Солдатский мёд бесплатное чтение

 Памяти сына Ильи.

1.

Среди густых лесов стояло большое село, и жили в нём простые работящие люди. Только было это так давно, что сейчас мало кто помнит об этом. И остались в селе только старик да старуха…

Изба их стала в землю врастать, плетень совсем покосился, а поправить его некому: силы у стариков не те. Вот сидят они рядышком на завалинке, друг на друга не глядят, думу думают.

А кругом – птички поют, трава зеленеет, кузнечики в траве стрекочут. Не до них старику со старухой, не видят они красоты этой, а всё на дальний холм поглядывают. А как взглянут, вздохнут, и дальше сидят молча.

Вдруг старик приложил руку к уху, стал прислушиваться.

– Слышь, Бабка, кажись, поёт кто-то.

– Кому петь-то, померещилось тебе,– возразила Бабка.

Но вскоре, и она стала прислушиваться к звукам отдалённой песни. А песня всё ближе и громче, и вскоре стали они слова той песни различать. Молодой звонкий голос поёт:

Отслужил я честно, братцы,

И шагаю ать и два.

За плечами в моём ранце

Три казённых сухаря.

И пускай потёрся китель,

Зато солнышко блестит,

И пускай сердит правитель,

Рана к ночи не болит.

И пускай в кармане дырка,

 Голова, зато цела,

Есть фуражка на затылке,

Я шагаю ать и два.

Ать-два, ать-два…

А за словами песни уже и шаги чёткие стали слышны, и вскоре бравый солдат показался. В два счёта очутился он перед стариками и, приложив правую руку к козырьку фуражки, поприветствовал их:

– Здравия желаю, люди добрые!

– Ишь, распелся, ишь, раскричался,– недовольно ворчит Дед.

– Неровён час, беду накличет,– следом за ним проворчала и Бабка.

– Да что вы, люди добрые! Отродясь такого не было, чтобы я беду накликал. А вот как беда придёт, так Солдата и кличут, – возразил обескураженный Солдат.

– Вот и мы про то ж, где Солдат, там и беда, – стоит на своём Бабка.

– Да вы всё с ног на голову переворачиваете! Али беда какая вам голову

затуманила? – попробовал прояснить обстановку Солдат.

– Нет у нас никакой беды, ступай куда шёл,– грубо ответил Дед.

– Эх, Дед, разве так на Руси солдата встречают? Я третий день

шагаю без отдыха. Неужто вы мне и кружки воды не дадите?

В разговор вмешивается Бабка:

– Знаем мы ваши солдатские хитрости, мол, дайте воды напиться, а то так есть хочется, что и переночевать негде.

На что Солдат, не смущаясь, отвечает:

– От постоя не откажусь, коли пустите, а хлеб-соль отработаю: я и

швец, и жнец и на дуде игрец.

– Болтать ты молодец, а нам и без тебя тошно,– отрезал Дед, давая понять Солдату, что разговор окончен. Но Солдат не сдаётся:

– Потому и тошно, что без Солдата жить невозможно. Я и в бою не

сдаю, и в дому – пример хоть кому. Вот сейчас ваш кривой плетень

вмиг поправлю.

Не успели Дед с Бабкой и слова вымолвить, как солдат сбросил с плеч ранец, ружьё и ловко стал поправлять кривой плетень, да ещё запел задорную песенку:

Рассчитайся по порядку,

Разделись по номерам.

Первый делает зарядку,

А второй бьёт в барабан.

Третий чистит свою шпагу,

А четвёртый крутит ус,

Потому что за отвагу

Награждается не трус.

Пятый бдит на карауле,

А шестой корчует пень.

Старый Дед ворчит Бабуле,

 Ну, а я чиню плетень.

– Р-р-разрешите доложить: тили-тили тень, вот вам и плетень. Стоит как новый, век служить готовый, – бодро докладывает Солдат удивлённым Деду с Бабкой. Стыдно им стало, что неприветливо встретили Солдата.

– А ты и впрямь молодец – удалец, – говорит Дед, стараясь загладить вину. Бабка ласково смотрит на Солдата и молвит:

– А куда, Солдатик, путь держишь?

