Берта сдаваться не умеет бесплатное чтение

Пролог

Прехорошенькая девочка лет десяти с воздушными золотыми локонами, порхает по траве словно бабочка, заливаясь звонким, как колокольчик смехом. Она играет в салки, искрясь зачинающейся женственностью, заметной кукольной красотой и лёгким нравом. Уже сейчас понятно, что пройдет буквально несколько лет и девочка превратится в светловолосую стройную красавицу, на которую будут заглядываться лорды да князья. А как не заглядываться? Красавицу видно сразу, да и сейчас вся она будто светится. Среди других детей именно эту девочку выбирают мальчишки, ухватывая то за голубой подол платьица, то за тонкую розовую ручку. Темноволосый мальчишка из рода Быка, который поймал и держит ее сейчас – улыбается, не скрывая торжества. Девочка взвизгивает и легко вырывается, невесомая, словно лепесток цветка. Сил в ней не больше чем в котенке. Сильному мальчишке очень легко удержать свою лёгкую добычу…

О нет, это не я.

Увы, в свои десять я больше похожа на бочонок. Крепкий и плотный бочонок, который хмуро наблюдает за салками и именно в тот момент осознает всю пропасть между собой и Ею. Здесь на встрече высокородных, пока взрослые общаются, дети имеют возможность узнать друг друга и сыграть вместе. Насупившись, я сравниваю и понимаю, что тоже так хочу.

«А я почему-то не такая», – я с огорчением глядела на худые коленки маленькой змейки. По случаю дружеского пикника, меня нарядили в пышное розовое платье, так что я могла без препятствий оценить и продемонстрировать свои колени. Посмотрела вниз. У меня коленные чашечки крупные, даже мощные, я скачу по траве как молодой теленок. Бабочка, цветок, котенок? Эти определения не для меня. Мрачнея, продолжила сравнение. Волосы у меня не воздушные золотые локоны, а пышные курчавые и темно-рыжеватые, жёсткие как палки. И носик не тонкий, не точеный уголок, а похож на маленький розовый клубень молодой картошки.

А еще Сила. Про это старались не говорить при мне, но я-то слышала, как матушка плакала, что дочка вышла бракованной, сильной словно бычок, а не телочка. Я сильнее не просто всех девочек, даже и с мальчиками могу помериться. Из-за этого мальчишки ко мне относится иначе: уважают, конечно, но ещё – дразнят. Мы соревнуемся с ними, и я часто побеждаю.

Услышать дразнилку «Берта – бычок!» – обычное дело.

Но я не сдаюсь. Я тоже хочу невесомо летать по траве и быть такой… нежной, хрупкой. С этой мыслью я вступила в игру, азартно наблюдая за водящими и косясь на мальчишек. Странно, но мне нравятся волчата: они не такие здоровые, как наши, но сильные, ловкие. Ловчее нас. Смутно хотелось, чтобы за мной побегал один, темноволосый… Он, в принципе, не маленький. Схож со мной по габаритам. Ну и что, что я все равно крупнее. Ну и что, что он из Волков. У всех свои недостатка.

Стараясь порхать как бабочка, невесомо взмахивая руками и ногами, я попыталась изменить и свой смех с баском на тот, что потоньше.

«Вроде получается. Ладно, Берта, дело практики, скачем дальше».

Уворачиваясь от руки водящей змейки, случайно толкнула одного из мальчишек, и он мигом улетел на землю как листок, подхваченный ветром. Хотя мы одного возраста, я больше его раза в два.

– Ос-сторожнее, корова! – зло прошипел худой и костлявый змееныш, потирая ушибленное плечо.

Да, пусть я из рода Быка, но «корова» из его тонких жестоких губ звучало так обидно, что я мгновенно забыла о невесомых бабочках. Глаза налились кровью.

Бычок во мне угрожающе навострил рога.

– Ах, ты червяк! Да я тебя сейчас по колено в землю вобью, посмотрим, как ты заговоришь! – громко воскликнула. Мой настоящий голос такой же, как и я – низковат и значителен, на писк не похож. Как из бочки.

Чего мне бояться? Опыт по вбиванию других в землю у меня большой: два старших брата, две младших сестры. А ярость… Ярость – это свойство рода. Не будет Бык терпеть оскорбления.

Змееныш не успел убежать, как я подхватила его за шкирку.

– Осторожно, кто? – проревела я, легко поднимая тельце над землёй. Худосочный мальчишка гибко извивался, царапая ногтями мою руку, но куда уж ему?! Никто не сравнится по силе с родом Быка. А меня силой Порядок одарил вдвойне, а то и втройне, даже взрослые удивляются.

Встряхнула глиста.

– Осторожно, КТО?! – настаиваю и он опять зашипел, понимая, что помощи ждать неоткуда, а сам не вырвется. Забыв про игру, дети встали кружком и похохатывали. Картина открывалась довольно забавная: большая разъяренная девочка, в огромном розовом платье, держит на весу худого мальца в аристократичном змеином костюме.

– Ха-ха! Словно шнурок повис на розовом кусте, – сострил бычок.

Сравнение с розовым кустом терпимое, даже приятное. Да и маменька сказала, что платье мне очень идёт. Благосклонно покосившись на остряка, я немного утихла, уже добродушно тряхнув свою жертву. В конце концов, это я его случайно уронила. Бедный тонкий шнурочек.

– Миса, – подсказала, все ещё держа его за шкирку и с удовольствием ощущая на себе взгляды остальных. Пусть видят мою силу. Я уже позабыла о том, что хотела быть словно бабочка. Нет, я хочу вести себя достойно, как истинная высокородная. Возможно, он просто запамятовал о манерах в пылу игры. – Осторожно, МИСА.

Мне легко держать его на весу.

Осознав моё преимущество в физической мощи, змееныш перестал извиваться.

– Осторожно, миса, – послушно произнес он, и я удовлетворенно поставила его на ноги.

– То-то, – гордо произнесла вслух.

Поняв, что представление закончено, дети разочарованно выдохнули и волчонок мгновенно хлопнул по плечу соседа, тут же отпрыгивая.

– Теперь ты водишь!

Все тут же со смехом разбежались в стороны, забыв о стычке. Я нацелилась на то, чтобы встать рядом с волчонком, и уже побежала в его сторону, как почувствовала, что в мой шаг что-то вмешалось, ноги запутались друг об дружку, и я с грохотом рухнула на траву.

Кажется, все содрогнулось. Веса-то во мне много.

– Подрубил шнурок розовый куст, – смешливо прокомментировал бычок, и я с досадой глянула вверх.

Сверкая широкой злой улыбкой, змееныш показал мне неприличный жест. Вот глист! Подножку подставил! Стало обидно и из-за коварного приема, и от жеста, и из-за комментария, и из-за того, что валяюсь сейчас на траве в нарядном платье, и никто не подает мне руку, будто я не благородная миса, а…

– Розовый хряк! – озвучил мысль змееныш. – Больше всего ты похожа на розового хряка, миса.

Последнее слово он произносит издевательски вежливо. У меня бы слёзы брызнули из глаз, но, слава Порядку, есть исконная ярость. Ярость, которая заставляет меня рывком вскочить на ноги и сбивая детей, словно лёгкие игрушки, броситься в погоню за обидчиком.

Затопчу глиста!

– Берта! Стоп! – отец возник словно из ниоткуда. На этот раз за шкирку подхватили уже меня. Я брыкалась, орала, ревела раненым зверем. В этом виде меня и передали матушке. Ну а потом и вовсе отсадили к пожилым в наказание.

Я видела, как змееныш издалека ухмыльнулся и сказал одними губами что-то.

У меня не такое хорошее зрение, чтобы читать по губам, но я почему-то уверена, что он сказал: «Корова».

Ненавижу Змей!

– Берта… – уже вечером матушка вздохнула, пытаясь собрать мои взлохмаченные волосы в приемлемый пучок. – Ты должна учиться держать себя в руках. Не показывай свою Силу мальчикам, они этого не любят. Просто будь как нежная телочка, понимаешь? Мирная, ласковая… Вот посмотри на сестер: они мальчикам уступают, поэтому их никто не дразнит и не обижает. Наоборот, помогают и выручают. А тебя… Сколько же синяков на коленях!

Она бессильно всплеснула руками, и пошла к шкафу за мазью.

– Угу, – буркнула я, ковыряя оторванное кружево.

Сестрам легко уступать, они же даже близко не могут победить. А я-то могу! Это же глупо, не побеждать, когда можешь, разве нет?! Это как не смотреть, если у тебя есть глаза, разве нет?! Я насупилась.

Матушка подтянула поближе мои подбитые коленки и нежно прикоснулась губами к синякам.

– Ради меня, Берта. Попробуй, это очень важно – для меня, для тебя, для твоего будущего, рыжуля, – заглянула мне в глаза. Глаза у мамы огромные как озера с бесконечными пышными ресницами. – Просто, когда тебе покажут силу, ты свою не показывай, а скромно улыбнись и изо всех сил восхитись, понимаешь? Так надо стараться делать.

– Угу, – с неохотой согласилась я, жалея, что огорчаю, и честно намереваясь с завтрашнего дня начать вести себя как нежная миса.

***

Послушный день с утра не задался. Я помнила про обещание, но, как назло, когда спустилась из спальни вниз, обнаружила, что отец велел братьям пройти в кабинет для урока. Девочкам урок не полагался, но мне настолько хотелось послушать, что я округлила глаза и мигом шмыгнула в кабинет, пока туда никто не зашел. Ворвавшись вовнутрь, залезла под стол, и уже на месте начала соображать, нарушила ли я уже чего или еще нет.

Хм…

Тут же по полу пошла еле слышная вибрация.

«Идут…» – поняла, и приникла к деревянному полу, стараясь не дышать и не шевелиться. Слух и нюх у Быков хорошие, но, если не дергаться, вряд ли обратят внимание на присутствие моего запаха. Я же сюда нередко захожу, так что волноваться не о чем. Ощущая вместо страха радостный азарт, замерла.

Отец и оба брата зашли в комнату. Хлопнув, закрылась тяжелая дверь. Я съежилась. К счастью, отец садиться за стол не стал, а это означало, что урок будет коротким. Пока мне везло. В комнате повисла, как мне показалось, виноватая тишина.

– Вчера я заметил ваше поведение, и мне оно не понравилось, – грозно начал отец. Присесть сыновьям не предложил, так что они тоже стояли.

«Точно, провинились!» – я в очередной раз похвалила себя за чуйку. Она у меня работает.

– Хорошо, что вы не уступаете другим родам, хорошо, что показываете Силу. Неплохо, что ты приструнил того Волка, Зар, – отец хвалил, но по-прежнему не смягчал голос.

Брат довольно хмыкнул, а я под столом насупилась, понимая, что мне говорили прямо противоположное за те же действия.

«Так нечестно!» – я сжала зубы, пытаясь умерить задрожавшие от обиды и гнева руки. – «Несправедливо!»

– …однако важно стараться не пересекать грань, а грань тонка. Ты приструнил Волка, а он начал насмехаться над тобой. И что ты сделал, Зар?

Я навострила уши.

– Прости, отец… – Зар уже не хмыкал.

– Поддавшись гневу, ты уронил собственное достоинство. Это неприемлемо! – низкий голос отца грохотнул так, что зазвенели стекла. – Кодекс велит нам прежде всего думать о чести и только потом – обо всем остальном. Именно честь отличает высокородных от низкородных. Для последних она не на первом месте. Знайте, если вы однажды поставите честь после любого своего желания, вы пали. Ты поставил впереди своей чести гнев.

Братья не издавали ни звука, как и я. В возникшей тишине слышно, как посвистывает за окном полевая пичужка.

– Всем ясно?! Вы обязаны помнить: честь и достоинство – то, что вы должны сохранить при любом исходе. Тебя это тоже касается, Берта. Что такое честь?

Я дрогнула, услышав свое имя.

Ой…

Краснея, поползла, на коленках вылезая из-под стола. Братья с облегчением хихикнули, ощущая как тяжелый отцовский взгляд перемещается с них, весомо придавливая к полу уже меня.

– Отвечай, – лицо Быка было серьезным.

Помедлив перед ответом, я шмыгнула носом и выпрямилась. До груди отцу я пока не доставала, так что, чтобы посмотреть ему в глаза, пришлось задрать голову. Не чувствуя страха, упрямо выдвинула подбородок. Мне показалось, что губы отца дрогнули в еле заметной улыбке.

– Доблесть, честность, чистая совесть, благородство… – твердо перечислила. Он кивнул.

– Да. Но есть еще одно: соблюдение долга. Ты должна была поставить его впереди доблести. Какой у тебя долг, Берта?

– Земля. Защита своей земли! – воинственно проговорила.

Огромный Бык так тяжело вздохнул, что ткань его вышитой рубахи обречённо затрещала. Братья же ехидно ухмыльнулись, и я еле удержалась, чтобы не погрозить им кулаком.

– Это долг Быка. А ты – дочь Быка. Что велит долг тебе?

