Дневник волонтёра СВО бесплатное чтение

Автовокзал

Место сбора волонтёров – автовокзал Котельники в Москве, в воскресенье в 17.00. Здесь мы должны сесть на автобус до Мариуполя.

Это была моя первая поездка, август, 2023 год.

Я приехала на вокзал чуть пораньше. В общем-то я налегке, у меня только рюкзак. Иду, август, жаркий день, предвкушение поездки, с наслаждением ем глазами окружающие новостройки и столичные дома, уходящие до горизонта. Да, Москва, она разная. И вот здесь, почти на окраине, есть и фешенебельный лоск, и аскетичные однотипные человейники и … автовокзальный смрад. Неприятно удивлена открывающейся картине.

Как, скажите, пожалуйста, как автовокзалам даже после ремонтов и цифровизации всё же удаётся сохранять вонь, грязь, курение, алкашню и бомжей? Издалека вижу серость, разбросанный мусор, неопрятные лица, слышу мат. Я как будто по социальной лестнице жизни пролетела вниз несколько уровней до маргинального. Отвратительно, но мне туда. Шагаю по перрону. Справедливости ради – есть и пассажиры культурные, аккуратно одетые, но они теряются в серости запахов и видов. Даже в Москве!

Написала в чате нашей волонтёрской группы, что я на месте. Тут же отозвалась Светлана. Мы нашлись. Света – статная высокая женщина, от неё веет спокойствием и теплотой. Она психолог, из Москвы. Стоим в сторонке, общаемся. Пиликнуло сообщение в чате – подошли ещё волонтёры из нашей группы. Идём в здание автостанции, если можно так назвать павильон размером десять на двадцать метров. Итак, нас пятеро. Ольга едет второй раз, поэтому она – старшая группы. Оля тоже из Москвы. Елена из Рязани, а Сергей из Магадана. У него интересная история – его девушка бежала с родителями из Мариуполя в 2022-м году, у Серёжи есть миссия – найти дом своей подруги, посмотреть, что с ним. Об этом расскажу отдельно.

По расписанию к нашему перрону подъезжает белоснежный автобус-лайнер. Водитель спокоен, принимает багаж, контролёр запускает в салон по билетам. Мне волнительно: всё же едем на территорию, где идут боевые действия. С чем столкнёмся? Что там? Стреляют, бомбят, война – не война, в любом случае другая страна, будет граница. В эти мысли-чувства вплетается моя искренняя любовь к той земле, по которой буду проезжать. Мои родовые корни – это Белгородская область, Курская, были родственники в Донецке, я даже помню, как ездили с бабушкой в этот город, а ещё в Дружковку, в Горловку. В садике у меня был любимый костюм украиночки с разноцветными лентами на венке и весёлым передником. А всё, что написал Гоголь про свою родную землю, я читаю и впитываю каждой клеточкой, которая наслаждается тем, что есть такое чудесное место – Малороссия.

Песни, говор, вечера, хаты – это всё где-то глубоко, но всегда отзывается на резонирующие всплески будничной жизни: кинофильмы, книги, фотографии. Знаю, что не только у меня так. И это называется – корни.

Политика преследует свои интересы. Крутой замес последних геополитических истерий вмешался в жизнь многих людей, испортил отношения, повлиял на судьбы. Жаль…

Первые километры ДНР

Автобус едет неполный, многим повезло сесть по одному на парные сидения, я в их числе. Это и к лучшему, сейчас хочется молчать и смотреть в окно.

Мы быстро выезжаем из Москвы. Трасса, поля, встречные машины, повороты, прерывистый сон. Нам ехать 12 часов. Каждые три часа небольшие остановки. К ночи приезжаем в Воронежскую область. Выхожу размяться. И попадаю в перину сладкого дыхания южной степи. Вечер, закат. Ветер бросает в меня охапки тёплого плотного ароматного воздуха. Я дышу. А ощущение, что ем этот воздух. Он совсем другой, чем на Урале. И без вечерней прохлады. Тёплый-тёплый, нежный-нежный, вкусный. Чудесно!

Подъехали к границе. Нас высадили, автобус досмотрели отдельно, наши документы проверили. Едем дальше.

