Сборник рассказов «По волнам жизни» бесплатное чтение

Буренкова Юлия

Сборник рассказов

«По волнам жизни»

Рассказы про повседневную жизнь,

сказки и мистические истории

Оглавление

Слово к читателям

1 раздел. Интересное в обыденном

Одумайся, Лёха!

Укрощение строптивого

Отпусти меня, мама!

Зинаида Петровна и палочка «Литовской»

Новая метла по-новому метёт

Тамара Львовна. Спасение брака

Оленька

Не старушка

Змея

2 раздел. Сказки на ночь

Лесные сказочки. Баба Яга

Сказка на новый лад

Хранители домашнего очага

3 раздел. Щепотка мистики от пресноты

Мадам де Флёр

Путь домой

Зеркальный лес

Перевоспитание мужа

Искорки

Райские кущи

СЛОВО К ЧИТАТЕЛЯМ

Сборник состоит из трёх разделов. Первый включает в себя рассказы о жизни, их герои – обычные люди, которых мы можем встретить где угодно. Я предлагаю взглянуть на жизнь их глазами.

Второй раздел – сказки. Добрые, тёплые и забавные. Подходят для чтения детям перед сном.

Третий раздел мистический. Герои рассказов оказываются в необычных условиях или овладевают определёнными сверхспособностями.

Усаживайтесь поудобнее, будет интересно!

Мой канал на Дзен: https://dzen.ru/uburenkova

Моя группа в ВК: https://vk.com/club223824945?from=groups

1 раздел. Интересное в обыденном

Одумайся, Лёха!

Лёха как обычно сидел с дружками во дворе и обсуждал дела насущные. Близился Новый год, а никто из компании не мог похвастаться хорошими заработками. Они хотели кутить всю неделю, а лучше две, но на это нужны были деньги, а их нет. Ну не работать же, в самом деле!

Периодически кто-то из их гоп-компании устраивался по трудовому договору, но дольше трёх месяцев не задерживался, поскольку пунктуальность, ответственность и трудолюбие начисто отсутствовали в их крови, а терпение работодателя не выдерживало такой расхлябанности.

И вот недавно Бородач предложил заняться воровством. Мелким, почти незаметным и таким лёгким. Лёха со Скупым сразу согласились, а вот Ефрема пришлось уговаривать. Да он вообще был довольно трусливым и нерешительным, держался в компании только благодаря отличному чувству юмора.

Поначалу они сконцентрировались на автомобильных номерах, затем и колёса с собой прихватывали. Опьянённые безнаказанностью, духом авантюризма и быстрыми деньгами они замахнулись на угон тачек, но на первом же деле срезались. Да так, что пришлось договариваться с хозяином авто об отмене дела. Этот «договор» стоил им треть заработанных средств, поэтому теперь компания стояла на перепутье.

С одной стороны, сходить с объезженных рельс не хотелось, они обеспечивали не только жизненные потребности, но и питали свободой, независимостью и уверенностью в себе. С другой стороны, они ведь чуть не сели. Если в следующий раз так не фортанёт? Такого поворота в своей биографии никто не хотел видеть, поэтому и идти на дело все боялись.

– Давайте моего соседа обнесём, он уже вовсю отмечает, даже не заметит! – воскликнул Бородач и тут же сконфузился, заметив неподалёку прохожих.

– Да вроде не наш профиль, – засомневался Скупой.

– Будет наш, – давил первый.

– Давайте что-то более легальное, – пролепетал Ефрем, начиная понимать, что его тянут на дно.

– А сосед-то кто? – уточнил Лёха будто бы это меняет дело.

– Так Палыч с третьего этажа, в позапрошлом году вместе рыбачили, помнишь?

– Так ты и с нами рыбачил. Мы следующие на очереди что ли? – поинтересовался Ефрем, чем поставил авторитет Бородача под сомнение.

Друзья переглядывались, обдумывая предложение и всё больше его пугаясь.

– Пятидесяти рублей не найдётся? – прервала молчание незаметно подкравшаяся сзади цыганка.

– Иди отсюда по добру, по здорову, – резко ответил Бородач.

– Ай, как ты некрасиво со старшими разговариваешь, – покачала головой женщина. – Злой, нехороший человек. А ты добрый, но уж больно ведомый и трусливый.

Цыганка указала пальцем на Лёху, и он тут же попал под пристальное внимание друзей.

– Да я вас вообще в первый раз вижу! – отмахнулся он. – Откуда вы про меня можете что-то знать?

– А я душу вижу! – загадочно сощурившись, тихо произнесла цыганка и пошла прочь, забыв про свою просьбу.

Друзья проводили её взглядом и продолжили обсуждать свои тёмные делишки. В жарких спорах родилась идея обманом перехватить  груз у водителя на местном рынке и сбыть его налево. С Бородача было взято обещание исключить мордобой и грабёж, всё – таки никому не хотелось терять свободу.

Договорившись о месте и времени, все вчетвером встретились на следующий день у входа на рынок. Немного нервничая, но всё же гордо и уверенно компания шагала вдоль рядов.

– Лёша! – донеслось откуда – то сзади. – Алексей!

Лёха обернулся. Его звала дама в возрасте весьма приятной наружности, отчаянно подзывая к себе жестом.

– Чё, на пенсионерок потянуло, – хохотнул Скупой и толкнул Лёху в плечо.

– Да я не знаю её, – оправдался окликаемый и отвернулся.

– Лёша! Это я, Маргарита Вячеславовна, – упорно продолжала кричать женщина, притягивая всеобщее внимание.

Лёха совершенно точно не знал её и совсем растерялся.

– Подойди и уйми её наконец! – гаркнул на друга Бородач. – Мы сейчас дело завалим из-за тебя!

Лёха направился к даме. Не успел он ничего произнести, как она перехватила инициативу словесным потоком.

– Я ваша бывшая соседка по дому на Ленина, двадцать шесть. Не помнишь меня? Ну да, ты ж ещё ребёнком был. Ты когда переехал, моя Настенька совсем загрустила, ведь такими друзьями были!

Она сделала паузу, пытаясь понять, вспомнил Лёша подругу или нет. В его глазах блеснул просвет, и Маргарита Вячеславовна продолжила.

– А сейчас Настюша институт заканчивает. Уже и подрабатывает. А ты как, в жизни устроился? – Дама вопросительно – пронзительно уставилась на Лёху, и ему стало не по себе. Особенно оттого, что похвастаться ничем не мог.

– Да так понемногу, – протянул он, надеясь, что разговор скоро закруглится.

– Что понемногу? Учишься или работаешь? – не отступала Маргарита Вячеславовна.

– Да вы знаете, я сейчас тороплюсь очень, потом поговорим, – ляпнул Лёха, махнув рукой, и растворился в толпе.

Он боялся подставить товарищей, но и возвращаться на дело не захотел – теперь повсюду казались знакомые и наблюдательные лица. Лёха помялся на одном месте, выбирая, куда же ему идти, и пошёл к дому.

В душу закралось смятение, ту ли дорогу он выбрал. Действительно ли ни на что больше не годен? Неприятно было сравнивать себя с бывшими одногруппниками по колледжу, которые нашли тёпленькие местечки и наслаждались жизнью. Ему же почти везде отказывали, а куда взяли, оттуда потом и выгнали за прогулы.

Да, не было дисциплины в нём, сказывалось отсутствие отца в ранние годы. Он, конечно, был, но номинально, поскольку уехал на север на заработки, а потом и вовсе там остался. Обеспечил квартирой семью, но авторитет свой потерял перед сыном, за что и чувствовал вину.

Отношения с отцом и сейчас не ладились – тот всё пытался контролировать жизнь сына, а Лёхе это уже было ни к чему. Время нравоучений упущено.

Зазвонил телефон.

– Лёха, ты где? – крикнул в трубку Бородач.

– Да чё-то плохо стало, – отмахнулся он.

– Сливаешься с темы? – озверел звонивший.

– Нет, нет, – заверил Лёха, всё больше убеждаясь, что действительно необходимо съезжать с темы. – Завтра поговорим.

Он лежал на диване и смотрел в потолок. В комнату постучался отец – лёгок на помине.

– Лёш, подсоби, до магазина дойти надо, там мать такой список покупок написала, до вечера не дочитаешь, – отец улыбался во всю ширь и с надеждой смотрел на сына.

– Ладно, – согласился Лёха только потому, что устал от монолога в своей голове.

Они шли по предновогодним улицам, повсюду сияли огоньки, снежинки, звёздочки, освещая не только городское пространство, но и потаённые уголки души. Отчего на лицах сами собой рисовались улыбки, а глаза отдавали блеском.

Лёха вспомнил, как каждый Новый год он ждал отца, что вот он позвонит в дверь и радостно воскликнет: «Я вернулся»! И они будут долго стоять и обниматься, а потом пойдут пить чай с конфетами.

Но отец всё не возвращался. Всё меньше надежды оставалось в сыне на ожидаемое новогоднее чудо, а потом он и вовсе перестал ждать отца.

Однажды в подростковом возрасте он услышал разговор матери с подругой, от которого Лёха долго не мог оправиться. Мать говорила, что отец завёл другую семью и остался жить на севере. Открывать правду перед сыном она боялась, поскольку не представляет, как Лёша отреагирует на печальную новость.

А Лёха обозлился на него. Да, тот присылал регулярно подарки и деньги, но разве что-то может заменить любовь, заботу и внимание? Лучше бы приехал ненадолго. А он взял и нашёл себе новую семью, бросил «старую». С этого момента Лёха безжалостно вычеркнул отца из жизни.

Он не отвечал на звонки, не брал его подачки. Отец начал названивать матери, которая пыталась их помирить. Но всё было бесполезно, предательство не прощают.

