90-е. Хроники возрождения. Книга 2. Искра Прогресса бесплатное чтение

Выжил в первой части? Думал, видел всё? Забудь! Александр Романов снова в деле. Будущее снова сталкивается с хаосом лихих 90-х. Это не просто продолжение – это погружение в хаос, где ставки выше, а каждый шаг может стать последним.

Моя миссия не окончена, испытания были прелюдией. Цель – оживить «Ассемблер». Этот артефакт – мост между эпохами, ключ к знаниям, способный переписать историю. Будущее в моих руках, но путь к нему лежит через кровавое минное поле криминальной России.

Россия 90-х – не просто фон. Это вызов. Руины заводов, теневые схемы, удушающий запах свободы, смешанный с тотальным беспределом. Здесь выживает сильнейший. Бандиты правят балом. Я должен действовать, чтобы спасти то, что ещё не потеряно.

Я принёс технологии завтрашнего дня, чтобы сокрушить архаичный бандитизм. Мои идеалы против их жажды власти. Я отстою «Ассемблер» любой ценой. Сможет ли человек из будущего выстоять в этой войне разума и грубой силы? Готовьтесь к борьбе.

Глава 1. Пепел Былого

Нейроинтерфейс, ещё толком не откалиброванный, зашептал в сознании, предупреждая о едва уловимом сдвиге в акустическом поле за бронированной дверью лаборатории. «Приближается угроза. Анализ: вероятность прямого столкновения 78%.» Я отдернул руку от корпуса Ассемблера. Запах расплавленного металла ударил в ноздри, но привычный гул машины был нервным, прерывистым. Она работала на своих скромных пяти процентах мощности, перерабатывая очередную партию медного лома в небольшие, но качественные золотые слитки. Каждая партия требовала предельной сосредоточенности и постоянной калибровки, машина часто издавала тревожный гул, угрожая остановиться. Семьдесят восемь процентов. Чёрт.

Ассемблер работал по принципу контролируемой энтропии – разбирая медный лом на атомном уровне и пересобирая атомы в новую структуру. Медь, железо, цинк из старых проводов и батареек становились источником атомов для золотых слитков. Машина не создавала материю из ничего – она лишь перестраивала существующую, минимизируя потери энергии. При текущих 5% мощности процесс занимал всю ночь, но результат был безупречен.

– Саша! – Миша заглянул в лабораторию, его глаза были по-детски широко распахнуты, но в них уже промелькнула тень тревоги, которую уловил нейроинтерфейс. – Покупатель пришёл… ну, тот самый, что золото берёт. Но… – Он замялся, голос дрогнул. – С ним какие-то люди. Нехорошие.

Я выругался про себя. Семьдесят восемь процентов. Нехорошо. Очень нехорошо. Мой мозг уже прокручивал сценарии, оценивая риски, пути отхода, потенциальные точки сопротивления. Вспомнились тренировки в условиях максимально приближенных к боевым, когда ошибка стоила не виртуальной, а самой настоящей жизни. Здесь, в этом потрёпанном временем мире девяностых, цена была ещё выше. На кону не только наша жизнь, но и единственная надежда на будущее.– Веди его сюда, Миша, – откликнулся я, голос звучал на удивление спокойно, но каждая мышца уже была на пределе. На мониторе мигали скупые строки логов системы, но периферийное зрение уже выдавало тактическую раскладку помещения, потенциальные укрытия и слабые точки. – И не показывай, что что-то не так. Я с тобой. Сделай вид, что всё как обычно.

Дмитрий Васильевич вошёл в лабораторию не один. За его спиной маячили две здоровенные тени – типичные "братки" девяностых: один, в малиновом пиджаке поверх чёрного свитера, с толстой золотой цепью на бритой шее и перстнем на пальце, другой, в кожаной куртке, с золотыми часами, поблёскивающими на волосатом запястье, и неизменными кроссовками Adidas. Глаза у обоих были пустые, привыкшие к насилию. На этот раз потрёпанный костюм Василича казался ещё более жалко, а дрожь в руках – не от нервов, а от плохо скрываемого предвкушения. Он оглядывался по сторонам, словно прикидывая, что можно вынести, если "базар" не выгорит.

– Ну что, Кулибин, показывай свой товар, – сказал он, и в его голосе теперь не было былой учтивости, только стальной скрежет и плохо скрываемая жадность. Его взгляд метнулся к Ассемблеру, затем к монитору, где мелькали загадочные символы. – А то мои кореша, Шрам и Косой, нервничают, понимаешь? У них нет времени на разговоры.

Я достал из небольшого мешочка два небольших золотых слитка. Чистота 999,9 пробы. Пока это всё, что машина из будущего могла производить, требуя при этом колоссальных усилий и постоянной настройки, чтобы получить безупречный по качеству, хоть и простой по форме, результат. Дмитрий Васильевич взял слитки, но вместо привычного взвешивания он резко кивнул своим спутникам. Шрам ухмыльнулся, демонстрируя отсутствие пары зубов, а Косой с хрустом размял кулаки. «Конфликт начался. Боевой режим активирован. Приоритет: выживание, защита оборудования», – прошипел нейроинтерфейс, и мир вокруг словно замедлился. Звуки стали острее, цвета ярче, каждое движение просчитывалось наперёд.

– Ну что, мужик, кончились твои сказки. Теперь эта приблуда наша. И ты, соответственно, тоже наш, – рыкнул Шрам, вытаскивая из-за пояса что-то, подозрительно напоминающее обрез. – А кто не с нами… того, сам понимаешь, быстро замочим. И концов не найдёшь.

Миша вскрикнул. «Угроза 1: обрез. Угроза 2: нож. Угроза 3: координация атаки.» – мгновенно выдал интерфейс, рисуя векторы атаки и оптимальные контрмеры. Я уже был в движении. Рефлексы, отточенные годами тренировок, сработали прежде, чем сознание успело сформировать полную мысль.

Я метнул золотой слиток в лицо Шрама, тот охнул, на мгновение потеряв координацию. В это же время, мысленно отдал команду системе безопасности. Протоколы, активированные через нейроинтерфейс, сработали мгновенно. Из узкой сервисной щели вырвалась струя перегретого пара, оглушительно шипя. Косой, заходивший с фланга, получил дозу горячего пара прямо в лицо, отшатнулся с диким воплем. – Ах ты, мразь! – взвыл он, бросая нож на пол.

Шрам, оправившись от удара слитком, попытался выстрелить, но я уже сократил дистанцию. Удар локтем в подбородок, затем колено в живот. Его тело обмякло, обрез вылетел из рук и со звоном ударился о металлический пол. «Угроза 1 нейтрализована. Угроза 2: дезориентирована. Угроза 3: паника». Дмитрий Васильевич забился в угол, трясясь и скуля. Миша, хоть и бледный, но не растерялся, схватил упавший обрез.

– С-Саш, может, ментов вызовем? – прохрипел он, направляя оружие на второго бандита, который всё ещё катался по полу, держась за обожжённое лицо.

– Нет! – резко ответил я. – Никакой милиции. «Очистка периметра. Обнаружены дополнительные тепловые сигнатуры снаружи». Чёрт. Это только начало. – Держи их под прицелом. Мне нужно несколько секунд.

Нейроинтерфейс лихорадочно обрабатывал информацию. Внешние угрозы. Вероятность подкрепления 95%. Я мысленно отдал команду, активируя аварийный протокол. Низкочастотный гул усилился, затем из вентиляционных шахт в коридоре вырвался клуб едкого дыма – часть заранее подготовленной системы безопасности для отвлечения внимания. Снаружи послышались кашель и ругань: – Какого хрена тут творится?!

Я посмотрел на Мишу. Он крепко сжимал обрез, глаза горели решимостью, несмотря на страх. На, теперь уже бывшего покупателя золота, который теперь сидел на полу и трясся, я даже не взглянул.

– Хорошо, Миша. Свяжи их. Быстро. – Я схватил монтировку, которая валялась под столом. – Кажется, у нас гости, и они настроены очень серьёзно. Это не просто бандюки, Миша, это наезд. А значит, у них "крыша" есть, и очень серьёзная.

Нейроинтерфейс продолжал транслировать: «Счётчик обнаружения: 3 объекта. Приближаются к запасным выходам. Расчёт вероятности прорыва: 85% в течение 60 секунд». Моё тело было натянутой струной. Это были не просто бандиты. Это были те, кто знал, за чем пришли. И их кто-то послал.

– Анастасия! – крикнул я в пустоту, зная, что она где-то поблизости. – Срочно всем покинуть здание! Через задний выход!

Специалисты и потенциальные новые члены команды, которых мы ждали и собирались встретить, – все эти планы теперь придётся отложить. Этот мир был жестоким и требовал быстрых и решительных действий. Это были лихие 90-е, когда беспредел был нормой, и за золотой слиток могли "замочить" без вопросов. И эта стычка была лишь первым звонком. «Угроза не устранена. Система не стабилизирована. Начало новой фазы конфликта».

