что сейчас мелькают в рекламе "Лорин Косметикс". Короче, невероятные шкурки!

Он говорил быстро, на повышенных тонах, с тем самодовольством, которое было его визитной карточкой.

– Короче, они не устояли перед моей непревзойденной сексуальностью и природным обаянием! – продолжал он, даже не пытаясь сдержать смех.

– Короче, держите двери шире, а ширинки – в режиме ожидания! – подытожил он с нарочитым пафосом.

Француз рассмеялся, покачав головой:

– Давай на сверхзвуковой к нам, чёртов секс-символ!

Он бросил взгляд на Шторма, который по-прежнему смотрел в потолок, словно уплывая в бесконечность.

– Рома уже залипает в космос! Надо его расшевелить!

– Я уже почти на месте! – ответил Косой, и связь оборвалась.

Француз ухмыльнулся, откинувшись в кресле.

– Слышишь, Ром, к нам летит Косой. И не один, а с тремя биксами, видимо, с сильно заниженной социальной ответственностью! – он снова рассмеялся, но Шторм не отреагировал, продолжая смотреть в потолок.

В этот момент лифт мягко поднял заказ – дорогое вино и ассорти закусок.

Француз ловко расставил всё на столе, разлил по бокалам и протянул один Шторму:

– Будешь?

Рома небрежно отмахнулся, едва взглянув на бокал, и отодвинул его в сторону. Француз было хотел что-то сказать, но застыл, увидев, как Шторм достаёт пневмошприц. Одним быстрым движением Рома снова сделал себе инъекцию "Тумана".

Волна накрыла моментально. Мир дрогнул, границы тела и пространства размылись. Холодный укол. Лёгкий толчок.Он едва удержал устройство в руке.

– Ля, ты наркопитон, Шторм! – усмехнулся Француз, наблюдая, как вторая доза "Тумана" накрывает Рому.

Шторм медленно перевёл на него взгляд, в котором читалась немая угроза. Казалось, ещё немного, и Француз останется без зубов, но сил хватило только на молчаливый жест из конфигурации со средним пальцем.

– Всё понял, понял! Вот ты суровый, Шторм! – отшутился Француз, но в голосе проскользнула осторожность. Он прекрасно знал – Рома не тот, с кем можно долго шутить без последствий.

Но действие таблетки уже накрывало его самого, и желание поболтать становилось непреодолимым.

– Шторм, ну ты согласись, это было просто гениальное дело! – начал он, растягивая слова, как человек, полностью погружённый в эйфорию.

Он откинулся в кресле, улыбаясь самой себе.

– Просто куш сорвали, брат! Ты только представь – этот сраный транспортник оценивался страховыми в 1000 РЕВВ! Ты понимаешь, за сколько мы его пиханём на чёрном рынке?!

Француз громко рассмеялся, качая головой.

– Сбероника, наверное, усирается от злости! Чертовы идиоты, думали, они недосягаемы! Мы, как хреновы волшебники, увели его прямо из-под носа!

Шторм молчал.

Его взгляд был устремлён в бесконечность, а вторая инъекция "Тумана" ещё сильнее размывала границы реальности.

Но Француз, разогнавшись, не собирался останавливаться.

– А ангар! Ты – чёртов гений, Ромка! Кто додумается искать транспортник, спрятанный под ID мусоровоза в Чёрном море?!

Он наклонился ближе, почти возбуждённо:

– Ты только скажи – уже завтра его у нас купят за хорошие бабки! Покупатель ест! Ты скажи, мой брат, и я всё сделаю!

Француз говорил всё быстрее, его голос дрожал от восторга.

– Зачем ждать? Скинем чёртовы нейрошины, возьмём бабки и можем безбедно жить где угодно!

Рома медленно поднялся.

Его взгляд стал тяжёлым, а голос – глухим и ровным.

– Слушай сюда, выскочка.

Француз замер.

– Рот держи на замке. Я сказал, что груз постоит в отстойнике. А потом мы его толкнём.

Шторм не повышал голос, но в его тоне читалась финальность.

Француз сглотнул, отводя взгляд.

– И давай сегодня не о деле. – добавил Рома, снова откинувшись на диван.

– Конечно, шеф. – Француз недовольно облизнул губы, но спорить не стал.

– Как скажешь, босс.

Чтобы отвлечься, он потянулся за коммуникатором, проверяя, где там Косой.

В этот момент дверь распахнулась, и в комнату ворвались смех, аромат дорогих духов и искры оживлённого веселья. Косой появился первым, развалисто шагая, словно хозяин жизни, а следом за ним три модели, чьё появление моментально притянуло взгляды.

Они выглядели как произведения искусства, но их вызывающий вид превращал их скорее в объекты чистого желания, чем в утончённые экспонаты галереи.

Алина – высокая, с холодным взглядом и безупречно точёными скулами, она излучала аристократическое высокомерие. Прямые платиновые волосы, сияющие в мягком свете комнаты, ниспадали на её плечи, подчёркивая строгость образа. Она двигалась плавно, словно привыкла к тому, что весь мир должен замедляться ради неё.

Карина – полная противоположность Алине. Кудрявая, смуглая, с глазами, сверкающими озорством и дерзостью. В её движениях было что-то хищное, а улыбка казалась одновременно призывной и опасной. Она не шла – плыла, с каждым шагом привлекая к себе ещё больше внимания.

Рыженькая Марина – миниатюрная, с кукольным лицом, но самым лукавым взглядом из троицы. Зеленоглазая, с веснушками на переносице, она выглядела почти невинно, но это ощущение развеивалось, стоило заметить, как уголки её губ приподнимаются в игривой полуулыбке.

– Ну что, господа преступники! А вот и прибыл ключевой элемент вашего незабываемого вечера! – Косой появился феерично, сияя самодовольной ухмылкой. – А вместе с ним – топливо для ваших джамбулатиков!

Он громко шлёпнул по круглой попе Марины, заставляя её вскинуть голову и лукаво улыбнуться.

– Эта моя! – уточнил Косой, устраивая её себе на колени. – Как говорится, если чердак в огне, а подвал течёт…

Его разудалый смех эхом разлетелся по комнате, а рыжая стрельнула глазами, на секунду переводя хищный взгляд с Француза на Шторма.

Косой завалился в свободное кресло, усаживая рыженькую поверх себя, словно трофей.

Алина – холодная, как отточенный бриллиант, притянулась к Французу, лениво, но неизбежно.

Карина, в плавных движениях которой читалась природная чувственность, оказалась рядом с Штормом, жарко касаясь его бедра скользящим движением руки.

Смех, флирт, обещание греха – всё заполнило пространство.

Француз пустил руку по бедру Алины, медленно поднимаясь вверх, с игривой усмешкой заявил:

– Ну что, гуляем по полной! А для серьёзной гулянки нужны серьёзные напитки…

Он достал из кармана пакет, полный розовых "Микки Маусов", вытряхнул несколько таблеток на ладонь и с ухмылкой продолжил:

– Спонсор настроения – тестостерон и сраная мышь Диснея! – вскочил Косой, запрокинув в рот сразу две таблетки, будто смеясь в лицо здравому смыслу.

Девушки легко подхватили игру.

Француз активировал сенсорную панель:

Напитки – премиальный алкоголь, крепкий, обжигающий.

Освещение – в танцевальный режим.

Интерактивные стены – всплески неоновых лазеров, кислотные узоры, пульсация света.

Мир замер на мгновение, затем взорвался яркими красками, ритмом, вибрацией басов, пронзающих воздух.

Музыка пульсировала, словно сама комната дышала в такт биению сердец. Неоновые вспышки хаотично разрезали полумрак, играя на обнажённой коже, размывая силуэты, превращая всё происходящее в психоделический танец теней и огня.

Девушки утратили связь с реальностью. Их движения были плавными и одновременно резкими, словно они существовали вне времени, следуя лишь хаосу желаний. Экстази растекалось по их венам, превращая каждое прикосновение в удар молнии, каждую ноту баса – в волну оргазмической вибрации.

Француз рухнул на диван, Алина навалилась на него сверху, расстёгивая свою одежду так, будто рвала саму ночь. Его пальцы прошлись по её бедру, затем выше, ниже, оставляя поцелуи, которые тонули в её полуоткрытом рту.

