Последний звонок бесплатное чтение
Пролог
Дождь стучал по крыши аудитории №10 как тысячи нетерпеливых пальцев. Лекция по теории вероятностей профессора Вагнера плавно перетекла в монотонное бормотание, сливаясь с шумом ливня за окном. Воздух был густым от запаха сырости, древесного лака с парт и всеобщей предпятничной апатии.
Профессор Вагнер, суховатый мужчина с пронзительным взглядом, замолчал, отложил мел и обвел аудиторию странным, оценивающим взглядом.
– Итак, коллеги, – его голос, неожиданно громкий и четкий, перекрыл шум дождя. – Мы подошли к ключевому вопросу. Теорема о нулевой вероятности. Вероятность события, которое никогда не произойдет. Абсолютный ноль. Но что, если… – он сделал театральную паузу, и в его глазах мелькнула искорка чего-то безумного, – …если само пространство возможностей будет принудительно свернуто? Если все дороги, кроме одной, будут стерты? Тогда даже событие с нулевой вероятностью становится неизбежным. Единственно возможным.
В аудитории повисла неловкая тишина. Кто-то сдержанно хихикнул. Вагнер улыбнулся, но улыбка не дошла до его глаз.
– Позвольте мне продемонстрировать. Физически.
Он достал из портфеля не ноутбук, а странный предмет, похожий на старинный угломер, сделанный из темного, отполированного дерева и тусклого металла. В его центре пульсировала слабым фиолетовым светом небольшая сфера. Профессор поставил устройство на кафедру и повернул несколько винтиков на его корпусе. Раздался не звук, а скорее ощущение – глубокий, низкочастотный гул, который входил не в уши, а прямиком в кости и в мозг. Лампа дневного света под потолком затрепетала и погасла, погрузив аудиторию в полумрак, нарушаемый только мерцанием таинственного устройства. За окном не просто стемнело – там повисла абсолютная, густая, непроглядная тьма, будто университетский корпус вырвали из реальности и бросили в безвоздушное пространство.
– Что происходит? Гроза что ли? – испуганно прошептала Варя.
Леша, который до этого ни издавал ни звука, резко вскочил и рванул к двери. Она не была заперта. Он распахнул ее – и замер. За дверью не было знакомого светлого коридора с окнами. Там была та же тьма, плотная, осязаемая, из которой тянуло чем-то сладковато-гнилостным.
– Ребята… – голос Козырева дрогнул. – Там… ничего нет.
В этот момент в воздухе перед каждым из студентов, прямо на уровне глаз, возникло резкое, голографическое изображение. Стилизованное, безэмоциональное лицо из линий и света. Голос, механический и бесстрастный, прозвучал одновременно в ушах и в сознании.
«Добро пожаловать на нулевой курс. Система инициализирована. Участники: 24. Правила просты: выживает сильнейший. Для перехода на следующий уровень требуется очков: 500. Задания будут выдаваться персонально и группово. Невыполнение карается отчислением. Отчисление равно смерти. Ваша учебная программа начинается сейчас. Первое задание: „Знакомство с последствиями“. Временной лимит: пять минут».
На стене аудитории, будто проступая сквозь штукатурку, проявились цифры обратного отсчета: 04:59… 04:58…
Тишину разорвал первый, оглушительный вопль ужаса с улицы, донесшийся из тьмы за дверью. Чужой, незнакомый, полный невыразимой агонии.
Профессор Виталий Вагнер стоял у своего устройства, наблюдая за ними с холодным, научным интересом.
– Удачи, коллеги, – произнес он тихо. – Докажите теорему. Своей жизнью.
Султан посмотрел на бледные, искаженные страхом лица своих друзей. Это были уже не одногруппники. Это были его товарищи по несчастью, а возможно, и будущие соперники в смертельной игре, где единственным экзаменом было выживание. И счет уже пошел.
Глава 1
Шакиров Султан ненавидел пары по пятницам. Особенно последние. И уж тем более пары по теории вероятностей. Сквозь высокие витражные окна аудитории №10 лился унылый свет ноябрьского дня, растягивая причудливые тени от карнизов и превращая лекционный зал в гигантский камер-обскура. Воздух, прогретый десятками тел и старыми чугунными батареями, был густым и спертым, с примесью запахов древесной пыли от парт и едва уловимого аромата чьих-то цитрусовых духов, безуспешно пытавшихся бороться с общей атмосферой предвыходной апатии.
Султан, откинувшись на стуле, рассеянно чертил в конспекте не существующие в природе графики. Его взгляд скользил по одногруппникам: Алина, с идеально записанными тезисами, украдкой отправляла смс под партой; Саша Паутов, который клевал носом; Матвей, гик в толстовке с пиксельным принтом, что-то бурно обсуждал с Валей, добродушной активисткой. Они были разными, но их связывали годы совместных пар, шуток, подготовки к экзаменам и планов на будущее, которое казалось таким предсказуемым. Парень вскоре уставился на свой недописанный конспект. Аккуратные строчки, выведенные еще в начале семестра, теперь тонули в полях, испещренных каракулями, чертежами несуществующих механизмов и бессмысленными повторяющимися словами. Его рука сама выводила: «вероятность… вероятность… вероятность…». Он поймал себя на том, что считает капли дождя, бьющие в окна аудитории. Раз-два… сто три… двести… Вероятность того, что он сойдет с ума от скуки до конца этой пары, стремилась к единице. Рядом с ним, растянувшись на два сиденья, дремал его сосед по общежитию Игорь. Всю прошлую ночь они провели играя в карты, и поэтому последствия были неизбежны. Лекция Вагнера действовала на него лучше любого снотворного.
Тем временем сзади доносилось быстрое пощелкивание по механической клавиатуре. Это был Голиков Артемий, чей ноутбук был продолжением его рук. На экране мелькали строки кода, поверх которых был открыт полупрозрачный чат с кем-то под ником «Ne0n». Артемий что-то яростно доказывал, его пальцы порхали над клавишами. Рядом с ним, почти слившись с тенью, сидел Бабакин Даниил. Тихий, замкнутый и чудаковатый парень, который всегда казался немного не от мира сего. Он не конспектировал, а что-то зарисовывал в толстом скетчбуке, изредка поглядывая на окно, за которым сгущались тучи. Его карандаш выводил не формулы, а причудливые, ломаные узоры, похожие на архитектурные чертежи несуществующих зданий.