Я сжал монтировку и направился к двери, через которую вошли бандиты. Золото давало финансы, но привлекало хищников. Технологии Ассемблера были надеждой, но и смертельной приманкой. Впереди был долгий путь. И он только что стал намного опаснее.

Глава 2. Новые Союзники

Январь 1994. Утро начиналось не просто холодно, а пронизывающе зябко, ещё до рассвета. Город медленно просыпался, окутанный молочным туманом, пахнущим влажной пылью и давно не чищенными дымоходами. Редкие прохожие, словно призраки, спешили мимо нашего полузаброшенного здания, кутаясь в потрёпанные куртки и старые тулупы. Их лица были серыми от недосыпа, а взгляды – потухшими, скользящими по стенам, не цепляясь ни за что. От каждого такого прохожего веяло отчаянием и безнадёгой, они словно смирились со своей участью в этом мире. Единственными звуками были скрип грязного снега под ногами и редкие, надрывные крики ворон, пикирующих над мусорными баками. Последствия ночного «наезда» бандитов были устранены. С остальными пришлось действовать аналогично, жестко и быстро: используя монтировку и фактор неожиданности, я обезвредил их по одному, пока они пытались пробиться внутрь, одурманенные едким дымом. Борьба была короткой и кровавой, но оставила после себя слишком много следов.

Рядом со мной тогда, в полумраке, привалившись к стене, сидела Анастасия. Её лицо было бледным, волосы разметались, но взгляд оставался твердым. Мы не разговаривали, лишь обменялись взглядами, в которых читались усталость, облегчение и негласное обещание поддерживать друг друга. Её рука чуть дрожала, когда она передала мне влажную тряпку, чтобы стереть последние следы. "Ты как?" – этот невысказанный вопрос витал в воздухе. "Держусь," – отвечал мой взгляд. Это была наша новая реальность, суровая и безжалостная, где за выживание приходилось платить кровью и нервами.

Понимая, что подобный инцидент не должен получить огласки, я без колебаний вызвал майора Крылова. Он приехал без лишних вопросов, со своей командой, чьи лица были так же бесстрастны, как и у него. Его взгляд, холодный и проницательный, скользнул по всему, что произошло, задержавшись на покорёженном полу, на едва заметных красных пятнах. Он просто кивнул, и его слова прозвучали как приговор, не подлежащий обжалованию: «Будет сделано тихо». К утру все улики были стёрты, а «гости» бесследно исчезли, словно их никогда и не было. Цена за такую «зачистку» будет высокой, я это знал. Но репутация и, главное, наша безопасность сейчас были важнее всего. Этот случай ясно показал: мы не можем оставаться в тени бесконечно, и мое оборудование, способное производить золото, будет магнитом для таких «наездов», словно маяк в шторм. Нам нужна защита, а главное – инфраструктура, люди, которые помогут противостоять этому хаосу. Мне нужно было создать команду, способную стоять плечом к плечу, иначе этот мир нас просто раздавит. Я один не справлюсь с тем, что предстоит. Мне нужны союзники. Это не просто вопрос выживания, это вопрос будущего.

***

Стук в дверь раздался ровно в девять утра, резкий, словно выстрел в предутренней тишине. Миша вскочил с дивана, на инстинктах потянулся за ножом, спрятанным под подушкой. Я же, привыкший к его импульсивности, лишь взглянул в глазок, чувствуя, как сердце отбивает ритм, всё ещё помня ночные события.

– Спокойно, – сказал я, отстраняя его. – Это химик Сергей Николаевич. Пришёл, как и обещал. Настоящий учёный. В нём есть что-то надёжное, что так редко встречается в этом хаосе.

Открыл дверь. Сергей Николаевич стоял на пороге, съёжившись от холода. Помятый, видавший виды портфель в руке, поношенное пальто, пропахшее, казалось, лабораторной пылью и растворителями. Он выглядел измождённым, как человек, давно не знавший нормального сна, но в глазах горел нервный огонёк – огонёк любопытства, предвкушения чего-то необычного, что так манит учёных. Этот огонёк выдавал в нём настоящего исследователя, несмотря на все тяготы времени.

– Не спал почти, Александр, – сказал он хрипло, едва переступив порог, словно стесняясь своей несдержанности. – Всю ночь думал о вашем предложении, об этой… возможности. Можно увидеть… вашу лабораторию? Я должен понять, во что ввязываюсь. Мой НИИ закрыли, все реактивы растащили, оборудование сдано на металлолом. Я всю жизнь посвятил химии, а теперь… – он горестно махнул рукой, – приходится подрабатывать лаборантом в какой-то шарашкиной конторе, чтобы хотя бы на хлеб хватало. Если у вас есть хоть какая-то надежда на настоящее дело, я готов ухватиться за неё.

– Проходите, Сергей Николаевич. Добро пожаловать, – мой голос звучал теплее, чем я ожидал. Этот человек был не просто специалистом, он был частью того мира, который я хотел возродить, человеком науки, загнанным в угол эпохой. Его увлеченность, даже после стольких лет разочарований, была заразительной.

Я ввёл его в лабораторию. Ассемблер, на вид всё ещё чужеродный, футуристичный, занимал центральное место, окружённый нашими скромными инструментами, которые на его фоне казались детскими игрушками. Воздух был наполнен лёгким запахом озона и металла, смешанным с сыростью старого здания. На столе лежали два сделанных мной накануне простеньких прибора, результат моих недавних экспериментов по адаптации: примитивный анализатор для определения базовых химических элементов и устройство для измерения чистоты металлов, необходимых для дальнейшей работы Ассемблера. Это был мой максимум при текущей функциональности Ассемблера для демонстрации, но даже этого, я надеялся, будет достаточно.

– Батюшки! – выдохнул Сергей Николаевич, его глаза расширились, а усталость на мгновение отступила, когда он оглядывал помещение. В его голосе звучало искреннее восхищение, смешанное с непониманием. – Что же это такое? Это же… это что, из будущего?

– Мой производственный и аналитический комплекс, – пояснил я, наблюдая за его реакцией. – Пока он, конечно, скромен в своих возможностях, но потенциал у него колоссальный, Сергей Николаевич. Я понимаю, что в одиночку мне с такой сложной технологией не справиться, поэтому и ищу толковых специалистов, таких как вы, которые помогут мне создать вокруг него целую инфраструктуру, вернуть науку к жизни.

– Он даже редкие элементы обнаружит?! – его голос дрогнул от волнения. Это был не праздный вопрос, а вопрос человека, который годами бился над нерешаемыми проблемами.

– Теоретически, да. Но на это потребуется время и сырьё. Сейчас он может производить базовые компоненты, очищать вещества, анализировать сложные соединения – это крайне важно для получения качественного сырья. Вот, например, – я показал на небольшие бруски очищенного кремния, только что подготовленные Ассемблером, они тускло мерцали в полумраке. – Или вот высокочистые сплавы, которые я могу использовать. Это, конечно, не те редкие металлы, что нужны для полного восстановления, но это то, чего так не хватает нашим исследованиям и для обеспечения работы. Это фундамент, Сергей Николаевич. Фундамент, который мы сможем построить вместе.

Сергей Николаевич, позабыв о своём портфеле, открыл его, достал старый, видавший виды образец руды, завернутый в обрывок газеты.

– А это можете проанализировать? – его глаза горели ярче, чем дохлые лампочки в коридоре. – Я бился над ним несколько месяцев, никак не могу точно определить состав, а без этого, ну никак, не получить чистые прекурсоры, чтобы продолжить свои исследования. Это последний образец с того месторождения, где я работал до закрытия НИИ. Если это заработает… это будет чудо.

– Проанализировать – да. Определить нужные элементы – тоже. Но извлекать их силами Ассемблера пока очень энергозатратно, поэтому простейшую очистку я делаю вручную, пока мы не наладим постоянный процесс. – Я бережно взял образец, чувствуя его вес, словно держал в руках не просто камень, а кусочек чьей-то надежды. – Дайте мне немного времени.

Пока Ассемблер гудел, пытаясь провести базовый анализ образца, я продолжил разговор, видя, как этот человек жаждет настоящей работы. Его энтузиазм был топливом для меня.

– Сергей Николаевич, скажите, что вам сейчас нужнее всего? Что мешает вам работать с новыми материалами, которые могли бы быть полезны для мира, для нас?

– Да всё, Александр! – он аж рукой махнул, словно отгоняя назойливую муху, но в его жесте была скрытая боль. – Нет чистого сырья, реактивов… про лабораторное оборудование и говорить нечего. Анализаторы – эти их спектрометры для состава веществ – сплошная рухлядь, еле работают. Аппарат для синтеза – установка для получения химических соединений – два года как сломан, печи на ладан дышат. А я вижу столько потенциальных материалов вокруг… и ничего не могу с этим поделать! Мне приходится делать из грязи конфетку, а это невозможно! Но вот с чистыми элементами, которые мы сможем найти и очистить, можно было бы, например, начать разрабатывать хоть сверхпроводники, хоть новые полупроводники! Представьте, что мы могли бы создать! – его глаза снова вспыхнули, и я увидел в них не просто учёного, а мечтателя, который отказывался сдаваться.

