Страшно красивый жених бесплатное чтение
Глава 1
– Кто это у нас тут такой кривенький? У кого одно плечико ниже другого?
Очередной жених, возжелавший заполучить мою руку, сердце и все, что к ним прилагается, вытянулся по стойке смирно.
– Джайла! – сквозь зубы процедила мать, стоящая на шаг позади меня. – Прекрати.
– Ну что вы, маменька, я только начала. – Я ободряюще похлопала по руке первую жертву свадебного беспредела: – Простите, но с такими чахлыми плечиками, как у вас, такое сокровище, как я, не выдержать.
Матушку немножко перекосило – трудно бороться с желанием взять ремень и одновременно улыбаться, чтобы не распугать женихов, которых и так уже раз два и обчелся.
Впрочем, с распугиванием я справлюсь сама. Мне не впервой. Сколько уже было таких смотрин? Пять? Десять? Я со счета сбилась.
В своем желании выдать меня замуж родители были неудержимы и, несмотря на все мои пламенные протесты, продолжали приглашать женихов с разных концов света. Всё надеялись, что я встречу того самого, воспылаю к нему пламенной любовью, выскочу замуж и наконец-то уеду из родительского гнезда
Как бы не так!
Мне и тут хорошо. Готовить не надо, убираться не надо, ни за что отвечать ни надо. Ходи только по парку да платья в цвет настроению меняй. Ну красота же! Зачем мне муж? Мне и так хорошо.
Надо признать, сегодня очередь страждущих была не так велика, как в первые разы. Уже прошел слух, что невеста хоть и красива, но характером отличается дурным и на язык не сдержана.
Не стоит рушить столь прекрасный образ.
– А это что за веник? – небрежно потрепала цветок, вставленный в петлицу следующего претендента. – Думаете, перебьет запах чеснока?
Маменька шла следом за мной и сконфуженно повторяла:
– Простите, извините. Она просто смущается и от этого говорит глупости.
Ну уж нет, глупости я говорила намеренно. И не глупости, а гадости, чтобы уж наверняка отвадить горе-женихов.
Пока мать извинилась перед одним, я атаковала следующего
– Ой, какое очаровательное пузико! – бесцеремонно похлопала по большому, тугому животу. – Кушаем много, кушаем вкусно?
Жених тотчас побагровел, покрылся испариной и задергался в тщетной попытке втянуть брюхо, а я ласково улыбнулась:
– Ни в чем себе не отказывайте. Чем шире наши морды, тем плотнее наши ряды. Но в замужестве вынуждена отказать – нас двоих ни одно хозяйство не прокормит.
Дальше все шло как обычно.
Отец – король Роберт Вайтмурский – уже понимая, что очередной отбор пройдет мимо, сидел на троне и, подпирая кулаком щеку, тоскливо смотрел в окно. Грустил. Мама краснела и пыталась сгладить острые углы после моих слов, я же продолжала самозабвенно изводить бедных женихов.
Сегодня всего пятнадцать претендентов – справлюсь за полчаса. Потом свобода. Я планировала покататься верхом, потом посетить библиотеку, а вечером упорхнуть на очередной бал.
Пока все шло как по маслу.
Когда я обрабатывала очередного недотепу, позади хлопнула дверь и раздалось омерзительно бодрое:
– Простите, я опоздал
Еще женишок пожаловал? Что ж, одним больше, одним меньше – никакой разницы. Я даже не взглянула на вновь прибывшего, а он смиренно встал в конец унылой вереницы претендентов, ожидая своей порции «пряников».
– Принц Ксандр Вейринский.
О как! Принц, значит, пожаловал… И не поленился же из соседней Вейринии через темную границу к нам добираться. Зря. Только время потерял, бедолага.
Я остановилась напротив него и прошлась пристальным взглядом от кончиков ботинок до темного вихра, непокорно упавшего на глаза. В отличие от остальных, принц выглядел расслабленным. Стоял передо мной, невозмутимо сложив руки за спиной, и чуть заметно усмехался, явно уверенный, что уж до него-то я точно не смогу докопаться.
Вот откуда такие наивные берутся?
Хотя, сказать по правде, явных недостатков, к которым можно было бы сразу прицепиться, у него не обнаружилось
Высокий – выше меня почти на голову, – плечистый, без пуза, горба, лысины, потных подмышек. И физиономия такая, что сразу породу видно: высокий лоб, брови темные вразлет, глаза яркие зеленые с желтыми искорками, острые скулы, волевой подбородок. Даже прыщей и то не было!
Я аж на цыпочки встала, чтобы получше рассмотреть, а он очень так колоритно и нагло хмыкнул, мол, давай-давай, девочка, любуйся, я ж красавец писаный… Аж взбесил!
– Что-то… как-то нос длинноват, вам не кажется?
Самодовольная ухмылка тут же съехала.
– В смысле длинноват? – растерялся самоуверенный женишок, явно не ожидавший такого поворота. – В самый раз! Отличный нос!