Я упрямо сжала зубы, не отвечая, и отец заговорил за меня:

– Жизнь, Берта. Ты должна защищать жизнь. Продолжать жизнь. Быкам нечего защищать без семьи. А теперь живо к матери! – рыкнул он, и меня сдуло из комнаты. Тут же на выходе меня сдала матушке сестра, громко возопив:

– Берта! Я нашла Берту!

Уже через полчаса, вся перемазанная мукой, с ошметком морковки, застрявшим на щеке, я сидела на кухне и недовольно сжимала непослушное тесто, представляя, что у меня в руках тот змееныш. Это немного успокаивало. С отцом я была не согласна. Точнее, не со всем согласна. Почему у женщин и мужчин разные долги? Я от братьев никак не отличаюсь, ну почти не отличаюсь! Почему они там учатся, а я должна сидеть с сестрами и лепить кнедлики?

«Вот так тебе!» – пальцы впились в кнедлик. Липкое тесто поползло под пальцами. – «Моли о пощаде! Ах, не хочешь?! Тогда превратишься в лепешку!» Липкий змееныш под пальцами уже мысленно просил меня перестать, когда мою медитацию нарушил голосок младшей сестры Арины.

– А мы же будем каждый свои кнедлики есть? – просительно уточнила она, подозрительно взирая огромными глазами на потрепанную армию моих горбатых, косых и расползающихся от пыток творений. Ее кнедлики, аккуратно начиненные картошкой с морковкой, идеально ровными мешочками стояли на столе. А ведь сестра на два года младше!

Бросила на нее хмурый взгляд. Сердить меня никому из домашних не рекомендовалось, потому Арина говорила аккуратно, не называя имен. Но я все поняла и предупредительно сощурилась.

– Какие попадутся, дорогая, – сочувственно сказала матушка, которая уже полчаса терпеливо стояла только надо мной, пытаясь заставить мои неловкие руки быть хотя бы немного ловчее. Выходило слабо.

Арина огорченно повела носом, куксясь, и собралась уже хныкнуть, как в комнату вихрем ворвался Зар.

– Быстрее! Мама! Бери всех, быстро уходите! Хаос идет… Рядом!

«Хаос?!». Я мгновенно бросила недобитый кнедлик и резко сорвалась со стула.

– Берта! – раздалось мне вслед, тут же испуганно заныли плаксы-сестры. Братья их пугали Хаосом, рассказывали страшилки на ночь: «Однажды придет к твоей двери клыкастый Хаос, завоет и сожрет тебя!». Те визжали. Я же, прихватив со двора маленький топорик и любовно схоронив его за изголовьем, была готова к любому незваному гостю.

Когда-то нашему роду не повезло: портал Хаоса был открыт на наших землях, наших лугах. Периодически просыпаясь, он извергался уродливыми страшными тварями, которые то ползли, то бежали, то летели. Я сама никогда не видела ни одной, но отец рассказывал, что у них не было одной формы. Иногда Хаос создавал бесформенную массу, а порой ужасных зубастых чудовищ – предсказать стихию было невозможно. Уничтожить же портал не смог и сам Верховный маг. Единственное, что у него получилось сделать – запечатать вход, и мы давно жили спокойно. Но, похоже, сегодня впервые за много лет Хаос сорвал печать.

Страшилки, которыми нас пугали, внезапно начали сбываться.

«Дело плохо…» – своим детским разумом поняла даже я, остановившись в гостиной и ошеломленно наблюдая, как мечутся домашние. – «Нужно оружие!»

Наш обычно спокойный дом задвигался, заворочался, словно потревоженная оползнем гора. Привычно мирный уклад пополз, расползаясь по швам… Да весь дом пополз по швам, будто был не незыблемой твердыней, а каким-то… кнедликом! Я уже кинулась вверх по лестнице за своим топором, когда меня прихватили за пояс и бесцеремонно понесли на выход. Отец.

– Отпусти! Папа! – я сопротивлялась. – Я не уйду! Я сильная, помогу!

– Берта, слушайся мать! На повозку, с сестрами срочно! Без шуток, быстро, я сказал! Это приказ!

Подняла злые глаза на отца. Даже не смотрит на меня, глядит за горизонт. Он, наверное, шутит. Я рванулась, но куда там? Из лап отца я вырваться не могла.

– Это не просьба, дочь. Глава рода приказывает тебе! Подчиняйся! – повторил, нетерпеливо поводя огромными ручищами.

– Я никуда не собираюсь, – наливаясь яростью прорычала. Пусть мне и десять, я такая же как он, и сейчас меня точно не интересуют различия долга у быков и телочек. – Отец! Бурые Быки не отступают со своей земли! Сколько бы тварей Хаоса не пришло к нам, мы не сбежим. Я – такая же, как ты! Со своей земли не побегу!

На его губах появилась усмешка. Наконец, переведя глаза на меня, он потрепал меня по волосам, приподняв повыше, боднул мой лоб своим лбом. Головы у нас крепкие.

– Я горжусь тобой, моя сильная девочка, – хрипло шепнул он. – Прости, времени нет. Помни о долге.

Краем глаза я заметила, как мне в висок летит его кулак.

Дальше темнота.

***

Сознание возвращалось постепенно… Темно. Пытаясь понять, что происходит, и с трудом разлепив веки, я повела руками, ощупывая вокруг. Очень громко пахло смертью. Я попыталась приподняться.

Лежу на траве. А сверху что-то тяжелое… Повозка? Да, кажется она… Я уперлась руками в доски, но так просто приподнять не смогла.

– Эй! – крикнула. – Есть кто? Я тут! Меня придавило!

Никто не ответил.

Угу, понятно. Мы на этой повозке овощи возим, она легкая, подниму… Я сосредоточилась, концентрируя Силу. Бычья родовая мощь влетела в кровь, махом наполняя меня собой настолько, что я одним рывком откинула перевернутую повозку. Та отлетела и с грохотом приземлилась на все четыре колеса.

Довольная своей маленькой победой, я приподнялась и пальцы тут же вступили во что-то липкое. Ноздри шевельнулись, чувствуя кровь.

В груди тревожно застучало, заныло. Я бы захныкала как сестры, но я не такая, я сильная, сначала сражаться буду.

«Плакать потом, Берта, потом…»

– Мама? – я прикусила щеку, настороженно оглядываясь.

Мне никто не ответил. Осенний луг под серым небом шумел тоскливо, безнадежно. Я начала рассуждать:

«Отец всех в повозку сажал, значит… Где сестры? Где буйвол? Повозку ведь буйвол должен везти, он-то где? Где все?», – осмотрелась. На траве стояла только одинокая повозка, валялось несколько тряпок, виднелись лужицы крови, да стояла я.

Ничего не понимая, я побрела по лугу, стараясь идти по следам повозки. Пока шла, поняла, что платье перепачкано. Это значило, что будут ругать. Но у меня же уважительная причина: повозка перевернулась, буйвол – сбежал.

«…и сестры, наверное, вместе с ним», – я продолжала думать. – «А мама за сестрами побежала, точно. Они же маленькие восьмилетки, неразумные ещё. Домой пойду. Времени много прошло, Хаос отец наверняка уже победил, а если еще осталось что-то, я помогу».

Логичные рассуждения подбодрили, и я энергично потопала назад. Прошло около часа, прежде чем я дошла. Почти дошла… Вокруг нашего большого дома расстилались луга и сам дом можно было разглядеть издалека. Первой всегда показывалась вызывающая ярко-красная точка: крыша. Под ней виднелась белая точка стен. Шагая, я выискивала глазами эти две точки, но их всё не было и не было. Я недоуменно хмурилась, понимая, что они уже должны были показаться, но первой заметила не крышу, а свежую трещину на лугу. Земной разрыв, обнаживший под зеленой травой влажную бурую землю, вел к дому.

Сердце будто сжала чья-то огромная тяжелая лапа, так что дышать стало тяжело.

Я молча побежала вдоль разрыва, ощущая как по щекам катятся слезы. Разрыв все разрастался, разрастался, постепенно превращаясь в огромный провал, от которого веяло темнотой, холодом и опять смертью. Через несколько минут я поняла, что в центр провала и упал наш дом. Это означало только одно: отец с братьями не смогли победить и позвали на помощь землю, а та… А та откликнулась, и забрала сразу всех.

Присыпанный комьями почвы, на земле лежал только топор. Взрослый, не маленький, потрепанный. Наклонившись, я подняла его, отряхнула и сжала толстое древко в ладони. Остановившись как вкопанная, посмотрела на небо, понимая, что они уже там, уже оседлали огромных красных буйволов и смотрят на меня сверху. Отец, Зар, Грегор… Все? И даже мама? И сестры? Я себе всегда казалась большой и сильной, а сейчас вдруг ощутила, как стала слабой и крошечной, будто враз отобрали всю силу и отрезали от тела все значительные кусочки, оставив только… Что? Что осталось?

Чье-то утробное урчание заставило меня оглянуться. По нашей земле с трудом ковыляла огромная зеленая тварь. На трёх длинных ходулях-ногах неуклюже возвышалось толстое тело, ещё три ноги уже было отрублено. Уродливая морда, испещренная красными полосами, представляла собой мощную зубастую пасть. Глаз не было.

Тварь Хаоса.

Может, иная бы побежала от нее, но не я.

«Наконец-то».

Чья родная рука отрубила ей ноги? Отец? Братья? Я закончу начатое.

Мой бычок взрыл копытами землю, навострил подросшие рога и взревел. Не ощущая страха, я рванулась вперед. Прежде чем чужой побежал на меня, я, не колеблясь накинулась на него первой, растерзывая, разметывая, разрезая ненавистную плоть. Успели ли его зубы хоть оскалиться? Не знаю. С Силой рода я тяжелею сразу в несколько раз, не чувствую боли, страха, а руки наливаются такой мощью, что я могу согнуть металлический прут не поморщившись. Яростно махая топором, я подрубила чудовищу оставшиеся ноги, вырезала кишки и разорвала пасть, прежде чем меня отпустило.

Прискакавшие через полчаса соседские Быки нашли меня всю перемазанной в зеленой слизи. Я безучастно сидела на краю свежего оврага, и категорически не хотела выпускать из рук топор. Наш дом был стерт с лица земли. В тот день по лугам Быков разбрелись десятки тварей, и их еще долго вылавливали, уничтожали. Тела моих родных так и не нашли, но это было ожидаемо. Как их найдешь, если они уже на небе?

Глава 1. Удачное бревно

10 лет спустя

Тетя велела заготовить дров, и я нехотя засобиралась на поиски. А что делать? Раз сказала, надо исполнять. В конце концов, только она согласилась меня приютить после того, как я не ужилась с семьями имеющихся родственников. Не знаю, в характере ли было дело или в том, что я просто не могла смотреть на их семьи, вспоминая свою… А может и в том, и в другом.

– Берта! – тетя окликнула меня уже у двери. Быстро утянув непослушные волосы в косу, я залезла в дырявые сапоги, подтянула штаны и накинула старую меховую жилетку. Близилась осень, по утрам становилось прохладно.

– А?

– Заговор-то прочитай! – потребовала она высоким голосом, и в своем вязаном чепце выглянула из кухни. Голос старшей двоюродной сестры отца резко контрастировал с ее крупной фигурой, по очертаниям напоминающей груженую повозку.

– Угу, – недовольно согласилась я и скороговоркой забормотала. – Куда иду, туда и удача спешит, на пути помогает, преграды с него убирает.

– Три раза! – тетя не отстала.

Она у меня «того» слегка, но не злая, просто своеобразная. Помню, отец говорил, что ее лошадь в детстве в голову лягнула. Мне кажется, что лошадь лягала тетю каждым копытом, а это раза четыре: слишком уж много причуд. Заговоры все эти бормочет постоянно… Но я терплю, знаю, что сама не сахар. Да с меня и не убудет, если заговор проговорю, пусть и три раза.

Помыкавшись по близкородственным семьям, последние девять лет я смогла жить только с тетей. Надо сказать, эта жизнь не была особенно легкой. Мнительная старая леди, так и не нашедшая пары, одиноко обитала в дряхлом домишке на небольшом клочке собственной земли, не держала ни буйвола, ни лошади, выращивая только овощи в огороде. Когда появилась я, надобность в буйволах и лошадях у нее окончательно отпала. Отнеси, принеси, подними… – сильная племянница отлично подходила вместо скотины. Не сказать, что меня ситуация совершенно устраивала, но быть нахлебницей мне никогда не хотелось, так что старалась быть полезной, одновременно составляя план.

Я ведь, хоть и высокородная леди, но нищая. После смерти семьи за мной остались лишь титул, да земли рода. Последние почти ничего не стоили: действующий портал Хаоса превратил мою землю в общественную. Именно по ней топтались воины, по-очереди дежурившие у портала, который периодически изрыгал всякую нечисть, именно на ней лежали сотни убитых тварей. И именно на этой земле покоились кости моих родителей, сестер и братьев, поэтому какой бы ни была земля, она казалась мне бесценной. Я бережно лелеяла всего три мечты: убить тварей Хаоса, восстановить луга и построить дом. Первая мечта сбылась в этом году: дочь Скорпиона закрыла портал Хаоса. Кончено! Я весь день плакала от счастья и рассказывала о новости небу. Тетя говорит, родные слышат, если хорошо рассказывать. Я рассказывала так хорошо, как могла.