– Составьте список, Сергей Николаевич. Самое необходимое сырьё. То, что мы можем найти, очистить или проанализировать в ближайшее время. Не сразу, постепенно. Эти материалы помогут мне в восстановлении Ассемблера, а он, в свою очередь, поможет с вашими исследованиями. Мы станем движущей силой друг для друга.

– Вы серьёзно?! – в его голосе прозвучало недоверие, граничащее с чудом.

– Вполне. Ваш опыт в анализе материалов и химии бесценен для подготовки сырья для Ассемблера. Вы знаете, как получить чистоту, которую я ещё не могу гарантировать. Но взамен мне нужна ваша помощь.

– Какая?

– Найдите мне лаборантов или техников. Хороших. Честных. Тех, кто действительно горит наукой и готов работать с уникальным оборудованием, кто сможет работать с подготовкой и контролем качества сырья для Ассемблера. Мы не можем себе позволить ошибки.

– Таких немного осталось, – вздохнул Сергей Николаевич, его глаза на мгновение потухли, вспомнив, должно быть, годы упадка. – Но я попробую! У меня ещё остались связи. А ещё… нужны будут водители. Для перевозки всего этого. Если вы действительно сможете что-то производить, то это будут не килограммы, а тонны.

– Водители нужны, это верно. Пока что нас двое, и Миша не справится со всей логистикой. А машины, если понадобятся, мы и сами найдем. Этот мир полон заброшенных ресурсов, нужно только уметь их использовать.

Вскоре Ассемблер выдал детальный отчёт по составу образца, направив его на печать на старенький матричный принтер, который с раздражающим жужжанием выплёвывал листы. Я адаптировал модули к технологии этого времени. Сергей Николаевич повертел его в руках, приложил к глазам, словно пытаясь впитать каждое слово.

– Невероятно! – прошептал он, и в его голосе слышался детский восторг. – Такую точность даже у нас на заводе не могли обеспечить, когда всё работало! С такими данными можно подбирать оптимальные способы очистки и анализа. Это прорыв! Это возможность вернуться к настоящей науке!

***

Пока Сергей Николаевич, полный новой надежды, составлял свой список, около полудня пришла Анна Павловна – системный аналитик из закрывшегося НИИ. Анастасия встретила её, жестом предложив чай, который заварила на маленькой электрической плитке. Запах дешёвого, но крепкого чая наполнил воздух. Анна Павловна была женщиной лет сорока пяти, сосредоточенная, с прямой осанкой, но в глазах читалась глубокая, почти физическая усталость от постоянной борьбы, от потери дела всей жизни. Она была как потухший, но ещё не остывший уголёк.

– Анастасия говорила, у вас есть… необычное предложение, – она села на стул, выпрямилась, готовая к анализу, словно готовилась к защите диссертации. В её голосе звучала смесь скептицизма и едва уловимой надежды.

– Есть, – сказал я. – Сейчас всё объясню, но пока это лишь часть головоломки, Анна Павловна. – Я положил перед ней несколько листов, распечатанных на принтере, пахнущих типографской краской. Это были концепции организации данных и принципы логирования для сложных систем, далёкие от привычных стандартов. – Представьте, что можно работать не с устаревшими системами, а с архитектурой, опережающей время на десятилетия. Это пока только концепция системы мониторинга и отчётности, основанная на совершенно других принципах, которую нам предстоит применить к данным нашего оборудования. Вам это должно быть интересно.

Она взяла верхний лист, её тонкие пальцы прошлись по строкам, пробежала глазами, и её брови чуть приподнялись. Она была как собака-ищейка, которая почуяла след.

– Интересно написано, – призналась она, и в её голосе уже не было столько усталости, сколько было любопытства. – Откуда такой уровень оптимизации? Это не похоже ни на что из того, что я видела.

– Это не то, что вы найдёте в современных книгах, Анна Павловна. Это скорее идеи и принципы, которые нужно воплотить в рабочую систему логирования и каталогизации для наших сложных систем. Без вашего опыта в системном анализе мы не сможем эффективно отслеживать и использовать их возможности. Это вызов, который, я уверен, вы сможете принять.

– А почему вы решили заняться такими проектами? – она подняла на меня вопросительный взгляд, пытаясь понять мои мотивы.

– Потому что технологии – это двигатель прогресса, Анна Павловна. А моя технология сейчас парализована из-за отсутствия квалифицированных кадров, способных обеспечить её инфраструктурой. В одиночку я не смогу создать все системы мониторинга и отчётности. Я видел, как вы работали в НИИ, с какой страстью вы подходили к каждому проекту, к каждой задаче. Такие люди не должны пропадать.

Анна Павловна, уже не просто читала, а перелистывала страницы, её взгляд скользил по формулам и диаграммам, которые для обычного человека были бы абракадаброй.

– Здесь логика подаётся совершенно по-другому, – сказала она, и в её голосе появилась нотка восхищения. – Не оптимизация под ограничения, а под максимальную производительность. Это похоже на что-то, что я видела в старых, засекреченных проектах по искусственному интеллекту, но гораздо более продвинуто. Это… это как вдохнуть жизнь в то, что считалось невозможным.

– Именно. Нам нужны люди, способные понять и реализовать эти принципы. Это требует нового подхода к созданию систем учёта и анализа, новых алгоритмов для обработки данных от моего устройства. Это шанс создать что-то по-настоящему революционное.

– Но текущие стандарты… – она попыталась возразить, словно по привычке.

– А вы их на время отложите. Попробуйте эти идеи на своих тестовых задачах, если будет такая возможность. Пусть это будет исследовательский проект, свободный от бюрократии. Посмотрите на результаты, на эффективность, а затем мы применим их для нашего проекта. Мы дадим вам полную свободу для творчества.

– А если мне не хватит вычислительных мощностей? Мой старый компьютер еле тянет MS-DOS.

– У нас есть мощности. Пока ограниченные, но уникальные. И они ждут вашего прикосновения. – В её глазах зажёгся тот же огонёк, что и у Сергея Николаевича.

Она задумалась, перелистнула ещё несколько страниц, словно смакуя каждую новую идею.

– Это всё бесплатно? – её вопрос был неожиданным, вырвавшимся, должно быть, из глубин её финансового отчаяния.

– Для вас – да. Но и от вас кое-что нужно. Мы работаем на взаимовыгодных условиях.

– Что именно?

– Найдите мне системных аналитиков. Хороших. Тех, кто любит свою работу и готов пробовать новое. Особенно тех, кто разбирается в базах данных и системах логирования, чтобы помочь нам вести учёт работы нашего основного устройства. Таких же увлечённых, как и вы.

– Сколько?

– Сколько найдёте. Хотя бы пару человек для начала. Мы не гонимся за количеством, нам важно качество.

– А где они будут работать по этим материалам? – она оглядела скромное помещение, явно представляя себе типичные развалины НИИ.

– Пока это просто идеи. Но если они покажут результат, мы со временем сможем создать что-то вроде… частного исследовательского центра. С новыми методиками и аппаратурой для разработки и тестирования систем мониторинга уникального аппарата. Место, где настоящая наука будет процветать, а не чахнуть.

– Это… это очень смело, – пробормотала она, собирая бумаги в стопку, словно ценнейшие артефакты. В её голосе слышалось не только сомнение, но и восхищение моей дерзостью.

– Можно я заберу это домой? Изучу подробнее?

– Конечно. И если будет интересно, приходите завтра. Обсудим это подробнее. И, возможно, покажем что-то ещё, что может помочь в работе. Что-то, что заставит вас забыть о MS-DOS.

***

Вечером Анастасия, присев рядом, положила голову мне на плечо. В её голосе слышалась усталость, но и облегчение, когда она принесла новости об инженере.

– Павел Игнатьевич согласился на встречу! – сказала она, словно сбрасывая невидимый груз, и её глаза заблестели. – Но с условием: встреча на территории завода. Он там сторожем подрабатывает. Он словно не может оторваться от того, что когда-то было его жизнью.

– Когда?

– В конце месяца. Он сможет только двадцать девятого вечером. У него до этого все смены расписаны, – пояснила Анастасия, чуть опустив взгляд, разделяя боль этого человека.

– Конец января. Хорошо. А что с ним происходит? – я притянул её к себе, ощущая тепло её тела. Её присутствие было якорем в этом штормовом мире.

– Депрессия, Саша. Завод закрыли полгода назад. Половину станков вывезли, остальное разворовали, как стервятники. Он там один остался, оборудование стережёт, словно сторожевой пёс, охраняющий мёртвый дом. Живёт на мизерную зарплату сторожа. Он потерял всё, что любил, – в её голосе прозвучала нотка глубокой печали, она чувствовала эту несправедливость.

– Понял, – я сжал её руку. – Ему нужна не просто работа. Ему нужно снова почувствовать себя нужным, почувствовать, что его золотые руки ещё способны творить, а не только охранять развалины. Он всю жизнь что-то строил, создавал. А теперь только сторожит то, что разрушили другие. Мне нужно что-то, что покажет ему потенциал, но не напугает масштабом. Что-то простое, но точное, применимое в микроэлектронике и точной механике, что поможет нам создать инфраструктуру вокруг моей технологии. Нужно подобрать идеальный крючок, который зацепит его за душу. Подумаю, что оборудование сейчас сможет.