Султан вздохнул. Вот они, все вместе. Второй курс на одном потоке. Совместные дедлайны, гулянки после пар, шпаргалки, списывания, смех в коридорах. Они знали привычки друг друга, вкусы, болячки. Они были своим маленьким миром, живущим по предсказуемым и, в общем-то, уютным законам: сдать сессию, отметить это дело, найти работу. Будущее виделось ему прямой, хоть и не самой широкой дорогой. Скучновато? Возможно. Но безопасно.
Лекцию вел профессор Вагнер Виталий. Человек-легенда и человек-загадка. Ходили слухи, что он работал над какими-то сверх секретными проектами еще во времена СССР, а теперь доживал свой век в самой обыкновенной шараге, преподавая скучные дисциплины и изредка выдавая гениальные, но непонятные никому лекции о природе реальности. Он был сух, подтянут, всегда безупречно одет в какую-то, честно говоря, домашнюю одежду. Его лицо, испещренное морщинами, обычно ничего не выражало, но глаза… Его светло-серые глаза всегда смотрели словно сквозь тебя, видя не студента, а набор вероятностных величин и траекторий его жизненного пути.
– …и таким образом, – голос преподавателя был ровным, без единой эмоции, – мы приходим к пониманию, что вероятность события, которое мы считаем невозможным, не равна нулю. Она стремится к нулю. Это принципиальная разница. Абсолютный ноль – это вакуум, небытие, отсутствие самой возможности. Но в нашей вселенной вакуума не существует. Есть лишь материя, энергия и информация в различных состояниях.
Он обвел аудиторию своим пронзительным взглядом. Дождь за окном усилился, переходя в ливень. Свет в аудитории померк, и лица студентов озарились лишь тусклым свечением экранов и голубоватым светом с улицы, пробивающимся сквозь хляби небесные.
– Но что, если, – Вагнер понизил голос, заставляя даже дремлющего Игоря невольно приоткрыть глаза, – мы искусственно создадим условия для этого самого абсолютного нуля? Если мы возьмем пространство возможностей и… коллапсируем его? Свернем в точку? Уберем все лишние переменные, оставив лишь одну-единственную, нужную нам траекторию?
Он сделал паузу, давая словам проникнуть в сознание студентов. Алина перестала печатать, заинтересованно наклонив голову. Артемий оторвался от ноутбука, уставившись на профессора.
– В таком случае, – продолжал профессор, – событие с ранее нулевой вероятностью становится не просто возможным. Оно становится неизбежным. Единственно верным. Единственно существующим. Теорема о нулевой вероятности превращается в закон абсолютной предопределенности.
– Это как квантовая запутанность? – не выдержав, спросила Валя.
– Это как божья воля? – ехидно хмыкнул кто-то с задних рядов.
Вагнер улыбнулся тонкими, почти невидимыми губами. Улыбка не дошла до его глаз, оставшихся холодными и аналитическими.
– Это как переключение режимов в сложной системе. Со «все можно» на «можно только это». И сегодня я хочу продемонстрировать вам этот переход. Не в теории. На практике.
Он наклонился и достал из-под кафедры не ноутбук, а предмет, от вида которого у Султана внутри все странно екнуло. Это был… прибор. Словно сошедший со страниц старинного фантастического романа. Основание было сделано из темного, отполированного до зеркального блеска дерева, в которое были вставлены латунные шестеренки, рычажки и визиры. Но в центре этого антикварного великолепия пульсировала, мерцая тусклым фиолетовым светом, небольшая сфера из какого-то прозрачного материала. Внутри сферы клубился и переливался дым, будто живой.
– Что это? – прошептал Султан сам себе.
– Красивая игрушка для привлечения внимания, – усмехнулся Игорь, окончательно проснувшись. – Щас он нам голограмму какую-нибудь покажет.
Но Вагнер вел себя не как шоумен. Его движения были точными, выверенными, почти хирургическими. Он поставил устройство на кафедру, аккуратно повернул несколько латунных винтиков на его корпусе, совместил какие-то риски. Сначала ничего не произошло. Только фиолетовая сфера замерцала чуть ярче. Потом раздался звук. Вернее, не звук, а его полная противоположность. Глубокий, низкочастотный гул, который ощущался не ушами, а всем телом сразу – костями, зубами, внутренностями. Он входил прямо в мозг, вызывая легкое головокружение и тошноту. Лампа дневного света под потолком, с легким шипением, затрепетала и погасла. Одна за другой. Аудиторию поглотил полумрак, нарушаемый лишь зловещим, пульсирующим в такт гулу свечением сферы устройства Вагнера.
– Гроза, что ли, трансформатор повредило? – пробормотал Козырев Леша, вставая.
Все повернулись к окнам. И замерли. За окном не было просто темноты грозового неба. Там повисла абсолютная тьма. Густая, непроглядная, осязаемая. Ни вспышек молний, ни огней города вдали, ни силуэтов других корпусов. Ничего. Словно университетский корпус бесшумно вырезали из реальности и бросили в безвоздушный, лишенный звезд космос. Дождь перестал стучать по окнам. Воцарилась звенящая, неестественная тишина, нарушаемая лишь навязчивым гулом устройства.
– Что… что это? – испуганно прошептала Варя, вжимаясь в спинку стула.
Леша, не в силах больше терпеть, решил действовать. Он резко встал и крупными шагами направился к двери аудитории.
– Да что вы все разнюнились? Щас разберемся…
Он рванул ручку. Дверь не была заперта. Она с скрипом подалась внутрь.
Но за дверью не было знакомого коридора с окнами и досками объявлений. Туда, в фойе, тоже вливалась та же самая, плотная, живая тьма. Из нее тянуло холодом, пылью и чем-то сладковатым, тошнотворным, похожим на запах гниющих цветов. Леша сделал шаг назад. Его лицо, освещенное фиолетовым светом, стало серым, маской ужаса.
– Ребята… – его голос, обычно громовой, сорвался на шепот и предательски задрожал. – Там… там ничего нет. Пустота.