Земля свободна, а значит осталось самое элементарное: найти деньги на свой дом и луга. Но где? Над этим я ломала голову уже несколько недель. С этой же мыслью и сейчас тащила на плече бревно из ближайшего подлеска.

Самое логичное, конечно, выйти замуж. А как? На недавнем празднике в городе я случайно приняла участие в соревнованиях по силе и… В общем, высокородные Быки меня обходят, низкородные тоже. Эх… Надо было не показывать силу, послушаться матушку.

Огорченно прикусила щеку, шагая по общей дороге. Знаю, что бракованная, на обычных телочек не похожа, слишком сильная, да и характер… Красивая ли? Вряд ли… Очень сомневаюсь, что кому-то нужна. А тетка утверждает, что замужем ничего хорошего и нет, что мужикам только одно надо. Чего именно «надо», она никогда не уточняет. У меня это «одно» есть? Непонятно. Ладно, если обойтись без жениха, как я могу заработать? Может в воины податься?

Я шагала, все еще погруженная в мысли, когда меня нагнали два всадника. Поравнявшись, они придержали и развернули лошадей. Я выжидательно остановилась, не ощущая ничего, кроме ленивого любопытства. Чего бояться? У меня вообще-то, бревно с локоть в диаметре. Это они пусть опасаются.

– Доброго дня, миса! – вежливо обратился ко мне один из них, худой и большеглазый мужчина из рода Змей, похожий на лягушку. Пристально глядя на меня узкими вертикальными зрачками, он с некоторым удивлением изучил мою ношу и не удержался от вопроса. – Не тяжело?

– Нормально, – спокойно буркнула, выжидающе останавливаясь. Бревно с плеча снимать не стала. Мало ли?

Второй всадник разглядывал меня молча. Это был мужчина из рода Волка, крупнее и коренастее Змея, с характерным желтоватым ободком вокруг зрачков глаз. На пыльных синих мундирах обоих висел золотой дракон: знак принадлежности к королевской службе. Последнее меня заинтересовало. Что таким могло понадобиться в нашей глуши?

Вопроса задавать не пришлось.

– Если у вас есть желающие подзаработать? – спросили меня. – Отец, братья, друзья? Дело срочное: набираем Быков на королевскую службу. С высокой оплатой.

«Набирают Быков?!»

Мысленно вознеся горячую благодарность небесной корове, я небрежно опустила край своей ноши на землю.

– Может и есть, – постаралась не выдать интереса. – А что за работа? И сколько платят?

– Работа простая, но тяжёлая, потому нужны именно Быки, – худой вербовщик деловито улыбнулся, удерживая норовистого коня. – Двухмесячная служба в крепости на границе. Дорога, одежда, питание, снабжение – все за счёт короны. В конце службы оплата: девятьсот золотых.

Я чуть не подавилась. Девятьсот золотых?! Да я даже не мечтала о таком! И на дом, и на луга хватит! Перед глазами на мгновение встал образ заросшего бурьяном рва на месте родного дома. Упускать шанс я не собиралась.

– Без обмана?! – теперь интереса я уже не удержала.

– Все как сказано, – сурово подал хриплый голос Волк.

– А меня возьмете? – я спросила небрежно, но сердце замерло в ожидании ответа.

Мужчины оглядели меня беззастенчиво и оценивающе. «Возьмите, возьмите, возьмите!» – внешне приосанившись, я судорожно рылась в голове в поисках подобающего заговора. Как назло, в голову ничего кроме «пожалуйста» не шло.

– Не положено. От Быков только мужчины нужны, – наконец сурово отказал Волк. – Работа тяжелая, родовая Сила нужна. Много Силы. Или мужчины, или воины.

Его гнедой конь фыркнул в подтверждение. Я покосилась на животное негодующе.

– А стрелять умеешь? – второй прищурился.

Огорченно помотала головой. Быстро поняв, что ни мужчин, ни навыков стрельбы я предложить не могу, вербовщики развернулись, намереваясь продолжить путь.

– Стойте! У меня силы как у мужчины, много! Справлюсь! Глядите! – быстро подхватив бревно, я подбросила его вперед как веточку. Оно улетело шагов на десять вперёд и громко бухнуло на траву.

Всадники одновременно подняли брови и переглянулись.

– Лошадь могу поднять, – я решительно потянулась к коню. – Можете не слезать, бэр.

– Не надо! – Змей отшатнулся вместе с конем, и поспешно добавил. – Я понял, понял! Силой вы не обделены. Это нам подходит. Готовы собраться за день?

– Эг! Женщина? – Волк как-то осуждающе поглядел на него.

Я насупилась.

– Времени нет, надо отправлять подвоз уже завтра, а Быков мало. Сам видишь, сильная телочка, хочет заработать, – Змей говорил быстро и явно был «за» мою кандидатуру. – Справится.

Его собеседник поморщился и перевел суровый взгляд на меня.

– Я готова хоть сейчас! – торопливо подтвердила.

– Служба очень тяжелая и опасная миса, я вам не советую, – так твёрдо сказал Волк, что я было заколебалась, и в довесок добавил. – Не женское дело.

«Не женское?!». Мой бык фыркнул. Отговорить меня с этой минуты было уже невозможно.

– Справлюсь! – без тени сомнений сообщила и оглядела их сумки, прикрепленные на боках коней. Ковать железо требовалось срочно, пока не остыло. – Где подписать?!

На следующее утро, успешно отбившись от тети, с ног до головы вооруженная заговорами, и до отказа наполненная надеждами вперемешку со счастливыми предчувствиями, я вместе с набранным отрядом отправилась на север. Там меня ждала крепость с прекрасным названием Эгида.

Все получалось.

Глава 2. Жребий – выбор Порядка

Через месяц

Все плохо.

Пылающее красное пятнышко солнца светилось, как рубины на пальцах отца. Родовые камни Быков. Цвет ярости. Заступив на очередное дежурство, я смотрела на солнце со стены Эгиды, ясно понимая только одно:

«Кажется, на этой земле я и умру».

Спустя месяц бесценного опыта, я поняла: служба, на которую я подписалась – это не работа, а мясорубка, которая перемелет любого. Возведенная точно на северной границе, Эгида оказалась единственным средством сдерживания дикого воинственного народа – мануарцев. Чего они хотели от нас? Почему нападали? Никто не знал. А мануарцы лезли на наши стены, словно полчища ос на каплю меда. Работа была в том, чтобы обороняться… всё время!

Гарнизон крепости был крошечным – всего несколько десятков человек. И эти несколько десятков регулярно отражали атаки нескольких сотен. Выживали немногие, поэтому в основном в Эгиду ссылали провинившихся, чтобы те искупили свои преступления кровью. А вот я, как всегда, отличилась: очутилась здесь по доброй воле. Глупая высокородная наемница в окружении низкородных преступников.

…надо было слушать того Волка. Ненавижу Змей!

В народе про Эгиду давно шептались, считали гиблым местом и на службу особо не шли. Потому вербовщики в поисках контрактников и забирались подальше в отдаленные селения, чтобы находить там таких же наивных глупцов, как я.

За прошедший месяц я множество раз избежала смерти только чудом и сегодня, наконец, осознала, что везение не бесконечно, и вряд ли растянется на еще один месяц. Да, я сильна, но ведь не бессмертна. Очень сомнительно, что я когда-нибудь вернусь домой, восстановлю луга и поставлю дом.

– Я скоро умру… – прошептала, пробуя на вкус эти три слова и эту мысль, примеряя ее на себя, прикладывая к груди как обновку.

Я. Скоро. Умру.

С некоторым удивлением разжевывая себе пришедшее откровение, я задумчиво глядела на затянутое тучами небо, за которым скрывался маленький уголек солнца.

Нет, я не боюсь. Берта из рода Быка не боится! Я готова принять неизбежную судьбу, готова вступить на небесные луга, воссоединиться с семьей и ездить на небесном буйволе красного цвета. Я уже слышу стук его копыт, он спешит ко мне… Пусть. Когда это произойдёт, я буду готова.

Я гордо приосанилась и подняла повыше упрямый подбородок.

…единственное, после мыслей о смерти, в мою голову закрались другие три слова, совершенно возмутительные.

Умирать девственницей глупо.

Эти три слова пришли мгновенно, сразу после осознания того, что жить осталось недолго. Глупо?

Прикусила щеку, как я всегда делаю, когда нахожусь в затруднительной ситуации. Покидать мою дурную голову эти три слова совершенно не хотели, засев внутри. Словно застряли!

Стыдно то как…

Наверное, я должна думать о чем-то другом… Наверное, нужно корить себя за необдуманный контракт, мысленно просить прощения у земли, за то, что не успела восстановить, и покорно ждать неизбежного. Но, надо признать, тема неутраченной невинности отчего-то беспокоила.

Может быть дело в том, что именно об утехах с придыханием и странными блеском в глазах шушукались бойцы? Они вспоминали, говорили с гордостью, скабрезными шутками, а иногда и с… мечтой. Одна я не понимала, о чем речь, но очень хотела понять. До свадьбы, мне, видно, не дожить.

«Вдруг там, на небе, плотскими утехами не занимаются, и я никогда не попробую? Вдруг там моей задачей будет только одно: разъезжать на буйволе? Если все Быки после смерти ездят на буйволах, они там когда-нибудь это… того… делают?»

Задумалась. Усыпляя меня с сестрами, мать рассказывала только про поездки, ветер в лицо, послушного буйвола и вечное блаженство. Про иное матушка не говорила ни слова. Прикинув, я поняла, что после смерти шанс на соитие выходит не то, чтобы большим.

…что уж преувеличивать? Маловат шанс!

Этот вариант меня совершенно не устраивал.

Проводив солнце, я сменила положение, опустившись на низкий деревянный стульчик. Мысль голову не покидала.

Умирать девственницей глупо.

Я в сердцах стукнулась макушкой о твердую каменную кладку, надеясь хоть так выбить непристойные слова из головы.

«Откуда ты это взяла? Всякие умирают, Берта! Не выдумывай. И очень молодые, и старые, что с того? Таков Порядок, что умираешь, когда тебя убивают. При чем тут девственность?»

Что плохо в спорах с самой собой, так это то, что себя не переубедишь, особенно, если упертая. А я упертая. Поэтому уговаривать себя продолжала с двух сторон.

«Тебя приличной мисой воспитывали. Разве можно, не смешивая кровь, к утехам? Ты же из знатного рода, Берта. Позор! Как общая девка будешь?!»

От нотаций отдавало поучительным голосом тетки. Рассуждения с противоположной стороны звучали иначе:

«Приличная – не приличная, какая разница, если умирать через пару дней? Надо же хоть что-то попробовать перед смертью! Хоть как-то… А там на небе не перед кем стыдиться, там все на буйволах ездят, и никто друг другу в штаны не заглядывает, разве не так?»

Последняя мысль приободрила.

– Берта! А ну за мной! Быстро к Малеку, – резко окликнул меня старшина, прерывая внутренние терзания.

Крученый хвост! К командиру вызывают?! Нехорошо…

Встрепенувшись, поспешно вскочила и зашагала вслед за старшиной, одновременно беспокойно прикидывая расклад. Если сегодня моя очередь идти за стену, то считай, что я уже одной ногой на том свете. А к командиру вызывали, в основном, только за этим самым.

Значит, всё? Моя очередь умирать?

Я встряхнула плечами и сощурила глаз, на ходу оценивающе разглядывая фигуру шагающего впереди Волка. Усталые, но широкие плечи, неплохая спина… Походка пружинистая.

«Может… быстро договориться с ним пока не дошли?» – мелькнула шальная мысль.

Взгляд автоматически упал на задницу. Раньше я туда и не смотрела, а сейчас с любопытством наклонила голову, присматриваясь. Быстро темнело, но основное я рассмотрела: задница под свободными штанами была тощей. Ну нет, так не годится. Я поморщилась и убрала ладонь с рукояти любимого топора.

Не настолько у меня все плохо… Ещё есть надежда.

У Быков тощие задницы – редкость, да это и некрасиво. Не в моем вкусе. Мне бы хотелось… покрупнее. Нужны мощные сильные руки, грудь, бедра… Хочу, чтобы он был больше меня по габаритам, потому что женщина должна быть меньше мужика, как я думаю. А я не маленькая и не слабая, так что и мужик нужен побольше. Надо будет присмотреться к имеющимся Быкам. Выбор скудный, но может и найду кого…

Почувствовав взгляд, старшина подозрительно оглянулся. Зрелый Волк хмурился, не подозревая, что благодаря особенностям фигуры, только что избежал чести разделить со мной первую утеху.

– Хватит пялиться, а то отгрызу кусок, – рыкнул, совершенно не заигрывая.

«Голодный», – понимающе определила.