***

До встречи с Павлом Игнатьевичем оставалось несколько дней, которые проходили в рутине, но уже с новым, едва уловимым смыслом. Сергей Николаевич приносил списки нужных для анализа материалов, исписанные мелким почерком, которые мы с Анастасией сортировали, обсуждая детали, словно уже были полноценным НИИ. Моё оборудование медленно, но верно анализировало и очищало образцы, формируя базу данных для будущего использования, каждый грамм чистого вещества был маленькой победой. Анна Павловна присылала свои идеи по организации данных, полные сложных алгоритмов и схем, которые мы пытались воплотить в тестовых модулях для операционной системы моего устройства, чувствуя себя первопроходцами.

Миша в эти дни занимался продажей мелких партий ценных металлов, вырученных от ночной работы Ассемблера, и поиском редких, необходимых для моего проекта. Он все больше вникал в логистику, понимая, какие материалы нужны и где их взять, находя самых надёжных барыг на рынках. Он уже не просто выполнял поручения, а начал продумывать процессы, искать связи для обеспечения бесперебойной работы, становясь незаменимым звеном в нашей зарождающейся цепи. В нём просыпался настоящий менеджер, а не просто пацан с улицы.

Анастасия была моим молчаливым, но надёжным тылом. Она вела все записи, структурировала информацию, поддерживала меня взглядом, когда я сомневался. Мы жили как на острове в бушующем океане девяностых, но этот остров начинал обрастать фундаментом.

Глава 3. "Последний Инженер"

Вечером, когда мороз только усилился, пробираясь сквозь старые окна, мы с Анастасией поехали на завод к Павлу Игнатьевичу. Я взял с собой небольшой, но очень точный набор для слесарных работ, изготовленный моим оборудованием: набор тонких свёрл, резцов и микро-ключей. Каждый инструмент был произведением искусства, о котором Павел Игнатьевич, должно быть, только мечтал.

Завод выглядел как кладбище индустрии, как братская могила для тысяч рабочих, как памятник рухнувшей эпохе. Под светом наших фар разбитые окна зияли чёрными провалами, словно глазницы мертвеца. Ржавые трубы тянулись к небу, как костлявые пальцы, молящие о пощаде, а территория была заросшая бурьяном, сквозь который пробивалась лишь тропинка, утоптанная ногами сторожа. Ветер гулял по пустым цехам, разнося стоны и скрипы металла, леденящие душу, словно завод сам плакал по своему прошлому величию. Я чувствовал эту боль, эту мертвую тишину, которая говорила больше, чем любые слова.

У проходной, под тусклой лампочкой, словно последний страж уходящей эпохи, сидел мужчина лет шестидесяти. Седые волосы, выбивающиеся из-под старой шапки-ушанки, мозолистые руки, которые помнили сталь и масло, и потухший, почти безжизненный взгляд, в котором читались все потери и разочарования последних лет.

– Павел Игнатьевич? – спросил я, стараясь говорить достаточно громко, чтобы пробить эту стену отчаяния, но и достаточно мягко, чтобы не напугать.

– Я, – отозвался он глухо, не поднимая головы. – А вы кто?

– Александр. А это Анастасия. Мы договаривались о встрече. Обсудить, может быть, будущее. Наше общее.

Он тяжело поднялся, крякнул, и повёл нас в один из цехов. Здесь, среди пустых станин, оборванных проводов, свисающих паутиной, и луж от дождя на щербатом бетонном полу, его горе было осязаемым, почти физическим. Воздух был тяжёлым, пропитанным запахом машинного масла, пыли и запустения.

– Вот что осталось от завода, – сказал он горько. – Тридцать лет здесь работал. Строил, создавал. Каждую гайку, каждый винтик помню. А теперь… – он обвёл рукой мёртвые станки, которые когда-то гудели жизнью, – только призраки прошлого.

– А теперь будете создавать снова, – сказал я, его слова отозвались во мне острой болью, но я не мог позволить ему сдаться. – Только не здесь. Здесь уже ничего не создать. Но ваши руки, Павел Игнатьевич, ваши руки ещё помнят, как творить.

– Как это? Где же? – в его взгляде мелькнула искорка, едва заметная, но она была, словно тлеющая уголёк под пеплом.

Я поставил ящик с инструментами на запылённый верстак, который сам, казалось, был памятником лучшим временам, открыл его с лёгким щелчком. Внутри – аккуратно разложенные, блестящие инструменты, каждый из которых отражал тусклый свет лампочки. Это было нечто, не вписывающееся в окружающий мрак.

– Я могу производить инструменты. Вот такие, – сказал я, показывая на набор, и в этот момент я чувствовал, как он медленно, очень медленно, начинает возвращаться к жизни. – Эти резцы сделаны из уникального сплава, их острота и твёрдость в несколько раз превосходят любые аналоги, которые вы могли видеть. А каждый микрометр выверен с такой точностью, которая недостижима для современного оборудования, ни у нас, ни где бы то ни было в мире.

– Это же ювелирка какая-то! – пробормотал он, его глаза, казалось, впервые за долгие годы сфокусировались на чём-то, кроме своих печальных мыслей, и в них появился проблеск искреннего удивления. – Для чего это? Для тончайших работ?

– Для создания чего-то нового, Павел Игнатьевич. Для изготовления защитных кожухов, подставок, вспомогательных механических узлов, которые помогут мне работать с моим основным оборудованием. Для производства простых деталей, которые сейчас недоступны, которые мы не можем получить даже за деньги. Хотите попробовать? Хотите снова почувствовать себя инженером, а не сторожем?

Он недоверчиво взял один из резцов, его мозолистый палец осторожно провёл по острию, словно боясь повредить его. Затем поднёс его к тусклому свету, рассматривая режущую кромку. Его взгляд был сосредоточен, в нём читалось глубокое, профессиональное изучение, к которому он, возможно, не прибегал годами.

– Мы можем рассмотреть каждую царапину. Посмотрите сами, – сказал я, указывая на идеальную кромку, которая блестела под тусклым светом, словно грань драгоценного камня. – Ни одного дефекта, Павел Игнатьевич. Ни одного.

Павел Игнатьевич прищурился, поворачивая резец так и эдак, пытаясь найти хоть малейший изъян, хоть крохотную неровность, которая выдала бы подделку. Но её не было. Безупречно ровная, без малейших зазубрин, словно вырезанная лазером, она поразила его до глубины души.

– Невозможно! – сказал он, его голос был едва слышен, но в нём звучало потрясение. – Такую сталь, такую заточку… Это не у нас сделано! Кроме как по особому заказу и за огромные деньги! Это что, оборонка?

– У нас. Хотите проверить? Покажите мне любую металлическую деталь, которую, по вашему мнению, сложно обработать, которая «не поддаётся».

Я взял резец, один из самых тонких, почти невидимый. Павел Игнатьевич, повинуясь порыву, достал старого шкафа небольшой стальной брусок, который, видимо, давно хранил для каких-то собственных нужд. Я взял его и одним лёгким движением, без видимого усилия, провёл острым резцом по его поверхности. Вместо привычной царапины или зазубрины, откололась тончайшая, идеально ровная металлическая стружка, словно это была не твёрдая сталь, а мягкая, податливая глина. Этот звук, этот лёгкий шелест, был музыкой для слуха инженера.

Павел Игнатьевич поднял брусок. Он внимательно осмотрел чистый, блестящий срез, затем взял резец, ощупывая его острую кромку. Его взгляд был сосредоточен, словно он пытался разгадать древнюю тайну.

– Невероятно! – пробормотал он, его голос был полон изумления, и в нём слышалось что-то, давно забытое. – Такую остроту и точность реза… Такое с нашими инструментами не выйдет. Сталь не рвёт, а режет идеально.

Я взял штангенциркуль из комплекта, точно такой же, как тот, что он, вероятно, использовал всю свою жизнь, и продемонстрировал, что толщина снятой стружки была абсолютно равномерной по всей длине, до микрона.

– А посмотрите на сам инструмент, Павел Игнатьевич. Его размеры выверены с микронной точностью, каждая грань идеальна, – я поднёс к его глазам другой резец, показывая, как он идеально соответствует заданной форме, словно выточен самой природой.

В его глазах появилась искра, которая, казалось, погасла много лет назад. – Да я бы… да я бы заново весь комплекс оборудования восстановил! По запчастям бы всё наладил! С такими инструментами, да мы горы свернём! – воскликнул он, его голос наполнился силой, которой, казалось, уже не было. Он словно вернулся к жизни.

– Не здесь. У меня есть мастерская. Особенная. Хотите посмотреть?

– Хочу! – твёрдо сказал Павел Игнатьевич, и это было уже не просто согласие, это был крик души. – Давно не видел настоящего дела и не держал в руках стоящего инструмента. Это то, чего мне так не хватало.

– Завтра приходите. Покажу не только инструменты. Покажу, как их создавать, Павел Игнатьевич. Как творить будущее своими руками.