Косой, не сдерживаясь, закинул Марину к себе на колени, запрокинул её голову, впиваясь губами в нежную шею, обжигая кожу тёплым дыханием. Рыжая издала хриплый стон, её пальцы вжались в его плечи, вхыгибаясь навстречу ритму их общего безумия.

Карина, пьяная от таблеток и атмосферы, с размашистыми движениями стянула с себя платье, оставшись в светящейся в неоне ткани, едва скрывающей её обнажённость. Её тело танцевало в собственном психоделическом ритме, притягивая к себе жадные взгляды.

Она наклонилась к Французу, её губы скользнул и по его уху, руки нашли путь к его груди, животу, ниже, пока Алина не оттолкнула её со смехом, завладев им полностью.

Француз рассмеялся, запрокидывая голову, его руки разрывали ткань, обнажая гибкое тело Алины, которая села на него верхом, двигаясь в такт музыке, словно она управляла миром.

Косой пригнул Марину к себе, её рыжие волосы рассыпались по его груди, пока она перебирала пальцами ремень его брюк, с дерзким, почти пьяным блеском в глазах.

Это был хаос. Это было безумие. Это был раскалённый, липкий, обжигающий вихрь желаний. Но Шторм только наблюдал. Он не двигался. Он не участвовал.

Его взгляд оставался пустым, отстранённым, холодным, как будто все эти тела, пот, страсть, стоны и смех были где-то очень далеко.

Мир двигался, но он – нет. Всё это было не для него. Он существовал в другом месте. В другой реальности. Вне этой ночи, вне этого хаоса.

И когда Француз вскрикнул от удовольствия, а Косой разразился раскатистым смехом, Шторм всё так же смотрел в потолок, где сквозь увеличительное стекло тускло мерцали звёзды.

Только они оставались неизменными.

Карина металась между Косым и Французом, ищя внимания, но вскоре заметила, что Рома не обращает на неё никакого взгляда. Его отстранённость раздражала её сильнее всего – как будто он находился не здесь, не с ними, а где-то в другой вселенной.

Она взяла бокал, сделала пару небольших глотков и села рядом с ним, внимательно разглядывая его профиль. В её взгляде было непонимание и вызов – как можно не поддаться этой ночи, не раствориться в атмосфере безумия?

Рома внезапно поднялся, вызвав удивление у всех.

Карина быстро схватила его за шею, её горячие губы скользнули к его уху, дыхание было тёплым, пьяным.

– Останься… – прошептала она, пытаясь притянуть его ближе.

Рома резко отстранился, его голос был коротким, жёстким:

– Мне нужно выйти. Я скоро.

И он ушёл, оставляя её сидеть в недоумении.

Коридор был длинным, узким, свет пульсировал мягкими вспышками.

Шторм шёл неровным шагом, ощущая, как каждый вдох даётся с усилием. Голова кружилась, но он знал – нужно добраться до туалета.

Дойдя до умывальников, он опёрся руками о холодную раковину и взглянул в зеркало.

Гладкая поверхность внезапно ожила, активировав встроенные сенсоры.

Над его отражением вспыхнуло уведомление:

"Пульс: 112. Обнаружено ухудшение общего состояния. Выглядите усталым. Вызвать медицинскую помощь?"

Шторм фыркнул, отмахнувшись от зеркала.

Его взгляд задержался на его лице. Тусклая кожа. Глубокие тени под глазами. Усталость, застывшая в чертах.

Он отвёл глаза, резко открыл дверь кабинки, достал пневмошприц.

Зелёный индикатор. Готово. Туман разлился по венам.

Волна накрыла мгновенно, но не так, как раньше. Голова закружилась. Желудок скрутило. Шторм рухнул на колени. Его вырвало.

На несколько секунд всё было ужасно – весь мир сжался до боли, тошноты, слабости.

Но затем…

Мир изменился. Резко. Серость исчезла.

Гнетущее напряжение растворилось.

Звуки стали мелодичными.

Воздух лёгким, прозрачным, наполняющим лёгкие живительной силой.

Шторм медленно поднялся, вышел из кабинки и посмотрел в зеркало. Его отражение изменилось. Чёткие черты. Здоровая, сияющая кожа. Яркие глаза, полные жизни. Он едва узнал себя. Контраст был поразительным.

Но зеркало снова активировалось, безжалостно выведя поверх иллюзорного отражения:

"Пульс: 136. Уровень кислорода в крови снижен. Обнаружены признаки сильной интоксикации."

Шторм смотрел на цифры, но сознание отказывалось их принимать. Иллюзия превосходства и силы, дарованная приходом, пересиливала реальность.

Шторм, разглядывая своё отражение, вдруг уловил движение за спиной.

Дверь одной из кабинок мягко открылась, и из неё вышел мужчина.

Высокий, широкоплечий, с выправкой, вбитой армейской средой. Его движения были спокойными, точными, почти отточенными до автоматизма.

Он был слишком официально одет для ночного клуба – классический дорогой костюм, безупречно сидящий на его фигуре. Очки в роговой оправе придавали ему интеллектуальный вид, но главной деталью были его глаза – разного цвета. Один – холодный серый, другой – глубокий зелёный.

Странный тип.

Шторм невольно напрягся.

Незнакомец подошёл к умывальнику, включил воду и молча начал мыть руки.

– Знаешь… – вдруг заговорил он, не отрываясь от воды, но глядя на Рому в отражении зеркала своими разноцветными глазами.

– Иногда путь, который мы выбираем, совершенно не тот, что нам предназначен.

Шторм резко повернул голову.

– Что? – коротко бросил он.

Мужчина не ответил сразу. Он домыл руки, встряхнул их, достал из кармана платок, аккуратно вытер ладони и только потом развернулся к Роме, встретившись с ним взглядом.

В его лице не было эмоций, но что-то в нём цепляло – неуловимая властность, спокойная уверенность, гипнотическое присутствие.

– Не самая полезная привычка. – Он кивнул в сторону пневмошприца, который Шторм так и не спрятал. – Не боишься потерять себя?

Рома напрягся ещё сильнее.

Этот человек разговаривал с ним так, словно они были знакомы.

– Я вообще ничего не боюсь. – огрызнулся Шторм, не отводя взгляда. – Разве что скуки. А скучать мне не приходится.

Он приглушённо усмехнулся, сделав шаг ближе.

– Так что свои лекции оставь для кого-нибудь другого.

Незнакомец лишь слегка приподнял уголки губ, словно услышал не слова, а их подтекст.

– Никаких лекций. – Его голос был ровным, бесстрастным, но в нём чувствовалась глубина, которую невозможно было игнорировать. – Просто есть вещи, которых ты ещё не осознаёшь.

Он спокойно поправил костюм, будто этот разговор ничего не значил.

Шторм пристально смотрел на него, пытаясь понять, что это за человек. Но никаких догадок не было.

Просто случайный незнакомец в туалете?

Слишком уж странный для случайного.

Но Рома не любил загадки, особенно когда не было настроения их разгадывать.

Он развернулся и направился к выходу.

Но прежде чем он шагнул за порог, незнакомец негромко произнёс:

– Когда тебе покажется, что выхода нет, посмотри на ту, что всегда освещает наш путь в темноте.

Рома на секунду замер.

Фраза засела в голове.

Он не стал оборачиваться.

Просто вышел из туалета.

Веселье в комнате достигло своего апогея.

Музыка гремела, смешиваясь со смехом и раскрепощёнными голосами девушек.

Рыжая Марина уже утратила все границы – она разгорячённо танцевала на столе перед Косым, одетая только в трусики.

Косой наблюдал за ней, подкидывая в воздух розовые таблетки, ловя их языком и разражаясь смехом.

Француз обнимал Алину, их тела сливались в плавном ритме, его руки беспокойно изучали её силуэт.

А вот Карина – единственная из троицы, кто ещё удерживал контроль, – с усмешкой наблюдала за всем хаосом, попивая дорогое вино из тонкого бокала.

Шторм застыл на пороге.

Глаза вновь нашли потолок, где сквозь увеличительное стекло едва мерцала Луна.

Он не мог объяснить, почему слова незнакомца продолжали гудеть в его сознании.

Чувство тревоги нарастало.

Компания становилась невыносимой – слишком громкой, слишком хаотичной, слишком далёкой от реальности.

– Француз!

Голос Шторма резко прорезал пространство, словно щелчок хлыста. Смех оборвался, музыка будто приглушилась.

