Социофоб бесплатное чтение

Оглавление

Часть 1

1. Варианты произношения

2. Прощай детство

3. Выпускной

4. Десять лет спустя.

5. Соседи.

6. Магазин

7. Скучная глава про Молли

8. Дорога

9. Поезд

Часть 2

1. Велосипед

2. Василиса

3. Собеседование

4. Юля

5. В детство

6. Прыжок.

Часть 1

1. Варианты произношения

Прочитав мою историю, вы должны ответить на один вопрос: прыгать мне или нет? Конечно, вы скажете «нет». Но все-таки прочитайте внимательно, и тогда, может, поймете важность того, что я спрашиваю у вас. Нет, я не алкоголик, и не наркоман, и никакой другой антиобщественный элемент. У меня не умерла бабушка, кошка или собака. Бабушка жива и здорова, но мой папа почему-то всю мою сознательную жизнь желал, чтобы это было не так. «Вы бы, Мария Павловна, берегли свое здоровье. Как мы без Вас будем?» – говорил он, когда она приезжала к нам в гости. «Пусть дорога ей будет пухом», – говорил он, когда бабушка уезжала. «Валера! Оставь мою маму в покое!», – говорила моя мама папе. Потом еще говорила:«Будь проклят тот день, когда ты пришел к нам в школу работать!», «Проклятый алкоголик всю жизнь мне испортил!», «Даже телевизор починить не можешь, руки из жопы! Все свои сериалы пропущу из-за тебя!». «Валя, бегом иди и принеси с огорода редьки!», – ой, это мама уже обращалась ко мне. У меня был шанс ретироваться и не слышать их дальнейшую ругань. Первые несколько лет я думал, что продолжительность жизни овощей составляет не более нескольких часов, так как постоянно ходил за ними в огород. Но, со временем понял, что когда мама и папа ругаются, у мамы в лексиконе появляются слова, которые она не хотела, чтобы я слышал. Кончено, я их все знал от папы, когда ездил с ним на рыбалку или ходил в лес за ягодами. «Ох, какой … большой!…! Медведь, … отсюда», – говорил мне папа, когда мы встречали в лесу мишку.

Простите, увлекся, кажется, начал рассказывать историю совсем издалека. Ну, раз начал, то расскажу до конца.

Родился я 1 января 1988 года в глухой деревне. Моими лучшими друзьями были девочка Вася, кот Стас, воображаемый друг Пушик и, пожалуй, все. Это чтобы вы понимали, насколько была глухой деревня. Удивились, почему девочку зовут Васей? Не удивляйтесь. Естественно ее родители называли Василисой, но для всей остальной деревни она была Васей. Вася это –семидесятикилограммовый китенок, возрастом или десяти или пятнадцати лет. Любимыми занятиями Васи были колоть дрова, носить воду, мучать моего Стаса, а когда убегал Стас, то и меня. Если смотреть на Васю со спины, особенно когда она одевала отцовскую фуфайку, то можно было подумать, что это взрослый, здоровый, мужик.

– Валя! Иди с Васей поиграй, – говорила мне вечером мама.

– Мама, а может, я редьки принесу лучше? Или лука, или гороха, а может, помидоров, картошки, огурцов, кабачков? Могу в лес сходить, грибов поискать, а? – предлагал я маме свои услуги, чтобы не гулять с Васей.

–Какие нафиг редьки, картошки, грибы? Зима на дворе! – с подозрением смотрела на меня мама, не сошел ли ее сын с ума.

– Ну, я поищу,– из последних сил цеплялся я, но было очевидно, что попытка не встречаться с Василисой, одерживала крах. И я, одевшись, шел на улицу. Мы играли очень весело и дружно: Вася делала из меня снеговик, путем привязывания к столбу и сгребания кучи снега, так, что у меня торчала одна голова. Васе было весело, она громко смеялась, от чего лесные животные прятались по своим норам, а птицы устремлялись высоко в небо. Потом Васю звала домой мама: «Василек! Пора домой! Холодно на улице!». Китенок прощался со мной, и уходил, забыв отвязать. Я ждал, когда пройдет кто-нибудь и отвяжет меня, а пока стоял привязанный и по шею в снегу, то размышлял: почему, когда конечности у людей замерзают, то чернеют? У меня не сходилось в голове, что когда конечностигорят, то чернеют, и когда замерзают, то чернеют. Потом немного думал о жителях Африканского континента: связан ли их цвет кожи с замерзанием или сгоранием. Еще думал, что если меня никто сейчас не отвяжет, то у меня чего-нибудь почернеет. «Только бы не нос», – если почернеет нос, то в школе будут дразнить, даже представлял, как меня могли бы называть одноклассники: «Бракованный буратино!», «Дед мороз – черный нос!», «Всадник без носа!». Я очень не любил, когда меня дразнили одноклассники, они и так делали это постоянно, а тут у них появился бы еще один повод. Не буду много рассказывать об одноклассниках,тем более с половиной их вы уже познакомились: я, Вася, дед Иван, баба Нюра и Пушик, которого видел только я.

Дед Иван и баба Нюра были мужем и женой. Под старость лет они решили окончить школу и получить аттестат. Мама говорила, что это «Сила знаний», папа говорил, что это «Сила маразма», потом мама говорила слова, которые я недолжен знать, и я шел за редькой.

Больше всех меня в школе доставал и дразнил дед Иван: он называл меня ботаником, зубрилой. «Валя-сандаля», – так он чаще всего называл меня, может, потому что ему нравились мои сандалии, а может, потому что моей сменной обувью с первого по третий класс были одни и те же сандалии. Когда ноги у меня выросли, папа сделал в них дырки, и к концу первогокласса у меня торчали из обуви пальцы, со временем вылезая все больше и больше. Особенно это было феерично, когда на носках были дырки. Мама просила папу зашить, на что папа говорил: «У настоящего мужчины должна быть внутренняя и внешняя вентиляция души и тела», после этого выпивал рюмку водки, чесал место, где у людей обычно располагается попа, делая это в трусах, на которых тоже была вентиляция. После этого мама объясняла ему, что он не прав в философских суждениях о внутренних и внешних аспектах души, а я шел за редькой. У самого же деда Ивана сменной обуви не было, и ходил он босиком, но за это ему прозвища не давали. Я один раз попробовал назвать его «босяком», но сразу получил от него подзатыльник, потом получил подзатыльник от его жены бабы Нюры, потом от мамы,так как я «не уважаю старшее поколение», и в завершение ремнем от папы, так как папа не хотел, чтобы я шел за редькой. «Настоящий мужчина должен терпеть», – говорил папа, снимая с меня штаны. «Почему мужчина должен терпеть?», – интересовался я у папы. «Потому что, сынок, только благодаря терпению, самопожертвованию у меня есть твоя мама, а нее есть ты. Значит, ты живешь благодаря тому, что я терплю твою маму, и ее маму. Терпение – это жизнь», – размышлял папа. «Ах, ты …, …, …, да будь проклят тот день, когда я …, за тебя …», – рассуждала мама.

Баба Нюра, жена деда Вани, в отличие от своего мужа, меня никак не называла. «Эй ты! Дай списать!»,– обращалась она ко мне. Со временем это словосочетаниеначало сливаться в одно слово, и у нее получалось: «Эйтыписать!». Мама, которая была у нас учителем русского языка, а еще математики, рисования, пения, а в старших классах вела химию, биологию, физику, думала, что баба Нюра отпрашивает меня в туалет, поднимала меня со своего места и отправляла. Так, за один урок я мог сходить несколько раз. «Писюн», – называл меня дедушка Ваня. Вася при этом пыталась изобразить то, что имел в виду дед. Баба Нюра, воспользовавшись моментом, брала у меня тетрадку и пыталась чего-нибудь переписать. Пушик, сочувствуя, шел со мной.

Яв силу своего стеснения не мог сопротивляться ничему из вышеописанного. Стеснялся я везде и всех, и никак не мог себя перебороть. Бабушка, когда к нам приезжала, то думала, что я не умею говорить. «Он у вас говорит?» – спрашивала она маму. Мама, говорила мне, чтобы я что-нибудь рассказал бабушке. Но я, вспоминая, как бабушка достает свою челюсть, и кладет в чашку, которая когда то была моей, терял дар речи и краснел. Да и вообще, когда тебя просят что-то сказать, но не говорят о чем и что, то сложно сообразить.

– Ну! Расскажи, как с папой в лес сходил, – помогламне мама. Но что я мог сказать: «шли, шли и пришли, и вот он, лес». Кому это интересно? Насколько интересно слушать, как я переставляю ногами, догоняя папу, который, чем мы дольше шли, тем дальше он от меня отдалялся.

– Валя, не молчи, поговори с бабушкой! Что интересного было в лесу? – наседала на меня бабушка. «Что там может быть интересного?!», – я попытался подобрать слова, чтобы рассказать о лесе. Лес – это лес и все. Зачем этой старой женщине знать о лесе? Мой папа всегда говорил, что «теща, как будто в лесу выросла», мама говорила недопустимые для меня слова, я шел за редькой. Если бабушка действительно выросла в лесу, зачем ей слушать о нем? Чем дольше я думал, тем больше краснел, и сидел, опустив глаза вниз, чувствуя, как под мышками появляется жидкость, от чего на рубашке образовываются сырые пятна. Может, я и мог бы рассказать, но часто при подобных разговорах присутствовала моя двоюродная сестра – Лена, которая приезжала вместе с бабушкой, я ее очень стеснялся и робел, не знаю почему. Она была на два года старше меня: вся такая пафосная, наглая, смазливая, вся такая милая, аж противно. При ней о лесе было говорить не возможно! Она смотрела на мои потные подмышки, на мое красное лицо и смеялась. Нафиг вам всем сдался этот лес?!

– А тебе, сколько лет? – добивала меня Лена. – В твоем возрасте, Валентин, уже умеют говорить? – не успокаивалась эта дрянь. – А ты еще писаешься в кровать? – я от стыда почти терял сознание.

– Может, лес папа писать, – наконец выдавил я из себя набор слов, – восемьдесят… то есть… восемьдесят, я хотел сказать восемьсот… лет мне, – уточнил я свой возраст.