– Кто вам сказал такую глупость? Кто посмел ввести принца в заблуждение? – сокрушенно покачала я головой. Потом обратилась к родительнице: – Маменька, у вас с собой случайно нет линейки? Нам нужно срочно померить одну спорную выпуклость.
– Джайла… – простонала она, уже даже не пытаясь улыбаться.
Принц тоже возмутился:
– Ничего я мерить не дам! Все отлично у меня с носом!
Я еще раз встала на цыпочки и придвинулась к нему так близко, что он был вынужден отклониться назад.
– Определенно длинноват. Так что нет, никакого замужества. А то заклюет. – Зеленые глаза полыхнули ярким негодующим пламенем, а я продолжала подливать масла в огонь: – К тому же слишком безответственный и непунктуальный.
– Я опоздал, потому что помогал вытаскивать повозку, скатившуюся с моста.
– Да? А я думала, что ты ничего тяжелее зеркальца в руках не держал. И был занят тем, что любовался на свое отражение и восторженно вздыхал.
Маменька тихо пискнула у меня за спиной и прикрыла малиновое лицо веером.
– А что такого я сказала? Видно же сразу, что сплошное самолюбование и больше ничего.
Эх, как принца задело. Аж желваки на скулах заиграли.
Ладно, признаюсь, принц был очень даже ничего, но свобода мне дороже, поэтому я продолжала добивать:
– С таким от скуки помрешь, пока он перемерит все наряды и разгладит складочки на жабо, чтобы не оттеняли его прекрасный лик. Ни поговорить, ни развеяться. Каждый день будет похож на предыдущий: ни огня, ни задора, ни приключений. Все разговоры будут только о том, как он прекрасен. И это с таким-то носом!
В общем, с задачей я справилась на «отлично». Женихи уходили расстроенные, недовольные и растерявшие желание прибрать меня к рукам. И первым из зала выскочил именно заносчивый принц.
А чего он хотел? Думал, придет тут весь из себя такой осанистый, улыбнется, продемонстрирует ямочки на щеках, и я перезрелый грушей упаду к его ногам? Как бы не так! Ничего, пусть побесится. Наглецам это полезно.
Зал опустел – даже родители и те поспешили уйти, чтобы не оставаться со мной наедине, а я, полностью довольная собой, отправилась в столовую, чтобы торжественно заесть очередную победу.
Глава 2
– С меня довольно! – прогремел отец, ударив кулаком по столу. Мы как раз ужинали в тесном семейном кругу, и разговор снова зашел о неудачных смотринах. – Я устал от твоих капризов и непослушания! Устал краснеть перед почтенными женихами и слушать насмешки со стороны, что дочь моя ни умом, ни воспитанием не блещет!
– Блещу изо всех сил.
Я вообще-то красавица! Стройная, зеленоглазая, перегибистая. С мягкой улыбкой и роскошной огненной шевелюрой. На балах мне нет равных. Я и танцую, и пою, и на лютне могу сыграть…
– Молчать! – гаркнул он так громко, что маменька, до этого молча ковырявшая вилкой в тарелке, испуганно икнула. – Я все решил. Ты завтра же выйдешь замуж.
– За кого, пап? – развела я руками. – Сам же видел: ни одного достойного экземпляра. То кривой, то косой, то толстый, то дрищ. То волосы в носу. То усишки какие-то нелепые…
– Принц Вейринский был очень даже ничего, – флегматично заметила матушка.
– Пижон! Франт и бестолковый повеса! С ним придется бороться за право покрутиться перед зеркалом. И вообще, такие красавцы никого, кроме себя, не любят и ничем, кроме собственных нарядов, не интересуются.
– Молчать! – снова заорал отец. – Не хочешь красавца?! Хорошо! Не хочешь князя или принца? Будь по-твоему! Ты выйдешь замуж за первого бродягу, который подойдет завтра утром к нашим воротам просить милостыню.
Я фыркнула:
– Очень смешно.
– Я похож на шутника, Джайла?! – Отец склонился в мою сторону, грозно сжимая в руках вилку с насаженным на нее грибочком. – Никаких шуток. Выйдешь замуж за бродягу и в приданое получишь только то, что он попросит.
– Дорогой… – подала было голос матушка.
Но снова раздалось громогласное:
– Молчать! Я все решил. Слово мое – закон.
Конечно, я не поверила его угрозам. Какой отец-король будет выдавать свою дочь-принцессу за не пойми кого? Конечно же никакой. Он просто сорвался, наговорил лишнего и за завтраком даже не вспомнит о своих словах. А если и вспомнит, то со смехом.
Я была в этом совершенно уверена и поэтому утром, когда ни свет ни заря двери в мои покои распахнулись и няньки принялись меня вытаскивать из кровати, крайне удивилась:
– Вы что творите? – спросонья неуклюже отбивалась от цепких рук, тянущих меня то в одну сторону, то в другую. – Я прикажу вас всех высечь!
– Король велел вас поднять, умыть, одеть и перевести к нему на стену.
– Куда? – Я бросила удивленный взгляд на окно, за которым еще только занимался рассвет. – В такую рань?