– Я отчаливаю. Завтра словимся и решим всё. Привези ко мне Туман – и не наделай глупостей.

Рома сделал шаг вперёд, его взгляд пронзил Француза.

– Держи себя в руках. Ни с кем не базарь, не высовывайся, ничего без моего ведома не предпринимай. Понял!?

Француз моргнул, остатки эйфории испарились с его лица.

– Понял, понял, Ром…

Он бормотал, но в его голосе не было уверенности. Рома задержал взгляд на нём, не отрываясь.

Немая проверка. Но вместо привычного подтверждения или страха во взгляде Француза было нечто другое.

Не согласие. Не протест. Так смотрят те, кто делает вид, что понял, но поступит иначе. Шторм подавил раздражение. Паранойя…

Он молча оглядел остальных, коротко кивнул Косому, затем развернулся и направился к выходу.

Как только дверь за ним закрылась, следом выскользнула Карина.

– Подожди!

Карина догнала Рому, остановившись рядом. В её взгляде читалась решительность, в голосе – лёгкая, почти небрежная уверенность.

– Хочу пригласить тебя к себе.

Рома скользнул по ней взглядом, выискивая скрытые мотивы.

– Зачем?

Карина слегка наклонила голову, её глаза сузились, а губы тронула ленивая улыбка.

– Зачем, почему, как… Такие серьёзные мужчины, как ты, разве задаются такими вопросами, когда их зовёт в гости девушка?

В голосе зазвучала откровенная игривость, но в ней ощущалась не только забава – скорее проверка.

Рома усмехнулся, качнул головой.

– Знаешь, один мой знакомый говорил: если красавица на хер бросается, будь осторожен – трипер возможен.

Карина удивлённо вскинула брови.

– Трипер?

– Ну да. Болезнь такая была… Да забей.

Он махнул рукой, не желая углубляться в ненужные объяснения. Суть была в другом, но разжёвывать детали он не собирался.

Карина сделала шаг ближе, наклонилась чуть вперёд, будто давая ему почувствовать аромат своей кожи.

– Ром, я живу недалеко. Новый жилой блок, вид на реку. Поехали.

Рома смотрел в сторону, будто взвешивая варианты.

Он не был настроен на продолжение, каким бы прекрасным ни был финал, но согласился по другим причинам.

Незнакомец из туалета не выходил из головы.

Действие "Тумана" срывало его в паранойю, и мозг начинал строить связи между их последним делом и этим странным знакомством.

Возвращаться домой, где его могли ждать, не хотелось.

– Поехали.

Он сказал это скорее себе, чем ей.

Они вышли на улицу, где ночное небо переливалось огнями Нового Ростова.

Они вышли на улицу и заказали беспилотное аэротакси. Машина прибыла почти мгновенно – нейросеть уже просчитала их маршрут, подстроившись под поток транспорта.

Они зашли внутрь, и такси взмыло в небо, мягко вписываясь в плотный строй аэротранспорта, который двигался между сверкающими высотками.

Внизу бурлили наземные потоки, под землёй мерцали туннели метро, а в небе ровными линиями скользили аэрокары. Всё это синхронизировала транспортная нейросеть, контролируя миллионы маршрутов одновременно.

Голографические баннеры парили в воздухе, сменяя друг друга плавными волнами.

"Сбероника: открой для себя будущее!"

"Имплантация нейрошин – теперь быстрее, удобнее, безболезненнее. Жизнь по системе всё включено!"

Огромный экран на фасаде одного из зданий прокручивал рекламный ролик: молодая пара улыбается, их зрачки вспыхивают цифровым свечением, и вот они уже на орбите, гуляют под куполом Неоселнна, любуясь видами Земли в лучах восхода.

"Луна – ближе, чем ты думаешь! Купи тур уже сегодня!"

Рядом сменяется кадр – межпланетный лайнер, разрезающий пространство в направлении Юпитера.

"Открывай Солнечную систему с нами! Туристические маршруты к Марсу, Европе и Титану!"

Чуть дальше блестящий неоновый логотип приглашал испытать удачу.

"Стар Вегас – казино без границ! Фартуна без правил! – здесь выигрывают все!"

На мгновение вспыхнула реклама транспортных компаний:

"Pegasus Galaxy! Логистика нового поколения! Автоматизированные грузопотоки между планетами, станциями и астероидами!"

Все эти баннеры, вспышки, предложения мелькали непрерывным потоком, превращая город в гигантский пульсирующий рынок.

Аэротакси продолжало скользить над городом, приближая их к месту назначения – жилищный блок из массивной конструкции из стекла и металла, сверкающий мягким белым светом. Это был новый жилой блок, где каждая квартира была автоматизированной капсулой комфорта, созданной для людей, привыкших к роскоши и высоким стандартам жизни.

На крыше находилась зона посадки – голографические указатели мерцали в воздухе, направляя транспорт к свободным платформам.

– Нам сюда, – сказала Карина, легко взяв Рому за руку и ведя к лифту.

Они спустились вниз, и уже через пару минут она открыла дверь в свою квартиру-студию.

Внутри царил идеальный порядок, но это была не стерильность, а продуманная визуальная гармония.

Светлая отделка стен и мебели контрастировала с мягкими тёмными текстурами. Панорамное окно от пола до потолка открывало вид на реку, в воде отражались огни ночного города, создавая завораживающую картину.

Все системы были интегрированы в голосовое управление – от настройки освещения до регулировки климата.

В центре комнаты стоял огромный модульный диван, явно рассчитанный не на одного человека. Он выглядел так, будто был создан не только для отдыха, но и для незабываемых ночей.

На одной из стен массивный голографический экран, подключённый к развлекательной платформе – доступ к виртуальным мирам, шоу и эксклюзивному контенту.

На полке у зеркала – разбросанная косметика, дорогие духи, несколько пригласительных билетов на закрытые вечеринки и визитки с именами, которые значили что-то в этом городе.

Карина жила одна, но её квартира не выглядела как личное пространство, скорее как шоурум успешной жизни.

– Располагайся, – сказала она, сбрасывая обувь и проходя вглубь квартиры.

Рома огляделся, не спеша заходить дальше.

– Хочешь освежиться? – предложила Карина, проходя к зеркалу и убирая волосы в высокий хвост.

– После тебя. Я пока посмотрю новости.

Рома скинул верхнюю одежду, бросил куртку на спинку кресла и устроился на кровати, откидываясь на мягкие подушки.

– Я в душ, а ты пока смотри что хочешь. Там голосовое управление.

Она подмигнула ему, затем скрылась за полупрозрачной дверью ванной, откуда через мгновение донеслось мягкое шипение воды.

Рома активировал панель, пролистал ленту и выбрал раздел горячих новостей.

На экране появилась эффектная блондинка с безупречным макияжем и глубокими глазами, в которых отражался свет студийных экранов.

– Добрый вечер! С вами "Свободные Новости Земли", и я, Анелия Честная.

Фоновая графика сменилась динамическим обзором космических торговых маршрутов, на переднем плане высветились данные о похищенном судне.

– Сегодня стало известно о дерзком похищении автоматизированного грузового судна, перевозившего партию нейрошин для экосистемы жизни "Сбероника Росса".

На экране возникла схема рейса с отметкой точки исчезновения.

– Судно, следовавшее с дорогостоящим грузом, исчезло при передаче контроля с ЦУП Луны на ЦУП Земли.

Крупным планом выведена цифра – 1000 РЕВВ.

– По информации из корпоративных источников, стоимость груза оценивалась страховыми компаниями в 1000 РЕВВ. Однако реальная его цена на чёрном рынке остаётся неизвестной.

– Нейрошины предназначались для подключения новых пользователей к экосистеме жизни, и на данный момент являются самым востребованным технологическим продуктом.

Графика сменилась корпоративными логотипами, а затем разделом с комментариями экспертов, обсуждающих возможные последствия пропажи.

На экране появились кадры пресс-конференции представителя "Сбероника Росса". Мужчина в тёмном деловом костюме стоял за трибуной, его выражение было напряжённым, голос звучал официально и холодно.

– Вопреки слухам о том, что мы потеряли значимую часть партии нейрошин, мы заявляем: это никак не повлияет на подключение новых пользователей к экосистеме жизни "Сбероника".

Он сделал паузу, затем продолжил, взглянув прямо в объектив.

