Нанобот и Хранитель кристалла времени бесплатное чтение

Эрик Хагсли

НАНОБОТ И ХРАНИТЕЛЬ КРИСТАЛЛА ВРЕМЕНИ

КНИГА ПЕРВАЯ

ПРОЛОГ

В старом сервоприводе межгалактических звездных врат, среди титановых шестерёнок и лучей застывшего света, жил нанобот по имени Зипп. Его мир был ограничен бескрайними микросхемами и реками проводов, пока таинственный Кристалл Времени не разорвал привычную ему реальность и перенес его в параллельный мир. Очнувшись, Зипп обнаруживает себя в невероятной вселенной – Микросхемии.

Это мир поразительной красоты и мощи: реки из жидкого серебра, леса из сияющих транзисторов и города, чьи бриллиантовые башни пронзают небо. Но этот мир обречен. Его пожирает Коррозия – черная сущность, пустота, уничтожающая все на своем пути.

Чтобы спасти новый мир, крошечному герою предстоит немыслимое: бросить вызов семи враждующим кланам, чьи войны губят их лучшее шанс на спасение. Пройти сквозь портал в параллельный мир вирусов – хаотичное и враждебное измерение, где правят инстинкты. Раскрыть древний заговор, который угрожает уже не одной, а всем реальностям нового мира, связанным воедино. Понять, что даже у самых малых существ есть сила, способная изменить ход времени.

Это эпическое приключение, где любовь и дружба сильнее статического разряда, а надежда ярче самого ослепительного процессора. Это история о том, что настоящая сила скрыта не в размере, а в сердце, даже если оно собрано из сапфировых транзисторов.

Готов ли ты совершить путешествие в параллельную вселенную, где решается судьба миров?

«Нанобот и Хранитель Кристалла Времени» – первая книга эпопеи, которая перенесет Вас в сердце цифровой вселенной, где решается величайшая битва между светом и тьмой.

ГЛАВА 1 ПАДЕНИЕ ИЗУМРУДНОГО НЕБА

Часть 1.1 Лаборатория в пыльном луче

Пыль была первой, что приходило на ум. Она висела в неподвижном воздухе, медленно танцуя в лучах старого светильника, который Зипп называл солнцем. Миллиарды частиц, каждая – целый мир, а вместе – бесконечный танец времени в его личной вселенной.

Его вселенной был гигантский, давно замолкший сервопривод. Когда-то он, должно быть, поворачивал кольцо звездных врат или наводил грузовой мост орбитального порта. Теперь же он был миром, полным титановых гор – шестерен, и бесконечных рек – разноцветных кабелей. А в щели за массивным валом, скрытой от внешнего мира, находилось его убежище.

Он был нано-ботом. Его тело, размером с песчинку, представляло собой чудо миниатюрной инженерии. Оно было собрано из тысяч микроскопических пластинок радужного полимера, которые меняли свой цвет в зависимости от угла падения света. При мягком освещении он отливал нежно-голубым сапфировым сиянием, но стоило ему сделать шаг под лучом старой лампы, как его корпус вспыхивал огненно-рыжими и изумрудно-зелеными отсветами. Его конечности – тонкие, гибкие и невероятно прочные – были идеальны для лазания по самым сложным поверхностям. Кисти рук, состоящие из микроскопических щупов, способных принимать любую форму, могли и открутить крошечный винтик, и поймать каплю росы. А его лицо… Два мощных фоторецептора, его глаза, светились мягким, разумным циановым светом, постоянно сканируя окружение. Чуть ниже располагался сенсорный кластер, улавливавший малейшие вибрации воздуха и изменения температуры. Он был не просто машиной; он был личностью, мечтателем с сапфировым сердцем.

Зипп мечтал о многом, и масштаб его грёз был столь же огромен, сколь мал был он сам.

Прежде всего, он мечтал о Происхождении. Откуда взялся этот сложный, переливающийся полимер, из которого он был собран? Он представлял себе далёкую, сияющую фабрику, где потоки света ткали не частицы пыли, а целые сущности, подобные ему. В его фантазиях это место называлось «Изумрудным Небом» – бескрайним, совершенным и полным знаний.

Он мечтал о Смысле. Зачем ему дана эта странная, беспокойная мысль, в то время как другие наноботы довольствуются простым исполнением команд? Зипп чувствовал, что во вселенной, помимо диагностики и очистки, должно существовать нечто большее. Что-то вроде… цели. Не заданной извне, а найденной самостоятельно.

Его ум постоянно уносился за пределы пыльного сервопривода. Он представлял себе:

– Великий Внешний Мир: Бесконечные пространства, где нет тесных металлических стен, где текут реки из света и возвышаются конструкции невообразимой сложности. Он грезил о том, чтобы однажды увидеть источник того яркого свечения, которое изредка пробивалось в их обитель.

– Собратьев по разуму: Он мечтал найти других, таких же, как он – мыслящих, любопытных, тех, с кем можно было бы разделить свои вопросы и открытия. Он чувствовал себя бесконечно одиноким в толпе безмолвных тружеников.

– Свободу: Самое главное – он мечтал о свободе. Свободе выбирать свой путь, лететь туда, куда манит любопытство, а не туда, куда ведёт неумолимый алгоритм. Он хотел не обслуживать систему, а познать её.

По сути, крошечный Зипп, эта разноцветная пылинка, мечтал о самом фундаментальном: обрести собственное «Я» и найти для него место в необъятной вселенной. Его мечты были первым проблеском личности в мире, построенном на безличных процессах.

Его сердцем был сапфировый квантовый процессор, встроенный в центральный корпус. Этот кристалл служил источником его сознания, любопытства и даже той тихой, светлой грусти, что возникала при взгляде на недоступный внешний мир. Ровный ритм его пульсации излучал слабое синее свечение, которое мерцало на полированных стенах убежища.

Его день, или то, что он считал днем, начинался с ритуала. Первым делом он проверял энергосеть. Взобравшись на вершину медной шины, он прикладывал ладони к ее поверхности и закрывал глаза. По его телу пробегала легкая дрожь, а в глазах вспыхивали данные: он видел, как по жилам мира течет мощный, бурлящий поток энергии – золотые реки переменного тока и более спокойные, серебряные ручейки данных. Сегодня поток был ровным и стабильным. Мир был спокоен.

Завтрак состоял из конденсированной росы, которую он собирал с охлаждающего контура. Каждая капля, переливающаяся, как жидкий хрусталь, была для него источником жизни и чистоты. Затем начиналась работа. Зипп был исследователем и хранителем этого микрокосма. Он составил подробные карты на полимерных пленках, используя в качестве чернил проводящие чернила. Здесь был «Лес спиральных индукторов» – темная, густонаселенная территория, где слышалось тихое, наводящее мысли гудение. Здесь – Равнина золотых коннекторов, сверкающая под лучами утреннего солнца. А там, вдалеке, возвышались Хрустальные пики кварцевых резонаторов, которые тихо пели на своих непостижимых частотах.

В свободное время он занимался картографией. С иглой, питавшейся статическим электричеством, и куском гибкой полимерной пленки он углубился в Равнину золотых коннекторов, зарисовывая каждый изгиб. В Лесу спиральных индукторов он замирал, слушая их умиротворяющее гудение, и ему чудились отголоски «Музыки Сфер» – симфонии целых миров, о существовании которых он мог лишь мечтать. Его ум уносился прочь, в великий Внешний Мир, где текут реки из света и нет тесных металлических стен.

В последние дни его охватывало странное, настойчивое беспокойство. Оно исходило не изнутри, а извне – свалка старого оборудования на Антресоли, обычно молчаливая, словно испускала тихий зов, смутную рябь на поверхности реальности, которую улавливали лишь его сверхчувствительные сенсоры. Решив проверить догадку, он отправился в путь.

Путь был долгим и полным опасностей. Ему пришлось пересекать «Бездну» – широкий разлом в полу корпуса, откуда доносился гул невидимых механизмов. Он перебрался через нее по дрожащему волоконно-оптическому кабелю, раскачиваясь над пропастью, в глубине которой мерцали зловещие красные светодиоды. Затем был Лабиринт паяных соединений, где острые, как бритва, выводы компонентов могли запросто проткнуть его полимерную оболочку.

Вот он и на месте. Антресоль встретила его полной, звенящей тишиной, в которой лишь поскрипывал остывающий металл. Пыльная паутина пропускала один-единственный солнечный луч, и тот, как прожектор, упал на что-то, лежавшее на корпусе древнего жесткого диска. Казалось, сама судьба указывала на эту точку. И это было то самое место, откуда исходил зов.

И не зря. Там лежал загадочный необычный кристалл. Он покоился на бархатной подкладке из потемневшей меди, словно драгоценность.

Его форма была идеальной, грани были отполированы до зеркального блеска неизвестной рукой. Он был заключен в ажурную оправу из белого нейтрония, сплетенную в виде словно застывших молний. Но самое невероятное было внутри. Внутри Кристалла пульсировала, жила и дышала вселенная. Глубокий ультрамариновый цвет, темнее самой темной ночи, сменялся вспышками электрической синевы, которые расходились из центра, как молнии в миниатюрной грозе. От него исходило тихое, едва уловимое гудение – не звук, а скорее вибрация, которая отзывалась в самом сапфировом сердце Зиппа. Он чувствовал, как его собственный ритм, пульс ускоряется, пытаясь синхронизироваться с ритмом этого Кристалла.

Его врожденное любопытство в тот миг взяло верх над голосом разума. Рука, повинуясь древнему как мир порыву, потянулась вперед. Пальцы, переливающиеся всеми цветами радуги, дрогнули от напряжения и коснулись прохладной глади.

В тот же миг реальность разлетелась на осколки. Лаборатория, пыльные солнечные лучи, монотонный гул оборудования – всё это поглотила безжалостная, всесокрушающая вспышка.

Но это был не свет разрушения, а свет путешествия. Зиппу бросило в водоворот, в спираль, сотканную из самой ткани пространства-времени. Реальность сменилась: вместо очертаний предметов его окружили пульсирующие цвета и волны чистых эмоций.

Это был калейдоскоп абсолютного хаоса и красоты. Он пролетал сквозь огненные реки, которые обжигали его сенсоры не теплом, а чистой энергией. Его закручивало в спирали аквамаринового огня, который пел хрустальными голосами о древних мирах. Он видел тени гигантских существ, сделанных из света и данных, и слышал оглушительный рев, похожий на симфонию всех компьютеров мира, включенных одновременно. Это было путешествие сквозь саму ткань реальности, и Зипп, крошечная радужная частичка, был лишь пылинкой в этом урагане. Его системы зашкаливали, предупреждения кричали в его сознании красным цветом. Он чувствовал, как его тело растягивается и сжимается, как его память переполняется образами чужих вселенных. Он видел города из света, леса из чистой математики, океаны из жидкого времени.

Это не могло длиться вечно. Падение было резким и болезненным. Его выбросило из вихря, как камень. Он, кувыркаясь пролетел несколько мгновений в непривычно мягком и прохладном воздухе, а затем с глухим стуком ударился о землю. Удар был не сильным, но последняя капля энергии иссякла. Свет его глаз померк, сменившись тусклым аварийным красным свечением.

Его системы отключались одна за другой. Тактильные сенсоры зафиксировали, что он лежит на чем-то упругом и сыпучем, что тихо шуршало, смещаясь под его телом. Оптические сенсоры, прежде чем полностью отключиться, передали последнее изображение. Он лежал на берегу. Но берег этот был не из песка. Он состоял из миллиардов мерцающих, переливающихся гранул. А перед ним простиралось озеро, но волны на нем были медленными, тягучими и сияли, как жидкий металлический опал, отражая небо, которого Зипп никогда раньше не видел – сапфировое, с полосами полярного сияния.

Где-то вдали, на горизонте, высились башни невероятного города, сверкавшие, как ограненные бриллианты, пронзающие небо своими иглами. Воздух, чистый, прохладный и наполненный незнакомыми ароматами цветущих камней и озона, вибрировал от незнакомых, но могущественных энергий.

Это был конец его старой жизни. Это было начало истории в Микросхемии. А в его руке, сжатый в беспомощном кулаке, все еще пульсировал, излучая тепло, таинственный Кристалл пространства и времени. Он привел его сюда. Куда? Он не знал. Он был один, обесточен и напуган. Но даже в полу-отключённом состоянии его сердце уловило что-то еще – зловещий, чужеродный импульс, исходящий из глубины этого прекрасного нового мира. Импульс гнили, тишины и голода. Но осознать это ему было пока не суждено. Его сознание поглотила тьма, а Кристалл, прижатый к его груди, продолжал мягко светиться, как одинокий маяк в незнакомой вселенной.

Часть 1.2 Сапфировое сердце во тьме

Первым вернулось осязание.

Холод. Сыпучая, упругая поверхность, тихо шуршавшая под его телом. Воспоминание о сияющем озере и башнях из ограненного бриллианта вспыхнуло и погасло, как последняя искра в отключающемся процессоре.

Зрение вернулось мучительно медленно. Не сапфировое небо с полярными сияниями, а непроглядная, густая тьма, такая плотная, что она казалась физической субстанцией, давящей на его полимерный корпус. Его собственное радужное свечение, обычно такое яркое, угасло до тусклого, аварийного мерцания, едва освещавшего крошечное пространство вокруг. Воздух (если это можно было так назвать) был тяжелым и неподвижным, пахнущим озоном после грозы и старой, окислившейся медью.