– Восемь лет ему, – помогла мама мне с числами. Все-таки она учитель математики. Мне очень хотелось уйти к себе в комнату и поделиться всем с Пушиком, но было нельзя. Бабушка с Леной приезжали к нам в гости не так часто, и надо мне было оставаться на кухне и ждать, когда папа приготовит праздничный ужин. И все сидели, и смотрели на меня, и все чего-то спрашивали и спрашивали. Я что тут самый умный? Почему меня пытают? Пожалуйста, не смотрите на меня! Я, не поднимая голову, смотрел на пол и краснел и краснел. Интересно, до какого состояния человек может краснеть? А, можно покраснеть до такого состояния, что цвет кожи измениться навсегда. Из щели, между половиц, показалась чья-то головка – это был маленький таракан. Вначале появились его усы, а следом и голова.

– Валя, а как дела в школе? Какие тебе предметы нравятся? – не успокаивалась бабушка, рассчитывая, что я все-таки заговорю. Бабушка! Я не могу назвать, сколько мне лет! Не могу описать красоту леса, его невероятную первозданную силу, а ты меня спрашиваешь о школе? Что я должен сказать? «Мне нравится математика – наука, которая лежит в фундаменте всего сущего во вселенной?».

– Физура, – сказал я, смотря на таракана, который уже совсем обнаглели, не стесняясь, в отличие от меня, полностью вылез из щели и направился в сторону стола.

– Физкультура? – переспросила бабушка. Физкультура! Физкультура! Зачем меня переспрашивать?! Ты же слышала, старая женщина! Таракан подполз к ножке стола и полез на стол. Я не стал отвечать бабушке и, еле заметно, кивнул головой.

– А какие любимые упражнения? – не успокаивалась ведьма. Надо срочно было что-то придумать. Надо было отвлечь их внимание на что-то другое.

– Тараканище! – ничего лучше я не придумал и показал на таракана, который уже был на столе и сидел в тарелке с помидорами и огурцами. В это время на кухню зашел папа, у которого в руках была большая тарелка с копченой рыбой, которую он только что приготовил во дворе, на костре.

Все посмотрели туда, куда я показывал пальцем. Лена, городской житель, видимо, никогда не видела это милое усатое создание. «Уиииииии!», «Аааааааааа!», – кричала она от радости. Потом вскочила на табуретку и продолжила радоваться. Папа, неожидая такой радости от девочки, потерял координацию и выронил тарелку из рук. Часть рыбы попала на бабушку. Бабушка заохала. Стас, которого все это время не было видно, неожиданно откуда-то возник и накинулся на бабушку, пытаясь ухватить рыбку покрупнее, но промахнулся. Он вонзился когтями в лицо моей любимой старушки. Та начала говорить слова, которые мне нельзя слышать, и я собрался идти за редькой.

– Сидеть! – порекомендовала мне мама остаться на месте. – Ремень! – обратилась она уже к папе, и папа шел показывать мне могучую силу терпения.

Наконец, все это заканчивалось, и я уходил в свою комнату, оставался наедине с Пушиком, моим верным другом. С Пушиком не надо было стесняться, краснеть, говорить то, что я не хочу говорить. Можно было быть таким, какой я есть. Мы с Пушиком жили в своем мире, который нам нравился. В мире, где нет редьки, Васи, деда Вани с его женой, папы с ремнем, этой противной Лены и вечно достающей бабушки. Моя комната – это мой настоящий мир, где я мог быть кем угодно.

Я постоял некоторое время у кровати, не став садиться, подождал, когда немного пройдет попа.

– Ну, ты чего друг? Растерялся? – спросил меня Пушик.

– Не в этом дело. Я просто не понимаю этих людей. Зачем они спрашивают то, что и так известно? Зачем бабушке знать, какой мне в школе предмет нравится? Мне восемь лет, мне никакой предмет не может нравиться. Мне нравится моя комната и когда я один, – ответил я, потирая попу.

– Кхе-кхе, – напомнил о себе Пушик.

– Ой, прости. Мне нравится моя комната, и когда мы с тобой остаемся одни, – попа немного прошла и, я сел на кровать.

Наверное, стоит рассказать о комнате: она была небольшой, в ней помещалась одна кровать, маленький стол, за которым я делал уроки, и стул. Старое окно выходила на поле, за которым был виден сосновый лес. Занавесок на окне не было, и когда летом всходило солнце, то освещало всю комнату, от чего я обычно просыпался. Я просил маму повесить мне занавески, но мама говорила: «Зачем тебе занавески, если у тебя окна с тыльной стороны?». Я несколько дней ходил и думал, что такое «тыльная». Сходил в школьную библиотеку, нашел словарь русского языка и прочитал: «Тыл – задняя сторона, часть чего-либо. Например, тыл ладони (наружная поверхность кисти руки, противоположная ладони). Или в знач.: территория, расположенная позади линии фронта. Также может означать территорию позади участка, занимаемого каким-либо войсковым соединением». Если у меня тыл, то во дворе должен быть фронт. Сходил, посмотрел, какие войсковые соединения у нас там располагаются. Во дворе папа бегал за котом. «Так себе войска», – думал я и возвращался в комнату.

Без занавесок, солнце было малое из бед. Страшно было ночью: мне постоянно казалось, что по полю ходят какие-то монстры, выходят из леса и идут в мою сторону. Особенно было жутко, когда стоял туман. Можно было спрятаться под одеяло и избавиться от них, но любопытство превосходило страх, и аккуратно высовываясь, наблюдал за их жуткими движениями. Пушик говорит, что я их придумал, и что это все мое детское воображение.Но, например, монстра под кроватью он объяснить не мог, так как сам его слышал. Я папе рассказывал о монстре под кроватью, и он меня утешил, сказал, что живет с монстром уже много лет и его не боится, и что мне не стоит бояться.

– Давай поиграем? – предложил я Пушику. Мысли о монстрах мне особо не нравились. Пушик молча согласился. Я взял со стола несколько склеенных друг с другом спичечных коробков – это был мой космический корабль. И мы летели в космос, открывать новые миры. Я был капитаном, а Пушик- моим помощником, а еще поваром, врачом, солдатом, ученым. Помощник – Пушик первый, повар – Пушик второй, солдат – Пушик четвертый, ученый – Пушик четвертый, а врача называл врачом.

– Все готовы? – спрашивал я у своей команды.

– Готовы! – отвечала хором моя команда.

***

На стартовой площадке космический корабль сверкает при свете звезд. Его железные крылья, словно выпущенные из стального кокона, готовы отправиться в долгий путь по безбрежному океану космоса. Команда, объединенная общей целью, затаила дыхание. Затем, с оглушительным гулом, двигатели включаются, и корабль, преодолевая силу тяжести, взмывает к звездам.

Прошло всего несколько минут, но теперь, когда околоземная атмосфера осталась позади, космический корабль мчится через темноту, окруженный бездной, бесконечной и немой. Здесь нет звуков, кроме механических ритмов работающих систем, и лишь изредка можно услышать щелчки и шипения приборов, проверяющих состояние корабля.Свет звезд пронизывает темноту, отражаясь от стеклянных окон кабины. Они сверкают как драгоценные камни на бархатном фоне вселенной, их старая история, убывающая в вечности, манит и завораживает. Корабль мчится сквозь облака межзвездного газа, сверкающие, подобно северному сиянию. Это космическое великолепие создает ощущение путешествия не только в пространстве, но и во времени. На пути корабля возникают захватывающие образы: астрономические тела, планеты, кометы и астероиды, каждый из которых уникален. Как туша космического существа, комета оставляет за собой яркий шлейф, блестящий на фоне черного бездны. Корабль приближается к кольцам планеты, которые сверкают, как осколки стекла, отражая свет далеких звезд.

Внутри корабля экипаж погружен в подготовку: они общаются, проверяя оборудование, и рассматривают устройства, обеспечивающие их безопасность. Каждый из них знает, что это путешествие – не только физическое, но и духовное. Здесь, вдали от дома, в пустоте, они открывают новые горизонты самопознания. Каждый взгляд на звезды за бортом напоминает им о том, как малыми они являются в бескрайности космоса, но в то же время – как замечательными являются их мечты и амбиции.

– Первый помощник, доложить о курсе! – спрашивает капитан четким и поставленным голосом.

– Да Сэр! Есть сэр! Курс построен! Все в штатном режиме! – докладывает первый помощник.

– Приборы?!

– Все показатели в норме! Отклонений не зафиксировано! Сэр!

– Вольно, – капитан подошел к иллюминатору и стал наблюдать, как отдаляются знакомые планеты, как вечное Солнце, превращается в яркую точку в бесконечном просторе космоса. – Пушика четвертого ко мне, – скомандовал капитан. Через некоторое время на палубу зашел пожилой мужчина в толстых очках, с седыми волосами и бородой.

– Расскажите подробней о цели нашей миссии, – спокойным голосом спросил капитан.

– Сэр! – начал ученый.

– Можете по имени обращаться, Вы не из членов экипажа. Но только не при посторонних, – улыбнулся капитан.

– Вален, в галактике Мираж пропал наш научно-исследовательскийкорабль. Последняя информация, переданная ими на Землю, содержала весьма интересную информацию.

– Продолжайте, – капитан, задумавшись, продолжал смотреть в иллюминатор.

– Эта информация конфиденциальная и я не хочу, чтобы о ней узнали раньше времени остальные члены экипажа.

– Хорошо, я гарантирую, что это останется между нами.

***

– Валя! Спать бегом! Поздно уже! – зашла в комнату мама.

– Ну, маааама, еще пять минут! – попросил я.

– Спать бегом, я сказала! Все, выключаю свет! – мама нажала на выключатель и свет погас.

– Мааааама! – комната погрузилась в темноту, только сквозь незанавешенное окно шел тусклый лунный свет. Как можно: «Спать бегом»? Я должен бегать и спать? Или уснуть, а потом бегать? Я представил себя бегущим по полю с подушкой и одеялом. Выглядело это не очень естественно. Не думаю, что можно так спать. Потом подумал, что надо будет провести такой эксперимент. Еще успел подумать, что надо не забыть на чем закончилиграть, а после этого уснул.

2. Прощай детство

Можно долго рассказывать о деревне, о ее самобытности, о жителях, о невероятной красоте природы, о рассветах, когда солнце поднимается над горизонтом и раскрашивает все в пурпурно-нежные оттенки, предлагая миру проснуться и вдохнуть энергии нового дня, новой жизни. И конечно о невероятных озерах, которые были недалеко от деревни. Озера, словно зеркала природы, отражали мир вокруг себя. Их воды спокойны и прозрачны, хранили покой и гармонию. Каждое утро над ними леталиутки, оставляя едва заметные круги на поверхности, а вечером луна играла серебристым светом среди ряби волн.