– Данное происшествие мы рассматриваем как прямой вызов системе автоматизации межпланетной логистики.

– Мы готовы интегрировать наши новые дата-центры для расчёта и контроля логистики полётов.

Он жёстко положил ладони на трибуну, подчёркивая серьёзность намерений.

– Наше инновационное оборудование, уникальный закрытый язык программирования и автономные алгоритмы обеспечат беспрецедентную безопасность в сравнении с устаревшими схемами рассчета логистики.

На экране появилась анимация с фирменным транспортом "Сбероники", подконтрольным ИИ-навигаторам.

– В связи с этим все последующие поставки продукции "Сбероника" будут осуществляться исключительно нашей транспортной компанией, полностью управляемой нашими алгоритмами.

Он выпрямился, сделав финальный акцент.

– Что же касается данного происшествия, мы обращаемся к Единому Закону Земли с требованием провести расследование и найти виновны

– Ага, как же… – усмехнулся Рома, глядя на экран.

Кадры сменились, и снова появилась ведущая, её лицо оставалось непроницаемо-официальным, но в голосе угадывалась тонкая интрига.

– Однако эксперты уже высказывают мнение, что это мог быть саботаж внутри самой "Сбероники" или попытка скомпрометировать крупнейшую транспортную корпорацию Солнечной системы – "Pegasus Galaxy".

На экране мелькнула схема конкурентных поставок, затем ведущая продолжила:

– А теперь вторая новость!

Кадры сменились. Теперь на экране появилось чёрно-белое фото Алексея Громова – основателя "НейроКод", создателя революционного алгоритма эмиссии РЕВВ.

– Сегодня стало известно, что убит Алексей Громов – бывший владелец IT-гиганта "НейроКод".

Камера сменилась на анимацию места убийства: улицы центра Москвы, небоскрёб "Дух Свободы", затем яркая вспышка выстрела, падающее тело, разбегающиеся прохожие.

– Громов был застрелен у выхода из собственного небоскрёба. Убийца не найден.

Крупный план места преступления, кадры полиции, затем снова ведущая:

– Случайное совпадение или взаимосвязь?

На экране снова всплыло имя Громова, но теперь рядом с другой информацией:

– Напомним, что Алексей Громов был убит ровно через неделю после завершения крупнейшей сделки Века.

На экране всплыли контракты, финансовые отчёты и ключевая сумма:

"НейроКод" был полностью продан "Сберонике" за 150 000 РЕВВ

(75 миллиардов долларов по курсу 2025 года).

Голос ведущей стал более приглушённым, заигрывающим с аудиторией:

– Могла ли эта сделка стать причиной смерти Громова?

Экран снова развернул диаграмму активов, затем силуэты возможных преемников.

– А главное – кто теперь будет управлять этими средствами?

Затем появилось крупное изображение контейнеров с нейрошинами и выведенные рядом даты двух событий:

"Кража нейрошин"

"Убийство Громова"

Ведущая наклонилась чуть ближе к камере, её голос прозвучал почти гипнотически:

– Есть ли связь между этими событиями?

Рома хмыкнул, выключая панель.

Смешно, как все пытаются искать заговор там, где его нет.

Рома достал пневмошприц, не задумываясь, и ввёл себе четвёртую за вечер инъекцию "Тумана".

Привычное тепло мгновенно разлилось по венам, накрывая тяжёлой волной эйфории. Всё вокруг поплыло, тело словно вдавило в диван, парализовав любое желание двигаться.

Он даже не успел убрать шприц, когда из ванной вышла Карина, обернутая только в полотенце.

Она замерла на секунду, удивлённо глядя на шприц в его руке, но уже в следующее мгновение её лицо сменилось – вместо удивления в глазах заплясала игривая хищность.

Она подошла к нему плавно, грациозно, как кошка, а затем резким движением оказалась сверху, нависнув над ним.

Рома аккуратно, но твёрдо отстранил её.

– Не в настроении.

Карина наклонилась ближе, её голос прозвучал задорно и с вызовом:

– Не в настроении или не в состоянии?

Она скользнула взглядом по шприцу в его руке.

– Ну тогда и я хочу быть не в состоянии.

Её пальцы намекнули на пневмошприц, но Рома резко ответил:

– Нет. Забудь об этом.

Но она и не думала отступать.

Пользуясь его заторможенной реакцией, Карина резким движением выхватила шприц.

– Эй! – попытался он перехватить её запястье, но не успел.

Сенсоры автоматического поиска вен сработали мгновенно.

Короткий сигнал, зелёный индикатор.

Щелчок. Укол. Введение вещества.

– Твою ж мать…

Рома вспыхнул отрезвляющим ужасом, резко сел, но уже опоздал.

Карина запрокинула голову, закрыла глаза, её губы изогнулись в блаженной улыбке.

– Ммм…

Тихий смех, мягкое погружение в подушку.

На мгновение она выглядела спокойной, погружённой в приход.

Но затем…

Её тело дёрнулось.

Дыхание сбилось, став неравномерным.

Ритм сердца сорвался в хаотичный бег, лицо резко побледнело.

Рома метнулся к ней, но её зрачки уже расширились, губы дрогнули.

– Карина!

Она всхлипнула, её грудь вздрогнула от судорожного вдоха.

А потом резко остановилась.

Тишина.

Огромная, беззвучная, давящая тишина.

Рома замер, ощущая, как адреналин прожигает эйфорию.

– Эй, Карина! Ты как?!

Рома резко схватил её за плечи, но она не реагировала.

Её лицо стремительно серело, дыхание не возвращалось.

Внезапно под её кожей на правом запястье замигал красный индикатор здоровья – стандартный модуль, подключённый к системе экстренной медицинской помощи.

Сигнал уже ушёл, связь с медцентром активировалась автоматически.

– Блять, твою ж мать!

Рома пытался её реанимировать, тряся её, заставляя сердце снова запуститься.

Но было слишком поздно.

Карина больше не дышала.

Девушка умерла.

Глава 2

В самом центре Нового Ростова возвышалась монолитная чёрная башня, которая словно поглощала свет. Без вывесок, логотипов или архитектурных изысков она стояла, как немой наблюдатель над бурлящим городом. Её поверхность, созданная из материала, поглощающего отражения, делала здание почти невидимым в тумане или сумерках.

Штаб-квартира выглядела МИСР одновременно футуристично и мрачно, внушая тревогу. Горожане знали об этом месте немного. Его название не упоминали в открытых источниках, а попытки понять, что происходит внутри, всегда заканчивались ничем.

Единственный видимый вход находился на уровне земли – тяжёлые двери из матового стекла, скрытые за линией строгого серого фасада. Те немногие, кто осмеливались приблизиться к зданию, замечали только двух охранников, одетых в простые чёрные костюмы. Они молчаливо стояли по обе стороны входа, не демонстрируя оружия.

Куратор шагнул в свой кабинет, и дверь за ним бесшумно закрылась. Просторное помещение, погружённое в мягкий полумрак, окружало его. Единственным источником света был огромный сферический экран в центре, медленно вращающийся и проецирующий трёхмерную модель Солнечной системы.

Круглый стол, расположенный под экраном, казался частью этой технологической симфонии. Его поверхность из полированного чёрного материала отражала голографические данные, которые появлялись и исчезали по мере активации системы. Вдоль стола возникли три проекции.

Женщина с Марса, строгая, с короткими седыми волосами, словно была частью безжизненного ландшафта Красной планеты, который виднелся за её спиной. Мужчина с Луны, суровый, с околоземным сиянием в огромном окне за его спиной. Последний участник, находящийся в главном центре МИСР в Сингапуре, был окружён блеском экранов и панелей, погружённый в клубок данных и цифр.

Куратор занял своё место за столом. Никаких приветствий, никаких лишних жестов.

Куратор из Нового Ростова медленно поднял взгляд на голограммы своих коллег. Тихий, ровный голос прорезал тишину:

– Объект Штормов. Идеально подходит для выполнения наших задач на Марсе.

Лунный куратор, лицо которого мягко подсвечивалось холодным сиянием спутника, чуть приподнял бровь. Тень иронии скользнула в его глазах, но голос остался сухим:

– Почему именно он? Человек деморализован, и, по моему мнению, движется к саморазрушению. Вы уверены, что такой элемент способен на что-то большее, чем утопить себя в собственной яме?