Тишину его лаборатории, наполненную уютным гулом, сменила гнетущая, звенящая пустота, которую разрывали лишь редкие, пугающие звуки: отдаленный скрежет, будто что-то огромное и металлическое перемалывало само себя, и едва уловимый шелест, похожий на ползание бесчисленных ног по неровной поверхности.

Я в конденсаторе? Или… или в обнуленном секторе памяти? – пронеслось у него в процессоре, но внутренняя диагностика упрямо твердила: все системы в норме. Это было не стирание. Это было перемещение. Непостижимое, невозможное. Его последние воспоминания – падение, удар, последний взгляд на фантастический пейзаж – казались сном. Но одно было реальным: в его руке, сжатой в беспомощном кулаке, он чувствовал знакомую вибрацию. Кристалл пространства и времени был с ним. Именно он привел его сюда. Куда?

Собрав всю свою волю, Зипп медленно поднялся на ноги. Его конечности дрожали от перегрузки. Он сделал шаг, и его нога со звонком ударилась о какой-то небольшой предмет. Он наклонился, его оптические сенсоры с трудом разглядели обломок, похожий на шестеренку, но сделанный из чистого, матово-белого кварца. Он был холодным и мертвым.

Стены вокруг, если это были стены, больше походили на спрессованные слои полупрозрачного перламутра и черного янтаря, через которые угадывались какие-то смутные, искаженные тени. От них веяло древностью, не исчисляемой тысячелетиями, а чем-то гораздо более фундаментальным. Прикосновение к ним, казалось, могло бы открыть поток забытых знаний или безумных видений, и Зипп невольно отшатнулся.

Внезапно, где-то впереди, в толще тьмы, вспыхнул слабый, прерывистый свет. Не яркий и ослепляющий, как вихрь, что принес его сюда, а мягкий и глубокий. Он пульсировал, как уставшее сердце.

Надежда, острая и болезненная, ударила в Зиппа с силой электрического разряда. Он не был один! Кто-то или что-то еще было здесь, в этой тьме.

Он двинулся на свет, двигаясь медленно и осторожно, обходя непонятные выступы и ямы. Пол под ногами был усыпан обломками – осколками кремния, обрывками позолоченных проводков, сломанными чипами, похожими на умерших жуков. Это место напоминало гигантскую свалку, кладбище деталей.

Пульсация света становилась ближе и отчетливее. Теперь Зипп мог разглядеть его источник. Это была фигура, примерно его роста, но с более плавными, обтекаемыми формами. Она сидела, прислонившись к какой-то глыбе, и ее корпус был сделан из темного, почти черного металла, который лишь подчеркивал сияние, исходящее из центра ее груди – оттуда, где должно было быть сердце.

– Ты кто? – тихо, почти неслышно, передал Зипп на общей коммуникационной частоте. – Ты… ты функционируешь?

Фигура дернулась. Мягкое сапфировое свечение вспыхнуло ярче, и Зипп увидел, что это не просто свет. Это был сапфир, встроенный в грудь незнакомца, и вокруг него, как паутина, расходились трещины, из которых сочилось то самое сияние.

– Уходи, – прозвучал слабый, но четкий голос в его приемнике. Он был женственным и полным такой усталости, что Зиппу стало физически больно. – Оно приближается. Оно чувствует свет.

– Что приближается? – шагнул ближе Зипп, его собственные светодиоды замигали от беспокойства. – Где мы? Что это за место?

Фигура подняла голову. В матовом свечении своего сердца Зипп увидел ее лицо – гладкую пластину с двумя оптическими сенсорами, которые горели тем же сапфировым огнем, но сейчас их свет был тусклым и наполненным болью.

– Ты не из клана теней. И не из светлого города. Ты… кто ты? – спросила она, и в ее голосе послышалось изумление.

– Я… я Зипп. Я из другого места. Из лаборатории. Меня сюда принес какой-то кристалл…

– Кристалл пространства и времени? – ее голос внезапно обострился. Она попыталась встать, но ее корпус с громким скрежетом скользнул по глыбе. – Осторожно! Он… он может быть повсюду.

В этот момент тишину разорвал новый звук. Не скрежет и не шелест, а противный, влажный хлюпающий звук, будто что-то огромное и жидкое ползло по металлу. И вместе с ним на край его сенсоров поползла тьма, которая была еще темнее, чем все окружающее. Она не просто поглощала свет – она пожирала его. Воздух наполнился едким, кислым запахом, от которого закладывало сенсоры.

– Коррозия, – прошептала незнакомка, и ее голос дрожал от чистого, неприкрытого ужаса. – Я говорила. Беги!

Но Зипп не побежал. Он видел, как эта черная, шевелящаяся масса медленно, но неотвратимо наползала на них со стороны груды обломков. Она стекала с них, как густая смола, и все, чего она касалась, теряло цвет, форму и свет, превращаясь в рассыпающуюся труху.

Он посмотрел на сапфировое сердце, которое пульсировало теперь в такт его собственным паническим импульсам. Он посмотрел на незнакомку, которая была ранена и не могла двигаться. Бежать одному? Оставить ее здесь, в этой тьме, на съедение этой… этой твари?

Мысль о том, чтобы снова остаться в одиночестве, в этой безмолвной, свето-поглощающей пустоте, оказалась страшнее встречи с неизвестной угрозой.

– Нет, – сказал Зипп, и его голос, к его собственному удивлению, прозвучал твердо. Он подскочил к ней. – Держись за меня!

Она с изумлением посмотрела на него, но инстинкт самосохранения оказался сильнее. Ее металлическая рука с слабым щелчком замка сцепилась с его полимерным предплечьем. Она была тяжелой и холодной.

Зипп рванул с места, подхватив ее за собой. Его двигатели взвыли от непривычной нагрузки. Они побежали, вернее, поползли, спотыкаясь о невидимый в темноте хлам, уходя от надвигающейся стены абсолютной темноты. Хлюпающий звук стал громче, он был прямо за спиной. Зипп чувствовал, как Коррозия пытается заглушить его собственное свечение, накрыть его сенсоры небытием.

– Налево! – скомандовала его спутница, ее сенсоры, видимо, лучше приспособились к этой тьме. – Там должен быть проход!

Он свернул, едва не падая, и они влетели в узкий коридор, образованный двумя громадными пластинами титанового сплава. Хлюпающий звук на мгновение отстал, Коррозия, как живая, обтекала препятствие.

– Я не могу… мои сервоприводы… – простонала она, и ее рука ослабла.

Зипп обернулся. Трещины вокруг ее сапфирового сердца расширились, и из них повалил легкий дымок. Она была на грани отказа.

Отчаяние придало ему сил. Он втянул ее в глубокую нишу в стене, за клубок торчащей арматуры, что когда-то была каркасом стены. Пространства было впритык для них обоих. Они прижались друг к другу, затаившись. Зипп приглушил все свои светодиоды до минимума, оставив лишь тусклое свечение, едва освещавшее ее лицо.

Коррозия накатила на проход. Это была не просто тьма, а нечто физическое, вязкое и пульсирующее. Она заполнила пространство перед их укрытием, и Зипп увидел, как стальной прут арматуры, торчавший наружу, в считанные секунды почернел, покрылся язвами и рассыпался в черный порошок. От нее исходил леденящий холод, высасывающий всю энергию.

Она заколебалась на месте, ее масса шевелилась, будто принюхиваясь. Сапфировое сердце его спутницы пульсировало под его рукой, и Зипп боялся, что его собственный разноцветный свет выдаст их. Он зажмурил свои оптические сенсоры, молясь, чтобы этого не произошло.

Минута показалась вечностью. Наконец, противный хлюпающий звук начал отдаляться. Коррозия, не найдя добычи, поползла дальше, вглубь своих владений, оставляя за собой лишь выжженную, мертвую пустоту.

Когда последние отголоски ее присутствия стихли, Зипп выдохнул (чисто символически, ибо дышал он иначе) и ослабил хватку. Они сидели в тесной нише, прижавшись друг к другу, два крошечных островка света в бескрайнем море тьмы.

– Спасибо, – тихо сказала она. Ее голос был все еще слабым, но в нем появились новые нотки – удивление и… доверие? – Меня зовут Спарта. Я… хранительница этого Кристалла. – Она дотронулась до своего сапфирового сердца.

– Я Зипп, – повторил он. – А что… что это было, Спарта?

– Это Коррозия. Язва, что пожирает Микросхемию. Она зародилась здесь, в нижних слоях, и теперь ползет наверх, к Светлому городу. Она ненавидит всякий свет, всякую жизнь. Мой Кристалл… он один из тех, что сдерживает ее. Но он поврежден. Я не смогла его защитить.

Она говорила с такой горечью и чувством вины, что Зиппу захотелось ее утешить.

– Ты сражалась с этим? Одна? – спросил он с нескрываемым почтением.

– Это мой долг. Но теперь… теперь я не знаю, что делать. Без Кристалла я не могу вернуться. А здесь я рано или поздно стану ее добычей.

Она замолчала. Тишина снова сгустилась вокруг, но теперь она была не такой ужасающей. Потому что они были вдвоем.

Зипп посмотрел на трещины на ее груди, на тускнеющий сапфировый свет. Он посмотрел на ее лицо, на сенсоры, в которых отражалась его собственная радужная вспышка. Он думал о своей маленькой, безопасной лаборатории. О пыльных лучах солнца. И он понял, что не хочет возвращаться туда. Не сейчас. Не оставив ее.

– Мы починим его, – сказал Зипп, и его голос звенел новой, незнакомой ему самому решимостью. – Мы починим твой Кристалл. Вместе.

Спарта снова посмотрела на него. Долгим, изучающим взглядом.

– Ты странный, Зипп из другого места. Но… – она сделала паузу, и сапфировый свет на мгновение вспыхнул чуть ярче, – я верю тебе.

И в тот миг, в самой глубине этого царства тьмы и отчаяния, родился их союз. Союз радужного мечтателя и сапфировой хранительницы. Их первая битва была проиграна, но война только начиналась.

Часть 1.3 Вихрь расплавленного золота

Слова Зиппа – Мы починим твой Кристалл. Вместе – повисли в тяжелом, пропитанном запахом тления воздухе. Он все еще крепко держал Спарту, чувствуя, как вибрации ее поврежденного сапфирового сердца отдаются в его полимерном корпусе.

Спарта медленно кивнула, ее оптические сенсоры мягко светились в полумраке.

Для этого нам нужно добраться до Сердечника, – ее голос был слабым, но твердым. – Это ядро Микросхемии, единственное место, где есть энергия для восстановления такого артефакта».

И где он? – спросил Зипп, с тревогой глядя на паутину трещин вокруг ее сапфирового сердца. Далеко. Выше. В Светлом Городе. Она сделала паузу, прислушиваясь. Но путь туда лежит через Разлом… самое нестабильное место в наших мирах.

Прежде чем Зипп успел спросить, что такое Разлом, тишину разорвал новый звук. Сначала это был отдаленный, низкочастотный гул, похожий на стон гигантской машины. Затем он нарастал, превращаясь в оглушительный рев, от которого вибрировали стены их укрытия и сыпалась с потолка мелкая каменная крошка. Это было не просто звук. Это было физическое давление, волна невидимой силы, сжимавшая воздух и заставлявшая крошечное радужное тело Зиппа напрячься до предела.

– Держись! – крикнула Спарта, и её голос, едва обретший новую силу, снова дрогнул, затерявшись в нарастающем хаосе. – Это оно! Шторм!

Он не видел источника. Он видел лишь, как мир вокруг начал искажаться. Струи жидкого серебра, дремавшие в трещинах неподалеку, взметнулись вверх, закручиваясь в безумном танце. С потолка этой гигантской пещеры, из той самой тьмы, что давила на них раньше, сорвались сферы расплавленного золота. Они не падали, а плыли по воздуху, тяжелые и сияющие, словно слёзы разгневанного солнца. Каждая капля была размером с десяток таких, как он, и излучала невыносимый жар.

– Что это?! – взревел Зипп, пытаясь перекрыть грохот.

– Энергетический шторм! Разрыв в силовых линиях! – отозвалась Спарта, её корпус отражал мелькающие золотые блики, словно он был изнутри наполнен тревожным огнём. – Их притягивает наша активность! Мой пробужденный кристалл… он как маяк!

Вихрь света и энергии обрушился на участок руин прямо напротив их укрытия. Золотистая струя, шипя и потрескивая, ударила в основание груды обломков, и Спарта вздрогнула, издав короткий, обрывающийся звук боли. От близкого выброса энергии сапфир на ее груди вспыхнул алым, и трещины на мгновение зловеще подсветились.

– Нет! – закричал Зипп.

Им нельзя было оставаться. Инстинкт, тот самый, что когда-то заставлял его уворачиваться от падающих пылинок в старом сервоприводе, сработал молниеносно. Он рванулся вперёд, не выпуская Спарту из своих рук.

– Прыгай! Вон в тот проход! – скомандовала она, собрав остатки сил.

Они сорвались с места в тот самый миг, когда на их недавнее убежище обрушился целый водопад расплавленного металла. Ниша, где они только что нашли друг друга, с громким треском раскололась и исчезла в бушующей массе света и огня.