Но спустя лет пять он объявился на пороге с чемоданом, и мать его безоговорочно приняла, как будто и не было долгой разлуки.

Видимо, отец надеялся, что и сын с распростёртыми объятиями побежит к папеньке, но не тут-то было. Между ними началась холодная война, изредка переходящая в боевые действия.

Отец всеми силами пытался снова заслужить доверие и расположение Лёхи, но терпел поражение за поражением.

Сын чувствовал себя преданным дважды – сначала отцом, затем матерью, поэтому стал реже появляться дома, ища новые родственные души. Так и появилась его гоп-компания.

– Эх, повернуть бы время вспять, я бы таким дураком не был! Зачем я вообще на этот север рванул? – начал откровенничать отец. Он приобнял Лёху за плечо и слегка потряс.

Сын сначала хотел высвободиться, но потом передумал. О таких прогулках с отцом по городу в преддверии Нового года он только мечтал, а теперь это стало явью, и плевать, что ему уже за двадцать.

Идиллию нарушил выскочивший из-за угла Дед Мороз. Он явно очень торопился и уже изрядно устал, потому, натолкнувшись на прохожих, навзничь упал. Отец тут же протянул руку, чтобы поднять сказочного деда, но, не рассчитав свои силы, свалился рядом.

– Молодой человек, спасите ситуацию, поздравьте детишек из детсада номер шестнадцать. Чувствую, не дойду! – задыхаясь, проговорил Дед Мороз, посохом пододвинув мешок к Лёхе.

Лёша хмыкнул и не притронулся к мешку. Тут уже отец подключился к уговорам: «Лёша, дорогой, порадуй детишек, они же без праздника останутся!»

– А чё сам Дед не может? – не уступал Лёха.

– Я не чувствую ног, – как-то театрально простонал Дед Мороз.

– А я очень остро чувствую поясницу! – заголосил отец.

– Мама, смотри, Дедушка Мороз! – подбежала вдруг девочка и склонилась над ним. – Вам что, плохо?

– Плохо, внученька, долго я шёл, вот и умаялся! Но ничего, у меня же есть помощник, – показал он рукой на Лёху, и светящиеся счастьем глаза девочки обратились к нему.

Лёха отводил глаза, не зная, как реагировать, ведь уже собиралась толпа зевак.

– На, сынок, порадуй детишек, – снова завёл свою песню сказочный Дед.

Лёха нехотя взял мешок, нацепил улыбку и пошёл по адресу. В мешке оказались не только подарки, но и форма Деда Мороза, видимо, на всякий случай. Он переоделся, постучался в дверь и несмело вошёл.

Дети, играя и веселясь, один за другим начали замечать фигуру в проёме двери. Наступила секундная тишина, вскоре нарушившаяся оглушительными визами. Дети подбежали к Лёхе, обнимали, запрыгивали и тянули за руки. Никто и не заметил отсутствие актёрского мастерства у знаменитого Дедушки. Ребятишки наперебой кричали стишки и требовали подарки.

Лёха открыл мешок, начал доставать игрушки и хвалить детей за рассказанные стишки. Все остались довольны. Напоследок они поводили хороводы, попели песенки и душевно попрощались.

Лёха вышел из сада, снял наряд и вдохнул свежий воздух. Странно, но ему понравилось возиться с детьми и быть для них героем. Кажется, они растопили его сердце и сделали добрее. У него не было Деда Мороза, зато он сам им стал. Ощущение всеобъемлющей радости накрыло его и вытеснило из души обиды.

Придя домой, он подошёл к отцу и обнял его. Они стояли так некоторое время, потом Лёха сказал: «Устрой меня к себе на завод, а то с работой нелады».

Отец, вытирая слёзы, кивнул, не в силах что-то произнести. Отношения с тех пор наладились.

И неважно, что цыганку сыграла соседка по дачному участку, Маргариту Вячеславовну – мамина коллега по работе, а Деда Мороза – муж приятельницы, которая и работала в детском саду.

Все вместе они смогли достучаться до сына и уберечь его от скользкой дорожки. Там, где нравоучения бесполезны, работают другие методы.

Укрощение строптивого

Вера Геннадьевна летела на работу окрылённая словно птица. Попутно она пинала сугробы ногами, создавая снежный вихрь и радуясь словно ребёнок. Затем она воровато оглядывалась, не застал ли кто её за этим занятием, и снова замахивалась сапогом на сугроб.

Давно такого с ней не случалось, обычно она шла вся в думах и делах, прокручивая в голове наилучшее решение проблем. Но не в этот раз, ведь сегодняшний день обещал быть особенным.

Новый директор школы обладал высокими моральными ценностями, в отличии от предыдущего, который всё и всех мерил в денежных единицах. А Павел Петрович был хоть и относительно молод по сравнению с Верой Геннадьевной, всё же придерживался главного принципа «старой школы» – уважения к учителю. И если ранее оно прививалось ученикам с первого занятия и было беспрекословным, то в наше время его необходимо заслужить, а иногда и отстоять.

Вера Геннадьевна хлебнула горькой доли с одним из своих учеников – Валерой Погореловым. Его родители были очень состоятельными и разрешали ему всё, проще говоря, ни фига не воспитывали. Оттого и поведение его сильно напоминало сбежавшую из семейства обезьяну, внезапно оказавшуюся в каменных джунглях и явно не понимающую правил игры. Погорелов мог кричать, выть, ржать, сидеть на парте, плеваться. Да всех его фокусов и не перечислить. Но больше всего он любил пререкаться и надсмехаться над учителями.

Если вдруг Погорелов получал отпор – тут же бежал к мамочке, которая немедленно устраивала скандал, даже не разобравшись в деталях. Бывшая директриса всё спускала на тормозах, обвиняя в случившемся непрофессионализм коллектива, поскольку очень боялась жалоб «наверх» из-за своих стремлений самой туда попасть. Что, наконец, она и сделала.

А коллектив не только выдохнул, но и расправил плечи, увидев Павла Петровича в кресле нового главы. С ним практически у всех учителей сложились гармоничные отношения, так что от его правления ожидалось только положительное влияние. Он умело сочетал в себе традиционные устои и новые веяния, поддерживая сформировавшийся порядок, но не давая ему «залёживаться».

А «залежалась» по мнению коллектива норма, позволяющая ученикам фривольное поведение в случае, если их родители засветились жалобщиками или скандалистами. Таких учеников на всю школу было человек семь, но их с лихвой хватало, чтобы в учительской регулярно стоял гул от многоголосицы пострадавших за бравое дело.

Павел Петрович всех заверил, что сейчас потихонечку они будут переходить на новые рельсы, и с каждой проблемой обязательно разберутся.

Вот и школьный звонок звенит, оповещая о начале трудового дня. Вера Геннадьевна уже гордо восседала на стуле, готовясь к новому материалу. Ученики заняли свои места и затихли. Место Погорелова пустовало, отчего настроение у учителя заметно улучшилось.

Но счастье было недолгим, вскоре в проёме двери показалась самодовольная физиономия Валеры, который громко хлопнув дверью, прошёл к своему стулу.

– Я не поняла, Погорелов, – с удовольствием начала отчитывать ученика Вера Геннадьевна, – тебе кто разрешил пройти?

– Я сам себе начальник, – ухмыльнулся тот.

– С сегодняшнего дня при опоздании необходимо спрашивать разрешение пройти. И если я не разрешу, уходить, – отчеканила учительница не без волнения.

– Ага, сейчас, нашли дурачка, – не оценил нововведений Погорелов, решив, что просто у училки нет настроения.

– Урок прерван, я за директором, – строго произнесла Вера Геннадьевна и выскочила из класса.

В коридоре она не смогла сдержать улыбки, ведь, наконец, она может говорить, что думает, и за неё есть, кому заступиться. Добежав до нужного кабинета, она постучалась.

– Павел Петрович, как и ожидалось, Погорелов опоздал, но зашёл в класс, – пожаловалась она.

– Пойдём, Верочка, разберёмся, – поддержал он её, тут же вставая с кресла.

– Ну вы там пожестче с ним, он же отпетый, – начала наставлять учительница.

– Не волнуйтесь, найдём подход, – успокоил директор.

– Да я к нему какой только подход не пробовала – всё без толку! – снова запричитала Вера Геннадьевна.

– Ве – ра! – громко и по слогам произнёс директор, остановившись и направив на неё пронзительный твёрдый взгляд.

Вера Геннадьевна тут же замолчала, поняв, что он не намерен заслушивать чужие советы. И даже больше его зауважала.

В классе стояла гробовая тишина, никто не ожидал такого поворота, и все с любопытством ждали, что же будет дальше. Валера немного занервничал, о смене директора он не знал, но поведение училки ему категорически не понравилось. Она как будто перестала его бояться, ещё и за подмогой пошла. Значит, сейчас концерт будет, какие раньше давали учителя ещё до знакомства с родителями.

Вера Геннадьевна гордо и плавно вошла в кабинет в сопровождении директора, ученики приветственно встали. Отчитывание Погорелова директором она готова была слушать вечно, даже мат, который она терпеть не могла, здесь был бы уместен.

Она прошла на своё место и в ожидании замерла.

– Все сели, Валерий стоит, – сказал директор, показывая соответствующие жесты ученикам. – Что за дела, Валера? Правила есть правила. Зачем нервируешь учительницу, у неё и так работа неспокойная. И тебе от меня приходится лекцию выслушивать. Урок прерван, материал придётся на домашнее изучение брать. Ты же понимаешь, что всех подставляешь?

– Я всегда так приходил, и всех устраивало, – пытался оправдаться Валера, но без свойственного ему запала.