Голограмма марсианского куратора, очерченная алым ореолом, вмешалась:

– У аналитиков было двадцать восемь кандидатов. И всё же выбор пал на него.

Тюремная система за пределами Земли – это другой мир, и он подчиняется иным законам. Вы действительно думаете, что он сможет не только выжить, но и повести за собой спецконтингент? И при этом играть по нашим правилам?

Ростовский куратор выдержал паузу, позволяя словам утонуть в голографической тишине. Когда он заговорил, в его голосе звучала уверенность игрока, уже видящего финал партии:

– Штормов – это человек, проживший полжизни в системе. Четыре срока. Восемнадцать лет. Последние два – в местах, о которых люди предпочитают не слышать. Он не просто выживал – он создавал баланс. Везде становился фигурой, к которой тянулись. И делал это не ради выгоды, а ради сохранения равновесия вокруг себя.

Он чуть подался вперёд, понижая голос, словно открывая чужую тайну:

– На свободе он теряется. В системе оживает. Он из тех, кто способен мобилизовать всё, что есть под рукой, и заставить это работать. Ему безразличны власть и деньги, но он притягивает людей, даже не понимая, как.

В стороне, среди клубящихся потоков данных, ожила проекция сингапурского куратора.

– Лидеры, не осознающие своей силы, – самые опасные. Как вы собираетесь его держать в узде?

Лунный куратор хмыкнул, скрестив руки:

– Вы предлагаете нам использовать проверенные методы? Или у вас есть свой способ?

Ростовчанин медленно откинулся в кресле, взгляд его задержался на вращающейся в воздухе голограмме Штормова. Уголки губ дрогнули в едва заметной улыбке:

– Контроль – не всегда вопрос силы. Иногда – направления. Он сам пойдёт туда, куда мы укажем.

Пальцы лунного куратора скользнули по виртуальной панели, оставляя за собой тонкий след голубого света. Он посмотрел прямо в глаза собеседнику:

– Значит, ждём, когда вы создадите ему повод для депортации? Сейчас он просто наркоман.

В воздухе повис холодок. Марсианка чуть склонила голову, но не вмешалась.

– Употребление – не причина для ссылки, – ровно произнёс ростовский куратор. – ЕЗЗ нужно что-то весомее. Убийство, например. Но он не убивает – это противоречит его внутреннему кодексу. И если он почувствует, что дело сфабриковано, мы потеряем его доверие ещё до начала игры.

Куратор с Луны слегка наклонил голову, в его голосе зазвучали хищные нотки предвкушения:

– Другое дело, если он совершит преступление на Луне.

Фраза прозвучала тихо, но ударила, как глухой гонг, заполнив кабинет невидимой угрозой. Ростовский куратор на секунду замер, оценивая намёк, но резкий звуковой сигнал перебил тишину. Индикатор на запястье мигнул, и он поднял ладонь, заставив голограммы замереть. Коснувшись скрытого сенсора, он активировал связь.

Его лицо оставалось спокойным, но в глазах зажглась жёсткость, пока в ухо стекали скупые, обрывочные фразы доклада. Когда связь оборвалась, он медленно опустил руку и перевёл взгляд на куратора с Луны:

– Похоже, Штормов сам позаботился о своём задержании, – сказал он с едва заметной насмешкой.

– Что случилось? – сухо спросил куратор из Сингапура, прищурив глаза.

Ростовчанин наклонился к столу, и на его губах появилась слабая, но уверенная улыбка:

– Он в полицейском участке. Похоже, наш объект только что сделал первый шаг в нужном направлении. Останется лишь скорректировать маршрут, оставив ему иллюзию, что выбор за ним.

Полицейский участок Нового Ростова, как и все здания ЕЗЗ, был предельно функционален и лишён деталей, не несущих пользы. Высокие стены цвета свинца, с шумопоглощающим покрытием, давили на подсознание глухим безмолвием. В отдельной звукоизолированной кабинке двое оперативников вели разговор, сидя за длинным столом, над которым мерцали проекции материалов дела.

– Странная история, – начал худощавый с острым профилем, скользнув рукой по панели. В воздухе над столом вспыхнуло изображение девушки. – Передоз. Аналог героина, но в сто пятьдесят раз сильнее. Микродозы хватило бы, чтобы сердце встало мгновенно.

– Подозреваемый? – спросил второй, крепкий мужчина средних лет с густыми волосами и тяжёлым голосом.

– Роман Штормов. Четыре срока, восемнадцать лет в колониях Земли. Наркоман, не принадлежит ни к одной из экосистем. На момент прибытия был на месте. Девушка – уже мертва, – ответил худощавый, пролистывая досье.

– Чип девушки?

– Сработал сразу после смерти. Вызвал скорую и нас. Есть запись, как он пытается её привести в чувство, но… – худощавый пожал плечами.

– Или проверял, мертва ли она, – холодно перебил второй.

Они обменялись взглядами. Второй провёл пальцами по краю стола и негромко сказал:

– Есть труп, есть наркотики, есть фигурант. Халатность – железно. А там сверху решат, что с ним делать.

Худощавый кивнул, но в его глазах промелькнуло сомнение.

– Подготовь к допросу, – бросил второй. – Посмотрим, что он скажет.

Шторм сидел за металлическим столом в допросной. Лицо бледное, глаза покрасневшие, под ними – тёмные тени усталости. Холодный свет лампы над головой выбивал резкие контуры, подчёркивая впалые скулы и заострённый подбородок.

Он выглядел расслабленным, но это была лишь маска. Ломка крушила его изнутри – каждое движение отзывалось волной боли. На лбу блестела испарина, дыхание он держал под жёстким контролем, словно пловец, экономящий последние секунды под водой.

Шторм сидел с прямой спиной, словно тело его не рвалось изнутри от голода по дозе. Взгляд тяжёлый, сосредоточенный, с оттенком злости. Он держался за это выражение лица, как за последнюю грань контроля. Но внутренний пожар ломки пожирал его без остатка.

Дверь допросной тихо скользнула в сторону. Вошёл следователь – крупный, с выправкой человека, привыкшего ломать чужое сопротивление. Он окинул Шторма взглядом, и без всяких датчиков было ясно: этот человек на грани. Но всё ещё держится.

Следователь сел напротив, положив руки на металлический стол. Его глаза впивались в собеседника, голос был ровным, но давящим – таким, каким говорят люди, для которых допросы стали ремеслом:

– Шпак Фёдор Андреевич. Следователь по вашему делу. Всё, что случилось после того, как чип здоровья Сбероники вызвал нас, мы знаем. Расскажите, что было до этого.

Шторм, сдерживая дрожь, чуть подался вперёд, скованными руками упёрся в стол:

– Гулял в клубе. Девушка сама пригласила. Пришли к ней. Она захотела уколоться. Я отказался. Вырвала шприц и сама вколола. Всё. Потом… – он опустил глаза. – Потом она умерла.

Шпак кивнул, словно ожидая именно такой ответ. Из папки он извлёк проекцию отчёта, взмахом руки активировал голограмму шприца, медленно вращающегося в воздухе:

– Экспертиза: пятая капсула – аналог героина, в сто пятьдесят раз сильнее. Доза – мгновенная смерть. – Он чуть наклонил голову, изучая реакцию. Шторм напрягся, но лицо осталось каменным. – Неосторожное убийство? Или… всё же преднамеренное?

Он переплёл пальцы, подался ближе:

– Молодая модель, смертельная доза. Ты полжизни в тюрьме, криминальная натура. Представим: пришел в гости, получил отказ, взбесился и решил проучить. Как вам версия, Роман Викторович? – Шпак прищурился, словно готовясь добить ударом слов.

Ответ Шторма был коротким, но в нём хлестнула сталь:

– Иди к чёрту.

Шпак ухмыльнулся, распахнув руки:

– Такие, как вы, давно должны гнить за пределами Земли.

Что‑то в глазах Шторма потемнело. В следующее мгновение стул с грохотом взвился в воздух и врезался в стену, отскочив с металлическим визгом. Шторм рванулся вперёд, ударяя лбом о стол. Глухой, мясистый звук прокатился по комнате, стены мгновенно вспыхнули тревожным алым.

На голографических панелях побежали хаотичные линии: адреналин, кортизол, норадреналин – зашкал. Пульс и давление взорвались.

Система: «Вероятность самоубийства: 98%».

