Восход полукровок бесплатное чтение

1

СВЯЩЕННЫЕ ЛЕСА

Не зря Клинки Урласа стерегут священные пределы мира. Мерцающая тень опускается, невидимые призраки кричат из тёмных углов земли, тогда как иные лишь едва нарушают тишину. Как и во всяком шёпоте, есть истина, что за пределами слов: секреты покрова того, что движет видимым и невидимым. Под звёздным небом, в укромных лесах священного царства, есть лишь один, кто пробуждается из мрака простого сознания. Душа, что спала, – могучая заноза в тканях сотворения, – призвана сорвать надвигающийся катаклизм тьмы, протягивающей руку, чтобы пожрать тех, кто не ждёт удара. Отступник-эльф пробудился.

Он ощутил привкус крови во рту. Кейлин сплюнул и отвёл эльфийское лезвие за спину под углом. Его наставник называл это сторожевой стойкой. Он изучал противника: дыхание, работу ног, едва заметные движения, тонкие намёки на следующий выпад. Противник пошёл вперёд, развернулся, рубанул низом и тут же, подпрыгнув, обрушил клинок на голову. Кейлин ушёл, шагнув влево, и пнул противнику колено. Провёл ладонью по эфесу, провернул клинок для удара – и в последний миг отбил ещё один размашистый рез, целившийся в плечо. Тенистый силуэт эльфийского воина отпрянул и теперь сам занял сторожевую стойку.

Гравий зашуршал под ногами, когда он перенёс вес и бросился вперёд. Противник, застигнутый врасплох его стремительностью, дрогнул. Кейлин ударил дважды. Обнажённую грудь холодил ночной воздух, но полуэльфа это не смущало. Кровь кипела, и драться хотелось ещё сильнее.

На него ринулись ещё двое, крупнее первого. Он подпрыгнул, рассёк одному грудь. Второй оказался упорнее, но чередой филигранных парирований пал и он. Теперь приближался следующий. Этот был ещё больше, и полуэльф понял: нужно быть готовым.

Вокруг него деревья великого эльфийского леса жили песнями ночи. Лёгкое сияние луны лежало на широких зелёных листьях, шуршащих под сильным ветром. Здоровяк уже был рядом. Кейлин попытался оторваться, смещаясь влево, но мечник двигался вместе с ним. До этого он играл по правилам. Мастер был бы доволен его работой, но Кейлин не привык полагаться лишь на наставления.

Он дотянулся за спину, выхватил второй клинок и ринулся на противника. Первым лезвием обрушил град ударов. Ловким поворотом кисти взвёл вражеский меч вверх. Зафиксировал его клинок высоко. Мгновение спустя вогнал второй меч глубоко в живот.

Он улыбнулся, когда тот рухнул на землю.

– Кейлин, твоё мастерство в двуручье исключительное. Жаль только, что подобного ты не делаешь без второго клинка. Я впечатлён, но одобрить не могу. И твой брат тоже этого не одобрит.

Голос принадлежал Мастеру Клинков Рукесу, и в тоне его одобрением не пахло.

– Тогда можете сами рассказать Таслуну о моей глупости, – ответил Кейлин.

– В этом нет нужды, младший брат.

Кейлин обернулся и увидел, как брат подходит к арене. Рухнувшие призрачные формы противников, с которыми он сражался, рассыпались вспышками песка. Таслун подошёл как раз в тот миг, когда последний унесло ветром.

– Клинки используют один меч, а не два.

Таслун был воплощением того, какого мечника Мастер Рукес хотел бы получить. Страшен во многом, он был ещё и высок, и строен. За спиной у него всегда висел длинный изогнутый клинок. Он провёл многие годы, оттачивая своё ремесло, и с ним была родовая сила их отца. Заострённые уши и светлые волосы он носил распущенными до самой спины.

– Я не могу стерпеть, чтобы мой брат так пренебрегал порядком.

– Тогда уж проследи, чтобы Калак знал и не разочаровал тебя. Он к тебе ближе кровью – его эльфийская сторона сильна. Мне приходится за это расплачиваться. Кстати, второй клинок мне дал сам Мастер Рукес, когда понял, насколько я умел с прежним, жестоким, – тем, которым я любил тебя удивлять на поединках. И снова: я буду делать то, что должен.

– А должен ты – сейчас пойти домой. Мастер Рукес закончил твою неутешительную практику.

Рукес подтвердил слова брата: – Завтра, юноша. Продолжим работу с мечом. И, хоть я и одобрил твою работу двумя клинками, ты должен понимать, какие ограничения это накладывает на тебя в Урласе.

– Разумеется, мастер. Я не забыл.

Кейлин поклонился наставнику и пошёл за Таслуном прочь.

Они молча вышли с арены. Под исполинскими соснами, вдоль берега великого озера Элдмер, они переходили по белокаменным мостам, соединявшим булыжные тропы, что опоясывали древние воды их владений. Это были Леса Урласа. Священный остров, целый мир, отделённый от смутных земель. Они жили на окраине этих мест. Их земли окружало большое море, но обычно никто не покидал берегов. Здесь все были в безопасности. То было зачарованное царство, которое могли отыскать и где могли жить лишь те, в чьих жилах текла эльфийская кровь. Это было и владение чистокровных эльфов, но его семье разрешили вход. Их отец был прославленным Клинком, воином из сословия, ведомого искусством клинка, отточенным за сотни лет. Он заслужил место в этом священном царстве эльфов, сражаясь в давних войнах. Но, придя, привёл с собой жену – человеческую.

Кейлин был младше Таслуна и старше Калака, который метался между непреклонным старшим и самим Кейлином в своих стремлениях. Таслун стоял в шаге от вступления в Клинки Урласа. Ему оставалось пройти лишь последние испытания и обряд посвящения в Клинки.

– Твой переход в высокий гард был медленным, – сказал Таслун. – И когда ты завершишь испытания на переход с десятой степени на одиннадцатую, под присмотром Очей Высшего Совета, двумя клинками пользоваться не сможешь.

– Я об этом мало переживаю, – сказал Кейлин, заложив руки за голову, пока они шли. – Уже ясно дали понять, что никому не нужен такой, как я, тренирующийся, чтобы стать Клинком. Сомневаюсь, что меня когда-либо допустят к просмотру советом для перехода в высшие ступени. К счастью, у отца трое детей, которыми можно гордиться. Старший – скоро станет Клинком, дочь, про которую даже величайшие архоны говорят, что она не уступает чистокровным соперникам, и Калак, младший, который, без сомнения, последует за своим «старшим братом», – и речь явно не обо мне.

Калак быстро подтягивался и был во всём похож на брата Кейлина, но до его уровня пока не дотягивал. По правде, Кейлин шёл к тому, чтобы превзойти даже Таслуна, но был уверен: настоящим Клинком ему не стать. Крови эльфа в нём не хватало; он, как и их сестра Алри, пошёл в мать. Вовсе не то чтобы они были непохожи на прочих эльфов, но совет признал их кровь «недостаточно явной». Алри в каком-то смысле повезло. Она была магом, а у магов требования не те, что у Клинков. Она, как и их мать, находилась под руководством Высокого Архона Оаура и постигала множество видов колдовства. Хотя она была младшей, незаметной её назвать было нельзя.

– Ты к Алри тоже ходил смотреть? – спросил Кейлин.

– Ходил. Немного. Я могу выдержать лишь ограниченную дозу повторов со жезлом и заклинаний. Издали всё выглядит эффектно – вспышки, треск чар, – но вблизи я только и думаю, как увернуться от фаерболов да сломать ей посох.

Кейлин рассмеялся: – Ну, это же Урлас. Не вижу, чтобы кому-то из нас довелось когда-нибудь сразиться хоть с кем-то помимо теневых воинов на тренировочной площадке.

Они перешли широкий ручей, стекавший с высоких южных холмов в великое озеро, лежавшее в центре их лесного дома. Несколько фей, сидевших на перилах, перелетели меж ними, пока по тропе навстречу двигалась троица жриц. Таслун и Кейлин оба склонили головы и посторонились.

– Слава Эте, юные Урласа, – сказала одна из них, проходя мимо.

– Да будет превознесена Эта, – сказал Таслун.

Кейлин промолчал и лишь посмотрел на брата, пока жрицы проходили.

Они снова пошли, углубляясь меж исполинских сосен леса Фелкрас, одного из самых дальних окраин за пределами столицы.

– Знаешь, благословения Эты тебе ещё пригодятся, – поддел Таслун. – Ты возопишь, а Эта переберёт в памяти все молитвы и скажет: «Кейлин мне не молился, значит, помочь не могу».

Кейлин кивнул: – Если мне понадобится богиня, чтобы выручить, значит, я провалил уроки Мастера Рукеса. Мне достаточно моих клинков, братец.

Таслун взглянул на него и улыбнулся: – Жаль, отец велел проследить, чтобы ты не ушёл в самоволку; а то бы мы испытали твоё двуручье против моего меча.

Кейлин покачал головой: – К чему это? Неужели не веришь, что твоего мастерства достаточно? Мы каждый раз заканчиваем вничью.

– Я бы показал тебе, что значит быть настоящим мечником. На ничью не тянет поединок, который превращается в твоё валяние по земле, словно зверь, с пылью в моих глазах.

– Но это ты об «честном поединке». В бою такое оправдано. Поединку можно учиться. Я рассчитываю применять своё искусство не только в нём.

– И только с благословения Мастера Рукеса, которого ты не дождёшься, пока упираешься в два клинка. Может, он и закроет глаза на твою полуэльфью кровь, если ты, наконец, примешь его учение.

Таслун говорил с ним голосом отца, и это раздражало.

– Я не отвергаю его учение; просто считаю, что его можно дополнить. Уставы Клинков сковывают наши действия.

– Традиции предков не дополняют. Когда-нибудь поймёшь.

Кейлин остановился: – А когда-нибудь поймёте вы, что я не стану за наших предков так, как вы. Мы с тобой одинаковые – полукровки. Но тебя совет признал «чистым», а меня – нет.

Таслун обернулся: – Мне всё равно, станешь ты как я или нет, но пора прекратить ссоры, которыми мы живём каждый день. На совет мы не влияем. К тому же отец сегодня был неспокоен. Никогда его таким не видел. Наверняка пришли вести из внешнего мира.

– Извне? С каких это пор вести доходят до нас?

– Высший совет всегда в каком-то контакте с эльфами в других землях, но чтобы я это видел – никогда… Я не стану гадать о том, чего не знаю. Скоро всё прояснится. Думаю, потому отец и хотел, чтобы ты был дома до восхода луны.

Кейлин уловил в словах брата нечто – тот нервничал. Качество, которое Кейлин никак не связывал с Таслуном. Ему было любопытно, какие вести принесёт отец.

* * *

– Сосредоточься! – крикнул Архон Оаур.

Учебные площадки архонов Нидеа Архо пылали – юная магичка, одна из лучших учениц Оаура, разожгла огонь во всю силу.

Алри держала посох перед собой. Два каменных столпа напротив неё были опутаны голубым пламенем, а великие врата меж ними сотрясались от каждого таранного удара. С той стороны её наставник соткал огненного призрака – фамильяра, похожего на тварь из-за пределов их священного царства.

Алри крепче сжала хват, энергия текла из центра черепа вниз по рукам и закручивалась из кончиков пальцев. Она сосредоточила мысли в посох, усилив силу древесиной Юла и руинитовым кристаллом на наконечнике.

Врата снова дрогнули.

Она продолжала заклинание. Ментальные фигуры узоров – как её собственный ум раздувает пламя – выворачивались в эфирном пространстве, видимом архонам. Она знала свои чары, но именно на этом месте спотыкалась в прежних упражнениях.

Врата прорвались. Тварь рванула вперёд.

Алри разжала правую ладонь, прекращая плетение, удерживавшее портал. Земля Нидеа Архо загрохотала, когда тварь понеслась на юную архонку. Она ушла в сторону, круговым движением вывела посох и воздвигла щит как раз в миг, когда чудовище было на дистанции удара.

Оно ударилось о щит и откатилось в сторону. Она не разжала хват, хотя тварь тут же вскочила и полоснула по ней огненной лапой.

Её щит треснул, и она осела на одно колено. Снова призывая силы, выдохнула и подняла посох на врага.

Соберись, сломи, сотри. Я больше не паду.

Она подняла щит во второй раз, выдержала ещё один натиск, а затем втянула рваную энергию обратно в себя. Сырая сила свернулась в её ядре и, словно огонь, обожгла изнутри. Но заклятие она сберегла. Она ненавидела этот этап. Весь тест был не проверкой какого-то одного умения – это была выносливость. Особый навык, что решает исход битвы. Архоны не славились так, как Клинки Урласа, но немногие выживают, столкнувшись с их деяниями. Кровавый труп без головы – не визитная карточка тех, кто выходит из Нидеа Архо. Архон Оаур, грандмастер архонов, двадцать лун тренировал её для перехода на новый уровень тайного искусства. Последние 100 лет она училась у него – от основ искр и инея до умения командовать и защитой, и атакой на уровне, недоступном большинству её ровесников. Уже сейчас она превосходила многих, кому и чистоты крови не занимать.