И вот за окном в утреннем солнце пролетают первые километры ДНР: разрушенные дома, брошенные ежи, заборы со следами автоматных очередей. Потом длинная лента полей, деревьев и неба. И снова разбитые дома… Следы войны режут глаз и неприятно царапают сердце. Я – мирный гражданский человек, с военной тематикой, как и многие, сталкиваюсь на парадах 9 Мая, в праздник 23 февраля, да при просмотре фильмов про Великую Отечественную. А здесь – не кино. Вот промелькнул дом с выбитыми стёклами и обугленными оконными проёмами. У этого – раскурочена крыша. Людей нет. Но ведь когда-то здесь кипела жизнь, как и там, откуда я еду. Сейчас на Урале люди ходят на работу, выращивают овощи в садах, водят детей в детский сад, заваривают чай и обнимают родственников. Как и те, кто жил здесь два года назад. Жил вот в этих домах, которые сегодня рвут пейзаж своими руинами.

Слава богу, яркое южное солнце не даёт мне погружаться в негатив от увиденного.

Контрасты

В Мариуполе автобус высаживает нас на площади Победы. Скоро за нами приедет машина, а пока осматриваемся. Кажется, это центральная часть города, улица красивая, дома свежепокрашенные, по дороге ездят машины и автобусы. На самой площади стоят столбы, увенчанные инсталляциями взлетающих голубей. В целом вокруг, куда можно посмотреть, город выглядит мирным, живущим своей обыденной жизнью. Но вот я захожу за амфитеатр зрительской лестницы, которая стоит тут, на площади, и вижу за ним обгоревшее разбитое здание, судя по остаткам конструкций, это бывший торговый центр. Крыши нет, остались болтаться лохмотья перекрытий, стены обуглены, везде обломки бетонных плит. Очень контрастирует с окружающей красотой и порядком. Смотрю налево – там бурлит красивая летняя улица. Смотрю направо – тут послевоенные руины.

Как я узнала потом, в Мариуполе государство финансирует восстановление не всех зданий, а только муниципального фонда и жилых многоквартирных домов. Частные подворья и коммерческие объекты (торговые и развлекательные центры, рестораны и т.п.) восстанавливать должны собственники. Поэтому среди отремонтированных жилых домов, красивых, ровных, можно встретить обугленные останки какого-нибудь бывшего торгово-развлекательного центра. Насколько знаю, власти дали срок частникам на объявление права собственности на коммерческие объекты и начало их восстановления. По истечении этого срока судьбой объектов будет распоряжаться государство.

За нами приехала Елизавета. Молодая, красивая, родом из Нижнего Новгорода. Год назад так же трудилась волонтёром и решила остаться. Неожиданно для своей семьи. Муж и дети переехали позже. Лиза говорит, что ей нравится в Мариуполе, она на своём месте, в хлопотах, заботах и помощи другим людям.

Какие льготы у волонтёра

Лиза привезла нас к месту нашего жительства на предстоящую неделю. Это девятиэтажное общежитие, уже отремонтированное, блистающее свежим ремонтом и снаружи, и внутри. В комнатах новые кровати и шкафы, душевые, санузлы – всё сверкает, в фойе скромная, но новая мебель для отдыха. В общежитии консьерж, а живут в нём мариупольцы, у кого разрушено жильё. 7-й, 8-й и 9-й этажи отданы добровольцам и волонтёрам.

Надо сказать, что система добровольческой помощи общественных организаций настроена очень слаженно. Есть координаторы разных направлений, они формируют смены, закупают билеты, инструктируют волонтёров. Дорога от Москвы, питание и проживание на месте обеспечиваются. Смена волонтёра, или служение, на разных территориях длится по-разному – от 7 до 10 дней. Можно ехать на одну смену, можно на несколько. Волонтёры за свой труд ничего не получают.

За два года я получила много вопросов от своих знакомых о том, какие льготы я имею и сколько зарабатываю, являясь волонтёром. Нисколько не зарабатываю и льгот нет. Мне задают следующий вопрос: «Зачем тогда тратить свой отпуск на тяжёлый труд в некомфортных условиях?» Мои ответы многим кажутся странными, нелогичными. Но примерно так думают и другие волонтёры. Нас трудно понять, потому что смысл тех слов, которыми мы отвечаем, обесценен и искажён. «Патриотизм», «долг», «страна в опасности», «свобода». Это как будто книжная лексика, оторванная от жизни. Но я так не думаю.