– Суки! – взревел Шторм, и его голос разнёсся по комнате, будто удар грома в замкнутом пространстве. – Чисотки! Решили меня дожать? К утру у вас будет труп! И посмотрим, как вы будете отмываться от статьи за превышение полномочий и доведение до самоубийства!

Шпак дёрнулся назад, бледнея, глаза округлились. Инстинкт заставил его поднять руки, будто перед ним взбесившийся зверь.

Шторм развернулся и с разбега ударился плечом о стену. Стальная панель глухо прогудела, по голограммам пробежала рябь.

– Прекратить! – срывающимся голосом выкрикнул следователь, пятясь к двери. – Остановите его!

Сканеры на стенах вспыхнули новой надписью: «Тревога: риск летального исхода. Активировать протокол вмешательства».

Шторм резко повернулся к столу, глаза его метали искры. Он бросился вперёд и со всего размаха ударил лбом в металлическую поверхность. Звон разорвал тишину, и на полированный стол брызнули алые капли.

– Хватит! – заорал Шпак, его руки дрожали, когда он тянулся к коммуникатору. – Силовики! Немедленно в допросную!

Дверь распахнулась, и в проём ворвались двое в чёрной броне. Металл их сапог грохнул о пол, как маршевая поступь. Они налетели на Шторма, сбивая его с ног. Силовики вдавили его в пол, дыхание смешалось с резким запахом пота и крови.

– В изолятор! – рявкнул Шпак, всё ещё бледный, вытирая ладонью мокрый лоб. – И чтобы я больше не видел этого психа!

Изолятор представлял собой небольшую стерильную камеру с мягко подсвеченными стенами, покрытыми антиударным материалом. Здесь не было ничего, что могло бы угрожать жизни заключенного. Пол холодил, вызывая дискомфорт, но это было единственное ощущение, доступное в этом пространстве. Узкая койка из жёсткого пластика, вмонтированная в стену, и унитаз в углу составляли весь интерьер.

Шторм сидел на полу, прислонившись к стене, с опущенной головой. Ломка продолжала терзать его, усиливая боль от травм. Капли крови стекали с его рассечённого лба, оставляя тёмные пятна на полу. Голова гудела от многочисленных ударов, а боль, казалось, эхом раздавалась в черепе. Глубокая царапина на виске кровоточила, смешиваясь с потом, который покрывал его лицо.

Левая бровь была разбита, оттуда струилась кровь, но Шторм не обращал на это внимания. Он привык к боли. Вся его жизнь была переполнена ею. Трещина в одной из костей на руке после столкновения со столом напоминала о себе тупой ноющей болью. Каждое движение отдавалось ломящей болью в плечах и спине, но он сидел неподвижно, как будто пытался слиться с холодной поверхностью стены.

Его дыхание было тяжёлым, рваным. Казалось, каждый вдох он делает через силу, сквозь сжатые зубы, чтобы не дать боли победить его полностью. Внутри всё кипело от ярости, но теперь она была направлена не наружу, а внутрь, питая его упрямство.

Из угла камеры доносился тихий, почти неуловимый шум вентиляции. Это было единственное, что нарушало тишину. Но Шторм не слышал его. Его сознание снова и снова возвращалось к словам следователя, к смертельной дозе, к девушке.

Вдруг дверь камеры тихо заскрипела, и в комнату вошли трое: мужчина среднего возраста с выправкой человека, привыкшего к командованию, женщина в белом медицинском халате и молчаливый силовик с хищным взглядом.

– Ну, Роман, – начал начальник с лёгкой ухмылкой, – напугали вы нашего следователя. Давненько у нас таких акций не было. Сразу видно – бывалый арестант.

Шторм поднял на него уставший, но всё ещё полный внутренней силы взгляд. Голос был хриплым, но твёрдым:

– Нечего вешать на меня то, чего я не делал. Я не бегу от наказания, если накосячил, отвечаю. Но шить мне липовые дела? Этого я никому не позволю.

Юрий Евгеньевич, начальник изолятора, кивнул, усмехнувшись:

– Ну тут можешь не сомневаться. После твоей выходки убийство тебе точно вешать не станут. Явно не на того наткнулись. Да и без этого, вряд ли бы удалось. Надеялись тебя припугнуть, а ты, как я вижу, не из пугливых.

Он сделал шаг вперёд, осматривая Шторма, будто бы оценивая его. Потом махнул рукой в сторону женщины:

– Позволишь медицинскому работнику обработать твои раны?

Шторм чуть заметно кивнул. Женщина средних лет, с мягкими чертами лица и внимательным взглядом, подошла к нему. Она развернула портативный медицинский набор и начала работать, очищая его раны.

– Держитесь вы, конечно, крепко, – проговорила она, слегка улыбнувшись. – У большинства после такого адреналин выгорает, а вы, как мне кажется, только разгорелись.

Шторм бросил на неё короткий взгляд, его голос прозвучал неожиданно мягко:

– Да привык я. Боль – это временное. Главное, что ты из этого вынесешь.

Медик хмыкнула, но в её взгляде блеснуло восхищение. Закончив с ранами, она слегка приподняла рукав его рубашки, достала шприц и вколола препарат.

– Что это? – спросил он, бросив настороженный взгляд.

– Биоадаптин. Немного облегчает ломку. Сильно не расслабитесь, но хуже точно не станет, – ответила улыбнулась.

Юрий Евгеньевич наблюдал за этим с усмешкой и, дождавшись, пока она закончила, вернулся к разговору:

– У тебя же регистрации ни в одной из экосистем нет, правильно? Поэтому залог за тебя внести некому. Так что до суда, который завтра, останешься тут. Но не переживай. Думаю, обойдётся подпиской о невыезде и принудительными работами.

Шторм снова кивнул, не отвечая.

– Ну, отдыхай, Роман. Завтра новый день. А там посмотрим, что будет, – сказал Юрий, поворачиваясь к выходу.

Они вышли. Женщина задержалась на секунду, обернувшись. Её взгляд стал чуть более личным, почти тёплым.

– Если понадобится дополнительный осмотр, буду рада встретиться за пределами участка. Ну, знаете, чтобы убедиться, что выздоровление идёт по плану.

Шторм не ответил, лишь коротко кивнул. Когда дверь за ней закрылась, он остался один. Штормов провёл в изоляторе сутки, которые тянулись, словно вечность. Ломка терзала его изнутри, превращая каждую минуту в испытание. Даже биоадаптин, который ему вкололи ранее, лишь немного смягчил её эффект. Голова гудела, мышцы сводило от боли, а в ушах шумело так, будто кто-то пытался заглушить все мысли. Но он держался, стиснув зубы, не позволяя окружающим увидеть, насколько ему тяжело.

Когда дверь камеры открылась, два силовика вошли внутрь. Один кивнул, подавая команду:

– Вставай, время суда.

Его вывели из камеры и повели по длинному коридору, где белый свет холодно резал глаза. Через несколько минут он оказался в судебном кабинете.

Кабинет был практически пустым, за исключением одного ключевого элемента – массивного монитора, который занимал всю стену напротив него. На экране мерцал образ ИИ Судьи Единого Закона Земли. Голографическое лицо, лишённое эмоций, представляло собой смесь мужских и женских черт, символизируя абсолютную нейтральность.

– Роман Викторович Штормов, – голос Судьи был ровным, механическим. – Вам предъявлены обвинения в халатности при обращении с наркотическими веществами, повлекшей смерть другого лица. В связи с отсутствием регистрации в одной из экосистем вам предоставляется выбор: стать пользователем одной из экосистем жизни с обязательной реабилитацией или подписка о невыезде с обязательством отработать 350 часов принудительных работ. Ваш выбор?

Шторм смотрел на экран, вытирая пот со лба. Он знал, что никогда не примет их экосистемы. Привязать себя к этим цифровым цепям? Нет, он лучше умрёт.

– Работы, – коротко бросил он.

Судья на секунду замер, будто анализируя его выбор, затем заговорил снова:

– Ваше решение зарегистрировано. Обязательство: 350 часов общественно полезных работ в секторе очистки и переборки. Нарушение условий приведёт к незамедлительным санкциям. Процесс завершён.

Шторм чуть заметно усмехнулся. Купола, которые восстанавливали загрязнённый воздух мегаполисов, требовали тяжёлого физического труда – работа опасная и изматывающая. Но он знал: этой ерундой он заниматься не будет. У него уже был план, даже если он ещё не придумал всех его деталей.