– Если зубы останутся, – показала кулак и ненавязчиво улыбнулась во все тридцать два. С худым Волком я уж как-нибудь совладаю.

Старшина отвернулся, то ли не желая грызться, то ли не желая огрести проблем от девки. Мои возможности и характер бойцы уже знали, я разок демонстрировала одному желающему… Больше руки никто не распускал.

Мы шли по бесконечным переходам крошечных коридоров к башне, в которой заседал наш командир. Остановившись в его комнате, где горела всего одна свеча, я мотнула головой и хрустнула шеей, стараясь прогнать нехорошее предчувствие. Особенного трепета командир мне не внушал: это был старый, дряхлый Ворон, который обычно торчал в своей башне, да отдавал приказы.

Но предчувствие беды было.

Малек зыркнул на меня, и я поежилась. Выпуклые черные глаза Ворона, светились как черные отполированные агаты и, казалось, что ими он заглядывает в душу.

– Бэр, – я поклонилась, старательно соблюдая устав. Те, кто устав не соблюдает – идут за стену вне очереди. Пряча глаза, я автоматически произнесла про себя отгородительный заговор, которому научила тетка. Не то, чтобы я в заговоры очень верила, но лишним не будет.

«Меня не услышать и не рассмотреть, ни одному Ворону не разглядеть», – повторила три раза, по науке. Тем временем, Малек, клюнул длинным носом в бумаги. Он все ещё сбривал бороду, показывая, что в своем почтенном возрасте может сражаться, потому видно было, как опустившиеся складки щек коснулись шеи, когда он посмотрел вниз.

– Берта! – голос у командира был хриплым и резким. Словно каркал, но ему и положено. – Этой ночью твоя очередь.

О чем он, можно было не уточнять: сразу поняла. Не зря предчувствовала, не зря начала о красном буйволе думать. Сработала бычья чуйка… По спине прошел холодок, и я почувствовала капельку пота, покатившуюся между лопатками. Прикусила щеку, думая секунду.

– С кем пойду? – коротко, но с надеждой спросила. Если хороший, сильный партнер, можно даже и выжить. Некоторые выживали. А я сильная, если Порядок будет благоскло…

– Жребий выпал тебе с Крисом, – буркнул Малек, прерывая мои мысли, и, не глядя на меня, кивнул куда-то в сторону. Я недоуменно покосилась туда, надеясь, что ослышалась, и из темноты выступила худая и длинная как жердь фигура. Стало ясно, что никакой благосклонности Порядок ко мне не испытывал. Ни-ка-кой.

Святейшая корова! За что?!

Глава 3. Вопрос выживания

От новости я едва удержалась на ногах.

Только не Крис! Мысленно застонала. Если бы встала в пару с Волком, можно было бы надеяться на отличную реакцию, шикарный нюх, уши, какую-никакую силу и, главное, ночное зрение, которое очень пригодится в темноте. Если с Быком, то это мощь, которая в ярости разбрасывает любых соперников как сухостой, отличные нос и слух. А Крис… Этот дохляк, он… он… Он вообще никакой!

Крис появился в Эгиде одновременно со мной, значит и уходить нам предстояло в одно время. Теоретически… Если доживем. Но уже вряд ли.

На вид чуть старше меня, высокий, худой, весь какой-то угловатый Крис всегда молчал. Молчал, когда к нему обращались, молчал, когда надо было отвечать, молчал, когда все хохотали. Я и не припомню, чтобы он произносил хоть слово или улыбался. Ни с кем не водился. Мрачно зыркал своими странными бордовыми глазами по сторонам, да и всё. Раз видела, как ел и это был единственный случай, когда он открывал рот.

При этом Крис не принадлежал ни к Быкам, ни к Волкам. Ночи на карауле были длинными, так что, чего уж таить, Криса мы обсуждали. Методом исключения вывели: скорее всего Змей или маг. Но и эти два варианта немного не укладывались. Змеи сюда не попадали, а если и служили, так уже только командовали: больно хитрый род. Но в глазах у Криса змея не было, хотя и подходил внешне. А если маг… где Сила? Никак он себя не проявлял. Мы сошлись на том, что он проклят Порядком. А от проклятых надо держаться подальше. А если он Змей – тем более.

Малек расправил карту у свечи.

– Ближе, – велел. Я подошла, стремясь держаться от нежданного партнера на как можно дальней дистанции. Не обращая на это внимания, Малек склонился над картой, и свеча осветила его сморщенное от времени лицо. – Мануарцы, в последнее время обнаглели, атак все больше, потому что вот здесь, – он показал морщинистым пальцем на карту, – разбили лагерь. Опять. Вам нужно помочь им от него избавиться. Огнем. Подожжете здесь, здесь и здесь. Убедитесь, что горит и возвращайтесь.

Последнее было сказано формально. Те, кто ходил за реку обычно не возвращались, потому, чтобы выбрать счастливчиков для диверсии, бросали жребий. Я могла до хрипоты спорить о том, кто сегодня караулит, да вот сейчас… Спорить с судьбой бесполезно. Жребий – это выбор Порядка, раз выпал – значит так оно и будет. Но почему именно мне попался Крис?!

Я с отчаянием уставилась на Малека.

– Бэр Малек…

В бою нужна команда, это я точно знала. Одной со всеми не справиться, нужен тот, кто сможет заменить, дать отдохнуть, прикроет спину. А этот что прикроет? Дохляка только на полспины хватит! Если вообще, будет прикрывать… Змеям-то и верить нельзя! Он хоть умеет что? Силы, вижу, что нет.

– Не обсуждается, миса! Мог бы обойтись без вас, сам бы сделал. Не забывай, на все воля Порядка! – без предисловий сообщил командир, хмуря седые сросшиеся брови и гаркнул, не глядя на меня. – Через час обоим стоять у ворот. Ясно? Свободны!

– Ар-р-р-р! – в сердцах зло ударив рукой по стене, я развернулась и вылетела оттуда. Боли в руке не чувствовала. Не помню, как и добежала до своей каморки, которую делила с Волчицей Фэа.

Рухнула на лежанку и заколотила руками по безвинной подушке. Вместо кроватей у нас использовались деревянные доски, накрытые матрасом, поэтому моё жесткое ложе от ударов не пострадало. О соитии уже как-то не думалось…

Плевать мне на утехи! Последнее солнце! Сегодня было последнее! Не увижу больше!

– Бертуся. Выпей, – раздался сочувственный голос соседки. Над ухом глухо булькнула жидкость в кожаной фляге.

– Надеюсь, это волшебное волчье зелье, которое превратит дохляка в нормального мужика? – я не подняла голову.

– Почти. Напиток наш. Тонизирующий. Попей, веселее умирать будет, – подбодрила Фэа.

Угу, спасибо.

Я рывком села, принимая фляжку. Поднесла ко рту, сделала щедрый глоток и сморщилась. Кисло!

– Когда там веселье начнется? – мрачно пошутила, пытаясь разгладить лицо после дегустации.

Фэа понимающе оскалилась и села напротив, поглядывая на меня волчьими, с желтоватым отливом, глазами.

– Знаешь, что бывает, если товарищ по жребию вдруг пропадает? – непринужденно спросила она, водя пальцем с острым грязным ногтем по краю грубого шерстяного одеяла.

– Что? – насторожившись, я сделала еще один глоток и отдала фляжку.

– Выбирают другого, – улыбнулась она, сверкнув выбитым зубом, и откинулась на спину. – Но я тебе этого не говорила.

Я уставилась на Волчицу, постепенно соображая, на что она намекает. Если быстро и тихо придушить Криса, мне выберут другого партнера. Того, с кем я смогу хотя бы надеяться на выживание.

– …и никто ничего не почувствует, – глядя в потолок, пропела Фэа.

Только дурак бы не понял, на что она намекала. Волки легко почуют, чей запах остался на теле убитого, но сейчас Фэа гарантировала мне вариант, при котором никого не найдут. Друзей у Криса нет. Быки меня не сдадут, Волки – промолчат.

– Мануарцы ближе к нашему племени, – соскочив со скользкой темы, Фэа уже деловито инструктировала. Кое-что о мануарцах нам было известно. – Немного Волки, но иные, стаями ходят. Несколько для тебя не проблема. Что еще… зрение и слух хорошие, а вот нос слабый. Наши заметили, что не чуют ничего толком.

Последнее она произнесла презрительно. Своим нюхом Волки гордились и свысока смотрели на тех, у кого его не было: на людей, магов, даже Воронов. Но последних всё же опасались. Мы, Быки, тоже значительно полагались на обоняние, да и уши. Это сближало нас с зубастыми. Это – и, пожалуй, ничего больше.

«Нос…» – я отметила слабое место.

– …бегают нормально. Оторваться не пытайся, – предупредила меня соседка.

Благодарно слушая и мотая на ус, я быстро собиралась: накинула плетеную кожаную кирасу на грудь, плащ на плечи, засунула второй топор за пояс, добавила два ножа. Не прощаясь, вышла из комнаты. Прощания не приняты – плохая примета. Фэа тоже ничего не сказала.

Быстро шагая по каменной лестнице, я напряженно думала о Крисе. «Тихо придушить и появится шанс…», – в животе засвербило искушение. Невольно сжав пальцы, я вспомнила шею с выдающимся кадыком. – «Его придушить легко». Потянула носом: запах Криса я запомнила. Нюх у меня что надо, найду…

Я представила, как сжимаю мужскую шею, как поддается и щелкает под рукой горло, как падает худое тело и ко мне сразу пришло отвращение. Это не битва, это грязный, отвратительный ход! Крис мне ничего плохого не сделал, кроме того, что ему не повезло попасться по жребию. Убивать в такой ситуации – недостойно. Нет, дочь Быка не пойдет на бесчестие всего лишь ради выживания.

Неприемлемо!

Поэтому искать Криса я не пошла, хотя ещё было время. Немного. И каждую минуту из тех, что остались, я провела, глядя в небо и думая о том, что мне будет не хватать этих звезд.

Откидывая в сторону подкрадывающуюся тоску, с любопытством задумалась: смерть открывала новые перспективы. Вид сверху, например.

Если летаешь высоко, вид совсем другой, верно? Я попробовала вообразить, каково оно, смотреть на землю издалека, но в голову приходил только ослепительный свет.

«Не может быть, что эти звезды такие маленькие. Когда я буду там, высоко, они должны быть побольше. Ну, хотя бы с меня».

…

В назначенное время я выпрямилась перед тайной дверью, ведущей наружу из крепости. Ночь окончательно накрыла внутренний двор своим холодным дыханием. Поплотнее закутавшись в плащ, я потянула носом.

– Ну и где? – пробормотала про себя.

В темноте я не вижу, придется ориентироваться только на нюх и слух. Обычное дело, страха я не… АХ!

Тотчас чуть позорно не вскрикнула. Крис опять выступил из тьмы и встал рядом со мной, да так неслышно, что я чуть с испуга не рубанула топором по долговязой фигуре. Все-таки Змей?! Кровь мигом взбурлила, и меня чуть не подбросило раньше времени.

«Проклятый дохляк!» – пытаясь умерить колотящееся сердце, выругалась про себя.

Вслух сквозь зубы с угрозой произнесла:

– Не советую так подкрадываться, а то могу и перепутать тебя с мануарцем в темноте. Невзначай.

Крис, как всегда, ничего не ответил и не пошевелился. Придурок. Я медленно выдохнула, уговаривая кровь перестать бурлить: «Спокойно, спокойно, Берта. Чуть позже разомнешься».

В тишине скрипнула дверь: караульный молча открыл нам дорогу. Отпихнув своего нежеланного партнера, я шагнула вперед, постаравшись переступить порог правой ногой. В памяти всплыл заговор на удачу. Мысленно сердясь на себя, я всё-таки повторила его три раза. Не повредит.

На зеленых лугах Бык-пастух обитает,

Мне на гармошке пастух тот играет.

Несчастья и беды мои забирает,

Удачу и счастье в ответ посылает.

Мы вышли за стену.

***

Высокородный высший маг мысленно выругался и опустил заготовленный кинжал.

«Проклятье», – он зло сверкнул рубиновыми глазами.

То, что коровка не попыталась его убить – скорее, плохо. Да, плохо.

Её выбор означал, что она глупее ожидаемого. Убрать слабого партнера – логично, так как повышает шансы на выживание. Он сам об этом думал и сделал бы, но в крошечной крепости слишком много ушей и носов, при полном отсутствии тех, с кем можно договориться. Нападать же первым было бы непредусмотрительно, а Крис предпочитал думать наперед.