Она знала, что была его любимицей. Как и её мать. Это ещё больше оттолкнуло её от прочих архонов. Они ставили под сомнение её силу – как та, в чьих жилах кровь людей и эльфов, осмелилась взирать на огни Нидеа Архо и не пасть уже в испытаниях первого года. За своё место она дралась. И это гнало её вперёд.

Собравшись вновь, она соткала защиту. Она чувствовала, как силы на исходе, но когда тварь рванулась снова, она опять отбила удар, расколов собственный щит и укрывшись в затянувшем её трескучем взрыве.

Алри прервала этот круг, обрушив посох на существо, прежде чем оно исчезло, и на учебном поле остался лишь архон Оаур.

Ей было не тягаться с архоном, но это не мешало ей пытаться.

Он принял облик Русиса – стихотворца из мира за пределами их защищённого удела. Её братья сражались с призраками, а она тренировалась против иных магов, и особенно Русисы были смертельно опасны.

Оаур вызвал заклятье льда и огня; его короткие жезлы трещали энергией, когда он прыгнул к ней, сковывая землю и вынуждая её либо идти вперёд, либо отступить, прежде чем он обрушит пламя. Она отступила, сотворив заклятье извержения, расколов землю гладким чёрным камнем и укрывшись им от шквала огненных шаров, что помчались на неё.

Взрывы прокатывались вокруг, и архон вскочил на теперь уже единый оставшийся столб камня.

– Вы медлительны, Алри! Я стянул удар. У меня высота над вами. Вы утратили преимущество.

Алри усмехнулась, но руки у неё дрожали. Силы таяли. Они ушли далеко за урок выносливости. Но спарринги были её любимой частью обучения. Ей не тягаться со стихией своего мастера, да и высота за ним. Не было шансов удивить его трескучим разрядом молнии или ледяным осколком – нет, стихийная магия тут не сработает.

Она уставилась на землю под своим мастером и поняла, чего он не ожидает. Архоны этим не славились. Но что-то глубоко в ней связывало её с древним миром, древней магией. Дальше умений обычных высших эльфов. Её мастер видел, как она прибегала к такой магии, но в их землях она была под надзором.

Алри никогда не ограничивала себя рамками дозволенного. Это удел архона первой луны. Мастер давил на неё. Она ответит тем же.

Она нацелила посох в землю; энергии, текущие от неё к руинитовому кристаллу, сместились. Светящаяся синяя сфера на посохе потемнела, и она завертела заклятья в уме, связываясь с нижними энергиями тела, заземляясь. В отличие от красоты ледяных чар и пляшущих линий огня, эта магия пронизывала её и уходила в почву.

– Алри! – крикнул её мастер.

Он прыгнул на неё, но она рванула посох вверх, выдирая из земли стража из почвы и костей, чтобы заслониться от мастера.

Призванное существо схватило её мастера, и она отпрянула, вскидывая посох. Её некромантское творение было уродливым месивом из сломанных эльфийских костей и земли – мёртвый высший эльф, и нечестивый, и смертоносный. В его глазницах горел пурпурный огонь, и, шипя, оно полоснуло по её мастеру. Вмиг оно рванулось на Оаура в слепом послушании. Мгновение спустя создание вспыхнуло белым пламенем.

Её мастер стиснул ему шею, отвернув голову, и вытащил кинжал Богини Эта – погибель нежити. Это был артефакт из его странствий за пределами Урласа.

Он швырнул существо оземь; оно затряслось и догорело, обращаясь в пепел.

Алри опустила посох и приготовилась к нагоняю.

Мастер посмотрел на неё, приподняв бровь. Он не сердился – не так, как в прошлый раз. Тогда это было пять лет назад и одно из последних испытаний, где она работала с другими учениками. Впрочем, тот поединок она выиграла.

– Некромантия. Вы быстро вступили в схватку, но манера у вас хромает. Ваше создание, хоть и из эльфийской крови, было, как зверёк. Некромант сумел бы сотворить из нашего брата хотя бы сколько-нибудь разумного слугу.

Алри покачала головой, – Это не путь архона.

– Нет, – сказал он, – Не в том виде, как на него смотрит Высший Совет. Но вы не похожи на прочих моих учеников, и я стараюсь это помнить. Да и я не занял своё место в Урласе, следуя каждой букве правила. Некромантия ограниченна – ей нужна смерть. Потому архоны сосредоточены на энергии, и из всего, что вы показали сегодня до нашего поединка, это для меня важнее всего. В нашем уделе мёртвые – редкость. Если бы на Урлас обрушились враги, щитом эльфов стали бы заклятья энергии, а не некромантия.

Алри и Оаур удалились в храм на склонах Нидеи Архo. Как и все строения в их земле, это было врезанное в ствол огромного дерева, но с двумя длинными каменными крыльями, уходящими в стороны по пути солнца, что катилось с востока на запад над окружающими горами.

Алри никогда не позволяли заходить дальше внешнего святилища, но, насколько она знала, там стояли статуи многих богов Севера. Облики Кела, бога войны, Вуры, плутовки, и Димна, бога ветров, были для неё сокрыты, но к одной богине ей было дозволено – и даже велено – взирать. Она стояла на краю Внешнего Святилища. Здесь Алри проводила многие часы и ожидала провести ещё немало, пока училась у мастера.

Здесь, пройдя меж нескольких гранитных столпов, она могла омыть лицо в священном источнике, прежде чем один раз склониться пред богиней. Перейдя перед богиней к пустому, но затейливо выложенному полу, она отдыхала под величественной статуей Эты, Богини Звёздного Света, чья фигура была столь высока, что голова её уходила выше свода храма. Говорили, что она взирает на тренировочные поля и на деяния всех будущих архонов Урласа. Алри всегда любила эту статую. Для создания, высеченного из камня, Эта казалась прекрасной женщиной в струящемся одеянии, с рукой, простёртой к небу. Она была покровительницей эльфов – и в Урласе, и за пределами священного удела. Некоторые из первых медитаций Алри прошли именно здесь. Ей не забыть первых ощущений энергии, пробуждающейся от спячки в её нутре.

Алри поклонилась статуе, как и её мастер, собирая свои энергии, как требовалось, чтобы настроиться обратно на обычную регенерацию. Она сжала Архон-камень – ожерелье, содержащее материал, подобный тому, что был в её посохе, но именно его ей с малых лет учили использовать, чтобы фокусировать силу. Для архонов их связь с арканными колодцами в мирах высшей магии – важнейшая нить. Её камень служил этой связью на случай, если она окажется без посоха и ей потребуется магия. Ибо ни один из эльфийского народа не мог channelить магию без проводника.

Её мастер увёл её от места медитаций к их обычному уголку для чая – маленькому балкону сбоку храма, где Учитель держал несколько книг и где её обычно можно было найти, если он сам не был на тренировочном поле.

Оаур присматривал за небольшим чайником с горячей водой, согреваемым стопкой кристаллов.

Её мастер предпочитал чай и до, и после занятий.

– Откуда берутся мёртвые, если мы живём в защищённом уделе? В наших пределах не было войн.

Оаур посмотрел на неё с неопределённой суровостью, насыпая чай в их чашки.

– Павшие воины, из давних времён. Некогда Клинки Урласа, как твой отец, тренировались против архонов. Случались несчастья. Но без риска нет урока – по крайней мере так мы говорили.

Алри обдумала ответ мастера, но её испытательное прибегание к некромантии, изученной ею самой в библиотеке Урласа, позволяло ей ощущать куда больше мёртвых, чем на одном лишь учебном поле.

– А как же прочие? У большого озера?

Её мастер разлил воду по чашкам.

– Ты пытаешься заглянуть в прошлое? Твой ум и вправду блуждает так далеко за пределами моих наставлений и пути архона?

– Я не могу не видеть то, что чувствую. Здесь было много смерти. Во мне бродит несбалансированное чувство, скрытое прямо за гранью понимания. Я не могла сосредоточиться так, как нужно, на сегодняшнем призыве. Быть может, потому он и вышел неразумным, как вы сказали.

Он подвинул ей чай. – Алри, я не стану обсуждать это больше необходимого. Есть многое в Урласе, да и в мире вообще, что заставляет меня сомневаться в собственной памяти. Смерть здесь была, но говорить об этом – накликать на тебя больше порицания, чем «нечистота» твоей эльфийской крови.

Значит, смерть здесь была и помимо учебного поля.

Высшие эльфы, как те, что в Урласе, не умирали от хвори или возраста. Лишь смертельная рана либо отравление арканами могли убить эльфа. Смерть считалась редкостью, и Алри никогда не видела эльфа, что умер или был убит. Но всё же она ощущала смерть на родине. Свойство, совсем не характерное для её направления обучения.

Оаур теперь пристально на неё смотрел. Она отпивала мятный чай, стараясь его игнорировать, но он вздохнул. В нём клокотали мысли, но она уже задала достаточно вопросов и понимала это.

– Высшему Совету и без того хватает хлопот – без мечущегося ума юной архонки вроде тебя. В нижнем мире, далеко на юге, происходят движения. Что-то меняется, но мы с этим справимся. Не терзайся. Держись того, что знаешь, ищи чистое, не позволяй своему уму тонуть в мраке пустых измышлений.

Это всё подтверждало. Мастер больше об этом не скажет.

Она продолжила пить чай, пытаясь поступить, как сказал мастер. Теперь она думала о том, что же творится на Юге. Урлас никогда не вмешивался во внешние дела, но, казалось, и это изменилось.

Я должна поступить так, как сказал мастер.

Она глубоко вдохнула и сосредоточила мысли на чае.

Поднимающаяся луна над тренировочными полями архонов давала понять, что ей пора домой.

* * *

Кеалин и Таслун остановились у озера, на краю своей рощи. Луна только начинала подниматься над краем окружающих гор. Воды этого места всегда приносили ему утешение – будь то усталость после многих схваток с мастером Рукесом или просто потребность вернуться к первородным водам их сотворения. Народ говорил, что это озеро имеет для них особый смысл: здесь их раса возродилась, когда был основан священный удел. Как бы ни было на самом деле, это был дом. Урлас – общий дом для всех. У моста, перекинутого через узкую часть озера, они сидели на перилах и смотрели, как звёзды их народа начинают проступать в темнеющем небе. Здесь они обычно ждали Алри, прежде чем отправиться домой.

К ним присоединился младший брат. Калак – эльф, сложенный в том же образе, что и Таслун, но с дикой головой Кеалина – провёл время дома, работая над самой скучной частью подготовки Клинка: чтением о прежних Клинках и их деяниях. Кеалин помнил, как был на месте Калака, и ненавидел это. Калак казался равнодушным. Он любил своё положение ученика мастера Рукеса и любил изредка нарушать строгие правила. Истинная смесь старших братьев.

– Как прошла твоя тренировка с мастером Рукесом? – спросил Калак.

– Таслун крайне недоволен, – сказал Кеалин, запуская камешек по глади озера; тот перескочил несколько раз.

Таслун покачал головой и глянул на Калака: – Недоволен? Нет. Удивлён? Тоже нет. Надеюсь, хоть ты пойдёшь по стопам отца с более пристойным пониманием приличий Клинка Урласа, Калак.

Ветра странно переменились.

Кеалин это почувствовал, огляделся. В Урласе ветра так рано не менялись – никогда.

Гром прокатился над окружающими их горами.

Таслун выпрямился, глядя за спину, когда ветер ударил по ним снова.

Стало холодно.

– С чего вдруг холодный ветер? Не сезон, – сказал Калак.

Таслун и Кеалин переглянулись.

– Думаешь, архоны тренируют ледяную магию? – спросил Кеалин.

Таслун понюхал воздух и снова посмотрел за спину.

– Нет, воздух изменился, – сказал Таслун. – Калак, иди домой.

– Что такое? – спросил Калак.

Кеалин заметил, что рука Таслуна легла на эфес.

– Не твоего ума дело. Иди домой.

Кеалин вновь ощутил холодный порыв. Вдали послышались хрусты. Деревья вокруг озера зашевелились от шквалов, и верхушки заскрипели, затрещали.

– Вон и Алри, – сказал Калак.

Кеалин увидел сестру, быстро идущую к ним издалека.

Протянулся трубный зов. Рога Урласа в этот час не звучали никогда.

Таслун обнажил клинок.

Калак последовал примеру, явно не внемля желанию брата.

– К Урласу что-то приближается, – крикнула Алри.

Тучи накатили на озеро, заслонив звёзды и луну. Воздух стал ледяным.

Кеалин услышал новые трески. Рука его лежала на рукояти, но клинок он пока не вынимал. Когда Алри к ним подошла, она сняла посох с плеча. Наконечник посоха засветился, и искры брызнули по небу над ними.

– Это защищённый удел, внешний мир до нас не доберётся, – сказал Калак.

– Это иное. Это не из внешнего мира, – сказала Алри.