– Ничего в мире не бывает постоянного, и ты давай меняйся. Значит, слушайте все, опоздав на пятнадцать минут, вы не допускаетесь к занятиям. Пропуск двух занятий по причине опоздания приводит к вызову родителей в школу. Спрос с опоздунов будет таким же, как и с посещавших занятия. Всем понятно?

В ответ двадцать шесть голов утвердительно закивали, директор пожелал всем успехов в учёбе и удалился.

«И это всё? А где, собственно, нагоняй»? – подумала Вера Геннадьевна. – «Да директора самого учить и учить надо!»

Она не могла скрыть своё разочарование от такого диалога директора с Погореловым и некоторое время молчала. Учительница боялась смотреть на обидчика, ожидая от него насмешек, ведь запугивание директором провалилось. Через несколько минут Вера Геннадьевна собрала мысли в кучу и продолжила урок.

Валерий вёл себя тихо, никак не обозначая своё присутствие, что было нехарактерно для него. Видимо, всё – таки призадумался. Такое положение дел было уже куда лучше.

На следующий день Погорелов пришёл вовремя, но Вера Геннадьевна не обрадовалась этому. Она ждала, когда его вместе с родителями вызовут на ковёр к директору и там будут долго и нудно отчитывать. А желательно отчислить за все его ужасные выходки и потрёпанные нервы учителя.

Но Валерий как специально опаздывал ровно на четырнадцать минут, как будто подтрунивая над своим врагом. Вера Геннадьевна не подавала виду, что ждёт его осечки, но с каждым днём сохранять спокойствие становилось тяжелее. Его нахальный вид и весёлая походочка выводили её из себя.

Этому недоучке вечно всё с рук сходит, а теперь он решил и вовсе поиздеваться над ней, Учителем! Но ничего, однажды он нарвётся на неприятности.

И вот, наконец, его опоздание было достаточным для недопуска к уроку. Этот день Вера Геннадьевна обвела красной ручкой в календаре как особую дату. Осталось дождаться второго пропуска, и Погорелов точно поумерит свой пыл.

Через пару недель ожидаемое событие случилось, и Вера Геннадьевна с сияющей улыбкой на лице оповестила Валерия о вызове родителей в школу. Погорелов недовольно хмыкнул и хлопнув дверью, ушёл.

«Скатертью дорожка», – мысленно сказала учительница. – «Теперь мяч на моей стороне поля».

Отчитывание родителей и ученика было назначено на восемь тридцать утра, и Вера Геннадьевна пришла заранее, чтобы морально подготовиться к этому неоднозначному диалогу. Присутствие директора сильно успокаивало, но всё же она хорошо помнила родителей – «погорельцев», как она их за глаза называла. И встречаться с ними лишний раз не хотелось.

Семейство Погореловых опоздало, впрочем, этого следовало ожидать. Валера явно нервничал и то и дело теребил карабин рюкзака. Ярко и вычурно накрашенная мать в мини-юбке жевала жвачку и всем видом показывала, что сын пошёл в неё. Отец же выглядел сдержанным и более открытым к диалогу, поэтому Павел Петрович обращался в основном к нему.

– Здравствуйте, уважаемые Сергей Владимирович и Мария Петровна. В соответствии с уставом школы опоздание на урок на пятнадцать минут и более является недопустимым, таким образом, ученик будет не допущен до занятия.

– Вы не имеете права ограничивать детей в получении знаний! – заголосила «погореловская» мать.

– Мы имеем право устанавливать права и обязанности для учеников и следить за их исполнением. А при неисполнении учениками своих обязанностей принимать меры, – коротко и ясно ответил директор, не повышая голоса.

Родители молчали и переглядывались, им явно не нравились эти новые дурацкие правила.

– Строгие правила необходимы для выработки у детей ответственности, без которой в жизни ничего не добиться, – продолжил Павел Петрович, отвечая на незаданный вопрос. – Валерий систематически опаздывает, что говорит о его низкой самоорганизованности. Поэтому мы вынуждены просить вас содействовать в наработки пунктуальности у вашего сына.

Вера Геннадьевна вскинула брови на слове «просить». Она не понимала, почему Павел Петрович просто не отчитает эту несуразную семейку и в довесок напугает отчислением. Часто разговоры в таком тоне давали положительный эффект. Но он явно мямлил и, кажется, сам их боялся.

Валера успокоился и перестал дёргать рюкзак, его отец послушно кивал и поглядывал на сына. И только мать была не согласна ни с чем – она закатывала глаза, фырчала, принимала закрытые позы, а как только директор замолчал, налетела.

– Да с чего вы взяли, что мы вам что-то должны? Мы для чего сына в школу отдавали, чтобы вы нам, родителям, ещё задания давали? Сами ничего не можете, так на нас решили свои обязанности повесить!? – уже кричала мать Валеры.

– Маш, успокойся, – отдёрнул её за локоть отец.

– Обязанность по воспитанию сына лежит на вас, а мы учим, – улыбнулся директор. Кажется, он совсем не восприимчив к критике. – Так вот, за систематическое нарушение дисциплины предусмотрены замечание, выговор и отчисление. Вот, посмотрите, – он протянул родителям выдержку из Устава школы.

Повисла напряжённая тишина, мать даже жвачку перестала жевать от изумления. Директор был горд произведённым эффектом.

– Мы не хотим доводить до отчисления, у вас довольно способный сын, просто несобранный, – смягчился Павел Петрович.

– Я этого просто так не оставлю, – прошипела мать, вскакивая с места и выбегая из кабинета.

За ней последовали сын с отцом.

– Отлично, Павел Петрович! – пришла в восторг Вера Геннадьевна. Она, наконец, услышала слова про отчисление и была этому несказанно рада.

– Лишь бы дошло до них, – вздохнул директор.

Валера после разговора явно изменился, стал спокойнее, вдумчивее и пунктуальнее. Вера Геннадьевна считала, что его необходимо «пропесочивать» регулярно, а директор не разделял её взглядов. Он периодически подходил к нему на переменах, брал за плечо и заводил разговор. Нет, он не обвинял парня в безалаберности и того подобном, он приободрял, поощрял, искал в нём сильные стороны и убеждал их развивать.

Прошло полгода. Конфликт с Погореловым окончательно сошёл на нет. Валера занялся баскетболом, полюбил алгебру и историю, хоть и по-прежнему периодически опаздывал. Посмеиваться над училкой уже казалось ему ребячеством. Директор был доволен, что дело не закончилось отчислением, и парень взялся за ум.

Лишь Вера Геннадьевна была недовольна. Ей хотелось, чтобы Валера валялся у неё в ногах и просил прощения, но этого не случилось. Или чтобы его отчислили, но, как назло, он подтянул учёбу. Никакого мщения не произошло.

Ещё тяжелее ей было признать, что Павел Петрович нашёл беспроигрышный вариант, при котором конфликт решился с минимальными усилиями. Придумал и реализовал этот способ он, а не она. Хотя опыта у неё гораздо больше.

Осталась какая-то непонятная тяжесть на сердце, но Вера Геннадьевна прекрасно понимала, что неправа была в этой ситуации она. Но с этим ей только предстоит разбираться.

Отпусти меня, мама!

– Мам, я съезжаю, мы…, – не закончил фразу сын, испугавшись внезапного оханья женщины и хватания за сердце.

– В смысле съезжаешь? Куда? – Вера Семёновна остолбенела от услышанного, перестав крутиться на кухне и переходя на крик. – Андрюша, я требую объяснений!

– Ты успокойся, я всё объясню, – сын глубоко вдохнул и закрыл глаза, настраиваясь на сложный разговор. Когда он посмотрел на маму, она уже полулежала на диване, тяжело дыша и что-то шепча себе под нос.

– Мам, тебе плохо? Воды принести? – занервничал Андрей.

– Ммм….Ой… Ох… – запричитала Вера Семёновна, еле скрывая улыбку от радости за удавшийся спектакль. – Мне ничего не нужно, лишь бы ты был счастлив, – слабым голосом изрекла она.

– Да прекрати! Что принести? Корвалол? Валидол? Успокоительное?

– Стакан воды неси, а то, может, больше и не дождусь, – шептала мама.

Андрей открыл настежь окно, впуская свежий осенний ветер, и налил стакан воды.

– Ну куда ж ты мне сырую воду даёшь, хочешь мать на тот свет отправить? А сами в мою квартиру заселитесь? – продолжала напирать Вера Семёновна.

– Сырая холоднее, тебе быстрее легче станет, – спорил Андрей.

Такие спектакли мама разыгрывала с появлением каждой новой пассии сына, то есть во второй раз. Поэтому аналогии сын не провёл и был уверен, что мама просто сильно за него переживает. Но как бы не так, Вера Семёновна чувствовала, что в этот раз соперница попалась хитрее и сильнее, чем в прошлый раз, ведь всего через месяц после знакомства они решили съехаться.

Мысленно она уже вставала на тропу войны, ведь на кону не абы что, а собственный сын! И только она вправе решать, когда и куда съедет её Андрей. А эта вертихвостка даже с мамой не познакомилась!

В общем, эта девушка Андрюше точно не подходит. Но к этому выводу он должен прийти сам, иначе скандала не миновать.

– Ох, – продолжала протяжно вздыхать Вера Семёновна, следя за реакцией сына.

Андрей нервничал, теребя в руках телефон.

«А не собирается ли он в скорую звонить?» – подумала мама и привстала на диване.

– Лежи, лежи, тебе нужен покой, – тут же спохватился сын.

– А мне лучше, головокружение ушло и дышать легче стало, – улыбнулась Вера Семёновна, пытаясь быть убедительной.

– Уф, как же ты меня напугала! – отчитал её Андрей, сжимая в своих объятьях.

Мама насладилась теплотой сына, боясь, что скоро он исчезнет из её жизни.