– Немедленно.
Они были непреклонны и, сколько бы я ни пыталась отбиться, – победили. Количеством взяли, мерзавки! Меня умыли, заплели косу, надели первое попавшееся безнадежно вышедшее из моды платье и какие-то некрасивые ботинки и выволокли из комнаты.
Когда я начала громко возмущаться и цепляться за двери, вазы, подоконники и все, что попадалось под руку, в попытках остановить этот беспредел, к нянькам присоединился стражник. Взял меня за талию и со словами:
– Простите, ваше высочество, – закинул себе на плечо, как тряпичную куклу, и понес прочь.
– Отпустите меня немедленно! Я буду жаловаться! Я пойду к отцу!
– Не утруждайтесь, я вас как раз к нему несу.
Не обманул гад! Притащил на смотровую площадку над главными воротами внутренней крепостной стены и бережно поставил на ноги.
– А вот и наша девочка, – ласково улыбнулась мама, поправляя уютную пеструю шаль на плечах. – Хочешь сушечку?
Родители сидели на бархатных креслах и, неспешно беседуя, пили утренний чай из фарфоровых кружечек.
– Я хочу, чтобы мне объяснили, что происходит! Почему меня с такую рань выдернули из кровати и притащили сюда?!
– Ты забыла наш вчерашний разговор? – нахмурился отец. – Мы ждем того несчастного бродягу, которому ты достанешься в жены.
Вот тут я со всей отчётливостью поняла, что родитель ни о чем не забыл и что вчерашние угрозы не были шуткой. Я тут же метнулась к матери:
– Мам, скажи ему! Так нельзя!
Она ободряюще улыбнулась:
– Мы с твоим отцом все обсудили, и я пришла к выводу, что он прав. Так что смирись, попей чайку…
– Смириться?! – я чуть не задохнулась. – Ты предлагаешь мне смириться с этим беспределом?
– Нет-нет, милая, ты все не так поняла. Не предлагаю, а приказываю, – с милой улыбкой ответила она и потянулась за печеньем.
В этот момент я поняла, что поддержки мне ждать неоткуда. Оставалось только надеяться, что к нашим воротам сегодня не занесет никакого убогого калеку. Хоть бы дождь, что ли, пошел…
Скрестив пальцы, я ждала, когда отцу надоест тратить наше общее время и вредничать. Но он, как назло, никуда не торопился. После чая приказал принести завтрак прямо сюда, на стену, обсудил с маменькой обстановку в городе.
Я все это время простояла у парапета, до слез на глазах всматриваясь на подступавшую к воротам мощеную дорогу.
Стражи, экипажи, шустрые служанки…
И тут я увидела его! В серой рванине! Кривого, косого, неровной походкой направлявшегося к стене.
– Нет, нет, нет, нет! – взмолилась я, хватаясь за холодный камень. – Нет!
Бродяга подходил все ближе и ближе. Медленно, отвлекаясь то на одного прохожего, то на другого. Потом поковылял в обратную сторону, но стоило мне только облегченно выдохнуть, как он, будто издеваясь, снова направлялся к воротам.
– Иди отсюда! – шипела я, досадуя, что под рукой нет арбалета, копья, ну или на худой конец пылающего факела, котором можно было бы отогнать недотепу, пока его не заметили родители.
Но и тут удача оказалась не на моей стороне.
– О, а вот, кажется, и зятек пожаловал, – раздался голос отца.
Папенька, привлеченный моим шипением, подошел к ограждению и тоже увидел ЭТО.
– Оно сейчас просто уйдет, – пропищала я, в отчаянии размахивая руками. – Кыш! Кыш, я сказала!
Однако мои жесты имели совсем не тот результат, на который я рассчитывала. Они, наоборот, привлекли оборванца, и он, торопливо шаркая разношенными ботинками, поспешил подойти ближе. Запрокинув голову, посмотрел на нас, поднял протянутую руку и хрипло крикнул:
– Подайте монетку на пропитание!
Отец предвкушающее крякнул, а я со стоном уткнулась лицом в ладони.
Да что за невезение такое?
Глава 3
– Подайте монетку! – снова заголосил козлиным голосом бродяга.
– Да иди ты в!.. – проорала я в ответ, сложив руки воронкой и перегнувшись через парапет.
– Что ж ты так неласково с женишком-то? – хохотнул отец и жестом велел стражам пропустить это убожество внутрь. – Идемте знакомиться.
– Я никуда не пойду!
Снова едва уловимый жест – и очередной стражник, перекинув меня через плечо, потащил следом за бодро шагавшим отцом. Я вырывалась, но силы были не равны, поэтому меня вынесли на крыльцо, и я имела «удовольствие» наблюдать, как бродяга ковыляет к нам.
– Пап! – пищала я. – Ты видишь это? Видишь?! Он ногу подволакивает!
– Что поделать, – философски развел руками отец, – может, болел в детве, а может, телегой придавило. Или собаки покусали. Или зараза какая прицепилась.
Вот только заразы мне и не хватало.