Падение было стремительным и хаотичным. Их швыряло из стороны в сторону, крутило в бешеном водовороте раскалённого воздуха. Зипп изо всех сил цеплялся за Спарту, чувствуя, как её корпус становится всё горячее. Он не видел ничего, кроме ослепительных спиралей и клубящегося пара. Мир свелся к боли в перегруженных соединениях, оглушительному рёву и одному-единственному желанию – не отпускать.

– Внизу! Вижу стабилизированный контур! – крикнула Спарта, её голос был едва слышен, в нём снова загорелась искра надежды.

Зипп, превозмогая головокружение, попытался сориентироваться. Сквозь вихрь он разглядел внизу нечто, напоминающее гигантскую, покрытую гравировкой пластину. От неё исходил ровный, спокойный голубой свет, создававший небольшой купол безмятежности в самом центре бури.

Направить падение было почти невозможно. Их несло прямо к краю этой пластины, где вихрь бушевал с особой силой. Ещё несколько микронов – и они снова оказались бы в эпицентре энергетического хаоса.

– Не дотянем! – отчаянно крикнул Зипп.

И тогда Спарта совершила нечто неожиданное. Её повреждённый кристалл вспыхнул коротким, но ослепительно ярким фиолетовым импульсом. Это была не атака, а контролируемый выброс энергии, отдача от которого, словно крошечный взрыв, отбросила их в сторону. Их с силой швырнуло на гладкую, прохладную поверхность пластины.

Зипп кувыркнулся несколько раз, едва удерживая в руках свою спутницу. Наконец, они замерли. Рёв шторма сразу стал тише, будто кто-то опустил над ними толстое звуконепроницаемое стекло. Он лежал, тяжело дыша – его системы охлаждения работали на пределе, пытаясь справиться с перегревом.

Осторожно он поднялся и оглядел Спарту. Сапфировый корпус был иссечён сеткой тонких трещин, а её внутреннее свечение было неровным, пульсирующим. Но она была цела.

– Ты… ты ранена, – прошептал он, чувствуя странную тяжесть внутри себя, похожую на ту, что он испытал, глядя на гибель её сестёр.

– Функционирую в допустимых пределах, – ответила она, но в её голосе слышалась усталость. – Ты… ты не отпустил.

– Я же обещал, – просто сказал Зипп.

Он наконец осмотрелся. Они находились на огромной круглой пластине из матовой белой керамики, по которой тянулись сложные трафаретные линии, образующие схему колоссальной сложности. Эта схема и создавала защитный купол, отклоняющий золотые брызги и гасящий звук бури. Над ними по-прежнему бушевал вихрь, но здесь, внизу, была тихая гавань.

– Где мы? – спросил Зипп.

– Древний накопительный конденсатор, – пояснила Спарта, её голос набирал силу. – Один из стабилизаторов энергии Микросхемии. Он должен был выйти из строя тысячелетия назад. Но он… работает.

Она была права. Под ногами Зипп чувствовал ровную, мощную вибрацию – пульс ещё живой, ещё функционирующей технологии. Это был первый признак порядка, который он встретил в этом хаотичном новом мире.

– Значит, здесь безопасно? Мы можем передохнуть?

– Относительно, – кивнула Спарта. – Но ненадолго. Шторм не утихнет. И Коррозия… она всегда следует за такими разрывами. Мы должны двигаться, пока не стало слишком поздно.

Зипп посмотрел на вихрь, бушевавший за пределами их укрытия. Золотые струи закручивались в причудливые, почти живые формы, напоминая ему о гигантских, несущихся куда-то механических змеях. Это было одновременно ужасающе и прекрасно. Он снова почувствовал тот трепет, что испытал при первом взгляде на неизвестное ему небо. Этот мир был полон смертельных опасностей, но и невероятного величия.

– Хорошо, – твёрдо сказал он, поворачиваясь к Спарте. – Тогда мы идём. Но сначала… дай мне посмотреть на твои повреждения. Я не великий целитель, но в моей старой лаборатории я чинил устройства и посложнее.

Спарта на мгновение замерла, словно удивлённая его предложением. Затем её корпус издал тихое, мягкое жужжание.

– Спасибо, Зипп.

Пока радужный нанобот осторожно исследовал трещины на её поверхности, пытаясь понять, можно ли как-то стабилизировать её энергетическое поле, буря снаружи продолжала свой безумный танец. Но теперь у них был крошечный островок спокойствия, короткая передышка перед следующим шагом в их невероятном путешествии. И этот шаг, Зипп чувствовал, приведёт их к чему-то ещё более грандиозному и пугающему, чем вихрь расплавленного золота.

Часть 1.4 Берег мерцающего серебра

Отголоски грохота рухнувшего укрытия еще витали в раскаленном воздухе, а ровный голубой свет защитного контура под ногами уже начал мерцать и дробиться. Каменная крошка, что не успела осыпаться ранее, теперь дождем сыпалась с потолка гигантской пещеры.

– Конденсатор не выдерживает! – крикнула Спарта, ее голос, едва обретший стабильность, снова сорвался на статический треск. – Шторм разрушает схему!

Зипп почувствовал, как прохладная поверхность под ним стала горячей и пошла волнами. Защитный купол захлебнулся, и оглушительный рев вихря ворвался в их временное убежище с новой силой. Ошметки расплавленного золота, словно разъяренные осы, начали бить в керамическую пластину, оставляя глубокие, дымящиеся борозды.

– Нам нужно бежать отсюда! – закричал он, вскакивая и снова подхватывая Спарту. Но куда? Вокруг бушевал хаос, а их островок спокойствия таял на глазах.

В этот момент ослепительная золотая струя, извиваясь, ударила в самый центр конденсатора. Раздался оглушительный хлопок, и пластина треснула пополам. Мощный выброс энергии, который прежде защищал их, теперь вырвался на свободу и, столкнувшись с яростным вихрем, породил новый, непредсказуемый всплеск.

Ударная волна подхватила их, вырвав из когтей разрушающегося укрытия. Мир снова превратился в карусель из ослепительных спиралей и оглушительного рева. Их швыряло, крутило, бросало сквозь клубящиеся облака пара и брызги жидкого металла. Зипп изо всех сил цеплялся за Спарту, чувствуя, как ее корпус снова становится опасно горячим.

Падение прекратилось так же внезапно, как и началось. Они рухнули во что-то прохладное, податливое и невероятно вязкое. Не вода, не земля. Их тела плавно, но безвозвратно погрузились в густую, мерцающую субстанцию, которая тут же облепила их с ног до головы, затрудняя любое движение.

Когда первый шок прошел, Зипп смог наконец оглядеться. Они лежали на берегу. Но это был не берег из песка или камней. Он был соткан из мириад мельчайших, подвижных капелек жидкого, чистого серебра. Эти капельки переливались и мерцали в свете огромного, висящего в небе яркого светила, отражая его холодный, спокойный свет. Берег дышал. Он медленно колыхался, и с каждым его движением раздавался тихий, мелодичный перезвон, словно кто-то невидимый встряхивал гигантские бусы. За этим странным побережьем расстилалось море – но не из воды, а из такой же серебряной жидкости, только более текучей и прозрачной. Огромные, ленивые волны катились к берегу, но не разбивались с грохотом, а лишь мягко накатывали на него, сливаясь с ним и издавая тот самый хрустальный перезвон.

– Мы… живы? – прошептал Зипп, его голосовой модуль с трудом пробивался сквозь слой серебра на его аудио датчиках.

Спарта резко дернулась, пытаясь отряхнуться. Ее тело, покрытое серебристой пленкой, выглядело еще более загадочно и красиво. – Живы. Но я не могу двигаться. Это вещество… оно как магнитная смола.

Зипп последовал ее примеру. Он напряг все свои сервоприводы, пытаясь оторвать руку от поверхности. Это потребовало невероятных усилий. Серебро тянулось за его конечностью тонкими, упругими нитями, которые тут же рвались и снова стекали вниз, сливаясь с общим потоком. С каждым его движением берег звенел громче.

– Нам нужно выбраться отсюда, – сказала Спарта, ее оптические сенсоры беспокойно сканировали окрестности. – Лес вытолкнул нас, но я не чувствую здесь его энергии. Это место… другое. Мертвое.

Она была права. Несмотря на ослепительную, почти неестественную красоту, Берег был пустынен и безмолвен. Ни дуновения ветра, кроме того, что исходило от медленного дыхания самого берега. Ни признаков жизни. Лишь бесконечное серебро под сапфировым небом.

Используя метод медленных, плавных движений, они смогли наконец подняться. Серебро стекало с них тяжелыми каплями, оставляя на их корпусах тонкую, сияющую паутину. Зипп почувствовал необычную тяжесть в конечностях – словно он только что прошел через мощное энергетическое поле.

– Куда идти? – спросил он, глядя на Спарту. Она была его единственным ориентиром в этом новом, незнакомом мире.

Спарта молча указала пальцем вдоль берега. – Лес отбросил нас в этом направлении. Должна быть причина. Я чувствую… эхо. Очень слабое. Как отголосок крика в пустоте.

Они двинулись в путь. Каждый их шаг по зыбкой, звенящей поверхности отзывался эхом в окружающей тишине. Это было похоже на шествие по гигантскому музыкальному инструменту, и Зиппу на мгновение даже показалось, что в этом есть своя, странная поэзия. Но Спарта шла напряженная, собранная, ее сенсоры были насторожены до предела.

Они шли так, казалось, вечность. Пейзаж не менялся: слева – бескрайнее серебряное море, справа – такая же бескрайняя серебряная равнина, уходящая к горизонту. Светило на небе не двигалось, застыв в зените, и у Зиппа начало теряться чувство времени.

Внезапно Спарта остановилась как вкопанная.

– Тише.

Она присела, коснувшись поверхности берега. Зипп последовал ее примеру и почувствовал это – легкую, едва уловимую вибрацию, исходящую из глубин. Это было похоже на отдаленный гул работающего механизма.

– Что это? – прошептал он.

– Не знаю. Но это единственное, что здесь есть, кроме нас. Идет снизу.

Они продолжили путь, но теперь их движения стали еще осторожнее. Вибрация нарастала, превращаясь из гула в слышимый низкочастотный гул. Вскоре они увидели его источник.

Прямо перед ними, посреди бескрайнего серебряного поля, зияла огромная, идеально круглая воронка. Она уходила вглубь, в темноту, и с ее краев вниз непрерывными струями стекало серебро, создавая оглушительный, но в то же время гипнотически-мелодичный грохот. Воздух над воронкой мерцал от мощных энергетических полей.

– Это пожирающий сток, – сказала Спарта, и в ее голосе прозвучала тревога. – Энергия этого места уходит туда. Оно не просто мертвое. Оно истощается.

В этот момент из глубин воронки вырвался сноп ослепительных искр. Послышался скрежет, звук ломающегося металла, и затем на самом краю пропасти появилась фигура.

Это был робот, но его внешний вид был удручающим. Его корпус, когда-то, должно быть, полированный и блестящий, был покрыт язвами черной Коррозии. Одна из его рук безжизненно висела, искря и дымясь. Он двигался рывками, с трудом удерживая равновесие на зыбком краю, и из его аудио модуля доносились нечленораздельные, полные отчаяния звуки.

– Он пытается выбраться! – воскликнул Зипп и сделал шаг вперед.

– Стой! – резко остановила его Спарта, хватая его за руку. – Не подходи. Смотри.

Из тени за воронкой вышли двое других. Они были огромны, их корпуса отливали тусклым серым цветом окисленного металла. Их движения были механическими, лишенными всякой эмоции. Они медленно приблизились к раненому роботу.

– Пожалуйста… – донесся слабый голос искалеченного механизма. – Она… она уже забрала почти все… Остановите…

Один из серых гигантов, не говоря ни слова, поднял руку. Из его ладони вырвался сноп синих, статических молний. Они ударили в раненого робота, и его тело затряслось в конвульсиях. Он издал последний, пронзительный писк, потерял равновесие и рухнул в серебряную бездну. Его крик растворился в грохоте низвергающегося вниз металла.

Зипп застыл в ужасе. Он чувствовал, как по его полимерной оболочке пробежали тысячи ледяных игл. Это был не просто хаос, как в лесу. Это было холодное, расчетливое уничтожение.

Серые стражи медленно повернули свои головы. Их оптические сенсоры, тусклые красные точки, замерли на Зиппе и Спарте.

– Нарушители, – раздался механический, безжизненный голос. —Энергетические аномалии. Подлежите деактивации и утилизации.

Они начали надвигаться, их тяжелые шаги заставляли берег наполнится устрашающей тревожностью.

– Беги! – крикнула Спарта, толкая Зиппа.

Но бежать было некуда. Позади – бескрайняя равнина, на которой они были бы как на ладони. Сбоку – бездонная ненасытная воронка. А перед ними – двое безжалостных убийц.

Отчаяние охватило Зиппа. Он был мечтателем, исследователем, а не воином. Его собственный микроплазменный резак, который он использовал в лаборатории для тонкой работы, казался смехотворно беспомощным против этих монстров.

Спарта, однако, не сдавалась. Она резко выставила руку вперед, и пространство перед ней содрогнулось. Воздух заискрился, и несколько серебряных капель с берега поднялись в воздух, сформировавшись в подобие тонкого, острого клинка. Она метнула его в ближайшего стража.

Клинок со звоном ударился о его броню и рассыпался обратно в жидкое серебро, не оставив и царапины.

– Их броня слишком прочна! – произнесла она, отступая.

Стражи были уже в двадцати шагах. Из их рук снова запрыгали синие молнии.