Я лучше расскажу о туалете. «Туалет – это место силы», – говорил папа, когда шел туда. Папа, почти всегда готовился тщательно к походу в священное для него место. Перед тем как идти в туалет он выпивал рюмку, закусывал, крестился, брал с собой свежую газету, целовал маму, подмигивал мне, гладил кота и потом бежал, странно передвигая ногами. Туалет был во дворе, и можно было услышать через открытое окно, как папа радуется встрече с ним, подбегая ближе: «…! …! Ой! Опять не успею!». Из-за реакций папы я долго думал, что туалет – это дверь в другие измерения, в другие миры. Что папа встречается в этом месте с пришельцами других планет, с разумными существами, которые делятся с папой своими знаниями, своей мудростью.

Однаждымы с папой сидели на кухне: я пил чай, папа не чай. Мамы в это время дома не было, поэтому папа выпил не чая больше, чем бы он выпил, когда мама была дома.

– Ну вот, понеслась! – неожиданно сказал папа и начал проводить свой ритуал.

– Папа, что понеслось? – поинтересовался я. Папа мне не ответил, он просто кивал головой и бегал по кухне в поисках свежей газеты, и когда пробегал мимо стола, то выпивал не чаю. В этот раз ритуал у него получился более сокращенным: мне он не подмигнул, кота не погладил и не перекрестился. Наконец, он нашел газету и побежал на улицу. «… ! …! …!» – слышал я папины крики, которые доносились с улицы. «Так, значит, при встрече с пришельцами главное – свежая газета, а остальное не так важно», – сделал я вывод, смотря за действиями папы.

Я смотрел в окно и внимательно наблюдал за туалетом: ничего вроде подозрительного не было. Обычный, деревянный, небольшой туалет, в котором вряд ли могло поместиться более двух взрослых людей. На дверце вырезано отверстие в форме сердечка: очень странное изображение для данного заведения.

Какое-то время из туалета доносились радостные возгласы папы: «Ох! Прошло! …! Фух!». Чувствовалось, что папа радуется приходу пришельцев. Я продолжал наблюдать. Время шло, но папа не выходил, никаких больше криков из туалета не доносилось и я начал переживать, что над ним проводили какие-нибудь эксперименты. Надо было что-то срочно предпринять.Мама неизвестно когда будет дома, и я решил действовать. Вначале нужно было найти свежую газету, но папа забрал ее. Я решил сходить к Васе и попросить у нее. Вышел из дома и побежал к соседнему двору.

– Вася! Вася! Дай газету! – крикнул я, когда увидел китенка колющего дрова во дворе, или во дворе дрова, или на дрове двора… ну вы поняли.

– А? Шось? – переспросила Вася.

– Дай мне газету свежую! – еще раз повторил я.

– А ты мне чесь? – Вася отложила топор и положила рядом с собой. Я этому немного порадовался.

– А чего тебе нужно? – смотрел я на топор.

– Кота хочу твоего! – предложила она обмен. Я задумался: на одной чаше весов жизнь папы, на другой жизнь кота. С одной стороны кота было жалко, с другой кот – не ходит со мной на рыбалку, кот не учит меня терпению, а папа учит. И я, в нерешительности стоял, думая чего делать.

– Ну, чесь? – торопила меня Вася.

– Дай подумать, – кот спит у меня в ногах, и с котом не так страшно ночью, а папа пугает меня ночью: стучит в окно и корчит всякие рожи, от чего я писаюсь в кровать. Кот ловит мышей, а папа разводит мышей. Котом нравится любоваться, а папой не очень, особенно, когда он выпьет много не чаю. Коту не нужно много еды, а папе нужно очень много еды. Кот не ругается с мамой, а папа ругается. Кот не учит плохим словам, а папа учит. Чаша весов окончательно перевесила в сторону кота. Я решил уже отказаться от столь не равного обмена с Васей, но вспомнил, что папа обещал мне построить новый космический корабль, но уже не с помощью склеенных коробков, а из дерева: вырезать настоящие крылья, иллюминаторы. Моей команде нужен был новый корабль, и я побежал за котом. Нашел на печке спящего кота, попрощался с ним, сказал, как я его люблю, и что он должен принять свою участь. Кот видимо понял меня: он лизнул лицо и начал мурлыкать. У меня из глаз текли слезы, и не останавливались. Кот был еще молод, он не до конца еще познал жизнь, все ее прелести. «У него и кошки еще не было никогда!», – плакал я, когда нес кота Васе.

– Забирай! Пока не передумал! – передал я кота Васе, вытирая слезы. Взамен она дала мне газету. Я свернул ее в трубочку и побежал к своему дому. Вбежал во двор и лег на траву. Надо не спугнуть пришельцев, вдруг папа у них теперь в заложниках и они могут с ним чего-нибудь сделать, а мне нужен новый корабль. Я аккуратно полз через двор, приближаясь к туалету, из которого доносились какие-то слабые цокающие звуки. Я остановился и прислушался, но звуки больше не повторялись, была тишина. До туалета оставалось несколько метров, напряжение возрастало, сердце у меня было готово выпрыгнуть из груди. Я думал, как действовать, когда окажусь перед пришельцами: «Держите газету! Оставьте папу!», «Возьмите газету! Оставьте нас в покое!», «Я знаю, у кого больше газет!» – думал подставить деда Ваню и бабу Нюру. «Возьмите меня, а не папу!» – ой, нет, это уже было лишним. Ладно, буду импровизировать, тянуть уже было нельзя, я представлял, как папе пришельцы начинают высасывать мозг, с помощью каких-нибудь приборов.

– Молодец, сынок, будешь разведчиком, – сказал папа, наблюдая за мной с крыльца нашего дома. Но я ничего не слышал вокруг себя, был сосредоточен на своей миссии. Из туалета вновь начали доноситься какие-то звуки, чей-то голос мычал незнакомую мне мелодию. «Мммм-мммм-ммм-ммм», – я пытался разобрать, что это за мелодия, но не мог понять, так как начался дождь, удары которого по крыше туалета перебивали все другие звуки. Дождь становился все сильнее и сильнее, слышались удары грома, после чего молния яркой вспышкой освещала все вокруг. Я весь сырой и в грязи поднялся с земли, сжал покрепче в руках газету. Подошел вплотную к туалету, открыл дверь и крикнул:

–Не соси мозг папе!!! –в это самое время вспышка молнии осветила мой силуэт, отбрасывая страшную тень в туалетное пространство.

От страшного визгамамы птицы взвились в небо. Зверье поспешило укрыться в лесной тени: кто-то быстро в дупло забрался, другой нырнул в глубокую нору. Через какое-то время лес притих, лишь шум дождя и раскаты грома перебивали мертвую тишину, которая воцарилась после маминых криков.

Следующие несколько дней я не мог сидеть. Папа, а потом и мама по очереди учили меня терпению и тому, что инопланетян не существует. Я поверил родителям, но продолжал украдкой наблюдать, как папа ходит в туалет.

Годы шли, но жизнь в деревне не менялась. Изменилось только отношение моих родителей к своему сыну, то есть ко мне. Мои родители хотели меня выгнать из дома. Да, не удивляйтесь, вот она родительская любовь: вначале первые годы жизни носят на руках, кормят, одевают, играют, а потом что-то меняется в их сознании и они выгоняют.

– Сынок, Валечка, пора тебе покинуть наш дом, – без намеков, без прелюдий, прямо в лоб говорит мне мама.Я смотрю на маму не понимающим взглядом. Что значит покинуть? Уйти в лес и построить там шалаш? Или покинуть дом и перебраться в сарай во дворе? Все эти варианты мне не очень нравились. Точнее совсем не нравились: и в лесу и в сарае зимой я замерзну, и у меня почернеет какая-нибудь конечность.

– Этот год для тебя последний в школе, и тебе надо определиться со своим будущим, – поясняет мне мама. Почему я должен определяться со своим будущим? Я в принципе определился:жить с родителями в своей любимой комнате, бороздить с Пушиком космические просторы на корабле из спичечных коробков. Да, папа так и не сделал мне корабль из дерева, и да, несмотря на то, что мне уже пятнадцать лет, Пушик все еще живет со мной.

***

Космический корабль медленно скользил сквозь плотные слои атмосферы незнакомого мира, оставляя за собой огненный след. Яркое пламя турбулентных потоков озаряло ночное небо, словно гигантская звезда спускалась на поверхность планеты. Грохочущие звуки борьбы с атмосферой постепенно стихали, уступая место тишине пространства.

Поверхность внизу становилась ближе, открываясь взглядамкапитана и его экипажу Пушиков. Контуры гор и долин проступили четче, маня своим загадочным видом. Корабль плавно опускался, управляемый искусством пилотов и технологиями новейших навигационных систем. Двигатели работали ровно, удерживая баланс сил притяжения и инерции. Каждый миг казался вечностью, пока приборы отсчитывали последние метры до контакта с почвой нового дома человечества. Наконец, мягкие толчки сигнализировали о касании поверхности. Космическое судно замерло, завершив свое путешествие.

В этот момент весь экипаж почувствовал единство друг с другом и окружающим миром. Они стояли на пороге открытия неизведанного, осознавая величие момента. Их взгляд устремился вдаль, навстречу новым горизонтам и приключениям.

– Пушик четвертый! Вы уверены, что это правильное место назначения, – спросил капитан командным голосом, обращаясь к ученому.

– Да, сэр! Я перепроверил несколько раз полученные данные. Сигнал идет с этой планеты.

***

– Пора тебе, сынок, определиться, кем ты хочешь стать, – продолжила мама выгонять меня из дома. Я хочу стать капитаном космического корабля и отправиться в дальний космос! Все? Определился? Могу идти к себе?

– Чего ты молчишь? Скажи ему! – обратилась мама к папе. Папа в это время играл со Стасом. Он привязал нитку к большому пальцу на ноге, а на конце нитки привязал фантик из-под конфеты. Папа дергал пальцем, и фантик прыгал по полу, а Стас прыгал за ним. Когда мама обратилась к папе, то тот резко замер, и замер фантик, соответственно и Стас. Папа очень рассчитывал, что не будет учувствовать в этом разговоре. Он неохотно встал с кресла и подошел к столу, где сидели мы с мамой. От его движения фантик активизировался, активизировался и Стас: он продолжил нападать на фантик.

– Сынок, Валечка, пора тебе покинуть наш дом, – повторял папа мамины слова. – Этот год для тебя последний в школе, и тебе надо определиться со своим будущим. Пора тебе, сынок, определиться, кем ты хочешь стать. Чего ты молчишь? Скажи ему! – обратился папа к Стасу, но кот ничего не ответил. Во-первых, он был занят фантиком, а во-вторых, кот – это кот, и он не умеет говорить.