Бывший князь рода Змей, мастер клинка, получивший лучшее змеиное образование, он еще в детстве распланировал свою жизнь, когда Порядок внезапно проявил в нем свойства мага. Сколько времени прошло с тех пор? Пара лет, как Крис вошел в род магов и несколько месяцев, как стал высшим магом… незаконно. Но игра стоила свеч: оставаться слабым магом не входило в планы некогда сильного честолюбивого Змея. Однако, наказание всё же настигло его и теперь Крис застрял здесь, в окружении низкородных преступников. Уже больше месяца прошло, а в его голове все еще звучал приговор Верховного мага:

– Предоставлю Порядку решать твою судьбу. Вот мое решение: отправляешься в Эгиду на два месяца. Если за это время Порядок пощадит тебя, будешь полностью прощен и поступишь ко мне на обучение. Мальчик ты талантливый и настырный, надежда есть. Если не выживешь – не обессудь. Эти два месяца Силой тебе пользоваться запрещено. Высечешь больше искры и всё будет кончено до срока. Иначе, согласись, это было бы слишком просто.

«Два месяца не высечь больше искры…»

Ему, высшему магу, было запрещено пользоваться собственной Силой. Оставалось надеяться на вбитые с детства навыки и змеиную ловкость, которая осталась даже после перехода в маги.

Логичный и рассудочный маг рассчитывал, что молодая коровка не столь глупа: предполагал, что она найдет его слабым партнером и нападет первой. Тогда ее можно было бы аккуратно прирезать в целях самообороны. Сама нашла, сама набросилась… – ничего личного, законное убийство. А за смерть партнера полагался новый жребий, который мог принести ему в пару более сильного и опытного бойца.

Но, увы. Берта сделала другой выбор, а возможно, и не подумала о таком варианте.

«Предела для глупости не существует», – с досадой вспомнил змеиный афоризм Крис, быстро скользя за упрямой женщиной, которая только что отодвинула его с дороги легко, словно какую-то ветку. Это, конечно, уязвляло.

«Сила есть – ума не надо. Быки…»

Упрямо стиснув зубы, он устремился вслед за плотной фигурой дочери Быка. Хочет бежать первой – на здоровье.

«Главное – выжить».

Ночь была безлунной, темной. Они стремились добежать до реки незамеченными. Берта уверенно потрусила к воде с неожиданной для Криса прытью. Он по-змеиному бесшумно скользнул за ней, предположив, что раз она действует с такой уверенностью, значит имеет план. Но скоро понял, что с бесшумностью можно было не напрягаться: девка бежала, не разбирая дороги и шумела как целое стадо коров. Топот в ночи стоял оглушительный.

Бум-бум! Бум-бум!

Он опять пожалел, что сам не прирезал глупую телку.

«Кишка буйвола! Кто так бегает?!» – бессильно матерился про себя бывший Змей, уже обдумывая вариант, при котором громкая коровка топает куда хочет, отвлекая на себя противника, а он бесшумно делает дело.

ХРУСЬ!

Теперь она всем весом наступила на ветку. Громоподобный звук, который раздался под ее ногой, напоминал удар молнии. Крис даже пригнулся. Уж это точно услышали с того берега. Со всех имеющихся берегов!

В эту секунду Крис понял, что с такой партнершей его шанс сдохнуть еще до диверсии стремится к ста процентам. План у нее действительно был: максимально возвестить противника о своем появлении, и героически пасть в бою, оросив промерзшую землю своей кровью. В планы Криса такой вариант не вписывался.

«Да иди ты! Катись, куда хочешь!» – он мигом свернул в противоположную сторону, стремясь увеличить между ними дистанцию. Надежнее действовать самостоятельно. Берта себе общество уже натоптала.

И действительно, остатки змеиного теплового зрения зафиксировали метнувшиеся в сторону коровки несколько фигур. Разведчики! Разумеется, они дежурили у крепости. Маг сжал в руке длинное копье. Его никто не замечал, так что бежать на помощь он не собирался. Сама виновата.

Раздался очередной раскатистый удар и два синхронных вопля боли следом.

Невольно оглянувшись, Крис изумленно пронаблюдал как в воздух взлетело несколько фигур. Маг аж опешил. Громкая коровка разметала двух, нет, трех, разведчиков как невесомые щепки. Те осели на землю. Несколько ударов топором и сдавленные стоны затихли.

А Берта… Все так же оглушительно топая, быстро пошла к воде. Похоже, невредима.

Крис выругался еще раз, помедлил и… двинул за ней.

Коровка оказалась с сюрпризом. Если договориться, может и не будет бесполезной.

«Это сколько же в ней силы?»

Скользнув за Бертой в холодную воду, он быстро соображал.

«Надо брать дело в свои руки. Надеюсь, она умнее, чем кажется, и способна послушать», – хмуро думал он, подплывая к ней.

Это Быки упрямо прут напролом, а вот Змеи… Нет, действовать нужно было аккуратно.

Глава 4. Когда вспыхивает ярость

Ух! Вода казалась ледяной. Ещё бы, осень на дворе, северная граница: предпосылки к теплу появятся только месяцев через восемь.

Стиснув зубы, я плыла вперед, борясь с течением. К счастью, оно не такое сильное, чтобы не справиться. Тихо добежать до реки у меня не получилось, потому что пришлось двигаться вслепую. Сама знаю, что могло быть и тише. Но, как вышло.

Крис держался за мной, я не видела, но чувствовала его слабый запах. Чего от него ждать, я не знала, поэтому не ждала ничего.

А вот нас на другом берегу уже поджидали. Не успела я задуматься над тем с какой скоростью выбегать и крушить, как совсем рядом у плеча тихо заговорил незнакомый мужской голос:

– Подожди здесь… – он помедлил. – Пожалуйста. Я выйду первым. Свистну.

С трудом сдержала пораженный вопль.

Говорит! А дохляк-то – говорящий! Ого! И «пожалуйста» знает?! Изумленно вытаращив глаза и помедлив, я решила попробовать послушаться.

«Посмотрим, на что ты способен».

Вслух я содержательно произнесла:

– Угу.

Слабый плеск свидетельствовал, что Крис поплыл вперед. Плавал он как угорь: быстро и неслышно.

Усиленно прислушиваясь, я держалась на воде, стараясь не думать о том, как пробирает до костей. Время тянулось медленно. Так всегда бывает, когда ждешь. Стараясь не замерзнуть, я сосредоточилась на задаче накопить и сконцентрировать ярость, чтобы извергнуть ее в нужный момент.

Ветер донес чье-то тихое: «Э!». Навострив уши, я на цыпочках застыла в воде. Больше не было ни звука.

«Если через минуту он не… О!»

Тихий свист возвестил, что можно выбираться на берег. По-прежнему ничего не видя и ориентируясь только по носу и ушам, я наткнулась на Криса. В воздухе витал густой запах свежей крови.

«Прирезал и очень тихо», – одобрительно поняла и сделала вывод. – «Змей всё-таки».

Пусть я испытываю неприязнь к этому роду, но Змей сейчас – это неплохо. Надеюсь, не так уж он и проклят.

– Они хорошо видят, но плохо чуют. Переодевайся, иначе увидят чужих, не пройдем, – тем временем еле слышно шепнул Крис и пнул тело, уже шурша одеждой. – Твой внизу.

Вновь приятно удивилась. Кажется, у меня все-таки есть настоящий партнер, а не бессильная помеха на хвосте.

– А ты не дурак! – не удержалась от похвалы.

Хитро придумал! Не зря все Змеев опасаются и дел с ними не имеют. Мы, Быки, уж точно.

– Т-с-с, – мрачно отозвался Крис.

Не разговорчив, как всегда, но я не обиделась. Поспешно перевоплощаясь, выбросила в воду свой плащ, быстро нащупав тело мануарца, сорвала с него пахнущую дымом длинную куртку и напялила на себя. Сапогами с ним тоже поменялась. Почти в размер.

«Уф. Так теплее…»

Куртка была славно подбита кроличьим мехом. Я натянула капюшон на голову. Настроение сразу поднялось.

– Копье, – проворчал из темноты Крис. Деревянное древко лежало рядом с телом. Я нащупала копье ногой и пристроила его в левую руку, оставив правую для топора. «Правильно, какой же мануарец без копья?» – нежданная разумность спутника продолжала поражать.

– Спокойно. За мной, – приказал спутник и двинул вперед.

Вдоль берега раздавались чужие голоса. Мануарцы беспрестанно перекликались. Я не понимала ни слова: чужой лающий язык.

Их лагерь был разбит недалеко от берега и, к моему огорчению, не освещен. В царстве мануарцев все отлично видят в темноте. Я недовольно вздохнула, ощущая только бесконечное множество запахов, доносящихся от лагеря. Их там сотни… Крис, похоже, в темноте видел, потому шагал бесшумно. Слишком бесшумно. Мог бы тихонечко пошуметь исключительно ради меня. Я не натыкалась на идущего впереди Змея только от того, что нюхом отслеживала степень его близости. К сожалению, степень близости ям и сучков под ногами нос не ощущал.

– Сучки-палки! – я тихо выругалась, опять провалившись ногой в какую-то траншею.

Худосочный, мерно шагающий впереди, вдруг резко остановился.

– Тихо, – его голос был холоден и безэмоционален. – Ты прикрываешь. Я поджигаю. Без шума.

Последнее он выделил. Я почуяла некий намек и осуждение своего громкого появления за стеной.

– Поняла? – уточнил Крис.

– Угу, – буркнула я.

У дохляка явно командные замашки. Это слегка раздражало. Как можно не понимать, что я поднимаю шум не по своей воле?! Больно мне надо шуметь! Я ж не тупая, просто тяжелая и не вижу ничего.

Мысленно ругаясь на непонятливого спутника, я молча следовала за ним. Как назло, казалось, что все имеющиеся на этой земле сухие сучки, бросались именно под мои ноги.

Что ни шаг – то хруст.

Хруст. Хруст. Хруст.

Злосчастные ветки!

Под ногами же Криса не хрустело ничего.

«Да он невесомый что ли?» – я уже мысленно психовала. Лицо пылало. Есть такая примета: если лицо горит, значит тебя кто-то ругает. Это Крис нехорошо обо мне думает, точно он.

В отместку я тоже мысленно ругалась. Пусть и у него горит лицо.

Мы уже подходили, когда лагерь мануарцев задвигался. Это как поползшая насыпь: ты просто чувствуешь, как огромная масса земли неудержимо устремилась вниз. Так и армия перед нами пришла в движение.

«Наступают», – с содроганием поняла я.

С таким количеством врага мне не справиться, сколько ярости не концентрируй… Крис резко дернул вперед, я припустила за ним, уже как следует разогнавшись, когда он резко остановился. Я от души наступила партнеру на ногу и тут же зацепилась копьем за что-то сверху. Раздался треск.

– Ш-ш-ш! – прошипел он. Не добавил ничего, но мое лицо запылало сильнее. Ругается. По-любому ругается.

– Угу… – извинительно пробормотала я, поспешно убирая ногу и вытаскивая зацепившееся в ткани копье.

Мы оказались в пустой палатке.

Судя по всему, мануарцы опять собирались в атаку на нашу маленькую крепость. Только сейчас я поняла, как же много их и как же мало нас… Сколько голов в гарнизоне? Двадцать четыре. Сколько мануарцев? Сотни…

«Если подожжем лагерь, то сорвем их атаку», – осознала и поняла, что поджечь надо. Во что бы то ни стало: надо!

– Ждать, – очень тихо прошептал Крис, не отрываясь от щели

Я сжала руку на гладкой рукояти своего топора. То, что нужно ждать, я и сама понимала. Поджигать сейчас было рано. Армия должна переправиться через реку и только там обнаружить, что лагерь горит. Тогда у нас будет шанс выжить.

Скорее всего не очень большой…

Несколько десятков минут мы молча стояли по обе стороны от входа, дожидаясь, когда враг уйдет на штурм.

Шум удалялся, удалялся и, наконец, стало почти совсем тихо.

Крис пошевелился, уже собираясь выскользнуть наружу, но я услышала шаги и заволокла его назад, бесцеремонно прихватив за толстую куртку. Слух-то у меня что надо.

«Точно невесомый! Ну, прости, стебелек», – подумала я, слушая очень злое шипение. Он махнул на меня рукой, отталкивая, но скоро и сам понял, в чем дело.

Несколько мануарцев шли именно сюда. Оставшиеся караульные проверяли лагерь.

Нож, который вытащил Крис, еле слышно разрезал воздух. Я положила руку на топор.

Сердце ускоряло стук с каждым секундой, пока враг подходил ближе. Уверенные шаги, тяжелые. Я потянула носом: не меньше пяти мужчин. Нехорошо. Может, пройдут мимо?

Мы застыли.

Полог отодвинули. Нет, не мимо…

Свистнул нож Криса и раздался хрип.

– Кхкх-х-хр… – вот последние слова, когда перерезают горло..

Сразу раздался вскрик второго. Он перестал кричать, когда я опустила топор на его голову. Череп под лезвием хрустнул, мой топор жадно пил кровь, но я тут же выдернула его из вязкой плоти.

«Нет, дружок, это только начало… Сейчас мы продолжим».

Оставшиеся сзади мануарцы заорали во все глотки и… началось.

Сила Быка взорвалась в моих жилах, глаза закрыло ало-красной пеленой, я вылетела наружу и понеслась по чужому лагерю, отбрасывая попавшихся в разные стороны топором и просто руками. Бык в ярости не чувствует ни боли, ни страха, почти неуязвим, может бежать и со стрелой в сердце. Упадет замертво только, когда остановится. Поэтому я продолжала нестись.