В этот момент в воздухе, прямо на уровне глаз у каждого из студентов, вспыхнуло резкое, голографическое изображение. Безэмоциональное лицо, составленное из линий и светящихся точек. Оно висело в пространстве, не привязанное ни к чему. И в тот же миг в головах у каждого, холодный, механический и абсолютно бесстрастный, прозвучал Голос.
«Добро пожаловать на нулевой курс. Система инициализирована. Участники: 24. Правила просты: выживает сильнейший. Для перехода на следующий уровень требуется очков: 500. Задания будут выдаваться персонально и группово. Невыполнение карается отчислением. Отчисление равно смерти. Ваша учебная программа начинается сейчас. Первое задание: „Знакомство с последствиями“. Временной лимит: пять минут».
На стене аудитории проявились цифры обратного отсчета:
04:59… 04:58… 04:57… 04:56…
Тишину снаружи, в той самой тьме за дверью, разорвал первый, оглушительный, нечеловеческий вопль. Полный такой боли, страха и агонии, что кровь стыла в жилах. Потом второй. Топот ног. И снова крик, обрывающийся щелчком, похожим на хруст ломаемых костей.
Профессор Вагнер стоял у своего устройства, наблюдая за бледными, искаженными ужасом лицами студентов с холодным, научным интересом, словно за подопытными кроликами.
– Удачи, коллеги, – произнес он тихо, и в его глазах наконец-то вспыхнул огонек – огонек чистого, неподдельного безумия. – Докажите теорему. Своей жизнью. Или смертью.
Султан почувствовал, как его ладони стали ледяными и влажными. Он посмотрел на Алину, которая вцепилась в край парты белыми пальцами, на Лешу, застывшего в полушаге от двери в никуда, на Игоря, который в сию минуту пребывал в полном недоумении, как впрочем и большинство.
Глава 2
Первые несколько секунд после объявления Голоса в аудитории царила гробовая тишина, нарушаемая лишь навязчивым, низкочастотным гулом устройства Вагнера и бешеным стуком сердец. Казалось, сам воздух сгустился и стал вязким, как сироп, затрудняя дыхание.
Первым взрыв паники спровоцировал Никита – парень с передних рядов, более известный как “хранитель семени”.
– Это розыгрыш! – взвизгнул он, вскакивая с места. Его голос, неприятно высокий, резанул по нервам. – Это какое-то ублюдское шоу! Да?!
Он рванулся к двери, оттолкнув ошеломленного Лешу, и высунул голову в черноту коридора.
– Кончайте уже! Мы не испугались! Слышите? Мы не…
Его слова оборвались. Из темноты, будто из-под земли, метнулась длинная, бледная, костлявая конечность, больше похожая на хлыст или щупальце, лишенное плоти. Она обвилась вокруг его шеи с быстротой змеи и рванула его в темноту с такой силой, что его ноги даже не успели упереться в пол.
Пропал. Просто исчез. Только его истошный, захлебывающийся крик на мгновение прокатился по коридору и так же внезапно оборвался, приглушенный всепоглощающей тьмой. Это был щелчок. Тот самый, который включал в мозгу животных инстинкт самосохранения. Аудитория взорвалась. Кто-то закричал. Кто-то, рыдая, сполз под парту. Две девушки, а именно Валя и Софья, попытались забаррикадировать дверь, безуспешно пытаясь сдвинуть тяжелый профессорский стол.
– Назад! Все назад от двери! – заревел Леша, оправившись от шока. Его спортивная выучка сработала. Он схватил первую попавшуюся под руку тяжелую деревянную табуретку и встал в проеме, загораживая собой остальных, как живой щит. Его лицо было бледным, но решительным.
Султан почувствовал, как по спине у него бегут мурашки. Его разум, заторможенный ужасом, начал лихорадочно работать. *«Участники: 24. В аудитории нас… было около двадцати. Значит, еще кто-то есть в других местах. В этом… месте. Задание. Очки. Отчисление равно смерти. Никита только что был отчислен».*
Его взгляд упал на обратный отсчет на стене: 03:17… 03:16…
– Времени мало! – крикнул он, и его собственный голос показался ему чужим. – Что значит «знакомство с последствиями»?
– Может, нужно просто никуда не выходить? Переждать? – предложила Варя, ее ум уже пытался найти логику в абсурде.
– Или наоборот! – панически воскликнула рыжеволосая Алёна. – Нужно выполнить задание! А то мы все умрем!
В этот момент Голос раздался снова, на этот раз не общий, а точечный. Он прозвучал только для одной студентки, Парфентьевой Ани, тихой и скромной девушки, которая сидела, обхватив колени и тихо плача.
Ее лицо исказилось от ужаса. Она уставилась в пустоту перед собой, словно читая невидимый текст.
– Нет… – простонала она. – Нет, я не могу…
– Что? Что ты видишь? – подскочила к ней Валя.
– Мне… мне нужно выйти в коридор, – прошептала Аня, и ее глаза наполнились слезами. – И дойти до… до лестницы. За пять минут. Иначе… отчисление.
В аудитории повисло тягостное молчание. Все поняли. Система не просто бросала их в ужас. Она стравливала их. Персональное задание Ани противоречило инстинкту выживания всей группы.
– Не ходи! – тут же сказал Паутов Саша. – Это ловушка! Ты видела, что там!
– Но если она не выполнит… – возразила Алёна. – Голос сказал… отчисление. Ее убьют прямо здесь!
Леша продолжал стоять в дверях, сжимая табуретку.
– Я не пущу туда никого, – прорычал он. – Мы не знаем правил. Может, если она останется, ничего не будет?
– А если будет? – панически спросил кто-то. – Если ее взорвут тут же на месте? Или нас всех накажут?
На стене тем временем время неумолимо текло: 01:45… 01:44…
Аня рыдала, разрываясь между страхом и необходимостью подчиниться.
– Я не хочу умирать… – всхлипывала она.
Профессор Вагнер все это время наблюдал со своей кафедры. Он не проявлял никаких эмоций, лишь изредка поглядывал на свое устройство, где фиолетовая сфера пульсировала все ярче.
– Интересно, – произнес он наконец, и его голос прозвучал оглушительно громко в тишине. – Коллективная безопасность против индивидуального выживания. Классическая дилемма. Что выберете?»
– Да заткнитесь вы! – взревел на него Леша. – Это вы во всем виноваты! Выключите эту штуку!
Он сделал шаг прямиком до кафедры, но Вагнер лишь поднял руку.