– Тьфу ты! – махнула мама рукой на папу, папа махнулрукой на кота. Кот играл с фантиком. – Вот смотри, – мама достала неизвестно откуда газетную вырезку и прочитала то, что там было написано. Сказала смотреть мне, а смотрит и читает сама. Зачем тогда говорить, чтобы смотрел, если не дает мне смотреть? С ума сойду с этой женщиной!

–Производится набор выпускников 2003 года,девятых классов, в профессиональное техническое училище, – мама сделала паузу и посмотрела на меня взглядом, который должен был меня воодушевить. И почему меня эта новость должна как-то волновать? Пусть производят набор! Я тут причем? В училищах не учат на космонавтов! Мама не продолжай! Папа сделай, что-нибудь, чтобы она дальше не читала! У меня внутри все бушевало. Я с надеждой посмотрел на папу, но тот вернулся на свое место и продолжал играть со Стасом, дергая пальцем ноги. Но кот уже устал: он лежал рядом с фантиком и нехотя, лениво, медленно пытался достать его лапой. Папа на меня не смотрел и не видел мой взгляд, который просил его о помощи. Ладно, мама продолжай, а не то папа сейчас уснет. Я перевел взгляд на маму. Мама увидела это и продолжила свое никому ненужное чтение:

–Открыта новая специальность: «Вычислительные машины, комплексы, системы и сети», – мама вновь сделала паузу, наблюдая за моей реакцией, но я молчал, не зная, что сказать. Я не понимал этот набор слов и какое имеет ко мне отношение. «Вычислительные машины» – это калькулятор? Открыта новая специальность по изучению калькуляторов? Зачем их изучать? Мама сообщила новость, что в каком-то городе есть специальность, где изучают калькуляторы? В мире столько всего интересного происходит: на Камчатке происходят извержения вулканов, космический аппарат приземлился на Марс. А мама читает новость о калькуляторах?! Мама?! Вася похудела и стала похожа на человека женского пола! В соседнем селе корова отелилась! Мама! Папа уже не пьет неделю! Стас вчера поймал мышь, и побил все рекорды – это была самая большая из всех им пойманных! Продолжай женщина!

– И мы с папой решили, чтобы ты туда шел учиться, на эту специальность, – мама посмотрела на папу, папа храпел. Стас заснул с фантиком в зубах. Я молчал. Что? Я шел туда учиться? Вы с папой решили, чтобы я изучал калькулятор? Поясни женщина. Я вопросительно посмотрел на маму.

– Там ты будешь изучать компьютеры, и все что с ними связано. Помнишь Лену? Помнишь, что она рассказывала о компьютере? – спросила меня мама, я пожал плечами. – За компьютерами будущее! Сейчас все на них работают, – мама задумалась. – Все на них работают… работу, – мне стало плохо, я побледнел, но старался держаться.

– Поступишь, будешь жить в большом городе, ездить на метро там, ну и всякое, чего там еще есть, – мама улыбалась, папа спал, Стас мурлыкал, я терял сознание. Я вспомнил, как мы несколько лет назад ездили в город к папиной маме. Царство небесное Авдотье Игоревне. Это было самое страшное, жуткое путешествие в моей жизни. Я помню эти бесконечные толпы людей, вечно куда-то бегущих. Казалось, что все эти люди смотрят на меня, бросают странные взгляды. Мама подбадривала, говорила, что мне кажется, что на меня смотрят. Папа тоже пытался подбодрить, говорил: «Кому ты нафиг нужен!».Мамочка! Какой город?! Какие компьютеры? Я их только на картинках видел! В школе ты рисовала на доске компьютер и так мы его изучали! Я помню, ты нарисовала телевизор, ящик прямоугольный, штуку с буквами и цифрами и мышь! Ты сказала, что у компьютера есть мышь! Ты сама поняла, что нарисовала? Нарисовала маленькую коробку и к ней привязанную веревку, и сказала, что это мышь!Ты могла бы у Стаса поинтересоваться, как выглядит мышь! Мама! Тогда я еще не знал, что вся моя жизнь будет связана с компьютерами, и не только связана, а будет частью моей жизни, частью моей внутренней вселенной. Но сейчас до этого еще было далеко. Продолжай женщина!

– В городе у нас и квартирка сохранилась, от Авдотьи Игоревны осталась,царство небесное. Поступишь, поживешь там, – продолжала мама давить. Мама! Мама! Там туалет в квартире! Туалет! Куда ходят писать и какать! Он в квартире! Он рядом с местом, где едят и где спят! Если в него ходить, то будет слышно, как люди писают и какают! Мама?! Ты забыла, как папа в него ночью сходил и разбудил весь дом! Он и там встречался с инопланетянами! «Ну, понеслась!», «Ох, успел!», «Ох, прошло!» – и все понимали, что понеслось, что он успел и что прошло! И соседи все понимали, раз стучали по батарее!

– Ну, мам… – выдавил я из себя.

–Что, мама?! Не мамкай мне тут! Ты всю жизнь на моей… на нашей шее будешь сидеть? А? – маму понесло. – Я же ради тебя… мы же ради тебя стараемся! – папа продолжал храпеть. Стас спал с фантиком в зубах. –А ты начинаешь! Валя, Валюша, сынок! Подумай о нас! Что ты со мной делаешь? Мало мне одного, – мама показала на папу и сделала вид, что собирается заплакать. Я молчал, опустив голову вниз и думал, что сопротивляться было бесполезно.

– Ну, все, решено! Подаем документы туда! И не доводи маму! – мама сделала вид, что вытирает слезы, которых не было. «Коту… рыбу… закусить…», – бормотал во сне папа. Кот подумал, что ему предлагают рыбу, открыл глаза, встал и подошел к маме. Потерся об ее ногу и начал громко мяукать.

– Ну и молодец сынок. Я знала, что ты умный и хороший мальчик. Весь в меня, молодец! Ты принял правильное решение! Что в этой деревне? А так будешь городским, отучишься и работу хорошую найдешь, – мама отодвинула Стаса ногой, Стас удивился. – Хорошо? – спросила она меня. Нет, мама, нет! Тысяча миллионов раз нет и еще раз нет! Не хочу я ни в какой город! Я сидел весь бледный, представляя, что меня будет ждать. Представлял тысячи людей, которые будут на меня смотреть, а еще меня будут что-то спрашивать, и мне надо будет отвечать. Подступила паника, я представлял, как меня будут вызывать к доске, а десятки одногруппников будут смотреть на меня вместе с преподавателем. Я буду рассказывать, что я знаю о компьютере. «Компьютер – это телевизор с мышкой, которую любит ловить мой Стас», – отвечал я перед группой, и все смеются, показывают на меня пальцем. От этих мыслей мне стало плохо, и подступила тошнота, голова начала кружиться. Мама ждала, что я что-нибудь отвечу, но я не мог вымолвить ни слова. Еле заметно кивнул головой в знак согласия. Сил дальше слушать эту женщину больше не было.

3. Выпускной

Девятый класс я закончил с отличием. Мама, так как она была директором школы, в торжественной обстановке вручила мне аттестат. Выпускной проходил в доме культуры и пришли все: Василиса с родителями, дед Ваня с Нюрой и со своими пятью детьми и тремявнуками, ну и мой папа конечно, как учитель трудов и физкультуры, ну и как мой родитель. Дед Ваня, в силу возраста в основном спал, просыпался только тогда, когда произносили тост. Первой слова взяла мама:

– Дорогие мои ученики! Теперь перед вами открываются новые горизонты. Кто-то из вас продолжит обучение в старших классах, кто-то выберет свой путь в профессиональных учебных заведениях, – мама посмотрела на меня. Так как из класса только я не буду больше учиться в школе, остальные одноклассники пойдут в старшие классы. – Но, одно остается неизменным – мы всегда будем помнить эти годы, которые провели вместе. Пусть каждый из вас смело шагает в будущее, не боится мечтать и стремиться к своим целям. Пусть удача всегда будет на вашей стороне, а рядом будут верные друзья и близкие люди, – мама вытерла слеза, делая вид, что плачет. У нее это поистине получалось профессионально. «Тебе бы в актрисы идти», – любил повторять папа.

– Ну, я поддерживаю выступающего оратора, предлагаю поднять рюмки, – дед Иван проснулся, когда понял, что речь закончилась. Все поднялись из-за стола и чокнулись, естественно я имею в виду взрослых.

– Ох, напьется, – беспокоилась за мужа Нюра.

–Точно напьется. Такое событие раз в жизни бывает, – оправдывал деда Ваню папа.

Я все это время сидел, опустив голову, и изучал свои пальцы на руках. Почему интересно большой палец называется большим? По ширине он больше остальных, но по длине самый маленький. Хотя мизинец вроде менее длинный: подставил большой палец на правой руке к мизинцу на левой руке. Не очень понятно – вроде одинаковые.

– А теперь скажу я, – поднялся папа со своего места. – Мой любимый и единственный сын,– папа не надо, пожалуйста! Сейчас все на меня смотреть будут! Но, папа продолжал, и я начал краснеть, мне захотелось спрятаться под стол. Хотя, если бы я так сделал, то было еще хуже. – Мой дорогой сын! Я не заметил, как ты вырос!

– Надо пить меньше! Так бы может и заметил! – перебила мама папу. Дети деда Вани и Нюры, которые были почти ровесниками моих родителей, засмеялись, но папа не обращал ни на кого внимания и героически продолжил.

– И теперь ты покинешь наше гнездышко! – папа начал говорить громче.

– А мог бы быть нормальный дом, а не гнездо, если бы у кого-то руки из того места росли! – продолжила мама влезать в тост папы. В этот раз заулыбались и засмеялись все, кроме меня и папы. Папе было все равно, амне было не все равно и очень стыдно, казалось, что смеются надо мной. Украдкой я смотрел на Василису. Да, я вам не рассказал: теперь Василиса не была Васей,она стала самой настоящей Василисой. Как в сказке, из серого утенка она превратилась в прекрасного лебедя. И со мной произошли какие-то, пока не понятные мне, метаморфозы: когда я смотрел на нее, то краснел, а когда она смотрела на меня, то мне хотелось провалиться сквозь землю. До сих пор не понимаю этого выражения: «провалиться сквозь землю». Если провалюсь сквозь землю, то минимум сгорю где-нибудь в районе земного ядра, а максимум окажусь на другой стороне планеты, чего бы мне не очень хотелось, так как я там никого не знаю. У Василисы были длинные, светлые волосы, стройная и красивая фигура, зеленые глаза. Когда она ими смотрела,то мне хотелось провалиться сквозь землю. Блин, опять провалиться сквозь землю! Что там под землей, что меня тянет туда провалиться? Надо будет попробовать глубже покапать. Пушик сказал мне однажды: «Ты влюбился мой друг!», – после этого я не разговаривал с ним неделю, а может и больше. Как можно влюбиться в Васю? Я вспомнил все годы унижений и издевательств надо мной. Вспомнил, как она меня привязывала зимой к столбу, как летом длинных и мерзких червяков засовывала мне за шиворот, как назвала меня: «Валя – сандаля», «Валя – ляля», «Валя – дурак» и много еще как. Влюбиться?! Я?! В Васю?! Пушик, ты с ума сошел?