Сзади вспыхнула, разгораясь, первая палатка.

Я – дочь Быка. Я не остановлюсь, пока не разметаю все.

– Налево! – раздался крик Криса.

Я почти не могу думать, когда в ярости, но могу послушаться. Если захочу.

«Налево…» – факелом вспыхнуло в голове. Почему нет?

Свернула влево, попутно выбрасывая копье в сторону и удовлетворенно услышала вскрик. Попала!

«Дело. Надо сделать дело», – в висках забилась мысль.

Я резко развернулась назад, успевая достать зажигательную смесь. Конец фитиля промаслен. Нужен только огонь.

– Берта!

Не обращая уже внимания ни на Криса, ни на кого, я вернулась к горящей палатке, по пути разбрасывая в стороны трех бегущих на нами мануарцев. Они не успели среагировать, не ожидали. Легкие как перышки! Обожаю свою ярость.

«Быки непредсказуемы, не знали?» – мысленно расхохоталась я, успевая зажечь фитиль, и помчалась назад, сжимая в ладони маленькую колбу с горящим шнуром. Бросишь такую, и из нее мгновенно развернется голодное жадное пламя, так похожее на мою силу.

Подожгла следующую и бросила первой.

Огонь! Наконец я могу видеть!

Вспыхнувшее злое пламя пожирало ткань и сухие ветки, в обилии разбросанные на земле, поедало лагерь из тонкой ткани и весело перекидывалось на соседние палатки. Ветер с реки был на нашей стороне.

На меня, свистя, полетели несколько копий. Мимо! Замахиваясь копьем, ко мне подбежал крупный мануарец, рассчитывая достать до меня острым наконечником. Через мгновение я выдернула древко у него из рук и воткнула металлический конец копья в мощную грудь, с громким хрустом сломав длинное древко пополам.

Еще!!!

Где Крис, я уже не знала. Знала, что направо – моя крепость, перед ней река, а у реки – чужая армия, с которой мне не справиться.

«Ух ты, армия!» – Бык во мне ярился, требуя свернуть направо. Он дышал огнем, бил копытами и требовал, чтобы я направилась туда. Единственное, что хочет мощный зверь – это врезаться в толпу ненавистных врагов, растерзать, разбросать их как кукол, пока не иссякнет ярость и кровь, пока тело не насадят на несколько копий и принудительно не остановят. Только тогда Бык успокоится и с улыбкой закроет глаза.

Но я уговариваю своего зверя подождать.

«Ещё будет время… А сейчас: налево!».

Разбив вторую колбу и позволяя огню делать свое дело, я побежала налево, не разбирая дороги, удаляясь от реки и от армии, от пылающего лагеря. Помчалась на чужую территорию, чтобы спастись. С каждой минутой, пока бежала, ощущала как сила ярости иссякает. Теперь я чувствовала, что быстро и нервно колотится сердце, остро колет под боком, устали руки, и все тяжелее передвигать ноги. Одышка беспощадно забивала дыхание, а под ногами опять стоял оглушительный хруст. Я не умею бегать тихо, никогда не умела. Вряд ли это изменится.

Впереди кто-то был, я слышала его… их, но свернуть не успела. Свист рассекаемого воздуха сзади возвестил о том, что меня достали. В то же мгновение я почувствовала, как что-то непреодолимо сильное толкнуло меня вперед.

«Кажется, все», – успела подумать, прежде чем земля ушла из-под ног, и я повалилась на холодную землю.

«Берта! Хорошие девочки так не поступают», – строго прозвучал надо мной огорченный голос матушки. Уже теряя сознание, я удивилась.

«Откуда ты здесь? Ты же уже на небе».

Глава 5. Хорошие девочки так не поступают

«Хорошие девочки так не поступают», – если бы мне давали по цветку, каждый раз как это говорят, я бы уже засадила весь луг. Ненавистную фразу впору выбить у меня на лбу, потому что, похоже, это мой девиз.

«Берта! Девочки так не делают!» – заявила матушка, когда я сиганула через забор вместе с братьями, да только случайно сшибла пару досок. Ну сильная я, разве виновата? Мне Порядок силу даровал. Не моя вина, что ездовые быки гуськом потянулись на волю и их потом долго загоняли назад. Не хочу я носить платья! В них неудобно сигать через забор, вот поэтому и быки разошлись. А они опять: «Берта-а-а!».

«Хорошие девочки так не делают», – говорит мне уже тетка, после того как я заявляю, что хочу отправиться на войну с хаосом, убившим мою семью. Как можно жить в ее доме, вышивать на подушках, когда нужно мстить за гибель родных, когда можно не допустить ещё чью-то гибель? С моей-то силой?! Хорошие так не делают… Да тьфу на вас!!!

Я от души плюнула, и почувствовала, как по щеке потекла струйка слюны. Пошевелившись, вытерлась и недоуменно двинувшись поняла, что лежу на боку. Я открыла глаза. Темно.

– Очнулась? – спокойно спросил мужской голос, порой чуть подтягивая «с». Это голос Криса.

Звучит гулко, словно мы в колодце.

– Где мы? – пробормотала.

– В отстойнике, – усмехнулся.

– Ничего не вижу… – вздохнула, неуклюже пытаясь сесть. Подо мной солома. С тревогой ощупала голову. Цела. Затем руки, плечи, грудь, пояс. Так и есть! Сняли мои топоры! Будто руки отняли!

– Нас поймали. Оружие, разумеется, забрали, – Крис только хмыкнул.

Занявшаяся передо мной искра превратилась в небольшой язычок пламени, осветив лицо Криса и подсветив впадины щек, дуги бровей. Я заметила подбитый глаз.

– Сказали кое-что. Молиться до рассвета, – он усмехнулся на слове «молиться», подбрасывая огоньку сучков, которых было в изобилии. – Религиозный народ. Предполагаю, что, как закончится ночь, придут. Может даже подарят относительно легкую смерть.

– Сказали? – я сморщила лоб, пытаясь понять, как мануарцы могут что-то говорить, когда они вечно лают.

– Один говорит по-нашему. Плохо, несколько основных слов, – Крис слегка поморщился от боли приподнимаясь. Попало ему.

Я встала и огляделась. Мы оказались в какой-то деревянной избушке со странной крышей. Загляделась наверх, пытаясь понять, почему крыша похожа на… ворота.

– Могу сломать стену, если буду достаточно злой, – я решительно сузила глаза уже набирая ярость. – И мы выберемся.

– Мы сидим в земляной яме, которая укреплена бревнами, Берта, – невозмутимо констатировал мой тощий партнер и спокойно сел подальше от меня.

«Берта» из его уст опять звучала как «дура». Вроде бы не намекает, однако хитро произносит мое имя так, что это определение как-то подразумевается. И упрекнуть его при этом не в чем… Одно слово: Змей!

– Бычий хвост! – выругалась я вслух на мануарцев, на Криса и вообще… всех и все, все же чувствуя облегчение что ещё жива.

– Предполагаю, что ты всё же попробуешь освободиться, когда нас будут вытаскивать отсюда? – теперь темные глаза Криса изучающе смотрели на меня.

– Конечно, попробую! – возмутилась. – Естественно попробую! Я всю силу приложу!

– Хорошо, – Крис не улыбнулся. – Я тоже не планирую легко отдавать жизнь.

Он откинул голову, и прикрыл глаза. Одобрительно поглядела на него. Крис вел себя спокойно, не психовал, не паниковал. Это мне понравилось. Достойно. Да и как партнер он неплох, неглуп. Ножом владеет. Имя мое только произносит как-то раздражающе, да и смотрит будто свысока, но это же Змей, ладно…

Я тоже села и задумалась, глядя на огонек. Одной думать не хотелось, и я тихо позвала:

– Крис!

Он ничего не ответил. Уснул? Я повысила голос:

– Крис!

Дохляк даже не открыл глаз.

– Я все слышу, Берта, – спокойно ответил. «Берта» вновь звучало с неприятным намеком. – Не надо просто произносить мое имя и ждать отклика. Сразу задавай вопрос.

– Крис, ты – зануда? – язвительно спросила и сразу задала настоящий вопрос. – Думаешь, у нас получится выбраться?

Он ответил мгновенно, не меняя тона.

– Мы находимся на территории врага. Когда нас будут вытаскивать, вокруг будут воины, разумеется, нас не оставят одних, побега будут ждать. Вероятность сбежать все же есть. Сейчас она небольшая. Скорее всего только у одного из нас.

Я сглотнула, ощущая, как резко уменьшается внезапно вспыхнувшая надежда. Как бы я не хотела думать обратное, занудный Змей говорил все верно.

А если так, я, наверное, умру до рассвета.

От этой мысли в груди неприятно защемило.

«Глупо умирать девственницей», – эхом повторил внутренний голос, и я вспомнила красный уголёк солнца. Я еще подождала, прислушиваясь к себе. Что я могу сделать, кроме этого? Что я могу успеть сделать?

Толкового ответа не нашла. В мыслях копаться, да думать о последних словах не интересно. Какая разница, что я скажу, когда мою голову размозжит чей-то молот? «Ах-х-х-х-р-р», – вот что я скажу. Все, кому в голову попадает молот, говорят это слово. А те, кому в грудь попадает стрела, сипло говорят: «Й-й—й-а-а-а». Тут раскрывается тема легких.

Вот и все последние слова.

Шаркнула по полу ботинком – под соломой темное бревно. Немного напомнило дом, Быки тоже всегда предпочитали дерево камню. Оно теплее, что ли… Вспомнила зимние вечера дома, когда под свечку мы собирались вместе, братья задирали меня, а я их. Сестренки выли. Тогда это всё казалось глупым и раздражающим, а сейчас – бесценным. Забавно…

Робкий огонек вился, стремясь наверх, чуял откуда шел воздух. Я подбросила ему пару сучков.

«Я тоже глотнула бы свежего воздуха, огненный дружок».

Не уверена, что хочу плотских утех. Место не особо удобное, да и ситуация… Заткнуться и смотреть на огонь, дожидаясь рассвета? С другой стороны, а я пробовала утехи, чтобы их не хотеть? Все вокруг меня только о том и говорили, да так, словно секс – то единственное, что следует пробовать в жизни.

Крис молчал, не изъявляя желания беседовать. Вот так и пройдут последние часы? В тишине и мыслях?

Ну нет. Бык во мне фыркнул.

«Сколько можно? Ты решишься уже?»

Я перевела взгляд на Криса. Кроме него вариантов нет. Он, конечно… не Бык. Высок, худощав и, кажется, совершенно холоден. Из огня в нем только интересные глаза, в которых порой мелькает темно-красный блеск. В безопасности я бы на такого и не посмотрела даже, но сейчас какой выбор? А ведь он все же… из мужского рода.

Так получилось, что я не очень-то в этом разбираюсь. Откровенно говорить было как-то не с кем, родных у меня почти и не осталось, а тетка… тетка молчала. Правда я и не спрашивала: не принято у нас говорить о таких вещах. В целом, я и так прекрасно понимаю, как и чем оно делается, не маленькая. У мужчин между ног как бы огурчик, а у женщин… м-м-м, теплица, куда этот огурчик удобно входит. Слышала, что мужчины и в соседний подсобный сарайчик не брезгуют огурчик складывать, но думать об этом выше моих сил. Мне бы с теплицей разобраться. И огурец подобрать.

Недавно меня немного просветила Фэа. Периодически скалясь широкой улыбкой, которую почти не портил один выбитый зуб, она вдохновленно хлебала из фляжки и с удовольствием делилась опытом.

– Для мужиков это вообще просто. Как руку пожать, – Фэа продолжала говорить, небрежно щелкая сухими пальцами. Устроившись на широкой скамье за столом, она вольно положила ногу на ногу. – Ну прям совсем легко, ничего не стоит. Инструмент свой достают и все, готово. У женщин иначе, нам нужно время, условия…

Я усиленно жевала морковку, притворяясь, что слушаю от нечего делать. Пусть думает, что понимаю в деле. Пока всё ясно. Огурец всегда готов, теплица открыта не всегда. Логично.

– …поэтому у мужиков одна проблема: женщину уломать. А когда женщина согласна, проблемы нет никакой. Им-то все равно – где, с кем. Это мы выбираем. Так что, когда захочешь, когда будешь готова, любого выбирай. Тащи в укромное место и всего делов. Я так делаю.

«Выбирай и тащи».

Инструкция звучала как-то просто и совсем невежливо. Вот мне бы не понравилось, если бы меня брали и тащили. Но Фэа была опытной, спала с любым, кого хотела, потому придется поверить, тем более времени миндальничать нет.

Я повела плечами, стряхивая сомнения.

Как там Фэа говорила? Они всегда готовы, нужно просто предложить? По виду Криса не сказать, что он особо хочет соития… Или надо просто предложить и он сразу захочет? Я ведь никогда никому не предлагала, не знаю, как мужики реагируют… Надо пробовать.