– Не рекомендую. Система активирована. Вмешательство извне может привести к непредсказуемым последствиям. Например, к мгновенному отчислению всех присутствующих.
Леша замер. Его руки дрожали от бессилия.
01:10… 01:09…
– Решайте быстрее! – закричала Алёна, обращаясь к Ане. – Иди! Или мы все умрем из-за тебя!
Это была последняя капля. Истерика, паранойя и животный страх сформировали общую волну. Несколько человек начали кричать на Аню, требуя, чтобы она «делала что надо» и «не подводила всех».
Султан видел, как рушится их микромир. Полтора года дружбы рассыпались в прах за одну минуту под давлением невыносимого ужаса.
– Прекратите! – попытался он крикнуть, но его голос потонул в хоре испуганных и злых голосов.
Аня, с искаженным от страха и предательства лицом, посмотрела на них всех. В ее глазах был немой укор. Она медленно поднялась.
– Ладно… – прошептала она. – Я иду.
– Нет! – попыталась схватить ее за руку Валя, но Аня ее оттолкнула.
00:25… 00:24…
Она подошла к двери. Леша, с мученическим выражением лица, молча отступил в сторону, пропуская ее. Он не мог быть ее палачом.
– Беги быстро! – бросил он ей хрипло.
Парфентьева глубоко вздохнула, зажмурилась и рванула в темноту. Ее шаги быстро затихли, поглощенные неестественной акустикой этого места.
Все застыли, прислушиваясь. Секунда. Две. Десять.
00:05… 00:04… 00:03… 00:02… 00:01… 00:00.
Цифры на стене погасли. Наступила тишина. Ни крика. Ни звука борьбы.
– Может… может, она успела? – полной надежды прошептала Валя.
И в тот же миг Голос прозвучал снова, на этот раз на удивление… довольным, почти ласковым тоном: «Участник Парфентьева Анна. Не выполнила в срок задание „Знакомство с последствиями“. Отчислена».
Прямо по центру аудитории, в метре от потолка, материализовалось ее тело. Оно на мгновение повисло в воздухе, а затем с глухим, костным стуком рухнуло на пол. Голова была неестественно вывернута, глаза, широко раскрытые, смотрели в потолок стеклянным, невидящим взглядом. Ни крови, ни ран не было. Только пустота и окончательность смерти. Кто-то завелся в истерическом крике. Кто-то отвернулся, чтобы окончательно не вырвало. Алёна, которая минуту назад требовала от нее уйти, беззвучно шевеля губами, пятилась от тела, упираясь в стену. Олег едва приобнял её рукой.
Султан смотрел на бездыханное лицо Ани. Он знал ее с первого курса. В какой-то момент даже с ней активно общался. А теперь она лежала на грязном полу аудитории, как разбитая кукла. И они, ее друзья, одногруппники, фактически сами вытолкнули ее на смерть. Осознание было горьким и железным, как кровь во рту. Это не была случайная смерть, как у Никиты. Это было правило. Холодное, неумолимое. Не выполнил – умер. И система могла убить в любой момент, в любом месте. Невыполнение равно отчислению. Отчисление равно смерти.
Тишину нарушил Артемий. Он не смотрел на тело. Он смотрел в пустоту перед собой, а его пальцы бешено двигались, будто печатая на невидимой клавиатуре.
– Двадцать четыре минус два, – пробормотал он. – Осталось двадцать два. Очки… Нужно получить очки. Задания…
– Как ты можешь думать об этом сейчас?! – крикнула на него Валя, и в ее голосе звучали слезы и ярость.
– Потому что я не хочу оказаться на ее месте! – резко парировал Голиков, и впервые за все годы его голос прозвучал твердо и по-взрослому. – Мы только что получили первый урок. Урок стоил нам две жизни. Давайте его не забудем. Следующее задание может быть у любого из нас.
Его слова повисли в воздухе, холодные и неоспоримые. В этот момент Вагнер медленно спустился с кафедры и подошел к телу Ани. Он наклонился, не выражая ни жалости, ни отвращения, и внимательно осмотрел его, словно редкий биологический образец.
– Любопытно, – произнес он. – Нулевая активность мозга. Физическая оболочка не повреждена. Система воздействует непосредственно на жизненную силу. На саму вероятность существования.
Он поднял голову и посмотрел на них.
– Поздравляю, коллеги. Первый практический модуль пройден. Вы познакомились с последствиями. Теперь вы понимаете правила игры.
Султан посмотрел на профессора. На этого безумного старика, который уничтожил их мир. И впервые в жизни он почувствовал не страх, а чистую, беспримерную ненависть. Ненависть, которая согревала изнутри лучше любой надежды. Правила были ясны. Чтобы выжить, нужно было играть. Чтобы отомстить – нужно было выиграть.
Где-то в темноте за дверью что-то громко, влажно и неумолимо зашлепало по полу, направляясь к их аудитории. Первая передышка подходила к концу.
Глава 3
Влажный, шлепающий звук приближался. Он был мерзким, отталкивающим – словно кто-то тяжелый и мокрый волочил по бетонному полу тушу, отрывая ее с каждым шагом мокрым чмоканьем. Он доносился из тьмы коридора, нарастая, заполняя собой все пространство, вторит низкочастотному гулу устройства Вагнера. Ужас, парализовавший всех после смерти Ани, сменился новым, животным страхом перед надвигающейся неизвестностью.
– Дверь! Закрыть дверь! – закричал Агафонов Артем, который доселе лишь стоял в стороне, наблюдая за происходящем и пребывая в культурном ахуе..
Леша, не раздумывая, рванул тяжелую дубовую дверь. Она со скрипом, будто нехотя, захлопнулась. Он повернул ключ, который торчал с внутренней стороны, и отшвырнул его прочь.
– Табуретки! Все, что есть тяжелое, к двери! – скомандовал он.
Несколько парней, включая Султана, бросились выполнять его приказ. С грохотом и скрежетом они начали баррикадировать вход, сваливая в кучу столы, стулья и шкаф с учебными материалами. Руки дрожали, дыхание сбивалось. Алина и еще несколько девушек вжались в дальнюю стену, зажимая рты ладонями, чтобы не закричать.