– Посмотрите, каким красивым вырос мой сын! Встань Валентин! – продолжил папа, не обращая ни на кого внимания.Ну, вот она – апогея! Спасибо любимый мой отец! Конечно, пусть все лучше меня рассмотрят, так же не видно было! Пусть увидят штаны, которые ты плохо погладил! Пусть увидят рубашку, которая вылезла и я не заправил обратно в брюки! Потому что я не знал, что ты скажешь мне подняться! Пусть лучше рассмотрят триллионы моих прыщей! Спасибо папа, еще попроси, чтобы я что-нибудь сказал!Стихотворение могу рассказать или песенку спеть! Давай родной мой человек, мой бывший отец, добивай меня! Я встал, коленки у меня тряслись, на лбу выступил пот, все замолчали и внимательно на меня смотрели. Я чувствовал их взгляды, как они изучают меня. Как смотрят на мои прыщи, на мои мятые брюки, на рубашку. Чувствовал взгляд Василисы, как она думает: «Фу, какой тощий, прыщавый мальчик». Интересно, а все видят, как у меня коленки трясутся?

– У тебя впереди большая дорога, большой путь. И я уверен, что пройдешь его достойно и не посрамишь своего любящего отца, – казалось, что папа уже закончил. Но нет! – И не забывай своих любящих родителей, как они вкладывали душу в твое воспитание!

– Ты то в каком месте вкладывался? За водкой к соседу посылал, когда у тебя заканчивалась? И кричал: «Быстрей, быстрей!». Тоже мне вложение, – мама не удержалась и все равно прокомментировала. Мама, не надо, пусть он быстрее закончит, у меня уже не только колени, а все тело начинает трястись.

– Женщина, дай мужику договорить, – проснулся дед Ваня и заступился за отца.

– Куда старый черт лезешь? Женщина имеет право высказать свое мнение!– вступилась Нюра за маму.

– Мы так до утра не выпьем! Ты, старая, не лезь! – не согласился дед Ваня.

– А тебе только бы и выпить?! Подумаешь гусь, какой важный! Потерпишь! – не согласилась Нюра.

– Очень даже важный, вот и документ есть, – дед Ваня показал аттестат.

–Засунь ты себе этот атестут знаешь кудась? – Нюра не оценила важность документа.

– Кудась? – поинтересовался Ваня.

– Сам знаешь кудась!

– Ну, вот видишь, что ты натворил! Теперь из-за тебя ученики ссорятся!– обратилась мама к папе.

– Это ты все лезешь! Слово не даешь мужику сказать, – обратился папа к маме.

– Да все вы мужики одинаковые, только бы быстрее выпить! – обратилась Нюра к папе и Ване.

– А вы вечно пилите и пилите, как на пилораме, – обратился дед Ваня к Нюре и маме. «А мне уже можно садиться?!» – хотел обратиться я, но промолчал. Ссора продолжалась несколько минут, они, перебивая друг друга, пытались доказать каждый свою правоту, но в итоге не очень получалось. Дети Вани и Нюры, видимо привыкшие к ссорам родителей, не обращали на происходящее внимание и переговаривались каждый о своем. Василиса что-то говорила своим родителям, иногда посматривая в мою сторону. Неужели что-то про меня говорит? Родители ее тоже иногда на меня смотрели. Точно про меня говорят! Я уверен, что обсуждают, какой я урод. Они уже посчитали количество прыщей у меня на лице! Чего считать? Их там миллиарды тысяч! Я их давлю без перерыва, а они лезут и лезут! Не смотрите на меня! Не считайте! Мне можно сесть? Про меня забыли? Ау? Вот и в туалет захотелось. Спасибо! Отличный выпускной, всегда о таком мечтал. Сейчас еще и описаюсь, и если это произойдет, то уважаемые родители, в деревню я больше не вернусь! Так и знайте.

Ссора продолжалась, я стоял. В туалет хотелось все больше и больше. Наконец, кто-то из детей Вани и Нюры решил это прекратить и, поднявшись со своего места, громко сказал: «Давайте выпьем за наших школьников!». Спасибо тебе, добрый человек. Папа с Ваней, недолго думая, выпили и сели на свои места. Мама с Нюрой еще что-то говорили, но их уже никто не слушал, и они тоже успокоились. Я продолжал зачем-то стоять. Хотя надо было срочно идти в туалет, я бы даже сказал бежать. Я, наконец, набравшись смелости, решил выйти, точнее, выбежать из-за стола, но не тут-то было, тост решил сказать дед Ваня. И мама показала мне глазами, чтобы я оставался на своем месте. «Сесть!»– показывал взгляд мамы на стул. Сесть в данной ситуации было не самым лучшим решением, несмотря на все многолетние уроки папы о терпении. В данной ситуации, которая сложилась, терпеть было почти невозможно. Зачем было пить столько морса? Я знаю зачем – это все зависимые друг от друга обстоятельства. Я нервничал, потому что знал, что папа и мама будут говорить тосты. Знал, что будет Василиса, при виде которой я хотел провалиться сквозь землю. Опять в землю? Хорошо, при виде которой я хотел испариться! Так лучше? Так лучше! Я нервничал, соответственно пересыхало в горле и я пил. В общем, во всем были виноваты родители. Если я описаюсь, то своих родителей я больше знать не хочу!

– Выпьем за наших учителей! Прошу всех встать, – спасибо, дед Ваня, за такой короткий тост. Спасибо тебе большое. Пока взрослые чокались и выпивали, я выбежал из-за стола и с выпученными глазами понесся к туалету. Мой безумный взгляд заметила Василиса и слегка улыбнулась. Но мне сейчас было не до этого, не до ее смешков. Я выбежал в коридор, и ужас охватил меня: в коридоре уборщица мыла пол. Почему сейчас? Уборщица была суровой женщиной, и по мытому полу ходить было запрещено, можно было получить шваброй по голове. Но,на этот раз, заметив мой особенныйвзгляд, она жестом показала, чтобы я пробегал. Я, ничего не сказав, пробежал мимо и оказался в самом лучшем месте на этой планете, в данный момент времени. Мучения для меня кончились. Теперь надо было возвращаться и как-то незаметно сесть за стол. Я приоткрыл дверь в зал, где все сидели. В этот раз тост говорил отец Василисы. О чем он говорил было не слышно, но явно что-то душевное и трогательное, так как его жена, которая сидела рядом – плакала. У меня был шанснезамеченным вернуться за стол. Но шансом я воспользоваться не смог. Отец Васи заметил меня:

– Вот он! Лучший друг моего Василька, с которым они провели все свое детство! – все сидящие за столом посмотрели на меня. Я опустил голову вниз и заметил, что у меня одна штанина сырая. Это было точкой моего существования в этом мире,апогеем жизни в деревне, жизни с родителями, и концом моего детства. Стоя посередине зала в описанных штанах, в мятых брюках, с торчащей рубашкой, с миллионами прыщей и комплексов, я осознал, что в деревне я больше не могу находиться. Страшна была мысль о том, что меня теперь будут называть – «Зассыхой». Хуже еще было то, что мама заметила мою проблему и подошла ко мне с салфеткой в руках и начала вытирать сырое место. Я видел, как Василиса смеется, как папа показывает на меня пальцем, как дед Ваня показывает на свои штаны и смеется. Мир рухнул, хотелось бежать, коленки тряслись, а ноги не слушались.

Все! Закончилась моя жизнь в деревне. Следующие несколько дней, до отъезда в город, я из дома не выходил.

4. Десять лет спустя.

Я сидел у себя в квартире, точнее в квартире Авдотьи Игоревны. Шел 2014 год, мне исполнилось двадцать шесть лет.

Да, я пропустил большой период в моем повествовании, потому что рассказывать особо нечего. Опишу вкратце,что происходило между моим фиаско на выпускном в девятом классе и сегодняшним днем.

Я поступил в училище, отучился, друзей не завел и ни с кем не общался, все студенческие тусовки прошли мимо меня, но мне этого было и не надо. Я быстро привык к жизни в квартире, мама пожила первые полгода со мной, а потом уехала обратно в деревню, чему я, честно говоря, был рад. Готовить я умел, стирать и прибираться в квартире тоже. Пока мама жила со мной, занимался этим каждый день, под ее пристальным руководством, но потом она уехала, и можно уже было не прибираться и не стирать часто или вообще не прибираться и не стирать. Зачем? В квартире моей никого не бывает, в гости никто приходит, а меня и так все устраивает. Готовить со временем тоже перестал. Зачем тратить на это время, если можно еду заказать. Конечно, первые несколько лет я ходил в магазин, что-то себе покупал быстрорастворимое или уже готовое, но потом со временем появились различные службы доставки и в магазинах я бывал крайне редко.

Моя специальность в первый год обучения вызывала у меня страх, смятение, непонимание. Прошло время, и я осознал виртуальный мир со всеми его возможностями. Это бесконечные знания, развлечение, общение, свобода. В виртуальном мире было все, что надо мне для счастья. Конечно, я к этому пришел не сразу, но пришел. Родители посылали мне деньги каждый месяц, и я смог откладывать и,накопив достаточно, купил себе первый компьютер. В начале, он был для меня инструментом для игр, хотя я и сейчас играю. Познав все прелести игрового мира, я углубился дальше, и стал изучать программирование. Сидел на всевозможных форумах, чатах, изучал сам языки программирования, с помощью которых создают игры, и у меня начало получаться. Окончив училище, я не пошел по специальности, а устроился на работу в одну фирму, которая вначале создавала компьютерные игры, а со временем они стали делать различные приложения для смартфонов.