– Это возмутительно! Это нечестно! Ты не имеешь права так поступать!
– Я король, и могу делать, что захочу.
– Но, пап! – взмолилась я.
– Не папкай, Джайла, – хмыкнул он, небрежно отдергивая край плаща, за который я отчаянно цеплялась.
Тогда я бросилась к матери, кокетливо поправлявшей идеальную прическу.
– Мам! Скажи ему!
– Что я могу сделать, доченька? – вздохнула она. – Отец в своем праве. Придется смириться.
– Вы сговорились, да?! – воскликнула я. – Специально хотите меня напугать? Проучить? Хорошо. Я все поняла. Я больше не буду гонять женихов и выйду замуж… да хоть за того слащавого принца, который вчера приходил!
– А принц все… тю-тю… упорхнул, – хмыкнул папенька, – зато вот какой красавец пожаловал!
«Красавец» доковылял до ступеней и теперь переминался с ноги на ногу, неуверенно потирая длинную цыплячью шею с острым кадыком.
Худой, нескладный, тощие руки, как лапки у паука. На голове не пойми что! Да еще и носяра, как клюв у дрозда!
– Подадите? – протянул чумазую ладонь. – Монетку на пропитание?
Я в ужасе отпрянула, а отец, наоборот, расцвел в счастливой улыбке:
– Я дам тебе гораздо больше, дорогой мой дружок. Я дам тебе целую жену.
– Жену? – удивилось убожество. – Не-е-е. Жену мне не надо. Ее кормить нужно…
– К жене прилагается приданое, – как бы невзначай добавила матушка.
– Приданое? – Бродяга словно пробовал это слово на вкус. – А сколько?
У него еще хватало наглости торговаться с королем! Надо отрубить ему голову, и дело с концом.
– Сколько попросишь.
Оборванец снова задумался, потом сказал:
– Жену посмотреть-то можно? А то вдруг чучело какое-нибудь.
Чучело? Чучело?! Я чуть не задохнулась.
– Так вот она! – Отец ухватил меня за плечи и бесцеремонно вытолкал вперед. – Принцесса, между прочим!
Этот нищий негодяй вместо того, чтобы пасть ниц, а еще лучше – покинуть королевский двор, обошел меня по кругу, придирчиво осматривая с ног до головы:
– Тощая какая-то. Больная, что ли?
– Сам ты больной! – отпрянула я.
– А голос-то какой противный. Как у лягушки.
– Сам ты лягушка!
– А где грудь? Я люблю, чтобы у женщины было за что подержаться, – и бесцеремонно потянул лапы к моим выпуклостям.
– Пап! – завопила я, приходя все в больший ужас, а «женишок» продолжал меня оценивать, как корову на рынке.
– Она, наверное, и делать-то ничего не умеет. Такими-то ручками…
– Я ничего и не должна делать. Я принцесса.
– А как же навоз из хлева вычистить? Рыбу сырую выпотрошить? Дров нарубить? Мне жена нужна работящая. Такая, чтобы и по хозяйству все делала, и похлебку варила, и наедине порадовать могла.
Я его еще и радовать должна? Серьезно?
Чудовище потерло подбородок, тронутый чахлой растительностью, и с сомнением произнесло:
– За такую бесполезную жену много доплачивать придется.
– Сколько? – тут же поинтересовался отец.
Бродяга снова задумался, явно боясь продешевить, окинул меня оценивающим взглядом и сказал:
– Сотню серебряных!
Этот дурак мог полцарства требовать, а попросил сотню серебряшек?! Это он во столько меня оценил?!
Возмущению моему не было предела, а отец просиял, обрадованный такой выгодной сделкой.
– По рукам!
– Отец! – ухватила я родителя за руки. – Не надо. Мы даже имени этого проходимца не знаем!
Король сокрушенно хлопнул себя по лбу:
– Точно! Как тебя зовут?
Оборванец замялся, как будто забыл собственное имя, потом ляпнул:
– Таш, – и уже более уверенно добавил: – да, именно так.
– И откуда ты, Таш? – ласково спросила матушка, словно не замечая его уродства.
– Из Приграничья.
Час от часу не легче! Приграничье – это зона возле Темной границы, окружающей нашу страну. Есть ближнее Приграничье – оно на нашей стороне, а есть Дальнее – на стороне кого-то из пяти соседей, жмущихся к нам под бок.
– Как интересно, – умилилась маменька, как будто услышала что-то крайне забавное, – и чем вы там занимаетесь?
– У меня хозяйство, – гордо подбоченившись, заявил попрошайка – Дом. Торговля. Успешная, между прочим.
Тоже мне торговец. У него из ценного только погнутая монетка на веревочке, мелькавшая в разрезе рубахи.
Он перехватил мой брезгливый взгляд и, гордо поправив сокровище, произнес:
– Это талисман. На счастье! И на удачу!
– Прекрасно! То, что нужно нашей доченьке!
Что происходило дальше, не представить даже в самом кошмарном сне.