Шлепающие шаги стихли прямо за дверью. Воцарилась звенящая тишина. Все замерли, уставившись на баррикаду, ожидая удара, взлома, чего угодно. Однако, вместо этого раздался тихий, скребущий звук. Словно кто-то проводил мокрой тряпкой по щели между дверью и полом. Потом еще. И еще.
– Что он делает? – прошептала Алина своей подружке Варе, ее глаза были полны слез.
Игорь, бледный как полотно, прилип к стене рядом с дверью и рискнул заглянуть в замочную скважину. Он отшатнулся так резко, что чуть не упал.
– Глаз… – выдавил он. – Один большой… мокрый глаз… Он смотрит сюда.
Скребущий звук сменился тихим, влажным сопением. Что-то втягивало воздух из-под двери, обнюхивая их. И тогда Голос зазвучал снова. На этот раз он был адресован всем.
«Групповое задание активировано: „Санитарная обработка“. Угроза биологической чистоты локализации устранена. Временной лимит: десять минут. Награда: 50 очков (будут распределены между активными участниками)».
На стене снова загорелся обратный отсчет: 09:59… 09:58…
– Что?! – почти взвыл Паутов Саша. – Они хотят, чтобы мы вышли туда? Чтобы мы сами на него напали?
– «Угроза биологической чистоты»… – повторил про себя Султан. Его мозг, цепляясь за любую соломинку, пытался анализировать. – Это не человек. Это… что-то другое. Возможно, уязвимое.
– Пятьдесят очков, – голос стоящего рядом Олега был хриплым, но твердым. Он смотрел на свою дрожащую руку, будто видя над ней голограмму. – Если мы убьем его, мы получим очки. Очки – это валюта. Валюта на выживание. Мы МОЖЕМ их получить.
– Ты с ума сошел! – зашипела на него Алёна. – Ты видел, что он с Никитой сделал? Мы все умрем!
– А если мы не выполним задание? – холодно парировал её парень. – Групповое. «Невыполнение карается отчислением». Они убьют нас всех. Прямо здесь. Как Аню.
Выбора не было. Выйти и сразиться с ужасом или быть казненными системой за неповиновение.
Султан окинул взглядом аудиторию. Его глаза цеплялись за детали. Лабораторная аудитория. Старое, советское оборудование.
– Ищем все, что может сгодиться как оружие! – скомандовал он, и его голос неожиданно для него самого прозвучал уверенно. – Не ломайте баррикаду! Ищем у стен, в шкафах!
Его решимость передалась другим. Началась лихорадочная суета. Кто-то вытащил из-под парты тяжелую чугунную подставку для проектора. Кто-то нашел длинную, острую отвертку. Яричин Артем, его gymbro сорвал со стены тяжелый огнетушитель. Сам Султан рванул к шкафу с учебными пособиями по химии. Он дико молился, чтобы хоть что-то здесь было настоящее, а не бутафорское. С грохотом распахнул дверцы. Колбы, пробирки, мензурки… И на самой верхней полке – три стеклянных толстостенных бутыли с притертыми пробками. В них плескались какие-то жидкости. На этикетках, пожелтевших от времени, было выведено аккуратным почерком: «H2SO4 (конц.)», «HNO3 (конц.)», «NaOH (конц.)». Серная, азотная, натрий гидроокись. Сильные кислоты и щелочь.
– Бинго, – прошептал он.
Парень снял первую бутыль, с серной кислотой, с смертельной осторожностью. Руки тряслись. Одно неверное движение – и он сам превратится в жертву «санитарной обработки».
– Валя! – крикнул он. – Твоя куртка! Быстро!
Валя, не понимая, скинула свою плотную джинсовую куртку. Султан аккуратно обмотал ею бутыль, оставив открытым только горлышко, создав подобие защитного чехла.
– Артем! – татарин повернулся к нему. – Нужно его отвлечь. Как только баррикаду отодвинем, ты ебанешь его огнетушителем. Не по нему, рядом! Создашь шум и пену. Я буду сзади.
Яричин в ответ неуверенно и молча кивнул. Саму баррикаду разобрали за минуту. Дверь снова была уязвима.
08:10… 08:09…
– Пора, – выдохнул Султан.
Артем взял огнетушитель, глубоко вздохнул и рванул дверь на себя. Несколько других парней, в том числе и Леша с Султаном, были уже на готове.
То, что стояло с другой стороны, было хуже любых самых кошмарных ожиданий.
Существо было грубо слеплено, как будто из мокрой, темной глины. Оно имело странную гуманоидную форму, но конечности его были слишком длинными и аморфными. На месте лица пульсировал один большой, без век, мокрый глаз, а под ним зияла дыра, из которой свисал что-то вроде бледного, червеобразного языка. Все его тело было покрыто слизью, которая капала на пол, издавая тот самый мерзкий шлепающий звук. От него пахло химикатами и гниением.
Оно медленно повернуло свой глаз на распахнутую дверь.
Яричин не стал ждать. Он нажал на рычаг огнетушителя. С шипением из раструба вырвалась плотная белая пена, ударив в стену напротив и частично задев тварь. Существо вздрогнуло и издало звук – нечто среднее между бульканьем и шипением, отползая в сторону и на мгновение теряя интерес к двери. Это был их шанс.
– Сейчас! – закричал Султан.
Он выскочил из-за спины Артема, занеся над головой обернутую курткой бутыль с кислотой. Его движения были резкими, неотработанными. Он не целился, он просто изо всех сил швырнул ее в слизевую тушу существа.
Бутыль перевернулась в воздухе. Стекло с треском разбилось о мокрую спину твари, и концентрированная серная кислота брызнула во все стороны. Эффект был мгновенным и ужасающим. Кислота со шипением вступила в реакцию с органической массой существа. Плоть начала дымиться, пузыриться и буквально таять на глазах, обнажая что-то темное и похожее на кость внутри. Тварь издала пронзительный, невыносимый визг, который больно ударил по ушам. Она затрепетала, ее аморфные конечности бешено забились, разбрызгивая едкую слизь и кислоту вокруг.
– Еще! – заорал кто-то сзади.
Вторая бутыль, с азотной кислотой, прилетела в нее, брошенная чьей-то дрожащей рукой. Треск, новые клубы едкого желтоватого дыма, новые вопли агонии. Тварь, извиваясь и плавясь, поползла прочь, оставляя за собой дымящийся, вонючий след.