Ослепительные оранжевые и красные вспышки взметнулись по всему Урласу. В облаках начали крутиться маленькие круги, но стоило им появиться, как заклятья с земли врезались в них. Тресков стало больше, кругов – тоже, а из чащ появлялось всё больше чар. Архоны в столице работали.

Трубные призывы прозвучали вновь, и по Урласским лесам из верхушек самых высоких деревьев взметнулись башни чёрного камня. На их макушках огромные кристаллы закружились, порождая дымку, что поползла над озером, к окружающим деревьям и дальше – к великим горам.

– Они восстанавливают магию, что защищает наш удел. Архоны оттеснили что бы то ни было, – сказала Алри. Она опустила посох.

– Хвала Эте, – сказал Калак.

Таслун вложил меч в ножны и взглянул на Кеалина.

– Пойдём домой. Мать с отцом нас уже ищут. Они знают, что на самом деле произошло. Я никогда не видел того, что произошло сейчас. Урлас может и вправду быть под куда большей угрозой.

2

НАРАСТАЮЩАЯ ТЕНЬ

Они пошли по тропе от мостового перехода, через череду полян, что вели к южным горам, и к деревянному строению, вросшему в огромные сосны Урласа. Их дом был выстроен прямо в дереве: помосты и пристройки, перетекая одна в другую, поднимались небольшими башенками и растворялись в листве наверху. Это было их жилище и одно из немногих мест в Урласе, которые Киалин знал лучше прочих. Правда, он уже не делал того, чем занимался в юности. Ему больше не приходилось ускользать через шаткий валун в нижней части дома или протискиваться в одном единственном месте на северном крыле. Эти лазейки не раз служили ему, когда хотелось выбраться наружу, подальше от чужого надзора. Впрочем, теперь он знал, что совы и орлы, кружившие над лесами, – вовсе не простые птицы, а глаза Высшего Совета Урласа, посланцы их воли: они покидали Урлас по делам или предупреждали о молодых полукровках, шастающих по лесу после восхода луны.

В отличие от прочих домов Урласа их жилище не имело особого имени и не хранило длинной родословной гордых эльфов, рожденных и воспитанных в этих стенах. Киалину было ясно, что его родителей это нисколько не заботило. Союз эльфа-мужчины и женщины из рода людей – редкость; куда реже встречалось то, что у его матери от природы были силы, позволившие обучить её как архона. Отец же происходил из знатного рода, однако он всегда говорил, что важнее не имя и титул по праву рождения, а поступки. Отец был старше их всех на многие-многие годы: он сражался в последней великой войне с орками как Клинок Урласа, и его поступки принесли ему высшие почести Урласа. Но он о них не рассказывал.

Киалин провёл ладонью по каменной облицовке нижнего яруса дома, отметил деревянные стены, уходящие вверх вокруг могучей белой сосны, и взглядом нашёл ростомер, стоявший у дверей с тех пор, как ему не исполнилось и года. Хотя первые тридцать лет жизни эльфа – сущий пустяк в масштабе их долговечности, это было то, что, как говорила мать, делают семьи не-эльфов вне Урласа. Она всегда улыбалась, пока они росли, и делала новую зарубку на дереве, чтобы показать, насколько они подросли за год. Взглянув на остальную часть дома, он испытал странное чувство. Хотя им и пришлось жить на окраинах – из‑за того, что отец женился на женщине не чисто эльфийской крови, – некоторые говорили, что им в итоге досталось лучшее место. Вокруг не было других строений: ни случайных распевающих жриц, ни шумных выпивох – явление не редкое в главном городе ближе к центру острова.

Таслун уже пробежал по дому в поисках родителей, но их не было.

– Уверен, они заняты тем, что бы это ни было, что пришло в наш мир, – сказал Калак, уже раскрывая один из своих блокнотов.

– Ты правда думаешь, что читал о какой‑то неизвестной силе, напавшей на наш мир? – спросила Алри.

– Нет, – сказал Калак, перелистывая страницы. – Но я отмечал случаи, когда Урлас прорывали, – такие есть в нашей летописи.

– Хоть один из вас учился, – сказал Таслун, поддевая Киалина.

– Это уж точно не ты, – сказал Киалин. – Я ни разу не видел, чтобы ты хоть ногой ступил в архивы!

– Ступал. До твоего рождения и пока тебя ещё воспитывали дома. Но признаю: Калак проводит там больше времени, чем ты проводишь на тренировках у мастера фехтования.

Калак кивнул, ведя пальцем по пергаменту: – Затем, чтобы знать то, чего вы двое не знаете.

Он постучал в одно место: – За всю историю Урласа прорывов было всего два. Один отмечен лишь как «Ангел Скверны», тварь из старого мира. Он добрался до центральных шпилей столицы, прежде чем его сковали несколько архонов, а голову ему отсёк Великий мастер Ваду, дед Мастера Рукеса.

– Это должно быть было 10.000 лет назад, – сказала Алри. – Ещё до орочьих войн. Ваду и его сын пали, сражаясь рядом с королём Суваселем из южного королевства.

– Верно. Следующий случай – до прихода Шамана, так здесь написано. Но деталей мало. Возможно, я недочитал или не переписал, что было нужно.

Таслун похлопал его по плечу: – Ну, на это будет время позже. В любом случае, скоро мы узнаем, что произошло сегодня.

– Дети, – раздался голос. Он прозвучал внезапно, и Калак вздрогнул, обернувшись к дверному проёму.

Киалин увидел, как отец и мать торопливо вошли в дом. На отце был серебряный доспех их народа, а мать держала деревянный посох в сгибе руки. Она улыбнулась им.

– Вы все целы? – спросил он.

– Да, – сказал Таслун. – Мы были на Южном мосту, когда это случилось. Что сказали Мастера? Что это было?

– То, чего мы не ожидали. Существо из иного царства, царства духов.

– Но Урлас защищён, – сказала Алри. – Нас нельзя обнаружить извне.

– Да, – сказала их мать. – Но это явилось не «извне» в том смысле, как ты это понимаешь.

– Пойдёмте, – сказал их отец. – Поговорим наверху.

Поднявшись один за другим по деревянной лестнице, они присоединились к родителям на открытом балконе. Виды лесов и огни других жилищ ясно виднелись с вершины их дома. Тёмная чаща контрастировала со звёздным куполом, где феи, порхающие в верхних ветвях, с первого взгляда могли показаться падающими звёздами, если не ждать, что они скачут с ветки на ветку. Даже вдали от прочих эльфов слышалось на ветру звучание флейт.

Киалин вместе с остальными сел. Они уставились на родителей, ожидая.

– Мы уходим, и выходим мы сегодня же ночью.

– Уходим? – сказал Калак. – Куда и почему мы не можем с вами? Всё так внезапно. Где враг? Никто больше не готовится.

– Готовятся. Собрано великое воинство, но в основном в тайне. Его предназначали для иной цели, но теперь…

– Это старый враг, – продолжила их мать. – Алри, ты читала о мирах: живом, мёртвом, о мире богов и даже об иных ветвях жизни, где события совсем чуть‑чуть иные. Мы черпаем часть нашей арканной силы из этих мест, когда исцеляем, верно?

– Да, из арканных колодцев.

Она кивнула. – Из живого мира наш мир в безопасности. Но иные – нет. Боги северного мира слабеют в войне против тех, кого мы зовём Ицу, злобных южных богов. Хотя Ицу, как полагают, не могут явиться в эти миры сами, их действия отдаются эхом во вселенной. Те, кто владеют магией, подверглись прямому нападению, и мы готовились ответить. Но сегодня эта война пришла сюда. Ицу каким‑то образом нашли путь в наше священное царство.

– Всех эльфов призвали в земли на великую войну. Богам требуется наше мастерство. Шаман Иоуир предрёк, что скоро по землям ударит ещё большее несчастье. Некто по имени Кел особенно звал нас, Клинков Урласа. Мы, вместе с другими, идём на зов богов.

– Тогда я приготовлю свой клинок и пойду с вами, – сказал Таслун.

– Я запрещаю.

– Но я обучен быть Клин—

Отец поднялся, вскинув ладонь: – Ты всё ещё ученик, которому нужны дальнейшие уроки и ещё не одно лето за спиной. Пока Мастер Клинка не решит иначе, ты не покинешь эти земли. И никто из вас тоже. Киалин, это касается и тебя.

Отец вперил в него взгляд, и Киалин вдохнул, кивнув.

– Конечно, отец, – ответил он.

Киалин уважал отца больше, чем показывал остальным, и доверие с уважением отца много для него значили. Одни из немногих вещей, что значили.

– Мама, зачем тебе идти? Чистокровных эльфов-архонов ведь хватает. А если они снова прорвутся в Урлас— – сказала Алри.

– Я знаю, кто я, Алри. Но я обучена как архон-маг; мои силы понадобятся. Я многие годы жила здесь в безопасности, и моя жизнь продлена далеко за обычный срок – много‑много раз. Эльфы благословили меня, и я должна отплатить за этот дар.

Слова матери, похоже, не убедили и не успокоили Алри. Лицо у неё запылало, и она шмыгнула носом.

– Нам с матерью жаль, что всё вышло так, но знайте: в Лесах Урласа вы в безопасности. Беда здесь вас не настигнет. Впервые со времён основания Урласа Мастера поднимают вокруг него кольцевые башни. Весь наш мир получит ещё один защитный слой – против угроз и вещественных, и нематериальных. Отдыхайте, ешьте и тренируйтесь: возможно, настанет час кровопролития, когда и вам придётся вступить в дело, но мы надеемся, что до этого ещё много лун.

Киалину всё это не нравилось. Внезапный отъезд родителей вкупе с попыткой вторжения в их леса – слишком много для размышлений, если учесть, что ещё утром его волновали лишь схемы парирования клинками.

Пока мать с Алри поднимались на верхний балкон полюбоваться звёздами, отец принялся готовить семейный ужин.

Таслун и Калак молча сидели, а Киалин глядел через лес, постукивая ногой. Отец шинковал овощи – ритмичный звук разбивал однообразие тишины. Когда он разжёг огонь в каменной печи и налил свежую воду в котёл, Киалину на миг почудилось, что ничего не меняется. Всё как в обычный вечер. Мать с сестрой частенько проводили время, глядя на созвездия и медитируя. Калак читал пергаменты, Таслун на балконе смазывал маслом клинки. Ничто не успокаивало его так, как эта привычность.

– Оставлю это на огне, – сказал отец.

Таслун и Киалин подняли головы.

– Нужно пойти переговорить с Мастерами.

Утешение мигом покинуло Киалина. Отец никогда не уходил в такое время. Впрочем, любая уверенность всё равно ненадолго задержалась бы. После этой ночи их жизнь уже не станет прежней.

* * *

Он не хотел оставлять детей, но дело было первостепенной важности. Он не знал, куда войны Юга заведут его и жену, но Джалин хотел поговорить с теми, кто присмотрит за его детьми. В Урласе не было никого лучше для их наставления, однако он уже знал: Киалин и Алри проявляют странную склонность к силам, не вполне эльфийской природы, – и об этом следовало поговорить с двумя, кто знал их лучше всех.

На берегу озера Элдмер был небольшой трактир – не слишком отличавшийся от заведений внешнего мира, где он и те, с кем он здесь встречался, бывали во время своих вылазок за пределы Урласа. Прошло около тридцати пяти лет с его последней маленькой вылазки наружу, и хотя в Урласе есть всё, что нужно эльфу, всё же было что‑то по‑настоящему успокаивающее в том, чтобы иметь уголок для встреч со старыми друзьями, где не чувствуется ни комитетов, ни прочих официозных советов, столь присущих эльфийскому обществу.

Здесь, на берегу, залитом лунным светом, он встретил двоих из Мастеров.

– Джалин! Наконец‑то ты здесь. Мы с Оауром уж думали, доберёшься ли ты сегодня при таких обстоятельствах.

Это был Мастер Рукес: на лице ещё виднелась сажа – последние часы он провёл в кузнице, работая над новыми клинками.

Джалин улыбнулся и обнял обоих старых друзей.

– Как дети приняли новости? – спросил Оаур.

Внутри трактира в этот час людей было немного – и из‑за сборов к отбытию из Урласа, и из‑за ближайших священных шествий в честь богини Эты, отвлекавших внимание многих семей низших домов Урласа.

– Приняли с теми самыми возражениями, каких я и ждал. Киалин был тише обычного. А на Алри смотреть страшно – будто хотела поджарить меня арканным пламенем.

Оаур рассмеялся: – Прекрасно, значит, ближайшие недели у неё тренировки будут «взрывными». Твоя дочь превосходит всех моих учеников. К их – и их родителей – досаде.

– У неё материнский огонь, – сказал Джалин. – Ты и сам понимал, что так будет.

– Эх, если бы то же можно было сказать о Киалине, – добавил Рукес. – Мальчишка быстрый, ловкий, но его одержимость двойными клинками огорчает – учитывая, что он сын Клинка с твоей славой.

Эльфийка за стойкой принесла Джалину его обычный напиток: эльфийский настой с густой голубой пеной поверх серебристого варева. Он отхлебнул.