– Простите за нескромный вопрос – а зарплата будет? – он, словно очнувшись от наваждения, вспомнил о насущном.

– Будет. Конечно. И возможность создавать уникальные вещи, которых сейчас нет ни у кого. Имя, которое вы себе сделаете, будет дороже любых денег.

– Тогда согласен. – Он пожал мне руку крепко, по-мужски, и в этом рукопожатии чувствовалась вся его решимость. – Когда начинаем?

– Завтра же, Павел Игнатьевич. Февраль обещает быть насыщенным.

***

По дороге домой Анастасия была взволнована. Её рука в моей была тёплой, и я чувствовал, как от неё исходит энергия надежды.

– Получается! – воскликнула она, и её глаза загорелись надеждой, отражая огни редких фонарей. – Люди готовы работать. Готовы решать такие сложные технические задачи, даже в это тяжёлое время! Твои слова зажигают в них что-то.

– Готовы, – согласился я, прижимая её ладонь к себе. – Им просто нужно показать, что решение задач по восстановлению моей технологии возможно, даже если процесс идёт постепенно. Я один не справлюсь с инфраструктурой для такого сложного проекта. Мне нужны эти специалисты. Они – это наша сила, наш фундамент.

– А дальше что? – Анастасия наклонилась вперёд, демонстрируя живой интерес, её глаза вопрошающе смотрели на меня в темноте салона.

– Дальше будем последовательно двигаться вперёд. Сначала укрепим то, что уже начали. Сергей Николаевич продолжит помогать с анализом материалов и поиском чистого сырья для моей технологии, Анна Павловна – с системами мониторинга и ведением баз данных её операций, возможно, удастся адаптировать принципы управления Ассемблером к современным компьютерным технологиям. Павел Игнатьевич будет осваивать нашу мастерскую и помогать с обслуживанием корпуса, создавая для него необходимые защитные элементы. Моё оборудование пока не может делать чудес, но даже такими шагами мы приближаемся к его полному восстановлению. Каждый из них – это звено в цепи, которая позволит нам выстоять.

– А что именно мы будем строить?

– Функциональный комплекс. Он будет создан здесь, в этом городе, из местных специалистов, с учётом всех компонентов.

– Получится? – в её голосе звучало искреннее волнение, и она прижалась ко мне чуть крепче.

– Получится, Настя. У нас есть всё необходимое: постепенно восстанавливающиеся технологии, люди, план. И мы с тобой. Вместе.

– И что в плане?

– Следующий этап – найти помещение. Большое. Для полноценной лаборатории и мастерской. Пока наши специалисты работают удалённо или на своих местах, разрозненно. Но это позже, когда мой комплекс восстановит больше функционала и потребует централизованной работы. Нам нужно место, где они смогут работать вместе, как единый организм.

– А где искать? – она поправила волосы, задумчиво глядя в окно, где мелькали силуэты разрушенных зданий.

– Там же, где нашли завод. В заброшенных зданиях полно. Главное – выбрать подходящее. На это уйдёт весь февраль, возможно, но мы найдём. Мы справимся.

Дома я составлял список задач на февраль: продолжить поддержку Сергея Николаевича и Анны Павловны, ввести Павла Игнатьевича в курс дела, активно искать помещение для расширения. План обретал контуры. Команда формировалась, каждый её член был уникален и важен. Дело начиналось. Медленно, но верно, мы строили будущее посреди руин прошлого.

Глава 4. Первые Плоды

Наступил новый день. Сквозь пыльные оконные проемы пробивались первые, ещё робкие лучи февральского солнца, окрашивая воздух в тусклый, белёсый оттенок. С улицы доносился скрип ещё не до конца растаявшего снега под редкими шагами прохожих да далёкий, надрывный гудок товарного поезда, тянувшегося по обледенелым рельсам. В лаборатории было зябко, дыхание ещё клубилось паром, но ассемблер, работавший всю ночь, источал едва ощутимое тепло. К утру он закончил работу над первым образцом высокочистого технического сплава. Он был необходим для создания вспомогательного оборудования и, главное, соответствовал всем заявленным характеристикам, словно предвестник новой эры, зародившейся посреди разрухи.

Примерно к восьми утра раздался стук в дверь – негромкий, но решительный. Я открыл. На пороге стояли все трое. Химик Сергей Николаевич, с его вечно помятым портфелем и видавшим виды, но опрятным шерстяным свитером, который явно помнил лучшие времена советской науки, уже с интересом поглядывал на дверь лаборатории. Рядом с ним – системный аналитик Анна Павловна, в строгом, хоть и поношенном демисезонном пальто, её лицо было чуть бледнее обычного, а взгляд, как всегда, цепким и изучающим. И, конечно, инженер Павел Игнатьевич, в рабочей куртке поверх выцветшей рубашки, его взгляд был полон скептического любопытства. Они стояли в дверях, переглядываясь: Сергей Николаевич и Анна Павловна уже знали, что их ждёт нечто невероятное, а Павел Игнатьевич явно готовился к демонстрации "чуда", о котором ему столько говорили.

– Проходите, проходите! – сказал я, стараясь придать голосу легкости, но сам чувствовал, как внутри всё сжимается от волнения. Улыбка вышла чуть нервной. – Сегодня Павел Игнатьевич увидит, как всё это чудо работает, а мы с вами, коллеги, углубимся в детали.

Они осторожно ступили внутрь, оглядываясь на ассемблер, который теперь, в дневном свете, казался ещё более таинственным. Воздух здесь был наполнен чуть кисловатым запахом озона и еле уловимым ароматом разогретого металла. Ассемблер работал на пяти процентах своей мощности, и это был максимум, на который я мог его запустить без риска. На платформе лежал готовый, ещё тёплый слиток сплава. Он был невелик, всего с ладонь, но его поверхность была идеально гладкой, матово поблёскивая в скупом свете, далёкая от совершенства моих будущих творений, но уже значительно превосходившая всё, что могли произвести в разваливающемся городе. Я видел, как глаза Павла Игнатьевича загорелись при виде этого совершенства.

– Вот это да! Что, переплавляет металл, что ли? – выдохнул он, склонившись над аппаратом, его пальцы невольно потянулись к слитку, но он сдержался. В его взгляде читался профессиональный голод, желание прикоснуться, оценить. Вся его жизнь была связана с металлом, с его обработкой, и этот слиток был для него как откровение. – Я такой красоты сто лет не видел, если видел вообще.

– Не переплавляет, Павел Игнатьевич. Он его… собирает. Буквально атом к атому, – я показал на экран с параметрами, который теперь был гораздо понятнее благодаря моим адаптациям. – Видите? Внутренние процессы ассемблера позволяют получить заданную структуру, обеспечивая беспрецедентную чистоту. Всё создаётся из доступного сырья. Представьте, какие возможности это открывает для инженерии, для создания деталей, которые сейчас просто невозможно произвести.

– Но… откуда он эти атомы берёт? – Анна Павловна подошла ближе, с лёгкой настороженностью оглядывая машину. Её взгляд скользил по корпусу, пытаясь отыскать скрытые панели, провода, хоть какой-то намёк на привычные компьютерные системы управления или вентиляционные отверстия, откуда могли бы поступать реагенты. Она явно искала, где же спрятан настоящий, земной механизм, а не магия. В её голосе слышалась интеллектуальная пытливость. Было видно, что она привыкла к логике, к предсказуемости систем, а это было за гранью её понимания. После краха НИИ, где она годами выстраивала сложнейшие системы, хаос вокруг был для неё невыносим. Казалось, она пытается увидеть во мне не чудотворца, а скорее новую, невероятно сложную загадку, которую она отчаянно хотела понять и разгадать.

– Из сырья, конечно, – Я указал на приемную зону ассемблера, размещенного на широком столе, куда вчера выложил старый металлолом: старые гайки, обломки проводов, даже пару взорвавшихся батареек. – Сюда можно положить что угодно: старые батарейки, ржавые железяки, да хоть мусор с улицы. Машина разбирает всё на атомы, а потом собирает то, что запрограммировано. С помощью Сергея Николаевича мы будем определять, что именно нам нужно, а с помощью Анны Павловны – отслеживать весь процесс и его результаты, а в перспективе – настраивать этот процесс.

– Как именно он это делает? – спросил Сергей Николаевич, изучая анализ состава.

– Иерархическая сборка, – объяснил я. – Сначала квантовые датчики сканируют состав сырья на молекулярном уровне. Затем нанороботы разбирают материю до атомов и пересобирают по заданной программе. От наноструктур к макрообъектам. Вот почему нужно смешанное сырье – чтобы получить все необходимые элементы для нужного соединения.

– Значит, моя гипотеза подтверждается, – прошептал он. – Из любого металлолома можно получить материалы такой чистоты? Это колоссальный прорыв!