После суда Рому вывели в другой блок – зону чипирования обвинённых. Белые стены и свет от панелей на потолке создавали ощущение полной изоляции от внешнего мира. По обе стороны коридора стояли автоматы для сканирования, а в конце – несколько кабин для чипирования.

Шторм уселся в жёсткое кресло, пока техник готовил оборудование. Перед ним включился экран с короткой информацией:

"Ваш временный чип будет деактивирован после завершения работ. Доступ к экосистемам ограничен. Мониторинг передвижений и действий активирован."

Техник, мужчина средних лет в безупречно выглаженной униформе, подошёл с инструментом, напоминающим небольшой сканер.

– Руку, – коротко сказал он, не поднимая глаз.

Шторм протянул левую руку. На предплечье тут же возникла едва заметная сетка линий, когда устройство имплантировало временный чип.

– Готово, – буркнул техник, отходя на шаг. – Теперь ты под наблюдением.

Шторм фыркнул, убирая руку. Он знал, что этот чип не продержится долго. У него были способы, чтобы избавиться от него, но пока – пусть думают, что он будет играть по их правилам.

Шторм, едва переступив порог полицейского участка, остановился перед огромным дисплеем, установленным на площади. На экране, сверкающем всеми оттенками синего и стального, в прямом эфире транслировалась масштабная операция в акватории Чёрного моря. Беспилотники, словно хищные птицы, кружили в небе. Вода бурлила, вздымаясь гигантскими потоками, когда на поверхность медленно начал подниматься огромный металлический объект.

Шторм замер, его взгляд впился в экран. Ему не нужно было второго взгляда, чтобы понять: это был тот самый ангар, где они спрятали груз нейрошин. То место, о котором знали только он и Француз.

– Чёртов недоумок! – прошептал он сквозь стиснутые зубы, не отрывая взгляда от экрана.

На экране в прямом эфире показывали, как стальные ворота ангара медленно открываются под давлением воды. Из тёмных глубин всплывал транспортник, ещё недавно замаскированный под мусоровоз. Его корпус блестел под яркими прожекторами беспилотников. Специальные дроны с крепкими манипуляторами уже подлетали к кораблю, фиксируя его на магнитных захватах.

Голос за кадром звучал торжественно и официально:

– "Силы Специальной Службы Расследований при поддержке подразделений морской безопасности провели масштабную операцию в акватории Чёрного моря. Скрытый ангар, в котором находился украденный груз, был обнаружен благодаря оперативной работе наших сотрудников."

Камера переместилась на катер, стоящий неподалёку от места операции. На борту несколько человек в чёрных тактических костюмах с эмблемой Специальной Службы Расследований. Они стояли на фоне связанного человека. Француз. Его лицо, обычно хитрое и цепкое, теперь выражало лишь растерянность и страх. Он громко ругался, что-то кричал, пытаясь оправдаться.

– "Один из организаторов преступления, известный под кличкой 'Француз', был задержан при попытке продать груз. Покупателями оказались наши оперативники, внедрённые в преступную сеть," – продолжал голос за кадром.

Камера крупным планом показала Француза, которого двое бойцов грубо зафиксировали и вели к транспортному катеру. Его лицо, покрытое каплями воды, выглядело жалким. Он пытался сопротивляться, выкрикивая бессвязные угрозы.

Голос за кадром сменился на более официальный тон, рассказывая о том, как была спланирована операция:

– "После кражи транспортного корабля с нейрошинами при предаче судна из ЦУП Луны, служба безопасности смогла перехватить подозрительные переговоры. Используя полученные данные, наши агенты устроили ловушку, выдавая себя за покупателей. Сегодня утром подозреваемый согласился встретиться в указанной точке. Операция была проведена без жертв среди гражданских."

Экран снова переключился на ангар, теперь уже окружённый десятками беспилотников и катеров. Камера приблизила корпус транспортника, где чётко виднелся логотип Пегас Галактик.

Шторм стоял перед экраном, его сердце билось тяжело, а в висках стучала ярость. Он чувствовал, как внутри него поднимается волна гнева. Француз, этот жалкий предатель, решил выйти на покупателей.

Сжав кулаки, он выдохнул сквозь стиснутые зубы:

– Недоумок. Чисотка!

Шторм молча свернул за угол, стараясь успокоить пульс. Его мозг работал как хорошо настроенный механизм, раскладывая всё по полочкам. Француз. Груз. Пятая капсула. Алчность. Всё сходилось. Этот ублюдок с самого начала планировал избавиться от Шторма, подготовив смертельную инъекцию. А теперь, из-за своей жадности, он не только погубил жизнь девушки, но и вот вот раскроет личности всех подельников.

Шторм выругался себе под нос, но тут же заставил себя замолчать. Эмоции – враг. Они ослепляют. Француз заговорит, и тогда всех накроют. Судебный запрет на выезд только усугублял положение. Нужно было действовать. Немедленно.

Шторм вытащил коммуникатор и набрал единственный номер, который мог его сейчас спасти.

Гудки длились вечность, прежде чем на другом конце раздался знакомый голос, полный паники:

– Я тебя не знаю. Не звони мне.

Связь оборвалась. Шторм застыл, чувствуя, как ярость накатывает волной. Он стиснул зубы, быстро набрал снова и, едва тот ответил, рявкнул:

– Сучёныш, если ты ещё раз отключишь связь, я тебя найду и сделаю из тебя фарш!

Пухлый замолчал. Шторм продолжил уже холодным, угрожающим тоном:

– Я чипирован. Мне срочно нужно удалить этот грёбаный чип. Помнишь место, где я тебя от рук нейрогеев спас? Бери оборудование и пиздуй туда. Без вопросов.

На другом конце было молчание, потом короткий, едва слышный вздох.

– Ладно. Буду через полчаса, – выдавил Пухлый и отключился.

Шторм убрал коммуникатор, на мгновение прикрыв глаза. Всё.

Нейроклуб "Кошкин Дом" напоминал смесь мрачного бара и футуристической лаборатории. Тусклый свет переливался неоновыми оттенками, отражаясь от гладких поверхностей и тёмных стен. Люди сидели в креслах-подключениях, напоминающих коконы, их тела неподвижно застыли, но на лицах время от времени пробегали гримасы: удовольствие, страх, возбуждение, ужас. Голографические экраны над каждым креслом транслировали отрывки из виртуальных миров, в которые они погружались.

Насилие, разврат, безумие – всё то, что было запрещено в реальной жизни, здесь предлагалось в виде симуляций. Массивные экраны на стенах показывали рекламные ролики: бесконечные возможности, которые предлагали нейропространства. Убийства, оргии, сложные психологические игры – любые фантазии!

Хотя изначально технология создавалась для помощи: чтобы дать возможность парализованным ходить, людям с потерей зрения видеть, а тем, кто мучился от депрессии – найти свет в мраке. Правда человек, как обычно, извратил всё, превратив прогрессивное средство в инструмент для погружения в глубочайшие пороки.

Шторм, вошёл в клуб. Пухлый сидел в тени, у дальней стены, нервно оглядываясь. Его круглое лицо блестело от пота, взгляд метался по залу, пока он не заметил его. Тот молча направился к нему, не обращая внимания на все эти симуляции человеческой низости. У них был разговор, который не терпел отлагательств.

Пухлый заметил Шторма ещё издалека, его круглое лицо мгновенно побледнело, а глаза забегали, будто он искал выход. Когда Шторм сел напротив, тот схватился за столик, словно за спасательный круг, и сразу выпалил:

– Всё, нас посадят! Рома, нас посадят! – голос его сорвался на писк. – Мне нельзя в тюрьму! Меня там трахнут! – Пухлый уже почти рыдал, его пухлые щеки тряслись от нервной дрожи.

Шторм, тяжело выдохнув, откинулся на спинку стула и смерил его ледяным взглядом:

– Ты в зеркало на себя смотрел? Или фильмов пересмотрел?

– Да ты не понимаешь! – почти завизжал Пухлый, хватаясь за голову. – У меня такая жопа… Меня по-любому трахнут!

Шторм закатил глаза и облокотился на стол, глядя на него сверху вниз:

– Слушай сюда, дебил, если не перестанешь ныть, я тебя сам трахну!