– Славой? Я в присутствии Рукеса-Грохотуна. Сколько орков ты уложил на вершине Демонхеда? Разве не «столько, что трижды заполнить долины Урласа»?

Рукес рассмеялся: – Писцы вечно всё портят! Я же сказал им – по меньшей мере четырежды.

Трое эльфов рассмеялись.

– Но, – сказал Мастер Рукес, – думаю, между нами ясно: если Таслун и Калак именно такие, какими мы их и ожидали, то Киалин и Алри пошли в мать, – Рукес понизил голос, – непредсказуемые и заметные, если выберут такой путь.

– Ну, если бы совет не отпечатал в их головах клеймо «не вполне чистой крови», глядишь, этого бы и не произошло? – прорычал Джалин. – Я говорил вам: всадить им в голову какую‑то случайную «особость» – никоим образом не разожжёт в них гордость эльфов Урласа.

– Эльфы Урласа не могут от природы поднимать мёртвых себе в слуги, – спокойно сказал Оаур.

– Некромантия? – спросил Джалин. Раньше он об этом не слышал.

– Она – сильный архон, но при испытании и изнеможении она способна звать мёртвых почти так, словно это её истинная природа.

Оаур пригубил своё маленькое стекло аперитивного вина. Джалин уловил нотку вишни – этот напиток они открыли на острове Траваа в Ледовитых Морях во время их последнего небольшого приключения.

– А Киалин? Два клинка? – сказал Джалин, глядя на Рукеса. – Я видел, как он и братья спаррингуют. Одним клинком он владеет не хуже любого ученика своего уровня.

– Верно, – сказал Рукес. – Он быстро продвигается во всех моих уроках, но я не могу не признать его талант с двумя клинками. Он напоминает мне Риакара.

– Не смей здесь сравнивать моего сына с двемхаром, – сказал Джалин. – Он из Урласа. Мы, урласцы, спасли двемхаров тысячи лет назад.

– Их в том бою было меньше тридцати, – сказал Рукес. – Риакар держал Врата Северной Пустоты втроём, с двумя своими сородичами, против легионов. Тебе может не нравиться, что я сравниваю твоего сына с тем, кто не нашей крови, но я ценю мастерство легендарного мечника тех, кто служит Северным богам. Ты знаешь, что ждёт нас вне Урласа. Судя по тому, что произошло этой ночью, именно такой, как Киалин, может подняться, чтобы в самом Урласе встать против демона Ицу. В нём древняя душа – истинный возрождённый воин.

Джалин осушил кружку. Слушать, как его сына сравнивают скорее с двемхаром, чем с эльфом Урласа, – пусть даже с прославленным двемхаром, – было ему неприятно.

– Так что мы можем сделать, чтобы помочь им? – спросил Джалин.

– Помочь? – переспросил Рукес. – В смысле, будто у них недуг или порок?

Оаур уловил тревоги Джалина: – Я направлю твою дочь по пути архона. Я не собираюсь поощрять некромантию на своих тренировочных площадках.

Джалин с облегчением вздохнул.

– Но знай: часть моей обязанности как её Мастера – помочь развить её врождённые силы. В том и состоит цель любого хорошего мастера.

Джалин прикусил губу и уставился на обоих.

– Великие Мастера Урласа не выгонят твоих детей лишь потому, что они не такие, как прочие, – ровно так же, как не изгонят других, кто нашёл здесь убежище.

– Не говори о Шамане.

– К тому я упоминаю его, что Урлас – место защиты, – продолжил Оаур. – Это ты выбрал Илу́ри, невесту не нашей крови. Тебе не стоит удивляться, что некоторые из твоих детей пойдут в неё, и, учитывая её силы, это вовсе не недостаток.

Джалин медленно кивнул, допивая свой напиток.

– Я не знаю, как надолго мы уходим. За это время Таслун завершит своё обучение. Кеалину ещё предстоит несколько лет. Калаку – и того больше. Альри… ну, она всё быстрее продвигается.

– С твоими детьми всё будет в порядке, – заверил его Оаур. – Мы их защитим.

– И направлять – как подобает, – уточнил Рукес. – Но ты не можешь страшиться того, что принесут нам миры: удерживая их, ты причинишь больший вред, чем просто позволив им быть не такими, как стандарт, установленный для тебя как для чистокровного высшего эльфа.

Джалин знал, что они правы. Хоть они и считали друг друга равными, Мастер Рукес и Мастер Оаур были куда старше его. Он доверял своим старым друзьям.

Он рассмеялся: – Подумать только, мы думали, у нас будет ещё несколько сотен лет, прежде чем нам вообще придётся покинуть Урлас.

– «Мы» – это ты и прочие без меня, юнец, – поддел Рукес.

– И всего-то несколько сотен лет? – спросил Оаур. – Я надеялся, пройдёт целая эона, прежде чем мне потребуется уходить. Береги себя на Юге, друг. Разберись с лесными эльфами – и обратно сюда. Я не собираюсь уходить, но уйду, если придётся вытаскивать тебя из какой-нибудь темницы.

Джалин улыбнулся, наслаждаясь последней ночью со старыми друзьями и будучи уверен, что его детей, какие бы пути они ни избрали, направят так, как им и нужно.

Он уже собирался сделать ещё глоток, когда к их столу подскочил запыхавшийся посланник.

– Мастера, вас немедленно вызывают с докладом в Высокий Урлас.

Джалин взглянул на Оаура и Рукеса.

Мечник залпом допил, вытер рот ладонью.

– Да-да, идём, – сказал Рукес. – Это может означать только одно: сведения с Южных земель, – проворчал он.

Джалин покачал головой, ставя чашу. Он гадал, какие вести получил Высокий Урлас.

* * *

Таслун взялся довести до конца стряпню отца и накормил семью. Кеалин заметил, что отца всё ещё не было, хотя прошло уже два часа. Мать, впрочем, ничуть этим не тревожилась и, напротив, по очереди расспрашивала каждого об учёбе, проводя этот последний вечер с каждым из них.

Сначала она заговорила с Калаком, который больше без разбору пересказывал факты, недавно прочитанные им в книгах по истории, чем давал матери слово вставить. Кеалин возился с точильным камнем, правя клинки на балконе их дома. Он старался не замечать правды в этих случайных приступах чувств. Его мать всегда была более эмоциональна и чутко связана со всем вокруг. Она медитировала больше, чем любой архон среди высших эльфов Урласа, и при этом первой поднималась и негодовала на несправедливость, как считала нужным. Однажды она расколола врата, когда один чистокровник сказал, что Альри – «опасность для Урласа», но с тех пор минуло очень много времени.

Кеалин услышал, как открылась дверь на верхний балкон. Он взглянул туда, где часто видел отца и мать, обнимающихся ночами, – и увидел Альри с матерью. Он не слышал слов, но Альри держала маленький кристалл, который носила на шее всегда.

Хотя он мало что знал о Нидее Архо и истинных учениях архонов, он понимал: эта вещь первостепенной важности для любого архона. Он спрашивал о ней у Мастера Рукеса, и единственным ответом мечника было, что это устройство невообразимой мощи, способное высасывать жизненную силу из пленённого архона или позволить владельцу сотворить одно заклинание без посоха. Очевидно, это был древний артефакт времён войн против иных магов, когда опасались, что пленённого архона либо будут пытать, чтобы выведать сакральные тайны арканного искусства, либо он сумеет в последний раз попытаться вырваться или нанести удар без посоха. Звезда Архона. Он никогда не видел сестру без неё, и, в отличие от многих других магических предметов, эта не светилась и выглядела куда проще даже обычного ободка или браслета. Всё же у Кеалина были клинки, а при их отсутствии – кулаки. Ему не нужна была ни Звезда Архона, ни иной предмет, на который пришлось бы полагаться в крайних обстоятельствах.

Кеалин закончил точить клинки, убрал оба в ножны. Он услышал отца внизу, но, кроме пары тихо сказанных слов, – ничего. Мать вышла на балкон с двумя кружками чая.

– Оставила меня напоследок? – спросил Кеалин.

Она улыбнулась: – Я не понимаю, о чём ты. Я просто хотела две кружки чая, а тут лучшее место, чтобы пить.

Они оба рассмеялись.

Он принял кружку и они сели рядом, глядя на лес. Феи прыгали по кронам, а Лунные цветы выпускали пыльцу – светящиеся следы поднимались из чащи к небу. Кеалин вдыхал сладкий аромат мяты, струившийся из кружки, и втайне ему этого было достаточно. Не нужно было болтать о прочитанном или о чём-то ещё. Просто сидеть в тишине – и хватит. Но, разумеется, не для его матери.

– Два клинка, – сказала она, отпив чаю.

– Всегда был мой выбор.

– Знаю. Я думала, ты принял к сердцу мои истории – ещё когда был у меня на груди: я рассказывала тебе сказания о Риакаре и его братьях, о войнах между Русисом и Двемхаром. Эти истории важны, и всё же я не могла о них говорить, боясь того, к чему они приведут, – она снова отпила. – Даже в Урласе.

– Это просто сказки, что рассказывают детям нижних земель, – сказал Кеалин.

– Нет, не просто. Любое упоминание Двемхара – тема для шёпота. Среди расы людей найдутся такие, кто сомневается, что они вообще существовали.

– Наша семья по твоей линии?

Она вздохнула. – Нет, верили. Но часть моего принятия в Урлас означала, что— – она опять запнулась. – Даже в этом месте мира, которое мы устроили для вас с братьями и сестрой, эльфы Урласа наблюдают и прислушиваются. В нашем прошлом много такого, что вам не рассказывали. Калак и Таслун этого не понимают – и пусть так, но ты и Альри – другие. Иногда мне хотелось бы увезти вас двоих отсюда, чтобы рассказать больше о моей семье и— – она покачала головой. – Дальше я не могу. Скажу лишь, что Мастер Рукес учит тебя хорошо. Он понимает, и хотя я знаю, ты не любишь Оаура, знай: с тех пор, как я прибыла сюда с твоим отцом, он – союзник нашей семьи.

– Что такого в нашей семье? Потому что мы не эльфы? Потому что в твоих жилах течёт кровь пятой расы? Лишь потому, что раса людей не принадлежала к первоначальному творению, это не делает её слабее.

– Раса людей полна многого. В крови есть слабость и сила и склонность к ужасной мощи, делающей нас всех… опасными. Однажды ты выйдешь за пределы Урласа, и то, что ты лишь отчасти чуешь здесь, станет явью вне Урласа. Со временем, молюсь, возможно, мир перестанет дрожать во тьме, как ныне.

Кеалин уставился в кружку, затем на деревья их дома. Он размышлял над словами матери. Он мало знал о расе людей вообще, но его это особо и не волновало. Пятая раса появилась задолго после эльфов, дварфов, Русиса и Двемхара. Это творение не было сильным ни в каком подлинном волшебстве, но каким-то образом выжило и разрослось числом в нижних землях. Он слышал от некоторых в Урласе, что люди предназначены научить прочие расы заботиться о слабейшем существе – в данном случае о младенческой расе без преимуществ магии. Сам он был в этом не слишком уверен.

Ночь тянулась. Кеалин слышал, как где-то у озера Элдмер играют флейты, а огни факелов, рассыпанные по берегам вдали, говорили ему, что жители их дома не спят.

Отец вошёл в комнату за их спинами. Похоже, уходили они сегодня ночью. Положив на стол несколько туник и одеял, он жестом позвал мать.

– Илу́ри, – сказал отец, подавая ей посох.

– Я думала, мы уходим утром, – сказала она, удивляясь сборам.

– Был ещё один налёт.

– На Урлас?

– Нет. Лесные эльфы сообщили, что ещё огромный участок лесов пал. Саэлмарк был захлестнут. Мы больше не можем медлить.

Пока мать с отцом собирали вещи, Кеалин и Таслун стояли со скрещёнными руками, а Калак стоял рядом с Альри и наблюдал.

– В Саэлмарке хранится крупнейшее хранилище знаний эльфийской расы, – сказал Калак. – Вы идёте защищать Саэлмарк?

– Мы идём защищать всех нас, – поправил его отец. – Саэлмарк был разорён. Но эльфы – это больше, чем город или святыня; мы – народ, и то, что угрожает части из нас, – угроза всем.

Мать посмотрела на них, затем на отца.

– Есть ещё, – сказала она.

Отец подтянул портупею, меч на бедре, и уставился на мать.

– Этим детям не нужны новые тревоги.

– Эти дети имеют право знать.

Между родителями повисла неловкая тишина, затем отец вздохнул и посмотрел на каждого из них.

– Над Ледяными морями нависла тьма. Что бы ни выступило против Урласа прежде, оно ищет способ ударить. Раз столь многие из нас уходят, мы надеемся отвлечь её.

Таслун откашлялся: – А чтобы напасть на вас в пути на Юг? Разве такой поступок не покажет, что Урлас слабее? Зачем вам помогать лесным эльфам, когда Урлас может понадобиться вы здесь!