Сергей Николаевич, уже знакомый с мощью ассемблера, с горящими глазами взял диагностический сканер, включил его. Его руки, натренированные на точных измерениях, навели сканер на слиток, и на экране мгновенно появились графики, цифры, демонстрирующие немыслимую для их эпохи чистоту сплава. На его лице читалось глубокое удовлетворение. – Эти показатели даже превосходят мои ожидания, Александр! Потрясающе! – Хотя он уже видел подобные результаты, каждый новый подтверждал для него невероятную реальность происходящего.

После нескольких минут повторных проверок, когда результаты снова подтвердились, его лицо преобразилось. Благоговение смешалось с неподдельным восторгом. – Удивительно! – прошептал он, изучая данные по анализу состава. – Это же чистейший металл! На таком можно строить что угодно! Мои реактивы… мои эксперименты… это же меняет всё!

– Пока что только простые приборы, инструменты и чистые металлы, да, – я старался сдержать эмоции. – Но потенциал, как видите, огромен.

– А реагенты для химических анализов? – не унимался Сергей Николаевич, его глаза блестели от предвкушения. Вся его жизнь была посвящена химии, и, похоже, отсутствие качественных реактивов было его личной трагедией. – Если он способен синтезировать сплавы, то, возможно, и реагенты? Мне так нужны чистые прекурсоры!

– Простейшие, – я запустил другую программу. Ассемблер, сменив низкое гудение, начал издавать более высокие, жужжащие звуки, производя небольшое количество каталитического вещества. – Смотрите. – Через пару минут мелкие, белоснежные гранулы вещества посыпались в стеклянную колбочку, которую я подставил. Это был высокочистый реагент без примесей, такой, о котором Сергей Николаевич мог только мечтать.

– Как быстро мы можем наладить производство? – спросил химик, не отрывая взгляда от колбочки, словно боясь, что она исчезнет. Его голос дрожал.

– Этот реагент – полчаса на небольшую партию. Более сложные пока не под силу. Мы только начинаем, Сергей Николаевич.

– А по деньгам? Себестоимость какая?

– Небольшая, если не считать необходимость редких металлов. Основные расходы – электричество. Но для этого нужны средства, конечно.

Павел Игнатьевич внимательно осмотрел слиток, потрогал его, погладил шершавой ладонью.

– А сложные детали, ну, механические? Сможете сладить? – в его голосе, глубоком и наполненном профессиональным интересом, слышалось предвкушение. – Валы, шестерни, с микронной точностью?

– Базовые элементы для конструкций – да, с высочайшей точностью. Для сложных механизмов, таких как шестерни или прецизионные валы, потребуется дополнительная настройка и восстановление. Но мы к этому придём.

– А инструменты? – Его глаза загорелись. – Можете наладить нам комплект слесарных инструментов? Чтобы не только для ювелирной работы, но и для обычных ремонтов, для всего, что сломалось, а в магазинах днём с огнём не сыщешь.

– Могу сделать базовый набор. Из прочной, но стандартной стали. Для начала этого будет достаточно, чтобы руки не пустели, а вы снова почувствовали себя мастером.

Я запрограммировал ассемблер на создание набора – молоток, зубила, ключи, отвёртки. Не те ювелирные, что показал ему накануне, а крепкие, надёжные, с идеальной балансировкой, что для мастера не менее важно.

– Через несколько часов будет готово, – сказал я, глядя в его просветлённые глаза.

Анна Павловна тем временем, отстранённая от восторгов материалистов, изучала схемы, которые я набросал для неё вчера, кивая своим мыслям. Её интерес к ассемблеру перешёл от простого наблюдения к глубокому анализу возможных систем управления. Она не показывала эмоций так явно, как остальные, но её сфокусированный взгляд говорил о многом. Я понимал, что её мотивом было не золото и не материальное производство, а вызов, интеллектуальная задача, которую она считала достойной своего ума.

– А эти принципы, их можно же применить для логирования работы ассемблера? Для создания эффективной системы управления данными? – спросила она, не отрываясь от бумаг, её голос был ровным, но в нём чувствовалась уверенность.

– Конечно! Но сначала нужно найти помещение, где мы сможем развернуть всю инфраструктуру для баз данных, разместить персонал, создать рабочие места, соответствующие нашим амбициям. Где каждый сможет заниматься своим делом, не мешая другим.

– И где планируете подыскивать? – её голос был спокойным, с ноткой делового интереса, как будто она уже просчитывала варианты и оценивала риски.

– В заброшенных зданиях. Или просто снять помещение, где есть свет, вода и хоть какое-то отопление. Нам нужно место, где мы сможем развернуть наше дело. А деньги… – Я машинально нащупал во внутреннем кармане куртки стопку долларов, полученную от продажи произведённого ассемблером золота. Твёрдые, зелёные купюры,пахнущие типографской краской, были символом нашей новой, опасной свободы. – Деньги на аренду есть. Вопрос в подходящем месте, где мы не будем на виду, но сможем спокойно работать.

Анастасия, всегда практичная и деятельная, принесла газеты с объявлениями об аренде, которые собирала последние несколько дней. В воздухе витал слабый, но характерный запах типографской краски и бумаги.

– Смотрите, – она разложила газеты на столе, разглаживая помятые листы. – Здесь бывший детский сад, там – склад. А здесь вообще целый заводик! – в её голосе звучала неподдельная радость, предвкушение чего-то большого, своего.

– Какой заводик? – заинтересовался Павел Игнатьевич, его взгляд мгновенно стал практичным, он наклонился над газетами, прищурившись.

– Бывший завод игрушек. Закрылся в прошлом году. Сдают всё здание целиком, – ответила Анастасия, ткнув пальцем в объявление. – Пишут, что большая территория, но коммуникации изношены.

– И сколько там квадратов? Площадь какая? – в голосе Павла Игнатьевича чувствовалось предвкушение, словно он уже мысленно расставлял станки.

– Две тысячи! Плюс территория, – ответила Анастасия, её глаза сияли. Это было целое состояние, целый мир возможностей, который открывался перед нами.

– А цена вопроса? – спросил Сергей Николаевич, уже более трезво.

– Пятьсот долларов в месяц, – ответила она. Это была большая сумма для этого времени, но для нас – лишь несколько небольших слитков золота, произведённых ассемблером.

Я задумался. Две тысячи квадратов – это огромное пространство, чтобы вместить и производство, и отдельные рабочие зоны для каждого специалиста, и, конечно, основное помещение для ассемблера, который со временем разрастётся до размеров небольшой фабрики. Это было не просто помещение, это был наш будущий плацдарм, наша крепость в этом безумном мире. Я посмотрел на Анастасию, её глаза вопрошающе смотрели на меня. Она верила в меня, и это придавало мне сил. Мысленно я уже расставлял оборудование, видел, как кипит работа, как горят огни в цехах, которые сейчас были пусты.

– Будем смотреть, – сказал я, принимая решения, которое казалось единственно верным. – Это может быть наш шанс.

На следующий день мы отправились на окраину города на стареньком, видавшем виды "Москвиче", который Миша выменял за пару наших золотых сувениров. Дорога была разбитой, вокруг то тут, то там виднелись покосившиеся заборы и облупившиеся стены бывших заводов, как остовы погибших кораблей. Завод игрушек стоял угрюмо, будто старый дуб среди заснеженных полей и редких, чахлых деревьев. Кирпичные корпуса, высокие потолки, большие окна – всё было на месте, но давно не видело заботливых рук.

Директор завода – пожилой мужчина в поношенном костюме и видавших виды туфлях, явно переживающий не лучшие времена – провёл нас по цехам, его голос звучал глухо в огромных, пустых помещениях.

– Вот тут кукол делали, – показал он в первый цех, в котором ещё ощущался едва уловимый, приторный запах пластмассы. – А тут машинки. Станки, конечно, вывезли, но коммуникации все на месте, работают. Вода, электричество, отопление – всё есть, всё исправно. Покупатели не находились, а содержать его, сами понимаете…

– Электричество есть? – спросил Павел Игнатьевич, сразу переходя к главному, его глаза блестели, когда он осматривал толстые кабели, идущие вдоль стен.

– Есть. И вода есть. И отопление работает, всё как часы, – подтвердил директор, кивнув. – Вот котельная, сами видите.

– А документы в порядке? – спросила Анна Павловна, её взгляд скользнул по пыльным бумагам на столе в бывшей конторке, в поисках обмана.

– Всё чисто. Договор на год с правом продления, без всяких подводных камней. Я человек порядочный, – заверил директор, чуть расправив плечи.

Я осмотрел помещения, вдыхая смешанный запах сырости, пыли и чего-то давно забытого, индустриального. В первом цехе, с его высокими потолками и мощными балками, можно разместить производство и основной ассемблер. Во втором – инженерные рабочие зоны и механическую мастерскую. В третьем – зону для системного мониторинга, отладки инфраструктуры и баз данных. Административное здание – под лаборатории и офисы. В голове уже рождался план, масштаб которого поражал меня самого. Это было не просто помещение, это был наш новый дом, наше будущее.

– Берём, – сказал я директору, его удивлённые глаза встретились с моим решительным взглядом.

– Сразу? Не подумаете? – в его голосе слышалось неподдельное удивление, а может, и лёгкое сожаление. Не каждый день к нему приходят с такими быстрыми решениями.