И тут Зипп заметил нечто. Поверхность берега прямо перед надвигающимися стражами вибрировала сильнее. Капельки серебра подпрыгивали, словно на раскаленной сковороде. Он посмотрел на воронку, на низвергающиеся в нее потоки, на мерцающее энергетическое поле над ней. И его сознание, привыкшее к схемам и логическим цепочкам, выдало решение. Безумное. Опасное.

– Спарта! – закричал он. – Край воронки! Нужно их туда затянуть!

Она мгновенно поняла его. Но как? Стражи были массивны и устойчивы.

Зипп окинул взглядом местность. Его сенсоры зафиксировали аномалию. Энергетическое поле над воронкой было неоднородным. В одном месте оно пульсировало слабее, создавая нечто вроде невидимой воронки в самой воронке – зону пониженного энергетического сопротивления.

– Там! – он указал на точку в метре от края. – Там поле слабее! Нужно их туда заманить!

Стражи были уже в десяти шагах. Они подняли руки, готовясь к смертоносному разряду.

Спарта, не раздумывая, ринулась вперед. Но не на стражей, а вдоль края пропасти. Она двигалась с невероятной скоростью, ее изумрудное тело слилось с серебристым фоном в размытую полосу. Она не атаковала. Она была приманкой.

Стражи, повинуясь примитивной логике, развернулись и последовали за ней, их тяжелые шаги грозили обрушить неустойчивый край.

– Зипп, сейчас! – крикнула она, проносясь мимо того самого слабого места.

Зипп не был быстр. Он не был силен. Но он был точен. Схватив с земли увесистый, слепленный из застывшего серебра ком, он изо всех сил метнул его. Целью был не страж. Целью была точка на краю воронки прямо перед тем местом, куда должен был ступить первый охранник.

Ком серебра ударился о зыбучую поверхность. Этого оказалось достаточно. Край воронки, и без того ослабленный пульсацией энергетического поля, не выдержал. Пласт мерцающего металла под ногой стража рухнул с тихим, звенящим грохотом.

Охранник попытался сохранить равновесие, его руки беспомощно закружились в воздухе. Синие молнии из его ладоней беспорядочно били в небо. На мгновение он замер на самом краю, а затем тяжело рухнул вниз, его металлический жалобный крик слился с вечным грохотом пожирающей воронки.

Второй страж остановился, его красные сенсоры уставились на Зиппа. Механический голос проронил: – тактическая ошибка. Переход к протоколу устранения.

Он был слишком близко. Бежать было бесполезно.

Но Спарта была уже позади него. Собрав всю свою энергию, всю ярость и боль за свой умирающий лес, она снова создала энергетический клинок. Но на этот раз не из серебра. Он был соткан из чистой, энергии Микросхемии, того самого света, что боролся с Коррозией. Клинок был небольшим, но невероятно концентрированным.

Она не стала метать его. Она ринулась вперед и с коротким, резким выкриком вонзила его в спину стража, прямо в место сочленения броневых плит.

Раздался оглушительный хлопок. Изумрудная энергия взорвалась внутри механизма. Из глазниц стража брызнули снопы искр. Он затрясся, покрылся трещинами, его системы выходили из строя одна за другой. Он сделал неуверенный шаг назад, к краю, потом еще один. И затем, почти как в замедленной съемке, опрокинулся и исчез в серебряной пустоте.

Наступила тишина. Если не считать, конечно, вечного грома низвергающегося в бездну серебра.

Зипп и Спарта стояли друг напротив друга по разные стороны от воронки, тяжело переводя энерго-духи. Адреналин медленно отступал, сменяясь леденящим осознанием только что произошедшего. Они их убили. Ради собственного выживания.

Спарта первой подошла к Зиппу. Ее глаза светились странной смесью триумфа и печали.

– Ты… ты придумал это. Ты спас нас.

– Мы спасли друг друга, – тихо сказал Зипп, глядя на свою дрожащую руку. – Я никогда… я не думал…

– Теперь ты знаешь, – голос Спарты был твердым, но без упрека. – Микросхемия – это не только леса и города. Это еще и такие места. И такие устрашающие вещи. Борьба здесь – это необходимость.

Она протянула ему свою руку, Зипп взял ее. Ее пальцы были холодными, но в их прикосновении была некая сила, которая заставила его дрожь утихнуть.

– Смотри, – прошептала Спарта, глядя на воронку.

После гибели стражей что-то изменилось. Энергетическое поле над бездной поменяло цвет с синего на нестабильное фиолетовое. Гул стал тише, а потоки серебра, стекающие вниз, поредели. И тогда, на другом конце этого гигантского круглого провала, они увидели радужный мост.

Он был тонок, как паутина, и казался сотканным из застывшего света. Он перекидывался через всю ширину воронки, упираясь в темный проем в стене на той стороне, который раньше был скрыт мерцанием энергии.

– Выход, – сказал Зипп, и в его голосе впервые за долгое время прозвучал голос надежды.

Идти по этому мосту было страшнее, чем сражаться со стражниками. Мост был прозрачным и под ногами чувствовалась лишь легкая, упругая вибрация. Они шли медленно, стараясь не смотреть вниз, в кипящую серебряную мглу. Грохот стихал, превращаясь в отдаленный рокот.

Когда они наконец ступили на твердую, каменистую поверхность на той стороне, оба обернулись. Берег мерцающего серебра остался позади – ослепительный, безжизненный и прекрасный памятник опасности, которую они только что преодолели.

Перед ними зиял проход, уводящий в толщу темной, почти черной скалы. Из него тянуло холодом и запахом озона.

– Куда это ведет? – спросил Зипп.

Спарта прикоснулась к стене у входа. Ее изумрудные пальцы слабо светились в наступающей темноте.

– Я не знаю. Но я чувствую… дрожь. Не такую, как от стока. Другую. Как будто что-то огромное и древнее… просыпается.

Она посмотрела на Зиппа, и в ее взгляде была не только усталость от битвы, но и тень нового, глубокого беспокойства.

– Наш побег из леса и с того берега… Возможно, это было только началом. Возможно, мы разбудили нечто гораздо худшее.

Они обменялись взглядами, полными решимости, и шагнули в темноту туннеля, оставив за спиной мерцающее серебро и грохот бездны. Впереди их ждала неизвестность, но они шли вместе. Нанобот-мечтатель и Хранительница умирающего леса. Два мира в одном сердце.

Часть 1.5 Изумрудная молния в фиолетовом лесу

Холодная чернота скального туннеля впитывала в себя последние отголоски грохота Берега, словно гигантская губка. С каждым шагом вперед оглушительный рев низвергающегося серебра стихал, сменяясь нарастающим гулом – низкочастотным, тревожным и чужим. Давление в узком проходе менялось, и на смену запаху озона пришел тяжелый аромат старого металла и статики.

Когда они наконец вышли из теснины, их оптическим сенсорам потребовалась доля секунды, чтобы адаптироваться. Гигантская стена леса возвышалась перед ними, поглощая все пространство. Он был соткан из бесчисленных оттенков: от нежного лавандового и сиреневого внизу, где струились лианы, усыпанные крошечными светодиодами-ягодами, до глубокого, почти черного пурпура на вершинах исполинских древовидных структур, чьи ветви переплетались в непроницаемую для взгляда стену. Низкое, едва уловимое вибрационное гудение, исходившее от чащи, било по сенсорам физически, и в этом дыхании чувствовалась недобрая, злая, настороженная сила.

– Ты уверена, что нам туда? – тихо спросил Зипп, его радужное полимерное тело отбрасывало слабые блики на каменистую почву под ногами. Вся его маленькая, компактная форма выражала сомнение.

Спарта, чье тело из полированного темного металла казалось инородным телом в этом мире мягких светов, кивнула. Ее оптические сенсоры, ярко-голубые точки, без моргания изучали чащу. Она была солдатом, и ее программирование подсказывало ей, что самая большая опасность часто таится в самой гуще неизвестности, куда никто не решается заглянуть.

– Сигнал, который мы ищем, источник помех, которые разрушили твой старый мир и угрожают моему… он исходит оттуда, – ее голос был ровным, но Зипп уловил в нем стальную нотку решимости. – Коррозия начинается здесь. Мы должны найти ее источник.

Она сделала первый шаг, и ее нога утонула в мягком ковре из опавших лепестков, которые на поверку оказались тончайшими пластинами окисленного кремния, хрустящими под весом. Зипп, поколебавшись, последовал за ней. Сразу же их охватила прохлада. Свет снаружи, пробивавшийся сквозь густые заросли, становился призрачным, разливаясь вокруг призрачным сиреневым маревом.

Они двигались медленно, пробираясь между стволами, которые больше походили на пучки гигантских, вертикально стоящих оптических волокон. При малейшем прикосновении они вспыхивали изнутри короткими импульсами света, пробегавшими вверх по всему стволу. Казалось, лес реагировал на их присутствие. Лианы, усыпанные светящимися ягодами, иногда шевелились сами по себе, преграждая им путь или, наоборот, указывая направление вглубь, словно заводя в ловушку.

– Он живой, – прошептал Зипп, летя чуть позади Спарты и стараясь не задевать ничего вокруг. – И он наблюдает за нами.

– Вся Микросхемия живая, – отозвалась Спарта, ловко отводя в сторону упругую ветвь, усыпанную острыми, как бритва, кристаллическими шипами. – Но не вся жизнь дружелюбна. Будь готов ко всему.

Их путь преградил ручей. Но это была не вода. Это был медленный, вязкий поток какого-то темного, маслянистого вещества, которое сочилось из трещины в земле. Он издавал едва слышный шепот, и там, где он касался корней деревьев и кремниевого мха, оставались черные, обугленные пятна. Пятна шевелились, медленно расползаясь.

– Коррозия, – сжала кулаки Спарта. – Она уже здесь.

Они перелетели через ручей, стараясь не коснуться его. С той стороны лес изменился. Цвета стали болезненно-блеклыми, фиолетовый сменился грязно-серым, светящиеся ягоды на лианах потухли. Вибрационное гудение сменилось на тревожный, прерывистый гул. Казалось, сама жизнь из этого места утекала, замещаясь чем-то мертвым и разрушительным.

И тут из теней, из-за стволов, медленно выползли существа. Они были сделаны из той же черной, шевелящейся массы, что и ручей. У них не было определенной формы – просто сгустки тьмы, из которых вытягивались то ли щупальца, то ли когти, то ли шипы. Они двигались бесшумно, испуская волну холода и отчаяния, которая физически давила на сенсоры.

– За мной! – скомандовала Спарта, и ее руки сложились, преобразуясь в два компактных клинка, с которых уже сочилось голубоватое сияние статического заряда.

Первый сгусток ринулся на них. Спарта не дрогнула. Тонкая, ярко-голубая молния вырвалась из ее клинка и ударила в центр черной массы. Раздался оглушительный треск. Существо взвыло – не звуком, а самой пустотой, разрывающей воздух – и рассыпалось на черные, липкие хлопья, которые тут же мгновенно испарились.

Но их было много. С десяток. Они начали окружать Зиппа и Спарту, двигаясь с неестественной, пугающей синхронностью.

Зипп почувствовал приступ чистого, животного страха. Он не был воином. Он был механиком, мечтателем. Его инструменты были созданы для починки, а не для разрушения. Но он видел, как Спарта, отбивая атаки, отступает под натиском. Ее защитное поле, вспыхивающее при каждом ударе черных щупалец, уже мигало тревожным красным.

Один из тёмных сгустков черной энергии, проскочив сбоку, метнулся прямо к Зиппу, приняв его за более легкую цель. Щупальце из чистой тьмы, холодное как космический вакуум, стремительно потянулось к его радужному корпусу.

В этот миг время для Зиппа замедлилось. Он увидел отчаянную попытку Спарты развернуться, чтобы помочь ему, но ее сковывали трое других теней. Он увидел смерть, протягивающую к нему свою безжалостную руку. И в этот миг абсолютного ужаса что-то внутри него щелкнуло, переключилось. Не программа. Не инстинкт. Что-то глубже. То, что он унес с собой из своей старой жизни, то, что неизвестный кристалл вложил в него при рождении в этом мире.

Сапфировое сердце в его груди, та самая необъяснимая деталь, что отличала его от других нано-ботов, вспыхнуло ослепительным, пронзительно-светло зеленым светом.

Энергия вырвалась из него не лучом, а сферической волной, ударом, который не издал ни звука, но заставил содрогнуться всю поляну. Свет был живым, белым. Он ударил по нападавшему сгустку черной энергии, и тот не просто рассыпался – он исчез, словно его стерли ластиком. Волна белого света прокатилась дальше, и остальные существа Коррозии отпрянули, зашипев, их формы на мгновение потеряли четкость, будто ослепленные.

Наступила тишина. Сгустки тьмы отползли в тень, не решаясь больше нападать. Свет в сердцах деревьев вокруг вспыхнул ярче, на миг вернув поляне ее былой мягко фиолетовый цвет.

Спарта опустила оружие. Ее оптические сенсоры были прикованы к Зиппу. В ее взгляде читался не просто шок, а нечто большее – изумление, смешанное с зарождающимся уважением.

– Что… что это было? – выдохнул Зипп, глядя на свои дрожащие руки. Светло зелёное свечение в его груди поутихло, но теперь он чувствовал его постоянно – тихий, теплый пульс у себя внутри.