– Так что ты говорил, съезжаешь от меня?

– Знаешь, давай потом поговорим, ты явно ещё не готова, – отчеканил перепугавшийся сын.

– Да ну что ты, это я просто резко повернулась, и организм не выдержал, – бросила первое, что пришло на ум, Вера Семёновна.

– Отдыхай, – сын чмокнул маму в лоб и ушёл в свою комнату.

Он периодически выходил справиться о состоянии её здоровья, и, получая знак, что всё в порядке, снова скрывался в сумраке своей комнаты. В очередной раз Андрей появился при полном параде и с широкой улыбкой и, чмокнув маму в щёку, спешно хлопнул входной дверью.

Куда он направился, было понятно без слов. Вера Семёновна взяла телефон и поочерёдно набирала номера подруг, рассказывая всем одно и то же. Какой Андрюша стал взрослый, что девушки интересуют его больше здоровья матери и что он даже не спросил у неё совета, прежде чем вступить в отношения.

Подруги охали и ахали, сочувствуя брошенной Вере Семёновне. И лишь одна из них, Ирочка, посмела защитить сына и указать Вере Семёновне на её место, за что была нещадно обругана и исключена из числа друзей.

Разговоры продолжались до позднего вечера, затем Вера Семёновна почувствовала усталость и пошла готовиться ко сну. Часы показывали пол-одиннадцатого ночи, а Андрей не выходил на связь.

Мама поняла, что сын очень увлёкся своей зазнобой, и дело принимает серьёзный оборот. Ведь даже на редких посиделках с коллегами или друзьями Андрей к десяти вечера был как штык дома, зная, что мама не любит его поздних возвращений и будет волноваться.

Конечно, сын неоднократно пытался идти против системы, но Вера Семёновна умело давила бунт. Отсутствие разговоров и еды при наличии вечно кислой и недовольной физиономии матери за пару дней приводили сына к нужному решению. Хотя в прошлый раз, когда Андрей подцепил непутёвую Ленку, их ссора приняла небывалый масштаб.

Матери пришлось применить спецприём и потребовать сдать ключи от квартиры. А пока он живёт с ней, он будет играть по её правилам.

Но, видимо, Андрей либо забыл ту ссору, либо совсем голову потерял, раз осмелился нарушить незыблемое правило.

Вере Семёновне не спалось, она чуяла неладное, а именно, что её сына уводят из семьи. Поэтому решила, как только Андрей вернётся, промоет ему хорошенько мозги от чужих влияний.

Полночи она подбирала фразы и слова, обдумывала аргументы и доводы и, наконец, измученная к утру уснула.

Открыв глаза новому дню, Вера Семёновна спешно подскочила с кровати и побежала проверять комнату сына. Пусто. Сердце оборвалось от ощущения беспомощности и ненужности.

Мама принялась названивать блудному сыну, но абонент был недоступен. Вот так да. Забыть мать ради первой встречной юбки!

В двери повернулся ключ, и она тихо распахнулась. На пороге стоял Андрей, но не один, а с девушкой.

Мать чуть не сползла по стенке – сын даже не удосужился спросить разрешения, чтобы привести кого-то в дом, не говоря уже об извинениях!

– Мама, я был против, но Алла очень настаивала на том, чтобы познакомиться с тобой, – весело заявил Андрей.

Вера Семёновна застыла, не понимая, как реагировать. Затем она спохватилась и заметалась по квартире: переодеться, накраситься, накрыть на стол. Когда приготовления были окончены, она взяла паузу, прежде чем звать парочку к столу.

А как, собственно, вести-то себя? Она же собиралась устроить взбучку, но нежданная гостья спутала ей все карты. Вообще, Вера Семёновна никак не могла отделаться от ощущения, что соперница всё время идёт на шаг впереди.

И самое главное, кажется, Алла совершенно её не боялась. А ведь именно на чувстве страха Вера Семёновна прогибала под себя людей и обстоятельства. А здесь у неё отобрали единственное оружие.

Как же тогда вернуть сына? Вера Семёновна вспомнила, что в какой-то книге читала один действенный метод: надо с распростёртыми объятиями принять выбор чада, но потихонечку и понемногу указывать ему на недостатки выбранного партнёра. Тогда постепенно в его голове осядет мысль, что его выбор не так уж хорош, а там и до расставания рукой подать.

Вера Семёновна ехидно улыбнулась, партия только начиналась, и теперь её черёд делать ход.

– Проходите на кухню, всё готово, – нарочито ласково позвала она.

Алла с Андреем зашли, держась за ручку, и уселись на места. Вера Семёновна заняла позицию напротив.

– Ну, рассказывайте! – то ли попросила, то ли скомандовала она.

– Мама, знакомься, это Алла, – с величайшей радостью сказал сын, приобнимая девушку за талию.

Алла кивнула в знак приветствия, Вера Семёновна натянула улыбочку.

– Она работает частным психологом, уже очень многим людям помогла улучшить свою жизнь, – хвалил Андрей свою спутницу.

– Хм, мозгоправ, значит… – лицо мамы скривилось и нахмурилось.

– Алла – прекрасный специалист, знает своё дело на отлично! – не отступал Андрей.

– А ты откуда знаешь, лечился у неё что ли? – пошутила Вера Семёновна.

– Ходил на пару сеансов, – боязливо ответил сын.

– Ты? Что ты там забыл? – мама явно негодовала, как будто застукала своего сына курящим.

– Ну, – сразу замялся он, опустив глаза в пол.

– Он вырабатывал уверенность в себе и самостоятельность, – вступила в диалог Алла.

– А ему что, не хватает? На работу ходит, улицы не боится, – мама одновременно злилась на сына и хвалила его.

– Да, у Андрея имеется страх принимать самостоятельные решения, страх быть отвергнутым, страх… – перечисляла Алла.

– Что за ерунда? Ты про кого сейчас говоришь? У моего Андрея нет таких проблем и никогда не было! – отрапортовала раскрасневшаяся Вера Семёновна, методично повышая голос. – А вам, мозгоправам, вообще нельзя шуры-муры устраивать с клиентами! Я слышала где-то.

– Всё верно, наши отношения начались, когда Андрей перестал быть моим клиентом, – ровным тоном ответила Алла.

– Значит, и озвученных проблем у него уже нет? – с надеждой в голосе вопросила мама.

– К сожалению, пока ещё присутствуют. Понимаете, терапия – процесс небыстрый, часто длится годами.

– Ты только что сказала, что он перестал быть твоим клиентом, но при этом проблемы его не решила. Что ж ты за психолог такой? – с явным удовольствием подметила несостыковку Вера Семёновна.

– Мы продолжаем бороться с недостатками, но уже в ином формате, – стойко выдержала удар психолог.

Мама молчала и тяжело вздыхала. Разговор не клеился, знакомство явно не задалось. Сын вместо того, чтобы оказать внимание и заботу маме, вцепился в руку Аллы и глупо улыбался.

– Вера Семёновна, – несмело начала говорить психолог, – Андрей переживает, что вы тяжело перенесёте его переезд, и попросил меня поговорить с вами.

– Не надо меня лечить! – отрезала мама. – Всю жизнь без ваших советов обходилась и сейчас обойдусь!

– Хорошо, как скажите. Но если вы передумаете или захотите выплеснуть всё, что накопилось у вас на душе – я к вашим услугам, – улыбнулась довольная собой Алла.

– Всё, что я думаю? – переспросила Вера Семёновна. – А, слушай! Андрей – мой единственный сын, другого у меня нет. Мы жили с ним душа в душу до тех пор, пока он не записался к тебе на приём, и ты там не поездила ему по ушам. А я-то думала, чего это он вдруг начал меня избегать? Теперь понятно! Настроила его против матери, а потом и загребла к своим ручкам!

– Но Вера Семёновна, почему-то он ведь решил обратиться к психологу. Его в кабинет никто не вталкивал, – резонно ответила Алла.

Мама задумалась и сверлила сына взглядом, пытаясь получить от него ответ. Андрей, чувствуя себя как под прицелом, занервничал и заёрзал на стуле, тем не менее сохраняя молчание.

– Андре-е-ей, – протяжно и очень строго воззвала мама к сыну.

Тот медленно, но верно покрывался испариной и искал пути к отступлению. Не найдя поддержки в своей спутнице, которая настойчиво смотрела на него, требуя ответа, он вскочил и налил себе воды. Осушив стакан в несколько глотков, Андрей на выдохе быстро как скороговорку произнёс: «Ты меня постоянно контролируешь и не даёшь решать».

Вера Семёновна от неожиданности вскинула брови и вытянула лицо. От растерянности она даже не могла и слова выдавить. Неужели это говорит её любимый сын? Да она всё для него делала, всю свою жизнь ему отдала, а он считает, что мама плохая!

– Да как ты смеешь! – прищурилась от злости Вера Семёновна. – Тебе живётся со мной плохо? Не нравится вкусная еда каждый день, свежевыглаженное бельё, чистота в доме? Тогда и поживи с современной хозяйкой, которая без техники своей ничего не может!

Мама выбежала из кухни и закрылась в своей комнате. Воцарилась напряжённая тишина, Андрей выглядел раздавленным. Он, конечно же, знал, что так и будет, но где-то внутри него теплилась надежда, что мама поймёт и примет его выбор.

Но ситуация пошла по привычным рельсам – когда маму что-то не устраивало, она закатывала скандал и обижалась, через молчание воздействуя на сына.

Подействовало и в этот раз – Андрей занервничал и снова начал грызть ногти.

– Ей надо дать время, чтобы переварить полученную информацию. Сейчас лучше оставить маму в покое, – ласково проговорила Алла, обнимая Андрея.