Неожиданно зазвонил телефон, я от этого вздрогнул. Посмотрел на экран: «мамазавр» – отображалось имя звонившего, а вместо аватарки был изображен тираннозавр. Что этой женщине надо? Простите, но я вынужден ответить. Зачем ей звонить, если можно написать в мессенджере?

– Да, – ответил я, сдвинув ползунок на смартфоне, с изображением зеленой трубки вверх.

– Валечка! Ты чего так долго телефон не берешь? Случилось что-то? – начала тараторить мама.

– Нет.

– Ну и хорошо! Ты не забыл, что у тебя утром поезд? Мы с папой тебя ждем.

– Нет.

– Нет, не забыл или нет забыл? Я не поняла.

– Нет, не забыл.

–Собери с вечера вещи. Хорошо?

– Да.

– Яички в поезд сварил? Курочку купил? Булочек возьми с собой! Весь ведь день ехать. Хорошо?

– Да.

– И чай с собой возьми в пакетиках и кружку, чтобы в поезде не покупать. Хорошо?

– Да.

– Папа с тобой еще хочет поговорить. Пока, – мама передала телефон папе. «Давай, держи быстрее, связь дорогая нынче. Ох, ты руками-то жирными! Ну-ка, вытирай быстрей!», – было слышно, как она передает телефон.

– Сынок, ты мне-то не забыл коньячку взять? А?– шептал папа в трубку, чтобы мама его не слышала.

– Нет, – соврал я. Конечно, забыл. Для этого надо было идти в магазин, в котором я уже не был, наверное, полгода. «Ты чего там шепчешь? А?» – послышался эхом мамин голос. «Ах ты, алкаш проклятый! Давай телефон сюда», – попросила мама отдать папу телефон. Я сбросил вызов, чтобы не слушать их дальнейшую ругань.

Надо собраться и сходить в магазин, как бы мне этого не хотелось. Если я не схожу и не возьму коньяк, то мама будет ругаться и говорить, что совсем не забочусь о родителях, да и папа расстроится. Если возьму коньяк, то мама будет ругаться, что подначиваю папу к выпивке, но зато папа будет рад. В общем, расстрою лучше кого-нибудь одного. Но прежде чем идти в магазин, закончу свой рассказ.

На чем я остановился? О своей работе, точно. И так я работал на удаленке. Фирма, которая разрабатывала приложения, находилась где-то за границей, и, честно говоря, непомню, где именно, никогда меня это не интересовало. Мне скидывали техническое задание, и я писал определенный код совместно с остальными разработчиками, которых я никогда не видел и не знал, как они выглядят. Были общие рабочие чаты, и этого было достаточно. Каждый из нас отвечал за свой функционал приложения. Работа мне очень нравилась: можно не общаться с людьми вживую, никто на меня не кричит, не смеется, не ругает. Платили мне прилично, но я особо не знал, куда девать деньги. Много уходило на доставку еды, в основном это была пицца или суши. Заказывал по два-три раза в день, поэтому выходило прилично. Еще часть денег уходила на игры, в которых я себе что-нибудь покупал: например, уникальное оружие или доспехи, или еще что-то подобное. Куда я еще тратил деньги? Платил за квартиру. Хорошо, что настали те времена, когда чтобы заплатить коммунальные платежи, можно не выходить из дома. Деньги я родителям не отправлял, хотя мог себе это позволить. Я не хотел, чтобы они знали, сколько я зарабатываю. Они думали, чтоя работаю в офисе и хожу на работу пять дней в неделю с восьми до пяти, и занимаюсь ремонтом компьютеров. Пусть так и думают. Мама со своей зарплаты переводила мне несколько тысяч рублей, я писал ей «спасибо», а сам не знал, что с ними делать, и они копились у меня на карте. Ну, если вкратце, то все рассказал.

Ладно, согласен, рассказал не все. Вы спросите: были ли у меня девушки? Я несколько лет назад встречался с одной, и мы даже с ней жили вместе какое-то время. Она сама была программистом из другой фирмы, и познакомился я с ней на одном из форумов. Она первая пригласила на свидание. Я согласился после месяца ее уговоров, сам не знаю зачем, теперь жалею об этом. Вначале все было хорошо, но потом она слишком много от меня стала требовать: ходить с ней в кино, в парк, на улицу, на концерты. Первое время ей нравилось проводить все время у меня дома, но потом ей зачем-то захотелось «расширить горизонты», как любила повторять она. Зачем расширять горизонты, если все можно увидеть на экране монитора? Она так и не смогла меня убедить выходить из квартиры, я не смог убедить ее в том, что «расширять горизонты» можно и в квартире. На том мы и расстались, больше я ее не видел. Встречались мы полгода, не знаю,большой ли это срок или нет, но мне кажется, что большой. После нее еще были какие-то девушки, но все они чего-то хотели: рестораны, кино, путешествия, свидания. Все это настолько мне не нравилось, настолько мне было некомфортно, неуютно, что все мое общение быстро подходило к концу. Последние два года я ни с кем не встречался, не видел смысла. Меня полностью устраивала моя жизнь, и впускать кого-то в нее я не хотел.В одной из компьютерных игр я познакомился с девушкой, ну, я надеюсь, что это была девушка. По крайней мере, ник у нее был: «Mystic Molly (мистическая Молли)», а я просто называл ее Молли. Мы познакомились, когда шли на битву с одним из боссов. Она добавила мне манны, чтобы я смог использовать свое самое сильное заклинание. Я написал ей «спасибо», она написала «сочтемся, бро!» и после этого мы стали общаться. Вначале постоянно общались в самой игре, но со временем перешли на общение в мессенджере. Обещаю, не буду я больше упоминать в своем повествовании подробности о компьютерных играх: во-первых, я прекрасно понимаю, что большинство из вас ничего в этом не понимают, а во-вторых, нечего о них говорить, в них надо играть. В общем, мы познакомились с Молли на просторах интернета, если вам так будет проще. Я никогда не видел ни ее фотографий, не слышал ее голос, и никогда не просил отправить мне фото или записать аудио сообщение. Она тоже этого не делала и нас это очень устраивало. Я даже с трудом мог предположить сколько ей лет. Иногда казалось, что ей лет десять, по той глупости, которую она мне писала, а иногда казалось, что ей лет сто, судя по той мудрости, которую она писала. Писать мы могли друг другу в любое время дня и ночи и всегда знали, что обязательно получим ответ. Тем более я и она вели в основном ночную жизнь. Только иногда мне приходилось подключаться к работе или утром или днем, в основном можно было работать и ночью, никто и никогда не контролировал, что, кстати, тоже было большим плюсом в моей работе.

–«Привет, Пуш! В игре сегодня?» – писала мне Молли. У меня был ник – Пуш, сами можете догадаться, откуда он взялся.

–«Привет, привет. Нет, я пас. Меня не будет несколько дней», – набрал я ответное сообщение.

–«Ого! Ты за интернет не заплатил? Ха-ха!»

–«Не, утром к предкам еду. Печалька»

–«Согласна. Печалька»

–«Далеко»

–«Что далеко?»

–«Далеко ехать?»

–«Да, целый день на поезде»

–«Жесть. Печалька»

–«Согласен, жесть, печалька»

–«Не грусти, пиши если что. Я в игру»

–«Замочи всех там за меня»

–«Принято, всех порву»

–«Пока»

–«Пока»

Примерно так мы и общались, но иногда наши диалоги заходили куда-то совсем в другое русло, и обсуждались серьезные темы.

–«Расскажи, о чем ты мечтал в детстве, но мечта твоя не исполнилась», – писала мне Молли.

–«Надо подумать», – отвечал я.

–«Думай»

–«Я мечтал, что полечу в космос. Наверное, банально, но я хотел покорять просторы вселенной, открывать новые миры»

–«Почему не получилось?»

–«Ого, ты меня валишь. Успокойся Молли. Не вали»

–«Да, давай, говори. Как ты думаешь, почему не получилось?»

–«Ну, это просто детская мечта. Новые миры никто не покоряет, еще не изобрели такие корабли и мне кажется, что никогда не изобретут», – через какое-то время, подумав, написал я.

– «Пуш, а тебе не грустно, что мечта не сбылась?»– не отставала от меня Молли.

– «Vtyyz ctqxf cdcte cnhfbdftn», – написал я.

–«Что? Ха-ха? Ничего не понятно»

–«Блин. Я хотел написать, что меня сейчас все устраивает. Это всего лишь детская мечта»

–«Ну, если жить не мечтами, и не стремиться к ним, то мне кажется, что теряется какой-то смысл»

–«Лол»

–«Я вот мечтала научиться плавать, но так и не научилась», – Молли в конце своего предложения поставила грустный смайлик.

–«Да ты сравнила: в космос полететь или плавать научиться»

–«Ну, для кого-то полететь в космос, равносильно тому, что научиться плавать. Для всех свои условия. Ладно, извини, что загрузила. Покедаво!»

–«Пока»– написал я и поставил несколько довольных смайликов.

И так, если подвести краткое содержание этих десяти лет, то в принципе, основное все. Теперь мне надо было как-то решиться на поход в магазин, а утром меня будет ждать еще одно испытание – поездка в поезде. Я уже не говорю о встрече с родителями, с которыми я не виделся с прошлого лета. Они уверены, что у меня отпуск и я еду к ним, а если бы не поехал я, то приехали бы они ко мне, чего бы мне совсем не хотелось. Возможно, я многое упустил и не рассказа,но считаю, что рассказал самое важное, для продолжения повествования.

5. Соседи.

Магазин находился в десяти минутах от дома. Надо было пройти через двор, завернуть за угол, пройти через еще один двор, и с торца дома будет один из крупных сетевых магазинов в нашей стране. Я посмотрел в окно – шел дождь. Зонта у меня, естественно, не было. Нашел толстовку с капюшоном, хотел надеть ее, но прямо на груди было большое белое пятно, то ли от кефира, а может, от зубной пасты, или отчего-то еще непонятного. Пошел в ванную комнату, включил свет, но лампочка не зажглась, вспомнил, что несколько дней назад она перегорела, а я забыл поменять. Выкрутил лампочку из туалета, вкрутил в ванной. Включил свет, увидел себя в зеркале, которое было напротив входа. «Надо помыться бы и побриться», – подумал я, глядя на свое отражение, но не стал этого делать. Подошел к раковине, включил воду и попытался оттереть пятно, получилось не очень. Делать было нечего, пришлось одеть с пятном. Теперь надо было найти, что надеть поверх трусов. В большой комнате, в углу, была свалена куча одежды. Порылся, нашел джинсы, из кармана которых выпала откушенная шоколадная конфетка. Попытался откусить ее, но не получилось, так как была старая и засохла, поэтому стал просто сосать: «Вроде ничего на вкус». Надел джинсы, потом нашел кошелек, убедился, что там есть банковская карта. Носки не стал искать, надел кроссовки на голые ноги. Постоял немного в коридоре, думая все ли взял. «Вроде все» – пришел к выводу, но все равно остался стоять.