Эмблемой 9 Мая в 2025-м году выбрана статуя Родина-мать. В годы Великой Отечественной войны был создан плакат «Родина-мать зовёт!» Смотрящая с него женщина полна решимости и отважного призыва защищать Родину. Статую в Волгограде построили в 1967-м году и дали ей имя с лозунга плаката. Не просто так Родина-мать стала и символом 2025-го. Она зовёт. Нет, она не стучится в дверь и не рассылает письма с просьбами встать под ружьё. Её призыву можно внять, но только не ушами и глазами.

Кстати, может, волонтёры, которые работают по государственным программам, имеют другие условия. Не знаю, я писала, что не попала в эти программы по возрасту.

Штаб

Нашей группе выделили три комнаты на 7-м этаже. Мы со Светой поселились в трёхместную, где уже жила миловидная девушка Настя. Она вторую неделю работала волонтёром в штабе.

Нам дали время помыться, отдохнуть с дороги, но мы дружно отказались: не устали, полны сил приступить к гуманитарным заботам. Тем более на часах – полдесятого утра, самое время для активности!

Через полчаса мы были в штабе гуманитарной миссии, где происходит круговорот добрых дел. Сюда приходят нуждающиеся в помощи мариупольцы, их вносят в единую базу, фиксируют, какую помощь оказали. Какую: это может быть одежда, продуктовый набор, набор хозяйственных средств для дома, памперсы детям и больным взрослым, медикаменты, инвалидные коляски. А ещё есть другая помощь: строительные работы, помощь по дому (сделать уборку, помыть окна, вскопать огород), доставка нуждающихся на операции в больницы Донецка, Ростова, а то и Москвы, юридические консультации. И много чего, что не могут сделать для себя люди разных возрастов, у кого разбомбили дома и квартиры, кто ещё не нашёл работу, кто только вернулся в родной город из вынужденного бегства.

Первое, что нам поручили в понедельник – навести порядок на складе и сформировать пакеты с гуманитарной помощью. Склад – небольшая комната, метров семь в длину и столько же в ширину. Стеллажи с коробками, мешками, упаковками. Справа – продукты, слева – хозяйственные вещи. На полу тоже много коробок и мешков. На стене висят списки, что необходимо класть в пакет с гуманитарной помощью. Это: 3-4 пачки разной крупы, 1 кг макарон, 2 кг муки, сахар, соль, банка мясной консервы и банка рыбной, печенье, бутылка подсолнечного масла, майонез, кетчуп, чай. В нашу смену были ещё конфеты, дрожжи для выпечки, варенье. Все эти продукты не всегда есть в наличии – зависит от помощи, которую оказывают благотворители.

Один пакет такой продуктовой помощи положен нуждающимся раз в месяц. Пакет получается внушительный, тяжёлый. Мы даже, бывало, делили продукты и хозяйственные средства в два мешка и связывали их. Только разве это много на месяц, да ещё, если с пожилым человеком живёт кто-нибудь? Мы общались с бабушками, которые вот такую гуманитарную помощь делят с внучкой в декрете, с раненым братом, у которого нет документов, с соседкой, у которой сгорел дом и паспорт с пенсионным. Сколько мы видели людей, искренне радующихся и чуть не плачущих, при виде банки сайры, пакета конфет. Когда я такую глубокую благодарность встречала в Екатеринбурге, где живу? Нет, в столице Урала, как и во многих городах, между людьми вместо теплоты давно поселились деньги и расчёт. И силы свои многие готовы тратить только на то, что выгодно, а не на то, что важно, что сделает мир лучше.

Нуждающиеся – это жители Мариуполя, в основном, пенсионеры, или те, у кого нет работы, дохода, у кого есть маленькие дети и т.п. На каждого в штабе заводится персональная карточка в единой компьютерной базе, где указываются условия жизни человека и какую помощь ему оказывали. Самый серьёзный контроль – за выдачей лекарств. Строго по рецепту от врача со всеми сопроводительными документами, иногда приходится ждать дни и недели, зато ценные лекарства приходят бесплатно.