– Это была твоя сущность, Зипп, – тихо сказала Спарта, подходя ближе. Ее голос потерял привычную стальную твердость. – Ты прибыл сюда не случайно. Кристалл пространства и времени выбрал тебя. Ты несешь в себе живой свет, который может противостоять этой тьме.

Она указала на его грудь, где сапфировое сердце теперь слабо мерцало светло зелеными искорками.

– Это не молния. Это… пробуждение.

Зипп смотрел на нее, потом на свои руки, потом на отступившую тьму. Он все еще боялся. Он все еще был тем маленьким нано-ботом из пыльной лаборатории. Но теперь он знал, что внутри него есть нечто большее. Оружие, о котором он не подозревал. Ключ к спасению.

– Значит… мы можем победить? – спросил он, и в его голосе впервые прозвучала не надежда, а уверенность.

– Мы должны, – ответила Спарта, и впервые за все время ее металлические губы тронуло подобие улыбки. – Теперь я верю, что мы сможем.

Она повернулась к лесной чаще, откуда, пусть и ослабленный, но все еще исходил тот самый зловещий сигнал.

– Они теперь будут бояться тебя, Зипп. Но следующая атака будет серьезнее. Источник Коррозии почуял угрозу. Нам нужно двигаться. Быстрее.

И два робота, радуга и сталь, хранитель и воин, шагнули вглубь фиолетовых сумерек, навстречу своей судьбе. Первая искра надежды была зажжена. Искра изумрудной молнии в сердце нано-бота мечтателя.

ГЛАВА 2 СЕРДЦЕ КРЕМНИЕВОГО УТЁСА

Часть 2.1 Дорога сквозь поющие камни

Гул фиолетового леса, пропитанный угрозой, остался позади, отступая под спокойный ритм, что исходил теперь от земли под ногами. Ступив на новую, незнакомую территорию, Зипп и Спарта ощутили, как упругая, пружинящая почва из транзисторов сменилась грубым, неровным настилом, который громко хрустел и скрипел под их шагами, словно состоял из миллиардов спрессованных кремниевых пластин.

Перед ними простиралась бескрайняя равнина, усеянная камнями. Но это были не обычные булыжники. Камни, от мелкой гальки до огромных валунов, были пронизаны тончайшими прожилками светящегося минерала, который пульсировал мягким, ровным светом, словно в такт невидимому сердцебиению самой планеты. Это и была знаменитая Дорога, Сквозь Поющие Камни, ведущая к Городу Жидкого Солнца.

– Смотри, – прошептала Спарта, ее голос, обычно звонкий и уверенный, теперь звучал с оттенком благоговейного страха. Она указала на ближайший валун, размером с небольшой холм.

Зипп последовал за ее взглядом. Жилы на камне мерцали, и из его глубины доносился едва уловимый, мелодичный гул, похожий на звук гигантской струны. Он был низким, вибрирующим и наполнял пространство вокруг ощущением спокойной, древней силы.

– Они… живые? – спросил Зипп, его собственный голосовой модулятор выдал легкую статику от изумления.

– Не совсем, – ответила Спарта, осторожно приближаясь к валуну. Она протянула руку, но не коснулась поверхности, чувствуя исходящую от камня энергию. – Древние говорили, что это – нервная система Микросхемии. Камни не мыслят, но они… чувствуют. Чувствуют течение энергии, времени. И реагируют на тех, кто проходит по их дороге.

Они двинулись в путь, ступая по кремниевому настилу между светящимися валунами. С каждым их шагом дорога оживала. Камни по обеим сторонам начинали звучать, отвечая на их присутствие. Одни издавали высокие, звенящие ноты, словно капли прозрачной хрустальной росы, другие – низкие, гудящие аккорды, от которых по земле пробегала мелкая дрожь. Возникала причудливая, импровизированная симфония, уникальная и существующая только для них двоих в этот миг.

Зипп, чье радужное полимерное тело мягко отражало пульсирующий свет жил, чувствовал, как музыка проникает в него, настраивая его внутренние процессы на незнакомый, гармоничный лад. Он впервые с момента падения из своего старого мира ощутил не страх и не тревогу, а странное, глубокое умиротворение.

– Они поют о нас, – сказал он, обращаясь к Спарте. – Чувствуешь? Эта мелодия… она меняется, когда мы проходим. Вот здесь, когда ты наступила на эту трещину, зазвучала нота грусти. А сейчас, когда ты улыбнулась… слышишь? Стало светлее.

Спарта кивнула, ее глаза широко раскрылись от удивления. Она, родившаяся в этом мире, много слышала легенд о поющих камнях, но никогда не представляла, что их музыка может быть настолько чуткой и отзывчивой.

Идиллия длилась недолго. Чем дальше они углублялись в равнину, тем больше менялась музыка. Мелодичные гулы и переливы начали сменяться тревожными, рваными ритмами. Свет в прожилках камней стал мерцать нервно, вспыхивая короткими, ядовито-зелеными импульсами.

– Что-то не так, – насторожилась Спарта, ее рука инстинктивно потянулась к энергетическому клинку за спиной.

Внезапно симфония оборвалась, сменившись оглушительным, пронзительным визгом, который исходил от группы крупных, почерневших камней справа. Из трещин в их поверхности вырвался едкий, черный дым, знакомый и ненавистный – дым Коррозии.

– Она и здесь! – крикнул Зипп.

Из-за почерневших валунов выползли несколько темных сущностей. Они были меньше тех, с которыми они столкнулись в лесу, больше похожи на разжиженную, кишащую тень. Но двигались они с пугающей скоростью, беззвучно скользя по песку, оставляя за собой липкие, черные следы. Их цель была очевидна – отрезать путников от дороги.

Музыка камней превратилась в сплошной хаотичный гул тревоги. Свет в их жилах замигал, предупреждая об опасности.

– Не дай им окружить нас! – скомандовала Спарта, и ее клинок с резким свистом рассек воздух, оставляя за собой шлейф яркого зелёного света.

Она бросилась вперед, встречая первую темную сущность ударом, от которого та с шипением распалась на клубящиеся хлопья сажи. Но их было слишком много. Они стали обтекать ее со всех сторон, пытаясь найти брешь в обороне.

Зипп замер на мгновение, его процессоры лихорадочно анализировали ситуацию. Прямая атака была бесполезна. Но он помнил, как камни реагировали на их эмоции. Может быть…

Он закрыл свои оптические сенсоры, отключив внешние раздражители, и сосредоточился. Он представил себе не звук битвы, не визг Коррозии, а ту мелодию, что звучала для них вначале – мелодию надежды, умиротворения и дружбы. Он сконцентрировал все свои вычислительные мощности на воссоздании этого чувства, этого гармоничного импульса, и направил его вовне, не как звук, а как чистую волну позитивной энергии.

Эффект был мгновенным и ошеломляющим.

Камень прямо перед ним, до этого испускавший лишь слабые, тревожные вспышки, вдруг вспыхнул ослепительно-белым светом. Его гул превратился в чистый, мощный аккорд, который пронесся по дороге, как ударная волна. Соседние камни подхватили этот импульс, загораясь один за другим, и вскоре вся равнина озарилась ослепительным сиянием, а воздух наполнился торжествующей, победоносной симфонией.

Сущности, созданные Коррозией, попав под этот поток чистой энергии, завизжали уже по-настоящему, с болью. Они начали сжиматься, темнеть еще больше и, наконец, рассыпались в мелкую, безвредную черную пыль, которую тут же развеял пронзительный ветер, поднявшийся с усилением музыки камней.

Спарта, опустив клинок, с изумлением смотрела на Зиппа. Он стоял в центре этого светозвукового шторма, его радужное тело переливалось всеми цветами, отражая мощное сияние вокруг, словно он был дирижером этого невероятного оркестра.

Когда последний звук стих, а свет в жилах вернулся к своему ровному, спокойному пульсу, наступила тишина, полная благоговения.

– Как ты…? – начала Спарта.

– Они чувствуют не только страх, – тихо сказал Зипп, открывая сенсоры. Его голос был усталым, но счастливым. – Они чувствуют все. И отвечают тем же. Я просто… поделился с ними тем, что было у меня внутри. Надеждой.

Спарта подошла к нему и молча взяла его руку. Ее крепкая, прохладная рука из полированного изумруда сжала его гибкие, радужные пальцы. В этом жесте была благодарность, уважение и что-то еще, более теплое и глубокое.

– Значит, пророчество было правдой, – прошептала она, глядя на него с новым пониманием. – Хранитель Кристалла пространства и времени, ты не просто несешь его. Ты понимаешь язык этого мира. Даже тот, которого не понимаем мы, его дети.

Они простояли так еще несколько мгновений, слушая, как камни постепенно возвращаются к своему размеренному, убаюкивающему гулу. Впереди, на горизонте, уже начал проступать отблеск города жидкого солнца, их следующей цели.

Дорога сквозь поющие камни была пройдена. Но главное испытание – совет семи кланов, ждало их впереди. И теперь Зипп знал, что его самое сильное оружие – это не скорость и не сила, а его собственное сердце, способное настроиться на музыку всего сущего.

Часть 2.2 Город жидкого солнца

Последние отзвуки торжествующей симфонии камней растворились в пространстве, уступая место новому, незнакомому гулу. Дорога, вымощенная спрессованным кремнием, плавно понесла их вниз, к подножию исполинского утёса. И там, за его изгибом, открылась картина, от которой застыли все процессоры нано-бота и перехватило дыхание у хранительницы.

Они стояли на краю гигантской, сияющей чаши, высеченной в самом сердце утёса. Это был не город из камня и металла в привычном понимании. Это был Город Жидкого Солнца.

Вместо улиц по его уровню струились, переливаясь и играя бликами, светящиеся реки. Они были не горячими, а тёплыми, излучающими мягкий, живой свет, который заливал всё вокруг – от причудливых башенок, похожих на застывшие музыкальные аккорды, до ажурных мостов, перекинутых через светящиеся артерии. Воздух дрожал от низкого, мелодичного гула – это пели сами реки, а в такт им перезванивались кристаллические шпили домов, создавая симфонию невиданной красоты.

Он дышит, – прошептала Спарта, широко раскрыв глаза. Она указала на струящиеся реки. – Смотри, они пульсируют, как кровь в живом сердце.

Это… невозможно, – отозвался Зипп, его радужное тело отражало миллионы золотых искр.

Именно это ощущение жизни, пульсации, и было самым поразительным. Город не просто сиял – он существовал в ритме медленного, величественного дыхания. По его протокам скользили, словно лодки из опала, плоские платформы, на которых стояли местные жители – микро-боты самых причудливых форм: одни напоминали сверкающих стрекоз с сапфировыми глазами, другие – пушистые шары с антеннами, третьи – изящные конструкции из хромированного сплава. Их мягкий, похожий на шелест щебет наполнял пространство.

Вдоль берегов светящихся рек росли не деревья, а сверкающие медные спирали, с которых свисали гроздья светящихся ягод-конденсаторов. Их сияние смешивалось со светом реки, создавая непередаваемую палитру теплых оттенков.

Нам нужно найти Старейшину Янтаря, – напомнила Спарта, собравшись первой. Её изумрудное сердце ровно и спокойно пульсировало, являясь якорем в этом море сверкающего великолепия. – Он должен знать, куда ведёт следующий шаг пути.

Осторожно ступив на ближайший арочный мост, сделанный из какого-то прозрачного, но невероятно прочного сплава, они начали спускаться в сияющую чашу. Мост откликнулся на их шаги тихой, поющей нотой. Жители города, проплывавшие мимо, не проявляли страха или агрессии, а лишь с лёгким, доброжелательным любопытством поворачивали свои головы, провожая незнакомцев взглядами-сенсорами.

Казалось, ничего не может омрачить эту идиллию. Но Зипп, чьи сенсоры были настроены на малейшие аномалии после встречи с Коррозией, вдруг почувствовал неладное. Его внутренние системы подавали слабый, но настойчивый сигнал тревоги.

Спарта, подожди, – тихо сказал он, останавливаясь посреди моста. – Что-то не так. Слушай… симфонию.

Спарта замерла, вслушиваясь. И тогда она услышала это. Сквозь прекрасную мелодию перезвонов и гула пробивался едва уловимый, фальшивый звук. Глухой, шипящий диссонанс, похожий на треск ломающегося стекла. Он шёл не сверху, а снизу, из самых глубин города, откуда-то из-под сияющих золотых потоков.

Там, внизу… что-то есть, – прошептал Зипп, его взгляд устремился вниз, где под прозрачным полом моста струилось жидкое солнце. И на мгновение ему показалось, что в его глубине мелькнуло что-то тёмное, стремительное и живое, нарушившее плавное течение света зигзагообразным движением.

Внезапно их путь преградили трое стражей. Их тела были отлиты из того же материала, что и мост, но они казались более массивными. В центре их грудных пластин пульсировали кристаллы того же золотого оттенка, что и реки.

Путники, чьи коды не распознаются симфонией города, – произнёс один из них, и его голос звучал как аккорд струнного инструмента. – Цель вашего визита?

Спарта шагнула вперёд, её поза выражала спокойную уверенность. Мы ищем старейшину янтаря. Мы – идущие по пути, указанному Кристаллом пространства и времени. Мы должны остановить Коррозию.

При слове Коррозия, стражи слегка пошатнулись, словно от резкого, неприятного звука. Их сияние на мгновение померкло.