Я прикусила щеку и решительно шагнула к нему. Дочь Быка не боится.

– Эй.

Он молча поднял на меня странные с темно-красным оттенком глаза.

– Я согласна на секс, – прямо сообщила, сделав вид, что мне ничего не стоило выдавить фразу из себя. – Давай быстро займёмся… пока не поздно.

Секунду подумав, я вежливо и с достоинством добавила:

– Пожалуйста.

Звучало странно и чужеродно. Но, может, так и надо?

Брови Криса поползли вверх. Он странно наклонил голову и уставился на меня так, будто я позеленела. Даже рот у него недоуменно приоткрылся, от чего Крис приобрел весьма забавный вид. Я почуяла, что все идет не так легко и гладко, как говорила Фэа, но отступать было поздно.

– Ты слышал? Я согласна на секс… с тобой, – максимально уверенно повторила я, опять прикусив щеку.

Что-то и второй раз говорить неловко… Скрывая замешательство, я опустила глаза к пустым ножнам, в подтверждение своих намерений демонстративно расстегивая пояс.

Верх снимать не вижу нужды. Все инструменты для работы снизу, смысл? Надеюсь, в штанах у него не все так худо, как в остальных местах.

Мужчина посмотрел на меня как на умалишенную и не пошевелился. Откинув ножны, я выжидательно встала перед ним, внутренне паникуя. Что дальше? Не вижу радости на лице… Все вроде делаю по инструкции Фэа, даже сказала «пожалуйста». В чем проблема? Всего лишь прошу небольшого одолжения, просто хочу перед смертью получить то, что могу. То, что из последнего, что могу получить. Разве это сложно понять?

По виду Криса стало понятно, что ему понять сложно. Надо же, вроде неглупый, а непонятливый… Я поморщилась, предчувствуя, что легко взять соитие не получается. Но от меня так просто не избавиться.

Возможно, ему нужен толчок посильнее? Вздохнув, решила воспользоваться методом Фэа: «тащить». Потянулась к Крису рукой. Он мигом подскочил на ноги и ловко увернулся.

– Телочка, – он соизволил подать голос, осторожно обходя меня и пристально вглядываясь в глаза. – Ты больная?

По-змеиному плавно ходит, словно плывет. И голос у него даже приятный, с хорошим низким тембром. Хорошо, что не пискля, не люблю худые голоски. Задохлик-пискля – это уже слишком.

Больная ли я? На оскорбление не похоже. Я бы сказала, Крис спросил это даже участливо. И глаза у него все ещё удивлённые. Но обходит тщательно – знает, что лучше не попадаться. В общем, я не обиделась на его предположение.

– Здоровее тебя, – серьезно сообщила очевидную вещь, поворачиваясь на него. – И предлагаю соитие, понимаешь?

Крис оглядел меня с ног до головы. Ни один мускул на его лице не дрогнул.

– Понимаю, – он качнул головой и темный завиток волос упал на его лоб. – Тебя хорошо приложили. Помнишь, где мы? Осознаешь, где сейчас находишься? Знаешь, как тебя зовут?

Осторожно интересуется, даже заботливо.

Сжала кулаки. Ситуация начинала злить. И так не в моем вкусе, так еще и уговаривать его приходится. Похоже, просто предложения ему мало. Хорошо… Я объясню.

– Меня зовут Берта, а тебя – Крис! – раздраженно констатировала очевидное. – Мы в ловушке у мануарцев. А ты понимаешь, что мы скоро будем мертвы, непонятливый ты Змей?

– Вероятно так, Берта. И? – холодно ответил, настороженно отзеркаливая мои движения. «Берта» из его губ продолжало звучать издевательски.

– И перед смертью я хочу получить секс. Пока не поздно, – уже со звоном в голосе отчеканила я, не понимая, как он не понимает таких простых вещей. Сформулировать всё было сложно и поэтому я выпалила первое попавшееся. – Ты – мужчина, я – женщина. От тебя же много не требуется! Знаешь, как это делается?!

Высказать мысль не особо получилось, потому я опять получила взгляд, которым он явно спрашивал: больна ли я и насколько сильно.

– Я-то знаю, – отвечая, он шевельнул желваками. – А вот ты, похоже, понятия не имеешь. Не представляю, о чем ты думаешь и думаешь ли вообще. В любом случае отвечу прямо: твое предложение меня не интересует.

Запоздало поняла, что Фэа сказала мне какую-то… ерунду! Может кто-то и готов всегда и с любой, но Крис явно не желает этого сейчас и со мной. Сквозь зубы говорит, высокомерно. Ещё и как-то понял, что я не особенный специалист по сексу. А как можно заставить человека сделать тебе хорошо, если он не хочет? Никак!

Заметив мои раздумья, Крис повторил, добавив в тон металла:

– Повторяю, если не поняла. Мой ответ: «Нет».

Небесная корова! Да поняла я! Я почувствовала, как во мне поднимаются отчаяние и злость. Ну почему все так неправильно?! Почему я совершаю ошибку за ошибкой? Почему застряла тут именно с ним? Видно, родовая ярость мелькнула у меня в глазах, от чего Крис выхватил кинжал.

Приберег один, значит.

– Не советую, – ледяным тоном произнес.

Выхватил. Нож. На меня. Не советует. Дочери. Рода. Быка. Угрожает. Вшивым. Ножичком. Мне. Этот. Тощий. Дохляк.

Я почувствовала, как глаза невольно застилает злое отчаяние, а мышцы разрывает вспыхнувшая сила и уже будто издалека услышала его последнюю фразу:

– Берта. С-спокойно. Возьми себя в руки. Берта.

«Последнюю» – потому что потом я кинулась.

Он отпрыгнул, а я, врезавшись в стену, остановилась, развернулась, но повторно атаковать не стала. Неожиданно, буря во мне выплеснулась через глаза. И через рот.

– Как ты не понимаешь?! Как вообще можно не понимать?! – отчаянно заговорила. Слёзы бессилия и гнева неудержимо полились из глаз. – Я умру и все! И больше никогда… никогда не попробую! Ничего не попробую! Просто шанса больше не будет! Я должна сделать все, чтобы ещё хоть немножечко пожить! Чего непонятного? Как все! Просто пожить! Напоследок перед тем, как эти порвут… пожить хочу!

Крис, все еще хмурясь стоял в стойке, держа нож, когда на его лице появилось какое-то новое выражение. У меня не было времени разбирать какое именно и что оно означало. Внезапные рыдания сотрясли грудь и я, рухнув на пол, завыла, захлебываясь в локоть.

Глупо! Глупо! Глупо! Глупо умирать девственницей и вообще… Вообще… глупо… Всё глупо! И умирать и молодой и девственницей. И Крис, и ловушка, и все эти слова! И Эгида и мое решение… Как же глупо… Я жить просто хочу… Жить! Как это можно не понимать?

Слышала, как дохляк что-то зло прошипел и пошевелился рядом со мной, но не обращала внимания. Он молчал, как всегда, видно ждал, когда заткнусь. Оно и ясно: чего ему говорить?

Я жила-то мало, всего двадцать лет. И последнее, что переживу, будут очередные слёзы, земля и бой? Видимо так. И солнце вчера было последнее. Красный уголек, как рубины отца. Последний совсем… А потом будет небо и красный буйвол… Я совсем не хочу к нему, вот совсем… Как это можно не понимать?

Не хочу…

Схлынув, слёзы оставили меня окончательно обессиленной.

– Берта, – услышала негромкий голос Криса.

Видно дождался, когда я перестану подвывать.

– Я тебя услышал, Берта. Думаю, теперь понял. Трудная ты, конечно… Мне сложно тебя правильно понимать. Пожалуй, я извинюсь за… свою реакцию.

– Угу… – промычала я, не показывая лицо.

Он продолжил. Говорил в два раза медленнее, чем обычно, и вроде как с усилием, выдавая по слову раз в секунду:

– Не могу сказать, что ожидал твоего предложения. Благодарю за… в общем, благодарю. Это… э-э… лестно. Прости, что не готов принять… твое предложение.

– Угу… – только и выдала.

– Эм-м… Ты не виновата, что так с-сложилось. Я бы не предпочел сейчас… отвлекаться, – судя по голосу, Крису речь давалась нелегко, и он начал запинаться. – Мне жаль, что ты т-так расстроилась. Нет твоей вины… Не нужно пла… Не нужно слёз, Берта.

Он не договаривал, но смысл читался между строк. Крис понимал и сожалел. Я ощутила облегчение хотя бы из-за этого.

– Угу… – просто ответила, уже почти спокойно.

Маленькая букашка ползла по полу. Я пошевелила ее пальцем. Сколько там ножек, восемь? Маленькая слабая букашка, наверное, проживет дольше моего… Интересно, есть здесь щелочка, чтобы поднять ее наверх? Она, наверное, хочет наверх, из ловушки. Там травинки и утренняя роса. Скоро будут… В детстве любила бегать по прохладной росе вокруг дома.

«Любила…», – в груди опять защемило. Надо начинать говорить обо всем в прошедшем времени, да?

Мы все молчали: и я, и Крис, и букашка. Последняя активно ползала по серому от земли ботинку, который я сняла с убитого мануарца.

Прошло еще несколько минут, прежде чем Крис нарушил тишину.

– Есть вариант. Я подумал и… Технически могу предложить кое-что. Точнее, могу сделать к-кое-что тебе… для тебя. В общем, почти с-секс, – хмуро закончил он, иногда запинаясь и опять подтягивая «с». – Если тебя это утешит.

Хлюпнув носом, я оторвалась от локтя и вопросительно уставилась на него. Крис сидел у соседней стены, сложив локти на колени, и нервно подергивал стопой. На меня не смотрел.

«Почти секс?»

– А это как? – озвучила очевидный вопрос.

Он выглядел так, будто сам не верит в то, что говорит.

– Как-как… Приятно! – не удержался, на мгновение оскалившись как волк, и быстро уточнил. – Учти, это все, что я согласен предложить.

«Почти секс» – не густо. Так это секс или не секс? Я подозрительно сощурилась, подозревая, что меня хотят облапошить. Крис вздохнул, поворошил темные вьющиеся волосы и молча помассировал себе виски. Его глаза из-под темных бровей мрачно уставились в стену.

Обоюдное молчание продлилось несколько десятков секунд. Мое недоуменное и его… кажется, нервное.

– Ты согласна или нет? – резко вопросил он. – Времени мало.

– Согласна! – поспешно подтвердила, обрадовавшись небольшому сдвигу. «Почти» – тоже неплохо. Интересно, это как «почти бежать»? Или «почти вкусно»?

Крис глянул на меня, пробежался взглядом по телу и опять шевельнул желваками. У него забавно двигались скулы, когда он говорил. Как мышцы ходят под кожей, так у него ходили скулы.

– Буду тебя… касаться. А ты должна будешь расслабиться, поняла? – глаза разили угрозой. – Если не расслабишься, ничего не получится, многое зависит от тебя. Одно условие: если тебе не нравится – ты говоришь. Понимаешь? Произносишь ртом слова, а не машешь кулаками, – уточнил он, покосился на мои руки и повторил. – Ртом слова.

– Ладно! – бодро воскликнула я, так внезапно подпрыгивая на месте, что Крис, вздрогнув, отшатнулся, машинально кладя руку на кинжал.

– Расслабиться – это лечь! А не прыгать, как бешеный телок! – уничижительно проговорил он и, похоже, только усилием воли заставил себя сбавить тон. – И давай-ка уточним, Берта. Тебя когда-нибудь касался мужчина? – узкие пальцы Криса указали мне куда-то на ноги.

Я недоуменно глянула на него.

«Ой, дурак…» – пролетело в голове.

– Разумеется, да! – рявкнула я, опять теряя терпение.

– Каким образом? – резкий вопрос Криса опять звучал раздражённо. Видно, на моем лице было написано, кем я его считаю.

– Да вот хотя бы вчера! Когда поднимали, помогали забраться на…

– С-стоп! Достаточно. Я понял, – оборвал меня Крис, с закрытыми глазами опять массируя виски. У него там что, слабое место? – Всё. Снимай кирасу, остальное оставь. Ложись на живот, руки-ноги расслабь. И, пожалуйста, …заткнись.

«Только кирасу снимать? А как же штаны? А огурец?»

– Угу, – промычала я с любопытством.

Глава 6. Почти секс

Хотелось прибить то ли эту недалекую телку, то ли самого себя.

Опять среагировал на слёзы. Почему-то Крис не терпел, когда женщина плачет. Это всегда было слишком невыносимо. Каждый раз хотелось сделать все, чтобы это прекратилось! Вот и сейчас… сам же предложил. Слабак!

«Почти секс». Расхохотаться или расплакаться? А то может прирезать ее, пока лежит спокойно? Только вот без нее и так крошечный шанс выжить уменьшается вдвое.

Ладно… Раз сам заикнулся, придется расплачиваться.