– Я уже сказал, – ответил отец. – Это лишь отвлечение; то, что грозит нам на юге, – симптом куда большей беды. Они хотят, чтобы мы оставались в изоляции. Мы не станем. Урлас встанет рядом с нашими братьями и сёстрами.

Таслун замолчал. Кеалин чувствовал то же, что и брат, но говорить уже было бессмысленно.

Они сказали немного, кроме прощаний, перед отбытием. Были объятия и быстрые поцелуи в щёку. Кеалин подошёл к отцу.

– Пусть всё пройдёт как надо. И будьте осторожны.

– Так и будет – ради вас всех. – Он посмотрел на него сверху вниз и заключил в объятия. – Я знаю, ты не почитаешь эльфийские обычаи, и я не вменяю тебе это в вину, но помни: если ты поднимаешь клинок лишь ради убийства, ты становишься, как и враг, – бессмысленным. Пользуйся головой, сын. Она не подведёт, даже если клинок подведёт. В этом вы с Таслуном и различаетесь. – Он помедлил. – Помни: ты должен противостоять пути, к которому будет тянуть твой меч. Я совершал большие дела с мечом в ножнах, чем с обнажённым.

– Я буду проливать кровь, когда это необходимо.

– Вот это говорит Клинок, сын.

Отец похлопал его по спине, и Кеалин последовал за другими к южным вратам.

Южные врата представляли собой отвесный каменный монолит у кромки озера Элдмер. Он был высотой с самые высокие белые сосны, и доступ к нему имели лишь Старшие высшие эльфы Урласа: священные врата, позволяющие эльфам уходить на юг куда быстрее, чем просто отплыв через восточный пролив в Ледяные моря.

На берегах уже собралась большая толпа.

Родители покинули их, присоединившись к множеству других, садившихся на серебристые деревянные суда, идущие к южным землям.

Четверо братьев и сестра стояли в стороне, подальше от остальных. Их полукровное происхождение оттесняло их на окраины общества. Поначалу это злило Кеалина, когда он подрос, но теперь он принял это. По обычаю надлежало хранить молчание, пока открываются южные врата. Разумеется, он так и не собирался поступать.

Заиграли флейты сладкую мелодию, и протрубил громкий рог. Отвесная каменная стена разошлась надвое и раскрылась. Хотя за монолитом не было естественной пещеры, она явилась – открылся портал, не слишком отличавшийся от тех, что использовали в Урласе, чтобы быстро перемещаться по своей области. Через великое светящееся отверстие пройдёт эльфийское войско, прибывая в иную область – в мир опасности, куда их звали. Пройдя сквозь толщу камня, они выйдут из портала гораздо южнее, чем если бы попросту вышли в бухту. Оттуда, покинув пределы владений Урласа, они пересекут великие моря за короткий срок. Когда корабли стали отходить от причалов, Кеалин решил, что момент настал.

– Во имя владений Урласа – послужите достойно, эльфы!

Эльфы Урласа тут же покосились на него. Это был момент молчания, но Кеалин никогда не видел смысла безмолвно взирать без всякого выражения чувств. Родители обернулись и улыбнулись ему.

Великое войско выступило под знамёнами с листьями на синем поле. Флейты не смолкали, пока воины входили в пещеру.

Они смотрели, как их родители вместе со многими другими покидают леса и уходят через моря в земли по ту сторону света. Каменные врата сомкнулись.

Кеалин сплюнул на землю и отвернулся от остальных. Он чувствовал, что долго их не увидит, – и доверял этому ощущению. Он задумался, не было ли это просто обострившейся интуицией. Он видел больше других своим умом – и это позволяло ему владеть клинками так, как он владел. Это было не эльфийское свойство и, как он знал, чем его старший брат не обладал.

На обратном пути Таслун пошёл рядом. – Ну никак ты не мог удержаться и не ляпнуть не к месту?

– Разве я когда-нибудь могу?

Ответа этого хватило, хотя Таслуна он раздражал ещё сильнее.

Кеалин спал крепко той ночью, несмотря на новости об отъезде родителей. Проснулся он от шума внизу и нашёл Таслуна беспокойным и ворчащим себе под нос. Тому, похоже, было не до сна.

Он спустился и увидел брата, сидящего в кресле и зло косящегося по углам комнаты.

Брат схватил бутылку вина и глянул на него с привычной осуждающей миной, которая напоминала ему отца, когда Кеалин чем-нибудь провинился.

– Что? – спросил Кеалин.

– Не знаю, – ответил Таслун. – Может, ты объяснишь, почему я оказался недостоин откликнуться на зов великих богов Севера?

– Это кощунство, брат. Ты слышал отца. И почему ты пьёшь? Ты же не пьёшь.

– Да, слышал. Но если всё так серьёзно, как кажется, то понадобятся все Клинки – и я должен был понадобиться. Этот напиток помогает прояснить голову.

– Не трать сил, Кеалин, – произнесла Альри из угла. – Я пыталась образумить его ещё до рассвета – и он не слушает.

– Сегодня идём к шаману, младший брат. Шаман-то, как они все твердят, всё знает. Если какому-то чужаку, не из наших миров, позволено иметь здесь убежище, мы им воспользуемся, чтобы узнать больше обо всём этом. Я не останусь в колыбели Урласа, припав к груди безопасности. Мы добудем ответы на свои вопросы!

– И на какой именно вопрос? – спросил Кеалин.

– На вопрос, что нам делать. Гнить здесь – не ответ.

3

ЗНАМЕНИЕ ШАМАНА

Кеалин не слишком был уверен, о чём думает брат. Хотя подобные мысли приходили и ему, от Таслуна он такого не ожидал.

Алри вздохнула. – Я сказала ему, что нам запрещено уходить. Похоже, без отца он мыслит не так ясно.

– Таслун прав, – сказал Калак. – Нам нужно делать больше. Ты согласен, Кеалин?

У Кеалина не нашлось достойного ответа. Ему хотелось чашку чая, чтобы окончательно проснуться. В отличие от Таслуна и Калака, он не умел просто выспаться и встать бодрым – ещё одно проклятие его не слишком эльфийских черт.

– Ещё рано, – сказал он.

– Да, брат, а у меня в голове уже поздно. Пойдём.

Таслун, взъерошенный, но на ногах, вышел из их дома. Отчасти опасаясь за подвыпившего брата, Кеалин последовал за ним, а за ними – Алри и Калак.

С шаманом Иуиром можно было говорить лишь в этот час. Он жил на вершине одной из гор в северной части их земель. Он никогда не покидал своих «священных угодий», как он их называл, и вообще поговорить с ним удавалось только ранним утром. Позже он впадал в транс – надолго и, как правило, вовсе не выходил из него, если не желал с вами говорить.

Хотя его владения были далеко от их дома, существовала система порталов, чтобы быстро преодолевать расстояние. Прямо у озера стояла небольшая каменная постройка с руническими камнями, на которых был выведен план Урласа. Таслун провёл ладонью над картой, затем поместил один маленький камень в область у Великих водопадов. Когда пол постройки начал отсвечивать синим, четверо вступили в сияющую ауру и приготовились к переносу через огромные просторы. У шамана были странные отношения с их семьёй, и это был не первый раз, когда они искали его мудрости.

Оказавшись у водопадов, питающих озеро Элдмер, они направились к лестнице, ведущей к дому Шамана. Одной цепочкой они поднимались по горным ступеням, сопровождаемым пересекающимися площадками, освещёнными множеством факелов. Хотя нижние ярусы укрывал туман от водопадов, выше становилось суше, а ветер – сильнее. Поднимаясь дальше, Кеалин отметил странные деревянно‑соломенные статуи, сделанные самим шаманом: они встречали их через каждые несколько шагов. Путь был долгим, но устроен на совесть. Чем выше они поднимались, тем шире раскрывался перед ними один из лучших видов на долину Урласа. Отсюда сквозь озеро Элдмер виднелись устремлённые в небо шпили столицы. Дальше Кеалин заметил новшество, о котором упоминал отец. Эти башни странно не походили на прочие эльфийские строения Урласа. В них было что‑то более жестокое, чем в плавных линиях большинства сооружений высших эльфов: они казались чёрными когтями, вздыбившимися на вершинах гор. На кончике каждого «когтя» бледно мерцал шар, не похожий ни на одно заклятье архонта и ни на какую другую магию, которую он видел прежде.

На вершине их встретила одинокая хижина, от которой в утреннее небо тянулся ровный столб дыма. Дверь закрывала красная ткань.

Они откинули полог и уселись перед большим ковром. В клубах белого дыма сидел шаман Иуир. Он редко открывал глаза, но по какой‑то силе видел дальше любого эльфа. Он мог заглядывать за горы и слышать неслышимые голоса эфирных миров. Кеалин давно заметил, что этот человек и сам не был эльфом, но когда‑то, указав на это, получил от отца строгий окрик.

– Полуэльфийская семья пришла за моей мудростью, но осмелюсь спросить – зачем? Не то чтобы мне нужно это знать. Я хочу услышать, как вы сами объясните свою причину.

Кеалин посмотрел на Таслуна, тот выпрямился, чтобы говорить громче.

– Шаман Иуир, наши родители отправились в дальние земли. Я беспокоюсь об их благополучии и ищу вашей мудрости. Ночью на наше царство напали, и мы не понимаем всего, что происходит.

Шаман, кажется, склонил голову, и лёгкая усмешка тронула его губы. Он потянулся к стоявшему рядом сосуду и бросил горсть порошка в сложенные перед ними поленья. Вспыхнуло пламя, и Кеалин невольно отпрянул от обжигающего жара.

Огонь рос, а затем начал менять цвета. Жёлтый, красный, оранжевый, синий, и наконец – мягкий белый.

– Вы задаёте вопрос, который неплохо бы задать, но не тот, что хотите задать. Либо в вас всё ещё бродит вино, либо вы думаете, что сможете меня обмануть. Вы желаете уйти, чтобы помочь им, и потащить с собой младших. Это недальновидно, юный эльф.

– Я хочу делать то, к чему готовился.

– И что же это, эльф Таслун?

Шаман обитал в этих краях давно, но не нашлось ни одной живой души, что знала, откуда он пришёл. Он жил поблизости дольше, чем помнил кто‑либо из эльфов, а поскольку эльфы живут, пока их не убьют или пока они сами не решат уйти, стар он был весьма.

Старший брат помолчал, потом ответил: – Своим клинком поддерживать эльфов и доброе имя урласцев.

– Тогда вам стоит внимать моему знанию: речь как раз о том, как поддержать ваш народ.

Шаман задвигал руками среди стоявших поблизости сосудов. Он смешал каждую из субстанций в большой чаше перед собой, а затем медленно вылил всё в огонь. Когда он заговорил, голос его изменился – таков был обычай шамана.

– Приходит пора, когда отец с матерью нуждаются в вас, но я чую: над Ледяными морями к северу от нас сгущается тьма. Эльфы Урласа нужны богам Севера, но тот, кого зовут Димн, нуждается именно в вас четверых. Да, вижу: вести вас будут Рогатые. Вам надобно разыскать Рогатых, если вы, эльфы, хотите быть полезны миру. Ищите морские рога – они выведут вас.

На дыме от белого пламени проступило изображение. Рябь обернулась бурными морями и огромным вихрем льда, стремительно растущим. Вспыхнул великий огонь, и смерч обратился водой, затем паром, затем дымом. Следом возник образ крупного существа в пучине; над водой показался рог. Миг спустя через хижину пронёсся сильный ветер и унёс дым вверх и прочь.

Они уставились на шамана Иуира, который теперь покачивался взад‑вперёд с закрытыми глазами и вполголоса напевал.

– Значит, так, – сказал Таслун. – Надо выходить в Ледяные моря и искать этих рогатых тварей.

– Слово предостережения тем, кто просветлён, – сказал шаман. – Хоть вы и узнаете, как можете помочь тем, кому хотите, я не говорил, что это дело сохранит вам жизнь. Это тёмная тропа, если вы пожелаете ослушаться воли отца, но в эту пору мира она необходима – и во благо, и во зло. Растёт тень, грозящая всем, и ваши деяния, сколь бы доблестны они ни были, не будут только вашими.

Шаман снова занапевал и поднял руки. Это был знак, что на сегодня он закончил говорить.

Кеалин посмотрел на Таслуна, когда брат выскользнул из хижины. Он поспешил за ним.

– Это всё? – спросил Кеалин.

– Да.

Они начали медленный спуск с горы. Алри подбежала к Таслуну. – Мы идём? – спросила она.

Таслун не ответил и прибавил шаг.

– Разумеется, идём. Не зря же мы лезли на гору, – сказал Калак.

– Пока наш дорогой брат не скажет сам, не загадывайте, – заметил Кеалин. – Впрочем, я не останусь. Даже если это против его воли.

– В кои‑то веки, Кеалин, благодарю тебя за упрямство, – сказал Таслун. Он обернулся к остальным: – Но вас двоих я взять не могу. Алри, твои уроки арканы важны. Я предпочту знать, что ты в безопасности здесь, а не с нами. Калак, хоть ты и неплохо владеешь мечом, если война дойдёт до наших границ, тебе придётся присматривать за Алри.