– К невесте иду. Службу отслужил, теперь жениться хочу, – чётко,

по-военному докладывает Солдат.

– И далёко ли тебе ещё идти? – интересуется Дед.

– Осталось у меня три сухарика, стало быть, три дня прошагать смогу, а прошагаю – там и невеста моя живёт.

– Наверное, красавица твоя невеста? – проявляет любопытство Бабка.

– Невеста моя красоты неописуемой…, – нараспев отвечает Солдат и даже глаза закрыл, вообразив свою невесту.

Дед с Бабкой переглянулись, посмотрели на размечтавшегося Солдата, Дед крякнул в кулак и спрашивает:

– А звать-то как твою невесту?

Солдат открыл глаза, смутился и говорит:

– А вот имени её я ещё не знаю.

– Это ж как так? – удивляется Дед.

– Потому, как я её ещё не встретил.

Дед с Бабкой сначала опешили, не зная, что сказать, а потом давай хохотать от души.

– Ну и уморил ты нас, служивый…ну и насмешил, – сквозь смех процедил Дед, а Бабка стала передразнивать Солдата:

– А невеста моя красоты неописуемой…

Посмотрел на них Солдат, махнул рукой:

– Ладно, Господь с вами, живите с миром, а я пошёл, куда глаза глядят.

Дед видит, что Солдат обиделся, и говорит:

– Да погоди ты, не серчай.

– Чего годить-то, угостить нам его всё равно нечем. Пускай ступает,– перебивает его Бабка.

 Солдат заметил перемены в настроении Деда и говорит веселым голосом:

– А ты, Бабка, не ворчи, всё, что есть в печи, на стол мечи.

Опустила голову Бабка:

– Эх, мила-а-ай, наша печь третий день не топлена стоит.

– Так давай я затоплю, надо дров – наколю.

– Господь с тобой, ни в коем случае! – испугался Дед.

– Это почему же? – удивился Солдат.

Дед приложил палец к губам и прошептал:

– На холме увидят.

Удивился Солдат:

– Странные вы какие-то. Пусть видят. Ну, тогда, может, самовар поставим?

– Самовар наш давно в том дому.

– Так вы богачи: на два дома живёте.

– Как же, на три. Забрал наш самовар злодей окаянный, будь он

неладен.

Тут и Бабка запричитала:

– Так если б только самовар…внучку нашу единственную,

сокровище наше, унёс к себе и в темнице держит.

– Да, в темнице держит и нас санта…как, Бабка?

– Не сам ты, а шанта…жирует. Жирует, одним словом, изверг проклятый, а нас в чёрном теле держит.

– Не заплатите оброк, говорит, съем вашу внучку.

– Уж всё, что было, отдали, а ему всё мало.

– Да это кто ж такой будет? – удивлённо спрашивает Солдат.

А Дед отвечает:

– Известно кто, Медведь.

– Так медведи в лесу живут.

– Это в старину медведи в лесу жили, а теперь не хотят они жить в

берлогах, хотят жить в чертогах.

– Так как же вы такое допустили?

– Да вот так, – сокрушается Дед. – Разбежались молодые за сладкой жизнью кто куда, а в деревне остались одни старики да малые дети. Почуял супостат, что совладать с ним некому будет, и пришёл к нам наводить свои

порядки.

– Да полдеревни уж извёл, а остальные разбежались в разные стороны, – со слезами на глазах добавляет Бабка.

– Только мы с Бабкой и остались, да ещё внучка наша, пленница несчастная, – говорит Дед и тоже смахивает слезу.

Почесал солдат затылок и молвит:

– Значит так, выяснили обстановку, будем проводить

рекогносцировку. А для начала надо подкрепиться. Найдётся ли у вас

водица?

– Водица, слава Богу, в колодце имеется.

– Ну и славно! Вот вам по сухарику. Закусим, запьём водицей, а

там, глядишь, и мысль родится, как нам одолеть супостата.

2.

Сидят они втроём на завалинке, сухарики грызут, водицей из колодца запивают. Дед с Бабкой смущаются, что угостить нечем, а Солдат их подбадривает:

– Ох, и вкусна ваша водица, так славно с дороги напиться.

– Ну, вот и закусили солдатскими сухариками, – говорит Дед.