Он согласно кивнул в ответ, пытаясь угомонить разбушевавшиеся нервы. Но чувство вины уже камнем легло на его сердце, заставляя всё больше сомневаться в правильности своего поведения.

– Помнишь, мы обсуждали, что конфликты – неизбежная составляющая начавшейся сепарации. Надо просто выдержать время, – успокаивала Алла спутника, направляясь в коридор за одеждой.

Андрей замер в нерешительности: то ли остаться дома и утешить маму, чтобы она не чувствовала себя такой одинокой, то ли уйти к Алле, вырабатывая тем самым в себе независимость и уверенность.

Он осторожно подкрался к маминой двери и прислушался: всхлипов не было слышно, значит, всё не так плохо. Мама просто показывает своё недовольство, но не страдает по сыну.

Андрей выдохнул и пошёл в коридор. Завтра с утра позвонит маме и извинится за произошедшее, и она с радостью его простит.

Входная дверь хлопнула, и Вера Семёновна осталась в холодном одиночестве. Она не плакала, а в ужасе перебирала собственную жизнь по кусочкам, пытаясь понять, где же она допустила упущение в воспитании.

Да, воспитывала она его одна, отец погиб, когда Андрюше не исполнилось и пяти лет. Разумеется, сыну не хватало отцовской заботы и требовательности, но Вера Семёновна постаралась всё это с лихвой компенсировать силой своей любви.

Может, и перегнула где-то палку, но как же сложно разобраться, когда постоянно работаешь в поте лица.

Вере Семёновне надоело копаться в себе и прошлом, это занятие она не любила и считала бессмысленным. Поэтому позвонила для утешения лучшей подруге Галочке.

– Каков негодяй! – ругнулась Галочка, выслушав сегодняшние события Веры Семёновны.

– И не говори! – сетовала та. – Мать родную на юбку променял!

– Ну разве так можно? Представляю, дорогая, как тебе тяжело! Помнишь, у нас пару лет назад Басик, кобель, по весне сбежал. Как мы с Мишей переживали, только корвалол и спасал! Через неделю нашёлся, вот праздник – то был! – кривовато поддержала подруга.

– Ты что, моего сына кобелём считаешь? – обиделась Вера Семёновна.

– Нет, что ты, и в мыслях не было. Я просто разделяю твоё горе, потому что сама была в такой ситуации, – оправдалась Галочка.

Вера Семёновна не на шутку завелась от подобных оскорблений её сына и принялась отчитывать подругу. Ругань дошла до сброса звонка, но легче от этого не стало.

Хотелось набрать сына и высказать всё ему, но гордость не позволяла. Подуспокоившись, Вера Семёновна снова позвонила Галочке, и они продолжили разговор уже в более спокойном тоне.

Выплеснув всё недовольство на подругу, Вера Семёновна почувствовала облегчение и усталость. Закончив беседу, она доделала домашние дела и легла в кровать.

Вот тут-то и настигли её невыплаканные слёзы, ручьями заливавшие постельное бельё. Поплакав некоторое время, Вера Семёновна начала понимать сына, которого затягивала взрослая жизнь. Гормоны, инстинкты – так она объяснила себе поведение сына.

Но вот прощать наглость и эгоизм Алле она не собиралась. Зная, что Андрей у мамы один, она запудрила ему мозги своей псевдопсихологией, увела на свою территорию, чтобы разлучить их, и дальше, видимо, будет препятствовать даже элементарному общению.

Полночи Вера Семёновна обдумывала характер Аллы и возможные варианты грядущих событий и, изрядно вымотавшись, к утру уснула.

Не спалось и Андрею в ту ночь, чувство вины с каждым часом грызло его всё сильнее и сильнее. Он раздваивался, не желая причинять страдания ни одной из женщин.

С Аллой он ощущал себя настоящим мужчиной, сильным и самодостаточным. Она все его недостатки превращала в достоинства и постоянно поддерживала.

Андрей поёжился от всплывшей в воспоминаниях фразы: «Хочешь сделать хорошо – делай сам». Эту дурацкую фразу он слышал регулярно от мамы по любому поводу: пересолил макароны, неравномерно нанёс штукатурку, криво повесил картину. Мама переделывала за него, не подпуская больше помощника и не забывая упомянуть руки – крюки.

Обронив как-то раз эту фразу в разговоре с Аллой, извиняясь за пролитый кофе, Андрей не ожидал услышать слова протеста в ответ. Спутница его оправдала и высказала своё мнение по поводу избитой фразы, ставшей девизом.

Достичь можно любых высот, когда в тебя верят и поддерживают. Видимо, мама Андрея вовсе не собиралась воспитывать из него мужчину, оставляя пожизненно при себе мальчика.

Андрей впервые посмотрел на себя по-другому, осознал, что может больше и лучше. Если рядом будет Алла. Так он понял, что влюбился в неё, и хочет быть рядом.

Но и маму он не мог оставить в одиночестве – столько лет она вкладывала в него душу, решала все его проблемы. И как же она сейчас себя чувствует, оставшись без него? Андрей решил завтра же наведаться к маме.

С пустыми руками он не мог прийти, поэтому всё утро ломал голову, что бы ей подарить. Наконец, светлая идея посетила его, и он, довольный собой, побежал за покупкой.

Мама открыла дверь и расплылась в улыбке, увидев сына без сопровождения. Они тепло обнялись, на мгновение показалось, что всё стало по-прежнему.

Но Андрей отстранился и, взяв в руки коробку, протянул её маме.

– Я долго думал, что тебе подарить, чтобы точно обрадовать. Надеюсь, я угадал с выбором! – сын лучезарно улыбался, хитро подмигивая.

Вера Семёновна открыла коробку и увидела щенка пекинеса, с любопытством разглядывающего её.

– Собака? – вытаращила мама глаза, не имея ни малейшего представления об уходе за животным.

– Кобель, – уточнил сын.

– Кобель от кобеля, – тихо прошептала Вера Семёновна себе под нос.

Пекинеса достали из коробки, и он с интересом пошёл исследовать новую территорию.

– Андрюша, с меня хватит сюрпризов! – запричитала мама, глядя как щенок делает свою первую лужу на ковре.

– Я думал, ты обрадуешься. Вы обязательно подружитесь! – успокоил сын, направляясь в ванную за тряпкой.

Разговор шёл легко, пока тема не коснулась переезда Андрея. Мама уговаривала подождать и подумать, но сыну не терпелось съехаться с девушкой.

Вера Семёновна не выдержала и раскритиковала поведение Аллы, так дерзко отобравшей у неё сына. Андрей же защищал свой выбор, отчего мама ещё больше заводилась. Началась ругань, где каждый пытался доказать свою правоту.

Так и не придя к согласию, Андрей забрал вещи и вылетел из квартиры. Дальнейшие разговоры складывались аналогично: пока тема не касалась Аллы, мама с сыном мило ворковали, но как только проскакивала пренебрежительная фраза в сторону девушки, Андрей злился и сворачивал общение.

Иногда, сильно соскучившись, Вера Семёновна звала обоих в гости и периодически даже соблюдала пакт о ненападении. С нескрываемым удовольствием мама звала при гостях своего пекинеса Петю Любимым сыном, добиваясь ревности в Андрее.

Общение, хоть и стало натянутым, не могло оборваться, так как обе стороны сильно в нём нуждались. Кто знает, может появление внуков поможет окончательному примирению?

Зинаида Петровна и палочка «Литовской»

Зинаида Петровна давно не ждала от жизни чудес. Что она могла от неё взять – уже взяла. Да и то выбором осталась недовольна. Хотя, наверное, это всё же характер: вечно что-то бурчать себе под нос и строить кислую мину.

– Колбаски не отпустите? – обратился к ней интеллигентного вида мужчина в сером пальто.

Вроде воспитанный, а как дерзко выдернул её из раздумий о лучшей доле. Да ещё это дорогое пальто. И колбасу выбрал одну из самых дорогих. Фу! Аж настроение испортил. Сейчас Зинаида Петровна быстро поставит этого выскочку на место.

– Какую? Сколько? – спросила она максимально грубым тоном, имеющимся в её арсенале.

– Палку «Литовской», – мило и без тени обиды ответил интеллигент, тем самым ещё больше взбудоражил надвигающееся цунами.

– Так может, две возьмёте? Её нарасхват берут, – процедила Зинаида Петровна, надеясь, что зачуханный засмущается и смутится.

– А давайте две! – заулыбался покупатель, радуясь удачной покупке.

Зинаида Петровна опешила, но вида не подала. Никакой реакции на грубость! Иммунитет, однако. Может, дурак просто? Так глаза умные.

Натянуто улыбнувшись, Зинаида Петровна протянула покупку мужчине. Тот поблагодарил и удалился. Глядя вслед уходящему покупателю, Зинаида Петровна окунулась в думы. Сколько себя помнит – всю жизнь работает, крутится, как белка в колесе, а две палки «Литовской» за раз позволить себе не может! Муж есть, но запойный – так сказать, она наполовину замужем. Даже скорее на треть. Но и бросить его она не могла – ей казалось, что без мужика и жизнь – не жизнь. Мужик обязательно должен быть! Какой – никакой, но должен! Зачем ей этот чемодан без ручки Зинаида Петровна не задумывалась, просто жила по усвоенным канонам.

Родом из глухой деревни Зинаида Петровна свято её в себе берегла. И с превеликим удовольствием показывала всем желающим. Хотя нежелающим тоже показывала. Её саркастические шуточки и грубые манеры мало кому были по душе, но это от того, что городские люди «зажравшиеся». Они не в состоянии воспринять своими затуманенными, зачерствевшими душами тонкую и прямую деревенскую натуру. От таких возвышенных мыслей аж на душе потеплело.