Нас поженили! За десять минут! Без красивого платья, гостей и церемоний. Без подарков, украшений и фейерверков. Просто приволокли в часовню, обмотали брачными лентами, жрец прочитал над нами короткое благословление, и все!
– Объявляю вас мужем и женой с этого момента и до скончания веков!
Не успела я отойти от этого беспредела, как меня снова куда-то поволокли. По пути всучили тяжеленный, туго набитый походный мешок:
– Слуги вещи собрали, – подсказала маменька, звонко цокая каблучками, – белье сменное, платье, что-то еще – я не всматривалась, если честно.
Как будто не дочь замуж отдавала, а бродяжку какую-то из дворца выпроваживала!
Еще через десять минут мы оказались за дальними крепостными стенами. Я, мешок и оборванец, который внезапно оказался моим мужем.
– А можно своим клювом в меня не тыкать? И не шмыгать им?
В ответ он осклабился, демонстрируя неровные зубы.
– Мама! – завопила я, бросившись к тяжелым дверям. Принялась колотить по ним, пинать что есть мочи. – Я все поняла! Я больше не буду вести себя плохо! Возьмите меня обратно!
– Счастливого пути, доченька, – раздалось с башни над воротами, – мы будем по тебе скучать
– Пап! Я никуда не пойду с этим чудовищем!
– Милая, что она там шепчет? – спросил он, склонившись к жене. – Я не понимаю ни слова.
– Я тоже, дорогой. Наверное, благодарит за то, что встретила свою судьбу.
Судьбу? Судьбу?! Как можно считать судьбой вот эту хромую перемотину с цыплячьей шеей и хоботом вместо носа?! Это просто возмутительно!
– Я буду жаловаться, слышите? Я этого так не оставлю! Я… Эй! Ты чего творишь? – Пока я возмущалась, мой новоиспечённый муж подошел сзади и без предупреждения повесил мне на плечо дорожный мешок.
– Я твое барахло тащить не собираюсь.
– Я тоже.
– Ну и выброси тогда, – равнодушно пожал он плечами, – или лучше давай продадим. Еще пара медяков не помешает.
С этими словами он принялся развязывать веревки, чтобы заглянуть внутрь.
Тут я вспомнила, что у меня там белье нательное! Не хватало еще, чтобы он свой длинный нос в него совал.
– А ну отдай! – я вырвала мешок у него из лап. – не смей трогать мои вещи!
Он снова пожал плечами и похромал прочь от городских ворот, а Я сердито плюхнулась на пыльную дорогу и, сложив руки на груди, заявила:
– Никуда я не пойду! Слышите?! Не пойду, и все!
Буду сидеть тут голодная, холодная, несчастная до тех пор, пока родители не передумают и не пустят меня обратно. Да, именно так и сделаю.
…Я просидела под воротами до самого вечера. продрогла, проголодалась, но меня так никто и не пустил.
И только когда уже совсем стемнело, ворота распахнулись.
– Наконец-то! – проворчала я, уверенная в том, что родители сдались.
Как бы не так!
Из темноты выкатилась повозка, запряженная старым рыжим мерином, а в ней два солдата. Когда скрипучая телега поравнялась со мной, один из них чопорно сообщил;
– Подарок королевской четы. Колесница, чтобы быстрее добраться до нового жилища вместе с мужем.
– Да, сейчас. Размечтались, – огрызнулась я, устремившись к воротам, начавшим плавно закрываться.
Мне только проскочить внутрь, а дальше разберусь…
Однако меня не пустили. Один из воинов поймал и бесцеремонно потащил к телеге, с второй уже ждал наготове с веревками.
– Что творите, мерзавцы?! Я принцесса! Королевская дочь! Буду жаловаться королю! И королеве! Она вас…
– А мы здесь как раз по поручению короля, – бодро ответили мне.
В общем, меня связали по рукам и ногам, забросили в телегу, прямо в прелую солому, следом швырнули мешок с чахлыми пожитками и повезли прочь.
Я сначала орала, ругалась, грозила кровавой расправой и темницей, потом, когда в рот вставили кляп, продолжала гневно мычать, вращать глазами и дергаться, словно большая гусеница. В итоге кляп убрали, зато мешок на голову надели, чтобы не мешала.
Я поплакала, пострадала из-за своей несправедливой судьбы, а потом заснула, преисполненная решимости с утра пораньше на свежую голову придумать план побега.
Спрячусь в какой-нибудь деревне, так что никто и никогда не сможет найти. Вот тогда родители и попляшут! Пожалеют, что заставили меня выйти за этого урода. Будут рыдать, рвать волосы на голове, звать свою бедную доченьку.
И вот тогда, когда степень родительского отчаяния достигнет предела, я появлюсь из своего укрытия и милостиво приму их извинения.
– Подъем! – проскрипело над самым ухом, и мешок с головы сдернули самым бесцеремонным образом.
Я сонно морщилась, пытаясь понять что к чему. Почему воняет прелой соломой, солнце светит прямо в глаз, а кровать подо мной ходит ходуном.