– Уже подумал. Когда можем въехать?

– Хоть завтра! Только предоплату внесите, – сказал он, протягивая руку.

Я отсчитал тысячу долларов – за два месяца вперёд. Директор с удивлением посмотрел на пачки банкнот, словно не веря своим глазам. Такие деньги в начале 90-х были целым состоянием, а здесь, в забытом богом месте, их протягивал молодой парень, словно мелочь.

– А что производить-то будете? – спросил он с любопытством, в его глазах читалась смесь жадности и надежды, что, быть может, завод снова оживёт.

– Высокочистые материалы. Вспомогательное оборудование. Точные инструменты. В общем, всё, что нам понадобится для построения нового будущего.

– Людей много наймёте?

– Столько, сколько понадобится. А возможно, и больше, – ответил я, глядя ему прямо в глаза. В этот момент я чувствовал себя не просто предпринимателем, а строителем нового мира.

Вечером мы праздновали в кафе «Рассвет». Небольшое, но уютное место, где пахло свежей выпечкой и крепким чаем. Музыка из старого радио играла что-то из попсы тех лет. Мы сидели за большим столом – наша новая команда, возбужденные и полные предвкушения. Миша, раскрасневшийся от счастья, сидел рядом с Анастасией, которая сияла. Я чувствовал её лёгкое прикосновение к моей руке под столом. В такие моменты я понимал, что не зря всё это начал, что рядом со мной – моя опора, мой надёжный тыл.

– За новое начало! – поднял стакан Сергей Николаевич, его глаза блестели от энтузиазма. Он впервые за много лет чувствовал себя по-настоящему живым, снова в деле. – За то, что наука снова в почёте!

– За новые возможности, которые открываются! – добавила Анна Павловна. Её спокойствие сменилось едва заметным, но искренним волнением. Она видела в этом не просто работу, а шанс построить что-то совершенное, упорядоченное, что-то, что не развалится под натиском хаоса.

– За настоящее дело, коллеги! – сказал Павел Игнатьевич, его голос был грубоват, но полон искренней радости. Казалось, он уже прикидывал в уме планы переоборудования цеха, как будто боялся снова потерять всё, но сейчас верил, что это "настоящее дело", которое нельзя будет разрушить. – С такими-то возможностями… да мы горы свернём!

– За команду! – произнёс я, чувствуя прилив сил, энергии, уверенности в каждом из них. Каждый был частью целого, и вместе мы были непобедимы.

Выпили. Анастасия достала блокнот с планами.

– Что делаем в первую очередь, Саша? – спросила она, нетерпеливо.

– Переезжаем на завод, конечно! – ответил я, и эти слова звучали как команда, как начало новой главы. – Устанавливаем ассемблер. И начинаем производство!

– Чего именно? – спросил Сергей Николаевич, по его горящим глазам было видно, что он уже строит планы.

– Пока что простейших элементов для внутреннего восстановления ассемблера. Базовых программных модулей для оптимизации. Простых инструментов для мастерской. Пока нас мало – работаем сами. Уже есть результаты по поиску кадров?

– Я нашёл двух лаборантов из своего НИИ! – доложил Сергей Николаевич, его грудь выпятилась от гордости. – Молодые, но толковые ребята. Готовы учиться и работать с новым оборудованием, их очень заинтересовала возможность получать чистейшие прекурсоры! Вытащил их, можно сказать, из ниоткуда.

– Мне удалось связаться с бывшими коллегами, – продолжила Анна Павловна, немного выпрямившись, в её голосе добавилось уверенности. – Двое системных аналитиков готовы присоединиться, как только у нас появится полноценная рабочая среда. Их привлекает новизна подходов к логированию и базам данных, это действительно вдохновляет. Они, как и я, устали от старых, неэффективных систем.

– А я нашёл трёх техников! – подхватил Павел Игнатьевич, с гордостью. – Двое слесарей-инструментальщиков с моего завода и один механик. У них руки золотые, а без дела сидят. Они уже мечтают поработать с такими инструментами, что ты показал, Саша! Ждут не дождутся!

– Отлично! Значит, люди есть. Будем постепенно вводить их в курс дела, по мере нашего переезда и обустройства. А пока… – Я посмотрел на Мишу, который сидел с видом верного пса, готового выполнить любое поручение. – Миша, ты уже показал себя как надежный логист. Теперь твоя задача – координировать всю цепочку поставок и снабжения. Ты будешь моей правой рукой в вопросах материально-технического обеспечения, это очень ответственно. Сейчас в Москве требуется наладить связи с поставщиками редких металлов. Без контрактов с ними нам не обойтись. Это очень поможет в дальнейшем восстановлении ассемблера.

Михаил не растерялся: – Спасибо за доверие. Я готов. В Москве есть пара знакомых, которые могут помочь с поставщиками. Попробую с ними связаться, посмотрю, что получится.

Ночью, когда все уже разошлись, мы с Анастасией сидели в нашей маленькой комнатке, при свете тусклой лампы, составляя план переезда. За окном мороз рисовал узоры на стекле. Впереди была огромная работа, и её масштаб слегка напрягал, но одновременно и манил.

– Справимся? – спросила она, её голос был чуть приглушённым, но в нём звучала не только усталость, но и новый, незнакомый азарт. Она прижалась ко мне, её голова легла на моё плечо. Я чувствовал её дыхание, её тепло. Мы были вместе, и сейчас для меня это было самое главное.

– Справимся. У нас теперь помощники есть! И мы есть друг у друга, – ответил я, крепко обняв её, вдыхая запах её волос.

– А если что-то пойдёт не так? – она слегка нахмурилась.

– Тогда исправим. Главное – начать. Главное – не сдаваться. У нас нет другого пути.

– Страшно немного, – призналась Анастасия, прижимаясь ко мне ещё сильнее.

– Мне тоже, – ответил, чувствуя её дрожь, но одновременно и свою решимость. – Но это хороший страх. Страх перед новыми возможностями, перед чем-то большим, что мы можем создать вместе.

За окном падал снег, крупные хлопья мягко опускались на землю, укрывая город белым покровом, скрывая его нищету и разруху.

– Знаешь, – сказала Анастасия, чуть подняв голову, её глаза смотрели куда-то вдаль, за окно. – Полгода назад я думала, что жизнь уже определена. Работа в больнице, маленькая зарплата, никаких перспектив, ничего интересного. Просто серая рутина.

– А теперь?

– А теперь кажется, что всё возможно! Будто целый мир открылся. Как будто мы стоим на пороге чего-то грандиозного, и этот холодный город, эта разруха – всё это лишь фон для нашего нового начала.

– Так и есть. Всё возможно. Если верить в свои силы и объединяться, – я поцеловал её в макушку, чувствуя её тепло.

Скоро начнём новую жизнь. На новом месте. С новыми возможностями. План обретает реальность, и мы готовы принять этот вызов.

Глава 5. Переезд и Первые Тревоги

Глава 5. Переезд и Первые Тревоги

В семь утра грузовик остановился у ворот нашего старого небольшого цеха. Водитель – коренастый мужчина лет сорока, – вышел из кабины, сплюнул. – Машину заказывали? – спросил он. – Я Володя.

– Заказывали, – кивнул я, указывая на ящики. – И перевезти всё это нужно максимально аккуратно. Оно очень ценное.

– Хрупкое, что ли? – уточнил Володя.

– Крайне, – коротко подтвердил я.

Володя заглянул в один ящик, присвистнул. – Ух ты! Что ж это за приборы такие? Сроду таких не видывал.

– Специальные. Прототипные, – пояснил я.

– Дорогие, небось?

– Бесценные.

Павел Игнатьевич приехал на своих "Жигулях". Помог грузить оборудование, проверял каждый ящик. Он то и дело поправлял что-то, прикидывая в уме, как лучше закрепить груз.

Химик Сергей Николаевич принёс свои контейнеры с особо чистыми реагентами и лабораторным оборудованием, которое берег как зеницу ока. – Это для анализа сырья и подготовки базовых компонентов, – с блеском в глазах объяснил он Анастасии. – Нам ведь нужно будет не просто всякий хлам перерабатывать, а тщательно проверять входящие материалы, чтобы ассемблер мог работать на полную!

– А коллеги ваши как отнеслись к такому приключению? – поинтересовалась Анастасия, немного волнуясь.

– Ох, по-разному, – отмахнулся Сергей Николаевич, аккуратно ставя контейнер в грузовик. – Некоторые считают меня сумасшедшим, мол, бросил фундаментальную науку ради какой-то "игрушки". Другие просто не понимают масштаба, о чем тут вообще речь!

– А вы сами как думаете? – улыбнулась Анастасия.

– Я? Я считаю, что цель оправдывает любой риск! – его глаза загорелись. – Ваш ассемблер… это же настоящий прорыв! Если мы сумеем наладить его работу, это изменит абсолютно всё, поверьте мне!

Анна Павловна привезла несколько коробок с дискетами, технической документацией и один старый монитор и системный блок. – Это всё, что удалось собрать из старой библиотеки университета, – сказала она сдержанно. – Надеюсь, из этого можно будет создать программный интерфейс для управления ассемблером через обычные компьютеры, систему для задания ему задач другими сотрудниками, автоматизировать производственные процессы и, конечно, создать базу данных рецептов и технологических процессов.