– Получается не мы гостя, а он нас потчевал, – добавляет Бабка.

Стряхнул Дед крошки, приложил ладонь ко лбу и смотрит вдаль. Увидел кого-то и говорит:

– А к нам, кажется, ещё гость идёт.

– Такой гость, как в горле кость, – недовольно ворчит бабка.

Подходит к ним медвежонок Матвейка, не поздоровался, не поклонился старикам – и говорит:

– Так-так-так, налоги не уплачены, а они сытые животы потирают.

– Всё уплачено, Ваше малолетнее высокородие, – отвечает Дед.

– Понедельный оброк вчера заплатили, – добавляет Бабка.

Да Матвейке этого мало.

– А налоги на нетрудовые доходы кто платить будет? – говорит он.

– Это какие такие нетрудовые доходы мы нажили? – удивляется Дед.

– Постояльца в дом пустили, значит, за постой деньги берёте, – отвечает медвежонок.

– Да мы ни гроша с него не берём, так живёт добрый человек, – возмущается Бабка.

– Просто так жить не положено, надо доходы в казну приносить.

С постояльца три копейки в сутки брать и нам пять отдавать, – поучает их Матвейка.

Тут Солдат не выдержал и говорит:

– Это где ж ты такой арифметике научился?

Матвейка напыжился, принял гордую позу и отвечает:

– Мой батюшка денег на моё образование не жалеет. Я третий год

учусь на первом курсе Международной Нижнесосновской

академии лесного права.

– Что ж ты такой грамотный не все налоги посчитал? – говорит ему Солдат.

– Так я не просто так считаю, я всё по закону делаю.

– По какому такому закону? – допытывается Солдат.

– Ну, по-нашему, по-звериному, – отвечает Матвейка.

– Тогда понятно. Я готов заплатить тебе все налоги.

– Ну, давай, – обрадовался Матвейка и протянул лапу.

А Солдат хитро посмотрел на него и говорит:

– Да тут мешок, не меньше, нужен. Дед, найдётся у нас мешок?

– Мешок-то найдётся, да только что мы туда класть будем? – удивляется Дед.

– Как что? Налоги. Так наложим, что не унесёт, – говорит Солдат, а сам подмигивает Деду.

– Я всё снесу, вы только кладите, – по-хозяйски распоряжается Матвейка.

Взял Солдат мешок и говорит тихонько Деду:

– Давай, Дед, поленья берёзовые, что покрепче.

Кладёт Солдат поленья в мешок, а сам приговаривает:

– Вот кладу налог за постой, вот за еду и постель,

 Вот подорожные, вот придорожные,

 Вот за хлеб с квасом, вот за шиш с маслом,

 Вот налог на сапог, вот за то, что одинок,

 Вот налог на кулак, а этот кладу просто так.

Наложил Солдат незаметно для Матвейки полный мешок крепких поленьев, подходит к нему и говорит:

– Извольте получить, Ваше благородие.

Оглядел Матвейка увесистый мешок, почесал живот и говорит:

– Приятно иметь дело с законопослушными гражданами.

– Рады стараться, Ваше высокоблагородие. Извольте, я Вам подсоблю мешочек на спинку взвалить. Вы ко мне спиной повернитесь, да пониже наклонитесь,– говорит Солдат, да как огреет Матвейку мешком по спине.

– Ой, что-то больно тяжелы ваши налоги, нельзя ли их как-то   облегчить? – взмолился медвежонок.

– Да что вы, в самый раз, мы и не такое терпели, теперь ваш черёд, -

как ни в чём не бывало говорит Солдат, и второй раз опускает мешок на спину Матвейки. Завыл жадный медвежонок от боли, а после третьего раза пустился наутёк, только его и видели.

3.

А тем временем внучка Настенька мается взаперти в темнице. Холодно и голодно ей, и не с кем словом перемолвиться. Сидит Настенька и поёт сама для себя:

Ох, и трудно жить на свете без родителей,

Нет управы на медведей похитителей.

Бесполезно трачу юность свою…

Очень грустную я песню пою.

Вдруг в углу кто-то зашуршал. Сжалась Настенька в комочек и тихо спрашивает:

– Ой, кто это?