Потом вспомнила. И про знакомство с женихом, и про молниеносную свадьбу, и про бесславный отъезд из отчего дома. Тут же распахнула глаза, попыталась сесть, но руки с ногами все так же были связаны.
– Да не дергайся ты, – прокряхтел муж, пытаясь развязать веревки.
Когда он закончил, я села, с трудом сдерживая стон, и огляделась.
Какая-то плохо укатанная дорога, слева и справа плотной стеной растет орешник да трава по пояс. Над головой хмурое небо со странным зеленоватым отливом, и никаких солдат моего отца. Только муж, хмуро озиравшийся по сторонам и почесывавший бок.
– Где мы? – спросила я и тут же закашлялась.
В горле настолько пересохло, что я не узнавала своего голоса.
– В Приграничье… Не на вашей стороне. – Таш протянул мне флягу, но я только глянула на нее брезгливо и отвернулась, хотя пить хотелось неимоверно. – Как хочешь.
Это что же получается?! Я проспала все на свете? И уже не у себя дома, а в чужой пограничной зоне? А как же побег?! Мне самой никогда не пройти границу. Вот растяпа! Ну как же так-то?! Что теперь делать?
Муж тем временем взял мерина под уздцы и повел дальше. Телегу затрясло по ухабам, меня тоже – пришлось ухватить за грубый бортик.
– Я хочу домой! – капризно простонала я.
– Скоро приедем.
– Я хочу домой к себе!
– Твой дом там, где мой. Забыла? Мы ж теперь муж и жена.
Забудешь тут, как же…
Спустя пару часов не прекращавшейся тряски мы добрались до большой, но ветхой домины с покосившимся крыльцом.
– Это что? – пискнула я, в ужасе уставившись на через одно заколоченные мутные окна.
– Твой новый дворец, – ответил Таш, широким жестом обведя унылую хибару, – потолки высокие, стены почти не продувает. Даже пол есть!
– Вот это ж ничего себе, – ядовито сказала я, сползая с телеги, – вот это я понимаю повезло так повезло.
– Да, между прочим, – гордо подбоченился он, – у меня и родник есть. И сад. И огород. И сарай!
– Ну если сарай есть, то заживем, – протянула я, едва не булькая от злости.
Ну спасибо вам, дорогие мои папенька и маменька, за то, что кровиночку свою в такие хоромы отправили! Чтоб вам там икалось без перерыва.
Таш тем временем поднялся на крыльцо, снял тяжелый замок с ржавых дужек и с силой навалился на дверь. Та поддалась нехотя, со скрипом, открывая перед нами все нищенское великолепие моего нового «дворца».
Потолки низкие, стены закопченные. Старый очаг в углу, тяжелый деревянный стол и две лавки возле окна. Кроватей не было. Вместо них низкая узкая лежанка в одном углу и кованый сундук в другом. Шкафов тоже не нашлось, поэтому все барахло кучами валялось вдоль стен. Чего тут только не было! И прелая одежда, и лопаты, и помятые тазы. И еще куча всего, чему место на помойке.
Но больше всего меня впечатлило то, что лежало на столе. Какие-то кости, черепки птиц, странные зеленые комочки, подрагивающие щупальца. А еще банка, в которой плавал чей-то заплесневелый глаз.
– Что это? – прохрипела я, невольно отступая обратно к выходу.
– Артефакты. С зараженных погостов.
Пока я глазела по сторонам, Таш подчерпнул ковшиком воду из жестяного ведра и сделал несколько жадных громких глотков, залив водой всю рубаху спереди.
– Какие артефакты? – не поняла я.
– Я ловлю упырей, разделываю их. Потом продаю в деревне за большие деньги, – весело сказал он. И, взяв со стола маленький черепок, подкинул его, словно мячик.
Так вот какая у него торговля? Останками нежити?! Да за что мне все это?!
– Неужели на этом мусоре можно что-то заработать? – спросила я, брезгливо рассматривая «товары».
– Конечно! Вот за это дают семь медяков, за это четыре, а вот эта мозговая извилина черного вурдалака – вообще сокровище. За нее и золотой выручить можно.
– Кошмар, – простонала я.
– Это еще почему? – Таш упер руки в бока, шейку свою цыплячью грозно вытянул, кадыком задергал.
– Да у меня румяна дороже стоили, чем все твои трофеи вместе взятые!
– Не спорю, за девиц невоспитанных больше дают, – бестактно намекнул, что папенька мой был крайне щедр, оставив любимой доченьке в приданое мешочек с монетами, телегу и старого коня, – но где их наберешься? И куда потом девать? Топить?
– Ты не обнаглел случайно? Я вообще-то принцесса!
– Ну ладно, – пожал плечами, как будто ничего особенного в этом не было, – принцесса так принцесса, может, на что в хозяйстве и сгодишься. Я сейчас на рынок поеду, на пару дней задержусь, а ты пока в доме приберись, окна отмой, пол. Да жрать приготовь – в подполе вроде крупа оставалась. За домом пара грядок – лука надергаешь, моркови. Будешь себя хорошо вести – гостинцев в следующий раз привезу.