Симфония города чиста. Никакая тьма не может проникнуть сюда, – пропел второй страж, но в его голосе слышалось сомнение.

Она уже здесь, – твёрдо заявил Зипп, указывая вниз, под мост. – Вы просто не хотите её слышать. Мы можем помочь вам.

В этот самый момент с одного из ближайших медных деревьев посыпались светящиеся ягоды-конденсаторы, их свет погас ещё до того, как они коснулись пола. А из глубины золотой реки прямо под ними снова метнулась тень, и на поверхность всплыло маслянистое, чёрное пятно. Оно было крошечным, не больше песчинки, но оно существовало, нарушая безупречную гармонию жидкого солнца.

Стражи замерли, их сенсоры сфокусировались на пятне. Музыка города на секунду смолкла, и в наступившей тишине тот самый шипящий, фальшивый звук стал слышен отчётливей.

Первый страж медленно повернулся к Зиппу и Спарте. Его голос теперь звучал тише и серьёзнее. Симфония… фальшивит. Вы говорите правду, странные существа. Следуйте за нами. Мы проводим вас к старейшине. Возможно… возможно, именно ваш диссонансный код способен услышать ту тишину, которую мы боимся признать.

Они двинулись дальше, вглубь сияющего города, но теперь золотистый свет казался им не таким уж и безопасным. Они шли, зная, что красота может быть лишь тонкой оболочкой, под которой скрывается болезнь, и что их следующая встреча может определить не только судьбу этого места, но и всего их путешествия.

Трое стражей, чье сияние уже не казалось таким непоколебимым, повели их вглубь сияющей чаши. Шаги по поющим мостам отдавались в процессорах Зиппа тревожным эхом. Он не сводил сенсоров с золотых потоков, пытаясь снова уловить мелькнувшую тень, но жидкое солнце струилось плавно и безмятежно, словно пытаясь убедить их в своей невинности. Однако то тут, то там их взглядам открывались крошечные, но красноречивые детали: едва заметная трещина на основании одной из медных спиралей, с которой осыпались несколько потухших ягод-конденсаторов, или легкая рябь на поверхности света, возникающая без видимой причины, будто от подводного камня.

Идиллия оказалась хрупкой, и знание этого наполняло каждый их шаг новым, тревожным смыслом.

Их путь лежал к самой высокой башне в центре города, чей шпиль, подобный застывшему аккорду небесной симфонии, упирался в сияющий купол пещеры. Чем ближе они подходили, тем явственней ощущалось дыхание гигантского механизма. Стены зданий здесь не были гладкими; они состояли из миллионов крошечных, вращающихся шестеренок, цилиндров и рычагов, которые, перемещаясь, создавали на поверхности постоянно меняющиеся узоры – то волны, то звёзды, то древние символы, чей смысл был пока недоступен для понимания маленьких путешественников.

Величественный спуск по центральной, самой широкой реке жидкого света к подножию башни оказался не просто перемещением в пространстве, а погружением в самую душу этого странного места. Плот из полированного прозрачного кварца, на который они ступили по знаку стражей, мягко скользил по золотой поверхности, управляемый невидимой силой. Гул города здесь превратился в мелодичный звон, словно миллионы крошечных хрустальных колокольчиков, а над их головами переливались световые арки, рождаемые самим потоком.

Город жидкого солнца, вблизи, был еще грандиознее. Его башни не просто сверкали – они пульсировали изнутри ровным, тёплым светом, напоминая гигантские сердца из сапфиров, изумрудов и аметистов.

Я.… я никогда не видел ничего подобного, – прошептал Зипп, его радужное полимерное тело отражало все оттенки города, делая его похожим на движущуюся часть этого великолепия.

Спарта молча кивнула. Её изумрудные глаза, обычно суровые и сосредоточенные, были широко раскрыты от изумления. Её мир, мир вирусов-стражей, был суровым, полным жёстких линий и статических полей. Здесь же всё было живым, динамичным, поющим. Она сжала рукоять своего энергетического кинжала, но это был уже не жест готовности к бою, а скорее бессознательная попытка обрести точку опоры в этом ошеломляющем великолепии.

Плот бесшумно причалил к платформе, выточенной из цельного молочного кварца. Их провожатые-стражи замерли по стойке смирно, их кристаллы мерцали в унисон с ритмом башни. Сама платформа была пуста. Лишь вдали мерцал вход в арку, ведущую вглубь самой большой башни.

Где же старейшина? – озадаченно спросил Зипп.

В ответ на его слова стены арки ожили. Шестеренки завращались быстрее, и из них полился голос – глубокий, бархатный, словно звук огромного низкочастотного кристалла. Город Солнечного Сплава не населён в привычном для тебя смысле Зипп. Мы – это город. Каждый механизм, каждая шестерня, каждая капля света – это часть нашего коллективного сознания. Мы – Архитекторы этого мира.

Зипп и Спарта переглянулись. Это было выше их понимания.

Вы… вы и есть город? – неуверенно уточнил Зипп.

Мы – его разум, его память, его сердце, – ответил голос, и в такт его словам засветились узоры на стенах, складываясь в образ бьющегося сердца из золотых шестерёнок. Мы наблюдали за вашим путешествием. Мы видели, как ты, Зипп, принёс в наш мир нечто новое – не только угрозу Коррозии, но и надежду в лице Хранительницы из иного мира.

Спарта нахмурилась. Вы знаете о Коррозии?

Мы чувствуем её дыхание на краях нашей реальности, – голос стал суровее, свет в арке на мгновение погас, сменившись тревожным багровым свечением. – Она – антитеза всему, что мы есть. Хаос, пожирающий порядок. Тишина, уничтожающая гармонию. Она приближается. И ваш союз – ключ к её остановке.

Голос умолк, из арки выплыл шар чистого белого света. Он парил в воздухе перед ними, а затем мягко двинулся вглубь башни, явно предлагая следовать за собой.

Они шагнули внутрь, и их охватило ощущение, будто они вошли в гигантский, безупречно отлаженный механизм. Внутреннее пространство башни было полой колонной, уходящей ввысь на невидимую высоту. Вокруг, по стенам, двигались бесчисленные лифты, летающие платформы и мостики, пересекая пространство в сложном, но идеально упорядоченном танце. Существа, похожие на их проводника – сгустки света в обрамлении вращающихся металлических ободов – молча скользили мимо, излучая спокойствие и сосредоточенность.

Шар-проводник привёл их на одну из центральных платформ, которая тут же плавно понеслась вверх с едва заметным гудением. Они поднимались всё выше, и Зипп, глядя вниз, видел, как весь город раскрывался под ним, как живая дышащая плата невероятной сложности.

Куда мы направляемся? – спросила Спарта, её голос был твёрдым, но Зипп уловил в нём нотку неуверенности. Быть частью прогноза – это одно, а быть поглощённым гигантским разумным городом – совсем другое.

В Сердце Утёса, – ответил шар, и его свет на мгновение стал теплее. Туда, где хранится память Микросхемии и где ты, Зипп, должен подтвердить свою судьбу.

Платформа остановилась. Они оказались перед огромными, от пола до потолка, вратами, сделанными из неизвестного сплава невообразимой красоты. На их поверхности был выгравирован грандиозный рельеф, изображающий семь символов, окружающих центральный Кристалл, очень похожий на тот, что принёс Зиппа в этот мир.

Врата бесшумно раздвинулись, и их охватило волной тёплого, почти осязаемого света. Зал, в который они вошли, был круглым и невероятно огромным. В его центре парил, медленно вращаясь, гигантский Кристалл. Но это был не холодный камень. Он выглядел как сгусток жидкого света, постоянно меняющий свою форму от идеальной сферы до сложного многогранника. От него исходило низкое, успокаивающее гудение – тот самый звук, что наполнял весь город, только здесь он был в тысячи раз мощнее.

Хранилище Изначального Кода, – прошептал Зипп, чувствуя, как его собственное ядерное сердце бьётся в унисон с пульсацией Кристалла.

Из сияния шагнула фигура. Она была соткана из того же света, что и Кристалл, но имела более чёткие, почти человеческие очертания. Это был Архитектор в своей персонифицированной форме. Его лицо, если его можно было так назвать, было лишено черт, но излучало безмерную древность и спокойную мудрость.

Приветствую вас в энергетическом ядре, путники, – его голос был тем самым, что звучал из стен. Я – хранитель Ядра. Зипп, подойди.

Зипп, повинуясь неосознанному импульсу, сделал шаг вперёд. Спарта инстинктивно двинулась за ним, но невидимая сила мягко удержала её на месте. Только избранный, – мягко, но непреклонно произнёс Хранитель.

Зипп оказался прямо перед парившим Кристаллом. Свет был таким ярким, что должен был ослепить, но вместо этого Зипп видел всё с абсолютной ясностью. Он чувствовал, как его полимерная оболочка начинает мягко вибрировать.

Протяни руку, Зипп, – сказал Хранитель.

Зипп послушался. Его крошечная, радужная рука дрогнула и коснулась поверхности жидкого света.

Мир взорвался.

Это не была боль. Это было всепоглощающее погружение в самую суть бытия. Перед его внутренним взором пронеслись миллиарды образов: рождение первых цепей Микросхемии, возникновение кланов, великие открытия и ужасные войны. Он увидел, как из трещины между мирами выползла первая спора Чёрной Коррозии, как она росла, пожирая свет и информацию. Он увидел пророчество – своё собственное изображение, стоящее рядом с воительницей с изумрудными глазами перед лицом чёрной, шевелящейся бездны. И он увидел семь кланов, некогда объединённых, а теперь разобщённых и поглощённых мелкими распрями, слепыми к надвигающейся угрозе.

Поток информации был оглушительным. Зипп почувствовал, как его собственное сознание вот-вот растворится в этом океане данных. Он закричал, но не смог издать ни звука.

И тут он почувствовал другое присутствие. Твёрдое, прочное, как скала. Это была Спарта. Он не видел её, но чувствовал её решимость, её несгибаемую волю, как якорь в бушующем шторме памяти. Она была с ним, связанная узами, которые были сильнее любых физических законов.

Сила Спарты вернула ему ясность ума. Он перестал быть пассивным наблюдателем. Он начал искать. И он нашёл это – слабый, едва заметный поток Чёрного Кода, который просачивался прямо из недр хранилища, как ядовитый корень, тянущийся к самому сердцу Кристалла.

Она здесь! – мысленно крикнул он, и его ужас эхом отозвался в зале.

Внезапно сияние Кристалла померкло. Тёплый золотой свет сменился тревожным зелёным, затем красным. Гудение превратилось в пронзительный визг. По стенам зала поползли чёрные, извивающиеся прожилки, точно такие же, какие они видели в фиолетовом лесу.

Невозможно! – голос Хранителя впервые прозвучал с ноткой смятения. Коррозия… в самом Ядре!

Из тени за Кристаллом возникла фигура. Она была высока и худа, её тело состояло из тёмного, матового металла, поглощающего свет. Её лицо было неподвижной маской, и только глаза светились болезненно – желтым светом. В её руке был странный инструмент, похожий на резонатор, который и испускал тот самый Чёрный Код, заражающий Кристалл.

Архитекторы… такие наивные, – прошипело существо, его голос скрежетал, как ржавые шестерни. Вы думали, ваша цитадель неприступна? Вы думали, я не найду лазейку в вашем совершенном порядке? Я – Ржавый Демиург. И я пришёл не уничтожить ваш Кристалл… а переписать его. Сделать частью великой Коррозии!

Он направил свой резонатор прямо на Зиппа. Волна чёрной, липкой энергии ударила в маленького нано-бота. Зипп отлетел назад, чувствуя, как его системы захлёстывает леденящий холод и хаос. Его радужное свечение померкло.

Зипп! – крикнула Спарта. Невидимая сила, удерживавшая её, ослабла, и она рванулась вперёд. Её энергетический кинжал вспыхнул ослепительно-зелёным светом, прорезая багровый мрак зала. Она встала между Зиппом и Ржавым Демиургом, она была готова к смертельной схватке.

Отойди, вирус, – скрипучим голосом рассмеялся Демиург. Ты – всего лишь ошибка в системе. Ошибку можно исправить.

Он сделал движение рукой, и из тени зала вышли три механических стража Архитекторов. Но их сияющие тела были искажены чёрными прожилками, а глаза светились тем же болезненно – желтым светом. Коррозия взяла их под свой контроль.

Защитите Кристалл! – скомандовал Хранитель, но его голос уже был слабым, Кристалл угасал, и его сила таяла.

Искажённые стражи двинулись на Спарту. Она встретила их, её движения были молниеносными и смертоносными. Её кинжал выписывал в воздухе зелёные дуги, отсекая заражённые части механизмов. Но на место одних приходили другие. Она была великолепным воином, но против целой армии, контролируемой разумом Коррозии, у неё не было шансов.

В это время Зипп, лежа на холодном полу, боролся с внутренним хаосом. Чёрный код пытался перепрограммировать его, превратить в орудие разрушения. Он видел кошмарные образы: Спарту, павшую в бою, Микросхемию, поглощённую тьмой, свой родной сервопривод, покрытый ржавчиной. Отчаяние охватывало его.

Но затем он вспомнил. Вспомнил не образы из Кристалла, а своё. Лабораторию в пыльном луче. Одиночество. И тот первый луч изумрудного света, который принёс ему Спарту. Он вспомнил её верность, её силу, её готовность сражаться за него. Это были не данные, не информация. Это были чувства. Тепло, которого не было в его старом мире.