Повисла короткая пауза.

– Тогда я иду с Кеалином, – сказал Калак.

– А я – с Калаком, – добавила Алри. – Вы не знаете, сколько помощи вам может понадобиться.

– Ты самая младшая из нас, Алри. Я не сомневаюсь в силе твоего сердца, но у меня на тебе триста лет. У Калака – сто.

– И всё равно я здесь не останусь, – сказала Алри.

– Никто из вас не уважает моей воли? – спросил Таслун. – Столько лет мудрости за плечами, а обращаетесь со мной, как дети.

Они дошли до портала. Таслун снова активировал его, и их перенесло домой. Теперь, шагая к югу от озера Элдмер, Кеалин глубоко вдохнул, привлекая внимание брата.

– Что?!

– Таслун, мы в этом вместе, – сказал он. – Замечу к слову: ты сам идёшь против воли наших родителей, а это не то, на что я легко решаюсь. Итак, когда отправляемся?

Таслун оглядел каждого и вздохнул. Видно было, что ему не хотелось брать их всех, но он знал их слишком хорошо, чтобы пытаться удерживать.

– Скоро. Но сперва нам нужно пойти поговорить с Мастером Рукесом. Калак, подготовь одну из лодок, чтобы мы могли добраться до дварфских островов. Там найдём корабль достаточно большой, чтобы ходить по Ледяным морям.

Калак кивнул, и вместе с ним – Алри. Кеалин и Таслун повернули к арене. Бухта, откуда им предстояло отплыть, тоже выводила их из зачарованного царства, но более прямо и без портала. Их владения лежали на самом севере, среди ледяных морей. Их родители уходили с почётом и вниманием. Им же это было ни к чему, и таких малых лодок, вероятно, никто не хватится. Таслун и Кеалин направились к арене.

* * *

Когда Кеалин и Таслун ушли, Алри посмотрела на Калака.

– Пойду поговорю со своим мастером.

– Уверена, что стоит? Я его видел всего пару раз, но, думаю, не стоит посвящать в это слишком многих.

Алри пожала плечами, – Я хочу, чтобы он знал. Он учит меня с самых малых лет и заслуживает этого. Я ненадолго.

Алри направилась к Нидеа Архо. К счастью, она знала, что в это время её Мастер будет у себя в кабинете. Ей бы не хотелось тревожить его во время медитации – она бы дважды подумала, прежде чем прервать его.

Она чувствовала странность, оглядывая родные места. В отличие от Таслуна, она никогда не покидала Урлас. У неё не было ни нужды, ни желания. Но, шагая к месту, где она провела столько дней в тренировках, она ощущала оторванность от всего вокруг. Она думала о матери и отце, вспоминала их уход. Казалось, что её связь со святостью Урласа растворилась в тот миг, когда они ушли. И невзирая на волю шамана или брата, её тянуло прочь из этого места. Конечно, идти с братьями было не проще, но желание сделать именно это уже родилось в ней.

Она подошла к Нидеа Архо, вошла через круглый проём и пошла тропой сквозь фейные кусты к святилищу Эты. Но её Мастер был не в кабинете – он стоял прямо у святилища. На кончике его пальца сидела фея, и, когда она подошла и поклонилась, та вспорхнула.

– Алри, ваше появление не стало неожиданностью.

Его слова удивили её.

– Вы ожидали меня?

Он кивнул, лёгкая улыбка легла на его губы.

– Мы с Мастером Рукесом гадали, сколько времени пройдёт, прежде чем Дети Джалина и Илури решат уйти. Ваш отец был неважным эльфом, если речь о том, чтобы хранить чистоту наших линий, – он сделал паузу.

Алри уставилась на него. Такое случалось: он критиковал её кровь. Её «нечистоту». В каком‑то смысле она привыкла. В конце концов, его род – один из первых, поселившихся в Урласе.

Он заговорил снова. – Но и чистота имеет свои недостатки. Буду честен пред ликом нашей богини: именно в смешении кровей мы порой обретаем истинные дары. Слишком много раздоров было меж рас из‑за гордыни, и хотя я не согласен с вашим уходом, я говорил с Мастером Рукесом… странные времена наступают, дитя.

– Я запомню ваши наставления, пути Архонта Урласа. Я прослежу, чтобы моя связь с Чародейными Источниками Нижних Миров оставалась крепкой и могучей.

– Не забывайте то, с чем вы уже играли, – сказал Мастер Оаур.

– Это не путь Архонта.

– И всё же, смешивая то, чем мы являемся, беря лучшее из каждой части нас самих, мы обретаем истинную силу. Я приготовил чай, чтобы поговорить об этом, но меня охватило дурное предчувствие. Я вышел в сад проветрить мысли – и вы пришли. Вы идёте в тёмное место, дитя моё.

– В Ледяные моря?

– Я не о том. Не о пути телесном, а о духовном. Вы не будете прежней, когда— если вернётесь. Пожалуй, это тревожит меня больше всего.

– Я должна поддержать братьев, нам надлежит идти по намеченной дороге.

Её Мастер кивнул, – Да, но и это – не всё, что я вижу. Я вижу ваш путь, ваше странствие. Пожалуйста, храните веру в богиню Эту и не позволяйте себе потеряться.

Алри улыбнулась, – Буду, Мастер. Я чту ваши наставления.

– Тогда, быть может, вы останетесь. Я не хочу, чтобы увиденное мною сбылось.

– Я не останусь. Я ухожу.

Мастер Оаур вздохнул. – Если таково ваше желание.

– Так, Мастер, – она поклонилась, – я скоро вернусь к вам, мы закончим обучение. Я стану истинным Архонтом Урласа.

Её мастер не ответил поклоном.

– Надеюсь.

Алри стало дурно, неприятная горечь подкатила к желудку, и ей было трудно отвернуться от Мастера. Ей никогда не хотелось его разочаровывать. Но зов был сильнее – в другом месте.

* * *

– Я не хочу подвергать их опасности, – сказал Таслун. – Хотел бы я, чтобы ты поддержал моё желание не брать их с нами.

– Мы семья, даже если постоянно препираемся, а я и так хожу с двумя клинками, вопреки всем эльфийским порядкам. Ослышаться брата мне не впервой. Тем более когда на его решения влияет утреннее вино.

Братья обменялись улыбками.

– Я с тобой, брат, как и они. Нам понадобятся все наши силы, – сказал Кеалин.

Они перешли через арену и направились к дальнему краю. Неподалёку от каменной хижины в небо тянулся ровный столб дыма. Мастер Рукес, в плотном переднике, переносил из внешнего хранилища камни в горн. В эльфийском царстве не жгли дрова – здесь горели и раскалялись камни гор.

Мастер Рукес не стал разглядывать их – вернулся в хижину и вышел снова с чёрным камнем в красных крапинках. Это была руда рушира. Металлическим инструментом он сунул сырой кусок рушира глубоко в раскалённые добела угли.

– Мастер Рукес, уделите минуту? – спросил Таслун.

– Более чем минуту. – Он пошевелил угли и вынул металл. Ритмичными ударами принялся выклёпывать то, что со временем станет клинком эльфийского меча. Впрочем, до готовности предстояло много недель. Рушир добывали из недр этих земель. Он не походил ни на один метал в остальных краях. Работа с ним требовала кузнеца особой пробы, а Рукес был не только кузнецом, но и чародеем, творцом волшебных предметов.

– Чем помочь вам двум? Кеалин должен был встретиться со мной сегодня для продолжения тренировок.

– Не придёт, – сказал Таслун.

Мастер Рукес поднял взгляд от своей работы и уставился на них.

– Впервые слышу это именно от вас: что ваш брат пропустит тренировку; ведь вы же больше всех настаивали, чтобы он не пропускал ни дня.

– Мы с братом и сестрой уходим. Мы нужны в Ледяных морях.

Кеалин наполовину ожидал, что учитель станет возражать, убеждать их или напомнит, что уходить нельзя. Ответ оказался куда проще.

– Что вам нужно?

– Ничего, кроме достойной брони. Мы лишь хотели, чтобы вы знали: мы не станем сидеть сложа руки, пока наши родители ведут войну, защищая нас.

– Ваши родители отправились предотвратить бедствие. Они ушли вместе с Клинками и архонтами по всем землям не просто воевать, а чтобы встретиться с единственным врагом – в надежде остановить дальнейшую войну.

Таслун прошёл в заднюю комнату хижины и вернулся с первоклассной кожаной бронёй.

– Полагаю, ваша сестра тоже идёт. Её Мастеру это вряд ли понравится, – сказал Мастер Рукес.

Таслун посмотрел на Кеалина. Оба молча облачились в броню.

Рукес усмехнулся и улыбнулся. – С вашей семьёй я привык ждать странных поступков и внезапного неповиновения. Ничего никогда не идёт по плану. Таслун, ты станешь Клинком Урласа раньше, чем пройдёт ещё один год, а твой брат, хоть и сражается не как мы, вполне умеет постоять за себя. Прими это.

Таслун посмотрел на Кеалина, затем снова на Мастера Рукеса.

– Я считаю, он должен делать то же, к чему тренируемся мы с братом. Мы делаем это ради защиты народа; он обязан чтить их и принять путь Клинка Урласа. Но раз уж он желает ещё по одному клинку в каждом столкновении—

– Я подумаю над тем, чего хочет брат, со временем, – перебил Кеалин. – Но я также помню: по ту сторону клинка не всегда стоит благородный человек. И всё же, возможно, по возвращении я выберу должный путь, чтобы стать Клинком.

Их учитель оглядел каждого и снова ушёл в комнату. Вернулся с ещё одним комплектом кожаной брони.

– Восхищаюсь вашей внезапной решимостью, Кеалин. Но знаю: как бы вы ни уверяли, это не совсем так. И хотя он менее опытен, не забывайте: ваш брат Калак пока не на вашем уровне. Он берёт с вас пример. Пусть это склонит вас меньше спорить и больше работать вместе.

Таслун кивнул и поклонился. Кеалин сделал то же. Их учитель ответил поклоном.

– Если вы держите путь к Ледяным морям, знайте: ни один эльфийский корабль вас туда не довезёт. Те, на которых ушли ваши родители, не вернутся ещё долго.

– Мы направимся к дварфским островам, – сказал Таслун. – Там мы достанем корабль.

– Тогда будьте осторожны. Город Корсон благоволил к нам, но, продвигаясь на северные рубежи, помните: в это время года там скрыто солнце. И берегите друг друга, особенно среди тех дварфов; мир с ними хрупок, и вы окажетесь вне благословений эльфийских земель. Вчера ночью я говорил вашему отцу о вас обоих только хорошее. Хотя вы и идёте против его воли, я понимаю такие поступки, когда мир в смуте. Знайте: у вас всегда есть дом в Урласе. Жду вас обоих назад, чтобы завершить обучение, когда всё это закончится.

– Благодарим, Мастер, – они оба поклонились.

Мастер Рукес ответил поклоном.

С этими словами, они покинули арену и вернулись домой. Кеалин собрал немногое, что хотел взять с собой – по сути, лишь тёплую куртку да дорожное мясо. Проходя мимо уголка сестры, он заметил, что её посоха нет. Он быстро вышел к дверному проёму их дома и стал ждать Таслуна. Брат отправился искать карту Ледяных морей. Эти моря лежали на самом краю мира и, по преданию, едва поддавались плаванию. Рассказы о водоворотах, морских чудищах и леденящих водах были лишь частью бед, что проклинали те места.

– Клянусь, у нас была карта, – наконец сказал Таслун, не найдя ни клочка пергамента. – Корсон недалеко. Доберёмся и без карты. К тому же я много слышал о Ледяных морях от нашего отца: лёд и туман делают их почти ненавигабельными, да и карту толком не нарисуешь.

– Тогда надеюсь, мы найдём кого‑то, кто их знает, – сказал Кеалин.

Они встретились с братом и сестрой у кромки бухты. Судёнышко, что должно было перевезти их через воды к дварфским островам, было не больше рыбачьей лодки, годной лишь для мелей у берегов.

Алри стояла на берегу, пока Калак собирал верёвки.

Таслун передал ему его клинок. – Мастер шлёт нам удачу.

– Что ж, рада, что Мастер Клинков одобряет, – сказала Алри. – Архонт Оаур – нет.

И тут позади других появился эльф, о котором говорила Алри. Кеалин всякий раз поражался облику этого архонта. Хоть все они и были чопорны, Оаур был высок – выше прочих эльфов. Плащ его был соткан из леса: листья, прутики и прочие дары природы – на него смотрели по множеству причин. В руке он держал большой кус корявого дерева, служивший посохом, хотя Кеалин видел у него и несколько иных посохов – каждый со своим диковинным видом.

– Значит, правда то, что говорит ваша сестра. Вы уходите.

– Нам нужно. Шаман говорит о тьме, надвигающейся на бога Севера. Мы должны идти.