В этот момент Голос прозвучал снова, безэмоциональный и четкий.
«Задание „Санитарная обработка“ выполнено. Угроза нейтрализована. Награда: 50 очков. Распределение: Шакиров Султан: 30 очков. Яричин Артем: 15 очков. Романова Валентина: 5 очков».
Над головами Султана, Артема и Вали на мгновение вспыхнули и погасли голографические цифры – 30, 15, 5.. В аудитории воцарилась тишина, нарушаемая лишь тяжелым дыханием и далеким, затихающим предсмертным хрипом твари в коридоре.
Все смотрели на Султана. На его руки, в которые он снова взял третью бутыль – со щелочью. Он стоял, широко расставив ноги, весь напряженный, еще не способный расслабиться. Он был бледен, его одежда была забрызгана пеной от огнетушителя и мелкими каплями кислоты, прожегшими мелкие дыры на одежде. Он только что убил. Пусть это было нечеловеческое, отвратительное существо, но он совершил акт насилия. И его руки отказывались прекращать дрожать.
– Пятьдесят очков… – прошептал Игорь.
Очки распределились только между тремя людьми, между теми, кто был самым активным по мнению системы.
В тот же момент Валя медленно подошла к нему. Она посмотрела на свою куртку, валявшуюся в коридоре рядом с лужей дымящейся слизи, потом на Султана.
– Спасибо, – тихо сказала она. – Это было пиздец как смело.
Но не все смотрели на него с благодарностью. Взгляд Алёны и еще нескольких человек был полон страха. Система сама посеяла зерно раздора. Она оценила их вклад по-разному. Она создала рейтинг, иерархию. У Султана теперь было преимущество. Он был ценнее для системы. А значит, в следующий раз, когда придется делать выбор, кого послать на смерть, это мог быть кто-то с меньшим количеством очков.
Леша подошел к двери и осторожно выглянул в коридор.
– Оно… растаяло почти полностью. Осталась только лужа и… какая-то кость.
Он посмотрел на татарина, едва заметно улыбнувшись.
– Ты понял его слабость. Химия. Ты использовал среду. Это эффективно.
Султан наконец опустил бутыль. Адреналин отступал, и его начинало трясти.
– Просто повезло, – хрипло сказал он. – Просто… повезло найти кислоту.
Он посмотрел на Вагнера. Профессор наблюдал за всей сценой с тем же научным азартом, делая пометки в старом потрепанном блокноте.
– Прекрасно, – бормотал он. – Адаптация, использование ресурсов среды, распределение ролей. Коэффициент выживаемости повышается.
Практически все с ненавистью посмотрели на него. Они добыли свои первые очки. Они выжили. Но они перешли невидимую черту. Они стали убийцами. И система, и ее создатель уже ранжировали их по эффективности.
Где-то в глубине здания раздался новый звук – далекий, металлический скрежет, словно куда-то упала тяжелая решетка. Игра продолжалась. Теперь у них были очки. И это делало их не просто жертвами, а игроками. Со всеми вытекающими последствиями.
Глава 4
Тишина, наступившая после боя с существом, была густой и тягостной. Ее нарушали лишь прерывистое дыхание, далекий предсмертный хрип «санитара» и навязчивый гул устройства Вагнера. Воздух в аудитории стал едким – сладковатый запах гниющей плоти смешивался с химической вонью кислоты и пены от огнетушителя.
Все смотрели на Султана. Он все еще стоял в дверном проеме, сжимая в потных ладонях бутыль с щелочью. Тридцать очков. Цифра будто горела у него на лбу, делая его центром всеобщего внимания. Он видел в глазах одних – облегчение и благодарность, в глазах других – зависть и страх, в глазах третьих – холодный, вычислительный интерес.
– Забаррикадировать обратно! – скомандовал Леша, первым опомнившись. Его голос был хриплым от напряжения и едких паров. – Пока не приползло еще какое-нибудь дерьмо!
Несколько человек молча бросились восстанавливать баррикаду. Движения их были механическими, глаза пустыми. Они выполняли приказ, потому что это было проще, чем думать. Думать о том, что только что произошло. О том, что они убили. О том, что у них на счетах теперь лежат цифры, цена которым – жизнь Ани и Никиты
Матвей подошел к напряженному Султану
– Дай я, – осторожно взял у него из рук бутыль с NaOH. – С этим нужно обращаться аккуратно. Ты в порядке?
Тот кивнул, не в силах вымолвить ни слова. Он смотрел на свои пальцы – они все еще дрожали.
– Тридцать очков, – раздался голос Алёны. Она стояла, прислонившись к стене, и ее лицо было искажено гримасой, в которой смешались шок и злость. – А у Вали – пять. А у меня – ноль. А у… Олега – ноль. Почему? Почему у тебя тридцать? Ты просто швырнул банку! Артем Яричин вот его оглушил, рисковал! Валя куртку отдала! Почему ты решил все очки забрать?
– Я не «забирал»! – резко обернулся к ней Шакиров. Его собственная нервозность вылилась во вспышку гнева. – Система сама распределила! Спроси у этого долбаного Голоса, а не у меня!
– Может, потому, что это была его идея? – тихо, но четко произнесла Валя, защищая его. – Он нашел кислоту. Он придумал план. Он бросил первым. Это был самый большой риск.
– Риск? – засмеялась Алёна истерическим, срывающимся смехом. – А мы тут не рискуем? Мы все рискуем! Каждую секунду! А теперь получается, что его жизнь «ценнее» нашей? Что, когда придет время, его спасут, а нас списали в утиль?
Ее слова попали в самую точку. Именно этого боялись все. Система ввела жесткую валюту, и теперь их жизни имели разный курс.
– Никто никого не будет списывать, – сурово сказал Игорь, заканчивая с баррикадой. – Мы команда. Мы выживем только вместе.
– Команда? – в голосе Осинцева Вани, который до этого момента лишь молчал, прозвучала горечь. – Аня тоже была в «команде». И где она? Мы сами ее вытолкнули. Здесь нет команд. Здесь каждый сам за себя. И система это только что доказала.
Профессор Вагнер, тем временем, дотошно записал что-то в блокнот и подошел к двери.