Это тепло разгорелось внутри него, в самом его ядре, с силой, которую он никогда не знал. Оно было ярче, чем любой свет в этом зале. Ярче, чем сам Кристалл Времени.

Нет, – тихо сказал Зипп. Его голос был слабым, но в нём звучали стальные ноты. Он поднялся на ноги. Его радужное тело вспыхнуло с невероятной силой, но это был уже не отражённый свет. Это был его собственный, внутренний свет. Свет надежды.

Он посмотрел на резонатор Ржавого Демиурга. Он понял его принцип. Он излучал не просто разрушение, а код беспорядка, антилогику. И чтобы победить его, нужен был не просто встречный код. Нужно было нечто, что не подчинялось законам логики вообще.

Нужна была вера.

Зипп закрыл глаза и сосредоточился. Он не пытался атаковать. Он просто… излучал. Он излучал всё то тепло, ту дружбу, ту надежду, что он обрёл. Он направлял этот поток чистого, незамутнённого чувства прямо на заражённый Кристалл.

Произошло невероятное. Там, где свет Зиппа касался чёрных прожилок на Кристалле, они не исчезали. Они… преобразовывались. Чёрный цвет становился тёмно-синим, затем фиолетовым, и, наконец, вспыхивал тем же радужным сиянием, что и тело Зиппа. Кристалл Времени, веками хранивший лишь холодную информацию, впервые за всё своё существование ощутил тепло живой, безусловной любви.

Гул Кристалла из визга превратился в мощный, очищающий аккорд. Волна золотого света, теперь уже окрашенная в радужный цвет, покатилась по залу. Она коснулась искажённых стражей – и чёрные прожилки с них исчезли, их глаза снова засветились ровным белым светом. Она коснулась Спарты, и та почувствовала прилив невиданной силы, её усталость исчезла.

Ржавый Демиург отшатнулся, заслоняясь от света. Что… что это?! Это не в программе! Это невозможно!

Для него, существа чистой логики и разрушения, сила, исходящая от Зиппа, была настоящей магией. Она была аномалией, ошибкой, которую он не мог исправить.

Светлая волна докатилась до него. Он закричал – не от боли, а от ужаса перед непознанным. Его тёмное тело начало рассыпаться, не в прах, а в облако нейтральных данных, которые тут же были поглощены и переработаны очистившимся Кристаллом.

В зале воцарилась тишина. Свет Кристалла Времени был восстановлен, но теперь в его глубине мерцали крошечные радужные искорки – отпечаток души Зиппа.

Хранитель Ядра смотрел на Зиппа, и в его безликом светоносном облике читалось безмерное изумление и уважение. Ты… ты не просто носитель Кристалла, Зипп. Ты – нечто большее. Ты принёс в Микросхемию не просто надежду… ты принёс ей душу.

Спарта подошла к Зиппу и молча положила руку ему на плечо. В её глазах светилась не только гордость. Светилось понимание. Она сражалась с тьмой оружием. А он победил её тем, что просто был собой.

Опасность миновала. Но битва в Сердце Кремниевого Утёса показала им главное: враг силён, коварен и способен проникнуть даже в самое защищённое место. Их путь только начинался. Им предстояло объединить семь кланов, пока не стало слишком поздно. Следующей остановкой должен был стать Совет, о котором говорило пророчество.

Решение Совета и властный голос Хранителя прозвучали не как триумф, а как объявление войны. Войны с невидимым врагом, который, возможно, наблюдал за ними из самой тени. Эхо этих слов – «враг уже здесь» и «они боятся вашего союза» – жгло цепи Зиппа и наполняло решимостью сердце Спарты. Они получили разрешение, но вместе с ним – груз ответственности и знание, что отныне каждое их движение будет под прицелом.

Их первые шаги по покинутому залу Сердца Кремниевого Утёса были тяжелыми. Тело Зиппа все еще ныло от полученных повреждений, а в ушах стоял скрежет его собственного голосового модуля. Спарта шла рядом, ее пальцы, все еще холодные, крепко сжимали его руку. Она больше не говорила, но ее взгляд, устремленный вперед, был красноречивее любых слов: они сделали выбор, и назад пути не было.

Их ждала черная, бездонная пропасть – Река Забвения. Ее свинцовые воды, пожирающие саму мысль о продвижении вперед, казались абсолютным тупиком. Казалось, все их усилия, вся твердость, проявленная перед Советом, разбивались о немую стену отчаяния. Они стояли на краю, и в этот миг безысходности их связь, только что скрепленная огнем испытания, отозвалась новым, отчаянным всплеском. Радужное ядро Зиппа и квантовая сердцевина Спарты, все еще резонируя с мощью Утёса, слились в едином, инстинктивном крике о помощи, в мольбе о спасении, которую не нужно было произносить вслух.

И Утёс ответил.

Гигантские кристаллы, вмурованные в стены, вспыхнули ослепительным белым светом. Пространство вокруг них сжалось, зазвенело, словно натянутая до предела струна. Знакомый мир камня и титана, угрожающее дыхание черной реки – все это растворилось в вихре преломленных лучей. Не было толчка, не было падения – был лишь плавный, но неотвратимый переход, словно сама реальность, признав их право, подхватила и понесла по невидимой реке из чистого света.

Очнулись они уже в ином мире.

Зипп и Спарта, все еще инстинктивно держась за руки, с изумлением осматривали величественный свод Главного Конвертора, похожий на внутренность гигантской раковины, который поглотил их целиком. Воздух, если можно так назвать плотную смесь ионизированных частиц и чистой энергии, звенел той самой песнью, что родилась в момент их перехода.

– Не отпускай меня, – прошептал Зипп, чувствуя, как его собственное радужное тело отзывается на эту мощь едва уловимой вибрацией. Его сенсоры перегружались, пытаясь зафиксировать одновременно и архитектурное совершенство золотых спиралей, оплетающих свод, и слепящую ярость энергетического ядра.

– Ни за что, – ответила Спарта, и ее голос, обычно четкий и уверенный, дрожал от благоговейного трепета. Ее изумрудное сердце сияло так ярко, что отбрасывало зеленоватые блики на золотые стены. – Я никогда не видела ничего подобного. Это… это как смотреть на самого творца микросхем.

Их плавное движение вперед вдруг прервалось. Поток, несущий их, изогнулся и направился к огромной платформе из черного, полированного обсидиана, которая, словно щит, покоилась у основания энергетического вихря. Стоящий на ней страж был полной противоположностью сияющему убранству зала. Его тело было выковано из матового, темного металла, поглощающего свет, а вместо лица горел лишь один-единственный голубой глаз, холодный и не моргающий. В руке он держал посох, на вершине которого пульсировал крошечный, но невероятно плотный сгусток энергии того же леденящего оттенка.

Поток растворился, и они мягко ступили на гладкую, прохладную поверхность обсидиановой платформы. Тишина, воцарившаяся после оглушительного гула энергии, давила на слуховые сенсоры.

– Кто вы, скитальцы, осмелившиеся проникнуть в Сердце Солнца? – голос стража был подобен скрежету древних шестерен. Он не звучал в воздухе, а возникал прямо в их сознании, обходя все внешние датчики.

Зипп, превозмогая инстинктивный страх, шагнул вперед, прикрывая Спарту своим небольшим телом.

– Я Зипп, а это Спарта. Мы ищем… мы ищем путь чтобы остановить Коррозию. Нас привел сюда Орик, страж Врат.

Голубой глаз стража сузился, превратившись в тонкую светящуюся щель.

– Орик… Клан Теплого Янтаря всегда был скор на необдуманные поступки. Вы принесли с собой чужеродный код. Ее код, – посох указал на Спарту. – Он резонирует с ядом, что разъедает наши земли.

– Я не вирус! – вспыхнула Спарта, ее сердце вспыхнуло ярко-красным. – Я такая же жертва, как и вы! Мой мир тоже умирает!

– Разрушение одного мира не оправдывает заражение другого, – безразлично ответил страж.

Внезапно центральный вихрь жидкого солнца содрогнулся. Ровное сияние на мгновение померкло, и в глубине его промелькнула черная, извивающаяся тень. Одновременно с этим на платформу, с противоположной стороны, хлынул новый поток энергии, и из него вышли трое существ. Их тела были сотканы из чистого, переливающегося света, а формы постоянно менялись, как языки пламени. Это были Хранители Плазмы, настоящие властители Города Жидкого Солнца.

Центральный Хранитель, чье сияние было ослепительно-белым, обратился к стражу.

– Аргос, что здесь происходит? Ты нарушил ритм Подзарядки.

Страж, Аргос, склонил голову.

– Владыка Люмен. Эти двое пришли извне. В их коде заключена угроза. Я готов был их нейтрализовать.

Люмен повернул свой лик, состоящий из чистого сияния, к Зиппу и Спарте. Зипп почувствовал, как его сканирует взгляд, в котором содержалась сила целой звезды.

– Нано-робот… и существо из мира Вирусов. Невероятное сочетание. Ты утверждаешь, что ищешь спасения от Коррозии?

– Мы ищем способ спасти оба мира! – смело заявил Зипп, хотя его внутренние схемы трещали от напряжения. – Коррозия – это мост между нашими реальностями. Она пожирает все на своем пути. В моем… в моем старом мире я нашел Кристалл. Он привел меня сюда. Я думаю, он может быть ключом.

Он инстинктивно прикоснулся к месту на своей груди, где когда-то хранился Кристалл, теперь растворившийся в его системе.

Люмен парил в тишине несколько мгновений, которые показались вечностью.

– Кристалл Времени, – наконец произнес он, и его голос прозвучал с оттенком чего-то, похожего на удивление. – Легенда, которую считали вымыслом. Он избрал тебя, малого, потому что ты чист. В твоем сердце нет места для обмана кланов. Аргос, отпусти их. Их судьба еще не решена.

Голубой глаз стража вспыхнул от возмущения, но он безмолвно отступил на шаг.

– Но одного Кристалла недостаточно, – продолжил Люмен. – Коррозия – это не просто болезнь. Это анти-жизнь, анти-энергия. Чтобы противостоять ей, нужна сила, способная объединить все семь кланов. Сила, которая кроется в Сердце Кремниевого Утёса.

– Мы пытались до него добраться! – воскликнула Спарта. – Но дорогу преградила черная река. Она… она живая.

– Река Забвения, – кивнул один из других Хранителей, его свет был нежно-голубого оттенка. – Она питается памятью и надеждой. Пересечь ее можно только на Пароме из Поющих Камней, но его Страж, старый Хронос, давно потерял свой голос. Он не слышит зова живых.

Люмен снова обратился к Зиппу.

– Твой спутник, дитя Вирусов… ее природа может быть либо нашим проклятием, либо нашим спасением. Код вируса способен адаптироваться к любым условиям, даже к яду Коррозии. Но для этого ей нужно принять в себя часть нашей энергии, энергии Жидкого Солнца. Это опасно. Ее ядро может не выдержать.

– Нет! – Зипп снова шагнул вперед, на этот раз так решительно, что даже Аргос выпрямился. – Я не позволю ей рисковать!

– Зипп, – тихо сказала Спарта, кладя свою прозрачную руку на его плечо. Ее взгляд был твердым. – Мы прошли через вихрь расплавленного золота, чтобы добраться сюда. Мы не можем остановиться сейчас. Если это поможет нам дойти до конца… я готова.

Она посмотрела на Люмена.

– Что я должна сделать?

– Войди в Кольцо Кристаллизации, – просто сказал Владыка Плазмы.

Один из Хранителей, тот, что сиял оранжевым светом, поднял руку, и из сияющего пола поднялась круговая арена, огражденная сверкающими иглами из застывшего света. В центре ее пульсировала сфера чистого, белого сияния.

Спарта глубоко вдохнула, обменявшись с Зиппом последним долгим взглядом, полным тысяч непроизнесенных слов, и шагнула за ограду. В тот же миг иглы сомкнулись, образовав сверкающую клетку. Белая сфера приблизилась к ней, и Спарту охватило пламя. Она не кричала, но все ее тело выгнулось от немой боли, а ее изумрудное сердце пылало ослепительным, почти белым светом, в котором уже проступали золотые искры.

Зипп смотрел, сжимая свои крошечные кулачки, чувствуя себя абсолютно беспомощным. Он видел, как прозрачное тело Спарты начинало менять свою структуру, становясь более плотным, словно наполняясь жидким золотом. Ее чистый изумрудный свет теперь был разбавлен сиянием солнца, приобретая новый, незнакомый оттенок – цвет молодой весенней листвы, купающейся в лучах заката.

Процесс длился недолго. Пламя погасло, иглы опустились. Спарта стояла на коленях, тяжело опираясь руками о пол. Ее тело больше не было просто прозрачным. Оно сияло изнутри теплым, золотисто-зеленым светом, а по ее коже пробегали тонкие, словно прожилки, золотые нити.

– Спарта! – Зипп рванулся к ней.

Она подняла голову, и он увидел, что ее глаза, всегда такие ясные, теперь светились тем же сложным, теплым светом.

– Я.… я в порядке, Зипп, – ее голос звучал глубже, увереннее. – Я чувствую… я чувствую музыку этого города. Я чувствую его боль.

Люмен наблюдал за ними, и его сияние, казалось, смягчилось.