– Уж наверняка найдутся и другие эльфы, способные сделать то, что вам нужно? Вы четверо молоды, наивны в мирских делах, и я пока не согласен, чтобы Алри свободно пользовалась своей магией.

– Архонт Оаур, я должна идти с ними. Мы говорили об этом.

– И я уже говорил вам: я не желаю вашего ухода. Здесь, со мной, вы в безопасности.

Кеалин встал между архонтом и Алри. – Она уходит с нами.

– Полуэльф Кеалин, благодарю вас за ваше присутствие на окраине урласских лесов. Хорошо ли вам от мысли, что из‑за вас ваш достойный отец не живёт глубже в пределах царства? Печальная доля – обитать на самом краю, у моря. По крайней мере, ваша мать стала для нас, урласцев, хорошим магом.

– Мне нравится море, – ответил Кеалин. – А вот когда пуританин навязывает волю моей сестре и поносит мою семью – не нравится.

– Мы все полуэльфы, – сказал Таслун.

Архонт кивнул. – Конечно, просто одни лучше других. Что ж, Кеалин, вижу в тебе упрямство и язык твоей матери. Присматривайте за вашей дорогой сестрой. Я не желаю ей зла. Вы не знаете меня, юные, – сказал он, обращаясь к трём братьям, – но я не раз стоял рядом с вашим отцом. Тяжело мне видеть, как вы покидаете эти земли без его благословения. Но я укрепляюсь надеждой в том, чего не понимаю.

– С ней всё будет в порядке, – сказал Калак. – Лучшие мечники царства охраняют её.

Кеалин так и не отступил, пока архонт не развернулся и не оставил их у воды. Уходя, он тихо усмехнулся.

– Это что сейчас было, братишка? Решил оскорбить мастера‑мага?

Калак рассмеялся. – Ему всё равно, кого он заденет. В этом‑то он и сильнее многих.

Таслун передал Калаку его броню и меч.

– Архонт Оаур до сих пор порой напоминает, что мы полуэльфы, – сказала Алри. – Потому‑то наша семья и живёт на окраине – это мы все знаем. Но он просто заботится обо мне. Он любит нашу семью.

– Не важно, – сказал Кеалин. – Живи мы среди тех, кто обитает в глубине царства, нам пришлось бы иметь с ними дело. Я больше не обижаюсь на это. Хотя хотелось бы снова взглянуть на озеро с высоких скал в чаще.

– Тогда давайте защитим эти леса. Со временем урласцы будут терпимее к нашему положению, и то, что они считают слабостью, исчезнет из их мыслей. Не будем мешкать. В лодку.

Братья и сестра по очереди перебрались в маленькое судно, выдолбленное из ствола исполинского дерева. Эльфы Урласа с великим достоинством были так просты, как только могли. В отличие от южан с их грандиозными городами, урласцы были ближе к природе во всём – от лодок и одежды до самих жилищ. Лишь в глубине лесов у самой столицы можно было найти высокие башни и древние здания времён основания Урласа. Но даже они меркли перед величием белых сосен, что росли в сердце чащоб. Всем им будет не хватать Урласа.

Они легко оттолкнулись от берега и принялись грести, четверо работали слаженно. Кеалин глядел поверх воды, держа в руке вёсла; он вонзал лопасть в глубину и тянул к себе. Воздух был свеж, но на языке уже ощущалась соль моря. У воды он всегда чувствовал покой. Эта протока уведёт их на восток, прямо из Урласа в Ледяные моря.

– Ты знаешь путь из Урласа? – спросила Алри у Таслуна.

– Знаю, но туда, куда мы держим путь, нет дорог – лишь тропы льда и ледников. Не беспокойся. Дорогу до Корсона я знаю. Я бывал там однажды.

4

ПЕРЕВОЗЧИК СПЕЦИЙ И МОРСКИЕ ДВАРФЫ

Потребовалось время, но горы и береговая линия стали исчезать вдалеке. Сначала стоял густой туман, однако, покинув его владения, они выбрались на чистое. Кеалин оглянулся назад – тумана и гор не было видно, лишь раскинувшееся во всю ширь море.

Остров Корсон был местом пересечения культур, хотя и находился близ Лесов Урласа; по большей части, это был не более чем приют для путешественников и преступников. Большинство уже не добиралось так далеко на север.

В этих краях дварфы некогда господствовали на морях. Множество островов были богаты минералами и тонкими рудами, но прежняя доброта и честность выродились, и теперь куда вероятнее было, что дварф перережет тебе горло, чем предложит что-нибудь купить. Корсон не был из дружелюбных мест.

– Ты бывал здесь раньше? – спросила Алри Таслуна.

– Лишь однажды, и они попытались ограбить нашего отца.

– А потом что было?

– Рыба тогда наелась досыта, а потом поднялась такая свалка, что нас погнали обратно к лодке.

Кеалин оглядел далёкую береговую линию, увидел дома, построенные на сваях, что тянулись по всему архипелагу. Волны грохотали о камни. Корсон казался одним громадным портом, возведённым на фундаменте из дерева и островного камня, уходящем далеко в океан. Здесь было темнее и снежно. Он глянул на солнце – оно застыло у горизонта.

– Уже почти ночь, – сказал Калак.

– Нет, – поправил Таслун, – сейчас лишь после полудня. Обман зрения в нашем мире. Здесь глубокая зима, и хотя у нас совсем не холодно и светло, тут всё иначе. Пересекая воды, мы вошли в незащищённый мир. Отчасти потому наши родители не желали, чтобы мы уходили. Уверяю, отец не одобрил бы нашего похода в этот город, какова бы ни была причина.

Они подвели лодку к единственному свободному причалу и привязали к столбу. К ним ковылял дварф, перешагивая через канаты.

– Эльфы. Ну прекрасно. Назовите имена и цель пребывания в Корсоне?

Первым заговорил Кеалин: – Кеалин, а со мной Алри, Калак и Таслун. Мы здесь, чтобы приобрести корабль.

Когда он вписывал их имена, его книга слегка светилась – за исключением последнего. Тогда он поднял взгляд на Таслуна.

– Ты уже бывал здесь, – сказал он.

– Бывал. Давно. Ещё до рождения моих брата и сестры.

– Помню тебя. Я был тогда куда моложе, и, думаю, мне нет нужды говорить тебе не повторять того, что сделал твой отец.

– Нет.

– Вот и хорошо, – он захлопнул книгу. – Если ищете корабль, вам нужно место под названием Плюющаяся крабо-рыба. По дороге на восток, подальше от причалов. Берегитесь: ночь близко, а ночь на островах – не весёлое время.

Дварф ушёл, и путь перед ними открылся. Кеалин поплотнее затянул плащ, и они двинулись по заснеженной тропе на улицу, где по краям громоздились высокие снежные валы. Большинство домов на острове едва виднелись из-под сугробов – только окна торчали над ними. Дальше, на перемычке суши, возвышалось большое многоэтажное здание. Они направились к нему.

На каменной плите над дверью значилось: Плюющаяся крабо-рыба. Сбоку висел чёрный крючок для рыбы – резкий контраст алой краске, покрывавшей здание. В воздухе пахло старой рыбой. Послышался лязг запора где-то в стороне, и на краю строения распахнулась дверь – наружу хлынули помои. Похоже, кухонные остатки.

– Вот оно, – сказал Таслун.

Они толкнули дверь и вошли в большую залу с круглыми столами, с длинным баром вдоль дальней стены и множеством железных котлов для варки.

Хозяин заведения был рослый дварф – выше прочих, но всё же невелик по эльфийским меркам. Он радостно поднял глаза, завидев гостей, но тут же помрачнел, заметив, что это эльфы.

– Если ищете постой, советую добраться обратно до своей лодки и отправиться на следующий ледяной остров. Для вас здесь ничего нет, эльфы.

Кеалин оглядел горстку людей и дварфов, сидевших кое-где по таверне. Многие держали в одной руке кружку эля, а другой лежали на рукояти кинжала, меча или булавы у пояса – видно было, что эльфы тут редкая и нежеланная зрелищность.

– Мы не хотим проблем, мастер-дварф. Лишь бы вы направили нас к тому, кто сможет провести в Ледовые моря, – сказал Таслун.

Раздался дружный хохот. Вокруг них разношёрстная публика – дварфы, люди и прочие, пережидавшие непогоду, – принялась отпускать шутки. Даже сам дварф, разговаривавший с ними, покраснел и захихикал. Он взял себя в руки и жестом попросил всех угомониться.

– Отсутствие проблем – дело хорошее, эльфы. Мы и сами проблем не желаем. А тут у нас есть подарочки из дальних краёв, что и обеспечивают такие вот уверенности.

Дварф указал на статую – нечто вроде горгульи – прикреплённой над баром и глядящей на них красными глазами.

– Подарок от дварфов любому неосмотрительному задирале. Насколько помню, она убила лишь одного. Не будем увеличивать статистику. Меня зовут Урис. Подойдите, обслужу. Комнат не дам, но на еду у меня порядочности хватает.

Все четверо прошли к ближайшему столу и сели. Внимательные взгляды, что только что буравили их, вскоре вернулись к своим делам.

– Здесь воняет, – сказала Алри.

– Воняет вкусно, – хохотнул Калак.

– Только не цепляйтесь взглядами за других. Нам не нужны поводы, – предостерёг Таслун. – Хотелось бы пережить первый отрезок пути без драки.

Кеалин хмыкнул себе под нос, и Таслун пнул его сапогом под столом.

– Что? – спросил его Кеалин.

– Мы жили в мире, укрытом от внешнего, а эти люди еле-еле выцарапывают жизнь в ледяном Севере. Им что нож в нас всадить, что пустить наше мясо на наживку – без разницы.

– Пусть для начала попадут этим первым уколом.

Калак ухмыльнулся, а Таслун вздохнул и покачал головой.

– Клянусь богиней, вы двое…

Кеалин и не думал задираться, но, по его мнению, действовать лишь из обороны – неверно. Впрочем, ввязываться в бой с четырьмя эльфами из Урласа, пусть и молодыми, – затея неразумная для любого простолюдина Ледовых морей.

Спустя несколько мгновений дварф принёс миски и ложки, а также большой железный котёл со сборной рыбной похлёбкой. Она была горячей и с травами.

– Будьте благодарны за травы. Наши травы добирались сюда в пару лишних ходок. Корабль, что их привёз, стоит в ремонте. Кажется, он нарвался на пиратов – по крайней мере, так он уверяет.

От их столика сбоку подошёл незнакомец с перевязью через грудь и мешком. Это был человек с короткой, жидкой бородкой, едва свисавшей по краям лица.

– Ага, а если не пираты, то обозлённые китобои – что, по сути, одно и то же. Говорю вам, за всем этим стоит тот ублюдок Ругаг.

– А вот и наш привозчик пряностей, – сказал дварф.

– Имя мне Валс, капитан величайшего судна, что бороздит Ледовые моря.

– Величайшего – пока у тебя не разодрало борт и ты не нахлебался воды, едва доползя до наших причалов. Эй, если по правде, ты в них врезался!

– Чистая правда, и не скрою, я многим обязан этому человеку, – он кивнул на дварфа.

Кеалин смерил человека взглядом. От него исходило иное, не тавернское, – нечто большее, чем от крыс кабака, цеплявшихся за свои кружки.

– Да, давайте ешьте. Все. Дела с тобой, Валс, у меня только из-за родича, что когда-то ходил с тобой в море. Кстати, ты столько дней спал, что я не мог сказать тебе раньше – всё готово.

Дварф вернулся за стойку, разлив похлёбку, а затем пришёл с пергаментом.

– Ремонт обошёлся дорого. Полагаю, денег у тебя нет.

– Есть только то, что ты заплатил мне за пряности.

Дварф пожал плечами: – Что ж, пожалуй, ты сможешь избавить наше счастливое местечко от этих эльфов. Они уже здесь навоняли. Я их накормил. Ты их покатаешь на своём новенько отремонтированном судёнышке. Мне нужно освободить стол для Ругага.

– Не хотелось бы, чтобы тот дварф остался без столика. Мы оба знаем, каких чудес он наделал.

– Ты можешь его не любить, Валс, но он дварф и потому нам друг.

– Подбери друзей получше, – он повернулся к Таслуну и Кеалину, сидевшим ближе всего. – Имена?

– Таслун.

– Кеалин.

– А вы двое? – он окинул взглядом каждого, отметив их клинки и посох Алри.

– Калак.

– Алри.

Когда заговорила Алри, Валс, казалось, впал в оцепенение.

– Сударыня, вы не просто эльфийка – вы, должно быть, одна из самых прекрасных, каких я видел. Я никогда не питал слабости к эльфам, но вы напоминаете мне кое-кого.

– Хватит предаваться воспоминаниям, – сказал Кеалин. – У вас есть корабль, и вы готовы нам помочь?

Человек повернулся к нему.

Таслун подался к столу: – Я слышал о мраке этих вод; у вас хватит умения провести нас через глубины Ледовых морей?