– Коллеги, если вы закончили с этим примитивным выяснением иерархии, я бы предложил обсудить более насущные вопросы. Уровень угрозы, судя по всему, повышается. Наша локация небезопасна. И, что более важно, биологические отходы того существа, – он кивнул в сторону коридора, – продолжают испарения. Вдыхание их может быть опасно.
Все невольно посмотрели на дымящийся след за дверью. Он был прав.
– Куда нам идти? – спросила Алина, обращаясь ко всем. – Мы не знаем, что там. Всякое может случиться. Может, нужно остаться здесь?
– Остаться и ждать, пока к нам не приползет еще один такой же мутант? Или пока система не выдаст нам задание, которое невозможно выполнить, сидя в четырех стенах? – возразил Агафонов. – Нет. Нужно двигаться. Искать других. Искать воду, еду… и возможности заработать очки. – Он бросил многозначительный взгляд на Султана.
– Идти туда? В эту тьму? – Алёна обняла себя за плечи. – Это самоубийство! Я не пойду.
– А я пойду, – неожиданно сказала Варя. Она посмотрела на татарина. – У тебя тридцать очков. Значит, система считает тебя… эффективным. Значит, с тобой больше шансов выжить. Я иду с тобой.
Это прозвучало как приговор. Как признание нового порядка вещей.
– Я тоже с вами, – тут же сказал Артем. – Нужно картографировать локацию, понять правила этого мира. Сидя здесь, мы ничего не узнаем.
– Я остаюсь, – упрямо сказала Алёна. – Кто со мной?
Несколько человек, самых напуганных и подавленных, молча перешли к ней. Их было пятеро: Олег, Софья, Матвей, Максим и Рома. Остальные, человек десять (Осинцев, Яричин, Агафонов, Паутов, Галина, Семенова, Козырев, Помешкин, Бабакин, Романова) нерешительно переглянулись и шагнули навстречу Султану. Группа раскололась. Физически и идеологически. Не было громких ссор, лишь тихое, леденящее душу осознание того, что доверие мертво.
– Вы с ума сошли! – прошептала Алёна, глядя на своих бывших друзей. – Вы идете на поводу у этой системы! Вы сами себя делите на нужных и ненужных!
– Мы пытаемся выжить, Алёна! – крикнула её лучшая подруга Алина. – Сидя здесь, ты просто сгниешь!
– А с вами меня просто «отчислят», когда я буду недостаточно полезна! – парировала та.
Султан смотрел на это, и у него сжималось сердце. Он не хотел быть лидером. Он не хотел, чтобы за ним шли. Он хотел, чтобы все это прекратилось.
– Хватит! – его голос прозвучал громко и уставше. – Делайте, что хотите. Кто хочет идти – готовьтесь. Берем все, что может сгодиться как оружие. Кто остается… – он посмотрел на оставшихся по ту сторону кабинета одногруппников, – …держите дверь запертой. Не открывайте никому.
Он повернулся к шкафу и начал выискивать еще что-то полезное, лишь бы не видеть, как рушится их последнее подобие общности. Сама подготовка заняла несколько минут. Напряжение витало в воздухе. Две группы не смотрели друг на друга.
Внезапно Голос зазвучал снова, на этот раз персонально.
«Участник Фомченко Максим. Обнаружена попытка саботажа игрового процесса. Наказание: отчисление».
Все вздрогнули. Макс был одним из тех, кто решил остаться с Алёной и остальными.
– Что? Что ты сделал? – обернулся к нему напуганный Матвей.
Максим, смертельно бледный, показывал пальцем на стену. Он молчал, его челюсть дрожала.
– Он… он пытался стереть эти цифры, – прошептала Соня, которая сидела рядом с ним, указывая на стену, где несколько минут назад горел обратный отсчет. Фомченко пытался содрать штукатурку ногтями, оставив на стене несколько жалких царапин. Саботаж.
– Нет… – успел прошептать упитанный парень.
Его тело затрепетало. Он не взрывался, не исчезал. Он просто… резко осел на пол, как будто из него вынули скелет. Кожа моментально приобрела землисто-серый оттенок, глаза остекленели. Он был мертв. Просто и буднично. Система устранила сбой. Быстро и эффективно.
Крика не последовало. Была лишь тихая, сдавленная икота ужаса. Смерть Ани была шокирующей. Смерть Никиты – дикой. Смерть Максима была… административной. Отчисление за нарушение правил.
Алёна, которая секунду назад спорила с Алиной, смотрела на тело своего сторонника с пустым взглядом. Ее уверенность рухнула в один миг. Система не оставляла выбора. Нельзя было просто отсидеться. Нельзя было бунтовать. Можно было только играть.
Агафонов Артем разрядил тяжелую паузу своим бесстрастным комментарием:
– Правило номер два: пассивность и саботаж караются. Прямо и без предупреждений. Оставаться здесь – не вариант.
Алёна молча поднялась. Ее плечи опустились. Она, обхватив руку Олега, медленно перешла к группе напротив. За ней потянулись и остальные «отказники». Раскол был ликвидирован. Не доверием, а чистым, животным страхом. Теперь они снова были вместе. Но это было уже не то единство. Это было стадо, загнанное в угол одним пастухом с электроножом. Они смотрели друг на друга не как на друзей, а как на возможных соперников, как на балласт или на ресурс.
Султан посмотрел на эту новую, пугающую общность. Он видел страх в их глазах. И он видел, как некоторые из них смотрят на него. Не с надеждой. С расчетом. Он был их самым ценным активом. И актив можно либо использовать, либо, в крайнем случае, обменять на что-то более ценное.
Леша молча отодвинул баррикаду, освобождая проход. Темнота за дверью казалась еще более густой и зловещей.
– Пора, – промолвил стоящий около дверного проема Игорь. Он поднял самодельную дубинку – ножку от стула, обмотанную изолентой. – Держитесь вместе. Не отходим.
Он сделал первый шаг за порог аудитории, в неизвестность. За ним, как тени, потянулись остальные. Профессор Вагнер шел в арьергарде, все так же что-то помечая в своем блокноте. Вскоре аудитория №10 осталась позади. Вместе с телами и с иллюзией того, что когда-либо все может быть как прежде. Теперь были только очки, задания и хлюпающий, дымящийся след, уходящий в темноту.