– Пригодится. Не выбросим, – ответил я. – Пригодятся для анализа старых протоколов. Любая информация сейчас на вес золота, тем более такая.

К десяти утра всё оборудование было погружено. Три машины – грузовик и две легковые – двинулись к заводу игрушек.

По дороге Володя рассказывал о городе. – Дела-то нынче идут так себе, – говорил он, поглядывая в зеркало. – Заводы закрываются, народу без работы… А бандиты многие места под себя подминают, ох как.

– Какие бандиты?

– Разные. Вот Бык со своей братвой из города смотался после того, как его "крышу" накрыли. Слыхали, поди?

Пока Володя говорил, нейроинтерфейс мельком уловил образы двух машин – старенькой "копейки" и чуть более новой "девятки" – что слишком настойчиво держались за нами уже несколько кварталов. "Слежка", – мелькнула мысль, а мозг уже проанализировал вероятные точки обгона, пути отхода и потенциальные угрозы. Внешне я оставался спокоен.

– Ну, говорят, кто-то его ребят там крепко поколотил. Прям серьёзно. Теперь он в Питер подался, там бизнес свой налаживает.

– А кто его заменил?

– Пока никто так открыто. Но шепчутся, что новая группировка формируется. "Синдикатом" кличут. Мелкие банды под себя подминают.

– Опасные?

– Опаснее Быка будут, вот что я скажу. Тот хоть дурак был, а эти, говорят, умные. И связи у них есть, везде.

– Какие связи?

– Да в администрации, в милиции… Деньги-то большие крутят, значит, везде их люди.

Прибыв на завод, я, ещё до того, как грузовик остановился, уже сканировал периметр. Высокие кирпичные стены, несколько въездов, заросшая территория. Идеальное место для скрытой работы, но и идеальное для внезапного проникновения. Я отметил несколько потенциальных точек обзора для снайперов, мертвые зоны, где можно незаметно подойти к зданию, и несколько проходов, которые можно использовать для экстренной эвакуации или для блокирования подхода. "Нужно будет усилить каждый из этих пунктов", – подумал я.

На заводе нас встретил бывший директор. Помог найти подходящие помещения для разгрузки. – А что, народу у вас много работать будет? – спросил он.

– Столько, сколько понадобится, – ответил я.

– А зарплата какая?

– Достойная. По результатам.

– Может, и мне место найдётся? Опыт-то большой, и связи есть.

– Найдётся.

– А обязанности какие?

– Следить за порядком. Организовывать доставку специализированного сырья и комплектующих. Сможете?

– Справлюсь, конечно, – заверил он.

Разгружали до обеда. Ассемблер установили на рабочий стол в центральном цехе – там потолки высокие, места много, что позволяло контролировать все входы и выходы и давало пространство для маневра в случае угрозы. Оборудование для химического анализа и подготовки сырья – в отдельном помещении, подальше от основного прохода, обеспечивая изоляцию от нежелательных глаз. Серверные стойки и рабочие места для каталогизации данных – в бывшем административном корпусе, на втором этаже, откуда открывался обзор на двор, но который было легко оборонять.

– Ну что, с чего начнём обустройство? – деловито спросил Павел Игнатьевич.

– С настройки рабочего места для ассемблера, – ответил я. – Нужно подключить питание, настроить системы мониторинга, проверить связь. Всё по протоколу.

– Сколько времени это займёт?

– На подключение и калибровку – около часа. С помощниками быстрее справимся.

– А я пока документы оформлю, – сказал бывший директор. – Николай Петрович, кстати, меня зовут.

– Первый тест, – сказал я, подходя к ассемблеру, – сделаем что-нибудь простое. Делаю вид, что активирую его через обычную консоль, скрывая истинный метод управления от любопытных глаз. И тут же запрограммировал производство тонких графитовых волокон – основы для микросхем, но с повышенной проводимостью. То, что поможет нам быстрее нарастить производительность самого ассемблера. Машина включилась, начала работу. На платформе медленно формировались изделия.

После успешного теста графитовых волокон, я переключил задачи ассемблера. "Безопасность прежде всего", – подумал я, и отправил команду на создание базовых элементов системы наблюдения: несколько инфракрасных датчиков движения, миниатюрные камеры с автономным питанием и даже прототипы звуковых сенсоров, способных улавливать аномалии. Эти элементы были примитивными, но они могли дать нам первые «глаза и уши» вокруг периметра.

Сергей Николаевич взял готовый образец, поместил его под микроскоп, подключил к анализатору. – Структура идеальна! – воскликнул он с восторгом. – Такое качество нам жизненно необходимо для создания новых материалов! Сколько таких волокон мы можем производить?

– Пока немного, и только на базовом уровне мощности. Но это то, что нам нужно, чтобы начать восстанавливать более сложные узлы самого ассемблера. А для полноценной обработки материалов нужна будет уже ваша, Сергей Николаевич, экспертиза по качественному анализу и подготовке сырья. Там много нюансов.

Анна Павловна тем временем разбирала старые дискеты в соседнем помещении. – Здесь можно развернуть наш серверный комплекс, – сказала она, осматривая стены. – Помещения вполне подходящие.

– Сколько систем сможем подключить? – спросил я.

– Для начала немного, – ответила Анна Павловна. – Потом будем наращивать. Но без доступа к корневой системе ассемблера мы вряд ли продвинемся дальше базовых операций. Это ключевой момент.

– Справитесь?

– Постараемся, – кивнула она. – Главное – разработать программный интерфейс для управления, создать систему постановки задач и автоматизировать производство. И, конечно, понадобится ваша помощь с пониманием общей архитектуры ассемблера.

Вечером, когда все разъехались, мы с Анастасией остались на заводе одни. Обходили помещения, планировали расстановку оборудования.

– Нравится? – спросил я.

– Да, – тихо выдохнула она, оглядываясь вокруг и прижимаясь чуть ближе, – Просторно. И… перспективы видны. Особенно с тобой.

Мы дошли до административного корпуса. В одном из кабинетов она остановилась, её взгляд задержался на мне. – А это под что?

– Под твой офис. Ты ведь координатор проекта и главный по связям. Без тебя никуда.

– У меня будет свой офис? – В её голосе прозвучало удивление, смешанное с нежностью, а глаза блеснули. – Ты серьёзно?

– Будет. Со всем необходимым. С телефоном, столом, все как положено.

– Думаешь, я справлюсь? – Она посмотрела на меня с легким беспокойством, в поиске поддержки.

– Конечно. Ты уже многое делаешь. Ты незаменима.

Мы вышли во двор. Фонари освещали заснеженную территорию. За забором шумел вечерний город.

– Александр, – сказала Анастасия, едва слышно, положив свою руку на мою, – А вдруг ничего не получится? Вдруг мы ошибаемся?

– Значит, попробуем снова, – твёрдо ответил я. – Мы не можем это просто бросить. Слишком много на кону.

– А если кто-то захочет нам помешать? – волнение проскользнуло в её голосе.

– Кто именно?

– Не знаю… Конкуренты. Бандиты. Чиновники. Их же кругом полно.

Я обнял её за плечи, и она тут же прильнула ко мне, её голова уютно устроилась на моём плече. – Тогда будем защищаться. У нас есть чем. И я уже запустил производство первых элементов для защиты периметра. Нам нужна будет помощь в их установке и настройке. На каждый вход, на каждый потенциально уязвимый участок я уже наметил точки.

– А этого достаточно? – прошептала она, поднимая взгляд, полный доверия. – На первое время достаточно. Остальное приобретём по ходу дела. Изучим, поймем что к чему.

Мы постояли молча, слушая ночные звуки, крепко прижавшись друг к другу. Где-то вдали играла музыка. Проехала машина. Залаяла собака.

– Знаешь, – сказала Анастасия, её голос звучал глубоко и почти интимно, – У меня чувство, что мы стоим на пороге чего-то… масштабного.

– Именно. И скоро увидишь, что именно. Это только начало.

– А что там, впереди? – Она чуть отстранилась, чтобы посмотреть мне в глаза, её ладонь все ещё лежала на моей руке.

– Куча работы, Анастасия. И возможность сделать что-то по-настоящему стоящее. То, что изменит всё.

Я почувствовал нарастающее напряжение. В городе что-то происходило, и оно начинало касаться нас. Нужно быть максимально осторожными и действовать решительно.

Опасность приближалась. Но план продолжает реализовываться.

Глава 6. Рынок Теней

Для восстановления поврежденных систем Ассемблера требовались не просто редкие металлы, а специфические изотопы и соединения. Литий-6 для термоядерного реактора, дейтерий для стабилизации энергетических циклов, криогенные сверхпроводники для квантовых систем управления. Без них машина работала лишь на 5% мощности, тратя часы на то, что в полном режиме заняло бы минуты. Эти материалы обитали в серых зонах города, там, где закон был лишь рекомендацией, а сделки заключались по понятиям.