– А не пойти ли тебе кое-куда со своими гостинцами? – вскинулась я. – Не буду я в твоем свинарнике убираться! И готовить ничего не стану!
– Не умеешь, что ли? – хмыкнул мерзавец.
Я и правда не умела! Зачем принцессе эти умения, если стоит только щелкнуть пальцами – и на столе любые яства на твой вкус, полы блестят, а накрахмаленные простыни хрустят чистотой?
Он понял все без моих слов, плечами пожал:
– Значит, сиди в грязи и голодная. А я в городе поем, благо деньги есть, – и похлопал по кошельку, подаренному отцом.
– Это вообще-то мои деньги. Приданое…
– Какие же они твои? Мы теперь муж и жена, у нас все общее, – широким жестом обвел нищенские хоромы. – Ни в чем себе не отказывай.
– Ты вообще-то муж! Жену обеспечивать должен!
– Ты тоже не спешишь с роль жены выполнять, – сказал он, потом окинул меня странным взглядом, – или супружеским долгом расплачиваться будешь?
Я посмотрела на острый дергающийся кадык, на нос и, не глядя, нащупала позади себя рукоятку. Это оказалась лопата.
– Только через твой труп! – перехватила поудобнее орудие и приготовилась защищать свою девичью часть
– Ты хотела сказать – через твой?
– Нет.
Таш скрипуче рассмеялся:
– Расслабься, Джайла. Я не насильник, у меня нет нужды принуждать девиц к близости. Они сами на меня вешаются, – самодовольно выпятил тощую грудь.
– Представляю этих девиц. Четыре глаза на троих, и ног столько же? – буркнула я, не опуская лопату.
– Ничем не хуже тебя, между прочим. Пожалуй, сегодня одну из них и навещу, – с этими словами он сгреб в мешок половину барахла со стола и направился на выход.
Я следом, желая убедиться, что он действительно уедет.
– Ах да, – уже взявшись за борт телеги, обернулся Таш, – в нашем Приграничье нечисти полно. Дом под защитой, огород и ближайшие земли защищены отводящими амулетами, но если отойти подальше, то защита спадает. Особенно ночью. Так что с наступлением темноты на улицу лучше не высовываться. Сиди дома. Жди меня.
Да-да, конечно. Нашел дуру.
Буду я тут сидеть и ждать тебя, пока ты по деревенским кабакам нашляешься да найдёшь недотепу, который на твое добро кладбищенское позарится! К твоему возвращению меня уже тут не будет. Муженек.
Глава 4
Дождавшись, когда скрипучая телега скроется за поворотом, я начала действовать.
Нашла в доме старую и вроде не вонючую флягу и слила в нее все остатки воды из ведра. Потом вышла в сад, хотя садом этот заросший бурьяном пятачок сложно было назвать. Вглубь продираться не стала – сорвала румяное яблоко с ближайшей яблони, обтерла его подолом, откусила и, убедившись, что оно съедобное и очень даже вкусное, набрала еще пять штук, да покрупнее.
Потом еще немного подождала на тот случай, если муж мой колченогий решит вернуться, послушала тишину и, убедившись, что ни скрипа, ни топота копыт не раздается, решительно пошла прочь. Где начинается граница, я представляла весьма смутно, поэтому просто придерживалась заросшей дороги, по которой мы подъезжали к дому.
Поначалу настроение было хорошее. Воодушевлённая собственной дерзостью и удачным побегом, я легко шагала по колее и строила планы о том, как вернусь в родной Вайтмур, устроюсь в уютной деревеньке и буду жить там припеваючи, пока родители будут волосы рвать и горевать, что кровиночку свою отдали не пойми кому. Я так и представляла их скорбные лица, тоску, печаль и раскаяние.
Отсутствие денег меня не волновало. Стоит только сказать, кто я такая, и любой крестьянин будет счастлив меня приютить в надежде на королевское вознаграждение. Я им столько наобещаю, что они все мои прихоти по щелчку исполнять будут.
Всего-то и надо дойти до границы, преодолеть ее и оказаться на той стороне.
Правда, про границу эту слухи какие-то дурные ходили. Мол, умертвия там бродят, призраки нет-нет да и поднимаются из разоренных могил да нежить всякая рыщет в поисках легкой добычи. И все это хозяйство в ежовых рукавицах держат стражи границы – маги-защитники.
Мне на границе бывать не доводилось, но я свято верила, что молва о ее опасности сильно преувеличена. Как-то же мы с чахлым муженьком пересекли ее, да еще и лошадь живую с собой провели. Так что все там не так страшно, как говорят.
Шла я, шла.
Шла.
Шла…
Уже солнце начало спускаться к горизонту, а старая дорога так никуда меня и не привела. Слева кусты, справа кусты, под ними заросли багульника и чертополоха. А еще крапивы, нагло тянущей ко мне свои колючие листья.
Есть что-то захотелось.
Уходя из дома, я рассчитывала, что засветло доберусь до цели, поэтому сорвала лишь пяток яблок с запущенный яблони. Последнее яблоко съела час назад.