Постояв еще немного, подошел к двери и посмотрел в глазок, чтобы убедиться, что соседей нет на лестничной площадке. Никого не было, тогда открыл дверь и вышел. Прислушался – в подъезде была тишина. Хотел закрыть дверь, но понял, что где-то оставил ключ. После этого вернулся в квартиру и начал искать его, на это ушло десять минут. Ключ оказался в самом не очевидном месте – он был в дверях. Взял егои вышел в коридор, закрыл дверь, и собрался спускаться вниз, к выходу.

– Ты молодой человек живешь тут еще что ли? – на лестничной площадке оказалась соседка – женщина преклонного возраста.Больше всего я и боялся ее встретить. Я не посмотрел в глазок перед выходом! Как я мог? Я всегда смотрю! Из-за этого ключа все! Сейчас придется с ней разговаривать! Я кивнул головой в ответ бабушке, опустив глаза вниз.

– Молодой человек, а мы деньги на домофон собирали, с вашей квартиры никто не скидывался? А? – старуха преградила мне путь. Я молчал, не зная, что ответить. Собирали – молодцы, а я тут причем? Меня и старый устраивал. Подумаешь, не работал, ну грелись люди в подъезде зимой, мне они не мешают. Да и людям помогать надо, а если замерзнут? А? Не подумала старая? Надо было что-то ответитьей.

– Сколько? – спросил я.

– Чего сколько? – спросила соседка. Что за глупый вопрос?! Сколько звезд во вселенной?! Сколько лет Москве?! Сколько недель в году?! Сколько ты еще жить будешь и приставать ко мне?!

– Денег, – уточнил я, не поднимая глаза.

– Ох, да по триста рублей собирали. Я собирала, – уточнила ведьма. Я порылся в кошельке, нашел купюру пятьсот рублей и протянул старухе.

– Ой, стой тут, я за сдачей схожу, – бабушка засуетилась и пошла к себе в квартиру, которая была рядом с моей. Я остался стоять, размышляя, ждать или нет. Осмотрел пространство вокруг: на площадке было четыре квартиры, в одной жил я, в другой – старуха со стариком, в третьей – молодая семья с двумя детьми. Кто интересно жил в четвертой квартире? Хотя, зачем мне эта информация? Кто бы там не жил он не имеет ко мне никакого отношения. Ну, все, теперь не могу ни о чем думать, кроме как о четвертой квартире. Начал напрягать память: видел ли я хоть раз, что в эту квартиру кто-то заходит? С другой стороны, когда я последний раз выходил из своей квартиры? Но я же, когда учился, каждый день выходил и заходил, но не помню, чтобы кого-то встречал. Где старуха? Может, лучше не ждать и уйти? Вспомнил, что один раз, несколько лет назад, грузчики выносили мебель из этой квартиры. Помню, диван несли точно, шкаф, холодильник, телевизор. Зачем я об этом думаю?! Какая мне разница, что в этой проклятой четвертой квартире?! Попытался переключить внимание на старухину дверь. Одиннадцать – красивые, вырезанные из дерева цифры были приклеены к двери. На что интересно приклеили? Суперклей или что-то еще? Где старуха?! Точно выносили стулья, стол, еще что-то в пакетах. Старуха, ты где?! А если поменяется номер квартиры, то как они будут отклеивать старые цифры, если на суперклее держится? Можно цифры ведь вместе с дверной поверхностью оторвать, тогда не очень красиво будет смотреться и новую обивку придется делать. Бабушка?! Может постучаться и сказать, что не надо мне сдачи. Точно так и сделаю, потому что если не предупрежу ее, что ушел, то она потом не даст мне покоя и будет ломиться ко мне в квартиру, а этого внимания мне точно не надо. Ладно, постучусь и скажу: «Извините, мне сдачи не надо». А зачем я извиняюсь? Тогда лучше сказать: «Оставьте сдачу, вдруг на что-то еще будете собирать». А если сумма для следующего сбора будет больше, чем мои двести рублей, тогда она все равно будет ко мне приставать. Так что тоже не очень вариант. Может лучше уйти тогда? Пусть потом меня ищет с моей сдачей. А зачем менять нумерацию на дверях? За всю свою жизнь не помню, чтобы хоть раз меняли нумерацию квартир или домов. Помню, что бывает улицы переименовывают, но это никак не связано с номерами, если, кончено, улица не под номером каким-то, например, был «Проспект восьмидесятый», а стал «Проспект Ленина». Но это же не цифры меняют! Что делать-то? Где старуха?

Я стоял уже около десяти минут на лестничной площадке и боялся уйти. Если я уйду, то обо мне могут еще и плохо подумать, помимо того, что бабка будет искать меня с моей сдачей. «Не уважает стариков!», «Вон смотрите, идет! А я бегала за ним», «Ремнем бы таких пороть!» – представлял я, что меня будет ждать, если я уйду. Тогда я набрался смелости, вспомнил, чему меня учил отец, и решился постучать в дверь, но остановился и подумал: позвонить в дверной звонок или постучать? Я постучал.Вначале это было так тихо, что даже сам не услышал. Постучал еще раз, получилось громче. За дверью послышался какой-то шум. «Ну, кого там принесло?» – был слышан мужской бас. Что? А где бабка? Дверь открыл ее муж. Это был очень большой, ну прямо очень большой старик: он был под два метра ростом и с очень большим животом, его кулак, по ощущениям, был больше, чем моя голова.Я на фоне этого старика был травинкой, палочкой, спицей – называйте, как хотите.А бабка то где?! Где эта милая ведьма?! Что делать?!

– Тебе чего?! Ничего нам не надо! – возможно мне и показалось, но дед был не в духе. Его голос чуть не оглушил меня. От невероятных размеров старика и от его голоса я стал сильно нервничать, тряслись коленки.

– Бабу бы, – извлек я из себя слова.

– Чего мямлишь? Говори нормально! Какую бабу?– старик нервничал и говорил все громче, я нервничал и вообще не мог говорить.

– Сдачу на бабу бы, – надеюсь, сказал понятней.

– Что?!

– На сдачу бабу бы, – так надо собраться, диалог не строится совершенно.

– Бабу тебе на сдачу? Ты что из этих? Как их там? – старик подбирал в своей голове слова. – Ну, ты понял! – я, если честно, не понял и даже не догадывался, о чем он говорит, и не хотел знать и предполагать.

– Ваша жена на дачу, –я чувствовал, как весь горю. «Может, сбежать» – пронеслась мысль, но от взгляда старика эта мысль куда-то испарилась.

– Мою жену на дачу?! – старик уже почти кричал, было видно, как по его лбу течет пот. Мне кажется, он не понимал, что я хочу, чтобы этот уважаемый человек позвал свою жену, и та вернула мне сдачу в двести рублей. Нафиг мне эти двести рублей сдались?! Так, надо собраться.

– Да, двести рублей, – все, надеюсь, я понятно довел информацию.

– Мою жену за двести рублей на дачу повезешь? – не понимал меня старик. Причем тут дача? Зачем мне везти ее туда? Я нервничал все сильнее и сильнее, цвет лица стал теперь белым, вместо красного. Я еле заметно пожал плечами, уже не в состоянии сказать хоть слово.

– Ну, хорошо, давай двести рублей и вези, – мне кажется, к консенсусу мы так не придем никогда. – Давай деньги! Чего ждешь? – старик вышел в коридор и подошел почти ко мне в упор, так что его живот касался моего лица, от чего я почти вжался в пол. Трясущимися руками достал кошелек и нашел там купюру в тысячу рублей и протянул ее старику – гиганту. Он ее взял и зачем то понюхал. –Жди здесь, не уходи! Сейчас сдачу принесу! – идите вы со своей сдачей оба! Оставьте вы себе ее!

Я уже собрался сбежать, несмотря на всю тяжесть последствий, которые могли возникнуть из-за моего побега, но не тут-то было. Дверь снова открылась и на пороге появилась ведьма:

– Молодой человек, а мы деньги на домофон собирали, с вашей квартиры никто не скидывался? А? – сказала она, как только заметила меня.– Чего застыл? Язык проглотил? Стыдно?– я не понимал, что происходит. У старухи маразм? Старуха с маразмом, дед сумасшедший, надо точно сваливать. Я снова залез в кошелек, там осталась последняя купюра номиналом в тысячу рублей. Протянул бабке, она ее хотела схватить, но я не разжимал пальцы. – Ну, чего? Отдам я тебе сдачу! Сейчас вернусь, – пыталась она вырвать купюру из моих рук. После нескольких секунд борьбы за купюру, бабке удалось ее все-таки забрать. Она снова пропала за дверью своей квартиры. Как же я не люблю живых людей, как же с ними тяжело! Вот что мне теперь делать? Опозорился! Теперь весь дом будет смеяться! Еще и пальцем будут показывать! Все из-за папы, его гребанного коньяка, так бы я ни за что в магазин не пошел. Пил бы он дальше свой самогон и пил. Мной овладела паника, я понятия не имел, как действовать. Если я уйду, то не могу представить, какие теперь могут ждать меня последствия, а если не уйду, то может быть еще хуже.

А можно, интересно, в полицию написать сообщение, а не звонить им? Начал искать по карманам телефон, чтобы проверить, и понял, что он остался в квартире. Из-за отсутствия телефона паника усилилась в несколько раз, сердце бешено стучало. Я, человек, который спит с телефоном, ест с ним! И я оставил свой телефон? Я в это не верил. Порылся еще в карманах, но окончательно убедился, что его нет.

Голова разрывалась. Теперь надо было определиться: бежать на улицу, идти домой за телефоном или остаться на месте. Пока думал, вышел дед.

– На, сдачу, – он протянул мне пятьсот рублей одной купюрой, не хватало еще триста рублей. – Мелочи нет, за остальным потом приедешь, когда я разменяю. Я дрожащими руками взял купюру в руки, не спуская глаз со старика-гиганта. Дед, больше ничего не сказав, ушел обратно к себе. Я остался стоять с купюрой в руках. Дверь снова открылась, на этот раз это была старуха.