Пухлый замер, глядя на него с отчаянием, но всё же попытался оправдаться:

– Да я не нытик, я просто… ну… оцениваю риски. Рома, ну мы же в дерьме! Француз всех сдаст! А потом нас! Меня! В тюрьму!

– Харе визжать, соберись! – отрезал Рома.

Пухлый заткнулся, тяжело дыша и оглядываясь по сторонам, будто кто-то уже пришёл за ним. Шторм тихо добавил:

– Делай то, что я скажу. И твоя жопа останется в безопасности.

Пухлый издал что-то вроде хлюпающего звука и торопливо кивнул, всё ещё нервно оглядываясь. Шторм лишь усмехнулся и коротко бросил:

– Вот и славно. Теперь соберись и доставай своё оборудование. Работать надо, а не визжать. Удаляй чип и едем к тебе, – резко сказал Шторм, холодно глядя на Пухлого. – Там уже я расскажу, что будем делать дальше.

Пухлый, всё ещё нервно озираясь, торопливо достал из своей сумки компактное устройство, напоминающее миниатюрный сканер. Его пальцы дрожали, но он всё же начал возиться с чипом. Устройство зажужжало, и спустя несколько минут он изменил прошивку чипа таким образом, чтобы система не заметила его извлечения. Он аккуратно достал имплантат из-под кожи Шторма и тут же подошёл к одному из коконов, оставив чип внутри.

– Всё. Система подумает, что ты развлекаешься. Надолго этого не хватит, но около суток мы выиграем – торопливо пробормотал Пухлый, вытирая пот со лба.

Шторм встал, коротко осмотрев руку, где теперь осталось лишь небольшое покраснение.

– Отлично. А теперь пошли.

Но Пухлый снова замер, его лицо стало ещё бледнее.

– А если… если меня изнасилуют? – вдруг пролепетал он, жалобно глядя на Шторма.

Шторм остановился, тяжело выдохнул и медленно повернулся к нему. Затем он придвинулся ближе, почти касаясь ухом к уху, и тихим, но угрожающим шёпотом сказал:

– Самое главное – не визжи. Когда визжат, это только раззадоривает.

Пухлый застыл, его глаза округлились от ужаса, но он не успел ничего сказать, потому что Шторм продолжил:

– И если вдруг такое случится… – он намеренно сделал паузу, глядя прямо в глаза Пухлому, – не афишируй. Тянись ко мне. Я всё решу. Останешься в массе.

Пухлый несколько секунд молча смотрел на него, пытаясь переварить услышанное. Его лицо выражало абсолютное замешательство. Он судорожно кивнул, словно понимал, о чём идёт речь, но на самом деле не понял ни слова.

Шторм усмехнулся, хлопнув его по плечу.

– Ладно, хватит пугаться. Пошли!

Пухлый собрал своё оборудование и, словно натренированная тень, последовал за Штормом, по-прежнему нервно оглядываясь, но уже не осмеливаясь снова поднять тему, которая его так волновала.

Жилище Пухлого находилось в одном из самых престижных жилых блоков города. Высотка, обрамлённая панорамными окнами и неоновой подсветкой, возвышалась над шумными улицами. Лифт поднял их на последний этаж, где находился пентхаус Пухлого. Шторм, привыкший к серым бетонным коробкам и подвалам, на мгновение застыл, осматриваясь.

Огромные двери из тёмного дерева с лазурными вставками открылись автоматически, приглашая внутрь. Шторм прошёл в просторное помещение и замер: двухэтажная квартира. Интерактивные стены, дорогая мебель с обивкой, напоминающей натуральную кожу, и огромные окна, из которых открывался захватывающий вид на ночной город. Просторная гостиная соединялась с кухней, которая выглядела как кадр из глянцевого журнала: блестящие поверхности, встроенные устройства, хромированные детали.

На втором этаже, видимо, находились спальни, о которых говорил стильный металлический поручень лестницы, ведущей наверх. Возле одной из стен стояла миниатюрная барная стойка, полная дорогого алкоголя. У стены рядом с окном находился полупрозрачный стол со встроенным голографическим интерфейсом – единственный элемент, напоминавший о профессии Пухлого.

– Да, Пухлый, живёшь так, будто ничего не боишься, – бросил Шторм, обходя помещение и сканируя взглядом детали.

– Так я же специалист высокого уровня, – начал оправдываться. – Большую часть прибыли я получал легально.

Шторм повернулся к нему и поднял бровь, явно не веря ни слову.

– И никак не ожидал, что могу оказаться в тюрьме, – добавил Пухлый, будто пытаясь убедить не только Шторма, но и самого себя.

– Вроде умный парень, а несёшь херню, – отрезал Шторм, опускаясь в одно из мягких кресел. – Ты хакер. Рано или поздно это бы случилось. Ты знаешь хоть одного хакера, которого бы не поймали?

Пухлый замялся, его лицо стало ещё бледнее.

– Нет, – пробормотал он.

– Потому что не пойманный хакер в наше время – это либо завербованный хакер, либо мёртвый хакер, – навёл жути Шторм.

Пухлый сглотнул, кивнув, словно эти слова только сейчас начали доходить до него.

– Поэтому, если ты хочешь, чтобы твоё увлекательное путешествие по местам весьма отдалённым началось как можно позже, внимательно слушай, что я тебе говорю делать, и делай, – добавил Шторм, глядя на него тяжёлым взглядом.

– Понял, – пискнул Пухлый, едва заметно кивая.

Шторм перевёл взгляд на обстановку. Несмотря на дорогой стиль, квартира выглядела удивительно обычной, без явных признаков творческого бардака. Никаких разбросанных проводов, компьютеров или полуразобранной электроники – только идеальная чистота и порядок.

– Странный ты. Живёшь в пентхаусе, везде идеальный порядок и никакой хакерской дряни. Даже раздражает, – пробормотал Шторм, снова оглядываясь.

– Ну, я… стараюсь не афишировать свою деятельность, – попытался оправдаться Пухлый, но его голос прозвучал неуверенно.

Шторм лишь хмыкнул, не скрывая своего скепсиса.

– Пухлый, нам срочно нужен анализ оперативной деятельности по нашему делу, – холодно сказал Шторм, тяжело усаживаясь в кресло. – Надо узнать, что уже успел наговорить Француз на допросах. И ещё… Косой пропал, он не доступен. Найди его.

Пухлый, всё ещё нервный, но собранный, кивнул и сел за голографический стол. Лицо хакера стало сосредоточенным, как только он погрузился в информационные потоки.

Шторм тем временем достал коммуникатор и открыл новостную ленту. Он скроллил с отсутствующим видом, пока первая же новость не заставила его замереть. На весь экран вспыхнули фотографии: его лицо и лица Француза, Косого, а также Пухлого. Под каждой фотографией крупные буквы: имя, фамилия, и статус – "Розыск: особая опасность".

Голос ведущей звучал спокойно, но от этого казался ещё более угрожающим:

– "По данным оперативников, установлены личности подельников Француза, задержанного при попытке продажи нейрошин. В розыск объявлены: Штормов Роман Викторович, Мосеев Семён Мойшевич и Пухлов Леонид Фридрихович. Всем, кто располагает информацией о местонахождении подозреваемых, гарантировано крупное вознаграждение."

Шторм замер, стиснув кулаки. Потом резко повернулся к Пухлому, который всё ещё был погружён в свои поиски.

– Пухлый, планы меняются, – сказал он с тяжёлым дыханием. – Мы уже в розыске. Надо валить.

Хакер, к удивлению, быстро отключился от интерфейса. Его лицо побледнело, но вместо паники он бросился к шкафу и начал собирать свою сумку.

– Всё уже собрал заранее… на всякий случай, – пробормотал он, натягивая на себя куртку. Закончив, он обернулся к Шторму: – Пошли на крышу. Там есть капсула с деанонимизацией. Она доставит нас в мой полевой штаб. Безопасное место.

Шторм кивнул, не задавая лишних вопросов. Они выбежали из квартиры и направились к крыше.

Шторм, усевшись в капсулу, бросил быстрый взгляд на Пухлого, который нервно возился с панелью управления. Тот явно старался не встречаться с ним взглядом, но напряжённость в его движениях была заметна.

– А говоришь, не думал, что попадёшь под преследование, – усмехнулся Шторм, откидываясь на спинку кресла.