Вода тоже подходила к концу – на дне фляги плескалось еще на пару глотков, и все. Уходить с дороги и продираться по зарослям в поисках ручья я откровенно опасалась. Не так уж хорошо я умела ориентироваться, чтобы без страха бродить по незнакомому лесу.
Граница должна была быть близко. Я чувствовала это и очень надеялась, что в ближайший час мне удастся до нее дойти и преодолеть засветло.
Прошло два часа…
Вода закончилась – пустая фляга болталась на поясе, вызывая легкое беспокойство.
Настроение с каждым шагом становилось все хуже и хуже. Я устала от такого долгого пути, проделанного на своих двоих. Натерла пятку, а бестолковое платье путалось между ног и нацепляло на себя столько репьев, что я уже не пыталась их отдирать.
Наблюдая за тем, как неотвратимо удлиняется моя неровная тень, я невольно начала думать о том, что с таким раскладом есть все шансы провести ночь под открытым небом. И это не сказать что сильно меня радовало. Скорее наоборот. Я была в диком ужасе, потому что мой опыт в таких делах равен примерно… нулю.
Максимум, что мне доводилось делать во дворце, – это выносить матрас на террасу, ставить над ним шатер из полупрозрачной вуали, чтобы комары да мошкара не беспокоили, и под присмотром нянек сладко спать на свежем воздухе.
Может, обратно? Там хотя бы яблоки и вода есть. Переночевать в хибаре, принадлежавшей Ташу, встать с первыми лучами и снова отправиться в путь, на этот раз прихватив с собой больше припасов?
Я развернулась в ту сторону, откуда пришла, и застонала – унылая дорога бесконечной лентой тянулась так далеко, насколько хватало глаз. Я и половины обратного пути до темноты не преодолею.
Потоптавшись в нерешительности, я тяжко вздохнула и продолжила идти вперед. Должна же эта граница наконец появиться! Я уверена, еще немного, еще чуть-чуть…
В этот раз интуиция меня не подвела. В легких вечерних сумерках я неожиданно вышла к пограничным столбам. Тут не было ни охраны, ни организованного поста. Просто два побелевших от времени и дождей каменных столба, стоявших по обе стороны от дороги.
Воспрянув духом, я проскочила мимо них, уверенная в том, что граница – это просто полоса земли. Метров так десять шириной. Линия, проведенная невидимой справедливой рукой…
Впереди маячили еще два столба, но почему-то чем дольше я к ним шла, тем дальше они казались. Как будто убегали от меня.
Я поднажала – расстояние не сократилось.
Я перешла на бег – оно еще и увеличилось.
– Чертовщина какая-то.
А еще я вдруг запоздало заметила, что в этом месте как-то слишком быстро темнеет по сравнению с местностью до столбов. Оглянулась – так и есть. Дорога, на которой я все еще стояла, теперь выглядела как более-менее светлый тоннель в стремительно сгущавшихся сумерках.
– Жуть какая, – тихо пискнула я и бросилась обратно в надежде выбраться из этого места.
Но не тут-то было. Два первые столба теперь так же коварно отдалялись от меня, как бы быстро я ни бежала.
И я внезапно обнаружила себя не на тонкой полоске земли, а посреди мертвой долины, залитой чуть зеленоватым призрачным светом.
Он прочеркивал контуры тяжелых низких туч, беспросветно затянувших небо, пробивался из трещин на земле, легкой позёмкой стелился по искореженным мертвым деревьям.
Я в панике заметалась. Туда-сюда, влево-вправо…
Что же делать?!
Как же быть?!
Когда под ногой что-то треснуло, я сначала решила, что это ветка, но, приглядевшись, в ужасе отскочила в сторону. Это были кости! Человеческие, тоже укрытые легким зеленоватым маревом.
Теперь я понимала, почему никто не охранял пограничные столбы, обозначавшие точку перехода: в этом не было никакой надобности! Граница сама легко справится с нарушителями.
Я не выдержала и завопила:
– Помогите!
Мой голос эхом пронесся над мертвыми землями границы и утонул в зеленой густой тишине.
– Кто-нибудь! – снова закричала, сложив ладони вокруг рта для усиления голоса. – Помогите!
Снова тишина сожрала мои жалкие вопли.
Тогда я заорала во всю силу своих легких:
– А-у-у-у!
В это раз раздался ответ:
– Уахр….
– Что? Не слышу! Где вы? – воспряла я, до рези в глазах всматриваясь в полумрак. – Подскажите, как выбраться на ту сторону? Тут наверняка должен быть короткий путь.
– Уахр-пхр-уашпш, – раздалось уже ближе.
– Простите, я не понимаю ваш диалект. – Я раздосадовано всплеснула руками и двинулась навстречу едва различимой фигуре, неспешно хромавшей в мою сторону. – Мне. Надо. На. Ту. Сторону, – тщательно проговаривая слова, я указала нужное направление, рассчитывая, что хотя бы жесты он поймет.