Зинаида Петровна глянула на часы: без двадцати девять. Уже пора закрываться и спешить домой готовить. Зинаида Петровна сняла кассу, положила в сумку отдельно лежащие купюры, которые она величала «процентом с продаж», и двинула к выходу. Оглушительный свист заставил её остановиться. Опять хозяин пришёл не вовремя? Снова придумывать отговорку о чрезвычайных обстоятельствах для ухода с работы всего-то на двадцать минут пораньше! Вот жмот! Да кому нужна твоя колбаса в девять вечера?

– Мать, сюда поди.

Зинаида Петровна обернулась. На неё пристально смотрел яркий представитель нижнего сословия населения со всем набором характерных признаков.

– Три охотничьи сосиски заверни, – скомандовал посетитель.

– Магазин закрыт, завтра закусишь! – отпарировала Зинаида Петровна и гордо удалилась.

Идя по заснеженному городу, Зинаида Петровна вдруг осознала, что домой-то ей и не хочется. Снова дела, снова пьяный угар мужа, снова одна. А так хочется, чтобы кто-то кроме неё тоже домой еду приносил. Особенно палочку литовской. Да, определённо этот вшивый интеллигент что-то перевернул в её мировоззрении. Иначе откуда эти странные мысли? Кстати, а было ли кольцо у него на пальце?

Неожиданно решив зайти к подруге, Зинаида Петровна прикупила вина, сыра и шпроты, и знакомой дорогой пошла в гости. Она позвонила в дверь, послышались отдалённые шаги за дверью и громкие шаркающие шаги на лестнице.

– Это вы? – послышался голос откуда-то сверху. В лестничном проёме стоял  интеллигент (хотя в шортах и тапках он уже не так сильно был похож на интеллигента) с мешком мусора. – Колбаса и правда чудесная! Я ещё к вам обязательно зайду! – с улыбкой сказал он и скрылся за лестницей.

Лида открыла дверь и остолбенела. Зинаиду Петровну было не узнать: румяная, смущённая, с глупой улыбкой на лице.

– Зин, что с тобой? – спросила подруга.

– Ещё зайдёт, – тихо прошептала Зинаида Петровна и пьяной походкой зашла в квартиру. В животе порхали бабочки. А она уж думала, бабочки у неё перевелись! Да нет, Зинаида Петровна ещё в самом соку и способна устроить свою личную жизнь.

– Лидк, я, кажется, того, влюбилась, – тихо прошептала Зинаида Петровна, облокачиваясь о стену.

– Ого, а я думала, вы с Володькой разводитесь! А у вас там новый виток отношений! – удивилась хозяйка квартиры. – Это что ж он, вспомнил про свои обязанности?

– Лид, ну причём тут муж? Я в другого влюбилась… – Зина мечтательно смотрела куда – то вверх, видимо, вспоминая объект чувств.

– Вот те раз! И кто же он?

– А я не знаю. Живёт над тобой.

Лида задумалась. Она живёт на третьем этаже девятиэтажки. Тут соседей больше, чем хотелось бы. А вот посмотреть не на кого – или уже кем-то занятые, или такие, что и по скидке брать не будешь. На кого это Зинка могла глаз положить?

– А выглядит он как? – начала уточнять Лида.

– Такой красивый, статный, уверенный в себе, в очках… – Зинаида Петровна ощущала трепет в груди при воспоминании об интеллигенте. Даже говорить начала образованней.

– Нет у нас таких. Были бы – я бы уже к рукам прибрала, – хохотнула подруга.

Зина не отреагировала на шутку. Она тут делится сокровенным, а подруга подсмеивается. Нет, не сможет Лидка ни порадоваться за неё, ни посоветовать что-то дельное. Оставив нетронутыми купленные лакомства, она поспешила домой.

В голове она прокручивала встречу с зацепившим её интеллигентом. Обычный день продавца колбасных изделий, обычный покупатель, пара брошенных фраз. Но всего каких-то пять минут общения с покупателем, и она уже не чувствует под собой земли. Ну разве так бывает? Так даже с мужем не было! Да и в её – то годах? Ведь не девочка давно! Но этот интеллигентный покупатель никак не выходил из головы.

Зинаида Петровна пришла домой, где было неуютно, холодно и накурено. Как же она не любила запах табака, как требовала у мужа не курить дома, но он был неисправим.

Но как прежде больше не будет – она уже намечтала себе лучшей доли и решила расквитаться с опостылевшим прошлым.

– Ну что, скотина, опять праздник гранённого стакана? – пнула она мужа, развалившегося на диване.

– Зинуля моя пришла! – начал заискивать Володя, понимая, что дело пахнет керосином.

– Я развода хочу! – перешла в атаку Зинаида Петровна.

– Зин, ну ты чего? В нашем возрасте уже не разводятся, а овдовевают! – аргументировал свой отказ муж.

– Ну, значит, скоро я умру для тебя. Готовься! – не отступала жена.

– Да я тебя воскрешу! Вон ты меня каждые выходные с того света возвращаешь! Настал и мой черёд тебя спасать! – посмеялся Володя.

А Зинаида Петровна смотрела на него с отвращением. Эти усы его, вышедшие из моды лет тридцать назад, сутулая спина не добившегося ничего в жизни человека, а перегар… Вся их совместная жизнь была пропитана перегаром и несбывшимися обещаниями.

И тут её осенило – а ведь она тоже не выполнила обещание, данное себе. Выходя замуж, она клялась, что станет счастливой и не будет ни в чём нуждаться. А получилось как? Да никак не получилось.

Но ничего, она ещё не старушенция, чтобы крест на себе ставить. Она ещё узнает и сыр с плесенью, и вино дороже трёхсот рублей, и курорты подальше Анапы.

– Рыбонька моя, я тебе сейчас картошечки нажарю, – засуетился Володя.

Зинаида Петровна сначала хотела его остановить, ведь это не спасёт положение. Но потом передумала, пусть хоть позаботится о ней за пять минут до окончания супружеской жизни.

Подав электронно на развод, она почувствовала небывалое облегчение, будто давно воняющее мусорное ведро наконец – то выкинули. Осталось, конечно, и ведро намыть, и проветрить, но главное действие уже совершено. Замаячившая на горизонте свобода одурманивала и окрыляла.

Неужели больше можно не бежать со всех ног домой? Вот так не спеша выйти с работы и уйти по магазинам, не чувствуя за собой вины за чужой голод. Больше не думать, что приготовить с оглядкой на мужа, который любил аккурат то, что не любила она. А взять только то, что хотелось ей. Небывалая наглость! И не убираться каждую субботу! А чтобы не было за это стыдно, не приглашать никого! Да! И вообще, пора работу менять – а то всё продавец да кассир. Ну, конечно, после того, как наладить контакт с объектом вожделения.

– Ну, интеллигентишка! – рассмеялась Зинаида Петровна. Как круто он сумел сподвигнуть её поменять жизнь, только лишь показавшись в ней.

Ей вдруг захотелось ему соответствовать. А то встретятся, а она своим деревенский крутым нравом спугнёт его тонкую натуру. А о чём с ним говорить? А куда сейчас на свидания ходят? А способна ли она привыкнуть к совершенно другому человеку со своими привычками и принципами?

Мысли завертелись хороводом в голове, и Зинаида Петровна поняла, что на сегодня размышлений хватит. Разберётся по ходу дела, ей любая задача по плечу.

– Зина, готово! Иди, – голосил муженёк, резко сделавшийся домохозяином.

– Так ты готовить умеешь? А чего скрывал? – съязвила жена.

– Зинуля, ты же знаешь, я всё для тебя сделаю! – Володя по-собачьи заглядывал в глаза, надеясь на оттаивание снежной королевы.

Зина решила не раскрывать ему свои мысли, а то он ей проходу не даст. Ведь столько лет она его обеспечивала и, откровенно говоря, служила ему. А вот отдачи почти никогда не видела. Только когда у неё натиралась мозоль на душе, и прорывалась вся боль, муж вдруг понимал, что его могут бросить, и начинал неистово суетиться. Убирался дом, готовилась еда, мусор выносился и даже цветочки появлялись в вазочке.

Сейчас Володя в очередной раз откатывал рабочую схему. И отлично, у Зины будет больше времени на себя.

– Я завяжу с выпивкой, обещаю! – тараторил муж. – И Толик, который спёр у нас столовые приборы, больше не придёт! Хочешь, я ему прямо сейчас позвоню и скажу это?

Зинаида Петровна отстранённо смотрела на этот спектакль, так и не проронив ни слова. Володя напрягся. Обычно жена кричала, скандалила, била посуду, бросалась вещами, даже, бывало, поколачивала. А тут как не она. Сидит и как будто бы её уже ничего не волнует. Вправду что ли решила развестись?

***

Поутру, придя на рабочее место, Зинаида Петровна почувствовала прилив сил и улучшение настроения. Она провела в ожидании интеллигента весь день, хоть и понимала, что пока он не зайдёт, ведь уже затарился. К вечеру настроение упало, и её охватила грусть. Не любила она ждать. Вообще, Зинаида Петровна воспринимала жизнь как корриду: необходимо было проявлять инициативу, искать методы и способы и брать быка за рога. А как его брать, если его нет?

Оставалась пассивная позиция ожидания, которая выматывала владелицу. А потом Зинаида Петровна вспомнила, что жизнь – то она решила новую начать, а, значит, и причёска должна быть новой!

Быстренько собравшись и уйдя с работы как всегда пораньше, она направилась в салон красоты.

– Девчули! Выручайте! Мне нужна причёска «для завоевания принца». Есть такая? – с порога засуетилась Зинаида Петровна.

В ответ она услышала звонкий смех.

– Так это принц должен завоёвывать! – возразила одна из мастеров.