На складе сначала даже было весело, почти как в детстве, когда играли в магазин: на полочках ищешь, где что лежит, а всего много, пачками, упаковками, открываешь, кладёшь в пакеты всё по списку. Пакеты мы завязывали, складывали друг на друга. Через несколько часов у нас получилась приличная гора, да и продукты в коробках стали иссякать.

Потом нам поручили отнести несколько таких пакетов по адресам, которые рядом с центром.

Здесь живут люди!

Мы вышли на улицу втроём. Каждый нёс по набору. Тяжело, общий вес – 10-12 килограммов. Но мы, таща этот ценный груз, успевали разглядывать всё, что вокруг.

Штаб гуманитарной помощи нашей организации находится в пятиэтажной хрущёвке. Её уже отремонтировали, покрасили и со стороны она выглядит как новенькая. Подъезды выходят во двор, а дверь в наш центр находится с обратной стороны, с улицы. Точнее, здесь не улица, а площадь перед проходной бывшего завода. В центре площади, похоже, был сквер, это можно понять по тому, что тут растут деревья, есть тротуары и остатки изгороди. Здание, где была проходная, разрушено до арматуры, причём кирпичи стен словно стекали со всех этажей вниз и на земле получились ровные горы обломков. Несколько соседних зданий тоже разрушены, а вот то, которое ближе всех к нашему центру, практически сохранилось и на нём висит реклама швейной мастерской. Вид площади ужасал бы, если не густая зелень деревьев, да редкие машины, которые всё-таки сюда заезжают. Кстати, сюда приходят рейсовые автобусы, маршрутом которых ранее пользовались работники разрушенного завода, а теперь, в основном, на конечную приезжают только жители нескольких восстановленных домов, да желающие попасть в наш центр гуманитарной помощи.

На улице нет людей. Тротуар завален обломками, видимо, это вычищают квартиры перед восстановлением дома. Мы обходим кучу, в которой лежат куски деревянных конструкций, стульев, тряпки, детские игрушки, бетонные валуны, подушка. И вдруг – несколько банок солений. Бодрые алые помидорки и резвые пупырышки огурцов в прозрачном рассоле под пыльным стеклом. Дико выглядит на вершине кучи. А как иначе? Хозяев во многих квартирах нет. Строители выносят оставшиеся вещи, мусор, сломанные перекрытия. Всё это сейчас – хлам. А год назад была жизнь: кто-то играл плюшевым мишкой, отсыпался на любимой подушке, с упоением закатывал огурцы…

Обогнув дом, заходим во двор. А тут – люди! Сразу понятно, что это жители нескольких трёхэтажных домиков, образующих замкнутую территорию. Нас увидели и оживились: «О, это к бабе Дусе, проходите! Здравствуйте!» Несколько женщин сидели на скамье, одна развешивала бельё, мужчина возился у легковушки. Пахнуло атмосферой классического Одесского дворика. Это впечатление назойливо поддерживала архитектура строений: каждый этаж был обтянут лентой единого балкона с выходами на него изо всех квартир. Даже на первом этаже из каждой квартиры была дверь сразу на улицу. Заходим в одну из таких дверей, нас просят не снимать обувь, хотя полы в коврах. В общем-то обстановка как в советское время: разнокалиберная дородная мебель тёмных цветов, коричневые шторы, земляной запах. На диване лежит бабушка, она приподнимается, как мы входим в комнату, оживляется и улыбается. Мы принесли ей не только гуманитарный набор, а ещё и несколько курточек. От бабы Дуси поступила заявка на куртку, ведь скоро осень, а у неё нет верхней одежды. Её дом сгорел, здесь она живёт у племянницы, которая и сама пенсионерка. Вот, две женщины и поддерживают друг друга, чем могут.

Мы достаём из пакетов две куртки и пальто. Баба Дуся, худенькая, высохшая не столько от старости, сколько от переживаний, тонет в первой. Над пухлым воротником остаются только её глаза, смущённо смотрящие на нас. Вторая куртка тоже мешковата, а вот пальто садится лучше всех. Оставляем его, продукты и, поговорив немного, да рассказав о себе, кто мы, откуда, какие новости в России, уходим.

Продолжение книги