Глава 5
Темнота за порогом аудитории была не просто отсутствием света. Она была физической, осязаемой субстанцией. Она давила на глаза, заставляя их слезиться, искажала звуки, превращая каждый шорох их собственных шагов в зловещий шепот.
Первыми шли Султан, Игорь, Леша и Агафонов Артем, а уже за ними все остальные. Замыкали строй Шастов Рома на пару с Матвеем. Бабакин тоже был здесь, пытаясь сориентироваться, прикладывая к стене ладонь и что-то бормоча себе под нос. Профессор Вагнер шел молча, его глаза, казалось, видели в этой тьме больше, чем у всех них вместе взятых. Они двигались по бесконечному, как им казалось, коридору. Двери в стенах были заколочены досками или наглухо заварены металлическими листами. Окна, которые должны были выходить во внутренний двор, были заложены кирпичом. Это было не их учебное заведение. Это была его зловещая копия, тюремная версия, созданная безумным архитектором.
Внезапно Алина, которая шла почти в самом хвосте, тихо, но отчетливо произнесла:
– Сюда.
– Куда «сюда»? – раздраженно прошептала Варя. – Здесь одни стены.
Алина не ответила. Она отошла от группы и уперлась ладонями в глухой торец коридора, который упирался в сплошную кирпичную кладку. Она водила пальцами по шероховатой поверхности, будто читая невидимые символы.
– Здесь была дверь, – сказала она наконец. Ее голос был тихим, но уверенным. – Ее запечатали. Но не до конца.
– Алина, милая, нам бы сейчас не в историю архитектуры играть, – с ноткой истерики в голосе сказала Алёна.
Но вдруг Саша поднял руку, призывая к тишине. Он посмотрел на свою подругу. Та смотрела на него своими большими, чуть раскосыми глазами, в которых не было страха, лишь глубокая, непоколебимая уверенность.
– Что ты видишь? – спросил он тихо.
– Слабую точку, – ответила она. – Они поспешили. Кладочный раствор здесь… другой. Он не выдержит.
«Они». Она сказала «они». Султан, который к тому времени уже обернулся к группе, перевел взгляд на стену. Он ничего не видел.
– Артем, – позвал тот. – Огнетушитель. Бей сюда.
Яричин, все еще державший при себе красный огнетушитель, не задавая лишних вопросов, снял его с плеча и с размаху ударил тяжелым баллоном по указанному Алиной месту. Раздался глухой удар. Кирпич треснул. Второй удар – и несколько кирпичей с внутренней стороны обвалились, открыв черную дыру.
– Еще, – сказала Га́лина.
Через несколько минут проем был достаточно велик, чтобы в него мог пролезть человек.
Игорь первым сунул в проем голову с зажигалкой.
– Боже… – выдохнул он. – Вы не поверите.
Они пролезли внутрь по одному. Это была небольшая, квадратная комната, похожая на чулан или заброшенную подсобку. Но она была не тронута разрухой и тьмой. Слабый, рассеянный свет исходил от самого потолка, словно старые люминесцентные лампы, вмурованные в плиты, все еще хранили заряд с прошлой жизни. Воздух был чистым и неподвижным. Полки вдоль стен были заставлены пожелтевшими папками с делами, старыми журналами посещаемости и учебными планами полувековой давности. В углу стоял макет данного корпуса, покрытый пылью. Но главное – здесь было тихо. Навязчивый гул устройства Вагнера сюда не проникал. Это был островок странного, неестественного спокойствия.
– Как… как ты узнала? – обернулась к Алина Валя, смотря на нее с новым интересом.
Та в свою очередь пожала плечами. Она подошла к макету и стала внимательно его изучать.
– Я просто… вижу, – пробормотала Алина. – Вижу, что не должно быть здесь. Или должно, но спрятано.
Вся группа молча расселась по полу, на ящики, ощущая первую за долгое время передышку. Напряжение немного спало. Здесь не было явной, сиюминутной угрозы. Но раскол, возникший ранее, никуда не делся. Группа разделилась на микро-группы. Алёна, вместе с Олегом сидели в углу, тихо перешептываясь и бросая на Султана и его «ближний круг» недоверчивые взгляды. Рома, который до этого молча страдал, уставился в одну точку, тихо напевая себе под нос что-то бессвязное. Леха и Игорь проверяли друг у друга ссадины.
Голиков тем временем не терял времени даром. Он с упоением изучал папки на полках.
– Вы посмотрите! Это же архив. Возможно, здесь есть что-то о Вагнере, о его работе. О том, что это за место!
– И что с того? – мрачно спросил Осинцев Ваня, прислонившись к стене у входа. – Это нам поможет выжить?
– Знание – сила, – не отрываясь от бумаг, ответил Артемий. – Если мы поймем правила этого мира, мы сможем их обойти. Или использовать.
Внезапно Алина, все еще изучавшая макет, снова заговорила, обращаясь ко всем:
– Мы не первые.
Все повернулись к ней.
– Что? – спросил с неподдельным интересом Султан, который до этого закатывал рукава своей кофты.
– Здесь кто-то был до нас, – она указала пальцем на макет. На нем были крошечные фигурки студентов и преподавателей. Некоторые из них были сдвинуты, а несколько – повалены. Алина аккуратно тронула одну из упавших фигурок. – И не только здесь. Во всем этом месте…
– Что это значит? – с сомнением спросила подошедшая Варя.
– Похоже, что эта ебатория проводиться не в первый раз, – просто ответила та. И ее взгляд стал отсутствующим, будто она прислушивалась к чему-то, что не слышали остальные. – Оно помнит каждый крик. Каждую смерть. Оно впитывает это. Как губка. И перерабатывает.
В этот момент Олег резко поднял голову. Его глаза были широко раскрыты.
– Она права, – его голос был хриплым и прерывистым. – Я… я слышу.
– Что ты слышишь? – мягко спросила его Алёна.
– Шепот, – прошептал он, зажимая уши. – Из стен. Они шепчут имена. Никита… Аня… Максим… Они здесь. Они стали частью этого места.
По коже у всех побежали мурашки. Их первое убежище внезапно перестало казаться безопасным. Оно стало склепом. Хранилищем эха погибших.
Глава 6
Шлепающие и скрежещущие звуки за стеной нарастали, вгрызаясь в хрупкое ощущение безопасности. Ледяной ужас снова сжал горло каждого.