– Девоньки, вы отстаёте от времени. Теперь принцы предпочитают жить в одиночку. Так что на нас, бабах, только и держится демография!

Мастера оценили шутку и принялись советовать модные стрижки. Зинаида Петровна выбрала понравившуюся и благодаря уговорам решилась на колорирование. Что это такое, она не поняла, да и неважно, лишь бы «принцу» понравилось.

Хотя, почему только ему? Ей же тоже хочется себе нравиться. А этого уже давно не происходило. Тусклый конский хвост не добавлял Зинаиде Петровне шарма, а усталый вид прибавлял возраста. Так что задача мастеру была поставлена не из лёгких.

В кресле пришлось долго сидеть, но красота требовала своего. Наконец, мастер произнесла: «Готово. Смотритесь».

И Зинаида Петровна обалдела. На неё смотрела из зеркала милая женщина со стрижкой боб и переливающимися на свету волосами. От продавщицы колбасных изделий не осталось и следа. Смело можно идти и ювелиркой торговать.

Но в новом образе было неловко – надо было научиться ему соответствовать. А она, она… Не такая внутри, по состоянию.

– Вам очень идёт. Вы преобразились! – подбодрила мастер.

Зинаида Петровна улыбнулась. Она не знала, что ответить, испытывая двоякие чувства. Это не совсем она. Но затем она представила, как бы на неё отреагировал интеллигент, видя её в привычном образе. А если бы рядом прошла ухоженная дама?

«Пошли вы все, он – мой», – спорила с воображаемыми соперницами Зинаида Петровна.

Решительно встав из кресла, она пожала руку мастеру и проговорила: «Блестяще. Благодаря вам наладится моя личная жизнь».

Она отважилась пройтись по магазинам в поисках наряда, соответствующего её новому образу. Но глаза всё время соскальзывали на её обычный гардероб: мешковатые вещи тёмных расцветок.

– Ну уж нет, – бубнела себе под нос Зинаида Петровна. – Я ему покажу свою яркую и страстную натуру.

И она придумала – красный костюм! Он яркий, модный, деловой, от него не веет необразованностью.

Да, Зинаида Петровна нервничала, что выглядит невеждой – всё – таки девять классов и колледж за плечами. И больше ничего. Она мало читала и редко выходила в свет. Да некогда было ей – домашние дела съедали всё свободное время.

Но так захотелось быть другой – хоть чуточку, хоть на минуточку. И Зинаида Петровна купила брючный костюм, так веющий красивой жизнью.

Она переоделась прямо в магазине и, убедившись, что выглядит сногсшибательно, направилась прямиком к интеллигенту. Точнее, в тот подъезд и на тот этаж. Ну а квартиру подберёт, их там всего четыре.

И угадала с первого раза, видимо, женское чутьё сработало. Открыл ей приятный мужчина в футболке, шортах и тапочках.

– Здравствуйте, – тихо поприветствовал он.

– И вам здравствуйте! Впустите? – Зинаида Петровна улыбнулась до ушей, пытаясь скрыть нахлынувшее волнение.

Интеллигент показал пригласительный жест, хоть явно и недоумевали, что происходит.

Зинаида Петровна прошла на кухню и села на стул. Дождавшись, когда собеседник займёт своё место, она начала откровенничать.

– Как вас зовут?

– Павел.

– Павел, скажу без лишней скромности, вы мне симпатичны. Настолько, что я готова меняться и внешне, и внутренне. Сейчас вы можете обозревать начавшиеся перемены во мне, – она замолчала. На глазах проступали слёзы, но Зинаида Петровна не привыкла проявлять слабость, поэтому терпела.

Воцарившуюся тишину нарушил сигнал телефона. Звонил муж. Явно чуял неладное.

– Извините, Павел, – произнесла Зинаида Петровна, отворачиваясь. – Алло! Где надо! Где меня ждут и ценят! Дома поговорим!

Она бросила трубку. Володя сбил ей весь настрой, заставив ещё больше нервничать. Да и теперь придётся объясниться перед интеллигентом. Нет, всё пошло не так.

– Муж звонил, – смущённо проговорила она, видя непонимание в глазах Павла. – Почти что бывший.

Павел вскинул брови, складывая руки на груди. Сердце Зинаиды Петровны бешено заколотилось, заметив скептический настрой собеседника.

– В общем, не буду ходить вокруг да около, если вы заинтересованы во мне, вы знаете, где меня искать.

На трясущихся ногах она выбежала из квартиры Павла, пунцовая в тон костюму. Но Зинаида Петровна была всё же довольна собой – даже если интеллигент ей не заинтересуется, она всё равно сможет устроить свою личную жизнь. Начало положено.

Домой она пришла ближе к полуночи. У двери её совсем неласково встречал муж. Его недовольная поза говорила сама за себя, не хватало только скалки в руке.

– И где же ты была? У любовника своего? Ты из-за него на развод подаёшь? – шипел он.

А у жены в животе порхали бабочки, а в голове ветер перемен. И ругаться не хотелось. А хотелось петь и танцевать, что Зинаида Петровна и сделала.

Муж не оценил. Он долго ругался, мешая спать, чем подпортил настроение и не дал отдохнуть после насыщенного дня.

Утром она перед выходом чмокнула мужа в щёчку, взывая к смирению, и полетела на работу. И чудо свершилось.

Павел пришёл. Да не один, а с букетом. Он переминался с ноги на ногу и теребил очки, не решаясь начать речь.

– Павел, как я рада вас видеть! – заголосила Зинаида Петровна, бросаясь к нему с объятиями.

– Я… подумал. В общем, я холост, без детей, замкнутый интроверт. Терять мне нечего. Давайте попробуем?

– Если бы не смена, я бы с вами прямо сейчас на край света пошла!

Принцы не всегда активные и смелые, а принцессы не всегда хрупкие и слабые. Но своё счастье обязательно обретут все.

Новая метла по-новому метёт

Невдалеке послышался звон колоколов – это единственный на селе храм оповещал о начале воскресной службы. Тамара Львовна тихонечко себе под нос начала причитать – снова она не смогла прийти на службу вовремя, хотя встала уже давно. Ну что делать, все уже привыкли к её опозданиям.

Тихон ласково потёрся о ноги хозяйки, выпрашивая дополнительную порцию лакомства. Он знал, сейчас Тамара Львовна уйдёт и вернётся только ближе к вечеру, так как воскресенье являлся для неё днём общения и хождения по гостям.

Хозяйка погладила смышлёного кота и выполнила его просьбу. Наконец, она собралась и засеменила в сторону храма.

Надежда быстренько добраться так, чтобы опоздание было почти незаметным, моментально развенчалась об огромные сугробы. Эх, жаль Толя-тракторист в город уехал. Благодаря ему село всегда было проходимым и относительно чистым. А эти коммунальщики… Да что тут говорить, тут видеть надо!

Прыгая с сугроба на сугроб, Тамара Львовна чувствовала, как сил отстоять службу становилось всё меньше. Но благо храм возвышался недалеко от её дома, поэтому вскоре марафон по пересечённой местности был закончен.

Тихо и аккуратно открывая входную дверь, она старалась остаться незамеченной и неосуждённой, хотя бы взглядами. Но не тут-то было! Резкий порыв ветра громко распахнул дверь, подтолкнув Тамару Львовну вперёд. Она зарделась, подбегая к толпе и растворяясь в ней.

Слившись с паствой, Тамара Львовна, однако, не почувствовала облегчения от выполненной работы, а наоборот, ещё больше напряглась. Странное молчание витало над приходом, однако, с виду всё было как всегда. А Агриппина Васильевна почему не выказала своё недовольство? Нету её, что ли? Да не же, вон она стоит с краю и даже не смотрит на опоздавшую прихожанку. А мои девоньки где? Стоят у стены, молятся.

И тут Тамара Львовна посмотрела на батюшку и обомлела. Поп-то новый! А старый-то куда делся? Вот теперь и она пребывала в растерянности и недоумении.

Поп был достаточно молодой, в районе тридцати, высокий и стройный.

«Это пока стройный» – хихикнула про себя опоздавшая прихожанка.

Но тут же более детально его рассмотрев и ещё раз проанализировав ситуацию, она постыдилась собственных мыслей.

Во-первых, молодой поп согласился на службу в глухом селе. То ли идейный, то ли добросердечный. Хотя может никто и не спрашивал его мнения. Во всяком случае данный факт характеризует его скорее с положительной стороны. Во-вторых, взгляд попа был добрым и располагающим. Так и до исповеди, которую Тамара Львовна всячески избегала, можно дойти, ей-Богу. В-третьих, кажется, его духовное мировоззрение совпадало с её. По крайней мере, он не останавливал службу, чтобы пристыдить «опоздунов», не сверлил взглядом и вообще делал вид, что ничего вопиющего не произошло. Зато «прошлый коллега» не гнушался такими занятиями, так Тамара Львовна после одного подобного инцидента несколько месяцев обходила храм седьмой дорогой. Но тяга к Богу победила, и она снова начала ходить на службу, но уже без доверия и пиетета к представителю церкви.

И вот, наконец, в их края пожаловало молодое дарование, которое, как она надеялась, ставило служение людям выше церковных чинов. И она незамедлительно убедилась в правильности своих доводов после окончания службы.

Новый батюшка решил устроить небольшую беседу, поскольку понимал, что не все в курсе перемен. Кроме того, его идеология отличалась от «царившей» в храме ранее, поэтому он мягко обозначил свои мысли и ближайшие действия.