Крис покосился на женские руки. Относительно небольшие, вроде ничего особенного, а тела под сто килограммов подхватывает как игрушечные. Сильная… Надо с ней осторожнее. Махнет рукой и отбросит в сторону. Сумасшедшая неопытная коровка!

Он согласился устроить этот «почти секс», только чтобы она успокоилась и была готова к борьбе. Немного жалко, конечно, стало… Глупая телочка отчаянно цеплялась за жизнь. В этом они были похожи. Уж стремление задержаться в этом мире Крис мог понять и оценить как никто другой. Сам был готов на многое.

«Но главное, чтобы билась», – поспешно напомнил он себе. – «Без нее не выжить».

– Слушай ощущения от прикосновений, – приказал он, может излишне резко. – Если неприятно, сразу говори.

Берта согласно моргнула и даже прикрыла глаза, от чего на круглые щеки легли тени от длиннющих коровьих ресниц. «Сколько ей, лет двадцать? Миловидная», – отметил и тут же отбросил мысль с раздражением. – «Силы много, а вот ума Порядок не отсыпал!»

Мысленно выругавшись ещё раз, Крис сел около лежащей девчонки на колени и взял ее за руку, начиная разминать с пальцев. Расслабится, успокоится, «поживет», как хотела, и в конце концов сама пойдет на попятный, как все женщины. А он и не собирается настаивать. Элементарно.

Ладони у нее жесткие: кто-то много машет топором. Крис задумался. Он не припоминал, чтобы у Быков были воительницы. Женщины этого мощного рода сидели дома, рожали и выкармливали детей, а эта… сражается. Однозначно нестандартная коровка.

Кинжал на всякий случай устроил поближе. Мало ли…

– Слушай мои руки, только их, – хмуро повторил, чувствуя себя не в своей тарелке.

Скоро рассвет, а у них тут «почти секс». Очень вовремя, очень к месту. Прелес-с-сно устроились! В-с-с-с!

Чуть не зашипел вслух.

Хмуро нависнув над лежащей на полу Бертой, он всё же действовал. Взял и размял вторую ее руку, едва заставив разжать пальцы.

Напряжена.

Покачав головой, медленно повел по обеим рукам вверх к плечам. Женские руки под рукавами сорочки оказались мягкими. Крис молча удивился. После такой силищи он ожидал, что они будут на ощупь как мужские, но нет – мягкие женские руки.

«Странная система», – мысленно констатировал маг, ощущая, как сам немного смягчается. Тело, похожее на жесткое мужское, ощупывать было бы некомфортно.

– Приятно? – уточнил, уже держа большие пальцы на предплечьях. Не открывая глаз, она кивнула.

Действуя через сорочку, Крис молча размял напряженную женскую спину, заставляя скованные мышцы немного расслабиться. В яме, куда их поместили, было холодно, но выручала искра. Та самая единственная искра, которую ему было позволено зажечь, делала руки горячими, от чего Берта с заметным удовольствием подставлялась теплу.

«Я согласна на секс», – он вспомнил ее фразу и усмехнулся. – «Дуреха… Вряд ли ты вообще понимаешь, что такое „хотеть“.»

Положив ладони на бока, он медленно повел их к талии, аккуратно обхватывая и сжимая. Раз, два, три… Теперь ниже. Размяв через штаны поясницу, осторожно погладил бедра, готовый отпрыгнуть в любой момент, если коровка взбрыкнет. Но она лежала спокойно. К сожалению.

Это означало, что надо продолжать.

Уже уверенно возложив руки на бедра, начал с силой мять, массируя налитые выпуклые ягодицы, одновременно зло отгоняя собственное зачинающееся возбуждение.

«Ещё не хватало! Остывай!» – приказал себе, концентрируясь на деле. – «Кровь. Должен быть приток крови к тазу. У неё, а не у тебя!»

В яме было темно, только слабый огонек отбрасывал его тень на темные бревна. В полумраке бывший Змей следил за изменяющимся тепловым контуром тела. Берта тихо вздохнула.

– Хорошо? – тотчас спросил.

– Угу, – расслабленно подтвердила она.

Ухмыльнулся. Опять угукнула. Коровка угукала часто, с разными интонациями. Похоже, он уже начал разбираться в этой запутанной системе сигналов. Массировать продолжил, прогревая и прожимая плотные крепкие бедра, не делая лишнего, всего лишь приручая к прикосновениям. Но взгляд невольно прилип к выдающимся полушариям, которые по непонятному стечению обстоятельств можно было мять и трогать. Пульс против воли ускорился, а в паху окончательно окаменело.

«Что за… ерунда? Я ее не хочу, не могу хотеть такую как она, только не этот род… Это смешно. Глупая естественная реакция», – злясь на себя, он пытался успокоиться, думая о мануарцах, боли в подбитом глазу. В голове вертелось только одно: «Вместо того, чтобы отдохнуть и накопить сил, я делаю массаж какой-то телочке. Как так вышло?»

– Переворачивайся на спину, – сквозь зубы вслух произнес, наблюдая как Берта поворачивается, и отмечая изменившуюся тепловую карту тела. Готово, разогрелась…

Смахнув налипшие соломинки, он положил руки ей на пояс, заглянул в глаза.

– Если хочешь, чтобы я остановился, говори. Скажи – я сразу остановлюсь, – ещё раз повторил Крис, надеясь, что она захочет остановки прямо сейчас.

«Скажи», – мысленно потребовал он, но Берта только отрицательно мотнула головой и упрямо поджала губы.

– Не хочу… остановки, – добавила она и покраснела.

«Ах ты…! Ещё запросишь пощады», – чувствуя злой азарт, Крис потянулся и развязал шнурок ее брюк, вытягивая сорочку. Теплый живот вздрогнул под пальцами. Берта часто задышала. Ласка давала плоды. Крис осторожно погладил мягкую кожу, медленно переходя на бока и постепенно поднимаясь выше.

«Сейчас испугается», – он был уверен, ждал этого. А еще – не торопился.

Во-первых, торопиться с неопытной девчонкой – путь к проигрышу. Во-вторых… когда уже за ними придут? Кровь начала гореть, сбивать с толку, ровные мысли спутались и уступили место… совершеннейшей глупости!

Крис с тоской подумал о предсказуемых и простых мануарцах, которые хотят логичных в его понимании вещей.

«Где бродят эти ленивые твари? Жрут? Спят? Сражаются? Тушат? Ау! Очнитесь, собаки! Пора приходить! Я готов. Готов…».

Через минуту о мануарцах он думать уже не смог.

Кожа под пальцами была слишком нежной, слишком мягкой, чтобы он мог думать вообще. Заставляя себя оставаться поверх белья, Крис коснулся груди. Сжал, ощущая ее полную восхитительную упругость. Споткнулся подушечкой пальца о затвердевший бугорок, подался вперед.

Ближе.

Огромные карие глаза Берты жалобно и изумленно глядели на него, трепеща от легчайших поглаживаний. Крис забыл о мануарцах, забыл о выживании, жизни, смерти, сосредоточившись только на подрагиваниях теплого женского тела, которое ощущал под рукой. Она не останавливала.

«Не испугалась, значит…» – возбуждение окончательно смешалось со злостью. – «Ну, держись».

Он решительно скользнул вниз, проникнув под пояс штанов. Ладонь легла на низ живота, а кончики пальцев мягко проникли ещё дальше… Берта не противилась, только затаила дыхание, а затем судорожно выдохнула. Крис так же остался пальцами на белье, не проникал под ткань, формально соблюдая границу, но и этого было достаточно, чтобы ощущать. Им обоим.

«Почти, Берта. И? Где твоя сила? Кто сейчас сильнее?» – упиваясь своим превосходством, маг жадно всматривался в лицо Берты, не отводя взгляда, с мстительным торжеством заметив, как кровь мучительно приливает к ее щекам. Ласкающе повел горячими пальцами, с наслаждением замечая, как она ахнула, приоткрыла губы.

«Кто теперь сильнее, глупая телочка?»

Полностью сконцентрировавшись на сладкой пытке, Крис даже не сразу услышал, как сначала еле слышно, а затем оглушительно громко скрипнули створки открывающейся крыши ямы. Отпрянув от подпрыгнувшей Берты, вскочил на ноги, едва сдерживая рвущиеся изо рта шипящие проклятия. Мануарцы пришли. Но очень не вовремя.

Глава 7. Небольшой шанс

То краснея, то бледнея, я завязала брюки и натянула кирасу. Времени думать не было, а то немногое из мыслей, что осталось в голове, рассеивалось, стоило глянуть на Криса. Голову нещадно кружило.

Это было так… ого.

Я не успела подобрать слово. Невероятному сладкому томлению пришлось уступить место напряжению, которое мгновенно перетянуло грудь, стоило услышать чужие голоса. Они пришли за нами.

Крыша с грохотом распахнулась в обе стороны, обнажая уже не черное, а сизое небо, какое бывает перед скорым рассветом. Пахнуло холодом и свежим ветром, который тут же вызвал порцию озноба на коже. Сердце заколотилось и бык во мне мощно и спокойно вздохнул. Почти секс, немного неба, ветер и готовые к смерти чужаки… Неплохо!

Отпрыгнув подальше друг от друга при первых звуках, мы с Крисом не сговариваясь остались на местах, придерживаясь негласного воинского этикета: не вскакивать при врагах. Если и подниматься, то нужно делать это лениво, не спеша, будто решил встать на ноги сам, исключительно от нечего делать.

На фоне неба виднелись несколько угрожающе широких фигур. У меня засосало под ложечкой: вот и мануарцы. Вниз спустили грубо сколоченную лестницу и что-то пролаяли на своем. Перевода не требовалось: приказывали подняться. Что делать в этом случае? Подчиняться, конечно. Только не торопясь.

Явно выждав несколько секунд, Крис плавно поднялся и первым двинул к лестнице. Проводила его взглядом, автоматически краснея. В голове мелькнула мысль, что только что он и я… «Берта, очнись!» Запрятав мысль поглубже, я сосредоточилась и, соблюдая этикет, начала считать до пяти, делая вид, что мне крайне нравится яма и абсолютно не волнуют ни мануарцы, ни дальнейшие события.

На меня прикрикнули.

«Пошевеливайся!» – перевела я очередной «гав», и, подчеркнуто неспешно вступила на лестницу. Пальцы схватились за грубые деревянные ступени. Несколько шагов вверх, и я тоже поднялась из ямы.

Тут же в шею ткнулось копье, ненавязчиво демонстрируя, что резких движений делать совершенно не стоит. Холодный наконечник остро уперся в кожу, и пульс взлетел до небес.

Вокруг стояли воины. Много. Воины, воины, воины. Копья торчали над ними словно жестоко обрубленный лес. Я слышала их дыхание, слышала, как они шаркают ногами и как скрипят кожаные ножны, перекинутые через грудь. Я чуяла их запахи. Мануарцы пахли мясом и кровью. А еще – смеялись, переговариваясь между собой. О нас. Обо мне. О ком им еще переговариваться?

«Зачем же так много?» – подумала с тоской, прикидывая, что всех не убью.

– ЙА-Р!

Копье подтолкнуло меня вперед.

Что там Крис говорил? Шанс выжить небольшой? Я бы сказала, что его нет. Воинов слишком много, а копье надежно прижималось к шее, красноречиво подсказывая, что будет, если я решу взбрыкнуть. Скосив глаза, увидела, что Криса ведут так же. Они все смотрят на нас и поднимут на копья через минуту после рывка.

Вокруг звучали грубые мужские голоса. Фраза и взрыв смеха. Фраза, а затем гогот. Это, наверное, неплохо, что я ничего не понимаю. Превозмогая желание заскулить от ужаса, я начала собирать ярость, питая ее этими голосами, этими запахами и своим страхом.

«Концентрация, Берта. Они ещё познают, на что способна дочь рода Быка».

Я интересовала их больше Криса. Это было для меня не в новинку. Я привыкла к грубым мужским проявлениям интереса и ждала, что именно ко мне подойдет один из мануарцев и именно меня дернет за кирасу, явно желая сорвать ее.

Хруст! – Вспыхнув, я прихватила и надломила чужую руку до щелчка. Воин взвыл, а все остальные оглушительно захохотали. От металлического наконечника копья, резко врезавшегося в кожу, по шее заструилась кровь. Боль не ощущалась: укус комарика, не больше.

Бык с готовностью взбил копытом землю. «Сейчас?»

Я мрачно сжала кулаки…

– Э! – сказал кто-то и копье от моей шеи убрали. Рослый воин вышел из толпы и поманил меня на себя, улыбаясь широко, с оскалом. Я заметила остро наточенные зубы и татуировку на его щеках. Он скинул куртку, под которой оказалась только грубая льняная рубаха. Широкий…

«Хочет побороться», – поняла.

Мой бык хмыкнул.

Расступившись, мануарцы образовали круг, давая нам место для размаха.

«Угу…»

Испуганно оглядев соперника, я пригнулась, отбегая от него подальше. Вокруг загоготали и заржали. Он тоже засмеялся и, быстро приблизившись, протянул руку, хватая меня за плечо.