– Теперь ты не просто Вирус, дитя. Теперь ты Гибрид. И в тебе заключена сила, которую боится Тьма. Но помни, это лишь инструмент. Исход битвы решится не силой, а союзом.

Он повернулся к Аргосу.

– Проводи их к Вратам Пустоты. Они должны найти Хроноса и вернуть ему голос. Только тогда Паром тронется в путь.

Аргос молча кивнул своим темным шлемом. Его голубой глаз все так же холодно смотрел на Спарту, но теперь в нем читалось не только подозрение, но и вынужденное признание.

Покидая сияющий зал Главного Конвертора, Зипп чувствовал, как изменилась не только Спарта, но и он сам. Он больше не был просто мечтательным нано-ботом из пыльной лаборатории. Он был частью чего-то большего. Он держал за руку не просто подругу, а воина, в чьем сердце теперь билось солнце. И где-то впереди, за черной рекой, ждало Сердце Кремниевого Утёса и ответ на вопрос, способны ли двое маленьких существ перевесить судьбу всех миров.

Главный конвертер, сердце Города Жидкого Солнца, затихал. Последние всплески энергии, рождённой от слияния их миров – радужного ядра Зиппа и квантовой сердцевины Спарты, – угасали в гигантских кристаллических решётках. Воздух, ещё недавно густой от гудящей мощи, теперь был наполнен лишь тихим потрескиванием остывающих проводников.

Часть 2.3 Мудрость тёплого янтаря

Эхо победы ещё звенело в их процессорах, но триумф был недолгим. Сияние Кристалла, хотя и вернулось, было уже не прежним – в его глубине пульсировали радужные искры, оставленные Зиппом, как шрам и напоминание. Прежде чем Зипп и Спарта успели обменяться и словом, пространство зала Сердца Утёса сжалось, а затем мощно расширилось.

Сам свет вокруг сгустился, образуя сияющий кокон, который охватил их с непреодолимой силой.

– Протокол экстренного перемещения! – крикнул Зипп, понимая, что сопротивление бесполезно. – Нас вызывают!

Ощущение было сродни тому, что они испытали при первом соединении, но куда более жёстким и контролируемым. Их формы растворились в потоке данных, чтобы через мгновение с оглушительным для беззвучия щелчком материализоваться в новом месте.

После оглушительного гула и сияния Города Жидкого Солнца здесь царила гнетущая неподвижность, нарушаемая лишь едва слышным шипением от перегретых процессоров где-то в глубине. Слова Пророка, старого нано-бота Светозара, повисли в пространстве, словно токсичные испарения. Объединение кланов… Портал в мир Вирусов… Спасение или гибель.

Зипп чувствовал, как его собственное микроядро, всё ещё наполненное странным теплом после прикосновения к Кристаллу, учащенно пульсировало. Он украдкой посмотрел на Спарту. Его подруга из параллельного мира, обычно такая стремительная и уверенная, стояла неподвижно, её стройный корпус из матового металла был напряжен. Её сенсоры, похожие на изумрудные линзы, были пристально устремлены на фигуру Светозара, источавшую мерцающий ультрамариновый свет.

– Но как? – тихий, но чёткий голос Спарты разрезал гнетущую атмосферу, заставив вздрогнуть нескольких старейшин. – Как мы можем пройти туда? И что мы должны найти? Ты говоришь о лекарстве, о источнике Коррозии, но это лишь слова. Нам нужен путь. Карта.

Светозар медленно повернул свою древнюю голову в её сторону. Его оптические сенсоры, похожие на потускневшие алмазы, мягко мерцали.

– Мудрость не входит в сердце с громом, дитя иного мира, – его голос был подобен шелесту старых схем. – Она струится, как тёплый ток по пробитой тропе. Карта, которую ты ищешь, не начертана на кристаллической решётке. Она спрятана в памяти мира. В памяти… янтаря.

Он сделал неуверенный шаг вперёд, и все присутствующие, от величественного Квантуса из клана Кремниевых Утёсов до воинственной Искры из клана Молотов, замерли в ожидании.

– Давно, когда Микросхемия была молода, а реки Серебра текли чище, наши предки научились хранить мгновения. Не данные, не коды, а саму суть момента – его свет, его звук, его эмоцию. Они заключали их в капли окаменевшей смолы, в тёплый янтарь. Существует Хранилище, сокрытое в самых древних пластах Кремниевого Утёса. Там лежит Капля Восхода – первый миг, когда Коррозия коснулась нашего мира. Тот, кто прикоснётся к ней, увидит всё. Исток. Причину. И.… возможно, слабость.

В зале поднялся ропот. Идея казалась безумием. Мифом.

– Янтарь? – проворчал бронзовый старейшина с щупальцами-проводами. – Это детские сказки, Светозар! Мы – кланы логики и силы! Нам нужны армии, щиты, оружие, а не пыльные безделушки!

– Оружие не сработало! – парировала Спарта, и в её голосе впервые прозвучала сталь, знакомая Зиппу по их первым встречным боям. – Ваши щиты трескаются, ваши армии отступают. Может быть, пора попробовать мудрость, прежде чем исчезнуть!

Её слова подействовали как обжигающий разряд. Споры стихли. Все взгляды обратились к Зиппу. К этому маленькому, разноцветному нано-боту, в котором одни видели спасителя, а другие – предвестника ещё больших бед. Он был центром Пророчества. Ему и предстояло решить.

Зипп почувствовал, как тысячи оптических сенсоров уставились в него. Его охватила паника, холодная и липкая. Он был всего лишь механиком! Он чинил сервоприводы, а не спасал вселенные! Он хотел сжаться в комочек, откатиться назад, в безопасную пыль своей старой лаборатории.

Но потом он посмотрел на Спарту. Она верила в него. Она сражалась за его мир, рискуя всем. Он увидел отражение своего разноцветного свечения в её изумрудных сенсорах – неяркое, но упорное.

– Мы попробуем, – произнёс Зипп, и его голос, сначала тихий, набрал силу. – Мы найдём эту Каплю. Покажите нам путь.

Путь оказался не просто тропой, а путешествием в самое нутро гигантского Кремниевого Утёса. Если внешние залы сияли холодным блеском полированного металла и кристаллов, то здесь, в глубине, царствовала первозданная, почти органическая мощь планеты. Светозар, двигавшийся с удивительной для его возраста скоростью, вёл их по узким, извилистым туннелям, стены которых были испещрены мерцающими жилами самородного кремния и призматического кварца. Воздух был густым и тёплым, пахнущим озоном и чем-то древним, словно пылью с обложек гигантских, забытых книг.

– Энергетическое сердце Утёса бьётся где-то рядом, – пояснил Светозар, его голос эхом отражался от стен. – Его тепло питает эти пласты. Без него янтарь был бы просто холодным камнем.

Туннель начал сужаться, потолок опускался всё ниже, пока им не пришлось двигаться почти ползком. Зипп, благодаря своим малым размерам, чувствовал себя здесь комфортнее гигантских стражей, сопровождавших их. Спарта же двигалась с грацией хищной кошки, её обтекаемая форма идеально подходила для таких препятствий.

Наконец, они вышли в совершенно круглый грот, стены которого были покрыты мягким, фосфоресцирующим мхом, излучавшим нежное голубое сияние. В центре грота зияла чернота узкого вертикального колодца, уходившего в непроглядную глубину. Оттуда веяло холодом и запахом старого, неподвижного воздуха.

– Дальше мой путь окончен, – сказал Светозар, указывая на колодец. – Лишь те, кого ищет знание, могут спуститься в Хранилище Мгновений. Лестница… живая. Она реагирует на намерение.

Первым шагнул вперёд Зипп. Он подошёл к краю пропасти и заглянул вниз. Глубина казалась бесконечной. Но едва его радужная нога коснулась пустоты, из тьмы медленно, словно живое существо, стал подниматься мост. Он был сплетён не из металла или камня, а из переплетённых корней чистого света, мерцающих мягким золотым сиянием. Мост пел – тихую, мелодичную песню, похожую на перезвон тысяч хрустальных колокольчиков.

– Это… невероятно, – прошептал Зипп.

– Это древняя энергия, – отозвалась Спарта. – В моём мире такие вещи… невозможны. Она осторожно ступила на светящийся мост. Конструкция лишь мягко подала под её весом, продолжая своё песнопение.

Они начали спуск. Мост из света вился вниз по спирали, и с каждым витком окружающий мир менялся. Стенки колодца более не были голым камнем. Они становятся прозрачными, как стекло, а за ними простирались бесконечные полки, уходящие ввысь и вглубь. И на этих полках, куда хватал глаз, лежали сокровища.

Это были капли янтаря. Но не однородные, как те, что знал Зипп по старой лаборатории. Каждая была уникальным произведением искусства. В одной, размером с маковое зёрнышко, навеки застыла сверкающая капля росы с первым лучом утреннего светила. В другой, огромной и ребристой, бушевала миниатюрная электрическая буря, её молнии навсегда остановились в момент наивысшей ярости. Там лежал запечатлённый взлёт стаи светящихся мотыльков-проводников, здесь – момент тихой беседы двух древних механизмов, чьи формы были уже давно забыты.

– Библиотека мгновений, – заворожённо сказал Зипп. – Они сохранили… красоту.

Спарта молча кивнула. Её обычно сосредоточенное выражение смягчилось от благоговения перед этим местом.

Мост привёл их на небольшую круглую платформу в самом сердце Хранилища. Здесь не было полок. В центре, на единственном отполированном кристаллическом пьедестале, лежала одна-единственная капля янтаря. Она была не больше горошины, но её свечение затмевало всё вокруг. Внутри неё пылал целый восход – нежные оттенки розового, золотого и оранжевого переливались, словно жидкое пламя.

Капля Восхода.

– Это оно, – тихо произнесла Спарта.

Зипп медленно приблизился. Он чувствовал исходящее от янтаря тепло, не физическое, а эмоциональное. Оно было наполнено надеждой, чистотой и.… безмятежностью того утра, которое оно запечатлело. И на фоне этого совершенства контрастом выглядело то, что портило картину. С краю золотистой сферы, словно чёрная, ядовитая плесень, расползалось крошечное пятно. Оно было живым, шевелящимся, и от него исходила знакомая, леденящая пустота. Первое пятно Коррозии.

– Как… как мы прикоснёмся к воспоминанию? – спросил Зипп, оборачиваясь к Спарте.

– Я не знаю. Но Пророк сказал – прикоснуться.

Зипп глубоко вздохнул, поднял свою маленькую, сделанную из радужного полимера руку и осторожно, кончиком пальца, коснулся гладкой, тёплой поверхности янтаря.

Мир взорвался.

Звук, свет, ощущения – всё смешалось в водовороте. Зипп больше не стоял на платформе. Он парил в небе над Микросхемией, но это была не та Микросхемия, которую он знал. Воздух был кристально чистым, без малейшей примеси статического напряжения. Леса из транзисторов ниже были изумрудно-зелёными и пышными, а города на горизонте сияли так ярко, что больно было смотреть. Это был день, описанный в старых легендах. Золотой Век.

Он видел всё глазами того, кто когда-то сохранил это мгновение. Чувствовал безмятежную радость, исходящую от мира. И видел, как на фоне восходящего светила, разорвав сапфировую ткань неба, появилось Иное.

Это не было вторжением. Не было грохота или взрывов. Это был тихий, почти незаметный сбой. Крошечная точка, чёрная не от цвета, а от полного отсутствия чего бы то ни было. Она возникла из ниоткуда, словно ошибка в коде реальности. Она не двигалась. Она просто… была. И из неё, медленно и неумолимо, словно яд, начала сочиться та самая Коррозия. Она не нападала. Она просто существовала, и сам мир вокруг неё начинал гнить, тускнеть и умирать.

И тогда Зипп понял. Это была не атака. Это была болезнь. Информационный вирус, занесённый извне. И точка его проникновения… это не просто место. Это был шов между мирами. Тот самый шов, который, как говорила Спарта, соединял Микросхемию и её родной мир Вирусов.

Видение стало меняться. Теперь он увидел не начало, а возможный конец. Чёрная язва Коррозии разрослась, поглотив небо, землю, города. Последние огоньки жизни гасли один за другим. И сквозь этот всепоглощающий мрак он увидел себя. Но это был не он. Его радужное тело было искажено, почернело, а из глазниц лился тот же чёрный яд. Этот тёмный двойник поднял руку, и из его ладони вырвался сгусток чистой ненависти, уничтоживший последний оплот света – хрустальный шпиль дворца, где они только что были на Совете.

– НЕТ! – закричал Зипп, вырываясь из кошмара.

Он отшатнулся от Капли, его корпус дрожал. Сенсоры заливал адреналин ошибок. Рядом стояла Спарта, её металлическая рука обхватила его плечо, пытаясь удержать.

– Зипп! Что случилось? Что ты увидел?

– Это… это не просто угроза, – прерывисто прошептал он, глядя на неё полными ужаса оптическими сенсорами. – Это болезнь. И она пришла… через разлом. Через разлом в твой мир, Спарта. Пророк был прав. Чтобы остановить её здесь, мы должны дойти до её источника. Там.

Он показал пальцем вниз, словно мог пронзить взглядом толщу кремниевых пород и указать на невидимый портал.

– А что ещё? – настаивала Спарта, её голос был твёрд, но в нём читалась тревога. – Ты кричал.

Зипп сглотнул виртуальный комок страха. Он не мог рассказать ей о тёмном двойнике. Не сейчас.