Он был противником наставлений и церковных «суеверий» и просил прихожан не впадать в крайности. Любой, кто попал в трудную ситуацию, может прийти и пожить в церкви. Либо просто попросить помощи и соучастия.  Дети в церкви приветствовались, даже если нарушали этикет и правила – они ещё очень малы, чтобы требовать от них безукоризненности поведения. А на возражение, что дети могут мешать другим людям, он ответил, что разговору человека с Богом не может помешать никто, кроме него самого. В недалёком будущем он планировал открыть производство и продажу молочных продуктов при церкви. Это создаст дополнительные рабочие места для сельчан, а также позволит на вырученные средства облагородить родной край.

Всё это казалось какой-то очередной сказочкой, которую «выбранный депутат» рассказывает своему народу. Тамара Львовна хоть и послушала с интересом, но в душе не поверила. За свою жизнь она уже наелась подобными речами о том, как завтра будет здорово жить. Но парадокс был в том, что живём мы всё время сегодня.

От размышлений оторвало непонятное движение толпы – народ двинулся к столу у входа и что-то там рассматривал. Здание заполнил гул голосов и шум от топота ног.

– А что происходит? – спросила Тамара Львовна у подвернувшегося Егора Борисовича, жившего на соседней улице.

– Дак это, записываемся в желающих, – ответил он.

– Желающих чего?

– Работать на производстве. Ты не хочешь, Тамарочка? – улыбаясь, спросил Егор Борисович.

– Да можно, наверное, – сама не зная, хочет ли, ответила она.

Когда вся суета улеглась, и Тамара Львовна, выйдя на улицу, глотнула свежего воздуха, на душе воцарилось умиротворение и уверенность, что село в надёжных руках.

Поход по гостям был бессовестно отменён, ведь такую новость срочно надо рассказать Тихону, и вместе помечтать о светлом будущем.

Тамара Львовна. Спасение брака

Тамара Львовна сидела на кухне и не спеша попивала чаёк. Тихон улёгся на коленях, даря хозяйке свою кошачью любовь и ласку.

В дверь позвонили, да так неожиданно и громко, что Тихон за секунду растворился в другой комнате. Посмеявшись, Тамара Львовна пошла открывать.

На пороге стояла давняя приятельница Светлана Афанасьевна, держа в руках небольшой тортик.

– О-о-о, Светочка! Как давно мы не виделись! – обнимая гостью, проговорила хозяйка. – Как знала, что чай пью, – добавила она, заметив коробочку с лентой.

– Так ты всё время чай пьёшь, – слегка съязвила Светлана Афанасьевна.

Они прошли на кухню, и чайник снова принялся за работу.

– Сама же фиг когда приедешь! Не дозовёшься тебя! Приходится в глушь твою самой ехать, – стандартно начала разговор подруга.

Ну не в такой уж глуши жила Тамара Львовна, всего каких-то тридцать километров до города. Но в него она ездила нечасто – а зачем? В её пгт Малиновка было много чего – от магазинов до центра досуга. Да и молодёжь перестала покидать родное местечко – сказывалась отличная работа старшего поколения, делавшего жизнь насыщенной и интересной.

А какая природа у них! Загляденье. Деревья, река и поля. Воздух чистый и прозрачный, как в детстве. Шума мало, и суеты нет.

Но Свете этого было не понять – она предпочитала большие пространства и толпы людей, создающие видимость бурной жизни. Любила пройтись по центру города, где шум машин, разговоры людей и музыка из кафешек, сливаясь, образуют неповторимый голос города. Выставки, музеи, театры и парки – вот то, чем жила её душа. Поэтому редкие приезды к подруге «в село» воспринимались ей как ссылка.

– Что нового, сельчанка? – начала завязывать беседу городская.

На пренебрежительные словечки Тамара Львовна уже давно не обращала внимания. Ну что ж поделать, яд всегда был отличительной чертой подруги.

– Да потихонечку. Вот молочное производство на той неделе запустили.

– Что-то я завода у вас не приметила, – хмыкнула Светлана Афанасьевна.

– Как появится, так и город твой переплюнем. Сама к нам прибежишь, – хохотнула Тамара Львовна.

– И сколько же человек на вашем производстве трудится? – заинтересовалась городская.

– Пока восемь.

Подруга рассмеялась так громко и продолжительно, как только смогла. Но сквозь гогот Тамара Львовна уловила нарочитое веселье, которое явно скрывало под собой огромную проблему.

– Что стряслось, Светочка, – начала она выводить на чистую воду подругу.

Та сразу прекратила смеяться и сделалась серьёзной и отстранённой.

Выдержав паузу, она, опустив глаза, тихо произнесла: «Миша к другой ушёл…»

Светлана Афанасьевна заплакала, и тело её задрожало от всхлипов. Больше она не выглядела надменной и гордой. Сейчас она больше походила на зверя, попавшего в ловушку. Непонимание и растерянность – вот те эмоции, которые сейчас она испытывала.

– Как к другой? Когда? – удивлялась Тамара Львовна.

– Позавчера. Просто встал с утра и объяснил, что уходит к другой. Собрал вещи и … – что  сказала дальше подруга, было совершенно не разобрать. Да и не нужно было – суть предельно ясна.

На кухне воцарилось молчание, нарушаемое только неравномерными всхлипами. Светлана Афанасьевна погрузилась в горе, а Тамара Львовна в рассуждения.

Михаил Евстафьевич был достойным человеком. В супружестве они состояли уже около тридцати лет. Ни разу он не был замечен ни в какой интрижке. Наоборот, почётно нёс звание примерного семьянина. Дети его обожали, сейчас наступила пора обожать внукам. Да и откуда у него время на любовницу нашлось? Вечно весь в делах и заботах.

Хотя, честно говоря, в душе Тамара Львовна порой удивлялась, как долго длится их брак. У Светочки характер был непростой, а временами просто невыносимый. Но Миша её сильно любил и терпел все выходки. Может, устал? Решил, что с него хватит?

Тамара Львовна задумала позвонить изменнику и спросить всё, как есть. Они всегда состояли в хороших отношениях, вряд ли от неё он будет что-то таить.

Следующие три часа ей пришлось выслушивать краткое содержание личной жизни подруги с момента их знакомства и до злополучного утра с язвительными, а иногда и сентиментальными комментариями.

Наслушавшись вдоволь и решив, что подруга выговорилась, Тамара Львовна переменила тему на погоду. Но номер не удался, подруга по-прежнему горевала об окончании своего брака.

– Так, Светочка, ты посиди, чай попей, а я до магазина добегу – а то продукты закончились, – произнесла хозяйка.

– Я не хочу есть. Посиди лучше со мной, – протянула подруга.

– Нет уж, еда – не прихоть, а необходимость! Скоро буду, – и, не дожидаясь возражений, Тамара Львовна засобиралась на улицу.

Только выйдя за порог, она набрала Михаила Евстафьевича и потребовала от него объяснений. Ответ её удивил, хоть полностью и соответствовал его психологическому портрету.

Оказывается, не было никакой любовницы и измены. А есть лишь Светлана Афанасьевна и её скверный характер. Не так давно она ушла с работы и сидела дома, а, значит, всё своё недовольство она не делила поровну между домом и работой, а целиком дарила мужу. И никакие уговоры – разговоры не действовали.

И вот, приходя уставшим с работы, Михаил Евстафьевич вместо бесед по душам и обсуждения прожитого дня получал претензии и придирки, что частенько перетекало в скандал.

Естественно, такая жизнь ему надоела. Но Светлана Афанасьевна менять в себе что-либо наотрез отказалась, и в итоге осталась с носом.

Муж рассчитывает, что, проведя несколько дней наедине со своими мыслями, непутёвая жена осознает сделанные ошибки и будет готова к компромиссу. А там и муж объявится!

– Ну сюжет закрутил! – только и смогла сказать Тамара Львовна под впечатлением от услышанного.

– А что ни сделаешь ради спасения собственного брака, Тамарочка! – послышался ответ.

Разговор был продолжен в качестве общего плана по улучшению характера подруги хотя бы до сносного. Тамаре Львовне требовалось «догадаться», почему же ушёл муж, и убедить Светочку пересмотреть свои взгляды на семейную жизнь.

Домой Тамара Львовна вошла победоносно, ощущая себя единственным в мире психологом, способным наладить жизнь подруги.

Но бравада тут же улетучилась, поскольку взору Тамары Львовны предстала следующая картина. Светочка лежала лицом на столе и тихонечко похрапывала, рядом стоял опустошённая рюмка и початая бутылка коньяка. Торт тоже был открыт и варварски объеден ложкой.

От такого вида у хозяйки из руки выпал пакет и смачно упал на пол.

«Вот тебе и психотерапия…» – только и смогла выговорить Тамара Львовна.

Зная Светочкин богатырский сон, она решила перенести её на кровать, всё – таки сидя спать да в её-то возрасте весьма травмоопасно. Но несколько попыток с треском провалились, и спящая подруга едва не шлёпнулась на пол. Тогда план поменялся – в доставке Светочки в спальню должен был помочь стул, на котором она сидела.

Тамара Львовна подложила под него тряпочку и с надеждой начала толкать. С трудом, но обоз сдвинулся с места. Казалось, путь невыносимо долгий, но, наконец, они добрались до места назначения, и подруга была переложена на кровать и укрыта одеялом.

Тамара Львовна вернулась на кухню и спрятала коньяк в надёжном месте. Поставив чайник и достав блюдечко под тортик, она принялась размышлять.

Сначала она очень расстроилась, увидев подругу в таком состоянии. Но сейчас поняла, что оно и к лучшему. Во-первых, Светочка сбросила накопившиеся стресс, и в дальнейшем с ней будет проще «работать». Во-вторых, её поступок доказывает, что она в отчаянии, а, значит, готова на многое. В том числе и на промывку мозгов. Вот с утречка и приступим к делу.

Заулыбавшись своим мыслям, Тамара Львовна придвинула ближе торт, символизирующий аванс за будущую работу, и принялась пить чай.