– Молодой человек, а мы деньги на домофон собирали, с вашей квартиры никто не скидывался? А?– увидев меня, сказала она, что было уже ожидаемо. У меня начал дергаться глаз. Я ничего не ответил и молча смотрел на бабку.

– А вот, вижу, принес, сейчас сдачу принесу, – она взяла у меня из рук купюру, которую я не успел убрать, и зашла обратно в квартиру. Так три домофона я уже отремонтировал и отвез бабку на дачу. Можно мне теперь идти? Мне в магазин надо! Пожалуйста! Я уже не хотел возвращаться за телефоном, я просто хотел с этим покончить и убежать. Простоял еще несколько минут и решил, что все, это предел и надо бежать, но дверь снова открылась, от чего я почти потерял сознание. Вышел старик, следом за ним вышла бабка. Они оба были одеты в уличную одежду, а за плечами были рюкзаки.

– Давай мне двести рублей, и меня тоже можешь на дачу везти.С женой поеду, траву косить надо,– сказал он, закрывая на ключ дверь.– Ну чего? Где деньги? – спросил дед, посмотрел на меня и увидел, что я никуда идти и тем более кого-нибудь везти не собираюсь. У меня нет ни прав, ни машины и тем более никакого желания.

– Вы же триста сдачу, – выдавил я из себя.

– Я? Что? – переспросил дед.

– Вы… сдачу… мне… триста… должны, – ой, зря я это сказал.

– Действительно, – старик задумался. – Мать у тебя есть триста рублей? – спросил дед бабку.

– У меня только пятьсот, – бабка достала мою купюру. – Но этот паршивец, еще за домофон триста должен мне, – вспомнила старая, что я четвертый уже раз, или пятый за домофон должен сдать.

– Интересно получается, – старик сделал паузу. – Вот держи пятьсот, – взял он деньги у бабки и протянул мне купюру. Я дрожащими руками, все сильнее бледнея, взял ее.– Теперь подведем итог: я тебе должен триста, а ты мне должен двести и жене моей должен триста. Так? – голова у деда работала конечно. – Так?! – громче спросил он, когда увидел, что я не реагирую. Я в знак согласия несколько раз кивнул головой. – Хорошо, что согласен. Значит, ты мне даешь пятьсот и никто никому и ничего не должен. Так? – я в ответ пожал плечами. – А как тогда? – Удивился дед.

Надо было, как-то заканчиватьэтот абсурд. Надо вспомнить, что я умею превращать буквы в слова и извлекать их с помощью голосовых связок. Я вспомнил словамамы: «Общение – это не только беседа, разговор, но и любое взаимодействие между людьми с помощью языка». Вспомнил наставления папы: «Шли всех на …». Собрал всю свою волю в кулак и выдал:

– Мне надо в магазин, и я пойду в магазин! Хватит домофоны строить! Машина не едет! Отстаньте от меня, пожалуйста! – мне казалось, что я кричу на весь подъезд.

– Ничего не понял. Так мы никуда не едем? – удивился старик.

– Нет!

– Ну ладно, так бы сразу и сказал! Но деньги за то, что потратил наше время, не верну. Пойдем, мать, домой, – дед с бабкой зашли в квартиру и закрыли дверь. Я еще какое-то время остался стоять, обдумывая произошедшее. Неужели так все было просто? Надо было просто сказать, что я не согласен? Как же сложно общаться с людьми вживую.

6. Магазин

На улице уже было темно, дождь усилился. Пройдя через двор, я был весь сырой. Толстовка промокла и неприятно прилипала к телу. За телефоном я так домой и не вернулся, от чего чувствовал себя очень не уютно, как будто не взял с собой часть себя. «Если я заболею, то не поеду к родителям?» – пронеслась в голове мысль. Нет, тогда приедет мама, чего категорически нельзя было допустить. Тогда пришлось бы прибираться, мыть полы, что там еще обычно делают перед приездом родителей? Окна еще мыть, одежду стирать. Нет, нет – даже если сильно заболею и буду при смерти, то поеду.

– Блин! – выругался я, наступив в лужу.Проходившая рядом женщина отпрыгнула от меня и ускорила шаг.Чего испугалась? Я посмотрел на свое отражение в витрине магазина- зрелище было не самое приятное: весь сырой, на толстовке белое пятно, глаза красные, на лице неровная борода, точнее не борода, а хаотично торчащий пух в разные стороны. Снял капюшон, но стало еще хуже: теперь был похож на домовенка Кузю из известного мультфильма, только с бородой и черными волосами.

Подошел к дверям магазина, которые автоматически открылись при моем появлении. Зашел внутрь, на удивление, народу было много. «Скидки на молочную продукцию 5%, каждый вторник», – прочитал я объявление, которое было наклеено на стене. Видимо, причина большого количества людей в этом. Может, конечно, и не в этом, может, тут все всегда столько людей. А какой сегодня день недели? По привычке начал искать по карманам телефон, но расстроился, когда понял, что телефон все еще дома. Какой сегодня день? А, какая мне разница, какой день? Знаю, что поезд завтра, и этого достаточно. Точно завтра? Мама сказала, что поезд утром. Утром завтра или не завтра? Как это все сложно. Билет на поезд электронный, и он в телефоне, а телефона нет.

Я не замечал, как охранник внимательно наблюдает за мной. Как я несколько минут стою посередине магазина и не двигаюсь. Так, ладно, вернусь домой и узнаю, какой день недели, какое число и когда поезд. Зачем об этом думать сейчас? Но если поезд не завтра, а, например, послезавтраили дня через два, то нет смысла сейчас покупать с собой продукты в поезд – они могут испортиться. Охранник не сводил с меня глаз. С другой стороны, можно купить то, что не испортится. Что не испортится? Консервы точно не испортятся. Куплю коньяк и консервы. Как это будет выглядеть? Что, пью коньяк и закусываю консервами? Рыбными? Звучит как-то не очень. Продавщица может подумать, что я какой-нибудь алкоголик, а на самом деле я совсем не пью. С другой стороны, разве алкоголики могут пить коньяк? А с другой стороны, почему бы и нет? Это тогда получается хорошо зарабатывающий алкоголик. Хорошо зарабатывающий алкоголик – это уже не алкоголик, а ценитель изысканных напитков. Но, конечно, ценитель изысканных напитков вряд ли будет закусывать коньяк консервами. Чтобы продавщица приняла меня за ценителя изысканных напитков, а не за алкоголика, нужно к коньяку купить то, что обычно покупают к коньяку. Что обычно покупают к коньяку? Интересный вопрос. Папа при мне пил коньяк, когда ему дарили, или с салом, или с маринованными грибами. Значит, надо купить сало и грибов. Сало не испортится и грибы, если все-таки поезд не завтра? Я завис, мне кажется. Грибы точно не испортятся, потому что у родителей они хранились в погребе не один год. Сало долго не хранилось, папа его почти сразу съедал, когда оно появлялось, но съедал он его не под коньяк, а под то, что приносил ему дед Ваня в стеклянных бутылках. Мама потом еще говорила ему всякие некрасивыеслова, а я обычно шел в огород за редькой или за чем-нибудь еще. Так, значит, сало скорее всего было не обязательно под коньяк, впрочем, как и грибы. Что же делать?

Наконец, я заметил взгляд охранника, который отложил газету, встал со своего места и находился недалеко от меня. Когда я посмотрел на него, он сразу отвернулся, сложил руки за спину и сделал вид, что разглядывает ценники с колбасной продукцией. Я понял, что уже минут десять стою и не двигаюсь и, естественно, вызываю подозрение. Подумаешь, стою? Может, просто долго выбираю. Что за недоверие к людям? Не собираюсь я ничего красть. Взял корзинку для продуктов и стал ходить мимо полок с продуктами, остановился у фруктов. Может фруктов взять? Охранник ходил за мной следом, держа дистанцию в несколько метров. Это преследование очень сильно напрягало!

– Молодой человек, не скажите, какой тут сорт? – обратилась ко мне женщина в толстых очках. Она держала в руках грушу и пыталась прочитать, что написано на ценнике. Зачем тебе знать сорт? Ты в руках ее держишь! От того, что ты узнаешь сорт, у тебя изменится мнение об этой груше? Она будет менее вкусной, или наоборот станет более вкусной?

–Конференс, – прочитал я название. Может мне груш взять?

– Спасибо тебе, милок, – поблагодарила женщина и положила грушу обратно на полку. Что? Милок? Я милок? Как так можно говорить? Ох, ладно. Почему ее спугнуло название груши? Что не так с «конференс»? На какие груши рассчитывала женщина? Я решил не брать груши, вдруг с «конференс» действительно что-то не так.

Минут десять ходил между полками с различными продуктами и не знал, что взять. Можно было бы воспользоваться телефоном, чтобы узнать, что берут с коньяком, но, увы, телефон отсутствовал. «Без телефона даже в туалет теперь не пойду, вдруг срочно понадобится», – в очередной раз убедился, что телефон необходимая для жизни вещь. И выжить в наше время без телефона не возможно. Охранник продолжал ходить за мной. Надо было что-то взять для виду. Положил в корзинку сметану, кефир, какие-то йогурты, сыр, масло, набрал в пакет яблок, не прочитав, какой сорт и небольшой торт причудливой формы. Что же еще? Может взять консервов. Минут десять искал в магазине консервы. Наконец, после того, как уже решил оставить затею с консервами, то наткнулся на нужную полку. Охранник продолжал меня преследовать. Лучше бы помогал мне искать, а не ходил за мной, как маньяк какой-то. Ладно, какие консервы взять? Начал изучать названия: «Сайра», «Килька», «Сельдь»,«Консервированные куколки корейского шелкопряда», – понятно, ясно. Что? Куколки шелко что?! Консервы брать не буду. Хватит того, чего взял. Куколки шелкопряда? Это шутка? Начал представлять кукол шелкопряда. Кто такой шелкопряд? Логично, что это тот, кто прядет шелк. А кто прядет шелк?! И что за куклы у этого существа? То есть у какого-то существа есть дети, и оно для этих детей делает куклы из шелка – шелковые куклы, и все это происходит в Корее. На автомате потянулся в карман за телефоном, чтобы подтвердить свою гипотезу, но по ранее озвученным причинам свои домыслы подтвердить или опровергнуть не удалось. Никогда без телефона не выйду за пределы квартиры! Нет, не так: никогда с кровати не встану без телефона! Нет, тоже не так. Не знаю в общем как, но телефон теперь будет со мной всегда! Подумал, что можно заказать специальный чехол для телефона, чтобы можно было с ним мыться. Пусть это происходило не так часто, но иногда я все-таки мылся.