– Достаточно ли я умел? Да ну, я больной ублюдок без особых навыков, который прёт на все лады, доставляя пряности, вина, даже кофе в самые глухие места мира – за гроши, заметьте, – но ради азарта! У меня корабль не как у всех, да, Рассвет Аэлы.

– Я справлюсь с тем, что потребуется, а в последнее время хожу один. Теперь мне нужно следить только за собой. Отчасти потому Ругаг меня не любит. Единственные другие заботы – звери, что плывут рядом с моим судном. Дварфы в этих водах издавна берут у моря больше, чем положено. Я люблю ледниковых акул, в особенности, но и китов – тоже. Прекрасные создания и хорошие друзья.

– И какое дело дварфу до вашей любви к морской живности? – спросил Кеалин. – С чего бы дварфу переживать из-за китов?

– Будь благословлён Мередаас, разве вы не знаете, что дварфы им делают? Берут, убивают ради забавы. Ругаг коллекционирует клыки морских львов, бивни нарвалов и любую морскую диковину, которой можно украситься или драться. У него собственная флотилия, патрулирующая воды, – они убивают куда больше, чем нужно для масла и пищи. Я понимаю: людям надо как-то жить во льдах, но он делает это ради удовольствия. Однажды он получит своё. Если бы мог, я бы отделил его голову от тела – как он поступил со множеством моих друзей из моря.

Дверь распахнулась, и вошёл человек в тюленьих шкурах с рогатыми наплечниками. С ним потянулась целая ватага дварфов, в чьих бородах застряли лёд и снег.

– Как кстати ты явился, Ругаг, – крикнул Урис.

У Ругага был большой мешок. – Ещё рыбы для тебя, Урис, – прогремел он басом. – Было бы больше, не встреться нам тот чёртов Валс.

Валс съёжился над самым столом вместе с остальными, тщательно пряча лицо. Урис вскочил, отвлекая внимание Ругага от них, и какое-то время это работало. Кеалин понял, что Урис, хоть и дварф, явно пекётся о безопасности всех гостей своего заведения.

– Пойдёмте, я отвезу вас куда нужно, но нам надо уходить.

Ругаг снова взревел: – Тот проклятый Валс на этот раз снёс мне одну мачту. Увижу – убью. Пусть попробует моё дварфье трезубье. Хочет остановить нашу добычу, что даёт людям пищу, – пусть сам станет нашей пищей. Мне всё равно. Слышал я, что человечинка, если правильно приготовить, с морковкой да креветками – очень даже. Справишь нам такое, Урис?

Урис кивнул: – Справлюсь, конечно, но и пряности, что он привозит, – очень недурны.

Кеалин переглянулся с другими, и они одновременно поднялись. Валс прикрылся и пошёл впереди. Кеалин положил руку на рукоять и двинулся следом.

– Чёртовы эльфы ещё усугубляют, – сказал Ругаг, сверля их взглядом, пока они проходили мимо. – Дальше скажут, что мы их чем-то оскорбили. Давай, эльф, лезь на дерево. Погоняй своих белок.

За его столом раздался общий смех. Кеалин обернулся, уставившись на них: – Единственное, что нам неприятно, – слушать твою развязанную пасть сегодня ночью.

Хохотливый Ругаг оскал сменил на злобный взгляд. Он выдернул трезубец.

– Убирайся, эльф. Возвращайся в свои леса. Вашим хилым телам не к coldу. Вы и мёд держать не умеете – да и многое другое тоже. Погоди-ка, эльфы? Я не видел эльфов здесь со времён, как Валрин держал тут свою шайку. Был ещё тот теневой эльф.

– Тот, у кого была белая змея, – подсказал один из его прихвостней.

– Да, – Ругаг глянул на Уриса, – ты уверен, что Валрин не здесь? Не в первый раз бы ты лгал!

Урис поднял руки, а Ругаг наставил на него трезубец.

– И правда будешь угрожать человеку, что укрывает тебя от льда? Убери его. Ты не знаешь, с кем говоришь – обо мне и о моих, – сказал Кеалин.

Таслун отстал от остальных, чтобы схватить Кеалина сзади: – Что ты творишь? Нам это ни к чему.

Он потянул Кеалина к выходу, когда дварфы за столом поднялись и двинулись за ними, стулья заскрежетали по деревянному полу.

Кеалин вышел на улицу вместе с Таслуном. Ледяной ветер резал их насквозь.

– Это ты говоришь, что мы должны внушать уважение как эльфы Урласа, – насмешливо произнёс Кеалин. Его брат был явно недоволен.

– Да, но не сейчас.

Таслун уставился на Кеалина, а тот усмехнулся: – Думаешь, дварфы не догадались бы, почему мы все разом поднялись и ушли? Ты лишь откладываешь неизбежное. Теперь они злятся. Их атаки будут неуклюжи.

Алри и Калак ждали вместе с Валсом, когда их группа вышла из здания.

Ругаг держал трезубец, и теперь прочие тоже обнажили оружие, выстроившись полукругом и тесня их к кромке воды. Дварфы предусмотрительно перекрыли путь к причалам.

Кеалин огляделся, считывая имена судов, и заметил корабль Валса, Рассвет Аэлы, совсем недалеко. Буквы резко выделялись на свежей краске.

– Мы не ищем неприятностей, дварфы, – сказала Алри.

Кеалин и Таслун встали плечом к плечу. Калак держался на пару шагов позади, но все трое заняли позиции. Их клинки могли оказаться в руках в мгновение. Перед ними было шестнадцать дварфов. Если те умели драться, это был как минимум честный расклад по эльфийским меркам. Мёртвый дварф – невелика цена, но повод для улыбки, и это лишь приветствуется в землях по ту сторону Урласа.

– Мы и сами не ищем хлопот, – сказал Ругаг. – Но знайте: нам чужие не нужны вовсе. Я оставлю вас в живых. Пятеро эльфов – редкое зрелище.

Таслун ослабил хват, а Кеалин – нет.

– Мы уходим отсюда и задерживаться не станем, – сказал Таслун.

Последовали согласные кивки, и дварфы разомкнули путь к кораблям, что недавно отремонтировали. Собственное судно Ругага стояло в доке неподалёку, и тот факт, что корабль его противника только что привели в порядок, туповатый дварф полностью упустил.

Они двинулись к Рассвету Аэлы как раз в тот миг, когда Ругаг заметил свою ошибку. В какой-то момент он не только проглядел Валса, но и, спеша к горячей еде, не обратил внимания на направление их движения.

– Эльфы, зачем вы идёте к тому кораблю? – Они продолжали идти, а дварфы ускорились. – А ну сюда!

Они не послушались. Валс перемахнул на корабль и поманил остальных. Он выхватил меч и принялся рубить швартовы.

– Проклятый клинок я узнаю откуда угодно! Валс! – заорал Ругаг.

Кеалин тоже выхватил меч и начал рубить канаты, пока остальные перебирались на борт. Дварфы были уже почти вплотную. Когда Алри и Калак запрыгнули на палубу, Валс добежал до штурвала, и судно дёрнулось назад. Дварфы добрались до края причала и один за другим попытались вскочить, но четвертый промахнулся и бултыхнулся в воду – началась суматоха с криками и воплями. Плавали дварфы плохо. Сам Ругаг на борт не попал.

– Убейте их! – кричал он с берега, сложив ладони рупором. – Притащите мне Валса – мёртвого или едва живого, но притащите!

Таслун шагнул вперёд, когда один из дварфов выхватил кистень – цепной шип. Тот принялся раскручивать его.

– Ничего личного, – прорычал дварф, – но нам нужен капитан.

– Ничего, – отозвался Таслун. Одним движением он выдернул клинок и ринулся на него. Он уже прошёл мимо, когда лезвие перерезало горло. Кеалин и Калак навалились на двоих других, и быстрыми взмахами оба рухнули мёртвыми. Алри поглядела на последнего, бросившегося к борту. Он бросил на палубу разделочный нож и побежал – так себе оружие для боя. Дварф почти добрался до леерного ограждения, когда Алри выдвинула короткий посох. Она сделала переплетающий жест – и человек растянулся пластом, попав в невидимую западню Алри. Она перетащила его к середине палубы.

Таслун и Кеалин приставили мечи к его горлу.

– Передай своему хозяину, чтобы больше ни при каких обстоятельствах не мешал и не нападал на этот корабль, – они каждый вонзили острые кончики своих клинков ему в щёки, – или мы убьём его и каждого дварфа у него под началом.

Дварф молчал, дрожа. Алри использовала посох, словно лопату, сгребая мусор с палубы, – и столкнула его за борт. Он шлёпнулся в воду, и на берегу поспешно начали спасение на маленьких рыбачьих лодчонках.

Валс принялся поднимать один из парусов. Судно было оборудовано так, чтобы один человек мог сам поднимать и опускать паруса. Он метался между мачтами, крутил вороты, вязал снасти. И даже если бы кто-то предложил помощь, он бы отказал. Это был его корабль, и он знал его как облупленный. Наконец они пошли ходом.

– Спасибо! – сказал Валс.

– Душонки у них ни к чёрту, – сказал Таслун. – И того не стоят, чтобы их убивать.

– Из-за таких по одному сошли на берег все мои люди, оставив меня одного. Последний погиб несколько недель назад. Он тоже был эльфом, хороший был парень. Но довольно. За годы мне везло, и я понимаю, что рано или поздно удача повернётся. Куда держим путь? Ледовые моря обширны.

Таслун посмотрел на Кеалина: – Что ж, место, увы, от нас скрыто. Но мы должны искать рогатых зверей – они нас поведут.

– Рогатых зверей?

– Китá, а может, как вы и говорили, какую-нибудь акулу, – сказал Кеалин.

– Тогда я знаю, куда нам идти, – сказал Валс. – Настоящая удача свела нас вместе.

Когда судно взяло курс и остров остался позади, Валс обошёл главные мачты и вынул из палубы кристалл. Он поместил его в металлический алтарь – и вокруг них возник образ. Это была карта.

Кеалин, скрестив руки, понял, что ветра над кораблём идут как-то не так, как должны бы. Судно мчалось с большой скоростью без необходимости перенастраивать паруса.

– Видите, большинство дварфов мне помогают – сами видите по шестерням, что приводят мой корабль. А вот это – дар иного толка. Судно старое и ходит по морям дольше, чем я живу. Поистине реликвия – от народа мореходов, чьи деяния выходят за пределы известных мне песенных историй. Сомневаюсь, что вы о них слышали – вы ведь с юга.

Кеалин поднял взгляд к изображению. Контраст светящихся контуров на фоне звёздной ночи создавал в воздухе убаюкивающую, сонную зыбь.

– Что это? – спросил Таслун.

– Карта, только не из пергамента. Она показывает мир таким, каков он сейчас.

Чем дольше Кеалин всматривался, тем больше видел. Изображение как будто висело над землями. Облака плыли по нему, и даже лунные блики играли на воде. Большую часть карты закрывали тяжёлые облака, но очертания островов оставались видны. Кеалин мог лишь представить, что так же видят землю птицы из облаков, пролетая над ними.

Валс подошёл к карте и указал на область к востоку: – Здесь, – сказал он. – Есть остров и существа, которых вы, как думаю, ищете. Их зовут нарвалами. Умные звери, да вот только ценятся у таких, как Ругаг. Нарвалы в этих водах встречаются часто, но самые крупные, что я видел, – вот в этой бухте.

– Они смогут говорить с нами?

– Вопрос в том, сумеете ли вы слушать, а не в том, могут ли они говорить. Все животные говорят – если повернуть ум так, чтобы услышать их голоса.

Валс встал к штурвалу и повернул судно строго на восток. Ветра резанули по носу, паруса подстроились под новый курс.

– Откуда вы четверо? Вумарк? Ещё южнее?

– Нет, – сказал Таслун, – мы из Урласа. Сомневаюсь, что вы о нём слышали.

Валс рассмеялся: – Нет, не слышал. Но на этих морях и ещё дальше есть укромные места. Я жизнь провёл на океанах. Видел немало – это точно.

Кеалин посмотрел через палубу и увидел Калака, стоявшего в одиночестве. Он подошёл к нему.

– Что с тобой, Калак? Всё в порядке?

– Да, – ответил тот вполголоса.

– Ты хорошо справился. То, что мы сделали, было необходимо. Понимаешь?

– Знаю. Я думал, придёт война – тогда и будем драться. А это не война.

– По сути то же самое, брат. Кто-то хотел причинить тебе вред – ты его остановил. Это и важно. На поле брани всё то же: ты против одного, и мысль о следующей цели уже в голове, ещё до того как пал первый.

– Таслун влюблён в идеалы нашего народа, и, смею сказать, в чём-то его вера мудрее. Я не желаю умирать, поэтому честь для меня – мысль второго ряда. Я выживу.

Калак кивнул: – Я с этим согласен.

– Пока держись позади Таслуна и меня. Надеюсь, тебе больше не придётся драться. Присмотри за сестрой.

– Всегда.

Ночь миновала без происшествий, поначалу. Калак и Алри спали в трюме, как и Таслун. Кеалин остался на вахте, беседуя с Валсом.